Принцесса Подземного царства (джен)

По всей видимости, после того случая репутация Ланги в глазах Пакира значительно упала.

Раньше он разговаривал с ней хотя бы более-менее нормально, теперь же это были сплошные резкие окрики. Порой громовой голос выкрикивал её имя грозовым раскатом на весь дворец (а нередко и молнии поблескивали), и слуги в ужасе прятались – никому не хотелось попасться под горячую руку разгневанного Властелина. Если же девушка позволяла себе чуть замешкаться – её как будто кнутом подстёгивали: по спине шла резкая боль. Она надеялась, что хотя бы маму не трогают – видимо, это так и было, потому что если б тронули – то это бы произошло на её глазах: что толку применять наказание, если провинившийся о нём не знает.

Возможно, более слабая девушка давно бы уже изошла слезами и потеряла всякий интерес к жизни, но здесь был иной случай. Ланга не плакала, она срывала злость. На ком и на чём угодно. Уроки фехтования представляли собой отличную возможность для этого.

Естественно, Ланга училась работать не только мечом. Неизвестно, придётся ли ей когда-нибудь участвовать в реальном бою, но если это вдруг произойдёт – в условиях Волшебной страны неизвестно, с кем она может там столкнуться: может, с малышами гномами – не теми мощными горными искателями драгоценностей, а с другими, – а может, с драконами, шкуру которых никакой меч не пробьёт. Разумеется, и оружие было разным, от небольших метательных ножей до мощных боевых топоров, которые Ланга и поднять-то смогла только через три года после того, как ей впервые об этом сказали. Хотя она по-прежнему оставалась худенькой и хрупкой, но это было обманчивое впечатление.

Однажды за её уроком случайно понаблюдал сам Властелин. Ланга же, как нарочно, была уставшая и работала плохо, постоянно ошибаясь и, соответственно, получая за это по полной программе. Но Пакиру оказалось мало того, что его помощнице наставили синяков, и позже Ланге был устроен настоящий разнос, каждый её промах был раздут до неимоверных размеров, а любое движение раскритиковано со всех сторон. В общем, девушке ясно дали понять, что она бездарность, что Властелин, похоже, зря держит такую бестолковую помощницу, что, по всей видимости, должность служанки ей больше нравилась, там она хотя бы меньше своевольничала. Ну и долго ей будут об этом напоминать?.. Ланга с трудом заставила себя выслушать всё, что ей наговорили, а у себя в комнате нечаянно разбила кувшин с водой, взмахнув руками в порыве праведного негодования. Правда, это не остудило её пыл.

Радовало Лангу то, что Корина, её давняя противница (хотя и не подозревавшая о её существовании), оружием не владела совершенно. Да, она могла испускать молнии из ладоней, ставить невидимые щиты, поднимать в воздух тучи камней и одним движением руки вызывать огненный хлыст. Но Ланга, скептически понаблюдав за ней в зеркале (Пакир часто предоставлял такую возможность – так сказать, добровольно-принудительный показ), пришла к выводу, что «для того, чтоб языком болтать, много ума не надо». Да, упорство Корины заслуживает уважения, но разве Ланга менее упорно добивалась своего? К тому же сейчас для Корины просто райская жизнь настала: она сидит на троне в Изумрудном городе и мается бездельем, время от времени закатывая народу праздники и упиваясь мстительными планами по отношению к фее Элли. А Ланга потом и кровью зарабатывает право на жизнь и относительную свободу – и так, по всей видимости, будет всегда.

* * *

Без магии было очень тоскливо. Сорваться же и ослушаться Властелина Ланга не смела, хотя её так и подмывало снова открыть магическую книгу и попробовать очередное заклинание. Книгу Пакир почему-то не убрал. Более того, девушке иногда – как будто нарочно её искушали! – стали попадаться другие книги, в текстах которых она узнавала заклинания. Ланге было непонятно, где же они раньше были. Как будто спрятались… И что самое обидное – они были намного понятнее, чем первая. Там всё объяснялось – но пробовать было нельзя. Категорически. Никогда.

Видимо, Ланге просто требовалось привыкнуть к новому «режиму» своей жизни. Когда ей надоело трепать себе нервы постоянными срывами, и она поняла, что лучший способ борьбы с такой жизнью – это ледяное спокойствие, дела пошли намного лучше. Сколько ни стучи кулаком по камню, тому от этого ни холодно ни жарко, а вот кулаку рано или поздно станет невесело.

Поэтому, когда Ланга три раза подряд выбила оружие из рук Рестео, он предложил немного разнообразить занятие.

Теперь учитель только наблюдал за уроками со стороны. У каждого опытного воина своя манера боя, а в армии Пакира таких воинов хватало. Теперь каждый урок Ланга сражалась с кем-то новым, чтобы не привыкать к одному и тому же человеку и его приёмам. И разным оружием. После нескольких таких уроков девушка с некоторым удивлением отметила, что её уровень вполне неплох – не напрасно же она столько лет потратила, — и Пакир зря её ругал. А может, не зря, просто у него было плохое настроение, а её надо периодически ругать, чтоб не расслаблялась…

Иное мнение сложилось у девушки после того, как ей в пару впервые поставили каббара. Это был неопытный солдат, но он заставил Лангу изрядно попрыгать, прежде чем она смогла его достать. Каббар был грузен и неповоротлив, и оружием (внушительной секирой) размахивал хотя и тупо, но с такой мощью, что Ланге было как-то не по себе, когда лезвие пролетало над её головой, едва она успевала наклониться. Пусть оружие учебное, но голову запросто проломит. Однако у девушки обнаружилось и преимущество: каббар не успевал отследить её быстрые движения, не успевал поворачиваться вслед за ней. Ланга попросту ускользала от противника, постоянно при этом задевая его кончиком меча и страшно этим раздражая. Она уже научилась не терять спокойствия и не впадать в бессмысленную ярость.

Впрочем, Ланга изрядно устала к тому времени, как Рестео решил, что удовлетворён её действиями. Всё-таки если бы она в настоящем бою столкнулась с каббаром один на один… Да нет, пожалуй, вышла бы как минимум «ничья» (если такое понятие применимо к реальному бою), потому что тогда бы у неё было настоящее оружие.

После каббаров последовали ещё более «интересные» противники. Неизвестно уж, как Рестео смог добиться разрешения, но на площадке перед Лангой оказывались самые разные чудища, какие только водились в Подземной стране, разумные (хотя и не говорящие) и неразумные. Порой девушка только чудом не истекала кровью – методы обучения становились всё жёстче. К счастью, после трудных поединков ей давали длительный перерыв, и она могла спокойно отдыхать. Если это можно было назвать отдыхом, потому что когда по дворцу раскатом грома проносился вопль «Ланга!!!», приходилось срываться и бежать немедленно, и это изрядно действовало на нервы.

* * *

Видя, что фаворитка Пакира утратила его расположение, над Лангой стали откровенно подсмеиваться. Уважения ей порой не оказывали даже некоторые особо нахальные слуги. Ланге было неприятно: ещё недавно они заискивающе улыбались, а теперь их улыбка превратилась в издевательскую. К тому же девушка имела право им приказывать и делала это, но её приказания теперь частенько оказывались для слуг пустым звуком, ей приходилось повторять их по несколько раз. Когда же на требование «дай пройти» офицерик помоложе ответил наглым «подождёшь, не принцесса», Ланга вконец вышла из себя.

Если у тебя нет оружия – отбери его у врага. Ланга так и поступила. Офицерик и моргнуть не успел, как она наставила на него острие меча, но, только схватившись за пояс, понял, что меч в руках девушки – его собственный.

— Дай пройти, – тем же тоном, что и в первый раз, повторила Ланга.

Офицерик посторонился. Ланга прошла вперёд, потом обернулась и бросила оружие ему под ноги. Руки у девушки подрагивали. А если бы противник не понял и со второго раза и бросился бы на неё? Тогда что? Ей бы пришлось его убить собственными руками?

Убить – не убить, а вот слегка ранить (или даже не слегка) Ланга могла без зазрения совести, – не первый раз случались мелкие столкновения, когда ей приходилось разговаривать с каббарами на языке кулаков. Когда только они научатся её уважать? Когда она в порыве гнева прибьёт кого-нибудь? Как-то не очень хочется этого делать. Ланга не задумывалась, что, по сути, нет никакой разницы – отдать ли смертный приговор кому-нибудь другому или убить самой. Но ведь она только передавала приказы от лица Властелина, сама-то ещё никого не пожелала казнить. Да ей бы и не позволили такое самоуправство.

Пакир оказался хорошим учителем.

Так как слуги подчинялись Ланге без особой охоты, а Властелину подобные проблемы помощницы были совершенно неинтересны, ей приходилось принимать свои меры. Если раньше она разговаривала с низшими по статусу спокойно и даже вежливо (если её не выводили из себя), то теперь начала не то чтобы покрикивать, но говорить намного жёстче и резче. Сама того не замечая, она копировала интонации Пакира, его движения, взгляды. Ведь с ним никто не спорил. Его боялись. Пусть ей и не хотелось, чтобы её боялись, но, по крайней мере, она ждала уважения. Если его вообще можно было добиться от этих… тупорылых болванов. Воистину, это определение подходило подавляющему большинству обитателей дворца, как никому другому.

Нередко девушка жалела о запрете на магию ещё и по другим причинам. Пакир имел право незримо хлестнуть её, стиснуть в оковах, сбить с ног – и всё это лёгким движением пальцев, а то и взглядом, почти в то же мгновение, как она делала ошибку. А сама Ланга ни с кем не могла поступить так. Не хвататься же каждый раз за меч или кинжал или махать кулаками, чтобы доказать свои права. Её оружием были лишь голос и взгляд, лишённые всякой магической мощи. Ну и некоторая власть – она могла причинить обидчикам много неприятностей, но для этого требовалось дождаться удобного случая… И обидчики часто забывали об этой возможности Ланги. Приходилось напоминать, приходилось вести себя так, чтобы они ни на мгновение не усомнились в том, что малейшее ослушание – и их судьба будет печальной.

Чем меньше времени пройдёт от неправильного действия до наказания за него – тем выше результат, Ланга это знала. Наказание следовало за наказанием, и вскоре ей перестали глядеть в глаза. Взгляд помощницы Пакира, казалось, был вполне безобидным, но от него смельчакам становилось не по себе, чем дальше, тем чаще. Да и от голоса тоже…

Итак, Ланга полностью копировала Властелина. Копировала того, кого ненавидела, кто причинил ей столько зла – но чем она могла отплатить? Он был сильнее, и он не мог научить девушку добру. Ланга не только не знала, как вырваться из паутины, в которую угодила, — она вообще не представляла, что из этого нужно вырываться. Вокруг себя девушка видела только Тьму, и уже привыкла к ней настолько, что казалось – так и должно быть, в этом нет ничего особенного. Да, когда-то Ланга жила по-другому, но ведь сейчас ей не так уж плохо. Стоит только приучить всех вокруг видеть в ней власть имущую – а это не так уж трудно, – и как-то умилостивить Пакира, чтоб он перестал хотя бы стегать её невидимым кнутом за все мелкие ошибки. И всё будет в порядке. Ведь, в конце концов… Она же должна помочь маме, а другого пути нет. Если она хочет, чтобы маме было хорошо – надо вести себя образцово. По крайней мере, на глазах у Пакира.