Терранец (джен)

Примечания:

Для тех, кто не умеет читать метки поясняю: **это стёб**. Если шутки "нипанятные", то дело скорее всего не в авторе, а в гении, который его читает.

Этот текст — попытка разобраться. Разобраться в том, что из себя представлял бы примарх, выросший в альтернативно религиозной среде. Достаточно хорошо автор знаком в первую очередь с православной средой. Поэтому Лоргар — православный. Читать это или нет — исключительно ваше дело. Борщевик предупредил.

Так же нас есть иллюстрации: https://vk.com/album-49961402_275789424

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

462

Нравится

841 Подписаться

1341

Отзывы

146

В сборник

Скачать

Смотреть работу в 146 сборниках

Награды от читателей:

«Отличная работа!»

от

5ximera5

«Цегорах одобряет!»

от

cra2zy

«Отличная работа!»

от

Solnashko luchistoe

Наградить фанфик

462

Нравится

841 Подписаться

1341

Отзывы

146

В сборник

Скачать

Смотреть работу в 146 сборниках

×

Сообщение об ошибке в тексте

Как правильно? (не обязательно)

Отмена

Отправить сообщение об ошибке автору

Сообщить об ошибке в выделенном тексте

×

Сообщить о нарушении правил

Набросок из нескольких строк, еще не ставший полноценным произведением

Например, «тут будет первая часть» или «я пока не написала, я с телефона».

Мнения о событиях или описания своей жизни, похожие на записи в личном дневнике

Не путать с «Мэри Сью» — они мало кому нравятся, но не нарушают правил.

Конкурс, мероприятие, флешмоб, объявление, обращение к читателям

Все это автору следовало бы оставить для других мест.

Подборка цитат, изречений, анекдотов, постов, логов, переводы песен

Текст состоит из скопированных кусков и не является фанфиком или статьей.

Если текст содержит исследование, основанное на цитатах, то он не нарушает правил.

Текст не на русском языке

Вставки на иностранном языке допустимы.

Намеренная провокация или оскорбление

Автор создал текст с целью потроллить читателей.

Не путать со стёбом или пародией.

Плагиат

Пользователь, опубликовавший работу, не является настоящим ее автором или переводчиком.

Плагиатом считается копирование текста и выдача его за свой. Если у вас украли идею или

персонажей — не стоит слать жалобу, мы не сможем вам помочь. В этом случае обращайтесь к автору напрямую.

Пожалуйста, приведите ссылку, которая могла бы подтвердить настоящее авторство, и пояснения, почему вы считаете данную работу плагиатом:

Список признаков или причин, плюсы и минусы, анкета персонажей

Перечисление чего-либо не является полноценным фанфиком, ориджиналом или статьей.

Часть работы со ссылкой на продолжение на другом сайте

Пример: Вот первая глава, остальное читайте по ссылке...

Нарушение в сносках работы

Если в работе задействованы персонажи, не достигшие возраста согласия, или она написана по мотивам недавних мировых трагедий, обратитесь в службу поддержки со ссылкой на текст и цитатой проблемного фрагмента.

Отмена

Отправить сообщение администрации

Назад

Содержание

Вперёд

19. Галахад

22 апреля 2021, 16:26

Настройки текста

Выбрать цвет текста

Выбрать цвет фона

100%

Выбрать размер отступов

100%

90%

80%

70%

60%

50%

100%

Выбрать размер шрифта

70%

80%

90%

100%

110%

120%

130%

140%

150%

160%

170%

Примечания:

https://vk.com/wall-173909259_1098 В распоряжении наших летописцев оказался чудом уцелевший древний терранский пикт, изображающий леди Черновец. Материалы: акварельная бумага, акварель, чернила.

Поездки в автобусах для Лоргара всегда были сущим адом и натуральнейшим объектом ненависти. Больше потряхиваний в тесном, переполненном автобусе он, пожалуй ненавидел только две вещи. Кататься по городу в легковушке, при температуре плюс тридцать в тени. Да отродий варпа. Легковушки, может, и годились для перевозки людей нормального роста, но примаршьей тушке причиняли самые невообразимые мучения. Напомнив себе, что лично этот форматный желтый автобус вместительней такси и эту поездку надо просто пережить и всё, Лоргар осторожно, чтобы никого не прибить, опустился на корточки в пустом пролёте у окна, достал блокнот, ручку и наскоро набросал ближайшего деда с садовым инвентарём в руке и с армейским вещмешком за плечами. Канареечно-желтый автобус гудел и вонял выхлопами, унося набившийся в него люд в светлые, осенние дали. В обиходе эти автобусы назывались «народными». Об их статусе гласила даже надпись на кабине водителя: большие серебристые буквы, складывающиеся в надпись «Народный маршрут». Народные маршруты ввела в обиход мэрия. Эти абсолютно бесплатные, но очень холодные, воняющие выхлопными газами автобусы появились примерно тогда, когда у отца Лоргара забрали право на бесплатный проезд в общественном транспорте. Говорили, что желтые маршрутки ввели как поддержку лишенным льготного проезда ветеранам горячих точек. Отцу тогда ещё выплатили какую-то компенсацию. Лоргар смутно помнил мелочи, он в то время активно поглощал информацию, мало бывал за пределами деревни и всё ещё учился жить в невероятном, новом мире. Народные автобусы ходили строго по расписанию и часто бывали забиты до отказа. Лоргар и сам на них частенько катался впоследствии. В том числе и тогда, когда семинария выдавала студентам деньги на очередную поездку до кафедрального собора, в музей или на возложение цветов. Зачем тратить впустую шекели если можно не тратить? Логично? Логично.

Сидящая где-то за спиной немолодая, подчеркнуто вычурно накрашенная, угловатая тетка в очках ответила на телефонный вызов и, манерно расправив выглядывающий из-под пальто пестрый лилово-алый шелковый платок тягуче и снисходительно возразила:

— Ну что вы, Машенька. Какие глупости. Я сделала на смерть. Нет, я гарантирую. У старух часто слабое сердце, мы ударим по сердечно-сосудистой… Да. Да. Всё правильно. Песочек под порог, как я учила сыпали? Песочек, говорю… задохнулась упала, приехала дочь… сложнее. Дочь — это уже сложнее. Кто она, простите? Образование. Врач? Какая прелесть. Вопрос решаем, но потребуется доплата…

Лоргар медленно моргнул, оторвался от рисунка и обернулся. Остро поблескивая густо подведенными серым глазами женщина с хрустом вправила себе плечо и понимающе улыбнулась, прижимая к уху мобильник:

— Ваши волнения напрасны, Машенька. Я уже имела подобную практику: мы начнем ее понемногу сушить. Нет, обследование ничего не даст, я гарантирую… нет, ни в коем случае. Мнительность — это замечательно. Спешить… послушайте! Спешить нельзя. Ни в коем случае. Да. Зайдите ко мне в среду, Машенька… Я понимаю. Но и вы поймите. Мы же не хотим чтобы она вовремя осознала что происходит и приняла какие-то меры… нам необходим необратимый процесс. Деформация личности. Нет, я всё устрою. Верно. Да. Когда молодая самоустранится как специалист и личность, о старухе не будет и речи. И вы сможете занять так желанную вам жилплощадь… о, бросьте, Машенька, это всего лишь моя работа.

Лоргар замер и неподвижно уставился прямо перед собой. Мерзкие ощущения, преследовавшие его всю поездку абсолютно внезапно обрели и источник, и смысл, и звучание. От дамы мощно фонило разложением имматериума и чем-то ещё. Гнусным и опасным. Ругая собственную невнимательность, Аврелиан припомнил начало девяностого псалма и уткнулся в свои рисунки, шурша ручкой по бумаге и повторяя мысленно псалом раз за разом по кругу. Ведьма умолкла. И какое-то время сидела тихо, изредка дергая щекой и источая глухое, немотивированное раздражение.

Призывно запищал телефон и гражданка ведьма невозмутимо ответила на вызов:

— Александр Анатольевич, какая приятная неожиданность. Как это не туда работает? Сами обварились? Кастрюля? Странно. Иголочки как я учила не забываете..? Иголочки, говорю. Мы добьемся признания её невменяемой, не волнуйтесь, у меня есть подходящие люди. Если повезёт, удастся уличить и в смерти отца.

Враждебно созерцая кофейную страницу блокнота, Лоргар прикрыл глаза, мысленно отчаянно взывая о помощи и о правосудии. Прямо из народной толчеи переполненного автобуса.

Ведьма, судя по шуршанию, спрятала телефон, но он сдавленно пискнул и её спокойный голос снова зазвучал откуда-то сзади:

— Делайте то, что я вам сказала и не выдумываете велосипед. Мы его вернём. Пос… послушайте, давайте всё-таки обойдёмся без истерик. Моё время ограничено. Дайте телефон матери. Варвара Никитична? Как у нас дела? Да? И давно? Сколько? Обойдёмся стандартными мерами, не стоит. Проблемы надо решать по мере их поступления… Я говорю, проблемы надо решать по мере их поступления. Подумайте сами, какому мужику нужна инвалидная подруга… Не совсем — так доломаем. Ломать — не строить. В среду. К пяти часам. Воду, свечи, соль. Не церковные, берите с рук. Да. Доброго дня.

Лоргар стиснул зубы, упорно повторяя про себя один и тот же псалом. Ведьма коротко захрипела и резко дернула ногой. У Лоргара отчаянно заболели голова и шея, на него навалилась одуряющая, сонная тяжесть. Героически превозмогая убийственно необъятную, ватную сонливость, Аврелиан прикрыл глаза и почти взвыл мысленно девяностый псалом. Отчаянная попытка противостоять навалившейся неизвестно откуда немощи вылилась во что-то странное: свой ментальный вопль Лоргар от усердия случайно выплеснул в варп. Попутно расшугав в нём какую-то мелкую пакость. А в то самое время, где-то очень далеко, за океаном, пришедшие из варпа и частично искаженные отзвуки славянской речи, привели в легкое замешательство одного Пока-Ещё-Не-Императора, сонно мешающего в сковородке месиво из муки, масла, лука и топорно рубленного красного перца.

Непонимающе ощупав затянутое в лиловый чулок колено, ведьма аккуратно сместила ногу чуть в сторону. И поспешила отключить телефон. Ближайшие минут тридцать упорного превозмогания над тошнотой и сонливостью, (путем мысленного повторения одного и того же псалма), тянулись как в дурном сне. Непроизвольно дергая ногой, ведьма с возрастающей яростью вглядывалась в стоящих вокруг людей, совершенно игнорируя Лоргара. Сам Лоргар ощущал себя всё омерзительнее, но упорно повторял мысленно одно и тоже, вымученно созерцая распахнутый в потолке кем-то квадратный аварийный люк. Когда боль в затылке стала по-настоящему нестерпима, ведьма с абсолютно слепящей яростью уставилась в самое лицо Лоргара и утробно рявкнула глухим басом, на иврите:

— Двуногое мясо.

От неожиданности ведьма побелела как полотно и зажала рот руками. Люди дико заозирались. Из судорожно зажимаемого руками рта женщины некто, хрипя от ненависти, ревел на чистейшем иврите на редкость вывихнутые и архаичные ругательства. Ведьма пулей бросилась к выходу, зажимая платком рот и закрываясь от людей сумочкой. Но поток древнееврейского мата продолжал глухо реветь из нее, всячески понося Лоргара, окружающих, собственно, ведьму и сам факт существования разумных форм жизни. Освободившееся после одержимой место торжествующе заняла какая-то невероятно широкая бабка с мешком лука. Предварительно перекрестив пару раз затянутое в черный дермантин сидение. Автобус остановился, распахнулись двери. И ведьма сбежала, чуть ли не рыдая и всё ещё зажимая лицо платком. Сонливость пропала, будто её и не было. Прошли и слабость, и тошнота, и головная боль.

Поравнявшийся с Лоргаром Кобзев кивнул на выход, улыбаясь:

— Это что ещё за шоу чревовещателей?

— Языковая практика, — фыркнул Аврелиан и покачал головой, возвращаясь к рисунку, — идиотизм какой-то. Совсем офонарели.

— Ну… ты же хотел попрактиковаться с разговорным ивритом, — легко пожал плечами Кобзев, посмеиваясь и цепляясь за поручни, — пожалуйста, практикуйся.

— О, да. Я упустил такую возможность… Настоящий знаток древнееврейской ненормативной лексики…

— Ненормативной лексики? Ничего себе.

— Я понял только часть, но это звучало грязно и весьма затейливо. Не такую я искал языковую практику. Напросился, называется, — растерянно улыбаясь Лоргар смотрел, как маршрутка неотвратимо приближается к серым корпусам института МВД.

— Это, знаешь, сейчас как где получилось? Ну… короче, в одном житии, уже не помню каком, был такой забавный случай. Идёт в Эдессу монах. Идёт, значит, и думает: «Вот бы поговорить с кем-нибудь о чем-нибудь возвышенном, на богословские темы какие-нибудь там. Вот, точно, а пошли мне, Господи, собеседника для богословской беседы».

— И как? Послал? — улыбнулся Лоргар.

— Да погоди ты… Короче, заходит в город. Смотрит, стоит блудница. И нахально так пялится. И понятно, кто она. Да и времена ещё такие, климат, оно, как бы, понятно, что проститутку сразу видно: жара, антисанитария, заболевания, в том числе и венерические…

— Как бы благовония были, но они только маскируют…

— Да. Стоит она, значит, сияет этим всем своим размалеванным великолепием. И пялится на монаха. Да так нагло. Гадостно. Он не выдержал и говорит: «Чего уставилась, женщина?» А она ему в ответ: «Взята из твоего ребра — вот и смотрю на тебя. А ты взят из земли — так и смотри в землю».

Жизнерадостный гогот двух глоток огласил автобус. Какая-то бабка с тележкой шарахнулась от ржущих семинаристов, охая и возмущенно брюзжа: «Гогочут, нехристи, ишь ты, в черном все. Сотонюги, поди».

— Бойтесь ваших желаний, — отсмеявшись, Лоргар с хрустом расправил спину.

— Не проси что ни попадя. А то получишь… слово в слово. Сам же от полученного и взвоешь в итоге, — весело возразил Кобзев, похлопал по плечу Лоргара и ввинтился в толпу, — ладно, пошёл я.

Лоргар, посмеиваясь, вернулся к рисунку. На остановке, в салон бесплатного автобуса, ликующе хлынул поток шумных курсантов в синевато-пятнистой форме. Кое-как закрыв автоматические двери и едва не зажевав чью-то сумку, автобус равнодушно тронулся с места. И, деловито гудя, понесся вперед, в общем потоке легковушек, камазов, маршруток и фур с живыми свиньям.

— Вот это я понимаю — косплей. Толян, глянь на мужика.

— Чё?

— … через плечо. На лысого, говорю, глянь. Никого не напоминает?

— А, да. Типа Эреб, что ли?

— Какой Эреб? Алё, глаза разуй. Эреб…

— Да не, так-то у примарха несушек золотые буквы. Блин, да анбэк какой-то… Адептус Доверус, сука. Откуда такая махина? Не, ты видал?

— Есть такая хрень, тайная археология, она, короче, учит, что в древности реально были всякие великаны. Нефилимы или нехилимы, я не помню. Типа, ну, может до сих пор рождаются люди с великаньим геном или что там у них…

Мимо окон проносились мощеные красной плиткой аллеи, убранные золотом пирамидальные тополя, похожие на перья диковинных птиц зелёные туи, полосы линий электропередачи в сером небе, в небе светлом и прозрачном. Очертания советских танков и зениток дремали в тенистой зелени аллей какого-то парка. Громады стекла и бетона дробили оконными стеклами свет осеннего солнца. Рыжего усталого солнца, гладящего кромки крыш. И мягко, с вежливым сожалением, взирающего на людные улицы предчувствием грядущего ненастья.

Длинный автобус канареечно-желтого цвета зверски тряхнуло. Набитый в его нутро, как килька в банку, народ заохал и заворчал, хватаясь за поручни. Автобус снова тряхнуло. Какой-то ребенок очень громко спросил мать, почему дядя такой большой и лысый. Какой-то дед раздраженно бухтел, ругая свою супругу, острую на язык, смешливую бабульку. Старушка-божий одуванчик, пакостно хихикая, увлеченно отбрехивалась от захлебывающегося возмущением мужа. Набившиеся в маршрутку люди глухо роптали, кто-то переговаривался.

— Будет смотреться лучше если часть руки и сердце будут выходить за границы окружности, — работая локтями, Ника протиснулась сквозь толпу и зависла рядом, поглядывая как Лоргар рисует в блокноте. Уже где-то половину блокнота заполняли эти вписанные в круг руки с сердцами, просто руки и просто сердца. В том числе и в разрезе, — в иконописи есть такой художественный приём, когда часть изображения как бы выходит за границы изображения. Это создает ощущение, что святой как бы сходит с иконы.

— Предлагаешь не замыкать руку в рамки? — задумчиво почесал подбородок ручкой Лоргар, — звучит интересно.

— Она как бы воздета вверх из темного пятна, понимаешь? Но не целиком. А частично. Грань круга придется где-то на основание ладони…

— Понял. Спасибо. Сейчас попробуем, — рассеянно отозвался Лоргар, жесткими, быстрыми штрихами, почти схематично рисуя руку, — действительно лучше.

— Ой, что это? — девушка из-под его руки выудила блокнот, отчего Лоргар так и замер с ручкой в руке.

Под румяными пальцами замелькали страницы и разнообразные рисунки. Рассыпающийся на осколки и межзвездный мрак космоса Плакальщик, вороньи стаи, ткущие собой людей и здания. Мертвые города и заросшие дикими травами объекты культурного наследия. Несколько версий плаката «Родина-Мать зовёт!»: в силовой броне сороритки, с наполовину механизированным телом, в форме имперского гвардейца. И в своём изначальном виде, но в окружении не штыков, а болтеров, пиломечей и лазганов, сжимаемых чьими-то руками. Мелькали страницы. Прорастающие ветвями цветущей сакуры и сирени, изломанные и застывшие в падении тела, портрет Ультрана, со змеями и с чашей в руках, из которой льётся густая кровь. Рассыпающийся на лоскуты пепла маленький Кёрз. Перекошенное в яростном крике лицо хаосита, измененные варпом пиломечи и буйно прорастающие из мертвецов стебли чертополоха на толстой кофейной бумаге.

Черновец восхищенно выдохнула, роясь в заполненных цветочным гуро страницах:

— Лоргар, это же… ты просто гений! Я никогда даже представить не могла ничего подобного! Какой символизм… это же невероятно! И качественно-то как. Пластика, анатомия… а живо-то всё как…

— Эээ, на самом деле это просто ханахаки, — замялся Лоргар, отбирая блокнот, — символизм, да. Пожирающие плоть растения выглядят эстетичнее червей. Хотя, я не ожидал, что это ещё хоть кому-то придётся по вкусу. Как бы… это всё выглядит странно. Ханахаки — это вообще что-то такое… очень на любителя. Я думал, меня сочтут ненормальным, если, ну… увидят.

— Ханахаки? — брови девушки изумленно дрогнули.

— Идея так себе, мне нравится сама визуализация, — Лоргар пощелкал пальцами, подбирая подходящие слова, — ханахаки бьё… как бы это обьяснить… Ханахаки придумали японцы.

— Почему-то я не удивлена, — улыбнулась Ника, — на них это похоже. Ханахаки — это такой стиль, цветочная расчленёнка?

— Молодой чел… ой, батюшки! Богатырь-то какой, — охнул за спиной старушачий голос и в плечо Лоргара ткнулся сухой старческий кулак с зажатой в нём мелочью, — молодой человек, передайте за проезд.

— Это бесплатный маршут, — ровным голосом сообщил Лоргар, закрутил головой и кивнул листающей блокнот Нике, — почти. Почти, Ник. Ханахаки — это вымышленная человеческая болезнь. Очень редкая. Больной откашливает цветы из-за… гм, неразделенной любви. Вот только не надо так громко ржать. Ник…

— Простите, что? — гремя мелочью, растерянно заозиралась сухонькая, интеллигентного вида старушенция в потертом зеленом пальто и черном берете. Ее выщипанные до ниточек и нарисованные заново брови комично нахмурились. Кудрявые седые локоны до плеч отливали фиолетовым.

— Бесплатно, говорят тебе. Садишься — и езжай.

— Но, позвольте… как так? — до Лоргара донеслись скрип потертой кожи и визг бегунка застегиваемой сумочки.

— Бесплатно, бесплатно…

— Маршрут такой…

— Да они давно ходят, — какой-то тихий, нервный, высокий парень посторонился, прижимая к груди рулон ватманов, поспешно освобождая место у открытого окна и цепляясь за поручни, — да вы встаньте сюда. Там же проход, люди на выход пойдут — сметут…

— Спасибо, молодой человек, — с достоинством французской королевы приняла внезапную помощь пожилая дама, занимая собой освободившееся место.

— Какое безобразие, — давясь гоготом, покачала головой Ника, разглядывая художества Аврелиана, — харкать цветами от неразделенной любви. Честно, я ожидала что-то, хм, большее.

— А я говорил, что сама идея слабовата, — пожал плечами Лоргар, — меня зацепила не идея, а сама визуализация. Выглядит необычно. И символично. Ну всё… сейчас выпадет в осадок.

Ника с гоготом и дикими подвываниями похлопала Лоргара по плечу, всхлипывая от смеха и утирая глаза. Маршрутку качнуло. И Нику, висящую на одной руке, с размаху впечатало аккурат в Лоргара. Как и всю человеческую массу, шевелящуюся где-то впереди, собственно.

— Блин, как неловко-то… — всё ещё икая от смеха, попыталась отлепиться от Аврелиана девчонка, — прости.

— Всё нормально.

— Блин, как же душно.

Аврелиан кивнул и спрятал блокнот. Автобус снова тряхнуло. Кто-то сдержанно шумел, хрустя пакетами. Какие-то стоящие чуть в стороне курсанты института МВД жизнерадостно ржали над чем-то своим. Челкастая, густо размалеванная черными, жирными тенями и бордовой помадой пухлая школьница, трагично вздыхая, малевала пальцем на взопревшем от духоты стекле расколотые сердца, кресты, розы и имя «Вадик».

— Прикольно, пока давка, можно любую девку пощупать и по морде не получить, — под многоголосое ржание донеслось почти мечтательно откуда-то из толчеи серовато-голубых, пятнистых курсантских спин.

Автобус лихо занесло на повороте. Кто-то шумел и болтал во всю глотку. Лоргар поднялся с корточек и, подпирая спиной маршруточный потолок, всем корпусом подался в противоположную сторону выправляя своим весом автобус. Кто-то вблизи взвизгнул, хватаясь за сердце, бравое ржание будущих ментов утонуло в старушачьих восторгах: разглядев таки Лоргара, они оставили наконец-то в покое персону Черномырдина и немедленно принялись всей толпой оживленно перемывать кости невиданно крупному, лысому парню с «яроглифами во всю рожу».

— Мама, я писать хочу! — на всю маршрутку жалобно сообщил детский голос.

— Коленька, ну подожди немного, сейчас будет наша остановка, и мы обязательно выйдем…

Где-то впереди сонный Лёха Володин, добродушно посмеиваясь, вещал горстке регентш:

— Приезжает с проверкой в синагогу под Одессой налоговый инспектор. Ходит, проверяет, всем недоволен. «Вот скажите мне, вы сжигаете много свечей, огарки остаются. Что Вы с ними делаете?» «Ну, мы их собираем в кулечек, отправляем в Одессу, там их переплавляют, делают новые свечи и отправляют нам обратно». «Хорошо. А вот вы раздаете мацу прихожанам, крошки остаются. Что Вы с ними делаете?» «Ну, мы их собираем в кулечек, отправляем в Одессу, там их прессуют, делают новую мацу и присылают нам обратно». «Хорошо… А вот вы делаете обрезание, … обрезки остаются. Что вы с ними делаете?» «Ну, мы их собираем в кулечек, отправляем в Одессу…» «И что же они вам присылают?» «Когда как, но сегодня прислали вас».

Воркующий девичий смех, чей-то кашель, шум и шуршание пакетов смешались. Лоргар вздохнул и прикрыл глаза, хрустя затекшей шеей и подпирая спиной потолок. Где-то под левой лопаткой ощущался рельеф осветительного прибора. Признаться честно, Лоргар тихо ненавидел поездки в автобусах всех типов: низкие потолки и хрупкие кресла превращали любую поездку в сущий ад. Но нынешний поход до собора превзошел все предыдущие. Лоргар уныло наблюдал, как набивается на очередной остановке в автобус народ, полностью исключая даже призрак надежды просто сесть на корточки случайно кого-то не задавив. Семинария, на маршрутках, полным составом ехала в кафедральный Покровский собор, на праздничную вечернюю службу.

Покров, как праздник, Лоргар любил. Настоящий народный праздник, издавна любимый на Руси. В народе его называли Покров день, а еще: Первое зазимье, Свадебник, Третья Пречистая, Засидки, День Романа Сладкопевца, Покров-Батюшка. В народном сознании христианский смысл события, легшего в основу праздника, тесно переплелся с абсолютно простецкими обычаями. Смена времен года, пережитки языческих верований, сложный крестьянский быт — все оказало свое влияние. Но одно дело — народные традиции, а другое — их первопричина. Лоргар видел что-то крайне трогательное и поучительное в истории самого события, ставшего причиной к установлению праздника.

Это произошло во времена царствования Льва VI Философа, во Влахернской церкви. К Константинополю подступили войска русов. В те времена такие набеги чаще всего заканчивались кровавой резней, бойней и разорением. Жители византийской столицы оправданно ждали, что уже к утру они могут проститься с жизнью. Священники города молились об избавлении от врагов, и вот, в четвертом часу ночи будущем известному христианскому святому, юродивому Андрею Константинопольскому, (славянину, попавшему некогда в византийский плен), во Влахернском храме явилось видение. Под сводами храма он увидел идущую по воздуху Богородицу, озарённую небесным светом, окруженную ангелами и сонмом святых. Как описывает это видение святой Димитрий Ростовский, Богородица «сняла с Себя блиставшее наподобие молнии великое и страшное покрывало, которое носила на Пречистой главе Своей и, держа его с великою торжественностью Своими Пречистыми руками, распростерла над всем стоящим народом». Незримый обычным людям покров защитил город. Поднявшаяся буря разметала корабли русов, избавив жителей Константинополя от смерти. Конечно, Лоргар понимал, что факт чуда невозможно доказать научно, однако о самом факте осады и спасительной бури ему приходилось встречать немало исторических свидетельств. Кто-то считал, что вёл русов вещий Олег, кто-то — что князья Аскольд и Дир. В любом случае, чудесное избавление греков от славян широко отмечали в итоге только сами славяне. И Лоргар видел в этом высшее проявление народной ментальности, способной принимать собственные ошибки. И, даже в собственных поражениях, находить силы… силы принимать свою неправоту. И расти, торжествовать над ней.

Автобус зверски тряхнуло. За окнами смутно заалел величественный фасад Дома Офицеров. Лоргар мельком бросил взгляд на багровую колоннаду исполненного в лучших традициях сталинского ампира архитектурного монолита. На темные туи, на бронзовый памятник в гранитно-багроовой оправе. На рой пестрых палаток, торгующих плодами народных промыслов: резными шкатулками, расписными ложками, пестрыми бисерными герданами, флотилиями расписных яиц, утиц, ковшей, глиняными свистульками, кораблями, глиняными ангелами, вышитыми полотнищами, самодельными пряниками, магнитами на холодильник, матрёшками всех сортов, всевозможными оберёгами и амулетами. И поплыл на выход в общем потоке.

Люди спешили куда-то по своим делам. Торгующая подле остановки семечками старуха, привстав со своего раскладного стула, гоняла хворостиной слетающихся отовсюду жирных, упертых голубей и юрких, нахальных воробьев. Голуби нехотя отступали чтобы с воркующе-одобрительным угуканьем снова двинуться общим фронтом в атаку на кульки и стаканы обмотанной пуховыми платкамм пожилой бизнес-леди. Какие-то студенты курили, ёрничали, смеялись и трепались о всём подряд. Маленькая девочка ныла и просилась на руки, а её мать, сев перед дочерью на корточки, вытирала носовым платком её вымазанное в чем-то лицо и горько возмущалась. Какие-то люди раздавали на углу листовки, призывающие голосовать за очередного кандидата в депутаты. С листовок смотрело очередное ни о чем не говорящее Лоргару официальное лицо на фоне храма. Какой-то пьяный мужик в спецовке громко скандалил с крикливой продавщицей ларька. Мимо, переговариваясь, прошлись какие-то юные кадеты летного училища.

На остановке кто-то задел кого-то локтем. С треском разорвался чей-то пакет. Кто-то возмущенно зашумел. Совершенно незнакомые люди помогали растерянно застывшему на месте старику собирать с проезжей части, почти из-под колёс машин, багровые, пёстрые яблоки. Кто-то шумно побежал в ближайший ларек за пакетом. Старик расплакался, дрожащими руками принимая из чьих-то рук коллективно собранный пакет. До Лоргара издалека, под шелест опадающих листьев, грохот машин и шум залитых светом людных улиц, донеслись его обрывки фраз, сказанные по-старчески надтреснутым, дрожащим от волнения голосом. Что-то про «родненькие вы мои», про крыс, сшибающих с ног часовых у продсклада, про горсть невской воды и про блокаду Ленинграда.

— Привет, а почему тебя все зовут Лоргаром? — какая-то отчаянно рыжая, веснушчатая девчонка догнала Аврелиана, на ходу поправляя форменный пиджак и придерживая на ходу полы длинной черной юбки, — тебя так покрестили, да?

— Евище, ты куда побежала?! Сумочку свою возми, — возмущенно окликнула девушку Черновец, размахивая алой дамской сумочкой с цепью вместо ремешка, — наглеешь, Евище. Не буду я её за тобой таскать!

Рыжая бестия картинно надула пухлые алые губки, забрала, хихикая, своё имущество и почти повисла на шее у дико взвывшей Черновец:

— Ну познакомь нас, ну ты обещала! Ну, пожалуйста!

— Лоргар — Евище, Евище — Лоргар, — обреченно представила Ника под ликующие вопли повисшей на руке ошалевшего Лоргара рыжей оторвы.

— Я поступала вместе с Никой, — оживленно тряхнула рукой Лоргара девчонка, искристо сияя голубыми глазами и улыбаясь во всю физиономию, — ух ты, а шрамы настоящие? А это клинопись или иероглифы? А ты правда читаешь на иврите?

— Ева с регентского, — кивнула Черновец Лоргару, — долгая история.

— Привет, — улыбнулся девушке Лоргар, — хороший день, не так ли?

— Обожаю такую осень, — с готовностью затрещала Ева и совершенно по-лисьи насмешливо зафыркала, — Ник, помнишь, я тебя вытащила в парк Патриотов? Ой, да тебя хрен куда вытащишь, вы, иконописцы, сидите, в своем классе, все рисуете постоянно, рисуете… этот, Ярик, играет, ты — рисуешь. Слушай, Ник, а это правда что вы с Яриком встречаетесь? Просто вы постоянно вместе там сидите…

— Евище… — картинно закатила глаза Ника, — кто-то должен иногда учиться.

— … а меня, вот, наоборот, хрен с улицы вытащишь. Мы раз с Юровым гуляли, гуляли, это парень мой, короче… Гуляли мы, гуляли, гуляли мы, гуляли, ну, на время смотрю, а уже отбой, ворота закрыты, всё закрыто, общага закрыта. Максик мой звонит дежпому, мол, давай, харэ дрыхнуть, — весело трещала рыжая, не забывая любознательно таращиться по сторонам, — они с моим Максиком однокурсники… и, короче, дежпом его послал. И мы с Юровым полезли через забор. Я, конечно, как последняя лошара застряла каблуком в заборе и меня они с дежпомом с забора снимали…

Мимо, окинув Лоргара каким-то больным, воспаленным взглядом и зябка кутаясь в куртку, заспешил осунувшийся, небритый чернявый парень в сером капюшоне. Поймав на себе внимательный взгляд Лоргара, он резко изменил направление и ушел на проезжую часть, поспешно пересекая её под визг тормозов и вопли какой-то авто-леди.

— Какой странный, — донесся до Лоргара голос Евы, — ты его знаешь?

— Ев, нельзя быть настолько…

— Ой, да пф. Что я такого сказала?

Лоргар не ответил. Он непонимающе смотрел как сухая, сутулая фигура незнакомца замерла на той стороне проспекта, наполняя фонящую самыми разными эмоциями людей улицу мертвящими миазмами мрачного неприятия и чернильного, обморочного ужаса. С парнем явно было что-то всерьёз не так. Аврелиан остановился, спрятал руки в карманах, постоял ещё немного, разглядывая незнакомца и пошел прочь. Человек на той стороне улицы дрожащими руками достал из кармана мятую пачку сигарет и поспешно закурил, почти обжигая пальцы спичками и пряча огонь от ветра. Бледное, измученное лицо незнакомца тусклой синевой осветил тревожный, настойчивый взгляд из-под капюшона. Лоргар нервно усмехнулся и качнул головой. Его отчего-то наполнило стойкое ощущение, что он, Лоргар, обязан немедленно пересечь нусущийся прочь поток машин и догнать незнакомца. Что это важно. От незнакомца веяло смертельной опасностью и предчувствием грядущей катастрофы. Лоргар заглянул в варп, но ничего крамольного так и не обнаружил.

* * *

Ненастные вечерние сумерки хлестали лицо и плечи потоками воды и ветра. В лужах пузырилась вода, где-то в гаражах одиноко и тоскливо выла запертая собака. Панельные серые громады домов громоздились над Лоргаром, заслоняя собой серое, свинцовое небо. Лоргар смотрел из-под капюшона как догорает рыжий свет в чужих окнах, бездумно спеша сквозь лабиринты раскисших от дождя дворов.

Смутная тревога на службе обратилась в настойчивые позывы развернуться и выйти. Позывы переродились в мрачную уверенность, что что-то всерьёз не так. С трудом дождавшись окончания службы, Лоргар поспешно покинул пахнущий свечным воском и ладаном теплый сумрак храма и, на ходу застегиваясь, поспешил прочь. Ноги сами несли его, но не на автобусную остановку, а во мрак чужих дворов, в ненастный осенний сумрак, на рыжий свет оконных глазниц чьих-то судеб. В ушах всё ещё торжественно гремел архиерейский хор, десятки голосов, наполняющие сумерки мятущегося разума таинственной мощью византийского распева. Лоргар не вполне осознавал, что делает: он просто спешил, подгоняемый очень знакомым ощущением безысходности и тревоги. Как взявшая след борзая спешит за зверем, так и Лоргар спешил по следам кого-то настолько близкого к гибели, что сводило зубы. Аврелиан не заметил как пошел дождь, засыпающий город всё больше казался чем-то зыбким и нереальным; его серые лабиринты мутно сияли желтоватыми пятнами окон и тесных, старых подъездов. Плети дождя полосовали лужи, плети дождя стекали по плечам и лицу, затекали за шиворот. Чутьё как взбесилось, заставляя нестись по жидкой грязи всё быстрее, почти сорвавшись на бег.

Свернув в серый массив хрущёвок, Лоргар замер между гаражами и размокшей грудой песка, прислушиваясь к себе и переводя дыхание. Где-то наверху, под самой крышей с грохотом распахнулось окно. И в него вылетело что-то большое и тяжелое. Двойной, оглушительно-осколочный грохот взорвал пустоту вечернего двора. По лужам поплыли осколки стекла, пластика и какой-то фольги. Пару стареньких компьютерных мониторов вдребезги разнесло по асфальту. Лоргар до хруста в шее задрал голову и успел увидеть в оконном пятне невысокую человеческую фигуру, спешно покидающую видимое со двора пространство. Позже Аврелиан не мог даже сам себе связано объяснить, что им руководило в тот момент. Он, ступая как во сне, отыскал рассохшуюся, оббитую внизу железом, зеленую дверь в подъезд и поспешно зашагал вверх по незнакомой лестнице. Где-то наверху скрипнула дверь. Лоргар поспешно миновал размалеванный слоями народного вандализма лестничный пролет и с грохотом понесся наверх, в гулкий, пыльный сумрак чужого дома. Сердце стучало где-то в висках, а чутье оглушительно кричало, обжигая грудную клетку сильнейшим предчувствием беды из всех возможных. Где-то между четвертым и пятым этажом Лоргар столкнулся с невысоким улыбчивым человеком в поношенной бурой шапке и в мешковатой куртке. Человек источал холод и оглушающую угрозу, но никаких возмущений в варпе от него не исходило. Ловко обойдя Лоргара, он почти бесшумно растворился в пропахшем кошками лестничном полумраке. Не зная сам, что ищет, Лоргар, гремя подошвами, почти взлетел на пятый этаж.

Одна из трёх дверей оказалась приоткрытой. Из-за двери тянуло дымом и горящей проводкой, а где-то в глубине квартиры рокотала из распахнутых окон осенняя гроза.

Лоргар хотел было стукнуть в дверь для порядка, но передумал. Чужая квартира встретила его невероятным бардаком, густым дымом и явным запахом крови. Почти ворвавшись на кухню, Аврелиан обнаружил в раковине развороченный системник с какими-то горящими в нём бумагами. Столбцы цифр, отчеты на английском языке, диаграммы и распечатанные на формате А3 сложные и стройные шифры необратимо сгорали, в черном дыму гибли, трескаясь, платы. Лоргар доведенным до автоматизма движением открыл воду, заливная огонь и распахнул ближайшую дверь.

За ней оказалась узкая ванная комната. Мигающий свет тусклой лампочки осветил алые разводы на полу и на стенах, кровавую ванну и раскинувшийся в ней труп. Почерневшие полосы аккуратно вскрытых вен всё ещё истекали на бледно-голубой кафель алой влагой. Аврелиан подошел ближе и замер: в кровавой мутной водице, в чем мать родила, лежал тот самый незнакомец с той стороны улицы. Лоргар поспешил проверить пульс. Пульс был. Нитевидный, почти неощутимый для обычного человека, но явный для примарха и его сверхчеловеческих способностей. Лоргар почти не помнил как вколол свое изобретение в сердечную мышцу незнакомца, как выволок его из ванной и перетащил на незаправленный диван в темной спальне. Пока Аврелиан метался по квартире, ища, чем бы перевязать раны хозяина квартиры, генетический материал примарха сотворил что-то странное: раны незнакомца стремительно рубцевались, но сам он горел, метался в бреду. И бессильно уползал от кого-то, не приходя в сознание.

Лоргар запер входную дверь, выронил телефон и, на ходу срывая с себя куртку, оттянул веко незнакомца. Человек бессвязно бормотал и метался в бреду. Только сейчас Аврелиан разглядел вырезанный на груди человека странный символ. Казалось, кто-то начал схематично рисовать снежинку, но ограничился восемью лучами. И на концах четырех из них изобразил перевернутые треугольники. Странный символ явно был вырезан позже чем полосы вскрытых вен. Что совершенно не вязалось с картиной возможного самоубийства. Очертания сивола слабо кровоточили, медленно затягиваясь. Не зная, как унять мучения незнакомца, Лоргар в отчаянии, впервые в жизни, наплевал на явный библейский запрет, рассек кухонным ножом собственную руку, разжал раненому зубы и влил в хрипящую глотку своей собственной горячей крови. Неизвестный едва не захлебнулся, но задрожал крупной дрожью и понемногу затих. Жар медленно спадал. Наскоро обработав руку, Лоргар стихийно обшарил все шкафы, соорудил из найденных предметов кустарную капельницу, нацедил во флаконы собственной крови, подвесил всю эту дикую конструкцию на советскую стойку для цветов, имитирующую березовый ствол. После чего, используя остатки спирта с кухни, поставил владельцу квартиры капельницу и сел на пол, рядом с диваном. Озадаченно созерцая царящий в квартире разгром. В первые минуты он этого не заметил, а позже ему и вовсе было уже не до мелочей вроде разбросанного повсюду шмотья. Но сейчас Аврелиан осознал простую истину: тот, кто вскрыл вены парню, что-то в квартире искал. И, судя по всему, нашел.

Снаружи уже выли полицейские сирены. Лоргар ещё немного посидел подле мирно спящего незнакомца, пошел, слил кровавую ванну и собрал с пола кровь. Уже почти отмыв кафель и изрядно измазанное зеркало, Аврелиан услышал голоса на лестничной площадке. Хаотичные удары в дверь сопровождались нестройным гулом голосов.

— Откройте. Полиция.

Лоргар расправил спину и обернулся: замотавшись в простыни как в тогу, его манипуляции скептически наблюдал недавний помирающий.

— Ожил? — Лоргар смыл с рук чистящее средство и кивнул на ванную, внимательно разглядывая бледное, заострившееся лицо, — помнишь что?

Человек медленно качнул головой и потащился к входной двери: снаружи её, кажется, кто-то уже начал ломать. Лоргар прикрыл дверь в ванную и поискал глазами свою куртку.

— Да ладно вам, ребят, какие крики, какие летающие телевизоры? Да спал я, друг вон зашел, все тихо, мирно…

— Гражданин Гельман, вам известно, что в дежурную часть поступил сигнал о совершаемых по этому адресу противоправных действиях?

— Да пацаны балуются. Дети, что с них взять? — нервно посмеиваясь, отмахнулся незнакомец, кутаясь в простыню, — вы, это простите, у меня там чайник. Как бы не сгорел. Я ещё нужен?

Голоса на лестничной площадке нестройно зашумели.

— Погода мерзкая, дети сидят по домам, скучно, балуются, — измученный голос человека в простыне заметно сел и охрип, — ошибка, бывает же…

— Живой, значит…

— Да живой я, живой, что мне будет?

— Чтож… как говорится, «нету тела — нету дела». Можете быть свободны, — Лоргар успел увидеть на лестничной площадке троих ментов. Судя по вооружению и общему их внешнему виду, в квартиру к неудавшемуся покойнику кто-то вызвал тревожную группу, — вы тут соседей больше не пугайте. Люди нервные. Пугаются, нам названивают…

— Постараюсь. Доброго вечера, — владелец квартиры закрыл за полицейскими дверь, медленно сполз на подставку для обуви и неподвижно уставился на Лоргара.

— Я, это. Извиняюсь за вторжение, — кашлянул в кулак Лоргар, — из окон квартиры кто-то выбросил два монитора. Было незаперто и я…

— Ты переливал мне кровь, — моргнул Гельман и показал изуродованные запястья, — я не идиот. Нельзя так подставляться. Тебе повезло, что я не подох. Там. В ванной. Это была моя кровь?

— Да, — честно признал Лоргар.

— Самоубийца, — задумчиво отозвался парень, а его взгляд потускнел.

— Нет, ты не мог так аккуратно вскрыть вены на обеих руках и следом вырезать этот знак на груди.

— Что? Знак? — Гельман оттянул ткань на груди, с минуту хмуро посозерцал заживающий символ и грязно выругался.

— Человек. На лестнице я встретил человека. Он спускался вниз. Могу предположить, что отсюда, — Лоргар опустился на корточки, — ты хоть что-то помнишь? Что это за символ?

— Ты следил за мной, — поджав губы, мрачно констатировал парень.

— Нет.

— Грёбанный, сука, ублюдок, ты шёл за мной. Я помню тебя, — незнакомец со свистом втянул сквозь зубы воздух, поднимаясь по стеночке и упрямо задирая заросший щетиной подбородок.

— Если кто-то пытался тебя убрать, он закончит начатое, — Лоргар поднялся, — не пойми меня неправильно. То, что произошло здесь, напрямую касается меня. Случай странный. А я занимаюсь странными случаями. Что именно здесь произошло?

— Твою мать, как же мне дерьмово, — пробормотал парень, цепляясь за стены и мутно белея, — мужик, ты нормальный вообще? Ты кто такой? Ты. Кто. Такой.

Лоргар молча зажег в пятерне опасно потрескивающий клубок молний.

— Ясно. Ты глюк, — обморочно качнувшись, согласился владелец квартиры и по стеночке отправился на кухню, — мать, ну и вонь. Кто поджог помойку?

Хлопнула дверь. Что-то загрохотало: видимо, Гельман таки споткнулся о табурет. До Лоргара донесся неразборчивый мат. Засим стало как-то подозрительно тихо. Заглянув на кухню, Лоргар обнаружил что парень, спотыкаясь, мечется по кухне, развешивая сушиться спасенные от огня страницы, а посреди кухни, марая водой линолеум, неистово воняет гарью развороченный системный блок.

— И всё же. Что ты помнишь? Что значит символ, который…

— Нетсталкинг, — оборвал Лоргара как-то очень заметно осунувшийся и помрачневший Гельман, орудуя над обугленными кипами компьютерной бумаги, — исследование глубокого интернета. Скрытый интернет занимает куда больший объем, чем общедоступные индексируемые ссылки. Я — человек, ныряющий туда, где глубоко и тихо.

Лоргар негромко присвистнул и рухнул на предложенный табурет.

— Не уходи, я сейчас, — владелец квартиры окинул мутным взглядом кухню и убрался куда-то в спальню. Загрохотали створки антресоли, а голос из-за стены поинтересовался, — и много вокруг таких как ты?

— Как я? — не понял Аврелиан.

— Не вполне людей?

— На одного больше, как минимум, — отозвался Лоргар, разглядывая давно нечищенную бурую электроплиту и хаотично налепленные на холодильник фотографии каких-то сомнительных заброшек, — чтобы вытащить тебя с того света мне пришлось вколоть тебе кое-что с моим генетическим материалом. Как бы тебе обьяснить… Мой материал агрессивно воздействует на человеческий организм, сегодня ты выжил, но завтра начнёшь меняться. Мне жаль, я сломал твою жизнь, но это был единственный способ…

Одергивая футболку, ну кухню ввалился успевший одеться Гельман и сумрачно загремел, набирая под краном чайник.

— Смотри. Я помню не так много. В глубокой сети я нашел архив. Большой архив.

— Что там было? — нахмурился Лоргар.

— Внушительный архив коротких видеофайлов. Черно-белых. С детьми в клетках, с ампутантами и прочей трэшатиной, — парень тяжело опустился за стол, расчесывая пятернёй заросшее щетиной лицо, — обычное дело для гигантской помойки с ломанной ссылкотой, с закрытыми сайтами педофилов, с форумами каннибалов. Кроме видеоархива там была какая-то бухгалтерская документация на английском. Много. И аудиофайл. Я включил его. И больше ничего не помню.

— Однако, — пробормотал Лоргар, наблюдая как парень разливает по чашкам чай.

— Ну и как? По твоей части?

— Не совсем, но очень может быть, — Лоргар поспешно протянул руку, — Лоргар.

— Галахад, — пожал плечами парень, пожимая протянутую руку.

— Рыцарь Круглого Стола, нашедший Священный Грааль? Псевдоним?

— Ну не паспортные данные же, — звонко размешивая сахар в чашке отозвался нетсталкер хмуро, — не устраивает — можешь звать Эдиком. Что ты там говорил насчёт генетического материала?

В голове Лоргара очень некстати всплыло: «Ты — волшебник, Гарри».

— Пытаясь вернуть тебя к жизни, я изменил тебя своим генетическим материалом. Ты больше не будешь прежним. Боюсь, это необратимо.

— С чего такая честь? — слабо усмехнулся нетсталкер, глотая приторный чай.

Аврелиан пожал плечами:

— Да я и сам до конца не понял. Чувствую, что это правильно. Вот и всё.

— Нда. Фиговый из тебя контактёр с Сириуса, — лающе рассмеялся владелец квартиры, — мог бы для приличия сообщить мне что я Избранный, вступаю в вечную битву Добра со Злом, несу возмездие во имя… ты куда собрался?

— Мне пора, я должен успеть до отбоя, — ополаскивая под краном кружку, отозвался Лоргар, — жаль, технику твою не успел спасти. Жаль компы. Жаль информацию.

— Не беда, деньги есть. Технику возьму, а остальное… я не идиот, все яйца в одной корзине не держим, — отмахнулся Галахад, — не бери в голову, всё поправимо. Тем более, работа позволяет.

— Работа? — приподнял брови Лоргар.

— Тестирую систему безопасности разных компаний. По приглашению, — Галахад поискал глазами сахарницу, — и всякое по мелочи.

— Ты — хакер, — уточнил на всякий случай Аврелиан.

— Как тебе сказать, — хрустнул спиной и вытянул ноги Галахад, — я из белых шляп, если ты понимаешь, о чем я.

Лоргар понимал. В незнакомом термине смутно угадывалось что-то общее с классическими вестернами, в которых для удобства зрителя злодеи носили черные шляпы, положительные — белые, а весьма неоднозначные и падкие на наживу антигерои — серые. По аналогии можно было предположить, что «белые шляпы» — законопослушные граждане, тогда как «черные», видимо — киберпреступники, а «серые» — нечто между.

— Чай? — на всякий случай уточнил владелец квартиры, тряхнув чайником и внимательно разглядывая Лоргара.

— Нет, спасибо. Мне действительно пора.

— Этичный хакинг — тоже хакинг, — пожал плечами Галахад, заглянув в чайник, — это. Заходи ещё. Без шуток, я настаиваю.

— Будь осторожнее, — Лоргар натянул куртку и, в сопровождении вооруженного чайником Галахада, выбрался в прихожую, — слышишь? Тебя в покое не оставят.

— Меня давно пасут, — равнодушно пожал плечами нетсталкер, — сам-то смотри в оба. Контактёр.

Примечания:

География расположения улиц и учреждений заведомо искажена. Город — образ собирательный, его нет смысла искать на картах.