Макбет (гет)

Драко,

Ты можешь прийти на репетицию сегодня? Мы пропустили вчерашнюю, премьера совсем скоро, так что нам, наверно, стоит встретиться. Я буду на нашем обычном месте в восемь. Пришли сову с ответом.

Гермиона.

__________________________________________

Драко,

Почему ты меня избегаешь? Если я сделала что-то не так — я понятия не имею что, или если я сказала что-то, что ранило или смутило тебя, то мне очень жаль; я просто пыталась помочь. А если ты беспокоишься о том, что я о тебе думаю, то знай, что я не злюсь. Не уверена, что могла бы поступить по-другому, если бы оказалась на твоём месте.

Я не могу назвать в письме другие причины, по которым ты можешь избегать меня, но я прошу прощения за всё, что могло произойти по моей вине. Тебе не удастся решить проблему, избегая меня, ты сам знаешь. Ты встретишься со мной? Во время обеда я буду в библиотеке. На том же месте.

Гермиона

__________________________________________

Он не встретился с ней во время обеда — так же, как не пришёл в восемь за день до этого, и Гермиона начинала беспокоиться.

Она видела Драко утром за завтраком, когда школьная сова доставила ему вторую записку. Он оторвал взгляд от своей тарелки, уставился на записку, словно ожидая, что та взорвётся в любую секунду, но потом всё же медленно развернул её и принялся читать, инстинктивно пряча содержание от любопытных глаз.

Его лицо сохраняло застывшее пустое выражение, пока взгляд перебегал по строчкам — выражение, которое разозлило Гермиону без видимой причины. Она хотела знать, что он чувствует, о чём думает, но его эмоции были закрытой книгой. Книгой, написанной на несуществующем языке, которая была потеряна несколько тысячелетий назад и зашифрована всеми способами, известными маглам и магам. А потом ещё и сожжена для верности, подумала Гермиона с горьким сарказмом.

Закончив читать, Драко смял пергамент в комок одним движением ладони, засунул его в карман и продолжил завтракать. На Гермиону он не посмотрел ни разу.

В коридорах Драко избегал её с настораживающей самоотверженностью. Причём он не просто сворачивал в боковой коридор, когда замечал Гермиону, его попросту никогда не было. И она знала это наверняка, потому что намеренно выискивала его взглядом. Должно быть, Драко знал её расписание, иначе как он мог избегать её с такой завидной точностью? Даже пересекаясь на совместных уроках, они никогда не оказывались в коридоре в одно время, как бы ни пыталась Гермиона его догнать.

В любом случае, он должен был встретиться с ней сегодня. Режиссёры назначили общее собрание, чтобы обсудить детали вроде костюмов, освещения и дизайна сцены. Они уже приняли решение по основным моментам: какой реквизит использовать, где уставить входы и выходы со сцены — но Гермиона с нетерпением ждала встречи, чтобы обсудить всё в подробностях. И попытаться поймать Драко после собрания.

Через несколько часов после него была назначена репетиция с режиссёрами, и Драко не мог пропустить её, верно? Или сбежать сразу после, если они были единственными, кто уходил. Так или иначе, Гермиона твёрдо вознамерилась узнать, почему он избегал её.

* * *

Звук их с Гарри шагов, точно вовремя, был единственным, что нарушало тишину пустынного коридора, и несмотря на то, что данный факт весьма легко объяснялся воскресеньем, Гермионе от этого становилось не менее жутко.

Гарри был не слишком разговорчив в последние несколько дней, что тоже легко объяснялось, но не помогало меньше за него волноваться. И Гермиона считала, что он не высыпался: частично, потому что он казался более бледным и уставшим, чем обычного, частично — потому что Рон, которого Гермиона попросила присмотреть за Гарри, сказал, что тот не высыпается. Рон волновался не меньше, хотя и показывал это не так явно.

По крайней мере, Гарри не сходил с ума. Только бы не сглазить.

Ритмичный стук их шагов становился таким же угнетающим, как окружающая тишина, а они не прошли и половины пути. И сколько бы Гермиона ни пыталась нарушить этот ритм, ноги против воли сами к нему возвращались. Гермиона сделала вдох и решила нарушить тишину разговором.

— Ты волнуешься перед собранием? — бодро спросила она. — Я очень хочу узнать, что они придумали с декорациями. Меган обмолвилась насчёт них на одной из репетиций, и она чуть ли не прыгала от счастья. А ты знаешь, в каком стрессе она постоянно.

Гарри пожал плечами, сворачивая вместе с Гермионой в соседний коридор.

— Да, наверно, — уклончиво ответил он.

Гермиона невозмутимо продолжила:

— Про костюмы я вообще ничего не знаю, кроме того, что парням не придётся надевать трико. Кто-то из пятикурсников очень хотел прояснить этот момент. Стэн и Рут долго смеялись.

— Забавно.

Гермиона подождала продолжения, но, поняв, что его не последует, снова заговорила, теряя надежду на полноценный разговор.

— Ты уже выучил свои слова?

Гарри лишь кивнул, не отрывая взгляд от пола, и Гермиона не могла придумать, как его расшевелить. Она видела, что он пропускает её слова мимо ушей — так какой в этом смысл?

Но должны же быть какие-то слова, способные ему помочь. Должно быть что-то, что Гермиона может сделать. Попытки поговорить с ним на отвлечённые темы не срабатывали, но, возможно, если бы она…

— Гермиона?

Она удивлённо вскинула голову — обращение стало полной неожиданностью. Гарри смотрел на неё со слабой улыбкой на лице.

— Перестань волноваться, — твёрдо сказал он. — Я в порядке, просто немного отвлёкся.

— Ты всегда так говоришь, — заметила Гермиона, но она не могла не почувствовать облегчение. Сам факт того, что Гарри сбросил с себя тревожное состояние, обрадовал её.

— Но в конечном счёте со мной всегда всё хорошо, — упрямо настаивал Гарри. — Хватит за меня волноваться. Видишь, мне уже лучше. Что ты там говорила про декорации?

Гермиона улыбнулась в ответ и начала делиться слухами о постановке, радуясь, что Гарри заметно повеселел. Хотя она и сомневалась, что это будет долго продолжаться.

Ну что ж. Лучше выжать максимум, пока это возможно.

* * *

Собрание перевалило за час и постепенно увязало в скучных деталях: по меньшей мере половина участников перестали слушать Рут и Меган, вместо этого разглядывая миниатюрную модель сцены, возвышавшуюся в центре стола.

Именно она вызвала основной ажиотаж. Дизайн был довольно простым: узкий балкон возвышался над основной частью сцены — преимущественно для эпизодов с ведьмами, как пояснила Оливия — и пять дверей располагались по периметру; всё в мрачных чёрных тонах. Но настоящее оживление вызвала другая часть дизайна. По трём сторонам сцены, сразу из-под балконного выступа, по стенам стекала вода. С заглушающими чарами, разумеется, чтобы шум не мешал актёрам. Всё это подсвечивалось парящими в воздухе свечами, пламя которых бросало отблески на воду, создавая жутковатый эффект.

Гермиона заметила, что Адриан бросил косой взгляд на Меган, убеждаясь, что она не смотрит на него, и пробормотал заклинание, направив палочку на модель сцены. Пламя маленьких свечей вспыхнуло в два раза сильнее, сменив оттенок на глубокий алый, отражаясь от стен и делая воду похожей на кровь. Гермиона вздрогнула.

Драко был здесь, разумеется, но он сидел настолько далеко от неё, насколько это было возможно — по диагонали на противоположном конце длинного стола. Гермиона украдкой наблюдала за ним. Он выглядел как обычно: тот же холодный взгляд, то же бесстрастное выражение лица, сдержанное, не выражающее никаких эмоций. Его подбородок был слегка вздёрнут — привычка, которую Гермиона давно за ним заметила. Драко выглядел так же, как и всегда, вот только сейчас он делал вид, будто её не существует.

Он давно заметил, что Гермиона на него смотрит. Их взгляды пересеклись на краткий миг, но Драко поспешно отвёл глаза. Теперь он слушал Меган с таким вниманием, которому Гермиона не верила ни секунды.

Слушая режиссёра вполуха — в конце концов, они должны были вникать в детали, к тому же Меган могла сказать что-то важное — Гермиона откинулась на спинку стула и стала пристально наблюдать за Драко. Может, если смотреть достаточно долго, он поддастся…

Довольное перешёптывание пронеслось среди собравшихся в ответ на очередную выходку Адриана, и краем глаза Гермиона заметила, что пламя свечей приняло небесно-голубой цвет. Но она всё равно продолжала смотреть на Драко. Его взгляд перемещался по комнате: с Меган на других режиссёров, а потом на Блейз, которая сидела рядом с ним. Он знал, что Гермиона наблюдает за ним, и…

— Ханна Бэйкер, семикурсница с Когтеврана, великодушно согласилась — экспелиармус! — заняться причёсками, — продолжила Меган, ловко поймав палочку Адриана левой рукой и убрав её в карман мантии, даже не глядя, но её губы тронула вполне очевидная ухмылка. Адриан и значительная часть собравшихся выглядели раздражёнными. — Для девушек мы думаем…

Гермиона слушала, как Меган рассуждала о косах, диадемах и лентах, слушала вопросы и предложения других актёров, но проблема причёсок не слишком её интересовала. В отличие от Драко. К этому моменту он чувствовал себя крайне неуютно, склонившись вперёд, к столу, нервно заламывая пальцы и касаясь волос. Периодически он бросал взгляд на Гермиону — лишь на краткий миг, но она не могла сдержать ухмылку. Она чувствовала себя как во время игры или изучения нового заклинания, хотя этот момент был гораздо важнее. Если она заставит его сдаться, возможно, он перестанет её игнорировать.

Наконец, с явной неохотой, Драко перевёл на неё взгляд — настолько раздражённый, насколько это было возможно. В этот момент он напомнил Гермионе разозлённого греческого бога; быть может, Аполлона.

— Хватит, — одними губами прошептал он.

— Хватит убегать, — беззвучно ответила она с демонстративным вызовом, и Драко немедленно отвёл взгляд. Гермиона была уверена, что видела, как он вздрогнул, хотя сказать наверняка было трудно.

Больше он на неё не смотрел.

Меган закончила обсуждение причёсок и взглянула на наручные часы.

— Что ж, полагаю, на данный момент это всё, — сказала она, одаривая всех улыбкой. — Все знают, когда у них репетиции? И не забывайте, больше никаких сценариев — все слова должны быть выучены наизусть!

На этом собрание подошло к концу, сменившись восторженными обсуждениями предстоящей постановки и скрипом стульев. Гермиона вскочила одной из первых, к удивлению Гарри, который сидел рядом с ней; она должна была попытаться перехватить Драко.

Но он сидел ближе к выходу, а люди по обеим сторонам от неё тоже поднимались, перекрывая путь, и к тому времени, когда Гермиона выбежала в коридор, Драко там уже не было.

* * *

— Промахнёмся?! — переспросила Гермиона и засмеялась, после чего пересекла пошатывающуюся самодельную сцену из составленных вместе парт, и остановилась рядом с Драко, надеясь, что это последний прогон на сегодня. — Настройся поотважнее, и мы не промахнёмся, — сказала она низким кровожадным голосом.

Его игра была идеальной, как и всегда. Единственным, что выдавало истинные чувства Драко, была лёгкая напряжённость, незаметная для любого, кто не стоял к нему так близко, как Гермиона, и то, как дрогнуло его лицо, когда она протянула к нему руку. Словно он не знал, придвинуться ли ближе или отшатнуться от прикосновения.

— Чего не сможем сделать мы вдвоём над беззащитным королём? — спросила Гермиона, нежно проводя пальцами по его коже вниз, к подбородку, и убирая ладонь. Кожа Драко казалась холоднее обычного, но гладкой и идеальной, как отполированный камень. — Что помешает нам свалить вину на пьяных сонных слуг и с ними рассчитаться за убийство?

Драко, чьи глаза сверкали удовольствием, пока речь Гермионы приближалась к своему жестокому заключению, засмеялся и взял её за руку. Она заметила, что его хватка была слишком жёсткой, затем — слишком расслабленной, словно он боялся прикоснуться к ней.

— Рожай мне только сыновей, — восхищённо произнёс Драко, и она засмеялась, слушая продолжение его речи: — Твой дух так создан, чтобы жизнь давать мужчинам! Кто сможет усомниться в виновности уснувших слуг, чьи руки мы кровью вымажем и чьи кинжалы пустим в ход?

— Никто. Нам все поверят, — усмехнулась Гермиона. — Тем более что мы поднимем плач над мёртвым телом.

Драко снова засмеялся, его глаза сверкали предвкушением. Но под этой маской, если присмотреться, Гермиона могла разглядеть что-то ещё, но что именно, она не могла разобрать — лишь заметила, что оно было непредсказуемым и менялось каждую секунду. В этот момент Драко склонился к ней так, что Гермиона больше не видела его глаз, и поцеловал её в лоб. Его губы оказались сухими и прохладными, и он отстранился на долю секунды раньше, чем должен был.

— Дело решено, — сказал он, снова заглядывая ей в глаза, голос его был непривычно тихим. — Я силы все скреплю на подвиг страшный. — Драко поднял свободную руку, убирая выбившуюся прядь волос с лица Гермионы. — Идём, и пусть прикроет лживый вид… — он нежно коснулся её щеки, — …всё то… — пальцы остановились над её сердцем и Гермиона едва удержалась, чтобы не вздрогнуть, — …что сердце лживое таит.

Вместе они сделали несколько шагов: назад для Гермионы и вперёд для Драко — пока не пересекли линию, которая отмечала будущее положение выхода со сцены. Он резко отстранился, выпуская её руку и отступая назад, и внезапная потеря физической близости ощущалась слишком остро. Гермиона встряхнулась, смерила Драко долгим взглядом, после чего повернулась к режиссёрам.

— Это было великолепно, — похвалила Меган, широко улыбаясь и делая несколько пометок на свитке пергамента. — Продолжайте репетировать, и постановка получится шикарной.

— Хочешь, чтобы мы попробовали снова? — спросил Драко неизменно вежливым тоном, в котором в то же время отчётливо слышалось: «Я уже могу идти?».

— Думаю, на сегодня достаточно, — ответила Рут с дружелюбной улыбкой. — Вы оба отлично справляетесь.

Драко кивнул, спрыгнул с возвышения одним элегантным движением и был уже на полпути к двери, когда Гермиона успела среагировать.

— Постой! — позвала она, спрыгивая вслед за ним — колено недовольно кольнуло — и догоняя Драко. Она умудрилась оказаться у двери одновременно с ним. — Я хочу поговорить с тобой.

Он даже не взглянул на неё.

— Позже, — холодно процедил Драко. Он потянулся к ручке двери, но Гермиона не собиралась сдаваться; Драко едва успел приоткрыть дверь хотя бы на дюйм, когда Гермиона вновь её захлопнула.

— Сейчас.

На этот раз Драко посмотрел на неё — холодно и резко.

— Дай мне пройти, — прошипел он. — Я не собираюсь с тобой разговаривать. Грязнокровка, — добавил он, и ядовитый, гневный тон ранил Гермиону сильнее, чем само слово.

— Тогда скажи мне, что не так, — настаивала она, удерживая дверь в закрытом положении. — Я не знаю, почему ты так разозлился на меня, Драко, но, клянусь, я ничего не делала специально…

— У вас там всё в порядке? — раздался голос со стороны режиссёров. Стэн. Гермиона обернулась через плечо, только теперь осознавая, что все пятеро наблюдают за ними с разной степенью любопытства и беспокойства.

Рядом с ней Драко перестал сопротивляться.

— Вполне, — заверил он режиссёров с широкой улыбкой, и, почувствовав, что Гермиона отвлеклась, распахнул дверь и выскользнул из кабинета.

Выругавшись себе под нос, Гермиона поспешила за ним, нагнав Драко посреди коридора и схватив за рукав мантии. Он остановился, но оборачиваться не стал.

— Пусти, — выплюнул он, пытаясь вырвать руку, но Гермиона вцепилась мёртвой хваткой.

— Только если мы поговорим, — решительно сказала она. — Я хочу знать, почему ты меня избегаешь, и мне плевать, расскажешь ты мне об этом лично или посреди общего коридора, но ты не уйдёшь, пока я не узнаю ответ. Ты не можешь убегать от меня вечно, Драко.

Он не ответил, но Гермиона видела, как напряглись его плечи, как склонилась его голова, как его ладонь сжалась в кулак. Она ждала в повисшей тишине, ощущая безрассудный жар решимости, овладевший ею; Гермиона не собиралась сдаваться, только не теперь, когда она наконец могла заставить Драко выслушать её, заговорить с ней…

Приглушённые отголоски разговора из репетиционной комнаты напомнили о том, что режиссёры как раз собирались выйти; она развернулась, не выпуская руку Драко, и открыла дверь в чулан магловедения взмахом палочки и негромким «Алохомора».

— Заходи, — быстро приказала она, пронизывая Драко пристальным взглядом, и, после секундного колебания, он неохотно скрылся в комнате. Гермиона проследовала за ним, плотно закрыв дверь с другой стороны.

Кабинет был таким же, как и несколько дней назад, но этот Драко был совсем не похож на взволнованного, решившего открыться парня, который сидел на пыльном телевизоре, позволяя Гермионе успокоить его. Он прошёл мимо кучи опасно нагруженных друг на друга магловских предметов, взметнув облачко пыли, и резко развернулся лицом к Гермионе, скрестив руки на груди и вскинув голову.

— Чего ты хочешь, Грейнджер? — едко осведомился он.

Гермиона решительно встретила его взгляд, отказываясь поддаваться.

— Я хочу знать, почему ты меня избегаешь, — ответила она просто и ясно.

Он ухмыльнулся в ответ, удивив её своей реакцией. Конечно, Гермиона и раньше видела его ухмылку, но не в последнее время — ни разу за прошедшие несколько недель. Только не с тех пор, как они начали репетировать вдвоём. Запоздало Гермиона поняла: когда Драко избегал её и вёл себя так… так по-старому без явной причины, он причинял ей боль. Точно так же, как если бы так вёл себя Гарри или Рон.

Неужели его отношение действительно так сильно её беспокоило? Да. Да, беспокоило.

Гермиона уселась на телевизор и машинально смахнула пыль с кипы старых видеокассет, возвышавшейся рядом.

— Я просто хочу знать, почему ты делаешь это, — продолжила она гораздо тише.

— Я вообще не должен был приходить к тебе. — Его голос был низким и спокойным, но пронзал не хуже кинжала. Гермиона поморщилась. — Я не должен был забывать, что ты грязнокровка… аномальный урод!

Его слова тяжело повисли в воздухе, и Гермиона медленно повернулась, встречаясь с ним глазами и с удивлением понимая, что её взгляд затуманился. Слёзы.

— Ты правда так думаешь? — спросила она.

— Да, — отозвался он без раздумий. — Я уже говорил. Грязнокровки — животные. Хуже, чем животные. Мутация. Отклонение. Отвратительная аномалия. — Его голос звучал совершенно бесстрастно, невозмутимо.

Слушая его, Гермиона чувствовала, как ладони сжимаются в кулаки, как ногти больно впиваются в кожу. Ей пришлось бороться с собой, чтобы открыть глаза — открыть и посмотреть на Драко, потому что веки опустились против её воли. Дыхание стало рваным.

— Раньше тебя это не волновало, — прошептала она.

— Мне пришлось пренебречь отвращением ради постановки, — отозвался он ледяным тоном.

— Отвращением? Ты никогда не испытывал ко мне отвращения, — произнесла Гермиона, чувствуя свинцовую удавку чего-то, гораздо сильнее страдания, затягивающуюся на сердце. — Или ты просто забыл об этом, когда заснул на моей кровати?

Он вздрогнул, на мгновение прикрыв глаза.

— Грейнджер…

— Ты забыл, что грязнокровки — это уроды и аномалии, когда сходил с ума от того, что пытал и убивал их? — продолжила она с пугающим ощущением, что не смогла бы остановиться, даже если бы захотела: слова срывались неудержимым потоком откуда-то изнутри, где все горело и ныло от боли. — Вспомни, Драко. Вспомни крики, кровь и как выглядели трупы после того, как ты убил их, и скажи мне снова, что грязнокровки не люди!

На длинное, заполненное яростью мгновение Гермиона остро ощущала всю боль, страдание и злость, скопившиеся внутри неё, она чувствовала, как наполняется гневом её взгляд, как меняется выражение лица, пока она не спускала глаз с Драко, и только теперь вдруг поняла, что его руки больше не были скрещены в демонстративном презрении, но обхватили плечи в поисках успокоения, глаза были закрыты, а тело дрожало.

Ей не стоило этого делать, несмотря на всю злость, несмотря на боль; она не должна была призывать его безумие и чувство вины. Не должна была использовать их против него. Нет.

— Драко? — осторожно позвала Гермиона, нарушая тишину. — Драко, я… Мне жаль, я не хотела…

Она осеклась на полуслове. Драко часто дышал, и хотя Гермиона не была уверена, как он воспримет её действия, она поднялась, помедлила мгновение, но затем пересекла комнату, оказываясь рядом с ним, и вытянула руку, касаясь ладонью его спины. На секунду он позволил ей там остаться. Гермиона ощущала тепло его кожи сквозь мантию, но в следующее мгновение он резко отстранился, дёрнув плечом.

— Не прикасайся ко мне! — выплюнул он, попятившись назад и поскользнувшись на упавшей коробке из-под музыкального диска. Драко свалился на гору старых книг и остался сидеть там, дрожа всем телом и уставившись в пустоту расширенными глазами.

— Драко? — Гермиона взволнованно опустилась на колени рядом с ним, но дотрагиваться не стала, опасаясь его реакции, но не зная, чем можно ему помочь. — Драко, мне жаль, я не хотела этого говорить. Пожалуйста. Сконцентрируйся, ты здесь, со мной, всё в порядке…

Он покачал головой, раскачиваясь вперёд и назад.

— Нет, — прошептал он. — Грязнокровки ужасные, мерзкие, отвратительные, я должен их ненавидеть. Пожалуйста, не умирай. Не заставляй меня убивать их. О таких делах не надо думать; мысль сведёт с ума. Со мной что-то не так, если это заставляет меня терять рассудок, потому что они ведь не настоящие люди, просто грязнокровки, маглы и полукровки, просто грязные животные, которые похожи на людей, но они выглядят совсем как люди, они говорят, они смеются и кричат как люди, и я не помню, где грань, помоги мне…

— Драко, не делай так больше, — прошептала Гермиона и, не в силах удержаться, протянула к нему ладонь. Драко не отшатнулся; вместо этого он медленно поднял голову и посмотрел на неё с безжизненной рассеянной улыбкой.

— Гермиона, — произнёс он. — Я скучал по тебе. Не должен был скучать по тебе, не должен был хотеть тебя увидеть, не должен был приходить в твою комнату. Грязнокровка, мерзкая грязнокровка, но… Но ты единственная, кому не всё равно. Единственная… — Его глаза закрылись, и Гермиона могла бы поклясться, что он плачет, если бы его лицо не оставалось совершенно сухим.

— Поэтому ты избегал меня? — спросила она, когда молчание затянулось. — Потому что я… грязнокровка?

Всё прояснилось ужасным образом. Драко воспитывали в атмосфере предубеждений, с самого детства учили ненавидеть маглорождённых, и он, должно быть, забыл или удобно игнорировал эту ненависть, чтобы… стать друзьями, если это можно так назвать. Возможно, пробуждение в её постели стало слишком резким напоминанием о том, кем она являлась и как далеко они зашли.

Последние слова Драко, на которые она сначала не обратила внимания, внезапно поразили её.

— Ты скучал по мне? Ты хотел меня видеть?

Он молча кивнул и положил свои ладони под её, переплетая их пальцы.

— Да, — прошептал он. — Да.

Не открывая глаз, Драко поднял её руку к своим губам, и нежное прикосновение заставило Гермиону вздрогнуть, а потом прижал её ладонь к плечу, словно убаюкивая.

И с внезапной вспышкой осознания Гермиона поняла. Он начал избегать её, не потому что вдруг понял, что стал другом маглорождённой.

Где-то среди часов репетиций, среди ссор, напряжения, разговоров и утешений — где-то, как-то… Драко Малфой влюбился.