Шахматный порядок (гет)

Окно сияло зимними узорами. Разноцветными. В утренних полусумерках оконный иней не сияет, как на солнце, а отливает то красным, то зеленым огоньком: зависит от фонаря и света «огоньков фей» — волшебных гирлянд. Укутавшись в теплое одеяло, Фред Уизли думал, что до подъема еще далеко. Спать тоже не хотелось: скорее, хотелось просто полежать и помечтать в предутренней полумгле.

О чем еще было помечтать в предрассветный час, как не о любви? Только вот любви-то у него, как оказалось, никогда не было. И не будет, хотя ему только стукнет семнадцать. Наслаждаясь теплом, Фред с противной тревогой думал о том, что ему предстоит объясниться с семьей. Родственники подобрали ему в невесты хаффлпаффку Файлу Идс. Фред долго обдумывал предстоящее, почти наверняка, совместное будущее, и, как оказалось, абсолютно зря. Он не видел в Файле ничего из того, что могло бы его привлечь. А если совсем просто — никак не мог представить ее своей женой.

Во-первых, её характер. На празднике Файла общалась с девочками словно королева с подданными: то объясняла очевидные вещи то уходила с гордым видом, словно они всей семьёй не заслужили хотя бы одного единственного взгляда. Замкнутая и необщительная, Файла, как думал Фред, отличалась большим самомнением.

Во-вторых, ее интеллект. Фред не знал, о чем можно с ней поговорить. Файла никогда не делала ни малейшей попытки с кем то сблизиться, всегда держалась особняком. Судя по дню рождения покойной тети Джинни, девушка не имела ни чувства юмора, ни харизмы, ни особого ума. Кроме того, Файла была далеко не самая лучшая собеседница: как общаться с человеком, который не понимает очевидного и при этом пытается учить жизни всех подряд? Будто бы Рокси не знала, что салата на столе нет, и что Файла учится на Хаффлпаффе…

«А разве детскость — плохое качество?» — спросила как-то его Файла.

«Дура! — мысленно ответил ей Фред, пытаясь не открывать глаза. — Дура или прикидывается! Хотя… Ну в самом деле, сколько можно прикидываться?» Парень скривился. Или думает, что детскость это очень оригинально? Как там пьеса Мольера называлась… Кажется, «Смешные жеманницы»? Фред фыркнул, подумав, как хорошо это название пошло бы Файле.

Ну и в-третьих, в конце концов! Он всегда считал брак по фамилии глупостью. Как строить семью без душевной связи? Как осознавать, что твоя жизнь в руках абсолютно чужого человека? И этот человек — твоя верная спутница, мать твоих детей? Нелепо и грустно… В качестве идеала девушки Фред представлял совсем другую.

Его девушка непременно должна быть стройной и симпатичной, умеющей прилично себя вести. Естественность и лёгкость характера, умение поддерживать, но оставаться самостоятельной добавляли облику мечты завершенность. Это должна быть яркая умная личность, с которой можно было бы с интересом обсудить любые темы. Робкую тихушницу, да еще и невероятно глупую и претенциозную, Фреду не хотелось бы в качестве супруги: его жена всегда должна иметь свой взгляд на всё и уметь грамотно его аргументировать.

Исключительно ради любопытства Фред попытался представить их семейную жизнь с Файлой. Как они сидят у камина, он крепко держит ее в теплых объятиях, они счастливы самим фактом существования друг друга… Нет, не получается. Чем сильнее он старался это представить, тем сильнее он осознавал, насколько она ему чужда. За столько лет учёбы в Хогвартсе он ни разу не рассматривал ее, как женщину. Изменится ли это? Юноша прыснул: возможность завести семью с Файлой вдруг показалась ему забавной. Приветливая атмосфера Рождества не позволяла долго думать о плохом и побуждала верить в лучшее. Он ещё найдет свою любовь, обязательно, во что бы то ни стало. Куда спешить, если впереди целая жизнь?

Решение объясниться с семьей назревало в его душе давно, но, возможно, никогда не состоялась бы, если бы не один случай. Виной всему стала Люси Преттс — райвенкловка с четвертого курса, которая встречала с его приятелем Генри Блимром. О том, что они встречаются, Фред узнал еще в сентября. Но только сейчас, на Рождество, он обратил внимание на то, как именно они встречались. Они ходили всюду за руку; они целовались взасос в коридоре; а еще — они вместе учили уроки в библиотеке. Туфли Люси валялись под креслом, а она, запрыгнув в него с ногами, сидела и что-то объясняла Генри. Фред проходил мимо, и, смотря на их умильное немудреное счастье, почувствовал укол на сердце. Вот у него вроде бы есть невеста, но почему-то так сидеть с ней он не может, так смеяться с ней он не может. И она никогда не залезет так в библиотечное кресло, чтобы так рассказывать ему о чем-то. Невеста у него есть и нет. Квазидевушка. Квазиневеста.

Почему… Почему у него никогда не может быть так, как у Генри с Люси?

Поднявшись с постели, Фред взглянул в морозное окно. Недавно они сняли домик в горной Шотландии: удивительный уют в интересной стране. Снежинки кружились в беспорядочном танце, словно на королевском балу. Сияли гирлянды, будто огоньки вечернего сказочного леса. А невдалеке начиналась маггловская улица. Снежная пудра засыпала крыши машин. Ребята медленно шли по улице, при этом радостно пытаясь съесть хоть одну снежинку. Всё шло, как всегда: люди радовались лучшему на свете празднику — Рождеству.

Снег весело покрывал землю прекрасным белым одеялом, словно всем своим видом говоря: «Не грусти и не волнуйся, счастье впереди». Фред задумался и вдруг, наплевав на все на свете, левитировал пачку сигарет и превратил кубик в пепельницу. Сигареты были потайными, но он, приоткрыв окно, закурил. В этом было что-то взрослое. Ведь только взрослые имеют право курить там и тогда, где захотят. А Файла…

Несмотря на все размышления, Фред ещё не решался окончательно объявить о разрыве помолвки и хотел сначала спросить совета от близкого человека. От матери. Анджелина Уизли искренне любила свою семью и старалась уделить воспитанию детей как можно больше времени: часто практиковала с ними заклинания и давала познавательную литературу. Она всегда умела понять и поддержать, но в случае проступков или наглости могла говорить и с Фредом, и с Рокси холодно и односложно: Анджелина считала, что дети должны уметь осознавать свои ошибки, исправляться и включать, когда нужно, голову.

Мама всегда одевалась красиво и со вкусом: осенью она любила носить белый плащ и высокие коричневые сапоги, летом — бежевый деловой костюм или короткое фиолетовые платье в тандеме с красными туфлями. Она любила покрасоваться на людях, но старалась держаться в обществе отстранённо и вежливо, даже осуждала излишнее жеманство многих женщин-коллег: «Ни ума, ни характера, но много строит из себя… Смешная». Недаром она была капитаном школьной команды по квиддичу: ей приходилось отвечать за успехи членов сборной и постоянно просчитывать шансы на победу.

Быстро одевшись, Фред быстро пошел в гостиную к матери. Женщина сидела на мягком бежевом диване: будучи отличной спортсменкой, она старалась сохранить форму и оставалась стройной, ловкой и ухоженной.

Сейчас миссис Уизли сидела в домашней белой блузке, прямой коричневой юбке шейся чуть ниже колен и просматривала газету, время от времени делая глотки кофе.

— Мама, доброе утро.

— Доброе… — Анджелина посмотрела на сына с интересом. — Ты прямо до завтрака?

— Мама… Я хочу поговорить с тобой по… одному деликатному вопросу… — Фред посмотрел на бегущую стрелку часов. Он явно не знал с чего начать и смотрел на минутную стрелку, как на спасение.

— Я слушаю… — Мать оторвалась от газеты и внимательно посмотрела на сына.

— Мама… Можешь мне пообещать не обижаться на меня?

Миссис Уизли не ответила. Вместо ответа она отпила кофе и прошуршала газетой.

— Что ты еще натворил? — спросила она, словно обращалась к сыну, как к маленькому. Фред чуть вздрогнул, вспомнив, что мама уже давно не говорила с ним так. Что-то ёкнуло на сердце от ее слов: что-то вставшее из давнего, чуть сладковатого, и немного тревожного прошлого.

— Обещаешь? — спросил с надеждой Фред.

— Да говори, Господи! Не тяни кота за хвост! — поморщилась Анджелина.

— Я понимаю, что наша семья знаменита и мы должны соответствовать этому имиджу во всех сферах жизни, — осторожно начал юноша. — Но я не хотел бы спешить.

— А в чем именно ты видишь спешку? — слегка нахмурилась Анджелина, пригладив ткань, обтягивающую колени. Внимательный мягкий взгляд карих глаз матери всегда казался Фреду очень теплым. — Что случилось? — звонкий голос мамы мигом вывел сына из размышлений.

— Мне кажется, что мы слишком быстро принимаем решение насчет свадьбы. Все же это человек, с которым твоя жизнь будет связана навсегда, это родная душа, будущая мать твоих детей… Это крепкая душевная связь.

— Ты не чувствуешь никакой связи, глядя на Файлу? — мать всегда могла, казалось, понять с полуслова. — Фред, ты должен понять: отец возлагал очень большие надежды на твой брак! Очень! — сухо сказала Анджелина Уизли.

— Но ведь мне же строить с Файлой семью. Как это возможно, если мы с ней абсолютно чужие люди? Будет ли она счастлива?

— Отец возглагал большие надежды на твой брак с Файлой, а ты его подводишь.

— Но каким будет этот брак? Нам даже не о чем поговорить.

— Меня поражает твоё невнимание к семье. Позиции отца в министерстве не слишком прочны, альянс с Идсами продвинул бы его в замминистры, — вздохнула мать. — И ты не хочешь помочь отцу?

— Хочу, конечно, — осторожно проговорил Фред, — Мы семья! Просто пойми, мы настолько чужие люди с Файлой… Что я даже не представляю нашу свадьбу.

Ему не хотелось бы ни расстраивать родителей, ни жениться на Файле. Честно ли это будет — использовать чувства девушки ради карьеры?

Анджелина вздохнула, всеми силами показывая неудовлетворение.

— Фред, отец очень не хотел бы иметь Идсов своими врагами… Из союзника твоего отца мистер Идс станет неприятелем, — загнула палец Анжелина. — И подумай: его дочь будет опозорена!

Фред кивнул.

— Да, хорошо, — он старался произнести эту фразу как можно увереннее.

Ясно, что спорить с матерью не было смысла: это и ничего не изменит, и сделает виноватым его самого. Нужно самостоятельно придумать, как избавиться от свадьбы с Файлой.

— Я рада, если сумела тебя убедить. Но мне кажется, ты достаточно взрослый, чтобы понимать кое-какие вещи, — сухо сказала мать.

— Да, пожалуй… пожалуй… — рассеянно пробормотал Фред.

Сейчас он смотрел на оконный узор, чтобы хоть как-то побороть прилив ярости. Больше всего на свете он ненавидел свой возраст и зависимость от семьи. Каждый сорокалетний казался ему счастливцем судьбы, который имеет право сам принимать решения.

— Я рада, — устало кивнула мать, словно объяснила не очень смышленому сыну элементарные правила поведения.

Фред закусил губу, но решил пока промолчать. Лучше было самому обмозговать ситуацию.

* * *

Каникулы пришли и ушли. Альбусу они показались невероятными короткими, хотя и несравнимо лучшими, чем перспектива провести их дома. Опять начались уроки и разыгралась непогода: в начале января вновь разыгралась снежная буря, повыбивавшая стекла на нижних этаж замка, а директор МакГонагалл запретила походы в Хогсмид. Впрочем, радости Альбуса не суждено было долго длиться. Как-то в середине месяца совы принесли «Пророк» с печальным известием:

.

«Внимание! Появились жертвы в Лондоне! В Лютном переулке найдено тело мистера Эдварда Люпина двадцати одного года. Нам не удалось выяснить, с какой целью этот юноша оказался там, но он известен, как начинающий аврор. Возможно, что его смерть дело рук бежавших Пожирателей Смерти. Мы просим наших читателей проявлять предельную осторожность и завершать все дела до наступления темноты».

Альбус, казалось, не мог поверить собственным глазам. Вот, значит, почему Тедди пропал на долгое время… Неужели он решил отомстить преступникам за Джинни с Виктуар и отправился в Лютный Переулок? Но насколько же мало было шансов — это очевидно…

Тедди был его старшим товарищем, с ним всегда можно было посоветоваться, поговорить. Умный и справедливый, он всегда вежливо обходился с Альбусом и другими, не судил людей по факультетам. Неужели его больше нет на земле и он никогда в жизни не увидит его, никогда ничего не скажет ему? Альбусу очень хотелось бы верить, что это ошибка, но в любом случае это жертва была явно не последняя.

— Еще одна потеря в нашей семье… Просто напастие какое-то… — донесся до Альбуса жалобный голос Розы.

На мгновение Альбусу захотелось подбежать и утешить кузину, но он тотчас одернул себя: делать это было ни в коем случае нельзя!

«Идиот», — мысленно заключил Альбус, заняв кресло и уронив голову в руки. Столько воспоминаний связывало его и Теда, пусть они и редко видели друг друга, но Люпин всегда понимал его, был настоящим другом!

И… невозможно было поверить, что этого больше никогда не произойдет.

— Там Тед, — Джеймс показывал через плечо назад. — Я его только что видел! Они с Мари-Виктуар поцеловались! Наш Тед! Тед Люпин! Целовался с Мари-Виктуар! Нашей двоюродной сестрой! Я спросил Теда, что он тут делает…

— Ты им помешал? — усмехнулась Джинни. — Ох, Джеймс, как ты похож на Рона!

— …а он сказал, что пришел ее проводить! А потом сказал, чтобы я катился отсюда! Он с ней целовался! — добавил Джеймс, словно опасаясь, что его не поняли.

— Вот будет здорово, если они поженятся, — восторженно прошептала Лили.

— Тогда Тедди правда будет членом нашей семьи.

— Он и так обедает у нас четыре раза в неделю, — заметил Гарри. — Почему бы нам просто не пригласить его жить у нас, и дело с концом?

Ничего в тот день не предвещало чего-то плохого, все были счастливы, а мать и Тедди были живы и здоровы… Альбус задумался: перед глазами завертелись образы, словно в калейдоскопе.

Пятнадцатилетний Тедди Люпин прогуливался по улице. Легкий ветерок развевал его темные волосы.

Парень остановился на поляне перед плакучей ивой, как вдруг чьи-то руки сзади подтянули его к дереву.

— Мари, — усмехнулся юноша, на что девушка усмехнулась.

— Привет! — вдруг раздался звонкий голос и Мари вздрогнула от неожиданности.

— Ради Мерлина, не пугай, — прижала она руку к сердцу.

Альбус мягко улыбнулся.

Видение сменилось. Они с матерью гуляли, когда вдруг увидели Тедди, одиноко сидящего под высокой березой.

— Что случилось? — нежно спросила Джиневра, откинув на спину длинные волосы и присев рядом с мальчиком.

— Они… Они ведь совсем не знали моего отца! Что такого в том, что он оборотень?! И что такого мы сделали, что меня ни одна компания не принимает?!

— Не волнуйся, — уверенно посоветовала Джинни. — Эти дети не стоят того, чтобы с ними дружить, ведь они смеются над твоей семьёй! И ты обязательно найдешь настоящих друзей.

— Как же, — фыркнул в ответ Тедди.

— Для меня ты хороший друг, — мягко признал Альбус, на что собеседник слегка улыбнулся.

— Что-то случилось? — неожиданное появление Эрика вывело Поттера из воспоминаний.

— Ничего, — тихо отозвался собеседник. — Я хочу… побыть один.

— Но… — Нотт, однако, быстро замолчал, как только взглянул на объявление в газете.

Собрав книги, Альбус поплелся на урок зельеварения. Как бы ни было горько, всегда нужно продолжать свой путь: этот жизненный урок он усвоил очень давно. Такая простая жизнь и такая простая смерть. Единственное, что утешало, так это то, что Тедди погиб в прошлом году, а его Альбус называл про себя «черным годом». Он шел в Хогвартс, и ему помогали покупать школьные принадлежности Тедди и Мари-Виктуар. И вот уже нет ни Тедди, ни Виктуар: они ушли в царство теней. Они ушли… А он остался… Как это просто: одна жизнь обрывается, а остальные продолжаются.

От грустных мыслей его слегка отвлек урок зельеварения. Разложив книги на столе, Альбус неприязненно посмотрел на гриффиндорцев: от врагов всегда можно было ожидать любого подвоха. Толстая Молли Робинс пыталась конспектировать почти каждое слово учителя. Слизеринцы тем более старались не отвлекаться: рыжая Элизабет Льюис смотрела на зельевара, как завороженная.

«Неужели пытается понять его речь?» — ехидно подумал Альбус. Глуповатая замкнутая Лиз не вызывала особого интереса к своей персоне.

— Для начала, мои дорогие леди и джентльмены, я продемонстрирую вам, что с помощью зелий можно сделать не меньше, чем с помощью волшебных палочек, — улыбнулся Слагхорн, поправив «бабочку», и затем, не говоря не слова достал коробочку из стола. — Как вы думаете, что это такое? — открыл он ее.

— Толченые иглы дикобраза, сэр, — уверенно проговорила Вики, подняв тонкую руку. — Они необходимы для ускорения процесса.

— Что же, вы совершенно правы, мисс Смит, — подтвердил мастер зелий. — Пять баллов Слизерину.

Молли нахмурилась и что-то проворчала, но Вики мгновенно бросила на нее победный взгляд.

— Сейчас вы увидите их в действии, — продолжал учитель. Подойдя снова к столу, он раскрыл другую коробку, где сидела крупная зеленая жаба.

С поразительной ловкостью Слагхорн вливал ей в рот то увеличивающее зелье, от которого жаба с громким кваканьем раздувалась до размеров парты, то уменьшающее — и она съеживалась до размеров ногтя. Громкое кваканье вызвало всеобщий смех. Прошло не меньше пятнадцати минут прежде, чем класс, наконец, успокоился. Заложив правую руку за отворот жилета, профессор подмигнул и патетически произнес:

— В нормальном состоянии такое зелье действовало бы не менее двадцати минут. Однако, благодаря ускорителю, оно действует практически мгновенно. Понимаете: мгно-вен-но! — произнес он по слогам, подняв большой палец.

Раздался смех. Со стороны Слизерина смеялись Эрик и Кэтрин. Со стороны Гриффиндора заливались Эльза и Марина. Их весельем постепенно заражались и остальные. Элизабет Льюис, однако, с опаской поглядывала на жабу Слагхорна.

«Дал бы он ей веселящего зелья», — подумал с усмешкой Альбус. Лиззи была весьма трусливой, так что могла бы и завизжать.

— Что же, тогда достанем ингредиенты, — патетически произнес Слагхорн. — Сейчас мы с вами будем варить зелье для сокрытия предметов. После этого, — кивнул он Кэт, — я проверю его действие с помощью ускорителя. Что же, время пошло, — посмотрел он на красивые песочные часы в бронзовой оправе.

В то же мгновение раздался визг. Лиззи Льюис залезла с ногами на парту и, рыдая, тряслась от страха. Рядом с ней валялась дохлая домовая мышь. Виктория мгновенно запрыгнула на парту, а Кэтрин вскрикнула. В карих глазах глазах Моники читалось отвращение и удивление. Профессор Слагхорн, поправив бордовую мантию, скорее подбежал к ученицам.

— Кто это сделал? — спросил потрясенный мастер зелий.

— Она была там… — Лиззи, продолжая всхлипывать, указала подбородком на пенал.

— Мышь была у вас в пенале? — спросил потрясенный Слагхорн. Кэтрин, пожав плечами, обменялись удивлёнными взглядами с Вики и Моникой.

Взмахом палочки профессор быстро испарил труп грызуна.

— Да… — всхлипнула Лиззи.

Альбус задумался. Очевидно, это чей-то розыгрыш, но чей? Вряд ли это кто-то из слизеринцев: зачем лишние проблемы на своем факультете? Видимо гриффиндорцы решили в очередной раз отыграться и выбрали самую реалистичную жертву: рассеянную трусишку Лиз. Едва ли они так легко положили бы дохлую мышь в его пенал…

— Очевидно ее положили до занятия, — вздохнул с облегчением Слагхорн. — Бедная, бедная девочка, — погладил он по головке Лиззи.

— Представляешь, Смит, тебе подкинут дохлого мыша, — рассмеялся Скорпиус, повернувшись к Вики.

Альбус не сдержал усмешки.

— Мечтать не вредно, — неожиданно спокойно ответила Виктория. — С тем же успехом можно это представить и с тобой.

— Ладно, ладно, — крякнул Слагхорн. — Постарайтесь наконец приготовить зелья.

Развернувшись, он пошел к учительской кафедре. Унять рыдающую Льюис было, однако, нелегко. Профессору Слагхорну пришлось напоить ее каким-то своим зельем, от которого она с трудом стала приходить в себя. Желая немного отвлечь класс, зельевар продемонстрировал несколько опытов на жабе.

После урока к Альбусу подошла Моника.

— Понимаю, как тебе трудно, — тихо сказала она, опустив ресницы. — Во множестве высокопарных глупостей нет смысла, это не вернет дорогих людей, но горжусь твоей выдержкой.

— Спасибо… А у меня есть выбор? — горько вздохнул Альбус.

— Выбор есть всегда… — удивилась Мон. — Рыдать, кричать — тоже выбор.

— Пожалуй… — Мысль о том, что бессмысленно рыдать — тоже выбор, как-то не приходила ему в голову.

— Говорят, что отца я потеряла по той же причине. Убрали за ненадобностью из-за смены убеждений, — продолжала Мон, когда они шли по коридору. — Но я ведь отца не знала. Так что я понимаю тебя и… не могу понять, как ты всё это выдержал, но нужно жить дальше и защищаться…

— Знать бы от кого… — горько вздохнул Ал.

— От Штирнера… — прошептала с опаской Моника. — Говорят, он навербовал много сторонников в Швейцарии и готовится к каким-то действиям.

— Помнишь зеленую надпись в гостиной? — спросил Альбус.

— Конечно. Уверена, ее послал Штирнер в гостиную, — тихо сказала Мон. — Ты не узнал, что она означает?

— То, что у темных волшебников есть Круг Тьмы, и его последний член скоро должен появиться, — пожал плечами Альбус, словно они говорили о результатах контрольной по зельям.

— Вот видишь… Это Штирнер… — упавшим голосом продолжала девочка. — Только он один на свете знает тайну этого круга.

Альбус оглянулся. Но полу в луже смолы растянулась светловолосая хаффлпаффка Одри Кебль. Рядом стояла толпа хохочущих гриффиндорцев во главе с Джеймсом и его подругой Белиндой. Альбус не сомневался, что их компания решила в очередной раз поразвлечься. Файла Идс бежала с палочкой наперевес, громко крича, что она староста факультета и снимет баллы. Альбус прищурился: теперь он на всякий случай знал такие заклинания, которые позволили бы ему легко отбиться от «гриффиндорской шушеры». В последнее время он перенял богатый лексикон Кэт в отношении «львиного факультета».

* * *

Книга Булстроуда оказалась в самом деле интересной: теперь Альбус хорошо знал историю и систему управления Темным сообществом. Мальчик с интересом читал, что в далеком 888 г. во времена короля франков Эда темный маг Амелбиус основал Круг Тьмы. Все темные силы делились в соответствии с китайской магией на Яо (привидение), Мо (аморфная злая сила), Гуй (дух стихии), Гуай (дух покойника) и Шэн (Демон, вроде Олимпийского божества). Темный лорд должен был достичь состояния Шэна, и это происходило в каждом столетии с главой Круга Тьмы. Тайну Шэна выдал магглам немецкий темный волшебник Фридрих Ницше, который в конце концов сошел с ума от занятий темной магией. Причем, как следовало из книги, мощь Шэнов должна была расти из века в века. Двенадцатым Темным Лордом был Лорд Волдеморт: он как бы завершал круг Шэнов. Но за ним должен прийти тринадцатый, наиболее могущественный, Темный Лорд, причем каким-то образом он должен был стать продолжением Лорда Волдеморта.

Еще во время Рождественских каникул Альбус дважды глубокой ночью пробирался под плащом-невидимкой в Запретную Секцию, чтобы почитать такие книги, о существовании которых ему не полагалось даже знать. В конце концов, Альбус сдался и решил, что нет ничего страшного в изучении тёмных искусств, если не использовать их на других людях. К концу второго триместра он уже почти каждую ночь наведывался в Запретную секцию. Убедившись, что никого нет нигде поблизости, Альбус экспериментировал с простейшими темными заклинаниями, обычно тренируясь на жуках.

Возможно, на это повлияли чтения по ночам, но оценки Альбуса по Защите от тёмных сил вдруг взлетели до небес. Профессор Лэрд, приятно удивлённый прогрессом своего ученика, без конца подсовывал ему книги для дополнительного изучения. Ал втайне был ему за это очень признателен, потому что читать их в сочетании с книгами по чёрной магии было очень интересно. Он обратил внимание на то, что книги по Защите были в основном посвящены злобным волшебным тварям и тому, как от них обороняться, в то время как в книгах о тёмных искусствах больше внимания уделялось заклинаниям, проклятьям и зельям. Чувствуя себя виноватым в том, что он занимается чем-то запрещённым, Альбус всё равно с удовольствием изучал совершенно новый предмет.

* * *

Незаметно наступили Пасхальные каникулы. По крайней мере, так казалось Альбусу, которому учеба давалась очень легко. На этот раз Ал твердо решил съездить домой: на Рождество он и так побыл в Хогвартсе, а летом собирался погостить у Эрика, который его очень звал. Лучше было показаться дома сейчас, чтобы не было нареканий, а летом не загнали в Нору. Однако, едва вернувшись домой, Альбус с удивлением встретил незнакомую женщину с длинными черными кудрями и пронзительными темными глазами. Она была в ярко-красном платье и приветливо улыбнулась мальчику. Альбусу она показалась очень интересной.

— Привет, Альбус, — раздался веселый голос отца. — Вижу, ты уже познакомился с мисс Ромильдой Вейн?

Альбус медленно кивнул, все еще удивляясь появлению этой женщины в их доме.

— Мисс Вейн — мой друг и коллега по работе, — кивнул отец. — Она погостит у нас на Пасху. К тому же, нам с ней надо решить кое-какие срочные дела, касающиеся Министерства.

— Мне кажется, мы подружимся, Альбус Северус Поттер, — улыбнулась высокая дама. Сейчас она показалась мальчику очень приветливой.

— Мне тоже так кажется, мисс Вейн, — невзначай бросил Альбус, весело глядя на игравшие по столу солнечные зайчики.

— Тогда идемте ужинать вместе, — добродушно ответил Гарри, поправив домашний серый костюм. Ал с удивлением отметил, что отец, казалось, помолодел: во всяком случае, с лица сошли морщины, появившиеся с началом болезни матери.

Ужин прошел весело. Ромильда любила пошутить, и все время вспоминала школьные истории. Альбус узнал, что дядя Рон съел в школе какие-то «любовные конфеты», от которых совсем потерял голову. Однако большое удивление у Альбуса вызвало поведение Лили. Мальчик не мог понять, почему его сестра постоянно норовила сказать дерзость Ромильде или просто не отвечала на ее вопросы. Дама в ответ только мило улыбалась, хотя Альбусу казалось, что за ее длинными густыми ресницами скрывается какой-то недобрый огонек. Он мелькал только время от времени, словно затаившись в кустах, но мальчик почему-то подумал, что напрасно сестра ведет себя так с этой томной женщиной.

Еще сильнее Альбуса изумил его отец. На следующий день Гарри взял с собой на прогулку не только Альбуса, но и Ромильду! Прогулкой это, впрочем, назвать было сложно. Отец всю дорогу разговаривал с мисс Вейн о каких-то делах. Если Альбус просил куда-то сходить или что-то купить, отец устало говорил: «Сходи сам, мы с мисс пообщаться хотим». Или: «Ой, вот тебе деньги — купи сам, а мы посидим». Когда Альбус возвращался, отец с мисс Вейн сидели в кафе, наслаждаясь мороженым, кофе или соком. Они были просто поглощены друг другом.

Вечером снова пошли гулять втроем. Альбус видел, что папу как будто подменили. Вместе они пошли в магазины, выбирать женскую одежду. Папа сказал, что хочет сделать подарок для мисс Вейн. Им, в конце концов, оказались белые босоножки, которые она выбирала целый час, перемеряв огромное количество моделей. Гарри брал в руки ее маленькие ступни и надевал на них босоножки с таким видом, словно ел самый вкусный на свете шоколадный боб. Альбус не понимал, зачем это делал его отец, но чувствовал — в любом конфликте с Ромильдой папа поддержит ее, а не его.

Той ночью Альбус проснулся от доносившего снизу скрипов криков: «Да… Да… Еще… Ого… Вот это да… Еще!» Альбус усмехнулся: снизу была спальня отца. Он не сомневался, что отец с Ромильдой занимались тем же самым, чем Рокси с ее приятелем. При мысли об этом появлялось странное чувство легкого омерзения, сочетавшегося с растущей сладкой истомой в животе: ведь это именно то, что обсуждают в школьных коридорах.

Альбус вспомнил, что осенью он читал об этом в романе про Алиенору Аквитанскую, у которой была еще более развратная сестра Алиса: в пятнадцать лет она соблазнила сенешаля Рауля, которому было почти пятьдесят. Мальчик фыркнул. Определено было бы интересно прочитать сцену с Алисой, если она есть в той книге. Но пока он зажег свечу и достал книгу про Круг Тьмы с превращенной обложкой: часы бессонницы лучше всего было провести с пользой.

Но, прочитав пару страниц, Альбус внезапно почувствовал болезненную тоску. Прошло всего несколько месяцев после гибели мамы! Интересно, будь она жива, отец сделал бы то же самое с какой-то чужой женщиной? Это же просто предательство! Обида за мать вспыхнула в мальчике с новой силой. И главное — эта Ромильда важнее папе, чем его собственные дети.

Альбус, уронив голову в руки, понял, что не сможет заснуть снова и тихо отправился на кухню, чтобы попытаться расслабиться за кружкой зеленого чая.

* * *

На следующий день Ромильда испортила отношение к себе окончательно. Как только отец с любовницей вернулись из магазина, Лили быстро подошла к ним.

— Мисс Вейн, вам так идет розовый цвет, — улыбнулась она, но эта ее улыбка, как показалось Алу, была натянутой и ничего хорошего не предвещала.

— Спасибо, — мягко ответила женщина, но было видно, что общество Лили ей не слишком приятно. Тем временем девочка продолжила:

— Вы в нем такая милая, очаровательная… хрюшка.

Джеймс и Альбус синхронно фыркнули, едва сдерживая смех, а дама покраснела от гнева.

— Немедленно извинись перед мисс Вейн. Сегодня ты будешь наказана, — строго сказал Гарри. — Скоро приду, мне нужно в Министерство.

— Ну? — скрестив руки на груди, спросила Вейн как только отец семейства удалился.

— Я все поняла, — Лили опустила глаза.

— Вот и замечательно. Кстати, ты мне не подскажешь, что бывает с юными леди, которые грубят старшим? — поинтересовалась Ромильда.

— Им… они… их наказывают, — прошептала Лили

— Громче, я не слышу!

— Их наказывают.

— Неужели? И как же их наказывают? — прищурилась дама. В ее черных глазах сияло плохо скрываемое торжество.

— Я не знаю…

— Ты не знаешь, как наказывают непослушных девочек? Что же, видимо, нам с тобой придется это изучить, — притворно вздохнула Ромильда.

— Нет! Нет! Не надо! Я знаю. Их… их… шлепают по голой попе!

— Вот это уже лучше. Тебе повезло, что ты так быстро сообразила. А чем их шлепают?

— Рем… — Лили побледнела от ужаса. — Пожалуйста, не надо! Я больше не буду!

— Это понятно, но нужно, чтобы ты усвоила этот урок, — мягко улыбнулась черноволосая женщина.

— Но нас никогда не бьют! — резко заявил Джеймс, заступаясь за сестру, но собеседница не обратила на него никакого внимания.

— Значит, придется, иначе вы станете нам проблемой, — с притворным сочувствием проговорила она. — Ну-ка марш на кровать!

— А если я не пойду? — девочка, подбоченясь, как мать с вызовом посмотрела на женщину.

— Что же, дерзость усилит твое наказание, — Ромильда, пожав плечами, щелкнула пальцами и отбросила девочку на кровать. Затем женщина вышла из спальни. От изумления Лили ойкнула, легла на краешек кровати и стала ждать своей участи.

— Умница, а теперь ложись попой кверху, — весело сказала Ромильда, вернувшись в спальню. Она уже успела вернуться, переодевшись в домашнее оранжевое платье.

Она левитировала из шкафа старый кожаный ремень Гарри и подошла к кровати. Лили от удивления исполнила и это требование. Затем Ромильда заклинанием сняла с девочки джинсы и трусы. Сложив ремень вдвое, она нанесла им удар со всего размаха. Лили почувствовала сильное жжение, но промолчала.

— Хлесть! Хлесть! Хлесть!

Ромильда ритмично и с явным наслаждением наносила удары. Лили уткнулась в подушку, стараясь не кричать. Ей было очень больно, ягодицы уже пульсировали. Хлесть! Хлесть! Женщина нанесла еще десять ударов, а Лили по-прежнему не вскрикнула — она только стонала, уткнувшись в подушку. Ромильде это не понравилось:

— Ты и дальше собираешься играть в молчанку? — спросила дама и нанесла три удара подряд по одному и тому же месту.

Лили отчаянно сжала кулачки, но не издала ни звука. Ромильда окончательно рассердилась.

— Ты хочешь показать, что порка тебя не берет, да? Сейчас посмотрим.

Дама принялась хлестать Лили по бедрам изо всех сил.

— Хлесть! Хлесть! Хлесть! Хлесть! Хлесть!

Лили изогнулась от боли и прикрыла бедра руками.

— Убери руки! Немедленно! Ну, что ж — тебе же хуже. — Ромильда со всей силы нанесла удары по левой и правой руке девочки. Лили взвыла от боли и отдернула руки, как ошпаренная — это было гораздо больнее, чем по попе.

Ромильда, довольная произведенным эффектом, продолжила стегать попу. За несколько минут она нанесла около десяти ударов. Тут Лили прорвало:

— Ай, ой, уй-уй, как бо-о-ольно!!!

— Будешь еще грубить старшим? — спросила Ромильда, продолжая терзать зад девочки. Лили сучила ногами, как сумасшедшая.

— Нет, никогда. Я больше не буду. Ай! Фс-с-с…

Ромильда закончила порку дюжиной обжигающих ударов. Все это время девочка вопила и дергалась.

— Твое наказание закончено. Одевайся и иди в свою комнату. Надеюсь, ты хоть что-то поняла.

— Да, простите меня, мисс Вейн, я буду вежливой.

— Прощаю! — улыбнулась Ромильда, отбросив копну черных волос. — Поживем — увидим.

Лили с трудом поднялась с кровати. Она ревела, как ребенок, которого выпороли первый раз в жизни.

Альбус ожидал, что женщина будет скрывать от отца эту экзекуцию, но, как оказалось, ошибся: вечером Ромильда рассказала обо всем Гарри, но тот поблагодарил ее за воспитание дочери.

Джеймс и Ал обменялись удивленными взглядами. За то время, что Ромильда жила в их доме, братья начали холодно разговаривать друг с другом. («Как говорится — общий враг объединяет?» — ехидно подумал Альбус). Но неужели отцу и в самом деле безразлично на дочь? И если он благодарит за то, что бьют девчонку, то мальчишкам следовало ожидать чего-то более жесткого…