Рождённая желанием (гет)

Что ж, думаю, если Вацлик мне ещё раз позвонит, то я сообщу ему радостную новость. Но муж, который всё утро названивал мне и интересовался как у меня дела, похоже, понял, что по пустякам меня беспокоить не стоит, и больше не звонил.

— Самой позвонить что-ли? А вдруг у него очередной пациент на операционном столе. — раздумывала я. Но тут раздался телефонный звонок, это как всегда был мой Лава.

— Привет, красавчик. — игриво сказала я.

— Боже, моя богиня вдруг сменила свой гнев на милость. — так же игриво, сказал Вацлав.

— Ты свободен сейчас? — спросила я у мужа. Вацлав ответил, что сегодня он рано закрывает клинику, поэтому остаток дня проведёт со мной в "Машине времени". Теперь осталось только дождаться мужа и сообщить ему радостную новость. Наконец-то Вацлав получит своё признание, он это заслужил, заслужил своим долгим и упорным трудом. Это хорошо, что после стольких тёмных веков, которые загнали науку и учёных в подполье, решили возродить Нобелевскую премию, надеюсь, на эту премию придут не только уже состоявшиеся, но и молодые учёные.

Вацлав как всегда не заставил себя долго ждать, и как только я заметила его фигуру в окне, тут же накинула на свои плечи тёплую куртку и пошла его встречать. Сотрудники магазина тоже ушли домой пораньше, я заплатила им месячное жалование и отпустила домой.

— Привет, красавчик, как дела? — спросила я у мужа.

— Как всегда, сегодня только троих пациентов проконсультировал, а ты я вижу, снова стала сама собой. — ответил Вацлав.

— Прости, меня за мои перепады настроения, сам знаешь. — сказала я мужу. Вацлав в ответ только нежно обнял меня, после чего нежно поцеловал в макушку. Хоть он относился к тем людям, которые не прощают слабостей не только себе, но мой Вашек не такой, он понимающе относился ко мне, и даже иногда помогал по дому.

— Я прекрасно понимаю тебя, Китти. — ласково сказал Вацлав. Мы не стали стоять на улице, а вернулись в книжный магазин, где я ему и рассказала о том, что его номинировали на Нобелевскую премию в области нейропротезирования. Видел бы он тогда своё лицо, когда я ему рассказала эту новость. Он две минуту простоял молча и не знал, что сказать.

— Да, Лава, они всё-таки тебя признали. — сказала я мужу.

— Только этого мне не хватало, тащиться на это сборище зануд. — покосив глаза, сказал Вацлав.

— Ты что не рад этому? Ведь не каждый раз тебе вручают такую награду! Это хорошо, что эту премию решили возродить. — удивилась я.

Как-то раз Вацлав рассказал мне о своей жизни до Панхеи. Тогда он только начал своё дело и уже сыскал славу не только в научных кругах, его услугами пользовались даже политические деятели, но даже тогда он отказывался от лавров своей славы и предпочитал оставаться непризнанным гением. Я стала уговаривать мужа поехать в Швецию не только из-за премии, но и просто посмотреть на зимний Стокгольм и прогуляться по шведским улочкам и полюбоваться на город.

— Это, конечно, всё хорошо, но в чём я поеду туда? — вдруг спросил меня Вацлав. Честно сказать слова мужа меня немного удивили, раньше он мог в любое место заявиться в своём панковском прикиде. Ну, кроме нашей свадьбы, когда я увидела его во фраке. А тут он спрашивает меня, в чём ему приехать на вручение Нобелевской премии.

— Поезжай в том, в чём ты обычно ходишь в своей клиники и иногда дома. — намекнула я мужу.

— В этом? — Спросил Вацлав.

— Не ты им обязан, а они тебе обязаны, красавчик. Так что иди в том, в чём ты ходишь и не перед кем не отчитывайся. — сказала я мужу.

— Ладно, Китти, как скажешь. А когда вручение премии? — снова спросил муж.

— Через неделю. — ответила я.

Мы вернулись домой, у нас в запасе была целая неделя, чтобы подготовится к вручению Нобелевской премии. Хотя Вацлав до сих пор считает эту премию сборищем зануд, но ему было интересно посмотреть, кто придёт на вручение наград в области науки, тем более не все учёные пережили не только инцидент, но и всё, что после него произошло.

* * *

Я всё же решил полететь в Швецию на вручение Нобелевской премии, и не ради награды, а ради близких мне людей: моих родителей и моей жены Катарины, которые всё это время поддерживали меня и не боялись осуждение со стороны так называемых "чистых". За несколько дней до вылета в Швецию, я позвонил своим родителям и сообщил им радостную новость, на этот раз я застал свою маму дома, поэтому сначала я поговорил с ней. Моя мать — Сьюзанна Коллерова была не сказано рада тому, что её единственного сына номинировали на Нобелевскую премию, но по моему настроению она быстро усекла то, что я не очень рад этому.

— А ты сам-то рад этому, сынок? — просила мама у меня.

— Сам не знаю. — признался я, потирая свой аугментированный затылок. После того, как Китти рассказала мне про то, что меня номинировали, я залез в свой компьютер и нашёл список номинантов, мне было, интересно узнать кого ещё номинировали на премию в области нейропротезирования. Как оказалось я оказался единственным в этом деле, если были другие, то они до сих пор не вышли из подполья.

— Мам, мне и так ясно, что эту награду вручат именно мне, ведь я единственный в списке нейротехнологов кого они нашли. — сказал я матери.

— Ну, так вперёд, чтобы мы гордились тобой. — сказала мама мне. Я ещё немного поговорил с матерью, и попросил её передать привет отцу, когда тот вернётся с работы. Впоследнее время у Лукаша Коллера полно работы, он вновь взялся за восстановление старого вида Праги.

— Ну что рассказал своим родителям про премию? — Спросила меня жена.

— Угу.

— И как, они рады?

— Разговаривал только с мамой, отец на работе. Мать рада. — сказал я жене.

— Так значит ты единственный, что ж. Поздравляю ты затмил их всех. — радостно сказала, Китти прижимаясь ко мне.

— Похоже, остальные так и не вышли из подполья. — сказал я и добавил —Ещё я видел твоего отца в качестве номинанта за заслуги в области антропологии.

— Да, папа в своём репертуаре. — вздохнула Китти.

— Сразу видно в кого ты пошла характером. — сказал я жене, показывая вчерашний номер журнала "Наука". Вчера возвращаясь с работы, я остановился возле газетного киоска, что бы купить газету с новостями из мира науки, и увидел выпуск журнала "Наука" с Обидом Мортоном на обложке, под его фотографией было написано: "Выступление профессора Обида Мортона в очередной раз всколыхнуло мировое сообщество". Сначала я подумал, что он в очередной раз открыл какую-нибудь давно исчезнувшую цивилизацию, но оказалась, что обстановка, которая проходила в мире, заставило профессора заняться изучением всего человечества. Он резко раскритиковал современное человечество, опираясь но то, что произошло после Панхеи и похоже те, кто был недоволен выступлением Обида Мортнона увидели в этом выступлении самих себя. Что ж думаю, я не против буду если отец моей жены раскритикует всё правительство Чешской республики и упомянет ещё и печально известный город Големов. Мне просто стыдно быть патриотом такой страны, которая легко ведётся на дудку крысолова. Сами посудите, сначала нас разделили со своими братьями словаками, кстати, мой дед был родом оттуда, а потом заставили прислушиваться к мнению Европы и США. А потом всё это разделение на чистых и аугов чуть не добило много страдальную Чешскую республику.

— Да, это в духе моего отца, и поскольку ты негласно стал частью моей семьи. — игриво произнесла Китти.

— Как? Я думал, что ты стала частью моей семьи. — я развернулся и встретился лицом к лицу с женой, в глазах Китти горел неподдельный огонь.

— Ну, — сказала она — да, я часть твоего мира, а ты часть моего, Вацлав Мортон.

— Вацлав Мортон. — повторил я — Звучит круто.

На следующий день мы сели в самолёт и полетели в Стокгольм на вручение нобелевской премии в области нейропротезирования. Всю дорогу я готовился к выступлению перед публикой, и поэтому немного нервничал. Всё же это не научная конференция Антона Соколова, где можно было приходить в чём угодно, и где мозг был ценнее в том, что приходишь. Всее нобелевские лауреаты снобы до мозга и костей, одетые во фрак, а тут я заявляюсь в своём почти повседневном костюме. Чтобы хоть как-то поддержать меня, Китти тоже не стала переодеваться в официальный костюм, а решила пойти в тёплом цветастом свитере и джинсах.

— Нервничаете, доктор Коллер? — игриво спросила Китти, видя, как я напрягся.

— Немного. — ответил я.

— Как говориться, слава подкралась незаметно. Но ты, милый мой, это заслужил. А заодно потом можешь отправить письмо в Островную империю своему другу Монти. — улыбнулась жена.

— Хорошая идея, если бы он не сбежал к берегам Островной империи, его тоже допустили до премии. — сказал я. До Островной империи доходят только письма написанные в ручную, а не электронные или ещё какие-нибудь.

— Ты уже подумал, какую речь будешь произносить на вручении? — спросила Китти.

— Ой, так и не придумал. — сознался я.

— Ну, расскажи про то, как ты...

— Дожил до жизни такой. — я чуть не расхохотался на весь самолёт, но воспитание мне такое не позволяло.

— Как ты начал свой путь. — сказала Китти. Я представил, как рассказываю огромному количеству снобов про то, как мать в восемь лет застукала меня за тем, что я присоединяю к своим протезам игрушечный лазер, и помниться, мне это не единственный случай в моей жизни был, и именно так я решил стать нейротехнологом.

Практически всю дорогу до Стокгольма Китти раздумывала над сюжетом для своей книги, а я над тем как буду произносить речь, после того как мне вручат Нобелевскую премию. Вся моя жизнь — сплошной калейдоскоп из чёрных и белых стёклышек, сначала эта авария, из-за которой я лишился своих рук, за тем моё увлечение нейропротезированием внезапное признание и слава, потом Панхея, Двали, и наконец знакомство и женитьба на Катарине Мортон, после которой чёрная полоса в моей жизни закончилась. От всех этих раздумий меня стало клонить в сон, и я уснул, положив голову на плечо жены.

— Вашек, пора просыпаться, мы прилетели. — услышал я голос жены.

— Быстро же. — признался я.

— Ещё бы, ты всю дорогу до Швеции проспал. — улыбнулась Китти. Мы стали готовиться к выходу из самолёта, я так и не придумал, но это не важно. Я думал, что в Швеции будет хуже, чем в Праге после инцидента Панхеи, но я ошибся, ни какого погрома в Стокгольме не было. Город как будто обошла вся эта ксенофобия по поводу аугментированных, но в отличие от развитой и футуристичной Праги, Стокгольм как будто застыл в прошлом, вдалеке, словно фата-моргана виднелось недостроенное здание в стиле декора будущего, как будто его начали строить и забросили.

— Словно в прошлое вернулись. — подметила Китти.

— Лучше не думать, что шведы сотворили с аугмаи. — сказал я жене. Как только мы получили свои вещи, то сразу же направились к гостинице, на фасаде которой красовался баннер приветствующих будущих Нобелевский лауреатов.

— Мы прибыли на вручение Нобелевской премии. — вежливо сказал я, встречающему нас человеку.

— Мистер Коллер и мадам Коллерова. — начал встречающий, пологая, что моя жена тоже из Чехии.

— Да, это мы. — кивнул я.

* * *

Пока муж разговаривал с портье, я осматривала внутреннее убранство гостиницы. Гостиница, похоже, плохо отапливается, здесь, не смотря на то, что на улице тёплая погода, немного прохладно, надеюсь, за пару дней прибывая в Стокгольме, мы не заболеем, а особенно Вацлав, как-то мне он признался, что у него слабый иммунитет. Тут среди приехавших на вручение премии учёных я заметила своего отца — Обида Мортона, он прибыл не один, а с моей мамой — Марией Мортон. Я была рада видеть тут своих родителей, тем более вместе.

— Лава, смотри, мои родители тоже приехали на вручение Нобелевской премии. — сказала я Вацлаву. Муж как всегда не упускал возможность поговорить с моим отцом. Ра нашей свадьбе у него не получилось поговорить по душам с Обидом Мортоном.

— Рад видеть Вас, мистер Мортон, на вручение Нобелевской премии. — радостно сказал Вацлав, пожимая руку отцу.

— А я тебя, дорогой зять. К чему это рукопожатие, ведь мы родственники? — вежливо сказал Обид Мортон. Пока мой муж разговаривал с моим отцом, я решила поговорить с мамой, так как мы видимся редко.

— Китти, как ты изменилась. — заметила мама.

— Надеюсь в лучшую сторону. — вздохнула я.

— Конечно в лучшую, замужество пошло тебе на пользу. — заметила Мария. Что ж, отцу я не успела сказать про то, что я жду ребёнка от Вацлава, поэтому этой радостной новостью поделилась с матерью. Мария была не сказано рада этой новости, она подозвала к себе Обида и передала ему эту новость.

— Доченька, почему ты раньше не сказала нам об этом! ¬— удивился отец.

— Не было времени, тут на нас столько всего свалилось. — призналась я. Родители расспрашивали меня о том, о сём, в том числе и о жизни в Чешской Республике. Я рассказала всё как есть, добавив, что в последнее время не только жизнь но и города в стране возрождаются и добавила:

— Надеюсь этого не повториться.

После разговора мы все разошлись по своим комнатам. Премию будут вручать завра, поэтому нам нужно привести себя в порядок. Из всех вещей, мы взяли с собой только тёплую одежду, но всё равно замёрзли. Я сказала мужу, чтобы он принял горячий душ и помылся перед выступлением.

— Только после тебя, прелесть моя. — ласково сказал Вацлав.

— Предлагаешь принять душ вдвоём. — улыбнулась я.

— Ну, вдвоём мы точно не замёрзнем.

— Шалун. — засмеялась я и стала снимать с себя одежу. Вацлав первым избавился от одежды, и залез в душ, я последовала за ним. Взяв с полки шампунь, я выдавила немного на голову мужа, и стала втирать шампунь в его густые волосы. Со временем его выбритый затылок оброс волосами, поэтому пластины в его голове видно не было. Вацлаву, похоже, нравилось такое обращение, он стоял, прижавшись к стене и не двигался.

— Ты мой гений, кто бы мог подумать, что ты получишь эту премию. — тихо сказала я.

— Я делаю это ради нас с тобой, хочу, что бы ты мной гордилась. Ты ведь столько для меня сделала. — так же тихо ответил Вацлав, поворачиваясь лицом ко мне. Мы стояли, прижавшись, друг к другу, я вновь обвила руками тело Вацлава, а он осторожными движениями провёл своими рукам по моему телу, и обхватил ими мою голову. Мы так простояли минуту, просто глядя друг на друга, но потом он впился своими губами в мои, и жадно начал целовать, я полностью была в его воле.

— Я люблю тебя, Вацлав Коллер. — прошептал я, когда муж оторвался от моих губ, и перешёл на мою грудь, а потом и ниже. Я тоже включилась в эту игру страсти, сначала начала целовать шею своего ненаглядного, а потом стала водить руками по его телу.

— Мы тут всю душевую кабинку разнесём своей страстью, может, оставим это для дома. — придя в себя, сказала я.

— Ты права. — признался Вацлав.

* * *

На следующий день мы пошли в то место, где вручали Нобелевскую премию, из этой разношёрстной толпы, выделились только мы и родители Китти, все остальные учёные прибыли на вручение премии без своих спутниц. Всего прибывших на вручение премии учёных было семь, не считая нас, я опять начал нервничать, никак не мог сочинить хорошую речь.

— Это всё из-за вчерашнего. — упрекнула меня Китти.

— А что было вчера? — игриво спросил я у жены, хотя знал, что было вчера, и мне было хорошо.

— Слушай своё сердце, Лава, оно тебе подскажет, что сказать. — утешила меня жена. Перед вручением премии и объявлением победителей нас рассадили по местам. Я заметил, что только мы были, не стандартно одеты, все остальные и даже родители жены были во фраках, впрочем, никто не сделал нам замечание по поводу одежды. Каждый учёный думал о своём. Награду в той или иной степени вручили не всем.

— Судя по всему некоторые не довольны положением дел. — шепнул я жене. Китти только кивнула головой, поясняя, что среди претендентов много тех, кто не справился с возложенной на него задачей, поэтому его только номинировали, а не дали награду.

— А теперь награду в области нейропротеирования получает... — начал ведущий.

— Вацлав Коллер, кто же ещё. — сказал я про себя, зная, что я её получил ещё до прилёта в Стокгольм.

— Получает доктор Вацлав Коллер. — торжественно сказал ведущий.

— Давай. — подмигнула мне Китти, и стала аплодировать.

Что ж, вот он мой звёздный час, пусть весь мир увидит какие они гении нейротехнологии, идя за заслуженной наградой, я не вольно заметил на себе косые взгляды учёных, их похоже смущало то, что такую престижную премию вручили какому-то панку. Только Китти и её отец смотрели на меня с гордостью и молча аплодировали. Всем было интересно с чего я начал свой путь в качестве нейротехнолога. Если миру интересно знать, как ауг стал. гением не смотря на давление общественности, то я стал рассказывать с чего начался мой путь, рассказал и про соседа который въехал в машину моих родителей и из-за которого я лишился рук, в том числе и про то как моя мама со мной мучилась, не давая в столь юном возрасте усовершенствовать свои протезы, и что я не останавливался когда грузинская группировка "Двали" угрожала мне убийством.

— Я хочу сказать, что меня бы тут не было, если бы не мои родители и моя жена Китти, которые не только не теряли веры в меня, но и всячески поддерживали меня .— закончил я на этом свою речь. После этого наступила небольшая пауза, после чего весь зал взорвался от оваций и аплодисментов.