Шахматный порядок (гет)

Следующее утро выдалось солнечным, что само по себе было необычным для нынешнего лета. Альбус поскорее собрался и, накинув темно-серый пиджак, спустился вниз. В отличие от своих родственников, он не любил современную маггловскую одежду: джинсы, брюки и особенно ненавидел спортивную обувь. Поэтому, нацепив черные немецкие штиблеты, Альбус, стуча каблуками, пошел вниз.

За столом было тихо. Все родственники Альбуса были в сборе и готовились отправиться на могилу Мари-Виктуар. Идсы уехали, и без них в доме стало чуть свободнее. Говорили тихо, словно похороны были совсем недавно. Только Джеймс пробурчал что-то вроде «из-за вас, гнусных змей…», но поскольку шутку никто не поддержал, то он сразу замолчал. Кофейник блестел новизной, а бабушка Молли хлопотала на кухне. Альбус не сказал никому ни слова, да никто и не попытался с ним заговорить. Быстро съев булку с маслом, он поскорее вскочил и направился к двери.

Шли рядами. Впереди: Артур и Молли, одетые в старомодные черные костюм и платье. За ними — Джинни с Гарри, тоже в черном, не говорящие друг другу ни слова. Следом — Рон и Перси, затем — Гермиона и Флер: первая надела чёрный деловой костюм, вторая — темно-синий. Лицо французской тети скрывала чёрная траурная вуалетка. Далее шли Джеймс с Доминик, которые каким-то образом подружились; затем маленькие Лили и Хью, выводок кузин, и, наконец, Альбус.

Он шел один в хвосте процессии, благословляя Небо, что ему позволено идти одному. Роксана шла рядом с Молли-младшей и о чем-то шепталась. Глядя, как ее спортивные кроссовки лихо перепрыгивают через лужи, Альбус в сотый раз спрашивал себя, не приснилось ли ему ночное происшествие. Говорить об этом не имело смысла: Рокси будет отрицать все с пеной у рта, да еще и обвинит «слизеринскую змею» в клевете. И какая-то кузина охотно подтвердит, что ночью Рокси была с ними. «Они все друг за друга горой!» — с отвращением подумал Ал. Впрочем, теперь он прекрасно понимал, почему Роксана попросилась поселить ее во флигеле. Осталось только открыть ночью старый камин. А заодно кузина обрела славу заботливой родственницы, готова даже уехать почти в сарай ради своих.

— Ты, змееныш, о чем задумался? — фыркнула Роза. — Змеи ищут мышей или лягушек для охоты?

— Может, барсуков… — многозначительно сказала Роксана.

— Вряд ли… Это не удав и не питон, а аспид. Они небольшие, но ядовитые!

— Не в’гемя для п’ге’геканий, — одернула девочек Флер.

Роксана повернулась к Розе и скорчила гримасу, изображая рвоту.

— Штирнер очень усилился, — сказала Гермиона. — Он навербовал себе много сторонников на Ближнем Востоке и в России. В Дурмстранге его идеи очень популярны.

— Интересно, почему? — спросила Рокси. — Он ведь проповедует постоянные войны, какую выгоду это может иметь?

— В любом обществе есть люди, кто хочет войн и хаоса, — ответила Гермиона. — В стабильном обществе у них нет шанса подняться наверх. А война может дать им шанс.

— Но война может и навредить им самим, — вставила Рокси. — Может дать, а может и нет, другие будут обороняться.

— Может… Но поставь себя на их место. Мальчик-полумаггл из Бристоля. Он понимает, — вздохнула Гермиона, — что до министра ему не дорасти: везде своя система связей, свои контакты. А хочется стать министром или главой аврората в юности. Война даст ему такой шанс, не правда ли?

— Правда, — кивнула Рокси. — Но и для войны нужно немало связей и харизмы — заставить людей на такое идти.

— Штирнер ее имеет. Он знает две заповеди, — ответила Гермиона. — Первая — юность хочет романтики и бунта. Вторая — кто был ничем, тот станет всем.

— И Александрина имеет, — протянула Рокси. — Молодежь заявляет, что ещё не кончено ничего мол… И самим выгодно — лишние союзники не помешают, и народ интересуется. Спасибо за пояснение.

«Ты-то уже обзавелась связями и на случай победы другой стороны», — ехидно подумал Альбус, оценивающе рассматривая Роксану.

— Думаю, так сейчас рассуждают ребята, которым не везёт с фамилией. В Министерство хода, наверно, не будет, разве что на самые низкие должности — мало ли что, раз даже в школе не особое доверие, а так, мол, справедливость, романтика, новый мир… — махнула Рокси.

Наконец семья Поттеров-Уизли подоспела к могиле Виктуар. Не хватало ещё одной родственницы: Габриэль, младшей сестры Флер и, следовательно, родной тетки погибшей. Колумбарий был небольшим строением посреди газона, напоминавшим стеклянный шкаф. На полочках аккуратно стояли несколько урн, под каждой из которых загоралась зеленая надпись, как только человек протягивал руку.

Не успели присутствующие удивиться отсутствию родственницы, как вдруг раздался шум. Он, однако, довольно быстро завершился и рядом стояла… Габриэль. Альбус не удивлялся: он слышал от старших о трансгрессии — весьма полезной способности перемещаться на любое расстояние.

— Здравствуйте, — кивнула она с лёгкой улыбкой, которая, однако, казалась натянутой. Все понимали ее состояние: все же смерть Вики и для неё большое горе.

Габриэль была весьма похожа на старшую сестру, правда рост её был меньше и длинные волнистые волосы отливали золотом, а не серебром. Француженка предстала перед родственниками в черном бархатном платье и темных лодочках.

— Доброе утро! — неожиданно улыбнулась Джинни. Альбусу показалось, что в голосе матери есть насмешка.

— И вам того же, — протянула Габриэль.

Джинни хмыкнула и иронично взглянула на родственницу.

Альбус переводил взгляд с матери на тетю и обратно. Он давно заметил неприязнь между ними, но причина ему была неизвестна.

— Ты все-таки сочла возможным появиться в этом доме? — бабушка Молли, к удивлению Альбуса, пристально посмотрела на нее.

— Я не дома, а на могиле племянницы… — синие глаза тети Габриэль смотрели на Молли Уизли с легкой насмешкой. Гарри, похоже, забыл убрать руку и словно держал Габриэль за плечо.

— Доброе утро, Габи! — тепло улыбнулся Гарри.

— О, Арри… — Габриэль, стуча каблуками, подошла к нему и трижды прикоснулась щекой к его щеке. — По-французски! — улыбнулась она, чуть смущённо.

Альбус слегка нахмурился. Почему его матери так неприятна Габриэль? Прижалась к отцу — но это же не значит, что они пара, лишь традиции! Мальчик слышал от Флер, что у французов принято так приветствовать хорошего знакомого.

Джинни, однако, не сдержалась. Едва Гарри убрал руку с плеча Габриэль, как она усмехнулась:

— Наконец расстались? — тихо, но ядовито сказала она.

— Как видите, — пожала плечами Габриэль.

Стоя у колумбария, Альбус вспоминал о погибшей кузине. Виделись они редко, но мальчик помнил, что всегда позитивная, находчивая, добрая, Виктуар практически единственная из всей его родни не возражала против поступления Ала на Слизерин, чего и не скрывала от него… Причин Альбус не знал, но и неважно. Отличный человек и настолько короткая жизнь, ужасная гибель… Почему? За что? Что принесло проклятых дементоров в школу?

Альбус оглянулся. Джинни стояла в строгом черном платье чуть ниже колен, опустив ресницы вниз, Гарри был одет в темно-синий пиджак и чёрные брюки.

— Было дело, что я ругала ее, но очень редко приезжала… Не сблизились настолько насколько могли, смерть пришла так быстро, — в голосе Джинни слышалась грусть.

— Если бы я не позволил дементорам уйти… — покачал головой Гарри.

— Это не твоя вина, Арри, — поддержала его Габриэль с придыханием, на что Поттер глубоко вздохнул.

На лице Джинни снова мелькнула гримаса. Флер Уизли, бледная, как мел, едва сдерживала слезы и тихие утешения Билла были бесполезны. Альбус прекрасно понимал ее состояние — все же Виктуар ее родная дочь и Флер приходилось тяжелее всех собравшихся

Притих и Джеймс:

— Она всегда была такой веселой, такой открытой, — еле слышно проговорил он. — Смерть и Вики это что-то несопоставимое.

«Это имбецил выучил такой сложный панегирик? — хмыкнул про себя Альбус. — Ну, подлинно чудесно!» Несолько сухих листочков уже упали на газон, напоминая, что осень все же не за горами. «Как, впрочем, и смерть!» — поймал себя на мысли Ал.

Кивнув, Артур отошел от колумбария. Следом с печальными лицами отошли Перси и Гарри. Габриэль подошла к Поттеру и положила ему голову на плечо, обхватив спину белой перчаткой:

— Виктуар была такой молодой… Такой юной… — всхлипнула она.

Джинни внимательно посмотрела на них.

— Все никак не расстанетесь? Может, хоть на могиле уделите друг другу внимания немного меньше?

— Я успокаиваю родственницу… — пристально посмотрел Гарри на жену.

— Ах, какая милая родня! — фыркнула Молли. — Какая трогательная забота!

— Ох и свин… — прошептала Джинни.

Альбус дернулся. Мать вдруг неприязненно посмотрела на него.

— Ты чего тут встал? Догадаться помочь почистить колумбарий так трудно?

— Ну, а я при чем? — спросил Альбус, стараясь изо всех сохранять спокойствие.

— Ты не при чем, конечно! — усмехнулась Джинни. — Твою позицию «третьего радующегося» я отлично знаю! — бросила она.

— Мама…

— А что, не так, что ли? — прищурилась она. — Знаю, всё я отлично знаю про вас и ваши подлости, — махнула она рукой. — Все блоки против меня какие-то создаете? Давайте, создавайте дальше!

— Ну что, будем собираться домой? — прищурился Рон.

— Да, домой… — вздохнула Молли.

Флер, однако, не слушала их, а держала в руках урну.

— Шли-шли, а побыли всего минуту? — с тихой горечью сказала она.

— Не минуту, а почти пятнадцать… — Гарри посмотрел на часы.

Альбус чувствовал себя далеко не в самом хорошем настроении. Почему мать постоянно к нему придирается? Хоть объяснила бы причину. Мальчик никак не мог понять, чем именно он провинился на кладбище и что за некие козни готовят маме? Разве он, сын, обязательно в них замешан? Чепуха. Идя в комнату, Альбус услышал разговор Рокси и других кузин.

— Видимо, тетя Габриэль все ещё влюблена в дядю Гарри, — фыркнула Рокси тихо.

— Да ты что? — недоверчиво хмыкнула Молли. — Маловероятно.

— А с чего ты взяла, что она в него влюблена? — спросила Роза, всем видом показывая неодобрение.

— Почему? Ты обратила внимание, что они на могиле практически не отходили друг от друга? Ещё и обнимались нежно… Уверена, что их сразило горе от участи Виктуар?

— Тогда, получается, тетя Габриэль пришла только ради Гарри? Но ведь она родная тетя Виктуар, может она и правда нашла поддержку, вот и все. Кроме того, у Гарри есть семья, дети, — пожала плечами Роза.

— Тихо! — прикрикнула внезапно появившаяся в коридоре Гермиона, неодобрительно посмотрев на детей. Альбуса она тоже одарила внимательным взглядом, будто он нарочно подслушивал.

Мальчик посмотрел на слегка хмурящееся августовское небо. Воистину, чем ближе осень, тем радостнее становится на душе.

* * *

На следующий день Альбус решил отправиться в Косую аллею. Естественно, подготовку к школе никто не отменял: необходимо купить новую одежду, учебники. Кроме того на улице можно было хоть немного расслабиться от постоянного шума и ссор, царящих сейчас в его семье. Не было очередного скандала родителей и практически ежедневных насмешек кузин. Альбус был рад, что шел один, ещё и потому, что предоставлялась отличная возможность заглянуть в «Горбин и Бэрк».

Сердце Альбуса тревожно билось. Умом он уверял себя, что идти в «Горбин и Бэрк» не стоит. Однако в душе он знал, что непременно пойдет туда, и ничего с этим не поделаешь. Он пойдет туда обязательно, потому что так надо. «Кому надо?» — спрашивал себя Альбус. Он не мог найти ответ на этот вопрос, но прекрасно понимал, что в магазин он всё же отправится. И оттого, что он не мог найти ответ на свой вопрос, на душе становилось еще противнее.

Альбус вошел в Косой переулок неуверенно. Было весьма непривычно идти одному, без окружения множества родственников. Он все ещё пытался бороться с желанием пойти в «Горбин и Бэрк», но ничего не мог с собой поделать.

На нижнем этаже «Флориш и Блоттс» как обычно было полно народу. Альбус стал рассматривать книги, ищу что-нибудь об арабской магии времен Халифата, как вдруг его внимание привлекли две гриффиндорки. Алу обе они были знакомы: первой была высокая Кайли, второй — ее подруга Милли Лайонт. Альбус прислушался. Они, похоже, спорили о каком-то происшествии. «И Кайли, как обычно, читала мораль подруге», — фыркнул Поттер.

— А разве они ее поддерживали? — Удивилась Милли. — Энтони не сказал ни слова.

— Но Энтони говорил, что она еще и умная или что-то типа того, — назидательно сказала Кайли. — Очень неудачно, если видишь, что твои подруги явно неуверенно себя чувствуют рядом с этой девицей.

Альбус прищурился: он сразу понял, что речь идет об Энтони Лайонте: старшем брате Милли. Энтони дружил с Фредом Уизли и считался одним из лучших игроков в квиддич.

— Он хотел мира. Что-то вроде: «Ребята, ну хватит враждовать не из-за чего!», — прощебетала Милли.

— Тогда надо было не Доминик хвалить, а подруг, — не успокаивалась Кайли. — Говорить, что они и красавицы, и умницы, и Доминик им в подметки не годится. Девочки бы увидели, что все хорошо, их по-прежнему любят и ни на кого не меняют, и успокоились бы.

«Клоунесса!» — подумал Альбус, едва не прыснув от смеха.

— То есть Доминик надо опускать только за то, что она не изволит нравится тебе и кому-то там еще? — Милли, казалось, была искренне потрясена.

— Доминик надо было покритиковать (да она и заслужила это), но это даже не самое главное, — продолжала Кайли не терпящим возражения голосом. — Главное — польстить подругам, чтобы укрепить их пошатнувшуюся, видимо, уверенность в себе. Разве для того, чтобы поддержать друзей, не стоит за глаза покритиковать постороннего человека, которому от этого ни холодно, ни жарко?

Альбус глубоко вздохнул: была не была. Лучше сходить в магазин как можно раньше, иначе можно будет нарваться на кого-то из знакомых, форму и книги он всегда успеет приобрести. Впрочем, подумав немного, Альбус всё же купил учебники. Если кто-то привяжется, лучше сказать, что он покупал учебники, а теперь пошел за формой. Да, так будет логичнее. Заметив знакомый поворот, Альбус двинулся вперёд. Вдалеке показалась знакомая тонкая фигура. Неужели Рокси? Что она здесь делает?

Неожиданно от дома отделилась тень в лиловом плаще и чёрной шляпе.

— Мистер Булстроуд? — изумился Альбус.

— Тише, мой мальчик, тише! — знакомый человек в очках приложил палец к губам. — Пойдём, — шепнул он.

На душе стало радостно и приятно, словно он увидел старого товарища после долгого пребывания у чужих. Словно он был путешественником, вернувшимся домой из дальних краев.

— Мистер Булстроуд… — оглянулся Альбус. — Вы, как я слышал, скрываетесь от министерства? — Нависавшие силуэты домов казались мальчику настолько тёмными, словно их закоптила сажа.

— Не волнуйтесь, мой мальчик, я на легальном положении, — достав серебряный портсигар, Булстроуд закурил.

— У них нет фильтра? — изумился Ал.

— Это папиросы, мой друг. Большая редкость ныне.

— Я не слыхал про них… — честно сказал Альбус. — У отца и тети Гермионы только сигареты.

— Да, да… Папиросы — это частичка старого доброго мира, — улыбнулся Булстроуд краешками губ. — Частичка, которую они, — в его голосе мелькнула нескрываемая нотка презрения, — Забыли уничтожить. Или не смогли, — добавил он, выпустив дым.

— А что это за мир? — спросил Альбус, глядя, как налетевший дождь начал барабанить по луже.

— Мир, где Королева мудро правила и магами, и магглами. Мир, где были Законом Род и Честь. Мир, где ценились благородство и заслуги. Мир, где древние маги по праву рождения были выше магглорожденных.

Булстроуд достал из кармана маленький стеклянный шар и отправил мальчику. Альбус поймал его и присмотрелся. В шаре тотчас мелькнула картинка, словно нарисованная пастелью или акварелью. Она изображала старинный замок на холме, поросший плющом и травами. В окошке главной башни, донжона, мерно горел свет, словно завлекая путников в промозглый летний вечер.

— В том мире даже магглы ходили в пиджаках и смокингах, в платьях и туфлях, а не в нынешних лохмотьях, — скривился Булстроуд.

— И этот мир… погиб? — пролепетал Альбус, отчего-то вспомнив дом Ноттов.

— Почти… — вздохнул Булстроуд. — Но ведь мы с тобой должны его вернуть, не правда ли? — подмигнул он.

Дождь усилился, проникая уже и под навес. Булстроуд мгновенно наколдовал большой черный зонт, под которым оказались они оба.

— А как можно вернуть прошлое? — спросил Альбус, глядя на воду. Его взрослый товарищ в плаще и шляпе казался ему воплощением того ушедшего мира.

— А как МакГонагалл вернула правильную форму? — задумчиво посмотрел Булстроуд на лужу. — Как сказано в тибетской книге «Бардо тхедол», ни Закон, ни Хаос не должен править миром. Вчера победил Хаос. Ныне Закон нанёс поражение Хаосу. А завтра слуги Хаоса вновь потеснят Закон. Порой равновесие нарушается в одну сторону, и тогда смертный его корректирует. Но мировые весы будут качаться вечно…

— Мой отец скорректировал равновесие? — задумчиво спросил Альбус.

— Да. Как и все члены обоих Кругов, — кивнул Булстроуд. — Они корректируют равновесие Света и Тьмы.

— А как узнать, кто скорректирует равновесие? — вытянул шею Альбус. Сейчас, в отличие от дней, проведённых дома, ему хотелось слушать и слушать.

— Когда наступит время корректировки баланса это станет ясно само собой, — улыбнулся Булстроуд.

— А когда наступит время?

— Время… — Он снова затянулся папиросой. — Моя бабушка рассказала мне интересную историю. Зима тридцать пятого была невероятно теплой. Зимой тридцать шестого года вообще не было снега и шли дожди. Все говорили, что это начало потепления и скоро растают льды Гренландии. Но мудрый профессор травологии Герберт Бири лишь ехидно улыбался ученикам и говорил, что это начало небывалого похолодания! И в самом деле: лето тридцать восьмого года стало дождливым и холодным, а зима тридцать девятого года была со снежными бурями. Во время войны с Гриндевальдом снегопады были такие, что даже не всегда выходил Хогвартс-экспресс.

— Холод наступает когда очень тепло, а тепло, когда очень холодно? — удивился Альбус.

— Больше, мой мальчик, больше… Когда система добивается слишком многого, она на грани смерти. Цветение ромашки есть начало ее увядания, — сказал Булстроуд.

— А тетя Гермиона так гордится, что у нас в волшебном мире идет либерализация и мы достигаем того, чего магглы, — качнул головой Альбус. — У маглов уже не просто политические свободы, а узаконены всевозможные свободы.

— А я бы на их месте дрожал от страха, — поднял брови Булстроуд. — Если это так, то это предвестник скорой и очень жестокой тирании!

— Почему? — удивился Ал.

— Это правило знает любой человек, играющий на бирже, — продолжал Булстроуд. — Слишком резкий подъем акций означает начало их небывалого спада.

— А почему акции нельзя всегда держать на высоте? — спросил Альбус. Он не заметил, как ноги сами собой понесли их к «Горбин и Бэрк».

— Потому что их небывалый рост означает их переоценку. А переоценка это нечто неестественное. А за неестественное никто не хочет постоянно платить.

— Мистер Булстроуд, а что если мы будем постоянно держать курс наших акций на высоте? Мы ведь можем делать это через подставных игроков.

Альбусу казалось, что он говорит небывалую хитрость, но его знакомый лишь улыбнулся.

— Теоретически, да, дружок. Мы можем поиграться так месяц-другой. Но у нас быстро кончатся деньги на их покрытие. Тогда или акции рухнут сами, или мы возьмем деньги в долг, и когда наши долги попадут на биржу, наши акции рухнут сами собой. И между прочим, это отличный биржевой индикатор, — сказал Булстроуд. — Если некто держит курс акций завышенным, значит, он готовит большую аферу.

— А какую? — спросил Альбус, слушая, как крупные капли барабанят по зонту.

— Например, сбросить их идиотам по дорогим ценам. А когда у них в руках они обанкротятся, то убытки понесут они.

— А вы играете, мистер Булстроуд?

— О, я старый медведь, мой мальчик!

— Медведь?

— Да. Быки играют на повышение курсов акций, а мы, медведи, на их понижение. То и другое — профессия.

— И вы соревнуетесь с быками как Гриффиндор и Слизерин? — догадался Альбус.

— Очень редко, мой мальчик, очень редко. На самом деле мы чаще всего дружим с быками. Представь, владелец компании хочет выяснить, надежны ли его акции. Мы играем на понижение, быки на повышение. Акции лопнули и пошли вниз. Хозяин теперь знает: акции не пойдут вверх, выходить с ними рано. Или акции пошли вверх, несмотря на все труды нас, медведей. Прекрасно, можно идти на большие торги! И мы, и быки подсчитываем доход.

«Горбин и Бэрк» показался Альбусу все тем же сумрачным помещением, как и в прошлом году. Альбус чувствовал непонятную внутреннюю тягу к этому месту. Ничего такого уж страшного не было, все казалось привычным. В полутьме у входа горели свечи. Со стен таращились маски, но не сказать, что так уж пугали. На прилавке человеческие кости — наверно, принесли какие-то археологи с раскопок. Альбус чувствовал непонятную внутреннюю тягу к этому месту. Ничего такого уж страшного не было, все казалось привычным.

— Не тот ли это несгораемый шкаф, через который отец нашего Малфоя запустил Пожирателей Смерти в Хогвартс? — спросил Ал. — Я знаю, его брат-близнец в Выручай-комнате! — похвалился он.

— А, нет, дружок… — улыбнулся Булстроуд. — Тот шкаф после войны деактивирован. Хотя… — нахмурился он.

— Что значит «хотя»? — спросил Альбус.

— «Хотя» значит, что в нашем мире нет ничего постоянного. Вы слышали о темном маге Амелбиусе?

— Он, кажется, создал Круг Тьмы в девятом веке?

— Именно так, мистер Поттер. Так вот, он подарил врагу, королю Карлу Толстому, проклятое ожерелье. Тот с помощью сильного колдуна деактивировал его и был счастлив. Тогда Амелбиус отправился в Египет и нашел там папирус с заклинанием, как снова активировать его на расстоянии…

— Чем могу служить мистеру Поттеру? — Горбин, как обычно, появился словно из ниоткуда.

— Добрый день, сэр! — наклонил голову Альбус. — Хочу купить у вас какую-нибудь интересную книгу.

— Прекрасное желание! — морщинистое лицо Горбина скривилось в подобие улыбки. — Хотите почитать о тёмных артефактах или о расширенных тёмных проклятиях?

«Про Круг Тьмы!» — прошептал в голове холодный голос.

Я слышал об одной книге… — осторожно сказал Ал. — Она называется «Круг Тьмы. Изучение черной магии».

— А! — Горбин бросил взгляд на витрину. — Это старая и очень редкая книга! Сейчас у меня ее нет, но я мог бы заказать ее для вас, мистер Поттер.

— Заказать?

— Да, их осталось очень мало в Британии. Боюсь, придется подождать примерно с месяц- другой. И, к сожалению, заказ будет не дешевым.

— Не беспокойтесь, я дарю ее мистеру Поттеру, — улыбнулся Булстроуд. — Пусть это будет мой подарок ему на день рождения!

— Спасибо… А как я его получу? — хлопнул ресницами Альбус.

— Я пришлю ее вам в школу под видом учебника по «Расширенному зельеварению», мистер Поттер, — спокойно сказал Булстроуд. — Дальше вы спокойно применяете Yaviciome и наслаждайтесь!

— Ну вот и улажен вопрос, — кивнул Горбин. — Прекрасный выбор, мистер Поттер, прекрасный! Сразу виден будущий…

— … ученый, — многозначительно добавил Булстроуд. На потрескавшихся губах Горбина появилась усмешка.

Альбус чувствовал, как на сердце появился легкий холодок. Одна половина его души была счастлива, что он наконец прочитает так волновавшую его с Пасхи книгу. Другая говорила, что он совершает большую ошибку и надо поскорее бежать из магазина куда глаза глядят. Ал поскорее заткнул этот голос, но все равно чувствовал волнение, словно он делает нечто непоправимое.

— Сэр… А что это за зеркало? — С интересом посмотрел он на раму.

— Зеркало? Один из входов в ту сторону, мистер Поттер, — хохотнул Горбин.

Ал внимательно посмотрел на зеркальную гладь, словно силился понять, в чем заключается этот вход.

* * *

— Поздравляю, комбинатор! — капитан слизеринской команды по квиддичу закатил глаза, когда всё-таки добился от друга объяснений. — Он же таким образом вторым В-Волдемортом станет!

Дерек пожал плечами, а затем рассмеялся забавной шутке приятеля. Это ведь действительно почти правда… Но Дерек шутил, что предпочитает действовать почти как Малфои: незаметно и осторожно, именно это ему и предстоит. Юноша слегка улыбнулся уголками тонких губ, послав Руквуду мысленные аплодисменты.

За окном мелькал лес. Деревья стояли нарядными и нереально красивыми. Они облеклись в пёстрый осенний наряд, словно готовясь к большому празднику. Листья, будто окрашенные волшебной кистью в оранжевый цвет, медленно кружились в воздухе и тихо падали на землю.

«Только смотри: Малфои доигрались!» — говорил периодически Адриан.

«Ну я же не буду дословно повторять каждый их шаг!» — отвечал Дерек.

— Именно так. А что?

Адриан нахмурился. Затем, помолчав с минуту, ответил:

— Сам Альбус может оказаться не готовым или просто неподходящим. Если честно, это, наверно, бред, но мне на секунду казалось, что Мастер это… — Он многозначительно посмотрел на Дерека.

— Я? Ты прямо как МакГонагалл, честное слово! — с усмешкой признал Яксли, на что друг шутливо развел руками.

— Ты прекрасно знаешь, что я не склонен управлять другими. Да и сражения не совсем моё. Не знаю… Я больше по психологии… Да, мне легко в обучении, но этого недостаточно. Я ведь не единственный на всю школу, кому учеба даётся. Плюс к тому же, стал бы я этим Мастером, а что дальше? Вряд ли сразу изменилось бы еще что-нибудь существенное, а так…

— Дался вам этот Поттер. Сын Мальчика-Который-Неуч и Уизели, — фыркнул Адриан, посмотрев в окно: лес заканчивался, спустя некоторое время должна была начаться горная поверхность.

— А давай посчитаем! — горячился Рек. — Во-первых, Поттер-старший явно будет в шоке, если узнает обо всем этом, и начнет ошибаться. Рыжая замминистра только подтолкнет, сама того не понимая, со своей вечной спешкой.

— Как ты ее назвал? Рыжая замминистра? — прыснул Адриан.

— Ну, а разве нет? Во-вторых, — загнул палец Рек, — Ал подходит практически по всем параметрам. Амбициозный, желает доказать, что он не хуже отца, умен и может расположить к себе.

— На первом-то курсе? — недоверчиво поднял бровь Адриан. Все же ребенок ещё, да и только…

— Да, дружище, на первом. С ним большая половина второкурсников общается, и вообще многие. В-третьих, он довольно сильно отличается от брата и отца. Не могу понять, чем это вызвано, но это так. Послушай, ОНА считает, что он тот самый мастер. ЕЙ-то ты веришь?

— ОНА это доверила тебе?! Но ты же…

— Не один. Сам напросился, но почему нет? ОНА верит и надеется… Знаю, что я школьник и мне только семнадцать, но это для НЕЕ не самое важное, правда ведь? Да и для меня. Если есть возможность для каких-либо действий, если ОНА доверяет мне, то не думаю, что нужно бездельничать. Особенно в нынешнее время… А насчет моей фразы про Селвин…

— Ну, а она-то тут при чем? — недоумевал Адриан.

— Слишком добрая и всегда стоит за справедливость, — поморщился Дерек. — Только вот какую, никак не понятно.

— А что плохого? — пожал плечами его друг, взглянув на высокие горы, показавшиеся за окном. — Или она его изменит?

— Именно. И в светлую сторону. Хотя, возможно, она и сама поменяет взгляды, когда станет постарше. И в-третьих, — прошептал Дерек, — Мальчишка — змееуст.

— Да ну? Он говорит на парселтанге? — от изумления глаза Адриана сощурились.

— Вот так. Помню, натравил на грифов целую стаю змей. Еще и сказал Нотту, будто настоящий слизеринец всегда управится со змеей.

— Но… Каким образом? — черные кудряшки Адриана чуть прилипли к вспотевшему лбу.

— Я почем знаю? Они ведь Певереллы… — поморщил лоб Дерек. — Идут от одного из братьев. Слизерин от другого, Кадма вроде…

— Слизерин не их крови. Он породнился с ними…

— Рассказывай байки! — махнул рукой Дерек. — Слизерин от Кадма, говорю я тебе!

— Слизерин в десятом веке жил, упертая голова!

— А Певереллы в девятом! — постучал себя по лбу Яксли. — Все сходится, дурья башка!

Вода в Черном озере была еще мутной после недавно сошедшего льда. Волна, разбежавшись, накатила на песчаную отмель. «Как на море», — отчего-то подумал Рек. Холодном море в Уэльсе… Там на валунах магглы поставили муляж замка в виде кирпичной башни. Дерек смеялся их выдумке, вдыхая аромат сосен. В конце концов, он ничего не имел против магглов самих по себе: живут да живут своей жизнью. Зато многие магглорожденные волшебники вызывали у него омерзение.

— Неужели через столько веков они змееусты? — недоумевал Адриан.

— А в сущности, что мы про их род знаем? — замялся Дерек. — Не расти Дамби Поттера, не известно, кем он вырос бы…

— Ты ненавидишь Дамблдора, но он ведь такую же операцию провел с Гарри, чтобы тот стал Избранным, — с усмешкой напомнил Руквуд.

— Нет, нет, нет! Не за это! — закачал головой Дерек. — За то, что сам, темный маг и друг Гриндевальда, еще смел что-то пищать про борьбу с темной магией. Чья бы корова мычала про темную магию!

— Он же вроде бы раскаялся… Стал светлым… — опешил Адриан.

— Где? Где? — напирал Дерек. — Где он сказал: «Не виноватый я, простите меня, бородатого?» Кто это слышал? Да никто! Ты только представь степень мерзости: друг Гриндевальда рассказывает деткам, как хороши волшебные сказочки Барда Биддля! — сплюнул он.

— А что ты хочешь от меня? — вздохнул Адриан. Некоторые деревья оставались зелёными, но приближалась позолота: начиналась осень.

— Я тебе сейчас все объясню… — понизил голос Яксли. — Надо достать один очень редкий фолиант середины шестнадцатого века. Сумеешь?

Да уж, задание из легчайших, нечего сказать — вербовать собрался… а если не выйдет? А если догадаются? Если дойдет до Альбуса, дойдет и до его отца. Тогда что делать? Не в тюрьму же садиться вслед за многими Пожирателями Смерти, правда? Хотя совершеннолетие не за горами, как знать, черт возьми… Адриан чем больше думал обо всем этом, тем сильнее осознавал собственную беспомощность — в курсе всей информации теперь, да…

Сам Альбус Дамблдор был Дереку безразличен, но он не слишком-то хотел оказаться похожим на человека, который завоевал победу. Дерека раздражало, что гриффиндорцы не устают ту победу припоминать, в то время как для многих слизеринцев она обернулась крупными проблемами. Дамблдор, мягко говоря, не такой уж и ангел. Но Дамблдор это Дамблдор. ОНА другая.

«В школе обсудим детали», — решил он про себя.

* * *

Адриан Руквуд стал лучшим другом Дерека Яксли с того момента, как они первый раз в жизни поехали в Хогвартс. Позднее Адриану смутно казалось, будто он видел Река в Хогвартс-экспрессе, — как он сидел в каком-то купе у окна, читал книгу и ни на кого не смотрел. Возможно, так оно и было, хотя Адриан не был полностью в этом не уверен. Во всяком случае, это было бы очень на него похоже. Впрочем, в поезде Адриан бы его и не запомнил, не до того было. Заглянувший Корвин Фоули повел его знакомиться с приятелями, среди которых сидели две совершенно одинаковых девочки, чьи длинные черные кудри закреплялись изумрудного цвета заколками. Они не были одеты богато, но красоты от этого не теряли, а в их карих глазах читалась какая-то загадка.

Они весело смеялись в купе, разглядывая учебник по трансфигурации для третьего курса. Эрика недоумевала, зачем нужно превращать черепаху в чайник. Допустим, у человека нет под рукой чайника, так ведь и черепахи не попадаются на каждом шагу… «Чайник в черепаху — не проблема, а вот черепаху в чайник — попробуй отыщи!» — смеялась Эмили. Неожиданно дверь открылась и в купе заглянул темноволосый мальчик с карими глазами.

— Можно к вам? — быстро поинтересовался он. — Все купе уже заняты…

— Нет, нельзя, — с веселой улыбкой проговорила одна из близняшек, но тут же махнула рукой. — Шутка. Заходи.

— А как тебя зовут? — тихо уточнила другая.

— Дерек Яксли, — с готовностью отозвался мальчик.

— Я Эмили Рейнолс, — представилась более тихая из девчонок. — А она — Эрика.

Тем временем пухлая женщина как раз привезла тележку с многочисленными сладостями.

— Дайте нам три боба, — быстро попросила Эрика.

— Мы возьмем всё, — Рек уверенно протянул продавщице деньги, чем вызвал удивленные взгляды близняшек.

Деваться было некуда — общие сладости придают любому спору приятельский характер, особенно, когда едешь в школу первый раз. Дерек даже улыбнулся, глядя, как покачивается его черный чемодан: сам себе он казался сейчас ужасно взрослым.

— Привет, — неожиданно раздался тонкий голосок. Это оказалась невысокого роста голубоглазая девочка, чьи золотистые волосы были заплетены в тугую косу. — Можно?

— Естественно, — закатила глаза Эрика.

— Я Брукс. Натали Брукс, — неуверенно представилась незнакомка.

— А я Гонт. Эмилия Гонт, — отозвалась Эмили, чем вызвала веселую улыбку на лицах собеседников. — Да, шучу, садись. Эмилия Рейнолс, а это моя сестра Эрика и Дерек Яксли.

Услышав фамилию мальчика, Натали бросила на него пристальный, слегка холодный, взгляд, но тот выдержал его вполне спокойно, приподняв бровь. Однако, Брукс довольно быстро отвела глаза, присев рядом с девочками.

— На какой факультет собираетесь?

— Думаю, что попаду на Слизерин, — одновременно ответили близняшки, что вызывали некую симпатию своим неиссякаемым оптимизмом.

— Сейчас этот факультет не особо популярен, после выпуска стольких преступников, — вставила Натали, покачав светловолосой головой. — Я бы хотела поступить на Рейвенкло или Хаффлпафф. Люблю трудиться и изучать разные предметы.

— Я тоже люблю читать, — с готовностью подключился Яксли, разворачивая конфету.

— Но это же скучно — просто учиться! — всплеснула руками Эрика. — Почему бы нам, например, не взорвать что-нибудь?

— А почему бы и нет? — загадочно улыбнулась ее сестренка.

— Ну и поймают вас учителя, — равнодушно отозвалась Натали, задумчиво глядя в окно. — К тому же, от этого самого взрыва вы можете пострадать сами.

— Мы? — даже удивлялись одинаково!

— Ты издеваешься, — слова Эри прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос. Мерлинова, борода, абсолютный ребенок!

— Не вижу в этом смысла, как и в поступлении на Слизерин, — гордо заметила Брукс. — К тому же я магглорожденная, а мне известно, как на этом факультете относятся к таким, как я.

Дерек задумался. Вероника говорила, что магглокровки не слишком подходящая для настоящего волшебника компания. Натали казалась неплохим человеком, но вся эта ее правильность немного раздражала — надо же, вредная какая, смысла, мол, не видит!

— Ой, а на Гриффиндоре головой не думают, рейвенкловцы только притворяются, что умнее всех, а хаффлпаффцы странные, — не сдержалась Эмили, но тут же смутилась. — Прости.

— Не странные, а тупые, — не сдержался Дерек. — Дом тормозов.

— Не нужно извинений, — махнула рукой Натали. — Но совсем не стоит обвинять людей, которых ты даже не знаешь. И, думаю, нужно переодеться. Скоро уже Хогвартс, — после этих слов девочка медленно поднялась и, держа спину прямой, как струна, удалилась из купе, оставив компанию в лёгком недоумении.

— А ты случайно не сын Аннабель Макмиллан? — прищурилась вдруг Эмили, глядя на Дерека.

— Допустим, сын. А что? — посмотрел он в окно на горы, поросшие густым лесом. Поезд как раз тормозил на резком повороте, за которым начинался старинный мост через горную речку.

— О! Твоя мама была способна на экстравагантные поступки! — многозначительно сказала Эмили. — Вечная тихоня и лучшая подруга Алекто Кэрроу. Староста Слизерина, она однажды после победы за кубок по квиддичу лихо отплясывала в гостиной джигу под аплодисменты. А когда Элеонора Флинт прозвала ее нищенкой, продемонстрировала всем подругам дорогие чулки.

— Как так? — мотнул головой Рек, все еще не веря в происходящее.

— О, это было что-то! — сказала Эрика. — Не говоря ни слова, она поставила ножку в лаковой туфле на стул, слегка сдвинула юбку и медленным, ласкающим жестом провела пальцами от щиколотки до коленки. У нее одной были шелковые чулки! Настоящие, тонкие и стоящие бешеных денег: не колготки какие-нибудь. Флинт разревелась от зависти, — добавила она.

— Вы откуда это знаете? — хмыкнул Дерек.

— Та вечеринка стала легендой Слизерина, — ответила Эмили. — Твоя матушка стала, как победительница, танцевать с парнем этой Флинт, представляешь? А Алекто им поставила пластинку с довоенным танго про шампанское.

— «Брызги шампанского»? — спросил Дерек.

— Именно, — подмигнула ему Эрика.

Смущенный Дерек молчал, не зная, что и ответить. Он сам не очень понимал, было ли ему стыдно или, напротив, очень весело.

— А потом? — спросил он.

— А потом твоя мама разулась, прыгнула на стул и танцевала, покачиваясь из стороны в сторону! Она была пьяна первый раз в жизни, — уточнила миролюбиво Эмили.

— Давай обольем Натали? — вдруг предложил ему Адриан.

— А почему бы и нет? Отменная идея окатить эту зазнайку! — ответила Эрика.

Болтовню обо всем на свете они вчетвером продолжили даже после праздничного ужина, когда пошли в гостиную Слизерина. Дружба окрепла с началом занятий, когда Адриан, для друзей Риан, стал списывать у Дерека зелья и ЗОТИ. Не сказать, чтобы у него совсем не было способностей и мозгов — этого у Руквуда было не отнять! Веселый, непосредственный, но в то же время с сильной ленцой, и что делать с этой своей ленью он не знал. Всегда озабоченный Дерек находил, должно быть, отдушину в его обществе. Эти двое, оставаясь наедине, могли перевести в забаву и пророчество Трелони, и всё, что угодно.