Гарри Поттер и принц датский (джен)

В сумерках церковь Святой Троицы казалась крутым утесом, невесть какими судьбами выросшим в центре города. Ее окна не горели, выключены были и прожектора по периметру, некогда освещавшие здание, отчего каменная кладка стен казалась грязно-серой. Острый шпиль вонзился в темно-синее небо, и чуть в стороне от него распушила великолепный хвост комета Хейла-Боппа — уже привычная гостья в ночном небе.

Стоило чуть задержать взгляд на этой картине, и комета стала отблеском света на пустой глазнице, а шпиль — черным провалом носовой впадины над освещенным частоколом зубов из камней церковной ограды... Гарри тряхнул головой и решительно шагнул ко входу в церковь. Незамедлительно он ощутил на своем плече ладонь Ли.

— Церковь охраняют снаружи, — сказал тот. — Ты ведь хотел войти незаметно?

Присмотревшись, Гарри разглядел во дворе церкви несколько неприметных силуэтов среди деревьев. Люди Бенджамина особенно не скрывались, но и нападения явно не ожидали — просто спокойно стояли по периметру.

— Их там не меньше десятка, — заметил Гарри. — Но они наверняка маглы. Бенджамин в последнее время магов не жалует.

— Ты сможешь переместиться внутрь?

— Если подойдем ближе — да, наверное. Но тебя я не смогу взять с собой. Тут нужно умение побольше моего.

— Не волнуйся. Я могу отследить твой путь и последовать за тобой.

— Серьезно? Не знал, что это возможно…

— Серьезно. Главное — отойди в сторону, когда будешь внутри.

Гарри покосился на него, не скрывая удивления. Что это за школа такая, Юнь-Бао, если среди ее воспитанников есть вот такие? Смертоносный маг-воин, способный убивать дементоров пачками, кромсать пространство и отслеживать чужую телепортацию. Невозмутимый маг, который за пару недель в совершенстве освоил чужой язык. Супермен какой-то. Явись такой на Турнир трех волшебников, остальным претендентам можно было бы складывать палочки, не дожидаясь первого испытания. И, что немаловажно, какова цена всех этих способностей, если хофэны — редкость даже для Юнь-Бао? Гарри пообещал себе, что обязательно выяснит это, если они с Ли станут настоящими друзьями — а в дружелюбии китайского чародея пока не приходилось сомневаться.

— Хорошо, — кивнул он. — Давай тогда сделаем вид, что просто прогуливаемся рядом.

Он ступил на тротуар и прогулочным шагом направился вдоль ограды. Чжун Ли, храня молчание, шагал рядом с ним. Прохожих было мало — неудивительно в такой-то час, — но все же некоторые из них не скрывали интереса к главной достопримечательности города, подходя и с неудовольствием оглядывая затемненное здание церкви. Подобравшись к воротам, Гарри увидел, что на калитке закреплено буднично выглядящее объявление:

«Вход на территорию церкви Святой Троицы с 8 часов вечера — только для персонала. Идут реставрационные работы».

Они миновали вход и вошли в тень закрытого киоска. Теперь — самое время. В памяти вдруг зазвучал голос Цао Шу на одном из его первых занятий по метрической магии. «Попытайтесь дотянуться своим разумом до ближайшей стены и коснитесь ее. Ощутите ее гладкую поверхность, ее слабо выраженную текстуру, мельчайшие трещинки у основания, вдохните легкий запах краски». Гарри замедлил шаг и прикрыл глаза. Он помнил древние стены церкви, и мог бы до них дотянуться, но стоящая перед ним задача — сложнее. Нужно проникнуть сквозь стену, оказавшись на территории нефа — и, что бы его ни ждало внутри, успеть принять правильное решение до того, как противник среагирует. Стена сложена из камня, но кажущийся монолитным камень — не более чем разряженный квантовый граф, и скользнуть сквозь него — совсем просто.

Он двинулся дальше, формируя перед внутренним взором запомненный ранее интерьер церкви. Идеально — вот здесь, за одной из колонн. Далеко, черт возьми. Он физически ощущал, как растягиваются нити, протянутые его мыслью к пункту назначения, и это чувство было болезненным. Да, слишком далеко. «Расстояние должно утратить для вас какое-либо значение, — снова зазвучал в его голове голос Цао Шу, и на мгновение Гарри показалось, что она рядом, смотрит на него своим безмятежным и непроницаемым взглядом. — Значение имеет только знание».

Незачем думать о расстоянии. Нужно лишь остановить внутренний диалог, погасить на время пылающее пламя его чувств и стать ничем. Не просто ничем — никем. Тогда все возможно. Он точно знает, как быть никем, — надежно выучил этот урок, шагая во главе армии големов и помня только о поставленной цели. Нити Брахмана вспыхнули золотым огнем, меняя рисунок.

По глазам ударил мощный свет — неф был просто залит им, благодаря шести большим галогеновым лампам на стойках по периметру. В пяти футах от себя Гарри увидел охранника в униформе, отмеченной уже знакомым логотипом со стрелами в круге. Охранник смотрел прямо на него и, надо отдать ему должное, вскинул пистолет раньше, чем успел удивиться.

— Протего! — крикнул Гарри, выбегая из-за колонны под треск выстрелов.

Защитная оболочка немедленно померкла и подернулась рябью от попаданий, но это было уже неважно. Сейчас за его спиной должен появиться Чжун Ли, и уж с его защитой они не управятся — в этом Гарри был абсолютно уверен. Гермиону он увидел сразу — она стояла в центре нефа спиной к нему, напротив Бенджамина. Слева грохнул выстрел — пуля с визгом отскочила от защитной оболочки. Стрелявший покатился кубарем, и к его падению Гарри не имел отношения: в сражение вступил Чжун Ли. Гермиона рывком обернулась, и, увидев Гарри, широко раскрыла глаза.

— Прекратить огонь! — завопил Бенджамин, подняв руку. — Немедленно прекратить огонь!

Выстрелы стихли, но охрана все еще буравила незваных гостей хмурыми взглядами. Из-за спины Бенджамина шагнул Педро — он также был вооружен пистолетом, но поднимать оружие не стал.

— Что вы творите, мистер Поттер? — резко спросил он. — И кто вам дал право приводить к нам посторонних? То, что наша организация взялась вам помогать, вовсе не означает…

Бенджамин властно положил ему руку на плечо, и Педро умолк, но его взгляд красноречиво выражал все, что он думает о выходке Гарри.

— Гарри! — воскликнула Гермиона и шагнула навстречу. — Почему ты не позвонил? Никто не ожидал твоего появления… Тебя же могли убить!

— Ну, убить — это вряд ли, — сказал Бенджамин. — Мои люди стреляли по ногам. Но все равно...

— Гермиона, иди сюда, — сказал Гарри, начисто его проигнорировав. — Мы уходим.

Она запнулась и взгляделась ему в глаза, потом спросила совсем другим тоном:

— Что случилось? Мы же сейчас в двух шагах от разгадки!

— Я расскажу потом.

— Нет уж, Гарри, расскажите сейчас, — вновь заговорил Бенджамин. — Мне тоже чертовски интересно, почему вы взялись саботировать наше… мероприятие, из-за которого мне пришлось выше головы прыгнуть. Ради вас, между прочим.

— Это правда, — кивнула Гермиона и махнула рукой в направлении надгробной плиты, под которой покоились останки Шекспира.

Аккуратно вырезанная плита лежала чуть поодаль, и над черным провалом в церковном полу утробно урчала громоздкая металлическая конструкция на четырех высоких опорах. Вниз, в провал, были протянуты постоянно скользившие цепи наподобие велосипедных, и закрепленные на них черпаки каждые несколько секунд поднимали немалое количество породы, высыпая ее на конвейерную ленту. Конвейер заканчивался большим металлическим контейнером, но Гарри не мог видеть, сколько в нем накопилось земли к его приходу. Как им удалось незаметно притащить эту громадину в церковь?

— Хорошо, я объясню, — сказал Гарри, стараясь не терять из виду охрану. — Гермиона, этот человек стоял за покушением на Альбуса Дамблдора. Я потерял сознание раньше, чем успел сказать тебе, но я запомнил…

— Что ты запомнил? — спросила она, бросив мельком настороженный взгляд на Бенджамина. — Я же была рядом.

— Символ на поверхности артефакта, которым меня чуть не прикончили. Пять стрел в круге. — Последние слова он произнес медленно и четко, с вызовом глядя в глаза Бенджамину.

— Что, серьезно? — с издевкой в голосе отозвался тот. — А если бы вы узрели там глаз в треугольнике, то побежали бы выговаривать мистеру Вейсгаупту? А логотип оружейной фирмы «Зауэр» заставил бы вас обвинять ее руководство? Черт возьми, мистер Поттер, вы знаете, какое количество людей по всему миру использует устройства нашего производства? Включая, между прочим, вас с вашей подругой.

— И вы думаете, я поверю… — начал было Гарри, но Гермиона его перебила.

— Гарри, нет, — сказала она. — Когда я рассказала Бенджамину о том, что случилось в Хогвартсе, он сразу узнал по описанию одно из своих устройств — круцикс. Если бы ты позвонил, я бы рассказала.

— Еще бы он стал отрицать! — воскликнул Гарри, но его уверенность в своей правоте вдруг схлынула, и на смену ей пришло привычное ощущение — он почувствовал себя идиотом.

Бенджамин закатил глаза и сказал:

— Я не прошу мне верить, дело ваше. Однако все мы здесь собрались по вашей просьбе. Мисс Грейнджер и вы сами можете уйти, когда пожелаете, но я все же предложил бы вам дождаться завершения эксгумации. И еще одно… Не следует приводить к нам незнакомцев.

Чжун Ли вышел из-за спину Гарри и, сложив ладони перед собой, отвесил короткий поклон.

— Мое имя Чжун Ли, я хофэн из школы Юнь-Бао. Мы знаем о вашей организации и храним тайну.

Бенджамин мрачно кивнул и, окинув Ли подозрительным взглядом, сухо ответил:

— Я так и подумал. Хорошо, мистер Чжун Ли, вы можете остаться. Охрана, убрать оружие!

Охранники повиновались — все, за исключением Педро, который по-прежнему хранил холодное молчание, сжимая в ладони пистолет.

— Педро! — укоризненно сказал Бенджамин. — Инцидент исчерпан. Все в порядке.

— Да, босс, — медленно сказал тот и с явной неохотой спрятал пистолет в кобуру, напоследок наградив Ли и Гарри угрожающим взглядом.

Бенджамин помолчал, тяжело вздохнул и, развернувшись к ним спиной, отошел к механизму. Осторожно наклонившись к черному провалу, он хмыкнул и проговорил:

— Еще минут пять, и можно будет поднимать.

Гермиона шагнула к Гарри, глядя ему в глаза. Он развел руками и пробормотал:

— Прости. Я думал, что ты можешь быть в плену, поэтому… Вот.

Она улыбнулась и неожиданно бросилась ему на шею, зашептав в ухо:

— Я ужасно беспокоилась о тебе. Хорошо, что ты пришел.

На душе стало куда легче, и он, ответив на ее объятия, сказал:

— Снова выставил себя круглым дураком.

— Да ладно, — проговорила она. — Я знаю, что такое забота о близком человеке. Вспомни, что я делала во время битвы за Айзентурм. Тоже полетела в одиночку в гущу врагов, чтобы найти тебя.

— Только враги в тот раз были настоящие, — скривился Гарри и с сожалением отстранился от Гермионы. — Между прочим, наш таинственный соглядотай в Хогвартсе, — это, оказывается, был Чжун Ли.

— Я подозревала, — усмехнулась она и повернулась к Ли. — Есть ли новости из Юнь-Бао?

— Новости по этому делу Юнь-Бао получает от меня, — улыбнулся тот. — Однако им стало известно о какой-то пространственной аномалии в Тирренском море. Наши шэньши подозревают, что это может иметь отношение к изоляции Айзентурма, и уже отправили туда поисковую группу…

— Тирренское море? — нахмурилась Гермиона. — Аномалию нашли к северу от Туниса, верно?

— Откуда вы знаете, мисс Грейнджер? — удивился Чжун Ли, на мгновение утратив невозмутимость.

— Просто Гермиона, будь добр. И я не знаю, я лишь предположила. Гарри, ты ведь помнишь, мы читали в рукописи…

— Остров Плачущей матери! — воскликнул тот. — Ну конечно! Остров, который мигрирует между Сумраком и Землей. Мы можем добраться до Айзентурма этим путем!

Гермиона не проявила энтузиазма, напротив.

— А какого рода там аномалия, Ли? — спросила она, нахмурившись. — Остров существовал тысячи лет, и до сих пор сотрудники Юнь-Бао не проявляли к нему интереса.

— Я не знаю подробностей, мисс… Гермиона. Но это что-то достаточно серьезное, и оно действительно может иметь отношение к происходящему, раз уж мне об этом сообщили.

— Раньше ты не говорил по-английски так свободно, — с запозданием обратила внимание Гермиона.

Гарри с Ли на пару принялись рассказывать про могущественную технику Сяньфа-ци, и мир практически вернулся в привычные рамки. Гермиона рядом и в безопасности, Бенджамин — никакой не враг, и у них теперь есть надежда, хоть и призрачная, добраться до Айзентурма через таинственный исчезающий остров Огигия. Ужасно не хочется вспоминать рассказанное профессором Крокером. Но это необходимо. Гермиона должна знать все факты — возможно, она сделает из них правильные выводы. Он вздохнул и начал:

— Гермиона, я еще не рассказал тебе одну вещь…

Урчащий механизм громко лязгнул и остановился.

— Добрались, — сказал Бенджамин и махнул им рукой.

Они подошли ближе. Один из операторов машины передвинул рычаг на панели управления, и цепи с черпаками втянулись в чрево механизма. Операторы принялись устанавливать на его нижней поверхности какие-то кронштейны, и Бенджамин пояснил:

— Самая ответственная часть работы. Сейчас мы спустим вниз раму, которая которая растянет под остатками гроба тонкую сеть из углеволокна. Потом все это поднимем вверх и начнем собственно эксгумацию. Боюсь, за четыре столетия там мало что сохранилось, но, надеюсь, мои люди смогут извлечь из останков максимум информации.

Устройство снова заурчало, и металлическая рама скрылась в провале. Секунды тянулись в тягостном ожидании, и от нетерпения Гарри стал переминаться с ноги на ногу. Чжун Ли — напротив, хранил спокойствие истукана, неотрывно глядя на место раскопок. Что их может ждать в могиле великого драматурга? В том, что Шекспир приготовил для них какое-то послание, Гарри уже не сомневался — аргументы Гермионы произволи на него впечатление. Может ли там быть ключ к пониманию «Гамлета»? Но нет, нет, «Гамлет» был посланием для Тихо Браге, который умер задолго до Шекспира. Значит, какое-то другое сообщение. Возможно, вовсе не требующее расшифровки…

Из провала показался темный параллелепипед, и Гарри не сразу сообразил, что это фрагмент породы, плотно сжатый углеволоконной сетью. Операторы захлопотали вокруг, и вскоре параллелепипед уже покоился на каменном полу рядом с машиной. Из-под слоя серого грунта, обильно перемешанного с известняком, просматривались истлевшие фрагменты древесины. Крышка гроба.

— Гроб сильно поврежден, босс, — сказал оператор, склонившийся над находкой. — Похоже, из-за смещения породы. Если мы хотим извлечь тело в целости…

— Мы не собираемся хранить его в музее, — вмешался Педро. — Останки как таковые нас не интересуют, их все равно никто не должен был увидеть. Ищите возможные артефакты.

Оператор пожал плечами и, позвав остальных, вернулся к гробу. Вместе они аккуратно сдвинули часть рамы вниз. Щелчок — и весь верхний слой грунта вместе с расколотой крышкой гроба отделился от параллелепипеда: углеволоконная сеть натянулась так быстро, что Гарри не успел заметить никакого движения. Верхняя часть рамы скользнула вверх. Посыпался грунт и крошево истлевшей древесины. Сейчас! Сейчас они увидят останки выдающегося драматурга и, возможно, проникнут в древнюю тайну, которую тот унес с собой в могилу… Не выдержав, Гарри сделал шаг вперед. Гроб был пуст.

— Там ничего нет, — пробормотал он в смятении и оглянулся на остальных.

Озадаченные лица окружающих были обращены к пустому гробу. Ну, почти пустому. Земля, скомканные остатки савана, куски темного дерева, пыль — много странной серой пыли… И ничего напоминающего человеческие кости, ровным счетом. Педро рассмеялся.

— Последнее представление великого лицедея! — воскликнул он, подходя ближе к гробу. — Старина Уильям под занавес надул всех.

— Все понятно, — покачала головой Гермиона. — Теперь мне все понятно.

— По-моему, понятней не стало ни капли, — сказал Гарри. — Зачем тогда все это? Загадочная эпитафия, глубокая могила… Все ради того, чтобы закопать пустой ящик?

— Именно поэтому. Гарри, разве ты не видишь? Шекспир хотел заставить всех думать, что он мертв. Вероятно, он принял какое-то зелье, приостанавливающее жизненные процессы, и его холодное тело лежало два дня на всеобщем обозрении. Не только для того, чтобы дать возможность его друзьям и близким попрощаться с ним, но и для того, чтобы как можно больше людей убедилось: он действительно умер. Вот для чего нужна была настолько глубокая могила и грозное предостережение на плите — чтобы никто не проверил. Вероятно, он много лет планировал такой уход.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что он в деталях описал эту схему в «Ромео и Джульетте». Помнишь? Джульетта Капулетти выпивает снадобье, и ее хоронят в фамильном склепе, чтобы ввести в заблуждение ее родителей и графа Париса.

— Похоже, так и есть, — проговорил Бенджамин и присел на корточки перед гробом. — Педро, ты ж у нас тоже знаток Шекспира? Помнишь этот фрагмент?

— Ложась в постель, хлебни из этой склянки, — заговорил Педро, — и миг спустя ты холод ощутишь, почувствуешь дремоту; постепенно исчезнет пульс, дыхание прервется, и в пепельную бледность перейдет румянец на губах и на щеках…

— Как ставни, лягут веки на глаза, — подхватила Гермиона, — как будто смерть закрыла их навеки; конечности почти что омертвеют; и ни единый член, окоченев, не выдаст, что в оцепеневшем теле, лишенном гибкости и управленья, остаток жизни теплится еще.

— Но… Зачем? — все, что смог выдавить из себя Гарри в финале этой поэтической дуэли.

— Возможно, его хотели убить, и он знал об этом, — пожала плечами Гермиона. — Убедить всех в своей смерти — неплохой способ отвадить убийц. А тем временем…

— Что это там в углу? — перебил ее Бенджамин, который с прищуром вглядывался в мусор на дне гроба. — Похоже на коробочку… Или шкатулку. Давайте-ка…

Он потянулся к гробу, где из-под слоя пыли и впрямь просматривался угол какого-то предмета, но подскочивший Педро схватил его за руку.

— Там может быть ловушка, босс, — резко сказал он. — Или проклятие. Лучше уж я.

— Это правда, — кивнула Гермиона. — Я чувствую чары, слабые правда… Но не узнаю их.

Гарри скользнул мыслью к предмету на дне гроба, но с удивлением обнаружил, что чары, о которых говорила Гермиона, не концентрировались на объекте — они были рассеяны по всему гробу, пропитывая всю эту пыль и песок незримым фоном силы. Чутье артефактора позволяло ему коснуться составляющего чары плетения нитей, но ни смысла, ни происхождения этих чар он не мог постичь. Нечто дьявольски сложное, и в то же время — вроде бы ничего угрожающего. Ничего похожего на взведенную пружину дремлющего проклятия, что так часто можно встретить на гробницах египетских фараонов. Может быть, эта магия была призвана просто скрыть что-нибудь? Гарри обернулся к Ли, но тот выглядел столь же смущенным.

— Это магия артефактов, — сказал Чжун Ли. — По этой части ты из нас лучший, Гарри.

Лучший, но абсолютно беспомощный. Гарри, досадливо поморщившись, развел руками. Педро, снисходительно улыбнувшись, погрузил ладонь в серую пыль и вытащил загадочный объект. Объект оказался простой позолоченной шкатулкой: местами позолота слезла, обнажив изъеденную бронзовую основу с пятнами патины. Магия пришла в движение — сияющие нити стали слипаться и делиться, порождая иной пространственный рисунок — не менее сложный, чем ранее, но по-прежнему совершенно чуждый. Ничего не оставалось, кроме как просто следить и быть наготове. Педро откинул крышку шкатулки и, нахмурившись, вытащил оттуда свернутый лист пергамента.

— Здесь что-то написано, — сказал он, разворачивая пергамент.

Все присутствующие сгрудились вокруг него. Педро бросил пустую коробку в гроб, брезгливо сдул налипшую пыль со своих пальцев и протянул лист пергамента к пятну света от одной из ламп. На потемневшей поверхности мелькнули четырнадцать строк текста.

— Это же сонет, — сказала Гермиона и наклонилась к листу. — Мы нашли ранее не опубликованный сонет Шекспира.

Нити продолжали сплетаться и делиться, но ничего не происходило, и Гарри тоже переключил свое внимание на текст. Ему уже доводилось слышать, что Уильям Шекспир отнюдь не мог похвастаться каллиграфическим почерком. Теперь это стало очевидным. Буквы скакали, как безумные, наползали друг на друга, строчки вихлялись из стороны в сторону, и ему пришлось напрячь все свои мыслительные способности и фантазию, чтобы разобрать начало староанглийского текста, который четыре столетия провел на глубине семнадцати футов в сырой земле. После первых трех строчек он приноровился, и дело пошло легче. Он все еще чувствовал работу неведомой магии — в пыли на дне гроба, на пальцах Педро, на пергаменте, но уже не беспокоился о ней. Он читал:

«Был первый феникс властью облечен —

Сгорел дотла под пляшущей звездой.

Второй — мудрец, друг ангелам; и он

Погиб от чар, наложенных тобой.

А третий — стихотворец и монах,

С далеких звезд сорвавший тьмы покров.

Он духом — там, в бесчисленных мирах,

Огонь познав на площади цветов.

Спектакль окончен, зверь среди людей.

Ты в западне, и нет пути назад:

Теперь, антихрист, маг и лицедей,

Три феникса тебя отправят в ад.

Словам не внявший, зри в свою ладонь:

Ты тронул прах — и пробудил огонь».

— Это же… — подал голос Гарри, дочитав до конца, но осекся.

Что-то происходило. Магия продолжала работать, но теперь рисунок чар, которые росли перед ним, был узнаваемым и уже не казался безобидным. Он отшатнулся.

— Что такое? — встревоженно обернулась к нему Гермиона.

— Педро, брось! — завопил он.

Педро хмуро обернулся к нему, но сказать ничего не успел.

— Бросай, черт возьми! — вновь крикнул Гарри. — Это Адское пламя!

Пергамент вспыхнул — ярко, словно порошок магния. Педро, вскрикнув от неожиданности, бросил его, но пламя уже охватило его ладони и теперь вгрызалось в плоть, пожирая ее, словно солому. Не сговариваясь, Гарри и Гермиона выхватили палочки, нацелив их на центр магического пожара, стараясь не слушать истошные вопли сжигаемого живьем Педро. Адское пламя так просто не остановить. Будь это обычным огнем, хватило бы и Агуаменти, но здесь…

Гарри сосредоточился на сплетении полыхающих нитей. Если разорвать ключевые компоненты чар, пламя удастся локализовать. Одна связь разорвана. Еще одна. С третьей получилось легче — Гермиона присоединилась к нему, поняв, что он делает. Четвертая… Только что разорванная нить расщепилась на две, и первые две из разорванных связей снова вспыхнули. Бьющйся в конвульсиях Педро уже хрипел: каким-то чудом его воли хватило на то, чтобы вытянуть руки как можно дальше от туловища, подавляя естественный импульс прижать их себе. Но было ясно: за считаные секунды пламя доберется до плеч, и тогда…

— Ли! — крикнул Гарри. — Что-нибудь…

Чжун Ли, не говоря ни слова, метнулся вперед. В его руке вспыхнул фиолетовый огонь, и выросший из пустоты топологический клинок бесшумно обрушился на вытянутые руки Педро. Охваченные Адским пламенем конечности отскочили и рухнули на каменный пол рядом с гробом. Из обрубков хлынула кровь, и Педро с посеревшим лицом повалился на спину. Гарри и сам был на грани обморока: накатившая дурнота вкупе с упадком сил чуть было не отправили его следом на пол. Он почти не слышал распоряжений Бенджамина. Сгрудившихся вокруг Педро людей, пытавшихся оказать тому первую помощь, заволокло туманом, и он, сделав два нетвердых шага, оперся о колонну. Гермиона, всхлипнув, обхватила его руками. Она что-то говорила, но Гарри не слышал ее голоса: в ушах шумело, и сквозь шум доносились слова последнего шекспировского сонета.

«Сгорел дотла под пляшущей звездой», — говорил кто-то.

«Огонь познав на площади цветов», — добавлял он вслед.

— Я ошиблась, — прошептала Гермиона. — Как я могла снова так ошибиться?

Гарри не ответил: в горле стоял ком. Человек, почти создавший английскую литературу, чье имя останется в веках, сознательно привел их в жуткую ловушку. Зачем? Неужели таким и должен быть финал всего их расследования? Цепочка ребусов, ведущая не к великой тайне, а всего лишь к гибели, — меньше всего он ожидал подобной развязки. Вот почему умолкли пророчества. Вот почему нет никакого смысла участвовать в гонке, где победитель и проигравший получают одинаковый приз — смерть.

— Гермиона, — глухо сказал он, борясь с тошнотой. — Сегодня я встретился с профессором Крокером, невыразимцем, и кое-что узнал от него... Я думаю, нам пора остановиться.