Панцироносица. Наука против волшебства. Книга первая. (гет)

Главные, второстепенные и третьестепенные действующие лица

Кира Белякова — ученица школы №998(р-н Братеево). Любит сладости и 3D-стратегию Red Alert-2(Yuri`s revenge). Терпеть не может математику и другие точные предметы.

Эмма Мокрецова — одноклассница К. Беляковой. Тихая, скромная, незаметная. Обладает исключительно высоким интеллектом, отлично усваивает преподаваемые дисциплины, свободное время посвящает развитию кругозора.

Степанида Мамонтова — ученица Марьинской гимназии (р-н Марьино). Высокая, крепко сложенная девушка, отличается хорошим здоровьем и выносливостью. Мечтает о собственном ресторане. Хорошо ориентируется в горах и таёжных лесах. Состоит на учёте в комиссии ПДН.

Раяна Сафуанова — ученица гимназии им. М. В. Ломоносова. Обладает обширными познаниями в истории, религиоведении, философии и оккультизме. Большая поклонница творчества Г. Ф. Лавкрафта и поставленных по его произведениям фильмов.

Надежда Благодатская — ученица школы №1613(р-н Северное Бутово). Окончила музыкальную школу по классу контрабаса, мечтает сделать карьеру на сцене (в шоу-бизнесе).

Хлоя Пи — разведчица Генерального штаба планеты Мидгард, воинское звание — капитан. Участница многих партизанских вылазок и секретных операций. В совершенстве владеет тремя земными языками, в т. ч. русским. Посвящена во многие, недоступные простому смертному, тайны. При необходимости выказывает полную беспощадность к самой себе.

Мирослав Кратов — несколько замкнутый, интеллигентного вида молодой человек, напрочь забывший свои детские годы. По специальности — техник-наладчик насосно-компрессорных систем. Проходил срочную службу в ВДВ. Обладает обострённым чувством справедливости и собственного достоинства, за что был неоднократно и нещадно бит.

Дмитрий Феофанов — друг детства М. Кратова. Программист-консультант. Проходил срочную службу в РВСН. По натуре человек мирный и мягкий, но тоже обладающий обострённым чувством справедливости, за что бывал бит за компанию с М. Кратовым.

Григорий Листиков — ученик школы имени Маршала П. П. Полубоярова (р-н Царицыно). Один из лучших учеников Москвы, друг К. Беляковой. Временно получил в своё распоряжение способность предвидеть будущее.

Нора Бикбова — лучшая подружка К. Беляковой. Обыкновенная девушка, в компании с которой невозможно соскучиться.

Анна Павловна Баручко — мать К. Беляковой. Из-за редкой специальности не может трудоустроиться.

Александр Васильевич Беляков — отец К. Беляковой. Журналист. Работает на передаче «Человек и закон».

Сашка — проказливый мальчуган, проныра и хитрец. Младший брат Киры.

Ульяна Миронович — кузина Д. Феофанова. Добрая, безобидная девушка. Бывшая школьная подруга М. Кратова.

* * *

Адам Т. Кинзи — вице-адмирал ВКС планеты Ванахем, начальник управления специальных операций. Возглавляет высадившийся на Землю воинский контингент и приданную к нему научную группу. Умён, жесток и безжалостен. Член Братства Светоносцев, владеет различными видами психокинеза. Один из высших жрецов Братства.

Азек Ш. Нефри — генерал внутренней службы Ванахема; контрразведчик. Член Братства Светоносцев. Очень изобретателен и предусмотрителен. Страдает от некогда утраченной по собственному недосмотру любви.

Закари Л. Джедис — полковник ВКС Ванахема, инфертехнолог, член Братства Светоносцев. Возглавлял комиссию по интеграции передовых научных идей в вооружённые силы. Фанатично предан идее плодотворного сотрудничества с обитателями высших, недоступных для человека параллельных измерений.

Накем С. Зойсман — наглый, самовлюблённый мальчишка с отклонениями в умственном и психическом развитии. Исполняет функции личного секретаря при А. Т. Кинзи. Член Братства Светоносцев. Имеет крайне низкие интеллектуальные показатели, что не мешает ему вынашивать прожекты по завоеванию мирового господства.

Олаф Госкат — учёный-генетик, уроженец планеты Немезис. Экс-глава корпорации, выращивавшей человеческие клоны-копии. Одержим идеей возместить понесённые в ходе разорения многомиллиардные убытки. Возглавляет научную группу, приданную к А. Т. Кинзи.

Джером Одри — майор ВКС Немезиса, безропотный исполнитель любых приказов А. Т. Кинзи. Комендант базы в Долине Спокойствия.

Рэй Петсайд — расхититель государственного имущества, воинское звание — капитан. Вынашивает планы относительно личного обогащения. Вошёл в группу заговорщиков, желающих отделаться от вице-адмирала Кинзи.

Гернет Хэджулин, Стиг Боттомс — военные экстрасенсы, помощники З. Л. Джедиса.

Стоян Квятковски — работник научной группы О. Госката.

Лукас Серёжевич Бурдеев — искусственно созданная пародия на человека. Имеет облик молодого обаятельного негра. Во всех отношениях одарённая, не лишённая харизмы личность. Одержим идеей править миром и подчистую истребить человечество (равно как и всю разумную жизнь на иных планетах).

Сергей Сентябов (майор милиции), Рустам Сидоренко (соцработник), Владимир Баженов (педагог), Филипп Еслик (охранник казино)— жители Москвы; бандиты, искусно изображающие честных респектабельных граждан. Подельники Лукаса Серёжевича, завербованные им для сбора информации и совершения различных акций в городе.

Сашка Еслик — одноклассник Киры Беляковой. Имеет репутацию главного придурка в школе. Любит изображать из себя «крутого парня», особенно перед учениками младших классов. За деньги, бутылку пива или пачку сигарет всегда готов совершить любой, самый грязный поступок.

Лже-Мирослав и лже-Кира — клоны-копии М. Кратова и К. Беляковой. Одержимы идеей править миром и люто ненавидят своих доноров-исходников.

1

Четырнадцать лет полного безмолвия. Могильная тишина. Одиночество.

Темнота, периодически озаряемая вспышками света неизвестной природы. Света, не дающего никакого освещения. Не приносящего ни толики тепла. Впрочем, здесь не было никакого тепла. Как и холода.

Не нужно заполнять желудок пищей. И вода ни к чему. Зачем поддерживать жизнь средствами извне, если в этом месте ровным счётом ничего не происходит? Впору начать сомневаться и в собственном существовании. Лёгкие рефлекторно сжимаются и расширяются, но чем они заполняются? Парадокс. Здесь невозможно ощутить дуновения воздуха даже собственной ладонью, хотя можно вдохнуть полной грудью и что-то из себя выдохнуть. Здесь можно ходить, пусть даже ноги ступают неизвестно на что. Внизу та же угольно-багряная бездна, что и наверху. Или впереди. Или за спиной. Можно лежать и сидеть. Не важно, как долго и в какой позе. Мышцы не будут затекать. Суставы не будут ныть. Здесь нельзя ничего почувствовать. Ни малейших изменений.

Так выглядела эта ночь длиной в четырнадцать лет, проведённая во вневременном кармане.

В первый год своего заточения Хлоя Пи развлекалась тем, что втыкала в ладонь швейную иглу и наблюдала за тем, как металлический кончик показывается на тыльной стороне кисти. Ни один нерв не подавал сигнала о вторжении инородного тела, а ранка после извлечения иглы сразу же затягивалась. Значит, вневременное пространство сохраняет в неизменном виде всё, что в него занесено... Это радовало. Но в то же время и пугало. "Как хорошо, — думала Хлоя, — что в канун заточения я была абсолютно здорова. Что бы со мной стало, если бы я подхватила в последние часы мигрень? Или лучевую болезнь? Или что-нибудь ещё... приспособилась бы к боли? Или лишилась бы здесь рассудка?"

Теперь гадать не имело смысла. Нужно отбыть до конца эти четырнадцать лет, отбыть — и не сойти с ума. Хлоя Пи сохранит трезвый, незамутнённый ум. У неё много незавершённых дел. Много долгов, которые ждут возвращения.

Слева от тахты с поднятым изголовьем стоял электронный хронометр. Два табло. Верхнее высвечивало годы, месяцы и дни. Нижнее — часы, минуты и секунды. Что бы они ни показывали, это никак не отражалось на самочувствии Хлои. Глядя на меняющиеся цифры, она не сожалела о смысле, который они несут. Женщина твёрдо знала лишь одно: как только первые две цифры верхнего табло сменятся на 14, а остальные ячейки обнулятся — откроется выход. Куда — не важно. Важно то, что темнота рассеется, открыв пусть к свободе.

Что это будет за свобода — Хлоя могла представить лишь очень приблизительно.

Новый календарь, по которому ей предстояло жить, состоял из трёхсот шестидесяти пяти суток. В сутках — двадцать четыре часа. В часе — шестьдесят минут, каждая минута разделена на шестьдесят секунд. Из-за погрешностей при движении по орбите той планеты, на которой действовал этот календарь, на каждые четыре года выпадал год с одними лишними сутками. В общем, почти как на родной планете. Разве что дома год длился на двадцать суток дольше. Если попытаться соотнести два разных календаря, то выходило, что день рождения Хлои приходится на конец октября — начало ноября. Своим новым днём рождения Хлоя выбрала двадцать девятое октября. Специалисты по легендированию и внедрению внесли эту цифру во все документы и базы данных, посредством которых осуществлялась легализация в новом мире.

Хлоя прилежно осваивала информацию о чужой планете, на которую ей предстояло высадиться. О мире, очень похожем на её собственный, но с совершенно другой историей. Она в совершенстве овладела тремя языками, дававшими возможность контактировать с наиболее активно расселившимися народами. В этом мире две сотни государств, находящихся на разных стадиях развития. Наука и технологии, отставшие в развитии лет на тысячу от родины Хлои. Хотя... так было во время её обучения, а сейчас слишком многое поменялось местами. Её родная планета превратилась в радиоактивную пустыню. Тридцать три самых больших, кипевших когда-то жизнью, города — лежат в руинах. И едва ли когда-нибудь возродятся...

Год за годом Хлоя не теряла даром времени. Разведка Генерального штаба предоставила в её пользование библиотеку — сотня стержневых накопителей, на которых содержалось всё, что новое, изучаемое ею человечество решило изложить на бумаге за все годы существования письменности. Все произведения были на русском, английском и испанском языках. Это позволяло оттачивать навыки использования изученных языков. И узнать много любопытного о своём новом доме...

А в свободное от чтения время оставалось только молиться. Молитвенное общение с Создателем было единственным средством для борьбы с подступающим временами безумием. И единственной отдушиной, в которую улетали долгие часы и сутки... ничего не значащие там, где не существовало времени.

"Когда выйду отсюда, — думала женщина, — то буду укладываться спать только со включенным светом. Никогда бы не подумала, что буду пугаться темноты..."

По окончании срока заточения Хлоя Пи отправится в новый мир. Каким он окажется? Дружелюбным и гостеприимным? Мрачным и враждебным? Кто знает...

В этом мире, среди шести миллиардов неведомых пока людей, затеряны те, кто ей бесконечно дорог. Кого-то она знала многие годы, кого-то — несколько дней, а то и несколько часов. Это неважно. Все они дороги для неё одинаково.

Тысячи хороших, достойных людей без колебаний и сомнений заплатили своими жизнями, здоровьем и свободой, чтобы дать этим нескольким затерявшимся соотечественникам возможность выжить.

"Я найду вас, — думала Хлоя, — клянусь последним вздохом королевы Серенити, я вас найду, чего бы это ни стоило..."

Хлоя отвыкла от неспешного течения времени и перестала различать сутки и минуты. Она старалась не смотреть лишний раз на табло хронометра, дабы не бередить душу попусту.

Лишь когда до самоликвидации вневременного кармана осталось не больше двух суток, она начала считать каждую секунду. Если бы она могла чувствовать, её нервы наверняка бы горели — во всех смыслах этого слова.

"Ну пожалуйста, Господи, скорее же, скорее..."

Её убежище доживало свои последние часы.

В первых числах февраля, когда Хлоя Пи только собиралась покинуть своё мрачное убежище, произошло ещё одно не менее важное событие.

Место действия находилось в гигантском лабораторном комплексе, выстроенном под многометровой толщей векового льда и напластованиями застывшего базальта. Команда специалистов в области биомеханики, генетики и медицины со своими ассистентами ожидала прибытия своего непосредственного начальства. Руководитель научной группы в последний раз осмотрел помещения и оборудование, готовясь обрушить гром и молнии на всякого, кто допустит хотя бы малейший беспорядок, и не найдя нигде следов такового, дал подчинённым команду строиться.

Все собрались у входа в лифт. Начальство не заставило себя долго ждать. Створки разошлись, и из кабины вышли четверо человек в белых защитных костюмах.

— Мой господин... — руководитель группы сделал шаг в направлении самого высокого гостя из квартета.

— Адам. Просто Адам, — отозвался высокий гость, — мы не на приёме во дворце, Олаф.

— Как вам будет угодно...

Сквозь лицевой щиток были видны только глаза. Взгляд Адама был жёстким, цепким, тяжёлым — взгляд человека, много повидавшего на своём жизненном пути. Взгляд руководителя, не терпящего ни малейшего неповиновения.

— Как наши малыши? Растут? — осведомился Адам.

— Через две недели их организмы будут полностью сформированы, — ответил Олаф, — и мы приступим к их извлечению из матки-рипликатора...

— Отпусти людей, Олаф, — сказал начальник, — то, что твой комплекс в идеальном порядке, мне и так известно. Мы прибыли только ради матки-рипликатора. Потом, если у нас останется время...

— Тогда прошу за мной, — учёный сделал знак своим людям, и те разошлись по своим рабочим местам.

Квартет в сопровождении Олафа отправился в долгий путь по коридорам и лестницам.

Наконец Олаф остановился у круглой металлической двери, вставил в расположенный в стене паз небольшой стержень и набрал код.

Пять человек вошли в гигантский, залитый синим светом, зал, заставленный длинными рядами одинаковых, похожих на гибрид ванны с гробом, капсул. Адам и трое его спутников медленно двинулись по проходу, разглядывая обвитые проводами и трубками стеклянные колпаки и то, что под ними хранилось.

А посмотреть было на что.

Зал представлял собой огромное собрание удивительных живых созданий, никогда не существовавших в реальности. Для которых не было предусмотрено ни одной экологической ниши.

— Мы модифицировали тела в соответствии с желаниями их будущих владельцев, — сказал Олаф, — вы говорили, что это одно из условий нашего сотрудничества...

— Превосходно, превосходно, — одобрительно закивал Адам.

Он заглянул внутрь ближайшей капсулы. На её дне лежал невысокого роста человек с тёмно-оранжевой кожей, сильно растянутой грудной клеткой и тянущимся от нижней половины лица роговым птичьим клювом.

— Это даже лучше всего того, что нам удавалось сделать дома, — заметил Адам, и повернувшись к одному из спутников, сказал:

— Полюбуйся, Зак, на этого попугайчика... Хорош, а? Возьмёшь его себе?

Тот, кому были адресованы эти слова, поднял голову и взглянул на своего коллегу.

— Почему нет? — ответил Зак, — довольно забавное творение... Беру.

Квартет, сопровождаемый Олафом, приступил к изучению других капсул.

Покоящиеся в них существа вызывали невольное благоговение, смешанное со страхом и отвращением. Олаф демонстрировал обычных с виду людей с идеально гладкими, неотличимыми от затылка лицами, людей с лягушачьими, перепончатыми кистями рук и ступнями ног, людей с приращенными к голове створками раковин, за которыми скрывались как обычные, ничем не примечательные человеческие лица, так и звериные морды... Команда учёных постаралась на славу, соединяя в единые организмы человеческие тела и самые разные органы, принадлежащие пернатым, четвероногим, копытным, подводным и пресмыкающимся существам.

— Неужели здесь нет простых людей? — спросил один из участников квартета.

— Вот здесь, взгляните... — Олаф прошёл вперёд.

— Вот этот?..

Под стеклом лежал высокий, крепкого сложения, лысый мужчина с тёмно-коричневой кожей.

— Мы назвали его Лукасом. Не знаю, кто пустил в оборот это имя, но мы привыкли, — объяснил Олаф.

— Ну что, Накем? Доволен?

Накем повернулся к последнему участнику квартета и едко ответил:

— Да... в отличие от некоторых святош, которые не знают, куда себя деть в этом ледяном аду.

— На что ты намекаешь?

— Ни на что, Азек... ровным счётом ни на что...

Тот, кого звали Азеком, больше не произнёс ни слова. Но в его тёмно-фиолетовых глазах явственно светились огоньки бешенства.

— Вы здесь неплохо потрудились, Олаф, — говорил между тем Адам, — значит, говорите, через две недели вы их извлечёте...

— Извлечём.

— Начинайте сразу же загружать освободившиеся капсулы. К концу года я планирую полностью укомплектовать нашу армию.

Олаф ощутил ничем не прикрытый ужас, когда Адам вперил в него свой жёсткий, ничего не выражающий взор.

Это был взор не человека — бездушной машины, существа, полностью отрешившегося от мира. Оно не задумываясь, если будет на то нужда, живьём растопчет его, Олафа, и своих товарищей, и всю научную группу... А при необходимости — и все шесть миллиардов жителей той планеты, на которой они все сейчас находятся.

Покончив с инспекцией, Адам увёл своих товарищей из матки-рипликатора. Стоя в лифте, он позволил себе немного расслабиться и помечтать...

"Всё идёт как надо, — думал он, — через месяц мы выведем наших бойцов на охоту. Мы выполним порученную нам задачу и заберём эту планету себе в качестве приза за проделанную работу. Разумеется, моим дорогим коллегам необязательно напоминать, что таким призом может владеть только один человек. Одна планета — один босс..."

Адам улыбнулся. Его товарищи ничего не заметили. Маска не позволяла им увидеть лицо лидера.

"Я должен быть очень осторожен. Зак, Азек и Накем тоже захотят встать у руля. Надо тщательно следить за всеми, кто может обнаружить в себе желание править целым миром. И с клонами надо будет держать ухо востро. На этой отсталой, варварской планете им равных не будет. Их никто не остановит. Хотя это обстоятельство может выйти боком и в мою сторону... но даже если и так, то не беда. Я всегда смогу удрать отсюда. Главное — чтобы со мной был человек, ради которого я прибыл на Землю. Он является моим обратным билетом на Родину. Если только меня не водят за нос, если он действительно жив и находится здесь, я смогу со спокойной совестью подать в отставку..."

Его коллеги тихо переговаривались между собой, строя планы на будущее, но Адам их не слушал. Он напряжённо обдумывал судьбы Земли и её обитателей.

"И всё-таки... почему наши покровители так заинтересовались Землёй? Что побудило их направить нас сюда с тем, чтобы извести её население под корень? Впрочем, пути Прогрессоров неисповедимы, и мешать им не следует. Глупо кусать руку, столь много давшую человечеству..."

Этим утром Кира поднялась с постели почти за час до звонка будильника. И первое, что она почувствовала, был жуткий холод.

— Да что же это... — простонала она спросонья, стараясь поплотнее закутаться в одеяло, — откуда такой сквозняк?

Проморгавшись, она разглядела сквозь предрассветную мглу раскрытую форточку и колышущиеся от порывов холодного ветра занавески. Бросила взгляд на стрелки часов. Можно было бы подремать ещё минут сорок, но, сделав над собой усилие, Кира прогнала остатки сонного оцепенения. Она не умела вовремя ложиться и рано вставать; сегодняшнее утро было явным исключением из правила. Обычно её поднимала мама, да и то со второй-третьей попытки. Девушка осознавала, что со стороны это выглядит несколько нелепо, всё-таки она уже не маленькая — через два с половиной месяца, в конце мая, она отметит своё пятнадцатилетие — но ничего не могла с собой поделать.

Она завернулась в простынь, соскочила с кровати и обогнув стол, захлопнула форточку.

Присев на кровать, она попыталась вспомнить свой сон, из которого её угораздило так не вовремя выскочить. Этот сон тоже был исключением из правила. Обычно Кире снилась всякая, не откладывающаяся надолго в памяти, ерунда, но сейчас... что же именно ей привиделось?

Событие вылетело из головы, но оставило после себя слёзы. Кира прикоснулась кончиками пальцев к ещё влажным уголкам глаз.

— Что же такого я там вижу, если всегда плачу после этого? — прошептала девушка. — Почему я ничего не могу запомнить?

За стенкой послышались тихие шаги, принадлежащие Кириному брату — десятилетнему озорнику и проныре Сашке. Мальчуган осторожно, для очистки совести, поскрёбся в дверь, затем вошёл.

— А, так ты уже встала... — сказал он, встав на пороге.

— Как видишь, — с мрачным видом кивнула девушка, — а что?

— Ничего особенного, — усмехнулся братец, — просто мама велела мне дёрнуть тебя за ноги, если ты вовремя не встанешь.

— А её что, дома нет?

— Ушла по магазинам, — и с этими словами Сашка пошёл на кухню.

Кира поднялась с кровати, нашла в сваленной на стул куче одежды халатик и пошла в душ.

Покончив с приведением себя в человеческий вид, она вернулась к себе в комнату и приступила к поиску необходимых ей предметов одежды. Это был воистину Сизифов труд, ибо кофточка, юбка, колготки и прочие вещи либо валялись где ни попадя, либо были засунуты невесть в какие уголки... Поиски гигиенической помады, предохраняющей губы от обветривания, успехом не увенчались. Пришлось позаимствовать её из маминой тумбочки в спальне. Куда-то запропастился мобильник; основательно повоевав с разбросанными по всей комнате вещами, Кира наконец извлекла средство связи из щели между матрасом и спинкой изголовья. Оставалось лишь собрать волосы в причёску, но на туалетном столике обнаружилась нехватка скрепляющей цепочки. Кире пришлось исползать почти всю комнату, прежде чем недостающий предмет отыскался между стопками старых учебников...

Кира поспешила на кухню. На холодильнике виднелось две записки; из них следовало, что мама отправилась в поход по местным супермаркетам, а папа находится в своём рабочем офисе в Останкино. Сашка сидел за столом и расправлялся с горкой разогретой гречневой каши. В отличие от Киры, которая перетряхивала холодильник в поисках чего-нибудь сладкого, он никогда не жаловался на аппетит и ел всё, что было приготовлено.

По проводному приёмнику передавали новости. Диктор, перечислив все мировые дрязги и неурядицы, под самый конец известил слушателей о трагикомическом случае, имевшем место где-то на юге США — некого гражданина, набравшего полтонны лишних килограммов, срочно госпитализировали, но поскольку он не мог ходить и никто не был в силах стронуть его с места, пришлось вызывать подъёмный кран...

— Вот гляди, Кирка, — со смехом сказал Сашка, отставляя пустую тарелку, — ты у нас тоже вширь растёшь. Придётся нам отдельный лифт пристраивать, потому что никакой подъёмный кран сюда не подвести... то-то смеху будет на весь район...

— А ты что, измерял меня? — фыркнула Кира, недовольно скривившись. Ох уж этот Сашка — всегда найдёт причину, чтобы подразниться. То ему не нравятся её гастрономические вкусы, то он начнёт подшучивать над длиной её волос(даже посчитал их стоимость в переводе на килограммы конфет), то ещё что-нибудь придумает... Ко всему этому он становится совершенно неуправляемым, если родителей нет дома. Просить его убавить звук на телевизоре или не вешать своё пальто поверх Кириного — бесполезно, он даже ухом не поведёт. А сколько раз она заставала маленького проныру в своей комнате в тот момент, когда он без спроса рылся в её столе — и не сосчитать...

— А по тебе будто не видно, — хихикнул Сашка, выходя в переднюю. Кире очень хотелось что-нибудь запустить ему вдогонку, но он уже надел куртку, подхватил портфель и выскочил на лестницу.

Уже выйдя за дверь, Кира вспомнила о забытой на столе тетради по анатомии с начерченной в ней таблицей наследования групп крови. Пришлось возвращаться, в противном случае был неизбежен нагоняй от биологички, пообещавшей не только проверить работу, но и вызвать девушку к доске, ибо той не хватало оценок по предмету для аттестации в третьей четверти.

Кира училась в 9-В классе школы номер 998. Сие учебное заведение считалось самой лучшей школой Братеевского района, но девушке было от этого не легче. Учёба была для неё сущим наказанием, особенно когда дело касалось точных наук, и ей было глубоко безразлично, в какую школу ходить, ибо везде требовалось знать алгебру, физику, химию... Что с того, что 998-ю среднеобразовательную когда-то закончила мама? Ей, Кире, это нисколько не помогло и не поможет стать отличницей.

...Утро выдалось серым и мрачным, небо затянуло низкими свинцовыми тучами без единого просвета, между коробками домов и голыми деревьями гулял колючий, пронизывающий ветер. Девушка поплотнее запахнула пальто, поёжилась и натянула перчатки. Зима в этом году выдалась особенно суровой, дело дошло даже до устроенных в феврале вынужденных каникул. Сейчас уже середина марта, и дневного тепла хватило лишь на то, чтобы сугробы на газонах слегка подтаяли и просели, а ночами и под утро на город вновь опускались морозы, порой со шквалистым ветром. Как сейчас.

Дорога к школе начиналась по перекинутому через Братеевский пруд мосту, соединяющему Ключевую и Паромную улицы, и вела вглубь соседнего, третьего микрорайона. Обычно Кира преодолевала этот путь бегом, боясь опоздать — сказывалась привычка подолгу залёживаться в постели — но сейчас она шла не торопясь, старательно обходя наиболее скользкие места на тротуарах и рассеянно отвечая на приветствия попадавшихся по пути знакомых.

Кира дошла до нужного ей поворота и несколько задержалась у витрины Интернет-кафе "Лунный венец" — её любимого заведения, в котором сетевые провайдеры сбывали трафик за весьма умеренную цену и в котором посетители могли угоститься лучшим, по мнению девушки, мороженым во всей Москве. На витрине был вывешен плакат с анонсом какого-то 3D-шутера под названием "Такседо Маск". Название игры показалось Кире как будто знакомым, хотя она и не могла вспомнить, где именно оно ей встречалось. Как следовало из пояснений на плакате, герою предстояло собрать огромное количество драгоценных камней, перестреляв при этом весь личный состав московской милиции... Кира не любила игры такого жанра — ей больше нравились стратегии с военным уклоном, вроде "Красной тревоги" или "Битвы за Дюну". Здесь же висела доска объявлений — кто-то что-то хотел купить, продать, обменять, — и стенд "Внимание, розыск!", на котором красовались портреты различных людей, будь то подозреваемых в преступлениях, или просто пропавших без вести. Среди этих портретов особенно резко выделялись всем хорошо знакомые образы Шамиля Басаева, Аслана Масхадова, Ачемеса Гочияева(подорвавшего в Москве два жилых дома и собиравшегося взорвать третий — совсем недалеко отсюда, на Борисовских Прудах), и ещё кого-то...

Кира не сразу заметила, что рядом с ней кто-то стоит. Скосив глаза, она разглядела высокого, крепкого сложения парня лет двадцати или чуть больше. Он тоже изучал содержимое стенда, разглядывая его из-под низко опущенного капюшона кожаной куртки.

— Интересно, — парень насмешливо хмыкнул, — какова вероятность того, что по дороге на работу или обратно я встречу не абы кого, а самого Шамиля Басаева? Скажи-ка, малышка, — обратился он к Кире, — ты, часом, не видела здесь поблизости Шамиля?

Парень откинул капюшон и пригладил слегка взъерошенные тёмно-каштановые волосы. Кира заправила под шаль выбившуюся чёлку и сказала:

— Никого я не видела. И я уже не малышка, мне скоро пятнадцать будет, в конце мая...

— Как хочешь, — усмехнулась кожаная куртка, — я тебя пару раз видел в "Венце". Вы с Димкой о чём-то болтали... — он развернулся, собираясь уходить, но остановившись, добавил, — кстати, у тебя красивые хвостики на голове. Так и хочется дёрнуть за них, если честно...

— Что? — Кира так и застыла на месте, пытаясь подобрать подходящие к случаю слова, но в голову не пришло ничего путного.

— Беги скорее, не то опять опоздаешь, — усмехнулся парень, направляясь в сторону мостика.

Так и не найдясь с ответом, Кира развернулась и пошла по улочке в глубь квартала. Незнакомый молодой человек тоже двинулся через замёрзший пруд к Ключевой. На полпути он обернулся и долго разглядывал удаляющуюся Кирину спину, и на его лице отразилось напряжение и недоумение — как будто он пытался что-то вспомнить, но так и не смог...

"Что за странный такой тип, — думала девушка, прибавляя шаг, — вроде раньше я его здесь не видела... и хвостики мои ему, видите ли, понравились..."

Парень вскользь обмолвился, что видел её с Димкой Феофановым — тот работал консультантом в "Лунном венце", и девушка испытывала к нему самые тёплые, чисто дружеские чувства. Когда-то давно он здорово ей помог — буквально на собственных плечах донёс до травмпункта, а оттуда до дома, ибо Кира, тогда ещё маленькая девочка, так сильно ударилась коленом о тротуар, что самостоятельно не могла и шагу ступить. Ходили слухи, что в скором времени Димка женится на некой Райке Коренич, но покамест Кира не чувствовала с его стороны признаков отчуждения. Он был хорошим другом и всегда помогал ей, чем мог — с той же ненавистной математикой, или с конструированием карт для "Красной тревоги", если на них требовалось разместить элементы-триггеры...

"Наверное, он знает этого типа, — подумала Кира, — особенно если тот постоянный клиент."

Настроение у девушки было мрачным с самого утра. Она поймала себя на мысли, что комплимент незнакомца в адрес причёски ей понравился. Не так уж часто её хвалили, а комплименты дарили ещё реже.

Кира Белякова была самой обыкновенной, ничем не примечательной девушкой, каких тысячи по всей Москве. Невысокого роста, в меру худенькая, круглолицая, с маленьким носиком и глазами цвета распустившихся колокольчиков. Разве что тёмно-русые волосы, длиной ниже пояса, делали её в некотором роде примечательной личностью. Братец Сашка говорил, что у сестры весь ум ушёл в волосы, оттого-то она, мол-де, и учится плохо, а прохожие, видя Киру, невольно оглядывались, ибо длинные волосы считались ныне большой редкостью. Чтобы скрыть их настоящую длину, Кира поначалу заплетала косу, но лет с двенадцати начала закручивать волосы в два размещающихся на затылке пучка, от которых вниз по спине струились два хвостика. Эту причёску она увидела в каком-то женском журнале; называлась она "оданго", и чаще всего её носили девушки из дальневосточных стран. В России же эта причёска была почти неизвестна и смотрелась весьма оригинально, вот только озорные мальишки порой отравляли Кире жизнь, норовя испробовать её хвостики на прочность.

Возле школьных ворот Киру нагнала Нора Бикбова, или просто Норка — соседка по парте, она же лучшая подружка ещё с первоклассных времён.

— Ты рано сегодня выскочила, — сказала она после приветствия, — с чего это так?

— Я... — Кира замялась, раздумывая, стоит ли рассказывать подружке о сновидениях, которые упорно не хотят запоминаться, — ну, в общем... немного продрогла. Забыла поплотнее форточку закрыть.

— Ты смотри, схватишь воспаление лёгких, и будут тебя во-о-от такой иглой колоть, — зловеще хихикнула Норка, зная, что подружка ужас как боится уколов, — кстати, как у тебя с таблицей наследования? Хоть что-нибудь запомнила?

— Ну... не знаю, — неуверенно протянула Кира, — думаю, два или три ряда напишу...

— Я вчера в "Венце" заценила эту новую игрушку, — говорила девушка, — про жулика, что бриллианты таскает...

— Вот блин! — воскликнула Кира, — а я всё думаю, что это мне название таким знакомым показалось? Её ведь назвали в честь ворюги, который с прошлой осени чуть ли не двадцать магазинов с цацками обнёс...

— Такседо Маска, — подсказала Норка прозвище преступника, данное ему периодической прессой.

— Да, его...

— Ну так что там у тебя с этой таблицей? Иринка ведь сегодня именно тебя к доске вытащит?

Со всех сторон набежали остальные девушки, с которыми две лучшие подруги учились в одном классе, поднялся шум, смех и гомон, компания заторопилась к крыльцу, протолкалась сквозь большую толпу старшеклассников, вышедших покурить и потравить анекдоты... Отделавшись от желавших поухаживать мальчишек, стайка девчонок втянулась в двери, сдала в гардероб тёплые вещи и поднялась на второй этаж к своему классу.

Рассевшись тесной кучкой по двум партам, девушки принялись за обсуждение сериалов, компьютерных он-лайн баталий, затем переключились на предстоящие уроки, и вот тут выяснилось, что Кира за весь вчерашний день даже не брала в руки учебники — вместо того, чтобы учить физику, историю и прочие предметы, она почти до часу ночи игралась в "Месть Юрия", и не одна, а с каким-то типом, зарегистрировавшемся на игровом форуме под ником "Хулиганка в кедах". Подсевший к девушкам Ромчик Юмашев, невысокий парнишка в больших очках, один из тех немногих учеников, что ходили в школу учиться, а не развлекаться, долго слушал подробности он-лайн сражения, и под конец заявил:

— Вот бы моим родителям такое долготерпение... если я буду каждый день сидеть за компом до часу ночи, отец меня точно пришибёт.

— А ты что, тоже хочешь уделать эту... хулиганку в кедах? — уточнила Кира.

— Он у нас ни во что играться не будет, — сказал со своего места другой ученик — Севка Бакисов, — вы же его знаете — пока одна треть школы мечтает стать киллерами, другая треть — менеджерами, а третья — жрицами любви, наш Ромчик не теряет надежды полететь в космос.

Ромчик пропустил это замечание мимо ушей. Девушки сдержанно хихикнули — Севка, исполняющий роль шута в 9-В, сколько его знали, постоянно молол к месту и не к месту всякий вздор, к этому давно привыкли и нисколько не сердились.

— Ой, девчонки, — вскочила Кира, — пожалуйста, выручайте... я ведь совсем не помню эту дурацкую таблицу наследования... что мне делать?

— Вот, — Норка вынула флакончик с лаком для ногтей, — биология у нас третья, времени полно, так что нарисуем тебе шпаргалку прямо на ноготках. А что не вместится — изобразим на часиках... — и она показала свои разрисованные ногти.

— Мне от мамы достанется, если она увидит мои раскрашенные царапки.

— Ототрём, — отмахнулась Норка, — у меня и растворитель готов.

Первым уроком была алгебра. Кира не особенно волновалась, поскольку математичка Влентина Николаевна давно махнула на неё рукой и даже как-то сказала, что легче заставить кошку лаять, чем научить Белякову Киру раскрывать где надо скобки и отыскивать дискриминант. Педагог что-то втолковывала ученикам, кто-то внимательно слушал, кто-то только делал вид, что слушал, на задних рядах публика откровенно бездельничала... Кира рассеянно водила ручкой по тетрадным клеткам, не вникая в смысл написанного. Валентина Николаевна вызвала к доске Ромчика(он сидит позади Киры и является единственным мальчишкой в классе, который ни разу не дёрнул её за хвостики). Ромчик с полуслова усваивал любой новый материал, не важно по какому предмету. И конечно же, сегодня он опять был на коне.

После Ромчика к доске вышла Эммочка Мокрецова — невысокого роста, коротко остриженная сероволосая девушка. Лучшая ученица в классе, если не считать Ромчика. Надежда школы. Победительница школьных, районных, межрайонных, московских и прочих олимпиад по математике, химии, физике, русскому языку — список титулов занимал страниц десять, не меньше. Эммочка занята исключительно учебой, а свободное время посвящает исключительно самообразованию и развитию кругозора.

У Киры все помыслы были устремлены к вчерашней on-line-баталии, которую её угораздило проиграть. Соперница под ником "Хулиганка в кедах" наголову разгромила её, и сейчас девушка пыталась понять — где именно она допустила ошибку.

В гостевой книге игрового ресурса Хулиганку характеризовали как специалистку по "выпиливанию" любых, самых прочных и укреплённых баз. "У меня было слишком много мёртвых зон, не охваченных психобашнями, — думала Кира, — и слишком мало пулемётных танков... и ни одного хаос-дрона... в следующий раз биореакторы надо будет расположить не за стенкой, а за рядами мясорубок... что, интересно, на этот раз придумает Хулиганка..."

Между тем урок окончился. Кира отправилась бродить по этажам и её занесло в пустой компьютерный класс. Впрочем, не совсем пустой. Ещё у двери она заприметила движущуюся тень за широким, во всю стену, книжным шкафом, и несколько приглушённых голосов. Один из них принадлежал Васе Чудесову из 10-Б, и какое-то время Кира слышала только его. Отец Васи работал в милиции, благодаря чему ученики время от времени узнавали какую-нибудь занимательную историю из жизни людей в погонах, равно как и о тех, кого они были призваны искать и арестовывать.

Ещё из-за шкафа доносился голос Ромчика — тот задавал какие-то уточняющие вопросы. Пару раз вставлял словечко и Яшка Штольман — малоприятная личность, которая, по мнению Киры, была ещё более ужасной занудой, чем Эммочка Мокрецова. Девушка хорошо помнила, как этот Яшка, в тот самый момент, когда она рассадила об асфальт коленку, проходил мимо, но даже не подошёл посмотреть — как обстоят дела. Лишь презрительно скривился и с чувством собственного достоинства ушёл прочь — торопился в музыкальную школу. Он вообще никогда никому не помогал — ни в чём. Кира не могла припомнить за ним даже такого пустяка, как вставание с кресла в тех случаях, когда в автобус входила немощная старушка...

Девушка подобралась поближе — очень уж ей хотелось узнать, что же обсуждают эти трое.

— ...Получается, он какое-то время ещё был жив после того, как его из петли достали? — спросил Ромчик.

— Был, но не долго. Около двух часов, — отвечал Вася, — тогда-то он сумел дать показания. На пол-листа примерно.

— А зачем он мебель топором изрубил?

— Без понятия.

— А тебе батя не поддаст за то, что ты нам всё это выложил?

— А что я выложил? Ты вообще смотришь куда-нибудь ещё, кроме книжек? Слышал хотя бы, что у нас на районе болтают?

— Про Чумного доктора, что ли? — вмешался Яшка, — а кто ж про него не слышал. Только фигня всё это. Наверняка этот ваш висельник с девкой не поладил или ещё что-нибудь. Вот я возьму маску с клювом, надену и приду завтра сюда. Вы тут что, завидев меня, помчитесь вешаться? Или с балкона ласточкой сиганёте?

— А кто тогда, по-твоему, все руки ему искусал? Врачи говорят, что ни разу в жизни не видели такого укуса. Вот если бы его гигантский петух клюнул, тогда другое дело... а пацан говорил, что этот Чумной доктор был именно человеком, а не птицей, но его лицо выглядело совсем не по человечески...

Голоса упали до неразличимого шёпота, а затем разговор перешёл на другие, более мирные темы. Из услышанного Кира ничего толком не поняла и тихонько, на цыпочках, вышла из кабинета.

В вестибюле она наткнулась на Норку — та стола у информационного стенда и что-то читала.

— Что тут такого интересного? — поинтересовалась Кира.

— А вон гляди, на самом верху, — пояснила подруга, — победители математической Олимпиады по Центральному Федеральному округу... одинаковое количество баллов набрали сразу двое. Наша Эмка и какой-то Гриша Листиков из школы имени Полубоярова в Царицыно...

— Наверно, какой-нибудь сухарь, такой же, как и Эмка. И противный, как Яшка, — пожала плечами Кира. Но, что ни говори, а она почувствовала лёгкий укол ревности. Что это за тип такой, норовивший обскакать умницу из её родной школы?

...На третьем уроке Киру ни с того ни с сего охватила надежда, что, быть может, Ирина Васильевна позабыла своё обещание вызвать её к доске. Маловероятно, но бывает же такое, что учителя что-нибудь да забудут? Но надеялась она напрасно...

— Белякова Кира! Вы что, гадаете по изморози на стекле?

Занятая разработкой плана по разгрому Хулиганки в кедах, девушка не сразу поняла, что обращаются именно к ней. У биологички, как всегда, хорошее чувство юмора...

— Что? — Кира отвела взгляд от окна.

— Доска ждёт, — пояснила биологичка.

Норкин метод списывания остался незамеченным; всё складывалось на редкость удачно. Кира заполнила верхний ряд таблицы наследования и перешла ко второму, затем к третьему... Перед каждой пустой клеткой она медлила и останавливала руку, мастерски изображая усиленную работу мысли. На последующих рядах актёрские способности Киры дали сбой, ибо она просто не знала, чем заполнить клетки. Сидящие за партами "доброжелатели" почему-то подсказывали разные цифры, хотя таблица у всех была перед глазами, в каждом учебнике...

— Скажи, Кира, — Ирина Васильевна оторвалась от классного журнала и повернулась к девушке, — какую грамоту ты изучала — русскую или арабскую?

Переход на "ты" являлся дурным предзнаменованием. Что-то Кира делала не так... Но при чём здесь арабская грамота?

— Я только летом в Арабских Эмиратах была... — пролепетала она. Кто-то на задних рядах хихикнул.

— Плохо дело, — продолжила биологичка, — не исключено, что этим летом Эмиратов тебе не видать как своих ушей. Ну а по существу... верхний ряд написан правильно. Но почему второй и третий ряды перевёрнуты справа налево?

Кира готова была разреветься с досады. Всё из-за этой Норки! Наверняка сама ничего не поняла, а туда же, лезет выручать. Подруга называется...

— Ладно, оставим это. Скажи-ка, Кира... свою группу крови ты помнишь?

— Помню, — понуро кивнула девушка, — четвёртая.

— А у своего брата?

— Первая.

— А у матери, у отца?

— У них тоже первая. У каждого, — пояснила Кира.

Что-то похожее на удивление мелькнуло в глазах биологички. Русовласка исподлобья посмотрела на Норку. Подруга тоже как-то странно глядела в её сторону, точно увидела совершенно незнакомого человека. И Эммочка Мокрецова тоже подняла голову от учебника и как-то очень уж пристально рассматривала Киру... словно подозреваемую на опознании. Все остальные ученики и ученицы занимались кто чем, не участвуя в обменах подозрительными, изучающими взглядами...

— Ну хотя бы это ты помнишь — уже хорошо. Но выше тройки ты не заработала. Садись.

Едва Кира села на место, как Норка ядовито прошептала, не поворачивая головы:

— Ну как можно было так лохануться? Дура ты набитая!

Кира сердито насупилась и до конца уроков ни единым словом не перемолвилась с подружкой.

На большой перемене Кира вновь отправилась в путешествие по корпусам. Школа гудела, словно потревоженный улей. Часть старшеклассников ушла на перекур. Ребята из двух шестых классов, не знающие, куда деть избыток сил, начали играть в коридоре в футбол, используя вместо мячика чей-то ботинок. Среди большой группы резвящихся третьеклассников время от времени мелькало раскрасневшееся Сашкино лицо. Малыши тоже не знали, на что потратить избыток энергии. Они гонялись друг за другом, норовя сбить с ног любого, кто попадётся на пути, колошматили друг друга почём зря и чем ни попадя... Сашка вооружился веником и принялся угощать им своих приятелей по спинам, ему отвечали пинками, взмахами портфелей и пакетов со сменной обувью. Вся сила этих малышей заключалась в их количестве; многие, и Кира в том числе, убеждались, что справиться с этой Мамаевой ордой невозможно — затопчут, и даже не заметят, как это случилось.

Кира сидела на подоконнике и отсутствующим взором разглядывала проезжающие автомобили и спешащих куда-то людей, когда рядом с ней к подоконнику прислонилась какая-то девушка. Довольно высокая, спортивного сложения, смуглокожая брюнетка. Возраст её с трудом поддавался определению — то ли ей двадцать, а может, и все тридцать пять, но в любом случае она не новенькая ученица. Какой-нибудь новый педагог, или студентка-практикантка... Какая, впрочем, разница? Одним наказанием больше, одним меньше...

Незнакомка некоторое время разглядывала гоняющихся друг за другом и пинающих несчастный ботинок детей, затем вдруг повернулась к соседке:

— Привет. Ты Кира Белякова из девятого-В?

— Ну да, — буркнула Кира, — а откуда вы меня знаете?

— В вашем же классе висит фотография, и каждый ученик подписан, — улыбнулась девушка, — ваша Лидия Дмитриевна взяла больничный, и я буду заместо неё учить вас словесности и литературе. А ты что такая кислая? Случилось что?

Слегка растерявшись, Кира вкратце рассказала о злосчастной тройке по биологии и об обстоятельствах, предшествующих её получению.

— Вот как... — кивнула новоиспечённая словесница, — понятно. Ты не покажешь мне школу? Я первый раз здесь...

Они не спеша обошли все этажи, заглянули во все классы и кабинеты. Новую словесницу звали Александрой Антоновной. По пути она расспрашивала девушку о разной мелочи — любит ли она динозавров, не снятся ли ей по ночам два Солнца на небе, читала ли она книгу "Идентификация Борна". Порой вопросы вызывали недоумение и ставили в тупик, а порой были совсем невинными...

— А скажи, Кира, — поинтересовалась словесница, — давно у вас в школе висит вот этот ящик для доносов? — и она указала на небольшую коробочку в вестибюле, с прорезью и надписью "Почта доверия".

— Года два, может, три, — пожала плечами девушка.

— И как эта почта? Работает?

— Не проверяла.

— А вот смотри, — Александра Антоновна указала на выдержанный в бело-сине-красных тонах стенд с портретом Владимира Путина и залитым контуром Российского государства, — ничего странного не замечаешь? Почему контур границ охватывает лишь континент, а Калининградская область, Сахалин, Курильская гряда, полярные архипелаги и Командорские острова отсутствуют? Эти регионы разве не России принадлежат?

Кира пригляделась получше. Ей как-то было невдомёк, что стенд прорисован с грубейшими ошибками.

— А ведь мне говорили, что эта школа — лучшая в районе, — заметила словесница, — ну ладно, поговорили — и хватит. Иди, скоро звонок. Может, ещё увидимся... — и она медленным шагом направилась к лестнице.

Странное чувство завладело Кирой, когда она смотрела на удаляющуюся спину этой... Александры Антоновны. Как будто она где-то видела её, причём не раз. И её волосы — угольно-чёрные, с тёмно-зелёным блеском, очень густые, струящиеся по плечам и спине до поясницы. Может, и ниже, поскольку незнакомая кольцевидная причёска, охватывающая голову словесницы на манер обруча, скрадывала настоящую длину волос. И её загар на лице, шее и руках — явно не прошлогодний.

— Уже второй странный гражданин за утро попался, — сказала себе Кира, — или гражданинка...

К концу шестого урока Кира успела позабыть о странной учительнице русского языка и своих мимолётных чувствах, вызванных её появлением. Она забрала из гардероба пальто с шалью и на выходе со школьного двора встретила Норку.

— Кира, — сказала подружка, беря её под руку, — прости за дуру набитую, но... я ведь объясняла, что начинать надо с рисунков на ногтях больших пальцев, так как они соответствуют левым клеткам, а потом...

— Ой, да поняла я уже всё, поняла... — отмахнулась девушка, — как будто нельзя было сразу понятнее объяснить...

— Ну, ты-то передо мной сидела, а голова твоя где была? На стороне советника Лысого с электропроводкой в башке? Кстати, у тебя есть запись последней игры с Хулиганкой в кедах?

— Есть. Что, тоже собираешься с ней пободаться?

— Её только ленивый не мечтает уделать.

— Я тут сделала некоторые выводы из своих ошибок. Если она не изменит тактику, то слушай...

Кира начала пересказывать подружке свои соображения о предстоящих баталиях с талантливой игруньей(или игроком, кто знает, что за личность прячется под псевдонимом). Норка задавала уточняющие вопросы, а когда Кира закончила, то, приблизившись почти вплотную, зашептала:

— Слушай, Кирка, у меня к тебе одно дело есть... я дома сейчас поем, уроки поделаю и часиков в пять прибегу, у-гм?

— Давай.

— Ну и ладушки. Я тебя на полдороги провожу.

Норка довела Киру до "Лунного венца", чмокнула её в щеку и на прощание сказала:

— Вот что, Кирка. Дома прочти ещё разик про наследование групп крови. Всё, что есть в учебнике, да и про Интернет не забудь. Я сегодня обязательно заскочу, как договаривались, в пять. Ну всё, пока!

Кира поглядела подружке вслед. Норка всегда провожает её до интернет-кафе, и ей не жаль времени. Это при том, что сама живёт совсем рядом со школой.

Она бросила взгляд на плакат с рекламой "Такседо Маска". "Интересно, — думала девушка, — почему главным героем сделали вора, а не кого-нибудь из тех, кто должен его поймать и изобличить? Хотя у нас всегда так — кто ворует вагонами, тот и есть настоящий борец за демократию и свободы..." Ей хотелось зайти в "Венец" и во что-нибудь поиграть, но одновременно с этим очень хотелось перекусить чем-нибудь более серьёзным, чем мороженое или трубочка с кремом. В конце концов желудок победил, и Кира зашагала к мосту на Ключевую...

Хлоя последний раз осмотрела своё наличное имущество — стержни памяти, ноутбук, хронометр, тахта... Еда и вода отсутствовали — во вневременном кармане в них просто нет надобности. Хлоя одета в стандартную общевойсковую форму серого цвета без знаков различия. На левом запястье — электронные часы с компасом. В карманах, кроме швейной иглы, ни одного предмета.

Она не раз слышала, что появление выхода в обычное пространство нельзя ни с чем спутать. Так оно и оказалось — среди беспорядочно вспыхивающих пятен, полос и точек выделилось одно светлое пятно круглой формы, более стабильное и яркое, чем любые другие. Оно увеличивалось в размерах и постепенно вытеснило всю темноту вокруг Хлои. Женщина подхватила свои немногочисленные пожитки. Она плохо представляла, как может отразиться на ней самой формирование тоннеля в привычный, нормальный мир...

Пятно меняло свою тональность, становясь ослепительно белым по краям и всё более тусклым ближе к центру. Это напоминало колодец исполинских размеров. Хлоя недолго думая зашагала к чёрной точке в самом центре круга.

Довольно скоро точка увеличилась в размерах и Хлоя вновь очутилась в темноте. Но теперь она даже через подошвы армейских ботинок чувствовала, что структура поверхности, по которой она ступала, изменилась. Неужели бетон? Она притопнула ногой. Затем ещё раз, посильнее... Да, это определённо бетон. И темнота стала другой. Через неё проступали очертания металлической стены, погасших осветительных панелей, потолочной ниши с виднеющимися в ней электрокабелями...

— Неужели всё так просто... — прошептала Хлоя и ущипнула себя за щеку. Надо же, щипок оказался болезненным... Это открытие очень много значило.

— По сути мне сейчас должно быть сорок два, — сказала она себе, — ну что же... теперь снова начну стареть. Может, даже болеть. Раны придётся обрабатывать и залечивать, а боль — учиться переносить. Теперь бы ещё выяснить, где я нахожусь...

После четырнадцатилетнего заточения было странно и в то же время приятно ощущать напряжение мышц, натяжение сухожилий, движение костей при каждом шаге, повороте, наклоне или прыжке... Чувствовать, как волна густых волос слегка щекочет уши, шею, плечи. Хлоя приступила к изучению места, в котором оказалась, и час спустя ощутила даже нечто вроде усталости.

Судя по всему, Хлоя находилась на подземной перевалочной базе, используемой разведчиками Министерства Космических Изысканий или управлением специальных операций Генерального штаба. Здесь находился тщательно запечатанный ангар, несколько ниш с пригодными для использования космическими скафандрами, действующие рециркуляторы воды и воздуха, жилой корпус, склады с продовольствием, оружием и различным оборудованием, необходимым для исследования и освоения безатмосферных небесных тел. Девушка постепенно пришла к выводу: её забросили на Луну — естественный спутник Земли, той планеты, на которую ей так необходимо попасть.

Часа два Хлоя наслаждалась уже давно, казалось бы, забытыми вещами — пила воду, мылась в душе, осторожно и в очень небольшом количестве попробовала еду из складских запасов... Затем, высушив волосы и приведя себя в порядок, поднялась в центр управления и включила аппаратуру связи.

После выхода из вневременного кармана Хлоя должна была связаться с Резидентом и доложить о своём появлении. Резидент... кто он такой? Хлоя не помнила ни его лица, ни имени, ни звания. Лишь голос. Он казался таким знакомым, словно она слышала его уже много лет, причём по много раз каждый день...

В целях соблюдения секретности из памяти Хлои были удалены некоторые воспоминания. Порой казалось, что удалено было слишком много. Это сильно осложняло поиск затерявшихся соотечественников, но другого выхода не было. Слишком много людей — да, пожалуй, и не только людей — было заинтересовано в провале её миссии.

Хлоя надела наушники с микрофоном, настроилась на оговоренный заранее канал и отправила сигнал вызова. Затем вспорола ножом подкладку куртки и продиктовала в микрофон цифры, вытисненные на изнанке ткани:

— Два, пять, шесть, восемь, шесть. Я в свободном плавании. Два, пять, шесть, восемь, шесть. Я в свободном плавании...

В обычной ситуации хватило бы и пароля. Но Резидент хотел быть уверенным, что его агент не сошёл с ума за время заточения. Потому и подстраховался. Хлое не потребовалось повторять код и пароль в третий раз — экран на стене вспыхнул и показал сидящего за столом человека. Комната, в которой он находился, была тщательно затемнена, чтобы скрыть все те детали, которые помогли бы опознать собеседника. Его лицо выглядело сплошным тёмным пятном. Остался лишь голос — очень знакомый... и не желающий отождествляться с какой-либо личностью.

— Капитан Пи? — спросил Резидент.

— Так точно, — откозыряла Хлоя. Щелчок каблуками, увы, не получился...

— Слава Создателю, вы целы и невредимы. Как самочувствие?

Женщина не могла понять — рад ли Резидент её возвращению, или нет. Его голос не выражал никаких эмоций.

— Думаю... то есть, надеюсь, что со мной всё в порядке, — ответила она.

Последовала минутная пауза, после чего Резидент сказал:

— Страховки ради... назовите дату знакомства наследной принцессы Церены с принцем Индасом.

Хлоя назвала год, месяц и день, в котором имело место сие событие. Она ощутила укол в сердце и огонь в глубине груди. Этот день, как она теперь убедилась, предопределил и её собственную судьбу...

— Теперь я вижу, что с вами всё в порядке.

— Есть новости о Мидгарде?

Хлоя знала, что не услышит ничего хорошего — её Родина полностью разрушена и оккупирована превосходящими силами неприятеля. Слова Резидента лишь подтверждали уже известные факты — самые большие города, каждый с населением свыше двадцати миллионов человек, превратились в радиоактивные кратеры, более мелкие города сожжены завезёнными с Ванахема роботами-разрушителями, сёла и хутора уничтожены взводами психопатов-огнемётчиков...

— Бешеный Джо... — прошептала Хлоя, вспомнив одного из многих, но не самых главных виновников трагедии, — его даже в котёл со смолой бросать — и то слишком милосердно...

— Мидгард потерял лишь по предварительным подсчётам около восьми миллиардов человек, — говорил Резидент, — но тем не менее там ещё действуют Силы Народного Сопротивления. Каковы их успехи, сказать не могу, знаю лишь, что промышленные корпорации регулярно завозят на планету десятки тысяч солдат для частных армий, которые бесследно исчезают...

Два человека, лишившихся своей родины, один из которых находился в чужом измерении, на безвоздушном спутнике у незнакомой планеты, а второй — вообще неизвестно где, ещё долго обсуждали нападение Коалиционного флота Союза Независимых Миров и последствия этого нападения, то и дело замолкая и долго не решаясь нарушить тяжёлые паузы. Но вот Резидент, похоже, сумел наконец взять себя в руки и отбросить все лишние эмоции. Он подался вперёд:

— Вот что, девочка. Давай-ка теперь обсудим твои дела. Мидгарду мы не поможем, если будем тут сидеть и вести говор о том, что было бы и чего бы не было. Тебе надо, стало быть, поскорее высадиться на Землю и отыскать Церену вместе с её, так сказать, ближним кругом.

— Именно так, — кивнула Хлоя.

— Меры секретности, конечно, беспрецедентны, не говоря уже о вашей стёртой памяти, но не я назначал условия — не мне и судить. Полковник Дерксет оставил контейнер с подсказкой у Лэнса Коэна...

Хлоя кивнула. Ей вспомнилась информация, предоставленная ей в канун начала четырнадцатилетнего заточения. Коэн являлся одним из трёх резидентов военной разведки Мидгарда, но он, несмотря на отличный послужной список, ничего не знал о целях, преследуемых Даном Дерксетом. Мадяко и Джиба, его коллеги, тоже никем не были поставлены в известность о том, что на Земле проживает спасённая от пленения мидгарианская принцесса. Так будет лучше для них троих.

— Я всё поняла, — сказала Хлоя, — мне придётся действовать в одиночку, никого не посвящая в суть задания.

Резидент долго молчал, затем сказал:

— Говоря по правде, ты, девочка, живёшь под прицелом. Да и я тоже. Было бы лучше, если бы мы вообще не знали, что в партии из девяти человек имеется наследная принцесса. Да и резиденты на Земле... к кому-то из них тебе потребуется обратиться за помощью хотя бы один раз, что неминуемо сделает его кандидатом в покойники.

— Меня не волнует, когда и как я погибну, — сказала Хлоя, — я поклялась королеве Серенити, что отыщу принцессу и позабочусь о ней.

— Бог тебе в помощь, — отозвался Резидент, — в ангаре есть космолёт, воспользуешься им. В тридцать пятой комнате для тебя приготовлен кое-какой багаж. Одежда, материалы для легендирования, полётные карты, ключи для доступа на базы... Я дам тебе срок до конца февраля, за это время ты должна будешь адаптироваться к местным условиям. Это тебе мой маленький подарок. Отдохнёшь, наберёшься сил... да, и... позаботься о своём оружии. Я кое-что слышал о нём, но даже здесь и сейчас я не рискну развивать эту тему.

— Конечно, — согласилась Хлоя, — за нами наблюдает множество глаз...

Резидент на минуту замолк, потом заговорил снова:

— Хлоя... запомни хорошенько то, что я тебе скажу. Звучать это, может быть, будет цинично, но... Церена — самый дорогостоящий товар в нашей с тобой галактике. Всякие царьки и президентики будут грызть друг другу глотки и ходить по головам, только бы заполучить её. Они не пожалеют никаких денег, угробят какое угодно количество людей, задействуют под любым предлогом все свои армии и секретные службы, согласятся отправиться даже в ад — лишь бы убить Церену, или, хуже того, заполучить её живьём. Поэтому тщательно следи — не пытается ли кто-нибудь ещё искать её. Не теряй бдительности ни на минуту.

— В окрестностях Земли есть следящие системы Союза? — поинтересовалась капитан Пи.

— Мне сказали, что их уже нет, — ответил Резидент, — оснований не верить этому заявлению у меня тоже нет, так что до Земли ты долетишь без происшествий.

Хлоя подалась вперёд:

— Скажите... хотя бы намекните — кто вы? И где вас искать? Здесь или на Мидгарде?

— Увы, моя девочка. Не могу. Но уверен, придёт тот день, когда мы сможем поговорить открыто, ни от кого не прячась. До встречи, — и Резидент отключился.

Серебристо-белая стреловидная машина вылетела из тоннеля, набрала высоту и несколько минут спустя вышла на окололунную орбиту.

Хлое было достаточно своей не очень долгой лётной практики для того, чтобы разгерметизировать ангар, подняться в космос, проложить курс и совершить посадку. Благо здесь не было ничего сложного — преодолеть какие-то триста восемьдесят тысяч километров за шесть часов, приземлиться, телепортировать машину на хранение в ангар на полуострове Таймыр, и спокойно уйти. Вряд ли земные службы контроля отождествят очередной неопознанный летающий объект с одинокой женщиной, задумавшей прогуляться по горному лесу.

Капитан Пи уже успела изучить, пусть и в теории, проблему, волнующую землян уже много сотен лет — проблему жизни у других звёзд. Знала она и о феномене НЛО. Знала и то, что в последние годы этот феномен стал настолько обыденным, что операторы радиолокационных станций вообще перестали обращать внимание на объекты, чьи характеристики нельзя было подогнать ни под какой самолёт. А раз так, то никто не обратит внимания на летательный аппарат, коим она управляет...

Хлоя даже улыбнулась, представив себе, как лидеры и военные чины самых могущественных государств, считая такие полёты делом рук конкурентов на мировое господство, предъявляют друг другу претензии и постоянно оправдываются — до тех пор, пока не найдётся иная причина посостязаться в красноречии или побряцать оружием.

Хлое не нравился феномен НЛО. Ей не нравилось, что якобы инопланетные существа предлагают вступившим в контакт людям всевозможные блага, да ещё и почти задарма — нужно лишь согласиться стать посредником и продвигать их идеи в народные массы. Всё это сильно напоминало ей то, что произошло на территории Союза Независимых Миров, когда научная и культурная элита человечества поверила в добрые намерения "благодетелей" из недоступного для исследований Z-измерения.

Хлоя вывела челнок из-за Луны и направила его на едва заметный бледно-голубой серп, повисший среди звёзд. Обращённая к Луне сторона Земли была погружена в темноту. Женщина переключила машину на автопилот, запустила в ЭВМ данные для выхода на орбиту и дала себе волю расслабиться и сесть поудобнее, чтобы наконец собраться с мыслями.

Память вернула её в кошмар четырнадцатилетней давности — внезапный отказ всей наземной системы ПВО и системы орбитальной защиты, гибель всей системы связи. Пожары на ретрансляторах и одномоментное разрушение глубоководных и подземных кабельных линий. Выныривающие из облаков транспорты с десантом, лучи лазеров, пережигающих мосты и линии транспортных коммуникаций, струи плазмы, выжигающие всё, что способно гореть, плавиться, испаряться. Многотысячный десант в боевых скафандрах, высадившийся в городах.

Первым противником, убитым Хлоей Пи, оказался молодой парнишка, которому исполнилось, должно быть, от силы двадцать лет. Неизвестно, что привело его в развалины многоквартирного дома, но именно там он и нашёл свою смерть. Лёжа на полу и пытаясь зажать глубокий разрез на животе, он вряд испытывал гордость оттого, что умирает во имя "демократии и прав человека". Слишком много ужаса отразилось в его глазах, когда он доживал последние секунды...

Началось многомесячное блуждание по лесным массивам, планетарной транспортной сети и городским подземным коммуникациям, короткие вылазки, охота за очередными "мужественными борцами за права и свободы..." Встреча с боеспособными частями, с королевской гвардией, принцессой Цереной и её матерью — королевой Серенити.

Недели, проведённые в охраняемом убежище, оставили самые тяжёлые воспоминания. Петля затягивалась. Десантники ВКС, андроиды, клоны, привезённые под усиленной охраной осужденные за исключительно тяжкие преступления заключённые, которым Бешеный Джо пообещал амнистию — сутками напролёт штурмовали подземелье. Защитники Мидгарда сражались с отчаянием обречённых. В ход пошли расставленные в коридорах, проходах и помещениях ловушки.

Одну из ловушек доверили Хлое. Коридор, занятый солдатами штурмового подразделения. После поворота рубильника с потолка на людей брызнули потоки горящего топлива. Коридор заполнился криками, руганью и рёвом, полсотни людей сгорели заживо. В другой раз Хлоя активировала сжимающийся коридор, и штурмовики оказались попросту раздавлены...

Земля выросла в размерах, заполонив весь обзор из кабины. Хлоя с нетерпением ожидала увидеть дневную, освещённую сторону планеты.

Одно дело — смотреть карты, фотографии, фильмы, но видеть лично... Дневная сторона Земли теперь достаточно хорошо просматривалась, и увиденное поразило Хлою. Единый мегаконтинент, занимавший почти всё восточное полушарие, оказался расколотым на шесть частей. Три осколка лежали в восточном полушарии, два — в западном, один, что являлся прежде южной оконечностью мегаконтинента, и вовсе сдвинулся на южный полюс — этот участок суши, лежащий под мощным ледяным щитом, здесь назывался Антарктидой. А сколько больших и малых островов... Сразу и не сочтёшь, но ясно, что их десятки тысяч.

Точка входа в атмосферу располагалась в двух тысячах километров южнее Гавайского архипелага. Точка посадки — на ближайшем континенте, в горах, километрах в пятидесяти восточнее города Сан-Клементе. Хлоя прождала ещё несколько часов, пока терминатор не сдвинулся до центральных областей Северо-Американского континента — по её расчётам, она должна была совершить посадку перед рассветом, примерно за два часа до восхода Солнца.

Наконец Хлоя повела челнок на снижение. Без особых проблем войдя в атмосферу, женщина выровняла машину на высоте сотни метров над тёмной гладью океана. Машина создавалась для ведения разведки и незаметного проникновения, поэтому шанс проскочить незамеченной был достаточно высок. Сканирование океана показало присутствие нескольких надводных судов и одной подводной лодки с ядерным реактором на борту, РЛС засекла несколько десятков самолётов — пассажирских и военно-транспортных... С этой стороны Хлое ничего не грозило.

Никто не поднял в воздух перехватчики. Ни один наблюдатель не заметил проникновение в атмосферу космического объекта. Ещё с орбиты Хлоя обнаружила возле Земли несколько тысяч искусственных спутников — не представлявших, впрочем, никакой опасности.

Для высадки на Землю не было нужды искать подходящую площадку. Нужно было лишь заглушить двигатели, задействовать гравитационную платформу и прихватив багаж, соскользнуть вниз по тросу. Три минуты после высадки — и таймер телепортера передал команду на переброс. Хлоя успела лишь поставить на землю чемоданы и поднять голову, чтобы убедиться в том, что никакого челнока, зависшего над верхушками сосен, нет и в помине.

Из предосторожности Хлоя, спотыкаясь в темноте и задевая лицом ветки, отошла от места высадки примерно на километр к западу. Выбрав удобный камень, села на него, включила фонарь и приступила к осмотру оставленных Резидентом вещей.

Хлоя вынула земную одежду — обрезанные по колено джинсовые штаны, джинсовый жилет(на котором не хватало двух пуговиц, отчего в просвете постоянно мелькала обнажённая грудь), кроссовки(шнурок на одном из них был такого же цвета, как и на втором, только тоньше, явно от другой модели), повязка на лоб, предохраняющая глаза от текущего пота, бейсболка... Хлоя не замедлила тут же переодеться, а после переодевания засунуть солдатское обмундирование с армейскими ботинками под бревно и завалить кучей опавших иголок. Что ещё? Паспорт на имя некой Элизабет Аренд, двадцати четырёх лет от роду, родившейся в Сан-Диего... Фотоальбом. Внутри — бумажные снимки, на которых Хлоя снята на мосту Голден Гейт в Сан-Франциско, на фоне гигантских букв, образующих слово HOLLYWOOD, на набережной Гудзона с виднеющейся вдали Статуей Свободы, в обнимку с каким-то мамонтоподобным типом по имени Арнольд Шварценеггер... Резидент и его люди(если таковые вообще существовали) постарались на совесть, даже подделали автограф этого Шварценеггера на обороте карточки. Фотоаппарат, телефон и плеер, выпущенные фирмой SAMSUNG. Вряд ли разработчики этих предметов бытовой электроники сумели бы узнать свои произведения — их электронные схемы были основательно переделаны, и все три устройства, помимо основных функций, приобрели и другие, не учтённые в проекте... Не обошлось и без заботливой женской руки — в багаже нашлась косметика, несколько предметов бижутерии, пара комплектов нижнего белья, купальный костюм-бикини и ещё некоторые вещи, которыми никто, кроме женщин, не пользуется.

Резидент уложил в багаж даже пару DVD-дисков с песнями ныне популярных эстрадных знаменитостей. Звали этих счастливцев Shakira и Bon Jovi, почти наверняка это сценические псевдонимы, а не подлинные имена. Дядюшка, так сказать, решил приобщить свою подопечную к местной культуре... Отдельно лежали документы, из которых следовало, что Элизабет Аренд закончила обучение в Калифорнийском Университете на факультете психологии и педагогики и получила там степень бакалавра. Здесь же водительские права, кредитные карточки и деньги мелкими купюрами, в местной валюте. Людям Резидента ничего не стоило изготовить любые деньги, неотличимые от настоящих, но в сопроводительном письме указывалось, что все купюры получены в ходе размена. Ещё — реквизиты к банковскому счёту в оффшорной зоне на острове Паго-Паго. Вряд ли финансовая система США потерпит крах, если в ней окажется несколько десятков миллионов невесть откуда взявшихся долларов.

Хлоя сожгла и растёрла в пепел все компрометирующие бумаги, спрятала в расщелине между камнями и засыпала мусором пустой чемодан, казавшийся более новым, чем второй — потёртый, кожаный, не раз, видимо, оставляемый без присмотра под ветрами и дождями. Небо на востоке начало розоветь, и Хлоя первым делом решила осмотреть окрестности с высоты. Она взобралась по лесистому склону на вершину, казавшуюся ей более высокой.

В восточном направлении горы выглядели более высокими. Их склоны были покрыты почти сплошным светлым лесом, преимущественно сосновым. Восход Солнца был не настолько впечатляющим, как на Мидгарде — красные, оранжевые, розовые оттенки выглядели несколько блеклыми из-за более тонкой атмосферы. И Солнце выглядело не слишком ярким — по причине меньшего диаметра и отсутствия крохотной звезды-спутника. Но всё-таки это было светило, дающее свет и тепло шести миллиардам разумных существ, генетически ничем не отличающихся от Хлои Пи и оставшихся в живых её соотечественников.

Путь Хлои лежал на запад, к ближайшей автостраде, проложенной вдоль побережья. Ей пришлось одолеть немало спусков и подъёмов, пройти несколько заросших кустарником ущелий, искать дорогу в обход обрыва, на который не решилась подняться. Женщина несколько раз останавливалась, желая получше разглядеть деревья, траву, муравейник на прогалине...

— Всё почти как дома, — сказала она себе, — вот только сосны и дубы раза в два-три ниже, чем те, к которым я привыкла.

Всё явственнее ощущалась близость морских просторов. Повсюду разнообразие цветов и красок, трескотня насекомых, щебет птиц... Темнота вневременного кармана, страх потерять рассудок уходили в прошлое. Океан тянул Хлою, словно магнит. Погулять босиком по влажному песку, чувствуя, как набегающая волна омывает затекшие от долгой ходьбы ступни, побарахтаться в тёплой солоноватой воде, нырнуть в глубину и остудить разогретое тело — эти желания усиливались с каждым оставленным позади километром. Спасала армейская выучка и врождённая выносливость, благодаря которой Хлоя к часу пополудни преодолела нелёгкую дистанцию по пересечённой местности и вышла к ограждению автострады.

Идти по обочине, дышать бензиновой гарью и нагретым асфальтом было довольно утомительно — Хлоя раньше и не догадывалась о существовании таких запахов. Нужно иметь прочные лёгкие и невосприимчивые к токсинам нервные клетки, чтобы жить в мире, где экономика и торговля намертво привязаны к жидкому топливу и двигателю внутреннего сгорания. За час, проведённый на автостраде с её несущимися туда-сюда невыносимо шумными автомобилями, Хлоя пришла к выводу, что этот новый мир вряд ли станет ей таким же родным и близким, как Мидгард...

Хлое нужно было на юг, в Сан-Диего. Но сначала ей хотелось отыскать спуск к воде.

Шофёры проезжающих машин если и обращали внимание на одинокую женщину, то не особенно беспокоились. США — автомобильная страна, и если человек на трассе не пытается поймать попутку, значит, его транспортное средство где-то недалеко... Тем более женщина то и дело останавливается и фотографирует пейзажи.

Хлоя действительно пользовалась фотоаппаратом, но не для того, чтобы запечатлеть калифорнийские красоты. С её стороны это была просто игра, благодаря которой она изображала сильную занятость и отбивала у шофёров желание проявить заботу и подвезти незнакомку(а может, и попытаться завязать роман). Сейчас не время для этого. Кроме того, одна из побочных функций фотоаппарата позволяла обнаруживать любые посторонние электрические схемы и устройства. На расстоянии до пятидесяти метров прибор действовал превосходно. Хлоя уже могла по поступающим алгоритмам определить модель автомагнитолы в салоне машины, радиоволну, на которую настроен приёмник, телефон, по которому разговаривал водитель или пассажир...

Наконец Хлоя отыскала участок побережья, на котором достаточно пологий склон начинался сразу за оградительной полосой. Перескочив через неё и пару раз чуть не споткнувшись, женщина преодолела спуск и вышла на полоску песка, настолько узкую, что на ней едва разместился бы автомобиль. Нашлась здесь и достаточно высокая скала, скрывавшая обзор сверху. Под её прикрытием Хлоя сбросила с себя всё надетое, медленно вошла в воду, упала на колени и немного постояв, легла плашмя...

Не рискнув далеко заплывать, Хлоя поныряла и побарахталась на мелководье, где глубина едва доходила до пояса, затем вышла на берег и расстелив одежду, почти час пролежала под палящим Солнцем.

Ближайшие двадцать пять адаптационных дней капитан Пи могла заниматься чем угодно. В одном из лучших отелей Сан-Диего на этот срок для неё был забронирован номер. Покончив с приёмом солнечной ванны, Хлоя поднялась, облачилась в поношенное джинсовое одеяние и полезла по склону к автостраде...

Ещё с порога Кира уловила исходящий с кухни вкусный аромат. Похоже, мама приготовила тефтели. Слышался Сашкин голос — братец громко рассказывал о "ратных" подвигах в школе, своих и чужих, совершаемых с помощью портфелей и веников.

— Всем привет, — сказала Кира, заходя на кухню, — что мы сегодня едим?

— То, что на столе, — ответила мама, — но для начала поди сними пальто и переоденься. И не бросай полотенца на край ванны. Крючки на двери для чего?

— Хорошо, мам, не буду...

— А что это случилось с твоими ногтями? — мама перехватила Кирино запястье, прежде чем та попыталась убрать руки за спину, — какой странный вид маникюра. Кто же это так старался? И откуда лак?

Кира снова чуть не разревелась с досады. Ох уж эта Норка! Всю дорогу выспрашивала про Хулиганку в кедах, а про растворитель, которым следовало стереть с ногтей всю эту криптографию, даже не вспомнила. Девушка опустила голову, готовясь к громам и молниям, но к счастью, сегодня мама пребывала в прекрасном расположении духа.

— Иди, — сказала она, — и постарайся не устраивать в ванной ниагарских водопадов. Сейчас поедим, потом зайдёшь в спальню. Будем убирать твои художества.

Девушка была бы только рада от них избавиться. Из-за стола донеслось ехидное похихикивание Сашки.

Кира не умела вести себя спокойно под горячими струями, и вскоре между ванной и раковиной натекло целое озеро. Кое-как вытерев пол, она закуталась в полотенце, прошла к себе в комнату и переоделась в просторную розовую пижаму, используемую в качестве домашнего костюма.

— Когда же наконец наступит это тухлое лето, — проворчала Кира, стоя перед шкафом и с тоской разглядывая джинсы и хлопковые брюки, несколько летних платьев, топики, босоножки и сандалики, — как же надоели все эти дурацкие носки и колготки...

Войдя на кухню, Кира намётанным глазом отыскала на полках кульки с конфетами, а за плохо притворёнными дверцами шкафчика — халву, сгущённое молоко и ещё кучу разной вкуснятины. Она без промедления уселась поближе к полкам и принялась жевать ещё горячую тефтелину, терпеливо дожидаясь момента, когда мама отвернётся. Но она и не думала отворачиваться, а начала выспрашивать об успехах своих детей на ниве учёбы. Кира рассеянно цепляла со сковродки куски сдобренной зелёным луком яичницы, когда мама поинтересовалась — не хочет ли она похвалиться оценками.

Девушка лишь пожала плечами и помотала головой, а Сашка не замедлил ввернуть словечко:

— А трояк по биологии?

Кира чуть не поперхнулась. И откуда, интересно, этот проныра всё разнюхал? Не иначе Лариска Авдеева постаралась. Что бы ни произошло в классе, стараниями её болтливого языка о происшествии будет знать вся школа...

— Ты у нас не Кира, — одёрнула мальчугана Анна Павловна.

— А я что... я ничего. Вся школа знает, что Кирка написала таблицу шиворот-навыворот.

Мама изъявила желание узнать, что именно случилось на биологии, и Кира, перескакивая с пятого на десятое, рассказала о неудавшейся попытке сошпаргалить.

— И вот я всё перепутала, написала два ряда задом наперёд и получила трояк, — закончила она.

— Не выучить, да ещё и так глупо попасться, — усмехнулась мама, — такое только с тобой бывает.

— А у нас такого не бывает, — оживился Сашка, — мы ещё до начала уроков заранее всё пишем на доске простым карандашиком. Или на обоях.

— А что особенного вы там учите, — фыркнула Кира, — так... легкотня.

— Значит тебе, Кирушка, нарочно задают всё самое трудное, — сказала мама.

Девушка склонилась над тарелкой. Что она могла ответить... Обед закончился; мама собрала тарелки, а Кира, улучив момент, незаметно нащупала за спиной кулёк, проделала пальцем дырку и утащила с собой полный карман конфет.

Анна Павловна созвала детей в спальню, усадила рядом с собой м сказала:

— Вот что велел передать папа... начиная со следующего дня вы будете ходить в школу вместе и возвращаться тоже будете вместе. Ты, Шурик, — кивнула она мальчугану, — не будешь после школы забегать к Стасу и играться там до вечера в "денди". Будешь ждать в школе, когда Кирушка освободится. Иногда я или папа будем вас встречать. Это понятно?

Кира моментально надула губы. Мама не даст залёживаться в постели, кроме того, не позволит сидеть допоздна за компьютером... Сашка тоже был расстроен, хотя старательно делал вид, что ему всё равно.

— Ты, Кирушка, — обратилась женщина к дочери, — не бойся, не проспишь. Я помогу, если что...

— А что вдруг случилось-то? — буркнула Кира.

— Случилось несколько жестоких убийств в нашем районе, и в соседних — тоже. Я сегодня на Братеевской две оцепленные зоны видела. Перед самым рассветом кто-то напал на прохожих, изуродовал до неузнаваемости, а когда те истекли кровью — разорвал на куски и вскрыл головы.

— Стая собак? — ахнула Кира.

— Нет. Папа узнавал подробности. Всё это сделал человек, и хотя он убивает по ночам... в общем, будете делать так, как вам велели. Всё.

Возразить было нечего. Киру пробрала дрожь. Сашка же вдруг сказал:

— А ещё вчера какой-то пацан из 1998-й школы повесился. Его кто-то на улице вечером встретил, наорал на него, он пришёл домой, изрубил всю мебель и в ванной... вот...

— И откуда ты всё это знаешь... — фыркнула Кира и осеклась. Ей вспомнился подслушанный в компьютерном классе разговор. Ромчик, Вася и Яшка, несомненно, именно этот случай и обсуждали.

— Вот так, — заключила мама, — поэтому — никаких гуляний по вечерам. Люди в районе волнуются. Всё возможно... а ты, Кира, — она кивнула девушке и вынула из тумбочки растворитель, — готовь ноготочки. Будем убирать твои художества...

Через пару минут от Норкиной криптографии не осталось и следа. Мама убрала растворитель и повернувшись к девушке, спросила:

— Ты что, Кирушка, невесёлая такая сидишь? Не хочется рано вставать?

— М-м... — мотнула головой Кира и яростно заскребла голыми пятками паркет, — просто хочется, чтобы скорее лето наступило, что ли... к бабушке хочется. И эти дурацкие носки и колготки... надоели уже до посинения.

— Тут я тебя очень хорошо понимаю, — усмехнулась мама, — вот только я одного понять не могу...

Повисла многозначительная пауза.

— Что это так вкусно шелестит в твоём кармане? — мама подцепила выпавшую на покрывало конфету, — это вот к нас "Умка", а вон и "Ласточка", и "Весёлый пилот"... опять дырку в мешке просверлила? А попросить как полагается — языка нет?

— Так ведь в пять Норка придёт, — Кира опустила голову, — надо же чем-то угощать.

— Выкрутилась, — мама потрепала Кирины хвостики, — хорошо, угощай. Только до темноты не сидите. И не забывай спрашивать — кто там, если в дверь постучат. Мы с Шуриком сходим к Авдеевым, они нам звонили... папа нас заберёт, с ним и вернёмся. И Норку угости получше. Я вам оставлю полпачки халвы и мармелад...

— Ой здорово! — девушка прямо подскочила на кровати.

Как только мама с Сашкой ушли, Кира шлёпнулась на кровать, взяла телефон и набрала Норкин номер. Судя по голосу, у подружки просто шикарное настроение...

— Норка, — сказала Кира, — придёшь — я тебе по шее настучу.

— Неужели? — хихикнула собеседница, — это за что же?

— Ты не вспомнила про растворитель, когда у нас уроки кончились. Из-за тебя мне пришлось перенести унизительную процедуру. Мама мне лично царапки оттирала...

— Но, надеюсь, ты не из травмпункта звонишь? И к дверям тебя не приколотили? А не то я сейчас побегу тебя спасать...

Кира только фыркнула в ответ.

— У тебя ещё хватает совести так глупо прикалываться... нет, я на своём месте, живая и невредимая. Валяюсь на кровати, болтаю ногами, жую конфету и разговариваю с подругой, у которой в самый неподходящий момент память буксует.

— Чья бы корова мычала... — хихикнула Норка, — ты всё не съедай, оставь мне хотя бы фантики.

— Есть халва и мармелад.

— Ура! — вскрикнула Норка, — я скоро буду у тебя. Я сейчас историю учу. Надеюсь, ты не пришибёшь меня прямо у порога?

— И в мыслях такого не держала.

Распрощавшись с Норкой, Кира отложила телефон, встала и не спеша обошла все четыре комнаты. Постояла немного перед Сашкиным шкафом, тщательно запертым на ключ. Интересно, что такого особенного там прячет братец? Учитывая, что на днях мама вымела из-под его кровати разрисованный учебник, ему было что прятать от посторонних глаз...

В родительской спальне Кира подняла с пола оброненный отцовский мундштук и положила его на полочку, где обычно лежали сигареты. Потрогав одну из пачек "Явы", она заметила вскрытую на донышке целлофановую обёртку, а тщательное прощупывание выявило недостачу как минимум трёх сигарет из двадцати.

— Кто же это сигаретки таскает? — хихикнула Кира, — неужели Сашка? Ох и влетит ему, если всё это обнаружится... конспиратор тоже выискался...

В спальне имелась ещё одна интересная вещь — папин ноутбук, за которым он трудился в свободное от работы время. Но туда никому доступа не было. Аппарат даже не был подключён к Интернету, дабы нечистоплотные пользователи не смогли ознакомиться с его содержимым. А в том, что память ноутбука хранит множество сногсшибательной информации, можно было не сомневаться — таков уж у папы род занятий...

Кирин отец, Александр Васильевич Беляков, работал журналистом в редакции знаменитой телепередачи "Человек и закон". В настоящий момент, как догадывалась девушка, он готовился представить своё очередное расследование, касающееся случаев незаконного отъёма квартир у одиноких москвичей, доверивших свою жилплощадь в распоряжение разного рода жуликов. Кира вспомнила прежние папины расследования, и постепенно в её памяти всплыл вечерний эфир с рассказом о похождениях некоего типа по кличке Такседо Маск. Того самого, которого сделали главным героем недавно вышедшей стрелялки-бродилки.

Такседо Маск заявил о себе в начале прошлой осени. Он совершил несколько проникновений в крупнейшие ювелирные магазины города, и всякий раз безнаказанно покидал места преступлений, не оствив ни одной весомой улики, которая могла бы помочь установить его личность. Немногочисленные свидетели описывали высокого, крепкого сложения человека в чёрном костюме, длинном пальто, шляпе и маске-балаклаве, который с лёгкостью преодолевал любые замки, двери, решётки и охранные системы, разоружал охрану, демонстрируя при этом превосходное владение приёмами ближнего боя, и по окончании своего чёрного дела исчезающего восвояси, несмотря на своевременное появление милиции.

Самое странное в действиях преступника было то, что он ни разу ничего не взял из разгромленных магазинов. Оставив после себя горы битого стекла и поломанные прилавки, он либо разбрасывал дорогие украшения по полу, либо сваливал их в кучу на каком-нибудь приметном месте. В его поведении явственно прослеживалась какая-то тайна, над разгадкой которой ломали голову все, кто по роду деятельности был хорошо знаком с деталями каждого эпизода. Версий было множество — от имеющихся у Такседо Маска отклонений в психике до нового, оригинального вида рекламы(что при этом рекламировалось, объяснить никто не мог). Имелась версия, что преступник пытается найти некий конкретный предмет, единственный в своём роде, очень редкий и дорогой, но не знает, где его искать и как он выглядит. Цена искомого должна была быть воистину запредельной, а возможно, дело здесь не в деньгах, а в чём-то ещё... возможно, в истории, сложившейся вокруг столь нужной Такседо Маску вещи.

Московская милиция, как говорится, сбилась с ног, пытаясь установить личность странного взломщика. Заведённое на него дело обрастало новыми деталями и другими таинственными происшествиями. После Рождественских праздников в печати поползли слухи, что у Такседо Маска есть некий конкурент или преследователь, который сам, без чьей-либо помощи, пытается изловить злодея. Был случай, когда Такседо Маск(если верить официальной прессе)зачем-то взял в заложники какого-то милицейского полковника. Ещё говорили, что у него появились подражатели, а в Интернете даже открыли форум, посетители которого вели счёт каждому(реальному и выдуманному)телодвижению злодея и даже организовали тотализатор(угадавший очередную жертву мог бы озолотиться, если, конечно, тотализатор не был очередным сетевым надувательством). Однажды все проникновения со взломом попытались повесить на какого-то совершенно непричастного к делу человека. Всего же Такседо Маск совершил двадцать девять взломов. Последний из них был произведён в ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое февраля сего года. И сейчас, в середине марта, все с нетерпением ждали его очередного появления.

— Пойти ящик, что ли, поглядеть, — сказала себе Кира, выныривая из воспоминаний и проходя в гостиную.

Ничего интересного телевизор не показал. Набитый объявлениями о купле-продаже "Телетекст", рекламы "супердышащих памперсов" и "туалетного утёнка", агент Николаев, гоняющийся по Петербургу за каким-то Хуссейном Саббахом...

На НТВ шёл криминальный репортаж. Зрителей известили о серии странных самоубийств, имевших место в Москве за последние два дня, причём все они пришлись на Южный и Юго-восточный округа, и во всех случаях жертвы незадолго до суицида были кем-то изуродованы; предположительно — искусаны.

— Неужели оборотнем? — фыркнула Кира. Ведущий между тем упомянул об очередной странной детали — некий подросток, проживавший в Братеево, перед повешением изрубил топором всю мебель в квартире... Там же, в Братеево, было найдено два трупа — люди погибли при странных обстоятельствах, схожих с нападением гигантской стаи бродячих псов.

— Не иначе раздули целый детектив на пустом месте, — буркнула Кира, — это они все умеют...

Она выключила телевизор и задумалась. Мама сказала, что погибшие на Братеевской люди были порваны на кусочки, и вдобавок кто-то вскрыл им головы. Зачем? Чтобы мозги достать? Кира сразу поверила маме. Уж если она так сказала — значит, всё так и было. В семье не было принято шутить на такие темы или пороть горячку попусту.

"Ладно, — подумала девушка, — найдут того, кто всё это сотворил — и спровадят куда надо..." Придя к такому заключению, она пересела за стол и занялась уроками.

Историю и русский язык можно было даже не брать во внимание. А вот с алгеброй пришлось попотеть. Была дана задача о девочке, которая шла из дома в школу. А из школы до дома она шла совсем другой дорогой. Требовалось составить уравнение с тремя неизвестными, найти функцию и нанести на график точки маршрута, по которому туда и обратно шла девочка. Уравнение не хотело составляться, когда же составилось — не хотело решаться, когда кое-как решилось — не хотела находиться функция. Насилу управившись с функцией, Кира просто глазам не поверила, когда принялась за график. Выходило, что девочка даже шагу не сделала за порог своего дома. Пришлось всё решать заново. Теперь получилось, что девочка пошла в школу, но назад не вернулась.

— Она там что, жить осталась? — проворчала Кира, — дура какая-то...

Третья попытка решить злосчастную задачу показала, что девочка — на сей раз пришедшая в школу совершенно другой дорогой — всё-таки пошла домой, но... Линия на графике, похожая на зубья ржавой пилы, вела вокруг школы, потом на поля тетради — куда угодно, только не к родному дому.

— Да что это такое! — в сердцах воскликнула Кира, бросая ручку на стол, — что эта девочка, совсем обкуренная была? И откуда только взялись эти... Виленкины и Шварцбурды, которые придумывают эти драные задачи...

Расстроившись донельзя, девушка бросила уроки и села за компьютер. Задача так и осталась нерешённой, пока не пришла Норка Бикбова.

Норка пришла даже раньше, чем обещала, в половине пятого. Кира между тем сражалась в Battle for dune, с упоением громя в пух и прах какого-то умника, играющего на стороне Атрейдесов, который не придумал ничего лучшего, как построить сотню Минотавров и двинуть их к Кириной базе. Кира, зарегистрированная на сайте под псевдонимом "Линза", играла за Харконненов. Эта сторона в стратегии всегда всеми недооценивалась, и сейчас недооценка противника сыграла с Великим Лесли(так звали Кириного соперника)злую шутку...

— Значит, ты воевала с этим Лесли и даже не брала учебники? — спросила Норка, насилу оторвав подружку от увлекательного занятия.

С видимым сожалением бросив недоигранную миссию, Кира притащила с кухни халву с мармеладом, выгребла из кармана конфеты и взялась греть воду. Подоспел чай, и девушки разместились на Кириной кровати.

— Брала, — скривилась хозяйка, — и теперь не знаю, что делать с этой дурацкой девочкой.

— С какой девочкой?

— С такой, — проворчала Кира, — которая тычется по улицам во все столбы и не может из школы до дома доползти.

— Ах, с этой... ну-ка давай сюда тетрадь...

Норка понимала в математике чуть больше, чем Кира. Её знаний хватало, чтобы исправно получать тройки, иногда — даже четвёрки. Фактически ей пришлось решать задачу в одиночку, Кира же в ответ только кивала и периодически вставляла "да-да" или "угу".

— Ну вот и всё. А теперь рассказывай, — сказала Норка, откладывая тетрадь.

— О чём?

У Норки была заготовлена куча вопросов. Её интересовал процесс построения боевых карт в приложении FinalAlert 2 Yuri's Revenge. Например — где можно было бы раздобыть полный список рабочих триггеров, как разместить звуковые элементы, содержащие уханье филина или шум водопада, как изменить состав сбрасываемой с самолёта десантной группы, и ещё многое из того, что Кира почерпнула, что называется, из рук профессионала, коим являлся Димка из "Лунного венца".

В конце концов Кира попросту отправила на Норкин почтовый ящик полностью переведённую инструкцию к приложению, вкупе с записью работы в триггерной панели, и выйдя из почты, спросила:

— А что за неотложное дело у тебя сегодня было?

— Дело? — Норка присела на кровать и озадаченно посмотрела на подружку, — я даже и не знаю, как... ну, как сказать об этом, как начать...

Кира почувствовала лёгкую растерянность. Если подруга детства не знает, как начать разговор, стало быть, у неё возникли проблемы на личном фронте... вот только какого рода?

— Ты что, влюбилась в кого-то? — брякнула Кира первое, что пришло в голову. Ибо что ещё могло приключиться с Норкой?

— Нет, тут дело не во мне... — Норка едва заметно улыбнулась, — ты на меня так смотришь, словно у меня живот вырос...

— А что тогда? И с кем? — допытывалась Кира, — да говори же, что тянешь? Ничем я тебя не пришибу, в самом деле...

Норка помолчала с минуту, затем наконец решилась и спросила:

— Слушай, то, что ты отвечала Иринке о группах крови — всё именно так, как ты и говорила? Что у отца первая, у матери первая... это правда?

— Ну да, — фыркнула Кира, — а что я, по-твоему, могла ответить? Вот у меня кровь четвёртой группы. У нас в паспортах это проставлено, чтобы в случае чего врачи знали, какая кровь нам нужна.

— А ты вообще вчера биологию открывала? Таблицу наследования смотрела? Пояснения и сноски прочла?

Кира только руками развела. Не брала она вчера эту несчастную биологию.

— А сегодня ты сделала так, как я тебя просила? Читала всё это заново?

По недоумевающему Кириному лицу и так всё было ясно. Она не сделала ничего из того, о чём её просили.

— Ну, тогда слушай... я бы вообще этот разговор не начинала, если бы Иринка не начала тебя спрашивать про кровь родителей и твою, а ты бы сама не ответила...

Кире все эти слова казались полной бессмыслицей. Она никак не могла понять, куда именно клонит Норка.

— Если ты всё прочла, — продолжала между тем Норка, — то вспомни — какая группа крови должна быть у человека, если оба его родителя имеют первую группу?

Кира ничего не могла ответить на это. Только морщить лоб и пожимать плечами. Ну не помнила она эту таблицу наследования — хоть убей.

— Ну раз так, то я напомню, — решилась Норка, — у родителей с первой группой крови дети бывают только с первой группой. А у тебя четвёртая. Но при этом у твоего брательника Сашки — первая. Ты понимаешь, что это значит? И когда ты отвечала на уроке, то кому, как не Иринке, следовало догадаться, что человек с четвёртой группой не мог появиться...

Последние слова подружка произнесла почти шёпотом. Она почувствовала страх. "Кажется, я натворила дел, — подумала она, — ясен пень, что Кирка ничего об этом не знала... даже не догадывалась, что она — не родная. А ведь могла узнать, если бы... хотя что теперь говорить, когда я уже виновата..." Норка сидела не шелохнувшись, гадая, какой бес дёрнул её за язык...

— Что ты хочешь сказать? — удивилась Кира, — что если мама с папой имеют первую группу, а я четвёртую, то я...

Она почувствовала, как кожа на голове под волосами чуть ли не загорелась, а в груди появилась тяжесть. Она бросилась к учебникам на столе, схватила биологию, раскрыла её на таблице наследования, отыскала нужный ряд... Взглянула на сноски внизу:

"...Ребёнок не наследует четвёртую группу, если хотя бы один из родителей имеет первую группу, вне зависимости от пола родителя..."

И как только она сама не заметила этой строчки?

Эти слова являлись приговором без права на обжалование.

Кира — падчерица, а не дочь. Мама — не мама, а мачеха. Отец не отец — отчим. Сашка — сводный брат. Кира — приёмыш. Подкидыш. Сирота.

Тут же перед глазами поплыли картины одна малоприятнее другой. Что-то похожее на сюжет дешёвой мыльной оперы. Девушка из провинции, приехавшая в Белокаменную с твёрдым или почти твёрдым намерением стать звездой. Выйти замуж за олигарха. Поступить по протекции в МГУ(а может, купить диплом). Молодой любовник, избалованный богатенький Буратино, выставивший провинциальную зазнайку за дверь после известия о беременности. Возвращаться домой, не покорив Москву, стыдно...

Или школьница того же возраста, что и Кира, четырнадцать лет назад внезапно решившая повзрослеть.

Что бы там ни происходило, кем бы ни была непутёвая мать, ясно одно(и на том ей спасибо)— аборт она делать побоялась, но и ребёнок ей был без надобности — мешал карьере, личной жизни, кричал громко, требовал внимания... Куда лучше родить и написать отказную. А то и вовсе умудриться родить вне стен медицинского учреждения и бросить дитя у чужого порога.

Кира стояла посреди комнаты, бессмысленно глядя на стенку. Учебник выскользнул из рук и шлёпнулся на пол.

— Послушай меня, Кира... — Норка встала с кровати и шагнула к девушке.

— Отстань! Не трогай меня! — Кира упала на кровать и спрятав лицо в подушку, разрыдалась.

Норка кляла себя на все лады за болтливый язык. Но, с другой стороны, разумно ли было откладывать этот разговор или вообще забыть про него? Ведь не только Ирина Васильевна понимала, что в Кирином случае её родители — не совсем её родители. Все, кто слышал Кирины ответы, мог сделать те же выводы. Та же Эммочка Мокрецова — ведь Норка видела, как та внезапно задёргалась... Или не в меру умный Ромчик Юмашев. А что у них на уме, только Богу известно.

— Кира, ты слышишь меня? — Норка села рядом, — ну подними же голову...

— Я не хочу никакую другую маму, я хочу только эту, которая сейчас! — завыла Кира.

— Но никто не отнимает у тебя твою маму, — сказала Норка, гладя подружку по волосам.

— Норка... — девушка ткнулась лицом в подружкину грудь, — что мне теперь делать?

— Послушай меня... — замялась Норка, кое-как выуживая нужные слова, — за все прошедшие годы тебе хоть словом, хоть чем-нибудь намекнули, что ты чужая? Можешь вспомнить такое? Нет? Значит, не имеет значения, от кого ты родилась...

— Но кто я тогда? — размазывая слёзы, прохныкала Кира. Она не находила в себе сил трезво обдумать своё положение и говорила вслух всё, что приходило в голову.

— Да какая разница, кто? Почему твоя настоящая мать обязательно должна быть плохой? А может, она ждала твоего появления, но просто умерла при родах, а её родичи тебя кинули? Или тебя перепутали в роддоме и сейчас где-то живёт та девчонка, что твоей матерью выношена, а ты здесь...

— Я не хочу к другой маме, я хочу здесь, с моей... — застонала Кира.

— Да что тебе далась эта другая мама? Слушай, ты ведь... ну если ты родилась не от своей мамы, значит, она... или твой отец... что-то они в тебе увидели? Чем-то ты их привлекла, раз они признали в тебе свою? Тогда, давно, когда ты была грудничком?

— Зачем мне всё это, Норка... почему ты мне всё это рассказала? Мне плохо, Норка... очень плохо... — и Кира вновь ударилась в слёзы.

— Вот что, Кирка, — сказала Норка, когда подружка наконец успокоилась, — довольно плакать и киснуть. Всякий человек имеет шанс обнаружить в своём прошлом нечто похожее на твой случай, а может, и что-нибудь пострашнее. Твоя настоящая мама уже никогда не придёт. Если уж за четырнадцать лет не пыталась отыскать, то... а может, она уже давно умерла. И не важно, кто она. Может, она и не так сильно виновата, как это кажется, потому что... мало ли что в жизни бывает...

— Я всё равно чужая, — прошептала Кира.

— Какая разница, какая ты? — воскликнула Норка, — ты такая же, как и вчера, неделю назад, или год... Неужели ты думаешь, что после Иринкиных вопросов я буду любить тебя меньше? А каково тогда тем людям, что удочерили тебя? Они сколько лет знают то, что я знаю лишь несколько часов?

— Так скоро все узнают про это...

— Иринка — умная, будет помалкивать. Не знаю насчёт Мокрецовой, она по жизни чудная какая-то, но ничего... будет нарываться, получит звездюлей, так что никакой Склифософский заново не соберёт. А вот Ромчик... нет, тоже не знаю. Тот ещё шпикус. А все остальные, кто в классе был, балду гоняли, небось уже и не помнят, что ты там у доски говорила...

— Прости, Норка, — всхлипнула Кира, — за то, что вызверилась на тебя. Но ты меня просто убила. Я не узнаю себя... что делать теперь? Говорить маме, что я всё знаю... про это?

— Да, — ответила Норка, — и чем раньше ты с ней поговоришь, тем лучше. Нечего мучить себя. Если ты узнаешь всё, что тебя беспокоит, эта тема будет закрыта. Больше никакой боли от этого не будет.

— Ох, Норка...

Кира чувствовала себя вымотанной и глубоко несчастной. Она сознавала, что в чём-то Норка права, решившись открыть ей глаза на очевидную вещь, раз уж у неё самой это не получилось. Особенно если ещё кто-то из одноклассников знает Кирин секрет. Но выспрашивать у мамы? И что ей говорить? Как она отреагирует? Ведь неизвестно, что именно случилось в прошлом и при каких обстоятельствах Киру удочерили.

А если настоящая мать однажды даст знать о себе? Явление призраков прошлого... Об этом даже думать не хотелось, и всё же... Какой-то червячок уже начал подтачивать Киру, разжигая любопытство...

— Ну почему у меня всё вот так выходит? — в сердцах воскликнула девушка, швыряя учебник биологии на стол, — смотрю в книгу — вижу фигу... почему я такая тупая?

Поплакав ещё немного на руках подружки, Кира почувствовала себя лучше и почти успокоилась. Негодование и обида на Норку прошли. Да и в чём она виновата? В том, что внимательнее многих сверстников и сверстниц? Болтая о ничего не значащей ерунде, Кира даже пару раз улыбнулась, как вдруг обе девушки вспомнили о том, что за окном почти стемнело.

— Может, мне одеться и проводить тебя? — предложила хозяйка, глядя сверху на двор, — говорят, у нас в Москве по вечерам кто-то на людей нападает. Боязно как-то.

— Да ладно тебе. Ерунда это всё. Я никому не мешаю, да и улица у нас не тёмная. Кафешки работают, опорный пункт, — Норка подошла к окну, — ой, а вон Димка у третьего подъезда! Вот повезло-то! Ну-ка бегом на балкон...

Подруги заспешили в Сашкину комнату, насилу управились с холодным и тугим шпингалетом, и уже с балкона Норка заорала так, что слышно было, наверно, во всём Братеево:

— Димка! Эй, Димоныч, ау! Погоди, не уезжай, я сейчас спущусь!

— Ох, мамочки, — вздохнула Кира, — да от твоего рёва даже черти разбегутся...

Она тоже глянула вниз и увидела на тротуаре Димку, он же Дмитрий Константинович Феофанов. Он помахал девушкам рукой и направился к подъезду. Следом за ним не спеша шёл парень лет двадцати с небольшим, с непокрытой головой, несколько выше Димки и более крепко сложенный.

— Это кто такой с ним? — спросила Кира. Облик Димкиного спутника, пусть и плохо различимый с десятого этажа, показался ей смутно знакомым.

— Ты его не знаешь. Это Славка Кратов, он в прошлом году в нашем доме "двушку" купил. Прямо через стенку от нас, в четвёртом подъезде. Они с Димкой вроде как старые друзья ещё со школы, он говорил как-то, что Славка детдомовский...

— Ещё одна непутёвая мамаша... — невесело усмехнулась Кира.

— Может быть. Ну всё, я собираюсь... так, куда я пальто заткнула?

Норка оделась и взялась за ботинки. В дверь позвонили. Кира пошла открывать. За дверью стоял не Димка, а тот самый крепкий парень, что составлял ему компанию. Девушка сразу узнала его. Он встретился ей утром возле стенда и изъявил желание подёргать её за хвостики.

— Доброго вечера, — кивнул Славка, — это здесь Норка хоронится?

— Иду я, иду, только шнурки завяжу, — крикнула Норка.

— А Димка где? — спросила Кира.

— А он еле ползёт вместе с лифтом. Может, к полуночи поднимется, — усмехнулся Славка.

В этот момент створки лифта разошлись, и на площадку вышел запоздавший Димка.

— Добро пожаловать, дорогой Димоныч... — объявил он, — и тебе, Кируха, привет.

— С тебя шампанское, калека хромоногий. Я победил, — сказал Славка.

— Вы это о чём? — вмешалась Кира.

— Поспорили, кто быстрее — я по лестнице или Димон в лифте. Результат сами видите...

— Так с твоей дыхалкой можно на Эмпайр-Стейт-Билдинг забеги делать, — сказал Димка.

— Если доживу, то обязательно поучаствую...

Кира мало что поняла из их слов. Она переводила взгляд с Димки на Славку, сравнивая обоих. Димка являлся самым обычным, ничем не примечательным парнем, каких тысячи по всей Белокаменной и за её пределами — светло-русый, среднего роста и далеко не силач. Славка был выше него на целую голову, волосы имел тёмно-каштанового цвета, почти чёрного, а телосложением напоминал солдата из Кремлёвского полка. Мимоходом Кира отметила, что он очень легко и быстро двигается. Должно быть, крепко дружил со спортом или что-то в этом роде...

— Ну всё, Кирка, прощевай, — сказала Норка, целуя подружку, — как приеду — скину СМС.

— Заглядывай в наше заведение, тебя давно что-то не видно, — вмешался Димка.

— Обязательно, — улыбнулась Кира.

Славка, перед тем как повернуться к лестнице, внезапно посмотрел Кире прямо в глаза и его брови странно дёрнулись — как будто он долго рассматривал и наконец узнал кого-то, кого почти забыл и не встречал много лет. Кира заметила этот взгляд, но не испытала ничего, кроме удивления. До утренней мимолётной встречи у "Лунного венца" она не видела его ни разу. Ничего общего у неё с ним нет и быть не может. "Я кого-то напоминаю ему? — мелькнуло в Кириной голове, — первую школьную любовь? Ведь не может быть, что я вот прямо сейчас чем-то зацепила его, тем более я ещё маленькая, почти ребёнок. Двадцать девятого мая мне будет только пятнадцать. А он лет на девять старше, а то и на все десять..."

— А хвостики у тебя всё равно красивые, — изрёк вдруг Славка, — и застёжка на груди интересная.

— М-м, — мотнула головой Кира, — тебе не пора идти?

— Ну тогда пока.

Все трое начали спускаться в холл. Кира закрыла дверь и уже с балкона услышала, как в Димкином "Вольво" зазвучала невнятная тарабарщина Доктора Александрова, из которой было понятно лишь два слова — "стоп наркотик". Это Норка добралась до автомагнитолы и хозяйничает в ней... Димке нужно подбросить её и Славку до Алмаатинской, ближе к школе, сам же он жил в 1-м микрорайоне на Борисовских Прудах вместе с матерью и двоюродной сестрой.

Славка — он же Мирослав Михайлович Кратов — не сразу сел в машину. Стоя на тротуаре за фонарным столбом, невидимый сверху, он долго изучал взглядом окна и балкон на десятом этаже. Там живёт тот, кто после Рождественских праздников состряпал и продавил в эфир расследование о художествах Такседо Маска. Этот не в меру сообразительный дядя даже не догадывался, насколько был близок к истине, когда утверждал, что грабитель ищет в ювелирных магазинах нечто уникальное. И его дочь. Эта странная девчонка с забавными хвостиками, в розовой пижаме с застёжкой на груди в виде двойной спирали...

— Эй! Ты что, до утра там простоишь? — высунулся из машины Димка, — давай садись, поехали...

В восемь вечера приехал отец и с ним вместе — мама и Сашка. Братец вёл себя как-то уж очень смирно и сразу ушёл в свою комнату. По отдельным репликам Кира поняла — мама поймала Сашку с отцовскими сигаретами, и братец, как говорится, получил на орехи.

Ужинали втроём, без Сашки. Александр Васильевич выслушал Кирин рассказ о разукрашенных ногтях и написанной задом наперёд таблице. Даже улыбнулся. Затем разговор как-то незаметно переключился на тему странных происшествий, имевших место в городе. Злоумышленник(а то и не один) нападает на припозднившихся прохожих, но ничего не забирает — ни денег, ни одежды, ни девичьей чести. Потерпевшие, коим повезло остаться в живых, либо сходят с ума, либо впадают в кому, все остальные погибают, будучи убитыми преступником, а то и своими же руками. Семья единогласно сошлась на решении не выходить по вечерам на улицу в одиночку. Тут даже Кира не нашлась что возразить.

Мама оставалась мамой, папа оставался папой. Ну как можно думать, что она, Кира — не их плоть и кровь?

Девушка тихонько покинула кухню и отыскала в родительской спальне паспорта. Александр Васильевич Беляков. Первая группа крови. Анна Павловна Баручко. Первая группа. А что с Кириным паспортом? Кира Александровна Белякова. Четвёртая группа. Может, в учебнике опечатка?

Кира битый час рылась в Интернете, надеясь вопреки всему... Увы, и там ничего обнадёживающего девушка не нашла. Никогда, ни при каких обстоятельствах родители с первой группой крови не произведут на свет потомство с четвёртой группой. Никогда.

Спать Кира легла рано, в половине десятого, но почти до полуночи пролежала с открытыми глазами, глядя в потолок. Что делать? Говорить родителям или нет? Можно улучить момент, когда мама одна дома... Главное, чтобы рядом не было Сашки. Неровен час, возьмёт и разболтает...

Этой ночью ей приснилось очень многое.

Мегаполис, состоящий из циклопических прямоугольных кварталов, застроенных белыми, светло-серыми и красно-коричневыми домами-башнями этажей в пятьдесят каждая, со множеством окон. Обилие цветов и деревьев. Парковые аллеи, тянущиеся на многие километры. Пронизывающая город сеть каналов, множество разнообразных фонтанов, бассейнов с проточной водой. Миллионы ночных огней, восход на тёмном небе огромного, похожего на Юпитер, шарообразного тела, занимающего четверть небосклона. При его отражённом свете никакого уличного освещения не нужно. Имя этому гиганту из сжиженных газов — Асгард...

Утро. Множество летающих существ в предрассветном розово-оранжевом небе. Неужели это крылатые рептилии? Птеродактили? На тёмно-синем небосклоне два солнца. Ярко-жёлтое, самое большое, и его спутник — оранжевый карлик...

...Гигантская ластоногая черепаха посреди аквамариновой морской глади. Животное отлично выдрессировано. На вершине её панциря — три девушки. Их не очень хорошо видно, но заметно, что кроме коротеньких лифов и набедренных повязок на них ничего не надето. Две брюнетки. У одной густые волосы до пояса, у другой — только по плечи. Третья — блондинка. Её волосы собраны в "бабочкины усики..."

...Кира открыла глаза, почувствовала слёзы на лице и утёрла их уголком одеяла. Встала с кровати и подошла к окну. На небе — тускло-оранжевое зарево, отражённое светом с сотен улиц и десятков магистралей. В соседних домах не светилось ни одного окна, кроме тех, что выходили с лестничных клеток. Нигде ни одного человека.

Странным было то, что на сей раз сон запомнился не маловразумительными урывками, а во всех деталях.

Видение было удивительно реалистичным. Не похожим ни на что из всего того, что Кира помнила и видела. Удивительным было и то, что бросая взгляд на каждую улицу, аллею, каналы, бассейны, на гигантскую черепаху с тремя почти голыми наездницами, на восход над горизонтом оранжевого газового гиганта, она наполнялась уверенностью, что видела всё это не единожды. Много раз за каждый прожитый день...

— Асгард... Бабочкины усики... Что за ерунда? — сказала себе Кира.

Она перевела взгляд на знакомый городской пейзаж за окном. Ряды автомобилей с затемнёнными салонами, с мигающими зелёными и синими огоньками на магнитолах. Бледно-голубые линии окон с хорошо различимыми лестничными пролётами и белыми стенами подъездов. Потемневший лёд на пруду. Дорога с автобусной остановкой и оранжевыми пятнами света на голом холодном асфальте.

— Два солнца на небе... — прошептала девушка, — эта новая грамматичка Яковлева спрашивала о двух солнцах...

А вот со двора на улицу вышел человек. Что его подняло на ноги в половине четвёртого утра? Темные брюки, тёмно-серое пальто с капюшоном, правая рука прижата к надвинутому почти до носа воротнику, и какая-то слишком торопливая походка. Неизвестный даже слегка подпрыгивал.

— Вышел за поллитром, — усмехнулась Кира, глядя, как тёмная фигура переходит по мосту на Паромную и скрывается за углом многоэтажки.

Кира вновь легла в постель и уснула; на сей раз без сновидений. Поднялась не сразу, перевела будильник ещё на десять минут вперёд... и едва не проспала, если бы мама, как и обещала, не помогла ей подняться.

Хлоя остановила попутку и не без волнения забралась в салон. Она привыкла к принципиально иным видам транспорта и сейчас впервые в своей жизни доверяла свою судьбу средству передвижения, работающему на жидком топливе и держащемуся на дороге посредством надувных колёс.

Шофёр и его приятель ехали до самого Сан-Диего, где, по их словам, намеревались всласть повеселиться. Глен, он же шофёр и хозяин машины, был обычным парнем лет двадцати пяти, со светлыми волосами, явно арийского происхождения. Его друг Рэй, напротив, выглядел весьма колоритно — тёмно-коричневая кожа, густые курчавые волосы, в каждом ухе — позолоченные кольца, и вдобавок он был одет во всё розовое. Довольно скоро, наблюдая за их взаимоотношениями, по едва уловимым деталям Хлоя определила — эти двое являются педерастами, причём Рэй исполнял в этом дуэте женские функции. Хлоя разместилась на заднем сиденье, то и дело кося глаза на курчавого женоподобного Рэя — ей ещё никогда не приходилось видеть негра вживую. Только на экране в учебном корпусе...

Капитан Пи никогда не страдала гомофобией. Она вспомнила, чем заканчивались её предыдущие встречи с разного рода извращенцами(пусть и хорошо вооружёнными), и едва заметно усмехнулась. Не ей следовало бояться ЛГБТ-сообщества, а последним следовало бы обегать капитана Пи за километр...

Хлое хотелось подремать. Она привалилась к заблокированной дверце, закрыв глаза и не следя за дорогой. Со стороны она выглядела спящей, вот только сон к ней не шёл. Голова была свежей и ясной, как утром в нерабочие дни, после пробуждения в беседке возле отцовского дома на морском побережье.

Как в школьные подростковые годы. Как в беззаботном детстве...

Глен останавливался в Солана Бич, чтобы заполнить пустеющий бензобак. Его альтер-леди угощалась мороженым. Хлоя усердно старалась впасть хоть в какое-то подобие забытья, но вскоре вокруг замелькали предместья Сан-Диего, и волей-неволей пришлось взять себя в руки и сосредоточиться.

За оказанную услугу Хлоя ссудила Глену мятую бумажку достоинством в пятьдесят долларов, и они, вполне довольные друг другом, расстались.

Женщина не сразу отправилась в отель — ей хотелось поближе познакомиться с городом. В сравнении с городами Мидгарда он безнадёжно проигрывал и выглядел архаичной древностью, причём чуждой и таинственной, словно был перенесён на привычный пейзаж с далёкой неизвестной планеты. Ничего не поделаешь — здесь история человечества шла по иному пути. Хлоя разглядывала слишком узкие, как ей казалось, улицы, забитые чадящими автомобилями разных типов, похожие на спутанные клубки ниток развязки автострад, длинные, растянутые по тротуарам людские потоки, которые, похоже, не теряли плотности ни утром, ни вечером, ни в обеденное время...

Проходя по предместьям, составленным из длинных, пересекающихся под прямыми углами улиц, застроенных загородными домами и коттеджами с одинаковыми выкошенными под гребёнку лужайками перед фасадом, Хлоя то и дело поглядывала вверх. Её внимание привлекли такие незнакомые прежде детали пейзажа, как натянутые по всем направлениям электрические провода и распределительно-силовые блоки на столбах.

— Значит, здесь электричество добывают по старинке, — заключила она, — турбины, ядерные реакторы, гелиоконцентраторы... — капитан Пи несколько раз шумно вздохнула, — то-то я чувствую — воздух здесь совсем не такой, как дома. Здесь прожирают ресурсы в сотни раз быстрее, чем они успевают возобновиться...

Один раз Хлоя даже улыбнулась. Она минуты две разглядывала невысокий столбик, увенчанный коробочкой и красным флажком, пока наконец не вспомнила, что на Земле люди всё ещё пишут друг другу письма на бумаге и выписывают газеты. Значит, эта смешная коробочка — почтовый ящик...

Хлоя набрела на железнодорожную станцию и долго разглядывала рельсовую колею, стрелки, светофоры, стоящие на осмотре и поданные к составам локомотивы... Воздух был наполнен целым букетом незнакомых запахов — сожжёного топлива, различной смазкой, ещё чем-то острым и неприятным. Теперь женщина окончательно убедилась, что находится в абсолютно чужом мире. На её Родине всё железнодорожное хозяйство было убрано под землю. Садясь на поезд, Хлоя воспринимала как должное то обстоятельство, что из окна видна ничем не примечательная, слабо подсвеченная стена тысячекилометрового тоннеля.

Она испытала глубокий шок, когда села в пассажирский вагон, и вышла уже через две остановки. За окнами не было темноты или подсвеченной стенки. Непривычная, несущаяся картина урбанистического хаоса буквально ошеломила капитана. Хлоя сконфуженно улыбалась — она не ожидала, что мелькнувшие буквально в метре от лица опоры моста или перила путепровода нагонят на неё страху...

Небо над городом потемнело, Солнце почти зашло. Улицы затопила волна электрического света. Множество светящихся вывесок, витрин, экранов, табло с бегущими объявлениями, огни реклам... Чем дальше Хлоя углублялась в центральные кварталы Сан-Диего, тем ярче, откровеннее и похабнее становились световые рекламы. Купи, приходи, посети, выиграй, используй, воспользуйся, получи скидку, насладись, никакой дополнительной платы, никаких забот...

Забот у Хлои было всего ничего — запастись одеждой и самыми необходимыми лекарствами. С одеждой всё обстояло просто — машина потребления на Земле работала во всю мощь, моды менялись чуть ли не каждый месяц, и женщине, пусть даже прибывшей из невообразимого далёка, не составляло труда подобрать привычный гардероб. Добыть лекарства тоже было нетрудно, благо что у капитана Пи имелся запас подложных рецептов, а круглосуточные аптеки водились и на Земле...

Произведя все требуемые от неё расчёты, Хлоя вызвала такси и через несколько минут оказалась на Орэндж-авеню, у отеля "Дель-Коронадо".

Вселясь в забронированный номер, Хлоя узнала много интересного о своём пристанище. Что "Дель-Коронадо" — национальный исторический памятник США. Что здесь останавливалась куча всевозможных знменитостей(Хлоя понятия не имела, кто эти счастливчики и чем они прославились). Что здесь можно поиграть в пляжный волейбол, нанять или арендовать катер, сходить в бассейн для взрослых, что постояльцы могут воспользоваться фитнес-центром, салоном красоты и даже сплавать на арендованном катере или моторной яхте на Авалон — курортный городок на острове Санта-Каталина. Сейчас же капитан Пи больше всего хотелось остаться в одиночестве. Воспользоваться местными благами она ещё успеет...

Лёжа на кровати, широкой и в меру мягкой, Хлоя почти не мигая смотрела в потолок.

Будет очень неприятно, если этой ночью она не сможет заснуть. Очень хотелось оказаться в блаженном небытии. Ещё хотелось надеяться, что местные врачи умеют справляться с затянувшейся бессонницей...

Женщина перебирала в памяти заученную легенду. Знать её наизусть было не нужно — контрразведка всегда берёт в разработку тех, кто помнит абсолютно все детали своего прошлого. Хлоя, она же Лиза Аренд, должна знать хотя бы двух сменившихся окружных шерифов и глав муниципалитета того округа, в котором якобы жила, но совсем необязательно помнить все их фамилии — одну можно откинуть в сторону. Соседи. Слева жил Фрэнк Марчант, после него — Билл... Его фамилию можно не называть. Справа — Луис Стефенсон, его жена Кэт, их дети... Детей трое, достаточно помнить самого старшего, остльные... Их можно забыть. Через дорогу жил Том, любитель пива и молоденьких проституток, его фамилия...

Впрочем, к чёрту его фамилию.

"Коэн должен будет передать мне контейнер. Лучше всего сделать это именно на яхте посреди моря..."

Беркли. Сокурсники. Достаточно знать хотя бы десять из них по именам, фамилиям и фотографим, знать расположение комнат в кампусе. Как за четыре года менялся облик учебных классов и аудиторий. Ректор университета — Роберт Бердал. Трёх-четырёх преподавателей — знать по именам, фамилиям, фотографиям и специализации, остальные — подождут. Их можно вспомнить и неожиданно. Снимок в исторической комнате 307, в которой когда-то синтезировали оружейный плутоний. На карточке — Хлоя и "лучшие подруги"...

Мысли вновь вернулись к слову, данному королеве Серенити и заданию, которое женщине предстояло выполнить.

Нужно найти девять человек, которые считают себя жителями Земли, гражданами одной из здешних стран... в какую, интересно, страну отвёз этих девятерых Дан Дерксет? В США? Мексику? На Кубу? А может, и вовсе в Новую Зеландию? Есть и другие страны, жители которых говорят на русском. Россия. Казахстан. Украина...

Хлоя не помнила, как выглядели эти девять человек. Не помнила их настоящих имён, лиц и рода занятий. Лишь в одном она была уверена твёрдо — среди этих девятерых есть Церена, наследная принцесса мидгарианского трона. Хотя бы имя принцессы осталось в памяти — это уже хорошо. Хлоя посетовала на свою вычищенную память. Даже метод исключения не давал ответов на вопросы — кто именно из находящихся в убежище королевы Серенити был спасён? Кто чем занимался накануне смерти правительницы? Кто куда ходил, кто где стоял, сидел, что держал в руках? У Церены была двоюродная сестра... Как звали её? Была ли она в убежище?

— Интересно, как они отнесутся к своему прошлому, если я открою им его? — сказала себе Хлоя, — мне надо будет предъявить доказательства... положим, с доказательствами проблем не будет. Но Церена... она ведь ничего не помнит о себе. А когда наша память пробудится? Принцесса будет в смятении, когда узнает, что любимый ею человек убит...

Индас Ваден. Наследный принц, будущий король планеты Ванахем. Хлоя помнила, что незадолго до нападения коалиционного флота он бежал с родной планеты на Мидгард, причём не один, а с младщей сестрой, принцессой Дженгой. И ещё двумя женщинами, имён которых Хлоя не помнила.

— Он думал, что сможет предотвратить вторжение, — прошептала Хлоя, — увы... он опоздал. Они уже не могли изменить своего решения сжечь Мидгард...

Капитан Пи с сожалением вздохнула. Никакие психологические приёмы, никакие догадки, никакая логика не срабатывали. Она не помнила ничего, что могло бы помочь ей отыскать принцессу без оставленной полковником Дерксетом подсказки. Вся эта история с обороной убежища и спасением тех, кто не мог сражаться, превратилась в один большой знак вопроса.

Зато Хлоя помнила кое-что другое.

Королева Серенити хранила в убежище спрятанную от противника самую ценную вещь из всего того, что было когда-либо на Мидгарде — Серебряный Кристалл. Вещественное воплощение веры и надежды всех честных и совестливых жителей планеты. То, вокруг чего слагались легенды и народные предания. Считалось, что всякий человек, взявший его в руки, может просить Создателя о чём угодно — и если просьба идёт от чистого сердца, если она подкреплена горячей, глубокой верой — то просимое исполнится.

Утверждалось, что исполнение просьбы соприкасает просителя с иным, Надвселенским Миром. С тем самым миром, в котором Добро и Зло — не абстракция, не относительные понятия и не аллегория, а реальные, персонифицированные образы. При этом добавляли, что всякое сомнение, вызванное неусердием в соблюдении того, что велит человеку совесть, она же голос Создателя, может привести к смерти просителя, пусть даже его просьба исполнится. Тот же самый результат ожидал и того, кто возьмёт Серебряный Кристалл для забавы или ради любопытства. Оно и неудивительно — глупо надеяться, что Создатель будет подменять собой человека в тех случаях, когда совесть велит прилагать умение и труд самому человеку. А если Серебряный Кристалл попадёт в руки преступника или психопата... В этом случае лучше даже и не загадывать наперёд, какова будет ответная реакция.

Хлоя обнаружила, что совершенно не помнит, как выглядит Серебряный Кристалл и где он сейчас находится. Она помнила лишь слова королевы о том, что кристалл сам проявит себя, но при каких обстоятельствах это случится?

Капитан Пи решила не ломать голову над вопросами, ответа на которые она не получит до тех пор, пока этого не потребуют обстоятельства. В конце концов, она и ещё девять человек выжили лишь благодаря силе, высвобожденной Серенити из Серебряного Кристалла.

А побеседовав оставшиеся ей полчаса с капитаном Пи и полковником Дерксетом, королева навсегда покинула мир живых.

Первые три дня Хлоя почти безвылазно провела в номере. "Дель-Коронадо" имел подключение к Интернету, по просторам которого женщина путешествовала с рассвета и до заката, желая изучить Землю получше. К вечеру, когда глаза начинало ломить от усталости, Хлоя отправлялась за пределы отеля, рассудив, что нет лучшего отдыха для глаз, чем ночной мрак. Первую половину ночи она проводила в городе, затем шла на какой-нибудь безлюдный пляж, на котором и оставалась до рассвета.

Однажды в полночь, развлекаясь в ресторане и принимая приглашения гостей на танцы, Хлоя ощутила сильную светобоязнь. Возникла резь в глазах, голова потяжелела и словно наполнилась туманом... Сославшись на острую необходимость посетить дамскую комнату, Хлоя поспешила в свой номер. Последние метры она шла, держась за стену и приволакивая ноги. На её счастье, она успела добраться до кровати и раздеться, в противном случае кто-нибудь из горничных обнаружил бы её лежащей в коридоре, и, неровен час, поднял бы тревогу...

Хлоя проспала почти двадцать часов.

Естественные ритмы сна и бодрствования постепенно пришли в норму, как, впрочем, и все другие свойственные человеку функции.

— Ну что же, — сказала себе капитан Пи после очередного пробуждения, — человек, стало быть, может обитать во вневременном кармане сколь угодно долго. Это следует учитывать. Мало ли что может случиться в будущем...

Хлоя развлекалась как могла — купалась в море, часами валялась на пляже, играла в волейбол и баскетбол, ходила по магазинам и косметическим салонам... Единственное, чего она не решалась себе позволить — это близости с мужчиной. Свою девственность Хлоя оберегала очень тщательно. Словно нарочно, каждый второй мужчина, с которым она изволяла всего лишь потанцевать или погулять по окрестностям, так и норовил дать понять, что ему не терпится продолжить знакомство в номере, или ночью на пляже, а то и на катере на расстоянии пяти миль от берега. Приходилось аккуратно пресекать эти поползновения.

Её адаптационный период подходил к концу, и вот как-то утром она почувствовала почти незаметную тянущую боль в животе, пониже пупка. Возобновление менструаций навело её на мысль пройти полное медицинское обследование в одной из частных клиник Сан-Диего.

Обследование не выявило никаких заболеваний или отклонений, даже самых незначительных — к искреннему недоумению или восхищению врачей, к которым в кои-то веки попала пациентка, намного более здоровая, чем все, кто приходил прежде.

"Интересно, — думала капитан Пи, — что бы они все сказали, если бы узнали обо мне всю правду?"

Она спустилась в вестибюль и уже собиралась уходить, когда на её телефон пришло СМС:

"Сегодня же полей цветы в детской и поставь в тень".

Из этого безобидного сообщения Хлоя поняла две вещи: глава местной сети Лэнс Коэн доставил контейнер Дерксета в тайник. Таковым служила арендованная на имя Элизабет Аренд моторная яхта. Хлоя, выждав несколько минут, отправила ответ — "Цветы в тени, жду к ужину", — затем, вызвав такси, отправилась в "Дель-Коронадо".

Выбрав удобное место на набережной, она достала фотоаппарат, делая вид, будто фотографирует морскую панораму. Невысокого светловолосого человека в сером костюме и тёмных очках она заметила почти сразу. Тот не спеша шёл по пирсу, намереваясь подняться в город.

Условия задания заключались в том, что Коэн не должен был видеть Хлою в лицо. Так будет безопаснее для него самого. Капитан Пи более чем хорошо представляла себе — каковы возможности врагов Мидгарда и к каким грязным средствам могут прибегнуть люди, которым выгодна смерть или пленение мидгарианской принцессы...

Коэн скрылся из виду. Скорее всего, Хлоя больше никогда его не увидит. Глава сети тоже понимал, какие силы противостоят ему, и, даже будь у него возможность, никогда не осмелился бы заглянуть в контейнер Дерксета, пусть бы его содержимое представляло собой сущий пустяк, вроде куска туалетной бумаги... а уж пытаться отгадать, кто заберёт контейнер — это и вовсе смерти подобно.

Хлоя вернулась к арендованному судну ближе к закату.

Коэн не оставил никаких следов. Впрочем, на яхте не так уж много мест, где можно спрятать носимую в рукаве или под полой пиджака вещь. Но извлекать её можно было лишь вдали от берега... Хлоя проверила судно на наличие неучтённых приборов и лишь убедившись, что подвоха от местной контрразведки не ожидается, завела машину и направила её в открытое море.

Телефон, с которого прошёл сеанс переписки с Коэном, отправился за борт на двухсотметровую глубину.

Хлоя дождалась, пока берег скроется, заглушила двигатель и тщательно осмотрела горизонт. Море было чисто — ни береговой охраны, ни пограничных катеров. Где-то вдали, в южном направлении, виднелась едва различимая светлая пушинка — патрульный вертолёт. Этот вид траспорта Хлоя видела прежде лишь на фотографиях, помеченных грифом "секретно". На Мидгарде авиация развивалась совсем не так, как на Земле, и вертолётостроение почти никому из мидгариан не было известно. Капитан Пи, следуя своему реноме богатой бездельницы, прежде всего поплескалась в море и лишь вдоволь наплававшись, поднялась на борт и обыскала судно. Контейнер нашёлся довольно быстро — в коробке с сигарами. Хлоя не курила, а потому без сожаления искрошила на кусочки столь любимую американскими курильщиками продукцию с острова Свободы, но вот одна из сигар ломаться не пожелала. Это и был искомый контейнер.

Одной лишь Хлое был известен способ извлечения его содержимого, и оно представляло собой небольшой лист бумаги с двумя столбцами цифр и тремя словами внизу: "Москва, Советский Союз".

Никакого Советского Союза уже и в помине не было, следовательно, Дан Дерксет спрятал наследную принцессу и ещё восьмерых человек в столице России. А цифры... капитан Пи после минутного раздумья наконец поняла их значение. Это были даты обнаружения эвакуированных людей местными властями.

— Ну что ж, замечательно, — прошептала Хлоя, — полетим в Россию.

Она перебрала в памяти всё, что знала об этой стране. Самая большая, более половины территории непригодно или малопригодно для проживания, около сотни небольших этносов и один большой — наиболее активный, находится в жёстком, временами переходящим в кровопролитные войны, противостоянии на религиозной почве со странами "золотого миллиарда", первая вышла в космос... На контролируемых ею территориями феномен НЛО встречается гораздо реже, чем в остальных регионах Земли. Правительство, вопреки воле народа, повсеместно внедряет все самые худшие зарубежные новшества...

— Всё как у нас дома, — усмехнулась Хлоя, — разве что оккупационных войск не видно... хотя неизвестно, что хуже — чужая армия или свои же доморощенные революционеры.

Она выкинула из головы всё лишнее и вновь сосредоточилась на предстоящем задании.

Дан Дерксет, проникнув четырнадцать лет назад в Москву, подбросил привезённых с собой младенцев — а именно такой вид приняли эвакуированные люди после того, как на них была испробована сила Серебряного Кристалла — на пути следования милицейских патрулей. Разумеется, эти факты были отражены в рапортах, протоколах и попали в медицинские или милицейские базы данных. Хлое нужно было поработать с этими базами, чтобы отследить дальнейшую судьбу Церены и её так называемого "ближнего круга". Каков может быть точный возраст спрятанных мидгариан? Возможно, все они — одногодки, и им всем, стало быть, по четырнадцать земных лет. А может, и нет. Гадать не имело смысла — этот вопрос должен был проясниться на месте.

В любом случае, важно отыскать хоть кого-нибудь. И чтобы среди них оказалась принцесса Церена. Это уже будет значительный успех. Другие могут и подождать.

— Услышь человек со стороны, что можно в один прекрасный день вырасти назад — он, конечно, не поверит, — усмехнулась капитан Пи, — да я и сама порой не верю, что однажды такое случилось...

Теперь предстояло заняться оружием. Резидент не случайно оговорился, что не хочет обсуждать эту сторону Хлоиной миссии. Наличное оружие капитан Пи хранила в собственном теле. Ни одна живая душа, будь то землянин или кто-то ещё, не должна была знать самые охраняемые военные секреты Мидгарда.

Женщина сбросила халатик, вышла на середину каюты. Положила руки на бёдра, едва заметно шевельнула губами... Тут же в её ладонях оказались рукоятки пистолетов. Хлоя вытянула их из плоти, взвесила на руках, щёлкнула предохранителями, извлекла обоймы... Закончив с проверкой, убрала оружие на место. Кожа на бёдрах не претерпела ни малейших изменений при погружении каждого предмета назад, в живую ткань.

Затем Хлоя материализовала на левом запястье переговорное устройство, имеющее вид обычного декоративного циркониевого браслета. Эта вещь имела одну особенность: оставленная без хозяина на срок свыше пяти минут, она вновь телепортировалась на его руку, если не имела повреждений. На правом предплечье женщина материализовала устройство для телепортации, выполненное в форме наручи. Оба предмета находились в рабочем состоянии, без повреждений.

Хлое предстояло покинуть территорию США на самолёте, а стало быть, пройти таможенный контроль. Ей нечего было бояться. Научно-техническая мысль Земли слишком слаба и не в состоянии обнаружить даже самое пустячное отклонение, вызванное присутствием в теле инородных материалов. Другое дело, если бы Хлоя проглотила патрон... но если его интегрировать в пространственно-энергетическую структуру организма, то никто его не найдёт — хоть разбейся.

Теперь предстояло сделать самое главное — развернуть "Панцирь". Это был целый боевой комплекс, в состав которого входил преобразователь измерений, гравикомпенсационный прибор, система связи, навигации и наблюдения, ядерно-резонаторный излучатель и другие хитроумные устройства. "Панцирь", как и пистолеты, ничем не выдавал свое присутствия, и капитана Пи можно было даже пополам разрезать — и не найти ничего интересного.

"Панцирь" был надет на Хлою незадолго до четырнадцатилетнего заточения. Такие же "Панцири" носили и девять розыскиваемых ею соотечественников.

Женщина закрыла глаза и тихо сказала:

— Хелхем, дай мне силу!

Развёртку "Панциря" ни с чем нельзя было спутать. Мягкая волна, похожая на дуновение горячего ветра, звук, напоминающий шелест опавшей листвы, слабое потрескивание, лёгкое сжатие, распространившееся по телу, толчок в подошвы... Кожа соприкасается с чем-то похожим на мягкую тёплую резину. Во всём теле — приятная лёгкость, словно при пониженном тяготении.

То, что сейчас смотрело на капитана Пи из зеркала, лишь очертаниями походило на человека. Вся она, от макушки до пяток, была скрыта под тонким слоем слабо светящейся субстанции, на вид напоминающей расплавленное стекло. Субстанция не имела материальной основы — она представляла собой несколько слоёв математически искажённого пространства, призванных защищать хозяина от поражения различным оружием.

Теперь Хлоя могла не опасаться шальной пули, осколка, ударной волны или открытого пламени. Падение с большой высоты тоже не было для неё смертельным. Пока "Панцирь" работал, Хлоя могла с лёгкостью преодолевать очень многие препятствия, при желании даже прыгать с крыши на крышу в плотной городской застройке, и двигаться со скоростью, недостижимой для обычного человека.

Убедившись, что её "Панцирь" исправно функционирует, Хлоя испробовала его оружие. Поток частиц из ядерного резонатора превратил сигарный ящичек в мелкую древесную пыль. Защиты от такого оружия на Земле тоже не существовало. Оно могло, в зависимости от установленного режима, распылить что угодно, начиная от танковой брони и заканчивая живой тканью.

Хлое были даны и специальные полномочия. Она могла в очень широких, не предусмотренных регламентом пределах, программировать свой "Панцирь". Кроме неё, существовало ещё девять панцироносцев; все они находились сейчас на Земле. Принцесса Церена была одной из них.

— Хелхем, забери силу, — сказала капитан Пи. Короткая вспышка — и иномерные слои исчезли, явив обратно своего носителя.

Женщина села на диван и подсчитала оставшиеся дни своего отпуска. Прикинула, как лучше всего проникнуть на российскую территорию. Телепортироваться покамест нельзя — её появление на Земле должно проходить строго в рамках закона. У неё имелось ещё два комплекта материалов для легализации, стало быть, Элизабет Аренд вскоре прекратит своё существование. Ей на смену должна прийти гражданка России Александра Яковлева, приехавшая в Калифорнию по подложному приглашению. Возможности Лэнса Коэна как высокопоставленного работника ЦРУ(в том числе нигде не учтённые возможности офицера иномерной разведслужбы)позволяли ему состряпать любые документы и забраться в любую ведомственную сеть. Ему под силу сделать так, чтобы через неделю после Хлоиного отъезда никто нигде не нашёл ни единого упоминания о пребывании в США некой Элизабет Аренд и Александры Яковлевой...

Кира всё чаще и чаще видела странные сны, и запоминались они всё лучше. Незнакомые пейзажи, встречающиеся на фоне этих пейзажей знакомые и незнакомые животные, фантастические городские ландшафты, сцены из жизни людей, которых она никогда прежде не видела, сии люди пользовались вещами, о назначении которых она понятия не имела, и говорили между собой на наречии, которого она не смогла определить даже приблизительно... впрочем, её успехи в изучении всего лишь одного английского языка оставляли желать лучшего.

"И почему я, — думала девушка, — начала так хорошо запоминать эти сны именно с той поры, когда Норка обнаружила, что я — падчерица?"

С фактом своего сиротства она примирилась довольно быстро. В самом-то деле, что тут такого особенного? Мало ли на свете детей, чьё происхождение под большим вопросом? В годы гитлеровского нашествия чуть ли не каждый пятый ребёнок лишился одного, или обоих родителей, и ничего — выросли, отучились, полюбили, отстроили страну... Печально, но факт — дети остаются без родителей. Так-то вот.

Вот только как узнать подробности своего прошлого? Да и стоит ли?

Несколько раз Кире предоставлялась возможность начать непростой разговор, но всякий раз во рту немел язык, а подходящие слова улетали в тартарары. Приходилось придумывать какие-то отговорки, ибо мама иной раз замечала, что с дочерью творится что-то странное. Шли дни; разговор постоянно откладывался на завтра...

Норка иногда уводила Киру в дальний угол школьного коридора, чтобы поинтересоваться — состоялся ли упомянутый выше разговор.

— Чего ты резину тянешь? — недоумевала подруга, — нечего ходить с таким видом, будто тебя горчицей накормили. Вот на днях твой батя вместе с Шуриком из дому вечером ушли. А ты опять молчала?

— Страшно как-то, — мялась Кира, — а если это очень больная тема? Эдак я своими вопросами всю семью развалю...

— Развалится семья или нет — важно не это, — отрезала Норка, — а то, что тебе сердце велит. Если предки тебя любят, то ничего они не развалят...

— Ты жестокая, — хмурила брови Кира.

— Жизнь жестокая, — парировала Норка, — друзья отворачиваются и предают, родители детей бросают, братья и сёстры друг друга ненавидят, но есть ты и твоя любовь. Вот что важно...

Кира лишь молча кивала, со всем соглашаясь, но дело так и не двигалось с мёртвой точки. Разговор опять переносился на завтра, на послезавтра...

Как-то раз, уже в самом начале апреля, Киру угораздило сильно расшалиться на уроке геометрии. К доске был вызван Севка Бакисов. Главный шутник и весельчак класса возле доски всегда становился каким-то вялым, начинал ныть, мямлить невпопад, спотыкаться, ронять мел или тряпку — одним словом, выступал как мог. Весь класс потешался, глядя на его душевные терзания(мол, это тебе не анекдоты про Вовочку травить). Сейчас он решал какую-то жутко трудную задачу — впрочем, без надежды на успех. Кира тоже ничегошеньки в ней не поняла, кроме того, что в тетради нужно было начертить квадрат. Севка веселил публику своими выкрутасами, Кира под шумок тоже норовила как-нибудь отличиться, и кончилось это тем, что Валентина Николаевна влепила Бакисову "красного лебедя", а Кире велела пересесть за первую парту.

Эммочка Мокрецова всегда сидела на первой парте одна-одинёшенька. Кира совсем не горела желанием сидеть на виду — ни пошептаться, ни записочку бросить — но тут последовало новое наказание: Валентина Николаевна объявила, что Кира вместе с Эммочкой будет убирать класс после уроков. "Пусть бы эта умница и убирала всё сама, тем более сегодня её очередь... — думала шалунья, — мне-то зачем..."

На перемене произошёл случай, заставивший Киру получше присмотреться к своей новой соседке по парте.

Неведомо каким путём в учебный корпус залетела синичка. Крылатое желтогрудое создание металось под потолком и билось в окна, желая покинуть неуютное человеческое сооружение, а детвора из младших классов, завидев в стенах школы беззащитную живую душу, придумала себе очередное развлечение. Всю перемену огромная ватага малышей, вооружившись швабрами, вениками и линейками, гоняла синичку по всему корпусу, не давая ей ни минуты передышки.

Кира всегда жалела мелких, попавших в беду зверюшек и насекомых. Она не задумываясь выпустила бы птицу на волю, но печальный опыт советовал ей не связываться с одуревшими от азарта малолетками, от которых шарахались в сторону и более крепкие подростки, чем она.

Синичка спаслась лишь благодаря невысокому росту тех, кто за ней гонялся, и благодаря Эммочке, которая вскочила на подоконник в самом дальнем конце коридора и открыла форточку. Птица юркнула в неё — и была такова, а размахивающая швабрами и вениками толпа была вынуждена разойтись кто куда с постными физиономиями.

— Вот и поразвлекались, — сказала Кира, подходя к дальнему окну, — и где им эта птичка дорогу перешла?

— Вот именно, — тихо молвила отличница, — представляешь, что думала эта птичка? Что это, мол, за ненормальные носятся, прыгают, орут, размахивают чем-то...

— Они меня уже сколько раз сшибали, — сказала Кира, — а Сашка, гад ползучий, ни разу не остановился и не подошёл, чтобы узнать, не сломала ли я что-нибудь.

Минуту помолчав, Кира усмехнулась:

— У малышей было такое прекрасное развлечение, а ты испортила им всё веселье...

У Эммочки, оказывается, тоже имелось чувство юмора. Она прикрыла рот сложенными пальцами и тихо хихикнула.

— Слушай, — спросила она сквозь смех, — зачем ты всюду, где ни попадя, пишешь, что Децл — потный лох?

Упомянутого отличницей новоиспечённого "деятеля искусства" обожала почти вся мужская половина школы с первого по одиннадцатый классы.

— Потому что я не люблю его песни, — ответила Кира, — папа говорит, что он и ему подобные нарочно всякую дрянь поют, стригут деньги, и втихомолку похихикивают над народом — вот, мол, какие они все дураки, за такое дерьмо готовы последнюю копейку отдать...

— Очень может быть, — согласилась Эммочка, — ты, как обычно, сбежишь с уборки?

Кире очень хотелось сбежать, посидеть в "Лунном венце" и проглотить пару стаканчиков мороженого, но в последний момент передумала. Эта сероволосая умница вроде бы и не такая уж зазнайка, во всяком случае, с ней можно общаться по человечески...

— Кстати, где ты живёшь? — поинтересовалась Кира.

— Нам по пути, — Эммочка назвала номер своего дома на Паромной. Оказалось, что это прямо напротив Кириного дома, мало того, окна их комнат смотрят друг на дружку и расположены почти на одном уровне — Мокрецовы жили на одиннадцатом этаже.

...Очистить класс от следов пребывания в нём тридцати одного человека большого труда не составляло. Взгромоздить стулья на парты, вымыть доску, подмести пол... Кира взялась за веник, смела мусор и снесла его в бак за углом корпуса. А вернувшись в класс, обнаружила, что Эммочка намела ещё одну кучу всякой дряни, раза в два больше той, что прежде вынесла Кира. Странно, ведь пол казался таким чистым. Опять надо тащиться за угол. Сплошные расстройства сегодня... Эммочка успела и воды принести, причём ни разу не расплескав её по дороге.

Уборка подходила к концу, когда в коридоре послышались чьи-то шаги, а затем в дверях появился старый Димкин приятель — Мирослав Кратов.

— Извините, что отвлекаю, — начал он, — не подскажете, где здесь вашу новую словесницу найти, Александру Антоновну?

— Наверно, в бассейне, — ответила Эммочка, — там сегодня вроде как насос полетел...

— Благодарю за информацию... — тут Мирослав заметил Киру, — а вот и два знакомых симпатичных хвостика нашлись.

— Что тебе до моих хвостиков? — проворчала девушка.

— Что поделаешь, если они такие красивые... ну всё, не буду вам мешать. До скорого, — парень развернулся, и вскоре его шаги затихли где-то на лестнице.

— Кирка, — усмехнулась самая умная ученица, — а знаешь, ты счастливица.

— Это почему это? — фыркнула Кира.

— Потому что тебя нашли красивой. Поняла? Тебя, а не какую-нибудь кривляку с губами Чиччолины... а ты почему-то ворчишь. Лучше бы покраснела от смущения, тебе это бы больше подошло. Ты что, знаешь Кратова?

— Ничего я не знаю, — отмахнулась Кира, — а вот он ведёт себя так, словно... вот дались ему хвостики, и всё.

— Не волнуйся, — успокоила её Эммочка, — он уже не одинок. У него есть девушка постарше нас. Какая-то Стешка Мамонтова из Марьинской гимназии.

— Вот и пусть бы ей говорил про её хвостики, — продолжала дуться Кира, — мои-то ему зачем...

— Так у тебя их целых два, а у Стешки — только один, — хихикнула Эммочка.

Обладательница двух хвостиков ничего на это не ответила. "Нет, что ни говори, а приятно, когда тебя считают красивой, да ещё и говорят об этом без утайки, — подумала она, — а я... вот блин, и чего я так окрысилась на этого Славку?"

С уборкой было покончено. Домой девушки отправились, как и было условлено, вместе. На крыльце Эммочка вдруг остановилась и сказала:

— Кира, я могу у тебя спросить кое-что? Только ты не сердись.

— Спрашивай.

— На следующий день после того, как тебя вызывали таблицу наследования заполнять, ты пришла в школу какая-то сама не своя, мрачнее тучи... это из-за групп крови, да?

— Зачем тебе это? — буркнула Кира. Видно, права была Норка — сейчас эта зубрила начнёт грозить, что всем расскажет...

— Знаешь что, я тебе расскажу, что со мной однажды случилось. Года два назад я осталась дома одна и от нечего делать начала лазить по шкафам. Много чего интересного увидела, в том числе один документ. Когда я его прочла, то весь вечер проплакала в подушку, пока мама с работы не пришла. Я, конечно, успела всё убрать на место, но мама заметила, что со мной что-то не так, и в два счёта всё из меня вытянула...

Кира стояла на верхней ступеньке, с тоской глядя на огромную лужу, в которую превратился школьный двор. Эммочка дёрнула ей за рукав.

— Что? — повернулась к ней Кира, — подожди... так тебя тоже взяли из детдома?

— Взяли, — улыбнулась Эммочка, — я тоже подкидыш. Или найдёныш, какая разница. Но у меня только одна мама, которую я люблю. Отец ушёл от неё, когда узнал, что она никогда не сможет родить. И после его ухода она взяла меня, когда мне и года ещё не было. Я понимаю, что ты чувствовала, когда узнала о себе такое... это неприятно, но разве это мешает быть счастливой? Более того, в нашей школе человек десять знают, что я не родная дочка.

— Так всё было бы хорошо, но мне хочется поговорить об этом с мамой, просто чтобы и ей, и мне было спокойно, но вдруг ей будет больно из-за меня? Я не знаю, как всё это сделать...

— Со временем подвернётся случай, и если она сама не решится рассказать, то ты с ней поговоришь. Что с того, что мама не родная? Вы ведь любите друг друга, так?

— Да, но... — Кира осеклась, — Эмка, да ты прямо как Норка говоришь.

— А она тут при чём?

— Так ведь я от неё всё и узнала, — и Кира рассказала о событиях давно минувшего вечера и о том, как Норка уговаривает её открыться маме — мол, от этого и ей самой, и маме в придачу, легче станет...

— Вот как... — подняла брови отличница, — ну что мы стоим? Пошли, — она потянула Киру за рукав.

Уже за воротами Кира поинтересовалась:

— Слушай, Эмка, а тот... ну, который мог бы стать твоим отцом — ты с ним лично знакома, или...

— Мама рассказывала о нём как-то, — пожала плечами Эммочка, — я его ни разу сама не видела, только на старой фотке. Я знаю, что есть такой тип, зовут Владимир Николаевич Прогноевский, живёт где-то на Волгоградке, по слухам — преуспевающий художник, и у него есть жена, которая дважды родила... вот, пожалуй, и всё. Я могла быть записана как Эмма Владимировна, но не вышло. Я всего лишь Ивановна.

— А если ты с ним встретишься, то что?

— Он уже никогда не придёт. На что мы ему сдались...

Кира шла, глядя на мокрый тротуар и пытаясь ухватить какую-то мысль. Что, интересно, могло послужить причиной того, что чета Беляковых удочерила её? Ведь мама не болеет, у неё родился Сашка... Так ни до чего не додумавшись, девушка уже хотела было повернуть к мосту, как Эммочка вдруг сказала:

— Не хочешь ко мне на чаёк заглянуть?

— М-м... не знаю, — замялась Кира, — это удобно, или...

— Я сегодня одна дома, — и Эммочка принялась рассказывать о детской больнице номер 38 и о маме, которая там работает и довольно часто остаётся на ночные смены. По Кириному лицу пробежала тень — два года назад ей пришлось лечь в это заведение из-за приступа аппендицита. На животе до сих пор остался шрам, пусть и почти невидимый после сеансов лазерной шлифовки...

Отзвонившись маме, Кира приняла приглашение отличницы, и уже через минуту, поднявшись на одиннадцатый этаж, она переступила порог скромного жилища Мокрецовых. Комнаты здесь освещались простыми лампочками, занавески на окнах были невообразимо стары — не иначе, подумала Кира, достались в наследство от бабушки, немногочисленная мебель тоже имела почтенный возраст, хотя ей и пытались придать более новый вид с помощью лака и самоклеящейся плёнки...

Девушки разогрели чайник и сели за стол. В подвесном шкафчике было много посуды, но все тарелки и чашки были из разных наборов, с товарными клеймами давно закрывшихся, ещё советских предприятий. Эммочке и её матери отчаянно не хватало средств на жизнь, но следовало отметить, что жилище содержалось в порядке и чистоте. Нигде ни единого пятныщка или потёка; вездесущие тараканы, скорее всего, даже носа не показывали в этой квартире.

Девушки забрали чайник, посуду и перебрались в Эммочкину комнату.

— Ох ты блин! — изумилась Кира, оглядывая гигантские залежи книг, занимавшие почти треть комнаты, — и ты всё это читаешь?

— Читаю, — кивнула отличница, — но по большей части чиню. Видишь, в каком состоянии тут всё... — и она тронула пальцем оторванный корешок учебника по радиотехнике.

— Но откуда ты всё это достаёшь?

— Из разных мест, — девушка несколько стушевалась, — вот, например, предназначенные под снос деревни. Там много чего на чердаках валяется. Хозяевам это не нужно, и если уговорить их не выкидавать книги на свалку, то можно много чего отыскать...

Кира обратила внимание на отдельно уложенную стопку книг и брошюр, явно обитавших в комнате не ради красоты. Их названия ни о чём ей не говорили — что-то о высокочастотных цифровых фильтрах, стоячих волнах, вязкости газов, блоках развёртки, стробоскопических преобразователях и ещё о многом таком, что отдавало ненавистной математикой...

— Иногда можно отыскать полные комплекты журналов, — говорила между тем Эммочка, — "Радио" или "Наука и жизнь", вот...

— И ты что, серьёзно понимаешь, что здесь написано? — Кира указала на верхнюю брошюрку под названием "Азбука коротких волн".

— Ну как сказать — понимаю? Я ещё только сама учусь.

Она порылась в столе и извлекла оттуда несколько альбомов, битком набитых как старыми, так и новыми почтовыми марками едва ли не всех ныне существующих на планете государств.

— Ой мамочка, — воскликнула Кира, — да откуда это у тебя?

В её представлении такую коллекцию можно было получить лишь единственным способом — украсть.

— Ты не поверишь, — улыбнулась Эммочка, — но прежние владельцы всё это попросту выкинули.

— Ты представляешь, какие это деньги?

— Представляю. Потому они и лежат здесь так спокойно, почти на виду. Большинство марок приобретёт цену лишь через сорок-пятьдесят лет, а это время ещё как-то прожить нужно. Самые ценные экземпляры мы давно уже отсюда вынули. От греха подальше.

Она показала Кире коллекцию спичечных этикеток, самые старые из которых датировлись концом сороковых годов прошлого века.

— Их собирать было гораздо легче, — сказала она, — помнишь, мальчишки на труду потрошили подвал?

— Помню.

— Так вот я порылась в куче всего того, что им велели выкинуть, и много чего нашла. Знаешь, мне даже пришлось покрепче за химию взяться, чтобы понять — как снять слой клея с бумаги. Спичечные коробки часто склеивают в блок — чтобы семена хранить, скажем... и вот верхний ряд нормальный, а на остальных — не пойми что, потому что всё заклеено...

Кира вспомнила о своей ныне покойной прабабке. Та была очень запасливой женщиной — сказалась военная юность — и в её запасах хранилось очень многое, начиная от ниток, иголок и соли и заканчивая спичками. Спичек у неё был целый мешок; он до сих пор хранился у бабушки в потолочной нише на кухне. И старых этикеток там было немерено. "Можно Эмке подарочек сделать, — подумала она, — ей десятого сентября пятнадцать стукнет..."

— А это что вон там? — Кира ткнула в угол, где под белым пологом скрывался некий довольно громоздкий предмет.

— Это? — Эммочка сняла полог, — это нам в наследство от предков досталось, — она отошла в сторону, и Кира увидела арфу.

— И ты что, неужели ещё и играть умеешь? — Кира подошла поближе и кончиком пальца осторожно потрогала резонаторную коробку. В арфах, как и в любых музыкальных инструментах, она нисколько не разбиралась, но по её прикидкам сей инструмент был очень стар. Наверняка он был ровесником её прабабке Екатерине Матвеевне Беляковой, умершей в возрасте девяноста двух лет, а может, и вовсе отметил вековой юбилей...

— Специально не училась, но умею, — отличница уселась на стул и взялась за струны, — могу показать... ты что предпочитаешь — Чайковского, Дебюсси, или... — заметив растерянное лицо гостьи, девушка опустила глаза, — ох, извини, Кирка, я...

— Ничего-ничего, — Кира выставила вперёд ладошки, — я и в самом деле не знаю, кто такой Дебюсси, а вот о Чайковском слышала, что он... ну, это... как Боря Моиссев. По телевизору показывали как-то...

— Чего только завистники не напридумывают, — вздохнула Эммочка, — про Паганини говорили, что тот с чёртом спутался, про Ободзинского — что у него была любовница в Америке... — она пощёлкала педалями и вновь взялась за струны, — сейчас мы сыграем "Вальс цветов"...

Кира ничего не понимала в музыке, но Эммочкино исполнение ей понравилось, да и инструмент был вполне хорош — звучал он великолепно, несмотря на Бог весть какой возраст...

— Мне не хватает аккомпаниатора, — сказала отличница, — нужна скрипка или виолончель... так примерно...

— Но всё равно классно! — Кира даже зааплодировала.

Девушки сели за стол, ещё раз подогрели чайник и наполнили чашки.

— Скажи, Эмка, — спросила Кира, — а тебе никогда не снились такие сны, после которых остаётся чувство, будто то, что ты видела — это твоё, родное? Что ты там знаешь всё, каждый дом, каждую улицу, фонтан, площадь?

— Ну... — отличница поспешила проглотить глоток чая, — я... даже не знаю. А тебе что, снилось что-то особенное?

От Киры не ускользнуло то, что Эммочка как-то оживилась и вся превратилась в слух. С чего бы такая перемена? И Кира рассказала ей кое-что из своих ночных видений. Чем больше она рассказывала, тем сильнее менялась в лице хозяйка... Когда она дошла до восхода на небе гигантского, похожего на Юпитер, шара, Эммочка, не утерпев, перебила её:

— Постой, а этот шар случайно не Асгардом называется?

— Да, в снах он назывался Асгард, — подтвердила Кира и вдруг остановилась. Откуда Эммочка это знает?

— Значит... ты тоже видела это?

— Ты меня дурочкой посчитаешь, но мне видится в снах всё то же самое, что и тебе, — прошептала Эммочка, — все эти города, люди на огромных ластоногих черепахах, на мамонтах, на эласмозаврах. Аэропорт с летающими дисками на стоянках... а ещё я помню какую-то странную девушку. Она охотилась на тиранозавра, выследила его и уложила с первого же выстрела прямо в пасть. Ещё она ехала на спине диплодока, и у неё на голове были "бабочкины усики", такие хвостики от пучков, почти как у тебя...

Упоминание об охоте на тиранозавра(разрывная пуля крупного калибра пронзала его нёбо и взрывалась в черепе или шейных позвонках — это Кира тоже наблюдала), о диплодоке с наездницей и "бабочкиных усиках" убедило Киру в том, что Эммочка не несёт отсебятины. Они, почти не общавшиеся между собой раньше, видят в своих снах одинаковые картины... Как такое может быть?

— Нам видится одно и то же? Но почему? Как? — спрашивала Кира.

— Кирка, — сказала Эммочка, — ты что-нибудь вообще знаешь о природе сновидений?

— Ну...

— Я тоже не знаю, — сказала девушка, — даже Бехтеревы — и те не могли толком ничего сказать. Версий много. Говорят, люди общаются между собой в своих снах, вроде телепатии, или что душа выходит из тела и путешествует по иным мирам. Всё это одинаково недоказуемо, так что...

— То есть, ты думаешь, что эти картины из снов, с двумя Солнцами, с газовым гигантом и прочим — где-то существуют на самом деле?

— Ты знаешь... всё, что мы видим — существует, ибо при всём желании мы не сможем выдумать что-то такое, чего в действительности нет и не может быть вообще.

— Ну знаешь! — воскликнула Кира, — если я навоображаю себе какое-нибудь чёрт-те-что с бантиком сбоку, то оно, по-твоему, существует?

— Если оно дало сигнал на твои зрительные элементы и нервные окончания — то оно существует. Может, это "чёрт-те-что с бантиком" не совсем твоё, но всё же...

— Ой, Эмка, я прямо с ума скоро сойду, — простонала Кира, — я просто кретинка какая-то и ничегошеньки не понимаю...

— А ведь мы обе — сироты, и кто наши настоящие родители — мы не знаем... — задумчиво молвила отличница.

Обсуждение странной проблемы затянулось на два часа или чуть больше, версий происходящего было множество — от телепатии до контакта с ноосферой(что это такое, Кира знать не знала, и Эммочке пришлось чуть ли не полчаса растолковывать ей значение мудрёного словца, а попутно рассказывать и о том, кто такой Вернадский и чем он знаменит). Ни до чего дельного не договорившись, они решили распрощаться, тем более нужно было учить заданные уроки...

Кира неторопливо брела по мосту к своему дому, задумчиво глядя на серую гладь пруда.

Похоже, что с Эммочкой можно подружиться. Если та ничего не придумала, а не верить ей нет оснований, то они обе — подруги по несчатью: она подкидыш, и Кира... А что касается сновидений... Если бы между ними обеими в прошлом существовала какая-то связь, то всё можно было бы объяснить. Но какая тут может быть связь? Кира могла бы вспомнить некоторое количество эпизодов своей жизни, имевших место в двухлетнем возрасте. Больше возраст — больше эпизодов. Но Эммочке в них места не было. Она не появлялась в её жизни до первого класса начальной школы.

Обедать Кира не стала. Аппетит, на который она никогда не жаловалась, куда-то пропал, и она ограничилась лишь через силу сгрызенным яблоком.

Папа и Сашка собрались проведать дядю Колю — младшего брата отца, жившего за несколько улиц от Ключевой, в Наташином проезде возле кладбища. Кире очень хотелось составить им компанию — ведь у дяди Коли всегда на столе бывает много вкусных вещей, но в конце концов передумала и решила остаться дома. Ведь рядом будет мама. Может, хоть сегодня удастся наконец поговорить с ней?

Мама проводила отца и Сашку до лифта. Кира подождала её в коридоре и проследовала за ней в спальню. Как начать тяжёлый и наверняка неприятный разговор? Никакого подходящего предлога девушка не находила.

— Почему ты не стала обедать? — спросила мама, устроив поудобнее подушки и расположившись на кровати с наполовину связанным свитером и спицами, — обычно ты даже переодеться забываешь, сразу спешишь к столу...

— Не знаю. Аппетита нет, — ответила Кира. Как свернуть на наболевшую тему, найти подходящие слова... а тут ещё и эти сны, которые они видели с Эммочкой... О них и заикаться нельзя. Мать позвонит Мокрецовым, начнёт волноваться, клещами вцепится в Киру, и тогда такая круговерть начнётся, что никому не пожелаешь. Сейчас девушке только хождений по психиатрам не хватает.

— Почему же тогда ты ночами плачешь? — мама отложила вязание и усадила Киру рядом с собой.

— Я плачу? — сказала она, отмечая про себя, что беседа с матерью начала развиваться именно в том направлении, которое ей и требовалось. "Будь что будет, или сегодня же всё узнаю, или вообще никогда", — решила девушка.

— Не ты одна ночью не спишь. Что с тобой, девочка? Неразделённая любовь? Или с Норкой поругалась?

— Мамочка... — всхлипнула Кира, — я... скажи, это всё правда? Что если у тебя первая группа крови, у папы первая, а у меня четвёртая, то я была не вашим ребёнком, а чьим-то ещё?

Если бы мать попыталась скрыть правду, девушка почувствовала это сразу. Этот вопрос сжигал все мосты. Какой будет дальнейшая жизнь семьи, что будет во взаимоотношениях Киры с матерью и отцом — всё зависело от того, что прозвучит из уст Анны Павловны.

Довольно долго в спальне стояла гробовая тишина. Кира подняла голову и увидела, как из глаз мамы выкатилось несколько слезинок. Похоже, удочерение прошло не совсем гладко — девушка уже не сомневалась в том, что её вопрос оживил в материнской памяти какую-то трагедию.

— Вот это и случилось, — сказала мама тихим голосом, — может, так будет даже лучше. Мы хотели сказать тебе, но думали сделать это позже, когда ты школу окончишь. Что твои настоящие родители — не мы. И про всё остальное...

— Я из Дома малютки, да?

— Нет... — мама вытерла слёзы рукавом халата, — ты из палаты отказничков, но... туда тебя принёс милицейский патруль из отделения по Марьино. Наш папа, когда начал работать на Первом канале, сумел найти их рапорт.

— А как вы с папой решили меня взять?

— Так просто этого не объяснить... Садись поудобнее. Думаю, тебе уже можно узнать об этом.

Кира поплотнее придвинулась к матери и взяла её правую ладонь в свои ладошки. Вскоре мама полностью взяла себя в руки и начала свой рассказ.

— Все девушки, носящие нашу фамилию, если им повезло быть выношенными и рождёнными, страдают от какого-то наследственного отклонения, которое заключается в том, что большая часть девочек рождается мёртвыми, или изгоняются с выкидышем примерно на четвёртом месяце беременности. У меня должно было быть две младшие сестрёнки, но обе они погибли. У твоей бабушки, она же моя мама, должна была быть младшая сестрёнка и две старших, но и им не повезло. Мальчики же все здоровы, и их потомство в полном порядке. А вот если бы у меня была своя, родная дочка, то...

— Значит, четырнадцать лет назад она умерла? — догадалась Кира.

— Умерла, — на глазах у мамы снова заблестели слёзы, — на пятом месяце.

— Но почему возникло это отклонение?

— Очень давно, ещё при царях, наши предки с фамилией Баручко жили на Черниговщине. Там мать моей бабушки, мне она прабабка, какое-то время сожительствовала с кем-то из двоюродных братьев, или ещё с кем-то — сейчас это точно не известно. После она уехала от позора подальше, сюда в Москву, хорошо ещё, руки на себя не наложила. У неё родился мальчик. Мой дедушка. Он умер ещё до моего рождения, вживую я его не видела. Только на фотографиях. Внешне он был нормален, а вот изнутри... От этого у его потомков женского пола все несчастья.

— А папа знал об этом случае? — спросила Кира.

— Я сказала ему, не помню уже точно, когда, но ещё до того, как он сделал мне предложение о замужестве. После свадьбы у нас снова состоялся разговор на эту тему, и он сказал, что обдумал всё ещё до того, как сделать предложение, что он полон решимости пойти на такой риск, осознавая, какие тяжёлые могут быть последствия, и что он будет меня любить и никогда не бросит, даже если у нас вообще не будет детей. И моего первого ребёнка действительно не стало...

Мама помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила:

— А я очень хотела именно девочку, хотя умом понимала, что шансы на её появление незначительны, не говоря уже о её здоровье... Когда я начала поправляться после выкидыша и узнала о скорой выписке, я сказала твоему папе, что если нам не суждено растить и воспитывать нашу девочку, то пусть её место займёт другая — не важно какая, но которую мы будем любить как родную... Как бы ни был он расстроен из-за меня, но едва я заикнулась о другой девочке, то он без промедления согласился, и мы пошли в отделение для отказничков.

Там было три новорожденных девочки, и одна из них не спала. Нам сказали, что она поступила за сутки до того, как меня госпитализировали, что её принесли патрульные... они нашли её под скамейкой в парке. Это и была ты, Кира. Тебе было тогда около двух недель от роду, может, чуть больше. Не знаю почему, но ты очень оживилась... активно задвигалась, когда папа подошёл к тебе. Ты как будто просилась ему в руки. Папа прямо из больницы позвонил в социалку, приготовил все бумаги... К отказничкам ты попала двадцать девятого мая, это число мы записали как день твоего рождения. Когда ты появилась у нас, я просто... вела себя как маленькая, никак не могла наиграться с тобой... словно с куколкой. А после того, как я родила Шурика... в общем, я в своём роде последняя, кто может продолжить эту вереницу несчастных жён. Поэтому уже десять лет я не допускаю никаких зачатий.

Кира помолчала, обдумывая услышанное. Потом сказала:

— Но как же без зачатий? Ведь если так долго пить таблетки, то может печень заболеть, или почки...

— Никаких противозачаточных средств не нужно, — объяснила мама, — достаточно знать чередование плодных и неплодных дней.

Анна Павловна принялась рассказывать девушке о её первых годах жизни. Как оказалось, Кира была, что называется, очень "голосистым" ребёнком — стоило больших трудов успокоить её, если той что-то приходилось не по вкусу. Была и одна наводящая на размышления деталь, связанная с никому не известной крохой — кто-то запеленал её в чёрную форменную мужскую рубашку военного образца, прожжённую в трёх местах неизвестно чем — то ли тлеющей головнёй, то ли паяльной лампой. Папа хотел выбросить её, но передумал после того, как собственными глазами увидел реакцию крохотной девочки на этот предмет одежды. Возможно, дело было в запахе, который хранила рубашка. Её вешали на спинку кроватки, если Кира среди ночи начинала плакать. Видя чёрную ткань или вдыхая её запах, кроха мгновенно замолкала и крепко засыпала на всю ночь до утра, если рубашка оставалась на своём месте.

— Вот поедем в Заборье — я тебе её покажу, — сказала мама, — она где-то до сих пор лежит в комоде у бабушки.

— Надо же, — улыбнулась Кира, — неужели эта рубашка принадлежала... ох, даже не знаю, как сказать...

— Что-то страшное случилось с твоими прежними родными, — тихо сказала мама, — даже не могу представить — что именно... иначе за столько лет они как-нибудь да проявили бы себя.

— Мама, — попросила девушка, — прости за то, что заставила тебя пережить всё это снова.

— Что ты, Кира... я не так сильно страдаю. Твоему папе пришлось гораздо хуже. Ты знаешь, папа всегда может сказать мне, как он любит меня, но то, что он делал и как вёл себя... Он очень страдал, но никогда, ни разу, ни словом, ни жестом, никаким действием не упрекнул меня за то, что со мной случилось четырнадцать лет назад. Ни разу не выразил недовольства...

— Знаешь, мамочка, — сказала вдруг Кира, — я думала о том, что будет, если вдруг появится та, другая... Которая бросила меня под скамейкой. Я думала о том, кто она, кем может быть сейчас... Но я не хочу её! Не хочу к ней, даже если сейчас она живёт в любви, почёте и уважении! Кем бы она ни оказалась... Я хочу быть здесь, с вами... — и она, обняв мать, уткунась лицом в её грудь.

Мать, не говоря ни слова, гладила русоволосую головку девушки. Слова не были нужны. Кира оказалась сильной личностью, способной справиться с собой сама, без посторонней помощи.

Незаметно наступил вечер. Девушка посидела с матерью ещё немного, потом ушла к себе и занялась заданными на завтра уроками. На сей раз ей удалось довольно быстро со всем управиться. Тем более что не было задано ни одной головоломной задачи. Отложив тетради в сторону, Кира устроила подбородок на руках и стала глядеть в окно. Разглядывая освещённые квадратики окон в соседней двадцатипятиэтажке, она пыталась осмыслить всё, что произошло между ней и мамой.

Кира вспомнила то, что говорила ей Норка... "Она как в воду глядела, — думала русовласка, — когда сказала, какие жуткие истории могут скрываться в прошлом. Даже то, что я как-то особенно реагировала на своего будущего отца, хотя она не имела в виду конкретно его... Просто провидица какая-то, а не подруга. А тут ещё наши с Эмкой сны. Может, рассказать об этом Норке? Вдруг у неё опять мелькнут какие-нибудь гениальные мысли?"

Она думала о том, какими хорошими людьми оказались её новые папа и мама.

— Просто не верится, что папа пережил такое, — прошептала девушка, — всё выдержал. Не слетел с катушек, не убежал, как Прогноевский... а мама... какая она оказалась крепкая...

Она вспомнила отца на старых фотографиях. Обычный парень ростом чуть выше среднего, да ещё и в очках. На фоне более крепких одноклассников он явно терялся. Да и сейчас, много лет спустя, на фоне той же мамы он смотрится не слишком выразительно. Мама высокая, с тяжёлой костью, с густой гривой вьющихся каштановых волос. А папа внешне ничем не примечателен.

Александр Васильевич проходил службу в Севастополе, в морской пехоте. Там он и познакомился со студенткой Бауманки Анной Баручко, приехавшей с подругами на море. После демобилизации папа поступил в МГУ. Работал в журналах "Советская милиция", "Человек и закон", затем перешёл на студию Пиманова на ОРТ, он же Первый канал...

Кира подумала о том, что папа является один из немногих жителей района, кто не боится выходить не улицу по ночам. На Братеевской двух человек в буквальном смысле порвали на кусочки(кто это сделал — большой и трудноразрешимый вопрос), но его это не напугало. Только усилило желание докопаться до правды...

Кира вспомнила о Сашке. Папа проводит с ним всё свободное время, Кира делит своё общество с мамой. Это положение вещей всех устраивает. Ничего удивительного — мама так сильно хотела девочку, а Сашка — сын своего отца. Наследник, надежда и опора. Пусть так и будет, Кира не против.

— Вот только почему, как бы гадко не вёл себя Сашка, папа всегда его выгораживает? — сказала себе Кира, — на всё одна отговорка — он же маленький... Пять лет назад был маленьким, два года назад тоже был маленьким. Почему я в восемь лет не считалась маленькой? Ты же большая, уступи... А когда же Сашка будет большим, если он и сейчас маленький? Когда поседеет и сгорбатится? Вот всегда так — слышит дитё, что оно вечно маленькое, и окончательно развинчивается...

Сквозь музыку Кира услышала, как в передней зазвенел телефон. Аппарат был многоканальный, с пятью трубками, имеющимися в каждой комнате. Тот, кто первым брал свою трубку, мог переадресовать соединение. Сейчас первой сняла свою трубку мама. Иногда Кира сожалела, что функция аппарата не предусматривала возможности прослушивать другие трубки... но нужно было иметь в виду, что такой возможностью мог бы воспользоваться и Сашка. Он большой любитель совать нос куда не следует...

Мама закончила разговор и позвала Киру.

— Звонила Эмма, — сказала она, — она сейчас в тридцать восьмой больнице.

— С ней что-то случилось?

— С ней всё в порядке. Что-то случилось с Норкой. Её отец привёз на машине. Кто-то попытался ограбить её в подъезде, изорвал ей куртку и укусил за руку.

— Но ведь... С ней всё хорошо? Она жива? — взволновалась Кира.

— Жива. Даже успела описать нападавшего, но какое-то время спустя впала в кому.

— В кому?

Девушка почувствовала слёзы на глазах, но всё-таки сумела удержаться от рыданий. Она кинулась к себе в комнату, нашла одежду и приступила к сборам.

— Кира, подожди... — попыталась остановить её мать, — тебя не пустят к ней, она подключена к аппаратуре...

С внезапно нахлынувшей решимостью Кира прошла на кухню, сделала вид, что хочет напиться, открыла кран и незаметно вынула из нижнего шкафчика нож. Сунув его в голенище сапога, за металлическую застёжку-молнию, и вихрем, не оглядываясь, вылетела за дверь.

Перепрыгивая по пять ступенек, девушка выскочила в холл и остановилась перед парадными дверями, чтобы отдышаться. Затем вынула телефон и набрала номер хорошо знакомого местного таксиста...

Всю дорогу девушка провела как на иголках, то и дело норовя расплакаться. Неизвестный злоумышленник разгуливает сейчас по Москве, доводя людей до самоубийств и умопомешательств своими нападениями... Может, он и на куски их рвёт? Как ему удаётся проделывать такие фокусы? Кира вспомнила о ноже, засунутом в сапог, и почувствовала себя полной идиоткой. Это глупо. Что она может противопоставить этому новоиспечённому Джеку-Потрошителю, который расправился с более крепкими жертвами, как с ненужными котятами? Он заберёт у неё нож на раз-два, а потом... Кто знает, какие мерзости он проделывал с теми, кто попадался ему на пути? И почему те, кому посчастливилось уйти от него живым, впоследствии прыгали с балконов, сходили с ума, впадали в кому? Что тогда должна делать Кира, если встретится с ним? "Так просто я ему не дамся, — думала девушка, — хотя бы раз, но за Норку он получит..."

Если бы кто-нибудь сейчас сказал Кире, что укусивший Норку преступник через три дня будет убит у неё на глазах, и что она, ученица девятого-В класса 998-й школы Белякова Кира в компании со своей одноклассницей и соседкой по парте Эммой Мокрецовой и их новой учительницей по русскому языку, примет в этом убийстве непосредственное участие — девушка бы только рассмеялась и сочла собеседника чокнутым...

Несмотря на позднее время, на парковке под окнами тридцать восьмой больницы было много машин. Ещё с тротуара Кира увидела приткнувшийся прямо к крыльцу милицейский "УАЗ", а рядом с ним пристроилась белая "Газель" с жёлто-красной эмблемой ФСБ на борту. Присутствие в лечебном учреждении федеральных служащих означало, что на таинственного злоумышленника идёт нешуточная охота по всем фронтам. Рассчитавшись с таксистом, Кира бегом устремилась к парадному входу, где едва не сшибла с ног Эммочку.

— Кирка? Приехала-таки... — сказала девушка, — твоя мать перезвонила мне, просила встретить...

— Сколько тут народа съехалось... — Кира замолкла, стараясь отдышаться, — что случилось? Норка где?

— В палате под аппаратурой. Никому туда нельзя, только дежурной смене, и там светило какое-то по нейрофизиологии, которого гэбисты с собой привезли — то ли из Сербского, то ли из кремлёвки...

— Норка совсем плоха, да? — упавшим голосом спросила Кира.

— Жить будет, но как — неизвестно, — отличница взяла её за руку, — да не плачь ты, мама сказала, что всё это со временем лечится.

— Я не плачу... — прошептала Кира, — у меня просто нет уже никаких слёз...

— Давай зайдём, а то тут зябко как-то...

Девушки вошли в проходную и свернули в коридор с окнами на парковку. Здесь Кира, к своему недоумению, увидела расположившегося на скамейке Мирослава Кратова. И не одного, а с высокой, спортивного сложения девушкой с собранными в "конский" хвост на затылке каштановыми волосами. Здесь же вдоль стены с рядом дверей прогуливалась туда и сюда новая словесница из 998-й школы — Александра Антоновна Яковлева.

Эммочка увела Киру к дальнему окну, за кадки с растениями. Русовласка, покосившись на Кратова, спросила:

— А он что здесь делает? И кто это такая с ним, вон та зеленоглазя?

— Грамматичка с ним приехала, попросила подкинуть. А эта девчонка — Стешка Мамонтова, с ним вместе поехала. У них сегодня, похоже, свидание...

— И ведь не боятся, что на них тоже могут... — заметила Кира, — а с Норкой что? Зачем здесь ФСБ?

— У Норки рука укушена. Ей вкололи антибиотики, перевязали, так что всё заживёт. А вот ФСБ... Кирка, я тебе что скажу... "Скорая" почему-то опаздывала, и Абдикен Абзалович привёз сюда Норку на своём транспорте, когда ей совсем плохо стало. А моя мама в приёмном покое была, всё видела и слышала... Это ещё до того, как фээсбэшники приехали. Там у Норки такая странная рана была, здесь ещё ничего подобного ни разу не видели...

— Рана? И что? Она тяжёлая?

— Нет, поверхностная и лёгкая. Она такая длинная, вытянутая, похожа на треугольник... отпечатавшийся на руке с обеих сторон. Норка, прежде чем отключиться, рассказала опергруппе, как грабитель выглядел, — Эммочка украдкой огляделась по сторонам и убедившись, что её никто, кроме Киры, не слышит, продолжила шёпотом, — ты знаешь, кто это был?

— Откуда мне знать? — мотнула головой Кира.

— Это был Чумной доктор.

— Что... какой доктор?

— Тот самый, что на Братеевской двух человек разорвал и мозги из их голов вынул... — и Эммочка начала пересказывать народную молву о появившемся недавно в Москве таинственном преступнике, серийном маньяке, который перед каждым убийством надевал на лицо маску в виде большого птичьего клюва.

— Вот это и есть Чумной доктор, — говорила девушка, — но... понимаешь, он её укусил. По настоящему. Как только завотделением услышал про клюв, то сразу побежал звонить куда надо. А Норка его так описала... может, ей со страху что-то почудилось, но она говорила про длинный тонкий язык, про коричневую кожу, про когти на руках... я слышала, этот нейрофизиолог там наверху вроде бы какие-то образцы на анализ брал, из раны, кажется. А фээсбэшники всех предупредили, чтобы не болтали лишнего, особенно если пресса появится. Как думаешь, может, они знают этого Чумного доктора?

— Да ну тебя, страшилки какие-то рассказываешь на ночь глядя, — фыркнула Кира, — как это у человека может быть на лице клюв? И когти... его бы телевизионщики затаскали по студиям...

— Ну да, — улыбнулась Эммочка, — а госбезопасность сюда не приезжала... сейчас с Норкиными родителями разговаривает какая-то большая шишка. Седой такой дядька в очках, наверное, прямо с Лубянки.

— Что творится, — усталым тоном молвила Кира, — ворьё на ворье, Чикатило на Чикатиле... Чумной доктор, Такседо Маск какой-то... что хочу — то ворочу...

— Не говори, — согласилась отличница, — кстати... Такседо Маск снова появился. Разгромил магазин, что Норкиной мамке принадлежит. Прямо этим вечером, перед тем, как Норку привезли... ну пошли сядем, что ли...

Они вышли из-за кадок и сели на скамейку, причём Кира оказалась между Эммочкой и Мирославом.

В Кириной голове царил настоящий бедлам. Тип с клювом и когтями, подслушанный в компьютерном классе разговор, заболевшая Норка... Если всё, что говорят о Чумном докторе, соответствует действительности хотя бы на треть, то получается, что в Москве поселился то ли Чернобыльский мутант, то ли оборотень, а то и вовсе пришелец с Бог знает какой планеты.

"Да фигня это всё, — одёрнула себя Кира, — если бы человек родился с клювом, телевидение растрезвонило бы об этом..."

Ей ещё только предстояло узнать о том, что земные СМИ поднимают дружный трезвон лишь тогда, когда им прикажут, и только по тем причинам, на которые им укажут.

Одна из дальних дверей открылась и в коридор вышли мать и отец Норки. Следом за ними вышел седоволосый господин в очках, о котором упомянула Эммочка. Кира сразу узнала его. Он жил в их доме, почти по соседству, в квартире этажом ниже. Звали его Николай Николаевич, и работал он в управлении ФСБ по Москве и Московской области в доме номер двадцать на Большой Лубянке. Девушка попыталась вспомнить его фамилию, но не смогла. Затем из той же двери вышел ещё один знакомый субъект — начальник СКМ из ОВД "Братеево", Руслан Павлович Чудесов. Это был высокий, коротко стриженый человек в звании подполковника, с несколько обветренным, грубовато вылепленным лицом.

Николай Николаевич сразу покинул здание. Вскоре следом за ним из больницы вышло ещё несколько человек в деловых костюмах. Начальник СКМ несколько задержался — к нему подошла словесница Яковлева, явно намереваясь что-то выспросить...

Тем временем Мирослав, молча глядевший в пол, вдруг повернулся к Кире и взяв её запястье, спросил:

— Можно, я скажу тебе пару добрых слов?

Кира отняла руку, сунула её в карман и усталым голосом произнесла:

— Если опять про хвостики, я тебя чем-нибудь тресну.

— К ним мы ещё вернёмся, а сейчас я по другому поводу. Видишь ли, у тебя в сапоге спрятана интересная вещичка. Колюще-режущая, для разделки туш. Точнёхонько за молнией...

— С чего ты взял, что там нож? — прошипела Кира.

— Это корпоративный секрет. С твоего позволения, сердитая девочка ... — с этими словами Мирослав протянул руку под скамейку, выудил из Кириного сапога нож и отправил его в рукав своего пальто.

— Меня Кира зовут, а не сердитая девочка, — проворчала Кира, — как будто запомнить трудно...

— Ну извини. Я и вправду не помнил. Димка называл тебя, да я запамятовал. Только ты запомни, что таскать с собой нож в больницу или ещё куда — себе дороже. Если бы его у тебя здесь нашли, то... и ещё. Ты ведь без спроса сюда приехала?

— А тебе-то что... — зашипела девушка.

— Ничего. Когда отец за тобой приедет, то Стеша... — он кивнул на свою каштановолосую спутницу, — вернёт тебе нож. Не бойся, отцу не выдадим. Но это был первый и последний раз, понятно?

— Какой заботливый, тоже мне... — Кира отвернулась и встретила насмешливый взгляд Эммочки. Та слышала весь разговор от начала и до конца.

Откуда-то сверху спустилась Светлана Григорьевна — мать Эммочки, и отличница, дёрнув Киру за рукав, сказала:

— Ну наконец-то... поднимайся.

Они оставили на вешалке куртки и облачились в халаты. Затем началось долгое блуждание по больничным коридорам. Кира совершенно не умела здесь ориентироваться и полагалась во всём на Эммочку, которой часто приходилось здесь бывать. Последней шла словесница Яковлева.

— Я здесь всегда путалась, когда мне разрешили вставать после аппендицита, — шепнула Кира отличнице.

— Спина сильно болела после лежания?

— Ой, и не говори мне об этом... — скривилась девушка.

Норка была помещена в отдельную палату с застеклёнными стенками и белыми шторами поверх стекла. Укрытая до пояса девушка лежала неподвижно, с целой кучей подключённых к телу датчиков и трубок. Зрелище было не из приятных. Правая рука Норки забинтована до локтя. Врачи из дежурной смены что-то рассказывали словеснице Яковлевой, но из их разговоров Кира ничего не поняла, за исключением того, что общее состояние девушки опасений не вызывает, разве что никто не мог сказать — сколько продлится кома...

Разглядеть лицо Норки было нелегко, но было заметно, что ни страха, ни отчаяния на нём не запечетлелось. Норка как будто легла подремать. Простояв несколько минут у окна, девушки не спеша потянулись к выходу. Ничего они здесь не добьются, даже если просидят у палаты до утра.

Уже на улице к стоящей на тротуаре в одиночестве Кире подошла Стешка Мамонтова.

— Держи свою игрушку, — сказала она, протягивая нож. Кира засунула его в сапог.

— Зачем ты взяла его? — поинтересовалась Стешка, — с Чумным доктором драться собралась?

— Так просто, — буркнула Кира, — а ты что, нисколечко не боишься? Прям без ничего на улицу выходишь?

— Всё моё — со мной, — кратовская пассия сложила на груди руки, и стало заметно, что под её кожаной, плотно облегающей тело курткой скрывается отнюдь не синтетический наполнитель. Кира ощутила лёгкую досаду. Она не имела таких мышц, не знала ни одного приёма для самообороны, и её успехи по части физкультуры были очень средними.

— Знаешь, — сказала вдруг Стешка, — если когда-нибудь научишься драться — никогда никому не рассказывай, что тебя этому обучали. Прикинься сибирским валенком. Мне подружка так и советовала — никому не говори, что твой дядька учил тебя всякое отребье колошматить. Я её не послушала... теперь на комиссию отмечаться хожу.

Киру кольнуло любопытство. Что, интересно, приключилось с этой здоровячкой? Но вслух она сказала совсем не то, что собиралась:

— Славка, как видит меня, всякий раз говорит о моих хвостиках... они, видите ли, красивые.

— Часто говорит? — улыбнулась Стешка.

— Со счёта уже сбилсь.

— Вообще-то он прав, у тебя отпадные волосы. А хвостики на бабочкины усики похожи.

— Что? — Кира с трудом скрыла изумление. "Бабочкины усики". Это название она узнала лишь в одном месте, том самом, где этой накачанной девчонке не было места... "А если было???" — подумала девушка. Её медленно, но неуклонно охватывала паника.

— Ничего, — с лёгким удивлением ответила здоровячка, — просто я слышала это название в каком-то дурацком сне про населённую динозаврами планету. Там ещё по ночам всходило что-то похожее на Сатурн и было два Солнца на небе... а вон, кстати, твой батя приехал, — сказала она, указав на парковку.

Киру буквально раздирало любопытство пополам со страхом. Третий человек видит те же сны, что и она. Как всё это понимать? Из дверей корпуса вышла Эммочка. Она не слышала Стешкиных слов, а просвещать её уже не было времени, и девушки заторопились к зелёной четырёхдверной "Ниве".

Кира отрешённо глядела на вереницу оранжевых огней на Каширке и отчаянно пыталась разобраться в происходящем. Уже не два, а три человека с одинаковыми снами... в этом было что-то пугающее. Почему, отчего? Куда всё это может завести? Что это за место, которое они видят? На самом ли деле оно существует, или это какой-то дьявольски хитроумный розыгрыш, затеянный неизвестно кем для непонятно каких целей?

На Борисовских Прудах они на минуту остановились — папа вышел к ларьку за сигаретами, и воспользовавшись его отсутствием, Кира пересказала Эммочке свой разговор со Стешкой Мамонтовой.

— Третий человек? — ахнула отличница, — да это... слушай, ты ничего не намудрила?

— Да нет же! — взорвалась Кира, — два Солнца на небе, газовый гигант с кольцом... этого что, мало???

— Ну ладно, вон твой папа идёт... завтра поговрим.

Они съехали на Паромную, и Александр Васильевич на пару с Кирой довёл Эммочку до дверей её квартиры. Та, впрочем, не стала ночевать у себя, а ушла к соседям — учитывая нервозную обстановку в городе, вызванную появлением Чумного доктора, люди уже не решались ночевать в своих жилищах в одиночку.

По возвращении домой Кира не сразу ушла к себе. Первым делом она вернула нож на прежнее место, затем, как могла, постаралась успокоить переволновавшуюся за неё мать. Только убедившись, что изрядно притомившаяся за день мама заснула, девушка отправилась в свою комнату.

Этой ночью ей приснилась Норка. В этом очередном, сверх всякой меры реалистичном сне Кира стала свидетельницей того, как любимая подруга почти утонула в болоте. Грязная жижа плескалась почти у Норкиных ушей, девушка что-то беззвучно кричала и с мольбой тянула к Кире руки. Сама же Кира не могла сдвинуться с места, словно приросла ногами к земле...

Не спала в эту ночь и Кирина мама.

Глядя в тёмный потолок, женщина тщательно перебирала в своей памяти всё, что только знала о Кире, все её привычки, склонности, вспоминала каждое её слово, каждую вещь или явление, которые её интересовали...

Дочь сказала, что узнала о своём сиротстве из таблицы наследования групп крови. Тут она, пожалуй, не солгала. У Киры не было привычки шарить по личным вещам и документам родителей, пока те отсутствуют, в этом Анна Павловна была уверена твёрдо.

Сейчас, когда правда всплыла наружу, мама извлекла из памяти множество мелких деталей, мало что значащих в отдельности, но если сложить их воедино, то получалось, что где-то в глубине души, не отдавая себе в том отчёта, Кира ощущала свою чужеродность. Ей с раннего детства нравился старый добрый мультфильм о мамонтёнке, который отправился искать маму... и нашёл слониху. Ещё ей нравились мультфильмы о Серой шейке и Гадком утёнке. Можно было предполагать, что на уровне подсознания она чувствует какую-то связь с главными героями, некую общность судеб...

Ещё Кира любила телепередачу "Жди меня". Если демонстрировался эпизод, в котором дети находили родителей или родители — детей, она украдкой вытирала слёзы со щёк, наивно полагая, что мама этого не замечает. Теперь стало ясно, что это не просто подростковые, тщательно скрываемые от окружающих приступы сентиментальности.

Все фильмы, которые предпочитала смотреть Кира, содержали в себе одну и ту же сюжетную линию — герой теряет память и пытаются всеми силами узнать — кто он на самом деле. Или иначе: герой попадал в чужую, несвойственную для него среду, которую считает родной и единственно возможной, а затем, к своему удивлению или негодованию, узнавал, что его настоящий дом находится где-то в другом месте. Сам же он оказывался в чужой среде под влиянием непреодолимых, порой трагических обстоятельств. Анна Павловна была, мягко говоря, не в восторге от содержания этих фильмов. Зачастую это были картины американских режиссёров, которые, очевидно, больше думали не о смысловой нагрузке произведения, а о том, как в пределах полутора-двухчасового лимита разместить побольше сцен с удивительнейшими спецэффектами, головокружительными погонями, грохотом выстрелов и взрывов, не говоря уже о неумелых попытках изобразить совокупление между мужчиной и женщиной...

Чем бы ни были заполнены эти фильмы, куда важнее другой вопрос — насколько вкусы девочки соотнесены с реальностью?

Ощущала ли Кира себя "гадким утёнком"? Вряд ли. Её взаимоотношения со сверстниками-сверстницами не представляли собой тайны, в них и намёка на подобное не было. Уж не думает ли она(осознанно или неосознанно — не важно), что её вынуждены были бросить под скамейкой в силу безвыходного положения? Может, она считает, что её настоящая мать(или близкий ей человек)однажды вернётся? И что тогда? Она предложит девушке нечто, чего не сможет дать чета Беляковых? Хотя... "Девочка думала над этим не единожды, ещё до того, как заговорила со мной о своём происхождении, — мелькнуло в голове у Анны Павловны, — и сказала, что не хочет другую маму... это очевидно. Но насколько хватит её твёрдости? Вот ведь какая задача нарисовалась перед, по сути, ребёнком... Но Кира уже заражена любопытством. Она и ждёт, и одновременно боится встречи со своим прошлым. Исподволь она будет искать пути для удовлетворения своего любопытства..."

Анна Павловна думала почти всю ночь и под утро наконец рассказала мужу о том, что Кире стала известна их семейная тайна. Высказала она и все свои наблюдения и опасения по поводу дочери.

Александр Васильевич если и растерялся, то не больше чем на минуту. Анализировать и сопоставлять факты и события, находить аналогии, принимать решения с молниеносной скоростью — всё это было неотъемлемой частью его деятельности. Поэтому и раздумывал он недолго. Уже по первому ответу стало понятно, что он просчитал ситуацию на много шагов вперёд ещё раньше, чем Кира узнала о том, что мать ей — не мать.

— Всё так и должно быть, — сказал он, — ты правильно сделала, что ничего не пыталась скрыть от неё. Если на то пошло, то через три с лишним года Кира сможет попытаться найти настоящую мать сама. Может, ей повезёт больше, чем мне. Не стоит ей мешать в этом.

Он признался жене, что в глубине души хочет того, чтобы настоящие Кирины родители никогда не нашлись. Но вместе с тем он хранил в сердце слабенький огонёк надежды — вдруг среди единокровных Кириных родственников — а таковые вполне могут существовать — найдутся хорошие люди, способные принять и понять происходящее? Впрочем, лишних иллюзий питать не стоило. Уж кому-кому, а Александру Васильевичу хорошо было известно, что окружающий мир злобен и крайне жесток. Люди годами судятся и воюют из-за детей и имущества, порой со смертельным исходом, но всё же...

Анна Павловна напряжённо вслушивалась в предутреннюю тишину. Скоро надо будет приготовить детям завтрак...

— Кажется, я что-то слышала...— шепнула Анна Павловна, — у Киры... пойду проверю...

Она вышла из спальни и осторожно попробовала открыть двери комнат, в которых спали дети. Сашка закрылся на все запоры, даже тумбочку придвинул... Не ребёнок, а какой-то Колиостро в камере Бутырского изолятора. Он всегда боялся, что, пока его нет дома, сестра начнёт рыться в его вещах(сам же он проникал в Кирину комнату при всяком удобном случае и угрызениями совести не страдал).

А Кира забыла о задвижке на своей двери. Немного поколебавшись, Анна Павловна вошла в её комнату. Ничего странного и пугающего с девушкой не происходило. Она мирно спала, обхватив руками скомканное одеяло.

— Что же с тобой происходит, моя девочка? — прошептала мама, усаживаясь на краешек кровати, — что тебя беспокоит?

Последние слова прозвучали очень близко к Кириному уху.

— Индас...

Мама замерла, вся превратившись в слух и чуть ли не окаменев. Она не думала, что Кира может услышать её, тем более не думала и о том, что она ответит...

Она не шевелясь глядела на полусомкнутые губы девушки.

— Мамочка... забери меня к себе... — шепнула Кира.

"Похоже, ей очень больно в своём сне, — решила мама, — но почему она не рассказывает ничего из того, что видит там? Говорит, что не может запомнить ни одного сна. Если ей пересказать, что она говорила, то... Индас... что это за слово? Имя? Или..."

Мама так и не решилась пересказать Кире её слова. Кто знает, какую реакцию они вызовут — ведь девушка и без того переживает о заболевшей подруге, а тут ещё и странные слова... Утром, собираясь в школу, дочь выглядела вполне нормальной(если к ней подходило это слово в данном случае)— проснулась позже, чем требовалось, ураганом носилась по квартире, розыскивая свои вещи, кое-как заплела свои оданго, едва не убежала в домашних тапочках и даже не позавтракала. Пришлось завернуть ей пару бутербродов с сыром в пакет и подложить в сумку. Кира вылетела из дома, словно на пожар, хотя ясно было, что опоздание неминуемо...

А позже, когда Анна Павловна зашла в её комнату, чтобы забрать простынь и пододеяльник с наволочкой в стирку(сама Кира постоянно забывала это сделать)— то обнаружила, что подушка промокла от слёз, хоть бери и выжимай.

— Вот не хочет ничего рассказывать — и хоть разбейся... — сокрушённо покачала головой мама.

Хлоя не торопилась афишировать свой отъезд. Об окончании своего отпуска она известила лишь нескольких человек, с которыми успела сдружиться в Сан-Диего, ибо нельзя было полностью исключать возможность своего повторного появления в Калифорнии. Некий джентльмен, избавившийся от обручального кольца на время своей командировки, очень хотел узнать — когда Лиза, она же Хлоя, снова посетит Сан-Диего, но вразумительного ответа, конечно же, не получил. Хлоя не собиралась заводить здесь тесных отношений и оставлять за собой следы.

В самом начале марта-месяца, на рассвете, без шумных прощальных застолий, Хлоя собрала вещи и отправилась в аэропорт. А месяц спустя в "Дель-Коронадо" почти все забыли о странной женщине по имени Элизабет Аренд...

В Москву удобнее всего было отправляться двумя способами — лететь с пересадкой в Токио(эти два рейса могли в общей сложности растянуться на целые сутки), либо с пересадкой в Нью-Йорке(снова два рейса, но уже на шесть-восемь часов короче). Хлоя выбрала последний вариант. Она хорошо перенесла пятичасовой перелёт на Восточное побережье и с некоторым колебанием прошла через линии контроля, на которых служба охраны надеялась найти у пассажиров оружие, взрывчатку и отравляющие снадобья. Как сказал один из попутчиков, сидевший с капитаном Пи в одном ряду, меры предосторожности в аэропортах стали просто зверскими после всего того, что произошло 11 сентября. Хлоя чуть было не поинтересовалась — что же такого могло случиться в тот день, но вовремя придержала язык. Её собеседник произносил слова "одиннадцатое сентября" как имя нарицательное, а это означало, что каждый американский обыватель знал без пояснений, о чём идёт речь. Неровен час, её собеседник работает в службе контрразведки? И отделение этой службы по штату Калифорния нарочно подсадило его к странной женщине Лизе Аренд?

Тема 11 сентября больше не упоминалась, а Хлоя, найдя свободное кресло в зале ожидания, заглушила голод гамбургером и принялась изучать свою новую биографию.

По новым документам Хлоя Пи являлась Александрой Антоновной Яковлевой, двадцати восьми лет от роду, коренной москвичкой, окончившей факультет психологии при МГУ имени М.В. Ломоносова и факультет филологии при Московском Институте открытого образования. Как и в случае с Лизой Аренд, составители легенды предусмотрели комплекты фотографий с "членами семьи", одноклассниками, сокурсниками и ухаживавшими за женщиной молодыми людьми, раздобыли данные о соседях по дому, состряпали медицинскую карту, страховой полис, водительские права, аттестат о получении среднего образования... Хлое достаточно было лишь знать о наличии большинства документов — ведь она просто туристка, зачем ей тащить их с собой через границу? Они хранятся на её московской квартире. В сопроводительном письме указывалось, что Александра Яковлева живёт в одиночку и близких родственников не имеет. Там же говорилось о документах, необходимых на тот случай, если квартиру придётся продать или обменять. "Очень кстати, — подумала Хлоя, — если придётся переезжать в тот район, в котором проживает Церена..."

Все бумаги на имя Элизабет Аренд капитан Пи спрятала в своём бедре, по соседству с пистолетом. Такой способ хранения недозволенных предметов был очень удобен — куда лучше, чем сжигать их или спускать в унитаз, подолгу занимая туалетную кабинку...

Рейс на Москву оказался ночным. Хлоя надеялась выспаться во время полёта, чтобы с утра на свежую голову взяться за поиски спрятанной наследницы мидгарианского трона. Работники миграционной службы и таможни не нашли ни в документах, ни при самой "Яковлевой" ничего криминального. Им и в голову не могло прийти, что мимо их бдительного ока под личиной русской туристки прошёл настоящий склад оружия и боеприпасов.

Пассажиры, с которыми Хлое предстояло делить салон, в своём большинстве являлись гостями, навещавшими проживающих в США родственников, представителями торговых и финансовых компаний и такими же туристами, как и Хлоя — кто-то летел домой из Америки, кто-то отправлялся ознакомиться с Россией. Большинство из них заснуло ещё до того, как самолёт выехал на взлётную полосу. Женщина последовала их примеру, устроилась в кресле поудобнее и через несколько минут провалилась в сон, даже не почувствовав, как машина оторвалась от земли...

Очередной аэропорт — уже третий за прошедшие сутки. Галдящий, словно птичий базар, зал ожидания, толчея в проходах, говор на десятках всевозможных языков... Под открытым, хмурящимся небом действительно было холодно — градусов двенадцать ниже нуля по Цельсию. Хлоя наскоро позавтракала в ближайшем кафе и отыскала автобус, отправляющийся в самый центр города, к Серпуховской площади.

Хлоя с жадным любопытством разглдывала городскую застройку близ Каширском шоссе, потоки транспорта, одетых по зимнему пешеходов...

Её охватил приступ ностальгии. Она хорошо помнила, как Мидгард и Земля выглядят из космоса, хорошо знала топографию обеих планет. Москва напомнила ей Талиан — город, считавшийся на Мидгарде самым древним, построенный около двух с половиной тысяч лет назад. Земной аналог Талиана лежал на глубине полутора километров на дне Атлантического океана, и здесь его считали столицей Атлантиды — государства, погрузившегося на морское дно в ходе неких тектонических катастроф. Мидгарианский аналог Москвы сохранился гораздо лучше Талиана; его называли Мосхгау, и оба эти названия, если пренебречь некоторыми лингвистическими частностями, означали одно и то же — "Большая река". "Стало быть, — думала капитан Пи, — здесь племя парсов и племена земли Вантит не проявили такой же активности в освоении планеты, как это было на Мидгарде. И вдобавок здесь континет расколот на куски..." Она сравнивала свои московские впечатления с тем, что видела в Мосхгау. Конечно же, столица России в этом сравнении проигрывает. Тесная, неуютная, мрачная, хотя и весьма своеобразная. В центральной части Мосхгау, например, отсутствовал Кремль или хоть что-то на него похожее.

В поперечнике Москва раскинулась километров на сорок пять и на пятьдесят — с юга на север. Застройка была очень плотной, число жителей, по разным подсчётам, разнилось от десяти до двенадцати миллионов только в пределах МКАДа. "Что там вся Земля, — подумала Хлоя, — жизни не хватит, чтобы перерыть и изучить только этот город..."

Женщина всё утро и половину дня провела либо в транспорте, либо на своих двоих. Автобусы, такси, метрополитен, пригородные поезда... Нужно научиться ориентироваться в этом муравейнике, чтобы поменьше попадать впросак. Всюду — невообразимое количество куда-то спешащих, суетящихся людей. Всех возрастов и обеих полов. Одетых по моде, без оглядки на моду, богато, средне или бедно, а то и вовсе одетых не поймёшь во что. Занятых, развлекающихся или просто слоняющихся без дела. Студенты, школьники, дети, попрошайки, торговцы и покупатели. Целая улица, занятая художниками, музыкантами, танцорами и изготовителями сувениров, на которые падки иностранные туристы. Точки сбора проституток мужского и женского пола. Какие-то личности с лозунгами, плакатами и мегафонами, жаждущие революционных преобразований, их сторонники, преданно кивающие в ответ на звучащую с импровизированных трибун белиберду(и это ещё очень мягкое определение, впору бы назвать эти речи бредом душевнобольных). Хлоя выискивала глазами девушек в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет. Где угодно — на улицах, в магазинах, подземных переходах, железнодорожных платформах, на площадях — она уже могла столкнуться с Цереной.

С мостов, смотровых площадок, с Воробьёвых гор женщина разглядывала тонущие в туманной дымке кварталы и улицы, тёмные громады жилых домов, сотни тысяч окон... Церена могла находиться за любым из них. "Если, — мелькнуло в голове Хлои, — она вообще в Москве. Её новые родители могли увезти её куда-нибудь ещё. А может, она до сих пор в сиротском приюте..."

Ближе к вечеру Хлоя поехала в Нагатинский Затон, район Москвы, в котором согласно легенде она прожила большую часть своей жизни. Она безошибочно отыскала нужный ей многоквартирный шестнадцатиэтажный дом на Судостроительной улице, немного побродила вокруг, изучая окрестности и незаметно присматриваясь к возвращающимся с работы жильцам... Если не считать какой-то женщины лет тридцати пяти, поприветствовавшей Хлою — та поздоровалась в ответ — то больше никто не обратил на неё внимания. Это могло означать следующее: в течении нескольких недель или месяцев жители дома, в котором располагалась квартира Яковлевой, регулярно видели во дворе или в подъезде молодую особу, внешне похожую на Хлою Пи... Эта особа обеспечивала так называемый "эффект присутствия" для внедряемого агента, которому предстояло вселиться на конспиративную квартиру. Она выносила мусор, проверяла почтовый ящик, мыла окна, устраивала походы по местным магазинам... Сейчас Хлоя сама в этом убедится. Ей ли не знать, как работает нелегальная резидентура...

Квартира находилась на шестом этаже, имела три раздельные комнаты, кухню, ванную с душевой кабинкой и крытый балкон. Меблировка старая, носящая на себе следы детского вандализма. Судя по куче квитанций, кто-то регулярно оплачивал счета за электричество, телефон и прочие услуги...

В комоде Хлоя отыскала комплект документов, упомянутых в сопроводительном письме Резидента. Там же лежал отчёт, составленный проживавшей здесь до появления Хлои девушкой, в котором она подробно описала всё, что с ней происходило за последние четыре месяца. Эти записи нужно было изучить на тот случай, если уже завтра Хлою спросят — не она ли забыла простынь в химчистке или задолжала соседу слева...

Она провела уборку, выкинула в мусоропровод ненужное в хозяйстве барахло... Приведя жильё в пригодное для проживания состояние, Хлоя приняла душ, облачилась в халат и устроившись на диване, раскрыла ноутбук. Соединила аппарат с комплексом наблюдения и перехвата на Таймыре, затем активировала браслет-передатчик и вызвала полковника Улфа Юггера, работавшего в России под именем Ивана Мадяко, начальника Оперативно-Поискового управления МВД.

Юггер не знал, кем в действительности является Александра Яковлева и в чём заключается суть её задания. В его представлении она была агентом-нелегалом, подчинённым Резиденту напрямую, без посредников. После недолгой беседы он соединил капитана Пи с нужными ей ведомственными сетями и дал небольшую консультацию по особенностям их работы.

Женщина углубилась в копии рапортов, протоколов и отчётов, выискивая случаи оставления детей, подходящие под даты, отмеченные полковником Дерксетом. Она смогла довольно точно отследить судьбы найдёнышей, и вскоре ей удалось вычленить пять наиболее перспективных случаев.

На первый взгляд ситуация обнадёживала. Пятеро затерявшихся мидгариан оказались молодыми девушками, все они проживали не очень-то и далеко друг от друга, а две из них учились в одной школе. Может быть, даже знали друг друга лично. Ученицы 998-й школы Эмма Мокрецова и Кира Белякова жили в Братеевона двух соседних улицах. Это обстоятельство нельзя было оставлять без внимания. Совсем рядом, в Марьино, жила некая Степанида Мамонтова, шестнадцати лет от роду, ученица выпускного класса Марьинской гимназии. Буквально по соседству, но уже дальше от первых троих, жили шестнадцатилетние Надежда Благодатская и Раяна Сафуанова — в Северном Бутово и городе Видное соответственно. Пять шансов против четырёх за то, что одна из этих девушек — наследная принцесса Церена, дочь королевы Серенити.

Из них пятерых только трое имеют полные семьи — Благодатская, Белякова и Сафуанова. У Мамонтовой и Мокрецовой — только приёмные матери.

Хлоя нашла фотографии из местных соцсетей и групповые снимки учащихся из нужных ей классов. Вгляделась в лица девушек. Бесполезно. Перед её глазами промелькнуло пять незнакомых людей.

— Хорошо же мою память выскоблили, — прошептала она.

Впрочем, она отметила пару любопытных деталей. Первая — Кирина причёска под названием "бабочкины усики". Этот способ укладки волос был очень распространён на Мидгарде. А на Земле? Хлоя не знала. Вторая деталь — тёмно-фиолетовые глаза Раяны Сафуановой и тёмно-синий отблеск волос. Она мидгарианка, в этом нет никаких сомнений...

Капитан Пи продолжила изучение документов, надеясь найти следы четырёх оставшихся панцироносцев. Теперь воодушевление Хлои сменилось разочарованием и недоумением.

Данные об этих людях отсутствовали. То ли их не внесли в компьютер, то ли их кто-то, по небрежности или нарочно — удалил.

— Вот чёрт, — воскликнула Хлоя, — как говорится — на самом интересном месте... как это могло случиться?

Она вздохнула и уронила голову на сжатые кулаки. И ведь даже посоветоваться не с кем. С Резидентом связываться нельзя, пусть бы он даже и присоветовал что-нибудь дельное. У врагов Мидгарда очень длинные руки. Пусть они не знают о происхдящем на Земле прямо сейчас, но рано или поздно узнают обо всём — на этот счёт Хлоя иллюзий не питала.

Разрешить эту непростую проблему можно было лишь в одном случае — если у панцироносцев проснётся память.

Хлоя только сейчас почувствовала, что её ноги, плечи и спина невыносимо болят, голова гудит, а глаза слипаются. Мысли сбивались и путались. Выключив ноутбук, женщина прошла в спальню, скинула халат и без сил повалилась на кровать...

На рассвете, едва разомкнув глаза, Хлоя перебрала в памяти всё, прочитанное накануне вечером, и постепенно в её голове выработался план действий. Сразу после душа и завтрака она отправилась в агентство недвижимости. После недолгих поисков ей удалось найти подходящий вариант — трёхкомнатную квартиру на Алмаатинской улице, на втором этаже двадцатидвухэтажного дома, и главное, совсем рядом с 998-й школой, в которой учились Эмма Мокрецова и Кира Белякова. Хлоя сразу же внесла предоплату за аренду на год вперёд и уже к полудню переселилась на новое место.

Последующие несколько дней Хлоя потратила на изучение Братеевского и близлежащих районов, на покупку мебели, одежды и разных необходимых в быту вещей, на иссследование мест массового отдыха, злачных заведений и административных учреждений... Несколько раз она видела Эмму, Киру и Степаниду, порой на расстоянии вытянутой руки. Увы, никаких воспоминаний во время этих встреч у неё не пробудилось. Это были три самые обыкновенные девушки, разве что у Киры более запоминающаяся внешность — должно быть, из-за "бабочкиных усиков", и одевалась она более ярче, чем остальные две. Все они тоже никак не реагировали на Хлою, даже если встречались с ней взглядами, но одно важное открытие капитан Пи всё же сделала.

Её переделанный мобильный телефон после набора неучтённого в авторской программе кода высветил на жидкокристаллическом экране большую синюю цифру "5", и произошло это после того, как Хлоя направила луч идентификатора в спину Киры, когда та стояла в магазине и ждала очереди на кассу. Несколько раз Хлоя повторяла свой опыт в других местах — экран упорно показывал пятёрку.

В случае с Эммой Мокрецовой идентификатор высвечивал двойку, в случае со Степанидой Мамонтовой — четвёрку. Не оставалось никаких сомнений, что трое уроженок Мидгарда наконец-то обнаружены. Теперь следовало подумать над тем, как дать им понять, кто они на самом деле, и научить пользоваться "Панцирями", интегрированными в их тела.

Ещё Хлое пришлось применить на практике методы тайного проникновения в чужие помещения. Попросту говоря, она воспользовалась удобными моментами и вскрыла квартиры Мокрецовых, Беляковых и Мамонтовых, установила там прослушивающие устройства, а заодно немного ознакомилась с личной жизнью интересующих её девушек. Поступок, надо признать, не очень этичный, но другого способа проверить подопечных на наличие у них нетипичных для земного общества знаний пока не было. И Хлоя, как показало ближайшее будущее, не разочаровалась результатами содеянного.

Без лишних хлопот удалось решить задачу с трудоустройством в 998-й школе. Для этого пришлось проникнуть в квартиру одного из педагогов и установить там крошечный генератор инфразвуковых волн. Довольно скоро хозяйка квартиры слегла в постель и взяла отгул по болезни, а некоторое время спустя Лидии Дмитриевне Зандберг предложили более высокооплачиваемое место в одном из столичных лицеев. Таким образом для Александры Яковлевой, она же капитан Пи, освободилось вакантное место преподавателя русского языка и литературы, чем она незамедлительно воспользовалась.

В педагогическом коллективе её приняли хорошо, и ученикам она пришлась по вкусу(для тех же, кто привык ходить в школу не для учёбы, а потехи ради, настали плохие времена), но главным было то, что ей в первый же рабочий день удалось с глазу на глаз побеседовать с Кирой Беляковой. Приходилось импровизировать на ходу; упоминание о потерявшем память супершпионе и о некоторых свойственных Мидгарду деталях не вызвало у расстроенной чем-то девочки никаких эмоций... Тогда Хлоя решила сменить тактику и не затевать провокационных разговоров, сочтя, что лучшее в нынешнем положении — пассиная выжидательная позиция и сбор информации. Микрофоны в квартирах работали исправно, и результаты не заставили себя ждать.

Кира узнала, что она не родная дочь своим родителям, и начала видеть странные сны. Эмма тоже видела такие же сны, разве что в другие ночи. Те же сны видела и Степанида Мамонтова. Она в отличии от остальных рассказала всё матери, та в ответ только руками развела, но по какой-то ей одной известной причине девушка не поведала о своих видениях Мирославу Кратову.

Хлое удалось познакомиться и с Кратовым. Важно было иметь выход на него в том случае, если его зазноба Стешка что-нибудь вспомнит и расскажет ему, а это было чревато самыми разными последствиями, в том числе и неприятными... Организовать знакомство оказалось очень просто: как-то после уроков, когда почти все разошлись, Хлоя устроила маленькую диверсию в аппаратном помещении школьного бассейна, а затем сама же позвонила Мирославу Михайловичу, который, как оказалось, имел какое-то отношение к обслуживанию насосно-компрессорных систем. Кратов пришёл в школу во время обеденного перерыва, долго бродил по всем этажам, прежде чем встретил "словесницу Яковлеву", а устранив в общем-то пустяковую неисправность, порекомендовал не пускать школьников к оборудованию. И Хлоя, и Мирослав расстались вполне довольные друг другом, Кратов даже сделал ей комплимент по поводу Хлоиных волос, особо подчеркнув их тёмно-зелёный отблеск. Таким отблеском действительно не могла похвастаться ни одна женщина на Земле...

Кое-что она узнала и о двух оставшихся панцироносицах. Раяна Сафуанова жила не по месту прописки в Видном, а на квартире своего дедушки, Геннадия Тимуровича Амантаева, генерала войск ПВО и по совместительству — советника президента. Со своим отчимом Ахметом Радиковичем она находилась в крайне плохих отношениях, что неудивительно, если учесть, что он, пусть и явлющийся руководителем крупной горнодобывающей корпорации, слыл глупым и малообразованным прожигателем жизни, сменившим за прошедший год не одну любовницу. Копнув поглубже, капитан Пи узнала, что его корпорация держится на плаву за счёт приличных государственных дотаций, а фактическим её хозяином является некий малопривлекательный тип по фамилии Засядько, отставной подполковник КГБ.

Надя Благодатская тоже "порадовала" наличием влиятельного родственника, старшего сводного брата, работавшего в составе дипмиссии в Лондоне. Ознакомившись с его деятельностью более внимательно(дипломат имел несколько государственных и ведомственных наград, полученных отнюдь не за красноречие), Хлоя лишь вздохнула и сказала:

— Уж лучше бы они все в провинции выросли. Советник президента, работник СВР, бывший госбезопасник и богатенький Буратино с кучей подстилок... хороша компания. Нутром чую — попортят они мне крови, если что-нибудь заподозрят...

Увлёкшись слежкой за бывшими соотечественницами, Хлоя почти не замечала, какие любопытные события происходят в окружающем мире. Обратить на них внимание её заставила газета, подобранная со скамейки в одной из аллей Братеевского парка.

На первый взгляд ничего интересного и полезного в газете напечатано не было — стандартный набор сплетен о жизни эстрадных знаменитостей, спортсменов и политиков, сообщения о летающих тарелочках, зелёных человечках и пролившихся дождях из лягушек, насквозь лживые гороскопы, столбцы похабных анекдотов и куча объявлений... Но одна примечательная заметочка в этом печатном мусоре всё же нашлась. Автор вкратце излагал истории ограблений ювелирных магазинов, имевших место в Москве за последние полгода, и пускался в замысловатые гипотезы о намерениях и личности основного подозреваемого в этих преступлениях, известного под кличкой Такседо Маск.

Хлоя дважды перечитала эту заметку, фиксируя в памяти каждую деталь(автор не отличался большой осведомлённостью, и попутно допускал в тексте множество грамматических ошибок). Особенно её заинтересовало то, что грабитель не прихватил с собой ни одного предмета. Тем же вечером женщина села к ноутбуку и среди груды бесполезной по сути информации отыскала все телепередачи и копии статей из периодических изданий, в которых хотя бы раз упоминался Такседо Маск.

"Жёлтую" писанину и откровения видеоблоггеров, клеймивших преступника как пришельца с планеты Икс или объявляющих его беглым зомби из военной лаборатори в Челябинске, можно было сразу откинуть в сторону. Хлое были нужны мнения профессионалов в своих областях. Сразу же на свет выплыл выпуск передачи "Человек и закон" с расследованием Александра Васильевича Белякова, отца той самой Киры из девятого-В. Затем последовали ещё несколько выпусков других, менее популярных социально-правоведческих передач. Публикаций, посвящённых странному грабителю, написанных добротно и со знанием фактуры, набралось около сотни. Изучение и анализ добытых материалов занял часа четыре, но Хлоя не пожалела о потраченном времени.

— За каждой строчкой виден след профессионала, — сказала себе женщина, — с моим уровнем подготовки, а может, и выше. Непонятно только одно — чего именно он добивается...

Ради очистки совести капитан Пи почитала и бульврную прессу. Такседо Маск представал на её страницах в виде какого-то сверхъестественного существа, непонятно как пробирающегося на охраняемые объекты и непонятно как исчезающий по окончании дела. Прочла она и о таинственной личности, которая, начиная с Нового года, якобы ходит за ним по пятам, демонстрируя при этом разные акробатические чудеса и удивительную способность оставаться в живых после прыжков с пятиэтажек...

— Неужели кто-то включил свой "Панцирь" самостоятельно? — сказала себе Хлоя. Москвичи в своём большинстве не принимали всерьёз бульварную писанину, а капитан Пи сразу разглядела за Такседо Маском и его настырным преследователем то, что она сама не раз проделывала на полигонах, превратившись из человека в панцироносицу...

Хотела Хлоя или нет, но пришлось ей снова обращаться за помощью к Улфу Юггеру. Получив копии материалов дела, она довольно быстро поняла — следствие так и не смогло выйти ни на подозреваемого, ни хотя бы примерно вычленить круг таковых. Сыщики искали человека, прошедшего подготовку либо в милиции, либо в специальных частях, но успеха так и не добились.

— А всё потому, что этот человек проходил подготовку в других частях, — заключила Хлоя, — что же получается — кто-то из моих соплеменников пошёл по кривой дорожке? Это не есть хорошо...

А между тем на ноутбук поступила информация с микрофона, установленного в кабинете подполковника Чудесова, начальника братеевской СКМ. И то, о чём говорилось на проходившем там совещании, заставило Хлою крепко призадуматься.

Местные опера говорили о странных убийствах, прокатившихся по южным округам Москвы. Разорванные тела, искусанные руки и лица, трепанация черепов с изъятием мозга, выклеванные(причём явно не вороньём)глаза, оторванные языки — в таком или почти таком виде пребывала каждая жертва таинственного маньяка, именуемого Чумным доктором. Внимание капитана Пи сразу привлёк разгоревшийся спор — настоящий ли клюв у Чумного доктора, или же бутафорский? Симметричные ранения треугольной формы толковались кому как угодно...

Услышала она и о тех случаях, когда жертвы выживали. Но их дальнейшей судьбе не всякий бы позавидовал — они накладывали на себя руки, впадали в кому или оказывались в психолечебницах.

Хлоя словно вновь вернулась в события четырнадцатилетней давности. Она хорошо представляла возможности врагов Мидгарда.

Как подсказывал её опыт, Чумной доктор мог атаковать свои жертвы оружием нейродеструктивного типа, основанного на инфра-, или ультразвуке. Он мог применять и модулированные радиоволны. Что же касается такой удивительной приметы, как клюв... Этот клюв фигурировал во всех случаях, когда жертва успевала дать какие-либо показания. Клюв, длинный тонкий язык, коричневая кожа... Мальчишка, изрубивший топором мебель и вынутый из петли(хотя было уже поздно)— описал приметы нападавшего очень точно, пусть даже это был предсмертный бред...

— Кто же ты такой, клювоносец? — думала Хлоя, — откуда ты? И если ты тот, о ком думаю, то кто твой хозяин? Что он делает на Земле?

Она знала, что человеку не под силу растянуть ногу своего ближнего до такого состояния, чтобы она порвалась напополам. Пары рук тут будет недостаточно...

— Резидент предупреждал, чтобы я следила — не ищет ли кто-нибудь Церену... — вполголоса проговорила женщина, — может, то, что творится сейчас в Москве — это тот самый случай? Может, эти поиски в самом разгаре, а я пропускаю всё самое интересное? Пока с девочками всё в порядке, но надолго ли? Был бы у меня хотя бы год в запасе... хотя что там год. Быть может, у меня даже недели нет...

Выжидать дальше становилось опасно. Надо немедленно, пусть и через силу, разбудить память девушек, хоть на самую малость. Пока Хлоя прикидывала, как это сделать, Чумной доктор объявился снова и напал на ученицу девятого-В Нору Бикбову, лучшую подружку Киры Беляковой. Визит в тридцать восьмую больницу, беседа с врачами дежурной смены и Абдикеном Абзаловичем, отцом Норы, зафиксированные переговоры работников федеральной службы окончательно убедили капитана Пи в обоснованности своих подозрений — на Землю неведомо откуда проникло нечто смертоносное, не ведающее ни жалости, ни сострадания.

И шансы на благоприятный исход после открытого массированного столкновения у землян очень малы.

Если вообще есть.

Уже два дня подряд Кира, придя со школы и пообедав, отправлялась в тридцать восьмую больницу и часами сидела в палате, в которой была размещена Норка. Здесь же она готовила заданные уроки. Умом Кира понимала, что от этого многочасового сидения едва ли будет какой-то толк, но вместе с тем что-то буквально приковывало её к палате — что именно, она и сама не знала. Довольно часто здесь появлялась Эммочка и другие Кирины одноклассницы, пару раз заглянул гороховый шут Севка Бакисов(за последние дни его вечно весёлый настрой несколько поугас). А ещё Кира заметила, что в больнице регулярно появляется новая словесница — Яковлева. Она подолгу разговаривала о чём-то с врачами, ни с кем другим при этом не делясь тем, что ей рассказывали, и было похоже, что у неё какой-то свой интерес во всём происходящем...

Норкина кома вытеснила все Кирины увлечения. Он-лайн-баталии были заброшены, вечерние посиделки в "Лунном венце" — забыты. Эммочка снова пыталась поговорить с ней о странных одинаковых сновидениях; Кира же только отмахивалась. На что ей вся эта ерунда? И какая разница, сколько человек видит эти сны — два, три, или вообще десять?

Между тем Чумной доктор вновь напомнил о себе. Новая, разорванная на куски жертва обнаружилась в Марьино, на территории развлекательного павильона, и случилось это уже не ночью, а в обеденный перерыв. Куски тела были разбросаны по огромному зеркальному лабиринту, часть помещений и коридоров была буквально залита кровью, а злодей, как обычно, ушёл с места преступления никем не замеченный...

Однажды Кира, сидя на скамейке в двух шагах от Норкиной палаты, беззвучно предавалась горю, как вдруг рядом с ней кто-то сел. Сквозь слёзы она рассмотрела лицо словесницы Яковлевой с глазами цвета обожжённой глины. И подсела она к ней явно не из пустого любопытства. Весь облик Александры Антоновны выражал растерянность и сочувствие. Кира не выдержала и решилась спросить:

— Как вы думаете, она когда-нибудь проснётся?

— Не знаю, ответила словесница, — прежде я не видела ни одного коматозника. Но кое-что слышала о тех, кто проспал целые годы. Они уже не смогут стать прежними. Если Нора очнётс через пять лет, она тебя с трудом вспомнит... если вспомнит вообще.

— Ужас, — прошептала Кира, вытирая слезу.

— У неё есть шансы, — Яковлева дотронулась до плеча девушки, — я говорила с компетентными людьми. Кома — вообще сама по себе странная вещь, но здесь случай непростой. Никто не может понять, какова её природа. Повреждений в ЦНС нет, поэтому... — она осеклась и перевела разговор, — скажи, Кира... ты раньше теряла близких людей?

— Когда мне одиннадцать было, моя прабабушка умерла. Ей девяносто два года было...

Девушка ощутила лёгкую волну симпатии к сидящей рядом почти незнакомой женщине. Она любила каждое воспоминание о покойной Екатерине Матвеевне. Когда Кире было пять лет, прабабка начала терять зрение и вскоре лишилась его совсем. Девушка вспомнила, как Бабака(так её называли малые дети)изучала её на ощупь, кончиками пальцев, начиная с головы — и неизменно ворчала, если обнаруживалось, что приехавшая на лето внучка одета в штанишки. Этой манеры она понять никак не могла...

— А у меня никого нет, — сказала Яковлева после того, как Кирины воспоминания иссякли, — ни отца, ни матери, ни сестёр, ни братьев.

— Вы что, всегда были одиноки?

— Нет. Все они погибли. Город, в котором они находились, был уничтожен вместе со всеми жителями.

Кира заметила, как у женщины при этих словах заблестели глаза. Похоже, в её прошлом тоже случилось что-то страшное. Какая-то трагедия...

— Простите, если я... — начала Кира, но собеседница оборвала её:

— Не стоит. Откуда тебе было знать об этом...

— Это случилось на какой-то войне? — полюбопытствовала девушка, — в Югославии, да?

— Нет. Но у нас действительно была война.

— С кем? С Альянсом?

— Нет, наш противник стоит тысячи Альянсов. Я бы сказала тебе как есть, но не знаю, как подойти к этому разговору, чтобы... — Яковлева замолкла, и после минутного молчания поинтересовалась:

— Ты ведь дружна с Эммой Мокрецовой?

— Можно сказать, что немного дружна, — ответила Кира. Они действительно стали проводить вместе больше времени. Кира, как говорится, переехала на её парту. Пусть там и нельзя шалить, но зато, как оказалось, у Эммочки можно было списывать...

— А ты не смогла бы завтра, часам к пяти или шести, прийти ко мне? С Эммой вместе?

— Я смогу, а вот Эмка — не знаю... а что, это из-за уроков?

— Из-за уроков, и по другим причинам...

— Диктуйте адрес, — пожала плечами Кира, вынимая ручку. Почему бы и не прийти, думала девушка, раз приглашают. Всё-таки словесница хоть и новый человек в районе, но ведь и не совсем чужая. К тому же Кире стало интересно — что за удивительная жизнь была у Александры Антоновны, если она потеряла всю свою родню?

Вернувшись домой, Кира обнаружила в своей комнате Сашку, увлечённо рывшегося в её столе. Сразу стало ясно, что зашёл он к ней не потому, что в его ручке кончились чернила — слишком уж велик был учинённый им разгром. Братец был проконвоирован до передней и схлопотал подзатыльник, Кира была названа дурочкой, которая только ест и растёт... В общем, оба разругались не на шутку, и неизвестно, чем закончилась бы перепалка, не вмешайся в неё мама. Сашке пришлось убраться к себе, Кире — к себе.

Кое-как наведя в комнате порядок, девушка позвонила Эммочке и рассказала ей о приглашении Александры Антоновны. Эммочка сказала, что обязательно пойдёт, добавив, что завтра у неё будет куча свободного времени, так как мать уйдёт на работу в вечернюю и ночную смены, и что она, как соберётся, сразу позвонит.

Ещё Эммочка напомнила, что завтра Валентина Николаевна вернёт ученикам их самостоятельные работы с проставленными оценками. Для Киры эта новость не сулила ничего хорошего — почти наверняка в её дневнике появится очередной "красный лебедь", а раз так, то по прибытии домой мама устроит головомойку. От папы тоже достанется, если он никуда не уедет...

...Утром, после звонка будильника, Кира перевела побудку на пять минут вперёд — и, как обычно, проспала. Наспех собралась, поскользнулась в ванной и едва не шлёпнулась носом... Из дома вылетела на всех парах, не успев даже попробовать завтрака.

Сегодняшний день явно не задался. Кира ураганом ворвалась в класс, в самый разгар урока, споткнулась о порожек и растянулась на полу, весьма чувствительно приложившись о паркет коленом. Химичка, поворчав с минуту и убедившись, что ученице не требуется консультация в медпункте, разрешила ей пройти на место, но взяла дневник и оставила в конце страницы запись — "Научите ребёнка смотреть под ноги".

Вынимая из сумки тетрадь, Кира наткнулась на целлофановый пакетик с ещё тёплыми, начинёнными творогом пирожками, и только сейчас вспомнила, что так и не успела позавтракать. Она начала отщипывать от пирожка крохотные кусочки и отправлять их в рот, стараясь делать это как можно незаметнее, но химичка со своим двадцатилетним опытом работы с детьми распознала все Кирины уловки, велела ей выйти и постоять в коридоре.

Кира расстраивалась недолго — ведь ей удалось сунуть недоеденный пирожок в карман. Расправившись с ним, она, побродив по коридору, пришла в угол, заставленный кадками и горшками с высаженными в них образцами комнатной флоры. За девять лет, проведённых в стенах этой школы, Кира так и не удосужилась узнать, как называются все эти растения. Её хватало лишь на то, чтобы определить, что из них не является кактусом. Ей пришла в голову фантазия попробовать на язык что-нибудь из зелени. Она наугад оторвала какой-то лист и принялась откусывать по кусочку, желая получше распробовать вкус... и попалась с поличным. От увлекательного занятия её оторвала математичка, наблюдавшая с лестницы всю эту сцену. Валентина Николаевна изъяла у девушки объеденный листик, отвела её в класс, взяла дневник и под замечанием химички приписала: "Кормите ребёнка лучше! Ест цветы на уроках!"

Эммочка, увидевшая эту запись, насмешливо фыркнула и прикрыла ладошкой рот. Разместившийся сзади Севка Бакисов привстал и тоже ухитрился разглядеть написанное, а спустя минуту его стараниями о Кирином проступке знал весь класс. Едва прозвенел звонок, ученики зашумели, захихикали, и Кира услышала в свой адрес множество колкостей и нелестных замечаний.

Апофеозом всех несчастий стала двойка, поставленная математичкой за самостоятельную работу. Когда Эммочка заглянула в тетрадный лист, исчерканный вдоль и поперёк красными линиями, то просто за голову схватилась:

— Ну ничего себе... Кирка, у тебя языка во рту нет? Не могла, что ли, у меня спросить, как это всё делается?

По правде говоря, Кира вчера так и хотела сделать, но просто постеснялась приставать к соседке по парте с просьбами о помощи. От Эммочкиных слов её взяла такая досада, что она разревелась в полный голос.

Сзади, словно ребёнок, получивший наконец долгожданную игрушку, ликовал Севка Бакисов — его более чем скромные труды были оценены на три с минусом.

После уроков Кира, не дожидаясь Эммочку, поспешила покинуть школьные стены. Все её мысли были сосредоточены на том, чтобы оттянуть тот момент, когда придётся по требованию мамы предъявить дневник. Единственный выход она видела в том, чтобы идти домой помедленней и по возможности самым извилистым путём.

Весна входила в полную силу, изгоняя из города последние остатки зимы. По ночам всё ещё подмораживало, на газонах возвышались кучи грязного нерастаявшего снега... Кира брела наугад через знакомые с детства дворы и скверы, обходя одну многоэтажку за другой. Припекало Солнце, на голых ветвях трещали и переругивались воробьи, на детских площадках кричала и резвилась детвора; наиболее отважные из малышей уже побросали тёплые вещи на скамейках и гонялись друг за другом налегке, оставляя без внимания грозные родительские окрики из окон...

Девушка совершенно забылась и даже не глядела себе под ноги, как вдруг её резко дёрнуло назад и она ощутила на плечах чьи-то руки. Хватка была довольно крепкой, но осторожной. Придя в себя после неожиданного рывка, Кира огляделась и заметила рядом с собой старого знакомого — Мирослава Кратова.

— Ты совсем не видишь, куда идёшь? — спросил он с волнением в голосе.

— Я... — начала было Кира, — я... чего ты меня хватаешь? Я тебе не Стешка...

— Погляди сюда, — Кратов указал рукой на тротуар рядом с девушкой, — ничего интересного не заметила?

Кира опустила глаза и наконец увидела прямо возле ног круглый зев канализационного люка. Дневного света было достаточно, чтобы на глубине семи-восьми метров разглядеть переплетение побуревших от времени и сырости труб, а так же вентиль с огромным маховиком, размером не меньше велосипедного колеса...

— Ой мамочка... — выдохнула Кира, — я бы там переломала себе всё... если бы упала...

— Ну всё теперь, — Мирослав взял её за руку и подвёл к скамейке, — посиди пока здесь, отдышись...

Пока Кира сидела, оправляясь от пережитого страха, Кратов сходил в подъезд, вынес оттуда коробку от телевизора, пристроил её на люке и утяжелил парой кирпичей, чтобы та ненароком не соскочила. Девушка довольно быстро пришла в себя, вынула из сумки дневник и с тоской взглянула на записи, под которыми к завтрашнему дню должна была появиться родительская подпись...

— Ну, как себя чувствуешь? — спросил Мирослав, усаживаясь рядом.

— Хорошо. Спасибо, что вытянул меня оттуда...

— Скажи-ка, сердитая девочка... твой отец, часом, не намеревается подготовить расследование о том, кто по всей Москве крышки с люков таскает? Я понимаю, Такседо Маск — это гвоздь сезона, но... — Мирослав покосился на люк с водружённой на него коробкой, — ещё вчера вечером здесь всё было закрыто, а теперь...

— М-м... не знаю, — ответила Кира, — пока расследование не готово, мы его не видим.

— Понятно. Ты только не забывай под ноги смотреть. Да, и... зачем ты цветы ешь?

— Что? — Кира не сразу поняла, что её дневник открыт на самом интересном месте, и Мирослав прочёл всё, что там было написано, — ты... какое твоё дело? Я только один листик сорвала, чтобы попробовать, а они разорались как не знаю кто...

— Как всегда, куча больших, взрослых дяденек и тётенек набросилась на маленькую девочку с двумя красивыми хвостиками. Какая вопиющая несправедливость...

— Да что вы все надо мной издеваетесь? — захныкала Кира, поднимаясь со скамейки и засовывая дневник на место. Мирослав ещё долго смотрел на удаляющуюся спину девушки, затем поднёс руку к лицу — ему показалось, что на щеку села муха — и буквально застыл на месте.

Со стороны это, должно быть, выглядело странно — парень сидел, словно загипнотизированный, и минут пять водил по носу кулаком, словно к чему-то принюхивался. Наконец он встряхнулся, встал и с неприкрытым удивлением посмотрел в сторону дома на Ключевой, в котором проживала Кира...

...Девушка надеялась открыть дверь своим ключом и потихоньку проскользнуть в комнату, но её манёвр был сорван. То ли вернувшийся со школы Сашка успел донести матери, или она сама услышала шаги(а слух у мамы очень острый), но входная дверь внезапно распахнулась, и Кира предстала перед изучающим материнским взором, словно муха под микроскопом. Анна Павловна могла и не спрашивать, почему дочь вернулась домой позже обычного — все её огорчения были, можно сказать, написаны на лбу. Оставалось лишь уточнить некоторые детали...

— Сегодня ты не сильно спешишь к обеду... — заметила мама.

Кира молча глядела в порог.

— Тебе отдали самостоятельную?

Конечно же, мама в курсе всего учебного процесса. Лариска Авдеева всё пересказала своей матери, а та — бывшей однокласснице по телефону или за чайным столиком...

Мама стояла в передней с веником в руке. Девушка внезапно увидела себя в образе перепуганной серенькой мышки, попавшей под этот самый веник, и ощутила неодолимое желание уменьшиться до размеров таракана, с тем, чтобы схорониться в щёлке под порогом.

Дневник из Кириной сумки перекочевал в мамины руки...

Ни грома, ни молний, ни оглушающих фанфар не последовало. Мама позволила Кире переодеться, затем изъяла у неё оба телефона — и мобильник, и многоканальную трубку, а после в её распоряжение перешёл кабель питания от компьютера. Необходимо отметить, что Анна Павловна была не тем человеком, который теряется при виде незнакомой техники. Она очень быстро, без посторонней помощи, могла освоить работу с незнакомым ПО и сетевыми нововведениями.

Сначала Кира ужасно перепугалась, когда увидела в маминых руках кабель питания — она вообразила, что сейчас её отстегают по самому мягкому месту на теле, и приготовилась нырнуть под кровать. Но мама не собиралась заниматься рукоприкладством. Она ограничилась лишь тем, что решила продержать дочь затворницей до вечера, оставить на неделю без сладостей и запретить покидать пределы дома после школы.

И это только одна сторона медали. Всякий раз, когда Кира проявляла чрезмерное нерадение в учёбе и непослушание, мама почти переставала с ней разговаривать. Что тогда оставалось делать? Кому пожаловаться, к кому приласкаться? Папа весь в работе и в разъездах. Не рассказывать же прохвосту Сашке, что некто Мирослав Кратов почему-то всякий раз при случайных, или — кто знает? — неслучайных встречах, находит Кирины хвостики на голове очень красивыми?

Мама не разрешит в течение семи дней навещать в больнице Норку... а может, и разрешит, но только при своём личном присутствии. Кира считала очень важным проводить какую-то часть времени у изголовья подружкиной кровати.

Она ещё не знала, да и не могла знать, что Норка и ещё несколько жертв Чумного доктора очнутся от комы ровно через девять часов. И что она, Кира, будет одним из активных участников, обеспечивших это пробуждение.

Сейчас же девушка не нашла другого занятия, чем лечь на кровать, спрятать в подушку лицо и расплакаться. Неожиданно она поймала себя на мысли, что, не имея возможности залезть в Интернет или поболтать по телефону с какой-нибудь подружкой, она просто не знает, чем заняться. Книг в Кириной комнате не водилось; она вообще не утруждала себя чтением, кое-как осиливая лишь то, что было включено в уроки литературы. Сейчас она, пусть даже и от скуки, прочла бы хоть что-нибудь, но в комнате, кроме учебников и затасканного журнала "Космополитен" трёхмесячной давности не наблюдалось ничего, что можно было перелистывать.

Не было у Киры и любимых занятий. Мама умела всё. Вязать. Вышивать. Плести кружева, плести бисером. Выкладывать панно из гальки. Печь пироги и торты. Готовить мороженое. Сделать выкройки на брюки, блузку или рубашку. Могла и ещё много чего... Кира же и не старалась никогда узнать, как у мамы получается сделать хотя бы десятую часть того, на что она была способна. И всё это помимо того, что мама окончила с отличием МВТУ и свободно разговаривала ещё на двух языках, кроме родного. Единственное, что у Киры когда-то хорошо получалось — это кататься на роликовых коньках, но последний раз она надевала их два года назад, и теперь, конечно же, выросла из них. Роликовые покатушки были перебиты внезапной и роковой любовью к игровой продукции от Westwood Studios. Теперь, когда эту продукцию не запустить без кабеля питания, Кира чувствовала себя так, словно у неё из груди вынули сердце...

Похоже, что намеченное на вечер гостевание у словесницы Яковлевой накрылось, как говорится, медным тазом. За порог Киру не выпустят. А Александра Антоновна, должно быть, интересная личность... Но, как видно, не судьба познакомиться получше. Придётся ждать неделю...

За стенкой работал телевизор. Сашка уже сделал уроки и наслаждался очередной серией фильма о приключениях агента Николаева. Судя по голосам, герои картины пытались выколотить у какого-то учёного мужа, претендующего на Нобелевскую премию, его профессиональные секреты... Кира усмехнулась. Сашка и его многочисленные приятели буквально с ума сходили, когда на экраны выходила очередная многосерийная байка — то "Улицы разбитых фонарей", то "Бандитский Петербург", а теперь — "Агент национальной безопасности" с Пореченковым в главной роли... Кира же не любила ни один из этих фильмов, что являлось очередным поводом для раздоров с братом.

На часах было уже четыре пополудни. Кира готовилась скучать и проходить букой весь вечер, как вдруг в передней затрещал дверной звонок. Мама открыла дверь и впустила гостя — или, сказать точнее, гостью, в дом. С минуту обе о чём-то разговаривали, а затем мама позвала Киру, и девушка, к своему удивлению, увидела в передней словесницу Яковлеву.

— Ну что, Кирушка, — усмехнулась мама, — считай, что тебя выкупили из плена. Очень надеюсь, что домой ты вернёшься совсем другим человеком.

Анна Павловна даже предположить не могла, КАКИМ человеком станет её дочь в этот вечер.

— Мы, конечно, поработаем с девочкой, — сказала Александра Антоновна, — хотя обнадёживающих результатов сразу не обещаю. Москва, известно, тоже не сразу строилась...

Похоже, словеснице как-то удалось убедить мать смягчить наказание. Девушке разрешили приступить к сборам, и она отправилась переодеваться. Уже на лестнице Александра Антоновна, приобняв Киру, спросила:

— Ну что, сильно тебя дома пропесочили?

— Колошматили как Валаамову ослицу, — фыркнула Кира. Она не знала, кто это такая — помнила лишь то, что её били чем ни попадя за нежелание трогаться с места.

— Я слышала в учительской, что ты сегодня натворила дел, и поняла, что тебе дома светит. Пришлось перед твоей мамой немного преувеличить мои полномочия, чтобы она согласилась вверить тебя в мои руки. Сейчас поедем ко мне и будем тебе мозги на место ставить...

"Словесница" произнесла последние слова с оттенком горечи. А если девушки напугаются до безумия, если она откроет им хотя бы ту часть правды, что ей известна? Что тогда?

— Поедем? А что же Эмка?

— Она нас в машине дожидается.

— Вас что, опять катает этот противный Славка Кратов?

— Нет, — улыбнулась Яковлева, — сегодня мы избавим тебя от встречи с ним. Машина моя. Давай-ка поторопимся, время у нас не резиновое...

Они вышли из подъезда и направились к белой "Волге". У Киры невольно мелькнула мысль — откуда у простой учительницы средней школы могли взяться деньги на такую машину? Впрочем, не важно. Захочет — сама расскажет. Эммочка расположилась на переднем сиденье, русовласке пришлось разместиться позади.

— Тут ведь недалеко, — сказала она, — мы бы пешком могли дойти...

— Просто мне сегодня пришлось после занятий навестить одну знакомую в Бутово, — объяснила Александра Антоновна, — а на обратном пути решила к вам завернуть.

Подробностей поездки в Бутово никто выяснять не стал. В конце концов, это её, словесницы, личное дело...

Александра Антоновна, наскоро ознакомив девушек с устройством своего трёхкомнатного жилища, оставила их на время в гостиной, сама же ненадолго отлучилась — для помывки и переодевания. Кира с Эммочкой, осмотрев незамысловатый и скромный быт словесницы, сразу обратили внимание на две интересные детали. Во-первых, огромная куча видеокассет и лазерных дисков в углу. Значительная часть из них даже не была извлечена из обёрток, кое-что плотными пачками лежало в картонной таре — похоже, Яковлева купила всё это, даже не взглянув на содержимое. На одной из полок в шкафу диски и кассеты лежали вскрытыми, должно быть, хозяйка уже просмотрела их. И чего только не было в этой куче — мультфильмы, документалистика, ужасы, порнография, киберпанк, мелодрамы, боевики... Во-вторых, словесница натаскала в квартиру огромные кипы газет и журналов. Что-то лежало нетронутым, что-то было прочитано, но общее количество бумажной массы вызвало интерес и у Киры, и у Эммочки.

— Ну вот, Эмка, — сказала Кира, размещаясь на угловом диване, — у тебя будет единомышленник. Вон сколько всего Яковлева читает...

— И смотрит, — хихикнула отличница, — вон там "Терминатор" валяется, рядом — "А зори здесь тихие", и ещё про сто двадцать дней Содома и всякое БДСМ... разносторонние у нашей грамматички интересы, ничего не скажешь.

Эммочка села рядом с Кирой и сказала:

— А ты, Кирка, вообще хоть что-нибудь читаешь?

— "Космополитен"...

— И это — всё? — прыснула со смеху Эммочка, — а знаешь хоть какие-нибудь стихи?

— А как же! — приосанилась Кира, — вот слушай — однажды в студёную зимнюю пору лошадка примёрзла... эй, ты чего это? — девушка прервалась на полуслове, заметив, что Эммочка зажимает обеими ладошками рот и наливается краской.

— Я не знаю... — ответила отличница, от души отсмеявшись, — что делать — то ли кататься со смеху, то ли треснуть тебя тапкой по башке.

— Ну не помню я никаких стихов, — надулась Кира, — вот...

— Ладно, проехали, — махнула рукой Эммочка, — я тоже не все рассказы Фолкнера помню...

— А мы что, проходили его на лит-ре? — удивилась Кира, пытаясь припомнить — кто же такой этот Фолкнер, но так и не вспомнила. Она и Пушкина-то знала лишь по нескольким строчкам, да и то в пародиях, в которых зелёный дуб спиливался, а кота зарубили на мясо.

— Извини, Эмка, — потупилась Кира, — я забыла, что ты и без лит-ры всё читала...

Скрипнула дверь, и в комнату вошла словесница. Её волосы были распущены, доставая почти до пояса, и одета она была в домашнюю рубашку и брюки белого цвета с тёмно-синим искрящимся на свету отливом.

— Извините за небольшой беспорядок, — сказала она, — у меня не было времени как следует здесь прибраться...

— Вы столь многим интересуетесь, — отозвалась Эммочка, кивая на груды дисков и газет.

— В целях ознакомления, — согласилась Яковлева, — однако не хочу вас забалтывать. Предлагаю для начала подкрепиться...

Александра Антоновна запаслась достаточным количеством конфет и прочих подаваемых к чаю сладостей. Всё это вместе с чайником было выставлено на журнальный столик. Словесница уселась напротив девушек; Кира незамедлительно набросилась на конфеты, Эммочка тоже старалась не отставать от неё, лишь хозяйка сидела почти не двигаясь, отпивая чай мелкими глотками и внимательно наблюдая за обеими девушками. Ей хватило одной чашки с долькой лимона и пары леденцов, в то время как Кира и Эмма выпили по три чашки на каждую и уничтожили по десятку шоколадных конфет.

Скованность и неловкость исчезли, обстановка разрядилась, стала почти домашней. Время летело незаметно; говорили в основном Кира и Эммочка, рассказывая о своей жизни в Москве, о районе Братеево, который знали как свои пять пальцев, о школе и своих соучениках... Иногда говорили только Эммочка и Александра Антоновна, и Кира в такие моменты ощущала себя "третьей лишней" — слишком уж непонятными были их разговоры, насыщенные множеством типично книжных, заумных слов.

— Извините, — вмешалась Кира, — я спросить хочу... а ваша одежда, — она указала на домашний костюм Яковлевой, — на самом деле не имеет швов? Я ни одного не вижу...

— Всё верно, Кирочка, — кивнула словесница, — она выткана на станке непрерывного цикла, и швов на ней нет. Ни одного.

— А шрамы у вас откуда? — поинтересовалась Эммочка. Она со своего места разглядела две белые полоски на ноге хозяйки, тянущиеся от её левой пятки вверх, до половины икры.

— Поранилась в юности, — неопределённо повертела рукой словесница, выпрямляя ногу и скрывая шрамы под штаниной.

Вспомнили девушки и о Норке. После обсуждений всех известных и предполагаемых обстоятельств, приведших её в коматозное состояние, и догадок о том, кем мог быть напавший на неё злоумышленник, Александра Антоновна внезапно задала вопрос, после которого в комнате воцарилась гробовая тишина.

— Скажите, девочки, — начала Яковлева, — а вы сами верите в последние Норкины слова? О том, что грабитель имел птичий клюв и длинный тонкий язык? Вы можете предположить, что у нас в Москве такое возможно?

Вопрос застал девушек врасплох. Они переглянулись, и после довольно продолжительной паузы Эммочка сказала:

— Такое возможно из-за какой-нибудь сложной мутации. А может, это мистификация с целью запутать следствие. Я думаю, жертвы умирали или сходили с ума от страха, но чего именно они боялись — природной аномалии или киношного реквизита? Я бы на месте следователей поискала преступника среди актёров театра или кино, а также среди цирковых артистов.

— Кто знает... — словесница поглядела на сгущающиеся сумерки за окном, — все эти люди, которые погибли за последний месяц... если бы рядовые москвичи узнали некоторые подробности гибели жертв, или хотя бы их количество... знаете, скольких людей убил Чумной доктор за март-месяц? — она сделала небольшую паузу, — семьдесят три.

— Так много? — ахнула Кира, — да быть такого не может...

— Как видите, — продолжила словесница, — большинство убитых — бродяги и алкоголики. Нормальных людей в этом списке мало. Человек тридцать пять... откуда появляется Чумной доктор, куда исчезает — никто объяснить не может. И это странно, особенно если учесть то, что он устроил в зеркальном лабиринте... кто-то же должен был его видеть до преступления или после него.

— А вы считаете, что этот человек с клювом на самом деле существует? — спросила Эммочка.

— Лично я с ним не сталкивалась, но меня волнует вот что... — женщина придвинулась поближе к девушкам, — вы понимаете, что происходит в городе? Происходят странные вещи, такие, что милиция с ними не может справиться. И другие службы... какой-то тип по кличке Такседо Маск полгода потрошит ювелирные магазины, за прошедший месяц убито семьдесят человек, и как убито... кто он — тот, кто может разорвать человека на кусочки, и прямо тут же, на улице, вскрыть жертве голову? Я не знаю, кто это, хотя... — запнулась Александра Антоновна, — а вы знаете? Нет?

— Конечно нет, — помотала головой Кира.

— Фээсбэшники точно знают, в чём дело, — заметила Эммочка, — только делиться ни с кем не хотят. Ведь Абдикена Абзаловича не просто так целый час допрашивали...

— И всё впустую, — сказала словесница, — полковник Приставкин знает о происходящем не больше остальных.

Кира тут же вспомнила, что фамилия живущего под ними Николая Николаевича точно такая же — Приставкин. Это, конечно же, он приезжал в тридцать восьмую больницу...

— Страшно жить становится, — заметила Кира, — когда мы домой пойдём, вы нас проводите?

— Конечно, — кивнула женщина.

— Послушайте, а помните, вы тогда, когда первый раз пришли в школу, спросили у меня — вижу ли я сны, в которых два Солнца на небе? Почему вы спросили об этом?

— Видите ли, тут такая история случилась... — вмешалась Эммочка, и на пару с Кирой принялась рассказывать об одинаковых сновидениях, появившихся у обеих недели две назад или чуть больше.

— А вы интересовались всем этим, — добавила Кира, — ещё до того, как я начала всё запоминать...

Словесница долго смотрела в окно. Потом, повернувшись к девушкам, сказала:

— Я просто не знаю, как вам отвечать. Вы обе — найдёныши, так?

— Откуда вы знаете? — вытаращилась Кира.

— Знаю, — улыбнулась Александра Антоновна, — и всё то, что вы рассказали мне — всё это имеет самое непосредственное отношение к тайне вашего подлинного происхождения.

— Да ну?

— И если я вам всё расскажу, и даже покажу... — словесница тяжело вздохнула и с горечью поглядела на каждую девушку, — так вот... когда вы кое-что о себе узнаете — вам не станет от этого лучше. Напротив — вам будет плохо. Очень плохо. Но — недаром говорят, что знание — сила, даже если знание умножает скорбь. Вам ведь было уже плохо, когда вы узнали, что не являетесь родными по крови? А моё знание причинит вам ещё больше боли, но зато у вас будет и сила.

— Для чего сила? И какая? — наморщила лоб Эммочка.

— Ну... хотя бы для того, чтобы противостоять на равных человеку с клювом. Потому что он на самом деле существует. Вот скажите — допустим, вы узнали, что ваш дом заминировали. Вы ведь не будете сидеть сложа руки?

— Ясный перец, что не будем, — ответила Кира, — когда на Каширке дом взлетел, а потом на Борисовских Прудах в подвале того самого дома, где Димка живёт, нашли целых две тонны взрывчатки, то папа сам спускался в наш подвал — посмотреть, нет ли там чего...

— Но ведь мы девчонки, — вмешалась Эммочка, — простые девчонки. Откуда у нас какая-то сила, которой нет у других? Возиться со взрывчаткой, ловить Такседо Маска и Чумного доктора — это нам не по плечу... если вы и впрямь что-то знаете о нас, то скажите как есть...

— Мы ещё вернёмся к этой теме. А пока... Я вам покажу кое-что очень интересное. Уверена, вам это понравится.

Александра Антоновна открыла шкаф, и пока она рылась в его недрах, Кира и Эммочка пытались понять — не блефует ли словесница, пытаясь разыграть какую-нибудь комедию? В чём причина её интереса в отношении клювоносого человека? И чем она ещё занималась или занимается, помимо вколачивания в ученические головы правил грамматики?

Тем временем Александра Антоновна извлекла на свет некий предмет, похожий на фотоаппарат, и сказала:

— Я хочу вас познакомить с удивительным устройством, которое на Земле видели лишь очень немногие люди. Кирочка, встань, пожалуйста, посреди комнаты.

— Это новая модель фотоаппарата?

— Да. Что-то в этом роде, но с совершенно другим принципом сохранения и обзора изображений, — Александра Антоновна поправила Кирину кофточку и разгладила её хвостики, а затем несколько раз обошла девушку кругом, стараясь не упускать её из виду. Закончив своё непонятное действо, она извлекла из прибора нечто похожее на двояковыпуклую линзу и усадила Киру на диван.

— А теперь смотрите, что будет, — хозяйка поставила на журнальный столик ещё одно устройство, которое Кира с Эммочкой поначалу приняли за электробудильник, вправила линзу в порт и надавила кнопку...

Эффект от произошедшего был воистину ошеломляющим. Эммочка ахнула и прикрыла ладошкой рот, Кира растерянно хлопала глазами, переводя взор то на словесницу, то... на саму себя. На почти не отличимую от оригинала трёхмерную проекцию, или голограмму, зависшую над столиком.

Застывшее в воздухе, срезанное по пояс изображение Киры, прекрасно просматриваемое и спереди, и с боков, и даже со спины, с пробором на голове и тёмно-русыми хвостиками, было настолько правдоподобным, что обе гостьи даже попытались потрогать его, ожидая встретить сопротивление. Но ничего подобного — руки беспрепятственно проходили сквозь проекцию, не ощущая ничего, кроме лёгкого покалывания, сходного с тем, что ощущается при контакте со статическими зарядами на шерстяной шали или кошачьей спинке.

— Вот клёво! — глаза Киры заискрились восторгом и изумлением, — а Эмку можно... так же, как меня?

Александра Антоновна зарядила в прибор новую линзу, и минуту спустя над столиком засветилась снятая по пояс Эммочка.

— Значит, эта штука — голограф? — уточнила самая умная ученица, — а это устройство на столике — проектор...

— Верно.

— Можно посмотреть?

Эммочка довольно долго изучала оба аппарата и линзы с запечатлёнными внутри них проекциями, затем передала осмотренные вещи Кире. Русовласка, говоря по правде, не помнила, как действует и обыкновенный фотоаппарат, но тем не менее сказала:

— Этот голограф выглядит каким-то не таким, как всё то, что мы покупаем или видим в магазинах. И проектор... клейма совершенно незнакомые. Это не "Самсунг"... не "Тошиба", не "Панасоник"...

— Да, правда — откуда он? Кто его разработчик и завод-изготовитель? — добавила Эммочка, — и какой компании принадлежат права на него?

— Вы можете, — спросила Александра Антоновна, — допустить хотя бы на минуту возможность того, что эти вещи сделаны людьми, но не на Земле?

Кира с Эммочкой если и напугались, услышав такой вопрос, то не слишком сильно. Поколение, подрастающее в начале двадцать первого века, проживало в интересные времена, когда новинки техники обновлялись каждые полгода, а головы были буквально перегружены информацией, черпаемой из выскакивающих, словно с конвейра, фильмов с фантастической тематикой. Поэтому упоминание об изготовленных вне Земли вещах не вызвало у девушек неописуемого ужаса, а ввергло в недоумение и поселило в их душах предчувствие, что этот вечер с чаепитием и последовавшей за ним демонстрацией удивительной электронной новинки закончится весьма неожиданным образом...

— Ну, допустим, я могу представить такое, — сказала наконец Эммочка, — но если вы настаиваете, что это правда, то я хочу увидеть более веские аргументы.

— А вы помните — о чём я вас предупреждала? Новые знания причинят вам боль... конечно, я дам вам возможность в любой момент уйти — даже если дело зайдёт слишком далеко, ибо выбирать вам... вы всё ещё хотите знать то же, что и я?

Девушки посмотрели друг на друга, затем на словесницу, и дружно кивнули. Тогда Александра Антоновна поднесла к губам сжатый левый кулак и что-то шепнула в него.

Чёрный браслет, охватывающий смуглое запястье женщины, появился словно из воздуха. Обе девушки после минутного колебания решились его потрогать и убедились, что он вполне осязаем и, стало быть, материален. Александра Антоновна снова что-то шепнула в кулак, и браслет исчез. Так повторялось несколько раз, Кира с Эммочкой даже держали хозяйку за запястье и смогли почувствовать, как предмет то появляется под их ладошками, то вновь исчезает неведомо куда. Разница между гладким тёплым запястьем и другим, всё тем же, но с браслетом, была слишком очевидна, чтобы понять, что всё происходящее — реальность, а не хитроумный фокус.

Даже Эммочка была вынуждена признать, что за словами о внеземном происхождении голографа и проектора что-то есть. А словесница между тем материализовала на правом предплечье наручу телепортера.

— Этот браслет — переговорное устройство, — начала объяснять Александра Антоновна, — в пределах Земли или любой другой планеты, имеющей магнитное поле, действует безотказно, независимо от того, на какой высоте или глубине ведётся трансляция.

— То есть, оно передаёт сигнал не на радиоволнах?

— Верно. А вот эта наруча, — словесница закатала рукав, — это устройство для телепортации. С его помощью я свободно путешествую в пределах Земли, куда мне вздумается.

Девушки сидели молча и лишь глазами хлопали. Никак не было похоже, что эта женщина вешает им, что называется, лапшу на уши. Все продемонстрированные ею вещи действительно не имели отношения к Земле, а само их наличие заставляло задуматься. Если телепортация существует не только в фантастических произведениях, если это не магия с волшебством, а естественно-научный метод... осознание перспектив и возможностей, которые она давала, кого угодно выбило бы из колеи.

— Хорошо, — медленно заговорила Эммочка, — всё это у вас есть... а мы? Вы не слишком рискуете, показывая нам, — она указала на браслет и наручу, — всё это? Ведь не факт, что мы промолчим. Или вы нас отсюда уже не выпустите?

— Я ничем не рискую, — ответила словесница, — хотите знать — почему? Дело в том, что точно такие же передатчики и телепортеры есть и у вас обеих.

— Это как? — удивилась Кира, — как они могли к нам попасть? Хотя... — девушка запнулась, внезапно вспомнив свои странные сны. Каждый человек, виденный в этих снах и проживающий, согласно сценарию видений, под небом, на котором всходил газовый гигант Асгард, носил точно такой же браслет, какой был у Александры Антоновны. Только его можно было снимать и надевать, и он не обладал способностью неожиданно пропадать с глаз.

Кира посмотрела на Эммочку и по изумлённому выражению её лица поняла — она сейчас думала о том же самом.

— Начнём с передатчиков, — сказала словесница, — нужно просто повторить пароль, как это делала я. У каждого он индивидуален... — и она назвала несколько незнакомых, но вполне произносимых слов.

Кое-как собрав волю в кулак, Кира повторила тот же жест, что и словесница, и отчётливо прошептала в отверстие между полусжатыми пальцами слова для активации передатчика. И почти сразу же прохладный чёрный ободок охватил её запястье. Браслет был подогнан идеально, словно его делали на заказ. Если привыкнуть, то и вовсе перестанешь его замечать...

Эммочка последовала примеру подружки, и браслет-передатчик обозначился и на её руке.

— Превосходно, — улыбнулась Александра Антоновна, — теперь запомните: если вам понадобится связаться со мной, активируйте браслет и скажите в круглое, самое большое звено пароль — "Хелхем". Я сразу же узнаю, что меня вызывают. Пароль для Киры — "Мидгард", для тебя, Эмма — "Идун". Если есть желание, можем попрактиковаться прямо сейчас...

Сигнал вызова не имел звука. Был ли браслет невидимым или видимым, значения не имело, но когда Эммочка или Александра Антоновна вызывали Киру, она явственно ощущала вибрацию на запястье. Чтобы принять вызов, ей следовало шепнуть в передатчик свой пароль, и возникал канал связи. Устройство отлично действовало во всех помещениях, Александра Антоновна даже поднималась в лифте на двадцать второй этаж — сигнал беспрепятственно доходил до девушек, ожидающих её на лестничной клетке.

По возвращении в квартиру Александра Антоновна объяснила, как перевести передатчики в режим конференц-связи, чтобы все они могли переговариваться втроём одновременно, и рассказала о свойстве браслетов телепортироваться обратно на запястья, если они ненароком потеряются. Когда словесница закончила свои наставления, Эммочка заговорила:

— А теперь давайте по существу. То, что вы нам показали — это замечательно, но теперь я и Кира хотим услышать правду. Кто вы? Что делаете в Москве? Кто надел на нас эти передатчики? Мы уже знаем, что мы — подкидыши, мы видим странные одинаковые сны, и мы хотим знать — кто нас осиротил? Какое отношение к нашему прошлому имеете вы, если вы именно нас искали? И что вы собираетесь предпринять против Чумного доктора? Ведь вы не просто так им интересуетесь...

— Много вопросов, — кивнула Александра Антоновна, — и на многие из них очень непросто ответить. Когда-нибудь вы всё узнаете — с моей помощью или без неё, но сейчас я отвечу на самое простое. Так вот, я не имею к Земле никакого отношения, хотя и являюсь человеком. Вся эта куча дисков и журналов в моей комнате нужна мне для того, чтобы получше ознакомиться с вашей планетой. Я — разведчица. У меня есть Резидент, который помог мне здесь легализоваться. Я работала на Генеральный штаб Мидгарда — обитаемой планеты, расположенной невообразимо далеко от Солнечной системы.

Идём далее. В Москве я ищу девушку. Она очень дорога для меня, да и не только меня. Я дала клятву её умирающей матери — в том, что я найду её, и, если потребуется, буду оберегать и защищать её... от кого именно — это отдельная большая тема.

В своих снах вы видите Мидгард — мою родную планету. Сейчас она лежит в радиоактивных руинах после орбитальной бомбардировки термоядерными зарядами огромной мощности...

— Так это именно тогда и погибли все ваши родные? — догадалась Кира.

— Именно тогда, — кивнула женщина, — что же касается ваших настоящих родителей — скорее всего, все они убиты. А передатчики и телепортеры были интегрированы в ваши тела очень давно... когда вы ещё грудным молоком питались.

— А кто уничтожил вашу планету? — поинтересовалась Эммочка.

— У нас есть организация, устроенная наподобие здешней ООН, называется Союз Независимых Миров. В него входят семьдесят восемь планет, в том числе и наш родной Мидгард. Официально вторжение произведено по решению Союза, хотя любой здравомыслящий человек понимал, что за вторжением стоит Ванахем — очень богатая, могущественная планета, находящаяся под контролем очень злобных и развратных личностей от политики и большого бизнеса. И Мидгард, и Ванахем вращаются в качестве лун вокруг газового гиганта Асгарда, и главные силы коалиционного флота СНМ стартовали именно с Ванахема.

— Но позвольте... — Кира хотела что-то сказать, но замерла на полуслове и прижала ладошки ко лбу, — я... значит, планета-гигант Асгард где-то на самом деле существует, и вокруг него вращаются Мидгард, Ванахем... и ещё одна луна, Нифлхем... но... — девушка недоумённо огляделась по сторонам, — откуда я знаю это?

Эммочка вдруг ахнула и сказала:

— Я тоже вспомнила... там ведь есть ещё планеты — Фрейя, Идун, Сиф, четвёртая — Асгард, тот самый гигант... Есть гигант поменьше, с кольцом как у Сатурна — Один, есть ещё два субгиганта — Фриг и Видар, и ещё Хелхем, похожий на наш Плутон. А за ним — ещё два ледяных гиганта за пределами досягаемости телескопов — Наглфар и Локи... Я всё это знала, но вспомнила только теперь...

— Неужели наши настоящие родители имели какое-то отношение ко всему этому? — прошептала Кира, — они что-то знали...

— Вы уже начали вспоминать планетную систему, может, вспомните и многое другое, — сказала Александра Антоновна, — а теперь послушайте меня очень внимательно. Девушка, которую я ищу, очень важна для многих из тех, кто уничтожил Мидгард. Нельзя позволить, чтобы кто-то нашёл её и увёз с Земли. Она должна жить здесь, и никто не должен причинить ей вреда. Я потому так интересуюсь Чумным доктором, потому что уверена — тот, кто несёт ответственность за его появление в Москве, наверняка узнал, что моя подопечная находится где-то здесь. И я хочу сделать так, чтобы ни этой твари, ни её хозяина здесь больше не было. Но я одна, и если здесь появятся сотни собратьев клювоносца, то мне не справиться с ними всеми в одиночку. Вот почему я ищу всех тех, кто носит такие же браслеты, как и я. Потому что у тебя, Кира, и у тебя, Эмма, есть не только браслеты-передатчики, но и весьма мощные и надёжные защитные средства...

— Бедная Норка... — вздохнула Кира, — если этот клювоносец мне встретится, я его и без всяких защитных средств закопаю...

— Я уже давно слежу за обстановкой в городе, — продолжила Александра Антоновна, — позже я вам многое раскрою, но сейчас поверьте мне на слово — Чумной доктор здесь, в Братеево. Он выходит по определённому графику, и этой ночью он вновь выйдет на охоту. И у меня есть возможность отследить его и сделать так, чтобы он исчез и больше не появлялся.

— А мы? — спросила Кира, — что делать нам?

— Мы сделаем так, — словесница встала, — соберёмся, выйдем, прокатимся по району, потом немного прогуляемся — и вы сами увидите, что бояться нам нечего. Я это по своему прошлому опыту знаю.

— Вы и раньше сталкивались с Чумными докторами?

— Не единожды. Когда-то давно у меня даже не было с собой подходящей защиты и оружия... я вам всё это покажу сегодня же. И как видите, жива и здорова. У вас телефоны с собой? Сделайте вот что — поставьте номер дежурной части района на быстрый вызов. Сейчас в городе особый режим контроля, так что опергрупы съедутся даже на прерванный звонок.

Александра Антоновна вышла из комнаты и вернулась через несколько минут. Она переоделась в чёрную, плотно облегающую кожаную куртку и облегающие серые джинсы, в руках держала термос и небольшой чемодан.

— Одеты вы почти как я, так что обновлять гардероб не стоит, — сказала она, — а вот взять горячего необходимо, всё-таки на улице не лето.

— Если вы профессионалка, — заметила Кира, — вам нечего бояться, а что делать нам, если мы что-то такое встретим?

— Кажется, у вас говорят — не так страшен чёрт, как его малюют? Если мои расчёты верны, то вы сами убедитесь, что слухи о его сверхъестественном везении и неуловимости сильно преувеличены. Хотя возможно, что мы его сегодня не увидим... Значит, подождём другого раза. Итак, все готовы? — Александра Антоновна открыла входную дверь.

— Готовы, — сказала за двоих Эммочка, — надеюсь, вы знаете, что делаете...

Троица потянулась к выходу. Девушки уже ощущали некую общность между собой, некую связывающую их тайну. Одинаковые сны и таинственные приборы на руках однозначно указывали на некий забытый отрезок общего прошлого — хотя где оно имело место, ни Кира, ни Эммочка понять не могли.

Александра Антоновна хорошо знала район. Машину она вела в меру быстро, но осторожно, ни разу не нарушив правила. На город опускалась ночь. Перед выездом Кира позвонила домой и предупредила, что вернётся несколько позже обычного. Мама не очень обрадовалась этому известию, но всё-таки разрешила девушке прокатиться по ночной Москве в обществе Александры Антоновны и Эммочки Мокрецовой. Уж они-то, по мнению мамы, не позволят дочери наделать глупостей.

— Посмотрите, как всё здесь изменилось за последние недели, — сказала Александра Антоновна, обращаясь к двум подружкам, — вон снаружи на улице...

Словесница была права. То и дело на тротуарах и в сквериках попадались наряды ППС из трёх-четырёх человек, на парковках и во дворах виднелись группы людей, дымящих сигаретами и вооружённых кто чем — битами, цепями, обрезками труб и даже топорами. Возле ресторана "Спящая спутница" на Паромной и на парковке у районного ОВД стояло несколько машин с экипажами дорожного патруля, причём количество их постоянно менялось — одни отправлялись в рейд, другие возвращались. И почти нигде не было видно одиноких пешеходов и влюблённых парочек. Люди передвигались в основном плотными группами, быстрым шагом, стараясь держаться только открытых, хорошо просматриваемых и освещённых мест.

— Есть один участок, на котором вообще никого не видно, легавых в том числе, — заметила Эммочка, — это набережная и мост на Марьино.

— А кто туда сейчас пойдёт? — отозвалась с усмешкой Кира, — дураков нет купаться ночью в ледяной воде, особенно если улетишь туда с посторонней помощью. А мост можно и на автобусе проехать.

— Вы раньше водили такую машину? — спросила отличница у Александры Антоновны.

— Нет, — покачала та головой, — мой прежний транспорт имел гравиплатформу.

Воцарилось молчание. Кира пыталась понять — что имела в виду Александра Антоновна, когда говорила, что браслеты-передатчики и телепортеры — это не единственное, что она и Эммочка имеют при себе. Вопрос о том, кто прикрепил к ним эти удивительные вещи, начал меркнуть в сравнении с возможными перспективами. Что ещё такое особенное есть у Киры? Оружие?

— Александра Антоновна, а у вас есть с собой оружие? — спросила она.

— Отпираться не буду, оно у меня есть. Но нам с вами нечего бояться, потому что никто его не увидит и не найдёт.

— Оно что, спрятано у вас в животе? Так же, как те передатчики на руках?

— Верно.

— Так вы, значит, и автомат Калашникова можете таскать с собой незаметно?

— Пока не пробовала, но это в пределах возможностей.

На какое-то время девушки снова замолкли. Александра Антоновна вела машину и следила за светящимися кривыми и диаграммами на экране ноутбука. Последний вызвал живейший интерес у Эммочки — она ещё ни разу не видела столь странной, незнакомой модели, и наличие сего аппарата в очередной раз свидетельствовало о том, что Александра Антоновна — представитель незнакомого землянам человеческого сообщества. Эта привлекательная смуглая женщина — абсолютно чужой человек что в России, что на планете...

— Расскажите что-нибудь о том месте, где изготовили все эти штуки, — попросила умная ученица, — ну... о Мидгарде.

— Он красивый, — отозвалась словесница, — там континенты соединены в один мегаконтинент. Средиземноморье гораздо обширнее. Будь оно здесь таким же, как у нас — Оренбург и Новосибирск стали бы морскими портами. У нас всё большое — стрекозы, тараканы, кузнечики... У нас больше видов слонов, лошадей, есть тиранозавры, диплодоки, брахиозавры. Мы на них ездим, с их спин можно в море прыгать. У нас очень большие приливные волны и гораздо чаще бывают солнечные затмения. Наши муравьи, пауки, скорпионы, осы и шершни гораздо опаснее земных собратьев — из-за размеров и большого количества яда... Пауков, кстати, мы едим. Тарантулов. В жареном виде. Да, и... наши поезда движутся под землёй, в тоннелях, очень быстро. Когда я ваши поезда увидела, то сначала глазам не поверила...

— Я поезда не люблю, — сказала Эммочка, — особенно общий вагон. Кстати, вы там у себя что — в космос к другим звёздам летаете?

— Летаем...

Женщина повернулась к ноутбуку, издавшему серию писков. На экране зажглась надпись — "Найдена точка выхода". Картинка сменилась схематическим изображением нескольких районов Москвы, и некоторый участок схемы был взят в красное кольцо.

— Вы помните, — сказала Александра Антоновна, — я говорила вам, что если браслет потеряется, то через пять минут он телепортируется обратно на руку?

— Да, — в один голос ответили Кира и Эммочка.

— Так вот... искажения в пространстве, возникающие при появлении предмета, можно засечь, чем я сейчас и занимаюсь. И моя аппаратура утверждает, что некий груз, по массе равный одному человеку, только что был перемещён на угол Борисовских Прудов и Алмаатинской, если быть более точным — на набережную в парк.

— И что это означает? — насторожилась Кира.

— Наш клювоносик вышел поохотиться. И он, скорее всего, не один. Кто-то должен снять с него ранцевый вариант телепортера и контролировать действия объекта.

— Но ведь на набережную сейчас почти никто не ходит... на кого он там будет охотиться?

— Значит, кто-то там всё-таки есть, и сейчас мы это постараемся узнать, — Александра Антоновна свернула с Братеевской на Хордовый проезд и остановила машину на углу, возле развилки у моста.

Перед тем, как выйти на парковку, Александра Антоновна натянула на руки чёрные кожаные перчатки. Активировав сигнализацию, она повернулась к своим спутницам, приобняла их за плечи и тихо сказала:

— Теперь послушайте меня ещё раз. Никакой самодеятельности, и главное — ничего не бойтесь. Держитесь чуть позади, в разговоры ни с кем не вступайте. Если заметите что-то странное — дайте знать, только тихо, не привлекая внимания. Мало ли кто тут шатается... понятно?

Девушки закивали.

— Теперь о вашей защите. Ты, Кира, скажешь вслух фразу — "Мидгард, дай мне силу". Ты, Эмма — "Идун, дай мне силу". Вы сделаете это по моей команде.

— А что должно произойти? — спросила Эммочка.

— Произойдёт активация защитных комплексов, которые приписаны к вам точно так же, как и браслеты. О деталях потом. Время не ждёт...

Александра Антоновна, следом за ней Кира и Эммочка, перешли улицу и оказались в самом начале обсаженной деревьями аллеи, у основания высоковольтной опоры. Сразу бросилось в глаза отсутствие прогуливающейся по вечерам публики, пустые скамейки с оставленными на них за ненадобностью газетами, журналами, а кое-где — старыми книгами, а главное — что далеко не все фонари, установленные в парке, находились в исправном состоянии.

— Нам туда, — Александра Антоновна указала вдоль аллеи, в сторону пристани, — идём тихо, не торопимся. Лужи старайтесь обходить, а то лёд громко хрустит. И слушайте...

Гораздо приятнее было разглядывать соседний берег реки, с возвышающимися над парком 850-летия Москвы жилыми высотками со множеством освещённых окошек, или противоположную сторону улицы с не меньшим количеством ярких окошек-балконов, чем затемнённые уголки и полянки между деревьями и зарослями кустов. Слева доносился едва слышный плеск воды. Кира с опаской всматривалась в темноту, но никто, имеющий при себе дурные намерения, из неё не показывался. Эммочка тоже не замечала ничего подозрительного. Александра Антоновна изредка останавливалась, напрягая слух и стараясь не шевелиться, и шла дальше.

Аллея начала понемногу забирать вправо. Словесница подошла к почти сплошной стене кустов, встала на бордюр и обернувшись, шепнула:

— Впереди кто-то есть. Маячил только что на свету. Хорошо, что у вас обувь без высоких каблуков. Беритесь за руки и идите очень осторожно...

Идти по бордюру втроём, почти вплотную друг к дружке, пришлось довольно долго, пока наконец впереди не показался ярко освещённый, с фонарями по углам, перекрёсток.

— Вот он, — зашептала Александра Антоновна, — и ведь нисколько не боится...

Кира и Эммочка выглянули из-за плеча словесницы и увидели скамейку, на которой в расслабленных позах сидели трое довольно молодых, не старше двадцати пяти лет, людей. Все они были одеты в милицейскую форму и являлись работниками ППС, приставленными к дежурству возле речной пристани. Со стороны казалось, что все трое заснули. На асфальте валялись три фуражки и расстёгнутая пустая кобура.

А вот четвёртый посетитель парка не имел к службе правопорядка ни малейшего отношения. На нём было тёмно-серое пальто с капюшоном и брюки того же оттенка, только на несколько тонов темнее. Он отстегнул от одного из бесчувственных сотрудников вторую кобуру и отшвырнул её в сторону. В это время у Киры перед глазами мелькнула почти забытая картина — она смотрит на застывший в предрассветной тьме двор с высоты десятого этажа, и видит человека, припозднившегося прохожего. А она тогда подумала, что он засиделся у кого-то в гостях и вышел за бутылкой водки...

— Эй, — довольно громко крикнула Александра Антоновна, — может, отложишь на минутку своё интересное занятие?

За секунду до того, как прозвучали эти слова, девушки успели заметить, как Александра Антоновна сунула руку куда-то в прорезь на боку и вынула оттуда пистолет, на ствол которого был навинчен глушитель. Её правая рука скользнула за бедро, скрывая оружие от злоумышленника.

А тот даже не повернулся, хотя по небольшой заминке было понятно, что он всё прекрасно слышал.

— Эй, длинноносый, я к тебе обращаюсь, — повторила словесница, снимая оружие с предохранителя.

Девушки вопросительно и ошарашенно взирали то на лицо Александры Антоновны, то на спину неизвестного. Женщина плотно сжала губы, лицо её напряглось, и в этот момент злоумышленник обернулся и прикрывая воротником нижнюю половину лица, хриплым глухим голосом проговорил:

— Немедленно перестань делать это, и я забуду о том, что тебя видел.

Александра Антоновна ничего не сказала в ответ. Её лицо по-прежнему было напряжено и сосредоточено на чём-то, известном лишь ей одной. Она не мигая смотрела в глаза неизвестному, лицо которого — даже при свете ночных фонарей это было хорошо заметно — являлось ещё более тёмным, чем у неё.

— Прекрати, — угрожающе зашипел незнакомец, — если не хочешь пожалеть о том, что не умерла при рождении. Ты мешаешь мне наслаждаться...

— Что он просит прекратить? — испуганно шепнула Кира, повернувшись к Эммочке.

— Не знаю... — отозвалась та.

Незнакомец тем временем вышел из себя.

— Если ты не перестанешь... — завопил он, отпуская сомкнутый воротник...

Кире и раньше казалось странным, что руки злоумышленника слишком длинные и сгибаются так, будто в них по два локтя, что его ноги тоже слишком длинны... А теперь, когда воротник был опущен, и вовсе стало ясно, что расправившийся с ночным патрулём налётчик имеет очень отдалённое отношение к человеческому роду.

На его лице виднелся самый настоящий клюв с двумя тёмными вытянутыми ноздрями и постоянно мелькающим между створками красноватым языком толщиной не больше пальца. Более того. На его тёмно-коричневой голове не росло волос. А лоб, шея и верхняя часть лица были испещрены вздутиями и бороздами, указывающими на наличие иной, отличной от человеческой, мышечной маски и иначе устроенных дыхательных путей.

Кира и Эммочка не успели даже испугаться как следует, когда Александра Антоновна молниеносно вытянула руку и произвела два тихих, словно плевки, выстрела. Чумной доктор замолк, качнулся назад и схватился за грудь, а женщина перевела мушку чуть выше и произвела третий выстрел. Пуля вошла клювоносцу в лоб и вылетела через затылок, выломав из него кусок кости размером в пол-ладони. Неведомое существо мешком свалилось на асфальт, разбросав руки и задрав к небу свой полураскрытый клюв.

— Ой мамочка... — взвизгнула Эммочка, хватаясь за воротник, — это... кто он такой?

— Сейчас попробуем выяснить, — Александра Антоновна зашагала к поверженному налётчику, — не стойте на месте. Заходим с трёх сторон. Не знаю, сколько он будет...

У Киры зуб на зуб не попадал от страха. Не лучшим образом чувствовала себя и Эммочка. Обе они, на автомате, вышли на перекрестье двух аллей и встали с двух сторон, на расстоянии десятка шагов от тела, когда произошло нечто и вовсе уму непостижимое. Руки мутанта задёргались, а ещё секунду спустя он приподнялся на локтях, щёлкнул клювом и прохрипел:

— Маленькие сопливые сучки... можете читать какие угодно молитвы, потому что сейчас вы все сдохнете...

Александра Антоновна выглядела такой спокойной и уверенной в себе, что Кира подумала — может, эта женщина уже не раз видела, как после выстрела в голову оживают покойники? Сама же она отказывалась верить глазам — Чумной доктор, человек он или нет, не только ожил после трёх выстрелов в упор, один из которых был безусловно смертельным, но и продолжал сыпать угрозами... Это с превратившимися в месиво извилинами? Капюшон сполз с его головы, обнажая покрытый пухом и перемазанный кровью затылок. Мимоходом Кира отметила, что эта растительность на голове клюворылого была удивительно похожа на пух едва вылупившегося цыплёнка...

— Мидгард, Идун! — выкрикнула Александра Антоновна, — помните? Ну, чего вы ждёте?

Оживший покойник, какие-то пароли для активации... И Кира, и Эммочка чувствовали себя участниками какого-то нелепого спектакля с малограмотным сценарием, бездарными актёрами и беспомощной режиссурой.

— Мидгард, дай мне силу... Идун, дай мне силу... — почти одновременно выкрикнули девушки, рассудив, что выполнить странные указания словесницы — это всё же лучше, чем стоять, ничего не делая...

— Хелхем, дай мне силу, — проговорила Александра Антоновна вслед за Кирой и Эммочкой.

Кира не успела сосредоточиться на том, что с ней происходило. В сознание хлынула новая порция воспоминаний, и она почти не удивилась тому, что тела Эммочки и Александры Антоновны начали светиться бледно-голубым светом, который, по мере угасания, всё отчётливее позволял разглядеть некую стекловидную субстанцию, появляющуюся прямо из воздуха. Субстанция эта обволокла их тела, превращая людей в выточенные словно из хрусталя(или чего-то похожего)живые статуи. Одежда, в которую они облачились перед поездкой, исчезла без следа.

Она не сразу поняла, что перестала ощущать привычную одежду также и на своём теле. На ум пришло сравнение с погружением в плотную грязь на топком речном берегу. Каким-то образом она продолжала видеть, причём даже лучше, чем минуту назад, могла слышать и вдыхать лёгкими воздух, хотя стекловидная субстанция полностью скрыла её под собой. В голове носилось множество чьих-то наставлений — о боевых и защитных свойствах встроенного в неё комплекса, о методах маскировки, о системе управления вооружением, о источниках питания...

— Что вы там бормочете? — продолжал говорить мутант, поднимаясь на ноги, — сейчас я займусь вашими глазками...

Кира знала, что теперь это существо не причинит ей вреда, что бы оно ни делало. Знание пришло, но страх оставался. Не лучшим образом чувствовала себя и Эммочка...

А Чумной доктор выхватил из-под пальто оружие, похожее на автомат, и надавил на спуск. Затрещали выстрелы, очередь пришлась в грудь Александры Антоновны, но та даже с места не двинулась. На асфальт посыпались гильзы и расплющенные пули... Словесница медленно зашагала к мутанту; тот перехватил автомат обеими руками, и женщина, ринувшись вперёд, ухватила оружие за магазин и вывернула его, ломая пальцы существа. Чумной доктор никак не отреагировал на это — похоже, чувство боли ему было незнакомо. Словесница несколько раз пнула его в живот; удары, во много раз усиленные "Панцирем", могли бы убить человека — а клювоносец их даже не заметил.

— Напрасно, крошка, — мутант издал что-то похожее на хихиканье, — этим меня не остановить...

Он тоже орудовал ногами, лягая словесницу в грудь — и тоже без толку. Женщина оставалась неуязвима, словно её укрывала танковая броня. Тогда он отпрыгнул на десяток метров назад, раскрыл клюв и издал рёв, постепенно переходящий в писк на самой грани слышимости; асфальт под ногами Александры Антоновны запузырился и вспыхнул пламенем. Голос Чумного доктора производил настоящее опустошение — уличные фонари лопались и осыпались, прошлогодняя листва на газонах серела и оборачивалась пылью, ветви на деревьях провисали и скручивались. Послышалось искрение соприкоснувшихся проводов; со стороны ближайших домов раздались чьи-то крики...

Кира не без труда подавила страх и со скоростью, которую никак не ожидала развить, прыгнула к Чумному доктору и вытянув руку, нанесла удар по верхней створке клюва, отломив от него немалый кусок. Он тут же перестал вопить и ринулся было на девушку, но от Эммочкиных рук к его ногам потянулся светящийся миллионами голубых точек жгут. Подошвы его ботинок пристыли к асфальту, покрылись инеем и он повалился на землю, упав с собственных переломившихся чуть выше колен ног.

Подоспевшая Александра Антоновна вытянула руку вперёд ладонью и выпустила в неизвестное существо бледно-фиолетовый шар, похожий на шаровую молнию. После короткой вспышки на асфальте осталась лишь груда одежды, вымазанная чем-то похожим на сапожный крем, вперемешку с кусками серых костей. Венчал эту кучу тряпья голый череп с пустыми глазницами и торчащими кверху створками клюва.

Некоторое время все молча стояли, обступив останки. Первой очнулась Эммочка.

— Мы уделали его? — спросила она, — этот марсианин или кто он там... мёртв?

— Теперь мёртв, — кивнула Александра Антоновна, — осталось только это, — и она указал на стоящие на асфальте, покрытые инеем и корочкой льда обломанные ноги, — но с их стороны неприятностей не будет. Зато местным генетикам будет над чем подумать.

— Давайте посмотрим на тех... на скамейке, — Кира махнула в сторону выведенного из строя патруля.

Они вышли на перекрёсток и буквально застыли на месте.

Возле скамейки стоял человек, одетый в чёрное расстёгнутое пальто. Под ним виднелся отутюженный смокинг; на ногах — начищенные туфли. Лицо неизвестного разглядеть не удалось, но на его голове расположилась низко надвинутая шляпа.

— А это кто ещё такой? — выдохнула Кира.

Она услышала себя со стороны. Голос, лишённый всяких эмоций, обезличенный и невыразительный. Так и хотелось сказать — мёртвый... Остались лишь интонации.

Чёрное пальто отвернулось и склонилось над милиционерами. Затем, развернувшись, неизвестный пошёл прямо на застывших девушек.

— Посторонитесь, — сказал он, направляясь к останкам Чумного доктора.

От этого человека буквально исходила некая аура власти. Вольно или невольно, но его требование было выполнено. Словесница отступила на пару шагов, потянув за собой девушек, и крикнула вдогонку:

— Может, представишься?

— Нет ни малейшего желания, — отозвалось пальто, даже не обернувшись.

По Борисовским Прудам с двух сторон мчались машины с опергруппами. Пора было уходить. Александра Антоновна сделала своим спутницам знак, и вся троица с умопомрачительной скоростью выбежала из парка, пересекла улицу, а затем по Бесединскому шоссе домчалась до поворота на Братеевскую. Отыскав глухой уголок в скверике возле какой-то многоэтажки, они произнесли команды деактивации. Необычные покровы растворились без следа, и сразу же девушки почувствовали на себе свою прежнюю одежду. Александра Антоновна вынула из кармана мобильник и сказала:

— Ну вот, на часах — десять. Вернётесь домой вовремя. Кира, тебе только эту пару дворов нужно перейти, Эмме — чуть дальше...

Кира снова позвонила домой, предупреждая маму о своём скором возвращении. Закончив разговор, она вздохнула и с дрожью в голосе спросила:

— Александра Антоновна... так этот с клювом — кто он? Пришелец? Это ведь был не человек, да?

— Он не с Земли — стало быть, пришелец. Не стоит волноваться о нём. Он уже не вернётся никогда. И никто никогда вас о нём не спросит. Забудьте его и не вспоминайте. Он того не стоит.

— Это был какой-то странный пришелец, — прошептала Эммочка, — я просмотрела его в других режимах... он был не совсем живым. В нём была куча электропроводов и каких-то деталей... а этот в пальто? Кто он такой?

— Выясним, — сказала словесница, — сейчас я доведу вас до ваших дверей и пойду заберу машину.

— А что по поводу парка? Ничего не видели, ничего не знаем, так что ли?

— Да. И ещё раз повторю — ничего не бойтесь. Я думаю, что дело об убийстве даже не будет заведено. Тем более убит был не человек... в чём патологоанатомы скоро убедятся. Ну, идёмте, — и Александра Антоновна, взяв девушек под руки, повела их на Ключевую.

Капитан Хлоя Пи пока ещё не знала, что помимо неизвестного, облик которого совпадал с описанием Такседо Маска, существовало ещё два свидетеля, наблюдавших различные эпизоды боя на набережной. И сейчас они ломали голову над одним и тем же вопросом — что за троица расправилась с клювоносцем...

Примерно в то же время, когда Кира и Эммочка переступили порог словесницы Яковлевой, Степанида Мамонтова, или просто Стешка, пришла на день рождения к Наташке Сераплан — своей старой подружке, с которой была знакома ещё по Марьинской гимназии. В настоящее время Наташка жила в Братеево, на углу Борисовских Прудов и Ключевой, прямо напротив пристани на набережной. Пришло множество гостей, праздник удался на славу и затянулся до темноты. Стешка помнила материнский наказ — не засиживаться допоздна, впрочем, будучи осторожной и рассудительной девушкой, она и сама понимала, особенно после странного случая с Норкой Бикбовой, что может ожидать запоздавшего домой человека на улице. Поэтому ближе к девяти, распрощавшись с подругой и её гостями, она вышла из дома и направилась к себе за реку, в Марьино.

Утром, памятуя о предстоящем празднике, она собиралась позвонить Мирославу Кратову и предложить ему пойти к семье Сераплан вместе. Тем более Наташка тоже не возражала, если Стешка придёт с кем-нибудь в паре. Но Мирослав, как оказалось, никуда в этот день пойти не мог. Он сам позвонил и сказал о каких-то неотложных делах(девушка не очень много поняла из его объяснений), из-за которых он на целый день вынужден куда-то уехать. Сейчас, не спеша прогуливаясь вдоль парковки и любуясь клонящейся к закату Луной, девушка подумала о том, как было бы хорошо, если бы Мирослав сейчас оказался рядом... Он не боялся никаких "клюворылых" жуликов(Стешка слышала об этой необычной примете, но не поверила ни единому слову, слышанному от тех, кто упоминал о ней)и спокойно, на машине или своих двоих, перемещался по городу куда заблагорассудится и в любое время суток.

Но даже если он занят — не беда. До дома на Поречной улице — чуть больше километра. Его видно даже с этого берега, от поворота на Ключевую. Сущие пустяки.

Стешка не помнила, что именно её заставило этим вечером идти к Братеевскому мосту не вдоль освещённых тротуаров и ночных магазинов, а по другой стороне улицы. Ладно бы днём, так можно обойти стороной оживлённую развилку. Но сейчас по правую руку девушки находился безлюдный парк, а о том, что может происходить в таких местах ночью, она уже наслушалась за последние три недели на год вперёд.

Дойдя до спуска на боковую аллею, ведущую к пристани, Стешка стала свидетельницей странной сцены. Трое патрульных милиционеров сидели рядком на скамейке, а какой-то тип в сером пальто обыскивал их, причём делал это довольно бесцеремонно. Пройти мимо такого нелепого зрелища показалось ей верхом безответственности. Она сунулась в карман за мобильником, но у него, как назло, разрядилась батарейка. Ещё не зная, что толком предпринять, Стешка, стараясь не шуметь и опасаясь поскользнуться на заиндевевшей траве, спустилась по откосу и прячась за деревьями, начала красться к перекрёстку двух аллей. До скамейки осталось не больше сотни шагов, когда к месту преступления неожиданно подоспели новые действующие лица.

Из-за стены кустов показалась словесница Яковлева, та самая женщина, которую Стешка уже видела в тридцать восьмой больнице. А следом за ней вышли две девчонки из 998-й школы — Кира Белякова и Эмма Мокрецова. Дальше началось нечто похожее на боевик с элементами триллера. О чём говорила словесница с преступником в пальто, Стешка толком не поняла, но зато было видно, как с его лица сполз воротник, обнажая расположенный на месте челюстей птичий клюв.

Выстрелы в упор, кровь из продырявленной головы, подозрительное оживление мертвеца, три человека, внезапно превратившиеся в живые, подсвеченные изнутри стеклянные статуи, грохот автоматной очереди, взрывающиеся фонари над головой, загадочное оружие, применённое против клювоносого — всё это ввергло Стешку в состояние, близкое к обмороку. Так и не досмотрев стычку до конца, она, подгоняемая страхом, пулей вылетела из парка на улицу, в несколько прыжков пересекла её и обогнув какой-то дом, нырнула в беседку на детской площадке.

Несколько минут ей потребовалось на то, чтобы прийти в себя. Она заставила себя вспомнить сцену расправы заново. Почему-то ей врезались в память фразы, которые выкрикнули Кира и Эмма — "Мидгард, дай мне силу" и "Идун, дай мне силу". Мидгард и Идун. Эти два слова она хорошо помнила по своим странным сновидениям, которые начали посещать её примерно с середины марта.

— Господи, что со мной? — дрожащим голосом проговорила девушка, — неужели я спятила?

Ей не раз приходилось слышать о том, что люди в состоянии алкогольного опьянения видят весьма причудливые, а порой и кошмарные картины, но никогда не решалась проверить это на собственном опыте. За шестнадцать лет своей жизни она не пила более крепких напитков, чем кефир и настойка чайного гриба. Даже на сегодняшнем празднике на столе не было ничего спиртосодержащего, ибо семья Сераплан была вся воцерковлена и не употребляла алкогольной продукции по принципиальным соображениям.

Внезапно Стешка расхотела идти домой. Она вызвала такси и отправилась в Капотню, к дальней родственнице по материнской линии, с которой была очень дружна и много раз оставалась у неё на ночь. До утра, не сомкнув глаз, она пролежала на отведённой для неё раскладушке, глядя в потолок и думая о клювоносом мутанте и тех, кто расправился с ним. Кто они такие на самом деле? И кто тогда она, Стешка Мамонтова? Этот вопрос мучил её уже почти три недели...

С самого раннего утра того дня, когда на Братеевской набережной было убито неизвестное существо, Мирослав Кратов провёл большую часть своего времени в бесцельном блуждании по Замоскворечью, стараясь держаться поближе к Калужской площади. Впереди — целый день, который нужно было чем-нибудь заполнить, прежде чем приступить к очередному рискованному предприятию. Заведение, избранное им в качестве новой цели, располагалось на втором этаже громадного здания на углу Крымского вала и Ленинского проспекта. Хозяева магазина не поскупились на меры безопасности — ночная охрана из четырёх человек, четыре типа сигнализации, бронированные стёкла, кодовые замки, десяток телекамер... Но этим вечером они сильно удивятся, когда шкафоподобные громилы с бандитскими замашками и куча электроники окажутся бессильны против того, кого пресса именовала Такседо Маском.

Примерно два часа ушло на разведку. Мирослав изучил все подходы к зданию, выяснил расположение всех офисов и служб, лестниц, лифтов, окон и технических коридоров. Осмотрел крыши близлежащих домов. Наметил возможные пути для проникновения в магазин и для побега с места преступления. Затем, выйдя из здания, скрылся в лабиринте Замоскворецких улиц и переулков, не имея никаких конкретных планов на ближайшие двенадцать часов.

Бесцельное хождение по улицам, стихийным рынкам, магазинам, сидение в каких-то заведениях с сомнительной репутацией — всё это быстро наскучило Мирославу. Ещё одним способом скоротать время было чтение забытых на скамейках газет, а также случайные знакомства и разговоры за столиками с такими же, как и Мирослав, людьми, которым нечем было заняться в этом циклопическом городе. Разговоры шли обо всём — о новом витке арабо-израильского конфликта, о предполагаемой гибели Шамиля Басаева и его новом чудесном оживлении, о каких-то правах человека и демократии, которые США вновь собрались где-то защищать, о неблагоустроенности московских улиц и дворов, и разумеется, о Такседо Маске, которому чуть ли не все собеседники поголовно сочувствовали(или завидовали).

Когда все темы для обсуждения оказались исчерпаны, Мирослав взял оставленную в Казанском переулке машину и отправился в поездку по московским набережным. В последние недели, как никогда раньше, его раздирали мысли о прошлом. О той его части, которая была стёрта из его памяти.

Паспортный возраст Мирослава Кратова исчислялся двадцатью двумя годами. Но о первых восьми годах жизни он ровным счётом ничего не мог сказать. Фактически его жизнь началась четырнадцать лет назад, когда его, тогда ещё восьмилетнего мальчишку, нашли на МКАДе двое сотрудников ГАИ — лейтенант милиции Мирослав Слоквенко и прапорщик Иван Кратов. Случилось это глубокой ночью, и двум милиционерам, конечно же, показалось странным то, что ребёнок в три пополуночи бесцельно шатается по обочине, без присмотра и вдали от жилых кварталов. Мальчишку устроили на ночь в детской комнате при Капотненском ОВД, но несмотря на все розыскные мероприятия, его родителей найти не удалось. Хуже того: ребятёнок совершенно не помнил ни своего имени, ни фамилии, ни адреса проживания, ни школы, в которую должен был ходить, ни имён учителей и школьных товарищей... Начались скитания по больницам и различным НИИ, но память к маленькому пациенту так и не вернулась. Комиссия врачей и психологов в итоге решила приостановить все попытки лечения и вынесла вердикт, согласно которому ребёнок по уровню развития вполне соответствует своим сверстникам, окончившим первый класс начальной школы. Его определили в сиротский приют, записав под именем Мирослава Кратова, данного в честь двух нашедших его гаишников. А по прошествии года его усыновила бездетная супружеская чета из Братеево, глава которой приходился старшим братом прапорщику Кратову.

Новые родители опыта общения с детьми не имели, а из памяти Мирослава был напрочь вычеркнут опыт общения с прежней семьёй. Посему его детство складывалось весьма непросто, хотя, по прошествии многих лет, он признавал, что при любых других обстоятельствах Михаил Иванович и его жена были бы хорошими родителями...

Если не считать начисто забытого раннего детства, Мирослав был одним из тех самых обыкновенных мальчишек, про которых говорят, что они родом из девяностых. Он целыми днями пропадал во дворах со своими приятелями, исследуя технические этажи и подвалы многоэтажек, заключал пари — кто быстрее пройдёт все восемь миров "Супер-Марио", участвовал в ребяческих баталиях по типу "двор на двор", занимался коллекционированием наклеек с динозаврами... и ещё многим из того, что занимало умы ребятни, выросшей в первое постсоветское десятилетие.

А ещё он очень не любил, когда кто-либо пытался им помыкать или вымещать на нём свои комплексы.

В школе, которую он посещал, сложилась некрасивая традиция, установленная некоторыми учащимися выпускных классов, суть которой сводилась к вытряхиванию разменной мелочи у малышей — своеобразной "дани" за проход с улицы на школьный двор. Главным действующим лицом в хулиганской компании был некто по имени Филька Еслик — здоровенный детина, несколько обделённый умом и совестью. Если кто-то отказывался вынимать деньги, он поднимал мальчишку за ноги, словно Буратино — и требуемое сыпалось из карманов само. Никто особенно не роптал и не думал оказывать сопротивление, кроме троих приятелей — Славки Кратова, Димки Феофанова и Ромки Горбалюка. Однажды, когда кто-то отказался отдавать монетки и по заведённому обычаю повис вниз головой, четвероклассники Кратов, Феофанов и Горбалюк швырнули Еслику в глаза горсть песка и довольно крепко отколотили подобранными в скверике палками.

Спустя какое-то время хулиганы отколотили их самих, но троица оказалась очень упорной и сдаваться не собиралась. Через неделю Еслик опять наполучал палками по спине, а также булыжниками по голове, и изымание мелочи у малышей прекратилось.

Учёба в средних и старших классах произвела расслоение учеников по следующим категориям: первые ходили в школу учиться, вторые — развлекаться и вымещать на первых свои обиды. Мирослав и два его друга оказались в числе первой категории и вынуждены были отбиваться от нападок со стороны сверстников и ребят постарше, страдающих от зависти, а может, умственной неполноценности. Попытки защитить своё "я" снова выливались в драки; однажды во время одной из них Мирослав сломал кому-то челюсть и пару рёбер(к счастью для него, дело расследовал нерадивый и туповатый следователь, так толком и не разобравшийся в этой истории).

Срочную службу Мирослав проходил в Челябинске, в воздушно-десантной части. С ним же призывался и попал в ту же часть Роман Николаевич Горбалюк, в настоящее время числившийся в роте ДПС при Братеевском ОВД. Во время первого года службы Мирославу пришлось срочно выехать в Москву на похороны отчима и мачехи, погибших в автокатастрофе. Из родни, пусть и названной, у него остался только дядя, Иван Иванович Кратов, ныне вышедший в отставку.

А спустя примерно год после демобилизации с Мирославом произошёл удивительный случай, ставший, как он понял впоследствии, поворотным пунктом в его жизни.

Его пригласил на свою свадьбу сослуживец, проживающий в Сибири, в селе Уват недалеко от Тобольска. Торжество длилось три дня, с большим размахом, но время было зимнее, с вьюгами и заносами, погода — нелётная, и самолёт, на котором Мирослав собирался в обратный путь, отменили. Мало того, по сообщениям синоптиков, непогода должна была продержаться лишних три дня. Не ехать же обратно в Уват, тем более что на дорогах — сплошные заторы? И Мирослав взял билет на поезд.

Можно было бы спокойно ехать и ехать, но на какой-то станции близ Екатеринбурга в вагон ввалились четверо представителей одной из южных республик. В занятом ими купе началась грандиозная попойка. Спиртное лилось рекой, а изрядно нагрузившись, парни отправились по вагонам в поисках приключений. В вагоне-ресторане им приглянулась девушка; Мирослав пригласил её за свой столик гораздо раньше, но пьяных "детей гор" это нисколько не волновало, а когда стало ясно, что знакомиться с ними никто не желает, то приступили к активным действиям. Нож, извлечённый одним из молодых людей и замелькавший перед носом Мирослава, стал каплей, переполнившей его терпение, и он, отослав перед этим девушку в соседний вагон, довольно крепко отколотил троих гостей с солнечного Кавказа. А вот четвёртый — здоровенный лысый детина в татуировках, на голову выше Мирослава, оказался более сообразительным, чем его битые приятели. Он достал баллончик, набрызгал в полиэтиленовый мешок слезоточивой жидкости и улучив момент, надел этот мешок Кратову на голову. Помимо невыносимой рези в глазах и горле, рухнувший на пол Мирослав почувствовал, как все четверо охаживают его со всех сторон ногами... Последнее, что он помнил — это холод от сквозняка в тамбуре, горлышко бутылки, вонзившееся в раскрытый рот, и жгучая жидкость, проливающаяся в желудок...

После этого в сознании наступил провал. Перед глазами сверкали ослепительные цветные круги и кляксы, было невыносимо холодно, в памяти носились обрывки непонятных слов, кто-то что-то говорил ему, он что-то отвечал, и тогда-то, в алкогольном бреду, он и произнёс вслух странные слова — "Ванахем, дай мне силу..."

Очнувшись, он почувствовал, что его тело невыносимо болит после побоев, а так же от удара о насыпь, с которой он скатился на заснеженную полоску земли между железнодорожным полотном и видневшимся в отдалении лесом. Хмель из головы уже успел выветриться. Мирослав никак не мог взять в толк — каким образом он остался жив после этой потасовки, вышвырнутый из поезда на полном ходу, да ещё в тридцатиградусный январский мороз?

Во всяком случае, он ещё мог идти, и ему было достаточно тепло. Он не сразу почувствовал, что на теле нет привычной одежды и что вместо неё он затянут с ног до головы в нечто, на ощупь напоминающее стальной лист. В голове вертелись какая-то странные фразы, суть которых сводилась к тому, что защитная система "Панцирь" отключится при произнесении слов "Ванахем, забери силу", и включится снова, если сказать "Ванахем, дай мне силу". А ещё в голове носились инструкции по использованию "Панциря" в боевой обстановке и коды для его программирования...

Мирослав долго стоял на насыпи, пытаясь понять — не спятил ли он после всего того, что ему довелось пережить сутки назад. Нет, его чёрный стеклоподобный костюм был абсолютно реален. Он даже попробовал ударить кулаком по бетонной опоре, надеясь, что боль в костяшках поможет ему проснуться и осознать себя в больнице, в вытрезвителе, или, на худой конец, в "обезьяннике" при отделе милиции...

Боли он не почувствовал. Оставалось лишь идти вдоль путей, в надежде наткнуться на какой-нибудь населённый пункт. Там он сумеет наконец понять — сошёл ли он с ума или нет.

Из-за полученных травм Мирослав не мог двигаться быстро, но, прислушиваясь к своим ощущениям, он понял, что серьёзное лечение ему вряд ли понадобится. Четверо пьянчуг совершенно не умели как следует бить людей. Преодолевая километр за километром, он наконец дошёл до деревни Ключевой, свернул на первую попавшуюся улицу и постучал в окно ближайшего дома.

Но хозяев дома не оказалось. Должно быть, это и к лучшему, ибо кто знает, что они могли бы сделать, завидя под окнами ожившую стеклянную статую. Он вдруг вспомнил слова "Ванахем, забери силу" и шёпотом повторил их про себя. Странное одеяние испарилось без следа, а на его месте каким-то образом снова очутилась одежда, в которой он выехал — но теперь уже драная, вся в крови и пропитанная водкой, а также мочой. Гости из какой-то там "братской" республики ещё и измочились ему на куртку...

Одна мысль согревала душу — той девушке, с которой он был знаком всего лишь полчаса, наверняка удалось убежать по вагонам подальше и спрятаться... Тем, кто горел желанием составить ей компанию, уже не до женского тепла и ласки. Мирослав усмехнулся, вспомнив, как он угостил пинками в пах троих из них.

Он подошёл к следующему дому. Хозяин оказался на месте, и после того, как Мирослав наскоро и невнятно объяснил, что с ним произошло прошлой ночью, сразу провёл нежданного гостя в комнату.

Николай Иванович Чердинцев — высокого роста и склонный к полноте мужчина лет шестидесяти пяти, был по своей натуре большим добряком, а кроме того, почти тридцать лет вплоть до выхода на пенсию отработал на поездах дальнего следования и за годы, проведённые в пути, был свидетелем куда более кровавых случаев, нежели тот, о котором ему поведал избитый гость. Он без лишних слов вручил гостю новую одежду, выставил на стол нехитрый обед и объявил Мирославу, что тот останется у него до тех пор, пока не поправится настолько, чтобы вновь продолжить прерванное путешествие. Тут же была вызвана местная фельдшерица, которая по окончании осмотра объявила, что у пациента ничего не сломано, а синяки и гематомы большой опасности не несут, и порекомендовала обратиться с заявлением к инспектору. В ответ на это Мирославу оставалось только усмехнуться. Его слово против слов четырёх бандитов-нацменов не слишком высоко будет оценено, это он знал ещё по средней школе, когда пытался урезонить компанию сверстников — выходцев с Армении, объединившихся в банду и терроризировавших весь Братеевский район...

Николай Иванович жил один. Жена его погибла лет пять назад в Екатеринбурге во время пожара, возникшего по вине какого-то пьянчуги, устроившего этажом ниже утечку газа и решившего покурить. Четверо детей давно жили со своими семьями и помогали отцу, чем могли. Места в доме хватило бы и на шестерых, и Мирославу никто не мешал поправляться и набираться сил.

Кошелёк с деньгами у Мирослава исчез, как говорится, в неизвестном направлении. Остался лишь раскрошенный на тысячу кусков мобильник и паспорт — он лежал во внутреннем кармане куртки, в который шантрапа с юга поленилась заглянуть. Хоть с этой стороны проблем не возникло. Николай Иванович даже разрешил за свой же счёт позвонить в Москву. Узнав о случившемся, Димка Феофанов, не слушая никаких уговоров и заверений, отпросился на пару дней с работы и вылетел в Екатеринбург.

К Чердинцевскому дому он прибыл на такси, с двумя спортивными сумками — в одной привёз одежду для Мирослава, вторую набил кучей всевозможной снеди, предназначенной в дар хозяину. Даже пару бутылок коньяка прихватил. Житьё в деревне затянулось почти на десять дней, по прошествии которых друзья, распрощавшись с хозяином, отправились в аэропорт и улетели в Белокаменную.

Какое-то время спустя Мирослав уже лично собрал две посылки — одну с книгами, другую — с угощением, добавив и от себя две бутылки коньяка, и отослал всё это в Ключевую в качестве подарка для хорошего человека. Одного из тех немногих, что встречались ему за прошедшие тринадцать лет.

О подробностях своего спасения он не вспоминал почти три месяца. Всё, что касалось появления на его теле стеклоподобного костюма, исчезновения и возвращения привычной одежды, слова о каком-то Ванахеме — было отнесено им к проявлению посттравматического синдрома и отчасти к алкоголю, который ему, лёжа в тамбуре, волей-неволей пришлось проглотить. Но чем больше он размышлял над всем этим, тем чаще приходил к выводу, что далеко не всё можно было отнести к игре воображения. Он не мог объяснить, как остался в живых, провалявшись в сугробе на морозе целые сутки. Эта загадка ждала своего разрешения, и оно не заставило себя ждать.

Мирослав продал доставшуюся ему по наследству квартиру и купил менее затратное жильё — небольшую "двушку" на Алмаатинской, в доме рядом с 998-й школой и 145-й поликлиникой. Разрешение всех бюрократических процедур потребовало времени на то, чтобы изрядно поколесить по городу, и однажды, отправляясь на встречу с бывшим хозяином квартиры, он стал свидетелем дикой сцены, разыгравшейся на Краснодонской улице.

Шестеро подвыпивших "гостей" из южной республики стащили с тротуара и пытались затолкать в свою чёрную "Газель" двух девчонок, которым, должно быть, ещё и пятнадцати лет не исполнилось. Девчонки визжали и отбивались чем могли, но сила, конечно, была не на их стороне. Увидев это, Мирослав на мгновение будто снова оказался в вагоне поезда "Тюмень-Москва", будто заново пережил всё то, что с ним там случилось, и вспомнил странные слова — "Ванахем, дай мне силу..."

Он бы в любом случае попытался отбить зарёванных девчонок, и уже, выхватив из-под сиденья разводной ключ, мчался к "Газели". Именно тогда он и повторил шёпотом те самые слова.

В итоге к фургону подбежал не Мирослав Кратов, а какое-то невообразимое, затянутое в чёрное стекловидное одеяние, существо. Оно повыдергало представителей "братской" республики из автомобиля и начало ломать, крушить и швырять их о залитый талой водой асфальт. Довольно скоро те сделались похожими на мокрые, вывалянные в окурках матрасы, на которых обычно спят опустившиеся на дно горожане. Девчонки после его окрика поспешили убежать в какие-то дворы, да и ему самому пришлось убраться куда подальше, ибо в конце улицы показались патрульные машины...

В тот день он снова попытался, уже у себя дома, вызвать таинственный костюм, и тот не замедлил появиться. Более того, Мирослав почувствовал, что в его памяти будто оживают воспоминания о том, как обращаться с этой удивительной вещью, и о том, на что она способна... Ещё несколько раз в разные дни он возобновлял свои эксперименты. Комплекс "Панцирь" — так назывался этот костюм, — исправно появлялся и тут же исчезал по желанию хозяина.

В детстве Мирослав смотрел фильмы о приключениях Бетмена и Маски, о заброске из космоса на Землю некоего Хищника, но никак не мог представить себя в роли подобных персонажей. Реальная жизнь всегда оказывалась гораздо хуже того, что разворачивалось в кинопавильонах. На смену первоначальному восторгу пришла тревога...

На Земле никто не смог бы сделать такой защитный комплекс — уровень технологий разработчиков был далеко за пределами всего того, чего достигли самые развитые в военно-техническом аспекте земные государства. Вопрос о наличии этого костюма именно у него, Мирослава Кратова, был полностью покрыт мраком. За те годы, что прошли с тех пор, как он внезапно осознал себя на автостраде в незнакомом месте, он никак не мог его приобрести. Значит, все ответы на интересующие его вопросы следовало искать в тех восьми годах, что были вычеркнуты из его памяти. Версий же было множество. По одной из них, как считал Мирослав, его настоящие родители получили доступ к секретам некой цивилизации — инопланетной ли, а может, к цивилизации атлантов или лемурийцев, и это стоило им жизни из-за козней завистников или спецслужб вероятного противника. По другой, его в детстве похитили инопланетяне, но эта версия казалась до смешного идиотской. С какой стати инопланетянам давать земному мальчишке такое сложное и опасное оружие, как комплекс "Панцирь"? Была и третья версия. Из неё следовало, что где-то в космосе есть другие планеты, населённые людьми, отправившимися к дальним звёздам в незапамятные времена — может, это были выходцы с Атлантиды, Лемурии, Гипербореи — не суть важно, откуда. Важно то, что они чего-то между собой не поделили там, в далёком космосе — многомиллиардные прибыли, власть, доступ к ресурсам или что-нибудь ещё... И какой-то неизвестный гений разработал гениальный метод защиты своих соотечественников на поле боя. Другая вариация этой версии предполагала тот же сюжет, только имевший место не в этой Вселенной, а в другой — параллельной, с иными математическими координатами, в которой история человечества пошла по иному пути.

Но, спрашивал себя Мирослав, каким боком в эту историю может быть вписан восьмилетний мальчик, брошенный на МКАДе? Ответа он не знал.

Он часто раздумывал над вопросом — кто же в таком случае он сам? Несомненно, он человек, даже анонимный тест на ДНК подтвердил это. Но какой человек? Откуда? Если он незаметно для себя и окружающих четырнадцать лет таскал с собой мощное и разрушительное оружие, то означает ли это, что в один прекрасный день он встретит тех, кто сможет раскрыть всю правду?

За летние месяцы он, соблюдая все мыслимые меры предосторожности, ещё несколько раз активировал свой "Панцирь". Причины были разные — спасти незадачливого водителя, попавшего в аварию, разогнать несколько пьяных компаний, которым приглянулись чьи-то сумки и кошельки, подхватить на руки человека, впавшего в диабетическую кому и добежать с ним до приёмного покоя, выдернуть из-под поезда в метро какого-то полоумного, задумавшего покончить с собой...

А ещё Мирослав начал видеть один и тот же странный сон.

Впервые он увидел его ещё в Ключевой, но не придал ему никакого значения. Если откинуть ничего не объясняющие детали и странные декорации, суть видения сводилась к тому, что некая девушка, лица которой он не мог запомнить, как ни старался, просила его найти некую драгоценную вещь под названием Серебряный Кристалл. На этой просьбе сон обрывался.

Сон повторялся примерно один раз каждую неделю. Мирослав изломал всю голову, пытаясь отождествить виденную в нём девушку хоть с какой-нибудь представительницей прекрасной половины человечества из всех тех, с коими он был знаком или чьи образы хранил в памяти. Но это ни к чему не привело. Он даже решил, что девушка — его мать, но, проанализировав все ощущения, испытанные во время встреч с незнакомкой, понял, что его чувства к ней сильно отличались от тех чувств, что должны испытывать дети к матерям...

В августе он познакомился со Стешкой Мамонтовой. Вот уже почти полгода они встречаются. Мирослав всё ещё не мог понять, действительно ли он любит её, но всё больше склонялся к тому, что всё-таки сделает ей предложение — года через два, когда она станет совершеннолетней.

В ту ночь, когда он решился поцеловать Стешку, его навязчивый сон дополнился новыми деталями. Он сумел разглядеть свою Незнакомку-из-Сна более подробно. Лицо её по-прежнему не хотело запоминаться, но Мирослав увидел весьма своеобразную причёску — два круглых пучка на затылке и спускающиеся от их оснований два хвостика, каждый длиной до пояса. Ещё на груди девушки имелась золотая брошь, похожая на запятую с двумя хвостиками, или на двойную спираль.

Эти подробности женского обихода встречались не так уж часто, и Мирослав непременно вспомнил бы, где он их видел — если бы только увидел хоть раз. Но его память была словно выскоблена ножом, и он не вспомнил ничего.

А ещё, после прогулки со Стешкой, закончившейся горячим поцелуем, у таинственной полуночницы появился в руках медальон. Когда она открывала его крышку, начинала звучать музыка. Мирослав сумел хорошо запомнить мелодию, тем более что этот эпизод регулярно повторялся. И ещё более горячо, настойчиво и умоляюще девушка начинала упрашивать его отыскать Серебряный Кристалл, и вкупе к этой просьбе она стала добавлять, что после его обнаружения Мирослав вспомнит всё — кем он был раньше и почему стал тем, кем является сейчас.

В конце концов он решил уступить просьбам полуночницы, и, чувствуя себя последним дураком на свете, приступил к поискам таинственного Серебряного Кристалла.

Первое место, с которого он начал поиски — это, разумеется, Интернет. Поисковые системы вывалили ему кучу реклам и предложений от различных компаний, специализирующихся на ювелирном деле, но ничего стоящего они предложить не могли. Размышляя над тем, что вообще может представлять из себя искомый предмет, Мирослав постепенно пришёл к выводу, что настойчивая просьба Незнакомки-из-Сна и наличие у него комплекса "Панцирь" есть звенья одной цепи, иными словами — люди, посвящённые в тайну его появления, вкладывали огромный, даже мистический смысл в Серебряный Кристалл. Возможно, он был для них столь же дорог, как дорог для некоторых кругов Ковчег Завета или Чаша Святого Грааля. А раз так, то напрашивался вывод, что где-то, когда-то, но не так уж давно имела место тайная или явная война, по своей изощрённости и жестокости равная гонке за атомными секретами или походам крестоносцев на Святую Землю, и он, Мирослав, играл в этом событии некую роль — кто знает, а если самую главную? Звучит невероятно глупо, но он уже устал удивляться и был готов примириться и с такого рода глупостью...

Постепенно перед ним начала формулироваться задача: он должен отыскать Серебряный Кристалл и вернуть его тому(или тем), кто имеет все права на его владение. Но кому возвращать? Кто они, имеющие права на утерянный предмет? Если они имеют какое-то отношение к тому, что произошло с ним, Мирославом, то почему они бросили его, тогда ещё восьмилетнего мальчугана, на обочине МКАДа? Пытались спасти от гибели, грозящей ему от рук могущественных врагов? Что тогда эти враги сделали с теми, кто нуждался в Серебряном Кристалле? И кто эти враги? В чём причины вражды?

Ответы на все эти вопросы можно было получить, лишь вспомнив своё прошлое. Мирослав осознавал, что его поиски могут затянуться на годы, а то и десятилетия. Ведь крестоносцы тоже тратили всю жизнь на поиски легендарных реликвий, и умирали, не продвинувшись к цели ни на миллиметр.

Если, рассуждал Мирослав, те, для кого важен Серебряный Кристалл, могли оставить мальчишку на обочине(хотя поди пойми теперь — кто именно это сделал), то почему бы им не поступить точно так же со своей реликвией? Спрятать её среди других, похожих, но менее ценных вещей?

Решение, казалось бы, лежало на поверхности — следовало заняться поисками в кругах, имеющих отношение к ювелирному бизнесу и обороту драгоценных камней. Но к ним не пойдёшь с рассказами о том, о чём они не имеют ни малейшего представления. Ведь Серебряный Кристалл наверняка должен быть необычной и раритетной вещью, стоившей баснословных денег, но ведь никто ничего о нём не знает? Его просто высмеют, как высмеивали тех сорвиголов, что отправлялись на поиски Ковчега Завета. Мирослав не чувствовал за собой криминальных наклонностей, но по всему выходило, что ему придётся с боем искать то, в чём он так нуждался.

Его первые ночные визиты в крупнейшие ювелирные магазины Москвы, имевшие место в сентябре прошлого года, произвели настоящую сенсацию. Он и сам не ожидал, что прославится на всю страну, и пусть бы он хоть что-нибудь взял, нет — репортёры на все лады обсуждали то, что выставленные к продаже изделия остались на месте, пусть он и побросал их на пол. Пользуясь уникальными возможностями своего "Панциря", он разгромил и многие другие магазины, так же ничего оттуда не забрав. Иной раз он в качестве обычного покупателя появлялся на местах своей "боевой славы", и не раз слышал примерно такое — вот, мол, дурак выискался, здесь цацок на миллионы, а он не взял ничего...

После первых вылазок он понял, что может спровоцировать службы правопорядка на воистину драконовские меры по поиску преступника. Он ходил на дела в "Панцире", и как бы ни остерегался, всегда была вероятность того, что кто-то увидит в магазине странное существо, а на Лубянке запросто отыщется "агент Малдер" московского засола, который обязательно вычислит это существо... Свидетели, решил он, должны видеть в нём человека, и никого больше. Для маскировки он выбрал купленный с рук на Черкизовском рынке чёрный костюм, в тон подобрал пальто и туфли, дополнив всё это маской-балаклавой с вшитыми в неё тёмными очковыми стёклами и типично гангстерской шляпой, из тех, что любили носить иудейские раввины. Он прятал этот костюм в структуре собственного тела и являл его наружу всякий раз при развёртке "Панциря".

По возможности он старался не причинять значительного ущерба, хотя с охраной иногда приходилось вступать в довольно жёсткие схватки. Был случай, когда он попал-таки под объективы репортёров. Произошло это при следующих обстоятельствах. Какой-то не в меру корыстолюбивый деятель с погонами лейтенанта милиции прикарманил кое-что из сваленных у прилавка драгоценностей. Мирослав, наблюдавший за этим с крыши соседнего дома, решил проучить наглеца и выбрав подходящий момент, вернулся в магазин, приставил пистолет к голове какого-то высокопоставленного милицейского чина и вместе с ним вышел на улицу, выбрав такую позицию, при которой его вместе с заложником могли видеть и охрана заведения вместе со своей администрацией, и оторопевшая группа захвата, и представители прессы со своей аппаратурой. Разумеется, и вороватый лейтенантик был тут как тут, с пистолетом на изготовку...

— Того, что я считаю своим, — объявил Мирослав, — я здесь не обнаружил, но зато увидел кое-что занятное. Проверьте карманы вон у того лейтенанта...

Пришлось сделать так, как требовал неизвестный. Воришка в погонах аж затрясся — то ли от стыда, то ли от злобы, что спалился на глазах у народа — но главное было сделано. Теперь все знали, что таинственный визитёр ничего не крадёт, а именно этого эффекта Мирослав и добивался. В тот же вечер лейтенантика вышибли из милиции, что называется, под зад коленом, пресса получила очередную сногсшибательную сенсацию, а милицейско-прокурорская братия — то ли из уважения к букве закона, а может, из мести за то, что пришлось наказывать настоящего вора, — приклеила Мирославу, помимо обвинения в разбойных нападениях, ещё одно — в терроризме.

Он тщательно следил за публикациями в прессе и в большинстве случаев либо плевался, либо был готов лопнуть от смеха. Какой только дури не выдумывали журналисты и обозреватели, лишь бы было чем заполнить газетные полосы и эфирное время... У него была куча прозвищ, но в конце концов пресса единодушно окрестила его Такседо Маском. А что говорилось о его мотивации? Долгое время никто просто поверить не мог, что после появления Такседо Маска(он же Клайд без Бонни и проч.)из магазинов не исчезает ни один предмет. Когда же наконец поверили, то сочли это ненормальным...

Справедливости ради следует отметить, что кое-что криминальное Мирослав всё-таки совершил. В поисках Серебряного Кристалла он выбирал в качестве мишеней не только легальных бизнесменов, но и воротил подпольного рынка драгоценных камней. Оставив после себя не один десяток избитых и искалеченных "братков", он изъял из подпольных хранилищ все числившиеся в розыске драгоценности и таким образом нажил себе многокилометровую очередь врагов из участников многочисленных московских ОПГ. Криминальный характер деяний Мирослава выразился в том, что во время визита на один из интересующих его загородных особняков он обнаружил, помимо когда-то украденной партии алмазов, довольно неплохой оружейный арсенал. Часть оружия он привёл в негодность, но кое-что — два автомата Калашникова, два десятка гранат, несколько пистолетов, ящик с тротилом — прихватил с собой и перепрятал в более надёжное место, с соблюдением всех усвоенных им во время службы в ВДВ мер по обустройству тайников.

А после новогодних и рождественских праздников произошло событие, не имеющее прецедентов в истории московской — да и, пожалуй, всей российской милиции.

Мирослав не прекращал следить за потугами журналистов разгадать намерения, которые он ставил перед собой, и наткнулся на более-менее адекватного человека, который разобрал по косточкам все его художества и правильно определил его цель — найти некий уникальный предмет, аналогов которому в мире не существует. Этот человек написал расследование для передачи "Человек и закон", и звали его, как нетрудно догадаться, Александром Васильевичем Беляковым. Он даже жил неподалёку от него, на улице Ключевой. Ознакомившись более подробно со всеми работами Белякова, Мирослав убедился, что их автор, в отличии от многих собратьев по ремеслу, имеет какие-то представления о чести и совести, и после некоторого раздумья, воспользовавшись украденным у одного из "братков" подложным паспортом, отправил в редакцию на его имя посылку со всеми драгоценностями, изъятыми у тех, кто привык жить на всё ворованное. Александр Васильевич получил и посылку, и набранное под трафарет сопроводительное письмо, и спустя несколько часов отвёз всё это на Петровку, не присвоив себе ни одного камушка.

Сказать, что следственная группа была в шоке, получив от имени преступника такой беспрецедентный подарочек — это всё равно, что ничего не сказать. У почтенных пожилых джентльменов, раскрывших множество громких преступлений, глаза готовы были сделаться квадратными, а извилины — распухнуть и лопнуть...

Между тем Мирослав начал замечать, что вокруг него стали твориться непонятные вещи.

Примерно в середине марта возле "Лунного венца" он встретил Киру Белякову. Тогда, утром, он бы и не обратил на неё никакого внимания, если бы не хвостики её волос — они показались ему чем-то знакомыми. А вечером его угораздило вместе с Димкой подняться на ту площадку, где жил Александр Беляков, чтобы забрать и довезти до дома их общую знакомую, Норку Бикбову. Дверь им открыла Кира, и Мирослава ожидало потрясение — перед ним стояла девочка, почти ребёнок, с той же причёской, что у полуночной незнакомки. И на её пижамной рубашке наблюдалась интересная застёжка, напомнившая ему спиралевидную брошь на груди Незнакомки-из-Сна.

А ещё Мирослав услышал обрывок странного разговора, который вели Стешка и Кира. Произошло это в тридцать восьмой больнице. Речь шла о каком-то сне, и реакция Киры на Стешкины маловразумительные слова была более чем настораживающей...

Мирослав давно догадывался, что он может оказаться не единственным человеком, который знает о существовании комплекса "Панцирь", но он и представить себе не мог, чтобы обычные школьницы оказались в числе секретоносителей. Чего проще было подстеречь их во всеоружии и как следует надавить, может, они о чём-нибудь проболтались бы... Но последствия такого поступка трудно просчитать заранее. Если к следователям попадут данные о том, что Такседо Маск домогается несовершеннолетних детей(а они могут нарисовать и такое), то что будет с теми, кого посчитают подходящим на роль подозреваемого? Об этом даже думать не хотелось.

А вскоре в СМИ просочились две новости, и обе — плохие. Какой-то школьник из Чертаново ограбил киоск с пивом и сигаретами, причём единственная свидетельница, она же продавщица, дала описание грабителя, в точности соответствующее маскарадному образу, который выбрал себе Мирослав. Упоминались и другие сходные случаи, свидетельствующие о том, что у Такседо Маска появились подражатели. А вторая новость заключалась в том, что вскоре после того, как Мирослав покидал разгромленные магазины, в их помещениях или в непосредственной близости от мест преступлений некоторые свидетели замечали ещё одного неизвестного, который, по всей видимости, изучал картины устроенных погромов. Наружность неизвестного описывалась очень скупо(ясно было, что свидетели ничего толком не видели), только одежда была белого цвета, а по манере вести себя неизвестный больше походил на женщину(газетчики тут же окрестили её как "Бонни без Клайда"), чем на мужчину. Незнакомка в белом начала появляться вслед за ним не сразу — впервые её заметили недели через две после Нового Года, на Таганке, где Мирослав вскрыл целых три этажа, набитых бриллиантами, изумрудами, рубинами и прочими безделушками. Он ни разу её не видел, но газетчики упорно твердили, что у Такседо Маска появился конкурент...

Теперь Мирослав был уверен — как минимум ещё один человек тоже имеет при себе "Панцирь". Сам ли он его включил или ему кто-то помог — значения не имело. Скорее всего, он прилетел на Землю из космоса, или откуда-нибудь ещё... Предстояло решить непростую проблему — кто этот человек, почему он преследует Мирослава и можно ли сделать из него(или неё)союзника. Или же придётся воевать?

...Закончив дело на Калужской площади и в очередной, уже тридцать первый раз, не обнаружив таинственного Серебряного Кристалла, Мирослав воспользовался личным телепортером и спустя секунду очутился в крохотном коридоре свой "двушки" на Алмаатинской. Свернул "Панцирь", сварил кофе и сел перед телевизором.

Ничего хорошего по нему он не увидел. Какой-то примитивный концертный вечер с самозваными "примадоннами", "императрицами" и "королями" эстрады, какие-то нелепые детские передачи, отснятые в США и отвратительно переведённые на русский язык, мелодрамы, рекламы и вновь мелодрамы... Мирослав остановил выбор на МУЗ-ТВ. Здесь наблюдалось хоть какое-то оживление и можно хотя бы на часок забыться, выкинув из головы тяжёлые мысли...

Но сделать это было не так-то просто.

Поиск Серебряного Кристалла отнимал много сил и нервов. Куда как легче было этим заниматься, если бы дело не было предано широкой огласке, но сволочи-газетчики вкупе с телевизионщиками сделали из него настоящую кинозвезду. Какой-то кретин сляпал 3D-шутер с его образом, в Интернете появился фан-клуб с тотализатором, на Ren-TV вышла передача, клеймившая его как пришельца с невесть какой планеты... а ещё эти подражатели. Этот сопляк из Чертаново, ограбивший киоск — какая шлея угодила ему под хвост? И не ему одному. Во всех магазинах появился брендовый костюм Такседо Маска, хотя при желании его можно соорудить из купленных на барахолке вещей...

Бестолковое созерцание экрана прервалось самым неожиданным образом.

Помимо "Панциря" Мирослав имел ещё два устройства, приписанных к его телу — браслет-передатчик на левой руке и телепортер на правой, имевший вид наручи. Воспоминания о правилах пользования этими вещами пришли к нему ещё год назад, во время первых экспериментов с комплексом. Телепортироваться он научился довольно быстро, в любую точку планеты по желанию, но вот переговариваться ему было не с кем. Разве что появятся другие люди с браслетами на руках, подобно его собственному...

По возникшей у правого запястья вибрации он сразу определил — к своему искреннему изумлению — что второй человек, умеющий пользоваться "Панцирем", действительно существует. Если бы он воспользовался телепортацией, то за секунду перенёсся бы туда, откуда исходил сигнал. Но этот способ передвижения отнимал изрядное количество сил, особенно при переброске на большие расстояния. Развернув свой "Панцирь" прямо в комнате, Мирослав определил интенсивность и направление сигнала, и был весьма озадачен тем, что его источник находился совсем рядом, буквально в девятистах метрах от его дома в направлении пристани на Братеевской набережной. Не медля ни секунды, он выскочил на балкон, поднялся на крышу, быстро просчитал наиболее удобный маршрут и меньше чем за полминуты, совершая гигантские прыжки, оказался на крыше семнадцатиэтажки номер двадцать четыре-два на Борисовских Прудах.

Сигнал шёл снизу, из парка. Мирослав подбежал к западному торцу дома, подобравшись таким образом на расстояние какой-то сотни метров от таинственного абонента. Отсюда он и увидел троих себе подобных, расправляющихся с клюворылым существом. Он не успел увидеть этих троих до того, как они развернули свои "Панцири", но подробности схватки рассмотрел довольно чётко. И тут он заметил убегающую из парка Стешку, которая, как оказалось, тоже наблюдала за гибелью мутанта. "Интересно, — подумал Мирослав, — она видела ровно столько же, сколько и я? Или она пришла туда раньше? И как выспросить у неё, что именно она видела? Уж если она не хочет рассказывать о своих снах, о которых мимоходом упомянула в больнице, то значит ли это, что есть нечто ещё, другое, о чём она не хочет говорить?"

После секундного раздумья он спрыгнул с крыши, в несколько прыжков пересёк улицу и остановился на перекрёстке.

Трое патрульных были живы — это он понял, даже не подходя к ним. И вскоре они придут в себя...

Затем он увидел панцироносцев. Всех троих. Прямо перед собой.

"Кто они? — думал он, — откуда? Они земляне, или нет? Неужели они убили того самого клювоносца, которого прозвали Чумным доктором? Что я должен делать? Знакомиться с ними? Открыть своё настоящее лицо? А если это враги? Вдруг мы в разных лагерях... каких лагерях? На чьей я, собственно, стороне?"

Панцироносное трио тоже, судя по всему, пребывало в замешательстве. Одному Богу известно — что они подумали о нём...

"Один из них, должно быть, лидер — предложил представиться. Они меня не знают? Но что означал этот вызов? Зачем? Кто из них послал сигнал и почему они теперь делают вид, что сигнала не было?"

Он осмотрел останки Чумного доктора. Негусто...

"Кто же он такой? Инопланетянин? Что он делал в Москве и с какой целью убивал людей? И что это за электронные приспособления, пронизывающие его кости? Гибрид живого существа и машины? Как такое вообще возможно?"

Ни одного ответа на эту прорву вопросов у Мирослава не было. А панцироносцы, заслышав вой сирен, поспешили смыться с глаз долой...

Мирослав тоже поспешил убраться из парка. Он посидел на крыше ещё немного, наблюдая, в каком шоке и недоумении находилась опергруппа Братеевского ОВД, осматривающая скелет клювоносца и стоящие посреди дорожки замороженные, обломанные выше колен, ноги странного существа...

Закари-Лайонел Джедис имел несчастье родиться в Закрытой Зоне — так называлась довольно обширная территория, занимавшая один из трёх континентов планеты Ванахем, служившая для размещения на ней неблагонадёжных граждан, выселенных из больших городов за какие-либо провинности. Ещё здесь проживали люди, преимущественно молодого возраста, за которыми не признали права быть полноценными подданными Ванахемской Короны.

Закрытой Зоны на Ванахеме боялись все, от мала до велика, но, в сущности, она была куда лучшим местом, чем тюрьмы, каторжные лагеря или камеры смертников. Её жители жили обособленными деревнями и посёлками, занимаясь огородничеством, садоводством, разведением скота, ловлей рыбы и прочими видами натурального хозяйства. Они могли самостоятельно, в пределах Зоны, выбирать место жительства и вступать в брак по своему желанию. От них не требовали никаких клятв, присяг и обязательств, оставляя все поступки и решения на суд своей совести...

Вместе с тем жители Зоны не имели права на более высокое образование, чем три класса начальной школы. Они были обречены всю жизнь прожить посреди бескрайнего тёмно-зелёного ванахемского океана. Им было запрещено иметь беспроводные средства связи, телеприёмники и компьютеры. Машинами на гравиплатформах пользовались лишь врачи и полицейские — все сплошь "благонадёжные" и "полноценные", в основном — подписавшие контракт. Житель Зоны был презираемым существом, сродни блохе или таракану. Даже на армейской службе он мог быть только обслугой в казарме или на полигоне...

Лайонел Джедис, отец Закари, был жителем Зоны в четвёртом поколении. Работал на ферме, занимаясь разведением пригодных в пищу змей, и находил, что ему грех жаловаться на свою не всегда сытую жизнь. Его жена держалась того же мнения. Сейчас, почти сорок лет спустя, полковник ВКС Ванахема, главный инфертехнолог Генерального штаба, с нескрываемым отвращением вспоминал своё детство, проведённое в пропитавшихся мускусом вольерах...

Мальчишкой он любил читать. Учился куда лучше многих других детей. Он бы смирился и с тремя классами начальной школы, если бы в его распоряжении были хоть какие-нибудь более серьёзные книги, чем простые школьные учебники, но жителей Зоны держали вдали от любых библиотек и сетевых ресурсов с разного рода литературой. О компьютерных сетях — не говоря уже о других планетах-государствах, изгнанные ванахемцы почти ничего не знали. Эти вещи превратились в миф; подобие сна, который настолько неясен, что почти и не вспоминается...

Но, к счастью(а может, и к несчастью), через дорогу от змеефермы жил местный шериф, несколько более честный и совестливый, чем любые другие шерифы. В его доме имелся искусственный подпространственный карман с аппаратурой связи, и почти вся информация, которой жители Союза Независимых Миров хотели поделиться, была к его услугам.

Шериф проникся сочувствием к Заку. Мальчик был определённо талантлив, и ссуди ему судьба родиться вне Зоны, он мог бы многого добиться...

Зак увидел иной мир. Буквально в тысяче километрах от Зоны находилась настоящая сказка. Там были небоскрёбы — целые кварталы небоскрёбов! — ярко освещённые улицы, множество удивительных машин и устройств, настоящие средние школы и университеты, а главное — там продовольствие выращивалось в оранжереях и конвертерах. Там не было нужды ковыряться в земле, пачкать руки, дёргать траву и коренья, не нужно было бегать мыться на море или реку, ибо в сказочной стране люди мылись в ваннах и делали свои дела в унитаз, а не в яму...

Зак воспылал желанием там оказаться, но как это сделать — не знал.

— Сейчас не стоит мечтать об этом, — остудил его порыв шериф, — законы вряд ли когда-нибудь изменятся.

Юный книгочей не мог понять — почему жители Зоны живут хуже всех? Почему они должны гадить в дырку?

— Знаешь, — усмехнулся шериф, — в дырку гадить не стыдно, если нет возможностей добиться большего. Стыдно должно быть тому, кто заработал на унитаз — а потом из-за разного рода грязных дел его лишился, и уже потом перешёл на дырку... Я вот что тебе скажу — вся эта сказка, что ты видел в Сети, стоит очень дорого. И речь совсем не о деньгах. Богатство и процветание можно заработать по всякому, но я говорю не о законах, а о том, чему ты будешь служить. Сейчас ты, может, и не поймёшь, но просто запомни — есть Вечность и два её вида — Боль и Радость. Там, где служат Радости — образование, богатство и власть благословенны, а где служат Боли — там всё это извращено, загажено и проклято. Запомни это покрепче... и ещё. Я дал тебе знания. Знание есть сила, но одновременно знание — тяжёлое, порой кажущееся непосильным, бремя. Сейчас во всей Зоне нет другого мальчишки, который мог бы выйти в Сеть и читать что угодно. Пользуйся возможностью, Зак. Учись. Закон ты не преодолеешь, но если распорядишься знаниями с умом — то сможешь покинуть Зону. Может, даже убраться с этой планеты...

— Неужели вы думаете, что Зона лучше, чем большие города на западе? — изумлению Зака не было предела.

— Ты ещё мал, и некоторые вещи тебя не заботят... знаешь, в чём неоспоримое преимущество Зоны? Выбирая себе жену, здесь можно руководствоваться голосом своего сердца. И детей растить так, как велит совесть. На западе всё не так. Великолепие, роскошь, наука, технологии — пустой звук, если вокруг всего этого нет любви и радости...

Джедис запомнил не всё, что говорил шериф, но самое главное он уяснил — из Зоны можно найти выход лишь в том случае, если твои знания затмят хитрость и коварство тех, по чьей вине ты здесь находишься.

И он принялся оттачивать свои знания. В один из дней, открыв учебник по высшей математике, он понял, что понимает абсолютно всё, что в нём написано. То же самое касалось физики, химии, информационных технологий и медицины...

Вскоре он понял кое-что ещё. А именно — Ванахем безнадёжно отстал в развитии микроэлектроники и программирования. Если бы систему безналичного расчёта и паспортного контроля конструировали инженеры Мидгарда или Ацтлана — то ему никогда не удалось бы хозяйничать в её недрах, как на своей ферме...

Отец с матерью не очень-то и возражали, когда он предложил им убраться с заштатного континента куда подальше.

И вскоре стандартная ванахемская семья из трёх человек покинула Зону, имея вшитые на локтевых сгибах электронные паспорта.

И никто не уличил Закари Джедиса в его преступлении.

Он упорно стремился к власти, успевая при этом заниматься своим образованием. По мировоззрению он был гуманистом и атеистом от науки. Он с улыбкой вспоминал слова старого доброго шерифа о Боли и Радости... А ещё образованный человек! — но при этом нёс какой-то бред... Похоже, шериф взаправду верил в Бога. Джедис не понимал, как в просвещённом обществе мог уцелеть такой реликт...

Заводить жену и детей Закари не собирался. Он был сторонником свободных отношений, не обязательно только с женщинами... и не обязательно — только с людьми.

На его век выпало немало интересных событий. Вступление в Братство Светоносцев, члены которого являлись настоящими хозяевами Ванахема. Посещение иных планет, параллельных измерений и контакты с недоступными для посещения слоями Мироздания. Служба наставника при наследном принце Ванахема. Военная операция против Мидгарда...

И вот сейчас он опять в ином измерении, на планете под названием Земля.

Однажды ему было открыто, что практикуемые в Братстве обряды чёрной магии есть не зло, а всего лишь не открытая область науки. Джедис с этим был вполне согласен и не видел ничего предосудительного в том, чтобы выпить перед алтарём стакан собачьей крови или мочи. Ради науки и плодотворного сотрудничества с обитателями недоступного для людей измерения, населённого энергетическими формами жизни — они именовали себя Прогрессорами — можно стать чуточку менее брезгливым...

Прогрессоры могли приходить в мир людей — для этого им были нужны искусственные копии с человеческих тел. После совершения определённого обряда копия-клон оживала и становилась инкопом — инициированной копией. Именно таких существ и выращивал в своей лаборатории учёный-генетик с планеты Немезис Олаф Госкат.

Джедис и его коллеги — вице-адмирал ВКС Кинзи, генерал внутренней службы Нефри и личный секретарь вице-адмирала, Накем Зойсман — находились на Земле в качестве кураторов, осуществляющих наблюдение за подготовкой целой армии инкопов. Эти существа имели модифицированную, улучшенную физиологию и мощный интеллект, превосходящий по силе умственные способности обычного человека во много раз.

Инкоп Д-11, гротескная пародия на человека, с дополнительными суставами и птичьим клювом, известная за пределами базы под кличкой Чумной доктор, очень понравилась Джедису. Он не единожды лично наблюдал за его вылазками в Москву и ряд других городов северного полушария Земли.

Д-11 совершенствовал свою способность выводить из строя людей с помощью модифицированного горла, способного излучать пороговые звуковые колебания. Жертва, как правило, сходила с ума, впадала в коматозное состояние или умирала от внезапной остановки сердца. В ряде случаев перед смертью наступал полный паралич. Джедис даже улыбнулся, вспомнив, как погибли двое юнцов — парень и девушка, вышедшие вечером прогуляться. Умерли, даже не пикнув, сидя на скамейке и не разомкнув объятий...

Нефри, Зойсман и Кинзи тоже не бездействовали. Их инкопы под присмотром военных экстрасенсов или самих кураторов тоже периодически совершали вылазки в различные регионы Земли. Джедис порой замечал, что Москва и её предместья в этой кровавой географии мелькают чаще, чем, скажем, Лондон, Мумбаи или Токио... Ему хотелось знать — почему? Что в этом мрачном заштатном городе может быть интересного? Почему Кинзи так им интересуется?

Прогрессоры, столь много сделавшие для процветания Союза, были обеспокоены тем, что на Земле живёт слишком много людей, невосприимчивых к магии, слитой воедино с наукой. "Прямо как на Мидгарде", — думал Джедис. Земля была очень опасна, и всё, что несло угрозу взаимовыгодному сотрудничеству людей и Прогрессоров, должно быть уничтожено...

Д-11 в очередной раз вышел на охоту, ставшую для него последней.

Джедис встал со скамейки и не спеша побрёл в сторону пристани. Дела насущные требовали его личного присутствия. Д-11 вновь продемонстрировал высший класс, вырубив своей инфразвуковой глоткой троих работников правопорядка.

Город был примитивен, но хорошо освещён. Джедис невольно залюбовался тёмной гладью реки и панорамой соседнего берега с жилыми домами и тысячами мерцающих окон, когда от Д-11 поступил сигнал тревоги. Джедис поспешил к нему, но было слишком поздно — инкоп валялся на асфальте, ноги его были отморожены и переломаны, а его мучители — трое человекоподобных существ в странных, подсвеченных изнутри стеклоподобных одеяниях — безжалостно добили его. А неподалёку, возле скамейки, стоял и наблюдал за всем этим какой-то странный тип в чёрном пальто и шляпе...

Джедис был настолько ошарашен, что почти минуту не мог двинуться с места. Убийцы уже покинули парк, умчавшись куда-то вглубь квартала. Подойдя наконец к телу Д-11, он убедился, что дело обстояло хуже некуда. Погибло почти восемьдесят процентов клеток, составлявших организм инкопа, а это был предел, после которого изделие не подлежало восстановлению.

Звук подъезжающих машин с милиционерами заставил его скрыться в кустах и пустить в ход все свои магические способности, благодаря которым прочёсывающие парк люди не смогли его увидеть, хотя порой чуть ли не натыкались на него. На смену изумлению пришла злоба. Обычным оружием инкопа убить нельзя, даже если разрядишь в него полную пулемётную ленту. Кто же тогда сделал это? Почему Адам Кинзи не предупредил, что земляне способны выследить и убить существо, неуязвимое для огнестрельного и холодного оружия?

Джедис произнёс магическую формулу и телепортировался на базу. Безошибочно находя путь в прорубленных в толще базальта тоннелях, он поднялся в жилой сектор, где находился кабинет вице-адмирала.

За столом он застал остальных участников квартета — вице-адмирала Кинзи, высокого роста человека преклонных лет, изрядно поседевшего; генерала Нефри, невысокого и плотного брюнета с лицом цвета латуни и большими фиолетовыми глазами, и молодого, несколько женоподобного сухощавого юношу — Накема Зойсмана.

— Что-то случилось? — спросил Кинзи, откидываясь в кресле.

— Случилось, — Джедис сел на своё место, — один из инкопов, которых я курирую, развоплотился.

— В каком смысле — развоплотился? — уточнил Кинзи, — ты что, потребовал от него чего-то невозможного?

— Д-11. Он убит землянами, — ответил полковник ВКС, — почему вы не предупредили нас? У землян есть оружие, воздействующее на скорость ядерного взаимодействия, причём в портативном варианте... Азек, — он повернулся к генералу Нефри, — ты у нас отвечаешь за разведку? Как ты мог упустить такое?

— Расскажи всё по порядку, Зак, — попросил Нефри, — как, когда, при каких обстоятельствах...

Джедис не очень-то и много видел, но сумел подробно описать наружность убийц, расправившихся с инкопом. Его слушали не перебивая. Довольно долго в кабинете царило гробовое молчание.

— Зак... — заговорил Кинзи, — ты пытался просканировать эту троицу? То, что ты не видел их лиц, конечно, досадно, но... Вообще, по твоим ощущениям, кто они? Люди? Не-люди? Может быть, это Прогрессоры более высокого ранга?

— Это люди, — ответил Джедис, — самые настоящие, такие же, как и все, но их костюмы... Я не знаю, чем они защищены. Ни о чём подобном я не слышал и никогда не наблюдал даже отдалённо чего-нибудь похожего на них.

— Они владеют хоть каким-нибудь даром? — подал голос Зойсман.

— Я бы это сразу определил. Исключено. Кроме того, на какой-то миг я почувствовал противодействие с их стороны... это не было похоже на ментальную защиту, тем более я уверен, что они меня не видели, скорее это... — Джедис сделал неопределённый жест, — все мои усилия как будто разбивались о какую-то стену...

— Мы обязательно разберёмся с этой троицей, — задумчиво сказал Кинзи, — хорошо бы было ещё уточнить — специально ли они поджидали тебя или наткнулись случайно. В одном я уверен на все сто процентов — земляне ещё не владеют технологией телепортации. Мы бы заметили искажения, если бы кто-то попытался выйти в гипер... Тем более мы хорошо спрятались. Поэтому мы можем не опасаться неожиданного нападения. Кстати, что с трупом Д-11?

— Местные легавые забрали его себе.

— Пусть он пока побудет у них, — продолжил Кинзи, — мне очень хочется знать, какие выводы они сделают при исследовании останков. Их осведомлённость в вопросах генетики и антропологии может оказаться полезной и для нас. Кто знает, какие золотые головы могут скрываться на Земле...

— На Земле хватает мест, — заговорил Нефри, — куда закрыт доступ даже нам. Сами ли земляне такие умные, или им кто-то помогает — навскидку этого не скажешь, нельзя исключать и технологический прорыв...

В кабинете повисло тревожное уныние. Хорошо вооружённые люди, не поддающиеся магическим уловкам. Плохое сочетание. Примитивная на первый взгляд планета преподнесла неприятный сюрприз...

— Попробуем провести небольшую разведку боем, — сказал Кинзи, — Зак... ты отправишь команду зачистки к тем, кто выжил после встречи с Д-11. Надо вычистить им память. Если не будут поддаваться на внушение — можно и пригрозить. Старайтесь действовать от имени их службы безопасности. У землян в ходу такие штучки...

— Я попробую проконсультироваться у Прогрессоров, — сказал Джедис, — эта бойня на набережной... я уверен, что могут быть свидетели, видевшие всё с самого начала.

— Будь осторожен, — предупредил Нефри, — порой Прогрессоры бывают крайне несговорчивыми...

Квартет кураторов переключился на обсуждение других вопросов. Кинзи почти не отзывался на слова коллег. Он вновь и вновь обдумывал каждое слово из описанного Джедисом происшествия в парке. Своими выводами и предположениями на сей счёт он делиться не торопился. Пока он располагал слишком незначительным количеством информации...

Александра Антоновна, как и обещала, передала Киру обратно на попечение матери. Та попыталась зазвать её на вечерний чай, но словесница, сославшись на сильную занятость, поспешила уйти.

Кира ещё не полностью оправилась от шока после жуткого происшествия на набережной. Эммочка тоже выглядела подавленной. Но мама ничего не заподозрила. Сославшись на небольшое переутомление, Кира вышла из-за стола и потянула подружку к себе в комнату.

— Ну, что ты думаешь об этом? — спросила она вполголоса, запирая дверь.

— Об этом? — тихо отозвалась Эммочка, — об этом... даже не знаю. По всему выходит, что мы убили какую-то тварь нечеловеческой породы. Знаешь, этот мой стеклянный костюм... когда я оделась в него, у меня в голове столько всего нового появилось. Этот клювоносец пытался облучить нас инфразвуком. Я это поняла по показаниям лицевых сканеров. Если бы не костюмы, он бы точно нас всех убил...

— Ой, Эмка, — Кира села на кровать и усадила подружку рядом, — я так боюсь... если бы он мне, то есть нам, глаза выклевал... но ведь труп найдут, а в нём пули. Там и гильзы лежат, и автомат. Как думаешь, что теперь будет? Нас посадят, да?

— Я думаю, Яковлева предусмотрела всё, — заметила Эммочка, — её оружие при ней, и его никто не найдёт. Я ведь тоже ему ноги отморозила. А автомат... не знаю, я такого оружия не видела. Мне почему-то кажется, что оно не с Земли.

— Ой, а как это у тебя вышло? — спохватилась Кира, — что ты такого сделала, что у него ноги замёрзли?

— Остановила Броуновское движение, — наморщила лоб отличница, — и я, и ты — мы чем-то вооружены... оружие спрятано где-то внутри нас — не знаю, как именно, но... я вывела прицел, прошептала пароль "ледяное дыхание", и...

Кира сидела, сжавшись и оцепенев от смятения. Она тоже была вооружена чем-то... модулятором каких-то частот, воздействующих на свойства живых тканей. Оружие приводилось в боевую готовность после пароля "сила красоты" и вызывало свёртывание крови в точке поражения. При желании можно было изменить длину волны, и тогда живая ткань денатурировалась — сгнивала...

— Ох, Кирка, — сказала отличница, выслушав её путаные объяснения, — эдак мы точно доиграемся... пусть Яковлева — человек, но она меня пугает.

— Меня тоже... а ещё этот тип в пальто и шляпе. Ты знаешь, судя по внешнему виду, это был тот самый Такседо Маск, который по магазинам лазает. Что ему там было нужно, на берегу?

Эммочка только головой покачала.

— Внутри нас что-то спрятано, — рассуждала она, — и у Яковлевой — то же самое. Кто и когда засунул в наши тела оружие и эту броню... я не помню...

— Я тоже, — вздохнула Кира, — надеюсь, она нам скажет, что это такое с нами творится... слушай, Эмка, у тебя до утра всё равно дома никого. Ночуй у меня, а то, знаешь, боязно как-то...

— Хорошо, — улыбнулась девушка. Она и сама думала о том же, потому что вряд ли сегодня ночью ей удалось бы спокойно поспать в пустой квартире. Хорошо ещё, что завтра в школу идти не нужно...

Кира вручила Эммочке ночную сорочку(пришлось основательно перетряхнуть весь шкаф, чтобы отыскать её), уступила гостье кровать, сама же соорудила себе постель на полу. Девушки долго не могли уснуть и постоянно перешёптывались, обсуждая всё, что с ними сегодня произошло, но постепенно сон взял своё, и комната погрузилась в молчание...

Кире приснилась Норка. В этом видении подруга детства уже не выглядела отчаявшейся и испуганной. Даже наоборот — Норкино лицо озарилось счастливой улыбкой, и Кира лично вытянула её из грязного и смрадного болота.

Она открыла глаза, полежала немного, глядя в потолок, взглянула на часы. Почти семь утра. Эммочка мирно сопела, задрав носик к потолку. За окном заметно посветлело. Кира встала и подошла к зеркалу. На неё глядело растрёпанное со сна существо — она сама. Никаких следов стекловидного одеяния и вообще чего бы то ни было...

С кухни доносились голоса мамы и ещё одной женщины, в которой Кира узнала Эммочкину мать, Светлану Григорьевну.

Как только девушка появилась на кухне, Светлана Григорьевна сказала:

— А мы как раз о вас и говорили...

— Да?

— Да. Случай, не имеющий аналогов — моя Эмма впервые за много лет ночует у подружки.

— Она не хотела в пустом доме одна спать, — пояснила Кира.

— Да, кстати, — вмешалась мама, — ты знаешь, что произошло?

— Нет, а что?

— Сегодня в полночь твоя Норка из комы пробудилась. И, как говорят в больнице, скоро пойдёт на поправку.

Кира едва не опрокинула чашку с огненным чаем себе на колени. Кое-как справившись с дрожащей рукой и поставив чай на стол, она повернулась к Светлане Григорьевне.

— Что, с ней правда всё хорошо?..

— Конечно, — ответила докторица, — она с трудом, но разговаривает. Раза два засыпала на полчаса, потом снова просыпалась. Говорила, что очень напугалась, когда обнаружила у себя катетеры и присоски. А ещё она сказала, что перед тем, как проснуться, тебя во сне видела — что ты, мол, из какой-то трясины её тянешь...

Час от часу не легче... Кира убрала дрожащую руку под стол. Как могла Норка видеть во сне то же, что и она, разве что в иной роли?

Она выпила чай и отправилась посмотреть — не проснулась ли Эммочка. Та уже поднялась с кровати и разбирала одежду. Поделившись с ней известием о пробуждении Норки, она рассказала и о своём совместном с подружкой сновидении, в котором каждая видела себя в своей роли. После некоторого раздумья Эммочка сказала:

— Ты знаешь, Кирка... должно быть, вы обе видели доступное для вашего понимания отображение каких-то реальных событий.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, что Норкина кома имеет не физиологическую, а волшебную, или, если хочешь, экстрасенсорную природу... хотя по сути это одно и то же. Это в том случае, если у неё повреждений мозга не было. Наш клювоносец далеко не так прост, как это казалось с первого взгляда. Думаю, Яковлева нам объяснит, кто он, откуда, зачем он здесь...

— Постой, а при чём тут волшебство? — спросила Кира, — ты что думаешь, что он не только убивал, но и наводил какую-то порчу?

— Похоже на то. Иначе с чего бы его жертвам кончать с собой? Не из-за клюва ведь, который они видели? Это, может, и странно, но бывает так, что младенец рождается с плавниками вместо ног. В Кинешме такое было. И никто не вешается, увидев это. И с балконов не прыгает.

Вскоре Эммочка, пообещав позвонить, если что-нибудь случится, ушла вместе с матерью домой.

Кира же направилась на кухню и сев за стол, попросила:

— Мама... а можно мне будет к Норке съездить?

— Поешь и поезжай, — ответила мама, — кстати, звонил папа. Ещё до того, как вы с Эммой встали.

— И что он говорит?

— Что вчера вечером Чумного доктора застрелили у пристани при попытке к бегству. Он даже из автомата отстреливался, но ни в кого не попал...

Кира вспомнила пистолет с глушителем. Вспомнила, как сама, своим кулаком, сломала мутанту клюв. Вспомнила ледяной жгут Эммочки.

— Есть всё-таки справедливость на свете, — наконец произнесла русовласка, — а ты, мама, веришь тому, что вокруг все говорят?

— Чему?

— Что у этого... ну, что он свою жертву уродовал клювом, который у него вместо челюстей вырос?

Мама только улыбнулась и сказала:

— Кирочка, ты папиной работой интересуешься? Он уже проводил расследования по случаям, когда преступники пускались на талантливые мистификации, лишь бы сбить с толку следователей. Глупости это всё — и клюв, и всё остальное...

— Но мам... в тот день, когда я убежала к Норке, Эмка мне сказала, что слышала от своей мамы про то, как Норка давала показания, прежде чем отключиться. И про рану на руке в виде треугольника, и про то, как врач побежал звонить в ФСБ, когда про клюв услышал. И ещё туда приехал Николай Николаевич, который под нами живёт.

— Может быть, девочка, в этом что-то и есть, но папа говорит, что ФСБ очень не любит делиться своими секретами. Правы они, не правы, кто знает...

Кира поняла только одно — если события вчерашнего вечера ей не приснились, то получалось, что службы правопорядка сейчас находятся в растерянности, так как и сами не могут понять — кто такой этот клювоносец и как именно он погиб. Для успокоения общественности они обнародовали наиболее правдоподобную версию, а куда дальше потянутся ниточки — одному Богу ведомо...

После завтрака девушка отправилась в душ, и неожиданно невидимый браслет-передатчик, о котором она почти забыла, начал вибрировать именно в тот момент, когда Кира находилась под струями воды. Решение пришло в голову мгновенно — она переключила воду на кран и пустила её в ванну. Шум бьющей в металлическое дно воды вполне мог заглушить голос абонента так, чтобы ни мама, ни Сашка его не услышали.

Её вызывала Александра Антоновна, словесница.

— Ну что, Кира? Как спала?

— Спасибо, хорошо. А вы слыхали, что Норка проснулась?

— Вот-вот, я как раз и звоню по поводу Норки. Ты ведь хочешь поехать к ней, так?

— Конечно.

— Тогда я сразу выеду к тебе, как только будешь готова. Свяжись со мной из подъезда, и мы заберём Эмму и Ларису. Они тоже хотят Норку проведать.

— А про того, с клювом, вы слышали?

— Что его грохнули при попытке к бегству? Да. Этого следовало ожидать.

— Скажите, а этот браслет не испортится, если я буду держать его под водой?

— Нет, он вполне надёжен. Ты, я слышу, в ванной? Ну ладно, не буду тебе мешать.

Покончив с утренним туалетом, Кира оделась и уже в холле вызвала словесницу. Через пять минут они подобрали у пруда Эммочку, а затем и Лариску Авдееву. Кире многое хотелось обсудить и с Эммочкой, и с Александрой Антоновной, но при лишнем свидетеле этого делать было нельзя. Почти всю дорогу ехали молча, и лишь когда словесница остановилась на углу Каширки и улицы Кошкина — подождать Лариску, которая отправилась прикупить для Норки чего-нибудь вкусненького — Кира, воспользовавшись случаем, начала рассказывать о своих догадках по адресу Стешки Мамонтовой, которая, судя по всему, видит те же сны, что и она с Эммочкой.

— Ты не ошиблась, — кивнула словесница, — я знала, что она тоже имеет при себе "Панцирь". Так получилось, что мне пришлось начать с вас двоих... а я хочу найти всех, у кого есть такие "Панцири".

— Что вы собираетесь делать? — спросила Эммочка.

— Я хочу научить вас обращаться с тем, что у вас есть.

— Но зачем всё это нужно? — воскликнула Кира, — мы что, какие-то особые? Разве мы единственные люди на свете, которые могут уничтожать инопланетян-людоедов?

— Ох, Кирочка... — вздохнула словесница, — у тебя оружие, которое ты носила с собой всю жизнь... о чём ты думаешь? Хочешь его кому-то передать? Назови имя — кому? А понимаешь ли ты, что вместе с оружием ты отдашь этому человеку свой страх, свои опасения, свои несчастья?

Кира не нашлась, что сказать в ответ. Дело приобретало тревожный и какой-то необратимый поворот...

— Панцирь — это название оружия, — вмешалась Эммочка, — а чем вы стреляли в Чумного доктора?

— Быстрая агония. Волны, меняющие скорость ядерного взаимодействия. Ткани его тела превратилась в месиво из-за того, что составляющее их вещество на секунду потеряло стабильность... — она поглядела в окно, — так, вон Лариса возвращается...

Все замолкли. Александра Антоновна разложила купленные угощения, тронулась с места и обращаясь к Кире, сказала:

— А вот твою двойку, Кирочка, в понедельник придётся исправить. Ты и ещё четверо весельчаков будете переписывать самостоятельные после уроков заново.

— Ну, я не знаю, как я там буду писать, — нахмурилась девушка.

— Придётся. У нас впереди этот день и завтрашний. Придётся тебя немного поднатаскать. Не волнуйся, я никогда ни на кого не кричу.

— Но зато двойки на ваших уроках градом сыплются, — вставила Лариска Авдеева.

— Нужно выбирать между образованием и сидением до трёх пополуночи в соцсетях, — сказала Александра Антоновна, — а я оценки никогда не завышаю.

Она действительно ставила оценки, как того заслуживали ученики. Из-за этого даже возник небольшой скандал, когда она отказалась аттестовать за третью четверть Сашку Еслика — ученика 9-В, которого, живи он при советской эпохе, сходу признали бы дефективным и необучаемым.

— С вами опасно иметь дело, — хихикнула Лариска.

— Не без этого.

Кира недовольно поморщилась. Ей нужно столько всего выспросить у словесницы или кто она там, а тут... Лариска — это, в сущности, её братец Сашка, только в юбке и выше ростом. Вечно норовит подсмотреть и подслушать, а потом разболтать обо всём увиденном и услышанном кому ни попадя. Но вокруг неё роем вьются мальчишки, а вот, скажем, на Эммочку, которая, как выяснилось, прекрасно хранит чужие секреты, хоть бы кто посмотрел...

Норка по прежнему находилась в палате интенсивной терапии. И хотя она была очень слаба, но это была уже прежняя Норка, а не безвольная спящая красавица из сказки, разве что без саркофага... Её глаза обрадованно засверкали, когда Кира с Эммочкой и Лариска прошли к кровати, на которой она пока ещё продолжала лежать. Александра Антоновна, успевшая побеседовать с врачами, предупредила девушек, что употреблять обычную пищу юной пациентке пока ещё нельзя, и всю вкуснятину, купленную Лариской, пришлось убрать на самую нижнюю полку прикроватной тумбочки.

Норка действительно разговаривала с трудом, на вопросы отвечала коротко и шёпотом. Ни на что не жаловалась, за исключением того, что ей ещё нельзя вставать и трудно поворачиваться на постели. Во время разговора она вновь заснула, но примерно через двадцать минут пришла в себя. Кира хотела задержаться подольше, но палата начала наполняться новыми гостями — пришёл Абдикен Абзалович вместе с женой и их многочисленная родня как с Москвы, так и с других мест, в том числе и с Казахстана, а в коридоре выстроилась целая очередь девчонок из девятого-В и параллельных классов. У Киры имелись свои вопросы, которые она хотела бы задать Норке, но теперь в такой толчее их не обсудить...

Эммочка вывела своих спутниц из запутанного семиэтажного лабиринта, коим являлась тридцать восьмая больница. Александра Антоновна, понимая, что Кира с Эммочкой сгорают от нетерпения поговорить с ней без лишних ушей, под каким-то предлогом отправила Лариску одну к машине, и увела подружек в глухой угол коридора, куда без причины никто не заглядывал.

— Я вам не всё сказала о "Панцирях", которое у нас с вами имеется, — начала она, — сегодня после обеда приходите обе в школу. Я позанимаюсь с Кирочкой алгеброй, а затем мы на время займём спортзал. Там нас никто не увидит, и я вам покажу кое-что... не зная всех своих возможностей, существ, подобных клювоносцу, одолеть очень трудно.

— А разве их много? — ахнула Кира.

— Много, — понизив голос, ответила словесница, — теперь я это знаю точно.

— Просто Зомбилэнд какой-то, — поёжилась Эммочка, — они что, хотят устроить вторжение?

— Я поняла, — оживилась Кира, — ваши соотечественники, что сидели в лабораториях, сделали костюмы, что на нас... для того, чтобы люди могли воевать против целой армии таких мутантов?

— Умница, — улыбнулась словесница, — если такими темпами мы пойдём дальше, то ты сама всё вспомнишь, и мне не придётся ничего рассказывать...

Кира улыбнулась в ответ. Что бы там ни было, но сейчас словесница не пугала её. Нисколько.

Придя домой, Кира обнаружила Сашку в своей комнате в тот самый момент, когда братец, включив её компьютер, наткнулся на пароль, без ввода которого операционная система отказывалась запускаться. Мальчуган сидел и медленно закипал от гнева и бессилия, пытаясь составить одиннадцатизначную комбинацию, как вдруг в комнату ворвался разрушительный тайфун, который в два счёта выпроводил маленького прохвоста в переднюю. Оскорблённый Сашка, конечно, побежал жаловаться на полученный от сестры подзатыльник, но Кира меньше всего думала сейчас о том, что скажет мама. Её голова была занята куда более сложными проблемами.

Надев наушники и зарядив в плеер диск ATC, она легла на кровать и тоскующим взглядом уставилась в потолок. Что ей делать теперь?

Словесница Яковлева, женщина неизвестно откуда взявшаяся и разыскивающая какую-то очень дорогую для неё девушку. Странные костюмы, "Панцири", неведомо как оказавшиеся на ней, Кире, и на Эммочке. Заболевшая Норка. Клювоносец. Полковник Приставкин. Всё это переплелось в огромный клубок, в котором не сыскать конца...

Рассказать обо всём маме? Она придёт в ужас, поставит в известность папу, как он отреагирует — и вовсе представить невозможно...

Искать помощи у властей? А что может сделать милиция, прокуратура, служба контрразведки? Яковлеву им ни за что не изловить. А вот для неё, Киры, настанут плохие времена. Ей не окажут никакой реальной помощи — напротив, даже на кусочки разберут, лишь бы посмотреть — как она устроена изнутри...

Она выключила плеер, села на кровати, закатала рукав рубашки и материализовала телепортер.

— Ну и дела, — прошептала она, ощупывая отлитую из незнакомого металла наручу с пультом управления и экраном навигатора, — да её просто так не снимешь... она словно вросла в руку. Как она тут держится?

Кире стало страшно. Она представить себе не могла, что её тело, по сути, составляет единое целое с каким-то невообразимо сложным, несомненно электронным, устройством. Как такое возможно — она понять не могла. Лишь однажды она видела что-то подобное в киноэпопее "Восставший из ада", у персонажа по имени Ди-джей Си-ди.

— Но я ведь ещё не сенобит? — растерянно прошептала Кира, пряча наручу, — боли я не чувствую, и наслаждения от неё — тоже... но, может, мои настоящие родители избавились от меня потому, что во мне было что-то странное? Опять нескладуха какая-то... кто сделал меня такой... странной? Ведь не Левиафан собственной персоной?

Демонологическая версия отпадала — Кира чем угодно поклялась бы, что не совершала никаких причудливых обрядов и не продавала душу...

А что если сбежать из дома? Насовсем? Нет, это никуда не годится. Как оставить маму, больную Норку, Эммочку?

Кира села у окна и стала рассматривать улицу.

Серый холодный пруд, мокрый асфальт, пара мальчишек у качелей, две сороки, севшие на провод. Рваные тучи на небе, редкие голубые просветы между ними... Всё такое обыкновенное, привычное. Всё, кроме неё самой. И некоторых странных событий, одно из которых она наблюдала лично.

"Яковлева... — думала девушка, — как она могла так с нами поступить? Привести нас к клювоносцу? А если бы он добрался до нас?"

"Но ведь мы вроде бы и не сильно возражали... мы были под впечатлением того, что она открыла нам. Она знала о наших секретах, хотя мы ни сном ни духом не подозревали ничего такого... она знала, что мы не беззащитны и можем дать отпор этой твари... кто она, кстати? Чумной доктор убивал людей, это факт..."

"Нет, ничего у меня не выйдет, — подумала Кира, — это не алгебра, с которой сбежала — и забыла... никуда я не убегу. Если сейчас кто-то нападёт на маму, я опять воспользуюсь этим "Панцирем", о котором почти ничего не знаю. Буду звать на помощь Яковлеву... если увижу какое-нибудь страшилище, напавшее на людей, то опять превращусь..."

Что же ей оставалось делать? Принять как есть?

Между тем в окружающем девушку мире, таком привычном и понятном, творилось что-то странное...

Кира не хотела быть супергероиней из боевика. Ей хотелось быть простой девятиклассницей, ходить в школу, пусть и надоевшую до посинения, скучать на уроках, подрисовывать на картинках в учебниках усы, курительные трубки и прочее, кидать записочки, дурачиться на пару с Норкой, возвращаться из школы домой, по пути сворачивать в "Лунный венец"... "И пусть этот несносный Славка говорит, что у меня хвостики красивые..." — мелькнуло в её голове.

Кира почувствовала голод и заспешила на кухню. Нашла оставшуюся после завтрака картофельную оладью и приступила было к обеду, как на кухню вошла мама.

— Звонила Александра Антоновна, — сказала она, — велела тебе прийти к двум часам. Будет тебя подтягивать.

— Да-да, — отозвалась Кира, прожёвывая последний кусок, — мы договаривались...

— Папа уже в курсе твоих проделок, и если ты исправишь оценку, я, пожалуй, соизволю немного сжалиться...

— Ты отдашь провод от системника? — оживилась Кира.

— Нет уж, девочка, посиди чуток без Интернета. Здоровее будешь.

— Я тогда подумала, что ты меня этим проводом нахлещешь...

— Куда там, поздно уже, — махнула рукой мама, — это надо было два года назад делать. А лучше всего было бы этим проводом отхлестать дядю Колю, чтобы не дарил любимой племяннице всякую дрянь. Придумают же некоторые — военные экстрасенсы, армия из маньяков-пироманов...

— Мама... — Кира поднялась со стула, — я обязательно исправлю эту двойку... Обязательно!

— Конечно, исправишь. Но только не забудь, что незнакомые растения нельзя употреблять в пищу. Зачем листья драла, да ещё и жевала?

— Ну... просто интересно было.

Мама приобняла девушку за талию и сказала:

— Ты, Кирушка, одна сплошная ходячая "Смехопанорама" с "Окнами" и "Каламбуром" в одном лице. Так-то...

Ходячая смехопанорама. На это Кира решительно ничего не могла возразить.

К двум часам пополудни она спустилась во двор и через браслет вызвала Эммочку. Та ответила сразу, объяснила, что уже собралась и вышла на лестницу. Они встретились возле "Лунного венца" и не спеша побрели к школе.

Возле ворот Кира остановилась и придержала отличницу.

— Слушай, Эмка, — спросила она, — а ты не думала о том, что на нашу грамматичку можно заявить... или написать хотя бы анонимно? На Лубянку, или куда-нибудь ещё?

— Думала. И пришла к выводу, что ничего путного из этого не выйдет.

— Почему?

— Потому что если она и впрямь прилетела на Землю издалека, то при первых же признаках опасности улетит. На Луну, или Марс, или ещё куда-нибудь. Что нам с того, что она исчезнет? Мы должны потребовать у неё объяснений тому, что с нами случилось в прошлом. Вот встретим как-нибудь Стешку, уговорим её попробовать включить этот... панцирь, потом... кто там ещё есть? И спросим.

Александра Антоновна встретила девушек на крыльце.

— Ну что, Кира? Каково ходить в школу ещё и по выходным? — улыбнулась она.

— Зато не в семь утра, а после обеда, — парировала девушка.

— Я гляжу, ты любишь сладко поспать. Ну так что у нас с алгеброй? Готова грызть гранит науки?

— Да, — настроение у Киры моментально испортилось, — надевайте мне мешок, ведите на эшафот...

— До этого, пожалуй, не дойдёт, а вот ты, Эмма... ты не откажешься помочь подруге?

— С величайшим удовольствием, — улыбнулась отличница.

Кира готова была, как обычно, расплакаться...

Александра Антоновна уложилась в полчаса, и по прошествии этого времени Кира, к своему удивлению и восторгу, обнаружила, что алгебраические формулы, уравнения и графики перестали казаться ей Филькиной грамотой. То ли словесница очень хорошо объясняла, то ли у Киры проклюнулись ростки новых воспоминаний, но свою неудачную самостоятельную работу она перерешала заново, и по мнению Эммочки, оценившей её старания, на более-менее твёрдую тройку.

— Сильно мы тебя нагружать не будем, — заключила Александра Антоновна, — подлечим ещё чуть-чуть завтра, а дальше — как сумеешь...

После занятий они проследовали в пустой спортзал. Для большей надёжности словесница просунула в замочную скважину кусок проволоки — на тот случай, если кто-то задумает воспользоваться запасным ключом. Теперь замок был блокирован, и вся троица оказалась отрезана от остального мира. Сев на скамеечку и дождавшись, пока Кира с Эммочкой разместятся рядом, словесница сказала:

— Сейчас мы с вами будем учиться вот чему. Вы уже пробовали свои браслеты снять и спрятать?

Кира и думать забыла о свойстве передатчика возвращаться на руку хозяина. А вот Эммочка уже проверила на практике то, что объясняла Александра Антоновна, и убедилась, что браслет действительно возвращается. Даже с расстояния в десять километров, будучи брошенным в вагоне метро.

— Сейчас я покажу вам, — продолжила женщина, — как пользоваться телепортером...

— Так сразу? — удивилась Эммочка, — и прямо здесь? Но ведь этому, наверное, надо долго учиться?

— Самостоятельно выбирать точку конечного маршрута мы будем учиться позже — это действительно трудно, а пока я научу вас кое-чему попроще...

Александра Антоновна начала со связи. Каждый, кто носил передатчик и телепортер, мог телепортировать к себе человека, с которым разговаривал. Для наглядности она изобразила на тетрадном листе весь алгоритм работы с телепортерами — все действия укладывались в комбинации из нажатий определённых кнопок на пульте, и запомнить их было довольно легко.

— И мы можем попасть куда захотим? — подскочила Кира.

— Не совсем. Телепортер работает лишь в пределах Земли. Ты, Кира, можешь в любой момент попросить Эмму перенести тебя к ней домой.

— Вот здорово, — обрадовалась Кира, — когда мы поедем летом к бабушке, мне точно скучно не будет...

— Зато скучно придётся бабушке, — улыбнулась Эммочка, — пришла пора кого-то выпороть — а ты в это время у меня дома...

— Моя бабушка — не драчунья, — надулась девушка.

— Девочки, не отвлекайтесь, — обратилась к подружкам словесница, — займёмся лучше делом... запомните одно простое правило — вокруг того, кто вызывает человека к себе, должен быть хотя бы метр свободного пространства, иначе связь будет прервана и переброска не состоится. Важно так же, чтобы прибывшему было на чём стоять.

— От какой точки отсчитывается радиус безопасного круга? — уточнила Эммочка.

— Встанешь прямо, сомкнёшь пяточки... прямо между ними. Разумеется, чем больше радиус, тем лучше. Сейчас мы с вами потренируемся здесь, в зале...

Александра Антоновна вошла в чулан для хранения мячей и прочего спортивного инвентаря, закрыла дверь и для большей достоверности эксперимента придвинула к проёму шкаф. Эммочка скрылась в нише, за конём. На создание канала ушло несколько секунд, и Кира увидела, как умная ученица растаяла в воздухе. Произошло это совершенно бесшумно. Кира считала себя привыкшей к необыкновенным явлениям, но сейчас ей стало немного страшновато... Успокоилась она лишь после того, как девушка вместе со словесницей отодвинули от двери чулана шкаф и вошли в зал.

Эммочка присела на скамейку, стараясь получше разобраться в своих ощущениях. Когда эксперимент был повторён с Кирой, она не ощутила ничего, кроме лёгкого испуга, когда её неожиданно что-то подтолкнуло вверх — а затем стены спортзала растаяли и сменились на тесную комнатушку без окон, с тусклой лампочкой под потолком.

— Интересно, да? — улыбнулась словесница, — вы обе так спокойно реагируете на это... как будто не раз делали такое в прошлом.

— А здорово было бы переноситься так из дома в школу и обратно, — вздохнула Кира, — только вот люди будут приставать, если увидят...

— Да, жаль, что мы не у меня дома, — согласилась Александра Антоновна, — там бы никто этому не удивился. Есть только одна проблема — чем чаще телепортируешься, особенно на большое расстояние, тем сильнее устаёшь... много сил тратится, и физических, и душевных.

После получасовой практики Александра Антоновна, убедившись, что обе девушки усвоили урок, похвалила обеих, проинструктировала относительно мер предосторожности — прежде всего они касались нежелательных свидетелей — и предложила лично телепортировать каждую к собственному порогу.

— Нет уж, спасибо, не надо, — отказалась Эммочка, — боюсь, я привыкну к этому и совсем разучусь двигаться...

Кира тоже предпочла добраться до дома на своих двоих.

— Пусть будет так, — сказала словесница, — надеюсь, вы теперь вспомните, что делать в экстремальных ситуациях... давайте я вам покажу кое-что ещё... — и она перечислила коды, посредством которых они могли спрятать в своих телах подходящий по объёму предмет и извлечь его наружу. Девушки успешно освоили и этот удивительный приём.

— Я слежу за ситуацией, — сказала словесница перед прощанием, — не хочу трогать вас с места попусту, поскольку пока могу справиться со всем сама, но если представится случай применить "Панцирь" — я вас вызову.

Женщина спустилась в сквер и зашагала в направлении дома, где жила Норка. Когда она скрылась из виду, Кира сказала:

— Слушай, Эмка, давай попробуем так — я зайду в корпус и подожду в туалете, а ты выйдешь на улицу и вызовешь меня из какого-нибудь подъезда, и я к тебе прилечу, м-м?

— Давай. Только ты не забудь закрыться. И чтобы никто тебя не видел...

— Не боись, школа почти пустая стоит. Ладно, я иду к социализму в гости...

Школа действительно была почти пуста. Кто-то где-то ходил по коридорам, две уборщицы мыли полы, из директорского кабинета доносилось гудение копировальной машины... Все были заняты, и на зашедшую в туалет ученицу никто не обратил внимания.

Кира заперлась в одной из кабинок и в ожидании вызова от Эммочки начала рассматривать ученическое творчество на стенках, разукрашенных трёхэтажной руганью и скабрезными рисунками. Иные девушки умели выражаться не хуже сапожников... Была здесь и её надпись годичной давности из трёх выведенных фломастером слов — "Децл потный лох". Эммочка вызвала Киру минут через семь. Девушка ответила, вновь ощутила толчок — и туалетная кабинка исчезла. Вместо неё появился глухой закуток в подъезде, разрисованном не хуже, чем стены туалета. Рядом находилось окошко, и Кира, оглядев пейзаж, поняла, что находится в доме на Паромной, напротив "Лунного венца".

— В любой другой день это показалось бы странным... — раздался откуда-то из-за спины Киры голос Эммочки.

Девушки стояли на лестничной площадке четвёртого этажа. Двери в квартиры находились в глубине коридоров, идущих в две противоположные стороны, и через дверные глазки никто не мог их увидеть.

— Яковлевой действительно нечего опасаться ни милиции, ни ФСБ, если она сама может прокладывать свой маршрут движения, — заметила Кира, — сегодня она здесь, завтра на Аляске, послезавтра — на Огненной Земле...

— А ты хоть помнишь, где Огненная Земля находится? — поинтересовалась Эммочка.

— Кажется... — Кира поскребла макушку, — где-то в Африке...

— Вот именно, что только "кажется", — многозначительно сказала отличница, — ой, Кирка... слушай, я забыла кое-что у Лексы спросить...

Она материализовала на запястье браслет-передатчик, и вскоре до подруг донёсся голос Александры Антоновны:

— Привет, Эмма. Ты уже дома?

— Нет, пока ещё нет... слушайте, я у вас вот что спросить хочу. Помните — там, на набережной, этот Чумной доктор требовал от вас или нас... не знаю точно, что-то перестать делать?

— Помню.

— А что вы должны были перестать?

— Я... — Александра Антоновна на секунду запнулась, — дело в том, что ещё до того, как он в первый раз заговорил, я начала молиться. Про себя, в мыслях, так, как меня учили. А он каким-то образом понял, что я делаю, и сильно разозлился.

— Вы молились? — Эммочкины брови подпрыгнули вверх, — ну ладно, спасибо.

— Хорошего вам дня. Ты там с Кирой?

— Да.

— И ей тоже привет.

— Слушайте, а наш разговор могут перехватить?

— Об этом не беспокойся. Мы не используем ни одну радиочастоту.

После того, как Эммочка распрощалась со словесницей и прервала связь, Кира сказала:

— Я хочу в "Лунный венец" заскочить. Всё равно дома делать нечего. Не составишь мне компанию?

— Идём. Мне тоже надо кое-что в Инете посмотреть...

Эммочка принялась рассказывать о своих попытках самостоятельно разузнать природу клювоносого человека и о том, что все её попытки ни к чему не привели.

— Так ты что, в библиотеке сидела?

— Ну да, — кивнула отличница, — но там нет нужных книг. Знаешь, Кирка... этот Чумной доктор, его скелет, способность управлять инфразвуковыми волнами, и какие-то провода с деталями, которыми он был набит... и Лекса говорит, что она стала молиться, а клювоносец — злиться. Я теперь не уверена, что он инопланетянин.

— А кто же он тогда?

Эммочка хотела было что-то сказать, но из дверей заведения вышла компания молодёжи, и разговор пришлось прервать.

"Лунный венец" занимал два этажа — на первом располагалось собственно кафе, в котором можно было наскоро перекусить, такое же, как и тысячи ему подобных, а на втором размещался компьютерный зал, конторка для консультантов и помещения для администрации. Девушки сдали гардеробщице свои куртки и поднялись к конторке. Консультантов было четверо — две девушки и два парня, одним из которых был Димка Феофанов.

— Салют, Кируха, — скучающий Димка явно обрадовался появлению девушки, — почему так долго обходила стороной наше благословенное, почтенное заведение?

— Из-за красных лебедей, поселившихся в дневнике. И Норка... ты слышал, что она сегодня ночью вышла из комы?

— Ещё бы. Сегодня вообще ночка на славу удалась. Того кренделя с клювом в парке грохнули.

— Ты как думаешь... — Кира запнулась, — этот клюв и в самом деле существовал?

— Не думаю. Ромыч говорил, что тело сразу увезли куда-то, и он ничего не разглядел. А ещё сегодня в полночь в разных больницах двадцать пять человек, помимо Норки, от комы очнулись, и медицинское сообщество Белокаменной от этого события пребывает в ступоре...

Кира поняла, что настало время сменить тему. Эммочка уже прошла в зал и заняла свободный столик с компьютером. Её интересовало нечто другое, о чём знала или догадывалась только она.

— А как твои успехи на личном фронте? — поинтересовалась Кира, — Райка ещё не согласилась связать себя законным браком и совместно нажитым движимым-недвижимым имуществом?

— Планируем расписаться где-то в августе. Раньше не выйдет.

— Почему не выйдет?

— Дело в том, — пустился в объяснения Димка, — что они от своего университета едут в экспедицию по Синцзяну...

— Это в Китае, что ли? И что они забыли там?

— Китайцы задумали протянуть железную дорогу в Кашгар. Ведутся гигантские земляные и горные работы, а для археологов и палеонтологов вся эта возня — настоящий Клондайк. Сейчас многие рвутся попасть туда, но не каждому это удаётся. Райкиной экспедиции крупно повезло. Она говорила, что ректорат заручился поддержкой в МИДе, и всё быстро уладилось. Но всё равно им пришлось заполнить тонну бумаг, прежде чем в Пекине поверили, что Райка и прочие ребята не намерены украсть ядерную ракету и протащить её через границу...

— Ясненько, — заключила Кира, — значит, всё лето Райка будет атлантов откапывать. Я займу вон тот столик у дальней стеночки...

С выбранного Кирой места был виден весь зал и все, кто в нём находится. Эммочка сидела на пять рядов дальше, возле окна, справа через два столика разместился светловолосый парень лет семнадцати, а прямо перед собой она увидела сидящего к ней спиной Мирослава Кратова. Чем он занимался, Кира не поняла, ясно только, что не в игрушки играл. И он был настолько поглощён происходящим на мониторе, что вряд ли заметил, как она прошла буквально в метре от него к своему любимому месту.

Кира, вопреки обыкновению, не стала посещать игровые форумы. На этот раз она посетила несколько ресурсов, на которых обсуждались городские новости, по каким-то причинам не замеченные ни официальными, ни коммерческими, ни так называемыми "независимыми" СМИ. Активные и предприимчивые граждане разоблачали показуху, подготовленную по случаям визитов мэра Лужкова в тот или иной район города(доходило до маразма — канализационные колодцы закрывались новыми крышками, а после отъезда гостя крышки снимались и увозились). Кто-то рассказывал о милицейских рейдах по столичным рынкам — люди в погонах вышвырнули за ворота беззащитных старух, торгующих семечками, и их места заняли какие-то заезжие торговцы с Армении. Кто-то выложил подробности убийства Чумного доктора на Братеевской набережной. Девушка кликнула мышкой по ссылке, и экран высветил надпись — "Информация удалена модератором в связи с многочисленными жалобами пользователей."

— Вот чёрт! — прошипела Кира, чуть ли не стукнув кулаком по клавиатуре. Вот всегда так — чей-нибудь бред про дожди из лягушек или Снежного человека может висеть на сайтах месяцами, и никаких "многочисленных жалоб" не наблюдалось, а тут... не иначе кто-то что-то раскопал и поспешил поделиться со всем светом.

Кира вспомнила, как однажды ей довелось наткнуться на обрывок прямой трансляции, во время которой Такседо Маск взял в заложники какого-то милицейского начальника. После недолгих поисков она нашла нужный сайт, но и там её ожидала грозная надпись — "Видео удалено модератором в связи с многочисленными жалобами пользователей".

Девушка создала аккаунт и выбрала несколько видеороликов малоприятного содержания. На одном из них подростки утопили мешок с засунутой в него собакой, на другом четырёхлетний мальчик вешал за шею куклу, на другом какой-то школьник сверкал перед камерой расстёгнутой ширинкой... Под каждым из них она оставила комментарий — "Почему здесь не наблюдаются "многочисленные жалобы" пользователей?"

На сайте, похоже, толклось множество народа. Вскоре последовали ответы:

"Потому что у нас свобода и демократия. Не нравится — вали в КНДР."

"Хоть здесь не воняй со своим шизофреническим квасным патриотизмом."

"А тебе что, опять в совок захотелось?"

"Смотрите-ка, тут какая-то православнутая запутинская кликуша нарисовалась."

И многое другое в том же духе. А ещё через минуту пришло сообщение — "Ваш аккаунт заблокирован модератором в связи с многочисленными жалобами пользователей."

— Вот кому на Руси жить хорошо, — вздохнула Кира, — тому, кто вешает кукол и ходит с расстёгнутой ширинкой... против них голос повышать не моги...

Кира долго читала комментарии, препирательства и ругань посетителей гостевых книг различных ресурсов, как вдруг к её столику кто-то подошёл. Это был сидевший справа светловолосый парень в чёрном свитере и чёрных джинсах, с прицепленными к воротнику наушниками, в меру высокий и, как видно было по фигуре, друживший со спортом.

— Привет, — сказал он, — ты играешь под ником "Линза"?

— Да, — язык Киры сработал чуть раньше, прежде чем она соизволила немного подумать, — ой, а откуда ты знаешь?

— Вообще-то я тут многих знаю, а твой ник просто увидел на экране, когда ты была здесь в прошлые дни. Давай знакомиться, я — Хулиганка в кедах.

— Что-что??? — Кира даже привстала со стула, — ты Хулиганка в кедах? Зачем ты себе выбрал такой... ник? Хи-хи...

— Женский типа? Да так... смотрел в потолок, оттуда и взял. А тебя Кирой зовут, да? Я слышал, как Димыч тебя так называл...

— Да, я Кирка Белякова.

— А я Гришка. Гришка Листиков.

— Ты шикарно меня громил в он-лайне, — заметила Кира.

— Ты тоже отлично держалась. Как мне помнится, последняя игра закончилась ничьёй.

Листиков некоторое время что-то обдумывал.

— Ты уже уходишь? — спросил он, — мы можем немного прогуляться по району... как считаешь?

— Ну... — замялась Кира, — я вообще-то собиралась домой, и к тому же я не одна... — она кивнула в сторону Эммочки, которая уже встала из-за столика, — но я не очень тороплюсь... могу подождать внизу.

— Лады. У меня тут дел минут на пять, и я свободен, — сказал парень, возвращаясь к занятому им компьютеру.

— Ты нашла то, что искала? — спросила Кира Эммочку.

— Да, нашла.

— Хочешь мороженого?

Эммочка предпочитала пломбир, и Кира полностью поддержала её предпочтение. Они спустились вниз, заняли столик в центре(предполагалось, что Гриша Листиков в сем случае точно не пройдёт мимо)и заказали два холодных шарика, каждый размером не меньше кулака.

— А что ты искала в Инете? — рассеянно поинтересовалась Кира. Её интересовали не сколько подружкины изыскания, сколько лежащее на тарелочке лакомство, и вопрос был ею задан скорее из вежливости — лишь бы не молчать.

— Искала случаи, в которых описано негативное воздействие молитв, и о том, в чём кроются причины такого воздействия...

Предмет разговора сразу показался Кире абсолютно неинтересным. Слова умной ученицы с трудом долетали до её ушей, а если и долетали, то почти не были поняты.

— Оказывается, в истории есть немало случаев, когда люди с экстрасенсорными способностями теряли свой дар, если рядом кто-то молился...

Кира думала о предложении совершенно незнакомого ей Гришки Листикова, он же "Хулиганка в кедах", прогуляться по окрестностям. В конце концов, почему бы и нет? Она не считала себя ущербной внешне, но и писаной красавицей себя не ощущала. Фигура как фигура — вполне соответствует возрасту, лицо — обыкновенное, ничем не примечательное. Разве что причёска на голове нетипичная для девушек, проживающих в Белокаменной...

— НЛО и пришельцы имеют обыкновение исчезать, если кто-то молится. Воцерковлённые люди вообще очень редко видят НЛО, призраков и прочие явления... — говорила Эммочка.

Кира думала совсем о другом. Она поймала себя на мысли, что мальчишки почему-то мало обращают на неё внимание...

— Кроме того, жрецы могли провести обряд, после которого начинались чудеса и статуя оживала... — Эммочка внезапно замолкла и подняла взгляд вверх, глядя на что-то за спиной Киры. Та, заметив этот взгляд, повернулась, ожидая увидеть Листикова, но вместо него рядом стоял Мирослав Кратов.

— Приятного аппетита, сердитая девочка, — изрёк парень.

— Опять ты... — фыркнула Кира, — почему, куда бы я ни пошла, ты всегда оказываешься рядом?

— Я бы тоже мог спросить тебя об этом. Сюда я пришёл, во-первых, проведать старого приятеля, а во-вторых, я здесь не один, а со Стешкой.

— Ну-ну, — снова фыркнула Кира. Ей нестерпимо хотелось сказать что-нибудь едкое и обидное, — как это трогательно — заставлять девушку идти сюда из Марьино... а у самого что, ноги отнялись?

— Просто в те дни, когда ты меня не видишь, я буквально живу в этом Марьино, — пояснил Мирослав, — а Стешке не было нужды приходить самой. Для неё был готов экипаж. До скорого, сердитая девочка, — он положил Кире руку на плечо и успел убрать прежде, чем та успела её стряхнуть. Когда девушка снова обернулась, Мирослава в зале уже не было.

— Ну какой нахал, — проворчала Кира, — вот с чего я ему — сердитая девочка...

— Потому что так и есть, — хихикнула Эммочка, — и вообще, по-моему, тебе светит большая и крепкая любовь.

— С ним? Не дождётся... — Кира доела мороженое и встала, — вот сейчас натяну на лицо самое счастливое выражение, на какое только способна, и уйду с первым встречным...

Гришка Листиков словно слышал эти слова, потому что он не замедлил спуститься в кафе. Теперь, помимо свитера, на нём была серая ветровка с капюшоном. Кира, к удивлению умной ученицы, тут же встала с места, подошла к новому знакомому и взяла его под руку...

Выходя на улицу, Эммочка улучила момент и шепнула подружке:

— Не знаю, кого ты так своевременно нашла, но идти буду чуть позади. Если что — крикни меня, я прибегу...

Отличница хитрила. Она сразу узнала того самого Гришу Листикова, который разделил с ней первое место на олимпиаде, но, не желая мешать Кире, притворилась незнайкой.

Кира в ответ кивнула и подумала — надо же, как сильно развито у Эммочки чувство такта. Скорее всего, ей и в голову не придёт отбивать чужих парней. Настоящая подруга...

Она не глядела по сторонам, а вверх — тем более, иначе она бы снова увидела Мирослава.

Тот стоял в коридоре у окна, выходящего на Паромную, и вдыхал запах, оставшийся на ладони после прикосновения к Кириному плечу.

Едва он втянул воздух поглубже в лёгкие — перед его глазами что-то мелькнуло, и он словно наяву увидел смутный силуэт своей Незнакомки-из-Сна, и услыхал её голос:

"Прошу тебя, отыщи... отыщи Серебряный Кристалл... помоги мне и себе, найди его..."

— Что за чертовщина? — прошептал Мирослав, отгоняя наваждение, — этот запах... почему он кажется мне таким знакомым?

Внизу на тротуаре он заметил Киру в паре с каким-то незнакомым парнем в серой ветровке. Шагах в двадцати следом за ними шла Эммочка.

— Кто же ты такая, маленькая сердитая девочка? — Мирослав сжал обеими ладонями лоб и крепко зажмурился, — кто же я сам такой? Где мне искать этот Серебряный Кристалл?

Кира рассказала новому знакомому немного о себе. Листиков в долгу не остался. Девушка узнала, что в этом году ему предстоят выпускные экзамены, что его родители поглощены бизнесом, что в их семье пятеро детей и он — предпоследний, и что в конце марта он наконец получил водительские права. Куда идти учиться после школы, ещё не придумал и решил через год дождаться призыва на срочную службу, надеясь за это время хорошенько всё обдумать и принять взвешенное решение о продолжении дальнейшего образования.

— Послушай! — у Киры в голове что-то щёлкнуло, — а ведь ты из школы имени Полубоярова, да?

— Верно, — кивнул Гриша, — а откуда ты знаешь?

— Видела твою фамилию в списках победителей олимпиады по ЦФО... да, и слушай — сзади нас идёт...

— Знаю, — улыбнулся парень, — Эмма Мокрецова, та самая, с которой мы делим поровну вершину Олимпа. А что это у тебя глаза круглые? — спросил он, — ты что, совсем газет не читаешь?

Кира замялась, и Гриша сменил тему.

После некоторого колебания, вызванного вопросом о роде деятельности её отца, Кира рассказала Грише, где он работает и чем занимается. Листиков усмехнулся и в ответ поведал, что когда-то давно был в гостях у одной своей знакомой, что живёт в Видном, и услыхал там за накрытым по случаю какого-то торжества столом много нелестных слов, адресованных хозяином в адрес журналиста Белякова.

— И кто этот злодей? — уточнила Кира.

— Местечковый олигарх, Ахмет Радикович Сафуанов, — ответил Листиков, — слышала о таком?

— Нет.

— Просто род деятельности у человека такой, что соблазнов полно, и он ни перед одним из них устоять не может, — вздохнул Листиков, — а твоего отца соблазны не берут. Я слышал, как Такседо Маск послал в редакцию на его имя ящик с брюликами, а он всё сдал ментам, ничего себе не присвоив. Сейчас такие люди на вес золота ценятся...

Кира почувствовала благодарность к этому парню за тёплый отзыв в адрес отца, и почему-то начала рассказывать Листикову про Мирослава Кратова и про то, как он её дразнит при каждой встрече.

Гриша скосил глаза в сторону "Лунного венца". Они медленно шли вдоль берега и уже успели обойти пруд кругом. Парень долго молчал, о чём-то раздумывая, и Кира дёрнула его за рукав.

— Это тот Кратов, который со Стешкой встречается? — уточнил он, — почему он дразнится, не знаю, но что-то мне подсказывает, что оба они расстанутся этим летом, ещё до начала августа.

— Откуда такая точная дата?

— Ниоткуда. Просто промелькнуло в голове, и всё.

Кира в шутку поинтересовалась:

— А насчёт моего будущего у тебя ничего не мелькает?

— Твоего? — Листиков нахмурился, — дай подумать... точно не уверен, но где-то ближе к середине августа ты будешь ездить в Сокольники и навещать там какого-то парня на инвалидном кресле.

— Ну ты и брякнул... с чего бы это я туда поехала? А что ещё?

— Я вижу тебя и дочку Ахмета Радиковича. Ей на голову свалился рогатый жук, она перепугалась, и ты его сняла.

— Ну, это ещё смешнее, чем первое, где про Сокольники... ещё что-нибудь есть?

— В точности не уверен, но думаю, что человек, которого все называют Такседо Маском, имел несчастье поучаствовать в одной малоприятной истории, имевшей место в поезде "Тюмень-Москва".

— Какие удивительные вещи ты рассказываешь, но... — Кира огляделась по сторонам, — я уже у своего родного подъезда. К нам не поднимешься?

— Извини, сейчас не выйдет. Пора расходиться.

Кира надиктовала Листикову номер своего телефона, и когда тот перешёл по мосту на Паромную, шествовавшая в некотором отдалении Эммочка тут же подбежала к подружке:

— Ну и кто этот первый встречный, почему я его не знаю? С соседней школы?

— Познакомились в компьютерном зале, а откуда он... — Кира развела руками и наскоро пересказала то, что узнала о Листикове, умолчав только о его шутовских рассказах о будущем.

Эммочка напомнила Кире об осторожности, клюнула её губами в щеку и побежала домой.

Гриша Листиков, не оборачиваясь, шёл к "Лунному венцу". Он сел за руль припаркованного у витрины белого "Шевроле", осмотрелся и убедившись, что рядом никого нет, вынул из бардачка пухлую общую тетрадь. Раскрыл её, просмотрел небольшой абзац с записанными адресами и телефонами, и вынув ручку, поставил галочку возле того, что был последним в списке.

— Все шесть адресов и совпали... надо же... — пробурчал он себе под нос, — и Кирин номер... неужели и всё остальное будет происходить именно так, как мне сказали?

Он отложил тетрадь и задумался.

— А не слишком ли много я ей наговорил? — спросил он себя, — да, пожалуй, не много...

Он снова открыл тетрадь и прочёл несколько страниц.

— Кто бы мог подумать, что на этих девчонках сходится так много ниточек...

Гриша убрал тетрадь в бардачок, долго сидел, раздумывая о неких ему одному известных вещах, затем завёл мотор и поехал в сторону Борисовских Прудов.

Александра Антоновна сдержала своё слово, и Кире под её нажимом пришлось всерьёз засесть за математические формулы и теоремы.

Но эти мучения не пропали даром. После выходных Валентина Николаевна, проверяя переписанную Кирой самостоятельную работу и задав несколько уточняющих вопросов по материалу, исправила двойку на четвёрку, и с недоумением заметила:

— Ведь можешь ты, Кира, намного больше, чем думаешь...

Домой она мчалась как на крыльях. Мама хоть и порадовалась, увидев четвёрку, но не спешила возвращать кабель питания. А вот навещать Норку и видеться с Эммочкой разрешила в любое время, справедливо рассудив, что дружба с одной из самых умных учениц Москвы пойдёт девочке на пользу.

Кира посидела часа два над учебниками. Покончив с уроками, она решила отправиться в больницу к Норке и полезла в шкаф. Сегодня на улице было достаточно тепло для того, чтобы облегчить гардероб... Перебирая одежду, Кира вдруг подумала — а почему бы, пока никто не видит, не попробовать превратиться в панцироносицу? Происходит это совершенно бесшумно...

Стоило подумать о "Панцире" — и хорошее настроение сразу улетучилось. Эта вещь сродни ОРЗ или аппендициту — какое-то время можно терпеть, но чем дальше заходит дело, тем скорее твоё состояние заметит мама, и, конечно же, начнёт расспрашивать, суетиться, принимать меры... Пусть даже этот "Панцирь" не болит, но он свидетельствовал о наличии некого периода в её жизни, о котором Кира, что называется, ни сном ни духом...

— Ну уж нет, — сказала себе девушка, выходя за дверь и прыгая через пять ступенек, — не буду я его сама опробовать, разве что опять какая-нибудь запредельная фигня случится... вот тогда и посмотрим.

Недаром говорят, что нужно очень осторожно желать чего-либо. "Запредельная фигня" уже готовилась напомнить о себе...

Норка пребывала в относительно добром здравии — связно разговаривала, самостоятельно вставала, ходила по палате, постепенно привыкала нормально спать и бодрствовать, жаловалась на больничную скуку и просилась домой. Она с интересом слушала Кирины рассказы о происходящих в школе событиях, с ещё большим интересом выслушала её историю о знакомстве с Гришей Листиковым, и не поверила своим ушам, когда подруга рассказала о своей сегодняшней четвёрке по алгебре.

— Слушай, Кирка, — почему-то шёпотом спросила девушка, — это правда, что того... кто меня кусал в подъезде... застрелили на набережной?

Кира просветила Норку относительно гибели клювоносца — не вдаваясь, разумеется, в шокирующие детали и уж тем более ни словом не обмолвилась о "Панцирях". Она уже хотела было рассказать о своём странном сне, в котором вытягивала её из болота, но в самый последний момент придержала язык. Чего доброго, подруга начнёт её в чём-то подозревать, а за неимением фактов Бог знает что напридумывает...

Воспоминания о минувших событиях подействовали на Норку угнетающе, и она, сославшись на усталость, легла в постель. Кира, как ни старалась, больше не сумела её расшевелить. Распрощавшись и пожелав подружке скорейшей выписки, она отправилась искать выход; постоянно путаясь в коридорах и ошибаясь дверями, с трудом вышла из лечебного заведения на более-менее свежий воздух, благоухающий выхлопными газами и влажным асфальтом.

Она дождалась автобуса и поехала в сторону Борисовского парка. Там у неё было любимое место — небольшой кусочек берега пруда за Шипиловским проездом. Широкая водная гладь, стена деревьев на соседнем берегу, за деревьями — зубчатая стена Царицынских многоэтажек. Там хорошо на закате, а ночью — особенно... Самое подходящее место, куда можно отправиться поразмыслить над чем-нибудь в одиночестве.

Кира покинула автобус и уже спускалась по дамбе к берегу, когда браслет на её руке завибрировал.

— Кира? — донёсся голос Александры Антоновны.

— Да, здравствуйте. Как поживаете?

— У меня всё хорошо, но, к сожалению, не у всех дела так же хороши. Ты где сейчас?

— На Шипиловском. А что, опять что-то случилось?

— Случилось, и боюсь, что очень плохое. Найди место для переброски.

— Сейчас буду...

Кира вбежала в переход под дамбой и убедившись, что её никто не видит, отправила сигнал готовности к старту. Толчок, короткая вспышка — и она увидела уже знакомую ей гостиную, в которой Александра Антоновна на прошлой неделе знакомила девушек с частичками былого могущества своего родного мира. Здесь же находилась и Эммочка, сидевшая на диване и рассеянно листавшая сборник мифов древнего Египта.

— А у вас стало более уютно, — заметила Кира, оглядывая помещение, — и нет больше прежнего бардака...

— Мне пришлось приготовить несколько дополнительных спальных мест, — пояснила словесница, — на всякий случай.

Троица перебралась на кухню, словесница разлила всем чай и вынула из холодильника мороженое. Эммочка довольно спокойно отреагировала на лакомство, Кира, как и всегда, не удержалась от бурного восторга...

Покончив с чаепитием, они вернулись в гостиную. Александра Антоновна включила ноутбук, аналогов которому на Земле никто не знал, подсоединила к нему проектор от голографа и вывела изображение городской улицы с рядами жилых высоток и набережной.

— Это — Поречная улица, — она нажала на кнопку и вывела изображение другой улицы, — это угол Батайского проезда и маршала Голованова, а вот это, — она вывела третье изображение, — стык Задонского и Орехового проезда. Попробуйте переключить голограммы — да, вот так... рассмотрите повнимательнее всё, что увидите, и скажите — не замечаете ли вы на улицах чего-нибудь необычного?

Кира и Эммочка добросовестно вглядывались в каждую деталь, но перед ними были самые обычные, заурядные улицы и дворы с прохожими, автомобилями, магазинами, вывесками, фонарными столбами и мусорными урнами...

— Приглядитесь к автомобилям, — подсказала Александра Антоновна.

Девушки последовали её совету, и вскоре заметили и впрямь нечто выходящее из ряда вон.

— Одна и та же машина, судя по корпусу — "Волга", имеет странные очертания, — сказала Эммочка, — здесь можно увеличить размер?

Александра Антоновна нажала несколько кнопок. Теперь и Кира заметила, что указанный подружкой автомобиль был в высшей степени необычен. Он был почти прозрачен и переливался в солнечных лучах так, будто был сделан из стекла. Даже колёса выглядели стеклянными, по цвету напоминая строительные стеклоблоки.

— А водитель-то с пассажирами! — воскликнула Кира, — четверо человек, их видно сквозь крышу! Как же они едут, если тачка — из стекла? И почему никто этого не замечает?

— Вы когда-нибудь слышали о сеансах так называемой "чёрной магии", на которых демонстрируется исчезновение танков и прочих вещей? — спросила словесница. Получив утвердительные ответы, она продолжила:

— Я зафиксировала именно такой случай. Люди не видят, что стеклянная глыба висит в паре сантиметров над асфальтом, они видят обычный автомобиль. Может быть, кто-то, прежде всего верующие люди, невосприимчивые к гипнозу, замечают что-то странное, но таких, как я успела заметить, в Москве не больше процента от населения...

— А аппаратура тоже не поддаётся гипнозу и фиксирует то, что есть на самом деле, — с жаром продолжила Эммочка, — я читала об этом у Анатолия Берестова. Он писал, что в Англии целый стадион наблюдал отрубленные конечности на арене, а видеозапись показывала, что никакого кровопролития и в помине не было.

— И что это за умники? — пожала плечами Кира, — они что, тоже заодно с тем... клювоносцем? Подельники, что ли?

— Я уверена, что это именно его подельники, и вот почему, — Александра Антоновна вывела на экран карту Москвы и взяла крупным планом Братеево, Марьино, Зябликово, Орехово-Борисово Северное и Капотню, — вчера мои приборы засекли сразу три точки, в которых осуществилась телепортация. Груз по массе был равен глыбе стекла с объёмом, равным объёму автомобиля, а в остатке вышло четверо человек — те самые пассажиры. Странных смертельных случаев и психических расстройств не выявлено, но по телефону доверия ФСБ прошло три странных звонка. Звонившие обращались по поводу подозрительных визитов двоих, иногда троих человек в чёрных деловых костюмах, которые представлялись — обратите на это внимание — спецагентами ФСБ... именно спецагентами! — расспрашивали о нашем клювоносом друге и произносили угрозы в адрес свидетелей и потерпевших...

— А на Лубянке заявляют, что никого к ним не посылали, и начали своё расследование, — подхватила Кира, — так, что ли?

— Именно так.

— Тогда зачем эти "неизвестно-кто-и-откуда" пугают людей?

— Это похоже на попытку замести следы, — закончила Александра Антоновна, — я составила список адресов, по которым наши "люди в чёрном" должны были появиться. Они засветились у семнадцатого дома на Подольской улице в Печатниках, у тринадцатого дома на Маршала Захарова в Орехово-Борисово и у дома три-один на Марьинском парке. Это соответствует расположениям точек выхода...

— А по городу они зачем попусту катаются? — удивилась Кира, — могли бы попросту смыться там же, где и появились...

— Элементарно, Ватсон, — улыбнулась Эммочка, — они пробовали свои магические фокусы на мирном населении. Прикинь-ка, что такая волшебная машинка, заряженная тонной взрывчатки, проедет на НПЗ в Капотне. Такой костёр запылает, что в Рязани будет видно.

— Я поняла, — обрадовалась Кира, — вы хотите накрыть с поличным этих недоношенных Копперфильдов в тот момент, когда ваши приборы зафиксируют новую точку выхода, которая совпадёт с адресом из списка?

— Совершенно верно.

Кира на минуту задумалась, потом поглядела словеснице прямо в глаза.

— Зачем вы позвали нас? Вы хотите, чтобы мы помогли вам отловить этих... кто они там?

— Искусственные антропоморфные существа, — сказала женщина, — да, я вас позвала, чтобы предупредить... и я вам не приказываю, а только предлагаю. Я могла бы отследить и распылить их в одиночку, но...

— Можете не продолжать, — встала Эммочка, — я иду с вами. Этим нелюдям нечего делать у нас, я это уже поняла.

"Интересно, — подумала Кира, — Эмка и в самом деле что-то раскопала?"

— Я тоже пойду, — сказала она, — эти... могут опять начать убивать. Целых четверо, может, они будут ещё хуже, чем Чумной доктор...

Александра Антоновна проводила девушек до холла, пообещав немедленно связаться с обеими, если "недоношенные Копперфильды" объявятся снова. Распрощавшись со словесницей, девушки разошлись кто куда — Эммочка отправилась в библиотеку, а Кира — бесцельно слоняться по району. Ей хотелось бы заглянуть в "Лунный венец", но Димки сегодня не было на месте, а играть он-лайн и лазить по Интернету — не было ни желания, ни настроения...

В сквере напротив двести десятой поликлиники она увидела Мирослава Кратова. То ли он поджидал здесь кого-то, или ему тоже нечем было заняться. Кира знала о нём только то, что он имеет привычку подходить к ней и поддразнивать, называя "сердитой девочкой". Сейчас он не видел Киры, разместившейся на скамейке в одной из боковых аллей с наушниками на голове, зато девушка отлично видела в профиль его лицо. "Лицо человека, на которого в одночасье свалилась огромная куча неразрешимых проблем", — мелькнуло в её голове.

Она твёрдо приняла решение не произносить колких слов, что бы там этот парень, если ему вздумается подойти, ни говорил. Ведь можно же хоть пять минут пообщаться по человечески?

Мирослав наконец заметил девушку и не спеша направился к занятой ею скамейке. Она откинула голову назад, разглядывая серые полосы облаков и голые верхушки тополей, но стоило молодому человеку подойти, как она, резко выпрямившись, сказала:

— Знаю, сейчас скажешь — "привет, сердитая девочка"...

— Нет, не угадала, — парировал Мирослав, — на сей раз я думал назвать тебя русоволосым ворчливым пломбирчиком.

— Неужели? — хихикнула Кира, — а почему ты один и словно в воду опущенный? Со Стешкой воевал?

Ну как объяснить этой малышке, думал Мирослав, что я разгромил тридцать с лишним ювелирных магазинов, шесть подпольных хранилищ с ворованными драгоценностями — и все мои старания пошли насмарку, потому что я понятия не имею, что такое Серебряный Кристалл и как он выглядит? И как ей объяснить, что, быть может, именно она могла бы дать ответы на интересующие его вопросы?

— Со Стешкой — нет, не воевал. А всё остальное время, когда её нет рядом, только и делаю, что с кем-нибудь воюю — с ЖКХ, например.

— С радостью послушала бы, — улыбнулась Кира и вдруг словно кто-то дёрнул её за язык спросить:

— А в твоей жизни не было малоприятной истории, случившейся в поезде "Тюмень-Москва"?

Говоря эти слова, она больше разглядывала прошлогоднюю траву у скамейки и совершенно не видела лица собеседника. Если бы она только заметила, какое изумление отразилось на нём...

— Нет, такого не припоминаю, — ответил Мирослав как можно спокойнее, хотя внутри него бушевала настоящая буря. "Надо проследить за ней, — думал он, — она что-то знает..."

— А ты что здесь делаешь одна? — поинтересовался он, — кого-то ждёшь?

— Любуюсь облаками. Пока ты не подошёл, слушала Шакиру. Сейчас встану и... — решение созрело у неё внезапно, — пойду к Эмке в библиотеку.

Кира поднялась на ноги, сняла с шеи наушники и вместе с плеером засунула их в карман. Мирослав заметил, что когда девушка отряхивала юбку, из-под полы её ветровки мелькнула и шлёпнулась на прошлогоднюю траву небольшая, золотистого цвета коробочка, размером с футляр для очков. Кира не заметила потери и уже сделала несколько шагов к основной аллее, когда он нагнал её.

— Подожди, — он взял её правую руку повыше локтя, — это, часом, не ты обронила? Я видел, как это выпало из твоей ветровки...

Девушка скорее на автомате, чем осознанно, сжала пальцами коробочку и опустила её в карман.

— Не будь такой ротозейкой, Кира... то есть, извини, маленький ворчливый русоволосый пломбирчик.

Кира глядела на удаляющуюся спину Кратова, пока тот не скрылся за деревьями, потом начала осторожно ощупывать свою руку в том самом месте, где Мирослав её сжимал... Она никак не могла понять, чего именно ей хотелось — поскорее прогнать ощущение от этого прикосновения, или наоборот, удержать и подольше сохранить его.

"Какая чушь, — подумала она, — на что мне это нужно? Я ведь, как ни посмотри, ещё ребёнок, пусть мне даже пятнадцать стукнет в конце мая... а у этого Кратова Стешка есть..."

Кира провела ладошкой по носу и ощутила запах. Принюхавшись получше, она наконец поняла, что он оставлен рукой Мирослава, как раз на рукаве её ветровки.

— Что же это такое, — прошептала она, — чем это пахнет? Не знаю... как будто чем-то знакомым. Но чем?

Она почти минуту рылась в памяти, но запах ни с чем не желал отождествляться. Она сунула руку в карман, выудила золотистую коробочку и оглядела её со всех сторон.

— Да ничего я не теряла! — Кира сунула находку на место, — что это он ещё выдумал... так, я ведь вроде к Эмке собиралась? — вспомнила она и взялась за браслет.

...Эммочка ответила на вызов и телепортировала Киру в пустой читальный зал. Самая умная ученица заняла стол в уголке; кроме неё и Киры в зале никого не было. Кира никогда не переступала порога библиотеки, не утруждали себя этим и другие ученики 9-В. Попав в помещение, битком набитое тысячами книг, разглядывая стеллажи и полки, девушка чувствовала себя так, будто её заживо похоронили. А вот Эммочка, наверное, чувствовала себя здесь как рыба в воде...

— Можно посмотреть? — Кира взяла читательский билет подруги и увидела список книг, которые та прочла за последний месяц. Ни об одной из них русовласка прежде не слышала — "Анти-Эйнштейн", "Шляпа Императора", "Почему Россия не Америка", "Плутония", "Остров доктора Моро", "Пирамида Мортона", "Жила-была коммунистическая партия..." Не узнала она и ни одного автора — сплошь незнакомые имена, хотя... Кое-что она слышала о человеке по имени Анатолий Собчак. Папа как-то сказал, что сей господин из северной столицы так и остался бы никем и ничем, если бы время от времени в своих книгах не поливал дерьмом русский народ, приписывая ему "врождённые комплексы неполноценности и рабства". За это, мол-де, его всюду хвалят и превозносят...

— У меня сейчас голова расколется, — протянула Кира, вернув Эммочке билет, — и что, ты всё это прочла? И как, интересно?

— Ну конечно, — улыбнулась Эммочка.

— А что ты читаешь сейчас?

— Это так... — отличница отложила груду машинописных листов, — распечатка с египетской Книги Мёртвых.

— Ой мама дорогая... — ахнула Кира, — и зачем тебе это?

— Пытаюсь понять — имел ли клювоносец какое-нибудь отношение к древнеегипетскому варианту дьяволопоклонничества.

Кира только диву далась. Многообещающее объяснение, не сулившее ничего хорошего. Серия убийств, какие-то "Панцири", словесница Лекса Яковлева и её непонятные поиски, а тут ещё Эммочка со сногсшибательными версиями...

— Ну, Эмка, — Кира выбрала стул и села рядом, — теперь я понимаю, почему с тобой никто водиться не хочет. Возле тебя пол-района выглядит убогими кретинами.

— Не преувеличивай, — фыркнула отличница.

— Слушай, а почему ты тогда спросила у меня — кого я предпочитаю? Чайковского там, или Дебюсси? Ты что, ещё кому-то играла на арфе?

Эммочка залилась краской, и стало ясно, что вопрос попал прямо в яблочко. Кира напирала; в итоге умная ученица вынуждена была признаться, что ей аккомпанировал со своей скрипкой Яшка Штольман.

— Этот? Да ну? — Кира просто ушам не поверила. Как этот поганец мог встречаться с такой девушкой, как Эммочка? Уж не выдумывает ли она?

— Я знаю, что тебя удивило, — грустно улыбнулась отличница, — он ведь очень некрасиво обошёлся с тобой... тогда, давно... даже не подошёл, не спросил — что с твоей коленкой?

— Было дело, — закивала Кира, — часто он у тебя бывает?

— Уже нет. Со мной он тоже поступил очень некрасиво. Я тебе открою небольшой секрет... ну, не совсем секрет, но... ты знаешь, где я иногда беру книги? — и Эммочка принялась рассказывать о своих путешествиях по гигантским мусорным свалкам, коих в Москве и за пределами МКАДа было немереное количество. Люди выбрасывали много ненужных вещей, в том числе и книги. Эммочка подбирала их, и более того — она сумела подружиться с некоторыми личностями, для которых свалки были источником существования. По её словам, далеко не все бездомные москвичи являются спившимися и опустившимися пародиями на людей — сообщество бездомных очень разнородно, и там часто встречаются те, кто заслуживает куда лучшей участи... И вот Эммочка регулярно посещает этих несчастных и приносит им лично приготовленную домашнюю еду, а те в качестве благодарности перехватывают и отдают ей выброшенные книги — конечно, если те не истлели или не были повешены на стенку в отхожем месте...

— И вот однажды Яшка увидел — куда я хожу, — говорила отличница, — и сказал — чего ты это запутинское быдло откармливаешь, пусть бы сдохли поскорее, в городе чище станет... а в школе я услыхала, как он про нашу квартиру рассказывал — что вроде он как только первый раз зашёл — сразу понял, что у нас там бомжатник... вот и всё.

Эммочка выглядела донельзя расстроенной, но плакать всё-таки не стала. Кира вспомнила квартиру Мокрецовых. Скромная обстановка, скромная посуда, отсутствовал дорогой ремонт, нет ни цветного телевизора, ни компьютера, но это был никак не бомжатник. Одежда у отличницы явно вышла из моды ещё три-четыре года назад, но она ведь не в рванье в школу ходит? Аккуратная, чистоплотная девушка, ничем не хуже любой другой.

"Вот накоплю денег и куплю ей если не комп — на него долго собирать придётся — но новый мобильник с Интернетом подарю, — решила Кира, — и не обязательно на днюху. Просто так подарю. А на днюху приготовлю ей картинки со спичечных коробков, что у бабушки лежат..."

— Кирка, — спросила Эммочка, — а если Листиков тебя пригласит куда-нибудь — пойдёшь?

— Ой, даже не знаю, — замялась та, — может, и пойду... а вот скажи, если бы он пошёл с тобой знакомиться — что бы ты сделала?

— Такого не могло случиться. У меня на затылке было написано, что я занята.

— Ну ладно... слушай, Эмка, что я сказать хочу, — Кира придвинулась почти вплотную, — мы как-то начали общаться, видимся и всё такое... давай дружиться по настоящему. Будем приглядывать, заботиться друг о друге. Тем более с нами действительно что-то не так... чем-то мы от других людей отличаемся. В одиночку нам плохо придётся... как думаешь?

— Давай, — улыбнулась Эммочка.

Кира хотела было показать подруге врученную Мирославом золотистую коробочку, но в этот момент у обеих девушек заработали передатчики.

— Девочки, вы где? — донёсся голос Александры Антоновны. Узнав их местонахождение, она сказала:

— Готовьтесь к переброске. У нас гости...

Кира, Эммочка и Александра Антоновна стояли на крыше двадцатиэтажки на углу Люблинской и Поречной. Словесница высматривала что-то на улицах внизу, а две подружки любовались открывающейся сверху городской панорамой с раскинувшимся вдоль набережной парком, мостом, соединяющим Марьино и Братеево, и Борисовскими прудами — одним из самых любимых мест летнего времяпрепровождения.

— Времени у нас нет, поэтому объясняю один раз, — повернулась к девушкам Александра Антоновна, — адреса "Поречная, один" в списке нет, и это очень странно. Стеклянная машина уже внизу, убедитесь сами, и наши клиенты уже в подъезде, — она притопнула ботинком по бетону.

— Вот это прикол, — удивилась Кира, посмотрев вниз, — машина-то и впрямь стеклянная. Я это без всяких приборов вижу...

— Ты имеешь в виду ту машину, что между красной "восьмёркой" и чёрной "Тойотой"? — уточнила Эммочка, — но какая же она стеклянная? Обычная чёрная "Волга"...

Пришёл черёд удивляться Александре Антоновне. Пристально посмотрев на Киру, она сказала:

— Это может показаться странным, но я тоже вижу этот предмет как автомобиль, хотя приборы утверждают обратное. Кира... значит, это наваждение на тебя не действует... тот, кто заставил людей видеть машину, не сумел с тобой справиться. Это очень любопытный факт, но разговаривать некогда. Идём вниз...

Из всего услышанного Кира уловила только одно — она видит вещи такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими их пытаются представить. Но раздумывать было некогда, и девушки, спустившись на более низкий десятиэтажный корпус, поспешили к надстройке, в которой находился спуск на технический этаж. Ключей у них не было, но Александра Антоновна вынула кольцо с отмычками, и после минутной заминки замок изволил открыться.

Оказавшись на площадке технического этажа, словесница спросила:

— Как преращаться, помните? — и первая тихо сказала:

— Хелхем, дай мне силу.

— Мидгард, дай мне силу, — произнесла Кира.

— Идун, дай мне силу, — закончила Эммочка.

Теперь по лестнице спускались, прислушиваясь к каждому звуку, три подсвеченные изнутри стекловидные фигуры. Кира отметила про себя, что может двигаться очень быстро, и к тому же легко и почти бесшумно. Вообще у неё всё осталось прежним, все чувства. Она слышала даже благоухающий на весь подъезд аромат жареной картошки с салом, готовящейся где-то внизу...

Александра Антоновна предостерегающе подняла руку вверх, и все остановились.

— Вспомните, как заизолировать все переговоры так, чтобы наши слова были слышны только нам, — сказала она.

Кира напрягла свою память и прошептала неожиданно пришедший на ум цифровой код.

— Порядок, — отозвалась Эммочка.

— Так вот, — продолжила Александра Антоновна, — наши недоношенные Копперфильды пошли прямиком в квартиру Стеши Мамонтовой, и она сейчас дома одна.

— Но с какого перепуга им туда идти? — удивилась Кира, — она же не свидетель и не потерпевший по делу Чумного доктора?

— Это меня тоже интересует. Надеюсь, нам удастся поговорить с ней, может, что-нибудь проясним...

Дойдя до площадки между седьмым и восьмым этажами, девушки заметили, что дверь крайней левой квартиры приоткрыта и из неё доносились неразборчивые голоса — один принадлежал Стешке, ещё два — посторонним людям. "А может, и не людям", — подумала Кира.

Александра Антоновна на секунду остановилась, обнажила телепортер и вставила в разъём на его панели некий предмет. В ту же секунду её облик претерпел кардинальные изменения — перед изумлёнными подругами предстала незнакомая женщина лет тридцати пяти, в деловом костюме и кожаном пальто.

— Это ещё что за привидение? — спросила Кира, обретя дар речи.

— Очень умная голограмма, — донёсся голос Александры Антоновны, — повторяет движения губ, бровей, может моргать, даже имитировать слёзы... о деталях потом. Я пошла. Будьте готовы ко всему, — и словесница, велев девушкам спрятаться за угол, направилась к приоткрытой двери.

— М-м... простите, я по объявлению, — послышалось снизу, — можно увидеть хозяев?

— Кирка, — раздался шёпот Эммочки, — там точно все четверо. Двое в коридоре...

— Ясно. Ждём...

Ждать пришлось недолго. Из квартиры донеслось два тихих хлопка, дверь распахнулась, и на порог повалились две человеческие фигуры с дырами во лбу.

— Все ко мне! — услыхали девушки выкрик Александры Антоновны.

Кира бросила взгляд на тех, кого застрелила словесница, и её охватил ужас пополам с недоумением. Два человека, или почти — человека; глядя на них со спины, ничего подозрительного заметить было нельзя — если бы не лица — а точнее, полное их отсутствие. Существа не имели ни глаз, ни носа, ни рта, ни ушей. Приложив ладошку к лицевой маске одного из монстров, Кира убедилась, что под тонким слоем кожи скрывается сплошная костяная пластина, словно это был затылок...

— Сила красоты... — шепнула Кира и выпустила в "не-людей" разрушительную волну. Тела охватила судорога, вены на их руках вздулись, а кожа приобрела синюшно-багровый оттенок. Девушка пребывала в уверенности, что полный тромбоз кровеносной системы убьёт этих существ с гарантией, в отличие от проникающих ранений...

Откуда взялась эта уверенность, она не знала.

В передней покоилось тело вполне обычного человека, одетого в тёмно-серый деловой костюм. Судя по неестественному положению головы, Александра Антоновна свернула ему шею. А в гостиной, у входа в которую собралась вся троица, они увидели четвёртого "гостя". Уж он-то был настоящим красавцем, если такое слово вообще уместно — абсолютно лысая голова, тёмно-оранжевая пупырчатая кожа, рот в виде полумесяца, от уха до уха, полный длинных шероховатых зубов, похожих на обломанные карандаши. Самое жуткое в его лице было то, что глаза на нём напрочь отсутствовали. Как это создание ухитрялось ориентироваться в пространстве — оставалось загадкой.

— Никому не шевелиться, не то я отстрелю ей башку, — скрипучим голосом объявил зубастый. Одной рукой он держал Стешку за горло , а другой сжимал пистолет, приставленный к уху девушки.

— Не вмешивайтесь, — шепнула словесница своим спутницам и шагнула вперёд.

— Что бы ты ни сделал, это ничего не изменит, — сказала она, — всё равно ты будешь развоплощён. Стреляй в неё, мне всё равно. Я её не знаю, вижу впервые, так что...

Стешка вцепилась в руку, или, точнее, когтистую лапу, пытаясь убрать её со своего горла. Её наполненные стразом и мольбой глаза метались по странным фигурам, ворвавшимся в её комнату. Она почувствовала лёгкий огонёк надежды, ибо начала догадываться, какие именно люди расправились с группой лже-федералов...

— Ты лжёшь, капитан Пи, — с усмешкой прохрипел зубастый, — лжёшь и не краснеешь. Я знаю. Чтобы выручить эту девку, ты уже приготовила какой-то трюк, а? Не выйдет. Если я не выстрелю, то просто задушу её или вскрою артерии. Или перекушу позвоночник...

— Помогите... — едва слышно всхлипнула Стешка.

Зубастый усилил хватку, перекрывая доступ воздуха в её лёгкие, и в тот же миг случилось нечто удивительное. По рукам и лицу хозяйки побежали световые блики, и её одежда исчезла, уступая место стекловидному слою толщиной не более миллиметра.

Раздумывать над этим явлением было некогда, тем более что зубастый выстрелил — пуля, сплющившись, отскочила от Стешкиной головы и влепилась в потолок, а в следующее мгновение девушка извернулась, сломав при этом руку стрелку, схватила его за плечи, и с её пальцев побежали электрические разряды.

Через минуту всё было кончено. Тело зубастого, насквозь прожаренное переменным током, пришло в негодность.

— Что со мной случилось... — Стешка потрясённо разглядывала свои руки, — я стала такой же как вы? Почему?

— Некогда объяснять, — словесница взяла её под локоть, — надо выкинуть тела этих чудовищ на улицу... ты как себя чувствуешь? Всё в порядке?

— Да, — кивнула новая панцироносица, — я... у меня в голове столько всего... я что, убила этого? — она указала на зубастого.

— Забудь. Он не человек... и торопись. Когда приедет милиция, твоя квартира должна быть пуста.

Девушки подхватили мёртвого человека и зубастого мутанта, выволокли их на площадку девятого этажа и сбросили на козырёк подъезда. Затем туда же отправились трупы двух "безлицых", причём один из них скатился с козырька на крыльцо и его увидела большая компания молодёжи, занявшая скамейки...

Александра Антоновна заметила, что глазки на дверях Стешкиных соседей кто-то заклеил пластырем. Она подосадовала на себя из-за того, что сама не догадалась сделать этого — а ещё в подъезде невыносимо воняло перцовой вытяжкой. Кто распылил её? И кто заклеил глазки, пока все они толклись в Стешкиной комнате?

"Здесь побывал наш старый знакомый — Такседо Маск, — решила она, — но почему он не хочет показать своего настоящего лица? Он исправил мои недочёты, избавил нас от возможных свидетелей и почему-то удрал..."

— Кира, Эмма, Стеша... — позвала она, — я зачищу здесь все следы. Идите на крышу и ждите меня.

Оказавшись дома у словесницы, девушки, как могли, постарались успокоить Стешку, убедить её, что она — тот же человек, что и всегда, что все произошедшие с ней изменения есть результат работы скрытого в теле устройства, которое совершенно безвредно, и, если того потребуют обстоятельства, может быть извлечено наружу... Пусть и не сразу, но девушка всё-таки поверила своим спасителям.

— Я должна была сказать — "Асгард, дай мне силу?" — удивилась она, — но я не говорила этого... как же тогда это покрытие развернулось?

— Зубастый перекрыл тебе кислород, — объяснила словесница, — и "Панцирь" развернулся сам. Он настроен защищать хозяина...

Дальнейшее исследование показало наличие у Стешки электроразрядника — устройства достаточно мощного, чтобы выстрелить самой настоящей молнией с напряжением от нескольких тысяч до миллиона вольт. Убитое ею существо, образно выражаясь, оказалось подсоединено к сварочному аппарату. Но Стешку меньше всего волновало — как оно было убито. Она растерянно разглядывала трёх панцироносиц и наконец спросила:

— Кто же вы все... то есть, мы?

Александра Антоновна свернула "Панцирь", Кира и Эммочка последовали её примеру. Стешка прошептала слова "Асгард, забери силу" и вновь стала обычной девушкой. Словесница рассказала немного о себе и своей задаче по поиску затерявшейся на Земле девушки и поделилась предположением, что убитые мутанты тоже озабочены её поисками.

— Это инопланетяне? — воскликнула Стешка, — то-то мне странным показалось, что когда они разговаривали, то у них губы почти не двигались, и лица были какие-то бледно-серые, как у трупов...

Кира, Эммочка и словесница переглянулись. Если Стешка не напутала, то получалось, что трое "не-людей" могли придать себе более-менее человеческий облик.

— Человек в этой группе был военным экстрасенсом, — сказала словесница, — он тебя, как бы сказать... заморочил.

— Вы его убили, и наваждение прошло... — кивнула Стешка, — и спецагент Занавескин превратился в безглазого зубастика...

На этом месте девушка расплакалась. Ей дали время прийти в себя, ибо хорошо известно, что стресс быстрее уходит именно со слезами, а затем словесница напоила её чаем, добавив в питьё некое лекарство, которое вскорости подействовало — и девушку пристроили на диване.

Она принялась рассказывать о странном происшествии на набережной, которое ей довелось увидеть, даже высказала предположение, что эти четверо пытались выйти на Киру с Эммочкой, добавила, что не называла никаких адресов и фамилий, и обратила внимание на странное обстоятельство, а именно — как этим существам(или их хозяевам)удалось выйти на неё? Она ведь действительно кое-что знала. А раз так, то кто знает, какие методы допроса могла применить убитая четвёрка...

— Я теперь только поняла, — добавила она, — что это была липа... фээсбэшники ведь никогда не представляются спецагентами.

— А почему вас назвали капитаном Пи? — спросила Кира, обращаясь к словеснице.

— Это моё настоящее имя, — ответила женщина, — и у себя дома я нахожусь в розыске за терроризм. Так что меня многие знают.

— Что??? — разом воскликнули девушки.

— Так у нас называют всех, кто, находясь на своей земле, оказывает сопротивление оккупационным войскам. Это делается для того, чтобы приравнять солдата к обычному уголовнику.

— Понятно...

Панцироносицы принялись рассказывать Стешке о своей деятельности, благо что теперь они могли ничего не скрывать. Та слушала не перебивая, время от времени задавая уточняющие вопросы или делая дополнения. Стло ясно, что Стешка тоже знала о своём сиротстве и тоже время от времени видела странные сны, почти такие же, какие были у Киры и Эммочки.

— Есть две вещи, — сказала словесница, — которые меня смущают. Во-первых, уже второй раз возле нас появляется Такседо Маск. Уверена — это он залепил глазки на площадке, чтобы никто за нами не подглядывал, и он же распылил в подъезде перец — чтобы все сидели дома и не высовывали носа, пока мы работаем. Почему он это сделал? Если уж он прикрыл нас, то почему ушёл? И кто он? — она развела руками, — куча вопросов, а ответов — никаких... И во-вторых — надо выяснить вопрос с машиной и лицами...

— А что ещё случилось? — спросила Стешка.

— Я видела чёрную "Волгу" лже-федералов. Эмма видела чёрную "Волгу". А Кира — глыбу стекла. Экстрасенс из квартета не мог заставить её видеть автомобиль. Переходим к лицам. Я видела троих чудищ в образе людей, но, когда свернула шею экстрасенсу — то они уже не выглядели людьми. И последнее... — женщина вынула из кармана четыре красных книжечки, — вот мои трофеи. Я их вижу, а приборы — нет. Странно как-то, не находите? Вы видите удостоверения?

Девушки дружно закивали.

— Попробуй подержать их, — она протянула трофеи Кире.

Девушка небрежным жестом взяла удостоверения, перелистнула страницы...

— Тут и осёл догадался бы, что это липа, — сказала она, — посмотрите на фамилии — Заклёпкин, Занавескин, Фарафанганов, Магнитофонов... ой мамочка!

Страницы удостоверений внезапно вспыхнули пламенем, и Кира, вскрикнув, выронила трофеи на пол. Эммочка помчалась на кухню, принесла мокрое полотенце и принялась гасить нежданный костёр, но документы как ни в чём ни бывало продолжали гореть, и, что самое странное, от них не осталось ни пепла, ни сажи. Даже ковёр не затлел — горению подверглись только изъятые у лже-федералов вещи.

Александра Антоновна осмотрела Кирины ладошки, ожогов не нашла, покачала головой и задумчиво сказала:

— Чего же, Кирочка, от тебя дальше ожидать? Хорошо, что мы не стали машину осматривать, она бы точно взорвалась от твоего прикосновения...

— Что это может означать? — подала голос Стешка, — документы сгорели, Кира не поранилась, ковёр целёхонек... это какие-то волшебные вещи?

Кира, убедившись, что ей не придётся держать руки в холодной воде, несколько приободрилась и спросила:

— В самом деле, расскажите наконец, что это за твари, которых мы загасили?

— Вы, полагаю, догадываетесь, что в руках экспертов оказались образцы тканей клювоносца? — начала объяснять Александра Антоновна, — так вот, пришлось мне завести несколько нужных знакомств... и ко мне поступила информация, подтвердившая мои опасения. Образцы тканей были отправлены в Центральное Бюро, в лабораторию молекулярной генетики. Вывод однозначен — убитое в парке существо создано искусственно, предположительно — путём клонирования, с добавлением чужеродных генов... известно каких — птичьих. Анализ человеческой цепочки ДНК показал и вовсе ошеломляющие результаты. На Земле нет гаплогруппы, что могла бы произвести на свет потомство, содержащее извлечённые из образцов гены.

— И что?

— Ваши генетики имеют на руках доказательство того, что, во-первых, параллельные миры на самом деле существуют, и во-вторых, что люди могут путешествовать из одного мира в другой.

На это Кира ничего не могла сказать. Перед ней вновь замаячили сферы, в которых она ничего не понимала. Параллельные миры... Что-то такое на эту тему она смотрела пару лет назад — кино о маленькой австралийской девочке, отправившейся в путешествие по иным измерениям на пару с каким-то китайцем...

Девушки ещё долго сидели и обсуждали всё то, что с ними происходило за последние дни, в частности, отвечали на многочисленные Стешкины вопросы. Александра Антоновна даже оставила их ненадолго втроём — ей хотелось посмотреть, как работают следователи и эксперты на Поречной, и по возможности услышать их мнения по поводу выброшенных из окон четырёх мёртвых тел, трое из которых со стопроцентной гарантией не принадлежали людям.

Вернулась она примерно через час и объявила, что квартира Мамонтовых чиста и не засвечена. Свидетелей происшествия — ни одного, хотя выстрел, пришедшийся в Стешкину голову, слышали многие, и разумеется, позвонили по 02. Скорее всего, Мамонтовых даже опрашивать не будут...

Она оставила Стешку ночевать у себя, проводила Киру с Эммочкой и перед тем, как заснуть самой, долго ворочалась с боку на бок, снедаемая тяжёлыми размышлениями о будущем...

Не спалось в эту ночь и Мирославу Кратову.

Потасовка уже не троих, а четверых панцироносцев с неведомыми созданиями природы или злого научного гения произошла не где-нибудь, а прямо в квартире Стешки — хорошо ещё, что ни её самой, ни её матери в тот момент не было дома. Но за каким, извините, чёртом эти полу-люди или недолюди ввалились к Мамонтовым? Неужели кто-то из приятелей клювоносца видел Стешку на набережной и решил разобраться с ней, очутившейся в ненужное время в ненужном месте? Очень похоже на то...

Мирослав знал о свойствах "Панциря" изолировать все переговоры, которые ведут участники операции. Эти четверо воспользовались данной функцией, и он их попросту не слышал. Весьма досадно... Он не был участником операции... Не так уж и важно, догадались ли панцироносцы о его присутствии на месте потасовки и какие выводы они сделали. Важно то, что настоящее имя человека в пальто им по-прежнему неизвестно.

А тут ещё эта Кира Белякова с вопросом о поезде "Тюмень-Москва"... Мирослав не верил, что она могла что-то знать о той драке с южными "гостями", скорее всего, кто-то надоумил её задать такой вопрос. Кто же таков этот не в меру осведомлённый всезнайка?

"Кто-то из тех троих, что кокнули клювоносца, почему-то вызывает меня к себе, — думал Мирослав, — почему я узнал об этом лишь тогда, когда они убили первого нелюдя? Должно быть, тот, кто надел на нас двоих эти "Панцири", заблаговременно настроил канал связи... Но зачем?"

Он устроился на кровати поудобнее, включил ночник, вынул из шкафа первую попавшуюся книгу и долго читал, не особо вникая в смысл повествования, до тех пор, пока глаза не закрылись сами собой...

В эту ночь ещё четверым представителям рода человеческого было не до сна.

Закари Джедис был расстроен. Его лучший экстрасенс и трое инкопов были убиты, их тела попали в руки местных учёных, а глыбу стекла, над которой он трудился полдня, придавая ей форму автомобиля, заперли в гараже ОВД по Марьинскому району. Милиционеры, похожие больше на героев какого-то нелепого мультика, чем на стражей закона, разводили руками, скребли затылки и никак не могли взять в толк — кто и как выплавил из стекла эту штуковину и её содержимое — вплоть до самых мелких бутафорских деталей...

В не самом приятном состоянии пребывали Азек Нефри, Накем Зойсман и Адам Кинзи. Они тоже лишились нескольких инкопов. Шесть штук, если быть точным. Не так уж и много, но инцидент порождал тревогу относительно возможности осуществления контроля Земли со стороны Прогрессоров. Что, в сущности, для этого требовалось? Совсем немного — посеять панику, анархию и безвластие. Вся экономика и благополучие этого мира держались на жидком топливе. Если землян этого топлива лишить — весь их "цивилизованный" мир полетит в тартарары, и тогда четверо кураторов со своей армией экстрасенсов и инкопов будет грозной силой, способной установить нужный Прогрессорам миропорядок. Таков был первоначальный план Адама Кинзи, и все единогласно приняли его. Но — как некстати! — выясняется, что среди землян есть тщательно законспирированные, секретные отряды, каждый солдат которого способен распознать и убить инкопа...

— Откуда ты вообще взял этот адрес? — спросил вице-адмирал у Джедиса, — зачем было лезть непонятно в чью квартиру? Какое отношение эти Мамонтовы имеют к развоплощённому Д-11?

— Я заручился поддержкой тех, кто видит Верховное Существо, — ответил Джедис, — и получил этот адрес. Я сам удивлён и не могу понять, какое отношение может иметь к нашему делу Степанида Мамонтова. Но когда группа прибыла по адресу, спустя некоторое время их застали в квартире и всех уложили...

Адрес был получен довольно просто. Джедис сходил в капище, положил на алтарь блокнот с изложенной на странице просьбой — ему хотелось знать имя и место проживания самого осведомлённого свидетеля — и в качестве жертвы выпил стакан собачьей мочи. Поставил стакан на алтарь — и тут же из кармана его кителя выскочила авторучка. Неведомый автор набросал на листе несколько строк и вернул вещь в карман хозяина.

Когда группа погибла, Джедис подумал, что верить нельзя никому, даже Верховному Существу. В его представлении оно не было ни Богом, ни Сатаной — он считал его эмиссаром некой цивилизации, ушедшей вперёд в развитии настолько далеко, что ей подвластно и время, и пространство, и энергия...

— А я думаю, — подал голос Накем Зойсман, — что дело обстоит очень просто. Эти ребята попросту выследили нашу группу, а Прогрессор написал адрес наугад. С тем же успехом он мог дать адрес любого человека, живущего в первом доме на Поречной, и результат был бы тот же.

— Может быть, — согласился Кинзи, — и если они выследили её, то этот факт заслуживает внимания. Неужели они способны засекать искажения в пространстве во время телепортации? Ведь они не единожды выходят на наших инкопов. Возьмём нашу вылазку в Йоханнесбург или Ресифи... кто работал против нас в этих двух городах — наши знакомые из Москвы, или местные силы? Потом, чем защищены ликвидаторы? Д-11 выпустил полную обойму в одного из них, причём безрезультатно... вот сколько всего интересного нам предстоит расследовать. А ты, Азек? — он повернулся к генералу Нефри, — что скажешь?

Погружённый в молчание контрразведчик поднял голову:

— Я думаю о том же, о чём и ты, — отозвался он, — если в каждом большом городе по три-четыре таких ликвидатора, то наши дела плохи. Надо заняться изучением их защитных средств, в противном случае остаётся лишь смотать удочки.

— Это правильно, — одобрил Кинзи, — мы будем вооружать инкопов более серьёзно, потому что нам нужно знать как можно больше о ликвидаторах и их боевом потенциале... есть у меня мысль — попросить Прогрессоров отыскать место, в котором они будут наиболее уязвимы при внезапной атаке. Вот там мы и проверим — так ли они крепки, как хотят казаться...

Кира вернулась домой и обнаружила, что мама смотрит в гостиной телевизор, а братец Сашка давно уже видит десятый сон. Как всегда, он запер дверь в комнату на все засовы и придвинул тумбочку. Девушка даже немного посетовала — почему брат никогда не звонит ей и не спрашивает, где она, как она? Ведь ему десять лет как-никак. Похоже, он и в самом деле ещё маленький... даже слишком.

Кира прошла к себе и вдруг вспомнила о золотистой коробочке, которую ей по недоразумению вручил Мирослав. Закрыв дверь, она устроилась поудобнее на кровати и принялась за изучение странного предмета.

Коробочка, как и футляр для очков, открывалась простым нажатием кнопки. Заглянув внутрь, девушка с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от восхищения.

Предмет, хранящийся под крышкой, представлял собой круглый медальон размером со спичечный коробок, с открывающейся крышкой и цепочкой на крохотном замке. Изделие было выполнено из незнакомого металла — не из золота, хотя блеск очень походил на золотой. Цвет вещицы был, пожалуй, на несколько тонов бледнее золота. Кире не составило большого труда разобраться с крошечным замочком и после некоторого колебания она подошла к зеркалу и надела медальон на свою шею.

"Странное дело, — подумала она, — судя по ощущениям, он мне как раз впору. Цепочка подогнана очень точно, будто специально на меня делали... интересно, что там под крышкой?"

Она подцепила ногтем крышку, и едва та повернулась, из медальона зазвучала музыка. Вздрогнув от неожиданности, Кира поспешила закрыть медальон и поскорее расстегнула цепочку, опасаясь, что на звук придёт мама и начнёт спрашивать — что здесь такое играло...

Убедившись, что мама по-прежнему сидит перед телевизором, а значит, не услышит посторонних звуков, Кира потихоньку вернулась к себе и вновь открыла медальон. Музыка заиграла с самого начала, и она прослушала её до конца. Под крышкой она обнаружила тёмное отверстие с линзой, похожее на окуляр микроскопа. Взглянув в него, девушка снова чуть не вскрикнула от восторга — где-то внутри, на угольно-чёрном фоне, мерцали два огонька. Самый большой, жёлтого цвета, и второй, раза в два меньше, ярко-оранжевый, как кожура апельсина. Огоньки вращались, периодически меняясь местами и заслоняя друг друга...

— Красивая штучка, — прошептала Кира, — но что бы там Кратову не почудилось, я этого точно не теряла. Надо будет на Братеево-ру дать объявление. Если кто-то скажет, что видно в отверстии, значит вещь — его. А пока пусть полежит здесь...

Девушка убрала медальон в коробочку и сунула под подушку.

Этой ночью ей приснился очередной странный сон. По её субъективным ощущениям, он длился несколько суток, во время которых она занималась многими делами, сути которых, как ни старалась, не могла понять, встретила множество людей, ни одного из которых ранее не знала, участвовала в каких-то многолюдных мероприятиях, но не сумела разобраться, по какому случаю они были организованы... Главным действующим героем её сна был человек, который проводил в её обществе почти всё своё время, и картины этих снов были одна прекраснее другой. Из них не хотелось возвращаться...

Она не разглядела и не запомнила его лица, но знала, что это именно тот человек, которого она ждала и искала всю свою жизнь. Что за те восемь лет, что прошли с тех пор, как они познакомились, их взаимные чувства крепли и возрастали. Знала она и то, что ради любви к ней он готов отказаться от всего, что ему причитается по праву рождения, и с горечью осознавала, насколько мала вероятность того, что они будут вместе... вдвоём, всегда.

Заключительная сцена из сна особенно сильно врезалась в её память — они вдвоём на балконе, внизу — сияющий ночными огнями город, на небе — огромный светло-оранжевый диск Асгарда, расчерченный полосами бурых облаков... Он вручает ей старинный медальон, который в его семье на протяжении многих поколений каждый новый наследник Ванахемского трона дарил невесте, будущей королеве Ванахема... Она открывает его крышку и слушает доносящуюся откуда-то изнутри мелодию...

Утром Кира поднялась гораздо раньше обычного. Собираясь в школу, она думала над тем, что уже много месяцев не видела столь приятных и счастливых сновидений.

Владелец музыкального медальона так и не нашёлся. На Кирино объявление откликнулось несколько сотен человек, и все их отклики можно было свести в две группы — одни писали что-нибудь вроде "вот дурочка, нашла — забирай себе", другие рассчитывали любым путём получить драгоценную вещичку на халяву. Честные люди, коих было всё-таки большинство, не откликались. Потому что не теряли никакой коробочки с медальоном.

И Кира решила оставить драгоценность у себя, хотя и продолжала рассылать по Интернету объявления. Главное, чтобы эту вещичку не обнаружил вездесущий проныра Сашка. В квартире, к счастью, ещё имелись места, в которые он никогда не совал носа, например, задняя стенка холодильника — именно там и был припрятан медальон. Лишь бы только теперь холодильный агрегат не поломался...

Кира часто ходила готовить уроки к Александре Антоновне, и та старательно восполняла провалы в её знаниях. Успехи Киры были очевидны, но ещё очень далеки от совершенства. Школьные учителя всё ещё недоумевали — почему ученица Белякова исправно отвечает на вопросы по изучаемому материалу, но всякий раз теряется возле доски.

А в один прекрасный день Кира ухитрилась получить единицу за диктант.

Произошло это при следующих обстоятельствах. Ученики писали отрывок текста, содержащего описание ближнего Подмосковья, и Кира сильно намудрила с названиями столичных аэропортов. До тех пор, пока Александра Антоновна не зачитала её писанину вслух, та даже не подозревала, что опять сделала что-то не то...

— Белякова, — обратилась словесница к девушке, и её тон явно не сулил ничего хорошего, — это что такое? Ты помнишь названия аэропортов Москвы?

Кира как в рот воды набрала.

— Внуково, Домодедово, Шереметьево... — зашептал сзади Севка.

— Всё верно, Бакисов... но аэропортов Дедовнуково и Внукодедово ещё не построили. Или я что-то пропустила?

Класс взорвался громоподобным хохотом. Не смешно было только Кире. Может, она и написала бы названия воздушных гаваней Белокаменной правильно, но её интересовал не диктант, а то, что происходило за окном. Там всегда было гораздо интереснее.

— Неси дневник, Белякова. Я тебе туда единицу поставлю.

Кира, как обычно, расплакалась. А ведь её успеваемость, казалось бы, повысилась... и как теперь показаться дома с этой единицей? Взбучка от мамы гарантирована, и от папы — тоже...

— Чего ты всё носом хлюпаешь? — сказала ей Эммочка на большой перемене, — Лекса вроде не зверь. Выучишь всю эту подмосковную топографию — она и превратит кол в четвёрку...

— Ну да, а то ты её не знаешь, — буркнула Кира, — ты не видишь, что у неё на уроках делается? Двояки так и сыплются...

— Между прочим, поделом, — тихо заметила отличница, — мне это напомнило бабушкины рассказы о том, как при царе учились. Если ученик делал на двояк — ставился двояк, и точка. Другие раньше учителя были. И если двояки нужно было выставить половине класса — их это не останавливало. Выставляли без раздумий...

В этот момент в занятый подругами закуток коридора вошла Стешка.

— Привет, — сказала она, — а что это у Кирки глаза на мокром месте?

Стешку просветили о полученной за диктант единице.

— А вы что, не учитесь сегодня? — спросила Эммочка.

— У нас в корпусе трубу рвануло, и два этажа кипятком залило, — усмехнулась Стешка, — раненых и погибших нет, но уроки отменили. Ну, я и приехала проведать несчастных школяров, то есть вас...

Они втроём вышли в коридор и отправились гулять по корпусам. Возле учительской мимо них с диким воем пронёсся Сашка Еслик — ученик, широко прославившийся своими мелкими пакостями, хамскими манерами и подхалимством. Сейчас на его голове красовалась маска с накидкой, и в первые секунды Кира с Эммочкой едва не обмерли со страху — маска точь-в-точь повторяла черты лица Чумного доктора, вплоть до самых мельчайших деталей.

Едва Еслик скрылся, Кира сказала:

— Вот уже брендовый товар в магазинах появился. Прямо как тогда, когда по ящику "Крик" показывали...

— Интересно, а дизайнеры лично видели Чумного доктора? — удивилась Эммочка, — ведь как точно всё сработано, до последнего пятнышка...

Из дверей учительской вышел Владимир Иванович Баженов, преподаватель английского, среди учеников больше известный под кличкой Глобус — так его прозвали из-за огромной лысины. Кира всегда немного побаивалась его — из-за маленьких, прячущихся за очками колючих глазок и длинного, с горбинкой, носа. Он направился к девушкам, молча кивнул поздоровавшимся с ним Кире и Эммочке, и строго взглянул на Стешку:

— А ты что здесь делаешь? — жёстко вопросил педагог, — у тебя персональные каникулы?

— У нас в гимназии коммунальная авария, — пояснила девушка.

— Эта школа, — Баженов обвёл кругом рукой, — приличное заведение, и тебе нечего тут делать. Людям и без тебя хватает забот.

— Я кому-то мешаю?

— Девочки, — Баженов повернулся к своим ученицам, — я бы посоветовал вам не водить знакомств со Степанидой Мамонтовой. Её привлекали за избиение четверых человек, и хотя до суда дело не дошло... в общем, так, — он снова повернулся к Стешке, — я предупреждаю... покинь стены заведения сию минуту...

— Владимир Иванович! — раздался за спинами девушек голос словесницы, — разрешите узнать — что вы делаете?

— Я уйду, — нисколько не смутившись, сказала девушкам Стешка, — подожду вас снаружи...

— Я проявляю заботу о школе, только и всего, — ответил Баженов на заданный вопрос, — да, кстати... — он повернулся к словеснице, — с вами мне тоже нужно поговорить. Прямо сейчас...

Они прошли в учительскую. Стешка скрылась на лестнице, а Кира, стараясь ступать потише, подкралась к дверям учительской. Яковлева и Баженов о чём-то неразборчиво беседовали, а затем до девушки донеслось:

— ...Вы и так обосрали нашу репутацию, когда отказались аттестовать Еслика. Вы что, хотите, чтобы в школе появились представители ведомства, скомпрометировавшего себя перед народом? Короче — никакой милиции здесь не будет. Нечего им выступать тут с проповедями и пугать детей...

— А разве будет лучше, если в этих стенах кого-нибудь разорвут на кусочки и измажут кровью коридор или класс? От этого репутация школы повысится? Не думаю...

— Вы сеете панику, а это чревто последствиями... никаких клювоносцев не существует. Их вообще никогда не было. Запомните это.

— Объясните это тем, кто видел его и пострадал от его рук.

— Приму к сведению ваш совет, но у меня нет желания дискутировать с какими-то идиотами, шляющимися по ночам в пьяном виде, и доказывать им, что они ошиблись. Надеюсь, вы сделаете выводы из нашего разговора...

Кира ушла из-под дверей незамеченной. Не очень-то многое она поняла, но сумела пересказать подруге подслушанное.

— Знаешь, Кирка, — сказала отличница, — школы сейчас все плохие. Или почти все... но мы с тобой учимся в самой говнистой, отвратной, наихудшей и наипротивнейшей школе, какую только можно себе вообразить...

Стешка дождалась конца занятий и встретила девушек у ворот.

— Откуда этот Глобус тебя знает? — спросила Кира, — ты ведь на учёте в Марьино поставлена, а не у нас? Какое его собачье дело?

— Знает, — ответила та, — у нас в Софьино дачи на одной улице. Мерзкий тип... вижу, вам тоже от него достаётся?

— Ой! — скривилась Кира и начала рассказывать, что, мол-де, ещё в пятом классе Владимир Иванович вызвал её к доске читать выученное наизусть стихотворение о каком-то моряке, которому, видите ли, дома не сиделось, и он потащился на берег моря, желая чего-то там увидеть... Стихотворение она рассказала кое-как, за что и схлопотала "красного лебедя". Эммочка со Стешкой не выдержали и рассмеялись — Кира так подробно, в лицах, живописала эту историю, что нельзя было не развеселиться.

— Вот с этого моряка, которому что-то там на море приглючилось, у нас и началась большая взаимная любовь, — фыркнула Кира, — ну а ты, Стеш, что натворила?

— Разбила телефон об одну дурную голову, — усмехнулась Стешка.

И она рассказала, как прошлым летом в один из вечеров её угораздило столкнуться с четырьмя девицами года на два её старше, которые уже успели в своём роде прославиться — отлавливали в укромных местах вошедших в пору отрочества школьниц, избивали их, забирали и рвали одежду, поджигали волосы, причём одна из хулиганок снимала каждое действо на камеру телефона. Но всему на свете, как известно, приходит конец — очередная жертва, то бишь Стешка, оказалась крепким орешком и в одиночку сумела дать отпор нападавшим. И на этом можно было бы и закончить, если бы не одно "но".

— Наташка, моя старая подружка, говорила — не рассказывай никому, что дядька научил тебя драться, а я не послушала. Сама не знаю, как это вышло, в общем, брякнула следаку, что дядька служил когда-то морским котиком, и... — Стешка махнула рукой, — и с этого самого момента всё изменилось. Раз эти четыре дуры битые, а драться умею я одна — то и виновата, получается, я...

— А как же телефон? — спросила Эммочка, — ну, тот, на который всё снималось?

— А кто его видел, этот телефон? Никакого телефона не было. Он был записан на чью-то мать или батю, не знаю, а они заявили, что потеряли его ещё до драки. Так что эти четверо пьют, гуляют и веселятся по-прежнему.

— Так что же, — удивилась отличница, — если шайка грабителей нападёт на балерину из Большого театра, и она даст кому-то ногой по одному месту — то её сделают виноватой лишь потому, что она может запросто ногой убить?

— Сделают, можешь не сомневаться, — усмехнулась Стешка, — у нас же демократия, забыла? Кого больше — честных профессионалов или лодырей-бездарей с пивом? Последних больше. Всё делается по ихнему, для их комфорта и удобства.

Девушки зашли в "Лунный венец", немного посидели там, подкрепились мороженым и отправились бродить по району.

— А почему ваша школа считается лучшей в районе? — поинтересовалась Стешка.

— Наверно потому, что у нас начали раньше других всей школой отмечать Хэллоуин и день какого-то там Валентина, — сказала Эммочка, — а ещё у нас есть внеклассные занятия, на которых нам неизвестно зачем читают лекции о пользе медитации, о каких-то кармах и чакрах, о разных видах демонологии — индийской, японской, кельтской, скандинавской... ещё к нам часто приходят с тестами из каких-то "альтернативных академий", интересуются семейным доходом, меблировкой в квартирах, марками бытовой техники, количеством комнат...

— А разве лица со стороны имеют право собирать информацию о чужих доходах?

— В том-то и дело, что не имеют. Это нарушение Конституции. Но директору, похоже, всё равно, а учителям — и подавно...

Эммочка неожиданно спросила:

— Девчонки, скажите... вы со своими матерями любые темы обсуждаете? Даже очень интимные?

— Конечно, — кивнули Кира со Стешкой.

— Тогда почему такого рода темы с нами должен обсуждать посторонний человек, если он даже не врач? У нас со следующего года будут обязательные уроки по секспросвету. Интересно — зачем они? И где можно заблаговременно ознакомиться с учебниками? Я их нигде не нашла...

— Это ещё ладно, — сказала Стешка, — есть школы, в которых раздают противозачаточные и какие-то якобы витаминные добавки... мол, пусть детишки покувыркаются... а врачи в обмен на пустую тару от этих добавок получают поощрение в твёрдой валюте.

— Скажи, Кирка, — Эммочка дёрнула подругу за хвостики, — помнишь, нам как-то приносили тест о наркотиках? Там был 6-й вопрос — в какой форме в твоей семье разговаривают о наркотиках? Ты что ответила?

— М-м... не помню, — поморщилась Кира. Она помнила этот тест, но как его заполняла — позабыла. Шестой вопрос содержал три варианта ответа — "в форме нравоучительных нотаций", "в форме криков-брани-ругани", и что-то ещё...

— А я вообще не заполняю никаких тестов, — заметила Стешка, — перечёркиваю и сдаю.

— Я тоже, — сказала Эммочка, — вы знаете, что тесты совсем не анонимные? Каждый, кто их проводит, потом сидит в учительской, сверяет почерк по тетрадям и вписывает имена...

— В общем, все продают нас, как могут... — вздохнула Стешка.

Новая панцироносица рассказала немного о себе. Её отчим умер, когда ей было четыре года, и довольно долго им вдвоём с матерью приходилось жить впроголодь и считать каждый рубль. Сейчас, когда Стешкина мать вот уже четыре года возглавляет сеть косметических салонов — их материальное благосостояние более чем высокое. Девушка сказала, что не видит причин жаловаться на своё небогатое детство — ведь благодаря тяжёлым семейным обстоятельствам она была лишена многих соблазнов и утех, которые развратили постсоветское поколение. Ей нравилось в летние месяцы гостить у дяди — тот жил недалеко от Красноярска, в деревне Петряшино, что стояла на Сибирском Пути, и там она научилась многим интересным вещам — метко стрелять, разделывать туши зверей, ловить рыбу без сетей и удочек, добывать огонь без спичек, безбоязненно ночевать в глухом лесу или в горах, а самое главное — там ей удалось весьма ощутимо подправить своё здоровье. Девушки сперва даже не поверили, когда услыхали, что Стешка ходит на речку купаться... были, оказывается, в Москве целые клубы "моржей", что купались в любое время года — что в жару, что в тридцатиградусный мороз.

Она показала девушкам свой цифровик с отснятыми в Сибири снимками. Им обеим понравился разлившийся по весне Енисей, но ещё больше — Красная гора, под которой стояло Петряшино. Гора имела форму правильного конуса и была очень похожа на террикон.

— Вот только шахты там никогда не было, — пояснила Стешка, — кое-кто болтает, что внутри неё есть что-то рукотворное...

— С её вершины, наверное, хорошо покрышки скатывать, — хихикнула Кира.

— Ой... — воскликнула Стешка, — а мы так и делали! Поджигали их и скатывали, в мокрую погоду, чтобы лес не запалить...

Компьютерные игры Стешка не любила, и это известие несколько расстроило Киру. Но зато девушка умела превосходно вязать шарфы, варежки и свитера, охотно постигала цветоводство и кулинарное мастерство. Была у неё мечта — когда-нибудь открыть свой ресторан, а то и вовсе целую ресторанную сеть...

Так, за неспешными разговорами, время шло к вечеру. Было уже четыре пополудни, когда Кира с Эммочкой, проводив Стешку до Братеевского моста, поспешили и сами домой...

Дни текли один за другим. Норка полностью оправилась после комы, её отпустили домой, и по случаю её выздоровления был организован праздник, по своему размаху и количеству сладостей не уступающий новогоднему торжеству. Кира на этом мероприятии была одним из самых желанных гостей, вторым по значимости гостем являлась Эммочка, а за ней — Стешка, пусть даже виновница переполоха почти её не знала.

Для Киры этот день выдался очень непростым. Она, с одобрения Норки, решила привести с собой Гришу Листикова. Но она никак не ожидала, что Стешка тоже придёт не одна, а в паре с Мирославом. В его присутствии, тем более когда рядом находился Листиков, Кира почувствовала себя очень неуютно. Она совсем не хотела, чтобы гости вслед за Мирославом начали называть её "сердитой девочкой" или как-нибудь ещё...

Но никаких скандальных происшествий не случилось. Листиков, как мог, ухаживал за Кирой, Мирослав был занят Стешкой. Парни словно не замечали друг друга. Гости обсуждали всякое, но щекотливых для Киры тем никто не затронул.

В школе Норка стала чем-то вроде героя. Её старались лишний раз не спрашивать о подробностях нападения и о пребывании в палате интенсивной терапии. Всякий раз находилась куча желающих проводить её после занятий или помочь донести что-нибудь тяжёлое. А однажды, когда в классе не было никого из учителей, она сняла с руки кожаную наручу и показала одноклассникам треугольные симметричные следы от укуса, которые всё ещё были отчётливо видны. Завидев то, что служило подтверждением гуляющих по городу жутковатых слухов, ученики разошлись по местам в молчании и недоумении.

Александра Антоновна помогала панцироносицам усваивать навыки владения оружием. Стешка училась обращению с линейными и шаровыми молниями, Эммочка — с криогенной волной, а Кира — с нуклодеструктором. Наблюдая за искрошенными и расплавленными предметами, выбранными в качестве мишеней, за кусками свиных туш, превращённых в горсти углей или зловонную жижу, девушки испытывали страх пополам с восхищением и благоговением. В их руки волею судьбы была вложена огневая мощь целой дивизии. Даже подумать было страшно, что могло бы произойти, если бы "Панцири" оказались в руках властолюбивых безумцев или обычных, охочих до лёгких денег, преступников. А ещё панцироносицам следовало быть весьма осторожными, ибо их оружие могло легко причинить вред мирным, не замешанным ни в чём криминальном, людям...

Неожиданный сюрприз преподнесла Эммочка. "Панцирь" мог сделать её полностью невидимой в световом спектре — для этого ей нужно было произнести всего два слова: "Туман войны". Человек-невидимка давал панцироносной группе весьма ощутимое тактическое преимущество, а ещё словесница готовила Эммочку для другой, вполне мирной функции — тушения крупных пожаров. С её криогенной волной она вполне могла погасить пылающую нефтяную платформу посреди моря.

Стешка тоже освоила один нехитрый фокус — произнеся грозные слова "Удар с неба", она пускала обычные бытовые 220 вольт в отрезанную проводку, а то и в простой магнитофон или телевизор.

Кира могла работать лишь по живым объектам. Предполагалось, что этими объектами будут прежде всего искусственные живые существа вроде клювоносцев или безлицых...

У Киры произошло множество волнующих и приятных событий. И все они были связаны с парнем, которого звали Гриша Листиков.

Несколько раз он ей звонил и приглашал на вечерние прогулки по городу, или зазывал в какое-нибудь кафе — иногда в "Лунный венец", или в другое похожее место. Однажды даже привёз к себе домой в Царицыно, где Кира познакомилась с его многочисленной семьёй — тремя старшими сёстрами и младшим братом. Все они жили сразу в двух трёхкомнатных квартирах на Кантемировской, которые после небольшой перепланировки превратились в огромные семикомнатные хоромы с видом на Борисовский парк.

Кира не осталась в долгу и выбрав подходящий день, пригласила молодого человека к себе. Гриша понравился и Александру Васильевичу, и Анне Павловне, и девушка была на седьмом небе от радости. Она, правда, опасалась того, что увидев следы наспех устранённого в комнате бардака, он будет не очень высокого мнения о ней как о хозяйке, но Листиков либо не смотрел по сторонам, либо предпочёл тактично промолчать.

Когда пришло время расходиться, Кира вышла вместе с ним — проводить до машины, а заодно и проветриться перед сном. Из-за нехватки мест на стоянках Листиков пристроил машину за прудом на Паромной. Дойдя до заделанного в камень и асфальт островка посреди пруда, он сказал:

— Я сегодня первый раз в жизни видел вблизи настоящего журналиста. Что бы там не говорили посторонние, я нахожу твоего отца честным и принципиальным...

— Это из-за истории с камушками? — улыбнулась Кира.

— Не только. Я за последние дни перетряхнул Интернет и много чего прочёл. Как плохого, так и хорошего. В том числе посмотрел выпуски передач с расследованиями...

Листиков приобнял Киру за плечи, и они остановились у самой воды. Девушка некоторое время любовалась погружёнными в оранжевое(словно от Асгарда, подумала она) сияние улицами, а потом спросила:

— Гриша, скажи честно — ты многих девчонок приглашаешь погулять и поесть мороженое?

— Здесь нет тайны, — Листиков ответил не раздумывая, будто ждал, когда этот вопрос прозвучит и заранее к нему подготовился, — до февраля этого года я ухаживал за Раяной Сафуановой.

— Дочкой местечкового олигарха?

— Да.

— Ты так быстро ответил, — заметила Кира, — как будто знал наперёд, о чём я спрошу.

— Ты, Кира, представь себе... а если я лет через пять-шесть позвоню тебе снова? Или нанесу визит с букетом роз, шампанским и конфетами? Как знать, может именно тебе, а не к кому-то ещё?

— Буду ждать, а там посмотрим... — хихикнула девушка.

— Твои родители ходят в это заведение? — Листиков вытянул руку в сторону фасада "Спящей спутницы".

— Нет. Мама говорит, что в этом ресторане прочно засели бандиты. Самые настоящие.

"Спящая спутница" действительно имела не самую лучшую репутацию в Братеево и соседних с ним районах. Все матери, имевшие подрастающих дочерей, крепко-накрепко наказывали им не приближаться в ночное время к этому ресторану ближе чем на тысячу шагов. Кира считала такие наказы не лишёнными основания. Проходя как-то мимо заведения, она столкнулась с его охраной — четырьмя шкафоподобными типами с физиономиями висельников и синими от вытатуированных перстней пальцами. Одного из них она даже знала лично — его звали Филькой, и он приходился дядькой Сашке Еслику.

В ресторане имелся сектор с размещённым в нём казино, и среди жителей района гуляли слухи, что каждого, кто слишком много выигрывает, обязательно ограбят, и отнятые деньги снова вернутся в кассу. Ходили слухи, что в глубине заведения есть глухая потайная комната, в которой хозяева и их ближайшие подручные строят зловещие планы — как, не опасаясь наказаний, обворовывать и облапошивать жителей района. А ещё ко всем этим слухам прибавлялось, что один раз каждую ночь охрана выезжает на шикарных автомобилях куда-нибудь на другой конец города, хватает там молоденьких девушек, привозит в "Спящую спутницу", и... здесь рассказчики многозначительно замолкали

— Скорее всего, так и есть, — согласился Листиков, — недаром вся охрана из братвы состоит. Я вот что хочу сказать... как ты, Кира, смотришь на то, чтобы в пятницу прокатиться до Видного?

— До Видного?

— Там у меня двоюродный брат есть... у него будет большая вечеринка с кучей гостей. Он, само собой, и меня позвал, но... — Листиков запнулся.

— И?

— Мне там будет неинтересно. Публика соберётся своеобразная. Сплошь "золотые" мальчики и девочки, которые будут отжигать такое, чего лучше бы и не видеть... но ведь кроме "золотых" деток на свете есть и люди. Они — мои гости. Мы с тобой могли бы присоединиться к ним. Можно сказать, я тебя туда приглашаю.

Кира призадумалась. Гриша, конечно, парень неплохой, но... Она ещё не видела, каким он бывает в компании. Станет таким же безбашенным и беспардонным, как и все? Конечно, у Киры есть "Панцирь", и при умелом обращении с ним ей нечего бояться посягательств на свою честь, независимо от количества желающих её забрать, но сейчас она никак не могла дать окончательного ответа.

Листиков заметил её колебания и сказал:

— Я понимаю, что именно тебя беспокоит, и если ты не хочешь ко мне — я забуду об этом, и мы придумаем что-нибудь ещё.

— Я подумаю над этим, — изрекла Кира.

— У тебя интересное лицо, — заметил Листиков.

— Правда?

— Оно у тебя не простое. Твоё лицо не клубное... не дискотечное и не журнальное, оно очень простое, какое-то домашнее, но очень интересное.

Девушка почувствовала, как кровь прилила к её щекам. Не так уж часто она получала комплименты в адрес своей внешности. Если она и слышала что-то похожее на комплименты, то все они сводились к словам вроде "клёво", "офигенно", "обалденно"...

— Ты слышала о лицах, которые не боятся света? — спросил Листиков.

Кира не совсем поняла, что имел в виду Гриша, но не решилась уточнять. Может, как-нибудь она расспросит маму, когда та будет в самом-самом наилучшем расположении духа...

Какое-то время девушка колебалась, раздумывая — как именно будет уместнее сейчас обнять Листикова — за шею или за плечи? Мама как-то сказала, что объятие за мужскую шею свидетельствует о желании обладать... Пожалуй, лучше всего остановиться на плечах.

Листиков поцеловал её в макушку, в самую серединку.

"Что это? — подумала Кира, — это приятно, но... почему не в губы? Поцелуй для него ОЧЕНЬ ценен, чтобы подарить его просто так? Он для него слишком много значит?"

Кира невольно почувствовала благодарность. Для неё крепкий поцелуй тоже был слишком дорог. Она ограничилась лёгким прикосновением губами к Гришиной щеке.

Проводив его до машины и вернувшись домой, Кира, сама не зная почему, вынула из задней стенки холодильника золотистый футляр с музыкальным медальоном, заперлась у себя и долго сидела на кровати, вслушиваясь в доносящиеся из драгоценной вещицы звуки.

"...Отец подарил его матери перед свадьбой. Теперь я дарю его тебе..." — Кира вспомнила слова, прозвучавшие на балконе. Некая девушка, которая в видении отождествлялась с ней самой, и возлюбленный этой девушки. Оранжевый свет Асгарда словно позолотил обоих.

— Пусть существуют населённые людьми Мидгард и Ванахем — луны Асгарда, — прошептала Кира, — но какое отношение к ним имею я? Если то, что я видела — частичка воспоминаний, то когда я могла успеть... успеть что?

Внезапно в её голове мелькнула странная мысль.

"Я всё поняла. Нелепо и невозможно, но мне кажется, я поняла... и я знаю, кого ищет Лекса..."

— Это не просто нелепо, это ещё и смешно, — шептала Кира, — лучше об этом помалкивать, иначе Эмка со Стешкой примут меня за дурочку...

Через десять минут девушка заснула крепким здоровым сном. Без сновидений.

Новость о том, что Кира Белякова начала встречаться с каким-то никому не известным Гришкой Листиковым из Царицыно, разошлась по школе с максимально возможной скоростью, на какую способны болтливые языки вкупе с сотовой связью и электронной почтой.

Кира оказалась в центре всеобщего внимания. Откуда-то появились мудрые, если так можно выразиться, советчики и советчицы, которые наперебой предлагали методы — как получше охмурить Листикова и намертво прицепить его к себе. Верили ли они сами в то, что говорили? Это вряд ли. Надавав девушке кучу советов и рекомендаций, класс погрузился в воспоминания. До этого дня никто слыхом не слыхал ни о каком Листикове и в глаза его не видел, но сейчас Кира отовсюду слышала в его адрес самые нелестные отзывы, из которых следовало, что более подлого, циничного и лживого парня во всей Белокаменной днём с фонарём не сыскать. Особенно усердствовали девушки — за исключением Эммочки и Норки. Одновременно с этим мужская половина класса кинулась набиваться к Кире в друзья, в том числе и те личности, которые её раньше в упор не замечали. Один только Ромчик Юмашев сидел на подоконнике и ни во что не вмешивался — то ли признавал за девушкой право выбора, то ли ему было всё равно, но головы от учебника он так и не поднял.

А каких только угроз Кира не наслушалась в адрес Листикова... Мальчишки пожелали ему с десяток различных видов смерти, участия в самых грязных и кровавых сексуальных оргиях, а при его очередном появлении в Братеево пообещали сделать с ним много такого, что Кира просто поверить не могла, что всё это говорят те самые ребята, с которыми она училась девять долгих лет. Самым изобретательным и красноречивым из этих "экзекуторов" был, разумеется, Сашка Еслик — парнишка худой и хлипкий, не способный даже пару раз отжаться от пола. Он напоминал Кире мультяшного зайца, которому по воле случая досталась охотничья двустволка, да и та не заряженная.

— Только несколько раз погуляли вдвоём под ручку, — пожаловалась она Норке и Эммочке во время перемены, — и вот вам... чего они все хотят?

— Забей на них, — махнула рукой Норка, — у них у всех просто понос от зависти выкипает.

— И Листикова предупреди, чтобы он был чуточку осторожнее, — добавила Эммочка, — а то сегодня даже дистрофик Еслик почувствовал себя Шварценеггером...

Предостережение не было излишним — временами Еслик и в самом деле становился дурным на голову.

— Эмка, ты лучше скажи, — зашептала Кира, когда Норка ушла к зеркалу подрисовывать брови, — ехать мне с Гришкой в Видное, или нет?

— Не знаю даже, — так же тихо сказала отличница, — если бы ты была просто девчонкой, я бы тебе посоветовала забыть про Видное и прокатиться с ним в Центр. Но мы с тобой — панцироносные. Надо с Лексой посоветоваться. Одно скажу точно — если твоя мать узнает, куда ты поехала, то будешь сидеть под замком до лета...

На этот счёт Кира тоже не питала иллюзий.

Александра Антоновна задержалась в школе несколько дольше обычного — это объяснялось тем, что некоторые ученики предпочитали заместо учёбы сидеть в Интернете или перед телевизором, и на них приходилось тратить время после работы. Кира и Эммочка дожидались её возле школы. Некоторое время они просто бродили вокруг здания, а затем зашли в глухой, никем не посещаемый угол между хозяйственными корпусами и вызвали к себе Стешку — то бишь, попросту телепортировали её прямо из квартиры.

— Ну надо же, как здорово, — восторженно молвила будущая директриса ресторана, — интересно, а как скоро мы будем сами путешествовать куда захотим?

— Наверное, ещё не скоро, — Кира присела на брошенный у забора бетонный столб, — но очень хочется научиться...

Девушки были ещё только наполовину уверены в своих новых возможностях. В доли секунды переместиться из одной квартиры в другую, минуя лифты, лестницы и улицы — это было похоже на какую-то воплотившуюся в реальность сказку. А что в перспективе? Словесница как-то обмолвилась, что у неё были неотложные дела в Южной Америке...

— Подумайте только, — сказала Стешка, — никаких виз, загранпаспортов, не нужно проходить таможню... настроила приборы — и ты в Египте, в Австралии или на Ямайке...

— Хорошо бы, — улыбнулась Эммочка, — я в тропиках никогда не была. И за рубеж мы с мамой выехать не можем никак.

— А знаете, что у нас однажды было? — подхватила Кира, — Валентинка как-то спросила — кто из нас был за границей — поднимите руки. Эмка не подняла, а из остальных руки подняли все, в том числе и Бакисов с Есликом, которые ни разу не выезжали...

Сама же Кира вместе с семьёй выезжала за рубеж трижды — в Марокко, на Юкатан и в Арабские Эмираты. Стешке довелось выезжать чаще; последний раз она была в Италии, на берегу Генуэзского залива.

— А вы знаете, — задумчиво сказала Эммочка, — что из нашей, с позволения сказать, "самой лучшей школы" только за прошедший год ушло шесть учеников? У них в семьях было плохо с финансами, их дразнили нищебродами и почти постоянно издевались. Вот так...

— Но мы не... — Стешка хотела было сказать, что не собирается попрекать девушку низким уровнем дохода в её семье, но Эммочка её перебила:

— Я знаю... знаю, что ты хочешь сказать, но я имела в виду совсем-совсем не это... я о том, почему в школе, считающейся лучшей, творится полный беспредел. Вы знаете, что этот наш Баженов Вова — он ведь завуч? Так вот, пока его завучем не поставили — школа была хорошей. А с его приходом начались переодевания в ходячие трупы, тестирования, лекции о медитации...

— Ну прямо какой-то Баев из "Тайного знака", — протянула Кира.

Эммочка немного помолчала, а потом сказала:

— Я ещё о нас с вами думаю... кто мы? Откуда? Я чего только не передумала после того, как впервые превратилась. Может, мы тоже — искусственные существа? Или мы — реинкарнированные души в новом воплощении?

— А наше оружие тоже реинкарнированное? — усмехнулась Стешка, — нет, Эмка, здесь что-то ещё... не знаю, что.

За кустами послышались шаги, и девушки увидели словесницу.

— Вижу, вы заждались, — улыбнулась она, — хотите что-то спросить?

Александру Антоновну просветили о предстоящем загородном свидании, на которое предполагала отправиться Кира. Словесница, выслушав все сомнения на сей счёт, ответила:

— Вам надо кое-что узнать... с тех пор, как вы осознали себя несколько иными людьми, каждый, кто завязывает с нами знакомство, должен быть взят под наблюдение. Я взяла в разработку вашего Гришу Листикова... — и в течении нескольких минут девушки слушали отчёт о его друзьях-приятелях, перемещениях по городу, о его занятиях на досуге. Ничего настораживающего словесница не обнаружила, кроме одного интересного контакта...

— Кире обязательно надо попасть в его загородный дом, потому что Гриша пригласил туда одну девушку, которая — я это знаю точно — является панцироносицей, — Александра Антоновна показала девушкам идентификатор и рассказала, как им пользоваться, — зовут её Раяна Сафуанова, она проходит в списке под третьим номером. Ещё он пригласил туда некого Васю и Кристину Ганиченко, но они нам не нужны...

— И если эта Раяна будет там, то что я должна делать? — спросила Кира.

— Быть может, вам удастся познакомиться поближе — это уже хорошо, а если удастся под каким-нибудь предлогом оградить её от остальных гостей и уговорить включить "Панцирь", то будет убито два зайца — и отряд пополнится, и твоё свидание состоится.

Словесница вынула стопку листов и протянула девушкам план загородной резиденции, принадлежащей братьям Листиковым, а так же план прилегающих улиц с домами и прочими строениями. Здесь же прилагался список жильцов, из которого стало ясно, что Сафуановы живут на той же улице, что и Листиковы, буквально через дорогу.

— А что будем делать мы? — спросила Стешка.

— Страховать Киру. Она поедет с Гришей на машине, мы будем следовать за ними, у Киры будет постоянный канал связи с нами, и если мы услышим что-нибудь неподобающее — то телепортируемся прямо к ней. Вот и всё.

Кира раздосадованно вздохнула. Её ещё не состоявшееся свидание — которого она, не кривя душой, чуточку побаивалась — превращалось в какую-то секретную операцию, по сценарию которой она должна была проникнуть на охраняемый объект с разведывательными целями... Можно было сколь угодно твердить себе, что такие дела не в её вкусе, но суровая реальность диктовала свои правила, и никто другой, кроме Киры, не мог войти в дом Листиковых на законных основаниях.

В назначенный день Кира старалась вовсю — встала раньше обычного, в школу пришла без опоздания, исправно отвечала на уроках, не стала забегать в "Лунный венец", за обедом молча, без возражений, съела всё приготовленное и даже ухом не повела на Сашку, который, по обыкновению, сыпал в её адрес ехидными остротами.

Ближе к вечеру она занялась приготовлениями к выходу. Пришлось изрядно повозиться с мытьём головы и сушкой волос, затем последовала ванна с пеной, поиск подходящей одежды... Она выбрала курточку, джинсы, жилетку, топик и кроссовки, долго раздумывала — одевать ли носки; в итоге решила обойтись без них, ибо погода стояла достаточно тёплая...

В холле она встретила Эммочку, Стешку и словесницу — те тоже собрались, только не на свидание, а в сопровождение.

— У тебя будет такая охрана, какой ни у одного президента нет, — усмехнулась Стешка, — самое главное — чтобы ты в неподходящий момент не перетрусила, и всё будет пучком.

— Да я и не боюсь совсем, — улыбнулась Кира, хотя внутри себя ощущала лёгкий тревожный трепет.

Девушки настроили телепортеры и передатчики и проводили Киру до дверей.

Гриша поджидал девушку на скамейке у подъезда. Они поприветствовали друг друга, и он усадил Киру на переднее сиденье своего белого "Шевроле".

— А ты далеко не при параде, — заметила она, оглядывая его выцветшие синие джинсы, клетчатую рубашку и чёрную кожаную куртку.

— Мы не на "Голубой огонёк" отправляемся, — усмехнулся Листиков, — считай, что мы едем с дружеским визитом к старинному приятелю. Между прочим, ты отлично смотришься в этих джинсиках. Под них сандаликов не хватает...

— Жди лета, — улыбнулась Кира.

Гриша выехал на Бесединское шоссе и свернул в сторону МКАДа. Машину он вёл аккуратно, не лихачил и не нарушал правил, хотя почти все встречные и попутные водители ехали как им вздумается. Где-то позади, в некотором отдалении, иногда показывалась белая "Волга" словесницы, но Гриша не обратил на неё никакого внимания.

— Там на участке два дома, — сказал Гриша, — мы и мои личные гости займём тот, что принадлежит нам, а второй нас интересовать не должен. Пусть братишкина компания вытворяет там что вздумается, кроме пожара и резни бензопилой...

Кира хихикнула. Гриша принялся рассказывать о других гостях, коих он пригласил в свои стены. Вася Ганиченко и его сестрёнка девушку не волновали — она думала лишь о Раяне Сафуановой.

Из браслета донёсся звук, со стороны похожий на щелчок языком. Киру и её молодого человека прослушивали. Листиков же ничего неладного не заподозрил и спокойно вёл машину по МКАДу...

Закари Джедис почувствовал телепатический сигнал, прочёл магическую формулу и вызвал голограмму, на которой виднелись лица двоих человек — военных экстрасенсов, посланных им для слежки за избранным для атаки объектом.

— Что у вас? — Джедис повернулся, чтобы изображение было видно его коллегам — Кинзи и Нефри.

— Всё по плану, — ответил экстрасенс по имени Гернет, — на объекте Л-1 находится 55 человек. На объекте Л-2 — только 5. Больше гостей не ожидается.

— Надеюсь, вас никто не видел?

— Никто, — ответил второй экстрасенс по имени Стиг, — но есть небольшие трудности... нам кто-то мешает. Похоже на вмешательство Регрессоров. Пока оно незначительно, но мы не в состоянии точно установить личности двух ликвидаторов...

Джедис тихо выругался. Регрессоры были давними заклятыми врагами всех, кто обитал в Z-измерении. Они мешали Прогрессорам устанавливать плодотворные контакты с человечеством и пользовались любой возможностью, чтобы сорвать все операции и проекты, в которых использовался психокинетический дар.

— Ничего страшного не случилось, — успокоил товарища вице-адмирал Кинзи, — сейчас перед нами стоит другая задача — провести более основательную разведку боем и попробовать наших клиентов на прочность.

— Продолжайте наблюдение, — распорядился Джедис, — фиксируйте всё, что происходит в пространстве и его слоях. И будьте предельно внимательны, когда мы выпустим инкопов...

Он свернул голограмму и подошёл к вице-адмиралу.

С крыши шестнадцатиэтажного жилого дома были хорошо видны застроенные парковками и торговыми центрами окраины квартала, кусок автотрассы "Дон" и железнодорожное полотно, от которого тянулись дома частного сектора. Цель находилась именно там.

— Уже достаточно стемнело, — сказал Кинзи, — минут через пятнадцать можно запускать все наши чудеса.

Под "чудесами" имелись в виду разного рода невиданные на Земле технические устройства, запускаемые в действие при помощи некоторых не совсем эстетичных обычаев, которые необразованная чернь именовала "актами поклонения Сатане".

Каждое из этих устройств инфертехнолог Джедис конструировал лично. Одно из них должно было создать мощные помехи для выведения из строя сотовых вышек и радиорелейных станций, второе — высосать всё электричество из трансформаторных подстанций города, третье — отключить двигатели внутреннего сгорания у движущихся в частный сектор автомобилей. Для их запуска не требовалось нажимать кнопок и поворачивать выключатели — достаточно было расчертить бетон замысловатыми диаграммами и совершить на них ритуал жертвоприношения. Жертва выбиралась исходя из предпочтений Прогрессоров, и этим вечером они возжелали сожжения живьём десятилетней девочки. Девочку отыскали здесь же в ближайшем дворе, перенесли на крышу, связали по рукам и ногам и засунули в рот кляп. Наготове была и канистра с бензином, которую Джедис утащил из какого-то гаража.

— Двух моих инкопов развоплотили в Сянгане, — заговорил он, обращаясь к Кинзи, — я до сих пор не могу понять — это действуют разные группы ликвидаторов, или одна и та же?

— Кто знает, — отозвался Нефри, — пока у нас недостаточно данных, чтобы верно оценить количество личного состава противника. По моим прикидкам, ликвидаторов может быть не меньше сотни. От силы — пятьдесят человек. Но никак не по пятьдесят человек в каждом городе. Такую концентрацию невозможно не заметить.

Сзади послышались возня и приглушённое мычание. Предназначенная к закланию жертва стремилась к свободе, но избавиться от проволоки, стягивающей руки и ноги, она не могла.

— Довольно тянуть, Зак. Приступай, — сказал вице-адмирал.

Джедис обошёл расставленные на крыше приборы и найдя, что всё в порядке, взял канистру и пошёл к расчерченному участку крыши.

— Внимание всем группам, — заговорил Кинзи в микрофон браслета-передатчика, — занять позиции. Объекты — "Л-1", "Л-2". На обработку цели — пять минут. Всех, кто окажет сопротивление, уничтожить.

Едва ли, подумал он, инкопы сумеют уничтожить противника именно в этот вечер, но, во всяком случае, повеселятся они от души. Множество трупов, взрывы, море огня, крики и стоны, сотни раненых и прочие приметы боевых действий — со всем этим город землян познакомится уже через полчаса...

Участок братьев Листиковых был довольно большим и разделялся на две половинки чисто символической границей, обозначенной двумя рядами кустов черноплодной рябины. Гриша открыл ворота дистанционным пультом, и Кира увидела парковочную площадку, до отказа забитую "Ягуарами", "БМВ", "Мерседесами-Бентли", "Кадиллаками" и ещё Бог весть какими видами транспорта.

— Заводскому работяге нужно пахать сто лет без выходных, чтобы заработать хотя бы на самую дешёвую тачку из тех, что здесь стоят, — пояснил Листиков.

— Твои колёса тоже не дёшевы, — заметила Кира.

— Им шесть лет. Раньше машина принадлежала отцу, но сейчас он её мне сплавил... — Гриша заглушил двигатель и сунул в карман ключи, — ну так с чего нам начать? Я должен выступить в роли гида по местным достопримечательностям?

Он помог девушке выбраться из машины и повёл её к дому.

— Посмотри налево, — сказал он, — живут ведь люди... никаких забот, никаких обязанностей, ни грана ответственности...

Кира повернула голову и увидела огромную стеклянную стену, пространство за которой было погружено в мягкий полумрак. Вечеринка проходила на площадке у бассейна. Сколько людей принимало участие в веселье, разобрать было трудно — никак не меньше пятидесяти. Юноши и девушки, годами едва ли старше Гриши. Находящиеся в разной степени алкогольного опьянения. Кто-то из способных держаться на ногах ребят что-то обсуждали за столиками — травили анекдоты, а может, хвалились дорогим тряпьём или реальными и выдуманными победами на личном фронте. Кто-то плескался в бассейне. Некоторые девушки(а скорее всего, уже не девушки) сбросили с себя всю одежду, вплоть до исподнего, демонстрируя окружающим тощие, в соответствии с веяниями моды, тела... "Чем они рассчитывают удивить публику? — подумала Кира, — своими анорексичными рёбрами и коленками?"

Дом, к которому примыкал крытый бассейн, был отделан, что называется, по последней моде — сплошь стекло, имитация натурального дерева и пластик... Пластика было больше всего. Окна на всех трёх этажах ярко светились, и можно было разглядеть набитые дорогой мебелью(сплошной кожезаменитель и пластик)комнаты.

А вот жилище, к которому Гриша подвёл девушку, выглядело совершенно иначе. Было похоже, что отец молодого человека задался целью выстроить дом, способный выдержать любое бедствие, начиная от пожара и заканчивая обстрелом из орудий крупного калибра. Массивное крыльцо из серого гранита, массивный фундамент высотой метра полтора — не меньше, стены из скрепленных цементом грубых валунов... Внутренняя отделка мало чем отличалась от наружной — голые каменные стены из всё тех же тёмно-серых валунов, но уже гладко обтёсанных, мраморные полы и лестницы...

— Кто придумал возводить такую крепость? Это же страшно дорого, — улыбнулась Кира.

— Отец говорит, что всё самое простое есть самое надёжное. Вот он и придумал сделать всё просто, но высотой в два этажа. Не знаю, — Гриша развёл руками, — иногда мне кажется, он немного перебарщивает.

Он повёл Киру к себе в комнату.

Окна этого помещения выходили на противоположную сторону двора, и крытого бассейна с "золотыми" детками видно не было. Но даже сюда, сквозь мощные стены, доносился неистовый рёв музыкального центра — женский рэп сменялся негритянским, затем вечернюю предзакатную тишину прорвало тарахтение электрогитар и чей-то сиплый пропитый-прокуренный бас(это называлось хард-роком), на смену хард-року пришёл Кирюша Толмацкий(он же Децл) со своими "слезами и печалями", а так же Юра Хой с похабными частушками.

— Вот так и живём, — вздохнул Листиков, — каждые выходные, с пятницы и до воскресного вечера...

— Представляю, как они идут в школу с похмелья, — хихикнула Кира, — если я позволю себе такое, меня дома точно убьют. Ну а ты чем тут занимаешься, пока остальные бесятся?

— Садись, — Гриша подвинул к столу кресло, — не то ноги к полу прирастут...

Кира села. Гриша вынул откуда-то из под стола корзинку с фруктами и взялся за электрочайник.

— Если есть желание — закусывай пока, — сказал он, — обычно мы пьём чай на балконе, но сейчас пока ещё прохладно...

Они попили чаю, посмотрели очередную, невесть какую по счёту экранизацию о Годзилле — доисторический ящер воевал против команды хищников с планеты Яутжа; картина не понравилась обоим — из-за набивших оскомину типично американских киноштампов(при том, что титры, как и актёры, были японские, но это не мешало героям из числа людей периодически вставлять в речь слова "fuck" и "wow")и поминавшихся к месту и не к месту коварных русских шпионов... Они прервали просмотр где-то на середине, промотали диск до финальных эпизодов, когда хищники пытались погрузить на свой корабль гигантский спинной хребет с черепом, и Гриша, выключая плеер, сказал:

— Про эту Годзиллу уже сорок или пятьдесят фильмов сляпано, и каждая новая версия всё хуже и хуже.

— Санта-Барбара какая-то, — хихикнула Кира.

— Это точно. Не хочешь посмотреть на гостей моего дорогого братца с близкого расстояния?

— Это как?

— Между домами есть галерея, и из неё всё видно гораздо лучше, чем со двора.

— Нет, — поёжилась Кира, вставая с дивана, — что-то нет желания...

— У меня тоже нет, — покачал головой Гриша, — а что делать... они же там все в дымину пьяные. Однажды они точно дом сожгут или кого-нибудь утопят в бассейне.

— Давай-ка я лучше посуду вымою, — сказала Кира, собирая чашки и пиалы, — ведь к тебе, кажется, ещё кто-то должен прийти?

Они отправились на кухню и загрузили посуду в машину для помывки.

На кухне Кира почувствовала лёгкое стеснение из-за того, что Гриша некоторое время находился за её спиной. На ней не было жилетки, а топик не мог полностью скрыть её ничем не прикрытую талию.

"Вот блин, — подумала она, — подвернулась под руку эта жилетка... надо было свитер надеть..." Она неуверенно переступила босыми ногами, стараясь по соприкосновению джинсов со своей кожей определить — не слишком ли сильно оголены её лодыжки. В следующий раз, если только он настанет, она оденется куда скромнее.

"Скоро, через год-другой, а то и раньше, я буду многим нравиться, — думала Кира, — это следует учитывать..."

Он едва заметно улыбнулась. Ей, что ни говори, хотелось бы услышать от Гриши — нравится ли она ему? Считает ли он её привлекательной?

— Ты ведь конструировала карты под "Месть Юрия"? — спросил Гриша.

— Угу, — промычала Кира, не оборачиваясь.

— Я тоже кое-что настряпал у себя... можешь немного поиграться, только без меня. Мне тут нужно кое-что по хозяйству сделать...

— Хорошо, я только посуду выну...

Гриша скрылся где-то внизу, а Кира села за его стол, придвинула клавиатуру и взялась было за мышку, и вдруг её внимание привлекла небольшая папка справа от компьютера. Она была небрежно прикрыта, словно о ней внезапно забыли, и наружу выглядывал лист формата А4 с деталями какого-то пейзажа, скорее всего — морского.

С её стороны это выглядело довольно бестактно, но любопытство было сильнее, она вытянула лист — и буквально обмерла от удивления.

Посреди морской глади была изображена плывущая ластоногая черепаха, а на её панцире сидели три женские фигурки — одна блондинка и две брюнетки. У блондинки волосы закручены в оданго...

— Что за чёрт?.. — выдавила Кира, — это же...

— Что у тебя случилось? — послышался из браслета вопрос Александры Антоновны.

— Погодите минуточку... — шепнула девушка и раскрыла папку. Просмотрела остальные листы. Здесь присутствовали города, которые она видела, но ничего о них не знала, детали чужого быта, люди в одеждах, похожих на земные, но вместе с тем такие же чужие, как и окружающий этих людей быт...

"Мои сны! — чуть было не закричала Кира, — они мои... то есть, нет... наши сны! Но откуда он узнал о них?"

Один из последних рисунков особенно сильно заинтриговал Киру. На листе была изображена женщина в белом платье, с обнажёнными руками, на её груди была приколота брошь в виде двойной спирали, а на затылке были закручены оданго, разве что хвостики были раза в два толще и, как показалось Кире, длиннее. Сначала девушка решила, что Гриша рисовал именно её, но приглядевшись повнимательнее, поняла, что её сходство с портретом весьма отдалённо. Она подумала, что могла бы выглядеть так, если бы была лет на двадцать старше. И тем не менее лоб, разрез глаз, нос — эти детали выглядели почти идентично. Что ещё поразило Киру, так это взгляд женщины — ласковый, но очень проницательный и мудрый... "Как у бабушки", — подумала она. Что же до возраста женщины — точному определению он не поддавался — ей можно было дать тридцать лет, тридцать пять, а то и вовсе шестьдесят пять...

Она засняла рисунки на камеру телефона. Каким образом её сны попали на эти рисунки? Неужели Гриша Листиков — панцироносец? Что если он и Раяна Сафуанова хранят этот секрет вместе? Что ещё они могут делать вместе? Кира готова была удариться в панику...

Она едва успела убрать телефон в карман, когда за спиной послышался голос Гриши:

— Ну как, понравилось?

Кира сидела, держа в руках женский портрет, и боялась пошевелиться. Но парень не выглядел рассерженным или встревоженным.

— Я хотел тебе показать, но как-то подзабыл, — виновато улыбнулся он, — нравится портрет? Можешь взять.

— У тебя явно талант, — Кира с трудом изобразила восторженную улыбку.

— Как сказать... — Гриша неопределённо махнул рукой, — только ты никому не говори об этом, хорошо?

— О том, что я здесь увидела? Или о твоём таланте?

— О таланте. Я не люблю излишнего внимания, к тому же если я что-то умею, то я привык говорить об этом сам... не хочу, чтобы об этом узнавали из третьих-четвёртых уст.

— Так и быть. Обещаю, что никто ничего не узнает, — улыбнулась Кира.

— Верю, — кивнул Гриша.

Девушка почувствовала, как страх и паника куда-то отступают. Но факт оставался фактом — Гриша что-то скрывал... "Как ни печально, — думала она, — но после того, как я покину этот дом и встречусь с девочками, данное мною обещание придётся нарушить. Если ты так точно изобразил наши сны, то твой талант уже не только твой... интересно, что ты там ещё говорил о Славке со Стешкой? Что они расстанутся? А что ты говорил обо мне? Кого я буду навещать в Сокольниках?"

— Знаешь, Кира, — Гриша подошёл к креслу, взял один из её хвостиков и пропустил его через пальцы, — ты так хорошо смотришься в этой комнате... и вообще, ты очень красивая. Такая красивая, что даже не знаю...

Девушка залилась краской. Гриша хотел сказать ещё что-то, но в этот момент зазвонил телефон.

— Это Васька, — он посмотрел на экран и вышел из комнаты, — я пойду встречу его...

Он вышел из комнаты и прошёл в одну из спален. Закрыл дверь, подошёл к кровати, вытянул из-под неё небольшой прямоугольный футляр(Гриша был уверен, что его отлили из пластмассы, хотя кто знает этих иномерных химиков)и вынул из него нечто похожее на слегка уменьшенный в размерах РПГ.

— Вроде бы девочки должны будут сами со всем управиться, но... — сказал он и усмехнулся, — всё-таки хорошо, что я не побоялся заглянуть в их тайник. Теперь можно будет хоть как-то защититься...

Оружие, которое он позаимствовал из тайника, не имело на Земле достойных аналогов. Уже одно то, что его энергозапас полностью возобновлялся после часовой подзарядки бытовым переменным током, ставило его на порядок выше любого автомата, пулемёта или гранатомёта. Гравитонобой — так называлось это оружие — был предельно прост в обращении, и Гриша освоил его достаточно быстро...

— Скоро начнётся самое интересное, — с этими словами он спрятал оружие за изголовье и отправился в холл.

Гостей было трое — один парень и две девушки. Гриша провёл их в комнату, и Кира сразу заметила, что все они знают друг друга достаточно давно, быть может, с самого раннего детства. Парня звали Васей, невысокую пухленькую девушку, его младшую сестру — Кристиной, жили они здесь же, в Видном, только на другом конце города. Раяна Сафуанова, ради которой, собственно, Кира согласилась приехать сюда, приходилась Грише соседкой.

Кира сразу заметила, что Раяна выглядит не то, чтобы странно, но — необыкновенно. Это была девушка ростом чуть выше среднего, с круглым лицом и маленьким острым носиком, но её чёрные, длиной до поясницы волосы имели несвойственный кому бы то ни было тёмно-синий отблеск, а глаза имели густой тёмно-фиолетовый оттенок. Таких глаз не было ни у кого из тех людей, кого Кира знала и помнила.

А ещё Раяна нанесла себе татуировки в виде браслетов — на правом запястье и левой лодыжке. Ещё Кира заметила на её переносице две отметины, свидетельствующие, что кожа в этих местах была проколота в салоне пирсинга. Вот только кольца или чего-то в этом роде девушка уже не носила...

Листиков представил новым гостям Киру, и компания перебралась за стол в гостиной.

Девушка намеревалась сразу же воспользоваться полученным от словесницы идентификатором, но подумав, решила немного обождать. Она — новый человек в компании, всё внимание было сейчас приковано к ней, и производить непонятные манипуляции с телефоном было нельзя. Киру расспросили — кто она, где учится и чем занимаются её родители. Информация о том, что её отец работает в редакции "Человек и закон", сразу вызвала оживление. Разговор зашёл о Такседо Маске, о милицейском произволе(или преступном бездействии), о протекции в университетах, о способах увильнуть от призыва на срочную службу, о коммунальном и дорожном бардаке... Кто-то вспомнил о странных убийствах, самоубийствах и приступах помешательства, имевших место в столице. Кира могла бы рассказать всем присутствующим чуточку больше, но её точно подняли бы на смех или сочли невменяемой. Приходилось помалкивать. Сохраняла молчание и Раяна.

Постепенно разговор свернул с разного рода болезненных и громких тем в какие-то дебри, в которых Кира чувствовала себя словно бабочка на паутине. Даже Раяна не осталась в стороне — по всему было видно, что она очень грамотная и эрудированная девушка. "Прямо вторая Эмка", — подумала Кира. Говорили о закрытии в США и в СССР программ по исследованию Луны, о съёмках дна Тихого океана и последующем вымарывании цензурой полученных фотографий, о совместной экспедиции на Марс, которую затевают Роскосмос, НАСА и ЕАК(все сошлись на мнении, что никто никуда не полетит), о странном пирамидальном сооружении в Антарктиде, которое на всех спутниковых фотографиях было затёрто под цвет снега и льда...

Конечно, Кира мало что понимала из этих бесед, и ей на помощь приходила Раяна — пряча улыбку, она старательно разъясняла ей всё, что вызывало недоумение.

Вася Ганиченко предложил осуществить подсмотренную в Интернете идею — сыграть в шахматы на четырёх совмещённых досках, командами по два человека. Затея всем понравилась, за исключением Кристины, которая не могла долго сидеть из-за не полностью зажившего шва, оставшегося после операции по удалению аппендикса. А Кира старалась не показывать, что в шахматах она понимает ровно столько же, сколько в алгебре или химии.

Само собой получилось так, что Кира играла в союзе с Раяной против Гриши и Васи. Нововведение допускало возможность подсказки, адресованной союзнику, но не вслух, а записью в блокнотике — Вася объяснил, что это добавит остроты ощущений в партию. Тут же выяснилось, что Кира не знает, как записать на бумаге ход фигурой, и на помощь опять пришла Раяна — она пообещала записывать всё на словах.

Кирин король погиб после тридцать пятого хода. Сразу после неё сдался Вася. Сражение между Листиковым и Раяной имело нелепый итог — на гигантской двухсотпятидесятишестиклеточной доске осталось лишь два короля...

— Вот что, девчонки, — объявил Листиков, убирая шахматы, — не хотите спуститься вниз? Для вас готово маленькое лето...

— С удовольствием, — отозвалась Раяна.

— Какое изощрённое издевательство — говорить о лете в присутствии человека, которого три недели назад чуть не выпотрошили, — сказала лежащая на диване Кристина. Кира от всей души сочувствовала ей, ибо знала на собственном опыте, каково это — восстанавливаться после операции.

— У тебя всё впереди, — сказал её брат, — ведь этот шов не год заживает. Подождёшь ещё недели две — и ходи без перевязок.

Кира не поняла, что имел в виду Листиков под "маленьким летом". Похоже, он собирался куда-то отослать и её, и Раяну, следовательно, они на какое-то время останутся наедине, а именно это Кире и требовалось... "Кто ты такой, Гриша? — думала девушка, — зачем ты позвал нас сюда?"

Раяна взяла её под локоть и вывела на лестницу.

— Что это такое — "маленькое лето?" — поинтересовалась Кира.

— Гришка всегда так делает, когда у него дома девчонки, — пояснила брюнетка, — он приготовил для нас бассейн, но поскольку Криста залечивает шов, то сегодня он в нашем распоряжении.

— То есть... — замялась Кира, — чужих там не будет? Я ведь не взяла купальника...

— У меня его тоже нет.

Девушки вошли в безлюдный крытый бассейн. Раяна заперла дверь и сказала:

— Вот и всё. Лето начинается. Чувствуй себя как у бабушки в деревне.

— Я на минутку отойду, лады?

— Иди.

Кира зашла в ванную комнату, прикрыла дверь и убедившись, что Раяна её не услышит, вызвала подруг.

— Кира? — раздался тихий голос Александры Антоновны, — мы слышали, у тебя всё в порядке. Что с Раяной? Ты проверила её?

Девушка тихим голосом начала описывать обстановку в доме Листикова. Словесница и остальные девушки знали ситуацию достаточно хорошо, ибо слышали всё, о чём говорилось в Кирином присутствии. Кира подробно описала свои невразумительные подозрения по адресу Гриши, и довольно долго пересказывала содержимое его рисунков, так что в конце концов словесница попросила переслать их фотокопии на её телефон.

— Что если Гриша заманил нас сюда для того, чтобы убить? — высказала Кира свои самые худшие опасения.

— Вряд ли, — ответила словесница, — куда в таком случае он сам денется... Ничего не бойся и продолжай то, что начала. Мы всегда рядом.

Кира активировала идентификатор, приоткрыла дверь и выглянула в щёлку. На её счастье, Раяна сидела на бортике, поддёрнув белые шифоновые брюки и окунув в воду голые ступни. Воспользовавшись этим, девушка на цыпочках подошла поближе и навела на брюнетку камеру телефона. Последние сомнения отпали — экран высветил большую синюю тройку.

— Хочешь меня напугать или разыграть, чтобы я со страху в воду свалилась? — хихикнула девушка.

Кира поспешно сунула телефон в карман.

— Ничего подобного, — сказала она, — я смотрела в телефон, а не на тебя.

— Устраивайся, — Раяна шлёпнула ладошкой по бортику.

Кира не заставила себя упрашивать и с превеликим удовольствием погрузила ноги в прохладную воду.

— Слушай, Рая...

— Можно просто Райка.

— Хорошо... я спросить хотела — что это у тебя за отметина на носу? Ты что, кольцо там носишь?

— Сильно заметно? — Раяна потёрла пальцами переносицу и принялась рассказывать о поставленном в её гимназии спектакле. Действо разыгрывалось по мотивам фильма "Восставший из ада", и двенадцатилетняя девочка играла в нём роль сестры Николетт.

У Киры буквально глаза на лоб полезли — она хорошо представляла, какие изменения во внешности диктовала такая роль.

— И тебя обрили наголо, вымазали белой краской и пробили щёки с носом? — изумилась она, — а разрезы на горле?

— Нарисовали, — улыбнулась Раяна, — только теперь я поняла, как сглупила пять лет назад... вот такие дела.

Кира невольно улыбнулась, представив, сколько возни претерпели участники спектакля из-за гвоздей, что должны были торчать из головы Пинхэда, и спросила:

— А как на всё это смотрела бдительная родительская общественность? Вы ведь на сцене бесов играли?

— Общественности, как и всегда в таких случаях, было по барабану, — усмехнулась Раяна, — особенно в нашей Ломоносовской гимназии, в которой не наблюдается ни одного Ломоносова. Половина тех, кто пристроил туда детей, является масонами, есть немного сайентологов, немного рерихианцев, немного иудеев... будь уверена, им всем было глубоко насрать — что мы играем. Хоть "Жюстину", хоть "Сто двадцать дней Содома". Посидели — похлопали — ушли — забыли...

Раяна довольно долго рассказывала о Ломоносовской гимназии, о своём раннем детстве, о Южном Урале и живущих там родственниках по линии матери, что умерла семь лет назад от злокачественной опухоли... О своём отчиме и отроческих годах она говорила очень скупо, но много и охотно рассказывала о дедушке — разумеется, не вдаваясь в подробности его службы в качестве советника при президенте(она и сама не представляла, чем занимается Геннадий Тимурович). Попутно Кира отметила, что Раяна хорошо разбирается в наводнивших Москву раскольнических сектах и выдвигаемых ими доктринах. Было похоже, что эта девушка имела явную склонность к конспирологическим построениям...

Она попросила Киру назвать игры, инсталлированные на компьютеры в её школе. Та перечислила некоторые из них.

— Знаешь что, — задумчиво молвила Раяна, — никогда не играй в "Хроники Йига" или в "Чёрную Козу".

— Я вообще не люблю арканоиды, — фыркнула Кира, — только стратегии, на-вроде "Месть Юрия" или "Битва за Дюну"...

— Ты дослушай, — продолжила брюнетка, — в "Чёрной Козе" при переходе на второй уровень появляется окошко с текстом, и там есть такие слова, в конце — "я по добровольному согласию вручаю судьбу лика своей вечности в распоряжение Йог-Сотота". Если нажать слот "согласен" — ты во втором уровне. Знаешь, что от тебя потребовали за доступ туда?

— Не-а...

— Продать душу Сатане, вот что.

— Да ну? — вытаращилась Кира, — но я... я там ничего не нажимала никогда, и вообще я не играюсь в игрушки с колдовством...

— А "Месть Юрия"? Военные экстрасенсы, хаос-дроны, психобашни, психодоминатор? Или "Битва за Дюну"? Атака Ястреба у Атрейдесов? Всё это, по-твоему, что? Разве не колдовство? Вообще современные игрушки для компа буквально набиты демонологией, как и половина современных мультиков и кино...

— Вот блин! — воскликнула Кира, — а ведь у нас есть ребята, которые нажимали "согласен" — Сашка Еслик, Яшка Штольман, Севка Бакисов...

— Ну вот, — с сожалением заметила Раяна, — они завещали свою вечную жизнь некому существу по имени Йог-Сотот. И отговорки, что всё это игра, или что они нажимали, не читая — никто слушать не будет. Надо хорошо подумать, прежде чем отдавать кому-то свою вечность... а ты в какой школе учишься?

— В 998-й, в Братеево.

— А у вас там не учится такая... Эмма Мокрецова? Она занимала первые места вместе с Гришкой...

— Да, учится, — подтвердила Кира, — она у нас тоже много чего интересного знает, прямо как ты...

Девушки обменялись адресами и телефонами. Раяну можно было найти в трёх местах — на дедушкиной московской квартире, на его даче в Барвихе или в квартире отчима на "поганках".

— "Поганки" я не люблю, — пояснила девушка, — гнилое какое-то местечко, злое... и в Видном я бываю только с проверкой, посмотреть — не сгорело ли что после загулов отчима...

"Поганками" в Москве именовался новый квартал в Даниловском районе. Официально он имел номер и свою главную улицу(точнее, проезд), названную в честь Роберто Бартини, но из-за формы пяти жилых тридцатитрёхэтажных новостроек — их строили в виде цилиндров, увенчанных "блинами", вмещающими последние три этажа — народ прозвал этот элитный жилой комплекс "поганками". Каждый из этих "грибов" стоял по углам огромной пятиугольной парковки, в каждом располагалось триста тридцать три квартиры, и жильцы там разместились соответствующие — "звёзды" эстрады и кино, различные общественные и политические деятели, работники министерств, госкомитетов и просто комитетов, бизнесмены — как отечественные, так и иностранные, и, разумеется, воротилы криминального мира...

— Ой... — скривилась Кира, — поганки... я ужасно не люблю грибы... и вообще много чего не люблю.

— Например?

— Математику, физику, химию — особенно строение атомов и всякие опыты-хренопыты... не люблю в метро ездить, я в нём всегда путаюсь. И не люблю, когда жгут сухую траву, мне от этого плохо. У нас в Заборье, когда я маленькая была, среди ночи влюблённая парочка на сеновале сгорела...

— Что-то засиделись мы, — Раяна встала и начала снимать топик и развязывать кулиски на брюках, — давай купаться, что ли...

Кира последовала её примеру, и через минуту обе девушки плескались в воде. Наплававшись вдоволь, они просушили волосы, выстирали в ванной всё, что было на них надето, разложили вещи в сушилке и завернулись в полотенца. Возле окна стоял столик с напитками — конечно же, Гриша постарался, подумала Кира, присаживаясь и выбирая стакан с соком. Раяна села напротив.

— Знаешь, Кирка, — сказала она, — я в последнее время такие удивительные сны вижу... про какую-то планету Мидгард, что находится в системе Валгаллы-Муспелхема, про то, как её атаковал гигантский флот звездолётов под командованием какого-то Бешеного Джо, и что на этой планете жила королева по имени Серенити... и у неё была дочь, принцесса Церена, полюбившая принца Индаса с планеты Ванахем, и что этого принца убили в каком-то подземелье его же соотечественники...

Кира едва не опрокинула стакан с апельсиновым соком себе на колени.

— А девушка, путешествующая на спине диплодока, там была? — спросила она, кое-как совладав с собой и ставя стакан на стол, — планета Асгард? Люди на спине морской черепахи?

Теперь уже Раянины глаза сделались большими, словно автомобильные фары.

— Это что такое... — прошептала она, — Кирка, ты что, видишь такие же сны?

Кира описала ещё несколько деталей из сновидений, таких деталей, кои представлялись ей легко узнаваемыми — гигантский дворцовый комплекс из похожего на хрусталь материала, береговые гроты с эласмозаврами, один мегаконтинент на планете...

— Ой мама, роди меня обратно... — выдавила изумлённая Раяна, — как же это... почему?

В этот момент за дверью послышались шаги, и кто-то постучался.

— Райка, Кирка, — донёсся голос Кристы, — вы там как? Всё хорошо?

— Да-да, — Раяна поспешно встала, — сейчас я открою...

— Не надо, я так спросила... просто мы с Васькой сейчас уезжаем, нам мать позвонила, велела собираться...

Световые панели под потолком несколько раз мигнули, и Кира заметила, как на улице погасло освещение. А из-за стенки донёсся едва заметный гул.

— Свет отключили, — сказала Раяна, — но ничего страшного, тут в подвале свой генератор пашет.

Кира подошла поближе к окну. Весь вечер из второго дома доносился рёв музыки, но сейчас музыкальный центр почему-то смолк и его молчание никого, видимо, не волновало. Раяна подошла поближе и сказала:

— Интересно, кто из Лёвкиных приятелей приехал на "Хаммерах"? Что-то я не помню, чтобы на парковке стояли такие джипы...

— Где джипы? — спросила Кира. Свет в соседнем доме неожиданно погас на всех трёх этажах.

— А вон на разворотном пятачке и у задних ворот, — указала Раяна, — Кирка, так что же мы... ты слушаешь? Наши одинаковые сны...

Кира не слушала. Она рассматривала доступный для обзора кусок Листиковских владений.

Два внедорожника она разглядела сразу.

И сразу поняла, почему в соседнем доме стихла музыка, погас свет и почему вышло из строя уличное освещение.

На пятачке и у задних ворот действительно стояли предметы, внешне напоминавшие армейские модификации джипов "Хаммер". Они блестели, словно куски льда, или, если быть точным, как та стеклянная глыба возле Стешкиного дома, которую, повинуясь чьей-то злой воле, люди принимали за чёрную "Волгу".

Крыши "Хаммеров" раскрылась. Кира увидела двух человек, высунувшихся из верхних люков. Они устанавливали на крышах нечто похожее на пулемёты... разве что слишком громоздкие. "Ой мамочка, да это ведь автоматические гранатомёты... — чуть не вскрикнула Кира, — слава Богу, до ванны всего лишь десять шагов..."

Искусственные твари хорошо вооружились, каким-то образом выследили панцироносиц и намеревались за всё с ними рассчитаться...

— Бегом сюда! — она дёрнула Раяну за руку, не обращая внимания на её изумлённый возглас.

Кира почти не удивилась, что в преддверии смертельной опасности она превратилась из растяпы и растеряхи, какой обычно бывала, в совершенно другого человека — быстрого, собранного, просчитывающего ситуацию на много шагов вперёд. Как будто она всегда была такой...

Они вдвоём преодолели небольшой коридор, поворот — и успели сделать это очень вовремя.

Две очереди снарядов разорвались над бассейном, исчертив осколками пол, стены и вышвырнув наружу всё, что осталось от окон.

Кира осознавала, что ей всё-таки страшно — но это был не всепоглощающий страх вкупе с паникой или оцепенением. Ею руководил инстинкт самосохранения. Всё это было очень странно — где, когда, при каких обстоятельствах она сумела привыкнуть к бомбёжкам и артобстрелам? Но у неё не было времени ломать над этим голову. Взрывы подстегивали её стремление действовать, и она, выбив ногой дверь, втолкнула Раяну в ванную комнату и зашла туда сама.

— Что там грохнуло? — с лёгким оттенком паники спросила Раяна, — это... блин, мой телефон у Гришки остался... что теперь...

— Связи нет, — Кира взяла свой мобильник, оставленный на полочке у раковины, — позвонить мы не можем... надо выбираться отсюда...

Она прислушалась к звукам снаружи. На втором этаже опять громыхнуло. Противник расстреливал дом, целясь во все окна и двери. "Райка, — думала девушка, — ты не должна подкачать... только не начни истерить. Если начнёшь, то живыми мы можем и не уйти..."

— Наши сны, — заговорила она с нажимом в голосе, — ты слышишь? Всё, что там показывалось — существует!

— Да что ты городишь... — выпалила Раяна, — нас ведь сейчас убьют...

Кира отметила, что "золотая" девочка держится не так уж и плохо. Во всяком случае, она сохранила способность связно мыслить.

— Мидгард, дай мне силу, — тихо сказала Кира и отступила на пару шагов, давая Раяне возможность увидеть целиком всю картину превращения себя в смертоносную боевую единицу.

— Что за... — выдавила Раяна; её глаза чуть не выскочили наружу, а затылок тихо стукнулся о стенку, — это что такое? Кирка, ты что делаешь?

Последние слова она произнесла с ноткой обречённости.

— Я — панцироносица, — сказала Кира, — охочусь за тварями вроде тех, что по нам стреляют. Ты — вроде меня, одна из нас, поэтому я здесь. Скажи — "Сиф, дай мне силу", и твоё оружие тебя защитит...

— Что? Сиф, дай мне силу? — пролепетала Раяна. И тотчас же её кожа испустила короткую белую вспышку, а через секунду в ванной находилось уже две стеклоподобные фигуры.

Кира упорно заставляла себя стоять на месте и ждать, пока новая панцироносица осознает все произошедшие перемены и усвоит просочившуюся в память информацию о "Панцире". Она боялась за Гришу. Что сейчас с ним? Жив ли? Времени было мало, ужасающе мало... кто знает, что на уме у неведомых мутантов-гранатомётчиков? Со двора послышался ещё один звук — треск пулемётных очередей...

В дверном проёме из воздуха вынырнула третья фигура. Это была Стешка.

— Что там снаружи? — спросила Кира.

— Дом окружён, — сообщила девушка, — сколько тварей, не знаю, десятка два наберётся... во всём городе вырубили свет, связи нет. На крышах ближайших домов — снайперы и пулемётчики, ими Лекса занялась. Листиков здесь, в доме?

— Да...

В коридоре раздались шаги, и в ванную вбежала Эммочка.

— Заканчивайте, — выкрикнула она, — они смыкают кольцо! Скоро пойдут по комнатам...

— Не знаю, кто вы и что... — услыхали все голос Раяны, — но я им не дамся... что будем делать?

— Идём внутрь, забираем Гришу и прорываемся, — сказала Кира, — и давайте быстро, пока дом не рухнул!

Возражать никто не стал. Девушки чувствовали себя очень странно — даже переглянулись между собой. Им казалось естественным и привычным то, что Кира взялась всеми руководить, а все остальные обязаны подчиняться...

Откуда взялось это понимание — выяснять было некогда, и все четверо пошли в бассейн.

Пара двуногих существ, похожих на помесь человека с диким кабаном(головы точно были кабаньи, в этом ошибки быть не могло), вошли через выбитое окно в зал. Панцироносиц они заметили сразу и повернули на них стволы пулемётов, но Стешка опередила их буквально на секунду. "Удар с неба" породил целый сноп сине-зелёных искр, мутанты выронили оружие и повалились на пол. Одежда на них задымилась и затлела, а тела рассыпались в обугленную труху.

— Пришельцы? — с дрожью в голосе спросила Раяна. Ответить никто не успел — дверь затрещала, сорвалась с петель, и на пороге появился Гриша, сжимающий в руках какое-то незнакомое оружие.

— Кирка? — завопил он, — где ты? Отзовись, это я, Гришка! Я...

"Он не убежал и не спрятался, — со страхом и теплотой думала Кира, — пришёл за мной... но что это за оружие у него?" Но, как бы ни была Кира тронута его заботой, сейчас от него было немного толку. Парня в любой момент могли убить, пусть даже его оружие своротило бы целые горы...

— Она в безопасности, — Кира подскочила к парню, — мы вывели её отсюда. Зайди в ванную и сиди там, пока всё не утихнет...

Она велела Эммочке присмотреть за Гришей. Тому волей-неволей пришлось покориться, а Кира, Стешка и Раяна отправились в дом. Они уже были в холле, когда до них троих донёсся голос Александры Антоновны:

— Девчонки, слышите меня?

— Да! — отозвались панцироносицы.

— Я загасила троих у второго дома, вы берёте тех троих, что на парковке, ясно?

— Ясно, — откликнулась Кира и в нескольких словах описала словеснице ситуацию в доме.

Ещё в холле они увидели, как крошатся и разлетаются на куски двери, а затем все трое ощутили серию лёгких периодических надавливаний по своим телам. Приборы контроля зафиксировали не меньше сотни попаданий в каждую девушку, а на пол градом посыпались деформированные пули.

— Отойдите подальше, — сказала вдруг Раяна посуровевшим голосом, — сейчас я их встречу. Полуденный зной...

Кира заметила вытянутые руки девушки и мягкое оранжевое сияние, устремившееся на занятую врагом парковку.

Выстрелы сразу прекратились, а двор озарился серией вспышек. Кира и Стешка подбежали к дверям и увидели, как несколько "Кадиллаков", "Лексусов" и "Ягуаров" занялись пламенем, разбрызгав по асфальту и живым изгородям несколько сотен литров сдетонировавшего бензина. При свете превращённых в костры дорогих иномарок девушки увидели одинокую, охваченную огнём фигуру, ковыляющую по газону и цветочным клумбам. Довольно скоро обожжённое существо повалилось на траву — сильный жар привёл в негодность его суставы и сухожилия, сделав полностью небоеспособным...

— От двоих только ноги остались, — пояснила Раяна, — точнее, не ноги, а ласты... что это за жабы нас обстреливают?

— Про клювоносца слышала? Лекса тебе объяснит, она вроде шарит в этих генетических фокусах...

На парковку выбежала словесница. Она уничтожила последних оставшихся во дворе мутантов и разместившихся по соседним крышам стрелков с винтовками и револьверными гранатомётами.

Кира, Раяна и Стешка выскочили на парковку, а словесница помчалась в дом — она намеревалась зачистить его от следов пребывания в нём Киры и Раяны, и кое о чём расспросить Гришу Листикова. Тут же во двор выскочила Эммочка. Оглядевшись по сторонам, девушки увидели, что пожар начался не только на парковке — построенный по последней моде соседний дом с евроремонтом, набитый пластиком и кожезаменителями, постепенно охватывался языками пламени. Огонь подбирался всё ближе к крытому бассейну, и его пространство уже заполнялось чёрным ядовитым дымом.

— Эмка, — позвала Кира, — вышибай окна!

Эммочке не нужно было долго растолковывать — она в две секунды заморозила и раскрошила нижний ряд стеклопакетов со стороны парковки. Но не только девушки понимали, что полсотне молодых балбесов грозит гибель от интоксикации продуктами горения. Кто-то старательно разбивал стёкла с противоположной стороны бассейна. Подруги со всей возможной скоростью, какую только могли выжать из себя, начали выволакивать одурманенных алкоголем и наркотиками "золотых" детишек за ворота. То же самое делал и невесть откуда взявшийся человек в чёрном пальто и шляпе, больше известный под кличкой Такседо Маск. Но, как и в предыдущих случаях, он не пожелал вступать в контакт с панцироносицами и по окончании спасательных работ бесследно исчез.

Тем временем Эммочка использовала криогенную волну и погасила машины на парковке, а затем — пластмассово-полистирольную трёхэтажную игрушку, по какому-то недоразумению считавшуюся жилым домом. Что же касается Гришиного дома, то в нём практически ничто не могло гореть — но выглядел он так, словно на него обрушился грязекаменный сель.

— Девчонки, слышите меня? — услыхали все голос словесницы, — бегите к пристани у Расторгуевского пруда и ждите меня там... Рая, слышишь?

— Да-да, я знаю, где это, — и Раяна, хорошо знавшая окрестности, помчалась по улице, за ней следом со скоростью молний припустили все остальные.

Лодочная станция у пруда была безлюдна. Если в это время на улицах и находились прохожие, то все они уже собрались возле пепелища на Заводской. Вскоре послышался вой сирен — запоздавшие по неведомой причине милиционеры, пожарные и врачи "скорой помощи" съезжались к владениям Листиковых. Почти наверняка весь город скоро будет взят в оцепление...

— На хрена им нужно было всё это делать? — заговорила Стешка, — пришли, расстреляли дом...

— Я думаю, — сказала Эммочка, — они каким-то образом сумели отследить Киру, и... тебя, — она кивнула Раяне, — но как — не знаю. Они думали, что снаряды и пули крупного калибра возьмут вас, но вы живы и здоровы. Что они сделают дальше — не представляю...

— Сейчас ведь туда менты слетятся, — Раяна взволнованно заходила по тропинке у воды, — а там по всему дому наши пальчики... вот чёрт! Да мы же там все свои шмотки забыли, и телефоны, и даже... ой мама, что же теперь будет...

— И Вася Ганиченко... — упавшим голосом добавила Кира, — он с сестрёнкой знает, что мы были в доме в момент нападения... девочки, что теперь? Нам каюк...

— Не трясись, — усмехнулась Стешка, — капитан Пи или кто она там... знает, что делает. Уверена — она всё подобрала, и в доме уже чисто — никаких пальчиков и даже волосков...

— Девчонки... — прошептала Раяна, — скажите... зачем всё это? Кто эти жабы и свиньи о двух ногах? Откуда они берутся? И мы... почему на нас всё это? — она провела ладошками по плечам и бокам, — как оно у нас оказалось?

Кира и её подруги мало что могли рассказать — они могли лишь пересказать всё, что касалось их одинаковых сновидений и предыдущих столкновений с неведомыми науке тварями. Кира вспомнила о своей догадке относительно "Панцирей" — и словесница подтвердила это — что оружие создавалось для того, чтобы воевать с целой армией мутантов, или искусственных существ...

— Чёрт-те-что творится, — выслушав девушек, сказала Раяна, — даже не знаю, что думать... я знала, что мои настоящие родители — какие-то другие люди, но теперь...

Её перебила вышедшая на связь Александра Антоновна.

— Девочки, приготовьтесь к переброске. Соберитесь плотнее... отправляемся домой.

Осознав себя в квартире словесницы, девушки наконец почувствовали себя в безопасности и с облегчением перевели дух. Первым делом хозяйка вручила Кире и Раяне их вещи, брошенные впопыхах где попало, и отправила девушек переодеваться. Но — и это вызвало недоумение у обеих — Александра Антоновна, тщательно осмотрев их одежду и просканировав её каким-то прибором, запретила надевать верхние предметы гардероба и забрала их себе. В результате девушкам пришлось воспользоваться другой одеждой — как выяснилось, у словесницы в квартире скопилось довольно много вещей всех фасонов и размеров.

— Жаль, конечно, что Кирино свидание полетело насмарку, — сказала женщина, — но зато мы кое-что узнали... сегодня было убито двадцать пять тварей. Это раз. Ещё мы нашли интересного человека — Гришу Листикова. Он с самого начала знал, что Кира и Рая носят в себе "Панцири", и у него при себе имелось оружие, состоящее на вооружении армии Мидгарда. Это два...

— Вы на самом деле уничтожили следы нашего присутствия в доме? — спросила Раяна, — а как же Васька с Кристой? Они могут выдать нас... они знают, что мы были в доме, и...

— Я сделаю так, что они ничего не скажут. Прикинусь следователем, сниму с них показания... в общем, создам впечатление, что в момент нападения дом был пуст. Не волнуйтесь на этот счёт. А теперь... — словесница разложила на кровати жилетку Киры и белые шифоновые брюки Раяны, — Кира... у тебя на внутренней стороне воротника приколота скрепка. Не подскажешь, как она там оказалась?

— Без понятия, — развела руками девушка, — может, Сашка пошутил?

— Сашка... — улыбнулась словесница, — а ты, Рая, посмотри сюда. Тут вырезан маленький уголок. Ты за гвоздик зацепилась, или это так было?

Все присутствующие переглянулись.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Стешка.

— Такседо Маск опять вышел на нас. Он хочет узнать, кто мы в обычной жизни. Он сразу понял, что два человека, входящие в отряд — девушки, и что в момент нападения они были обнажены. Он оставил себе метки, чтобы вычислить хотя бы одного человека. Или сразу двоих.

— Но зачем ему это надо?

— Я вам объясню. Он — если, конечно, это мужчина — тоже носит "Панцирь". Он хочет получить ответы на некоторые вопросы. На какие именно? Вероятно, он включил своё оружие самостоятельно, и обнаружив себе подобных, заинтересовался, или испугался... он хочет знать, кто и когда дал ему этот "Панцирь", потому делает всё возможное, чтобы вычислить других людей, которые так же прячутся.

— Он уже третий раз появляется там же, где и мы, — заметила Кира, — но почему? Как он нас находит?

— Мне тоже хотелось бы это узнать. Может, существует неучтённый канал связи, но... — и словесница рассказала о предоставленном ей праве перепрограммирования "Панцирей", о праве отключить их или даже вовсе забрать, если владелец оружия использует его в криминальных целях.

— Хотите сказать, что и у него есть такое же право? — удивилась Стешка, — да кто же он такой тогда?

— Вот и мне это интересно... Рая, ты что делаешь? — словесница повернулась к "золотой" девочке — та пыталась прощупать руками бока и живот под пупком, — с тобой всё в порядке?

— Да, — кивнула Раяна, — я просто... так где внутри меня скрыта машина? В животе?

— Во всём теле. Сразу этого не объяснить, но главные центры управления скрыты здесь... — она указала на голову девушки, на солнечное сплетение и крестец.

— А расскажите про Гришу, — попросила Кира, — он ведь не виноват, что всё так случилось у него там... дома?

— Вот с ним придётся повозиться основательно... — и Александра Антоновна пересказала девушкам суть проведённого ею допроса. Гриша поведал какую-то странную историю о некой женщине, которая снилась ему чуть ли не каждую ночь, начиная с января-месяца этого года. Она, мол-де, просила его отыскать Киру, Эммочку, Раяну и позаботиться о их безопасности на тот случай, если словесница по каким-либо причинам не сможет прилететь на Землю. Таинственная ночная гостья даже указала Грише координаты тайника с оружием и взрывчаткой — оттуда-то он и взял гравитонобой...

Александра Антоновна показала девушкам мидгарианское оружие; оно пошло по рукам, и рассматривали его довольно долго. Вещь — в этом не было сомнения — изготовили явно не на Земле. Она напоминала противотанковый гранатомёт, но земных аналогов для неё не существовало.

— Гриша знал, что твари нападут, и решил познакомить тебя, Кира, — она кивнула девушке, — с Раей. Надеялся, что вы дадите отпор вместе. Мало того, он сказал, что будет связываться с нами и предупреждать о новых появлениях этих существ...

— А почему перед нападением исчезла связь и погас свет во всём городе? — спросила Кира.

— Знаете, кто управляет действиями этих тварей? — спросила словесница и сама же ответила, — волшебники.

— Что-о-о??? — девушки посмотрели на словесницу так, словно перед ними стояла безнадёжная идиотка.

— Сегодня в Видном произошло убийство, — объяснила та, — на крыше дома, с которого хорошо видна Заводская улица, была живьём сожжена девочка. Картина преступления напоминает ритуальное жертвоприношение, и время преступления совпадает с отключением электричества и помехами в эфире. Вот так...

— Бред какой-то, — только и могла сказать Кира.

— Ну да, — мрачно заметила Эммочка, — а клювоносец не ожил после того, как ему прострелили башку... и удостоверения от твоих прикосновений не сгорали.

Довольно долго в комнате царило молчание. Девушки думали над вопросом — что с ними всеми случилось в прошлом? И что — или кто — стоит за необъяснимыми событиями, просыпавшимися на и без того суматошный столичный мегаполис...

— Вы плохо выглядите, — сказала вдруг Кира, приглядевшись получше к словеснице.

Женщина действительно выглядела сильно переутомлённой. Глаза её поблекли, а сквозь смуглый загар на щеках и лбу проступила бледность.

— Я сегодня слишком часто пользовалась телепортером, — объяснила Александра Антоновна, — а это слишком сильная нагрузка на нервы. Обычно рекомендуется использовать не больше пяти перебросок в сутки, я сделала одиннадцать...

— Вы уверены, что вам полегчает? — осведомилась Эммочка.

— Голова болит, но это не смертельно. Мне уже давно нужно было прилечь...

Девушки приготовили словеснице постель, и та на прощание сказала:

— Ты, Кирочка, завтра зайдёшь ко мне и заберёшь жилетку. Я перешью воротничок. Если кто-то надеется увидеть скрепку именно на тебе, то пусть он будет уверен, что жилетка, висевшая в ванной, была не твоя... а тебе, Рая, я куплю новые штанишки. Такие же...

— Да ну их в задницу, штанишки эти, — отмахнулась Раяна, — что вы будете из-за какой-то фигни тратиться...

— Нет уж, извини, Рая... я куплю их тебе. Во всём происходящем есть и какая-то доля моей вины, так что не отговаривай меня. Бесполезно... да, и ещё. У нас есть последняя панцироносица из тех, кого я смогла отыскать, и в воскресенье мы поедем к ней.

Девушки пожелали Александре Антоновне скорейшего выздоровления, оделись и отправились по домам.

Выйдя из квартиры занемогшей словесницы, Эммочка сказала Стешке:

— Давай мы тебя проводим. Хотя бы до моста.

— До моста не обязательно, вас ведь тоже ждут. Хотя бы до поворота на Ключевую, а впрочем... как хотите.

На город опустилась ночь. Подруги не спеша брели по Борисовским Прудам. Эммочка, заметив, что Кира чем-то расстроена, сказала:

— Кирка, ты не грусти... будет у тебя ещё свидание, получше, чем сегодня. Ты что, обиделась на Гришку?

— Как тебе сказать... допустим, у него какой-то дар. Пусть он знал, что с нами ничего не случится, но всё-таки получается, что он нас как бы подставил... и пусть он даже испугался, но всё равно побежал нас выручать... о Господи, да я уже запуталась окончательно. Какие-то мутанты, эти "Панцири", а тут ещё и какую-то малышку сожгли...

Кира замолкла и принялась разглядывать оранжевые пятна падающего от фонарей света на серой асфальтовой полосе.

— Я всё думаю о Такседо Маске, — сказала она наконец.

— Что, влюбилась? — улыбнулась Раяна.

— Вовсе нет, ты что? Я хочу понять — чего он добивается? Он залезает в магазины, но ничего оттуда не уносит. Теперь он преследует нас. Тогда, у Стеши, он глазки заклеил, чтобы нас не заметил кто, в Видном он вместе с нами вынес пьяных пацанов из задымлённого бассейна... почему он ходит за нами, но не хочет открыться? Что им движет?

— По-моему, ты влюбилась, — хмыкнула Стешка, — ты так всё хорошо обдумала... а прикинь, если под маской скрывается какая-то тётя? Вот смеху будет... Лекса проделывала такой трюк с голограммой — и её принимали за мужика.

Кира в ответ только фыркнула и замолчала. У иных людей, как оказалось, полёт фантазии воистину стремителен...

— Я, пожалуй, поеду на дедову фатеру, прямо сейчас, — Раяна вынула телефон и начала набирать номер такси, — устала я что-то, как собака...

— А как же так — у тебя дед советник Путина, а ты ходишь всюду одна и без сопровождения? — поинтересовалась Кира.

— А ты хоть раз слышала в новостях его фамилию? — улыбнулась "золотая" девочка, — не слышала. И не услышишь. Геннадий Тимурович не нуждается в рекламе. Поскольку не знают его — не знают и меня. А если мой телепортер и впрямь может унести меня из Москвы в Оренбург... или, скажем, в Сакмару — то чего мне бояться каких-то там похитителей...

Кира усмехнулась. Что тут можно было возразить... разве что следовало сперва научиться правильно обращаться с телепортером.

Девушки договорились встретиться завтра днём и прогуляться по городу — отметить, что называется, знакомство, а если Александра Антоновна будет свободна, то пригласить и её — она, в конце концов, новый человек в Москве, и к тому же прилетела с другой планеты... Ей наверняка будет интересно получше познакомиться со столицей и её памятными местами.

Дома на вопрос мамы — куда девалась прежняя одежда — Кира придумала, что переоделась у словесницы, так как ухитрилась, мол-де, опрокинуть на себя банку повидла. Поверила мама или нет, но дальнейших расспросов не последовало. Уже укладываясь в постель, девушка отправила словеснице СМС со своей версией относительно перемены гардероба.

— Раньше я лгала чисто по детски, — прошептала Кира, — теперь сочиняю на ходу как профессиональная мошенница. И кому я лгу? Маме. А ведь я всегда с ней делилась, очень многим... Или почти всегда. Рассказать ей, что со мной происходит? О том, что кто-то непонятно откуда засылает в Москву монстров, убивающих и калечащих кого ни попадя?

Яковлева ищет какую-то девушку... Яковлева — в "Панцире". И Кира — тоже. И Эммочка, Стешка... теперь ещё и Раяна... и ещё кто-то, он — последний в списке. Если задача словесницы — найти и защитить кого-то, то что должны делать остальные?

— Лекса не с Земли? — прошептала Кира, — очень похоже на то... но на мне — оружие, как и на ней. Я тогда — кто?

Листиков...

Что он говорил, когда Кира спросила его о будущем?

"...это тот Кратов, который со Стешкой встречается? Почему он дразнится, не знаю, но... Что-то мне подсказывает, что оба они расстанутся этим летом, ещё до начала августа..."

"...точно не уверен, но где-то ближе к середине августа ты будешь ездить в Сокольники и навещать там какого-то парня на инвалидном кресле..."

"...Я вижу тебя и дочку Ахмета Радиковича. Ей на голову свалился рогатый жук, она перепугалась, и ты его сняла..."

"...В точности не уверен, но думаю, что человек, которого все называют Такседо Маском, имел несчастье поучаствовать в одной малоприятной истории, имевшей место в поезде "Тюмень-Москва"..."

— Почему Славка должен бросить Стешку? — еле слышно проговорила Кира, — кто будет — и ещё будет ли? — виновен в разрыве?

И кого я буду навещать в Сокольниках? Кого-то, кто очень дорог мне? Какой парень будет жить там? Я не знаю никого, кто передвигался бы на коляске... или он в неё пока не сел?

С Раяной я познакомилась. Но где ей на голову свалится рогатый жук?

Девушка зажмурилась и обхватила руками гудящую от напряжения голову. Зачем ей думать обо всём этом? Мало ли что говорил какой-то там Листиков?

"Да он же говорил Лексе, что будет предупреждать нас! — спохватилась Кира, — значит, эти неведомые твари вот-вот появятся снова?"

Она взяла с тумбочки телефон, нырнула под одеяло и набрала Гришин номер.

— Кира? — Листиков ответил после первого же гудка, словно ждал этого звонка, не выпуская телефон из рук.

— Гриша...

— Ты в порядке? Тебя перенесли домой?

— Гриша, я хочу сказать, — начала девушка, — я не держу на тебя зла из-за того, что сегодня случилось. И я не считаю тебя причастным к этому. Не знаю... наверно, всё это сложилось ради Раяны. Но я тебя прошу — давай обождём встречаться, только на какое-то время. Хотя бы до лета.

— Я уже знаю, что с тобой всё хорошо. И если ты просишь об этом, то пусть так и будет. Мне достаточно только знать, что тебе больше ничего не грозит...

— Ты знал, что мы, ты... не погибнем?

— Знал.

— К вам ещё не приходили?

— Отец поехал в Видное объясняться с гэбистами. И дядька тоже. Звонил один мой знакомый, такие ужасы рассказывал...

— Я совсем разбита, Гришка. Пока. До лета...

— Спокойной ночи. Привет Хлое.

Кира действительно чувствовала себя окончательно вымотанной — настолько, что даже не обратила внимания на какую-то упомянутую парнем Хлою. Она устроилась поудобнее, пристроила одеяло на голову, стараясь заслонить ушки от доносящихся из-за стенки звуков какой-то ночной телевикторины...

— Как я завидую тем, кто может быстро заснуть, — прошептала она, — я действительно сейчас разбита. Будут меня допрашивать, или арестовывать, и кто там прицепил мне скрепку... мне это всё в высшей степени фиолетово. Просто наплевать...

Сигнал тревоги застал Мирослава дома, когда он, придя с работы и поужинав бутербродом с колбасой, как обычно устроился на диване с книжкой.

"Секретные агенты против секретного оружия" Жака Бержье полетели на пол. Мирослав соскочил с дивана, развернул "Панцирь" и включил телепортер.

Он перенёсся на Заводскую улицу города Видное, но не на источник сигнала, а на ближайшее пустынное место в сотне метров от него. Таковым местом оказался чей-то сад. На изучение окрестностей вокруг подвергшихся нападению домов ушло не больше полминуты. Но его вмешательства почти не потребовалось — четверо "панцироносцев" уже были во владениях братьев Листиковых, мало того — они расправились с хорошо вооружёнными мутантами с той же лёгкостью, с какой невоспитанные дети ломают игрушечных кукол.

Мало того — в команде панцироносцев обнаружилось пополнение. Новый, уже пятый по счёту участник — его Мирослав определил по используемому оружию — выпустил по троим жабоподобным созданиям нечто, со стороны напоминающее луч прожектора, только оранжевого оттенка. От двоих нападавших остались только ноги с обугленными коленями, а третьего окатило разорвавшимся бензином от зажжённых на парковке машин.

Пятёрка панцироносцев уничтожила двадцать с лишком неведомых тварей.

Мирослав наскоро осмотрел место побоища, благо на него никто не обращал внимания, помог перетащить из бассейна на свежий воздух несколько десятков напившихся до поросячьего визга юнцов и лишь затем направился в тот самый дом, в бассейне которого несколькими минутами раньше плескались Кира и Раяна.

Ему пришлось проявить максимум осторожности, ибо единственный человек в доме — а им оказался Гриша Листиков, друг Киры Беляковой — постоянно находился под присмотром кого-либо из панцироносцев. Странное оружие в руках парня сразу бросилось ему в глаза. Что за оружие, откуда? Как оно попало к Грише? Мирослав уже готовился отобрать странную вещь, несмотря на возможный отпор панцироносца из сопровождения, но его внимание привлекли чьи-то кроссовки и красные женские туфельки на обувной полочке в холле.

Других людей он здесь не видел. Кому могла принадлежать обувь?

Единственным местом, которое он не осмотрел, была ванная комната с входом из бассейна. Но там находился Гриша и его стражник-панцироносец... В конце концов он вывел парня из дома во двор. Мирослав направился в освободившуюся ванную...

И вот тут его ожидал сюрприз — он увидел на вешалке Кирину верхнюю одежду. Здесь же досушивался наряд Раяны.

Это был повод хорошенько задуматься. Кроссовки, туфельки, одежда...

"Листиков знает двух панцироносцев в лицо! Панцироносиц! Они — девушки примерно его же возраста! Нападение застало их врасплох, во время купания... но чья это одежда?"

Мирослав понимал, что панцироносцы отнюдь не дураки и обязательно придут за своими вещами. Времени у него было в обрез, может, какая-то минута, или меньше... но что следовало предпринять? Он обшарил карманы жилетки, джинсов, брюк, но ничего не нашёл.

— Чёрт! — воскликнул он и решил попробовать одежду на запах, но безрезультатно — её только что выстирали, и все запахи, кои у каждого человека строго индивидуальны, исчезли.

— Чёрт! — повторил он уже громче, и тут его взгляд упал на лежащий на полке степлер. Недолго думая, он приколол скрепку на воротничок, а от двухслойных брюк отрезал крохотный кусочек ткани. Теперь у него были хоть какие-то улики...

Задерживаться дольше было опасно, и он сразу же телепортировался домой.

Ему было уже не до чтения. Он понял, что при определённой доле везения вполне способен заставить панцироносца... панцироносицу! — сбросить покровы с лица.

Гриша Листиков знает их лично...

— Нет, Листикова трогать пока нельзя, — сказал себе Мирослав, — иначе я раньше времени выдам себя. На некой знакомой ему девушке можно увидеть красные туфельки... с кроссовками уже сложнее... а вот жилетка... хм, я вроде бы где-то видел её... неужели?

Он видел эту или почти такую жилетку на Кире. Стало быть, и скрепку следует искать на её воротничке. Даже если она избавится от неё, отметина всё равно останется...

— Кира, — повторил он вслух, — Эмма, Стеша... неужели это вы? Вы — панцироносицы? Да ну к чёрту, бред какой-то... они же девчонки! Почти дети...

Он целый час терзал свой перегруженный мозг и даже не заметил, как заснул.

Азек Нефри сидел перед камином и просматривал лист бумаги с интересующими его вопросами и полученными на них ответами.

Вылазка в Видное кончилась ничем — ну, или почти ничем. Отряд инкопов — двадцать пять наиболее крепких особей — погиб в полном составе. Местные службы правопорядка заполучили удивительнейшие трофеи — четыре стеклянные глыбы с вплавленными в них останками человеко-лягушек, множество трупов, пулемёты, гранатомёты и винтовки незнакомого производства(на оккупированном Мидгарде ещё можно было отыскать старинные арсеналы с огнестрельным оружием)... Джедис, Кинзи и учёный-физик с планеты Нифлхем Стоян Квятковски до сих пор изучали доклады экстрасенсов и данные с приборов контроля, установленных на Заводской улице. Их успехи были куда как скромны — записи с камер наблюдения были уничтожены одним из ликвидаторов, характеристики защитных систем зловредного отряда всё ещё уточняются. Самое скверное было то, что по указанному адресу находилось сначала два ликвидатора, а затем откуда-то, словно с неба, в доме появилось ещё трое. Это наводило на мысль, что земляне разгадали-таки секрет телепортации, причём сделали это достаточно давно, ибо Джедис со всей своей машинерией не сумел засечь точку их выхода, что свидетельствовало о высоком научно-техническом оснащении противника.

Нефри был уверен, что земляне покамест не решили проблему путешествий в иные измерения... а если решили? Он нашёл достаточно материалов на эту тему — как научных исследований, так и разной дилетантской писанины, именуемой "научной фантастикой". Складывалось впечатление, что земляне либо очень близки к разгадке проблемы, либо нарочно притворяются слабыми и беспомощными...

— Крепкий орешек нам попался, — пробурчал контрразведчик, — как бы зубы об эту Землю не сломать...

Он вновь вернулся к своим бумагам.

Зная определённые заклинания и формулы, любой Светоносец мог обратиться к Прогрессорам с просьбой о помощи или просто задать какой-нибудь вопрос. Ответ, как правило, не медлил с появлением, но сейчас почему-то приходилось ждать, да и ответы были какими-то невразумительными...

Такое, насколько помнил Нефри, случалось лишь тогда, когда Прогрессорам кто-либо противодействовал, или(как объясняли они сами)из-за каких-то их собственных, внутренних дрязг.

Но как бы там ни было, содержание ответов оставляло желать лучшего.

Казалось бы, дело обстоит проще простого — положить список вопросов на алтарь, провести обряд, затем один из Прогрессоров возьмёт авторучку и дополнит список тем, что желает узнать проситель...

Азек Нефри хотел лишь одного — получить побольше информации о ликвидаторе, который появился в доме Листикова раньше всех прочих. И вот что он получил:

Имя ликвидатора.

Ответ Прогрессора — "Владычица".

Отец ликвидатора.

Ответ Прогрессора — "Своей деятельностью он нанёс много вреда нашим самым прилежным ученикам".

Мать ликвидатора.

Ответ Прогрессора — "Эта женщина ведёт идеологически вредный, паразитический образ жизни, демонстрируя окружающим устаревшие модели поведения".

Другие родственники ликвидатора.

Ответ Прогрессора — "Ничтожные существа, о которых и вспоминать не стоит. Брат подаёт определённые надежды, но Регрессоры не позволяют ему самореализоваться".

Место проживания ликвидатора.

Ответ Прогрессора — "Из окна её комнаты открывается прекрасный вид на милое заведение, которое представляет для нас некоторую, но не слишком большую ценность".

— И вот с этой галиматьёй я должен её искать? — воскликнул Нефри и грязно выругался.

Он хотя бы выяснил, что ликвидатор — женщина. И на том спасибо.

Он вновь задумался о источнике этих ответов. Прогрессоры, как он уже давно понял, преследовали какие-то свои личные цели, когда вступали в контакт с людьми. Они не только помогали людям и другим стремящимся к развитию расам, но и отчаянно дрались между собой — в основном из-за власти, ибо каждый стремился влезть повыше на самую главную кочку — поближе к Верховному Существу, которое почитали Светоносцы. А потому любой контакт с человеком чреват тем, что выдаваемую информацию подсмотрят конкуренты...

— Всюду сплошное враньё, — сказал себе Нефри, — все врут. Эти Прогрессоры, даже сообщая правду, ухитряются подать её так, что при попытке воспользоваться ею обязательно сядешь в лужу. Они стравливают между собой даже тех, кто им служит...

Нефри рассмеялся.

— Даже на половину вопросов не ответили. Ликвидатора зовут Владычицей... просто охренеть можно, какое звучное имя...

Он чувствовал, что какой-то смысл в ответах Прогрессора всё же присутствует, вот только не мог его уловить. Их манера отвечать порой бывает весьма своеобразна. Они большие шутники и мастера загадок. Нефри прочёл ещё два ответа от своего надматериального информатора:

"Больше всего на свете Владычица боится подземных жилищ и горящего сена".

"Владычица никогда не ест грибов".

Нефри бросил бумаги в камин. Остальным участникам квартета не нужно знать, что именно ему отвечали те, кто видит Верховное Существо.

— А ведь я мог бы её отыскать, — задумчиво проговорил Нефри, — с моими возможностями просканировать шестьдесят человек из числа пришедших на вечеринку — дело нехитрое. Но если остальные узнают о том, что я затеваю... мне надо будет постараться выбраться в Москву на проживание. И пользоваться этой информацией надо крайне осторожно, иначе я по милости Прогрессоров сойду в могилу раньше времени. Впрочем, мне некуда спешить. Большая часть наших операций остаётся, к счастью, никем не замеченной. Пусть эта Владычица кромсает инкопов и впредь. Тем самым моя победа над ней будет более весомой и значимой...

Загудел коммуникатор. Кому Нефри мог сейчас понадобиться? Ну конечно же, старому дураку Кинзи...

— Зайди ко мне, Азек, — сказал вице-адмирал после приветствия, — есть разговор...

В кабинете Кинзи больше никого не было. Нефри уселся в кресле, проглотил предложенную хозяином порцию коньяка и спросил:

— Что говорит наш инфертехнолог Зак и его нифлхемский дружок?

— Научная группа пока не может установить точные характеристики защитных систем ликвидаторов. Собранных нами данных слишком мало, но... — Кинзи вновь взялся за бутылку, — я вызвал тебя по другому поводу.

— И? — Нефри лёгким усилием воли поднял рюмку в воздух, и она поплыла над столом к хозяину.

— Благодарю, — Кинзи принял ёмкость, — так вот... Зак пытается решить проблему чисто дедуктивным методом — исследует ликвидаторов, затем выйдет на их логово, и всё такое... почему бы тебе не взяться за это дело с другого конца? Как ты думаешь — где находится их база? Командный центр? Какое государство на Земле могло решить проблему выхода в гиперпространство и сохранить этот секрет от завистливых и жадных конкурентов?

— Гиперпространство... — хмыкнул Азек, — понимаешь ли... эта тема мелькает в земной науке не один десяток лет, начиная с середины девятнадцатого века — ну, все эти опыты Теслы, исследования Максвелла, Планка... но затем появился Эйнштейн и зарубил это дело на корню. Веришь ли, во многих научных сообществах на исследование проблемы Вечного Двигателя и на попытки оспорить бредни Эйнштейна было даже наложено табу. Работы не принимались, периодическим изданиям было запрещено публиковать что-либо на эту тему. Земляне сами, не без помощи нефтегазовых магнатов, похоронили ключ к телепортации, управляемой гравитации и межзвёздным перелётам. Но не исключено, что военные тайно работают в этом направлении. В России этим занимаются безусловно, в Соединённых Штатах — тоже...

— А в Японии, КНР, Германии?

— Первые безусловно отпадают. У них нет никакой геостратегической доктрины планетарного масштаба, есть только одно стремление — экономический рост ради экономического роста, как у раковых клеток. Плюс желание верхушки и финансовой элиты переселиться в Россию, если родные острова сползут в океан. Китайцы вполне могут разработать чудо-оружие, ибо они растут демографически и их земли скоро исчерпают производительную силу, а Германия — битая собака... явно не тот случай. Но кое-что дельное я могу посоветовать...

— Излагай.

— Кроме действующей спутниковой группировки на околоземных орбитах есть порядка четыре десятка неактивных космических объектов. Судя по всему, эти спутники принадлежали прежней, погибшей цивилизации. Контроль за гиперпространством можно осуществлять с их помощью... скажите об этом Заку — пусть слетает и покопается в их начинке.

— Это всё?

— Нет, не всё. Мы должны проверить все варианты появления на Земле этих... ликвидаторов. Мы покинули систему Валгаллы-Муспелхема втайне от всех. На родине нас считают предателями... что если адмирал Рубеус следит за нами втайне от короля? Это тот ещё хорёк, уж будь уверен...

При упоминании фамилии командующего ВКС Ванахема Кинзи скривился, будто ему в рот налили половник горчицы. Нефри в одном прав — Рубеус в любой момент мог подложить свинью своему заместителю, начальнику управления специальных операций, коим являлся Кинзи.

— И это только одна версия, — продолжал Нефри, — на нас мог выйти Королевский Разведывательный Корпус Ацтлана, или резидентура Спикера с Немезиса, да мало ли кто...

— Ну что же, — Кинзи встал, — продолжай изучать Землю, может, тебе действительно повезёт наткнуться на их базу... а с Заком я поговорю отдельно. Кстати, как там дела у инкопов?

— Всё идёт как надо. Инициирована ещё одна тысяча особей.

— Они там не скучают? Что с выпивкой, провиантом, женщинами?

— Полный порядок. К счастью, большинство инкопов — педерасты, так что с бабами у нас возни немного. Плохо только то, что они съедают женщину, едва она им надоест. А насчёт провианта не волнуйся. Мы с Заком всё уладили. Голодным никто не останется. Кстати, я хотел спросить вот что... может, нам стоит применить против ликвидаторов специальных инкопов?

— Нет, пока не стоит, — ответил Кинзи, — их лучше попридержать до лучших времён.

Специальные инкопы, в отличие от всех прочих, не нуждались в обычном оружии — они атаковали противника при помощи пиро, — электро, — или криокинеза. Их численность была невелика, и использовать их следовало лишь в самых крайних случаях.

— Среди ликвидаторов есть огнемётчик, — сказал Нефри, — если мы не отыщем и не уничтожим их, они всю нашу армию испепелят за минуту.

— Мы их найдём, — усмехнулся Кинзи, — и каждому из них засунем паяльник известно куда. Будь уверен...

Кира могла бы, как обычно, проваляться в постели до полудня, но из сладкой полудрёмы её вытянул Сашка. Запертая дверь его не остановила — он открыл задвижку ножницами, подобрался к изножью кровати и слегка пощекотал ноги сестры вынутым из подушки пером.

— Да что это, блин, такое! — захныкала Кира, резко вскидываясь и соскальзывая коленом с кровати.

— Нет у меня никаких блинов, — хихикнул Сашка, — тебя мама вызывает.

— Что там ещё стряслось? — девушка села и потянулась за халатиком.

— А я что, знаю? Что-то с твоим приятелем Гришкой, — Сашка подошёл к двери и обернувшись, добавил, — кстати, у тебя пятки ещё с прошлого лета твёрдые, как чугун. Смотри, скоро весь паркет в комнатах исцарапаешь.

— Иди, достал уже...

"Вот теперь начнётся, — подумала она, припомнив события минувшей ночи, — сейчас папа спросит — была ли я в Видном в момент появления там двуногих свиней. Что там Лекса говорила? Что она может замести следы? Что в Гришкиных комнатах не останется ни одного отпечатка? Не знаю, может, это и правда... но какая разница? Легавые и гэбисты тоже не идиоты. Почти наверняка осталась хоть какая-то ниточка..."

Кира запахнула халатик и прошла на кухню. Она уже смирилась с предстоящим, как ей казалось, разоблачением...

Но за столом царила вполне мирная обстановка — мама пила чай, папа что-то просматривал в газете. Кира взялась за остывший завтрак, и мама, отставив чашку, сказала:

— Ты вчера с Гришей не ездила в Видное?

— Нет, — помотала головой Кира, — мы погуляли здесь, пошли в Зябликово, потом на Борисовские пруды... а что?

Папа, не отрываясь от газеты, рассказал всё то, что Кире и без того было известно — разве что в папиной интерпретации чудовища превратились в незаконное бандформирование, приехавшее в город на двух микроавтобусах и напавшее на большую группу отдыхающих студентов(хороши студенты, подумала девушка), в результате чего дом Листикова-старшего пострадал от взрывов, а дом Листикова-младшего сгорел дотла. Члены бандформирования перебиты подоспевшим СОБРом, и среди мирного населения жертв вроде бы нет...

— ...Вот только к месту происшествия никого из нас не пустили, — закончил мастер пера, — развернули у оцепления и велели убираться. Вот и всё.

Кире сразу стало легче. Если бы у ФСБ было хоть малейшее основание считать её свидетельницей — упаси Господь, подозреваемой — то госбезопасники уже были бы здесь, неровен час, с ордером на обыск, а то и на арест... а поскольку этого не случилось, значит, и остальным девочкам, прежде всего Раяне Сафуановой, ничего не грозит.

— Я видела, — сказала она чуть дрогнувшим голосом, — Гриша уехал по Борисовским Прудам к Каширке, а потом отзвонился, и всё у него было нормально...

— Ну и слава Богу, — ответила мама, — должно быть, он не любит отдыхать в таких компаниях.

— Он ни разу не предлагал мне поехать к... — Кира запнулась, стараясь вспомнить имя Гришиного кузена, — к Лёвке. Наоборот, по пятницам он старается вовсе не показываться в Видном.

— Правильно делает, — согласился папа, — там та ещё компания была...

Кира знала чуточку больше о Лёвкиных приятелях и готова была расписаться под папиными словами. Та ещё компания...

Она на минуту вышла из-за стола — пусть родители думают, что девушка отправилась звонить Грише для того, чтобы выспросить подробности происшествия. Попутно Кира заглянула в ванную, привела себя в порядок и сменила халатик на пижаму.

Вернувшись за стол, она без особого аппетита принялась ковыряться ложкой в тарелке.

— Смотрите, что пишут, — сказал вдруг папа и начал пересказывать заметку об ограблении складских помещений на Новотроицком и Саратовском мясокомбинатах. Неизвестные обезвредили охрану, вскрыли помещения и неведомо каким образом увезли с собой около полутора миллионов банок с консервированной свининой и говядиной, причём проделали это так виртуозно, что никто ничего не видел и не слышал. Папа не мог понять — каким образом преступникам удалось всё это вывезти? Ведь не на товарных эшелонах? Разве что они подогнали колонну грузовиков или прицепили краденое к вертолёту...

— Вы позволите? — мама со снисходительной улыбкой забрала газету и засунула её под завязку передника, — пусть завтрак будет завтраком, а не редакционным совещанием.

Мастер пера ничуть не расстроился. Едва жена отвернулась, он взял с подоконника другую газету и вновь углубился в чтение.

Кира тоже углубилась в непростые размышления. Она вспомнила слова Александры Антоновны о появлении противника... кажется, он тоже использует телепортацию? Если газетчики, вопреки обыкновению, не перестарались, то вывезти незаметно для всех аж полтора миллиона банок тушёнки можно только одним способом — с помощью мощного телепортера.

Но зачем им нужна эта тушёнка? Кого они собрались кормить?

Кира вспомнила о странном портрете, нарисованном Гришей, и поспешила к себе. Сложенный вчетверо лист лежал в кармане курточки; девушка расправила его и подошла к зеркалу — ей хотелось сравнить себя с неизвестной женщиной.

Застёжка в виде двойной спирали на платье незнакомки и почти такая же застёжка на Кириной рубашке сразу бросилась в глаза. Кира напрягала память, но никак не могла вспомнить — показывалась ли она перед Гришей в домашней пижамной рубашке? Скорее всего, нет. Где же тогда он увидел эту спиралевидную вещицу?

— Это я нарисована, — решила Кира, — но только в зрелом возрасте...

Она убрала портрет в учебник математики за шестой класс и придавила его стопкой книг, чтобы лист разгладился. Девушка пока ещё не догадывалась — сколь много будет значить для неё этот портрет и человек, который на нём изображён.

— Кира? — позвала от двери мама, — я войду?

— Конечно, — улыбнулась девушка, — когда угодно входи, разве я возражаю?

— Ты говорила с Гришей? У него точно всё в порядке?

— Говорила, — не поднимая головы, ответила Кира, — дядькин дом придётся заново отстраивать — его наполовину из пластика построили, и полыхнул он за минуту... а у Гриши только стены уцелели, да полы с лестницей. Крышу придётся менять...

— Ты знаешь, — мама села на кровать, — папе понравилось то, что Гриша стремится оградить тебя от общения с... скажем так, людьми вроде тех, что собирались у его брата.

"Ох, мамочка, — подумала Кира, — знал бы папа правду..."

— Я думала, вы сердитесь из-за того, что его брат...

— Что ты, — улыбнулась мама, — в каждой третьей семье есть человек с причудами. Иногда безобидными, иногда — нет, так что с чего нам сердиться? Сердиться надо на Лёвкиного отца, что за сыном не смотрел, а с Гришей ты можешь видеться когда угодно. Он тут нисколько не виноват. Ты сегодня пойдёшь к Лексе заниматься?

— Нет, — внезапно решила Кира, — зачем? Она хорошая, но всё-таки чужая. А ты, мама, знаешь алгебру с физикой не хуже неё. Поэтому заниматься со мной будешь ты.

— Я? — переспросила мама после недолгого замешательства.

Анна Павловна действительно хорошо знала и алгебру, и геометрию, и физику, так как прошла обучение в МВТУ, на факультете систем ориентации, стабилизации и навигации. Но работы, на которой её знания могли бы найти применение, так и не нашла. Подходящую вакансию ей могло бы предоставить предприятие, связанное с приборостроительной и радиоэлектронной отраслями промышленности. Но постперестроечные управители решили, что Российское государство заживёт гораздо лучше, если заводы и лаборатории превратить в магазины, рестораны и казино. Потому способности Анны Павловны оказались не востребованы. Время от времени ей удавалось принести в семью доход — например, вычистить от вирусов чей-нибудь компьютер, починить клавиатуру, принтер или мышь, а постоянная работа так и не подворачивалась.

— Ох, Кирушка, ну конечно я тебе помогу, — сказала наконец мама, — но только если ты будешь умницей...

Кира бросилась обниматься.

— Я буду самой-самой прилежной в мире ученицей! — воскликнула она, — спасибо, мамочка...

— Скажи-ка лучше, — мама ссадила девушку на краешек кровати, — когда ты успела познакомиться с внучкой советника президента?

Кира вся напряглась, точно в ожидании удара. Откуда мама знает о Раяне?

— Сегодня папе на работу позвонил Геннадий Тимурович Амантаев, её дедушка, — пояснила мама, — наверно, его Раяна попросила... они с папой поговорили, и тот рассказал, почему Раяна не живёт с отчимом. И попросил в случае чего звонить ему, если Ахмет Радикович начнёт выступать...

Кира только вздохнула. Что, интересно, эта Райка наплела своему дедушке? Что Кира Белякова — её лучшая подружка невесть с каких времён? Но с момента их знакомства даже суток не прошло...

— Вообще-то нас Гриша познакомил, — сказала Кира, — Райка когда-то жила с ним на одной улице, и мы виделись один раз, ну ещё перезванивались иногда... а что, папа недоволен?

— С чего ты взяла? — удивилась мама, — из-за того, что её дедушка может без стука войти к Путину? Это ничего не значит. Ты можешь дружить с кем захочешь, лишь бы это был человек честный и не бессовестный.

— Мы сегодня пойдём погуляем все — я, Эмка, Стешка и Райка. Можно?

— Конечно, только не забывай звонить.

— Не забуду.

Мама вышла, и девушка вздохнула с облегчением. Никто не догадался, что она этой ночью находилась совсем не в том месте, где ей полагалось быть...

Александра Антоновна проснулась от телефонного звонка. Бросила взгляд на часы — половина десятого. Минувшая ночь выдалась очень бурной — пост наблюдения на базе №3 зафиксировал три точки выхода. Первая точка находилась возле глухого горняцкого посёлка на Аляске, вторая — возле затерянной в джунглях рыбацкой деревни на территории Заира, третья — в Павлодаре. И если первые два инкопа не представляли серьёзной опасности, ибо выглядели почти как люди, то третий доставил немало хлопот. Причудливая помесь из человеческих и инсектоидных органов быстро бегала, высоко прыгала, и даже могла летать, используя гигантские стрекозиные крылья. Инкоп успел разодрать челюстями нескольких человек, переколотил сотни окон и витрин, раскачал сотни поставленных на сигнализацию автомобилей, затем принялся крушить электроподстанции — словом, веселился от души... Охота за ним длилась почти час; в итоге капитан Пи всё-таки распылила его крылья, отрезала голову вместе с несколькими парами конечностей и поместила останки в криокамеру, рассчитывая показать монстра молодым панцироносицам.

Милиция Павлодара никак не комментировала этот разгром. Капитан Пи оставила ей в качестве подарка одно из гигантских крыльев. Теперь местной службе безопасности будет над чем подумать...

— Интересно, — сказала себе женщина, — как девочки отнесутся к тому, что я хочу им сказать? Особенно о подлинной природе этих чудовищ...

Она прошла к телефону и подняла трубку. Звонила Раяна Сафуанова. Её дела шли хорошо, никто не задал ей ни единого вопроса о том, где она провела пятничный вечер, она прекрасно помнит, что этим утром они отправятся на разговор к последней известной им панцироносице...

— Рая, — перебила девушку капитан Пи, — запомни на будущее — подобных разговоров, даже Эзоповым языком, по открытым каналам затевать нельзя. Сейчас техника позволяет слушать сотни тысяч линий. Я защитила телефон как могла, но все методы госбезопасников даже мне не известны...

— Ох, я же забыла о подарке... — спохватилась Раяна, бросая трубку и включая браслет-передатчик.

— Ты на своей машине? — уточнила женщина, — так вот, запоминай адрес, по которому ты должна нас ждать...

Погода этим утром не задалась, Солнце скрылось за низкими тучами, по улицам гулял шквалистый ветер, и Александра Антоновна успела изрядно продрогнуть, дожидаясь девушек в безлюдной аллее возле Большого Качаловского пруда. Первой подоспела Эммочка, за ней — Стешка, после них к парку Битца подкатила Раяна на красной "Субару"... Теперь все дожидались появления Киры.

— Знаете, что сегодня по радио передали? — сказала Эммочка, — что кто-то ограбил мясокомбинаты и увёл целую прорву банок тушёнки, чуть ли не полтора миллиона...

— Кто-то сильно проголодался, — хихикнула Раяна, — а может, готовится пересидеть Конец Света. Вот только зря он старается. Если говорят, что Конец Света наступит завтра — не верьте, потому что в Австралии и Новой Зеландии завтра уже наступило.

— А ещё сегодня я слышала, — добавила Стешка, — что по всей Москве прошла большая облава на проституток, и почти три тысячи из них пропали без следа.

— А вы что думаете... Александра Антоновна? — Раяна повернулась к разместившейся на заднем сиденье словеснице. Вся компания предпочла тёплый нагретый салон холодному промозглому парку, ибо никто из девушек не хотел слечь с ОРЗ в канун майских праздников.

— Я думаю, что никакой облавы не было, — ответила женщина, — даже знаю, что не было. Куда исчезли все эти женщины — сказать пока не могу.

— Сколько нормальных состоявшихся мужиков семей завести не могут, — заметила Эммочка.

— А партии консервов — что рыбных, что мясных, — говорила капитан Пи, — украдены не только у нас. Этой ночью прямо посреди Атлантического океана кто-то умудрился опустошить целый корабль, шедший из Буэнос-Айреса в Барселону. Судно было набито едой под завязку, но сейчас оно пусто. Команды на судне тоже нет...

Какие-то нотки в голосе женщины очень не понравились сидящим рядом девушкам. Она словно знала — кто и для чего ворует продовольствие, партиями которого можно накормить целое государство вроде Чехии или Австрии.

— Вам это о чём-нибудь говорит? — настороженно поинтересовалась Раяна.

— Надеюсь, что всё прояснится со временем, — неопределённо сказала словесница.

— А где Кирка? Она что, до ночи собираться будет? — Стешка вызвала через браслет запаздывающую Киру, та ответила, что к ним нагрянули гости и ей стоило неимоверных усилий убедить деревенских родственников в наличии у неё неотложных дел, причём тётя Варя ей не верит — ибо какие дала могут быть у подростка в воскресенье?

Кире удалось-таки улизнуть из дома и присоединиться к подругам, и вскоре они вошли на территорию жилого массива со стороны Ратной улицы. Надя Благодатская, последняя панцироносица из списка, жила на другой стороне квартала, на Старобитцевской.

— А ничего здесь дворик, — заметила Эммочка, обводя рукой детскую площадку между седьмым и девятым домом. Со словами отличницы нельзя было не согласиться — все возведённые на площадке сооружения выглядели так, словно по ним проехал танк. Обломанные брусья скамеек, торчащие из земли куски труб и арматуры, выдранные секции заборов... Казалось невероятным, что слабосильные любители горячительного пойла оказались в состоянии согнуть, переломить или выдернуть куски металлоконструкций с тем, чтобы сдать их в прокат.

И это помимо того, что двор был обильно посыпан мусором и битым стеклом — складывалось впечатление, что местные жители нарочно желали скрыть под слоем отходов и землю, и газоны, и асфальтовое покрытие.

— Девочки, — сказала словесница, — я вам вот что скажу... у нашего старого друга Такседо Маска есть некий конкурент или преследователь — думаю, вы о нём слышали. Так вот, Надя Благодатская вполне может оказаться этим преследователем.

— То есть, она тоже включила "Панцирь" сама? — догадалась Кира, — но если так, то... она знает слово в своём пароле? Кто она? Один, Фриг, Видар?

— Номер один — Фрейя. Это первая планета моей родной системы. Раскалённый булыжник вроде Меркурия.

Капитан Пи вынула из-за пазухи тёмно-синюю бейсболку с вышитым над козырьком словом — Фрейя, и сказала:

— Кто-то должен под каким-нибудь предлогом постучаться к ней, и она должна увидеть эту бейсболку. Надеюсь, она поймёт значение такого визита...

— И что она сделает? — спросила Раяна, — может, просто пошлёт нас по известному адресу...

— Не думаю. Уверена, у неё были мысли относительно того, что она не одинока в своей панцироносности. А если она охотилась на Такседо Маска, то тем более знает, то она не одна такая. Итак, кто пойдёт? На ком бейсболка не будет смотреться нелепо? — женщина оглядела своё кожаное пальто.

— Мне хвостики мешают, — сказала Кира.

— Давайте её мне, — попросила Эммочка. Она водрузила её на голову, и убор пришёлся ей как раз впору.

Девушки, спотыкаясь на каждом шагу, перешли двор, прошагали по сооружённым из досок и ящиков мосткам, то и дело рискуя поскользнуться и шлёпнуться в огромную грязную лужу(Острая на язык Раяна назвала этот путь "Почувствуй себя в шкуре Супер-Марио")и вошли в подъезд с разрисованными в стиле "порно-хоррор" стенами. Кира несколько раз шумно втянула носом воздух, и Стешка повернулась к ней:

— Ты что фырчишь? Простыла, что ли?

— М-м, — помотала головой девушка, — просто откуда-то жареной колбасой пахнет...

— Ну-ну, — протянула в ответ Раяна, — по-моему, тут воняет так, как будто в подвале канализацию прорвало.

Кира ничего не ответила. Как бы хорошо она сегодня ни позавтракала, но запах жареной колбасы был весьма аппетитен и соблазнителен.

— Ждём здесь, — словесница остановила девушек на площадке четвёртого этажа, — дальше Эмма пойдёт одна. Следующий этаж, дверь с чёрной обивкой, — пояснила она специально для отличницы.

Эммочка дважды надавила кнопку звонка; за дверью послышались шаги, и на пороге появилась высокая девушка в старом халате, с длинной гривой забранных под красный ободок белокурых волос. Краем глаза умная ученица отметила небольшой беспорядок в передней — похоже, там вовсю шла генеральная уборка...

— Я по объявлению, — сказала Эммочка, — это здесь продают черепаший панцирь?

Звучало несколько глупо, но ничего другого девушке на ум просто не пришло.

— Здесь, — ответила хозяйка, выходя на площадку и прикрывая дверь. В следующее мгновение она резко приложила пальцы к губам отличницы и силой повела её вниз, к окну.

— Говори очень-очень тихо, — прошипела она, убирая руку от лица недоумевающей гостьи, — ты одна?

Эммочка помотала головой.

— Это хорошо, — едва слышно прошептала Надя, — вы знаете, куда пришли? У меня дома такие вещи... — она подцепила бейсболку и сунула её себе в карман, — не обсуждаются. Кто ты?

— Идун, — шепнула Эммочка.

— Сколько вас, кроме тебя?

— Четверо.

— Оттуда?

— Что? — не поняла Эммочка, и Надя ткнула пальцем вверх.

— Да, — закивала отличница, — у нас есть человек оттуда. С Мидгарда...

Надя отошла на шаг назад и стряхнула с Эммочкиной спины несколько соринок.

— Извини, — сказала она уже чуть громче, — но у меня дома действительно нельзя говорить лишнего. Я давно знаю, что нас слушают. У брата работа такая... интересная. Дипломатия и то, что опричь неё... понимаешь?

— Да, конечно, — кивнула отличница.

— Ждите меня, я сейчас... — и Надя, шлёпая тапочками, поднялась к себе. Эммочка же спустилась на четвёртый этаж к подругам, сгрудившимся за углом, возле дверей лифта.

— Ну как? — спросила капитан Пи, подходя к умной ученице.

— Порядок, — ответила та, показывая большой палец.

— Ну вот и слава Богу...

Действительно ли квартира Благодатских стояла на прослушке, или Надя излишне осторожничала — но собираться там вшестером, не разведав обстановку, было бы крайне неразумно, а потому девушки спустились во двор и разместились в дальнем углу ближайшего кафе, где их наверняка никто не услышит.

Они перезнакомились, заказали мороженое, и через минуту, когда выполнившая заказ официантка ушла, Надя приступила к изложению своей истории.

До пробуждения некоторых эпизодов в памяти — произошло это вскоре после первой активации "Панциря" — девушка не видела по ночам странных снов, и вообще в её жизни не происходило никаких необыкновенных событий. До семи лет она жила в детском доме на Полянах — это было почти рядом, возле Бутовского парка, затем была удочерена. С раннего детства за Надей признавали склонность к музыке, прежде всего к игре на смычковых инструментах, и она, окончив музыкальную школу по классу контрабаса, намеревалась и впредь, после выпускных экзаменов, развивать свой талант. Ещё она превосходно играла в волейбол и пыталась решить непростую задачу — возможно ли совместить занятие музыкой со спортивной карьерой...

— Что же касается "Панциря", — рассказывала Надя, — то проявил он себя при весьма неприятных обстоятельствах. Случилось так, что чуть больше года назад, в самом начале марта, я с мамой поехала к бабушке в Андреаполь. Это посёлок в Тверской области. Мы там пробыли... точнее, собирались пробыть только три дня. А задержались оттого, что как-то вышла я вечером прогуляться, и занесло меня на мост. И вдруг на мобильник приходит СМС — ну, знаете ведь — купи, прими участие... вынула я телефон, читаю и вдруг случайно роняю его с моста прямо на лёд. Ну, не совсем, конечно, на лёд. На сугроб, что сверху намело. И я, как последняя дура, полезла по откосу к берегу, дошла до телефона, взяла — и ухнула в полынью вместе с этим несчастным телефоном. Не знаю, может, если бы я не вцепилась в эту коробочку, боясь её потерять, то схватилась бы покрепче и как-нибудь выбралась. А так я сразу с головой в воду ушла и зацепилась так — кое-как. Вокруг темно, ни одного человека, разве что машина по мосту проедет, где им меня увидеть. А в воде ещё и течение было, я чую — меня вот-вот утащит. Извивалась, тянулась, орала, как ненормальная, минуту, или две, точно не помню, а потом сил уже не стало держаться, я и отцепилась. А подо льдом чувствую — конец мне уже пришёл, тащит куда-то, колочусь снизу, уже захлёбываюсь, а потом... не знаю, такое впечатление, как будто схватил кто-то. И сразу стало тепло. Как будто в предбанник вошла. А в голове такое происходит, что даже не знаю, как назвать... столько всего нового вдруг всплыло. И самое интересное — я вижу воду, дно, какие-то коряжины, и совершенно не чувствую, что захлёбываюсь. Дышу, как обычно. Это я уже потом поняла, что "Панцирь" разлагал воду на составляющие, наполнял меня кислородом и выдерживал нужное давление. А потом меня прижало между дном и льдом, и вдруг всё вокруг словно взорвалось. Оказывается, я использовала "цепь любви", то есть, гравитонную петлю, и проделала во льду дыру, через которую и вылезла...

Надя на минуту смолкла и опустила голову. Было очевидно, что воспоминания о ледяной воде, непреодолимом течении и чувстве предсмертной обречённости не доставило девушке никакого удовольствия. Да и кому приятно вспоминать такое?

— Помнится, — продолжила она наконец, — я пошла домой, по пути отключила "Панцирь", ко мне вернулась моя мокрющая одежда, и я, конечно, крепко простудилась и неделю пролежала с температурой. Про "Панцирь" и "цепь любви" никому ничего не сказала — боялась, что примут за ненормальную. Я и сама не могла толком понять тогда, как именно спаслась, особенно когда после этого лежишь с температурой под сорок... мне повезло — никто не пошёл смотреть то место, где я, по моим словам, провалилась. Я ведь сказала, что это случилось не под мостом, а на километр ниже по течению. А стало быть, почти рядом с бабушкиным домом...

Я думала после этого, что всё прекратилось, ан нет. Все знания, которые я получила, остались. О "Панцире", о том, что какая-то королева по имени Серенити дала нам их для того, чтобы мы могли защитить её дочь, принцессу Церену... Постепенно я полностью освоила "Панцирь" и узнала, что есть и другие люди, которые тоже носят его. Но я не знала, где их искать, пока в Москве не заговорили о каком-то таинственном человеке в чёрном, который воюет с бандитами и спасает людей во время катастроф, демонстрируя при этом чудеса ловкости.

— Это был Такседо Маск? — спросила Кира.

— Скорее всего. Но тогда его никто не знал под этим прозвищем. Я думаю... — Надя секунду помедлила, — я думаю, что его "Панцирь" был переключён из ждущего режима в боевой при обстоятельствах, схожих с теми, что имели место со мной. Это, конечно, не значит, что он тонул — может, упал с балкона или грохнулся ночью в люк. Я начала его искать, но безрезультатно. А потом в новостях начали появляться сообщения, что кто-то громит ювелирные магазины, ничего оттуда не забирая, а вскоре в Инете появился ролик с этим... Такседо Маском, который заставил какого-то мусора вытрясти карманы. Я, к счастью, успела его скачать, потому что на следующий же день модераторы всё поудаляли.

— И что ты предприняла дальше? — поинтересовалась Раяна.

— У меня при себе оказался голограф с проектором и запас линз. Я подобрала себе реквизит — что-то типа белого лыжного костюма. Попросила одного приятеля сделать голограмму... нет-нет, не подумайте, что я ему что-то рассказала. Он до сих пор пребывает в неведении относительно того, что именно он сделал. И вот я, начиная с Нового года, пытаюсь перехватить воришку... или кто он там есть. СМИ и легавые, естественно, считают, что я тоже воровка. Бонни без Клайда, по их же словам. Интересно то, что сам Такседо Маск носит на себе интегрированную в тело одежду... наверное, у него нет ни голографа, ни линз.

Девушки довольно долго обменивались впечатлениями, вызванными Надиным повествованием. Эммочка слегка подшутила над Стешкой — не пропало ли у неё желание купаться в реке круглый год, в том числе и зимой? На что та ответила, что её излюбленная излучина на реке хорошо оборудована, и никакого течения там нет. Кира сказала, что вряд ли теперь она выйдет зимой на лёд, даже если глубина под ним будет по колено, а Надя вдруг сказала:

— Я год назад вспомнила такую вещь... — она вынула из кармана оранжевой ветровки блокнотик и что-то написала в нём, — я узнала, что нас должен найти человек, прилетевший на Землю с Луны — мол, там есть некая секретная исследовательская база, и вот сейчас я написала здесь, — она показала блокнотик с заложенным в него пальцем, — имя этого человека. Вы... — она указала на Александру Антоновну, — напишите вот на чистом листе своё настоящее имя.

Словесница сделала то, о чём её просили, и Надя передала блокнотик девушкам.

— Совпало, — заметила Кира, — значит, вас зовут Хлоя Пи?

— Да, — кивнула женщина.

— Ну так теперь, когда мы все знаем друг друга, — вмешалась Эммочка, — вы расскажете нам о нашем прошлом и о тварях, которые в Москву лезут?

— На майских праздниках у нас будет куча времени, и вы узнаете всё, что известно мне.

— Вы ничего не забыли? — сказала вдруг Раяна, — мы не все друг друга знаем. Как быть с Такседо Маском? Надо найти, прижать его и хорошенько тряхнуть. Пусть объяснит, зачем он по магазинам лазает.

— Интересно — как? — усмехнулась Стешка.

— Я тоже думала над этим, — сказала Надя, — но так ничего не придумала. Вот прикиньте — вы в "Панцире", у вас телепортер, вам нечего бояться ареста, и вы не оставляете никаких улик, даже волоска или соринки. И вам нужно где-то добыть миллион долларов. Куда вы отправитесь?

— В банк, конечно! — хихикнула Кира, — куда же ещё?

— В казино, — добавила Стешка, — то есть... ты, Надя, думаешь, что тут дело не в деньгах?

— Именно, — улыбнулась девушка, — Такседо Маска не интересует цена брюликов. Его мотивы не материальные, а совершенно иного типа. Лично мне его настойчивость напоминает устремления фанатика. Религиозного фанатика, объявившего Крестовый поход или Джихад. Может, он думает найти Философский Камень или что-то в этом роде?

Девушки смотрели на Надю и даже не повернули головы в сторону капитана Пи. Лицо женщины внезапно потемнело, и её наконец-то пронзила догадка. "Серебряный Кристалл! — думала она, — и как я этого раньше не поняла? Но откуда он узнал о нём? В его памяти сохранился этот образ? Однако чудны дела твои, Земля..."

— Слушайте, — заговорила вдруг Эммочка, просматривающая брошенную кем-то на столике газету, — а ведь мы можем попробовать застать врасплох этого Такседо Маска!

Все повернулись к отличнице.

— Вот, — она протянула газету, — свежий номер. Тут говорится, что в ЦДХ на Крымской состоится большая выставка драгоценных камней, в том числе и раритетных предметов стоимостью за два миллиона баксов, свезённых туда почти со всей Европы... — она обвела горящими глазами всех присутствующих, — надо просто попасть на эту выставку и постараться сесть в засаду. Он обязательно придёт туда, и мы его поймаем! Это будет как раз первого мая...

— Ничего у нас не выйдет, — сказала словесница.

Теперь девушки, как по команде, повернулись к капитану Пи.

— Такие выставки за последние полгода проводились раз пять — и он не пришёл туда ни разу. А его ждали, и тщательно готовились... Надя права — раритеты, в том числе и баснословно дорогие, ему не нужны. Его искомая вещь наполнена неким иным, сакральным смыслом... — она секунду помедлила и добавила, — быть может, религиозным.

— Но с чего он решил, что в ювелирных магазинах ему может попасться этот... Философский Камень? — удивилась Кира, — вот у Норкиной матери... у неё бывает полно дорогих блестяшек, но никакими Философскими Камнями там отродясь не пахло.

— А кто знает, каков был ход его мыслей, — пожала плечами капитан Пи.

Девушки посидели ещё немного, потом заплатили счёт и вышли на свежий воздух.

Надя пригласила новых знакомых к себе домой. Словесница взяла у неё ключ и пока все ждали в подъезде, прошла вперёд — проверить, действительно ли в квартире имеются неучтённые электроприборы. Таковых нашлось целых два — их спрятали в высверленные в стене отверстия, и женщина настроила свой "Панцирь" на создание помех, после чего операторы из контрразведки перестали слышать что-либо, кроме ровного "белого шума".

Девушки помогли Наде убраться в квартире. Хозяйка, конечно, пыталась отнекиваться, уверяя, что справится со всем сама, но её убедили, что одной пары рук для трёх комнат явно недостаточно, и вскоре повсюду закипела работа. Для Киры это стало настоящим мучением — подметённый ею пол пришлось мести заново, покончив с его помывкой, она поспешила бросить тряпку, но тут же оказалось, что придётся перемывать всё по второму разу, паутина, которую она собрала с потолка, оказалась собрана лишь наполовину...

— Вот откуда зимой в городе берутся эти противные пауки? — ворчала Кира, выуживая серебристые нити из чёлки и хвостиков.

— Берутся, — хихикнула Эммочка, — меня как-то в шею клещ укусил, и случилось это в феврале-месяце.

— А в Камбодже пауков жарят и едят, — добавила Стешка, — здоровые такие пауки. Тарантулы.

Кира скривилась и заявила, что от пауков её уже тошнит, на что будущая директриса ресторана ответила, что, мол-де, нашу Киру тошнит от всего на свете — особенно от алгебры, физики, химии, и даже от таблицы умножения на оборотной стороне тетради... Подлила масла в огонь и Раяна, сказав с глубокомысленным видом:

— А в телефонном справочнике Оренбурга мне как-то попалась фамилия — Пауков...

— Да ну вас... — буркнула Кира и отвернувшись, всецело занялась протиркой окна.

— Помимо ледяной воды, — сказала Надя, — я ещё две вещи не люблю. Грибы и метро. С грибов меня буквально выворачивает, а в метро мне почему-то страшно...

Девушки бросили работу, недоуменно переглянулись и заговорили все сразу — как оказалось, ни одна из них не любила есть грибы ни в каком виде, и все они в той или иной степени(кроме Хлои)на дух не выносили метро.

— Признаться честно, — сказала капитан Пи, — я тоже не в восторге от здешнего метро. Недавно видела на эскалаторе картину маслом — какой-то тип в газету уткнулся, другой чемоданы на перила поставил, третий сломя голову вниз несётся, четвёртый обнимается со связкой каких-то досок, которые в полтора раза выше их владельца, пятый смотрит в телефон и во что-то играется... для полноты сюжета не хватало девушки с набитым тротилом поясом.

Такая картина, да ещё с предполагаемой террористкой-смертницей, никого обрадовать не могла. Тем более что за прошедший год в Московском метро уже прогремело два взрыва, организованные то ли Шамилем Басаевым, то ли кем-то ещё.

— Мы вчера по городу бродили, — заговорила Стешка, — в основном по центру. Эмка, как мне кажется, все дома там знает — что и когда построено и что в них было.

— И вы все надо мной ржали, потому что я не знала, чем занималась Тайная Канцелярия на Мясницкой, — проворчала Кира.

— Пару раз хихикнули, — поправила Эммочка.

С уборкой наконец было покончено, мусор снесли до мусоропровода, квартиру проветрили, и Надя повела девушек в свою комнату.

Внимание гостей сразу было привлечено Надиным контрабасом. Как пояснила девушка, его изготовили в Лондоне по заказу работающего в дипмиссии брата. Она не имела ничего против того, чтобы гости попробовали инструмент на ощупь, но никто не решился этого сделать — подарок был изготовлен с таким мастерством, что напоминал собой некое весьма хрупкое живое существо...

— Вот у Эмки теперь и будет этот самый, как его... аккомпаниатор, — сказала Кира.

— То есть? — не поняла Надя, и ей объяснили, что Эммочка умеет играть на арфе, разве что в музыкалке не училась и довольно посредственно разбирается в нотной грамоте — зато обладает абсолютным слухом и отличной памятью. Какое-то время девушки слышали только их двоих — они погрузились в мало кому понятные музыкальные дебри; Надя даже показала умной ученице нотные записи неких мелодий, услышанных, по её словам, во время ночных сновидений. Что же до Киры, то её не интересовало ничего, кроме завалявшейся у Нади толстенной стопки журналов "Космополитен" и каталогов с богатым выбором летней одежды и обуви.

По домам расходились где-то в два пополудни; перед отправкой Кира известила капитана Пи о своём желании заниматься алгеброй с мамой, на что словесница ответила:

— Может, это и к лучшему... но, насколько я знаю, твоя мама плохо разбирается в химии, а завтра у вас лабораторная, поэтому зайди сегодня ко мне часиков в семь, я тебя подлечу немного...

— Ой, опять эти опыты-хренопыты, прямо тошно... — захныкала Кира.

— Что поделаешь... и ещё. Первого и второго мая у нас будет большой круглый стол с участием всех найденных панцироносиц. И нам будут нужны все снимки Гришиных рисунков, которые ты сделала, и в особенности — тот, что он подарил тебе.

— Понятно, — закивала девушка.

— А раз всё понятно — то разлетаемся по домам.

"Круглый стол", который запланировала Александра Антоновна, едва не стал для Киры причиной скандала с Норкой. Ещё за три дня до первомайских торжеств она возжелала затащить подругу в Борисовский парк, где ожидалась куча всевозможных праздничных мероприятий. В любое другое время Кира с радостью отправилась бы туда, но сейчас это было чревато срывом события исключительной важности, которое значило для девушки куда больше, чем какой-то Первомай(мама не раз говорила, что не может взять в толк — что именно люди отмечают в этот день, так как никаких корней в русском народе праздник не имеет). Девушка никак не могла придумать убедительную отговорку, но в дело вмешался случай — Норка ухитрилась где-то простудиться и слечь в постель с температурой, а потому её радостный праздничный настрой сразу улетучился. Кира пообещала навестить её вечером, или на другой день — как получится, а маме сказала, что вместе с подружками поедет в Софьино, на Стешкину дачу.

Во время сборов Сашка — разумеется, в шутку — выразил желание сопровождать сестру, на что Кира ответила:

— А может, ты с нами ещё и в бане посидишь? Нет желания выгладить нам халаты и поработать в парной с вениками?

Водить по доске утюгом, не говоря уже о работе с вениками, мальчуган не желал, а потому сразу притих.

На самом деле никто на дачу ехать не собирался, во всяком случае, словесница ничего не говорила о загородной встрече. Должно быть, она уже успела отыскать место, где шестерым девушкам никто не помешает...

Сбор был назначен к десяти утра, на квартире словесницы, но Кира не стала дожидаться назначенного времени и вышла из дома на часок раньше. Путешествовать по городу не вставая с места — это, конечно, удобно, но утро выдалось безветренным, а главное, настолько тёплым, что девушке хотелось немного прогуляться пешком.

У пруда Кира спустилась к самому берегу, скинула сандалики, вошла в воду... Ноги тут же обожгло холодом, девушка от неожиданности покачнулась, но сумела сохранить равновесие и выпрыгнула обратно на сушу. Раньше чем недели через три вода не прогреется...

— Ну как, опробовала водичку? — послышался сзади чей-то голос. Кира обернулась и увидела облокотившегося о перила Мирослава Кратова.

— Ой... — девушка так и застыла на берегу; она успела обуть левый сандалик, а правый всё ещё держала в руке, пытаясь сообразить — куда бы поставить ногу, чтобы к влажной подошве не прилип песок с землёй...

— Вот, — Мирослав протянул Кире глянцевый рекламный буклет, — стели и ставь ногу.

— Спасибо, — слегка растерянным голосом ответила девушка.

Парень постоял рядом — вдруг, неровен час, эта смешная девочка потеряет равновесие и шлёпнется в пруд... А ещё он хотел увидеть воротничок на её жилетке, но, как нарочно, ничего толком разглядеть не удалось.

— До скорого, маленький ворчливый пломбирчик, — Мирослав развернулся и пошёл в сторону Ключевой.

Кира ничего в ответ не сказала. Ей почему-то расхотелось ворчать и сердиться. Ну вот хочется этому чудному типу называть её то пломбирчиком, то как-нибудь ещё...

— Ну и на здоровье, — усмехнулась девушка и вызвала Эммочку. Та тоже собиралась к словеснице, и Кира присела на скамейку у её подъезда. Отличница не заставила себя долго ждать — собралась она довольно быстро и уже через минуту спустилась на улицу.

— Ох, Эмка, — сказала Кира, беря её под руку, — как же хочется, чтобы скорее лето наступило... скоро у бабушки в Заборье яблочки зацветут...

— А потом картошку мотыжить, лук полоть, шланг через огород тянуть и следить, чтобы при этом ничего не помять, — подхватила Эммочка.

— Это же не математика, — улыбнулась Кира, — а самое главное — летом совсем обуваться не нужно.

— То-то я думаю — почему у тебя подошвы словно железные, — заметила отличница.

Они вошли во двор дома словесницы и увидели красную "Субару" на обочине возле нужного им подъезда. Раяна уже приехала; Кира связалась с капитаном Пи, и женщина велела поторапливаться — мол, все уже в сборе, ждём только вас двоих...

Кира с Эммочкой прошли в гостиную, и после обмена приветствиями Надя с усмешкой поинтересовалась:

— Как могло случиться, что я, Рая и Стеша, живущие отсюда за тридевять земель, пришли раньше вас обеих, при том, что вы живёте здесь же, неподалёку?

— Как-то получилось, — ответила Кира, садясь в свободное кресло.

Как только все расселись, словесница, обращаясь к девушкам, заговорила:

— Итак, девочки. Мы, панцироносицы, все нашли друг друга. Я знаю, что уже довольно долгое время вы думаете над одними и теми же вопросами — почему вы все видите одинаковые сны? Почему помните то, что помните? Кто одел вас в "Панцири" и с какой целью? Кто и зачем засылает в Москву — и не только в Москву — существ неизвестного происхождения? Где каждая из вас находилась до того, как попала в приёмную семью? И, наконец, кто та самая девушка по имени Церена, которую я хочу отыскать, какого рода опасность ей грозит и кто стоит за этой опасностью...

Словесница взяла паузу, оглядела девушек и убедившись, что они ловят каждое её слово, продолжила:

— Сейчас мы отправимся туда, где нас никто не увидит и не услышит. На полуостров Таймыр.

— Зачем так далеко? — удивилась Кира.

— Там, в одном из труднодоступных участков хребта Бырранга, есть поставленная на консервацию подземная база. Я расконсервировала её вскоре после легализации, запустила часть её систем...

— Откуда она могла там взяться, эта база? — поинтересовалась Стешка.

— По календарю Земли она запущена в эксплуатацию в тысяча восемьсот девяносто седьмом году. Её создавали как убежище для научных групп, исследовавших Землю и Солнечную систему. Но вот уже четырнадцать лет, после бомбардировки Мидгарда, она пребывает в запустении.

— Это только одна база, или есть другие?

— На Земле их четыре. Одна есть на Луне, ещё по одной — на Марсе, Меркурии и Каллисто. Перед высадкой на Землю я какое-то время находилась на Лунной базе...

— Вы телепортировались на Землю? — спросила Кира.

— Прилетела на корабле.

— На корабле? — подскочила на кресле Эммочка, — ой, а можно будет посмотреть?

— Конечно. Итак, введите в ваши телепортеры новый код — "03". Это номер приёмной станции на Таймырской базе. Кстати, когда мы покинем её, вы освоите ещё один приём — самостоятельное возвращение в точку старта.

— А на этой базе ещё кто-нибудь есть? — поинтересовалась Надя.

— Встречать нас никто не будет, — Александра Антоновна поправила блузку и сунула ноги в чёрные туфли на шпильках, — итак, все готовы к переброске? Поехали...

Тьма рассеялась, и девушки оказались в странном помещении. Они стояли в центре небольшой по размерам комнаты с белыми стенами и светящимся холодным синим светом полом — настолько ровным и гладким, словно его отлили из стекла. Глянув вверх, они увидели светящийся тем же светом потолок. Стешка, пользуясь своим высоким ростом, подняла руку и осторожно потрогала потолочную облицовку.

— Тёплая, — сказала она, — вся эта комната — один большой телепортер?

— Правильно, — кивнула словесница, — пол и потолок выточены из кварца, только стены здесь и в остальных помещениях — пластиковые.

— Пластиковые? — переспросила Кира, — а что если начнётся пожар?

— Этот пластик очень трудно поджечь. Для его воспламенения нужна термитная шашка, но даже в этом случае горение прекратится после того, как она полностью выработается. Идёмте...

Прозрачные двери разошлись в стороны, и девушки прошли в другое помещение, по площади и высоте равное школьному спортзалу. Оно было погружено в полумрак, но можно было отчётливо разглядеть кольцевидный ряд пультов с экранами, светоиндикаторами и кнопочными панелями, укрытыми под стеклянными колпаками.

— Ой, как здорово, а вон Земля! — воскликнула Кира, указывая в центр зала.

Там был расположен голографический проектор, и над ним действительно высвечивалось изображение земного шара, достигающее в диаметре метров шести, не меньше. Но изображение это было довольно странным — суша на нём была окрашена в бледно-серый цвет, вода — в чёрный. Все повернулись к Александре Антоновне, и та сказала:

— Это утилитарная модель. Здесь отслеживаются конечные пункты переброски, но если есть нужда уточнить эти пункты более детально, то...

Словесница поколдовала над одним из пультов, и земной шар стал выглядеть таким же, каким его видят с орбиты, только без облачного покрова.

— Когда-то здесь путешествовало много людей, — сказала она, — и большая часть экранов на пультах отображала отдельные части земной поверхности с большим масштабом, чем на голограмме.

— Это здесь вы выслеживаете всякую пакость? — спросила Надя.

— Да, весь этот комплекс для этого и предназначен. Я лишь установила соединение с ноутбуком, и когда инкопы появляются — сразу получаю оповещение...

— Кто такие инкопы? — спросила Кира.

— Это сокращение от "инициированная копия". Человеческий клон, взятый под управление иным, нечеловеческим разумом...

— Я так и знала, — еле слышно прошептала Эммочка. Её никто не услышал, кроме Киры, но спрашивать, что она имела в виду, девушка не стала.

— Сейчас мы не будем здесь ничего делать, — сказала словесница, — идёмте дальше.

Девушки вышли в коридор с рядами дверей по обеим сторонам. Кира постоянно замедляла шаг и оглядывалась на эти двери — ей представлялось, что за каждой из них находится не меньше всяких интересных вещей, чем в зале с пультами и голограммой Земли. Но у словесницы были иные планы на этот день, да и подружки не изъявляли желания заглянуть в комнаты, поэтому Кира прибавила шагу, и все они зашли в кабину лифта.

Шахта была освещена, а стенки кабины были почти прозрачны, поэтому можно было видеть, что лифт спускает своих пассажиров куда-то в глубину, в подземелье, служившее некогда домом и рабочим местом для людей с таинственного Мидгарда...

Кабина остановилась, двери разошлись, и девушки оказались в совершенно тёмном зале. Александра Антоновна повернула выключатель возле входа, вспыхнул свет, и стала видна комната, используемая когда-то для деловых совещаний. О том, что здесь собиралась администрация, свидетельствовал большой круглый стол с десятью чёрными кожаными креслами, голопроектор, установленный в центре стола, и два флага, поставленных за креслом, явно предназначенным для того, кто держал в своих руках бразды правления.

Киру заинтересовали флаги. На них не было изображено ничего сложного — прямоугольное белоснежное полотнище с синим кругом в центре, разве что от этого круга вниз ответвлялся хвостик, отчего он походил на запятую. Точно такой же хвостик был и наверху, только с левой стороны. Чем-то этот символ походил на водоворот или на спиральную галактику...

— Сдвоенная запятая, — заметила Раяна, — эти флаги...

— Флаги Мидгарда, — отозвалась словесница, — а знак в центре — религиозный символ. Им обозначается Серебряный Кристалл.

— Что это за кристалл такой?

— Я, как и вы, многого не помню... как выглядит Серебряный Кристалл... боюсь, не смогу вам это объяснить. Но это единственная в своём роде вещь. Знак вечности, любви и памяти.

— Ему поклоняются? — уточнила Стешка.

— Нет. На Мидгарде — том, который я помню — люди исповедовали монотеизм... но об этом позже.

Словесница выставила на стол пару графинов с водой и стаканы, показала своим подопечным местный умывальник и туалет(сии вещи мало чем отличались от земных аналогов и были так же просты в использовании), а затем пригласила всех к столу. Она, на правах самой старшей из присутствующих, уселась в кресло под флагами, а по правую руку от неё разместились девушки в том порядке, в каком были активированы их "Панцири" — Кира с Эммочкой, Стешка, Раяна и Надя. Четыре кресла остались свободны, и их за ненадобностью задвинули под стол.

— Итак, девочки, — заговорила Александра Антоновна после минутной паузы, — нам с вами предстоит многое обсудить. И я сразу хочу предупредить, что история, которую вы услышите, очень трагична и пока ещё далека от завершения. Вы уже слышали или догадывались, что я родом не с Земли, а с некоего Мидгарда. Мидгард — это планета, почти точная копия Земли, третья луна газового гиганта Асгарда, четвёртой планеты бинарной солнечной системы. Свою солнечную систему мы называем системой Валгаллы-Муспелхема, по названиям двух объединённых в пару звёзд — жёлтого субгиганта Валгаллы и оранжевого карлика Муспелхема...

"Медальон, который я нашла, — мелькнуло в голове Киры, — жёлтая и оранжевая точки в окуляре..."

— ...Но, — говорила словесница, — эта система находится не в Млечном пути и не в соседней галактике. Наша Вселенная, которую я считаю родной — это лишь крохотная часть Мироздания, равно как и та Вселенная, в которой мы сейчас находимся. Существуют разные способы проникнуть из одной Вселенной в другую, но мы не будем забегать вперёд.

Нам предстоит многое сделать, будучи объединёнными в команду, или отряд. Вы все знаете или узнаете друг друга со временем, меня же вы, в свою очередь, не знаете. Поэтомя я расскажу вам немного о себе.

Моё настоящее имя — Хлоя-Кирн Пи. Кирн — это имя моего покойного отца. Двадцать девятого октября по местному летоисчислению мне исполнится двадцать девять лет. Я родилась и выросла в городе Петра — это столица Мидгарда. С семи до шестнадцати лет училась в средней школе, окончив её на год досрочно. Прошла добровольцем начальные военные курсы и действительную военную службу. Поступила на обучение в один из секретных филиалов Королевской Академии Генерального штаба Мидгарда, в котором изучала основы разведывательной деятельности и языки народов Земли, ибо филиал специализировался именно на работе с Землёй.

Мой отец работал, если применить знакомые вам термины, простым электриком. Мать занималась нашим воспитанием. Нас в семье — четыре девочки-сестры, я по счёту — вторая. Было два младших брата. Все мертвы. Кроме меня.

После недолгого молчания словесница, собравшись с мыслями, продолжила:

— Теперь я, пожалуй, начну свою историю, — сказала она, — я уверена, когда-то вы все изучали историю Мидгарда в школах и вне школы, часто путешествовали по нему, видели его города, хорошо знали нравы его жителей, их язык и их быт... Впрочем, что я говорю — вы были его неотъемлемой частью. Плоть от плоти. Поэтому он вам снится. Когда-нибудь вы вспомните о нём всё, что когда-то узнали, вспомните о своих жизнях, проведённых там, поэтому нам сейчас нет нужды заново изучать всё то, чем Мидгард жил за то время, пока на нём существует письменность. Но тем не менее, чтобы вы лучше ориентировались в том, что с нами происходило и происходит, кое-что о жизни Мидгарда я всё же расскажу.

Итак, Мидгард... Третья луна Асгарда. Асгард находится от своих светил на том же расстоянии, на каком от здешнего Солнца находится Марс. Вместе со своим газовым гигантом Мидгард совершает один оборот вокруг Валгаллы-Муспелхема, равный трёмстам восьмидесяти пяти суткам, которые по длительности отличаются от суток Земли какими-то незначительными минутами. Ось вращения наложена на географические полюса, поэтому на экваторе и средних широтах круглый год — лето. Один оборот Мидгарда вокруг Асгарда равен четырнадцати суткам — почти двум неделям...

— А поскольку плоскость его орбиты лежит в плоскости орбиты Асгарда, — добавила Эммочка, — то один раз в две недели происходит солнечное затмение, и Асгард полностью закрывает собой оба солнца. Затмение длится около часа, его скоротечность объясняется тем, что в течении небольшого отрезка времени Мидгард и Асгард движутся в противоположных направлениях относительно друг друга. Ой, простите, я только что вспомнила это...

— Совершенно верно, — кивнула словесница, нисколько не рассердившись, — кроме того, Мидгард и луна номер два — Ванахем — хорошо защищены от космических излучений не только собственными магнитными полями, но и магнитосферой Асгарда. Ещё следует отметить наличие у Асгарда газопылевого кольца — в древности, не зная всех астрономических тонкостей, люди считали, что это кольцо есть Биврёст — своеобразный переход из Мидгарда — мира людей — в Асгард — страну богов.

Флора и фауна Мидгарда ничем не отличается от той, что есть на Земле, за одним исключением. Все те растения и живые организмы, что вымерли или были истреблены на Земле, на Мидгарде отлично сохранились. Конечно, после термоядерной бомбардировки их существование под большим вопросом.

— У вас там жили динозавры? — Эммочкин ротик так и раскрылся от удивления. Она никак не могла поверить, что ночные сновидения оказались явью.

— Верно. Брахиозавры, тиранозавры, трицератопсы, стегозавры, диплодоки и птеродактили. А так же несколько видов шерстистых и карликовых слонов, саблезубые тигры, медведи высотой с фонарный столб, почти сотня видов лошадей, гигантские стрекозы, улитки, пауки, тараканы и кузнечики...

— Там можно провалиться в нору тарантула? — ужаснулась Надя.

— Полностью — нельзя, а вот раньше, если кто-то попадал в неё ногой и получал укус — неизменно следовала срочная ампутация, в противном случае — смерть, ибо яду было столько, что не помогало никакое противоядие. Из-за отличного от Земли состава воздуха и атмосферного давления биосфера Мидгарда имеет большие размеры. К этому следует добавить и морских животных, среди которых попадаются белые акулы, способные проглотить легковушку, и ластоногих ящеров с очень длинными шеями...

— Помнится, мне снился сон про девушек на гигантской черепахе... — почесала лоб Кира.

— И мне снился... и мне... — послышались голоса.

Хлоя улыбнулась.

— Я любила кататься на них, когда была совсем молоденькой девушкой, — сказала она, — да и сейчас не отказалась бы... и знаете, что самое примечательное в экологии Мидгарда? В том, что мир динозавров и мир млекопитающих прекрасно взаимодействуют. Места всем хватает...

— Иными словами, — добавила Эммочка, — если на Землю вернутся все вымершие животные, то пищевые цепочки будут полностью сомкнуты, а не разорваны, как сейчас. Эти ваши гигантские медведи могут убить взрослого тиранозавра?

— Могут и делают это. С переменным успехом.

— А стадо мамонтов могло бы тиранозавра отпугнуть?

— Они пропускают его и задавливают массой своих тел. При этом не обходится без серьёзных, иногда смертельных ранений, но мамонты от этого только больше свирепеют и давят, пока ящер не задохнётся и не будет растоптан.

— Страшный мир, — поёжилась Кира, — как же вы там живёте?

— Так же, как и здесь, на Земле. Ведь и здесь в Средние века люди охотились и убивали существ, удивительно похожих, судя по описаниям, на тиранозавров или других ящеров сходного вида. Они часто таскали у крестьян коров и лошадей. То же самое наблюдалось раньше и у нас. Да и в предвоенные годы такие случаи имели место.

— А люди? — спросила Стешка, — на Мидгарде? Что это за люди? Я так поняла, что названия звёзд и планет у вас такие, какими они могли бы быть в том случае, если мир принадлежал варяжским племенам...

Хлоя включила размещённый посреди стола голопроектор, пощёлкала кнопками — и все увидели отснятую из космоса проекцию планеты.

— Вот это — Мидгард, — сказала она.

— Да ведь здесь континенты так и не разошлись... — выдохнула Кира.

— Для простоты я ввела земные названия для частей суши и морей, — пояснила Хлоя, — позже мы вернём на место оригинальную версию.

Планета как две капли воды походила на Землю — суша всех оттенков коричневого цвета, тёмно-синие океаны и моря, тёмно-зелёные пятна лесов на экваторе и серо-голубые — в средних широтах, но одно существенное отличие всё же имелось.

Все шесть континентов были объединены в Пангею. Африка и Южная Америка были сцеплены по линии разлома; к их южным оконечностям примкнула Антарктида, Евразия и Северная Америка — сцеплены по линии провала, названного на Земле в честь Фритьофа Нансена. Полуостров Индокитай не был отделён от Австралии — между этими частями света пролегал массивный сухопутный мост, а сам австралийский континент сильно раздался в южном направлении — до острова Макуори, в северном — до Каролинских островов, и на восток — до острова Пасхи.

На планете не наблюдалось больших сотровов и архипелагов. Британия была соединена с континентальной Европой, Японский архипелаг и вовсе слился с континентом в единое целое.

Океан на планете был один, занимавший целое полушарие, и островов в нём не было. Ни одного.

Ещё одной примечательной особенностью Мидгарда было Средиземноморье. Начиналось оно, как и полагается, с Гибралтарского пролива и очертания его берегов почти не изменились. Здесь можно было увидеть и Аппенинский полуостров, и Балканский, и Малую Азию, и Крым, но из Азовского моря в Каспийское — сильно вытянутое в северном направлении — тянулся довольно широкий перешеек. В Средиземноморье были включены Аральское море и всё то, что было пустынями Каракум, Кызылкум и Бет-Пак-Дала, а ещё один перешеек тянулся на север, в море, которым стала Западно-Сибирская равнина.

Девушки долго обменивались впечатлениями, произведёнными на них копией Земли. Хлоя не мешала им, давая возможность выговориться.

— Итак, — продолжила словесница, — вам следует учитывать, что исторические события Земли и Мидгарда, имеющие аналоги в обеих Вселенных, расходятся по времени примерно на тысячу лет, следовательно, Мидгард по уровню развития соответствует тридцатому веку, в то время как на Земле недавно начался двадцать первый. Запомните это, чтобы впредь не запутаться...

Хлоя не стала затягивать рассказ об освоении планеты. Вкратце вся история сводилась к тому, что континент не раскололся из-за падения астероида, оставшись единым целым, и в течении нескольких сотен лет он был полностью захвачен союзом племён, населяющих расположенное на Иранском нагорье Парфянское царство и Землю Вантит — обширную область, включающую в себя всю Восточную Европу вплоть до Уральского хребта. Мифология и народные предания парфян стали своеобразными культурными и религиозными "стержнями" нового человечества. Хлоя особо подчеркнула тот факт, что ничего скандинавского или варяжского в парфянах нет ни грана — это был совершенно иной народ. Раяна, выслушав этот рассказ, заявила, что аналогичные события могли бы иметь место и на Земле — с той лишь разницей, что земные парфяне не сумели перебраться за океаны и не удержали в своих руках захваченные территории, а что касается скандинавского элемента в мифологии — то он целиком и полностью рождён именно в Парфянском царстве.

— Один из раскопанных в Иране городов как две капли воды похож на мифический Город Богов — Асгард, — добавила девушка, — это не говоря уже о том, что в ретроспективе древнеисландский, древнерусский и тюркский языки удивительно похожи...

Хлоя рассказала о разделе суши между тремя самыми могущественными правящими династиями — Евразия и Северная Америка отошли династии Йоспи, Африка и Южная Америка — династии Вадена, Австралия — династии Сегнуссена. Она вывела на голограмму административное деление Мидгарда, с городами и границами государств, проходящими по разделяющим части света сухопутным перешейкам на Ближнем Востоке и в Индокитае.

— Обратите так же внимание на города, — сказала Хлоя, — большая их часть расположена на месте их земных аналогов.

Она показала 17 самых крупных городов Мидгарда. Петра, самый большой из них, являлась столицей планеты. Талиан был оплотом династии Вадена, Ситгард — династии Сегнуссена, Вантит(на Земле его место занимала Казань)- династии Йоспи. Были и другие города-аналоги — Сакгард(на месте Новосибирска), Мосхгау(на месте Москвы), Кунгард(на месте Киева), Арсания(занимавшая целиком Крымский полуостров), Хелмгард(на месте Новгорода), Хефгард(на месте Каира), Рэмгард(на месте Рима), Харгард(на месте Хара-Хото), Нубгард(на месте Петербурга), Астлагард(на месте американского Хьюстона)Нуб-Ситгард("новый Ситгард", город в Антарктиде), Фрисгард(на месте Роттердама)и Парсогард — древняя столица Парфянского царства.

— Теперь от всех этих городов, кроме Петры, остался лишь радиоактивный пепел, — вздохнула Хлоя, — Ванахем уничтожил их вместе со всеми жителями.

Она вкратце прошлась по истории освоения космоса, наибольшее внимание уделив заселению двух пригодных для проживания лун Асгарда — Ванахема(под управлением династии Вадена)и Нифлхема(доставшегося династии Йоспи). Мидгард же остался за династией Сегнуссена.

— А теперь мы уделим немного внимания научной мысли Мидгарда, — сказала Хлоя, — итак... для начала я вам напомню о некоторых изысканиях в области энергетики. Начнём с того, что ещё до начала освоения космоса учёные Мидгарда начали догадываться, а затем смогли экспериментально доказать присутствие во Вселенной иных типов материи, не регистрируемых средствами наблюдения, рассчитанными на работу в обычном спектре излучений, и иных типов энергии, не входящих в спектр электромагнитных излучений. Конечно, это не означает, что известная нам материя и энергия существуют отдельно от всего того, что с трудом или вовсе не поддаётся регистрации и изучению...

— Потому что, — заговорила Эммочка, — о многих явлениях мы судим по их последствиям, не наблюдая эти явления непосредственно.

— Да, это так, — согласилась Хлоя, — в данном случае речь идёт о взаимодействии ядерных и атомных частиц, но на столь запредельном уровне, какой обычная ядерная физика даже не рассматривает. Я говорю о взаимодействии таких частиц, как электроны, фотоны, кванты гравитации и хронокванты. Что представляют собой эти частицы, вы знаете или можете узнать. Информация об этом пока ещё не везде закрыта... суть же открытий наших учёных заключается в следующем: пользуясь так называемыми электромагнитными уравнениями Максвелла — у нас они названы в честь другого человека — с добавлением в них дополнительного скалярного слагаемого, они сконструировали устройства, способные вырабатывать неограниченное количество электрической энергии любого типа. Простые обыватели полагают, что энергия возникает из ничего... в действительности дело обстоит так — любая планета, обладающая магнитным полем, имеет перенасыщенные электричеством недра и избавляется от излишков энергии посредством грозовых разрядов, а учёные поставили себе задачу — сделать выход энергии из планетарных недр управляемым.

— Никола Тесла сумел это осуществить, пользуясь именно уравнениями Максвелла с добавлением в них гиперпространственных величин для решения некоторых электромагнетических задач, — добавила Эммочка, — кстати, ведь и наши "Панцири" тоже получают энергию, изъятую из земных недр...

— Вы догадываетесь, к чему всё это привело? — спросила Хлоя, — и кто был противником такого рода экспериментов?

— Их и сейчас полно, — усмехнулась Раяна, — Роснефть, Газпром, "Бритиш петролеум", "Шелл", арабские шейхи...

— Вот-вот, — улыбнулась словесница, — разве что у нас на Мидгарде состав участников был иным... в общем, нефтяники и газовщики. Но нашим учёным повезло больше, чем Тесле и его последователям. Они работали под патронажем военных, а не большого бизнеса, и волею Создателя было решено, что впервые эти проекты были осуществлены в королевстве Сегнуссена, а не у Вадена или кого-нибудь ещё.

— Везде один и тот же дурдом, — поморщилась Кира, — куда ни плюнь — всюду нефть. Сначала — оружие, потом уже что-то мирное...

— Может, на тот момент им было безопаснее работать именно с военными, — возразила Надя.

— Именно так, — кивнула Хлоя, — земли Сегнуссена подверглись нападению со стороны армии Йоспи... и новые виды оружия помогли Сегнуссену прогнать захватчиков.

— А поскольку в изготовлении "вечного двигателя" принимало участие много людей и было полно свидетелей, — подхватила Кира, — то открытие уже нельзя было закрыть?

— Совершенно верно. Несмотря на истерики нефтяников и газовщиков, им пришлось покинуть историческую арену. Одним словом, энергия невидимой части Вселенной помогла совершить мощный рывок вперёд. Помогла подчинить гравитацию, выйти в космос, заселить Ванахем, Нифлхем, преодолеть межзвёздные расстояния и заселить планеты у других звёзд. Экология Мидгарда почти не понесла серьёзного урона от деятельности нефтяных магнатов. Но это были пустяки по сравнению с двумя проблемами, к которым мы сейчас перейдём...

— Параллельные измерения? — уточнила Эммочка.

— Да.

— А вторая проблема — вот эти самые инкопы, о которых вы говорили, — добавила Кира, — такие, с клювом и с зубами в палец длиной...

— Умница, — похвалила девушку Хлоя, — речь пойдёт о клонировании людей и о том, что из этого вышло. Но сначала — о параллельных измерениях. К сожалению, я не занималась физикой пространств профессионально, а вы в открытых источниках не найдёте больше того, с чем можно было легально ознакомиться на Мидгарде, поэтому расскажу, как сумею...

История началась с того, что около пятисот лет назад станции слежения ВКС зафиксировали сигналы неизвестного происхождения в глубоком космосе, в ста пятидесяти световых годах от Мидгарда. Разведывательная группа, отправленная к источникам сигналов, обнаружила около десяти тысяч искусственных объектов — как вскоре выяснилось, это был миграционный флот. В течении трёх месяцев корабли ВКС патрулировали у места их дислокации. Их главной задачей был перехват переговоров между кораблями флота, но ни один из шифров, используемых чужаками, расшифровать не удалось. Шифровальщики могли утверждать только две вещи — неизвестные используют десятеричную систему счёта и пользуются алфавитом, имеющим на одну букву меньше нашего. Сразу возник вопрос — кто там, в кораблях? Если люди, то откуда они могли появиться? Инцидент, понятное дело, вызвал много шума. Три месяца спустя чужаки сами вышли на связь и рассказали, что их флот прибыл из пространства с иными математическими координатами, что их Вселенная находится в стадии умирания и что они ищут пригодную для освоения солнечную систему. Из того, что они изволили сообщить, мы поняли, что звёзды в их родной галактике почти полностью исчерпали запасы водорода и либо взрываются, либо теряют светимость и температуру до такой степени, что уже не в состоянии поддерживать жизнь на планетах. Их материнская планета тоже являлась копией Земли или Мидгарда, с той лишь разницей, что находилась она на орбите возле красного карлика, и основным, наиболее активным и образованным этносом, взявшим планету под контроль, являлись северо-американские племена — здесь на Земле их называют ацтеками.

На кораблях миграционного флота находилось около миллиарда человек. Мы указали им пригодную для освоения планету примерно в пятидесяти световых годах от системы Валгаллы-Муспелхема — здесь этой системе соответствует звезда 51 Пегаса — и большая часть кораблей с их правительством, и, — тогда это многих опечалило — с секретом преодоления барьера между измерениями, направилась туда.

Но нашлись и такие, которые захотели лететь на Мидгард, Ванахем и Нифлхем. Их набралось около двухсот миллионов. После долгих разговоров и обсуждений их расселили на всех трёх планетах примерно поровну. Сначала они проживали очень компактно, а лет через сто большая их часть разъехалась по разным городам и начала растворяться среди остального населения...

— И разумеется, — подхватила Кира, — среди этих двухсот миллионов затесалась уйма шпионов, вынюхивающих военные секреты ваших планет и вербующих агентуру...

— Всё именно так и оказалось, — рассмеялась Хлоя.

— Как же вы узнали способ преодолевать барьеры? — задала вопрос Стешка.

— Дипломатия не стояла на месте. На Ацтлане, планете ацтеков, открылись посольства. Начались встречи на высшем уровне, отправились в путь различные делегации, открылись курсы изучения языков, наладились каналы связи, да и секретные службы не дремали. Среди гостей оказалось много людей, имевших свои мнения относительно иномерных путешествий. Кто-то просто много болтал, кого-то купили, кого-то припугнули. Словом, лет через тридцать Мидгард и Ванахем знали о иномерных путешествиях и методах их осуществления всё, что нужно, чтобы начать собственные опыты в этом направлении.

Тогда ещё никто не догадывался, к каким страшным последствиям это может привести, особенно когда технология попадает в руки преступного элемента. Здесь на Земле есть точное определение — Ящик Пандоры. Иные измерения могут принести пользу, но почему-то чаще всего после контакта с ними рождается множество непоправимых трагических ошибок. Как в случае с Пандорой и её ящиком.

— Это как в рассказе про то, как военные хотели сделать окошко, чтобы посмотреть, что там, — вспомнила вдруг Кира, — а оттуда на Землю хлынул туман и куча всяких жуков-пауков...

— Ой, Кирушка, — воскликнула Стешка, делая круглые глаза, — ты ещё и Стивена Кинга читаешь???

— Нашла у бабушки на чердаке подшивку журналов "Вокруг света", там был рассказ про этот туман... да, читала, когда мне лет десять было. Чего ты так смотришь? — и девушка показала Стешке язык.

— Не ссорьтесь, девочки, — вмешалась Хлоя, — Кира очень кстати вспомнила об этом. Тумана я не припомню, но с агрессивной иномерной флорой и фауной учёные сталкивались не раз и не два. Хотя это не самое страшное, что могло случиться. Но об этом мы поговорим позже. Переходим к очередному Ящику Пандоры.

Ещё в начале третьего тысячелетия биофизики обнаружили интересное явление, наблюдаемое сразу же после зачатия женщиной ребёнка. Суть явления заключалась в том, что в момент слияния мужской и женской половых клеток в теле женщины формируется, помимо ребёнка, некий объект энергетического характера. Нет, это не душа, если вы подумали о ней. Этот объект после длительного изучения был определён, грубо говоря, как автоматизированные монтажные леса, оборудованные сложной системой передачи и распределения каждой частички будущего ребёнка, как план, по которому формировался организм со всеми наследственными признаками, как проект всей будущей физиологии человека. Этот объект был назван Энергоматрицей. Она существует с человеком всю жизнь и разрушается в момент умирания клеток тела.

Такая Энергоматрица существует у любого живого организма, начиная от микробов и плесневых грибов и заканчивая человеком или синим китом, но при условии, что организм появился на свет естественным путём, в ходе какого-либо оплодотворения.

Одновременно с этим было обнаружено интересное клеточное свойство — способность передачи информации другим клеткам на расстояние с помощью электромагнитных импульсов. Иными словами, усиленное излучение мёртвой клетки может убить живую клетку. Или, если клетка больна, то передать здоровой клетке свои патологии. Затем был открыт и оздоравливающий эффект.

Учёным не составило труда сложить два и два и понять, какие перспективы открываются в медицине. Вскоре, лет через тридцать, первому пациенту регенерировали потерянную после ожога ушную раковину. Затем пошли задачки посложнее. Восстановили прежнее лицо, ещё одному пациенту отрастили руку, научились даже регенерировать глаза...

Казалось бы — достигнут огромный успех, живите и радуйтесь — чего же больше? Но как бы не так. Всегда найдутся люди, обладающие удивительнейшим талантом — любое благое начинание превращать в говно. И в прямом смысле, и в переносном. Так вышло и на этот раз.

А начиналось всё вполне безобидно. Какой-то учёный муж с Ванахема задумал сконструировать копию самого себя. Целиком. От кончика носа до кончиков пальцев. И он сделал это. И прославился до небес. Говорят, его клон до сих пор стоит в каком-то анатомическом музее, в то время как тело оригинала давно покоится в фамильном склепе...

— А этот клон сразу ожил? — спросила Раяна, — и как его обучали? Ну, говорить там, ботинки завязывать, в туалет ходить? Или он сразу всё это умел?

— А вот тут, Рая, надеждам тех, кто ждал чуда, не суждено было сбыться. Клон не ожил и не имел намерений оживать ни в обозримом будущем, ни в отдалённом. У него билось сердце, текла кровь, если его кормили — выделялся желудочный сок, работала перистальтика, по нервам в мозг шли сигналы, но... он неподвижно лежал на столе. В глазах — ни малейшего проблеска мысли. Если бы его не кормили и не поили, он бы даже не дал знать, что нуждается в питании. Он просто лежал без движения, пускал наружу слюну, так как не мог самостоятельно глотать, писал и какал под себя, посему к нему приспособили катетеры... в итоге, после пяти лет разбирательств и дискуссий Верховный суд Ванахема принял решение умертвить клона. Ему выпустили всю кровь, наполнили систему кровообращения какой-то дрянью, предохраняющей от гниения, и выставили на экспозицию в большой ванне. Попутно — учтите этот момент — было установлено, что клон не чувствовал боли, хотя имел некоторые рефлексы, например, рапрямлял ногу после удара под коленную чашечку. И ещё — копия оказалась абсолютно бесплодна, хотя при стимуляции наблюдалась ярко выраженная эрекция... простите, если я вас смутила этой деталью, — сказала Хлоя, заметив, что Кира и Эммочка смущённо опустили глаза.

— Мы уже долго сидим, может, и вправду пора перекусить? — осведомилась Надя, — вроде сейчас уже время обеда подошло...

— Да, в самом деле, — закивала Раяна, — у меня в желудке происходит что-то похожее на революционное выступление...

Хлоя вынула из холодильника поддон с фруктами, и девушки разложили их по вазочкам. Нашлись и прохладительные напитки. Стешка раскрыла захваченную дома сумку и извлекла термоконтейнер с ещё горячими пирожками, начинёнными яблочным повидлом.

— Если хотите — разувайтесь, — сказала Хлоя, сбрасывая туфельки и откидывая их к порогу, — мы тут ещё долго просидим. Пол тёплый, тараканов и мышей здесь нет и не будет.

— А маленькие зловредные кровососущие кузнечики? — спросила Кира, разматывая завязки сандаликов.

— Таких не встречала, — улыбнулась словесница, — но осмелюсь предположить, что, поскольку тут нет ни одного блошиного автобуса — стало быть, и кровососущих кузнечиков не будет.

Женщина села и выбрала из вазочки абрикос.

— А теперь вы скажете, — поинтересовалась Эммочка, — что это за шрамы у вас на икре? Тогда, когда мы пришли к вам, вы ничего не сказали...

— Ах, эти... — словесница оттянула вниз брючину, — это было тестовое задание на преодоление болевого порога. Каждый, кто попадает в специальную армейскую часть, проходит его. Первый раз я разрезала себя ножом, чтобы оценить ощущения лично, второй раз сделала это перед строем новобранцев. Потом сама же себя и зашивала.

Девушки переглянулись. У Киры глаза едва на лоб не вылезли. Первой заговорила Стешка:

— В Питере живёт какой-то дядька... Андрей Кочергин, кажется. Он такой же фокус показывал перед пацанами, что в спецназ ВДВ попали.

— Солдат ВКС испытывают и по другому, — добавила Хлоя, — закапывают часа на два в гробу с трубкой наружу, выбрасывают в открытый космос в скафандре, но без страховочного троса... — она вынула из ящика стола рыболовный крючок и кусачки, — видите это? Если неприятно, можете отвернуться...

Словесница, даже не моргнув, в одно движение вонзила острие крючка в кожу между большим и указательным пальцем, так, что кончик вместе с зацепом высунулся с противоположной стороны.

— Ух... — выдохнула Раяна, — как хорошо, что шкатулка Лемаршана — всего лишь выдумка больного человека...

— Вас мы испытывать не будем, — Хлоя переломила крючок кусачками и вынула его из плоти, — тем более таким способом. Исполнится восемнадцать — можете попробовать, но не сейчас. Хотя... — она посмотрела на Киру, — у нас уже есть человек с опытом.

— Да... — кивнула Кира, поняв, что имеет в виду Хлоя, — это было жуть как страшно... боли я не помню, но смотреть на свою же рану было неприятно. Ещё хуже было, когда мама заставила-таки меня с кровати встать...

Девушка положила ладошку на обнажёный живот, на ту его часть, где ещё виднелся след от перенесённой операции.

— А меня два раза шершень кусал, — сказала Стешка и поведала историю, имевшую место в деревне Петряшино. Началось всё с того, что как-то поутру она выбежала босиком на веранду и наступила на шершня, усевшегося подкрепиться возле оброненной яблочной кожуры. Естественно, она получила укол, может, даже не один, а целую серию, ибо известно, что шершни жал не теряют...

— Меня предупреждали, что яд у них очень сильный, поэтому перепугалась я до чёртиков, это не говоря о том, что я орала как резаная, так что даже соседи сбежались...

— Хорошо, что только в ступню, — заметила Хлоя, — это далеко и от сердца, и от головы, поэтому яд рассосался по пути. Ты, наверное, заснула после ужаления?

— Да... а вас что, — удивилась Стешка, — тоже шершень кусал?

— Бывало и похуже...

А второй случай нападения шершня случился месяц спустя, когда девушка готовилась к отъезду в Москву. Она села в проходившую мимо Петряшино электричку, вышла в Красноярске и вдруг почувствовала жуткую боль в правой ступне...

— И что самое интересное, — Стешка даже хихикнула, — я валяюсь посреди Привокзальной площади, оглашая окрестности своим ором, вокруг меня куча народу мечется, менты подбежали, никто ничего понять не может. А потом, когда я наконец сбросила кроссовок, то из него выпал шершень...

— Чудеса какие-то, — покачала головой словесница, — получается, ты полчаса сидела в вагоне, а он мирно ехал вместе с тобой...

— Я тоже думала — как он меня ещё там в вагоне не укусил... это был бы номер. Короче, в тот день меня увезли на неотложке, хорошо ещё, что не психиатрической. В аэропорт я так и не попала, потому как куда полетишь с раздутой ногой...

— Я так поняла, — заметила Эммочка, — что возле Петряшино есть ясенники... то есть, заросли ясеня.

— А откуда ты знаешь? — удивилась Стешка.

— Шершни строят гнёзда из переработанной ясеневой древесины, поэтому там, где растёт ясень — там будут и шершни.

— Ну, Эмка, ты даёшь, — улыбнулась Надя, — мне бы и в голову не пришло изучать все эти тонкости...

— А у нас в Сакмаре прикольный случай вышел, — хихикнула Раяна, — пошли мы как-то за ежевикой. И стукнуло мне в голову кору ободрать с рухнувшего дерева. Ободрала. Вижу — там жук сидит. Такой красивый, сиреневого цвета, весь блестит и на надкрыльях — золотые точки. Хотела я его подержать, а он мне в глаз какой-то дрянью брызнул. Я как заору, тут подружка подбегает — а он и ей брызнул, только в рот... рассыпали мы всю ежевику и бежать оттуда. Так и не вернулись — страшно было, вдруг этот жук нас караулил...

— Это был тинник речной, — сказала Эммочка, — он вас обгадил. И метит он всегда в лицо. Как плюющаяся кобра.

— У нас их там бздюхами называют... это так, по простому.

— Мы за столом сидим, или где? — хихикнула Кира, морща нос.

Глядя на неё, засмеялись и остальные девушки.

Воспользовавшись перерывом, проинструктированные Хлоей девушки освоили управление местной аппаратурой связи и позвонили своим домашним — чтобы дать знать о себе и сказать, что веселье на Стешкиной даче в самом разгаре. Как бы ни было тяжело лгать, но, став панцироносицей, каждая девушка была вынуждена тем или иным способом вводить в заблуждение родителей и прочих родственников относительно своего местонахождения и рода занятий.

Легенда о даче, как выяснилось, возникла неспроста. Стешка заблаговременно принесла Хлое телефонный аппарат, и после небольшой доработки он стал выполнять функции промежуточной станции. Теперь, когда кто-то делал звонок с Таймыра себе домой, снявший трубку видел подмосковный номер, зарегистрированный на имя Ирины Сергеевны Мамонтовой, и не сомневался, что абонент звонит из Софьино, что находится близ Новорязанского шоссе, в каких-то тридцати километрах от МКАДа...

— Как это ужасно, — вздохнула Кира, — с тобой происходит такое... даже не знаю, как это назвать, а рассказать ничего нельзя. Даже маме. Вот я стояла тут и самозабвенно выдумывала, как мы лупим друг друга подушками...

— Можно подумать, раньше ты не выдумывала историй, когда сбегала с уроков, — усмехнулась Эммочка.

— Сравнила тоже... — фыркнула Кира, — уроки — это не смертельно... а тут непонятно откуда лезут какие-то твари, которых никто убить не может. И как остановить это? И когда наконец можно будет перестать врать и изворачиваться?

Раздался голос Хлои:

— Самый лучший вариант — это тот, при котором посторонние люди никогда не узнают о том, кто мы и что собой представляем. Это не их тайны, и война, в которую втянули Мидгард — не их война. Земляне не должны раздувать костёр, не ими разведённый, иначе сами в нём и сгорят.

— Но ведь нельзя исключать вероятность того, что кто-то пронюхает о нас, — возразила Стешка, — вот, например, тот же Листиков...

— Значит, следует утроить бдительность. О Листикове разговор ещё впереди. Что же касается нашего секрета... Может быть, когда-нибудь кто-то из нас покинет Землю. Или даже мы все. В этом случае я хотела бы, чтобы расставание с Землёй прошло мирно и полюбовно, без взаимных раздоров. Но скорее всего, мы никуда и никогда отсюда не уйдём, и раз так — то нам остаётся лишь соблюдать осторожность. Но... если Земля окажется втянутой в крупномасштабный конфликт с внешним противником, то, независимо от наших желаний, придётся выступить открыто. Может, даже передать что-то из наших секретов землянам...

— Это звучит страшно, — прошептала Кира, — покинуть Землю? Ой мамочки...

— Может, давайте уже продолжим наш... "круглый стол"? — предложила Стешка, сметая в корзину огрызки от яблок, косточки и банановую кожуру.

— Да, точно, уже пора, — поддержала Надя Стешку, — я уже настроилась слушать дальше...

— Ну раз все передохнули, подкрепились и готовы, то начнём, — Хлоя уселась в кресло под флагами и продолжила рассказ о человечестве Мидгарда.

— Чтобы вы лучше понимали то, что происходит на Земле сейчас, я вам вкратце расскажу о событиях, имевших место после того, как учёные Мидгарда совершили первое межпространственное путешествие.

Они посетили Вселенную, из которой прибыл миграционный флот ацтеков, и убедились, что их галактика — равно как и другие — действительно находится в стадии умирания. Родная планета тамошнего человечества полностью деградировала, и её экосистема погибла.

Учёные обнаружили около сотни таких же агонизирующих Вселенных, но не менее часто попадались и другие. Например, такие, как эта, в которой мы находимся, но в которой отсутствовали старые звёзды и ещё не сформировались планеты. Попадались и точные копии нашей Вселенной, и в ряде случаев мы встречали там людей, но иногда пригодные для жизни планеты — копии Земли или Мидгарда — оказывались пустыми. В ряде случаев космический флот вывозил из умирающих Вселенных уцелевших людей. В нашей истории насчитывалось четыре таких миграции, и многие выжившие заселили ближайшие к Мидгарду пригодные для жизни планетные системы.

Но наибольший интерес для нас представляли те человеческие сообщества, которые жили в нормальных Вселенных, и история которых пошла по иному пути. Или те планеты, на которых люди вымерли.

Землю мы обнаружили чуть больше сотни лет назад. Первоначально мы стартовали из космоса и выныривали где-нибудь возле Луны. Разумеется, мы в первую очередь обследовали Луну, Марс, Венеру, надеясь найти там следы пребывания людей, и надо отметить, никто не был разочарован этими поисками. Первый же переход окупил все затраты...

— А что такого особенного вы нашли на Луне? — удивилась Кира, — неужели тот самый флаг, который поставил Армстронг, стоил так дорого?

— Наши находки датируются семьюдесятью годами раньше, чем этот флаг был поставлен. Мы нашли следы пребывания в отдалённом прошлом людей, их технику, энергетическую инфраструктуру, возведённые ими строения, прорытые тоннели и пустоты под поверхностью... и тех, кто всё это обслуживал и строил. Они все мертвы. На Лунной базе, о котором я уже упоминала, в одном из холодильников до сих пор хранится труп человека в скафандре, умершего от нехватки воздуха. Эта находка шокировала даже тех, кто по роду деятельности видел много разных неожиданностей.

— Он что, был циклопом? — спросила Эммочка, — или гибридом человека и лемура?

— Это был обычный человек, но его размеры... череп был примерно такой высоты, — Хлоя притопнула пяткой и провела ладошкой по колену, — вот от пола и до сюда. А его рост... если его внести в кабинет 9-В, то подошвами он упрётся в дальнюю стенку, а головой достанет до доски.

Все переглянулись. Эммочка вновь заговорила:

— Это мегантропус сапиенс, человек-гигант. Наверно, это их имели в виду, когда говорили, что Баальбек построили великаны... А что там за техника была? И что они там строили?

— Там были приспособленные для работы в вакууме бульдозеры, экскаваторы, трубоукладчики, человекообразные роботы, из строений — купола, сооружённые из особо прочного стекла, выплавленного в условиях глубокого вакуума, различные технические коммуникации и сеть тоннелей... самое интересное было то, что все экспедиции программы "Аполлон" производили высадку так, чтобы можно было легко добраться до какого-нибудь интересного объекта. Они там видели всё — и входы в тоннели, и проходы в купола, и то, что находится внутри, под куполами... в том числе и гигантские мумифицированные тела погибших людей, как в скафандрах, так и без них.

— Разумеется, вы тоже кое-что прихватили оттуда, — улыбнулась Кира.

— Не без этого. И вот ещё что... вы, должно быть, знаете из земной мифологии, что люди с глубокой древности испытывали страх перед Луной? Так вот, я могу вам сказать, чем этот страх вызван.

— Там было что-то страшное?

— Вся Луна, её тоннельная система и полости — это гигантская каторга плюс лаборатория для проведения чудовищных, омерзительных опытов над людьми и животными.

Девушки вновь переглянулись, пытаясь понять — не ослышались ли они...

— Когда-то, — продолжала Хлоя, — земляне были достаточно сведущи в космических полётах, чтобы перевезти на Луну почти двести тысяч человек. Я так поняла, что руководители проекта думали поставить в недрах Луны гигантские генераторы для получения мощных магнитных полей, покрыть её поверхность сплошной сетью герметичных куполов, установить защитную систему для уничтожения приближающихся метеоритов, астероидов, и, может быть, боевых кораблей... но как бы там ни было, строителей и их хозяев убила метеоритная бомбардировка. Ещё до того, как все работы были завершены.

Девушки смотрели то друг на дружку, то на стол, то в стену. Услышанное заставляло содрогнуться — уютный и, казалось бы, мирный спутник Земли оказался совсем не мирным. Что же в действительности могло там происходить? Кто стоит за этими ужасами, а главное — для чего они осуществлялись?

— Мы с вами немного увлеклись, — сказала Хлоя, и девушки услышали ещё несколько малоприятных историй, связанных с проникновением в иные измерения с криминальными целями. Преступники похищали людей, продавали их на органы, женщин отправляли в публичные дома или для пополнения чьих-то запертых в укромных местах коллекций наложниц... Дела получали огласку, поднималась волна общественного гнева. Люди, замешанные в похищениях и незаконных экспериментах, лишались своих чинов, званий и титулов, большинство из них отправились за решётку, а зачинщики были приговорены к смерти.

— ...На Ванахеме они попали на гильотину, хотя у нас сей замечательный аппарат носит иное название... впрочем, на Мидгарде его не используют. У меня дома такого рода преступников умерщвляют в газовой камере.

— Поделом, — пожала плечами Стешка.

— Как страшно становится жить, — поёжилась Кира, — тебя украдут — и всё, с концами...

— Расследования такого рода преступлений, — продолжила Хлоя, — проводились почти на всех планетах Союза Независимых Миров. Стало известно, что похищения девушек с планет, находящихся на уровне каменного века или Средневековья, были только верхушкой айсберга. Удалось выявить и привлечь к ответственности тех, кто за деньги организовывал выброс на пустые планеты неугодных конкурентов по бизнесу, не в меру упорных журналистов, соперников по политическим дрязгам или просто надоевших жён... и это помимо совсем уж диких случаев...

— Например? — поинтересовалась Эммочка.

— Испытания ядерного и термоядерного оружия, боевых газов, болезнетворных микробов, вирусов и грибков, использование мирного населения, не имеющего другого оружия, кроме луков и стрел, в качестве дичи для охоты и прочих кровавых развлечений, до которых падки скучающие толстосумы. Имелся случай, когда один богатенький папик подарил четырнадцатилетнему балбесу-сыну целый гарем из двадцати иномерных девушек, лет шестнадцати-семнадцати... и наконец — испытание на иномерных жителях таких, с позволения сказать, безобидных вещей, как огнемёты, гранаты, различные излучения, психотропные виды оружия, различные виды мин...

— Я как-то читала что-то похожее, — подхватила Эммочка, — про комплекс лабораторий в Пинфанго и экспериментах, которые там ставились. Про это в Китае даже фильм ужасов сняли — "Человек позади Солнца"...

— И что интересно, — добавила Раяна, — в СССР сначала впаяли сроки тем, кого сумели там отловить, а какое-то время спустя зачем-то взяли и всех амнистировали. А сейчас некоторые правозащитники... в кавычках... подняли вой, что Сталин посадил этих "реаниматоров" ни за что.

— А что касается нас, — продолжила Хлоя, — то на некоторых планетах дела даже до суда не были доведены. Последние дела такого рода, имевшие место на Ванахеме, были развалены. Свидетели отказались от показаний, доказательства в самый неподходящий момент пропали, профессиональные судьи и прокуроры внезапно заменялись на каких-то косноязычных бездарей, которым, похоже, ещё и заплатили как следует. Должна вам сказать, что, к сожалению, и Мидгард засветился в статистике по иномерным преступлениям.

— И чем всё закончилось?

— Было отмечено одиннадцать проникновений в иные Вселенные с криминальными целями. В общей сложности к высшей мере наказания было приговорено пятьдесят восемь человек, почти все из них — высокопоставленные офицеры Генерального штаба, внешней разведки, успешные и богатые предприниматели, и трое членов королевской семьи. Инцидент имел место за четыре года до появления на свет принцессы Церены. Той самой, поисками которой я занимаюсь.

— Похоже, ваша королева Серенити — очень крутая и бесстрашная особа, если решилась искромсать своих же родичей, — заметила Стешка, — я так поняла, что именно она правила Мидгардом?

— Кроме неё есть ещё и король... точнее, был, — поправилась Хлоя, — Осмо Восьмой династии Сегнуссена. Но я уверена, что если бы дело зависело только от Серенити, результат был бы тот же. Но о королеве речь ещё впереди. Сейчас я вам расскажу о криминальном использовании человеческих клонов...

После проведённого на Ванахеме эксперимента по созданию человеческой копии то же самое было многократно повторено на разных планетах, и на Мидгарде в том числе. Поначалу никто не ждал никакого подвоха — ведь научились же люди восстанавливать практически любой утраченный орган, почему бы и не восстановить тело целиком, из небольшого фрагмента? Но вездесущий криминальный элемент и просто нечистые на руку люди, имеющие доступ к технологии клонирования, попытались и в этой области навести свои порядки. Однажды был уволен и отдан под суд некий предприимчивый профессор-рипликатор, который задумал клонировать тела девушек и женщин, причём он останавливал свой выбор не просто на тех, что красивы лицом и телом, но и которые имеют богатых родственников или мужей... улавливаете, в чём суть?

— Он разыгрывал компрометирующую сцену, — сообразила Раяна, — надо полагать, в роскошной спальне и с самим собой в главной роли, а потом присылал жертве копию видеозаписи, номер банковского счёта и сумму, которую хотел получать в виде отступных.

— Именно так он и делал, — Хлоя горько усмехнулась, — конечно, не всегда с самим собой в качестве участника адюльтера. У него было двое подельников, которые получали приличную комиссию как актёры. Но, как говорится, всему хорошему рано или поздно приходит конец. Одна из жертв не побоялась рассказать всё супругу, тот провёл своё расследование и убедившись, что изображённой на записи сцены не могло быть в принципе — так как супружница всё время была у кого-нибудь на виду — отправился вместе с женой куда надо. И уже следующим вечером обнаглевший от жадности профессор со своими подельниками загремел куда следует — то есть, в каталажку, а потом и в тюрьму.

— Как говорится, жадность фраера сгубила, — сказала Стешка, — что же это за сволочуги у вас живут?

— А чему тут удивляться? — усмехнулась Раяна, — то, что любое достижение науки или техники можно использовать для того, чтобы трясти из народа бабки — это всем давно известно. Что сделали разного рода смекалистые жулики, когда впервые заработал Интернет? Начали клепать программные приложения для того, чтобы бесплатно звонить, бесплатно смотреть спутниковые каналы, ну и конечно для того, чтобы обчищать банковские счета...

— Одним словом, — продолжила Хлоя, — в области клонирования человека преступных схем было изобретено не меньше, чем в любом другом незаконном деянии. Кто-то из преступников понёс наказание, кого-то где-то, что называется, отмазали — за деньги, или при попустительстве влиятельных родственников. На многих планетах, и на Мидгарде в том числе, были даже внесены изменения в уголовное право. Например, совокупление с клоном совершеннолетней девушки или женщины приравняли к изнасилованию, и с клоном мужчины — тоже. Не говоря уже о клонах несовершеннолетних, особенно — маленьких детей, неровен час, ещё и своих собственных...

— Ой мама, роди меня обратно, что делается... — выдохнула Раяна.

— В случае выявления клоно-педофила приговаривали к смерти? — поинтересовалась Кира.

— Верно, — кивнула капитан Пи.

— А что делали с клонами после суда? Это ведь вещественные доказательства, тем более они живые трупы?

— Как правило, их кремировали. Или растворяли в кислоте и выливали на свалку. Кстати, имелись случаи, когда желавшему укрыться от правосудия преступнику удавалось с помощью клона разыграть собственную смерть. Но мы говорили о тех случаях, когда клон был жив только в биологическом аспекте. А вот когда он начинал ходить, разговаривать, принимать решения, даже заменять собой оригинала и отправляться заместо него на работу...

— Ну, это уже слишком... — протянула Кира.

— Клювоносца не забыла? — подала голос Эммочка, — а ещё одного такого... с зубками и без глаз? С грозным удостоверением, которое сгорело после твоего прикосновения?

— Ай, блин! — воскликнула Кира, — ну точно ведь... вот взяло и из головы вылетело всё...

— Это похоже на книгу Лукьянова "Человек из пробирки", — сказала отличница, — там тоже клон ожил, только ему чего-то не хватало, отчего он не мог считаться человеком. А как, кстати, клон может ожить? Вы, Хлоя, назвали такого клона инкопом — инициированной копией. Чем его инициируют, что он оживает?

— Вот здесь ты, Эмма, подвела меня вплотную к очень важной теме нашего "круглого стола", — сказала Хлоя, — ожившие клоны имеют к ней непосредственное отношение...

— Что это за тема?

— Религия, — после секундного промедления ответила словесница, — тема непростая, но очень важная, даже незаменимая. Без её обсуждения мы не сможем понять, что именно является главным двигателем всех тех ужасных происшествий, с которыми мы сталкивались.

— А вы верующая? — уточнила Стешка.

— Да, — Хлоя утвердительно кивнула, — в ранней молодости я не уделяла религиозной стороне своей жизни должного внимания, но некоторые события, имевшие место четырнадцать лет назад, заставили меня пересмотреть свои взгляды...

Она обвела внимательным взглядом своих слушательниц.

— Я хочу сразу предупредить, что прибыла на Землю не для того, чтобы проповедовать какие-то новые религиозные учения, да и проповедница из меня, в сущности, никакая. Я даже не буду спрашивать — во что вы верите, или, напротив, НЕ верите, почему у вас те или иные взгляды... да это и не нужно. Когда вы вспомните о себе всё, что только возможно, в том числе и о том, чему вы поклонялись и чему вас учили, то у вас будет возможность самим сделать выбор. Здесь я вам ничего не могу посоветовать. Всё, как говорится, в ваших руках.

Но, поскольку вы не помните ничего, или помните крайне мало, то мы не будем обращаться к вашему прошлому опыту. Я скажу лишь одно — на Мидгарде народ верит в единого Творца, признаёт наличие некоего существа, отвернувшегося от Творца и желающего людям гибели — здесь, на Земле, его называют Сатаной, Иблисом, Люцифером или как-нибудь ещё, верит в посмертное воздаяние за свои дела и в некий конечный процесс, называемый Окончательным Правосудием.

Чтобы продемонстрировать, насколько все эти вещи серьёзны, нам будет достаточно рассмотреть некоторые аспекты духовной жизни землян. Когда к вам вернётся память, вы сами убедитесь, и, должно быть, будете поражены — как всё происходящее в религиозном сознании жителей Земли похоже на те же явления, имевшие и имеющие место на Мидгарде...

Одной из самых древних религий является поклонение Огню. Огонь, по представлениям людей, породил на Земле всё живое. Животворящая функция прежде всего относилась к Солнцу — Небесному Огню, а наш привычный земной огонь считался отпрыском Огня Небесного. Земной огонь воспринимался как друг, товарищ и защитник, но мог превратиться и в злейшего врага — такова его двойственная природа.

Было замечено, что чаще всего огонь возникает при работе с камнем. Так появилась идея, что Небесный Огонь оплодотворяет камень, после чего камень при ударе рождает, скажем так, друга и защитника, врага и неприятеля... всё это в одном коктейле.

Разумеется, данный культ не мог обходиться без служителей — шаманов, жрецов и их прислужников. И культ требовал жертв. Сначала дело ограничивалось сожжением некоторой доли урожая или доли мяса от скота, а затем, особенно в период кризисов и катастроф, дело дошло и до сожжения людей, иной раз даже в гигантских количествах, причём жертвы приносились как-то уж очень избирательно. Огонь, по словам его служителей, предпочитал исключительно детей в возрасте от новорожденных до десяти лет, иногда овдовевших женщин, но больше всего огонь любил молодых девственных девушек в возрасте от четырнадцати до восемнадцати. И что самое удивительное, нужно было жечь жертву живьём и как можно медленнее, чтобы публика могла в деталях пронаблюдать, как жертвы вздувается, пузырится, обугливается кожа и всё, что под ней... вот скажите мне, — обратилась Хлоя к девушкам, — как вы считаете, это чья идея — приучить человека стоять и смотреть на всё это? Веселиться при этом? Петь и танцевать? Только ли какого-нибудь больного обкуренного шизофреника, именуемого жрецом или шаманом?

— Но... — начала Кира, — это всё страшно, конечно... но как можно упрекать дикарей? Ведь и мы делаем много такого, что им кажется неприемлемым...

— Не только дикарей, — возразила Хлоя, — пироманией страдали и просвещённые народы античной эпохи, в том же Карфагене, или в Иудейском царстве, не говоря уже о индейских империях. Вспомни, Кирочка, Средневековье. Какие там были причудливые пытки. Вообще, подумайте как следует — может, в западной Европе сжигали не ведьм и не дьяволопоклонников? Может, как раз наоборот — в правительствах западноевропейских стран засели самые настоящие ведьмы и сатанократы, объявившие охоту на нормальных людей, не занимающихся волшебством, с целью истребить их как класс? Иначе с чего бы им было во всех городах каждую неделю устраивать цирк с сожжением человека, да ещё и растягивать увлекательное зрелище на час, а то и два?

Ты, Кира, сказала о неприемлемости чего-то одного и приятии другого. Так вот, о приятии и неприятии. Миссионеры, просвещавшие коренных жителей Новой Зеландии, встречали там старожилов, заставших то время, когда на островах ещё не знали людоедства. Когда их спрашивали, как они пристрастились к человеческому мясу — они отвечали, что сделали по молодости лет ошибку, не хотели выделяться, боялись, что называется, прослыть белыми воронами, говоря попросту — отказаться было стыдно... ведь все едят, чем, мол-де, я хуже?

— Прямо как наш Еслик, с которым мы учимся, — ответила Кира, — когда все делают дурь, ему тоже отказаться стыдно. Его спрашивают — зачем ты слушаешь этого Децла, "Дискотеку Аварию", а он мямлит — а что, типа, все ведь слушают...

— Суть, Кирочка, в том, — пояснила Хлоя, — что нигде, никогда не было случая, чтобы одним людям совесть только запрещала, а другим — ни с того ни с сего разрешала есть человека. Совесть везде одна, и говорит одно и то же всем людям, независимо от языка, цвета кожи и страны проживания. Но пойдём дальше. Огнепоклонничество с течением времени эволюционировало, обросло другими божествами, пополнилось причудливыми обрядами — храмовой проституцией, храмовым гомосексуализмом, ритуальными групповыми изнасилованиями. К этому можно добавить и людоедство, особенно поедание некоторых частей тела в ритуальных целях — наибольшим предпочтением при этом пользовался головной мозг. Эмма...

— Да? — откликнулась отличница.

— Ты ведь читала документалистику? Особенно о лабораторном комплексе в Пинфанго? Там сказано, что время от времени туда приезжали представители императорского двора Японии или даже члены семьи "солнцеликого"?

— Да, они лично присутствовали на операциях и изъятии органов у подопытных, причём часто просили отдать им гениталии. А вы что, думаете, что они... — Эммочка так и не решилась закончить свою мысль.

— Именно, — кивнула Хлоя, — считалось, что это омолаживает тело и продлевает жизнь. Этому дикарскому заблуждению не одна тысяча лет. Вспомните ещё про Чикатило... что он делал с трупами. По поводу человеческого мозга тоже существует заблуждение. Считалось, что если его съесть, то к человеку перейдут знания жертвы. Слышали про культ "Мёртвой головы" у тамплиеров? Все эти храмовнические бредни зародились не в Европе. Им тоже не одна тысяча лет.

Считалось так же, что употребление в пищу человеческой крови даёт силу, крепость духа, излечивает от болезней, даже дарует бессмертие...

Вспомните о Чумном докторе. Он вскрывал жертвам черепа и поедал их мозги.

А если вы будете изучать археологию, то обязательно найдёте истории находок, свидетельствующих, что в древности люди с целью омолодиться поедали новорожденных младенцев и даже извлечённых при абортировании зародышей.

И это — во всех странах. У любого народа. На всех континентах, кроме Антарктиды... хотя там ещё под ледники надо заглянуть, может, там было и что похуже. Даже на островах Тихого океана.

Хлоя поднялась с кресла и оперлась руками о стол.

— А теперь подумайте хорошенько, — сказала она, — как десятки тысяч людей в древности, разделённые морями, океанами, живущие хоть здесь, на Таймыре, хоть на Огненной Земле, или в Индокитае, или на Аляске — как они ухитрялись делать одно и то же, если не существовало некого единого центра, откуда исходили приказы, запросы, пожелания?

Девушки молча переглянулись.

— Уговорить людей делать такое, причём по всей Земле, под силу только одному Сатане, — ответила Эммочка, — а вот дать всем людям совесть... и возможность выбирать, слушать её или нет, мог только Творец.

— Ну, в их существование не все ведь верят, — сказала Кира.

— Творец и его противник, если смотреть на них как на явление — то они как раз из того рода явлений, о наличии которых мы судим по оставляемым ими последствиям.

— Эмка, ты что, веришь в чудеса? — спросила Раяна.

— Конечно. Мир вокруг буквально переполнен чудесами.

— Да ну?

— Если под чудом понимать нарушение законов природы, то следует помнить, что если кто-то дал законы, он же и в силах сделать так, чтобы они не действовали. Да и вообще... действие всякого закона подразумевает отмену или приостановку действия другого закона, хотя бы одного. Так что, Рая, мы постоянно пребываем в мире чудес.

— Скорее уж на поле чудес, — усмехнулась брюнетка.

— Есть кое-что, что вам необходимо знать, — продолжила Хлоя, — для общего развития, и так, на будущее. Эти кровавые и варварские культы — огнепоклонников и прочих, чьё начало исходит от времён массового поклонения Небесному Огню, не исчезли полностью. Их ряды сильно поредели, их не раз обличали и разоблачали, но они не искоренены окончательно. Иногда они набирают силу, пробираются к власти и тогда творят множество беззаконий. И ещё. Имейте в виду, что Сатана — не аллегория и не комплекс явлений. Он — персонификация всего, что способствует смерти и деградации. Всего, что превращает бессмертное создание в животное. Кстати... вы знаете, что означает слово "человек" в переводе на современный русский язык?

— Ну... — Эммочка почесала подбородок, — я слышу здесь два слова — чело и век, то есть... лицо вечности?

— Лицо вечности. Правильно. Уже в таком простом слове так много сказано. А у вечности, как я понимаю, может быть только два лица — одно светится радостью, другое — болью. А теперь вернёмся к огнепоклонникам.

У нас на Мидгарде примерно в те же годы, когда нефтяники и газовщики начали терять прибыль и перенаправлять капиталы в другие сферы, появилась любопытная, но довольно нелепая по сути теория, согласно которой жизнь во Вселенной зародилась в неком первородном жидком веществе под влиянием космических лучей и грозовых разрядов. Вам это ничего не напоминает?

— Эту гипотезу о "первичном бульоне" и у нас изучают , — ответила Стешка, — там ещё говорится, что живые организмы мутируют от радиации и ультрафиолетовых лучей, участвуя тем самым в происхождении новых видов...

— Я поняла, поняла! — воскликнула Кира, — это переделанная версия древних представлений о том, что Небесный Огонь оплодотворил мёртвое вещество и зародил Земной Огонь...

— Вот-вот, — улыбнулась Хлоя, — тысячу раз — умница. И вот эти древние варварские измышления, украшенные наукообразными терминами, прочно поселились в учебниках и университетских лекциях. За их развитие и внедрение многие учёные и педагоги получали премии, звания и награды. Но и это не всё. Примерно тогда же появилась и другая бредовая теория, согласно которой субстанции абортивного материала можно использовать в косметологических целях для омоложения...

— Короче, пещерный век нагнал и перегнал век высоких технологий и космических полётов, — подала голос Надя, — и что интересно, у нас всё это творится в не меньшем масштабе. Слышали, наверно, что Россия и Китай — поставщики номер один на рынке абортивного материала?

— Это называется фетальной медициной, — объяснила Эммочка, — есть какой-то препарат на основе стволовых клеток... кажется, он называется — альфафетапротеин. Он стоит таких страшных денег, что десять граммов по стоимости можно сравнить с годовым оборотом всех казино в Лас-Вегасе. Его употребляют всякие директора ТНК и президенты, в виде инъекций, но помогает ли он — не знаю...

— Это онкоген, — сказала Хлоя, — и он убьёт того, кто его употребил. Этому счастливчику обеспечена очень тяжёлая, полная страданий, старость, даже если первоначальный эффект был омолаживающим.

— А расскажите, наконец, какое отношение имеют клоны к теме религии? — попросила Кира, — почему тот клювоносец, которого мы убили, начал злиться, когда вы... ну, молились про себя? И как так случилось, что в момент пробуждения Норки одновременно с ней проснулись ещё двадцать пять человек, и что значил тот сон, где я тащила её из болота? А Норка говорила, что видела тот же сон, но в болоте была она...

— Сон? — переспросила Хлоя, — так... расскажи-ка с самого начала, что там было...

Выслушав Кирин рассказ, словесница ненадолго задумалась, потом сказала:

— Уверена, что все люди, пострадавшие от Чумного доктора, видели нечто похожее, хотя ты, Кира, запомнила только Норку, потому что была для неё очень близким человеком. И Норка видела только тебя, а меня и Эмму — вряд ли...

— Хотите сказать, что они... — Раяна кивнула в сторону Киры, — как-то общались между собой в своих снах?

— Общались их души. Чумной доктор, атакуя свои жертвы, наносил им не только телесные, но и духовные травмы. Я полагаю, что его гибель, сказать точнее — изгнание из разрушенного тела — как-то исцелила пострадавших. Ведь даже те, кто сошли с ума, в тот же день пошли на поправку...

— Но всё равно не совсем понятно — кто он такой? — вновь вопросила Кира, — и эти жабы и свиньи, что разнесли участок Листиковых?

— Вы, конечно же, знаете, что и у Творца, и у отвернувшегося от него Сатаны есть целый сонм слуг — соответственно светлые ангелы и тёмные, так называемые падшие ангелы?

— Ну да, знаем. А они что, имеют какое-то отношение к этим мутантам? — спросила Стешка.

— Падшие ангелы, или демоны, или бесы — имеют. Причём самое непосредственное. Светлые ангелы служат Творцу, и они никогда не пойдут на то, чтобы внедряться в пустой клон и управлять им, изображая живого человека.

— Ну конечно же... — выдохнула Эммочка, — я ещё раньше читала как-то, что жрецы в древнем Египте или Элладе вызывали духов и приказывали им вселяться в статуи, после чего те оживали. Значит, инкоп — это клон с внедрённым в него демоном, который на момент своего пребывания в оболочке чувствует себя человеком — ходит, ест, разговаривает...

— А так же убивает, насилует, устраивает пожары, пугает до смерти запоздавших пешеходов, а поскольку у него ещё и физиология модифицирована, то он применяет против людей ультразвук, инфразвук, радиоволны, микроволны, электричество... — продолжила Хлоя, — но вам следует учитывать то обстоятельство, что падшему ангелу — представителю инфернального сообщества — человек не может ничего приказать. Они действуют по своему личному усмотрению и в соответствии с указаниями своего настоящего хозяина. Они могут изображать перед людьми беспрекословное повиновение и выполнять просьбы, если это входит в их планы. Не имеет значения, какие обряды и приёмы использует человек, чтобы вызвать демона и инициировать пустой клон, важно то, что он согласился сотрудничать с обитателями инфернального мира, и если он не прервёт этого сотрудничества — его участи не позавидуешь, ибо он после смерти попадёт в рабство тому, кому приказывал при жизни. Все экстрасенсы, волшебники, маги — все эти Дэвиды Каткины, Ури Геллеры, Эдгары Кейси — либо не понимают, либо слишком поздно поняли, кем были их помощники, помогающие им летать, гнуть взглядом ложки, выходить с пророчествами на большой экран, заставлять публику в зале не замечать танк...

Тут Киру осенило и буквально прорвало:

— Я, кажется, поняла, что происходит, — заговорила она, — у нас на Земле завёлся какой-то тип, вроде советника Юрия Лысого из "Красной тревоги"... или их несколько. Они где-то раздобыли технологию клонирования, может, эти самые падшие ангелы и подарили им её, они спрятались в какой-нибудь дыре, где их никто не будет искать, построили там лабораторию, настругали целую армию этих инкопов, самых разных моделей — и клювоносых, и прочих, и сейчас готовятся захватить Землю...

Кира запнулась и смущённо оглядела подруг.

— Это всё? — уточнила словесница.

— Ещё нет, — спохватилась девушка, — у них есть мощный телепортер, с помощью которого они могут перебрасывать свои отряды по всему миру. Когда армия у них будет готова, они высадят её в Москве, в Вашингтоне, в Пекине, захватят шахты с ядерными ракетами и базы подводных лодок... вы слышали, что по всему миру прокатилась волна краж гигантских партий консервированного мяса и рыбы? Это точно они осуществили эти кражи, потому что армия у них растёт, и её надо чем-то откармливать. И это массовое исчезновение московских проституток... наверно, у них все солдаты — сплошь людоеды...

— И если бы только это было в Москве, — сказала Хлоя, — массовые исчезновения работающих на трассах женщин очень лёгкого поведения отмечены во всех крупных мегаполисах Земли. Бангкок, Рио-де-Жанейро, Нью-Йорк, Лондон, Сеул...

— Вы тоже думаете, — удивилась Раяна, — что рассказ Кирушки имеет под собой основания?

— Телепортация инкопов осуществляется в пределах Земли. Значит, и база у них — на Земле... — Хлоя положила ладошку на Кирино запястье, — не знаю, Кирочка, кем ты была раньше, но... твоя версия может оказаться наиболее реальной. И всё-таки кое-что меня настораживает...

— Что? — спросила Кира.

— Что всё началось с Москвы. Кто-то проявляет повышенное внимание к этому городу, и я считаю, что этот "кто-то" ищет то же, что и я...

— Эту... как её... принцессу Церену?

— Да. На Мидгарде её считают погибшей, и обстоятельства её мнимой смерти таковы, что кривотолков на эту тему просто нет. Но... — Хлоя пожала плечами, — я думаю, что тот, кто стоит за отправкой в Москву инкопов — равно как и прочими странными событиями в мире — не верит в то, что Церена мертва, и решил либо закончить начатое, либо похитить её и вывезти на Ванахем... или куда-то ещё.

— Да, а расскажите наконец, что вы там не поделили с этим Ванахемом и Союзом Независимых Миров? — оживилась Эммочка, — я понимаю, что бомбардировку термоядерными зарядами ещё можно постараться как-то объяснить, но чем виновата принцесса Церена, что за ней все бегают?

— Об этом мы спустя некоторое время и поговорим, — сказала Хлоя, — а сейчас... Вы не устали сидеть? Лично у меня спина затекла...

— Да, прогуляться немного не мешало бы, — заметила Раяна, — а то мне почему-то кажется, что у меня вот-вот плоскожопие начнётся...

Хлоя вывела на голограмму схему базы. Объект занимал довольно большую по объёму, цилиндрической формы полость в толще земли. Одна из комнат на схеме светилась красным светом — из пояснений капитана Пи следовало, что все помещения объекта оборудованы системами контроля, настроенными на распознание людей. В данном же случае светился кабинет управляющего, занятый панцироносицами.

— С базы можно выйти, помимо телепортера, тремя способами, — сказала Хлоя, — через отверстие водосброса — в этом случае мы попадём в одно из озёр ниже уровня подвала, в открытой тундре, и через стартовую шахту. Когда я была здесь четырнадцать лет назад — мы перевозили сюда кое-какой груз — персонал, следуя инструкции, взорвал шахту, и теперь мы не можем использовать её для пуска корабля, но для человека она вполне проходима.

— А третий способ? — спросил кто-то.

— Третий способ нам осуществить не под силу. База запакована в подпространственный кокон, и будь здесь достаточно мощная ЭВМ, мы могли бы изменить параметры этого кокона с тем, чтобы вывести прямые коридоры в любую точку Земли. Хоть в мою квартиру, но чего нет — того нет. Мы можем лишь открыть проход для водосброса или шахты...

Хлоя повела девушек на экскурсию по жилым помещениям. Комнаты работников базы ни на кого не произвели сильных впечатлений. Простая, пусть и нетипичная для землян, обстановка, ничем не примечательная мебель, более чем скромные предметы кухонного сервиза. Пищу здесь готовили на электроплитках и хранили, как и на Земле, в холодильных камерах.

В одном из помещений царил разгром. Автоматика, встроенная в стены, включила освещение, и все увидели покрытый слоем сажи и пепла пол, среди которого блестели кусочки металла и оплавленного стекла.

— Контрразведчики кое-что сожгли перед эвакуацией, — пояснила Хлоя.

— А здесь есть отчёты о работе на Земле? — поинтересовалась Раяна.

— Да, — кивнула словесница, — учёные довольно часто выходили наружу. Особенно сто лет назад, когда было легче подделать документы. Они внедрялись в общество под видом торговцев, учителей, охотников, рыбаков... один, насколько я помню, и вовсе ухитрился на войну попасть. Его эвакуировали из блокированного Крыма, имитировав смерть. Но вся документация на мидгарианском языке, так что придётся изучать его... если вы ничего не вспомните.

— А у вашего народа есть самоназвание? — спросила Эммочка, — мидгариане... звучит так, как будто на английском...

— Да, нас так называют, хотя у нас есть своё обозначение — ваны. У нас наблюдается та же печальная тенденция, что и на Земле, когда некоторые народы присваивают себе право давать собственные названия какому-либо племени или государству — как будто бы по праву первооткрывателей. Вот и у вас та же история — вы живёте на Руси, и все вокруг вроде бы русичи, но какие-то сволочи упорно называют вас Московией... московитами, и насаждают эти названия во всех трудах и учебниках. При этом себя они именуют цивилизованными, а вас — нет, потому что у вас в стране религия иная.

— Есть такое, — кивнула умная ученица.

Хлоя привела девушек в обширный зал с бассейном. Вода в нём была проточной; её накачивали насосами из водоносного горизонта и подогревали до приемлемой температуры, излишки же отправляли в водосброс вместе с канализационными стоками. Если люди с поверхности и замечали, что одна из горных рек продолжает течь даже в самые сильные морозы, то списывали сие явление на термальную активность, но никак не на рукотворный источник тепла...

Всем тут же захотелось поплавать и понырять. Хлоя дала девушкам пятнадцать минут. В зоне отдыха нашлись и аппараты для просушки волос, и полотенца с халатами. По истечении отведённого времени все оделись и двинулись дальше.

— Вот здесь, — капитан Пи указала на особо прочную дверь из броневой стали, — хранится либерея. История Мидгарда за последние две с половиной тысячи лет. Мы затратили неделю на её эвакуацию и после проспали двое суток без перерыва... таскать ящики приходилось на себе, а учитывая их вес... — она набрала код на пульте, створки разошлись, и стала видна очередная преграда — мелкоячеистая, светящаяся бледно-зелёным светом сеть.

— Трогать её нельзя — останетесь без пальцев, и не дай Бог на неё упасть, — предупредила Хлоя, вводя ещё один код. Сеть исчезла; проход был открыт.

Они прошли в зал размером с ангар для хранения ракеты класса "Протон", весь заставленный пластиковыми и деревянными контейнерами, заполненными стопками медной и алюминиевой фольги.

— Вы писали кислотой на металле? — догадалась Эммочка.

— Верно. Всё, что вы видите — оригиналы. На Мидгарде можно было сходу получить лет пять заключения за попытку что-нибудь подрисовать на этой фольге. Здесь разные летописи — и близкие к правде, и составленные по чьей-то указке, и написанные в тайне... есть личные дневники влиятельных людей, в том числе и правителей. Что-то противоречит друг другу, что-то — дополняет... как и везде.

Девушки вскрыли один из контейнеров и долго разглядывали тёмные, вытравленные буквы незнакомого наречия. Взять в руки лист тёмно-коричневой меди так никто и не решился — мол, мало ли что...

— Ванахемцы очень хотели найти всё это, — сказала Хлоя.

— Известное дело, — заметила Раяна, — историю всегда переписывают перед тем, как переписать имущество.

Покинув удивительное хранилище, панцироносицы поднялись на лифте в ангар, где на хранении стоял Хлоин корабль.

— Это машина класса "разведчик", частично переделанная в боевую, — объясняла Хлоя, показывая девушкам серебристо-белый летательный аппарат, чем-то похожий на реактивный бомбардировщик Ту-160, — здесь есть подвески и кассеты для оружия... сейчас, правда, его нет — хранится здесь же, в арсенале. Машина может выходить в космос, имеет стыковочный канал, защиту от радиации, спальные места и блок для скафандров... поскольку шахта здесь взорвана, наружу машину можно вывести лишь с помощью телепортера — он там же, на борту.

— И как далеко он может лететь? До Марса дотянет? — полюбопытствовала Эммочка.

— До Нептуна — запросто, — улыбнулась Хлоя, — мы могли бы, используя Землю в качестве зарядного трансформатора, развить достаточную скорость, чтобы за неделю долететь туда. Машина питается энергией, изъятой у любого небесного тела с магнитным полем, но на крайний случай есть запас изотопов... это если мы на Марс полетим, недра которого, как бы сказать... обесточены.

Хлоя открыла люк и провела девушек в кабину. Оборудование машины нисколько не было похоже на антураж из фантастических фильмов, в коих доминировали голограммы и сенсорные экраны. Кнопки были кнопками, иные из них блокированы шпунтами, переключатели — переключателями; приборы контроля и наблюдения не слишком сильно отличались по дизайну от тех, что стояли в любом самолёте, даже цифры на табло были те же, что и на Земле.

— То, что вы видели в кино — яркий свет, куча огоньков и прочее — всё это чушь, — сказала капитан Пи, — глаза пилота не должны быть перегружены, а рука должна находить нужную кнопку на автомате...

— Как лады на грифе, — подсказала Надя.

— Точно. Я не училась на пилота специально. Лишь в узких пределах: запустила машину — взлетела — пролетела по курсу — приземлилась... плюс разобралась с системой вооружения. В ваших спецчастях учат тому же самому.

— А мы когда-нибудь посмотрим на космос? — спросила Кира.

— Когда подрастёте. И ещё... — Хлоя указала на Стешкин цифровик, пристёгнутый к её поясу, — здесь — никаких фотосессий.

Стешка поспешно убрала руку от фотоаппарата. Девушки с затаённой завистью косились на Раяну — ей семнадцатого числа минувшего апреля-месяца исполнилось семнадцать, стало быть, в космос она полетит первой...

— И напоследок — самое неприятное, — сказала словесница, когда они вышли из ангара и разместились в лифте.

— А что это такое? — опасливо поинтересовалась Кира.

— Морг.

Девушки невольно сгрудились поплотнее. Что-что, а морг — земной ли, мидгарианский — по определению не мог быть приятным местом...

Медицинский сектор с пристроенным к нему моргом располагался на том же уровне, что и жилой сектор с кабинетом управляющего. Эммочка ни на минуту не отходила от словесницы, обрушивая на неё град вопросов, далеко не на каждый из которых та могла дать ответ. Отличницу интересовало всё, от незнакомых медикаментов и инструментов до невообразимо сложной аппаратуры, и лишь с большим трудом подругам удалось её угомонить.

Хлоя подвела девушек к белым цилиндрическим приспособлениям с прозрачными герметичными крышками. Всего их было три, и в каждой из них покоились останки никогда не встречавшихся в естественной среде существ.

Первое выглядело почти по человечески; девушки даже решили, что капитан Пи ошиблась и принесла в морг не того, кого нужно. Тогда Хлоя открыла крышку и показала затылок жертвы. При виде притаившихся среди волос второй пары глаз — к счастью, мёртвых — зрительницы невольно отступили на шаг назад, а Эммочка даже схватилась за горло, словно её душили.

Второе существо напоминало гибрид человека и крысы — серая щетина на теле, ноги, больше приспособленные для прыжков, чем для ходьбы, два больших резца на каждой челюсти... Третий инкоп был составлен из разных кусков, словно мифические составные мумии из древнего Египта — что-то в нём было взято от человека, что-то — от насекомого, а между лопаток находились обрывки слюдяных крыльев.

— Как видите, — сказала Хлоя, — генетики и рипликаторы могут осуществлять пересадки и подсадки органов между очень разными, далеко отстоящими друг от друга видами. Но — я подчёркиваю это — многие виды операций не увенчались бы успехом, если бы эти изделия не были подвергнуты инициации. Демоны, занявшие эти оболочки, поддерживали их в исправном состоянии. Без них ткань бы попросту сгнила. И, как вы, наверное, уже поняли, инкопы на порядок превосходят обычного солдата в скорости, скрытности и маневренности. "Панцирь" уравнивает шансы в ближнем бою — если, конечно, правильно с ним обращаться...

— А инкоп может носить "Панцирь"? — спросила Стешка.

— Нет. Он — искусственный организм, и у него нет Энергоматрицы. "Панцирь" можно даже на лошадь надеть, но не на инкопа...

— Значит, — подвела итог Раяна, — обычным оружием таких тварей не достать. Надо использовать огонь, глубокую заморозку, электричество... что ещё можно?

— Кислота. Достаточно мощный взрыв тоже уничтожит его. Его уничтожит предельное давление в водной среде, или просто упавшая бетонная плита. Возможно, если вы отрежете ему все конечности — он будет непригоден для эксплуатации и развоплотится. Его выводят из строя множественные переломы конечностей, позвоночника и костей тазового пояса... кстати — это очень важно — они обладают сильными регенерационными способностями. Если вы отрежете инкопу руку — он восстановит её за месяц, питаясь обычными продуктами, или за пару дней, если применить специальную медикаментозную терапию. Но это уже не будет прежняя рука — ведь у него нет Энергоматрицы — и вместо пяти пальцев на ней будет шесть, или девять... вот так. И наконец, все инкопы гибнут от жажды, голода или в вакууме.

— Они боятся тех, кто молится, — добавила Эммочка.

— Точно, — улыбнулась Хлоя, — и ещё они испытывают панический ужас при виде кладбища, куполов храма, и при звуках колокольного перезвона. Наблюдала это лично...

— А что это у него на груди? — Кира указала на грудь "четырёхглазого". Там был вытатуирован знак треугольной формы, с нарисованными в каждом углу подковками, направленными концами вверх.

— Это опознавательный знак так называемого "игрока", — пояснила Хлоя, — через некоторое время, когда я расскажу о Ванахеме, то мы поговорим о игроках и их знаках более подробно. В данном случае этот знак говорит о том, что существо, внедрившееся в это тело, занимало очень высокое положение в пирамиде инфернальной иерархии.

— Но зачем они соглашаются вселяться в пустые человеческие тела? Что они этим добиваются?

— Я знаю, зачем, — Эммочка опередила словесницу буквально на полсекунды.

— Ну?

— Падшие ангелы являются мыслящими существами, — начала объяснять отличница, — это значит, что они, как и мы, наделены способностью к творчеству. Но, во-первых, они удалены от своего Творца, поэтому лишены способности реализовывать свои замыслы. А во-вторых, они злятся на людей оттого, что у тех есть тела, с помощью которых человек может испытывать многое из того, что им, падшим ангелам, недоступно. А чувствовать как люди и воплощать свои идеи им очень хочется, потому они соблазняют некоторых людей к контакту и действуют через них. Так появляются разные нелепые философские учения, тоталитарные секты, инфернальное творчество — их картины, их книги, кино, песни, направления в моде и музыке. А пустое тело для них — самый настоящий подарок, потому что так они в полной мере чувствуют себя людьми. И настоящие люди зачастую не могут их распознать и ни о чём не подозревают...

— Мне просто и добавить почти нечего, — улыбнулась Хлоя, — кое-что вам и раньше было известно. Скажу лишь, что бесплодность клонов — это самое настоящее благословение судьбы, в противном случае они бы заводили детей, воспитывая их по образу и подобию... точнее, без образа и в неподобии. Но даже будучи бесплодными, они могут усыновлять и удочерять младенцев, пока те ещё несмышлёные создания, и в этом случае на смену обычному человечеству придёт инфернальное человечество. Был человек разумный — стал человек адский...

— Хомо инфернос, — подсказала Эммочка.

— Именно так. Только помните, что вы не можете убить падшего ангела — он бессмертен. Но разрушить его пристанище — это всем нам шестерым как раз под силу. Нам, или любым другим людям, владеющим достаточно мощным оружием и знающим подлинную природу противника...

Хлоя подошла к двери одного из кабинетов и пригласила девушек войти. Те с видимым облегчением выли из морга — только бы не видеть кошмарных созданий, покоящихся под стеклом...

— У меня тут опять заготовлены трофеи, — сказала Хлоя, — вот, взгляните...

Она разложила на столе около полутора десятка паспортов и подключила к телесистеме фотоаппарат, после чего вывела на экран фотокопии страниц документов с фотографиями и именами.

— Это чё, блин, такое? — вытаращилась Раяна, и в следующее мгновение комната прямо-таки затряслась от её лошадиного смеха.

Остальные девушки тоже не могли сдержать улыбок, глядя на экран.

— Изтуалетадоставалкин Джон Себастьянович, — корчась от хохота, читала Кира, — Помойкин Айрат Аскольдович, Кайметов Геннадий Атомоходович...

— Кто бы ни изготовил это, — заметила Хлоя, — он или ничего не смыслит в русской ономастике, или проставил эти имена-фамилии так, для смеха... а вот вам ещё перлы от паспортиста...

Тут уж зрительницы и вовсе, что называется, схватились за животики. На экране поплыли страницы документов, владельцами которых были такие лица, как:

Долбоёбов Тимур Васевич,

Ебантропенко Дима Петевич,

Распиздяйкин Олег Гришевич,

Хуерыжкин Ашот Женевич -

— и всё тому подобное.

— Эти "шедевры", если можно так выразиться, я изъяла у убитых инкопов, — сказала Хлоя, — но в чём суть этой экспозиции? Кирочка, подойди-ка сюда и возьми в руки фотоаппарат.

Кира не без содрогания выполнила то, что от неё просили, приготовившись бросить прибор, если тот выкинет какой-нибудь номер вроде самовозгорания. Но всё обошлось благополучно, за одним исключением — изображения почти всех паспортов, кроме тех, что были выданы на имена Изтуалетадоставалкина, Помойкина и Кайметова, растворились и исчезли.

— Вы фотографировали пустой стол, — заметила Кира, — нет тут уже ни Долбоёбова, ни Распиздяйкина...

— А теперь подойдите все сюда и подержите документы, — Хлоя сложила их в стопку, и трофеи пошли по рукам. Ничего странного не происходило до тех пор, пока стопку не взяла Кира — бумага вспыхнула, выпала из её рук на пол и сгорела, не оставив и следа. Целыми остались лишь три паспорта — те, чьи фотокопии так же уцелели.

— То-то мне странным показалось, — наморщила лоб Раяна, — что на этих трёх паспортах копьё воткнуто в пасть змея, а на остальных оно было вынуто...

— Это означает и то, — сказала Хлоя, — что где-то есть лазейка для получения бланков... паспорта были выданы в ОВД Раменского района.

— И?

— Будем выяснять, что к чему. Точнее — я выясню. Столь тонкое дело вам пока не по плечу.

— Но Кирка? — воскликнула Надя, — кто же она такая? Почему от её прикосновения всё это... сгорело?

— Выясним и это. Ясно лишь одно — у Кирочки очень сильная способность противостоять магии и волшебству.

Девушки довольно долго молчали, думая о чём-то своём, пока не раздался голос Эммочки:

— Ну так что... может, мы вернёмся в кабинет? Вы обещали рассказать про Ванахем...

— Я тоже с удовольствием смылась бы отсюда, — добавила Стешка.

— Действительно, — улыбнулась Хлоя, — не будем терять время...

— Я не понимаю, — сказала Кира, когда участницы "круглого стола" вернулись в кабинет и расселись по своим местам, — почему я, да и не только я... почему мы, каждая из нас, так спокойно реагируем на все эти кошмары, которые прошли перед нами за последние недели? Этот клювоносец, который ожил после пули в лоб... Стешка, в голову которой выстрелили в упор... свино-люди и жабо-люди в доме Гриши? Почему мы не впадали в истерику, не умирали со страху?

— Потому что всё это вы уже видели, — ответила Хлоя, — вы видели и кровь, и боль, и тяжёлые ранения, и умирающих людей...

— Но когда с нами могло приключиться такое? — подняла брови Эммочка, — если всё обстоит так, как вы говорите, то получается, что мы все находились в действующей армии... или были участницами партизанского отряда... не знаю, может, мы служили там прачками, сёстрами милосердия, или вообще — штурмовиками или сапёрами? Но не в двухлетнем же возрасте? Мне четырнадцать, Кирке вот-вот будет пятнадцать, а Рае недавно только семнадцать стукнуло...

— В самом деле, в чём тут фишка? — вмешалась Раяна, — мы слишком много такого знаем и вспоминаем, что... мы реинкарнированные личности... так, что ли?

— Нет, — сказала Хлоя, — я и вы — остались такими, какими и были. Мы не умирали. Просто дело в том, что четырнадцать лет назад в осаждённой Петре, в подземном убежище королевы Серенити, которое пытались взять штурмом войска Бешеного Джо, имело место чудо. И все, кто не мог воевать — девять измождённых, потерянных, разбитых людей — превратились в несмышлёных младенцев, которых тайно вывезли с Мидгарда на Землю и подкинули на глаза неравнодушным людям. Прежней осталась только я одна. Я была заперта во вневременном кармане на четырнадцатилетний срок — для моей же безопасности. И вашей, ибо только я могла дать наводку на вас... — и капитан Пи рассказала о своём заточении и проведённых ею поисковых мероприятиях.

За столом воцарилось молчание. Затянувшаяся пауза была прервана Кирой:

— Кто такой Бешеный Джо?

— Главный адмирал ВКС Ванахема, командующий коалиционным флотом СНМ Джон-Лестер Рубеус, — ответила Хлоя, — очень умный, инициативный, склонный к неоправданному риску стратег — разумеется, по меркам Ванахема, но как человек — хитрая, злобная, беспринципная, вероломная, маниакально жадная и властолюбивая скотина. Он и его заместитель, вице-адмирал Адам-Торсон Кинзи, несут основную ответственность за выжигание городов Мидгарда термоядерными зарядами, и это не говоря уже о мелочи — сжигание огнемётной пехотой мирных деревень со всеми жителями, размещение тысяч людей в отработанных шахтах с последующей детонацией заложенных туда бомб, размещение людей в пустых бассейнах и установка сверху решёток с последующим затоплением... кроме того, о сексуальных и психических патологиях этих двоих ходят удивительные легенды. Правдивы они, или нет — лучше не выяснять. Как говорится, целее будешь...

— У любого конфликта есть причины, — сказала Эммочка, — причём не факт, что официальные причины соответствуют действительности...

— Ты права, Эмма, — кивнула Хлоя, — можно даже так — ни одна из официально обнародованных причин разрушения Мидгарда не совпадает с действительностью. Хотите услышать настоящую причину?

— И что же это?

— Мидгард не представлял ни для кого опасности. Он ни разу не вёл войн за возвращение колоний. Его флот никогда не покидал системы Валгаллы-Муспелхема с целью кого-либо атаковать. Но он представлял опасность для тех людей, которые получили власть, славу и финансовое благосостояние не ценой своих трудов и талантов, а ценой превращения в слепые беспрекословные орудия инфернального мира.

— Это как? — удивилась Стешка.

— Для начала я кое-что расскажу о Мидгарде, — Хлоя села поудобнее, — у нас был период, чем-то похожий на первую половину двадцатого века на Земле. Люди грезили космосом, писали книги и снимали фильмы на тему внешнего контакта, строили планы и проекты по освоению спутников Асгарда. И, словно бы по заказу, Мидгард был охвачен эпидемией НЛО. Люди попадали на корабли пришельцев, разговаривали с некими голосами... некие личности в чёрном приходили к контактёрам и запугивали их от имени властей. К счастью, космическая программа Мидгарда была очень скоротечной. Мы быстро вышли в ближний космос, затем и в дальний, и когда стало ясно, что разумных цивилизаций в галактике очень мало — не больше десятка — эпидемия НЛО прекратилась. Словно её отключили.

А когда мы начали проникать в иные измерения и клонировать людей, появились существа, именующие себя Благодетелями, или Прогрессорами. Они заявляли, что их дом находится в неком Z-измерении, в котором невозможна материальное существование в том виде, который нам известен.

— И чего они хотели от вас?

— Они начали связываться через коммуникационные сети с представителями научной и творческой интеллигенции и предлагать обоюдовыгодное сотрудничество. И многие люди на разных планетах купились на их обещания, доведя себя до такого состояния, когда прерывание контакта превращало их в беспомощных умственных инвалидов... ибо они уже не могли даже в простой повседневной жизни обходиться без них.

— Стало быть, на Мидгарде народ отверг посулы Прогрессоров? — поняла Раяна, — и тогда Союз ополчился против вас?

— Именно так. В конце концов на многих планетах было принято решение заключить с Прогрессорами всесторонние соглашения, и на встречу с влиятельными людьми Союза пришло не абы что, а сам Главный Прогрессор — Верховное Существо, как его называют некоторые общества.

— Сатана, — усмехнулась Раяна.

— Да. Как следовало из наших народных преданий, такие встречи бывали и в прошлом у ряда племён, ныне полностью вымерших. Главный Прогрессор представлялся разными именами — Галаксион, Уранид, Азатот, Металлия, Герматоид... и тому подобное. Одним словом, на планетах Союза начался настоящий сатанинский шабаш. После серии синхронизированных обрядов Верховное Существо вселилось в систему теле,- радио-вещания, в Интернет, в каждую телефонную станцию и студию кабельных каналов. Люди приводили семьи, малых детей и искалеченных родных, вставали в очереди... давили друг друга в очередях. Кто-то пустил в Сети слух, что каждый, кто умрёт во время разговора с Верховным Существом, будет прощён и попадёт в рай. Повсюду начались самоубийства. В некоторых городах возле высотных домов образовались валы трупов...

— То есть, все, кто смотрели в этот момент ящик, слушали радио, сидели в Интернете — превратились в идиотов, — догадалась Кира.

— Да, — Хлоя взяла пульт голопроектора, нажала несколько кнопок, и над столом появилось изображение планеты, — а вот и место их наибольшей концентрации.

Какое-то время все разглядывали тёмно-синий шар с тремя континентами, расположенными точно по экватору. Площадь суши на первый взгляд была почти равна площади континентов Земли, но была ощутимо меньшей, чем на том же Мидгарде.

— Это Ванахем? — уточнила Стешка.

— Да. Богатый и процветающий мир, почти такой же, как и Мидгард, но около двухсот лет назад начавший деградировать и вырождаться.

— А вот эти серые пятна — это что, города? — спросила Кира, — неужели они настолько огромные?

— Да, это города. Вы ведь видели в своих снах города Мидгарда? Они светлые и просторные. А на Ванахеме такие же города начали застраивать настолько плотно, что они стали тёмными, мрачными и очень неуютными.

Девушки более внимательно пригляделись к голограмме планеты. Размеры серых пятен просто ужасали. Самые большие из них по площади равнялись Австралии или Гренландии. Похоже, урбанизация в этом мире была доведена до полного абсурда...

— Это похоже на Гиэди Прайм, родовую планету Дома Харконнена, — заметила Кира, — ванахемцы начали вырождаться после массового контакта?

— Они были готовы к этому, — ответила Хлоя, — посулы Прогрессоров они восприняли как свою идеологию. Если в самых общих чертах, то дело приняло такой оборот — два века назад власть на этом когда-то прекрасном мире захватили сторонники демократии. Нет, там осталась монархия, но правящий дом успел порядком прогнить и потерять все бразды правления. И демократия, которую они задумали строить, свелась к нескольким простым вещам: запретить родителям воспитывать детей в той вере и системе ценностей, которую они сами имеют, привязать лимит на количество детей в семье к уровню семейного дохода, разрешить педерастам и лесбиянкам вступать в браки и брать приёмных детей, разрешить браки между кровными родственниками, обеспечить каждому жителю планеты обязательный, независимый от трудоустройства, доход, начать обязательное обучение школьников половой грамотности с применением клонов-тренажёров — в качестве экзамена выпускники и выпускницы были обязаны совершить как обычное совокупление, так и в двух-трёх извращённых формах... а самое главное — они приравняли инкопа с человеком в правах. Люди стали жить и работать с воплощёнными демоническими существами.

— Они там что, совсем уже все головой об асфальт грохнулись? — удивилась Стешка, — за что платить бабки тому, кто ничего не делает? За факт его существования? А экзамен... тьфу ты, чёрт...

— А ты не удивляйся, — усмехнулась Раяна, — почти то же самое сейчас делается в странах "золотого миллиарда", разве что без клонов, а скоро, может, и до нас дойдёт... так что же, никто не протестовал?

— Протестовал, — сказала Хлоя, — были умные и честные люди, понимавшие, что с этой демократией ничего хорошего Ванахему не светит. Но расстрелы мирных демонстраций, неслыханные по масштабности и свирепости репрессии, различные меры социального остракизма сделали своё дело. Народ стал жить в страхе и покорно молчать. А вскоре и вовсе забыл, что когда-то люди жили без указки Прогрессоров. Попросту — сдался. А телевидение и газеты бодро рапортовали о построенной демократии и трубили о необходимости нести эту демократию по всей галактике...

— Выглядит ужасающе знакомо, — глубокомысленно произнесла Эммочка, — и как обстояли дела с дарованием отсталым аборигенам плодов цивилизации?

— Глядя на Ванахем, примерно треть планет СНМ, менее богатых и влиятельных, но имеющих значительный вес в межпланетной политике, тоже стали строить демократию, причём переняли от Ванахема всё, до мельчайших деталей. Даже пытки подследственных и заключённых на тридцати планетах стали одинаковыми.

— А Мидгард?

— Мидгард не имел намерений превращать половину своего народа в тупых и ленивых ценителей изысканных удовольствий, на содержание которых тратились бы налоги второй, нормальной половины народа. Он начал вести разоблачительную деятельность в отношении политического, судебно-полицейского и военного произвола на тех планетах, где, по словам продажных газет и телеканалов, уже был выстроен "оплот свободы, законности и цивилизации", и начал принимать у себя эмигрантов с этих планет. Мидгард жил как обычно — не жировал и не бедствовал, люди в меру сил трудились, заводили семьи, в то время как в "оплоте законности и цивилизации" народы почему-то всё более нищали, захлёбывались в вале преступности, самоубийств и коррупции, и кормились байками с экранов, что, мол-де, во всех повседневных бедах виноваты шпионы Мидгарда, и плакатами на митингах, призывающих спасти народ Мидгарда от диктатуры.

— Короче, типичный земной приём — вдвадцатером на одного, — вздохнула Раяна, — у нас тут тоже есть любители делать всех счастливыми. К ним в посольство половина Москвы ходит за подачками... ну так как, долго Мидгард держался?

— Долго, — сказала словесница, — санкций мы не боялись. У нас было всё — и наука, и технологии, и прочее...

— Что это были за санкции?

— Разные. Экономические, миграционные. Это не говоря уже о политических убийствах и попытках организовать дворцовые перевороты. Мидгард не так уж сильно от них страдал, как это принято было изображать на инопланетном телевидении. Ну и самое малое — постоянное враньё в прессе на разные темы. Например, был случай, когда под фотографией людей за сеткой стадиона приписали, что это концлагерь для политзаключённых, а в одном из звёздных портов Ванахема был устроен многотысячный флешмоб, участники которого хором целовали ванахемские паспорта и именовали себя политэмигрантами, сбежавшими с Мидгарда. Как выяснилось впоследствии, никто из них на Мидгард и ногой не ступал. Но знаете, что меня поразило больше всего? То, что участники флешмоба почему-то хором подпрыгивали на левой ноге и дёргали себя в такт за правое ухо. У меня дома есть выпуск новостей с этим шабашем. Увидите — обхохочетесь.

— Мужественные и непоколебимые борцы за демократию, где бы они ни были, почему-то очень похожи друг на друга, — заметила Раяна, — а дешёвый приём с сеткой или заборчиком точно века переживёт...

— Сказка о райском и безбедном существовании на Ванахеме, — продолжила Хлоя, — равно как и о высочайшем уровне тамошнего образования и жизни, регулярно омрачалась одним неприятным фактором.

— Каким?

— Потомками тех, кто переселился со старого Ацтлана.

— Они дольше всех сопротивлялись?

— Судя по сообщениям, которые я получаю, они не только не прекратили сопротивление, но и интенсифицируют свою деятельность.

— Что они вообще представляют из себя?

— Это такие же люди, как и все. Типичные индейцы. Умны, хорошо образованы, удивительно хладнокровны, с отлично развитым чувством собственного достоинства. Я знаю, о чём говорю, потому что моя бабушка родом с нового Ацтлана.

— А я-то думаю, — воскликнула Кира, — что это у вас за лицо такое... какое-то причудливое? Вы чем-то похожи на японку, у которой глаза увеличили до европейского типа...

— На японку... — повторила Хлоя, — может быть. Я, кстати, читала в некоторых ваших книгах, что в Южной Америке находили черепа айнов с острова Хоккайдо, и там же упоминалась версия, согласно которой японский этнос произошёл именно от ацтеков, а последние, в свою очередь, от древних египтян... может, так оно и есть. Но ближе к делу.

Как только Ванахемское правительство начало насаждать на планете свою хвалёную демократию, или, что более точно, инфернократию, то ему пришлось столкнуться с мощным и организованным сопротивлением со стороны ацтекской общины, которая не собиралась мириться с тем, что их детей на выпускных экзаменах заставляют заниматься сексом. Сначала все их порывы удалось подавить с помощью полицейских облав и армейских чисток. Но среди ацтеков тоже имелись компетентные люди. Они организовали на Ванахеме сильное, хорошо законспирированное подполье. Они не занимались взрывами домов, как, например, это сделали боевики Гочияева на Каширке, но перестреляли немало судей, прокуроров, губернаторов, депутатов парламента, изолгавшихся вконец журналистов, содержателей публичных домов для геев и лесбиянок... конечно же, Ванахем свалил эти художества на Мидгард, а затем создал параллельное подполье, которое от имени ацтекского сопротивления начало взрывать дома и поезда вместе с людьми, устраивать техногенные аварии. Иногда их разоблачали, иногда — нет. Как бы то ни было, ацтекское сопротивление подавить никому не удалось. Нелишне будет отметить и тот факт, что во время вторжения на Мидгард те воинские части, в которых преобладали ацтеки, почти в полном составе дезертировали и ушли в экваториальные регионы, к своим соотечественникам, и вступили там в Мидгарианское Сопротивление.

— И вашу королеву Серенити обвинили в поддержке и финансировании терроризма, — добавила Кира.

— Не только. СНМ ещё и вознамерился от чего-то нас спасать, от какой-то диктатуры. Не знаю, какой именно. Я, сколько себя помню, и все мои знакомые спокойно летали на любую планету, читали какие угодно книги, смотрели какие угодно фильмы, слушали какую угодно музыку, спокойно обсуждали действия правительства и лично — короля, сколько бы ни было поблизости слушателей... так в чём была диктатура — не понимаю.

— Но ведь при монархии политических партий нет...

— Партий? Мне своей совести хватало. Двадцать восемь лет прожила без партийных уставов, лозунгов и агитплакатов, прожила бы без них и ещё девяносто...

— Что? — глаза у Киры стали чуть ли не квадратными от удивления, — девяносто лет?

— Вижу, вы удивлены... дело в том, что люди на Мидгарде живут довольно долго по сравнении с Землёй. И старость там не слишком сильно бросается в глаза. Обычно мы заключаем браки в тридцать-тридцать пять лет, хотя бывают и исключения. Умираем мы, как правило, между ста десятью и ста тридцатью годами. Это не наука с медициной постаралась, это порядок вещей. Королева Серенити умерла в возрасте девяноста двух лет, но её вынудили к этому. Королю Осмо на момент смерти было сто четыре года. Такие вот дела...

— А сколько было их дочери... Церене?

— Двадцать два земных года.

— Счастливцы... — сказала Эммочка, — в таком почтенном возрасте — и завести ребёнка...

— Ну что же, продолжим далее, — улыбнулась Хлоя, — вы помните, я в морге упоминала о неких "игроках"?

— Да, помним...

— Прежде чем мы с вами разберёмся в том, кто такие эти "игроки" и во что они играют, я вам вкратце расскажу о том, что случилось с правящими элитами Ванахема и большинства планет, имеющих членство в СНМ.

— Они прогнили и деградировали, — сказала Надя, — это уже ясно...

— Я узнала, что все вы не любите есть грибы, это так? — спросила Хлоя. Девушки несколько удивились столь странной перемене темы, но всё же согласно закивали.

— Грибы накапливают соли тяжёлых металлов, — сказала Хлоя, — и те из них, что активно насыщаются этими солями, используются в оккультных целях, для того, чтобы войти в изменённое состояние сознания при совершении магических ритуалов. И прежде всего — для успешного контакта с Прогрессорами. Я потому и спросила вас о грибах, чтобы уточнить одну версию... я пыталась выяснить, помните ли вы, хотя бы подсознательно, всё то, чему вас когда-то обучали и то, что вам показывали. У грибов богатая оккультная история. Кстати, в Ванахемских городах есть целые кварталы, застроенные домами-небоскрёбами грибообразной формы. Думаю, вы подсознательно помните и это, потому-то в глубине души грибы у вас отождествляются с чем-то плохим... но вернёмся к элитам.

Начиная с той эпохи, когда с исторической сцены исчезла нефтедобыча, члены правящих королевских домов, члены правительств, народные представители и творческая интеллигенция претерпели одну существенную трансформацию. Они перестали исповедовать ту же религию, какую исповедовал народ. Теперь народы верят в одно, а самые просвещённые и инициативные их представители — в нечто иное. Даже больше того — элита вообразила, что ей открыто нечто высшее, нечто недоступное пониманию остальных. Так вот, это непостижимо сложное "нечто" оказалось на поверку... претерпевшим эволюцию представлением о созидательной роли Небесного Огня. И вся власть на Ванахеме принадлежит именно огнепоклонникам. Они ещё называют себя так — "Братство Светоносцев".

Что представляет собой созидательный Небесный Огонь в наше время? По представлениям Светоносцев, он является слитым воедино конгломератом из миллиардов бессмертных личностей, спутанным клубком, в котором отдельная сущность не имеет своего "я". Это поток бесконечно чистой энергии, перешагнувший через понятия о добре и зле. Для него этих категорий просто нет. Это некая "третья сила" в Мироздании. Это сверхсообщество, оно же — Верховное Существо, или Главный Прогрессор, якобы сотворило весь тот мир, что мы видим, но не по любви и не из любви к нам, а в качестве эксперимента, так сказать, натурного опыта. Вы спросите — кто же оно, это Верховное Существо — Бог или Сатана? Светоносцы полагают, что он — и Бог, и Сатана в одной ипостаси. Что он может, творя добро, одновременно творит и зло, подобно Земному Огню, который и обогреет, и опалит вас. Что в нём, Верховном Существе, постоянно наблюдается единство и борьба противоположностей...

И Джон Рубеус, и Адам Кинзи, и король Ванахема Сиф Третий из рода Вадена, а так же королева Герения Йоспи с Нифлхема — все они послушные марионетки в руках холодного, бесчувственного интеллекта, коим является Верховное Существо. Они управляют своими планетами по его указке, и в обмен на согласие служить ему оно даёт им много удивительных магических способностей. Разумеется, свою преданность Верховному Существу они чем-то подкрепляют, и вот об этом я сейчас вам расскажу поподробнее.

В первую очередь они и многие им подобные помогают слугам Верховного Существа — Прогрессорам, известным так же под прозвищем "игроки" — воплощать и реализовывать в мире людей их творческие замыслы. Клонирование людей и инициирование клонов — это высшая ступень самореализации для Прогрессоров... только вы, девочки, не запутайтесь — слуги Сатаны, как их ни называй, будут слугами Сатаны. Светоносцы обязуются создать для этих слуг все условия, чтобы те могли свободно и беспрепятственно инкорпорировать свои мысли в различные пласты человеческой культуры, имея цель полностью заменить эту культуру с человеческой на инфернальную. В данном случае строительство демократии на Ванахеме и попытка распространить ванахемский опыт на остальные планеты — это и есть создание всех тех условий, при которых падшие ангелы через одержимых ими людей и инкопов смогли бы отравлять и совращать чистые сердца и души.

Такие общества, подобные Светоносцам, имеются и здесь, на Земле. Какие-то процветают до сих пор — последователи Тайной доктрины и Рерихианства, какие-то ушли на дно — например, "Единое Трудовое Братство", основанное "красным бароном" Роберто Бартини...

А теперь перейдём ко второму условию плодотворного сотрудничества между людьми и Верховным Существом с его Прогрессорами.

Как вы поняли, Верховное Существо имеет огнепоклоннические корни. И оно требует жертв, как и тысячи лет назад. Но, если раньше шаман или жрец, следуя его указаниям, выбирал для сожжения самую красивую девушку в деревне, то сейчас, в век высоких технологий и межзвёздных перелётов, аппетиты этого существа выросли до астрономических величин...

— Я поняла, — воскликнула Эммочка, — бомбардировка Мидгарда термоядерными зарядами — это жертвоприношение, так? Ведь здесь есть всё — и минералы, излучающие энергию, которая вызывает мутации и якобы способствует формированию новых видов, и частичка Небесного Огня, то есть, водород, превращённый в гелий, и наконец — гигантский огненный шар четырёх километров в диаметре с температурой в несколько миллионов градусов — чем это не сошествие на Землю Небесного Огня? И наконец, облако от взрыва похоже на гриб... вот почему мы боимся оккультой истории, связанной с грибами?

— Ох, Эмма, — вздохнула Хлоя, — уж не пробудилась ли твоя память?

— Я просто помнила то, что вы говорили о религии в самом начале... — отличница потупила очи.

— Логика твоя сумасшедшая, но считай это похвалой, потому что более убедительной аналогии просто нет. Для огнепоклонников обычный ядерный заряд — это высшая форма реализации Земного Огня, а термоядерный — одна из форм реализации Небесного Огня непосредственно в мире людей.

Что я ещё должна вам сказать? Ах да, кое-что о Прогрессорах. Почему их так называют?

Согласно представлениям Светоносцев, весь видимый мир и населяющие его живые существа созданы в целях эксперимента. А для контроля, сбора данных и корректировки истории был создан класс всевидящих, всепроникающих существ — Прогрессоров, или "игроков", каждому из которых даны функции управления развитием какой-нибудь одной цивилизации. Поскольку цивилизаций становится больше, или меньше — то и количество тех, кто является "игроком", может меняться. Обычные люди — всего лишь люди, имеющие право пройти первую степень посвящения и стать "учениками". Вторая степень посвящения — "мастер". И третья — "игрок". Светоносцы считают, что смерть на любой степени посвящения — ещё не смерть, а второе рождение, новое воплощение, в ходе которого человек имеет шансы стать Прогрессором и получить свою долю власти в Мироздании. Предполагается, что существует одиннадцать ступеней для каждой степени посвящения. Всего же — тридцать три. Конечно, далеко не все тайны Светоносцев находятся в открытом доступе, но тот факт, что каждый вступивший в него мечтает возвыситься над ближними, быть причастным к некой тайной силе, поучаствовать в глобальных исторических процессах — как говорится, налицо.

Хлоя помолчала, давая своим слушательницам обдумать сказанное. Тишина была прервана Кирой, которая с усмешкой сказала:

— Неужели взрослые вроде бы люди — и этот Рубеус, и королева Герения, и прочие — при чинах, и должно быть, с неплохим образованием — всерьёз верят в этот бред о Прогрессорах и в то, что после смерти к ним в руки свалятся неограниченные возможности? Ну вот, скажем, ты помер. И тебя посадили за стол — на, типа, нажимай кнопочки, устраивай войны и революции? Или, может, они просто психи какие-то?

— Насчёт психов не знаю, — подала голос Раяна, — но думаю, что раз этот бред хорошо оплачивается и прокладывает дорогу к власти — то верят они в него или нет, но за власть и деньги будут всеми зубами и когтями цепляться. Вы говорили, — она повернулась к Хлое, — что если судить по треугольному знаку с подковками, то эти люди, что терроризируют Землю, могут быть Светоносцами? Значит, они с Ванахема?

— Вот, посмотрите, — Хлоя положила на стол заколку от галстука, — эту штучку я забрала у экстрасенса, которому свернула шею в Стешиной передней. Видите треугольник и две подковки, между которыми проставлены две единицы? Её владелец — Светоносец в звании "мастера" одиннадцатой ступени.

— Если официальные причины объявления войны — туфта, то каким именно образом вы перешли им дорогу? — поинтересовалась Кира.

— Я была знакома с человеком по имени Дан Дерксет. Так вот, этот человек вскрыл самые охраняемые секреты Братства Светоносцев, и если бы народы СНМ узнали, что готовит Братство, то через год или больше на демократических проектах по ванахемскому образцу можно было бы поставить крест. Сделал же Дерксет следующее.

Произошло ли это по его личному озарению, или его кто-то натолкнул на эту мысль, но однажды, за пять лет до начала войны, Дерксет решил изучить некоторые аспекты самых крупных техногенных и транспортных катастроф, а так же пожаров, унёсших огромное количество человеческих жизней. Если говорить яснее, то он рассуждал следующим образом: в древности огнепоклонники приносили свои жертвы в определённые, вычисленные жрецами дни, при благоприятном расположении некоторых звёзд и планет на небосводе. О существовании оккультных группировок, прячущихся в недрах разных правительств, ему, как служащему разведуправления ВКС Мидгарда, было хорошо известно. Он решил проверить — как располагались священные для огнепоклонников звёзды и планеты на небе относительно тех районов, где имели место случаи массовой гибели людей от огня или ядовитых веществ. И что он, как вы думаете, обнаружил?

— Что огнепоклонники как развлекались на заре цивилизации, так развлекаются и до сих пор, — ответила Эммочка.

— А затем он нашёл способ предугадывать готовящиеся жертвоприношения и пошёл со своим расследованием к королю, — добавила Кира.

— Вы это все слышали? — сказала Хлоя, — кажется, справа от меня сидит телепат... точнее, телепатка...

— А что, он действительно так и сделал? — уточнила Раяна.

— Он был очень настойчив и настолько убедителен, — продолжила Хлоя, — что Осмо Восьмой вынужден был признать его правоту. Хотя и не сразу. Сами понимаете, все правители такие — считают, что их головы и без того набиты секретной информацией и устрашающими тайнами. Поэтому ничего удивительного, что король мог чего-то не знать...

— А это не могло быть простым надувательством или заблуждением, пусть даже и добросовестным? — спросила Стешка, — ведь не секрет, что к правителям часто напрашиваются разные прожектёры и претенденты на героев отечества. Ведь и у нас на Земле алхимики облапошивали королей...

— Я могу утверждать, что это не тот случай. Первое, что сделал Осмо Восьмой после того, как Дерксет уехал из Хрустальной Петры — взял его под строгое наблюдение. А вскоре прогнозы Дерксета начали сбываться с пугающей точностью. Надо признать, что несколько погрешностей он допустил, но в небольшой пропорции — в среднем одна ошибка к пяти точным предсказаниям...

— Вы так уверенно об этом говорите...

— Очень многое я узнала от ныне покойного Дана, немало узнала от королевы Серенити, но самое главное... перед тем, как уничтожить то, что осталось от архивов Хрустальной Петры, содержащих немало засекреченной информации, я пересняла документы на накопители и забрала их с собой на Землю.

— Зачем? А если кто-нибудь найдёт и прочитает?

— Не прочитает. Коды и место хранения известны только мне. Задействована и система уничтожения. Я не сходя с места могу произнести несколько цифр в браслет — тут же сработает термитный заряд, и архиву конец. Он будет нужен для принцессы Церены, когда я её отыщу. Разумеется, в случае моей гибели информация об архиве станет известна... не скажу, кому именно. Меня не будет, и всё останется на совести преемника.

— А что такое Хрустальная Петра? — спросила Кира.

— Квартал столицы, в котором находится дворец Сегнуссена.

— А скажите, как Дерксету удалось предсказать, какие именно объекты будут уничтожены в ритуальных целях?

— Представь себе, Кирочка, планету, — начала Хлоя, — ты отыскиваешь на ней определённые географические точки, из которых какое-то количество священных небесных тел в определённые даты будет находиться над горизонтом в нужном положении. Допустим, существует три таких тела. Одно из них должно иметь угловую высоту над линией горизонта в тринадцать градусов, второе должно в определённый промежуток времени миновать отметку в девятнадцать и пять десятых градуса, третье, вслед за вторым — отметку в тридцать три градуса. Затем мы накладываем астрономические данные на карту с объектами, находящимися в данной точке...

— На карту со спутника?

— Да. И смотрим, какой объект — школа, больница, дом престарелых, парк развлечений, станция метрополитена — наиболее удобен для того, чтобы умертвить всех, кто будет там находиться.

— И всё это так просто?

— Для посвящённых в тайну — да. Для простых обывателей оккультный подтекст катастрофы будет неизвестен...

— Слушайте, — оживилась Эммочка, — а может ли быть так, что такие происшествия, как, например, взрывы на Каширке, или 11 сентября, сожжение Дрездена или бомбардировка Хиросимы — тоже были спланированы и осуществлены в определённые "жертвенные" дни? Я не говорю о простых исполнителях, им, ясное дело, не додуматься до такого...

— Очень может быть, — кивнула Хлоя, — тебе, Эмма, нужно просто вычислить, в каком положении относительно мест катастрофы находились некоторые звёзды... прежде всего те, что были священными для древних египтян, ибо современные земные элиты исповедуют древнеегипетский вариант дьяволопоклонничества. При этом тебе следует ориентироваться на величины в 19.5 и 33 градуса, на произведения этих чисел на два или три, или на их частные при делении... вариантов может быть много.

— Понятно. А как Дерксет или кто там ещё... собирались использовать свои наработки о будущих катастрофах?

— Он намеревался отследить исполнителей, выйти на организаторов... а потом... могу кое-что предположить, но...

— Для начала этих пироманов следовало бы судить, — сказала Кира.

— Не всё так просто, Кирочка, — горько улыбнулась Хлоя, — если человеком, организовавшим массовое жертвоприношение, является постоянный участник правительственных делегаций Адам Кинзи, или его помощник, полковник ВКС Ванахема, Закари Джедис, и эти двое имеют неприкосновенный статус... увы, но взять их за хобот очень трудно. Почти невозможно. Во всяком случае, закон, что на Мидгарде, что на Ванахеме, что на других планетах, был бессилен.

— И король Осмо со своими советниками придумал, как закон можно обойти.

— Дальше моя осведомлённость всё больше ослабевает, — сказала Хлоя, — могу лишь предполагать, что путём тщательно спланированных утечек информации, не без некоторой доли правдоподобного вымысла, они собирались стравить между собой более-менее нормальных граждан Союза с той его прослойкой, что увлекалась магией, экстрасенсорикой, волшебством... назовите это как угодно, суть всё равно одна.

— А как вы сами думаете, — заговорила Надя, — если бы граждане Союза перебили и перевешали всех колдунов и волшебников — это остановило бы Светоносцев и им подобных?

— Остановило или нет — не знаю. Но сильно напугало бы — это точно. Они могли начать нервничать, допускать ошибки, всё больше и больше дискредитируя себя. Возможно, лет на тысячу или две их бы выкинули из властных структур Союза и планетарных правительств.

— Но хоть какие-нибудь из "жертвенных" катастроф были предотвращены? — спросила Стешка.

— Да, но вот катастрофа с Мидгардом всё же случилась. В списке Дерксета имелась дата, во время которой спутниковая система Асгарда и ядро галактики оказывались на одной прямой по обе стороны от нашего основного солнца — Валгаллы. По представлениям Светоносцев, именно в центре галактики находится дверь, через которую Прогрессоры проникают из Z-измерения в нашу Вселенную. Они ждали нового появления Верховного Существа, потому и приурочили к этому дню термоядерную бомбардировку. Вот так и случилось, что Мидгард под надуманными предлогами был принесён в жертву...

— Неужели совсем ничего нельзя было сделать? — воскликнула Кира, — и неужели никого не волновало, что миллиарды людей будут сожжены? Ведь нападению подверглась материнская планета Союза?

— Ох, Кирушка, — сказала Раяна, — совсем недавно на наших глазах разбомбили Югославию. Слыхом никто не слыхал ни о какой диктатуре — и вдруг она на всех экранах. Вчера не было, сегодня почему-то есть. В самой Югославии никто не был, но все знают, как там было плохо, холодно, голодно... Микки Мауса не показывают, "сникерсы" не продаются. Маловразумительный кадр с заборчиком и раздетым по пояс худеньким мальчиком из фермерской семьи — вот тебе и концлагерь. И что, хоть кто-нибудь назвал Клинтона военным преступником? Да всем насрать. Вот и там, в Союзе, то же самое. Не меня ведь бомбят — и хорошо...

— У нас был шанс, — ответила Хлоя на вопрос Киры, — но увы, мы не смогли воспользоваться им вовремя. Не знаю, почему. Может, мы были слепы, или нерешительны — кто знает. А ведь мы могли спасти не только Мидгард. Могла измениться и судьба Ванахема...

— И кем был предоставлен этот шанс?

— У Сифа Третьего был сын, наследный принц Индас. Он познакомился с принцессой Цереной во время одного из визитов на Мидгард, когда той было всего четырнадцать земных лет. Ему на тот момент исполнилось двадцать...

— И они полюбили друг друга?

— Да. Хотя они не имели шансов быть вместе, хотя Индас не имел права сделать ей предложение о замужестве, но тем не менее между ними возникла взаимная любовь.

— Церена на Земле, — задумчиво проговорила Кира, — а что стало с Индасом?

— Он мёртв, — после долгой паузы ответила словесница, — был убит тремя выстрелами из плазмомёта при обороне убежища королевы Серенити. Ранения оказались смертельными — в лёгкие, в сердце и в позвоночник. Ни единого шанса на спасение...

Хлоя на некоторое время вышла — она следила за обстановкой на Земле с помощью аппаратуры на посту внешнего наблюдения. Девушки, пользуясь её отсутствием, тут же устроили шумное обсуждение.

Рассказы словесницы прояснили многое, но легче от этого никому не стало. Воистину знания, как было сказано в древности, умножают скорбь. Раяна, кое-что смыслившая по части магии, оккультизма и конспирологии, была готова, по её же словам, снять перед капитаном Пи шляпу... Она не сомневалась, что работы по созданию человеческих копий-биороботов тайно проводятся во всех странах, входящих в Большую Восьмёрку, и, быть может, лет через пятьдесят земляне столкнутся с той же проблемой, что и человечество Мидгарда — как отличить живого человека от подделки, сработанной с точностью, так сказать, до пятнадцатого или двадцатого знака после запятой?

— И они, будучи интеллектуально сильнее людей, попросту всех нас вытеснят, — заключила Раяна, — если не применить каких-либо радикальных средств... уж будьте уверены.

Рассказала она и о упомянутом Хлоей Едином Трудовом Братстве. Эта таинственная организация являлась собранием, члены которого исповедовали поклонение Небесному Огню в лице древнеегипетского божества — Атона, и в сем Братстве состояло множество представителей научной и творческой интеллигенции ныне почившей Страны Советов.

— Братья Стругацкие как пить дать состояли в этом... ЕТБ, — заявила Раяна, — они что-то писали об институте "прогрессорства", но не они пионеры по этой части. И до них были умники, изображающие человечество настолько тупым и примитивным, что какие-то пришельцы были вынуждены вмешиваться в наше развитие, а мы, отсталые аборигены, принимали их за Богов...

— Им не даёт покоя слава Христа, — заметила со своего места Эммочка, — у нас люди для защиты от инфернального мира пользуются его именем? Значит, прогрессивный класс будет обливать этих людей дерьмом, и самого Христа — тоже, — с этими словами отличница вынула из-за пазухи какую-то тетрадь, раскрыла её и углубилась в чтение.

— Зачем тебе на выходных ещё и английский учить? — хихикнула Кира, заглядывая через Эммочкино плечо.

— Одно другому не мешает, — заметила отличница.

В этот момент дверь открылась, и капитан Пи, сбросив туфельки, неслышно прошла к своему месту. Шум за столом стих.

— Снаружи всё тихо, — сказала женщина, — можем продолжать...

— Я что спросить хотела... — начала первой Кира, — если вы так много знаете о Церене — значит, вы были лично знакомы ней?

— Да, — ответила Хлоя, — я познакомилась с ней и с её двоюродной сестрой... не помню, как её звали... за три года до начала войны. Это произошло во время отпуска. Я решила съездить на один из курортов. Мы втроём катались по морю на черепахе, весь день дурачились как простые школьницы. Я лишь под вечер узнала, что имею дело с наследной принцессой, когда она вызвала воздушный патруль, снявший нас с черепахи. Мы слишком далеко заплыли в море...

— Что-то мне очень уж сильно захотелось на Мидгард, — улыбнулась Надя.

— Не думаю, что мы вообще попадём туда... но не будем отвлекаться. У меня были свои дела, у Церены — свои. Мы переписывались, иногда разговаривали по голопроектору. Уж и не вспомню всего, что мы говорили, что обсуждали... жизнь принцесс, как оказалось, далеко не сказка. Церена многое умалчивала, но было видно, что её что-то гнетёт. И дело даже не в короле и королеве. Они были хорошими родителями...

Церена сама рассказала мне о своей любви к наследному принцу с Ванахема. Этот мир с каждым месяцем вёл себя всё более и более враждебно по отношению к Мидгарду. Уже каждая собака в Петре знала, что война не за горами, и что у Мидгарда мало шансов уцелеть, если Сиф Третий бросит против него армии сразу пятнадцати, а может, и тридцати планет победившей "демократии".

И вот однажды я получила личное приглашение в Хрустальную Петру за подписью Церены. Намечался грандиозный праздник с балом и банкетом, приехала уйма высокопоставленных инопланетных гостей, в том числе принц Индас со своими наставниками — Адамом Кинзи, тогда ещё полковником ВКС, кап-лейтенантом Закари Джедисом и представителем Центрального Разведывательного Управления Ванахема полковником Азеком Нефри. Не удивляйтесь, девочки — короли, а особенно те, кто готовится ими стать, всю жизнь чему-то обучаются...

Я, кроме Церены, никого там не знала, на меня никто внимания не обращал... кроме, пожалуй, Азека Нефри, пригласившего меня на танец и пожелавшего встретиться со мной снаружи, когда все разойдутся. К слову сказать, ухаживать он умел превосходно... Церена представила меня отцу и матери, но тогда это было чисто символическое знакомство, а потом — на то время, пока Индас был занят — пригласила меня к себе, и от неё я узнала много интересного.

Как вы, должно быть, поняли, за шесть лет после первого знакомства чувства Церены и Индаса не угасли, а, напротив, крепли и возрастали. Но это ничего не меняло. Никто не допустил бы их союза, и вот почему.

Сиф Третий и его приближённые не могли позволить Индасу объединить два рода в одну ветвь и сделать Церену королевой Ванахема. Не забывайте, что все кругом пели Ванахему дифирамбы как самой демократичной, самой процветающей, самой могущественной планете, на которой в полном объёме соблюдаются права человека, свободы и прочее. А Мидгард стараниями продажных газет и телеканалов, а так же проституток от науки, которые за деньги докажут всё, что хотите, представлялся гражданам Союза как царство тьмы и невежества, управляемое слабоумным диктатором и населённое туповатыми скотоподобными двуногими полуобезьянами с генетически обусловленным рабским менталитетом и передающимся по наследству алкоголизмом. И если самая демократичная в мире планета создаст новую династию с самой недемократичной планетой — то Сиф Третий растеряет всех своих, с позволения сказать, "друзей", которые помогают ему разносить "цивилизацию" по галактике...

Были и другие причины, но это отдельная тема, которую мы обсудим, когда дойдём до Серебряного Кристалла и его свойств.

Правящий дом Ванахема мог согласиться лишь на компромиссный вариант — Индас женится на той, которую ему укажут — не исключено, что это будет брак с женщиной-инкопом — а Церена будет состоять с ним в конкубинате... ох, да что там... жить под боком как приживалка. Как любовница, или сливная яма. Но на такой вариант Церена пойти не могла, ибо не хотела остаток дней жить в презрении и унижении на чужой планете, да и весь род Сегнуссена никогда бы не опустился до такой низости...

— Девочке фатально не везло, — заметила Раяна, — либо жить в качестве наложницы, рассорившись при этом со всей роднёй, либо остаться в одиночестве... или найти кого-нибудь другого.

— Принц Индас не считал, что существуют только эти два варианта. Разведка доносила, что последние два года перед войной он вёл активную деятельность в области установления более тесных контактов с лидерами Ванахемской общины ацтеков...

— То есть, он готовил переворот, намереваясь уничтожить захватившее власть Братство Светоносцев, и уже тогда Осмо с Серенити смогли бы согласиться с тем, что их дочка станет настоящей королевой Ванахема, — догадалась Кира.

— Не могу утверждать, что именно готовил Индас, но такой замысел мог бы и реализоваться. Среди ацтеков многие имели зуб на Светоносцев.

— Но ему не удалось осуществить свои планы. Ему помешали?

— Верно. Сиф Третий санкционировал новую волну репрессий против лидеров общины и её интеллигенции. Кроме того, что-то случилось и с самим Сифом. В предпоследний предвоенный год он резко и внезапно изменился, причём в худшую сторону. С ним стало невозможно вести какой бы то ни было диалог. Наши разведчики считали, что настоящий король был заменён на двойника или даже на инкопа, но кому какое сейчас до этого дело... что случилось, то случилось.

А за полгода до начала войны погранслужба ВКС Мидгарда перехватила космический челнок с принцем Индасом, его младшей сестрой Дженгой и ещё двумя женщинами, имён которых я не помню. Они заявили, что им тайно удалось вылететь с Ванахема, а при себе они имели бронированный кейс, содержимое которого, по их словам, может представлять немалый интерес для королевской четы...

— Какие-то сверхсекретные документы? — задала вопрос Стешка.

— Мне удалось взглянуть на них позже, когда мы сидели в подземном убежище. Эти документы неопровержимо свидетельствовали, что план по уничтожению Мидгарда был утверждён на конгрессе Светоносцев аж за десять лет до появления на свет Церены... я ещё вернусь к этому факту, ибо он очень важен, особенно сейчас. Я думаю, что Церена, когда мы её отыщем, вспомнит место, где спрятаны документы. Это ещё одна причина, по которой я так хочу найти её.

А теперь мы перейдём к наиболее неприятной части из всего того, что я хочу до вас донести. Речь пойдёт о непосредственном нападении коалиционного флота Союза.

Вы видели межзвёздные войны только в кино, но непосредственно сейчас мы не будем сильно углубляться в тактику и стратегию боевых действий с использованием космического флота. У меня есть кое-какие переведённые книги, и вы, если пожелаете, сами со всем ознакомитесь...

Коалиционный флот, если вы помните, возглавил Джон Рубеус. Я тут обронила пару слов о стратегическом таланте. По меркам Ванахема он был гениален, но, спрашивается, в чём, спросите вы, были его недостатки, если он победил?

Сразу скажу, что он никого не победил. Победа достигнута тогда, когда правитель или уполномоченное выполнять правящие функции лицо — не коллаборационист или купленная марионетка, а лицо, назначенное обороняющейся стороной — приходит с повинной и стоит на задних лапках. Так вот, ни Осмо, ни Серенити, ни ныне покойный наследный принц Иллаэ, ни принцесса Церена с повинной к Рубеусу идти не пожелали. Из офицеров Генерального штаба, включая командующих родами войск, соединениями, эскадрами ВКС, армиями и дивизиями, желающих просить и кланяться тоже не нашлось, тем более что многие из этих людей погибли. Или возглавили Сопротивление. Многие члены правительства и народные представители либо погибли, либо ушли в Сопротивление. Порушил и поломал Рубеус более чем достаточно, а вот с победой... извините, не вышло.

Кроме того, на протяжении последних двухсот лет на Ванахеме деградировали не только нравы и чувства. Деградировало так же военно-стратегическое искусство. Ванахемская профессиональная армия оказалась не готова воевать против такой же профессиональной армии. Почему? Причина проста до безобразия — вся военная доктрина Ванахема, исходя из которой обучался командный состав, предусматривала единственно возможный вариант развития событий — солдаты уничтожают противника, находясь в недосягаемости для ответного удара. Поэтому у Ванахемской армии прекрасно получалось бомбить с воздуха или из космоса то, что не защищено, но никто не знал, что делать, если на хвосте перехватчики, а с земли — или с орбиты — ведётся огонь. Они совершенно не представляли, как вести воздушный бой, как закрепляться в строениях, как маскироваться на местности, как вести себя при попадании под внезапный обстрел... вообще порой складывалось впечатление, что, вторгаясь на Мидгард, самый максимум, на что рассчитывал Рубеус — это встретить не умеющих читать и писать крестьян, вооружённых заряженными солью двустволками.

— Я думаю, что бросить в бой десятки тысяч неумех — это тоже чей-то дьявольский замысел, — сказала Эммочка, — ведь если Рубеус имел при себе все людские резервы Союза, то...

— Именно так, все людские резервы были в его распоряжении. Это не считая того, что перед войной на Ванахеме почти полностью опустели все тюрьмы, а кое-где — даже клиники для умалишённых, не говоря уже о городских трущобах. Большая часть людей, там обитавших, погибла на Мидгарде. Зато Ванахем избавился от прорвы заключённых, психически больных и решил проблему уличной преступности.

Первоначальный план кампании был таков — после прорыва орбитальной обороны высадить в Хрустальной Петре десантную группу и захватить в плен короля и его семью. Предполагалось, что после этого народ и армия прекратят сопротивление. Мало того — десант ещё не достиг поверхности, а по всем телеканалам на всех планетах уже завопили, что народ на Мидгарде устроил революцию и королевская чета под арестом...

— Но никакого короля они в плен не взяли, а десант погиб, — закончила Кира.

— Правильно. И вот тут начались проблемы. Несмотря на то, что путём систематических заблаговременных диверсий противнику удалось парализовать связь и управление войсками, армии Мидгарда, пусть и разрозненные, пусть и лишившиеся центра управления, пусть и с опозданием, но всё-таки сумели дать отпор и частично восстановить противовоздушную оборону. Рубеус начал терять штурмовую и тактическую авиацию, десантные челноки и целые транспорты, на каждом из которых по триста тысяч человек... пришлось ему, хотел он того или нет, начать наземную операцию, а когда выяснилось, что его солдаты действительно способны воевать только против крестьян с вилами, он сделал... ну, вы уже знаете, что. То, что под воздействие термоядерных взрывов попали и вверенные ему войска, его, похоже, не очень-то и расстроило...

То, что я вам сейчас рассказала, длилось, конечно, не один день. Выжигание городов началось через восемь земных месяцев после появления Коалиционного флота на орбите Мидгарда.

— А та могучая верховная супер-тварь, которую ожидали Светоносцы, появилась? — усмехнулась Раяна, — ну, из какой-то там дверки в ядре галактики?

— Нет. Никто оттуда не пришёл и не прилетел. Не знаю, предъявляли ли они своему Верховному Существу претензии за напрасно растраченные надежды... наверное, нет.

— А скажите, — спохватилась Кира, — что вы сделали с Индасом, Дженгой и теми двумя женщинами? Привезли на Мидгард, это я уже поняла, а потом?

— Их перевезли в одну из военных тюрем. Не подумайте, что в кандалах и под конвоем, нет... Их спрятали в каземате, содержали в довольно сносных условиях, разрешали иногда выходить в ближайший город — разумеется, в сопровождении. Их несколько раз навестил полковник Дерксет и ещё несколько человек из разведывательных ведомств... о чём они говорили, не знаю. Индас, уже будучи в подземелье под Петрой, незадолго до смерти обмолвился, что Дерксет интересовался его отцом, Сифом Третьим, зачем-то расспрашивал о медиках, служивших при Ванахемском дворе. Я тогда почти ничего не поняла, да и до сих пор ничего не понимаю, а Индас не захотел вдаваться в детали. А вскоре его убили.

— А что делали вы сами после того, как началась война? Как попали в убежище Серенити?

— Накануне того момента, когда началась война, я решила устроить себе сказочный вечер — уехала далеко в провинцию, затем отправилась в самую глушь. Заняла шалашик у глухого лесного озера. Вокруг на тысячу километров — ни одного человека, ни одного, даже самого захудалого домика. Что я там делала? Отдыхала от большого города, читала, купалась, пеклась на солнышке. Одним словом, наслаждалась наедине с природой.

На время такого сказочного времяпрепровождения я не брала с собой телефон. И его отсутствие сыграло со мной злую шутку. Оказалось, что уже полдня идёт обстрел наших городов с орбиты, в то время как я сижу себе на озере...

И я влипла по самые уши. Вам следует знать, что летающие виды транспорта на Мидгарде получают энергию от специальных башен. Ты, Кирушка, знаешь эти башни по своей любимой компьютерной игрушке. Они поражают молнией всякого, кто приблизится...

— Катушка Тесла, — кивнула Кира.

— Да, только у нас они выполняют другие функции. Мой гравилёт сдох, так как ночью ближайшие к моему озеру катушки Тесла оказались разрушены. А это значит, что моя машина, как и сотни тысяч ей подобных, превратилась в ненужный хлам. Пришлось мне идти пешком по лесу неделю, прежде чем я встретила людей.

— Партизан?

— Да. Человек сто, только шли они мне навстречу. Это были мирные люди, надеявшиеся отсидеться в глуши, а какое-то время спустя, когда будет готов лагерь, приступить к вылазкам. У них тоже не было с собой связи — они боялись, что их запеленгуют. Они рассказали, что Ванахем ни с кем не воюет, а всего лишь тщательно выжигает всё, что построено человеческими руками, и негодовали из-за того, что никто не может дать им отпора. Я тогда не стала говорить им, кто я. Во-первых, вид у меня был далеко не офицерский, ибо офицеров женского пола, закутанных в лёгонькую простыночку, в природе не существует, а во-вторых, эти люди были слишком негативно настроены в отношении тех, кто должен был в силу своей службы дать отпор неприятелю. Я догадывалась, чем это могло быть вызвано, но кто бы стал меня слушать...

— Вы остались с ними?

— Нет, но рассказала о брошенном мной гравилёте. У них в отряде были лесники, они же следопыты, и они обещали заглядывать на мою стоянку. Я же при случае обещала прийти и оставить там записку, если буду в чём-нибудь нуждаться...

Они дали мне одежду, еду и показали, как пройти в Сармгард... это город-двойник Оренбурга. Называть место своего прежнего жительства никто не захотел... как говорится, от греха подальше.

В городе царила паника, половина кварталов лежала в руинах. В мои проблемы долго никто не хотел вникать, раза два чуть было не арестовали, но всё-таки я узнала, что моей Академии и её Земного филиала больше не существует, что Петра доживает последние дни, а моя семья... они уехали отдыхать в Талиан, на другой конец континента. Когда я попала к королеве, мне удалось узнать, что этот город вместе с предместьями был полностью сметён во время бомбардировки. Но мне в моём положении, когда я только-только вышла из лесу к Сармгарду, уже было ясно, что семью я больше не увижу. Никогда.

В городе не было никого, кто мог бы принять участие в моей судьбе. Все мои непосредственные начальники и командиры были убиты, и я решила в одиночку по лесам и горам пробираться к Петре.

Я не собиралась зря рисковать и встречаться с людьми, тем более у меня не было при себе никакого оружия, кроме пары ножей, но пока я едва преодолела половину пути, Рубеус начал наземную операцию с целью подавить позиции, занятые средствами ПВО. Первый раз я наткнулась на ванахемцев возле крохотного посёлка, патронируемого Академией Наук Мидгарда. Там изучали термальные источники, или что-то в этом роде. Меня разбудил шум десантного бота. Что им было нужно в разрушенном посёлке, не знаю, но один из этих мальчиков поплатился-таки за любопытство...

— Вы там кого-то убили, — усмехнулась Эммочка.

— Зарезала и забрала оружие. А перед тем, как удрать — меня, к счастью, никто не заметил — сняла часового и подсунула в кресло пилота снятую с предохранителя гранату. Чем там всё закончилось — не знаю. Удирала оттуда по реке, и вроде бы за мной никто не гнался...

— А убить человека — это вообще как? Трудно? — спросила Кира.

— Тяжелее, чем инкопа, в котором человеческого ровно столько же, сколько в огородном пугале. Всё-таки человек — это человек, но... это сейчас я так спокойна, а в тот день я чувствовала себя совсем иначе. А потом, по мере того, как я шла к столице, мне уже стало всё равно. Там я и наткнулась на одну из специальных частей, оставшихся без внимания со стороны Центра. И так случилось, что во время разговора с одним из штабистов я упомянула о полковнике Дерксете. Я не собиралась говорить им, что меня приглашала к себе принцесса Церена, о том, что она знакомила меня с матерью, или о наших делах с Дерксетом, но разговор протекал в непростом русле и зашёл слишком далеко...

— И они направили вас к Серенити?

— Не сразу. Они сумели наладить связь с её убежищем, но не могли к нему пробиться. Петра была оккупирована, а в её подземные коммуникации ещё только предстояло проникнуть. Кроме того... прежде чем прорываться к Серенити, нам следовало посетить некоторые места, в частности, засекреченные подземные лаборатории, принадлежащие филиалу Академии, что занимался иномерными пространствами. Нам приказали уничтожить всё, что было связано с Землёй, а так же переправить на Землю некий груз... я лишь недавно узнала, что это был за груз — тестовый блок для "Панцирей". Сейчас он здесь, на базе. Серенити каким-то образом предвидела, что у неё и её людей не будет шанса уцелеть. И что их никто не пощадит...

Кроме того... пока мы готовили проход в подземную Петру — приходилось рыть тоннель, ведь по понятным причинам мы не могли пользоваться телепортацией, да и никто не мог, так как повсюду были наведены помехи — случилась нечто... одно событие, настолько отвратительное, что все наши усилия едва не пошли насмарку.

Мы были на полпути к цели, когда по телевидению передали обращение королевы Серенити к народу Мидгарда. К тому времени король Осмо был уже мёртв. Суть обращения сводилась к тому, что королева поздравляла всех прогрессивно настроенных граждан планеты с наступившей демократией и призывала воюющих мидгариан сложить оружие, в противном случае они все будут арестованы и понесут наказание за незаконное хранение и ношение этого самого оружия, за разбои и грабежи, за угоны самолётов, за изготовление взрывчатки и отравляющих веществ, и разумеется, за террористические акты и государственную измену...

У девушек буквально глаза на лоб полезли.

— И кто зачитывал эту Филькину грамоту? — нарушила молчание Раяна, — сама Серенити собственной персоной? Или профсоюз слегка картавых столичных трубочистов?

— У тех, кто смотрел выступление, не было ни малейших сомнений, что выступила именно королева Серенити, — ответила Хлоя, — но какое-то время спустя нашлись и сомневающиеся. В строящемся тоннеле началось такое, что и описывать не стоит — споры, ругань, вскоре дело дошло до драк...

— Но... — Кира замялась было, но сумела продолжить свою мысль, — каким образом королева Серенити могла выступить по телевидению, если она была в осаждённом подземелье?

— Тысячу раз умница, — Хлоя сжала Кирино плечо, — но, к сожалению, не всем пришёл в голову этот простой вопрос. Многие решили, что королева умышленно сдала планету и своих подданных неприятелю.

— Так, значит, по телевизору от имени Серенити выступал инкоп? Но как ванахемцы сумели его изготовить?

— Меня тоже мучил этот вопрос. Для этого нужно исхитриться добыть хотя бы волосок с головы, чтобы получить образец ДНК. Может, в Хрустальной Петре засел шпион, но сейчас этого, к сожалению, установить никак нельзя. Мне и ещё нескольким офицерам пришлось принять очень серьёзные меры, чтобы водворить порядок в тоннеле. Кого-то из пытавшихся бежать пришлось застрелить.

— А что насчёт того... этого... что говорил от имени королевы?

— Нам крупно повезло. Рядом с Петрой находилась одна из частей специального назначения. Эти солдаты тоже находились в подземелье, но ничего не знали о нашем тоннеле. Они на свой страх и риск захватили на одном из аэродромов десантные боты и ринулись в наглую к телевизионной станции. Противник, похоже, растерялся от такой прыти и ничего не предпринял, чтобы предотвратить штурм.

— Вы убили инкопа?

— Да. Несмотря на то, что в качестве доказательства солдаты принесли отрубленную руку, копия успела сделать своё грязное дело. По всей планете началось брожение, участилось дезертирство, начались раздоры в офицерском корпусе... в итоге возле убежища королевы осталось только две боеспособные части — это не считая гвардейцев Хрустальной Петры. Как бы там ни было, мы объединили усилия, проделали тоннель на нужный нам горизонт, соединились с гвардией и обрушили за собой все проходы.

— А как же рука инкопа? — спросила Эммочка, — её сохранили?

— Да. Как и кейс принца Индаса. Но где это всё — мне неизвестно. Очень надеюсь, что Церена знает местонахождение тайника с изобличающими неприятеля уликами...

Ну а теперь переходим к последним месяцам моего пребывания на Мидгарде. Это были самые жуткие месяцы в моей жизни... да и не только моей. Раз на вас, девочки, надеты "Панцири" — значит, вы были там вместе со мной и со временем, может быть, вспомните всё... может, вспомните и такое, о чём даже я не догадываюсь.

— А вы нас совсем-совсем не узнаёте? — уточнила Надя.

— Я вижу перед собой пять совершенно незнакомых лиц. Разве что у Киры — очень распространённая среди мидгарианских девушек причёска. "Бабочкины усики". Здесь на Земле такую причёску носят преимущественно в дальневосточных странах, а в России она встречается редко... и у Раяны довольно необычная внешность — глаза, волосы...

— Вы часто говорите, что многого не помните, — сказала Кира, — но почему?

— Мою память обработали так, чтобы загнать некоторые образы и события в малодоступные глубины подсознания. Я ведь не сразу отправилась из убежища Серенити сюда, на Луну. Мне ни при каких обстоятельствах нельзя было заговорить, если меня схватят люди Рубеуса.

— И кто обработал вашу память?

— Сотворники.

— Кто это такие? Они тоже наподобие Прогрессоров?

— Нет, это люди, но... коль скоро эта тема поднята, я расскажу вам о них, но не сразу. Они вмешались в события уже тогда, когда подземелье Петры было полностью зачищено, и королева Серенити воспользовалась Серебряным Кристаллом, чтобы попросить за Церену и ещё девятерых человек, меня в том числе.

— Попросить... что?

— Помочь вам уйти из блокированного подземелья, остаться в живых, спрятаться в безопасном месте, в котором Ванахем уже не сможет вас найти, и получить второй шанс. Шанс прожить долго, по возможности — счастливо, и, быть может, попытаться восстановить справедливость.

— Давайте уже по порядку, — вмешалась Стешка, — вы пришли в убежище к королеве, и что было дальше?

— Для начала, — Хлоя взялась за пульт голопроектора, — я вам кое-что покажу на картах. Вот, взгляните.

Над столом появились две голограммы. Первая изображала участок Средиземноморского побережья, принадлежащий Израилю и Ливану, вторая — тот же участок побережья, занятый столичным мегаполисом Мидгарда.

— Видите, — словесница указала на обе голограммы, — какую огромную площадь занимает Петра?

Город действительно впечатлял. Если сопоставить его размеры по земной карте, то он достигал в ширину не менее двухсот километров, а в длину вытянулся от Алеппо и Латакии до Газы и Беэр-Шевы.

— А у нас Петра занимает совсем немного места, да и то, что есть, в камень вросло, — прокомментировала увиденное Раяна.

— Представляете теперь, какие там подземные коммуникации? — продолжила Хлоя, — им не одна тысяча лет. Какие-то из них действовали, какие-то были отданы для туристических целей, какие-то и вовсе были закрыты... о многих тоннелях, естественных и искусственных проходах мы не знали до тех пор, пока сами не побывали в них. Даже штурмовики и десантники Бешеного Джо не смогли исследовать их все.

Убежище Серенити находилось в цехах военного завода, который в целях безопасности и секретности был спрятан в самых нижних горизонтах из всех тех, что удалось исследовать. Все подходы к этому заводу хорошо охранялись, за исключением секретной ветки метрополитена... уж этот путь наверняка залегал ниже всех прочих, и о его существовании ванахемцы узнали лишь после смерти королевы.

Мы заняли заводские цеха с административным корпусом, выслали разведчиков... сказать по правде, все понимали, что выбраться из подземелья будет гораздо сложнее, чем в него войти. Мы надеялись продержаться до тех пор, пока... словом, мы надеялись, что армия на поверхности всё-таки образумится и сумеет обескровить противника, но...

Поначалу нам сопутствовал успех. Тоннели, пещеры, транспортные линии были буквально созданы для того, чтобы удачно отражать штурмы. Мы сумели основательно всё заминировать, отладить уже имеющиеся ловушки, установить новые... как правило, мы предпочитали сжигать неприятеля, выливать ему навстречу кислоту, устраивать зоны затопления или задымления, распылять ядовитые аэрозоли...

— И как, помогало? — спросила Эммочка.

— Да, хорошо помогало. Некоторые коридоры имели падающие потолки и сжимающиеся стены. Люди, попадая в них, гибли десятками, если не сотнями. Были там и шипованные валы и шестерни — человека, попавшего в них, разжёвывало живьём, и если он каким-то чудом выживал, то медикам приходилось вырезать его оттуда. Были у нас штуки вроде садовых дождевателей — для разбрызгивания горящего топлива. Это не говоря о таких прелестных вещах, как глубокие колодцы, ямы с прутьями и крючьями, орудия с фотоэлементами и ещё много чего...

— А этот... Рубеус не пытался вступить с вами в переговоры?

— Поначалу нет. Он ведь заявлял в прямом эфире и на пресс-конференциях, что Ванахем не ведёт переговоров с террористами и диктаторами. Но потом, по мере того, как из подземелья в течении нескольких недель выносили, выскребали и вычерпывали то, что осталось от его солдат, вся его непримиримость и твёрдость начала давать сбой... но прежде чем начать переговоры, он ввёл такую практику — прибывающим в Петру свежим силам не позволяли встречаться с теми, кто уже побывал в подземных коммуникациях. Таким образом Рубеус мог загонять в тоннели и пещеры десятки тысяч человек, не имеющих ни малейшего понятия — что их там ожидает...

Они наступали, мы оборонялись. Мы старались не оставлять свидетелей, которые смогли бы описать наши действия и приёмы, но удавалось это не всегда. Неприятель постепенно набирался опыта, учился на ошибках, находил способы преодолевать ловушки и засады...

Первоначально нас было около двадцати тысяч человек, у Рубеуса, разумеется, гораздо больше, ясно и то, что потери у сторон были несопоставимы, но нам неоткуда было взять пополнение, да и запасы были ограничены. Поначалу мы воевали и отдыхали в несколько смен, но с каждым потерянным взводом и отделением нам приходилось ужесточать режим. Мы всё меньше и меньше спали, работали сначала за двоих, затем за четверых, потом и за десятерых. Всё больше накапливалось раненых, врачи работали буквально на износ, всё чаще попадались случаи, с которыми они не могли справиться — в особенности это касалось обожжённых и отравившихся всякой дрянью. Ванахемцы тоже использовали газы и зажигательные средства для расчистки пути...

Хлоя замолкла, взяла стакан и отпила несколько глотков. Прошло не меньше двух минут, прежде чем она продолжила:

— Я прочла некоторые земные книги, в которых рассказывалось об осаде Аджимушкайских каменоломен, о Ленинградской блокаде, о Брестской крепости... читала и в каждой букве узнавала подземную Петру, несмотря на то, что войны разные, и эпохи трудносопоставимы. Сиди мы тут с вами хоть десять дней кряду, я не расскажу вам и десятой части того, что творилось там, внизу... поэтому мы не будем слишком сильно затягивать сегодняшний разговор...

Вскоре нас осталось не больше тысячи человек. Кольцо сжималось. Иногда неприятель показывался буквально в километре от нас, так, во всяком случае, доносили разведчики. Мы с трудом держались на ногах и ждали последнего штурма, как вдруг на связь вышел Рубеус. Он заявил, что готов вести переговоры, и заявил, что в качестве полномочного представителя СНМ к нам на завод придёт... королева Нифлхема, Герения Йоспи.

— Прямо собственной персоной? — удивилась Кира, — и что она могла сказать? Уговорить всех выйти в коридор и положить руки на стенку?

— Нечто в этом роде. Я к тому времени многое узнала о войне и предвоенном периоде из первых уст, так как успела хорошо узнать и принцессу Церену, и её мать, королеву Серенити. Герения использовалась Союзом в качестве дипломатического порученца во время объявленной Мидгарду блокады. Первый раз она встречалась с королём Осмо, ещё в мирное время. Она пыталась уговорить его сдаться.

— В каком смысле — сдаться?

— В адрес короля был вынесен ультиматум — он слагает с себя властные полномочия, вводит конституцию, перестаёт мешать вводить угодные Братству Светоносцев новшества, запретит народу протестовать против этих новшеств — и тогда за ним сохранится право быть монархом чисто в представительских целях. Если же он не согласится, то Светоносцы сделают всё возможное, чтобы имена короля и королевы были всеми прокляты, а народ Мидгарда сполна заплатил за нежелание подчиняться ходу истории. Герения также передала обещание Светоносцев передать Осмо Восьмому контрольные пакеты акций нескольких процветающих финансовых и промышленных корпораций...

— Вон оно как, — усмехнулась Раяна, — они хотели его попросту купить. Надо же, как всё знакомо... у нас сейчас все монархи на Земле такие — вроде бы ничем не правят, но на деле власти у них даже больше, чем когда-то было у их предшественников.

— Да. Осмо предложили стать лицемерным шутом, вроде нынешней королевы Елизаветы Второй в Великобритании, которая тоже вроде бы ничем не правит, но исправно получает половину дохода от мирового наркотрафика. И в свой второй визит Герения наверняка повторила всё то, что передала Осмо... хотя... я не знаю, о чём именно говорили Герения и Серенити. У меня были другие дела, но вскоре по убежищу поползли слухи о необъяснимом исчезновении королевы Нифлхема. Мы ещё вернёмся к этому исчезновению... тем временем нам доложили, что Рубеус уже по сотому разу собрал пресс-конференцию, на которой буквально соловьём заливался — пророчил Мидгарду блага цивилизации, новое светлое и счастливое будущее, королеве Серенити пообещал самый справедливый и гуманный суд с участием лучших адвокатов Союза...

— А за что её собирались судить? — недоуменно спросила Кира.

— Кирушка, — улыбнулась Раяна, — как говорили работники одного весёлого заведения под названием НКВД — "Был бы человек — а дело создадим", тем более против королевы.

— Скорее всего, её бы попросту отравили, — ответила Хлоя, — подержали бы лет десять под замком, создавая видимость работы следствия, а потом бы избавились. Так, на чём мы остановились? Да... наши наблюдатели доложили о серии мощных подземных толчков, волны от которых прокатились по всему континенту. Всего их было одиннадцать, и они имели место именно во время пресс-конференции Бешеного Джо. Вскоре после того, как известие о предполагаемой бомбардировке городов пронеслось по всему убежищу, Серенити обратилась к людям и сообщила, что переговоры с Геренией успехом не увенчались и что неприятель принял решение полностью уничтожить Мидгард. Никто не осмелился поинтересоваться, куда исчезла Герения. Человек зашёл в комнату — и не вышел из неё... телепортера в убежище не было, это все знали точно.

Через тридцать три часа последовала серия из одиннадцати новых подземных толчков. Затем наступила пауза, и по прошествии очередных тридцати трёх часов всё повторилось. Всего по Мидгарду было выпущено тридцать три термоядерных заряда. Затем ванахемцы приостановили попытки прорваться к заводу. Как оказалось, они починили подземный кабель, и Рубеус связался с нами по системе громкой связи. Его было слышно во всех помещениях. Он не стал спрашивать, что случилось с Нифлхемской королевой. И, разумеется, он уже не говорил ни о суде, ни о светлом будущем. Он начал подробно, в деталях, расписывать, что сделает с Серенити и с Цереной, когда доберётся до них. Не знаю, откуда он говорил... на заднем плане всё время кто-то посмеивался и постоянно подначивал Рубеуса — так, мол, давай, классно чешешь... мне почему-то показалось тогда, что этот голос принадлежал одному из наставников принца Индаса — Адаму Кинзи. В конце концов мы оборвали кабель.

Завод имел систему самоуничтожения. Приведи мы её в действие — и от нас бы не осталось ничего, кроме пепла и золы. Нам дали двое суток на размышление, после чего был обещан последний штурм. Мы приготовились — из тех, кто ещё держался на ногах — идти в последнюю атаку и начали прощаться. И тут возник конфликт, суть которого заключалась в том, что Серенити отказалась покидать убежище и находившихся в нём людей. Она вместе с оставшимися девушками и женщинами, и принцессой Цереной в том числе, могла бы воспользоваться секретной линией метро, но... им бы не удалось уйти далеко. Никто бы уже не смог защитить их одних, в совершенно пустом и ничем не защищённом тоннеле. И как оказалось впоследствии, Серенити словно в воду глядела...

К тому же уцелевшие девушки и женщины были настолько напуганы тем, что с ними могут сделать в ванахемском плену и какое существование им будет уготовано на годы, а то и десятилетия вперёд, что... в общем, стало ясно, что никто из убежища живым не уйдёт. Особенно принцесса, которая лишилась своего любимого человека. Принца Индаса.

Кстати, я забыла вам сказать, что Церена всё-таки стала женой Индаса...

— Это как? — удивились все.

— Вы, наверно, знаете, что лица, имеющие офицерские звания, в ряде случаев наделяются также и правом совершать обряд бракосочетания, причём брак, заключённый таким способом, считается приравненным к церковному браку?

— Да, — отозвалась Эммочка, — у нас на Земле таким правом наделили капитанов кораблей в эпоху парусного флота, а затем такое право было предоставлено любому офицеру. Они даже могли церковную службу вести — например, Роберт Скотт в Антарктиде лично исполнял функции капеллана...

— Так вот... полковник Дан Дерксет с согласия королевы обручил Церену и Индаса. Они оба пожелали, если им придётся погибнуть, уйти из этого мира вместе, будучи настоящими супругами.

Какое-то время за столом царило молчание. Первой не выдержала Кира.

— Надо же... — тихо сказала она, — какие сильные бывают чувства. А я думала, что такое только в сказках случается...

— Они были супругами всего лишь два часа, — сказала Хлоя, — затем Индаса застрелили в коридоре. Я всё время думаю о том, какой страшный удар вновь обрушится на Церену, когда она всё вспомнит... прежде всего о том, что её принц мёртв.

Итак, идём дальше. Всё мужское население подземелья было охвачено желанием ринуться в последний бой. Серенити, ставшая правительницей Мидгарда после смерти короля, пожелала остаться в блокированных цехах и погибнуть вместе с солдатами, но она не хотела смерти для принцессы — не забывайте, что она была ещё и матерью — и для ещё для нескольких девушек, две из которых, насколько я знаю, были уроженками Ванахема. Те самые, что прилетели вместе с Индасом, если не считать Дженги, его младшей сестры... мне помнится, что после перерыва на сон я отправилась за какой-то надобностью разыскивать кого-то... одну из девушек, и в своих поисках я дошла до комнаты, которую занимала Серенити. И там я увидела то, отчего едва не упала в обморок прямо с порога...

— И что там было? — спросила Эммочка.

— Там я увидела королеву, полковника Дерксета и троих человек... не скажу точно, как именно они выглядели, но в подземелье я их раньше никогда не встречала. И не могла понять, как они попали в комнату. С Дерксетом тоже произошло что-то странное — он был бледен и испуган... а самое странное — там было две кровати. На одной лежала Серенити, и по всему было видно, что жить ей осталось очень недолго. А на второй лежало шестеро запеленатых младенцев...

— Она что, превратила взрослых девушек во младенцев? — у Раяны буквально отвисла челюсть, — это... какой-то научный трюк? Или она волшебница, эта ваша Серенити?

— Нет. Она воспользовалась Серебряным Кристаллом. О том, что он из себя представляет, мы поговорим завтра, пока же просто примите как факт — что четырнадцать лет назад вы были взрослыми людьми и вас вновь сделали младенцами просто потому, что другого выхода не было.

— Но почему? Неужели на семи десятках планет негде было спрятаться?

— Ванахем и его союзники до нападения на Мидгард уже не раз показывали, как они обходятся с теми мирами, которые не хотят распространяемой повсюду демократии. Никто никогда не решился бы дать убежище Серенити и Церене. Их повсюду объявили в розыск, за них было обещано астрономическое вознаграждение, и при наших методах контроля за миграцией и идентификации личности их бы вычислили где угодно. Но королева — это королева. Ей не пристало бегать и скрываться. А принцесса на тот момент была полностью разбита, сломлена и хотела лишь одного — не попасть живой на флагманский звездолёт Бешеного Джо. Думаю, что Дженге тоже этого не хотелось. Да и остальным девушкам — тоже. Об этом звездолёте многие были наслышаны. О нём ходили разные слухи, и один другого страшнее...

Понимаете, девочки... солдаты, умершие вместе с королевой, были уверены, что Церена, Дженга, я... и ещё семь человек покинули убежище по секретному метро. Но это было не так. Никакое метро, хоть и трижды секретное, не спасло бы нас. Нам оставалось только исчезнуть раз и навсегда. С концами. И разумеется, с оружием — вы уже знаете, с каким. Почему вас сделали младенцами? Потому что никто не будет искать младенцев. Но главным образом потому, что пережитые кошмары, включая уничтожение родной планеты, сильно искалечили вас. Не думаю, что вам хотелось бы остаться на всю жизнь психопатками или насовсем лишиться рассудка. У вас не стало семей. Они все сгорели. Там, дома, вас просто вычеркнули из жизни и похоронили живьём. Вы для всех умерли. Как, впрочем, и я. Скажи кому-нибудь на Мидгарде, что наследница Мидгарианского Трона жива и невредима — в ответ вам просто рассмеются, если не хуже...

— Ну... если человека выставили из дома просто так... — заговорила Кира, — как бы это сказать... забавы ради... то что может быть хуже?

— Ты, Кирочка, даже не представляешь... да и вы, девочки... не думаю, что вы здесь, на Земле, реально переживали ситуацию, когда уйма народа объявляет вас безо всяких на то оснований виновными в страшном грехе и сыплет по ваши души тысячами проклятий.

— Ах да, — закивала Кира, — я совсем забыла, что выступление инкопа в облике королевы Серенити привело Мидгард к катастрофе...

Лицо Хлои сделалось каменным.

— Да. И теперь уцелевшие жители Мидгарда, равно как и всякий гражданин Союза, у которого совесть пока ещё не убита телевизором, считают её предательницей и при упоминании её имени сыплют такими ругательствами, от которых, как говорят на Земле, покраснели бы даже портовые грузчики. И как им объяснить, что они не правы? Где доказательства?

Хуже того, телевизионщики, а точнее, их настоящие хозяева, нагревшие руки на войне, старательно насаждают в людях миф, что Мидгард погиб из-за сексуальных приключений принцессы Церены, совратившей чистого сердцем, целомудренного, неопытного мальчика из рода Вадена, что привело к династическому конфликту... иногда распространяют и такую версию, что если бы Церена и Индас не полюбили бы друг друга, а согласились с компромиссным вариантом — то есть, смирились бы с тем, что девочке придётся стать сливной ямой — то война бы не началась. При этом обозреватели и телеведущие многозначительно добавляют, патетически возводя глаза к небу... как думаете — что добавляют?

— Ясно что, — ответила Эммочка, — шерше ля фам, то есть, ищите женщину. Но... я никогда не поверю, что войны начинаются из-за любви. Ведь любовь только созидает — если это взаправду любовь.

— Правильно подмечено. Если кто-то будет рассказывать, что в старину из-за любви начинались войны — не верьте. Всё это чушь собачья. Но как, спрашивается, объяснить это гражданам Мидгарда и Союза? Я видела документы с Ванахема, привезённые Индасом... точнее, не сами документы, а только копии бумаг и видеофайлов, потому что подлинники хорошо спрятаны. То, что Мидгард порешили уничтожить за много лет до появления на свет Церены, когда никакой любовью и не пахло — для меня очевидно. Но где сейчас эти доказательства? Как восстановить честное имя короля Осмо, королевы Серенити и их дочери?

— А скажите, Хлоя, — Эммочка насторожённо поглядела в глаза словеснице, — вот мы начали что-то по крупицам вспоминать. Что же будет дальше, когда мы вспомним всё, что с нами было? Это будем прежние мы, или какие-то новые люди?

— Как мне объяснили сотворники, ваши личности будут прежними. Ведь души-то у вас те же, что и раньше, да и тела — тоже, хотя вы и претерпели некоторую трансформацию. Вы прожили, скажем так, первый цикл развития личности. Затем вы вновь стали детьми-несмышлёнышами, и ваш опыт, ваши воспоминания оказались для вас закрытыми. Начался второй цикл развития. Теперь, когда информация из первого цикла просачивается в вашу нынешнюю память, у вас начался третий цикл развития. Он закончится тогда, когда ваш мидгарианский опыт сольётся воедино с земным, в результате чего вы станете несколько иными, но всё теми же личностями.

— А кто такие сотворники?

— По аналогии с Землёй это люди, которых после смерти начали считать святыми. Они пришли по зову королевы, чтобы помочь ей спасти вас. Именно они в целях предосторожности удалили из моей памяти множество событий и образов... потому я и не в состоянии сказать вам всего. Может, для этого ещё время не подошло. Но одно я знаю твёрдо — я буду вспоминать вместе с вами. Нам всем очень нужно, чтобы наша принцесса нашлась и пробудилась.

— А как вы покинули убежище?

— Разместить детей на Земле поручили полковнику Дерксету. Он ушёл в секретное метро вместе с шестью младенцами, солдаты минировали все подступы, сотворники ушли, а я осталась наедине с ещё живой Серенити. Говорят, что каждый, кто просит с помощью Серебряного Кристалла что-либо во благо других, может выжить, если у него чистое сердце... но Серенити не была святой. Она была просто женщиной, и силы оставили её. Мы о многом говорили, и тогда я поклялась ей, что после того, как о неудачном штурме убежища все забудут и перестанут искать членов семьи короля, я разыщу Церену на Земле и помогу ей всем, чем смогу.

Дерксет вывез всех детей через секретную линию к зданию лаборатории иномерных пространств и разместил их, как вы уже поняли, в Москве. Вас приняли за обычных подкидышей, поместили в приюты. Я ушла в метро уже после того, как Серенити умерла. Её тело разместили под цистерной с горючим и заложили вокруг термитные заряды. Один из гвардейцев... или их было несколько, из тех, что ещё были живы, дал ток на детонаторы. А затем завод и все окрестные тоннели обвалились от заложенной кругом взрывчатки.

Как мы и опасались, линия метро вскоре была обнаружена. Вздумай мы убегать оттуда вдесятером, да ещё с королевой — мы бы были обречены. Дерксет, как оказалось, во время второго рейса, когда он вывозил на Землю последних малышей, обнаружил на обратном пути в одном из ответвлений склад взрывчатых веществ, старый, почти нетронутый, но с неплохо сохранившимся содержимым. Мы воспользовались им, заминировали тоннель и обвалили его на несколько сотен метров, а также принесли кое-что с собой в лабораторию. Дерксет создал для меня вневременной подпространственный карман с задержкой на четырнадцать лет и выходом на Луну... пока мы работали, то лишний раз успели убедиться, что королева Серенити оказалась права, когда не захотела идти по секретной линии. Рубеус додумался проделать буром колодец рядом с лабораторией и высадил туда штурмовиков. Я захватила кое-какие приборы, получила последние наставления от Дерксета, взяла ноутбук с книгами и ушла в подпространство. Последнее, что я видела — это то, как полковник сжёг блок памяти на портале, чтобы никто не смог вычислить моего местонахождения, а затем лаборатория взлетела на воздух вместе со всеми, кто успел в неё забраться. Очень надеюсь, что Бешеный Джо с избытком наглотался пыли из колодца, над которым столько трудился...

Другими словами, нам нужно было чудо. Повторюсь — нам нельзя было никак, ни при каких обстоятельствах — соваться в этот тоннель, имея на руках обессилевшую Церену... и ещё человек шесть в таком же состоянии, которые только задерживали бы остальных. Сделай мы это — и следующие четырнадцать лет нашей жизни ничем не отличались бы от жизни десадовской Жюстины. Вот, пожалуй, и всё на сегодня. Завтра я вам расскажу то, что ещё осталось... и мы поговорим о более насущных делах...

Хлоя поднялась с кресла, давая понять, что "круглый стол" закрывается.

22

Азек Нефри сидел перед камином, отрешённо глядя на пляшущие языки пламени, когда на столике рядом с креслом загудел коммуникатор.

— Зайди ко мне, Азек, — сказал вице-адмирал Кинзи, — немедленно. Нужно кое-что обсудить.

— Зак уже вернулся? — уточнил контрразведчик.

Как ему было известно, Кинзи послушался его рекомендаций относительно брошенной в незапамятные времена спутниковой группировки на земной орбите. Проинструктированный должным образом полковник Джедис, взяв с собой нифлхемского физика Стояна Квятковски и капитана ВКС Рэя Петсайда, отправился в космическое странствие. Землю они покинули на суборбитальном космолёте, пробыв в космосе около трёх суток, и этим вечером ожидалось их возвращение.

— Вернулся, — ответил Кинзи, — думаю, тебе стоит послушать его доклад.

Нефри понял, что ничего интересного Джедис не обнаружил, в противном случае вице-адмирал говорил бы с ними обоими наедине, без свидетелей.

Он бросил в камин смятый окурок и направился к кабинету Большого Босса.

Дверь в кабинет вице-адмирала находилась в конце длинного коридора. Нефри невольно замедлил шаг, рассматривая стеклянные цилиндрические баки с хранящимися в них телами строителей, соорудивших для квартета базу и лабораторию внутри подпространственного кокона в подледниковом скальном массиве, среди южных отрогов Антарктического хребта.

Говоря по правде, им не пришлось долго возиться — нужно было лишь расширить и починить то, что уже было. Когда-то, много тысяч лет назад, южный континент не был покрыт ледяным щитом, и здесь жили люди. Они выстроили огромный мегалитический город, центром которому служила составленная из гранитных блоков четырёхгранная пирамида. Город был сметён со своего места — вероятнее всего, огромной волной, прокатившейся так же и по другим континентам. На месте осталась лишь пирамида и обширные подземные коммуникации, простирающиеся от её основания во все стороны, вплоть до вмёрзших в лёд руин на городских окраинах. Строители восстановили часть тоннелей, починили и привели в рабочее состояние пирамиду(она предназначалась для съёма электрического заряда с земных недр)и вырезали в материнской породе просторный бункер...

А затем стали экспонатами в экспозиции, которую созерцал генерал Нефри.

Пятьдесят человек слева, пятьдесят справа. Кинзи никогда не оставлял свидетелей. Строители не знали, на какой планете они находятся, но сути дела это не меняло. Они не знали, для чего будет предназначена база, но и это не имело значения. Их отравили по окончании строительства. Яд в пищу подмешал любовник вице-адмирала, Накем Зойсман.

Нефри не видел в этом поступке ничего особенного. Языки, способные многое разболтать, обязательно надо укорачивать вместе с головами, к которым они приделаны. Это правило он усвоил от отца, верой и правдой служившего на благо Братства и во имя Верховного Существа как раз в качестве укорачивателя болтливых языков.

Возле дверей его догнал Джедис.

— Проходите, — донёсся голос Кинзи, — знаю, вы пришли.

Доклад инфертехнолога был предельно краток и сводился к тому, что никаких систем слежения на околоземных орбитах нет. Движение брошенных спутников даже не подверглось коррекции — координаты их орбит были ориентированы в соответствии с иной сеткой широты и долготы, рассчитанной с учётом прежнего местоположения полюсов планеты. Кроме того — памятно-вычислительные элементы спутников переполнены информацией о погодных коллизиях, тектонических катастрофах и прочих наземных явлениях, имевших место за последние пять тысяч лет, но все эти данные, похоже, никем не востребованы. Аппараты даже не имеют каналов связи, будь то с Землёй или любым другим небесным телом...

— Из этого, — говорил Джедис, — я делаю вывод, что противник по технологическому уровню равен нам... может, даже и превосходит нас. Его средства для контроля перемещений в гиперпространстве находятся на Земле, иными словами, он не смотрит на нас сверху. Он использует полевую структуру планеты — изменения в электрических, гравитационных и хроноквантовых полях...

— То есть, их система наблюдения в точности повторяет всё, чем располагает наш пост наблюдения, — задумчиво кивнул Кинзи, — очень любопытно...

Он взял со стола стопку листов с лабораторными отчётами. Научная группа по-прежнему топталась на месте и никак не могла определить — чем именно защищены боевики, охотящиеся за инкопами. Примерно неделю назад, имея в виду возможность землян засекать точки выхода после телепортации, Кинзи принял ряд дезинформирующих противника мероприятий. Теперь работающий на базе стационарный телепортер обслуживал до нескольких сотен точек выхода в час, выбрасывая на место назначения кубометр воздуха или воды. Число потерь среди инкопов тут же пошло на спад, и можно было безбоязненно выводить будущих солдат на охоту.

Вице-адмиралу не столь сильно нужен был доклад Джедиса. Ему позволялось говорить исключительно ради того, чтобы он чувствовал себя нужным. И для исторических хроник — вдруг, выйдя на пенсию, он возьмётся за мемуары?

Обдумав как следует сложившуюся ситуацию, Кинзи понял две вещи.

Во-первых, неприятель пользуется индивидуальными приборами для мгновенной транспортировки, стало быть, каждый ликвидатор таинственного отряда не в состоянии сделать больше пяти или десяти перебросок в сутки из опасения навредить своему здоровью. Такая уж вредная эта штука — телепортация... А во-вторых, неприятель имеет собственную базу на Земле, аналогичную той, что построена для квартета в Антарктиде. И стационарный телепортер — уж как пить дать! — есть и у них... Это очень мощный прибор, и если бы враги воспользовались им, то наблюдатели непременно бы засекли точку отправки. Но они не давали знать о себе таким образом, а вице-адмирал очень не любил ситуаций, когда ему приходилось сталкиваться с необъяснимым поведением противника. "Нет, это не земляне вставляют нам палки в колёса, — подумал Кинзи, отрываясь от чтения, — предупредить все наши шаги могли только... кто? Правильно — тот, уже имел с нами дело в прошлом. Кто же вы, господа ликвидаторы? С какой планеты? С Ванахема? С Нифлхема? Вот чёрт, а если..."

На ум пришли события давно минувших дней. Вице-адмирал Кинзи был, похоже, единственным человеком на всём Ванахеме, не поверившим в смерть королевы Серенити, её дочери Церены и наследного принца Индаса. Тогда его, Кинзи, попросту высмеяли. Проходил год за годом, подробности бойни в Петренских подземельях подзабылись и уже никого не интересовали... Вице-адмирал успел почти забыть о своих, в общем-то, беспочвенных подозрениях. Да и Прогрессоры, всегда помогавшие членам Братства, молчали, когда их спрашивали о семье Мидгарианского короля...

Кинзи мало что знал о Земле, когда ему неожиданно приказали высадиться на ней и приступить к постройке базы. Отсталая во всех отношениях планета, каких тысячи в разных измерениях. По окончании строительства он вскрыл пакет, переданный ему ещё на Ванахеме лично Сифом Третьим.

В первые минуты после ознакомления с приказом его охватил приступ гомерического хохота.

Кто-то из Прогрессоров, сотрудничающих с королём, открыл правителю, что его сын Индас вовсе не был убит, а скрывается на заштатной планете, в каком-то глухом и убогом поселении, называемом аборигенами Москвой... и это после четырнадцати лет молчания?

Кинзи раз десять изучал все подробности боя в подземелье, лично допрашивал пленных, разговаривал с непосредственными участниками штурма, в том числе и с тем парнем, что застрелил наследника Ванахемского Трона. Никаким образом принц Индас не мог выжить. Он был стопроцентно мёртв. Никакая медицина не в состоянии оживить человека, чьи лёгкие с сердцем выжжены сгустками высокотемпературной плазмы.

Кинзи вспомнил последние часы штурма, когда у Рубеуса вдруг появились проблески ума. Он велел бурить скважины и таким образом полностью отрезал осаждённым все пути отступления. Штурмовики рассказывали о каком-то полковнике, который, не желая сдаваться, подорвал себя вместе с лабораторией иномерных пространств...

Сейчас Кинзи подумал о том, что королева Серенити запросто могла бы обвести вокруг пальца и Сифа Третьего, и Рубеуса, и всех остальных... "И почему все эти четырнадцать лет я ни разу не задумывался над этим? — подумал вице-адмирал, — вместо Индаса под огонь могли вывести его копию, а лаборатория с порталом была взорвана для того, чтобы мы не узнали, куда именно сбежал принц со своей девкой... и Серенити... да только круглый осёл поверил бы, что она согласилась умереть со своими солдатами. И, увы, я был одним из таких ослов..."

Нелепое требование разыскать наследника Ванахемского Трона в Москве и вернуть его домой уже не выглядело бредом сумасшедшего. "А что если и Церена здесь? — мелькнуло в голове у Кинзи, — сейчас ей должно быть тридцать шесть лет. Наверно, уже детей завела... ну ладно. Разберёмся..."

— Ну что же, Зак, — Кинзи взглянул поверх бумаг на инфертехнолога, — на сегодня ты свободен. А ты, Азек, задержись ненадолго...

Дверь за Джедисом закрылась. Его шагов не было слышно, но вице-адмирал и контрразведчик прекрасно знали, что полковник не будет их подслушивать. Джедис рассчитывал жить долго и продуктивно, не лишая себя некоторой доли изысканных удовольствий. Он отлично знал своё место.

— Давай вспомним, где мы были с тобой четырнадцать лет назад... — начал вице-адмирал.

Азек, как ни старался, не смог скрыть своего удивления. Конечно же, они все — Кинзи, Джедис и он сам — от души повеселились на оккупированном Мидгарде. Только в тот год рядом с Кинзи не ошивались всякие малолетние сопляки. Зойсману тогда было семь лет, он учился в начальной школе... и учился, похоже, очень плохо. Зачем вице-адмиралу понадобилось сейчас вспоминать прошлое?

Но Кинзи не стал тянуть резину и рассказал Нефри всё, что ему было известно об операции в Петренских подземельях, о странном запечатанном приказе, полученном накануне отъезда на Землю, и о своих домыслах, касающихся местонахождения принца Индаса...

— В конце концов, почему бы и нет? — промолвил Нефри, когда вице-адмирал закончил свой рассказ, — трупов никто не видел. Подозрительный взрыв в лаборатории пространств. Здесь явно что-то не то. Хотелось бы знать, сколько человек могло улизнуть оттуда на Землю... и то, что они ни разу не задействовали свой стационарный телепортер — это легко объяснить. Они слабы. И знают, что слабы. Потому и не хотят ненароком выдать себя.

— Индас, Серенити, Церена, Дженга, Галит, Улла... кто же ещё мог там находиться? — возбуждённо говорил вице-адмирал, — может быть, спасшихся даже больше? Да ведь они могли переправить на Землю целую дивизию... чёрт меня побери, если это не так. А я всё ломал голову — кто бы мог с такой лёгкостью предугадывать все наши шаги?

— Не удивлюсь, если на всех прочих известных нам планетах, подобных Земле, спрятаны их боевые группы, — заметил Нефри, — а вот их бронированное одеяние... почти наверняка это какая-то новая модель оружия мидгарианского производства.

— Чёрт... как же мне хочется знать, что именно на них надето! — Кинзи ударил кулаком по столу.

— Значит, вы хотите, чтобы я отправился в Москву и лично занялся поисками Индаса?

— Да, да! И как можно скорее...

— Я должен сделать это в тайне от Зака и Накема?

— Пока — в тайне. Мы не должны выглядеть перед ними идиотами. Вдруг нас опять кто-то пытается обдурить, ибо пути Прогрессоров неисповедимы...

— Значит, они и не узнают. Если я найду Индаса, стоит ли мне пытаться узнать у него о местонахождении принцессы Церены?

— На всякий случай попытайся. Чем чёрт не шутит... может, она нам ещё пригодится.

— А как насчёт нашего зловредного бронированного отряда? Если это специальная часть с Мидгарда, то Индас с Цереной не могут о ней не знать...

— Об этом ни слова, иначе наши рыбки лягут на дно. Мы возьмёмся за отряд, когда будем во всеоружии...

— Тогда я ухожу. Мне ещё надо привести себя в надлежащий вид, — и Азек встал из-за стола.

Как только за ним закрылась дверь и звук удаляющихся шагов затих где-то на повороте, Кинзи, давая волю гневу, схватил взятую на ужин банку Новотроицкой тушёной говядины и швырнул её о стену.

— Как я был слеп! — воскликнул он, — я не уделил должного внимания своим подозрениям ещё тогда, четырнадцать лет назад... и тут, на Земле, дал маху и долго медлил, когда прочёл приказ Сифа... но ничего. Может, ещё не поздно всё исправить...

Азек долго бродил по залитым алым светом базальтовым коридорам. Он заметил наполовину прикрытую дверь обеденного зала. Время ужина давно прошло, но одно из мест за столом было занято Джедисом. Полковник ВКС с задумчивым видом подбрасывал в руке банку тушёнки и не отрываясь смотрел куда-то вдаль, в один из тёмных углов, словно пытался разглядеть там решение некой давно мучившей его проблемы.

— Ты здесь? — усмехнулся Нефри, садясь по другую сторону стола, — а почему не с бабами?

— Я не в настроении, — ответил инфертехнолог, — отправил их всех на разделку.

Речь шла о партии проституток, выкраденных из Буэнос-Айреса. Нескольких из этих несчастных Джедис отобрал для личного пользования, но, похоже, они ему надоели.

— Я думаю о том, — сказал Джедис, ставя банку на стол, — что я, ты, Кинзи... мы ведь представители вымирающего племени. Таких как мы уже не будет. Никогда и нигде.

— И в чём состоит наша уникальность? — прищурился Нефри.

— Взгляни вот на это явление природы, — Джедис вытянул руку и создал голограмму. Над столом зависло изображение комнаты Накема Зойсмана. Её хозяин восседал за массивным чёрным роялем и занимался музицированием.

— Чтобы стать тем, кем я стал, — продолжил Джедис, — я учился. Долго. И очень упорно. И ты делал то же, что и я. И Кинзи. И Госкат, и Квятковски... а что мы видим в перспективе? Сопляков, которые, ничему не учась, умеют всё? — он скривился, бросив полный презрения взгляд на юного исполнителя, не подозревающего, что за ним наблюдают.

— Вот перед тобой опущенное создание, — сказал Джедис, — ты замечал за ним признаки музыкального таланта? Их у него и не было. За соплежуя думает Прогрессор, а сам он — полная бездарность. Он ничего не умеет. И весь наш Ванахем уже на треть состоит из таких вот трахнутых во все извилины мальчиков... или девочек, кто их там разберёт. Они — другие. Они знают всё, не обучаясь и не трудясь. Как ты думаешь... не оставят ли они нас без пенсии, когда придут к власти? Конечно, никто не отрицает, что Прогрессоры, с коими мы сотрудничаем, желают нам добра, но если они передумают и решат, что мы, как объекты эксперимента, бесперспективны? Что мы будем делать в сем случае?

— Воевать против трахнутых мальчиков, — рассмеялся Нефри, — когда они поймут, что наступил конец — то выместят на нас злобу за своё загубленное, лишённое комфорта существование.

— Иногда мне кажется, — медленно и тихо сказал инфертехнолог, — что лучше бы мне было удрать с Ванахема куда подальше. И возможности были, и доступ к сетям, и деньги... да ну и ладно. Что-то я нынче раскис... "Совесть тебя заела, — подумал контрразведчик, — хотя ты не одинок. У меня она тоже иногда заговаривает. И мы оба знаем, что не одни Прогрессоры решают — что почём в мире... есть силы, которые даже им не одолеть..."

Хлоя, как и обещала, показала девушкам метод перемещения обратно в точку старта, и они уже самостоятельно, без подсказок со стороны, телепортировались обратно в Москву. Сама же Хлоя отправилась обратно на базу — как она объяснила, противник не будет долго отсиживаться, посему было необходимо тщательно следить за его попытками выпустить на охоту инкопов... или что-нибудь ещё.

Точка выхода находилась в глухой аллее на берегу Борисовских прудов. В доли секунды фантастическая и непривычная обстановка исследовательской базы сменилась на знакомые парковые заросли посреди плотного кольца спальных районов. Тёплый, безветренный вечер, гул оживлённых магистралей, Солнце, готовящееся скрыться за царицынскими кварталами.

— Вы сразу домой? — спросила Кира у Нади и Раяны.

Девушки покачали головами. Они были не прочь немного прогуляться перед расставанием, тем более, как говорили по телевизору, сегодня вроде бы отмечается какой-то праздник...

— Сколько всего навалилось, — тихо заметила Стешка, — теперь я... то есть, мы — что-то вроде той девчонки из киношки про Супер-Марио?

— Я, конечно, думала о том, кем бы могли быть мои настоящие папа и мама, — сказала Кира, — но я имела в виду совсем не то, что мы узнали...

Девушки выбрали скамейку в одной из крайних аллей за Шипиловским проездом. За их спинами находился высокий забор, огораживающий территорию гаражного кооператива, а за ним начиналось железнодорожное полотно. Место было безлюдным, и можно было свободно разговаривать в полный голос.

— Если бы мне год назад кто-то сказал, что можно создать искусственное человеческое тело и подселить в него демона, — сказала Стешка, — я бы решила, что у этого человека либо разыгралось воображение, либо начался алкогольный делирий... а вот сейчас мне начинает казаться, что допившиеся до розовых слоников не так уж и ошибаются. А уж когда ко мне домой вломились эти...

— Эмка с Раей у нас, кажется, самые компетентные по части всякой запредельщины, — Кира повернулась к ним обеим, — что думаете? Хлоя ничего не намудрила?

— Вы слышали когда-нибудь о таком человеке — Фоме Аквинском? — начала Раяна, — так вот, есть предание, согласно которому Фома Аквинский уничтожил андроида — искусственного человека, изготовленного его наставником — Альбертом Великим. Если это не выдумка, то получается, что это был первый зафиксированный в земной истории случай развоплощения инкопа.

— Это было не совсем так, — вмешалась Надя, — я тоже читала об этом... это был не клон или гомункулус, а механическое устройство.

— Не важно, как и из чего он был сделан, — отозвалась Эммочка, — важно то, что его инициировали. Вообще святые у католиков ухитрялись одновременно и в костел ходить, и в чёрных мессах участвовать... а какой разврат в их монастырях творился... в общем, странные святые. Ну да и ладно... у нас же с вами дела обстоят гораздо хуже. Я думаю, что инкопы не будут долго терпеть присутствия своих номинальных хозяев. Едва они обретут силу, то захватят базу, перебьют людей и начнут штамповать себе подобных, а потом, как говорила Кирка, высадятся на континенты и пойдут войной против Земли. Может, они всех людей истребят, кого-то возьмут в рабство... особенно тех, у кого будет здоровое потомство. И на Земле не будет человечества. Все будут относиться к Хомо Инфернос. Хотя это не единственный сценарий. Что там на уме у очеловеченных демонов — только им одним известно, да их хозяину... и ещё тому, кто всех нас сотворил.

— Ох, девчонки, — улыбнулась Надя, — как хорошо, что нас психиатр не слышит. Сидеть бы нам у Сербского и не вылезать до истечения полномочий Путина... вот так-то.

В конце аллеи показалась компания девчонок в возрасте от десяти до тринадцати. Девушки подождали, пока те прошли мимо и скрылись на боковой дорожке, и Надя продолжила:

— Стало быть, мы с Хлоей должны найти потерявшуюся принцессу Церену. Как искать — я, говоря по правде, не представляю. Но вот мы её найдём. Что дальше? Нас будет семеро. Всего семеро. Против нас — армии двадцати-тридцати планет Союза вместе с разведывательными аппаратами. Плюс эти Светоносцы, а за ними — очеловеченные демоны, каждый из которых в разы сильнее, чем ФСБ, ЦРУ и вычислительные центры всех академий вместе взятых. Что делать будем? Гробовые наряды готовить?

— Не торопись, — отмахнулась Раяна, — то, что мы здесь сидим, означает, что не всё в мире происходит только так, как того желают Прогрессоры. Будь всё по ихнему, мы бы тогда попросту не родились. И все, кто был до нас — тоже. Вообще нам надо сейчас не о Прогрессорах думать, а о самом ближайшем будущем. Итак, мы — панцироносные, мы на Земле — как будто бы гости... или беженцы, это дело вкуса. Так получилось, что мы все встретились...

— И нам нужно держаться друг друга, — подхватила Кира, — я с Эмкой уже дано дружна. Пацаны сказали бы — "будем корешами", а мы как? Корешихами, что ли?

Все так и прыснули со смеху.

— Сойдёт и это, — Раяна встала и отряхнула подол платья. Поднялись и остальные.

— Ну так будем корешихами, — улыбнулась Надя, складывая пальцы в замок, — иначе, похоже, и быть не могло. Где ваши руки, бабоньки? — и девушки сцепили руки в розетку.

Они побродили ещё немного по берегам прудов, доели то, что осталось от Стешкиных пирожков(все сошлись на мнении, что они весьма недурны), затем вышли на Шипиловский проезд и вызвали такси для Нади. Раяну проводили до станции и усадили на электричку, шедшую через Барвиху. Стешка тоже ушла к себе на Поречную, и Кира с Эммочкой остались одни.

— Давай, пока не стемнело, к Норке заглянем, — предложила Кира, — она вроде как прихворнула слегка...

Они отыскали на Алмаатинской открытый магазин, набрали сладостей и зашагали к дому, в котором проживала заболевшая подруга. Кира отыскала на фасаде окна Бикбовых и вдруг вспомнила, что Мирослав Кратов живёт в этом же доме, на предпоследнем двенадцатом этаже, почти по соседству с Норкой, только в другом подъезде. Окна его "двушки" располагались на тыльной стене и со двора видны не были...

Кира принялась рассказывать Эммочке об утренней встрече у пруда, не скупясь на возмущённые слова в адрес парня — мол-де, как он надоел ей со своими дурацкими прозвищами...

— Знаешь что... — Эммочка слегка замедлила шаг, — я тебя внимательно слушаю, но не замечаю искренности в твоём негодовании. Как ты на самом деле относишься к этому... Кратову?

Кира не знала, что отвечать на это заявление. А действительно — как она к нему относится?

— Молчишь, — улыбнулась отличница, — по-моему, тебе есть что скрывать. Вот только Стеша... она этого не поймёт. Она всерьёз нацелилась на настоящие отношения, с долгосрочной перспективой. И если ты будешь ей мешать...

— Ой, да сто лет мне дался этот Кратов! — замахала руками Кира, так что едва не выронила коробку конфет, — я просто думаю о словах Гришки...

— Каких словах?

— Да он когда-то давно брякнул, что Стеша с Кратовым расстанется этим летом... — и девушка рассказала, как дело было. Умная ученица, обдумав Кирины слова, сказала:

— Твой Гриша ошибся примерно на год. Этим летом они не разбегутся. Вот следующим — может быть, ведь Стеша учиться будет. Все эти лекции, зачёты, курсовые... тут можно и рассориться.

— Ну ладно, — сказала Кира, — доживём, а там видно будет...

Норка, хоть и поднятая с постели, не выглядела заболевшей, разве что её температура держалась несколько выше нормы, и она постоянно фыркала носом. Девушки общими усилиями приготовили чай, собрали стол и завели неспешную беседу обо всём на свете, начиная от вышедших альбомов попсовых знаменитостей и заканчивая тем, кому и какой парень из 998-й средне-образовательной больше всего нравится, и почему. Разговор о парнях Кира старательно обходила стороной, ссылаясь на наличие у неё Гриши Листикова. Норка же показала гостьям добытую где-то кассету с очередным голливудским оскароносным шедевром(в кавычках), рассказывающим о кругосветном странствии Магеллана. Эммочка, прочтя аннотацию, выразила лёгкое недоумение:

— А разве в его экспедиции принимали участие переодетые в мужиков девушки?

Норка заявила, что тоже не может понять этого. По её мнению, "Оскар" был присужден этому фильму не за талантливую игру и режиссуру, а за эпатажные, в соответствии с веяниями нового века, выверты в сценарии — в частности, за проникших на корабли переодетых женщин и тонкий намёк на несчастную судьбу живших в Средневековье людей с гомосексуальными наклонностями...

Кира ненадолго отошла к окну и позвонила домой. Трубку снял Сашка. Из его невразумительной скороговорки — торопится скорее вновь засесть за "денди", подумала девушка — было ясно лишь то, что родители уехали в гости то ли к папиному начальнику, то ли к сослуживцу...

Из окна была видна дворовая парковка, и Кира увидела садящегося в машину Мирослава. Он выехал со двора на набережную и свернул в сторону моста. "Не иначе к Стеше отправился", — подумала она.

Распрощавшись с Норкой и пожелав ей скорейшего выздоровления, девушки вышли во двор и побрели в сторону Паромной. Они начали припоминать всё, что рассказывала им капитан Пи. Кира призналась, что очень сопереживает принцессе Церене — по какой-то причине, одному Богу известно по какой именно, ей так и не удалось навсегда воссоединиться с любимым человеком, её повсюду ищут как террористку или что-то вроде того, а когда панцироносицы отыщут её — что они ей скажут? Что её возлюбленный погиб в подземной Петре?

— Знаешь, Кирка, — серьёзным голосом молвила отличница, — Хлоя кое-что утаила от нас.

— Что же?

— Я тоже думаю о Церене и сочувствую ей, но... — Эммочка запнулась, — я не знаю... может, это ничего не значит, но...

— Что — "но"?

— Вспомни вот что... Хлоя говорила о том, что оружие... то есть, "Панцири", получили десять человек. Так?

— Так.

— Хлоя — одна из этих десяти. Потом ты, я, Надя, Рая, Стеша... нас уже шесть. Есть ещё трое. Уже девять. И четвёртый — Такседо Маск, который не поймёшь кто... вот и все десять, так?

— Так, — кивнула Кира. Она не могла взять в толк — что именно хочет сказать отличница.

— Ты, Кирка, ещё не подумала над таким простым вопросом — кто из нас, девяти человек, так как Хлою можно вычеркнуть — является принцессой Цереной, наследницей Мидгарианского трона? И кем может оказаться Такседо Маск?

— Что?

Кира внимательно поглядела в Эммочкины глаза, словно надеясь, что всё прозвучавшее из уст подруги — хитроумный розыгрыш. Но девушка выглядела серьёзной, как никогда.

— Н-нет, — ответила Кира, — я... ты это что, серьёзно?

— Да. Пять шансов за то, что спасённая принцесса — одна из нас. Ты, я, Надя, Рая или Стеша...

— Не мели чепухи, докторица Склифософская, — поморщилась Кира.

— Я тоже тебя люблю, — усмехнулась Эммочка, — а теперь давай с тобой вспомним о скрепке с твоего воротничка и отрезанном от Раиных штанишек уголке. Как думаешь — зачем Такседо Маск это сделал?

— Откуда я знаю? — удивилась Кира.

— Он сделал это потому, — улыбнулась умная ученица, — что ему ваша одежда показалась знакомой. Если бы у него было время, он бы и до ваших телефонов добрался. Но ему было не до них, так как он боялся, что мы его застукаем, и он ограничился метками на одежде.

— То есть, — поняла наконец Кира, — Такседо Маск знает меня или Райку лично?

— Хороший вопрос, — важно кивнула Эммочка, — не думаю, что он уверен на все сто в вашей панцироносности, но что-то подозревает — это точно. Может, он учится в нашем классе. В нашей школе. Или в Ломоносовской гимназии на Аминьевке. А может, мы видим его каждый день по дороге в школу, или заходя в "Лунный венец"...

— Так ты думаешь, что это какой-то парень?

— Вероятность этого очень высока.

— Ой, блин, Эмка! — фыркнула Кира, — что в нашем тесном, сугубо женском коллективе может делать мужчина? Неужели ты думаешь, что Серенити вместе с восемью девушками отправила на Землю какого-то парня? Не может такого быть...

— А что ты скажешь, если я назову имена нескольких кандидатов на роль Такседо Маска? — продолжала Эммочка, — Димка Феофанов, Славка Кратов... да мало ли пацанов увивается в пределах нашей досягаемости?

— Райкину гимназию не забудь... — Кира внезапно чуть не подавилась, — стой, это ты что плетёшь? Славка — Такведо Маск?

— А чем он хуже любого другого? И как ты думаешь... кем он был там, в убежище Серенити?

— Знаю, на что ты намекаешь, — усмехнулась девушка, — что вместе с нами на Землю был привезён принц Индас. Ну допустим, так и есть. Я ещё согласна, что Димка может быть панцироносцем и что он приколол мне скрепку на воротничок. И если он принц Индас — ну что же, это очень хорошо. Значит, Райке Коренич неслыханно повезло. Но Славка? — девушка даже кулачки сжала, придя в негодование от мысли, что парень, назвавший её ворчливым пломбирчиком, может оказаться наследным принцем Ванахема, — нет, никогда. Кто угодно, хоть сантехник дядька Петька из соседнего дома, но только не Славка. Ты сама подумай, ну что в нём такого принцесского? Ой, нет... принцевского? Не то... спринцовского? Да ничего... ни вот на столечко!

Кира отмерила пальчиками слой толщиной в сантиметр.

— Сама ты спринцовка на ножках, — фыркнула отличница, — ты не поняла, что ли? Если Димка — это выживший каким-то чудом Индас, то он уже женат на Церене. Ясно? А если Индас — это Славка Кратов? Представляешь, что будет когда правда обнаружится и они поймут... кто-то из них — что он дважды женился? О Боже, а если Стешка — это его младшая сестрёнка Дженга? — при этой мысли Эммочка в буквальном смысле схватилась за голову.

— Если брат женится на сестре, да ещё и ребёночка ей сделает — это будет полный шандец, — заметила Кира, — но ты успокойся, потому что этого не случится. Ты просто втемяшила себе в голову какую-то ересь, только и всего.

Эммочка долго ерошила пальцами свою короткую шевелюру.

— Очень надеюсь, чтобы так оно и было, — сказала она, — но я всё-таки поставлю в известность Хлою. Она проверит — кто из наших знакомых является панцироносцем, и всё станет ясно.

— Идентификатор покажет нолик, и ты будешь выглядеть полной дурой, — фыркнула Кира, — а Стеша намылит твою шею — вот и всё.

— Мне не привыкать становиться незаслуженным посмешищем, — грустно улыбнулась Эммочка, — должно быть, судьба у меня такая... причудливая.

Кира решила сменить тему.

— Я всё думаю о Мидгарде, — сказала она, — эти наши "Панцири", телепортер... а ещё они там от звезды к звезде путешествуют так же, как мы — в другие страны. Прямо какая-то смесь науки с волшебством...

— Знаю, — ответила умная ученица, — Артур Кларк мечтал о таких временах, но не думаю, что ему понравилось бы то, что в итоге вышло. Хотели как лучше — получилось как обычно...

Эммочка окинула взглядом пруд, испещренный оранжевыми бликами от фонарей, и медленно прочла:

...Истории шире раскрылась завеса,

И век наш понять о себе нам даёт,

Что в типах машин — это сказочный взлёт,

А в типах людей — это время регресса,

Животворящего Духа отход...

— Это кто сочинил? — спросила Кира.

— Александр Солодовников, "Атомный век", — ответила отличница, — у него много стихов, изобличающих всю пагубность нашего развития. И, как я поняла после Хлоиного рассказа, не только нашего.

Небо темнело, и уже пора было расставаться. Кира сказала:

— Я после её рассказа поняла одно — играться в "Месть Юрия" или "Битву за Дюну" я уже точно не буду...

Никого, кроме рассевшегося перед телевизором Сашки, Кира дома не обнаружила. Оно и к лучшему. Сейчас девушке было просто необходимо остаться наедине с собой и своими мыслями. Ужинать она не стала, хотя приготовленная мамой горка блинов с творожной начинкой выглядела весьма соблазнительно.

Прикрыв поплотнее дверь, Кира уселась с ногами на подоконник и стала разглядывать светящиеся окошки в соседней двадцатипятиэтажной высотке башенного типа.

Люди. Они смотрят телепередачи, сидят за семейным столом, читают или просто валяются, созерцая потолок. По задёрнутым шторам скользят их тени. В большинстве своём они не знают и не задумываются о том, что буквально рядом с ними существуют другие люди. Их не видно и не слышно, их присутствия нельзя почувствовать, но это не делает их менее реальными. У них свои миры. В их мирах существуют свои правительства, армии, средства массовой информации, политические партии, богатые и беспринципные транснациональные корпорации со своими корпоративными вооружёнными силами... словом, всё, что есть и на Земле. Есть там и постоянно опаздывающие в школы девочки, шкодливые маленькие мальчики, погружённые с головой в работу отцы, школьные учителя, придирающиеся по поводу и без повода...

Есть там и зловещие полковники Приставкины, общительные Димки Феовановы, собственные Мирославы Кратовы, которые любят называть девчонок ворчливыми пломбирчиками.

И самое главное — ни в одном из них нет совершенства. Нет выстроенного рая на земле.

Бесчеловечные эксперименты, организованная преступность, взяточничество и казнокрадство, репрессии и геноцид, раскольники и ряженые проповедники, растлители чистых душ и лжеучёные — есть везде и всюду. В одном случае всё это загнано в глубокое подполье, в другом — пребывает на виду в ореоле славы и служит примером для подражания.

— Хлоя что-то говорила о едином центре, из которого поступают приказы, — вспомнила Кира, — и ведь правда... люди, разделённые расстоянием и географическими преградами, творили такое... а ведь вся информация открыта для просмотра. Если бы я имела желание и усидчивость — узнала бы об этом и сама...

Ещё капитан Пи говорила о существовании оккультно-мистических группировок или обществ, управляющих государствами из-под стола или из-за спинки трона. Управление осуществляется с помощью магии, интегрированной в общественные институты. Противостоять этим обществам зачастую невозможно — ибо как бороться против того, о чьём существовании ты даже не подозреваешь? Недаром же говорится, что самая большая победа Сатаны кроется в том, что люди более не подозревают о его существовании.

А ещё Хлоя сказала, что панцироносицы принесены на Землю с Мидгарда.

— Я — чужачка? — прошептала Кира, — я принадлежала миру, который пытался противостоять кошмару — и потерпел поражение? Те, кто хотел заменить настоящих людей на страшные безобразные подделки — сейчас торжествуют победу? Что они хотят? Чтобы вместо людей по улицам разгуливали искусственные существа вроде Чумного Доктора или того... зубастого и безглазого? И чтобы им отдавали отобранных от родных матерей деток, которых они превратят в себе подобных нелюдей?

С попустительства ли людей, обильно сдобренного малодушием и безразличием, или по иной причине — в мир начали проникать паразиты — причём паразиты в абсолюте. С ними нельзя договориться — они никогда не дадут того, что обещают; нельзя вести никаких дел — обязательно обманут или подставят, когда этого не ждёшь. Им даже сочувствовать нелепо — ведь они не считают свою природу ущербной. Они — Прогрессоры. Они мнят себя подлинными творцами Мироздания в том виде, какой оно имеет сейчас.

Киру охватил ужас при мысли, что вся Россия, или вся Земля — а затем и множество планет Млечного Пути — превратятся в зверинцы, населённые могущественными, умными, но при этом злобными и безжалостными созданиями, страстно желающими жить за счёт живых разумных созданий. А потом и вовсе от них избавиться.

— Не знаю, кто я, но четырнадцать-пятнадцать лет назад мне наверняка пришлось воевать против таких монстров. Может быть, уже тогда на мне был "Панцирь". А может... может, я была простой медсестрой в убежище Серенити. Какая разница...

Кира соскочила с подоконника, зажгла свет и подошла к зеркалу.

— Я совсем не похожа на чужачку, — пожала плечами девушка, — вот Рая и Хлоя действительно выглядят странно. А я и остальные — нисколько не напоминаем иномерных обитателей.

Со своими тёмно-русыми волосами, круглым лицом, синими, цвета распустившихся колокольчиков, глазами, Кира ничем не выделялась из тысяч других проживающих в Белокаменной девушек.

И Эммочка, с её пепельного цвета короткой стрижкой и глазами того же цвета, что у Киры, не выглядит чужачкой. Есть, правда, в её внешности небольшой изъян — кончики волос, сильно выгорающие летом, отчего шевелюра отличницы становится пёстрой, словно оперение курочки Рябы из сказки.

И Стешка выглядит обычной девушкой, разве что она ростом выше многих сверстниц, и у неё широкая, крепкая кость. Зелёные глаза, конечно, редкость, но это в пределах нормы.

Не выглядит пришельцем и белокурая Надя. Чем-то она на Киру похожа, только ростом выше и лицо покрупнее. А вот Раяна, её чёрные волосы с синим блеском и глаза... Кира вдруг подумала, что фиолетовые глаза на Мидгарде — совсем не редкость, в отличии от Земли. Кто-то сказал ей об этом, или она снова что-то вспомнила?

— Интересно — прежняя я тоже постоянно опаздывала в школу и плохо знала алгебру? — сказала себе Кира, — а может, даже наоборот, училась так, как сейчас учится Эмка? Вот было бы здорово вспомнить всё это... а ещё я не люблю в метро ездить. Это из-за сидения в Петренском подземелье? И почему я такая плакса? Это тоже оттуда?

Кира вспомнила слова Эммочки — та что-то говорила о Такседо Маске. Будто бы под его образом прячется Мирослав Кратов, и что он — наследный принц Ванахема. Умная вроде девочка, а ляпнула такую чушь... Мёртвые не возвращаются. Если только это не возвращение застреленного в лоб Чумного Доктора. Принц Индас давно на том свете. Это, как говорится, установленный факт.

— Я сегодня, наверно, до утра глаз не сомкну, — прошептала девушка, — если буду сидеть и ломать голову... ну их всех куда подальше. Подождём, что будет завтра. Как говорится, будет день, будет и пища...

Неожиданная мысль заставила её буквально застыть перед зеркалом.

"Рубашка. Чёрная рубашка военного образца, в которую меня запеленали. Её запах действовал на меня успокаивающе. Её носил кто-то из тех людей, что находился со мной в осаждённом подземелье. И я... если я даже в возрасте нескольких недель хорошо распознавала запах, которым пропиталась рубашка, значит, её владелец — он... кто он?"

Она зажмурилась и затрясла головой. Она не должна думать об этом. Ничем хорошим эти фантазии не кончатся.

Девушка не лукавила, когда говорила, что стратегия "Месть Юрия" стала ей надоедать, равно как и "Битва за Дюну"... Все эти послушники-пироманы, военные экстрасенсы, чаны для клонирования, гхолы, психодоминаторы и прочая дребедень наводили на неприятные размышления. В Союзе Независимых Миров успели осуществить многое из того, о чём земляне пока только мечтали.

И ещё как мечтали...

Кира вспомнила, как мама смотрела в Интернете выступление какого-то учёного-генетика из Южной Кореи. Тот сулил сказочные перспективы всему человечеству после того, как клонирование будет поставлено на промышленные масштабы. Глаза учёного старичка сверкали детской наивностью — или то было злорадство? — когда он говорил, что его внуки будут заказывать на заводах жён и мужей с такими внешними данными, о каких сейчас и мечтать нельзя. Старичок видел человечество тридцатого века со средним возрастом в тысячу лет, сплошь состоящее из Афродит и Адонисов...

Вот только этот господин почему-то хотел увидеть клонированное человечество сразу по всей Земле, а не в отдельно взятой стране. Мама, дослушав его бредни до конца, сказала, что стараниями таких вот "яйцеголовых" на Земле и вовсе людей не останется...

Кира после недолгих поисков обнаружила кабель питания от системного блока в маминой корзинке под клубками и спицами. Не прошло и десяти минут, как все инсталлированные на компьютер игрушки отправились в небытие. Попутно выяснилось, что на жёстком диске скопилось много временных файлов и мультимедийного мусора, затормаживающего работу операционной системы, и Кира, увлечённая наведением порядка в компьютере, не заметила, что вернувшаяся от гостей мама стоит за её спиной. Она даже вздрогнула, когда позади раздался тихий голос:

— Девочка не утерпела и выцарапала-таки провод...

— Я... — Кира обернулась и застыла на стуле. Уж теперь-то ей действительно достанется...

— Ну что ты, — мама запустила пальцы в Кирины волосы, — взяла, так взяла. Успокойся. Если ты не играешься, то что хоть делаешь-то?

— Разгружаю диск с ОС от хлама.

— Пойдём-ка в спальню, я у тебя кое-что спросить хочу...

Попутно мама заглянула в гостиную и велела Сашке выключить телевизор и идти спать. Тот подчинился, правда, без особого энтузиазма...

А Кира пыталась сообразить — не натворила ли она чего-нибудь эдакого — в школе или ещё где-нибудь? Не узнала ли мама, что никто сегодня не ездил на мамонтовскую дачу? Или...

Мама, прикрыв дверь, вынула из тумбочки позолоченную коробочку, раскрыла её — и глазам Киры предстал музыкальный медальон с цепочкой из незнакомого металла. Вот уж чего девушка никак не ожидала увидеть... И как только эта вещь сумела попасть из-за холодильника в мамину тумбочку?

Женщина заметила изменения в лице Киры, проявившиеся после демонстрации драгоценной вещички, и спросила:

— Ну и как ты это объяснишь?

Девушка сочла за благо не придумывать удивительных историй.

— Нашла в парке, — сказала она, — точнее, не сама нашла... Кратов дал.

— То есть, подарил? Или ты нашла?

— Он догнал меня и сказал, что видел, как я уронила коробочку. Не знаю... я ничего не роняла. Ему, наверно, показалось...

— А зачем, скажи пожалуйста, ты сунула её за радиатор?

— Чтобы Сашка не нашёл, — пожала плечами Кира, — ты же, мама, знаешь, что если к нему что-то попадает — то считай, что это навеки пропало. Я на следующий же день разместила объявления и указала, что отдам эту штуку тому, кто сумеет сказать, что видно в окуляре под крышкой...

Ей вспомнился странный сон. Она и незнакомый молодой человек на балконе, озарённые светом гиганта Асгарда. Он дарит ей медальон и говорит... кажется, что-то о том, что он достаётся будущей королеве Ванахема.

Но об этих деталях маме знать ничего не нужно. Во всяком случае, пока.

— Да... — сказала мама, — и до сих пор никто не приходит.

Она подержала медальон на весу и сказала:

— Вещичка хоть и прекрасно музицирует, но какая-то не очень дорогая. Металл... вот уж не знаю, что это за металл, но точно не драгоценный. Вот только зачем пихать её за холодильник к тараканам? Я там ловушку для них ставлю. Если никто не откликается — подержи эту, так сказать, драгоценность, у меня, если у себя боишься оставить. Да, и... кто такой этот Кратов? Я думала, ты дружишь с Гришей...

— Да так... Стешкин приятель, — махнула рукой Кира, — сегодня утром я его у пруда видела, и он сказал, что я — ворчливый пломбирчик.

Мама хихикнула.

— Что ты ворчунья, это он верно заметил, — сказала она, — как сцепишься с Шуриком, так ни его, ни тебя не унять...

Кира вдруг вспомнила тот самый вечер, когда Листиков поцеловал её, и всё то, что он говорил.

— Мам, а скажи... вот Гриша говорил, что моё лицо не боится света. Что, интересно, он имел в виду?

— Не боится света... так и сказал?

— Да.

— Просто твоя кожа не испорчена сомнительной химией, и он это сразу понял. Вот посмотри на Эмму — она никак не выглядит на свои четырнадцать лет. У неё лицо десятилетней малышки... не замечала этого? — и мама начала объяснять, что большинство девушек, начавших накладывать и каждодневно править макияж с самых ранних лет, впоследствии, как правило, после двадцати-тридцати, имеют очень нездоровую кожу на лице, отчего выглядят рано постаревшими.

— У тебя всей этой химии не было, — закончила она, — и вот лет через десять-пятнадцать, когда вы соберётесь классом на встречу выпускников, ты увидишь, что многие твои одноклассницы половину вечера будут разрисовывать себе лица и глядеться в зеркальца. А ты — не будешь, потому что никто не решится дать тебе твои тридцать лет. Ты будешь выглядеть новой без всякой раскраски.

— Ох, мамочка, — вздохнула Кира, — как я, оказывается, мало знаю...

— Ну а на что тогда я у тебя? — и мама поцеловала дочь в макушку, — кстати, твой Гриша уже сколько дней не появляется и не звонит. Поругались?

— Нет. Просто он занят. У него ведь выпускные экзамены в этом году. Да и у меня тоже переводные... ох, скорее бы лето. К бабушке хочется...

— Понимаю, — усмехнулась мама, — кстати, Кирушка... хочешь узнать кое-что ещё?

— Про что?

— Про тебя и твоего маленького братика. Я тебе скажу как есть, только ты уж не обижайся...

— А что с ним не так?

— Видишь ли, — мама усадила Киру рядом с собой, — я уже давно заметила, что вы оба отлично ладите между собой всё лето и первый месяц осени. Затем вы начинаете между собой всё чаще и чаще цапаться и к началу нового года буквально воюете. И так — до следующего лета. Ты этого не замечала?

— Нет... а это что, так важно?

Кира привыкла думать, что Сашка — типичное дитя двадцать первого века в самом худшем смысле этих слов, чьи мыслительные способности начисто убиты бестолковыми телепередачами и чрезмерным вниманием со стороны старших. Что же в сем случае могла сказать мама?

— А хочешь знать, почему так происходит?

— Хочу.

— Летом, когда мы втроём живём в Заборье — ты занята. У тебя там куча дел. Ты постоянно что-нибудь делаешь в саду, в огороде, в теплице. Тебя там ценят, с тобой советуются, и нашему маленькому Шурику остаётся — что? Правильно, признать за тобой авторитет. А здесь, в Москве? Здесь у тебя куча бесполезных занятий. Если кто тебя и ценит, то только те, у кого такая же куча бесполезных и никчёмных дел, вроде он-лайн-баталий. Разве тебе становится лучше после такого времяпрепровождения? Ясно, что не становится. В Заборье ты вся прямо светишься и тем самым меняешь всё вокруг. А здесь после компьютерных игрушек твои глаза выглядят так, словно ты — потерявший интерес к жизни инвалид, начавший спиваться. Глядя на тебя, идёт вразнос и Шурик. Он ведь ждёт от тебя чего-то, но не может толком объяснить — чего, поскольку опыта у него мало. Вот так-то...

— И что мне делать тогда?

— Занимайся тем, что приносит тебе радость, а не подделку под радость, после которой начинается... скажем так, похмелье.

— Я теперь не буду ни во что играть. Я сегодня уже всё с компа удалила.

— Ну вот, в твоём личном времени высвободилась свободная ниша. Нам с тобой придётся её чем-то заполнить... скажем, ужин мы будем готовить вместе. У бабушки мы ведь так и делаем. Разве это трудно?

— Нет, — помотала головой Кира, — нисколечко не трудно... просто я всегда что-нибудь путаю и забываю.

— Тут, девочка, всё дело в практике. Вот, например, мы завтра вечером с тобой можем замутить что-нибудь особенное... а теперь иди ложись. Только когда в ванную пойдёшь, не бросай полотенца где ни попадя!

— Конечно... спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи, Кирушка.

Кира застелила постель и почти разделась, когда ей вдруг позвонил Гриша. Вслушиваясь в его голос, девушка поняла, что тот чем-то обеспокоен и вдобавок торопится. Выслушав её ответы на вопросы о состоянии дел и о здоровье, он вдруг поинтересовался:

— Скажи, Кира... в твоём классе есть такой пацанёнок — Сашка Еслик?

— Да, есть... с заячьими зубами. И противный такой. А что?

— Дело в том, что я кое-что увидел. Завтра, в два пополуночи, он и ещё двое ребят будут развлекаться в обществе инкопа, и эти посиделки для них могут плохо закончиться. Я потому и звоню, чтобы предупредить...

— Что? — Кира почувствовала, как пальцы, сжимающие мобильник, внезапно повлажнели, и перехватила трубку левой рукой, — Еслик... с инкопом? Ты ничего не напутал?

— Завтра Еслик познакомится с парочкой отличных ребят. У них будет вишнёвая "девятка", свободная квартира и куча денег. Соблазнившись обилием пива, дорогих сигарет и дисков с порнухой, Еслик пойдёт за новыми знакомыми, как привязанный. В два пополуночи они выйдут в подъезд покурить. С ними же выйдет неизвестное существо. Это произойдёт в Печатниках, в седьмом доме на Батюнинской. Их квартиру найдёте легко — из неё на весь двор будет звучать песня "Настоящее дерьмо". Еслик запустит её раз десять подряд, не меньше. И если вы пойдёте туда — будьте очень осторожны, потому что существо, которое вы встретите, будет намного опаснее всех предыдущих. И, скорее всего, оно придёт не в одиночку...

Час от часу не легче... Зачем инкопам понадобился этот ни на что не годный Еслик? Что там ещё за квартира на Батюнинской? Инкопный притон, или что другое? Кира изо всех сил старалась заставить себя рассуждать здраво и быстро, как это бывало во время столкновений с монстрами, но ничего у неё не выходило.

— Ой, Гриша... да откуда ты это всё берёшь? Да ещё с такими подробностями? Ты меня пугаешь...

— Я это вижу. Это происходит независимо от моего желания. И пусть я не могу воевать так, как вы, но я тоже хочу, чтобы вся эта иномерная хрень убралась с Земли.

— Иномерная? Ой, да ты понимаешь, что говоришь, да ещё по телефону? А если нас кто-нибудь слушает?

— Не бойся. Никто нас не слушает. Я это знаю. Просто запомни, что я говорил, и попробуй там со своими что-нибудь предпринять. Извини, я тороплюсь. Спокойной ночи, Кира.

Девушка ещё долго сидела на кровати, сжимая умолкнувший мобильник. Недоумение сменилось тревогой. Каким бы ни был этот Сашка Еслик, будет несправедливо и нелепо, если какой-нибудь иномерный уродец с пятачком или ластами использует его в качестве макета или мишени для оттачивания своего смертоносного мастерства...

Она долго лежала, глядя в потолок. Сон не шёл ни в какую.

— Хорошо ещё, что в школу идти не надо, — прошептала Кира, — иначе я точно уснула бы где-нибудь на полпути...

Капитан Пи сидела перед зеркалом и просушивала мокрые волосы. В распущенном виде они достигали почти метровой длины, и их сушка отнимала немало времени. Проще было бы их остричь, но это, как ей казалось, сделало бы её частью общей массы. Даже здесь, на чужой планете, выполняя архисложное задание, Хлоя хотела оставаться собой — что внешне, что внутренне.

В дверь позвонили. Хлоя выключила фен и впустила в переднюю Эммочку.

— Вообще-то мы не планировали отправиться на базу так рано, — говорила Хлоя, усаживая гостью за стол, — но...

— Я просто хотела, — объяснила отличница, — кое-что сказать вам до того, как сюда придёт Кира... — и она пересказала словеснице свои догадки о подлинной личности Такседо Маска и его прошлом. Рассказала она и о невразумительном предсказании Гриши Листикова по адресу Стешки и Мирослава Кратова, и поделилась своими подозрениями, что Кира, мол-де, может скрывать что-то важное от остальных панцироносиц.

— Но, — добавила Эммочка, — вы понимаете... Кира не хочет схлёстываться на этой почве со Стешкой. Она Киру просто не поймёт...

— Значит, мы никому ничего не скажем, — сказала Хлоя, ибо ей тем более не хотелось вносить раздор в команду из-за малообоснованных подозрений по адресу Стешкиного друга, — и Мирослава я обязательно проверю на наличие "Панциря", но... принц Индас мёртв. Стопроцентно. Он никак не может быть здесь, на Земле. И ты правильно рассудила — Раю, Надю и Стешу в твои догадки лучше не посвящать. Кира же, как я поняла, осознаёт, что ей лучше бы тоже на сей счёт помалкивать...

— Слушайте, — вспомнила Эммочка, — а помните этого... Ваську Ганиченко? Он и его сестрёнка могут выдать Киру и Райку...

— Уже нет, — успокоила отличницу Хлоя, — я всё проверила. Нет никаких доказательств, что Кира и Рая были в доме Листикова. Сам Гриша будет помалкивать лучше всех нас. А с его приятелями я уже поработала. Теперь они пребывают в уверенности, что их показания помогли раскрыть и обезвредить группу террористов... и болтать они уже не будут...

В дверь снова позвонили, и на пороге появилась запыхавшаяся от быстрого бега Кира.

— Вы знаете, — начала она, немного отдышавшись, — мне ночью позвонил Гриша, и...

Она пересказала его видение событий, которые должны будут развернуться на Батюнинской улице. Хлоя, выслушав её путаный и скомканный рассказ, долго о чём-то раздумывала и наконец сказала:

— Мы сходим туда и всё выясним. Тем более к нам присоединилась Надя... я хочу посмотреть на неё в деле.

— Прямо все, вшестером пойдём? — уточнила Кира.

— Да, — Хлоя полезла в шкаф за одеждой, — звоните Стеше и остальным... пора бы уже на круглый стол.

Капитана Пи раздирали сомнения — правильно ли она поступила, вступив с Эммочкой в некое подобие сговора? Допустим, сероволосая умница что-то себе нафантазировала, и Мирослав ни в чём не замешан. А если это не так? Если Гришины слова о расставании этого парня со Стешкой можно и вовсе не принимать во внимание, то "панцироносность" Кратова — это особый случай, разбираться с которым следует сообща, пусть даже и Стешка будет чем-то недовольна...

Стешка, Раяна и Надя оказались ещё более ранними пташками, чем Хлоя с Кирой и Эммочкой. Они чуть свет перенеслись на третью базу и вовсю резвились в бассейне, где и были обнаружены вновь прибывшей тройкой панцироносиц. Как бы ни хотелось купальщицам понырять ещё немного, но дело есть дело, и вскоре компания перебралась в уже знакомый кабинет управляющего.

— Я тут поработала с программой подбора для составления фотороботов, — Хлоя положила на стол стопку листов, — посмотрите на этих людей и хорошенько запомните. Это может вам пригодиться в будущем... — она выбрала три листа сверху, — прежде всего вот на этих. Это наставники принца Индаса.

Портреты пошли по рукам. Они не могли быть слишком близки к оригинальным лицам, но приходилось довольствоваться тем, что есть. На обороте каждого листа была краткая биография изображённого на нём человека. Так девушки заочно познакомились с инфертехнологом Закари Джедисом, контрразведчиком Азеком Нефри, начальником управления специальных операций Адамом Кинзи... Был здесь и Бешеный Джо — он же Джон Рубеус, а так же некто Олаф Госкат, генетик с планеты Немезис, королева Нифлхема — Герения Йоспи, король Ванахема — Сиф Третий, и ещё несколько человек более низкого ранга — преимущественно главы военных, биотехнических и кибернетических корпораций, и подчинённые им люди, возглавляющие частные корпоративные армии.

— Все эти люди, согласно данным разведки, — пояснила Хлоя, — обладают способностью телепортироваться куда угодно с помощью магических формул. Они же являются по совместительству членами высшей жреческой касты в Братстве Светоносцев. Одним словом, это самые опасные люди в Союзе. Не исключено, что высадившихся на Землю заговорщиков возглавляет лично кто-то из них, а может, и все они вместе.

— Ну и физиономии, — фыркнула Кира, — этот ваш Бешеный Джо на Борю Моисеева смахивает...

Девушки заговорили все вместе, обсуждая просмотренные портреты. Джедис напомнил кому-то Александра Невзорова, Нефри — Эндрю Дивова, Олаф Госкат чем-то походил на Витю Черномырдина...

— А что это такое — инфертехнолог? — перебивая подруг, спросила Эммочка, — звучит вроде как — адские технологии...

— Именно этим Джедис и занимается — адскими технологиями, — кивнула Хлоя, — но всему своё время. Мы должны закончить тему инкопов, а потом перейдём к инфертехнологиям...

Она рассказала девушкам о деградации военной мысли, в частности, о внедрении кибернетических антропоморфных механизмов в вооружённые силы различных планет СНМ. Работы в этом направлении были продиктованы одной главной причиной — люди уже не могли и не хотели воевать сами, ибо индустрия развлечений и потребительский образ жизни разлагала их духовно и физически. Обществом владела навязчивая идея — полностью роботизировать армию и в конце концов свести роль солдата до функции оператора, находящегося где-то вдали от мест боевых действий.

— Человек, — говорила Хлоя, — уже перестал видеть смерть своего ближнего непосредственно. Он привык её видеть на экране. В большинстве случаев те, кто убил тысячи, а то и десятки тысяч людей, не только не видел за свою жизнь вблизи себя хотя бы одного трупа, но даже ни дня не служил в армии... эти убийцы-операторы не знают, что это такое — попасть под плотный огонь, сутками бродить по разрушенным городам с неубранными мертвецами, сидеть в десантном отсеке или за штурвалом и каждую секунду ждать прямого попадания...

По словам капитана Пи, человеческий клон на заре первых экспериментов стоил очень дорого, но наука не стояла на месте, и в предвоенные годы клон упал в цене — если стандартный боевой антропоморфный робот стоил полтора миллиона вальхов(вальх — денежная единица СНМ), то инициированная копия человека стоила раза в четыре дешевле. Мало того — для её лечения не требовалось дорогостоящих лекарств и инструментов, а расходы окупались очень быстро, ибо инкопы на поле боя себя не щадили(что на сей счёт думали вселённые в пустые тела бесы — никто никогда не выяснял). Они двигались быстрее человека, маскировались лучше человека, вели разведку... нападали из засады, устраивали диверсии — словом, всё делали лучше человека, и намного лучше андроида или киборга.

— Тогда учёные Мидгарда взялись решить проблему — как противостоять на равных с инкопной армией, — вставила Кира.

— Да, — кивнула капитан Пи, — что есть у людей такого, чего нет у инкопов? В чём преимущества человека? Учёные занялись Энергоматрицей. Были получены — в очень ограниченном количестве — следящие системы и взрывные устройства, которые можно было спрятать в теле так, чтобы никто их не нашёл. Затем разработали броню из иномерных экранов, добавили к ней оружие... так родился "Панцирь". Информация о его функциях должна была прийти к вам в момент первой активации. Вам следует вспомнить о свойствах оптического блока "Панциря" — в нём есть функция, позволяющая вам увидеть Энергоматрицу живого существа... или отсутствие таковой. Это поможет вам отличить полноценный организм от копированного. Клоны при этом берутся в красный сектор, и вы можете пользоваться этой функцией даже без развёртки брони.

— Как инициируются клоны? — поинтересовалась Раяна.

— Есть много разных способов. Чаще всего пустое тело кладут на так называемое "лобное место" — это специально изготовленный алтарь. На этом алтаре может быть гравировка или рельефный рисунок в виде круга с точкой — это символ Небесного Огня, в виде пентаграммы или пятилучевой звезды — символа пяти стихий, в виде точки и трилистника — символа трёх степеней посвящения у Светоносцев... ещё этот трилистник именуется как символ "Трёх Шагов". Иногда клона помещают в вытесанный из камня гроб перед взором какого-нибудь идолища... у Светоносцев оно имеет облик совы с глазами змеи. Гроб наполняют мочой пополам с кровью, или обычным дерьмом. Распространён так же метод инициации под "Всевидящим Оком", но суть в том, что непосредственно инициация осуществляется при участии либо главного жреца... или первосвященника... или магистра, гроссмейстера — не важно, какой у него титул — или коллегии жрецов меньшего ранга. Они собираются вокруг алтаря и читают свои заклинания. Эти заклинания мало кто слышал, но были прецеденты, когда кто-то из знающих людей, в страхе перед последствиями, бежал от Светоносцев — они и рассказали, что во время инициации жрецы призывали падших ангелов сойти в пустое тело... и те приходили.

Хлоя отпила воды из стакана и продолжила:

— Теперь поговорим о инфернальных технологиях, или, для краткости — об инфертеке...

Девушки услышали и вовсе уму непостижимые вещи — они бы и не поверили в их существование, не будь у них возможности подготовиться к ним...

Инкопы не являлись обязательными объектами для инициации. Жрецы могли инициировать любой предмет, сделав его вместилищем для демона — будь то покрышка с колеса, обеденный стол, скрипичный футляр или даже дверь от дачного сортира. Главное при этом было то, что предмет не должен был считаться чьей-либо святыней. Особый интерес для оккультистов представляли антропоморфные квазиживые тела, собранные из множества мелких предметов — горки битого стекла, кучи гвоздей, болтов и гаек, некоторого количества песка, а то и вовсе из нескольких вёдер обычной придорожной пыли. Эти существа назывались инфантропами, и они были гораздо опаснее обычных инкопов, ибо могли прятаться всюду, где их присутствие в принципе необнаружимо, и проявляли способность к полиморфизму, меняя свою структуру в достаточно широких пределах.

— История с оживлением предметов — вообще отдельная большая тема, — говорила Хлоя, — жрецы управлялись даже с простыми карандашами, превращая их в оружие. Когда к вам вернётся память, вы узнаете о многих случаях, когда целые города гибли из-за смертоубийственных фонарных столбов, детских качелей, пожирающих раковин и унитазов, и даже из-за сошедшего с ума постельного белья.

— Ужас какой, — отозвалась Кира, — скоро ни телик не посмотришь, ни видак не включишь, на велике не поездишь... свой родной плеер и вообще на уши не надевай — задушит. Или током даст...

— Очень надеюсь, что на Земле до этого дело не дойдёт, — грустно улыбнулась капитан Пи, — помимо превращения безобидных предметов и вещей в орудия убийства, инфертек может применяться и в исключительно мирных целях. Подача воды в дома без насосов, прокачка канализации, электричество из ничего, лифты без подъёмного механизма... автомобили, поезда и самолёты без двигателей, полное отсутствие сложных ЭВМ и вредных выбросов в атмосферу и воду... всё это делают Прогрессоры, главное — служить им и приносить жертву. Проглотил ложку дерьма, запил мочой — и в твоей квартире плита разогревается сама, выстиранное бельё просыхает за секундочку, ведро само ходит вытряхиваться в бак...

— И при этом можно дать ему вдогонку хорошего пинка, — хихикнула Стешка, — ну и житуха там у вас. Лежи себе на диване и глотай говно... прямо из-под себя любимого. Дёшево, стильно и без абонентской платы...

— Главный вред инфертека в том, — добавила Хлоя, — что он уничтожает науку, делает необязательным образование, убивает в людях исследовательскую и изобретательскую жилку... зачем, спрашивается, трудиться и учиться, когда можно поплясать вокруг костра, проглотить тобой же сотворённую кучку — и кусок железа взлетит в воздух и вспашет твои поля лучше любого трактора? Или вы строите подводную лодку. Зачем рассчитывать прочность её корпуса и перегородок, устанавливать балластные цистерны, оснащать приборами, когда можно изготовить корпус из очень посредственного металла, наделать внутри роскошных апартаментов, а на капитанском мостике установить капище, в котором принесённый в жертву человек распиливается пополам, после чего лодка отправляется в плавание? Причём без двигателей?

— Но ведь это катастрофа, — взволнованно сказала Эммочка, запуская пальцы в свою пепельную шевелюру, — если дело дойдёт до того, что и звездолёты будут под управлением вызванных жертвоприношением Прогрессоров, то люди, одурманенные дешевизной перевозок, вскоре забудут, как сделать бортовую ЭВМ, силовую установку, двигатели, как рассчитать и проложить курс... спрашивается, зачем тогда учёные и инженеры старались? Их всех — в отставку?

— Именно что в отставку, — горько усмехнулась словесница, — а точнее — в концлагерь или в дом умалишённых. Сторонники инфертека в Союзе, как ты, Эмма, правильно заметила, уже и до звёздного флота добрались. Чтобы оснастить звездолёт, нужны десятки промышленных отраслей, множество сложнейших устройств, нужны кадры специалистов. А сторонники инфертека всё это отметают. Они будут, словно в кино, летать из галактики в галактику на ржавом ведре. И что хуже всего — чем сложнее технологический процесс, тем большую плату требуют Прогрессоры. Чтобы ваш раздолбаный в хлам гравилёт полетел, достаточно сжечь на алтаре собаку, предварительно выпив рюмку её крови пополам с мочой. А за доставку звездолёта они требуют умерщвлять людей.

— Но откуда, — вопросила Кира, и глаза её сделались размером чуть ли не в пол-лица, — они возьмут людей для умерщвления? И кто им разрешит убивать?

— Найти жертвенных людей — не проблема. На борту звездолёта... или уже инфернолёта — можно абортировать младенцев. Там же можно убивать больных с помощью эвтаназии. Проводить акции инфантицида. И наконец, прикормленные суды вынесут больше, чем обычно, смертных приговоров — правосудных, не правосудных — не важно. Лишь бы было кого убить перед ликом истукана...

Хлоя тяжело вздохнула и продолжила:

— Вы, девочки, даже не представляете, насколько глубоко зашёл процесс инфернализации нашего родного человечества. Наука стала инфернальной, образование — инфернальным, воспитание и педагогика — инфернальными, медицина и армия — инфернальными... о кино, музыке и литературе даже не говорю. И об отношениях полов — тоже. Прогрессоры захватывают все сферы, из которых можно как-либо влиять на процесс формирования человеческой личности. Им мало простого клона человека для вселения. Им нужны модификации человеческого тела, способные дышать углекислотой, метанолом, аммиаком, хлором, азотом — для того, чтобы расселяться по планетам, непригодным для нас, простых людей. Им нужны клоны, способные жить под водой, способные летать, быстро бегать, плести паутину. Кто-то требует, чтобы его сделали многоруким, многоногим, с четырьмя глазами, с щупальцами, или даже гермафродитом. Они хотят испробовать всё, что только доступно живой материи. Может, даже размножаться попробуют. А учёные-генетики и биомеханики рады стараться. Среди них нашлось много бессовестных личностей, думающих только о славе и деньгах. Вы слышали о русалках, кентаврах, разных оборотнях, вампирах? Кто знает, может, это были инкопы? И на людях инфернальное сообщество останавливаться не намерено. Есть и другие формы мыслящей жизни, обитающей в непригодных для людей условиях. Прогрессоры хотят захватить и переделать под себя все экологические ниши, даже растительные и микробные сообщества.

— Звездолёты, отправляющиеся в путешествие после жертвоприношений, — задумчиво потёрла подбородок Кира, — это чем-то похоже на Гильдию Космонавигаторов из фильма "Дюна"...

— Автор книги и создатели фильма были не так уж далеки от истины, — кивнула Хлоя, — идея делегировать весь звёздный флот в распоряжение какой-либо, так сказать, независимой организации, не раз звучала на Совете Союза...

— А скажите, — попросила Кира, — эти Светоносцы со своими Прогрессорами... ясно, что простых людей они считают за червяков. Но ведь кто-то должен им противостоять? Разве им всё на свете позволено?

— Без людей, согласившихся работать на них, они вообще ничего бы не значили. Прогрессоры и Светоносцы — как и им подобные общества — воюют с тем, кому они обязаны своим существованием. Во всяком случае, пытаются. Они воображают, что могут построить более лучший миропорядок, чем тот, что установлен Создателем. Вы ведь знаете, что у людей есть совесть? Не послушался её голоса, сделал наоборот — и тебе плохо? Прогрессоры называют совесть Космическим Тоталитаризмом, или тиранией, и посредством работающих на них людей они хотят вывести породу существ, начисто лишённых совести, а затем и вовсе сжить разумную жизнь со свету, заменив её собой. Инициация клонов и инфертек — их надёжные орудия при истреблении людей. Да и не только людей... и что гаже и омерзительней — инкопы или инфертек — большой вопрос. Одно стоит другого.

— Я, может, неправильно поняла, — сказала Стешка, — они что — собираются воевать с Богом? Не, правда, что ли?

— Именно так, — кивнула Хлоя, — с Творцом и его слугами... их, в противоположность демонам-прогрессорам, в оккультной среде именуют Регрессораами — они, мол-де, будто бы тормозят развитие цивилизации.

— Это у вас не Союз Незамисимых Миров, — протянула будущая директриса ресторана, — а какое-то Сборище Непрошибаемых Маразматиков...

— А здесь на Земле будто бы Эдемский сад с розовыми пони, — хмыкнула Раяна, — вот погоди, лет через пятьдесят в странах Золотого Миллиарда тоже начнут дерьмо жрать и на Россию тыкать — почему не жрёте? Почему отгораживаетесь? Почему не подчиняетесь ходу истории? А вот мы сейчас вас разбомбим и освободим от диктатуры...

— Вы, — обратилась Хлоя к девушкам, — оказались крепкими натурами, но я всё же воздержусь от описания Ванахемских публичных домов и обитающих в них тварей. Скажу лишь одно — Ванахем тесно общается с инфернальным сообществом. Там есть Дома Контактов — это строения, похожие на египетские пирамиды, на Ванахеме их около десяти тысяч. Когда-то их использовали по назначению — в качестве электростанций. Люди, не ведающие, что они творят, готовы сутками стоять в очереди, брать отпуска, пойти на любые унижения и преступления, лишь бы вступить в ментальный контакт с Прогрессорами. Некоторые целыми семьями приходят. И падшие ангелы показывают контактёру всякую чушь о сверхсправедливом обществе, о сказочной жизни в будущем, о жизни в бесконечно удалённых мирах, морочат голову, создавая иллюзию обмена телами с каким-нибудь инопланетным монстром. Через обработанные инфертехнологами видеоустройства все эти бредни записываются на USB-накопители — чтобы все желающие могли смотреть и завидовать счастливчику. Принц Индас как-то рассказывал, что он инкогнито, под чужим именем, обучался два года в обычной школе. В классе тридцать четыре ученика. Двое ни разу не были в Доме Контактов. И эти двое были объектами постоянной травли — как недостойные чести контактировать с Высшим Разумом...

— Еслик как-то сказал, — хихикнула Кира, — что тот, кто не слушает Децла и не смотрит по ТНТ титанов рестлинга — тот опущенный лох и нереальный пацан...

— В заключение я вам вот что скажу, — Хлоя поднялась на ноги, — у инкопопв и инфантропов отсутствует верхняя планка физических размеров. Инкоп может быть мышью — а может быть и диплодоком, инфантроп может быть детской игрушкой — или механизмом планетарного масштаба, по образу Звезды Смерти. И ещё... ваши земные фильмы, игры, книги — они буквально набиты тем, что у нас в Союзе, и не в нём одном — уже осуществили, или пытаются осуществить. Все эти Императоры Черви... или даже Императоры-Пауки, Императоры-Бабочки, квазиживые звездолёты из "Гайвера", пришелец из "Экстро" — если это УЖЕ не сказка, то в пределах возможного. Вот так-то... и люди при всём этом — либо рабы, либо надсмотрщики. Плюс обслуга. Теперь вы понимаете, в каком кошмарном и омерзительном окружении жил Мидгард. Все мы. И почему нас уничтожили.

В кабинете повисло молчание, затянувшееся минут на десять. Молчали молодые панцироносицы, молчала и капитан Пи. Совсем нелегко было вывалить на головы этих малышек столько проблем, с которыми и более мудрые люди не знают как справиться...

— Давайте займёмся более интересным делом, — заговорила наконец женщина, — нам следует ознакомиться с постом наблюдения и тестовым блоком.

— Ох, блин, да с радостью, — вскочила Раяна, — а то эти кошмары... мне теперь киношка про Реаниматоров и Дагона кажется посредственным мультиком...

Девушки вновь прошли в зал с телепортером — как объяснила Хлоя, он являлся стационарной моделью — и гигантским голопроектором со множеством контрольных панелей и пультов.

Капитан Пи, не углубляясь по возможности в научные дебри, объяснила следующее.

Пост наблюдения был в состоянии засечь и отобразить на голограмме Земли точку выхода, возникающую при транпортировке объекта стационарным телепортером. Точку отправления, в свою очередь, обнаружить было нельзя — все излучения телепортера гасли в защитном подпространственном коконе, сформированном при помощи преобразователя измерений.

— То есть, — заговорила Эммочка, — если вы видите здесь точки выхода, а точку отправки — не видите, то это значит, что база противника тоже запечатана в кокон?

— Именно так.

— Вот интересно! — хихикнула Кира, — мы не можем обнаружить их, а они — нас... и тем не менее мы и они ухитряемся сталкиваться...

— Наш противник, — продолжила Хлоя, — где бы он ни прятался — в последнее время стал очень осторожен. Насколько я могу судить, он догадался, что ему противостоит кто-то, равный по силе. Он прибегнул к дезинформации — активирует сотни ложных каналов переброски. Поэтому, как ни печально, но что-то из их злодеяний мы наверняка пропускаем... скажем, ограбление корабля посреди Атлантики. Мы выследили и уничтожили некоторое количество боевых единиц врага, но их могут быть тысячи... а может, уже и десятки тысяч. А нас — шесть человек, хоть мы и панцироносицы, не говоря уже о Такседо Маске, который не желает вступать в переговоры... вот взгляните, как обстояла ситуация в тот день, когда к нам присоединилась Рая.

Хлоя подошла к пульту, что-то нажала, и модель Земли покрылась мигающими в беспорядке красными точками. Их было около двухсот в Западном полушарии и столько же — в Восточном. Чтобы узнать, как обстоят дела во всех пунктах назначения, сил шестерыхпанцироносиц действительно было недостаточно. Одна только география ложных каналов чего стоила — от Кавказа до Камчатки, от Средиземноморья до Мдагаскара, от Аляски до Огненной Земли...

— Значит, они будут по прежнему охотится на людей, есть их, похищать, а мы ничего не сможем сделать? — с тревогой в голосе поинтересовалась Кира.

— Сможем, — успокоила девушку Хлоя, — хотя они и чувствуют себя хозяевами положения, но мы тоже не лыком шиты, и надеюсь, всё-таки заставим их убраться с Земли. Я могу подключаться отсюда к каналам тревожных служб и прослушивать их. Перевод машинный, разумеется, не лучшего качества, но иногда я попадаю прямо в центр событий.

— И как? — спросила Стешка, — есть результаты?

— Тот человеко-кузнечик, что лежит в криокамере, выслежен в Павлодаре. Он там очень сильно нашумел...

— Послушайте, — воскликнула Раяна, — если у них такая обширная география, то получается, что на их базе действительно готовится целая армия... всё прямо так, как Кирушка говорила...

— Я только предполагала, — поправила Раяну Кира.

— Но как бы то ни было, версия Киры должна быть близка к истине, — заметила Эммочка, — и что интересно... посмотрите на то место, где Москва стоит. Они продолжают крутиться вокруг неё, как будто их туда тянет что-то...

— Ясно что, — вставила Надя, — Церену ищут. Знать бы, где она и кто она... тогда нам бы было спокойнее. И легче было бы её защитить.

— А почему мы всё время говорим о противниках — "они"? — спросила Стешка, — надо как-то определиться — кто именно эти они... если с Ванахема, то кто? Кинзи? Рубеус? Или тот цэрэушник Нефри, с которым Хлоя танцевала?

— Они с Ванахема, — отозвалась Хлоя, — выяснить это не составило труда. Достаточно было сделать анализ металла от заколки для галстука, которую я изъяла у экстрасенса Заклёпкина...

— А их настоящие личности можно вычислить?

— Увы, Стеша... данных маловато. Скажу лишь одно — если бы Рубеус узнал о местонахождении Церены, он бы не стал сооружать тайные базы. Он бы просто прилетел сюда со всем Ванахемским термоядерным арсеналом на борту и выжег Землю от полюса до полюса.

— Из-за одного-единственного человека???

— Церена — не простой человек, Стеша. Её сила не только в том, что она принадлежит роду Сегнуссена и является наследницей Мидгарианского Трона. И даже не в том, что она носит "Панцирь". Но об этом у нас разговор впереди. Сейчас же я хочу сделать одно предложение Эмме...

Эммочка не сразу отозвалась на слова Хлои. Она получила подтверждение, что Церена — панцироносица, и многозначительно взглянула на Киру — вот, мол, я же говорила... Кира поймала этот взгляд и едва заметно кивнула в ответ. То, о чём они вчера только лишь подозревали, стало ясно из уст самой Хлои. Церена скрывается среди них. И в своём новом состоянии она, конечно, даже не подозревает, кем была четырнадцать лет назад.

— Какое предложение? — отозвалась самая умная ученица.

— Ты знаешь математику не хуже меня, а может, со временем и превзойдёшь меня. Мне нужна помощница, которую можно обучить управляться с постом внешнего наблюдения. И которая будет, по мере сил и возможностей, меня замещать, потому что у меня могут быть и другие дела. Это смотря как всё сложится. Ну так как, Эмма?

— Я буду стараться изо всех сил, но... — Эммочка запнулась. Её не пугала незнакомая техника — напротив, любая трудность только ещё больше распаляла её рвение, — я вдруг подумала — каких могу натворить дел по ошибке...

— Об этом не беспокойся. Если у нас останется время, то начнём сегодня же.

Хлоя подошла к одному из столов и взяла странный предмет, чем-то похожий на игрушечную модель самолёта.

— Это так называемый "облачный глаз", — сказала она, — он помогает мне более точно отслеживать ситуацию в предполагаемых точках назначения. И если там происходит что-то подозрительное, я отправлялась следом за ним. Так я выследила противника на одном островке на Филлиппинах... и в прочих местах.

— Вы отправляли его через телепортер? — догадалась Эммочка.

— Да. Я нашла на базе точно такой же портативный телепортер, модель которого мы носим на руках... не знаю, правда, как он попал сюда. Может, кто забыл в спешке. Пришлось кое-что приделать к нему — и получился беспилотный "шпион". Возвращается он так же мгновенно, как и отправляется. Так что мы можем и следить за противником, и наносить ему ответные удары...

— А можно ли выследить нас в тех случаях, когда мы пользуемся своими телепортерами?

— Исключено. Не забывайте, что мы — панцироносицы. И только мы — если знаем, как — можем видеть друг дружку. Наши приборы спрятаны под слоями нескольких иномерных экранов. По сути мы, пока на нас "Панцири", являемся многомерными объектами... теперь нам надо прогуляться до медицинского сектора.

— Там будут уколы? — обеспокоенно спросила Кира.

Словесница потрепала девушку за хвостики и сказала:

— Не бойся. Не будет ни уколов, ни дрели, ни щипцов...

Панцироносицы уже знакомыми коридорами прошли в жилой блок и достигли медицинского сектора. Кира, несмотря на заверения Хлои, сильно волновалась и начала рассказывать — как, будучи ещё маленькой, она боялась ходить с мамой в поликлинику.

— ...И вот мы заходим в кабинет, — говорила она, — взяли у нас карточку... я сижу и меня прямо всю трясёт...

— С чего это тебя трясло? — полюбопытствовала Раяна, — неужели игла на шприце была метровой длины?

— Там на столе была куча пузырьков и бутылочек, и я боялась, что сейчас меня заставят всё это пить.

— Я в шестилетнем возрасте боялась того же самого, — вставила Надя, — что меня напоят бумажным клеем...

В проходной возле самой дальней комнаты Хлоя вынула из шкафа спортивную сумку и извлекла из неё три пары купальников-бикини.

— Тестируемый панцироносец обычно раздет донага, — сказала она, — но сейчас у нас особый случай... надеюсь, я не ошиблась с размерами... переодевайтесь. Кира и Эмма, вам за дверь. Переоденетесь снаружи.

Две подруги покорно вышли в коридор. Они были не только самыми молодыми панцироносицами, но являлись ещё и ученицами в школе, где преподавала Хлоя. А словесница не могла позволить, чтобы вверяемые ей школьницы переодевались в её присутствии. И Кира, и Эммочка невольно задались одним и тем же вопросом — кто сумел так хорошо воспитать капитана Пи? Должно быть, в её семье вопросам такта и целомудрия отводилось много времени. На Земле это уже пройденный забытый этап...

В комнату девушки вошли уже переодетыми. Хлоя провела их к уложенному посередине большому металлическому предмету, похожему на цинковый гроб.

— Вот это и есть тестовый блок, — объяснила Хлоя, — давайте-ка вскроем его...

Вшестером они управились с не слишком тяжёлой, но довольно громоздкой крышкой и прислонили её к стенке. Внутри блока располагалась выемка, повторяющая форму человеческого тела. За изголовьем крепилась небольшая клавиатура.

— С помощью этого аппарата нам подсоединили "Панцири"? — спросила Эммочка.

— Да, — кивнула Хлоя.

— И здесь же его можно извлечь?

— Верно.

Хлоя взяла со стола блокнотик с ручкой и что-то написала в нём. Затем подошла к клавиатуре и нажала несколько клавиш. Тестовый блок едва слышно загудел.

— Сейчас вы увидите "Панцирь" со стороны, — сказала она и взобравшись на блок, легла в выемку, — Эмма, возьми блокнот и набери на клавиатуре то, что я написала.

Отличница сделала всё так, как ей было велено. Какое-то время девушки потратили на разглядывание букв незнакомого алфавита. Всего их было тридцать четыре, и они не очень отличались от аналогичных букв из латинской и кириллической азбуки, хотя было заметно преобладание латиницы. Эммочке нужно было набрать слово "Хелхем", число 10 и нажать одну из отмеченных словесницей клавиш.

— Ну вот и всё, можете смотреть, — сказала Хлоя, соскакивая на пол. Было видно, что процедура избавления от "Панциря" прошла без всяких болезненных или неприятных ощущений...

То, что осталось лежать в выемке, совсем не походило на стекловидное одеяние, появляющееся на теле хозяина после активации. Подруги увидели сложную металлическую конструкцию, чем-то похожую на скелет, разве что с большим количеством деталей.

— Значит, эта штука полностью взаимодействует с организмом? — потрясённо молвила Раяна.

— Именно так. "Панцирь" имеет смещённое значение по отношению к материальному пространству, потому он абсолютно незаметен. Он же формирует защитные слои и позволяет владельцу прятать в теле оружие или любые другие подходящие по объёму вещи... впрочем, полный список функций вы уже знаете.

— А ваш пистолет? — вспомнила Кира, — где он сейчас? По-прежнему у вас внутри?

— Нет. Я ещё дома избавилась от всего лишнего. Кстати, этот тестовый блок позволяет выявить наличие спрятанных предметов в теле, да и вообще — состояние здоровья у человека...

— И теперь вы не можете превращаться?

— Не могу.

Хлоя, помолчав немного, проговорила:

— Хелхем, дай мне силу...

Снятый "Панцирь" едва заметно засветился и тут же погас.

— Как видите, он реагирует на мой голос, но не разворачивается. Потому что не может меня обнаружить.

— Ну так давайте скорее поставим его на место, — взволновалась Эммочка, — а то вдруг случится что, а вы, можно сказать, раздеты...

Кира внезапно подумала, что словесница неспроста решилась снять с себя "Панцирь". Ведь сейчас она совершенно беззащитна. Если Кира, или кто-нибудь ещё — попытается напасть на неё, то вряд ли она даст серьёзный отпор. Вдруг, неровен час, кто-то из девушек решит, что своим появлением на Земле Хлоя расстроила чью-то тихую и мирную жизнь, тогда избежать драки точно не удастся...

Кира искоса поглядела на подруг. Не было похоже, чтобы кто-то из них вынашивал в голове коварные планы. Эммочка, следуя указаниям Хлои, набрала что-то на клавиатуре — и вскоре словесница вновь сделалась "панцироносной".

Затем Хлоя лично проверила каждую девушку. Её интересовало — не появилось ли на исследуемых "Панцирях" каких-либо дефектов и не дают ли они сбоев. Ничего подозрительного обнаружено не было. Поиск каких-либо спрятанных предметов тоже ничего не давал, до тех пор, пока очередь не дошла до Нади — её словесница проверяла последней.

Все заметили, что лицо Хлои как-то странно напряглось, и она, велев Наде сойти с выемки, вышла из-за клавиатуры и указала на углубление в том самом месте, где находилась верхняя половина спины испытуемой. Кира тоже взглянула на это место — и её глазам предстала позолоченная коробочка, точь-в-точь как та, что вручил ей Мирослав...

— Это было у неё внутри груди? — удивилась она. Никому из подруг, и Хлое в том числе, Кира не рассказывала о коробочке с любопытным содержимым, что лежит у неё дома... Теперь таких коробочек стало две. Что же именно хранила Надя в своём теле?

— Именно так, — Хлоя взяла найденную вещь и внимательно осмотрела её, — не думаю, что Надя знает, что здесь лежит... или знает?

Надя тоже выглядела удивлённой и растерянной.

— Нет, я это впервые вижу... — выдавила она из себя.

Остальные девушки были поражены случившемся не меньше, чем виновница происшествия. Особенно сильно случившееся поразило Киру. Она не могла взять в толк — почему у неё самой такая же коробочка вывылилась из груди или откуда-то ещё — без всякого тестового блока? И вообще, почему их две? Откуда они взялись?

— Во всяком случае, эта вещь безвредна — взрывчатки или яда внутри нет, — сказала Хлоя, — сейчас же я хочу сказать, что наши "Панцири" не повреждены и исправно работают. Ещё я добавлю пару слов о вас... точнее, вашем здоровье. Серьёзных заболеваний, аномалий развития ни у кого нет. Стеша, Рая и Надя достаточно хорошо развиты физически, а вот вам... — она повернулась к Кире и Эммочке, — предстоит поработать над своими телами. Ваши мышечные корсеты слишком слабы, но надеюсь, что совместными усилиями мы исправим все недочёты к концу года. Мы будем учиться пользоваться "Панцирями" в полную силу... учиться преодолевать реки, обрывы, прыгать с крыши на крышу...

— Ой... мне каюк, — Кира опустила голову, так как её успехи по части физической подготовки оставляли желать лучшего. После круга по стадиону она буквально падала, плавала кое-как, "по собачьи", а во время игры в волейбол или баскетбол постоянно нарушала правила и мяч отскакивал от её рук в любом произвольном направлении, в том числе и по собственному носу...

— Это же не химия, — ответила ей Эммочка.

По возвращении в кабинет Хлоя известила девушек о предстоящем обучении.

— Вы покамест несовершеннолетние, — сказала она, — у вас учёба, семьи и всё такое, и это нас несколько сковывает. Мне многое следовало бы вам показать, многому обучить, но... не всё сразу. Хотя кое-что вы должны освоить уже в ближайшее время. Спокойно, в пределах разумного, реагировать на выстрелы и взрывы, не бояться человеческих трупов, лучше ориентироваться в городе... — она оглядела каждую девушку, — да, страх перед подземными коммуникациями придётся вытравлять. И перед ледяной водой — тоже, — она кивнула Наде; та не решилась возражать — лишь слегка поёжилась.

По замыслу капитана Пи, девушкам предстояло непосредственно пронаблюдать вскрытие трупов в моргах, пронаблюдать вживую за сценами смертных казней в Китае и Саудовской Аравии, выучить профессиональный жаргон криминальных элементов(наркоторговцев, сутенёров, воров и проч.)и работников правоохранительных служб, научиться без инструментов или с наличием оных выводить из строя транспортные средства... Зачитанный список всего того, что следовало знать и уметь городскому партизану, был по известным причинам сокращён, но всё равно девушкам он показался слишком длинным.

— Это программа-минимум, — закончила Хлоя, — после пробуждения вашей памяти она не будет играть большой роли...

Девушки переглянулись. Многообещающее заявление... должно быть, в глубинах их памяти и впрямь таится что-то гораздо хуже того, что они услышали сейчас.

— А помните, вы вчера говорили о Герении Йоспи? — напомнила Кира, — что-то о её исчезновении? Куда она ушла из подземной Петры?

— Ах, эта... — кивнула капитан Пи, — это странный случай — настолько странный, что я и сама с трудом верю в то, что он имел место. Скажите для начала вот что — вы верите в возможность путешествий во времени?

Кира пожала плечами. Всё её знакомство с проблемой перемещения во времени сводилось к просмотру двух фильмов, в одном из которых какой-то придурковатый старшеклассник метался из прошлого в будущее и обратно на пару с каким-то сумасшедшим учёным. А в другой картине герои оказывались в прошлом, пролетев на самолёте через какую-то временную дыру, и добрую половину всей картины они провели в пустом здании аэровокзала... Этот фильм Кире никогда не нравился. Особенно отец одного из героев, в пух и прах изругавший сына за полученную тройку с минусом.

— В будущее — нет, а прошлое... — начала Эммочка, — в прошлое — да, но лишь в качестве наблюдателя, не способного ни на что повлиять. Например, если минувшие события каким-то образом сохраняются, то, попадая в пласт всего прошедшего, мы сами меняемся, и нас никто не видит, не слышит, не ощущает... мы в роли зрителей, которые ни на что не могут повлиять. Я думаю, что невозможность изменить уже случившееся путём влияния на предшествующие обстоятельства должна быть закреплена в виде какого-то фундаментального закона...

— Ты, Эмма, — сказала Хлоя умной ученице, — повторила то, что говорила мне королева Серенити. На Мидгарде велись работы по проникновению в слой пространства, содержащий прошедшие события. Военные очень хотели заглянуть туда... и им это удалось.

— Я поняла, — подхватила Кира, — вы хотели отправиться в прошлое для того, чтобы предотвратить войну до того, как она началась?

— Если бы всё было так просто, мы бы с вами не сидели на Земле. Реальность, как всегда, преподнесла свои сюрпризы... хотите, я вам опишу, что можно сделать, имея в своём распоряжении машину времени?

— Конечно, хотим, — ответила за всех Эммочка.

— Итак... вы берёте с собой бомбу с часовым механизмом и устанавливаете время до взрыва — час десять минут. Отправляетесь в прошлое на один час. Этого времени вам должно хватить, чтобы пробраться на звездолёт противника и заминировать его. Вы уходите, по прошествии часа ваше субъективное настоящее накладывается на точку отправления, и вы — в реальном настоящем. А десять минут спустя заминированный звездолёт взрывается, ибо с бомбой произошли те же процессы, что и с вами. Она материализовалась на борту ровно через час.

— И точно так же можно доставить группу диверсантов? И даже целую дивизию?

— Правильно. Машина времени находилась в убежище Серенити, и мы совершили небольшое путешествие... хотели получше ознакомиться с противником.

— А почему вы не пытались с помощью этой машины бежать? — поинтересовалась Кира.

— Потому что как бы далеко в прошлое мы не ушли, мы вернулись бы в точку отправки, то есть, в наше реальное настоящее. Да и куда бежать? Нас везде ждали. А обнаружив нас и проанализировав ситуацию, противник раскрыл бы секрет побега. И заполучив машину времени, Светоносцы имели бы в своём распоряжении уникальный инструмент для разведки и диверсий, а попади такой инструмент к инкопам... одни словом, эта возможность начисто исключалась. Поэтому машина времени была уничтожена. Удастся ли когда-нибудь изобрести её заново — даже не знаю...

— А Герения? — напомнила Раяна, — что с ней случилось? Неужели вы выкинули её в прошлое и ушли в своё настоящее?

— Да, именно это Серенити и сделала. Она потеряла терпение и дала волю гневу. Сами понимаете — Герения уговаривает её сдаться, затем транслируется выступление Бешеного Джо, и сразу же начинается бомбардировка... Серенити спровадила Герению на восемь тысяч лет назад, на другой конец континента, и бросила её там дожидаться возвращения в исходный временной отрезок. Если она не погибла при бомбардировке, то, должно быть, до сих пор находится где-то на Мидгарде...

— Каково это — находиться в прошлом? — полюбопытствовала Кира.

— Это похоже на вневременной карман. Жажды нет, голода — тоже нет, ты не можешь заболеть или умереть. Ты — наблюдатель, не могущий на что-либо повлиять...

Хлоя вздохнула, собираясь с мыслями.

— Видите, сколько проблем сразу? — сказала она, — надо искать Церену, разрешить вопрос — кто и зачем высадился на Землю со своими инкопами, найти четверых оставшихся панцироносцев, о которых вообще ничего не известно... кроме того — когда у нас проснётся память, мы, среди прочего, поймём, что не сможем вернуться. У нас нет межпространственного портала, хотя я надеюсь, что у противника он есть. Мы могли бы захватить его. И, быть может, когда-нибудь мы воссоздадим машину времени заново и попробуем прорваться домой. Знаете, что мы могли бы сделать в этом случае? Спуститься в прошлое лет на сто вместе с космолётом, стартовать в космос, залечь во вневременном кармане в спячку и долететь до Пегаса-51, а затем вынырнуть в системе Ацтлана. С тамошними армейцами у меня есть некоторые завязки, плюс бабушкина родня, и связи в мидгарианской диаспоре. Нам бы там точно помогли...

— Безнадёга полная, — поморщилась Раяна, — мы теперь земляне. Что я дедушке скажу? Дескать, летим в космос, прощайте? Да и когда ещё это будет? И при каких обстоятельствах? Придётся земной родне открыться — кто мы. Если вы настаиваете на том, чтобы слинять незаметно — я на это не пойду.

— Я не настаиваю, — ответила Хлоя, — я уже почти смирилась с тем, что никуда мы с Земли не денемся.

Она встала, прошлась вокруг стола, села и сказала:

— Теперь я расскажу вам всё то немногое, что я помню о Серебряном Кристалле. Вы уже знаете, при каких обстоятельствах королева Серенити использовала его. Меня здесь уже спрашивали — что изображено на флаге Мидгарда. Я ответила, что эта сдвоенная запятая символизирует Серебряный Кристалл. Что это такое? Это своего рода символ того, что род людской не забыт и не брошен на произвол судьбы. В вероисповедании, имеющем на Мидгарде и планетах Союза наибольшее распространение, Серебряный Кристалл как религиозный символ играет третью роль после непосредственно Творца и одного из его Посланников...

Но опять же, напомню, что я пришла на Землю не для того, чтобы собирать паству, поэтому углубляться в богословские споры мы не будем. Придёт время — вы сами сделаете выбор... скажу лишь, что Посланника считают строителем общества того типа, что существовало на Мидгарде последние две с половиной тысячи лет. Считается — и теперь я полностью разделяю это мнение — что в ходе его просветительской работы жители Мидгарда запретили в своих племенах полигамию, каннибализм, начали бороться с сексопатологиями и колдовством, научились исцелять одержимых, перестали считать планеты божествами или обителями для этих божеств... тогда же религиозные реформаторы отвергли идею о мире мёртвых как составной части Мироздания, и выделили его, назвав Надвселенским миром, куда после смерти уходят души людей.

История обретения Серебряного Кристалла довольно длинная, поэтому мы остановимся лишь на том, что существует храм в Хрустальной Петре. Он построен около тысячи лет назад, заложен в день первой космической экспедиции на Ванахем... поэтому в народе его называют Звёздным Храмом. В нём есть главный алтарь... точнее, был — его сорвали с места и увезли на Ванахем. И Серебряный Кристалл почти тысячу лет пролежал там же, где его впервые нашли — в небольшом углублении на плоской верхней стороне гранитной глыбы, которой придали форму куба и таким образом превратили в алтарь. Сама же эта глыба была знаменита тем, что именно на ней стоял Посланник, когда общался со своими слушателями.

— Этот Кристалл обладал некой силой, — догадалась Стешка.

— Причём огромной. На первый взгляд — просто кусок горного хрусталя, но... очень часто имели случаи, когда люди, находившиеся рядом с ним, излечивались от смертельных заболеваний буквально за считанные часы. Ещё чаще исцелялись те, кто попадал в наркотическую зависимость или страдал тяжёлыми формами душевных заболеваний. А ещё были отмечены случаи — совсем уж редкие, можно по пальцам пересчитать — когда Серебряный Кристалл уничтожал магические способности экстрасенса, который наконец осознал всю пагубность своих паранормальных экспериментов.

— Я поняла, — оживилась Кира, — этот Серебряный Кристал мог лишить Светоносца возможности контактировать с Прогрессорами, а ещё...

— Ну? — поощрительно кивнула Хлоя.

— Он мог уничтожить инкопа и превратить клон в прежний живой труп?

— Умница, — улыбнулась капитан Пи, — все инкопы, как показала практика, теряли боеспособность, если в их поле зрения попадал Серебряный Кристалл или его аналог — выточенный в виде монетки кусочек горного хрусталя, который чисто символически прикладывался к оригинальному кристаллу. В подземной Петре Рубеус сначала завалил десятками тысяч живых трупов — бывших инкопов — все проходы до потолков, а мы получили возможность пополнить свой боезапас. Но потом он начал что-то понимать и впредь, расчистив проходы, посылал в бой только настоящих людей. И ещё роботов.

— Мощная вещь, — покачала головой Эммочка.

— Инкопы вообще боятся религиозной символики. Известно, почему.

— И что, любой, кто возьмёт Серебряный Кристалл, мог попросить о чём угодно, и это сбывалось? — недоверчиво спросила Раяна.

— Нет, — ответила Хлоя, — как следует из священных книг, просить можно, лишь желая кому-то добра, или в том случае, если ты жертвуешь собой. Потому что Серебряный Кристалл — это не кинофильмовый джинн, который всё делал именно так, как слышал, или начинал творить что вздумается, если желание было высказано невнятно и расплывчато.

— Я, кажется, поняла, — заговорила Эммочка, — ведь каждый может просить у Творца? Ведь говорилось... примерно так — "если именем моим прикажете горе сойти с места — она сойдёт..."

— Не совсем, но близко к оригиналу.

— Так вот, — продолжала рассуждать отличница, — у нас на Земле, для тех, кто жил две тысячи лет назад на Ближнем Востоке, было очевидно, что никто именем Бога не станет сдвигать горы ради потехи или просто от скуки. Для них было ясно, что всё должно иметь цель и для всякого действия нужно рассчитать последствия. Потому и тот, у кого в руках Серебряный Кристалл, мог поплатиться, если бы попытался сотворить с его помощью какой-нибудь сногсшибательный трюк на потеху публике. Или ради своего обогащения...

— Это похоже на рассказ, который мне мама читала, когда я маленькой была, — сказала Раяна, — там говорилось о купце, который пошёл в церковь молиться о том, чтобы голод продлился подольше и цена на зерно выросла.

— И что с ним случилось? — спросила Кира.

— Приехал он домой, а вместо дома и амбаров с зерном — груда углей и головешек. Вот так-то просить что ни попадя. Да, а кстати... были ли до войны с Ванахемом случаи, когда кто-то что-то просил с помощью Серебряного Кристалла?

— Да, был случай, ещё до того, как Мидгард вышел в космос, — ответила Хлоя, — однажды на планете началась пандемия какого-то заболевания, симптоматика которого чем-то напоминала сифилис. Многие учёные связывали начало пандемии с падением кометы, которая, мол-де, принесла на Мидгард инопланетную заразу. Подробностей я не помню, но от болезни погибло и пострадало очень много людей. И кто-то из отчаявшихся врачей решился воспользоваться Серебряным Кристаллом с тем, чтобы попросить для учёных помощи в разработке вакцины...

— И у них получилось?

— Получилось, и болезнь была побеждена. Впоследствии разного рода "строители новой жизни" и "независимые эксперты" пытались доказать, что открытие вакцины — просто удачное стечение обстоятельств, но никто из них так и не смог объяснить — каким образом открытие было сделано одновременно в пятнадцати разных местах, находящихся на приличном расстоянии друг от друга.

— То есть, все открытия были сделаны независимо?

— Отметки на телеграфных лентах указывали на то, что именно так всё и было... в год, когда имела место пандемия, радиосвязи ещё не существовало. Одно только печально — что врач, воспользовавшийся Серебряным Кристаллом, умер. Говорили, что он не выдержал соприкосновения с Вечностью, и его организм погиб.

— Но послушайте, — вмешалась Стешка, — если через Серебряный Кристалл проходит столько могущества, то почему Серенити не остановила войну? Почему она спасла только нас и вас?

— На этот вопрос смогла бы ответить только сама королева, — горько улыбнулась Хлоя, — признаюсь честно, я и сама какое-то время пребывала в растерянности и негодовании. Но четырнадцать лет в полном одиночестве заставили меня многое переосмыслить. Восемь миллиардов человек погибло, и я надеюсь, что виновные в их смерти заплатят своё сполна, но... я много раз думала о соприкосновении с Вечностью... о том, что происходит с теми, кто решился воспользоваться Серебряным Кристаллом. Размышляла и над тем, почему к Серенити пришли сразу трое сотворников. И теперь я думаю, что могу кое-что объяснить, хотя и прошу вас не принимать мои слова на веру, не обдумав их как следует. Я уверена, что во время соприкосновения с Вечностью человек видит все последствия, к которым приведёт исполнение его просьбы. Возможно, он может изменить свою просьбу, сформулировать её иначе, а может, на самом деле он и сам не знает, что именно хочет... возможно, он может выбирать какую-то цепь последствий... кто знает. Но Серенити — я в этом уверена — никогда бы не решилась посредством Серебряного Кристалла расправляться с миллионами живых людей. Ведь к планете двигались десятки эскадр ВКС, с сотнями транспортов, а на них — сотни тысяч человек, большинство из которых заведомо не являлись законченными злодеями. Вздумай она даже не уничтожить их, а просто вывести из строя двигатели на кораблях — и что тогда будет? Люди съедят всё продовольствие, затем начнут есть друг друга, а потом разгерметизируют отсеки, чтобы не умирать от кислородного голодания? Повторю ещё раз — мы не имеем права, сидя в тепле, при свете, в сытости и безопасности, судить королеву. Но справедливости ради я добавлю, что Серенити перед смертью успела нанести и непосредственным противникам, и всем, кто предпочёл стоять в сторонке и отмалчиваться — удар такой силы, что Союз до сих пор не может оправиться от его последствий.

— Это как? — удивилась Кира, — она что, пожелала, чтобы все заводы, строящие звездолёты, рухнули?

— Нет. Я не слышала, о чём Серенити говорила с сотворниками, но знаю, что случилось в первые два часа после её смерти.

Всё началось с того, что находящиеся в распоряжении Рубеуса инкопы начали гнить. Они сгнивали без всяких видимых причин и растекались в чёрные зловонные лужи, и мало того, что от их запаха любого нормального человека вывернуло бы наизнанку — этот запах не выветривался и не отстирывался в течении нескольких месяцев. Им пропиталось буквально всё — одежда, еда, оружие. Мидгарианское Сопротивление буквально находило врагов по запаху. Точно так же арабы находили в пустыне лагеря крестоносцев по запаху говна.

Затем сообщения о гибели инкопов начали поступать от находящихся на пути к Мидгарду эскадр и соединений Коалиционного флота. Многим кораблям пришлось из-за невыносимой вони, вызывающей у людей головные боли, отёки и галлюцинации, разворачиваться на обратный курс или садиться на других планетах.

Кстати, о планетах. Почти на каждой из них находились лаборатории и целые заводы, изготовляющие клонов. На двух планетах — Ванахеме и Немезисе — находились также гигантские лагеря и полигоны с инкопами. Всюду и везде клоны и инкопы сгнили и погибли. Заводы и лаборатории пришлось закрыть — опять же из-за неистребимой вони. А спустя какое-то время началось самовозгорание всей той слизи, что осталась от клонов. Учёные-рипликаторы потеряли свои производственные площади, а корпорации, эксплуатировавшие их, понесли невосполнимые убытки. Серьёзно пострадали и звездолёты. И это ещё не всё. Вся информация на электронных носителях, имеющая отношение к клонированию, оказалась стёрта.

Затем начались чудеса в области военной робототехники. Для изготовления электронных элементов, как вы, должно быть, знаете, применяются очень дорогие и редкие материалы — рений, гафний, палладий, рутений и другие... так вот, компоненты, входящие в состав электронной начинки боевых роботов, непонятным образом заменились на их аналоги — радиоактивные изотопы. В итоге вся военная робототехника в Союзе погибла. И информация о ней — тоже. Теперь военным кибернетикам и рипликаторам придётся начинать всё с нуля. Впрочем, уже начали, судя по событиям на Земле...

— Ну конечно же! — воскликнула Эммочка, — Серенити понимала, какую опасность для общества представляют инкопы, потому что знала — кто они на самом деле, и решила уничтожить их всех до единого...

— Да, для Светоносцев и их приспешников это действительно был удар ниже пояса, — прокомментировала услышанное Раяна, — но какой ценой? Восемь миллиардов погибших... даже не знаю.

— И тем не менее, — продолжила Хлоя, — гибель инкопов и боевых роботов в корне изменила ход войны. Надо полагать, когда Рубеус остался без любимых игрушек, то ему стало ясно, что с оставшимися четырьмя миллиардами человек ему уже не справиться, сколько бы солдат он ни угробил.

— Представляю, как у него физиономия вытянулась, когда ему доложили о всём случившемся, — хихикнула Кира.

Но Хлое было явно не до смеха. Она сказала:

— Подумайте о том, сколько богатых и влиятельных людей понесли убытки от гибели двух отраслей промышленности, благодаря которым демократия-инфернократия успешно распространялась по галактике. Подумайте о том, как они жаждут отплатить за весь ущерб, который был им причинён. Учтите, что Серебряный Кристалл, при посредничестве которого случилось всё вышеописанное, нигде не был обнаружен. А теперь подумайте — что ещё, помимо "Панциря", королевской фамилии и права на трон может быть у принцессы Церены? По какой причине Светоносцы могут её разыскивать?

Эммочка, не долго думая, ответила:

— То есть, эта вещь... Серебряный Кристалл — находится у неё? Серенити передала ей его на хранение?

— Да, я не сомневаюсь, что так и есть. Хотя и не видела, как это происходило. Но об этом могут прекрасно знать существа, чьим интересам служат Светоносцы. Эти существа и дали им наводку на Москву.

— Но тогда получается, что принцесса в большой опасности, — заметила Кира.

— Да, но не настолько неотвратимой. По большому счёту Прогрессорам, они же демоны — не так уж важно, что будет с принцессой. Доберутся до неё Светоносцы, не доберутся — всё едино... их первоочередная задача — погубить того, кто с ними сотрудничает. Они дадут своему просителю иллюзию власти и могущества — ровно в той же степени, в какой ослика трогают с места подвешенной на шесте морковкой. И он будет идти за ней — пока не отощает и не свалится...

— В интересах Прогрессоров, — заметила Раяна, — удобнее было бы вывалять принцессу в дерьме, так же, как они это проделали с её матерью. Или перевербовать на свою сторону, чтобы она сама сдалась им по доброму согласию.

— Умница, — улыбнулась капитан Пи, — не удивлюсь, если выяснится, что Светоносцы или кто-то ещё уже работают в этом направлении...