Панцироносица. Наука против волшебства. Книга первая. (гет)

Закари-Лайонел Джедис имел несчастье родиться в Закрытой Зоне — так называлась довольно обширная территория, занимавшая один из трёх континентов планеты Ванахем, служившая для размещения на ней неблагонадёжных граждан, выселенных из больших городов за какие-либо провинности. Ещё здесь проживали люди, преимущественно молодого возраста, за которыми не признали права быть полноценными подданными Ванахемской Короны.

Закрытой Зоны на Ванахеме боялись все, от мала до велика, но, в сущности, она была куда лучшим местом, чем тюрьмы, каторжные лагеря или камеры смертников. Её жители жили обособленными деревнями и посёлками, занимаясь огородничеством, садоводством, разведением скота, ловлей рыбы и прочими видами натурального хозяйства. Они могли самостоятельно, в пределах Зоны, выбирать место жительства и вступать в брак по своему желанию. От них не требовали никаких клятв, присяг и обязательств, оставляя все поступки и решения на суд своей совести...

Вместе с тем жители Зоны не имели права на более высокое образование, чем три класса начальной школы. Они были обречены всю жизнь прожить посреди бескрайнего тёмно-зелёного ванахемского океана. Им было запрещено иметь беспроводные средства связи, телеприёмники и компьютеры. Машинами на гравиплатформах пользовались лишь врачи и полицейские — все сплошь "благонадёжные" и "полноценные", в основном — подписавшие контракт. Житель Зоны был презираемым существом, сродни блохе или таракану. Даже на армейской службе он мог быть только обслугой в казарме или на полигоне...

Лайонел Джедис, отец Закари, был жителем Зоны в четвёртом поколении. Работал на ферме, занимаясь разведением пригодных в пищу змей, и находил, что ему грех жаловаться на свою не всегда сытую жизнь. Его жена держалась того же мнения. Сейчас, почти сорок лет спустя, полковник ВКС Ванахема, главный инфертехнолог Генерального штаба, с нескрываемым отвращением вспоминал своё детство, проведённое в пропитавшихся мускусом вольерах...

Мальчишкой он любил читать. Учился куда лучше многих других детей. Он бы смирился и с тремя классами начальной школы, если бы в его распоряжении были хоть какие-нибудь более серьёзные книги, чем простые школьные учебники, но жителей Зоны держали вдали от любых библиотек и сетевых ресурсов с разного рода литературой. О компьютерных сетях — не говоря уже о других планетах-государствах, изгнанные ванахемцы почти ничего не знали. Эти вещи превратились в миф; подобие сна, который настолько неясен, что почти и не вспоминается...

Но, к счастью(а может, и к несчастью), через дорогу от змеефермы жил местный шериф, несколько более честный и совестливый, чем любые другие шерифы. В его доме имелся искусственный подпространственный карман с аппаратурой связи, и почти вся информация, которой жители Союза Независимых Миров хотели поделиться, была к его услугам.

Шериф проникся сочувствием к Заку. Мальчик был определённо талантлив, и ссуди ему судьба родиться вне Зоны, он мог бы многого добиться...

Зак увидел иной мир. Буквально в тысяче километрах от Зоны находилась настоящая сказка. Там были небоскрёбы — целые кварталы небоскрёбов! — ярко освещённые улицы, множество удивительных машин и устройств, настоящие средние школы и университеты, а главное — там продовольствие выращивалось в оранжереях и конвертерах. Там не было нужды ковыряться в земле, пачкать руки, дёргать траву и коренья, не нужно было бегать мыться на море или реку, ибо в сказочной стране люди мылись в ваннах и делали свои дела в унитаз, а не в яму...

Зак воспылал желанием там оказаться, но как это сделать — не знал.

— Сейчас не стоит мечтать об этом, — остудил его порыв шериф, — законы вряд ли когда-нибудь изменятся.

Юный книгочей не мог понять — почему жители Зоны живут хуже всех? Почему они должны гадить в дырку?

— Знаешь, — усмехнулся шериф, — в дырку гадить не стыдно, если нет возможностей добиться большего. Стыдно должно быть тому, кто заработал на унитаз — а потом из-за разного рода грязных дел его лишился, и уже потом перешёл на дырку... Я вот что тебе скажу — вся эта сказка, что ты видел в Сети, стоит очень дорого. И речь совсем не о деньгах. Богатство и процветание можно заработать по всякому, но я говорю не о законах, а о том, чему ты будешь служить. Сейчас ты, может, и не поймёшь, но просто запомни — есть Вечность и два её вида — Боль и Радость. Там, где служат Радости — образование, богатство и власть благословенны, а где служат Боли — там всё это извращено, загажено и проклято. Запомни это покрепче... и ещё. Я дал тебе знания. Знание есть сила, но одновременно знание — тяжёлое, порой кажущееся непосильным, бремя. Сейчас во всей Зоне нет другого мальчишки, который мог бы выйти в Сеть и читать что угодно. Пользуйся возможностью, Зак. Учись. Закон ты не преодолеешь, но если распорядишься знаниями с умом — то сможешь покинуть Зону. Может, даже убраться с этой планеты...

— Неужели вы думаете, что Зона лучше, чем большие города на западе? — изумлению Зака не было предела.

— Ты ещё мал, и некоторые вещи тебя не заботят... знаешь, в чём неоспоримое преимущество Зоны? Выбирая себе жену, здесь можно руководствоваться голосом своего сердца. И детей растить так, как велит совесть. На западе всё не так. Великолепие, роскошь, наука, технологии — пустой звук, если вокруг всего этого нет любви и радости...

Джедис запомнил не всё, что говорил шериф, но самое главное он уяснил — из Зоны можно найти выход лишь в том случае, если твои знания затмят хитрость и коварство тех, по чьей вине ты здесь находишься.

И он принялся оттачивать свои знания. В один из дней, открыв учебник по высшей математике, он понял, что понимает абсолютно всё, что в нём написано. То же самое касалось физики, химии, информационных технологий и медицины...

Вскоре он понял кое-что ещё. А именно — Ванахем безнадёжно отстал в развитии микроэлектроники и программирования. Если бы систему безналичного расчёта и паспортного контроля конструировали инженеры Мидгарда или Ацтлана — то ему никогда не удалось бы хозяйничать в её недрах, как на своей ферме...

Отец с матерью не очень-то и возражали, когда он предложил им убраться с заштатного континента куда подальше.

И вскоре стандартная ванахемская семья из трёх человек покинула Зону, имея вшитые на локтевых сгибах электронные паспорта.

И никто не уличил Закари Джедиса в его преступлении.

Он упорно стремился к власти, успевая при этом заниматься своим образованием. По мировоззрению он был гуманистом и атеистом от науки. Он с улыбкой вспоминал слова старого доброго шерифа о Боли и Радости... А ещё образованный человек! — но при этом нёс какой-то бред... Похоже, шериф взаправду верил в Бога. Джедис не понимал, как в просвещённом обществе мог уцелеть такой реликт...

Заводить жену и детей Закари не собирался. Он был сторонником свободных отношений, не обязательно только с женщинами... и не обязательно — только с людьми.

На его век выпало немало интересных событий. Вступление в Братство Светоносцев, члены которого являлись настоящими хозяевами Ванахема. Посещение иных планет, параллельных измерений и контакты с недоступными для посещения слоями Мироздания. Служба наставника при наследном принце Ванахема. Военная операция против Мидгарда...

И вот сейчас он опять в ином измерении, на планете под названием Земля.

Однажды ему было открыто, что практикуемые в Братстве обряды чёрной магии есть не зло, а всего лишь не открытая область науки. Джедис с этим был вполне согласен и не видел ничего предосудительного в том, чтобы выпить перед алтарём стакан собачьей крови или мочи. Ради науки и плодотворного сотрудничества с обитателями недоступного для людей измерения, населённого энергетическими формами жизни — они именовали себя Прогрессорами — можно стать чуточку менее брезгливым...

Прогрессоры могли приходить в мир людей — для этого им были нужны искусственные копии с человеческих тел. После совершения определённого обряда копия-клон оживала и становилась инкопом — инициированной копией. Именно таких существ и выращивал в своей лаборатории учёный-генетик с планеты Немезис Олаф Госкат.

Джедис и его коллеги — вице-адмирал ВКС Кинзи, генерал внутренней службы Нефри и личный секретарь вице-адмирала, Накем Зойсман — находились на Земле в качестве кураторов, осуществляющих наблюдение за подготовкой целой армии инкопов. Эти существа имели модифицированную, улучшенную физиологию и мощный интеллект, превосходящий по силе умственные способности обычного человека во много раз.

Инкоп Д-11, гротескная пародия на человека, с дополнительными суставами и птичьим клювом, известная за пределами базы под кличкой Чумной доктор, очень понравилась Джедису. Он не единожды лично наблюдал за его вылазками в Москву и ряд других городов северного полушария Земли.

Д-11 совершенствовал свою способность выводить из строя людей с помощью модифицированного горла, способного излучать пороговые звуковые колебания. Жертва, как правило, сходила с ума, впадала в коматозное состояние или умирала от внезапной остановки сердца. В ряде случаев перед смертью наступал полный паралич. Джедис даже улыбнулся, вспомнив, как погибли двое юнцов — парень и девушка, вышедшие вечером прогуляться. Умерли, даже не пикнув, сидя на скамейке и не разомкнув объятий...

Нефри, Зойсман и Кинзи тоже не бездействовали. Их инкопы под присмотром военных экстрасенсов или самих кураторов тоже периодически совершали вылазки в различные регионы Земли. Джедис порой замечал, что Москва и её предместья в этой кровавой географии мелькают чаще, чем, скажем, Лондон, Мумбаи или Токио... Ему хотелось знать — почему? Что в этом мрачном заштатном городе может быть интересного? Почему Кинзи так им интересуется?

Прогрессоры, столь много сделавшие для процветания Союза, были обеспокоены тем, что на Земле живёт слишком много людей, невосприимчивых к магии, слитой воедино с наукой. "Прямо как на Мидгарде", — думал Джедис. Земля была очень опасна, и всё, что несло угрозу взаимовыгодному сотрудничеству людей и Прогрессоров, должно быть уничтожено...

Д-11 в очередной раз вышел на охоту, ставшую для него последней.

Джедис встал со скамейки и не спеша побрёл в сторону пристани. Дела насущные требовали его личного присутствия. Д-11 вновь продемонстрировал высший класс, вырубив своей инфразвуковой глоткой троих работников правопорядка.

Город был примитивен, но хорошо освещён. Джедис невольно залюбовался тёмной гладью реки и панорамой соседнего берега с жилыми домами и тысячами мерцающих окон, когда от Д-11 поступил сигнал тревоги. Джедис поспешил к нему, но было слишком поздно — инкоп валялся на асфальте, ноги его были отморожены и переломаны, а его мучители — трое человекоподобных существ в странных, подсвеченных изнутри стеклоподобных одеяниях — безжалостно добили его. А неподалёку, возле скамейки, стоял и наблюдал за всем этим какой-то странный тип в чёрном пальто и шляпе...

Джедис был настолько ошарашен, что почти минуту не мог двинуться с места. Убийцы уже покинули парк, умчавшись куда-то вглубь квартала. Подойдя наконец к телу Д-11, он убедился, что дело обстояло хуже некуда. Погибло почти восемьдесят процентов клеток, составлявших организм инкопа, а это был предел, после которого изделие не подлежало восстановлению.

Звук подъезжающих машин с милиционерами заставил его скрыться в кустах и пустить в ход все свои магические способности, благодаря которым прочёсывающие парк люди не смогли его увидеть, хотя порой чуть ли не натыкались на него. На смену изумлению пришла злоба. Обычным оружием инкопа убить нельзя, даже если разрядишь в него полную пулемётную ленту. Кто же тогда сделал это? Почему Адам Кинзи не предупредил, что земляне способны выследить и убить существо, неуязвимое для огнестрельного и холодного оружия?

Джедис произнёс магическую формулу и телепортировался на базу. Безошибочно находя путь в прорубленных в толще базальта тоннелях, он поднялся в жилой сектор, где находился кабинет вице-адмирала.

За столом он застал остальных участников квартета — вице-адмирала Кинзи, высокого роста человека преклонных лет, изрядно поседевшего; генерала Нефри, невысокого и плотного брюнета с лицом цвета латуни и большими фиолетовыми глазами, и молодого, несколько женоподобного сухощавого юношу — Накема Зойсмана.

— Что-то случилось? — спросил Кинзи, откидываясь в кресле.

— Случилось, — Джедис сел на своё место, — один из инкопов, которых я курирую, развоплотился.

— В каком смысле — развоплотился? — уточнил Кинзи, — ты что, потребовал от него чего-то невозможного?

— Д-11. Он убит землянами, — ответил полковник ВКС, — почему вы не предупредили нас? У землян есть оружие, воздействующее на скорость ядерного взаимодействия, причём в портативном варианте... Азек, — он повернулся к генералу Нефри, — ты у нас отвечаешь за разведку? Как ты мог упустить такое?

— Расскажи всё по порядку, Зак, — попросил Нефри, — как, когда, при каких обстоятельствах...

Джедис не очень-то и много видел, но сумел подробно описать наружность убийц, расправившихся с инкопом. Его слушали не перебивая. Довольно долго в кабинете царило гробовое молчание.

— Зак... — заговорил Кинзи, — ты пытался просканировать эту троицу? То, что ты не видел их лиц, конечно, досадно, но... Вообще, по твоим ощущениям, кто они? Люди? Не-люди? Может быть, это Прогрессоры более высокого ранга?

— Это люди, — ответил Джедис, — самые настоящие, такие же, как и все, но их костюмы... Я не знаю, чем они защищены. Ни о чём подобном я не слышал и никогда не наблюдал даже отдалённо чего-нибудь похожего на них.

— Они владеют хоть каким-нибудь даром? — подал голос Зойсман.

— Я бы это сразу определил. Исключено. Кроме того, на какой-то миг я почувствовал противодействие с их стороны... это не было похоже на ментальную защиту, тем более я уверен, что они меня не видели, скорее это... — Джедис сделал неопределённый жест, — все мои усилия как будто разбивались о какую-то стену...

— Мы обязательно разберёмся с этой троицей, — задумчиво сказал Кинзи, — хорошо бы было ещё уточнить — специально ли они поджидали тебя или наткнулись случайно. В одном я уверен на все сто процентов — земляне ещё не владеют технологией телепортации. Мы бы заметили искажения, если бы кто-то попытался выйти в гипер... Тем более мы хорошо спрятались. Поэтому мы можем не опасаться неожиданного нападения. Кстати, что с трупом Д-11?

— Местные легавые забрали его себе.

— Пусть он пока побудет у них, — продолжил Кинзи, — мне очень хочется знать, какие выводы они сделают при исследовании останков. Их осведомлённость в вопросах генетики и антропологии может оказаться полезной и для нас. Кто знает, какие золотые головы могут скрываться на Земле...

— На Земле хватает мест, — заговорил Нефри, — куда закрыт доступ даже нам. Сами ли земляне такие умные, или им кто-то помогает — навскидку этого не скажешь, нельзя исключать и технологический прорыв...

В кабинете повисло тревожное уныние. Хорошо вооружённые люди, не поддающиеся магическим уловкам. Плохое сочетание. Примитивная на первый взгляд планета преподнесла неприятный сюрприз...

— Попробуем провести небольшую разведку боем, — сказал Кинзи, — Зак... ты отправишь команду зачистки к тем, кто выжил после встречи с Д-11. Надо вычистить им память. Если не будут поддаваться на внушение — можно и пригрозить. Старайтесь действовать от имени их службы безопасности. У землян в ходу такие штучки...

— Я попробую проконсультироваться у Прогрессоров, — сказал Джедис, — эта бойня на набережной... я уверен, что могут быть свидетели, видевшие всё с самого начала.

— Будь осторожен, — предупредил Нефри, — порой Прогрессоры бывают крайне несговорчивыми...

Квартет кураторов переключился на обсуждение других вопросов. Кинзи почти не отзывался на слова коллег. Он вновь и вновь обдумывал каждое слово из описанного Джедисом происшествия в парке. Своими выводами и предположениями на сей счёт он делиться не торопился. Пока он располагал слишком незначительным количеством информации...

Александра Антоновна, как и обещала, передала Киру обратно на попечение матери. Та попыталась зазвать её на вечерний чай, но словесница, сославшись на сильную занятость, поспешила уйти.

Кира ещё не полностью оправилась от шока после жуткого происшествия на набережной. Эммочка тоже выглядела подавленной. Но мама ничего не заподозрила. Сославшись на небольшое переутомление, Кира вышла из-за стола и потянула подружку к себе в комнату.

— Ну, что ты думаешь об этом? — спросила она вполголоса, запирая дверь.

— Об этом? — тихо отозвалась Эммочка, — об этом... даже не знаю. По всему выходит, что мы убили какую-то тварь нечеловеческой породы. Знаешь, этот мой стеклянный костюм... когда я оделась в него, у меня в голове столько всего нового появилось. Этот клювоносец пытался облучить нас инфразвуком. Я это поняла по показаниям лицевых сканеров. Если бы не костюмы, он бы точно нас всех убил...

— Ой, Эмка, — Кира села на кровать и усадила подружку рядом, — я так боюсь... если бы он мне, то есть нам, глаза выклевал... но ведь труп найдут, а в нём пули. Там и гильзы лежат, и автомат. Как думаешь, что теперь будет? Нас посадят, да?

— Я думаю, Яковлева предусмотрела всё, — заметила Эммочка, — её оружие при ней, и его никто не найдёт. Я ведь тоже ему ноги отморозила. А автомат... не знаю, я такого оружия не видела. Мне почему-то кажется, что оно не с Земли.

— Ой, а как это у тебя вышло? — спохватилась Кира, — что ты такого сделала, что у него ноги замёрзли?

— Остановила Броуновское движение, — наморщила лоб отличница, — и я, и ты — мы чем-то вооружены... оружие спрятано где-то внутри нас — не знаю, как именно, но... я вывела прицел, прошептала пароль "ледяное дыхание", и...

Кира сидела, сжавшись и оцепенев от смятения. Она тоже была вооружена чем-то... модулятором каких-то частот, воздействующих на свойства живых тканей. Оружие приводилось в боевую готовность после пароля "сила красоты" и вызывало свёртывание крови в точке поражения. При желании можно было изменить длину волны, и тогда живая ткань денатурировалась — сгнивала...

— Ох, Кирка, — сказала отличница, выслушав её путаные объяснения, — эдак мы точно доиграемся... пусть Яковлева — человек, но она меня пугает.

— Меня тоже... а ещё этот тип в пальто и шляпе. Ты знаешь, судя по внешнему виду, это был тот самый Такседо Маск, который по магазинам лазает. Что ему там было нужно, на берегу?

Эммочка только головой покачала.

— Внутри нас что-то спрятано, — рассуждала она, — и у Яковлевой — то же самое. Кто и когда засунул в наши тела оружие и эту броню... я не помню...

— Я тоже, — вздохнула Кира, — надеюсь, она нам скажет, что это такое с нами творится... слушай, Эмка, у тебя до утра всё равно дома никого. Ночуй у меня, а то, знаешь, боязно как-то...

— Хорошо, — улыбнулась девушка. Она и сама думала о том же, потому что вряд ли сегодня ночью ей удалось бы спокойно поспать в пустой квартире. Хорошо ещё, что завтра в школу идти не нужно...

Кира вручила Эммочке ночную сорочку(пришлось основательно перетряхнуть весь шкаф, чтобы отыскать её), уступила гостье кровать, сама же соорудила себе постель на полу. Девушки долго не могли уснуть и постоянно перешёптывались, обсуждая всё, что с ними сегодня произошло, но постепенно сон взял своё, и комната погрузилась в молчание...

Кире приснилась Норка. В этом видении подруга детства уже не выглядела отчаявшейся и испуганной. Даже наоборот — Норкино лицо озарилось счастливой улыбкой, и Кира лично вытянула её из грязного и смрадного болота.

Она открыла глаза, полежала немного, глядя в потолок, взглянула на часы. Почти семь утра. Эммочка мирно сопела, задрав носик к потолку. За окном заметно посветлело. Кира встала и подошла к зеркалу. На неё глядело растрёпанное со сна существо — она сама. Никаких следов стекловидного одеяния и вообще чего бы то ни было...

С кухни доносились голоса мамы и ещё одной женщины, в которой Кира узнала Эммочкину мать, Светлану Григорьевну.

Как только девушка появилась на кухне, Светлана Григорьевна сказала:

— А мы как раз о вас и говорили...

— Да?

— Да. Случай, не имеющий аналогов — моя Эмма впервые за много лет ночует у подружки.

— Она не хотела в пустом доме одна спать, — пояснила Кира.

— Да, кстати, — вмешалась мама, — ты знаешь, что произошло?

— Нет, а что?

— Сегодня в полночь твоя Норка из комы пробудилась. И, как говорят в больнице, скоро пойдёт на поправку.

Кира едва не опрокинула чашку с огненным чаем себе на колени. Кое-как справившись с дрожащей рукой и поставив чай на стол, она повернулась к Светлане Григорьевне.

— Что, с ней правда всё хорошо?..

— Конечно, — ответила докторица, — она с трудом, но разговаривает. Раза два засыпала на полчаса, потом снова просыпалась. Говорила, что очень напугалась, когда обнаружила у себя катетеры и присоски. А ещё она сказала, что перед тем, как проснуться, тебя во сне видела — что ты, мол, из какой-то трясины её тянешь...

Час от часу не легче... Кира убрала дрожащую руку под стол. Как могла Норка видеть во сне то же, что и она, разве что в иной роли?

Она выпила чай и отправилась посмотреть — не проснулась ли Эммочка. Та уже поднялась с кровати и разбирала одежду. Поделившись с ней известием о пробуждении Норки, она рассказала и о своём совместном с подружкой сновидении, в котором каждая видела себя в своей роли. После некоторого раздумья Эммочка сказала:

— Ты знаешь, Кирка... должно быть, вы обе видели доступное для вашего понимания отображение каких-то реальных событий.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, что Норкина кома имеет не физиологическую, а волшебную, или, если хочешь, экстрасенсорную природу... хотя по сути это одно и то же. Это в том случае, если у неё повреждений мозга не было. Наш клювоносец далеко не так прост, как это казалось с первого взгляда. Думаю, Яковлева нам объяснит, кто он, откуда, зачем он здесь...

— Постой, а при чём тут волшебство? — спросила Кира, — ты что думаешь, что он не только убивал, но и наводил какую-то порчу?

— Похоже на то. Иначе с чего бы его жертвам кончать с собой? Не из-за клюва ведь, который они видели? Это, может, и странно, но бывает так, что младенец рождается с плавниками вместо ног. В Кинешме такое было. И никто не вешается, увидев это. И с балконов не прыгает.

Вскоре Эммочка, пообещав позвонить, если что-нибудь случится, ушла вместе с матерью домой.

Кира же направилась на кухню и сев за стол, попросила:

— Мама... а можно мне будет к Норке съездить?

— Поешь и поезжай, — ответила мама, — кстати, звонил папа. Ещё до того, как вы с Эммой встали.

— И что он говорит?

— Что вчера вечером Чумного доктора застрелили у пристани при попытке к бегству. Он даже из автомата отстреливался, но ни в кого не попал...

Кира вспомнила пистолет с глушителем. Вспомнила, как сама, своим кулаком, сломала мутанту клюв. Вспомнила ледяной жгут Эммочки.

— Есть всё-таки справедливость на свете, — наконец произнесла русовласка, — а ты, мама, веришь тому, что вокруг все говорят?

— Чему?

— Что у этого... ну, что он свою жертву уродовал клювом, который у него вместо челюстей вырос?

Мама только улыбнулась и сказала:

— Кирочка, ты папиной работой интересуешься? Он уже проводил расследования по случаям, когда преступники пускались на талантливые мистификации, лишь бы сбить с толку следователей. Глупости это всё — и клюв, и всё остальное...

— Но мам... в тот день, когда я убежала к Норке, Эмка мне сказала, что слышала от своей мамы про то, как Норка давала показания, прежде чем отключиться. И про рану на руке в виде треугольника, и про то, как врач побежал звонить в ФСБ, когда про клюв услышал. И ещё туда приехал Николай Николаевич, который под нами живёт.

— Может быть, девочка, в этом что-то и есть, но папа говорит, что ФСБ очень не любит делиться своими секретами. Правы они, не правы, кто знает...

Кира поняла только одно — если события вчерашнего вечера ей не приснились, то получалось, что службы правопорядка сейчас находятся в растерянности, так как и сами не могут понять — кто такой этот клювоносец и как именно он погиб. Для успокоения общественности они обнародовали наиболее правдоподобную версию, а куда дальше потянутся ниточки — одному Богу ведомо...

После завтрака девушка отправилась в душ, и неожиданно невидимый браслет-передатчик, о котором она почти забыла, начал вибрировать именно в тот момент, когда Кира находилась под струями воды. Решение пришло в голову мгновенно — она переключила воду на кран и пустила её в ванну. Шум бьющей в металлическое дно воды вполне мог заглушить голос абонента так, чтобы ни мама, ни Сашка его не услышали.

Её вызывала Александра Антоновна, словесница.

— Ну что, Кира? Как спала?

— Спасибо, хорошо. А вы слыхали, что Норка проснулась?

— Вот-вот, я как раз и звоню по поводу Норки. Ты ведь хочешь поехать к ней, так?

— Конечно.

— Тогда я сразу выеду к тебе, как только будешь готова. Свяжись со мной из подъезда, и мы заберём Эмму и Ларису. Они тоже хотят Норку проведать.

— А про того, с клювом, вы слышали?

— Что его грохнули при попытке к бегству? Да. Этого следовало ожидать.

— Скажите, а этот браслет не испортится, если я буду держать его под водой?

— Нет, он вполне надёжен. Ты, я слышу, в ванной? Ну ладно, не буду тебе мешать.

Покончив с утренним туалетом, Кира оделась и уже в холле вызвала словесницу. Через пять минут они подобрали у пруда Эммочку, а затем и Лариску Авдееву. Кире многое хотелось обсудить и с Эммочкой, и с Александрой Антоновной, но при лишнем свидетеле этого делать было нельзя. Почти всю дорогу ехали молча, и лишь когда словесница остановилась на углу Каширки и улицы Кошкина — подождать Лариску, которая отправилась прикупить для Норки чего-нибудь вкусненького — Кира, воспользовавшись случаем, начала рассказывать о своих догадках по адресу Стешки Мамонтовой, которая, судя по всему, видит те же сны, что и она с Эммочкой.

— Ты не ошиблась, — кивнула словесница, — я знала, что она тоже имеет при себе "Панцирь". Так получилось, что мне пришлось начать с вас двоих... а я хочу найти всех, у кого есть такие "Панцири".

— Что вы собираетесь делать? — спросила Эммочка.

— Я хочу научить вас обращаться с тем, что у вас есть.

— Но зачем всё это нужно? — воскликнула Кира, — мы что, какие-то особые? Разве мы единственные люди на свете, которые могут уничтожать инопланетян-людоедов?

— Ох, Кирочка... — вздохнула словесница, — у тебя оружие, которое ты носила с собой всю жизнь... о чём ты думаешь? Хочешь его кому-то передать? Назови имя — кому? А понимаешь ли ты, что вместе с оружием ты отдашь этому человеку свой страх, свои опасения, свои несчастья?

Кира не нашлась, что сказать в ответ. Дело приобретало тревожный и какой-то необратимый поворот...

— Панцирь — это название оружия, — вмешалась Эммочка, — а чем вы стреляли в Чумного доктора?

— Быстрая агония. Волны, меняющие скорость ядерного взаимодействия. Ткани его тела превратилась в месиво из-за того, что составляющее их вещество на секунду потеряло стабильность... — она поглядела в окно, — так, вон Лариса возвращается...

Все замолкли. Александра Антоновна разложила купленные угощения, тронулась с места и обращаясь к Кире, сказала:

— А вот твою двойку, Кирочка, в понедельник придётся исправить. Ты и ещё четверо весельчаков будете переписывать самостоятельные после уроков заново.

— Ну, я не знаю, как я там буду писать, — нахмурилась девушка.

— Придётся. У нас впереди этот день и завтрашний. Придётся тебя немного поднатаскать. Не волнуйся, я никогда ни на кого не кричу.

— Но зато двойки на ваших уроках градом сыплются, — вставила Лариска Авдеева.

— Нужно выбирать между образованием и сидением до трёх пополуночи в соцсетях, — сказала Александра Антоновна, — а я оценки никогда не завышаю.

Она действительно ставила оценки, как того заслуживали ученики. Из-за этого даже возник небольшой скандал, когда она отказалась аттестовать за третью четверть Сашку Еслика — ученика 9-В, которого, живи он при советской эпохе, сходу признали бы дефективным и необучаемым.

— С вами опасно иметь дело, — хихикнула Лариска.

— Не без этого.

Кира недовольно поморщилась. Ей нужно столько всего выспросить у словесницы или кто она там, а тут... Лариска — это, в сущности, её братец Сашка, только в юбке и выше ростом. Вечно норовит подсмотреть и подслушать, а потом разболтать обо всём увиденном и услышанном кому ни попадя. Но вокруг неё роем вьются мальчишки, а вот, скажем, на Эммочку, которая, как выяснилось, прекрасно хранит чужие секреты, хоть бы кто посмотрел...

Норка по прежнему находилась в палате интенсивной терапии. И хотя она была очень слаба, но это была уже прежняя Норка, а не безвольная спящая красавица из сказки, разве что без саркофага... Её глаза обрадованно засверкали, когда Кира с Эммочкой и Лариска прошли к кровати, на которой она пока ещё продолжала лежать. Александра Антоновна, успевшая побеседовать с врачами, предупредила девушек, что употреблять обычную пищу юной пациентке пока ещё нельзя, и всю вкуснятину, купленную Лариской, пришлось убрать на самую нижнюю полку прикроватной тумбочки.

Норка действительно разговаривала с трудом, на вопросы отвечала коротко и шёпотом. Ни на что не жаловалась, за исключением того, что ей ещё нельзя вставать и трудно поворачиваться на постели. Во время разговора она вновь заснула, но примерно через двадцать минут пришла в себя. Кира хотела задержаться подольше, но палата начала наполняться новыми гостями — пришёл Абдикен Абзалович вместе с женой и их многочисленная родня как с Москвы, так и с других мест, в том числе и с Казахстана, а в коридоре выстроилась целая очередь девчонок из девятого-В и параллельных классов. У Киры имелись свои вопросы, которые она хотела бы задать Норке, но теперь в такой толчее их не обсудить...

Эммочка вывела своих спутниц из запутанного семиэтажного лабиринта, коим являлась тридцать восьмая больница. Александра Антоновна, понимая, что Кира с Эммочкой сгорают от нетерпения поговорить с ней без лишних ушей, под каким-то предлогом отправила Лариску одну к машине, и увела подружек в глухой угол коридора, куда без причины никто не заглядывал.

— Я вам не всё сказала о "Панцирях", которое у нас с вами имеется, — начала она, — сегодня после обеда приходите обе в школу. Я позанимаюсь с Кирочкой алгеброй, а затем мы на время займём спортзал. Там нас никто не увидит, и я вам покажу кое-что... не зная всех своих возможностей, существ, подобных клювоносцу, одолеть очень трудно.

— А разве их много? — ахнула Кира.

— Много, — понизив голос, ответила словесница, — теперь я это знаю точно.

— Просто Зомбилэнд какой-то, — поёжилась Эммочка, — они что, хотят устроить вторжение?

— Я поняла, — оживилась Кира, — ваши соотечественники, что сидели в лабораториях, сделали костюмы, что на нас... для того, чтобы люди могли воевать против целой армии таких мутантов?

— Умница, — улыбнулась словесница, — если такими темпами мы пойдём дальше, то ты сама всё вспомнишь, и мне не придётся ничего рассказывать...

Кира улыбнулась в ответ. Что бы там ни было, но сейчас словесница не пугала её. Нисколько.