Пазл расколотой души, или Волдемортами не рождаются (джен)

Серая маггловская тварь попалась на глаза Беллатрикс в коридоре, и женщина нехотя достала палочку.

— Сектумпсемпра!

Котёнок подошёл к аккуратно нарезанной заклинанием ветчине, которую Беллатрикс призвала из кухни, и вопросительно мяукнул.

— Ешь, — язвительно усмехнулась Беллатрикс, — зная своего безмозглого деверя, я уверена, что он опять тебя не кормил.

Котёнок принюхался. Пахло, вроде, хорошо, и есть хотелось — но что-то в этой женщине его настораживало. Он мяукнул снова и сделал шаг назад.

— Дрянь грязнокровная, — сердито сказала ему Беллатрикс.

Котёнок — уже слегка подросший, но пока что остающийся котёнком — выгнул спину и негромко зашипел, и в этот момент в другом конце коридора появился Родольфус.

— Белла? Тебе сегодня лучше? Я рад, что ты встала, — он быстро подошёл к ним, и котёнок, отбежав, спрятался позади него и оттуда снова грозно зашипел. — Что ты делаешь?

— Кота пытаюсь накормить, — устало ответила Беллатрикс, — а он не ест.

— Он боится, — Родольфус подошёл поближе и, взмахом палочки подняв с пола ветчину, принюхался. — И не ест такое. С чего вдруг такое странное внимание к маггловской, как ты обычно выражаешься, твари? — он подхватил котёнка с пола и сунул его за пазуху, откуда тот, впрочем, немедленно выглянул, однако выбираться не стал.

— Да лучше маггловская тварь, чем некоторые маги, — усмехнулась Белла. — Эта серая дрянь хоть не врёт и не прикидывается книззлом.

— Не прикидывается, — осторожно согласился Родольфус. — Это просто зверь — причём не волшебный. Они не умеют прикидываться, — он погладил котёнка по голове, и тот, слегка прижав уши, задрал мордочку, обнюхивая его палец. — Он чужих боится — и не ест пока что мясо, нарезанное такими крупными кусками. И, тем более, ветчину, — Родольфус оглядел один кусочек повнимательнее и задумчиво поднёс его ко рту.

— Думаешь, я его отравила? — насмешливо поинтересовалась Беллатрикс. — Это было бы слишком мелко.

— Думаю, что ты могла бы, — согласился он. — Впрочем, если я ошибся — извини. Но я не хочу, чтобы что-то с ним случилось. Значит, яда нет? — уточнил он.

— Я же не Снейп, — фыркнула Белла, — яд не подсуну.

— Ты куда серьёзней Снейпа, — он отправил кусок в рот. — Но я в самом деле рад, что тебе лучше, и ты вышла. А кота я покормил — Басти мог увлечься и забыть, так что я слежу за этим.

— Тогда приятного аппетита, — пожелала она, отправляясь к себе. И снова почувствовала, как земля уходит из-под ног — а затем как её подхватывают... нет, не заклинанием.

Руками.

— Тебе рано выходить, — сказал Родольфус, держа её на руках. — Во всяком случае, одной, — он пошёл по коридору к её комнате.

— Ничего, — тихо ответила Беллатрикс, — я подожду.

— Подождёшь? — спросил он, открывая дверь банальнейшим пинком и укладывая Беллатрикс на кровать. — Чего? — он снял с неё туфли и, укрыв, остался сидеть рядом. — Чего ты ждёшь, Белла? — спросил он непривычно мягко.

— Выздоровления, — слегка улыбнулась она. — Прости, Руди, я хочу спать.

— Спи, — он поколебался с секунду или две, но затем поднялся и ушёл, унося за пазухой котёнка.

А она, невидяще глядя перед собой, тихо проговорила:

— Я жду выздоровления. Блэки умеют ждать.

* * *

Том Марволо Риддл, которого сейчас стали называть просто Марволо, был вне себя от злости. Проклятый старший лишил его всего! Власти, могущества, перспектив — что, Тому теперь быть вечно вторым? Вечно в тени бессмертного Тёмного Лорда? Торчать в школе, писать эссе, терпеть идиотов-однокурсников? Да он умнее, сильнее и талантливее их всех!

И Тому Марволо очень хотелось кого-нибудь убить.

Движение за окном привлекло его внимание, и, выглянув, он увидел, как на поляне перед домом светловолосая женщина... Нарцисса Малфой кормит пару белоснежных павлинов. Она улыбалась им и, закончив, ласково погладила по маленьким, увенчанным изящными хохолками, головкам.

— Павлины, — растянул губы в улыбке Том Марволо, — славные белые птички... Не кролик, но тоже неплохо, — и он, насвистывая и поигрывая палочкой, пошёл к выходу в сад.

При виде Тома Марволо Нарцисса на мгновение смешалась, а затем склонилась в глубоком поклоне. Один из павлинов требовательно ткнулся клювом в её руку, а второй, обернувшись на подошедшего, с любопытством на него уставился.

— Миссис Малфой, — вежливо склонил голову Том Марволо, — чудесная погода, не правда ли?

— Чудесная, — согласилась с ним она.

«А она красивая, — вдруг подумал Том Марволо. — Старая, конечно, но красивая. И на ней нет Метки...»

Впрочем, развлечься с ней он всегда успеет, но сначала — птички. Ухоженные, чистенькие, избалованные, живущие в холе и неге... Тома Марволо чуть не скрутило от ненависти. Но он взял себя в руки.

— Какие славные у вас павлины, — белозубо улыбнулся он, — наверное, вы к ним очень привязаны?

— Они здесь давно живут, — осторожно ответила Нарцисса. — И, конечно, мы к ним привязались.

— Как это трогательно, — прищурился Том, — красивый дом, красивый сад, белые павлины... Идиллия.

Нарцисса молчала, глядя в землю, но он чувствовал, всей кожей ощущал её напряжённое внимание. И... ну-ка, что это? О да! Страх. Она замечательно держалась, но боялась — его, мальчишку, боялась взрослая и сильная волшебница! Это чувство было опьяняюще прекрасным — а ведь он пока что ничего не сделал. Только подошёл.

— Не буду отнимать ваше время, миссис Малфой, — вежливо сказал Том Марволо, прикидывая, что лучше — заавадить птичек сейчас? Или ещё немного поиграть с ней, как кошка с мышью? О, лучше поиграть. Это было так сладко — чувствовать чужой страх, при том, что он ещё ничего не делал!

— Всегда к вашим услугам, — произнесла она ровно.

И, склонив голову в вежливом поклоне, повела птиц прочь.

Он, прищурившись, смотрел ей вслед, представляя, как красиво будут смотреться на этом холёном личике ссадины и кровоподтеки.

Но это позже. Времени у него впереди много, а удовольствие нужно растянуть.

Сперва птички. Подождать, пока она уйдёт? Или сделать это на её глазах? Да, пожалуй, так — а потом велеть зажарить и подать к столу. И проследить, чтобы это было сделано. И... о! Да. Пожалуй.

Пусть сама ощиплет.

Он с наслаждением облизнулся, представив, как это было бы, но решил, что градус страха надо повышать постепенно.

Пусть птички станут приятным сюрпризом к обеду.

Для всех.

* * *

В то же время, когда Том Марволо прогуливался по лужайке, в одной из дальних комнат дома собралось несколько мрачных и почему-то, словно на подбор, не выспавшихся мужчин.

— Давай, — буркнул Долохов, — что у нас ещё за хрень случилась?

— Позволь мне, — сказал Мальсибер, и Родольфус неохотно согласился. — Если говорить очень коротко и без эмоций, то Лордов у нас теперь два. Беда в том, — продолжал он, стараясь не обращать внимание на вытянувшиеся лица товарищей, — что один из них — не совсем Лорд. И даже не совсем человек — хоть и выглядит как тот лет в шестнадцать. Я не знаю, как он это сделал, но он вынул из себя хоркрукс и создал ему собственное тело — и не знаю, как назвать то, что вышло. Но всё это лирика, а главное — это... существо опасно. Потому что он жесток и жаждет власти — и ещё завистлив. В том числе и в отношении собственно Лорда... я запутал вас, простите, — он устало замолчал.

— Из огня да в полымя, — Долохов криво усмехнулся, — вот и довелось на беса посмотреть. Бес, — пояснил он, — нежить такая. Тело есть, мозги есть, души нет. Делать что будем?

— Бес, — повторил Родольфус. — А похоже... Вот ты и скажи нам, что с этими бесами делают. Раз ты про них слышал.

— Люци, — серьёзно сказал Мальсибер, — увози куда-нибудь Нарциссу. И подальше. И Драко близко к дому не пускай. Этот новый Лорд очень жесток и любит делать больно.

— Беса можно одолеть, — сумрачно ответил Долохов, — они-то хоть не бессмертны. А жену и правда увози, — повернулся он к Малфою, — ей тут не место.

— Увезу, — кивнул Малфой. — Нынче же отправлю на континент — должен же быть прок и от моей родни. А он, этот новый Лорд, тоже бессмертен?

— Не уверен, — сказал Лестрейндж. — Он ведь, в сущности, хоркрукс — а их можно уничтожить. Это сложно — но возможно. Так что говори, как одолеть этого твоего беса — вдруг нам тоже подойдёт.

— Булатной сталью, крепким заклятьем да злым зельем, — пожал плечами Долохов, — что в детстве услышал, то и говорю.

— Ну, чего-чего, а разной стали у меня достаточно, — усмехнулся Лестрейндж-старший. — Знать бы, что за крепкое заклятье и злое зелье...

— Может, в книгах поискать? — предложил МакНейр. — Есть такие, как ты думаешь? — спросил он Долохова.

— Должно быть, — с сомнением сказал он, — где-то да сохранилось. Мне нянька рассказывала, давно, в детстве ещё.

— Думай, где! — почти потребовал Родольфус — и поправился: — Пожалуйста. Ты — единственный, кто представляет, что это такое. Тони, я найду любые деньги, чтобы выкупить такую книгу — только отыщи.

— Мы найдём, — поправил его Малфой.

— В Дурмштранге точно нет, — задумчиво сказал Долохов, — когда я там учился, только и слышал про дурные русские байки, в которых ни одного правдивого слова не сыскать. И что поминать эти байки добропорядочным магам не стоит.

— А где есть? — тоскливо спросил Рабастан.

— Давайте действовать последовательно, — предложил Родольфус. — Для начала, у нас есть свои библиотеки — и там тоже может что-нибудь найтись. Ни один из нас не знает русского — но ведь книги же на нём мы сумеем опознать. Нужно их найти — а Антонин посмотрит.

— Эйв немного знает русский, — сказал Мальсибер. — И у них огромная библиотека. Я уверен, он поможет нам — только что искать? Вообще всё, что есть?

— Искать, наверное, надо, как упокоить нежить, — подумав, предположил Долохов, — мифы какие, что ли... сказки там — нянька же мне сказки рассказывала, вот и запомнилось. Сколько лет даже не вспоминал, — смущённо сказал он, — да и не нужно мне это было никогда — я вон всё с живыми дело имел. Или с мёртвыми. А вот чтобы серединка на половинку — первый раз.

— Сказки так сказки, — кивнул Родольфус. — Мифы... всё подобное. Мы поищем — а ты отберёшь. И сдаётся мне, что и в скандинавских книгах должно что-то быть — у них всякой дряни много.

— И в арабских тоже может что-нибудь попасться. Жалко, я почти японского не знаю... Впрочем, я попробую — может, что-нибудь и вспомню, — пообещал Малфой.

— А ещё, — вдруг грустно заявил Мальсибер, — мне вот эту... нежить отдали на воспитание. Если можно так сказать.

— Точно! — хлопнул себя по лбу Долохов. — Подменыш же! — и он стал объяснять остальным: — Нечисть иной раз детей у людей ворует. А взамен им своего подбрасывает, подменыша. Тоже на воспитание. С виду тот подменыш как человек, вот только души нет и злой, как... даже не знаю кто. И ведь тоже с ними как-то справлялись!

— Погодите-погодите, — оживился Рабастан. — Это же в Ирландии такое есть! Подменыши! Да о них все знают! Нужно ирландские книги смотреть — или, шире, кельтские! У нас дома точно есть!

— Есть, — поддержал его Родольфус. — Давайте с них тогда начнём. Тони, да ты просто гений!

— Подменыш, говорите? — глаза Мальсибера вдруг сверкнули. — Слушайте, так, может быть, вернуть его назад?

— Кого и кому вернуть назад? — сердито сказал Малфой. — Его Лорд создал, а не фейри подбросили!

— Жаль, что Лорду его не вернёшь, — вздохнул Родольфус. — Но литературу про подменышей посмотреть надо — а заодно и русские книги про бесов поискать. А ты осторожнее, — обратился он к Мальсиберу.

— Да, — поддержал его Малфой. — Ты нам живым нужен.

— Тот самый случай, когда я ни на секунду не сомневаюсь в вашей искренности, — улыбнулся тот. — Люци, увози Нарциссу. Она... он сейчас ТАК на неё смотрит — я боюсь.

* * *

За обеденным столом собрались хозяева и гости Малфой-мэнора: чета Малфоев, как обычно, элегантных и безукоризненно воспитанных, хмурый Долохов, с тоской смотрящий на изысканно сервированный стол, Тёмный Лорд, о чем-то негромко разговаривающий с Мальсибером, и просто лучащийся довольством Марволо, явно чего-то ожидающий со злорадным нетерпением. Эльфы доставили первую перемену — и на стол опустились два тяжелых серебряных блюда с крышками.

— А это, — торжествующе сказал Марволо, — по моему специальному заказу! — и, взмахнув палочкой, сбросил крышки с блюд.

Над столом пронёсся вздох ужаса, а затем повисла тишина. На серебряных блюдах лежали аккуратно изрубленные на куски белые павлины — по одному на каждом. Сложены они были крайне аккуратно, и их белые перья были по-прежнему белы — даже хохолки сохранились на головках.

Роль подливы же играла кровь, потемневшая и загустевшая, почти до краёв заполнившая неглубокие блюда.

Мальсибер вдруг резко побелел и рефлекторно схватился рукой за горло — словно поперхнулся чем-то — и так замер, почти не дыша. Остальные, впрочем, выглядели вряд ли лучше — и все, как один, словно не могли отвести глаз от жутковатого угощения.

— Не нравится? — участливо спросил Марволо. — А я ведь так старался!

Тёмный Лорд, брезгливо посмотрев на свою младшую версию, оглушил его Ступефаем и, выдернув мальчишку из-за стола, трансфигурировал его в огрызок пера.

— Прошу прощения, — холодно сказал он, — больше такого не повторится.

И, сунув перо в карман, покинул столовую.

— Ты должна уехать! — выдохнул Малфой, едва тот вышел, сжимая руку белой, словно несчастные павлины, Нарциссы. — Сегодня же! Сейчас!

— Он прав, Цисса, — хрипловато подтвердил Мальсибер. — Уезжай. То, о чём он думал, глядя на тебя... он не остановится. Уезжай, пожалуйста.

— Здесь мой дом, — сказала, наконец, Нарцисса. — И мой муж. Блэки не бегут от...

— Ты не понимаешь?! — в отчаянии перебил её Малфой. — Он же псих! Безумец! Цисси, я прошу тебя, я умоляю — уезжай! Не заставляй меня жить в страхе за тебя!

— Понимаешь, — вступил и Родольфус, — для него ты — раздражитель. Сильный. У тебя одной нет метки, и ты женщина. Не надо так его дразнить. Прошу тебя, послушай Люциуса.

— У него ведь тоже метки нет, — упрямо возразила Нарцисса, указывая на Мальсибера.

— Но я не могу уехать, как ты знаешь, — мягко отозвался тот. — И я не так сильно его раздражаю.

— Если ты уедешь, — продолжал уговоры Люциус, — Драко на каникулах отправится прямиком к тебе. Ты не хочешь ведь, чтобы они встретились?

— Цисси, уезжай, — тихо повторил Родольфус.

— Хорошо, — ответила она, вставая. — Я уеду. Но сперва увижу Беллу. Она дома?

— Разумеется, — с видимым облегчением сказал Родольфус. — Проводить тебя?

— Не стоит, — она оглядела их и покачала головой. — Я сама её найду. Я прощаюсь с вами, господа — а с тобою мы ещё увидимся, — сказала она мужу.

И ушла.