Мост в рассвет (джен)

Косо-хлёст. Он и сам не помнил, откуда у него это хлёст-кое имя. Сам ли выбрал, или подобрал кто-то с чуйкой. Только "Косохлёст" — значит косой дождь, что проникает даже под навес или поднятый воротник, неистово стучится в окна, заливает пол, если какой-нибудь олух забыл закрыть ставню, холодной струйкой стекает по спине. Дождь, смешанный с ветром, чего здесь в принципе не бывает. Зато Косохлёст — вот он, собственной персоной.

Он крадучись скользил за Ярром после того, что подслушал у Беса. Невидимый, он проследил, как Ярр в одиночку нырнул в грот Марены. А потом вынырнул, столкнувшись со всклокоченной Незваной. И потом они скрылись в темноте пещеры уже вместе. Надолго. Эге. Косохлёст хотел было уйти, решив, что здесь не будет ничего стоящего интереса до следующей смены дня и ночи, но потом они вернулись. И из их разговора Косохлёст уловил, что серп — не простой такой серп. Им можно даже сечь нетленный лёд Марены! Хитрая вещица…

Всю дорогу от Беса, избавившись от опостылевшего Ситня, Косохлёст ломал голову над его замечанием: а ведь правда, вряд ли получится перевести Сквозняка через Мост, просто начертав ему фальшивый Зимний крест на коже. Кровь не та. Тут нужен какой-то атрибут Навьей власти. И если это не кровь, то, может, сойдёт штучка, которую долго не выпускал из костяных ручек Хранитель? Необычная настолько, что могла поцарапать даже самый непробиваемый хрусталь.

Он не будет красть такую важную вещь, нет. Не самоубийца: кто знает, есть ли смерть после посмертия. Только одолжит на время…

Косохлёст тенью следовал за Ярром и Сирин по подворотням, ловя подсказки в их словах. И едва не попался на глаза толстомордому Коменданту. А потом со всё больше и больше отваливающейся челюстью наблюдал перепалку того с Хранителем Моста. Вот это дал жиробас! Откуда только наглость взялась в мелкой душонке?.. Сколько знал его — никогда тот и вякнуть не подумал бы на Ядвигу, а после — Ярра. На того, у кого серп, если подумать. Должен же быть какой-то символ власти, раз нет короны или там ещё какого-нибудь венца. Косохлёст чуть было не начал уважать Городничего за нежданный напор, когда тот всё-таки отступил перед Ярром. И неудивительно — такого Хранителя Моста Косохлёст предпочитал обходить стороной. По широкой дуге — ну его, покуда отойдёт…

Поэтому он взобрался на довольно-таки плоскую крышу дома Городничего и решил переждать от греха подальше. Пусть Ярр с Сирин прогуляются в Тёмный лес за серпом, чай, не заблудятся, вернутся, ежели Ярру ударило в голову потом пойти к Мосту или в грот дальше ковырять Марену.

Косохлёст прилёг на крышу. Должна быть холодной, между Мариным днём и Коладом-то, а не очень — Городничий любит удобства и держит тушку в тепле. После событий бесконечного дня (точнее пары дней и ночей) веки мгновенно отяжелели и глаза стали самым подлым образом слипаться. Но не проспит же он в самом деле голубков, если немного покемарит на этой удобной и почти мягкой крыше… Из трубы уютно вился лёгкий вкусный дымок, и Косохлёст, погружаясь в дремоту, отметил, как хорошо и ровно он выходит. Будто трубу недавно чистили, хотя он лично не бывал здесь Марена знает сколько. Лениво и заторможенно проплывали мысли и рассеивались вслед за клубами дымка. Вот он и снова на крыше… И ни аспида он не боится, улёгся прямо рядом с трубой, разве что не обнял её, как подушку. В полусне Косохлёст подзуживал сам себя: заглянешь-не заглянешь в жерло, дружочек? Испугался тогда на крыше у Старого Беса, чуть штанишки не намочил. Морока испугался, хи-хи. Как девчонка! А вот встать сейчас и взглянуть туда, в чёрный зев. Что, кишка тонка? Нет, просто неохота, весь чёртов день носился с чертями и прочей нежитью, аж спину ломит, ноги ноют. А так-то легко, только соснуть часок-другой…

Обрывки полуснов-полумыслей закружились над ним, как стая воронов. Какие-то смутные лица, голоса, шаги, руки, Зимние кресты — всё это носилось вокруг него и сталкивалось, сердито каркая и стуча копытами, превращалось одно в другое, расплывалось и разверзалось, как бездна Огненной реки, только с сухим руслом — без пламени. И оттуда разливалась чёрная, как чешуя змей, тень, ползла в город, оставляя от частокола и домов едва заметные бугорки… Косохлёст спал и видел кошмары, а в это время Ярр обнаружил в Избе пропажу серпа и смертельно раненного Ветерка. В это время Сирин, глотая слёзы, пыталась высечь искру из непослушного огнива, а Йагиль беззвучно шептала целебные заговоры. В это время один из кирпичей внутри трубы уже был выдвинут и неплотно задвинут обратно. А вот когда Ярр, сам как ветер, пронёсся через город, Косохлёст подпрыгнул, будто его окатили из ушата ледяной водой. Надо же, всё проспал, чертячья душа! И снилось же аспид знает что!

Он хотел уже скатиться с крыши и рвануть вслед за Хранителем Моста, но вдруг чуйка пригвоздила его к месту. Что-то было не так. Косохлёст повёл носом, зорко оглядев окрестности. И наконец взгляд его приковала труба на расстоянии вытянутой руки. Она уже не дымила, а лишь слегка попыхивала. Ничего подозрительного в целом, так всегда бывает, когда прогорают дрова. Но Косохлёст, в предвкушении раздув чуткие ноздри, перетёк к трубе. Потом вдохнул, задержал дыхание и заглянул внутрь сквозь полуопущенные — от сажи — ресницы. И не смог сдержать торжествующего "Ха!". Один из кирпичей оказался значительно светлее остальных. А ещё он на добрых два пальца выдавался наружу. Здесь явно что-то спрятали! Причём недавно — опытный глаз трубочиста не обманешь!

Косохлёст скоренько оседлал трубу, вцепился в кирпич и потащил. Он подался легко — ну так и есть, в пустоты ещё не забилась жирная гарь! Держа кирпич одной рукой, Косохлёст шарил в тёмной нише второй. Он ждал чего-то особенного — сдерживаемое дыхание неровно вырывалось между зубами. Но всё равно чуть не вскрикнул и не уронил кирпич, когда пальцы тронули холодную гладь металла. Тьфу ты, не обжёгся же, чего дёргаться, как кисейная барышня при виде паучка! Сердясь на себя, Косохлёст уверенно запустил руку в тайник, нащупал неострую часть и, победно ухмыльнувшись, извлёк на свет Навий серп. Вот так удача! Чей это схрон? Явно не Ярра. Городничего? Вот у него точно кишка тонка, несмотря на размер пуза, чтобы тырить такие штуки. Может, Незваная? Тьфу, глупость. Ей и так Ярр на блюдечке серп поднёс ещё год назад. Так кто?.. На ум никто не шёл. Никому сто лет не нужны были серпы Ярра, а теперь они срочно всем понадобились? Кстати, и ему, Косохлёсту, сгодится. Сам в руки пришёл — не иначе как судьба.

Косохлёст, не отводя блестящего взгляда от серпа, обхватил рукоять двумя руками.

— А вот теперь-то мы с тобой прогуляемся через Мост! — обратился он к серпу свистящим полушёпотом. — И Сквозняка переведём! А если он найдёт своих, то…

Он и сам не знал, что будет после. Знал только, что надо провернуть всё быстро и тайно — от Ярра и уж точно от Виюн. Может, её краса и мёд речей пролетели выше головы Косохлёста, целилась-то она в Ярра, но отчего-то он ей не верил. Совсем. И пускать её в Навь, ближе к Марене, — очень и очень плохая затея.

Незачем тянуть кота за охвостье. Косохлёст сжал серп и сиганул с крыши. Миновав город без сучка и задоринки, он пустился через пустошь бегом — к Мосту. Свист в ушах, собственное громкое дыхание, гул Огненной реки — всё это помешало ему услышать за спиной шум огромных крыльев.

* * *

Ярр не был уверен, что его идея с оживлением Ветра сработает. Когда он вытащил израненного кота из сумки, тот уже испускал дух. Кто-то жестоко и умело его избил, а потом оставил умирать под полом. Йагиль бы не вернулась скоро без зова, Сирин тоже, если бы Ярр сам не потащил её в Избу… Ещё час — и по звуку они бы Ветра уже не нашли. Только через несколько дней — по запаху.

Всё пребывание в Избе, всю быстротечную дорогу к гроту Ярр ломал голову над тем, кто мог сотворить это злодейство. Зачем — ясно. Чтобы взять серп, хотя это таило в себе следующий пласт вопросов. Но кто? На Городничего он не думал, хотя теперь, в отсутствие Мёртвой воды, знакомая нежить вдруг начинала вести себя странно. Кто-то, кто смог обмануть Избу, кто знал, что она пуста, при этом изощрённо жестокий и хитрый. А мотив?.. Целый год серп не особо охранялся, а теперь, когда стала яснее его ценность, некто неизвестный мгновенно его похитил. Серп Марены! Как он мог забыть?! Теперь казалось очевидным, что Ядвига тоже получила серпы от кого-то — возможно, от самой Марены. Давным-давно, в почти забытом детстве, он это знал. И вспомнил лишь теперь.

Поможет ли Марена? Он никогда не просил её ни о чём. Даже в голову не приходило… А теперь мысль родилась как бы сама собой, будто всегда Марена могла помочь, подсказать, излечить… Стоит лишь попросить.

Ярр бережно положил кота Сирин на лёд — прямо над грудью Марены. Удивительно, что он защищал серп. Хотя, если вспомнить, на плече Ядвиги тоже часто сидел чёрный кот, когда она летала в ступе… Очень яркий образ матери всплыл в памяти: ступа, помело, хромота из-за костяной ноги, строгий пронизывающий взгляд, крючковатый нос, высокая и худощавая фигура… Чёрный кот на её плече посверкивал зеленью глаз. А у кота Сирин глаза — жёлтые.

Но сейчас его застывший взгляд был пуст, он не вздрогнул от соприкосновения с холодным хрусталём и остался лежать в той же позе, в которой его оставили — безжизненно, безвольно… Как же достучаться до Марены?

Ярр провёл ладонью напротив её лица и прошептал:

— Помоги…

Не требовалось что-то объяснять про защиту наследия, он откуда-то знал, что она и так услышит и поймёт. Хрусталь, похожий сейчас на серый камень, скрывал кровавые разводы. Всё ещё светлели оставленные серпом царапины.

И вдруг изнутри зародилось сияние, нарастающее, огненное. Оно перелилось в тело кота, заполнило его, зажгло огнём жёлтые глаза — и растворилось в воздухе. И в следующий миг Ветер поджал под себя лапы, покрутил усатой мордой и сел. Несколько мгновений он как будто принюхивался ко льду, склонив голову напротив лица Марены, а потом мяукнул, спрыгнул на пол и потёрся о ногу Ярра.

Помогло! Помогла…

Ярр пристально всмотрелся в зачарованный хрусталь. Проступили на миг тонкие черты, отпечатки кровавых слёз, тёмные волосы, вырез платья… Осколок в уголке глаза. И вновь наползла мутность на бледный лик.

— Спасибо, — неловко поблагодарил Ярр, не зная, слышит ли она. Нет, она слышит! Сирин сказала, что она живая… Все в Навь-Костре по привычке относились к хрустальному гробу, будто это лишь ценная реликвия. Но теперь особенно обострилось желание избавить Марену от ледяного плена. Что ещё говорила Сирин? Что Марена живая и любящая, что она страдает и страшится… И Полный Зимний крест грядёт. Только вот неизвестно, что это такое, и спросить не у кого. Может, Кладезь… Не зря же он Кладезь. Или Старый Бес — он же старый, много знает, хоть и мало говорит.

Или Виюн. Да, нужно спросить Виюн, она наиболее непредвзята. Сирин сделала свой выбор — остаться, и он, Ярр, не будет её неволить вернуться, хотя, несомненно, это было бы лучше для неё... Но Марена по-прежнему нуждается в помощи. Она могущественна, но пределы её могущества ограничены хрустальным гробом.

Вопросительный мяв раздался со стороны выхода, и Ярр, обернувшись, увидев две жёлто-зелёные точки — Ветер хотел на волю. Кинув последний взгляд на Марену, Ярр последовал за котом, чтобы вернуть его хозяйке.

* * *

Сон нежити — это проживание сотен жизней за Мостом. Не раз ещё говорящая Йагиль и просто говорливая Алконост делились своими грёзами. Маленький Ярр слушал их, как сказки. В них знакомые нелюди сталкивались с удивительными приключениями, помогали героям найти своё счастье, а прекрасным царевнам дарили мудрость. А жадных, подлых и трусливых сурово карали. Справедливость всегда торжествовала, а зло было наказано.

Ярр часто завидовал тем, кто хотя бы во снах переносился за Мост. Его же ночи всегда были пусты. В детстве — тьма, проблеск пламени, серый лёд — и снова кромешная тьма. Иногда он просыпался с криком от жгучей боли в руках, и его утешала не мать, а добрая и всегда готовая помочь сестра. А потом и это исчезло, и он был бы рад видеть хоть что-то, погружаясь в сон. Но даже тьма перестала быть абсолютной, и лишь бесцветная муть, по сравнению с которой и чёрный казался ярким, окутывала его до пробуждения. Как ещё одна Печать. Пустота без цвета, запаха и звука… Множество незаметно сменяющих друг друга лет.

И вдруг в сон ворвался голос. Знакомый голос, только вспомнить бы чей… Звонкий и, несомненно, встревоженный. Но слушать его так приятно… Может, удастся успокоить эту тревогу…

Где ты, голос? Я последую за тобой, только разукрась мою безрассветную хмарь…

Ярр подумал так… и проснулся. Несколько мгновений он ещё что-то чувствовал. Но мгла из сна привычно перетекла в мир, заполнила его. Только голос… Голос был здесь. Всего лишь голос Сирин, звучавший неестественно громко, будто она разговаривала прямо под окном. С кем это? Нахлынула подозрительность… Ров, где она собиралась знакомиться с русалками, дальше. Ярр встал и подошёл к окну.

Это действительно была Сирин. И разговаривала она с Алконост. Ярр не помнил, чтобы во сне он слышал её голос, хотя говорила она нисколько не тише — в своей обычной манере. А её тяжёлое златопёрое крыло покоилось на плече мрачного Косохлёста.

Алконост, видимо, почувствовала взгляд или ощутила что-то своим нечеловеческим чутьём. Задрала голову и посмотрела на Ярра.

— А, проснулся, спящий королевич! — проворковала она. — Долго почивать изволите! А мы вот к вам с добычей, уловом, так сказать, прямо к завтраку! — Она довольно махнула крылом над сумрачным Косохлёстом. Что он ещё натворил? — Лечу это я, значит, совершаю утренний моцион, — со вкусом начала рассказывать Алконост. — И тут смотрю: бежит! А у меня взгляд ястребиный, мышь разгляжу с высоты птичьего полёта! — Она сделала паузу в ожидании комплимента, но не дождалась и продолжила скучным голосом: — Короче, этот голубок нёсся сломя голову через пустошь прямиком к Мосту. — Золотое крыло напряглось, и Косохлёст, охнув, упал на четвереньки под его напором. — А в ручонках у него было вот это. — Она взглядом указала на Сирин, и та подняла серп.

— Серп! — Остатки сна, если они ещё туманили голову, мгновенно развеялись, и Ярр выпрыгнул из окна третьего этажа прямо на мостовую.

— Вот ведь как он это делает красиво! — восхитилась Алконост и ткнула Сирин в бок другим крылом. — Если бы не знала, что он как ледышка, подумала бы, что кокетничает перед нами!

Не обращая внимания на слова птицедевы, Ярр шагнул к Сирин.

— Можно?..

Она поспешно протянула ему серп. Да, это, несомненно, был тот самый. Знакомая холодная тяжесть легла в пальцы. Блеснуло на свету лезвие, и чёрная вязь сделалась ещё заметнее. Не подделка — серп Марены. Ярр поднял глаза на Сирин.

— Пусть лучше будет у хозяина, — сказала она, опустив голову. — Я не самый надёжный хранитель для такой вещи… — Она вздохнула и виновато развела руками.

Это можно решить потом. Ветер с силой потёрся о ноги Сирин и приветственно мяукнул. Ярр обхватил серп и ощутил, как внутри будоражащей волной поднимается гнев. Повернулся к Косохлёсту.

— Ты.

— Что я? — очень натурально удивился тот.

— Ты украл серп и смертельно ранил кота Сирин? — прошелестел Ярр.

Глаза Косохлёста, до этого бегающие и неуловимые, вытаращились на Ярра.

— Я?! Я никого не трогал! Шёл себе по улице, нет, по лесу… и нашёл серп, во! — Но он тут же сам сморщил нос, настолько дурацкой и неправдоподобной получилась история.

— Но поймали-то тебя с поличным, птенчик, с уликами, — распевно напомнила Алконост. — Какие ещё нужны доказательства? — Она помахала крыльями, но потом снова прижала Косохлёста к земле.

— Расскажи правду, — потребовал Ярр.

Косохлёст поёрзал под тяжестью крыла и покусал губы.

— Правда в том, что я отдыхал на крыше… — начал он, но его прервал тяжёлый топот шагов. Городничий. Всегда каким-то чутьём угадывает, если в городе что-нибудь случилось, и спешит быть в центре событий. — Городничего! — договорил Косохлёст.

— Только сейчас придумал? — закатила глаза Алконост, взглянув вбок.

— Да нет же! — Косохлёст попытался вылезти из-под крыла, но его не пустили. — Я говорю! Сидел на крыше, никого не трогал, знать не знал ни про какой серп! Ну и решил по привычке глянуть трубу, раз уж влез! По профессии! — добавил он с вызовом. — А в трубе тайник! И там — серп! — Косохлёст сделал большие глаза, не в силах выпутаться из-под крыла и показать руками, какой он именно, этот серп, для большей убедительности.

— И зачем ты хотел перейти Мост с серпом? — сурово поинтересовался Ярр, скрестив руки.

— Да я вовсе не к Мосту шёл… — Алконост блеснула на него янтарным глазом, и он осёкся.

— Вприпрыжку бежал, — с ядовитой ласковостью поделилась она. — Буквально в десяти шагах от подъёма его скрутила!

Косохлёст насупился.

— Ну и? — наседал Ярр. — Куда ты нёс часть Нави? Или лучше спросить — кому?

Косохлёст мог бледнеть или краснеть под слоем сажи, и этого бы всё равно никто не узнал. Но он вдруг подобрался и выпрыгнул из-под крыла рыбкой вперёд. И нагло, хоть и снизу вверх, посмотрел на Ярра.

— Ну да, да! В твою Явь тащил! Хотел Сквозняка перетащить к нам! Что, доволен?!

Гнев Ярра мгновенно иссяк в ответ на этот всплеск злющей откровенности. Он поверил Косохлёсту сразу… Вот ещё одна раненная Явью душа. Крылья Алконост обвисли, пока она не вспомнила, что их можно сложить вдоль тела.

Неужели всё-таки Городничий? Да у него и времени не было с его-то прытью…

— Пойдём, покажешь, где нашёл серп, — не давая понять, что подозрения сняты, велел Ярр Косохлёсту. Пусть лучше считает себя виновным.

Тот буркнул что-то, но бодро и уверенно потрусил к дому Городничего. И с каждым шагом не уловивший, куда дует ветер, Городничий всё больше бледнел. Когда они остановились у его добротного сруба, он несмело обратился к Ярру:

— Это что же… У меня обыск?

— Нет, всё, что нужно, уже нашли, — коротко ответил Ярр. И вслед за Косохлёстом вскарабкался на крышу. Алконост преодолела путь по воздуху, и если бы Городничий не был сейчас так испуган, он бы обязательно поставил ей на вид, что она своим весом может проломить ему крышу. А ведь небо затянуло тучами, и вот-вот оно грозило пролить такой редкий для Нави дождь.

Косохлёст с готовностью продемонстрировал вынимающийся из кладки кирпич. Ярр попробовал пристроить туда серп — с трудом, но он поместился. Всё сходилось. Косохлёст, конечно, тот ещё пакостник, но Ярру подспудно казалось, что это не может быть он.

Через минуту они уже снова были на земле: в центре Ярр, по правую руку птицедева, по левую — недавний подозреваемый Косохлёст. А теперь — свидетель. Напротив них съёжился в жалкой позе Городничий. Сирин стояла чуть поодаль, словно с неё уже достаточно приключений. А может, ей просто был неприятен Городничий.

— Сами объясните, как к вам в дом попал серп? — предложил Ярр. Даже если это не он, то в страхе он скорее вспомнит что-то важное и поможет навести на след похитителя…

Но Городничий, как видно, ещё не отошёл от несостоявшейся встречи со змеебором. Он просто взял и совершенно неожиданно и некрасиво расплакался.

— Да не знаю я, как серп попал ко мне в трубу, подбросили, подставили душегубы… — размазывая слёзы по лицу, воззвал к низкому серому небу он. — Режьте, жгите, казните, душите! — завопил он в исступлении.

— Ты убил кота, отвечай! — зарычал Ярр, не давая ему очухаться.

— Какого кота? — Недоумение Городничего выглядело искренним. Прямо ему на нос шлёпнулась первая крупная капля дождя.

Ярр переглянулся с Алконост. Если себе он не доверял, то она бы сразу разгадала ложь. Не тот. Но пусть тоже лучше считает себя под подозрением.

И тут Сирин, видимо, не снёсшая истерики Городничего, подошла поближе. Ветра она держала в руках и что-то шепнула ему на ухо. И, склонившись, поднесла его к Косохлёсту. Лицо того закаменело, но, когда кот ткнулся мордой в чумазую физиономию, он ожил и почесал его за ухом, украдкой оглянувшись на Сирин. К Городничему, который теперь трясся от выплеска эмоций, Ветер тоже не проявил враждебности. Хотя и ласкаться не стал. Значит, действительно не они. А кот — единственный, кто может опознать похитителя? Его теперь отметила сама Марена…

Ярр посмотрел на Сирин, и она понимающе кивнула. Проверить всех навь-костринцев — долго, неудобно и придётся кое за кем побегать, но возможно. И тогда Ярр узнает, кто и зачем… Может, тот, кто чуть раньше, чем Ярр, вспомнил, чей изначально это серп. Дождь пока ещё лениво и прямо падал на город.

* * *

Гор кругами летал над спиралями частокола и каркал повеление Хранителя Моста: всем как можно быстрее собраться у Капища. Зачем — это они узнают там. Но Алконост "клюнула" напоследок ворона:

— Каркай завлекательнее, а не так замогильно, как ты обычно. Как будто на внеочередной праздник зовёшь или там в "Три горла".

Гор раскрыл клюв в ответ, но Ярр дёрнул плечом, и ворон сорвался с него и полетел. И в его карканье чудились истерические ноты:

— Ср-рочно! Все к Капищу! Ср-рочно!

Алконост цыкнула и закрылась крылом, словно чтобы не видеть этого позора. А заодно от капель с неба.

— Мне обязательно идти? — тихо спросила у Ярра Сирин. Руками она старалась прикрыть Ветра от дождя.

Ярр кивнул.

— Ветер без тебя не пойдёт. — Кот втягивал носом воздух, уши чувствительно подрагивали. Ему не нравилась вода, падающая сверху. — Мы найдём похитителя и убийцу, и я объявлю, что Марена доверила тебе свой голос.

— А если он не явится? Здесь так много укромных мест… — Она посмотрела кругом. — Вдруг он в курсе, что серп нашли, Ветер жив и сможет его узнать… И зачем всем говорить, что Марена?.. — Сирин запнулась и просительно посмотрела в глаза.

И правда, зачем? Если обнаружить похитителя стало делом первой необходимости, то насчёт второго… Ежели украли серп, принадлежащий Марене, то как отнесётся неведомый злопыхатель к её гласу? Преклонится или попытается устранить? Наверное, пока достаточно сказать Йагиль. Она не проболтается. Мрачно усмехнувшись, Ярр ответил Сирин:

— Да, ты права. Ограничимся поиском преступника.

Она вздохнула с явным облегчением.

Навь-костринцы потихоньку стекались на центральный холм, на вершине которого раскинулось Капище. Городничему строго-настрого было приказано молчать, Алконост при её говорливости всегда знала, что такое тайна, а Косохлёст совершенно ожил и готов был сгонять горожан вместо ворона, не обращая внимания на дождь. Теперь он как будто относился ко всему этому, как к какому-то спектаклю с ним в одной из главных ролей. Так что ничего не понимающие навь-костринцы то и дело спрашивали друг друга, зачем сегодня собираться, всего-то три дня с Марина дня прошло. Может, Мёртвая вода появилась? И тогда они оживлялись. Или новое змеиное нашествие, от которого можно скрыться только на вершине, в святом месте… Испуганный шёпот вился над Капищем, как струйки дыма — спиралями, перемежаясь с воодушевлёнными разговорами. И когда на Капище увидели Ярра с двумя серпами вместо одного, Сирин с котом на руках и уныло плетущегося за ними Городничего, надежды и страхи застыли на губах. Толпа разошлась и пропустила Ярра к центру Капища, Городничий тоже успел проскользнуть следом, но Сирин замешкалась, и толпа схлопнулась, отрезав её. Косохлёст сгинул где-то, смешавшись с народом, а может, в подворотне… Ярр хотел было приказать пропустить Сирин, но Ветер спрыгнул с её рук, и, струясь между ногами и копытами, очутился рядом с ним и уставился жёлтыми глазами на горожан. Алконост заняла наблюдательную позицию на ясене.

И тут толпа разошлась вторично, послышалось знакомое старческое кряхтение, и на Капище цокнуло копыто Старого Беса. Он дружелюбно кивнул Ярру и, не спеша посмотрев сначала влево, потом вправо, осведомился:

— Зачем созвал нас, Яррушка? Погодка шепчет. — Голос его был полон мёда, как чаны в медоварне, но острый взгляд требовал ответа. Ярр заметил, как переступил с ноги на ногу Городничий у плеча.

— Чтобы найти преступника, — отчеканил он.

— Среди нас есть преступник? — развёл когтистыми руками Бес в крайнем удивлении. — Мы же столько лет знаем друг друга, неужто нашёлся лиходей…

— Нашёлся.

— И что же он налиходейничал? — с проказливой улыбкой поинтересовался Бес. Небось думает, что речь о бытовой ссоре в "Трёх горлах" (будто не сам туда поставляет пойло) или краже подстаканника. В толпе неуверенно хихикнули — наверное, кто-то из угодливых подручных-родственников чертей.

— Похитил мой серп и смертельно ранил его хранителя.

Уже не шёпот — вскрики поднялись над Капищем. "Как?!" "Не может быть!" "Век Мёртвой воды не видать!" "Чтоб мне в Тень провалиться!"

Бес не шевельнулся, лишь прищурился.

— Который из двух серпов был украден? — осведомился он у Ярра.

— Тот, что был у… в Избе.

— И кто же пострадал? — сочувственно свёл брови Бес. — Сирин?

Ярр безотчётно бросил взгляд над головами — на неё. И все остальные, как по команде, тоже оглянулись, пригвоздив вниманием к месту, как тогда, у Моста. Но она даже не обхватила себя руками, только замерла с неподвижным взглядом.

— Нет, не Сирин. — Горожане снова повернулись к нему, и Ярр успел заметить, как Сирин отошла в тень дома. Он не ожидал, что Бес с такой лёгкостью назовёт её по имени. Как нарекли Незваной, так и звали весь год… И сам Бес, кажется, был весьма не против расправы над ней. А теперь так непринуждённо и учтиво — "Сирин". Хитёр Старый Бес… — Ветер был ранен, — сказал Ярр. Зашелестели вопросы вокруг. — Её кот, — пояснил он.

— Кот? — грубо уточнил волколак вполне сейчас человеческого облика. — Ты собрал нас мокнуть под дождём из-за шерстяной шкурки? — Он пренебрежительно взглянул на Ветра.

— Да, — понизил голос Ярр. — И начнём мы с тебя. — Он сам взял Ветра на руки и поднёс к волколаку. Коту явно пришёлся не по вкусу волчий запах, он зашипел в ответ на оскал, вырвался из рук. А волколак уже перестал скалиться — видно, сообразил, что сейчас не время показывать крутой нрав. И Ветер тут же потерял к нему интерес, смерил холодным взглядом и надменно повернулся пушистым хвостом. Не он.

— Котик — наш свидетель? — с умильной улыбкой спросил Старый Бес. — Ты мой умничек! — Он опустился на корточки и достал из кармана какой-то засаленный шматочек. Ветер повёл носом и даже не снизошёл опустить морду, вперив взгляд в Беса. Ярр ждал. Сотни спящих подозрений взметнулись в нём, как языки пламени, что вспыхивали от щелчков скрюченных пальцев Беса в его кабинете на медоварне, когда он посвящал Ярра в тайны ложного Зимнего креста. А ведь у Беса как будто был мотив, хоть Городничий и не верил…

Но Ветер осторожно обнюхал спокойно лежащие на колене пальцы Беса, заглянул в выцветшие глаза и отвернул голову, проигнорировав лежащий на мокрой мостовой неаппетитный кусочек. Не он.

А Бес негромко и так же ласково позвал:

— Ребятушки, пособите. Колени заклинило, не могу встать. — И двое дюжих чертей-родичей кинулись поднимать с земли своего патриарха.

Городничий приосанился и подпихивал горожан одного за другим — всех их смерил жёлтым взглядом Ветер. Ни один не заставил его оскалиться, зашипеть, вцепиться зубами в глотку… Не он, не он, не он… И когда последняя русалка пощекотала кота прядью зелёных волос, Ярр объявил, что собрание окончено. Все пожали плечами и привычной компанией отправились в "Три горла" обсыхать, судачить да строить догадки одна другой причудливее. Ярр не сомневался, что завтра по городу поползут самые дикие слухи. Городничий, хмурясь, сворачивал большой свиток со списком всех жителей.

— Все были? — обратился к нему Ярр.

— Йагиль не была, — искоса глянул на него Городничий. И он, и Ярр делали вид, что ничего не произошло и отношения между ними по-прежнему дружеско-деловые.

— Йагиль осталась в Избе доваривать снадобье, я верю ей, как себе. К тому же, это она колдовала над Ветром сначала.

Городничий пожал плечами в духе "своя рука — владыка".

— Меня забыл, голубок, я же сейчас обижусь и расплачусь! — Алконост театрально смахнула пером слезинку и почти изящно спорхнула на Капище — Гор, задремавший на плече у Ярра, громко каркнул и чуть не свалился.

— Но ты же сама поймала Косохлёста… — возразила Сирин. Когда все разошлись, она тоже осмелилась подойти к Капищу.

— А может, это хитрый план, чтобы от себя отвести да на другого навести? Я требую очистить мою персону от всяческих подозрений!

Сирин улыбнулась и наклонилась погладить Ветра.

— Сейчас уже пойдём под крышу, — ласково сказала она.

Кот лениво подошёл к птицедеве. Она небрежно держала крыло на отлёте — словно ручку для поцелуя подставила. Он втянул воздух раз, два… И внезапно шерсть встала дыбом, а спина выгнулась дугой, как арка Моста. Он почуял лихо.

* * *

Непривычно притихшая Алконост заняла странно мало места в углу Избы, и свечение золотых перьев почти не разгоняло мрак. Она уже выплеснула своё гневное возмущение в самых цветистых выражениях и теперь лишь изредка фыркала, бормоча что-то под нос.

Напротив расположились Ярр, Сирин с Ветром на руках, Городничий, которого ради такого случая Изба таки впустила. На Сирин было бы жалко смотреть, если бы Ярр мог сполна прочувствовать всю гамму эмоций, что любой мог бы считать на её растерянном лице. Она безоговорочно верила Алконост, весь год птицедева была для неё самой частой собеседницей, да и умыкнула Сирин из лап нежити тоже она. А теперь кот сдавленно рычал и жался в нервный комок у неё на руках. Он тоже был знаком с Алконост целый год и оказывал ей внимания не больше, чем болтливой подруге хозяйки. Но теперь его враждебность будто искрами висела на кончиках усов. А Городничий с видимым удовольствием изображал из себя официальное лицо. О его прениях с нахальной птицедевой знала вся Навь-Костра.

Когда все они вошли в опустившуюся по велению Ярра Избу, Йагиль так и застыла посреди комнаты. Она и сейчас не двинулась с места, замерев точно между Алконост и Ярром с опущенными руками. И вроде все слова уже были сказаны, но Сирин первая нарушила молчание.

— Ну не могла Алконост!.. — умоляюще обратилась она к Ярру. — Ветерок ей всегда нравился! И она могла бы взять серп уже давно и без лишних жертв!

— Конечно, могла, — обидчиво поддакнула Алконост из угла. — Без шума и пыли, прошу заметить! И уж спрятала так, что вы бы вовек не сыскали! — Она снова отвернулась к стене, и в сумрачной комнате стало ещё темнее.

Ярр понял, что все смотрят на него, и с силой выдохнул. Нет, и правда, мир сильно и скверно меняется, раз они могли хоть на секунду подумать на Алконост. Он знал её, сколько себя помнил. Она всегда была верна Марене и тем, кого считала своей семьёй, — птице Сирин, а позже Йагиль, ему и теперь — другой Сирин. Он надеялся лишь, что она простит мимолётное подозрение.

— Прости меня, Алконост. — Он обогнул Йагиль и положил руку на крыло птицедевы. — Наверное, кот ошибся.

— Наверное? — не оборачиваясь, уязвлённо переспросила она. Но по комнате едва уловимо разлился золотистый свет.

— Он ошибся, — твёрдо сказал Ярр. — И мы обязательно разгадаем эту тайну, — пообещал он.

Несколько мгновений ещё висела постепенно светлеющая тишина, и Алконост дёрнула плечами, сменяя крылья на руки, и сграбастала Ярра в охапку, прижав к богатой груди.

— Вот давно бы так, — ворчливо заметила она, но Ярр уловил подозрительный блеск янтарных глаз. — Ну вот и ладушки! — отстранилась она через минуту. — А вы животную в лес отпускали? — обратилась она к Сирин. — Может, бешеная лисица тяпнула? Может, к коновалу его свесть?

Ветер утробно зарычал, но Алконост беспечно махнула крылом.

— Ладно, я ему не по зубам. Тем более, зубок-то обломан! — Она позволила себе смешок и тыкнула пальцем с длинным загнутым внутрь ногтем на отколотый клык Ветра. Ярр заметил, как распахнула глаза Сирин и, как в первый раз, взглянула на птицедеву. — Да ладно, я пошутила, — пошла на попятную та. — Будем считать, что котик птичке не друг, и всё. Я не в обиде! — Алконост царственно воздела руки, которые вновь обратились золотыми крыльями. — Пойду прошвырнусь, отпраздную свою невинность, то бишь невиновность.

— Ты стала часто отлучаться из города, — заметил Ярр.

— Дела! — посетовала она. — Не поверишь, голубчик, дела! — Золотой силуэт заслонил окно и, чуть не выдавив раму, Алконост взвилась в небо.

— Какие там у неё дела? — поинтересовался Ярр у Йагиль, которая смотрела вслед спешно улетевшей подруге.

Но ведунья только пожала плечами и принялась разливать по склянкам свежесваренное зелье из цикуты. Городничий под шумок присел на лавку и, кажется, отдался воспоминаниям о своей жизни здесь когда-то давно. Лицо его сделалось задумчивым и даже приятным.

Сирин всё не спускала Ветра с рук, словно боясь с ним расстаться.

— И как же теперь он… и Алконост? — спросила она, ни к кому не обращаясь.

Йагиль лишь снова пожала плечами и еле слышно вздохнула. Городничий вздрогнул и принял казённый вид.

— Нужно найти вора, — сказал Ярр.

Да, найти и плотно с ним поговорить, зачем же он после стольких лет крал серп Марены. А потом сбросить в Огненную реку.

Расследование зашло в тупик. Серп нашёлся, кот был жив. И все как будто приняли то, что похититель растворился в дневном свете, и вернулись к обычной жизни.

Косохлёст, Городничий, Бес, Алконост… Кого он только сегодня ни подозревал. А в итоге не продвинулся ни на шаг, и снова опускается ночь, мутная и дождливая. Колад стал ближе на один день. Времени много, но на Колад его ждёт Виюн… Ярр решил уже не действовать наобум. Но тайна, открытая Бесом, о том, как можно перевести гостью через Мост, заставляла дыхание учащаться. Он неосознанно прижал ладонь к груди, где был начертан его собственный Зимний крест. До следующего дня Кологода… К приходу Виюн нужно прибраться — очистить город от предателей, к примеру. И разобраться, где на Мосту застревают души.

Ярр не сразу заметил, что Сирин не сводит с него взгляда.

— Ты дома, в безопасности, с Йагиль. При ней Изба не впустит кого попало, — кивнул он ей. — И для твоей же безопасности я пока оставлю серп у себя. А вы поднимайте Избу.

Сирин чуть сдвинула брови и качнула головой, точно хотела услышать не это.

Да, Ярр решил дождаться Колада. Но Косохлёст, который скрючился между лапами Избы и подслушивал в своей обыкновенной манере, спешил. Он совсем не собирался ждать Колада.

А капли дождя уже отклоняли свой путь от вертикали — вслед за линиями восходящего за тучами Полного Зимнего креста.