Вероятность (джен)

Солнце зашло, непрозрачное стекло из желтого сделалось черным, а Стивен успел как следует изучить коллекцию артефактов и книг, с грустью отмечая, что в этой реальности и того, и другого оказалось значительно меньше, когда Древнейшая начала приходить в себя.

Во избежание проблем, Стрэндж заключил ее в непроницаемую прозрачную сферу, забрал двойное кольцо и закрыл комнату от Темного измерения — надолго это не подействовало, но несколько часов однозначно давало.

— Я впечатлена, доктор Стрэндж, — хрипловато, но с обычным спокойствием заметила Древнейшая, потирая затылок и приподнимаясь. Размер сферы не позволял ей встать, так что она села, поджав под себя ноги, изучила скованные запястья и добавила: — Признаться, я не поверила, что вы и правда Верховный маг. К тому же, вы явно сильнее последнего Верховного, с которым я имела дело.

— Почему-то у меня есть неприятное чувство, что «иметь дело» в вашем случае значит «убить», — ответил Стивен.

За те часы, что она лежала без сознания, он так и не разобрался с основным вопросом — что с ней делать. Просто развернуться и уйти, оставив ее беспрепятственно притягивать к Земле энергию Темного измерения, он не мог — без Верховного мага и Храмов Земля была беззащитна перед угрозами. Но и взять на себя обязанность охранять эту реальность он не мог — у него было дело в своей реальности, и оно было несоизмеримо важнее.

— Вы думаете, как поступить, — констатировала факт Древнейшая, — результат мучительного выбора явственно отражается на вашем лице. Непросто жить с такой узкой, ограниченной моралью, доктор Стрэндж.

— Моя ограниченная мораль, как вы выразились, единственная причина того, что вы еще живы, — ответил он раздраженно.

— Вам сложно убить, потому что вы боитесь оказаться на стороне зла? Хотите оставаться героем до конца? — казалось бы, это она сидела в непроницаемой сфере, но неуютно чувствовал себя Стрэндж.

— Звучит так, словно вы уговариваете меня убить вас. Так не терпится расстаться с жизнью?

— Что вы, — сказала Древнейшая и улыбнулась. Стивен сглотнул: она улыбалась так же, как его наставница, только губами, в уголках которых появлялись маленькие тонкие складочки. Собственно, ситуация была патовой. И она отлично это понимала. — Вы меня не убьете, доктор Стрэндж, это не в вашем характере и не в ваших правилах. Признайтесь, вы убивали хотя бы раз?

 — Не менее пяти, — холодно сказал Стивен. — И, боюсь, если у меня не будет выхода, мне придется сделать это в шестой раз.

Он подошел к окну, прислонился к раме и соединил перед собой руки в жесте активации. Опустили руки уже трое Стрэнджей — на большее его сил в этом мире не хватило бы, но и две копии — неплохое подспорье, когда нужно быстро перелопатить библиотеку и не позволить бывшей наставнице выбраться из временной клетки.

Пока один Стивен сидел напротив Древнейшей и вел с ней неторопливую беседу о проблемах морального выбора — ни о чем более существенном она говорить с проекцией не желала, два других закончили начатое — проверили все книги, в отдельную стопку сложили те, которые Стрэндж никогда не читал и которые могли потенциально помочь ему в решении его проблем, после чего все трое слились в одного.

Стивен тяжело выдохнул. В своем мире при поддержке Храмов он без труда управлял двадцатью копиями, а в бою — и шестьюдесятью, а здесь вызвал две, да и то, только благодаря тому, что Камар-Татдж стоял на очень благоприятном для творения магии месте.

 — Весьма эффектно, — сказала Древнейшая. — Итак, вы пленили меня, перевернули мою библиотеку — что теперь?

Похоже, она придумала какой-то выход, потому что ее тон изменился, из вежливого стал резким, и на мгновение Стивен почувствовал себя неловко — ведь, с формальной точки зрения, он действительно был чужаком в этом мире.

Но потом вспомнил о разрушенных Храмах и приглушил угрызения совести.

 — Вы первой решили меня убить, хотя я пришел к вам как гость, — напомнил он.

 — Что не сделало вас меньшей угрозой. Но ведь вам совершенно не нужно убивать меня, доктор Стрэндж.

 — Хотите сказать, мы сможем договориться? И вы не убьете меня, как только исчезнет эта сфера?

 — Я готова поклясться, если хотите. Я не причиню вам вреда, мы разойдемся и забудем о существовании друг друга. Кроме того, я… — она прищурилась, — я помогу вам с вашей проблемой.

 — С проблемой? — уточнил он.

 — Да, с вашими поисками. Я видела ваши мысли, сомнения и поиски.

 — Едва ли я думал об этом, пока отражал ваши атаки в зеркальном измерении.

 — Отчасти.

Стивен сцепил пальцы в замок. Предложение было заманчивым — Древнейшая знала о Темном измерении куда больше, чем любой другой, и ее помощь с крестражами будет неоценимой. Что отнюдь не уменьшает шансов на то, что она решит убить его, как только спадут сдерживающие заклинания. Но и заменить сферу на менее энергоемкие связки Ситторака и уйти — не выход.

Стивен сел на пол недалеко от сферы и сказал:

 — Что ж, давайте вести переговоры.

 — Как вы считаете, доктор Стрэндж, сколько тел у человека? — вдруг спросила она.

 Стрэндж нахмурился, но не смог обнаружить подвоха в вопросе и сказал:

 — Физическое — одно, и еще шесть или семь, в разных трактовках.

 — Семь. Это верный ответ, — сообщила она, как будто принимала у него экзамен. — И семь частей — предел деления души. Правда… это опасный путь. Душа естественно стремится к единству, но, разделенная таким образом, утрачивает само представление о целостности.

 — Хотите сказать, отменить ритуал невозможно?

Древнейшая снова улыбнулась:

 — Возможно. Но… это все равно приведет к смерти, и только если теория реинкарнации верна, в этом есть смысл.

Стивен кивнул. В книгах Снейпа писалось примерно о том же — крестражи можно собрать воедино силой раскаянья, но боль будет так велика, что гарантировано убьет мага, зато его душа уйдет на следующий круг цельной.

 — Еще что-нибудь подскажете?

Древнейшая развела руками:

 — Это все. Искать крестражи вам самим… если только вам это действительно нужно.

 — Видимо, придется.

Древнейшая устремила на него внимательный взгляд. Стивен сказал:

 — Я вас освобожу, и мы разойдемся — не причиняя друг другу вреда. Клянетесь?

 — Клянусь, — кивнула она, и тут же удерживающая ее сфера исчезла, заклинания-оковы спали с рук и щиколоток. Стивен протянул ей двойное кольцо.

Древнейшая медленно поднялась, потерла запястья, подошла к Стивену, протянула руку за кольцом — и в этот момент второй рукой ударила почти невидимым магическим клинком. Плащ взметнулся, перехватывая кисть ее руки, Стивен отскочил, вскидывая щиты, и рявкнул:

 — Вы поклялись!

 — Вы слишком много внимания придаете словам и клятвам, доктор Стрэндж, — произнесла она ровно, но Стивен видел на ее лице досаду. — Вы собираетесь вовлечь сильных магов этой реальности в битву, до которой им нет дела, ослабить нашу Землю ради спасения собственной. Я не могу этого допустить.

 Кажется, в прошлый раз она билась даже не в четверть силы. Стивена буквально сносило ее энергией, и держаться было все тяжелее. Он соединил руки перед грудью, развел их — и пятеро Стрэнджей окружили ее. У настоящего по лицу потек пот, на языке загорчило от крови, но, когда все пятеро напали, щиты Древнейшей задрожали, дернулись — и исчезли.

Стивен не знал, который из пятерых нанес финальный удар — отсеченная голова Древнейшей покатилась по полу, заливая комнату яркой артериальной кровью. Стивен пошатнулся и медленно осел, держась за стенку. В ушах шумело, перед глазами прыгали черные точки, а потом пришло спасительное забытье.

В себя Стивен пришел от легких, но ощутимых ударов по щекам, похоже, через минуту или полторы. Плащ обеспокоенно вертелся перед лицом и раздавал оплеухи. Стивен кривился, отодвинул его в сторону, но настойчивый артефакт не послушался, продолжая всеми доступными средствами выражать свою обеспокоенность.

 — Хватит, — наконец, сказал Стивен, — я в порядке.

Плащ не поверил, но занял положенное ему место на плечах. Стрэндж поднялся, игнорируя слабость, и подошел к трупу Древнейшей, поднял голову, положил рядом и выдохнул — смотреть на это было больно. И мысль о том, что в противном случае она убила бы его, ничуть не спасала — на душе было погано.

Вероятно, он должен был бы догадаться, что она не согласится разойтись миром. У нее, очевидно, были свои представления о защите Земли — чуждые, странные, но не лишенные своеобразной логики. И пусть в основном она защищала саму себя, она все-таки не привела на Землю Дормамму, хотя это и было ей по силам, и она не желала, чтобы сильные маги ушли в другую реальность, оставляя эту без защиты.

 Плащ, чувствуя его состояние, осторожно погладил воротником по лицу.

 — Да, знаю, — пробормотал Стивен, — все можно объяснить тем, что не было другого выбора. Только вот у меня он был.

Не то, чтобы Плащ был хорошим собеседником, но он снова погладил Стивена, видимо, сообщая, что готов поддерживать в любой ситуации. Не особо полегчало.

Труп пришлось сжигать, благо, магией это удалось сделать за пару секунд, после чего Стивен покинул Камар-Тадж и вернулся порталом в Хогвартс. Ни артефакты, ни книги брать не стал — у него не было на них никаких прав, а мародерствовать он не собирался.

В Хогвартсе был еще день — и хотя Стивен давно привык метаться между разными частями света, это оказалось неожиданностью — бурлящая жизнью и энергией школа составляла слишком разительный контраст с Камар-Таджем.

Подавив желание завернуть на кухню или в Большой зал и поесть, Стивен сразу направился в кабинет директора — и едва не столкнулся со спускавшимся по винтовой лестнице Гарри.

 — Профессор! — произнес он эмоционально. — Я нигде не мог вас найти и… Сэр, у вас кровь… — он осекся.

 Стивен поднял руку к лицу.

 — На лбу и на щеке.

 Действительно, на лбу чувствовалась полоска засохшей крови, а на щеке, видимо, осталась царапина.

 — Ерунда, — сказал он. — Зачем ты меня искал?

 — С вами точно все в порядке, сэр? — серьезно спросил мальчик.

 — Совершенно, — он, разумеется, не собирался рассказывать ребенку о том, что недавно убил местную версию своей наставницы.

Гарри нахмурился, но не стал выпытывать подробности, вместо этого сообщил:

 — Мой профессор зельеварения, Слизнорт, сегодня поделился со мной недостающим воспоминанием. Про крестражи.

 — И?

Гарри не успел ответить. Сверху раздался голос Дамблдора:

 — Стивен! Зайдите!

 — Поговорим позже, — сказал Стрэндж Гарри и поднялся наверх.

Дамблдор цепким взглядом оглядел его лицо со следами крови и уточнил вежливо:

 — Вы нашли то, что собирались?

 — И да, и нет, — честно ответил Стивен, — мне дали информацию, но за ее достоверность я не могу поручиться, — а потом добавил: — Гарри сказал…

 — Желаете взглянуть?

Стивен приблизился, повинуясь жесту директора, к круглой каменной чаше, в которой мелькали обрывки картинок и видений.

 — Интересная магия, — сказал он с любопытством.

 — Омут памяти. У вас таких нет?

Стивен осмотрел не только содержимое чаши, но и ее саму — вырезанные по ободку скандинавские руны, перемежающиеся незнакомыми ему элементами, выточенные изображения животных и птиц, и только после этого сказал:

 — Нет, и нет ничего похожего. У нас… несколько иное обращение с памятью. Мы не читаем ее открыто, хотя, в случае необходимости, я могу зайти к кому-нибудь в сон.

 — Я всегда считал, что мир полон удивительных вещей, — сообщил волшебник с искренней радостью в голосе. — Так что, вы готовы?

 Исследовательский интерес несколько ослабил удавку из чувства вины и злости на самого себя, и Стивен погрузил лицо в жидкую субстанцию в чаше. Кожу слегка охладило — а потом ноги Стивена оторвались от пола, и он полетел вниз. Плащ задергался, но до того, как успел взлететь, Стивен приземлился на пол в просторном кабинете. Судя по фальшивым окнам, он располагался в подземелье, но обустроен был с комфортом.

В кабинете было несколько человек — пожилой мужчина с пышными усами и мягким женственным подбородком восседал в кресле, а возле него собралось несколько студентов. Тома Риддла, как ни странно, Стивен узнал стразу — возможно, потому что он был самым ярким и харизматичным. Остальные студенты — от четырнадцати до, наверное, семнадцати лет — терялись на его фоне.

 Воспоминание выглядело интересно — не было ни размытых контуров, ни сбоев. Более того, даже определить, кому оно принадлежит, было непросто — картинка была максимально объективной. И только присмотревшись, Стивен понял, что лицо Тома, а также мелкие детали вроде коробочки со сладостями, напольных часов и пузатого чайника — выглядят несколько четче, чем все остальное, видимо, потому что находились в фокусе внимания Слизнорта.

Первое время беседа была практически ни о чем — Слизнорт хвалил Волдеморта, ругал остальных за несданную домашнюю работу и распинался о своих связях. Но как только остальные мальчики ушли, Том закрыл за ними дверь и завел разговор о крестражах.

Стрэндж готов был держать пари, что к моменту этого разговора Том уже точно знает о том, что такое крестраж и как его создать, и весь разговор затеял ради одного вопроса: «Я, правда, одного не понимаю… Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не самое могучее магическое число и разве семь…», — Слизнорт его оборвал, а Стивен, дослушав воспоминание до конца, интуитивно потянулся вверх и вернулся в кабинет Дамблдора.

 — Гарри добыл это воспоминание сегодня. Как видите, Стивен, я делюсь с вами всей информацией, какую имею, — это было сказано с явным намеком, который Стрэндж не мог не проигнорировать, поэтому проговорил:

 — Число семь сегодня услышал и я, но в другом контексте. Душа, несмотря на то, что субстанция целостная, состоит из семи частей, семи энергетических тел, как вы знаете.

 — Кажется, в это верят на востоке, — дипломатично заметил Дамблдор, и тогда Стивен, опустившись в кресло для посетителей, вышел в астрал, а потом выбрался в реальность. Директор выглядел ошеломленным.

 — Что это?..

 — Астральное тело, — отозвался Стивен. — Астральный план — второй, помимо физического, поддающийся воздействию. Но всего таких тел у человека семь, не считая физического, — он вернулся в собственное тело, встал и продолжил: — Поэтому разделить душу больше чем на семь частей невозможно.

Дамблдор устало потер морщинистый лоб:

 — Боюсь, тогда мои вычисления не сходятся.

Стивен прошелся по кабинету, стащил из вазочки на столе горсть мармелада, ссыпал в рот целиком и после этого начал создавать небольшие иллюзии:

 — Это дневник, уже уничтоженный, — тетрадка вспыхнула и потускнела. — Это кольцо, на которое вы наткнулись, — перстень тоже остался висеть серым пятном, — кроме того, у нас есть медальон и чаша, понятия не имею, как они выглядят, но пусть так, — эти два изображения Стивен сделал цветными, — Того четыре. Еще остается змея и он сам, — иллюзии присоединились к общему ряду, — и еще…

 Дамблдор тяжело выдохнул:

 — Гарри. Но Гарри — необычный крестраж, Волдеморт ничего не знает о нем и, если бы он действительно хотел разделить душу на семь частей, ему потребовался бы еще один.

 — И, таким образом, его душа расколота на восемь частей, что теоретически маловероятно… — иллюзии продолжали висеть в воздухе.

 — Я предполагаю, что он попытался бы найти реликвию Гриффиндора или Рейвенкло, чтобы соединить у себя драгоценности если не всех четверых, то хотя бы троих основателей.

 — Основной вопрос, что было создано раньше — Гарри или его последний крестраж?

 — Гарри, — уверенно сообщил Дамблдор, и Стивен, махнув рукой, уничтожил иллюзии.

 — Значит, его последний крестраж — бракованный, зато в Гарри — полноценная одна седьмая души. И мы по-прежнему не знаем, что с этим делать.

Дамблдор колебался некоторое время, а потом тихо сказал:

 — Возможно, я близок к тому, чтобы найти еще один. И я… — он сделал паузу, соединяя шпилем ладони, — дал слово Гарри, что возьму его с собой.

Стивен съел еще мармелада, чтобы на время отключить чувство голода.

 — Неплохая идея. Ему все равно не удастся отсидеться в стороне, учитывая, что Волдеморт питает к нему… особые чувства, — произнес он. Дамблдор удивленно наклонил голову:

 — Любопытно. Я думал, вы будете протестовать.

 — Я буду настаивать, — возразил Стивен, — на участии в вашей экспедиции. И на том, что профессор Снейп составит нам компанию.

 — Исключено. Северус не должен знать о… — взгляд Дамблдора потемнел и утратил обычную лучистую яркость. — Что вы наделали, Стивен?

 Он покачал головой:

 — Наоборот. Я долго искал бы верные ответы, если бы не профессор Снейп. Он отличный маг и специалист по магии, так или иначе использующей силу Темного измерения.

 — Вы знаете о его роли в этой войне?

 — Шпион и перебежчик? Да, кое-что слышал. И, думаю, он достаточно владеет техникой защиты своей памяти, чтобы не выдать ценные сведенья Волдеморту, — Стивен наклонился над столом: — Директор, нам нужны все силы и все ресурсы, у нас нет ни времени, ни возможности лет двадцать гоняться за крестражами или рисковать каждый раз получить такое проклятье, — он указал на изувеченные пальцы.

 — Вы подвергаете его лишнему риску.

 — Можем его спросить, но, думаю, он готов рискнуть, чтобы покончить с нелюбимым хозяином.

Дамблдор долго молчал, но наконец сказал:

 — Как только я проверю свою информацию, я сообщу вам о времени… — он заколебался, подбирая слово, — предприятия.

 — Чудно, — улыбнулся Стивен. — А теперь, если вы не против, я немного посплю.

 — И смойте кровь с лица — она вас не украшает, — добавил Дамблдор ему вслед. Стивен закрыл за собой портал — и едва не застонал вслух.

 Защитные чары показывали, что у дверей его комнат кто-то топчется. Он распахнул дверь, впуская растрепанную, нервную Гермиону.

 — Что такое? — спросил он, все-таки падая в кресло с полной уверенностью, что ничто, кроме угрозы всей Вселенной, не заставит его встать в ближайшие несколько часов.

 — Сэр, простите, мы вас везде искали — я взялась посмотреть в ваших комнатах, и… Сэр, с вами все в порядке?

 — Да, замечательно! — наигранно бодро ответил Стивен, осознавая, что встать все-таки придется — как минимум для того, чтобы умыться и не слышать больше этих вопросов, которые заставляли его, пусть ненадолго, возвращаться мыслями к убитой наставнице. — Так в чем дело?

 — Сэр, мне кажется, мы нашли нужный артефакт. Тот, который пропал недавно.

Эти слова взбодрили Стивена, он сконцентрировал взгляд на лице Гермионы, показывая, что внимательно слушает. Девочка выпрямила спину, как будто собиралась отвечать на уроке, и затараторила:

 — Все началось с того, что мы решили — раз медальон и чаша принадлежали Основателям, логично было бы сначала рассмотреть реликвии других основателей. Гриффиндор оставил только один предмет — меч, который хранится в Хогвартсе. А Рейвенкло все источники приписывают диадему, способную очищать мысли и помогать в концентрации. Но она была утеряна давно, и мы с Тони уже собирались вычеркнуть ее из списка, как Луна… Профессор, она просто гений! Луна предложила пообщаться с призраками. И Серая дама, призрак башни Рейвенкло, дала нам небольшую подсказку. Она действительно знает, где раньше хранилась диадема, и она рассказала об этом Тому Риддлу, правда… — Гермиона осеклась, — нам не удалось узнать больше ничего. Обвинив нас в том, что мы поступим так же, как Том Риддл, она исчезла. Но сэр, получается, что Волдеморт действительно мог ее найти и использовать для крестража.

 — Это отличная новость, — искренне сказал Стивен. — Вы молодцы. Передай, что завтра после занятий я буду ждать всех на тренировку — сегодня, кажется, не выйдет.

Итак, похоже, они знали, что из себя представляют все крестражи. И Дамблдор нашел еще один.

Приведя себя в порядок, Стивен, несмотря на то, что не было и пяти вечера, лег в постель. Увы, стоило ему закрыть глаза, как он увидел внимательный взгляд Древнейшей — и немедленно вышел в астрал.

 Лучше почитать еще немного, чем ворочаться в постели, пытаясь избавиться от грызущего чувства вины.