You Are Not On Your Own (джен)

Джей Ди не нравилось находиться наедине как с Даннсток, так и с Макнамарой, так что сейчас он избегал их, вместе с тем делая хоть что-то полезное — занимался организацией похорон и оформлением документов.

Шли третьи сутки с того момента, как произошла авария. Элеонор не приходила в себя уже, вроде как, день. Взглянув на часы, Джей Ди в этом убедился — точно, девочка уже чуть больше дня лежала без сознания в доме Макнамары, где за ней ухаживали взрослые женщины, подруги ее матери, врачи, наконец. Было ли ему стыдно, что он в очередной раз не рядом с дочерью? Не совсем. Конечно, Джей Ди за нее волновался, он ждал и одновременно боялся того момента, когда Элеонор снова придет в себя, но сейчас был не тот момент, когда он должен был сидеть рядом с ней, сложив руки. Чем он поможет? Девочка от этого быстрее в сознание не придет, да и навряд ли обрадуется, увидев рядом с собой его — незнакомого ей человека. Она уже запаниковала в больнице, и вот, во что это вылилось — она с сотрясением и ушибленной ногой побегала по городу, а потом снова слегла без сознания.

Выезжая из морга, Джей Ди не сразу услышал телефонный звонок. Он был так глубоко в своих мыслях, был так потрясен, что очнулся за рулем только спустя десять минут, выкуривая уже неизвестно какую по счету сигарету, когда от телефонной трели в голове раздавался нестерпимый звон.

— Она очнулась, — неохотно сообщила Марта. — Ей уже лучше. Но я не уверена, что она захочет с тобой говорить.

— Скоро буду, — отозвался он равнодушно.

Какое ему было дело до того, в чем уверена Марта? Даннсток все еще была слишком наивна, потому что она не понимала одной очень важной и очевидной вещи — хочет она или нет, разговор между ним и его дочерью состоится, и весьма скоро. Вероника была их близким человеком, им нужно было ее… проводить достойно. Им придется взаимодействовать, помогать друг другу, даже если Элеонор будет его ненавидеть. А она будет.

На экране телефона отразилось несколько пропущенных звонков от отца, в Сообщениях тоже значилось какое-то число непрочитанных. Джей Ди убрал телефон. Он не хотел сейчас говорить с Бадом, хотя вообще терпел его с трудом. Особенно сейчас.

Он просто вспомнил то время, когда хоронили маму. Череда незнакомых сочувствующих лиц, стершихся из памяти, странное неуместное торжество, которое пролетело как-то слишком быстро. Мальчик и не понял, что случилось. Они сразу после этого поехали в следующий город. И все. Как будто ничего и не произошло. Отец был слишком равнодушен ко всему этому. Джей Ди искренне считал, что это нормально, но…

Но сейчас он чувствовал себя иначе. Он любил Веронику. Он испытывал вину перед ней. Сейчас ему трудно было вести эту чертову машину, в глазах стоял вид ее искалеченного тела, а в голове была полная мешанина. Благо, он еще мог выполнять простые команды, мотаться от одного здания к другому, справляясь с горем пополам с официальной частью. Сейчас все это, конечно, отошло на второй план. Элеонор пришла в себя.

Он видел ее в последний раз день назад, когда на всей скорости приехал к дому Макнамары, узнав, что его дочь в ее доме, а не в больнице, куда ее следовало доставить. И вот он увидел ее. Веронику. Ее большие глаза, покрасневшие от боли, мертвецки бледная кожа, испещренная ссадинами с левой стороны. Лицо, обрамленное растрепанными прядями цвета воронового крыла. В них не хватало именно того шоколадного блеска, но это было неважно, он и не думал об этой детали до того момента, как снова увидел… свою дочь. До ужаса похожую на юную мать. Он не успел и шагу сделать ей навстречу. Вероятнее всего, так и стоял бы там, как дурак, пялясь на нее, если бы девочка не упала в обморок, повиснув на руках Даннсток. Благо, именно на Марту упал этот вес, а не на Макнамару, потому что эта дура точно бы уронила девочку на брусчатку.

Джей Ди помнил, как две эти идиотки с внезапно проснувшимся материнским инстинктом пялились на него, чуть ли не царапая ему руки в кровь, пока он нес дочь, очень легкую девочку, в какую-то свободную комнату. Что-то подсказывало ему, что, несмотря на обилие гостевых спален, родители Хэзер Макнамары не обрадуются такой гостье. Они были невероятными снобами, с трудом делили свое местечко хоть с кем-то и расставались с нажитым имуществом. Сейчас их дочь была больна раком, и им наверняка пришлось отдать кучу денег. Вряд ли у них от этого щедрость проснулась. Сама Хэзер осталась той наивной девчонкой, которая чувствовала себя вечной жертвой. Ожидаемо, они подружились с Даннсток, и, ожидаемо, из-за всех их комплексов и заморочек у обоих не осталось семей. Кажется, у Марты был ребенок, сын-подросток. Джей Ди не помнил, где он это услышал, но факт был фактом. Марте лучше было идти к своему сыну, а она тут скалилась на него. Ее пришлось уговаривать всеми правдами и неправдами позвонить ему, отцу, когда его дочь придет в себя.

В дом Макнамаров его пустили не сразу, подержали полминуты у ворот, а потом только открыли и калитку, и входную дверь.

— Она на кухне, Марта уговорила ее поесть. Я ее переодела. Нашла кое-какие старые вещи, они ей хорошо подошли, — сообщила Хэзер, поправляя новый тюрбан на голове.

Она нервничала, не смотрела ему в глаза. Казалось, она всегда его побаивалась, не без причины, как оказалось. Так-то даже лучше. Джей Ди уже был раздражен. Он представил Элеонор — худую черноволосую и хмурую девочку — в старой одежде Макнамары. Это была такая нелепая картина, что он даже скривился.

С кухни доносился звук из новостей — голос диктора. Джей Ди заметил, что Хэзер удивлена и встревожена не меньше него. Они заглянули в столовую вместе, увидев сперва плазму на противоположной от входа стены. Канал штата Огайо как раз освещал «шервудскую трагедию» — так гласила бегущая строка внизу экрана. На экране была единственная фотография, от которой даже у Джей Ди кровь похолодела в жилах: фотография машины.

«Форд Виктория», на котором ездила Вероника, лежал на крыше у обочины, помятый и искореженный настолько, что в нем трудно было рассмотреть хоть какую-то машину. Мелкие осколки от стекол валялись рядом, вместе с разбросанными мелкими запчастями и деталями стального корпуса. Смятый, как лист бумаги, капот повис над замлей. Фотография была весьма качественная, цветная, так что можно было разглядеть места, где сбили краску, светлые пятна в салоне, где, очевидно, из порезанных сидений вылез поролон. Стекол не осталось совсем, одну дверь вышибло от удара. Кажется, были видны красные полосы, идущие от двери. Будто кого-то с сильным кровотечением неаккуратно вытаскивали изнутри.

И теперь он заметил Элеонор. Ее сдавленный крик заставил всех обратить на нее внимание. Подскочив со своего места у стола, она смахнула и разбила об пол стеклянный стакан с молоком, а потом, подняв мокрые от слез глаза, заметила и взрослых. Ее лицо вытянулось от испуга, а большие глаза стали еще больше. Брови нахмурились от злости. В этот момент она была еще больше похожа на мать.

— Моя милая, — Хэзер бросилась к ней, тут же схватив пульт и выключив телевизор.

— …как стало известно, преступник был пойман на границе штата… — слова женщины-диктора так и повисли в воздухе.

— Тетя Хэзер… — выдохнула девушка. — Простите за… Простите…

— Моя милая, — все еще повторяла Макнамара. — Тебе ни за что не нужно оправдываться. Бога ради, я ненавижу этих журналистов…

Элеонор снова посмотрела на него, еще дрожа от нахлынувших эмоций, но уже находясь в растерянности и страхе. Она не выглядела нелепо. Хэзер хватило ума подобрать ей не желтые наряды с рюшами, а что-то более простое и не такое яркое. Серая майка под темной тонкой кофтой, серые просторные джинсы и серые балетки.

— Ты… — выдохнула девушка, глядя ему в лицо. — Значит, это ты.

— Очевидно, я, — отозвался Джей Ди.

У нее был его цвет глаз и его волосы, это стало еще заметнее вблизи. И еще она не поджимала губы. Не приподнимала брови.

— Ты знал, что мы живы, — прорычала она.

— Я узнал не так давно, — поправил Джей Ди. — Мне, как и всем здесь, было неизвестно, что ты существуешь.

— Но ты знал, что мама жива. А она думала, что ты умер! — наконец, она повысила тон, и шагнула вперед с большим трудом, судя по напряжению, которое отразилось на ее лице. — Ты ее обманывал, а она тебя любила… До самого конца!

Слезы снова брызнули из ее глаз. Макнамара оказалась под ее рукой с бумажным платком, но Элеонор вытянула руку ей навстречу, не давая даже приблизиться к себе.

— Так какого черта ты приперся сюда! — продолжила девушка. — Ты не имеешь ни малейшего права приезжать на ее похороны! И ты не имеешь права называться моим опекуном!

— Я здесь, потому что я ее любил, и потому что я узнал, что у меня есть дочь, о которой нужно позаботиться, — ответил Джей Ди, стараясь не повышать тона.

— Ты мог бы вспомнить об этом и раньше, — буркнула Макнамара.

— Выметайся отсюда, Хэзер, — ответил ей мужчина, злобно зыркнув в ее сторону.

— Это мой дом! — возмущенно вздохнула она. — Так что это ты отсюда выметайся, Джейсон!

— Не выметусь, пока не объясню все своей дочери! — ответил он.

Элеонор издала истерический смешок, а потом отшатнулась от него.

— Я — не твоя дочь! — воскликнула она. — Но тебе придется мне кое-что объяснить, это так! Тетя Хэзер, не могли бы оставить нас наедине?

Макнамара одарила ее предостерегающим взглядом.

— Милая, этот человек опасен. Я не хочу оставлять тебя с ним наедине, и твоя мама наверняка бы поддержала меня…

— Не пытайся промыть ей мозги! — воскликнул Джей Ди. — Я, по-твоему, могу поднять руку на нее?

— Ты поднял руку на Веронику, а потом исчез из ее жизни навсегда! — ответила Хэзер.

— Ты… — Джей Ди яростно выдохнул. Он не мог сказать. Он не должен был это рассказывать. — Все было… Ты не знаешь, что там случилось.

— Попробуй объяснить! — Элеонор шагнула вперед, прикрывая Макнамару рукой. — Но я уверена, что у тебя нет оправдания. Ничего не может тебя оправдать!

— Да, мы дрались, я сделал ей больно, но я не хотел этого. Я хотел, чтобы она жила, и жила в лучшем мире, но я ошибался в том, какой мир является лучшим, она меня убедила в этом. И она готова была пожертвовать собой, но я вызвался вместо нее.

— Ты взорвался на ее глазах, — выдохнула девушка. — Да, я знаю. Мне это рассказали. Но ты, черт возьми, выжил, и, раз ты так сильно ей дорожил, мог бы найти ее и придти к ней… к нам.

— Я был в больнице два года. Мой отец увез меня из города и поддерживал слухи о моей смерти, а меня самого еще долго держал в неведении, пока я не смог снова управлять собой.

— Очередное плохое оправдание, — Элеонор покачала головой. Она стиснула челюсти. — Знаешь, что? Ничего толкового я от тебя до сих пор не услышала, и, видимо, не услышу. Можешь не изворачиваться передо мной, просто уйди отсюда.

— Элеонор… — мужчина попытался сделать шаг навстречу, но девушка отошла назад, едва вздрогнув.

— Не зови меня так! — перебила она. — Вообще меня никак не зови. Серьезно, проваливай отсюда. Еще даже неясно, мой ли ты отец в самом деле. Посмотрим, что покажет судебная экспертиза.

— Нора… — шепнула Хэзер пораженно.

— Если он хочет быть моим опекуном, если называется моим отцом, пусть докажет это суду! Моя мать — адвокат! И я знаю, о чем я говорю!

Быстро смахивая слезы, она отвела взгляд. Больших сил ей стоило снова вспомнить о матери вслух.

— Джейсон, ты ее слышал, — Макнамара повернулась к нему. — Уйди.

Дочь, отвернувшись от них обоих, расплакалась. И он ушел. Потому что на самом деле любил ее, даже если она не верила.

* * *

Да, она знала, что она делала. Каждый раз, когда Марта и Хэзер спрашивали об этом, она каждый раз отвечала и думала так же. Каждый день, каждый час. Она знала, что, если генетическая экспертиза покажет, что он и впрямь ее отец, он с большой вероятностью сможет стать ее опекуном, потому что никаких родственников у нее больше не осталось, а прожить в приюте девять месяцев Норе хотелось меньше всего, так что она не могла отказаться от проживания с ним. Хэзер Макнамара не смогла бы стать ее опекуншей — не с ее болезнью, которая из-за всей этой нервотрепки проявилась еще сильнее. Большим сюрпризом для всех стало то, что и Марта не сможет стать ее опекуном.

Она уговаривала гражданского мужа все эти дни. Он ясно дал понять, что категорически против. Марта проплакала весь день, она была намерена найти иной способ, но Нора, скрепя сердце, подошла к ней, крепко взяла ее за руку, и сказала:

— Прекрати, тетя, не смей рушить еще и свою семью из-за меня.

Марта старалась ее убедить, у нее могло бы и получиться, если бы девушка не напоминала себе о сыне Даннсток — том мальчике, у которого была семья и который не должен был ее потерять, как потеряла Нора. Она решила поговорить с Джей Ди еще один раз, хотя прогнала его всего пару дней назад.

День похорон был таким тягучим и мутным, как патока. Нора с утра выпила три таблетки седативного сверх нормы, так что для нее все эти часы прошли, как во сне. Потрясающее черное платье, которое ей одолжила Хэзер (опять же, бессрочно, как и множество других вещей), пришлось ей прямо по фигуре. Не будь всего этого горя, которое сдавливало ей грудь и горло, девушка могла бы ощутить себя настоящей красавицей и полюбоваться на себя в зеркало еще пару минут. Вместо этого она надела сверху пальто с достаточно большим капюшоном, которое могло хоть немного скрыть ее лицо, и взяла с собой старый зонт. На улице начинало моросить.

Путь до крематория, проведенный в тесной машине Марты, где все в салоне пропахло кукурузными палочками и висячим освежителем «Морозная свежесть», был невероятно быстрым. Из-за дозы успокоительного Нора почти уснула. Ее разбудили, слегка тронув плечо. Никто этим утром не говорил ни слова.

Джей Ди был в крематории тоже, куда же иначе. Марта и Хэзер не прогнали его, помня о том, что девушка имеет к нему важный разговор, который они обдумывали втроем — все вместе — недавним вечером.

Мама была очень красивой. Хэзер действительно позаботилась о ее внешнем виде, но эти шрамы были заметны, и не только они, но еще и отголоски последних эмоций, которые чуть-чуть исказили ее черты. Нора смотрела на нее, стоя рядом с Джей Ди, и она буквально слышала его боль — он глубоко дышал, пытаясь придти в себя. Она же не проронила ни слезинки, даже когда дотронулась до маминого лица в последний раз. Хотелось бы ей сейчас быть в трезвости, чтобы хорошенько запомнить каждую мамину черту, но, если бы не было успокоительных, она бы разнесла крематорий, это всем было предельно ясно.

— Будет трансляция на экране, — сообщил работающий, на которого Нора едва ли подняла взгляд. — Так что вы можете смотреть.

Она едва не назвала его идиотом, но язык не повернулся. В буквальном смысле, ей трудно было даже кулаки сжать, не говоря уже о том, чтобы ворочать языком. Что-то ответила Марта, сжав ее руку.

Нора не могла смотреть. Но она заставила себя поднять глаза на экран, правда, не продержалась и минуты.

Прах, согласно завещанию, которое мама составила еще лет десять назад, разделили между близкими, в список которых Норе позволили внести Марту и Хэзер. Конечно, это их мало утешило. Они не могли перестать плакать, неся по маленькой вазочке в машину. Нора задержалась на пороге, едва пошатываясь без лишней поддержки. Она уж валилась с ног от сонливости.

— Джейсон, — тихо произнесла она, увидев выходящего отца. Он тут же поднял на нее глаза, вроде как удивившись. — Ты же ведь… Джейсон?

— Джей Ди, никто не зовет меня Джейсоном, — он покачал головой, его взгляд был таким…потухшим. — Не люблю свое имя.

— Я тоже, — кивнула девушка. — Что там с экспертизой?

— Будет готова завтра, — ответил ей мужчина.

— Я бы хотела поговорить насчет опекунства, — сумела выговорить Нора. — У тебя нет планов на завтра?

— Нет, — Джей Ди покачал головой. — Тогда я заеду к вам в двенадцать, ладно? Привезу с собой результаты.

Нора кивнула.

— Марта и Хэзер тоже будут присутствовать. Я просто… не могу без них.

— Понимаю, — Джей Ди нахмурился. Вряд ли он на самом деле понимал. — До завтра.

Он хотел сказать что-то еще, это было видно по глазам и губам, но он, промолчав, ушел. Нора медленно спустилась вслед за ним, но села в машину своей тети.

Следующее утро было еще тяжелее предыдущих. Нора не могла без слез взглянуть на вазу с прахом, стоящую у нее на столе, но и успокоительные пить не должна была. Сегодня ей нужна была трезвая голова. Результаты экспертизы, обсуждение условий опекунства перед предстоящим судом, для всего этого она должна была оставаться адекватной.

Она опять не прикоснулась к завтраку, сразу села за документы, которые ей стоило прочитать. Мама учила ее внимательно вчитываться во все бумаги. Буквы расплывались перед глазами, как и связные мысли, так что на прочтение всего двух листов ушло достаточно много времени.

До приезда Джей Ди она успела встретить Марту, у которой опять были недомолвки дома, затем соврала ей, что поела, затем помогла тете Хэзер спуститься к ее позднему завтраку. Макнамаре тремя днями ранее исполнилось тридцать шесть, но она категорически не хотела об этом вспоминать. Винила себя, несмотря на то, что в газетах активно писали про задержанного виновника аварии, который со дня на день тоже должен был предстать перед судом, практически сразу после того, как решится вопрос с опекунством над Норой.

Джей Ди, в этом своем черном тренче, на который Нора не могла спокойно смотреть, сел за стол прямо в верхней одежде, подавая конверт именно ей, а не Даннсток или Макнамаре. Наплевав на аккуратность, ведь дрожащие пальцы ее подводили, девушка разорвала конверт, и взяла бумажку, отыскивая нужное число, предварительно обведенное в круг, чтобы обывателям было легче его найти.

99, 99%, отцовство доказано

Ну конечно. Она могла бы просто посмотреть на Джей Ди, а затем в зеркало, чтобы убедиться в этом.

Опустив листок, Нора подала его отцу, чтобы он внимательнее ознакомился. Как уже было сказано, удивляться этому не было смысла, расстраиваться тоже, ведь слез она пролила достаточно, да и для громкой ссоры тут не было никакого повода. Отцовство доказано, суд вынесет приговор в его пользу, она с приговором согласится, чтобы не попасть на большую часть года в интернат. Иначе быть и не могло. Хотелось подняться из-за стола и уйти в свою комнату, полежать и, может быть, если получится, поплакать, но Нора только вздохнула и прикрыла лицо ладонью.

— Ты еще хочешь быть моим опекуном? — спросила она тихо.

Джей Ди колебался, глядя ей в лицо, не зная, чего она хочет добиться этим вопросом. Тем не менее, он кивнул, готовый к любой реакции.

— Я соглашусь быть под твоей опекой до моего совершеннолетия, но у нас, — она выделила это слово, взглядом указывая на Марту и Хэзер, — есть несколько условий.

— У вас? — спросил он.

— Я бы хотела жить с Мартой или Хэзер, но не получится, — девушка покачала головой. — Однако это не означает, что, раз ты единственный мой выбор, то ты можешь пользоваться этим, как пожелаешь.

— Как бы, например, я мог этим воспользоваться? — спросил Джей Ди, приподняв бровь.

— Угрожать жизни этой девочки, например, — Макнамара, несмотря на свой особенно болезненный вид, со всей суровостью смотрела на него, сложив руки на груди.

— Еще раз тебе повторяю, я не хочу и не буду угрожать ей! — повысил тон мужчина.

— Мы хотим контролировать это, — перебила Марта, не желая давать волю этой перепалке. — Так что вы остаетесь жить в Шервуде. Если понадобится, мы поможем купить дом, рядом со мной на соседней улице как раз продается один.

— А что, если у меня в другом городе своя жизнь? — ожидаемо возмутился Джей Ди. — Работа, семья…

— Жена и двое детей? — Нора вскинула брови, впервые хоть какие-то эмоции проклюнулись сквозь ее маску уныния и заторможенности.

— Отец, — откликнулся Джей Ди.

Нора вздохнула, опустив взгляд. Ей что-то говорили про его отца, но она до этого момента о нем не думала. Теперь вспомнила побольше: сам Джей Ди прокричал, что отец его сдерживал от поездки к Веронике.

— Тот самый, который мешал тебе добраться до нас? — она опять подняла взгляд, едва сдерживая свой язвительный тон.

— Тот самый, — кивнул ей мужчина.

— Что он вообще думает насчет Норы? — спросила Марта настороженно. — Почему он вам мешал?

Джей Ди едва окинул ее взглядом, прежде чем вернуться к разговору с дочерью, говоря только ей.

— Когда я в последний раз связался с Вероникой, то взорвал себя, и это вынудило его скрывать меня и быстро переезжать подальше от Шервуда, а потом и менять имя своей компании…

— Связался? — Хэзер хлопнула ладонью по столешнице. — Ты говоришь так, как будто это она!..

— Так говорит мой отец, а не я! — ответил Джей Ди. — И, конечно, плевать я хотел на его мнение, как по поводу Вероники, так и по поводу Элеонор…

Нору немножко тряхнуло, когда опять прозвучало ее полное имя. И, тем не менее, не собиралась она пока разрешать этому человеку звать ее так, как звали все остальные.

— Тогда почему ты так не хочешь оставлять его в другом городе? — вступила Марта. — И как ты собирался привозить Нору туда, в тот город, если твой отец явно имеет свои мысли по поводу ее присутствия?

Джей Ди помолчал, едва нахмурившись. Он изменился в лице, и потому стало заметно, что он впервые серьезно задумывается над этим вопросом. Молчание длилось еще несколько секунд, прежде чем он поднял неуверенный взгляд на дочь.

— Ладно, разберемся. Я съезжу к отцу и поговорю с ним.

— Но она не останется в том городе, слышишь? Таково условие, — напомнила Хэзер. — Мы хотим иметь доступ к девочке.

— Я поеду с тобой, — оборвала ее Нора, которая оказалась несколько раздражена тем, что о ней говорили, как о куске мяса. — Тоже посмотрю и подумаю. Может быть, я буду не против переехать туда, — прежде, чем женщины заговорили, она быстро добавила: — Мы же можем созваниваться каждый день. И я могу приезжать сюда на выходные или каникулы.

— А если Бад будет против? — спросила Марта.

— Тогда перееду сюда, — не задумываясь, ответил Джей Ди. — И с компанией разберусь.

Нора вздохнула. Что ж, если ее дед в самом деле был против нее… Она должна была поехать, просто чтобы посмотреть ему в глаза. Он сломал жизнь им с мамой еще задолго до этой катастрофы.

— Когда поедем? — спросила девушка.

— Можем завтра, — ответил Джей Ди. — Поговорим и в тот же день вернемся в Шервуд. Как раз к суду.

Нора без раздумий начала мысленно составлять список вещей, которые возьмет с собой.