Шахматный порядок (гет)

На следующее утро слизеринцы явились на завтрак последними. Они пришли перешептываясь, все взъерошенные, с красными опухшими веками, словно в эту ночь совсем не смыкали глаз. И в самом деле, никто из них не спал. Всю ночь они искали виновника и гадали, что же значило послание. Альбус просто наблюдал за ними, не принимая участия в поисках и обсуждениях не потому, что у него не было никаких соображений по этому поводу, а потому что был слишком потрясен, чтобы высказать своё мнение.

— Что это с вами со всеми? — спросил мальчик из Рейвенкло.

Слизеринцы переглянулись, напряженно засмеялись и стали рассаживаться за свой стол. Никто из них не хотел говорить рейвенкловцам, что произошло. Про себя Ал тяжело вздохнул. Они бросали жребий, и каким-то непостижимым образом именно ему выпало рассказать обо всем директору. Профессор Макгонагалл о чем-то разговаривала с профессором Уизли, что еще более усложняло дело. Гермионе предстояло услышать обо всем от Альбуса, а не со слов директора Макгонагалл. Альбус понятия не имел, почему у него от этой мысли подкашивались ноги, но это было действительно так. Когда остальные уселись, Том сделал глубокий вдох, сжал зубы и направился к столу преподавателей.

— … действительно весьма забавная ситуация, — бодро проговорила Макгонагалл Гермионе. — Так вот тогда я сказала ему…

— Директор Макгонагалл, — прервал ее Альбус, поправив очки. Ему совсем не хотелось начинать разговор с Макгонагалл при Гермионе Уизли.

— Да, мистер Поттер?

Альбус покраснел ещё больше. Торопливо и сбивчиво он описал вчерашние события, уставившись в пол, чтобы не видеть устремившихся на него взглядов, особенно карих глаз профессора Уизли. За столом воцарилась тишина, и Альбус медленно поднял голову. Макгонагалл, похоже, была в замешательстве, как и большинство остальных преподавателей. Профессор Уизли, однако, выглядела не только потрясенной, но и разъяренной. Искорки исчезли из ее глаз, она пристально, с недоверием смотрела на Альбуса.

— Почему вы не рассказали преподавателям сразу, как только это случилось? — в конце концов спросила профессор Уизли, пронзив взглядом маленького волшебника. Ее голос был спокойным, но Альбус предпочёл бы, чтобы она кричала.

— Я… — Альбус испуганно съежился под строгим взором Гермионы. — Я не виноват! — прошептал он. — Честно, я не думал, что это настолько важно, я обязательно сразу рассказал бы вам, если б знал, что всё так серьезно!

Ал понимал, что при этом он выглядит так, как будто виноват во всех смертных грехах. Во взгляде Гермионы Уизли было что-то такое, отчего ему хотелось превратиться в песчинку и сгинуть навсегда. Альбус никогда не плакал, но сейчас он был готов разреветься. Тем временем профессор обдумывала услышанное.

— Ясно. У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, кто бы мог послать это сообщение? — резко спросила декан Гриффиндора.

Возможно, это уже смахивало на паранойю, но Альбус был уверен, что профессор обвиняет его.

— Нет, поверьте, я не имею к этому никакого отношения! Я клянусь, что не делал этого! — Если бы Ал мог видеть себя со стороны, то решил бы, что находится на грани истерики. Он пытался взять себя в руки, но безуспешно. — Я никогда не сделал бы ничего подобного, профессор, клянусь, это был не я! Пожалуйста, поверьте мне!

Гнев исчез из взгляда Гермионы, сменившись беспокойством и участием.

— Я не говорила, что это сделал ты, Альбус, — поспешно заверила она, взглянув на лицо мальчика. Только что оно пылало, а теперь ужасно побледнело, глаза стали как зеленые блюдца. Директор Макгонагалл наконец сочла нужным вмешаться.

— Ээ… спасибо, мистер Поттер. Мы отправим людей в вашу гостиную, чтобы найти причину этой неприятности, — сказала она. — Возвращайтесь к завтраку.

Альбус не стал завтракать, а вместо этого выскочил в вестибюль, и там уселся на мраморные ступени, всё ещё тяжело дыша. Его лицо было мокрым. Ал не сразу осознал, что по его щекам катятся слёзы. Он поспешно достал платок и вытер их, но это было бесполезно, потому что слёзы потекли вновь.

«Посмотри на себя, — хмыкнул язвительный внутренний голос. — Ты ведешь себя, как девчонка. Лучше не позволяй увидеть это Скорпиусу и Ричарду, а то они умрут от смеха»

Минуты через две двери Большого зала распахнулись, оттуда вышла профессор Уизли. Ал не обратил на неё никакого внимания, он уже не пытался сдерживать себя и плакал навзрыд, спрятав лицо в ладонях. Гермиона заметила мальчика и подошла к нему. Альбус поднял голову только когда профессор села рядом с ним. Теперь Гермиона совсем не казалась рассерженной.

— Альбус, я хотела перед тобой извиниться. Похоже, ты решил, что я разозлилась на тебя.

— Так оно и было, — отрезал Альбус довольно жестко, чего сам от себя не ожидал.

— Вовсе нет. Новости, о которых ты рассказал, были потрясающими, но отнюдь не приятными. Именно это расстроило меня, а не ты. Возможно, я слишком резко говорила с тобой? — Ал кивнул, и профессор Уизли слегка улыбнулась.

— Я очень сожалею об этом. Пока что пойми, что я тебя ни в чем не обвиняю. А теперь я оставлю тебя. — Гермиона встала, собираясь уйти.

— Профессор! — Женщина остановилась. — То послание, что оно означало?

Профессор Уизли какое-то время молча смотрел на Альбуса.

— Нельзя сказать, что это тебя не касается, — медленно проговорила она, — Но на твоем месте, я предоставила бы взрослым во всем разобраться.

* * *

По серьезному голосу профессора Уизли Ал понял, что послание в гостиной означало нечто очень важное, и умирал от желания узнать, что именно. Обычно Альбуса легко можно было найти в библиотеке с огромной кипой книг, листающего оглавления в поиске слов «КРУГ» и «ИГРА». Ни в одной книге не было верного ответа, но Алу требовалось только время, чтобы перерыть всю библиотеку, не отвлекаясь на уроки и домашние задания.

Альбус считал, что единственным препятствием к осуществлению его плана является то, что Гермиона Уизли тоже наблюдает за ним. Мальчик стал принимать в штыки преподавателя трансфигурации с того самого случая, произошедшего пятнадцатого ноября, и хотя продолжал вести себя как ни в чем не бывало, рядом с профессором Уизли он всегда чувствовал себя неуютно. Причина была в том, что Гермиона довела его до слёз, просто глядя на него. С семи лет он приучал себя никогда не плакать, а тут разревелся, когда профессор просто рассердилась.

Что-то было в ее взгляде такое, отчего мальчик никогда не осмелился бы пойти наперекор профессору. Альбус знал, что за недолгую карьеру Гермионы в министерстве этот самый взгляд поставил на колени множество взрослых, матёрых тёмных волшебников. Тем не менее, мальчик испугался до ужаса, до истерики, когда Гермиона смотрела на него. Из-за этого Альбус чувствовал себя безвольным трусом, и мысль об этом приводила его в ярость.

В самом деле, из-за профессора трансфигурации возникли сложности. По выходным, с началом зимы, Альбус стал проводить всё свободное время в библиотеке, и профессор Уизли тоже. Похоже, она пыталась следить за своим учеником, чтобы убедиться, что тот не делает то, чего делать не должен. В воскресенье десятого декабря Гермиона перестала притворяться и подошла к нему. Ал сидел за столом в мягком кресле, просматривая книги одну за другой, и не находя ничего.

— Ал?

— Что? — резко отозвался он, его лицо вытянулось, когда он увидел, с кем говорит. — П-п-профессор! Я... ммм, я просто... ммм, искал тут…

— Значение послания? — закончила за него Гермиона, и в её глазах блеснули огоньки. — Как бы мне ни было приятно знать, что ты проявляешь интерес к чему-то, кроме учёбы, я всё же предпочла бы, чтобы ты не искал ответ на этот вопрос. Тебе понятно?

— Мне не пришлось бы искать, если б вы сразу мне сказали, — хитро ответил Альбус.

— А ты весьма проницателен, не так ли? Хорошая попытка, Альбус Северус, — отрезала недовольно Гермиона. Ал прищурился. — Вам следует быть в своей гостиной, мистер Поттер. Желаю удачного дня.

Неохотно Альбус встал и направился к двери.

— Acio, — воскликнула Гермиона. Альбус почувствовал, как книга, которую он хотел тайком унести с собой, вылетела из его сумки. — Это не помогло бы тебе так или иначе, — улыбнулась профессор, поймав книгу по истории. — Я думаю, обойдёмся десятью очками со Слизерина, — строго добавила она. — И не пытайся сделать это снова.

Взбешенный Ал вылетел из библиотеки. За поворотом в коридоре Альбус едва не столкнулся с громадным лесничим Хагридом. Тот тащил по коридору огромную ель, готовясь поставить ее в Большом зале. Какой-то голос внутри Альбуса умолял его помириться с добрым великаном и Ал, не зная на что решиться, спрятался в нише. К Хагриду подошла Роза Уизли.

— Э-э-э, ну, Роза, давай зайдем вечером ко мне. Расскажешь, как провела свой день, ну и хочу поговорить с тобой насчет Ала.

— Насчет Альбуса? И говорить не хочу, — Роза фырчала, как рассерженная гусыня. — Видеть не желаю кузена-предателя...

— Понимаешь… эта… Альбус, какой бы он ни был, а твоя мама очень за него беспокоится. То, что он попал в Слизерин, даже я не могу этого понять! Окаянный факультет. Помню я их со своих школьных лет, ох как помню, — горько вздохнул лесничий, вспоминая стародавние времена. — И его ссоры с братом. Ну, он это, не должен так! — Хагрид с беспокойством взирал на девочку.

— Не должен? А он вот делает. И живет уже три с половиной месяца в змеюшнике! — сказала Роза.

— Я ведь помню его с детства! — вздохнул Хагрид. Он очень похож на отца. А глаза-то! Его бабушки, Лили, он ее даже не видел, но говорю тебе, прекрасная была волшебница! И назван он в честь самого лучшего директора Хогвартса! Он должен гордиться, а он в Слизерине…

— И еще дружит с Ноттом и Забини! — вставила Роза.

— Вот-вот. А отец-то его, наоборот, враждовал с ними, и это, правильно делал! Окаянные они, не верю я, что Нотт чем-то от деда своего, Пожирателя, отличается! Да и староста их, Эйвери, тоже… Вот им темное послание передали, мама твоя говорит, что для Ала нашего… Эх…

— Ну и поделом, раз в гадюшник влез! — сказала девочка.

Альбус, не дослушав, пошел дальше. Сейчас у него дрожали колени. Значит, надпись была адресована ему? Это было невероятно, хотя он и сам догадывался об этом. Какой круг завершен и какая должна начаться игра? Ал помассировал лоб. Когда он вошел в гостиную Слизерина, Кэт и Эрик играли в волшебные шахматы.

— Мат! — торжествующе прокричал Эрик.

Элли бросила на него испепеляющий взгляд:

— Да, это достижение, выиграть у девочки!

Нотт засмеялся, и Кэт увидела входящего Альбуса.

— Эй, Ал, — позвала она, — ты нашел что-нибудь о послании?

— Уизли помешала мне, — тяжело вздохнул он. — В любом случае, мне начинает казаться, что в… ну, в обычных разделах библиотеки я не найду ответ.

— О чём ты…?!

— Сама подумай. Это сообщение наверняка было проявлением чёрной магии. Все книги о чёрной магии хранятся в Запретной секции. Я думаю, что мне нужно попасть туда.

— Уверен? А если поймают? — задумалась Вики. — Уизли итак на тебя вон как таращится.

— Если и поймают, то ничего такого не сделают, особенно сыну Гарри Поттера, — бросила Анжелика. — Поворчат, возможно баллы снимут. Не такое уж жестокое наказание.

— Вот именно, — уверенно вставил Альбус, хотя ощущал, что почему-то немного побаивался строгого взгляда Гермионы Уизли.

— Негрилло! Когда же вас, обезьян, вышвырнут из школы? — раздался голос Малфоя.

— Ты же хотел сперва грязнокровок? — хихикнул второкурсник Милд Пьюси.

— Тех надо, но они хоть белые! А тут негрилло! — скривился Малфой.

«Какая гнуснаяя фамилия для чистокровки — Пьюси? — подумал Альбус. — На слух мерзее любой грязнокровки». Тотчас он обернул себя: главное, не привыкнуть к этому слову!

* * *

Приближались рождественские каникулы. Учителям приходилось напрягать все силы, чтобы заставить учеников слушать объяснения. Многим, и в том числе Альбусу, хотелось убежать на улицу и поиграть в снежки. Гермионе Уизли пришлось приложить немало сил, чтобы успокоить первокурсников. На ЗОТИ было веселее. Сероглазый Кристофер Лэрд, влюбленный, судя по словам рейвенкловцев, в Веронику Свифт и получавший открытки на день святого Валентина от глуповатых хаффлпаффок, и не обращающий на них никакого внимания, устроил практический урок по водным чарам. Альбус и Кэтрин вдоволь повеселились, продержав Энтони Маклаггена и Эльзу Лонгботтом под струями где-то три минуты, прежде чем учитель всё-таки снял со Слизерина баллы. Эрик и Скорпиус бросали друг в друга водяные брызги из волшебных палочек, однако Малфой, хвастающийся мастерством в этом типе заклинаний, проиграл в игровой перестрелке довольно быстро.

Альбус с удовольствием любовался бы порхающей метелью, не будь леденящего холода подземелий. В длинных базальтовых коридорах нещадно дули сквозняки, а на уроках зельеварения коченели руки. В тусклой гостиной, окутанной салатовой полумглой, было немного теплее из-за ярко горящего камина, хотя и здесь приходилось ежиться, ожидая, когда, наконец, нагреется спальня. Спать приходилось, обернувшись в пуховое одеяло, а во время частых снежных бурь все ученики укладывали в постели теплые грелки. Альбус знал, что в Гриффиндоре зимой было тепло: отец рассказывал, что на первых Рождественских каникулах они с дядей Роном частенько расхаживали в пижамах по спальне, а иногда даже по гостиной. По слизеринской гостиной пройтись в пижаме вряд ли удастся: не столько из-за страха стать посмешищем, сколько из-за сильных сквозняков.

Большой зал готовился к празднику. На стенах уже были развешены гирлянды из ветвей ели и омелы. Профессора Уизли и Лонгботтом создавали елочные шары с движущимися рисунками, при помощи волшебных палочек. Любопытные подружки Моника Селвин, рыженькая Элис Бут и одетая в новую изумрудную мантию Кэтрин Забини восхищенно оглядывали рождественскую ель. Альбусу показалось немного забавным, что русые волосы Моники были закреплены белой заколкой.

— Анжелика не освоила зельеварение, зато прекрасно делает французский поцелуй, — с пошловатой улыбкой признался высокий старшекурсник Адриан Руквуд, за что получил легкий подзатыльник от этой самой Анжелики.

— А мы умеем и не такое, — стоило Дереку похвастаться, как Адель смерила его огненным взглядом.

— Она человек серьезный, — тихо, чтобы Эйвери не слышала, заметил Яксли и, присоединившись к возлюбленной, взглянул, как и она, на потолок, отображающий снежинки и звездопад.

— Ты где пропадал? — возмутилась Кэтрин, увидев Альбуса. — Всю красоту пропустишь!

— Я не представляю, как буду жить без тебя, а ты… ты влюблена в него! — театрально произнес Эрик, на что собеседница закатила глаза.

— Ты прекрасно знаешь, что мы соседи, но я больше не смогу к тебе заходить, так как мое сердце принадлежит другому, а я не хочу скандалов! — изображая влюбленную даму, протянула Забини, после чего оба звонко рассмеялись, а Поттер усмехнулся.

— Рождество — великолепный праздник! Мерлинова борода, как же быстро летит время! — покачал головой пожилой профессор Слагхорн.

Альбус подумал, что сейчас ему хочется только одного — чтобы это счастливое время не кончалось никогда! Глядя на пушистые лапы главной ели, он заколебался. Конечно, он соскучился по домашним, хотя тихий голос внутри шептал, что родители могут и не обрадоваться сыну-слизеринцу. И как будет вести себя на каникулах Джеймс?

Сейчас Альбус вспоминал рассказы отца о первом Рождестве в школе, как весело они с дядей Роном жарили сосиски в гриффиндорской гостиной, как отец крался ночью в Запретную секцию с ручным фонарем, и вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы остаться в Хогвартсе. Впрочем, он тут же прогнал прочь эту мысль и посмотрел на ель. «Нет, это неправильно», — подумал Альбус, глядя, как огоньки озаряют ее длинные иголки.

* * *

В последний день перед каникулами у первокурсников не было уроков: ровно в одиннадцать «Хогвартс-экспресс» должен был отправиться от платформы Хогсмида в сторону Лондона. Вещи были собраны с вечера, и Альбус не сомневался, что эльфы уже перетаскивают их в поезд. Проносившиеся мимо привидения болтали, что в Рождественскую ночь в зале, несомненно, зажгут гирлянды с движущимися огоньками фей. За гриффиндорским столом Филипп Вуд и Генри Спейвик играли в волшебные шахматы под комментарии Розы Уизли. Все трое были в свитерах и джинсах, готовясь с минуты на минуту пойти на поезд. Альбус послал кузине улыбку, но, поймав неприязненный взгляд Генри, пошел к столу с темно-зеленой скатертью.

— Альбус? — Кэт приветствовала его кивком. — Ты собрался?

— В общем, да… — ответил он, машинально дернув головой: когда, наконец, он приучил себя спокойно реагировать на неприязнь со стороны гриффиндорцев.

Кэт усмехнулась, отбросив золотистые волосы.

— Я тоже. Из наших в школе не остается никто, — фыркнула она. — У грифов только грязнокровка Миркинт, да эта наглая Марина… Подружка Уизели, кстати.

Альбус не ответил и рассеянно посмотрел, как у входа пронеслась тройка привидений с рождественскими нотами. Рядом стояла вазочка с шоколадными бобами, и девочка ловко ухватила длинными пальчиками один из них.

— Между прочим, — лукаво сказала Кэт, кладя в рот шоколадку, — Уизель сходит с ума от того, что не стала первой по зельям. Ловко ты ее сделал, Ал!

Альбус прикрыл глаза, делая вид, что усмехнулся. На самом деле ему было неприятно, что Розу, как и всех его родственников, слизеринцы зовут «Уизели»: конце концов он сам был наполовину Уизли. И все же Альбусу не хотелось ссориться с Кэт и Эриком из-за Розы. Ведь Забини и Нотт оставались его лучшими друзьями! Альбус, кроме того, знал, что Роза не горит желанием общаться с ним после его распределения в Слизерин. Кузина, конечно, не Джеймс, который первые пару месяцев так и норовил отвесить брату щелчка или пиявку в коридоре. И все же Роза, получившая средний балл, звала Альбуса «змеенышем».

Поттер до сих с отвращением вспоминал тот день, когда однокурсница на подоконнике утешала Розу, доказывая, что «змееныш» не стоит ее слезинки. Впрочем, Альбус сердился и на себя, вспоминая, как ему самому Кэт по дороге в библиотеку в очередной раз мягко объясняла, что общаться с «кошаками» — дурной тон, если только, конечно, не ругаться с ними. Поэтому сейчас, глядя, как Роза одергивает приятеля за мешковатый свисающий рукав, Альбус почувствовал, как к горлу подступает непрошеный ком.

— Я вот люблю голубые ели, — донесся до него, словно из тумана, звонкий голос Кэт. — Надеюсь, maman поставит ее в зале. — Девочка при этом забавно дернула локотком, что Альбусу почудилось, будто она и вправду видит голубые иголки в огромном белом зале. — И только желтые хрустальные шары с бабочками!

— У нас будет пихта. Хорошая, — как-то основательно заметил второкурсник Дориан Пьюси. — Из игрушек только шары с драконами.

Пьюси не договорил, но Альбус знал, что сейчас его черед.

— Лично я люблю сосну, — кивнул он приятелям. — Отцу написал, чтобы он ее поставил. — Кэт улыбнулась и легонько пихнула его под столом острой коленкой.

Альбус поднял глаза. Волшебный потолок изображал падающие хлопья мокрого снега, немного не долетавшего до головы. В мягком сумраке сверкали летающие витые свечи, отбрасывая причудливые тени на стены. В сосновых ветвях феи взмахом палочек зажгли фонари, которые осветили иголки тусклым светом.

— Конь на Е5! — Гриффиндорец за соседним столом послал вперед коня. Рыцарь лихо рванул с места и поскакал в сторону вражеской ладьи.

Роза засмеялась. Альбус только сейчас заметил, что кузина сжимает в руке маленькую сосновую веточку и теребит сосновые иголки. Точно так же она сжимала ее в далеком детстве, когда они вместе собирались выпустить из коробки эти шахматы… Подбежавшая Доминик Уизли, замахав тонкими длинными руками, стала махать приятелям, чтобы они собирались. Альбус поскорее достал из портфеля серебристо-зеленый шарф — точно такой же, как у Эрика и Кэт.

— Вы будете мне писать? — пробормотал он, глядя с надеждой на приятелей.

— Конечно, Ал, — кивнул Эрик. — Каждый день, если ты захочешь.

— Тебе ведь выносить Уизель, а это непросто, — многозначительно подняла Кэт тонкий пальчик.

Альбус посмотрел на Розу, которая лихорадочно загоняла старого суховатого короля в коробку. Этот пожилой воин с острым подбородком никак не хотел подчиняться хозяйке. От волнения рыжие волосы кузины забавно растрепались, а карие глаза сияли точно так же, как у тети Гермионы. Хагрид что-то объяснял профессору Лонгботтому, который выпустил из палочки пару колокольчиков. Слушая их давний перезвон, Альбус вспомнил, как они с Розой сняли такие же серебряные купола с елки. Теперь они едва ли обменяются хоть парой слов за совместным ужином. Или дома все будет по-прежнему? В глубине души Альбус понимал, что это невозможно, и все же ему больше всего на свете хотелось, чтобы они шли с кузиной на поезд, обсыпая друг друга мокрым снегом.

— Говорят, на Рождество у школы будет сиять дорожка с огоньками фей, — назидательно сказала Кэт — Такую не найдешь и в министерстве. Ал, ты любишь огоньки фей? — капризно спросила она.

— Конечно… — кивнул Альбус. — Ведь они такие загадочные…

Слизеринка побежала вниз, звонко постукивая каблучками. Эрик, сопя, также спешил за ней. Альбус поправил очки и стал рассеянно рассматривать начищенные до блеска мраморные перила, которые весело сверкали позолоченной фольгой.

У Хогсмида собралось довольно много учеников. Альбус, оглядываясь по сторонам, заметил, что Кэт даже шапку не надела. Должно быть, хотела, чтобы все видели падение снежинок на ее золотистые кудри. Всё-таки Забини очень любит воображать. Дерек о чем-то общался с парнями-однокурсниками, а Адель звонко смеялась, стоя рядом с близняшками Рейнолс и Анжеликой Розье. Молли тем временем не отставала от Джеймса, всюду ходила за ним, как хвостик. И что он в ней нашел? Альбусу казалось это странным.

Ладно бы была красивая и добрая, а так толстая и злая.

По-крайней мере, именно она предлагала разобраться со слизеринцами и именно из-за нее Джеймс в октябре наколдовал Кэтрин огромные зубы. А вот Эрик-то где?

— Бу!

Альбус вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Сзади стоял тот самый Эрик в забавной ушанке.

— Что так пугать-то? — удивленно поинтересовался Поттер. — В могилу ведь сведешь!

— Пф, — фыркнул в ответ Нотт. — Рождество завтра, веселиться нужно!

— Вот именно, — раздался вкрадчивый голос сероглазой Забини.

Эрик гордо усмехнулся. Ему-то не придется давать обещания, так как они с Кэт, как они оба отметили, близкие соседи.

— Пикси с тобой, Кэтрин, — весело проговорил Альбус, махнув рукой, на что блондинка хихикнула.