Принцесса Подземного царства (джен)

Первый день в своей новой – а точнее, старой – должности Ланга провела в совершенно убитом состоянии. На душе было мрачно, как никогда. Но уже на второй день она высокомерно подняла голову и посмотрела на окружающих ТАК, что они живо присмирели. Сама того не ощущая, Ланга заняла среди прочих слуг место своеобразного начальника. Девушка командовала ими, как хотела, а они даже жаловались через раз: попробуйте пожаловаться на неуравновешенную девицу, которая, чуть что, хватается то за плётку (она осталась-таки при Ланге и была всегда заткнута за пояс), то за меч (если поблизости он имелся хотя бы у кого-нибудь).

Пакиру это не сказать чтобы нравилось, но похоже было, что, спустив Лангу «с небес на землю», он попросту забыл про неё (или сделал вид, что забыл?..). Придираться по пустякам продолжал, но не с тем вниманием, как прежде. Если раньше Ланга чувствовала, что к ней придираются, чтобы сделать её лучше (если можно назвать это «лучше»), то теперь придирки и замечания были или абсолютно равнодушными, или чтобы сорвать злость. Впрочем, Пакирова душа была потёмками даже для него самого. Что в прямом смысле, что в переносном, и то при том условии, что у него она вообще была. Никто не мог разгадать ни его намерений, ни его истинного настроения.

Порой Ланге казалось, что её жизнь сделала несколько шагов назад. Когда-то это всё уже происходило с ней. Она была служанкой, ссорилась с остальными дворцовыми жителями, выкраивала свободный часок для отдыха и – изредка, при благоприятных условиях, – для занятий магией. Пакир вроде как запретил ей это, но девушка чувствовала: если она преступит запрет, хуже уже не будет.

После того, как её так позорно понизили, Ланга вдруг осознала, как важно для неё было это полуруководящее положение, когда она была чуть ли не третьей фигурой во дворце после Пакира и Хорала. Сейчас ей хотелось власти – а над ней смеялись (очень коротко и негромко). Ей хотелось держаться как принцесса – но куда уж там до принцессы, когда тянешь тяжёлое ведро с водой! Хотя она и с грязной тряпкой сохраняла такое выражение лица, какое не у каждой ледяной королевы могло бы быть. Но где благородство, где возвышенность положения? Где подобострастность со всех сторон, подчинение? Пусть бы её ненавидели, но это была бы ненависть не свысока. Как же досадно! И главное – по собственной же глупости.

* * *

Если не ставят начальником официально «сверху» – стань им самостоятельно. Просто удивительно, как быстро Ланга начала командовать всеми кругом. Иной раз кто-нибудь из особо умных дворцовых обитателей на мгновение призадумывался: а кто вообще сейчас Ланга? Вроде как служанка, а в то же время ведёт себя так, что чуть ли не тянет обратиться к ней «госпожа», а то и «ваше высочество». Высокомерие, командирский тон, и не только тон – Ланга действительно могла руководить ситуацией, из нее вышел отличный начальник, и этого никто не отрицал. Бывшую помощницу Властелина теперь каждый был бы рад унизить, да что-то не получалось. Такая сама кого хочешь уронит в грязь и ещё сама сверху потопчется.

Девушку лишили уроков фехтования, но Ланге они бы уже и не пригодились. За годы обучения она освоила достаточно, чтобы соперничать с бывалыми воинами, и, несмотря на внешнюю хрупкость, не уступила бы многим из мощных солдат. Требовалось только поддерживать себя в форме, а для этого требовался кто-нибудь, кто мог бы составить ей пару в поединке. Нельзя сказать, что от желающих подраться с Лангой на мечах или ином виде колюще-режущего оружия отбою не было – но и утверждать обратное тоже было нельзя.

Схватки, как правило, были очень короткими, проводились в самых неудобных для этого местах, а оружие использовалось первое, что попадалось под руку. Проще говоря, это были мелкие, но суровые стычки Ланги с какой-нибудь очередной буйной головушкой, которая пыталась проучить зазнавшуюся сереброволосую принцессочку, но в итоге неизменно приходила к выводу, что лучше держаться подальше. Пакир не обращал на подобные мелкие свары подданных никакого внимания, ему было достаточно, что они трепещут от одного его имени и делают всё, что он велит, а если кто-нибудь из них вдруг в один прекрасный момент не досчитается клочка кожи, руки или головы – это уже проблемы не Властелина. И за убийство равных или нижестоящих тут не судили. У Пакира было слишком много солдат, чтобы вникать в такие мелочи, как недостача в одном из рядов.

Возможно, бесславная гибель Ланги от булавы или боевого топора одного из слуг огорчила бы Властелина Тьмы, всё-таки, по его мнению, она была неглупой девушкой и подавала большие надежды, – а может, он уже давно списал со счетов бывшую помощницу. В любом случае, Ланга училась выживать сама. Раньше, в общем-то, было то же самое, но не в таких масштабах, она меньше контактировала с опасным сбродом. А теперь ей приходилось чуть ли не каждый день с кем-то сталкиваться. Девушка научилась угадывать намерения противника заранее – по едва заметному напряжению в фигуре, по взгляду, по походке, и иногда успевала вытащить оружие из-за его пояса прежде, чем он успевал что-то сообразить. Всё-таки изящество и ловкость не входят в список преимуществ каббара в бою. Ланга даже выработала свою тактику боя в условиях дворцовых коридоров и полуподвальных комнатушек, где ей часто приходилось трудиться: закружить противника до того, что у него уже в глазах мутнеет, а потом подтолкнуть, и тот со всей силы прикладывается головой обо что-нибудь очень твёрдое.

Порой каббарам надоедало считать раны в одиночестве, и они объединялись против девушки вдвоём, втроём и даже впятером. Здесь было сложнее. Но, опять-таки, ловкость в число физических достоинств дворцовых обитателей не входила, и если их собиралось больше троих, они только мешали друг другу, неловким замахом оставляя на лице соседа яркий шрам, пихая его под локоть в самый неподходящий момент или просто оттаптывая ноги. Такие ситуации вообще были прекрасным зрелищем: один с рёвом набрасывался на неловкого другого, третий бросался их разнимать, задевая при этом четвёртого, а пятый попадал под раздачу со всех сторон. Ланга же, выскальзывая из опасного круга, стояла в сторонке и торжествующе наблюдала за происходящим, но чаще убегала.

Зачинщиков таких групповых нападений девушка потом подстерегала по одному. Но намного чаще Ланга применяла какой-нибудь исключительно женский способ мести: несмертельная отрава, колючка, подброшенная на блюдо, ловко устроенная ссора с кем-нибудь или подстава невиновного, «нечаянное» запирание нужных дверей. Да, сейчас Ланга была всего лишь служанкой, развернуться с глобальными действиями, как раньше, было особо негде. Но зато в роли служанки она могла делать больше мелких пакостей: «забыть» принести воды в казарму или «не нарочно» потушить свет в стратегически важном коридоре, «уронить» доспехи, относя их в починку (и желательно на голову кому-либо), а ещё лучше – не принести их из починки, «потеряв» какую-нибудь важную деталь где-нибудь по дороге.

Это, естественно, никого не устраивало, и Ланге часто пересекал дорогу кто-нибудь из тех, кому она мстила таким образом. Жаловались на неё мало, да и наказания были, по мнению Ланги, пустяковые – она-то знала в этом толк. К тому же на неё они не действовали. Месть за месть, и всё это замыкалось в круг, из которого выбраться было невозможно. Трудно было ожидать, что дворцовые обитатели остановятся первыми. А Ланга тоже останавливаться не хотела. Пакир не был тем, у кого можно было научиться добродетели всепрощения.

Школа для Ланги была совсем другой. Она учила девушку быть мстительной, надменной, безжалостной, злопамятной, на оскорбление отвечать ударом, на удар оскорблением. И нет ни малейшей возможности выйти из этой страшной трясины, потому что выйдешь – и тебя просто задавят и не заметят. Здесь были звериные законы, и они позволяли жить только так, как они диктуют. Или не жить совсем.

* * *

Ланга ещё терпела, когда на неё бросались из-за угла (а большинство проблем воины Пакира решали именно таким элементарным способом). Здесь она никогда не терялась. Но когда её начинали донимать всевозможными порочными шуточками и насмешками, ей приходилось трудновато. К тому же эти твари знали о её слабости – памяти о маме, — и доводили девушку до белого каления издевательствами именно на эту тему. Своим противникам Ланга ничем ответить не могла: они на это не реагировали. Вообще не обращали внимания, потому что и так слышали всевозможные гадости от своих соседей круглые сутки. Оскорбить каббара сильнее, чем другой каббар, Ланга не могла при всём своём желании. У неё ум был направлен немного в другую сторону.

Поэтому в таких ситуациях она заводилась с полуслова, и немало лиц было исполосовано плёткой – в лучшем случае. Обычно намёк понимался быстро.

Но один раз Ланга была сильно занята, и попутно ей поручили присмотреть за огромным котлом, в котором вот-вот должна была закипеть вода. Здесь же за столом сидела пьяная компания, часть отряда, который только что вернулся с дальнего побережья, начисто (как им казалось) уничтожив там вражеский лагерь. То есть тех существ, которые защищали Южное море. К ним присоседились ещё несколько сменившихся с караула стражников. Ланге до этого не было никакого дела, а вот солдатам почему-то оказалось большое дело до Ланги.

Слушая, как они заплетающимися голосами выкрикивают в её адрес непристойности, девушка внутренне закипала не хуже, чем вода рядом с ней. А тут ещё и один стражник, не особо рьяный до службы, но зато мастер вовремя с неё слинять, подошёл к Ланге почти вплотную. Ухмыляясь, он успел только открыть рот, чтобы что-то сказать, и тут Ланга швырнула в него чем попалось под руку.

О нос громилы разбился вдребезги стакан. Стражник завопил. Из приличных слов в его фразе улавливалось только «Она ещё и дерётся!».

— Ага, – холодно кивнула Ланга. – Дерусь. А вот тебе не советую. – Внезапно девушка узнала его. Надо же, это тип ещё жив, оказывается. Сколько лет прошло, а ничего не изменилось. – Это ведь ты приходил когда-то, чтобы вывести меня из тюрьмы? Я помню, ты ещё тогда любил руки распускать.

— Ты… – с ухмылкой надвинулся на неё каббар. – Смотрите-ка, мамочкина дочка!

Ланга молниеносно встала и отступила. Вода в котле уже перекипала через край.

— Ну, что «мамочкина дочка»? У тебя вообще нет матери. Ты неизвестно откуда взялся, — с ядом в голосе ответила она и шагнула за котёл, который оказался таким образом между ней и стражником.

— Ещё раз швырнёшь что-нибудь, потом тебя саму швырну, – пригрозил он. Его лицо (или морда?) было залито кровью. — Полетишь с воплем «мама!» — он комически изобразил руками полёт. За столом захохотали.

— Попробуй, – кивнула девушка. – Но за маму ты мне ответишь.

Дальнейшее произошло очень быстро. Стражник шагнул к ней. Сзади в этот момент подошёл кто-то ещё. К Ланге сразу с двух сторон протянули руки. Она метнулась в одну сторону, в другую и вдруг с силой толкнула котёл ногой. Кипяток выплеснулся на ногу стражнику. Вряд ли такая порция причинила бы ему большой вред сквозь сапог, но он взвизгнул (или, скорее, взрыкнул) и схватился за ступню. Тут же развернувшись, Ланга двинула его – уже в спину – локтём и отпрыгнула.

Падая, стражник завалил и своего товарища, а тот зацепил ногами стол. Раздался вопль. Из огня под котлом повалил чёрный дым, вода вся вылилась, котёл с грохотом покатился по полу. Одному стражнику мешал встать другой, другому – упавший сверху стол, а тут ещё и человек пять сразу кинулись к ним. Ещё трое метнулись к Ланге, доставая оружие.

Ланга мигом оценила ситуацию и поняла, что настал тот самый критический случай, которого она всегда опасалась. Оружия у неё нет и взять его неоткуда – все воины уже на взводе, к ним не бросишься неожиданно. Оставался только самый преступный вариант.

— Тайнэде ! – крикнула девушка, выбросив руку вперёд.

В чёрном дыму ярко взорвалась и погасла молния. Ланга мгновенно пожалела, что сделала это – огня в кухне было уже больше чем достаточно. Но молния вышибла оружие у одного из воинов и, отлетев рикошетом, серьёзно обожгла и его соседа. Тот скорчился на полу, а Ланга схватила сразу два меча и встала в боевую стойку.

Как всё просто начиналось! Наверняка никто бы из невинной перебранки не сделал бы столь серьёзного побоища. Из-за такого пустяка… Впрочем, а кто сказал, что все войны не начинаются из-за пустяков? Тем более когда одна из сторон изрядно перед этим хлебнула чего покрепче. Один завелся, второй ответил, первый продолжил…

Позже Ланга говорила себе, что она не виновата. Виноваты они – и тот, что упал в очаг, и тот, кто толкнул котёл с кипятком себе на голову, и тот, кто сам напоролся на меч в её руках (а попробуйте уследить за двумя мечами сразу). Однако следы крови на её платье не отстирывались. Хорошо, что остальные не полезли ближе, быстро поняли, что своё главное преимущество – навалиться и задавить всей толпой – тут не применишь, места немного, и всё загорожено. Ланга бы увильнула сразу. Собственно, что она и сделала. Убивать всех в её планы не входило. Ей и этих хватило сверх головы…

Девушка боялась, что будут ночью сниться кошмары, но – ничего подобного. И на следующий день голова была ясной, как будто ничего и не случилось. Осталось впечатление, что всю ту сцену она наблюдала со стороны (а ведь со стороны она подобное видела множество раз). Может, из-за того, что всё произошло буквально за пять минут. Может, из-за того, что тут же отвлекла работа. Может, из-за того, что Ланга уже давно была готова к тому, что когда-нибудь и ей придётся убить живое, мыслящее существо, с которым она только что разговаривала.

В общем, к вечеру следующего дня всё как-то забылось и прошло мимо. Ланга спокойно закончила дневные дела, вернулась в комнату и раздумывала, сразу ли ей лечь спать или лучше сначала почитать чего-нибудь (не по магии – все магические книги остались в библиотеке, пусть и не спрятанные, но аккуратно сложенные на верхних полках). И пришла в неописуемое удивление, когда в дверь постучали. Открыв, она увидела одного из слуг.

— Властелин зовёт, – буркнул он.

— Властелин?! – поразилась Ланга.

Что ему от неё надо? Он уже… да, уже не первый год её в упор не замечал. Что вдруг она такого сделала, чтобы…

Да, сделала.

Устроила кровавую драку на кухне. Мелочь по меркам Чёрного дворца, замечание ей уже сделали и лишней работой в наказание нагрузили, так зачем Пакир её зовёт? Да нет, вряд ли в связи с этим. Хотя, может, и да… Запутавшись в размышлениях, Ланга чуть ли не бегом бежала в зал. Властелин не любит ждать.