Вчера умрет твоя любовь (гет)

---

— Если ты хочешь получить красную розу, — молвил Розовый Куст, — ты должен сам создать ее из звуков песни при лунном сиянии, и ты должен обагрить ее кровью сердца. Ты должен петь мне, прижавшись грудью к моему шипу. Всю ночь ты должен мне петь, и мой шип пронзит твое сердце, и твоя живая кровь перельется в мои жилы и станет моею кровью.

— Смерть — дорогая цена за красную розу! — воскликнул Соловей. — Жизнь мила каждому! Как хорошо, сидя в лесу, любоваться солнцем в золотой колеснице и луною в колеснице из жемчуга. Сладко благоухание боярышника, милы синие колокольчики в долине и вереск, цветущий на холмах. Но Любовь дороже Жизни, и сердце какой-то пташки — ничто в сравнении с человеческим сердцем!..

...Когда на небе засияла луна, Соловей прилетел к Розовому Кусту, сел к нему на ветку и прижался к его шипу. Всю ночь он пел, прижавшись грудью к шипу, и холодная хрустальная луна слушала, склонив свой лик. Всю ночь он пел, а шип вонзался в его грудь все глубже и глубже, и из нее по каплям сочилась теплая кровь...

...Розовый Куст крикнул Соловью, чтобы тот крепче прижался к шипу.

— Крепче прижмись ко мне, милый Соловушка, не то день придет раньше, чем заалеет роза!

Соловей еще сильнее прижался к шипу, и острие коснулось наконец его сердца, и все тело его вдруг пронзила жестокая боль. Все мучительнее и мучительнее становилась боль, все громче и громче раздавалось пение Соловья, ибо он пел о Любви, которая обретает совершенство в Смерти, о той Любви, которая не умирает в могиле...

О. Уайльд «Соловей и Роза»

 

Конверт одиноко лежал на небрежно застеленной кровати, нетронутый, манящий, хранивший в себе… нечто важное. Айрис чувствовала, что его содержимое полностью изменит ее жизнь, и невольно медлила.

Если подумать, тогда тоже все началось с письма. Необычного, без марок, из желтоватой плотной бумаги, написанного изумрудными чернилами и запечатанного сургучом. То письмо она помнила отчетливо, словно и не прошло с его получения фактически шести лет. Оно стало пропуском в новую жизнь, все изменило. С него началось волшебство.

Айрис Поттер светло улыбнулась. Эти воспоминания обладали огромной силой, позволяющей ей призывать Патронуса. Да, волшебный мир не был сказкой, в которую поверила тогда еще одиннадцатилетняя Айрис, но он дал несчетное количество счастливых минут, дал, за что бороться и ради чего жить.

Тонкие пальцы огладили шероховатый пергамент. Старый — похоже, старше, чем подшивки газет времен Первой магической. По центру конверта почерком, до странного похожим на почерк Айрис, кто-то старательно вывел «Айрис Лили Поттер». Чернила сильно выцвели, их изумрудный цвет скорее угадывался. А на обороте, на сургуче был отпечатан странный, смутно знакомый символ: круг в треугольнике, перечеркнутом вертикальной линией.

Письмо Айрис вручил Дамблдор, и она предчувствовала, что оно тоже несет в себе колоссальные перемены, как и то, самое первое, адресованное в чулан под лестницей. Айрис прикрыла покрасневшие от бессонных ночей глаза, собирая в памяти разрозненные, болезненные кусочки воспоминаний.

События рокового вечера до сих пор болью отдавались в груди. Не такой острой, перехватывающей дыхание, встающей тугим комом в горле, какой она была год назад, когда погиб Сириус. О, эта боль была тупой, но терзающей бессилием и несвершившейся местью.

Айрис никогда не доверяла Снейпу. Она убеждала, доказывала, просила, но без толку. Дамблдор до последнего верил этому сальноволосому ублюдку, этой волдемортовой крысе, за что и поплатился.

Яркая зеленая вспышка заклятия и сухое старческое тело, летящее вниз с Астрономической башни, — Айрис еще долго во снах будет видеть страшный миг.

В этой смерти она винила Снейпа и отчасти себя.

Дамблдор защищал ее. Единственное заклинание, которое он мог успеть произнести, он потратил на ее защиту. Если бы она не стояла рядом, если бы Дамблдор ее послушал, перестал доверять Снейпу, если бы прислушался к ее словам о Малфое...

Если бы, если бы, если бы!

Теперь Альбуса Дамблдора больше не было в живых. Исчез величайший светлый волшебник, исчез главный страх Волдеморта. Орден Феникса оказался обезглавлен. Кто теперь возглавит его и поведет за собой в бой? Кто будет противостоять Темному Лорду?

Все эти сказки об «Избранной», о том, что только ей по силам победить сильнейшего темного мага их столетия… Айрис не обольщалась. Может, пророчество было истинно, но оно не прибавляло ей ни сил, ни знаний, ни опыта. Да и что ей пророчество? Она не полководец, что возглавит армию, а только знамя. Символ, надежда на победу. Ведь пока людям известно о том, что она жива и свободна, они по-прежнему будут верить в неизбежное падение Волдеморта. Кто бы ей дал эту веру.

Дамблдор не успел ей поведать всего, Айрис не сомневалась. Да, теперь она знала, в чем заключалось бессмертие Темного Лорда, знала о хоркруксах и даже могла предположить, что это за предметы и сколько их.

Толку только от ее знаний оказалось никакого.

«Это очень важно, Айрис».

Она покрутила конверт в руке. Дамблдор отдал его за несколько часов до своей смерти. Совпадение? Вряд ли.

Айрис чувствовала: письмо действительно было важно, оно могло изменить все. И потому испытывала какой-то иррациональный страх перед содержимым. Медлила ломать печать.

Кто мог написать Айрис задолго до ее рождения? Кто мог попросить Дамблдора отдать письмо в день, когда сам Дамблдор должен был погибнуть? И знал ли директор, что умрет в день передачи?

Дамблдор прямо сказал, что у него была причина отдать письмо именно в тот вечер. Какая причина?

Айрис крепко сжала конверт в руке. Что бы в нем ни скрывалось, оно прочно ассоциировалось у нее со смертью Дамблдора, переменами и неприятностями.

— Просто блеск, Поттер. Ты перед дементорами так не трусила.

Разозлившись на себя, Айрис чуть подрагивающими пальцами сломала печать.

Первым на бордовое покрывало упал маленький золотой ключик. Айрис его сразу узнала — такими ключами закрывали сейфы в Гринготтсе. Следом, прямо ей на колени, спланировал сложенный вдвое листок.

От волнения у нее засосало под ложечкой.

 

«Привет, Айрис.

Даже не знаю, с чего начать. Кто бы мог подумать, что после стольких написанных писем сложнее всего будет написать самой себе.

Я — это будущая ты. Нас с тобой разделяет всего несколько месяцев, но у меня ощущение, что целая жизнь.

Я пишу из 1944 года. Так вышло, что я недолго жила и училась в этом времени. Ты сама поймешь, зачем тебе в сорок четвертый, я не могу подсказывать. Решения, которые ты принимаешь, должны быть свободными, не навязанными пророчествами и письмами из прошлого. Хотя я все равно попытаюсь как-то тебя предупредить, пусть и нельзя, и я помню: не поможет. Мне — не помогло.

Я знаю, как невероятно для тебя звучит все, что я пишу. Ты и в волшебство не сразу поверила. Но, наверное, волшебный мир никогда не перестанет удивлять.

В нем существуют не только анимаги, метаморфы и змееусты, но и маги, способные путешествовать во времени. Просто так, сами по себе, без хроноворотов. Таких магов называют «tempus viator».

И ты tempus viator, Айрис.

Не только Девочка-Которая-Выжила, но еще и Девочка-Которая-Путешествует-Во-Времени. Блеск, правда?

Прыжки в прошлое по ощущениям похожи на аппарацию, только они не намеренные, а наоборот спонтанные. И от них нельзя избавиться. Даже если ты не хочешь, магия времени в твоем теле в какой-то момент все равно закинет тебя в прошлое. Как стихийный выброс: при долгом сдерживании магии или при сильных эмоциях.

Но бесконечные прыжки во времени можно контролировать. Для контроля предыдущие tempus viator создали хронограф. Я его отыскала в прошлом и положила в ячейку хранения в Гринготтсе. Ячейка открыта на имя Аристы Суон, ключ найдешь в конверте с письмом.

Хронограф работает по принципу хроноворота — помогает установить, на сколько времени ты возвращаешься назад. Только если хроноворот оборачивает вспять часы, то хронограф — целые десятилетия. Можно увидеть войны с гоблинами вживую — Биннс бы обзавидовался.

Все подробности ты узнаешь из дневника tempus viator — толстенной книги, которую я оставила Дамблдору. Он хранит ее в своем кабинете, чар на ней нет, так что просто забери ее.

В библиотеке же информацию о путешественниках и перемещениях во времени можешь даже не искать, все давно убрано из свободного доступа и перенесено в Отдел Тайн. Жаль, не уничтожено совсем.

Магия времени проснется в тебе в день рождения. Тогда же ты и перенесешься в прошлое в первый раз.

А ты еще думала, подарки Дурслей ничто не переплюнет.

У путешествий во времени много ограничений и правил. Самое главное: временная петля должна быть замкнута любой ценой. Если ты что-то поменяешь, например, убьешь Тома Риддла в его школьные годы или Питера Петтигрю до его предательства, ты никогда не сможешь вернуться назад в родное время. Поэтому повторю: временная петля должна быть замкнута.

Соблазнов будет много. В какой-то момент тебе покажется, что способность бывать в прошлом для тебя бесполезна, ведь ты ничего не можешь изменить и никого не можешь спасти. Но когда этот момент наступит (поверить не могу, что пишу такое — звучу как Дамблдор или Гермиона), в общем, подумай, какие возможности на самом деле открывают перед тобой путешествия во времени. Вспомни, чему учил тебя Дамблдор, и хорошо над этим поразмысли.

На входе в гостиную Рейвенкло орел загадывает загадки. Однажды он спросит: «Что было раньше: огонь или феникс?». Верный ответ: круг не имеет начала. Наш с тобой круг его не имеет тоже. Не бойся совершать поступки, последствия которых ты не можешь предугадать: все уже учтено. Принимай решения смело и помни — прямо сейчас, в эту самую секунду, я твердо уверена в том, что поступаю правильно.

Удачи!

А.Л.П.

Хогвартс, 1944 год»

 

Письмо выпало из ослабевших пальцев. Путешествия во времени? В сорок четвертый? Серьезно?

Это выглядело настолько невозможным, что казалось дурной шуткой. Гермиона же говорила, что назад можно перенестись только на сутки самое большее!

Но Дамблдор бы не стал шутить, верно? И почерк — свою кривую «р», смазанную «т» и длиннохвостую «ф» она не могла не узнать.

Выходит, Дамблдор знал?

Айрис задохнулась. О чем еще не успел — или не захотел — рассказывать директор? Какого Мордреда он скрыл такое?!

С болезненным рыком-выдохом она пнула почти собранный чемодан и сгорбилась, упершись руками в прикроватную тумбочку. Зажмурилась.

Ей многое довелось видеть, больше, чем следовало. Она давно привыкла к мысли, что здесь, за барьером, есть место даже для невозможного. Но путешествие во времени на полвека назад…

Айрис резко развернулась и подняла с пола письмо. Прочла его еще раз, посмотрела на свет зачем-то и даже проверила на скрытые строчки.

Ничего не изменилось. Айрис опустила руки, откинула палочку — и та упала рядом с насмешливо поблескивающим золотым ключом Гринготтса.

Медленно, очень медленно смысл строк, до этого предательски ускользавший, проникал в сознание. И то, что в них скрывалось, было… пугающе грандиозным.

Ей же прямо в руки выпал из конверта ключ к победе над Волдемортом! Да, в письме другая Айрис — до чего же странно! — написала, что историю менять запрещено, но… Быть в двух местах одновременно означало иметь возможность исправить то, что казалось непоправимым — как в ночь, когда должны были казнить Сириуса и Клювокрыла.

Знать бы еще, как использовать этот неожиданный бонус. Айрис закусила губу и посмотрела на подпись в письме. Не зря же его написали из Хогвартса сорок четвертого. Риддл, если память не изменяла, был в тот год еще студентом, и…

А если способность путешествовать во времени и была той силой, о которой говорилось в пророчестве и о которой не знал Волдеморт?

От громкого хлопка двери Айрис, поглощенная мыслями, вздрогнула всем телом.

— Ты уже собрала вещи? — звонко спросила Гермиона.

Она запыхалась и разрумянилась, словно пробежала ползамка. Неужели с Роном опять поругалась? Айрис взволнованно всмотрелась в ее лицо и облегченно выдохнула: Гермиона выглядела довольной, а не рассерженной.

— «Хогвартс-экспресс» скоро отправляется, и нам следует поторопиться, если мы не хотим на него опоздать… — брови Гермионы вопросительно взметнулись, а внимательный взгляд мгновенно оценил несобранный чемодан, вскрытый конверт с письмом и определенно растерянный вид Айрис. — Что-то случилось.

Гермиона не спрашивала, а утверждала, ухитряясь в это утверждение вложить непроизнесенное «расскажи».

Айрис едва подавила нервный смешок. У нее было ощущение, что не просто что-то случилось — что рухнул и вновь собрался воедино мир.

— Сама посмотри, — она протянула письмо. — Дамблдор отдал его мне перед смертью.

Голос от волнения немного охрип и напугал Гермиону. Она выхватила пергамент, пробежала взглядом по строчкам, нахмурилась и вернулась к началу. И с каждой секундой чтения становилась все более хмурой и озадаченной.

— Но как такое может быть? Тут написано про сорок четвертый год. Путешествия на такой длительный период времени назад невозможны. И я никогда не слышала о хронографах, — она опустилась на кровать, не отрывая взгляда от строчек в письме. Айрис же наоборот вскочила и зашагала по комнате из угла в угол.

— В пророчестве говорилось о силе, о которой не будет знать Волдеморт. Вдруг это она?..

Гермиона прервала чтение и со скепсисом посмотрела на Айрис.

— При всем моем уважении к словам профессора Дамблдора, это пророчество произнесла Трелони. Она даже не смогла верно определить пол Избранного.

— Под пророчество попадал и Невилл. Но Волдеморт выбрал меня.

Гермиона покачала головой, показывая, что ее бесполезно переубеждать, и вернулась к тексту. Айрис вновь заметалась по спальне. Если все будет, как на третьем курсе, может, многие погибшие на самом деле останутся живы?..

— Когда профессор МакГонагалл дала мне хроноворот, я прочла о путешествиях во времени все, что было в библиотеке. Да, я встречала намеки, что изобретатель первого хроноворота мог бывать в прошлом. Но это выглядело как слухи, а не факты. И там точно ничего не было ни про хронографы, ни про tempus viator.

— Но Дамблдор не стал бы шутить, верно? Он дал мне письмо.

— Я не понимаю, — пробормотала Гермиона, вновь вчитываясь. — Зачем тебе в сорок четвертый? Почему всю информацию о путешественниках во времени забрали в Отдел Тайн? Почему Дамблдор отдал письмо, но не книгу?

— И куда бы я ее убрала? — задрала брови Айрис. — Мы за хоркруксами уходили, я уже в мантии-невидимке на выходе стояла…

Она запнулась. Ее наконец догнала мысль, что книга, про которую говорилось в письме, так и осталась в кабинете у Дамблдора. Где директор ее хранил, Айрис точно не знала, каким образом теперь ее получить — тоже было непонятно. Тайком проникнуть в директорский кабинет и устроить там обыск?

— Блеск! — в сердцах воскликнула Айрис. — Ну просто блеск! И что теперь делать?

— Решение должно лежать на поверхности, иначе проще было бы уменьшить книгу или трансфигурировать ее во что-нибудь компактное, — покачала головой Гермиона и задумчиво посмотрела в окно. И вдруг ее глаза блеснули от какой-то догадки, а крылья носа раздулись, как у ищейки, почуявшей след.

Прежде чем Айрис успела вставить хоть слово, Гермиона подскочила к окну, рывком распахнула его и взмахнула волшебной палочкой:

— Accio книга о tempus viator!

С минуту ничего не происходило, и Айрис уже открыла рот, чтобы спросить, на что Гермиона рассчитывала, как в комнату на приличной скорости влетела внушительных размеров книга и с оглушительным грохотом упала на пол, поднимая вокруг себя столп бумажной пыли.

— Получилось… — восторженно и словно неверяще прошептала Гермиона. Айрис же уставилась на толстый фолиант как на ожившего василиска.

Книга выглядела старой, даже древней, и было похоже, что от судьбы рассыпаться трухой ее удерживают только заклятия, давным-давно на нее наложенные. На стертой обложке скорее угадывались, чем читались, тисненые буквы.

«Tempus viator», — гласили они.

— Гермиона… — слабым, осипшим голосом позвала Айрис.

Ответа не последовало. Гермиона кинулась к книге и вцепилась в нее, точно та собиралась улететь.

— У меня опять получилось…

— Гермиона, — на этот раз голос звучал тверже. — Ты сейчас что, простыми манящими чарами обнесла кабинет директора? И что значит — опять?

— Это определенно она, — Гермиона раскрыла книгу на форзаце, игнорируя остальной мир. — Отдано на временное хранение, А.П.В.Б.Д., 1944 год.

— Гермиона, ты объяснишь мне…

Их прервал стук в дверь.

— Вы скоро? — в приоткрывшийся проем сунулась голова Джинни. — Вы что, еще не собрались? Что у вас тут?

И пока Айрис лихорадочно соображала, что ей ответить, Гермиона молниеносно захлопнула книгу и деловито замахала волшебной палочкой.

— Еще минуту, не волнуйся, Джинни. Я зашла за Айрис и нашла ее в совсем разбитом состоянии из-за похорон, — хладнокровно соврала Гермиона. — Мы сейчас спустимся.

За прошедший год она неплохо овладела невербальными чарами и сейчас, не произнося вслух ни одного заклинания, быстро собирала чемодан Айрис. Призванного фолианта в поле зрения уже не было — и когда только Гермиона все успевала?

Джинни сочувственно посмотрела на Айрис и скрылась за дверью. С запозданием Айрис поняла, что должна была выглядеть хоть немного расстроенной, чтобы соответствовать словам Гермионы, но все ее чувства сейчас сводились только к волнению и возбуждению.

— Потом, — Гермиона многозначительно посмотрела на Айрис, точно прочитав ее мысли, и помахала письмом. — Я сделаю копию?

— Ага.

— Убери его подальше. Если профессор Дамблдор все эти годы даже от тебя скрывал твою способность, то не думаю, что о ней стоит рассказывать кому бы то ни было.

— Только тебе и Рону, — кивнула Айрис, поспешно пряча пергамент, конверт и ключ от сейфа в мешочек Хагрида. Сердце неровно билось в предвкушении перемен.

Приятных перемен, для разнообразия.

Мысли о письме и предстоящих событиях так сильно захватили Айрис, что очнулась она, когда увидела перед собой тощий бок фестрала.

— Поверить не могу, что в следующем году сюда не вернусь, — пробормотал рядом Рон, за что тут же получил локтем под ребра от гневно зашикавшей на него Гермионы.

Айрис резко обернулась, чтобы бросить последний взгляд на Хогвартс и его окрестности. Как ни странно, но на душе не было тяжести, и даже белая гробница у кромки Черного озера не вызвала уже горечи утраты. Письмо из прошлого согревало, даря безумную надежду.

Пусть Айрис представления не имела, что ей принесет завтрашний день, она точно знала, в каком направлении ей идти дальше…

Лунный свет лениво скользил по полу, проникая сквозь неплотно задернутые, колышущиеся на летнем ветру занавески. На чердаке тихо подвывал семейный упырь Уизли, поддерживая неприятный скрежет сучьев тополя о черепицу. Тоскливый звук.

Айрис слышала его каждую ночь, проведенную в Норе. Джинни краснела, извинялась и утверждала, что в спальне Рона упыря слышно еще отчетливее. Обычно скулеж раздражал, но сегодня Айрис была рада и ему, и треску. За ними не различалось ни шепота голосов, ни скрипа половиц.

Джинни спала, скинув одеяло и уткнувшись носом в подушку. Гермиона сначала долго вслушивалась в дыхание Джинни, желая убедиться, что та действительно уснула, а потом виновато поджала губы, взмахнула палочкой и просто наложила Сонные чары.

— На всякий случай, — оправдалась она.

Часы на запястье Айрис показали половину первого ночи, когда дверь почти бесшумно приоткрылась, и в комнату на цыпочках проскользнул Рон. В бордовой пижаме, взлохмаченный, он походил на вора.

— Я заглушающие чары в коридоре поставил, — почти неслышным шепотом сообщил он и присел на кровать рядом с Айрис и Гермионой.

Если бы миссис Уизли хоть на полчаса могла оставить их наедине, им бы не пришлось собираться посреди ночи. Время уже поджимало, еще день, и Айрис исполнится семнадцать. У нее оставались лишь сутки до первого стихийного прыжка в неизвестный год.

Рона просветили еще в Хогвартс-экспрессе, заперев дверь купе и навесив на нее с полдюжины заглушек. Рон краснел, бледнел и возбужденно махал руками на протяжении всего рассказа, а потом начал воображать, как Айрис переделает прошлое и всех спасет. Гермионе едва удалось тогда достучаться до его охваченного бурной фантазией сознания.

Кто спорит, исправить все было и правда очень заманчиво. Но Айрис из письма писала про необходимость замкнуть петлю. Многое ли можно было изменить при таком условии?

— Оглохни, — прошептала Гермиона, возводя еще одни чары. Совсем недавно она не жаловала это заклинание, но, как уже случалось ранее, под давлением обстоятельств ее щепетильность быстро исчезла.

Надежный защитный полог укрыл крохотную комнатку, и в ней повисла напряженная тишина. Гермиона отложила палочку на прикроватную тумбочку и выудила из маленькой, расшитой бисером сумочки знакомый фолиант.

— Я все гадала, почему в книгах, касающихся путешествий во времени, о tempus viator не было даже упоминания. Почему все сведения о них перенесли в Отдел тайн, — Гермиона поджала губы, а потом выпалила: — Это ужасно, Айрис! То, что я прочла… Это не просто книга. Это дневник, переходящий от одного tempus viator к другому. Он написан путешественниками во времени для путешественников во времени. Мысли, гипотезы, эксперименты со временем, выводы…

Она замолчала, чтобы перевести дух, а Айрис пораженно уставилась на толстенный — дюйма три в толщину — талмуд. Это — дневник?

— Профессор Дамблдор еще на нашем третьем курсе предупреждал, насколько тонка материя реальности, как легко одним неосторожным словом перечеркнуть существование целого пласта истории, и здесь, — Гермиона чуть нервно провела пальцами по обложке, — собраны, наверное, все существующие знания о времени. Все результаты… экспериментов с ним. А поскольку кроме tempus viator никто не владел магией времени, экспериментировали они над собой, проверяя свои теории. Которые, кстати, не всегда были безвредными для окружающих. Информация, что здесь хранится, очень и очень опасна.

— Какая может быть опасность, если все равно никто, кроме этих путешественников во времени, не сможет воспользоваться знаниями из книги?

— В том-то и дело, Рон, что может. Хроноворотами, к примеру, могут пользоваться все маги. И есть еще различные ритуалы, позволяющие вмешиваться в течение времени. Это не прямое путешествие во времени, тело при нем никуда не исчезает, в прошлое уходит только сознание мага, а это хуже, чем смерть…

Айрис передернуло: ей представилось, каких дел мог бы натворить Волдеморт, послав себе в прошлое весточку. А ведь он действительно не упустил бы шанса. Обезумевший, решившийся на создание хоркруксов — почему бы ему не сделать еще один страшный шаг?

— В общем, Айрис, поскольку ты tempus viator, дневник принадлежит тебе, но… Прошу, сделай так, чтобы остальные волшебники о нем не знали.

Айрис только кивнула, а Рон кощунственно поинтересовался:

— А если просто уничтожить дневник?

Вопреки ожиданиям, Гермиона не вскинулась, не возмутилась.

— Нельзя, Рон. У Айрис же будут когда-нибудь дети, потомки. Дневник должен сохраниться, и… ох, как же все сложно.

— А что-то полезное получилось найти? В смысле, в моей ситуации? — содержание книги-дневника, каким бы оно жутким ни было, мало трогало Айрис, а вот предстоящие прыжки в прошлое беспокоили не на шутку. От мысли, что ее может забросить к войнам с гоблинами, за пару веков от друзей и знакомого времени, спина покрывалась испариной.

— Я не все смогла перевести, только латынь, новоанглийский и немного среднеанглийский. Часть книги написана на староанглийском, мне нужно больше времени на перевод...

— Откуда столько английских? — перебил Рон в изумлении. Айрис тоже удивленно свела брови и попыталась припомнить давно забытые уроки младшей школы.

— История, Рональд. Исконно на землях Британии жили кельты. Латынь пришла с римскими завоевателями, а староанглийский появился после вторжения на британскую территорию германских племен, — пояснила Гермиона, но, судя по лицу Рона, пояснение мало помогло. — Айрис, ты понимаешь, что это значит?

— Э-э-э… Что Британию дважды завоевывали?

Гермиона закатила глаза.

— Не дважды, а трижды, и речь вообще не об этом. Дневнику около двух тысяч лет! Римляне пришли на британские острова еще до нашей эры. Ты представляешь, сколько всего сокрыто в книге? Еще не было ни Основателей, ни Мерлина, а tempus viator уже существовали! Я вообще подозреваю, что они такие же древние, как сама магия. И первая пара сотен страниц в книге написана на латыни. Я думаю, это объясняет, почему путешественников во времени называют tempus viator…

— Это, конечно, интересно, но как поможет мне? — напомнила о своем вопросе Айрис. Гермиону, когда речь заходила о книгах и знаниях, немного заносило, а слушать посреди ночи исторические хроники совсем не хотелось. Хотелось решить все вопросы и лечь спать.

При мысли о сне рот свело зевотой, но из-за предательской дрожи от волнения зевок вышел нервный. Айрис передернула плечами, словно стряхивая сонливость.

— Кхм, прости. Основная масса исследований касается как раз врожденных талантов tempus viator. Способность путешествовать во времени очень редка, передается по наследству, и ее можно генетически закрепить.

— Как-как закрепить?

— Генетически, Рон, — вздохнула Гермиона, а Айрис невольно улыбнулась. — У магглов есть такая наука, генетика, она изучает законы и механизмы наследственности и изменчивости организмов. Я тебе потом объясню, хорошо? Так вот. Путешественники во времени стремились закрепить свой дар, чтобы научиться его контролировать. В письме Айрис написано, что перемещения в прошлое спонтанны, и это правда. Первый прыжок всегда происходит в день семнадцатилетия мага, раньше дар никак не проявляется…

— Представляю, как «счастливы» были те, кто без предупреждения получал такой подарок на день рождения, — мрачно пробурчала Айрис, припомнив собственное «счастье». Но она думала, что так только ей повезло, а оказалось, что семнадцать лет — особый возраст для всех tempus viator. И для всех магов — видимо, не зря именно в день семнадцатилетия спадал Надзор.

— Не совсем без предупреждения. Во-первых, способность передается по наследству, поэтому старшее поколение семьи всегда присматривало за младшим. А во-вторых, незадолго до переноса в прошлое с волшебником происходят некоторые метаморфозы. Проявляются они по-разному: головная боль, головокружение, озноб, онемение, тошнота, ну или все перечисленное в разных комбинациях. Происходит это, правда, тоже в день рождения…

Айрис помрачнела еще сильнее. У нее не было семьи, рассказавшей бы ей о ее магии времени.

— Крепись, подруга, — Рон наклонился и похлопал ее по коленке. Гермиона сочувственно, понимающе улыбнулась.

— Ладно, — Айрис прочистила ставшее вдруг колючим горло. — Прыжок в прошлое внезапным не будет, так?

— Не будет, — с готовностью подтвердила Гермиона. — В книге написано, что «симптомы» пробуждения дара длятся не больше четырех часов. Потом ты начнешь видеть то, чего рядом с тобой нет, а то, что есть, наоборот, начнет как бы исчезать. В этот момент тебе надо найти укромное место, где тебя никто не увидит, потому что эти «видения» означают, что и твое тело, и твой разум готовятся к переносу в прошлое. В книге есть интересная гипотеза, что это что-то вроде «окна в прошлое», и в этот момент волшебник существует сразу в двух временах. Но подтвердить ее никто так и не смог.

— И так будет каждый раз? — с ужасом поинтересовалась Айрис, осознав, что у нее впереди отнюдь не одно путешествие в прошлое.

— Нет, потом процесс изменится. Тут написано, что все tempus viator могут чувствовать магию времени. Сразу говорю, я не знаю, что это значит, видимо, авторы книги считали, что это явление не нуждается в пояснениях. И, в общем, о приближающемся скачке ты будешь узнавать по этой магии.

— Мне Билл рассказывал, что магию можно чувствовать, если ее очень много. Он вроде сталкивался с подобным в какой-то гробнице, — Рон озадаченно почесал затылок.

— Тогда можно спросить у Билла… — оживилась Гермиона, но Айрис ее перебила, покачав головой:

— Не стоит, лишние вопросы и подозрения нам ни к чему. Сама разберусь. Сколько я буду отсутствовать в этом времени, там не написано?

— До трех секунд, — без заминки ответила Гермиона.

— А сколько времени я проведу в прошлом?

— Неизвестно. Я свела в таблицу все данные из книги об этом, и у меня получилось, что самое быстрое путешествие длилось десять минут, а самое долгое — двое суток. И это если брать только первые путешествия. Но… — Гермиона замялась, — авторы книги уверены, что в первый раз путешественники как бы вписывают себя в ткань бытия как tempus viator, и они обязаны как-то повлиять на ход истории…

— В смысле? — не поняла Айрис.

— Я хочу сказать, что именно твое присутствие в прошлом сделает настоящее таким, какое оно есть. И время, которое ты проведешь в прошлом, напрямую зависит от того, как быстро ты справишься с этой задачей.

Айрис тихонько выругалась. Она-то рассчитывала отсидеться где-нибудь, где ее никто не увидит, а ей, получается, наоборот, надо там что-то делать.

— Я не знаю, насколько это верно. Один из законов путешествий во времени…

— Тебя никто не должен видеть, — вспомнила третий курс Айрис.

— Вот именно.

— Ну, видимо, на этих tempus viator этот закон не распространяется, верно? — Рон душераздирающе зевнул. — Эти ребята энергичные, если скачут по временам как другие маги аппарируют. У них вон, даже свой кодекс имеется, что и как делать. Уж наверняка у них там все предусмотрено.

Гермиона смерила Рона долгим, задумчивым взглядом, словно увидела в нем что-то новое.

— Ну, в целом, ты прав. Во-первых, tempus viator никогда не попадают во время, где они уже родились или близкое к их рождению. Во-вторых, все случайные прыжки уже учтены в истории настоящего. Видимо, попадая в прошлое, они не меняют его, а просто замыкают временную петлю. Ну и в-третьих, если tempus viator путешествуют с помощью хронографа, то они заранее готовятся, чтобы их потом никто не узнал. Нам, кстати, тоже предстоит такую легенду создать.

Айрис пожала плечами. Для нее так и осталось загадкой, что она забыла в сорок четвертом году.

В комнате ненадолго повисла тишина. Каждый думал о своем — словно уже сочинял легенду. За Гермиону и Рона Айрис ничего сказать не могла, а за себя… Она пыталась осознать все, что ей предстояло. Пока получалось плохо, даже рассказ Гермионы не желал усваиваться.

Реальность как будто уже ускользала.

По спине пробежал холодок. Айрис вдруг показалось, что непременно случится что-то неожиданное, нехорошее, пугающее. Перечащее всем правилам из книги-дневника. Какой-то несчастный случай…

— Не нравится мне это все, — прошептала Гермиона и мотнула головой, желая отогнать тоже явно недобрые видения. — Есть еще кое-что, Айрис. Очень важное… вот, почитай. Я перевела с латыни.

Айрис, все еще во власти дурных предчувствий, медленно склонилась над книгой и с усилием заставила себя вчитаться в четкий почерк на пергаменте, вложенном между страниц. Рядом то же самое сделал Рон, вплотную притиснувшись к совсем не возражающей Гермионе.

«… таким образом, мы можем говорить о множественности одинаковых миров, различающихся в одной точке, что подвергалась направленному воздействию tempus viator. Тот tempus viator, что решался на воздействие, оставался запертым в созданном им же мире, навсегда теряя возможность вернуться в мир исходный, родной ему…»

— И вот еще, — Гермиона указала на абзац ниже.

«… тот tempus viator, что жаждет вернуться в исходный мир, должен помнить закон цикличности времени. Та точка, что стала началом, должна стать и концом, ибо символ времени — уроборос…»

— И мы должны это понять? — с сомнением протянул Рон.

Гермиона вздохнула.

— Речь о параллельных вселенных. Если изменить что-то в прошлом, то настоящее тоже изменится. И в этом настоящем Айрис может вообще не существовать — вдруг у ее родителей родится мальчик? Это называется временным парадоксом. Но вселенная устроена таким образом, чтобы избегать подобных парадоксов, и… в общем, Айрис, если ты что-то изменишь в прошлом, убьешь Волдеморта, например, то ты создашь новый мир, в котором и останешься, причем навсегда потеряв возможность путешествовать во времени. В этом же мире Волдеморт будет жив, а ты исчезнешь, пропадешь без вести.

— Постой, — дернулся Рон, запустив пятерню в волосы. Айрис закрыла глаза: она предполагала нечто подобное. Предчувствовала. — Получается, Айрис действительно ничего не сможет исправить.

— Именно. Надеюсь, ты понимаешь это, Айрис. Если ты поддашься эмоциям, то создашь иную реальность и навсегда лишишься своего дара. Но ты никого не спасешь. Все мы останемся здесь, а война не прекратится.

— Не волнуйся, Гермиона, — Айрис стиснула зубы. — Я уже заучила это. Временная петля должна быть замкнута. Я вернусь.

— Хорошо, — с облегчением вздохнула Гермиона, а Рон неуверенно улыбнулся. Оба понимали, как тяжело придется их подруге. — Давайте тогда обсудим, что Айрис взять с собой в прошлое и как себя вести.

— Взять с собой? — поразилась Айрис.

— Разумеется. Вещи, деньги — никто ведь не знает, насколько ты там застрянешь…

Рон вновь зевнул, покачал головой и включился в обсуждение. Ночь предстояла долгая.

 

Время летело как бешеное, и день рождения наступил, на взгляд Айрис, слишком быстро. В ночь на тридцать первое число она так и не смогла уснуть, боясь, что в прошлое ее закинет прямо из постели. Вертелась, мучилась, считала секунды и боролась с глупыми, параноидальными мыслями. Где-то под утро, когда первые холодные рассветные лучи осветили комнату, Айрис провалилась в тяжелый сон-дрему, мгновенно сменившийся видением горной дороги и маленького городка, окутанного туманной дымкой. Видение принесло чужое имя, прочно засевшее в ее голове — Грегорович.

В результате утром Айрис встала разбитая и раздраженная, с синяками под красными и сухими от бессонницы глазами. Воспалившийся шрам покалывало.

— Опять? — Гермиона смерила ее мрачным, недовольным взглядом. Она была в комнате наедине с Айрис, аккуратно застеленная кровать Джинни пустовала.

— Гермиона, поверь, я бы рада закрыть от него свое сознание, но я полный ноль в окклюменции! — вспылила Айрис, потирая шрам. Настроение было отвратным и совсем не праздничным. — Он ищет Грегоровича, — неожиданно добавила она.

— Я не знаю, кто это, — растерянно произнесла Гермиона, нахмурив лоб.

— А я уже слышала это имя раньше, но не могу вспомнить, где… Он за границей.

— Кто именно?

— Кажется, оба. Волдеморт так точно.

Гермиона терпеливо улыбнулась, как улыбаются бестолковым детям.

— Не думаю, что сейчас, — с нажимом сказала она, выделив это «сейчас», — этому следует придавать значение. Ты не забыла, какой сегодня день?

— Забудешь такое… — пробурчала Айрис, медленно поднимаясь с постели. Тело ломило.

— С днем рождения, Айрис, — небольшой сверток в мягкой, шуршащей обертке лег прямо в руки. — Подарок скромный, но, я думаю, он тебе пригодится.

И только глядя на подарочную упаковку, Айрис осознала, что сегодня с нее спал Надзор. Она стала совершеннолетней и отныне была свободна как ветер и вольна распоряжаться собою, как сама того желала. Радость от этой мысли и возможность колдовать ненадолго отвлекли ее от предстоящего путешествия, однако скоро вся ее нервозность вернулась.

За завтраком кусок в горло не лез, несмотря на все старания миссис Уизли. Силой впихнув в себя половину бекона, Айрис извинилась, сославшись на легкое недомогание.

— Меня тошнит, — шепотом пояснила она сидящему рядом Рону. Тот округлил глаза:

— Началось?

— Не знаю… — честно ответила Айрис. — По-моему, это от волнения.

Ей едва удалось унять дрожь, когда пришло время разворачивать подарки. К счастью, ее взвинченное состояние списали на праздничное возбуждение, только во взглядах Рона, Гермионы и явно что-то подозревавшей миссис Уизли скользило неприкрытое беспокойство.

Тягостное ожидание длилось еще с час, на протяжении которого друзья не оставляли Айрис, всячески поддерживая, а потом как-то внезапно волнение прошло, и в голове прояснилось. Перемена была столь разительна, что Айрис, от нечего делать изучавшая в тот момент экспериментальные изобретения близнецов в их спальне, от неожиданности вздрогнула и уронила на пол коробку с какой-то пакостью. Пакость взорвалась, покрыв пол густой, черной как деготь, липкой жижей.

— Эй, подруга, ты чего? — Рон, сидевший на противоположной кровати и едва успевший увернуться, ошеломленно посмотрел на нее.

— Я ее чувствую, — реплика Айрис погрузила Рона в еще большее недоумение. — Я чувствую магию времени.

Это было поразительное ощущение. Тошнота и озноб никуда не исчезли, но теперь они воспринимались иначе. Спокойствие волнами затапливало сознание, точно Айрис выпила фиал с Успокоительным. Мир вокруг подрагивал, обретя небывалую яркость и медлительность.

Айрис словно попала в фильм с замедленной съемкой. Плавно утекающие секунды воспринимались как нечто материальное, округлое, гладкое и гулкое. Все ее существо заполняла мистическая уверенность в правильности происходящего. Такое она ощущала лишь однажды — когда выпила Феликс Фелицис.

— Сходи за кем-нибудь из близнецов, — спокойно попросила Айрис. — Похоже, я прилипла.

Рон перевел взгляд на черную гадость, расползшуюся по всему полу.

— Мама убьет их, если увидит, — пробормотал он, осторожно поднимаясь на кровати и сжимая палочку в руке. — Она же весь дом вылизала перед свадьбой.

С легким хлопком он аппарировал вниз, и Айрис спустя миг услышала ругань миссис Уизли, уронившей на пол от неожиданности что-то из кухонной утвари.

Пока Айрис освобождали и очищали комнату, минуло еще полчаса. К этому времени у Айрис прошли и тошнота, и озноб, зато перед глазами замелькали разноцветные пятна. Гермиона, незаметно посвященная в суть дела, буквально втолкнула ее в ванную комнату под предлогом приведения в порядок, всучила дамскую сумочку в руки и прошептала:

— Не переживай, ты справишься.

Снаружи Рон что-то объяснял разгневанной матери. Айрис не слышала и половины звуков, словно какая-то ее часть уже была не здесь.

Пятна складывались перед глазами в предметы, часть из них Айрис узнавала.

— Лавка Боргина, — зачем-то пояснила она Гермионе, лицо которой расплывалось, таяло в непонятно откуда взявшейся тени. — А теперь какая-то стена…

Именно в этот момент пятна окончательно сложились в стройную картину, и та заполнила все пространство вокруг. Айрис ощутила, как выскальзывают из ладони пальцы Гермионы, услышала ее судорожный вздох и рухнула вниз, словно под ногами резко исчез пол.

 

Ее вышвырнуло в холодный сумрак какой-то подворотни. Промозглый ветер, несущий капли влаги, гулял среди стен домов, по неровной брусчатке расползались лужи.

Чем-то путешествие между временами напомнило Айрис безумные полеты по каминной сети. И ни то, ни другое ей определенно не понравилось. Айрис поднялась с колен, на которые упала, не удержав равновесия, и молча наложила на себя очищающие и согревающие чары. Волшебные спокойствие и уверенность, все еще господствовавшие в сознании, постепенно начинали истаивать.

Она вытащила из маленькой сумочки — спасибо Гермионе, наложившей на нее чары расширения пространства, — простую черную мантию, которую носили во все десятилетия двадцатого века, и споро в нее завернулась. Босоножки на ногах пришлось трансфигурировать в невзрачные черные лодочки, волосы — убрать в строгий пучок.

Глубоко вздохнув и собравшись с силами, Айрис направилась к выходу из подворотни. Они с Роном и Гермионой рассматривали различные варианты поведения в прошлом. Споров было немало, но на чем сошлись все трое, так это на том, что первым делом — после маскировки, естественно, — Айрис следовало узнать год, в который ее закинуло. Проще всего было найти свежий «Ежедневный Пророк» или какую маггловскую газету, — но это как повезет, в помойках Айрис копаться не собиралась, — или, как предложила Гермиона, зайти в волшебную аптеку. Многие зелья имели очень маленький срок хранения, всегда указываемый в соответствии со стандартами гильдии зельеваров на фиалах вместе с датой изготовления.

Узкую, темную и грязную улицу Айрис узнала сразу, как вышла на нее. Лютный переулок. Ну что ж, по крайней мере, ее не забросило в неизвестное ей место. В голове еще стояли слова Гермионы о том, что первое путешествие никогда не бывает случайным в событийном плане. Волшебник попадает в то время и в то место, где ему надлежит быть, где он влияет на историю, на будущее, прочно вписывая себя в ткань бытия как tempus viator. Айрис поежилась от мысли, что именно в Лютном ей требовалось «вписать себя в ткань бытия», и заторопилась в сторону Косого переулка.

Спокойствие, явно навеянное магией, окончательно исчезло. Волнение тугим узлом скручивало внутренности, заставляло судорожно сжимать палочку во влажной ладони. И когда до Айрис донесся отчаянный женский крик и мужской хохот, она не удивилась, нет. Только горько, иронично усмехнулась и бросилась на звук, интуитивно определив — вот оно, то событие.

Да и даже если не оно, разве можно было пройти мимо?

Она вылетела из-за угла здания и увидела сжавшуюся в комок возле стены нищенку и двух бродяг, одетых в какое-то тряпье, — они неприятно напоминали Айрис Флетчера. Женщина что-то лепетала о последних деньгах, жалко втягивая голову в плечи и пытаясь защитить живот.

Мерлин, еще и беременная…

Один из оборванцев поднял волшебную палочку и направил ее на несчастную. Развязки Айрис ждать не стала.

Что-то незнакомое взвилось под ногами, мир обрел кристальную четкость. Стоявший боком бродяга заметил тень, но поздно:

— Expelliarmus! — палочка вылетела из грязной ладони и упала где-то за спиной Айрис. — Stupefy!

Бродяга кулем рухнул на землю, но вот его подельник успел среагировать и ударить. Увернувшись от красного луча как от бладжера, даже не сбившись с шага, Айрис выставила невербальное протего, и щит оттеснил напавшего от беременной женщины, в ужасе съежившейся у стены и словно лишившейся способности ходить.

Новое заклятие ударило в протего, но защита устояла. Щиты Айрис удерживали Пожирателей, которым отребье из Лютного и в подметки не годилось.

— Stupefy! — третий луч Айрис нашел цель, и бродяга грудой тряпья рухнул в лужу. — Вот уроды…

Оглядываясь по сторонам — мало ли кого еще принесет, — Айрис подскочила к женщине. — Как вы? Целы? Давайте я вам помогу…

Она осеклась, потому что нищенка подняла свое мокрое от слез, некрасивое и такое знакомое лицо. Меропа Гонт. Беременная Меропа Гонт.

Айрис в панике отшатнулась.

Ну что, Поттер, вписала себя в историю? Повлияла на будущее?

Меропа ощутимо дрожала, продолжая прижимать руки к животу в защитном жесте, и Айрис поняла, что даже если бы изначально знала, кого спасает, все равно бы не отступила. Все равно бы ринулась на помощь.

На мгновение перед глазами мелькнула картина, которую однажды ей показало Зеркало Еиналеж. Мелькнула и обреченно погасла.

— Простите меня, — прошептала Айрис, радуясь, что Меропа оказалась так поглощена собой и своим ребенком, что не заметила тягостной борьбы на лице своей спасительницы.

Дар, лелеемый в мечтах, на который возлагалось столько надежд и чаяний, в одночасье стал проклятьем. Силой без вектора, ненужной властью, тяжким грузом непрошенной ответственности. Ведь одно дело — мириться с тем, что никого нельзя спасти, и совсем другое — понимать, что если бы не действия Айрис, никого бы и спасать не потребовалось.

Айрис сжала кулаки, задыхаясь от бессилия, от абсурдности положения. Отныне ей предстояло до конца дней сомневаться, не ей ли мир был обязан величайшим Темным Лордом столетия. И как наяву услышала саркастический голос Снейпа:

«Поттер, ваше самомнение потрясает. Вы столь высокомерны, что считаете, что весь мир крутится вокруг вас и ваших поступков?»

Она отмахнулась от ненавистного голоса и, скрепя сердце, неуверенно протянула Меропе руку. И все будущее мироздания сосредоточилось в подрагивающей ладони. Айрис чувствовала, как древняя магия колеблется рядом, бережно обнимая, подталкивая. Время действительно стало осязаемо.

Вот оно, то распутье, после которого создаются новые миры, поняла Айрис. Одно заклинание — и не будет Темного Лорда. Но от мысли причинить вред беременной становилось тошно.

— Ну же, идемте. Лютный переулок — не самое подходящее место для женщины в положении, — так и не дождавшись внятного ответа, Айрис схватила Меропу за запястье и потащила к выходу. Краем глаза она успела заметить лавку «Боргин и Беркс» и осознала, что стала свидетелем еще одного важного витка истории. Меропа продала медальон Салазара. Теперь становилось ясно, почему на нее напало отребье из Лютного — хотели забрать вырученные галлеоны.

Через минуту темная улица осталась позади, и мир словно посветлел.

Косой переулок двадцатых годов не сильно отличался от того, что помнила Айрис. Некоторые магазины имели иное назначение, волшебники носили причудливые шляпы и мантии с рюшами — почти как у Рона на Святочном балу, — но сама атмосфера не изменилась.

Айрис сразу почувствовала себя спокойнее и перевела взгляд на Меропу. Та была болезненно бледна и едва держалась на ногах. Ее живот был уже огромен, особенно в сравнении с ее ужасающе худым телом. Некрасивое лицо осунулось, под тусклыми, невыразительными и лишенными всякого интереса глазами залегли фиолетовые тени. Носила Меропа обноски, когда-то бывшие весьма неплохим, скромным платьем. Теперь же застиранная, линялая ткань местами зияла прорехами, а на талии так вообще ползла по швам, перетягивая живот.

Проходящие мимо маги кидали на Меропу кто презрительные, кто жалостливые взгляды, но она их даже не замечала. Похоже, ей вообще было все равно, кто и как на нее посмотрел, кто и что про нее сказал. У Айрис за одну только минуту сложилось стойкое впечатление, что Меропа уже не жила. Хотя, если вспомнить ее историю, так оно и было…

Сама Айрис, закаленная Дурслями, Малфоем, Скиттер и Амбридж с Министерством, давно имела иммунитет к любым формам внимания. И все же она ощущала себя крайне неуютно и неуверенно, стоя в Косом переулке с беременной и больной женщиной и не зная, куда податься.

Если верить книге, tempus viator влияли на будущее, а затем сразу возвращались в свое время. Первое случилось, Айрис совершенно точно влезла в сцену, имевшую колоссальное значение в истории магической Британии двадцатого века, а вот со вторым выходила заминка.

Айрис не чувствовала, что готовится к прыжку во времени. А это могло означать лишь одно: она еще не совершила всего того, за чем сюда попала.

Рядом покачнулась Меропа, и во всей красе встала новая проблема: что делать с беременной и нездоровой женщиной? Из Лютного Айрис ее вывела, последние деньги сохранила, а дальше что?

— Вам плохо? — Меропа и впрямь выглядела так, словно собралась отдать небесам душу. — Вам нужно в Мунго.

Меропе действительно стоило показаться целителю. К тому же сама Айрис, как ей ни было противно от собственных мыслей, жаждала поскорее избавиться от общества матери Волдеморта.

Перед глазами встал образ другой женщины, рыжеволосой и зеленоглазой, знакомой лишь по колдографиям. Лили Поттер. Сколь велики были ее любовь к ребенку и ее жертва…

И сколь ничтожна, сколь жалка в своей слабости оказалась Меропа Гонт. Айрис не хотела находиться рядом с женщиной, похоронившей себя заживо из-за разбитого сердца, похоронившей себя, когда она должна была цепляться за жизнь зубами ради своего сына.

— Нет, не нужно… в Мунго, — прошептала Меропа, опираясь рукой на стену. Другая ее рука все еще покоилась на животе, оберегая ребенка, и Айрис в который раз подивилась: как же так? Она не была знатоком колдомедицины, особенно в области акушерства, но не сомневалась, что Меропа вполне могла выжить, если бы прибегла к помощи магии.

Так почему она не сделала этого, Мерлин и Моргана?

Глядя на Меропу, Айрис отстраненно подумала, что та, возможно, голодна, и ее нужно накормить, и следующие слова вырвались совершенно непроизвольно:

— Идемте. Я собиралась перекусить у «Фортескью», позволите мне вас угостить? — это было ложью, но, во-первых, стоять посреди Косого было глупо, во-вторых, Меропу по-человечески было жалко. А еще Айрис почему-то была уверена, что именно от Меропы зависело, как быстро Айрис вернется домой.

— Я не…

— Бросьте, неужели вам сложно составить мне компанию?

Меропа покорно склонила голову, позволив увести себя в сторону кафе. Айрис поддерживала ее под локоть, подстраиваясь под шаг.

— Я не поблагодарила вас… — вдруг тихо сказала Меропа.

— О, не нужно, — пробормотала Айрис. — Я не сделала ничего, чего не сделал бы на моем месте любой другой человек.

И не поверила своим ушам, когда услышала усталый смех. Меропа смеялась, еле слышно, горько, но смеялась.

— Вы, видимо, выросли в другом мире. Спасибо за спасение, я признаю Долг.

— Что? — Айрис споткнулась, в ужасе уставившись на Меропу. — Какой долг? Я защитила вас от грабителей, это же ничего…

— Они бы покалечили меня, даже если бы я отдала им деньги. Мне все равно, я долго не проживу, но вы спасли моего сына.

Нет, хотелось закричать Айрис. Только не Долг Жизни! Том Риддл еще не родился, а судьба их уже решила связать? Айрис прекрасно помнила метания Снейпа, не успевшего вернуть Долг Жизни ее отцу. Она никогда не задумывалась над тем, сколь важен и серьезен этот Долг, но догадывалась, что это не просто слова, от которых можно отмахнуться. Иначе бы Снейп не мучился столько лет, а Дамблдор не намекал ей, что за сохранение жизни Петтигрю однажды ей воздастся …

В кафе она вошла в полной прострации и села за ближайший свободный столик. К реальности ее вернуло парящее перед носом меню, левитируемое хозяином заведения. Уже пожилой мужчина с крайне обаятельной улыбкой внешне напоминал Айрис Флориана Фортескью — видимо, сказывалось фамильное сходство.

Впервые уютное семейное кафе Айрис открыла для себя летом перед третьим курсом, когда сбежала от Дурслей и жила в «Дырявом Котле». Флориан, владелец кафе в ее времени, помогал с эссе по истории магии и угощал своим фирменным мороженым, но Айрис знала, что, помимо десертов, у Фортескью в заведении подавали различные вычурные блюда французской кухни. В отличие от «Дырявого Котла», кстати, где еда была более простой и привычной.

Заказ Айрис сделала больше по памяти, чем глядя в меню, все еще не понимая, почему магия времени не откликается и не возвращает ее в девяностые. К чему ей этот разговор с Меропой? Прошлое нельзя менять, а значит, та все равно умрет, оставив сына в маггловском приюте.

И тут Айрис вспомнила, на что сразу не обратила свое внимание, поглощенная паническими мыслями о Долге Жизни.

— Почему вы сказали, что долго не проживете? — от резкого голоса Меропа вздрогнула, но взгляда от столешницы не оторвала.

— Вам этого не понять, — тихо, но необыкновенно твердо начала она. — Я совершила страшный поступок, ему нет оправдания.

Айрис пожала плечами. Если Меропа говорила о приворотном зелье, то существовали вещи и пострашнее.

— Я ношу под сердцем чудовище…

Она знала?

Истина набатом ударила в голове, но Айрис не желала принимать ее, в потрясении глядя на Меропу. Та смотрела в ответ взглядом побитой собаки, съежившись, точно в ожидании удара.

Да. Она знала, кого породит на свет.

— Я не думала о последствиях, когда опаивала Тома. Я просто хотела быть счастлива. Надеялась, что мы будем вместе… — по бледным впалым щекам потекли слезы. — Когда я поняла, что наделала… Том ушел, а я осталась одна, с нашим сыном, но… вы знаете, должны знать, что ребенок, зачатый под действием Амортенции, никогда…

— … не будет любить, — закончила за нее Айрис, поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях. Мерлинова борода, Меропа понимала, чем обернется рождение ее ребенка для волшебного мира…

Месье Фортескью отлевитировал их заказ к ним на столик, но ни Айрис, ни Меропа даже не подумали прикоснуться к превосходно пахнущей еде.

— Верно, — потерянно прошептала женщина. — Мой сын не сможет никого полюбить. Он будет жить без единой привязанности в сердце и душе…

Меропа бережно положила руки на свой живот, давясь рыданиями. Айрис посмотрела на нее и испытала дикое желание вернуться в свое время, немедленно. И забыть как страшный сон эту сюрреалистическую встречу.

— Он проклят, и виновата в этом только я.

— И поэтому вы хотите умереть? — большей глупости Айрис и представить не могла. Даже потрясла головой, словно надеялась, что все происходящее — просто иллюзия. К чему был этот разговор? Зачем Айрис слушала, хотя желала обратного? И зачем Меропа говорила — нет, даже исповедовалась? Неужели ее отчаянье оказалось столь велико, что вынудило ее довериться первому встречному, который помог?

Меропа внезапно успокоилась, и эта резкая перемена настроения напугала Айрис:

— Мы рождаемся в любви, мы живем с любовью, и даже самые несчастные из нас могут обрести ее, просто пройдя по улице. А мой сын будет рожден без любви, и он никогда не сможет обрести ее так же легко, как обретаем ее мы. И все же есть шанс, что проклятие будет снято.

По позвоночнику Айрис пробежал холодок. Дыхание перехватило.

— Она не достанется ему легко, но он сможет ее выстрадать. Это единственный способ для него познать любовь, научиться любить. Возвыситься над муками, на которые его обречет его проклятие.

Он не возвысится, хотела сказать Айрис, вспомнив змеелицего Волдеморта с расколотой душой. И промолчала.

— Больше всего на свете я желаю видеть, как растет мой любимый ребенок. Но проклятие можно снять, лишь теряя нечто дорогое, и в понимании этой потери обрести способность сильно и самозабвенно любить. Я не смогу смотреть, как он страдает, я всегда буду стремиться сделать его счастливым… Если же я умру…

— Потеря матери — самое страшное для маленького ребенка, неужели вы этого не понимаете?

— Понимаю. И пусть эта потеря и станет для него первой и последней, пусть именно она снимет проклятие и позволит ему любить. Детские сердца чисты и искренни, и только в детском возрасте он сможет простить меня…

Но он не простил. Том Риддл считал мать магглой, которая ничего не могла противопоставить смерти в родильной горячке. Считал, что, будь мать ведьмой, она бы не оставила его. И позже, узнав, кем была Меропа Гонт, он так и не смог ни понять ее, ни простить.

Мерлин, как же это было глупо — принести себя в жертву в надежде искупить вину. К тому же…

— Сложно горевать по тому, кого не помнишь, — тихо заметила Айрис, вспоминая о собственных родителях. Да, ей не хватало их. Да, она мечтала расти рядом с ними, видеть их улыбки, слышать их голоса, чувствовать их объятия. Но по Сириусу она тосковала сильнее, ведь уже знала, чего лишилась.

— Я понимаю, но… Я хочу отдать ему всю свою любовь, но еще сильнее хочу, чтобы он сам умел любить. Я лишила его этого, мне и отвечать.

«Не тебе — всему волшебному миру», — в воспоминаниях пронеслись статьи «Пророка», старые фотографии, выцветший Косой переулок с закрытыми магазинами. Может, Меропа преследовала и благую цель, но решение приняла неверное. И, что самое болезненное, Айрис ничего не могла исправить.

Как же она ненавидела в эту секунду свой дар!

— Великое счастье покупается лишь ценой великого страдания…

Голос Меропы донесся как сквозь толщу воды, перед глазами резко заплясали цветные пятна. Айрис вписала себя в историю прошлого и теперь возвращалась в свое время. Игнорируя вопросительный и чуть испуганный взгляд Меропы, Айрис вскочила со стула, кинула на стол горсть галлеонов, даже не думая, что оставляет больше, чем требовалось, и, пошатываясь, бросилась к выходу. Ей нужно было спрятаться, чтобы никто не видел, как она исчезнет.

Тело стремительно теряло вес, в ушах шумело. Айрис успела лишь завернуть за угол ближайшего здания, как земля точно разверзлась под ногами и утянула в пропасть межвременья.

Примечания:

В главе в незначительном количестве использованы отрывки из книги «Гарри Поттер и Дары Смерти».

---

Долг Жизни.

Айрис подавила желание вцепиться себе в волосы и тихо ударила кулаком по подушке. Будь она одна, она бы загнанным зверем металась по комнате, круша все подряд, давая выход своей ярости. С возрастом бешеный норов Блэков, доставшийся ей от бабки Дореи, все сильнее напоминал о себе, и сейчас, с распущенными растрепанными черными волосами и горящими зеленым огнем глазами, она даже не отдавала отчета, насколько похожа на представителей этого чокнутого семейства.

На Нору уже давно опустилась ночь, все спали в преддверии нового насыщенного дня. И только к Айрис вновь не шел сон.

Впервые за шесть лет она соврала своим друзьям. Раньше случалось, она скрывала от них что-то — неразгаданную загадку золотого яйца, например, или последствия наказаний Амбридж, — но она никогда откровенно прямо не лгала.

Ей было стыдно, но она так и не могла заставить себя признаться, что, похоже, именно из-за ее путешествия в прошлое родился Волдеморт.

Когда Айрис вернулась в родное время, ее нервозное состояние и полубезумный взгляд заметили почти все. Гермиона и Рон, не имея возможности расспросить, старались как-то успокоить ее, но сами только сильнее начинали переживать.

Визит Министра, желавшего огласить последнюю волю Альбуса Дамблдора, попал по больному. Скримджер и раньше раздражал, вынуждая отвечать жестко, но в этот раз его завуалированные намеки просто вывели Айрис из себя, и она сорвалась. Слишком много всего накопилось: месяц взаперти на Тисовой, безумный ночной полет, переживания за друзей, изображавших ее саму, смерть Муди и отрезанное ухо Джорджа, предполагаемое предательство кого-то из Ордена Феникса, напряжение перед путешествием в прошлое, сомнения и страхи — и Скримджер просто переполнил чашу терпения.

Айрис закусила губу, вспомнив, что орала так, что из сада прибежало все семейство Уизли. Ее и Скримджера едва растащили по углам в четыре палочки. Министр отбыл в гневе, кляня зарвавшуюся национальную героиню и обещая ей огромные проблемы, на что взвинченная Айрис ответила исключительно нецензурными словами.

— Что это было? — в шоке спросила Джинни, пока миссис Уизли пыталась убедить Айрис выпить водички.

— Министерство почти лишилось доверия людей, вот у Скримджера и полыхает! — прорычала Айрис, залпом опустошила стакан и взяла-таки себя в руки. — Прошу прощения, миссис Уизли. Мистер Уизли, у вас будут неприятности из-за меня?

— Не волнуйся, — отмахнулся мистер Уизли. — Недопонимание между тобой и Министром никак уже не скажется на моей работе, там и так все хуже некуда.

Но Айрис до сих пор было стыдно перед Уизли. Она часто делала что-то, не думая о последствиях, и страдали от ее действий всегда близкие люди, а не она сама.

Праздничное настроение едва удалось вернуть, но спасибо кулинарным талантам миссис Уизли и шуткам близнецов. А потом все семейство Рона вместе с Айрис, Гермионой и Флер передавали из рук в руки завещанные Альбусом Дамблдором предметы и гадали, что бы те могли значить.

Полученное наследство всколыхнуло в Айрис какую-то невнятную надежду. Она и сама не понимала, чего ожидала. Возможно, подсказок, где искать хоркруксы? Но ночью, когда Айрис, Гермиона и Рон вновь собрались на совещание — на этот раз в комнате Рона, — всех троих постигло жестокое разочарование.

Суть подарка в виде делюминатора разгадать не удалось, хотя, как заметила Гермиона, не для того же Дамблдор выделил Рона в завещании, чтобы помочь гасить свет! Томик Бидля тоже пришлось отложить: сперва его требовалось перевести. Вот только чем детские сказки могли помочь в войне?

Снитч же, на который Айрис и уповала больше всего, оставил в качестве подсказки загадочное: «Я открываюсь под конец». Великое достижение, блеск просто.

А ведь был еще фигурировавший в завещании меч Гриффиндора…

— Он же висел прямо на стене в его кабинете! — Айрис шарахнула ладонью по столу, и тот жалобно заскрипел. — Дамблдор целый год выносил мне мозг воспоминаниями о Риддле, но так и не удосужился рассказать ничего конкретного! Если ему так нужно было передать нам эти предметы, почему нельзя было сделать это при жизни? Объяснить, для чего они? Что за дурацкий квест? Каждый день люди гибнут от рук Волдеморта и его Пожирателей, а я должна разгадывать кретинские загадки?

— Но ведь воспоминания, которые Дамблдор тебе показывал, несли в себе важную информацию, — робко заметила Гермиона.

Айрис передернуло. Гермиона не знала, не понимала, каково это — наблюдать за молодым Томом Риддлом. От одного вида его лица, от одного звука его голоса по позвоночнику шла дрожь. Айрис смотрела в совершенные черты, вслушивалась в обволакивающий тенор и вспоминала свой второй курс, свои глупость и ошибки…

— Мог бы и просто рассказать, а не показывать, — буркнула Айрис. Запал прошел.

— Согласен. Нет, ну а что? — Рон пожал плечами. — Зачем Айрис столько знать о прошлом Сама-Знаешь-Кого?

— Может быть, затем, Рон, — с нажимом произнесла Гермиона, — что Айрис предстоит отправиться в сорок четвертый год и нос к носу столкнуться с этим самым прошлым?

В комнате повисла тишина. Айрис и Рон с одинаковыми ошарашенными лицами смотрели на Гермиону.

— Как-то я об этом не подумала… Да я до сих пор не понимаю, зачем мне отправляться в сорок четвертый год!

Рон только плечами пожал, Гермиона нахмурилась, задумавшись о чем-то своем. А потом внизу, в гостиной, раздались какие-то шорохи, напомнив всем троим о времени.

Так и закончился разговор — по большому счету, ничем. Они разошлись по комнатам, надеясь выспаться перед завтрашней свадьбой, и Айрис, безумно уставшая за целый день, думала, что уснет, едва коснувшись подушки. Не тут-то было.

Том Риддл не выходил из головы. А с мыслями о Риддле и предстоящем прыжке в сорок четвертый проснулись угрызения совести. Рассказывая друзьям о встрече с Меропой, Айрис говорила лишь об их разговоре в кафе Фортескью. Она лгала, утверждая, что ее роль в прошлом заключалась в беседе с матерью Волдеморта. Ни о встрече в Лютном, ни о Долге Жизни Айрис так и не нашла в себе силы поведать.

Долг Жизни. А был ли он?

 

Утро наступило внезапно. Яркий солнечный свет, бьющий из раскрытого и распахнутого окна, был подобен пытке для измученных бессонницей глаз Айрис. Спать хотелось просто невероятно, и она еле нашла силы оторвать тяжелую, больную голову от подушки.

Свадьба. Еще один день праздника, и после она уйдет… неизвестно куда.

Гермиона уже сообщила, что собрала все вещи, и теперь срываться с места можно было в любой момент. Айрис как никогда жаждала этого, жаждала движения, действий, событий. Тихая, мирная жизнь в Норе казалась ей трясиной из иллюзий, затягивающей все сильнее, пока где-то там Волдеморт набирал силы, строил планы, мучил, убивал.

— Уходим сегодня, — бескомпромиссно шепнула Айрис Гермионе, и та, на секунду замерев, кивнула.

Миссис Уизли расстроится, подумала Айрис, сжимая кулаки. Но вся семья Рона безумно рисковала, давая ей приют, терпела неудобства, и совесть уже поедом ела, требуя немедленно оставить их в покое.

Поэтому Айрис даже не пикнула, когда мистер Уизли принес ей бокал Оборотного. Гостей ожидалось слишком много, не стоило лишний раз дразнить судьбу, светя знаменитым шрамом и очками.

В три часа пополудни сад начал заполняться приглашенными на свадьбу магами. Айрис, резко подросшая на полголовы, порыжевшая и покрывшаяся веснушками, представлялась кузиной Рона и помогала встречать прибывших. Она легко вошла в роль, крутясь между гостями и стараясь быть полезной.

— Ох, милая, встреть, пожалуйста, Ксенофилиуса, — взмолилась взмыленная миссис Уизли. — Он с дочерью уже прибыл. Вон, стоит в желтой мантии.

Айрис кивнула, повернулась к очередному гостю и обомлела.

В нескольких шагах от нее, совсем рядом со свадебным шатром, рассматривал облака волшебник в невыносимо яркой мантии цвета яичного желтка. Маг был немного косоглаз и чудаковат, а на его груди болтался на золотой цепочке уже знакомый символ, который Айрис про себя называла «треугольный глаз». Знак, которым было запечатано письмо из сорок четвертого года…

— Ксенофилиус Лавгуд, — представился чудак, когда Айрис как во сне приблизилась. — Мы с дочерью живем по соседству…

Айрис ничуть не удивилась, услышав его фамилию, и пропустила мимо ушей все, что он сказал следом. Она завороженно смотрела на эмблему, и ей казалось, что земля уходит из-под ног.

— Что это за знак? — непроизвольно вырвалось у нее. Лавгуд осекся и взглянул на Айрис с чуть большим интересом.

— О, хотите приобщиться к Поиску? Это символ Даров Смерти, — улыбнулся он чуть мечтательно и погладил пальцами эмблему.

— Символ чего? — хвала Мерлину, хоть не поперечное сечение морщерогого кизляка, как боялась услышать Айрис, но все равно нечто маловразумительное.

— Вы читали сказки Барда Бидля?

По спине Айрис поднялась липкая волна мурашек, тело охватил озноб, хотя день стоял жаркий. Пазл в голове начал собираться с огромной скоростью.

Сказки Барда Бидля. Сказки, которые Дамблдор завещал Гермионе.

— Нет, — выдавила Айрис, когда молчание затянулось. — Не читала.

«Но, похоже, прочту, и очень скоро».

— Очень рекомендую. Весьма занимательная история… О, Луна, милая, где ты была?

К ним неспешно приблизилась Луна Лавгуд, как всегда мечтательная и странная. Она тоже сегодня облачилась в желтую, как у отца, мантию, а в белые волосы воткнула огромный цветок подсолнуха. Айрис едва успела прикусить язык, чтобы не поприветствовать по-дружески: Ребекка Уизли, за которую приходилось себя выдавать, с Луной знакома не была.

— Я задержалась немного, чтобы поздороваться с гномами в очаровательном огородике. Один меня укусил. Привет, Айрис.

— Э-э-э… я Бекки… — Айрис как бладжером ударили. Оборотное еще не прекратило свое действие, так как, во имя Мерлина?..

— О, ты и имя сменила? — весело взглянула на нее Луна.

— Как ты меня узнала? — спросила в замешательстве Айрис, поняв, что отпираться бесполезно.

— По выражению лица. Папа, это моя подруга Айрис Поттер, я тебе про нее рассказывала. Но за ней охотятся, поэтому она скрывается под чужой внешностью и именем.

— О! — понимающе закивал Ксенофилиус. — Рад знакомству. Не волнуйтесь, вашу тайну мы не раскроем.

— Эм… спасибо, — моргнула Айрис, вдруг отчетливо понимая, что перед путешествием в прошлое ей придется серьезно поработать над своим обликом. Иначе Тому Риддлу даже к легилименции прибегать не потребуется, на лбу у нее все прочитает.

При мысли о Риддле из сороковых и их близившейся встрече под ложечкой уже привычно засосало, и Айрис моментально уткнулась в план рассадки гостей, который держала в руках. Лавгудов надо было проводить к их местам, а не думать о всяких письмах и не вспоминать о… не вспоминать!

В шатре почему-то было душно, хотя он продувался со всех сторон. Айрис оставила Лавгудов и поспешила обратно в сад.

Мог ли Дамблдор завещать книгу со сказками именно из-за письма? Да, мог конечно. Айрис даже больше интересовало, а какого Мордреда лысого она сама себе не написала в этом драккловом письме, что это за знак?! Как будто не знала, что символ волновал ее!

— Ты чего такая пришибленная? — со спины незаметно подошли Рон с Гермионой, и Айрис очнулась, поняв, что пялится на забор.

— Дары Смерти, — выпалила она неожиданно даже для себя.

Рон обернулся на шатер, где сидели Лавгуды, и вздохнул:

— Это заразно?

— Видите символ на шее у отца Луны? — Ксенофилиус в этот момент как раз здоровался с отцом Рона, повернувшись лицом к выходу из шатра. Дождавшись кивков, Айрис лихорадочно зашептала: — Этим же знаком было запечатано письмо Айрис из будущего… то есть, прошлого.

— И что он означает?

— Лавгуд сказал, что это символ Даров Смерти.

— Лавгуд верит в мозгошмыгов, — отрезала Гермиона.

— Это одна из сказок Бидля, — моментально ухватил суть Рон. — Про трех братьев, встретивших Смерть.

Гермиона поджала губы, поняв, на что намекали Рон и Айрис.

— Но какое отношение твое письмо может иметь к сказке? Айрис, мне кажется, ты видишь то, чего нет.

— У тебя есть своя версия, зачем Дамблдор завещал тебе сказки Барда Бидля? — огрызнулась Айрис.

Гермиона умолкла, а Айрис вновь ушла в себя и свои мысли. Она была абсолютно уверена, что этот символ значит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

И она получила тому подтверждения.

 

На сад медленно опустился вечер, зажглись праздничные фонари. Торжественная часть прошла, настало время танцев. Айрис сидела под навесом за столиком, с улыбкой наблюдая за танцующими вместе Роном и Гермионой, когда на соседний стул опустился приглашенный Флер Виктор Крам.

— Кто этот человек в желтом? — хмуро поинтересовался он, кивнув на отца Луны.

— Ксенофилиус Лавгуд, — ответила Айрис, с легким недоумением покосившись на Крама. Ей было интересно с ним пообщаться, узнать, как у него дела, но личина Бекки мешала. Их, конечно, представили: Крам не мог пройти мимо Гермионы, а Айрис почти постоянно находилась рядом. Но общих тем для разговора у звезды мирового квиддича и обычной деревенской девчонки Ребекки Уизли быть не могло.

— Ты его хорошо знаешь?

— Нет, сегодня познакомилась. А что?

Крам пристально вгляделся в Ксенофилиуса, который беседовал с несколькими волшебниками по другую сторону танцевального настила, и ответил. И после его ответа ухватившаяся за столешницу от волнения Айрис впервые искренне пожалела, что не умеет читать мысли, столь велико было желание порыться в голове у Виктора.

— Ты точно уверен, что это знак Гриндевальда? — осторожно спросила она, разглядывая «треугольный глаз», из-за которого Крам едва не вызвал несчастного чудака Лавгуда на дуэль.

— Точно, — от слов Виктора веяло холодом. — Гриндевальд вырезал его на стене в нашей школе. Я несколько лет проходил мимо него каждый день, запомнил.

— Ну, знаешь… — Айрис лихорадочно соображала, как замять ситуацию, но в ее вмиг опустевшей голове вилась только одна мысль: «Мерлин, я что, серьезно запечатала собственное письмо символом Гриндевальда?», — Лавгуды — люди довольно… необычные. Живут в мире собственных фантазий и верят в нелепицы. Вполне возможно, Ксенофилиус нацепил на себя этот знак, даже не зная, что он означает.

Айрис почти не кривила душой: Лавгуд, говоря об эмблеме, явно не подразумевал ее связь с предшественником Волдеморта. Но, мерлиновы кальсоны, если это действительно символ Гриндевальда, как Темная метка Волдеморта, то…

— Я умом тронулась в этом сорок четвертом? — не слышно пробормотала Айрис и залпом осушила бокал с шампанским. Крам еще сидел рядом, хмурый и недовольный, и, по счастью, из-за грохота музыки не слышал вырвавшегося вопроса.

Разговор не клеился. Виктор вытащил палочку, чтобы подтянуть с ближайшего подноса новый бокал для Айрис — та даже не ожидала такой галантности, — а потом…

— Грегорович!

Крам испуганно вздрогнул, но Айрис слишком разволновалась, чтобы обратить на это внимание. Свадьба Билла и Флер превращалась в вечер откровений, когда недостающие пазлы один за другим вставали в общую картину. Стоило Айрис увидеть палочку Крама, как она вспомнила Олливандера, тщательно изучавшего древко перед Турниром Трех Волшебников.

— А что такое? — напрягся Виктор.

— Это же мастер, он делает волшебные палочки! И твою сделал!

Вот почему у Айрис квиддич в голове вертелся, когда она думала о Грегоровиче и пыталась понять, зачем он понадобился Волдеморту…

— Откуда ты знаешь, что мою палочку сделал Грегорович? — подозрительно спросил Крам, и Айрис прикусила язык. Свалившиеся новости сделали ее слишком неосторожной.

— Я… наверное, читала где-то, — торопливо сымпровизировала она. — В… в спортивном журнале.

— Не знал, что спортивные журналы писали о моей палочке, — протянул Виктор, явно успокаиваясь.

— Так… э-э… где сейчас Грегорович?

— Ушел на покой несколько лет назад.

Знак, болтающийся на шее Ксенофилиуса Лавгуда, занимал Айрис, но почему-то казалось, что сейчас важнее было понять, где Волдеморт. И зачем ему болгарский мастер волшебных палочек.

Впрочем, Айрис и так знала, зачем. Все из-за того, что сотворила ее палочка в ночь погони. Кто бы там что ни говорил, а выстрелила палочка сама! Олливандер этого не предвидел и понять не смог. Может, Грегорович лучше разбирался в подобных вопросах?

Виктор еще рассказывал о старом мастере — о том, что в числе последних купил у того палочку, что Грегорович был круче Олливандера и все такое. Айрис слушала уже вполуха. Ее переполняла энергия, взгляд метался по помосту, то и дело спотыкаясь о Лавгуда и эмблему. Быстро поняв, что «Бекки» не спешит поддерживать диалог, Крам уязвленно отошел в сторону.

Айрис сцапала с ближайшего подноса бутерброд и принялась обходить танцевальный настил. Ей не терпелось рассказать Гермионе и Рону про Грегоровича и Гриндевальда, но… Рон и Гермиона упоенно танцевали, занятые друг другом, да и обсуждать в толпе волшебников информацию, которую следовало держать в тайне, было как минимум глупо. Так что Айрис, пребывавшая в раздрае, попыталась успокоить нервы и разыгравшееся воображение беседами с гостями.

Обойдя половину приглашенных и перекинувшись парой слов практически со всеми, она подсела к Элфиасу Дожу, давнему приятелю Дамблдора. Она читала некролог, который Дож написал для «Ежедневного пророка», и теперь, при виде самого автора, ей вдруг захотелось поговорить о своем учителе: светлые и ностальгические воспоминания действовали умиротворяюще.

Беседа таковой и выходила, пока на слова «Рита Скиттер» не среагировала тетушка Рона, Мюриэль.

— Прежде чем Альбус стал уважаемым, достопочтенным и прочая чушь, о нем ходили очень интересные слухи! — она беспардонно влезла в разговор, согнав какого-то кузена Уизли со стула. По тому, как решительно Мюриэль поставила стул к столу Дожа, стало понятно, что так просто от нее будет не отделаться.

Айрис съежилась: с тетушкой Рона она познакомилась только сегодня, но ей за глаза хватило одного приветствия. И, спасибо большое, общаться с этой склочной, прямолинейной и бесцеремонной особой она не хотела.

Дож ожидаемо вступился за светлую память о друге, но Мюриэль оказалась неумолима. Айрис и слова вставить не дали. За несколько минут она узнала о Дамблдоре столько, сколько не смогла узнать за шесть лет учебы в Хогвартсе.

Сестра Альбуса была сквибом? Ее держали дома взаперти, потому что родители стыдились ее, и половина друзей семьи Дамблдор вообще не знала о ее существовании?

Альбус практиковал в молодости Темные искусства? Подрался с братом на похоронах сестры, и тот прямо над гробом сломал ему нос?

Отец Альбуса сидел в Азкабане?

Дамблдоры жили в Годриковой Лощине? Там же, где и Поттеры? И Альбус ни разу не сказал, что их дома едва не по соседству находились?

Айрис, чувствуя себя выжатой, опустошенной, медленно встала из-за стола и на негнущихся ногах направилась к друзьям. Ее не остановила даже густая толпа на танцевальном настиле. Плевать, на все плевать. Хватит с нее сегодня впечатлений…

— Айрис, с тобой все в порядке? — Гермиона поймала ее за руку, обеспокоенно заглядывая в глаза. Пока Айрис соображала, с чего начать рассказ, среди танцующих гостей мелькнула серебристая вспышка, через мгновение принявшая форму рыси.

Патронус открыл пасть и громким, низким, тягучим голосом Кингсли Шеклболта сообщил:

— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

 

— Безумие, — прошептала Айрис, бессильно пряча лицо в ладонях. — Это просто какое-то безумие.

Рядом заскрежетал по полу отодвинутый стул, а на плечо опустилась теплая рука Гермионы.

— О чем ты, подруга? — хлопнул шкафом Рон.

Айрис покачала головой, но все же подняла взгляд. Рон рыскал по кухне, пытаясь приготовить тосты на завтрак.

Кухня дома на площади Гриммо, двенадцать была все такой же, какой ее запомнила Айрис: пустой, унылой и словно заброшенной. Никакие усилия миссис Уизли так и не смогли вдохнуть в нее жизнь и уют. А теперь, когда дом прекратил свое существование в качестве штаба Ордена Феникса, кухня была еще и грязной. Кричер явно не желал наводить порядок.

Вчера вечером, сразу после того, как Патронус Кингсли передал сообщение, Гермиона аппарировала себя, Айрис и Рона в маггловский квартал Лондона. Побег вышел спонтанный, но очень быстрый, и Айрис уже не раз поймала себя на мысли, что только благодаря такой шустрой реакции они смогли избежать проблем сами и отвели беду от семьи Уизли.

И казалось бы, на этом безумный день должен был наконец закончиться, но нет. В маггловском кафе, где они втроем обсуждали, в каком бы месте безопасно переночевать, на них напали Пожиратели. Как только сумели выследить?! Нападение потрепало нервы и едва не перевернуло вверх дном кафе, зато положило конец всем спорам. Убежищем стал дом Сириуса.

Нет. Теперь уже дом Айрис.

Разбитые, все трое уснули прямо в гостиной на полу — в спальных мешках, — а утром случилось это.

Р.А.Б. и хоркрукс.

Словно мало было проблем и тревог. Ведь и спасение Меропы Гонт, и письмо из прошлого со знаком то ли Даров Смерти, то ли Гриндевальда на нем, и непонятное наследство, и обвинения Мюриэль в адрес Дамблдора — все это поселилось в сознании Айрис подобно паразитам, заразившим мысли виной и сомнениями. Но жизни было мало, жизнь словно вознамерилась свести с ума, раскрывая тайну за тайной.

— В голове не укладывается, что младший брат Сириуса пошел против Волдеморта, — наконец ответила Айрис Рону. — И что Дамблдор мог интересоваться темной магией.

И что у нее самой были причины отправляться в сорок четвертый и запечатывать письма оттуда символами Темных лордов…

— Я начинаю сомневаться в том, что делаю и о чем думаю.

Старый мир рушился на глазах. Мир, в котором Айрис прекрасно ориентировалась, в котором четко знала, что хорошо, а что — плохо. В котором Дамблдор был добрым и непогрешимым, а Пожиратель Смерти негодяем и убийцей.

Действительность оказалась сложнее, безумнее, и Айрис чувствовала себя потерянной. Слабой. Беспомощной перед новым днем.

— По-моему, ты усложняешь, — отозвался Рон. — Мы должны уничтожить хоркруксы, какие могут тут быть сомнения? О, а вот и заварка…

— Рон прав, — мягко улыбнулась Гермиона. — Наши цели не изменились. А что до остального… Айрис, ты же прекрасно знаешь эту Скиттер, она любую мерзкую ложь напишет! Не верь тому, что она насочиняла про Дамблдора.

— Ну, не скажи, — перебил Рон. — Скиттер, может, и чушь всякую пишет, а вот тетушка Мюриэль врать не любит. Хотя Дамблдор и темные искусства… в это трудно поверить.

— Вот и не верь! Мы разберемся с наследством, отыщем хоркруксы… Рон, сахар в другом шкафу.

Гермиона резко поднялась со своего места. Айрис невольно усмехнулась, наблюдая, как она отгоняет Рона от плиты и, ворча, берет готовку в свои руки. Они оба готовить не умели — их не воспитывал кто-то вроде тети Петуньи.

— Насчет «отыщем». Я не знаю, где искать хоркруксы, — честно призналась Айрис. — Дамблдор не оставил мне никаких подсказок, и у меня нет идей.

— Ну, один мы уже почти нашли, — беспечно отмахнулся Рон, голодными глазами смотря на ветчину: умница Гермиона прихватила с собой часть еды со свадебного стола.

— Это случайность. Даже если нам повезет и мы без проблем сперва найдем, а потом уничтожим медальон, останутся еще три хоркрукса, из которых наверняка мы знаем только об одном.

— А как их искал Дамблдор? Он же нашел кольцо и пещеру эту с фальшивым медальоном.

— Ну, — растерялась Айрис. Она и правда не особо задумывалась о сложности поисков, удовлетворенная той информацией, что ей давал директор. — Он собирал воспоминания людей, прямо или косвенно имевших отношение к Риддлу, изучал и анализировал его характер, строил предположения, как бы Волдеморт поступил…

— Да-а, — протянул Рон. — Не наш вариант. Где мы эти воспоминания брать будем?

— А нам и не нужно, — Гермиона поставила на стол три чашки с чаем. — Зачем нам воспоминания, когда Айрис может просто перенестись в нужное время и узнать там все, что необходимо?

Айрис застыла, как была: с занесенной над кружкой рукой. Рядом в нелепой позе замер Рон.

— Что? — смутилась Гермиона.

От кружки шел пар, обжигающий ладонь, но Айрис его не чувствовала. В голове словно что-то щелкнуло, и разрозненные фрагменты воспоминаний соединились в единую картину.

В течение всего прошлого года Дамблдор многое рассказывал и показывал. Благодаря их встречам Айрис знала, что свое первое убийство Том Риддл совершил в сорок третьем и тогда же создал первый хоркрукс. Еще она знала, что он искал реликвии Основателей — и поиски начал еще в школьные годы. Вот только и медальон Слизерина, и чашу Хаффлпафф Риддл получил, будучи сотрудником Боргина.

Но мог ли Риддл создать более одного хоркрукса, пока учился в школе? Кольцо Гонтов он получил перед шестым курсом, значит — теоретически мог. Впрочем, кольцо уже было уничтожено Дамблдором, зато оставалось кое-что еще.

Диадема Рейвенкло. Том Риддл вполне мог найти ее в бытность студентом, как нашел Тайную комнату. И узнать наверняка, так ли это, можно было только одним способом — разворошить память самых близких Риддлу в те годы людей. Дамблдор таких не нашел, а вот Айрис и искать не надо было.

Ей требовалось просто отправиться в то время, когда Риддл заканчивал Хогвартс, и отыскать следы диадемы — если она не ошиблась, и они вообще были. Если нет, то идти дальше — в годы работы Риддла у Боргина, или в годы первой войны, когда был жив Регулус Блэк. Волдеморт оставил дневник на хранение Малфоям, позаимствовал домовика у Блэков. Ниточки, ведущие к остальным хоркруксам, так или иначе можно было поймать через Пожирателей.

Просто попасть в нужное время…

— Так вот почему именно сорок четвертый, — прошептала Айрис, опуская руку.

Последний год Риддла в Хогвартсе. Последний его шанс найти следы диадемы в школе, ведь вряд ли он поручил поиск реликвии кому-то из Пожирателей: слишком ценным в риддловских глазах было сокровище.

Теперь и подсказка из письма была не нужна.

— Спасибо, Гермиона! — Айрис вскочила на ноги, больно стукнувшись бедром о столешницу. Стол дернулся, горячий чай расплескался, попав на тосты. — Теперь я знаю, что мне делать.

— Не дать нам позавтракать? — Рон недовольно подул на ошпаренный палец.

— Айрис, куда ты? — Гермиона обеспокоенно дернулась в ее сторону.

— В банк, — Айрис слегка притормозила у дверей. — Волдеморт уже захватил Министерство, и теперь вопрос времени, когда он подомнет под себя все магическое общество. Понимаете? Вопрос времени. Чем дольше мы тут сидим, я тут сижу, тем дальше заходит Волдеморт. Но теперь, когда я знаю, что мне делать, я не намерена терять ни секунды. Я иду за хронографом.

 

Косой переулок изменился так, что теперь сложно было найти различия между ним и Лютным. Серый, как будто весь выцветший, он угнетал. У половины магазинчиков были заперты двери и закрыты ставнями окна. Если ставней не было, то окна просто заколачивались, косо, небрежно. Большинство вывесок и цветных плакатов тоже сорвали. Закрылись кафе Фортескью, мастерская Олливандера, ателье Малкин, лавка близнецов Уизли — последнюю вообще разгромили.

Айрис помнила, что уже год назад террор Волдеморта коснулся многих магазинов, а волшебники, вынужденные посетить переулок, старались поскорее разделаться со своими делами, поминутно с опаской оглядываясь по сторонам. Теперь же она шла по аллее практически в гордом одиночестве, едва сдерживая выражение ужаса, так и стремящееся появиться на лице, а ветер под ноги бросал ей страницы газет и старые объявления о розыске Пожирателей. Редкие маги, что встречались ей по пути, горбились, жались к стенам и сжимали палочки судорожным хватом.

Айрис тоже стискивала так свою — в кармане мантии.

На Айрис смотрели — быстро, испуганно, исподтишка, словно взгляды куда-то, кроме как под ноги, были запрещены. Словно боялись и ждали удара. В горле горчило, но Айрис понимала людей. Сама в каждого вглядывалась: а вдруг Пожиратель? А вдруг сейчас из-за угла кто-то заорет «тут Поттер, держи ее!» или вылетит луч заклинания?

Но, конечно, ее не узнавали и заклятиями в нее не кидались. Гермиона не позволила ей аппарировать из дома на Гриммо без какого-то плана, неподготовленной и в одиночку.

Оборотное у них было из запасов Муди — спасибо Гермионе, которая втайне забрала остатки зелья. Теперь у Айрис и Рона, который шел позади, страхуя ее, была совсем другая внешность — высокой и худосочной шатенки с тремя родинками на лице и низкого и пухлого блондина с клиновидной жиденькой бородкой.

Уже перед Гринготтсом Айрис чуть притормозила, оглянулась. Рон свернул в аптеку, из окон которой хорошо просматривался вход в банк. Айрис расслабила пальцы, выпустила палочку и проверила в кармане фальшивый галлеон. Он был единственным способом дать Рону знать, если что пойдет не так.

Нервничая все сильнее, до тошноты, Айрис переступила через порог.

Гринготтс работал так, словно ничего не произошло. Гоблинов не касались дела волшебников. Айрис чуть скривилась. Да, маги и гоблины веками воевали друг с другом — и боев было столько, что хватило на пять лет изучения истории в Хогвартсе. Но ведь Волдеморт рано или поздно и до них доберется. Неужели даже перед лицом общего врага нельзя было объединиться с волшебниками?

Политика банка казалось глупостью и раздражала, как раздражал запихивающий голову в песок Фадж. Вздохнув, Айрис прошла к ближайшему свободному гоблину.

— Здравствуйте. Я хотела бы посетить сейф Аристы Суон. Вот ключ.

Внутренне обмирая, она выложила на стойку золотой ключик, полученный из письма. Рон уверял, что для посещения чужого сейфа достаточно предъявить ключ — именно так Молли Уизли брала деньги для Айрис.

Гоблин действительно не стал задавать лишних вопросов. Он взял ключ и ненадолго углубился в свои записи.

— Номер сейфа?

— Эм… — растерялась Айрис. — Я не знаю.

Гоблин ничуть не удивился.

— Ожидайте, — кивнул он и исчез из поля зрения.

Айрис нервно вцепилась в полированную стойку — в ней, как в зеркале, отражались раззолоченные разлапистые люстры. Интересно, а сверкающие радугой камни них — это хрусталь или какие-нибудь лепреконские бриллианты? Мерлин, что за чушь в голову лезет… Но Гринготтс буквально выпячивал свое богатство, и если при первом посещении сияние и роскошь лишили Айрис дара речи, то теперь вызывали неприязнь. А может, дело было в контрасте с тем, как выглядел Косой переулок?

Ну где же этот гоблин, провалился сквозь надраенный паркет, что ли?

— Добрый день, мисс, — неожиданно раздался за спиной прохладный мужской голос, и Айрис, вздрогнув всем телом, резко обернулась, врезалась лопатками в высокую стойку и почти выдернула из кармана палочку. Рука застряла на полпути, сердце подскочило куда-то к горлу.

В паре шагов от Айрис стоял высокий мужчина с тяжелыми, грубоватыми чертами лица. Очень знакомый мужчина.

Яксли, вспомнила она, напряженно прищуриваясь. Пожиратель Смерти, один из приближенных к Волдеморту. Она не раз видела его лицо в своих видениях.

Взгляд непроизвольно забегал по залу, выискивая других Пожирателей. Неужели один? Пальцы стиснули палочку до ломоты, но Айрис подавила инстинктивное желание ударить Яксли каким-нибудь проклятием и сбежать.

— Здравствуйте? — сглотнула она и отлепилась от стойки. Зачем Яксли подошел, что ему нужно?

— Я вас напугал? — льдистый взгляд Яксли впился в Айрис, словно желая распотрошить. От него точно не ускользнули ни испуг, ни в последний момент остановленная рука с палочкой.

Он насторожился.

Айрис обругала себя последними словами. Ну что она за дура, как она могла потерять бдительность? Повела себя так, что разве что объявления «я враг Пожирателей» не хватало! Для всех Яксли был добропорядочным человеком. Правду о нем знал только Орден Феникса, и только у его членов были основания хвататься за палочку в его присутствии.

— Вы подошли со спины, — пробормотала Айрис, понимая, насколько жалко выглядит подобное оправдание. — Я не ожидала…

— О, прошу прощения, — протянул Яксли и выжидательно на нее уставился.

Айрис почувствовала, как ее спина покрывается испариной. Где этот гоблин застрял? Еще немного, и ей придется бежать, забыв и про ключ, и про хронограф!

— Вы что-то хотели, мистер?..

— Яксли, — галантно представился он, но в его голосе ни на йоту не прибавилось ни теплоты, ни эмоций. — Ничего особенного. Мне просто стало интересно, что за очаровательная леди прошла мимо меня. Я вас раньше не видел.

Интереса в его холодных глазах тоже не было. Яксли зацепился за незнакомое лицо и наверняка решил выяснить, кто она, откуда, какой статус крови, насколько лояльна новому правительству.

— Я недавно в Англии и скоро ее покину, — заставила себя улыбнуться Айрис. — Прибыла, чтобы разобраться с наследством покойной бабушки.

И перевела дыхание. Вранье вышло достаточно гладким, а главное — она намекнула, что у нее была бабушка-колдунья, поэтому грязнокровкой она быть не может, и вообще она залетная птица, которая скоро исчезнет с английских земель. Ничего, заслуживающего внимания.

— У вас прекрасный английский, — продолжал пугать безжизненными комплиментами Яксли. С такими интонациями эпитафии зачитывали, а не льстили. — Как ваше имя?

Ой-ей. Что придумать, чтобы не вызвать еще больше подозрений?

— Эм, — в голове, как назло, было абсолютно пусто. Айрис бросила еще один панический взгляд на стойку, и имя всплыло само по себе. — Меня зовут Ариста Суон.

И тут же поняла, какой промах совершила. Это было имя человека, открывшего сейф в Гринготтсе полвека назад!

И тут — наконец-то! — над стойкой вновь выросла скрюченная фигура гоблина.

— Прошу за мной, мисс Суон, — сухо проскрежетал он, и Айрис, быстро пробормотав извинения, отвернулась от Яксли и поспешила вслед за хранителем хранилищ.

Кажется, дела у нее были плохи. Айрис запретила себе оглядываться, но почти не сомневалась, что Яксли смотрит ей в спину. От тяжелого, недоброго взгляда немел затылок. Вот сейчас Яксли догадается, с кем говорил, и между лопаток Айрис прилетит оглушающее или парализующее. Или что похуже.

От напряжения в ожидании удара сводило все тело, и шла Айрис как кукла на шарнирах. Лишь когда гоблин провел ее в темный туннель к тележкам и между ней и Яксли выросла толстенная стена, ее немного отпустило.

А если Яксли решит продолжить знакомство и дождется Айрис на выходе из банка? А если он все же не один?

Надо предупреждать Рона!

Усевшись в тележку, Айрис выудила фальшивый галлеон из мантии и оставила послание «Яксли здесь». Хотелось бы написать больше, но ребро монеты не вмещало развернутые тексты, да и привлекать внимание гоблина Айрис опасалась.

Оставалось лишь надеяться, что Рон успеет убраться из Косого переулка, не попавшись на глаза Пожирателям, сколько бы их тут ни было.

Поездка до сейфа прошла без приключений и вообще оказалась не в пример короткой. Хранилище Поттеров находилось ниже, это Айрис поняла, даже не ориентируясь в гоблинском лабиринте. Сейф — небольшая комнатка — был пуст, не считая накрытого коричневой тряпкой предмета в центре. Айрис осторожно приблизилась к нему и коснулась ткани. Пробежавшие искры намекнули о наличии чар, и Айрис, поздно подумав, что предмет мог быть заклят, отдернула руку.

Ничего не случилось. По-видимому, чары, наложенные на ткань, были всего лишь чарами идентификации. Зачем они были нужны, Айрис не поняла, но на всякий случай взмахнула палочкой, шепча под нос подряд опознавательные заклинания, какие знала.

И снова ничего. Других заклятий ни на тряпке, ни вокруг предмета не было. Айрис с некоторым трепетом вновь коснулась ткани и хотела уже ее сдернуть, как краем глаза уловила движение. Гоблин.

Он не мигая смотрел на Айрис и хронограф, чуть скалился, и на его морде Айрис отчетливо уловила любопытство и жадность. Но разве хранители хранилищ не знали, что лежит в сейфах? Вот уж вряд ли. Откуда такое внимание?

Айрис чуть замялась, и тут фальшивый галлеон в кармане накалился, обжигая сквозь два слоя ткани. Рон!

Резко стало не до размышлений. Айрис выхватила палочку, подняла хронограф в воздух левиосой и прямо так, в ткани-чехле, запихала его в безразмерную сумочку Гермионы.

— Возвращаемся, — поторопила безобразно ухмыляющегося гоблина Айрис и первая запрыгнула в тележку. Нащупала в кармане галлеон и прочла сообщение, пока гоблин запирал сейф.

«Меня заметили, уходи одна».

Сердце упало в пятки. Уходи одна?! Да за кого Рон ее принимает!

А гоблин переставлял свои короткие ножки медленно-медленно…

— Вы намерены продолжить контракт с Гринготтсом об аренде сейфа? — спросил он, садясь в тележку.

— Что? А, нет, — она хотела наружу, к Рону. Воображение уже нарисовало десяток Пожирателей, окруживших его. У этих тележек есть более высокая скорость?

— Вам нужно будет подписать договор о расторжении, — проскрипел гоблин, когда свист в ушах затих, а в туннеле впереди забрезжил дневной свет.

— Позже, — отмахнулась Айрис, не вникая, что от нее хотят, и вскочила на ноги. Тележка опасно закачалась.

На пол, наступив на борт, Айрис спрыгнула, не дожидаясь остановки, и сразу бросилась на выход. Гоблин что-то крикнул вслед, на что она машинально ответила «потом!». Сумочку за спину, палочку на изготовку, открыть массивные двери банка ударом плеча, наваливаясь всем телом…

После тьмы тоннелей и сумрака главного зала банка свет улицы резью ударил по глазам. Айрис проморгалась и бешено заозиралась.

Рон с загнанным видом стоял у лавки Олливандера, мантия порвана, в кулаке палочка, дыхание такое тяжелое, что с расстояния было видно, как ходит ходуном грудная клетка. Яксли возвышался над ним, белый от злости, его палочка упиралась в кадык Рона.

Еще секунда, и Айрис поняла, почему Рон не отвечал — Яксли уже его сковал. Гермиона велела не привлекать внимание, но… да к черту все!

Айрис почти слетела со ступеней, на бегу посылая в Яксли разоружающее и оглушающее. Рона перекосило: с таким зверским выражением лица он точно мысленно орал «я велел валить отсюда!».

Яксли успел заметить Айрис и от ее заклятий увернулся. Но он выпустил из-под прицела Рона, в которого она немедленно кинула невербальную финиту.

— Орден Феникса, да? — осклабился Яксли и напал. Айрис едва успела выставить щит, как ее отнесло на витрину ближайшего магазина. Зачарованные стекла выдержали этот удар, но Яксли вывел палочкой петлю, Айрис, уворачиваясь, упала на землю, и второй луч разнес окна в мелкие осколки, острым дождем осыпавшиеся на мостовую.

Яксли прицелился третий раз и внезапно осел на землю — вернувший подвижность Рон ударил ступефаем ему в спину.

— Бежим! — заорал он.

Айрис, поднимаясь с колен по впивающимся в кожу осколкам, протянула Рону руку, тот схватил ее и стремительно аппарировал прочь.

 

В гостиной стояла напряженная тишина. Мебель была сдвинута к стенам, в центре комнаты остался только журнальный столик, на котором теперь покоился хронограф.

Он был похож на ящик или сундучок, окованный золотыми рунами. Каждая его грань, кроме днища, имела свой циферблат, не имеющий ничего общего с привычными часами, а на верхней его стороне помимо прочего было закреплено нечто, похожее на криптограф.

— И как он работает? — наконец отмер Рон. Он вернул свою внешность, но не цвет лица, и веснушки казались ярче обычного на бледной коже.

— Здесь все написано, — Гермиона взяла в руки книгу-дневник путешественников во времени и начала листать страницы. Ее пальцы все еще подрагивали после пересказа событий в Косом. — В самом начале, после истории создания первого хронографа и первых испытаний.

Им всем потребовалось не менее получаса, чтобы прийти в себя. Гермиона прямо в процессе нотаций убрала с тела Рона ссадины и гематомы, полученные в бою с Яксли, и залечила порезы на ладонях Айрис. И теперь наконец черед дошел до первопричины сегодняшних событий.

Айрис медленно обошла хронограф со всех сторон, невесомо касаясь пальцами его поверхности. Цель была ясна, но оставалось столько нерешенных мелких деталей…

— Сейчас это неважно, — Айрис отдернула пальцы и повернулась к друзьям. — Меня волнует другое. Вот я оказалась в прошлом, в сорок четвертом году. И? Что дальше?

Гермиона и Рон переглянулись и уставились на Айрис.

— Моя внешность, не буду же я светить шрамом. Новое имя, еще биография нужна, не может же человек появиться из ниоткуда. Нужно хоть в общих чертах придумать семнадцать лет жизни… Как мне вообще поступить в Хогвартс сразу на седьмой курс? Преподавателем меня вряд ли возьмут, для этого нужны результаты Ж.А.Б.А., а у меня в том времени даже С.О.В. не будет…

Айрис замолчала.

— Я тоже думала об этом, — начала Гермиона, — и считаю, что тебе следует обратиться за помощью к профессору Дамблдору. Он ведь передал тебе письмо, а значит, он был в курсе того, кто ты. Я уверена, он придумает, как тебе попасть в Хогвартс.

— Некоторые волшебники учатся дома, хотя, по мне, это скука смертная, — подхватил Рон. — Они сдают экзамены в Министерстве. Так что ты всегда можешь сказать, что училась на дому.

— Если эту версию подтвердит профессор Дамблдор, то вопросов к тебе почти не будет.

— А имя? Внешность? Семья?

— Внешность можно изменить двумя способами: при помощи Оборотного или чарами. Но Оборотного у нас уже мало осталось, — Гермиона выудила из своей сумочки флягу и показала остатки зелья. Фляга на кватру⁽¹⁾ была заполнена хорошо если на треть.

Айрис представила, как ей придется каждый час глотать это мерзкой пойло, и энергично в протесте замахала руками.

— Нет уж, мой желудок отвалится через неделю. Не знаю, как Крауч сумел выдержать так год.

— Кремень мужик был, — закивал Рон. — Жаль, что Пожиратель.

На несколько секунд в гостиной повисла неловкая тишина. К Краучу, вопреки всему, никак не получалось относиться так, как к остальным Пожирателям. Для Айрис он так и остался лучшим учителем Защиты от темных искусств, затмив даже Люпина. И благодарность за тот год, за упрямство, с каким он раз за разом учил ее сопротивляться Империусу, за поставленный боевой хват, чтобы не вышибли палочку в бою, за дельные советы — эта благодарность оказалась сильнее ненависти к пожирательскому прошлому, к метке на руке, к подброшенному в турнирный кубок имени.

Крауч просто предал доверие Айрис и швырнул ее в ноги Волдеморта, а она не смогла ни разозлиться, ни возненавидеть. Внутри было горько от сожалений.

Жаль, что Пожиратель.

— Кхм… — кашлянула Гермиона. — Тогда остаются чары. В высшей трансфигурации есть раздел, который отвечает за изменение внешности человека. Мы в прошлом году начинали проходить преобразование отдельных частей тела, надеюсь, вы это еще помните?

Айрис выкинула из головы Крауча и воскресила в памяти, как пыталась наколдовать Рону вместо носа клюв. Да, это она еще помнила.

— В этом году мы должны были закончить тему, но… — Гермиона запнулась. Да, но на седьмом курсе в Хогвартсе в этом году их не будет. — Я взяла учебники, научу тебя. С именем сложнее. Да, у нас есть «Ариста Суон» из письма, но нет ни одной причины, по которой тебя должны звать так. По законам времени твое письмо не может быть причиной.

— Фамилию кого-то из чистокровных брать нельзя, — поддержал Рон. — Все чистокровные связаны между собой, кто-то точно решит, что ты — чья-то родня. Ну и… сама понимаешь.

Айрис понимала.

— Побуду магглорожденной, — пожала она плечами. — Родителями Гермионы никто не интересовался.

— Нельзя! — возразил Рон. — Ты сама подумай: ты же будешь с домашнего обучения. А магглорожденные все учатся в школах.

— Точно… Значит, буду полукровкой. Меньше врать придется.

— Ага. Скажешь, что отец из магглов, ты его не знаешь, а мать чистокровная, она и настояла на обучении дома, — широко улыбнулся Рон, довольный придуманной легендой.

А Айрис передернуло. Отец из магглов, мать чистокровная.

— Лучше уж я магглорожденной представилась бы, — пробормотала она, вспомнив слова Дамблдора о том, что Волдеморт выбрал именно ее в качестве ребенка пророчества из-за глупого сходства между ними. Предпочел полукровку чистокровному.

— Не говори ерунды, — одернула ее Гермиона. — Это опасно. Вообще, мне не по душе говорить такое, но для тебя было бы лучше, если бы ты представилась чистокровной. Да, я знаю, это невозможно. Чистокровных семей в Англии не слишком много, все они друг друга знают, состоят в родстве, а у тебя ни родни, ни знакомых.

— Это не ерунда! — вспылила Айрис. — Почему я вообще должна волноваться о дурацком «статусе крови»?

— Потому что ты отправляешься в прошлое не воевать. Если ты хочешь что-то узнать от человека, ты не должна быть ему врагом. И вообще, было бы идеально, окажись ты на Слизерине…

— Ты что такое говоришь? — округлил глаза Рон. Айрис поморщилась, чувствуя, как начинает колоть шрам. — Учиться со слизнями?

— Да, Рон. Так больше шансов узнать нужную нам информацию.

— Гермиона, как ты себе это представляешь? Учиться на том факультете, где у Риддла практически неограниченная власть? — боль в шраме усиливалась, терпеть ее становилось все сложнее.

— Он не посмеет ничего тебе сделать в стенах Хогвартса.

— Он в этих стенах Миртл убил, очнись!

— Ну, хорошо! Моя идея плоха. Что предлагаешь ты? — Гермиона уперла руки в бока.

Айрис закрыла глаза, чувствуя, как ее наполняет чужая ярость.

— Я… извини, — сдерживаться больше не было сил, и она вылетела за дверь.

Накрыло ее в коридоре. Она вновь была в теле Темного Лорда, смотрела его глазами, говорила его голосом. И она была в гневе.

— Crucio! — она направила свою палочку на лежащего у ее ног Яксли. Все вокруг тонуло в темноте, и только Яксли на полу выделялся светлым пятном.

— Это был член Ордена Феникса под Оборотным, Корбан, — заговорила она вкрадчивым тоном, отменив пытку. — И ты упустил его.

— Прошу прощения, мой Лорд. Этого больше не повторится, — прохрипел Яксли, не смея поднять на нее взгляд.

— Не сомневаюсь, — она ласкающе провела пальцами по палочке. — В твоих воспоминаниях я видел еще и женщину. Кто она?

— Она представилась как Ариста Суон, мой Лорд…

— Повтори! — все самообладание мгновенно слетело с нее, и она подалась вперед со своего трона. Это имя…

— Ариста Суон, мой Лорд, — Яксли затрясло, он уже понял, что допустил еще одну ошибку и теперь готовился принять за нее наказание.

— Невозможно, — прошептала она, ощущая нечто, похожее на…

Айрис вылетела из сознания Лорда и сползла на пол, откидывая голову назад и прислоняясь затылком к стене. Дыхание было тяжелым, все тело сотрясала дрожь, сердце колотилось как бешеное.

Мерлин, она как знала, что ничего хорошего от встречи с Яксли ждать не придется, как в воду глядела.

И те последние эмоции Лорда, что она уловила… это были не гнев, не ненависть, не страх. Потрясение, неверие, желание немедленно узнать о ней все и…

Да. Больше всего это было похоже на душевную боль, но у Волдеморта и души-то уже не было, чтобы болеть. Да и вряд ли ему знакомо это чувство вообще.

Тогда что это было?

— Айрис? — Рон осторожно тронул ее плечо. — Опять он?

Айрис даже отвечать не стала, устало прикрыв глаза.

— Но этого не должно уже быть, — донесся до нее напряженный голос Гермионы. Пару секунд до нее доходил смысл сказанного, а потом Айрис резко выпрямилась и посмотрела на нее.

— Что значит — не должно?

— После первого же путешествия в прошлое все tempus viator приобретают что-то вроде ментального щита. Считают, что это стихийно возникающее подобие защиты, чтобы будущее оставалось тайной даже для сильных легилиментов.

— Но я по-прежнему продолжаю проваливаться в сознание Волдеморта.

— Вот это меня и настораживает!

Айрис опять прислонилась гудящей головой к стене. Будь у нее ментальные щиты, связь с Волдемортом была бы заблокирована. Значит, вопреки всем правилам, щитов у нее не было.

— И здесь отличилась, — зло выдохнула она и ударила кулаком по стене.

«Для вас правила не писаны, Поттер?» — воскрес в памяти ненавистный голос Снейпа.

— Ты что-то серьезное видела? Что-то насчет Ордена? Он что-то планирует? — Рон помог ей встать, забрасывая вопросами.

— Нет, Рон. Все в порядке, расслабься. Он просто… наказывал Яксли за наш побег.

Она промолчала об остальном, но в голове все еще звучал высокий, холодный голос, в каком-то необъяснимом волнении приказывающий: «Повтори!».

 

Следующая пара дней слилась для нее в одну бесконечную вереницу часов, наполненных спорами, планированием, снова спорами, лекциями Гермионы и опять спорами.

Это походило на стихийное бедствие. Даже такая банальная вещь, как новая внешность Айрис, сумела вызвать затяжную дискуссию.

Айрис плохо спала, плохо ела. Дурные предчувствия изводили ее, заставляя стискивать зубы, сжимать кулаки, унимая нервную дрожь.

Она боялась. Не Риддла, нет, а того, что ждет ее в прошлом. Она страшилась ошибок, что могла наделать в сорок четвертом году.

Страшилась неизвестности.

Пятого августа Айрис хлопнула ладонью по столу и заявила, что отправляется.

— Я больше не могу! У меня такое чувство, что и через десять лет не буду готова к этому путешествию. Не вижу смысла тянуть дальше.

— Но мы почти не подготовились, — попыталась возразить Гермиона. — У тебя даже имени нет!

Ариста Суон существовала в письме и в запасном плане, но Гермиона была убеждена, что имя взялось не из письма, как и ответ на вопрос, зачем Айрис именно в сорок четвертый. Но за двое суток никто из них троих не придумал ничего умнее, чем обратиться за помощью к Дамблдору.

— Он же все равно все знал, так ведь? — сказал в один из моментов Рон. — Ему лучше нас известно, кем можно прикинуться и какое имя взять.

Ни имени, ни легенды, ни уверенности. Только родная палочка, остатки денег с прошлого года — в Гринготтс в собственный сейф Айрис соваться пока не рискнула, — успешно выученная трансфигурация внешности и оголенные нервы.

— Ох, что-то мне нехорошо, — прошептала Гермиона и вцепилась в локоть Рона. Рон неловко похлопал ее по руке.

Айрис тоже шатало, а ноги почти подкашивались. И хорошо, что она не завтракала… Нужно было переодеться, взять сумочку — Гермиона зачаровала вторую для Айрис. Выпить успокоительного, лишним точно не будет.

Подрагивающей рукой Айрис установила на хронографе «1.7.1944», а затем перевела стрелки циферблата недель на единицу. Остальные стояли на нулях.

Ровно неделя — вот срок, на который она отправлялась в прошлое на первый раз.

Когда большие напольные часы в гостиной пробили полдень, Айрис положила ладонь на верхнюю грань хронографа, мгновенно ощутив несколько неприятных уколов. Артефакт напитался кровью путешественницы во времени и вспыхнул жутким голубым светом.

— Удачи, — одними губами шепнула Гермиона, судорожно сжимавшая от волнения руку Рона. Тот выглядел бледнее обычного, но тоже кивнул, подбадривая.

Айрис глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Свечение разрасталось, а вместе с ним росла и концентрация магии времени.

Пока, наконец, яркая вспышка не унесла ее в прошлое.

В сорок четвертый год.

---

1) 1 кватра = 2 пинты или 1,1365 л (англ. система мер объема жидкостей)

Вернуться к тексту

Лондон 1 июля 1944 года встретил Айрис духотой и шумом. Многие дома лежали в руинах, и люди — что взрослые, что дети — активно растаскивали завалы. Часть уцелевших зданий зияла черными провалами окон, в остальных стекла были заклеены крест-накрест белыми полосами бумаги. Тяжелый воздух, казалось, был пропитан тягостным ожиданием, закостенелым страхом и отчаянной надеждой.

Это было лето, когда на Лондон вновь летела с небес смерть⁽¹⁾

Айрис шла по покореженной брусчатке, стискивая до ломоты в пальцах темную дамскую сумочку, и оглядывалась по сторонам. Если Косой переулок просто угнетал, то Лондон после блицев — давил на нервы, надвигался изуродованным исполином, таращился пустыми глазами-окнами, щерился острыми обломками, дышал каменной пылью и щепками и беззвучно плакал. Он заставлял чувствовать себя беспомощным и ничтожным.

— Давай, налегай! — крикнул мужской голос со стороны. Там группа мужчин разгребала завал — все, что осталось от жилого дома. Айрис заметила под массивными плитами дверцу шкафа, смятую газовую плиту — непривычную, старого образца, чем-то напоминающую ту, что стояла в доме на Гриммо, — и детскую кроватку. Споткнулась о выступающий вверх камень мостовой, больно ударившись пальцами.

Когда этот дом рухнул, в нем ведь не было детей? И людей вообще…

Все лето на Тисовой Айрис собирала информацию о военных годах Англии. Поскольку интересовалась она исключительно маггловской стороной войны, чета Дурслей делала вид, что ничего не замечает, а Дадли даже вызвался помогать — в благодарность за спасение от дементоров. Айрис совершенно не ожидала от него таких порывов, да и обошлась бы она без помощи, но вдвоем искать материалы было быстрее. Не говоря уже о том, что Айрис наконец увидела Дадли в библиотеке. Это зрелище поражало сильнее, чем вид Крэбба и Гойла за книжками.

Да, тогда Айрис забавлялась, беззлобно подкалывала Дадли и думала исключительно о войне в волшебном мире и хоркруксах Волдеморта. Сороковые в книгах и статьях были просто историческими сводками, набором дат и фактов, фотографиями, которые не слишком хорошо откладывались в памяти.

С магической Британией сороковых годов Айрис знакомилась уже в Норе, спасибо Гермионе, потратившей месяц на сбор информации и составление конспектов, где выделила основное. Айрис была безмерно благодарна ей, поскольку после Гермионы огромная бессистемная лавина знаний превратилась в четкие схемы и таблицы, отражающие все различия между сороковыми и девяностыми.

Но это все еще были просто сведения, обезличенные, не вызывающие никаких эмоций, кроме переживаний, как их запомнить и в них не запутаться.

Зато теперь все, что Айрис успела узнать, накладывалось на то, что она видела, и осознание приходило медленно, но неотвратимо. По спине полз озноб, руки холодели вопреки теплу и духоте вокруг.

— Мисс, мисс!

Айрис не сразу поняла, что кричат ей. Обернулась и увидела двух детей — мальчика и девочку, — чумазых, худых, в потрепанной, линялой одежде, кое-где залатанной, множество раз постиранной, но все равно с въевшимися пятнами. Мальчик был чуть младше первачков Хогвартса, девочка — на вид лет шести-восьми.

— Мисс, у вас не найдется лишнего купона? Или… поесть чего? — мальчик чуть стушевался, но выпятил подбородок с вызовом, а девочка спряталась за тощим мальчишеским плечом и смотрела из-за него как сова, не моргая, внимательно.

— Купона? — растерялась Айрис, не сразу вспомнив, что продукты в военные годы выдавалась по продовольственным книжкам с купонами. — Н-нет, простите, ребята. У меня нет с собой карточек. И еды…

Она развела руками, показывая, что с собой у нее только маленькая сумочка.

— А шиллинга или нескольких пенни? — продолжил спрашивать мальчишка. — Мы бы с сестрой купили буханку на двоих у булочника за углом.

Пенни? Айрис опять на секунду смешалась: все маггловские деньги остались у Гермионы. И не потому, что были Айрис не нужны.

«Вот возьми пенс и посмотри на чеканку, — хмуро бросила Гермиона, когда и Айрис, и Рон решили поспорить, что маггловские монеты стоит взять тоже. — Даты видишь? Как будешь объяснять, что монета отчеканена в девяносто втором? Я уж не говорю о том, что до семьдесят первого года десятичной системы в денежных единицах не существовало и номиналы с современными не совпадали».

— Простите, денег тоже нет, — неловко повторила Айрис. Хотя она не врала, отказывать худым и явно голодным детям оказалось невероятно сложно.

— Врешь же, — вдруг сплюнул мальчишка, а его лицо скривилось от неприязни. — Глянь, какая чистенькая, в новой одежке. Небось нужды не знаешь, а пенни пожалела!

Айрис нахмурилась. Обвинения неприятно царапнули внутри, но она запретила себе обижаться на мальчишку. Не от хорошей жизни он так вел себя.

— Простите, — в третий раз повторила она и отступила на шаг.

— Ага, толку от твоих извинений, — злобно в спину выдохнул мальчишка. — Хорошо жить, когда мамочка с папочкой накормить и одеть могут!

Айрис окаменела.

— Я сирота, — холодно перебила она, и мальчишка запнулся, словно подавился воздухом. — И я действительно ничем вам помочь не могу.

А желание заглянуть в булочную за углом и конфундусом заполучить несчастную буханку Айрис задавила в зародыше. Воровство оставалось воровством даже в благих целях.

Развернувшись, она быстро зашагала прочь, пока в нее снова не прилетело какое-нибудь обвинение. Внутри все кипело от несправедливости. Нужды она не знала, родители ее кормили и одевали…

Пыша эмоциями, она пролетела почти квартал, а затем ее шаг вновь замедлился. Зря она так. Дети, конечно, были неправы, но… Сложно быть справедливым, когда сам видишь противоположное. Айрис тоже не сдержалась, вспыхнула как спичка, а она вроде как была старше и умнее.

Стало стыдно за собственную несдержанность. По детям же видно было: уличные, бродяжки. Если родители у них и были, то только физически. Айрис маленькой тоже завидовала всем, у кого были любящие мама и папа, даже Дадли завидовала поначалу. И она не любила Дурслей и в детстве мечтала, чтобы ее у них забрали, реже — хотела сбежать из дома. Но она хотя бы всегда была одета, обута и почти всегда — сыта. Сейчас же она на миг представила себя на месте этих детей… Ей потребовалось бы много мужества, чтобы вот так останавливать на улице прилично одетых людей и просить у них хоть немного еды. И отказы били бы наотмашь.

В своем времени она редко встречала бездомных, в основном до Хогвартса. Тетя Петуния при виде них морщила нос и стремительно обходила по широкой дуге, таща за собой Дадли и Айрис. Для тети они все были пропащими душами, алкоголиками, наркоманами, тунеядцами, которые вместо честного труда предпочли побираться, досаждая приличным, нормальным людям.

Айрис всегда оглядывалась, смотрела в их грязные лица и думала, что ее родители были такими же — она же не знала в те дни правды. Думала, что если уйдет от Дурслей, ей придется жить с другими бездомными. Непременно почему-то под мостом. Эти люди пугали, пока однажды она не отдала одному из попрошаек в Лондоне свою булку: слишком уж голодные были у него глаза. Улыбка, которой он наградил Айрис, была самой доброй из всех, что она получала в жизни.

Наверное, и ее родители были такими же добрыми, подумала тогда Айрис. А еще решила, что лучше жить под мостом с добрыми бездомными, чем в чулане под лестницей у Дурслей.

Айрис чуть усмехнулась своим воспоминаниям — надо же, что всколыхнулось в памяти. Это же было так давно, она тогда только в школу ходить начинала…

Котел из эмоций остыл окончательно, и Айрис остановилась. Она же была волшебницей, может, она могла что-то сделать для тех детей? Починить одежду или другие вещи, например? Где-то же они жили. Или как-то договориться с булочником, обменять буханку на… что-нибудь.

Но вернуться не получилось. Айрис поняла, что представления не имеет, где находится и как вернуться обратно.

Район оказался чуть более густонаселенным или просто казался таковым: на улицах людей стало больше. И они смотрели на Айрис как Дадли — на конфеты.

Гермиона сделала все, чтобы Айрис не слишком отличалась от «местных» жителей, но разница все равно бросалась в глаза. Война истощала ресурсы, и это прослеживалось во всем, вплоть до моды. Дешевые ткани, дешевые красители, отсутствие денег на новые вещи. Да уж, какие деньги, одежда тоже по купонам выдавалась, как продукты. Айрис в свои худшие времена, когда тетя Петуния одевала ее в ужасные тряпки из Second Hand, выглядела лучше окружавших ее лондонцев. Осунувшиеся, беспокойные лица, усталый, измученный вид. Айрис в наколдованном по газетам платье, новом, опрятном, смотрелась как… ну да, как Малфой среди Уизли. Признать это пришлось со вздохом. Неудивительно, что те дети так обозлились, Айрис слишком выделялась, слишком благополучной казалась.

А ведь ради того, чтобы слиться с сороковыми, стать их частью, Айрис и затеяла эту прогулку. Ничто не мешало сразу аппарировать к «Дырявому котлу», но первые минуты после переноса вышибли из Айрис дух. Лондон был таким… непривычным. Мрачным. Гнетущим. Иным. Айрис на его фоне тоже была иной.

И это было плохо. Последнее, что ей сейчас требовалось, — это одной своей внешностью, поведением дать магам знать, что она из другого времени.

Айрис незаметно вытащила палочку и чарами попробовала придать своей одежде более поношенный вид. Вроде получилось: на следующей улице внимания на нее обращали гораздо меньше.

Скоро начали гудеть ноги — с непривычки, от долгой ходьбы и неудобных туфель на каблуках. Но Айрис все шла и шла по выложенной брусчаткой пыльной дороге, смотря то на низкое сизое небо, то на здания вокруг, то на людей, и пыталась свыкнуться с мыслью, что это ее время и ее дом. Что она не знает, что такое компьютер или игровая приставка, никогда не носила джинсы и кроссовки, не слышала Beatles или Rolling Stones. Она шла, сравнивая, впитывая, запоминая.

Подгоняемые ветром по мостовой листы газет, заколоченные двери магазинов, люди, ждущие атаки врага, тревога и какое-то живое отчаяние, разлитые по улицам, — все это было так знакомо. Совсем недавно Айрис видела все это в Косом переулке. Но ощущения от Лондона были другими. И глядя на масштаб разрухи, на случайных прохожих, Айрис начинала понимать, какой мелочью были проблемы ее времени.

Сколько людей было в Ордене Феникса? Десять, двадцать? Одна фотография, однажды показанная ей Муди, — вот и все. Сколько было Пожирателей у Волдеморта? Их война походила на стычку уличной банды и полицейских, в которой под раздачу попали несколько десятков семей гражданских.

Айрис горько усмехнулась, вспоминая, каким глобальным ей казался размах начавшейся второй магической войны в Англии. Естественно, ведь она была в самом центре событий, ведь погибали дорогие ей люди. Но идя по полуразрушенному Ист-Энду, она сознавала, какими наивными были ее представления о войне и военных действиях, о горе и лишениях.

Она вдыхала спертый воздух с отчетливым вкусом металла и штукатурки, пыли и тухлой воды, рассматривала обугленные скелеты домов, обломки стен на мостовых, что еще не убрали после последней бомбежки, и думала. Думала о том, как мало на самом деле магов в Британии, как странно, что при всей своей малочисленности они не смогли скрыться от Волдеморта, и как глупо было идти с Темным Лордом в лобовой конфликт.

В глубине сознания ворочалось что-то тяжелое и страшное, что-то, к чему Айрис подошла вплотную, но еще не осознала. Мысль, которую никак не получалось поймать за хвост, которая никак не хотела оформляться в простые и четкие слова и существовала только в форме эмоций. Айрис поежилась, но позволила этим необычным эмоциям себя захлестнуть.

— Нужна помощь, мисс? — рядом остановился пробегавший мимо паренек.

— Нет, спасибо, все в порядке, — тепло улыбнулась ему Айрис, поняв, что уже с минуту стоит на одном месте и смотрит куда-то за облака.

К ней, наконец, в полной мере пришло понимание, что сорок четвертый год — это не только молодой Волдеморт в начале своего пути.

Из этого времени она вынесет нечто несоизмеримо большее, чем знание о хоркруксах.

 

В магический квартал Айрис аппарировала спустя пару часов, когда первые впечатления от знакомства с новым временем, от осознания его реалий, улеглись. После увиденного за день ее не покидала уверенность, что теперь вездесущие кошмары, в которых умирали близкие ей люди, сменятся на видения обгоревших остовов домов и худых детей, играющих в пыли дорог и со страхом смотрящих в небо.

Перед неприметным входом в бар Айрис долго собиралась с мыслями и силами, а потом резко толкнула дверь в волшебный мир.

«Дырявый котел» сорок четвертого года выглядел, как ни странно, чище и респектабельней того, что был в родном времени. За стойкой вместо привычного улыбчивого бармена Тома стоял высокий и серьезный мужчина, больше похожий на чопорных дворецких из любимых тетей Петунией мелодрам. Но звали его, если Айрис правильно помнила, тоже Томом.

Посетителей было не слишком много. Кто-то окинул Айрис безразличным взглядом и вернулся к своим делам, кто-то даже не посмотрел в ее сторону. Том тоже не проявил никакого интереса — видимо, это было профессиональным, как и невозмутимое выражение лица.

Даже снятая на неделю комната и полное невежество в расценках не вызвали ни одного вопроса. Хозяин забрал деньги — как хорошо, что гоблины не ставили на них дат чеканки, только клеймо Гринготтса! — молча вручил Айрис ключ с биркой «одиннадцать» и вернулся к расстановке стаканов на стойке. Айрис также молча благодарно кивнула и на негнущихся от волнения ногах поднялась в свою комнату. И лишь открыв дверь и осмотревшись, она поняла, что идти сюда не было никакого смысла.

В бессилии рухнув на кровать, натужно скрипнувшую под весом тела, Айрис вытянула гудящие ноги, закрыла глаза и попыталась унять заходящееся в бешеном ритме сердце. Ей было страшно. Страшно оказаться одной в неродном времени, страшно от ответственности, тяжким грузом висящей на плечах, страшно от предстоящей встречи с молодым Темным Лордом, страшно не справиться с поставленными задачами и погубить невинных людей.

Ей на секунду представилось, как на нее, маленькую и беспомощную, неотвратимо надвигается огромная темная лавина, но она тут же прогнала образ из головы. Справится, обязательно справится.

Запретив себе думать о собственном неясном будущем, Айрис сосредоточилась на насущных проблемах. Ей нужны были писчие принадлежности, подписка на «Ежедневный Пророк» и арендованная сова.

Подписку пришлось отложить — не на Айрис же Поттер ее оформлять, — зато с остальным проблем не возникло. Пергамент, перо, чернила и рыжую сипуху предоставил бармен Том, стоило только заикнуться о необходимости отправки письма.

Письмо Альбусу Дамблдору придумывалось в три головы и писалось в шесть рук. Основная ответственность в составлении обращения лежала на Гермионе, Айрис ее лишь поправляла — из них троих с директором общалась все же именно она, и именно ей был в большей степени известен характер старого волшебника, — а Рон просто принимал участие в мозговом штурме, периодически подавая здравые идеи. Спустя полтора часа споров и восемь сожженных свитков пергамента письмо было составлено и торжественно вручено Айрис. Все, что ей оставалось — это переписать его в новом времени и отправить адресату.

Пергамент и чернила были связаны волшебством, и едва Айрис поставила последнюю точку и запечатала конверт для отправки, как на нем проявился текущий адрес Дамблдора. Как и предполагалось, это был Хогвартс.

Арендованная сова унесла письмо, и теперь Айрис оставалось только ждать и надеяться, что профессор поверит ей и поможет.

Альбус Дамблдор появился в «Дырявом Котле» на следующее утро. Вошел со стороны Косого переулка, вежливо кивнул бармену. Рука Айрис дрогнула, и жасминовый чай пролился на столешницу.

Долговязый, худой, непривычно рыжий, борода не отросла до знакомой длины, но уже была по грудь. Слишком молодой и энергичный, но такой… такой… Дамблдоровский! В синей, как ночное небо, мантии, расшитой звездами, с очками-половинками на кривоватом носу.

Живой.

В глазах защипало, и Айрис поспешно заморгала, чтобы не разреветься. Вскочила, забыв про чай, поспешила навстречу.

Альбус Дамблдор развернулся к ней и вдруг замер в отчетливом изумлении. Айрис замедлила шаг и неловко улыбнулась. Наверное, профессор считал, что она будет постарше. Смешно же: семнадцатилетняя девочка решила остановить войну и спасти сотни, если не тысячи жизней.

— Здравствуйте, профессор. Я вас ждала.

— Добрый день, — Дамблдор сделал короткую паузу, словно хотел назвать имя — он всегда обращался по имени, «здравствуй, Айрис», «тебе есть, что рассказать мне, Айрис?», — или услышать его. Не услышал.

Айрис потупилась. Взгляд у Дамблдора был пронзительный, он всматривался в нее и ждал чего-то определенного. Но вот чего? Заминка обещала затянуться.

— Вы не против, если мы поговорим наверху? — Айрис, испытывая странное стеснение, махнула рукой в сторону лестницы.

— Безусловно не против.

Айрис пошла вперед, едва не спотыкаясь. Ноги налились свинцом, колени гнулись с трудом. Деревянные ступени скрипели пуще обычного, или так казалось из-за нервов? Она пыталась вытереть о ткань платья влажные ладони, успокоиться, но не могла удержаться и не оборачиваться то и дело через плечо, чтобы убедиться: Дамблдор тут, идет следом. Обманчиво расслабленный. Живой.

В номере профессор вежливо осмотрелся — будто было что осматривать, четыре пустых стены и пять старых предметов мебели, — сел в единственное кресло и принялся с нескрываемым интересом наблюдать, как Айрис навешивает на помещение все доступные ей заглушки. С каждым новым взмахом палочки брови Дамблдора поднимались все выше, а взгляд становился все более острым. Арсенал Айрис был очень богат.

Наконец она удовлетворилась своей работой и села на краешек кровати напротив профессора. Сердце колотилось как бешеное, а на лицо так и лезла глупая улыбка. Живой.

— Итак, юная леди, вы отправили мне очень любопытное письмо, — начал Дамблдор.

— Профессор Дамблдор, хотя я об этом уже писала, я должна еще раз спросить: как много вы знаете о tempus viator? — Айрис в волнении сжала руки на коленях в кулаки. От ответа зависело, поверит ли ей директор.

— Полагаю, что достаточно, чтобы предположить, что вы путешественница во времени.

И из Айрис точно вышел весь воздух. Она расслабилась, чувствуя, как впервые за прошедшие дни ее буквально затапливает облегчение. Дамблдор был ее единственной возможностью без проблем адаптироваться в этом времени, поступить в Хогвартс и не привлечь к себе лишнего внимания. Он был единственным человеком, кому она могла доверять.

— Я правильно понял, что это ваше первое осознанное путешествие? — дождавшись сбивчивого «да», Дамблдор кивнул каким-то своим мыслям и продолжил: — Что ж, это многое объясняет. Однако в таком случае я должен предупредить вас о вероятной опасности изменения истории.

— Я знаю, сэр. В том времени, из которого я пришла, вы, так сказать, были в курсе моего… путешествия, поэтому я… поэтому мои действия сейчас направлены на замыкание временной петли.

— Похвальная сознательность, — одобрил Дамблдор, продолжая цепко рассматривать Айрис. От пристального разглядывания ей уже начало казаться, что с ее внешностью что-то не так. Промахнулась с прической? Переусердствовала с чертами лица, и они вышли неестественными? Или вообще трансфигурация сползла?

А ведь Айрис провела у зеркала рекордное для себя количество времени, старательно накладывая чары. Исчез шрам, выпрямились и уложились волосы, миндалевидные глаза больше не прятались за стеклами очков, а линзы не только исправили зрение, но и изменили цвет радужки с бутылочно-зеленого до яркого изумрудного.

Айрис сама едва узнавала себя. Пожалуй, она изменилась даже сильнее, чем Гермиона на Святочном балу на их четвертом курсе. Обычная, ничем не примечательная студентка, озабоченная больше войной с Волдемортом, чем своей внешностью, исчезла, уступив место неуютно яркой особе, во многом повторяющей образы Греты Гарбо или Марлен Дитрих — просто потому, что нужно было выглядеть соответственно сороковым, а других приличных образцов женского облика Гермиона не успела найти.

Такой фасад к тому же нужно было уметь держать, и от этого становилось еще неуютнее. Но окружающие не замечали странностей. Не смотрели на Айрис так, как Дамблдор. Впрочем, другие и не были профессорами трансфигурации, которые видели любую оплошность в чарах.

— Прошу меня простить, — Дамблдор вдруг легко улыбнулся, поняв волнения Айрис. — Для меня это очень неожиданная встреча, — профессор покачал головой и перевел тему: — И как же теперь вас зовут?

Ох. Вот и начались первые трудности. Но… Ей показалось, или в голосе Дамблдора зазвучало веселье? Или это было лукавство? Да нет, вряд ли, в текущей ситуации не было ничего, что могло развеселить.

— Никак, — честно призналась Айрис и чуть приподняла плечи, словно хотела в них спрятаться. — Извините. Мне нужно прожить в этом времени какое-то время, и я не знаю, как лучше назвать себя, чтобы никто не заподозрил, что имя ненастоящее. Я надеялась, что смогу попросить о помощи вас.

Дамблдор задумался на несколько секунд.

— Вполне осуществимая просьба. Внешность, я полагаю, тоже ненастоящая?

— Трансфигурация, — призналась Айрис.

— Прекрасная работа, — похвалил Дамблдор, поставив одобрением в тупик. Если все прекрасно, почему ее так рассматривали? — И вы абсолютно уверены, что этого достаточно?

— Сомневаюсь, что меня хоть кто-то узнает, — хмыкнула Айрис. В конце концов, от нее настоящей остались только фигура, разрез глаз да цвет кожи и волос. Ну, и голос. Сомнительные приметы, если учесть, что тело пряталось за мантиями, глаза в родном времени — за очками, бледнокожих брюнеток вокруг было пруд пруди, а голос… Да кто его будет помнить спустя пятьдесят лет?

Профессор кивнул, сочтя ее уверенность веской.

— С какой же целью вы прибыли в прошлое, пока безымянная мисс?

Нет, не показалось. Дамблдора что-то определенно забавляло. Сторонний наблюдатель, может, еще бы посомневался, но Айрис провела с профессором наедине немало времени и научилась различать оттенки его настроений по легким интонациям и блеску глаз.

А если перед ней вообще не Альбус Дамблдор? Айрис, конечно, не знала, как можно под Оборотным изобразить профессора настолько ловко и точно, но ведь Крауч-младший справился, изображая Муди! Да так, что сам Дамблдор ничего не заподозрил, а ведь он знал Муди весьма близко.

Вчерашнее письмо могли перехватить. Сейчас ведь шла война с Гриндевальдом, за Дамблдором наверняка следили. Айрис же написала все достаточно открыто, чтобы вызвать и вопросы, и опасения.

Как она могла так расслабиться? Забыть о проверке корреспонденции? С пятого курса и репрессий Амбридж, когда вскрывались все посылки, а Хедвиг летала с мятыми крыльями, прошел всего лишь год. Коротка же у Айрис оказалась память.

Радость прошла моментально. Айрис напряглась, даже выпрямилась.

— Какое у вас любимое варенье?

Брови Дамблдора взлетели вверх — знакомое-знакомое удивление. Неужели мимику тоже можно подделать?

Секунда, и удивление сменилось пониманием, таким осязаемым, что у Айрис перехватило дыхание. Искорки веселья во взгляде Дамблдора погасли, лицо приняло серьезное, собранное выражение. Даже немного печальное.

— Малиновое.

Ком недоверия в груди распустился, но повисшая тишина окрасилась тягостью. В грязные окна номера заглянуло солнце, и в его лучах стали отчетливо кружащиеся в воздухе пылинки. Пространство наполнилось кисельной вязкостью, что осела на языке неприятной горчинкой.

Альбус Дамблдор откинулся на спинку кресла и соединил пальцы в пирамидку. Он часто так делал во время серьезных разговоров, вдруг вспомнила Айрис и поразилась, как раньше она не замечала таких мелких, но важных жестов, рассказывающих о человеке лучше всяких слов. Откуда вообще пришла мысль про Оборотное?

— Мне нужно кое-что узнать в этом времени, сэр, — Айрис тряхнула головой и ответила на вопрос Дамблдора, словно и не влезла в диалог с внезапной проверкой. — Кое-что очень важное.

— И польза от этой информации превышает риск, неизменно сопряженный с путешествиями во времени?

— Определенно, сэр. Речь идет о жизнях многих людей.

Дамблдор пронзительно посмотрел на нее, едва сдерживаясь, чтобы не начать задавать вопросы. По его лицу Айрис увидела всю внутреннюю борьбу, а потом он будто расслабился, придя к какому-то решению.

— Какого рода помощь вам необходима, помимо поиска имени? Не могу сказать, что всецело в вашем распоряжении, но я готов оказать вам поддержку, — Дамблдор улыбнулся, и Айрис затопила радость. Теперь она была полностью уверена: что бы ее ни ждало в этом времени, в конечном итоге все будет хорошо.

Когда Дамблдор нарек Айрис Аристой Суон, она только кивнула, словно подсознательно ожидала этого. Имя не могло взяться из ниоткуда, у его появления должны были быть причины. Но вот о них профессор умолчал.

Айрис хотела спросить, но так и не решилась. Сперва Дамблдор предложил ей представиться его дальней родственницей и пообещал подтвердить ее легенду, снимая таким образом подозрения, неизбежно возникшие бы при появлении неизвестно откуда взявшейся взрослой студентки. А потом Айрис вспомнила кучу сплетен, которые на нее вывалила тетушка Мюриэль на свадьбе Билла и Флер, и просто не смогла заставить себя влезть в настолько личное.

Родственница — значит, родственница. Возможно, у Дамблдора действительно в дальней родне кто-то носил фамилию Суон. Но если профессор не стал рассказывать о своей семье, значит, происхождение имени было не так уж важно.

Внутренний голос ехидно напомнил, что о снитче, делюминаторе и томике сказок Дамблдор тоже не стал рассказывать, хотя они уж точно не попадали в категорию «не так уж важно». Да что там, Айрис до сих пор чувствовала себя преданной из-за того, что профессор так и не рассказал, что тоже жил в Годриковой Лощине, как и Поттеры.

Но язык как отнялся. Айрис шестым чувством ощущала, что спроси она «почему» — и получит в ответ ворох вранья.

— А ваш брат, сэр? — спохватилась она, подумав об Аберфорте. Если верить сплетням от Мюриэль, отношения между братьями были напряженными. И нет, Айрис не хотела верить, но сплетни лезли в голову сами собой. — Он ничего не будет иметь против… эм… внезапно объявившейся дальней родственницы?

— О, боюсь, скверный характер Аберфорта столь широко известен, что к нему побоятся приставать с подобными расспросами, — подмигнул Дамблдор, вызвав у Айрис робкую улыбку.

Разговор как будто снял замок с самых бесполезных воспоминаний. Айрис припомнила, что однажды вокруг Аберфорта вспыхнул скандал, и газеты долго смаковали новость, что младший брат блистательного Альбуса Дамблдора испытывает непростительные на козлах. Газетам Айрис после событий пятого курса уже не доверяла, но голос тетушки Рона все еще звенел в ушах.

Решение вопроса с поступлением Айрис в Хогвартс Дамблдор также взял на себя. Вечером того же дня он прислал ей письмо, в котором сообщил, что экзамены уровня С.О.В. Министерство принимает двадцать третьего июля. Эти экзамены устраивали для тех, кто проходил обучение на дому, а также для желающих пересдать тот или иной предмет. В том же письме профессор просил сообщить ему в ответе, какие два предмета Айрис будет сдавать помимо обязательной программы, и обещал предоставить ей необходимые учебники и дополнительную литературу для подготовки.

Тяжело вздохнув, Айрис указала Прорицания и Уход за магическими существами. Ни нумерологию, ни — тем более — руны она не успела бы выучить за три недели. Оставалось еще маггловедение, по которому Айрис наверняка получила бы весьма высокий балл, но она не стала рисковать. Проколоться, перепутав изобретения сороковых и шестидесятых, было бы очень обидно.

Экзамены за шестой курс и, по совместительству, вступительные в Хогвартс директор Диппет назначил на начало августа, после чего Айрис было обещано распределение и зачисление в школу. После этих известий Айрис вздохнула свободнее.

Остаток недели, отпущенной ей в сороковых, она провела за учебниками или гуляя по Косому переулку. Учебники ей предоставил Дамблдор, как и обещал. Он еще дважды появлялся в «Дырявом котле», задерживаясь на чаепитие, во время которого Айрис расспрашивала его о различных событиях, происходящих вокруг, начиная с войны с Гриндевальдом и заканчивая чемпионатом по игре в плюй-камни. Вопросов у нее было много: получив имя, она оставила заявку на подписку на волшебном свитке во «Флориш и Блоттс», и теперь «Ежедневный Пророк» прилетал с совами каждое утро.

Когда не было Дамблдора, Айрис — сперва робко, потом заметно смелее — обсуждала газетные статьи с барменом Томом. Она совершенно не разбиралась в политике, с недоверием относилась ко всякого рода историям, печатающимся в «Пророке», и даже спортивная колонка не вызывала у нее интереса, хотя она и любила квиддич. Но полное незнание нового времени, в котором теперь предстояло жить, вынуждало вникать во все. Научные изыскания, спортивные достижения, светские сплетни, политические интриги — Айрис продиралась через них, стиснув зубы.

К концу недели ее волнения улеглись, а страхи развеялись. Никто ни в чем ее не подозревал, не задавал неловких вопросов. Альбус Дамблдор, воспользовавшись своим положением, сделал в Министерстве в реестре постоянно проживающих на территории магической Британии волшебников запись об Аристе Суон. И поскольку она уже являлась по волшебным законам совершеннолетней, никаких других данных, вроде имен родителей или опекунов, от нее не потребовалось.

А седьмого июля ровно в полдень она ощутила знакомый вихрь магии и вернулась в родное время.

И счастливо улыбнулась, увидев бледного Рона и кусающую от волнения губы Гермиону.

— Как ты? — бросилась та к ней.

— Все хорошо. Не так страшно, как мне казалось. Профессор Дамблдор помог мне, так что скоро у меня экзамены, а потом и зачисление в Хогвартс.

— Жутко, наверное, было видеть живого и молодого Дамблдора? — пробормотал Рон.

Гермиона метнула на него сердитый взгляд.

Айрис поджала губы. Рон проехался по больному.

— Я стараюсь не думать, что в этом времени его нет в живых… Давайте не будем. Лучше скажите, сколько я отсутствовала?

— Секунды две, — мгновенно ответила Гермиона. — Мы даже особо переволноваться не успели. Ты говоришь, у тебя скоро экзамены? Тебе помочь подготовиться? Учебная программа в сороковых наверняка отличается.

Рон закатил глаза: Гермиона оседлала любимого конька. Айрис фыркнула, но отказываться от помощи не стала.

— Когда ты отправляешься назад? — деловито осведомилась Гермиона, роясь в их «передвижной библиотеке».

— Завтра. Буду экономить время как могу.

Одним из законов путешествий во времени для tempus viator оказался запрет на постоянное пребывание в прошлом. Предшественники Айрис опытным путем установили, что на каждые пять полных суток, проведенных вне родного времени, требовалось провести не менее суток в родном. Не то чтобы их внезапно выкидывало обратно или они не могли вернуться, если оставались в прошлом на длительные сроки, нет. Однако с их магией начинало твориться нечто неприятное, что все tempus viator называли увяданием.

Первыми признаками увядания были головные боли, потеря координации движений и умения различать цвета. Из-за последнего явление и получило такое необычное название. Краски мира блекли, выцветали, пока tempus viator не начинали видеть все в черно-белом цвете. Дальше становилось еще хуже, но дальнейших исследований путешественники во времени не проводили. Не смогли.

У каждого tempus viator был свой предел, но в среднем в прошлом без возвращения в родное время они могли провести только месяц. Потом начиналось увядание, которое проходило, стоило вернуться домой.

Формула, которой собиралась воспользоваться Айрис, считалась пограничной и использовалась всеми tempus viator, кто по каким-либо причинам желал провести в прошлом как можно больше времени. Но даже следование ей не давало гарантии, что увядание не настигнет.

— Я вернусь перед экзаменами, — пообещала Айрис друзьям на следующий день и вернулась в «Дырявый котел» сорок четвертого года.

Вторые С.О.В. Айрис сдала намного лучше первых. Непроходной балл она ожидаемо получила только по Прорицаниям, а вот «Превосходно» — сразу по трем предметам, а не только по Защите.

Экзамены за шестой курс принимали уже преподаватели Хогвартса во главе с директором Диппетом. Пятого августа Айрис прибыла в школу, находясь в крайне взволнованном состоянии.

— Ты заявила пять предметов на уровень Ж.А.Б.А., и, надо сказать, меня заинтересовал твой выбор, — заметил Альбус Дамблдор, вышедший ее встречать. — Собираешься стать аврором?

— Это наилучший для меня выбор, сэр, — уклончиво ответила Айрис.

Они прошли сразу в кабинет директора, где уже собрались остальные преподаватели, и Айрис с изумлением поняла, что знает половину из них.

Директора Диппета она помнила из воспоминаний Риддла, которыми тот когда-то поделился с ней. Рядом с директором стоял изрядно помолодевший, но все такой же круглый и похожий на моржа Гораций Слагхорн. Преподавателем Чар оказался профессор Тофти, в родном времени принимавший у Айрис С.О.В., узнать его тоже не составляло труда.

Статная пожилая женщина, живо напомнившая Айрис профессора МакГонагалл строгим и несколько чопорным видом, представилась как профессор Мэррисот. Она преподавала Защиту от Темных Искусств. Айрис припомнила, что на одном из вечеров в Клубе Слизней Слагхорн рассказывал о ней. Она учила еще молодого Дамблдора и ушла из школы в сорок пятом году, а на ее место попросился Риддл, которому отказали из-за его молодости.

Последним представился преподаватель травологии, профессор Бири, и Айрис с удивлением поняла, что и о нем тоже уже слышала. Это он пытался в Хогвартсе поставить одну из сказок Бидля, но постановка закончилась полным провалом.

— Приветствую вас в Хогвартсе, мисс Суон, — доброжелательно улыбнулся директор Диппет и указал на кресло напротив себя. — Мы хотим провести обычный устный опрос, чтобы убедиться, что вы знаете программу шестого курса. Вы готовы?

Айрис уселась и кивнула.

— Да, сэр.

Опрос длился с час, и его результатами остались довольны все присутствующие.

— Превосходные познания в Защите, — похвалила профессор Мэррисот и задала тот же вопрос, что и Дамблдор. — Собираетесь поступать в Аврорат?

— Самая популярная профессия сегодня у молодежи, — покачал головой Слагхорн. — Все рвутся на войну.

Я не рвусь, хотела сказать Айрис, но промолчала. У нее и выбора-то никогда не стояло, все решили давно и за нее.

— Думаю, можно считать, что экзамены за шестой курс мисс Суон сдала? — осведомился Дамблдор у директора и после согласного его кивка снял со шкафа Распределяющую Шляпу. — Пришла пора узнать, какой факультет приобретет новую талантливую студентку.

Айрис сглотнула.

Только не Слизерин, подумала она и нервно фыркнула. Шесть лет прошло, уже взрослый человек, а все равно дрожит перед распределением. Но теперь ее пугал не столько неподходящий факультет — даже если и Слизерин, не беда, не на семь же лет, — сколько реакция самой Шляпы на воспоминания Айрис. Как бы не рассказала всем тут присутствующим, что за Ариста Суон к ним поступает.

Альбус Дамблдор опустил Шляпу на ее голову, и Айрис тут же услышала скрипучий голос:

— Так, и что мы… кхм, — Айрис похолодела. Началось. — Щиты опусти, милочка. Меня, конечно, сами Основатели создали, но я не всемогуща.

Айрис растерянно коснулась ладонью полей шляпы. Не было у нее никаких щитов. Или?..

— Не можешь? Все ясно. Давненько я не встречала никого из мастеров времени. Знаю я, что с тобой делать. Рейвенкло!

Дамблдор ловко сдернул Шляпу с головы ошеломленной Айрис.

Рейвенкло? Серьезно?

Вот уж чего Айрис за собой никогда не замечала, так это особого ума. И — мастера времени? Шляпа что-то знала о tempus viator?

— Рад, что вы присоединились к моему факультету, мисс Суон, — поздравил ее профессор Тофти.

— Я тоже, сэр, — выдавила из себя Айрис, вежливо улыбаясь. Внезапная осведомленность Шляпы напрягала.

К тому же, если Шляпа не смогла прочесть мысли Айрис из-за ментальных щитов, то чем руководствовалась, определяя факультет? И если щиты все же у Айрис были, тогда почему связь между ней и Волдемортом не оборвалась?

— Выглядишь удивленной, — заметил Дамблдор, когда они вместе покинули кабинет директора. — Ты училась на другом факультете, не так ли?

— Да, сэр, — вздохнула Айрис, не видя особого смысла скрывать. — На Гриффиндоре.

— Люди имеют свойство меняться с годами, пусть тебя не удивляет вердикт Шляпы.

Айрис кивнула, обдумывая мысль о ментальных щитах. В голову пришла одна идея.

— Сэр, — Айрис резко остановилась. — Я могу попросить вас применить ко мне легилименцию?

— Разве это не бессмысленно? — внимательно посмотрел на нее профессор.

— Не знаю. У меня… неоднозначная ситуация.

— Есть что-то, что заставляет тебя сомневаться в наличии окклюментивного щита?

Айрис нерешительно кивнула.

— Хорошо, — Дамблдор вытащил свою палочку и наставил ее на Айрис. Она чуть удивленно посмотрела на древко.

Волшебную палочку, которой колдовал Дамблдор в девяностых, Айрис помнила неплохо. Ее древко выглядело старым, было испещрено рунами и имело отчетливый красноватый оттенок.

Палочка, что профессор держал в руках сейчас, была самый обычной, классической, из какого-то светлого дерева.

Непривычно.

Запретив себе сейчас искать отличия между временами, Айрис подняла глаза на лицо Дамблдора. Тот пронзительно смотрел на нее из-под очков-половинок.

— Legilimens!

Айрис внутренне подобралась, готовая к воскрешению не самых приятных воспоминаний прошлого, но ничего не произошло.

Профессор с улыбкой убрал палочку.

— С твоими щитами все в порядке, — озвучил он.

Айрис непроизвольно коснулась шрама, сейчас скрытого чарами. Природа ее связи с Волдемортом до сих пор оставалась для нее загадкой, но, видимо, она была необычайно крепка, раз перед ней пасовала даже такая могущественная материя, как время.

Впрочем, это же Айрис была в сознании Волдеморта, а не наоборот. Возможно ли, что теперь их связь навсегда останется односторонней? Это было бы удачно: узнавать о планах Волдеморта, не рискуя получить очередное насланное видение.

— Интересно, как Шляпа тогда меня распределила? — немного рассеянно поинтересовалась Айрис, проходя мимо Большого зала и подходя к выходу. Может, профессор что-то знает?

— Кто знает, — загадочно улыбнулся Дамблдор, распахивая перед ней тяжелые двери.

На ступенях Айрис обернулась и окинула взглядом замок, подивившись, как причудливо порой складывается будущее. Она была уверена, что больше не вернется в Хогвартс на учебу, но время распорядилось иначе.

И первого сентября она вновь войдет в эти двери обычной студенткой.

 

На платформу 9¾ Айрис аппарировала очень рано. Алый паровоз уже стоял на платформе в клубах дыма, вызывая теплую ностальгию в груди. Студентов и провожающих почти не было — похоже, многие прибывали прямо перед отправкой, как сама Айрис в прошлом. Она даже попыталась вспомнить, а было ли у нее хоть одно первое сентября, когда она не опаздывала бы на поезд.

Без толчеи и панических выкриков миссис Уизли, без шуток близнецов Уизли и встревоженного уханья Хедвиг было одиноко и некомфортно. Кто-то из мальчиков с младших курсов провез тележку с клеткой, где сидела белая полярная сова, и Айрис опустила голову. Ее Хедвиг к ней уже не вернется никогда.

В горле встал неприятный комок, взгляд заметался по платформе. Виновник всех горестей и боли тоже должен был находиться где-то здесь. Риддл слишком сильно ненавидел приют, слишком жаждал вырваться из маггловского мира, чтобы опаздывать на «Хогвартс-экспресс». Айрис даже показалось, что она увидела его фигуру вдали, и тут же поспешила сесть в поезд в первый попавшийся вагон. Она не чувствовала себя готовой к встрече лицом к лицу.

Айрис вообще плохо понимала, что с ней творится. Почему она, всегда смело и без сомнений бросавшаяся вперед, внезапно начала малодушно избегать встречи с тем, ради кого и пришла в сорок четвертый?

Последние дни были похожи на один бесконечный кошмар: Риддл не шел у нее из головы. Айрис честно пыталась сосредоточиться на предстоящей вылазке в Министерство в родном времени. Кричер нашел-таки ворюгу Флетчера, и тот, порядком запуганный, поведал, что украденный из особняка на Гриммо медальон Слизерина отняла «розовая жаба». Хоркрукс уплыл в мерзкие руки Амбридж, и вытащить его можно было только вместе с новой хозяйкой, вломившись в Отдел магического правопорядка. Да, Айрис пыталась думать о деле, но образ Тома Риддла из дневника так и стоял перед глазами, напоминая о глупых, наивных мыслях и чувствах Айрис-второкурсницы. И сердце вновь и вновь екало, замирало, а потом заходилось в быстром стуке…

Свободных купе было предостаточно. Айрис отчаянно хотелось войти в одно из них, запереться и не высовываться до прибытия в Хогсмид. Но ей предстояло познакомиться с огромным количеством студентов, и было бы лучше, если это произошло по ее сценарию. Хоть какой-то контроль над происходящим.

— Привет, — дружелюбно улыбнулась Айрис, заприметив в одном из купе девушку примерно своего возраста. Девушка была одета в невзрачное маггловское платье, что уже предполагало то, что она не со Слизерина и с ней можно будет общаться свободнее.

— Привет, — растерянно отозвалась она, с откровенным удивлением и любопытством разглядывая Айрис. — Я тебя раньше не видела. Ты с континента?

— Нет. Я не помешаю? — получив приглашающий жест, Айрис устроилась на сидении напротив. — Я обучалась на дому, но теперь у меня больше нет такой возможности, так что седьмой курс буду заканчивать в Хогвартсе. Меня зовут Ариста Суон.

— Эмма Слэттери. И, чтобы не было недоразумений, я магглорожденная, — Эмма напряженно замерла, ожидая реакции.

Верно, волшебница, едущая в школу в мантии, обучавшаяся ранее на дому, должна быть похожа на чистокровную.

— Никаких недоразумений, — успокоила Айрис и, скрепя сердце, добавила: — Мой отец был магглом.

Эмма ощутимо расслабилась и закидала Айрис вопросами. Они очень быстро выяснили, что учатся на одном факультете, но на разных курсах: Слэттери перешла на шестой. Общих точек соприкосновения кроме учебы у них пока не было, поэтому разговор вился вокруг школьных предметов и, как следствие, книг, к которым Эмма питала особенную любовь. Она чем-то неуловимо напоминала Гермиону, и Айрис улыбалась ей все искреннее и теплее.

Они заперли свое купе и пропустили отбытие поезда, увлекшись обсуждением статей Дамблдора: профессор совсем недавно опубликовал свои совместные изыскания с Фламелем. Вернее, обсуждала Эмма, Айрис же старалась хотя бы вникнуть во все, что та говорила, и не упомянуть что-то, что было известно в девяностых, но не здесь и сейчас.

Поездка была столь мирной, что беспокойство начало отступать, и на короткое время показалось, что так оно и будет дальше.

Буря разразилась в обед. Пухленькая волшебница развозила по вагонам сладости, и многие студенты высыпали из своих купе, чтобы что-нибудь купить. Айрис тоже вышла, и Эмма пошла с ней, хотя, как она призналась, у нее не было лишних денег.

Уже возле тележки какой-то верзила, похожий сразу на половину факультета Слизерин из родного времени Айрис, грубо оттолкнул Слэттери, процедив:

— С дороги, грязнокровка.

— Не смей меня так называть, — разъяренной кошкой зашипела та и припечатала: — вырожденец.

— Что ты сказала, маггловское отродье? — верзила выхватил палочку, но Айрис оказалась быстрее, на способном вызывать восхищение автоматизме наслав на него летучемышиный сглаз. Сколько раз она так проклинала слизеринцев в своем времени — не счесть.

Продавщица сладостей ахнула, кто-то крикнул позвать старост. Вокруг сбились студенты, проморгавшие начало конфликта, но впечатленные его продолжением. В поднявшемся гомоне Айрис различала лишь обрывки фраз, сводимые к: «так его!», «что она себе позволяет?!» и «а ты кто?».

— Какого драккла? — из толпы перед Айрис вынырнул какой-то студент в мантии с гербом Слизерина. Он поднял палочку, чтобы то ли расколдовать товарища, то ли проклясть Айрис, но не успел. Палочка Айрис уперлась ему в кадык.

Эмма схватила Айрис за свободную руку, упрашивая успокоиться, хотя это было лишним. Она и так была спокойна, подобные стычки давно перестали лишать ее душевного равновесия.

Но поглощенная привычной атмосферой Айрис забыла о главном.

— Что здесь происходит?

Этот голос, эту интонацию она узнала бы из тысячи. Повисшую следом тишину можно было потрогать руками.

Чужой взгляд, тяжелый, осязаемый, холодным касанием прошелся по шее и спине, вызывая неконтролируемую дрожь. Все внутри заморозилось, и только сердце глухо билось в раз ставшей тесной клетке груди.

Медленно, очень медленно Айрис обернулась, уже зная, кого увидит.

Тома Риддла.

---

1) .Речь идет о бомбардировке Лондона, начавшейся 13 июня 1944 года. С того дня и до 29 марта 1945 года на Англию было скинуто 7547 самолетов-снарядов, треть из которых пришлась по столице

Вернуться к тексту

Тук.

Пауза. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Тук.

Жар адреналина рухнул водопадом, упал вниз живота, скрутил там все.

Тук.

Нельзя… спиной к врагу нельзя…

Айрис развернулась… и задохнулась повторно.

Риддл был совсем рядом, каких-то несколько шагов. Приближался. С лицом как в дневнике, даже красивее. Смотрел прямо на Айрис, она вмиг поймала тяжелый взгляд темных глаз. Не вспоминать, не вспоминать… Не вспоминать!

Тук-тук-тук-тук-тук.

Риддл что-то говорил. Студенты что-то выкрикивали. И поезд стучал колесами. Должен был. Но сердце колотилось в ушах так, что заглушало все.

Как в Тайной комнате. Черная мантия, зеленый галстук, блики света на лице, только не зеленые, а золотые. Вдруг показалось, что Айрис вновь там, слышит шипение василиска, а ее рука ощущает стальную тяжесть меча Гриффиндора.

Риддл подходил все ближе, не разрывая зрительного контакта. Карие, у него же были карие глаза, вдруг вспомнила Айрис, но сейчас они казались чернильными и затягивали как черные дыры. Ни искры света.

Как в Тайной комнате.

Не приближайся!

Айрис, не выдержав, отступила и тут же ударилась о кого-то плечом. Запястье болезненно сдавили. Айрис повернула голову — Эмма смотрела с явным беспокойством, хмурилась.

— Нельзя, — одними губами повторяла она, стискивая руку Айрис, не давая поднять палочку, атаковать.

И наваждение схлынуло.

Мерлин… Хоркрукс Риддла не обладал и толикой этой подавляющей, гипнотической силы. Он действительно был лишь тенью. Воспоминанием.

Со всех сторон хлынули звуки, точно включили радио.

— Трэверс первый полез!

— Но он не вытаскивал палочку, а эта…

— Летучемышиный сглаз ни с чего!

— Все в порядке, Том. Просто небольшое недоразумение, — произнес тот слизеринец, кто влез между проклятым и Айрис, и его громкий, четкий голос перекрыл нестройный хор из обвинений и оправданий.

— Вот как… — протянул Риддл, и Айрис показалось, что она слышит знакомые шипящие нотки. Тело прошила дрожь: Волдеморт любил говорить так, когда сталкивался с разочаровывающим объяснением.

Риддл замер в жалком ярде от Айрис и взглянул на нее в упор, внимательно, изучающе. Легилименция? Айрис, настороженно сжимая палочку и уговаривая себя не шевелиться, посмотрела в ответ. Дамблдор уверил: щиты непроницаемы. Но внутри все равно все сводило, а ноги ощущались ватными.

А если не сработает? Если их связь не односторонняя? Если она и на сороковые распространится?

Лицо Риддла осталось бесстрастным, но что-то неуловимо поменялось. Исчезло давящее чувство опасности, и на короткий миг Айрис показалось, что выжидание в Риддле сменилось презрением, насмешкой, скукой. Ощущение было подспудным, интуитивным.

Риддл отвернулся, вытащил палочку — Айрис напряглась — и легким взмахом снял сглаз с проклятого слизеринца. Тот дернулся, но увидел Риддла и мгновенно присмирел.

— Я хочу получить объяснения, — Риддл обвел притихших студентов недовольным взглядом и вновь обратил все свое внимание на Айрис. — Дуэли в поезде запрещены.

Он вел себя как… и тут Айрис захотелось дать себе затрещину. Как она могла упустить из виду?

Риддл ведь уже переоделся в школьную форму, и на его мантии сверкал серебряный значок старосты школы.

Он вел себя именно так, как имел право себя вести. У него были все полномочия растаскивать по углам дерущихся студентов и наказывать их.

Объяснения вновь полетели со всех сторон, но Риддл смотрел только на Айрис, ожидая именно ее слов. Она стиснула зубы, пытаясь собрать разбежавшиеся при его появлении мысли и придумать достойный ответ, который не позволит призвать к ответственности.

Вот только Айрис вступилась не за себя, а за Эмму. Если бы того студента прокляла Слэттери, можно было говорить об ответных на оскорбление действиях или о защите. Действия же Айрис, не имевшей отношения к разговору, трактовались только как безосновательное нападение.

И Айрис не сомневалась: именно так Риддл все и выставит.

— Я представления не имела, что у вас есть такое правило, — наконец выдавила она из себя, не придумав ничего умнее. И тут же поняла, какую ошибку допустила.

— Я понимаю это, — мягко кивнул Риддл. Так мягко, что Айрис сразу догадалась: врет. — Однако правила едины для всех, и их незнание не может служить оправданием. Я буду вынужден поднять этот вопрос на вечернем собрании старост и профессоров школы.

Ее должно было это испугать? Айрис вспомнила, как вернулась в школу с Роном на фордике мистера Уизли и какой разнос устроил Снейп… Как будто кто-то из профессоров в сороковых мог Снейпа превзойти.

Не фыркнуть удалось лишь усилием воли, но Риддл словно заметил насмешку, прищурился.

— Тебе есть, что добавить? — за вежливым тоном притаилась угроза, и она странным образом придала Айрис сил и злой уверенности. Есть, что добавить? Есть!

Айрис выпрямилась, упрямо вздернула подбородок:

— Дуэли в поезде запрещены, я запомнила. А оскорбления разрешены? В Хогвартсе можно безнаказанно называть магглорожденных грязнокровками и маггловскими отродьями? Мне говорили, что в школе не поддерживают Гриндевальда. Я неправильно поняла?

В вагоне повторно повисла тишина, разрываемая только стуком колес.

Конечно, Айрис утрировала. Чтобы оскорблять магглорожденных, достаточно было просто их не любить или вырасти в среде чистокровных. Даже Драко Малфой, у кого язык был без привязи, а «грязнокровка» — обычным обращением к Гермионе, на деле не разделял идеи Волдеморта, а просто копировал поведение отца. Однако так сложилось, что в двадцатом веке Англию терроризировали два Темных Лорда — террор Гриндевальда, начавшийся на континенте, дошел и до островов, — отличающихся особой нелюбовью к магглам, и общественное мнение непреклонно относило всех нетерпимых к их последователям.

— Это правда, Трэверс? — Риддл повернулся к оскорбившему Эмму студенту, и Айрис вздрогнула, услышав в его голосе интонации Волдеморта. Он всегда обращался так к разочаровавшим его Пожирателям перед их неизбежным наказанием.

Трэверс ничего не ответил, но Риддлу этого и не требовалось. Его способности к легилименции всегда были запредельно хороши, а для остальных студентов оказалось достаточно того, что они не услышали объяснений или отрицания.

Внешне Риддл остался бесстрастным, но Айрис нутром чувствовала, что он едва сдерживает свой гнев.

— Подобное поведение порочит факультет и тебя лично, Трэверс. Тебе следует принести извинения Эмме Слэттери и вернуться в свое купе. Мы продолжим разговор о твоем недопустимом поведении позже.

Трэверс с ненавистью взглянул на Айрис, процедил «прошу прощения» в сторону Эммы и в злости ушел. За ним сразу последовал тот слизеринец, что пытался остановить Айрис. Вагон вновь потонул в перешептываниях, Эмма наконец выпустила запястье Айрис из своих пальцев, но осталась рядом, за плечом.

Айрис тихо вздохнула. Наверное, это ее личная традиция — заводить врагов в поезде.

Но вообще удивляло, что никто даже не попробовал возразить Риддлу. Айрис знала, что Риддл обладал особым влиянием на своем факультете, но чтобы вот так помыкать студентами, к тому же чистокровными…

— Я понимаю, что поведение Трэверса могло вызвать подозрения, — Риддл вновь повернулся к Айрис. — Однако запальчиво произнесенные оскорбления не могут служить доказательством лояльности Гриндевальду. Они также не являются веской причиной для нарушения правил. Впредь, если у тебя возникнут разногласия с кем-либо из студентов, решай их в Дуэльном зале Хогвартса.

Айрис едва успела прикусить язык, чтобы не воскликнуть: «В Хогвартсе разрешены дуэли?». В ее времени они были под строгим запретом.

— Как твое имя? — без особого интереса, из вежливости или просто необходимости спросил Риддл.

— Ариста Суон.

— Меня зовут Том Риддл, я староста Хогвартса. Если у тебя возникнут какие-либо вопросы, ты всегда можешь обратиться ко мне или к любому другому старосте, — пару секунд он смотрел на Айрис, о чем-то думая, а затем добавил: — Мне жаль, что наше знакомство началось подобным образом.

И внезапно улыбнулся. Улыбка выглядела настолько искренней, как и озвученные сожаления, что, не знай Айрис, кто Риддл на самом деле, поверила бы мгновенно. Как поверила дневнику несколько лет назад.

Но она знала — успела обжечься. Понимала, что безупречное поведение было лишь видимостью. Риддл уже расколол душу минимум один раз и убил минимум четверых человек.

Он был лордом Волдемортом, еще не лишившимся своего притягательного облика, прекрасного лица, способного передавать любые эмоции с потрясающей правдоподобностью.

— Мне… тоже, — буквально вытащила из себя Айрис. Риддла это удовлетворило.

— Полагаю, инцидент исчерпан, — он вновь обвел всех собравшихся взглядом, и студенты начали рассасываться. Кто-то пошел в другой вагон, захлопали двери купе, зашептались девичьи голоса.

— Видели, как она смотрела?

— Еще бы, это же Том.

— У нее ни шанса, он больше в ее сторону и не взглянет.

Айрис оглянулась и поняла, что девочки шептались, глядя на нее. Это они о ней говорили? Как она смотрела на Риддла? Что они там придумывали?

Но да, Риддл полностью сконцентрировал все ее внимание на себе, буквально заставив ее забыть об окружающем мире. Айрис тряхнула головой. Реакция на Риддла тревожила: Волдеморт никогда не вызывал подобных ощущений.

Это было… ненормально.

Айрис наблюдала, как Риддл, удаляясь, спокойно и дружелюбно отвечает на приветствия и вопросы о каникулах от оставшихся студентов, с каким интересом выслушивает их новости, как смеется над их шутками, и в ее воспоминаниях крутилось только одно слово.

Идеальный.

Все было в точности так, как говорил Дамблдор. Риддл был способен обмануть любого. Очаровать любого. Он вызывал доверие и располагал к себе. Лучший ученик Хогвартса. Староста. Идеальный студент.

И глядя на него, Айрис впервые за все годы своей жизни испытала нестерпимое желание вернуться к своему противостоянию с Волдемортом из ее родного времени.

Ради сохранения душевного равновесия и рассудка.

 

Остаток пути до Хогвартса стал зеркальным отражением поездок в родном времени. Запереться в купе не было ни малейшей возможности: желающих посмотреть на Айрис и познакомиться с ней выстроилась очередь. С запозданием Айрис сообразила, что естественные для нее потасовки в поезде в сороковых оказались событием из ряда вон.

Она быстро перестала пытаться запомнить имена студентов: их было слишком много. В памяти оседали лишь те, кого она знала в девяностых — их самих или их потомков.

— Ты с Рейвенкло? — спросила худая блондинка, чопорностью и худосочностью напомнившая тетю Петунию. Рядом с ней стояла ее сестра-близнец.

— Да, прошла распределение при поступлении. Седьмой курс.

— Мы тоже. Приятно познакомиться, — сдержанно, одними уголками губ обозначила улыбку блондинка, словно ее щеки заболели бы, улыбнись она шире. — Я Шарлотта Крауч.

— Я Эмилия Крауч.

И девушки, закончив с вежливыми расшаркиваниями, ушли.

Они действительно были похожи на Краучей — тех Краучей, что помнила Айрис. В большей степени даже на старшего из них.

— Бартемиус Крауч, староста Рейвенкло, — Бартемиус-старший, легкий на помине, возник в дверях купе. Не сильно и изменился, с изумлением поняла Айрис, глядя на поджатые губы, холодный взгляд и сухое выражение лица. Еще один идеальный староста, недаром им так Перси восхищался.

— Возьми, — он ткнул ей в руки брошюрку, на невзрачной темно-серой обложке которой было вытеснено «Устав школы чародейства и волшебства “Хогвартс”». — Риддл поставил меня в известность о случившемся… недоразумении. Чтобы впредь подобных ситуаций не возникало, ознакомься, пожалуйста, с правилами. От твоих действий отныне зависит честь факультета. И не забывай, что незнание законов не освобождает от ответственности.

Пока Айрис пыталась осознать, что только что произошло, Крауч покинул их купе.

— Он редкий зануда, — пожала плечами Эмма, поймав ошарашенный взгляд Айрис. — Собирается сделать карьеру в Министерстве.

— В Департаменте Магического Правопорядка, — на автомате произнесла Айрис, вертя в руках «Устав», и прикусила язык. Что она несет?

— Уже заметила? — Слэттери фыркнула. — Он помешан на правилах.

Видимо, Айрис произвела настоящий фурор своим сглазом, потому что буквально через четверть часа после ухода Крауча в купе заглянула еще одна староста.

— Меган Прист, Рейвенкло, седьмой курс. Староста Хогвартса.

— Ариста Суон, — вздохнула Айрис, искренне недоумевая, что такого выдающегося было в том, что она прокляла другого студента в поезде. В каком состоянии только ни прибывали на платформу в Лондон Малфой, Крэбб и Гойл — и ничего, ни один староста никогда не обращал на это внимание. Отрастили тебе щупальца? Ничего, сам виноват. Правила нарушили? Да бывает. А тут…

Как будто Непростительными колдовала.

— Как ты? — Меган дружелюбно улыбнулась и присела на сидение напротив.

— В порядке, — недоуменно повела плечами Айрис.

— Мы будем учиться и жить вместе, поэтому еще успеем поближе познакомиться. Так что я просто зашла сказать, чтобы ты не пугалась поднявшегося вокруг тебя шума. Ничего страшного не случилось, разборки в поезде не редкость, просто Том — очень ответственный староста. Однако он уже передал заботу о тебе мне, поскольку я, как и ты, студентка Рейвенкло. Я обязана буду поставить в известность о случившемся профессора Тофти, нашего декана, но он редкий добряк, сомневаюсь, что он тебе даже выговор устроит.

— Я… — рука Айрис взлетела к волосам. — Спасибо.

— Я смотрю, Барти уже вручил тебе «Устав» школы, — Меган спрятала смешок за ладошкой. — Ты должна знать, что можешь рассчитывать на помощь и поддержку всего факультета. Достаточно просто обратиться к любому из нас. Просто постарайся больше не нарушать правила. Или, — староста наклонилась к Айрис с лукавым блеском в светло-карих глазах, — не попадайся за их нарушением.

И подмигнула. Айрис широко улыбнулась. С Меган она точно общий язык найдет.

Сочтя свой долг исполненным, староста ушла, и Айрис вновь попала в цепкие руки любопытных студентов. Они галдели в коридоре, вваливались в купе, без конца говорили, вызывая приступы головной боли и даже раздражения. Поэтому, когда дверь купе отъехала в сторону, наверное, уже в сотый раз, Айрис вскинула глаза и приготовилась резко отослать любопытного посетителя прочь. И застыла, подавившись словами.

На входе стоял молодой Сириус Блэк.

— Мне сова на хвосте принесла, что в этом купе едет в Хогвартс непревзойденный дуэлянт и очаровательная леди, — он криво улыбнулся, небрежно прислонившись к дверному проему.

— И тебе привет, Альфард, — флегматично поздоровалась Эмма. — Много сплетен собрал?

— Пока шел к вам через три вагона, услышал четыре версии событий, — Альфард переступил порог и закрыл за собой дверь купе. — Эмма, за это лето ты стала еще прекрасней, поклонников отгонять придется.

Он вроде бы и шутил, но Эмма даже не думала смеяться. Напротив, она беспокойно нахмурилась им отвела взгляд.

— Ариста. Я Альфард Блэк, искренне рад знакомству, — Блэк протянул Айрис руку, и она наконец пришла в себя.

Перед ней стоял любимый дядя Сириуса. Сходство между ними было просто феноменальным, от цвета глаз до жестов. Сердце заныло. Как же она скучала по Сириусу, как проклинала себя, виня за его смерть!

Смотреть на Альфарда было тяжело, не смотреть — невозможно. Она протянула ему свою руку и вздрогнула, когда он запечатлел на ее ладони галантный поцелуй.

Наверное, Сириус был таким же в свои школьные годы…

Альфард, спросив позволения и получив в ответ отрывистое согласный кивок Эммы, пристроился рядом с ней на сидении и с интересом посмотрел на Айрис.

— Что? — смутилась она. Манеры Альфарда, подчеркнуто вежливые и галантные, странным образом не смотрелись кривляньями. Более того, именно они напомнили Айрис, что она едет в Хогвартс сороковых годов. Годов, когда «джентльменами» называли далеко не всех лиц мужского пола.

— По дороге сюда я стал свидетелем отборных ругательств Трэверса в сторону новой студентки, так что полагаю, что не все сплетни были враньем.

— И что из этого следует? — осторожно поинтересовалась Айрис, искренне не понимая, чего от нее хотят.

— О, я просто хотел убедиться, что здравый смысл Трэверса и его друзей все еще преобладает над задетой гордостью. И познакомиться с прекрасной дамой, — Альфард подмигнул, а Айрис с удивлением воззрилась на наконец замеченный синий галстук Блэка.

— Ты учишься на Рейвенкло?

— Удивлена? Наверняка слышала, что все Блэки учатся на Слизерине? — дождавшись утвердительного кивка, он продолжил: — Люди не врут. Но я, очевидно, оказался умнее своей родни.

Эмма тихо хмыкнула, в глазах Блэка заплясали смешинки, хотя он старался сохранить преувеличенно-серьезное выражение лица, и Айрис почувствовала, как легко вдруг стало у нее на душе.

Пружина напряжения, сжавшаяся с появлением Риддла, наконец разжалась, позволив вздохнуть свободнее и расслабиться.

Она же в школу ехала, а не на войну, верно?

Вот только расслабленной она просидела недолго. До тех пор, пока не заметила странности в поведении Блэка.

Для начала Альфард объявил, что останется в их купе до конца пути, и принялся развлекать их, рассказывая разные забавные истории. С Эммой он был дружелюбен, но Айрис видела, что им непривычно столько друг с другом общаться. К самой Айрис Блэк проявлял естественный интерес, но она чувствовала, что держит его в купе отнюдь не любопытство.

Каждый раз, когда дверь в их купе распахивалась, Альфард поднимал на вошедшего сосредоточенный взгляд и словно невзначай дотрагивался рукой до рукава мантии, в котором, по примеру многих, прятал волшебную палочку.

«Кажется, я ошиблась, — поняла Айрис, глядя на напряженные плечи Блэка. — Я все же еду на войну».

И нащупала собственную палочку.

Приблизительно через час к их компании присоединился друг Альфарда, тоже рейвенкловец, Герберт Фоули. Он возмущенно посмотрел на Блэка, сообщив, что обошел полпоезда в его поисках, и без объяснений сел рядом с Айрис.

Так вчетвером они и проехали весь остаток пути. Блэк шутил и ерничал, Фоули сыпал саркастичными замечаниями и давил расспросами, но в личное не лез, больше о книгах и учебе, тем самым давая возможность Эмме принимать активное участие в их разговоре. Поток любопытствующих школьников иссяк, за окнами стемнело, в вагонах загорелся свет. Альфард заклинанием приоткрыл окно, впустив вечернюю прохладу в купе, и Айрис с наслаждением подставила ветру разгоряченное лицо.

Блэк и Фоули лишь раз оставили Айрис с Эммой одних, позволив им переодеться в школьные мантии. А на перроне Хогсмида в толчее Альфард аккуратно подхватил Айрис под локоть и повел в сторону карет, не забывая по дороге одаривать улыбками и комплиментами попадавших в поле его зрения девушек. Попутно он представил Айрис и своих братьев, Ориона и Сигнуса. Оба щеголяли в мантиях с нашивками факультета Слизерин.

Они вежливо и нейтрально поприветствовали ее и поспешили присоединиться к группе слизеринцев. Айрис обернулась им вслед и мгновенно наткнулась взглядом на высокую фигуру Риддла. Он стоял окруженный со всех сторон студентами в пятне яркого света фонаря. Словно почувствовав чужое внимание, он обернулся, безошибочно находя Айрис, и она сбилась с шага. В груди все заледенело на миг, волна холода прошла от макушки до пяток.

Альфард мягко, но настойчиво потянул притормозившую Айрис за собой, буквально вынуждая ее разорвать зрительный контакт с Риддлом.

— Все в порядке? — от внимания Блэка не укрылись ставшие деревянными шаги Айрис.

Она отрывисто кивнула, стиснув зубы. Риддл как опасная змея гипнотизировал ее, буквально вынуждая смотреть исключительно в его сторону, и с этим надо было что-то делать.

Поглощенная мрачными мыслями, Айрис и не заметила, как они дошли до карет. Пришла в себя она, лишь когда увидела перед самым носом скелетообразную морду фестрала.

— О Мерлин, — выдохнула она, отшатываясь. В темноте ночи такая морда неслабо пугала.

— Тоже видишь их? — тихо спросила Эмма, пока Альфард отвлекся, приветствуя кого-то из знакомых.

Айрис молча кивнула. Она не стала задавать никаких вопросов, но Эмма заговорила сама:

— Летом сорок первого я помогала на добровольных началах в госпитале. Всякого насмотрелась…

И Эмму ощутимо передернуло. Неприятные воспоминания оставляли неизгладимый след, Айрис прекрасно ее понимала. Перед глазами встало безжизненное лицо Седрика Диггори, и руки сами собой сжались в кулаки.

Как же она хотела все изменить! И только понимание, что Волдеморт из ее родного времени все равно никуда не исчезнет, останавливало ее от смертельного проклятия в лицо Тома Риддла.

Мысли об этом испортили настроение Айрис, и всю дорогу до замка она пребывала в мрачном расположении духа, не реагируя на подначки Альфарда. И лишь увидев сияющий тысячью огней Хогвартс, она ощутила, что ее отпускает.

Она была дома.

 

— …Британский Аврорат предоставил своих бойцов Европе…

— Спенсер-Мун, похоже, повредился в рассудке, раз пообещал Черчиллю помощь магов в освобождении Европы.

— А как же закон Эвермонда?

— Не смеши. Его игнорировали еще во время Первой Маггловской войны!

— Я слышал, нацисты обратились за помощью к Гриндевальду, чтобы удержать линию фронта у границ Германии…

— …Вспомни, что было в сороковом. Барьер от маггловских бомбежек буквально снесло. А теперь стало известно, что у магглов есть новое оружие, которое от Барьера и ошметков не оставит! Это надо прекращать, иначе не уцелеют не только маггловские города, но и магические кварталы…

— …отряды Гриндевальда сейчас в Антверпене.

— Наши авроры уже завтра отправляются за пролив…

Праздничный пир был в самом разгаре. Первые минуты дружных приветствий, расспросов о лете и впечатлений, которыми не успели обменяться в поезде, прошли, на столах уже стояли десерты, и разговоры свернули на самые животрепещущие темы.

Айрис сидела, подперев голову ладонью, и лениво водила ложкой по тарелке с пудингом. Есть уже не хотелось.

— Как тебе здесь? — с улыбкой спросила у нее Меган Прист.

— Очень нравится, — искренне ответила Айрис, обводя взглядом сверкающий Большой зал, мерцающие золотые кубки на столах, парящие в воздухе свечи, звездный потолок…

Она была действительно рада, что смогла вернуться сюда. Пусть и не по самому приятному поводу.

— Блэк, когда отборочные? — крикнул какой-то парень с другого конца стола.

— Через неделю, — ответил Альфард. — Я дам объявление, Брэдли.

— Кого ищешь? — поинтересовалась Айрис. Нет, она не собиралась в этом времени играть в квиддич. У нее было, чем заняться. Но тема спорта ей была ближе и, что уж скрывать, приятнее темы войны с Гриндевальдом.

— Охотника и вратаря. Ты играешь? — Блэк заметно оживился. Даже о куске пирога в своей тарелке забыл.

— Немного, — уклончиво ответила Айрис.

— И на какой же позиции?

— Ловца.

— Где же ты играть научилась, если была на домашнем обучении? — поднял брови Герберт Фоули. — Дома во дворе?

— И что с того? — широко улыбнулась Айрис, стиснув в пальцах ложку. Ему-то какое до этого дело? — Я же все равно не собираюсь пробоваться в команду.

— И правильно, — кивнула одна из сестер Крауч. Айрис пока не могла их различать. Возможно, и не сможет, если они были идентичны не только внешностью, но и характерами и манерами. Как Фред и Джордж Уизли. — В этом году будет чем заняться и без спорта.

— Моя дорогая Эмилия, — сверкнул улыбкой Альфард. — Жизнь невероятно скучна, если состоит исключительно из учебы и экзаменов.

— А ты открой «Пророк» и развлекайся, — пробурчал сидящий рядом парень с густой гривой каштановых волос. Айрис не знала, как его зовут, но по некоторым обмолвкам догадывалась, что он тоже семикурсник.

— У меня после его чтения аппетит пропадает.

— Фред, мне матушка сказала, ты на фронт летом сбежал? — вступил в разговор еще один семикурсник, долговязый и нескладный, сильно напоминавший этим Рона.

И начался новый виток разговоров о войне. Айрис вновь уткнулась в пудинг, прислушиваясь к дискуссии. Поразительно, но было похоже на то, что за столом Рейвенкло не было ни одного человека, который не разбирался бы в военных действиях.

— Ненавижу подобные разговоры, — еле слышно выдохнула сидящая рядом с Айрис Эмма. Весь вечер она хранила мрачное молчание, тоже предпочитая слушать чужие рассказы. — Они рассуждают так, словно видели эту войну, а сами из-за Барьера и носа не высовывают. Из всех этих болтунов только Шафик и решился на хоть какие-то действия.

— Шафик? — повернулась к ней Айрис и, перехватив ее взгляд, посмотрела на парня с густыми каштановыми волосами, ранее советовавшего Блэку читать прессу, а сейчас рассказывавшему о своих приключениях на линии фронта. Вопреки ожиданиям слушателей, его рассказы были не о боях, а о лечении раненых.

И тут в голове у Айрис точно щелкнуло, и она поняла, кого видела перед собой. Того, кто в ее родном времени будет Главным целителем госпиталя Святого Мунго — Фредерика Шафика.

Тем временем дискуссия за столом набирала обороты. Рейвенкловцы разделились на два лагеря. Одни утверждали, что Министр Магии Спенсер-Мун был абсолютно прав, идя на открытое сотрудничество с премьер-министром магглов Уинстоном Черчиллем, другие ссылались на обоснованность закона Арчера Эвермонда, запрещающего волшебникам участвовать в маггловских войнах ради сохранения Статута о Секретности.

Айрис с изумлением наблюдала, как жаркий спор превращается в сущий балаган, на который уже с недоумением начали оглядываться студенты других факультетов. Прекратило его внезапное появление над их столом призрака красивой женщины в развевающейся мантии. Привидение имело весьма надменный вид, но это странным образом ее нисколько не портило. Айрис не раз видела ее в коридорах Хогвартса своего времени, но никогда не заговаривала.

Обведя спорщиков потусторонне-спокойным взглядом, женщина тихо произнесла:

— Малую цену имеет оружие вне страны, если нет благоразумия дома⁽¹⁾.

— Добрый вечер, миледи, — донеслось со всех сторон. Величественно кивнув на приветствия, призрак поплыл дальше, приподнявшись над столом к парящим в воздухе свечам.

— Серая Дама, — шепнула Эмма на ухо Айрис. — Привидение башни Рейвенкло. Не смотри на ее недружелюбный вид, к ней всегда можно обратиться за помощью.

Айрис кивнула, принимая к сведению.

— Ее настоящее имя Елена Рейвенкло, она дочь основательницы нашего факультета…

Ложка выпала из разом ослабевших пальцев Айрис.

— Дочь Ровены Рейвенкло? — она уставилась на Эмму, широко распахнув глаза.

В голове осталась только одна мысль. Диадема.

То, за чем Айрис и пришла в это время. И кому, как не дочери Ровены, знать, где находится легендарный артефакт?

Неужели ее миссия окажется такой простой? И она скоро сможет вернуться домой?

Айрис и хотела, и боялась в это верить. Но пока все складывалось даже удачнее, чем она себе представляла. В груди поселилась безумная надежда, что общения со слизеринцами и — особенно — с Риддлом удастся избежать. Что она все узнает от призрака Рейвенкло.

При мысли о Риддле словно какая-то неведомая сила заставила Айрис обернуться на стол Слизерина и вновь столкнуться с тяжелым взглядом холодных глаз. В выражении лица Риддла мгновенно появился вопрос, и Айрис, нервно дернув плечом, поспешила сесть ровно.

Он наверняка уже узнал от Серой Дамы все, что только было можно о диадеме Рейвенкло. А теперь то же самое предстояло сделать и ей. Вот только как?

Напрямую спросить «миледи, а вы не расскажете мне, где сейчас находится диадема Ровены?» не выйдет. Будет просто чудо, если после такого Серая Дама вообще продолжит общаться с Айрис. За тысячу лет существования Хогвартса Елене Рейвенкло должны были надоесть студенты, разыскивающие прибавлявший ума артефакт.

Как тогда Риддл мог узнать о диадеме? Или он не узнал?

Айрис со стоном обхватила голову руками, борясь с иррациональным желанием вновь посмотреть на Риддла. Ей казалось, что она чувствует на себе его взгляд, что, разумеется, не могло быть правдой. У Риддла не имелось ни одной причины обращать на нее свое внимание.

— Все хорошо? — наверное, в сотый раз за день Айрис услышала этот вопрос, заданный ей.

Эмма пристально смотрела на нее, слегка приподняв брови.

— Да. Просто устала. Столько впечатлений…

— Все поначалу теряются. Ты привыкнешь, — Слэттери попыталась ободряюще улыбнуться, за что Айрис была ей благодарна. Поддержка вселяла уверенность и отгоняла страх.

Даже жаль, что они на разных курсах.

Айрис подняла голову наверх, отыскав призрак прекрасной Елены Рейвенкло. Как же ей все-таки быть? С чего начать?

Вся в мыслях о диадеме, Айрис и не заметила, как пир подошел к концу. Со своего кресла встал Армандо Диппет, и Большой зал мгновенно погрузился в тишину.

— Я поздравляю первокурсников и некоторых старшекурсников с поступлением в Хогвартс и говорю «с возвращением» в родные стены остальным…

Директор Диппет странным, еле уловимым образом напоминал Айрис Альбуса Дамблдора. Конечно, он не улыбался понимающими улыбками и не смотрел пронзительно, проницательно и лукаво из-под очков-половинок, но нечто общее в интонациях, в манере говорить и держать себя между ними было.

Директор толкнул прочувственную речь, так знакомую Айрис: о трудных временах и войне, о необходимом единении и взаимопомощи. Диппета слушали все, и ни один студент, даже со Слизерина, не позволил себе пренебрежительной или наглой усмешки. Это казалось Айрис удивительным, хотя, возможно, все дело было в том, как Риддл выдрессировал свой факультет.

Кто знает…

Когда пир был окончен, Айрис уже еле сдерживала зевоту. Напряжение дня навалилось свинцовой усталостью, и уже не хотелось ничего, кроме как спать.

— Первокурсники, за мной, — наконец с улыбкой произнесла какая-то симпатичная девушка, очевидно, напарница Барти Крауча. Ученики радостно загомонили, предвкушая теплые постели и долгожданный сон.

— Первое время старшие курсы будут водить вас в Большой зал на завтраки, однако постарайтесь запомнить расположение основных помещений, если не хотите постоянно плутать, — добавил Крауч и пошел впереди, показывая дорогу.

Гостиная Рейвенкло, как и гостиная Гриффиндора, находилась в башне. Удивительно, но проучившись шесть лет в Хогвартсе, Айрис ни разу не видела, где живут представители факультета Ровены. Ко входу вела крутая спиральная лестница, а на двери не было ни ручки, ни замочной скважины. Только бронзовый молоток в форме орла.

Барти Крауч протянул руку и один раз стукнул по двери. Клюв орла открылся, и все услышали мелодичный женский голос:

— Что больше вечности и меньше мгновения?

— Что? — опешившая Айрис посмотрела на стоящую рядом Эмму. — Не пароль?

Эмма с улыбкой покачала головой.

— Это часть учебы на нашем факультете. Орел Ровены учит студентов думать.

— А… если ты не знаешь ответа на вопрос?

— Тогда стоишь под дверями и ждешь того, кто этот ответ знает.

Лицо Айрис исказилось от неприятных перспектив. В загадках она была не сильна, они всегда были коньком Гермионы. В памяти всплыла давняя картинка из прошлого, когда еще первокурсник Невилл спал под дверью в гостиную Гриффиндора, потому что не помнил пароля. Похоже, Айрис скоро предстояло разделить его судьбу.

— Ненавижу загадки.

Гостиная Рейвенкло потрясла Айрис. Она была поистине огромной, идеально круглой, полной воздуха и света. Высокие арочные окна, из которых должен был открываться просто потрясающий вид на окрестности Хогвартса, были задернуты синими шелковыми портьерами. На ультрамариновом полу мерцали звезды. Но больше всего Айрис поразил потолок. Это был купол, зачарованный почти так же, как и потолок Большого зала.

— Невероятно, — прошептала в восторге Айрис, осматривая уютные кресла, круглые столики, книжные шкафы, которых никогда не водилось в гостиной Гриффиндора. И тихо рассмеялась.

Хогвартс никогда не переставал ее удивлять.

— Ровена Рейвенкло, — Эмма указала на беломраморную статую волшебницы в нише напротив входа. Айрис с интересом посмотрела на нее. Похоже, Слизерин был не единственным, кто оставил после себя память, но Ровена сделала это куда изящнее.

На прекрасном лице Рейвенкло застыла загадочная полуулыбка, и Айрис показалось, что глаза женщины смотрят прямо на нее, проникая глубоко в душу и выведывая самые потаенные секреты.

Спальни факультета тоже отличались уютом и простором. Наличие четвертой кровати в комнате девочек седьмого курса ничуть не мешало. Только Меган с улыбкой заметила:

— Непривычно.

Айрис подождала, когда девочки займут свои кровати, и подошла к оставшейся. Ее вещи уже лежали рядом.

Усевшись на мягкое синее покрывало, Айрис осведомилась о времени подъема, вежливо пожелала спокойной ночи и несколькими взмахами палочки установила вокруг своего угла сильные защитные чары. В конце концов, ей было, что скрывать.

Она уже не видела недоуменно-удивленных взглядов соседок по комнате. Сил хватило только на то, чтобы раздеться и зарыться в подушки.

Сон пришел мгновенно, принеся с собой мутные образы Тайной комнаты, звезд потолка Большого зала, сияющих самоцветами корон и Тома Риддла, безжалостно смотрящего прямо в душу полными темного огня карими глазами.

---

1) Изречение Цицерона

Вернуться к тексту

— Доброе утро, Ариста! — Айрис подняла заспанные глаза на возмутительно бодрую Меган Прист. Староста встала раньше всех соседок по комнате и уже успела побывать у профессора Тофти, декана Рейвенкло, и забрать у него расписание занятий. — Вот, держи, это твое.

Айрис, невнятно поблагодарив, взяла листок пергамента и вернулась к завтраку, попутно изучая свое расписание. Уроки у старшекурсников были сдвоенные, выходило по два-три, а то и одному предмету в день, зато существенно увеличивался объем изучаемого материала.

Первым уроком у Айрис в этот день стояло зельеварение, следующим, сразу после обеда, — трансфигурация.

— Неделя начинается со Слагхорна? — в расписание Айрис заглянул только пришедший на завтрак Альфард Блэк. — Ого. Вот это набор предметов. Аврорат?

— А что, больше ни для каких профессий Ж.А.Б.А. по этим предметам не нужны? — устало поинтересовалась Айрис, машинально двигаясь на скамье, позволяя Блэку усесться рядом.

— Если только количественно, — Альфард втиснулся за стол, мгновенно переключая свое внимание на остальных студентов. Айрис пожала плечами.

Предстоящие занятия заставляли ее нервничать. Учиться с Волдемортом… Айрис поежилась и пробежала взглядом по своему расписанию еще раз.

Она взяла основные предметы, которые пользовались популярностью у студентов. Кроме, разве что, травологии, которую многие считали бессмысленной тратой времени. И то, будущие зельевары и целители, а также гербологи обязательно сдавали этот предмет в конце седьмого курса. По всему выходило, что сталкиваться с Риддлом она будет постоянно.

Покачав головой, словно желая вытрясти из нее все лишние мысли, Айрис отставила тарелку от себя и уже собралась встать и отправиться в подземелья к Слагхорну, как ее мягко, но настойчиво остановила рука Блэка.

— Знаешь, у меня с зельеварением сложились ужасные отношения, — беспечно сказал он, словно продолжал какой-то диалог. — Так что с идеей продолжить их курс на Ж.А.Б.А. пришлось расстаться.

Айрис в искреннем недоумении посмотрела на Блэка. Он остановил ее, чтобы сообщить это?

Альфард потянул ее на себя, заставляя склониться к нему, и тихо, но отчетливо произнес:

— Будь осторожна.

— Что, прости? — моргнула Айрис. Она ожидала чего угодно, но не этого.

— Ты новенькая, еще не знаешь порядков… Мне кажется, или я это уже говорил? В общем, держись подальше от Слизерина, не влезай в конфликты, подобные вчерашнему, и смотри в оба.

Айрис внимательно посмотрела в серьезные глаза Блэка и медленно кивнула. Кажется, она начинала понимать, что происходит.

Блэк мгновенно расплылся в довольной и беззаботной улыбке, подмигнул и отпустил руку Айрис. Сама Айрис попыталась улыбнуться в ответ, но вышло у нее это плохо. Она помнила слова Дамблдора о том, что во времена учебы Риддла в Хогвартсе происходило множество неприятных инцидентов, но никогда никто не мог доказать его причастность к ним. Видимо, это видел не только Дамблдор.

А Альфард Блэк, выходит, рыцарь на белом гиппогрифе.

Перед глазами как живая предстала картина с Блэком верхом на гарцующем животном. Айрис, не сдержав смешка, подхватила сумку и решительно направилась в подземелья на первый в этом семестре урок. И только в дверях Большого Зала каким-то чудом вспомнила, что вроде как не должна знать расположение кабинетов в Хогвартсе.

Положение, сам того не ведая, спас Шафик. Он буквально столкнулся с Айрис, и та, не думая, выпалила:

— Где кабинет зельеварения?

Фредерик удивленно воззрился на нее, хмыкнул и сказал идти за ним. Он собирался работать в Мунго и тоже выбрал продвинутый курс зелий для дальнейшего изучения.

Кабинет зельеварения ничуть не отличался от того, что помнила Айрис по своему шестому курсу. Профессор Слагхорн явно обладал завидной тягой к постоянству, и это почему-то вызвало у нее улыбку.

Сам Гораций Слагхорн стоял перед кафедрой, с дружелюбной улыбкой приветствуя студентов, и по одним его взглядам и тону можно было с легкостью определить, кто из них является любимчиком и завсегдатаем клуба Слизней.

По обе стороны от профессора стояли котлы. Как и перед началом шестого курса на первом занятии, что было у Айрис, этот год Слагхорн решил начать с демонстрации зелий. На этот раз их было всего два.

Одно из них, то, что было справа от профессора, имело насыщенный бордовый цвет, словно в котел налили красное вино, а другое, слева, — прозрачно-янтарный и напоминало огневиски. Как Айрис ни пыталась понять, что это за зелья, у нее ничего не вышло.

Слагхорн, лучась удовольствием, перехватывал любопытные взгляды учеников и потирал руки в ожидании, когда все рассядутся. Ему явно не терпелось начать урок.

Студентов, решивших продолжить изучение зелий после пятого курса, было не слишком много. С Рейвенкло помимо Айрис и Шафика к Слагхорну ходил Роберт Дэвис, с Хаффлпаффа был только один студент, с Гриффиндора — трое, со Слизерина — пятеро, в том числе и Риддл.

Айрис села рядом с сокурсниками за один из круглых столиков, к ним тут же присоединился хаффлпаффец.

— Эдвард МакМиллан, — важно представился он, и Айрис потрясенно уставилась на него. Несмотря на слабое внешнее сходство, в этом парне она отчетливо видела Эрни. Во всяком случае, важничали они одинаково.

Подобное открытие заставило Айрис внимательнее присмотреться к студентам в аудитории. Из троих гриффиндорцев она не узнала никого, а вот на негласной стороне Слизерина сидели знакомые лица.

Она мгновенно угадала Малфоя — если бы Айрис не знала, что такое невозможно, она бы решила, что за партой рядом с Риддлом сидит молодой Люциус. Впечатление усугублялось еще и тем, что около Малфоя расположилась девушка, заметно похожая на Нарциссу.

Еще двоих — темноволосого парня с недовольным выражением лица и надменной блондинки, выглядящей так, словно она была королевой, — Айрис не знала. И не горела желанием узнавать, откровенно говоря.

На Айрис уже никто не обращал внимания, хотя поначалу она то и дело ловила на себе чужие косые взгляды, любопытствующие у гриффиндорцев, высокомерные у слизеринцев. До взаимных приветствий, а уж тем более знакомств, они, разумеется, не дошли.

— Ну-с, — Слагхорн выпятил вперед грудь и живот, нежась под лучами внимания студентов. — Это последний ваш год, и в его конце вам предстоят сложнейшие экзамены. Я ничуть не сомневаюсь, что вы с честью их сдадите, однако вам придется приложить немало стараний. В том году мы с вами изучали самые сложные и уникальные по своему составу зелья. В этом году вас ждет нечто еще более увлекательное. Взгляните сюда, — профессор поочередно указал на котлы подле себя. — Это — тема не только нашего сегодняшнего занятия, но и, в некотором роде, всего семестра. Кто мне скажет, что это за зелья? Я дам вам небольшую подсказку, поскольку в данном случае цвет зелья вам мало о чем скажет. Лишь одно из этих зелий варил я, второе, увы, мне сварить не дано и никогда дано не будет… Ну, я не сомневался, Том, что ты узнаешь эти зелья. Мы слушаем тебя.

Айрис непроизвольно скосила глаза на Риддла, являвшего сейчас собою образец идеального студента. Это как-то неуловимо проскальзывало во всем его облике: в жестах, осанке, наклоне головы, выражении лица.

— Это яд и противоядие к нему, известные как «Вина Лафарж», — лаконично ответил Риддл, и тут же аудитория заполнилась потрясенными выдохами и шепотками.

Это название Айрис слышала впервые и представления не имела, что вызвало такую бурную реакцию.

— Совершенно верно! Кто скажет, почему они так называются? Да, мисс Розье, — Слагхорн кивнул девушке, напомнившей Айрис Нарциссу Малфой.

— Они получили свое название из-за внешнего сходства с винами, противоядие — с красным, яд — с белым. Также они имеют явственный виноградный запах, из-за которого их легко спутать с настоящим вином. Их рецепт был изобретен в семнадцатом веке главой французской Гильдии зельеваров Мирабель Лафарж.

— Очень хорошо! И какова главная особенность этих зелий? Мистер Шафик?

Айрис повернула голову к сидящему рядом Фреду.

— И яд, и противоядие готовятся по одному и тому же рецепту. На конечный результат влияет собственная магия зельевара, поэтому каждый волшебник может приготовить что-то одно: либо яд, либо противоядие.

— Ничего себе, — не удержался от эмоций какой-то студент Гриффиндора. Айрис была с ним полностью солидарна.

— Отлично, отлично! — расцвел Слагхорн, явно довольный произведенным фурором. — Думаю, вы уже догадались, что сегодня вы будете готовить «Вино Лафарж». И мне очень интересно, кто же из вас приготовит яд, а кто — противоядие. Есть некая интрига в том, чтобы варить зелье, не зная конечного результата, верно?

Класс согласно загудел, а Айрис с тяжким вздохом открыла учебник. У нее зелья и по стандартным рецептам никогда не получались, что уж говорить про уникальные рецептуры.

Через пару минут в аудитории установилась привычная рабочая атмосфера. Уйдя с головой в варку зелья из двадцати двух ингредиентов, Айрис на короткий промежуток времени ухитрилась забыть, где она и кто с ней рядом. И, как ни странно, зелье получалось именно таким, каким его описывал автор учебника.

Незадолго до звонка Айрис облегченно выпрямилась, глядя на пурпурную субстанцию в своем котле. Цвет зелья попадал в цветовой диапазон противоядия, хотя и был подернут непонятной золотистой пленкой.

Айрис вздохнула. Ну, она и не ожидала, что сделает все правильно. Главное, что не взорвала котел и сварила нечто, похожее на нужный результат.

Закончив со своей работой, Айрис уже свободно огляделась вокруг. Из двенадцати человек яд получился только у двоих: незнакомой высокомерной девушки со Слизерина и — кто бы сомневался — у Риддла.

— У Селвина противоядие? Да ну, к дракклам, это ж змея ядовитая, — прокомментировал кто-то из гриффиндорцев, так же как и Айрис осматривающий результаты соседей.

— Умолкни, Кут. У тебя зелье не вышло вообще, — холодно бросил слизеринец, видимо, Селвин. — Кто, согласно твоей логике, тогда ты?

— Полно, молодые люди, — благодушно осадил их Слагхорн и примирительно поднял руки. — Ваши личностные качества никак не влияют на варку зелья. В данном случае результат зависит только от вашей магии.

— Сэр, это значит, те, кто сварил яд — темные маги? — выступил еще один гриффиндорец и тут же стушевался, поймав холодный взгляд Риддла. Айрис, из-под челки наблюдавшая за ним, прекрасно этот взгляд разглядела.

— Разумеется, нет, мистер Вэнс, — сердито посмотрел на своего студента Слагхорн. — Или, по-вашему, я — темный маг?

Гриффиндорец замялся, бормоча извинения, а Айрис тихо вздохнула. Вэнс напомнил ей Рона и — отчасти — ее саму, какой она была буквально пару месяцев назад. Когда она успела измениться? Когда умер Дамблдор, и она ощутила на своих плечах всю тяжесть долга, что ранее делила с директором? Или когда увидела разрушенный Лондон сорок четвертого года?

Слагхорн продолжил обход котлов студентов, изредка комментируя работы и раздавая баллы. Вот что всегда нравилось Айрис в этом профессоре, так это его щедрость. Непредвзятым его назвать было сложно, у Горация всегда были любимчики, которым позволялось много больше остальных, но вот на баллы и похвалы он не скупился никогда. И неважно было, кто перед ним: слизеринец или гриффиндорец, чистокровный или магглорожденный. Слагхорн хвалил и награждал всех.

Это было как глоток свежего воздуха после Снейпа.

— А здесь у нас что? — профессор поравнялся с Айрис и с интересом взглянул на ее варево. — Какой любопытный оттенок.

— Я не сильна в зельеварении, сэр, — призналась Айрис.

— Не скромничайте, мисс Суон. У вас весьма приличный результат. А этот золотистый блеск… — Слагхорн ненадолго задумался, а потом довольно продолжил: — Скажите, как проверить, правильно ли сварено противоядие Лафарж?

— Эм… — вопрос поставил Айрис в тупик. — Дать его отравленному ядом Лафарж? — предположила она.

В аудитории раздались смешки. Даже Слагхорн не удержался и фыркнул в пышные усы.

— Боюсь, это слишком… радикальный метод, — ответил он. — Если противоядие сварено неверно, оно только ускорит кончину несчастной жертвы.

Айрис чуть покраснела и смущенно опустила глаза. Она никогда не заучивала параграфы учебников к урокам, как Гермиона, и очень часто не могла ответить на элементарные вопросы преподавателей. И каждый раз, попадая в подобную ситуацию, она обещала себе, что в следующий раз она обязательно подготовится как следует, но история повторялась из года в год с завидным постоянством. Шесть лет ее ничему не научили. А уж в этом времени ее интересовал только Риддл и связанное с ним, а не школьные занятия.

— Хорошо, кто может сказать? — поняв, что верного ответа не дождется, Слагхорн разочарованно отвернулся от Айрис. — Реджина?

Высокомерная блондинка бросила на Айрис презрительный взгляд и, чуть скривившись и вздернув подбородок, ответила:

— Налитые в одну емкость, яд и противоядие нейтрализуют друг друга.

— Совершенно верно, — просиял профессор и повернулся к Риддлу. — Том, ты не против предоставить нам свое зелье для небольшого эксперимента?

— Разумеется, нет, профессор, — Риддл вежливо улыбнулся и отступил от своего котла, сложив руки за спиной и предоставляя Слагхорну полную свободу действий.

Профессор отлевитировал к себе прозрачный фиал и на одну треть заполнил его ядом, сваренным Риддлом. Айрис нахмурилась. В чем был смысл? Рядом со столом Слагхорна стоял котел с идеально сваренным зельем. Почему Слагхорн не воспользовался им? Очередной комплимент способностям Риддла?

Поглощенная своими мыслями, она не заметила, как Слагхорн вернулся к ее столу. Она даже не слышала вопроса, который он ей задал, просто кивнула и неловко отступила, решив, что у нее спросили то же самое, что и у Риддла.

Видимо, она угадала, потому что профессор взял черпак и налил в фиал варево Айрис.

— Итак, мои дорогие, смотрите внимательно, — Слагхорн поднял фиал, демонстрируя его всему классу. Золотистое и пурпурное зелья перемешивались, теряя свой первоначальный цвет. Айрис с неясным напряжением наблюдала, как яд Риддла буквально поглощает ее противоядие, а затем начинает стремительно бледнеть, утрачивая свои свойства.

Слагхорн взболтнул фиал еще раз и поднес его к своему носу.

— Вода, — с улыбкой заметил он, опознав рыжеватую жидкость. Та действительно походила на воду, текущую из старого, ржавого водопровода. — Пять баллов Рейвенкло, мисс Суон, за прекрасное противоядие.

Айрис благодарно кивнула и с удивлением посмотрела на собственное варево. Пожалуй, это был единственный раз на ее памяти, когда она сама, безо всяких подсказок со стороны Гермионы или пометок в учебнике Принца-полукровки, сварила отличное зелье.

— … проекты. Срок сдачи — до рождественских каникул, — голос Слагхорна вернул ее в класс зельеварения. — И, поскольку в этом году вас четное количество, Том наконец-то обзаведется партнером.

Айрис, недоуменно моргнувшая при слове «проекты», непроизвольно уставилась на Риддла. Тот отнюдь не выглядел обрадованным новостью, но сохранял нейтрально-вежливое выражение лица.

Пожав плечами — какое ей дело до личных предпочтений и комфорта Риддла? — Айрис вернулась взглядом к профессору. В ее времени они на уроках зельеварения не готовили никаких проектов, даже просто работать не работали в парах…

И тут на Айрис волной накатило понимание.

Партнер. Работа в паре.

Она была единственной новенькой в классе, двенадцатой студенткой. И если в прошлом году учеников было нечетное количество, и Риддл обходился без пары — еще бы, кто бы сомневался, что ему никто не нужен, — то в этом…

Айрис похолодела. Нет. Ей не могло так не повезти. Да, она пришла в это время из-за Риддла, но совместная работа — это было уже слишком…

— Моим партнером будет Абраксас Малфой, сэр, — спокойно сказал Риддл.

Айрис облегченно вздохнула. Разумеется, Риддл сам предпочел выбрать себе напарника. Глупо было думать иначе.

— Тогда, полагаю, партнером мисс Суон будешь ты, Эрвиг? — слизеринец, которого Айрис за урок успела узнать как Селвина, бросил на нее неприязненный взгляд и сдержанно кивнул.

— Да, сэр. Надеюсь, мы сработаемся.

Что явно было ложью, и Айрис это знала. С другой стороны, почему это должно было ее волновать? Это же просто какой-то проект по зельям. Выполнят и разбегутся.

Внутренне подобравшись, Айрис клятвенно пообещала себе не вестись на вероятные провокации со стороны навязанного партнера. Ее покоробило, что Слагхорн не спросил ее мнения, с кем бы она хотела работать в паре, но, если подумать, все студенты еще в прошлом году определились со своими напарниками. Она для них была чужой, с какой стати им хотеть с ней работать? Селвину, видимо, просто не повезло. Айрис предположила, что на шестом курсе его партнером был Малфой. Но Малфоя забрал Риддл, а против его решений никто идти на Слизерине, похоже, не посмел бы.

— Отлично! — с энтузиазмом воскликнул Слагхорн, потирая руки. — У вас есть две недели, чтобы определиться с темой вашего проекта. Помните, что тема должна быть интересной, но соизмеряйте свои силы и возможности. А теперь я попрошу всех, за исключением Тома, Реджины, мистера Кута и мистера Джеффриса, сдать результаты полученных вами зелий. Мистер Кут, мистер Джеффрис, вы можете очистить свои котлы. Я ожидаю от вас большего усердия и внимания на следующем уроке. Том, Реджина, ваши результаты превосходны, но, увы, хранение яда, известного как «Вино Лафарж», даже в учебных целях влечет за собой уголовную ответственность с последующим заключением в Азкабан.

Риддл кивнул и невербальным Эванеско уничтожил свое зелье. Блондинка рядом с ним поспешила повторить действия.

— Остальные сдают полученные результаты мне, — профессор указал на стол. — И можете быть свободны.

Айрис привычным движением закупорила фиал и отнесла к преподавательскому столу. Слагхорн ей кивнул, принимая результат, и тут же переключился на стоящего позади нее МакМиллана.

Довольная, Айрис отвернулась. Мерлин, она и представить не могла, что однажды будет ходить на занятия к Слагхорну и не купаться в его раздражающем внимании.

Но ее улыбка погасла, стоило ей увидеть, с каким мрачным выражением на лице Селвин собирает свои вещи. Навязанный партнер был явно не в духе.

Несколько секунд Айрис боролась с собственным желанием развернуться и уйти, просто наплевав на проект. Он ей был не нужен, она уже простилась с Хогвартсом и здесь, в этом времени, она надолго в школе не задержится. Однако это был шанс приблизиться к Слизерину и Риддлу без подозрений.

Совершенно не к месту вспомнился второй курс и зелье Гермионы, их сложный план по выуживанию из Малфоя информации о Тайной Комнате и емкое предложение Рона просто сбить хорька с метлы. Если бы только можно было просто прижать Риддла, или хотя бы кого-то из его последователей, к стене и вытащить из его головы все, что ее интересует... Абсолютно провальный, бесперспективный и безумно заманчивый план.

Тяжело вздохнув, Айрис решительно направилась к Селвину. С чего-то же надо было начинать работу?

— Что тебе? — резко спросил он, заметив ее краем глаза, но даже не соизволив оторваться от своего занятия и удостоить Айрис вежливым вниманием.

— Проект, — нейтрально ответила Айрис. Недружелюбному тону Селвина она не удивилась, ожидая чего-то подобного.

Тот скривился как от зубной боли. Было видно, как ему хочется ответить что-то неприятное, даже оскорбительное, но он вынужден молчать. Малфоя ее времени перекашивало точно так же, когда в его словесные излияния в адрес Айрис и ее друзей вмешивался кто-то из преподавателей... кроме Снейпа, конечно.

— И? — подчеркнуто безразлично отозвался Селвин, по-прежнему не глядя на Айрис. Несказанное "это твои проблемы" повисло в воздухе.

Айрис прищурилась и упрямо склонила голову набок, призывая себя не вестись на провокации. И ни в коем случае не отвечать так, как привыкла отвечать Малфою.

— Тема проекта и разделение обязанностей. Твои предложения? — после секундной паузы все тем же ровным голосом продолжила она, наблюдая, как Селвин заканчивает сборы и берет сумку.

— Полагаю, я обойдусь без сомнительных знаний какой-то безродной полукровки, — процедил он сквозь зубы, наконец подняв на нее взгляд.

Айрис сделала глубокий вдох. Держать. Себя. В руках.

— Слушай, Селвин, — резко понизив голос, в тон ему ответила она. — Если тебя не устраивает моя кандидатура в партнерах, подойди к преподавателю и скажи ему об этом. Или самому до такого додуматься ума не хватает?

Селвин, уже собравшийся уходить, мгновенно обернулся и резко сделал шаг к Айрис, с грохотом отодвигая разделявший их стул и оказываясь к ней почти вплотную.

— Знай свое место, полукровка.

Айрис не сдвинулась с места и скрестила руки на груди, с мрачным вызовом глядя на него.

— Все в порядке? — тихий голос Риддла вклинился в их диалог, заставив обоих вздрогнуть от неожиданности. Его обладатель стоял в парте от них, спокойный и всем своим видом выражающий вежливый интерес.

— Том? — на миг растерялся Селвин. — Да... просто не сошлись во взглядах на тему проекта.

И он наградил Айрис взглядом, далеким от приязни.

Не удержавшись, Айрис хмыкнула в ответ и насмешливо посмотрела ему прямо в глаза.

— Я не сильна в зельеварении, так что, думаю, будет лучше, если тему проекта выберешь ты, — ответила она, заставляя себя игнорировать пристальное внимание Риддла. — Надеюсь, ты не забудешь мне ее сообщить. Всего хорошего.

Резко развернувшись, она подошла к своей парте, подхватила сумку, ногой задвинула стул и, не оборачиваясь, покинула кабинет. День начинался отвратительно.

 

Несмотря на сказанные Селвину слова, Айрис отнюдь не считала, что позволять этому слизеринцу единолично выбирать тему их совместного проекта — хорошая идея. Наученная горьким опытом общения с представителями этого факультета в своем родном времени, Айрис ждала от них подлости и вероломства. Хотя, если говорить совсем точно, то в список ее ожиданий так же входили презрение, снобизм, эгоистично-потребительское отношение к окружающим людям и лицемерие. И пока эти ожидания оправдывались.

Именно поэтому Айрис после урока, в свободное до обеда время, решила последовать примеру Гермионы и скрыться в библиотеке, чтобы найти подходящую тему для своего проекта. Будет ли Селвин работать с ней или нет — это уже его проблемы, но она обязана была быть готовой к любой подставе с его стороны. Она не собиралась посвящать учебе все свое время, нет. Не за этим она пришла в сорок четвертый год. Задай Слагхорн эссе, Айрис бы начеркала его на коленке, раздув ничего не значащими фразами до нужного объема, а после сдала бы и получила за него законное «отвратительно». Оценки ее не волновали совершенно.

Однако учителя этого времени очень любили нагружать студентов самостоятельными исследовательскими и практическими работами, носящими название «проектов». Проекты выполнялись, как правило, в парах, иногда даже межфакультетских, и требовали к себе вдумчивого отношения и долгих недель кропотливой работы, а не механического переписывания параграфов из пяти книг. Об этом ей по пути в библиотеку рассказали Шафик и Дэвис.

— Со слизеринцами очень сложно работать совместно, — со вздохом признался долговязый Дэвис, чуть розовея под красноречивым взглядом Айрис. — Они слишком амбициозны и требовательны, всегда хотят сделать все как можно лучше…

— Называй вещи своими именами, Боб, — перебил его Шафик. — Хочешь ее предупредить, так и скажи: Суон, тебе не повезло.

— Ну спасибо...

— Ты вроде в поезде неплохой летучемышиный сглаз на Трэверса наложила? — продолжил Шафик, скрещивая руки на груди и застывая в дверях библиотеки. — Если Селвин начнет зарываться, повтори подвиг. Или приложи чем посерьезнее. Миссис Ургхарт откачает.

Айрис захлопала глазами. Помнится, Блэк ей велел нечто диаметрально противоположное.

— Ты что такое говоришь? — возмутился Дэвис. — За такое снятыми баллами не отделаешься.

— Ради удовольствия повозить по полу Селвина можно потерпеть и поработать пару вечеров в кладовке Слагхорна.

Айрис рассмеялась. Действительно, можно и потерпеть — ради такого. Да и что ей кладовка Слагхорна после котлов Снейпа?

— А если без свидетелей — так вообще одно сплошное удовольствие, — завершил речь Шафик.

— Личный опыт? — все еще посмеиваясь, уточнила Айрис.

— И богатый, — кровожадно улыбнулся будущий целитель. — Тебя перед обедом отсюда забрать?

— Забрать, — охотно согласилась Айрис и, довольная, скрылась в дверях библиотеки.

Определиться с книгами по зельеварению Айрис помогла мадам Мортемор, библиотекарь этого времени. В отличие от мадам Пинс, эта женщина была дружелюбна, мягка и общительна. А еще молода и очень красива. Глядя на нее, Айрис подумала, что библиотека, наверное, одно из самых посещаемых и самых любимых мест у старшекурсников.

— Проекты — это очень увлекательно, особенно если любишь предмет, по которому их готовишь, — заметила мадам Мортемор, левитируя стопку ветхих на вид книг.

Айрис вздохнула. Зельеварение она не любила, а компания, в которой ей предстояло готовить проект, вгоняла в уныние. Не исключено, что Шафик был прав, и ей действительно предстояло свести тесное знакомство с кладовыми Слагхорна.

— Если что понадобится, не стесняйся обращаться, — велела библиотекарь. — Ты будешь частой гостьей у меня.

Айрис удивленно на нее посмотрела.

— Я знаю учебную программу седьмого курса, — пожала плечами мадам Мортемор.

И ушла, оставив Айрис наедине с двумя стопками книг. Айрис проводила ее тоскливым взглядом.

Диадема Рейвенкло? Хронограф? Забудьте. Учеба, учеба и еще раз учеба.

Водрузив локти на стол и подперев подбородок ладонью, Айрис открыла первую попавшуюся книгу. Кажется, она погорячилась, решив, что сумеет быстро завершить свои дела в этом времени.

В гордом одиночестве, листая книги и пытаясь найти хоть что-то понятное ей и интересное Слагхорну, Айрис просидела где-то с четверть часа, а потом на нее упала чужая тень, и недовольный голос процедил сквозь зубы:

— Мне послышалось, или ты действительно сказала, что тему проекта выбираю я?

Айрис на секунду прикрыла глаза и тяжко вздохнула. Не портить ни с кем отношения, напомнил голос Гермионы в голове.

— Действительно сказала, — не став отпираться, она посмотрела на Селвина и приглашающе махнула рукой на выстроенные вокруг нее столбиками книги. — Выбирай.

— А что тогда это все означает? — Селвин взял в руки ближайший к нему фолиант. — Решила подтянуть свои знания до моего уровня?

— С чего бы? Я еще не получила ни одного доказательства, что ты знаешь зельеварение лучше меня, — парировала Айрис и тут же вернулась к книге, которую просматривала. — Считай, что решила помочь.

— Мне изменяет память, или я все же сказал, что твоя помощь мне не нужна?

Айрис захлопнула книгу и твердо посмотрела на слизеринца. Ее терпение подходило к концу.

— Хорошо, — отрывисто согласилась она. — Мне же лучше. Как говорится, ведьма с гиппогрифа⁽¹⁾...

И она многозначительно замолчала.

Селвина перекосило. Нависнув над ней, он громко хлопнул ладонью по обложке лежащей перед ней книги.

— Не нарывайся, Суон. Иначе пожалеешь.

— Неужели? — не шелохнулась Айрис. Эту песню («Поттер, ты пожалеешь!») она слышала на протяжении шести лет. — С чего ты решил, что меня можно запугать?

— Хочешь сказать, за тебя кто-то заступится? — презрительно фыркнул Селвин.

— Хочешь сказать, Риддлу понравится твое поведение? — Айрис с интересом посмотрела на слизеринца. Ей вдруг стало любопытно, насколько велика власть над факультетом юного Волдеморта.

— При чем здесь Том и мое поведение? — Селвин резко отпрянул от нее. Он не выглядел напуганным, скорее удивленным, но его былая самоуверенность исчезла.

— А при чем здесь твои угрозы и необходимость кому-то за меня заступаться? Со мной что-то может случиться?

Айрис пристально следила за ним в ожидании ответа, но Селвин молчал. И это молчание лучше всяких слов говорило, что туманные предупреждения Альфарда Блэка были не пустым звуком.

Тишина затягивалась, и Айрис посерьезнела. Она понимала, что сейчас просто провоцирует Селвина, и ничем хорошим это для нее может и не закончиться. Вот только когда ее это останавливало?

— Молодые люди, для выяснения личных отношений библиотека — не самое подходящее место, — из-за стеллажа появилась мадам Мортемор, за ней по пятам следовала какая-то младшекурсница. Айрис и Селвин одновременно перевели на них свои взгляды, пытаясь понять, что они видели и как им это объяснять.

Мадам смотрела на них подозрительно и оценивающе, выискивая следы примененных заклятий или нанесенного физического вреда. Не найдя, она заметно успокоилась.

А вот младшекурсница продолжала бесцеремонно пялиться на них, неприятно напомнив Айрис Риту Скитер, учуявшую новую сенсацию.

— У нас нет личных отношений, — отмер первым Селвин. — Только общий проект по зельеварению.

Айрис кивнула, подтверждая его слова.

— Я не слепая, молодые люди, — голос мадам Мортемор ощутимо похолодел. Она явно видела их ссору.

— Селвину не понравилось, что я решила выбрать тему проекта без него, — честно призналась Айрис. — Хотя я просто хотела помочь. Небольшое недопонимание, мы уже пришли к соглашению.

— Я заберу у тебя часть книг, Суон, — спокойно отозвался на ее слова Селвин. Похоже, что он, как и сама Айрис, предпочитал не вмешивать в свои проблемы преподавателей.

А может, все было сложнее, и ему было запрещено их вмешивать.

— Мы продолжим наш разговор позднее, — пообещал Селвин, пробуравив Айрис взглядом, и ушел. Следом за ним ушла и мадам Мортемор.

Младшекурсница последовала за ней, то и дело оборачиваясь то на Айрис, то на Селвина. Айрис устало откинулась на спинку стула и наклонила его, оторвав передние ножки от пола.

Вот и поговорили. И это они еще тему проекта не выбрали.

Айрис устало потерла виски и уставилась невидящим взглядом в книгу. Мысли, и так далекие от зельеварения, окончательно унеслись в другую сторону.

Нужно было скорее завершать в этом времени свои дела и возвращаться. Пока с ней не случилась какая-нибудь глупость, из-за которой она не смогла бы вернуться домой.

Резко поднявшись со стула, Айрис обежала взглядом библиотеку, пытаясь сориентироваться, где стоят стеллажи с книгами о древних артефактах или с книгами по истории. Она не знала, когда ей удастся поговорить с Серой Дамой, не вызывая подозрений, без свидетелей, а поиски диадемы начинать надо было чем быстрее, тем лучше.

Убедившись, что за ней никто не наблюдает, Айрис проскользнула в дальний угол библиотеки, в отдел истории. Воровато оглядевшись еще раз, она выбрала несколько старых на вид томов с названиями, наиболее подходящими, как ей казалось, для того, что она хотела найти. И вернулась на свое место.

Для всех у нее будет проект по зельеварению. Чем меньше людей будет знать, что она ищет, тем меньше подозрений она вызовет. А проект и Селвин…

Из груди вырвался тяжкий вздох.

— Все настолько плохо? — над ухом прозвучал веселый голос Блэка. Айрис вздрогнула и подняла на него недовольный взгляд.

— Смотря что ты подразумеваешь под «плохо».

У нее не было ни малейшего желания посвящать его в перипетии ее отношений с Селвином. И вообще, с чего такое внимание к ее скромной персоне?

Блэк ее взгляд проигнорировал: ему срочно потребовалось что-то достать из своей сумки. Айрис подперла щеку ладонью, ожидая продолжения повисшего в воздухе диалога.

— Как насчет испортить себе аппетит перед обедом? — Блэк с заговорщицким видом подмигнул и жестом фокусника вытащил из сумки белую коробку, в которых обычно в Хогсмиде продавали пирожные. — Свежие, прямиком из «Сладкого Королевства».

И он поставил коробку перед отпрянувшей от неожиданности Айрис.

— Ты не стесняйся, у меня еще есть.

— Как тебя вообще с ними в библиотеку пропустили? — устоять перед выпечкой из «Сладкого Королевства» было невозможно.

Блэк загадочно улыбнулся, а потом потянулся и принялся складывать в стопки книги.

— Эй! — возмутилась Айрис.

— Я пришел забрать тебя на обед, — счел нужным пояснить Блэк. Айрис машинально наколдовала Темпус и тихо выругалась. Время пролетело слишком быстро, и, что главное, она и с места не сдвинулась в своих поисках.

— Мы же вроде с Шафиком договаривались, — отложив пирожное, Айрис сгребла все книги по истории и прижала их к груди. Подальше от любопытного носа Блэка.

— У Фреда стихийно организовались пациенты.

— Что случилось?

— Да так… кое-кому коридор узковат оказался, — Блэк повертел в руках какую-то особенно старую книгу по зельеварению. — Как ты это читаешь?

Никак, подумала про себя Айрис.

— Я отнесу книги на место, — и прежде, чем Блэк успел что-то ответить, скрылась за стеллажами. — Жди меня на выходе!

Ей удалось незаметно расставить книги по местам и даже проскользнуть мимо недовольного Селвина, не привлекая к себе внимания. Блэк послушно ждал ее у дверей, обаятельно улыбаясь мадам Мортемор. Айрис фыркнула и некстати вспомнила, что Альфард так и не женится. И ей вдруг стало интересно, почему. Не смог выбрать единственную и неповторимую среди сотни очаровательных женщин?

— Так профессор Слагхорн поставил тебя в пару с Селвином? — Блэк легко отлепился от дверного косяка, кланяясь на прощание в полушутливом поклоне библиотекарю.

— Да.

Альфард выглядел искренне обеспокоенным, и Айрис с затаенной грустью вспомнила Сириуса. Тот тоже всегда с такой же слегка озабоченной интонацией выспрашивал у нее подробности неприятных школьных происшествий. Как ее угораздило стать четвертым чемпионом в Турнире Трех Волшебников? Сильно ли достает Амбридж? Как проходят уроки окклюменции со Снейпом? Сириус спрашивал, доверительно заглядывая Айрис в глаза, беспокойно касаясь ее плеча горячей ладонью, а между его бровями появлялась глубокая складка.

У Альфарда она, кстати, тоже была. Хмурились они одинаково.

Айрис сглотнула появившийся ком и заставила себя забыть о крестном. Его не вернуть, как и родителей, и многих других достойных людей. В ее силах было лишь постараться спасти еще живых.

Ушедшая в свои мысли, Айрис не сразу заметила, что они с Блэком идут в полной тишине. Нет, звуки никуда не исчезли, предобеденный Хогвартс был полон шума разговоров и топота спешащих ног, но сам Блэк шел молча, что-то напряженно обдумывая.

Не из-за Селвина же он?..

— Нужна помощь? — наконец отмер Блэк. Он был таким непривычно серьезным и собранным, что у Айрис по спине прошел холодок нехорошего предчувствия.

Они застыли посреди коридора в безмолвном диалоге взглядов, вынуждая остальных студентов обходить их.

— Нет, — твердо ответила она.

Где-то на задворках сознания у нее мелькнула мысль, что отказываться от помощи Альфарда глупо и недальновидно, но Айрис дала себе слово никого не вмешивать в свои проблемы. Это было слишком опасно. Ее легенда, пусть и подтвержденная Дамблдором, при пристальном изучении не выдержала бы критики. Она была человеком без прошлого: ни родных, ни знакомых, ни друзей. А еще она не хотела, чтобы по ее вине пострадал кто-нибудь из этого мира. Она была сыта жертвами по горло.

Альфард кивнул, принимая ее решение. И Айрис была ему благодарна за то, что он не стал развивать эту тему или задавать вопросы.

— Пойдем? — предложила она, обнаружив, что они перекрыли половину коридора и о них, как волны о волнорез, разбивалась толпа.

— Точно, — встрепенулся Блэк, вернув на лицо привычную беззаботную улыбку. — Ты заставила меня забыть, насколько я голоден.

Айрис фыркнула. Ну да, ну да…

Словно в искупление за испорченное утро, остаток дня прошел более чем сносно. За обедом ребята активно обсуждали краткую стычку между третьим курсом Гриффиндора и четвертым Слизерина, произошедшую в одном из коридоров. В центре внимания, помимо драчунов, оказались староста школы Том Риддл, разнявший сцепившихся студентов, и Фред Шафик, устранивший с них последствия драки. Айрис слушала внимательно, изредка поглядывая на слизеринский стол.

Риддл сидел в центре стола лицом к залу — место, которое в ее времени занимал Малфой. И это был удивительный контраст. Малфой всегда вел себя так, словно ему принадлежал весь Хогвартс, но выглядел при этом как шут, невесть зачем напяливший королевскую корону. Риддл же был королем, старательно изображавшим из себя простого студента.

— Приглянулся слизеринский староста? — как и следовало ожидать, повышенное внимание Айрис к Риддлу не осталось незамеченным. Хорошо еще, хитро прищурившаяся Меган задала свой вопрос шепотом.

— Нет, — честно ответила Айрис, дав себе слово быть осторожнее в своих взглядах.

Судя по выражению лица, Меган ей не поверила.

— Будь осторожна, из-за него немало сердец разбилось.

Айрис покачала головой. Представить это себе у нее не получалось. Как можно влюбиться в Волдеморта? Хотя, объективно говоря, Том Риддл был действительно красив — девушек можно было понять.

— К его чести, он никогда никому не давал надежды, — продолжила Меган и, как показалось Айрис, вздохнула.

Отвечать на это Айрис не стала — да и что она могла ответить? — и разговор затих сам собой. Больше в сторону Риддла она не смотрела.

После обеда шла трансфигурация с Дамблдором, и Айрис впервые искренне пожалела, что не родилась в этом времени. Она даже не знала, что этот предмет может быть настолько интересным. Если бы МакГонагалл преподавала так же…

Окунувшись с головой в привычную атмосферу учебы, Айрис даже не заметила, как прошел день. Ее скованность в общении с остальными была явно принята за скромность и неловкость из-за смены образа жизни — ведь по легенде она перешла с домашнего обучения. Ребята постоянно спрашивали ее о предыдущих преподавателях, учебной программе, семье, друзьях, увлечениях. Подобный интерес был ожидаем, и на многие вопросы ответы у Айрис были готовы заранее, спасибо Дамблдору. И по счастью, студенты этого времени прекрасно понимали слова «мне не хотелось бы об этом говорить», обладая вежливостью и тактом.

— Нельзя быть такой скрытной, Ариста, — мягко пожурила ее Меган, когда Айрис отказалась рассказывать очередные подробности о своем домашнем обучении. — Люди могут задуматься о несказанном и прийти к неожиданным выводам.

— Но мне правда нечего рассказывать. В Хогвартсе учиться намного интереснее, — Айрис попыталась перевести разговор, внутренне холодея. Меган неосознанно озвучила один из ее страхов.

— Но домашнее обучение должно быть более эффективно, — заметила то ли Эмилия, то ли Шарлотта Крауч. — Индивидуальная программа, безраздельное внимание преподавателя.

— Не в моем случае, — неловко улыбнулась Айрис, понимая, что уровень ее знаний никак не мог соответствовать результату домашнего обучения. — Я преуспела только в одном предмете.

— В каком же?

— Защита от Темных Искусств.

— Оу, — Крауч с интересом взглянула на нее. — Хороший преподаватель или склонность?

— Не знаю, — пожала плечами Айрис. Не отвечать же в самом деле: «жизнь»?

— Если судить по эскападе в поезде, скорее склонность, — фыркнул стоявший рядом Фоули.

Раздались беззлобные смешки. Айрис отвернулась.

Эскапада, вот как.

— Не обижайся, — Меган в немом извинении коснулась ее руки. — Верно, на такую демонстрацию отношения мало кто решается, но… — она наклонилась к самому уху Айрис и шепнула: — это было восхитительно.

И сделала страшные глаза, чтобы Айрис ни в коем случае не проболталась и не порушила репутацию старосты школы.

— А тебе, Берт, стоит следить за тем, что говоришь, — громко добавила она в сторону Фоули. — Ты сделал весьма сомнительный комплимент даме.

— Прошу прощения.

— Ариста, — Айрис растерялась, когда Меган взяла ее под руку, игнорируя извинения. — Сегодня вечером старосты Рейвенкло проводят экскурсию по Хогвартсу для первокурсников. Присоединишься к ним, или мне попросить кого-нибудь показать школу в индивидуальном порядке? Не переживай, я понимаю, что экскурсия с одиннадцатилетними детьми тебя может обременить или быть тебе не слишком интересной.

— Я лучше присоединюсь…

— Мы с Бертом с радостью покажем Хогвартс Аристе, — Альфард возник как черт из табакерки, не замечая ответа Айрис.

— Ариста? — Меган вопросительно посмотрела на нее.

— Я... буду рада, — с запинкой ответила Айрис, понимая, что не может отказаться, не вызвав подозрений. И с тоской сознавая, что на ближайшее время будет самой популярной персоной факультета, а значит, о покое и поисках диадемы можно забыть.

 

Вечер наступил очень быстро, Айрис, окруженная со всех сторон любопытствующим вниманием, и оглянуться не успела. Блэк хотел начать свою экскурсию с окрестностей Хогвартса — "Пока не стемнело". Они с Фоули ждали ее возле выхода из замка, Айрис же решила заглянуть в уборную.

...Где ее буквально впечатали в стену.

Айрис растерялась до такой степени, что даже не успела среагировать: она ждала нападения от Риддла, от молодых Пожирателей, от авроров, проверявших каждое новое лицо на территории магической Британии в связи с войной, но никак не от щуплой девчонки в женском туалете.

— Какого?.. — еле выдохнула она, с трудом противясь чужой магии, пытающейся вдавить ее в каменную кладку.

— Слушай меня внимательно, — зашипела девчонка, а Айрис растерялась еще сильнее, заметив на мантии напавшей желтую нашивку с барсуком. Конечно, после Петтигрю она зареклась судить о людях по их факультету, но вообще-то на Хаффлпаффе всегда учились довольно миролюбивые и толерантные ребята... Захария Смит исключение.

Может, эта девица имеет отношение к Риддлу и его прихлебателям? Или ее разоблачили?

— Если я тебя еще раз увижу возле своего жениха, вернуть тебе твою смазливую рожу не сможет даже консилиум целителей из Мунго!

— Жениха? — глупо переспросила Айрис.

— Не строй из себя дуру, у тебя факультет не тот!

Айрис даже не пыталась что-то там из себя строить и кого-то изображать. Она уже успела испугаться, что ее легенда раскрыта, приплела сюда Волдеморта, а оказалось... ее что, к кому-то приревновали?

— Послушай, не знаю, что ты придумала, но я...

— Придумала?! — взвизгнула девчонка, и Айрис ощутимо приложило затылком о стену. — Не вы ли сегодня вместе так мило ворковали над книжками в библиотеке?!

— Да послушай же ты! — рявкнула Айрис, открыв заслезившиеся от удара глаза и в раздражении уставившись на хаффлпаффку. Ну и свинью ей Блэк подложил, ну надо же! — Он просто предложил мне свою помощь, я и не думала...

— Вот именно, — Айрис приготовилась к очередной волне магии, но девчонка горько всхлипнула. — Он никогда и никому не предлагал свою помощь! Он постоянно унижает меня, засматриваясь на других девушек, но еще никогда он не начинал за ними ухаживать... Тем более, ты полукровка! Ты его опоила, признавайся?!

— Ты спятила?

В ее родном времени любовный бум как-то прошел мимо нее, Айрис никогда не интересовалась парнями и не понимала, как та же Лаванда может придавать отношениям с ними огромное значение. Гермиона же презрительно кривилась, говоря, что все эти мнимые, надуманные мимолетные влюбленности "напрочь отшибают у некоторых последние мозги"...

Она опять была права.

— Чем ты его завлекла?! Не такая уж ты и красавица, не говоря уж об остальном, — в голосе хаффлпаффки причудливо смешались презрение пополам с обидой. — Что в тебе есть такого, чего нет у меня?

— Мозги? — не удержалась от шпильки Айрис.

— Да как ты смеешь?.. — обманутая невеста сорвалась в истерику.

Айрис, кое-как подобравшаяся к своей палочке в кармане мантии, едва успела выставить щит. Сила, удерживающая ее припертой к стене, исчезла. От следующего заклинания Айрис ушла, шагнув в сторону, и под ее ошарашенным взглядом оно покорежило каменную кладку стены.

Психованная девица кидалась отнюдь не безобидными проклятиями. Они проходили мимо, либо разбивались о щиты — боевого опыта у хаффлпаффки не было, но невозможность достать Айрис ее только распаляла.

— Тебя не хватало на мою голову... да уймись уже! Oppugno!

Девчонка взвизгнула, пытаясь закрыться от стайки мелких остроклювых птичек, а Айрис устало опустила палочку. Милая Гермиона, спасибо тебе и за советы, и за заклинание.

— С ума сойти, — пробормотала она, спешно покидая туалет. Когда она представляла себе, с чем ей придется столкнуться в сороковых, ее воображение рисовало несколько иные картины.

В них был Волдеморт и не было ревнивых дур.

Разозлившаяся Айрис прямо в дверях на выходе из замка высказала Альфарду все, что думала о нем и его невесте, но Блэк, вместо того, чтобы покаяться, лишь присвистнул:

— Без меня меня женили.

— Суон, мне жаль тебя разочаровывать, но у него нет невесты, — поддакнул рядом стоящий Фоули, деликатно оттеснив их с прохода на уже покрывшуюся вечерней росой траву. Судя по его виду, ему было весело.

— И ненормальной хаффлпаффки тоже не было, да? — буквально прорычала Айрис, подавшись вперед и едва не отдавив Фоули ногу.

— Вот это темперамент! — восхитился Блэк, но тут же посерьезнел. — А хаффлпаффка эта как выглядела?

Айрис пожала плечами, отодвинулась и в недовольстве скрестила руки на груди.

— Обычная. Маленькая, ниже меня, наверно, на голову. Блондинка. Шея длинная, прям как у... неважно.

— Лиза Блоссом, — опознал Фоули, тоже растеряв веселость. — Что у тебя с Селвином, Суон?

— А Селвин здесь причем?

— Блоссом его невеста.

Айрис моргнула, чувствуя себя донельзя глупо. Настолько красноречиво глупо, что Фоули хлопнул Блэка по плечу и сочувственно посмотрел на Айрис.

— Хогвартские сплетницы как оружие массового поражения. Зашли их в штаб Гриндевальда, через неделю войне придет конец.

— Не переживай, Ариста, — Альфард обаятельно улыбнулся, подхватил ее под руку и потянул за собой в сторону Черного озера. — Уже завтра сплетни утихнут, — беззаботно посулил он. На взгляд Айрис, даже слишком беззаботно. Но спорить она не стала.

Глупая ситуация, на самом-то деле, и Айрис она трогала мало. В последние годы в школе к ней не раз подходили обиженные девушки с претензией, что их парни засматриваются на нее. Айрис только терпеливо отвечала, что во всем виновата ее недоделанная слава, а сама по себе она для них ничего не значит. И вообще, ей сейчас не до отношений, и нет, она не имеет ни на кого никаких видов.

"Затащить в постель героиню магической Британии — круто... Извини, Айрис", — за свои честные слова Рон заработал тогда два возмущенных взгляда от нее и Гермионы.

Девушки успокаивались, кто сразу, кто еще с месяц трепал ей нервы, но до сражений дело не доходило никогда. Тем неожиданнее было здесь, на ровном месте, столкнуться с таким. Неожиданнее, но не более того.

А как унять взбесившуюся девушку, пусть Селвин думает. Это его головная боль.

— Невеста... Я, конечно, знаю, что некоторые чистокровные семьи заключают договорные браки, но не рановато ли?

— Помолвка не свадьба, — ответил Фоули. — Предварительная договоренность, чаще всего без обязательств, хотя некоторые делают из этого целую трагедию.

И красноречиво посмотрел на Альфарда. Тот сразу помрачнел.

— Люди не всегда приходятся по душе.

— Поэтому ты у нас уже убежденный холостяк, — заржал Герберт, исподволь предсказав будущее друга.

На этом тема себя исчерпала.

Черное озеро красиво искрилось в лучах закатного солнца. Вдоль его берега чинно прогуливались студенты. Девушки ходили под ручку друг с дружкой, уже переодевшись из школьной формы и демонстрируя подружкам, соперницам и молодым людям нарядные мантии новых фасонов. Парни сидели на траве на своих мантиях, кто просто беседуя, кто во что-то играя, но и те, и другие искоса поглядывали на щебечущие стайки девочек. Кто-то уже собрал совместную компанию, Айрис даже несколько тихих медленных песен услышала, исполняемых хором.

Это было абсолютно непривычно, диковинно, и Айрис замерла на месте, очарованная чуждой ей, но такой одухотворенной атмосферой. Различия между сороковыми и девяностыми и раньше бросались ей в глаза, как правило в мелочах, вроде красивых лент под воротнички школьных блуз вместо привычных галстуков или юбок, обязательно прикрывающих колени, но сейчас перед глазами словно возник целый мир, разительно отличающийся от привычного ей.

— Черное озеро, — торжественно представил Альфард. — На его дне расположена последняя в нашей стране деревня русалок. Еще в нем обитают гриндилоу и гигантский кальмар.

— Ого, — протянула Айрис. Кальмар в ее времени, выходит, преклонных годов. Или здешний — его предок? Сколько вообще живут кальмары?

— Он по весне выползает, в это время года его редко увидишь.

— В той стороне Хогсмид...

Альфард говорил и говорил, изредка милостиво позволяя Герберту вставить пару слов. Ну, откровенно говоря, рассказчик из Блэка вышел отменный, он, как и близнецы Уизли, любил ввернуть что-нибудь эдакое в свою речь, что неизменно вызывало улыбки. Фоули же рассказывал, как текст из учебника по истории читал: сухо, нудно и только по факту.

Айрис же вежливо улыбалась, задавала самые элементарные вопросы и изо всех сил делала вид, что она в Хогвартсе впервые.

— Астрономическая башня. Самая высокая в Хогвартсе. На ней проходят уроки астрономии, — сообщил Герберт, когда их компания приблизилась к ее подножию.

— Любимое место у парочек, — проказливо добавил Альфард. Айрис задрала голову.

Солнце уже почти село, темная синева неба была окрашена ало-сиреневыми сполохами облаков, и их буквально пронзала черная громада замковой башни.

Айрис поежилась и инстинктивно обхватила себя руками в поисках тепла.

— Замерзла? — участливо спросил Альфард, и легким пассом сколдовал согревающие чары.

Уже ощутимо похолодало, сказывалась и предночное время, и осень, и близость озера, но озноб пробил Айрис вовсе не из-за стылого ветра.

Последний раз она видела эту башню и с этого же ракурса на рассвете, когда было так же свежо, темное небо так же пестрело окрашенными солнцем облаками, а у изножья на мокрой траве изломанной куклой лежало тело Дамблдора. Она вновь как наяву увидела последний миг жизни директора, долгую секунду его падения, себя на коленях на влажной земле...

Видимо, что-то отобразилось на ее лице, слишком далекое от ожидаемого восторга, что Блэк как-то спокойно, по-взрослому посмотрел на нее и качнул головой.

— Идемте в замок. Ариста, если ты желаешь, мы продолжим нашу экскурсию завтра. Ты, похоже, сильно устала.

— Слишком много впечатлений, — оправдалась Айрис со слабой улыбкой.

Слишком много воспоминаний.

Она развернулась, чтобы уйти, но ее внимание привлек теплый огонек, зажегшийся у самой кромки запретного леса. На уже черном фоне деревьев хижина лесника и не проглядывалась, но этот свет, льющийся из окошка, она узнала бы из тысячи. Они с Роном и Гермионой на пятом курсе полгода ждали его. И того, кто пришел с этим огоньком.

Хагрид.

Айрис прекрасно помнила, что Хагрид был третьекурсником, когда Риддл открыл Тайную Комнату, выпустив змея и убив Миртл. В ее родном времени это были события полувековой давности, здесь же не прошло еще и двух лет. Значит, сейчас Хагриду около пятнадцати. Одинокий подросток, обвиненный в убийстве, которого не совершал, повидавший изнутри Азкабан, потерявший свою волшебную палочку — и свою самую большую мечту — и из года в год наблюдающий, как те, с кем он учился раньше, сдают экзамены, переходят на следующий курс, становятся настоящими волшебниками.

И как тот, кто повинен в его незавидной судьбе, здесь, в этом замке...

Руки сами собой сжались в кулаки. Айрис не знала, чем она в тот момент думала, скорее, это был просто единый порыв, за которым не стояло ни одной мысли, порыв, после которого в ее родном времени начинались сущие беды и проблемы. Но она решительным шагом направилась к знакомому до последней щепки дому.

— Ариста, ты куда? К Запретному лесу опасно приближаться с наступлением темноты! — Фоули резво заступил ей дорогу, но Айрис это в чувство не привело.

— Не мешай, Герберт. Пожалуйста.

— Тебя хижина старины Огга привлекла? — Альфард оказался более догадливым.

Айрис лишь отрывисто кивнула.

— Это наш лесничий...

— А еще там бывший студент школы, полувеликан Хагрид. Полтора года назад его питомец убил магглорожденную студентку... — начал Фоули, явно не считавший Хагрида подходящей компанией для Айрис.

Айрис на миг притормозила и холодно посмотрела на ребят.

— Я знаю, Фоули. Идите в Хогвартс, — уже мягче сказала она, увидев их огорошенные лица. — Спасибо вам за увлекательную экскурсию, мне она очень понравилась. Надеюсь, завтра вы мне покажете весь замок до конца.

— Ты хочешь, чтобы мы тебя тут бросили? — Фоули искренне возмутился, а вот Блэк, прищурившись, сверлил Айрис взглядом. Именно в этот момент, напоровшись на его взгляд, Айрис наконец поняла, что Альфард — не простой шутник вроде беззаботного, так и не повзрослевшего Сириуса, а человек с двойным дном, и дном очень глубоким.

— Да. Спасибо вам за беспокойство.

Она действительно не знала, зачем она так поступила. Почему не дождалась дня и одиночества, почему так торопилась к "убийце", даже не думая, что завтра об этом может знать уже вся школа. Это было сродни наваждению, тому, что толкнуло ее пойти за философским камнем, ринуться в одиночку в Тайную комнату за Джинни, отправиться спасать Сириуса...

— Здравствуйте, мистер Огг. Привет, Хагрид.

Она не знала, что в ярком свете, льющемся из хижины на порог, ее тонкая, замершая на крыльце фигурка прекрасно была видна из окон замка. И что зудящее чувство тяжелого, давящего взгляда ей отнюдь не привиделось.

 

Проснулась Айрис на заре в холодном поту. Вскинулась на кровати с заполошно бьющимся сердцем и с силой провела дрожащими пальцами по лицу, стряхивая остатки кошмара.

Призрачные видения сна постепенно истаивали, разбиваясь о рассветный сумрак спальни. Айрис обхватила колени руками и уткнулась в них лицом, пытаясь прийти в себя. Когда тяжелое рваное дыхание выровнялось, она нашла свою палочку и наколдовала Темпус. И обессиленно упала на подушку.

Половина шестого утра.

Сон больше не шел, оставив после себя несильную головную боль и неприятный осадок на душе. Промаявшись в кровати с полчаса, Айрис поднялась.

Девочки еще спали, по их задернутым пологам гуляли первые солнечные лучи. День обещал быть ясным.

Одевшись и уже привычно приведя себя в порядок, надлежащий для этого времени и ее миссии, Айрис сразу взяла учебники для занятий и спустилась в общую гостиную. Она думала, что в такую рань никого в ней не будет, но ошиблась.

— Эмма?

Эмма Слэттери, сидевшая в одном из уютных кресел возле окна и читавшая книгу, подняла голову.

— Доброе утро, — сдержанно улыбнулась она и сделала приглашающий жест. Айрис села в кресло напротив, чуть поморщившись от ударивших по глазам лучей света.

— Я думала, мне одной не спится, — заметила она, не зная, о чем разговаривать. Не о погоде же?

— Я всегда рано встаю, — пожала плечами Эмма. — Мне нравится сидеть здесь по утрам.

Айрис кивнула. Она сама видела, как преобразилась гостиная. Потолок, вечерами показывающий бескрайнее звездное иссиня-фиолетовое небо, сейчас радовал глубокой лазурью, затянутой легкой дымкой перистых облаков. По полу словно клубился белый туман, рассвет проникал сквозь огромные окна, наполняя гостиную сияющим золотым светом зари. Солнечные блики слепили, играя на тонких стеклах арочных окон.

И, в отличие от шумных, наполненных дискуссиями вечеров, сейчас здесь царила тишина.

— Седьмое небо, правда? — улыбнулась Эмма, проследив за взглядом Айрис.

Айрис кивнула. Это было самое красивое место, которое она видела в Хогвартсе. Она даже ощутила укол сожаления, что не на факультете Рейвенкло училась все шесть лет.

Разговаривать как-то не хотелось. Эмма благодарно улыбнулась и углубилась в книгу. Айрис откинулась на кресло и прикрыла сухие глаза. У нее было ощущение, что она парит где-то высоко в небесах.

Они просидели в уютной тишине минут пятнадцать, а потом их уединение было прервано громким стуком в окно. Айрис удивленно открыла глаза и увидела бьющуюся в окно сову с привязанной к лапам посылкой.

— Что-то рановато для почты, — она поднялась с кресла и вскарабкалась на подоконник, чтобы впустить птицу. — К кому это, интересно?

— К тебе, — как само собой разумеющееся ответила Эмма и, заметив недоумение Айрис, пояснила: — Совы всегда прилетают к адресатам, а мне писать некому.

Айрис нервно сглотнула. Неужели пришел ответ на ее давнишнее письмо? Она уже и надеяться перестала…

Сова кинула на круглый столик свою посылку и улетела, не дожидаясь благодарностей и угощений. Эмма отложила книгу, склоняясь над мягким конусообразным кульком высотой где-то в два фута.

— Здесь нет конверта. Ты знаешь, от кого это?

Айрис отрицательно покачала головой, недоумевая все сильнее, и уже протянула руку, как была остановлена теплыми тонкими пальчиками Эммы.

— Ты такая беспечная, — покачала головой она, а потом отдернула от Айрис руку, словно обожглась. — Извини.

— Все в порядке, — заверила ее Айрис, ругая себя последними словами. Действительно, она как-то забылась. Кто знает, какие чары наложены на посылку? — Спасибо.

Вытащив свою палочку, Айрис проверила сверток всеми известными ей заклинаниями. Ничего.

— Вроде безопасно, — пробормотала она, разрывая шуршащую бумагу. — Розы?

В свертке было больше двух десятков роз, на ровных стеблях и с пышными бутонами яркого красного цвета.

— Это точно не мне, — открестилась Айрис. — Это либо ошибка, либо несмешная шутка.

— Здесь есть записка, — Эмма аккуратно вытащила покоящийся между шипастых стеблей узкий конверт и уже хотела передать его Айрис, как резко замерла. Ее пальцы каким-то неуверенным, словно против воли, движением раскрыли его, вытащив сложенный вдвое листок пергамента. Щеки вспыхнули румянцем, на лице появилось отрешенно-мечтательное выражение.

— Ну вот, а ты говорила, что некому тебе писать, — улыбнулась Айрис, ища взглядом вещь, которую можно было бы трансфигурировать в вазу. И ничего не находя. — Надо куда-то цветы поставить. Эмма? Ты меня слышишь?

Судя по стеклянным глазам Эммы, она не слышала никого и ничего. Как и не видела.

Айрис нахмурилась. Эмма совсем не походила на человека, способного так реагировать на любовные послания. Конечно, она ее знать не знала, но ей все же казалось, что Эмма куда больше похожа на ту же рассудительную Гермиону, чем на пустоголовую болтушку Лаванду. А Гермиона бы никогда…

— Эмма! — еще раз громко позвала ее Айрис и дотронулась до ее руки.

— О, прости, — пролепетала она, смотря куда-то сквозь Айрис расфокусированным взглядом. — Я просто не ожидала…

Айрис кольнуло нехорошее предчувствие. Такой взгляд она уже видела. Схватив Эмму за запястье, она вывернула ее кисть, чтобы увидеть записку.

Ей удалось разглядеть только слова «Милая Ариста», как Эмма резко выдернула руку, рассерженно зашипев.

— Прости, — Айрис не раздумывая подняла палочку и направила ее на Слэттери. — Stupefy!

Эмма обмякла, без сознания упав на пол. Записка вылетела из ее рук, и Айрис развернула ее кончиком своей палочки.

«Милая Ариста,

Ты нанесла удар мне в самое сердце! Я не могу думать ни о ком, кроме тебя. Молю, чтобы мои чувства оказались взаимными, и ты бы испытала те же радость и восторг, что и я!»

Подписи не было.

— Издеваешься, да? — сквозь зубы прошептала Айрис, заклинанием поднимая записку в воздух и пряча ее в наспех созданном конверте из обычного пергамента. С этим она разберется, но позднее. Сейчас главным была Эмма.

— Mobilicorpus!

Тело Эммы взмыло в воздух и полетело к выходу из гостиной, повинуясь движению палочки Айрис. Сама Айрис пошла следом, надеясь, что Слагхорн уже встал.

Розы сиротливо остались лежать на столе.

 

Утренний Хогвартс был пуст. Быстрые шаги Айрис громким эхом раздавались под сводами коридоров. Она надеялась, что ей повезет, и она останется незамеченной даже для призраков, но…

К ее торопливым шагам добавилась чья-то стремительная поступь. Айрис резко затормозила и заозиралась. Они были на пятом этаже, практически возле библиотеки.

К слову, пока еще закрытой библиотеки.

Шаги приближались, и Айрис вздохнула, опуская руку с волшебной палочкой. Бессознательное тело Эммы опустилось ниже, зависнув в паре футов от пола. Смысла прятаться не было, тот, кто шел ей навстречу, тоже наверняка слышал ее.

«Пусть это будет кто-то из профессоров», — мысленно взмолилась Айрис, и тут, словно в насмешку, из-за угла вышел тот, кого видеть не хотелось совершенно.

Том Риддл.

Айрис чуть нервно стиснула палочку, чувствуя, как предательски дрогнули пальцы, и напряглась. Умом она понимала, что Риддлу незачем на нее нападать, но все равно где-то на подсознании ждала атаки.

Увидев Айрис с палочкой наизготовку над парящим в воздухе телом, Риддл на секунду сбился с шага, и его взгляд мгновенно стал сосредоточенным и колким.

— Что с ней? — коротко поинтересовался он, приближаясь, и Айрис поморщилась, услышав в его голосе властные нотки. Бросив беглый взгляд на Эмму, словно удостоверяясь, что та жива, Риддл направил все свое внимание на Айрис.

Айрис лишь пожала плечами. Неожиданность их встречи поколебала ее самообладание, но она быстро пришла в себя.

— Я собиралась это выяснить, — ровно прозвучал ее ответ.

— Больничное крыло в другой стороне.

В роли старосты и лучшего студента он был безупречен. На его лице, на первый взгляд безучастном, скользили тени легкой обеспокоенности за Эмму, настороженности перед новой студенткой и готовности оказать помощь. Не знай его Айрис настолько хорошо, как знала, однозначно бы купилась.

Как купилась на своем втором курсе, слепо веря в его невиновность...

Палочка Риддла скользнула из рукава школьной мантии ему в ладонь, и он уверенно и споро бросил в Эмму целую вязь заклинаний, сложную даже по одному своему виду. Он колдовал легко и непринужденно, и до него Айрис видела лишь одного человека, способного столь же изящно творить чары — Альбуса Дамблдора. И это действительно впечатляло.

— На ней лишь следы оглушения, — Айрис почувствовала, как у нее перехватили контроль над управлением бессознательным телом Эммы, и едва успела остановить себя, чтобы не возразить. Как бы это выглядело, в конце концов?

Риддл вновь поднял палочку, и Айрис, каким-то седьмым чувством поняв, что он собирается сделать, поспешно выпалила:

— Не надо! Не буди ее.

Брови Риддла приподнялись в немом вопросе, он чуть переместился, словно невзначай, но теперь он мог из своей позиции легко и практически незаметно атаковать Айрис.

Айрис только зубами скрипнула, разгадав маневр.

— Объяснись, — велел он, поймав ее в ловушку своего взгляда. И да, это было глупо, но она не смогла сдержать злорадствующей улыбки, когда заметила в его глазах отголосок недовольства пополам с недоумением.

На нее больше не действовала легилименция, Том Риддл не смог залезть в ее голову. И больше не сможет никогда.

Айрис видела, что он понял смысл ее улыбки, она заметила просыпающуюся опасность в его глазах. По спине прошелся холодок. Айрис ощутила знакомый прилив адреналина...

И как наяву услышала недовольный голос Гермионы:

"Диадема, Айрис! Тебе нужна диадема, а не война!"

Она даже головой тряхнула, отгоняя наваждение. Том Риддл здесь и сейчас изображал совершенного во всех смыслах студента, а не руководил гражданской войной, исход которой во многом зависел от того, насколько хорошо Айрис изобразит Аристу Суон и насколько быстро найдет следы диадемы Рейвенкло.

Она до сих пор представления не имела, как она это сделает, но догадывалась, что идея ввязаться в открытое противостояние с Риддлом вряд ли поможет ей достигнуть цели.

— То, что случилось с Эммой… это похоже на отравление, — вздохнув, призналась Айрис. Отчитываться перед Риддлом категорически не хотелось, но его интерес был логичен и оправдан.

На Эмму они посмотрели одновременно.

— Никаких признаков отравления.

— Любовные зелья никак не проявляются внешне, — смысла скрывать, чем именно отравилась Эмма, не было никакого. Все равно у Слагхорна все пришлось бы объяснять.

— Любопытные познания для того, кто говорит, что не силен в зельеварении.

— Мне довелось однажды откачивать от приворотного зелья своего друга, — сухо ответила Айрис. Сканирующий взгляд Риддла, его неусыпное внимание к мельчайшим деталям уже начинали ее раздражать.

— Значит, ты шла к Слагхорну. У тебя поразительная память, — мягко заметил он, чуть кривя губы в тонкой усмешке.

— С чего ты взял? — Айрис даже опешила.

— Ты сумела за один день запомнить расположение аудиторий в школе, — охотно и как будто беспечно пояснил Риддл, а у Айрис как будто что-то оборвалось внутри.

— Эм... ну, я плохо помню, где она, — неловко попыталась отовраться она, нервно дернув плечом. — Просто решила спуститься в подземелья, а там поискать…

— Почему же ты не обратилась за помощью к кому-нибудь со своего факультета?

«Потому что импульсивная дура?» — с тоской подумала Айрис. Как ни посмотри, но Риддл был прав. Так поступил бы любой здравомыслящий человек на ее месте. Конечно, при условии, что он действительно не знает дороги.

— Все спали, — обреченно вздохнула Айрис, прекрасно понимая, насколько по-идиотски звучит подобное объяснение.

Красноречивый взгляд Риддла сказал все, что его обладатель думает о ее умственных способностях. Айрис в ответ раздраженно поджала губы.

— Видимо, мне повезло, что я тебя встретила? — с намеком на сарказм спросила она, посмотрев на него в упор.

— Возможно, — в тон ей ответил Риддл, дернув уголками губ, словно в кривой улыбке. На дне чуть прищуренных глаз мелькнули и погасли алые искры.

Айрис инстинктивно дернулась назад, до боли в пальцах стискивая свою волшебную палочку. Оказывается, она держала ее в руке весь их разговор. Муди назвал бы это "правильными рефлексами", отстраненно подумала она, замирая в напряженном ожидании.

Весь облик Риддла выражал искреннее недоумение ее поведением, он даже брови в немом вопросе поднял, глядя на готовую в любой момент подняться и выстрелить заклятием палочку. Но Айрис слишком хорошо его знала, чтобы не заметить проблеск удовлетворенного торжества на его лице.

Когда она будет один за другим уничтожать его хоркруксы, поклялась она себе, она будет смотреть с таким же торжеством.

— Иди за мной, — велел он, взмахом руки поднимая тело Эммы выше и заставляя его лететь за ним, как ранее делала Айрис. Ни оборачиваться, ни ждать он не стал.

Айрис скрипнула зубами: бросить Эмму она не могла.

— К Слагхорну? — уточнила она, поравнявшись с Риддлом.

— Да.

Идти рядом было странно, словно они старые друзья. Даже молчание, часто свидетельствующее о неловкости, не доставляло дискомфорт. Айрис еще чувствовала привычные напряжение и собранность, всегда сопровождающие ее встречи с Волдемортом, но было и что-то иное.

— Не думала, что встречу кого-то из студентов так рано, — сказала Айрис, просто чтобы не молчать, когда тишина между ними стала слишком... комфортной? — Мы ведь на пятом этаже?

— Да.

— Где-то здесь должна находиться библиотека, я верно помню?

— Верно, — кивнул Риддл и бросил в сторону Айрис странный взгляд.

— Она уже открыта?

— Нет.

Айрис досадливо прикусила губу. Если библиотека закрыта, куда же он шел?

Словно услышав мысли Айрис, Риддл снизошел до пояснений. А может, он просто не хотел давать повод для подозрений?

— Мадам Мортемор позволяет мне приходить в библиотеку в любое время, за исключением, разумеется, ночного. Если тебе необходимо, я могу провести тебя.

— С… спасибо, — с запинкой поблагодарила Айрис. Говорить «спасибо» Волдеморту было более чем странно.

Интересно, зачем это ему было нужно? В благотворительность Айрис ни на кнат не поверила. Сомнительно, что Риддл часто и много кому предлагал подобную услугу. С чего же вдруг она удостоилась подобной чести?

— Как тебе в Хогвартсе? — неожиданно поинтересовался Риддл. Айрис, полностью ушедшая в размышления, недоуменно моргнула.

Они уже были в районе третьего этажа, возле одной из движущихся лестниц.

— Волшебно, — совершенно искренне ответила она. И улыбнулась, заприметив знакомый еще с первого курса коридор, тогда называвшийся Запретным. Сколько лет прошло, а воспоминания свежи, как никогда…

Перед глазами встал образ Квиррелла с Волдемортом в затылке, и ностальгическое настроение как рукой сняло. Что тогда, что сейчас — цели в ее жизни отличались завидным постоянством. Порой к Айрис закрадывалось нехорошее подозрение, что, заданные пророчеством с рождения, они останутся неизменными всю ее жизнь, до самой смерти.

Всю жизнь, от пеленок до гроба, быть связанной с Волдемортом…

Чтобы как-то отрешиться от не самых приятных мыслей, Айрис переключила внимание на Эмму. Та по-прежнему была без сознания и не делала никаких попыток очнуться. Айрис кольнуло беспокойство: не сильно ли она приложила ее заклинанием?

Риддл, проследивший за направлением взгляда Айрис, констатировал:

— Она не придет в сознание еще около часа. Поразительный эффект, ты, должно быть, сильная волшебница.

Голос Риддла был мягок, Айрис даже послышались вкрадчивые нотки. В мыслях мгновенно вспыхнул ассоциативный образ: мягкая поступь кошки, крадущейся к глупому, заслушавшемуся на бархатистое мурчание мышонку.

— Я... случайно.

Риддл ничего не ответил, и остаток пути они преодолели молча.

Слагхорн встретил их заспанный, в зеленом бархатном халате и колпаке ему в тон, и Айрис едва успела проглотить смешок: профессор выглядел точь-в-точь как тогда, когда она приволокла к нему Рона. Единственный парень в их «звездной» компании, на шестом курсе он неожиданно для всех стал объектом для охоты тех младшекурсниц, что находились в том трудном периоде переходного возраста, когда инстинкты уже есть, а мозги пока не появились. Они с Гермионой как могли пытались оградить его от озабоченных студенток, но Рон все равно ухитрился слупить шоколадные котелки, под завязку наполненные любовным зельем. Именно в тот период Айрис и стала экспертом в приворотных напитках и настойках.

Увидев Эмму и выслушав сбивчивый рассказ, Слагхорн потребовал отдать ему записку и сразу же обнюхал ее со всех сторон.

— Так и есть! — непонятно чему обрадовался профессор. Видимо, это было профессиональное. — Мисс Слэттери действительно находится под действием любовного зелья, известного как Cananga Venenum. Между прочим, очень хитрое зелье, впитывается исключительно через кожный покров, желудок его отторгает, поэтому его не подливают в напитки, а наносят на оголенные участки тела, чаще всего руки. К слову, зелье малораспространенное, поскольку оно эфирно и имеет очень малый срок действия. Эффект сходит уже через три-пять часов с момента отравления. Для приворотов его не используют вообще… кхех…

Слагхорн закашлялся и метнул непонятный взгляд на Айрис.

— Мисс Суон, я советую вам обратиться за помощью к профессору Тофти… Хотя лучше я сам поставлю его в известность. Ума не приложу, зачем кому-то присылать вам подобную записку… кхм…

Профессор окончательно стушевался и, бормоча что-то под нос, отправился копаться в шкафчиках. Но Айрис и так знала, о чем он не договорил. Гермиона, помнится, рассказывала, что изначально Cananga Venenum создавалось как сильнейшее приворотное зелье, однако в конечном итоге из него получился мощный афродизиак. Он действовал действительно всего несколько часов — очень мало, чтобы использовать зелье в качестве приворотного, зато предостаточно, если кого-то хотелось затащить в постель.

Или испортить репутацию.

И хотя у Айрис не было доказательств, она догадывалась, кто автор присланного письма.

— Вот оно! — обрадованно воскликнул Слагхорн, выныривая откуда-то из глубин шкафа. С учетом габаритов профессора, выглядело это довольно комично. — Ну, думаю, мисс Слэттери можно приводить в сознание.

Эмма со стоном покачала головой, приходя в себя. Профессор, жестом попросив Айрис помочь, ловко опрокинул в рот Слэттери универсальный анафродизиак и слегка похлопал дезориентированную девушку по щекам.

— Ну вот. Теперь можно ни о чем не беспокоиться, — Слагхорн довольно потер руки.

— Спасибо, сэр, — искренне поблагодарила его Айрис.

— Прошу прощения, профессор, — Риддл шагнул к шкафу, аккуратно придерживая одну из дверец. — Взгляните на это.

— Что такое, Том? — Слагхорн взглянул туда, куда указывал Риддл, и всплеснул руками: — Мерлин и Моргана, как же это?..

В голосе профессора было столько потрясения, что Айрис, помогавшая Эмме справиться со слабостью и подняться на ноги, не удержалась и подошла ближе.

Слагхорн вытащил один из ящичков с фиалами и уже махал над ним палочкой, вычерчивая сложные пассы. Фиалы и зелье в них Айрис узнала — это было противоядие «Вино Лафарж», которое они вчера варили на уроке. И даже со своего места она прекрасно видела, что один из фиалов наполнен отнюдь не пурпурного цвета зельем.

С неверием выдохнув, Слагхорн опустил палочку и вытащил хрупкую емкость, наполненную светло-янтарной жидкостью. И Айрис со свистом втянула в себя воздух.

На этикетке, сопровождающей любое сданное зелье, ее рукой стояла подпись:

«Ариста Суон, 2 сентября 1944. Противоядие Лафарж».

---

1) В каноне Роулинг использовала перефразированные под волшебный мир известные поговорки («Пролитое зелье не соберешь» , «Пустили кентавра в огород»), таким образом я посчитала возможным существовать и аналогу «Леди с фаэтона — пони легче», или (если совсем по-русски) — «Баба с возу — кобыле легче».

Вернуться к тексту

Айрис в оцепенении смотрела на собственный фиал, заполненный ядом. Мысли разбегались, и она не находила слов, чтобы сказать хоть что-то — а объяснений от нее ждали.

— Я же сдавала противоядие, — наконец отмерла она.

— Да-да, конечно, я помню, — заверил ее Слагхорн, взирая на фиал со смесью изумления, неверия и профессионального любопытства.

Айрис в растерянности посмотрела на профессора, затем обернулась на Эмму, неосознанно ища хоть какой-то поддержки. Эмма ее молчаливый призыв поняла верно, шагнув ей навстречу и встав рядом. Ее теплая ладонь крепко обхватила прохладные пальцы Айрис.

Этот нехитрый жест неожиданно согрел и вернул Айрис самообладание. Она с благодарностью посмотрела на Эмму, послав ей едва заметную, но полную тепла улыбку.

— Мисс Суон, — профессор привлек ее внимание, восторженно уставившись на нее, и от его взгляда Айрис стало неуютно. С такой жадностью Слагхорн не смотрел на нее даже в ее бытность Айрис Поттер. — Расскажите, как вы варили противоядие?

— Эм… по рецепту, сэр, — немного неуверенно ответила Айрис. Она сейчас вообще ни в чем не была уверена.

— Невероятно! — воскликнул профессор, и его огромный живот заколыхался от возбужденных движений. — Это просто немыслимо! Вы уверены, что все сделали с точностью по рецепту?

— Э… нет. Я не слишком хороша в зельеварении, я же говорила…

— Что именно кажется вам невероятным, сэр? — Риддл, до этого не сводивший пристального взгляда чуть прищуренных глаз с фиала, словно силился что-то в нем увидеть и понять, испытующе посмотрел на профессора. Айрис, находящаяся во власти естественного в этой ситуации беспокойства и оттого ставшая неожиданно наблюдательной, заметила тонкую складку меж его бровей. У Гермионы, когда она о чем-то напряженно думала, появлялась точно такая же, отчего ее лоб чуть выше переносицы уже обзавелся едва заметными мимическими морщинками.

У Риддла они тоже наверняка были. Айрис на секунду прикрыла глаза и отвернулась: она поймала себя на том, что действительно высматривает на его лице эти драккловы морщинки, следствия долгих часов размышлений, сомнений, непростых решений.

Слагхорн в ответ на реплику Риддла эмоционально всплеснул руками:

— Эти фиалы никто не трогал, мои охранные заклинания и чары консервации были в целости и сохранности. Яд во флаконе мисс Суон мог появиться только в одном случае — ее зелье само сменило свои свойства!

— А разве это возможно? — нахмурилась Айрис.

— В том-то и дело! До сегодняшнего дня считалось, что нет.

Айрис моргнула и вновь уставилась на свое зелье. Оно золотисто поблескивало, больше напоминая шампанское, чем белое вино. На стекле фиала играли блики света от факелов — в кабинете зельеварения не было окон, и освещение в нем всегда было довольно тусклым. И как только Слагхорн, который превыше всего всегда ценил комфорт, смог уютно устроиться в этом вечно холодном, сыром, сумрачном месте?

Айрис мотнула головой. О чем она только думает?

— Это небывалый прецедент! "Вино Лафарж", меняющее свои свойства! Это же... — тут Слагхорн ушел в себя, наслаждаясь пригрезившимися золотыми горами. До Айрис как сквозь толщу воды доносилось его излишне эмоциональное бормотание: — Открытие века... фурор на ежегодном съезде... статьи и темы диссертаций...

Айрис потерянно опустилась на край парты, напрочь забыв о правилах хорошего тона в этом времени. Взгляд оторвался от флакона с зельем и затерялся где-то в нише за кафедрой, завяз в еле различимой паутине в углу, зацепился за облупившуюся краску на дверцах деревянных шкафов.

Рядом шевельнулась Эмма, положившая свою вторую руку на плечо Айрис. Оперся о парту Риддл, резко переведший свое внимание на Айрис. И вроде бы ничего не изменилось в нем, но Айрис почувствовала, что его внимание стало иного характера.

— Неожиданно.

— Да, — сипло согласилась она. В голове не осталось ни одной умной мысли. — И что теперь, профессор?

Несмотря на свою дезориентированность, она прекрасно понимала, что Слагхорн ни за что не уничтожит зелье. Его восторги, его грезы уже говорили об обратном.

— Как это — что, мисс Суон? — резко вынырнул из мечтаний профессор. — Этот уникальный случай необходимо всесторонне исследовать! И я очень рассчитываю на вашу помощь.

Он даже пальцем Айрис шутливо погрозил, чтобы она и думать не смела, что инцидент с ее сменившим свойства противоядием можно проигнорировать.

— Профессор Слагхорн, сэр, — вежливо обратился к профессору Риддл, точь-в-точь как в воспоминании о крестражах, и Айрис стало не по себе. — Поскольку я еще не выбрал тему своего проекта по зельеварению, возможно, вы позволите и мне заняться этим необычным явлением?

Нет, нет, нет.

Сердце Айрис панически забилось. А если перемена свойств зелья как-то связана с ее возможностью путешествовать во времени?

Слагхорн тем временем понимающе улыбнулся и покачал головой.

— Том, Том... Как коварно с твоей стороны воспользоваться случаем и попытаться увести у меня из-под носа такой интересный объект для исследования...

— И в мыслях не было, сэр, — он чуть склонил голову, точно признавая превосходство Слагхорна. — Мне не соперничать с вашими знаниями и опытом. Но явление столь... удивительное, уникальное...

— Полно, Том, — благодушно перебил Риддла профессор, польщенно улыбаясь, и Айрис с ужасом поняла, что Риддл выиграл. — Я ничуть не сомневаюсь в твоем гении и прекрасно понимаю, что движет тобой. Юным умам сложно противостоять жажде исследований.

— Сэр, я думала, вы лично хотите изучить это... явление, — влезла в разговор Айрис в надежде достучаться до самолюбия Слагхорна и тут же всем своим существом ощутила раздражение Риддла.

Но она просто не могла позволить Риддлу прибрать к рукам проект — и себя вкупе с ним. И плевать, что лучше ситуации, чтобы приблизиться к Волдеморту, не существовало.

— Нет-нет, я не могу не пойти навстречу своему лучшему студенту... Мой долг как профессора зельеварения, уже снискавшего славу на этом поприще, — это освободить дорогу молодым талантам. Я не сомневаюсь, что Том достигнет удачи в предстоящем исследовании.

Айрис кисло улыбнулась. Она в этом не сомневалась тоже.

— Благодарю вас, сэр, — Риддл признательно улыбнулся. — Ваше доверие очень много для меня значит. Я могу воспользоваться вашей лабораторией?

— Ну, разумеется! — Слагхорн в предвкушении потер руки. — Ты хочешь повторить процесс создания зелья, чтобы выявить, на каком этапе начинают происходить изменения? Прекрасное решение! С твоего позволения, я, пожалуй, поприсутствую, очень интересный эксперимент...

Айрис чувствовала себя как лиса, со всех сторон загнанная гончими в тупик. Потенциальное открытие в области зельеварения, ее просто не поймут, и отказ вызовет еще больше подозрений.

— Но как же мой проект? Я ведь в паре с Селвином... — предприняла еще одну попытку Айрис. Крайне слабую — у проекта даже темы не было. И судя по насмешливому и полному превосходства взгляду Риддла, об этом нюансе он был осведомлен.

— Я передам Эрвигу, что теперь его напарником будет Абраксас. Думаю, он обрадуется.

Намек был более чем прозрачен. И все, других аргументов, кроме "я не желаю работать с тобой в паре, потому что ты чертов маньяк и убийца", у Айрис не было.

— Значит, решено, — Слагхорн довольно хлопнул в ладоши. — Сегодня вечером жду вас в этом кабинете. Часов в восемь, скажем. Том? Ариста?

— Я свободен, сэр.

— Я тоже, — с заминкой ответила Айрис, не найдя повода не прийти.

— Тогда до вечера, — Слагхорн ненавязчиво дал понять, что им пора убираться восвояси.

— Спасибо за помощь, сэр, — напомнила о себе Эмма, о присутствии которой все дружно в какой-то момент забыли.

— О, не стоит, милая моя, но впредь будь осторожнее...

Оказавшись за дверью, Айрис немного неловко, но как того требовали правила приличия, поблагодарила Риддла за оказанную помощь, хотя про себя она проклинала последними словами его вмешательство. Рано или поздно Слагхорн заметил бы изменившееся зелье, факт, но возможно, тогда бы уже было слишком поздно для совместных изысканий. Возможно, она бы уже сбежала из этого времени.

Теперь же под угрозой оказалась ее и так слабая легенда. За каких-то жалких два дня чистокровные студенты, помешанные на родословных, завалили ее вопросами, выясняя степень родства с ней. Айрис отшучивалась как могла, нивелируя их интерес. Теперь же ею наверняка заинтересуется и Риддл. Вот только усыпить его бдительность, обмануть его у нее, скорее всего, не выйдет.

— Слэттери, обязательно поставь в известность о случившемся профессора Тофти и Прист, — Риддл выглядел искренне озабоченным ситуацией. Айрис мысленно фыркнула.

Эмма в ответ коротко кивнула. Держалась она превосходно, словно и не ее опоили.

"У нее выправка как у военных", — подумала Айрис, которая насмотрелась на них в маггловском Лондоне.

— Суон, — Риддл всем корпусом развернулся к Айрис, вперив в нее гипнотизирующий взгляд. Его голос изменился, в нем появилась уже знакомая вкрадчивость, которую Риддл не растеряет и через пятьдесят лет. Заслышав такой обманчиво спокойный тон, Пожиратели начинали трястись. — Тебе следует быть осторожнее. Не стоит заводить таких... поклонников.

Айрис промолчала. Впрочем, Риддл и не ждал ответа. Он просто развернулся и ушел.

— Ариста? — Эмма ухитрилась в одно слово уложить несколько вопросов. Что произошло? Кто прислал письмо? Что здесь делал Риддл?

— Прости, — искренне покаялась Айрис. — Письмо предназначалось мне, а пострадала ты. Я...

— Ты исправила ситуацию и сохранила мою репутацию. Спасибо, — Эмма сцепила руки за спиной в замок и покачнулась на носках. Выглядела она как человек, которому предстояло сделать что-то неловкое, неудобное, неприятное и он собирается с духом. — Прости, я прочла записку. Знаю, не мое дело. Однако почему-то я за тебя переживаю. Это странно, ведь мы почти не знакомы...

Айрис не сразу нашла, что ответить на такое признание.

— Спасибо, Эмма, — после паузы от всей души поблагодарила она. — Не волнуйся, не случилось ничего, с чем я бы не смогла справиться. И не случится, — твердо закончила она.

 

День продолжился немногим лучше, чем начался.

О произошедшем с Эммой никто не узнал. Слагхорн обладал некоторой тактичностью, а Риддл, очевидно, придержал информацию при себе. Впрочем, Айрис именно этого и ожидала: при всех своих недостатках сплетником он точно не был.

Однако забытые в гостиной цветы вызвали целую лавину сплетен и пересудов. За завтраком за столом Рейвенкло только и обсуждали, что загадочную посылку и кому она предназначалась. Факультет умников оказался предсказуемо догадлив: из всех версий самой популярной стала "розы для Аристы". Для Айрис, ненавидевшей быть в центре внимания, пятнадцать минут в Большом зале показались пыткой.

Ее утреннее отсутствие тоже не прошло незамеченным, и его тут же приплели в "таинственную историю любви". Айрис даже оправдаться не дали. Но тут положение спасла Эмма, заявившая, что утром они с Аристой гуляли по коридорам.

— Вот ведь курятник!

Айрис промолчала, но в душе была полностью согласна с Эммой. Если такой ажиотаж вызвали несчастные цветы, что было бы, узнай все эти сплетники правду? Думать об этом не очень хотелось, завтракать тоже, так что она испытала настоящее облегчение, когда Меган предложила ей вместе отправиться на первую сегодня пару — Защиту от Темных Искусств.

Уроки Защиты в сороковых проходили внутри Астрономической башни. Айрис была порядком огорошена, поняв, куда ведет ее Меган. Откровенно говоря, Айрис даже не знала, что в этой части замка есть классы.

Двери в аудиторию располагались чуть поодаль от лестничного пролета, прятались в глубокой нише и охранялись рыцарскими доспехами. Издалека они выглядели как очередное замковое украшение, коих было в Хогвартсе довольно много.

Айрис с искренним любопытством переступила порог аудитории и застыла на проходе.

Это не было аудиторией. Это было амфитеатром.

Огромное помещение занимало два этажа башни. Оно было поделено на две зоны, первую занимали парты, располагающиеся по обе стороны от ведущих вниз ступеней, на второй находились просторный помост, нечто, похожее на шкаф, и кафедра профессора.

Почти все парты были уже заняты. Места слева от прохода заняли гриффиндорцы и хаффлпаффцы, справа же сидел Слизерин и Рейвенкло. Условно — потому что хаотичное движение студентов не прекращалось ни на секунду. И их было немыслимо много.

— Здесь что, весь седьмой курс? — опешив, спросила вникуда Айрис. На ответ она не рассчитывала, но Меган, шедшая впереди, ее услышала.

— Да, — она поманила Айрис за собой, выбрала место и жестом предложила сесть рядом. — Война же.

Айрис это ни о чем не сказало. У них тоже была война, но Защиту на уровне Ж.А.Б.А. посещали единицы.

— Профессор Мэррисот настояла, чтобы в военное время Защита стала обязательным предметом для всех курсов, и директор Диппет удовлетворил ее просьбу, — пояснила Меган, положив на парту перед собой только волшебную палочку.

Айрис потрясенно посмотрела на пока пустующую кафедру. Она как никто другой понимала важность умения защищаться, и решение Галатеи Мэррисот встретило в ней восхищенный отклик. Кажется, она заочно начинала любить этого преподавателя.

Вокруг царило невероятное оживление. Запертые в одном классе семикурсники со всех факультетов — и в полном составе — использовали эту возможность для активного общения или выяснения отношений. Общались громко, переругивались шепотом — наличие в аудитории сразу двух старост, одним из которых был Риддл, отбивало желание нарушать правила даже у самых задиристых студентов.

Стоило им с комфортом расположиться за партой, как перед Меган спланировал зачарованный бумажный журавлик. Впервые такие Айрис увидела в Министерстве Магии, когда посещала его во время своего дисциплинарного слушания, а потом Малфой научился таким же образом заколдовывать бумажки и засыпал Айрис своими записочками. В них никогда не было ничего хорошего, лишь паршивые рисунки и банальные оскорбления.

Айрис сомневалась, что Меган мог кто-то написать что-то неприятное, но на ее лице явственно читалось недоумение.

— Ничего не поняла, — самой себе сказала она и резко встала, ища кого-то в аудитории глазами. — Извини, я сейчас.

Айрис проследила взглядом за решительно настроенной старостой и поперхнулась, когда Меган остановилась возле Риддла. Поверить, что бумажный журавлик мог принадлежать ему, рассудок Айрис отказался наотрез.

Риддл перебросился с Меган всего парой фраз, заставив своими словами ее мученически скривиться. Сам он сохранял самообладание, но Айрис обратила внимание на его чуть подрагивающие пальцы, свидетельствующие о том, что ему очень хочется кого-то проклясть.

Надумать десяток причин она не успела: Меган вернулась на свое место, села и позволила себе простонать.

— Что-то случилось? — как можно нейтральнее осведомилась Айрис.

— Крауч написал, — Меган помахала журавликом, все еще зажатым в ее пальцах, — завтра новое собрание, а ведь одно уже вчера было... В общем, у профессора Бири возникла какая-то новая нетривиальная идея.

Меган выглядела настолько несчастной, что ей хотелось посочувствовать.

— И? — не поняла страданий Айрис.

— Профессор Бири весьма эксцентричен и очень... активен творчески... Мерлин, Ариста, ты себе можешь представить спектакль в Хогвартсе?

— Спектакль? Как в театре? Нет, — искренне ответила она. Впрочем, бал в Хогвартсе она тоже слабо себе представляла, но на ее памяти его как-то сумели провести. Один раз, в честь Турнира Трех Волшебников, но ведь было. — А разве идея плоха?

— Идея не плоха, но исполнение... Ариста, это был ужас. Ставили Фонтан Феи Фортуны, знаешь ведь?

Айрис не знала, но сочла за нужное кивнуть.

— Кончилось все грандиозной дракой и пожаром. Прямо во время представления! Профессор Бири тоже пострадал, ему голову раздуло.

— Прист, какого драккла ты решила это вспомнить? — позади них за парту рухнул Шафик. Пристроившийся рядом с ним Роберт Дэвис робко улыбнулся Айрис. — Бири что, опять вдохновение накрыло?

Меган скривилась.

— Представления не имею. Узнаем завтра... Опять все планы книзлу под хвост, — простонала девушка.

— Что за постные лица? — Альфард и Герберт оккупировали соседнюю парту. Блэк присел на ее угол, игнорируя стул, и с интересом уставился на Меган.

— Бири и его вдохновение, — хохотнул Шафик. Альфард запихнул руки в карманы мантии и присвистнул. Фоули рядом только глаза закатил и ткнул друга в бок, жестом прося сесть прилично.

— Мегги, радость моя, если будет предложен выбор, умоляю, выдвини идею с балом-маскарадом, — шутливо взмолился Блэк. — Хоть повеселимся.

— Скажи честно: надоело видеть каждый день одни и те же рожи... к вам, леди, это не относится, — подмигнул Фред.

— Поддерживаю, — фыркнул Фоули, далеким от приязни взглядом оглядывая разбушевавшихся парней с Гриффиндора.- Где Риддл?

Сверкнула вспышка заклятия, и спорщики разлетелись в стороны как кегли.

— Вопрос снят.

В общем шуме не было слышно, что именно проштрафившимся студентам сказал Риддл, но парни, порывавшиеся продолжить выяснение отношений, получили еще по одному заклятию — Айрис опознала жалящие чары, которые были в ходу и в ее времени, — и угомонились.

— Гриффиндор все рекорды в этом году бьет, — лениво заметил Блэк. — Мегги, поправь меня, если ошибаюсь: они уже в минусе.

Меган покачала головой.

— Хотя если Том их оштрафовал, то вероятность есть... Но, мерлинова борода, как у него выходит так легко разнимать этих драчунов?

— Вот пусть и дальше этим занимается, — нахмурился Шафик. — Не лезь в стычки, целее будешь.

— Эй, я, на минуточку, староста!

— Ты, на минуточку, девушка, которая не дружит с боевыми заклятиями. Это Риддлу у них кишка тонка отпор дать, а тебя они проклянут в горячке раньше, чем ты рот откроешь.

Меган сердито посмотрела на Фреда, а потом перевела взгляд на остальных ребят. Но и Дэвис, и Блэк, и Фоули явно были солидарны с Шафиком.

Мягко хлопнула дверь в аудиторию, прерывая их разговор. Альфард встрепенулся и плавно перетек с парты на стул.

— Доброе утро, леди и джентльмены, — профессор Мэррисот энергичным шагом вошла в класс. Хаотичное мельтешение и разговоры прекратились мгновенно. Студенты расселись по своим местам быстрее, чем профессор спустилась вниз.

За кафедру она вставать не стала, остановилась на овальном помосте и развернулась к студентам. И Айрис поразилась, насколько обманчиво бывает первое впечатление.

Галатея Мэррисот с лета запомнилась ей пожилой ведьмой, сильно похожей на Минерву МакГонагалл. И представлялась строгой, чопорной, педантичной дамой, в обществе которой как-то внезапно вспоминалось о манерах и этикете.

Что-то общее между ними действительно было. Например, собранные в тугой пучок на затылке волосы, ясный, орлиный взгляд, прямая как стрела спина. Но представить МакГонагалл в укороченной дуэльной мантии, брюках и сапогах с металлическими пряжками Айрис решительно не могла.

Профессору Мэррисот же этот образ невероятно шел. Со сцепленными за спиной руками и чуть расставленными ногами она напоминала аврора при исполнении, а не школьного учителя.

Даже не верилось, что она преподавала еще у Дамблдора и ей уже хорошо за восемьдесят. Энергия из нее била ключом.

— Все вы в курсе сложившейся ситуации на фронте, — начала она, обведя класс внимательным взглядом. Голос у нее был глубокий, сильный, прекрасно поставленный за годы преподавания.

Студенты согласно загудели.

— Британия и ранее, согласно заключенному договору, отправляла авроров на континент, в помощь Европе. Теперь война у нашего порога, — гул усилился. — Британский Аврорат больше не выбирает, кого послать в бой. Половина наших бойцов сейчас под Антверпеном. Самому младшему — девятнадцать лет.

В отличие от ожидаемого эффекта, ребят новость возбудила: уже в следующем году они могут попасть на фронт. Айрис опустила голову. Она уже знала, что ничего ни героического, ни — уж тем более — романтического в войне не было. И предпочла бы держаться от нее подальше.

— Вы выпускники. Предсказать ход войны не может никто, и уже завтра многие из вас могут оказаться на передовой. Я не желаю хоронить своих учеников.

На класс словно массовое Силенцио наложили. А Айрис почувствовала странный комок в горле.

— Все, кто не сдаст мне в этом году Защиту, останутся на второй год, — припечатала Мэррисот, разорвав потрясенное молчание своих учеников.

О том, что Хогвартс — самое безопасное место в Британии, не знал только ленивый, поэтому подтекст уловили все. Кого-то это возмутило, кого-то, как Айрис, поразило до глубины души.

— Нечего возмущаться, олухи, — за спиной Айрис раздался бас Шафика. — Последователи Гриндевальда ждут вас и трясутся — а ну как вы возьмете и победите сильнейших и опытнейших бойцов Европы!

— Благодарю вас, Фредерик, дельное замечание, — кивнула профессор, обводя тяжелым взглядом студентов. Айрис почему-то показалось, что она уже точно знает, кто в этом году выпуска не дождется.

— Прошу прощения, профессор. Я за лето на этих умников насмотрелся — сыт по горло.

Мэррисот кивнула, принимая извинения.

— В связи с этим, на весь учебный год у нас с вами лишь одна тема — боевая магия. Вы будете учиться сражаться, защищаться, оказывать первую помощь.

— А как же Ж.А.Б.А., профессор? — обеспокоенно спросила одна из сестер Крауч.

— Для тех, кому необходимы высокие баллы за экзамен, я буду проводить дополнительные занятия. Остальным, я надеюсь, практические знания самозащиты важнее оценок. Баллы вам жизнь не спасут. Если у Министерства иное мнение, оно может идти с ним к Мордреду.

Со всех сторон раздались чуть нервные смешки. Айрис тоже не сдержала широкой неверяще-счастливой улыбки. Как давно она мечтала именно о таком преподавателе! И даже перспектива застрять надолго в сороковых ей впервые за все время показалась не такой уж и плохой.

Мэррисот повела своей палочкой, вычерчивая ею в воздухе сложные пассы. На полу по кругу вспыхнули руны. Будь здесь Гермиона, она бы рассказала, что это за руны и зачем они, Айрис же они ни о чем не сказали.

И, похоже, таких, как Айрис, было не меньше половины аудитории, поскольку со всех сторон посыпались шепотки, обращенные, по-видимому, к тем, кто руны изучал.

— Потрясающе, — раздался рядом тихий голос Меган. Позади с похожей интонацией пробасил Шафик:

— Ну, ничего ж себе!

Айрис не успела спросить, что они означают: Мэррисот вновь заговорила.

— Что в первую очередь определяет победу или поражение в бою? Да, Гаспар?

— Используемые заклинания? — предположил незнакомый Айрис хаффлпаффец.

— Правильно подобранные заклинания действительно могут принести вам победу. Однако я бы сказала, что победа зависит от них в последнюю очередь, а не в первую. Еще варианты? Эйр?

— Опыт сражений, — высказал свое мнение тот гриффиндорец, которого Айрис на зельеварении узнала как Кута.

— Тоже немаловажный фактор, но не решающий. Абраксас?

— Магическая сила, — уверенно ответил Малфой.

— Решает при прочих равных условиях, в остальных случаях — не играет никакой роли, — покачала головой Мэррисот. — Роберт?

— Умение правильно оценивать ситуацию в бою? — ответ Дэвиса был полон вопросительных интонаций.

— Очень важное умение, один из главных факторов, определяющих победу. Но не самый главный. Да, Фредерик?

— Реакция, — ответил Шафик, и Мэррисот улыбнулась.

— Верно. Запомните это. Мгновенная реакция способна спасти волшебнику жизнь даже в очень сложных ситуациях. И именно с ее тренировки мы начнем этот семестр.

Мэррисот взмахнула палочкой и вычертила в воздухе сложные пассы явно из раздела трансфигурации.

Рунные контуры брызнули вверх столпами красного света, и через мгновение профессор стояла в окружении армии высоких манекенов в черных мантиях.

Айрис сглотнула. Она узнала их: на таких же манекенах, но с серебряными масками Пожирателей, тренировался Отряд Дамблдора полтора года назад. Айрис не задумывалась над тем, откуда они или как работает Выручай-комната, ей достаточно было результата. Тем удивительнее было видеть их здесь, за четыре этажа, ползамка и пятьдесят лет.

Только при одном их появлении она поняла, какого рода задание их ожидает. Остальным же, судя по поднявшимся перешептываниям, такие манекены определенно были в новинку.

— Это ваши противники на ближайшие уроки. Манекены зачарованы, способны двигаться с различной скоростью в разных направлениях и атаковать вас. Ваша задача — отразить все их атаки и вывести их из строя. Ваша победа — зачет за тему. Гаспар, начнем с вас.

Мэррисот приглашающе махнула рукой и отошла с помоста к кафедре.

Вниз на помост спустился высокий и довольно симпатичный парень с Хаффлпаффа, что отвечал ранее на вопрос преподавателя. Выглядел он немного взволнованным, пальцы нервно вращали палочку, на лбу залегла сосредоточенная складка.

Манекены ожили и пришли в движение. Поначалу их движения были довольно неспешными, они поочередно нападали, и Гаспар с легкостью с ними справлялся. Щиты, разоружающие, оглушающие...

Первая особенность проявилась буквально через тридцать секунд боя. Манекены, в которых были брошены простейшие заклинания, вроде заклинания подножки, из боя не выбывали. Гаспар сообразил об этом довольно быстро, но все равно момент был упущен.

Скорость вступления манекенов в бой возросла, они начинали сражение уже парами и тройками, увеличилась скорость цветных лучей, имитирующих заклинания. Гаспара окружили плотным кольцом, и после этого он почти мгновенно выбыл, словив красный луч оглушающего.

— Минута пятьдесят две, — объявила результат Мэррисот, взмахом палочки останавливая бой. Манекены послушно замерли. — Очень приличный результат для первопроходца.

Гаспар, растрепанный, тяжело дышащий, кивнул и опустил палочку. Довольным собой он не выглядел, несмотря на похвалы профессора.

— Надеюсь, все наблюдали за сражением внимательно и сделали выводы. Продолжаем.

Следующие три выступления — двух хаффлпаффцев и одной слизеринки — не поражали ничем. Они даже с первым боем Гаспара не смогли сравниться и стали откровенным провалом.

— Тренируйте реакцию, — отрезала Мэррисот, разнося в пух и прах выступавшую последней девушку со Слизерина. — Фредерик, прошу.

Фред вышел на помост без мантии, чем вызвал неодобрительный взгляд профессора и кучу шепотков за спиной. Но замечания Мэррисот делать не стала. Айрис отметила про себя этот момент — она по себе знала, что сражаться в школьных мантиях не очень удобно, слишком длинные полы откровенно мешались под ногами.

Бой Шафика оказался более зрелищным. Реакция у Фреда была отличная, как и смекалка. Он учел ошибки Гаспара и бил по манекенам сразу на поражение. Интересным ходом было связывающее заклинание, в какой-то момент временно связавшее сразу три манекена, тем самым давшее Фреду некоторую фору.

— Две минуты двадцать восемь секунд, — Мэррисот сухо зааплодировала. — Отлично, Фредерик.

Однако и Фред не смог одолеть все манекены — слишком высоким стал темп боя, слишком много противников атаковали единовременно. Айрис попыталась припомнить, было ли в ее жизни сражение, не уступавшее по скорости этим тренировочным боям. И поняла, что нет, не было.

Но она помнила собственную беспомощность в Отделе Тайн, когда стояла спиной к Арке Смерти в окружении десяти Пожирателей Смерти. И если Мэррисот не требовала от них невозможного, то по всему выходило, что шансы одолеть их всех все же были.

— Реджина Яксли.

Фред уже сел на свое место позади Меган, выслушав похвалы и поздравления сокурсников, и его место на помосте заняла та самая высокомерная блондинка, что на уроке зельеварения, как и Риддл, приготовила яд Лафарж. Значит, Яксли, ближний круг Волдеморта. Айрис со злорадством отметила, что сейчас эта некоронованная особа малость подрастеряла спесь и выглядела уже не так уверенно.

За ее боем Айрис наблюдала с особым наслаждением. Ее неприятно поразила собственная негативная реакция на эту девицу, так остро она даже на Малфоя не реагировала.

— Минута двадцать шесть, — Мэррисот покачала головой, глядя, как Реджина поднимается с пола и очищает мантию заклятием. Для Яксли бой стал полным провалом. — Милые девушки, каблуки — это очень красиво, но не функционально в бою. Учтите это.

Меган рядом с Айрис тяжело вздохнула — она тоже носила туфли на каблучках.

— Снимешь перед боем, — тихо шепнула Айрис, пожимая плечами.

— Что, босиком идти? — ужаснулась Меган.

— Ну, не снимай. Повторишь выступление Яксли на бис.

Реджина Яксли, красная от злости и стыда, с растрепавшейся прической, поспешила вернуться к своей парте. Айрис недоуменно моргнула ей вслед: ничего страшного в падении и паре выбившихся прядей из чуток скривившегося пучка она не видела. Зачем так близко к сердцу принимать подобное?

— Я и без них упаду, — вздохнула Меган, состроив страдающую физиономию.

Айрис смерила свою старосту оценивающим взглядом. На Невилла Лонгботтома координацией движений Меган похожа не была, Айрис бы и в голову не пришло, что Меган неуклюжа.

— Откатись в сторону, — наконец дала совет она. — А потом встань на ноги снова. Или ты, как она, — Айрис подбородком указала на Яксли, — побрезгуешь по грязному полу кататься?

Меган неопределенно скривилась. Айрис задумчиво потерла переносицу, а затем села ровно, водрузила локти на стол и подперла ладонью щеку.

— Глупости, Меган. Это бой, а не вечеринка у Слагхорна.

— Том Риддл, — раздался голос Мэррисот, и Айрис резко выпрямилась.

Ей не хотелось себе в этом признаваться, но именно этого боя она ждала с особым нетерпением.

Риддл вышел на помост спокойно, и по одному его сосредоточенно-невозмутимому выражению лица Айрис поняла, что он уже точно знал, что будет делать. А вот у нее от напряжения свело мышцы, и она нервно передернула плечами.

Представить себе Волдеморта, проигравшего бой манекенам, у Айрис не выходило. Ей такой сценарий даже в голову не пришел.

Представить, как можно выдержать темп сражения после второй минуты — резкое ускорение оказалось второй особенностью тренировки, — не получалось тоже.

Вместе с Айрис дыхание затаила вся аудитория. Похоже, репутация Риддла говорила сама за себя.

С первых же секунд боя стало ясно, что продержится он дольше, чем кто бы то ни был до него. Он сражался легко, палочка быстрыми росчерками рисовала сложные фигуры, складывающиеся в единый узор. Он не прервался ни на мгновение, просто уходя в сторону от лучей, что невозможно было парировать, и непрерывно атаковал.

Его стиль боя практически не изменился за все прошедшие годы. Айрис узнала и этот напор, когда лучшая защита — нападение, и холодную сдержанность, и точный расчет, и даже показную красоту.

Риддл просто не мог без зрелищности. Несмотря на то, что манекены уступали реальному магу во всем, кроме, разве что, скорости, и особо в выборе заклинаний было не разгуляться, отвести глаза от сражения оказалось невозможно. Оно завораживало танцем разноцветных лучей и быстрыми перемещениями — Риддл с легкостью находил такие позиции, когда манекены задевали себя своими же "заклинаниями" и выбывали. Они разлетались в стороны, как куклы, хотя Айрис было доподлинно известно, что их вес равнялся весу среднестатического мужчины. Мантии манекенов раздувались как черные парашюты, а потом они просто грузно оседали кляксами на пол и больше не поднимались.

Шла уже третья минута боя, когда до Айрис дошло, что за все сражение Риддл не проронил ни звука. Все его заклинания были невербальными.

У него не сбилось дыхание, он не выглядел уставшим, и ему удавалось выдерживать бешеный темп сражения.

А потом, когда по уже знакомой тактике оставшиеся манекены начали брать его в кольцо, Риддл остановился и взмахнул палочкой, словно закручивал потоки воздуха. Айрис поняла, что последует следом, буквально за миг до материализации заклинания. Она уже видела этот жест в исполнении Дамблдора, он отпечатался в ее памяти как клеймо.

Ей удалось увидеть мельком, как Мэррисот тоже схватилась за волшебную палочку, а затем их от преподавателя отрезала стена пламени.

Рыжие языки огня взметнулись едва не к потолку, кто-то вскрикнул, за спиной Айрис выбранился Шафик, охнула Меган...

Риддл, побледневший от напряжения, повел палочкой, вытягивая стену пламени в послушный его воле огненный кнут, взмахнул им как лассо, и ревущее пламя накрыло разом все манекены. Мгновение — и они, поверженные, попадали на пол.

Риддл, чуть пошатнувшись, отменил свое заклинание, и весь огонь словно втянулся обратно в кончик его палочки.

Аудитория восторженно загалдела.

— Ну, Том! — Мэррисот выглядела одновременно и сердитой, и восхищенной. Она стремительно сошла с кафедры и замахала палочкой, приводя сильно обуглившихся манекенов в порядок. — Это было очень опасно! Но и эффективно. Твой результат — две минуты и тридцать две секунды.

Рунный круг вновь вспыхнул, магия начала восстанавливать тренировочные манекены.

— Поздравляю с победой. Зачет.

Риддл кратко кивнул и, не обращая внимание на реакцию сокурсников, последовал на свое место. Айрис, нахмурившись, посмотрела ему вслед.

Ее познания в Защите никогда не были теоретическими. Ее учителем был опыт, и на уроках ОД она всегда старалась давать друзьям те знания и решения, которые были применимы в реальном бою.

В памяти вновь всплыли образы Отдела Тайн, Арки и окруживших ее Пожирателей. И даже если бы у нее было время под прицелом десяти палочек сколдовать пламя, хватило бы ей духу спалить живых людей?

— Потрясающе, правда? — горячо зашептала рядом Меган, тоже провожая Риддла взглядом. — Мне бы и в голову не пришло использовать огонь! Отличное решение.

— Нет, — Айрис медленно покачала головой. — Им сложно управлять, и если рядом сражаются твои друзья...

Они станут пеплом, повисли в воздухе недосказанные слова. Меган потрясенно посмотрела на нее.

Живые люди сгорят, как эти безжизненные манекены, и это будет долгая и мучительная смерть. Авада милосерднее.

Но Риддлу это заклинание подходило идеально, подумала Айрис, сжав кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Трещотки, ваша очередь, — Мэррисот посмотрела прямо на них, прерывая диалог. Манекены уже завершили свое восстановление и, абсолютно целые, стояли полукругом. — Меган, прошу.

— Пошла позориться, — с тихим смешком сказала она, поднимаясь со своего места.

Она уже сделала шаг вниз, но резко остановилась, обернулась и задумчиво посмотрела на Айрис.

— Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом, — неожиданно озорно улыбнулась она и скинула туфли.

Мэррисот на это только высоко вопросительно подняла брови, но опять промолчала.

Меган не соврала, боец из нее был никакой. Она выбыла на второй минуте, не успев увернуться от одного из лучей, когда скорость атак манекенов была еще не слишком высокой.

— Минута девятнадцать, — профессор покачала головой, ее определенно огорчали неудачи ее учеников.

Однако Меган честно старалась. Она не путала заклинания, не тратила время на всякую чушь вроде Риктусемпры, но ей катастрофически не хватало именно что реакции и быстроты действий.

Расстроенной она не выглядела. Даже подмигнула Айрис, беззвучно пожелав одними губами ей удачи.

— Ариста Суон.

Айрис, чувствуя волнение, поднялась со своего места и скинула мантию. Она пока смутно представляла, как будет сражаться, на тренировках ОД с манекенами такого упражнения они не делали никогда.

— У Рейвенкло мода выходить на помост без какого-либо элемента гардероба? — не удержалась Мэррисот, по-доброму усмехнувшись.

Айрис слабо улыбнулась и неловко переступила с ноги на ногу. Мантия была обязательной частью школьной формы, по-хорошему, сейчас она, как и Шафик до нее, нарушала школьные правила.

Профессор дала отмашку на начало, Айрис встала спиной к аудитории напротив манекенов, чуть расставив ноги в привычной стойке. И бой начался.

Сперва неторопливый, он все сильнее ускорялся. Айрис легко скользила по помосту, стараясь колдовать невербально — берегла дыхание для второй минуты.

Красный луч. Оглушающее, поймать на щит.

Синий луч. Замораживающее. Снова щит.

Зеленый... Айрис инстинктивно резко дернулась в сторону: Аваду на щиты ловить бесполезно.

Все быстрее и быстрее. Вот уже нет времени ставить щиты, приходится только уклоняться. Ей уже мерещатся серебряные маски на манекенах, мир словно померк, и остались только они — Айрис и фигуры в черных балахонах.

Еще быстрее! Айрис отступила назад, чтобы не дать себя окружить, чтобы держать на виду всех противников. На место выбывших вставали все новые и новые манекены; где был один, появлялось трое, точно Айрис сражалась с гидрой.

"Не успеваю!" — мелькнула паническая мысль, и тут, словно в ответ на нее, все ее существо захватило знакомое чувство.

Воздух точно сгустился, мир вокруг обрел небывалую четкость, как будто резкость навели. Секунды замедлили свой ход, движения манекенов стали плавнее и неспешнее.

"Только не сейчас!" — Айрис прошиб озноб. Если ее сейчас закинет в прошлое...

Она уклонилась от желтого луча, просто чуть повернув корпус. Полшага в сторону — и еще три луча мимо.

Не было похоже, что она вот-вот провалится в черноту межвременья. Скорее, магия времени просто пришла к ней на помощь, как стихийный выброс в детстве.

Айрис припомнила, что в книге о Tempus Viator говорилось о подобных явлениях, и выкинула все лишнее из головы. Бой продолжался.

На нее одновременно уже нападало по четыре-пять манекенов, разноцветные лучи летели с разных сторон по разным траекториям. Айрис по-прежнему приходилось быстро перемещаться и без передышки атаковать в ответ, но теперь она успевала это делать. Манекены выбывали из боя один за одним, и на их месте новых больше не появлялось.

Последняя атака манекенов была массовой. Айрис опередила удар на мгновение, бросившись вперед, в падении проехав по гладким доскам помоста, сильно ударившись бедром и тут же вскочив на ноги с палочкой наизготовку за спинами искусственных противников. Туда, где она стояла секунду назад, ударила иллюзорная мощная волна воды. Не найдя цели, волна смела все манекены, кроме одного.

Последний, чудом уцелевший манекен стоял прямо напротив нее, почти около парт нижнего ряда амфитеатра. Он уже был немного покорежен, балахон подрался, открывая деревянный каркас. Айрис вскинула палочку и, точь-в-точь как Джинни на тренировке ОД, разнесла манекен в пыль простым Редукто.

Ощущение магии времени тут же пропало, и на Айрис обрушилась оглушительная тишина.

Так и не опустив руки с палочкой, тяжело дыша, Айрис сдула с лица мешавшие ей видеть пряди волос и подняла глаза. Ее взгляд заметался по толпе студентов, запинаясь на лицах, в смятенной попытке понять: что не так.

Ответом ей было лишь изумление, потрясение, недоверие. Ее взгляд потерянно блуждал с одного края аудитории на другой, пока не споткнулся о совершенно бесстрастного Риддла. Он пристально смотрел на нее без какого-то определенного выражения, полностью скрывшись за маской невозмутимости. И это странным образом привело Айрис в чувство.

Она опустила руку с палочкой и выпрямилась, морально готовая к любым последствиям. Это точно послужило сигналом к обсуждению, по аудитории ветром пронеслись перешептывания, затем кто-то медленно зааплодировал, его поддержали, и через пару секунд потрясенную Айрис накрыли овации.

— Браво, мисс Суон, — Мэррисот тоже несколько раз хлопнула в ладоши. Она выглядела порядком удивленной, но очень довольной. — У вас интуитивное чувство противника и превосходная реакция. Вы прирожденный боец.

— Я же сказал — склонность, а вы меня обсмеяли, — донесся с дальнего ряда полный незлой насмешки голос Фоули, достаточно громкий, чтобы перекрыть воцарившийся шум.

— Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то демонстрировал такую скорость и такую координацию движений! Выше всяких похвал, Ариста, — профессор покачала головой, точно не находя слов. И закончила с улыбкой: — Три минуты, две секунды. Зачет.

Айрис, смутившись, неловко кивнула. Никакой гордости от победы она не ощущала. Бой она выдержала только за счет пришедшей на помощь магии времени — к слову, надо будет обязательно до конца разобраться, что вообще это было. И, как ни неприятно было это признавать, Риддл со своими манекенами справился без подобного довеска и на полминуты быстрее.

Врожденная честность требовала от Айрис немедленно отказаться от результата, но здравый смысл перевесил почти мгновенно. Как бы это выглядело: "Профессор, знаете, я вообще-то путешественница во времени и мне само время помогает"? Даже думать о таком было глупо.

Но осадок остался.

— Мерлиновы кальсоны, ты как это сделала? — громко зашептал Альфард, когда Айрис вернулась на свое место.

— Блэк, следи за своей речью! — шикнула на него Меган и тут же зачастила: — Ариста, это что-то невероятное! Почему ты не сказала, что ты настолько хороша в Защите?

— Ну... — Айрис неопределенно пожала плечами, не зная, что ответить.

— У Трэверса ни шанса, — хохотнул Шафик. — Блэк, можешь с чистой совестью оставить Суон в покое.

Айрис обернулась и вопросительно взглянула сначала на Фреда, а затем — на Альфарда.

— Вы о чем? Что я пропустила? — она подозрительно прищурилась, когда под яростным взглядом Блэка Шафик подавился воздухом.

Ответа она так и не дождалась. Меган тронула ее за руку, призывая к тишине: урок продолжался.

До колокола успели выступить все, но зачет, помимо Риддла и Айрис, получил только Альфард Блэк, чем, кажется, потряс всю аудиторию, включая преподавателя, до глубины души. Как и Риддл, Альфард использовал стихийное массовое заклятие, только призвал он себе на помощь воздух, стянув все манекены в одну кучу и разнеся их обычной бомбардой на кусочки. Айрис знала, что воздухом же их можно было и добить, но Блэк явно решил не перенапрягаться.

Остальные выступления мало отличались друг от друга. Хорошей подготовкой отличались единицы, еще похвал дождались Малфой, Селвин, Лестрейндж, Эйвери со Слизерина, Фоули и Гамп с Рейвенкло, Кут, Картрайт, Донован и Гловер с Гриффиндора. На Хаффлпаффе приличных бойцов, кроме первого выступившего Гаспара, не нашлось.

И, что больше всего поразило Айрис, кроме нее из девушек только Анна Гловер показала хорошие навыки в сражении. Зато теперь становился понятным ажиотаж студентов из-за ее "задиристости".

— Итак, дамы и господа, вам есть, над чем поразмыслить, — обратилась к классу Мэррисот, и под ее пронзительным взглядом все студенты разом притихли. — Это были простые манекены, не имеющие ни своей воли, ни разума, заколдованные на выполнение определенных действий, и все же большинство из вас не справилось. Советую обдумать свою тактику боя для следующего занятия. Свободны.

Аудитория наполнилась грохотом отодвигаемых стульев, шорохом мантий, звуками шагов и голосами. Студенты активно обсуждали увиденные бои, задавали друг другу вопросы, спорили.

— Ты просто обязана вступить в дуэльный клуб, — покачал головой Альфард, не скрывая восхищения. — Это будет фурор!

— Я подумаю, — пообещала Айрис, чувствуя стеснение. Но душой она не кривила: эта тема ей действительно была интересна, ей нравились те ощущения, что дарил поединок. Она взяла сумку и аккуратно задвинула стул, готовая уже уходить, как только пробка в дверях рассосется. Процесс шел медленно, потому что студенты больше уделяли внимание болтовне, чем движению.

— Я не ослышалась, у меня появится соперница? — в веселом девичьем голосе, раздавшемся неожиданно совсем рядом, не было ни капли ревности или недовольства. Айрис повернула голову: возле их компании притормозило несколько гриффиндорцев во главе с Гловер.

Серые глаза девушки смеялись, и Айрис легко пожала плечами, чуть улыбаясь в ответ. Было в Гловер что-то такое, что отличало ее от чопорных девиц вроде сестричек Крауч и приближало к родному времени Айрис.

— Анна, — представилась она, тряхнув коротко отрезанными волосами. Кажется, такая стрижка называлась каре, но Айрис не была уверена.

— Ариста.

Ребята, стоящие рядом, поспешили представиться следом и заодно выразить восторги, а Эйр Кут огласил явно общее мнение вопросом:

— Почему ты не в Гриффиндоре?

Айрис тоже этого не понимала. По ее мнению, факультет Рейвенкло был не ее. Даже Слизерин ей подходил больше.

— Обойдетесь, — фыркнул Блэк, скрестив руки на груди. Гриффиндорцы беззлобно огрызнулись и дружно заверили, что будут ждать Айрис в клубе.

— Вы уходить собираетесь? — донеслись из-за их спин недовольные голоса группки хаффлпаффцев. — Не застите проход!

— Другого места для трепа найти не могли? — почти одновременно с ними пробасил Шафик, попытавшийся обойти двух застывших на ступенях выше гриффиндорок.

Поток студентов начал редеть. Разошлись гриффиндорцы, ушли Фред и Роберт.

— Меган, душа моя, это был лучший твой бой, — искренне похвалила Анна напоследок старосту, на что Прист закатила глаза. — Жду тебя в коридоре.

Альфард проводил пружинистую походку Гловер задумчивым взглядом и повернулся к Меган.

— Есть у меня смутные сомнения…

— А у меня есть жених, — отрезала Меган. — Шел бы ты уже отсюда, Блэк.

Рассыпавшегося в извинениях Альфарда она уже не слушала, всем корпусом развернувшись к Айрис.

— Ты ведь не брала руны?

Айрис покачала головой, краем глаза подмечая, как Фоули фактически тащит Блэка на выход:

— У меня сейчас окно.

— Есть какие-то планы? Ты ведь еще не очень хорошо ориентируешься в школе, мы с Анной могли бы тебя проводить, если поспешим...

— О, ну, я думала зайти в библиотеку, — немного огорошенно протянула Айрис, не ожидавшая такой заботы.

— Суон, — раздалось за ее спиной.

Айрис вздрогнула, не столько от неожиданности, сколько от самого голоса.

Голос Волдеморта всегда был тихим, наполненным шипением, его интонации несли угрозу. Айрис узнавала его с одного сказанного слова.

Но она и подумать не могла, что так же легко, мгновенно будет узнавать вполне нормальный, человеческий голос Риддла. Потому что, говоря откровенно, в нем не было ничего особенного: ровный, приятный тенор — таких сотни.

Айрис обернулась. Риддл стоял в окружении слизеринцев и вовсе не рядом, как ей показалось, а в проходе между партами на середине лестницы. Очевидно, он шел по направлению к дверям, когда поравнялся с ней и решил зачем-то ее окликнуть.

— Впечатляющий бой, — кивнул Риддл.

Айрис даже не подумала о том, чтобы расценить сказанное как похвалу. Она видела только этот его небрежный кивок, который для нее нес в себе куда больше смысла, чем слова.

Я признаю, что в тебе, может, есть что-то, что заслуживает моего внимания.

— Эм... Спасибо? — ответила она просто потому, что надо было ответить хоть что-то. — Твой тоже.

Не признать этого она не могла, хотя все внутри протестовало делать комплименты Волдеморту. Стоящая рядом Меган поспешила присоединиться к словам Айрис.

Риддл ответил долгим взглядом и молча продолжил свой путь, как ни в чем не бывало.

Они с Меган покинули аудиторию почти следом. По пути Айрис вежливо отказалась от предложения проводить ее, сославшись на то, что спросит дорогу у портретов.

Народ разошелся окончательно. Оставшись в одиночестве в одном из пустых коридоров, завершавшихся тупиком и обыкновенно не посещаемых, Айрис прислонилась к стене, опустила на пол сумку и потерла переносицу: жест, совершаемый ею всегда, когда она снимала очки. Очков уже не было, но привычка осталась.

Ее беспокоила ее магия. Сегодня профессор Мэррисот объяснила ее превосходной реакцией, но Айрис понимала, что прошла по краю. Нечеловеческая скорость была одной из характерных черт Tempus Viator. Достаточно наблюдательный волшебник мог легко заметить эту особенность и начать задавать вопросы. Нехорошие, правильные вопросы.

Она не думала об этом, пока не увидела Риддла. А теперь…

Почему он просто не прошел мимо?

 

В этот день у нее больше не было занятий, но Айрис под угрозой пыток не вспомнила бы, чем занималась все оставшееся время. Похоже, просто сидела, глядя в пространство, уносясь мыслями далеко-далеко и, одновременно, не думая ни о чем.

Она сидела в том пустом, заброшенном коридоре, настежь распахнув высокое, узкое окно — оно еле поддалось чарам, деревянные створки надсадно скрипели и роняли щепы. Не путающиеся теперь в пыльных витражных стеклах, тусклые солнечные лучи озаряли каждый уголок коридорного закутка, и в глаза бросалась густая паутина в углах, проржавевшие крючья в стенах, на которых когда-то висели картины, старые держатели для факелов — самих факелов не было.

Из открытого окна просматривалось Черное озеро, кусочек стадиона и кромка Запретного леса. Взгляд Айрис блуждал по холодной серой поверхности озера, покрытой от ветра мелкой рябью, тонул в ней.

Казалось, оглянись, и увидишь протянутую надежную руку Рона, понимающий взгляд Гермионы. Сейчас Айрис как никогда остро ощущала потребность в друзьях, понимала, как привыкла полагаться на них, привыкла к их молчаливой поддержке.

Она сидела в библиотеке, в уютном кресле в тени стеллажей, окруженная коконом чар, пытаясь читать старые фолианты по истории магии, разыскивая хоть какие-то намеки на диадему Рейвенкло. Она думала о Поттерах — ее бабушке и дедушке, живших в это время. О письме, что написала им в августе, когда ее приняли в Хогвартс. О недовольстве Гермионы, узнавшей об этом импульсивном поступке.

Айрис не знала, не понимала, где искать хронограф, видела цель, но не видела пути ее достижения. Она тонула в этом времени, как ее взгляд тонул в глубинах озерной глади. Как на памятном втором испытании Турнира, в тяжелом холоде вод, в их непроницаемой серости. У нее был час, чтобы отыскать дорогое, прежде чем она потеряет это.

В конечном итоге, все опять свелось к поискам и гонке со временем. Только Добби, принесшего ей жабросли, здесь уже не было.

Айрис просматривала фолиант за фолиантом — бесполезно. Пусто-пусто-пусто.

Диадема исчезла еще при жизни Ровены Рейвенкло.

Интересно, если Елена Рейвенкло откажется разговаривать — кто знает, что на уме у призраков? — хронограф сможет перенести Айрис на тысячу лет назад?

В чувство ее привел легкий перезвон слабеньких охранных чар, которые Айрис накинула на свой пятачок в библиотеке просто для того, чтобы не попасться на поисках реликвии.

— Вот ты где, — Айрис выдохнула, услышав голос Меган. — Ты пропустила обед. Еще немного, и пропустишь ужин.

— Да? — удивилась она, прислушиваясь к себе. — Я не голодна.

Меган кивнула, принимая к сведению без единого вопроса. Помнится, Луна говорила, что профессору Флитвику приходится едва ли не насильно водить старшекурсников в Большой зал: на факультете Рейвенкло было нормальным пропускать приемы пищи, отдав себя какому-либо делу. Пожалуй, на ужин сходить стоило.

— У нас сегодня общий вечер. После ужина все студенты Рейвенкло собираются в гостиной.

— Что за общий вечер? — Айрис встала, сладко потянувшись, и взмахом палочки отменила свои чары, позволив звукам библиотеки ворваться в ее крохотное пространство.

— О, это сложно описать, — легкая улыбка тронула губы Меган. — Помочь?

— Не надо, — как можно беспечнее отмахнулась Айрис, складывая фолианты стопкой и поднимая их в воздух заклинанием левитации. — Они не настолько старые, чтобы рассыпаться от Левиосы. Так что за общий вечер?

— Увидишь.

 

Закончился ужин, вечер плавно вступил в свои права. Потолок гостиной Рейвенкло вновь стал звездным небом, потемнел пол, а в камине вспыхнуло веселое пламя.

Как и рассказывала Айрис Меган, по вечерам здесь было многолюдно. Вечерние посиделки были чем-то вроде традиции, студенты всего факультета собирались вместе, оставляли свои дела, закрывали учебники, спешили вернуться из библиотеки, рассаживались по удобным креслам, пуфам и диванчикам и снимали все заглушки.

Такие вечера проводились раз в неделю по пятницам, когда учебная неделя была фактически позади, а выходные еще не захватили подростков своими планами. Исключением становились лишь первые недели после каникул, когда новостей было предостаточно на "внеочередное собрание".

На родном факультете Айрис такого никогда не было, и она представляла эти посиделки этаким чинным чаепитием, когда все говорят со всеми, сидя полукругом.

Но все оказалось проще.

Это был просто вечер общения. Ребята и девушки сидели смешанными компаниями, разбившись кучками, и каждая группа обсуждала что-то интересное именно ей.

За круглым столиком возле книжных шкафов собрались студенты, обложенные по макушки волшебной периодикой. Айрис различила знакомые обложки "Трансфигурации сегодня", "Практики зельеварения" и "Астрономического вестника".

У противоположной стороны стены расположились фанаты квиддича. У них была своя доска, совсем как та, на которой Олли Вуд пытался своей команде объяснить новую беспроигрышную тактику. На самом деле, у доски была иная функция — место для споров. Возле этой уже сцепились в жаркой дискуссии парочка рейвенкловцев, в одном из которых Айрис опознала Альфарда.

Блэк энергично потряс "Еженедельником ловца" и ткнул свободной рукой в доску, его оппонент не менее экспрессивно махал руками, один раз даже красноречиво постучав кулаком по лбу.

Обоих поддерживали сгрудившиеся рядом квиддичисты, атмосфера у них была жаркая, и Айрис, изначально думавшая присоединиться к ним, резко расхотела это делать.

В алькове, освещенном неправдоподобно ярким светом искусственной луны, на мягких диванчиках сидела группа разновозрастных девчонок, занятых рукоделием. Они демонстрировали друг другу целые картины, нарисованные волшебными нитями, нарядные ажурные декоративные подушки, вышивки лентами и бисером.

Это было целое искусство, заброшенное и забытое в родном времени Айрис. Тетя Петуния научила Айрис шить и штопать из практических соображений и вместе с этим умением привила ей стойкую нелюбовь к рукоделию. Но даже при всей своей непросвещенности она не могла не восхититься работами девушек, которые оказались настоящими художницами, что вместо кистей использовали иглы.

У камина в креслах, на пуфах и даже на огромных подушках, брошенных на пол, сидели те, кто хотел поделиться новостями и просто посплетничать. Эта компания отвечала и за чай с выпечкой, без которого все же не обошлось.

Ради этого действа в гостиной были проведены некоторые перестановки, сильно расчистившие пространство в ее центре. Столики, за которыми было удобно делать домашние задания, были сдвинуты и объединены в единый шведский стол неподалеку от камина. Стол извивался как змея, его накрывала роскошная темно-синяя скатерть, украшенная понизу псевдозолотым шитьем — работа волшебниц-мастериц, — и не иначе как волшебство удерживало на нем вавилонские башни из сладостей с Хогвартской кухни и из Сладкого Королевства.

А возле окон расположились шахматисты, нагло оккупировав половину гостиной. Айрис, привыкшая играть в шахматы с Роном, интереса ради подошла к самой многочисленной компании и неожиданно для себя застряла там. Рейвенкловцы этого времени шахматы не просто любили — для них это был целый культ. Они играли как в классические шахматы, так и в шатрандж, магараджу, галу, чатураджи. Айрис и не подозревала о таком количестве разновидностей одной игры.

— Почему он играет одной фигурой? — в неподдельном изумлении выгнула она брови, шепотом обращаясь к стоящей рядом Меган.

— Правила, — так же шепотом ответила Меган. — Не слышала никогда? В магарадже против полного комплекта черных фигур выступает только одна белая — магараджа.

Айрис бросила на доску с одинокой белой фигурой, стоящей против шестнадцати черных, дикий взгляд.

— И... как оно? — ее голос сел до хрипа от ошеломления.

— Ты про что? А, один в поле не воин? — не сразу, но поняла Меган и тут же рассмеялась. — Останься и посмотри, как она их снесет.

"Надо будет обязательно рассказать Рону", — подумала Айрис, наблюдая за неравной схваткой на клетчатой доске.

Одинокая фигура была сильна — она совмещала в себе ферзя и коня. Фоули, игравший за нее, явно не испытывал трудностей, по одной истребляя черные фигуры противника. Барти Крауч, игравший против магараджи, пытался загнать ее в угол, окружив с разных сторон, и делал это, на взгляд Айрис, довольно успешно.

— Все, это мат, — разочарованно констатировал Крауч, откидываясь на спинку кресла. Фоули довольно фыркнул.

Мата Айрис не видела, как и шаха. Меган, заметив ее недоумение, пояснила:

— Оставшимися у Барти фигурами магараджу не поймать. Они еще могут немного побегать по доске, но исход уже предрешен.

— Почему он пешек не трогал? Их же можно довести до края доски и...

— Нельзя, — покачала головой Меган. — Превращения пешек запрещены.

В этом был смысл. Бой одной фигуры, даже усиленной, против шестнадцати, равным не назвать, и если бы черные могли еще увеличивать свою мощь за счет обмена пешек на иные фигуры, пропал бы весь азарт игры.

— Меган, — окликнул ее незнакомый Айрис паренек на пару курсов младше. — Когда шахматный сезон откроют в этом году?

— По предварительному расписанию в середине сентября, но директор его пока не утвердил.

— Шахматный сезон? — переспросила Айрис шепотом.

Она знала, что и в ее родном времени, помимо квиддичных команд, есть в школе и иные кружки и сообщества. Тот же клуб по игре в плюй-камни. Он даже соревнования проводил, но так как Айрис всегда была далека от этого, она не акцентировала внимание на подобных занятиях. Ей вполне хватало квиддича, самой популярной игры, затмившей все остальные.

Однако, как выяснилось, в сороковых интересы распределялись несколько иначе. Квиддич, конечно, все так же был любим, и его игроки пользовались определенной известностью, а капитаны команд — привилегиями. Однако на пике своей популярности находились и дуэльный и, неожиданно, шахматный клубы. Причем накал страстей вокруг этих клубов достиг такого уровня, что директор разрешил проводить общешкольные турниры, а их результаты, как и результаты игр в квиддич, влияли на общий счет баллов факультета.

Для этих турниров составлялось отдельное расписание, причем в отличие от квиддичных соревнований, здесь победитель вычислялся по олимпийской системе — в конце оставались только двое, которые сражались за титул гроссмейстера Хогвартса, остальные же игроки просто выбывали до следующего года.

Айрис сильно удивил тот факт, что шахматный турнир длится весь учебный год. Но, как объяснила Меган, во-первых, в соревнованиях были заявлены не только классические шахматы, но и их самые интересные вариации, а, во-вторых, победитель искался в каждой номинации и среди всей школы без возрастных ограничений, и среди каждого курса отдельно. И таким образом, общее количество проведенных игр составляло больше полусотни, и за один месяц или даже триместр провести их было нереально.

Фаворитами Рейвенкло в этих турнирах были Герберт Фоули и Бартемиус Крауч. Фоули был чемпионом своего факультета, и он, по словам Меган, довольно уверенно держал лидерство по победам в играх на турнирах.

— Хотя в этом году Том намерен взять реванш, — закончила Прист.

Герберт расслабленно откинулся на спинку кресла и посмотрел на них.

— Риддл уже сказал, в каких играх участвует? — он размял шею и ослабил узел галстука. Удивленным или раздосадованным Фоули не выглядел, новость об участии старосты Слизерина в шахматном турнире он воспринял как нечто само собой разумеющееся.

А вот для Айрис это стало неожиданностью. Она легко представляла себе его в дуэльном клубе, но вот за шахматным столиком... Волдеморт и шахматы, серьезно?

— Мне об этом неизвестно, но я могу спросить, — предложила Меган. Фоули кивнул.

Разговор плавно сошел на нет, и Меган увела Айрис к столикам с пирожными.

— А один человек только в одном виде шахматных игр может участвовать? — с интересом спросила Айрис, занимая возле столов удобное место, где ее никто бы не теснил, пока Меган накладывала на тарелку сладости.

— Нет, конечно. Хоть во всех участвуй... а ты сыграть хочешь? — Прист заметно оживилась после своего предположения.

— Нет-нет, я не слишком хорошо играю, — открестилась Айрис. Еще в шахматный турнир ей не хватало ввязаться.

— Глупости, — если бы не тарелка, Меган точно уперла бы руки в бока, так подчеркнуто-строго взглянув на Айрис. — Говоришь так, будто тут каждый второй — мастер. В шахматах же сам процесс игры интересен, а в соперники тебе не обязательно Герберт достанется, так что... Так, девочки, двигаемся.

Меган, в процессе своей пламенной речи успевшая подхватить Айрис под руку и довести до камина, вклинилась в вольготно сидевшую на пуфах и креслах группу студенток. Девочки засуетились, освободив новоприбывшим низенький длинный пуфик на кривых ножках, на котором вполне можно было уместиться двум людям.

Меган, каким-то неуловимым и легким движением расправившая воланы на своей юбке, грациозно опустилась на него и изящно скрестила ноги в лодыжках. Айрис, чувствуя себя троллем в балетной пачке, осторожно села рядом, повторив позу Прист — иначе колени оказывались где-то на уровне груди, что в приличном обществе не приветствовалось. Поза была до ломоты в костях неудобной, и Айрис испытала прилив жгучей зависти к парням, свободно сидящим на полу на подушках так, как им заблагорассудится.

— А вот и виновница сегодняшнего переполоха, — шутливо поддел ее Оливер Гамп, поднявшись с подлокотника кресла, на котором сидел, и пересев на подушку возле ног Меган. Меган мягко улыбнулась ему и предложила пирожное со своей тарелки.

Айрис повела плечом, искренне надеясь, что тему утренних цветов они поднимать не будут. Она ошиблась.

— Такой красивый букет, — мечтательно вздохнула одна из младшекурсниц. Букет из красных роз и правда был красив, цветы кто-то поставил в высокую прямую вазу из прозрачного стекла, и теперь они украшали камин.

Девушки вокруг заохали, парни дружно тяжело вздохнули.

— Ариста, а расскажи нам о себе, — попросила ее еще одна девушка, курса с четвертого-пятого.

— Да нечего особо рассказывать, — уклончиво ответила Айрис, пытаясь уйти от темы, и мельком взглянула на огромный заколдованный циферблат часов над входом в гостиную. До встречи в кабинете Слагхорна оставалось еще полчаса.

Не то чтобы она горела желанием идти туда. Но из двух зол выбирают наименьшее, и сейчас наименьшим был Риддл.

— Ну как же нечего, — дружно не согласились любопытные рейвенкловки. — У тебя есть жених?

Айрис даже отпрянула от неожиданности:

— Нет.

— Кто же тогда тебе цветы такие шикарные шлет? Ох, какая же ты скрытная! Его не одобряет твоя семья? Он магглорожденный? — девичий щебет полетел со всех сторон. — Это твой преподаватель?

— Кто? — опешила Айрис от последнего предположения и беспомощно посмотрела на тихо хихикающую рядом Меган. Прист веселилась и прекращать поток сплетен не собиралась. Парни же дружно притворились слепоглухонемыми, чтобы без потерь пережить бурю девичьих расспросов и эмоций.

— Тебя ведь поэтому перевели с домашнего обучения? У тебя случился роман с твоим преподавателем… — девушки помладше заохали, сочувствуя Айрис, пока сама виновница хлопала глазами и пыталась понять, серьезно они предполагают подобное или это такая шутка в духе факультета.

Пока Айрис соображала, девочки сочинили трагичную романтическую историю с ее участием, в которой фигурировал бедный, но талантливый преподаватель, почему-то Защиты от Темных Искусств, официальный жених, всенепременно чистокровный сноб, и безжалостный опекун, вознамерившийся выдать сиротку Суон замуж. И плевать, что «сиротка» уже была совершеннолетней и сама распоряжалась своей судьбой.

Не зная, как реагировать, Айрис вновь подняла глаза на часы и с тоской отметила, что минутная стрелка как прилипла к одному месту.

— Да деньги на обучение домашнее закончились, частные уроки стоят немало, — не выдержал какой-то парнишка курса с четвертого, но глас разума потонул в поднявшемся балагане.

— …поэтому Ариста сбежала в Хогвартс, от опекуна и незавидной судьбы! — завершила свою речь раскрасневшаяся девушка, одна из сплетниц, и уставилась на Айрис горящими в предвкушении глазами.

Рядом как в припадке тряслись плечи Меган, у ног беззвучно ржал Оливер. Айрис обвела растерянным взглядом собрание, отмечая блуждающие улыбки парней, закушенные костяшки пальцев и ямочки на щеках старшекурсниц.

— Почему это брак с богатым чистокровным — незавидная участь? — резко и возмущенно спросил какой-то шестикурсник, и плотину прорвало. Хохот грянул как взрыв от бомбарды и громовой волной разнесся по всей гостиной.

По счастью, этот вопрос увел разговор в сторону от Айрис. Теперь девушки хором взялись обсуждать женихов и возлюбленных. Парни кривились, но сплетничали не хуже прекрасной половины человечества.

Айрис сидела молча, стараясь не напоминать о своем присутствии, чтобы не услышать еще какую сплетню о себе. Ей было совсем не интересно, кто как на кого посмотрел, кто кого на каком балу или вечере встретил, кто с кем гулял, кого с кем застукали. Лишь разок она фыркнула в пирожное — когда упомянули «бедняжку» Блоссом.

Мысли унеслись к неадекватной хаффлпаффке: все равно ничего стоящего собрание студентов не обсуждало. Вероятность того, что и цветы, и записка были ее рук делом, казалась Айрис весьма высокой. Доказательств только не было.

Айрис задумчиво откусила бок корзиночки из песочного теста. Может, черт с ней, с этой Блоссом?

— … такой красивый, умный, загадочный и холодный, — донеслось до ее ушей. Айрис с тихим вздохом в который раз посмотрела на часы. Без пятнадцати восемь. Доесть пирожное, и можно уходить.

— Толку-то от его красоты, ума, холодности и загадочности? Полукровка без рода, без племени, без средств…

— Том гений!

От неожиданности Айрис глотнула излишек воздуха и закашлялась, подавившись остатками корзиночки. Это они сейчас Риддла обсуждают, что ли?

— И абсолютно незавидная партия!

Меган постучала ладонью по спине надсадно кашлявшей и вытиравшей с глаз выступившие слезы Айрис. Кашель вновь привлек внимание девушек к ней:

— Любят не за что-то, а вопреки! Правда, Ариста?

— Я тут при чем? — выдохнула Айрис, переведя дыхание. — Представления не имею, я не любила.

И решительно поднялась, вот только затекшие от сидения в неудобной позе ноги подвели.

— Уйх, — пошатнулась она. — Прошу прощения, мне надо идти.

— Проводить? — Меган передала блюдце Оливеру и уже собралась вставать.

— Нет, не нужно, я спрошу дорогу, если что.

Игнорируя вопросы и восклицания рейвенкловцев, Айрис поспешила на выход. В следующий раз она обоснуется среди шахматистов и шага с их территории не сделает. Уж там-то точно на Волдеморта никто матримониальных планов строить не будет.

Любят вопреки, ну надо же!

 

Коридоры были уже фактически пустыми. Изредка попадались парочки, которые на Айрис особо внимания не обращали, поэтому шла она уверенно, не останавливаясь и не изображая из себя заблудившуюся.

После духоты гостиной и жара камина прохлада коридоров была удивительно приятной. Айрис наслаждалась стылым воздухом, приятно ласкавшим ее разгоряченные щеки, проникавшим под мантию и дарившим облегчение. Она стянула с шеи опостылевший бант и расстегнула верхние пуговицы блузы. Занятия давно окончились, и не было необходимости носить форму в соответствии со школьным уставом.

По мере приближения к подземельям Айрис охватывали знакомые чувства волнения и упрямой решимости не сдаваться, которые обычно приходили к ней перед боями. Она на миг прижала ко все еще горячим щекам ледяные пальцы, сделала глубокий вдох, как перед погружением, и постучала в двери кабинета зельеварения.

В плохо освещенной аудитории ее уже ждали довольный Слагхорн возле кафедры, невозмутимый Риддл за партой, котел на помосте и рецепт "Вина Лафарж" на доске.

— Проходите, Ариста, — добродушно пригласил ее профессор.

Айрис осторожно прикрыла за собой дверь и спрятала холодные влажные ладони в складках мантии. Она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и даже заинтересованной, но сердце в груди колотилось как загнанный бешеный зверь, и мощные удары пульса в ушах заглушали ее собственные шаги.

Она вновь шла по краю, рискуя выдать природу своей магии.

— Ну что ж, — Слагхорн довольно хлопнул в ладони и улыбнулся, отчего его пышные моржовые усы забавно встопорщились. — Раз все в сборе, можем начинать. Ваша задача, моя дорогая, повторно сварить "Вино Лафарж". Рецепт на доске, ингредиенты в кладовке — все, как на уроке.

Айрис кивнула и подошла к котлу.

— Я делаю, вы наблюдаете, верно? — уточнила она у профессора. Она могла собой гордиться: голос не дрогнул, не выдал ее волнения, хотя в горле все пересохло от переживаний.

— Именно так, — профессор Слагхорн в предвкушении потер руки и грузно сел за свой стол, вперив жадный взгляд в Айрис. Он будто и не сомневался в успехе затеянного эксперимента.

Паук, плетущий паутину и гладящий мух по головам, хвалебно отзывающийся о них и опутывающий нитями долгов. Айрис заполнила котел водой и поставила на огонь. Ее отношение к Слагхорну всегда было довольно неоднозначным. Он был вроде и неплохим человеком, но эта его страсть к коллекционированию талантливых людей ее раздражала.

Риддл, расположившийся в каких-то пяти футах от котла, сел вполоборота, чтобы удобнее было наблюдать за процессом варки. Его тяжелый взгляд жег затылок Айрис, ввинчиваясь под кожу, словно стремился добраться до ее мыслей.

Айрис немного резко открыла дверцы кладовки и скрылась за ними. Она никогда не была хороша в зельеварении и считала, что испортить зелье ей не составит труда: никогда же не составляло. Но глядя на многообразие ингредиентов, Айрис поняла, что, чтобы намеренно неправильно сварить противоядие, надо очень хорошо знать предмет. Она вообще не помнила, что с чем и как сочетается.

Перенеся ингредиенты на парту возле котла, она осторожно перевела дыхание. Толченые зубы иглобрюха выглядели так же, как и толченые птичьи кости, и, похоже, подмены ни Слагхорн, ни Риддл не заметили.

И Айрис успокоилась. Теперь она точно неправильно сварит зелье, эксперимент перенесется на другой день, а там, вероятно, она успеет вернуться в родное время к Гермионе. А Гермиона умница, Гермиона поможет, найдет ответ, и вместе они придумают, как…

Что именно они придумают, Айрис не знала. Она была уверена лишь в одном, об этом кричала ее интуиция: ей нельзя сближаться до такой степени с Риддлом. До совместных проектов, до совместных вечеров, до общего на двоих дела и времени.

Айрис уверенно высыпала в закипевший котел толченые зубы иглобрюха, и варево мгновенно зашипело, окрасившись в грязно-желтый цвет вместо необходимого ярко-голубого. Слагхорн крякнул, привставая со своего кресла, Риддл подался вперед, с естественным подозрением уставившийся на склянку с желтовато-белым порошком.

— Это что, зубы?.. — догадался он, и от интонаций в его голосе Айрис нервно дернула рукой, выливая в котел излишек выжимки из нефритовой лозы. В котле полыхнуло оранжево-алым, варево вспенилось…

Айрис даже не поняла, что отшвырнуло ее назад: инстинкт самосохранения или магия Риддла.

— Evanesco!

— Ох, Мерлин! Том… — схватился за сердце Слагхорн.

Айрис вцепилась в столешницу, почти не чувствуя боли от сильного удара бедром об угол стола. Риддл в ярости навис над ней. Она видела сверкавшие багряным глаза, бледное, искаженное страхом лицо, тисовую палочку, кончиком впившуюся ей между ключиц.

Котел за спиной Риддла был пуст.

— Ты нас едва не взорвала, — зашипел Риддл. Ему так хотелось ее проклясть, что палочка нагрелась, сильно обжигая кожу Айрис.

Застывшая на пару мгновений от неожиданности — испугаться она даже не успела, — Айрис резко выпрямилась и, глядя ему в глаза, оттолкнула его руку.

— Хвала Мерлину, ты успел, Том, — голос Слагхорна сбивался и подрагивал, точно он пробежал марафон. Он обессиленно опустился обратно в кресло, вытирая платком испарину со лба. — Мисс Суон…

— Это случайность, — ответила Айрис, мельком взглянув на профессора, и вновь переключила внимание на Риддла. Тот приблизился к ней еще сильнее, почти не оставляя между ними пространства, и оперся ладонью на парту позади нее.

— Неужели?

Айрис дернулась вбок, чувствуя, что ей не хватает дыхания, и, обойдя Риддла, подошла к своему котлу.

— Прошу прощения, профессор Слагхорн, я же говорила, что не сильна в зельеварении.

— Да-да, — как китайский болванчик покачал головой Слагхорн. — Какое счастье, что у тебя, Том, такая хорошая реакция!

Айрис вдруг охватила злость. В этом времени ее просто преследовали дифирамбы Риддлу, их пели по поводу и без, сводя все разговоры к нему, такому идеальному и уникальному. Ей отчаянно захотелось познакомить Слагхорна с Невиллом Лонгботтомом — просто чтобы профессор знал, что такое настоящий взрыв на уроке зельеварения. И что умение от него защититься — невеликое достижение!

— Что теперь? — гася раздражение, Айрис посмотрела на пустой котел.

— У нас еще есть время, — ответил ей вместо Слагхорна Риддл, подходя со спины.

А нет, не ей — профессору, который раздумывал над вопросом Айрис. На нее Риддл даже не смотрел.

— Даже не знаю, — вполне резонно засомневался Слагхорн. Верно, с него и одного потрясения хватило. — Если ты уверен…

Айрис тихо вздохнула и вновь заполнила котел водой. Больше экспериментировать с ингредиентами она не решилась: Риддл излишне внимательно следил за тем, что она выносит из профессорской кладовки.

Это напомнило ей о тех временах, когда над ее душой зависал Снейп, своей бдительностью мешая ей варить зелья. Так что она даже не удивилась, когда спустя два часа получила невнятную субстанцию бурого цвета.

Однозначный яд. Только не Лафарж.

Слагхорн разочарованно крякнул. Риддл же и бровью не повел, повторно уничтожив содержимое котла — как будто Айрис сама не могла это сделать! Выглядел он при этом настолько спокойным, что Айрис даже занервничала. Она прекрасно знала, как Волдеморт относится к неудачам. Особенно к чужим.

— Что ж… — начал Слагхорн, явно не зная, как тактично обозвать сегодняшнее фиаско. Было видно, что энтузиазма исследователя в нем поумерилось. — Насколько я знаю, клубные расписания еще не утверждены, поэтому заранее спланировать дату следующей встречи мы сейчас с вами не сможем…

— Полагаю, мы с… Аристой, — Риддл взглянул на нее безо всякого выражения и закончил: — договоримся.

Айрис поежилась: огонь под котлом погас, и в кабинете ощутимо похолодало. Часы над кафедрой показывали четверть одиннадцатого — уже пятнадцать минут как был отбой.

Заметивший ее взгляд Слагхорн огорченно всплеснул руками.

— Ох, как мы задержались! Том, для мисс Суон уже настал комендантский час…

— Не беспокойтесь, профессор, я ее провожу.

В коридор Айрис выходила, не зная, что думать и как реагировать. С одной стороны, она не могла отказаться от сопровождения: и потому, что отбой, и потому, что «не знала» Хогвартс. С другой…

— Тебе не обязательно провожать меня до башни Рейвенкло, — не выдержала она, когда они свернули в коридор, выводящий из подземелий на верхние этажи.

— Я не собирался, — Риддл даже не посмотрел на нее. — У Рейвенкло есть свои старосты для этого.

Айрис открыла и закрыла рот и нахмурилась. Впору было сказать: «Хвала Мерлину, какое облегчение!». Вот только этого самого облегчения в должной мере Айрис не испытывала.

Остаток пути до Большого зала они проделали молча под треск факелов. А там их уже ждала Меган.

— Спасибо, Том, — улыбнулась она, подхватывая растерявшуюся Айрис под локоть.

Риддл кивнул, принимая благодарность.

— Спокойного дежурства, Меган.

Айрис проводила взглядом его удаляющуюся спину.

— Доброе утро, Ариста! — Айрис подняла заспанные глаза на бодрую Меган и испытала острое чувство дежавю.

— Ага, — пробормотала она вместо ответного приветствия, вяло помешивая чай в кружке. Рядом в унисон ей раздалось мрачное «Добрее видели!» от сидящего по соседству Шафика.

Вчерашний вечер затянулся, плавно перерастая в ночь. Айрис успела вернуться от Слагхорна, а веселье в гостиной продолжалось, хотя количество народа ощутимо поуменьшилось. В конечном итоге старостам пришлось разгонять посиделки, занятия-то грядущего дня никто не отменял.

Теперь рейвенкловцы сидели не выспавшиеся и недовольные и делали вид, что завтракают, на самом деле досыпая над тарелками. И их было до неприличия мало: большинство, особенно со старших курсов, предпочли завтраку сон.

— Мегги, это какое-то неведомое колдовство, да? — на скамью напротив сел Альфард, выглядевший так, как обычно в родном времени Айрис выглядела квиддичная сборная после празднования победы. Блэк даже галстук ровно завязать не смог и щеголял с самым задиристым видом. — Полмира за секрет вечной бодрости.

Меган рассмеялась и, тряхнув идеально уложенными длинными волосами, заняла место рядом с Айрис.

— А почему тебя вчера не было на вечере? — Блэк взмахнул десертной ложкой как палочкой и обличительно указал ею на Айрис. Она сделала над собой усилие, прекратив творить гипнотизирующие воронки в чашке с чаем, и моргнула.

— Почему не было? Была.

— Не было, я искал тебя, — в голосе Блэка было столько уверенности, что спящая на ходу Айрис почти поверила в это. А потом вспомнила, где провел Альфард весь вечер.

— Ты меня на квиддичной доске искал, что ли? — насмешливо поинтересовалась Айрис, подпирая щеку ладонью. Забавная улыбка Блэка немыслимым образом поднимала настроение, и Айрис поймала себя на мысли, что вот так общаться с ним она готова хоть целый день. С ним было так же легко, как и с близнецами Уизли.

— Эй, я не весь вечер там провел!

— Да, всего лишь три его четверти, — фыркнула Меган. — Ариста, ты пробовала штрудель? Рекомендую.

— Спасибо, но я уже поела…

— Отлично, давай мне, — Блэк выхватил блюдце из рук Меган, та даже рта открыть не успела. — Домовики расщедрились, я смотрю. Так почему тебя не было, Ариста? Я тебя действительно искал.

— Я была там первые полчаса. А потом мне надо было идти к Слагхорну… Привет, Эмма, — Айрис тепло улыбнулась севшей рядом с Альфардом Слэттери.

— Еще один жаворонок, — Блэк замаскировал зевок и осмотрел подтянутую Эмму с головы до пят, пока та здоровалась и желала приятного аппетита. Выглядела она не менее бодрой и собранной, чем Меган. — Так, о чем мы… И зачем тебе надо было именно вчера идти к Слагхорну?

— Проект по зельеварению, — деланно-нейтрально ответила Айрис, вдруг вспомнив, какой у нее вкусный чай. Чай вкусным не был: он остыл и оказался слишком сладким. Айрис накидала в чашку очень много сахара — чтобы было, что мешать.

— Ого, Селвин тему выбрал? — неподдельно изумился Альфард. — Быстро он…

— У тебя устаревшая информация, — Меган на мгновение оторвалась от намазывания булочки маслом и с легким превосходством взглянула на Блэка. — Ариста не с Селвином в паре.

— А с кем тогда?

— С Томом.

Альфард замер, растерянно смотря то на Меган, то на Айрис, то опять на Меган.

— Это ты так пошутила?

— Нет.

— Не могу представить ни одного сценария, как это могло произойти, — Блэк выпрямился и скрестил руки на груди. Под его пристальным инквизиторским взглядом Айрис вновь схватилась за чашку с чаем, потом вспомнила, что это уже не чай, а приторная отрава, и так и замерла, не донеся ее до губ.

— Альфард, твое внимание к Аристе уже начинает выходить за рамки приличия, — одернула Блэка Меган, и они раздраженно уставились друг на друга.

— Ариста, передай, пожалуйста, булочки, — вежливо попросила умница Эмма. Она и сама бы дотянулась, но — Айрис почувствовала сильную благодарность — эта ее просьба разрушила повисшую на мгновение неловкую тишину.

А потом они и вовсе сменили тему: к их компании присоединились студентки-пятикурсницы во главе с Оливией Хорнби, бестактной, дотошной, въедливой, помешанной на мальчиках и любовных отношениях девицей.

— Хорнби, если я услышу хоть одну глупость от тебя, ты неделю будешь ходить с зашитым ртом, — посулил ей Шафик, когда та села рядом с ним, а Айрис, припомнив, что эта рейвенкловка и была главным автором вчерашних сплетен, уже хотела ретироваться из-за стола под каким-нибудь предлогом. Например, библиотеки, Гермиона всегда так поступала.

— А ты можешь? — оживился Альфард.

— Запросто.

— Такого заклинания не существует! — попыталась поспорить Хорнби, но замолчала под насмешливым взглядом Фреда.

— А колдомедики швы, по-твоему, руками накладывают или у Мерлина помощи просят?

Угроза возымела действие, и дальнейший разговор крутился уже около обыденных, приемлемых и безопасных тем. Айрис тихонько переговаривалась с Меган по поводу своего расписания и сопровождения по замку, попутно открещиваясь от повторной экскурсии, когда Большой зал наполнился хлопаньем крыльев и уханьем сов.

Айрис машинально расчистила около себя пространство: совы очень часто опрокидывали кубки и роняли конверты прямо в тарелки с едой, причем не всегда в те, из которых ел адресат. Частенько не везло и соседям.

— О, Ариста, тебе письмо! — Меган кивнула на стол. Айрис, сидевшая вполоборота к старосте, резко обернулась. — Бедная птица, у нее такой вид, словно она полмира облетела.

У крупной сипухи действительно был жалкий, взъерошенный и измученный вид. Она распласталась по столешнице, опрокинув-таки чашку с омерзительным чаем Айрис и попав крылом в недоеденный штрудель Альфарда.

Конверт, подписанный скромно «Аристе Суон, Хогвартс» лежал прямо перед Айрис.

— Excuro! — взмахнула палочкой Эмма, в сторону которой потек пролитый чай. Айрис встретилась с ней взглядом и поняла, что думают они об одном и том же.

Айрис вытащила свою палочку и принялась накладывать на письмо заклинания, проявляющие магию и проверяющие на вредоносные чары. Альфард, пытающийся спасти остатки штруделя от перьев, и Меган, отпаивающая несчастную сову, застыли и недоуменно посмотрели на нее. Айрис вопросительно подняла брови, потом отрицательно мотнула головой — не мешайте! — и продолжила проверку.

Через несколько секунд на нее с интересом смотрело уже полстола Рейвенкло.

— Тебе из стана Гриндевальда письма шлют? — хохотнул Шафик, когда Айрис, не обнаружив ничего опасного, палочкой распечатала конверт и вытащила письмо, не прикасаясь к нему руками. Она даже дыхание задержала, когда разворачивала его.

На миг она столкнулась взглядами с напрягшейся Эммой, так и не убравшей волшебную палочку. Слэттери едва заметно кивнула, давая понять, что Айрис может рассчитывать на ее помощь.

Однако стоило Айрис увидеть подпись в конце письма, как ее тревожное напряжение сменилось радостным возбуждением.

Поттеры.

Ей ответили Поттеры!

Она вцепилась в письмо, взгляд жадно заскользил по строкам. Они поняли ее, поняли, что она их потомок, что обладает даром путешествовать во времени. Губы сами собой расползлись в счастливой улыбке.

— О, это определенно кто-то близкий… — донеслось до Айрис, приведя ее в чувство.

— Ариста, твой возлюбленный с фронта пишет? — оживилась Хорнби.

— Что? — Айрис прижала письмо к груди и растерянно посмотрела по сторонам, замечая направленные на нее пытливые взгляды.

Хорнби со своими подружками быстро вспомнила про завтрак — лицо Шафика было очень выразительным. Эмма невозмутимо убрала палочку, Альфард и Меган вернулись к реанимированию сипухи. Айрис спрятала письмо обратно в конверт, а конверт — в сумку. Читать, когда за ней следит с четверть всего факультета, Айрис совсем не хотелось, хотя изнутри ее просто распирало от любопытства и волнения.

Вопросов больше задавать не стал никто, и когда сова смогла подняться и улететь отдыхать в совятню, Айрис покинула Большой зал.

 

— … вашим заданием станет подготовка личного проекта по одному из предложенных мной направлений высшей трансфигурации, — голос Дамблдора вывел Айрис из раздумий, в которых она пребывала последние пять минут пары. — У вас есть неделя, чтобы определиться с направлением, и еще неделя, чтобы выбрать тему.

Опять проект. Айрис отложила перо и обвела взглядом аудиторию, считая, сколько тут человек и к кому напроситься в пару, чтобы не вышло… в общем, как вышло.

— Кого-то потеряла? — с ленцой протянул Оливер, сидящий рядом с ней за одной партой.

Надо сказать, соседом он оказался идеальным. Неудобных вопросов Айрис не задавал, тактично не замечал, если она отвлекалась на что-то постороннее или улетала мыслями прочь из кабинета, но при этом помогал, подсказывал и в целом был нейтрально дружелюбен.

— У тебя есть пара на проект? — зашептала Айрис, когда поняла, что студентов в помещении четное количество.

Оливер понимающе ухмыльнулся.

— Расслабься, у Дамблдора все работают индивидуально.

— О, — Айрис моргнула, ощутив облегчение.

Прозвенел колокол, возвещавший о конце урока, студенты зашевелились. Гамп смел учебник и конспект в сумку и выжидающе уставился на Айрис.

— У тебя дальше травология, так?

— Да, — Айрис кивнула, ловко завинчивая крышку баночки чернил. — У тебя тоже?

— Нет, просто я обещал Мег проводить тебя до теплиц.

— Хорошо, — она уже начала смиряться с тем, что постоянно ходит под конвоем. — Но я планировала немного задержаться. Мне надо поговорить с профессором Дамблдором.

— В коридоре постою, — Оливер пожал плечами. Определенно, Гамп был одним из самых нелюбопытных людей, что Айрис встретила в этом времени.

Она дождалась, когда последний человек покинул аудиторию, бросив на нее взгляд со слабой искрой интереса, и подошла к профессору, стоящему перед кафедрой. Дамблдор смотрел на нее участливо, понимающе.

— Как ты устроилась, Ариста?

— Хорошо, сэр, — Айрис взглядом попросила разрешения поставить полог чар от подслушивания, и Дамблдор согласно махнул рукой. Купол в лучах утреннего солнца, прорывающихся сквозь огромные окна кабинета, на миг вспыхнул радугой, заискрившись, как мыльный пузырь, и накрыл собой половину помещения.

— Ты отлично держишься, — профессор жестом предложил Айрис присесть на наколдованный стул и сам размеренно опустился на кресло, появившееся позади него.

Стул был мягче и удобнее тех, на которых сидели на занятиях студенты. Айрис оценила этот знак расположения. И заметила, что впервые их с Дамблдором при такой беседе тет-а-тет не разделял стол.

— Спасибо, сэр. Я стараюсь не привлекать внимания.

— Я это заметил, — Дамблдор тихонько рассмеялся в бороду, а его глаза весело блеснули из-под очков-половинок. Айрис чуть смутилась. — Но ты ведь не проект по трансфигурации подошла обсудить, верно? Тебя что-то тревожит.

— Да, сэр. Это связано с моим… даром.

Дамблдор вновь стал серьезным. Рядом на насесте, стоящем у кафедры, встрепенулся и расправил крылья Фоукс. Солнце на мгновение коснулось его огненно-красного оперения, озолотив его. Феникс курлыкнул, приветствуя Айрис, и вновь закемарил.

— Ты ему нравишься, — заметил Дамблдор. — Фоукс в людях не ошибается. Итак, Ариста, что не так с твоим даром?

Рассказ о зелье Лафарж, переменившем свойства, не отнял много времени. Айрис говорила, сидя на краешке стула, чуть подаваясь вперед: совсем как на дополнительных занятиях с директором на шестом курсе.

— Я боюсь, сэр, что это может быть связано как-то с моей магией путешественницы во времени…

— … и тебя раскроют, — закончил за нее Дамблдор, задумчиво поглаживающий свою рыжую бороду. — Очень странно, что за советом ты пришла ко мне, ведь мне меньше твоего известно о возможностях tempus viator. Поправь меня, если я ошибаюсь: у тебя должен быть дневник твоих предшественников…

— Да, он у меня есть. Но не… здесь. Он остался в моем родном времени, а вернусь я в него только в конце этой недели.

— И за оставшееся до твоего возвращения время ты страшишься спровоцировать подозрения. Твоя осторожность похвальна. Что ж… я не могу утверждать наверняка, но могу предположить, что магия времени в метаморфозе зелья вряд ли сыграла какую-то роль. Время властно над состоянием предмета, его сохранностью и сохранностью его свойств, но не их переменой. Однако это лишь предположение. Из-за особенностей варки существует вероятность, что противоядие Лафарж, пролежавшее во тьме шкафа сто или двести лет, в конечном итоге становится ядом. Таких интересных экспериментов никто не проводил, насколько мне известно.

— И моя магия просто ускорила метаморфозы?

— Верно.

Айрис закусила губу, уставившись на свои сцепленные в замок руки.

— Есть способ это проверить? Хотя о чем я… — она понурилась еще сильнее. Как такое проверишь? У нее не было сотни лет, чтобы ждать завершения потенциального естественного процесса, о чем она и сообщила профессору.

— Только если эта сотня лет не заканчивается сегодня.

Айрис вскинула голову, увидела знакомую лукаво-загадочную улыбку Дамблдора и внезапно все поняла.

— Спасибо, сэр! — обрадованно воскликнула она, подскакивая с места.

— Рад был помочь, Ариста, — Дамблдор поднялся следом, взмахом палочки убирая стулья. Купол чар вокруг них чуть дрогнул, но не поддался. — Какая интересная модификация чар. А если так?..

Он нарисовал в воздухе палочкой сложную фигуру и что-то забормотал под нос. Айрис завороженно следила за ним. Полог, похожий на мыльный пузырь, как мыльный пузырь и лопнул.

— Его так легко снять? — разочарованно протянула Айрис. А они с Роном и Гермионой считали эти чары очень надежными.

— Не сказал бы, — Дамблдор качнул головой и убрал палочку. — Но без ложной скромности замечу, что волшебнику с моим опытом и силой это труда не составит.

Айрис кивнула, принимая информацию к сведению.

— Спасибо, что уделили мне внимание, профессор.

Дамблдор доброжелательно улыбнулся, провожая Айрис взглядом.

— О, совсем забыл сказать… — Айрис, уже взявшаяся за дверную ручку, замерла. — Мне было бы крайне любопытно узнать результат того столетнего эксперимента.

— Конечно, сэр, — расцвела в ответной улыбке она.

 

«Здравствуй, дорогая Ариста!

Твое письмо стало для нас большой неожиданностью и вызвало бурю эмоций. Не знаю, можешь ли ты вообразить, как нам хочется увидеться с тобой! Ты подарила нам надежду. Особенно твоему письму обрадовалась Дорея. Возможно, тебе известно, что у нее есть некоторые проблемы со здоровьем, а она так хочет стать матерью! По этой причине мы сейчас находимся в Тибете и, к нашему искреннему сожалению, не сможем увидеться с тобой раньше Рождества.

Ариста, прости нас за причиненные неудобства и, прошу, дождись нашего возвращения. Я обязательно отвечу на все интересующие тебя вопросы.

 

С благодарностью и любовью,

 

Чарльз Поттер»

 

Сердце, бившееся возбужденно и взволнованно, ухнуло вниз.

Теперь стало понятно, почему письмо шло так долго, а сова имела столь встрепанный и измученный вид. Поттеры в Тибете. И, что самое ужасное, вернутся только к Рождеству.

Айрис вскочила с широкого каменного подоконника, на котором сидела и читала, и заметалась на крохотном, заросшем паутиной пятачке. Она чувствовала себя загнанной в угол: хронограф у Поттеров, Поттеров не будет еще четыре месяца, а ей надо как можно скорее замкнуть временную петлю.

Четыре месяца в прошлом — неоправданный риск.

Замерев напротив окна, Айрис устремила тревожный взгляд вдаль, на воображаемый Тибет.

Когда она только оказалась здесь, в сорок четвертом, она даже не представляла, где искать хронограф. Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, привыкнуть к новой обстановке и наконец вспомнить, что дар tempus viator передается по наследству. И поскольку мама Айрис была магглорожденной и подобного наследства иметь не могла, то способность путешествовать во времени перешла к Айрис явно от отца. Чарльз и Дорея Поттеры, ее дедушка и бабушка, знали о фамильном даре и о хронографе, они поняли, что письмо им написал их потомок, что подтверждало сделанный вывод.

Айрис закусила губу и принялась рыться в сумке в поисках чистого пергамента. Она напишет им о необходимости возвращения настолько понятно и подробно, насколько такую тему вообще можно доверить бумаге. Четыре месяца — слишком много, это почти месяц в ее родном времени⁽¹⁾.

Страшно представить, что Волдеморт может сделать за этот месяц.

Перо царапало пергамент, спотыкаясь о шероховатости каменного подоконника, и оставляло кляксы, но Айрис это мало заботило. Обычно испытывающая трудности в правильном подборе слов, сейчас она писала с небывалой легкостью, уверенная в каждой своей фразе.

Запечатав письмо, она подхватила сумку, запихнула в нее перо и едва не пролившуюся банку чернил — на нервах Айрис плохо закрутила крышку, — и поспешила в совятню.

По коридорам она шла быстро, стараясь не шуметь и то и дело замирая. Эта часть Хогвартса была заброшена, но Айрис по себе знала — где только студенты не бродят. Отовраться, если ее тут найдут, будет крайне проблематично.

Так что движение в одном из боковых коридоров Айрис уловила сразу и застыла на короткое мгновение. Но вдалеке двигался вовсе не студент, а призрак башни Рейвенкло.

Сердце Айрис сделало кульбит. Она даже не сразу поверила в свою удачу. Разговор с Серой Дамой был одним из самых сложных пунктов ее плана: у беседы не должно было быть свидетелей. Искать же призрак по заброшенным темным закоулкам Айрис пока не могла — это сразу было бы замечено внимательными сокурсниками, которые старались помочь адаптироваться «новенькой» в школе.

— Миледи! — крикнула Айрис, больше не раздумывая и кидаясь вдогонку.

Серая Дама услышала ее и обернулась.

— Да?

— Простите, вы не могли бы мне помочь?

Вблизи было отчетливо видно красивое и безмерно усталое лицо призрака. Печаль Елены была столь очевидна, что Айрис запнулась в беспокойстве. Из общения с Почти Безголовым Ником она уже знала, что и у призраков есть свои проблемы и причины для переживаний, пусть и далекие от жизни живых.

— Вас что-то тревожит? — выпалила Айрис вместо того, чтобы задать интересующий ее вопрос.

Серая Дама плавно покачала головой, мгновенно обретая надменный и неприступный вид. А Айрис замолчала. Теперь, когда она могла расспросить призрака Рейвенкло обо всем, что хотела узнать, она поняла, что совершенно не знает, как начать разговор.

Вы знаете, где находится диадема вашей матери?

Сколько раз Серая Дама слышала за свое почти тысячелетнее существование этот вопрос? Да и если за десять веков Елена Рейвенкло не рассказала о ней никому, почему здесь и сейчас она должна была сделать исключение?

Айрис открыла и закрыла рот, чувствуя себя донельзя глупо. Ей нужно было разговаривать с Серой Дамой в своем родном времени, когда она могла открыто сказать, ради чего ей эта информация.

Но Айрис отправилась на полвека назад не только ради того, чтобы найти диадему. Ей нужно было отследить ее путь и уничтожить, если Волдеморт превратил ее в хоркрукс.

— Миледи, скажите, вы знаете, где…

За ее спиной вдруг отчетливо скрипнула дверь. Айрис вздрогнула и резко обернулась, нащупав в кармане мантии палочку.

На пороге в приоткрытом дверном проеме замерла миниатюрная и очень симпатичная темноволосая девушка немногим младше Айрис. Красный бант под воротничком блузы и герб со львом на мантии указывали на принадлежность студентки к Гриффиндору.

При виде Айрис девушка, и без того бледная и какая-то несчастная, совсем помертвела. Ее крупные выразительные глаза распахнулись в неподдельном ужасе, словно в коридоре стояла не Айрис, а дементор.

Айрис, уже успевшая решить, что здесь прятались гриффиндорцы, которые замышляли что-то запрещенное, попыталась ободряюще улыбнуться. Улыбка завяла, когда за спиной девушки появился недовольный Селвин:

— Что ты застря… Суон? — вид у Селвина при этом был таким, словно его застукали на месте преступления. С его лица буквально схлынули все краски, глаза расширились.

Впрочем, Айрис отдавала себе отчет, что выглядит немногим лучше. Но ее растерянность и недоумение резко сменились подозрительностью. Бросив взгляд на испуганную девушку с Гриффиндора, она не нашла ничего лучше, чем спросить:

— Все в порядке?

— Вполне... было, пока не появилась ты, — зло процедил Селвин, ответив вместо девушки и потянувшись к своей волшебной палочке. Однако сквозь его злость Айрис отчетливо видела страх, не имевший ничего общего со страхом человека, которого просто застукали в нежелательной компании. — Что новенькая вроде тебя забыла в этом заброшенном коридоре?

— Заблудилась, — соврала Айрис, сильнее сжав рукоять собственной палочки, и оглянулась на Серую Даму.

К ее искренней досаде, привидение уже исчезло. Мордред бы побрал этого дракклова слизеринца!

Селвин скривился, не поверив Айрис ни на кнат.

— Как неудачно… для тебя, — сказал он и мгновенно вскинул палочку. — Stupefy!

— Protego! — Айрис едва успела выставить щит против заклятия: атака Селвина оказалась слишком резкой и быстрой. — Expelliarmus!

— Не надо! — вскрикнула незнакомая девушка с Гриффиндора, вжимаясь в стену.

Айрис, может, с радостью прислушалась бы к ней, но Селвин и не думал останавливаться.

В узком коридоре места для дуэли было мало, уворачиваться удавалось с трудом. Приходилось ставить щиты вместо того, чтобы полноценно атаковать в ответ.

Айрис и Селвин, не сговариваясь, перешли к невербальным заклятиям. Селвин кидался оглушающими, замедляющими, связывающими, и с каждым новым заклинанием недоумение Айрис росло. Куда подевался тот неплохой запас заклятий, который он продемонстрировал на уроке у Мэррисот? Простейшие заклинания Айрис до бесконечности могла ловить на щиты.

Похоже, Селвин-таки пришел к этой мысли, и в ту же секунду над плечом Айрис пролетела тонкая желтая молния — не смертельно-опасное, но очень неприятное заклятие, которое прошибало любое протего на раз.

— Эрвиг, не надо! — вновь закричала девушка, а Айрис раздраженно скрипнула зубами: эта девица давным-давно могла бы уже достать свою палочку и разоружить их обоих.

Внезапная дуэль закончилась очень быстро. Разозлившаяся Айрис послала в Селвина мощный поток воздуха, которой снес его с ног, а затем добила слизеринца невербальным ступефаем.

— Стой! — девушка с Гриффиндора метнулась Айрис наперерез. Айрис вопросительно на нее посмотрела: она и не собиралась уходить. — Не трогай его, ладно?

Трогать Селвина, который и так уже лежал без сознания, она не собиралась тоже.

— Я… в общем, у меня сложная ситуация, — попыталась сбивчиво объяснить девушка. Айрис, хмуро разглядывающая ее, замерла. В глазах девушки плескалась немыслимая смесь из страха, обреченности и надежды.

— Он тебе угрожал? — напрямик спросила Айрис первое, что пришло ей в голову.

Девушка рвано выдохнула, подавив всхлип, и обхватила себя руками. Она выглядела так, словно сейчас вся ее жизнь рушилась. Уткнувшись взглядом в пол, она покачала головой.

— Нет…

Айрис сощурилась.

— Все в порядке, правда, — уже более уверенно ответила девушка, убеждая. — Просто… ну… если в школе узнают, что я…

Голос девушки сорвался, и она спрятала лицо в ладонях. Айрис растерялась.

— Эм… да я и не собиралась ничего рассказывать никому, — она беспомощно развела руками. — С чего он вообще полез в дуэль?

— Испугался, что ты расскажешь, что видела нас тут вместе, — девушка быстро вытерла мокрые дорожки со щек и вымученно улыбнулась. — Ты осторожнее с ним, хорошо? Он может тебя подловить, когда ты этого не будешь ожидать…

Айрис молча ждала продолжения, но пояснять свои слова девушка не стала.

— Пожалуйста… Просто будь осторожнее.

— А объяснить, что происходит, никак нельзя? — устало выдохнула Айрис, которой уже надоели бесконечные «будь осторожна» от Альфарда.

Девушка потупилась.

Родному факультету Айрис доверяла где-то на подсознании. И хотя Петтигрю тоже учился на Гриффиндоре, она продолжала считать, что все гриффиндорцы — честные и благородные. И если уж что тут и случилось, виноват в этом «что-то» Селвин.

— Ты правда никому не расскажешь, что тут произошло?

— Не расскажу, — вздохнула Айрис, чувствуя, что приняла не самое удачное решение. По-хорошему, стоило бы припереть к стенке… ну, хотя бы Блэка и вытрясти из него все, что он недоговаривал.

Айрис оставила девушку с Селвином и в глубокой задумчивости направилась в совятню.

Со Шляпой в этом времени творилось что-то невообразимое. Чем она руководствовалась, распределяя Блоссом в Хаффлпафф, а эту странную подружку Селвина — на Гриффиндор? Да что говорить, Айрис и сама оказалась там, где ей было совсем не место.

До совятни она дошла беспрепятственно и спокойно отправила письмо, выбрав для его доставки самую крупную и крепкую птицу. Тибет, ну надо же…

А на полпути к Большому залу — приближался обед — на лестнице ее перехватили Альфард и Оливер.

— Нашлась, потеряшка, — обрадовался Блэк. Айрис вопросительно улыбнулась, продолжая спуск. — На тебя нацелился Слагхорн. Какими же талантами ты его покорила?

— Понятия не имею, — неопределенно пожала плечами Айрис. Шедший рядом Гамп недоверчиво фыркнул. — И… эм… «нацелился»?

Айрис притормозила и с легкой подозрительностью посмотрела на парней.

— Держи, — Оливер вытащил из мантии вычурно оформленное приглашение в Клуб Слизней. Айрис мысленно застонала: нет, только не в этом времени! Ей родного хватило. — Сочувствую.

— Мы будем рядом, — Альфард подмигнул, ничуть не удивившись реакции Айрис. — Мы знаем там все портьеры, за которыми можно спрятаться.

— Серьезно? — развеселилась Айрис. Портьеры там она и без Альфарда знала. При условии, конечно, что вечеринка проводилась в том же помещении, что и в девяностых. Ну, Слагхорн отличался завидным постоянством, так что Айрис была уверена, что считала она верно. — Ты прячешься там от Слагхорна?

— Просто предпочитаю общество своих сверстниц, — белозубо улыбнулся Альфард.

— За портьерами, — с ухмылкой добавил Гамп и вдруг резко развернулся к Айрис. И ей совсем не понравилось лукавое выражение его лица. — Скажи, Ариста, а ты уже в курсе, что твой возлюбленный — ну, тот, что преподаватель ЗоТИ, — с горя от несчастной любви ушел воевать с Гриндевальдом и сейчас является английским шпионом во вражеском стане?

Айрис поставила ногу мимо ступеньки и ухватилась за рукав мантии Блэка, чтобы не упасть.

— Скажи мне, что на Рейвенкло просто так развлекаются, — тоскливо попросила она.

— Все адекватные девушки собрались на старших курсах, — развел руками Гамп. Его искренне веселила ситуация, а вот Айрис уже было не до смеха.

— За редким исключением, — Блэк указал взглядом на близняшек Крауч, проходящих в Большой зал.

— Чем они тебе не угодили? — поразился Гамп.

— Они скучны, как задачники по трансфигурации!

Перебрасываясь ничего не значащими фразами, они втроем дошли до Большого зала. И на самом входе взгляд Айрис задержался на столе факультета Гриффиндор.

Незнакомка из заброшенного коридора уже сидела среди своих, по-видимому, сокурсниц. Девушка по-прежнему была бледна и улыбалась искусственной улыбкой.

Расспрашивать о ней ребят Айрис не стала. Но уже после обеда, улучив момент, она тихонько поинтересовалась у Эммы личностью девушки.

— Знаешь ее?

— Не сказала бы, — также тихо ответила Эмма, лишь мельком взглянув на стол Гриффиндора. — Ее зовут Карен, она с пятого курса. Мы почти не пересекаемся.

Айрис кивнула. Из тех, кого она знала, на пятом курсе учились Барти Крауч и Оливия Хорнби. Но, по понятным причинам, с вопросами к ним ей идти не хотелось.

— Но пару раз нам общаться доводилось. Она тоже магглорожденная.

— Вот как?

Селвин и магглорожденная?

Айрис обернулась на слизеринский стол, ища взглядом Селвина. Тот стоял рядом с Риддлом и о чем-то с ним разговаривал. Ее внимание заметили оба.

И Айрис отвернулась. Она была уверена — как год назад в случае с Малфоем, — за встречей в коридоре, за реакцией Селвина, за молчанием Карен стояло нечто большее. Рон и Гермиона ей, помнится, не поверили: подумаешь, Малфой шляется по Лютному переулку, подумаешь, наводит тумана, намекая на особое задание Волдеморта…

Подумаешь, встреча, да?

Айрис покачала головой собственным мыслям. Карен точно нужна была помощь, но попросить о ней она не решалась. Почему?

И вообще, зачем Селвину Карен?

 

Утро четверга застало Айрис в библиотеке. Она уже начинала чувствовать себя Гермионой, которая дневала и ночевала среди книжных стеллажей. Увы, в отличие от Гермионы, Айрис успехами похвастаться не могла: время она проводила пока впустую.

Ей казалось, что весь мир словно восстал против нее. Разговор с Серой Дамой не состоялся, Поттеры находились в Тибете и возвращаться пока не собирались, а сама Айрис прочно застряла в сороковых и уже начала наживать здесь проблемы.

— Доброе утро, Суон.

Айрис резко обернулась.

— Утро, Риддл, — с небольшой заминкой кивнула она и застыла, ожидая от него какого-то продолжения.

Его не последовало. Риддл, обменявшись вежливыми приветствиями, потерял к Айрис всякий интерес и вернулся к поискам какой-то книги в секции магии преображений.

Айрис это только обрадовало. Нужный ей фолиант она уже нашла, потому задерживаться среди стеллажей не стала и быстро прошла в читальный зал. Ей показалось, что спину ей ожег взгляд Риддла, но оборачиваться она и не подумала.

Открыв книгу по трансфигурации, Айрис со вздохом подперла рукой подбородок. Подумать только, до чего она дошла: изображает фанатичную поклонницу новых знаний, лишь бы отделаться от сплетен и чрезмерного внимания рейвенкловцев. Отвязаться от последних и не плодить первые можно было только одним способом — засесть над каким-нибудь зубодробительным талмудом. Человека с книгой на Рейвенкло не трогали — это приравнивалось к святотатству.

Очевидно, на Слизерине были иные негласные правила. Айрис успела только сосредоточиться на оглавлении и найти страницу нужного ей раздела, как на нее упала чужая тень.

Близкое присутствие Риддла заставило привычно напрячься. К легкому напряжению добавилось еще и недоумение, когда Риддл, обойдя стол, почти бесшумно отодвинул стул и сел напротив. Айрис непроизвольно обвела взглядом читальный зал, в котором пустовало огромное количество мест, и сосредоточилась на Риддле.

— Трансфигурация, — он расслабленно откинулся на спинку стула и насмешливо посмотрел на Айрис. — Я полагал, что увижу тебя в секции, посвященной зельеварению, но ты меня… удивила.

Айрис хватило секунды, чтобы понять, на что намекает Риддл.

— Я плохо разбираюсь в зельеварении, — она пожала плечами. — Мне не удалось постичь тонкости этой науки за шесть лет. Вряд ли на седьмом году обучения что-то изменится.

Риддл слегка улыбнулся, словно понимающе, но глаза оставались холодными и оценивающими. Он решал, не врет ли она ему?

— Неужели на домашнем обучении при наличии частного учителя было сложно разобраться в предмете?

Риддл выглядел настолько искренне удивленным, будто бы и не было в вопросе никакого подтекста. Айрис на подначку не повелась.

— Мой преподаватель считал, что я безнадежна, — деланно-безмятежно улыбнулась она.

— Я думаю, он ошибался, — неожиданно мягко заметил Риддл и чуть подался вперед, точно собирался вести доверительную беседу. Сейчас он ничем — вот совершенно ничем — не отличался от обычного студента, который пытается поддержать сокурсницу и помочь ей. — На первом уроке у тебя вышло отличное противоядие.

Айрис опустила взгляд в талмуд по трансфигурации, не различая на его страницах ни единого слова. Несмотря на то, что она прекрасно знала о потрясающем лицемерии Риддла и считала себя готовой к нему, этот ласково-снисходительный тон и дружелюбное выражение на лице выбили у нее твердую почву из-под ног.

Риддл совершенно точно ждал ответа или хотя бы определенной реакции, но реагировать на фальшивые комплименты Айрис не собиралась.

— Профессор Слагхорн предоставил лабораторию в наше распоряжение на весь сегодняшний вечер, — после небольшой паузы все так же дружелюбно продолжил Риддл. — Надеюсь, восемь часов тебя устроит.

Планов у Айрис не было, поэтому ей ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Проклятье, как же она надеялась, что на этой неделе встреч в лаборатории Слагхорна больше не будет!

— Значит, мы договорились, — Риддл выпрямился, ставя точку в разговоре. Айрис вновь кивнула и случайно зацепилась взглядом за пальцы Риддла.

Весь их диалог его руки были опущены, но сейчас, когда он собирался вставать, правая ладонь легла поверх столешницы, и Айрис увидела знакомое кольцо — фамильную ценность Гонтов, которая стала или только станет одним из хоркруксов Волдеморта.

Но вовсе не наличие кольца заставило Айрис застыть и похолодеть.

Она все гадала, почему оттиск печати на письме Айрис из прошлого показался ей таким знакомым. А ответ лежал на поверхности.

Именно этим кольцом и было запечатано то несчастное письмо.

---

1) Да-да, все верно, это не авторская оплошность. Айрис еще не привыкла использовать магию времени на каждом шагу, более того — она постоянно забывает, что может к ней обратиться. Для ее сознания время линейно, до нее просто не дошло, что она может вернуться в родное время, переставить дату на хронографе и в тот же день отправиться в Рождество сорок четвертого к Поттерам. И никакого почти месяца в родном времени и четырех — в прошлом. Но этот момент до нее обязательно дойдет, и довольно скоро, так что давайте пока простим ей такую… недогадливость.

Вернуться к тексту

— Взмах легкий, рисуем петлю… — вещал возле кафедры профессор Тофти. Его рука вычерчивала в воздухе замысловатые фигуры полезного и многоуровневого заклинания порядка. С помощью его простейшей формы можно было собрать магией чемодан, а более сложные варианты позволяли привести в опрятное состояние комнату или даже целый дом.

Профессор Тофти с начала урока продемонстрировал действие заклинания на специально разгромленном классе. Нечто похожее Айрис наблюдала, когда — будто в другой жизни! — приходила с Дамблдором приглашать Слагхорна преподавать. Разнесенный якобы Пожирателями Смерти дом приводили в нормальный вид именно чарами порядка.

— Петля завершается изгибом…

Айрис честно следила за движениями палочки, но взгляд то и дело соскальзывал в сторону, на черноволосую макушку Риддла, сидевшего за первой партой.

Зачем, вот зачем будущая она запечатала письмо его кольцом? Чего она добивалась, какое послание хотела передать? И как вообще она это сделала? Подкараулила Риддла в темном углу, оглушила и украла перстень? Даже представлять было смешно.

— Заклятие порядка имеет обратную формулу. Как вы наверняка уже догадались, это заклинание беспорядка.

— Зачем кому-то устраивать беспорядок? — раздалось недоуменное с задней парты.

— Интересный вопрос, — оживился профессор и сошел с кафедры. — У кого какие ответы?

Риддл откинулся на спинку стула, сел вполоборота и что-то коротко бросил сидящему рядом Малфою. Рука с кольцом расслабленно опустилась на столешницу.

Айрис закусила губу, рассматривая черный камень-печать в оправе. Получить его себе хотя бы на минуту казалось нереальным. Риддл выставлял кольцо напоказ, гордился им: фамильная ценность Гонтов, как-никак.

От внезапно появившейся перед лицом руки Айрис отшатнулась. Альфард, сидевший рядом, жестом фокусника щелкнул пальцами у Айрис под носом.

— Вернись в реальность, — практически неслышно, одними губами произнес он.

— Мисс Суон, мистер Блэк, а что вы скажете? — профессор Тофти, заметив оживление за их партой, остановился возле них.

— О, я выучу это заклинание, чтобы злить сестрицу, — Альфард ни задумался ни на секунду. — Вал будет в бешенстве…

Блэк блаженно улыбнулся, прикрыв от воображаемого удовольствия глаза. По классу прошла волна смешков. О взаимной неприязни Альфарда и Вальбурги Блэков знал весь Хогвартс. Айрис вот узнала на второй день, как приехала в школу.

— Мисс Суон, а у вас какие мысли? — профессор Тофти покачал головой на веселящегося Альфарда и доброжелательно посмотрел на Айрис.

— Ну… — Айрис замялась. Если исключить версию Блэка с намеренным доведением кого-то до белого каления, у нее оставался только один вариант применения заклинания. — Его можно использовать, если нужно инсценировать нападение… или что-то в этом роде.

В классе воцарилась абсолютная тишина. Айрис неловко пожала плечами под взглядами десятка пар глаз.

— Какое… интересное мышление, — кашлянул профессор и разбил гробовое молчание. — Но знаете, а ведь мисс Суон права. При необходимости за секунды устроить в замкнутом пространстве погром используется именно это заклятие. Ладно, давайте теперь вернемся к теме нашего занятия и перейдем к отработке жестов…

— С ума сойти — у тебя фантазия, — Блэк подпер ладонью подбородок и уставился на Айрис так, словно впервые видел. — Ставлю пять галлеонов, завтра по Хогвартсу будет ходить сплетня, что ты сбежала от жениха, притворившись, что на твой дом напали последователи Гриндевальда.

Айрис опешила и недоуменно посмотрела на Альфарда, ища на его хитром лице намек на усмешку или сарказм. Но нет, Блэк просто забавлялся, выдумывая небылицы. И он еще что-то говорил про ее фантазию?

— Десять на то, что побег был от опекуна, а не жениха, — включился в игру сидящий за партой сзади Оливер Гамп.

— А я все гадал, откуда эти дикие сплетни берутся, — пробурчал Шафик, на Чарах занимавший место рядом с Гампом. — Пятнадцать галлеонов на то, что нападение было настоящим и организовано женихом, который в сговоре с Гриндевальдом.

Айрис еле подавила желание возвести глаза к потолку. Она испытала странное чувство: слабое раздражение напополам с весельем. Ей вдруг стало легко, и тягостные мысли о кольце словно отошли на второй план.

— А давайте договоримся, что жених сам от меня сбежал, инсценировав нападение, и оставим на этом мою биографию в покое? — с усмешкой предложила она.

— О-о-о, — парни дружно заржали.

— Блэк, я, кажется, понял, что ты в ней нашел, — добавил Гамп, закрывая лицо рукой. — Ариста, а ставка?

— Она не сыграет, — Альфард шутливо ткнул Гампа кулаком в предплечье. — Это грабеж.

— Молодые люди! — профессор Тофти строго на них посмотрел и опять покачал головой. — Вы ведете себя очень шумно.

— Простите, профессор, — пробасил Шафик и ухмыльнулся Айрис. Она широко улыбнулась в ответ: Фред был до невозможного обаятелен.

— Да мы просто звезды: все внимание наше, — Альфард проигнорировал замечание преподавателя и подмигнул девочкам на соседней парте.

«Прям-таки все?» — не поверила Айрис. Она с любопытством посмотрела на Риддла и тут же поймала на себе его цепкий взгляд.

Напряжение тяжелой волной прошлось по желудку, оставляя ощущение неприятного спазма. Риддл открыто и пристально наблюдал за Айрис, без капли смущения глядя прямо в глаза. Секунда, вторая, и он, словно потеряв интерес, неспешно отвернулся. Айрис сглотнула и сделала глубокий вдох. Хорошее настроение вмиг улетучилось.

Рядом что-то сказал Альфард. Она видела, как движутся его губы, слышала голос, но смысл сказанного прошел мимо.

— Что, прости? — Айрис усилием воли заставила себя сфокусироваться на Блэке.

По короткому взгляду, который Альфард бросил на спину Риддла, Айрис поняла, что ее внимание было поймано.

— Заклинание, — как ни в чем не бывало повторил Блэк.

Айрис поспешно кивнула и достала палочку. Кисть привычно задала направление, вычерчивая в воздухе круги, восьмерки и петли. Айрис не сказала бы, что запомнила последовательность фигур правильно, но рядом уверенно водил палочкой Альфард, и на него можно было ориентироваться.

— Мисс Аттвуд, у нас сейчас Чары, и на вашей парте должен быть учебник по предмету, а не каталог с бальными мантиями, — строго отчитал одну из студенток профессор. — Сосредоточьтесь на верной последовательности. Мисс Суон, внимательнее, расслабьте кисть, взмах шире.

Айрис кивнула словам преподавателя и вновь сконцентрировалась на руках Альфарда, водившего палочкой с небрежной легкостью. Длинные, немного мозолистые пальцы едва касались рукояти, на среднем бликовала серебряная печатка с гербом Блэков.

Неудивительно, что Риддл, стремившийся скрыть намеки на нечистокровное происхождение, открыто носил кольцо Гонтов. И наверняка не расставался с ним ни на миг.

А если кольцо уже стало хоркруксом? Риддл ведь успел убить своих родственников-магглов…

— А теперь произносим заклинание, — вклинился в размышления голос профессора.

Айрис повела палочкой, повторяя последовательность жестов, и четко проговорила формулу. С кончика палочки сорвался желтый луч и ударил Альфарда в локоть.

Блэк сдавленно охнул и схватился за голову. Его волосы стремительно превращались в роскошные попугаичьи перья.

— Прости! Я сейчас все исправлю, — Айрис нацелила палочку на Альфарда, но тот замахал руками.

— Не надо. Это что ты мне отрастила? Дамы, поделитесь зеркалом!

Девочки с соседней парты — Айрис не знала их имен — захихикали и одновременно потянулись к сумкам.

— Молодые люди! — возмутился профессор Тофти. — Сколько вам раз повторять: будьте внимательны при наложении чар! Последствия могут быть страшны! Минус пять баллов Рейвенкло, мисс Суон. Finite Incantatem.

Преподаватель направил палочку на голову Альфарда, но перья и не подумали исчезать.

— Ты чем его приложила? — ржущий как кентавр еще секунду назад Шафик резко посерьезнел и даже заволновался. — Блэк, замри! Я поделюсь потом воспоминаниями, полюбуешься на себя.

С палочки Фреда потекли зубодробительные медицинские заклятия.

— Та-а-ак…

Перья на голове Блэка по-прежнему гордо топорщились к потолку. Профессор Тофти нахмурился и попытался еще раз снять заклинание. Рядом тихо выругался Шафик. Айрис почувствовала неловкость. Что она здесь наколдовала?

— В Больничное крыло, — отрывисто приказал Тофти и кивнул Фреду. — Мистер Шафик, проводите его.

— Я… — Айрис запнулась. В горле было сухо, голос не слушался. — Finite Incantatem, — она взмахнула палочкой на пробу, больше от желания попытаться хоть что-то исправить, чем руководствуясь здравым смыслом.

Но перья вдруг пошли рябью и вновь превратились в густую черную шевелюру.

— Ого, — присвистнул Альфард, ощупывая голову. — Ариста, у тебя что, финита какая-то особенная? А я уже было расстроился, что на Защиту не попаду…

— Тебя прокляли, дурень, — вздохнул Шафик и расслабленно откинулся на спинку стула. — Только проклятие не может снять никто, кроме того, кто проклял. Ну, Ариста…

— Мисс Суон, будьте внимательнее и собраннее, — еще раз напомнил Тофти и смерил их с Альфардом строгим взглядом. — Ох, молодежь…

— Мне очень жаль, — смиренно произнесла Айрис.

— Бывает, — Альфард философски пожал плечами и тут же озорно ухмыльнулся: — Опасная ты девушка, Ариста.

Айрис уставилась на выщербленную деревянную столешницу. В ее памяти хорошо отложился урок Чар, на котором профессор Флитвик втолковывал мелким магам важность концентрации и четкого произношения заклинаний. С годами необходимость отменной дикции прочно осела в голове. Айрис не горела желанием ни обнаружить себя на полу, придавленной тушей буйвола, ни улететь в чужой камин, невнятно пробормотав адрес.

Удача, что Альфард отделался просто перьями вместо волос. И разве это было проклятие?

Айрис понимала, почему Шафик и профессор Тофти подумали о нем: снять его действительно мог только проклинающий. Но вербальная формула и отсутствие желания говорили в пользу обычных чар.

«Соберись, Поттер!» — мысленно дала команду Айрис и подняла глаза на преподавателя. Больше она не отвлекалась.

 

— Я готов съесть целого гиппогрифа, — заявил Альфард, едва урок закончился и профессор Тофти отпустил студентов.

— Он в тебя не вместится, — меланхолично заметил Оливер.

— Пари?

— Перетопчетесь, — громыхнул Шафик. — За убийство гиппогрифа в гастрономических целях даже ради пари вас по головке не поглядят.

Айрис подняла брови. Парни действительно, если бы поспорили, пошли бы готовить на ужин гиппогрифа?

Альфард и Оливер тут же ввязались в спор с Фредом, припоминая все статьи, которые могли бы оправдать смерть несчастного животного. А Айрис вспомнился умница Клювокрыл. Он ведь был чудесным созданием и верным другом. Спас Сириуса, всегда подставлял Айрис шею для поглаживаний, катал ее над Черным озером — пока Малфой-старший, гад белобрысый, не развернул свою деятельность по «защите окружающих от агрессивных тварей».

— О чем задумалась? — на голос Фреда обернулись и Оливер с Альфардом. Айрис, поправив сумку на плече, обвела всех троих внимательным взглядом.

— Я не знаю ни одного закона, по которому оправдают вас, если вы нападете на гиппогрифа, — честно призналась она, сама себе в этот момент напоминая Гермиону. — Но могу назвать не менее десятка, по которым могут оправдать гиппогрифа, если он вас покалечит.

— Серьезно?

— Да ты шутишь! — Альфард и Оливер заговорили одновременно, уставившись на Айрис, как на ожившую Моргану.

— А у нас правда есть такие законы?

— Зачем вообще их учить?

Отвечать Айрис уже не пришлось: они дошли до Большого зала, и тот встретил их невообразимым шумом. За столами, накрытыми к обеду, народ делал все, что угодно, только не обедал.

— Кажется, убойная новость облетела наконец всех учеников, — без энтузиазма протянул Шафик.

— Какая новость? — напряглась Айрис. Потрясений на первой учебной неделе ей уже хватило.

— Тебя не было на завтраке? — Айрис покачала головой: это время она провела в библиотеке, пытаясь осмыслить разговор с Риддлом. — В Хогвартсе объявлен бал. Меган еще утром рассказала, что профессор Бири настоял на развлечении для всех, а не только для избранных в кружке Слагхорна.

— Не просто бал, а бал-маскарад, — и Альфард вскинул руку вверх в победном жесте. — Добрый старец Мерлин услышал мои просьбы.

— Скорее уж, добрая староста Меган услышала твое нытье, — фыркнул Оливер. — Пойду, найду ее, кстати.

Гамп махнул рукой, отделился от их компании и почти тут же слился с толпой.

— Бал-маскарад в Хогвартсе? — Айрис замерла и еще раз обежала взглядом зал. Бесконечные пересаживания и громкие возгласы, кислые лица парней и шушуканье девчонок вдруг остро напомнили ей день, когда было объявлено о Святочном бале.

— Сам в ужасе. Сейчас начнется: кому зубы выбелить, кому от прыщей избавиться, — Айрис на слова Фреда моргнула: с этой точки зрения она балы не рассматривала. — И всем нам будет счастье, если у этих эстетов, мантикора их задери, мозгов хватит к профессору Слагхорну за косметическими зельями обратиться. Или сразу к миссис Ургхарт.

— Это вряд ли, — меланхолично заметил Альфард, запихнув руки в карманы мантии. — Я про «хватит мозгов».

— В таком случае, у меня будет много интересной практики перед Мунго, — зловеще улыбнулось будущее светило колдомедицины. А Айрис вдруг вспомнила об Элоизе Миджен и ее попытках похорошеть. Мадам Помфри ведь так и не смогла вернуть ей нос на первоначальное место…

— И… когда? — Айрис кивнула на большую хихикающую компанию девчонок за столом Хаффлпаффа.

— В конце месяца.

Да, на подготовку к балу было отведено четыре недели, но ажиотаж стоял такой, словно бал должен был состояться завтра. За гриффиндорским столом три девушки едва не подрались из-за каталога с платьями, рядом сцепились палочками два рейвенкловца, не поделивших подружку.

— Это что же, сейчас всех девчонок разберут? — вдруг остановился Блэк. — Нет, вы как хотите, а я упускать веселье не собираюсь!

Он стартанул с места так резко, что идущие в нескольких шагах от него студенты едва с ним не столкнулись. Айрис с интересом отследила путь макушки Блэка до гриффиндорского стола. Затерялся Альфард довольно быстро, закрытый чужими фигурами.

Вдвоем Айрис и Фред кое-как протолкались к факультетскому столу и сели рядом с Эммой Слэттери.

— Никогда бы не подумала, что на ровном месте можно устроить такую панику, — покачала головой Эмма. Айрис, однажды прошедшая через все это, да еще и в компании помешанных на нарядах и мальчишках Лаванды Браун и Парвати Патил, согласно вздохнула. И унеслась в воспоминания.

Святочный бал на четвертом курсе был самым сложным испытанием всего Турнира Трех Волшебников. Ни Айрис, у которой хватало головной боли и излишней популярности и без танцев, ни Гермиона, которая предпочитала тратить время с умом, не восприняли новость о бале с восторгом. И, как назло, именно им и выпала сомнительная честь открывать его: Айрис в паре с Джорджем, а Гермионе — в паре с Крамом.

Но тогда, сразу после мучительной торжественной части, началось настоящее веселье. И Айрис справедливо сомневалась, что сейчас будет так же: рок-н-ролл в сороковые не танцевали.

Тут ей на память пришел список танцев, популярных в этом времени (его составляла для нее Гермиона), и Айрис поняла, что тоже готова удариться в панику, но уже совсем по другому поводу. Она не умела танцевать. Тот единственный вальс, которым они с Джорджем открывали Святочный бал, можно было даже не считать. Джордж почти весь танец протаскал Айрис на руках, наложив на нее чары облегчения веса, и при этом у него было такое серьезно-пафосное лицо, что их никто и не заподозрил в жульничестве.

— Ну-ка подвинься! — раздалось сбоку, и Эмму нагло отодвинули в сторону. Айрис дернулась и недоуменно замерла: рядом на скамью усаживался…

— Лестрейндж? — Фоули, сидевший напротив (Айрис пропустила, когда он пришел), хмуро отложил приборы. — Что ты здесь забыл?

— Я не к тебе, Фоули, — оскалился Лестрейндж и резко развернулся к Айрис. Она даже отпрянула, впечатленная невменяемым блеском черных глаз. — Новости все слышали? Отлично! Суон, надеюсь, я успел первым…

— Я не танцую! — выпалила Айрис, испытывая почти непреодолимое желание схватиться за палочку.

— Дура, что ли? Какие, к дракклам, танцы? Я на дуэль тебя вызываю!

Айрис отодвинулась еще дальше и уперлась спиной в руку Шафика.

— Осади, Лестрейндж, она не в курсе, — тяжелая ладонь Фреда легла ей на плечо в защитно-покровительственном жесте.

— Так просвети, — Лестрейндж просверлил их обоих недовольным взглядом. — Я подожду.

И он, нисколько не смущаясь, придвинул к себе пустую тарелку и супницу.

— Лестрейндж, вали за свой стол! — злобно процедил Фоули.

— Заткнись, — посоветовал ему Лестрейндж, даже не глядя на него.

Айрис повернулась к Фреду, ожидая пространных объяснений. Но Фред был лаконичен.

В дуэльном клубе, открытия которого ждала вся школа, существовало всего три варианта боев: тренировочные, турнирные и итоговые за звание чемпиона. С тренировочными все было просто. Их посещали студенты с первого по седьмой курсы, на них под руководством Мэррисот и ее ассистентов отрабатывались заклятия и проводились учебные сражения.

Бои за чемпионство проходили в конце года. Участвовали в них шестнадцать лучших дуэлянтов. Жребий распределял пары, а затем начинались битвы на выбывание, пока не оставался один победитель. Маггловская олимпийская система в действии.

А вот лучшие дуэлянты, которым позволялось побороться за звание чемпиона, определялись по итогам турнирных сражений. Участвовать в турнире могли студенты только с пятого курса и старше. У каждого участника была квота на тридцать боев, которая тратилась, если он бросал или принимал вызов. По результатам турнирного сражения начислялись баллы: ноль за поражение, один за ничью, два за победу. В итоге участники могли набрать от нуля до шестидесяти баллов за весь турнир.

Бросать вызов можно было как разным противникам, так и одному и тому же. Правила предусматривали только одно ограничение: запрет на сражения с теми, с кем разница в заработанных баллах превышала десятку.

Задавать уточняющие вопросы Айрис не рискнула: обедающий рядом Лестрейндж нервировал всех. Меган, подошедшая вместе с Гампом где-то к середине разговора, только вздохнула, увидев пополнение за столом. Лестрейндж на ее вздох хмыкнул и продолжил со скучающим видом обгладывать куриную ножку. Суп он уже съел.

— Короче, Суон, — отмер он, когда Шафик замолчал. — Первая твоя дуэль — со мной!

Он указал на Айрис костью как палочкой, а затем резко кинул кость в тарелку, вытер руки и, не прощаясь ни с кем, ушел.

— Это не мое дело, но, Суон, не связывайся с Лестрейнджем, — посоветовал Фоули, неприязненно глядя ему вслед.

— Он адреналиновый маньяк, — внес ясность Шафик.

— Фред! — Меган укоризненно посмотрела на него.

— Это не оскорбление, а диагноз. В его адреналине крови нет. Ариста, я серьезно. Он псих, каких поискать. Живет только боями, и ничего, кроме силы и сражений, его не интересует.

Айрис кивнула, ничуть не удивленная. Вот если бы ей сказали, что Лестрейндж отстаивает права магглорожденных, по уровню магической силы неотличим от сквиба или собирается всю жизнь выращивать цветы в оранжереях — тогда да, она была бы потрясена. Лестрейндж был одним из первых Пожирателей в компании Риддла, фактически, он стоял у истоков бок о бок с молодым Темным лордом. С чего бы ему быть вменяемым или слабым?

Айрис обернулась на слизеринский стол и несколько секунд наблюдала, как Лестрейндж спокойно усаживается рядом с Риддлом. Вот Лестрейндж поднимает голову со знакомым оскалом и что-то отрывисто бросает девицам, собравшимся вокруг. Наверняка к Риддлу пришли. Понадеялись, что тот их на бал пригласит?

Интересно, а Риддл вообще умеет танцевать? Вряд ли в приюте была возможность научиться. А в школе? Может, тут есть что-то вроде кружка по танцам? Фантазия откровенно пасовала, пытаясь представить танцующего Волдеморта, пусть и молодого.

И, Мерлин, о чем она думает? Какие, к дракклам, танцы?

Айрис села ровно и спросила вникуда:

— А на бал этот идти обязательно?

— Да нет, конечно, — фыркнул Гамп. — Не хочешь — не ходи.

— Ага, держи карман шире, — мрачно отозвался Шафик. — Сейчас Бири пошепчется с Дамблдором, и явка на танцы для всех старше четвертого курса станет обязательной.

В их компании повисла тишина: каждый обдумывал мысль. Да, Дамблдор мог такое устроить. Он считал, что нет ничего ценнее искреннего смеха и небольших радостей во время войны. Особенно во время войны.

Блюда на столах сменились на десерты очень кстати. Ребята оживились при виде пудингов и пирогов.

— Ненавижу, когда Защита стоит сразу после обеда… — неожиданно вздохнула Меган. — Сейчас наешься, а потом будешь как пончик по помосту кататься. Ох…

— Не ешь, — флегматично пожал плечами Фоули.

— Пытаюсь! — Меган отвернулась от стола и задрала голову к потолку. — Я не вижу всех этих тарелок, их тут нет.

Айрис, Эмма и еще несколько человек поблизости рассмеялись.

— Может, тогда пойдем на пару? — предложила Айрис, которая не чувствовала желания есть хоть что-то. Меган с готовностью кивнула.

На урок Защиты они вновь ушли вдвоем и одними из первых.

 

— Так, успокаиваемся! — голос профессора Мэррисот громыхнул на всю аудиторию.

Дважды повторять не пришлось. Студенты мгновенно расселись по своим местам и замерли каменными изваяниями. Профессор Мэррисот спустилась на помост и развернулась к аудитории.

— Молва разносится быстро. Я даже сомневаюсь, что мне есть смысл делать официальное объявление, — профессор усмехнулась. — Хорошо. В понедельник в семь вечера открывается дуэльный клуб.

В аудитории мгновенно поднялся невообразимый гвалт. Неизвестно, какая молва что разносила, но новость имела эффект бомбарды. Студенты, словно забыв, где находятся, криками и жестами бросали друг другу вызовы, спорили о времени и очередности проведения дуэлей.

Мэррисот снисходительно взирала на бардак, давая своим ученикам спустить пар. Впрочем, надолго ее не хватило.

От резкого хлопка в ладоши вздрогнуло пол-аудитории.

— Я сказала «в понедельник», а не «сейчас», господа. Эйдан, сядь немедленно… Хотя нет, иди сюда. С тебя и начнем урок, раз ты так рвешься в бой.

С переднего ряда на помост вышел Лестрейндж. Айрис заметила его возбужденное состояние и многообещающую улыбку-оскал, которой он одарил часть сокурсников, прежде чем развернуться спиной.

Мэррисот молча взмахнула палочкой, вызывая уже знакомых манекенов.

— Задание все то же — победить. Эйдан, готов?

Айрис, которой, похоже, предстояла дуэль с Лестрейнджем, с интересом уставилась на него. На предыдущем уроке Защиты она уделила ему недостаточно внимания, только помнила, что он был очень хорош.

Помнила она верно. Лестрейндж бил жестко и решительно, хлесткие взмахи палочки неизменно находили свою цель. Бой ему не доставлял неудобств, он двигался по помосту быстро, без лишних шагов, и предпочитал защищаться не щитами, а ответными мощными заклятиями.

Айрис была уверена, что сегодня Лестрейндж точно выйдет победителем из поединка с манекенами, однако на третьей минуте он все-таки словил вражеский зеленый луч.

В аудитории повисла странная гулкая тишина.

— Серьезно? — присвистнул кто-то из парней.

— Эйдан, да что с тобой такое? — Мэррисот нахмурилась и быстро спустилась с кафедры, энергичными взмахами палочки приводя в порядок покореженные манекены. — Ты еще на прошлом занятии должен был справиться с этим заданием!

— Бить массовыми заклятиями скучно! — беспечно ответил Лестрейндж, действительно за весь бой ни разу не ударивший массой.

— Мистер Лестрейндж! — профессор возмущенно воззрилась на него. — Вы ходите на Защиту не для того, чтобы развеять скуку, а чтобы научиться эффективно сражаться. И в данном случае пренебрегать массовыми заклятиями…

— А Суон пренебрегла.

Взгляды, наверное, всех студентов в аудитории скрестились на ней. Но Айрис в кои-то веки не смутилась. Она возмущенно подалась вперед, едва не вскочив со своего места.

— Так ты поэтому меня на дуэль вызвал?

— Чего? — рядом дернулся Альфард. — Лестрейндж, ты когда успел?

— Обедать за своим столом надо, Блэк.

— Да кто бы говорил! — тут же вызверился Фоули.

— Господа, прекратили балаган немедленно, — рассердилась Мэррисот. — По минус пять баллов Рейвенкло и Слизерину за недисциплинированное поведение! Эйдан, если тебе скучно на уроках Защиты, значит, посещать дуэльный клуб тебе нет смысла…

— Профессор Мэррисот! — Лестрейндж перебил ее, и на его лице отразился настоящий ужас. — Я не согласен!

— В таком случае, этот урок должен стать последним, на котором ты сражаешься вполсилы. Чтобы совершенствоваться и становиться сильнее, необходимо работать на пределе своих возможностей и с наибольшей эффективностью. Садись.

Мрачный Лестрейндж сел на свое место рядом с Риддлом и скривился, когда тот ему что-то сказал.

Айрис откинулась на стул. Если то, что сейчас продемонстрировал Лестрейндж, было сражением вполсилы, как тогда выглядит его бой в полную мощь? И насколько уже силен Риддл, если Лестрейндж признает его превосходство над собой?

— Какое место Лестрейндж занял в дуэлях в прошлом году? — тихо поинтересовалась Айрис у Меган.

— Второе, — шепотом ответила та.

— А первое Риддл, — Айрис утверждала, а не спрашивала.

— Угадала. А третье было у Альфарда.

Айрис кивнула, принимая к сведению, и вновь уставилась на помост. Урок продолжался, Мэррисот уже вызвала новую жертву, теперь с Гриффиндора. Незнакомый Айрис пижонистый парень пытался одновременно уходить от цветных лучей, атаковать манекены и выглядеть эффектно, но получалось у него настолько плохо, что в итоге он просто поскользнулся, наступив пяткой на край удлиненной по последней моде мантии. Айрис, помнится, удивлялась, что школьная форма сороковых разрешала подобные вольности, когда заказывала ее в Косом переулке. Ей сразу предложили новомодный фасон, спадающий до пола красивыми волнами, но Айрис решительно завернула восторги продавца. Для нее и стандартная длина школьных мантий была излишня.

И вот итог всех модных тенденций. Один неосторожный шаг назад, и от ткани подола оторван клок, модник лежит на полу, а манекены окружают плотным кольцом, намекая на безоговорочное поражение.

Как будто Мэррисот на прошлом занятии не предупреждала, что для боя стоит выбирать удобную одежду и обувь. Впрочем, честно сказала себе Айрис, пижона с Гриффиндора эта мера не спасла бы.

Следом пришла очередь сражаться какой-то девушке с Хаффлпаффа. Мэррисот только разочарованно поджимала губы, наблюдая за отчаянными попытками хоть что-то противопоставить пока еще медленным манекенам.

— Ну что поделать, если некоторые из нас бездарны, — простонала Меган, заметно нервничающая в ожидании своей очереди.

Айрис несогласно покачала головой. Да, она знала, что есть люди, родившиеся с безупречным музыкальным слухом, змеиной гибкостью или молниеносной реакцией. Что дано, то дано. Но также Айрис знала, что нет ничего, чего не смог бы сделать человек, если бы захотел.

И Невилл Лонгботтом, на первом курсе не способный удержать волшебную палочку, но в итоге к шестому научившийся отлично сражаться, был ярким тому примером.

— У вас просто нет мотивации, — пояснила свою реакцию Айрис.

— Думаешь? — засомневалась Меган.

Айрис не думала — она знала точно.

После Хаффлпаффа Мэррисот вновь переключилась на Гриффиндор. На помост решительно вышел Эйр Кут.

Вот он навязал манекенам хороший бой. Айрис пристально следила за его перемещениями, приемами и применяемыми заклятиями: возможно, уже на следующей неделе ей придется столкнуться с ним в одном из турнирных боев.

После Кута на помост вышел хаффлпаффец Рейли, после Рейли — Шафик, после Шафика — Малфой. Мэррисот словно решила дать отдохнуть собственным нервам и слабых студентов игнорировала. Айрис, смотревшая на все бои с жадным вниманием, в конце концов получила несильный тычок под ребра от Меган.

— Не можешь определиться, кто нравится больше? — хихикнула та немного нервно. Айрис чуть удивленно взглянула на ее зеленовато-бледное лицо и постаралась ответить как можно дипломатичнее. Вопрос застал ее врасплох.

— Ну, они все хорошие дуэлянты. Особенно Малфой. Если мне придется с ним сражаться, не уверена, что смогу выиграть.

Меган, кажется, даже забыла, что волнуется.

— О Мерлин, Ариста, ты серьезно? Ты разглядывала парней, думая только о том, как ты с ними будешь драться?

— А о чем мне надо было думать?

Меган запнулась на выдохе, замерла, даже моргать перестала.

— Ты уникальна, — выпалила она в конечном итоге.

Айрис смущенно потерла переносицу. Она искренне не понимала, что такого особенного было в ее мыслях. Парни сражались — о чем ей нужно думать, следя за их боями?

Айрис даже губу закусила, разглядывая следующих выступающих. Может, она что-то пропустила? Но нет, бои как бои, и больше ничего интересного.

Сражение шло за сражением, кто-то выигрывал, кто-то — проигрывал всухую. Выступила бледная Меган, высокомерная Яксли, невесомая Розье, меткая Гловер. Смотреть за однокурсниками было захватывающе, и пара практически незаметно подошла к концу. Айрис даже решила, что все, их сейчас отпустят, как…

— Том, Альфард, Ариста, идите сюда.

Айрис дернулась, посмотрела на поднимающегося Блэка и нерешительно встала вслед за ним.

— Отлично. Смотрю, вы расслабились. Зря, — профессор дождалась, пока все трое спустятся к ней на помост и встанут в одну линию боком к аудитории. — На моих уроках никто и никогда не отдыхает.

Мэррисот сделала замысловатый жест, и манекенов охватило алое свечение. Усиление, вдруг отчетливо поняла Айрис.

По классу пробежал невесомый шепоток. Рядом широко улыбнулся Альфард, слегка постучав себя палочкой по бедру, сделал почти незаметный, полный сдерживаемого нетерпения шаг вперед Риддл. Айрис тоже охватило легкое волнение, к которому почти тут же примешалась тревога. Усиленные манекены обещали интересный и сложный бой. Но что, если Айрис вновь случайно прибегнет к магии времени?

Мэррисот закончила активацию дополнительных рун на манекенах и развернулась.

— Новое задание почти ничем не отличается от предыдущего, — сразу перешла к объяснениям профессор. — Единственная разница — теперь вы будете сражаться в парах.

— Как — в парах? Зачем? — вмиг посерьезнел Альфард.

— А вы как думаете, мистер Блэк? — тот пожал плечами, и стало ясно: он не думал. Мэррисот вздохнула и словно смягчилась. — Альфард, ты прекрасный дуэлянт, не буду спорить. Но добрая половина настоящих сражений проходят в формате «группа против группы».

— И мы должны уметь работать слаженно? — Альфард скептически заломил бровь и обернулся на Риддла. Риддл спокойно посмотрел в ответ, пряча недовольство за вежливой улыбкой — он ведь идеальный староста.

— Вы должны уметь понимать действия вашего союзника, — Мэррисот смерила их троих острым взглядом. — Будете учиться на собственных ошибках. Альфард, Том, прошу.

Профессор посторонилась. Альфард и Риддл вышли на середину помоста отдельно друг от друга, и каждый игнорировал присутствие напарника. Мэррисот негромко хмыкнула.

— Это они зря, — прокомментировала она и поманила Айрис за собой.

Манекены ожили, когда на помосте остались только Риддл и Блэк. Айрис села за первую попавшуюся парту, Мэррисот остановилась у границы тренировочной площадки, готовая в любой момент вмешаться в бой, если он выйдет из-под контроля.

Аудитория затаила дыхание.

Усиленные манекены были быстрее, сильнее и нападали сразу группами. Идеальной стратегией было бы разделить их на два фланга и спокойно вывести из строя, но ни Риддл, ни Альфард и не подумали договориться между собой. И когда два разных заклинания ударили в одного манекена, Айрис поняла, что имела в виду Мэррисот. Вместо того, чтобы выработать тактику, разделить между собой противников, Альфард с Риддлом сражались в одиночку, не беря в расчет наличие союзника. Или беря, но как-то странно.

Айрис прищурилась, подавшись вперед. Край столешницы больно воткнулся ей под ребра, но она даже не заметила неудобства. Мысленно она была на помосте, где веером разлетались разноцветные лучи заклинаний.

И Риддл, и Альфард были сильны, и каждый знал способности другого. В миг, когда они заскользили по помосту, вихрями раскидывая заклятия, Айрис поняла, что договариваться они не стали просто потому, что сделали ставку на чистую силу.

Манекены ускорились и окружили плотным кольцом сражающихся. Риддл молча взмахнул палочкой, призывая пламя, а за его спиной поднялась воздушная волна, сотворенная Альфардом.

— Стоп! — скомандовала Мэррисот, останавливая бой. Манекены послушно замерли, Альфард и Риддл обернулись на команду, но было уже поздно. Заклинания слетели с палочек, массой накрыли помост и наложились друг на друга. Огонь, усиленный ветром, яростно взревел, сорвался из-под контроля и взвился к потолку рыжим смерчем.

Айрис вскочила с места и выхватила палочку, не представляя, как одновременно защитить аудиторию от пламени и вытащить из огненного торнадо Альфарда и Риддла. Стихия разбушевалась, опоясав помост кольцом, и выхода из него не было.

Огромная стена воды, поднявшаяся по велению Мэррисот, отрезала огонь от студентов. Профессор с покрасневшим от гнева и натуги лицом повела палочкой, заставляя волну изогнуться, повторить форму смерча. К треску огня и подвыванию ветра добавился низкий, вибрирующий гул, с которым локальное гибкое цунами поднималось к потолку.

Рыжих всполохов за голубоватой водой стало резко меньше. Пламя гасло, и аудиторию стремительно заволакивало паром.

— Ветром сдувайте, только не к помосту!

Айрис обернулась на голос и увидела напуганного Малфоя. Дельный совет дал именно он.

Вся аудитория стояла на ногах. Парни ругались и выскакивали на проходы, крепко стиснув палочки, девушки в ужасе смотрели на помост, прижав ладони ко рту.

— Том! — вдруг закричала Яксли, которая, как оказалось, сидела всего в парте от Айрис.

— Сядь, дура! — рявкнул на нее Лестрейндж, а сам кинулся к Мэррисот, создавая еще одну волну в помощь профессорской. С другой стороны аудитории вниз бегом спускался Шафик.

Горячий пар коснулся рук Айрис, и она со сдавленным шипением отшатнулась и вызвала заклинанием несильный ветерок. На лбу выступила испарина: она лишь сейчас поняла, что и Альфард, и Риддл могли не только сгореть в том смерче, но и обвариться при попытках его затушить. Огонь такой мощи никак иначе, как водой, погасить было нельзя. Заклинания пожарной пены не существовало.

Прошло всего несколько секунд, но Айрис они показались вечностью. Огненный смерч погас, и в аудитории посветлело, лишь воздух оставался тяжелым, влажным и жарким, как в теплице. Пар клочьями разлетелся из центра помоста, как только стихийные заклятия исчезли, и по классу прошел облегченный полувздох-полувсхлип.

Риддл и Блэк, оба мокрые, бледные, но невредимые, стояли в окружении превратившихся в пепел манекенов.

— Минус пятьдесят баллов со Слизерина и Рейвенкло! — рявкнула Мэррисот, пока Шафик накладывал на погорельцев диагностирующие чары. — Целы?

— Да, профессор, — пробасил Шафик. — Даже не истощены.

Айрис бы сказала: даже не испуганы. И Риддл, и Альфард стояли удивительно спокойные — аудиторию и то потряхивало сильнее.

— Риддл создал водяной купол, а я убрал пар, — Альфард тяжело дышал, откидывая с лица мокрые пряди волос и вытирая потеки воды. Купол Риддла, похоже, напоследок окатил обоих волной.

— Ваша реакция, конечно, похвальна. Но именно ваши необдуманные действия привели к такому исходу. Вы понимаете, что последствия могли быть серьезнее?

По помосту стекали ручейки воды, кучки пепла на месте манекенов парили. На выбеленном потолке точно углем нарисовали кривую черную воронку. Больше ничего о бушевавшем огненном торнадо не напоминало. То ли оно просто не успело разойтись, то ли Риддл смог хотя бы отчасти взять сотворенное им пламя под контроль.

По потемневшему лицу Риддла блуждала улыбка, за которой он скрывал злость. Альфард виновато развел руками.

— Простите, — протянул он. — Да, мы сглупили, но с кем не бывает…

— Со мной, Блэк, — холодно отозвался Риддл, высушивая свою одежду.

— Уверен? — Альфард выразительно посмотрел на потолок. Риддл на миг застыл, а затем медленно, как змея перед броском, повернулся к Блэку. Айрис увидела, как дернулась его рука, сжимающая палочку.

— Совместный бой в группе, господа, — это умение видеть действия напарника, — Мэррисот не кричала и не отчитывала, но ее ровный голос задавил на корню назревающий конфликт. — Не нужно доверять, не нужно принимать совместные решения. Нужно просто видеть, что делает ваш союзник, и правильно реагировать на его действия. Никто не создает воздушные волны, если рядом призвано пламя, Альфард! И никто не создает разрушительного огня, не видя местоположение и мобильность союзников, Том! Ваша уверенность в силе и способностях друг друга радует меня. Но и сила, и способности могут подвести, если использовать их вслепую. Я надеюсь, вы сделаете выводы. Фред, Эйдан, спасибо. Все возвращаются на свои места. Я не заканчивала урок.

Айрис упала обратно на стул, чувствуя себя странно пустой. На короткий миг, когда пламя облизывало потолок и рвалось за пределы помоста, она забыла, что в сороковых является всего лишь зрителем всех событий, что Альфард дожил до совершеннолетия Сириуса, а Волдеморт был жив и по сей день. Она готова была вмешаться, чтобы их спасти. И эта готовность ее пугала.

Мэррисот прошла мимо проштрафившихся Риддла и Блэка и замерла возле обращенных в пепел манекенов. Чуть расставив ноги, она взмахнула волшебной палочкой как дирижерской. По дощатому полу в обратном направлении поползли, испаряясь, лужи и потеки воды, взлетели сажа и горелые останки манекенов, возвращаясь к изначальному состоянию. Узкие башенные окна распахнулись, впуская в аудиторию свежий воздух.

Ученики, эмоционально перешептываясь, потянулись к своим местам. С помоста спрыгнул нисколько не кающийся Альфард, за ним сошел что-то негромко выговаривающий Фред. Айрис только расслышала «идиот», произнесенное с глубоким чувством шафиковским басом.

Риддл спустился в аудиторию с другой стороны. По его легкому, плавному и стремительному шагу Айрис поняла, насколько он зол. Риддл шел как стелился, полы высушенной мантии разлетались, воскрешая в памяти несвятой образ Снейпа. Лестрейндж пристроился четко позади Риддла и восторженно сверкал глазами, посекундно оглядываясь то на спаленные манекены, то на почерневший потолок.

— Том! Ты в порядке! — навстречу Риддлу вскочила взволнованная Яксли, странным образом растерявшая высокомерие и лоск и ставшая на секунду обычной переживающей девушкой.

— Разве не очевидно? — таким ровным голосом осведомился Риддл, что на месте Яксли Айрис бы промолчала.

— Я так испугалась, когда пламя закрыло тебя…

— Ты решила, что оно может мне навредить? — интонация стала еще мягче, и Лестрейндж, по-прежнему стоявший на шаг позади Риддла, изобразил красноречивую пантомиму, а затем шепотом припечатал: «дура безмозглая!» — Неужели я дал повод усомниться в своих способностях?

Яксли в растерянности замерла, обратила внимание на крутящего пальцем у виска Лестрейнджа и стушевалась.

— Нет… нет, конечно, я…

Риддл ее оправдания даже слушать не стал. Он резко развернулся и сел за парту, соседнюю с той, за которой сидела Айрис.

Лицо Яксли сначала побледнело, а затем пошло розовыми пятнами гнева. Так же некрасиво краснел от злости или стыда Драко Малфой. Айрис даже напрягла память, заинтересовавшись, не являются ли Малфои и Яксли близкой родней.

Заметив внимание Айрис, Яксли обожгла ее ненавидящим взглядом. Сходство с Драко Малфоем усилилось еще сильнее. Зрительную дуэль прервал Альфард, рухнувший на соседнее место с Айрис.

— Это был впечатляющий бой, правда? — подмигнул он. Ответить что-либо Айрис не успела: Мэррисот закончила с восстановлением помоста и развернулась к аудитории.

— Успокоились? Практически взрослые дипломированные маги, и разгалделись как магглы при виде пожара. Стыдно, — цокнула языком Мэррисот. После ее слов повисла просто немыслимая для урока тишина. В открытые окна слышно было, как шелестит ветер в деревьях за пределами башни. — Шестой курс, первое полугодие, правила поведения в нестандартных боевых ситуациях. Мне пересмотреть оценки?

Ответом ей было молчание. А Айрис в который раз испытала сожаление, приправленное злостью, что в ее родном времени Защиту преподавали настолько бездарно, что никто даже и не знал о существовании вообще каких-либо правил поведения в бою. Айрис сражалась интуитивно и этому же учила ребят из ОД. Ни лже-Муди, ни Снейп — про остальных и говорить нечего — не соизволили просветить студентов, что, оказывается, есть указания, как действовать в различных сложных ситуациях. Если бы Айрис знала о них, может, сражение в Отделе Тайн сложилось бы иначе. И сражение в школе, когда умер Дамблдор. И в небе, когда Айрис покидала дом на Тисовой. Может, был бы жив Сириус, и Хедвиг, и даже сам Дамблдор.

Айрис склонила голову и сжала палочку, которую так и не выпустила из ладони.

— Ариста, твоя очередь, — сильный голос Мэррисот оторвал ее от самобичеваний. Манекены вернулись в строй и ждали новую жертву.

Айрис, ни на кого не глядя, вышла из-за парты и направилась вперед к помосту. В мыслях поселилась какая-то странная, отрешенная пустота.

— Профессор Мэррисот, а можно с ней в паре? Хочу реабилитироваться! — раздался за спиной жизнерадостный голос Альфарда.

Айрис оглянулась, испытывая к Блэку благодарность. Сражаться бок о бок с Риддлом не хотелось. Наверняка их совместный бой обернулся бы еще большим фиаско, чем предыдущее сражение.

Мэррисот сдержанно кивнула. Альфард просиял, вскочил с места и пружинистым шагом взлетел на помост.

— Ну, сейчас мы им покажем, да? — прошептал он, сверкая от предвкушения как начищенный галлеон.

— Разделим манекены пополам?

— Согласен.

— Мои правые, — Айрис было без разницы, она просто взяла ближайших к ней.

— Испугалась? — вдруг спросил Альфард, глядя на нее как-то пытливо. Айрис даже не сразу поняла, что вопрос относился не к бою сейчас, а к тому сражению, что уже прошло.

— Была готова войти в пламя без щитов, — честно ответила она, чувствуя на языке противную горечь.

Реакции Альфарда на признание Айрис уже не видела: манекены пришли в движение. Бой начался.

Айрис развернулась к Альфарду спиной и сосредоточилась на своих противниках. Их было десять, но нападали они пока не все вместе. Неактивные манекены бить заклятиями было бесполезно, Мэррисот позаботилась об этом, так что закончить сражение за полминуты, сразу шарахнув по площади заклинанием, не удалось бы никому. Нужно было уворачиваться, защищаться, атаковать в ответ и держаться до той секунды, когда в движении окажутся все манекены.

Айрис привычно поймала красные лучи обездвиживающего на щит, попутно вспоминая массовые заклятия, которые могла бы сотворить. Повторять подвиг прошлого урока ей не стоило: и так ходила по краю разоблачения.

Пригнувшись и пропустив над головой пару лучей, Айрис отправила в ближайшего манекена оглушающее и тут же сколдовала протего. Она могла бы и не терять время и просто отойти в сторону, но за ее спиной стоял Альфард, в которого полетели бы заклятия. Айрис чуть закусила губу. Выходило, что свободно уворачиваться не получится: дальше самой Айрис лучи пролететь не должны.

Резко взмахнув палочкой, Айрис сделала шаг вперед и бросила в помост под ногами манекенов бомбарду. Грохот и треск заполнили всю аудиторию, деревянные щепы и куски досок взлетели в воздух вместе с фигурами противников. Айрис поставила щит, закрывая себя и Альфарда от обломков.

— Ариста?

Айрис обернулась именно в тот момент, когда Альфард, отвлекшись на нее, пропустил проклятие одного из своих манекенов.

— Стоп! — скомандовала Мэррисот.

— Опять, — Альфард вздохнул и потер плечо, в которое ударил оранжевый луч. Вреда атаки манекенов никому не наносили. Меган говорила, при попадании любого луча ощущается легкое жжение, которое проходит почти сразу, не оставляя никаких последствий.

— Объясните мне, пожалуйста, почему сегодня три лучших бойца курса сражаются так, словно не понимают, что делают? — Мэррисот мимолетно взглянула в сторону аудитории и вновь перевела недовольство на Альфарда. — Разделить противников пополам — блестящая идея. Так почему ты, Альфард, позволил себе упустить своих и отвлечься на Аристу, которая, к слову, прекрасно справлялась?

— Это инстинкт, профессор, — ляпнул Блэк и обескураженно развел руками. — Сильный взрыв, девушка в беде…

Айрис переступила с ноги на ногу и покосилась на раскуроченный пол. Достанется или не достанется?

— Мистер Блэк, инстинкты — это замечательно. Но здравый смысл они затмевать не должны! Ариста, — Мэррисот повернулась к ней, и Айрис поняла, что за пол все-таки достанется. — Я не поверю, что ты могла промахнуться заклинанием. Чем тебе не угодил помост?

— Простите, профессор, но в реальном бою бомбарда в человека — это его верная смерть. Я не могу использовать заклятие напрямую.

Лицо Мэррисот как-то неуловимо изменилось. Её черты словно заострились, позволив проступить всем морщинам и складкам, обнажив истинный возраст. Мэррисот не выглядела ни удивленной, ни впечатленной — только усталое сожаление промелькнуло в ее глазах. Так смотрел на Айрис Дамблдор, когда говорил о ее бремени, неизменно добавляя к полному понимания и сочувствия взгляду «моя девочка».

— Пять баллов Рейвенкло. За ответственный подход к тренировочным боям. Альфард, — Мэррисот в который раз взмахнула палочкой, восстанавливая помост с манекенами, и повернула голову к Блэку. — Ты понял свою ошибку? Уровень твоих знаний и умений позволяет трезво оценивать чужие способности. Так делай это. Используй свои таланты по назначению. Можешь садиться… Ариста, а ты далеко направилась?

Айрис, уже собравшаяся уйти с помоста вместе с Альфардом, озадаченно замерла.

— Я отпускала только Альфарда. Сейчас я очень хочу увидеть еще один бой. Том, прошу на помост.

Айрис сглотнула и невольно посмотрела на Риддла. Тот внешне оставался спокойным, но что-то ей подсказывало, что это наносное. Риддлу не нравилось, когда ему мешают, а любой партнер в сражении расценивался именно как помеха.

Поравнявшись с Айрис, Риддл после короткого колебания сказал:

— Центр мой. Забирай единичных боковых… и не стой на траектории моих заклятий.

Это не было ни предложением, ни просьбой. Риддл буквально приказал, вызвав в Айрис шквал внутреннего протеста. Она хотела огрызнуться, но сдержалась. По большому счету, высказанная Риддлом тактика ее устраивала. Айрис не собиралась доверять ему свою спину и была уверена, что у нее просто не поднимется палочка поставить перед Риддлом щит.

Риддл прошел в центр помоста, Мэррисот, наоборот, с него сошла, освобождая пространство для боя. Айрис покрепче сжала палочку, напряженно ожидая начала сражения.

Взметнулись плащи оживших манекенов. Риддл плавно шагнул вперед, легко увернулся от трех лучей и послал целую связку невербальных заклятий в противника. Центр и правую сторону мгновенно снесло. Айрис молча атаковала крайнего слева манекена, к которому Риддл не успевал развернуться, а затем поставила щит.

Вовремя. Вспыхнуло насыщенным синим пламенем экспульсо, и половину помоста накрыло внушительным взрывом. Щит Айрис поглотил основную силу взрывной волны, но все же ее мощь была такой, что вынуждала отступать назад.

В воздух взлетели разорванные плащи и оторванные деревянные конечности. Айрис машинально оттолкнула от себя крупные обломки невербальным депульсо, безотрывно наблюдая, как Риддл практически перетекает в другой конец дуэльной площадки. С его палочки то и дело слетали режущие и разрывные заклятия. Злость Риддла наконец нашла выход, и будь на месте манекенов живые люди, его путь был бы весь покрыт покалеченными телами.

И все же опасный танец разноцветных лучей завораживал. Айрис скользила по краю помоста, не в силах оторваться от стремительных движений Риддла. Манекенов становилось все больше, сражение набирало обороты, и в какой-то миг адреналин захлестнул Айрис с головой. Не выдержав, она шагнула в гущу боя, оттягивая с Риддла на себя сразу двоих противников.

На нее со всех сторон летели лучи, часть из которых были шальными от Риддла. Айрис уклонялась от них или ловила их на щиты, чувствуя азарт битвы и необъяснимую правильность происходящего. Не вместе, не рядом — против. Словно на помосте их было только двое, а манекены превратились в досадную помеху странной дуэли.

И когда Риддл развернулся и направил на Айрис волшебную палочку, Айрис среагировала рефлекторно и быстрее, чем поняла, что сделала.

— Expelliarmus! — крикнула она, отскакивая в сторону из-под атаки.

Через миг пришло понимание: Риддл целился не в нее, а в ожившего за ее спиной манекена. Она была просто препятствием, стоявшем на траектории заклинания.

Айрис краткую долю секунды в замешательстве смотрела на автоматически пойманную в полете палочку — мерлиновы кальсоны, она только что разоружила Волдеморта! — а затем перевела взгляд на Риддла.

Свою ярость он и не думал скрывать. Она искажала его лицо, напрочь стирая с него все очарование и красоту. Риддл тягуче шагнул к Айрис, больше не обращая внимания на манекены.

— Protego! Stupefy! — Айрис поспешила исправить собственную оплошность, прикрывая спину Риддла, но тот этого даже не заметил. Его зло сузившиеся глаза были прикованы к родной палочке в чужой руке.

— Ты атаковала намеренно, — Риддл надвигался медленно, но неотвратимо, и Айрис едва не отступила.

— Ты направил на меня палочку! Я среагировала по привычке! — возмущенно ответила она и протянула руку, в которой уютно лежала тисовая палочка. Древко чуть нагрелось, напоминая об одинаковых сердцевинах. — Protego!

Пара лучей, посланных манекенами за спиной Риддла, вновь разбились о щит Айрис. Та на мгновение отвлеклась на противников, поэтому не увидела, но почувствовала, как палочка из тиса покидает ее ладонь.

— По привычке? — вдруг выдохнул Риддл, и по спине Айрис прошел холодок. Она схлестнулась с его алевшим взглядом — словно на дне синей радужки тлели угли — и сглотнула. Весь вид Риддла не обещал ничего хорошего.

Мелькнула зеленая вспышка, и тонкий луч пролетел прямо между ними, вынуждая отшатнуться в разные стороны.

Они вновь разошлись по противоположным краям помоста, разделяя противников. Айрис досталось сразу четверо, и теперь она успевала только защищаться, отступая под напором атак. На Риддла она больше не смотрела, поэтому лишь по счастливой случайности уловила вспышку с его стороны.

На противников Айрис неслось яростное белое пламя, которое гарантированно должно было задеть и ее саму.

— Pro… Reflecto!

Зеркальный щит отразил атаку, перенаправив ее на манекены.

— Стоп! — в третий раз скомандовал звучный голос Мэррисот. Бой замер, и Айрис опустила подрагивающую от перенапряжения руку с палочкой. Сердце колотилось как бешеное, а в груди клокотала злость.

Мордредов Риддл швырнул в нее пиро!

— Я не понимаю: вы с манекенами сражаетесь или друг с другом? — Мэррисот пружинистым шагом взошла на помост и, прищурившись, уставилась на них двоих. — Ариста, почему ты разоружила Тома?

Айрис выдохнула сквозь сжатые зубы, пытаясь вернуть дыхание под контроль.

— Я увидела, как он послал заклинание в мою сторону, и среагировала раньше, чем поняла, что заклинание ударило бы мимо.

Брови Мэррисот взлетели едва не к корням волос. Айрис упрямо выпрямилась и приподняла подбородок. Да, она атаковала Риддла немного по другой причине. Будь на его месте тот же Альфард, Айрис бы просто отскочила в сторону в недоумении. Риддл же на подсознании воспринимался как угроза.

Айрис больше удивляло, что ее атака ей удалась. Эффект неожиданности? Рефлексом бить разоружающим, если на тебя направлена чужая палочка, похвастаться могли немногие.

— Ты думала, я напал на тебя? — Риддл неслышно приблизился со спины, и Айрис, все еще не отошедшая от боя и последнего заклятия, дернулась. Ее палочка неожиданно выплюнула угрожающий сноп алых искр, поддерживая настрой хозяйки.

— Я не рассуждаю в бою, Риддл, а сражаюсь! — огрызнулась Айрис. — Я видела луч заклятия, и я ответила!

Мэррисот кивнула каким-то своим мыслям и посмотрела на Риддла.

— Пиро, Том? Ты видел, что Ариста стоит рядом с манекенами и не успевает увернуться от заклинания. И тебе известно, что протего против него бесполезно! Почему ты его применил?

— Я понял, на что Ариста, — на имени Риддл сделал короткую паузу, а после одарил Айрис холодным взглядом, — способна.

Со стороны его слова звучали как комплимент, но они им не являлись. Айрис достаточно хорошо знала Волдеморта в родном времени, чтобы уловить подтекст по интонациям.

— И разве она не успешно защитилась?

Айрис сжала кулаки. Она защитилась чудом. Ей повезло, что на пятом курсе на занятиях ОД она с ребятами разбирала разновидности щитовых чар. Ей повезло, что она запомнила: против испепеляющего пиро помогает лишь один щит в мире. Ей повезло, что она вовремя среагировала на атаку Риддла. И ей повезло, что она не совсем обычный маг, а потому успела поставить этот один-единственный щит.

Мэррисот недоверчиво покачала головой, смотря поочередно то на Айрис, то на Риддла.

— Случайность, значит? Предположим, — профессор скрестила руки на груди и словно выпрямилась. — Тогда продолжайте бой.

Айрис тряхнула кистью, которую от напряжения практически свело, и мельком взглянула на аудиторию. Студенты сидели молча, некоторые — подавшись вперед. И все они остро и возбужденно следили за каждым движением Айрис и Риддла.

От манекенов осталось меньше половины. Сражение мгновенно сорвалось в бешеный ритм, не позволяя думать ни о чем, кроме самого боя. От вспышек заклятий зарябило в глазах. Манекены били с нечеловеческой скоростью, не зная ни усталости, ни одышки. Раза два Айрис уворачивалась по чистой случайности, а своего последнего противника она атаковала не привычным оглушающим, а довольно опасным конфринго.

— Expulso, — совсем рядом произнес Риддл. Айрис отпрянула назад, мельком отметив, что он тоже отказался от невербальных заклятий: держать концентрацию для них стало слишком трудно. Хотелось уже просто завершить сражение. Хоть как-то.

Прогремел очередной взрыв, на миг ослепив синим светом, и в аудитории повисла тишина.

Все. Бой был закончен.

— Не идеально, но результат хотя бы есть, — Мэррисот сдержанно кивнула. Конец ее фразы потонул в громе аплодисментов.

Айрис перевела дыхание. Да, кое-как, но они с Риддлом справились. Вот только никаких положительный эмоций ей битва не принесла. И Риддл, к слову, тоже не разделял всеобщего ликования.

— По десять баллов Слизерину и Рейвенкло. Садитесь, — Мэррисот дождалась, пока Айрис и Риддл займут свои временные места за первыми партами, и продолжила: — Итак, вы все видели, с какими трудностями можете столкнуться в групповом бою. Вам кажется, что в одиночку против нескольких противников сражаться сложнее? Вы ошибаетесь. Отвечать только за себя всегда легче, чем действовать с оглядкой на другого человека. На следующем занятии все, кто сегодня получил зачет в боях, начнут свои тренировки в парах со случайным партнером. Том, Альфард, Ариста — вас это тоже касается. Я не довольна вашими результатами. Все свободны.

Аудитория тут же заполнилась многоголосым шумом, который сопровождался скрипом задвигаемых стульев.

— Ты молодец, — искренне похвалил Айрис Альфард. — Так быстро поставить щит от пиро… У тебя потрясающая реакция — я никогда и ни у кого такой не видел.

Айрис невесело усмехнулась. Конечно, и раньше никто бы не сказал, что у нее плохая реакция. Недаром Айрис считалась превосходным ловцом и всегда демонстрировала хорошую скорость в боях. Но магия времени свои коррективы все же внесла. И теперь Айрис чувствовала себя так, словно жульничает.

— Семь вечера понедельника занято! — на всю аудиторию рявкнул Лестрейндж. Он стоял всего в двух партах от Айрис, и от его звучного голоса, раздавшегося практически над ухом, та вздрогнула.

— Кем это? — возмутился Кут с другой стороны амфитеатра.

— Мной! — оскалился Лестрейндж и уставился с любимым видом Дадли — «я не расслышал, что ты там вякнул, повтори, а?».

— Да Мордред с тобой! Пятнадцати минут тебе хватит? Вот и отлично! Значит, я занимаю семь пятнадцать! Все слышали?

— Суон, слышала? — Лестрейндж резко обернулся к Айрис. — Понедельник, семь вечера!

Айрис закатила глаза.

— Лестрейндж, ты охамел? — возмутился Альфард. Айрис подумала было, что сейчас он вновь встанет на ее защиту, но так далеко благородство Блэка не простиралось. — У меня тоже были планы на понедельничные бои!

Хмыкнув, Айрис вышла из-за парты и отыскала взглядом преподавателя. Профессор Мэррисот стояла на помосте и восстанавливала — уже в который раз — поврежденные манекены. Махнув рукой Меган, чтобы не ждала, Айрис поспешила подняться на площадку.

— Профессор, извините. Я тут хотела спросить, — Айрис на секунду замялась, не зная, как лучше сформулировать просьбу. — Вы упомянули сегодня о правилах поведения в нестандартных боевых ситуациях… Мои прошлые преподаватели не затрагивали этой темы, и мне стало интересно о них узнать.

Мэррисот поощрительно улыбнулась, а потом неожиданно покачала головой.

— Похвальное желание. Вот только темы в стандартном учебнике нет, как и в любом другом. Эти правила разбросаны по дополнительной литературе, собрать их воедино в толковую книгу пока никто не догадался.

— А как же тогда?.. — Айрис даже опешила. Она полагала, что Мэррисот просто даст ей список книг, из которых можно узнать нужную информацию.

— Анализ всего написанного по теме и личный опыт. Я подготовлю для тебя лекцию к следующему уроку, чтобы ты могла ознакомиться, — видимо, растерянность и разочарование все-таки отразились на лице Айрис, потому как Мэррисот внезапно смягчилась и с пониманием на нее посмотрела. — Ариста, единого рецепта верного поведения в боях нет, если ты ищешь именно его. Только общие рекомендации, которые меняются от ситуации к ситуации. Они не панацея и не спасут того, кто не умеет мыслить самостоятельно и креативно в разгаре боя. Если все, что я видела на прошлом занятии и сегодня — результат работы твоей интуиции, послушай моего совета. Не загоняй себя в рамки правил, продолжай следовать внутреннему чутью. У тебя это хорошо получается.

— А… — Айрис почувствовала, как горят у нее щеки. Растерянность еще не прошла, похвала смущала, но главное — самое главное — Мэррисот несколькими словами сняла тяжкий камень с души Айрис. — Спасибо!

— Инструкции созданы для тех, кто цепенеет в настоящем бою, поддается панике, от волнения забывает заклинания. Для таких людей четкое знание, как себя вести, — шанс на спасение. Но ты в их число не входишь, — профессор вдруг положила ладонь на плечо Айрис, чуть сжала его и проникновенно посмотрела ей в глаза. — Не кори себя, если потеряла кого-то в бою. Нашими жизнями правит случайность. Глупость редко у нее отбирает корону.

Мэррисот опустила руку, нарисовала в воздухе палочкой замысловатую петлю, окончательно приводя в порядок и манекены, и помост, а затем с каким-то необъяснимым скепсисом посмотрела на потолок, где по-прежнему чернело пятно гари.

— Ну, шельмецы! — беззлобно высказалась профессор, покачав головой.

— Никогда не думала, что профессия преподавателя может быть такой нервной, — Айрис постаралась задавить внезапную улыбку, но вышло плохо.

Мэррисот только отмахнулась и направилась к спуску с помоста.

— Я привыкла за столько-то лет… — она обвела взглядом почти опустевшую аудиторию и усмехнулась. — В конце концов, я учила Альбуса Дамблдора, а это, я скажу тебе, подвиг. Ты в дуэльный клуб вступила?

— Я хотела, но не узнала, как…

— Тогда будем считать, что вступила. Заявки подаются мне. Иди уже, тебя ждут.

Возле выхода из аудитории и правда стояла Меган.

— Спасибо, профессор, — Айрис-таки широко улыбнулась и легко спустилась с помоста.

Профессор Мэррисот за два занятия стала самым любимым преподавателем Айрис, у которого та когда-либо училась. Вести уроки у молодого Дамблдора…

Айрис вдруг стало интересно, каким студентом он был. Она всегда представляла Дамблдора старцем с бородой, словно он уже родился таким, и никогда — подростком в школьном галстуке. Наверное, Дамблдор даже в студенческие годы был потрясающим дуэлянтом. В конце концов, он победил Гриндевальда на дуэли, да и Волдеморт его не просто так боялся.

И со слов Мэррисот выходило, что Дамблдор-студент устраивал на уроках веселую жизнь. Но одна только идея, что великий светлый волшебник мог быть злостным нарушителем правил, не поддающимся контролю, заводила воображение в тупик.

Тут вспомнилась насмешливая отповедь роновой тетушки. На свадьбе Билла и Флер Мюриэль ведь заявила, что Дамблдор по молодости увлекался темными искусствами. Конечно, никто ей не поверил, но…

Что Айрис вообще знала о Дамблдоре? Откуда пошли все эти слухи про практику темной магии? На чем-то они основывались? Ведь даже самые дикие домыслы про саму Айрис — и то, что она наследница Слизерина и убивает грязнокровок, и то, что она сумасшедшая, мечтающая о славе, — имели под собой реальные факты. Владела она змеиным языком? Владела. Рассказывала о возрождении Волдеморта? Рассказывала.

Айрис тряхнула головой, словно тем самым могла выбросить из нее странные и не совсем уместные мысли. Зачем ей сейчас думать о Дамблдоре, когда все ее цели связаны с другим человеком?

Но сомнения, порожденные старой статьей Скиттер и словами Мюриэль, грызли изнутри, не давая жить спокойно.

— Ну что, пора заводить блокнот со свиданиями? — Меган, все-таки дождавшаяся Айрис у дверей, огорошила ее совершенно неожиданным вопросом.

— Какой блокнот, с какими свиданиями? — Айрис беспомощно уставилась на нее. Неужели и Меган решила пополнить армию хогвартских сплетниц?

— Ну как же, — Меган подмигнула и подхватила Айрис под локоть, уводя к компании рейвенкловцев, все еще стоящих на лестничном пролете и что-то обсуждающих. — Встреча с Томом сегодня в восемь. Встреча с Эйданом в понедельник в семь… ммм… Альфард тебя никуда не приглашал? В квиддич, например, на отборочные? Они в субботу в двенадцать, если что.

— Меган! — та задорно рассмеялась. — С радостью поменяюсь с кем-нибудь местами.

— О, это плохая идея. Думаю, те, кто действительно мечтает о свиданиях с ними, немного иначе их себе представляют. И что вы здесь застряли?

Вопрос Меган был адресован парням, загородившим проход к лестнице.

— Вас ждем, — Альфард нахально сверкнул глазами и запихнул руки в карманы мантии с самым независимым видом. — Ариста, в субботу отборочные, приходи.

Меган прыснула в кулак.

— Тебе же не ловец нужен, — Айрис с трудом сохранила нейтральное выражение лица и буквально отзеркалила позу Блэка, тоже запихнув руки в карманы мантии.

— Если ты летаешь в небе так же, как сражаешься на земле, место ловца в команде тебе обеспечено, — посулил Альфард.

— Где ты научилась так сражаться? — из-за спины Альфарда вышел Фоули. В отличие от друга, лучащегося позитивом, Фоули был сосредоточен и хмур. — С каких пор на домашнем обучении такому учат?

— Берт! Ну ты же слышал все сам! У нее то ли жених, то ли возлюбленный — шпион Гриндевальда, семья под ударом, она в бегах… — заржал Гамп. — Расслабься! Я сам слышал, как профессор Дамблдор говорил, что она его дальняя родственница. Ну повезло девочке с учителем Защиты, здорово же!

Айрис растянула губы в деревянной улыбке. Сердце на миг екнуло и тут же заколотилось как бешеное. Даже несмотря на заступничество Дамблдора, уже имевшего значительный вес в волшебном обществе, Айрис все равно подозревали. Как и говорила Гермиона, поведение решало все. Никакая легенда, ничья протекция не спасут Айрис, если она будет ошибаться раз за разом в своих решениях и поступках.

Ее боевые навыки — не такие уж и великие, на самом-то деле, но отточенные реальными схватками, — в этом времени вызывали слишком много вопросов. В отличие от других студентов, у Айрис был серьезный стимул учить атакующие и защитные заклинания до того состояния, пока они прочно не осядут в подсознании и пока их использование не будет доведено до автоматизма. В настоящих боях не всегда было время лишний раз вздохнуть — не то, чтобы постоять и подумать, какой щит применить и как нейтрализовать противника. И разница между Айрис, колдующей в сражениях не размышляя, и другими студентами слишком сильно бросалась в глаза.

— Тебя куда проводить? — Меган осторожно тронула Айрис за рукав, привлекая внимание. — Не переживай, мы тебя ни в чем не подозреваем.

— Спасибо, — невесело поблагодарила Айрис и со вздохом закончила, чувствуя себя Гермионой: — Проводи в библиотеку.

— Ариста, сегодня дежурит Барти. Он тебя встретит возле аудитории в десять.

 

Вечер подкрался незаметно. Айрис посмотрела сначала на чадящие факелы в коридоре, затем на Меган, вновь ее сопровождающую, и вздохнула:

— Спасибо.

— Удачи! — Меган подмигнула, крутанулась на носочках и упорхнула обратно в сторону Большого зала. Айрис как зачарованная проводила взглядом ее плавную походку. Грациозности Меган впору было завидовать.

Факел на стене трескнул, пламя зловеще мигнуло, и Айрис вздохнула еще раз. Прошедший день принес странное чувство дежавю. Буквально позавчера Айрис точно также сражалась с манекенами на уроке у Мэррисот, сидела в библиотеке, шла к Слагхорну…

Выдав третий вздох, Айрис побрела в стылый сумрак подземелий. Неужели у Риддла больше дел не нашлось, что он уже второй вечер на неделе отдает изучению какого-то зелья? С другой стороны, если Риддл сидит с Айрис в одном классе, он не создает хоркруксы, не убивает и не пытает — просто занимается бесполезным делом, таращась на котел с бурдой и на одного из самых ужасных зельеваров в Хогвартсе. Неприятно, конечно, но пристальное внимание Айрис как-нибудь потерпит.

Резковато дернув ручку, Айрис открыла дверь в кабинет зельеварения.

Класс — так же, как и в прошлый раз — был залит приглушенным светом, и по нему бродили неровные тени. Риддл тоже был на месте. Он сидел за передней партой, расслабленно откинувшись на спинку стула и углубившись в чтение какой-то книги, весь поглощенный своим занятием.

Услышав — или почувствовав — шаги Айрис, он неспешно обернулся, выпрямился, отодвигая книгу, и устало провел рукой по явно затекшей от долгого сидения шее. Его лицо в слабом освещении казалось мягче, что незамедлительно вызвало в Айрис какой-то неясный внутренний протест.

— Ты опоздала, — негромко отметил Риддл вместо приветствия и плавно поднялся навстречу.

— На пять минут, — Айрис бросила взгляд на часы над кафедрой и пожала плечами. — Обговаривала с Меган, кто меня сегодня встретит.

— Заставлять людей ждать — дурной тон. Постарайся больше не опаздывать, — голос Риддла звучал ровно, но Айрис услышала в нем предупреждающие нотки и непокорно вздернула подбородок.

— Где профессор Слагхорн? — отсутствие профессора волновало ее гораздо больше, чем желания Риддла.

— На собрании, — кратко ответил он, шагнув вперед и выйдя из полумрака. Отблески пламени свечей на миг вспыхнули в глубине его глаз алыми искрами. — Он доверил мне вести наблюдения. Так что ты можешь приступить к варке.

Риддл почти неуловимо взмахнул палочкой, и свечи резко вспыхнули с удвоенной силой, заливая рыжеватым светом весь кабинет. Айрис не двинулась с места.

— Может, лучше перенести встречу, раз профессора все равно нет?

— Я дал повод усомниться во мне? — вкрадчиво осведомился Риддл, делая еще один шаг к Айрис. И еще.

Риддл приближался медленно, и от каждого его движения веяло затаенной угрозой. Он шел точь-в-точь так же, как несколько лет назад в Тайной комнате, и Айрис инстинктивно дернула ладонью, нащупывая волшебную палочку. Но когда она уже была готова вскинуть ее, защищаясь, Риддл остановился. Четко на границе личного пространства, не пресекая его ни на дюйм.

— Или у тебя есть сомнения относительно решения профессора Слагхорна?

— Я считала, что ему интересно присутствовать на экспериментах, — Айрис гордилась тем, насколько спокойно сейчас звучал ее голос.

— Ему интересны результаты экспериментов, а не твои попытки взорвать котел, — последовал холодный ответ. — Начинай, Суон.

Риддл отошел в сторону, и Айрис скрипнула зубами, нехотя подходя к ожидающему ее рабочему месту.

— Постарайся обойтись без взрывов, — чуть насмешливо сказал Риддл ей в спину.

— Да, огня на сегодня точно хватит, — в тон ему отозвалась Айрис.

Она надеялась, что Риддл, раздав указания, вернется к чтению, но не тут-то было. Он обошел Айрис по дуге и поднялся на кафедру. Там же он и замер, присев на край стола и скрестив руки на груди.

— Тебе обязательно так пристально на меня смотреть? — не выдержала Айрис через минуту. Котел уже стоял на огне, заполненный родниковой водой, и теперь следовало переходить к следующему этапу, но Айрис никак не могла сосредоточиться.

— Мне показалось, что на предыдущей встрече ты намеренно испортила зелье, — ответил Риддл.

— Вот именно, тебе показалось.

Губы Риддла искривились в усмешке.

— Тогда почему бы тебе сегодня не приготовить его верно? — предложил он.

— Послушай, Риддл, — Айрис просверлила его взглядом и выдохнула, чувствуя, что начинает закипать. — Я ведь уже говорила, что не сильна в зельеварении. У меня редко получается правильно сварить зелье…

— Я помогу.

Айрис вздрогнула.

— Не стоит, — пробормотала она, утыкаясь в рецепт. — Я как-нибудь сама…

— Неужели? — усмешка Риддла стала еще шире. — Ты же не сильна в зельеварении.

Айрис стиснула зубы и промолчала, потянувшись к толченым птичьим костям. Риддл сегодня точно вознамерился помешать ей испортить зелье и контролировал каждый ее шаг. Даже когда она копалась в шкафах Слагхорна, выбирая ингредиенты, он внимательно следил за тем, что она берет.

Вода в котле вскипела, и Айрис высыпала в нее желтовато-белый порошок. Теперь нужна была выжимка и…

— Где ты научилась так сражаться? — неожиданно спросил Риддл.

— Что? — Айрис недоуменно подняла голову от рецепта и столкнулась с изучающим взглядом Риддла.

— Ты демонстрируешь на Защите удивительные результаты. Твоим учителем был кто-то из чемпионов-дуэлянтов?

— Никогда не считала свои успехи в Защите чем-то выдающимся.

— Напрасно, — Айрис на мгновение замерла, не зная, как реагировать на этот странный комплимент. В итоге она неопределенно пожала плечами и уткнулась в котел.

— Как часто тебе приходилось сражаться? — прекращать допрос Риддл и не думал.

— Не очень, — не стала вдаваться в подробности Айрис, посматривая на Риддла из-под челки.

— Неужели? — он резко подался вперед, оттолкнулся от стола и сошел с кафедры. — А мне кажется, человек, который кидает разоружающие по привычке, должен обладать внушительным боевым опытом.

Айрис мгновенно вскинулась.

— Я же уже сказала, это была случайность!

— Суон, правильное название твоей случайности — рефлекс, — Риддл неспешно приблизился, а его взгляд из изучающего превратился в расчетливый. — Что случилось в твоей жизни, что он у тебя выработался?

«Ты в моей жизни случился, ублюдок!» — разозлилась Айрис, но вслух сказала только сухое:

— Ничего интересного.

— Превращение противоядия Лафарж в яд входит в твою концепцию «ничего интересного»? — выгнул брови Риддл.

— Это случайность.

— Снова? — Риддл даже не стал скрывать насмешки. — Человек, не владеющий русалочьим языком, не заговорит на нем даже случайно. Особенно случайно.

В кабинете повисла тишина. Ненадолго.

— В учебнике сказано две унции, Суон, — поправил Риддл, наблюдая, как Айрис отмеряет измельченный в порошок рог двурога. — Не три.

— Спасибо, — сквозь зубы выдохнула она и сняла с чаши весов неправильную гирьку. — Я не заметила.

— Конечно, — согласился Риддл, но по его голосу было понятно, что он ни на кнат ей не верит.

Айрис скрепя сердце высыпала в котел правильное количество порошка и вновь с головой ушла в рецепт, лихорадочно соображая, как ей испортить зелье так, чтобы Риддл не смог ей помешать.

Словно почувствовав ее настрой, Риддл бесшумно приблизился к ней и тенью встал рядом, заведя руки за спину, как тюремный надзиратель.

— Не забудь, Суон, пять капель экстракта чемерицы, — мягко напомнил он, когда Айрис протянула руку к флакону с выжимкой. — И не спеши. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя рука дрогнула, и зелье оказалось испорчено?

Именно этого она и хотела. Прикусив язык, Айрис скосила глаза на Риддла и почувствовала, как в груди закипает бешенство.

Риддл довольно улыбался.

Она сама не знала, каким чудом сдержалась и не вылила — показательно медленно — весь флакон в котел. Даже Снейп, стоявший над душой, никогда не вызывал в ней настолько… бурного отклика. Как же ей сейчас не хватало талантов Невилла, способного на уроке зельеварения взорвать обычную воду, налитую в котел!

— Да, конечно. Не хочу.

Улыбка Риддла стала совсем уж понимающей.

Айрис вновь обратила свое внимание на зелье, мысленно уговаривая Слагхорна поторопиться и вернуться как можно скорее. Чтобы Риддл отвлекся — хотя бы на секунду, — и она успела сыпануть в котел что-нибудь лишнее.

Но время шло, Слагхорн не возвращался, а внимание Риддла не ослабевало. Под его пронзительным, тяжелым взглядом Айрис начала совершать уже непреднамеренные ошибки, которые быстро пресекались и исправлялись. Нервное напряжение в ней росло, делая ее все более раздраженной. И даже то, что Риддл прекратил расспросы, ее душевному спокойствию мало способствовало. Айрис прекрасно понимала, что он либо узнал все, что хотел, и сделал выводы, либо просто усыпляет ее бдительность, давая мнимый отдых.

Она была на финальной стадии варки зелья, когда в голове буквально вспыхнула спасительная мысль.

«Пять помешиваний по часовой стрелке, три — против. Цикл повторить три раза», — было написано в рецепте. А ведь неправильно помешать зелье — это так просто.

Едва сдерживая торжество, Айрис взялась за черпак, опустила его в свое варево, выглядевшее как никогда образцово — хоть бери и вставляй в качестве иллюстрации в учебник, — и легким движением кисти направила его с точностью до наоборот рекомендациям.

Ее рука успела сдвинуться всего на дюйм, как была перехвачена тонкими, сильными пальцами Риддла, до боли стиснувшими ее запястье. Сердце пропустило удар и рухнуло куда-то вниз, под ослабевшие ноги.

— По часовой, Суон, — выдохнул он ей на ухо, и от его раздраженно-шипящего голоса по телу Айрис прошла волна мурашек.

— Отойди, — выдавила она из себя, чувствуя, что начинает задыхаться.

Риддл стоял совсем близко — можно было повернуть голову и уткнуться носом ему в плечо. Айрис застыла, ощущая на виске теплое дыхание.

Недобро сверкнув глазами, Риддл негромко произнес:

— Я ведь обещал, что помогу.

В тоне, которым это было сказано, отчетливо слышалась угроза. Риддл разжал пальцы и выпрямился, но и не подумал отступить, своей близостью напоминая, что не даст Айрис наделать ошибок.

Айрис сжала черпак с такой силой, что его ручка больно впилась ей в ладонь. Желание было лишь одно: вытащить палочку и уничтожить содержимое котла. Останавливало Айрис понимание, что хуже она сделает только себе.

Поэтому она молча помешивала зелье, обреченно наблюдая, как с каждым новым круговым движением оно краснеет, а на его кипящую поверхность наползает золотистая пленка.

Вот и все. Риддл своего добился.

— Видишь, это не так сложно, — заметил он с надменной усмешкой. Наконец отойдя, он вытащил свою палочку и подозвал к себе один из пустых фиалов.

Айрис свободно развернулась и уставилась на Риддла прямым и неприязненным взглядом.

— Суон, где твои манеры? За помощь принято благодарить.

— А у меня «тролль» по этикету, — отрезала Айрис.

Риддл чуть склонил голову и приподнял брови, но ответить не успел: дверь в кабинет открылась, и на порог неторопливо вкатился Слагхорн.

— Добрый вечер, мои дорогие. Ну-с, чем вы меня сегодня порадуете?

Айрис раздраженно выдохнула: а профессор не торопился. Риддл же, взмахнув палочкой, с сожалением ответил:

— Простите, профессор, но сегодня мы без хороших новостей.

Айрис дернулась и обернулась к котлу. Тот был пуст. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понимание ситуации догнало ее.

Риддл только что уничтожил превосходно сваренное зелье. Сделал все, чтобы оно было приготовлено правильно, а потом просто взял и уничтожил. И соврал Слагхорну, что у Айрис опять ничего не вышло.

Недоумение Айрис немедленно сменилось подозрением. Чего Риддл добивается?

— Да? Как жаль, — Слагхорн выглядел настолько разочарованно, что казалось, у него поникли даже усы.

— Я обязательно добьюсь успеха, сэр, — утешил его Риддл. И сказано это было так, что Айрис тут же поверила — добьется.

— Ну что ж… — протянул профессор, покачиваясь на коротеньких ножках. — Иногда нужно приложить чуть больше усилий, чем ожидалось вначале. Верно, Том?

— Да, сэр, — с непроницаемым лицом согласился Риддл.

На Айрис Слагхорн даже не смотрел, и она прекрасно знала, что это означает — ее вычеркнули из клуба любимчиков. И если бы ее мысли не были заняты нелогичным поступком Риддла, она бы точно порадовалась такому повороту событий.

— Мисс Суон, я, признаться, полагал, что вы… талантливее в моем предмете, — Айрис чуть развела руками в стороны, словно говоря «я предупреждала». — Но не всем быть великими зельеварами. Профессор Мэррисот сказала, вы показываете великолепные успехи на ее предмете.

Нет, из клуба любимчиков ее не исключили. Слагхорн нашел новую причину, по которой Ариста Суон должна была пополнить его коллекцию избранных студентов.

Впрочем, по виду профессора нельзя было сказать, что он уверен в своем приобретении. Слагхорн поглядывал на Айрис в нерешительности, словно боялся, что и ее способности в Защите — лишь видимость.

Так и не приняв окончательного решения, он повернулся к Риддлу.

— Профессор Мэррисот всегда объективна, — нейтрально заметил Риддл, поняв, что Слагхорн хотел услышать его мнение. Айрис, уже открывшая рот, чтобы сказать, что профессор Мэррисот ей польстила, резко выдохнула. Риддл выбирал такие формулировки, что возражать ему было просто невозможно.

Слагхорн кивнул и вновь доброжелательно улыбнулся Айрис.

— Но это не значит, что на моем предмете вы не должны стараться, Ариста, — он погрозил ей пальцем. — Ладно, не буду вас задерживать, скоро отбой. Спокойной ночи, Том, Ариста.

— До свидания, сэр, — нестройно ответили они.

Айрис осталась, чтобы убрать за собой рабочее место, а вот Риддла в кабинете не держало ничего. Тем страннее было то, что Риддл, уходя, неожиданно остановился возле нее.

— Учи этикет, Суон, — легкая улыбка на лице Риддла смотрелась жутко, потому что его глаза оставались холодными и безжалостными. — Приличия нужно соблюдать.

«Мы должны поклониться друг другу, Айрис. Ну же, приличия нужно соблюдать… Дамблдор был бы рад увидеть твои хорошие манеры…» — высокий, шипящий голос Волдеморта на мгновение заполнил мысли, возвращая память к дуэли на кладбище.

А затем к Айрис резко пришло понимание, совершенно никак не связанное с Волдемортом и кладбищем.

Фиал!

У Риддла в руках до прихода Слагхорна был фиал. Айрис не поймала момент, когда Риддл набрал во флакон зелье, но она не сомневалась в том, что он это сделал. А содержимое котла уничтожил, потому что не хотел делиться с профессором наблюдениями.

— Ариста? Ты еще здесь? — раздался голос Слагхорна. — Поторопись. Будет нехорошо, если тебя поймают вне гостиной после отбоя.

— Да, сэр, — кивнула она, лихорадочно соображая, что ей делать. Сдать Риддла? Во-первых, бездоказательно, во-вторых, не в ее интересах. Но, проклятье, он затеял какую-то свою игру! Айрис просто не могла позволить…

Она буквально вылетела в коридор и тут же столкнулась с Краучем.

— Ну наконец-то…

— Где Риддл? — Айрис повертела головой, но в коридоре его не было.

— Для начала, добрый вечер. И Том уже ушел. Нам тоже нужно поторопиться, иначе…

— Потом! — отмахнулась Айрис и быстрым шагом направилась к гостиной Слизерина. Риддла еще можно было догнать, если поспешить.

Увы, Крауч догнал Айрис быстрее.

— С ума сошла? — возмутился он, схватив Айрис за локоть. Айрис зло уставилась в ответ и попыталась вырвать руку. У нее к Краучу был тот же самый вопрос. — Ты время видела? Или ты хочешь, чтобы по всей школе пошли слухи, что ты и Риддл оставались ночью наедине? Вы с этим Риддлом совсем разума лишились! Безродный, нищий полукровка, пусть и перспективный, а вы вешаетесь на него, потеряв всякий стыд!

— Мерлиновы кальсоны, что ты несешь? — вскипела Айрис и вырвала-таки руку. — У него моя вещь!

— Завтра заберешь, — сухо ответил Крауч. — В гостиную, Суон. Быстро. Иначе я оштрафую тебя.

Айрис прожгла Крауча ненавидящим взглядом и, развернувшись на пятках, подумала, что лучше ему в дуэльном клубе ей не попадаться.

Тяжелые створки входных дверей закрылись за спиной Айрис, и она с наслаждением вдохнула утренний воздух, наполненный ароматами влажной прохлады, листвы, травы и осени. Солнце золотило верхушки гор, по Черному озеру от легкого ветерка бежала мелкая рябь.

Ветерок добрался до Айрис, заполз под школьную мантию и обвил тело, мгновенно покрывшееся мурашками. Осень стремительно входила в свои права, и ночной холод не спешил уступать свежести утра. Айрис, ежась, наложила на себя согревающие чары. На плечи словно опустилось теплое одеяло.

До завтрака в Большом зале оставался час — Айрис в последнее время спала очень плохо и просыпалась непривычно рано. Кошмары вернулись, но теперь в них был не Волдеморт, мертвый Седрик и падающий в Арку Сириус, а Том Риддл, пустые коридоры Хогвартса и что-то еще, смутное, темное, заставляющее живот скручиваться тугим узлом.

Домик Хагрида — то есть, лесничего, которым в этом времени был Огг, — выплевывал из единственного кривого дымохода клубы дыма. Сегодня утром, очнувшись от очередного сновидения, живо напомнившего о событиях второго курса, Айрис решила воспользоваться понедельничным приглашением. Ей хотелось увидеть Хагрида, пообщаться с ним. Сокурсники были славными, но Айрис все равно чувствовала себя посторонней, выдернутой из привычного мира и запихнутой в совершенно чужое общество. Хагрид был единственной ниточкой, связывающей ее с настоящим. Кроме Дамблдора, конечно, но Дамблдор никогда не был другом Айрис.

Сдавленные рыдания Айрис услышала еще издалека. Она замедлила шаг, вслушиваясь, а затем едва не сорвалась на бег. Хагрида она обнаружила в огороде на одной из грядок. Он сидел на стылой земле, вздрагивая и то и дело промокая глаза огромным клетчатым носовым платком.

Айрис тут же охватило нехорошее предчувствие. Она видела Хагрида плачущим только четыре раза: когда увозили дракона Норберта, когда казнили Клювокрыла, когда умер Арагог и когда умер Дамблдор. И поскольку Дамблдор совершенно точно был жив, Хагрид однозначно убивался по какой-то очередной твари класса 5Х.

Заметив Айрис, Хагрид поднялся на ноги и попытался утереться, но опухшее от слез лицо и покрасневшие глаза скрыть было не так-то просто.

— Хагрид, привет, — Айрис подошла поближе. Знакомиться с новым монстром ей совсем не хотелось, но бросить друга в беде она не могла. — Что у тебя случилось? Тебе нужна помощь?

Хагрид трубно высморкался и покачал косматой головой. А потом его заплывшие глаза уставились на Запретный лес (Айрис так и знала!), а плечи затряслись пуще прежнего.

— Ну же, Хагрид, — Айрис потянулась и неловко погладила Хагрида по предплечью — выше все равно не доставала. — Я постараюсь тебе помочь. И уж точно не скажу никому ни слова.

— Ты такая же, как и профессор Дамблдор, — внезапно прогундосил Хагрид, вновь высморкался — Айрис словно Хогвартс-экспресс в ухо прогудел — и благодарно уставился на нее. — Такая же добрая. Ох, точно, вы ж родня…

Айрис промолчала. В понедельник, когда она приходила сюда «знакомиться», она озвучила официальную легенду, по которой являлась дальней родственницей Дамблдора. И Огг, и Хагрид, поначалу отнесшиеся к Айрис настороженно, после этой информации словно оттаяли и пригласили на чай.

Врать доверчивому Хагриду было неприятно, но Айрис ничего не могла поделать и утешала себя тем, что хотя бы в своем отношении к нему она была искренна.

— И где мистер Огг? — наконец сообразила Айрис. Не мог же он бросить своего подопечного наедине с проблемами? А может, это с лесничим что-то случилось? Пропал в лесу или еще что?

— В доме, — Хагрид махнул рукой. — Чай мне заваривает, для успокоения… сказал, что больше помочь ничем не может, коль Арагог…

И Хагрид опять зарыдал.

Айрис похолодела. Она наконец услышала, у кого неприятности. У акромантула. Просто блеск.

— Что за Арагог? — спросила Айрис, лихорадочно соображая, что могло вызвать у Хагрида такую реакцию. Акромантул умер в ее времени — это она знала точно, сама же его и хоронила. Тогда что? Риддл прознал о его убежище в лесу и теперь шантажирует Хагрида? Или уже донес в Министерство, и отряд ликвидаторов собирается убить Арагога?

Если бы не понимание, что Арагог должен дожить аж до шестого курса Айрис Поттер, она бы и не подумала помогать Хагриду в спасении этой твари. Убьют акромантула? На тот свет ему дорога!

А Хагрид, явно поняв, что сболтнул лишнего, виновато уставился на Айрис и замолчал. Айрис хорошо знала это выражение лица.

— Да так… друг один, — в итоге буркнул Хагрид и снова спрятал нос и пол-лица в носовом платке. Айрис отодвинулась.

— А что случилось с твоим другом? — вздохнула она, прямо-таки чувствуя, как напрашивается на очередные неприятности.

— Он заболел, — неразборчиво в платок ответил Хагрид и вытер глаза.

«Акромантулы болеют?» — едва не спросила Айрис, но вовремя прикусила язык.

Дверь домика отворилась, и на крыльце показалась массивная фигура лесничего. Когда Айрис впервые увидела Огга, то просто потеряла дар речи. Ей еще не доводилось встречать людей, настолько огромных без примеси великанской крови. Огг был не слишком высок, но массивен, широкоплеч, а его оголенные руки перевивали канаты мышц. Он ассоциировался с грозным, вставшим на дыбы медведем.

— Хватит реветь, Хагрид… Ариста?

— Доброе утро, сэр.

— Доброе. Не ожидал тебя увидеть. Хагрид рыдал так, что его в школе услыхали? — Огг ухмыльнулся, блеснув белыми крепкими зубами, составлявшими яркий контраст по сравнению с черной жесткой бородой. — Идите-ка в дом, нечего мерзнуть на грядках.

Огг скрылся в дверях, а Хагрид тяжко вздохнул.

— А почему мистер Огг не может помочь твоему другу? — спросила Айрис. Если уж кто действительно и мог помочь Хагриду, так это лесничий.

Хагрид покосился на Айрис, потоптался на месте и бросил опасливый взгляд на дом.

— Это секрет, — наконец ответил Хагрид. — Арагог — он… он очень славный и хороший… но его обвинили в смерти этой девочки, Миртл. Его должны были поймать, и тогда…

Хагрид громко всхлипнул и утер нос.

— Клянусь, Ариста, Арагог даже не видел ту девочку! Профессор Дамблдор мне поверил, но больше никто и слушать не стал…

В глазах Хагрида было столько надежды, что Айрис комом в горле встали все слова. Она помнила — словно все случилось вчера — крик Хагрида, что это не он, приказ Риддла отойти в сторону… Извращенное, лицемерное милосердие, принятое двенадцатилетней Айрис за чистую монету.

Тогда, на втором курсе, сразу после просмотра воспоминаний в дневнике, Айрис искренне поддерживала Риддла. И даже голос Гермионы, что Риддл мог ошибиться и поймать не того человека, доходил до Айрис через раз. Она не верила, что Хагрид мог кого-то убить. Но она ни секунды не сомневалась, что именно Хагрид выпустил тварь, убившую Миртл, «погулять». Айрис оправдывала Риддла, когда Рон возмущался: «кто просил его доносить на Хагрида?». Она радовалась, встретив Риддла в Тайной комнате — союзник, опора. А в тот проклятый час он действительно ассоциировался у Айрис с надежной защитой, крепким плечом.

Айрис до сих пор было стыдно за собственную ошибку.

— Ты мне веришь? — немного робко спросил Хагрид, обеспокоенно топчась и комкая насквозь промокший носовой платок.

— Верю, — твердо ответила Айрис.- Я верю тебе, Хагрид. Так какая помощь тебе нужна?

 

— …И я вижу, что на ней лица уже нет. Бледная, никакими румянами не скрыть. Похудела фунтов на десять. Спрашивается, зачем так себя мучить? Ариста, вот ты бы стала изводить себя, не пытаясь ничего поделать?

Айрис пожала плечами, хотя вряд ли Меган это видела. Последние пару минут Меган рассказывала о какой-то девушке то ли с пятого, то ли с шестого курса Рейвенкло, страдавшей от безответной любви. Айрис, никогда не страдавшая ни от какой любви — ни ответной, ни безответной, — просто не знала, как реагировать. Но Меган, похоже, важно было просто поделиться накипевшим и она искала свободные уши.

— …Я предложила ей подойти и поговорить с Томом. Он человек адекватный, смеяться бы не стал…

Пальцы Айрис, развязывающие под шеей бант, дрогнули. Сама Айрис, до этого стоявшая к Меган спиной, резко развернулась. Меган, как ни в чем не бывало, тоже не глядя на Айрис, продолжала раздеваться и говорить.

— …Надеюсь, ты не осуждаешь мое предложение? Да, девушке неприлично подходить первой, но, насколько я знаю Тома, он бы точно серьезно отнесся к их разговору.

— Ты посоветовала несчастной девчонке подойти к Риддлу и признаться ему в любви? — не выдержала Айрис. Как такая дикая мысль вообще могла прийти в голову к здравомыслящей, добросердечной Меган?

— При чем здесь Риддл? — искренне удивилась та. — Я говорила о Томе Харли с Хаффлпаффа. Ты же не считаешь, что Риддл единственный Том в Хогвартсе?

— Эм… — Айрис вдруг стало неловко. Она так привыкла, что речь всегда и везде идет о Риддле, и даже не подумала иначе. А ведь Риддл ненавидел свое имя именно потому, что оно слишком распространенное. Как он говорил? Томов вокруг пруд пруди?

Айрис раздраженно нахмурилась и скинула с себя мантию. Развязанный бант полетел следом на заправленную постель. В последнее время Айрис определенно слишком много думала о Риддле.

Она подняла глаза и мрачно посмотрела на свое отражение в зеркале, резковатыми движениями расстегивая пуговицы на рубашке.

Риддл был всюду, Айрис слышала его фамилию везде, куда бы ни пошла. Он был в ее мыслях, когда она думала о Хагриде и Арагоге. Был на уроке зельеварения, на который Айрис опоздала, засидевшись у Хагрида. Был на чарах — сидел в двух партах от Айрис, вперед и по диагонали, и попадал в поле ее зрения каждый раз, когда она поворачивалась к Альфарду.

Были ничего не значащие взгляды Риддла. Слишком долгие и слишком частые, чтобы на самом деле ничего не значить. Были руки Риддла с треклятым перстнем Гонтов, длинные пальцы, тонкие для мужчины, держащие палочку из тиса с показной небрежностью, и жесты — плавные и резкие, точно выверенные, удивительно красивые. Кажется, это называлось природной грацией, но в тот момент, когда Айрис на чарах следила за легкими движениями Риддла, она думала только о том, что ядовитые твари ярче всех окрашены. А еще о том, что вся красота, что обычно собиралась у других людей в душе, у Риддла вышла наружу. Красивое лицо, красивые фальшивые улыбки, красивый поворот головы, красивая осанка, красивые жесты — идеальная внешность, чтобы хоть как-то компенсировать духовную ущербность.

В холодной спальне на четыре кровати в башне Рейвенкло Айрис хотела получить передышку — от бесконечных мыслей и образов, от воспоминаний и навалившихся на нее за неполную неделю проблем. Сестер Крауч — зануд, как и их брат, поборниц этикета и педанток, — не было; о них в комнате вообще говорили только аккуратные стопочки книг на прикроватных тумбочках. Сестрицы даже постели заправляли так, словно на них никто никогда не спал. Другое дело Меган. Она была подобно вихрю, что прошелся по спальне, распахивая двери в ванную, в шкафы и в память Айрис.

— Ариста, в каком мне лучше? — Айрис оглянулась. Меган уже стояла в одном нижнем белье и нетерпеливо стучала носочком по полу. Перед ней на кровати лежало два платья, и она никак не могла сделать выбор.

Айрис не видела Меган ни в одном, ни в другом и представления не имела, как ответить на вопрос. Потом посмотрела на светлые волосы Меган и ее серо-голубые глаза и предположила на удачу:

— В голубом?

— Значит, иду в голубом. А где твое платье?

— В чемодане.

— Ты его даже не распаковала? — Меган смешно округлила глаза. Айрис нейтрально улыбнулась: свое платье она вообще видела только в каталоге.

Про необходимость иметь вечерний наряд ей напомнил Дамблдор. В тот же день в августе Айрис дошла до магазина одежды и попросила продавщицу подобрать ей «что-нибудь». Платье и мантия к нему смотрелись в каталоге прилично, портниха клялась, что на фигуру Айрис они сядут просто волшебно, и Айрис их купила. Так они в свертке и лежали на дне чемодана.

Откровенно сказать, Айрис до последнего надеялась, что вечерний наряд ей не понадобится. Она не собиралась идти к Слагхорну, но рейвенкловцы практически осадили Айрис, а уважительной причины отказаться от приглашения не нашлось.

— Ариста, — Меган взмахом палочки застегнула крючки на платье и вновь повернулась к Айрис. — А ты с кем-нибудь раньше встречалась?

— Нет, — Айрис пожала плечами и вытащила из-под кровати чемодан. На свидания у нее не было ни времени, ни желания. Да и ставить под угрозу жизнь потенциального парня совсем не хотелось.

— Это заметно, — Меган вздохнула. — И что мне с тобой, такой невинной, делать?

Айрис решила счесть вопрос Меган риторическим и достала из чемодана сверток с платьем и мантией.

Портниха не соврала, платье село как влитое. Тонкий атлас темно-синего цвета приятно холодил кожу, оголяя прямые плечи. Айрис накинула поверх мантию и спрятала волшебную палочку во внутренний карман. Портниха сопротивлялась до последнего, отказываясь «уродовать утонченный вечерний наряд плебейскими карманами», но тот бой Айрис выиграла.

— Я готова.

Она села на кровать в ожидании, когда Меган закончит собираться. У нее ушло на это еще минут двадцать. Айрис смотрела, как Меган меняет одну прическу за другой, вертится вокруг зеркала, выбирая тени и помаду, и вспоминала болтушек Лаванду и Парвати. Тех тоже было невозможно дождаться. Айрис доверила им свою внешность лишь раз — перед Святочным балом — и после зареклась иметь с ними дело. Так и полжизни потерять можно было в погоне за эфемерным «но ведь так мне немного лучше».

Попытки прихорошиться Меган оставила лишь тогда, когда к ним в спальню зашла Эмма и напомнила о времени. Меган тут же запаниковала, а Айрис мысленно вздохнула: она предпочла бы опоздать, и чем сильнее, тем лучше.

Гостиная встретила их громким возгласом Альфарда: «Ну наконец-то, дамы!». Блэк, Шафик, Гамп и Фоули стояли возле статуи Ровены и определенно исходили от нетерпения в ожидании девушек. На их компанию с интересом и некоторой завистью таращились младшекурсники: им тоже хотелось развлечений, но в таком возрасте они мало интересовали Слагхорна — перспектив не было видно.

— Остальные уже ушли, и только мы в числе отстающих, — хмуро заметил Фоули, посмотрев на Айрис так, словно ждали исключительно ее. Айрис с вызовом уставилась в ответ, едва не скрестив руки на груди.

— Наведение красоты требует времени, — хмыкнул Альфард.

— Тогда непонятно, почему опоздали они, — Фоули кивнул на Айрис с Эммой, и на секунду все в компании потеряли дар речи.

— Берт, ты ведешь себя как последний осел, — Меган вздернула носик и смерила Фоули холодным взглядом. — С таким умением делать комплименты ты помрешь холостяком. Девочки, идемте.

Айрис с Эммой переглянулись, одновременно пожали плечами и отправились за звонко цокающей каблучками Меган.

— Ну что ты на меня так смотришь? — Айрис услышала за своей спиной недовольное шипение Фоули.

— Да вот думаю, что исправит ситуацию: силенцио или проклятие косноязычия, — ответил Альфард. — Дамы, стойте!

Провожаемая вздохами учеников, их компания отправилась в подземелья, где Слагхорн проводил собрания клуба имени себя. По дороге Айрис узнала, за какие заслуги каждый из них получил приглашение в местную элиту.

Альфард посещал вечера как капитан сборной по квиддичу и очень перспективный игрок, хотя, как он честно признался, его скорее выгнали бы из рода, чем позволили присоединиться к профессиональной лиге. Среди Блэков не было спортсменов: не королевское это дело оказалось — гоняться за мячиком на метлах по полю.

В Шафике Слагхорн видел — и ведь не ошибался! — будущего светоча колдомедицины. У Фреда уже сейчас были знакомства в Мунго и пропуск на все этажи больницы. А летом он имел право помогать целителям на волонтерских началах: в тяжелое время годилась любая пара умелых рук.

Оливера пригласили сразу по двум причинам: громкая фамилия и личные достижения. Пять фундаментальных исключений Гампа, которые проходили на уроках трансфигурации, были сформулированы одним из предков Оливера.

Эмма покорила профессора талантами в зельеварении — совсем как в свое время Лили Эванс. У Айрис это знание вызвало теплую улыбку.

Фоули ходил к Слагхорну из-за невероятных достижений в шахматном клубе. Слагхорн считал, что из Фоули выйдет превосходный аналитик. Меган же попала просто как староста школы.

— Слагхорн сказал, что у меня «гибкое мышление», — шепнула она Айрис. — Не знаю, правда, какая ему польза с этой гибкости.

Так или иначе, но больше половины седьмого курса Рейвенкло показалась Слагхорну перспективной. Для сравнения, в родном времени Айрис с шестого курса Гриффиндора в клуб Слизней входили лишь двое: она сама и Гермиона.

От чего зависела благосклонность Слагхорна: от возраста профессора, факультета студента или положения звезд на небе, — Айрис порассуждать не успела. Они пришли.

Айрис правильно предположила, что в сороковые собрания клуба проходили в том же помещении, что и в девяностые. Просторный зал, на который точно наложили чары расширения пространства, был задрапирован невесомыми золотистыми тюлями. Они висели и по стенам, скрывая окна и выходы на балкон, и под потолком и создавали какую-то странную восточную атмосферу. В воздухе кружили ажурные позолоченные светильники, в которых порхали светящиеся изумрудные мотыльки, заливая все вокруг таинственным зеленоватым светом.

Вдоль боковой глухой стены стоял длинный вытянутый стол с напитками и фруктовыми тарелками. Пришедшие на вечер студенты располагались небольшими группками по всему залу и негромко переговаривались. В дальнем углу играл заколдованный оркестр, первую партию в котором исполняла скрипка.

Айрис потерла кисть одной руки ладонью другой, стараясь скрыть неловкость. Она привыкла, что вечера у Слагхорна больше походили на шумные вечеринки с громкой музыкой «Ведуний» или «Роковых сестричек». Сейчас же Айрис казалось, что она попала в один из старых черно-белых фильмов, которые любила смотреть тетя Петунья.

Слагхорн сидел в уютном кресле у дальней стены, обложенный подушками, поставив короткие ножки на пуфик и поминутно отправляя в рот засахаренные ананасы из пузатой банки. Вокруг стояли мягкие лавочки для студентов, желавших посидеть, отдохнуть и заодно пообщаться с профессором. Неблагодарных учеников вроде самой Айрис или Эммы, не ценивших благожелательное внимание и помощь в открытии любых дверей магомира, было немного, так что уже сейчас все лавки были заняты.

Рядом со Слагхорном Айрис заметила еще одного из хогвартских преподавателей. Его имени Айрис не знала, но самого мужчину неоднократно видела за учительским столом на завтраках, обедах и ужинах.

Преподаватель стоял возле кресла и опирался на его высокую спинку, игнорируя и лавку, и возможность трансфигурацией превратить ее во что-то более удобное и презентабельное. Он следил за студентами, лениво обводя зал темным и колким взглядом. На миг их с Айрис глаза встретились, и ей вдруг стало не по себе от алчного огня, который она отчетливо увидела в краткую долю секунды.

По устоявшейся традиции, оставшейся неизменной и в родном времени Айрис, все вновь прибывшие на вечер подходили к Слагхорну и приветствовали его. Айрис в компании своих сокурсников и Эммы тоже приблизилась к профессору.

— О, а вот и наша новенькая. Уолтер, знакомься, это Ариста Суон, — Слагхорн потер ладони и приветливо улыбнулся.

— Здравствуйте, — слегка кивнула Айрис, вновь напрягаясь под излишне пристальным взглядом представленного Уолтера.

Она не могла понять, что именно ее так в нем настораживало. Может, то, что преподаватель выглядел как скользкий, вылощенный представитель чистокровного рода? Он был относительно молод — на вид немногим старше тридцати, носил строгую мантию и костюм, волосы зачесывал и укладывал, а его тонкие усики определенно являлись результатом фигурного бритья.

— Приятно познакомиться, мисс Суон, — преподаватель чуть склонил голову со смесью высокомерия и вежливости, которые Айрис до этого встречала лишь у Люциуса Малфоя. — Я профессор Стаффорд. Мы с вами еще пообщаемся поближе в дуэльном клубе. Я ассистирую профессору Мэррисот.

Айрис опустила глаза, не зная, как реагировать. Известие, что ей придется регулярно сталкиваться со Стаффордом, не нашло даже нейтрального отклика.

Уолтер Стаффорд был неприятным типом, и Айрис он не нравился. Совсем.

— Мне сказали, вы с домашнего обучения, — продолжил Стаффорд. — Кто у вас преподавал ранее? Я знаю многих практикующих преподавание на дому профессоров.

— Меня… у меня не было постоянного учителя, сэр, — ответила Айрис и даже не соврала.

Остальные ребята из их компании отошли, оставив Айрис в обществе профессоров. Она бросила в сторону сокурсников короткий взгляд в надежде, что хоть кто-то догадается поманить ее или подаст еще какой знак — что угодно, лишь бы покинуть этот угол и избежать ненужного, напрягающего внимания. Но нет, надежды оказались пусты.

— И все же? — настаивал Стаффорд, и Айрис пришлось сделать над собой усилие, чтобы ненароком не нахамить преподавателю.

— Их имена вам ни о чем не скажут, сэр, — твердо ответила она.

— Ариста хранит свои секреты так, словно в ее прошлом случилось нечто… необыкновенное, — прозвучал за спиной чуть насмешливый голос. Айрис резко развернулась. Риддл стоял в обществе Малфоя и Лестрейнджа и улыбался безупречно дружелюбной улыбкой.

— Нет, у меня обычное прошлое. Но что бы в нем ни происходило, оно касается только меня.

Ответом ей были приподнятые брови Риддла, недоверчивое выражение на лице Малфоя и смешок Лестрейнджа, который потонул в смехе Слагхорна.

— О, Ариста, а ты за словом в карман не лезешь. Мне всегда нравилось некоторое задорное нахальство в студентах. Это очаровательно, правда?

Стаффорд, которому и был адресован вопрос, кисло кивнул. Ему нахальство точно не нравилось ни в каком виде и дозировке.

— Ариста! — Айрис обернулась на окрик Альфарда, который махал ей руками из собравшейся возле балкона компании, и облегченно выдохнула.

— Простите, меня зовут.

Она обошла все еще молчащего Риддла и едва не бегом направилась к спасителю-Блэку. Но на середине пути все же не выдержала и оглянулась, чтобы увидеть, как и Риддл, и Стаффорд провожают ее почти одинаковыми далекими от любви взглядами.

Компания, к которой присоединились рейвенкловцы и к которой Айрис подозвал Альфард, была самой многочисленной и шумной. Здесь находилась добрая треть всех присутствующих, и стояли они полукольцом вокруг низенькой и симпатичной девушки, смуглой, черноволосой, с забавными кудряшками-пружинками на голове. Девушка подняла на Айрис огромные и завораживающие глаза золотисто-карего цвета и широко и задорно улыбнулась.

— Salut!⁽¹⁾ Я Соланж Вилар. Приятно познакомиться, — она говорила с неповторимым акцентом, мягко и одновременно раскатисто произнося «р», и Айрис мгновенно поняла, что перед ней француженка. Флер Делакур говорила похоже, но английский Соланж был все же чище и понятнее.

— Привет. А я Ариста Суон.

— О, я знаю. О тебе говорит вся школа! J’ai enfin cette chance de te rencontrer, — Соланж захлопала в ладоши, светясь от счастья.

— Что, прости? — чуть смутилась Айрис, понимавшая французский только на уровне «привет-пока».

— Она наконец-то имеет удовольствие с тобой познакомиться, — перевел Альфард, не менее лучезарно улыбаясь, причем улыбаясь Соланж. Айрис его понимала: Соланж была очаровательна и похожа на юркий волчок. Она ни секунды не стояла спокойно, постоянно то притоптывая ногой, то взмахивая руками, то просто гримасничая.

— Magnifique!⁽²⁾ Вы не скучаете? Я скучаю! Все такие скучные, стоят вдоль стены! — Соланж тряхнула кудряшками. Айрис вновь улыбнулась. Соланж говорила, старательно, как по книжке, строя английские предложения. Было заметно, что она еще не овладела разговорным языком в полной мере, и из-за этого ее речь звучала странно.

Айрис отошла немного в сторону, не желая оставаться в центре внимания. На ее место тут же встал какой-то парень. Скрывшись за спинами, Айрис прислонилась к колонне и перевела дух. Теперь нужно было просто дождаться конца вечера, а это случится всего через каких-то два часа.

Айрис поискала глазами Эмму, подумав, что они могли бы составить друг другу компанию, спрятавшись где-нибудь на балконе от вездесущего Слагхорна, но Эммы видно не было. Может, куда-то отошла, может, просто затерялась в толпе присутствующих.

В компании вокруг Соланж с других факультетов Айрис знала только Анну Гловер, которая сейчас стояла рядом с Меган и что-то с усмешкой ей рассказывала. С остальными Айрис знакома не была.

Подле Слагхорна и Стаффорда тоже столпился народ. Айрис поморщилась, увидев среди подмазывающихся к профессорам Барти Крауча. А вот Риддла возле преподавателей уже не было.

Она не искала его специально — зачем? — но взгляд последовал за мыслями и мгновенно выхватил его в толпе.

Риддл со своей свитой занял уютный альков неподалеку от столов с напитками — удобное место, и до тарелок с фужерами близко, и до профессоров. Айрис готова была поспорить, что Риддл слышит, о чем говорят в обществе Слагхорна.

За плечом Риддла со скучающим видом стоял Лестрейндж. Он буквально спал стоя, опершись спиной о стену, периодически поглядывая на слизеринцев вокруг своего… а кем ему был Риддл? Лордом?

Айрис непроизвольно задумалась, припомнив, что имя «лорд Волдеморт» Риддл присвоил себе еще на пятом курсе. Знали ли об этом его сокурсники, или они, не получив пока метки, считались неблагонадежными и доверия не заслуживали?

С Лестрейнджа взгляд Айрис перескочил на Малфоя, холеного и надменного. Сейчас его обычно застывшее в высокомерном безразличии лицо оживилось и даже разрумянилось. Он о чем-то серьезно разговаривал с Сигнусом Блэком, который держал под руку красавицу Розье.

Они все были обычными подростками, подражающими родителям и старшим знакомым, рассуждающими о политике, о будущем Британии… Куда их несло, в таком возрасте? Дай кто Айрис выбор, она без зазрения совести схватила бы метлу и пошла бы играть в квиддич. А потом бы отправилась на пикник к Черному озеру с друзьями — попросила бы Добби или ворчуна Кричера собрать корзину, домовики здорово готовили, когда хотели угодить. Купила бы сливочного пива в Хогсмиде и просто легла бы на траву. И самой большой ее проблемой были бы отношения между Роном и Гермионой, которые никак не могли перешагнуть за черту просто друзей…

От громкого хохота, прозвучавшего совсем рядом, из компании вокруг Соланж, она вздрогнула и оглянулась назад. Выход на балкон был скрыт за легкой портьерой и буквально манил к себе.

— Побег замышляешь? — совсем над ухом прозвучал голос Альфарда. Айрис дернула рукой, потянувшись за палочкой, которая была в кармане мантии, но быстро пришла в себя.

— Не пугай, — попросила она, а Альфард с нечитаемым выражением на лице проследил за ее рваным инстинктивным жестом. Долгую секунду он смотрел на так и не вытащенную палочку, а потом тряхнул головой, как бродячий пес, и широко улыбнулся.

— Хватит жаться к стенке, это кощунство. Пропустишь все веселье!

— Эмму видел? — Айрис проигнорировала слова о веселье.

— Да здесь где-то была. Может, на балкон вышла, — Альфард выпрямился и пробежал взглядом по головам присутствующих, разыскивая для Айрис Эмму. С учетом того, что Альфард возвышался над Айрис почти на полторы головы, искать потеряшку ему было определенно ловчее. — Найдется, не переживай. Давай к нам! Я не просто так тебя с Соланж знакомил.

Альфард слегка приобнял Айрис и подтолкнул ее обратно к центру компании.

— Ариста, ты играешь? — Соланж лучилась лукавством, живо напоминая о близнецах Уизли. — Cap ou ne pas cap?⁽³⁾

— Я не понимаю по-французски, — сказала Айрис и с легким недовольством обернулась на Альфарда. Тот поднял руки в жесте капитуляции: «я ни при чем и больше тебя не трогаю». Айрис с тоской взглянула на колышущиеся портьеры, за которыми скрывался балкон, и повернулась обратно к Соланж.

— Мы будем играть, — Айрис удивленно моргнула. Ни шахмат, ни плюй-камней на вечере она не видела. Не в квиддич же они тут играть собрались? Слагхорн такое бы точно не оценил. Соланж тем временем в задумчивости приложила указательный палец к смеющемуся уголку губ и наморщила лоб. — Я забыла слово… А! Пари, вызов, верно, Альфард?

— Верно, — широко ухмыльнулся он. Айрис захотелось немедленно сбежать. Только пари ей здесь не хватало! — Братец Орион тоже участвует! Он проспорил и задолжал мне желание. Вот сейчас мы повеселимся!

— Он тебе это припомнит, — меланхолично предупредил стоявший рядом Фоули. Он мельком взглянул на Айрис и спросил с необъяснимым сарказмом: — Новая жертва, да, Вилар?

— Берт! — в голосе Альфарда зазвучали совершенно незнакомые металлические нотки. — Какой кентавр тебя сегодня лягнул?

Фоули пожал плечами. Альфард покачал головой и громко крикнул через весь зал:

— Орион, дорогой мой брат!

— Нет, что бы ты ни придумал! — донеслось откуда-то из-за толпы спин.

— Сейчас посмотрим, — фыркнул Альфард и нырнул в толпу. Соланж хихикнула в кулачок и вопросительно взглянула на Айрис. Ждала ответа на свое предложение.

— Без меня, — решительно покачала головой Айрис и попыталась отступить к балкону. Ее остановила теплая ладошка Меган.

— Почему ты не хочешь сыграть? Это весело, даю слово! После ее вызова я нашла счастье и скоро выхожу замуж, — на лице Мег проступило мечтательное выражение.

— Я не хочу замуж! — Айрис попятилась, стараясь не думать, как игра на слабо могла закончится предложением руки и сердца.

Меган рассмеялась и с теплом посмотрела на Оливера Гампа. Это выражение лица было Айрис неплохо знакомо. Так порой Гермиона смотрела на Рона, задумчиво, мягко, немного снисходительно и открыто.

Гамп, поймав внимание Меган, улыбнулся в ответ и протянул ей руку, за которую та сразу взялась. Если до этого момента у Айрис еще оставались какие-то сомнения, то теперь они почти полностью исчезли.

Меган и Оливер были парой.

— А… ты замуж за?.. — Айрис неловко посмотрела на Гампа, и Меган счастливо кивнула.

— Сразу после окончания школы, — Мег стремительно наклонилась к Айрис и шепнула на ухо: — Может, зря отказываешься? Иногда нужен какой-нибудь толчок со стороны, чтобы заставить себя шагнуть навстречу судьбе.

Айрис с некоторой оторопью посмотрела на подмигнувшую Меган. Навстречу судьбе? У нее здесь была только одна судьба, и от нее надо было бежать, а не идти ей навстречу.

На другом конце зала Риддл, словно почувствовав, что Айрис думает о нем, повернулся к ней и поймал ее растерянное внимание.

— Я откажусь, — Айрис опустила голову, разрывая зрительный контакт, и плавно отступила к спасительным портьерам.

Ее уход почти никто не заметил. Только Меган покачала головой, всем видом говоря, как неправа Айрис. Соланж наколдовала забавную шляпу-цилиндр, и ребята вокруг с хохотом тянули из нее жребий, а после разбивались на пары. Меган так и осталась с Гампом, Анна Гловер отошла к Шафику, еще какая-то девица встала возле Фоули. Альфард буквально под ручку подтащил к компании младшего кузена. Орион выглядел так, словно съел целый пакет драже «Берти-Бортс» со вкусом прелой капусты, а в его глазах застыла какая-то мученическая обреченность, но он не сопротивлялся.

А следом к игре добровольно присоединились Сигнус Блэк и Друэлла Розье. Айрис даже решила, что они просто случайно оказались рядом, но когда Блэк протянул руку к шляпе-цилиндру, сомнения отпали. Сигнус усмехался уголками губ и определенно соглашался на чужую авантюру, а Друэлла Розье мягко и приветливо улыбалась, и как Айрис ни старалась, она не смогла вообразить ту же Дафну Гринграсс с такой же улыбкой. Или Блейза Забини, запросто стоящего рядом с гриффиндорцами и по-приятельски им кивающим. Про Малфоя и говорить нечего…

Айрис с интересом вновь взглянула в сторону слизеринцев. Абраксас Малфой со спокойствием буддийского монаха взирал на активность возле Соланж, ни взглядом, ни жестом не давая понять, что считает затею глупой и не достойной чистокровной персоны. Лестрейндж вообще увлеченно ощипывал виноградную кисть и не интересовался происходящем в зале. А Риддл…

Айрис сцепила пальцы в замок, когда он в очередной раз поймал ее внимание с поличным. Риддл даже выражение лица изменил, подчеркивая, что заметил интерес Айрис и теперь ждет продолжения.

Айрис с деланным безразличием отвела взгляд и вздохнула. Вздох дался с трудом, в комнате резко стало душно.

Не чувствуя собственного тела, она протянула руку, отодвинула портьеру и наконец-таки вышла на балкон. Портьера с мягким шелестом вернулась на место, отрезав спасительную темноту ночи от яркого и шумного зала.

Сентябрьский ветер тотчас ударил в лицо, остужая горящие щеки. Айрис подошла к краю балкона и опустила на перила локти. Гладь Черного озера была спокойна, и в ней отражались редкие блики небесного света. Айрис почему-то вспомнился громадный корабль Дурмстранга, мерно покачивающийся на воде и вздымающий мачты к звездам. Она так и не спросила ни у Крама, ни у Гермионы, как он перемещался под водой. Порталы или какие-то неведомые волшебные течения?

В магическом мире было столько всего интересного… Айрис, пожалуй, даже понимала стремление Риддла знать о нем как можно больше, искать информацию, в том числе запретную.

На балкон упала яркая полоска света из зала. Айрис покосилась на шагнувшую в ее сторону мужскую тень, но оборачиваться не стала. Ей не было никакого дела до того, кто решил сбежать на свежий воздух.

— Для человека, рьяно оберегающего свою личную жизнь, ты слишком много внимания уделяешь чужой, — негромко заметил знакомый голос.

Айрис с немыслимой скоростью развернулась. Риддл отпустил портьеру, позволяя ткани опасть за спиной, и балкон вновь погрузился в сумрак. Отблески света из зала причудливо легли на острые скулы его лица, придав ему хищное выражение. Айрис вся внутренне подобралась, приготовившись буквально ко всему: от пространных разговоров, где правды ни на кнат, до боевого заклятия в упор.

Несколько секунд они стояли в тишине, смотря друг на друга: она, прижавшись к перилам, он по центру балкона.

— Тебе показалось, — наконец ответила Айрис абсолютно ровным голосом. Настолько ровным, что сразу становилось понятно: спокойствие напускное.

— Неужели? — слегка усмехнулся Риддл. Он даже не стал притворяться, что верит ей.

— Я не интересуюсь чьей-либо жизнью. Просто слежу за тем, что вокруг меня происходит, — Айрис выпрямилась, слегка оттолкнувшись от перил.

— Прячась на балконе? — Риддл не позволил в голос скользнуть и капле издевки, однако широкий жест, с которым он обвел крохотное пространство, хорошо показал всю абсурдность ее заявления. — И как успехи в слежке?

Айрис захотелось его проклясть. Казалось, Риддл поставил целью вывести ее из равновесия, подловить на лжи. И Айрис была уверена, что ее предположения недалеки от истины.

— Там душно. Решила взять перерыв, — в тон Риддлу ответила она.

— Я почти поверил, — заверил он ее и шагнул к балкону. Айрис непроизвольно отодвинулась и развернулась боком: Риддл положил ладони на перила, заняв почти все пространство. — Знаешь, Суон, у тебя плохо выходит быть незаметной.

И спокойно отвернулся, словно речь шла о погоде.

А у Айрис сердце удар пропустило. Она себя выдала? Риддл о чем-то догадался?

Она ждала продолжения, но Риддл молчал. Не уходил, застыв в одной позе, но и не говорил ни о чем: ни о внимании, ни о незаметности…

Он словно ждал, когда заговорит Айрис.

Айрис взглянула на слегка колышущуюся на ветру портьеру, всерьез раздумывая молча и гордо удалиться. Развивать тему, кто сколько раз на кого посмотрел было делом пустым.

— Зачем ты солгал Слагхорну? — вырвалось из Айрис раньше, чем она успела захлопнуть рот. Риддл плавно обернулся к ней, и на его лице Айрис рассмотрела торжество.

— По личным причинам, Суон, — резковато ответил он, не отводя полного превосходства взгляда.

Айрис прикусила язык. Крыть было нечем. Она сама провела эту черту — не лезть в личное. Но Риддл бросал ей вызов, а от него вызовы она принимала всегда.

— Проект по зельеварению касается и меня, — напомнила Айрис. — Ты же уничтожил правильно сваренное зелье. Соврал преподавателю, а сам забрал фиал с противоядием.

Риддл развернулся к ней всем корпусом и оценивающе склонил голову вбок. По спине у Айрис прошел холодок то ли от ветра, то ли от нехорошего предчувствия. Захотелось укутаться в мантию и почувствовать успокаивающее тепло древка родной палочки.

— Тебе показалось, — с легкой, едва уловимой издевкой вдруг ответил Риддл, развернулся и быстрым шагом покинул балкон.

Айрис вцепилась в перила, словно они могли ее поддержать. Риддл дал понять, что не верит Айрис. Она слишком хорошо знала его, чтобы заблуждаться в мотивах его поступков. Он загонял ее в угол, ненавязчиво, но очень уверенно, зная, что рано или поздно она начнет совершать ошибки. Не справится с эмоциями, запутается во лжи, забудет о линии поведения — и выдаст себя.

Как и прочие психи, Риддл обладал звериным чутьем на многие вещи: на проблемы, на ложь, на мнение и поступки людей. Айрис закусила губу, тревожно всматриваясь в горящие за портьерой огни.

Зачем Риддл приходил? Показать ей, что он знает? Он, конечно, всегда был склонен к самолюбованию и некоторому драматизму, но не в его правилах было давать противникам фору. Значит, он приходил не демонстрировать, а узнавать.

Айрис стукнула кулаком по перилам и лишь тогда поняла, что в угол ее Риддл все же загнал — только в прямом смысле. Она так и стояла, почти прижавшись к стене, оставив свободным практически все пространство балкона.

Разозлившись на себя, Айрис приблизилась к выходу в зал и отодвинула шторку. Компания Соланж веселилась, Альфард и Орион лихо отплясывали какой-то быстрый танец под шумные аплодисменты. Слагхорн посмеивался в моржовые усы и добродушно грозил пальцем разошедшимся студентам.

Айрис сжала в кулаке невесомую ткань, вдруг отчетливо понимая, что все это — жуткий карнавал из стариков и мертвецов, что для нее все это ненастоящее. Чувство реальности происходящего прошло, оставив глухую черноту и осязаемое ощущение хода часов.

Айрис испуганно отшатнулась, в один шаг оказавшись вновь у перил балкона.

Магия времени мягко стелилась у ног, закручивала мир вокруг, размывала границы эпох, и Айрис в панике закрыла глаза, стараясь успокоиться. Еще рано, еще два часа до ее возвращения в девяностые. Почему, какого драккла?..

Но пропасть под ногами распахнулась, и в следующее мгновение Айрис упала на облезлый ковер в гостиной Блэков.

— Айрис! — перед глазами мелькнула пышная копна волос Гермионы, и через миг Айрис стиснули в удушающих объятиях. — Как ты?

— Ты теперь в таком виде спишь? — хихикнул Рон где-то на заднем плане.

Айрис отстранилась и выдохнула. Длинное платье сберегло колени, не дав стесать их о жесткий ворс ковра, но коленные чашечки все равно болели от неожиданного удара. Ухватив Гермиону за локоть, Айрис поднялась на ноги и сдула с лица лезшие в глаза пряди волос.

Гостиная Блэков тонула в пыли и сумраке — разительный контраст с огнями сверкающего зала. Она словно напоминала о том, что стало с тем блистательным миром, из которого пришла Айрис.

— Меня раньше времени выкинуло, — выдохнула Айрис, уняв тошноту и головокружение.

— Намного? — забеспокоилась Гермиона. — Я читала, что такое возможно лишь при сильном потрясении или опасности для жизни, или…

— Гермиона, дай ей хоть слово вставить, — Рон подошел ближе, запихнув руки в карманы джинсов.

— Все нормально. Часа на два. Прямо с вечеринки Слагхорна.

— Тебя видели? — ахнула Гермиона, а Рон присвистнул:

— Здорово ты там хоркруксы ищешь.

— С радостью поменяюсь! — огрызнулась Айрис, чувствуя едкое раздражение. Кто о чем, а Рон все о популярности. — Не видели, я была на балконе. Одна.

Мысли наконец встали на место, собрались воедино, и ворох насущных проблем потеснил потрясение от негаданного возвращения.

— Гермиона! — Айрис ухватила ее за запястья и в панике уставилась в глаза. — Мне нужна твоя помощь!

 

За стенами медленно заканчивался день, солнечный, жаркий, августовский. На площади, прямо на солнцепеке стояли два соглядатая, даже не догадавшиеся сменить черные мантии на маггловскую одежду. Масок не было, но Айрис и без них знала, что это Пожиратели. Они изнывали от духоты, но не сводили взгляда со стыка между 11 и 13 домами.

Айрис задернула тяжелую портьеру и чихнула: из штор вывели докси, но не пыль. Глаза закрывались. Но вместо того, чтобы спать, Айрис забралась с ногами в кресло и уселась в нем по-турецки. Синее вечернее платье висело на вешалке в комнате Сириуса, замененное на старую футболку Дадли и шорты.

— Хозяйке Айрис нужно беречь себя, — заворчал Кричер, пихая ей в руки огромную кружку с какао. — У хозяйки тяжелая миссия, ей нужно спать.

— Спасибо, Кричер. Вечером обязательно. Гермиона, нашла что-нибудь?

Они все вместе сидели в библиотеке. Гермиона привычно рылась в книгах, Рон бродил рядом меж стеллажей с потерянным видом, а Айрис боролась со сном и мрачными мыслями.

— Нет, ничего, — Гермиона нахмурилась с каким-то отчаянием. — Но ведь быть такого не может, чтобы ни одного упоминания не было!

Айрис стянула с переносицы родные очки и устало потерла глаза. Кружка с какао, зажатая между икрами ног, опасно качнулась.

— Может, это намек, что Айрис справится и без нашей помощи? — предположил Рон. Он откровенно маялся, не зная, чем себя занять.

Айрис вспомнила Риддла и его странные действия и поняла, что просто не представляет, как справляться самой.

— Чушь, — вдруг сказала Гермиона и отпихнула от себя очередной талмуд. — Я никогда не поверю в то, что Айрис первая волшебница в мире, у кого зелье сменило свойства. Если это связано с магией времени, то об этом должны быть упоминания… ну, хотя бы в дневнике предков Айрис.

— Но их нет? — уточнила Айрис, надевая обратно очки. Мир вернул четкость, но легче не стало.

— Ни слова. «Вестник зельеварения» сорок четвертого года тоже молчит. И сорок пятого, кстати. Из чего мы можем сделать вывод, что открытия либо не было, либо о результатах нужно было умолчать.

— И что теперь? — Рон почесал в затылке и присел на подлокотник кресла Гермионы. Айрис виновато уткнулась в кружку с какао. Мало было им проблем с поиском хоркруксов, подготовкой к проникновению в Министерство, так теперь еще и это…

— Я вижу только один вариант: провести эксперименты и опередить… Риддла, — на фамилии Волдеморта Гермиона слегка запнулась, больше с непривычки, чем по другой причине.

— У тебя получится, — твердо ответила Айрис. Она не сомневалась: если кому по силам соперничать с Риддлом, то только умнице Гермионе.

— Спасибо, Айрис. Еще нужно последовать совету профессора Дамблдора и попробовать проверить, не меняет ли со временем противоядие Лафарж свои свойства. Но для этого нужно его сварить, а мы не знаем, получится ли оно у меня или у Рона. Нам нужны ингредиенты и рецепт…

— Я его наизусть знаю, — мрачно ответила Айрис и поймала скептический взгляд Гермионы. Да, верно, во времена учебы в Хогвартсе Айрис отличалась редкой забывчивостью на все рецепты, но… — Гермиона, поверь, этот рецепт я и через десять лет не забуду.

— Ну, хорошо. Пиши рецепт и иди отдыхать, а мы с Роном попробуем достать все ингредиенты и сварить зелье.

Айрис вылезла из объятий кресла, пристроила кружку на краю стола — рядом тут же материализовался Кричер, переживающий за сохранность старых книг, — и пододвинула к себе пергамент с чернилами. Спать она не собиралась: была еще пара дел, которые требовали решения, и такой роскоши, как сон, она позволить себе пока не могла.

— Я вот что подумала, — когда рецепт был написан, Айрис отдала лист Гермионе, а сама присела на край столешницы. — Сколько я ни смотрела, все источники сходятся во мнении, что диадема Рейвенкло пропала еще при жизни самой Рейвенкло. Может, побывать в прошлом в те годы? Ну, когда Хогвартс был основан…

— Айрис, ради Мерлина! Я смирилась с тем, что ты не стала читать «Историю Хогвартса», но дневник tempus viator можно было прочесть? — Гермиона скрестила руки на груди и сердито уставилась на Айрис. — Когда был основан Хогвартс?

— Ээээ…

— Более тысячи лет назад. А максимальное время, которое можно отмотать назад с помощью хронографа — пять веков! Это же в правилах использования хронографа написано было!

— Не читала.

— Я уже поняла. В общем, нет, Айрис, ты не попадешь в те годы при всем желании.

— А жаль, план был хорош, — заметил Рон. — Можно было бы найти диадему в прошлом, а потом просто отследить ее путь сквозь века.

— Невозможно, — отрезала Гермиона, и Рон с Айрис синхронно вздохнули.

— Тогда мне надо в Хогвартс сейчас, — созналась Айрис. — Я схожу под мантией-невидимкой, поговорю с Серой Дамой как Айрис Поттер…

— Невозможно, — повторила Гермиона, смотря на Айрис с усталой жалостью, словно говорила «ну что взять со скорбного умом».

— А теперь почему? — Айрис почувствовала, что начинает злиться. — Если Серая Дама откажет мне, как национальной героине, в борьбе…

— Да это здесь при чем? Хогвартс не просто так летом закрывается! Преподаватели и директор обновляют охранные щиты вокруг него, поэтому вход и выход в школу почти до самого сентября заблокированы. Ты туда никак не попадешь, и даже тайные ходы тебе не помогут.

— А преподаватели как туда попадают? Или они там как узники в Азкабане?

— Камины. Предлагаешь проникнуть в дом к профессору МакГонагалл, чтобы оттуда попасть в школу?

— Если это нужно, чтобы быстрее остановить Волдеморта, — да!

— И как ты себе это представляешь? Она сейчас возглавляет Орден Феникса, и об этом знают все Пожиратели. Даже за домом Сириуса следят. Думаешь, профессор МакГонагалл свободно передвигается? Да она под постоянным наблюдением!

— И что ты предлагаешь? Сидеть и ничего не делать? — взбесилась Айрис, вскочив на ноги. — До сентября еще две недели!

— Ничего не делать? — разъяренной кошкой зашипела Гермиона, и Рон, молча следивший за спором, отпрянул и отошел к стеллажам. — По-твоему, мы ничего не делаем? А на мой взгляд, нам уже спать некогда!

Они так и стояли друг напротив друга, разделенный столом, и зло сверкали глазами.

— Извини, — Айрис сдулась как воздушный шарик, поняв, что перегнула палку. У Гермионы под глазами уже залегли тени, она и Рон дневала и ночевала над планом проникновения в Министерство. Теперь на ее плечи легло «вино Лафарж».

— Айрис, я не могу представить, как тебе тяжело одной в прошлом. Но прошу, потерпи. Нам нельзя сейчас светиться, иначе от легенды, что Рон лежит больной дома, а я уехала с родителями из Англии, ничего не останется. И тем более, мы не имеем право подставлять профессоров. Им сейчас очень важно остаться в школе, иначе кто будет защищать детей? Ты же видела новости в «Пророке», Министерство Кэрроу назначило в преподавательский штат.

Айрис скривилась. Снейп в директорах ее потряс гораздо сильнее. Настолько, что она была готова проникнуть в школу и под мантией-невидимкой проклясть его в спину, просто наплевав на все понятия о чести и справедливости. Останавливало только одно: Снейп был злом привычным, а случись с ним что, еще неизвестно, кого Волдеморт посадит в кресло директора. Может, Беллатрикс Лестрейндж, и тогда половина студентов составит компанию родителям Невилла в Мунго.

— Хорошо, ждем сентября, — выдохнула Айрис в итоге и забрала у Кричера кружку с недопитым какао. — Я в комнату к себе. Кричер, разбудишь меня, когда Гермиона и Рон начнут варить зелье.

Нетвердой походкой она вышла из библиотеки и привалилась плечом к ближайшей стене на лестничной клетке. Прошло уже более пяти часов, как она вернулась из прошлого. Сколько было времени там, когда сработала магия tempus viator? Часов девять вечера?

Айрис коснулась холодных обоев разгоряченным лбом. Ее организм требовал отдыха. Всю неделю, что она провела в сороковых, она прожила в постоянном напряжении, которое сейчас наконец схлынуло, оставив после себя странную пустоту, растерянность и озноб.

— Хозяйка Айрис сильная волшебница, но ей нужен отдых, — заворчала темнота на лестнице скрипучим голосом Кричера. — Хозяйка должна сохранить силу для великих дел.

— Великих… — невесело усмехнулась в стену Айрис. — Скажешь тоже…

Айрис запнулась, развернулась и с подозрением уставилась на прячущегося в тени домовика.

— Ты с чего меня нахваливать начал?

Кошмарный характер Кричера мало изменился даже после того, как всплыла правда о смерти Регулуса. Конечно, домовик признал Айрис за хозяйку, вспомнил, что Рон чистокровный, и даже стал лояльнее относиться к Гермионе. Но восторженного внимания, которым Айрис постоянно одаривал Добби, Кричер не расточал. Не отвешивал комплименты, не вел себя подобострастно и вообще всячески подчеркивал, что он не нянька взрослым магам.

Айрис попыталась припомнить, когда поведение Кричера неуловимо изменилось. Кричер ведь продолжал делать то же, что и всегда, но при этом его отношение к Айрис стало более… опекающим?

— Кричер, я приказываю ответить правду. Ты пересекался со мной в прошлом в любом моем обличии? — от волнения засосало под ложечкой, а ладони вспотели.

Кричер тяжко вздохнул и опустил длинные уши.

— Да, хозяйка Айрис.

— Почему молчал? При каких обстоятельствах мы встретились? — Айрис дернулась к домовику и присела перед ним на корточки. Тот замотал головой, вызывая в ней глухое раздражение. — Кричер, это может быть очень важно! Кто бы ни отдал тебе приказ молчать…

— Это вы приказали молчать.

Айрис осеклась.

— Я? Я в прошлом не была твоей хозяйкой, Кричер. Я не могла…

— Это были вы, — упрямо повторил Кричер. — Вы рассказали, что в будущем я встречусь с вами, но не узнаю вас сразу. И вы велели молчать о нашей встрече.

— Кричер, этот приказ не может быть действителен, — Айрис растерянно моргнула. — Наша же связь не могла перейти в прошлое, это противоречит любой логике…

— Вы не были моей хозяйкой тогда, — важно кивнул Кричер, подтверждая слова Айрис. — Но ваш приказ был повторен моим хозяином.

— Кем? Альфардом?

— Мне было велено молчать.

Да чтоб тебя!

Айрис едва подавила желание выругаться и стукнуть ни в чем не повинную стенку кулаком.

Планировалось, что она отправилась в прошлое на несколько недель. Так когда она успела познакомиться там с домовиком Блэков? И почему, во имя Мерлина, ей из настоящего нельзя было знать эту информацию?

— Хозяйке Айрис нужно идти спать.

— Не нуди, я думаю.

— Вам требуются силы. Вам предстоит великое дело…

— Надеюсь, это великое дело касается победы над Волдемортом, — пробормотала Айрис сама себе, но Кричер ее услышал.

— Мне велено молчать.

— Вот заладил.

Легкое чувство вины кольнуло изнутри. Кричер не был виноват, что честно исполнял отданный ему когда-то приказ. Что мог, он ей сказал: не узнал ее сразу.

Гораздо сильнее Айрис злилась на себя. Она ярилась на Дамблдора за его интриги и недосказанности, но в итоге вела себя не лучше. И по отношению к кому? К самой себе!

Айрис попыталась представить, в каком случае запретила бы себе что-либо говорить, и ответ ей совершенно не понравился.

Если бы она была против. Противиться она могла чему угодно: информации, событиям, идеям, позиции. Главный критерий был один. Если бы Кричер сообщил все Айрис сейчас, временную петлю она бы не замкнула.

Айрис упала на кровать Сириуса и, повернув голову, расфокусированно уставилась на полуголую девицу на мотоцикле. Что же такое она могла сотворить, что запретила самой себе рассказывать?

Ей казалось, она не заснет, но глаза закрылись сами собой, и рой мыслей в голове утих. Чтобы попасть в воспоминания, о которых хотелось забыть.

От них Айрис и проснулась в итоге. Дернулась, скатилась с матраца на пол, где и осталась, тяжело дыша и стараясь унять бешеный бег сердца.

Спальня тонула в полумраке, разбавляемом редкими лучами света: то ли поздний вечер, когда солнце уже скрылось за горизонтом, то ли раннее утро, предрассветный час.

Лежа на спине, закинув одну ногу на кровать, упираясь пяткой в столбик, раскинув руки как на кресте, она смотрела на тени на выбеленном потолке и пыталась не думать. Просто не думать, что память оказалась слишком острой и что Гермионе Локхарт вряд ли снится.

Айрис сложила запястья на груди и перевела взгляд с теней на паутину в углу. Та свисала уже ошметками, но Кричер не спешил убирать эту комнату, а у самой Айрис просто не доходили до уборки руки.

Черный дневник-хоркрукс, шестнадцатилетний Том Риддл, воспитанный, вежливый и обходительный, красивый и ответственный… А ведь Айрис вместе с Роном закатывала глаза и гадала, как можно не разглядеть в Локхарте обманщика.

Айрис горько рассмеялась. Больше четырех лет прошло, она была уверена, что тот день к ней больше никогда не вернется. Но стоило ей попасть в прошлое, как он вернулся — во снах.

Она вновь видела Джинни на ледяных плитах Тайной комнаты и Риддла, плавно выходящего из тени статуи Слизерина. Вновь видела себя, тощего двенадцатилетнего подростка, только недавно превратившегося из девочки в девушку. И ей больше всего хотелось стереть с лица мелкой себя это глупое выражение радости и надежды, появлявшееся каждый раз при виде Риддла.

Но во сне ничего не менялось, и Айрис не могла вмешаться в происходящее, изменить, что произошло.

Она всегда утешала себя тем, что глупое, неуместное выражение исчезло само вместе со всеми иллюзиями в миг, когда «Том Марволо Риддл» превратилось в «Я Лорд Волдеморт».

Так почему — почему, во имя всего святого! — она снова и снова попадает в Тайную комнату и смотрит на Риддла с тем самым выражением на лице?

Айрис с силой ударила кулаками по полу и стукнула по нему затылком. Из глаз от боли брызнули слезы, мгновенно высохшие.

— Хозяйка Айрис уже встала? — проскрипел где-то у ног Кричер. Занятая самоистязаниями, Айрис даже не услышала хлопка аппарации и вздрогнула всем телом от старческого, надтреснутого голоса домовика.

— Как видишь, — глухо ответила она, нащупала очки на прикроватной тумбочке и водрузила их на нос.

— Друзья хозяйки ждут ее внизу. Кричер приготовил ужин.

— Значит, сейчас вечер, — пробормотала Айрис и села на полу с потерянным видом. Комната Сириуса показалась чем-то нереальным, в то время как сон и Риддл-студент — самым настоящим из возможного. Айрис потрясла головой и помассировала пальцами виски. Интересно, сколько времени уйдет на то, чтобы сойти с ума и перестать различать эпохи?

Рон и Гермиона обнаружились на кухне. Чуть поодаль от обеденного стола, аккурат возле каморки Кричера, стояли котлы, в которых булькало зелье. Айрис поправила очки на носу и пригляделась. В котлах плескалось «вино Лафарж». Яд и противоядие.

— Нам повезло, — довольно улыбнулась Гермиона и зарылась в записи с головой. Рон пожал плечами и продолжил накрывать на стол. Айрис привалилась к косяку двери и вдруг подумала: если Рон и Гермиона однажды станут семьей, их будни так и будут выглядеть. Рон будет присматривать за детьми, кормить их, гулять с ними, а Гермиона — заниматься работой, продвигать свои проекты.

Интересно, доживет ли сама Айрис до этого момента, увидит ли его? А если увидит, где она будет и с кем? Она так привыкла, что их трое, и только сейчас, глядя на тихую идиллию, отчетливо поняла: она лишняя. Они друзья, но Рон и Гермиона способны стать друг для друга еще важнее и ближе, а Айрис останется в одиночестве. У нее будет другой дом, другая жизнь, другая дорога. Уже не вернутся те дни, когда они жили вместе — в башне Гриффиндора или в доме на Гриммо.

При мысли о таком будущем Айрис обуяла тоска. Сейчас они еще были вместе, их держали общие цели, общая война. Но Айрис уже уходила от них — все дальше и дальше. Ее уводило пророчество, магия времени, выбор Волдеморта.

— Ты садись, чего застыла? — Рон потер веснушчатый нос и осел рядом с Гермионой. Айрис подошла к ним, стараясь беззаботно улыбнуться: у ребят и без ее депрессивных видений будущего хватало нервотрепки.

— Нужно выбрать год и место, — Гермиона посмотрела на Айрис, а затем указала на котел с противоядием. — Попробуем исключить или подтвердить гипотезу профессора Дамблдора. Нужно только вычислить, на сколько веков назад тебе отправляться.

— А что будем делать, если гипотеза не подтвердится? — с интересом спросил Рон. Айрис молча кивнула: ее это тоже интересовало.

— Мне нужно тоже сварить зелье, — заявила она. Ведь зачем-то Риддлу потребовалось ее противоядие. Айрис ожидала, что Гермиона будет спорить, но та только согласно кивнула.

— Да, я об этом уже подумала. Ты как, выспалась?

Айрис прислушалась к своему организму.

— В целом — да. Досплю в прошлом, я в ночь же вернусь.

— Хорошо, — Гермиона облегченно выдохнула и отодвинула записи. — Тогда давайте ужинать, а после ужина ты, Айрис, сваришь противоядие Лафарж.

Но ужина не вышло — во всяком случае, в нормальном смысле слова. Они только расселись и взялись за приборы, как Кричер недовольно произнес:

— У хозяйки Айрис гости.

Айрис выронила приборы и потянулась к карману шорт за палочкой. Нервы натянулись до предела. Рядом в схожих позах застыли Рон и Гермиона. Каждый из них надеялся увидеть кого-то из Ордена, но также каждый понимал, что в этот дом был вхож Снейп.

Из коридора донесся замогильный голос призрачного Муди: «Северус Снейп?», а следом — вопли матушки Сириуса:

— Мерзость, запятнавшая честь моего дома! Убирайтесь вон!

Айрис осторожно приоткрыла дверь кухни и выглянула наружу. В коридоре стоял Ремус Люпин.

— Вы? — напряглась Айрис и наставила палочку точно ему на грудь. — Доказательства?

— Полторы недели назад ты выставила меня вон со словами «я никогда не поверила бы, что человек, научивший меня сражаться с дементорами, трус», — Люпин покаянно вздохнул и опустил голову.

Айрис перевела кончик палочки с его груди на портрет Вальбурги и едва уловимым движением сдвинула портьеры. Вопли прекратилась, и в коридоре воцарилась тишина.

— Верно, — без улыбки согласилась Айрис, не испытывая никаких угрызений совести. — И мне казалось, мы с вами все прояснили еще тогда. Ваше место с ребенком и женой, а не со мной.

— Я знаю… да. Прости, Айрис, ты была права, я просто трус.

Айрис смягчилась и опустила палочку. Они расстались с Люпином очень некрасиво. Айрис, взбешенная его идеей бросить беременную Тонкс и присоединиться к поискам хоркруксов, наговорила много всего лишнего, неприятного, обидного. Она не жалела — все сказанное было резкой, грубой правдой. Но к Люпину она всегда слишком хорошо относилась, чтобы злиться на него по-настоящему.

— Вы ведь вернулись к Тонкс? — уточнила Айрис с внезапно вспыхнувшим подозрением.

— Вернулся, — слабо улыбнулся Люпин. — И никуда не уйду. Я к вам по другому поводу.

Айрис почувствовала, как с сердца точно камень сняли. Она посторонилась, впуская Люпина на кухню.

— Здравствуйте, профессор! — обрадованно поприветствовала его Гермиона. Она выглядела так, словно готова была расплакаться от облегчения.

Рон же молча пожал ему руку.

— Простите, я не совсем вовремя, — Люпин заметил остывающий на столе ужин и словно бы смутился.

— Присоединитесь? — Гермиона сделала приглашающий жест, но Люпин отрицательно покачал головой и просто оседлал ближайший стул.

— Я к вам с вопросами.

Айрис переглянулась с Роном и Гермионой и перевела напряженный взгляд на Люпина.

— Вы знаете, кто такая Ариста Суон?

Айрис ухватилась за столешницу и закаменела.

— Нет, профессор, — звонко ответила Гермиона. Слишком звонко, как обычно отвечала, когда врала — тонким, высоким, немного дрожащим голосом.

— Ремус, — поправил ее Люпин. — Я уже давно не ваш профессор… Вы точно никогда не слышали об этой девушке? По последним сведениям, которые получил Орден, она ваша ровесница.

— Не-а. А кто она такая? — включился в игру Рон, пока Айрис пыталась восстановить свое самообладание. Мерлин, как ей повезло с друзьями!

— Да чтоб мы знали, — помрачнел Люпин. — Ее ищет Волдеморт.

Айрис нащупала за спиной стул и села на него, чувствуя, как слабеют ноги.

— Недавно Пожиратели чуть не в полном составе объявились в Гринготтсе, допрашивали гоблинов. Билл — твой брат, Рон, — сказал, что расспрашивали о сейфе, который был открыт на имя Аристы Суон, о его содержимом и девушке, которая его посещала.

— И что ответили гоблины? — с хрипотцой спросила Айрис.

— Как обычно, — усмехнулся Люпин. — Они не лезут в дела волшебников, содержимое сейфа было сокрыто от их глаз, просто предмет размером с ящик, а девушку они вообще первый и последний раз в жизни видели.

Айрис поймала многозначительный взгляд Гермионы и чуть нервно прикусила губу. Выходит, не зря она от гоблинов пыталась спрятать хронограф. Может, обойдется?

— В итоге Пожиратели просто уволокли нескольких гоблинов с собой, в том числе того, кто сопровождал эту Аристу Суон к сейфу. Больше их никто не видел… Ребята, я понимаю, что у вас есть свои тайны, вы их оберегаете, но речь все же идет о важных вещах. Вы точно никогда не слышали об Аристе Суон?

— Нет, прости, — как можно тверже ответила Айрис.

— Плохо, — Люпин уставился куда-то на плинтус с видом человека, у которого рухнула последняя надежда. — Мы, признаться, рассчитывали, что хоть вам будет что-то известно. Гораций нас совсем в ступор ввел.

— Профессор Слагхорн? — выдохнувшая с облегчением Айрис вновь вся собралась. Она о нем совсем забыла! А ведь он был одним из немногих, кто мог поведать об Аристе!

— Да, он рассказал, что в год перед падением Гриндевальда у него была такая студентка. Училась у него несколько месяцев.

— Несколько месяцев?! — непроизвольно вырвалось у Айрис. По счастью, Люпин принял ее удивление на другой счет.

— Мы тоже удивились, но Гораций сказал, она была с домашнего обучения. Перевелась на последний год, но даже на нем не доучилась.

— А… что с ней стало? — Айрис проигнорировала предостерегающие гримасы Гермионы.

— Умерла. Точнее, Гораций говорил, ее убили.

— Ой, — Гермиона прижала ладони к губам и в ужасе посмотрела на Айрис. Рон побледнел так, что веснушки отчетливо проступили на лице.

— Но мы просто не понимаем, какое отношение та девушка может иметь к поискам Волдеморта. По словам Слагхорна, молодой Волдеморт общался с Аристой Суон, но речь идет о событиях пятидесятилетней давности.

«Он знает», — набатом прозвучало в голове Айрис. Ее даже не волновала собственная мнимая смерть — в конце концов, в прошлом как-то должны были объяснить ее исчезновение. Но то, что Волдеморт упорно ее ищет, и ищет семнадцатилетнюю девушку, а не пожилую мадам возраста МакГонагалл, точно указывало на то, что он знал: Ариста Суон — маг времени.

И какого драккла пара недель превратилась в несколько месяцев? Каким образом?

— Если вы что-нибудь узнаете об этой девушке, сообщите Ордену, хорошо? — попросил Люпин и поднялся со стула. — Это может быть важно, а девушке наверняка угрожает опасность.

Айрис смутно помнила, как прощалась с Люпином, затыкала вновь разошедшийся портрет, давала какие-то обещания. Пришла в себя она только на кухне, когда Гермиона непримиримо заявила:

— Это еще ни о чем не говорит. Тебе не обязательно нужно умирать, чтобы замкнуть петлю. Я уверена, что это просто попытка объяснить твое исчезновение.

— Зато ты можешь расслабиться, — преувеличенно бодро заметил Рон. — Волдеморт переключился с тебя на Аристу.

— Кхм… Рон, технически, Ариста и есть Айрис, так что легче ей не стало…

— Волдеморт знает, — упавшим голосом озвучила свои мысли Айрис.

— Да нет же, Айрис. Если бы знал, он бы искал тебя. Я имею в виду, тебя настоящую, не используя вымышленное имя…

— Он знает, что я маг времени, — перебила Гермиону Айрис и вцепилась пальцами в волосы. — Несколько месяцев в прошлом… я себя выдала.

— Не обязательно, — не согласился Рон. — Он тебя может искать по другой причине.

— Это какой же? — вскинулась Айрис, и Рон пожал плечами, мол, мало ли. — Рон, мы говорим о Риддле!

— И что? С каких пор ты считаешь его самым умным?

Айрис даже опешила и выпрямилась на стуле. Рон и Гермиона смотрели на нее с самыми серьезными выражениями на лицах.

— Потому что он действительно умен, а я стараюсь не бегать от правды. Никому не станет лучше, если я начну его недооценивать, — Айрис понурила голову и обреченно ею покачала. — Несколько месяцев… я не выдержу.

— Несколько — это минимум два. Мы планировали, что ты справишься быстрее, — констатировала очевидное Гермиона и тоже села за стол. — Но если так вышло, значит, была причина задержки.

— Поттеров нет в Англии, — ответила Айрис. — Они написали, что вернутся только к Рождеству.

— Это не причина, — уверенно заявила Гермиона. — Ты можешь прямо сейчас переставить стрелки на хронографе и отправиться к ним в Рождество.

Айрис на миг замерла, а затем захотела побиться лбом о столешницу. Почему ей эта мысль раньше в голову не пришла?

— Что такое? Судя по твоему лицу, ты уже успела где-то влезть в неприятности.

— Я им ответила, — призналась Айрис. — Попросила вернуться раньше. Теперь я обязана ждать там, иначе сова с их ответом меня не найдет.

— Ну, это не так страшно. И не займет много времени, несколько недель от силы, — прошамкал Рон, вгрызаясь в картошку. Айрис посмотрела на свою тарелку и поняла, что сегодня останется без ужина. Ей просто кусок в горло не лез после всех новостей.

— Я не знаю, как забрать у Риддла кольцо Гонтов, — продолжила она, чувствуя острую необходимость наконец выговориться. — Им было запечатано мое письмо. Риддл носит его на пальце, я просто не представляю, как…

— Это то кольцо, которое было хоркруксом? Ну, которое еще Дамблдор в том году носил? — Рон с чудовищным усилием проглотил все, что набил в рот, и уставился на Айрис. — Оно же есть в этом времени. Возьми и запечатай здесь.

— Я думала об этом. Не выйдет. На кольце трещина. А достать его до того, как его нашел Дамблдор, тоже не выйдет.

— Ну да, — Рон покосился на задумчивую Гермиону. — Если уж проклятие самого Дамблдора убило, нам точно нечего туда соваться. Может, ты просто оглушишь Риддла?

Айрис едва не рассмеялась истерически.

— Есть способ проще, — моргнула Гермиона, прервав свои размышления. — Чары дубликата. Айрис может сделать с кольца копию, этого будет достаточно.

— Есть и такие чары? — непроизвольно вырвалось у Айрис. — Они сложные?

— Нет, — Гермиона снисходительно улыбнулась. — Gemino.

Гермиона направила свою палочку на пустую чашку, и через миг рядом с той появилась ее точная копия: белый фарфор, крупный красный горох рисунка, золотистая каемка по краю, скол на ободке и ручке.

— Ого, — восхитилась Айрис. — Спасибо, Гермиона!

— Айрис, — Гермиона опустила руки и внимательно посмотрела ей в глаза. — Ни письмо, ни кольцо не являются твоей целью, не забывай. Они следствие твоего пребывания в прошлом, а не причина. На них нельзя ориентироваться. Ты не можешь сейчас написать свое письмо и запечатать его не потому, что ты не знаешь, как подобраться к Риддлу. Причина в другом. И когда твое пребывание в прошлом закончится и появится возможность замкнуть петлю, именно тогда и появится возможность написать и запечатать письмо. Она сама собой возникнет, тебе не нужно думать, как это произойдет. Понимаешь, о чем я? Письмо — это как символ. Знак, что все закончено. Просто не думай сейчас об этом.

— Гермиона права, — кивнул Рон. — И вообще, ты сумела оставить с носом Волдеморта из нашего времени! С его молодой версией ты справишься тем более.

— Спасибо, ребята, — слабо улыбнулась Айрис. Глядя на друзей, она отчетливо поняла, что да, она справится. Каких бы жертв от нее не потребовалось бы.

 

Рассвет Айрис встретила в гостиной среди котлов и книг. Тяжелые шторы были неплотно задернуты, и в просвет сочился сизый сумрак раннего утра. Чадили керосиновые лампы, в которых почти полностью выгорел керосин, — нужно было напомнить Кричеру, чтобы подлил топлива в светильники.

Вымотавшаяся Гермиона тихо спала на диване, заботливо укрытая пледом. Она просидела над книгами почти до самого утра, пытаясь опередить время и успеть найти ответ на вопрос Айрис до того, как та вернется в прошлое. На столе остался лежать пергамент, весь исписанный мелким убористым почерком Гермионы — она выписывала все способы, которыми можно было поменять свойства зелья.

И перемена свойств с течением времени было самым логичным и подходящим в их случае. Да, Гермиона нашла такие рецепты и такие эксперименты. Не с зельем Лафарж, однако факт, что подобное было возможно, уже вселял в Айрис тревогу.

Не из-за этого ли Риддл догадается, что Ариста Суон на самом деле путешественница во времени?

Рядом, попивая крепкий сладкий чай из огромной кружки, собирался Рон. Сегодня была его очередь дежурить у входа в Министерство под мантией-невидимкой и вычислять тех, кто приходит на работу в одно и то же время и в одиночестве.

Айрис кольнуло чувство вины: ребята не высыпались и постепенно становились все бледнее и раздраженнее. С момента, как стало ясно, что Айрис придется жить большую часть своего времени в прошлом, ребята решили отстранить ее от дежурств возле Министерства. Вдвоем же Рону и Гермионе было тяжеловато.

— Стоят? — спросил Рон и сделал последний гигантский глоток. Пустую кружку он поставил на стол, откуда она тут же исчезла: Кричер тоже не спал.

Айрис подошла к окну, на ходу разминая затекшую от долгого сидения поясницу, и отодвинула штору. Соглядатаи были на месте, таращились в простенок между двумя домами.

— Стоят.

— Вот ведь работенка, — хохотнул Рон и снял со спинки кресла мантию-невидимку. — Ушел.

На пороге он оглушительно зевнул и укутался в мантию, а затем, невидимый, покинул дом. Айрис тоже не удержалась от зевка. В сон клонило довольно сильно: за ночь она не прилегла ни разу.

Рядом с пергаментами на столе стоял флакон с зельем Айрис. Бордовое еще вечером, сейчас оно по цвету напоминало янтарь с красноватым оттенком. Айрис взглянула на настенные часы и занесла в подготовленную таблицу результат изменений. Гермиона и сама не могла внятно объяснить, зачем ей были нужны эти сведения, но считала, что важной может оказаться любая мелочь.

Часы негромко тикнули и показали ровно шесть утра. Айрис неспешно прошлась по гостиной, пытаясь придумать себе занятие, и ее взгляд упал на оставленное в прочном фиале противоядие Гермионы.

Планировалось, что Айрис отправится в прошлое днем, когда и Рон, и Гермиона будут дома. Но какие могли быть сложности в том, чтобы спрятать зелье? Айрис все равно во времени путешествовала одна.

Замерев посреди гостиной, Айрис сосредоточенно пыталась решить, что ей нужно для этого путешествия. Она собиралась отмотать назад двести лет — это конец восемнадцатого века. В чем ходили женщины в те времена?

— Кричер, — шепотом позвала домовика Айрис. Тот мгновенно появился рядом. — А среди хла… вещей, которые хранились в спальнях дома, не было такого платья, чтобы оно было похоже на то, что носили в далеком прошлом? Длинное там, с корсетом?

— Старые платья хозяюшки Вальбурги и госпожи Беллатрикс, — кивнул Кричер. — Но прошлый хозяин Сириус, позор рода, велел все выкинуть.

— А ты ничего не сохранил? — саркастично скривилась Айрис, вспомнив священные брюки Ориона Блэка.

Кричер замялся. Было видно, что с одной стороны ему не хотелось признаваться, что он ослушался приказа, с другой — расставаться с сохраненными вещами.

— Я все верну, — пообещала Айрис, поняв причину заминки.

— Есть платье, — вздохнул Кричер.

— Неси!

Платье напоминало парадную мантию Рона — бордовое, все в рюшах, — то есть, было ужасно. Зато оно было длинным и с корсетом. И слишком глубоким вырезом, что выяснилось, когда Айрис его надела.

Она подозревала, что все равно выглядит не так, как надо, но такой наряд подходил восемнадцатому веку куда больше, чем бывшая футболка Дадли и шорты, обрезанные из протершихся на коленях джинсов.

Старая мантия в закромах Кричера тоже нашлась. Айрис представляла, насколько нелепо выглядит, хотя домовик помог подогнать одежду по размеру.

Прятать флакон с противоядием еще вчера было решено в Хогсмиде. Эта деревенька существовала не одно столетие и за прошедшие года почти не изменилась. Айрис даже знала, где именно в Хогсмиде она сделает захоронку.

1797 год встретил Айрис промозглым туманным утром. Айрис с размаха плюхнулась в лужу, промокла до колен и выругалась.

Из белой мглы выглядывали дома — некоторые знакомые, почти не изменившиеся, некоторые совсем не знакомые. Были дома, которые не сохранились до родного времени Айрис, но расположение улиц все равно оставалось прежним.

Где-то залаяла собака, совсем рядом замычала корова. В тумане Айрис не видела почти ничего, поэтому вздрагивала от неожиданных звуков и сильно стискивала палочку.

Она стояла на самой окраине Хогсмида. На другой стороне, вдали, должен был возвышаться Хогвартс, но сейчас его полностью скрывал туман. Айрис поежилась — утро по ощущениям было совсем не летним — и аппарировала к небольшой пещере над Черным озером, где в свое время прятался в облике Бродяги Сириус. Именно там, вырыв ямку за тяжелым валуном, Айрис и устроила тайник. Она надеялась, что за два века зелье здесь никто не найдет.

Никаких чар вешать Айрис не стала, чтобы не привлекать к тайнику внимания. И даже постаралась уничтожить все следы собственного пребывания в пещере.

У нее было всего пятнадцать минут, чтобы все успеть. Именно на такой промежуток времени Айрис отправилась в прошлое в восемнадцатый век.

И она успела. Открыв глаза в гостиной Блэков, Айрис широко улыбнулась Кричеру и тут же виновато развела руками: на облезлый ковер натекла целая лужа грязи.

— Ладно, теперь второй этап плана.

И вот здесь возникли первые проблемы. У Айрис не было мантии-невидимки: под ней в Министерство ушел Рон. То есть, Айрис просто не могла незамеченной выйти из дома на площади Гриммо, а аппарировать можно было только на улице.

— Кричер, мне нужно незаметно покинуть дом. Тут есть что-то вроде черного хода?

— Нет, хозяйка Айрис, — Кричер покачал головой. — Вход только один.

Камины были заблокированы, портключи создавать Айрис не умела, метла пропала… Айрис, порядком расстроенная, села в кресло.

— Но если хозяйке Айрис нужно попасть в определенное место, Кричер может ее аппарировать, — предложил домовик.

— Ты можешь?.. — Айрис едва не хлопнула себя по лбу. Конечно же, Кричер мог! Магия домовиков сильно отличалась от магии волшебников. Дом Блэков был защищен от аппарации людей. Кричер же свободно перемещался в пространстве. Домовики и в Хогвартсе аппарировали, хотя для волшебника это было абсолютно невозможно.

Айрис вложила свою ладонь в сморщенную ладошку Кричера:

— Нам нужно в Хогсмид. На окраину, чтобы меня никто не видел. Я вроде как в розыске, — на последних словах Айрис не выдержала и фыркнула.

Кричер кивнул так, что уши мотнулись из стороны в сторону, и сжал пальцы Айрис. А затем был знакомый рывок и тиски, когда не хватает воздуха.

Через миг они оказались на обочине дороги, ведущей в деревню. Абсолютно сухая колея, дождей в этой части Шотландии не было уже пару недель, зато жара стояла непривычная. Этот день, в противовес ему же два века назад, обещал стать ясным: кристально прозрачный воздух, небо без облачка с четкой сиреневой каймой от восходящего солнца.

Погода просто располагала к неспешным прогулкам, но словно в насмешку нехорошее предчувствие ледяной когтистой лапой сжало сердце Айрис. Она успела только вытащить из заднего кармана шорт палочку и предупредить Кричера, чтобы тот стал невидимым или просто спрятался, как буквально из воздуха появились фигуры в черных мантиях и белых масках.

— Stupefy!

— Incarcerous!

— Immobulus!

Если бы не уроки Мэррисот и способности tempus viator, позволяющие перемещаться с высокой скоростью, Волдеморт бы уже праздновал победу. Но Айрис немыслимым для себя образом ушла от трех лучей, летящих в нее с разных сторон, и вскинула палочку:

— Stupefy!

— Поттер!

— Это Поттер! — одновременно закричали два оставшихся Пожирателя. — Повелитель…

— Stupefy! — договорить он не успел: второй выстрел Айрис достиг цели. Третий же Пожиратель успел закрыться щитом.

— Шустрая, — оскалился он, и по голосу Айрис узнала Долохова. Плохо. По слухам, он был одним из лучших дуэлянтов Волдеморта. — В Министерстве год назад, когда сдох твой крестный, ты была значительно медленнее.

Айрис стиснула зубы и вновь безрезультатно атаковала Долохова. Тот только рассмеялся, блеснув из-под маски крепкими белыми зубами — словно и не отсидел пятнадцати лет в сыром Азкабане. А потом бросил в Айрис целую связку заклятий — Айрис неловко увернулась. Она чувствовала, как дрожит воздух у ног, видела, как размывается, замедляется мир вокруг и буквально вынуждала себя двигаться тоже медленнее. Если Волдеморт знает о tempus viator, то своей скоростью она себя выдаст.

Помощь пришла неожиданно: за спиной Долохова материализовался Кричер и щелчком пальцев отправил того в полет. Айрис мгновенно кинула в Долохова разоружающее, а следом — оглушающее. Застигнутый врасплох, Долохов проиграл всухую.

— Здесь чары оповещения, — проскрипел Кричер.

— Я поняла уже. Спасибо, Кричер.

Испытывать судьбу дальше Айрис не стала. Она тут же аппарировала в пещеру и кинулась к валуну, за которым схоронила противоядие. Флакон был все еще там, защищенный всеми возможными чарами кроме одних — стазиса. Противоядие помутнело и приобрело буроватый оттенок. Ядом Лафарж там и не пахло.

Айрис смотрела на флакон и не знала, то ли радоваться, что время оказалось ни при чем в перемене свойств зелья, то ли расстраиваться. Причина, почему противоядие стало ядом, по-прежнему оставалась неизвестна.

— Кричер? — позвала Айрис, и домовик мгновенно пришел на зов. — Отправляемся домой.

Остаток утра Айрис провела за уборкой спальни Сириуса. Еще у тети Петунии она заметила, как отлично физический труд усмиряет в голове хаотичные мысли. А подумать было над чем.

Ближе к девяти часам встала Гермиона, и Айрис пришлось оставить уборку и пойти сознаваться в утренней вылазке.

— Айрис Лили Поттер! — гневно произнесла Гермиона, выслушав ее с каменным лицом. — Ты с ума сошла? Почему ты не дождалась возвращения Рона? Ты хоть понимаешь, что теперь будет?

— Да кто же знал, что Пожиратели Хогсмид патрулировать будут?

— Мы догадывались, что патрули сейчас расставлены во всех местах, так или иначе связанных с тобой, и во всех крупных волшебных центрах! Косая аллея, Хогсмид, Министерство, Мунго — мы же обо всем этом говорили! А теперь, увидев тебя в Хогсмиде, Волдеморт удвоит там охрану! Как школьники будут туда ходить по выходным? Им из-за твоей выходки придется постоянно быть под прицелом палочек Пожирателей!

— Они и так были бы под прицелом, — огрызнулась Айрис, сверкнув глазами исподлобья. Она сидела на стуле и чувствовала себя как на приеме у директора.

— Поэтому нужно усложнить всем жизнь?

Спор прервала хлопнувшая входная дверь. Айрис и Гермиона мгновенно осеклись и уставились на дверной проем. Через несколько томительных секунд на пороге показался Рон.

— Все Министерство на ушах стоит, — пропыхтел он, стягивая мантию-невидимку. — Вы бы слышали, о чем говорят. Якобы Айрис видели утром в Хогсмиде!

— Вот пожалуйста! — с нажимом произнесла Гермиона и посмотрела на Айрис с видом «я же предупреждала».

— Ты о чем? — не понял Рон. Он даже забыл, что хотел повесить мантию-невидимку на спинку кресла.

— О том, что терпение и Айрис Поттер несовместимы, да, Айрис?

— Да, я там была, — с вызовом призналась Айрис. Рон ошарашенно уставился на нее.

— Ты когда успела, подруга? И, мерлиновы кальсоны, зачем тебя туда понесло без мантии-невидимки?

— Мне это тоже хотелось бы знать, — Гермиона скрестила руки на груди.

Айрис закатила глаза.

— Время сэкономила.

— Молодец. Пол-Британии на ушах стоит.

— Класс! — Рон показал Айрис поднятые вверх большие пальцы. — Ты правда трех Пожирателей нокаутировала?

— Правда. С Долоховым Кричер помог.

— Рональд Уизли! — рассердилась Гермиона. — Это было опасно и безрассудно. И грозит плохими последствиями!

— Зато мы знаем, что время ни при чем, — Айрис показала на флакон, который сразу после возвращения из Хогсмида поставила на стол в гостиной. — Противоядие стало ядом не из-за того, что я путешественница во времени.

— Ну… это ведь хорошо? — немного неуверенно уточнил Рон. Когда Гермиона злилась, он терял весь запал и старался стать как можно незаметнее.

— Для тайны Айрис — да. Но вот в остальном… — Гермиона поджала губы и озвучила мысли Айрис: — Мы по-прежнему не знаем, почему зелье меняет свои свойства. Рабочих гипотез у нас было три, и одна только что отпала.

Гермиона подошла к столу и вычеркнула из верхнего пергамента строку «влияние магии времени на зелье».

— Не нравится мне все это, — сказала она, все еще глядя на собственные записи. Айрис даже не дернулась на своем стуле. Она и так знала, что там написано.

Влияние сторонней магии на зелье.

Влияние неизвестного компонента магии Айрис на зелье.

— Я вот что подумала… — голос у Гермионы стал тихим и ломким, неуверенным. Таким голосом она обычно сообщала какие-нибудь невероятные для ее мировоззрения вещи: я хочу тайно сварить оборотное зелье, я думаю организовать нелегальный кружок по Защите от Темных искусств, я шантажом договорилась со Скиттер об интервью, я украла книги о хоркруксах из кабинета Дамблдора…

— Не тяни книззла за хвост, — Рон, тоже узнавший интонации, сел рядом с Айрис на соседний стул.

— Профессор Дамблдор ведь как-то сказал, что в ту ночь… когда твои родители были убиты, Айрис, Волдеморт случайно передал тебе часть своих сил…

— Нет, — Айрис отпрянула и протестующе покачала головой. Да, между ней и Волдемортом существовала связь, происхождение которой не смог пока объяснить никто, но… — Как это может влиять на зелье?

— А это логично, Айрис, — поддержал Гермиону Рон. Он выпрямился на стуле и развернулся к Айрис, то и дело посматривая то на нее, то на Гермиону. — Ты же владеешь парселтангом!

— Я об этом тоже вспомнила. Айрис, скажи, у Риддла ведь яд?

Айрис почувствовала, как внутри все обрывается.

— Да, — разбито произнесла она, сгорбившись и уставившись в пол. — Но это же невозможно, такое влияние…

— Технически да, — извиняющимся тоном произнесла Гермиона. — Но мы не знаем, каким образом была осуществлена передача сил, потому что в этом случае ты уникальна.

— В этом? — мгновенно выцепил суть Рон. — А что, есть другие?

— Ну… — Гермиона совсем стушевалась. — Я тут листала книгу о хоркруксах… Вы не подумайте, я не интересовалась книгой, просто подумала, вдруг там есть еще что-то о…

— Да никто не думает, что ты можешь интересоваться этой мерзостью! — перебил Рон, чтобы прекратить поток оправданий. Айрис согласно кивнула.

— Есть способы временно забрать чужую силу, и это ужасно, — под конец речь Гермионы превратилась в шепот. — Это очень, очень темная магия.

— И что мне со всем этим делать? — Айрис вскочила со стула и нервно зашагала по комнате. — А если Риддл догадается?..

— Да как бы он догадался-то? — буркнул хмурый Рон. — Он вообразить не может в своем сорок четвертом, что однажды придет убивать годовалую девочку, а вместо трупа получит аваду в лоб и еще свои силы ей отдаст.

— Проблема в том, что передача сил — это всегда обряд, ритуал. Мы не знаем, что произошло в ночь, когда Волдеморт пришел в дом к Айрис, но там точно был какой-то обряд. Обратное противоречит всем законам магии.

— Дамблдор никогда об этом не говорил… — растерялась Айрис, сбившись с шага.

— Дамблдора там и не было, — возразил Рон.

— Рон прав, есть только два человека, которые могут сказать, что там произошло: ты и Волдеморт. Но ты ничего не помнишь.

— Так, стоп. Мы уходим от темы, — Айрис мотнула головой. — Ты предполагаешь, что зелье могло сменить свойства из-за того, что произошло в ночь на Хэллоуин?

— Именно. Я думаю, что был какой-то обряд…

— Я даже скажу, какой, — Айрис один долгий миг смотрела на стену с гобеленом Блэков, а после решительно продолжила: — Дамблдор считал, что мое убийство Волдеморт планировал сделать ритуальным и после него создать последний хоркрукс. Но жертва моей мамы все ему спутала.

— Ох.

В гостиной повисла тишина, разбавляемая мерным тиканьем часов.

— Я думаю, Гермиона права, — отмер первым Рон. — Если дело не во времени, не в рецепте, дело в магии, которой ты наполняла зелье. Только нужно подтверждение, а то мало ли мы что-то еще не учитываем… Я не к тому, что ты мало знаешь, Гермиона, ты самая умная ведьма, что я знаю! Просто… ну, мы не имеем никакого отношения к темной магии, а если ответ кроется в ней? Кто знает, что Волдеморт сделал с Айрис? Я к тому, что вряд ли это было что-то светлое и хорошее.

— Полагаешь, мы не там ищем ответ?

— Я не хочу читать книги по темной магии, — скривился Рон. — Но если это надо для победы над Волдемортом, то я готов.

— Библиотека Блэков большая, но все же мне бы библиотеку Хогвартса, — Гермиона нервно закусила губу. — Айрис?

У Айрис защемило сердце. Ей достались самые лучшие, самые верные и храбрые друзья в мире.

— Я не смогу искать книги в школе, это может привлечь внимание, — развела она руками. — Почти все, что есть по темной магии, хранится в Запретной секции. Сама знаешь, через что нужно пройти, чтобы выпросить туда доступ.

— А если ночью под мантией-невидимкой? — предложил Рон.

— Я сюда в вечернем платье с вечеринки пришла. Мне ее просто некуда будет спрятать. Поэтому не в этот раз.

— А если Выручай-комната?

— В смысле?

— Ну, комната ведь может стать любым помещением? — Рон почесал нос и пожал плечами. — Попроси ее стать Запретной секцией.

Айрис моргнула. Как такая простая идея никому раньше не приходила в голову? Это же избавит ее от лишней головной боли!

— Рон, ты гений, — восхитилась Гермиона, и Рон слегка покраснел. Кончиками ушей. — Почему я раньше об этом не подумала?

— Раньше — это когда мы в школе учились? И хорошо, что не подумала, иначе бы мы с Айрис совсем тебя видеть бы перестали.

— Айрис, воспользуйся Выручай-комнатой, чтобы искать информацию. Мы будем стараться здесь, а ты там, хорошо?

— Пожалуй, я заберу с собой Карту Мародеров.

Через несколько часов карта удобно легла в карман парадной мантии. Кричер и Гермиона смогли полностью восстановить облик Аристы, включая выпавшие пряди из прически. В полдень Айрис была готова отправляться.

Как ни странно, она почти не волновалась. День с Роном и Гермионой вернул ей утраченную уверенность, восстановил силы, напомнил, что она не одна. Друзья не оставляли ее даже в прошлом.

Поэтому она просто обязана была справиться.

Хронограф уже привычно уколол палец Айрис, и через секунду в спину ударил холодный ветер с Черного озера, а локти саданулись о каменные перила балкона.

Айрис подняла голову и посмотрела на сверкающие огни зала за портьерой. А потом выпрямилась и уверенно пошла вперед.

---

1) Привет!

Вернуться к тексту

2) Восхитительно!

Вернуться к тексту

3) Слабо или нет?

Вернуться к тексту

Осень в этом году была ранняя, холодная и хрусткая. Как стекло под ногами.

Она оказалась богата на события. Некоторые из них были приятными.

Том вновь ощутил глубокое удовлетворение, вспомнив о разговоре с Серой Дамой. Призрак жалкой, слабой, никчемной женщины, не сумевшей даже приблизиться к воплощению собственных амбиций. Весь прошлый год он был вынужден искать к ее мертвой душе ключ, терпеливо выслушивать ее плаксивые истории… Высокомерная гордячка, которая ничего из себя не представляла и по недоразумению носила фамилию своей великой матери, — вот кем была Елена Рейвенкло.

Что ж, неприятные случайности происходили и в его семье. И на роду Слизерин лежало грязное пятно отвратительного слабоумия и безумия. Однако у Тома были и силы, и желание, и амбиции вернуть древней фамилии былое величие. Род Рейвенкло же бесславно угас на привидении, уже тысячу лет оплакивающем свою горькую судьбу.

Но было несправедливо, что могущественные, уникальные по сути вещи хранились в недостойных руках. Том собирался это исправить. Легендарная диадема Рейвенкло была практически у него. Ему оставалось лишь найти время для путешествия в Албанию.

Том выпрямился и посмотрел в окно. День обещал быть ясным, солнце уже озолотило кроны деревьев в Запретном лесу и покрыло мерцающими бликами поверхность Черного озера. Совсем скоро поляну перед Хогвартсом и внутренние дворы школы наводнят толпы назойливых, шумных учеников.

Том чуть скривился, вспомнив, что сегодня день отборочных в квиддичные команды. Поле для квиддича поделили еще в понедельник, и за прошедшую неделю, несмотря на четко озвученную позицию, Тома побеспокоили несколько раз абсурдными переживаниями о предстоящем конкурсе.

Мерлин, сколько же драгоценного времени люди тратят на удовлетворение бессмысленных капризов.

Том отвернулся от окна и опустил взгляд к книге на столе перед собой. Редкое издание о меняющих свойства зельях за авторством Альдо Грассо. Потрепанному фолианту было не менее пятисот лет, но он и по сей день считался лучшим трудом в области амебического зельеварения.

Разумеется, Том не опирался в своих выводах и суждениях лишь на одну-единственную книгу, насколько бы совершенной она не считалась. За последние дни он уделил вопросу перемены свойств любых зелий много времени. Возможно, даже излишне, неоправданно много.

Том нашел сто и один способ поменять структуру зелья на стадии варки, детально ознакомился с составленными за века таблицами нестабильных эликсиров и принципами их стабилизаций в зависимости от желаемого результата, прочел уникальные исследовательские статьи об экспериментах с переменчивыми соединениями ингредиентов. Он дошел даже до симбиоза зельеварения с алхимией — элементы последней как раз служили превосходными катализаторами для различных процессов, происходящих в котлах при варке эссенций, экстрактов и ядов.

Но ничто из того, что он прочел, не решало вопроса с превращением противоядия Лафарж в яд ровно через двенадцать часов после изготовления. Ни один алхимический катализатор, ни одно нестабильное соединение не могло дать подобной отложенной реакции.

Да, осень была довольно богата на события.

Том расслабленно положил руку возле уже ненужной книги и откинулся на спинку стула. С места, где он располагался, открывался отличный вид на читальную зону библиотеки. На ее противоположном конце в неприметном углу за стеллажами сидела новая студентка, переведшаяся с домашнего обучения. Ариста Суон.

Совершенно обычная, абсолютно неинтересная — если бы не случай в поезде, задевший его слизеринцев, он бы даже внимания на нее не обратил. Но каждый новый день привносил очередные штрихи в ее портрет, который оказался не таким однозначным, каким виделся на первый взгляд.

Том вновь посмотрел на книги по зельеварению и алхимии. И уверенно вычеркнул в голове любое влияние на зелье Лафарж в процессе варки. Рецепт оставался неизменным: это подтверждали и его собственные наблюдения, и чужие эксперименты.

А это означало, что на противоядие Лафарж влияла магия Суон. Магия, которая оказалась по неясным причинам уникальна.

Том встал со своего стула и взмахом палочки отправил книги на стеллажи. Фолианты медленно поплыли по воздуху и аккуратно заняли пустующие на полках места. Том краткую долю секунды смотрел на чуть сгорбленную спину Суон — какое увлеченное состояние, что же она читает с таким усердием? — и уверенно направился в ее сторону.

— Доброе утро, Суон, — вежливо поздоровался он, остановившись в двух шагах от ее стола. Суон вздрогнула и резко обернулась. Мягкое рассеянное выражение ее лица мгновенно сменилось, словно перед ней появились манекены Мэррисот, и им требовалось дать бой.

— Риддл, — констатировала она и коротко кивнула. — Утро.

Том заметил, как она покосилась на открытую перед собой книгу, и не таясь проследил за ее взглядом.

— Акромантулы? — недоумение Тома было неподдельным. Суон поджала губы и с необъяснимой враждебностью уставилась на Тома.

— И что?

Том полагал, что увидит книги по зельеварению, учебники или литературу, связанную с теми предметами, которые посещала Суон. Подобный выбор лишь подтвердил бы, что Суон собирается стать аврором — ей эта карьера подходила.

Но Суон читала про акромантулов. И данный факт не вписывался ни в один возможный сценарий.

— Неожиданный выбор, — сказал Том, придав голосу мягкости, чтобы замечание выглядело комплиментом. Однако Суон напряглась еще сильнее — как напрягся бы человек, которого поймали с поличным на запрете. — Я не предполагал, что ты поклонница Ньюта Скамандера.

Увлечение опасными тварями и желание последовать примеру Скамандера сняли бы любые вопросы по выбору книг для чтения. Суон, если ей было что скрывать, за такой удобный предлог должна была ухватиться. Но в ее глазах мелькнула растерянность, а между бровями залегла складка.

— Я не его поклонница, — опровергла Суон, не спеша ничего добавлять.

Том, поддерживая на собственном лице доброжелательное выражение, в уме холодно и быстро перебирал все возможные причины, по которым Суон могла интересоваться тварями, не имеющими к ней никакого отношения … Или имеющими?

В памяти воскрес вечер понедельника, когда в окно коридора Том увидел Суон, стоявшую на пороге хибары Огга.

— Интересная книга — не повод пропускать завтраки, Суон, — на развороте толстого талмуда был изображен паук в разрезе, поэтому слова Тома прозвучали почти как издевка. — Следи за временем, миссис Ургхарт негативно относится к студенткам, падающим в голодные обмороки.

Суон моргнула и потянулась за палочкой, чтобы проверить время. Ждать ответа Том не стал — просто развернулся и ушел.

Он был уверен, что нашел правильную связь между Суон и ее интересом к акромантулам. Хагрид. Бывший недотепа-студент, а теперь всего лишь помощник лесничего, лишенный права колдовать. У него в питомцах был акромантул.

Том считал, что история полуторагодовалой давности закрыта. Однако существовала ничтожная вероятность, что кому-то удастся воскресить то дело и предоставить факты, ставящие под сомнение виновность Хагрида. К тому же этот старик, Дамблдор, вытащил Хагрида из Азкабана и тем самым не позволил Тому похоронить историю в стенах тюрьмы. Хагрид стал постоянным напоминанием Тому о неудачном экспромте, который закончился благополучно лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств.

Интерес Суон к акромантулам мог быть связан со смертью Миртл. Том сделал в уме пометку разобраться с этим вопросом, как только появится свободное время. Он не опасался Суон — в ней не было ничего опасного, — но ее любопытство могло спровоцировать ненужные сплетни и поставить под сомнение виновность Хагрида. А последнее было бы совсем некстати.

 

— … более десяти погибших. Из них трое британцы, — негромко рассказывал Абраксас сидящему рядом Сигнусу. Делился последними новостями.

Отец Малфоя был начальником департамента магического правопорядка, поэтому Абраксас одним из первых в школе узнавал важную информацию. Он уже успел рассказать Тому, что этой ночью под Антверпеном прошли бои. Официальные власти молчали, но слухи о погибших и попавших в плен уже поползли.

Сигнус слушал внимательно, мрачно хмурясь. Блэки не спешили поддерживать Гриндевальда, как это втайне сделали многие старые чистокровные семьи Британии. Малфои, например.

Рядом с Томом с другой стороны сидел Эйдан и считал облака на потолке Большого зала. За годы знакомства Том привык к странному поведению Лестрейнджа, хотя оно до сих пор периодически вызывало раздражение. Отец Эйдана также поддерживал Гриндевальда и желал, чтобы сын примкнул к его рядам, но Эйдана желания отца не интересовали.

— Гриндевальд почти добрался до Англии, — негромко, чтобы не услышал никто лишний, заметил Сигнус. — Плохо.

— Если война к концу года не закончится, нас всех погонят в его ряды, — Эрвиг, сидящий напротив Эйдана, нервно скомкал салфетку.

— Ну и? — Эйдан безразлично пожал плечами. — Кому нужна причина, чтобы сражаться?

— Всем нормальным людям! — скривился Эрвиг. — Том, ты говорил, что разберешься со Стаффордом…

— Не здесь, — холодно перебил его Том. Умственные способности Селвина он всегда ставил под сомнение. Кем надо быть, чтобы обсуждать секретную информацию в зале, полном людей, и без защитных чар?

Под взглядом Тома Селвин стушевался. Том смотрел, как тот размазывает по тарелке омлет, и чувствовал почти физическую потребность проклясть глупца.

— Не разочаровывай меня, Эрвиг.

— Да, Том, конечно. Прости.

Том отвернулся, показывая, что тема закрыта. Сидящие рядом Абраксас, Сигнус, Реджина и Друэлла вернулись к завтраку и разговору, словно не было этой паузы, когда все смотрели на Тома и Эрвига.

— Вы слышали последнюю сплетню? — если Абраксас всегда был в курсе свежей подтвержденной информации из Министерства, то Реджина знала все сплетни Хогвартса. Часто они оказывались абсолютной чушью, не стоящей и крупицы внимания, однако даже сломанные часы дважды в день показывали правильное время. К тому же, слухи отражали общественные настроения или же формировали их. В руках умного и расчетливого человека они становились опасным оружием.

Том этим оружием пользоваться умел.

— На Рейвенкло убеждены, что у Суон есть жених, который бросил вызов Гриндевальду.

— Что за ересь, — скривился Эрвиг. Том мельком взглянул на центр стола Рейвенкло, где обычно сидели семикурсники. Суон среди них не было, хотя завтрак давно уже начался. — Да кому она вообще может быть нужна?

— Например, Альфарду Блэку? — Реджина хмыкнула и кивнула на двери. — Про них тоже любопытные сплетни ходят. Интересно, он ее на бал пригласил?

Том перевел внимание на вход в Большой зал. Блэк и Суон, оживленно переговариваясь, неспешно шли к факультетскому столу. Блэк придерживал Суон под локоть в свойственной ему шутовской манере, направляя ее и словно оберегая от идущих навстречу студентов. Том прищурился.

Альфард Блэк был рожден в богатой, древней чистокровной семье. У него было имя, положение в обществе, связи, возможности, власть — все то, чего Том был с рождения лишен. Тому, наследнику самого Салазара Слизерина, приходилось унизительно оправдываться за фамилию грязнокровки, терпеть насмешки и оскорбления, бесконечно доказывать свое право быть на вершине, в то время как остальные — Блэки, Лестрейндж, Малфой — просто брали то, что им принадлежит по статусу. Сейчас Том наконец занял положенное ему место в школе и вскоре займет место, положенное в жизни, но унизительные воспоминания остались. Слизеринцы искупали свою вину перед Томом и будут искупать впредь — пока не встанут на колени и не поцелуют край его мантии, признавая силу и власть.

Но этот выскочка Блэк учился на Рейвенкло. Он не приносил пользу Тому — только неприятности. Он бросал ему вызов с первых курсов, считая, что может остаться безнаказанным. И пока — лишь пока — ему это удавалось.

За Блэком стоял род могущественных волшебников. Он не был никому не интересным грязнокровкой вроде Миртл. Однако Том знал, что у каждого человека есть слабости: привязанности, желания, мечты. И терпеливо ждал, когда Блэк откроется.

Блэк закрывался виртуозно. Он точно чувствовал, что Том безжалостно ударит по каждой обнаруженной слабости, и не давал ему повода. Однако в этом году…

Том посмотрел на смеющуюся Суон. Неужели Блэк стал жертвой самого ненужного, бесполезного, глупо превозносимого чувства в мире?

— Альфард идет с Соланж, — негромко ответила Друэлла. — Я была свидетелем его приглашения.

Том ощутил легкий укол разочарования. Если у Блэка и были сердечные привязанности, он их не демонстрировал. Его отношения с девушками всегда строились на грани приличий. Но Тома не интересовало, с кем Блэк ходит на свидания или с кем спит. Тома интересовало, кто ему дорог.

Еще на четвертом курсе Том поклялся, что лишит Альфарда Блэка всего, чем тот будет дорожить, заставит умереть в боли и одиночестве. А свое слово Том держал всегда.

— Суон не место в приличном обществе, — высокомерно заявил Эрвиг. — Ее если кто и пригласит, то только плебей ей под стать. Жду не дождусь понедельника, когда Эйдан поставит эту выскочку на место.

— Ты кретин, — просто сказал Эйдан, словно сообщил о погоде.

— Выбирай выражения! — зло сощурился Эрвиг.

— Ты ее глаза видел? — Том с интересом взглянул на Эйдана. Тот тоже заметил? — Она смотрит, точно целится.

Эйдан мог быть невыносим, когда дело касалось соглашений и договоренностей, поскольку предпочитал насилие любой дипломатии. Но в умении читать противника ему равных почти не было.

Том ловил на себе множество чужих взглядов и без легилименции мог понимать, о чем они говорят. Он старался не перехватывать мыслеобразы Реджины и других влюбленных в него студенток, потому что по глазам видел все их жалкие фантазии о нем. Он различал подозрительность во взглядах Дамблдора, расчет в глазах Слагхорна, восхищение и зависть в глазах сокурсников.

Суон же часто смотрела так, словно на месте собеседника видела цель. Интересный взгляд для девочки с домашнего обучения.

Том вновь перевел внимание на Суон. Та, подойдя к столу, едва заметно шагнула за Блэка, а потом быстро села рядом с Прист. Обычные движения, на которых никто не заострял внимания, но которые говорили о многом.

Суон слегка втягивала голову в плечи, когда к ней обращались преподаватели. Едва заметно отступала за спины студентов, когда входила в класс или Большой зал. Избегала шумных компаний и старалась не собирать их вокруг себя. Ее движения были неосознанными, уже вошедшими в привычку.

Похожая привычка вырабатывалась у многих приютских детей, и виной тому было нежелательное внимание воспитателей и старших сирот. Откуда она у Суон? Откуда в ее жизни могло быть столько внимания, что поменялся язык тела?

Том мог бы предположить сложную ситуацию в семье, однако жертвы домашнего насилия имели вид затравленного животного. Суон же одним взглядом бросала вызов.

— Она точно с домашнего обучения? — пробормотал Абраксас так, что услышал его только Том.

Ариста Суон лишь казалась обычной. Но все наблюдения и выводы Тома расходились с теми сведениями, чтобы были о ней известны.

— Что ты знаешь об Аристе Суон? — негромко спросил Том у Абраксаса, когда их компания покинула Большой зал.

— То же, что и все, — Абраксас также не стал повышать голос.

Они шли впереди по коридору. Позади обсуждали чужих партнеров для бала Реджина и Друэлла, следом за ними спорили о военных действиях Эйдан, Эрвиг и Сигнус.

— Я могу попробовать узнать больше.

Том кивнул. Дополнительная информация о Суон не помешала бы.

— Она кажется странной, — продолжил Абраксас, получив молчаливое одобрение Тома. — Эрвиг правильно заметил, что у нее плебейские манеры. Она не нашего круга, хотя старается в него вписаться.

Внутри Тома всколыхнулось раздражение. Это было одно из неприятных воспоминаний. Выросший в приюте, он тоже был не их круга, о чем ему неоднократно напоминали на первом курсе. Но за свое ущербное прошлое Том не держался, считая, что стремиться нужно только к вершине. И теперь на него равнялись даже чистокровные из старых семей.

Суон же словно бравировала полукровным происхождением и отсутствием манер.

А у меня тролль по этикету.

Чем руководствовалась Шляпа, когда отправляла ее в Рейвенкло? Какие еще черты характера скрывала Суон, что не попала на Гриффиндор, хотя очень подходила этому факультету? Черты определенно были значимыми, раз они смогли перекрыть все «исконно гриффиндорское».

— Эрвиг рассказывал, что она ему угрожала, — не прерывал монолога Абраксас, по-прежнему принимая молчание Тома за ожидание продолжения.

— Неужели? — отозвался Том.

Абраксас истолковал интонации в вопросе правильно.

— На самом деле, после нашего разговора я понял, что Эрвиг решил надавить на нее, чтобы сделать более сговорчивой, но получил отпор, — поправился он.

— Вот как, — Том остановился и развернулся к идущему позади Селвину. Тот совершал ошибку за ошибкой. Том сжал пальцы в кулак, представив, как сжимает его горло.

Их процессия замерла, и Тома, словно ветром, обдало напряжением, волнением и вниманием.

— Эрвиг, почему о твоих проблемах со студентами я узнаю не от тебя?

— Том, — Селвин растерялся, а его взгляд забегал по коридору. Том был спокоен: сейчас они были одни, а Абраксас, верно уловив его настроение, приглушил их голоса обычными чарами. — Я… у меня не было ни с кем проблем, ничего такого, чтобы побеспокоить тебя…

— Не тебе решать, стоит ли мне беспокоиться, — холодно ответил Том, и Селвин запнулся и виновато опустил глаза. — Один раз ты уже пренебрег моим доверием. Твоя следующая ошибка будет стоить тебе моего расположения.

Селвин испуганно посмотрел на Тома. Без поддержки Тома, его руководства, помощи Селвин станет парией на Слизерине и, что серьезнее, лишится даже малейшего шанса избежать знакомства с Гриндевальдом.

Тому это было безразлично. Селвин оказался не в состоянии держать свои эмоции и инстинкты в узде. Вспыльчивый, как мелкая брехливая псина, и такой же трусливый, он с первого курса раздражал Тома. Если бы не состояние семьи Селвинов, их связи и полезное умение самого Эрвига подстраиваться под сильнейшего, его бы в компании Тома не было.

— Я заткнул Милн рот! — уверенно возразил Селвин.

— Чем, членом? — фыркнул Эйдан, как обычно даже не думая над формулировкой, но при этом попадая замечанием точно в цель. Том брезгливо поморщился. С половым созреванием Селвин стал просто невыносим. Как можно было вообще придавать столько значения базовым инстинктам?

— Выражения, Эйдан! — рявкнул Сигнус. — Здесь девушки.

Реджина и Друэлла стояли с красными щеками и смущенно прятали глаза.

— Им детей рожать, — пожал плечами Эйдан. — Ни разу не слышал, чтобы девица забеременела, не познакомившись…

— Достаточно! — Сигнус взмахнул палочкой и наложил на Эйдана невербальное силенцио. Эйдан оскалился и чиркнул ногтем по горлу, многообещающе глядя на Сигнуса.

Том обвел всех сильным, давящим взглядом. Его слизеринцы расслабились за лето, поддались ведущим вникуда порывам. Сигнус начал проводить со своей невестой больше времени, чем с компанией Тома, Селвин ходил по краю, принуждая к половым отношениям пятикурсницу с Гриффиндора, от мыслей Реджины приходилось закрываться постоянно.

— Я недоволен, — резюмировал Том, и под давлением его взгляда, от вескости тона все опустили глаза.

Том развернулся, чтобы уйти, но приближающаяся к нему с конца коридора фигура заставила остановиться на полушаге. Стаффорд.

Том постарался придать своему лицу вежливое и учтивое выражение. Рядом Абраксас снял с них купол тишины.

— Доброе утро, господа студенты, — приторно улыбнулся Стаффорд. — Вы уже позавтракали?

Том тут же припомнил, что самого Стаффорда на завтраке не было. Сопоставить его отсутствие и новости с континента, которыми поделился Абраксас, не составило труда.

— Да, профессор Стаффорд, — вежливо кивнул Том, разглядывая преподавателя. Стаффорд был бледнее обычного, под глазами залегали тени, подтверждающие гипотезу о бессонной ночи, а глаза лихорадочно, возбужденно блестели. Тома охватило темное предвкушение: Стаффорд получил приказ действовать, ничто иное его не привело бы в такое состояние.

— Отлично, — напоказ обрадовался Стаффорд. — Дамы, мистер Блэк, вы не против оставить нас? Мне хотелось бы поговорить с молодыми людьми о предстоящих сражениях.

Сигнус молча кивнул и предложил руку Друэлле. Реджина замялась, заинтересованно смотря то на Тома, то на Стаффорда, но в итоге тоже удалилась. Стаффорд обернулся и взмахом палочки открыл ближайшую дверь.

— Не стоит привлекать дополнительное внимание, — пояснил он уже без липкой улыбки. Том первым прошел в старый класс. Пыли здесь было не слишком много, но приемлемый вид кабинет потерял уже давно.

Напряженно расправив плечи, следом за Томом в класс прошел Абраксас. После порог переступили белый как мел Селвин и все еще немой Эйдан. Впрочем, немота не помешала ему заклятием очистить от грязи ближайшую парту и усесться на нее.

Том кинул «друзьям» предупреждающий взгляд, чтобы те держали себя в руках и не смели давать выход эмоциям, и спокойно посмотрел на запирающего дверь Стаффорда.

— Темный Лорд планирует забрать власть в Британии, — сообщил тот. Селвин шумно выдохнул. На лице Тома не дрогнул ни один нерв.

— Он собрал достаточно сил? — спросил Том, чтобы потянуть время. Ответ он знал и так: не собрал. Иначе бы бой под Антверпеном закончился бы куда более плачевно для английской стороны.

— Ему потребуется помощь британских волшебников, — подтвердил рассуждения Тома Стаффорд. — Ваша в том числе. Скоро вы получите возможность делом продемонстрировать лояльность Темному Лорду!

— Каким образом школьники могут помочь столь великому волшебнику? — в тоне Тома скользнула ироничная насмешка, но Стаффорд, слишком взбудораженный новостями, ее пропустил.

— Пока не знаю, милорд не раскрыл подробностей. Однако ему понадобятся верные последователи здесь, в Хогвартсе.

Том кивнул, показывая, что все понял и смиренно ждет приказов.

— Возможно, нужно собрать больше сторонников? — предположил он, закинув пробный камень. Нужно было вытащить из Стаффорда, к какому сроку планируется операция Гриндевальда.

— Не уверен, что мы успеем. Времени приблизительно до Рождества.

Отлично. Том удовлетворенно кивнул собственным мыслям.

— Уолтер, возможно, есть еще что-то, что нам нужно знать? — что Гриндевальду могло понадобиться в школе? Единственный логичный ответ, который Том видел: дети. Взятые в плен в качестве заложников, они станут предметом торга. В Хогвартсе учились отпрыски почти половины магических семей Британии. С таким рычагом давления, как наследники, Гриндевальд быстро поставит страну на колени и навяжет собственную волю.

— Просто будьте готовы. Милорд может изменить планы в любой момент, — предупредил Стаффорд и обвел всех присутствующих нервным взглядом. — Помните, от вашей полезности зависит ваше будущее. Не подведите! Том, рассчитываю на тебя.

Том учтиво склонил голову, принимая руководство. Лишь когда за Стаффордом закрылась дверь, он позволил своему самоконтролю треснуть.

— Том, до Рождества… — побледневшими губами прошептал Абраксас.

— Я слышал, — раздраженно перебил его Том.

Уолтер Стаффорд был одним из немногих фанатиков, искренне поддерживающих Гриндевальда. Будь Стаффорд глупцом, было бы проще, но к фанатизму прилагалась редкая изворотливость — Том оценил способности. Стаффорд уже два года шпионил в Хогвартсе для Гриндевальда, вербовал студентов и не боялся разоблачения.

— Что нам делать? — Селвин испуганно посмотрел на Тома, но Том его проигнорировал.

— Подобрать сопли, — резко ответил Эйдан, все же снявший с себя заклятие немоты.

Стаффорд контролировал всех сторонников Гриндевальда в Британии. Всех: Малфоев, Лестрейнджей, Селвинов, Паркинсонов, Эйвери… Он был не самым опытным дуэлянтом, не самым умным человеком, но он был превосходным шантажистом. В его силах и возможностях было отправить в Азкабан половину старых чистокровных семей.

Слизеринцы, охваченные тревогами за родителей, родственников, вынужденно помогали Стаффорду. Тому претил подобный расклад. На Британию и чистокровных в частности у него были собственные планы.

— Я сказал, что избавлюсь от Стаффорда, — напомнил Том. — Разве я хоть раз дал повод усомниться во мне?

— Нет, Том. Конечно, нет, — в голосе Абраксаса отчетливо читалось облегчение.

Том обвел своих слизеринцев взглядом, испытывая мрачное удовлетворение. Гордые отпрыски старых семей склоняли перед ним головы, признавая безоговорочный авторитет. Позднее, когда он избавит их от Стаффорда, они станут его должниками. Доверие и признательность… Они пойдут за Томом на край света, чтобы отблагодарить.

Разумеется, быстро закончить со Стаффордом не выйдет. Но это даже к лучшему. Чем сильнее будут волнение и страх слизеринцев, тем сильнее окажется благодарность за избавление.

— Я уберу Стаффорда из Хогвартса до Рождества. Однако, если мне потребуется от вас помощь…

— Мы сделаем все, что ты скажешь, — уверенно ответил Абраксас, и Том довольно улыбнулся.

Все складывалось просто отлично.

Библиотека была наполнена тихим шелестом страниц, перешептываниями, похожими на ветерок, запахом пергамента и книг. Айрис никогда не понимала Гермиону, почему та так любит проводить время среди книжных стеллажей, но в последние дни, бывая здесь все чаще, начала проникаться атмосферой.

В библиотеке было до странного уютно. Она принимала Айрис в свой мирок, отгораживала от всех напоминаний о другом времени, малознакомых людях, проблемах и бедах. Поначалу Айрис еще пыталась здесь либо учиться, либо искать информацию о диадеме Рейвенкло, но после возвращения из родного времени ее словно отпустило. И теперь она приходила сюда, просто чтобы отдохнуть от любопытных взглядов, уместных и не слишком вопросов. От всех напоминаний, что она — не дома.

Айрис понимала, что цепляется за иллюзию, и за углом книжного стеллажа она увидит мадам Мортемор, а не Пинс, поиграть в квиддич ее пригласит Альфард, а не Рон… И в какой-то момент вовсе не Драко Малфой направит на нее палочку, чтобы бросить очередное неприятное проклятие. Прятаться было неправильно, да и непривычно: Айрис все проблемы всегда встречала лоб в лоб. Но гнет из обязательств и долга давил, и не было никого, кроме оставшихся в настоящем Рона и Гермионы, кто мог подхватить Айрис под локоть, поставить на ноги и сказать: я рядом, я разделю все с тобой, забудь, отпусти, не думай.

Айрис не жаловалась — не привыкла и считала пустым. В конце концов, кредо Муди «постоянная бдительность» не раз спасало жизнь. Вот только непрерывное напряжение истончало нервы, и Айрис совсем не удивляло, что Муди в итоге немного тронулся рассудком. Поэтому в череде всех происшествий ей нужна была передышка. Ей нужны были тишина, спокойствие и одиночество.

Выходные же подарили не отдых, а бесконечный круговорот событий. Айрис даже уроки была вынуждена делать под боком Меган и едва не на бегу. Ту же трансфигурацию она заканчивала в двенадцать ночи, сидя по-турецки в своей кровати и запихнув волшебную палочку за ухо, как любила поступать Луна Лавгуд.

В итоге за ночь Айрис проспала не более четырех часов, и эти часы были отнюдь не самыми сладкими. Ей опять снились кошмары: безумный калейдоскоп картинок-воспоминаний, Хогвартс, тонущий в дикой вьюге, и она сама, бегущая сквозь сильный снегопад и ветер, чтобы кого-то спасти. Сон оставил после себя слабость и отвратительное чувство бессилия, которое рождалось из-за отчаянного желания что-то изменить и абсолютной невозможности это сделать.

Айрис подавила зевок и склонилась над справочником. Библиотека Хогвартса располагала добрым десятком книг про акромантулов и парой дюжин талмудов, посвященным опасным существам, где акромантулы упоминались. Проблема была в том, что везде рассказывалось об отличительных чертах тварей, их уязвимых местах, полезности для тех, кто хотел пустить этих тварей на ингредиенты. Кретинов, жаждущих лечить существ класса 5Х, среди авторов книг не было.

Айрис предполагала, что нужную информацию она вполне может отыскать в Запретной секции. Хагрид точно был не единственным, кто решил заботиться об акромантулах, какие-то справочники по колдозоомедицине должны были существовать. Те же драконологи однозначно лечили драконов в заповедниках. И Айрис точно знала о существовании паучьих ферм, поскольку из паутины акромантулов получался отличный шелк с магическими свойствами. А уж если вспомнить, как трясся Слагхорн над ядом Арагога…

Она выписывала на отдельный пергамент все, что могло ей пригодиться, чтобы поставить Арагогу диагноз и найти правильное лечение. Пятнадцатилетний Хагрид любил всяких тварей, но в их заболеваниях пока не разбирался, и Айрис приходилось полагаться лишь на куцые описания симптомов. Она уже составила список всех диагностирующих и простых лечебных заклинаний, которые маги применяли к обычным волшебным животным: крапам, книззлам, пегасам. Они не считались опасными тварями, их разводили, о них заботились. И они были магическими существами. Айрис надеялась, что все выписанные заклятия сработают и на гигантском пауке.

Она вздохнула, отложила очередной бессмысленный для нее труд об опасных тварях и прикрыла глаза. На сознание навалилась неподъемная усталость, захотелось просто уложить голову на книгу и уснуть. Вот только скоро должен был быть обед, а после него — трансфигурация, которую Айрис пропускать не собиралась.

Стремясь хоть немного взбодриться, Айрис встала со своего места, сгребла в стопку пролистанные книги и прошла вглубь библиотеки, чтобы расставить их по стеллажам. В секции, посвященной опасным существам, оставалось все меньше фолиантов и брошюр, которые она бы не просмотрела. Взяв наугад еще пяток книжек, она неспешно вернулась к облюбованному уголку и застыла.

Возле стола, небрежно прислонившись к стеллажу и вертя в руках пособие по магическим членистоногим, стоял Риддл. Айрис едва успела подавить в себе вполне обоснованное желание броситься к собственным вещам и проверить, что Риддл трогал и что узнал.

— Меня несколько удивляет твое увлечение опасными существами, — заговорил он, демонстрируя легкое недоумение. Айрис прижала к груди книги, пронзительно глядя на его расслабленную фигуру.

В последнее время Риддл словно искал общества Айрис, и с каждым новым их разговором у нее усиливалось чувство, что на ее шее затягивают петлю.

— Чем обязана? — Айрис уверенно прошла к своему столу и спокойно водрузила на него принесенную литературу. Она решила, что будет лучше игнорировать намеки Риддла и не позволять ему задавать тон разговора.

— Ты не выбирала как факультатив Уход за магическими существами, но читаешь о них довольно много. Прячешь опасного фамилиара? — Айрис нахмурилась. Риддл вцепился в тему фантастических тварей, точно вор в ключ от сейфа в Гринготтсе. Мерлин, да он даже не заметил ее вопроса!

Айрис оперлась ладонями о край столешницы и с вызовом посмотрела на него.

— У меня мантикора под кроватью живет, — сообщила она, и глаза Риддла сверкнули недобрым огнем. Насмешек в свой адрес он не терпел.

— Как безрассудно с твоей стороны, — он небрежно вернул книгу, которую держал в руках, в стопку и повторил движение Айрис, опираясь ладонями о поверхность стола. Расстояние между их лицами стремительно сократилось до каких-то десяти дюймов. — Осторожнее, так ты можешь разделить участь Хагрида.

Айрис стиснула зубы. Она прекрасно слышала подтекст каждого слова. Риддл был мастером двояких ответов, которые его собеседники почти всегда понимали превратно, не замечая угроз и темных обещаний.

— Спасибо, что предупредил. Ты за этим подошел?

— Знаешь, что больше всего меня удивляет? Что строение организма акромантулов и их повадки тебе интереснее произошедшего с твоим зельем. Не потому ли, что ты знаешь настоящую причину, по которой противоядие превратилось в яд?

Взгляд Риддла стал колючим, въедливым, и Айрис сперва замерла, а потом разозлилась. Риддл опять загонял ее в угол.

— Нет, — коротко ответила она, не желая оправдываться или вообще что-то объяснять. Она не обязана была посвящать все свое время исключительно зельеварению.

— И твои попытки испортить зелье только показали, насколько сильно ты не хочешь эту причину раскрывать, — Риддл словно задался целью не слышать ничего из того, что говорит Айрис. Он оттолкнулся от столешницы и плавно обогнул стол, на ходу доставая волшебную палочку. Айрис мгновенно выпрямилась и потянулась к карману мантии. Пальцы сжали успокаивающе-теплое древко. От напряжения зазвенело в ушах.

Но Риддл отвел палочку в сторону и поставил свои заглушки и отвлекающие чары.

— Вино Лафарж сменило свойства из-за твоей магии, Суон. А знаешь, в каких случаях меняется магия волшебника?

Айрис показалось, что ее сердце рухнуло куда-то в подземелья Хогвартса, а кровь в венах остановила ток. Неужели она действительно считала, что Риддл не доберется до этого в своих рассуждениях?

— Если ее забирают у другого мага, — Риддл приблизился, остановившись в двух шагах. — Неужели племянница непогрешимого Альбуса Дамблдора увлекается темной магией?

— Нет, — односложно ответила она и выпрямилась.

Ситуация стремительно из просто плохой превращалась в паршивую. Отношение Риддла к Дамблдору было Айрис хорошо известно, как и желание любой ценой его дискредитировать. Мнимое родство — троюродная линия — могло сослужить Дамблдору дурную службу.

— Профессор Слагхорн делал ставку на открытие нового рецепта вина Лафарж. Полагаю, он точно знает, что нет законных способов сварить это зелье по существующему рецепту и получить подобный твоему результат, — Риддл подошел еще ближе и практически навис над Айрис. Она отчетливо ощутила запах хвои — так пахло мыло в ванной старост. За пятьдесят лет домовики не изменили своим привычкам. — Как, думаешь, поступит профессор Слагхорн, если узнает, что рецепт не менялся?

— Мне надо испугаться? — сощурилась Айрис, чуть подавшись вперед.

— Магия, меняющая вектор силы… — Риддл почти шептал, настолько тих стал его голос. Тих и возбужден. Да, сам Риддл никогда бы не отказался отнять чужую силу, если бы это сделало его сильнее. — Кому будет интереснее способ обретения подобного таланта: аврорам или все же Отделу Тайн?

— Ты обвиняешь меня в том, что я у кого-то забрала силу? А ты готов к последствиям — а они точно будут, — когда я под Веритасерумом докажу, что твои обвинения ложны? — Айрис вынудила себя стоять спокойно и прямо. Такие люди, как Риддл, чувствовали слабину и давили на нее до победного. Поэтому Айрис даже не шелохнулась, когда Риддл поднял руку с зажатой в ладони палочкой, хотя от напряжения спина покрылась потом, а рубашка под мантией противно прилипла к телу.

— Вот как, — протянул он задумчиво, рассматривая Айрис так, словно впервые видел. — Тебе ведь есть, что скрывать, верно, Ариста?

— Всем есть, что скрывать.

Риддл еще несколько секунд всматривался в ее лицо, а затем отступил, опустив палочку. Айрис видела, что он не услышал желаемого, но какое-то решение все же принял. В жестах, искривленной линии губ не было и тени сомнений.

— Завтра в восемь в лаборатории, — озвучил Риддл, не допуская отказа, снял резким жестом свои чары с уголка и ушел.

Айрис рвано выдохнула, нащупала сбоку от себя стул и буквально рухнула на него. Дыхание срывалось, в коленях поселилась противная слабость. Страха не было — Айрис не умела бояться Риддла, — но было что-то иное: нервное возбуждение, волнение, тревога.

Айрис сняла душивший ее бант и расстегнула воротник блузы. Откинувшись на спинку стула, посмотрела на выбеленный сводчатый потолок.

Риддл не отступит — не та ситуация. И что ей теперь делать?

 

— Ариста, ставку сделать не хочешь? — Альфард поиграл бровями, перегнувшись к Айрис через стол.

— На что? — растерялась Айрис.

— Сядь нормально, прекрати позорить факультет, — тут же зашипела на Альфарда сидящая неподалеку Шарлотта Крауч. Айрис точно знала, что это Шарлотта, потому что Эмилия задерживалась в библиотеке вместе с братцем. — И вообще, что за вульгарное развлечение! Мы не какие-то американцы! Предлагать такое девушке…

— Шарлотта, будь любезна, не порть вечер, — Альфард развернулся к Крауч со злой улыбкой. Айрис и не знала, что он так может улыбаться. — Ариста, на твой бой с Лестрейнджем почти весь Хогвартс ставки сделал!

— И на кого ставят? — заинтересовалась Айрис.

— В основном на Лестрейнджа, — Альфард все-таки сел нормально, прекратив вытирать столешницу грудью. Айрис пожала плечами: она ожидала подобного расклада со ставками. Лестрейнджа здесь знали, не раз видели в бою, в конце концов, он был вице-чемпионом школы. А она? — Но я поставил на твою победу, имей в виду.

— Выкинул на ветер десяток галлеонов, — прокомментировал Фоули, и Айрис, сама так думавшая, внезапно испытала раздражение. — С другой стороны, если ты, Суон, не будешь медлить или ждать честного боя, у тебя есть шансы хотя бы на ничью.

Айрис удивленно посмотрела на Фоули. За прошедшую неделю тот ясно дал понять, что к поклонникам Аристы Суон не относится.

Фоули же дорезал бифштекс и продолжил:

— Лестрейндж всегда бьет на поражение. У него колоссальный запас атакующих заклятий. Какие-то из них разрешены условно, какие-то уже лет сто как вышли из широкого применения. Я сомневаюсь, что в школе есть еще один человек, так хорошо знакомый с боевой магией. Твое преимущество — внезапность и скорость. Успеешь его реализовать в первые секунды боя — молодец, а нет — думай, как проиграть с честью.

— Звучит неприятно, но Берт прав, имей в виду, — вздохнул Альфард.

— Вот спасибо.

— Можешь на длительность поединка поставить, таких ставок тоже много.

Айрис мрачно посмотрела на почти нетронутый ужин. Не потому, что она не хотела есть или слишком волновалась. Просто ужинать, когда на нее глазели половина Большого зала, а за спиной были слышны перешептывания о ней же, оказалось невозможно. Айрис мерещилось, что ее рассматривают под лупой, подмечая каждый жест.

— Не обращай внимания, — посоветовала Эмма, когда из-за соседнего стола отчетливо донеслось «Суон Лестрейнджа не победить».

Айрис закатила глаза. Не обращай внимания? Проклятье, да это уже ее девиз по жизни.

Большой зал был похож на растревоженный улей. Эмма, Меган и Альфард в разное время независимо друг от друга предупредили Айрис, что первые дуэли в году всегда наиболее интересные.

— Потом страсти утихнут, а бои приедятся, — пообещала Меган после трансфигурации, когда Селвин посулил Айрис фееричный проигрыш, а Гловер с усмешкой сказала, что на месте Лестрейнджа не расслаблялась бы.

Анна Гловер много раз доказывала свое мастерство в дуэлях, и к ее словам прислушивались. Она была второй и последней девушкой из шестнадцати человек, прошедших в финальные бои в прошлом году (первой оказалась выпустившаяся Вальбурга Блэк). Более того, она сумела занять пятое место, что говорило лучше всяких слов.

— Я с такой бабушкой тоже высокие места занимал бы, — беззлобно хмыкнул Шафик, когда Меган рассказывала о прошлогодних боях. Фред в них занял только седьмую позицию, но он своим результатом был доволен.

— А кто у нее бабушка? — осторожно спросила Айрис, переживая, что эта информация известна всем, включая младенцев.

— Профессор Мэррисот, — хихикнула Меган, а Айрис открыла рот. — У Анны потрясающий тренер, так что я бы сказала, пятое место — это не лучший результат.

— Было бы выше, но в сетке не повезло, столкнулась с Риддлом и не вышла в полуфинал.

И они были не единственными, кто это все обсуждал. Со всех сторон, из всех углов неслись предположения, кто кого и как. Фигурировали не только Айрис и Лестрейндж — хотя о них говорили много и с охотой. Айрис была «новой кровью», неизвестной величиной, способной поменять привычный расклад. Многие даже прочили ей место среди шестнадцати сильнейших дуэлянтов Хогвартса — четверо из прошлогоднего состава закончили школу, освободив дорогу на пьедестал. Мало кто верил в ее победу над Лестрейнджем, а вот попадание в турнирную сетку предрекали почти все семикурсники: они-то видели бои с манекенами.

Айрис вновь оказалась в центре внимания, и она не знала, то ли смеяться таким причудливым поворотам судьбы, то ли расстраиваться.

Ужин заканчивался как раз к семи, и под конец студенты едва не одновременно встали со своих мест и организованной толпой отправились к дуэльному залу.

— Там вся школа будет? — опешила Айрис.

— В начале года всегда так, — Альфард положил руку на плечо Айрис и легонько сжал. — Не переживай, ты справишься.

Айрис удивленно посмотрела на него и улыбнулась. Дуэли ее не пугали, ее раздражало чужое внимание, но Альфарду об этом неоткуда было знать.

На дуэльный зал явно накладывали чары расширения пространства, иначе в нем просто не поместилось бы такое количество учеников. Помещение походило на лекторий без парт. Наверху, на галерке, располагались младшие курсы. Они не участвовали в боях, только смотрели и набирались опыта. Нижние места, поближе к помосту, занимали те, кто собирался сражаться.

Дуэльная площадка располагалась на широком возвышении и уже была окружена прозрачными щитами, похожими на мыльные пузыри. По их поверхности пробегала то рябь, то радужные блики.

— Уже укрепили, — хмыкнул Фоули. — Даже что-то новое добавили.

— Вижу, — Альфард запихнул руки в карманы мантии и с интересом разглядывал защитные чары.

Айрис вновь восхитилась профессором Мэррисот. Та действительно заботилась о безопасности студентов, в отличие от многих прошлых преподавателей Айрис.

— Лестрейндж и эти снести способен, — хохотнул Шафик.

— Эти не снесет, — рядом с их компанией внезапно оказались Сигнус Блэк и Малфой. Сигнус на слова Малфоя согласно покивал головой и добавил:

— Но на всякий случай девочек на первый ряд сажать нельзя.

— Том уже распорядился, — важно кивнул Малфой. Риддл стоял внизу и следил за рассадкой студентов.

На языке Айрис вертелось с десяток вопросов, но задать их было некому. Ребята возбужденно переговаривались, полностью поглощенные собственными прогнозами на битву. Для них происходящее являлось частью привычной жизни, и Айрис просто не решилась спрашивать что-либо, боясь попасть впросак.

Чувствуя знакомое волнение под ложечкой, Айрис прошла к помосту. Она выкинула из головы лишние мысли, и теперь ее больше занимало не внимание студентов, а необходимость колоссальных защитных мер. Неужели Лестрейндж был настолько силен и не сдержан, что приходилось ставить десяток слоев щитов? Айрис это казалось лишним. Конечно, безопасность была превыше всего, но пробить столько чар…

Айрис в защите разбиралась довольно хорошо, особенно после занятий ОД. Ей приходилось страховать ребят, когда они отрабатывали потенциально опасные заклятия, и она неплохо набила руку на всевозможных щитах. И теперь могла с уверенностью сказать, что возле помоста подняли не обычные защитки. Это были полноценные осадные щиты, которые невозможно было пробить парой-тройкой атакующих заклятий.

Лестрейндж расхаживал по другому концу помоста. Его палочка плевалась нетерпеливыми искрами, оставляя за собой шлейф словно бенгальских огней. Мантии на нем уже не было, и Айрис тоже сняла свою и заозиралась, где ее оставить. На помощь пришла Эмма, покинувшая Большой зал вместе с Айрис и шедшая позади нее.

— Давай мне, — Эмма подошла к помосту и протянула руку, и Айрис с благодарностью отдала ей мантию. — Удачи.

Айрис кивнула, покрепче сжала свою палочку и развернулась к Лестрейнджу. Волнения не было, даже не взирая на то, что весь день ее старательно запугивали предстоящим боем. В зале у дальней стены стояли профессора Мэррисот и Стаффорд, а под конец рассадки студентов появился и Дамблдор. Айрис догадалась, что они втроем собирались наблюдать за сражением и страховать дуэлянтов.

Пока же Мэррисот следила за тем, как рассаживаются студенты, и одобрительно кивала действиям Риддла. Айрис и рада была бы сказать, что учителя слишком много дифирамбов поют его смекалке, знаниям, талантам, но здесь и сейчас вынужденно соглашалась с Мэррисот. Риддл ловко управлялся с толпой перевозбужденных студентов. Айрис, не понаслышке знавшая, как сложно бывает угомонить желающих сражаться ребят — бесценный опыт подарил ОД, — могла лишь молча признавать чужие умения.

Стаффорд же внимательно следил только за одним человеком — за ней самой. Айрис не сразу заметила это внимание и поначалу даже решила, что ошиблась и придает слишком много значения случайным взглядам. Но нет, Стаффорд наблюдал за ней, и так пристально, что становилось не по себе. И лишь приход Дамблдора заставил его отвлечься и переключиться.

Айрис закусила губу, размышляя, что Стаффорду от нее было нужно. Интуиция почти кричала, что ничем хорошим такое внимание не закончится.

Ровно в семь вечера профессор Мэррисот подняла свою палочку и выстрелила в воздух снопом алых искр. В зале мгновенно стало тихо, а Лестрейндж стелющимся шагом направился к центру помоста. Айрис немного замешкалась, но последовала примеру.

— Итак, дамы и господа, — сильный голос Мэррисот был слышен в каждом уголке зала. — Приветствую вас на первой турнирной дуэли в этом году. Правила, надеюсь, напоминать не надо. Эйдан, Ариста, — она развернулась к стоящим на помосте и многозначительно посмотрела на них. — Я жду честного поединка. Удачи вам обоим.

Лестрейндж Мэррисот и не слушал, не сводя горящего взгляда с Айрис. С таким нетерпением на нее не смотрел еще никто ни разу, даже неловко стало.

— Удачи, Суон, — оскалился он и кивнул в традиционном приветствии. Айрис склонила голову в ответ. У нее не было богатого опыта участия в дуэлях, последняя была между ней и Волдемортом, и лучше бы она о ней не вспоминала.

— Три, — начала отсчет Мэррисот, наблюдая, как Лестрейндж и Айрис расходятся на разные концы помоста. — Два. Бой!

Айрис показалось, Мэррисот договорить не успела, а Лестрейндж уже сорвался в битву. Айрис метнулась в сторону и попала под его второе заклятие.

— Reflecto, — взмахнула она палочкой. — Stupefy!

Лестрейндж ее атаку даже не заметил, послав в нее чары иллюзии. От бледно-розового луча Айрис едва увернулась, а в нее уже летел конъюктивитус. Поразительный темп! Лестрейндж атаковал на выдохе, он не делал пауз между заклятиями, не ставил щиты и постоянно двигался по помосту, навязывая бешеную скорость, при которой так легко было ошибиться.

Айрис по достоинству оценила манеру боя. Она предполагала нечто подобное, еще когда Лестрейндж сражался на уроке Защиты с манекенами, но одно дело видеть и совсем другое — участвовать лично. Айрис не успевала атаковать в ответ, только уворачиваться и ставить щиты.

Лестрейндж бил сильно, а его заклятия — каждое из них — гарантированно бы вывело Айрис из сражения. Плевать он хотел на зрелищность, интересную стратегию — ему нужна была исключительно эффективность.

Стало понятно, почему ставки принимались не только на победу Лестрейнджа, но и на время, за которое он победит. И счет там шел на секунды. Айрис интересовалась у Альфарда: в Хогвартсе не было ни одного ученика, кто поставил бы на бой дольше минуты.

И это раззадоривало, вызывало нестерпимое желание доказать всем: Айрис Поттер отличный боец.

Словно почувствовав ее настрой, магия вокруг сгустилась, и Айрис с внутренним восторгом поняла, что время замедлилось. Она не сдержала улыбки, которую поймал — вот везет же ей! — сам Лестрейндж, и легко ушла от двух атак подряд.

— Expelliarmus!

Лестрейндж, в этот момент произносивший очередное заклинание, не успел выставить щит или отойти в сторону. Он даже не видел атаки из-за вспышки предыдущего заклятия. Айрис поднырнула под луч на невозможной скорости и атаковала в промежутке между двумя секундами, вдохом и выдохом.

Палочка вылетела из ладони Лестрейнджа, и Айрис молниеносно перехватила ее полет.

В зале повисла тишина, которую через миг разорвал чей-то полный потрясения голос:

— Невозможно!

— Девятнадцать секунд, прикиньте, девятнадцать!

— Феноменально!

— Да просто повезло!

— Да какое «повезло»? Ты ее скорость видел? Она прямо из-под луча поднялась!

Зал трясло, лихорадило и рвало от криков, а Айрис не сводила взгляда с застывшего Лестрейнджа. Она ждала, что он разозлится, но его словно огрели конфундусом. Айрис неуверенно подошла к нему и протянула его палочку.

— Реванш, — отмер он. Ни злым, ни взбешенным он не выглядел. Более того, огонь азарта в глазах стал еще ярче. Лестрейндж пришел в себя. — Реванш!

От его громкого крика разговоры в зале прекратились.

— Эйдан, бой окончен, — напомнила Мэррисот, но тот только отмахнулся.

— И минуты не прошло! Я имею право на еще один поединок! Вы же видели, это потрясающий бой! Я весь горю! Суон, принимай вызов!

Лестрейндж выглядел невменяемым, и Айрис запоздало поняла, что надо было не выпендриваться, а просто проиграть и избавить себя от внимания половины школы, Риддла и самого Лестрейнджа. А она с удовольствием и на всплеске адреналина шагнула навстречу неприятностям.

Она неуверенно взглянула на Мэррисот, взиравшую на происходящее с понимающей усмешкой, на спокойного Дамблдора, рассеянно поглаживавшего рыжую бороду, на Стаффорда, почти пожиравшего Айрис глазами…

— Суон! — напомнил о себе Лестрейндж. — Вызов!

Айрис кивнула, твердо решив в этот раз за победу не цепляться. И Лестрейндж, и — еще больше — Стаффорд напрягали.

— Хорошо, — Мэррисот покачала головой и дала отмашку. — Реванш. Три. Два. Начали!

Айрис вновь увернулась, но луч заклинания внезапно расщепился. Ей пришлось закрываться щитами, а Лестрейндж в это же время сменил положение на помосте и из другого угла послал два или три заклятия. Айрис пригнулась, а затем поставила защиту, не желая сдаваться слишком просто. Еще несколько атак она или обошла, стремительно двигаясь по дуэльной площадке, или поймала на щиты, но в конечном итоге намеренно и очень удачно пропустила заклятие головокружения. Потолок и пол поменялись местами, перед глазами все смазалось, и Айрис осела на помост, не способная больше нормально двигаться.

— Все, стоп, — скомандовала Мэррисот. Дуэль остановилась, Айрис финитой сняла с себя заклинание. Она была уверена, что теперь Лестрейндж успокоится, но…

— Какого драккла, Суон?! — заорал он на весь зал. — Какого Мордреда ты решила, что я поверю в такой исход? Ты за кого меня принимаешь?

— Эйдан! — Мэррисот попыталась пресечь излияния, но Лестрейндж даже не услышал окрика. Он был зол, невероятно зол, и смотрел на Айрис, и не пытаясь сдерживать бешенство.

— Вставай и сражайся нормально! — он отрывисто махнул рукой, и из палочки вылетел похожий на кнут луч. Луч врезался в щиты, те задрожали, и по залу пронесся грохот взрывной волны.

— Мистер Лестрейндж, уймитесь! — рявкнула Мэррисот, явно усилив голос магией.

— Это был не бой, а ущербище! Ты, мантикорова… — Лестрейндж замолчал на самом патетичном месте. Возле помоста появился Риддл, который без лишних разговоров наложил на Лестрейнджа силенцио.

— Бой окончен, — холодно напомнил он, и Айрис издалека видела, как побледнело его лицо и заострились скулы. Риддл тоже был в ярости. — Прошу прощения, профессор.

Мэррисот неодобрительно покачала головой, а Дамблдор добродушно заметил:

— Молодость-молодость… Мистер Лестрейндж горяч, и его иногда… заносит.

— В данном случае, Альбус, я приму сторону Эйдана, — выступил Стаффорд, манерно растягивая слова и неприятно напоминая Малфоя. Их по одному учебнику учили, что ли? — Мисс Суон определенно способна на большее, это показал их предыдущий поединок.

Лестрейндж, так и не сумев снять заклинание немоты, взмахнул палочкой и вычертил в воздухе яростно горящие золотым огнем буквы.

«ОНА ПОДДАЛАСЬ», — гласили они.

Айрис неловко одернула задравшуюся выше положенного юбку и спрятала руки за спиной. Она не ожидала, что Лестрейндж в горячке боя заметит намеренность поражения. Айрис удалось очень ловко и естественно попасть под луч заклинания.

«Реванш не засчитан, — продолжил выводить палочкой Лестрейндж. — Еще один бой».

— Да ты охамел, Лестрейндж! — донеслось возмущенное из зала. — В очередь!

«Заткнись», — мгновенно вспыхнуло в воздухе.

Лестрейндж вопросительно и требовательно посмотрел на Айрис, и она отрицательно покачала головой и собралась покидать помост.

«Суон, зачем ты здесь?» — лишенный голоса Лестрейндж злился, и буквы плясали в воздухе как бешеные. Айрис замерла. Она прекрасно поняла, о чем спрашивал у нее Лестрейндж. Зачем она пришла в дуэльный клуб, зачем приняла вызов, ввязалась во все это, если теперь отказывалась сражаться? Зачем она поддалась, если ее цель — стать сильнее? Лестрейндж выглядел не просто злым, он выглядел оскорбленным, и Айрис сознавала, чем именно она его оскорбила.

— Последний бой, разрешите? — спросила она у Мэррисот, и та со вздохом махнула рукой. Риддл, бросив на Лестрейнджа предупреждающий взгляд, снял заклятие.

— Сражайся в полную силу, ясно? — Лестрейндж принял стартовую позицию, и Айрис в третий раз за вечер встала к центру помоста. Про себя она решила, что это последний раз, когда она сражается с этим психом. На следующий бой она вызовет Альфарда. Или Шафика. Или Фоули. На худой конец, Селвина, он точно не откажет.

Интересно, а Стаффорд на всех боях присутствовать будет? От его липкого взгляда у Айрис чесалось между лопаток и росло желание отмыться в душе.

— Один. Два. Бой!

В воздухе соткался знакомый хлыст, тот, от которого содрогнулись осадные щиты — ненормальный Лестрейндж решил не мелочиться, — и Айрис буквально отлетела вбок, направив в сторону хлыста экспульсо. Расчет оказался верным, одна мощная атака остановила другую, но купол над помостом вспыхнул радугой, и часть чар, послабее и попроще, пала, не выдержав натиска.

Уже зная, что следующее заклинание прилетит раньше, чем она успеет сориентироваться, Айрис сменила направление в сторону собственного синего пламени. Редко кто ищет укрытия под предыдущей атакой, поэтому туда Лестрейндж бы точно не выстрелил. И Айрис вновь угадала. Золотой луч, сорвавшийся с кончика палочки Лестрейнджа, разбился на полдюжины траекторий, но ни одна часть заклинания не попала в Айрис, метнувшуюся к плавно стекающему по куполу огню.

Лестрейндж с безумной улыбкой на все лицо выстрелил в Айрис условно разрешенной «костеломкой» — Айрис узнала ее по багровой вспышке и отразила атаку.

— Эйдан, это уже слишком! — раздался крик Мэррисот откуда-то из зала. Айрис не видела ничего вне помоста. Залечить переломы в волшебном мире было несложно, но боль от десятка сломанных костей — это точно не то, что хочется испытывать после школьной дуэли.

— Bombarda! — Айрис направила кончик палочки в пол перед Лестрейнджем. Доски послушно взорвались щепками, позволив вновь переместиться по помосту.

— Давно бы так! — крикнул Лестрейндж, мощной волной откидывая от себя деревяшки. Он был счастлив. Псих.

Добрая треть помоста превратилась в опилки. Лестрейндж невероятно легко перемахнул через дыру в полу, наступая на поломанные доски и стремительно скользя по ним, точно ничего не весил. Айрис попыталась его оттолкнуть, применив эверте статум, но Лестрейндж просто поднял в воздух разнесенный помост и закрылся им как щитом. Он воспользовался идеей Айрис бить из-под другого заклятия, и Айрис едва успела поставить щит, как в нее полетели массивные деревянные обломки. Щит выдержал пару ударов и треснул, а поток досок не кончался.

— Depulso! — Айрис наотмашь рассекла воздух перед собой и послала все обломки в обратный полет. Лестрейнджа это не остановило. Он кинул экспульсо, вынуждая Айрис уклоняться и от деревяшек, и от пламени. Где-то на подсознании отметив, что в поединке с Лестрейнджем помост должен оставаться пустым и чистым, иначе даже щепки будут использованы в бою против оппонента, Айрис подняла палочку и сделала характерный для броска лассо жест.

Тогда, после случая в пещере с инферналами, она ожидаемо интересовалась, что за заклинание применил Дамблдор. Айрис не была уверена, что сумеет удержать такую массу пламени, но на другом конце помоста стоял Лестрейндж, который точно нашел бы, что противопоставить атаке, чем погасить ее. А от летающих обломков нужно было избавляться. Экспульсо создавало направленный кратковременный поток огня, оно не сожгло бы несколько десятков досок.

Айрис зарекалась использовать стихийное огненное заклинание, особенно после того, как его продемонстрировал Риддл. Но острых деревянных обломков было слишком много, и носились они над дуэльной площадкой как бладжеры.

Из кончика палочки с ревом вылетела огненная струя, закрутилась спиралью. Айрис показалось, что ее растягивают на дыбе, натянулся каждый нерв, каждая мышца. Сила, которая подпитывала огонь, рвалась из тела, выворачивала наизнанку. Ее трясло под напором заклятия, и она не могла, просто физически не могла унять эту дрожь, как не смогла бы противостоять сильному ветру.

Палочка норовила выскользнуть из рук вслед за огненным потоком, и у Айрис в мыслях пойманной птицей бился только один вопрос. Как Риддл смог удержать пламя?

Она стиснула зубы, на чистом упрямстве заставляя себя стоять на одном месте. Пальцы, в которых была зажата палочка, свело до ломоты, древко нагрелось и обжигало. Айрис совсем не удивилась бы, если на ладони потом обнаружился бы ожог.

Пламя набирало силу, сухой соломой вспыхнули обломки помоста. Айрис мысленно попыталась направить его вверх, чтобы не задеть Лестрейнджа. Она не видела, что происходит на его половине дуэльной площадки, но поняла, что что-то не так, когда сквозь пламя полетели фиолетовые молнии, а из зала донесся крик Мэррисот:

— Прекратить бой!

Айрис показалось, что она увидела мелькнувшую за огнем мшисто-зеленую мантию Дамблдора, и попыталась втянуть пламя обратно в палочку. То с огромной неохотой поддалось, но фиолетовых молний стало больше. Они сетью опутывали помост и горящие обломки пола в воздухе и словно вбирали в себя огонь.

— Лестрейндж, ты рехнулся? — Айрис едва узнала искаженный страхом голос Альфарда и напряглась. То, что ситуация вышла из-под контроля, она поняла еще по крику Мэррисот. Но вот насколько происходящее опасно, до нее дошло только сейчас.

Время вновь замедлило ход событий, откликаясь на эмоции Айрис. Она отчетливо увидела, как молнии поглотили остатки пламени, как ненормально серьезный Лестрейндж отпустил заклинание, чтобы впервые поставить около себя защиту, услышала его крик:

— Суон, щит!

И молнии взорвались с яркой бело-фиолетовой вспышкой. Айрис успела выставить перед собой отражающий щит, но взрывная волна отбросила ее назад, как тряпичную куклу. Все тело пронзила боль, словно в нее попал круциатус, перед глазами выросла стена огня, и сознание отключилось.

 

Она пришла в себя так резко, точно в ее сознании щелкнули тумблером. Не было ни растерянности, ни провалов в памяти — все выглядело так, будто она просто на несколько секунд закрыла глаза. Вот только увидела она выбеленный потолок с солнечными бликами и бродящими бледными тенями, а не жаркое пламя.

— Прости, я тебя разбудил, — покаялся знакомый бас.

Айрис попыталась повернуться, но тело точно парализовало, и попытка принесла только ломоту в костях и тупую боль в мышцах. Скрипнули пружины кровати, и в поле зрения Айрис появилась лохматая голова Шафика.

— Ужасно выглядишь, — сообщил Фред, и Айрис усмехнулась. — Самочувствие как?

— Наверно, так же, как и внешность, — голос превратился в скрежещущий хрип. Банши и те разговаривают приятнее. — Я парализована?

— Да, извини, сейчас, — Фред взмахнул палочкой, и Айрис точно из тисков выпустило. Все тело резко заныло от болезненных ощущений. — Я тебя обездвижил, чтобы ты себе не навредила. Бывает после неожиданного пробуждения.

— Эннервейт?

— Он самый. Провалов в памяти нет? Ясность сознания? Перед глазами не расплывается?

Айрис прислушалась к себе.

— Помню все. С сознанием вроде все в порядке. Вижу хорошо, — отчиталась она и еще раз попыталась сменить положение. Сдвинуться получилось, но при этом все конечности прострелило резкой, острой болью. — Ох!

— Ты бы поаккуратнее. У тебя было пять переломов, порвана селезенка, проткнуто легкое, сорок пять процентов тела в ожогах. Тебя, конечно, собрали по кусочкам, залатали и наложили обезболивающие чары, но чтобы лечение подействовало, требуется время.

— Оу, — Айрис замерла. С ней случалось всякое, но таких обширных повреждений она ни разу не получала. И это она еще щит успела поставить! — А что с Лестрейнджем? И где я?

Она только что сообразила, что место было мало похоже на больничное крыло Хогвартса. Привычные своды над головой отсутствовали, стены пестрели веселыми пятнами, точно безумный художник опрокинул на них свою палитру, огромные окна ничем не походили на стрельчатые замковые.

— Ты в Мунго. А Лестрейндж вон, по соседству лежит.

Айрис аккуратно повернула голову и увидела замотанную в бинты от макушки до пят фигуру, пластом лежащую на соседней железной койке.

— Он пока спит, и я будить его не хочу, — сообщил Фред.

— Я тоже на мумию похожа?

— Ага. Противоожоговая мазь уже к завтрашнему дню нарастит новую кожу, не переживай. Даже шрамов не останется. Переломы все уже срощены…

— И давно я здесь? — Айрис перебила Фреда, осознав, что сейчас явно солнечный день, а не поздний вечер.

— Почти сутки, — Фред почесал затылок. — Слушай, я догадываюсь, что вопросов у тебя больше, чем у Марчбэнкс на экзамене… Короче, в Мунго вас переправили, потому что миссис Ургхарт сказала, что вам обоим нужна быстрая и комплексная помощь, и лучше вас сбагрить консилиуму целителей, а у нее и так много работы. Вы с Лестрейнджем стихийное бедствие устроили, осадные щиты рухнули!

— Кто еще пострадал? — взгляд Айрис заметался по палате, но из четырех коек две определенно пустовали. Кроме нее и Лестрейнджа пациентов тут не было. Но ведь в Мунго не одна палата…

— Тебе поименно перечислить или хватит количества? Человек двадцать, стационарные щиты все же погасили большую часть чар, а Дамблдор, Мэррисот, Стаффорд и старшекурсники успели свою защиту возвести. Так что больничное крыло Хогвартса вчера было забито, но миссис Ургхарт всех на ноги поставила, — спокойно отчитался Фред, точно речь шла об овощах на прилавке, а не раненых студентах. — Сегодня к вечеру выпишут последних пострадавших.

— О Мерлин… — Айрис похолодела. Двадцать человек!

— Не стони, все целы. Лестрейндж придурок редкостный, от него другого и не ждали, а вот ты, конечно, отожгла, — Шафик хмыкнул, вспомнив о чем-то. — Рейвенкло оштрафовали на пятьдесят баллов, у тебя до конца сентября отработки, как выйдешь из больницы, а Лестрейнджа ко всему прочему еще и от дуэлей отстранили. Не знаю, кто ему придет сообщать эту потрясающую новость, но будет лучше, если сообщат, пока он в Мунго.

Айрис виновато опустила голову.

— Я даже не знаю, что за заклинание он использовал и почему была такая реакция…

— Заклинание старое, стихийное. Само по себе оно не слишком опасно, поэтому его и не запретили. Но есть проблема. Угадаешь, какая?

— Оно усиливается огнем? — логично предположила Айрис, и Шафик покивал головой.

— Почти угадала. Оно усиливается любым энергозатратным заклятием. Абсолютно любым. Но огонь предпочтительнее, там еще и дополнительная энергия от тепла. Мы были уверены, что живыми вас не найдем, ты это понимаешь?

Настроение Фреда резко изменилось. Он хмуро посмотрел на Айрис и скрестил руки на груди.

— Если бы я знала…

— Пролитое зелье не соберешь. Хвала Мерлину, живы остались. Сейчас сюда придут целители. Я уговорил их дать мне пять минут, чтобы поговорить с тобой. Они согласились, что после пережитого потрясения тебе будет лучше узнать информацию от знакомого человека, чтобы не плодить панику.

Айрис благодарно кивнула. Да, если бы она пришла в себя в незнакомом месте, а рядом сидел бы незнакомый целитель, вопросов было бы больше, как и активных действий. А так Айрис терпеливо ждала, пока Фред сам все расскажет. К тому же, целителю Айрис бы и не поверила: его-то в дуэльном зале не было. А вот Шафик был.

— Ладно, Суон. К тебе и Лестрейнджу было разрешено по одному посещению, посещением к тебе я воспользовался. Кто придет к Лестрейнджу, я не знаю. Ну, профессоров и родителей не считаем, они могут приходить сколько угодно. У тебя есть родня в Англии, кроме профессора Дамблдора?

— Нет.

— Ясно. Если все будет хорошо, завтра вечером вас переведут в больничное крыло Хогвартса. Ну, в любом случае до конца недели точно выпишут. Я пошел. Поправляйся давай.

— Спасибо, что заглянул, — доброжелательно ухмыльнулась Айрис, и Фред подмигнул в ответ.

Целители зашли сразу после него. Айрис стоически вытерпела все расспросы и диагностические чары, смирилась с унизительной процедурой сопровождения до туалета — медсестра даже собиралась подержать ее над унитазом, чтобы Айрис не упала на кафеле! — и кормления с ложечки. Ей клятвенно пообещали, что к вечеру бинты с рук хотя бы частично снимут, и ужинать она сможет уже сама. Но главное, она сумела молча выслушать пяток мнений о собственной безответственности и «мисс Суон, вы же девушка, зачем вам такое травмоопасное занятие, как дуэлинг?».

Фраза «вы могли погибнуть!» давно перестала внушать Айрис страх или хотя бы должное беспокойство. Она пережила тролля, василиска, дементоров, драконов, Волдеморта и его Пожирателей, и последствия обычной школьной дуэли ее волновали мало. Даже если оппонентом был псих Лестрейндж.

Его привели в сознание ближе к вечеру. Айрис лежала на своей койке и считала тени на потолке, когда дверь в палату открылась и через порог переступил Малфой.

— Привет, Суон. Эйдан спит? — Малфой говорил негромко, и было видно, что он не слишком рад находиться здесь. Айрис вспомнила, с какими новостями он пожаловал, и искренне пожалела гонца.

— Прежде чем сообщать о наказании, обездвижь его, — посоветовала Айрис. — Палочки у нас, конечно, отобрали, но мало ли…

Она думала, что Малфой оскорбится или покрутит пальцем у виска, но он серьезно кивнул и действительно наложил на Лестрейнджа чары частичной парализации.

Лестрейндж пришел в себя мгновенно, и палата потонула в потоке сквернословия. Малфой сморщил свой аристократический нос:

— Эйдан, следующим будет силенцио. Умолкни по-хорошему, с тобой в палате Ариста, и ей определенно не стоит слышать твой запас обсценной лексики.

— О, она цела? — Лестрейндж оживился и попытался покрутить головой. У Айрис сложилось впечатление, что он не сильно бы и расстроился, окажись она «разбита».

— Вы в Мунго, как думаешь, насколько вы оба целы? — вздохнул Малфой, закатив глаза. Айрис с интересом следила за его мимикой. Люциус Малфой походил на замороженную рыбу, а вот его отец, во всяком случае, в молодости демонстрировал нормальный спектр эмоций.

— Живы, и ладно, — беспечно отозвался Лестрейндж. Малфой выгнул брови, кашлянул и разгладил на себе мантию, на которой и так не было ни складки. На Айрис он при этом старался не смотреть. Айрис даже развеселилась: неужели неловко за Лестрейнджа стало?

— Том в ярости, — сухо сообщил Малфой, и Лестрейндж кратко застонал и уронил с трудом приподнятую голову обратно на подушку.

— Ну конечно же. Слизерин штрафанули на пятьсот баллов?

— На пятьдесят.

— Что так мало?

— Лестрейндж, ты в своем уме? — не выдержал Малфой и зашипел книззлом, которому прищемили хвост. Айрис подавила смешок. На самом деле, Лестрейндж был прав: штраф для тех, кто чуть не угробил себя и еще двадцать студентов, был маловат. Или сделали скидку на то, что это было просто несчастливое стечение обстоятельств? — У тебя отработки до конца сентября…

— Херня.

— … и отстранение от дуэлей…

— Какого обвислого?..

— Silencio! И отстранение от дуэлей на месяц. Не дергайся, ты зарвался. Вы уничтожили защитный купол, и пострадали студенты. Сегодня утром в Хогвартс строем летели письма от рассерженных родителей и попечительского совета с вопросами о мерах безопасности, и профессору Мэррисот пришлось объяснять, кто такой одаренный снес осадные щиты. И главное, каким образом это произошло.

Айрис стало совестно, а вот Лестрейнджа слова Малфоя совсем не впечатлили. Он смотрел на Малфоя так, словно жаждал убить. И по-прежнему порывался встать, игнорируя парализующее и боль — а пострадал он сильнее, чем Айрис, поскольку стоял к центру взрыва ближе.

— Том сказал, что больше не собирается закрывать глаза на твои выходки, — продолжил Малфой, поморщившись при виде зверской гримасы Лестрейнджа. — После выписки ты будешь вести в школе нормальную социальную жизнь. В противном случае тебя исключат из дуэльного клуба навсегда. Этот момент Том уже согласовал с деканом и профессором Мэррисот. Директор Диппет тоже дал добро на подобную меру, имей в виду, с ним разговаривал профессор Слагхорн.

Лестрейндж стиснул зубы так, что на лице заиграли желваки. Малфой кашлянул, поправил манжеты и выпрямился еще сильнее, хотя и так стоял прямой как палка.

— Эйдан, не глупи. Ты сможешь вернуться к привычной жизни, если не будешь упираться и начнешь использовать голову по назначению. Мы надеемся, что ты скоро поправишься, — он кинул мимолетный взгляд на Айрис и исправился: — Вы оба. Скорейшего выздоровления.

Малфой кивнул сначала Лестрейнджу, хотя тот на него не смотрел, а затем и Айрис. Она только рукой помахала в ответ, думая, как быть. Малфой сейчас должен был уйти, а она сама — остаться со взбешенным Лестрейнджем. Идея забирать у пациентов палочки внезапно показалась Айрис очень удачной.

Но переживала она зря. Малфой отменил свои чары, стоя на пороге, но Лестрейндж даже не дернулся. Он лежал как фараон в саркофаге, бессмысленно таращась в потолок. О чем разговаривать, Айрис не знала, поэтому предпочла молча покинуть палату. Кожа под повязками — а Фред не обманул, Айрис была замотана почти вся, — болела беспрестанно, и хотелось просто отключиться до следующего утра, когда мазь окончательно нарастит новый кожный покров. Но вместо этого Айрис решила устроить себе экскурсию.

Она неоднократно оказывалась в больничном крыле Хогвартса, часто получала различные травмы, среди которых были не только переломы и падения с метел, но и вещи посерьезнее. Однако в Мунго ее не переправляли ни разу. Айрис была здесь лишь однажды — когда приходила навестить мистера Уизли. Но, во-первых, это случилось в родное время, а во-вторых, она находилась в статусе посетителя, а не пациента.

Мунго сороковых напоминал детскую поликлинику, в которую Айрис пару раз давным-давно водила тетя Петуния. Стены коридора были выкрашены в позитивный желтый цвет, на котором встречались яркие рисунки. Разница заключалась в том, что в детской маггловской больнице рисунки были мультяшными, кажется, с диснеевскими героями, а здесь изображения напоминали сказочные иллюстрации из книг с легендами о короле Артуре и Камелоте.

Айрис проводила взглядом проскакавшего по неестественно-зеленой траве белоснежного единорога, полюбовалась на лазорево-синих бабочек, порхающих с одного куста роз на другой. При виде невероятно огромных бутонов и острых шипов Айрис вспомнила собственные исколотые в кровь руки после работы в саду. Тетя Петуния обожала цветы, особенно розы, и выращивала их перед домом. И кусты, естественно, должны были быть идеальными, чтобы завидовали все соседи…

Айрис вздохнула. Розы тети Петунии меркли перед нарисованным великолепием. Жалко, эти художества не сохранились до ее времени. Видимо, позднее кто-то решил сделать больницу больше похожей на скучный маггловский госпиталь. Айрис немного постояла перед интересной иллюстрацией, на которой бледная женская рука с узкой кистью внезапно поднималась из глади серебристого озера, ловила сверкающий меч, на миг замирала, указывая острием клинка в небеса, и уходила под воду. На третьем просмотре картинки Айрис заметила на клинке гравировку — имя меча, известное каждому британцу, будь то маг или маггл. Экскалибур.

Поняв, что с иллюстрациями легенд о короле Артуре она не ошиблась, Айрис пошла дальше. В ней внезапно проснулся интерес, и даже боль от ожогов отступила на второй план.

Айрис ожидала увидеть новые фрагменты истории: у магглов, может, Камелот и Мерлин были мифом, а вот в волшебной Британии они когда-то точно существовали. Однако следующая картина на стене явно иллюстрировала другую легенду.

На пышный куст белоснежных роз садилась крохотная птичка, прижималась грудью к длинному шипу и пела, постепенно опуская крылья и склоняя клюв. Кровь птицы капала на бутоны, окрашивая их в насыщенный красный цвет.

— Жертвенность, — внезапно произнесли за спиной. Голос звучал спокойно и доброжелательно, но Айрис от неожиданности все равно едва не подпрыгнула.

Позади нее стояла молодая и миловидная женщина. Если бы не лимонно-желтая мантия и не бейджик с надписью «Дежурный целитель Розали Феллин», Айрис бы в жизни не поверила, что эта особа может быть медиведьмой. Розали Феллин красила волосы в сливочный цвет и укладывала их на манер голливудских актрис сороковых годов, рисовала египетские стрелки возле глаз, пользовалась ядовито-красной помадой. Но самым выдающимся в ее внешности был бюст — Айрис даже затруднялась сказать, какой это был размер.

— Прости, что напугала, — мягко продолжила медиведьма. — Хорошая была идея — украсить стены больницы рисунками. Теперь кажется, что здесь курорт, а не палаты для тяжелобольных. Хотя эта история не самая подходящая…

Айрис сообразила, что последняя фраза относилась к рисунку на стене.

— А что за история? — невольно поинтересовалась она. Наблюдать за агонией птицы было неприятно, но крылось что-то завораживающее в превращении белых бутонов в алые.

— Легенда о появлении красных роз. Вымысел, на самом деле, если смотреть буквально, — медиведьма сморщила напудренный носик. — Напоминание о том, что в мире существуют вещи, ради которых стоит отдать все самое ценное в жизни, включая саму жизнь. Песнь о жертвенности и любви. Здесь мало кто ее может оценить.

Айрис кивнула. Ее мама умерла вместо нее, посчитав это приемлемой платой. И Айрис знала: если ее собственная жизнь потребуется ради спасения Рона или Гермионы или как цена прекращения войны, она отдаст ее не раздумывая.

Вот только глядя, как птица добровольно прижимается к шипу, медленно и мучительно угасая, Айрис впервые подумала, что ее гибель может быть вовсе не быстрой и легкой. И сумеет ли она по собственному желанию обречь себя на муки?

— Ты Ариста Суон, ведь так? Четвертая палата, переведена из Хогвартса с ожогами от заклинания. Тебя что-то беспокоит? В ближайшие сутки я дежурная по отделению, если что нужно — обращайся ко мне. А за обезболиванием сразу смело заглядывай в процедурную, она в том конце коридора.

— Спасибо, — Айрис взглянула на медиведьму с благодарностью, выкинув из головы все мысли о войне и жертвах. — Я просто вышла пройтись. В палате лежать скучно.

— Понимаю. Обычно у нас пациенты менее… дееспособные, — целитель Феллин нахмурилась, обдумывая какую-то мысль, а потом довольно кивнула. — У меня есть газеты и журналы в ординаторской. Могу дать почитать. Сама понимаешь, больше нечего, библиотеку не держим.

Айрис, запертая в одной палате с Лестрейнджем, была рада даже газетам, поэтому согласилась взять их, не раздумывая.

— На этаж выше находится буфет для посетителей, но мы не запрещаем адекватным и ходячим пациентам там покупать булочки, — сказала медиведьма, когда они прошли мимо вывески «5 этаж. Недуги от заклятий». Айрис вспомнила, что в ее родном времени на этом этаже лежали супруги Лонгботтомы и потерявший память Локхарт. Вот и ответ, почему Розали Феллин говорила о менее дееспособных пациентах.

В ординаторскую Айрис заходить не стала, решив подождать медиведьму у кадки с огромным — до потолка — фикусом. Целительница вернулась быстро, левитируя перед собой внушительную стопку волшебной периодики. Выглядела ведьма уже серьезно и собрано.

— Держи. Сама донесешь? У меня пациент.

— Да, конечно, — только и успела сказать Айрис, как вся стопка легла ей в перебинтованные руки, а Розали Феллин аппарировала в неизвестном направлении.

Айрис удивленно моргнула: она думала, аппарировать в Мунго нельзя, как и в Хогвартсе, однако потом обругала себя последними словами. Это ведь больница, где в любой момент пациенту может стать плохо. Естественно, у целителей была возможность мгновенно перемещаться с места на место.

Морщась от боли в руках: стопка была тяжелая, а раны под бинтами серьезными, — Айрис побрела в свою палату.

Дверь пришлось открывать с пинка. Лестрейндж уже не лежал на кровати, безучастно разглядывая потолок, а сидел, откинувшись спиной на подушки. Целители успели побывать в палате и сделать ему перевязку: Айрис видела, что бинтов под больничной рубашкой стало чуть меньше, и все они были свежими, а в воздухе висел тяжелый запах противоожоговой мази. На прикроватной тумбочке Лестрейнджа стояли склянки с зельями, а на коленях — поднос с едой.

Айрис удивилась, что целители позволили ему есть самому: замотанные руки не давали нормально взять ложку. Волшебные бинты надежно фиксировали запястья и пальцы в одном положении, не позволяя ими двигать. Айрис пришлось нести газеты на тыльной стороне рук от кистей до локтей и придерживать всю стопку подбородком.

Лестрейндж гипнотизировал кашу с таким мрачным видом, словно мысленно пытался заставить ее исчезнуть, и Айрис вдруг поняла, что он просто прогнал целителей, хотевших его накормить.

Решив, что это не ее дело, Айрис неуклюже скинула все газеты и журналы на свою кровать, и тут за ее спиной раздался звон. Лестрейндж от злости смел все тарелки с подноса, и теперь они вперемешку с едой валялись на нагретом солнцем паркетном полу. Плечи Лестрейнджа тряслись, его буквально душило бешенство на собственную слабость — это читалось в каждом жесте, в выражении глаз, в искаженном гримасой злобы лице.

Айрис никак не стала комментировать выплеск эмоций. Она могла понять Лестрейнджа — насколько вообще возможно понять психа. Бессилие угнетало, било по нервам, и это чувство было самым ужасным, что доводилось испытывать Айрис. Она ненавидела себя за слабость перед дементорами, за бесполезность в Отделе Тайн, когда погиб Сириус, за то, что не смогла остановить Снейпа и отомстить ему за убийство Дамблдора.

— Мне целители сегодня сказали, что вечером с рук должны снять повязки, — решилась она наконец заговорить. И даже порадовалась, как спокойно звучал ее голос: точно по палате не валялись остатки посуды вперемешку с кашей, хлебом и компотом.

Лестрейндж промолчал, и Айрис подумала, что в его случае это плохой знак. Она поправила сползший с одного плеча махровый больничный халат и подошла к окну. Волшебники любили выбирать старые, заброшенные или просто нелицеприятные места для своих заведений, будь то Министерство, Мунго или Дырявый котел.

За окнами простирался рабочий район Лондона: дома из красного кирпича и черной черепицы, заколоченные досками окна, дымящие вдали трубы какой-то фабрики, мусор на разбитой мостовой. Все это тонуло в рыжем свете закатного солнца.

В родном времени Айрис район выглядел иначе, более презентабельно. Но вход в больницу все равно находился в старом, пыльном универмаге. Интересно, а сейчас на его месте что было?

Вой сирены раздался совершенно внезапно, и Айрис даже не сразу сообразила, что он идет не изнутри здания, а снаружи. Через несколько секунд перед окном вспыхнули голубоватые руны.

Айрис отшатнулась.

— Это что?

— Воздушная тревога, — отозвался Лестрейндж ненормально ровным тоном.

Айрис имела в виду вспыхнувшие символы, но потом сама сообразила, что это, вероятно, какая-то защита от маггловских бомб. С другой стороны, разве существовали такие щиты?

Она обернулась к Лестрейнджу. Тот уже успокоился и вновь стал странно апатичным, таращась в окно.

— Маггловская авиация выглядит необычно, — заключил Лестрейндж, когда где-то совсем рядом громыхнул взрыв. Айрис вздрогнула и посмотрела в окно. Вдали поднимался столб дыма и занимался огонь. В небе среди рыжих облаков черными птицами мелькнули бомбардировщики.

— Необычно? — переспросила Айрис, вновь поворачиваясь к Лестрейнджу. — Там люди умирают.

— Люди постоянно умирают, — хладнокровно возразил он. В этот момент Айрис поняла, как у него могли вырасти такие сыновья, как Рудольфус и Рабастан. Лестрейнджу уже сейчас было наплевать на людские страдания и жизни. — Это нормально.

— Нет в этом ничего нормального!

— Ты боишься смерти?

Вопрос застал врасплох. Айрис на миг осеклась, растеряв половину запала. Боялась ли она смерти? Она была готова умереть, но точно не отказалась бы прожить долго и счастливо.

— Нет, — тихо и твердо ответила она. — Но никто не вправе решать за других, сколько им жить и когда умирать.

Следующий взрыв раздался совсем рядом, и тут окна больницы с внешней стороны закрыли ставни. На мгновение стало непроглядно темно, а потом под потолком вспыхнули желтые светильники.

Айрис подумала о том, сколько жизней сегодня прервется, и потерянно опустилась на свою кровать. Зачем люди воюют? Ради чего?

Дверь в палату открылась.

— Господа дуэлянты, — жизнерадостно возвестил коренастый мужчина с рыжей гривой волос, торчащей во все стороны. Лимонная мантия на нем была распахнута, открывая белую рубашку в тонкую серую полоску. — Как ваши ожоги? Болят?

— Зачем закрыли окна? — вопросом на вопрос ответила Айрис.

— Мера предосторожности, не более. Забота о психическом состоянии пациентов.

— От того, что вы отгородитесь от происходящего там, оно не изменится, — Айрис хмуро наблюдала за целителем, так неуместно позитивным.

— Милая моя, мы спасаем тех, кого можем спасти. Защитить весь Лондон мы не в силах, как бы ни хотелось. Давайте знакомиться. Я Ланселот Прюэтт, главный целитель отделения. Пока вы здесь, вы под моей ответственностью, и будьте уверены, я позабочусь о том, чтобы вернуть вас в школу целыми и здоровыми. Мистер Лестрейндж, что ж вы так неосторожно?

Айрис, успевшая три раза поменять свое отношение к мужчине — родственнику Рона, подумать только! — беспомощно выдохнула, когда он палочкой быстро убрал весь беспорядок, который устроил Лестрейндж, и не сделал ни единого замечания.

— Если вы голодны, можете обратиться к Розали, то есть целителю Феллин, конечно. Она распорядится, чтобы вас покормили. Силы вам нужны, иначе процесс выздоровления затянется, а вы ведь не хотите провести здесь лишний денек, правда?

Лестрейндж скривился, что само по себе было красноречивым ответом.

— Так, мисс Суон, как ваши руки? Знаете, когда вы к нам поступили, я переживал, что мы их не спасем. Пальцы обгорели до фаланг!

— А палочка? — у Айрис внутри все похолодело. Ей сказали, что палочку забрали, но если обгорели пальцы, как могло уцелеть дерево?

— Цела, вы ее, похоже, выронили. Утром мы вам ее вернем. А вот вам, мистер Лестрейндж, придется покупать новую. Вы со своей не расстались даже в огне, — целитель Прюэтт развел руками, но Лестрейндж только кивнул, принимая к сведению.

— Это уже третья, — ответил он.

Как и говорил прошлый дежурный целитель, бинты с рук Айрис сняли, и она увидела, на что они стали похожи. Тонкие пальцы покрывала сеть шрамов, новая кожа была нежной, чувствительной, имела яркий розовый цвет, мокла в сукровице и до нее невозможно было докоснуться. Ожог поднимался выше и покрывал запястья и кисти.

— Не тошнит, милая моя?

Айрис покачала головой, глядя, как трясутся руки, пока целитель Прюэтт наносил заживляющую мазь, накладывал восстанавливающие чары и осторожно наматывал бинты. Каждый палец теперь был аккуратно обмотан, воскрешая в памяти отутюженные ладони Добби.

Мистер Прюэтт перевернул руки Айрис тыльной стороной наверх и выгнул брови.

— Я не должна лгать? — целитель с интересом посмотрел на нее, и на его лице отчетливо читалось «как это вообще появилось на твоем запястье?».

Это была просто насмешка: кожа обгорела четко вокруг шрамов, а участок с ненавистной надписью остался цел. Айрис так привыкла к ней, что даже не подумала ее скрыть, как молнию на лбу.

— Строчки писала. Не будем об этом, это в прошлом.

— Я могу свести шрамы, — предложил мистер Прюэтт, но Айрис покачала головой.

— Не нужно. Я не хочу забывать о цене правды.

Больше целитель надпись, оставленную черным кроворезным пером, не комментировал. А Айрис вдруг подумала, что даже в бессознательном состоянии ей как-то удалось поддержать чары высшей трансфигурации, частично менявшие ее внешность. И это было просто удивительно.

И подозрительно. Неужели целители, восстанавливающие ей тело едва не от скелета, не заметили на лице чары? Айрис только сейчас задумалась об этом, наблюдая, как мистер Прюэтт реабилитирует ее руки.

— Крепкая девочка, — целитель потрепал ее по голове. — Теперь грудь и ноги. Не стесняйся, я тебя уже видел.

Ланселот Прюэтт раздвинул стоящую у стены ширму так, что та скрыла Айрис от взгляда Лестрейнджа, и Айрис скинула сначала халат, а затем и длинную больничную рубашку в мелкий василек. Все туловище от ключиц до талии перехватывали широкие эластичные бинты. Айрис ожидала увидеть что-то похожее на то, что было с руками, но грудь пострадала меньше. А ноги после перевязки полностью лишились бинтов, кроме повязки на одном колене.

— Зря мантии сняли, — в конце осмотра попенял целитель, убирая ширму. — Они из тонкой шерсти, а шерсть не горит, только тлеет. Рубашки же ваши нам пришлось снимать вместе с кожей. Ваш черед, мистер Лестрейндж.

Айрис немного посидела на кровати, а потом вышла из палаты, решив избавить Лестрейнджа от своего присутствия. Она прекрасно понимала, что он пострадал сильнее, его раны были сложнее, а он сам — беспомощнее. И она просто пощадила его чувства, хотя, видит Мерлин, не так уж он этого и заслуживал.

Айрис дошла до шестого этажа, покрутилась возле буфета, облизнувшись на пончики по пять кнатов и маффины по десять, и уже собралась идти обратно — Лестрейнджа должны были перевязать к этому моменту, — как ее окликнул продавец. Бледная, тощая, несчастная, с бинтами даже на горле, она вызвала у пышноусого пожилого мага жалость. Денег с собой у Айрис не было, да и откуда бы, она не носила в карманах школьных юбок пригоршни монет, но волшебник лишь махнул рукой, сказав, что от пары сиклей не обеднеет, зато порадует пострадавшего «ребенка». В махровом халате на два размера больше и собранными на затылке в какой-то немыслимый лохматый пучок волосами (чтобы не мешались при процедурах) Айрис и впрямь выглядела младше своих семнадцати лет.

В палату она вернулась с четырьмя пончиками в руках: пальцы теперь кое-как гнулись и слушались. Как она и думала, целитель Прюэтт уже ушел, а Лестрейндж сидел на кровати, свесив ноги и определенно пытаясь встать.

— Держи, — Айрис положила два пончика ему на тумбочку.

— Я не ем сладкое, — ответил Лестрейндж вместо благодарностей. — Зачем?

— Ты не обедал и наверняка не поужинаешь, — пожала плечами Айрис. В отличие от нее самой, Лестрейндж все еще напоминал мумию и был не способен держать столовые приборы в полностью замотанных руках.

— Мне не нужна жалость.

— А я похожа на человека, который тебя жалеет? Меня угостили в буфете, я поделилась.

Лестрейндж проводил ее взглядом, полным сомнений и подозрений, но в итоге все же выдавил скупое «спасибо».

Айрис же, устраиваясь на кровати, всерьез задумалась над причиной своего поступка. Лестрейндж не внушал ни симпатии, ни жалости, но что-то царапало изнутри, подталкивая помочь. Возможно, пресловутый комплекс героя, о котором говорила ей Гермиона. Интересно, будь на месте Лестрейнджа Драко Малфой, она бы с ним поделилась пончиками?

Впрочем, Малфой задрал бы нос, отбив всякое желание вообще идти с ним на контакт. И наверняка через пять минут после попадания в Мунго сюда примчался бы его папочка, поднял бы на уши всю больницу… вспомнить только, что творилось, когда Малфой получил от гиппогрифа.

И тут Айрис внезапно поняла, что ей не давало покоя все это время. Лестрейндж был из старой и чистокровной семьи, как и Малфой. Но за весь день к нему из родни так никто и не пришел.

 

«ДОРОГА СМЕРТИ, ИЛИ МИР, ГДЕ МОЖНО ЛЮБИТЬ СВОБОДНО

Ни для кого не секрет, как далеко зашел Гриндевальд в попытках подчинить своему режиму Европу. Континент давно превратился в плацдарм для военных действий, беженцы наводнили другие страны. Англия приютила многих жертв режима, и они без утайки рассказали, что кроется за красивыми лозунгами армии Гриндевальда.

РАДИ ОБЩЕГО БЛАГА

МИР, В КОТОРОМ КАЖДЫЙ СМОЖЕТ ЛЮБИТЬ СВОБОДНО

Призывы Темного Лорда звучат привлекательно для многих, но что же на самом деле за ними скрывается?

Одна из жертв режима, пожелавшая остаться анонимной, сказала: «О, вы действительно получите возможность быть с теми, кого любите — посмертно»…»

Айрис нахмурилась и перевернула страницу «Ежедневного Пророка». Она не слишком много знала о режиме Гриндевальда, но почему-то считала, что его цель — уничтожение магглов, как и у Волдеморта. Но чем больше времени она проводила в сороковых, тем сильнее понимала, что Гриндевальд имел другие намерения. И его лозунги — они и впрямь звучали странно. Особенно тот, что про любовь.

Понять Волдеморта было легко: он не верил в любовь. Этого чувства для него не существовало. Он насмехался над ним, считая величайшей слабостью. Но Гриндевальд?

Любить свободно, быть с тем, с кем хочешь — это же противоречило самой концепции превосходства чистокровных. Почему Гриндевальд говорил о любви и возможности открыто проявлять свои чувства? Вероятно, он использовал любовь как оружие? В отличие от Волдеморта, который просто вычеркнул ее из своих расчетов.

Айрис рассматривала снимки полуразрушенной волшебной части Антверпена и чувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Тела погибших уже убрали, пожары догорели, оставив только черные скелеты зданий, но все пространство — абсолютно все! — было усеяно листовками с призывами Гриндевальда.

«Мир, где каждый сможет любить свободно» — это звучало как издевка на фоне пепелища. Или любить свободно можно только в полностью разрушенном мире? Посмертно.

Айрис отложила газету в сторону. Утренний свет пробивался в окно, разрывал сумрак палаты, и в его золотистом столпе медленно кружились мелкие пылинки. Ставни исчезли еще на рассвете, когда бомбежка Лондона прекратилась, и Айрис смогла вдоволь насмотреться на голые остовы некоторых зданий вдалеке. Возле Мунго не упала ни одна бомба.

Небо на заре было все в черных облаках — от сажи и пепла. После завтрака ветер частично разогнал страшные тучи, и графит небес сменился синевой.

— Были новые бои? — поинтересовался Лестрейндж, валяющийся на своей кровати. Сегодня он выглядел в разы лучше: целитель Прюэтт отличался поразительным упорством в достижении целей. Лестрейндж активно вращал перебинтованными запястьями и сгибал и разгибал замотанные пальцы. Айрис видела, с каким отвращением он смотрит на свои трясущиеся руки и как уперто пытается унять предательский тремор.

Срывов вроде вчерашнего у Лестрейнджа больше не было. Он держался с персоналом относительно вежливо, молча съел свой завтрак и не стал швыряться тарелками. И даже соизволил поговорить с Айрис, чего она совсем не ожидала. Дуэли дуэлями, но Айрис справедливо считала, что Лестрейнджу на нее плевать хотелось с Астрономической башни. Большую часть времени он Айрис вообще не замечал, словно лежал в палате один, и делал это удивительно естественно. Это не было каким-то намеренным бойкотом, он просто жил на своей волне, и никого больше вокруг не существовало.

— Нет, новости про Антверпен, — ответила Айрис. Газету она ему не предлагала: хватило одного раза, на который ее послали прямым текстом, пояснив, что не все читают журналистскую ересь. Айрис даже не оскорбилась. Она начала привыкать к своеобразной манере общения Лестрейнджа.

— Полмесяца теперь стонать будут, — скривился он. — И петь дифирамбы сдохнувшим слабакам. Слабость у нас за геройство, охуеть можно.

Айрис поморщилась. Как выразился Малфой, обсценная лексика была явно не для Аристы Суон. Даже Рон, иногда любящий вставить крепкое словцо, не позволял себе таких выражений.

— За геройство, Лестрейндж, у нас желание защитить то, что дорого, несмотря на цену.

— Дура, что ли? Кому оно нужно, такой ценой-то? Мертвые никого и никогда не смогут защитить.

— Ошибаешься, — холодно отрезала Айрис. — Моя мама смогла меня защитить даже мертвой.

Лестрейндж смерил ее странным взглядом, в котором причудливо переплелись интерес, сомнение, безразличие и лень. Искра любопытства вспыхнула и погасла, придавленная нежеланием что-либо обсуждать.

Айрис заметила за Лестрейнджем эту необычную черту: он никогда не спорил. При своем взрывном характере он был поразительно неконфликтен во всем, что касалось словесных баталий. То ли считал такие споры не стоящими внимания, то ли ему было просто все равно на них. Вероятно, именно эта черта и позволяла ему общаться с Риддлом.

Лестрейндж определенно потерял интерес к их диалогу, и Айрис вновь вернулась к чтению «Пророка». Но она не успела прочесть ни строчки, как в коридоре больницы раздался шум: шаги, возмущенные голоса, угрожающие интонации. Дверь в палату распахнулась, точно ее вышибли заклятием.

— Мистер Лестрейндж, правила больницы запрещают…

— Заткнись, грязнокровка, или это станет последним днем, когда ты здесь работаешь.

Айрис плавно села на кровати, сложив газету. Мужчина, влетевший в палату, был, вероятно, отцом Лестрейнджа. В их внешности прослеживалось очевидное сходство: смуглая кожа, жгуче-черные волосы, темно-карие глаза, искривленная линия тонких губ, грубые, но при этом узкие черты лица. За Лестрейнджем-старшим по пятам следовала целитель Феллин.

— Отец, — Лестрейндж встал и с удивительным достоинством выпрямился.

— Какое жалкое зрелище, — отрезал его отец, с презрением рассматривая раны сына. — И кто тебя так покалечил? Мне сказали, какая-то девка.

Какая-то девка? Айрис сощурилась. Она хотела выйти из палаты, чтобы не мешать разговору Лестрейнджей, но после такого заявления как приросла к кровати.

Лестрейндж сцепил зубы, но промолчал. Он на Айрис даже не взглянул, а вопрос отца оставил без ответа. Целитель Феллин, заметно побледневшая, смотрела на разворачивающийся перед ней скандал с отчаянной беспомощностью, явно не зная, что делать. Видимо, Лестрейндж-старший обладал значительным весом в магическом обществе, и перечить ему и правда было чревато последствиями.

— Она что ли? — он заметил внимание Айрис и ее прямой взгляд и презрительно указал в ее сторону подбородком. — Тебя превратила в кусок мяса грязнокровка?

— Полукровка, — громко ответила Айрис. — И говорить о присутствующем человеке так, словно его нет, — неприлично.

— Тебя не спрашивали. Пошла вон.

Целитель Феллин ахнула, а Айрис медленно встала с койки.

— Не дождетесь, — вспыхнула она, разозлившись. — Это палата для пациентов, и гость здесь — вы.

— Пошла. Вон.

Лестрейндж-старший вытащил свою палочку очень быстро, она словно сама прыгнула ему в ладонь. И Айрис отпустила магию, клокочущую в ее жилах вместе с гневом. Лестрейндж успел только поднять руку, его сын — безумно оскалиться, а мисс Феллин — потянуться к своему карману, как Айрис метнулась в сторону.

Ее палочку, как обещал целитель Прюэтт, вернули утром на перевязке, когда сняли большую часть бинтов. И сейчас родное остролистное древко привычно согрело ладонь.

— Everte Statum!

— В больнице запрещены дуэли, — сказала Розали Феллин, когда, перекувыркнувшись в воздухе и выбив-таки дверь, Лестрейндж-старший вылетел в коридор. — Но я этого не видела, если что.

Она явно не собиралась прощать ему «грязнокровку».

Адреналин с Айрис схлынул мгновенно, оставив странную пустоту в теле. Магия времени тоже исчезла. Айрис испуганно посмотрела на Лестрейнджа, но тот, вместо того, чтобы обвинять ее в нападении на отца, внезапно расхохотался.

— Эм… я… — Айрис стиснула палочку в пальцах, заметив, что Лестрейндж-старший поднимается на ноги. И принимать спокойно, что его только что отправила в полет «какая-то девка» он явно не собирался.

— Как ты посмела?.. — он взмахнул палочкой, делая знакомый жест. Айрис видела его дважды в исполнении Долохова в Отделе Тайн. Это было какое-то неизвестное ей проклятие, после которого Гермиону едва поставили на ноги.

— Protego! — Айрис по наитию выставила перед собой щит, но заклинание Лестрейнджа-старшего ее так и не достигло. Полыхнула белая вспышка, и под луч заклятия ломанулась кадка с незнакомым цветком. Горшок рассыпался осколками, цветок срезало пополам.

— О, кажется, я пришел вовремя, — миролюбиво заметил Дамблдор, показываясь в коридоре. — Мистер Лестрейндж, какая встреча. Не скажу, что рад вас видеть. Мисс Феллин, простите за этот инцидент.

— Дамблдор! — судя по выражению лица Лестрейнджа-старшего, неудовольствие видеть друг друга было взаимным. А вот целитель Феллин буквально расцвела. Айрис тоже обрадовалась и убрала щит.

— Мистер Лестрейндж, Ариста, как ваши дела? Если со времен моей молодости ничего не изменилось, кормят здесь крайне полезной, а оттого весьма невкусной едой. Когда я лежал в Мунго, то скучал по стряпне школьных эльфов не меньше, чем по друзьям. Впрочем, на этаж выше вроде продавалась восхитительная выпечка…

— Кормят отвратительно, — согласился Лестрейндж, а Айрис одновременно с ним, не удержавшись, спросила:

— Вы лежали в Мунго, сэр?

— Я был очень любопытным и жадным до новых знаний ребенком, — Дамблдор подмигнул.

— Вы собираетесь травить тут байки, Дамблдор? — Лестрейндж-старший был взбешен, чего и не думал скрывать, но за палочку больше не хватался. Похоже, даже без регалий победителя Темного Лорда Дамблдор внушал если не уважение, так хотя бы здравые опасения.

— Что же плохого в том, чтобы поднять настроение пострадавшим детям?

— Моему сыну не интересен этот бред, — Айрис покосилась на Лестрейнджа, который вновь смотрел перед собой в одну точку на стене, и искренне посочувствовала ему. Она никогда не сочувствовала Малфою, хотя, Мерлин свидетель, Люциус Малфой не далеко ушел от Лестрейнджа-старшего, разве что за палочку не хватался. И то, когда Айрис освободила Добби, она чуть не словила проклятие. Но Драко Малфой был под стать своему папочке, во всем ему подражал, шел по его стопам.

Эйдан Лестрейндж являлся не самым приятным человеком, но на отца совершенно точно похожим быть не стремился.

— Я пришел поговорить с сыном и не желаю, чтобы вы мне мешали, — завершил речь Лестрейндж-старший. Целитель Феллин посмотрела в пол, красноречиво подняв брови и поджав губы, Дамблдор принял задумчивый вид.

— Что ж, мы с вами в схожих ситуациях. Я пришел поговорить с племянницей и тоже не хочу, чтобы нашей беседе мешали, — он отвечал спокойно, но Айрис, немного знавшая его в родном времени, понимала, что сейчас он рассержен. На это указывал и холодный взгляд, и по-особому выпрямленная спина, и даже излишне вежливые нотки в голосе. Дамблдор всегда был вежлив, чем доводил своих оппонентов до исступления.

Лестрейндж-старший зло посмотрел на Дамблдора и Айрис, но в итоге просто молча распрямил ширму между койками и повесил заглушки над кроватью сына. Последним, что увидела Айрис, было жесткое выражение на лице Эйдана Лестрейнджа, который что-то отрывисто выговаривал отцу.

— Позволишь? — Дамблдор подобрал полы фиолетовой мантии и кивнул на заваленную газетами кровать Айрис. Айрис смутилась, поспешно закивала и кинулась убирать печатные издания.

— Читаешь о войне? — от внимательного взгляда Дамблдора не укрылись заголовки на передовицах.

— Да, сэр, — отчаявшись сложить газеты в стопку, Айрис просто сгребла их в неаккуратную кучу. — Стараюсь быть в курсе событий.

Дамблдор одобрительно кивнул и повесил над их уголком чары от подслушивания.

— Сэр, Фред Шафик сказал, что были пострадавшие после нашей дуэли с Лестрейнджем.

— Не переживай. Миссис Ургхарт уже всех вылечила. Большинство студентов отделались обычным испугом. Вы с мистером Лестрейнджем пострадали намного сильнее, целитель Прюэтт, увидев вас, даже обещать не стал, что поможет. На наше счастье, вы оказались очень жизнелюбивыми.

— Я только что напала на отца Лестрейнджа и нарушила запрет на колдовство в Мунго.

— Полагаю, твои действия можно расценивать как самооборону. Не думаю, что Корвус Лестрейндж пойдет жаловаться. Ведь для этого ему придется признать, что его одолела семнадцатилетняя девушка, а это довольно ощутимый удар по его репутации, — в голосе Дамблдор отчетливо звучало веселье, хотя внешне он оставался серьезен и строг.

— Я не думала, что отец Лестрейнджа настолько… — Айрис замялась, пытаясь подобрать слово. Она вдруг сообразила, что оскорблять другого человека при Дамблдоре — не лучшая идея.

— Неприятная личность, — пришел на помощь Дамблдор.

— Да, — согласилась Айрис. — Но, честно говоря, это многое в моем времени объясняет. Вот только…

Она замолчала, не зная, как обосновать свои тревоги. Айрис и сама не понимала, почему так волнуется.

— Лестрейнджу влетит за то, что он мне проиграл? — наконец выпалила она.

— Думаю, что уже нет, — Дамблдор улыбнулся.

— А по поводу наказания… — Айрис вновь засомневалась, продолжать или нет.

— Считаешь, что оно несправедливо?

— Нет, сэр, все заслуженно. Просто… разве это не шантаж: заставлять Лестрейнджа вести иной образ жизни, угрожая ему исключением из дуэльного клуба?

— Бессовестный шантаж, — по-прежнему с улыбкой подтвердил Дамблдор.

— Но вы с ним согласны?

— Интересный вопрос, — Дамблдор задумчиво посмотрел в сторону. — Ультиматумы — неприятная вещь, но порой они бывают необходимы. Мистер Лестрейндж превосходный боец, однако жизнь не ограничивается дуэльным помостом. Мне показалось хорошей идеей продемонстрировать ему это. Увы, добровольно он никогда бы на это не пошел, но теперь у него будет стимул.

— Думаете, ему это во благо? — Айрис посмотрела на ширму, за которой скрывались Лестрейнджи, с сомнением.

— Думаю, да. Но, увы, несмотря на мой выдающийся, без ложной скромности, интеллект, я просто человек, который тоже может ошибаться.

Айрис вспомнила о Сириусе, и в груди больно кольнуло. Директор тогда тоже считал, что поступает во благо, но окончилось все смертью ее крестного. Да, Дамблдор ошибался редко, но если ошибался, последствия были ужасающи.

Сейчас Эйдан Лестрейндж не был похож ни на отца, ни на своих будущих сыновей. И Айрис могла только предполагать, что изменило его.

— Если у человека отнять нечто ценное и дорогое, — перед глазами опять встал свободолюбивый Сириус, замученный жизнью взаперти ненавистного дома, — он начинает возвращать это любой ценой. И иногда цена оказывается слишком высока.

Дамблдор согласно кивнул.

— А кому принадлежала идея отстранить Лестрейнджа от дуэлей?

— Вижу, тебя никак не отпускает эта тема. Что ж, идея принадлежала мистеру Риддлу, однако она многим из нас показалась здравой.

— Риддлу просто нужно держать Лестрейнджа на коротком поводке, вот он и прикрывается заботой о «друге», — Айрис опустила ладони на край кровати и сжала в кулаках простынь.

— Спрашивать, почему у тебя такое отношение к Тому Риддлу, бесполезно? Надо полагать, ответ кроется в твоем настоящем и моем будущем, — проницательно заметил Дамблдор, сверкнув глазами из-под очков-половинок.

— Да, сэр.

— Есть ли возможность, что ты сможешь помочь мистеру Лестрейнджу?

Айрис удивленно моргнула и воззрилась на Дамблдора. Она даже не рассматривала свои действия с подобного ракурса. Она знала, что Лестрейндж примкнул или примкнет к Волдеморту, станет одним из самых ярых его последователей, а затем под клеймо подставит руки своих сыновей. И сыновья предпочтут гнить заживо в Азкабане, лишь бы не отрекаться от своего повелителя. Надо думать, Эйдан Лестрейндж тоже отдаст всю свою преданность без остатка Риддлу.

Кого там спасать?

— Я не могу менять историю.

— Печально. Эйдан Лестрейндж, в отличие от его отца, обладает очень важным качеством, — Айрис замерла. Да ладно, неужели Дамблдор сейчас заговорит о любви? — У него есть то, что он любит.

Айрис была не настолько глупа, чтобы недооценивать силу любви. В конце концов, благодаря этой силе она жила. Но Лестрейндж?

Похоже, все сомнения отразились на ее лице, и Дамблдор пояснил:

— Даже самого пропащего человека, погрязшего во тьме, можно вытащить, если в его душе тлеет хоть одна искорка любви.

Айрис отвела взгляд, опустив его на стопку газет. На передовице верхней крупными буквами было написано: «МИР, В КОТОРОМ КАЖДЫЙ СМОЖЕТ ЛЮБИТЬ СВОБОДНО».

— Почему Гриндевальд говорит о любви?

Дамблдор на миг удивился, а потом на его лицо набежала тень.

— Потому что знает о ее силе и использует ее, — глухо ответил он, и между ними повисло странно неловкое молчание. Прервал его снова Дамблдор: — Наказание мистера Лестрейнджа мы пересмотрим. Месяц без дуэлей так и останется, но ультиматум можно и смягчить. Предположим, ему нужно будет участвовать лишь в некоторых значимых событиях школы. Мне бы хотелось, чтобы его социальный круг стал шире, ведь тогда и возможностей для него откроется больше. Том Риддл — не единственный студент в Хогвартсе, достойный общения.

— Спасибо, сэр. Знаете, мне довелось побывать на месте Лестрейнджа. Меня исключили из сборной команды по квиддичу… навсегда. Это был сложный год, и для меня исключение стало ударом. Поэтому я… понимаю Лестрейнджа.

— Позволь поинтересоваться, по какой причине, или это секрет?

Айрис пожала плечами. С одной стороны, все, связанное с девяностыми, было секретом, а с другой — вряд ли ее ответ мог на что-то повлиять.

— Попыталась разбить нос одному придурку. За дело.

Дамблдор тихонько засмеялся в бороду. Айрис, ожидавшая порицания или хотя бы немого укора во взгляде, застыла.

— У тебя и Эйдана Лестрейнджа есть много общего. Неудивительно, что он нашел в твоем лице понимание.

— Сомнительное достоинство, — буркнула Айрис, которую напрягали подобные сравнения со второго курса, когда ее провозгласили «наследницей Слизерина».

— Да, — просто согласился Дамблдор. — Но важно, как ты сама его воспринимаешь. Чары левитации крайне полезны, но даже ими можно серьезно навредить. Мистер Лестрейндж любит бой ради боя, а ради чего сражаешься ты?

— Чтобы защитить, — Айрис и секунды не медлила с ответом. Она всегда знала, ради чего берется за палочку в битве, ради чего рискует здоровьем и жизнью.

— Что ж, тогда я могу только гордиться такой «племянницей», — Дамблдор подмигнул. — Проводишь меня? Мне пора возвращаться в Хогвартс. Целитель Прюэтт обещал сегодня вечером вернуть вас в школу, поэтому надолго вы здесь не задержитесь.

— Отличная новость, сэр, — искренне порадовалась Айрис. Больницы она не любила.

Дамблдор взмахом палочки снял заглушки и убрал ширму. Лестрейндж уже был один: сидел на кровати и мрачно таращился в окно. Рядом с ним на одеяле валялась новая волшебная палочка. Очевидно, Лестрейндж-старший оказался не конченным козлом, и сына без возможности колдовать все же не оставил.

— Мистер Лестрейндж, условие сохранения вашего членства в дуэльном клубе будет пересмотрено, — начал Дамблдор. Лестрейндж взглянул на него с толикой интереса. — Исключать вас навсегда мы не станем, однако за право активно участвовать в боях вам придется посещать все общешкольные мероприятия. Ваш отказ от этого условия повлияет лишь на количество доступных вам сражений.

— Спасибо, профессор, — после недолгого молчания ответил Лестрейндж. Он выглядел довольно равнодушным, но Айрис заметила, как просветлело его лицо.

— Все хотел спросить, как твой эксперимент? — негромко поинтересовался Дамблдор, когда за ними закрылась дверь в палату. Сердце Айрис предательски сжалось.

— Никак, сэр, — солгала она. — Я не успела его пока провести.

Врать Дамблдору после душевного разговора было сложно и очень неприятно, но Айрис просто не выдержала бы, если бы то хрупкое доверие, что между ними возникло, разрушилось из-за настороженности. А Дамблдор никогда бы не закрыл глаза на факт проведения темного ритуала.

— Но мои друзья уже согласились мне помочь и даже начали работу, — Айрис смягчила ложь и осторожно взглянула на Дамблдора. Тот смотрел вперед с удивительной безмятежностью и словно бы верил во вранье. — Вы аппарируете?

— Аппарация посетителям доступна только на первом этаже. Пойду по лестнице. Говорят, много ходить полезно.

Айрис остановилась у выхода с этажа. Ей было очень приятно, что Дамблдор пришел к ней и навестил ее. Возможно, он сделал это лишь для поддержания их общей легенды, но для Айрис его посещение было очень ценно.

Дамблдор тоже остановился, чтобы попрощаться, но бросил взгляд на стену за спиной Айрис и замер. Айрис обернулась и увидела знакомый рисунок: розу и соловья.

— Целитель Феллин сказала, что эта картина называется «Жертвенность».

— Подходящее название, — согласился Дамблдор. Он словно постарел лет на десять, и мягкий золотистый свет больничных светильников очертил все складки и мимические морщинки на его лице.

Айрис видела Дамблдора таким лишь дважды: когда он каялся в том, что скрыл от Айрис текст пророчества из благих побуждений, и когда пил ядовито-зеленое зелье в пещере с инферналами.

Сюжет воскрешал вину и боль от душевных мук.

— Вы понимаете эту картину, — это был даже не вопрос, а утверждение. Айрис выпалила его на одном дыхании, а потом смутилась: она влезла в слишком личное, но что у нее не имелось права.

— Каждый, кто хоть раз любил, способен понять соловья, — Айрис обернулась на Дамблдора, но он уже улыбался своей спокойной и мудрой улыбкой. — Ну что, до встречи в Хогвартсе, Ариста.

— До свидания, сэр, — чуть заторможено отозвалась Айрис, провожая Дамблдора глазами. Пожалуй, сегодня она услышала от него самый невероятный ответ за все годы и все беседы. Она никогда об этом не думала, но…

Кого любил Дамблдор?