Гарри Поттер и принц датский (джен)

Колеса вагонетки противно заскрипели на крутом повороте, и Богрод поморщился. Бр-р-р, ну и звук. Настроение совсем упало. Он мог бы уже спокойно идти домой, если бы не Крюкохват, вздумавший послать его на инспекцию под конец рабочего дня. Богрод недолюбливал Крюкохвата. Скользкий типчик. Себе на уме, невероятно алчный и недобрый. Да, недобрый — подходящее слово. Крюкохват не был злодеем в буквальном смысле, и, кроме жадности, им не владела никакая темная страсть. И при всем этом Богрод не мог разглядеть в Крюкохвате ни капли доброты, что еще хуже. Даже злодей может вызывать симпатию и сочувствие, а этот холодный скряга вызывал разве что желание держаться от него подальше.

Вагонетка на полном ходу вылетела из каменного туннеля и, оказавшись в слабо освещенной просторной пещере, завизжала тормозами. Дождавшись полной остановки, Богрод с тяжелым вздохом выбрался на платформу и огляделся. Вечером здесь было тихо: ни голосов клиентов и сотрудников в соседних ярусах, ни скрипа и звона рельсов, по которым то и дело проносятся вагонетки. Только однажды откуда-то сверху донесся глухой стук, отраженный эхом, — то пронесся магловский поезд метро по ближайшей ветке. Проклятый Крюкохват. И проклятая Школа Ночи, которой он так одержим. Да с чего он вообще взял, что они вздумают сюда забраться?

Богрод снова вздохнул и покосился на потемневший от времени номер ближайшего сейфа — двести пятьдесят. Плотность охранных чар практически не изменилась с момента прошлого посещения, и он зашагал по платформе вглубь пещеры. Двести сорок девять. Двести сорок восемь. Что это? Какой-то звук в темноте впереди или ему почудилось? Постояв немного и стараясь не дышать, Богрод пожал плечами и двинулся дальше. Из-за постоянной паранойи Крюкохвата и самому сбрендить недолго. Двести сорок семь. По соседнему туннелю неожиданно пронеслась вагонетка. Стены завибрировали, и прямо на нос Богроду с потолка сорвалась холодная капля. Он утер ее рукавом и чертыхнулся, бросив угрюмый взгляд на целый частокол нависших над ним сталактитов. Их гладкая поверхность загадочно мерцала, и на какое-то мгновение размытые блики пришли в движение… Или это снова игра воображения?

Отчего-то стало трудно дышать, и с каким-то отстраненным удивлением Богрод осознал, что впервые за долгие годы чувствует страх. Не просто страх — самую настоящую жуть, какая обычно владеет суеверными маглами. Что, если Крюкохват прав, в конце концов? Двести сорок один. Двести сорок. Повеяло прохладным ветерком, и стало немного легче. Может, провались оно пропадом, это бессмысленное поручение? Лучше вернуться и сказать, что все в порядке. Это ведь и в самом деле так. Никого нет, плотность чар на прежнем… Проклятье!

Вытянув руку, Богрод попытался обнаружить установленную совсем недавно защиту. Ее не было — исчезла без следа! Осталась только базовая защита от Патронуса, нисколько не мешающая проникновению грабителей. Ему показалось, как будто земля ушла из-под ног. Несколько минут назад все было в порядке, и вот теперь ярус открыт для проникновения. Да, это еще не позволит им войти в сейфы, но кто знает, что еще есть в их распоряжении? Если они смогли снять общую защиту, то, возможно, смогут рассеять и прочие чары. А главное, что, черт возьми, ему теперь делать? Он никогда раньше не сталкивался с проникновением грабителей, а охрана отсюда его уж точно не услышит.

Из размышлений, все больше приобретавших характер паники, его вырвал далекий утробный рык из темноты за спиной. Богрод разом взмок, но сразу же сообразил и едва не рассмеялся. Соседний ярус охраняется украинским сталебрюхом — громадным драконом, которого туда усадили в чисто маркетинговых целях — производить впечатление на особо важных клиентов. Дракон от нечего делать целыми днями дремлет, но вот сейчас, похоже, проснулся. Богрод усмехнулся и воспрял духом. И чего он, в самом деле, раскис? Все под контролем, просто он, вероятно, был слишком рассеян, накладывая защитные чары. Сейчас он доберется до конца яруса, обновит защиту и вернется с отчетом к проклятому Крюкохвату, будь он неладен. Двести тридцать пять.

В стороне сорвался и покатился камень. Богрод замер, но сразу же, стиснув зубы, зашагал снова. Он не позволит панике вновь овладеть им. Камень — просто камень. В этих пещерах порода иногда трескается и осыпается, это неизбежно. Ему лишь надо добраться к началу яруса. Уже недолго. Двести тридцать два. Двести тридцать. Двести…

Алая вспышка резанула по глазам, и его подкинуло в воздух раньше, чем он успел среагировать. Удар о каменный пол был болезненным. Кости затрещали, и левая рука разом утратила чувствительность. Богрод застонал и попытался подняться, но еще раньше чьи-то сильные пальцы грубо схватили его за волосы и рванули вверх. Он едва успел разглядеть обступившие его силуэты, и в следующее мгновение ему на голову опустился мешок из плотной ткани.

— Что… что вам нужно? — дрожащим голосом, запинаясь, проговорил он.

— Небольшая услуга с твоей стороны, — прошипел кто-то рядом. — Пройдем немного. Тут недалеко — сейф номер двести четырнадцать.

* * *

Дверь оказалась заперта, а замок — насквозь проржавевшим, и в ответ на отпирающее заклинание он отозвался лишь жалобным скрипом, вторившим протяжным стонам Бедной Дженни за спиной. Без долгих раздумий Гермиона вскинула палочку и сказала:

— Портоберто!

Замок выворотило вместе с куском двери, и он с глухим стуком упал с той стороны. Дверь со скрипом приоткрылась, обрушив на них удушливую волну чудовищного смрада. Гарри отшатнулся, но, бросив взгляд на решительное лицо Гермионы, собрался с духом, распахнул дверь настежь и шагнул вперед.

— Боже… — вырвалось у него. — Это хуже, чем залезть в выгребную яму.

Гарри толком не знал, чего ожидать от бывшего сточного канала, и вполне допускал, что им придется преодолеть сотни футов по пояс в нечистотах. В реальности все оказалось не настолько ужасно. Почва под ногами была мягкой и маслянистой, ноги на ней норовили разъехаться, как на льду, однако жидкой грязи почти не было. Ну конечно, ведь все содержимое хлынуло в ту свинцовую шахту, припомнил Гарри объяснения Бенджамина.

— Темза должна быть слева от нас, — проговорила Гермиона, оглядевшись. — Значит, нам направо.

Скользя по дну канала, они осторожно зашагали в нужном направлении. Плывущий перед ними сгусток света то и дело выхватывал из темноты потерявшие форму и прежний облик предметы, когда-то брошенные в сток: сгнившие остатки чего-то похожего на саквояж, изъеденный ржавчиной багор, осколки кухонной утвари и даже свиной череп без нижней челюсти, наполовину ушедший в грунт.

И лица. Они появлялись повсюду. Комья грязи на полу складывались в искаженные безумием черты, в каждой глубокой тени виделся разинутый в крике рот, а блики на каплях воды казались мерцанием обращенных к ним глаз. Гарри изо всех сил старался не видеть этот смыкающий круг пандемоний, но все его усилия приводили только лишь к тому, что одни лица сменялись другими, более жуткими.

Что-то пронеслось в темноте, коснувшись его ноги, и Гарри отскочил, вскрикнув от неожиданности. Направив Люмос в направлении существа, он скривился: в голубоватом свете на задних лапах стояла бледная безволосая крыса, глядя прямо на него крохотными алыми глазками.

— В таких местах всегда есть крысы, — сказала Гермиона. — Может быть, и не только они. Пойдем дальше.

Идти пришлось долго — или, скорей, Гарри так показалось. Скользкое дно, шорохи и отголоски протяжных криков Бедной Дженни, а главное — всепроникающий смрад — заставляли время тянуться мучительно медленно. Умом он понимал, что прошло не больше пятнадцати минут с тех пор, как они вошли в липкий мрак сточного канала, но для него они обратились часом непрерывной пытки. Гарри с облегчением выдохнул, когда Люмос высветил бесформенное нагромождение камней на краю бездонного черного провала.

— Шахта, — сказал он. — Бенджамин сказал, что там должны быть ступени…

Гермиона осторожно подобралась к зияющему провалу. Земля поползла у нее под ногами, и несколько камней осыпалось в шахту.

— Осторожно! — испуганно воскликнул Гарри, схватив ее за запястье.

— Ступени там футах в пяти, — сказала Гермиона. — Сможешь спуститься?

— Попробую.

Гарри несколько раз топнул по краю пролома, проверяя его на прочность, присел и спустил ноги, вцепившись пальцами в покрытое слоем зловонной грязи скальное основание. Затем повис и, собравшись с духом, разжал пальцы. Небольшая каменная площадка, на которую он приземлился, оказалась на удивление устойчивой, вопреки опасениям Бенджамина.

— Спускайся! — крикнул он склонившейся над ним Гермионе. — Я поддержу.

Она повторила его маневр, зависнув футах в четырех над полом. Гарри крепко обхватил ее за колени и сказал:

— Можешь отпускать, я держу.

В последний момент он засомневался, удержит ли, но опасения были беспочвенными. Гермиона отпустила край разлома и оперлась на его плечи, оказавшись совсем легкой — легче, чем он думал. Гарри бережно опустил ее на площадку.

— Непросто будет залезть обратно, — сказал он, задрав голову.

— Поднимем друг друга Левиосой по очереди, — пожала плечами Гермиона. — Помнишь, как мы забрались на чердак синагоги?

— Забудешь такое, — улыбнулся Гарри.

Вспомнив об Эрше Ширмане, который так и остался в Праге, он не удержался от вздоха. Столько хороших людей было теперь позади — тех, чья поддержка нужна ему сейчас, как воздух. Неунывающий и добрый Эрше, мудрый и всегда готовый помочь советом Дамблдор, профессор Квиррелл с его острым умом и способностью одержать победу даже в безнадежной битве… И, черт возьми, спокойный и непоколебимый Чжун Ли — тот, каким Гарри его запомнил, несмотря на недавно сделанное страшное открытие.

— Ты чего застыл? — вывела его из задумчивости Гермиона. — Идем, вот же ступени.

Ступени, как и площадка, на которую они высадились, оказались на удивление прочными. Припомнив проложенные римлянами каменные дороги, которыми кое-где пользуются до сих пор, Гарри счел, что в этом нет ничего невероятного. Настроение у него улучшилось — ровно до того момента, как подлая память услужливо напомнила, какими средствами пользовались некоторые из античных строителей, чтобы их сооружения стояли подольше. Он помотал головой, изгоняя жуткое видение замурованной в основание замка Розафы. В самом деле, не могли же так поступать с каждым строением? Просто римляне — отличные зодчие, только и всего.

По мере спуска воздух становился все чище. Он уже не ощущал ужасающей вони канала, хотя и подозревал, что попросту успел привыкнуть к ней. Близость цели будоражила, и время перестало тянуться, как мед, вернув себе прежний темп. Сделав несколько кругов вдоль стен, они потеряли из вида площадку, с которой начался их путь. Осторожно посмотрев в темный провал шахты, Гарри с удивлением обнаружил, что темнота уже не кажется абсолютной.

— Там какой-то свет или мне мерещится? — спросил он.

Гермиона, взяв его за руку, склонилась над провалом и озадаченно хмыкнула.

— Мне тоже кажется. Но не могу разглядеть лучше. Там, по-моему, какие-то испарения.

Гарри нахмурился.

— Может, что-то ядовитое? Римляне ведь неспроста забросили шахту, как ты думаешь?

— Да, такое может быть. Или даже радиоактивные минералы — они часто сопутствуют свинцу. Некоторые из них светятся в темноте. Это могло напугать горняков…

— Возможно, — кивнул Гарри, хотя всерьез сомневался, что свечение могло напугать людей, не имевших представления о радиации. — Идем дальше. Может, ниже что-то разглядим…

Гермиона не сдвинулась с места, пристально разглядывая что-то в темноте по курсу.

— По-моему, мы уже пришли, — сказала она. — И мне это не нравится…

— Что такое? — удивился Гарри и попытался проследить за ее взглядом.

Каменные ступени спускались ниже и ниже, но еще до того, как они полностью исчезали во тьме, в трех футах над ними можно было разглядеть пролом в стене. Что-то похожее на лоскут ткани свисало с края пролома, лениво колыхаясь каждый раз, когда по шахте проносилась слабая волна затхлого воздуха. Гермиона взяла его за руку и осторожно зашагала вниз, не спуская взгляда с пролома.

— Это ведь тот самый? — спросил Гарри. — Путь в коридор Гринготтса?

— Наверное. Вот только он не должен быть открытым.

Когда они подошли ближе, Гермиона, наклонившись, подняла один из каменных осколков, в изобилии осыпавших ступени, и провела по нему пальцем.

— Похоже на свежий скол, — сказала она. — Смотри, стены вокруг покрыты слоем лишайника. А здесь его нет — не успел вырасти. И эта ткань…

Она не без труда выдернула лоскут черной ткани, застрявший в трещине между крупными скальными фрагментами, и расправила его перед собой. Гарри затруднялся сказать, как много времени лоскут провел в подземелье, но он был сравнительно чист и лишен каких-либо признаков разложения.

— Я бы сказала, что это оставили здесь не больше недели назад, — сказала Гермиона, отбросив ткань в сторону. — Гарри, мне кажется, нас опередили.

— Вот черт… — пробормотал Гарри. — Думаешь, это был Ши Хэн? Наверное, с кладбища он отправился прямиком сюда.

Гермиона помотала головой.

— Нет. Не может быть. Откуда он вообще узнал про Гринготтс? Он даже ключа не видел.

— Мы сказали Бенджамину. А что, если…

— Снова его подозреваешь?

Гарри пожал плечами, но промолчал. Конечно, Бенджамин — не Ши Хэн, он даже не китаец. Однако нужно быть совершенно близоруким, чтобы не понимать: сам Бенджамин и его люди под пристальным вниманием Сцены. В сущности, он глава международной разведки, информационный центр планеты. Его связи с влиятельными семействами и организациями говорят сами за себя. Мобильные телефоны, которые он им выдал, могут прослушиваться Сценой… Да что там! Наверняка прослушиваются.

— Мы сглупили, — сказал Гарри наконец. — Не нужно было говорить Бенджамину. Сам он тут, наверное, ни при чем, но… — Гарри вздохнул. — Давай проверим сейф. Может быть, он все-таки не смог туда проникнуть?

Гермиона молча кивнула. Гарри взялся за выступавший край, подтянулся и забрался в пролом, чуть было не порвав мантию, как его неведомый предшественник. Затем он помог подняться Гермионе и, окинув напоследок взглядом темную шахту, они спрыгнули по другую сторону пролома, оказавшись в слабо освещенном узком коридоре с каменными стенами.

Нечто неуловимо изменилось в воздухе. На мгновение по коже пронеслись мурашки, словно в электростатическом поле, и Гарри подумал, что сравнение вполне уместно. Вряд ли катакомбы Гринготтса защищены только каменными стенами. Они только что вошли в зону действия каких-то охранных чар, и, быть может, прямо сейчас охрана банка несется к вагонеткам, чтобы перехватить незваных гостей. Не следует медлить.

— Теперь налево? — спросил Гарри, припомнив трехмерную карту Бенджамина. — Пойдем скорее. Тут какие-то чары. Возможно, мы только что включили тревогу.

Ответить Гермиона не успела. Перед ними вдруг отчетливо нарисовалась их тень, окаймленная голубым светом, и это был не Люмос. Что-то светящееся приближалось к ним сзади, со стороны шахты. Гарри рывком развернулся, вскинув палочку. Источник света — летящее в воздухе призрачное существо — рванулся прямо к ним и в беззвучной слепящей вспышке рассеялось в нескольких футах от них.

— Что?.. — пробормотала Гермиона.

— Это… Патронус, — ошеломленно сказал Гарри. — Я уверен, это был чей-то Патронус!

— Но чей? Ты успел рассмотреть его форму?

Гарри покачал головой.

— Слишком быстро двигался. Но ты знаешь… Мне кажется, он летел к нам. Кто-то пытался с нами связаться. Может быть, это Дамблдор хочет предупредить об опасности?

— Мы и так знаем, что здесь опасно. Идем, Гарри. Тут уже недалеко.

Они быстро прошагали до самого конца коридора и оказались в обширной сумрачной пещере, потолок которой утопал в темноте, где лишь местами поблескивали нависшие сталактиты. В десяти футах от выхода из коридора проходила колея с рельсами, но ни одной вагонетки в пределах видимости не было.

— Нокс, — прошептал Гарри.

Шар света, следовавший за ними от самой Лоуэр-Роберт-стрит, тихо рассеялся в воздухе. Темнота надвинулась со всех сторон, но ненадолго: глаза быстро приспособились к царившему здесь полумраку, и удаленные предметы теперь стали видны куда лучше.

— Нам туда, — шепнула Гермиона, указывая на длинный ряд массивных металлических дверей вдоль каменной стены.

Они сделали несколько шагов. Ближайшая к ним дверь, украшенная затейливым орнаментом, за прошедшие столетия покрылась плотным слоем патины, но на ней отчетливо виднелись рельефные цифры номера — двести. Гарри протянул руку и ощутил знакомое покалывание в пальцах — верный признак высокой плотности окружавших дверь чар. Непросто будет справиться с ними. Внутри завозилось гадкое чуство — смесь тревоги и настойчиво пытающейся донести что-то интуиции, от которой дышать становилось тяжелее и мурашки ползли по коже, несмотря на вполне комфортную температуру. Но вокруг было пусто и тихо, и рациональное мышление диктовало единственный план действий — двигаться дальше.

Следующие несколько сейфов ничем не отличались — такие же древние металлические громадины, напитанные гоблинскими чарами. Пару раз Гарри попытался воспользоваться своим чутьем артефактора, чтобы проникнуть под тускло блестевшую поверхность, но сразу же потерялся в изощренном хитросплетении магии и механики, столь сильно отличавшемся от привычной ему артефакторики Айзентурма — изящной в своей функциональной простоте и математически выверенной. Артефакторика гоблинов не была ни наукой, ни технологией: она была искусством — чуждым, но по-своему прекрасным.

Перед сейфом с номером двести четырнадцать они невольно замедлили шаг. Вопреки опасениям, дверь была закрыта и не выглядела поврежденной. Ши Хэн все же не добрался до нее? Это хорошие новости. Но интуиция заходилась в беззвучной истерике, и Гарри начинал понимать отчего. Слишком просто. Слишком прямолинейно. Ни одного препятствия на пути с самой поверхности, ни одного врага. Единственная непредвиденная встреча — с Вонючкой Мэри — и та пошла им на пользу. Наверное, так и должно быть, когда операция спланирована организацией Бенджамина. И все же…

— Чары, — сказала Гермиона и, встретив непонимающий взгляд Гарри, пояснила: — На ней нет защитных чар. Я так и знала! Кто-то добрался до сейфа раньше.

Гарри закусил губу от досады и, помедлив, достал ключ из внутреннего кармана мантии.

— Что ж, нам все равно следует осмотреть сейф, даже если…

Рефлексы не подвели: уловив боковым зрением быстрое движение, он успел выставить щит раньше, чем его достигла алая огненная стрела. Мгновением позже Гермиона присоединилась к нему, вложив свои силы в померкший было щит. И вовремя: в окружившую их призрачную сферу немедленно вонзились пять алых молний, отчего Гарри физически ощутил, как ускользает энергия щита.

Темные приземистые силуэты выросли футах в двадцати от них, сразу за мерцающими в полумраке рельсами. Гоблины. Чертова Школа Ночи. Похоже, что они прекрасно знали, какой секрет хранился в склепе Йорика. Не дожидаясь повторной атаки, Гарри вскинул палочку, крикнув:

— Конфринго!

Взрыв отбросил в сторону одного из нападавших — того, кто стоял чуть в стороне, — но остальные скрылись под собственным щитом и немедленно ответили шквалом молний. Щит задрожал на грани исчезновения, и Гарри, стараясь не утратить концентрацию, обновил чары. Голова закружилась. Рядом полыхнуло заклинание Гермионы, и крик боли с той стороны возвестил, что удар достиг своей цели.

Ответный залп, хоть и не столь плотный, оказался еще более болезненным. Перед глазами поплыли цветные круги, и оттого Гарри не сразу заметил стремительно подскочившего к нему гоблина в гибких черных доспехах. На его руках не было закреплено испускающее алые молнии оружие адептов Школы Ночи, и Гарри направил на него палочку, чтобы оглушить встречным заклинанием. Гоблин метнулся в сторону. Из его правого запястья вырос длинный тонкий клинок, подобный рапире, который прошел сквозь выставленный щит, словно его не было вовсе, и полоснул воздух в нескольких дюймах от горла Гарри. Отшатнувшись назад, Гарри поперхнулся, так и не произнеся слова заклинания.

— Ступефай! — крикнула Гермиона.

Нападавший попытался уклониться, но на этот раз тщетно: заклинание угодило ему прямо в лицо, швырнув оглушенного гоблина на каменный пол.

— Хватит! — раздался громкий властный голос из темноты. — У вас нет шансов. Скоро здесь будут десятки наших братьев. Оставьте ключ и уходите: я обещаю сохранить вам жизнь.

Гарри перевел дыхание и переглянулся с Гермионой. В ее ответном взгляде он увидел только отчаянную непреклонность.

— Мы не уйдем, — просто сказал он и с ожесточением добавил: — Нападете — недосчитаетесь своих головорезов.

— Тогда готовьтесь к смерти! — прорычал другой голос, и из мрака к ним шагнул, воздевая руки, уже знакомый гоблин — тот самый, которого они оставили на кладбище в бессознательном состоянии.

— Стой, Могрид, — остановил его первый и вышел на свет из-за вызвышавшийся каменной опоры.

Он заметно отличался от других адептов Школы Ночи. На полголовы выше прочих, со сморщенной и потемневшей кожей лица, испещренной многочисленными шрамами, и заметно старше на вид. Нагрудная пластина его иссиня-черных металлических доспехов была украшена серебристой гравировкой — кинжал с широким лезвием, вонзенный в череп дьявольской твари с оскаленными зубами.

— Нас не радует необходимость убивать, — спокойно сказал он, неторопливо переводя взгляд с Гарри на Гермиону и обратно. — Но в мире под властью Врага приходится делать это снова и снова. Вы умрете ни за что.

— Если мы отступимся, то умрут все, — столь же спокойно ответила Гермиона. — Так что, быть может, это вам лучше уйти? Тогда у всех нас… и у вас тоже будут шансы.

— С чего бы? — спросил гоблин, делая шаг вперед. — С чего бы это всем умирать?

— С того, что время на исходе! — не выдержав, крикнул Гарри. — Если мы не остановим Сцену, весь мир…

Гермиона толкнула его локтем, и он умолк, ответив возмущенным взглядом: какой смысл соблюдать конспирацию в такой момент?

— Сцену? — гоблин изогнул тонкие губы в ухмылке. — О нет, юный чародей, ты не можешь остановить Сцену. Ты ее часть. Все, что вы делаете, идет по плану Врага, Князя мира сего. Само твое рождение было запланировано, и каждый твой выбор в жизни был предопределен. Темные боги играют в свои игры на Сцене мира, и ты — просто пешка в их руках. Неважно, как ты относишься к своей роли — это не помешает тебе сыграть ее от первого акта до последнего.

Гарри хотел гневно возразить, но слова застряли у него в горле. Перед глазами его возникло почти забытое видение, не посещавшее его уже два года. Гигантская шахматная доска, уходящая в бесконечность, люди-фигуры на ней и холодный торжествующий голос, разносящийся из туманной выси: «Шах и мат!».

— Как насчет вас? — в тон гоблину спросила Гермиона. — Вы тоже рождены по плану?

— Нет. Мы — последний оплот некогда свободного мира. Враг опутал паутиной Землю, но не может найти нас. А потому отдайте нам ключ, и мы перепрячем то, что оставил нам великий Джордано Бруно. То, что когда-нибудь поможет нам сразить Врага и освободить мир от власти темных богов.

— Тогда присоединяйтесь к нам, и мы сразим его вместе, — сказала Гермиона.

— Вы нам не нужны, — покачал головой гоблин. — Мы не доверяем никому из рожденных вне Школы Ночи.

— Еще как нужны, — возразила Гермиона. — Во-первых, у вас нет времени. Эти ваши темные боги готовятся выйти на землю, и тогда мир вместе с вами перестанет существовать. Во-вторых, Ши Хэн — возможно…

Она умолкла и закусила губу. Удивленно взглянув на нее, Гарри понял ее сомнения. Что, если Чжун Ли — никакой не Ши Хэн? Что, если их друг в плену у гоблинов, и они убьют его, решив, что к ним в руки попал сам создатель Сцены? Или ему удалось проникнуть в тайное логово Школы Ночи, о чем гоблины даже не догадываются. Нет уж, лучше пока ничего не говорить про Чжуна Ли.

— И что же вы можете нам предложить? — вкрадчиво спросил гоблин, сделав еще один шаг к ним навстречу. — У нас и без вас достаточно талантливых бойцов.

Помолчав, Гермиона вскинула голову и сказала:

— Уильям Шекспир был одним из вас, верно? В таком случае я не думаю, что для вас будет так уж легко воспользоваться тайной Джордано Бруно. Что бы она собой ни представляла, без меня вам ее не расшифровать.

Гоблин расплылся в улыбке, отчего его сморщенное лицо чуть не пошло трещинами, а потом зашелся сухим каркающим смехом.

— Вы… очень самонадеянны, мисс, — сказал он. — Шифры — наша броня. Сам Фрэнсис Бэкон, да покоится он в мире, научил нас искусству шифрования, и мы совершенствовали его столетиями!

— Так вы уже владеете шифром, заключенным в «Гамлете»? — безмятежно спросила Гермиона. — Тогда, наверное, вы и впрямь справитесь без нас.

Гоблин изменился в лице. Насмешливая улыбка ушла с его лица, а черные глаза сощурились.

— А вы? — спросил он. — Вы хотите сказать, что смогли его расколоть?

— Да, — сказала Гермиона.

Гарри беспокойно шевельнулся, но Гермиона только без слов сжала его ладонь.

— Так что вы скажете? — вновь заговорила она. — Вы справитесь без нас?

Гоблин молча сверлил их взглядом, словно ожидая продолжения. Наконец он хмыкнул и опустил голову.

— Хорошо. Давайте войдем в сейф вместе…

— Йорик! — вскинулся гоблин, которого назвали Могридом.

— Спокойно, Могрид, — отозвался предводитель. — Мы не выпустим это из-под контроля.

— Вы… Йорик? — спросил Гарри, во все глаза глядя на гоблина.

— Да. Гор Йорик к вашим услугам. И не думайте, что, осквернив склеп моих предков, вы сделали мне приятное.

Он поднял руку, и из темноты со всех сторон бесшумно вышли гоблины: Гарри насчитал не меньше десятка. Оглушенный Гермионой тоже поднялся на ноги и, сделав пару неуверенных шагов, встал рядом с Йориком.

— Где Богрод? — обернулся предводитель.

К нему подвели гоблина со связанными руками и мешком на голове.

— Его услуги больше не требуются, — сказал Йорик. — Избавьтесь от него.

— Стойте! — воскликнула Гермиона. — Кто это? Вы хотите убить его?

— Просто служащий Гринготтса, — пожал плечами Йорик. — Он помог нам снять чары с двери сейфа, но открыть ее не смог. Так что сами понимаете… Свидетели нам ни к чему.

— Можно же стереть память! — от возмущения Гермиона сделала шаг навстречу, и Могрид, злобно оскалившись, поднял руку с закрепленным оружием.

— И можно ее восстановить, — парировал Йорик.

— Мистер Йорик, — ледяным тоном сказала Гермиона, — если вы не прекратите убивать всех подряд направо и налево, сотрудничества у нас не выйдет. И не видать вам тогда шифра, несмотря на все наследие Фрэнсиса Бэкона!

— Думаете, что можете шантажировать меня, мисс? — прошипел Йорик, обнажив острые зубы. — Те немногие, которые думали так же, уже на том свете. Нам терять нечего. Мы все — и так мертвецы, жители мира, пожираемого демонами.

— Раз вам нечего терять, отпустите Богрода. Развязка уже близко. Либо мы одержим победу, либо мир исчезнет.

Йорик яростно смотрел ей в глаза, но Гермиона не отводила твердого взгляда. Наконец Йорик шумно выдохнул и ухмыльнулся.

— Хорошо, — сказал он. — Давайте пока отложим этот вопрос и откроем сейф. Мы посмотрим, что внутри, и тогда уж решим, как быть.

— Обещайте нам, что…

— Нет, мисс. Вначале сейф, а уж потом обещания. И это мое последнее слово.

Помедлив, Гермиона обернулась к Гарри и молча кивнула. Напряжение, с которым он следил за их противостоянием, схлынуло. Гарри повернулся к сейфу, спиной чувствуя множество нацеленных в него взглядов, и вставил ключ в замочную скважину. Что, если там еще одна ловушка? Он вспомнил смертельную магическую западню, которую Эльза Фриз установила на дверь Гермионы в Айзентурме; они чудом спаслись в тот раз. Сделав глубокий вдох, Гарри повернул ключ. Послышалось мягкое клацанье. Рельефный орнамент на поверхности двери сдвинулся и поменял рисунок. Что-то провернулось под слоем металла, и с громким щелчком дверь приоткрылась. Из сейфа повеяло затхлым воздухом с запахом окалины.

Он обернулся. Гермиона ободряюще кивнула ему. Гоблины Школы Ночи за ее спиной хранили молчание. Гарри снова развернулся к двери и распахнул ее настежь. Посреди сейфа возвышалась ажурная конструкция, напоминающая армиллярную сферу. Рядом с ней стоял небольшой, не больше саквояжа, сундук, обитый бронзой. На его передней стенке красовалась позолоченная пластина с выгравированным на ней силуэтом феникса. Несколько мгновений Гарри стоял, не смея шелохнуться. Нашли! Наконец-то нашли! Только теперь он осознал, насколько отчаянной была надежда достичь цели. Но вот она, перед ними. Тайна, которую так и не суждено было увидеть Тихо Браге, теперь в их руках, и враг, несмотря на все свое мнимое всемогущество, оказался не в силах помешать им. Гермиона неслышно подошла и встала рядом.

Улыбнувшись, он сжал ее руку и переступил порог сейфа.