The Lie I’ve Lived (гет)

19 ноября 1994 г.

На какой-то миг, один-два удара сердца, замираю от ужаса. В этом нет ничего постыдного. Тот, кто хоть раз вплотную провёл пару минут в непосредственной близости от дементора, меня поймет. Боггарт представляет собой визуальное воплощение самого жуткого страха, но, не считая эффекта неожиданности, реального психологического воздействии не имеет.

Дементоры заставляют человека переживать свои самые плохие воспоминания снова и снова, вытягивая тем временем сущность души. Что касается боггарта, закрой глаза, и он потеряет свою власть. Его можно ранить, покалечить и даже убить, но это настолько же глупо, как убивать гиппогрифа, когда не знаешь, как себя рядом с ним вести.

О том, как убить дементора, я понятия не имею, и это моя самая большая проблема. Вторая же заключается в том, что у меня, мать его, нет даже палочки.

Всего пару-тройку секунд назад я развлекался размышлениями о том, что случится, если меня «поцелуют», — высосут ли только лишь Джеймса или Гарри. А теперь развлечение само меня отыскало — после активации хагридовой Отмычки шесть клеток начали открываться. Что-то здесь не так, не складывается картинка. Он вполне способен завести экзотическую волшебную зверушку, но вот заиметь подобный редкий и мощный девайс — вряд ли.

И ведь не единственный — он притащил ещё и рунную стену. Волшебники и ведьмы по ту сторону способны быстро её пробить, но серия взрывов в толпе практически сводит на нет вероятность того, что помощь уже на пути. «Быстро», похоже, несколько откладывается — мечтать не вредно.

— Да сделай хоть что-нибудь, ЭйчДжей! — кричит Шляпа, которая застряла здесь так же, как и ещё пять магов без палочек.

Дементоры, видимо, на миг теряются; с другой стороны, им позволяли «закусывать» нашими муками уже минут десять. Я с силой толкаю дверь клетки обратно. К счастью, они слишком полагаются на то, что их жертва застынет от парализующего страха.

Никто не замечает здесь математической проблемы? Ага, так я и думал. Один Гарри Поттер не в состоянии держать закрытыми все шесть клеток. Флёр уже отползает назад. Даже если это было не так, то на свободе все равно оказались бы целых четыре дементора. Три дементора уже выбрались из клеток. Ещё два никак не решатся, но тут до них доходит, что «перекус» превратился в полноценный обед.

Бросаю клетку, быстро пятясь назад по деревянной сцене, а в голове просчитываются и отбрасываются один план за другим. У Крама и Диггори в руках стулья, а на лицах оскалы, достойные укротителей львов. У Эйми иная тактика — так называемая поза эмбриона. Сложно кого-то поцеловать, если он лежит на полу лицом вниз, да ещё если голова при этом закрыта руками.

Я мог бы метнуться в одну из клеток и закрыть дверь. Это бы меня спасло. А вот как остальные? Можно было бы обернуться в анимагическую форму и погонять дементоров. Это купит нужное время, но посмею ли я так рисковать?

Под оглушительный ор толпы по другую сторону рунной стены моя рука хватает стул, сбросив Шляпу наземь. Два мерзких существа вплотную приблизились к бьющейся на полу Афине Манос. Одно, дернув за волосы, поднимает ей голову, а другое готовится к поцелую. Они принимаются ссориться над ней, как пара зверей, дерущихся из-за вкусного куска, — должно быть, что-то иерархическое.

Вглядываясь в лицо абсолютному ужасу, сосредотачиваюсь на отбрасывающем. Летящий, как ракета, стул впечатываются в зависшую над Афиной парочку, отбросив тварей в рунную стену. Схватив стул Афины, делаю три шага вперед и бью третьего — он пытается добраться до ведьмы из Дурмштранга. Дерево раскалывается, и тварь поворачивается ко мне лицом. Пока практически неповрежденное существо отскальзывает назад, меня затапливает волной предсмертных криков Джеймса и Лили Поттер. Краем глаза замечаю, как Добби яростно пытается пройти сквозь барьер — очередное напоминание о том, что возможности домовиков все же ограничены.

Где Дамблдор, черт его побери? Делакур пытается наколдовать огонь, но у неё получается лишь слабенькое пламя — дементора оно напугает в той же степени, что и магловская Zippo. Девушка вместе с Крамом отступает к краю платформы. Они быстро совещаются и принимают решение. Она швыряет получившийся у неё слабенький огонек в ближайших к ней существ, а Крам со зверским выражением лица кидается с ножкой стула наперевес. Они, украв у меня идею, бросаются к одной из клеток неподалеку. Флёр падает в центре клетки, а Крам запирает дверь изнутри. Девушка бросает мне извиняющийся взгляд. Отлично, теперь я один против шестерых дементоров. Вот уж спасибо! Наконец, кто-то добирается до щита. Это всего лишь Каркаров! Дамблдора я не вижу, а Максим занята сражением с громадиной-Хагридом! Полуволоча Афину по полу, продолжаю размахивать остатками стула.

Седрик, шатаясь, обрушивается на Эйми сверху, намереваясь защитить её своим телом. Храбрец. Ещё несколько взрывов — в Большом Зале происходит нечто серьезное. У меня нет времени выяснять.

Время подходит к концу.

Мне требуется чудо.

Бросаю стул и полутолкаю-полубросаю Манос в дрожащую кучу тел чемпионов. Выбора нет. Придется превращаться в Вилорога и защищать эту троицу. С гневом Флёр разберемся позже. Ей просто придется смириться, мать его! Только я начинаю перекидываться, как что-то перекрывает гам и пробивается сквозь шум и страх. Звук прорезает атмосферу отчаяния, как копье чистейшей надежды. Даже дементоры приостанавливаются при песне феникса.

Прямо передо мной в огне появляется феникс. Меня омывает обжигающий огонь, развеяв ледяные иглы муки от близости дементоров. Свет на время подавляет все чувства. Птичий клюв ударяет в мою открытую пятерню, ранив до крови и вынудив руку сжаться — феникс опускает в мою руку некий предмет. Едва схватив деревяшку, мгновенно осознаю — у меня в ладони моя палочка. Рунная стена может остановить домовика, однако магия феникса намного сильнее подобной ерунды.

Фоукс, слетев с моего плеча, бросается на двух дементоров, несколько помятых Крамом и Делакур. Твари отскакивают от существа, которое их не боится.

— Да призови ты патронус, Поттер, и разгони их! — командует Шляпа. Неужели опасается за собственную душу? Проблема в том, что мне неоткуда черпать вдохновение. Направив палочку, пытаясь вспомнить хоть что-то счастливое. Ничего, кроме боли, страха, уныния. Выкрикиваю слова, пытаясь компенсировать ревом своё эмоциональное бессилие, но выходит лишь струйка дыма. Ещё одна попытка, и снова абсолютно ничего не получается. Дементоры, ощутив моё отчаяние, вновь приближаются.

Да, ощущение мира и счастья в душе не спасут. А как насчет боли и страданий?

Направляю палочку через чье-то ближайшее плечо и сосредотачиваюсь на клетке. Моя воля заставляет её ожить. Верх резко отрывается и падает на одного из врагов. Сосредотачиваюсь на желаемой форме и превращаю. Металлические прутья сгибаются в подобие злобной кисти с множеством пальцев. Кулак повинуется моей команде и, потянувшись, хватает дементора, как тряпичную куклу, пронзив стальными пальцами плечо и впившись в грудь.

Я не способен услышать вопль дементора, но вот его собратья очень даже могут. Удерживать трансфигурацию при окружающем их негативном поле сложно, но я обрушиваю металлическую «руку» с борющимся в её хватке дементором на тех двоих, в которых я бросил стулом, давая себе тем самым пространство для маневра и отдыха — холодный озноб прогоняет тепло Фоукса.

Трансфигурация — ключ ко всему. Именно поэтому дементоры ещё служат волшебникам. Прямая магия не причинит им ущерба, и, несмотря на их нынешнюю форму, они почти неуязвимы к физическому нападению, но их всё-таки можно заковать, захоронить и пленить. Должным образом созданный патронус разгонит их, но только тяжелые цепи, которые не позволят им двигаться — кандалы, от которых они не в состоянии спастись, — способны дать человеку достаточно сил на то, чтобы им приказывать. Моя рука со стальными когтями поднимает мерзкую тварь в воздух, но хватка ослабевает, и кисть начинает распадаться. Ладно! Веду эту треклятую штуку вниз, навстречу деревянной платформе, позволив кускам металла обрушиться на неё.

Быстро работаю палочкой — куски помоста отрываются, и древесина образует защитный круг вокруг меня и трех человек у моих ног. Призвав в руку Шляпу, защитным жестом прижимаю к мантии, приглушив её вопли.

Охотники за душами кидаются на мою стену из мусора и отлетают прочь, проверяя мою стойкость. Рядом со мной и моей горкой из чемпионов появляется Фоукс. Феникс выглядит хуже — интересно, насколько ужасно выгляжу я? Изданная птицей трель выражает утомление и безотлагательность проблемы, и феникс вновь испаряется.

Я получил своеобразный эквивалент: «Теперь у тебя всё под контролем. А мне нужно идти».

Если выживу, надо будет как следует пропесочить Фоукса за то, что у него якобы «не осталось ни капли силы». Расширяю барьер, отбросив тварей прочь. Заставив барьер колебаться, трансфигурирую вторую клетку и атакую ею дуэт дементоров — крепкий металл скручивает их в некую нелепую и, несомненно, болезненную конструкцию, превратив в какую-то современную готическую скульптуру. Возможно, мне следует подумать о карьере в искусстве. Я ведь, помимо всего прочего, ещё умею мастерить и зверей из шариков!

Окружающий меня водоворот утихает. Рассматриваю оставшееся трио дементоров, и в этот момент Каркарову удается сломать стену. Его палочка нацелена на стражей Азкабана. Все столкновение заняло, наверное, минуты полторы. Скелетообразные руки того, которого я вогнал в пол платформы, показываются на краю дыры, и существо медленно выбирается наверх — только чтобы обнаружить, что моя палочка всего в нескольких дюймах от его лица.

— Продолжишь, и я прикую тебя к скале на дне озера — будешь сидеть там, пока металл не проржавеет!

Моя угроза до него доходит. Они не глупы; понимают, когда проиграли, и отступают. Максим поднимает одного из министерских авроров на ноги, и он начинает выкрикивать дементорам приказы. Три шага большой ведьмы, и вот она уже рядом со мной.

Одновременно и свирепым, и приказным тоном она спрашивает:

— Никого из других чемпионов не поцеловали?

Я истощен, но всё ещё держусь на ногах и в упор наблюдаю за группой свободных дементоров. Перевожу свой пристальный взгляд на дрожащего Виктора Крама, который до сих пор не открыл клетку.

— Вроде нет. Не хотите ли объяснить, что сейчас, мать вашу, произошло?

— В сторону! — дама игнорирует и тон, и вопрос. С не меньшей, чем у Хагрида, силой она скатывает хныкающую Манос и Диггори со своей ученицы и поднимает её в воздух. Предпочтение однозначно отдано Эйми. Каркаров, опасающийся за имидж своего золотого мальчика, бежит к клетке Виктора и помогает ему выбраться. Манос, видимо, не входит в число приоритетов. В клетке медленно встаёт Флёр. Она бросает на меня взгляд и тут же отводит глаза — видимо, ей стыдно. Через несколько секунд к остальным из нас бросаются и другие. Протолкнувшись сквозь их руки, подхожу к краю сцены.

В гвалте толпы слышу усиленные магией призывы к колдомедикам. Нахлобучиваю Шляпу на голову и иду на зов. Я в дерьмовой форме, но если остановлюсь сейчас, то не встану ещё часа два-три. Кроме того, надо узнать, что происходит.

Обойдя квартет авроров, охраняющих неподвижного Хагрида, прыгаю со сцены, слушая, как Макгонагалл призывает всех учеников вернуться в гостиные, а старост немедленно обеспечить точную перекличку.

Под потолком Большого Зала висят несколько облачков дыма, «удерживаемые» там множеством магов, которых возглавляет Флитвик. В глаза как песка насыпало — они слезятся, а горло моментально пересыхает. Люди вокруг кашляют и хрипят. Быстро накладываю чары пузыря. Это ограничит мои способности говорить, но Шляпа радостно кидается на подмогу:

— В сторону, жалкие выб…ки! Шевелитесь! Дорогу медицинскому персоналу! — слегка «помогаю» продвижению легкими отталкивающими, пропихиваясь через сопротивляющуюся толпу, пока не замечаю Поппи, лихорадочно работающую в паре с мужчиной. Они вместе пытаются сохранить человеку жизнь.

Когда я замечаю первого мага, или торс первого мага — на меня уставились его безжизненные глаза, — то понимаю, что что-то пошло ужасно не так. Его уже ничто не спасет, и я перехожу к другим раненым. Такое впечатление, что по этому участку толпы прошло мощнейшее разрубающее — здесь сидели в основном гости из Дурмштранга. Наклонившись, поднимаю с земли руку. Тела нет.

— Никакого покоя усталым людям. Э-э, Поттер? — Шляпа ревет: — Кто из вас, никчемные придурки, потерял руку? Поднимите оставшуюся и идите сюда, пока её ещё можно прикрепить обратно!

* * *

Сижу, ссутулившись, в удобной позиции в углу кабинета Дамблдора — на сей раз довольствуюсь ролью зрителя. Я помогал Поппи в переполненном больничном крыле, когда туда вошел Дамблдор с раненой Сьюзан Боунс и отвел её к кровати. Его взгляд встретился с моим, и он кивком приказал мне идти следом, сказав лишь, что мадам Боунс обязательно пожелает со мной поговорить.

Естественно, все хотели подробно узнать, что произошло, и, что гораздо важнее, каким образом эти самые подробности позволят им увильнуть от ответа за троих мертвых и многочисленных раненых. Про мое героическое противоборство с дементорами, похоже, уже забыли.

— Да не скули ты! Смотри на ситуацию оптимистически, ЭйчДжей: они ведь целились не в тебя. Вот так вот. Отнюдь не каждая попытка убийства в этом замке нацелена именно на тебя!

— Очень смешно, Шляпа. Надо было напялить тебя кому-нибудь из них на голову и посмотреть, что получится.

Афина буквально прилипла к человеку, которому я прикрепил руку обратно. Минут десять назад многосущное закончило действовать, и выяснилось, что ничем особо не выдающийся маг лет сорока с небольшим на самом деле величественный волшебник внушительного телосложения, которому уже под сотню. В справочнике магической Европы «Кто есть кто» Агриппа Манос где-то на первых двадцати страницах. Дедушка Афины, с одной стороны, богатый бизнесмен и политик, с другой — криминальный авторитет. У него множество врагов, и, очевидно, сегодня кто-то из них попытался нанести удар.

Случайное покушение на меня — просто отвлекающий маневр. Почему-то чувствую себя обманутым. Наплевав на шум, Фоукс дремлет на жердочке, тем самым напомнив, что я уже должен быть в постели, а не слушать все эти песни и пляски вокруг да около. Должно быть, прорваться сквозь рунную стену стоило фениксу немало сил.

Окровавленный и, как уже ясно, зачарованный Хагрид был препровожден аврорами на лечение в Мунго — как физических ран, полученных им от мадам Максим и Игоря Каркарова, так и для ментального раскодирования. Совы уже начали приносить требования об увольнении этого не самого кроткого из великанов. Дамблдору, наверное, удастся отделаться только лишь понижением его обратно до должности хранителя ключей, но с преподаванием Хагрида покончено.

Бывший приспешник Гриндевальда из Греции торжественно заявляет:

— Министр Фадж, Главный Колдун, мои глубочайшие извинения. Все должны были полагать, что я нахожусь в своей резиденции в Греции. Не знаю, как этим убийцам удалось узнать мой маршрут, но, уверяю вас, я это выясню. Мои враги не постеснялись вступить в противостояние на территории школы, полной невинных детей. Крайне прискорбно… для них.

Дамблдор хмуро глядит на волшебника напротив:

— Если бы вы предупредили меня о своем присутствии…

Грек смеется:

— То что бы вы сделали? Во время нашей поездки мы менялись многосущными обликами каждый день. Я путешествовал с девятью телохранителями. Едва ли можно ожидать, что я доверю свою безопасность человеку, у которого полная школа детей, правильно? Несколько поздновато начинать карьеру комика, Дамблдор.

Максим, совершенно точно знакомая с силовой политикой, давит авторитетом:

— Факты говорят, Агриппа, что вы прибыли сюда без предупреждения, с охотниками за головами на хвосте. Больница полна раненых, половина ваших телохранителей мертва. Однако, когда мы пытаемся выразить свое неодобрение, вы продолжаете проявлять эгоизм, а не разум.

— Отзови свою любимицу-великаншу, Дамблдор. Не кажется ли тебе, что на сегодня с меня не достаточно «прав великанов»? До сих пор полагаешь, что им необходимо больше убежищ и свободы? Убийцы наверняка знали о моем мнении по данному вопросу, и именно поэтому твоего полукровку и заставили чарами прореветь подобную фразу. Видимо, хотели понаблюдать, кто из моей группы на это среагирует.

Максим жаждет войны.

— Забавно, если тебя обдурили из-за взглядов твоего крошечного умишки.

И они пускаются в препирательства по второму кругу. Слушая сердитые крики, беседую со Шляпой:

— Встречи МКЧ наверняка интереснее, чем я думал.

— У вас, молодежи, есть квиддич. А у стариков свои игры, ЭйчДжей.

— Может, по пути в Италию завернем ненадолго на их летнюю встречу и посмотрим, как они там зажигают?

В воздухе запахло жареным, и Фадж мудро пытается сменить тему:

— Что мы знаем об убийцах? Вы ведь сражались с одним из них, Альбус.

Дамблдор — подумать только! — поднимает голову от карты мародеров. Директор воспользовался специальными чарами, и она повторяла для него последний час.

— Азиата считали якобы Феном Ву, репортером периодики из Гонконга. Похоже, наш знаменитый член МКЧ был не единственной персоной под многосущным. Карта идентифицирует человека, с которым я сражался, как Квана Чанг Хо. Я также видел имя его партнера, Джейкоба Коллинза.

Фадж своим яростным взглядом пытается просверлить дыру в Амелии Боунс.

— Вы хотите сказать, что два самых печально известных боевых мага в мире находились в футе от меня, а вы и понятия об этом не имели, Амелия? Вы вообще в курсе, что они пребывают на территории страны?

У Боунс такой вид, как будто она за минуту постарела на десять лет.

— Мы делаем все возможное, министр! Я мобилизовала весь департамент.

— Что ж, для вашей же пользы лучше бы вашему департаменту получить видимый результат. Помяните мое слово, расследование обязательно будет!

Глава департамента теряет самообладание окончательно, её голос приобретает пронзительно-плаксивые нотки:

— Я также крайне заинтересована в правосудии. Помните, что именно мою племянницу держали в качестве заложницы во время побега. Я не верю, что это случайность!

Шляпа, как обычно, весело комментирует:

— Всем заинтересованным претендентам на должность главы департамента охраны правопорядка настоятельно рекомендуем обращаться посредством совиной почты. Особое предпочтение отдается желающим стать либо подхалимами, либо козлами отпущения и, разумеется, любому, жаждущему подмять эту парашу под себя.

Ищу любые упоминания в воспоминаниях своей второй жизни.

— Я никогда не слышал имени Коллинза прежде, но даже во времена Джеймса Поттера говорили о Кване Чанг Хо — беспринципном убийце, чье имя шептали в подворотнях по всему миру — знаменитому тем, что оставлял во рту жертв косточки маджонга. Пожиратели Смерти хотя бы придерживались своей ущербной идеологии. Этот же негодяй любого убьет ради денег и славы!

— Ещё один характерный для вас пример, да, ЭйчДжей? Драка вничью на дуэли с Дамблдором отнюдь не повредит его резюме.

Хороший довод. Благодаря Джеймсу я не особо высокого мнения о боевых магах. Джеймс полагал дуэль высоким «искусством»: если дуэлист — «художник», тогда боевой маг — «маляр».

— Если вспомнить, что палочка Коллинза не отрывалась от горла Сьюзан до тех пор, пока они не вышли за щиты Хогвартса, у корейца было серьезное преимущество.

Она иронично смеется в моем разуме:

— Это всего лишь показывает, в чем истинная слабость Дамблдора, ЭйчДжей. Не советую полагать, что Риддл тоже этого не знает.

Кивнув, отвечаю:

— Точно. Дамблдор сказал, что они подчеркнуто атаковали лишь ту группу, где была их цель, и вместо магловского слезоточивого газа они могли бы воспользоваться осколочными гранатами и превратить здесь все в склеп.

— Надо отдать им должное — у них хватает пороху, ЭйчДжей. Не каждому достанет смелости попытаться убить цель в разгаре настолько крупного мероприятия. Даже в случае провала их слава лишь увеличится. Интересно, упомянет ли пресса вообще то, насколько эффективно они воспользовались магловской тактикой против кучи самых влиятельных магов Европы? Посмотришь, как это все подретушируют.

Агриппа снова заговаривает, на сей раз обращаясь непосредственно к Фаджу, жестом указывая на Дамблдора и Максим.

— Министр, если ваши авроры удовлетворены и моего присутствия им больше не требуется, то хотел бы с вами раскланяться — вряд ли я смогу переварить общение с этой парой, — он поворачивается к Афине и заговаривает с ней по-гречески. Я не владею этим языком, но он явно интересуется, желает ли она остаться здесь и продолжать соревнования или хочет уйти. У неё и у Эйми есть возможность так поступить.

К её чести, Афина желает остаться. Они о чем-то торгуются, и через пару минут у Каркарова внезапно появляются два новых «помощника» из кадров Агриппы; предмет их заботы — благосостояние Афины. Его глаза буравят Каркарова, недвусмысленно давая ему знать, что им «недовольны». Наконец, старший Манос поворачивается к выходу, и его взгляд упирается в меня. Он сгибает вылеченную левую руку.

— Для такого юного возраста ты хорошо поработал. Все ограничится небольшим шрамом. Афина упомянула, что ты защищал её и остальных от дементоров. Я этого не забуду.

Киваю ему. На лицо мага возвращается убийственное выражение, и он величественно покидает комнату. Полагаю, в ближайшие несколько месяцев Южная Европа станет не самым безопасным местом для визитов.

Шляпа расставляет точки над «i»:

— Надеюсь, это никак не повлияет на наши планы по поездке в спа в Тоскану.

* * *

Примерно через час поиски козла отпущения подходят к концу. Понятное дело: чтобы разобраться с безобразием на Тремудром Турнире, потребовалось какое-то время. Дамблдор отпускает народ, за исключением тех, кто имеет отношение к работе Турнира, и делает краткий перерыв.

Дамблдор посылает пару эльфов за остальными четырьмя чемпионами. Пользуюсь возможностью, чтобы размять ноги и взглянуть на собранную директором необычную коллекцию артефактов. Ко мне подходит Афина. Наконец, она роняет:

— Сейчас мое поведение на сцене до происшествия кажется мне прискорбным и ребяческим.

Откровенно высказываю своё мнение:

— Ты пыталась выиграть, следуя командной стратегии, и постаралась воспользоваться кажущейся слабостью. К счастью для нас, этой слабости не существует. Иначе мы бы сейчас не беседовали.

— Тем не менее, я намерена извиниться. На моего деда уже дважды совершали покушение. Каждый раз погибал один из притворяющихся им телохранителей. Думаю, они попросту решили убить всех сразу.

Тактика Квана напоминает мне разглагольствования Вернона (чем дальше, тем их всё больше и больше) об Ирландской Республиканской Армии: «Да поубивать их всех, и пусть Бог сам дальше разбирается». Я вряд ли когда-нибудь скрещу палочки с Кваном, но если это всё же произойдёт, я не забуду того, что они сегодня сделали вместе с партнером.

— В таком случае, Афина, я принимаю твои извинения. Я рад, что ты решила остаться и продолжать соревнования. Однако не полагайся в будущем на информацию обо мне, полученную от слизеринцев. Всем известно, что она не слишком точна.

Улыбаясь, девушка отходит.

— Десять галеонов на то, что не сумеешь залезть ей под юбку, ЭйчДжей.

— Думаю, сейчас у меня достаточно проблем и без того, чтобы беспокоиться о ней, о её чертовых телохранителях, о директоре-ПСе, и, что самое важное, о безумно любимом ею, но очень даже смертоносном дедушке. Неужели моя жизнь для тебя недостаточно забавна? Чего же ты хочешь ещё?

— О, она довольно интересна, ЭйчДжей, в ней хватает действия, тайны и драмы, но где комедия и романтика? Я хочу весь набор целиком! Требую зрелища! Станцуй для меня, моя лысая спермоносная обезьянка!

Шляпа издает самый маниакальный смех, на который только способна. Снимаю гребаный колпак с головы.

Когда в кабинете остаются только ответственные за турнир, директоры школ, Афина и Фадж, Дабмлдор возвращается из примыкающих к кабинету апартаментов и обращается ко мне:

— Благодарю тебя, Гарри. Ты в очередной раз доказал, что являешься талантливым магом. Прости, на помощь удалось послать только Фоукса, однако в свою защиту хотелось бы сказать, что мне пришлось присматривать за безопасностью публики. Потребности многих обычно пересиливают потребности одного человека.

Интересно, он «Звездный путь» случайно не смотрел? Ладно, у старика был сложный день. Не стоит добавлять ему хлопот.

— Не надо извиняться, сэр. Призвать Фоукса было лучшим решением.

— Мой фамилиар, похоже, весьма тобой очарован. Интересно, не начинает ли Фоукс подбирать мне потихоньку замену? События могли пойти по гораздо худшему сценарию, однако сомневаюсь, что можно было бы сделать лучше.

Мне не особо требовалось поднимать самооценку, но, черт возьми, я согласен.

— Спасибо, но Хедвиг такого мне не простит — будем надеться, что это потребуется не скоро, — кроме того, как вообще вписать Фоукса в свой растущий зверинец из верной совы, сумасшедшего домовика и похабницы-Шляпы? Если он хоть ненамного увеличится, придется нанять кентавра для того, чтобы он их всех таскал.

Фадж по-отечески мне улыбается:

— Не забывай, Гарри, что скоро мы исправим оплошность и наградим тебя Орденом Мерлина, которого ты, вне всяких сомнений, заслуживаешь. В свете сегодняшних событий мне хочется созвать специальную сессию Визенгамота — может быть, получится заменить третий класс на второй. Ты делаешь честь своей школе и своей стране. О тебе хорошо отзываются.

Вежливо благодарю — если Фадж выполнит свое обещание, то в основном для отвлечения толпы, пытаясь преуменьшить последствия. В конце концов, политика на сорок семь процентов — это иллюзии, на столько же — подтасовки, и всего на шесть — что-то реальное, даже если это реальное — дерьмо собачье, но мало ли?

Остальные четыре чемпиона входят в просторный кабинет и рассаживаются, разглядывая безделушки. Все официальные лица тоже тут.

Дамблдор начинает:

— Теперь, когда неотложные вопросы решены, нам следует определиться по поводу того, как должным образом оценить прерванную задачу. Подобное становится прискорбной традицией данного турнира. Давайте надеяться, что в истории останется совсем не это.

Подает голос Каркаров:

— Полагаю, следует перенести задачу и начать её заново.

Естественно, ведь его чемпионы оказались на третьем и четвертом местах, и он хочет больше времени на их подготовку.

У Амоса Диггори, занявшего место Крауча-старшего, — кислый вид. Не слишком-то ему хочется заставлять сына ещё раз проходить испытание с дементорами.

— Задача включала в себя элемент неожиданности и идею предстать перед неизвестным. Без этого все становится неинтересным. Кроме того, в случае переигровки забота о безопасности станет сущим кошмаром.

— Значит, следует признать результаты недействительными и заменить задачу одной из других.

Максим грозит Каркарову пальцем:

— Так ли бы ты пел, Игорь, если бы на момент инцидента твои ученики ещё не сошли с дистанции?

Дамблдор громко вздыхает:

— В последнее время в этом кабинете слишком много препирательств. Я не поддерживаю идею возвращения дементоров на территорию школы и если кому-то — даже вам, Корнелиус, — отчего-то придет в голову мысль, что дементоры Азкабана получат третью по счету возможность причинить страдания и вред ученикам, то он сильно на этот счет ошибается.

— Видите, даже Альбус согласен, что задачу не следует засчитывать.

— Нет, я так не считаю. Задача переделываться не будет, но действия следует оценить. На момент инцидента и мисс Делакур, и мистер Поттер всё ещё участвовали в соревновании, поэтому я предлагаю, чтобы очки за первое и второе места сложили и разделили поровну между ними — по восемь на каждого. Мисс Манос получает четыре очка за твердое третье место, и так далее.

Видно, как в голове Каркарова крутятся колеса — он подсчитывает, куда это ставит его чемпионов. Максим кивает Дамблдору. Бывший Пожиратель понимает, что ему не победить, и соглашается.

— Хорошо, вопрос решён. А теперь…

— Нет, я возражаю, — перебивает его Флёр. Впервые вижу, чтобы Максим смотрела на неё настолько строго.

— Ну что ещё? — брюзжит Каркаров.

Мне уже даже интересно, что задумала Флёр. Она весьма нервничает.

— На момент инцидента он сделал шаг вперёд. А я нет. Следовательно, в интересах честной игры я признаю за ним первое место и желаю занять второе. Моя честь была бы оскорблена, если бы месье Поттера в третий раз подряд ущемили.

Вот это меня огорошили! Я однозначно не ожидал от неё подобного. Дамблдор улыбается:

— Хорошо сказано, мисс Делакур. Хогвартс не возражает против вашего решения. Олимп?

— Я согласна с её пожеланием, — как ни странно, голос у неё вовсе не радостный.

— Игорь?

— Мне, Альбус, это абсолютно без разницы.

— Хорошо, вопрос решен. Поздравляю, Гарри, и вас также, мисс Делакур. Потеря в очках, полагаю, воздастся — есть вещи, которые значат гораздо больше, чем это соревнование. Результаты объявим утром. День был утомительным, и я желаю вам всем спокойно отдохнуть.

Встаю, намереваясь уйти, но Дамблдор меня останавливает:

— Гарри, не могли бы вы с твоим советником уделить мне пару минут для разговора?

Пожав плечами, наблюдаю, как остальные уходят. Эйми кратко меня благодарит. Дамблдор дожидается, пока все не уйдут, и только потом обращается к нам со Шляпой:

— Это практически не связано с сегодняшним инцидентом, но я хотел бы попросить тебя о личной услуге.

— Что я могу для вас сделать, сэр?

— Я бы хотел, чтобы ты завершил свой личный крестовый поход против профессора Снейпа. Совет попечителей получил твое письмо, и всю неделю меня засыпали их совы. В твоем письме я заметил влияние Сортировочной Шляпы, если, конечно, ты не склонен использовать такие фразы, как «В заключение хотелось бы сказать: я полагаю, что ещё дымящаяся куча гиппогриффьева дерьма способна приличнее себя вести, чем уважаемый Северус Снейп». Крайне интересная визуализация, Гарри. Надо ли упоминать и другие признаки?

Киваю самодовольно улыбающейся Шляпе.

— При всем моем уважении, почему я должен это делать? Говорили ли вы со Снейпом на подобную тему перед тем, как он начал свою личную вендетту против Ремуса Люпина?

Директор кивает:

— Мы неоднократно разговаривали в течение всего года. Тем не менее, Ремус по собственному желанию решил уволиться. Мне бы очень хотелось ему помочь.

Ремус поступил благородно — типично для него. С какой стороны ни посмотри, порядочный человек, если только дело не касается Лили Поттер.

— Дайте-ка подумать: в качестве предлога для оправдания своей мелочной мести Снейп использовал безопасность учеников? Хорошо, я тоже могу пойти по этому пути, ведь он держит совсем небезвредные вещества в его определенно не слишком безопасных кабинетах. Странно, что-то я не замечаю, чтобы он, как Ремус, готовился упасть на меч. Зато он позволяет вам рисковать вашей карьерой ради спасения жалкой задницы убийцы.

— Ты излишне упрощаешь мою позицию. После сегодняшнего прискорбного инцидента мне и без борьбы на второй фронт хватит сложностей — я пытаюсь оставить Хагрида на работе. Поппи сообщила, что ты вполне компетентен в варке зелий. Я могу поддержать — и обязательно это сделаю — твой запрос о частном наставнике на следующий год и далее. Если не получится никого найти, я подумаю о том, чтобы давать тебе уроки самому. Более того, я взвешиваю сейчас варианты на следующий год.

— Какие?

— Говорю без обиняков, потому что ты заслуживаешь ответа. Я оставлю Северусу преподавание только двух старших курсов. Имея дополнительные фонды, любезно предоставленные министром Фаджем после инцидента с Краучем, я в состоянии нанять второго преподавателя для курсов с первого по пятый. Конечно, у него хватает недостатков, но, боюсь, сейчас, когда тьма поднимает голову, мне снова понадобятся его услуги.

Взвешиваю варианты. Дамблдор планирует до конца стоять горой за сального ублюдка, потому что ему снова может потребоваться шпион. Я получаю добро на частного наставника. Для меня это победа, но нельзя позволить ему отделаться так просто:

— Хорошо, я отступлю — при одном условии. Он также уйдет и с поста декана Слизерина. Прежде чем указать на мою мелочность, послушайте: деканы должны служить примером для подражания, и о троих из четверых это можно сказать. Избавьтесь от единственного, о ком этого сказать нельзя.

— Дай мне подумать об этом, Гарри.

— Подумайте. Делайте то, что нужно. Более того, сделайте это с одобрения трех остальных деканов, но если они согласны, что ему следует уйти, отстраните его, — я подаю идею с дальним прицелом — потом, когда проговорюсь о том, как именно заставили Сопливуса уйти, он ни за что не согласится это сделать, но к тому времени Дамблдор уже выслушает остальных деканов и снова будет поставлен перед необходимостью решать проблему: потребности многих против потребности одного человека. Может, при подобном раскладе на этот раз Спок всё же останется мертвым.

— В твоей идее что-то есть. Минерва, Помона и Филиус настолько же заинтересованы в действиях школы, как и я. Я подниму с ними этот вопрос и выясню их точку зрения. Далее, я принял решение касательно твоего запроса по мистеру Лонгботтому. Попроси его придти завтра в мой кабинет, и я объясню, что в действительности произошло с Пожирателем Смерти, изображавшим Аластора, и возьму с него клятву. А теперь тебе пора отдыхать. У нас с тобой был длинный и сложный день, и мы заслужили хорошо отдохнуть.

Подхватив Шляпу, иду к двери и спускаюсь вниз по ступенькам. Заговариваю о том, что она была необычайно тиха, упустив возможность наброситься на Дамблдора. И тут понимаю, что в конце коридора кто-то есть. У картины Варнавы Сумасшедшего[1] стоит Флёр, внимательно её рассматривая. Испускаемый пришедшей в движение горгульей звук привлекает её внимание.

— Привет, Флёр. Я ценю твои усилия. Они были не слишком необходимы, но всё равно спасибо.

Она обращается ко мне на английском:

— Не думала, что ты проведешь у директора столько времени. Мне просто хотелось сказать, что когда ты оказался вовлеченным в участие турнира, я полагала, что ты в лучшем случае досадная помеха, и боялась, что в связи с твоим участием это соревнование превратится в посмешище.

— Если это и так, то мне почему-то не слишком хочется смеяться.

— Действительно, теперь я знаю, кто мой настоящий соперник. Я обязательно выиграю, Гарри Поттер, но я хочу, чтобы моя победа, как ты говоришь, была честной и справедливой.

Доброжелательно ей улыбаюсь.

— Что ж, в таком случае, наслаждайся своим небольшим преимуществом, Флёр. Думаю, лучше сказать так: наслаждайся, пока можешь.

— Посмотрим. Спокойной ночи, Гарри.

Отправляюсь к входу в Гриффиндорскую башню. Надеваю шляпу, и та немедленно говорит:

— Пятьдесят галеонов на то, что не сумеешь забраться ей под юбку к концу зимних каникул.

— Я ведь могу и принять твою ставку, Шляпа.

* * *

— Так тебе нужен восстанавливающий бальзам для волос, или так и будешь ходить без бровей? У меня есть такой в спальне, — подкалывает меня Гермиона. На следующее утро я смотрю на себя в зеркало, а они с Роном пытаются выведать у меня, что случилось вчера вечером.

Появление Фоукса в пламени изрядно подпортило мне волосы и брови.

— Язва ты, Гермиона. Давай меняться. Ты поможешь отрастить мне брови и волосы, а я подравняю тебе передние зубы.

Она округляет глаза и скрещивает руки:

— С моими зубами всё в порядке!

— За все те годы, что я тебя знаю, ты улыбалась, но не смеялась. Никогда.

Она отворачивается.

— Я спросила у родителей. Они сказали, что я должна удовлетвориться своей внешностью. Они у меня дантисты — заметят.

Выхожу из ванной и встаю напротив:

— Мы остаемся здесь на каникулы, и они до июня тебя не увидят. За десять месяцев можно серьезно измениться. Пострижешься покороче или перекрасишься в блондинку, и они будут так сбиты с толку, что не заметят небольших изменений во рту. А если и заметят, просто скажи, что тебе нельзя заниматься магией вне школы, так что для обратных изменений придется ждать начала пятого курса. После этого решительно воспротивься и хоть раз в жизни побудь агрессивным подростком. Скажи, что ты не будешь ничего менять, и это окончательное решение! Или скажи, что это мой своеобразный подарок на Рождество, и если ты все вернешь как было, то я обижусь.

Она краснеет от смущения и, вероятно, чуть-чуть от злости.

— С тобой невозможно иметь дело.

— Может, меня невозможно не обожать? Но я ведь прав, и ты это знаешь.

Вмешавшийся Рон дает ей время переварить мое предложение.

— Кстати, о магии: Гарри, у тебя блестяще выходит трансфигурация. Как думаешь, можно ли что-то сделать с той ужасной мантией, которую мне прислала мама?

Отношения у нас с ним пока ещё несколько шаткие, но мы пытаемся снова стать хорошими друзьями.

— Только если ненадолго. Если уж на то пошло, лучше их сжечь и взять за основу школьную мантию — сделать её поэлегантнее. Ещё не поздно заказать что-то из каталога. Я заплачу. Считай это рождественским подарком.

— Ты ведь уже подарил мне омниокуляр перед началом учебного года.

— А, точно. Ну, тогда ранним подарком на день рождения. Или учись чарам для трансфигурирации своей мантии, а я подарю тебе что-нибудь другое.

— Научишь меня трансфигурировать её? Парень, покупающий другому парню мантию, которую тот оденет лишь раз в жизни… да это просто глупо.

Естественно, Гермиона взрывается:

— Рон, иметь презентабельную мантию весьма полезно — она всегда может понадобиться. Ну, в самом-то деле!

— Ладно, значит, тебе её купит на день рождения Гермиона. Кстати о том самом Рождественском Балу, который состоится уже в следующем месяце: мне нужна пара. Гермиона, ты свободна?

Она удивлена:

— Меня уже пригласили. Прости, Гарри.

— О, вы с Роном идете вместе?

Рон ошарашен:

— Хм. Я тоже в первый раз об этом слышу. Нет, не со мной.

Настроение Гермионы мгновенно меняется:

— К вашему сведению, я девочка и вполне могу показаться другим мальчикам привлекательной!

Не удерживаюсь:

— Даже с твоими зубами?

— Р-р-р!

Мне не удавалось довести её до такого состояния с тех пор, как я был просто Гарри. Я уже и забыл, как это бывает забавно.

— Да не парься ты так, я просто тебя дразнил. Кроме того, мы уже решили, что разберемся с зубами.

— И ничего мы не решили!

— Решили. Ты просто собиралась денёк подождать перед тем, как согласиться. А так мы сэкономим целый день ожидания.

Рон смеется:

— Я скучал по тебе на предсказаниях, дружище. Не возражаешь, если я воспользуюсь этим в качестве обычного доказательства о наличии Внутреннего Ока?

— Р-р-р! Всё, хватит! Я пошла за восстанавливающим бальзамом. И если вы не прекратите, то я вполне могу добавить туда зудящего порошка, — и она с топотом выскакивает из комнаты, хлопнув дверью.

Проводивший её взглядом Рон смеется:

— Думаешь, она все-таки насыплет туда порошка?

— Не-а. Если уж она воплотит в жизнь задумку, то ни за что не станет заранее раскрывать планов о будущем озорстве. Кроме того, у неё нет зудящего порошка. Это ведь Гермиона.

— Верно. Как думаешь, с кем она идет на бал?

— Понятия не имею. Что, ты собирался её пригласить?

— Может, и собирался — я на самом деле об этом ещё толком не думал. Я в том смысле — ну, это всего лишь танцы. Правильно? Это будет вроде как странно — ну, ты понимаешь, о чем я. Теперь мне, конечно, придется кого-то приглашать. Надо сделать это поскорее, пока не разобрали самых лучших.

— Рон, для ведьмочек это далеко не просто танцы. Поверь.

— Ладно. И с кем ты идешь?

Оглядываюсь на Шляпу, устроившуюся у меня на кровати под чарами заглушения. Рождественский бал состоится двадцать четвертого. Это задолго до конца зимних каникул.

— Я хочу пригласить Делакур.

— Удачи тебе, дружище. Как я слышал, у неё уже есть приглашения.

* * *

Следующую пару дней провожу, анализируя язык тела Флёр, чтобы мои шансы на успех были максимальными. После этой проклятой попытки убийства в воздухе витает напряжение. У людей, которые не видели раньше фестрала, теперь с этим никаких проблем. Естественно, приходится давать интервью Рите. Прошло оно так, как и предполагалось. Заголовок утром гласил: «Кто защитит наших чемпионов?»

В последнее время у меня в наличии следующие проблемы: пара расплавленных котлов в моей лаборатории (причем последний расплавился очень даже зрелищно и послужил причиной ненужной задержки), отказавшаяся от дальнейших «уроков» Мелинда, а ещё и Невилл. С момента разговора у Дамблдора у него как-то странно скакало настроение при встрече со мной. Наверное, зря я уговорил директора ему всё рассказать. Чую, придется его отлавливать, заставлять выговориться и брать быка за пресловутые рога. Хотя разум твердит, что он всего лишь застенчивый подросток четырнадцати лет от роду, которому, возможно, просто нужно время всё переварить.

Для разнообразия, разум берет верх. Дам парню ещё пару дней, чтобы разобраться в себе.

Что касается Флёр, во время каждой трапезы обязательно находятся один-два набравшихся мужества человека, подошедших к её столу. Её группа «искусительниц» одаривает их ледяными взглядами, что иногда останавливает парня, если тот не слишком ослеплен француженкой, но большинство всё же целеустремленно подходят. Они пытаются завязать беседу, иногда им удается получить в ответ несколько слов, но чаще всего они уходят не солоно хлебавши.

— Ну что, все-таки попытаешься, Гарри? — и спрашивает, и одновременно требует Рон.

— Через минутку — пусть она немного поест. Ну что, хочешь пойти со мной посмотреть, как это делается?

Рону неудобно. Однако ему четырнадцать, и парню впервые в жизни предстоит пригласить девочку.

— М-м… конечно… наверное.

Даю Флёр десять минут на то, чтобы поесть, мысленно стирая в это время пыль с обаяния старины Поттера. Список у Джеймса Поттера был внушительным, но и он не раз терпел фиаско, хотя заставить его признать сей факт было практически нереально. Всё, что я узнал о ней, говорит, что мне надо просто спросить. Если она откажет, то надо будет просто уйти, а не стоять там, как идиот. В текущей жизни такого было предостаточно.

Когда время обеда подходит к концу, стол Бобатона начинает пустеть. Теперь или никогда.

— Пойдем, дружище.

Мы с Роном — он следом за мной — подходим к сидящим за столом Флёр и Эйми, остановившись у них за спиной, и смотрим в вопрошающие глаза ведьм из первой линии обороны. Они явно не уверены, что делать с Гарри Джеймсом Поттером.

Они такие не одни. Пока иду, придумываю. Повернувшаяся Эйми смотрит на меня, изогнув бровь, и улыбается.

Когда Флёр поворачивается, осознаю свою ошибку. Рон громко говорит:

— Не хочешь ли пойти со мной на бал? Прошу тебя… Пожалуйста?

Флёр даже не оборачивается. Она цыкает и вздыхает.

— Я не узнаю твоего голоса — значит, мы не перемолвились и словом. Тот факт, что ты пришел сюда в последние секунды, говорит, что весь обед ты набирался храбрости. При этом все, что ты в состоянии сделать — просить. Оставь меня в покое.

Бедняга Рон сбит с толку, пытаясь понять, что ему на это ответить. Эйми пихает Флёр локтем, и та, наконец, поворачивается к нам, промокнув губы салфеткой.

— О, так это маленький брат Уильяма. Неужели ты и в самом деле полагаешь, что я с тобой пойду?

Он открывает рот, но не в состоянии вымолвить и слова. Я и забыл, какой она бывает бессердечной сукой на публике. Флёр отводит взгляд от Рона и замечает меня.

Она оценивающе меня рассматривает; я гляжу ей в глаза.

— Итак, Гарри?

Хороший вопрос. Перевожу взгляд на Рона. Он просто раздавлен. Делаю мысленный разворот на сто восемьдесят градусов.

— Вообще-то, Рон и не хотел тебя приглашать. Просто твоя аура слишком уж на него давила. Кроме того, это страшно разозлит Билла, если ты вдруг согласишься. Ну, а я всего лишь хотел показать ему, как именно надо приглашать хорошенькую ведьму на Рождественский Бал.

Флёр изумленно наклоняет голову.

— И как же Гарри Поттер приглашает ведьму?

Поднимаю глаза к потолку и, задумчиво потерев подбородок, перехожу на французский.

— Ну, я сказал бы ей, как она впечатлила меня ещё при первой встрече. Я упомянул бы, что она добра и всегда готова придти на помощь друзьям, у неё интригующее чувство юмора, и ей совершенно не требуется ещё больше ума, таланта и, разумеется, красоты.

Флёр улыбается:

— Очень хорошо сказано. Сейчас мне ещё рано принимать решения, но я обязательно буду иметь тебя в виду.

Нацепив на лицо самое лучшее выражение удивления, отвечаю:

— О, прошу прощения, Флёр. Я не хотел, чтобы ты поняла меня неправильно. Разумеется, я с удовольствием оставлю свободное местечко для танца с тобой, но на самом деле я говорил об Эйми. Итак, мисс Бокурт, у вас уже есть эскорт для бала или вы отдадите эту честь мне?

Челюсть Эйми отвисает, в то время как Флёр краснеет — очень даже соответствует смущению Рона. Несколько ведьмочек охают. Я бы сказал, что сцена получилась просто бесценная, но как только Шляпа узнает о произошедшем, это обойдется мне в пятьдесят галеонов. Что ж, деньги потрачены не зря, если именно это требуется для того, чтобы слегка сбить спесь с суки-Снегурочки. Посмотрим, как Флёр отреагирует на неожиданный бладжер.

— Тебе нужен ответ прямо сейчас? — запинается Эйми.

Отрицательно качаю головой.

— Нет, но было бы неплохо услышать ответ до начала дуэлей на посохах, которые стартуют в эти выходные. Естественно, я не хочу, чтобы ты думала, что я спущу все на тормозах. До встречи!

Увожу до сих пор находящегося в шоке Рона — усмешка так и рвётся на лицо. Как хорошо порой, что я — это всё-таки я.

-

Для всех, кому интересно положение по очкам на данный момент. Флёр: 19 очков, ЭйчДжей — 15 очков, Крам — 10 очков, Афина — 7 очков, Седрик — 5 очков, Эйми — 4 очка.

[1] — ошибка автора, картина висела у выручай-комнаты (спасибо Исповеднику)))