Вчера умрет твоя любовь (гет)

Больничное крыло Хогвартса мало чем отличалось от того, к которому привыкла Айрис: все те же железные койки, ширмы и горьковатый запах лекарств. Миссис Ургхарт, заведующая лазаретом, оказалась маленькой, сухонькой старушкой с необычайно молодыми глазами. У нее был забавный подвижный острый нос, придающий ей сходство с мелким, юрким зверьком, и пышные седые волосы, из-за чего казалось, что накрахмаленный чепец надели на облако сладкой ваты.

Она встретила Айрис и Лестрейнджа возле камина, стоя у тумбы с целой батареей зелий. Айрис первой неуклюжим кулем вывалилась из дымоходной трубы и тут же попала в цепкие руки медиведьмы.

— Так, милочка, садись на стул. Сейчас посмотрим, что с вами сотворил этот охламон.

«Охламоном» оказался целитель Ланселот Прюэтт. Он сопроводил Айрис и Лестрейнджа до школьного лазарета, выдал миссис Ургхарт эпикриз и откланялся с обещанием заглянуть на чашечку чая. Миссис Ургхарт только рукой махнула.

— Два года уже собирается, да все занят. Ну, герой, ты точно в рубашке родился, — Лестрейндж, кому были адресованы последние слова, насмешливо улыбнулся. — Сколько я тебя штопала, думала — все, довоевался на этот раз! Ан нет, живой и целехонький. Все же отложилось хоть что-то в голове у пустомели Прюэтта, вытащил вас обоих…

Надолго осмотр не затянулся. Миссис Ургхарт наложила диагностические чары на Айрис и Лестрейнджа, удовлетворенно кивнула и махнула рукой в сторону кроватей.

— Выбирайте места и ложитесь. До пятницы точно пролежите здесь, будете восстанавливаться. А там посмотрим.

Айрис со вздохом заняла ближайшую к ней кровать и подумала, что ничего в ее жизни не меняется. Что девяностые, что сороковые — все едино в лазарет попадает. Мадам Помфри, помнится, из вредности оставляла ее поваляться в больничном крыле лишние сутки, если те приходились на выходные. И вместо тренировок по квиддичу или прогулок с друзьями Айрис сидела одна-одинешенька на железной койке и с грустью пялилась на Черное озеро за окном. Ну, или на нервюры (спасибо Гермионе, она знала, как это называется) на потолке.

Мадам Помфри была замечательным колдомедиком. Она лечила Айрис после падений с метлы, встреч с дементорами, столкновения с драконом, сражений с Пожирателями смерти и Темным Лордом…

Что на этот раз, мисс Поттер? Вы столкнулись со смеркутом?

Айрис тихо хмыкнула себе под нос. Увы, но методы медиведьмы привили стойкую нелюбовь к больницам.

Лестрейндж устроился через кровать. Палочку небрежно бросил на прикроватную тумбочку, а сам уселся на койке по-турецки, напоминая очень странного и неуравновешенного йога в махровом халате, вперившего немигающий взгляд куда-то за ширму, где звенела склянками миссис Ургхарт.

Медиведьма появилась через минуту, а за ней следовала целая делегация из флаконов. Там было и восстанавливающее зелье, и укрепляющее, и стабилизирующее, и еще какое-то с зубодробительным названием — оно поддерживало организм, пока тот сжигал себя, регенерируя с бешеной скоростью. Как объяснял целитель Прюэтт, ничто не бралось из пустоты. Восстановление происходило за счет резервов самого организма, магия просто ускоряла процесс и помогала убрать большинство последствий. Если во время активной регенерации мага не поддерживали специальными зельями, он имел все шансы умереть от банального истощения.

Айрис никогда не задумывалась над этим, но зато теперь ей было ясно, почему при серьезных травмах мадам Помфри галлонами вливала зелья в своих пациентов — пополняла ресурсные запасы организмов.

— Следующий прием зелий у вас через три часа, отдыхайте, — миссис Ургхарт зорко проследила, чтобы и Айрис, и Лестрейндж опустошили флаконы до дна, а потом взмахом палочки отправила все склянки обратно в свой кабинет. — Посетителей у вас сегодня не будет. Время уже позднее, я закрыла больничное крыло для всех, кому не нужна медицинская помощь. Если хотите ужинать, можете мне сказать, я попрошу домовиков вас покормить.

После стольких выпитых зелий одна мысль о еде вызывала тошноту, поэтому Айрис отрицательно покачала головой и устроилась на кровати.

Сморило ее совершенно незаметно. Сон в последние дни практически не отпускал, и Айрис чувствовала себя так, словно впала в спячку. Целитель Феллин, которой она пожаловалась на непривычную тягу ко сну, только отмахнулась с добрым смехом.

— У тебя сейчас регенерация усилена в несколько десятков раз. Организм постоянно хочет спать, чтобы не расходовать силы еще на что-то, кроме восстановления. Не сопротивляйся, лучше иди спи.

После двух суток, проведенных в Мунго, советами целителей она пренебрегать перестала, поэтому, ощутив знакомую сонливость, уложила голову рядом с подушкой и закрыла глаза. И даже последние красноватые лучи закатного солнца, светившие на лицо, не помешали почти мгновенно уснуть.

Проснулась она сама — поздним вечером, уже перешедшем в ночь. Лазарет был погружен во тьму, и только за ширмой мерцал теплый желтый огонек ночника. Айрис оторвала голову от кровати, заметила пустую постель Лестрейнджа в полоске света и замерла, услышав негромкие голоса за спиной. Соображалось спросонья плохо, но голос Риддла подействовал лучше бодрящей настойки.

— … неумение видеть границы дозволенного. Твоя беспечность не раз оборачивалась проблемами для факультета и меня лично.

— И как поможет моя социализация? — Лестрейндж говорил чуть громче. Отсутствие заглушек давало понять, что разговор совершенно не секретный. Диалог обеспокоенного старосты и проштрафившегося студента, просто образец нормальности и благопристойности.

Айрис чуть переместилась, пытаясь приподняться на затекших от неудобной позы руках. Металлические пружины койки предательски скрипнули, а от плеч до кистей потек жидкий огонь. Почти в ту же секунду ширму бесшумно отодвинули заклинанием, и на Айрис упал поток неяркого света. Айрис зажмурилась и попыталась нащупать свою палочку под подушкой, но отлежанные руки, к которым только начала возвращаться чувствительность, слушались плохо.

— Мы тебя разбудили? — Риддл спрашивал участливо, непривычно мягко, точно и не было недавнего разговора в библиотеке с завуалированными угрозами. — Эйдан, сообщи миссис Ургхарт.

Нападать на нее никто не собирался, допрашивать тоже, и Айрис оставила подушку в покое и села на скрипучей кровати ровно. Чтоб ей выбрать другую постель! Может, и услышала бы что полезное.

Глаза привыкли к свету ночника, и Айрис сумела разглядеть Риддла. Он стоял на проходе возле шкафа, где миссис Ургхарт хранила истории болезней студентов. У мадам Помфри был такой же архив. Айрис довелось разок в него заглянуть, там лежали коробки со свитками и запечатанными во флаконы воспоминаниями.

— Как твое самочувствие? — вежливо поинтересовался Риддл, рассматривая Айрис. Она неловко повела плечом, поправила сползший халат, стянув его у оголенных ключиц, и так же вежливо ответила:

— Хорошо, спасибо.

Из кабинета миссис Ургхарт показался Лестрейндж.

— Идет. Суон, соскучилась по зельям? — хмыкнул он, и Айрис закатила глаза. Противный привкус постоянно стоял во рту, не заедаясь ничем.

Лестрейндж стелящейся походкой прошел мимо. Айрис отрешенно посмотрела на его голую, в редких повязках и шрамах грудь и проводила волочащийся по полу пояс от халата, кое-как запихнутый в карман. Почти дойдя до Риддла, Лестрейндж неожиданно затормозил и резко развернулся.

— А, точно! Суон, у тебя есть ко мне претензии?

Айрис удивленно посмотрела на Лестрейнджа.

— А должны быть? — осторожно уточнила она. Лестрейндж довольно хмыкнул, а на спокойном лице Риддла проступил легкий интерес.

— Вот видишь, Том. Ваше пострадавшее лицо претензий не имеет, а у жмыровых попечителей они откуда-то взялись. Я их и пальцем не тронул, а они вой до небес подняли. Салазаровы портки, да это волшебная школа, а за ней — волшебный мир, где можно остаться без половины туловища, просто неудачно аппарировав или сунувшись в заблокированный камин!

— Успокойся, я тебя услышал,- Риддл чуть поморщился и перевел внимание на Айрис. — Суон.

Интонации в его голосе неуловимо поменялись, в них появилась вкрадчивость, предупреждение, и Айрис настороженно замерла.

— Твои дуэльные навыки впечатлили профессора Стаффорда, — Айрис напряглась еще сильнее. Взгляды Стаффорда она хорошо помнила. Оставалось только понять, Риддл сейчас говорит то, что есть, или за его словами кроется совсем другой смысл. — Он явно заинтересован в тебе и в скором времени может предложить индивидуальные занятия. Если у тебя возникнут сомнения или вопросы, лучше обратись с ними ко мне.

Пока Айрис соображала, что ей сказал Риддл и зачем, тот уже попрощался со всеми, мотивируя уход отбоем и необходимостью дежурить. Из кабинета показалась миссис Ургхарт, отмерившая нужные дозировки зелий, Лестрейндж с неохотой вернулся на свою кровать.

— Кто такой Стаффорд? — спросила Айрис, морщась от горечи во рту и чувствуя, как зелья становятся поперек горла. Интересно, если бы она не проснулась, ей позволили бы пропустить их прием?

— Друг моего отца, — подчеркнуто ровно ответил Лестрейндж, точно намеренно выбрав из всех формулировок именно эту. Айрис утерла рот рукавом халата и задумалась. Значит, ей не показалось, Стаффорд действительно из сиятельной плеяды местных аристократов, мнящих, что их кровь чище и лучше крови остальных людей. Зачем такому человеку полукровка Ариста Суон? Да еще отец Лестрейнджа…

— Слушай, извини, что так вышло с твоим отцом. Не считаю, что была не права, но я все же напала…

— Заткнись, Суон, — перебил ее Лестрейндж, поморщившись как от головной боли. — Что за дурацкая привычка просить прощение за свои способности? У тебя есть сила, есть отличная скорость и реакция. Так какого драккла вместо того, чтобы гордиться этим, ты мямлишь ущербные извинения?

— Я… — Айрис опешила, не зная, что сказать, и в итоге просто выдавила: — Ладно.

— А со Стаффордом аккуратнее, — Лестрейндж вытянулся на своей кровати и заложил руки за голову. — Том за каким-то дракклом решил, что тебе нужно это знать. Тебе виднее, зачем. Думай, Суон.

Все верно. Думай, Поттер. Ты опять встряла в центр какой-то интриги.

Зачем она Стаффорду? И, что еще интереснее, зачем Риддлу понадобилось ее предупреждать?

 

На следующий день больничное крыло временно обзавелось новым пациентом. Айрис в тот момент пребывала в редком состоянии внутренней гармонии. Ее даже Лестрейндж не смущал, который скинул халат и пижамную рубаху и теперь, сверкая голым торсом, активно отжимался. Миссис Ургхарт, завидев непотребство, только рукой махнула: восстановленные мышцы нуждались в тренировке, а что до радикальности методов… Это был Лестрейндж, у Айрис и вопросов не возникло.

Он не отвлекся от своего занятия, даже когда дверь в лазарет с грохотом открылась и ругающийся на чем свет стоит Шафик втащил мобиликорпусом тело Кута.

— Что случилось? Где его так? — Айрис, путаясь в полах халата, поспешно вскочила с кровати. Эйр Кут был похож на ежа, утыканного деревянными щепами от пяти до десяти дюймов длиной.

Миссис Ургхарт, встретившая Шафика, сноровисто забрала у него бессознательное тело и быстро-быстро замахала палочкой.

— Заживляющее, кроветворное, восстанавливающее, — Фред метнулся в кабинет медиведьмы за зельями, а Лестрейндж поднялся на ноги, наконец проявив интерес к происходящему.

— Кто его?

— Сам! — рявкнул Шафик, возвращаясь к миссис Ургхарт с флаконами. — Выпендриться решил, в итоге манекены в щепки, а этот кретин щиты перепутал!

— Точно, сегодня же Защита, — вздохнул Лестрейндж, и бровью не поведя на тяжелое состояние Кута. Более того, Айрис видела отчетливое «сам виноват» в безразличном пожимании плеч.

— Нас ждет контрольная по классификации опасности воздействия заклинаний, — мрачно сказал Шафик, помогая миссис Ургхарт вытаскивать щепы и обрабатывать раны. — И щиты до Рождества отрабатывать будем.

Лестрейндж коротко застонал и пробурчал под нос что-то вроде: «и все из-за гриффиндорского ушлепка». Айрис чуть поморщилась, но мысленно приняла сторону Мэррисот. Такие травмы, как у самой Айрис, Лестрейнджа или Кута, запросто могли стать фатальными. И ладно бы это был настоящий бой, когда на кону стоят жизни близких. Но это были учебные дуэли!

Через полчаса Кут вновь стал похож на человека, а не на подушку для иголок, обзавелся бинтами на самых неожиданных участках тела и был погружен в глубокий медикаментозный сон. Шафик устало плюхнулся на кровать по соседству с Айрис и сообщил, что Кута теперь сутки будут глушить зельями.

А потом пришла едва не половина седьмого курса.

— Это к тебе, — Лестрейндж криво ухмыльнулся, лишь заслышав приближающийся гомон голосов, небрежно накинул халат и закатал рукава.

— Почему сразу ко мне?

— Ко мне не приходят, — он сказал это так просто, точно констатировал очевидный факт. Айрис внезапно вспомнилась Луна — та тоже любила огорошить собеседника и поставить его в неловкое положение одним честным и непосредственным замечанием.

— Все бывает впервые, — ляпнула Айрис, истово надеясь, что Лестрейндж все же ошибся. Она как-то не готова была к встрече с таким количеством сокурсников сразу.

Ситуация до смешного напоминала дни, когда национальная героиня валялась в лазарете после очередного подвига, а преданные поклонники ломились в двери с подарками наперевес. Мадам Помфри ругалась, запирала замки, вешала чары и мечтала спровадить героиню в Большой зал.

— Здесь больничное крыло, а не приемная Министра, — возмущалась медиведьма. — Устроили тут чествования. Мисс Поттер, ваши поклонники такие же дурные, как и вы! Мистер Криви, уберите колдокамеру! А вы что притащили? Ах, «Зонко»! Я вам сейчас устрою «невинные шалости»!

Айрис фыркнула собственным воспоминаниям и смело выглянула из-за ширмы — одновременно с Шафиком.

— Тебя-то как ранило? — на мученический вопль Фреда стоящая впереди всех Анна Гловер передернула плечами. У нее было распорото предплечье, и яркая алая кровь залила рукав рубашки, промочив его насквозь.

— За Риддлом сложно поспеть, — вздохнула она. — Ариста, ты моя героиня, как ты только на позапрошлом занятии справилась?

Айрис в ужасе уставилась на руку Гловер.

— Умнее будешь, — хмыкнул за спиной Лестрейндж. Гловер отмахнулась.

— Говоришь так, будто я жалуюсь. Урок на будущее, зазевалась.

Кроме Кута и Гловер пострадавших не было, остальные пришли как посетители. Альфард, Фред, Меган, Гамп, Фоули, Дэвис, еще четыре человека с Гриффиндора, фамилии которых Айрис запомнить не успела… А еще Малфой, Розье, Эйвери — Лестрейндж-таки ошибся, и на его долю выпало счастье общения. Миссис Ургхарт за сердце схватилась, увидев столпотворение в лазарете.

— Это больничное крыло, а не Большой зал! — возопила медиведьма точь-в-точь как мадам Помфри. — Больным нужен покой!

— Но миссис Ургхарт!.. — наперебой полетело с разных сторон. — Мы недолго… Мы аккуратно… Мы не будем шуметь.

— Пятнадцать минут! Потом всех выпровожу!

Медиведьма возмущенно покачала головой и удалилась в свой кабинет, забрав Гловер и оставив дверь приоткрытой. Это словно стало сигналом, и толпящиеся на пороге студенты обступили кровати Айрис и Лестрейнджа, а особо наглые — вроде Блэка и Малфоя — даже сели на них.

— Как ты? — у Альфарда на лбу залегла беспокойная складка, которая разгладилась почти моментально. — Бой был фееричный!

— Не то слово, Блэк, — скривился Малфой, манерно скрестив руки. — До сих пор расхлебываем последствия феерии!

— А что, Риддл все еще бесится? — живо поинтересовался Фред. — Хотя да, давненько Слизерин в такой заднице не оказывался.

— Страх-то какой был! — Меган робко коснулась рук Айрис, привлекая к себе внимание. — Когда профессор Дамблдор угомонил огонь, вы лежали как обугленные манекены! А уж что в зале творилось!

— Вы не пострадали? — Айрис пихнула рассевшегося на полкровати Блэка, выпнув его на самый край, отобрала у него свою подушку и тревожно всмотрелась в Меган и стоящих рядом с ней Оливера Гампа и Роберта Дэвиса.

— Немного совсем, миссис Ургхарт в тот же вечер нас вылечила.

— … да кто тебя на помост-то теперь выпустит, ты, фестралья отрыжка, — Айрис моргнула: она отвлеклась на несколько секунд, а на соседних кроватях уже начались бои без правил. Шафик возмущенно смотрел на Лестрейнджа, тот злобно скалился в ответ, благо хоть за палочку пока не хватался.

— Что, принцесса, засса…

Айрис хихикнула: на Лестрейнджа опять наложили силенцио. На этот раз невербально.

Альфард демонстративно небрежно убрал палочку, показал Лестрейнджу кулак и подмигнул Айрис. Малфой и Шафик напряглись, но Лестрейндж в драку, против обыкновения, не полез. Он как-то по-особому посмотрел на Альфарда, а потом изобразил эмоциональную пантомиму, которую поняли все.

— Нервничать не обязательно, — проказливо ухмыльнулся Альфард. — Я хоть раз тебе отказал?

Лестрейндж довольно оскалился, а Малфой и Шафик единодушно застонали.

— Задрали уже драться, — Фред с силой провел пятерней по лицу. — Лестрейндж, тебе месяц ждать, не забыл?

Тот только оскалился еще шире.

— Только попробуйте устроить дуэль нелегально, — подозрительно сощурился Малфой, — и я вас обоих превращу во что-нибудь, не приспособленное к нормальному функционированию!

— Чирьев на мошонке наколдуй, — заржал кентавром Шафик и тут же огреб подзатыльник от Меган.

— Я у тебя лечиться не буду, изверг, — пообещала она.

— Фред, у тебя очень интересный способ находить пациентов, — хмыкнул Гамп, а какой-то студент с Гриффиндора, пришедший то ли к Куту, то ли с Гловер, то ли за компанию, одновременно с Гампом спросил у Айрис:

— А когда вас выпишут? Выглядели вы так, что я вас не ожидал и через месяц увидеть, а вы тут ничего сидите, и не скажешь, что подгорели…

— Бишоп, ты маггл с палочкой, — скривился Малфой.

— Месяцами лечат только тяжелые увечья от темномагических заклятий, — пояснил Шафик. — Иногда не вылечивают, а шрамы остаются гарантированно.

Айрис машинально потерла невидимый шрам-молнию. Первокурсницей она интересовалась у мадам Помфри, можно ли свести отметину, но та только руками развела.

— Смертельное заклятие не оставляет следов, здесь что-то другое. Определенно темное. Никак, мисс Поттер, носите челку и осваивайте косметические чары.

Казалось странным, что маги, способные за ночь отрастить кости в руке или вот за несколько дней убрать ожоги третьей и даже четвертой степени, не могли свести шрам или исправить зрение. Но чем ближе Айрис знакомилась с возможностями колдомедицины, тем сильнее понимала тех, кто ратовал за запрещение темных искусств. После темных заклятий организм не восстанавливался. Будь пламя темномагическим, Айрис бы навсегда осталась калекой.

Студенты снова загомонили. Айрис подложила подушку под спину и расслабленно на нее откинулась. Шум стоял невообразимый, все говорили одновременно друг с другом, споря, спрашивая и доказывая, но был во всем этом странный уют. Альфард неожиданно мягко и понимающе посмотрел на Айрис и чуть сжал ее колено в своеобразном жесте поддержки. Айрис улыбнулась ему и все же подвинулась, освобождая место и позволяя расположиться с удобством. Она ничего не могла с собой поделать — то ли из-за сходства с Сириусом, то ли из-за легкого характера, но Блэк вызывал неконтролируемую симпатию.

Остаток отведенного на посещение времени пролетел незаметно. Первыми ушли слизеринцы, следом потянулся Гриффиндор во главе с вылеченной Гловер.

Рейвенкло уходил последним. Меган обняла Айрис, шепнув на ухо, что очень ждет ее выписки, и не только она. Айрис предпочла сделать вид, что не заметила хитрого взгляда Мег, который та бросила на Альфарда и почему-то Роберта Дэвиса.

— Вас завтра скорее всего уже отпустят, — посулил Шафик.

— Хорошая новость, — порадовалась Айрис, подошедшая к дверям, чтобы проводить сокурсников. Ей было очень приятно, что ребята переживают за нее, хотя прошло всего полторы недели с их знакомства.

— Восхитительная, — незамедлительно согласился Альфард и прижал руки к сердцу. — Я соскучился. Кстати, я же тебе главного не сказал!

Глаза Альфарда озорно сверкнули, он шагнул к Айрис и, приподняв ее за талию над полом, закружил по палате.

— Я выиграл сто галлеонов благодаря твоей победе!

Айрис, и пикнуть не успевая, уставилась на ополоумевшего Блэка во все глаза.

— Обобрал почти весь Хогвартс, — рядом беззлобно проворчал Шафик.

— В пари засчитали только первый бой. Ты была великолепна! — Альфард наконец поставил Айрис на ноги и подмигнул: — С меня выпечка из «Сладкого королевства», идет?

Айрис поправила распахнувшийся халат.

— Ни за что не откажусь.

— Альфард, это уже просто неприлично, — вздохнул Фоули.

— О, прости-прости, — Альфард примирительно вскинул руки, а потом хлопнул Дэвиса по плечу. — Удачи, приятель. Берт, погнали, ты продул мне желание, я не забыл.

Айрис растерянно помахала рукой вслед, бросив негромкое и неуверенное «пока». Не человек, а ураган…

Меган и Оливер вышли одновременно с Фоули и Альфардом, следом, чуть подзадержавшись в дверях, ушел Фред. Айрис недоуменно посмотрела на оставшегося Роберта Дэвиса. Тот стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, словно хотел что-то спросить, но не решался. Айрис ободряюще ему улыбнулась.

Роберт ей нравился: спокойный и неглупый парень, он не зря был лучшим другом Шафика. Фред отличался буйным нравом и несдержанным характером, но дураков подле себя не терпел. Особенно дураков по жизни. Дэвис был одним из лучших студентов на потоке, отлично играл в квиддич на позиции охотника, никогда не отказывал в помощи с уроками ни сокурсникам, ни ребятам помладше и был удивительно скромен при всех своих достоинствах. Положительный парень, как ни посмотри.

— Ариста, я спросить хотел, — Роберт чуть замялся, бросил настороженный взгляд на ширму, за которой лежал Лестрейндж, чуть покраснел, но в итоге посмотрел на Айрис решительно. — Точнее, пригласить. Пойдешь со мной на бал?

Айрис потребовалось несколько секунд, чтобы понять, куда ее вообще зовет Роберт. Еще пяток ушли на то, чтобы придумать достойную причину для отказа. Айрис не собиралась идти на этот дракклов бал — ни с кем.

— Роберт, прости, но я не могу принять твое приглашение, — наконец выдавила Айрис, смущаясь едва ли не сильнее Дэвиса. Он сейчас напомнил своей стеснительностью Невилла, и Айрис до пятен перед глазами не хотелось его обижать. Наверное, ему сложно далось это приглашение, видно было, что ему неловко.

— Тебя уже пригласили? — вскинул глаза Дэвис. — Извини, это не мое дело…

— Нет, почему же, — Айрис окончательно потерялась, не представляя, где искать слова. — Я просто…

— Роберт, к вам моя просьба относилась тоже, — миссис Ургхарт появилась неожиданно кстати. Айрис мысленно возблагодарила Мерлина: объяснения откладывались на неопределенный срок. Под строгим взглядом миссис Ургхарт Роберт попрощался, искренне пожелав поскорее поправиться и присоединиться на занятиях к сокурсникам.

Айрис грустно улыбнулась. Она вдруг подумала, что когда настанет время покидать сороковые и прощаться с ребятами, ей будет очень тяжело. И было бы лучше, уйди она сейчас, пока эти славные ребята не стали ее близкими друзьями.

Погруженная в невеселые мысли, Айрис побрела к своей кровати. Ее настроение в последние дни напоминало горки в Гринготтсе, оно то падало от безудержного веселья до глубокой хандры, то взлетало обратно.

Лестрейндж по-прежнему сидел на своей койке, но теперь в его руке была палочка, которой он пытался что-то наколдовать. Палочка плевалась шипящими белесыми искрами, как вышедший из строя электрический прибор.

— Упертая деревяшка, — со странной усталостью произнес Лестрейндж, обернулся на звук шагов Айрис и хмыкнул. — Суон, у тебя такое лицо, будто тебя пытали. Отшила этого размазню, и молодец.

Айрис вскинулась мгновенно.

— Во-первых, Роберт не размазня, а хороший парень, — холодно ответила она. — А во-вторых, это не твое дело.

— Хороший парень? — Лестрейндж презрительно скривился. — Он не знает, с какого конца за палочку берутся. Разве это мужчина?

— У нас с тобой разные представления о мужественности, — голос Айрис совсем заиндевел. Что этот Лестрейндж себе позволяет? Отличные дуэльные навыки еще не делают из мужчины мужчину, кто бы что ни говорил. Да, умение защитить то, что тебе дорого, очень важно, но есть и иные качества, которые также нельзя упускать.

— Суон, ты меня разочаровываешь, — Лестрейндж скривился. — Только я решил, что ты нормальная, как ты заводишь вечно бабскую песню о рыцарях на белых единорогах. Ты в реальном мире живешь, а не в сказке, и всякие благородные бессребреники быстро окажутся в канаве Лютного или в овраге Запретного леса и потянут за собой всех своих близких.

— Кто говорил о рыцарях? — Айрис запихнула руки в карманы халата. Мечтать о рыцаре без страха и упрека она перестала в конце второго курса, когда Риддл наглядно показал, чего стоят ее мечты и что скрывается за масками таких вот «рыцарей». — И почему я вообще с тобой это обсуждаю?

Лестрейндж пожал плечами.

— Потому что интересно? Wingardium Leviosa, — прикроватная тумбочка оторвалась от пола, но буквально спустя секунду с грохотом рухнула обратно. — Блять.

Это был уже не первый раз, когда Лестрейндж пытался что-то наколдовать, но терпел провал.

— Молодые люди, вы решили разрушить лазарет? — из кабинета выглянула миссис Ургхарт, посмотрела на Лестрейнджа с палочкой в руках и вздохнула. — Лучше отцу напиши. Неровен час, устроишь тут мне… Ариста, снимай халат и заходи, обрабатывать шрамы буду.

Медиведьма скрылась за дверями, а Айрис потянула за пояс халата. Шрамы и впрямь были отвратительны, опутывали сеткой половину тела, и от них хотелось избавиться.

— Почему она тебя не слушается? — Айрис искоса посмотрела на Лестрейнджа. Она видела подобное лишь однажды: когда Рон был вынужден колдовать сломанной палочкой.

— Потому что не моя, — Лестрейндж хмуро отложил деревяшку в сторону и внимательно посмотрел на Айрис. — Если у тебя такое отношение к этому слабаку Дэвису, что ж ты его приглашение не приняла?

— Не твое дело, — Айрис скинула халат и обняла себя за оголившиеся предплечья. — Я тебе уже говорила: я не танцую.

— Да? — засомневался Лестрейндж, явно пытаясь припомнить, когда Айрис ему о таком говорила. Он даже нахмурился, так усердно вспоминал. Айрис стало смешно. — Это когда я тебе вызов бросал, что ли?

— Ага, — она все же не выдержала и хмыкнула. Фред был трижды прав, когда говорил, что в голове у Лестрейнджа не задерживается ничего, что не имеет отношения к сражениям.

— Значит, ты вполне можешь пойти со мной.

Айрис моргнула. Она попыталась уловить связь между своим ответом и предложением Лестрейнджа, но его мышление определенно было за гранью ее понимания.

— Ты меня слышал? — осторожно переспросила она. Мордред знает, до чего этот псих додумается в следующий момент. — Я не танцую.

— Я тоже. Будем не танцевать вместе, — Лестрейндж раздраженно махнул рукой с палочкой, и на потолке треснул плафон светильника. — Reparo. Да блять!

Вместо того, чтобы восстановиться, светильник взорвался окончательно.

— Может, лучше я? Reparo, — плафон послушно восстановился. — Лестрейндж, тебе позвать на этот дракклов бал больше некого? Я не собираюсь на него идти.

— Гловер наверняка уже пригласили, Вилар же идет с Блэком. Все.

Айрис задрала брови. Ей казалось, девушек в школе намного больше.

— Тупые курицы, — отрезал Лестрейндж, скривившись. — Навыдумывают херни, а к концу вечера окажется, что я чуть не жениться на этих дурах обязан. Суон, мне нужно появиться на этом балу, ты в курсе. Вместе зайдем, отметимся, а дальше делай, что хочешь, хоть спать иди.

— Я не…

— Ариста! — миссис Ургхарт вновь выглянула из кабинета. — Я тебя жду. Эйдан, немедленно убери палочку! Если она тебя не слушается сейчас, не будет и через неделю. Тебе к мистеру Олливандеру нужно. Пиши отцу, пусть заберет тебя из школы на полдня. Не дай Мерлин, еще раз мне тут пожар устроишь!

— Еще раз? — округлила глаза Айрис, ужом проскользнув в кабинет медиведьмы подальше от не совсем адекватного Лестрейнджа.

— Было уже дело. У Эйдана проблемы с выбором палочек, — миссис Ургхарт плотно закрыла дверь и вытерла руки о передник. — Отец приносит ему фамильные палочки, а те не слушаются. Корвус злится, обычно в одной семье палочки более-менее подходят всем членам. Сын может колдовать отцовской, брат — сестринской.

Миссис Ургхарт взяла банку с мазью и жестом велела Айрис раздеваться. Айрис послушно спустила бретельки больничной рубашки с плеч, обнажаясь по пояс.

— Это как-то связано с внутренним сходством. Чем ближе люди, чем сильнее связаны, тем им легче дается колдовство палочками друг друга. Самый частый случай: материнская палочка подходит детям. Иногда палочками могут обмениваться лучшие друзья, чуть реже — возлюбленные. Пару веков назад так проверяли совместимость волшебников перед договорным браком. Если могут колдовать палочками друг друга без вреда для окружающей среды, значит, подходят друг другу.

— Больше не проверяют? — растерянно спросила Айрис. На языке вертелся совсем другой вопрос, куда более насущный. О палочках-сестрах.

— Люди разные, — мягко ответила миссис Ургхарт и начала аккуратно втирать неприятно пахнущую мазь в кожу Айрис. — Идентичного сходства нет, как нет абсолютно одинаковых палочек. Случалось так, что маги, которые теоретически должны были понимать друг друга с полуслова, оказывались едва не врагами. Человека ведь определяет не только набор качеств его характера…

— Но и выбор, который он делает, — закончила Айрис словами Дамблдора.

— Верно. Увы, Корвус этого понять не может и злится на сына за то, что он не похож на «истинных» Лестрейнджей. Насколько я знаю, единственная фамильная палочка, которая подошла Эйдану, когда-то принадлежала его тете, Лите Лестрейндж. Неплохая девчушка была, белый фестрал в семье.

— Была?

— Ее убил Гриндевальд.

Миссис Ургхарт замолчала, а Айрис задумалась. Лестрейнджи были одной из семей, помешанных на чистоте крови, они наверняка поддерживали идеи Гриндевальда. И если Гриндевальд убил Литу, то выходит, она пошла против семьи? Что у нее общего при таком раскладе с Эйданом Лестрейнджем?

— Постой так пять минут, мазь впитается.

Айрис кивнула и задумалась. По-хорошему, расспрашивать о семье Лестрейнджа за его спиной было неприлично, но, с другой стороны, он был одним из первых Пожирателей, и она должна была знать…

— А что между ними общего? — спросила она, решившись. — Ну, между Эйданом и Литой?

— Отсутствие пиетета перед чистотой крови. Литу никогда не интересовал статус человека, факультет, материальное положение, принадлежность к определенному роду — она судила о людях по их поступкам. Доброй феей ее это не делало, все Лестрейнджи резкие и эгоистичные, но она хотя бы на человека была похожа. Девочка была заложницей своей семьи.

Миссис Ургхарт печально посмотрела на дверь, за которой находился Лестрейндж, и покачала головой. Больше она не произнесла ни слова, но Айрис и сказанного оказалось достаточно.

Заложники семей. Как Сириус. Или как Андромеда Тонкс. Эйдан Лестрейндж плохо вписывался в компанию таких заложников, но стоило вспомнить, как разговаривал с ним его отец и как сам Эйдан смотрел мимо, стиснув зубы, как все вставало на свои места. Айрис по умолчанию считала, что если человек отказывается от темного рода, он переходит на сторону «света». Так было с Сириусом и мамой Тонкс. Возможно, она ошибалась, и «не разделять семейные взгляды» вовсе не означало «начать поддерживать магглороженных».

Человека определяет выбор, который он делает.

Айрис мрачно посмотрела на свое отражение в зеркале. Лестрейндж ей не нравился, но миссис Ургхарт была права: он хотя бы походил на человека, а не маньяка, помешанного на убийстве магглокровок. Да, рано или поздно он сделает выбор, который приведет его под знамена Волдеморта. Но лишь сейчас она задалась вопросом, а что обусловит такой выбор. Ведь должна же быть причина, почему, не поддерживая отца, он поддержит Риддла. Разве они оба не разделяют идеи превосходства чистоты крови?

Она чего-то не знает? Не понимает? Упускает из виду?

Кабинет медиведьмы Айрис покидала в глубокой задумчивости. Лестрейндж на ее приближение вскинулся и смерил хмурым взглядом.

— Ну? — выжидательно спросил он.

— А? — Айрис несколько секунд соображала, чего ждет от нее Лестрейндж, и лишь потом вспомнила: дракклов бал! Еще десять минут назад она категорично отказала бы, но сейчас всерьез задумалась. То ли она дура, то ли у Риддла были какие-то особые идеи превосходства чистокровных, то ли Лестрейнджа что-то заставит измениться, но… Она пришла сюда, в сороковые, за информацией. За любыми крохами, которые позволят переломить ход войны в родном времени. И она должна была эту информацию искать.

История Эйдана Лестрейнджа, еще недавно казавшаяся такой простой и понятной, поставила в тупик, напомнив, что жизнь — штука сложная, и грести всех под одну гребенку точно не стоит. Айрис раз за разом натыкалась на это напоминание, но с упорством дромарога его игнорировала. Даже рассказ Кричера о Регулусе не заставил Айрис до конца осознать, что не делится этот мордредов мир только на черное и белое.

А человека определяют не качества характера, а сделанный выбор.

Просто выбор.

— Хорошо, — медленно кивнула Айрис, точно не веря, что соглашается, и поспешно добавила: — Только без танцев!

Морщинки на лбу Лестрейнджа разгладились, и он широко ухмыльнулся.

— К дракклам танцы, Суон! Я драться хочу. И теперь меня точно никто не сможет выгнать из дуэльного клуба! Через месяц кину тебе вызов.

— Вызов на дуэль в благодарность за помощь? — язвительно отозвалась Айрис. — Знаешь, простого «спасибо» было бы достаточно.

Психованный Лестрейндж счастливо заржал.

 

В пятницу утром миссис Ургхарт отпустила и Айрис, и Лестрейнджа. Провела осмотр, заставила позавтракать в больничном крыле — потому что в Большой зал они уже не успевали, — задержала, проводя последнюю диагностику, и отпустила.

У Лестрейнджа пары не было, он никуда не торопился. И Айрис едва ли замечал, так что она покинула лазарет в одиночестве. Первым уроком в пятницу, как и в понедельник, у нее стояло зельеварение, на которое она ощутимо опоздала — и из-за выписки, и из-за того, что от лазарета до подземелий пришлось идти через ползамка.

— Мисс Суон? — ошарашенно пробормотал Слагхорн, когда Айрис вежливо постучала в дверь класса и, дождавшись отклика, вошла. — Но вы же… вас уже выписали?

— Доброе утро, сэр. Да, миссис Ургхарт отпустила нас.

— Но как же… кхм… я рад, что вы в порядке, — судя по виду профессора, ее выписки ждали не раньше понедельника. Большинство студентов в аудитории тоже таращились на нее, словно у нее выросла вторая голова. — И вы хорошо себя чувствуете?

— Да, сэр, — терпеливо ответила Айрис. От ожогов осталась только тонкая сетка шрамов, которая должна была сойти к концу недели. В остальном же все было просто прекрасно.

— Обалдеть… — шепотом донеслось до нее со стороны гриффиндорцев.

— Рад слышать, — Слагхорн как-то неуверенно кивнул своим мыслям и махнул рукой на первую парту. — Мы сегодня готовим основу для сложного зелья Аква Обис. Работаем в парах, поэтому… Том?

— Конечно, сэр.

Пока Айрис шла к первой парте, она думала, что проклята. И что не нужно было спешить удирать из лазарета.

Не было Кута, он лежал в больничном крыле. И не было Селвина — интересно, куда он делся? В лазарете он не появлялся, значит, болен не был. Так или иначе, но до прихода Айрис в классе сидело девять человек, и Риддл, пользуясь нечетным количеством студентов, определенно отвертелся от работы в паре. А потом нелегкая принесла ее…

Айрис проигнорировала неприязненный взгляд Яксли, подавив детский порыв предложить поменяться местами, и опустилась на стул по соседству с Риддлом. Если судить по состоянию основы в котле и степени подготовки ингредиентов, Риддл и без партнера справлялся куда лучше остальных.

Слагхорн, похоже, подумал о том же. Он огладил пышные усы, задумчиво крякнул и пробормотал что-то вроде: «ну вы сами разберетесь».

Просто блеск.

Айрис посмотрела на рецепт на доске — девятнадцать ингредиентов и сложные условия варки, не удивительно, что студентов на пары разбили: четыре руки при таком рецепте точно будут лучше двух. Перевела взгляд на котел Риддла и только потом — на самого Риддла.

— Займись ингредиентами, — сказал он. Айрис кивнула. Она и сама хотела это предложить.

На пару минут повисло молчание. Айрис постаралась сосредоточиться на своей работе и проигнорировать присутствие Риддла в двух шагах от нее. Она бы увеличила расстояние между ними, но, увы, общая парта не позволяла отойти дальше.

— Что миссис Ургхарт сказала по поводу твоего состояния? — негромко поинтересовался Риддл, не отрываясь от помешиваний основы. Айрис, в этот момент измельчавшая мяту, покосилась на него.

— Ничего особенного.

— Вы с Эйданом быстро восстановились.

— Это заслуга целителей, — Айрис отставила чашку с мятой в сторону. — Профессор Слагхорн говорил, что тема семестра — зелья, на которые влияет магия зельевара. Почему мы работаем в парах?

— Как ты собираешься сдавать Т.Р.И.Т.О.Н., если не знаешь элементарных вещей?

Айрис мрачно посмотрела на Риддла, но ни самодовольства, ни издевки не увидела. Обычный вопрос, такие Гермиона десятками задавала — и с точно такой же интонацией в голосе и выражением на лице.

— Аква Обис — жидкая защита. В комбинации с рунами зелье создает очень мощный стационарный щит. Длительность его работы и механика защиты зависят от магии зельевара. Магия вливается на последнем этапе, поэтому основу может варить кто угодно.

— Ясно, — Айрис посмотрела на сиреневую субстанцию в котле. — Спасибо.

О жидких щитах она не слышала ни разу. Но в волшебном мире чего только не существовало. Наверное, стоило позднее почитать поподробнее и о зелье, и о создаваемой им защите — могло пригодиться. Правда, наличие рун смущало, но Гермиона в них разбиралась, поэтому можно было бы обратиться к ней за помощью и разъяснениями.

Мысленно покорив себя за глупость и лень, из-за которых она предпочла выбрать прорицания вместо рун или нумерологии, Айрис взялась за дремоносные бобы.

— Разве они не для сна? — непроизвольно вырвалось у нее. Если в голове что и отложилось касающееся зельеварения, так это пометки в учебнике Принца-полукровки.

— Прости? — Риддл выгнул брови, отведя внимание от котла.

— Ну, дремоносные бобы, они же сонливость вызывают, — Айрис внезапно почувствовала себя ужасно глупо, озвучивая очевидные вещи. Но она действительно не понимала, что эти бобы делают в рецепте. Где сон и где щиты? — Их используют и в напитке живой смерти, и в зелье сна без сновидений…

— Верно. А еще в успокаивающих настойках, медицинских микстурах и многих зельях, влияющих на разум. Например, в любом запрещенном наркотическом вареве, вызывающем помутнение рассудка, — Риддл сделал легкую паузу, и Айрис едва не прокомментировала его знания составов запрещенных зелий. — Здесь бобы используются как один из аспектов защиты. Щит Аква Обис может усыплять тех, кто пытается через него пройти.

— Понятно.

Айрис вновь склонилась над столом и немного нервно заправила длинную прядь волос, выбившуюся из прически, за ухо. Риддл ведь ничего особенного не сказал, и тон у него был довольно дружелюбный, но чувствовала она себя как дура. Что за ерунда?

Перевернув нож плашмя, она уверенно надавила на боб. Брызнул сок.

— Ты что делаешь? — немедленно отреагировал Риддл, и в его шепоте отчетливо прозвучали шипящие нотки. — Ты читать умеешь? Написано «резать», а не «давить».

— Если давить, сока будет больше, — вот уж в чем Айрис была уверена, так в этом.

Она ожидала продолжения спора — Гермиона так и не приняла метод Принца-полукровки в свое время, — но Риддл молчал. Айрис вскинула глаза и столкнулась с его странным взглядом.

— Как интересно ты не разбираешься в зельеварении, — наконец заметил Риддл, и от интонаций в его голосе Айрис похолодела.

— Я просто запомнила несколько приемов, — честно ответила она.

Риддл внимательно смотрел на нее еще пару секунд, а потом вернулся к помешиваниям, предоставив Айрис разбираться с бобами и дальше. На основу Аква Обис их уходило в три раза больше, чем на Напиток живой смерти. Через несколько минут молчаливой работы перед Айрис высилась горка из раздавленных бобов, миска под ними была полна липкого зеленоватого сока, а нож испачкан по рукоять. Вместе с пальцами.

Айрис подняла руку, чтобы вновь заправить за ухо мешающуюся прядь, и замерла. Такими пальцами ни к волосам, ни к палочке притрагиваться не хотелось. Айрис поискала взглядом салфетки, но Риддл явно использовал очищающее заклятие. Вообще к заклинаниям прибегали все: в отличие от полотенец и салфеток магия убирала следы посторонних ингредиентов полностью, оставляя стерильно чистую кожу. Но Айрис при варке зелий — кулинарная школа тети Петунии — всегда держала рядом и обычную тряпку. Она была как нельзя кстати в случаях, когда обе руки по запястье оказывались в чьей-нибудь слизи или потрохах.

Пока Айрис решала дилемму, как ей очистить руки, не касаясь ими палочки, Риддл завершил цикл помешиваний и потянулся за бобами.

— Убери волосы. Ты не Оборотное варишь, — мимоходом бросил он, спокойно, словно и не замечание сделал в приказной форме. Айрис раздраженно дернула головой — как будто она не знала! — и попыталась убрать прядь плечом.

Риддл высыпал бобы в основу, которая мгновенно приобрела насыщенный фиолетовый цвет.

— Ты была права, — буднично отметил он, чем привел Айрис в растерянность. — Раздавленные бобы эффективнее нарезанных.

Он обернулся к ней и застал ее в глупой позе с поднятой рукой и прижатой к плечу щекой. Айрис могла поклясться, что на миг увидела, как уголки губ дрогнули в усмешке. Но только на миг — Риддл блестяще контролировал выражение своего лица.

А потом он молча достал свою палочку и направил ее на Айрис.

Айрис среагировала быстрее, чем поняла, что делает. Она шарахнулась в сторону, сшибла под ноги стул, споткнулась о него же и полетела на пол в проход между партами.

— Ты что творишь? — взвизгнула Яксли и принялась отчищать свою мантию от слизи флоббер-червя, которую, похоже, вывалила на себя от испуга. Из-за ее спины выглянула Розье.

— Ты обожглась? — спросила она у Айрис и растерянно посмотрела на Риддла. — Том?

— Ариста, что с вами? — с кафедры к ним спешил Слагхорн. На другом конце класса из-за парты встали обеспокоенные Шафик и Дэвис.

— Случайность, я полагаю, — холодно за Айрис ответил Риддл, и в ее памяти отчетливо зазвучало: «правильное название твоей случайности — рефлекс».

Она помешалась, тронулась рассудком — или наоборот, продемонстрировала чудеса постоянной бдительности. А они с друзьями еще смеялись над Муди, считая его психом. И вот итог.

Только полный параноик мог решить, что Риддл проклянет ее перед Слагхорном и всем классом просто так, ни с того, ни с сего. Проклянет, а не наложит очищающее, как обычный нормальный студент на уроке зельеварения, работающий в паре.

И что самое обидное — он ведь в нее все равно попал!

«Поттер, ты дура», — с тоской подумала Айрис, пристыженно отмахиваясь от приблизившегося Шафика и чувствуя, как горят щеки. Устроила тут бесплатное развлечение, даже Слагхорн теперь смотрел на нее с хорошо различимым сомнением. Пара таких выходок, и он точно перестанет приглашать ее на вечера в своем клубе как психически неуравновешенную. Не велика потеря будет, но прослыть неадекватной не хотелось. Пятого курса с министерской травлей хватило за глаза.

— Ненормальная, — продолжила шипеть стоящая рядом Яксли. Она то и дело поглядывала на Айрис и одновременно с этим яростно махала палочкой: приводила в порядок себя и рабочее место. — Психованная. Рано тебя из Мунго выпустили.

— Простите, я слу… — Айрис осеклась, посмотрев на Риддла, и обреченно закончила: — Я не специально. Со мной все в порядке. Просто споткнулась.

Она подняла стул и вернулась к своему месту. Риддл по-прежнему пристально смотрел на нее. Палочку он опустил.

Аудитория успокоилась, Фред сел обратно. Перешептывания утихли, не в последнюю очередь из-за погрозившего пальцем Слагхорна. Айрис молча продолжила готовить ингредиенты. Она не стала благодарить Риддла за очищающие чары — это было бы настоящей насмешкой после ее выходки. А она и так слишком часто попадала в странные ситуации и привлекала много внимания. Следовало вести себя тихо, спокойно, вежливо улыбаться, не открывать рот не по делу…

Риддл все еще смотрел.

— Не нужно наставлять на меня палочку без моего согласия, — ровно сказала Айрис.

— Ты считаешь, я представляю для тебя угрозу? — Риддл с трудом скрывал самодовольство. Айрис поджала губы. Разумеется, он был доволен. Ему нравилось, когда люди его опасались, демонстрировали свой страх, признавали превосходство.

— Ты обычный студент, — с наслаждением ответила Айрис. Она очень хорошо его знала — и знала, что заденет его сильнее всего.

Его лицо потемнело, улыбка скривила губы. На парту неожиданно опустилась тишина: Риддл незаметно поставил заглушку.

— Действительно. Именно поэтому ты дергаешься каждый раз, когда я берусь за палочку, — он сверкнул глазами и насмешливо продолжил: — Считаешь меня слепцом, Суон? Твои сокурсники спокойно творят при тебе чары, едва не машут палочками у тебя под носом. Ты не реагируешь на них. Но каждый раз, когда колдовать начинаю я…

Айрис перестала дышать.

— Ты совершенно не умеешь скрывать свои эмоции. Сейчас ты напряжена и потрясена. Неужели ты считала, что твое поведение останется без внимания? Я уже говорил: у тебя плохо выходит быть незаметной. А теперь ответь мне, почему ты так реагируешь, если я обычный студент?

Он вновь поднял руку с палочкой, и Айрис немыслимым усилием воли вынудила себя остаться на месте. Она показательно равнодушно пожала плечами и взяла пучок лаванды, которую нужно было мелко нарезать.

— Потому что я тебе не доверяю.

— Вот как, — Риддл ничуть не удивился ответу, точно ждал его. — Полагаю, спрашивать, чем недоверие вызвано, бессмысленно.

— Полагаю, что да, — сухо кивнула Айрис, начиная сосредоточенно кромсать лаванду до состояния пыли.

— Я тебя разочарую, Суон, но мне безразлично, что ты обо мне думаешь и насколько мне доверяешь, — Риддл легко усмехнулся, бросил взгляд на часы над кафедрой и вернулся к варке основы.

В раздражении Айрис промазала мимо стебля лаванды, и острый нож впился в палец. С тихим шипением она поднесла порез к губам.

— Встретимся в лаборатории в среду восемнадцатого в восемь часов вечера, — Риддл молча трансфигурировал из грязного блюдца чистую салфетку и протянул ее Айрис с издевательски любезным выражением на лице. — Медицинскую помощь не предлагаю. Мало ли что ты в следующий раз опрокинешь.

Айрис тоже посмотрела на часы и едва не застонала. Урок обещал быть долгим.

 

За обедом прилетела сова от Хагрида. Айрис, ждущая ответа от Поттеров, с воодушевлением отвязала послание и, увидев, от кого оно, испытала крайне сложное чувство: что-то вроде смеси разочарования и теплой ностальгии. Сколько раз Хагрид так приглашал ее, Рона и Гермиону на чай с каменными кексами — не счесть.

В этот раз, правда, чаем дело бы не обошлось. Арагог ждал медицинской помощи, и Айрис собиралась переквалифицироваться в колдозоолога-целителя. Если подумать, авантюра была ничем не лучше попытки нелегально спровадить из Англии Норберта, похитить гиппогрифа или присмотреть за младшем братцем Хагрида, Гроххом. Хагрид со своей страстной любовью к опасным тварям исправно обеспечивал Айрис приключениями на протяжении всей ее учебы в школе. Этой славной традиции даже время оказалось не помехой.

— Свидание? — поиграл бровями сидящий напротив Альфард. Оливия Хорнби, обедавшая совсем рядом, мгновенно повернулась в их сторону, и Айрис от души заехала Блэку носком туфли по ноге.

Альфард, конечно, состряпал виноватое лицо и заткнулся, но Айрис была уверена — начало новым слухам положено. И тут же злорадно подумала, что ее могут выслеживать в Хогвартсе хоть до второго пришествия Мерлина — с картой Мародеров и мантией-невидимкой, которую она (уже сегодня, подумать только!) точно заберет из настоящего, ее не найдет даже вышедший на охоту василиск.

Айрис вытащила перо из сумки и тут же, на оборотной стороне записки, накарябала ответ: «В субботу после отбоя». Текст она прикрывала ладонью, из-за чего Хорнби едва не вывихнула шею, а Альфард почти заработал косоглазие. Наглая рыжая сипуха, лакомившаяся печеньем со стола, получила посылку и пинок под хвост.

— Во имя Мерлина, тебя же только из лазарета выписали! — не выдержала Хорнби, засверкав глазами. От ее алчущего взгляда Айрис захотелось спрятаться за кубками и подносами. Она вдруг вспомнила, кто на нее так смотрел: в ожидании скандальной сенсации, готовясь перетряхнуть грязное белье и вытащить из шкафов всех скелетов. Хорнби даже внешне была похожа на Скиттер. Манерная укладка, заметные украшения, броская косметика, острые ноготки — и вечный алчный огонь в глазах в ожидании очередного слуха. — Это Лестрейндж?

Айрис вздрогнула. Лестрейндж серьезно просил держать его приглашение в секрете — он люто ненавидел сплетни и сплетниц. Бал представлялся чем-то вроде неизбежного зла, но месяц до него хотелось прожить спокойно.

— Это мой жених, который шпионит у Гриндевальда, — широко улыбнулась Айрис. Понимание, что Хорнби — это местный аналог Риты Скиттер, неожиданно принесло облегчение. С Ритой после нескольких неудачных интервью она кое-как научилась общаться.

Альфард, Фоули, Гамп и Меган, в окружении которых Айрис обедала, дружно фыркнули.

— О, ты собираешься в ближайшие выходные сбежать из Хогсмида к нему на фронт?

Айрис поперхнулась воздухом. Это какая же фантазия была у Хорнби!

— С радостью, как только научусь аппарировать через пролив, — ответила Айрис, вспомнив, о чем говорилось в последних прочитанных газетах. Все бои шли во Франции.

Смешки стали явственнее.

— Суон, — рядом со столом появился недовольный Барти Крауч. — Это тебе. Надеюсь, ты пересмотришь свое поведение и больше не станешь подводить факультет.

Он пихнул в руку Айрис записку и гордо удалился к своему месту, преисполненный чувством значимости. Айрис не выдержала и скривилась. У нее даже Риддл не вызывал такого негатива, как Крауч, хотя, видит Мерлин, все должно было быть наоборот.

— Да ты популярна, — рассмеялся Альфард. — Неужели еще одно свидание?

— Ага, — вздохнула Айрис. — Сегодня в восемь вечера с мистером Принглом. Буду драить кубки в Зале Наград.

— Очень романтично, — серьезно покивал головой Блэк, и Айрис все же не выдержала и прыснула в кулак.

Аполлион Прингл был завхозом Хогвартса в этом времени. Айрис не была уверена, но, кажется, она слышала о нем раньше от миссис Уизли. Впрочем, не имя имело значение, а наказания. В Хогвартсе были разрешены розги.

Айрис едва не впервые порадовалась, что она девушка: девочек не пороли. А вот провинившиеся парни получали по полной программе. Айрис, узнав об этом, непроизвольно нашла глазами спокойно сидящего на жесткой скамье Лестрейнджа и подумала, что он либо избежал наказания, либо пока еще не дождался его. Не сказать, что она жалела Лестрейнджа, скорее, просто считала применение розг варварством.

Вечером догадка, что Лестрейнджа и не собирались сечь, подтвердилась. Меган, провожавшая ее к Залу Наград, сказала, что и Дамблдор, и Мэррисот высказались против такой меры, потому что «с мистера Лестрейнджа хватило последствий дуэли».

Зал Наград, знакомый до последней медали — уж сколько раз она тут все начищала! — почти ничем не отличался от Зала в родном времени Айрис. Отсутствовало несколько кубков, в том числе наградной отцовский «лучшему ловцу» и ее собственный «за особые заслуги перед школой». А так Филч, похоже, даже не переставлял награды ни разу.

Предшественник Филча, мистер Прингл, уже ждал. И Айрис даже не сказала бы сходу, кто ей неприятен больше. Фамилиара у местного завхоза не было, зато была волшебная палочка. Сам мистер Прингл напоминал огромного нахохлившегося грача, носил черную мантию — совсем как Снейп — и смотрел колючими глазами-льдинками. Его щеку пересекал безобразный шрам крестом, из-за чего резкие и жесткие черты лица искажались, теряя симметрию. Айрис признала, что выглядело это довольно устрашающе.

— Здравствуйте, — пожелать доброго вечера у нее язык не повернулся.

— Твой участок там. Палочку отдала и приступаешь, — голос у Прингла был под стать внешности: каркающий, резкий.

Айрис молча протянула свою палочку завхозу и заозиралась в поисках тряпки и чистящих средств. Она была права: человек, секущий детей, ну точно не мог быть приятной личностью. Наверное, добрые и понимающие люди на этой должности просто не удерживались. Все же нужно было иметь особый склад характера, чтобы заковывать мальчишек-подростков в кандалы и сечь розгами до крови.

Лестрейндж пришел почти сразу за ней. Не останавливаясь ни на миг, он прошел мимо завхоза и молча на ходу протянул ему свою палочку. Глядя на этот жест, Айрис подумала, что Лестрейндж частый гость на отработках.

Мистер Прингл скривился так, словно ему мозоль отдавили.

— Тебе повезло в этот раз. Провинишься еще раз — всю ночь провисишь у меня в кандалах.

— Хоть неделю, — ответил Лестрейндж, даже не обернувшись.

— За языком следи, а то договоришься.

А Айрис вдруг поняла, что не спросила у Меган про кандалы для девочек. Пороть дам считалось излишней жестокостью. А заковывать в цепи?

Через несколько минут, когда Айрис уже смирилась, что всю отработку Прингл будет стоять над душой, дверь в Зал открылась.

— Явились наконец, — поприветствовал вошедших завхоз.

Вновь прибывшими оказались ребята курса с четвертого-пятого. Высокого и плечистого парня со Слизерина Айрис не знала, а вот невысокий взъерошенный блондин с небрежно болтающимся на шее красным галстуком показался смутно знакомым. Айрис искоса рассматривала его, мучительно пытаясь вспомнить, где его видела раньше.

— Палочки, — напомнил завхоз. — У вас полтора часа. Одно замечание с моей стороны — и ваше наказание удвоится. Ясно?

Прингл обвел всех тяжелым взглядом и ушел, прикрыв за собой дверь.

— Я знал, что увижу тебя здесь, Лестрейндж, — голос у неопознанного гриффиндорца звучал хрипло и ломко. Похоже, парень был в том возрасте, когда в теле меняется все, Айрис угадала с курсом.

— Что, шрамы на жопе свел, новых захотелось? — Лестрейндж мгновенно забросил чистку кубка и с сумасшедшим оскалом развернулся. Айрис нахмурилась. Палочки у них отобрали, но когда отсутствие оружия останавливало драку?

— Тебе тоже не терпится, да? — скривился слизеринец, одаривая Лестрейнджа неприязненным взглядом. — Ведь допрыгаешься, и даже Том перестанет тебя прикрывать.

— Захлопнись, Роули.

Айрис посмотрела на Лестрейнджа, сверкавшего широкой и кривой улыбкой, обнажающей чуть выпирающие, острые боковые резцы. Именно из-за них казалось, что Лестрейндж скалится. Он совершенно не был похож на Селвина или Малфоя. Имелось в нем какое-то безумие, страсть к хаосу, непоследовательность, неуправляемость. Перфекционисту Риддлу, дорожившему репутацией и внешним соблюдением приличий, Лестрейндж должен был казаться досадной помехой, раздражающим фактором.

Разве Риддл не попытался приструнить его? Почему Роули говорил о прикрытии?

— Слышал, тебя чуть из дуэльного клуба не выперли? — продолжил поддевать остающийся неопознанным гриффиндорец. Он явно нарывался на поединок. Айрис еще раз внимательно посмотрела на его густые светлые волосы с легкой рыжиной — или это так пламя светильников причудливо искажало цвета? — на нос с горбинкой, на массивную челюсть, на яркие голубые глаза.

Да где она его раньше видела?

— Не мечтай, — фыркнул Лестрейндж. — Или ты меня так замысловато на дуэль вызываешь? Тебе не светит, мелковат.

— Для тебя в самый раз, — у гриффиндорца оскал вышел не хуже. — На тренировках у Мэррисот я тебя уделаю.

Лестрейндж только ухмыльнулся в предвкушении.

Айрис возвела глаза к потолку. Возможно, виной всему военное время или разрешение проводить дуэли в школе, но ребят, желающих сразиться, в Хогвартсе оказалось неожиданно много. В родном времени Айрис такого увлечения поединками не наблюдалось, хотя дуэльный клуб Локхарта вызвал ажиотаж… Правда, во многом наверняка из-за Локхарта.

Поскольку Роули присоединился в уборке к Лестрейнджу на правой стороне зала, бойкий гриффиндорец подошел к Айрис.

— О, и тебя загребли?

Она развела руками — мол, как видишь, — и вернулась к протиранию пыли.

— Мне понравился твой бой. У тебя хорошая реакция, это очень важно для бойца, — одобрил парень. — Я бы хотел с тобой сразиться, ты не против?

— Нет, — Айрис слегка улыбнулась. — Нужно узнать свободное время в дуэльном…

— Я с четвертого курса, — скривился гриффиндорец, — так что не надо. В понедельник вечером будет тренировочное занятие, просто встанем в пару.

— А, — Айрис моргнула. Вот почему Лестрейндж с такой усмешкой говорил про «не светит». Но, с другой стороны, он явно не считал этого пацана плохим бойцом, иначе разговаривал бы жестче, высказав все, что думает об умении сражаться. Айрис уже успела в этом отношении узнать Лестрейнджа. — Ладно.

— Значит, договорились, — отрывисто кивнул парень и вдруг протянул руку для рукопожатия. — Я Аластор Муди, будем знакомы.

Айрис механически пожала ладонь, не в силах отвести взгляда от молодого, полного энергии лица — без единого шрама, с целыми яркими глазами. Дышать почему-то стало тяжело, даже больно. Айрис попыталась вдохнуть и поняла, что не может этого сделать. Лицо у Муди приняло вопросительно-недоуменное выражение.

Айрис вырвала руку, отошла на пару шагов назад, с ужасом понимая, что ноги слабеют. А потом развернулась и бросилась прочь.

Далеко она не убежала. По коридору еще не прекратило гулять эхо от захлопнувшейся тяжелой двери, а Айрис уже упала на колени на пол в темной нише за углом и зажала себе рот ладонью, чтобы из него не вылетело ни звука рыданий.

Она ведь никогда не знала по-настоящему Грозного Глаза. Считала достойным человеком, относилась с глубоким уважением — но привязанности не было. И все же он отдал жизнь за нее. Отдал не колеблясь, когда семь Поттер пересекали небо над Англией. Айрис видела шрамы Муди, видела, в кого его превратят чужие темные проклятия. В человека без ноги, без глаза, без кусочка носа, без нормального лица. Параноика и психически больного. В одного из самых верных, сильных и преданных делу людей. В того, кто спас десятки чужих жизней, бросив все, что у него было, на борьбу с Пожирателями и Волдемортом.

Айрис знала его жизнь и знала его смерть. А теперь он, четырнадцатилетний мальчишка с гриффиндорским галстуком, улыбался ей, не зная, какая судьба ему уготована. Сколько боли в ней будет и сколько потерь.

Как ей смотреть ему в глаза?

Сердце билось мучительно-неровно, словно с натугой, преодолевая сопротивление тисков. Айрис закрыла глаза и задышала через рот, стараясь успокоиться. Ее реакция напугала ее саму.

Медленно странное чувство отпускало. Появились сторонние звуки, вроде шума ветра в щелях окон, далеких голосов, скрипов и стуков. Вечерний Хогвартс жил своей жизнью, как огромное живое существо.

Пошатываясь, Айрис поднялась на ноги и пошла в сторону ближайшего женского туалета. Палочки у нее не было, а привести себя в порядок перед возвращением требовалось.

В мыслях царила пустота. Приди она в таком состоянии на занятие по окклюменции к Снейпу, и тот бы увидел не воспоминания, а бескрайнюю черную пустоту без единой картинки в сознании.

Домой. Ей нужно было домой. Потому что, похоже, то, что случилось, было самым настоящим нервным срывом. Она не помнила ни как покидала Зал Наград, ни как шла к той нише, где сидела, ни как плакала. Откуда вообще взялись слезы? Айрис была на них крайне скупа.

Магия времени — точно в ответ на мысли — слабым вихрем поднялась от ног, разошлась волнами, напоминая, что неделя на исходе и близится момент возвращения. Силу, заставляющую секунды становиться почти материальными, Айрис встретила с облегчением. И толкнула дверь в женский туалет. Исчезать из коридора совсем не хотелось.

В туалете над раковиной плакала Карен.

Айрис охватило острое чувство дежавю. Меньше года назад она в этой же позе застала Малфоя. Их недопоединок тут же вспышкой пронесся в памяти. Несколько разрозненных фрагментов: луч круциатуса, грязь в раковине, вода на кафеле, яркая красная кровь на белой рубашке. И Айрис споткнулась на пороге.

Карен быстро подняла голову и попыталась вытереть лицо. Вода стекала по ее щекам и подбородку, смешивалась со слезами и кровью из прокушенной губы, капала на ключицы, пропитывала расстегнутую на верхние пуговицы блузу. Бледное, осунувшееся лицо с темными кругами под глазами — точь-в-точь как у Малфоя — было расцвечено красными опухшими пятнами, а вот ниже, от шеи и вниз, где торчали края лифчика, наливались лиловые точечные синяки.

— Кто это сделал? — Айрис не узнала собственный голос, настолько глухо и тяжело он прозвучал. Карен стиснула одной рукой край раковины, а другой попыталась стянуть ворот блузки. Ворот был порван.

— Тебе есть до этого дело? — Карен говорила бесцветно.

— Есть, — Айрис шагнула внутрь, закрыв за собой дверь. Картинка, до этого ускользавшая, внезапно сложилась до последней детали. Айрис сглотнула, разглядывая испорченную, без верхних пуговиц блузку Карен, засосы, поврежденную губу. — Это Селвин?

Карен опустила глаза, и этого оказалось достаточно.

— Он принудил тебя? Почему ты не попросила о помощи? Он тебя шантажирует? — Карен по-прежнему молчала, и Айрис сорвалась на крик: — Да ответь же!

Крик эхом отразился от кафеля, Карен вздрогнула, а у Айрис под ногами точно воронка закрутилась. Магия времени напоминала о том, что вот-вот отправит свою хозяйку обратно домой. Как та и хотела.

Но сейчас Айрис желала совсем другого — вытрясти из Карен все, что та скрывает. Она нутром чувствовала, что за всем происходящим стоял Риддл. Как и тогда, когда за происходящим с Малфоем стоял Волдеморт.

— Карен, я сохраню в тайне все, что происходит с тобой. Я ни слова не скажу о том, к чему тебя принуждают. Но тот, кто с тобой это сделал, должен быть наказан!

— Нельзя, — еле слышно ответила Карен, с видимым трудом разомкнув бледные губы. — Нельзя.

— Почему? Чем он тебя шантажирует? Уверена, что можно найти выход.

— Нет, — Карен отшатнулась от Айрис как от прокаженной. — Не нужно, пожалуйста. Не лезь в это, ты мне только хуже сделаешь. У меня все в порядке, правда.

Это было самой дикой ложью, что слышала Айрис в своей жизни. Даже Дадли и то врал складнее и правдоподобнее.

— Если хочешь мне помочь, забудь, что видела меня, ладно? — Карен вытерла лицо, закрыла кран с водой и подошла к подоконнику, где лежала ее мантия. Айрис закусила губу, тяжело дыша. Она была не согласна, ее не устраивал подобный ответ, но не могла же она насильно навязывать Карен свою помощь?

— В каких отношениях ты с Эммой Слэттери? — неожиданно спросила Карен. Айрис удивленно посмотрела на нее.

— В отличных. Мы мало знакомы, но я считаю ее подругой.

Карен надела мантию, стянула ее у самого горла и слабо улыбнулась.

— Хорошо, — в ее голосе звучало облегчение. — Передай ей, чтобы была осторожна с Трэверсом, ладно? Пусть держится от него подальше.

— Почему? Что тебе известно? Он угрожает Эмме?

— Прости, — Карен опустила голову, втянув ее в плечи, и подошла к Айрис почти вплотную. — Я больше ничего не могу сказать. Хотела бы, но не могу.

Айрис с трудом подавила желание схватить Карен за плечи и потрясти как следует. Вместо этого она посторонилась, пропуская ее к двери. И лишь когда Карен вышла, в злости ударила ладонью по кафелю стены.

— Да какого Мордреда тут происходит?!

Боль прошила руку до локтя и точно стала сигналом к действию. Айрис даже не удивилась, когда воронка под ногами раскрылась окончательно, забирая ее в девяностые. К Гермионе и Рону.

 

— Странно это, — тихо сказала Гермиона, задумчиво рассматривая пламя в камине. На часах было уже одиннадцать ночи, мрачная гостиная Блэков тонула в ночной темноте, разбавленной теплыми отсветами огня. В этот момент комната была на удивление уютной: старые обои, грязные и даже местами подранные, прятались в чернильной черноте, не было видно ни паутины в углах, ни дорогих фамильных вещиц, создававших чудовищный контраст с упадком и заброшенностью. Даже массивная мебель казалась уместной.

Айрис и Гермиона сидели на зеленом скрипучем диване, стащив на него все более-менее хорошие подушки. Обувь валялась на проеденном молью ковре рядом, а сами они укрывались новым пледом, связанным миссис Уизли года полтора назад. Тогда еще Сириус был жив…

На журнальном столе стоял чайник — столовое серебро с гербом Блэков. Гермиона заварила какие-то травы — для успокоения. Кружки из фарфора, разномастные, из разных наборов, со сколотыми краями и ручками, и Айрис, и Гермиона держали в руках.

Рона рядом не было — он дал им возможность поговорить о девичьем и ушел на кухню. Там стояло старое радио, найденное Кричером в завалах комнат. Рон пытался поймать новостной канал, незацензуренный Министерством. Новую власть приняли не все, и еще оставались радиостанции, передающие правдивые новости.

Айрис осторожно, чтобы не задеть сидящую напротив Гермиону, выпрямила ногу и поправила плед. Гермиона тоже заерзала.

— Я не думаю, что дело именно в сексе, — продолжила она. — Это в маггловском мире порицалось, магический в этом отношении всегда был толерантнее.

Айрис кивнула. До недавнего времени она не придавала этому никакого значения: в девяностых что магглы, что маги отличались свободными нравами. И лишь летом, готовясь к путешествию в сороковые, она сделала для себя открытие: волшебный мир ничего не знал ни о дискриминации женщин, ни о сексуальных ограничениях.

— Расслоение общества и притеснение женщин произошли из-за преимущества мужчин, которое им дала грубая физическая сила, — рассказывала Гермиона еще в Норе, попутно украшая дом к свадьбе Билла и Флер. — С древних времен, когда каждый день был борьбой за выживание, способность мужчины защитить свою территорию от врагов сделала его царем и богом. Власть и блага общества принадлежали ему по праву сильного. В волшебном мире все всегда было иначе. Магии все равно на гендерную принадлежность волшебника — чары получаются одинаково сильными и у женщин, и у мужчин. Поэтому дискриминация женщин волшебников не коснулась. Тот же Хогвартс строили на равных и Годрик Гриффиндор, и Ровена Рейвенкло.

— Я в «Квиддиче сквозь века» читала о женщинах-игроках. Они всегда были, со времен создания игры, — Айрис топталась рядом, не зная, чем помочь Гермионе. Колдовать ей было еще нельзя, а руками завязывать ленточки и развешивать цветы было делом хлопотным.

— Верно. У магглов в средние века, например, не было ни одной женщины-ученого, и вовсе не из-за того, что мы уступаем им умственно. Женщины не имели права получать образование. Никто не способен сделать открытие в математике, если не знаком с этим предметом. А у магов среди ученых и великих волшебников много ведьм. Конечно, есть и те, кто, как миссис Уизли, предпочел заниматься домом и детьми, но ведь у них был и иной выбор. В общем, — Гермиона красиво завязала фиолетовую ленточку, прикрепила ее к дверному проему и, воровато осмотревшись по сторонам, обернулась к Айрис. — Хорошо, что ты из либеральных девяностых. Ты с рождения привыкла к равным правам с мужчинами, это будет плюсом. Особенно если учесть, что наши миры не на разных концах вселенной, и некоторая ассимиляция все же происходит…

Айрис подула на горячий чай и вернулась мыслями из солнечной Норы в темную гостиную на Гриммо.

— Конечно, если Карен магглорожденная, ей наверняка было сложно принять свободные нравы волшебников, — продолжила Гермиона. — Раньше в обычном мире считалось, что девушка до свадьбы должна оставаться непорочной, а любые интимные связи сразу ставили крест на ее репутации и превращали ее в особу легкого поведения. Отношение к ней становилось соответствующим. Хотя в двадцатом веке даже до сексуальной революции с этим все было проще, чем несколько веков назад. В любом случае, Карен не первый год в Хогвартсе, а о таких вещах девушек стараются просвещать заранее, сама знаешь.

Айрис и Гермиона одновременно фыркнули, очевидно, вспомнив собственные просвещения. С ними еще на первом курсе успели поговорить «о стыдном» и старосты девочек, и соседки по комнате (Лаванда и Парвати были чистокровными), и мадам Помфри. Последняя прочла целую лекцию о гигиене в дни месячных, о способах предохранения и наказаниях, если их поймают с мальчиками «в пикантной ситуации». А потом женским опытом поделилась и миссис Уизли. Не говоря уже о том, что в Хогвартсе, особенно по весне, парочек было очень много, страсти с признаниями и отношениями кипели нешуточные, и при определенной доле невезения можно было стать свидетелем весьма откровенной сцены. К таким ситуациям относились как к привидениям: они вроде есть, но внимания на них почти не обращают. Неотъемлемая часть школы.

В общем, Гермиона была опять права: Карен просто не могла отучиться в Хогвартсе четыре года, ни разу не столкнувшись с отношением волшебников к интимной жизни. Даже если бы кто-то узнал, что она любовница Селвина, вопросы бы появились только из-за кандидатуры партнера, а не самого факта связи. Заморочек с порушенной репутацией из-за обычного секса или обязательным сохранением девственности до брака волшебный мир не знал еще тысячу лет назад, когда Хогвартс строился. Да Мерлина ради, маги даже однополые и межрасовые связи воспринимали нормально, просто не кричали о них на всех углах, пока магглы, следуя церковным догмам, активно гнобили все «противоестественное».

— У магов не принято лезть в чужие жизни и постели, — подтвердила Гермиона мысли Айрис. — Здесь другое. Однозначно шантаж, но на чем этот Селвин мог ее подловить?

Айрис пожала плечами и громко отхлебнула чуть остывший чай. Ей тоже было очень интересно, чем Селвин мог так прижать Карен, что она согласилась терпеть насилие и молчать? В памяти вновь возникли картинки с порванной блузой, прокушенной губой, опухшим от слез лицом, грудью, расцвеченной засосами. Злость на Селвина поднялась девятым валом.

— Ай!

Хрупкий фарфор просто взорвался в руках, чай пролился на руки и плед, несильно обжигая.

— Айрис!

— Ты бы ее видела, Гермиона! Мне Селвина проклясть хочется, — Айрис подтянула к себе ноги, даже не подумав убрать за собой осколки и мокрое пятно, и уткнулась лицом в колени. Ее трясло от злости, кулаки сжимались сами собой.

— Понимаю, — сухая ладошка Гермионы легко коснулась плеча. — Не вздумай попытаться надавить на него, слышишь? Я тебя знаю. Тебе он ничего не сделает, а вот эта девочка может пострадать.

— Знаю, — глухо ответила Айрис.

— Ох. Предлагать не лезть в это не стоит? — Гермиона тяжело вздохнула. — Айрис, у тебя и так проблем много. Тебе мало Волдеморта, хоркруксов, магии времени? Мерлина ради, не ввязывайся в это! Сообщи декану, старосте, медсестре, Дамблдору, в конце концов — пусть они решают вопрос.

— А если это навредит Карен? — Айрис вскинула голову и раздраженно уставилась на Гермиону. — Если там такая правда, что лучше ее не знать?

— Тогда это касается и тебя, — Гермиона убрала руку и вытащила палочку, чтобы высушить пятно и склеить чашку. — Чем ты можешь ей помочь?

— Не знаю, — Айрис вновь опустила голову, чувствуя себя отвратительно бессильной, а потом снова вскинулась. — Но уверена: Риддл здесь замешан. И кто знает, скольких он или его дружки шантажируют. И я не собираюсь оставаться в стороне!

— А ты ни о чем не забыла? Ты в прошлом, и тебе нельзя его менять.

— А если я его не меняю? Если я делаю то, что поможет мне замкнуть петлю? — Гермиона отвернулась, и Айрис, путаясь в пледе, спустила ноги на пол и придвинулась ближе, чтобы схватить Гермиону за руки. — Послушай, я знаю, это риск, и у меня и так много проблем, и вообще я постоянно создаю вам неприятности. Но я отправилась в прошлое, чтобы помешать Риддлу, понимаешь?

— Чтобы информацию найти, а не помешать! — зашипела Гермиона, разъяренно уставившись на Айрис. И та отодвинулась.

— Я не буду стоять и смотреть, как Риддл и его компания издеваются над теми, кто не может им ответить, — сухо произнесла Айрис и встала с дивана.

— Айрис, я не это…

— Не нужно, Гермиона. Я понимаю. Ты просто беспокоишься обо мне. Я пойду спать, пожалуй…

Тихое «я боюсь, что ты не вернешься» она уже не услышала.

Комната Сириуса встретила ее привычной тишиной и легким беспорядком. Кричер сюда не заходил и не прибирался — приказ Сириуса, который Айрис не стала отменять. Невероятная сентиментальность, но в отношении крестного Айрис сама себя прощала. Ей хотелось сохранить хотя бы тень следа Сириуса в комнате, но Кричер убрал бы все.

Она рухнула на кровать, кое-как стянув с себя одежду. В неверном лунном свете тонкие росчерки шрамов опутывали тело как паутиной, складывали причудливые узоры. Линии были совсем бледные, еще неделя максимум — и от того боя останутся лишь воспоминания.

Айрис потерлась лицом о подушку и прикрыла глаза. В мыслях возник образ Сириуса, усталого, сидящего перед камином в одиночестве накануне Рождества. Когда на смену Сириусу пришел Альфард, Айрис уже не уловила. Альфард что-то говорил, активно жестикулируя, а потом выхватил палочку, а гостиная Рейвенкло сменилась дуэльным помостом, на другом конце которого стоял Риддл с василиском за спиной. Айрис дернулась, чувствуя, как в ладони материализуется меч Гриффиндора.

Вокруг выросли стены Большого зала, а у василиска неожиданно появились крылья, и он научился дышать огнем. Айрис увидела, как он поднимается к звездному небу, которое внезапно оказалось настоящим, и попыталась призвать метлу, но палочки не было. А Риддл приближался, и Айрис уже слышала, как он зовет ее на парселтанге:

— Ариста…

Сон резко сменился, точно смазанный рукой безумного художника. Исчез и Хогвартс, и василиск-дракон, и даже Риддл. Нервное напряжение прошло, оставив странную истому. Темнота покачивалась, и с ней по телу волнами проходило какое-то чуждое, непривычное удовольствие. А потом Айрис зачем-то открыла глаза и увидела перед собой худую женскую спину: выпирал каждый позвонок, острыми крыльями торчали лопатки. Спина лоснилась от пота, и по ней змеились слипшиеся черные волосы.

Айрис положила жуткую бледную руку с непропорционально тонкими пальцами на затылок женщины и стиснула волосы в кулаке, заставляя запрокинуть голову.

— Мой лорд… — простонала женщина голосом Беллатрикс Лестрейндж, а Айрис дернулась как от удара и зло прошипела:

— Заткнись! Я приказал тебе молчать!

И Айрис пулей вылетела из сознания Волдеморта, забилась в одеяле — откуда оно только взялось? — и скатилась на пол, больно ударившись локтем.

— Мерлиновы подштанники, — ошарашенно прошептала Айрис любимое ругательство Рона. Даже боль в локте не перекрывала того ужаса, что она сейчас испытывала.

— Айрис? — за дверью раздался обеспокоенный голос Гермионы. — Айрис, все в порядке?

— Нет, — хрипло ответила она, от шока забыв привычно солгать. Дверь тут же распахнулась, и в комнату быстро зашли Рон и Гермиона. Похоже, они только собирались ложиться спать, и крик Айрис застал их прямо на лестничной клетке.

— Опять кошмары? — Гермиона присела на колени перед Айрис и помогла ей выпутаться из одеяла.

— Ты стонала так, словно тебя пытали, — добавил Рон и неловко почесал нос.

Айрис с силой провела ладонями по лицу, пытаясь стряхнуть остатки увиденного.

— Да лучше бы пытали, — Мерлина ради, ее сознание, даже воспаленное, точно не могло такое придумать и вообразить, а значит, она только что побывала в сознании Волдеморта, который… который… — Черт!

Айрис затрясла головой, но голая худая спина и черная грива спутанных волос из памяти не прогонялись.

— Ты опять была в его голове? — с нажимом поинтересовалась Гермиона и недовольно отстранилась. — Айрис, мы же договаривались…

— Гермиона, не начинай. Я не специально… О Мерлин, да кто в здравом уме захочет смотреть, как…

Айрис открыла и закрыла рот, неспособная произнести одно-единственное простое слово.

— Гермиона, остынь, — Рон положил ладонь на плечо Гермионы и слегка сжал. — Действительно, кто в здравом уме захочет смотреть, как кого-то пытают… Мордред, Айрис, он кого-то из наших поймал?

— Нет… нет, это Беллатрикс Лестрейндж была…

Айрис опустила голову, прячась за длинными всклоченными волосами, и прижала ледяные ладони к горящим щекам. Ни за что, ни под какими пытками в мире она не расскажет друзьям, чем на самом деле в ее сне сегодня занимался Волдеморт. Никогда.

— Простите, я опять вас напугала, — срывающимся голосом извинилась она, не в силах поднять глаза и посмотреть на Гермиону. Почему-то ей казалось, что та догадается о содержимом видения. — Ложитесь спать. Я сейчас воды попью и тоже… лягу. Снова.

Айрис, пошатываясь, поднялась на ноги и почти вылетела за дверь без оглядки, оставляя за спиной опешивших и растерявшихся друзей. Ноги сами принесли ее на кухню, причем Айрис действительно бежала. Остановилась она лишь тогда, когда руки уперлись в старую, очищенную до блеска столешницу.

Почему этим занимался Волдеморт, а стыдно ей?

Айрис налила в граненый стакан холодной воды и прижала его к щеке. А потом устало опустила локти на столешницу, согнувшись вопросительным знаком.

Эмоции потихоньку сходили на нет, оставляя после себя странное ощущение неправильности. Волдеморт всегда представлялся Айрис существом бесполым, не способным на физическую близость в любой форме. И увидеть, как он… Айрис стиснула зубы: даже в собственных мыслях было невозможно соотнести увиденный процесс с действующими лицами.

Айрис с грохотом поставила стакан на стол, разозлившись на собственное смятение. Волдеморт трахал Беллатрикс Лестрейндж. Она видела это отчетливо, ярко, но верилось в это все равно с трудом. С таким трудом, что хотелось просто показаться колдомедикам в Мунго — тем, кто занимается душевнобольными.

Айрис с тихим смешком повернулась к столу спиной, оперлась о него поясницей и уставилась невидящим взглядом на старую вытяжку над допотопной плитой. В памяти воскресли все разговоры «не при мальчиках», которые любили на последних курсах вести Лаванда с Парвати. Айрис в них особо никогда не участвовала — какое ей было дело, кто на кого как смотрит, когда у нее впереди то нырок в ледяное озеро в деревню русалок, то лабиринт, то ОД, то квиддич, то воскресший Волдеморт? Но уши-то она не затыкала.

И эти разговоры всплывали в памяти, заставляя щеки пылать еще сильнее. Поверить в то, что Волдеморту оказалась не чужда жажда физической близости, прикосновений… о чем там еще судачили Лаванда и Парвати? Поцелуи и ласки? Нет, это точно не к нему.

Но привычный образ Волдеморта пошатнулся. Последней каплей стал озаренный голос Рона из далеких закоулков памяти:

«Гермиона, точно, ты же девушка!»

Четвертый курс, Святочный бал. Рону понадобилось три года, чтобы это понять. Все правильно, ведь Гермиона — это Гермиона. Просто Гермиона.

Айрис истерически рассмеялась. Ей потребовалось шесть лет, чтобы понять: Волдеморт — это не бесполый враг. Это мужчина.