Вчера умрет твоя любовь (гет)

Примечания:

В главе в незначительном количестве использованы отрывки из книги «Гарри Поттер и Дары Смерти».

---

Долг Жизни.

Айрис подавила желание вцепиться себе в волосы и тихо ударила кулаком по подушке. Будь она одна, она бы загнанным зверем металась по комнате, круша все подряд, давая выход своей ярости. С возрастом бешеный норов Блэков, доставшийся ей от бабки Дореи, все сильнее напоминал о себе, и сейчас, с распущенными растрепанными черными волосами и горящими зеленым огнем глазами, она даже не отдавала отчета, насколько похожа на представителей этого чокнутого семейства.

На Нору уже давно опустилась ночь, все спали в преддверии нового насыщенного дня. И только к Айрис вновь не шел сон.

Впервые за шесть лет она соврала своим друзьям. Раньше случалось, она скрывала от них что-то — неразгаданную загадку золотого яйца, например, или последствия наказаний Амбридж, — но она никогда откровенно прямо не лгала.

Ей было стыдно, но она так и не могла заставить себя признаться, что, похоже, именно из-за ее путешествия в прошлое родился Волдеморт.

Когда Айрис вернулась в родное время, ее нервозное состояние и полубезумный взгляд заметили почти все. Гермиона и Рон, не имея возможности расспросить, старались как-то успокоить ее, но сами только сильнее начинали переживать.

Визит Министра, желавшего огласить последнюю волю Альбуса Дамблдора, попал по больному. Скримджер и раньше раздражал, вынуждая отвечать жестко, но в этот раз его завуалированные намеки просто вывели Айрис из себя, и она сорвалась. Слишком много всего накопилось: месяц взаперти на Тисовой, безумный ночной полет, переживания за друзей, изображавших ее саму, смерть Муди и отрезанное ухо Джорджа, предполагаемое предательство кого-то из Ордена Феникса, напряжение перед путешествием в прошлое, сомнения и страхи — и Скримджер просто переполнил чашу терпения.

Айрис закусила губу, вспомнив, что орала так, что из сада прибежало все семейство Уизли. Ее и Скримджера едва растащили по углам в четыре палочки. Министр отбыл в гневе, кляня зарвавшуюся национальную героиню и обещая ей огромные проблемы, на что взвинченная Айрис ответила исключительно нецензурными словами.

— Что это было? — в шоке спросила Джинни, пока миссис Уизли пыталась убедить Айрис выпить водички.

— Министерство почти лишилось доверия людей, вот у Скримджера и полыхает! — прорычала Айрис, залпом опустошила стакан и взяла-таки себя в руки. — Прошу прощения, миссис Уизли. Мистер Уизли, у вас будут неприятности из-за меня?

— Не волнуйся, — отмахнулся мистер Уизли. — Недопонимание между тобой и Министром никак уже не скажется на моей работе, там и так все хуже некуда.

Но Айрис до сих пор было стыдно перед Уизли. Она часто делала что-то, не думая о последствиях, и страдали от ее действий всегда близкие люди, а не она сама.

Праздничное настроение едва удалось вернуть, но спасибо кулинарным талантам миссис Уизли и шуткам близнецов. А потом все семейство Рона вместе с Айрис, Гермионой и Флер передавали из рук в руки завещанные Альбусом Дамблдором предметы и гадали, что бы те могли значить.

Полученное наследство всколыхнуло в Айрис какую-то невнятную надежду. Она и сама не понимала, чего ожидала. Возможно, подсказок, где искать хоркруксы? Но ночью, когда Айрис, Гермиона и Рон вновь собрались на совещание — на этот раз в комнате Рона, — всех троих постигло жестокое разочарование.

Суть подарка в виде делюминатора разгадать не удалось, хотя, как заметила Гермиона, не для того же Дамблдор выделил Рона в завещании, чтобы помочь гасить свет! Томик Бидля тоже пришлось отложить: сперва его требовалось перевести. Вот только чем детские сказки могли помочь в войне?

Снитч же, на который Айрис и уповала больше всего, оставил в качестве подсказки загадочное: «Я открываюсь под конец». Великое достижение, блеск просто.

А ведь был еще фигурировавший в завещании меч Гриффиндора…

— Он же висел прямо на стене в его кабинете! — Айрис шарахнула ладонью по столу, и тот жалобно заскрипел. — Дамблдор целый год выносил мне мозг воспоминаниями о Риддле, но так и не удосужился рассказать ничего конкретного! Если ему так нужно было передать нам эти предметы, почему нельзя было сделать это при жизни? Объяснить, для чего они? Что за дурацкий квест? Каждый день люди гибнут от рук Волдеморта и его Пожирателей, а я должна разгадывать кретинские загадки?

— Но ведь воспоминания, которые Дамблдор тебе показывал, несли в себе важную информацию, — робко заметила Гермиона.

Айрис передернуло. Гермиона не знала, не понимала, каково это — наблюдать за молодым Томом Риддлом. От одного вида его лица, от одного звука его голоса по позвоночнику шла дрожь. Айрис смотрела в совершенные черты, вслушивалась в обволакивающий тенор и вспоминала свой второй курс, свои глупость и ошибки…

— Мог бы и просто рассказать, а не показывать, — буркнула Айрис. Запал прошел.

— Согласен. Нет, ну а что? — Рон пожал плечами. — Зачем Айрис столько знать о прошлом Сама-Знаешь-Кого?

— Может быть, затем, Рон, — с нажимом произнесла Гермиона, — что Айрис предстоит отправиться в сорок четвертый год и нос к носу столкнуться с этим самым прошлым?

В комнате повисла тишина. Айрис и Рон с одинаковыми ошарашенными лицами смотрели на Гермиону.

— Как-то я об этом не подумала… Да я до сих пор не понимаю, зачем мне отправляться в сорок четвертый год!

Рон только плечами пожал, Гермиона нахмурилась, задумавшись о чем-то своем. А потом внизу, в гостиной, раздались какие-то шорохи, напомнив всем троим о времени.

Так и закончился разговор — по большому счету, ничем. Они разошлись по комнатам, надеясь выспаться перед завтрашней свадьбой, и Айрис, безумно уставшая за целый день, думала, что уснет, едва коснувшись подушки. Не тут-то было.

Том Риддл не выходил из головы. А с мыслями о Риддле и предстоящем прыжке в сорок четвертый проснулись угрызения совести. Рассказывая друзьям о встрече с Меропой, Айрис говорила лишь об их разговоре в кафе Фортескью. Она лгала, утверждая, что ее роль в прошлом заключалась в беседе с матерью Волдеморта. Ни о встрече в Лютном, ни о Долге Жизни Айрис так и не нашла в себе силы поведать.

Долг Жизни. А был ли он?

 

Утро наступило внезапно. Яркий солнечный свет, бьющий из раскрытого и распахнутого окна, был подобен пытке для измученных бессонницей глаз Айрис. Спать хотелось просто невероятно, и она еле нашла силы оторвать тяжелую, больную голову от подушки.

Свадьба. Еще один день праздника, и после она уйдет… неизвестно куда.

Гермиона уже сообщила, что собрала все вещи, и теперь срываться с места можно было в любой момент. Айрис как никогда жаждала этого, жаждала движения, действий, событий. Тихая, мирная жизнь в Норе казалась ей трясиной из иллюзий, затягивающей все сильнее, пока где-то там Волдеморт набирал силы, строил планы, мучил, убивал.

— Уходим сегодня, — бескомпромиссно шепнула Айрис Гермионе, и та, на секунду замерев, кивнула.

Миссис Уизли расстроится, подумала Айрис, сжимая кулаки. Но вся семья Рона безумно рисковала, давая ей приют, терпела неудобства, и совесть уже поедом ела, требуя немедленно оставить их в покое.

Поэтому Айрис даже не пикнула, когда мистер Уизли принес ей бокал Оборотного. Гостей ожидалось слишком много, не стоило лишний раз дразнить судьбу, светя знаменитым шрамом и очками.

В три часа пополудни сад начал заполняться приглашенными на свадьбу магами. Айрис, резко подросшая на полголовы, порыжевшая и покрывшаяся веснушками, представлялась кузиной Рона и помогала встречать прибывших. Она легко вошла в роль, крутясь между гостями и стараясь быть полезной.

— Ох, милая, встреть, пожалуйста, Ксенофилиуса, — взмолилась взмыленная миссис Уизли. — Он с дочерью уже прибыл. Вон, стоит в желтой мантии.

Айрис кивнула, повернулась к очередному гостю и обомлела.

В нескольких шагах от нее, совсем рядом со свадебным шатром, рассматривал облака волшебник в невыносимо яркой мантии цвета яичного желтка. Маг был немного косоглаз и чудаковат, а на его груди болтался на золотой цепочке уже знакомый символ, который Айрис про себя называла «треугольный глаз». Знак, которым было запечатано письмо из сорок четвертого года…

— Ксенофилиус Лавгуд, — представился чудак, когда Айрис как во сне приблизилась. — Мы с дочерью живем по соседству…

Айрис ничуть не удивилась, услышав его фамилию, и пропустила мимо ушей все, что он сказал следом. Она завороженно смотрела на эмблему, и ей казалось, что земля уходит из-под ног.

— Что это за знак? — непроизвольно вырвалось у нее. Лавгуд осекся и взглянул на Айрис с чуть большим интересом.

— О, хотите приобщиться к Поиску? Это символ Даров Смерти, — улыбнулся он чуть мечтательно и погладил пальцами эмблему.

— Символ чего? — хвала Мерлину, хоть не поперечное сечение морщерогого кизляка, как боялась услышать Айрис, но все равно нечто маловразумительное.

— Вы читали сказки Барда Бидля?

По спине Айрис поднялась липкая волна мурашек, тело охватил озноб, хотя день стоял жаркий. Пазл в голове начал собираться с огромной скоростью.

Сказки Барда Бидля. Сказки, которые Дамблдор завещал Гермионе.

— Нет, — выдавила Айрис, когда молчание затянулось. — Не читала.

«Но, похоже, прочту, и очень скоро».

— Очень рекомендую. Весьма занимательная история… О, Луна, милая, где ты была?

К ним неспешно приблизилась Луна Лавгуд, как всегда мечтательная и странная. Она тоже сегодня облачилась в желтую, как у отца, мантию, а в белые волосы воткнула огромный цветок подсолнуха. Айрис едва успела прикусить язык, чтобы не поприветствовать по-дружески: Ребекка Уизли, за которую приходилось себя выдавать, с Луной знакома не была.

— Я задержалась немного, чтобы поздороваться с гномами в очаровательном огородике. Один меня укусил. Привет, Айрис.

— Э-э-э… я Бекки… — Айрис как бладжером ударили. Оборотное еще не прекратило свое действие, так как, во имя Мерлина?..

— О, ты и имя сменила? — весело взглянула на нее Луна.

— Как ты меня узнала? — спросила в замешательстве Айрис, поняв, что отпираться бесполезно.

— По выражению лица. Папа, это моя подруга Айрис Поттер, я тебе про нее рассказывала. Но за ней охотятся, поэтому она скрывается под чужой внешностью и именем.

— О! — понимающе закивал Ксенофилиус. — Рад знакомству. Не волнуйтесь, вашу тайну мы не раскроем.

— Эм… спасибо, — моргнула Айрис, вдруг отчетливо понимая, что перед путешествием в прошлое ей придется серьезно поработать над своим обликом. Иначе Тому Риддлу даже к легилименции прибегать не потребуется, на лбу у нее все прочитает.

При мысли о Риддле из сороковых и их близившейся встрече под ложечкой уже привычно засосало, и Айрис моментально уткнулась в план рассадки гостей, который держала в руках. Лавгудов надо было проводить к их местам, а не думать о всяких письмах и не вспоминать о… не вспоминать!

В шатре почему-то было душно, хотя он продувался со всех сторон. Айрис оставила Лавгудов и поспешила обратно в сад.

Мог ли Дамблдор завещать книгу со сказками именно из-за письма? Да, мог конечно. Айрис даже больше интересовало, а какого Мордреда лысого она сама себе не написала в этом драккловом письме, что это за знак?! Как будто не знала, что символ волновал ее!

— Ты чего такая пришибленная? — со спины незаметно подошли Рон с Гермионой, и Айрис очнулась, поняв, что пялится на забор.

— Дары Смерти, — выпалила она неожиданно даже для себя.

Рон обернулся на шатер, где сидели Лавгуды, и вздохнул:

— Это заразно?

— Видите символ на шее у отца Луны? — Ксенофилиус в этот момент как раз здоровался с отцом Рона, повернувшись лицом к выходу из шатра. Дождавшись кивков, Айрис лихорадочно зашептала: — Этим же знаком было запечатано письмо Айрис из будущего… то есть, прошлого.

— И что он означает?

— Лавгуд сказал, что это символ Даров Смерти.

— Лавгуд верит в мозгошмыгов, — отрезала Гермиона.

— Это одна из сказок Бидля, — моментально ухватил суть Рон. — Про трех братьев, встретивших Смерть.

Гермиона поджала губы, поняв, на что намекали Рон и Айрис.

— Но какое отношение твое письмо может иметь к сказке? Айрис, мне кажется, ты видишь то, чего нет.

— У тебя есть своя версия, зачем Дамблдор завещал тебе сказки Барда Бидля? — огрызнулась Айрис.

Гермиона умолкла, а Айрис вновь ушла в себя и свои мысли. Она была абсолютно уверена, что этот символ значит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

И она получила тому подтверждения.

 

На сад медленно опустился вечер, зажглись праздничные фонари. Торжественная часть прошла, настало время танцев. Айрис сидела под навесом за столиком, с улыбкой наблюдая за танцующими вместе Роном и Гермионой, когда на соседний стул опустился приглашенный Флер Виктор Крам.

— Кто этот человек в желтом? — хмуро поинтересовался он, кивнув на отца Луны.

— Ксенофилиус Лавгуд, — ответила Айрис, с легким недоумением покосившись на Крама. Ей было интересно с ним пообщаться, узнать, как у него дела, но личина Бекки мешала. Их, конечно, представили: Крам не мог пройти мимо Гермионы, а Айрис почти постоянно находилась рядом. Но общих тем для разговора у звезды мирового квиддича и обычной деревенской девчонки Ребекки Уизли быть не могло.

— Ты его хорошо знаешь?

— Нет, сегодня познакомилась. А что?

Крам пристально вгляделся в Ксенофилиуса, который беседовал с несколькими волшебниками по другую сторону танцевального настила, и ответил. И после его ответа ухватившаяся за столешницу от волнения Айрис впервые искренне пожалела, что не умеет читать мысли, столь велико было желание порыться в голове у Виктора.

— Ты точно уверен, что это знак Гриндевальда? — осторожно спросила она, разглядывая «треугольный глаз», из-за которого Крам едва не вызвал несчастного чудака Лавгуда на дуэль.

— Точно, — от слов Виктора веяло холодом. — Гриндевальд вырезал его на стене в нашей школе. Я несколько лет проходил мимо него каждый день, запомнил.

— Ну, знаешь… — Айрис лихорадочно соображала, как замять ситуацию, но в ее вмиг опустевшей голове вилась только одна мысль: «Мерлин, я что, серьезно запечатала собственное письмо символом Гриндевальда?», — Лавгуды — люди довольно… необычные. Живут в мире собственных фантазий и верят в нелепицы. Вполне возможно, Ксенофилиус нацепил на себя этот знак, даже не зная, что он означает.

Айрис почти не кривила душой: Лавгуд, говоря об эмблеме, явно не подразумевал ее связь с предшественником Волдеморта. Но, мерлиновы кальсоны, если это действительно символ Гриндевальда, как Темная метка Волдеморта, то…

— Я умом тронулась в этом сорок четвертом? — не слышно пробормотала Айрис и залпом осушила бокал с шампанским. Крам еще сидел рядом, хмурый и недовольный, и, по счастью, из-за грохота музыки не слышал вырвавшегося вопроса.

Разговор не клеился. Виктор вытащил палочку, чтобы подтянуть с ближайшего подноса новый бокал для Айрис — та даже не ожидала такой галантности, — а потом…

— Грегорович!

Крам испуганно вздрогнул, но Айрис слишком разволновалась, чтобы обратить на это внимание. Свадьба Билла и Флер превращалась в вечер откровений, когда недостающие пазлы один за другим вставали в общую картину. Стоило Айрис увидеть палочку Крама, как она вспомнила Олливандера, тщательно изучавшего древко перед Турниром Трех Волшебников.

— А что такое? — напрягся Виктор.

— Это же мастер, он делает волшебные палочки! И твою сделал!

Вот почему у Айрис квиддич в голове вертелся, когда она думала о Грегоровиче и пыталась понять, зачем он понадобился Волдеморту…

— Откуда ты знаешь, что мою палочку сделал Грегорович? — подозрительно спросил Крам, и Айрис прикусила язык. Свалившиеся новости сделали ее слишком неосторожной.

— Я… наверное, читала где-то, — торопливо сымпровизировала она. — В… в спортивном журнале.

— Не знал, что спортивные журналы писали о моей палочке, — протянул Виктор, явно успокаиваясь.

— Так… э-э… где сейчас Грегорович?

— Ушел на покой несколько лет назад.

Знак, болтающийся на шее Ксенофилиуса Лавгуда, занимал Айрис, но почему-то казалось, что сейчас важнее было понять, где Волдеморт. И зачем ему болгарский мастер волшебных палочек.

Впрочем, Айрис и так знала, зачем. Все из-за того, что сотворила ее палочка в ночь погони. Кто бы там что ни говорил, а выстрелила палочка сама! Олливандер этого не предвидел и понять не смог. Может, Грегорович лучше разбирался в подобных вопросах?

Виктор еще рассказывал о старом мастере — о том, что в числе последних купил у того палочку, что Грегорович был круче Олливандера и все такое. Айрис слушала уже вполуха. Ее переполняла энергия, взгляд метался по помосту, то и дело спотыкаясь о Лавгуда и эмблему. Быстро поняв, что «Бекки» не спешит поддерживать диалог, Крам уязвленно отошел в сторону.

Айрис сцапала с ближайшего подноса бутерброд и принялась обходить танцевальный настил. Ей не терпелось рассказать Гермионе и Рону про Грегоровича и Гриндевальда, но… Рон и Гермиона упоенно танцевали, занятые друг другом, да и обсуждать в толпе волшебников информацию, которую следовало держать в тайне, было как минимум глупо. Так что Айрис, пребывавшая в раздрае, попыталась успокоить нервы и разыгравшееся воображение беседами с гостями.

Обойдя половину приглашенных и перекинувшись парой слов практически со всеми, она подсела к Элфиасу Дожу, давнему приятелю Дамблдора. Она читала некролог, который Дож написал для «Ежедневного пророка», и теперь, при виде самого автора, ей вдруг захотелось поговорить о своем учителе: светлые и ностальгические воспоминания действовали умиротворяюще.

Беседа таковой и выходила, пока на слова «Рита Скиттер» не среагировала тетушка Рона, Мюриэль.

— Прежде чем Альбус стал уважаемым, достопочтенным и прочая чушь, о нем ходили очень интересные слухи! — она беспардонно влезла в разговор, согнав какого-то кузена Уизли со стула. По тому, как решительно Мюриэль поставила стул к столу Дожа, стало понятно, что так просто от нее будет не отделаться.

Айрис съежилась: с тетушкой Рона она познакомилась только сегодня, но ей за глаза хватило одного приветствия. И, спасибо большое, общаться с этой склочной, прямолинейной и бесцеремонной особой она не хотела.

Дож ожидаемо вступился за светлую память о друге, но Мюриэль оказалась неумолима. Айрис и слова вставить не дали. За несколько минут она узнала о Дамблдоре столько, сколько не смогла узнать за шесть лет учебы в Хогвартсе.

Сестра Альбуса была сквибом? Ее держали дома взаперти, потому что родители стыдились ее, и половина друзей семьи Дамблдор вообще не знала о ее существовании?

Альбус практиковал в молодости Темные искусства? Подрался с братом на похоронах сестры, и тот прямо над гробом сломал ему нос?

Отец Альбуса сидел в Азкабане?

Дамблдоры жили в Годриковой Лощине? Там же, где и Поттеры? И Альбус ни разу не сказал, что их дома едва не по соседству находились?

Айрис, чувствуя себя выжатой, опустошенной, медленно встала из-за стола и на негнущихся ногах направилась к друзьям. Ее не остановила даже густая толпа на танцевальном настиле. Плевать, на все плевать. Хватит с нее сегодня впечатлений…

— Айрис, с тобой все в порядке? — Гермиона поймала ее за руку, обеспокоенно заглядывая в глаза. Пока Айрис соображала, с чего начать рассказ, среди танцующих гостей мелькнула серебристая вспышка, через мгновение принявшая форму рыси.

Патронус открыл пасть и громким, низким, тягучим голосом Кингсли Шеклболта сообщил:

— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

 

— Безумие, — прошептала Айрис, бессильно пряча лицо в ладонях. — Это просто какое-то безумие.

Рядом заскрежетал по полу отодвинутый стул, а на плечо опустилась теплая рука Гермионы.

— О чем ты, подруга? — хлопнул шкафом Рон.

Айрис покачала головой, но все же подняла взгляд. Рон рыскал по кухне, пытаясь приготовить тосты на завтрак.

Кухня дома на площади Гриммо, двенадцать была все такой же, какой ее запомнила Айрис: пустой, унылой и словно заброшенной. Никакие усилия миссис Уизли так и не смогли вдохнуть в нее жизнь и уют. А теперь, когда дом прекратил свое существование в качестве штаба Ордена Феникса, кухня была еще и грязной. Кричер явно не желал наводить порядок.

Вчера вечером, сразу после того, как Патронус Кингсли передал сообщение, Гермиона аппарировала себя, Айрис и Рона в маггловский квартал Лондона. Побег вышел спонтанный, но очень быстрый, и Айрис уже не раз поймала себя на мысли, что только благодаря такой шустрой реакции они смогли избежать проблем сами и отвели беду от семьи Уизли.

И казалось бы, на этом безумный день должен был наконец закончиться, но нет. В маггловском кафе, где они втроем обсуждали, в каком бы месте безопасно переночевать, на них напали Пожиратели. Как только сумели выследить?! Нападение потрепало нервы и едва не перевернуло вверх дном кафе, зато положило конец всем спорам. Убежищем стал дом Сириуса.

Нет. Теперь уже дом Айрис.

Разбитые, все трое уснули прямо в гостиной на полу — в спальных мешках, — а утром случилось это.

Р.А.Б. и хоркрукс.

Словно мало было проблем и тревог. Ведь и спасение Меропы Гонт, и письмо из прошлого со знаком то ли Даров Смерти, то ли Гриндевальда на нем, и непонятное наследство, и обвинения Мюриэль в адрес Дамблдора — все это поселилось в сознании Айрис подобно паразитам, заразившим мысли виной и сомнениями. Но жизни было мало, жизнь словно вознамерилась свести с ума, раскрывая тайну за тайной.

— В голове не укладывается, что младший брат Сириуса пошел против Волдеморта, — наконец ответила Айрис Рону. — И что Дамблдор мог интересоваться темной магией.

И что у нее самой были причины отправляться в сорок четвертый и запечатывать письма оттуда символами Темных лордов…

— Я начинаю сомневаться в том, что делаю и о чем думаю.

Старый мир рушился на глазах. Мир, в котором Айрис прекрасно ориентировалась, в котором четко знала, что хорошо, а что — плохо. В котором Дамблдор был добрым и непогрешимым, а Пожиратель Смерти негодяем и убийцей.

Действительность оказалась сложнее, безумнее, и Айрис чувствовала себя потерянной. Слабой. Беспомощной перед новым днем.

— По-моему, ты усложняешь, — отозвался Рон. — Мы должны уничтожить хоркруксы, какие могут тут быть сомнения? О, а вот и заварка…

— Рон прав, — мягко улыбнулась Гермиона. — Наши цели не изменились. А что до остального… Айрис, ты же прекрасно знаешь эту Скиттер, она любую мерзкую ложь напишет! Не верь тому, что она насочиняла про Дамблдора.

— Ну, не скажи, — перебил Рон. — Скиттер, может, и чушь всякую пишет, а вот тетушка Мюриэль врать не любит. Хотя Дамблдор и темные искусства… в это трудно поверить.

— Вот и не верь! Мы разберемся с наследством, отыщем хоркруксы… Рон, сахар в другом шкафу.

Гермиона резко поднялась со своего места. Айрис невольно усмехнулась, наблюдая, как она отгоняет Рона от плиты и, ворча, берет готовку в свои руки. Они оба готовить не умели — их не воспитывал кто-то вроде тети Петуньи.

— Насчет «отыщем». Я не знаю, где искать хоркруксы, — честно призналась Айрис. — Дамблдор не оставил мне никаких подсказок, и у меня нет идей.

— Ну, один мы уже почти нашли, — беспечно отмахнулся Рон, голодными глазами смотря на ветчину: умница Гермиона прихватила с собой часть еды со свадебного стола.

— Это случайность. Даже если нам повезет и мы без проблем сперва найдем, а потом уничтожим медальон, останутся еще три хоркрукса, из которых наверняка мы знаем только об одном.

— А как их искал Дамблдор? Он же нашел кольцо и пещеру эту с фальшивым медальоном.

— Ну, — растерялась Айрис. Она и правда не особо задумывалась о сложности поисков, удовлетворенная той информацией, что ей давал директор. — Он собирал воспоминания людей, прямо или косвенно имевших отношение к Риддлу, изучал и анализировал его характер, строил предположения, как бы Волдеморт поступил…

— Да-а, — протянул Рон. — Не наш вариант. Где мы эти воспоминания брать будем?

— А нам и не нужно, — Гермиона поставила на стол три чашки с чаем. — Зачем нам воспоминания, когда Айрис может просто перенестись в нужное время и узнать там все, что необходимо?

Айрис застыла, как была: с занесенной над кружкой рукой. Рядом в нелепой позе замер Рон.

— Что? — смутилась Гермиона.

От кружки шел пар, обжигающий ладонь, но Айрис его не чувствовала. В голове словно что-то щелкнуло, и разрозненные фрагменты воспоминаний соединились в единую картину.

В течение всего прошлого года Дамблдор многое рассказывал и показывал. Благодаря их встречам Айрис знала, что свое первое убийство Том Риддл совершил в сорок третьем и тогда же создал первый хоркрукс. Еще она знала, что он искал реликвии Основателей — и поиски начал еще в школьные годы. Вот только и медальон Слизерина, и чашу Хаффлпафф Риддл получил, будучи сотрудником Боргина.

Но мог ли Риддл создать более одного хоркрукса, пока учился в школе? Кольцо Гонтов он получил перед шестым курсом, значит — теоретически мог. Впрочем, кольцо уже было уничтожено Дамблдором, зато оставалось кое-что еще.

Диадема Рейвенкло. Том Риддл вполне мог найти ее в бытность студентом, как нашел Тайную комнату. И узнать наверняка, так ли это, можно было только одним способом — разворошить память самых близких Риддлу в те годы людей. Дамблдор таких не нашел, а вот Айрис и искать не надо было.

Ей требовалось просто отправиться в то время, когда Риддл заканчивал Хогвартс, и отыскать следы диадемы — если она не ошиблась, и они вообще были. Если нет, то идти дальше — в годы работы Риддла у Боргина, или в годы первой войны, когда был жив Регулус Блэк. Волдеморт оставил дневник на хранение Малфоям, позаимствовал домовика у Блэков. Ниточки, ведущие к остальным хоркруксам, так или иначе можно было поймать через Пожирателей.

Просто попасть в нужное время…

— Так вот почему именно сорок четвертый, — прошептала Айрис, опуская руку.

Последний год Риддла в Хогвартсе. Последний его шанс найти следы диадемы в школе, ведь вряд ли он поручил поиск реликвии кому-то из Пожирателей: слишком ценным в риддловских глазах было сокровище.

Теперь и подсказка из письма была не нужна.

— Спасибо, Гермиона! — Айрис вскочила на ноги, больно стукнувшись бедром о столешницу. Стол дернулся, горячий чай расплескался, попав на тосты. — Теперь я знаю, что мне делать.

— Не дать нам позавтракать? — Рон недовольно подул на ошпаренный палец.

— Айрис, куда ты? — Гермиона обеспокоенно дернулась в ее сторону.

— В банк, — Айрис слегка притормозила у дверей. — Волдеморт уже захватил Министерство, и теперь вопрос времени, когда он подомнет под себя все магическое общество. Понимаете? Вопрос времени. Чем дольше мы тут сидим, я тут сижу, тем дальше заходит Волдеморт. Но теперь, когда я знаю, что мне делать, я не намерена терять ни секунды. Я иду за хронографом.

 

Косой переулок изменился так, что теперь сложно было найти различия между ним и Лютным. Серый, как будто весь выцветший, он угнетал. У половины магазинчиков были заперты двери и закрыты ставнями окна. Если ставней не было, то окна просто заколачивались, косо, небрежно. Большинство вывесок и цветных плакатов тоже сорвали. Закрылись кафе Фортескью, мастерская Олливандера, ателье Малкин, лавка близнецов Уизли — последнюю вообще разгромили.

Айрис помнила, что уже год назад террор Волдеморта коснулся многих магазинов, а волшебники, вынужденные посетить переулок, старались поскорее разделаться со своими делами, поминутно с опаской оглядываясь по сторонам. Теперь же она шла по аллее практически в гордом одиночестве, едва сдерживая выражение ужаса, так и стремящееся появиться на лице, а ветер под ноги бросал ей страницы газет и старые объявления о розыске Пожирателей. Редкие маги, что встречались ей по пути, горбились, жались к стенам и сжимали палочки судорожным хватом.

Айрис тоже стискивала так свою — в кармане мантии.

На Айрис смотрели — быстро, испуганно, исподтишка, словно взгляды куда-то, кроме как под ноги, были запрещены. Словно боялись и ждали удара. В горле горчило, но Айрис понимала людей. Сама в каждого вглядывалась: а вдруг Пожиратель? А вдруг сейчас из-за угла кто-то заорет «тут Поттер, держи ее!» или вылетит луч заклинания?

Но, конечно, ее не узнавали и заклятиями в нее не кидались. Гермиона не позволила ей аппарировать из дома на Гриммо без какого-то плана, неподготовленной и в одиночку.

Оборотное у них было из запасов Муди — спасибо Гермионе, которая втайне забрала остатки зелья. Теперь у Айрис и Рона, который шел позади, страхуя ее, была совсем другая внешность — высокой и худосочной шатенки с тремя родинками на лице и низкого и пухлого блондина с клиновидной жиденькой бородкой.

Уже перед Гринготтсом Айрис чуть притормозила, оглянулась. Рон свернул в аптеку, из окон которой хорошо просматривался вход в банк. Айрис расслабила пальцы, выпустила палочку и проверила в кармане фальшивый галлеон. Он был единственным способом дать Рону знать, если что пойдет не так.

Нервничая все сильнее, до тошноты, Айрис переступила через порог.

Гринготтс работал так, словно ничего не произошло. Гоблинов не касались дела волшебников. Айрис чуть скривилась. Да, маги и гоблины веками воевали друг с другом — и боев было столько, что хватило на пять лет изучения истории в Хогвартсе. Но ведь Волдеморт рано или поздно и до них доберется. Неужели даже перед лицом общего врага нельзя было объединиться с волшебниками?

Политика банка казалось глупостью и раздражала, как раздражал запихивающий голову в песок Фадж. Вздохнув, Айрис прошла к ближайшему свободному гоблину.

— Здравствуйте. Я хотела бы посетить сейф Аристы Суон. Вот ключ.

Внутренне обмирая, она выложила на стойку золотой ключик, полученный из письма. Рон уверял, что для посещения чужого сейфа достаточно предъявить ключ — именно так Молли Уизли брала деньги для Айрис.

Гоблин действительно не стал задавать лишних вопросов. Он взял ключ и ненадолго углубился в свои записи.

— Номер сейфа?

— Эм… — растерялась Айрис. — Я не знаю.

Гоблин ничуть не удивился.

— Ожидайте, — кивнул он и исчез из поля зрения.

Айрис нервно вцепилась в полированную стойку — в ней, как в зеркале, отражались раззолоченные разлапистые люстры. Интересно, а сверкающие радугой камни них — это хрусталь или какие-нибудь лепреконские бриллианты? Мерлин, что за чушь в голову лезет… Но Гринготтс буквально выпячивал свое богатство, и если при первом посещении сияние и роскошь лишили Айрис дара речи, то теперь вызывали неприязнь. А может, дело было в контрасте с тем, как выглядел Косой переулок?

Ну где же этот гоблин, провалился сквозь надраенный паркет, что ли?

— Добрый день, мисс, — неожиданно раздался за спиной прохладный мужской голос, и Айрис, вздрогнув всем телом, резко обернулась, врезалась лопатками в высокую стойку и почти выдернула из кармана палочку. Рука застряла на полпути, сердце подскочило куда-то к горлу.

В паре шагов от Айрис стоял высокий мужчина с тяжелыми, грубоватыми чертами лица. Очень знакомый мужчина.

Яксли, вспомнила она, напряженно прищуриваясь. Пожиратель Смерти, один из приближенных к Волдеморту. Она не раз видела его лицо в своих видениях.

Взгляд непроизвольно забегал по залу, выискивая других Пожирателей. Неужели один? Пальцы стиснули палочку до ломоты, но Айрис подавила инстинктивное желание ударить Яксли каким-нибудь проклятием и сбежать.

— Здравствуйте? — сглотнула она и отлепилась от стойки. Зачем Яксли подошел, что ему нужно?

— Я вас напугал? — льдистый взгляд Яксли впился в Айрис, словно желая распотрошить. От него точно не ускользнули ни испуг, ни в последний момент остановленная рука с палочкой.

Он насторожился.

Айрис обругала себя последними словами. Ну что она за дура, как она могла потерять бдительность? Повела себя так, что разве что объявления «я враг Пожирателей» не хватало! Для всех Яксли был добропорядочным человеком. Правду о нем знал только Орден Феникса, и только у его членов были основания хвататься за палочку в его присутствии.

— Вы подошли со спины, — пробормотала Айрис, понимая, насколько жалко выглядит подобное оправдание. — Я не ожидала…

— О, прошу прощения, — протянул Яксли и выжидательно на нее уставился.

Айрис почувствовала, как ее спина покрывается испариной. Где этот гоблин застрял? Еще немного, и ей придется бежать, забыв и про ключ, и про хронограф!

— Вы что-то хотели, мистер?..

— Яксли, — галантно представился он, но в его голосе ни на йоту не прибавилось ни теплоты, ни эмоций. — Ничего особенного. Мне просто стало интересно, что за очаровательная леди прошла мимо меня. Я вас раньше не видел.

Интереса в его холодных глазах тоже не было. Яксли зацепился за незнакомое лицо и наверняка решил выяснить, кто она, откуда, какой статус крови, насколько лояльна новому правительству.

— Я недавно в Англии и скоро ее покину, — заставила себя улыбнуться Айрис. — Прибыла, чтобы разобраться с наследством покойной бабушки.

И перевела дыхание. Вранье вышло достаточно гладким, а главное — она намекнула, что у нее была бабушка-колдунья, поэтому грязнокровкой она быть не может, и вообще она залетная птица, которая скоро исчезнет с английских земель. Ничего, заслуживающего внимания.

— У вас прекрасный английский, — продолжал пугать безжизненными комплиментами Яксли. С такими интонациями эпитафии зачитывали, а не льстили. — Как ваше имя?

Ой-ей. Что придумать, чтобы не вызвать еще больше подозрений?

— Эм, — в голове, как назло, было абсолютно пусто. Айрис бросила еще один панический взгляд на стойку, и имя всплыло само по себе. — Меня зовут Ариста Суон.

И тут же поняла, какой промах совершила. Это было имя человека, открывшего сейф в Гринготтсе полвека назад!

И тут — наконец-то! — над стойкой вновь выросла скрюченная фигура гоблина.

— Прошу за мной, мисс Суон, — сухо проскрежетал он, и Айрис, быстро пробормотав извинения, отвернулась от Яксли и поспешила вслед за хранителем хранилищ.

Кажется, дела у нее были плохи. Айрис запретила себе оглядываться, но почти не сомневалась, что Яксли смотрит ей в спину. От тяжелого, недоброго взгляда немел затылок. Вот сейчас Яксли догадается, с кем говорил, и между лопаток Айрис прилетит оглушающее или парализующее. Или что похуже.

От напряжения в ожидании удара сводило все тело, и шла Айрис как кукла на шарнирах. Лишь когда гоблин провел ее в темный туннель к тележкам и между ней и Яксли выросла толстенная стена, ее немного отпустило.

А если Яксли решит продолжить знакомство и дождется Айрис на выходе из банка? А если он все же не один?

Надо предупреждать Рона!

Усевшись в тележку, Айрис выудила фальшивый галлеон из мантии и оставила послание «Яксли здесь». Хотелось бы написать больше, но ребро монеты не вмещало развернутые тексты, да и привлекать внимание гоблина Айрис опасалась.

Оставалось лишь надеяться, что Рон успеет убраться из Косого переулка, не попавшись на глаза Пожирателям, сколько бы их тут ни было.

Поездка до сейфа прошла без приключений и вообще оказалась не в пример короткой. Хранилище Поттеров находилось ниже, это Айрис поняла, даже не ориентируясь в гоблинском лабиринте. Сейф — небольшая комнатка — был пуст, не считая накрытого коричневой тряпкой предмета в центре. Айрис осторожно приблизилась к нему и коснулась ткани. Пробежавшие искры намекнули о наличии чар, и Айрис, поздно подумав, что предмет мог быть заклят, отдернула руку.

Ничего не случилось. По-видимому, чары, наложенные на ткань, были всего лишь чарами идентификации. Зачем они были нужны, Айрис не поняла, но на всякий случай взмахнула палочкой, шепча под нос подряд опознавательные заклинания, какие знала.

И снова ничего. Других заклятий ни на тряпке, ни вокруг предмета не было. Айрис с некоторым трепетом вновь коснулась ткани и хотела уже ее сдернуть, как краем глаза уловила движение. Гоблин.

Он не мигая смотрел на Айрис и хронограф, чуть скалился, и на его морде Айрис отчетливо уловила любопытство и жадность. Но разве хранители хранилищ не знали, что лежит в сейфах? Вот уж вряд ли. Откуда такое внимание?

Айрис чуть замялась, и тут фальшивый галлеон в кармане накалился, обжигая сквозь два слоя ткани. Рон!

Резко стало не до размышлений. Айрис выхватила палочку, подняла хронограф в воздух левиосой и прямо так, в ткани-чехле, запихала его в безразмерную сумочку Гермионы.

— Возвращаемся, — поторопила безобразно ухмыляющегося гоблина Айрис и первая запрыгнула в тележку. Нащупала в кармане галлеон и прочла сообщение, пока гоблин запирал сейф.

«Меня заметили, уходи одна».

Сердце упало в пятки. Уходи одна?! Да за кого Рон ее принимает!

А гоблин переставлял свои короткие ножки медленно-медленно…

— Вы намерены продолжить контракт с Гринготтсом об аренде сейфа? — спросил он, садясь в тележку.

— Что? А, нет, — она хотела наружу, к Рону. Воображение уже нарисовало десяток Пожирателей, окруживших его. У этих тележек есть более высокая скорость?

— Вам нужно будет подписать договор о расторжении, — проскрипел гоблин, когда свист в ушах затих, а в туннеле впереди забрезжил дневной свет.

— Позже, — отмахнулась Айрис, не вникая, что от нее хотят, и вскочила на ноги. Тележка опасно закачалась.

На пол, наступив на борт, Айрис спрыгнула, не дожидаясь остановки, и сразу бросилась на выход. Гоблин что-то крикнул вслед, на что она машинально ответила «потом!». Сумочку за спину, палочку на изготовку, открыть массивные двери банка ударом плеча, наваливаясь всем телом…

После тьмы тоннелей и сумрака главного зала банка свет улицы резью ударил по глазам. Айрис проморгалась и бешено заозиралась.

Рон с загнанным видом стоял у лавки Олливандера, мантия порвана, в кулаке палочка, дыхание такое тяжелое, что с расстояния было видно, как ходит ходуном грудная клетка. Яксли возвышался над ним, белый от злости, его палочка упиралась в кадык Рона.

Еще секунда, и Айрис поняла, почему Рон не отвечал — Яксли уже его сковал. Гермиона велела не привлекать внимание, но… да к черту все!

Айрис почти слетела со ступеней, на бегу посылая в Яксли разоружающее и оглушающее. Рона перекосило: с таким зверским выражением лица он точно мысленно орал «я велел валить отсюда!».

Яксли успел заметить Айрис и от ее заклятий увернулся. Но он выпустил из-под прицела Рона, в которого она немедленно кинула невербальную финиту.

— Орден Феникса, да? — осклабился Яксли и напал. Айрис едва успела выставить щит, как ее отнесло на витрину ближайшего магазина. Зачарованные стекла выдержали этот удар, но Яксли вывел палочкой петлю, Айрис, уворачиваясь, упала на землю, и второй луч разнес окна в мелкие осколки, острым дождем осыпавшиеся на мостовую.

Яксли прицелился третий раз и внезапно осел на землю — вернувший подвижность Рон ударил ступефаем ему в спину.

— Бежим! — заорал он.

Айрис, поднимаясь с колен по впивающимся в кожу осколкам, протянула Рону руку, тот схватил ее и стремительно аппарировал прочь.

 

В гостиной стояла напряженная тишина. Мебель была сдвинута к стенам, в центре комнаты остался только журнальный столик, на котором теперь покоился хронограф.

Он был похож на ящик или сундучок, окованный золотыми рунами. Каждая его грань, кроме днища, имела свой циферблат, не имеющий ничего общего с привычными часами, а на верхней его стороне помимо прочего было закреплено нечто, похожее на криптограф.

— И как он работает? — наконец отмер Рон. Он вернул свою внешность, но не цвет лица, и веснушки казались ярче обычного на бледной коже.

— Здесь все написано, — Гермиона взяла в руки книгу-дневник путешественников во времени и начала листать страницы. Ее пальцы все еще подрагивали после пересказа событий в Косом. — В самом начале, после истории создания первого хронографа и первых испытаний.

Им всем потребовалось не менее получаса, чтобы прийти в себя. Гермиона прямо в процессе нотаций убрала с тела Рона ссадины и гематомы, полученные в бою с Яксли, и залечила порезы на ладонях Айрис. И теперь наконец черед дошел до первопричины сегодняшних событий.

Айрис медленно обошла хронограф со всех сторон, невесомо касаясь пальцами его поверхности. Цель была ясна, но оставалось столько нерешенных мелких деталей…

— Сейчас это неважно, — Айрис отдернула пальцы и повернулась к друзьям. — Меня волнует другое. Вот я оказалась в прошлом, в сорок четвертом году. И? Что дальше?

Гермиона и Рон переглянулись и уставились на Айрис.

— Моя внешность, не буду же я светить шрамом. Новое имя, еще биография нужна, не может же человек появиться из ниоткуда. Нужно хоть в общих чертах придумать семнадцать лет жизни… Как мне вообще поступить в Хогвартс сразу на седьмой курс? Преподавателем меня вряд ли возьмут, для этого нужны результаты Ж.А.Б.А., а у меня в том времени даже С.О.В. не будет…

Айрис замолчала.

— Я тоже думала об этом, — начала Гермиона, — и считаю, что тебе следует обратиться за помощью к профессору Дамблдору. Он ведь передал тебе письмо, а значит, он был в курсе того, кто ты. Я уверена, он придумает, как тебе попасть в Хогвартс.

— Некоторые волшебники учатся дома, хотя, по мне, это скука смертная, — подхватил Рон. — Они сдают экзамены в Министерстве. Так что ты всегда можешь сказать, что училась на дому.

— Если эту версию подтвердит профессор Дамблдор, то вопросов к тебе почти не будет.

— А имя? Внешность? Семья?

— Внешность можно изменить двумя способами: при помощи Оборотного или чарами. Но Оборотного у нас уже мало осталось, — Гермиона выудила из своей сумочки флягу и показала остатки зелья. Фляга на кватру⁽¹⁾ была заполнена хорошо если на треть.

Айрис представила, как ей придется каждый час глотать это мерзкой пойло, и энергично в протесте замахала руками.

— Нет уж, мой желудок отвалится через неделю. Не знаю, как Крауч сумел выдержать так год.

— Кремень мужик был, — закивал Рон. — Жаль, что Пожиратель.

На несколько секунд в гостиной повисла неловкая тишина. К Краучу, вопреки всему, никак не получалось относиться так, как к остальным Пожирателям. Для Айрис он так и остался лучшим учителем Защиты от темных искусств, затмив даже Люпина. И благодарность за тот год, за упрямство, с каким он раз за разом учил ее сопротивляться Империусу, за поставленный боевой хват, чтобы не вышибли палочку в бою, за дельные советы — эта благодарность оказалась сильнее ненависти к пожирательскому прошлому, к метке на руке, к подброшенному в турнирный кубок имени.

Крауч просто предал доверие Айрис и швырнул ее в ноги Волдеморта, а она не смогла ни разозлиться, ни возненавидеть. Внутри было горько от сожалений.

Жаль, что Пожиратель.

— Кхм… — кашлянула Гермиона. — Тогда остаются чары. В высшей трансфигурации есть раздел, который отвечает за изменение внешности человека. Мы в прошлом году начинали проходить преобразование отдельных частей тела, надеюсь, вы это еще помните?

Айрис выкинула из головы Крауча и воскресила в памяти, как пыталась наколдовать Рону вместо носа клюв. Да, это она еще помнила.

— В этом году мы должны были закончить тему, но… — Гермиона запнулась. Да, но на седьмом курсе в Хогвартсе в этом году их не будет. — Я взяла учебники, научу тебя. С именем сложнее. Да, у нас есть «Ариста Суон» из письма, но нет ни одной причины, по которой тебя должны звать так. По законам времени твое письмо не может быть причиной.

— Фамилию кого-то из чистокровных брать нельзя, — поддержал Рон. — Все чистокровные связаны между собой, кто-то точно решит, что ты — чья-то родня. Ну и… сама понимаешь.

Айрис понимала.

— Побуду магглорожденной, — пожала она плечами. — Родителями Гермионы никто не интересовался.

— Нельзя! — возразил Рон. — Ты сама подумай: ты же будешь с домашнего обучения. А магглорожденные все учатся в школах.

— Точно… Значит, буду полукровкой. Меньше врать придется.

— Ага. Скажешь, что отец из магглов, ты его не знаешь, а мать чистокровная, она и настояла на обучении дома, — широко улыбнулся Рон, довольный придуманной легендой.

А Айрис передернуло. Отец из магглов, мать чистокровная.

— Лучше уж я магглорожденной представилась бы, — пробормотала она, вспомнив слова Дамблдора о том, что Волдеморт выбрал именно ее в качестве ребенка пророчества из-за глупого сходства между ними. Предпочел полукровку чистокровному.

— Не говори ерунды, — одернула ее Гермиона. — Это опасно. Вообще, мне не по душе говорить такое, но для тебя было бы лучше, если бы ты представилась чистокровной. Да, я знаю, это невозможно. Чистокровных семей в Англии не слишком много, все они друг друга знают, состоят в родстве, а у тебя ни родни, ни знакомых.

— Это не ерунда! — вспылила Айрис. — Почему я вообще должна волноваться о дурацком «статусе крови»?

— Потому что ты отправляешься в прошлое не воевать. Если ты хочешь что-то узнать от человека, ты не должна быть ему врагом. И вообще, было бы идеально, окажись ты на Слизерине…

— Ты что такое говоришь? — округлил глаза Рон. Айрис поморщилась, чувствуя, как начинает колоть шрам. — Учиться со слизнями?

— Да, Рон. Так больше шансов узнать нужную нам информацию.

— Гермиона, как ты себе это представляешь? Учиться на том факультете, где у Риддла практически неограниченная власть? — боль в шраме усиливалась, терпеть ее становилось все сложнее.

— Он не посмеет ничего тебе сделать в стенах Хогвартса.

— Он в этих стенах Миртл убил, очнись!

— Ну, хорошо! Моя идея плоха. Что предлагаешь ты? — Гермиона уперла руки в бока.

Айрис закрыла глаза, чувствуя, как ее наполняет чужая ярость.

— Я… извини, — сдерживаться больше не было сил, и она вылетела за дверь.

Накрыло ее в коридоре. Она вновь была в теле Темного Лорда, смотрела его глазами, говорила его голосом. И она была в гневе.

— Crucio! — она направила свою палочку на лежащего у ее ног Яксли. Все вокруг тонуло в темноте, и только Яксли на полу выделялся светлым пятном.

— Это был член Ордена Феникса под Оборотным, Корбан, — заговорила она вкрадчивым тоном, отменив пытку. — И ты упустил его.

— Прошу прощения, мой Лорд. Этого больше не повторится, — прохрипел Яксли, не смея поднять на нее взгляд.

— Не сомневаюсь, — она ласкающе провела пальцами по палочке. — В твоих воспоминаниях я видел еще и женщину. Кто она?

— Она представилась как Ариста Суон, мой Лорд…

— Повтори! — все самообладание мгновенно слетело с нее, и она подалась вперед со своего трона. Это имя…

— Ариста Суон, мой Лорд, — Яксли затрясло, он уже понял, что допустил еще одну ошибку и теперь готовился принять за нее наказание.

— Невозможно, — прошептала она, ощущая нечто, похожее на…

Айрис вылетела из сознания Лорда и сползла на пол, откидывая голову назад и прислоняясь затылком к стене. Дыхание было тяжелым, все тело сотрясала дрожь, сердце колотилось как бешеное.

Мерлин, она как знала, что ничего хорошего от встречи с Яксли ждать не придется, как в воду глядела.

И те последние эмоции Лорда, что она уловила… это были не гнев, не ненависть, не страх. Потрясение, неверие, желание немедленно узнать о ней все и…

Да. Больше всего это было похоже на душевную боль, но у Волдеморта и души-то уже не было, чтобы болеть. Да и вряд ли ему знакомо это чувство вообще.

Тогда что это было?

— Айрис? — Рон осторожно тронул ее плечо. — Опять он?

Айрис даже отвечать не стала, устало прикрыв глаза.

— Но этого не должно уже быть, — донесся до нее напряженный голос Гермионы. Пару секунд до нее доходил смысл сказанного, а потом Айрис резко выпрямилась и посмотрела на нее.

— Что значит — не должно?

— После первого же путешествия в прошлое все tempus viator приобретают что-то вроде ментального щита. Считают, что это стихийно возникающее подобие защиты, чтобы будущее оставалось тайной даже для сильных легилиментов.

— Но я по-прежнему продолжаю проваливаться в сознание Волдеморта.

— Вот это меня и настораживает!

Айрис опять прислонилась гудящей головой к стене. Будь у нее ментальные щиты, связь с Волдемортом была бы заблокирована. Значит, вопреки всем правилам, щитов у нее не было.

— И здесь отличилась, — зло выдохнула она и ударила кулаком по стене.

«Для вас правила не писаны, Поттер?» — воскрес в памяти ненавистный голос Снейпа.

— Ты что-то серьезное видела? Что-то насчет Ордена? Он что-то планирует? — Рон помог ей встать, забрасывая вопросами.

— Нет, Рон. Все в порядке, расслабься. Он просто… наказывал Яксли за наш побег.

Она промолчала об остальном, но в голове все еще звучал высокий, холодный голос, в каком-то необъяснимом волнении приказывающий: «Повтори!».

 

Следующая пара дней слилась для нее в одну бесконечную вереницу часов, наполненных спорами, планированием, снова спорами, лекциями Гермионы и опять спорами.

Это походило на стихийное бедствие. Даже такая банальная вещь, как новая внешность Айрис, сумела вызвать затяжную дискуссию.

Айрис плохо спала, плохо ела. Дурные предчувствия изводили ее, заставляя стискивать зубы, сжимать кулаки, унимая нервную дрожь.

Она боялась. Не Риддла, нет, а того, что ждет ее в прошлом. Она страшилась ошибок, что могла наделать в сорок четвертом году.

Страшилась неизвестности.

Пятого августа Айрис хлопнула ладонью по столу и заявила, что отправляется.

— Я больше не могу! У меня такое чувство, что и через десять лет не буду готова к этому путешествию. Не вижу смысла тянуть дальше.

— Но мы почти не подготовились, — попыталась возразить Гермиона. — У тебя даже имени нет!

Ариста Суон существовала в письме и в запасном плане, но Гермиона была убеждена, что имя взялось не из письма, как и ответ на вопрос, зачем Айрис именно в сорок четвертый. Но за двое суток никто из них троих не придумал ничего умнее, чем обратиться за помощью к Дамблдору.

— Он же все равно все знал, так ведь? — сказал в один из моментов Рон. — Ему лучше нас известно, кем можно прикинуться и какое имя взять.

Ни имени, ни легенды, ни уверенности. Только родная палочка, остатки денег с прошлого года — в Гринготтс в собственный сейф Айрис соваться пока не рискнула, — успешно выученная трансфигурация внешности и оголенные нервы.

— Ох, что-то мне нехорошо, — прошептала Гермиона и вцепилась в локоть Рона. Рон неловко похлопал ее по руке.

Айрис тоже шатало, а ноги почти подкашивались. И хорошо, что она не завтракала… Нужно было переодеться, взять сумочку — Гермиона зачаровала вторую для Айрис. Выпить успокоительного, лишним точно не будет.

Подрагивающей рукой Айрис установила на хронографе «1.7.1944», а затем перевела стрелки циферблата недель на единицу. Остальные стояли на нулях.

Ровно неделя — вот срок, на который она отправлялась в прошлое на первый раз.

Когда большие напольные часы в гостиной пробили полдень, Айрис положила ладонь на верхнюю грань хронографа, мгновенно ощутив несколько неприятных уколов. Артефакт напитался кровью путешественницы во времени и вспыхнул жутким голубым светом.

— Удачи, — одними губами шепнула Гермиона, судорожно сжимавшая от волнения руку Рона. Тот выглядел бледнее обычного, но тоже кивнул, подбадривая.

Айрис глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Свечение разрасталось, а вместе с ним росла и концентрация магии времени.

Пока, наконец, яркая вспышка не унесла ее в прошлое.

В сорок четвертый год.

---

1) 1 кватра = 2 пинты или 1,1365 л (англ. система мер объема жидкостей)

Вернуться к тексту