Чаша Жизни (джен)

— Скажите, что это неправда, Альбус! Этого не может быть!!!

Я сидел, обхватив голову руками, и пытался удержать готовый вырваться наружу мозг. Это невозможно... Это не укладывается... Так не должно быть!

Но лучистые голубые глаза смотрели абсолютно серьезно. Даже с опущенной головой я чувствовал, что они пронзают меня насквозь.

— Мне очень жаль, Джеймс, — повторил Дамблдор.

Я сильнее сжал виски. Спокойнее, дышать, просто дышать... Однако молчать было невозможно.

— Вам жаль? — с яростью закричал я, вскакивая со стула, на котором сидел во время всего разговора, и переворачивая его. — Жаль?! Это пророчество не имеет никакого отношения к моему сыну!!! Вы врете, я знаю... Все придумали, чтобы найти себе магического героя!

— Джеймс, пожалуйста, успокойся...

— Успокоиться? Серьезно? Да я... да что вы понимаете... У вас никогда не было сына!

Мне хотелось вцепиться в эти белые волосы, трясти старика, лишь бы не видеть, с каким спокойствием он на меня смотрит. Лишь бы хоть на мгновение вывести из себя эту невозмутимую статую, которая просто не понимает, каким ужасом наполнила все мое существо... Хотелось заткнуть уши и никогда, никогда не слышать того, что она говорит...

— Послушай, Джеймс, — снова мягко заговорил Дамблдор, словно его совсем не трогает мое поведение, — я понимаю, тебе тяжело это признавать, но пророчество действительно есть. И самое страшное — Волан-де-Морт тоже о нем знает. Об этом сейчас и надо думать.

— Но с чего, с чего вы решили, что в нем говорится именно о Гарри? — простонал я в отчаянии, наклонился к столу директора и впился в него взглядом. — Сколько на свете мальчишек, которые подходят под это описание? С чего вы взяли, что оно относится к нашему сыну?

— Таких мальчишек всего два, — отозвался Дамблдор спокойно, — ваш с Лили сын и сын Алисы и Фрэнка Лонгботтом. Однако боюсь, в пророчестве говорится именно о Гарри.

— Но... — попытался я еще возразить, но директор снова мне не дал.

— У меня есть осведомители, — прямо сказал он, — и они сообщили мне, что Волан-де-Морт готовится напасть именно на Поттеров.

Я отшатнулся от стола и рухнул на ближайший стул. Мне казалось, что хуже быть уже просто не может, однако при этом заявлении я буквально почувствовал, как меня придавило огромным булыжником. Еще большим, чем уже лежащий на моем сердце... Я прикрыл глаза и потряс головой, не понимая, что же такого я сделал в своей жизни, за что мне выпало такое испытание?

— Действовать надо как можно скорее, — быстро заговорил Дамблдор, очевидно, опасаясь, что я приду в себя и снова начну кричать. — Я предлагаю применить Заклятие Доверия. Ты же знаешь, как оно действует? Волан-де-Морт никогда вас не найдет. Я мог бы сам стать Хранителем Тайны.

Я, наконец, очнулся и смог уловить то, что говорит мне директор. Я поднял на него глаза.

— Вы? Хранителем?

— Ты знаешь, что на меня можно положиться.

Как будто что-то щелкнуло внутри. Туман, застилавший разум с тех пор, как я услышал о пророчестве, стал понемногу рассеиваться. Отчаянье уменьшилось, появилась злость.

— Нет, — твердо ответил я и тут же добавил, исправляя свою грубость: — Спасибо, Альбус, я ценю ваше предложение... Но Хранителем должен стать Сириус.

— Подумай хорошо, Джеймс...

— Он скорее сам умрет, чем предаст нас.

Если я и был сейчас в чем-то уверен, то именно в этом. Дамблдор снова впился в меня своим пронизывающим взглядом.

— Хорошо, — после секундной заминки сказал он. — Пусть будет по-твоему.

* * *

Когда мы с Лили и Гарри начали скрываться, я старался не думать о том, что будет, когда Гарри повзрослеет. Я держал его на руках, видел, как он улыбается, и понимал только одно — никогда, ни за что на свете я не позволю никому причинить вред моему сыну. Я буду врать, убивать, что угодно сделаю, но Гарри не столкнется с Волан-де-Мортом. И плевать мне на любое пророчество мира.

Я сидел, прислонившись к дереву, на берегу озера. Мне всегда тянуло сюда в такие вот моменты. Чем ближе было третье испытание, тем сильнее я чувствовал невероятную боль. Я так хотел, но я не смог спасти Гарри от всего этого. Не смог помочь ему. И уже никогда не смогу.

— Джим? — легкая рука коснулась моего плеча.

Я обернулся и увидел Лили.

— Ты не замерз? — ласково спросила она. — Снег идет, а ты вышел раздетый. Я принесла тебе плед.

— Спасибо, — поблагодарил я, и она быстро замотала меня с ног до головы. Постелила себе еще один плед и села рядом.

— Можно я погрущу с тобой?

Я слабо улыбнулся.

— Конечно.

Мы замолчали. Я вспомнил, как повела себя Лили, когда впервые услышала о пророчестве. Конечно, сначала она, как и я, кричала и плакала, но потом успокоилась. Мне оставалось только завидовать ее мужеству — на следующее утро она разбудила меня улыбкой, принесла проснувшегося Гарри, и мы до обеда валялись в кровати. Сын улыбался нам, моргал, и не надо было никаких слов, чтобы понять — ничто не разлучит нас троих...

От этих мыслей меня оторвал всхлип. Я дернулся. Лили смотрела на меня полными слез глазами и вдруг прошептала:

— Джим, я боюсь.

— Ну что ты, глупая...

Я мигом раскрыл плед и притянул Лили к себе, чтобы мы сидели вместе. Они прижалась головой к моей груди, и я погладил ее по волосам.

— Джимми, — заплакала она, — я так боюсь, что он его убьет...

— Ну что ты, тише, — пробормотал я, прижимая ее к себе, — никто не убьет Гарри... Ты дала ему самую высшую защиту, Лил... И ты же такая храбрая, что за слезы?

— А если он найдет способ обойти защиту?

— Не найдет, — успокаивающе протянул я. — Ничего нет сильнее любви, ты же знаешь...

Лили отпрянула от меня и покачала головой (маленькая слезинка скатилась у нее с подбородка и упала мне на колено):

— В том-то и дело, Джим. Есть. Смерть. Она сильнее любви.

— Ерунда! А мы с тобой? Разве не подтверждение обратного? Мы умерли, но мы все еще вместе. Мы далеко от нашего сына, но мы продолжаем его любить. И он нас любит, хотя даже не помнит. Иначе накинулся бы он тогда на Сириуса? Стал бы я Патронусом?

Я говорил так горячо, что и сам поверил в свои слова.

— Смерть разделяет физически, но на духовном уровне ей никогда не победить. Так что у Волан-де-Морта нет никаких шансов...

Лили перестала плакать. Она смотрела на меня с удивлением и даже восхищением.

— Джим...

— Я уверен в том, что говорю, поэтому давай закроем эту тему, — перебил я и протянул руку, чтобы осторожно вытереть оставшиеся слезинки с ее лица. — Все будет хорошо. А тебе нельзя плакать. Не будь эгоисткой, вдруг от этого дождь внизу пойдет?

* * *

Крауч сделал это. Превратил Кубок Трех Волшебников в портал.

— Ужасно, что Гарри именно к этому испытанию подготовился так хорошо, — со вздохом заметила Лили.

Утром она пролила очередную порцию слез и даже пыталась связаться с Дамблдором или Сириусом, но сейчас немного успокоилась.

— Может, его еще отстранят, — усмехнулся я. — Он же "нездоров и опасен".

— Я бы расцеловала Риту Скитер, если бы ее статья действительно оказала такое действие.

Тем временем Гарри объявили, что к нему приехала семья.

— Кто это? — встрепенулся я. — Не Петунья же?

— Не знаю, — Лили нахмурилась, — но думаю, после знакомства с Верноном у нее навсегда отпало желание попасть в Хогвартс.

Оказалось, что это Молли Уизли и ее старший сын Билл.

— Как здорово, что они приехали! — обрадовалась Лили, но тут же загрустила. — Знаешь, Молли, конечно, замечательная женщина и отличная мать, но иногда я начинаю ревновать ее к Гарри...

Я был бы рад подшутить над Лили, но и сам, честно говоря, не избежал этого чувства. Глупо, но все же...

Мы провели день, как на иголках, пока из чаши, наконец, не раздалось:

— Леди и джентльмены, через пять минут я приглашу вас пойти на поле для квиддича, где начнется третье, последнее состязание Турнира Трех Волшебников.

Я крепче обнял Лили. Она закусила губу. Я почувствовал, как у меня трясутся руки, и попытался унять эту дрожь, пока она не заметила.

Я смотрел, как Гарри петляет по лабиринту, и старался думать о чем-нибудь постороннем. Например, представил себе, что бы было, если бы Кубок не превратили в портал.

Гарри бы победил, я уверен. Гриффиндорцы бы разорвали его от восторга. Слизеринцы подавились бы злобной слюной. Чжоу бы поняла, какого парня упускает... И никто бы никогда больше не сказал, что наш сын — больной.

— Ух, ты, — невольно восхитилась Лили, глядя на сфинкса, пропускающего нашего сына, — не думала, что Гарри силен в логических загадках.

И наконец, он увидел его... Кубок.

Наверное, я бы все-таки предпочел, чтобы Гарри схватился за него один. То есть, было, конечно, благородно предложить Седрику общую победу, но учитывая обстоятельства... Мальчик вообще не при чем. У него нет защиты. И поэтому у меня сжалось сердце, когда я увидел, как они оба исчезают.

* * *

Кладбище... Ну конечно, какое еще место может подойти для того, что задумал Волан-де-Морт!

Не успели мы с Лили приготовиться, как из темноты появилась фигура, и в ту же секунду Гарри закричал.

— Хвост! — в ярости воскликнул я, мгновенно узнав подлеца. — Что он делает с моим сыном?!

— Убей лишнего, — раздался ледяной голос.

— Авада Кедавра!

— Нет! — закричала Лили и закрыла рот руками. — Он убил его... убил мальчика...

Она была потрясена. Как ни готовились мы к тому, что сейчас будет происходить, это было ужасно. Я крепче сжал руку Лили. Она прошептала дрожащим голосом:

— Он точно заготовил себе место в аду... Даже жаль, что мы с ним не встретимся...

Тем временем Хвост приковал Гарри к надгробию. А потом направился к свертку... Я больше не мог справляться с дрожью. И со страхом. Он поглощал меня изнутри, как будто это я стоял там, внизу, и смотрел, как варится зелье... Но лучше бы действительно я стоял там... но не наш сын... не Гарри...

Когда Хвост отрубил себе руку, Лили вскрикнула, а я зажал уши, чтобы не слышать его воя. Но увидев, как он направляется к Гарри, я не смог удержать гнева.

— Убери от него свои лапы, крыса!!! — как же я хотел сейчас оказаться там!

Но вот зелье было готово. Я с ужасом смотрел, как из котла поднимается скелетообразная фигура.

Словно я вернулся в один из своих кошмаров. В тот, где мы боремся с Пожирателями Смерти, и вдруг возникает ОН... Только одним своим видом способный внушить панику даже самому храброму... И эти красные щели глаз... Последнее, что я видел, перед тем, как умер, и оказался здесь. Лили всхлипнула.

— Только бы с Гарри ничего не случилось... — пробормотала она. — Только бы он сумел сбежать... только бы выжил...

Но я смотрел, как один за другим появляются приспешники Волан-де-Морта, и не чувствовал ничего, кроме отчаянья. Все мои недавние слова о силе любви напрочь вылетели из головы. Какая любовь, когда тут — ОН и еще множество черных волшебников?!

А Гарри совсем один... Мой сын... Боже, с каким ужасом он смотрит... Как же я хочу сейчас оказаться рядом с ним... Помочь ему...

Лили закрыла лицо руками.

— Я не могу, Джим! — с рыданием произнесла она. — Не могу... Это так ужасно... Мне кажется, я сейчас с ума сойду! Голова как будто разлетается...

Я рухнул перед ней на колени и взял за руки.

— Эй, успокойся, — заглядывая ей в лицо, как можно спокойнее попросил я. — Еще ничего не случилось! И не случится! Он даже дотронуться до него не сможет...

И тут из чаши донеслось:

— Его мать оставила на нем след своей жертвы... Это очень древняя магия, и я должен был вспомнить... глупо было не подумать об этом... но это неважно, теперь я могу прикоснуться к нему.

Мы потеряли дар речи и только тупо уставились в сосуд.

— Но как... — первым обрел дар речи я.

— Кровь, — мгновенно поняла Лили. — Это потому, что использовал кровь Гарри, чтобы вернуться...

Я с ужасом посмотрел на нее. Странное дело, но паника вдруг исчезла с ее лица, и она почти спокойно сказала:

— Что ж, он молодец, что преодолел этот барьер. Но посмотрим, поможет ли ему это.

Не знаю, откуда у нее вдруг взялись силы, но, глядя на нее, я тоже почувствовал, что стал бояться меньше.

До сих пор не понимаю, почему так, но теперь мне было как-то легче наблюдать за происходящим. Наверное, просто прошли первые минуты паники, и вернулась вера в то, что мой сын просто не может умереть. Он столько раз был на волоске и всегда выходил сухим из воды.

И сейчас он вел себя просто невероятно мужественно — откуда только взялось все это в четырнадцатилетнем пареньке? Несмотря ни на что, он боролся из последних сил. Он не дал играть собой, как марионеткой. Я испытывал просто безумную гордость и даже забыл о том, чем это все может закончиться.

— Что происходит??? — удивленно воскликнула Лили, когда Тёмный Лорд вызвал Гарри на "поединок".

Палочки Гарри и Волан-де-Морта вдруг соединила сверкающая золотая нить, и оба оторвались от земли. Мы смотрели, открыв рот, и ничего не понимали. Как вдруг...

Из палочки Волан-де-Морта появился Седрик. Потом Берта, какой-то старик...

— Приори Инкантатем! — дошло до меня, но Лили не успела ответить. Глаза ее вдруг закатились, и она потеряла сознание.

— Лили! — испуганно закричал я, но не успел сделать хоть что-то, как почувствовал, что мое сознание тоже уплывает.

Я открыл глаза и увидел прямо перед собой всех — Лили, Гарри, Волан-де-Морта... Сын смотрел на меня с потрясением, но некогда было разводить сантименты — в голове моментально родился план.

Я подошел прямо к Гарри, на секунду замер — Боже! До чего же он похож на меня! — и наклонился к самой его голове.

— Когда связь будет разорвана, мы задержимся на мгновение... — горячо зашептал я. — Мы дадим тебе немного времени... ты должен добраться до портала, он вернет тебя в Хогвартс... Понял, Гарри?

— Да, — прошептал он, изо всех сил стискивая палочку. Кажется, держать ее было все сложнее.

— Гарри... возьми мое тело с собой, ладно? Отнеси мое тело родителям... — попросил Седрик. Интересно, куда он дальше попадет?

— Хорошо, — ответил Гарри. Лицо его исказилось от напряжения.

Я понял, что пора.

— Сделай это сейчас, — прошептал я. — Приготовься бежать. Давай, вперед...

— Вперед! — крикнул Гарри и опустил палочку. Свет исчез.

Мы тут же окружили Волан-де-Морта, чтобы скрыть от него Гарри. Давай же, сынок, — молил я про себя, — скорее, ты справишься... Я уже чувствовал, что начинаю растворяться, но мне доставляло невообразимое удовольствие видеть страх, написанный на лице главного темного волшебника всех времен. Наконец-то ты смотришь с ужасом, а не на тебя...

Толчок! Я открыл глаза и тут же бросился к чаше. Лили последовала моему примеру. Сработало ли? Помогло? Мы так быстро исчезли...

В чаше виднелся только яростно вопящий Волан-де-Морт.

Ничего не сказав, Лили рухнула на диван и зарыдала, закрыв лицо руками. Я бухнулся с ней рядом, хотел обнять, но ничего не смог сделать. Потрясение от случившегося было слишком велико. Только слезы облегчения, стремительно потекшие по лицу, доказывали, что нам действительно ничего не привиделось, и мы смогли помочь нашему сыну.