Вторая попытка (джен)

Лето в Девоншире выдалось по обыкновению мягким. Над зелёными равнинами и топкими болотами весело светило яркое солнце, часто сменяющееся короткими дождями. Тёплая, но не жаркая погода привлекала сюда многочисленных отдыхающих, наиболее состоятельные из которых норовили обзавестись собственной виллой неподалёку от местных пляжей под меловыми скалами. Год от года число туристов и местных жителей неуклонно росло, и даже сейчас, когда англичане могли вновь позволить себе отправиться в отпуск на континент, многие предпочитали живописные пляжи Девона набережным Французской Ривьеры и сицилийским скалам.

Вся эта суета, однако, почти не касалась внутреннего Девоншира. Именно там, посреди топей и лугов, надёжно укрытый от посторонних глаз, что магов, что маглов, возвышался скромных размеров особняк. Двухэтажное строение из прочного, потемневшего от времени камня явственно было старинным. Не старым, как многие особняки потомственной магической аристократии, а именно старинным. Внушительной толщины стены с узкими, похожими на бойницы окнами вызывали ассоциации скорее с оборонительным сооружением, чем с обычным домом. Впрочем, изнутри особняк выглядел вполне уютно — мастерское применение пространственной магии раздвигало узкие стрельчатые окна, и солнечный свет заливал отделанные дубом комнаты.

Сегодня усадьбу ждало редкое событие: семейная пара, что обитала в ней на протяжении последних столетий, принимала гостя. За последние два века чужаки лишь трижды переступали порог этого дома, и только один из них прибыл сюда по приглашению хозяев. В двух других случаях незваные гости так и не выбрались из особняка — мощью и изощрённостью защитные заклинания, лежащие на нём, могли бы соперничать с хогвартскими.

На сей раз ничто не предвещало беды — прибывший ровно в полдень молодой волшебник был радушно, пусть и не без некоторой подозрительности во взгляде, принят хозяином поместья. Приятный во всех отношениях юноша, за красивыми чертами лица которого никто не смог бы разглядеть будущего Тёмного Лорда, вежливо поздоровался с ним, поцеловал руку его супруги и, рассыпаясь в подобающих такому случаю любезностях, проследовал в гостиную. Там он, не теряя времени даром, извлёк из своей сумки небольшой свёрток и, тщательно имитируя восторженный голос человека, встретившегося с живой легендой, быстро проговорил:

— Мастер Фламель, я не хотел отнимать ваше время, но сделанная находка потрясла меня. Если мои дилетантские оценки верны, в наших руках уникальная реликвия, которая, я надеюсь, вдохнёт новую жизнь в алхимию! И какой-то безумец осквернил её темнейшей магией, которую я не могу даже диагностировать, не то что извлечь! Кроме вас мне просто не к кому больше обратиться!

— Немногие волшебники решаются писать мне, юноша. Последним из них был молодой Дамблдор, и я вполне удовлетворён результатами нашей совместной работы. Надеюсь, в вас я тоже не разочаруюсь. Высланные вами колдографии выглядели весьма интригующе.

— Приложу все усилия, мастер, — вновь поклонился гость. Уловив нотки сомнения во взгляде алхимика, он поспешил продолжить. — Я понимаю ваши опасения, мастер! Не думаю, что ошибусь, если скажу, что вам не терпится изучить этот артефакт в вашей лаборатории, но вы не хотите пускать туда чужака.

— Ваша проницательность похвальна, юноша. Пожалуй, я не буду возражать против вашего присутствия. Сигнальные чары особняка уже сообщили мне, что никаких тёмных артефактов, кроме этого, у вас нет, так что пойдёмте со мной.

Повинуясь жесту Фламеля, Волдеморт чуть нервно оправил мантию и, пройдя в появившуюся прямо в стене дверь, оказался в просторной лаборатории. Вопреки его ожиданиям, здесь не оказалось никаких столетних реторт, перегонных кубов или других атрибутов нелепых слухов, которые ходили о лаборатории великого алхимика. Чистое и светлое помещение было обставлено сравнительно просто и вполне современно. В ближнем углу сияла блеском нержавеющей стали и алюминиевых сплавов сложная установка, напоминающая уменьшенную раз в двадцать промышленную крекинговую колонну. За ней расположились три магических горелки, укомплектованные держателями для котлов различных размеров. Вдоль одной из стен протянулись сплошные полки с книгами, как явно старинными, так и поблескивающими свежим тиснением на корешках, а в другом углу красовался аккуратно расчерченный рунами круг. Остальную часть помещения заполняли обычные серые лабораторные столы с многочисленными ящиками, разного рода приборами, небольшими котлами на штативах и целой батареей аккуратных стеклянных колб, частью пустых, а частью заполненных непонятными субстанциями всех цветов радуги.

Пока гость осматривал убранство лаборатории, алхимик с поразительной для его возраста ловкостью вытащил откуда-то из многочисленных ящиков громоздкие очки, предназначенные для проявления магических плетений, и аккуратно надел перчатки из драконьей кожи. Повинуясь нетерпеливому жесту хозяина лаборатории, Волдеморт передал ему свёрток, который тот тут же принялся быстро, но аккуратно разворачивать. Как только из плотной ткани появилась изящная чаща, Фламель сноровисто нацепил на нос очки и, близоруко щурясь, начал её рассматривать. Не прошло и минуты, как он воскликнул:

— Поразительно! Судя по всему, вам, юноша, действительно удалось найти ту самую чашу Хельги Хаффлпафф! И, кажется, я узнаю тёмную магию, которой она пропитана. Вы правы, нужно быть безумцем, чтобы создать такое. Сейчас, тут где-то был проявитель…

Как только алхимик отвернулся, зарывшись в очередной ящик в поисках нужного реагента, глаза Волдеморта удовлетворённо сверкнули — тонко чувствуя потоки магической энергии, он ощутил присутствие в этой комнате могущественного артефакта. Судя по всему, философский камень был укрыт в крепком сейфе, спрятанном в дальнем углу лаборатории.

Мастер уже отыскал неприметную коробочку с проявителем, когда выработавшееся за сотни лет насыщенной жизни предчувствие закричало об опасности. Фламель за доли секунды успел поставить круговой беспалочковый щит. Такая защита могла прикрыть от большинства тёмных проклятий, а её силе позавидовал бы и Дамблдор, но это не спасло Николаса — стоящий прямо за его спиной Волдеморт коротким, почти без замаха, ударом вонзил кинжал из закалённой стали под ребро старому алхимику. Длины лезвия как раз хватило, чтобы проткнуть сердце Фламеля, в секунду оборвав его шестисотлетнюю жизнь.

Подавив в себе желание немедленно броситься к сейфу, Волдеморт быстро развернулся и сделал пару шагов в гостиную. Пернелла, видимо, почувствовав неладное, уже вставала с кресла, когда зелёная вспышка смертельного заклятия погасила и её жизнь. Сложнейшие плетения чар, опутывающие старинный особняк, стремительно распадались, свидетельствуя о смерти последних представителей рода Фламелей.

Убедившись, что дом не рухнет ему на голову, Волдеморт вернулся в лабораторию, аккуратно снял с тела алхимика его очки и принялся рассматривать потайной сейф. Действуя предельно осторожно, снимая заклятье за заклятьем, он потратил несколько часов, чтобы нейтрализовать сложные защитные чары, опутывающие стальную коробку. К счастью, со смертью владельца поместья большая часть фамильных заклинаний, завязанных на магии самого Фламеля, развеялась, иначе без команды взломщиков заклятий с ними не справился бы и могущественный Тёмный Лорд. Успешно разобравшись с защитой сейфа, Волдеморт извлёк из него некрупный рубиново-красный камень. В очках, специально зачарованных для поиска и идентификации заклятий, камень мерно пульсировал мягким светом.

О только что убитом величайшем алхимике последнего тысячелетия и его супруге Тёмный Лорд не думал. Создание новой политической организации требует денег, а его дальнейшие планы — бессмертия, и он нашёл оптимальный способ получить и то, и другое. Бегло просмотрев лежавшие в сейфе бумаги, он аккуратно достал из сумки приличных объёмов сосуд, заполненный какой-то маслянистой жидкостью, а на его место сложил чашу, документы и камень. Затем он небрежным жестом палочки испарил не содержавший в себе ни капли магии окровавленный кинжал, валяющийся рядом с телом Фламеля. Увы, на столь прямолинейное покушение на жизнь владельца поместья тонкая защитная магия, призванная выявить и нейтрализовать любой тёмный артефакт, среагировать не смогла.

Ещё раз осмотревшись в лаборатории, Волдеморт водрузил на край одного из столов сосуд, в содержимом которого любой зельевар опознал бы жидкость из рога взрывопотама, и отточенным движением палочки снял с него чары стазиса. Теперь жидкость готова была сдетонировать от малейшего удара. Удостоверившись в отсутствии каких-либо заклинаний, блокирующих перемещение, Волдеморт аппарировал в Лютный переулок, напоследок отправив слабое Флиппендо. Отталкивающие чары сбросили сосуд со стола, и в следующую секунду особняк сотряс мощнейший взрыв. Могучие каменные стены древнего здания выдержали удар, но всё богатое внутреннее убранство было превращено в груду искорёженных обломков, на которых быстро разгорался пожар, щедро питаемый огнеопасными реактивами из разгромленной лаборатории.

* * *

Заново привыкать к обычному быту было невероятно сложно. Сотни повседневных мелочей, от которых за десятилетия пребывания в статусе Тёмного Лорда он успел напрочь отвыкнуть, теперь постоянно о себе напоминали. Нужно было ходить за покупками, платить три кната за аренду почтовой совы, любезно перебрасываться парой фраз с Бобом за завтраком, игнорируя его угрюмую мину, отвечать на приветствия хогвартских знакомых и чистить одежду и обувь после походов по Косому переулку. Хорошо, хоть не приходилось готовить себе еду — скромных накоплений молодого Тома пока хватало на обеды в «Дырявом котле».

Пока что Волдеморт неплохо справлялся со всеми этими необычными вызовами, раз за разом успешно подавляя в себе желание начать бросаться пыточными заклинаниями направо и налево. Всё же психика двадцатилетнего Риддла, которую он во многом унаследовал после перемещения во времени, была закалена десятилетним пребыванием в магловском приюте. Вот и сейчас он безропотно отстоял короткую очередь в совятне, отсчитал три бронзовые монетки и послал растрёпанную птицу с письмом к Вистану.

Вернувшись в номер, Тёмный Лорд вытащил из своей безразмерной сумки дневник Гринграсса. Повертев книжицу в руках, он отложил её на стол. В ожидании встречи в Малфой-Мэноре он перечитал её, наверное, раза три, но ничего принципиально нового не выяснил. Да, древние жрецы байюэ практиковали ритуал для привязки душ. Да, для этого нужно было жертвовать свою кровь и силу. Да, ритуал работал только на специальных алтарях и только при определённых условиях. Кроме этих трёх простых утверждений, в дневнике содержались описания тех самых условий и многословные пространные рассуждения о том, что именно делает эта самая «привязка душ». Если те, кто так называли ритуал, и имели в виду что-то конкретное, при многократных переводах начальный смысл мог исказиться до неузнаваемости. Собственно, такой неутешительный вывод и сделал Гринграсс, ошибочно полагая, что проверить действие ритуала экспериментальным путём не удастся уже никому.

Что ж, главное, что ритуал сработал, а уж как именно это произошло — не так-то и важно. Своими первыми шагами по изменению будущего Волдеморт был доволен. Впрочем, он не питал иллюзий — очевидно, что Брутус на слово ему не поверит, а Вистан и Орион слишком молоды и почти ничего не решают в своих семьях. Главное было в другом — слово было сказано и услышано. Теперь, когда события будут развиваться по предсказанному им сценарию, представители трёх влиятельных аристократических кланов будут помнить о его идеях. Несомненно, уже через пару дней предостережение молодого «мистера Риддла» разойдётся по всему магическому бомонду, пусть и в качестве нелепого слуха. Хоть осторожный Орион и продемонстрировал своё недоверие, он обязательно донесёт содержимое разговора до своего обширного семейства, хотя бы потому, что им явно заинтересовался Брутус. Пусть старший Малфой в последние десять лет подрастерял изрядную часть былого политического влияния своей семьи, он всё ещё оставался одним из ключевых представителей консервативно настроенных чистокровных. Всегда ставящие себя выше других Блэки волей-неволей должны были приглядывать за действиями Брутуса, а потому будут вынуждены отнестись к рассказу Ориона всерьёз. С учётом многочисленных родственных связей, объединяющих Блэков с половиной чистокровных семей, Волдеморт был уверен, что совсем скоро его предостережение будет известно большинству консерваторов.

В отличие от Ориона, Вистан нужен был ему не столько ради его древнего и знатного, но не слишком богатого и влиятельного рода, сколько ради его самого. Будущему Тёмному Лорду остро требовался человек, которому он мог бы доверить организацию новой партии. Уже сейчас молодой Эйвери был великолепным оратором. Пусть и не наделённый столь яркой харизмой, как сам Риддл, он брал живостью речи и напором, в будущем неоднократно убеждая колеблющихся чистокровных примкнуть к их движению. И если за политическим продвижением их интересов присмотрит Брутус, а в недалёком будущем и Абраксас Малфой, то идеологию Волдеморт решил поручить именно Эйвери.

Размышления Тёмного Лорда прервала бьющаяся в окно сова. Лёгким взмахом руки он впустил пернатого посланца внутрь и отвязал от его лапы конверт. В ответном послании Вистан сообщал, что уже через пару дней родители вместе с Бетти отправятся в гости к семье его старшей сестры, которая недавно вышла замуж за Нотта из младшей ветви этой семьи. Столь удобную возможность спокойно поговорить упускать не стоило, так что Волдеморт быстро набросал ответ и отпустил сову обратно, не забыв вложить в привязанный к лапе мешочек ещё три кната за дополнительный рейс.

* * *

Вистан ждал Волдеморта у края аппарационной площадки. Стоило последнему ступить на гладкий камень, как его школьный приятель от души заулыбался и шагнул навстречу:

— Привет! В кой-то веки поговорим без всех этих аристократических заморочек, а?

— Я тоже рад тебя видеть, Вистан, — сдержанно поприветствовал его Тёмный Лорд, пожимая руку. Заразительное веселье Эйвери его нервировало. — Не покажешь мне поместье?

— Ай, да что тут показывать! Это ж не малфоевская резиденция, где заблудиться можно.

Действительно, в отличие от роскошной усадьбы Малфоев дом семьи Эйвери выглядел намного скромнее — обычный староанглийский двухэтажный особняк, обильно увитый плющом. Впрочем, как и большинство жилищ потомственной аристократии, защитой этот домик обделён не был, так что Вистану пришлось отвлечься, чтобы обеспечить проход внутрь для своего гостя. Произнеся полагающиеся заклятия, он вновь повернулся к другу:

— Справа родительское крыло, а слева живём мы с Бетти. В подвале обитает призрак кого-то из предков, сейчас уже и не скажешь, кого именно, а сам он этого не помнит. Вредный старикашка, но иногда бывает полезен, за эльфами приглядывает. Я же зазывал тебя в гости на летние каникулы, начиная со второго курса, похвастаться хотел. И ты откликнулся на приглашение, когда хвалиться приведением в подвале уже не тянет!

Волдеморт чуть грустно улыбнулся:

— Времена изменились. Но ты прав, призрак в подвале на втором курсе меня бы впечатлил.

— А то! — самодовольно усмехнулся Вистан. — Может, сейчас тебя впечатлит наша коллекция винных бочек? Стоит поднять пару бокалов за встречу, как считаешь?

— Звучит заманчиво, — почти искренне протянул Тёмный Лорд. Захотелось вдруг просто посидеть с Вистаном, неспешно потягивая сухое красное, вспоминая школьные годы и слушая эмоциональные рассказы друга о забавных казусах с артефактами. Усилием воли подавив непонятно откуда возникшую мысль, Волдеморт сосредоточился на цели своего визита. — Хотя, боюсь, это может помешать обсудить наши дела.

Уловив перемену в настроении друга, Эйвери подобрался и серьёзно произнёс:

— Тогда пойдём в отцовский кабинет. Там стоит серьёзная защита, но меня и моего гостя она пропустит. Зато можно быть спокойным за конфиденциальность нашей беседы.

Что ж, Волдеморта это вполне устраивало. Даже если каким-то образом отец Вистана и узнает об их беседе, ничего особо страшного не случится. Совсем уж незаконные вещи он обсуждать не планировал, а к его идеям старший Эйвери, консерватор до мозга костей, должен отнестись благосклонно. Так что, проследовав за Вистаном на второй этаж по массивной лестнице с резными перилами, Тёмный Лорд спокойно устроился в кресле, предварительно бросив лишь пару диагностирующих заклинаний. Не обнаружив ничего подозрительного, он начал разговор:

— Как ты можешь помнить из наших школьных бесед, меня всегда волновало наиболее разумное и справедливое устройство нашего магического сообщества. И сейчас, когда мне удалось узнать о готовящемся заговоре, мы должны вновь подумать об этом.

Заметив интерес в глазах Вистана, Волдеморт продолжил доверительным тоном:

— Знаешь, мне не очень-то верится в то, что Брутус воспринял мои слова всерьёз. Старшее поколение всё ещё слишком занято послевоенным восстановлением, им некогда думать о чём-то глобальном. Мы же, мой друг, должны, просто обязаны, взять ситуацию под свой контроль. Пусть пока мы молоды, кроме нас этим заняться некому, и если мы не проявим настойчивости, либералы доведут магическое общество до пресмыкания перед маглами. Они вот-вот посадят в министерское кресло свою марионетку, за радушными улыбками которой постараются узурпировать власть. Что самое печальное, им в этом активно помогают некоторые чистокровные семейства, такие как Лонгботтомы, Уизли или Пруэтты. Разве не власть чистокровных семейств, хранителей древних магических знаний, была бы самой закономерной? Власть не ради господства, но ради разумного управления. Думаю, ни у кого нет сомнений, кто лучше понимает тонкости магического общества — древние благородные семьи или вчерашние маглы и им сочувствующие.

Много десятилетий вперёд его вернейший сподвижник Антонин Долохов как-то назвал общество, о котором он мечтал, «обыкновенным фашизмом». С эксцентричным русским нужно было свести знакомство как можно раньше — кроме аристократов-политиков Волдеморту остро требовался боевик, не отягощённый моральными принципами. Пока что, однако, важнее было ясно обозначить ключевые задачи их ближайшего будущего перед Эйвери:

— Маглы и их наделённые магией потомки становятся всё большей проблемой. Чем дальше, тем больше растёт доля маглорожденных и полукровок в нашем обществе. Либералы в Хогвартсе обучают их магии, либералы в Министерстве открывают для них вакансии, либералы в Визенгамоте кричат об их равных правах. Слепцы, они не понимают, к чему это может привести!

— Но разве это так уж плохо? Всё равно власть, богатство и магическая сила сосредоточены в руках чистокровной аристократии.

— Пока что да, Вистан. Но представь, что будет, если курс на всеобщее равенство продолжится? Сменятся поколения, и маглорожденные будут составлять подавляющее большинство нашего общества. Думаешь, им не захочется получить власть, а затем устроить нашу жизнь по магловским законам? Может, они решат, что маглам нужно помогать, и отменят Статут о секретности? Что тогда останется от нас, настоящих магов?

Эйвери немного напряжённо рассмеялся:

— Брось, Том! Мне кажется, ты сгущаешь краски.

Горько усмехнувшись, Тёмный Лорд патетически воскликнул:

— И так думают ровным счётом все! Причём чем выше должность, тем устойчивее заблуждения. Думаю, визенгамотские старцы очнутся, только когда из-под них будут выбивать кресла. Так что, мой дорогой Вистан, мы не можем больше ждать. Если мы не хотим отдать магическую Британию на растерзание маглам, мы должны действовать уже сейчас. Для начала поговори с Бетти. Помнится, с ней на курсе учился один талантливый парень, — Волдеморт замялся, делая вид, что пытается припомнить имя, — по-моему, его звали Варнава Кафф. Насколько я помню, он пытался организовать в Хогвартсе школьную газету.

— Это у него получилось! Бетти рассказывала, что уже после нашего выпуска, на их шестом курсе, он добился у Диппета разрешения издавать небольшой листок, в котором собирал школьные слухи и новости. В прошлом году он закончил Хогвартс, и, кажется, устроился на какую-то скромную должность в «Ежедневный Пророк». Я могу уточнить, думаю, Бетти всё ещё поддерживает связь со своими однокурсниками.

— Это будет весьма кстати. Пусть аккуратно побеседует с ним и пригласит на встречу где-нибудь недели через две. Я не припомню фамилию Каффа в числе чистокровных, так что, скорее всего, он довольствуется должностью какого-нибудь клерка или помощника корреспондента. Как и любой слизеринец, он должен быть амбициозен, а мы предложим ему организовать свою собственную газету. Уверен, он с радостью присоединится к нам.

— На издание газеты нужны средства, — Вистан по-прежнему относился к идеям друга с некоторым скепсисом. — Да и разве у нас не найдётся более важных дел?

— Не стоит недооценивать важность правильной подачи информации. После опустошительной войны ни о каком силовом противостоянии и речи идти не может. Нашим основным оружием в борьбе за будущее магической Британии станет слово, правильно сказанное правильным людям. Необходимо донести до как можно большего числа волшебников простые и, вроде как, очевидные тезисы. Все чистокровные считают их само собой разумеющимися, а потому не замечают, как общество отходит от них всё дальше и дальше. Нужно открыть им глаза, предельно отчётливо очертив всю глубину той пропасти, в которую мы все можем угодить, если будем и дальше бездумно следовать за нашими так называемыми лидерами. Взять, например, ситуацию с гоблинами. Последнее восстание было пару веков назад, а сейчас молодые маглорожденные либералы уже вовсю кричат если не о равных правах для всех волшебных рас, то о каких-то полноправных договорах с ними. Разве для того многие поколения волшебников бились с гоблинскими армиями, чтобы теперь отдавать им контроль над нашей экономикой? Или Министерство магии, которое чем дальше, тем более явственно становится рассадником маглофильских либеральных идей. Когда-то давно его создали чистокровные для чистокровных — равных, но не одинаковых. Именно для них и прописывались все те вольности вроде равенства перед законом и демократических выборов, которыми теперь пользуются маглорожденные. Зацепившись за власть, они пытаются распространить их и на всяких недочеловеков наподобие вейл и полугоблинов, что своим существованием оскверняют благородное имя волшебника.

Внимательно слушавший речь своего школьного друга Вистан задумчиво протянул:

— Свобода, равные права и возможности, но только для своих... Умно!

— Не только умно, но и справедливо! Разве у маглорожденных отцы, деды и пращуры на десять поколений вглубь истории проливали свою кровь в бесчисленных войнах с гоблинами, великанами, оборотнями, вампирами и драконами, в которых наши предки отстояли само право на существование волшебников? Чего ради мы должны предоставлять неофитам равные права, в том числе и в сфере управления нашим сообществом? Сейчас чистокровные с презрением относятся к маглорожденным скорее из-за своего положения в обществе, и мы должны со всей очевидностью продемонстрировать вполне объективные причины для справедливого неравенства.

— Если как следует поворошить грязное бельё известных маглорожденных деятелей, скандал будет знатный! Мой отец не раз рассказывал о том, какими сомнительными методами пользовались многие из них для достижения тех или иных постов, которые должны были бы по праву достаться достойным чистокровным. Осталось придумать, как заполучить доказательства, и тогда все увидят истинную сущность этих полумаглов, — в глазах Эйвери уже зажглись огоньки предвкушения жаркой полемики, и Волдеморт счёл за лучшее немного охладить его пыл.

— Не обязательно столь прямолинейно подходить к делу. Всё же мы должны постараться убедить в своей правоте и нейтральные силы вроде тех же полукровок или либерально настроенных чистокровных. Для этого подойдут приёмы неявного воздействия на общественное мнение. Скажем, в газете можно организовать рубрику, посвящённую прошедшей войне. Материалы должны быть совершенно нейтральной тематики, например, про наиболее яркие примеры героизма и самоотверженности в бою. Одновременно с этим необходимо создавать образ героических чистокровных волшебников, которые победили вопреки трусливым и слабым маглорожденным. Уверен, если получше покопаться в архивах того же «Пророка», можно найти достаточно случаев, укладывающихся в такое видение прошлой войны, ну а все прочие мы просто не будем рассматривать. Вообще, саму газету нужно позиционировать как аналитическое издание, ориентированное на успешных и образованных читателей. У меня есть некоторые идеи, как это оформить, чтобы смотрелось свежо, но солидно. Обсудим это вместе с Каффом, а пока что подумай о самой концепции такого издания.

— То есть, газета для своих? Мы ведь понимаем, — усмехнулся Вистан, — что именно чистокровные и есть те самые успешные читатели.

— На самом деле не только. Ирония в том, что если создать газете правильный образ, её будут покупать даже последние неудачники, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя теми самыми успешными людьми. Впрочем, это дело далёкого будущего — пока что, до ближайших выборов, нам нужно успеть зарекомендовать себя, найти свой круг читателей и закрепиться среди них.

— Остаётся финансовый вопрос. Нужна собственная типография, нужны средства продвижения и распространения, — семья Эйвери несколько поколений занималась артефакторикой, и о том, как зарабатывать себе имя, её наследник знал не понаслышке. — Откуда нам брать на это деньги?

Во взгляде Вистана Тёмный Лорд увидел именно то, что хотел — за одну недлинную беседу его школьный друг стал воспринимать его не как приятеля, а как лидера, от которого подсознательно ждал инструкций и указаний. Что ж, не стоило его разочаровывать:

— Как ты можешь догадаться, в сохранении достойного места чистокровных фамилий заинтересован не я один. Так что с поддержкой наших проектов проблем не будет. Я как раз совершу небольшое путешествие на континент, буквально на пару дней, и надеюсь в ходе него уладить все денежные вопросы. — Вистан понятливо и уважительно кивнул, видимо, подумав о неких сложных международных интригах, а Волдеморт продолжил. — Конечно, одной газетой дело не ограничится, так что готовься блистать в светском обществе и составлять костяк нашей новой молодёжной организации. Пусть эти маглокровки не надеются — мы просто так не сдадимся!

Оставив окрылённого открывающимися перспективами Эйвери ждать возвращения родителей и Бетти, вполне довольный беседой Тёмный Лорд отправился обратно в «Дырявый котёл». Вопреки прошлому варианту истории, в этот раз на первой встрече будущих Пожирателей смерти не было сказано ни слова о насильственном захвате власти. После сомнительного успеха в девяностых Волдеморт отчётливо понимал, что боевой состав нужно отделять от остальной организации. Идея повязать всех последователей кровью хороша для подпольной группы, но начинает сильно мешать, когда такая группа приходит к власти. Вспомнить того же Северуса — гениальный зельевар, бесценный шпион, неплохой организатор, наверное, самый полезный из его слуг в своём поколении. И такая нелепая вынужденная смерть, только из-за того, что он оказался не в том месте не в то время! Всё же идея с егерями — наверное, лучшее, что пришло ему в голову после возрождения. Дешёвый расходный материал войны, пригодный для заваливания противников массой, который не нужно особо экономить.

Так что пусть Эйвери витийствует на утончённых балах и приёмах. Пусть все эти лощёные аристократы судачат о наиболее справедливом устройстве магического общества. Они могут быть даже полезны — как был полезен трусливый и меркантильный Люциус, который, однако же, финансировал восстановление их организации. Но в бой они пойдут лишь в самом крайнем случае! Без острой необходимости пугать чрезмерно осторожных представителей благородных семейств ужасами гражданской войны и проливать чистую кровь не стоило. Сейчас волшебники ещё слишком хорошо помнили смертельную жатву войны с Гриндевальдом, чтобы сознательно идти на её повторение. Вот следующее поколение — другое дело. Там многие готовы были сгореть без остатка за правое дело: блистательная Беллатриса, братья Лестрейнджи, младший Эйвери, даже непутёвые Кэрроу. И — семейства Поттеров, Пруэттов, МакКиннонов и Лонгботтомов. Но даже там многие при первой возможности сменили пламя борьбы на размеренный быт преуспевающих буржуа. Волдеморт вспомнил страх в глазах Малфоев и деланное безразличие Гринграссов. Теперь он не допустит подобной ошибки: одна часть организации всегда будет уравновешивать другую. В фундамент воображаемого здания идеального общества улеглась ещё пара кирпичей.