Гарри Поттер и принц датский (джен)

Богрод сидел за своим столом, отрешенно глядя в раскрытый на последней странице отчет. Офис был пуст, не считая двух поминутно зевающих охранников у входа. Он перевел взгляд на темное окно, на безлюдную Косую Аллею, освещенную лишь редкими ночными фонарями. Ночь. Как это может быть? Когда Крюкохват велел проинспектировать шестой ярус, был еще вечер и улицу заполняла шумная толпа магов и волшебниц, вышедших за покупками или просто гуляющих. Он снова вгляделся в отчет. Последняя строчка, написанная его рукой, гласила: «Ярус 6: повторная проверка завершена, нарушений периметра не выявлено, барьерные чары обновлены».

Он откинулся на спинку скрипучего кресла и прикрыл глаза, вспоминая. Да, он определенно выполнил задание Крюкохвата: отправился в этот чертов шестой ярус. Но что было дальше? Вагонетка, несущаяся сквозь темные пещеры по стонущим на поворотах рельсам. Пустая платформа и уходящий во мрак длинный ряд сейфов. Утробный рык украинского сталебрюха далеко за спиной. А потом… потом… Ничего, только тьма. Цепь воспоминаний обрывалась на этом месте.

Пора уходить на пенсию: его сбережений вполне хватит на то, чтобы безбедно провести остаток жизни. Если проклятая работа довела его до провалов в памяти, рано или поздно он, радостно хихикая, прыгнет под колеса несущейся вагонетки или выбежит под нос тому дракону. Все, хватит! Может, разве что еще один год: опытных сотрудников сейчас не хватает, так что всем платят сверхурочные. Или два года. Но уж точно не больше. Жизнь и душевное здоровье не купишь ни за какие деньги.

Захлопнув отчет, Богрод выбрался из кресла и только тогда увидел красно-бурое пятнышко на самом краю обложки. Встревоженно он оглядел свои ладони, потом ощупал лицо. Вроде бы никаких повреждений, да и не болит ничего. Наверное, там, в катакомбах, у него подскочило давление, когда он обновлял чары, и пошла носом кровь. Отсюда и потеря памяти — не иначе как микроинсульт. Этого еще не хватало. Завтра же надо сходить в больницу Святого Мунго. Озабоченно покачав головой, Богрод сунул отчет в стол, запер ящик и зашагал к выходу. О произошедшем на шестом ярусе вспоминать он уже не пытался.

* * *

Гарри задрал голову и бросил взгляд на место в стене шахты, где недавно еще зиял пролом, ныне наспех заделанный гоблинами. Йорик подтолкнул его в спину:

— Быстрее. Здесь нельзя задерживаться.

— Вы нам скажете, куда мы идем? — спросил Гарри, ускорив шаг.

— Придем — узнаете.

Шагавшая рядом Гермиона многозначительно посмотрела на него и едва заметно покачала головой. Гарри понял ее без слов. Их не отпустят. Куда бы их ни вели эти гоблины, место, в которое они направляются, для чужих глаз определенно не предназначено. Надеяться на то, что им просто сотрут память и отправят восвояси, как Богрода, не приходилось. Нет, из них просто выжмут все, что смогут, а потом пустят в расход ради высшей цели. И даже разделяя эту цель, сочувствуя идеям Школы Ночи, Гарри никак не мог принять кровавых методов ее достижения.

Смрадные испарения со дна шахты, которые они видели ранее, теперь заполняли все вокруг, и видимость оставалась плохой, несмотря на яркий свет Люмоса. Тем не менее там, внизу, все более отчетливо проступали очертания каких-то неправильной формы столбов, мерцавших в красноватом сиянии. Гоблины замедлили шаг. Шагавший впереди Могрид обернул к ним свирепую физиономию и буркнул:

— Смотрите под ноги. Тут провал.

Сделав несколько шагов, он вдруг перешел на бег и прыгнул, взметнув клочья липкого тумана. В нескольких футах впереди ступени обрывались, и, если бы не предупреждение гоблина, Гарри мог бы и не заметить этого за туманной пеленой. Вероятно, когда произошел прорыв канала в шахту, несколько крупных камней сорвались вниз, разрушив часть лестницы. Гарри переглянулся с Гермионой, собрался с духом и, разбежавшись, прыгнул. Когда он приземлился на противоположной стороне, его нога скользнула, и Гарри с мгновенной паникой понял, что заваливается назад — прямо в пролом. Он взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, и сразу же ощутил стальную хватку Могрида на своем запястье.

— Сказал же: смотри под ноги! — прорычал тот.

У Гермионы преодолеть опасный пролом получилось немногим лучше: приземлившись, она споткнулась и покатилась бы кубарем по лестнице, если бы Гарри не успел схватить ее за плечи.

— Спасибо, — шепнула она и посмотрела вниз, в направлении дна шахты. — Что же там такое? Не могу понять.

— Это… похоже на статуи, — пробормотал Гарри, когда они спустились еще на несколько футов. — И они светятся.

Предположение подтвердилось. Сделав еще пару кругов вдоль стен шахты, они добрались до края лестницы: ступени здесь обрывались в паре футов над рыхлым земляным полом. Зловоние, о котором они успели позабыть, вернулось с прежней силой, и Гарри старался дышать ртом, не желая обонять кошмарный букет нечистот и разложения. Наполовину утопая в неровном грунте, из дна шахты возвышались каменные статуи. Высокие, выщербленные, частично разрушенные и покрытые грязью каменные статуи женщин, больше всего напоминавших античных богинь. Каменная основа местами проступала сквозь толстый слой грязевых наслоений и разросшегося лишайника: она-то и была источником слабого красноватого свечения, которое они заметили еще с самого верха.

— Так вот что обнаружили римляне, — сказал Гарри. — Пантеон Матерей! Но почему они закрыли шахту?

— Не знаю, — покачала головой Гермиона. — Но могу предположить. Примерно в этот период Римская империя официально приняла христианство, и началась борьба с языческим наследием. Однако в народе старая вера никуда не делась. Культ Матерей был особенно силен в европейских провинциях, где еще проживали потомки выходцев из Атлантиды. Я думаю, шахту закрыли, чтобы уберечь это святилище от разрушения.

— Интересно, какая из этих статуй — Цао-Шу? — зачем-то понизив голос до шепота, проговорил Гарри. — То есть… Цакебе.

— Если там есть подписи, то они под слоем грунта, — пожала плечами Гермиона. — Но вот эта, в центре пантеона — определенно Азазель. Она считалась главной среди ангелов.

Утопая в рыхлой земле едва не по колено, она подобралась к покосившейся статуе, изображавшей высокую женщину с раскинутыми руками и запрокинутой головой. Ее длинное ритуальное одеяние, оставлявшее открытыми живот и плечи, развевалось за спиной подобно крыльям. Первый же взгляд на изваяние заставил Гарри вспомнить ангельскую статую на острове Огигия, которую он не видел, но представлял себе так живо, будто это ему, а не Игнотусу, довелось стоять у ее подножия.

— Насмотрелись? — едко спросил Йорик. — Идите сюда.

Он подошел к массивному барельефу в стене, покрытому уже совершенно нечитаемыми остатками надписей, и провел пальцами по одной из строк. Каменная плита дрогнула и с тихим рокотом откатилась в сторону, открыв низкий и узкий проход. Йорик обратил к ним непроницаемый взгляд и сделал приглашающий жест в направлении входа.

Гарри обернулся к Гермионе: как ей нравится перспектива лезть не пойми куда по приглашению одержимого гоблина? Но у Гермионы, очевидно, идей получше не нашлось. Она лишь едва заметно пожала плечами и двинулась в направлении открывшегося прохода. Гарри, вздохнув, развернулся и первым полез за плиту. Округлое помещение, в котором он оказался, было слабо освещено единственным магическим факелом под потолком. Прямо напротив входа начинался уходящий слегка вниз длинный туннель, конца которого разглядеть было невозможно. Когда остальные забрались внутрь, Йорик закрыл вход и с той же интонацией спросил:

— Чего ждем? Вперед!

Идти пришлось долго: Гарри показалось, что они прошагали не меньше мили. В конце концов наклон коридора сошел на нет, и впереди показались яркие огни какого-то подземного помещения.

— Может, вы хотя бы сейчас скажете, куда мы направляемся? — спросил Гарри, потеряв терпение.

— В наш город. Нашу крепость, — сказал Йорик. — А сейчас мы — прямо под Темзой.

— И вы каждый раз проходите такой путь, чтобы выбраться на поверхность?

Йорик фыркнул.

— О, нет. Этот путь — резервный. Для гостей и для… особых обстоятельств. Не вы одни способны к трансгрессии.

— Я думал, такие места окружают антитрансгрессионными чарами, — удивленно сказал Гарри. — Вдруг к вам попытается трансгрессировать враг.

— О, чары у нас есть, — усмехнулся Йорик. — И еще какие. Они не помешают трансгрессии, но если сюда попытается проникнуть таким путем любой из чужаков… скажем так, ему не поздоровится.

Гарри быстро переглянулся с Гермионой: ее озабоченный взгляд ясно выражал то же, о чем он только что подумал. Чжун Ли последовал за тем гоблином прямо сюда — на защищенную территорию. Вот почему он не вернулся. Эти неведомые защитные чары что-то сделали с ним.

— И… что произойдет с тем, кто попытается? — спросил он. — Его убьет?

— Скорей всего. Мало кто выдержит удар такой силы, а если и выдержит, то уже ничего не сделает против остальных средств защиты. Недавно вот один попытался.

Йорик насмешливо посмотрел Гарри в глаза, ожидая закономерного вопроса. Делать вид, что они тут ни при чем, смысла не было, и Гарри, помедлив, спросил:

— Что с ним произошло? Он жив?

— Отличная реакция у вашего приятеля, надо сказать, — кивнул Йорик. — Живехонек… Пока. Но отсюда больше не уйдет — иначе может вернуться, подготовившись получше.

— Можно нам его увидеть? — спросила Гермиона.

— Посмотрим, — отрезал Йорик. — А пока… Добро пожаловать в Школу Ночи!

Туннель закончился. Они стояли на пороге высокого зала — обширного, но все же не настолько, чтобы именовать его «городом». Стоявшая у входа стража из четырех коренастых, закованных в черную броню гоблинов, завидев Йорика, пришла в движение. Каждый сжал кулак и приложил его к груди, склонив голову. Йорик небрежно кивнул им и повел отряд дальше по выложенной каменными плитами дороге. Гарри во все глаза смотрел на окружавшее их поселение. И это все столетиями скрывалось под улицами Лондона?

В отличие от подземного Фиглинума, декоративными элементами здесь не злоупотребляли. Их окружала предельно функциональная архитектура: голые серые стены прямоугольных зданий, высившихся до каменного потолка, где полыхали парящие в воздухе сгустки холодного белого света, прямоугольные сечения подземных туннелей, уходивших глубоко в породу, прямоугольные площадки — прямые углы царствовали здесь во всем, чего касался взгляд.

Механизмов было немного: меньше, чем в известных Гарри сооружениях гоблинов. По периметру этой большой обитаемой пещеры на высоте человеческого роста проходила монорельсовая дорога, по которой время от времени бесшумно проносились вагонетки. На паре высоких зданий можно было заметить подъемники, стремительно взлетавшие под самый потолок и столь же быстро опускавшиеся вниз, к подножию. В самом центре города располагалась группа высоких безликих зданий, опутанных металлическими жилами, которые излучали неприятное голубоватое сияние.

Но больше всего Гарри поразила царившая в подземном поселении тишина — давящее на психику безмолвие, из-за чего ему остро захотелось крикнуть или топнуть по серым каменным плитам, лишь бы не казалось, что он внезапно оглох. И дело было не только в том, что немногие гоблины, с отрешенным видом спешащие куда-то вдоль узких улиц, хранили молчание. Что-то было в самом воздухе, в стенах зданий, в укрепленном стальными опорами каменном своде.

— За пределами помещений у нас не принято громко говорить, — с усмешкой пояснил Йорик, правильно расценив выражение лица Гарри. — Кроме того, мы используем поглощающие звук материалы и чары, препятствующие распространению звука, чтобы нас не обнаружили акустическим зондированием.

Гермиона его не слушала: она во все глаза смотрела на участок слева от входа, который резко отличался по стилистике от всего, что их окружало. Там не было недостатка в декоративных элементах: изящно выкованных оградах, затейливых орнаментах на надгробных плитах и лежащих изваяниях.

— Можно взглянуть? — спросил Гарри.

Йорик, кратко кивнув, жестом остановил отряд. Гарри переглянулся с Гермионой, сделал несколько шагов к ближайшему надгробию и замер. «Елизавета, Божьей милостью Королева Англии, Франции и Ирландии, могущественная Императрица Великобритании, дочь Генриха VIII, родилась в Гринвиче 7 сентября 1533 года и умерла в Школе Ночи 13 сентября 1613 года», — было начертано на каменной поверхности прямо под силуэтом пылающего феникса. Гермиона встала рядом и тихонько ахнула, прочтя надпись.

— Я знала! — сказала она. — Елизавета не умерла в 1603 году, ее смерть была инсценирована, как и смерть самого Шекспира! Вот где она в действительности провела свои последние годы…

— О да, мисс, — подал голос Йорик. — Мы все отлично понимали, что она может умереть с минуты на минуту, особенно после того, как ее заставили подписать указ об учреждении Ост-Индской компании, на века погрузившей Восток в череду кровавых колониальных войн и восстаний.

— И 1613 год! — проговорила Гермиона. — Год, когда Шекспир поставил свою последнюю пьесу — «Карденио». К сожалению, она была утрачена…

— Ничего подобного, — усмехнулся Йорик. — Полный текст «Карденио» хранится у нас. И много еще чего из того, что вы никогда не видели. Но вы правы в том, что пьеса «Карденио» была, по сути, эпитафией на смерть королевы и главы Ордена Феникса. И прошу вас, говорите потише.

— Я так и не понял, какие у вас отношения с Орденом Феникса, — обернулся к нему Гарри. — Вы их союзники? Конкуренты?

— Мы — и есть Орден Феникса. Запасной план на случай разгрома — план, доказавший свою необходимость на деле. Орден Феникса был практически стерт с лица земли. Сцена убивала нас одного за другим, как людей, так и гоблинов. Невозможно выжить, оставаясь частью общества, абсолютно подконтрольного Врагу. И тогда мы ушли из этого общества — полностью. В отличие от многих других тайных организаций мы не ведем двойную жизнь, занимая посты во власти и притворяясь теми, кем мы не являемся. Мы живем здесь и выходим на поверхность лишь для того, чтобы нанести удар Врагу.

— Среди вас есть люди? — спросил Гарри.

— Больше нет. В отличие от гоблинов, люди плохо приспособлены к реализации планов, растянутых на века. Почти все они слишком… сиюминутны.

В голосе Йорика отчетливо прозвучало презрение.

— А Шекспир, он тоже?..

Йорик молча указал на следующее надгробие, и Гарри сделал шаг в сторону. «Уильям Шекспир, поэт и лицедей, чьими устами говорили ангелы, рожден в Стратфорде на Эйвоне 26 апреля 1564 года и умер в Школе Ночи 19 декабря 1623 года».

— Прожил еще семь лет, — прошептала Гермиона. — И наверняка продолжал творить все это время… И никто так и не увидел его новых произведений!

— Отчего ж? Мы не раз выносили их на поверхность, чтобы опубликовать под чужим именем — как, например, «Рождение Мерлина». Уильям никогда не гнался за славой.

Слушая их тихий разговор, Гарри шагнул дальше. «Гай Фоукс, — гласила надпись на следующем надгробии, — верный сын Школы Ночи, рожден в Йорке 13 апреля 1570 и казнен игроками Сцены в Вестминстере 31 января 1606 года».

— Гай Фоукс? — удивленно пробормотал он. — Это же… Это… Тот самый. Участник Порохового заговора, верно?

— Да, так сейчас называют нашу раннюю попытку покончить с правительством, подконтрольным Сцене, одним ударом. Мы были наивны и неопытны тогда, но это не отменяет героизма мистера Фоукса. Джон Ди даже назвал своего феникса в его честь. Они были друзьями.

— Что?! — воскликнула Гермиона. — Вы хотите сказать, что Фоукс… Феникс по имени Фоукс… Он…

Йорик молча ждал продолжения, и на лице его все сильнее проступало недовольство.

— Гермиона, нет, — сказал Гарри. — Не может быть. Это же четыреста лет как минимум!

— Фениксы не стареют, Гарри, — тихо сказала Гермиона. — Когда приходит время, они сгорают и возрождаются из пламени обновленными. Феникса можно убить, но он никогда, никогда не умирает от старости. Ты понимаешь, что это значит? Я просто бестолочь! У нас перед глазами был живой свидетель…

— Сокрушаться будете после, мисс, — сказал окончательно утративший терпение Йорик. — Мы еще не пришли. Вперед, будьте любезны. Нам туда.

Он указал на высившееся впереди здание из глянцево-черного камня, на поверхности которого сверкала полированным серебром уже знакомая им инкрустация — пронзенный кинжалом череп адской твари.

* * *

Им дали выспаться. Комната, в которую их поместили, была обставлена по-спартански — никакого сравнения с шикарными апартаментами в особняке Бенджамина, — однако там оперативно поставили две кровати, письменный стол и пару стульев. Здесь уже не было этой ужасной давящей тишины, встретившей их на улицах подземного города, и, если бы не голые стены без единого окна, можно было бы счесть, что их заселили в номер дешевого мотеля, а не в тщательно скрываемое логово тайной организации.

Находки из сейфа номер двести четырнадцать, которые гоблины доставили в компактном трансфигурированном виде, вернули в исходную форму, но оставлять с ними не стали. «Когда проснетесь», — коротко бросил Йорик, закрывая за собой дверь. Он сдержал обещание: через пять минут после того, как они расправились с поданным завтраком — на редкость гадким, — дверь снова отворилась, и трое незнакомых гоблинов, не говоря ни слова, поставили на стол сундук и таинственный сферический артефакт.

— Вы были правы, мисс, — сказал вошедший следом Йорик. — Нам определенно понадобится ваша помощь. В сундуке, судя по всему, какие-то документы, а сам сундук закрыт кодовым замком. В худшем случае мы можем просто взломать его, но не будем рисковать: не исключено, что в этом случае содержимое будет уничтожено. Поэтому сделайте милость, будьте предельно осторожны с этими… материалами. И надеюсь, вам не придет в голову гениальная мысль уничтожить или повредить их. За вами следят. Неосторожное действие — и вы оба умрете в то же мгновение. Вам ясно?

— Более чем, — буркнул Гарри.

— Тогда приступайте к работе. Я не буду мешать. Появятся любые результаты — просто позовите меня вслух. И еще… Рассчитываю на то, что результаты появятся в течение недели. Иначе мне, чего доброго, может показаться, что вы морочите нам голову. До встречи… надеюсь, скорой, — проговорил, Йорик, выходя за дверь.

— Подождите! — остановила его Гермиона. — Можно нам увидеть… нашего друга?

— Когда вы закончите, — усмехнулся Йорик и, отвесив им полупоклон, закрыл за собой дверь.

— Наверное, все же не стоит, — шепотом сказал Гарри, покачав головой.

— Почему?

— Это ведь Ши Хэн! Кто знает, какие средства в его арсенале?

— А если нет? Если мы ошибаемся?

— Гермиона, если бы мы ошибались, он давно остановил бы нас. Вспомни: раньше он всегда был на шаг впереди, прекрасно зная обо всем, что мы собираемся делать. А тут вдруг пропал с концами. Даже Волдеморт нашел нас раньше, чем он. Мне не хочется думать об этом, но все сходится. Чжун Ли — это Ши Хэн, и сейчас он в плену. Нам невероятно повезло, поэтому давай воспользуемся своими шансами. Больше их может не представиться.

Помолчав, Гермиона мрачно кивнула и подошла к столу.

— Вначале я думала, что это армиллярная сфера или астролябия, — сказала она, передвинув артефакт поближе к себе. — Но нет, это что-то другое. Больше похоже на странный небесный глобус. Смотри, на ней координатная сетка… Причем используются не традиционные градусы и минуты, а тысячные доли.

Гарри наклонился ближе к устройству. Гермиона оказалась права: экватор сферы огибала шкала с пронумерованными делениями. Такая же шкала была нанесена на подвижном меридиане. Поверхность глобуса покрывали обозначения звезд и контуры созвездий — и все. Больше ничего примечательного Гарри не рассмотрел, не считая надписи, выгравированной на массивном бронзовом основании: «Звездная сфера Корнелия Гемма, 1577».

— Знакомое имя, — пробормотал он.

— Да… — озадаченно проговорила Гермиона. — Это странно.

— Почему? Он ведь работал в тот же период, что и Джордано Бруно.

— Дело не в этом, — покачала она головой. — Корнелиус Гемма был знаком с Тихо Браге, они не раз встречались. И вот в труднодоступном тайнике, предназначенном для Тихо Браге, мы находим звездную сферу, изготовленную Корнелием…

— Да, и впрямь странно, — нахмурился Гарри. — Почему Гемма не передал ее лично, если это что-то важное?

— Потому что умер, — прошептала Гермиона. — Конечно! Смотри: Корнелий Гемма, проживавший в Лейдене, известен своими наблюдениями Великой Кометы 1577 года. В том же году изготовлена и сфера. А спустя год он внезапно скончался. Понимаешь? Он что-то узнал в ходе этих исследований. Что-то настолько важное, что это сделало его мишенью Сцены. Он не успел опубликовать результаты, и, увы, не успел поделиться ими с Тихо Браге, который в тот момент жил у себя на острове Вен. Я думаю, Корнелий все же отправил ему весточку, но тем самым он подписал себе смертный приговор, поскольку его сообщение было перехвачено.

— Но как все это оказалось у Джордано Бруно?

— Довольно просто. Джордано Бруно не раз путешествовал по Европе. В 1592 году, когда он уже был членом Ордена Феникса, состоялась его поездка в Лейден — в тот самый Лейден, где жил и работал Корнелий Гемма. А дальше, увы, я могу лишь строить слабые предположения. Я думаю, Джордано Бруно нашел эти материалы Корнелия Гемма. Очевидно, тот знал, что ему грозит, и смог хорошо спрятать их. Бруно передал материалы Ордену Феникса, но сам попал под удар, и тогда же, в 1592 году, он был обвинен в ереси и заключен под стражу.

— И целых восемь лет ничего не происходило?

— Думаю, что происходило многое. Орден Феникса готовился нанести удар и понимал, что ответный удар тоже последует. Тогда же, в 1592 году, появились первые упоминания о Школе Ночи. Йорик сказал, что это, по сути, запасной аэродром Ордена Феникса. И вот в 1600 году Орден Феникса отправляет весточку Тихо Браге…

— Подожди, Гермиона! Но как насчет всех остальных астрономов, погибших в 1600 и 1601 годах? Они-то тут при чем?

— Это очевидно. Все они получили письма Ордена Феникса. Вероятно, разного содержания, но с одним и тем же значением — рассеять внимание Сцены, как можно сильнее отвлечь ее от настоящей цели — Тихо Браге, которому напрямую не написали вовсе, воспользовавшись для связи Махаралем из Праги. Жестоко и несправедливо, да. Все эти люди… Их ведь сознательно поставили под удар. Орден Феникса, как видно, от основания был готов принимать жесткие решения. Тебе ли не знать Дамблдора?

— Да уж. Но… Что же такое важное было в Тихо Браге? Зачем он понадобился Ордену?

— А ты не понимаешь? Это же Тихо Браге! Чародей, отмеченный Печатью Матерей, имеющий власть над глиной, способный открывать порталы пришельцев, тот, кому повиновалась армия големов. Вот каково его значение. Тихо Браге был последней надеждой Ордена, его секретным оружием против сильнейшего врага в истории, потому что они ничего не знали об Эйлин Певерелл. И Сцена, увы, покончила с этой надеждой, устранив заодно и всех прочих получателей писем. Четыреста лет никакой надежды не было вовсе, а власть Сцены только росла и укреплялась. И вот теперь…

Гарри не сводил с нее потрясенного взгляда.

— И теперь единственная надежда — это ты, Гермиона.

— Нет, Гарри. Не я. Мы вместе. А в особенности — ты, ибо теперь именно ты, как и Тихо Браге, носитель Печати.

— Что я без тебя? Ты восстановила эту невероятную историю по горстке полузабытых событий многовековой давности.

— Пока это лишь гипотеза. Предлагаю проверить ее, — улыбнулась Гермиона.

Гарри кивнул и с замиранием сердца коснулся пальцами крышки обитого потускневшей бронзой сундука. На ее передней части располагались девять зубчатых колес с выгравированными на них буквами латинского алфавита, образующими слово «CXRNELIUS». Крышка, естественно, не поддавалась.

— Это что, гоблины пытались подобрать код? — с сомнением спросил он.

Гермиона помотала головой.

— Нет, так было изначально, я заметила еще в сейфе. И тогда же догадалась, что это значит. Непонятно, правда, почему вторую букву заменили на «X». Наверное, кто-то случайно сдвинул ее, когда сундук прятали в сейф.

— Это ссылка на Корнелия Гемма?

— Нет… То есть и это тоже, наверное, но это как раз не имеет значения. Гарри, это подсказка. Нам намекают, что следует ввести в качестве пароля.

— Ты что, уже знаешь пароль?!

— Как всегда, лишь предполагаю, — улыбнулась Гермиона. — Какое имя в «Гамлете» имеет ровно девять букв и всегда упоминается вместе с Корнелием? Кто его вечный спутник?

— Вот черт… — только и смог вымовить Гарри.

Гермиона протянула руку и несколько раз повернула первое зубчатое колесо, пока перед ними не оказалась буква «V». Таким же образом она установила «O» вторым колесом. Гарри, как завороженный, смотрел на ее тонкие пальцы, уверенно касавшиеся потемневшего металла.

— И последнее, — сказала Гермиона, выставляя литеру «D» в последней позиции. — «VOLTIMAND».

Раздался громкий щелчок, и крышка приоткрылась. Гермиона с горящими глазами обернулась к Гарри.

— Вместе?..

Они одновременно взялись за крышку и не без труда откинули ее. Сундук оказался почти пуст: лишь на самом дне лежал объемистый свиток пожелтевшего пергамента. Гермиона осторожно, чтобы не повредить, извлекла свиток, развернула первые несколько дюймов и, нахмурившись, вгляделась в содержимое. Гарри подобрался ближе и озадаченно хмыкнул. Свиток был необычно узким, представляя собой, по сути, ленту. Его целиком заполняли написанные мелким шрифтом, но разборчивые строки. Гарри внимательно прочитал видимую часть:

«VOOOCAE, VLMOOO

VORA, VLMOOCAE

VOMC, VLROOAC

VOMEO, VLROOA

VMAE, VLROCAEA

VRC, VLMOC

VMCAE, VLROE

VRAO, VLMCAE»

Медленно просмотрев свиток до конца, они убедились, что оставшаяся часть заполнена строками аналогичного содержания.

— Не очень похоже на текст, даже зашифрованный, — проговорил Гарри.

— Так и есть. Не думаю, что это текст, — покачала головой Гермиона, внимательно скользя взглядом по строкам. — Используются только одиннадцать букв латинского алфавита. А если текст, то моноалфавитные замены можно смело отбросить: я не знаю ни одного языка, в словах которого попадаются три одинаковые буквы подряд. Перестановочные шифры и подстановочные двухалфавитные, включая шифр Бэкона, тоже отпадают: ни один из них не порождает таких регулярных повторяющихся сочетаний букв.

— Что же это?

— Не знаю, Гарри. Но у нас в распоряжении неделя, чтобы выяснить. Давай для начала…

Дверь резко распахнулась, заставив их вздрогнуть. На пороге стоял Йорик в компании двух свирепого вида гоблинов.

— Что непонятного было в моем указании сообщать о любых результатах? — прошипел он. — Открыли сундук — сообщайте. Разобрались в назначении этой металлической дряни — сообщайте. Смогли прочесть свиток — сообщайте.

— Мы и хотели… — запротестовала было Гермиона, но Йорик лишь отмахнулся.

По его жесту гоблины подошли к столу. Один из них осмотрел опустевший сундук, другой бережно взял в руки свиток.

— Мы снимем копию и вернем документ, — сказал Йорик, разворачиваясь к двери. — Можете пока отдохнуть.

Проводив его взглядом, Гарри пожал плечами и сел на кровать, а потом и растянулся на ней. Азарт от находки и потрясающего прозрения Гермионы медленно сходил на нет. Он не имел представления, как взломать очередной шифр, но уже не сомневался в способности Гермионы сделать это: после всего, с чем они имели дело до сих пор, подобная задача уже казалась рутинным этапом, не стоящим внимания.

Но что дальше? Какое знание может быть настолько важным, что адепты Ордена Феникса были готовы убивать и умирать ради него? Что такого опасного может содержаться в этих строках, если всемогущая Сцена стремится стереть из истории само их существование? Смертоносное заклинание, способное убить Ши Хэна, а то и, чем черт не шутит, самого Перворожденного? Схема оружия?

— Список Шелдона… — пробормотал он.

— Что ты сказал? — обернулась к нему Гермиона.

— Помнишь список Шелдона? — повторил он. — Очередная массовая гибель астрономов-уфологов, но уже в XX веке. Почему от них тоже избавились? Они-то уж точно не видели этого документа.

— Подвинься.

Гермиона легла рядом и положила голову ему на плечо. Он безотчетно запустил пальцы в ее густые волосы и прикрыл глаза.

— Вначале я думала, что так и вышло, — тихо сказала она и приобняла его свободной рукой. — Что кто-то из этих астрономов, работая с архивами, нашел один из утраченных документов Корнелия Гемма и поделился обнаруженным с коллегами, поэтому Ши Хэну пришлось срочно устранять всех свидетелей. Возможно, что это действительно так. Но мне все больше кажется, что они сами увидели что-то. То же, что когда-то увидел Корнелий Гемма, наблюдая за кометой.

— Что же это могло быть?

— Не знаю, Гарри. Но на что обратили бы пристальное внимание астрономы, увлеченные тематикой НЛО?

— На летающую тарелку?

Гермиона рассмеялась и привстала на локте. Потом наклонилась и нежно поцеловала его в губы. То, что они по-прежнему находятся под наблюдением гоблинов, ее, похоже, ни капли не заботило.

— Что ищут уфологи всех мастей? — спросила она. — Что пытается обнаружить проект SETI со дня своего основания? Что равно поразило бы любого астронома как в двадцатом веке, так и в шестнадцатом? Разум. След разума там, где его быть не должно.

— Но почему вдруг в небе? Банд-Дарваджа на Земле, разве не так?

— Это хороший вопрос, Гарри, — серьезно сказала Гермиона. — И мы найдем на него ответ.