Отряд Поттера (джен)

— Может, попробуем отослать ему письмо со следящими чарами? — предложил Кавендиш. Его длинные волосы падали ему на лицо, а глубоко посаженные глаза оставались в тени.

— Я уже пробовал, — тут же вставил Зексон и исподлобья посмотрел на Питера.

Питеру не понравился этот взгляд. Ему вообще не нравилось поведение новых друзей. Прошло четыре дня с тех пор, как исчез Лонли, и они предпочитали на всякий случай подозревать в этом своего «новичка». Конечно, существовали и другие возможные объяснения произошедшего: Лонли мог просто притвориться сумасшедшим и свалить. Спейси пересказал им свой недавний разговор с пропавшим, из которого выходило, что Темный Лорд якобы вызвал его к себе. Верить в это не хотелось по многим причинам. Питер предпочитал не думать о том, что следующим пропавшим может оказаться он сам.

— Тогда что будем делать? — спросил Спейси. Этот никогда сам ничего не предлагает, зато претензий ко всем у него предостаточно. Питер постарался узнать поближе их всех. Кавендиш осторожен и довольно умен, но слишком долго думает. Лонли пронырлив, любит поддеть собеседника при разговоре, но только если он с кем-то наедине: будто для него издевка — это нечто тайное и личное. Спейси постоянно жалуется, ненавидит что-либо делать и безуспешно пытается переложить свои обязанности на других. Зексон... Зексон — никакой. Он всегда спокоен и никогда ничему не удивляется. Да и вообще редко проявляет какие-либо эмоции. Про таких людей многого не скажешь. И это тоже не нравилось Питеру.

— Ничего ты не сделаешь, — ответил Кавендиш. — Плевать, даже если он пойдет на обед мантикоре. У нас есть дело. Мы должны узнать как можно больше про мальчишку. Может, даже поболтать с ним, — добавил он, скривив губы так, словно знал о какой-то шутке, известной только ему одному.

— Тоже мне, дело, — проворчал Спейси. — Носимся туда-сюда без толку. Надо было уговорить Лонли, чтобы он взял нас с собой, — он сглотнул и окинул взглядом остальных. — Рядом с Темным Лордом от нас было бы больше пользы.

«От меня была бы польза», — поправил его Питер про себя. — «У меня его палочка, я шпионил за его врагами все это время, а что сделали вы?» Он всегда хранил тисовую палочку при себе, и даже ложась спать, клал ее рядом с собой. Его беспокоила мысль о том, что Темный Лорд будет им недоволен. «Я выдал ему его главного врага, но из-за этого он чуть не погиб». В отличие от других Пожирателей Смерти, только предполагавших, что их господин еще жив, Питер был в этом абсолютно уверен. Зексон заставил его рассказать о событиях прошлого года, но некоторые детали он утаил, чтобы никто не был точно уверен в произошедшем. Но Питер знал. Даже в теле крысы он почувствовал тогда жжение метки, метки, которую ему поставил Темный Лорд одиннадцать с половиной лет назад в Хеллоуин. «Я должен добраться до повелителя первым, и тогда он будет мне благодарен. Он простит мне тот... инцидент, если я помогу ему возродиться».

Но действовать нужно было быстро. Несколько дней назад он получил еще одну причину для тревоги. Связь с крысой, которую Питер подкинул мальчишке вместо себя, внезапно оборвалась. Он наложил на животное легкое заклятие подчинения, которое, благодаря его анимагии, создавало нечто вроде мыслесвязи, и всегда держал его рядом, подкармливая. Удачно получилось: Питер даже не предполагал о подобных свойствах своих анимагических способностей. Он и раньше мог понимать, о чем думают крысы и мыши, если эти обрывочные картины можно было назвать «мыслями». Еда, еда, страх, ярость, еда... Тому зверьку пришлось отрезать палец, чтобы довершить сходство. Крыса была старой и дряхлой и, вполне возможно, она всего лишь умерла. Но что если Поттер догадался? Вдруг Дамблдор или кто-нибудь еще узнал, что на самом деле произошло, и теперь ему грозит опасность?

Зексон о чем-то тихо говорил, но Питер не слушал его. Пусть они бормочут в полутьме этого противного, заросшего плесенью дома, и обсуждают свои бесполезные планы, а он отправится прямиком к Темному Лорду. Но как? Если его подозрения небеспочвенны, придется спешить.

— Обойдемся без Лонли, — твердо сказал Зексон, и на этот раз Питер его расслышал. — Если Темный Лорд вызвал его, значит, в наших услугах он сейчас не нуждается. Подготовим почву для его возвращения. Разузнаем про мальчишку что сможем.

— Нам нужен Малфой, — тихий голос Кавендиша разнесся по комнате. — Нужны его деньги и его связи в Министерстве. Только так можно узнать, что за защита на доме Гарри Поттера.

«Все это бессмысленно», — сказал про себя Питер. — «Нет никакой разницы, какое заклятие защищает летнее обиталище мальчика. Соваться в Министерство тоже нет смысла, как и связываться с Малфоем — кто знает, не сдаст ли он их, чтобы упрочить свое положение перед министром? Единственное, что имеет значение — Темный Лорд». Даже про себя Питер не смел произносить его имени. Сами Знаете Кто, Повелитель, Мой Лорд, но только не... Он сглотнул и опустил взгляд на свои ладони. На левой руке не хватало мизинца. Остальные спорили. Они только и могут, что спорить и терять время. Мальчика что-то защищает. Или кто-то. Как еще он мог спастись в прошлом году? Темный Лорд не допускает ошибок дважды.

Значит, их планы бесполезны. Но сообщать им об этом глупо. Они ему не доверяют, еще не хватало, чтобы его начали подозревать в пособничестве Дамблдору. «Я начну действовать сам. Благодарность Темного Лорда нельзя разделить на четыре части».

На следующее утро Питер узнал, что из Азкабана сбежал Сириус. Теперь у него точно не оставалось другого выхода.

* * *

Блэк вертел в руках свою новую палочку, изредка поднимая взгляд. «Если кто и выглядит среди нас как наследник древнейшего и благороднейшего дома, так это точно не я, не Алекс и не Гарри», — подумал Николас. Даже в том, как неровно обрезанные волосы падали на лицо и глаза Блэка, было что-то изысканно-элегантное, и только белое, мертвенно-бледное лицо и тщательно скрываемая настороженность в глазах портили впечатление.

— И что Гарри сказал Макгонагалл?

— Что в замке находится Наследник, — могло показаться, что Блэк успокоился, но по скупым жестам и дергающимся пальцам Николас видел, что это не так. — И что его цель — Гарри Поттер. Про василиска он умолчал.

— А она?

— Не знаю.

— Но почему бы не сообщить все Дамблдору? Это ведь его школа. Честно сказать, я не понимаю ваших действий. Как-то все... непоследовательно.

Николас на секунду прикрыл глаза и провел пальцами по векам, чувствуя легкое покалывание. Радужки глаз наверняка опять сменили цвет, но зеркала рядом не было. Хорошо бы Блэк этого не заметил.

— Видите ли, — проговорил Николас, — Нельзя недооценивать Альбуса Дамблдора. Его политика слишком непредсказуема. Ему нужно, чтобы Гарри встретился с Волдемортом. Выбросьте из головы мысли о том, что мы обманываем его и мешаем его планам. Это необходимо понять раз и навсегда: нет никаких планов. По крайней мере, в том смысле, в которым мы привыкли это понимать. План был только один: столкнуть Гарри и Волдеморта. И он уже сработал.

— Я не понимаю.

— Нет, вы понимаете. Им так или иначе придется сразиться. Дамблдор хотел, чтобы Гарри Поттер не вырос трусом, и он этого добился. Большего ему почти не требуется. — Объяснять сейчас все начистоту было бы все равно, что обсуждать с умалишенным светские новости, и Николас почувствовал к себе неприязнь из-за того, что скармливает своему собеседнику непонятные и не совсем верные ответы. Он уже сделал так с Гарри, когда впервые встретился с ним, и сейчас история повторялась.

— Трусом? — Возможно, Блэк вскочил бы со своего места, если бы ему хватило сил. — Вы думаете, что храбрости достаточно, чтобы выступить против него? Я видел Волдеморта! Я проклинал его самыми страшными известными мной заклятиями, а он даже не поднял палочки, чтобы их отразить! Ни я, ни Джеймс, ни Лили, ни еще куча колдунов не смогли причинить ему ни капли вреда!

— ... будет рождён на исходе седьмого месяца теми, кто трижды бросал ему вызов... — пробормотал Николас. Странно, что раньше он об этом не подумал.

— Вот именно, — сказал Блэк. — Думали, что это просто слова? Джеймс и Лили встречались с Волдемортом трижды, и трижды им удавалось от него ускользнуть. В двух случаях я был с ними. Вы говорили, что обучаете его, но этого недостаточно. Я не знаю, кто вы, но Алекс утверждает, что вы один из сильнейших волшебников нашего времени. Если так, то не вам ли знать, на что способен Волдеморт.

— Один из сильнейших? Боюсь, мои способности несколько преувеличены. Но ни о ком из вас не было сказано пророчества.

Блэк отмахнулся от его слов.

— Какое к дьяволу пророчество? — воскликнул он. — Нельзя выставлять Гарри как какого-нибудь турнирного бойца против темного мага, только потому что кто-то произнес пророчество! Он всего лишь мальчик!

— Я и не собираюсь этого делать, — сказал Николас, но Блэк этого, кажется, не слышал ничего.

— Откуда вам вообще известно о пророчестве?

— Альбус рассказал мне о нем.

Ответ оказался настолько неожиданным, что Блэк осунулся, а гневное выражение лица сменилось на обеспокоенное. «Какой же он худой», — подумал Николас, вновь приглядевшись к бывшему узнику.

— Что? Дамблдор... Вы знакомы с ним?

— Да. Мы долгие годы общались и работали вместе.

— Работали... — без всякого выражения повторил Блэк. Затем поднял взгляд и скептически спросил: — А вдруг вы и сейчас «работаете вместе»? Вдруг все это — часть одной и той же игры?

— Игра, несомненно, одна и та же, — ответил Николас. — Но мы с ним не работаем вместе. Он считает, что я мертв. И давайте будем откровенны: если бы вы на самом деле сомневались в том, что я работаю на Дамблдора, то вряд ли стали бы делиться со мной этими мыслями.

Блэк невесело усмехнулся.

— Вы работали вместе многие годы, а потом вдруг начали строить козни за его спиной.

— Я бы так не сказал, — возразил Николас. — Я ничем не обязан Альбусу Дамблдору. Скорее наоборот. И я не собираюсь выступать против него. Он сражается за то, что считает правильным, но, буду откровенен, делает это способами, которые я не всегда одобряю. Он великий волшебник и великий человек, но есть вещи, которых ему никогда не понять.

— Какие вещи?

— Вам их тоже не понять. Возможно, со временем я смогу объяснить. Сейчас скажу одно: этот мир включает в себя гораздо больше сил, сторон и интересов, чем то, что вы и Альбус привыкли учитывать. Когда-то я стал частью этого, а теперь то же самое случилось и с Гарри, хотя он еще ни о чем не подозревает.

— О чем вы говорите? Можно выражаться менее туманными словами?

— Если сейчас я скажу больше, то лишь сильнее запутаю вас. Среди магглов ходит множество легенд, Сириус, — Николас впервые обратился к Блэку по имени, но жест остался незамеченным. — Они говорят о ведьмах и колдунах, о зельях, порчах и приворотах, пишут книги о добрых и злых волшебниках. Их мифы, легенды и книги соответствуют действительности меньше, чем мысль о том, что Англия выиграет следующий чемпионат мира по квиддичу. Время исказило историю — время и победители, которые ее писали. Затем и мы покинули магглов, напоследок стерев все следы своего существования, скрыв все правдивые упоминания о волшебниках, когда-то ходивших среди них. Они пошли своей дорогой, и мы для них теперь — персонажи бабушкиных сказок на ночь, не более. А теперь задумайся: могло ли случиться так, что не только в маггловском, но и в магическом мире многое было предано забвению? Люди склонны закрывать глаза на то, что больше не влияет на их существование. Есть силы и существа, ушедшие в тень, когда волшебники начали их теснить, но все еще живые и ждущие своего часа. Многое из того, что мы считаем старыми легендами, на самом деле когда-то существовало и все еще существует, но скрывается так же, как и мы от магглов.

— Тогда откуда вам известно про них? — спросил Блэк. «Очевидно, он посчитал меня чокнутым», — подумал Николас, — «раз спрашивает так, словно принял все за чистую монету».

— Из сказок на ночь, — ответил он, еще сильнее смутив собеседника. — И на случай, если вам показалось, что со мной что-то не так, советую вспомнить, кто вызволил вас из Азкабана. Вряд ли полоумный справился бы с такой задачей.

— Я прекрасно помню об этом, — проговорил Блэк.

— Отлично. Я не стану требовать от вас ответных услуг, надеюсь, что вы это уже поняли. Но прошу отнестись к моим словам серьезно, как бы нелепо они для вас ни звучали.

Блэк покачал головой.

— Ладно, я вас понял. Давайте вернемся к более... обыденным вещам. — Он пробежал глазами по одному из лежащих на столе писем. — Что насчет письма Биллу Уизли? Какие еще петухи?

— Это гениальный план Гарри, — улыбнувшись, ответил Николас. — Запустить дюжину петухов в Тайную комнату, чтобы их крик убил василиска.

— Глупости...

— Возможно. Эта идея могла прийти в голову только ребенку, скажете вы. Любой так скажет. Даже Дамблдор. Он заподозрит, что невыразимцы пришли в Хогвартс по чьей-то наводке. Предполагать все возможное — это его работа. А петухи в Тайной комнате — это как гнилое яблоко среди спелых, бессмысленный и в чем-то вредный ход: сложно предположить, что некто, имеющий влияние на Отдел Тайн, придумает подобное.

Солнце поднялось над горизонтом, и на кухне становилось душно.

— А что невыразимцы будут делать в школе?

— Мы можем только предполагать. На самом деле, неважно, что они предпримут: Боуд, насколько я его знаю, будет действовать весьма активно. Наследник начнет спешить, а это нам на руку.

— Откуда вы знаете Боуда?

— Познакомился с ним несколько дней назад в одном питейном заведении.

На лице Блэка появилась ухмылка.

— У вас подлые методы.

— Меня на них толкает необходимость. — Николас пожал плечами, следя за реакцией собеседника. — Все же лучше, чем кидаться проклятьями, не так ли?

— Не могу не согласиться, — сказал Блэк, отводя взгляд. — А что за золотая звезда? Такое ощущение, — он постучал пальцем по пергаменту, — что это нечто важное.

— Да. Быть может, звезда является частью того, о чем я говорил. Было пророчество, — сказал Николас.

— Да, я знаю. Мы ведь только что об этом говорили.

— Не это. Другое... — В горле образовался комок. Сейчас все это звучало как старая лживая сказка. Николас начал припоминать тот день. Когда же это было? Все долгие годы его жизни вдруг сжались в один миг. Первые опыты, первые и самые страшные ошибки в экспериментах, разноцветный дым над его домом в Париже и инквизиция, которая не могла этого не заметить. Бега, целительство, азы алхимии. Родители, которых он не успел спасти. — Даже не совсем пророчество, а скорее, легенда, предсказание. Мне тогда было около двадцати пяти, точнее не скажу. Я работал целителем, обслуживал и волшебников, и магглов. — Он заметил недоумение на лице Блэка, но продолжил. — Одна девочка умирала от драконовой оспы, я не знал, как ее вылечить. Родители не понимали, что с ней; но я видел: ей оставалось недолго. В последний раз, когда меня к ней вызвали, я попросил ее мать оставить нас наедине, чтобы попробовать... хотя бы снять боль заклятием. Девочка не позволила мне этого сделать. «Оставьте колдовство, лекарь», — сказала она. Ее голос был странным, звенящим. Тогда я не обратил на это внимания, и только через много лет мне все стало ясно. — «Мне вы не поможете, но я могу помочь вам. Берегитесь числа дьявола, ведь с него начинаются беды. Следите за золотом на небе, ведь с него начинаются перемены. Минувшее вернется в мир на плечах огня и человека». Затем она умерла.

В комнате установилась тишина. Казалось, Сириус не знает, как себя вести.

— Я...

— ...ничего не понял. Как и я, — закончил за него Николас. — Но с золотом на небе мы, кажется, уже уяснили. Это звезда, которую видел Гарри.

— Погоди. — Сириус поднял руку. Его осунувшееся лицо выражало крайнюю степень недоумения, еще немного, и над затылком у него появился бы горб, настолько он согнулся. — Драконовая оспа? Ведь все целители знают, как ее лечить. Неужели вы... тем более, если заболел ребенок... Выводящее зелье придумали еще в тысяча семьсот каком-то там году.

— Верно, — ответил Николас. Да, пришло время ему сказать.

— Сколько же вам лет должно быть? — усмехнувшись, спросил Сириус. Заметив, что собеседник вполне серьезен, он перестал улыбаться. Николас посмотрел ему в глаза и сказал:

— Шестьсот шестьдесят шесть.

* * *

Весь день прошел, словно в тумане. Гарри помнил, что опоздал на завтрак, не смог сварить зелье на уроке у Снейпа, за что Гриффиндор потерял десять баллов, и что весь день его преследовали обрывки увиденного ночью сна. За окном шел дождь, но в гостиной Гриффиндора, как всегда, было уютно.

— Ты слышишь меня, Гарри? — спросила Парвати. Ее вьющаяся прическа казалась еще более пышной, чем обычно. Смуглые маленькие пальцы были смазаны чернилами: когда дело касалось ее любимого предмета, она не замечала ничего вокруг. — Ты что, заснул?

— Что? Нет-нет. — Гарри вынырнул из собственных мыслей. Слишком многое предстояло обдумать, слишком странные вещи происходили в последние дни. — Я просто задумался. С этими зельями уже голова трещит. Я знаю учебник наизусть, но все равно не получается. Как ты можешь так легко разбираться в них?

Парвати пожала плечами.

— Стоит один раз уловить суть, и дальше все становится ясно.

— Суть чего?

— Зельеварения. Знаешь, разница здесь как между тем, когда ты готовишь блюдо строго по рецепту, и тем, как если бы ты знал, что нужно в него добавить, чтобы получилось вкуснее.

— Что-то вроде чутья?

— Нет, выбор делается на основе чистых знаний. Чутье нужно при изготовлении собственных зелий.

Гарри запустил руку в свои волосы — привычка, оставшаяся с раннего детства, когда тетя Петунья все время велела ему сделать что-нибудь со своей прической.

— Сдаюсь. Это выше моего понимания. — Он взглянул на пергамент, лежащий перед Парвати. Желтоватый лист был заполнен схемами, объясняющими, почему тот или иной ингредиент добавляется в зелье в тот или иной момент.

— На самом деле это несложно, с твоими-то умениями. — Парвати досадливо покачала головой. — Просто ты не хочешь сосредоточиться. — Она посмотрела на него. — Тебя что-то беспокоит?

— Ты хочешь сказать, помимо того, что творится в школе? Нет, абсолютно ничего. — Гарри усмехнулся. В общем-то, он не соврал, но Парвати не знала всей ситуации, поэтому с ее точки зрения — это неправда. Значит ли это, что его ответ — ложь? Относительная ложь? Полуправда? Он покачал головой. Чего только в голову не лезет. — Ничего, я всего лишь устал.

— Ты весь день ходишь сам не свой.

— Не выспался. Рон храпел всю ночь. — А вот сейчас он врет, причем не очень умело. Сон все не шел из головы. Гарри помнил, что разговаривал во сне с кем-то, с далеким голосом, словно по телефону или связному зеркалу. Перед глазами проносились какие-то светлые пятна, разбросанные по полу. Лампы? Светящийся мох? Мерлин, что за глупости.

— Ладно, — сказала Парвати. — Если тебе не хочется, то насильно я тебе знания в голову не вобью. Вот, возьми, почитаешь на досуге. Надеюсь. — Она встала и собралась уходить, но Гарри перехватил ее руку. Затем, смутившись, отпустил ее.

— Извини, Парвати. Спасибо тебе, большое спасибо, просто сейчас я...

Она посмотрела на него и кивнула.

— Я понимаю, не беспокойся.

Подобрав разбросанные по столику записи и свои учебники, она направилась к лестнице, ведущей в спальни девочек.

— Ты слышал? — Какой-то свистящий звук донесся до них то ли сверху, то ли с коридора. Парвати застыла на месте.

— Да, — ответил Гарри, затем пожал плечами. — Наверное, Пивз веселится.

— Наверное... Спокойной ночи.

— Спокойно ночи, Парвати.

Он остался один в гостиной. Пламя уже почти потухло, и помещение с каждой минутой все сильнее и сильнее погружалось во мрак. Дождь приятно шумел за окном. Гарри вспомнил сегодняшний случай на зельеварении. Еще одна непонятная деталь в мозаике. Урок закончился, и он уже покидал класс вместе с остальными, как Снейп остановил его.

— Задержитесь, Поттер.

Гарри подождал, пока в кабинете останутся только они вдвоем. Рон замешкался на секунду, но он жестом велел ему уходить.

— Итак, Поттер, что вы опять замышляете? — спросил Снейп.

— Простите, профессор?

— Не стройте из себя идиота, Поттер, благо, вам не приходится для этого прикладывать много усилий. Директор в школе теперь другой, если вы не заметили, и не думайте, что нынешний станет покрывать ваши дурацкие шалости.

Гарри был удивлен.

— Я действительно не понимаю, о чем...

— Шкурка бумсленга, Поттер, — прервал его Снейп, — недавно пропала из моих запасов, и я прекрасно знаю, кто этому поспособствовал. В замке есть только один человек, которого может хватить на подобную глупость. Вряд ли вам поддастся приготовление Оборотного Зелья, но вот Грейнджер или Патил, пусть и не с первой попытки... Поставлю вопрос по-другому: в кого вы намерены превратиться, Поттер? Я все равно доберусь до правды, так что лучше скажите мне все прямо сейчас, и, быть может, Гриффиндор еще сможет рассчитывать на предпоследнее место в кубке школы.

— Я не знаю, о чем вы говорите, профессор Снейп, — проговорил Гарри. Ему показалось важным не выказывать никаких эмоций. Он обдумает это потом. Снейп — сторонник Дамблдора (или Волдеморта, шепнул внутренний голос), пусть мучается сомнениями. Если, конечно, это не обычная провокация с целью проверить его реакцию. — Мне пора на следующее занятие. Я могу идти?

— Убирайтесь.

И вот пришла пора все обдумать, но никаких внезапных идей в голову не приходило. Если Снейп все выдумал, то зачем? И кто ему приказал это сделать? А если правда, и кто-то украл шкурку бумсленга — кто готовит оборотное зелье? Гарри посмотрел на лист, который оставила ему Парвати. А ведь точно. С чего он взял, что этот некто готовит именно оборотное зелье? Со Снейпом все понятно: если он думает, что кражу совершил Гарри, ему и в голову не придет ничего иного. Но шкурка бумсленга — редкий и дорогой ингридиент, и оборотное зелье — чуть ли не самое простое, в состав чего она может входить.

«Надо бы узнать, как там Энтони», — подумал Гарри. Голдстейн не появлялся на занятиях, как они и договаривались, и непохоже было, что кто-то на это обращает внимание. Наверное, он все же отпросился у Флитвика, как и планировал. Гарри все еще не мог понять, почему он назначил встречу ночью в безлюдном месте, но, судя по произошедшему, его опасения не были напрасны. Кто-то знал о нем, а значит, знает и о Гарри.

— Раз Наследник не пришел сам, значит, предполагалось, что эта встреча не должна стать последней для тебя, — сказал сегодня Ник. Гарри казалось, что он понял смысл фразы, но не совсем был в этом уверен. Наследник играет с ним? Или это Энтони сделал что-то, что его разозлило? Например, узнал, кто скрывается за маской Наследника.

Висевшие над камином большие круглые часы показывали половину двенадцатого. Гарри поднялся по лестнице и осторожно, стараясь не шуметь, зашел в приоткрытую дверь. Соседи мирно посапывали, с тумбочки Невилла, сидя в широкой стеклянной чаше с водой, блестел глазами Тревор.

Забравшись под одеяло, Гарри долго лежал, глядя на полог кровати и пытаясь заснуть. Желание увидеться с крестным росло с каждым днем параллельно со страхом этой встречи. Что будет, если Сириус Блэк окажется не таким, каким он его себе представлял? Или, что страшнее: что, если сам Гарри не оправдает надежд своего крестного? Сириус, наверное, ожидает увидеть молодую версию Джеймса. Глупо, конечно, но почему-то этого он боится больше, чем встречи с Наследником и его чудищем. «Ты быстро передумаешь, как только увидишь василиска», — сказал Гарри сам себе. — «И тебе повезет, если тебя не заметят первым». В голове все еще звенели слова Снейпа: «В кого вы намерены превратиться, Поттер?» Хороший вопрос, подумал Гарри, и с этой мыслью заснул.

* * *

Учитель задержался на одном месте дольше обычного.

От недавно прошедшего дождя доски маленького дома потемнели. Где-то в ветвях свистели птицы, а трава под ногами была мокрой. Николас застыл у двери на несколько секунд и зашел внутрь. Учитель сидел на старом колченогом стуле, поставленном посреди комнаты, длинный меч лежал у него коленях. Зажав в руке камень, чем-то похожий на слипшийся кусок соли, он медленно проводил им по лезвию.

— Говорят, репутация Азкабана дала трещину, — сказал Учитель, не поднимая головы.

— Новости быстро до тебя доходят. Не знал, что ты выписываешь газеты.

— Ветер быстрее почтовых сов.

Николас не знал, что на это ответить.

— Мне нужен твой совет.

— Знаю. Зачем же еще ты сюда явишься? — Учитель перевернул клинок, и от начищенной стали отразились солнечные лучи, заглянувшие в дом через открытое окно.

— То предсказание, помнишь? Кажется, время пришло. — Николас сел напротив него.

— Время пришло, — повторил за ним Учитель. — Да, тебе шесть сотен и шестьдесят шесть лет. Люди не любят это число. Правильно делают, но поводы для неприязни у них ошибочны. Они называют это суеверием... Говори, что тебе известно, может, я и смогу тебе помочь.

Николас посмотрел на меч. Почему-то он притягивал взгляд. Странно. Это ведь обычная сталь, человеческая, без каких-либо чар.

— Гарри пишет о золотой звезде. Она появилась дважды.

— Ты хочешь сказать, что мальчик видел ее дважды, — не дождавшись ответа, Учитель продолжил: — Но ты произносишь это так, будто... — он нахмурился. — Я начинаю думать, что все важные происшествия так или иначе связаны с твоим учеником.

— Он всего лишь мальчик, — возразил Николас и понял, что повторил недавние слова Блэка. — То, что он считает своей судьбой, всего лишь неудачное стечение обстоятельств, которые толкнули его на нужный путь.

— Нужный кому? — Учитель так резко провел камнем по лезвию, что шорох превратился в свист. — Разве судьба — не что иное, как стечение обстоятельств? Не нужно отрицать того, чего ты не хочешь видеть. Как еще он мог первым заметить признаки предсказания, сказанного тебе шесть сотен лет назад? Я слышал легенды о золотой звезде, когда тебя еще не существовало. «Золото во тьме и время, когда смешается прошлое и настоящее» — так было сказано. Никакой ясности, ни одного подтверждения того, что пророчество когда-нибудь сбудется, но легенда все еще жива. — Он покачал головой. — Мальчик, Который Выжил, говорят про него. Тот, кто пришел, чтобы избавить мир от зла. Долго ли ты думал, прежде чем выбрать его в качестве ученика?

Николас почувствовал, что против воли в нем поднимается гнев. О чем он говорит?

— Это не так. Я руководствовался... другим.

— Что не так? Я ведь тоже не тыкал пальцем в небо, когда выбирал тебя, Николя Фламель. Не из-за того предсказания, но так уж сложилось, что выбор пал на тебя. Это не твое пророчество, многим оно было известно еще до твоего рождения, но отсчет времени до него, как оказалось, связан с тобой. Объяснений у меня не было тогда, нет и сейчас. Ты ведь и сам чувствовал это: как с компасом шел ты к своему ученику и, увидев его, узнал, словно давно потерянного друга.

Странно было слышать от Учителя слово «компас».

— В первый раз я чувствовал то же самое.

— Ошибаешься, — Учитель покачал головой. — Ты хотел это ощутить, и ты ощутил. Не терзай себя. Не поступки и выбор приравнивают людей друг к другу, а причины поступков и выбора. Если ты будешь бояться того, что у тебя ничего не получится, то, поверь, так оно и случится. Один раз ты попытался исправить то, что сотворил, и это разбило твое сердце. Но это не причина для того, чтобы бояться мальчика. Слушай, но не жалей его, учи и учись сам. А туманные пророчества оставь в покое. Я уже пробовал их предотвращать — ничего не вышло. Они сбываются только потому, что были произнесены.

Николас поднялся.

— Спасибо, что выслушал меня.

— Не сердись, — Учитель уловил его настроение. — Мои слова на этот раз тебе не помогут. Смотри своими глазами, отринь призраки прошлого. Когда-нибудь я приду к вам на помощь, когда станет слишком тяжело. Но только один раз. На большее меня не хватит.

— О чем ты? — смутился Николас. — Это тебя-то не хватит?

— Это ваша война и ваше дело. — Учитель постучал по клинку ногтем указательного пальца, и сталь издала мелодичный звон. — Мое время уже прошло, сынок. Я остался тогда, когда должен был уйти, и у этого мира заканчивается терпение. — Он с шумом вдохнул свежий воздух и на миг закрыл глаза. — Ветра все холоднее.

— Я не понимаю.

— Если все сложится благополучно, не поймешь никогда. Ты — алхимик, исследователь, и привык проникать во все тайны, окружающие тебя. Но мою тайну оставь в покое.

Николас привычно склонил голову.

— Как скажешь.

— Вот и хорошо. Скажи мне кое-что, сынок. Та девочка, которая произнесла для тебя предсказание, — голос Учителя стал тихим и каким-то отрешенно-спокойным, — она ведь не была волшебницей, да?

Ответ прозвучал, как приговор.

— Нет. Даже не сквиб. Она была из магглов.

Старик кивнул и поднялся, сжимая в руках меч. Развернувшись — слишком быстро для такого тщедушного тела, — он ударил по стулу, на котором только что сидел. Старое дерево развалилось пополам.

— Вот это — я понимаю — оружие.

— Оружие для чего? — спросил Николас. Пришла пора уходить, его ждет слишком много дел. «Если бы у него были ответы, он бы их дал».

— Я слышал, что тени прошлого собираются вернуться в мир. Вдруг я с ними встречусь? Чем тогда сражаться с прошлым, как не его же оружием?

* * *

Пустые места за столами трех факультетов были как бельмо на глазу: многие магглорожденные разъехались по домам, и только среди слизеринцев никто не отсутствовал. Бренниган в своей темно-красной мантии восседал на стуле директора, словно на троне. Так и не притронувшись к еде, он теребил в руках шелковый платок, обмениваясь сухими фразами с преподавателями. Повсеместный шепот учеников создавал ощущение, будто ты находишься в пещере с летучими мышами:

— Блэк...

— Убийца...

— Тринадцать магглов...

Гарри прислушивался к разговорам, изо всех сил делая вид, что они его интересуют. Он крутил головой, тихо бормотал невнятные глупости и изредка посматривал на стол преподавателей. Профессора не пытались скрыть своего беспокойства, и даже Локхарт сегодня ни разу не улыбнулся. Удивительным могло показаться только настроение одного человека, от которого Гарри ожидал злости и презрительной гримасы, но никак не бледности и пустого взгляда. Лицо Снейпа, и так походившее цветом на выцветший пергамент, приобрело зеленоватый оттенок, словно его сейчас вырвет, и он совсем не был похож на того, кто вчера доставал Гарри из-за пропавшего из кладовки ингредиента.

Дин осмотрелся, словно их мог кто-то подслушивать, и тихо сказал:

— Слышал, еще одно нападение было? Равенкло, шестой курс.

— Да. Почему они все еще выходят ночью из гостиных? — пробормотал Гарри.

— А она и не выходила. Просто отстала от остальных после ужина. Клируотер, кажется, или как-то так. — Дин поерзал на стуле и опять наклонился к нему. — А Билл...

— Сегодня.

— Ясно.

Гарри не мог проглотить ни кусочка, хотя желудок периодически напоминал, что он голоден. Хогвартсские эльфы не перенесли бы этого, если бы узнали, что для молодого хозяина Гарри Поттера их еда сейчас на вкус как пепел. Сидевший рядом Рон, казалось, не испытывал таких проблем, но только на первый взгляд. Симус шушукался с близнецами, Гермиона о чем-то тихо вещала Парвати, а Невилл сидел, тыкая в тарелку вилкой, и, кажется, совсем не слышал того, что ему говорил Ли Джордан. Слава Мерлину, что их волнение незаметно среди общего настроения учеников.

Гарри чувствовал на себе взгляд. И каким-то образом знал, кому он принадлежит. Наследник. Значит ли это, что он где-то рядом, в Большом Зале? Было еще что-то: влево, к столу преподавателей, его тянуло непонятное желание, ощущавшееся как смутная злость. «Когда человек сходит с ума, он это осознает?» Если на что-то Гарри и мог сейчас списать свои чувства, так только на сумасшествие. Даже слова, приходившие на ум, были непонятными, бессмысленными. Люди придумали языки, чтобы осмысливать свои чувства, давать им определение. Но сейчас он просто не знал нужных слов. Возможно, мадам Помфри смогла бы...

Его мысли прервались, когда дверь скрипнула. У Гарри екнуло сердце, словно он случайно пропустил ступеньку, спускаясь по лестнице. Почему никто не смазывает эти двери?

Первое впечатление было смешано с разочарованием. Пять человек друг за другом прошли в Большой Зал, и выглядели они далеко не как спасители. Впереди шел низкий, лысеющий и плечистый мужчина, который оглядывал столы четырех факультетов, выискивая кого-то. Краем глаза Гарри заметил, как Парвати на секунду привстала. Вторым шел худой, как палка, высокий волшебник, который единственным из всех присутствующих в помещении обнажил волшебную палочку. Мантия висела на его плечах, как половая тряпка на швабре, а взгляд у него был слегка... нервный. Две женщины шли следом, одна из них, очень красивая, на пальцах что-то объясняла другой так, словно кроме них вокруг никого не было. Вторая чем-то напоминала Петунью, только у своей тети Гарри никогда не видел такого выражения лица. Последним семенил сухопарый старичок с длинной и тонкой бородой, какая бывает у китайских учителей боевых искусств из старых фильмов. В руках он держал нечто, напоминавшее лупу.

Сердце Гарри во второй раз замерло, когда он не увидел знакомого лица, но через секунду, удерживая в руках деревянный ящик, спиной вперед в зал прошел Алекс. Когда он поворачивался, ящик чуть не выскользнул у него из рук, что вызвало короткие нервные смешки среди учеников. Когда из вестибюля донесся гневный вопль Пивза, Алекс ухмыльнулся и торопливо прошествовал к столу преподавателей следом за своими коллегами.

— Директор Бренниган, я полагаю? — осторожно осведомился тот, кто шел впереди всех.

Бренниган вскочил со своего места и через секунду, казалось, пожалел об этом, но садиться обратно было поздно, поэтому он ответил, изобразив любопытство:

— Он самый. Не могли бы вы объяснить...

— Бродерик Боуд, Отдел Тайн, — объявил низкорослый мужчина, и замолкший на мгновение зал вновь наполнился взволнованным шепотом. — По нашим сведениям, ситуация в школе такова, что требует расследования специалистами. Министерство направило за этим нас.

— Мне не приходило никаких извещений...

— У Отдела Тайн в чрезвычайных ситуациях есть все полномочия на самостоятельные действия диагностического характера. Имущество школы и ее обитатели не пострадают, по крайней мере, не от меня и не от моих коллег. Как я вижу, попечительский совет не намерен принимать никаких действий. Впрочем, остальное мы можем обсудить в более конфиденциальной обстановке.

Бренниган раздумывал недолго.

— Что же, идемте. — Он прошел мимо Боуда и, не оглядываясь, двинулся к выходу. Невыразимцы последовали за ним, и Макгонагалл, встав из-за стола, тоже присоединилась к процессии. Боуд обернулся к столу преподавателей.

— Было бы замечательно, если бы деканы факультетов пошли с нами. Может понадобиться ваш совет.

— У нас уроки, — возразила Спраут, но Флитвик покачал седой головой. Взяв палочку, он приставил ее к собственной шее, и тонкий голос разнесся по всему помещению:

— Внимание! Обращаюсь к ученикам, у которых сейчас Гербология, Зелья, Чары или Трансфигурация. Урок начнется на полчаса позже обычного графика, ждите нас в кабинетах. — И Флитвик вместе со Спраут спустились с помоста, на котором располагался стол преподавателей. Снейп помедлил на мгновение, но затем последовал за остальными.

Гарри заметил, что Алекс вздохнул и обратился к какому-то хафлпафцу:

— Дружище, не поможешь мне?

Парень с готовностью вскочил, и Гарри узнал его. Диггори, кажется. Это был тот самый хафлпафец, с которым он разговаривал, когда впервые обнаружилась кровавая надпись и окаменевшее тело миссис Норрис.

— Да, нет проблем, — пробормотал парень, и вместе с Алексом они вынесли ящик из Большого Зала.

Ученики встали с мест, и зал наполнился оживленными разговорами и скрипом стульев. Вместе с Дином и Роном Гарри вышел в вестибюль. Его тарелка так и осталась нетронутой.

— Поттер! — окрикнул его у лестниц голос Филча. Зажатая в худой руке палка противно стучала по камню. — Вам пришла посылка. Она стоит у хижины лесника, мне сообщили, что ее нужно открыть в течение четырех часов. Не забудьте.

— Да, спасибо, — ответил Гарри, и Филч ушел, бормоча что-то себе под нос.

* * *

«Хогвартс ничуть не изменился», — думал Алекс. Словно он вчера покинул эти стены. Преподаватели вместе с его коллегами ушли вперед, но он еще помнил дорогу в кабинет директора.

— Тебя не тяжело? — спросил он у парнишки.

— Нет, сэр, все в порядке, — ответил тот. На мантии у него был вышит герб Хафлпафа. — А можно спросить? Почему нельзя левитировать ящик? В нем...

— ...нечто ценное, — закончил за него Алекс.

Хафлпафец открыл рот и снова его закрыл. Потом решился и спросил, но, по мнению Алекса, совсем не тот вопрос, который собирался задать:

— А вы тоже из Отдела Тайн?

— Да.

На некоторое время воцарилось молчание.

— Вас сюда направило Министерство?

Алекс повернулся к нему, заставив его остановиться.

— Как тебя зовут?

— Диггори, сэр. Седрик Диггори.

— Сын Амоса, да? — Несмотря на по-детски округлое лицо, черты которого только начали заостряться, парнишка ростом почти сравнялся с ним. «Он станет очень высок», — подумал Алекс, — «И красив. Уже сейчас он понимает, что начинает нравиться девушкам. Уверен в себе, но не дерзит: странное сочетание для его возраста».

— Да. Сэр.

— Отвечая на твой вопрос, Седрик: мы и есть Министерство, — «Это должно предотвратить дальнейшие расспросы». Он еще не был уверен, каким именно образом Николас убедил Боуда, поэтому не собирался никому ничего уточнять. Поддельный приказ сверху? Какое-нибудь заковыристое зелье его собственного изобретения? Проклятие подчинения? Впрочем, вряд ли Ник доверил бы такое ответственное задание человеку, чей разум затуманен чарами. В том, что Бродерик Боуд не знаком с Николасом Фламелем, Алекс мог поклясться. Впрочем, что ломать голову над этим: речь идет о человеке, который изобрел философский камень. Наверняка у него есть свои, особенные методы.

— Скажите, сэр...

— Да?

— Мы можем помочь чем-нибудь?

«Неожиданное предложение».

— Пока не знаю, — ответил Алекс. — Но будьте наготове и стерегите младших. Мы приехали сюда на проверку, а не на сражение.

— Сражение? С кем? — тут же спросил Диггори.

— Понятия не имею. Мы знаем не больше вас. Но, если ты заметил что-то необычное... — ему вдруг показалось, что парнишка на секунду сбавил шаг. — Да, Седрик?

Диггори нахмурился, показавшись на миг взрослее, чем был на самом деле.

— Не то, чтобы... — он замялся и удобнее перехватил ручку ящика. — Когда впервые появилась надпись на стене... вы ведь знаете про надпись?

— Да.

— В общем, мы шли с ужина, нас было человек двадцать, не меньше. А прямо там, рядом с кошкой Филча, — он осмотрелся по сторонам, — стоял Гарри. Гарри Поттер.

— Гарри Поттер, говоришь, — пробормотал Алекс. Это звучало одновременно забавно и тревожно.

— Да, сэр, — продолжил Диггори. — А еще в прошлом году он, говорят, был в подземелье вместе с профессором Квиррелом. Я даже не знаю, он вроде неплохой парень, но эти совпадения... Он ведь, знаете... — хафлпафец сглотнул и добавил почти шепотом: — Мальчик, Который Выжил. Вот я и подумал, ну, кто знает, что там произошло.

— Ясно. Мы учтем это, Седрик. Спасибо, что поделился.

Парнишка кивнул.

— Поймите, я не хочу доносить или клеветать на кого-то, но лучше принять меры предосторожности, да?

— Позиция истинного хафлпафца. Ты абсолютно прав.

Диггори смутился, должно быть, подумав, что над ним смеются. Но затем пробормотал:

— Спасибо, сэр.

«Разумная предосторожность», — подумал Алекс. — «Парнишка, в общем-то, прав. Но если даже честный хафлпафец начал подозревать, что Гарри затевает что-то плохое, что подумают остальные?»

У входа в кабинет директора собрались преподаватели вместе с его коллегами. Увидев Алекса, Боуд махнул рукой.

— Стобсон, идем со мной.

Это было странно.

— Но, сэр, я думал, что надо уже начать, — Алекс указал на ящик. — Время не ждет.

— Делай, что я сказал, — бросил Боуд отрывисто. — Оборудованием займутся те, у кого опыта побольше твоего. Директор?

— Да, идемте.

Дорогу к кабинету директора Алекс знал, а вот в сам кабинет так ни разу и не попал. Поэтому, зайдя внутрь, огляделся в поисках чего-нибудь необычного и загадочного, но был разочарован: ничего, кроме картин директоров и двух инструментов непонятного предназначения он не заметил. Разве что стол приковывал взгляд. «Такую громадину мне бы в кабинет».

Макгонагалл взмахнула палочкой, и напротив директорского кресла, в которое тут же уселся Бренниган, появилось шесть стульев.

— Итак, чем вы собираетесь здесь заниматься? — не слишком вежливо спросил директор. Причем смотрел он в это время на Алекса, но в ответ получил лишь невинную улыбку. «Должно быть, я выгляжу беспомощней босса. Он что, пытается запугать самого слабого?»

— Инициатива принадлежит мне, директор, — ответил Боуд. — Мистера Дамблдора убрали с должности, потому что он бездействовал. Его заменили вы. Расскажите мне, что вы предприняли?

— Я не обязан перед вами отчитываться.

— Разумеется, вы не обязаны. Но если вы ответите на мой вопрос, отпадет нужда отвечать мне.

Бренниган замялся.

— Я не могу допустить, чтобы Отдел Тайн отвлекал школьников от занятий. А если с вами что-то случится, ответ придется держать мне. Я вынужден доложить Министерству...

— Министра я оповестил.

— ... и Попечительскому Совету о ваших действиях.

— Пожалуйста. Уверен, Попечительский Совет не будет возражать против нашей попытки хоть как-то обезопасить учеников. Давайте рассуждать разумно, директор. Мне доложили, что на стене коридора кто-то сделал надпись: «Враги Наследника — трепещите». Затем с некоторыми учениками вашей школы случилось несчастье.

— В то время директором был Дамблдор.

— Я знаю. Очевидно, что в замке находится некто, собирающийся навредить здоровью ваших учеников и вполне преуспевающий в этом. Никаких действий школьный совет и преподаватели, кроме ночного патрулирования, не предпринимают. — Алекс, сидевший на крайнем слева стуле, заметил, что преподавателям это заявление не понравилось. «Правда часто неприятна». — Опознать проклятие, наложенное на учеников, кошку завхоза и привидение факультета Гриффиндор никому из преподавателей не удалось. Даже профессору Флитвику, — Боуд посмотрел на маленького преподавателя, — при всем уважении, профессор. В данном случае мы вынуждены считать, что вы беспомощны. Если же вы отвергаете квалифицированную помощь специалистов из нашего Отдела, кто-то может заподозрить, что вы действуете в сговоре с упомянутым Наследником. Разумеется, я просто предполагаю, что таковой существует. Мы, конечно, можем передать дело в Аврорат, но мне кажется, что мистер Грюм — не самая подходящая кандидатура для данного случая. — Боуд повернулся к преподавателям. — Я хотел бы выслушать и ваше мнение, уважаемые профессора.

Флитвик погладил свою пушистую бороду.

— Если я могу чем-то помочь...

— Вы несомненно можете это сделать, профессор, — невозмутимо ответил Боуд.

— А как же ученики? — спросила Спраут.

— У них занятия, разве нет? Неужели несколько разгуливающих по коридорам человек могут нарушить весь порядок в школе? Уверяю вас, мы не собираемся устраивать тут фейерверк.

— Дело не только в этом, — тихо сказала Макгонагалл. — Думаю, вы достаточно умны, мистер Боуд, чтобы понять, чем грозят ваши действия. К тому же, учитывая побег Сириуса Блэка...

Лицо Снейпа дрогнуло, будто он собирался что-то добавить: слишком незаметный жест, чтобы кто-то мог заметить, но за миг до этого Алекс по странному наитию посмотрел именно на него, и от его взгляда не укрылось это секундное замешательство. Через мгновение бледное лицо Снейпа приняло безразличное выражение.

— Я понимаю, профессор Макгонагалл, — ответил Боуд, выделяя каждое слово. — Но бездействие вряд ли приведет нас к лучшему результату. Такая тактика не срабатывает, я думал, вы уже поняли это.

— Сегодня ночью было еще одно нападение, — проговорила Макгонагалл.

Боуд не раздумывал ни секунды:

— В таком случае, отведите меня туда, где оно произошло. Стобсон, иди за мной.

— Да, сэр.

Бренниган все еще молчал и, кажется, не собирался больше говорить ничего. «Этот ход ты проиграл, Люциус», — подумал Алекс и вышел вслед за Боудом из кабинета директора.

За ними бесшумно последовал Флитвик, что-то напоследок шепнув Минерве Макгонагалл.

— Стобсон? — спросил он, когда они втроем спускались по лестнице (точнее, лестница их опускалась сама, напомнив Алексу эскалаторы в метро). — Алекс Стобсон с моего факультета?

Алекс улыбнулся.

— Да, профессор. Выпуск восемьдесят третьего.

— Я вас не узнал, признаюсь честно. Вы сильно изменились.

— Надеюсь, что к лучшему, сэр.

— Разумеется, — Флитвик, прищурившись посмотрел на него снизу вверх. Горгулья отпрыгнула в сторону, и они торопливо зашагали по коридору. Несмотря на свой рост, маленький преподаватель не отставал от них ни на шаг и указывал дорогу, вскидывая левую руку. В правой он уже держал палочку. — Хороший был год.

— Второй после Победы, сэр.

— Да, верно. Мистер Поттер обеспечил нас поистине счастливыми годами. Вы успели вырасти и окрепнуть, и теперь вместо рядового пятикурсника я вижу ученого из Отдела Тайн.

В ответ Алекс улыбнулся еще раз.

— Боюсь, я так и не поблагодарил Гарри Поттера, — «А я ведь и вправду этого ни разу не сделал».

— Уверен, у вас еще представится возможность, — сказал Флитвик. — Нам сюда.

Они повернули налево, затем направо, спустились вниз, повернули еще раз направо и поднялись по другой лестнице обратно наверх.

— Этот коридор ведет в башню Гриффиндора? — спросил Алекс.

— Да, — ответил Флитвик. — Мисс Клируотер нашли здесь. В ту сторону — гостиная Гриффиндора, в ту — Равенкло.

— Точно, я вспомнил. Но если она шла с ужина, зачем было подниматься по этому маршруту? Мы всегда шли через третий этаж мимо гобелена «Смельчак в Трансильвании».

Маленький профессор кивнул.

— Сейчас ученики тоже предпочитают эту дорогу. Она намного короче. Но мисс Клируотер, к несчастью, по неопределенным причинам выбрала иной путь.

— Должно быть, у нее были веские причины ходить одной по замку в такие времена, — резко бросил Боуд. Он обвел пространство вокруг себя палочкой, бормоча заклинания. — Где остальные, Стобсон?

— Должно быть, у надписи, сэр. Мне привести их?

— Да. Предупреди кого-нибудь, чтобы принесли сюда инструменты, а сам порасспроси учеников. Сам знаешь: улыбнись им своей смазливой улыбочкой, и они все тебе выложат.

— Идите в класс Чар, мистер Стобсон, — сказал Флитвик. — Там сидят мои ученики. Можете сказать им, что вместо урока у них будет сеанс ответов на вопросы.

Алекс кивнул. «Если бы Флитвика не было рядом, босс бы сказал «допроси», а не «порасспроси». Что вообще за слово такое?» Сам не зная почему, вскоре он с быстрого шага перешел на бег.

На лестнице на него чуть не напоролась какая-то смуглая девчушка с гербом Равенкло на мантии.

— Простите, сэр, — сказала она. — Вы не знаете, где сейчас мистер Боуд?

— Боуд? А зачем он вам?

— Я... он мой дядя сэр, я просто хотела ему кое-что сказать.

Босс не походил на человека, у которого есть родственники, но девочка вроде бы не врала.

— Вверх и направо в сторону гостиной Гриффиндора. Они вместе с профессором Флитвиком исследуют место преступления.

— Спасибо, сэр.

— Нет проблем, — девочка пробежала мимо него, и Алекс поспешил крикнуть ей вслед: — Не ходите по школе в одиночку!

Она обернулась, пожала плечами и побежала дальше.

«Я определенно кое-что упускаю», — подумал Алекс. — «И я непригоден для подобных расследований. Как будто Николас об этом не знает!»

Злость заставила его бежать быстрее, и через несколько минут, передав коллегам приказ Боуда и кинув взгляд на страшную надпись на стене, он зашел в класс Чар. Шум затих, как только ученики услышали звук открывающейся двери.

— Доброе утро, ребята, — сказал Алекс и попытался улыбнуться. На него посмотрели с подозрением. — Какой год?

— Второй, — ответил какой-то гриффиндорец.

О, нет. Нет, нет, нет. За одной из парт сидел Гарри, а прямо за ним — та самая девочка, которая недавно пробежала мимо него. Алекс застонал, постаравшись, чтобы стон не вырвался наружу, и понадобилось несколько очень долгих ударов сердца, прежде чем он понял, что эта девочка, скорее всего — сестра-близнец той. Да и судя по мантии, она — гриффиндорка. Молчание затянулось слишком надолго, и Алекс пару раз моргнул. «Это всего лишь дети».

— Итак, — сказал он. — Профессор Флитвик просил передать, что сегодня урока у вас не будет. — Класс зашумел. — Но! Вам придется сидеть здесь, пока урок не закончится, если, конечно, вы не отберете у меня палочку и не выйдете отсюда против моей воли. — Он незаметно коснулся правой рукой левого рукава, где находилась палочка. Ученики вздрогнули, когда дверь за их спинами захлопнулась, и Алекс одарил их своей самой милой улыбкой. Некоторые приглушенно рассмеялись. Отлично. Когда ребенок не знает, чего ждать от взрослого, он обычно правдиво отвечает на вопросы.

— Если вы были на завтраке, то знаете, зачем я и мои коллеги здесь, — сказал Алекс. — Впрочем, если вас там не было, вы все равно подозреваете, зачем мы сюда пришли. — Он оглядел невинные детские лица, проверяя реакцию. Ни один не дрогнул. — В школе происходит что-то, что угрожает безопасности каждого, сидящего здесь, и если вы видели, слышали, подумали, заметили кого-нибудь или что-нибудь, что хоть как-то отдаленно может быть связано с этим или просто выбивается из обыкновенно происходящих в школе событий, прошу вас сообщить об этом мне. Никто не будет обвинять вас в клевете, никто не будет ругать вас за то, что вы не сообщили об этом ранее, и если вы боитесь, что пострадаете из-за того, что расскажете, я лично сопровожу вас за пределы школы и отведу вас под охрану дюжины авроров. Если вы не хотите говорить при всех, мы поднимемся наверх к кабинету профессора Флитвика, и я создам вокруг нас звуковой барьер. Итак, видели ли вы что-нибудь странное? Постарайтесь вспомнить все детали.

Дети сидели, нахмурившись, и Алекс почувствовал негодование. «Фарс, сплошной глупый бесполезный фарс. Я знаю, где вход в Тайную комнату, я знаю, кто нападает на учеников, я знаю, кого ищет Наследник. И я вынужден впустую тратить время, изображая невинного технаря только ради того, чтобы сохранить тайну Николаса Фламеля и Гарри Поттера. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Ник».

Какой-то светловолосый слизеринец поднял руку. «Малфой».

— Да, мистер Малфой? — мальчик не удивился тому, что Алекс назвал его имя. Конечно, все знают Малфоев.

— Простите, сэр, а вы... — следующие слова прервались топотом ног снаружи и открывшейся дверью. У порога стоял какой-то старшекурсник.

— Что опять? — спросил его Алекс. Внутри зародился тревожный огонек: что-то не так.

— Эвакуация, сэр, — сказал старшекурсник, отдышавшись. — Мистер Боуд приказал всем срочно собрать вещи и покинуть пределы школы.

* * *

Гарри чувствовал, что если сейчас побежит один, за ним ринутся все остальные. Без объяснений причин глава Отдела Тайн приказал объявить эвакуацию, а неизвестность пугает сильнее всего. Казалось, что тревожный шепот однокурсников всю жизнь будет преследовать его, настолько он свыкся с ним за последнее время.

— Что будем делать? — тихо спросил его Рон, шедший рядом. Гарри пожал плечами.

— Нам сказали: собирайте вещи и уходите отсюда, мы так и поступим.

— А что вообще произошло? — голос Дина стал выше, как всегда бывало, когда он беспокоился.

— Не знаю. Где Гермиона?

— Вон она, вместе с Парвати. — Рон, в отличие от него, мог видеть поверх голов остальных. Алекс шел впереди всех, а на втором этаже от них отделились слизеринцы, которых староста увел вниз по лестнице. Когда они добрались до гостиной Гриффиндора, Алекс объявил:

— Быстро соберите вещи и ждите внутри. Никому, я повторяю: никому, — Гарри показалось, что последние слова обращены именно к нему, — не покидать гостиную.

Вскоре он исчез где-то внизу в переплетении безостановочно передвигающихся лестниц, и гриффиндорцы прошли в дверь за портретом Полной Дамы.

— Гермиона, — позвал Рон. — Поможешь Джинни собрать вещи?

— Да, конечно, — рассеяно кивнула Гермиона и поднялась по лестнице в спальни девочек.

Через несколько минут они уже были готовы к отъезду. «Раз нам велели собирать вещи, значит, уезжаем мы надолго», — подумал Гарри. — «Может, мистер Боуд узнал про василиска? Но как?»

— Давайте спустимся вниз, — предложил Симус. Все молча повиновались ему и подняли свои сундуки, как вдруг в их комнату ворвалась Гермиона. Гарри перестал дышать, заметив на ее лице слезы.

— Рон, — выдохнула она, всхлипнув. — Джинни... она... ее нигде нет, Рон.

Гарри пошатнулся и опустился на ближайшую кровать. Рон побледнел, как мертвец, но не издавал ни звука.

— Фред и Джордж, — прошептал Дин и выбежал из комнаты, но остальные так и застыли на своих местах. Гарри чуть не поддался первому порыву бежать прямо сейчас в Тайную комнату, но что-то помешало ему.

— Может, она просто отстала от остальных? — предположил Симус. Гарри попытался ответить, так как точно знал, что это не так, но из горла не вырвалось ни единого звука. Невилл почему-то встал у порога, глядя на них; его пухлое лицо казалось нарисованной маской. Гарри открыл сундук и достал зеркало. Этим летом он решил, что не бросится в лапы Волдеморта сломя голову, но кто же мог подумать, что все обернется... таким образом.

— Ник, — пробормотал он еле живым голосом. Недостающие части мозаики вдруг начали появляться из ниоткуда, складываясь в ясную и страшную картину, когда перед его внутренним взором мелькнуло обезображенное лицо Волдеморта, глядящее на него с затылка Квиррела: и письмо Энтони, и его просьба прийти в полночь в Зал Наград. Все для того, чтобы никто не мог подслушать. В особенности — Рон, Фред, Джордж или Перси. «Почему-то он решил довериться мне, а не преподавателям».

— Я слушаю, — в зеркале появилось лицо Ника, покрытое морщинами, хмурое и тревожное.

— Джинни, сестра Рона... — выдохнул Гарри. Размытым шумом вокруг слышались крики Рона и непривычно-твердый голос Невилла, но разобрать слова не представлялось возможным. Ник не стал медлить с ответом:

— Расскажи Алексу, не ходи туда сам, слышишь меня? — резкие слова учителя вернули его к реальности. Отдел Тайн. Они здесь, в Хогвартсе. Они многое умеют, они ее спасут.

— Да, точно. Спасибо, — сказал Гарри и собрался было положить зеркало обратно в сундук, но Ник добавил:

— Возьми связное зеркало с собой. Не лезь никуда, прошу тебя.

— Хорошо.

— Куда ты идешь? — спросила Гермиона сквозь слезы. Только теперь Гарри увидел, что Симус и Невилл держат Рона, не давая ему выйти из спальни. То ли с потолка, то ли из-за стены раздавался отчего-то знакомый шорох, а на лестнице слышался топот ног.

— Иду к Алексу. Я скажу им, они помогут, — сказал Гарри.

— Я иду с тобой! — крикнул Рон и получил в ответ безразличный кивок. В дверях появился Дин, а за ним — близнецы. При виде их Гарри почувствовал себя еще хуже. Они что-то говорили, но он не слышал. Шорох стал громче и отчетливей, и вдруг, так, что оставалось удивляться, как он раньше не мог этого расслышать, в единый миг сложился в слова:

— Поттер... один... иначе... умрет.