Серые кардиналы (джен)

В Лондон мы вернулись в конце августа, примерно за неделю до отъезда в Хогвартс: довольные, отдохнувшие, с парочкой лишних килограммов и гудящими от постоянных прогулок ногами.

Я, в принципе, отлично отдохнула, потому что еще до отъезда клятвенно пообещала себе на каникулах именно отдыхать. Сначала я уговаривала себя вообще полностью забыть о магической Британии на две недели: не брать с собой блокнот, забросить книги и тренировки... Потом, хорошенько подумав, я решила, что тренировки лучше все-таки продолжить. В конце концов, это ведь было нужно в первую очередь мне самой. Затем, я все-таки положила в чемодан последнюю из трех книг, которые рекомендовал Мэт. Защита разума для меня должна была быть приоритетом номер один с момента попадaния в этот мир. Посмотрев на сиротливую стопку учебников на столе, я решила, что взять практическое пособие по рунам тоже будет не лишним — я там как раз на руне трансформации остановилась. Короче, после двух часов торга со здравым смыслом, здравый смысл капитулировал, а у чемодана грозились оторваться ручки. Посмотрев на это дело, я волевым решением оставила в багаже блокнот, "Направленное мышление" из списка Мэта и пособие по рунам. Остальные книги которые я, как обезумевший хомяк, собрала со стола и из книжного шкафа и пыталась утрамбовать в чемодан, я оставила дома.

Магией, тем не менее, на каникулах все-таки пришлось заняться серьезно. В первую неделю-полторы с того момента, как я додумалась спрятать все свои воспоминания и эмоции из прошлой жизни в отдельную оболочку, которую в свою очередь, поместила в еще один кокон, я была очень довольна собой. Неделя в Париже прошла чудесно, у меня было прекрасное настроение, и даже когда я стояла у Сакре-Кёра, где муж когда-то сделал мне предложение, во мне ничего не колыхнулось. Просто красивый вид потрясающе красивого города. К тому же, с погодой нам действительно повезло.

Тем не менее, уже в Лионе я почувствовала, что у меня начались какие-то дикие перепады настроения: хотелось плакать и смеяться, бегать по мокрой траве босиком в парке недалеко от бабушкиного дома и перечить родителям даже в мелочах... А однажды, я поймала себя на том, что как-то уж слишком пристально и заинтересованно пялюсь на сына бабушкиных соседей, парнишку лет пятнадцати. Он как раз красовавался перед нашим домом, выделывая всевозможные финты на скейте. Когда до меня дошло, что я разглядываю мальчишку вот уже полчаса, как минимум, меня прошиб холодный пот. Пусть моя память до попадания в это тело была отгорожена и спрятана в хрустальный шар, на подсознательном уровне я совершенно четко понимала, что мой интерес к мальчику пятнадцати лет, мягко говоря, противоестественен. Обозвав себя почему-то старой извращенкой, я убежала в выделенную мне комнату и уселась думать. Думалось плохо, потому что хотелось смотреть на соседского мальчишку и томно вздыхать. Титаническим усилием воли я заставила себя успокоиться и улечься в асану для медитации.

В голове всплывали мысли одна другой бредовее. Я уже было додумалась до того, что мое странное состояние вызвано каким-нибудь вредоносным колдовством какого-нибудь коварного недоброжилателя, но, вспомнив разговор с Мэтом и как следует все проанализировав, поняла, что, если меня и прокляли, то называлось это проклятие "переходный возраст".

Зеркало в ванной, куда я пошла умыться холодной водой, подтвердило мои выводы. Майка спереди топорщилась, намекая, что скоро мне понадобится бюстгальтер, волосы, которые я привыкла мыть раз в четыре-пять дней, уже на третий день после мытья выглядели не слишком опрятно, а на носу, на самом кончике, расцветал шикарный, прямо-таки королевский прыщ.

Если с гормональным бумом и физиологическими процессами я не могла ничего сделать, то эмоциональный и психологический аспекты, мне казалось, подправить была в состоянии. В первой книге, посоветованной Мэтом, была глава про осознание своего "я", где подробно разбирались характеристики личности, и канвой шла мысль, что человек таков, каким хочет быть. Это только родители могут влиять на характер детей лет до семи, сам человек может изменить себя так, как захочет в любом возрасте. Было бы желание.

Эта мысль натолкнула меня на другую. Я подумала, что, запрятав под семь замков свою жизнь "до Грейнджер", я вместе с ней отказалась от своего опыта, знаний и, как бы претенциозно ни звучало, эмоциональной зрелости. Просто вернуть все, как было, я не могла — было жалко приложенных усилий. А освободить лишь какую-то часть из тайника, казалось глупым и опасным. Мне казалось неправильным делать что бы то ни было с целостностью собственной личности и памяти, спрятанной в хрустальном шаре, а магический мир научил меня прислушиваться к собственным ощущениям.

В итоге, я решила, что если я скрыла свою истинную личность и память о прошлом — это еще не было поводом расслабляться. К чему может привести подобное попустительство я осознала в полной мере, когда из ванной ноги сами понесли меня к окну, из которого я наблюдала за парнем. Покрутив проблему так и этак, я решила, что мне нужо создать себе личность, что-то вроде образа или персонажа, которого я смогу играть.

Скрупулезно составляя подробный списк черт характера, которые я считала для себя в данный момент наиболее важными, я осознала, насколько это сложно: придумать характер и личность, которая была бы человечной. Тем более для себя. Ведь самого себя всегда хочется видеть в самом радужном свете, без недостатков. Поэтому, скрепя сердце, я добавила и лень, и тщеславие, и неуверенность в себе...

На построение образа ушлo без малого три дня. Я всячески перетасовывала черты характера, вычеркивала одни, добавляла другие. Когда, наконец, результат меня устроил, я промедитировала всю ночь, выстраивая новую личность, собирая ее, как паззл, и подправляя там, где это казалось нужным.

В моем воображении получившаяся личность была похожа на искристую вуаль. Полюбовавшись делом своих рук я представила себе, как эта вуаль сливается со мной, накрывая непрозрачным покрывалом мои тайники: комнату в домe Грейнджеров, которую я теперь использовала для хранения информации и хрустальный шар с моим прошлым.

Закончив с кропотливой работой, я из медитации уплыла в обычный сон.

Проснулась я поздно, кажется, даже после обеда, и чувствовала себя превосходно. В качестве теста в тот же день я подловила соседского парня, который теперь казался нескладным, как новорожденный олененок, и таким же миленьким. Губы сами собой растянулись в довольную улыбку, которую парень, ничтоже сумняшеся, принял на свой счет и попытался перейти в наступление, предложив мне пару уроков скейта. Улыбнувшись еще шире, я согласилась.

За каникулы в плане магии, кроме моих экспериментов с собственным сознанием и моего первого по-настоящему серьезного успеха, я ответственно проштудировала справочник по рунам, но так и не сумела понять, что делать для того, чтобы обнаружить с их помощью анимага и заставить его вернуться в человеческую ипостась и дочитала "Направленное мышление". Закрыв книгу, я впервые обратила внимание, что на обложке с обратной стороны, как на маггловских бестселлерах, были напечатаны цитаты из отзывов о книге. Одна из них была взята из "Колдомедицинского Вестника". В ней целитель Бласко, если верить подписи, — один из самых известных магов-лекарей Европы, хвалил автора и утверждал, что описанные в книге техники, кроме их прямого назначения, помогают развивать способности целителя, особенно, если тот, как и сам Бласко, — шепчущий.

Это слово в магическом мире встречалось мне не впервые. В первый раз его упомянула Помфри, увидев, как я лечила Невилла, и решила, что этот термин применим ко мне самой. Во второй раз, похоже, упоминание этого термина помогло привлечь внимание Малфоя и решить вопрос со школьным целителем. И вот я увидела его снова на обложке купленной в библиотеке книги.

Было похоже, что шепчущие были товаром штучным и дорогим. Но я, если честно, не была уверена в том, действительно ли у меня есть этот дар, или способность, или что бы то ни было. В конце концов, человек, который назвал меня так впервые, сам лично ни шепчущих, ни их методов работы не видел.

Но то, что я сама не очень верила в то, что я — шепчущая, не значило, что в это не верил никто другой.

На второй день после возвращения домой ко мне прилетел малфоевский филин. В чехле, привязанном к лапе птицы, было письмо и шахматный конь. В послании сиятельный лорд сетовал на свою занятость и то, что так и не поинтересовался у меня, нашла ли я нужные книги в библиотеке.

Лорд врал. Когда, узнав о рунах на заборе гарриной соседки, я пошла в библиотеку, мисс Белльфорет предложила на выбор пару словарей, которые я могла изучить в читальном зале или, доступное на тот момент в продаже, пособие по рунам. Мы очень мило поговорили и... То ли я напомнила библиотекарю ее саму в молодости, то ли материнский инстинкт взыграл, но мисс Белльфорет, проводив меня до дверей и выйдя за мной на крыльцо, тихо и настойчиво посоветовала мне быть аккуратнее с Малфоями. На моё утверждение, что с Малфоями меня ничего не связывает, она хмыкнула и ответила, что это только пока. Сама женщина семью Малфоев очень уважала, в конце концов, именно они основали библиотеку в честь святого Матюрина, покровителя моряков. Именно Малфой был тем меценатом, который пожертвовал книги, которые я так удачно купила. Но Малфой, по словам мисс Белльфорет, в первую очередь был политиком. А для политиков люди — как шахматные фигуры. Пока нужны — их оберегают, но если будет нужно или выгодно...

Мисс Белльфорет рассказала, что уже видела однажды, как, тогда еще молодой наследник, Малфой интересовался магглорожденной, как и я зашедшей в библиотеку за книгами. У девушки был потрясающий талант к рисованию и очень своеобразный, узнаваемый стиль. Библиотекарь очень хорошо его изучила, часто находя забытые на столе в читальном зале наброски. Потом, пару лет спустя, она случайно попала на выставку юной художницы, дочери партнеров Малфоев. Картины были прекрасны, как и те наброски, что забывала магглорожденная волшебница в читальном зале. Мисс Белльфорет была уверена, что авторство принадлежало именно ей. Спустя еще года три, видимо, поднакoпив денег и захотев подписывать свои картины своим именем, девушка арендовала зал, выставила свои новые работы и пригласила критиков. Стоит ли говорить, что они ее уничтожили, обвинив в плагиате? Ведь картины написанные той же рукой, но за другой подписью, уже несколько лет продавались за бешеные деньги даже на континент.

Закончив историю, мисс Белльфорет печально улыбнулась и посоветовала мне быть осторожнее. Малфои могли открыть многие двери в волшебном мире, но вверив им свою карьеру и жизнь нужно было быть готовым встать в ровный ряд пешек и честно играть свою роль, смиренно надеясь на лучшее.

В принципе, я Малфоев и так за добрых самаритян не принимала. История, рассказанная библиотекарем, на мое мнение об этой семье никак не повлияла. Зато новость о том, что Малфой действительно мной заинтересовался, вызывала противоречивые эмоции. С одной стороны был соблазн порадоваться и попытаться это использовать, с другой же... С другой стороны, как говорит пословица "Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь". Я бы предпочла, чтобы мое общение с представителями этой семьи ограничивалось пикировками с Драко.

В своем письме лорд Малфой заявил, что в качестве извинений за свое невнимание летом, он предлагает помощь в приобретении всего необходимого к школе. Для этого было достаточно активировать портал, что он выслал вместе с письмом, тридцатого августа в полдень, паролем было слово "Тьюк".

На мое счастье, у меня была прекрасная отковорка: минут за десять до явления посланника от лорда, я уже приняла приглашение Невилла. Еще на занятиях у Мэта, мы все заметили, что пареь становится увереннее в себе и думали, что события конца прошлого учебного года, несомненно пошли парню на пользу. Мало помалу Невилл все больше осваивался и вот, я наблюдала невиданную картину: Невилл строил народ, рассказывая где и как мы встретимся и что будем делать. Единственный человек, который мог бы поспорить с ним за лидерство, Фэй, в августе резко перестала ходить на занятия к Мэту, а в блокноте писала редко и немногословно... Мне, в личной переписке, она сказала, что у нее семейные проблемы и она пока не готова их обсуждать.

Невилл, взявший организацию нашей общей встречи в свои руки, предложил разбить поход за покупками на два этапа: двадцать девятого мы должны были, по его задумке, закупиться всем необходимым по списку, полученному из Хогвартса, а тридцатого, спокойно сходить за учебниками во Флориш и Блоттс и проводить лето и каникулы в кафе у Фортескью всем вместе.

В принципе, план понравился всем, но было несколько подводных камней. Первым был Гарри, а, точнее, тот факт что у него не было доступа к его собственной банковской ячейке. Новость произвела эффект разоравшейся бомбы. Даже Фэй вышла из своего анабиоза и написала что-то не вполне цензурное.

Задав с десяток наводящих вопросов, мы выяснили, что ключ от сейфа, где деньги Поттера лежат, по непонятной причине находился у директора. Точнее, так думал Гарри. Рон скомкано и неуверенно написал, что ключ, вроде бы, получила от Дамблдора его мама в начале недели. Мельтешение строк и букв, заполнявших листок секунды назад резко прекратилось. Я поняла, что народ в шоке и перед нами появилась очередная развилка, как та, что была после откровений Лонгботтома в апреле. Поэтому я лихорадочно начала писать ответ, пока никто не опомнился. Я завернула что-то о том, что на самом деле, не важно, у кого ключ находится сейчас. Кто бы ни держал его в руках, если это не Гарри — это неправильно. К счастью, это помогло перевести негатив с темы "Какого черта ключ у Уизли" на "Какого черта ключ не у Гарри". Посмотрев на то, как медленно, но верно активизировались ребята, возвращаясь к обсуждению планов, я нервно усмехнувшись, утерла пот со лба и улыбнулась.

Решение проблемы взял на себя Лонгботтом. Он заявил, что перед тем, как предлагать совместный поход за покупками нам, он согласовал его с бабушкой. Причем парень повернул разговор таким образом, что старая леди была уверена, что сама все это предложила и сейчас выбирала мантию для выхода в люди.

"Соответственно, — писал Невилл, — если ей сейчас намекнуть, что похода не получится, потому что директор не отдал Поттеру ключ от сейфа... я директору не завидую. Надо бы еще письмо об этом организовать, чтоб было что бабушке показать. Которая у нас из птиц самая быстрая и кто недалеко живет?"

Естественно, ребята решили, что лучше Люца никто не справится. Поэтому, ободряюще погладив ворона по крыльям, я выпихнула его на улицу, попросив обернуться как можно быстрее. Пол часа спустя написал Поттер, заявив, что Люц — огонь, а не птица. Еще час спустя написал Невилл, сказав, что бабушка только что, рявкнув "Кабинет... Дамблдора", улетела разбираться с директором. Письмо, конечно, не могло передать мимику, но я была уверена, что Невилл хохотал, когда писал, что надеется, что то слово, что бабушка вставила между "кабинетом" и фамилией директора, не помешает ей добраться до места.

Второй проблемой был Рон. Он вместе со всеми тактично порадовался, что проблема Поттера, вроде бы, нашла свое решение, и пожелал нам приятного дня. Сам он надеялся вырваться из своей тесной семейной компании и хоть ненадолго присоединиться к нам тридцатого. Потребовав объяснений, мы узнали, что его мать держала семейные финансы в своих далеко не нежных руках, и за покупками к школе все всегда ходили вместе. Это делалось для того, чтоб Мисс Уизли могла на месте рассчитать и подбить необходимые суммы трат под семейный бюджет. Учитывая, что в этом году в школу собирали аж пять человек, шансы на то, что Рону дадут денег и отпустят с миром в нашей компании, таяли, как снег под солнцем.

Как мы ни ломали голову, найти решение этой проблемы не могли. Беда заключалась в том, что Уизли были семьей бедной, но честной, чем и гордилась. И глава семейства, в лице миссис Уизли, не могла допустить, чтобы "сын побирался у друзей". В каком то смысле, это было довольно кривым вывертом логики, потому что в итоге парень, на потеху злым языкам, пользовался полуразвалившейся старой палочкой Чарли и донашивал за старшими братьями мантии.

Хотя, окажись я на ее месте, не факт, что поступила бы по-другому...

Гарри попытался было предложить написать маме Рона самому чтобы попросить ее отпустить сына с нами. Рон отмел это предложение, признав, что его мама использует этот аргумент против самого Поттера, в своей обычной утвердительной и приказной манере приглашая парня присоединиться в походе за покупками к ним.

В итоге мы решили, что мы подгадаем время прибытия тридцатого таким образом, чтоб прибыть в Косой переулок, когда Рон с семейством закончит с большинством своих покупок и в Флориш и Блоттс мы пойдем все вместе. А там, чем черт не шутит, может быть получится отпросить приятеля с нами к Фортескью, побаловать себя мороженым и приятной беседой.

Оговорив детали и попрощавись со всеми до завтра, я открыла страницу для личной переписки и написала Невиллу. Он с его аристократическим воспитанием лучше любого справочника должен был суметь мне помочь разобраться в хитросплетениях этикета магического мира. Дело было в том, что, даже имея отличую отговорку, просто вернуть Малфою портал я не могла. Точнее, этот момент даже сами авторы справочника по этикету считали немного спорным и щекотливым. С одной стороны отказывать и возвращать портал — грубо. С другой, портал зачаровывался из личной вещи и не всегда предназначался использовавшему его магу в подарок.

Невилл, судя по всему, задумался. Ответа не было минут десять и я уже начала нервничать, когда появились первые строки. Парень написал, что посоветовался с вернувшейся с Гарриным ключом бабушкой, и та объяснила, что портал вернуть надо. По крайней мере попробовать. Но ни в коем случае не с совой. Это и правда было не комильфо. Приглашенному следует согласовать место и время встречи и отдать портал из рук в руки.

Поблагодарив парня, я закрыла блокнот и обернулась к нахохлившемуся филину. Тот продолжал сидеть пеньком с глазами на подоконнике и неприязненно таращиться на Люца. Ворон избалованным котом нагло взирал на визитера в ответ с моих коленей, куда перелетел, видимо, чтобы позлить собрата.

Решившись, я взяла пергамент и, наскольмо могла, аккуратно и красиво, вывела несколько классических формулировок, сводившихся к благодарности за приглашение и к максимально вежливому отказу. Я, так же, по совету Невилла, предложила лорду встретиться в Косом переулке, где я планировала побывать с друзьями двадцать девятого и тридцатого — в любой день на его выбор.

Подув на пергамент и убедившись, что чернила высохли я скатала послание в трубочку и, засунув в чехол, привязала к лапе филина. Люц каркнул именно в тот момент, когда почтальон Малфоев взлетал с подоконника, отчего тот потерял концентрацию и ухнул кулем вниз на пару метров. Потом он, естественно, выровнялся, но урон репутации был уже нанесен, и в спину гордому филину несся мой хохот вперемешку с издевательским карканьем ворона.

Еще веселее стало, когда, спустя три часа, несчастный филин, изо всех сил пытавшийся казаться величественным, вновь появился на моем окне с ответом. Он затравленно косился на Люца и зло на меня. Тем не менее, он даже не попытался отомстить, клюнув меня, когда я снимала с его лапы чехол. Понимал, наверное, что в таком случае лишится пары хвостовых перьев и имидж его будет поруган окончательно.

Малфой согласился встретиться тридцатого, в полшестого, после похода за покупками в кафе Фортескью. Я сидела, рассматривала письмо и гадала, стоило ли предупредить сиятельного, что кроме моих друзей в поход по магазинам меня решила сопровождать Эмма...

* * *

Двацать девятого все прошло просто великолепно. Единственная заминка была, как обычно, с Мальчиком-у-которого-ничего-не-бывает-просто. Леди Лонгботтом собиралась аппарировать, чтоб забрать Поттера от опекунов, благо Дамблдор дал координаты. Поттер, когда узнал об этом, взвыл и высказал свое категорическое "НЕТ". Он очень ценил нейтралитет, которого смог добиться в отношениях с опекунами, и разрушать его ради поездки за покупками не собирался.

Нам, точнее Невиллу, с боем удалось убедить бабушку, что родственники Гарри — странные люди: они могут не оценить появление из воздуха женщины в экстравагантой шляпе на лужайке у них перед домом средь бела дня. В итоге, за Поттером поехали те, кто больше соответствовал понятиям Дурслей о "нормальности". В час дня перед его домом на Прайвет драйв остановился новенький Форд Эскорт модного серебряного цвета, из которого вышли отец и сын, одетые в легкие брюки и майки поло. На Вернона произвела впечатление машина. На Петунью — обходительность, прекрасные манеры и обаяние мистера Финнигана. А Дадли просто не было дома.

Дурсли настолько прониклись, что даже пригласили Финниганов зайти на чашку чая. Оправившись от шока, Гарри предельно вежливо объяснил им, что встреча с остальными одноклассниками назначена всего через полтора часа и им бы не хотелось заставлять ждать толпу народа.

Меня, если честно, подмывало подбить Эмму съездить за Поттером самим, но... здравый смысл подсказывал, что для здоровья будет полезнее рядом с домом Поттера лично не появляться.

Посещение Косой аллеи мы начали с Гринготтса, где все вместе прокатались на тележках: то еще удовольствие, должна признать. И дело даже не в том, что было страшно — не страшнее, чем на американских горках. Было просто неудобно и неприятно. Складывалось ощущение, что тележки, которые гоблины использовали, чтоб эвакуировать землю, когда копали все эти тоннели, вместо отправки в утиль, просто слегка отмыли, подрихтовали, установили сидения из пары узких деревянных перекладин тянувшихся от одного борта до другого и ВУАЛЯ! Колоритное, аутентичное средство для транспортировки клиентов готово! А то, что волшебников возят, как отходы производства — приятный бонус и бальзам на сердце. К тому же, слишком жесткие маневры, когда поручни впиваются в грудь и живот, а от перегрузок тяжело даже поднять голову... Обычно я морской болезнью не страдаю, но в условии той бешеной болтанки, в сумерках, где зацепиться взглядом за какой-нибудь статичый ориентир было невозможно, мне как-то резко поплохело. Выходя с Эммой из банка и радуя прохожих зеленоватым цветом лиц, мы договорились, что если мы и заведем сейф в Гринготтсе, то он будет в нескольких метрах от въезда в тоннель, на верхних уровнях.

На самой аллее было людно, но не слишком. Ребята, выросшие в магическом мире, рассказывали об интересных товарах и магазинах, мимо которых мы проходили. А леди Лонгботтом внесла свою лепту, рассказав пару исторических анекдотов о здании, в котором располагался музыкальный магазин, и о том, где владычествовала мадам Малкин.

Справились мы раньше, чем планировали, поэтому, вместо того, чтобы разойтись по домам до завтра, решили порадовать себя и зайти в кафе Фортескью. Наш путь пролегал мимо Флориш и Блоттс. Еще метров за тридцать стало понятно, что в книжном происходит что-то странное. Вход штурмовала разномастная и разношерстная толпа, как говорила мами Мими, "нарядных" барышень от пятнадцати и старше. Очаровательный старичок — божий одуванчик, которого Августа определила, как мистера Флориша, пытался образумить дам и построить их в очередь. Получалось у него откровенно плохо. Подойдя поближе и бросив взгляд на витрину, мы поняли, в чем дело. Локонс презентовал свою новую книгу со скромным названием "Я — волшебник". Симус прыснул в кулак и, толкнув локтем Дина, громким шeпотом предположил, что наброски и черновики именно из этой книги нам читал Локонс. Те самые, с невадским оборотнем...

Стоит ли говорить, что это подняло нам и так отличное настроение буквально до небес, и к Фортескью пришли девять очень громко хохочущих детей и восемь еле сдерживающих смех взрослых. В кафе я не смогла себе отказать в удовольствии. Мороженое я никогда особенно не любила, если это не было проcтое сливочное, сдобренное колотым грецким орехом, но вот чашка хорошего крепкого эспрессо... Сказать, что все присутствовавшие, включая владельца заведения, были несколько удивлены моим выбором — было ничего не сказать, а я блаженствовала и великодушно прощала своим спутникам их невежество.

На следующий день, казалось, жизнь берет реванш за день вчерашний, который слишком хорошо прошел. Началось все с того, что у машины папы Симуса пробило колесо, из-за чего они опоздали почти на час. Поскольку ни Симус, ни Гарри не догадались взять с собой блокноты, предупредить нас о задержке они не могли. Как следствие, мы всей толпой дожидались их на входе на Косую аллею. И мы там были не одни. Казалось, что на маленьком пятачке в пять квадратных метров, столпился весь магический мир Британии. Маги толкались, маги потели в слишком жаркий для конца августа день, маги переругивались сквозь зубы, пытаясь сдерживаться и не использовать особенно ядреные выражения, потому что под ногами у взрослых магов мельтешили маги юные и вносили в происходящее дополнительную нотку хаоса и бедлама.

Наконец дождавшись припозднившихся, мы выдвинулись в сторону книжного. То, что вчера вызывало смех сегодня его не вызывало абсолютно. Очередь, змеей выглядывавшая из Флориш и Блоттс, тянулась на добрых метров сорок, позволяя последним подошедшим и занять себе место и купить мороженого у Фортескью, располагавшегося дальше по улице.

Ребята было попытались пойти занять место, но отец Фэй, еще более практичный, чем сама Фэй, решительно подошел к какой-то дородной ведьме с очень выдающимися, даже с учетом глухой мантии, формами, готовящейся перешагнуть порог книжного.

— Здравствуйте, уважаемая. Подскажите, пожалуйста, этo очередь за учебниками?

— Ничего не знаю про учебники, здесь Ло-о-о-оконс,— томно выдохнула барышня, приложив пухлую ладошку к обьмной груди.

— Ага... — протянул папа Фэй и решительно вошел в магазин. Там, окинув лавку орлиным взором, он заприметил зашуганного молоденького продавца, притулившегося в углу, под скромной рукописной вывеской "За учебниками — сюда".

Отважно маневрируя между фанатками, мы гуськом пробрались к продавцу. Тот споро выдал нам наборы учебников и рассчитал. Мы, было, решили, что на этом наши приключения закончатся и мы пойдем ждать Рона в кафе, но Поттера заметил Локонс. Естественно, как и любой павлин, Локонс не помнил своих поражений. Так что, заявив восторженной публике, что сейчас он представит им своего самого преданного и любимого ученика, мужчина, элегантно раскланиваясь, двинулся в нашу сторону. Леди Лонгботтом не дремала и, сделав маленький шажок влево, перекрыла писаке вид на Гарри. Попытавшись отклониться со своего курса, чтоб обойти препятствие, бывший профессор Гилдерой поднял глаза и встретился взглядом с дамой и, похоже, впечатлился. Локонс споро затормозил и дал задний ход, выдав что-типа "извините, обознался", и вернулся, к вящему удовольствию поклонниц, за свой стол, нервно оглядываясь на нашу компанию и, в особенности, на воинственно вздернувшую подбородок леди Лонгботтом.

Мы несмело двинулись к выходу, надеясь, что уж теперь-то все, больше неожиданностей не будет, когда началась третья часть Марлезонского балета. На этот раз какой-то высокий волшебник на повышенных тонах что-то выговаривал невидимому собеседнику. Подойдя поближе, я увидела старшего Малфоя, презрительно цедившего сквозь зубы что-то очень малоприятное в ответ на крики высоко светловолосого, почти рыжего, мужчины. Оппонент лорда распалялся все больше. Появилось ощущение, что назревало что-то потрясающе неправильное, что должно было случиться в книжном магазине. Вроде бы, драка.

В то, что в драке мог участвовать Малфой, для меня казалось не более возможным, чем увидеть снег на экваторе в разгаре лета. Тем не менее, мне было неспокойно, поэтому, мысленно перекрестившись, я, опустив голову прошла мимо рыжего мага, и подняла взгляд, притворяясь, что рассматриваю книги, подходя к Малфою, давая тому возможность заметить меня. Видимо лорду слишком нравилась его маленькая игра и отвлекаться от словесной дуэли он не собирался. Поэтому я скоренько поменяла свои планы и, найдя взглядом младшего Малфоя по левую руку от отца, усидчиво изображающего презрение, направилась к нему.

— Добрый день, юный лорд Малфой, рада вас видеть. Надеюсь, вы провели великолепные каникулы.

Младший Малфой перевел взгляд на меня и нахмурился. Он еще не умел играть лицом и эмоциями так же виртуозно, как его отец. Ему, чтобы перейти от маски "презрения" к маске "светского интереса" все еще было нужно время.

— Добрый день, мисс Грейнджер, благодарю вас, но боюсь, мои впечатления от летних каникул безнадежно испортил этот отвратительный инцидент.

— Что вы, разве может небольшое, пусть и не слишком приятное, происшествие уничтожить приятные воспоминания о трех месяцах отдыха?

— Здравстуйте, мисс Грейнджер, — наконец заметив меня, с каменным выражением лица сказал лорд Малфой.

— Доброе день, лорд Малфой, — чуть склонив голову, ответила я.

— Мия?...— послышалось из-за спины.

Рядом с мужчиной, кричавшим на Малфоя, стоял Рон и смотрел на меня круглыми глазами.

— О, привет, Рон! Наконец-то мы тебя нашли. А мужчина рядом с тобой — твой отец? Здравствуйте.

— Да, Артур Уизли, — с заминкой, как и большинство детей, когда им приходится называть родителей по именам, представил он мне мужчину, — Пап, это моя однокласница, Гермиона Грейнджер.

— Приятно познакомится, юная леди, — сквозь зубы, все еще сверля взглядом Малфоя, процедил он.

Еще раз, более внимательно посмотрев на волшебника, я поняла, что видела его раньше.

— Мне тоже приятно с вами познакомиться, сэр, — улыбнулась я, — хотя мы, кажется, уже встречались. Порядка месяца назад в библиотеке святого Матюрина, вы любезно придержали для меня дверь.

Мужчина, бывший абсолютно красным секунду назад, вмиг побледнел. Сзади к нему подошла полная женщина со слегка хищными чертами лица и роскошными ярко-рыжими вылосами, вьющимися крупными локонами. С улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего мужчине, она подхватила его под локоть и сказала:

— Познакомились? Поговорили? Вот и прекрасно. А теперь, любезный мой, мы тоже поговорим. Пойдем-ка, погуляем. Августа, будь добра, прихвати моих с собой минут на двадцать, — скептически окинув мужа взглядом, женщина поправила себя, — а лучше на полчасика. Люциус, было не слишком приятно увидеться. Драко, удачи в школе.

И, кивнув остальным, утащила мужа на буксире. В голове крутилась строчка из стихотворения про паучка, который муху в уголок поволок...

Попрощавшись с Малфоями нестроиным хором, наша компания двинулась на выход.

— До скорой встречи, — чуть склонив голову, тихо сказала я и последовала за остальными. Благо, времени до назначенного часа у меня оставалось с запасом, и я могла себе позволить посидеть в Фортескью сначала с друзьями, а уже потом, отдельно, с другими заинтересованными личностями.

По пути я попросила Рона, чтобы тот объяснил мне причину конфликта в книжном и странной реакции его отца на мои слова. Оказалось, что Малфой не отказал себе в удовольствии проехаться по финансовому состоянию семьи Уизли. К этому, в принципе, даже Рон уже, вроде бы, привык и воспринимал скорее, как "собака лает, ветер носит". Неприятно, обидно, но не смертельно. В этот раз Малфой сделал упор на то, что Артур, кроме того, что зарабатывает гроши, недостаточные для того, чтоб обеспечить семью, так еще и спускает с трудом заработанное на всякие магловские штуковины и макулатуру, не стоившую бумаги, на которой была напечатана. Виданное ли дело, покупать издание Бербидж за пять галеонов, чтоб потом быть не в состоянии купить детям нормальные учебники? Мистер Уизли громко возмущался и отпирался — ровно до того момента, пока не влезла я и не подтвердила невольно версию Малфоя, так как основным аргументом Aртура было утверждение, что в библиотеку он не ходил... Я выдала приглушенное "yпс" и виновато посмотрела на Рона. Тот махнул рукой и попросил рассказать подробнее о летних заработках, которые мы мельком обсудили в блокнотах летом.

В кафе мы заняли три круглых стола, сдвинув их вместе. Я опять заказала эспрессо... Похоже, мое нежелание есть мороженое ни вчера, ни сегодня владелец кафе воспринял как вызов своему мастерству, и вместе с остальными заказами, доставленными на стол лично Фортескью, он принес и поставил передо мной что-то, напоминавшее "Банана-Сплит". Заявив, что мой десерт — за счет заведения, мужчина удалился за барную стойку, наблюдать за сложной клиенткой издалека. Я смущенно его поблагодарила и беспомощно оглянулась на свою компанию. Мороженого я все еще не хотела. Заставив себя съесть ложку и широко улыбнувшись владельцу, чтоб показать, что оценила и жест и вкусовые качества лакомства, я решила, что на этом с политесом можно заканчивать. Справа от меня сидел идеальный утилизатор пищи типа "Рон" и уже пожирал мой десерт глазами. Естественно, я подвинула тарелку ему и ободряюще улыбнулась:

— Надеюсь, не побрезгуешь есть моей ложкой? А то другой нет.

— О чем вы вообще, юная леди? Манеры? Какие манеры? Не слышал о таких, — хохотнул Рон и подхватил столовый прибор.

Близнецы и Перси, умудрившиеся наскрести по карманам немного мелочи на чай для себя и вазочку с парой шариков мороженого для сестры, смотрели на брата со здоровой завистью. Поняв, что парню тем же вечером могут устроить темную, я толкнула того под локоть и собиралась уже настойчиво посоветовать ему поделиться с братьями, как услышала тонкий манерный голосок.

— ... Разве это нормально, что девушка угощает парня? — юная Уизли уже явно давно что-то говорила Перси, но на последней фразе повысила голос. Рон подавился.

— Угощает, если вы, юная леди, не заметили, владелец заведения, — сладко улыбнулась я, — а Рон любезно спасает десерт, который бы, оставь я его себе, бесславно растаял.

— А-а-а-а, понятно, — протянула Джиневра, наигранно наивно похлопав глазами, — а я подумала, что он тебе нравится и ты за ним ухаживаешь. Только, Рон, он немножко не очень догадливый, поэтому ты решила его угостить. — Рон подавился во второй раз, покраснел и в ярости уставился на сестру. Я же про себя апплодировала чертовке. Если она так виртуозно манипулировала братом в одиннадцать, какова она будет к совершеннолетию?

— А, вот что ты имеешь в виду!? — улыбнувшись еще шире, ответила я, — А я думала, тебе просто завидно, что Рону достался огромный десерт, а тебе всего пара шариков мороженого. Уф, теперь я спокойна! А то боялась, что к нам в компанию попадет маленькая избалованная девочка, готовая жестоко шутить над братом ради какого-то десерта. Нет, отвечая на твой вопрос, Рон — мой друг и это уже достаточный повод поделиться с ним мороженым, которое я, к тому же, не собиралась есть. Хотя, сдается мне, что мой друг достаточно благороден, чтобы поделиться десертом с братьями...— непрозрачно намекнула я Рону.

Джинни покраснела и скривилась, пытаясь выдать вежливую улыбку. Взрослые молчаливо тряслись от смеха, прикрывая рты руками, как, впрочем, и вся остальная женская часть нашей Гриффиндорской компании. Близнецы же, широко улыбнувшись, выдали на пару:

— Когда речь заходит...

— О дивных десертах Флориана...

— В мыслях смертных...

— Нет места благородству...

— Мы понимаем...

— Но отомстим.

Рон подавился в третий раз и, видимо, решив, что, как и все бесплатное, его десерт проклят, подвинул тарелку братьям.

Появления старших Уизли мы дождались лишь к пяти вечера, если не позже. Они вышли из-за угла кафе и продефилировали под ручку к нашим столикам. Точнее, дефилировала Молли. Артур тащился за ней тоскливым неприкаянным духом. Поблагодарив Августу, миссис Уизли собрала свой выводок и погнала домой. Остальные, пообещав дождаться друг друга на платформе у последнего вагона, тоже отчалили. Мы с Эммой остались за столиком в ожидании последней на день встречи.

То ли Малфой следил за кафе, то ли просто так удачно сложились обстоятельства, но он появился раньше назначенного срока. Не уверена, насколько его покоробило присутствие магглы за столиком, по крайней мере по его лицу этого прочитать было нельзя. То ли в отместку, толи ради конспирации, но лорд решил обыграть нашу встречу, как разговор члена попечительского совета с родственником пострадавшего ученика.

Про аллергию я родителям, естественно, сказала. Про то, насколько она была сильно, естественно, промолчала. Лорд Малфой со смаком поведал Эмме в каком жалком виде он застал меня, прибыв в больничное крыло. Эмма ахала и охала и смотрела на меня с осуждением. Лорд, тем временем, заверил ее, что подобное больше не повторится, потому что он, Малфой, настоял, нанял и оплатил услуги квалифициорванного целителя, который с того самого дня, как он увидел "пострадавшую юную леди", бдит денно и нощно в Больничном крыле при школе.

Кроме того как подставить меня на нравоучения от родителей, Малфой подал неплохую идею, предложив Эмме завести небольшую сипуху или другую почтовую птицу, чтобы иметь возможность связаться с ним самим или леди Лонгботтом, буде на то появится необходимость. Эмма пообещала подумать над этим. Все-таки держать сову в квартире в многоэтажке в центре Лондона, не казалось ей удачной затеей.

Чувствуя, что разговор подходит к коцу, я достала из кармана шахматную фигуру — телепорт и аккуратно пристроила ее за своей пустой чашкой, так чтоб ее заметил Малфой и не увидела Эмма.

Спустя еще пару минут, мы мило распрощались и разошлись по домам. Завтра меня ждал Хогвартс-экспресс и новый учебный год.