You Are Not On Your Own (джен)

Мягкий теплый сон был прерван достаточно резко, одним стуком.

Нора вскинула голову и сначала поняла, что она уснула, а потом только осознала, что ее разбудил шум позади, и потому обернулась. Увиденное ее насторожило. Девушка подумала, что все еще спит, но это было слишком реально, слишком странно даже для ее сна, так что она быстро пришла в себя и удивилась, едва привстав, опираясь рукой на кровать.

А напротив нее, опираясь рукой на подоконник, был ее отец, наполовину пролезший в оконный проем. Несколько секунд они смотрели друг на друга при полной тишине, абсолютно неготовые к тому, чтобы застать друг друга и самим показаться в таком положении.

— Я думал, почему включен свет? — первым сказал Джей Ди.

— Что ты здесь делаешь? — ответила Нора, поднимаясь на ноги.

Отец осторожно залез внутрь комнаты полностью, едва двигая ногами, вернее, протезами ног. Вот зачем под подоконником была тяжелая устойчивая табуретка. Оказавшись внутри, он задвинул плотные шторы. В этом время его дочь посмотрела на часы рядом с фотографиями — было пять утра. Наступило завтра, пятница. Но далеко не следующая. Какого…

— Что ты здесь делаешь? — повторила девушка увереннее, снова оглядывая его. — И в чем ты…

Она поняла прежде чем успела договорить. Она могла узнать кровь даже в тусклом свете. Она знала этот запах. Даже слишком хорошо, чтобы он мог как-то отболтаться.

— Джей Ди, — твердо произнесла Нора. — Какого хера?

Он же, явно проигнорировав последний вопрос, теперь тоже уставился на нее. Сначала на ее лицо и волосы, затем на фотографию в ее руке.

— Тебя с трудом можно узнать, — сказал он как-то неуверенно, пытаясь быть вежливым и осторожным.

— Ага, знаю, прическу поменяла, — ответила девушка, поставив фотографию обратно на тумбочку. — Какого черта ты сюда вломился, что с тобой случилось?

— Во-первых, это мой дом и моя комната, так что я не вломился.

— Ты вошел через окно, ага, — кивнула Нора. — Двери — пережиток прошлого. А во-вторых?

Отец поставил руки в боки, прямо как она, но в его движении не было никакой уверенности, только усталость и… вина? Он подошел к книжному шкафу, открыл нижний ящик и достал оттуда бутылку водки. Дышать ему с каждой секундой было все тяжелее, не говоря уже о том, чтобы поднять на нее глаза.

— Джей Ди? — Нора уже не чувствовала себя так уверенно. — В чем дело? Говори.

— Хочешь узнать в чем? — вдруг он вскинул голову и теперь Сойер поняла, что он прятал от нее. Боль. Много боли. Не только физической, от которой его черты напряглись, но и моральной — у него даже задергался глаз. — Хочешь услышать, да?.. Конечно, ты хочешь. Ты должна знать. Мы условились не врать друг другу, правда?

Чистая правда. Нора сложила руки на груди, чувствуя себя некомфортно — она и тут провалилась. Она не сдерживала обещание с самого начала. Просто не знала, стоит ли Джей Ди знать, можно ли ему доверить. Тогда он был ей чужим, да и она предпочитала не вспоминать о тех моментах лишний раз.

— Лучше от меня, чем утром по телевизору. Уверен, день выдастся жаркий, — открутив пробку, он отпил прямо из горла. Предчувствие Норы обострялось с каждой секундой. Трезвость не пошла на пользу — ее начинало трясти.

— Что ты наделал? — спросила она?

— В первый раз за восемнадцать убил человека. Сразу четверых, — ответил отец.

Нора должна была почувствовать… ужас. Она и думала, что чувствует его, но это было нечто другое. Отчаяние. Чувство было похожее, перепутать было легко.

— Что? — переспросила она.

— Я вернулся в штат за считанные часы, нашел ублюдков, которые сделали это с тобой, и убил всех, кроме одного, который должен был обнаружить своих друзей мертвыми, убившими друг друга из-за дозы наркоты, — пояснил Джей Ди. — И я с самого начала хотел их перерезать. Даже когда еще был уверен, что вы вызвали полицию.

— Ты сделал — что? — Нора повысила тон.

— Отомстил за тебя! Сорвался! Совершил массовое убийство и стер с лица земли четырех отбросов, которые избили и накачали амфетамином мою дочь!

Далеко за дверью послышался стон — внизу сонно замычала Марта. Слишком шумно. Нора снова повернулась к отцу и вздохнула. Руки заметно дрожали, это была то ли ломка… то ли шок. Она дышала все тяжелее и тяжелее, когда осознание наваливалось на нее, и ей хотелось кричать… Потому что эти эмоции… Мысли о кровожадном убийстве… Они остались с ней. Не схлынули вместе с эффектом наркотика — амфетамина.

— Ты не должен был приезжать, — прорычала она сквозь зубы.

— Нет, я должен был. Вы не вызвали копов, не вызвали скорую, и ты все это время была под приходом, в доме, полном людей, которых можешь напугать или которым можешь навредить. Ты знаешь, почему именно амфетамин? Знаешь, как он действует, Нора?

— Могу спорить, ты знаешь, — ответила она, глаза ее были полны слез.

— Амфетамин помогает чувствовать себя живее, и еще сексуально раскрепощает. Я сам не пробовал, но мне это поведал наш общий знакомый, Дерек, когда я мягко у него поинтересовался. Конечно, он сказал не так, из его уст звучало куда понятнее и примитивнее.

Нора шумно втянула воздух, не отрывая от Джей Ди отчаянного взгляда. Она думала об одном, а он расценил это иначе.

— Да, я все проебал. Вот так просто. И, продолжая быть с тобой честным до самого конца, признаюсь еще, что я об этом не жалею. Не жалел тогда, не жалею и сейчас. А все потому, что я каждый раз делал все ради людей, которых люблю и буду любить. Это не та любовь, которую вы считаете нормальной, это моя любовь — больная, как и я. Но так уж вышло. Вам сделали больно — я уничтожил их. И, если бы мог, уничтожил бы еще раз — каждого из всех ублюдков. Убил бы и водителя той машины, который сбил вас и убил Её, но он отбывает пожизненное, и только это спасает его от меня. Примешь ты это или нет, но такая правда. Что хочешь делай с этой правдой, и я буду любить тебя дальше.

Наступила пауза, и Нора почувствовала, как ей снова становится горячо. Может быть, трясло ее от злости?

— Я имею в виду, — низким тоном начала она, — что ты не должен был приезжать, потому что это было не твое дело. Речь сейчас не о честности, и не о том, как ты любишь людей, и даже, блять, не о том, как ты сорвался. Меня все это безумное дерьмо не пугает, понимаешь? Я не напугана, Джей Ди, я в гневе! Потому что не ты должен был их убить, а я. Они были моими!

Она повысила тон снова, и тут же затихла, когда внизу послышался шорох. Снова взглянув на отца, Нора заметила, что он… немного растерян. Но он быстро взял себя в руки.

— Это говоришь не ты. Это действие наркотика, — сказал он.

— Нет, я протрезвела, и меня трясет, если ты не заметил, — прошипела Нора, а затем, спустя паузу, поняла, что он просто не желает видеть очевидного. Прячется от ее правды, которую она сама прятала все эти годы. — Не надо врать себе, Джей Ди. Не хватает того, что мы честны друг с другом, теперь мы будем честны и сами с собой. Вот тебе моя правда — я пошла в тебя. Конечно, все вы вокруг не желаете это замечать, это не то, что вам хочется видеть. Но я — такая, какая я есть, и уже поздно заботиться о моей невинной душе.

— Раз так, тогда я не могу позволить тебе продолжить, — ответил он, снова быстро придя в себя. — Я не позволю, чтобы ты пошла по моему пути. Мне очень дорого стоило…

— Да пойми же ты! — снова зашипела Сойер. — Поздно! Уже поздно! Я уже убила человека, слышишь? И я осознанно причиняла людям боль очень много лет! Сколько ты школ сменил? Семь, да? Переездами легко прикрыть следы, это точно. А знаешь, сколько раз переезжали мы с мамой?

— Ты сменила две средние школы, — ответил Джей Ди тихо, уже не так твердо, как прежде.

— Точно, попадание в яблочко. И, если бы мы могли, мы переезжали чаще, потому что херни я сотворила немало, поверь мне. А теперь давай пойдем дальше. Во сколько лет ты совершил первое убийство?

Наступила растерянная пауза. Нора могла слышать, что ее тяжелое дыхание уже слышится как разъяренное сопение. Слезы еще стояли в глазах, и ей хотелось истерически смеяться, потому что…

— Неужели ты никогда не представлял, Джей Ди, не думал, как сильно мы похожи? — спросила она, все-таки выдавив нервную улыбку. — Чендлер была твоим первым убийством?

— Да, — ответил он.

— Ты начал в семнадцать. А я в тринадцать. И, что самое хреновое, — она все-таки расплакалась, но и тихо засмеялась в это же время, — я тоже втянула в это маму. Ей пришлось затирать за мной следы, прямо как за тобой. К сожалению, у нас было не так много времени в запасе, так что мы не раскошеливались на роскоши вроде подделки суицида, мы обставили это как грабеж, потому что я была не такой изощренной, как ты. У меня вышло грязно.

— Кто это был? — участливо поинтересовался Джей Ди, выглядя реально озабоченным этим вопросом и ее состоянием.

— Да какая разница, — выдохнула Нора. — Суть в том, что не надо меня беречь, не надо убивать за меня людей, как за маму, потому что я с этим отлично справлюсь сама. Справилась бы. Если бы ты не приехал. Ты хоть понимаешь, что подозрение может пасть на тебя?

— Никто не знает, что я здесь, кроме тебя. Я предупредил, что мне нужно кое-куда заехать, где нет связи, и меня не будет двенадцать часов. Тот парень, которого я оставил в живых, он не видел меня, для него все выглядело так, будто ему повезло отойти в роковое время. Здесь, в Шервуде, я перемещаюсь на машине, которую взял в прокат за наличку в соседнем городе, и я заляпал номера. В общем-то, я хотел принять душ и уехать обратно на работу, но теперь я должен остаться.

— Ты должен уехать, — Нора вытерла слезы. — Справлюсь без тебя.

— Тебе нужна помощь, — мягко продолжил отец, делая шаг вперед.

— Не нужна мне ничья помощь! — девушка отступила к двери. — Думаешь, я не переживу это убийство? Переживу, еще как! Я все переживу, и со всем справлюсь сама, потому что я могу это сделать, а ты должен взять ноги в руки и валить на работу, потому что твои двенадцать часов на исходе.

Она уже повернулась к выходу, как вдруг отец схватил ее за руку.

— Когда я вернусь, я обещаю, мы поговорим. Мы все обсудим. Обещай.

— Ладно, так и быть, — кивнула Нора, дернув рукой. — Нам явно есть, что обсудить, и быстро сделать это не получится.

Внизу теперь совершенно точно кто-то поднялся.

— Нора… — послышалось от Марты. — Нора, что там происходит?

Девушка тихо вышла за дверь.

— Я тебя разбудила? Прости, пожалуйста, просто я поднялась пораньше и репетировала выразительное чтение Джерома Сэлинджера. Задание по литературе. Я думала, у Джей Ди в комнате стены крепче, и я никого не разбужу. Прости ещё раз, пожалуйста. Все, до семи часов я не буду шуметь, обещаю.

Марта в ответ шумно выдохнула, все еще сонно и хмуро.

— Ладно, Нора, ничего, — ответила она, а затем диван заскрипел снова.

Послушав пару секунд, Сойер поняла, что Марта просто легла обратно в постель. Девушка заглянула обратно в комнату отца, и здесь снова оказалось пусто. Будто бы и не было никакого разговора. Нора могла бы подумать, что она сошла с ума, но на полу у кровати стояла начатая бутылка водки, а окно осталось открытым, и холодный уличный воздух заставил ее поежиться. Девушка подошла к окну, глядя вниз. На лестнице уже никого не было, и, едва отъехав от заднего двора, темная и почти бесшумная машина быстро двинулась по улице к центру.

Теперь и возвращение отца с работы не казалось облегчением. Их ждало выяснение отношений, не так ли?

Нору затошнило, и она не до конца была уверена, то ли ей плохо от ломки, то ли от такой встречи с Джей Ди. Закрыв окно, она выключила свет и ушла к себе в комнату.

Этим утром делать все, в отличие от вечера, было труднее. Ее начало знобить, от тошноты кусок завтрака в горло не лез, и голова так раскалывалась, что Нора не вытерпела и приняла обезболивающее. Дело оставалось за малым — замазать синяки, которые нельзя было прикрыть одеждой. Конечно, волосы прикрывали прокол на шее, но недостаточно, так что пришлось потратиться на тональник. С черным синяком дело было сделано, а вот шишку было не выровнять, пришлось понадеяться, что прическа поможет ее скрыть.

Черный растянутый свитер сошел бы и для Вестербурга, как и старые джинсы. Нора просто не хотела занимать ноющие руки переодеванием, спазмы и легкие судороги мучили ее уже полчаса. Она только накинула сверху черное пальто, и ей пришлось отметить, что она стала похожа на подражателя Джей Ди. Вот так из крайности в крайность — либо копия матери, либо копия отца.

Нашлась и отговорка для плохого самочувствия. За завтраком Марта включила телевизор, и тут они втроем узнали о шокирующей резне на улице Прайвет Вэй. Конечно, никто не удивился тому, какое у нее стало серое лицо, и как она едва сумела сдержать тошноту. Ни у кого уже не осталось аппетита, только Рэм сквозь силу доел свою порцию.

Нора вспомнила кое-что еще, когда ей пришлось пережить уже который приступ мигрени.

Рэм все нарезал круги вокруг нее, боялся, что она грохнется с лестницы и сломает себе шею. Нора была не настолько вдрызг, но она едва не врезалась в дверь, ведущую в свою комнату. Джей Ди как-то оказался здесь, он придержал дверь для нее.

— Сколько там было алкоголя? — расслышала она. Рэм с тревогой интересовался у ее отца.

Нора повернулась к ним лицом, устало усмехнувшись.

— Я не считала, — ответила она, а затем усмехнулась громче, заметив, как Рэм покраснел, смутившись еще сильнее. — Он никогда не заканчивался, представляешь? Но не наркотики… Мне сказали, что Маккензи — цыпленок, потому что он не захотелось их проносить в свой дом. Хотя они есть в Шервуде, — шепнула она в сторону, глядя на Джей Ди, а затем, пьяно хихикнув, добавила: — «На Прайвет Вэй можно стать бодрей». Прикинь, они даже стишок для этого придумали… Ха, какие же они тут все идиоооооотыыыыы!

Упав на кровать, она рассмеялась, раскинув руки в стороны. Отец вскинул брови и хмыкнул с усмешкой. Только Рэму здесь было совсем не весело.

Так он их нашел. Она сама сказала, где искать.

Тем временем диктор в телевизоре серьезным тоном рассказывала предварительную версию полиции: наркоманы в угаре передрались за дозу, если кратко.

— …Единственный свидетель по этому делу на данный момент находится под арестом, так как он вместе с погибшими друзьями занимался торговлей наркотическими веществами, и меры, которые будут приняты в отношении его, подлежат отдельному обсуждению.

— Просто мурашки по коже! — прошептала Марта.

— Нам пора в школу, — выдохнула Нора. — Рэм, ты как?

— Захвачу портфель, — он махнул рукой на веранду.

— Я подожду в машине.

Сойер села в автомобиль тети, думая о том, что младший Даннсток выглядел не так плохо. Видимо, сон помог уменьшить стресс. А еще он будто бы выдохнул от облегчения, когда увидел, что она в порядке. Не то чтобы она была в порядке. Все ныло, просто к этому удалось привыкнуть. Сейчас, оставшись наедине с собой, Нора позволила себе растечься в кресле, как лужица, и сморщилась от боли, пока судороги сковали ее мышцы, стоило только расслабиться. На глазах у Даннстоков она держалась, как могла. Когда они вернулись, Сойер снова взяла себя в руки.

Она уже и не помнила, как вошла в школу, просто уже было не до этих драматичных сравнений с адом Данте, гильятиной и иже с ними. Нора просто шла по коридорам, и радовалась своей удаче — на ее серую рожу не обращали внимания, все разговоры были об этой жестокой резне, которая была исключительной сама по себе.

На Нору смотрели только из-за прически, и то — недолго. Единственный взгляд, который не оставил ее равнодушной — взгляд Эдит Стрип. Стоя у учительской со своим ненаглядным планшетом, она, едва завидев ее, смотрела, не моргая, и словно выжидала, высматривала что-то. Нора чувствовала себя голой под ее взглядом, но она быстро собралась — ей и без того сейчас было плохо, чтобы еще и найти местечко для страха.

А, может быть, Эдит ожидала, что она придет вся побитая, разбитая, или вовсе останется дома или будет в больнице. Если она все это организовала, тогда для нее такой поворот событий, конечно, будет жутким. Наемники убиты, а потенциальная жертва расхаживает себе по школе. Нора решила еще добавить масла в огонь.

— Приветствую и салютирую, — сказала она с вежливой улыбкой и кивком.

Может быть, Стрип начнет ее бояться после этого, и они поменяются местами. Конечно, радужные мечты, но ведь помечтать не вредно.

Уроки проходили, как в тумане, от нудных лекций и чтения учебников раскалывалась голова, и ручка в руках дрожала, так что Нора едва продержалась до обеда. А потом засела в библиотеке, потому что ей все еще не хотелось есть.

Вокруг было пусто, так что Сойер позволила себе сесть за компьютер и сделать то, что она давно хотела — попробовать влезть на страницу Эмили Слоппер. Появился реально веский повод: вдруг Эдит написала ей что-нибудь по поводу того, что случилось с Норой или же по поводу того, какую месть она ей готовит.

Может быть, с техническим оборудованием Норе и требовалась помощь Кайла, но в браузерах она разобралась сама. Знала, что такое архив паролей и как извлечь из него нужные данные. К счастью для нее, Эмили этого не знала, и Кайл не потрудился стереть эту информацию из браузера, видимо, чтобы не забыть доверенный ему пароль.

В сообщениях у Эмили было много контактов, но с Эдит она переписывалась еще прошлой ночью. У Норы ушло минут десять, чтобы найти нужную информацию, но она не пожалела.

«везучая сука!»

«слышать про нее не желаю. мне нужно придумать что-то другое, потому что майкл теперь за это снова не возьмется, у него и так едва ли хватило яиц согласиться на этот раз».

«то есть, ни групповухи, ни видео? Эти придурки тебя хоть не сдадут?»

«им не поверят. сраные обдолбыши. они сейчас прикрывают свой зад, потому что эта драная шлюха запомнила одного из них. им хватило ума взять с собой того членоголового с синими волосами!»

«ебнутые. Я говорила, что к ним лучше не ходить. им бы самим колоться и в обморок не падать, а тут еще кого-то насильно накачать. Ручки-то дрожат, чтобы на телефон снять»

«ЗАТКНИСЬ ЭМИЛИ»

«прости эдит»

И, вычитав все, что ей требовалось, Нора едва не выбросила монитор в окно.

ТВАРЬ!

Это была она! Эта гнида заплатила наркоманам, чтобы они ее подловили, накачали амфетамином и трахнули на камеру! О, ну и паскуда! Чертова сука! Она могла бы шантажировать ее этой записью, или могла без всяких шантажей отнести видео в полицию, в опеку или показать на широком экране в спортивном зале. Какая же подлая…

Сойер ходила кругами в библиотеке, и разъяренно дышала, думала, как теперь быть. Что она сделает с этой сукой, а? Не было ни шанса, что Стрип уйдет от справедливости. Нора искала любой способ наказать ее на всю жизнь, даже если пришлось бы просто по-тихому ее грохнуть, хотя хотелось, конечно, убивать долго и мучительно. Вколоть наркотик и выбросить из машины у притона. Или же напоить и подложить под футболиста. Под всю футбольную команду. Даже видео снимать не нужно будет — они поведают всему городу в ярчайших красках. Мамочка Стрип замучается засаживать их в приюты и тюрьмы.

Хотелось бить ее головой об стену, выкручивать руки, вырывать волосы, как это делали с ней. Хотелось, чтобы она прошла все круги ада и сошла с ума следом за Норой. Только вот Нора привыкла к этому, она была на плаву, а вот Эдит Стрип точно поседела бы и молила бы о смерти каждую минуту.

Норе хотелось слышать мольбы. Чувствовать запах крови с легким оттенком фиалки — так пахло от того шприца, от той жидкости, которую в нее вкачали и которая залила ей шею, когда она выбила шприц из шеи. Она хотела видеть красное марево в своих глазах и в глазах Стрип. Видеть ее лицо в синяках и ранах, утопить ее в собственной крови.

Но это нельзя было сделать так просто. Требовался план. Осторожный подход. Искусный. Чендлер умерла в своей комнате, держа в одной руке кружку с очистителем, а в другой — длинную пафосную записку. Келли и Суинни распростерлись на земле в лучах солнца, напротив друг друга, голые перед друг другом и остальным миром, с пистолетами в руках и символами их протеста — бутылкой минеральной воды, портретом Джоан Кроуфорд и запиской, наполненной криком отчаяния, — в пакетике рядом. Джейсон Дин встал посередине стадиона, держа в руках связку динамита с пультом, он зачитал чуть ли не философские трактаты, и, распахнув объятия для смерти, принял ее… Ну, не то чтобы принял. Так, на чай позвал. Но все равно было стильно.

Стиль — то, что требовалось. Какой была Эдит Стрип? Вызывающей, напористой, скрывающей все это за не менее искристым поведением и видом. Быть у всех на виду и при этом оставаться бушующим пламенем с, казалось бы, нежными язычками. Ее смерть должна быть такой же, говорящей всем своим видом «я могу и делаю, а окружающие для меня — пустой звук», но и снисходительной к простым смертным, давая им шанс смотреть на нее и следовать ее смелости.

Но ведь Эдит должна знать свой приговор. Нора хотела встретиться с ней и поговорить. Намекнуть, что она в курсе, или сказать прямо в лоб, если потребуется. Они договорят, а потом, когда наступит момент исполнения приговора, Стрип будет знать, за что расплачивается. Не будет задавать лишних вопросов, и будет только каяться.

Ах, при мысли об этом сердце пело. Но надо было не мечтать, а делать.

Нора вышла из аккаунта Эмили, смогла усадить себя за стол. Затем, взяв в руки тетрадный лист и ручку, она подумала, как ей вызвать Эдит Стрип так, чтобы она пришла к ней на встречу неподготовленной к тому разговору, не посчитала нужным никого предупредить, и не имела времени придумать, что солгать и как выкрутиться.

«Эй Эдит.

Выглядишь ваще супер

Ты такая горячая сейчас, что мне трудно держать себя в руках.

Не хочешь выйти со мной куда-нить эти вечером

Я хотел бы поболтать или типа того, ничего такого

Могу взять нам выпить или мы поедем купим чо-нить за мой счет, что захочешь

В пять вечера подъезжай к мосту Олд Милл, я буду ждать

хохохо, Поклонник».

Эдит была достаточно рискованной, чтобы поехать на встречу. Все-таки, она же на своей машине туда приехала бы. К тому же, Поклонник обещал оплатить все растраты и предлагал выпить. Манящее предложение, правда ведь? Правда, Эдит?

Уже после звонка, когда коридор опустел, а охранник как раз вышел покурить, Нора просунула записку в шкафчик Стрип через щели в дверце, и ушла в свой класс. До конца учебного дня ей стало уже полегче. После школы Сойер практически умчалась на свой автобус.

Дом был практически пуст, что было только на пользу. Нора снова заглянула в комнату отца и, быстро оглядевшись, забрала бутылку водки, засунула в свой старый рюкзак. Еще положила пачку салфеток — стереть свои отпечатки, в случае чего. В карман себе девушка засунула перочинный ножик.

В половине четвертого она вышла из дома, с рюкзаком за спиной и в черной толстовке с капюшоном. Это должен был быть просто разговор.