Гарри Поттер и принц датский (джен)

За окном кабинета ветер гнал грозовые тучи. Солнце давно поднялось высоко над горизонтом, но безнадежно потерялось за их непроницаемой серой пеленой. Даже золотые кроны деревьев утратили яркость, обратившись обесцвеченными нагромождениями ветвей, похожими на заспиртованные внутренности в анатомическом театре.

— Для начала — вот, — сказал Бенджамин, протягивая им две черные металлические коробочки.

Гарри взял в ладонь легкое устройство с рельефной надписью мелкими золотыми буквами «Motorola MicroTAC Majestic». Нащупав выступающую кнопку сбоку, он вдавил ее. С мягким клацаньем распахнулась крышка, открыв его взгляду жидкокристаллический экран с расположенной под ним клавиатурой.

— Пользовались раньше мобильными телефонами? — спросил Бенджамин?

— Обходились без них, — ответила Гермиона. — Но наслышаны.

— Тогда советую начать. За мобильной связью — будущее. Да что там будущее! Уже настоящее. Эти два — из эксклюзивной серии, сделаны по моему персональному заказу. Подзарядки не требуют, работают на оптоэлектрических ядерных ячейках с кобальтом-60. Там очень прочное защитное покрытие… Между прочим, создано оно вашими специалистами из Айзентурма еще лет пять назад. Но проверять его прочность на практике я все равно не советую. Лучевая болезнь — штука неприятная.

Гарри с уважением посмотрел на мобильный телефон, удобно лежащий в его ладони. Неплохо все-таки иметь в союзниках одного из богатейших людей мира. Когда вопрос упирается лишь в деньги, препятствий, можно сказать, нет вовсе.

— Спасибо, — сказал он. — Не уверен, правда, что это будет работать на территории Хогвартса. Да и покрытия в той местности наверняка нет…

— В Хогвартсе — нет. Но в Хогсмиде, да и в любом городе — пользуйтесь. В том числе и для связи со мной, если понадобится. Мой номер есть в списке контактов. Кроме того…

Бенджамин сунул руку в нагрудный карман, откуда извлек две пластиковые карточки, изготовленные все в том же стиле: золотые буквы на угольно-черном фоне. «VISA» было начертано на каждой из них.

— Вы даже не представляете, сколько закрытых дверей могут открыть деньги. В особенности — большие деньги. Ваша Алохомора, уж простите, и в подметки не годится. Понадобится потратить десяток-другой миллионов — не стесняйтесь, у меня ежедневные расходы на патентную грызню во много раз больше.

Гарри поднял недоверчивый взгляд на Бенджамина, но тот оставался совершенно серьезен. Гермиона отреагировала первой.

— Зачем вы все это делаете для нас? — спросила она. — Вряд ли из-за наших магических способностей. Уверена, в вашей организации хватает магов.

Бенджамин тяжело вздохнул и вместе с креслом развернулся к окну, за которым уже шелестел редкий осенний дождь.

— Вы не очень внимательно слушали меня, ребята, — сказал он. — Моя организация сейчас под ударом. Как и ваша. Как и многие другие тайные организации и культы, претендующие на какую-то долю власти…

— Их много? — удивился Гарри.

— Много, — отрезал Бенджамин. — Нас бы просто уничтожили в нынешнем виде, захоти я прямо выступить против Сцены. Поэтому я не вмешиваюсь. Информация и деньги — вот наш профиль, и, конечно, Сцена с удовольствием пользуется как первым, так и вторым. Мы для них исключительно полезны. Я — всевидящее око, лишенное возможности что-то по-настоящему изменить.

— И вы надеетесь, что мы что-то сможем сделать? — спросила Гермиона. — То, на что неспособна вся ваша организация?

— То, на что мы не пойдем — так правильней. Во всяком случае, не сейчас. — Бенджамин покачал головой и, не оборачиваясь, продолжил: — Меня с младенчества готовили к роли финансового властителя мира. Вскоре после моего рождения миру объявили о том, что я, к сожалению, умер. Мой отец, который в то время только ушел с поста замдиректора MI5, знал все о сокрытии фактов.

— Но зачем?..

— Ши Хэн — наглядное свидетельство тому, что идеальная власть — та, о самом существовании которой народ не знает. Детства у меня, конечно, не было. Я с малых лет изучал историю, экономику, криптографию, биологию… Отец, который, как считалось, с головой ушел в науку в тот период и даже вступил в Лондонское королевское общество, отдавал все силы моему воспитанию. К двадцати годам я был готов, и отец вернулся на государственную службу, получив пост первого советника премьер-министра.

— Советника… самой Маргарет Тэтчер? — удивился Гарри.

Бенджамин как-то странно посмотрел на него и медленно кивнул.

— Естественно, — сказал он. — Но почти сразу все пошло наперекосяк.

— Сцена? — спросила Гермиона. — Как вы узнали о ее существовании?

— Мы тогда работали над испытаниями самой первой версии этого препарата, нейтралона. Один из наших подопытных магов… доброволец, конечно… — Бенджамин замолчал, бросил быстрый взгляд на Гермиону, и договорил после короткой паузы: — Словом, это долгая и непростая история. В другой раз, с вашего позволения. А сейчас… Вы все еще намерены отправиться в Хогвартс? У меня на крыше вертолетная площадка и готовая к полету «Неясыть» — купил ее пару лет назад у вашего Айзентурма. Я подкину вас ближе к месту, где вы сможете трансгрессировать. Умеете уже, надеюсь?

* * *

Трансгрессия на пределе сил ударила по восприятию, как хорошая оплеуха. В голове зашумело, в горле встал комок, и Гарри зашатался от не желающего уходить головокружения. Побледневшая Гермиона вцепилась в его руку обеими ладонями — то ли желая поддержать, то ли чтобы самой удержаться на ногах.

— Нужно было ближе подлететь, — с усилием сглотнув, проговорила она и замерла на месте, подняв взгляд.

В какой-то сотне футов от них начиналась окраина Хогсмида. Двухэтажные, трехэтажные домики в тени высоких деревьев, неторопливо бредущие меж них жители и безраздельный, ничем не потревоженный покой. Среди прохожих то и дело мелькали учебные мантии студентов Хогвартса, и Гарри невольно прищурился, пытаясь разглядеть кого-нибудь из прежних знакомых. Что тут происходило с тех пор, как он оставил прежний дом в начале четвертого курса?

Он скользнул взглядом по мрачной Визжащей хижине, обернулся, и его дыхание перехватило от внезапного наплыва воспоминаний. Остроконечные башни древнего Хогвартса вонзились в нависшее серое небо и казались в точности такими, какими являлись ему во снах. Над головой стремительно пролетела белая сова, направляясь куда-то к астрономической башне, и Гарри проводил ее тоскливым взглядом: может быть, Букля?

— Пойдем, Гарри, — потянула его за руку Гермиона. — Не надо нам тут на виду стоять. Где-то здесь могут быть наши… оригиналы.

Он ощутил, как при этих словах судорожно сжались ее пальцы, и по спине пробежали мурашки. Он так долго старался не вспоминать о самом существовании «оригиналов», что дрессированные мысли сами обходили опасную тему, о чем бы он ни думал. Теперь избежать этого будет невозможно. Где-то поблизости находятся Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер — те, которые никогда не были в Айзентурме, никогда не изучали артефакторику и метрическую магию, и до сих пор считающие, что самая страшная угроза в их маленьком мирке — Волдеморт с его Пожирателями Смерти. Они рядом. Черт возьми, они могут просто попасться на пути. Сама мысль об этом немедленно отзывалась пересохшим горлом, а сердце делало паузу перед очередным ударом, и чувство это нисколько не ослабло за все прошедшее время. Эрше прав: некоторые вещи никогда не меняются.

Посмотрев вокруг и убедившись, что никто на них не смотрит, они поспешили ко входу в Визжащую хижину. Если есть возможность избегать чужих взглядов хотя бы часть пути, имеет смысл так и сделать. Пусть даже в самом Хогвартсе, хочешь или нет, им придется идти в кабинет директора на всеобщем обозрении, неизбежно встречая прежних друзей и знакомых.

Учебные мантии Гриффиндора, которые невесть какими путями раздобыл для них Бенджамин, сидели идеально, и были самыми настоящими — Гарри не видел ни одного отличия от той одежды, которую носил когда-то. Разве что их идеальное состояние могло смутить чей-нибудь особенно пристальный взгляд… Но если не искать отличий, кто это заметит?

Когда они спустились в подземный ход к Хогвартсу, Гарри с досады хлопнул себя по лбу и сказал:

— Гермиона, погоди. Я ж совсем забыл.

Углядев валявшийся под ногами высохший корень какого-то растения, он взял его в руку и поднял палочку. Легкое мысленное усилие — и грязная поверхность корня деформировалась. Через секунду у него в ладони лежали сложенные очки — совсем такие же, какими он их запомнил. С одним важным отличием — в оправе сверкали две обыкновенных стекляшки с нулевой оптической силой. Со странным чувством он нацепил их на нос и обернулся к Гермионе. Она какое-то время смотрела на него, потеряв дар речи, а потом прыснула.

— Я так давно не видела тебя в очках. Почти забыла, каким ты был. И никогда не…

Она шагнула к Гарри и поцеловала его в губы — кратко и нежно. В ответ на его удивленный взгляд Гермиона пожала плечами и с улыбкой сказала:

— Я раньше много раз представляла себе это. До позапрошлого лета, я имею в виду. И каждый раз видела тебя в очках. А когда ты впервые поцеловал меня, очков на тебе не было, поэтому… Словом, моя мечта в полной мере исполнилась только теперь. Понимаешь?

— Не очень, — пробормотал Гарри, все еще не в силах отвести от нее взгляд.

— Ну и к черту. Забудь, — с прежней улыбкой сказала она и, взяв его за локоть, потащила за собой в темный туннель.

За прошедшие годы подземный ход мало изменился. Грунт показался Гарри чуть более сырым, чем в их прошлое посещение: быть может, после серии дождей, нередких в это время года. Когда впереди замаячило светлое пятно выхода, он ускорил шаг, почти сразу по щиколотку вступив в грязную лужу, незаметную под слоем налетевших снаружи листьев. Выругавшись, он, как мог, избавился от налипшей грязи и обработал ботинки Импервиусом во избежание еще одного такого казуса.

Гермиона, с явным нетерпением ждавшая, когда он закончит приводить себя в порядок, поспешила к выходу, но, когда до цели оставался один шаг, остановилась.

— Хогвартс, — прошептала она.

Подойдя ближе, Гарри выглянул из-за ее плеча. Через поредевшую листву Гремучей Ивы виднелась тропа — к счастью, совершенно пустая. Гермиона выскользнула наружу, Гарри последовал за ней. Гремучая Ива с протяжным скрипом изогнула ветви, и Гарри поспешно вцепился в неприметный сучок, почти неразличимый под слоем налипшей листвы, с усилием, до хруста вдавил его и только тогда облегченно выдохнул. Ива издала звук, сильно напоминавший слабый стон, скрученные ветви прекратили движение и бессильно обвисли.

Ребята, оглядевшись, ринулись к тропе. До сих пор удача была на их стороне, и все их маневры оставались незамеченными. Если везение их не покинет, они смогут добраться до Южного двора, а там — рукой подать до Большой лестничной башни. Совсем избежать встреч, конечно, не получится, но, быть может, никто просто не обратит на них внимания. В конце концов, они бессчетное число раз проходили по этим коридорам и лестницам, и никому не приходило в голову задержать их и устроить допрос, верно?

Судьба, как видно, имела собственные планы, и, едва Гарри ступил на выщербленные каменные плиты Южного двора, в двух футах перед собой он увидел наглую физиономию Драко Малфоя. За два прошедших года его недоброжелатель приобрел полдюйма роста, сменил прическу, но в остальном выглядел, как и раньше — холеным, самоуверенным отпрыском богатого и влиятельного семейства. Конечно, следовало бы проигнорировать вызывающий взгляд Малфоя и пройти мимо, не удостоив того вниманием, но… Внутри что-то вскипело. Что-то похороненное в глубинах памяти, надежно забытое, забурлило, горячей кровью бросилось в лицо, и Гарри вдруг осознал, что стоит перед Малфоем, сжав кулаки и гневно глядя в ответ.

— Гарри, пойдем, — тихо сказала Гермиона, предостерегающе положив руку ему на плечо, но Гарри не двинулся с места.

— Как носик, Поттер? — спросил Драко, довольно обнажив зубы. — Не болит?

Гарри не имел представления, о чем тот говорит, но от одного лишь звука голоса старого врага ему остро захотелось врезать тому со всей приобретенной в Айзентурме силой. Сбить с ног телекинетическим ударом, распластать по каменным плитам, подкинуть в воздух и снова ударить оземь, чтобы стереть с ненавистного лица эту гаденькую улыбочку, увидеть, как она сменяется шоком и ужасом… Но он лишь стоял и смотрел в ответ, а на подмогу Драко уже спешили двое приятелей — Крэбб и Гойл, закономерно рассудившие, что назревает столкновение.

— Дай пройти, Малфой, — наконец выдавил из себя Гарри и, когда тот с насмешливым полупоклоном посторонился, прошагал мимо, стараясь не смотреть по сторонам и не слышать бурчания Крэбба, что-то говорившего Малфою.

Гермиона нагнала его, и рука об руку они поднялись по ступеням к переходу, ведущему к башне. Спина буквально чесалась от направленных в нее взглядов. Почему все так смотрят? Неужели он до такой степени изменился, или же виной тому их краткая стычка с Малфоем? Одно ясно: медлить не следует. Проникнуть в Хогвартс, не привлекая внимания, не удалось, а значит, все, что остается, — быстро идти к цели. Гермиона, очевидно, пришла к тому же выводу и ускорила шаг, потянув Гарри за руку. Он ответил многозначительным взглядом, и она, тихо ойкнув, немедленно разжала пальцы.

Спору нет, держаться за руки с Гермионой было приятно. Но на виду у всех… В каких отношениях находятся их оригиналы, интересно? Гарри вдруг понял, в чем причина взглядов окружающих. Они с Гермионой выглядят парой. Не просто лучшими друзьями, какими их привыкли видеть: они — пара, и это заметно без всяких явных жестов с их стороны. Проклятье. Похоже, с таким же успехом можно было заявиться в Хогвартс с гербом Айзентурма на мантии и в сопровождении двух големов.

Он замер перед дверью, не решаясь открыть ее. Один шаг — и его прежний мир вернется, обрушится на него лавиной образов, намертво впечатанных в память. Подсознание упрямо отвергало мысль о том, что в действительности он никогда здесь не был, что он — лишь отпечаток не принадлежащего ему сознания на программируемой материи. Пусть философы разбираются с вопросами идентичности психики, а он точно знал, кто он и откуда происходит.

Решившись, Гарри рванул на себя дверь и сделал шаг. Легкие расправились, наполняя альвеолы воздухом Хогвартса. Привычный шум замка, сложенный из голосов, ветра за высокими стенами и почти незаметной, на границе восприятия, пульсации самой магии, пронизывающей каждый кубический фут атмосферы, проник в голову, как тысячи раз прежде. Переглянувшись, они быстрым шагом пошли к переходу, и с каждым мгновением внешний мир отступал и мерк, обращаясь туманным образом на горизонте.

— Гермиона! — послышался над головой знакомый голос, и, задрав голову, Гарри увидел недоуменное лицо Почти-безголового-Ника, чья полупрозрачная фигура парила в воздухе над ними. — Как ты здесь оказалась? Я только что видел тебя в библиотеке.

— Ты уверен, Ник? — поспешно спросил Гарри. — Наверняка это была другая студентка…

— Но как же… Она поприветствовала меня и сказала, что…

— Гарри, все в порядке, — закивала Гермиона. — Я действительно только что была в библиотеке. Просто… Ты знаешь, Ник, я вычитала там об одном малоизвестном заклинании, которое позволяет трансгрессировать в стенах Хогвартса, и решила его опробовать. У меня получилось с первого раза, представляешь?

— С ума сойти, — выпучил глаза призрак. — За пять столетий мне не доводилось слышать ни о чем подобном. А я ведь при жизни был очень сильным волшебником, вы же знаете? Напомни, Гермионочка, как, ты говоришь, называлась эта книга? Хоть бы одним глазком взглянуть…

— Прости, Ник, но мы очень спешим к директору, — поспешил спасти положение Гарри. — Ты не знаешь, он у себя?

— Да, наверное… — с сомнением проговорил Ник и с подозрением во взгляде спросил: — А почему бы вам не трансгрессировать к нему, раз уж вы так спешите?

— Это не так-то просто, да еще и два раза подряд… — принялась объяснять Гермиона, и Гарри, изобразив «страшное» лицо, поспешно потащил ее за локоть к ближайшей лестнице.

Гермиона оглянулась вслед удаляющемуся сэру Николасу и простонала:

— Ну вот, теперь он отправится в библиотеку спрашивать у второй меня…

— Боже, Гермиона, ну зачем? — прошипел Гарри, когда они отошли на достаточное расстояние. — И так мы уже тут наследили больше некуда.

— Гарри, я… не знаю. Почему-то растерялась. Вокруг все такое знакомое.

— Это ты-то растерялась? — недоверчиво покосился на нее Гарри. — Я видел, как ты раскалываешь код Гёте во время атаки голема. У тебя самообладания — больше, чем…

— Гарри! Прости.

Обернувшись, они увидел, что Гермиона едва не плачет, и его затопило стыдом. Ну чего он так накинулся? Отчаянно захотелось обнять ее и успокоить. Он даже шагнул ближе, но в последнее мгновение опомнился и с сожалением вздохнул. Черт возьми. Все не так, как должно быть.

— Извини, Гарри, этого больше не повторится, — уже более твердо повторила Гермиона. Он было запротестовал, — но она не дала ему сказать ни слова и продолжила. — Ты прав, нужно держать себя в руках. Просто на какое-то мгновение мне показалось, будто мы вернулись домой с войны. Где можно расслабиться и забыть о постоянной бдительности… Но на самом деле не так. Мы все еще на войне, и все эти люди вокруг… Они даже не представляют, что их ждет. Мы должны защитить их.

Гермиона украдкой коснулась его ладони самыми кончиками пальцев, легонько погладила ее и улыбнулась сквозь нависшие слезы. Он, все еще терзаемый совестью, сдержанно кивнул и воздержался от ответа. Он понимал чувства Гермионы: не будь этой краткой стычки с Малфоем, Гарри и сам мог бы расслабиться и сделать какую-нибудь глупость. Хогвартс был таким… домашним. Все эти студенты и преподаватели, беззаботно снующие по переходам замка — они ведь из его прежнего мира. Волшебного мира, существованию которого ничто не угрожает, который стоял тысячи лет и казался нерушимым в своей основе. Этот мир все еще здесь, вокруг него, но Гарри уже не принадлежит ему. С таким же чувством он мог бы смотреть на детей, играющих на железнодорожных путях и знать не знающих, что к ним стремительно несется тяжелый состав.

Когда они поднимались по лестнице, с верхней площадки вышел Невилл с увесистым томиком расширенного курса гербологии, и Гарри чуть не застонал, попытавшись спрятаться за Гермиону. Вопреки ожиданиям, Невилл лишь рассеянно кивнул им и побежал по ступенькам вниз. Еще три лестничных пролета, полутемный коридор, поворот направо, и они, запыхавшись, стояли напротив гаргульи, охраняющей вход в кабинет директора.

— Что будем делать? — спросил Гарри. — Не пропустит же…

— Мы можем попробовать телепортироваться за нее, — неуверенно проговорила Гермиона. — Но Дамблдор наверняка предусмотрел что-то на этот случай.

Гарри шагнул ближе, и гаргулья, заскрежетав каменной шеей, приподняла голову. Она не произнесла ни слова, но нетрудно было понять, что требуется от визитеров. Пароль. Память всколыхнулась, подсунув жуткий эпизод со стражем в подземелье Ураниборга. Нависающая над ним темная фигура гигантского голема и его утробный рык: «Клавем аут мортем!». Ключ или смерть. Невольно Гарри отшатнулся, хотя гаргулья еще никогда и никому не угрожала смертью.

— Нам нужно увидеть директора, — выдавил он из себя. — Это очень важно.

Гаргулья хранила холодное молчание. Проклятье. Гарри уже раскрыл рот, на ходу придумывая аргументы, способные убедить гаргулью, но ничего не успел сказать.

— Кислотные леденцы, — произнес голос за спиной, и немногословная стражница отскочила в сторону, освобождая путь. — Гарри, я ведь объяснил, что очень занят…

Они обернулись к невесть откуда взявшемуся Дамблдору, который, наклонив голову, строго взирал на ребят. Гарри перевел взгляд на правую руку директора, которую тот поддерживал за запястье: кисть деформировалась и почернела, словно побывала в огне, и, судя по окрашенному болью взгляду Дамблдора, причиняла тому немалые страдания.

— Что у вас с рукой, профессор? — спросил Гарри.

Взгляд директора изменился: в нем скользнуло удивление, тут же сменившееся пониманием. Ринувшись вперед, он прошел мимо едва успевших расступиться ребят, и, шагнув на винтовую лестницу за гаргульей, обернулся.

— Быстро за мной, в кабинет. Вам нельзя быть на виду.

Они безмолвно последовали за ним, услышав скрежет скользящих половинок стены за спиной, и зашагали по крутой лестнице вверх.

Только опустившись в предложенное кресло, Гарри ощутил отголосок того почти забытого чувства, которое когда-то возникало у него в присутствии Дамблдора. Что бы ни творилось вокруг, какие бы силы им ни угрожали, Дамблдор — мудрый и сильный чародей — знает, что делать. Он сможет защитить доверившихся ему людей, и сам Волдеморт не рискнет сразиться с ним на равных. И пусть время показало, что это чувство было лишь приятным самообманом, простодушное подсознание нелегко было перестроить.

— Гарри, ты знаешь, в чем твоя роль и почему тебе нельзя быть здесь, — сдержанно проговорил Дамблдор, садясь напротив и хмуро глядя на них поверх очков.

— Теперь это все уже неважно, профессор, — покачала головой Гермиона. — С вами успели связаться из Айзентурма по поводу эвакуации?

— Кое-что я слышал… Довольно странные слухи о том, что Айзентурм переселяет магов в Сумрак. Но, боюсь, это ничего не меняет. Даже если в настоящий момент Айзентурму угрожает опасность, опасность Хогвартсу — ничуть не меньше, и ваше появление здесь — крайне безответственный поступок.

— Профессор…

— Вечером я провожу вас в лабораторию Квиррелла, откуда вы сможете отправиться через портал в Албанию…

— Профессор, послушайте…

— И, конечно, я попрошу иллюминатов впредь не допускать подобного…

— Проклятье, профессор! — вскочил Гарри. — Вы никого не попросите. В Айзентурм вернуться нельзя. Всей Земле угрожает уничтожение. И Волдеморт сейчас — наименьшая из проблем.

Дамблдор еще сильней нахмурился, перевел недоверчивый взгляд на Гермиону и, откинувшись на спинку кресла, проговорил:

— Сядь, Гарри, и успокойся. У меня действительно мало времени, но если все настолько серьезно, я готов тебя выслушать.

Гарри перевел дыхание и сел. Нужные слова не шли: хотелось снова вскочить, бросить в лицо старому директору рукопись Игнотуса Певерелла и ткнуть пальцем в центр страницы, где древние руны описывали природу и облик Банд-Дарваджа… Гермиона опередила его.

— Профессор Дамблдор, — с ледяным спокойствием произнесла она, — когда вы помогали скрыться Николасу Фламелю и его жене, вы знали, кто они на самом деле?

После мучительно долгого молчания Дамблдор кивнул и поднял перед собой узловатую палочку.

— Еще бы не знать, — сказал он. — Без него я не смог бы понять истинную природу вот этого. Как и твоей собственной мантии-невидимки, Гарри.

— Я так и думал, — прошептал Гарри, во все глаза глядя на оружие Дамблдора.

— А вот этим, — проговорил профессор, протянув к ним изувеченную руку, — я был награжден, пытаясь добраться до творения Кадма. И уверяю вас, ребята, Волдеморт — не наименьшая из проблем. Если ваша история связана с Певереллами, то Волдеморт, вероятно, в ее центре. Но не будем забегать вперед. Я весь внимание.

— Если совсем коротко, профессор, — сказала Гермиона, — Атлантида может вернуться. Очень скоро.

Дамблдор снял очки и положил их на стол перед собой. Зажмурившись, он потер глаза рукой и глухо сказал:

— Дальше.

* * *

Альбус Дамблдор стоял к ним спиной, глядя в окно, за которым уже спустились уютные осенние сумерки. Он стоял в молчании уже добрые пять минут, и Гарри нетерпеливо заерзал, пытаясь спросить у него, что он обо всем этом думает. Когда он уже раскрыл рот, Гермиона предостерегающе взяла его за руку и покачала головой. Не сейчас. Профессор думает. Вздохнув, Гарри приготовился к длительному ожиданию, но в этот момент Дамблдор заговорил.

— Это… очень непростая ситуация.

Гарри едва не вспылил: стоило ли так долго думать ради столь тривиального вывода? Профессор, однако, снова подал голос:

— Тем не менее я считаю преждевременным объявлять здесь о вашем существовании. Вы можете провести несколько дней в нижнем ярусе, рядом с лабораторией профессора Квиррелла. Там безопасно, и вас никто не потревожит, даже домовые эльфы и призраки. Я позабочусь об этом. В ближайшее время мне придется отлучиться, но вас будет навещать профессор Снейп…

— Снейп?! — возмутился Гарри.

— Профессор Снейп, — твердо ответил Дамблдор. — Если вам что-то понадобится, вы можете попросить у него. Выходить из вашего… убежища самим вам не следует. Вы меня понимаете? Не покидайте его без очень веской причины. Все условия для того, чтобы работать, у вас будут. Необходимую литературу вы получите. Позже я свяжусь с невыразимцами из Министерства, и вы сможете объединить усилия… Вам все понятно?

— Да, — кивнул Гарри. — Но Снейп… я хотел сказать, профессор Снейп… Вы уверены, что…

— Я уверен. И предлагаю больше не возвращаться к этому вопросу.

— Профессор Дамблдор, — подала голос Гермиона. — Только один вопрос.

— Да?

— Вам что-нибудь известно об использовании образа феникса в геральдике? Я знаю, что это символ королевы Елизаветы, но, возможно, какие-то из магических родов…

Дамблдор едва заметно улыбнулся в бороду и кивнул:

— Возможно, вам попадалось упоминание Ордена Феникса, в котором состояли и твои родители, Гарри. Он сыграл роль в первой войне с Волдемортом. Однако же создан он был гораздо раньше, около четырехсот лет назад… Моим прямым предком, знаменитым придворным чародеем по имени Джон Гелиантус Дамблдор для защиты королевы Елизаветы I и самой Англии от угроз магического происхождения.

— Джон Гелиантус Дамблдор? — переспросил Гарри, наморщив лоб. — Никогда не слышал о нем.

— Думаю, вы оба о нем слышали. Обычно его знают под другим именем — Джон Ди.