Дартс: палитра души (гет)

Чтение утренней газеты для англичанина, будь он маг или маггл, такой же привычный ритуал, как послеобеденный эспрессо для итальянца или сиеста для испанца. Каждое утро сотни крупных почтовых сов, скрытых заклинаниями от глаз магглов, разлетаются по всей территории Англии, неся в дома волшебников новости «Ежедневного Пророка» или какого-нибудь мелкого местного издания, вроде «Хайленд Пикс» или «Девоншир Ньюс». Если вы не подписаны ни на одно из них, то за доставку полагается положить пару кнатов в специальный мешочек, привязанный к лапке совы. Большинство магических семейств, позаботившись о подписке заранее, круглый год получают свежие утренние газеты, чтобы в течение дня было что обсудить с коллегой в офисе, с продавцом в магазине, с соседом у плетня или с семьёй за кухонным столом.

Почти все работники Министерства Магии стараются по долгу службы не нарушать этот ритуал, чтобы не пропустить какое-нибудь важное политическое или экономическое событие, но накануне праздников «Пророк» заметно «желтеет», а журналисты из кожи вон лезут, чтобы подбросить новости погорячее: «Чистокровный маг больше года держал в подвале дома магглу в качестве сексуальной рабыни», «Знаменитая поп-дива призналась, что у неё ребёнок от призрака», «Норвичский зельевар изготовил зелье для временного увеличения груди». Большинство магов с удовольствием читают спортивные колонки и разглядывают колдографии, с которых им машут любимые игроки в квиддич, изучают прогноз погоды, критикуют современные нравы, излишне броские заголовки и нагловатых газетчиков, но непременно находят в каждом выпуске одну-две статьи по своему вкусу, будь то рецепт дегномизации сада или экскурс в историю друидов.

Покойный Джастин Блюбери при жизни имел множество самых обычных привычек, которые были так милы сердцу его жены Джулии. Например, он всегда самолично покупал летучий порох для камина, каждые выходные надевал синий фланелевый костюм, сам кормил своих любимых сов, а по утрам, за завтраком, читал свежую прессу и обсуждал с Джулией последние новости. Джастина не стало, но почтовая сова по прежнему приносила каждое утро толстый «Пророк» и тонкий «Северный Светоч», и Джулия по привычке просматривала их за чашкой утреннего чая. Единственным собеседником, составлявшим ей компанию за завтраком, теперь был Ирвин, но, к сожалению, обсуждать новости с ним было неинтересно.

Вспоминая Джастина и глядя теперь на Ирвина, Джулия не переставала удивляться, как родные братья, обладающие столь заметным внешним сходством, могли так сильно отличаться характерами, словно не росли в одном доме, словно их не воспитывали одни те же родители и не обучали одни и те же учителя. Джастин был по натуре спокойным и сдержанным, редко повышал голос и предпочитал не болтать, а говорить по существу. Несмотря на чистокровное происхождение, семья Блюбери была скромна в средствах, но Джастина это никогда не удручало: в нём не было ни корысти, ни зависти к чужому богатству. Он узнал, как богата Джулия, только после того, как сделал ей предложение, и сразу же настоял на магическом брачном контракте, чтобы доказать, что не претендует на её имущество. Он много работал и мало тратил, довольствуясь не самым большим жалованьем министра финансов, хорошо вёл семейные финансовые дела и за несколько лет брака преумножил состояние Джулии. Да, возможно, он не отличался весельем и искрометностью, был немножко педант и себе на уме, но Джулия его любила, а потому теперь страдала, скучала и горько сожалела о том, что у них не получилось завести ребенка. Она не знала тому причин, но теперь это уже не имело значения.

Ирвин, в противоположность старшему брату, был нетерпелив, суетлив, стеснялся своей ограниченности в средствах и имел привычку дурно отзываться о чужом богатстве, «нажитом неизвестно какими путями». Он не лучшим образом вел дела в своём небольшом поместье в Корнуолле, доставшемся ему от родителей, часто обращался за финансовыми советами к Джастину и, как подозревала Джулия, брал у него в долг. Она не раз слышала, как из-за дверей рабочего кабинета доносился голос мужа, проводившего «профилактические беседы» с младшим братом, мальчиком тридцати двух лет. Джастин полагал, что Ирвин мог бы многого достичь, если бы не был таким ленивым и слабовольным.

Затянувшееся пребывание Ирвина в гостях у Джулии подходило к концу: он собирался на днях вернуться в свой Корнуоллский дом, где, наконец, закончился ремонт. Поначалу присутствие деверя слегка её раздражало, но после похорон мужа, когда немногочисленные родственники разъехались кто куда, она почувствовала себя очень одинокой и была рада любой компании. Ирвин был подавлен, неразговорчив и постоянно пропадал на работе, но он тоже страдал, переживая потерю. Джулия знала, что Ирвин, как и она сама, лишился жизненной опоры, и его мрачный вид вполне соответствовал её настроению.

Приближение Рождества не прибавляло оптимизма. Утешало лишь то, что Элиза Трустоун, соседка Джулии и подруга детства, неожиданно вернувшаяся из Австралии, пригласила её встретить Рождество в «Сапожке». Джулия надеялась, что к тому времени миссис Трустоун полностью оправится от ужасного нападения и её память восстановится. Предпраздничные статьи в газетах немного раздражали, но помогали осознавать, что жизнь продолжается: маги и магглы украшают свои дома, отправляются в путешествия, покупают друг другу подарки. Пусть Ирвин был не самой весёлой компанией, но Джулия была довольна уже тем, что было с кем перекинуться словом за завтраком, чтобы выполнить привычный, успокаивающий душу ритуал — прочитать свежую газету и обсудить последние новости.

— В Хогвартсе начались рождественские каникулы, — сказала Джулия Ирвину за утренним чаем во вторник. Она пробежалась глазами по колдографиям, на которых дети разных лет садились в Хогвартс-экспресс, и грустно усмехнулась, вспоминая свои дни обучения в школе чародейства.

Ирвин кисло улыбнулся. Упоминание о Хогвартсе не вызвало у него никакой ностальгии: они с Джастином обучались на дому и не ходили в магическую школу, а сдавали экзамены экстерном для поступления в колледж.

— А ещё в «Пророке» пишут, что на Рождество Министерство Магии организует большой благотворительный бал, — она вспомнила, что в прошлом году они с Джастином были на подобном балу и, чтобы не расплакаться, прикусила губу и прочла первую статью, попавшуюся на глаза: — В Косом переулке перед Рождеством особой популярностью пользуется магазин «Волшебные Вредилки Уизли». У его дверей, несмотря на снежную погоду, каждый день выстраиваются длинные очереди, а чтобы покупатели в них не скучали, из окон магазина каждые полчаса им на головы сыплются кричащие тянучки.

Ирвин одобрительно хмыкнул, отхлебнул чай и откусил кусочек тоста.

— Если вам нужно новое платье к празднику — спешите в магазин модной одежды «Крик души», — продолжила Джулия, — где представлена новая коллекция из стран Европы.

— Ты считаешь, что мне может понадобиться новое платье? — скептически спросил Ирвин. Его немного раздражал ритуал прочтения утренней прессы, который без Джастина, с его меткими комментариями и пояснениями, потерял всякий смысл.

Отложив в сторону «Пророк», Джулия принялась за «Северный Светоч».

— Ой, здесь пишут про нашу «Северную Пустошь»! — удивлённо воскликнула она. — Про наших соседей!

— Неужели они провели соревнование на самого большого рождественского гуся? — с усмешкой спросил Ирвин, игнорируя неодобрительный взгляд Джулии. — А что ещё могло произойти в этой дыре? Ох, я скучаю по Корнуоллу... Там скоро крокусы расцветут, а здесь до апреля будет лежать снег. Извини, Джулия, но пустошь она и есть пустошь.

— Ирвин, какие гуси? Послушай, здесь пишут про Трустоунов — помнишь, я тебе рассказывала? — возбужденно сказала Джулия, читая небольшую статью в разделе криминальной хроники. — Почему же Элиза не рассказала мне последние новости?

— Это про ту чокнутую старушку, которую стукнули по голове за то, что она видит цвета? — спросил Ирвин.

Джулия сердито фыркнула и продолжила чтение.

— Да, описывается это происшествие, и… ох, как я рада! Миссис Трустоун поправляется! — она процитировала: — «Зелье, изготовленное мистером Штолле, лучшим колдомедиком Северной Англии, помогло миссис Дороти Трустоун восстановить память, потерянную в результате преступных действий одного или нескольких лиц, напавших на неё на прошлой неделе в тихой и мирной Северной Пустоши. По словам ассистентки мистера Штолле, мисс Браун, пациентка находится в местной больнице, где проведёт ближайшие несколько дней до полного выздоровления в палате круглосуточной терапии. Внучка миссис Трустоун, недавно вернувшаяся из Австралии, надеется, что её бабушка скоро поправится и сможет пролить свет на неприятное происшествие, которое встревожило это небольшое магическое поселение». — Джулия добавила с гордостью: — Вот видишь, наша больница — лучшая в Северной Англии, а мистер Штолле — выдающийся душевный хилер. Его даже в Мунго приглашают на консультации, здесь так и написано!

Когда Джулия подняла глаза на Ирвина, тот уже закончил завтрак, встал из-за стола и направился прочь из столовой.

— Извини, я опаздываю на работу. До вечера, Джулия.

Он вышел в коридор, накинул рабочую мантию и отправился в министерство, чтобы провести ещё один скучный и долгий рабочий день в отделе магического транспорта.

Мистер Персиваль, ещё один житель Северной Пустоши, чья шафрановая палитра так не нравилась Дороти Трустоун, в то утро повздорил с женой из-за «Северного Светоча». В итоге они разделили газету на части и позавтракали в полном молчании, демонстративно игнорируя друг друга. Юная миссис Прунс, продавщица из лавки с мантиями, в любое время суток читала исключительно «Ведьмин досуг», а мистер Честнер, чей книжный магазин находился по соседству, предпочитал «Хайленд Пикс», где по вторникам публиковали большой обзор новинок научной и художественной литературы.

Тем же утром мистер Артур Уизли, пролистав «Ежедневный пророк», внимательно изучил статью под заголовком «Технологии магглов в магическом быту», где подробным образом описывалось применение магами устройств мобильной связи. Миссис Молли Уизли в ожидании утреннего прихода внука, вырвала из «Пророка» страничку «Мастерица» с новыми схемами для вязания супербыстрыми спицами. Джиневра Поттер прочла модную колонку «Ведьминого досуга» уже стоя за прилавком своего модного магазина, в то время как её муж, отправив малыша Джимми к бабушке Молли, просмотрел «Пророк» за вторым кофе и перенёсся в Косой переулок. Рон и Гермиона Уизли, в то утро долго не выходившие из спальни, проигнорировали прессу, наспех позавтракали и разбежались каждый по своим делам — он в ДАРТС к заждавшемуся Гарри, она — в свою школу магии для взрослых, чтобы проконтролировать ход ремонта в классе Простейшей Легилименции.

Доктор Штолле, сидя в своём домашнем качающемся кресле, наспех пролистал «Колдомедицинский вестник», отбросил его в сторону и остановился на статье в «Северном Светоче», рассказывающей о старинных рецептах приготовления пива в домашних условиях. Лаванда Браун, два дня не видевшая Флориана из-за его срочной работы, прочла за завтраком статью о свойствах расторопши для стимуляции работы памяти, открыла «Ведьмин досуг» и увлеклась чтением статьи об одной несчастной певице, разлучённой со своим сыном, с которым ей не позволял видеться бывший муж. Флориан Клифф, вплотную занятый делом ювелира и шпионки, похитившей одежду и палочку, полночи не спал, а потому пропустил ритуальное чтение утренней прессы, отдав предпочтение короткому утреннему сну. Наутро ему предстояла защита в суде, и он должен был прийти туда бодрым.

Гоблин по имени Костолап, прибывший раньше обычного в свой кабинет в Гринготтс, прочёл финансовую страничку «Пророка», посмотрел последние экономические новости по ненавистному телевидению и подумал, бледнея от ужаса: «Ну, вот оно. Началось!»

* * *

Больница в Северной Пустоши, которая была, по мнению «Северного Светоча», одной из лучших в Северной Англии, даже в дневное время не могла похвастаться оживлённостью. Ежедневно её посещали десяток-другой пациентов, и им редко требовалась госпитализация. Если больному всё же нужен был постоянный медицинский уход, его оставляли в палате круглосуточной терапии. В главном холле больницы постоянно дежурила медсестра: днём она регистрировала пациентов и отмечала время приёма, а ночью, в случае экстренного появления больного, вызывала дежурного колдомедика через камин. Впрочем, такое случалось крайне редко — с опасными ранениями волшебники предпочитали отправляться в Мунго, и медсёстры чаще проводили ночь не в холле за регистрационной стойкой, а на диванчике в комнате для персонала.

Миссис Брукс не была исключением. Она специально выбрала ночное дежурство в ночь со вторника на среду, чтобы отоспаться, и теперь с нетерпением ждала, когда персонал больницы разойдётся по домам. Предыдущей ночью ей не удалось отдохнуть, потому что у младшего сыночка резались зубки, затем она весь день хлопотала по дому, наводя порядок перед праздниками, и к вечеру у неё разболелась голова. Оставив детей на попечение свекрови, миссис Брукс с радостью отправилась на работу, надеясь на чашку мятного чая и крепкий сон. Каково же было её разочарование, когда сменная медсестра перед уходом положила на стойку список больных и сообщила:

— Миссис Брукс, учтите, что на ночь в круглосуточной терапии остаётся миссис Дороти Трустоун — старушка с потерей памяти, так что будьте повнимательней. Приятного дежурства!

Миссис Брукс тяжело вздохнула. Ну что за невезение! Надежда на спокойный сон на диванчике улетучилась: по инструкции дежурной медсестре было положено каждые два часа проверять, в порядке ли больная, а миссис Брукс дорожила своим рабочим местом и старалась не нарушать инструкции. В восемь вечера из коридоров исчезли последние пациенты, приходившие на процедуры, в полдевятого ушёл домой мистер Штолле, а ровно в девять, когда миссис Брукс налила себе чашку мятного чая, к стойке подошла мисс Браун и сообщила, что останется на ночь в больнице.

— Меня беспокоит одна моя пациентка, миссис Трустоун, так что я за ней присмотрю. Можете идти отдыхать, миссис Брукс.

Медсестра расплылась в благодарной улыбке.

— Спасибо, мисс Браун! Может, чаю?

— Нет, благодарю.

— Тогда возьмите сэндвич! Вы наверняка не ужинали, а это вредно для здоровья — простите, что говорю такое колдомедику...

— Спасибо, — Лаванда взяла у миссис Брукс свёрток, из которого аппетитно выглядывали листья салата, и направилась в сторону ординаторской. Медсестра с улыбкой посмотрела ей вслед, допила свой чай, заперла в сейф больничные документы и со спокойной совестью ушла в комнату для персонала. Там она блаженно вытянулась на диване, положила палочку под подушку и закрыла глаза, предвкушая приятный отдых и радуясь тому, что согласилась на ночную смену — платят больше, а беготни почти никакой. Мерлин храни мисс Браун за её заботу о пациентах, подумала она, проваливаясь в долгожданный сон.

* * *

Лаванда снова появилась в главном холле больницы ровно в десять вечера. Глянув на опустевшую стойку дежурной, она подошла к камину, наложила на него заглушающее заклинание и принялась ждать. Буквально через минуту в камине вспыхнул зелёный свет, и в холл больницы ступили двое в мантиях. Они молча кивнули Лаванде и быстро пошли следом за ней в сторону палаты круглосуточной терапии. Их осторожные шаги почти не нарушали тишину больничных коридоров, пропахших заживляющим зельем и освещённых редкими свечами. Открыв дверь нужной палаты, Лаванда пропустила мужчин вперёд и тенью проскользнула следом. На стене напротив колыхнулось пламя свечи и снова загорелось ровным светом.

В палате Лаванда шёпотом переговорила с вошедшими мужчинами и, не раздеваясь, легла на кровать у стены. На второй кровати, расположенной у окна и освещённой слабым светом луны, лежала неподвижная фигура, полностью укрытая одеялом. Мужчины, немного посовещавшись, передвинули шкафы с зельями, образовав небольшой барьер между окном и кроватью Лаванды, сами спрятались в тень, и в палате установилась тишина.

Лаванда замерла, слушая биение собственного сердца, колотившегося от прилива адреналина. Ей предстояла непростая ночь. Она закрыла глаза и подумала о Флориане. Прошло больше недели после его предложения руки и сердца, а она так и не познакомилась с его родителями. Лаванде было странно и удивительно находиться в новом статусе невесты, только вот Флориан, к сожалению, совсем забегался на работе, и они стали проводить меньше времени вместе. С утра Лаванда послала ему письмо с совиной почтой, чтобы предупредить о ночном дежурстве, и теперь гадала, как Флориан к этому отнесется и как проведет ночь: отправится в свою Лондонскую квартиру или останется у неё в Рединге? На самом деле колдомедики в больнице Северной Пустоши не дежурили по ночам — медсестра вызывала их через каминную сеть, но Рон и Гарри неожиданно попросили о помощи, и Лаванда не смогла им отказать. На то имелось несколько причин. Во-первых, она тоже хотела найти виновного в нападении на бедную миссис Трустоун. Во-вторых, ей было интересно поучаствовать в настоящей операции по поимке преступника. В-третьих, Рон слишком много знал о её личной жизни, чтобы отказать ему в пустяковой просьбе: незаметно провести их с Поттером ночью в больницу.

Накануне Рон и Гарри долго спорили, где Лаванде остаться на время засады: в своей ординаторской или в палате круглосуточной терапии, куда, по их расчёту, мог наведаться преступник. Гарри считал, что Лаванде лучше держаться подальше от зоны активных действий, Рон полагал, что ей будет безопасней под их бдительным присмотром, но сама Лаванда разрешила спор, сказав, что для подстраховки должна остаться в палате: вдруг туда посреди ночи вздумает заглянуть чересчур бдительная медсестра? Поскольку операция сыщиков была совершенно неофициальной, лишние свидетели могли помешать планам, и в засаде остались трое.

* * *

Прошло около часа после того, как шаги Лаванды, Рона и Гарри стихли в длинном больничном коридоре, когда в камине главного холла снова беззвучно вспыхнул зелёный свет: заглушающее заклинание, наложенное Лавандой, всё ещё работало, стойка дежурной была по-прежнему пуста, и никто в больнице не узнал о появлении нового посетителя. Невысокий мужчина, одетый в синюю мантию, быстро огляделся, подошёл к регистрационной стойке и проверил список пациентов, прикреплённый к настенной доске. С видом человека, который ориентируется в больнице, он направился по коридору в сторону ординаторской, подёргал за дверную ручку и, не получив ответа, двинулся к палате круглосуточной терапии. Там он оглянулся и без стука зашёл внутрь.

Этому мужчине в синей мантии доводилось и раньше бывать внутри палаты, поэтому его удивила перестановка мебели: одна кровать, как и прежде, стояла у окна, а вторую зачем-то передвинули к стене, за шкафы с зельями. Он сделал шаг в сторону первой кровати, немного помедлил и достал палочку. В этот момент его огорошил голос из-за шкафа:

— А что это мы тут делаем?

Мужчина резко повернулся и собирался выпустить защитное заклинание, но не успел; палочка вылетела из его руки, а из-за шкафа с зельями показалась высокая мужская фигура.

— А ты что здесь делаешь? — спросил маг в синей мантии. Он быстро пришёл в себя и теперь пытался оценить уровень опасности. Стоящий перед ним маг был выше и, по всей вероятности, сильнее, но это не означало, что не стоило вступить в драку: противник с палочкой всегда считает себя сильнее, чем безоружный — и в этом его слабое место.

— Я первый спросил, — угрожающе сказал длинный, поднимая руку.

Невысокий не стал медлить — ринулся головой вперёд, угодив противнику в живот, быстрым движением кулака выбил палочку из его руки, и уже через секунду оба катались по полу, сцепившись подвижным клубком и отчаянно ругаясь.

— Люмос! — прозвучал над их головой ещё один мужской голос, а потом прокричал женский: — Ой, что же это такое? Что вы делаете? Рон, прекрати! Не трогай его! Флориан, перестань!

«Сколько же их тут собралось, в одной палате-то», — успел подумать Флориан, прежде чем его легонько приложили Ступефаем. Падать было невысоко, но он, к сожалению, ударился головой об угол больничного шкафа и отключился.

**

Флориан очнулся на кушетке для осмотра пациентов с неприятным привкусом во рту и сильной головной болью. Его правую ладонь сжимала сердитая и встревоженная Лаванда.

— Как ты мог, Гарри! — возмущалась она. — Вы же обещали, что никакого насилия не будет!

— Но он первый напал, — раздался мужской голос.

— А ты вообще молчи, Рон! Чуть что, кулаками машешь, — проворчала она, — но вдруг заметила приоткрытые глаза своего пациента и тихо вскрикнула. — Флориан! Как ты? С тобой всё в порядке?

— Не знаю, — Флориан медленно сел, отводя в сторону руки Лаванды, которые пытались уложить его обратно на кушетку. Он понял, что находится в приёмном покое, куда его, вероятно, левитировали из палаты круглосуточной терапии.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, только голова немного болит, но я... ни черта не понял, что это было? — он повернулся и увидел у двери высокую фигуру с копной рыжих волос. — О, мистер Уизли! Не могу сказать, что рад вас видеть. Своеобразно вы понимаете взаимовыгодное сотрудничество.

— Простите, мистер Клифф, я не хотел! Темно было, а вы не представились.

— Вы что, знакомы? — спросила Лаванда, переводя взгляд с Рона на Флориана.

— Встречались по одному делу, — ответил Рон, — и как раз по тому самому, которое мы пытаемся раскрыть. Как же вы, мистер Клифф, не вовремя!

Флориан немного пошарил по карманам, затем взял протянутую Роном палочку, потерянную в неравном бою, и попытался встать, но покачнулся, и Лаванда усадила его обратно на кушетку.

— Не вставай!

— Чёрт, тошнит немного…

— Кажется, у тебя сотрясение... Только этого не хватало! — она всплеснула руками, гневно зыркнула в сторону Рона и Гарри и сказала Флориану лилейным голосом, как маленькому ребёнку: — Я сбегаю за зельем, а ты полежи спокойно, хорошо? Только не вставай! Я мигом.

Флориан послушно вытянулся на кушетке, и Лаванда выскочила из кабинета.

В который раз за день она неслась по коридору в сторону палаты круглосуточной терапии, где хранилось свежее зелье от ударов, ушибов и сотрясений. Лаванда бежала и злилась на Рона и Гарри, которые заварили всю эту кашу, и ругала себя за то, что согласилась помочь этим авантюристам. Где Гарри Поттер, там всегда что-то случается, пора было это усвоить! Он определённо имеет свойство притягивать приключения и неприятности. В палате Лаванда бросилась к шкафчику с фиалами, пустила Люмос и стала просматривать названия на этикетках, как вдруг почувствовала, что по ногам пробежал прохладный воздух. «Откуда здесь взяться сквозняку?» — подумала она, поворачиваясь к окну, и похолодела: окно было приоткрыто, а прямо на подоконнике, возле больничной кровати, где вместо миссис Трустоун лежали свернутые одеяла, замерла мужская фигура. В спину ночного гостя бил лунный свет, Люмоса не хватало, чтобы осветить лицо незнакомца. Язык у Лаванды во рту вдруг стал ватным, а ноги словно приросли к полу. Она до боли в пальцах сжала свою светящуюся палочку, которая делала её удобной мишенью, приказала себе быть смелой и спросила, дрожа от страха.

— Кто вы?

* * *

Когда Лаванда выскочила из приёмного кабинета, Флориан устало закрыл глаза. Он ненавидел немагические травмы. Впрочем, порез или ожог можно было залечить обычным заклинанием (Лаванда бы быстро справилась с этой задачей), а вот падения и удары всегда требовали большего внимания. Он нащупал огромную шишку на затылке и поморщился от боли в правом глазу — кажется, в минуту потасовки Уизли заехал ему кулаком... Флориан привык работать, в первую очередь, головой, но вынужден был с сожалением признать, что голова отказала ему задолго до удара о металлическую ножку шкафа с зельями. Какого черта он вообще потащился в больницу? Вероятно, потому что Лаванда в своём письме попросила его туда не приходить... Он решил сделать ей сюрприз вроде ночного дежурства в приятной компании, и так далее, и тому подобное, а в итоге подбросил лишнего пациента — себя с позорным фингалом, шишкой и сотрясением мозга.

— Мистер Клифф, — прервал его раздумья голос Поттера, — Лаванда уже объяснила нам, что вы пришли её навестить. Простите, что так вышло. Вы оказались случайной рыбой в наших сетях.

Флориан приоткрыл один глаз. Приемный покой танцевал, мозг дробился на куски в такт сердцебиению.

— Да, простите, что пришлось применить силу, — сказал Рон, — хотя, признайтесь, вы первый начали.

Флориан усмехнулся этому детскому комментарию и примирительно махнул рукой.

— Лаванда справится, — борясь с приступом тошноты, он покосился на дверь и в сердцах воскликнул: — Да в конце концов, сколько можно ходить за одним несчастным зельем?

Рон и Гарри нервно переглянулись.

— А где может храниться зелье от сотрясения мозга? — спросил Рон.

— В палате круглосуточной терапии самые свежие зелья.

Не успел Флориан договорить, как оказался в кабинете один — Поттера и Уизли как ветром сдуло. Примерно три секунды ушло у него на то, чтобы понять, в чём дело. Схватив палочку, Флориан спрыгнул с кушетки, не замечая ни тошноты, ни головокружения, и бросился по коридору, в глубине которого слышался топот четырёх удаляющихся ботинок.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — бормотал он, мчась во весь опор, проклиная изогнутые коридоры больницы. В голове пронеслось: «Кого эти придурки ждали? Какую рыбу ловили? И как отпустили Лаванду одну? Идиоты!» Флориан бежал со всех ног. «Если с ней что-нибудь случится, я прибью Поттера, придушу Уизли и вообще любого, кто посмеет её тронуть...» В ту самую секунду, когда он это подумал, из палаты терапии донёсся пронзительный женский крик. Схватившись за угол стены, чтобы быстрей преодолеть последний поворот, Флориан почувствовал, как у него темнеет в глазах, как он спотыкается... Он упал, ударившись левой стороной затылка о стену коридора, и второй раз за эту проклятую ночь отключился.

* * *

— Энервейт. О-о-о, ну, пожалуйста... Энервейт!

Флориан открыл глаза и увидел перед собой растерянное лицо Лаванды. Она тут же просияла и принялась осыпать его лоб и щёки поцелуями. Он не стал протестовать. Во-первых, у него на это не было сил, а во-вторых, это было чертовски приятно. Скосив глаза, Флориан заметил, что в приёмном покое они одни, и обхватил Лаванду за талию. Она прекратила поцелуйную терапию и прошептала:

— Флориан, два сотрясения за одну ночь — это уже слишком, ты не находишь?

— Прости, я хотел сделать тебе сюрприз, — ответил он, притягивая её к себе за плечи, но вдруг дёрнулся, вспоминая последние события. — С тобой всё в порядке?

Она кивнула и шмыгнула носом.

— Чёрт возьми, когда я увидела тебя на полу в коридоре, я... я... не знала... я подумала... — Лаванда упала ему на грудь и разревелась. Флориан принялся гладить её по спине, безрезультатно пытаясь вставить пару слов в утешение. — Ты лежал в коридоре, — бормотала она, — и я испугалась, а потом Гарри проверил тебя на заклинания, сказал, что всё чисто, потом левитировал тебя сюда, и ты... ты...

Флориан продолжал круговые движения ладонями до тех пор, пока невнятная тирада не прервалась, и спросил, когда всхлипы стихли:

— Так что всё-таки произошло?

Лаванда подняла голову.

— Рон и Гарри поймали убийцу какого-то министра, представляешь!

— Блюбери? — изумленно спросил Флориан.

— Да. А ты откуда знаешь? — она вытерла глаза.

— Он был когда-то моим клиентом. А как они его поймали?

— Он забрался к нам в больницу, чтобы замести следы, потому что миссис Трустоун — ну, одна местная старушка — его вычислила, а он изменил ей память, но, благодаря моему зелью, она поправилась, он прочел об этом в местной газете, и они... — Лаванда перевела дух, глядя на удивлённое лицо Флориана, — да какая разница! Флориан, как ты себя чувствуешь?

— Как полный болван, — он взял в ладони её лицо, пригладил волосы. — А ещё я ужасно зол на Уизли и Поттера, за то, что они тебя в это втянули, и ужасно рад, что эти идиоты так быстро бегают. Дверь заперта?