Всегда Ваш Друг (гет)

«Гори, но не сжигай…»

Гарри долго не мог уснуть. Его съедало изнутри чувство вины перед Джинни. А что он скажет Гермионе? Как посмотрит в глаза Рону?

Казалось, сама судьба сводила их с самого первого курса. И все так чудесно складывалось. Закрыв глаза, Гарри без каких-либо усилий мог представить их совместное будущее: свадьба, Джинни в белоснежном платье, очаровательный уютный домик, много рыжих детей. Не то чтобы он об этом задумывался, конечно. Но слишком ярко ему представлялась картина, как он, сидя в кабинете над годовыми отчетами, слышит скрип двери, поднимает взгляд, а перед ним Джинни, рыжеволосая, сплошь усыпанная веснушками и настолько яркая, словно само солнце заглянуло на чай. «Ужин готов, дорогой», — сказала бы она, а затем, игриво подмигнув, добавила бы: «Сегодня настоящее пиршество: наш ребенок забросил первый квоффл — весь в мать».

Они бы каждые выходные навещали клан Уизли в Норе, по понедельникам ходили бы за самым вкусным в мире мороженым к Флориану Фортескью, а по средам играли бы в настольные игры, вроде «Зачарованного домино», «Магического алиаса», «Волшебного активити». И это была бы чудесная жизнь. Но…

«Дорогой друг», — шептал теплый голос в темноте, с нежностью и заботой укутывая в свои ласковые объятия. Дафна Гринграсс — свечка в его непроглядной темноте: своим теплым светом показала путь, поделилась огнем и помогла ему, потухшему, снова зажечься.

То, что он к ней испытывает, слишком сложно: это больше, чем обычная, не имеющая душевной глубины привязанность, это больше, чем старая добрая дружба, это больше, чем влюбленность. «Какая разница», — подумал Гарри. Он чувствовал внутри какое-то тепло, доброту, что-то светлое. Это не было похоже на головокружительную влюбленность, нет — скорее, на что-то более спокойное, плавное, доверительное. Как будто бы он чувствовал, что Дафна — его человек, и та ниточка, что их связывает, — сделана не из хрупкого шелка, а из самого твердого на свете алмаза. И где бы он, Гарри, ни был, эта связь всегда будет с ним.

Джинни всегда казалась ему Солнцем — яркая и недостижимая, ослепительная и обжигающая. Дафна же — маленький неяркий огонек на кончике льняного фитиля восковой свечи, теплое крохотное пламя, согревающее и родное. Она горела, чтобы светить, а он готов был не сгорать от нее, но гореть вместе с ней — и это мысль самая простая, но шедшая прямо из глубины души.

Засыпал Гарри с улыбкой на лице. Впервые за долгое время его сердце было на месте. И многие ночи подряд это оставалось неизменным.

* * *

Проснулся Гарри рано. Он не особо хотел вести разговоры с Роном — тот, конечно, навряд ли знал о том, что произошло в ту ночь, но за прошедшие дни в его голове явно поселились подозрения. Время от времени, замечая проходящую мимо Джинни, Рон пытался завести разговор, но Гарри ловко уклонялся: вряд ли того сильно обрадует разрыв его лучшего друга и младшей сестры. Да и Гермиона… Конечно, в итоге он им все расскажет, но Гарри предпочел бы отложить этот разговор на потом, как можно позже. Хотя стоит отдать должное Гермионе: та явно обо всем знала благодаря Джинни, но до сих пор не сказала ни слова на данную тему, давая Гарри время на то, чтобы собраться с мыслями и добровольно поделиться тем, что произошло между ними.

Поймав взгляд Рона (тот собирался на дополнительное занятие по трансгрессии в Хогсмиде), Гарри кивнул, показав склянку с ценнейшим содержимым — воспоминаниями профессора Слизнорта. Именно этим он сегодня и займется, пока его друзья будут оттачивать свои навыки перемещения в пространстве, — пойдет к директору. Дамблдора несколько дней не было в замке. по словам МакГонагалл, тот уезжал по делам, но было ясно, что даже сама профессор Трансфигурации не имеет ни малейшего представления, какие дела озадачивают директора школы. Впрочем, она с охотой подсказала Гарри, когда именно профессор Дамблдор вновь окажется в стенах Хогвартса.

— Ну как, успешно? — бодро спросила Гермиона, присоединяясь к ребятам на завтраке.

— Более чем, — ответил Гарри. — Рон, ты как?

Рыжеволосый приятель склонился над тарелкой с яичницей-глазуньей, но заметно медлил, вяло ковыряя ее вилкой по самому краю.

— Да так, бывало и лучше, — отозвался он. — Знаешь, я как бы понимаю, что это обычное занятие, но оно, Мерлин его побери, последнее, а я из всего золотого правила «Трех Н» справляюсь пока только с последним: неспешность. Вот это у меня просто чудесно выходит. Настолько не тороплюсь, как будто вообще не собираюсь сдавать экзамен по трансгрессии в этом году.

— Ладно тебе, не все так плохо, — сказал Гарри.

— Да брось, ты меня видел, — сухо ответил Рон. — Я и в обруч в двух футах от меня с трудом переместился, а что уж говорить про то, чтобы переместиться из одного конца Хогсмида в другой.

— Наоборот, — мягко возразила Гермиона. — Больше пространства дадут больше возможностей. К тому же, меньше людей вокруг и меньше давления. И потом, — добавила она, подумав. — Тебе просто не хватает немножко концентрации. Ты слишком сильно пытаешься найти «тропу», что перестаешь думать о месте, куда тебя эта «тропа» приведет.

— Слишком сильно стараешься, дружище, — подтвердил Гарри. — Просто расслабься и думай о том, куда хочешь попасть. Представляй картинку. Я, конечно, не спец в этом, но подобным образом я справился с невербальными заклинаниями.

— Да, и там, и там примерно один и тот же принцип, — согласилась Гермиона.

— Просто понимаете, — вздохнул Рон. — Джордж и Фред каждый фут в Норе трансгрессировали, когда сдали экзамен. И если я вернусь домой, провалившись…

— То что, Рон? Тебя засмеют и выгонят из семьи? — Гермиона вопросительно выгнула брови. — Не глупи.

— Самое худшее, что ты можешь, — это не сдать, и тогда мы просто будем сдавать трансгрессию вместе в следующем учебном году, — сказал Гарри, вспоминая, как не так давно говорил те же самые слова Дафне.

Гарри перевел взгляд со своей тарелки на стол Слизерина, за которым, как ни странно, было пока немного людей — в основном те, кто собирался на тренировку в Хогсмид. Дафна находилась рядом с Асторией. Та явно была обеспокоена и не сводила взволнованный взгляд со старшей сестры, время от времени делясь с ней какими-то мыслями. Видимо, Астория переживала из-за предстоящего занятия по трансгрессии у Дафны: на последнем уроке ее очень сильно расщепило. Впрочем, судя по спокойному выражению на лице старшей Гринграсс, та уже пришла в себя и не особо переживала. А может, только делала вид.

Дафна почувствовала на себе взгляд Гарри и подняла глаза. «У тебя все получится», — написал ей Гарри перед завтраком в дневнике. «Да, у меня получится», — читалось в ее улыбке, которую он перехватил, прежде чем девушка снова вернулась к разговору с сестрой.

— Что будешь делать с Дамблдором? — поинтересовался Рон, вырывая друга из мыслей.

— Для начала, конечно, покажу ему воспоминания Слизнорта, — ответил Гарри. — А там не знаю… Все-таки эти воспоминания были очень нужны Дамблдору.

— Странно, что его так долго не было в Хогвартсе, — невзначай заметила Гермиона, размазывая клубничный джем по куску хрустящего тоста.

Опустошив тарелку, Гарри поднялся с места и, пожелав друзьям удачи, направился, огибая основную толпу студентов, спешащих на завтрак, прямиком к кабинету директора. «Пряничный домик», — шепнул он горгулье и, когда та отъехала в сторону, ступил на винтовую лестницу.

— Войдите, — услышал Гарри в ответ на стук и поспешил зайти внутрь.

— Доброе утро, профессор, — поздоровался Гарри, доставая заветную склянку из кармана мантии.

Дамблдор взглянул из-под своих очков-половинок на то, что было у Гарри в руках, и — с легким удовольствием заметил парень — лицо его преобразилось.

— О, ты, я вижу, справился с моим заданием, — довольно отметил профессор, расплывшись в широкой улыбке. — Хочу сказать, я в тебе не сомневался, Гарри.

Торопливо выйдя из-за стола, Дамблдор оживленно отправился к шкафчику, в котором хранился Омут памяти. Водрузив каменную чашу прямо на стол, профессор взял из рук Гарри пузырек и вылил его содержимое.

— Профессор, если не секрет, скажите, куда вы так надолго отлучались из Хогвартса? — поинтересовался Гарри, наблюдая за действиями старого директора.

— О, Гарри, сначала мы должны посмотреть это воспоминание, а уже после — можешь не сомневаться — я отвечу на твой вопрос, — без тени недовольства в голосе ответил Дамблдор. — Прошу, — профессор махнул рукой, приглашая Гарри склониться к чаше и погрузиться в события прошлого Горация Слизнорта.

С ощущением отсутствия пола под ногами, ставшим уже привычным, Гарри провалился прямиком в кабинет Зельеварения.

Глубокое кресло с высокой спинкой, обитое бархатом, пуфик под ногами, бокальчик вина и засахаренные ананасовые дольки — для Горация Слизнорта шел лучший период его жизни. А вокруг — умные, талантливые и обаятельные: Том Реддл и его приятели.

Точеные черты лица, высокие скулы, острый подбородок, густые черные, как смоль, волосы, блестящие темные глаза и поблескивающее золотое кольцо с черным камнем на пальце. Реддл сидел, слушая едва прикрытую лесть преподавателя и сдержанно улыбался время от времени. «Словно делает одолжение», — подумал Гарри, впрочем, остановившись на мысли, что Слизнорт этого не замечал.

«Вы со своими способностями — из славного рода волшебников, Том. С вашими талантами вы далеко пойдете», — Слизнорт был абсолютно уверен в своих словах. Бросив взгляд на маленькие золотые часы, располагавшиеся на столе, профессор стал распускать ребят. А Реддл, которого старый преподаватель заметил не сразу, задержался.

Гарри подался вперед, стараясь обхватить все мельчайшие события и запомнить любую подробность. Том Реддл — мастер своего дела. Виртуозно владея мимикой, голосом, он любое свое «сэр» использовал так лихо, что каждой секундой приближался все ближе к заветной цели. У Гарри на мгновение даже перехватило дыхание: Реддл так тонко чувствовал собеседника, что в своей лести, нотками небрежности, колебанием не переборщил ни капли, соблюдя меру настолько, что Гораций Слизнорт даже не заметил подвоха. Впрочем, конечно, вопрос про крестражи изрядно взволновал профессора.

«Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в котором человек прячет часть своей души», — Слизнорт не смотрел на своего студента, но не убирал взора с коробочки ананасов, перевязанных атласной ленточкой. Том волновался. Он не показывал виду — готовился не одну неделю к столь непростому разговору, но Гарри чувствовал, как его голос время от времени нервно подрагивает. Сведения ему нужны были очень сильно.

«Но как же раскалывается душа?» — на этом вопросе глаза Реддла загорелись недобрым блеском, на лице проступила алчность и вожделение, а в чертах появилось что-то нечеловеческое… змеиное.

«Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. Убийство разрывает душу», — по рукам Гарри поползли неприятные мурашки. Убить — совершить противоестественное, противоречащее природе. Убить — и расколоть душу. Вот что хотел Том Реддл.

«Гарри, нам пора», — Дамблдор коснулся его плеча. Гарри кинул последний взгляд на Слизнорта. Он смотрел на Реддла с огромным сожалением, будто впервые его видел. Была бы у него возможность предугадать ход беседы и избежать этого разговора, он бы непременно это сделал.

— Сделанного не воротишь, — озвучил мысли Гарри директор. — Но знаешь, Гарри, во всяком случае, надо сказать, мы хотя бы имеем представление о том, что именно замышлял Том Реддл. Откровенно говоря, я давно мечтал заполучить это воспоминание, — Дамблдор сел за стол, жестом приглашая Гарри занять кресло напротив. — Оно многое объясняет. И, несомненно, подтверждает мою теорию…

— Так вы думаете, что ему удалось добиться бессмертия? — Гарри поудобнее устроился в кресле, весь обращаясь в слух. Краем глаза он заметил, как портреты вокруг насторожились, приблизившись к своим позолоченным рамам настолько, что, казалось, еще немного, и они выпадут за пределы своих холстов. — Он создал крестраж?

Дамблдор утвердительно кивнул.

— Да, Гарри, именно так. И, осмелюсь предположить, не один. Ты же слышал Горация: никто, ни один волшебник, никогда не разрывал душу более чем на два куска. И именно это столь сильно интересовало Реддла: ни одна книга не смогла бы сказать ему, что будет с человеком, если он многократно разорвет свою душу.

Гарри задумался, пытаясь проанализировать полученные факты, что, конечно, выходило непросто. На полочках многочисленных стеллажей привычно жужжали разнообразные приборы, не давая тишине завладеть кабинетом. Однако Дамблдор терпеливо ждал.

— Профессор, а когда вы поняли, что Волан-де-Морт создал крестражи?

— Точного ответа я тебе на этот вопрос дать не смогу, — Дамблдор помедлил. — Но четыре года назад я получил верное доказательство того, что Волан-де-Морт расколол свою душу.

— И что же это было, сэр? — Гарри подался вперед.

— Ты мне в этом помог, как ни удивительно. Это был дневник. Тот самый, который ты проткнул клыком Василиска.

— Дневник? — изумленно переспросил Гарри. — Но как вы это поняли, профессор? Не понимаю.

— Видишь ли, для простого воспоминания он выполнял слишком много: действовал самостоятельно, думал, высасывал жизнь из девочки… Нет, там, в этом дневнике, обитало что-то более зловещее, чем простое воспоминание. Он, дневник, действовал именно так, как желал Волан-де-Морт, как действовал бы он, имея конкретную цель.

— Он хотел доказать всем, что именно он наследник Слизерина, — сказал Гарри, понемногу проникаясь пониманием к словам директора.

— Абсолютно верно, — согласился Дамблдор. — Дневник хранил в себе часть души Волан-де-Морта, половину его человеческого «я», а потому вел себя соответствующе. Только заметил ли ты, как беспечно Реддл отнесся к вещи, хранящей осколок его души? Бросил под ноги, отдав на произвол судьбы. Все это навело меня на мысль, что столь высокая степень безразличия к собственному гаранту бессмертия заключалась в том, что крестраж был не один, чтобы уничтожение одного не оказалось бы столь пагубным.

— То есть Волан-де-Морт разбил свою душу на несколько частей?

— На семь, если говорить конкретнее.

— Семь частей?! — ужаснулась Гермиона, когда Гарри пересказывал друзьям встречу с директором. — Но такое вообще возможно? Я даже представить не могу, что стало с его душой: насколько мала она стала?

— И что же, получается, чтобы разобраться с Сами-Знаете-Кем, нужно уничтожить семь крестражей? — Озадаченно спросил Рон. — Так это же может быть любая консервная банка.

— Во-первых, крестражей шесть, — поправил Гарри. — Седьмая часть души Волан-де-Морта находится в нем самом, — добавил парень, не обращая внимание на гримасу друга при звуке того самого имени. — А во-вторых, я сам подумал именно так: как возможно отыскать крестраж, когда им может быть буквально все что угодно.

— Но дневник был достаточно личным для Реддла, — заметила Гермиона. — Непохоже, чтобы он стал использовать в качестве сосуда для своей души всякий мусор.

«Лорд Волан-де-Морт неравнодушен к тро­феям и предпочитает вещи, обладающие яркой ма­гической историей», — сказал Дамблдор тогда, глядя на Гарри проницательным взглядом из-под своих очков-половинок.

— Волан-де-Морта привлекали известные вещи, значительные, исторические…

— Вроде чаши Пуффендуя? — задумчиво спросила Гермиона.

Гарри оживленно кивнул.

— Именно.

— Погоди, Дамблдор же тебе показывал… — пробормотал Рон. — Медальон, который принадлежал Слизерину!

— Ага, он искал предметы, принадлежавшие основателям факультетов.

— Пуффендуй — чаша, Слизерин — медальон… То что тогда он взял от Гриффиндора и Когтеврана? — спросил Рон.

— Дамблдор сказал, что единственная реликвия, принадлежавшая Гриффиндору, — это меч, а он висит в кабинете прямо на его глазах, так что в его сохранности он не сомневается.

— А Когтевран?

— Вот тут-то и заключается вопрос, — вздохнул Гарри.

— Значит, два факультета — два крестража, — пробормотала Гермиона, загибая пальцы на правой руке. — Возможно, еще один, Когтеврана, — три. Дневник — четыре.

— Кольцо Марволо, — добавил Гарри.

— Кольцо? — переспросила Гермиона.

— Оно показывало принадлежность Реддла к древнему чистокровному роду, — подтвердил Гарри. — Дамблдор сказал, что догадывается, где именно Волан-де-Морт спрятал это кольцо.

— Ого! И где же? — Рон от интереса подскочил на кровати, а матрас под ним жалобно закряхтел.

— Ну, он меня решил пока не посвящать, — Гарри пожал плечами. — Все-таки пока что это только его догадки. Но сказал, как будет абсолютно уверен — непременно расскажет.

— Так, подожди-ка, — с задумчивым видом Гермиона уставилась на Гарри. — А шестой крестраж? Какие у Дамблдора есть предположения?

Гарри окинул друзей взглядом и подался немного вперед.

— Нагайна, змея Волан-де-Морта.

— Но… Как?! Разве можно живой организм… — на лице Гермионы читался ужас, смешанный с удивлением. Рон же задумчиво почесал свою рыжую макушку.

— То есть если мы убьем змею и уничтожим кольцо, медальон, чашу, что-то когтевранское, то Сам-Знаешь-Кто станет смертным? — озадаченно спросил он.

— Ага, только, по словам Дамблдора, все его силы останутся при нем.

— А он чувствует, когда крестраж погибает? — спросила Гермиона.

— Скорее всего, нет, — ответил Гарри. — Когда был уничтожен дневник, Волан-де-Морт этого не почувствовал, а узнал не так давно и был очень сильно взбешен.

— Может, Малфою и повезло, что он сидит в Азкабане, — заметил Рон. — Дементоры рядом с Сами-Знаете-Кем — так, милашки с аллергией на тепло и улыбки.

Ребята замолчали, переваривая новые факты. Гарри в тайне радовался, что Волан-де-Морт снова исчез. Гарри очень хотелось верить, что это отсрочит так называемый «День Икс», когда пророчество будет исполнено.

«Пророчество не означает, что ты обязан де­лать что бы то ни было! А вот лорда Волан-де-Мор­та пророчество заставило отметить тебя как рав­ного себе… Иными словами, ты волен сам выбирать свой путь, волен повернуться к пророчеству спиной! А Волан-де-Морт так и будет руководствоваться про­рочеством. Он по-прежнему будет охотиться за то­бой», — слова Дамблдора еще слышались легким эхом. Родители, Седрик Диггори, Сириус… Нет, слишком много он потерял. И слишком многое может потерять. Вывод простой: «Одному из нас придется, в конце концов, убить друг друга. И я сделаю все, чтобы не дать ему опередить меня», — решил Гарри.

Гермиона выглядела крайне озадаченной, будто бы в уме пыталась воссоздать страницы «Истории Хогвартса», чтобы выяснить, какие реликвии основателей еще существовали — Гарри мог поклясться, что сразу после обеда Гермиона отправится в библиотеку именно за этим.

Рон сполз с кровати, на которой они все дружно сидели: к счастью, девочек пускали в спальни мальчиков, а то вести такие разговоры на глазах у всех — то еще дело. Конечно, заклинание «Оглохни» чудесно помогло бы, но… Гермиона не очень любила заклинания Принца из учебника по Зельеварению, который так любил Гарри.

— Пойдемте на обед, что ли, — предложил Уизли, делая уверенные шаги в сторону двери. — А то что-то все эти трансгрессии и разговоры про всяких темных магов пробудили во мне зверский аппетит. Серьезно, гиппогрифа бы съел!

— Ну тут еще кто кого бы съел, — заметил Гарри, направляясь вслед за другом. — Кстати, как занятия в Хогсмиде прошли?

— Довольно неплохо, — с улыбкой ответила Гермиона.

— Неплохо?! — воскликнул Рон. — Да Гермиона блистала — само совершенство! Серьезно, ты бы слышал, как Двукрест ее нахваливал! Удивлюсь, если в ближайшие дни он не сделает ей предложение.

— Ну, а ты как? — спросил Гарри, краем глаза отмечая, как зарделась Гермиона, смущенно отведя взгляд в сторону.

— Я, конечно, промазал, — пожав плечами, ответил Рон. — Но хотя бы сдвинулся с места. Сейчас расскажу…

* * *

Дафна почувствовала на себе чей-то взгляд. На нее смотрел Гарри, словно абсолютно случайно подумал о ней или просто наткнулся взглядом. Утром она обнаружила в дневнике послание от него: «У тебя все получится». И, как ни странно, она поверила. Она уже трансгрессировала, пусть в обруч, но тем не менее у нее получалось. А расщеп… Неудачи случаются, так ведь? В тот день ей было очень сложно сосредоточиться: пришло письмо от мамы, что сделка, на которую подписался ее отец этой зимой, вступила в силу, что означает возможность изменений условий разрешения на трансгрессию. Хотя, само собой, именно это во всей ситуации Дафну волновало меньше всего. Проблема была в том, что ее отец уже отсылает деньги, и если это не поможет, или, хуже того, всплывут какие-нибудь неприятные подробности о Чепмене, которые отбросят на семейство Гринграсс еще большую тень, будет очень плохо. Одно радовало мысли Дафны: письмо мамы было написано в положительном ключе. Миссис Гринграсс явно была обрадована, а значит, пока что все идет неплохо. Во всяком случае, за несколько месяцев в их доме не было ни одного рейда Министерства, а к ее отцу стали время от времени залетать совы с приглашениями на званые ужины, презентации проектов и обсуждения разработок по внедрению тех или иных вещей в магомир. Казалось, все понемногу возвращается на круги своя. И все же Дафна чувствовала во всем этом какой-то подвох. Впрочем, сегодня она решила об этом не думать.

«Все будет хорошо, — подумала Дафна. — Когда-нибудь точно все будет хорошо». Она улыбнулась Гарри так же уверенно, как он был уверен в том, что написал ей.

— Дафни, ты уверена, что тебе стоит? — голос Астории заставил Дафну оторваться от своих мыслей.

— Милая, мы же с тобой об этом все утро говорим, — со вздохом ответила девушка, поворачиваясь лицом к младшей сестре. — Я уверена, что мне стоит идти на это занятие.

— Но твои ребра… — взволнованно продолжила Тори.

— Уже давно зажили, — твердо сказала Дафна. — Не беспокойся.

— А если опять…

— Нет, никаких «опять», — возразила она, откладывая вилку на тарелку. — В конце концов, ничего страшного не случится: там будет преподаватель, лекарь и наблюдатели. Даже если у кого-нибудь и случится расщепление, его тут же, скажем так, соберут. Так что — видишь? — волноваться не о чем, — Дафна тепло улыбнулась, кладя руку на плечо сестре.

— Если ты так уверена… — Астория все еще волновалась: слова сестры не до конца убедили ее. — Просто, Даф, если что-то случится, я хочу узнать об этом первая, ладно?

В тот раз, когда ее расщепило, все произошло как в тумане. Дафна с трудом помнила, как все было, но, по словам мадам Помфри, ее расщепило пополам. Как это могло выглядеть, девушка не имела ни малейшего представления. То ли верхняя часть ее туловища трансгрессировала, а нижняя осталась стоять на месте, то ли наоборот, а может, просто пара ребер затерялись где-то в пространстве… Дафна терялась в догадках. Гарри сказал, что особо ничего не успел разглядеть: Двукрест действовал быстро — настоящий профессионал своего дела. Но, вроде бы, ничего жуткого там не было.

Сразу после инцидента Дафну, потерявшую сознание от боли, доставили в больничное крыло, где над ней сразу принялась хлопотать мадам Помфри. По словам медсестры, бывали случаи гораздо хуже, но Дафне все равно было не по себе. Она не ожидала, что с ней может случиться что-то подобное. Совсем потерявшая дух, она была в силах только лежать, смотреть в потолок и прокручивать в голове все свои самые плохие мысли за последние полгода. К ней долго никого не пускали — до тех пор, пока «Костерост» не перестал действовать совсем уж агрессивно, что было трудно даже дышать.

Астория, учась на три курса младше старшей сестры, о происшествии узнала поздно вечером. Она, конечно, беспокоилась, когда нигде не смогла найти Дафну, но списала все на какие-то дела, с которыми сестра решила не делиться. И когда, застав в комнате сестры ее соседку, Астория наконец узнала о случившемся, то немедленно бросилась в больничное крыло, куда ее, конечно, не пустили: Дафна наконец уснула.

Младшая Гринграсс с трудом пережила те несколько дней, что ее сестра провела на больничной койке, но особенно сильно ее ранило то, что ей даже никто не сообщил об этом. Именно поэтому сейчас она так изводила и себя, и Дафну.

— Конечно, Тори, ты узнаешь первая, — ответила Дафна, поднимаясь из-за стола. — Так, пожелай мне удачи.

— Ты уже? — удивленно спросила Астория.

— Да, — кивнула Дафна. — Время. Да и не хочу пересечься с Драко, — добавила девушка, краем глаза замечая, как тот, о ком она говорила, неспешно приближается к столу Слизерина.

— Ты мне когда-нибудь расскажешь, что между вами произошло? — слегка нахмурившись, спросила Астория.

— Не знаю, может быть, — отмахнулась Дафна. — Там ничего интересного. Я побежала, увидимся на обеде.

— Пока.

Свежий весенний ветер путал волнистые пряди волос Дафны между собой. Девушка шла под руку с Блейзом — они договорились заранее. Блейз знал, что Дафна всеми силами избегает Малфоя, а ему одному находиться в компании Драко и Панси было не очень приятно. К тому же, Малфой стал таким подавленным, что, словно черная дыра, засасывал положительные эмоции еще и у окружающих. Как говорится, ни себе ни людям. В целом, его, конечно, можно было понять, но Блейз охотнее понимал Дафну — ее компания ему нравилась гораздо больше.

— Как тебе конфеты? — с важным видом спросил Забини, жмурясь, как кот, от яркого утреннего солнца.

— Какие конфеты? — Дафна приподняла голову, глядя другу в глаза. — А-а, те конфеты, которые ты мне в больничное крыло принес. Неплохие.

— Неплохие? — усмехнулся Блейз. — Их привезли из Бельгии, дорогуша.

— Ой, вот только не надо выпендриваться, Забини, — фыркнула девушка. — Из Бельгии тебе их привезли, подумаешь, великое дело.

— Я, конечно, понимаю, что ты не ценитель сладкого, однако даже ты… — начал было Блейз, но, заметив игривую улыбку на лице подруги, засмеялся. — Смотри мне, в следующий раз самое вкусное привезу Паркинсон.

Дафна театрально ахнула, притворно ужаснувшись.

— Ты не посмеешь так предать меня!

— Еще как посмею, дорогая.

— Тогда… — Дафна на секунду задумалась. — Тогда я перестану показывать твою колдографию хорошеньким ведьмочкам на вечерах, куда мальчиков не приглашают.

— Да брось, ты так и не делаешь, — вскинув бровь, заметил Блейз.

— А могла бы, — со вздохом ответила Дафна и ускорила шаг, оставляя Блейза немного позади.

— О, ты разбиваешь мое сердечко…

Вскоре ребята подошли к «Трем метлам». У входа уже стояла толпа людей, включая Двукреста, оживленно болтающего о чем-то с Гермионой Грейнджер.

— Кстати, — Блейз потянул Дафну за руку, заставляя замедлить шаг, пока они еще не успели присоединиться к группе ожидавших начало занятия. — Ты слышала новости?

— Какие? — Дафна остановилась, повернувшись лицом к другу.

— Поттер и Уизли расстались, — сообщил Блейз, вглядываясь в лицо девушки.

— Да? — Дафна слегка нахмурилась, пытаясь вспомнить, слышала ли она от кого-либо что-нибудь подобное. Нет, конечно, слухов ходила масса, вот только если бы Поттер снова стал свободным, все девчонки Хогвартса уже давно стояли бы на ушах. Ведь так? — Откуда у тебя такая информация?

— Из самых достоверных источников, дорогуша, — уклончиво ответил Блейз, но Дафна видела, что тот на все сто процентов уверен в том, что говорит.

— Что же, — Дафна шумно выдохнула. — Значит, мне повезло, не так ли? — она улыбнулась.

— А мне кажется, что везение тут вообще ни при чем, — заметил Блейз и, подхватив Дафну под локоть, пошел к «Трем метлам».

Двукрест попросил их построиться в шеренгу друг за другом, а затем вызвал каждого по своему списку и расставил по точкам с персональным заданием. Дафне нужно было трансгрессировать от «Зонко» к «Сладкому королевству».

— И помните главное правило, юная леди: нацеленность, настойчивость, неспешность, — напомнил преподаватель, после чего умчался к оставшимся ребятам.

«Итак, нацеленность, настойчивость, неспешность», — с неприятным чувством в груди подумала Дафна, пытаясь воссоздать перед глазами картинку магазина сладостей. Краем глаза она заметила, как в паре от нее женщина с густыми соломенными волосами и крошечной сиреневой шляпке, не отрывая взгляда, следит за каждым ее движением. «Вот и наблюдатель», — подумала девушка, нервно улыбнувшись. Женщина ободряюще кивнула.

«Так, собралась с мыслями, Гринграсс, — одернула сама себя девушка. — Хватит дурака валять, ты уже много раз делала это».

Дафна зажмурила глаза, как можно ярче представляя конечную цель — «Сладкое королевство». Затем она широко распахнула глаза, чувствуя, что готова. Слегка улыбнулась, сделала небольшой поворот — и вот привычным ощущением сжатия она перенеслась ко входу в магазин сладостей.

Сбивчиво дыша, Дафна довольно улыбнулась. Кажется, она вновь поймала уверенность в том, что делает, — потрясающее чувство.

Дафна сделала шаг вперед, намереваясь найти Двукреста, когда ее ботинок смачно чавкнул: в ходе трансгрессии Дафна приземлилась прямо в густую грязь. Глубоко вздохнув, Дафна направила палочку на ноги, заклинанием очищая ботинки. Не успела девушка поднять голову, как перед ней с щелчком возник Двукрест.

— Неплохо, мисс Гринграсс, вы хорошо справились, — заметил он, рукой приглашая Дафну за собой. — А теперь трансгрессируйте от музыкального магазина, до «Писсаро». И постарайтесь попасть четко к двери, ни футом дальше.

Спустя пару часов тренировок ребята дружной толпой пошли обратно в замок, в большинстве своем довольные: в Хогсмиде трансгрессировать действительно было гораздо удобнее, чем в Большом зале Хогвартса.

Казалось, по такому случаю даже обед сделали вкуснее обычного. Дафна давно не ела с таким аппетитом. А рядом, как обычно, сидела развеселая на сей раз Астория, сияющая своей радостной улыбкой и с живым интересом слушая рассказ Дафны и Блейза про прошедшее занятие.

Закончив с едой, Дафна ушла пораньше, собираясь переодеться: в свитере было жарковато.

— Дафна? — ее окликнул знакомый голос. Девушка обернулась.

— О, Гарри, — Дафна тепло улыбнулась, чувствуя себя еще довольнее при мысли о словах Блейза. — Привет.

Поттер подошел поближе, широко улыбаясь, будто хорошее настроение было заразно.

— Как тренировка в Хогсмиде прошла?

Дафна просияла, заранее показывая, что для нее все прошло как нельзя лучше.

— Чудесно! — воскликнула она. — Я даже сама не думала, что так получится. Пару раз немножко промахнулась, буквально на фут-другой, но в целом, как мне кажется, получалось неплохо. Да и вообще, — добавила она, мгновение подумав. — Главное, что у меня все получилось.

— Я в тебе и не сомневался, — засмеялся Гарри, наблюдая, как солнце, выглядывающее из окна позади Дафны, золотит ее волосы, заставляя ярким ореолом гореть вокруг ее лица.

Дафна на мгновение опустила взгляд в пол.

— Да, Гарри, — она немного понизила голос. — Должна сказать, я тебе очень благодарна. Если бы не ты…

— То что, Даф? — усмехнулся парень, запуская руку в непослушные волосы. — Ты бы так же пошла в Хогсмид и все прекрасно сделала.

— Гарри, ну я же правда очень тебе благодарна, — с нотками упрямства в голосе возразила Дафна. — Я очень боялась, а благодаря тебе бояться перестала.

Гарри помолчал несколько мгновений, вглядываясь в лицо Дафны. Она, сама того не заметив, на секунду прикусила губу.

— Рад, что получилось помочь, — тепло ответил он. — Даф, можно я кое-что спрошу?

— Конечно, что же? — поинтересовалась девушка, заглядывая ему прямо в глаза.

Гарри немного помедлил.

— Вот скажи, что делать, если очень хочется поцеловать кого-то, но ты не можешь сделать это без ведомых причин?

Губы Дафны дрогнули в улыбке.

— Так, может… Не останавливать себя?

Гарри улыбнулся. У Дафны перехватило дыхание, а сердце в груди волнительно затрепыхалось. Ребята и сами не заметили, как расстояние между ними почти пропало.

— Тогда могу я не останавливаться?

Дафна закусила губу, безуспешно пытаясь подавить счастливую улыбку.

— Да, я…

— Гарри! — из-за поворота выглянула Гермиона, невольно заставляя ребят отскочить друг от друга. Заметив Дафну, она немного смутилась. — Ты идешь?

Гарри кивнул как ни в чем не бывало.

— Да-да, Гермиона, иди, я догоню, — оживленно ответил парень. — Мы с ребятами идем в библиотеку: надо кое-что поискать, — обратился он к Дафне, когда Гермиона скрылась за поворотом. — Тогда… До встречи? Еще увидимся.

— Увидимся, — кивнула девушка, провожая Гарри взглядом.

«Конечно, — Дафна перестала и пытаться спрятать необычайную радость на своем лице, переполняющую ее. — Конечно, ты можешь не останавливаться, Гарри».

Примечания:

При написании данной главы был использован текст книги "Гарри Поттер и Принц-Полукровка", глава 23 (вольный фрагментарный пересказ с небольшими изменениями и парочка небольших цитат).