Сложно (гет)

— …я знаю, он просто накинулся на него! Избил почти до полусмерти!

— Интересно, зачем? Разве Малфой и Грейнджер не расстались? Как думаешь, он сказал что-то про нее? Что-то грязное?

— Должно быть. Я имею в виду, зачем еще Уизли так избивать его? Серьезно, он был просто безумен, это было похоже на маггловский бокс, только кровавее.

— О чем вы говорите? — прервала я местных сплетниц с пятого курса Когтеврана, с любопытством рассматривая их в зеркале.

Девушки обменялись удивленными взглядами.

— Ты не слышала? — спросила та, что была повыше.

— Не слышала что? — потребовала я.

— Рон Уизли и Драко Малфой подрались этим утром — если это можно назвать дракой — Малфой даже не защищался, — ответила девушка, наклоняясь к зеркалу, чтобы нанести тушь. — Это было жестоко.

Мое сердце пропустило удар.

— Вы были там? Видели?

— Ну, нет, я была за углом, все слышала и…

— Что… — начала я мямлить, затем прочистила горло. — Из-за чего была драка?

Я молчала, надеясь, что причиной послужила какая-то глупость, что-то несущественное, неудачная шутка. Рон ведь всегда был параноиком, всегда был быстр в суждениях, легко распалялся и возбуждался. Вероятно, девочки просто преувеличивают.

— Ну, — неловко произнесла одна из них. — Из-за тебя. Никто точно не слышал, что сказал Малфой, но Уизли… просто сошел с ума.

— Ох, — прохрипела я, моментально почувствовав слабость во всем теле.

— Прости, — пробормотала девушка, поморщилась, схватила сумку и направилась к выходу. — Я бы ничего не сказала тебе об этом, если была бы в курсе, что ты… ничего не знаешь.

Они быстро ушли, оставив за собой распахнутую дверь.

Я же стояла неподвижно, наблюдая, как мое напряженное, невероятно бледное отражение смотрит на меня… Затем я сорвалась с места и побежала по коридору, проталкиваясь сквозь толпу. Я знала, он будет ждать меня.

— Как ты смеешь, — горячо воскликнула я, ввалившись в гостиную Гриффиндора через портретный проем.

Рон смотрел на меня с дивана, его волосы были взъерошены, челюсть украшал темно-лиловый синяк… Когтевранки ошиблись, когда сказали, что Малфой не сопротивлялся.

— Думаю, ты можешь подойти ближе, — коротко сказал он, бросив на меня беглый взгляд.

Я шагнула к нему, мой пульс учащался, а мысли путались.

— Как ты мог? — пронзительно спросила я. — Правда, Рон. Нам уже не по двенадцать лет, чтобы таким образом решать проблемы, ты мог покалечиться, ты мог ранить его…

— И я ранил его, — ухмыльнувшись, произнес Рон. — И знаешь что, Гермиона? Мы больше не друзья. Это не твое дело.

Я дернулась.

— Если я имею к этому отношение, — сказала я сквозь зубы, — то это мое дело.

Он усмехнулся.

— Могу поспорить, ты бы не стала винить меня, если бы слышала, что он сказал про тебя.

Я только подняла бровь.

— О, значит, я должна поверить, что ты… защищал меня? Серьезно? После той ночи?

Рон вскочил на ноги, качая головой.

— Мне уже все равно, Миона, — бросил он и направился в сторону спален, принявшись осторожно расстегивать рубашку. — Ты — больше не моя проблема. Давай, злись дальше. Мне все равно.

Я смотрела на его такие мучительно знакомые черты лица: слишком длинный нос, усеянный веснушками, широкий рот, который почти всегда улыбался… Вдруг мне захотелось плакать.

Что со мной случилось? Где я ошиблась?

— Подожди, — прошептала я, положив руку ему на плечо. — Я не… Я не хочу, чтобы все было так.

Рон только фыркнул, сбросив мою руку.

— Ты немного опоздала, не находишь?

Кончики его ушей стали ярко-красными.

— Разве?

Его взгляд устремился на меня.

— Лаванда говорила, что ты сделаешь это, — начал он. — Она говорила, что ты придешь… приползешь назад, что ты поймешь, как облажалась. Это был лишь вопрос времени.

Я медленно выпрямилась.

— Она так сказала? — спросила я с сарказмом. — Какая умная девочка.

Его ноздри раздулись.

— Я не вернусь к тебе.

— Я не просила тебя об этом, — ответила я спокойно. — Я просто не хочу, чтобы ты меня ненавидел.

Рон отвел взгляд.

— Я не могу просто забыть все, Миона, — наконец произнес он. — Я просто… не могу. Всякий раз, когда закрываю глаза, я вижу вас, тебя и Малфоя, его руки под твоей юбкой… Это было просто… Я не могу.

Я сглотнула.

— Почему вы подрались, Рон?

— Он сказал, что ты… Сказал, что он… На подоконнике… Я не могу, — он вздрогнул и вздохнул. — Почему ты это сделала, Гермиона? С ним.

Я задавала себе тот же вопрос. У меня не было ни ответа, ни веской на то причины. Все, что у меня было, это тихий периодический голос в моей голове, который твердил, что он изменился, он был особенным, он собирался изменить все, собирался… Я не смогла сформулировать ответ, не знаю.

— Он улыбался, — произнесла я мягко, беспомощно пожимая плечами, мои губы дрогнули. — Он улыбался, и это было… прекрасно.

Рон моргнул и, нахмурившись, долго меня рассматривал.

— Ты смеешься надо мной, да? — громко произнес он.

— Нет, Рон, — ответила я устало. — Не смеюсь. Он много ругается… Иногда мне становится интересно, как бы звучала его речь, если бы ему запретили использовать слово «блять». Для всех он упрямый, снисходительный…

— …лживый, злой, коварный, слизеринский придурок, — добавил Рон.

— Да, — грустно согласилась я. — Но иногда он другой. Забавный и добрый. Он заставляет меня чувствовать себя так, словно я — единственная девушка во всем мире. Я никогда раньше не испытывала таких чувств, знаешь? Я всегда думала, когда девушки говорили о подобном, что это смешно, но сейчас… Когда он меня целует, мне не хватает воздуха, все мысли улетучиваются, иначе не объяснить…

— Не хочу этого слышать, Гермиона, — прошипел он. — Остановись! Я не хочу слышать о том, как он тебя целует, каких чувств ты никогда не испытывала раньше… Не знаю, помнишь ли ты, но мы встречались, между прочим, несколько лет, и все, что я сейчас слышу, что Малфой… Мерлин, из всех людей ты выбрала именно его, конечно, он чертовски лучше, чем я.

Я резко вздохнула.

— Рон, — мой голос звучал тихо. — Прости, я не имела в виду… Я не хотела…

— Ты хотела, да, — сердито произнес он. — Я думаю, ты просто ревнуешь меня к Лаванде, считаешь, что, трахнувшись с Малфоем, обратишь на себя внимание. Вот мое мнение.

— Даже не пытайся вовлечь ее в это, — ответила я, делая шаг вперед. — Рассказала ли она тебе, что сделала? Не упоминала ли, что именно она спланировала это… это грязное представление на берегу озера той ночью?

Глаза Рона расширились.

— Правда, Миона? Ты так отчаянно пытаешься выставить ее в плохом свете?

Я была ошеломлена.

— Ты мне не веришь.

— Нет, — ответил он решительно. — Не верю. Ты солгала мне, Гарри, тайком встречаешься с чертовым Малфоем, придумываешь гадости о Лаванде… Хочешь доказать, что лучше ее? Я не знаю… Ты так изменилась. Он изменил тебя, и не в лучшую сторону.

— Я думала, ты будешь счастлив, что я изменилась! — я сорвалась на крик. — Или ты забыл, как я тебя раздражала, пока мы были вместе? Забыл? Что меня… сложно любить? Так, кажется, ты сказал?

Он побледнел.

— Ну, я не ошибся, не так ли? — неуверенно произнес Рон.

— Вот почему, — с горечью кричала я. — Вот почему, я сделала это… Потому что Малфой не считает, что я… сложная. Конечно, может быть, он так думает, но ему все равно. Он знает, что со мной непросто, но продолжает защищать меня… Он не критикует меня, а защищает, даже если я его об этом не просила. Он думает, что я красивая, думает, что я…

Я заикалась, запиналась, а потом вдруг почувствовала прилив крови к моей голове. Я поняла, мне не следовало искать Рона, нет, я должна была идти к Малфою. Я должна быть с ним, должна исправить то, что произошло между нами, должна…

— Я должна идти, — произнесла я, делая шаг назад.

— Что? Гермиона? Почему… Мы не закончили, ты не можешь просто…

— Нет, Рон, мы закончили. Завтра суббота, — ответила я. — Есть вещи важнее тебя.

И я начала бежать.

* * *

Его губа была разбита, правый глаз был закрытым, красным и опухшим; скулы были усеяли мелкими ссадинами и синяками.

— Чего тебе? — спросил он, нарушив тишину.

Я медленно подходила к нему, изо всех сил стараясь не смотреть на теперь-такое-знаменитое окно.

— Я узнала о драке, — осторожно произнесла я.

— Да ладно? — усмехнулся Малфой.

— Что случилось? Рон сказал, что ты…

— Ты говорила с Уизли? — требовательно воскликнул он. — Ты сперва отправилась к нему?

Я нервно облизнула губы.

— Я услышала, что он был зачинщиком, поэтому…

— Остановись, — зарычал он. — У тебя не совсем точная информация.

— Ты начал драку? Зачем?

— Эта серая мышь, которая заменила ему тебя — черт, все время забываю, как ее зовут — говорила с ним о тебе, говорила, что ты сожалеешь обо всем и попытаешься вернуть его. Уизли же тешил свое чертово самолюбие, а я просто… не выдержал. Мерлин, он вообще знал тебя? После всего дерьма, после того, как он, блять, бросил тебя, ты с большей вероятностью выпрыгнешь из этого чертового окна, чем вернешься к нему.

— Ты говорил мне вещи и похуже, — напомнила ему я.

— Да, — ответил он нетерпеливо. — Но это другое.

— Ч-что?

— В любом случае, — продолжил он, глядя на меня. — Все, что я сделал… Никогда бы не подумал, что способен на такое, но, учитывая, чем мы занимались прошлой ночью… Он пришел в ярость, начал разглагольствовать о том, что ты подстилка и проститутка… Честно говоря, там было много слов о тебе, поэтому я и ударил его.

— А потом он ударил тебя, — я взглянула на его лицо.

Малфой пожал плечами.

— Я просто хотел, чтобы он заткнулся. Суть была не в победе.

— Нет, — задумчиво произнесла я. — Ты врешь. Тебя всегда волнует победа.

Он прикусил щеку, уставившись в потолок.

— Ты права. Однако, эта мысль пришла мне в голову уже после того, как я ударил Уизли. Я сделал это из-за тебя, но… я не хотел драться за тебя. Просто… Я не смог… Потому что, вероятно, это что-то значит, верно? Словно, я забочусь о тебе… Это выглядело жалко.

Я вздрогнула.

— Пришлось пожертвовать своим лицом, не так ли?

Малфой фыркнул, отказываясь отвечать.

— Что, если бы я не пришла сюда? И ты бы не смог рассказать мне об этом?

Он сжал челюсти, я продолжила говорить.

— Ты ведь преследовал какую-то цель? Верно?

— Ладно, — прорычал он. — Мне действительно все равно, Грейнджер… Я использовал тебя… Постарайся не делать такое удивленное лицо, хорошо? Мой отец не разрешил бы мне принять Метку. Он сказал, что я еще чертовски молод, что я пожалею об этом, что я должен подождать… И когда закрутилась эта история с тобой, я подумал, что он мог бы — не знаю — смягчиться, что ли… Если дело дойдет до выбора между тобой и Меткой, у тебя шансов мало…

Мое сердце забилось сильнее… Так сильно, слишком сильно, я была удивлена, что моя грудь не раскололась от внутреннего давления. Я хотела кричать, хотела делать что-то, что угодно, чтобы заставить его осознать, что он только что сказал. Я не могла продолжать слушать его, я не могла позволить ему говорить… Это будет слишком больно, очень больно…

— Я… Я поняла, — удалось мне выговорить. — Это сработало?

— Что? — огрызнулся он.

— Это сработало? — повторила я. — Твой отец позволил тебе принять Метку?

Малфой моргнул.

— Да.

— Поздравляю, — ответила я. — Рада, что смогла быть полезной.

— Гермиона… — начал он, делая шаг ко мне.

— Что?

С минуту он смотрел на меня, прежде чем опустить взгляд в пол.

— Забей.

— Нет, — яростно воскликнула я. — Не забей. После всего, что ты наговорил мне, ты можешь, по крайней мере, закончить свое чертово предложение?

— Вот, я думаю, это именно то, что мне больше всего в тебе нравится, — пробормотал он, слегка улыбаясь. — Ты стоишь там, еле сдерживаясь, и все еще требуешь каких-то объяснений. Ты все еще… Не знаю… Хочешь убедиться, что я знаю, насколько хреново поступил. Как ты это делаешь? Мне всегда было интересно.

Я сглотнула.

— Это комплимент?

— На что еще это похоже?

Я не ответила; он подался вперед и провел большим пальцем по моей щеке.

— Это был комплимент, — тихо произнес он, обойдя меня, чтобы встать у окна спиной ко мне.

— Ты не должен этого делать, — вдруг сказала я. — Принимать Метку, я имею в виду.

Малфой замер, его спина напряглась.

— Почему?

— Потому что ты лучше этого, — просто ответила я. — Ты… лучше его, ее, их… Ты хочешь провести всю свою жизнь, подчиняясь зову гребанной татуировки на предплечье?

Он повернулся ко мне лицом.

— Ты говоришь сейчас мне это, даже после того, что я тебе наговорил.

Это был не вопрос.

— Как видишь.

Драко смотрел на меня, его глаза сузились, рот был плотно сжат. Я задержала дыхание.

— Ты чертова идиотка.

— Прости?

— Серьезно, Грейнджер. Я не святой, я — школьный хулиган с комплексом Бога и дерьмовым характером. Не делай из меня романтика после того, что позволила оттрахать тебя… — он похлопал по подоконнику. — …прямо здесь.

Я покраснела.

— Давай, — начала я. — Насмехайся надо мной. Тебя никто не умолял, я до сих пор не знаю, что произошло вчера, но ты… заботился обо мне… Даже если ты будешь отрицать это. Я не позволю сделать тебе нечто глупое, чего ты, скорее всего, даже не хочешь на самом деле…

— Ты-не-знаешь-меня, — плюнул он. — Ты не знаешь, чего я хочу. Ты не можешь позволять или запрещать мне делать что-то… Тебе все равно, ты помнишь?

— Ты совершаешь ошибку, — тихо произнесла я.

— Да? А что, если я не считаю это ошибкой? Что тогда? Что, если я не думаю, что темная сторона — это плохая сторона? Что тогда?

Я стояла неподвижно, молча, голова была полна разных мыслей.

— Тогда, вероятно, я была не права на твой счет, — спокойно ответила я. — Но ты ведь знаешь… Я так не думаю.

— И почему же? — спросил он, скрестив руки на груди.

Тогда наши глаза встретились, мой живот сжался, внезапно я удивилась, почему он меня беспокоит? Был ли он безнадежным? Пустой тратой времени?

— Потому что ты… — мой голос сорвался. — Потому что ты не такой, как они. Целуя меня, ты не шутил. И когда ударил Рона за то, что он назвал меня шлюхой. Даже если ты не хотел этого, даже если ты думаешь, что это выглядело жалко. Ты заботился о том, чтобы мне понравилось заниматься с тобой сексом, тебе было важно, чтобы мой первый раз был особенным… Нет, необычным… Я знаю, ты думаешь, я не доверяю тебе… Знаю, ты считаешь, что я никогда не поверю, что ты способен измениться, но…

Он наблюдал за мной, его избитое лицо не отражало никаких эмоций.

— Это напоминает мне паззлы, знаешь, тысячи так на две… Когда ты почти закончил, осталось всего несколько деталей и пустое место в углу. Ты разочарован, потому что ни одна из оставшихся деталей не выглядит так, будто подходит. И ты хочешь сдаться, думаешь, какой смысл в незаконченной головоломке… А затем ты переворачиваешь кусочки, чтобы просто проверить, и понимаешь, что возможно, это именно то, что тебе нужно…

— Что ты пытаешься этим сказать? — перебил он меня.

— Ты… Мы… Мы выглядим странно, неправильно, словно не подходим друг другу, — прошептала я. — Мы не должны подходить.

Затем он подошел ко мне, сжав руками мою талию, и заглянул в мои глаза.

— Но мы подходим.

* * *