Панцироносица. Наука против волшебства. Книга первая. (гет)

Майские праздники окончились. Школьники — кто изо всех сил, а кто кое-как — готовились к выпускным и переводным экзаменам. Кира в последние учебные недели тоже старалась не отставать и в меру своих скромных сил грызла гранит науки — в паре с Эммочкой, иногда — с Норкой или Хлоей. Дело продвигалось довольно туго по причине отсутствия у девушки усердия, и к тому же за последние два года она многое запустила, особенно математику, но всё-таки у неё прибавилось знаний, равно как и уверенности в себе, и предстоящие экзамены уже не казались ей катастрофой вселенского масштаба.

И вот в один прекрасный майский день в Братеево учинилась очередная, уже невесть какая по счёту кровавая драма.

Придя в школу, Кира с Эммочкой сразу обратили внимание на неестественную тишину, заполнившую всё здание. Никто не носился по коридорам, не кричал, и даже — редкий случай! — не ругался трёхэтажным матом и не блистал юмором на темы "ниже пояса".

А на главном информационном стенде висела большая фотография девушки с траурной лентой в уголке.

— Алёна Цапельникова, 8-Г класс, — прочла Кира, — это что же случилось-то?

Траур объявляют по умершему — это подруги и так знали. Они вспомнили почившую ученицу — тихую, незаметную, невысокого роста темноволосую девушку. При жизни они не дружили — всё-таки в школе много народу учится, со всеми подряд никак не передружишься, но, может быть, когда-то и пересекались... Разумеется, у самых молодых панцироносиц тут же упало настроение. Отчего могла умереть вполне себе здоровая ученица? Попала ли в аварию, или...

— Её убили, — подошёл к девушкам Севка Бакисов.

— Что? — Кира крутанулась на месте и едва не запуталась в ногах, — кто убил?

— Она должна была сегодня утром паспорт получить, — объяснил Севка, — пошла с мамкой в ментовку, там их обеих и убили.

— Ты ничего не выдумываешь? — растерянно молвила Эммочка.

— Очень мне это надо, — фыркнул парнишка, — Глобус всем сказал, что их там убили. Затащили в какой-то кабинет и анальгином потчевали до тех пор, пока... вот так. Говорят, что Васькин папаша их и забил...

Подруги переглянулись. С какой бы это стати Руслану Павловичу нужно было убивать девчонку и её мать? Либо Севка безбожно врал — или повторял чужое враньё, что не суть важно, либо и впрямь с Алёнкой приключилось нечто страшное...

В этот момент к стенду подошёл Сашка Еслик. Он приготовил скотч и начал наклеивать рядом с фотографией какую-то бумагу. Подошло ещё несколько человек; Еслик отошёл в сторону, и стал виден самопальный плакат с одетым в милицейскую форму скелетом, сжимающим в руках секиру. Надпись внизу гласила — "Остановим запутинских вертухаев-беспредельщиков!"

— Баженов велел повесить, — промямлил Еслик, несколько сутулясь, — ну, знаете ведь... подполковник Чудесов убил...

— А ты и рад стараться? — к стенду протиснулся ещё один ученик. Им оказался Вася Чудесов.

— Что вообще происходит? — спросила Кира.

— Батя ещё вчера днём из города уехал, — начал объяснять Вася, — вернулся лишь, когда всё это случилось. Все слышали? — он оглядел собравшихся и повернулся к Еслику, — давай снимай всё, что ты тут с Глобусом намазюкал.

— Чё, правда глаза колет, что батя — запутинский хуесос? — скривился Еслик.

За неимением успехов в учёбе, побед на любовном фронте и каких-либо ценных достоинств он взял привычку в любом споре — если несогласный с ним человек выбирал голос совести — называть его "запутинским...(какое-либо ругательство)". Этот примитивный приём помогал ему возвыситься в собственных глазах, отчего он казался себе очень-очень крутым, не являясь таковым в действительности.

Реакция Васи оказалась молниеносной — его рука будто и с места не двигалась, а его оппонент, согнувшись пополам и задыхаясь, повалился на пол. Вася же содрал плакат, порвал на мелкие кусочки и выждав момент, сунул бумажный комок в есликовский рот. Затем встал и несколько раз с размаху огрел пакостника ногой.

— Это вот тебе за хуесоса, — сказал он, разворачиваясь и проталкиваясь через толпу.

Кира с Эммочкой ушли с места происшествия. Избитого Еслика им не было жаль нисколечко. Милиция, конечно, не сахар, бандитов в ней хватало, было за что и критиковать действующего президента — но всему на свете должны же быть разумные грани?

А ещё им было интересно — каким боком в этой истории замешан дважды упомянутый Баженов...

На втором этаже девушек встретила словесница и позвала за собой. Они прошли в пустой библиотечный зал и прикрыли дверь.

— Хороши здесь дела творятся, — вздохнула Хлоя, усаживаясь за стол, — скажите мне... что у вас тут с людьми делается? Неужели всегда, когда при исполнении погибает милиционер, вы тут все радуетесь и пляшете?

— Да в чём дело-то? — взмолилась Эммочка, едва не плача.

— Сегодня утром, — начала Хлоя, — в город пробрался инкоп. Это было летающее существо — гибрид скорпиона с летучей мышью. Он прилетел в наш район, напал на гараж при ОВД, а затем полез в отделение и разнёс там всё чуть ли не до основания... Алёну и её мать он разрезал клешнями, убил одного из оперов СКМ. Вот и всё.

— Значит, Руслан Павлович не виноват? — уточнила Кира.

— Вы знаете, — заметила Хлоя, — моего вмешательства даже не потребовалось. В инкопа всадили около трёхсот пуль, и он буквально на кусочки рассыпался. И прежде чем останки были увезены, его видела куча народа. Чуть ли не весь микрорайон сбежался посмотреть на пришельца. В общем... — она встала и подошла к девушкам, — плохи наши дела, девочки. Мы чисто физически не можем успеть везде, и начинаем многое пропускать... да, и... послезавтра на Борисовском кладбище состоятся похороны.

— А как сегодня с занятиями? — спросила Эммочка.

— Два урока срезали. Идите...

Девушки покинули библиотеку и пошли в класс. Сейчас они не чувствовали себя панцироносицами. Они были слабыми беспомощными детьми, и им было очень страшно. Так страшно, как никогда раньше.

Газеты и телевидение не обмолвились ни единым словом о происшествии в Братеевском ОВД, но жители района и без того знали о посетившем здание милиции неизвестном существе. Фотографии и видеоролики от очевидцев гуляли по Интернету, несмотря на препоны со стороны модераторов, народная молва разносила кошмарные подробности тройного убийства, и в итоге в день похорон у Борисовского кладбища собралось несметное количество людей — многие тысячи, а может, и гораздо больше...

Старожилы не могли припомнить, чтобы любые другие прощальные церемонии, даже с самыми видными жителями района и округа, собирали столько народу. Большинство присутствующих склонялось к одной единственно возможной версии — мать и дочь Цапельниковы и капитан милиции Громогласов были убиты инопланетным пришельцем, проникшим в Москву то ли для разведки, то ли с целью провести диверсию...

Сторонники версий о милицейском произволе и каких-то хитроумных мистификациях предпочитали помалкивать — во всяком случае, пока. Злить народ в данных обстоятельствах было смерти подобно, тем более что некоторые граждане с "активной гражданской позицией" уже попали под горячие руки. Среди таковых граждан был и Сашка Еслик, избитый, как писали в "независимых" СМИ, каким-то "мусорским ублюдком" только за то, что решился расклеить по городу плакаты, изобличающие кровавый гэбистский режим.

Неприятные происшествия не обошли стороной и Киру с Эммочкой. Они пришли на кладбище в сопровождении капитана Пи. В какой-то момент женщина отвлеклась и упустила молодых панцироносиц из виду, а из толпы вынырнул Баженов.

— Вы что здесь делаете? — испуганно зашипел педагог, косясь на полузасыпанную могилу капитана Громогласова, — вы что, хотите в кадр попасть?

Он буквально силком потащил девушек прочь от скопления людей, многие из которых были в милицейской форме.

— Но мы ничего плохого не делали... — растерянно молвила Эммочка, но Баженов перебил её:

— Видите прессу? — он указал на собравшихся в отдалении людей с фотоаппаратами и телекамерами, — вы что, хотите, чтобы ваши физиономии засветились в репортаже про запутинских рабов, целующих задницу своего мёртвого нукера? А нам потом краснеть за вас из-за того, что нас же обвинят в не прогрессивном воспитании? Короче, — закончил Владимир Иванович не терпящим возражений тоном, — чтобы я и близко не видел вас возле могилы этого гулаговского вертухая. Понятно?

Едва Баженов исчез, девушки, презрев все грозные предупреждения, снова присоединились к скорбной церемонии. Неподалёку от могилы капитана хоронили ещё двоих — Алёну Цапельникову и её мать.

Тем же днём после похорон, когда по убитой девушке справляли поминки, Баженов устроил разнос словеснице.

С Алёнкой прощалась почти вся школа. По адресу ученицы было сказано много тёплых слов. Выступил и Владимир Иванович. С трибуны актового зала он вещал словно пророк, клеймя на все лады преступную власть, кровавый режим, милицейско-прокурорско-судебный произвол, вспомнил и президента, пройдясь по его трудному детству и каким-то возникшим в детские годы комплексам, призывал к решительному отпору... и прочее и прочее. А закончив свою обличительную речь, он спустился в зал и найдя Хлою Пи, попросил её выйти для серьёзного разговора.

— Очень хорошо, что вы вспомнили обо мне, — сказала словесница, когда они остались вдвоём в учительской, — я всё хотела поинтересоваться — что за бред вы несли? Вы знаете не хуже меня, что подполковник Чудесов не имеет к этим убийствам никакого отношения...

— А кто же, по вашему, это сделал? — с издевательской улыбкой спросил Баженов, — уж не рептилоид ли? Или марсианин?

— Несколько сотен человек видели труп существа с клешнями и крыльями. Вам этого мало?

— Допустим, — согласился педагог, — допустим, труп был. Но это ничего не доказывает.

— Объясните, ради Бога, чего вы добиваетесь? — взорвалась Хлоя.

Баженов, прохаживаясь взад-вперёд, начал излагать своё видение происходящего.

— Как вы знаете, — начал он, — у нас есть спонсоры. Они отремонтировали школу, закупили имущество, и мы, в свою очередь, наладили с ними взаимовыгодное сотрудничество. Мы внедряем новейшие образовательные проекты, которые — прошу заметить — признаны во всём цивилизованном мире. Мы строим школу будущего, передовое заведение, которое не стыдно будет показать нашим зарубежным коллегам из Америки, Германии, Швеции, Японии... — он подошёл к занятому Хлоей столу, — а что делаете вы? Я скажу, что вы делаете. Вы занимаетесь саботажем. Вам кажется, что наши ученики учатся плохо, и вы не хотите их аттестовать. Вы сеете панику из-за каких-то несуществующих людей с клювами, каких-то чудовищ, убивших нашу ученицу... да пусть оно и впрямь существовало — нас это не волнует. У нас обязательства перед спонсорами, и мы проводим с ними совместную образовательную кампанию, а вы вставляете нам палки в колёса. Например, не далее чем неделю назад устроили детям встречу с какими-то вытиранами войны... я ведь вас уже предупреждал: никаких людей в погонах — армейских ли, милицейских, или, не дай Бог, всякое быдло из ВДВ или морской пехоты — до наших учеников допускать нельзя! У нас прогрессивная школа в полном соответствии с мировыми стандартами, а не филиал преступной организации под названием "МО"...

— Понятно... — кивнула Хлоя, — Владимир Иванович, а ведь на вас сегодня народ смотрел. Неужели вам нисколечко не стыдно? Как можно до такой степени ненавидеть свою страну? Вас совесть разве не мучает?

Баженов поглядел на словесницу, как на законченную идиотку.

— Совесть? — усмехнулся он, — что же, буду с вами предельно откровенен. Моя совесть устроена предельно просто — открыл холодильник, а он — полный; открыл кошелёк — а он полный; сел в машину — она завелась с первого раза; включил компьютер — а там высокоскоростной Интернет; открыл шкаф — в нём дорогие шмотки; пошёл в ресторан — снял на ночь самую дорогую блядь... вот это и есть моя совесть. А народ... мне на него насрать. Я об это быдло, перед которым десять минут назад распинался, вытирал ноги и вытирать буду. А вы, Александра свет Антоновна... если хотите здесь работать, перестаньте плыть против течения. Делайте то, что вам велят, и всем будет счастье. Вам в первую очередь...

Он поднял кулак и изобразил жест, известный как "голова Бафомета", затем превратил его в кукиш.

— Вот так, — сказал он, — запомните — я в этом городе Царь и Бог, а вы — никто. Пустое место. Можете сколько угодно вонять своим карнавально-квасным патриотизмом, но — не перед нашими учениками и не в стенах этой школы. У меня всё. Желаю поумнеть и сделать необходимые выводы.

Дверь за Баженовым закрылась, а Хлоя вынула из кармана пиджака диктофон. Весь разговор был записан от первого и последнего слова.

Три смерти в Братеево были лишь крохотной частью выступавшей из воды верхушки айсберга. Землю буквально захлестнула череда кровавых трагедий.

В первую и вторую половину мая Реаниматоры резко активизировали свою преступную деятельность. Хлоя и Эммочка, работавшие на посте наблюдения Третьей базы, часто возвращались домой совершенно разбитые, с налитыми кровью глазами и больными головами — давало знать о себе многочасовое сидение перед экранами. Противник открывал уже не сотни, а тысячи ложных каналов перехода по всему земному шару, стараясь сбить с толку панцироносиц, и в большинстве случаев ему это удавалось. О результатах деятельности Реаниматоров девушки иногда узнавали из новостей — то и дело в эфире мелькали сообщения о таинственных пропажах гигантских партий продовольствия и массовых исчезновениях людей...

Жертвами Реаниматоров оказывались, как правило, личности, не имеющие постоянного места жительства, или женщины, торгующие собственным телом. Противник не брезговал забираться в клиники для умалишённых, которые наутро оказывались полностью пусты, или в диспансеры для алкоголиков и наркоманов. Похитители могли блокировать поезд метрополитена, из вагонов которого таинственным образом исчезали все пассажиры, опустошить деревню, затерянную в латиноамериканской сельве или сибирской тайге, увести с собой жителей какого-нибудь крохотного островка в Филиппинском или Индонезийском архипелаге...

Власти предпринимали меры для поиска как пропавших людей, так и тех, кто стоял за их исчезновением, но, как и следовало ожидать, виновных никто не нашёл. Порой на местах преступлений обнаруживались тела людей, умерших от неустановленных причин. Реаниматоры старались не оставлять свидетелей.

Пресса шумела, официальные лица пытались как-то объясниться... В конце концов и те, и другие предпочли замолкнуть, и сообщения об опустевших деревнях и оптовых складах исчезли как с полос газет, так и с экранов телевизоров.

После разгрома Братеевского ОВД инкопы проникали в город ещё пять раз, но во всех случаях панцироносицы успевали их перехватить. Самое любопытное было то, что о всех случаях появления врага первым узнавал не кто иной, как Гриша Листиков, который незамедлительно докладывал обо всём Кире.

Панцироносицы собирались на Третьей базе всякий раз, если требовалось обсудить то, чего никто из посторонних не должен был слышать. Как правило, речь заходила о событиях, имевших место за пределами Земли. Начиная с первомайского "круглого стола" оккупация Мидгарда и различные аспекты сего события не раз становились предметами жарких дискуссий. Хлоя проясняла непонятные детали, знакомила девушек с переведёнными на русский язык иномерными книгами, более подробно рассказывала о повседневных делах и заботах как жителей Мидгарда, так и прочих планет Союза. Любознательная Эммочка буквально фонтанировала вопросами — её интересовало всё, начиная от жизни морских ластоногих ящеров и заканчивая исследованиями иных солнечных систем.

Изучая историю СНМ, девушки не раз сталкивались со всем тем, что принято называть большой политикой. Надя демонстрировала полное равнодушие к политической деятельности, Эммочка видела политику лишь как объект изучения, а Кира как-то сказала, что политика будет последним явлением в мире, которое её заинтересует.

А Стешка с Раяной могли с полуоборота завестись на политические темы. Они никак не могли договориться между собой, что лучше — республика или монархия. Первая была за республику, вторая — за монархию.

Вот и сегодня, едва все уселись за стол в ожидании Хлои, две спорщицы возобновили нескончаемый разговор о формах правления.

— Им надо запретить встречаться, — заметила Надя, — они любой самый прекрасный вечер превратят в Госдуму.

— Истина может родиться даже в споре между двумя незнайками, — ответила ей Эммочка, даже не подняв головы от тетради.

— А ты что там у себя всё высматриваешь?

— Английский учу.

Кира, услышав это, хихикнула.

— И тебе, — она кивнула в сторону Стешки и Раяны, — нисколько не мешают эти две балаболки?

— Нисколько.

В кабинет вошла Хлоя.

— Всем доброго дня, — сказала она, кивая девушкам, — я вижу, у вас тут разговор на принципиальные темы ведётся...

— У-гм, — Эммочка подняла голову, — прямое включение, Хакамада против Новодворской...

Кира знать не знала, кто такие Хакамада и Новодворская, но всё же рассмеялась — она решила, что самая умная ученица Москвы захотела блеснуть своим чувством юмора.

— А вот у меня для вас есть кое-что интересное, — сказала Хлоя, — это касается последних убитых в Москве инкопов...

Стешка с Раяной всё никак не могли уладить свои разногласия, и Надя слегка дёрнула обеих за волосы. Спорщицы тотчас умолкли.

— Как вам всем уже известно, — продолжила словесница, — мы с Эммой занимаемся изучением параметров точек выхода... в большинстве своём ложных. И, само собой, настоящих. И начиная с начала мая-месяца мы зафиксировали кое-что странное.

Мы записали параметры точки выхода в доме на Батюнинской, где развлекался Еслик. Сигнал стационарного телепортера, используемого Реаниматорами, изобиловал множеством помех. Сам по себе один случай ничего не значит, но когда происходят ещё две переброски с искажением сигнала, а затем сразу пять — то поневоле задумаешься...

— Особенно если предыдущие десятки тысяч ложных и настоящих перебросок имеют чистый сигнал, — добавила Эммочка.

— Вы хотите сказать, что кто-то умышленно вмешивается в работу телепортера с целью исказить сигнал и таким образом дать понять, что переброска — настоящая? — спросила Надя.

— Именно так, — кивнула Хлоя.

— Но кому и зачем это понадобилось?

— Первый вариант такой — кто-то на Земле, помимо нас, знает или догадывается о существовании некой никому не подконтрольной группы людей, несущей ответственность за все массовые исчезновения. Эти "кто-то" наладили свою аппаратуру для слежения за гиперпространством и пытаются расстроить планы Реаниматоров.

— Такое возможно?

— Маловероятно, но возможно. Есть второй вариант. Самый нелепый, но тоже реальный. У кого-то из людей, работающих с телепортером, проснулась совесть. Он знает о нас... о том, что мы делаем с инкопами, когда тех выбрасывают на Землю. И он решил сыграть на нашей стороне.

Есть и третий вариант. Наиболее вероятный, а именно — в стане врага засел крот. Кто-то задумал, что называется, таскать каштаны из огня нашими руками. Может, он решил каким-то образом напакостить своим коллегам, может, он — агент из конкурирующей организации... клонирование людей — это большой и грязный бизнес. Одним словом, на базе Реаниматоров может происходить что угодно. Смена руководства, или банальные приступы зависти... мы этого, увы, не знаем.

— А в каких именно случаях сигнал искажался?

— Еслик, Уля Миронович, полковник Приставкин, затем — нападение на ОВД, перехват в Дроздово, в Малой Дубне, в Каскадном парке и в пойме Городки. Это те случаи, что имели место в Москве. И обратите внимание, что каждый раз Кире звонил Гриша и называл место и точное время нападения.

— Подождите, — спохватилась Кира, — но перед нападением на Приставкина Гриша мне не звонил...

— Разве? — Хлоя подняла брови, — но... а куда ты дела телефон перед тем, как мы с тобой сели за химию?

— Откуда мне знать... — девушка наморщила лоб, — может, под подушку сунула, или в ванной забыла...

— Ясно, что ничего не ясно... ну ладно, проехали. В общем, кто-то кого-то пытался подставить неизвестно с какими целями. И это, повторюсь, были проникновения в Москву. Недавно были ещё два засвеченных проникновения...

Кира повернулась к Хлое:

— А почему я ничего не знаю о двух последних случаях?

— Мне тоже никто ничего не говорил... — подала голос Надя, — почему?

— Я решила, что на перехват отправятся только те из нас, у кого самое мощное вооружение, — объяснила Хлоя, — это Эмма, Стеша и Рая.

— В эти разы было хуже, чем раньше?

— Да. Позавчера Реаниматоры высадились в посёлке Актогай в восточном Казахстане. Этот посёлок стоит на Туркестано-Сибирской магистрали и имеет ещё два железнодорожных ответвления — в сторону Китая и Караганды. Неприятель выбрал именно тот момент, когда на станции сойдутся сразу три пассажирских поезда — два местных и один из России, шедший из Новосибирска в Алматы...

— Мы думаем, — подхватила Эммочка, — что они планировали заморочить головы как местным жителям, так и пассажирам, и переправить их всех на свою базу. В Актогае проживает около пяти тысяч человек, вместе с пассажирами выходило около семи тысяч...

Надя присвистнула и схватилась за голову.

— ...А перед уходом они собирались поджечь зарядами термита нефтебазу и составы с соляркой и сжиженным газом. Посёлок и станция сгорают, число жертв определить невозможно...

— А как это — заморочить головы? — спросила Кира, — это как с этими... стеклянными автомобилями?

— Да, — кивнула Хлоя, — местные жители и пассажиры увидели в небе гигантский летающий диск и высыпали на улицы и перроны встречать братьев по разуму. А Реаниматоры тем временем настраивали телепортер, чтобы создать проход на базу. Люди, полностью уверенные в том, что идут в гости на тарелочку, чуть было не зашли туда, откуда ещё никто не возвращался. А когда Рая со Стешей превратили инкопов и экстрасенсов в сажу, диск исчез, и люди долго не могли понять — почему они выскочили из домов, из вагонов и слонялись по чистому полю... Эмму я взяла с собой на тот случай, если Актогай всё-таки загорится, но, к счастью, всё обошлось.

— Подождите, — спохватилась Кира, — там ведь в Актогае Норкина бабушка живёт, и ещё какая-то её родня... они не пострадали?

— Я проверяла по базе местной милиции. Пропавших без вести в тот день не зафиксировано. Только поезда задержались. Теперь переходим ко второму случаю. Вчера вечером жители двух населённых пунктов на шоссе "Рязань — Спас-Клепики" — Заборья и Солотчи — также, как и в Актогае, увидели в небе чёрное дискообразное тело. Они вышли из домов и внезапно ощутили непреодолимое желание попасть на инопланетный корабль, тем более его хозяева готовили гостеприимную встречу...

Все сидящие за столом посмотрели на Киру. Та сидела ни жива ни мертва, с побелевшим лбом.

— Бабушка... — прошептала девушка, — они ведь...

Хлоя взяла Кирины ладошки в свои и сказала:

— Твоя бабушка жива и в добром здравии. Ни она сама, ни тётя Варя со своими домашними не видели никакого диска. И никуда не ходили. И даже удивлялись — что за моча в голову стукнула половине деревни...

— Правда? — Кира подняла на словесницу заблестевшие глаза.

Раяна подошла к подруге и приобняв её, сказала:

— Конечно правда. У вас там нашлись люди, которые не вышли на призывы Реаниматоров. Хлоя говорила, что в домах остались только те, кто часто ходит в церковь, и поэтому они не видят никаких летающих тарелок. И волшебство против них не действует... то есть, гипноз.

— Вот что, Рая, — сказала Хлоя, — проводи Киру в проходную, пусть позвонит в Заборье. И побудь там с ней...

Как только девушки вышли, Надя спросила:

— Скажите честно, Хлоя... вы не известили меня и Киру потому, что считаете нас двоих теми, кто имеет больше шансов оказаться принцессой Цереной?

— Да. В том числе и поэтому. Реаниматоры становятся всё злее. В средствах они уже не церемонятся и не заботятся о том, чтобы действовать незаметно. Теперь, если ради выполнения задачи потребуется сжечь резервуар с нефтью, взорвать плотину или разгерметизировать контейнер с ботулином — они это сделают. Потому я решила действовать без вас. Да, и ещё вот что...

Словесница оглядела каждую девушку и сказала:

— Я считаю, что выбор объектов для атаки не был случаен. Это был сигнал для нас — смотрите и бойтесь.

— На что смотреть и чего бояться? — спросила Стешка.

— Нам ещё предстоит понять это...

...Разговаривая с тётей Варей, папиной младшей сестрой, Кира постепенно успокаивалась. Страх за близких людей вскоре прошёл. Женщина пересказала племяннице все деревенские новости, в том числе и о вчерашнем странном поведении своих односельчан, которые высыпали из домов, долго стояли, задрав головы к ясному небу, а после выстроились в колонну и замаршировали по улице к окраине села...

Тётя Варя рассказывала об этом со смехом в голосе. Заборяне, похоже, так и не поняли, что случилось и от какого кошмара они были избавлены. Девушка рассказала тёте о своих городских заботах, а распрощавшись и отключив связь, тихо сказала:

— Если бы они только знали...

Как только Кира и Раяна вернулись за стол, Надя обратилась к Хлое:

— Вы говорили, что искажённый сигнал при налаживании канала переброски свидетельствовал о начале в этом месте операции... но как долго это будет продолжаться? И на что надеется тот, кто наводит помехи?

— Трудно сказать, — пожала плечами словесница, — в Актогае мы уничтожили двадцать инкопов с тяжёлым вооружением и четырёх экстрасенсов. В Заборье — десятеро и двое соответственно. Может быть, наш неведомый друг срывает операции по корыстным или идейным мотивам. Мы не знаем ничего. Совсем ничего...

— А скажите, — подала голос Кира, — как быть с Гришей? Если он звонит и предупреждает о перебросках, которые оказываются засвеченными... значит, он получает информацию от засевшего среди Реаниматоров вредителя?

Хлоя долго обдумывала ответ. Кира умеет задавать интересные вопросы. Не такая уж она и простушка, какой всё время выглядит...

— Вряд ли. Он ведь и раньше предупреждал нас. Хотя кто знает... если он на самом деле контактирует с инфернальным сообществом, то ни в чём нельзя быть уверенным.

— Знающие люди говорят, что падшие ангелы предсказывают только то, что сами же и подстроили, — вмешалась Раяна, — по сути — мошенничают.

— В любом случае — ждём развития событий. А сейчас...

Хлоя поднялась, развернула "Панцирь" и дождавшись, пока остальные девушки сделают то же самое, сказала:

— Отправляемся на полевые учения. Место действия — Забайкалье...

Панцироносицы перенеслись на гребень поросшей редколесьем сопки и какое-то время рассматривали панораму из невысоких полуразрушенных гор, местами заросших светлохвойным лесом, местами — безлесых, а кое-где испещрённых выходами скальной породы. Внизу, между склонами сопок, через прорубленные выемки, а то и на обрывах, извивалось полотно Сибирского Пути.

— А здесь ничего, красиво, — заметила Надя.

— До тех пор, пока Солнце травку не высушит, — ответила ей Раяна, — ближе к середине лета зелень исчезнет, и все горы будут цвета ржавой водички...

— Всё-таки интересно, — заметила Стешка, — насколько разные повсюду бывают горы, даже в одном географическом районе. Здесь одна порода камня и флоры, через сто километров — другие породы, и вся картина меняется...

Все дружно согласились с замечанием кулинарши, тем более что у них были примеры для сравнения, ибо полевые учения зачастую сочетались с телепортацией в отдалённые и малолюдные регионы Земли. Хлоя немало времени уделяла умению передвигаться по сложной пересечённой местности, и устраивала длительные марш-броски с развёрнутыми "Панцирями" — то в Большом Каньоне, то в Хибинах, или в кратере какого-нибудь потухшего вулкана на Камчатке...

— А что это за станция? — Кира указала на беспорядочную россыпь домиков и переплетение улиц, сходящихся к вокзалу.

— Это Аксёново-Зиловское, — пояснила Хлоя, — мы примерно в двухстах пятидесяти километрах к востоку от Читы. Тут и река есть, только с нашего места мы её не увидим. Нужно пройти дальше, за село, и в долину спуститься...

— А купаться там можно? — поинтересовалась Стешка.

— Ты что, вода же ещё холодная, тем более здесь... — вытаращилась Эммочка, — ох, извини, я забыла, что тебя это всё равно не остановит.

— Моржиха в шоколаде, — прыснула Раяна, — если Кирушка у нас сладостей балдеет, то Стешка — от ледяной воды...

— Добежим — и вы всё увидите, — вмешалась Хлоя, — итак, девочки... наша задача такова — обогнать товарняк. Строимся, и поскорее... — и она указала на тоненькую бело-зелёную змейку растянувшегося более чем на километр, а то и больше, поезда, составленного из сотни с лишком вагонов-цистерн. Поезд, не сбавляя хода, приближался к станции; панцироносицы тем временем выстроились в ромб — капитан Пи впереди, позади неё встали парами Кира с Эммочкой и Надя со Стешкой. Раяна заняла место позади всех в качестве замыкающей.

Сразу было видно, что Хлоя продумала маршрут заранее — она ни на секунду не замедлила скорости бега и ни разу не сбилась с пути. Спуски, подъёмы, прыжки с вершин, обрывов и через железнодорожное полотно... Девушки, не сбавляя скорости, следовали за ней. Ни одна из них не споткнулась и не выбилась из строя.

Заключительным этапом марш-броска стал подъём на сопку, казавшуюся наиболее высокой в сравнении со всеми остальными. С её вершины хорошо просматривалось и Аксёново-Зиловское, и вытянутая к северу долина Белого Урюма — так называлась текущая по ней река, и железнодорожное полотно. Панцироносицы спрыгнули с вершины прямо в долину, преодолев в свободном падении несколько сотен метров. Наверху, на обрыве, стучал колёсами шедший в восточном направлении товарняк.

— Интересно, — хмыкнула Надя после приземления, — если нас видели из кабины — то что подумали?

— Им было точно не до нас, — ответила Эммочка, — вести такой длинный состав из наполненных газом цистерн, да ещё на таких сложных участках — муторное дело. Некогда им на небо глядеть.

— А откуда ты знаешь, что в цистернах — газ? — поинтересовалась Кира.

— Это не простые цистерны. Они рассчитаны на высокое давление, и у них усиленная герметизация клапанов. Мазут или солярку в них не возят, бензин — тем более.

— Вот блин... — фыркнула Раяна, — мне и в голову бы не пришло всем этим интересоваться. Цистерна и есть цистерна.

Собравшись вместе, панцироносицы в несколько секунд пересекли луг и скрылись в прибрежном лесочке. Пологий прибрежный откос был занят березняком. Старые и молодые деревья росли отдельно, кое-где кучковались, а иные из них либо полностью высохли, оставив лишь голые стволы, либо находились в разных стадиях умирания.

— "Панцири" можно свернуть, — объявила Хлоя, — никто нас здесь не увидит.

— Берёзки кругом... — улыбнулась Кира, — всё почти как дома. Только горы в ёлках...

— Это не ёлки, а пихты и лиственницы, — поправила её Эммочка.

— Один фиг. Ёлки — они и в Африке ёлки.

Панцироносицы вышли на берег реки и превратились в себя прежних. Кира, присев на поваленный ствол, сняла сандалики, погрузила ступни в мягкую траву и сказала:

— Надеюсь, битых бутылок здесь нет...

Хлоя улыбнулась и сбросила туфли. Остальные девушки тоже поспешили избавиться от обуви.

— А комарики уже нацеливаются, — заметила Надя.

— Введите на телепортере "два-восемь-два-ноль", — посоветовала словесница, — и ни один не сядет.

Все так и сделали. Назойливые насекомые, почему-то норовившие подобраться поближе к глазам, носу и рту, через минуту исчезли — словно их ветром сдуло.

— А вон смотрите, Стешка раздевается уже, — сказала Кира.

Вода в Белом Урюме действительно была довольно холодна для купания, поэтому никто не решился составить Стешке компанию. Девушка поплескалась с минуту, пару раз нырнула и вышла на берег. Остальные довольствовались лишь недолгой прогулкой босиком по мелководью.

— Вам не кажется, — сказала вдруг Надя, — что возможность попасть за доли секунды в какую угодно точку Земли сделала нас удивительно беспечными? Я заметила, что ни у кого из нас нет ничего съестного. И рыбку наловить нечем. Хоть у кого-нибудь есть спички?

— Вот, — сказала Кира, вынимая из кармана на жилетке картонную коробочку.

— Знаю, этого добра у тебя всегда завались...

— А ты, Эмка, случайно не забыла на базе свою любимую тетрадочку с не выученным английским? — осведомилась у отличницы Раяна.

— Конечно нет, — улыбнулась Эммочка.

Девушки дружно рассмеялись.

Самая умная ученица собралась было пожертвовать для растопки тетрадную страницу, но Кира уговорила её поберечь бумагу и начала обдирать бересту с упавшего дерева. Здесь же была собрана куча хвороста, и вскоре на берегу затрещал костёр.

— Знаете, — сказала Хлоя, садясь на траву и вытягивая ноги к огню, — то, что люди плохо переносят чрезмерное количество перебросок с помощью телепортации — это в каком-то смысле благословение судьбы. Представьте себе, каким кошмаром стала бы наша жизнь, если бы все вокруг могли телепортироваться куда угодно без ущерба для здоровья.

— Да уж... — хихикнула Раяна, — что это за жизнь, когда тебя везде достанут. Даже в ванной. Кстати, я вот что спросить хочу. Вы нашли того, кто изготовил для инкопов липовые паспорта? Те, что не сгорели?

— Как сказать... — Хлоя почесала бровь, — где-то в Раменском ОВД есть дыра, но пока я её не нащупала. Зато узнала, что все инкопы были прописаны по одному и тому же адресу. Там проживает полоумный дед в возрасте восьмидесяти лет с хвостиком, и ничего путного он мне так и не сказал. Лиц не помнит, имён — тоже... пришли, заплатили, а пенсия у него маленькая, он их и прописал. Скорее всего, это типичное московское явление — "резиновая" жилплощадь.

— В нашем доме, — заметила Надя, — таких квартир с десяток будет, и в каждой — ночлежка с полсотней гастриков. Видели, во что наша улица превратилась? Мама говорит, что оттуда давно уже пора съезжать куда подальше.

— Здесь кто-то говорил о еде, — с этими словами Стешка отстегнула поясную сумку и извлекла из неё пол-кирпичика Дарницкого хлеба, кусок копчёной свиной грудинки, коробок с солью и пучок зелёного лука, — вот вам и настоящий американский завтрак. Тостов не будет, но этот хлебушек куда лучше всяких тостов. Молока, полагающегося к такому завтраку, тоже нет... хотя можно и в это самое Аксёново за молоком сгонять, если у кого есть деньги...

— А как потом от лукового запаха избавляться? — поинтересовалась Кира. Она во все глаза смотрела на то, что Стешка назвала американским завтраком. Таким "завтраком" в России, как правило, перекусывали на бегу, если не желали тратить деньги на чебурек или шаурму. А раньше Кире отчего-то казалось, что американский завтрак состоит как минимум из шоколадного торта, трёх порций мороженого и ста граммов мармелада, и бутылки кока-колы в придачу.

— Сорви листочек с ветки, разжуй, потом сполосни — и всё, — ответила кулинарша, нарезая грудинку.

— Я, пожалуй, прилягу, — Хлоя выбрала место за упавшим деревом и устроилась на траве, — подремлю часика два, только вы далеко не уходите... хорошо?

— Возьмите, — Кира протянула словеснице скатанную валиком жилетку.

Девушки вернулись к костру, в целях предосторожности разгребли угли — Стешка, пару раз видевшая лично пожар в тайге, никогда не забывала о противопожарных мерах, — и отправились побродить по окрестностям, разумеется, не упуская из виду свою временную стоянку.

— А вот интересно, — сказала Кира, когда они остановились на лужайке возле большого куполообразного муравейника, — почему каждую осень у красных муравьёв в крыше дыра, как будто туда корова наступила?

— Просто когда муравьи уходят в спячку, — ответила Эммочка, — то сердцевина муравейника — а это самая хрупкая его часть — обваливается, поскольку ухаживать за ней некому.

— А зачем эта сердцевина вообще нужна?

— Муравьи таскают туда яйца и куколок, чтобы они не страдали от температурных колебаний. А вот смотрите... — умная ученица обошла муравейник и показала несколько оживлённых муравьиных тропок, — если пойти по этим дорожкам, то можно отыскать и другие муравейники.

— Они что, — хихикнула Надя, — торгуют между собой?

— Почти. Здесь должен находиться самый большой муравейник — это головной офис корпорации, а все остальные — это дочерние отделения.

Девушки разбрелись в разные стороны и отыскали ещё около десятка муравейников с муравьями того же вида. Было похоже, что насекомые и впрямь кооперировали, ибо на каждой тропке наблюдалось активное двухстороннее движение. А один из наиболее удалённых муравейников оказался совершенно пуст. Его показали Эммочке, и та сходу обнаружила причину запустения — шагах в десяти от брошенного жилища возвышалось несколько выстроенных из земли башенок, в которых обитали муравьи другого вида — мелкие и чёрные, и, как отметила умная ученица, именно они и вырезали своих собратьев. Подчистую.

Раяна не упускала случая заглянуть под каждый камень или пень — если, конечно, они не были достаточно тяжелы.

— Что ты там надеешься обнаружить? — усмехнулась Стешка.

— А вдруг там мышки сидят, — объяснила "золотая" девочка.

— На что они тебе?

Раяна в ответ только пожимала плечами. Подруги давно заметили за ней пристрастие к некоторым разновидностям живых существ, от которых большинство людей, мягко говоря, не в восторге — а именно к мышам, крысам, змеям, паукам и жабам. В занимаемой ею комнатой на дедушкиной квартире стояла клетка, в которой обитал самый настоящий серый пасюк, причём совершенно ручной. Долгое время никто — кроме Эммочки — не решался взять его на руки; Кира же поначалу и вовсе была готова убежать из комнаты, захлопнуть дверь и страховки ради подпереть её диваном.

А тут ещё и Хлоя наседала — учила девушек бороться с чувством страха. Панцироносицы легко привыкли к взрывам и стрельбе, Раяна, не дожидаясь совершеннолетия, опробовала на себе продемонстрированный капитаном Пи фокус с крючком, но преодолеть заложенное в глубине естества чувство неприязни к грызунам, арахнидам, пресмыкающимся и земноводным получалось не у всех. Кире даже просто смотреть было страшно на тарантула, когда же она увидела его разгуливающим по обнажённым спинам капитана Пи и Раяны — с ней едва не приключился обморок... То же и со змеями; а Хлоя вдобавок пообещала перейти от мелких степных гадюк к опытам со среднеазиатскими кобрами. И пусть даже исключался(как оказывалось впоследтвии)самый малейший риск — впечатлительным натурам легче от этого не становилось.

Стешке захотелось ещё раз искупаться, и подруги отправились на берег к своей стоянке.

— Жаль, что здесь берега низкие, — сказала Стешка, — даже не попрыгаешь толком.

— А хочешь, — предложила Надя, — я тебя "цепью любви" подброшу?

— Нет уж, что-то не хочется, — поморщилась купальщица, — неприятно как-то, когда тебя непонятно что держит...

— Тогда мы можем сделать иначе. Я взлечу и уроню тебя.

Но Стешка не соблазнилась и на это предложение. Надя, пользуясь своими возможностями управляемой гравитации, действительно могла летать. Она не раз, ко всеобщему восторгу, подхватывала подруг и скидывала их из-под потолка зоны отдыха в бассейн. Развлечение пришлось по вкусу всем — кроме Стешки. Она не переносила ощущение полёта, если механизм полёта не был виден и осязаем.

Подруги ещё долго бродили по лесу, то и дело заваливая Эммочку вопросами, ибо та, как оказалось, знала о лесах и их обитателях очень многое. В одном месте девушки наткнулись на странную рощицу, все деревья которой были изогнуты дугой, да так, что соприкасались верхушками с землёй. Точные причины сего явления определению не поддавались; умная ученица склонялась к версии, что точки роста деревьев были повреждены неким вредителем...

— А может быть, — загадочно молвила Эммочка, — здесь побывало НЛО, которое сделало с деревьями то же самое, что обычно происходит с колосьями на чертоплясах.

— А скорее всего, деревья спиртом поливали, — добавила Кира, — помните такое — "во поле берёза стояла, выпила сто грамм — и упала?"

Девушки ушли из "пьяной" рощи и продолжили исследовать берега Белого Урюма; Кира же вернулась к костру — проведать почивавшую словесницу.

Хлоя, прижавшись щекой к жилетке, мирно спала. Кира присела и выбрала из её волос несколько запутавшихся прошлогодних травинок.

— Кто-то охраняет мой сон? — шепнула женщина, не открывая глаз.

— Ой, простите, — Кира поднялась на ноги, — я не хотела...

— Ты мне не мешаешь, — Хлоя села и протянула Кире жилетку, — отличная была подушка. Спасибо.

Они вновь раздули огонь из тлеющих угольков и сели на поваленный ствол. Кире хотелось рассказать женщине обо всём, что уже давно её тревожило — о медальоне, о чёрной рубашке и странных снах, но так и не решилась начать, а Хлоя, заметив её колебания, поинтересовалась:

— Ты хотела что-то спросить?

— Скажите, — девушка помолчала, пытаясь подобрать нужные слова, — а если бы случилось так, что прибыв на Землю, вы обнаружили меня в детском доме? Если бы у меня не было семьи? Что бы вы сделали?

— Что бы я сделала?

Словесница после затянувшегося молчания сказала:

— Я бы постаралась взять тебя к себе. Растила бы и воспитывала как родную.

— Ой мамочка... — хихикнула Кира, — да вы всего-то в два раза старше меня. Посмотреть на это со стороны, так не поймёшь — смеяться или плакать. Кто не знал бы об удочерении — тот болтал бы, что вы родили меня в четырнадцать лет...

— Не страшно. Я могла бы добавить себе года.

— Вам бы поберечься немного, — сказала Кира, — вы не спите толком, постоянно устаёте от этой телепортации, а ведь даже неизвестно, когда мы покончим с Реаниматорами.

— Мою участь не изменить, — улыбнулась Хлоя, — в этом мире никто не сделает для меня больше того, что я могу сделать сама. И отдыхать я не могу. Я веду уроки в школе, а думаю о людях, которых, быть может, именно во время этих уроков тысячами привозят на базу Реаниматоров. И хорошо ещё, если перед тем, как выпотрошить, их оглушают молотком. А может, и не оглушают...

Перед Кириными глазами вновь поплыли ужасные картины, которые рисовались ей после "круглого стола". Чем бы ни занимались Реаниматоры и кто бы они ни были, их следует остановить, пока они не заставили умыться кровью всю Землю...

Хлоя закрыла глаза и совсем тихо шепнула:

— Будет очень страшно вспоминать то, что было. А каково будет Церене — даже представить не могу.

— Если я вспомню, что Церена — это я, — тихо сказала Кира, — то я буду тосковать по убитому Индасу. И по настоящей маме. Очень не хочется прочувствовать всё это снова. Я боюсь сойти с ума от горя...

— Там, дома, — начала Хлоя, — у меня было всё. Любящие и любимые родственники, работа, двухэтажная квартира в центре Петры, оклад, равный окладу капитана звездолёта. А потом в один миг всего этого не стало. Если ты и есть та, кого я ищу — ты, по крайней мере, попрощалась с матерью. А я даже этого не смогла сделать. Но, как оказалось, со всем этим можно жить. Если принцесса — ты, то тебе придётся быть сильной. Твоим подружкам предстоит перенести почти то же, что и тебе. А вот, кстати, они возвращаются, — Хлоя указала на приближающихся к костру панцироносиц.

— Вы только посмотрите, — воскликнула Раяна, прерывая галдящих и смеющихся подруг, — Кирушка с Хлоей о чём-то секретничают... интересно, о чём?

— Мы говорили о том, что было бы, если б какая-то из нас до сих пор находилась в детдоме, — ответила Кира, — а вы о чём так громко совещаетесь? На весь лес только вас и слышно...

— Мы вспоминали детские годы, — хихикнула Стешка, — и я им говорю, что их воспоминания о детстве какие-то однобокие. Такое впечатление, что все они... ну, кроме Эмки, конечно — только и делали, что смотрели мультики Диснея. Ну, ещё в "Марио" и "танчики" игрались.

— Мы в классики играли, — сказала Кира, — или в "слепую ворону". Ещё через резиночку скакали...

— Не забудь про то, как ты по гаражам носилась и в крапиву оттуда грохнулась, — усмехнулась Эммочка, — вот рёву-то было...

— Хоть какое-то разнообразие, — сказала Стешка, усаживаясь рядом с Кирой, — а то всё одно и то же — этот мир прошли, этот не прошли, там об огненную цепь споткнулись, здесь грибочек упустили, там сверху ёжик упал... а под конец — как всегда: "Спасибо, Марио, но принцесса в другом замке".

— Девчонки, — Наде пришлось повысить голос, — вы в курсе, что скоро у нас праздник? Кирушка будет отмечать пятнадцатилетие, поэтому давайте думать, что будем ей дарить. Я вот недавно в магазине видела "Генералы: час расплаты"...

— Кирке игрушки не нужны, она в завязке, — перебила её Эммочка, — вообще забудьте про игрушки. Не вводите человека в искушение.

— Тебе, Кирочка, что понравилось бы? — поинтересовалась Надя.

— Мне?

Девушка задумалась. Подруги молча ждали её ответа, но ничего дельного, как нарочно, на ум не приходило.

— Даже не знаю, — сказала она наконец, — что бы вы ни подарили, мне будет приятно... да мне уже приятно. Поэтому заранее спасибо...

— Подарок не просят, — сказала Хлоя, — его выбирают и вручают от всей души... да, кстати, а не пора ли нам домой? Здесь что-то темно становится. И прохладно...

— Тогда я гашу костёр, — Стешка побежала к реке. Тары для воды у неё не было, но она решила обойтись намоченной и выжатой на угли рубашкой.

Костёр погас. Девушки разобрали брошенную ещё засветло обувь — и через минуту берег опустел...

Адам Кинзи, откинувшись на спинку кресла, молча слушал доклад Джедиса. Дела у инфертехнолога шли из рук вон плохо. Курируемая им группа инкопов потеряла три десятка наиболее крепких и выносливых особей, не говоря уже о шести приданных группе военных экстрасенсах.

Джедис склонялся к идее бросить охоту за большими партиями "живого товара" и ограничиться кражей уже готового провианта. Что он недавно и сделал, захватив груз консервированного мяса с какого-то судна, вышедшего из Сиднея. Спасательная команда и береговая охрана, как и следовало ожидать, к месту происшествия безнадёжно опоздала — на корабле не обнаружили никого. Ни команды, ни перевозимого груза...

Сейчас Джедис был занят разработкой очередного, более изощрённого плана по поимке живой панцироносицы.

— Мы знаем, — говорил инфертехнолог, — что направленная сверхгравитация для ликвидаторов губительна. Кроме того, проанализировав географию их появлений и тактику действий, я пришёл к выводу, что они костьми лягут — но не допустят захвата огромной партии землян. Я использую против них их же чувство сострадания. Они не хотят массовой гибели людей? Превосходно — я выкуплю одного ликвидатора в обмен на жизни нескольких десятков тысяч мирных жителей.

— Стоит ли мне напоминать, — усмехнулся вице-адмирал, — что букве договора следовать необязательно?

— Я это и сам знаю, — скривился Джедис, — и привезу сюда всех панцироносиц. Или, в худшем случае, одну или две, и в придачу выкину на ледник население целого города.

— Надеюсь, ты не слишком сильно намерен нас разорить? Какую плату требуют Прогрессоры?

Полковник ВКС вкратце изложил метод поимки панцироносицы, и добавил:

— Мне нужен челнок для того, чтобы незаметно перевезти весь необходимый реквизит. За организацию безопасного полётного маршрута, работу техники и прочие мероприятия Прогрессоры требуют сжечь шестерых нетронутых девушек.

Кинзи задумчиво почесал подбородок. Затея стоила довольно дорого, и дело было отнюдь не в деньгах. Основная трудность заключалась в том, чтобы найти на Земле девушку, свято хранящую своё целомудрие. На десять девушек, не состоящих в браке, приходилось в среднем две девственницы, и для их поиска приходилось тратить силы и время. А Прогрессоры были очень привередливы, когда дело касалось жертвоприношений, и в сем вопросе не терпели ни малейшего надувательства.

— По крайней мере, хорошо то, — важно кивнул вице-адмирал, — что нас не заставляют отчитываться перед налогоплательщиками. Можешь взять челнок. И нетронутых девушек сколько потребуется. Очень надеюсь, что в твоей затее присутствует крупица здравого смысла...

— Готовьте подпространственную капсулу, — Джедис встал из-за стола, — первого июня... нет, двадцать девятого мая, ближе к вечеру, ждите меня в ангаре. Или девочки будут со мной, или Вечный Огонь поглотит меня.

Джедис вышел. В кабинет прошёл Накем Зойсман.

Мальчишка тоже ничем не мог похвастаться. Его инкопы сильно шумели, много чего побили и поломали, но и они все были найдены и убиты. Или — развоплощены. Кинзи не раз задумывался над вопросом — о чём на самом деле думают Прогрессоры, и есть ли какой-нибудь способ заглянуть в их подлинные планы? Зачем инкоп Z-37 разгромил ОВД "Братеево" и разрезал пополам какую-то Алёну Цапельникову и её мать? Что Z-34 забыл в Дроздово? За каким, спрашивается, чёртом Z-03 полез на балкон некой Тамары Авдеевой, жительницы того же Братеевского района? Как связаны между собой эти странные и нелогичные действия? Ответа он не находил. Утешала лишь одна мысль — пути Прогрессоров, как и всегда, неисповедимы...

В обычных условиях Кинзи и близко не подпустил бы Накема к сведениям, представляющим государственную тайну, и уж тем более не доверил бы ему курирование группы инкопов. Но Братство Светоносцев было необычной организацией. Здесь рапределением ролей ведали Прогрессоры, и им дела не было до человеческих представлений о компетентности того или иного лица. Накем избран теми, кто живёт за самыми отдалёнными границами Мироздания, и у вице-адмирала нет полномочий, чтобы оспорить выбор.

"Что я могу требовать от этого сопляка, — думал Кинзи, — если и сам планирую свою жизнь и свои планы по подсказкам извне? Единственное, что я могу — так это не доводить до его сведения всей информации. В ряде случаев Накем может оказаться полезен, но к поиску принца Индаса и панцироносных девочек его подключать нельзя. Он не слишком умён для того, чтобы успешно и изящно обстряпать эти операции..."

Накем окончил перечисление своих неудач и поторопился скорее уйти. В этот момент в кабинет вошёл Азек Нефри. Он даже головы не повернул в сторону мальчишки, а тот, чего-то испугавшись, вспугнутой мышкой юркнул за дверь.

"Странно, — подумал Кинзи, — с чего бы это он так боитс Азека?"

Контрразведчик между тем без приглашения сел в кресло и придвинул к себе бутыль с коньяком.

— Ну, Азек, — Кинзи устроился в кресле поудобнее, — как твои дела?

— Я нашёл принца, — ответил Нефри.

— Хоть что-то приятное за последнее время, — обрадовался вице-адмирал, — что с ним?

— С ним всё в полном порядке. К сожалению, меня он не узнал и не вспомнил. Я ещё не пытался знакомиться с ним, но это вопрос времени...

Нефри описал распорядок дня интересующего Кинзи человека, круг его друзей и знакомых, его привычки и различные предпочтения...

Вице-адмирал сгорал от нетерпения. Он хотел услышать от Нефри сведения относительно возраста принца Индаса, а главное — на сколько лет он выглядит. От этих сведений, посчитал Кинзи, и будет зависеть судьба генерала. Если он затронет эту тему — то отправится назад в Москву. Ну а если смолчит...

— Мне показалось странным, — услышал Кинзи слова контрразведчика, — что Индас выглядит слишком молодо. По паспорту ему двадцать два года, но ведь мы знаем, что на момент гибели ему было двадцать восемь. Сейчас ему должно быть за сорок, но...

У Кинзи упал камень с души. Генерал не подвёл его. Ему по-прежнему можно верить...

— Вот для этого мы и здесь, на Земле, — с нажимом сказал вице-адмирал, — сейчас ты должен быть рядом с принцем. И выяснить, что случилось с ним и с теми... другими. Серенити, Цереной, Дженгой...

— У меня есть одна проблема. Тот, в ком я распознал принца, является испорченным человеком. Он сильно напоминает Индаса в пик его деградации, когда он решился бежать на Мидгард.

— Вот как? — усмехнулся Кинзи, — и какова симптоматика?

— Он испытывает отвращение к тому, что мы на Ванахеме называем демократией. Здесь на Земле есть страны, которые, подобно нам, распространяют повсеместно тот образ жизни, при котором Прогрессоры могут свободно и безбоязненно обитать в человеческих телах. Но Россия является страной, в которой, несмотря на контролируемое Прогрессорами правительство, позиции Космической Тирании очень сильны. Этот человек... Мирослав Кратов — не слушает своих новых правителей, а посему его разум отравлен враждебной пропагандой. Он никогда не встанет добровольно на нашу сторону. Ему чужды наши представления о мироустройстве. Он не одобрит наши методы и наши планы относительно будущего.

— Это очень плохо, — серьёзным тоном произнёс Кинзи, — когда-то Индас был другим. Но мы вырвем его из лап Космической Тирании. Мы спасём его! Обязательно спасём! И не имеет значения, согласен он с нашими методами и взглядами, или не согласен. Этот тот случай, когда мы должны спасти заблудшую душу, не спрашивая её согласия. Ты прекрасно поработал, Азек. Можешь возвращаться в Москву.

— Я придумаю способ спасения Индаса, — сказал Нефри. Он встал, отступил на шаг, взмахнул рукой и исчез.

Кинзи прошёлся по пустому кабинету и остановившись у дверей, сказал:

— Нефри будет выяснять, почему их реальный возраст не совпадает с официальным... интересно, сделает ли он те же выводы, что и я? В любом случае, его будущее будет зависеть от того, что именно он будет мне докладывать. Может, я ещё передумаю от него избавляться...

Накем Зойсман валялся на диване и просматривал журнал с весьма пикантным содержимым, когда в его комнату, даже не постучавшись, кто-то вошёл. Это мог быть только Лукас. Или кто-то из инкопов, используемых в качестве связных.

— Кто там? — крикнул Накем, бросая журнал на пол.

— Я, кто же ещё, — из коридора вышел улыбающийся во весь рот негр. Он довольно бесцеремонно уселся в кресло, закинул ноги на стол, извлёк из кармана рубашки сигару и прикурив от зажжённой свечки, сказал:

— Получена самая свежая информация от только что инициированного клона.

— Надеюсь, это хорошие новости?

— Лучше и быть не может, — Лукас буквально расцвёл счастливой улыбкой, — события развиваются именно так, как мы хотим. Джедис отправится в Орск, где, как он наивно полагает, ему удастся изловить панцироносиц. Но как же он удивится, когда обнаружит, что его гравитационная ловушка не сработает, а сам он не сможет вернуться...

— Погоди...

Накем сел и после минутного размышления уточнил:

— Что именно ты хочешь сделать?

— Двадцать девятого мая мы летим в Орск. После тестирования гравиплатформ я отключу их от питания. Это произойдёт в тот момент, когда дисколёт Зака наберёт нужную высоту, и наши злобные девочки, вырвавшись на волю, превратят в барбекю и Джедиса, и его экипаж. Да не волнуйся ты, мальчик. Мы же Прогрессоры. Мы профессионалы, особенно когда хотим этого. Джедис расшибётся в лепёшку, или его поджарят — это неважно. Главное, что мы с тобой — вне подозрений.

— Да, это отличная задумка, — кивнул Накем, — а Нефри? Он сейчас в Москве, так ведь?

— Првильно. Он нашёл Мирослава Кратова и сейчас пытается придумать — как уговорить его встать на нашу сторону.

— И как отреагирует Кратов на его посулы?

— Да плевать, как он отреагирует, — отмахнулся Лукас, — о нём будем думать потом. Я сейчас говорю о Нефри...

— Хорошо, продолжай.

— Ты понимаешь, — Лукас пересел на диван поближе к Накему, — что в Москве он увидит Хлою Пи? За которой шестнадцать лет назад пытался приударить ещё там, в Петре? Если уже не увидел... — инкоп понизил голос, — а завидев Киру Белякову, он мгновенно опознает в ней принцессу? Ведь Азек понимает, почему все клоны в Союзе в одночасье сгнили. Ему не составит труда понять, что Серенити испробовала на девочках силу Серебряного Кристалла и спрятала их...

— И что нам со всего этого перепадёт?

— Я хорошо знаю Нефри. Он далеко не дурак. Чтобы выжить, он будет скрывать свои наработки от Кинзи. Он ведь контрразведчик. Если мы выберем момент и подсуетимся, то нам не составит труда обвинить Нефри в двурушничестве. Мы попытаемся заставить Кинзи убрать его. Или сделаем это сами... а когда его не станет — вот тут-то мы и развернёмся вовсю. Главное сейчас — посмотреть, как именно Нефри будет обрабатывать Кратова. Может, он встанет в наши ряды. Хотелось бы надеяться на это...

— Я вот что придумал, — Накем прямо-таки подскочил на диване, — а что если нам, когда мы будем расправляться с панцироносицами, взять в заложники их родных? Вот у той же Киры есть маленький братик...

— Мой милый мальчик, — сокрушённо сказал Лукас, — ты хоть иногда думай — что ты городишь. Какие заложники? Нам нельзя их брать ни в коем случае! Хотя... — он задумался, — у меня есть на примете человек, который мог бы провернуть захват заложника, но это годится лишь для крайнего случая.

— Но...

— Я понимаю, это просто и дёшево, но в перспективе... пойми, мальчик — если дело получит огласку, количество сторонников принцессы возрастёт. Нам с тобой это надо?

— Да кто на Земле сумеет её защитить? — рассмеялся юноша, — Россия, что ли? Я читал независимые СМИ. Весь мир знает, что у России даже армии нет. Несколько тысяч старух с граблями и вилами легко поставят эту страну на колени в течении 24 часов.

"Что за кретин сидит справа от меня? — подумал Лукас, — у него неограниченные возможности в получении информации, а он, видите ли, какие-то газетки читает..."

— Я имел в виду людей, которые невосприимчивы к волшебству, — пояснил Лукас, — они опасны для нас и полезны для принцессы. Нельзя допустить, чтобы они встали на её защиту. Понимаешь? Если нам и придётся шантажировать принцессу, то только с помощью её двойника-инкопа... которого, кстати, у нас до сих пор нет, а мне бы очень хотелось видеть его на своей стороне.

— Хорошо бы, — хихикнул Накем, — отправить на Ванахем инкопа в облике Кинзи, да ещё в паре с поддельным принцем. Вот это будет здорово! Мы смогли бы, сидя на Земле, управлять отсюда Ванахемом...

— Я тоже об этом думал, — ответил Лукас, — почему бы не попробовать? Короче, события торопить не будем. Действуем, как я говорил, по ситуации. Избавимся от Джедиса и Нефри — и посмотрим, что к чему. А сейчас... — он полными нежности глазами взглянул на юношу и коснулся пальцами узла галстука на воротнике рубашки.

...Два часа спустя негр-инкоп покинул комнату Накема. Выйдя за дверь, он самодовольно ухмыльнулся и прошептал:

— Понимает ли этот сопляк, что ему нет места в моих планах относительно Земли? Что, если два инкопа под личиной Кинзи и Индаса улетят на Ванахем, его жизнь оборвётся? Ах да, я ещё не придумал, что делать с принцессой... но ничего. Главное — лишить её Серебряного Кристалла. А дальше видно будет...