Вчера умрет твоя любовь (гет)

Гостиная Слизерина была полна шума. Младшекурсники устроили соревнования по игре в плюй-камни, старшие курсы активно обсуждали предстоящие поединки в шахматном клубе. На доске объявлений переливались сине-зелеными огнями списки участников и пары соперников на первые турниры.

Том сел в свое кресло с высокой и мягкой спинкой в уютном алькове и легким взмахом палочки поставил заглушающие чары. Он ненавидел шум и праздную суету — все то, что сейчас наполняло подземелья.

— Лорд на троне, — хмыкнул Эйдан, врываясь под купол тишины и с размаху падая в соседнее кресло. — Тебе бы еще мантию, как у моего папаши, и пару домовиков в цепях у ног.

Том чуть поморщился от сравнения.

— Зачем домовикам цепи? Они и так послушны и раболепны.

— Да Мордред его знает, — пожал плечами Эйдан и вальяжно закинул ногу на ногу. Вопиющее отсутствие манер у него было неистребимо и продиктовано образом мышления. Том изначально использовал все доступные ему средства, чтобы заставить Эйдана вести себя прилично и не позорить самого Тома и весь факультет. Однако варварские замашки и взрывной нрав были следствием страсти Эйдана к сражениям, а таланты бойца Том ценил намного выше умения зевать с закрытым ртом. — Отца это веселит.

Том тут же потерял интерес к разговору. Домовиков было как грязи. Кого волновало, в каком виде их содержат главы чистокровных семейств?

Впрочем, Эйдан продолжать диалог не спешил тоже. Он сполз по спинке своего кресла, развалился в нем, игнорируя все нормы приличия, и с прищуром принялся рассматривать студентов. Том смерил взглядом его расслабленную фигуру и промолчал.

Эйдан умел собираться мгновенно. Запусти в их сторону сейчас кто заклятие, и от текучести Лестрейнджа не останется и следа.

Том чуть сменил положение и задумчиво посмотрел на огонь в камине поблизости. Эйдан Лестрейндж научился сражаться раньше, чем читать. Он жил боями, и Тому приходилось прикладывать колоссальные усилия, чтобы побеждать в дуэлях с ним. Составить Эйдану конкуренцию во всей школе могли только сам Том и Альфард Блэк.

До недавнего времени.

Пламя в камине ярко всколыхнулось, а Том вспомнил яростный рев огня на помосте, когда Эйдан сражался со Суон. Весь их бой был завораживающим зрелищем, и Тому в какой-то момент искренне хотелось ворваться в него и отпустить бушующие эмоции.

Кто бы мог подумать, что глуповатая, непримечательная на первый взгляд девица из поезда окажется подобна шкатулке с секретом. Эйдан опять подтвердил свою поразительную интуицию на сильных соперников.

Мысли Тома вновь — в который раз за последние сутки — переключились на столкновение со Суон в Выручай-комнате. Он сам случайно нашел комнату на четвертом курсе и с тех пор использовал ее в своих нуждах. Но он искал потайные помещения с первого дня жизни в замке и потратил на это не один год. Суон же не проучилась и месяца, но знала секреты Хогвартса — один из секретов точно. Откуда?

Самый простой и логичный ответ: рассказал Дамблдор. Но в этой версии было кое-что, что ломало стройную картину доверительных отношений между стариком и Суон.

Имея в родне одного из профессоров Хогвартса, можно было без проблем взять разрешение на посещение Запретной секции. Так почему же Суон не пошла официальным путем? Не потому ли, что она что-то скрывала и от Дамблдора? Например, истинную причину странной переменчивости ее магической подписи.

Том выдохнул и позволил себе прислониться затылком к мягкой обивке кресла. Что бы Суон не плела, она забрала чужую силу. Намеренно, потому что такое было возможно лишь через ритуал.

В пользу версии говорили и упорные попытки Суон саботировать работу над проектом. Зачем ей понадобилась Запретная секция? Чтобы найти способ обмануть Тома? Или у нее есть еще тайны, кроме чужой магии в теле?

Том досадливо поморщился. Он был абсолютно уверен, что окклюментивный щит Суон не выдержит его напора, но тот стоял бесконечной обсидиановой стеной, даже когда Суон почти теряла сознание от боли. Это было чем-то невероятным, невозможным…

Суон была как открытая книга. Она не умела скрывать чувства, контролировать их. Люди, подобные ей, не могли овладеть окклюменцией на достойном уровне, им мешала их собственная эмоциональность.

Щит Суон был похож на бесконечную черноту, в которой останавливалось даже время. Боль, особенно сильная, у всех людей сбивала концентрацию, и в самых совершенных окклюментивных блоках появлялись бреши, надави на которые — и развалится вся защита. Щит Суон даже не дрогнул.

Том прищурился. Несколько лет назад, когда он изучал магию разума, он наталкивался в книгах на странные ремарки об абсолютных ментальных блоках. Но признанные мастера легилименции утверждали, что это — просто сказка, придуманная бездарностями, не справившимися с сильными окклюментами.

Том рассуждал так же и не уделял внимания «сказкам». Теперь он пытался вспомнить, в каких книгах он встречал о них упоминания. Себя Том бездарностью не считал, но щит Суон устоял даже под круцио.

— Эйдан, — Том перевел взгляд на словно задремавшего в кресле Лестрейнджа. Тот мгновенно открыл абсолютно ясные глаза. — Ты замечал за Суон что-то необычное?

— Она пацифистка, — скривился Эйдан, не раздумывая ни секунды.

— Неужели? — приподнял брови Том, припоминая, с какой готовностью Суон вступает в любой поединок.

В миролюбии как в свойстве характера не было ничего необычного, но с человеком, обладающим яркими боевыми талантами, определенно развитыми упорными тренировками, пацифизм соотносился плохо. Зачем тратить время на сражения, если реальной пользы из умений извлечено не будет?

— Она меня бесит этим.

Том отвернулся. Если бы он не знал Эйдана так хорошо, он бы даже не стал считать его слова за аргумент.

К сожалению, в случае с Лестрейнджем это было аргументом. Эйдан руководствовался не разумными доводами, а инстинктами, и куда успешнее, чем многие люди — своими мозгами.

— Значит, я ошибся, — медленно произнес Том, обводя взглядом слизеринскую гостиную. Взгляд остановился на идущем к алькову Абраксасе.

— Отец ответил, — тихо сказал Абраксас, когда пересек черту заглушающих чар, и словно в доказательство продемонстрировал письмо. — Ничего интересного, если не считать интересным отсутствие сведений.

Он уверенно занял третье кресло, заслонив своей фигурой часть света, идущего от камина. Альков погрузился в тень.

— В Министерстве нет никаких записей о других волшебницах с фамилией Суон. Это значит, либо мать Суон была не замужем, либо замужем, но не меняла фамилию, что огромная редкость…

«К сожалению», — раздраженно подумал Том. Он терял самообладание всякий раз, когда вспоминал о безумном и жалком поступке своей матери. Выйти замуж за маггла, опорочить имя рода, отказаться от известной чистокровной фамилии Гонтов — и ради чего?

— Почему она не оставила Суон свою фамилию — тоже вопрос, — продолжил Абраксас, нахмурился и потер переносицу. — Есть еще один вариант, почему матери Суон нет в реестрах нашего Министерства — они не из Британии.

Да, это объяснило бы многое. И отсутствие друзей и знакомых, и нестандартное поведение — а Суон вела себя не так, как остальные девушки Хогвартса, хотя и старалась соответствовать.

— Я просил отца выяснить и степень родства Суон с Дамблдором, и вот тут сюрпризов намного больше. Ты знал, что отец Дамблдора получил срок в Азкабане за убийство магглов?

Том резко выпрямился.

Отец магглолюбца Дамблдора убивал магглов?

— Это превосходная новость, Абраксас, — Том в предвкушении улыбнулся.

В самом факте, что в семье человека, столь рьяно проповедующего высокие моральные устои, борьбу с темными искусствами, любовь к магглам, затесался убийца грязнокровок, было нечто ироничное. Возможно ли, что семейство Дамблдоров было отнюдь не столь промаггловским, как рисовалось по одному старику? Может, и Суон не поддерживала взгляды Альбуса Дамблдора, но была вынуждена это скрывать?

Все это отлично подтверждало, почему она не взяла у него официальное разрешение на посещение Запретной секции…

Том почувствовал, как его охватывает азарт и легкое возбуждение. Когда он впервые увидел Суон, он посчитал, что она совершенно не заслуживает его внимания. Но чем больше он с ней пересекался, тем быстрее росла в нем уверенность, что ее стоит узнать ближе.

— Мой отец обращался к нескольким источникам — компетентным, разумеется, — и выяснил, что Альбус Дамблдор полукровка. Его мать была грязнокровкой, поэтому с ее стороны родство со Суон невозможно…

— Если только не по отцу-магглу, — перебил Абраксаса Том, положил локоть на подлокотник кресла и опустил подбородок на открытую ладонь. — Ты искал информацию в этом направлении?

— Нет, — на лицо Малфоя набежала тень. Ему и в голову не приходило, что Суон может быть родней Дамблдору не по чистокровному отцу, а по маггловским корням. Неудивительно: волшебники не считались с грязнокровными родственниками, легко вычеркивая их существование из жизни. Правильно делали, бесполезные люди были не нужны ни одному обществу. — Я проверил только род Дамблдоров. В Британии у них родственников нет, но вот за ее пределами корни нашлись… Но, честно говоря, там такое родство… Потомки троюродных сестер дамблдорова прадеда.

— Ты сам-то понял, что сказал? — хохотнул Эйдан, молчавший весь разговор, а потом зевнул. — На кой хер вам эти интриги? Спросите прямо.

Том приподнял брови, а Абраксас огрызнулся:

— Не смыслишь — молчи. Это тебе не палочкой на помосте махать.

— Это гораздо легче, — оскалился Эйдан. — Иначе что ж ты до сих пор не научился нормально сражаться?

Том хмыкнул. Абраксас был вполне приличным бойцом, но ему не хватало интуитивного мышления в дуэлях. Он старался все просчитать заранее, а потому часто проигрывал поединки, которые требовали молниеносных реакций и мгновенных решений.

В отличие от Эйдана, живущего инстинктами, Абраксас опирался исключительно на холодный рассудок. Том находил это свойство крайне полезным для себя — и своих будущих планов.

— Подожди, Абраксас, — Том поднял руку в приказе молчать и с любопытством взглянул на Лестрейнджа. — Я хочу узнать, что предложит нам Эйдан.

Тот фыркнул и запихнул руки в карманы мантии.

— Оглушить, связать, применить легилименцию. Я могу ее хоть сегодня к тебе приволочь.

— Интересное предложение, — Том вспомнил ментальный щит, через который не смог пробиться, и отрицательно качнул головой. — Но Суон ты не тронешь. И никто не тронет. Абраксас, донеси это до остальных.

— Хорошо, — тот кивнул и тут же нахмурился. — Эрвиг…

И замолчал.

— Что Эрвиг? — немного раздраженно подтолкнул его Том. Селвин в последнее время вел себя неосмотрительно, ставя под угрозу планы Тома.

— Ты уверен, что его дуэль со Суон — хорошая мысль? Может, ты остановишь его?

— Каким образом? — холодно осведомился Том. — Вызов был сделан по всем правилам. Он принял его, а с ним — и последствия. Я не собираюсь ему больше помогать. И не желаю, чтобы это делали другие. Эрвигу пора вспомнить об ответственности и доказать нашему кругу, что он по-прежнему не бесполезен.

Договаривать Том не стал. Абраксас все понял прекрасно, Эйдану же даже сказанные слова были не нужны. Он умел понимать Тома без них.

— Что еще ты узнал? — Том вернул разговор и Абраксаса к изначальной теме. Его интересовала Суон.

— Она сдавала С.О.В. только этим летом. В Министерстве ее фамилия фигурирует в списках экзаменационной комиссии, — продолжил Абраксас.

Том постучал пальцами по подлокотнику кресла, осматривая гостиную и почти не видя студентов в ней.

Суон перескочила через курс? Вряд ли. По возрасту она соответствовала остальным семикурсникам. Любопытно, почему она не сдала С.О.В. в срок? Потому что ее не было в Британии?

— Нужно узнать, откуда она могла приехать, — задумчиво произнес Том.

— Думаешь, она может быть связана со сторонниками Гриндевальда? — мгновенно понял Абраксас.

— Я не исключаю этого варианта. Но это мы узнаем очень быстро, ведь ею заинтересовался Стаффорд.

Том довольно улыбнулся. Стаффорд неэффективно использовал ту власть, какой обладал как преподаватель Хогвартса. На его месте Том действовал бы намного результативнее. По крайней мере, он бы предусмотрел вероятность двойной игры своих студентов.

Но связи Стаффорда и его умение находить информацию буквально в пустоте внушали уважение. Если Суон имела хоть какое-то отношение к Гриндевальду, Стаффорду это уже было известно. Оставалось только ненавязчиво вытянуть информацию из самого Стаффорда.

Том не сомневался: у него это получится.

— Но если все же к Гриндевальду она отношения не имеет — а мне кажется верным этот вариант, — нужно найти ее семью, друзей, привязанности.

Абраксас нахмурился и нервно поправил длинную белую прядь, упавшую на лицо.

— Том, я, конечно, приложу все усилия, чтобы найти то, что ты просишь, но…

— Но? — вздернул брови Том. Он ненавидел это слово.

— К чему подобные сложности? Предложение Эйдана, конечно, грубое, но ведь можно аккуратно спланировать…

— Я вытащу из ее головы все, что мне нужно, — оборвал его Том, выпрямившись в кресле. Часы в гостиной показали без пятнадцати восемь. Следовало уже отправляться на очередной вечер к Слагхорну. — Однако не сейчас. Суон не так проста, как кажется, ошибка может стоить дорого.

Том прищурился, вспоминая, как бесстрашно Суон спрашивала про Круциатус. Она не была ни удивлена, ни растеряна, когда он его применил. И она не плакала, не умоляла остановиться, не восклицала «Том, что ты делаешь?» — она отнеслась к пыточному как к чему-то разумеющемуся.

Том вспомнил ее настороженные, пристальные взгляды, напряженные плечи, привычку хвататься за палочку при малейшей угрозе, уверенные движения на дуэльном помосте. Он прекрасно понимал, почему Эйдан в нее так вцепился: Суон сражалась так же легко, как дышала. Она отдавалась бою целиком, полагаясь на инстинкты и потрясающую реакцию. Ее поединок со Стаффордом лишь доказал это: Том никогда бы не подумал, что можно успешно сражаться, будучи слепым. И ее поражение в том поединке не выглядело поражением.

И, конечно же, даже связанная, она продолжала бороться. Том внезапно подумал, что если бы в Выручай-комнате она резко прекратила сопротивление, он был бы разочарован.

Заколдованный оркестр играл что-то заунывное и однозначно маггловское: Том слышал эту мелодию по радио, которое стояло в кабинете миссис Коул в приюте. Она любила запираться с бутылкой бренди и включать приемник, словно это помогло бы ей убежать от ежедневных проблем и военных новостей.

Том музыкой не интересовался — он считал ее бессмысленной тратой ресурсов. У Слагхорна же было иное мнение. Ни один его вечер не обходился без музыкального сопровождения. А поскольку великих композиторов и талантливых певцов среди магов было крайне мало, Слагхорн беззастенчиво залез в коллекцию соседей. Магглы музыку любили.

Бесполезным людям — бесполезные занятия. Все закономерно.

Том спокойно обошел танцующую пару — еще одна совершенно бездарная потеря времени, его охватывало отвращение каждый раз, когда он представлял, что какая-то девица будет прижиматься к нему, игнорируя его личное пространство. По этой причине он не замечал полные надежды взгляды Реджины. Она была полезна, как и ее младший брат Бренниус, учившийся сейчас на четвертом курсе. Возможности рода Яксли были колоссальны, поэтому Том выбрал наиболее легкий способ, позволявший ими пользоваться. Ему даже не потребовалось много усилий, чтобы очаровать Реджину. Платой за будущую поддержку сильной чистокровной семьи стала необходимость уделять Реджине время, выслушивать ее недалекие мысли, позволять прикасаться к себе.

Реджина утомляла, но Том был терпелив. Он знал, что очень скоро ее отец заключит договорной союз с одной из старых семей, и у нее появится жених. Тогда, ради соблюдения приличий, Том сможет держать ее на расстоянии, достаточном для поддержания ее пылких чувств без физического контакта и обязательных встреч. После же того, как Бренниус войдет в силу и сможет стать полезным, надобность в Реджине пропадет.

Том подошел к столу с напитками и вежливо кивнул стоящему в двух шагах Фоули. Тот вернул приветствие.

Среди студентов еще оставались люди, преданность которых Том хотел получить, и Герберт Фоули возглавлял этот список. К сожалению, Шляпа распределила Герберта на Рейвенкло, и тот предпочел сблизиться с Блэком. Это не оставляло Тому практически никаких шансов в обозримом будущем переманить Фоули на свою сторону.

В Герберте было многое, что ценил Том: острый и холодный ум, сдержанность, внимательность, эрудиция, осторожность. Он мог стать превосходным политиком, возглавить любой отдел Министерства, кроме Аврората, и даже дойти до поста Министра. Фоули был полезен — не менее, чем Малфой, и точно более, чем Селвин, Эйвери, Трэверс.

— Я не увидел твою фамилию в турнирной сетке шахматного клуба, — негромко заметил Герберт.

— Я подал заявку на вторую половину отборочного тура, — ответил Том, развернувшись к нему всем корпусом. Фоули заинтересованно склонил голову.

— Неожиданно. Обычно ты предпочитаешь не откладывать дела.

Разумеется, Фоули совершенно не касалось, почему Том решил присоединиться к шахматистам во второй волне отборочного тура. Однако это была хорошая возможность перевести разговор в нужное русло.

— Я решил сначала закончить проект по зельеварению. Тема оказалась интересной. Ариста с вами не делилась? — с легким любопытством спросил Том, внимательно сканируя Фоули взглядом.

Герберт неопределенно пожал плечами и стянул со стола тарталетку.

— Думаю, ты сам заметил, насколько она разговорчива, — хмыкнул он наконец.

Том согласно кивнул. Суон легко шла на контакт, не избегала общения, была приветлива, вежлива и дружелюбна со всеми, кроме самого Тома, но при этом о себе она не рассказывала никому. Она оберегала свое прошлое так, словно на нем висел Фиделиус.

Это лишь подтверждало, что в нем было что-то по-настоящему интересное.

— В моем присутствии она всегда напряженная, — заметил Том, чуть нахмурившись и добавив в голос озабоченность. — Я стараюсь помочь ей с зельеварением, но раз за разом наталкиваюсь на стену недоверия и недопонимания. Возможно, я ненароком как-то ее задел?

Вопрос Том озвучил в пустоту, выглядя при этом как студент, всерьез расстроенный невозможностью найти общий язык с однокурсницей. Перед Фоули Том старался не переигрывать: слишком умен и наблюдателен тот был. Беспокойство старосты и ответственного человека за новенькую ученицу — это был предел, который Герберт мог принять на веру.

— Спроси у нее, — пожал плечами Фоули, и Том с трудом унял всколыхнувшееся раздражение в груди.

— Не хотелось бы заставлять ее вспоминать неприятные вещи, спрашивая о них напрямую.

— Я плохо представляю, чем могу помочь в этой ситуации, — Фоули определенно собирался закончить разговор.

Том вежливо улыбнулся, не показывая больше никакого волнения из-за налаживания связи с новенькой.

— Разумеется, — спокойно кивнул он. — Разве я говорил, что мне нужна помощь?

И отошел от стола первым, прихватив два бокала с пуншем и оставив Фоули за своей спиной.

Фоули не желал говорить о Суон. Настолько не желал, что притворился, будто не заметил легкую заинтересованность Тома. Но разговор, не прояснивший ничего сейчас, принесет свои плоды в дальнейшем. Если Блэк или сам Фоули хоть немного сами заинтересованы в Суон, они учтут интерес Тома и предпримут ответные шаги.

— Реджина, — Том остановился возле Яксли, очаровательно улыбнулся и протянул ей бокал с пуншем. Реджина, мгновение назад общавшаяся с Розье и парочкой других девиц из чистокровных семейств, замолчала, радостно вскинулась и приняла бокал.

— Спасибо, — поблагодарила она, стараясь сдержать эмоции и внимательно следя за Томом в ожидании дальнейших действий. Том позволил взять себя под руку и увел Яксли от девичьей компании в сторону. Он видел, как Реджина хочет обернуться и послать победный взгляд «подругам», которые, за исключением спокойной Друэллы, смотрели с плохо скрытой завистью. Но Яксли сдержалась: она уже запомнила, что Том не приз, который ей принадлежит, чтобы им хвастаться.

— Реджина, прости, что так бесцеремонно увел тебя от подруг, — Том мягко посмотрел Яксли в глаза и аккуратно, едва касаясь, накрыл ее свободную ладонь своей. Яксли смущенно спрятала взгляд в бокале с пуншем, но ее щеки все равно покраснели.

Том внутренне довольно усмехнулся и уменьшил расстояние между ним и Реджиной еще на пару дюймов, чтобы окончательно завладеть ее вниманием и выбить из головы любые трезвые мысли. Он прекрасно знал, как действует на девушек, и не использовать это было бы верхом глупости. Глупцом же Том не был.

— По правде говоря, мне нужна твоя помощь, — негромко, но проникновенно сказал он. Яксли вскинула полный растерянности и надежды взгляд, и Том тут же его поймал. В памяти вспышкой пронеслись совсем другие глаза — настороженные, недоверчивые, даже злые, и Том отодвинулся, досадливо выдохнув и с трудом удержав на лице нужное выражение.

Его уже начинала выводить из себя частота, с которой он вспоминал Суон. В последнее время почти все его мысли непостижимым образом сводились к ней, чем бы он ни занимался. Библиотека напоминала о Выручай-комнате и произошедшем в ней, на уроках Суон постоянно попадала в поле зрения, в Большом зале Том безошибочно за секунду находил ее фигуру в огромной толпе студентов. В гостиной Слизерина, к которой Суон точно не имела никакого отношения, Том все равно говорил и думал о ней. И сейчас, глядя, как Яксли стремится продлить его прикосновение, как старается заслужить его одобрение, он снова видел эту раздражающую новенькую, отстраняющуюся, разрывающую дистанцию, готовую защищаться, замыкающуюся в себе каждый раз, когда Том старался быть по отношению к ней внимательным и доброжелательным.

Ему следовало поскорее вытащить на свет из ее головы все нужные ему ответы и сосредоточиться наконец на своих целях.

— Конечно, Том, — пообещала Реджина, заполнив незапланированную паузу.

— Блэк и Фоули в последнее время начали много внимания уделять новенькой, Суон, — Яксли чуть опустила голову, ее восторг от того, что она находится с Томом почти наедине, немного потух. Том, подавив неприязнь, легко провел кончиками пальцев по оголенному предплечью Реджины. Та непроизвольно подалась вперед. — Это могло бы быть нам полезно.

Том сказал последнюю фразу практически шепотом и почувствовал, как кожа Яксли под пальцами покрывается мурашками.

— Найди доказательства их отношений с ней или опровергни слухи, — он опустил руку и выпрямился, разрывая любые, даже незначительные намеки на интимную атмосферу. Яксли встрепенулась, стиснула ножку бокала и облизнула пересохшие губы. На ее щеках гулял лихорадочный румянец, но глаза прояснились и теперь смотрели с решительностью охотника, увидевшего цель. Это было прекрасно. Реджина преподнесет ему нужную информацию в полном объеме. Чтобы закрепить успех, Том тонко улыбнулся и сказал: — Я умею быть благодарным, ты знаешь.

Окклюментивные щиты Яксли были подобны тонкому листу бумаги, просвечивающего на свету, совершенно ненадежному, бесполезному, рвущемуся от любого точечного удара. Том отчетливо видел, какую благодарность хочет получить Яксли. На нее глупая девчонка могла даже не рассчитывать. Она была удобна Тому, не более, и он не собирался позволять ей заходить так далеко, чтобы считать, словно у нее есть над Томом власть. Подобное заблуждение дорого вставало всем, встало бы и ей, а ссора с родом Яксли в планы Тома не входила.

— Я узнаю все, что тебе нужно, — уверенно ответила Реджина, уже с ликованием вообразив, как Том будет ее благодарить. Она даже не заметила, что Том ничего ей не пообещал, даже не уточнил, что он подразумевал под своей благодарностью. И люди еще смеют утверждать, что любовные чувства дают силу? Они лишают разума, благоразумия, умения трезво смотреть на вещи, воли.

Том презирал свою мать, но в одном он мог сказать ей «спасибо». Если бы не ее Амортенция, он бы тоже был среди тех глупцов, что теряют себя в пустых и бесполезных привязанностях.

Реджина вернулась обратно к приятельницам, весь разговор поглядывающим в их сторону. Том спокойно осмотрел зал, подмечая, кто чем занят, поймал пристальный взгляд Стаффорда, едва заметно кивнул и вышел на балкон. Балкон оказался тем же самым, на котором Том разговаривал со Суон на последней вечеринке.

Том оперся на перила — точь-в-точь как в тот раз — и задался вопросом, что от него могло быть нужно Суон. Он не был слепцом и отлично видел, как она следит за ним. Ее внимание было цепким, пристальным, частым, даже жадным, но полностью лишенным любовной подоплеки. Она смотрела на него всегда твердо, прямо, без тени кокетства, которое он постоянно ощущал на себе.

Суон была способна причинить массу неприятностей, если бы Том позволил ей влезть в его дела.

Том дернул уголками губ в кривой усмешке. Несмотря на все странности Суон, до столкновения с ней в Выручай-комнате Том не считал ее для себя хоть сколько-нибудь опасной. Теперь же он мысленно признавал правоту Фоули, который в конце последнего урока у Мэррисот негромко сказал Селвину: «На твоем месте я не стал бы сбрасывать со счетов человека, способного хорошо сражаться под действием Костероста».

Суон вызывала раздражающее чувство неудовлетворенности, какое Том испытывал, сталкиваясь с нетривиальной задачей, решение которой словно лежало на поверхности, но расчеты по ней раз за разом приводили к неверному результату.

Отдернутая портьера на пару секунд осветила балкон.

— Ты никогда не танцуешь, — заметил Стаффорд, присоединяясь к Тому. Том внутренне собрался и принял более формальную позу.

— Не считаю танцы достойной тратой моего времени, — ответил он. Стаффорд хмыкнул, навесил заглушку и подпер стену спиной. Затем вытащил из кармана мантии сигару и закурил. Балкон заполнил удушливый, едкий дым, и Том открыто направил его в противоположную от себя сторону. Он ненавидел сигары.

— Танцы полезны. Девицы с огромным удовольствием раскрывают секреты, когда их голова занята близостью к партнеру.

— Возможно, — Том решил не озвучивать, что такая близость не устраивала его самого. — Но я предпочитаю разговаривать в другой обстановке.

Стаффорд понимающе ухмыльнулся, вызвав у Тома приступ брезгливости. Под «другой обстановкой» подразумевалась далеко не постель, но Стаффорд, похоже, даже не предполагал иного значения.

— Уверен, получается у тебя отлично. И хорошо, что мы об этом заговорили, — Стаффорд резко оторвался от стены, в один шаг преодолел расстояние до перил балкона и склонился к Тому. — Твои способности могут нам пригодиться.

— Для каких целей? — по-деловому уточнил Том, быстро анализируя, чьи секреты были нужны Стаффорду. Мысли упорно сходились лишь на одной кандидатуре.

— Я хочу больше знать об Аристе Суон, — Стаффорд, уверенный, что их никто не подслушает, говорил четко и по существу. — Она сильна и талантлива, но Дамблдор в родственниках — это препятствие. Нужно узнать, что она сама думает по поводу реформ и идей нашего Лорда, насколько близка со своей семьей. Найти слабые места. Она может быть очень полезна, особенно как шпион за Дамблдором. Уверен, он доверяет своей родственнице.

Том понимающе кивнул, стараясь не дать губам расползтись в довольной усмешке. Все складывалось даже удачнее, чем он рассчитывал. Как преподаватель Стаффорд был ограничен в средствах. Чтобы он мог пытать Суон, выворачивать наизнанку ее сознание, стирать память, требовалось создать определенные условия. Например, помощь другого студента.

— Суон избегает меня, — сообщил Том, словно его это действительно волновало. — Кто-то, полагаю Дамблдор, уже промыл ей мозги, что меня следует опасаться. Потребуется время, чтобы получить результат.

— Это плохо, — Стаффорд выдохнул еще одну порцию отвратительного дыма. — Добейся ее доверия и приведи ее ко мне. Я хочу сам с ней… побеседовать. Я уже написал Лорду о ней, осталось лишь дождаться, будут ли на ее счет особые указания. Пока просто расположи ее к себе. Влюбленные девицы легко выбалтывают секреты.

Стаффорд небрежно уничтожил недокуренную сигару и покинул балкон. Том же уходить не спешил. Он заклинанием убрал малейшие намеки на отвратный сигарный запах и задумался о дальнейших шагах, которые ему стоило предпринять.

Это походило на дуэль вслепую. Ему вдруг даже стало немного жаль, что Суон нет на вечере — она в компании Эйдана отбывала наказание.

— Том? — на балкон осторожно заглянул Абраксас. Том вздернул брови: должно было случиться что-то важное, раз Абраксас осмелился нарушить его уединение. — Вилар и Аттвуд с разрешения Слагхорна решили устроить гадания на рунах. Я подумал, что тебя это может заинтересовать.

Том кивнул. Прорицания были туманной наукой, но профессор Аттвуд на первом же занятии предсказала Тому великую судьбу, множество громких деяний и яркий путь. И пока у Тома не было поводов разочароваться в ее предсказании.

Он вернулся в зал вместе с Абраксасом. Обстановка за те несколько минут, что его не было, изменилась. Заколдованный оркестр тянул что-то негромкое, скрипичное, в центре помещения стоял круглый стол, за которым сидели Соланж Вилар и Летиция Аттвуд, дочь профессора Прорицаний. Желающие получить предсказание толпились рядом и шумно переговаривались. Том не стал подходить к ним и занял удобное место возле колонны, чтобы видеть происходящее около гадалок и слышать каждое предречение. Абраксас остановился рядом.

— Соланж, ты первая? — Аттвуд аккуратно тряханула зеленый бархатный мешочек, в котором глухо стучали камни. — Давай!

Вилар с глупой улыбкой запустила руку в мешок, на ощупь вытащила три камня с высеченными на них светящимися рунами и положила их на стол.

— Чужая любовь принесет беду, — провозгласила Аттвуд и растерянно посмотрела на Вилар. — Жуть какая.

Вилар беззаботно рассмеялась.

— La poisse ! Ne te prends pas la tête ! Alphard, c'est ton tour⁽¹⁾.

Блэк хмыкнул и уверенно запустил руку в мешок.

— Полюбишь двоих, потеряешь обеих, — расшифровала руны Аттвуд и развела руками. Студенты загудели.

— Эх, вот жалость! — Блэк показательно сокрушенно покачал головой. — Только я собрался начать роман сразу с несколькими леди…

— Да, даже руны предупреждают: это плохая идея, Блэк! — громко хмыкнул Абраксас, чем привлек всеобщее внимание.

— Идите сюда! — тут же пригласила Вилар. Девушки мгновенно поддержали приглашение, глядя исключительно на Тома, а Аттвуд, чуть покраснев, протянула в его сторону мешок с рунами.

— И в чем же суть гадания? — поинтересовался Том, приближаясь к столу.

— Значимое событие в жизни на текущий момент, — явно процитировала Аттвуд и зарделась еще сильнее.

Том кивнул. Профессор Аттвуд рассказывала, что будущее переменчиво: его строят поступки и решения. То, что покажут руны, будет иметь вес лишь сегодня. Возможно, уже завтра сделанный выбор изменит предсказание.

Том уверенно вытащил на свет три руны и положил их на стол. Аттвуд поспешно — даже слишком — склонилась над ними и нахмурилась.

— Твоя судьба в том, кто есть, но кого нет? — полувопросительно пробормотала она, а потом решительно тряхнула головой и выпрямилась, посмотрев Тому в глаза. — Думаю, верно будет: ищи свою судьбу в том, кто еще не родился, но уже существует.

Том испытал недовольство пополам с удивлением, но скрыл обе эмоции за маской вежливости. Еще ни разу ему не предрекали искать судьбу в ком-то другом. Он сам творил ее. Принять, что сегодня она зависит от другого человека?

Глупость.

— Что за странная формулировка, — рядом тихо заговорил Абраксас. — Не родился, но существует?

— Возможно, речь идет о ребенке в утробе, — пожал плечами Том, отходя от стола и игнорируя перешептывания за спиной. Разумеется, такое пророчество вызвало пересуды, другого и не следовало ожидать. Том усмехнулся. — Если так, то мне еще долго ждать с ним встречи.

— Прорицания — это очень неточно, — осторожно заметил Абраксас.

— Разумеется. Ты ведь не считаешь, будто какой-то ребенок может оказать на мою судьбу значимое влияние? — холодно осведомился Том и, получив уверенное отрицание, отвернулся.

Он не хотел верить в правдивость предсказания, но понимал, что вытащил именно эти руны неспроста. Что на самом деле они могли означать?

1) Невезуха! Не бери в голову! Альфард, твоя очередь.

Вернуться к тексту