Грозный сэр Макс в Хогвартсе (джен)

Об этом человеке известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел — неизвестно.

Марк Твен

Авроры появились возле меня как по волшебству. Я немедленно всучил им изрядно ослабевшего от потери крови Хвоста и труп Темного Лорда, произнес проникновенно:

— Вы очень вовремя, ребята! Я уже запарился держать этих красавцев.

Авроры переглянулись со странным выражением. Один из них, прочистив горло, неуверенно проговорил:

— Мистер Поттер, мы вынуждены вас задержать до выяснения обстоятельств.

— Думали, и теперь сумеете выйти сухим из воды? — донеслась от преподавательского стола злорадная реплика. Я растерянно обернулся. Разумеется, это говорила Амбридж — а кто же еще? — Все видели, как вы приволокли сюда этих несчастных — я давно подозревала, что с вами что-то не так, но и помыслить не могла, что речь идет о полном помешательстве! Притащить в Большой зал своих очередных жертв? Должно быть, вы уже совершенно сошли с ума, Поттер! — не унималась эта удивительная женщина.

— Гарри — не преступник! — громко возразил кто-то за гриффиндорским столом. Ученики зашумели, торопясь высказать свое мнение о происходящем.

Я как-то против воли скосил глаза на Дамблдора — по привычке, не иначе. Тот едва заметно мне кивнул. Видимо, считал, что мне не следует вступать в открытый конфликт с представителями власти. Можно подумать, я собирался! Что я, хулиган какой-нибудь?!

Я широко улыбнулся пришедшим меня арестовывать аврорам:

— Полностью вверяю себя в ваши руки!

Авроры ощутимо расслабились и даже слегка заулыбались в ответ. Странно, и почему это они так нервничали перед арестом простого школьника? Ведь в их глазах я должен был оставаться всего лишь Гарри Поттером, пареньком примечательным, но не особенно устрашающим?

Я пожал плечами. Неужели у меня и в этом мире уже успела сложиться такая жуткая репутация? Но я ведь ничего особенного не сделал! Ну, арестовал самолично Людо Бегмена, когда тот пришел меня похищать. Ну, разрушил случайно поселение русалок. И теперь вот неожиданно появился посреди Большого зала с одним трупом и одним полутрупом в охапке... И стоило ли из-за подобных мелочей так уж нервничать?

* * *

Я успел за свою жизнь поучаствовать в достаточном количестве допросов. Но, кажется, впервые оказался в роли допрашиваемого — раньше я сам задавал вопросы или, на худой конец, слушал, как это делают другие.

Оказалось, быть подозреваемым довольно скучно. Уж на что я люблю поболтать, но даже меня утомили эти грешные вопросы, повторявшиеся по кругу снова и снова. Когда меня в восьмой раз попросили рассказать, как именно я оказался на том кладбище, я не выдержал:

— Честное слово, уважаемые, за то время, пока мы тут с вами мило беседуем, у меня не появилось никакой новой информации! Я как раньше не знал, что за силы меня выдернули из леса на границе Хогвартса, так и сейчас не знаю. Полагаю, что это была магия, да только такой ответ мало что объясняет, верно?

Я, разумеется, не стал сдавать профессора Снейпа, тишком подложившего мне портал в карман. По моей версии, я переместился в пространстве внезапно и совершенно для себя неожиданно — а что, могло случиться и так, если бы Северус не счел своим долгом меня сначала предупредить.

Зато в остальном я придерживался истины. Сдал с потрохами Риту — все равно она скоро напишет свою очередную статью о происшедшем, если еще не написала... Глупо отпираться, что она там была. Да я не особенно и верил в свои способности изобрести правдоподобную версию происшедшего, в которой не фигурировала бы мисс Скиттер.

— Мистер Поттер, отвечайте на вопрос, — скучающим тоном велел допрашивавший меня аврор. Один из трех, если быть точным. Второй тщательно фиксировал весь тот бред, что я нес — видимо, самопишущие перья аврорам не полагались. Третий успокаивающим тоном проговорил:

— Мы всего лишь пытаемся понять, что произошло. Видите ли, ваш рассказ кажется довольно...

Аврор замялся, подбирая слово.

— Удивительным, — закончил он наконец, откидываясь на спинку кресла. На вид оно представлялось мне очень удобным — уж во всяком случае, более удобным, чем моя скрипучая колченогая табуретка!

— "Удивительным"?! — фыркнул его коллега. — Да моя пятилетняя дочка врет более складно, чем этот парень! Подумать только, просто взял и перенесся на кладбище, сам не знает, как и почему! А там на него тут же напали зловещие темные маги. Прокляли, связали бедного и собирались принести в жертву. И только случайно проходившая мимо Рита Скиттер спасла горемычного... Не хочется признавать, но в кои-то веки эта жаба Амбридж оказалась права — это же совершенно чокнутый тип!

— Ой, можно подумать! — обиделся я. — В жизни случаются и более невероятные вещи!

Мне уже совершенно не хотелось разговаривать с этими ребятами. Зачем, если они заранее настроились не верить ни одному моему слову?

Помучившись еще полчаса с попытками вытащить из меня что-то, больше соответствующее их представлениям о реальности, авроры перешли к угрозам. Надо сказать, атмосфера мрачной комнатушки без окон с подозрительными темными пятнами на дощатом полу, где проходил допрос, этому весьма способствовала.

— Не хотите, значит, сотрудничать со следствием? — зловеще спросил один.

— Мы все равно все узнаем, — укоризненно добавил второй. — Как только получим разрешение на применение веритасерума. Вы ведь знаете, что такое веритасерум? Под действием этого зелья еще никому не удавалось солгать!

Я пожал плечами:

— Не понимаю, зачем мы вообще теряем время? Напоите меня этим зельем — и дело с концом!

— Думаете, вас не станут допрашивать с веритасерумом, раз вы несовершеннолетний? — по-своему поняли мое спокойствие авроры. — Да, ваш возраст создает определенные трудности... Нам нужно разрешение вашего опекуна. Но это — вопрос вполне решаемый.

Я не знал в точности, кто является опекуном Гарри Поттера. Должно быть, тетка, у которой он жил летом? Или, может, этот его темпераментный крестный, умевший превращаться в пса?

Я очень надеялся, что этот самый опекун, кем бы он ни был, не станет упрямиться и даст аврорам разрешение на этот их грешный веритасерум. Хотелось бы поскорее доказать этим господам, что я говорю чистую правду.

— А пока мы получаем разрешение, вам придется посидеть в камере, — зловещим тоном продолжал меня запугивать один из авроров.

Внезапно вмешался тот, кто вел запись нашей беседы. До того он молчал, усердно конспектируя нашу болтовню. Даже кончик языка от усердия высунул, бедолага.

Теперь он, однако, заговорил. Сухим скрипучим голосом он возвестил:

— Амбридж распорядилась на время следствия посадить этого молодого человека в Азкабан.

Я даже рот от изумления открыл. Ведущие допрос авроры растерянно переглянулись. Один из них попытался было возразить:

— Но это же нарушение проце...

— Камеры Аврората переполнены, — оборвал его секретарь равнодушно.

— Лучше бы вам рассказать все сейчас, — с уже неподдельным сочувствием обратился ко мне третий аврор.

— Я уже десять раз все рассказал! — сердито ответил я.

Я был уверен, что все это — лишь досадное недоразумение. Позже авроры приведут в чувство и допросят обессилевшего сейчас от потери крови Хвоста. Прочитают новую статью Риты Скиттер, расспросят эту неугомонную леди. Наконец, обследуют кладбище, изучат останки Темного Лорда... Во всем разберутся и поймут, что я говорил правду!

"Досадное недоразумение!" — продолжал успокаивать я себя, когда утлая лодочка везла меня в сопровождении пары авроров по холодным морским волнам.

"Во всем разберутся!" — повторял я, когда меня вели по полуразрушенной каменной лестнице магической тюрьмы, вселявшей в людей ужас одним своим названием.

"Поймут, что я говорю правду!" — мысленно вопил я, пока меня запирали в камере.

А потом я остался один посреди тесной сырой комнатушки. И все успокаивающие мысли как-то разом закончились.

— Вот это ты попал, парень! — испуганно сказал я вслух и сел прямо на холодный каменный пол. Обхватил колени руками и пригорюнился.

* * *

Долго предаваться унынию — не мой стиль. Не прошло и четверти часа, как я уже с любопытством оглядывался, изучал корявые надписи на стенах, процарапанные прямо на шершавых камнях чем-то острым.

Большей частью это были имена, целая вязь из имен, кличек, фамилий — зачастую, на удивление знакомых. Некоторые из учеников Хогвартса, с которыми я был знаком, носили те же фамилии. Попадались и более оригинальные записи. Под самым потолком я разобрал в неверном утреннем свете корявое "Хочется Жить!"

Я одобрительно покачал головой. Конечно, я не знал, кто и зачем нацарапал эту надпись, наверняка потратив на это много времени и сил. Но мне заочно нравился этот жизнелюбивый парень. Или, может быть, леди?

Закончив изучать послания от предыдущих сидельцев, я подошел к двери — или, вернее, к зарешеченному проему, ее заменявшему. Напротив выхода из моей камеры была стена. Но, как подсказывала мне элементарная логика, где-то поблизости наверняка находились и другие камеры. Я просто не мог не попытаться докричаться до их обитателей — иногда я чертовски общительный парень, что верно, то верно.

— Эй! — призывно проговорил я в пустоту. Пустота закашляла, закхекала — звук шел откуда-то сбоку. Воодушевленный относительным успехом, я поспешил добавить:

— Как вас зовут?

— Новенький? — вместо ответа спросил хриплый голос откуда-то из полумрака.

— Ага, — подтвердил я.

— Заткнись, новенький!

— Вот и поговорили, — пробормотал я себе под нос и предпринял еще одну попытку наладить контакт. — Нет желания общаться?

В ответ мой невидимый собеседник издал нечто среднее между рычанием и стоном. А с другой стороны, неожиданно близко, я услышал:

— Тебе же сказали заткнуться!

Это произнес высокий женский голос, в котором отчетливо звенели истерические нотки.

Я не стал спорить. Если общественность не была расположена к общению, то и я навязываться не собирался.

Я продолжил обследование своей камеры — хотя, по сути, изучать тут было особенно нечего. Крошечное окошечко под потолком, через которое было видно кусочек быстро светлеющего неба, деревянная полка вместо кровати, напомнившая мне о стареньких плацкартных поездах, струйка воды, стекающая по стене в дырку в полу.

"Да, это вам не Холоми!" — пробормотал я себе под нос.

От дальнейшего исследования территории меня отвлек холод. Нет, вернее было бы сказать — Холод. Он пробирающим до костей туманом подполз откуда-то со спины, какой-то очень живой и целеустремленный. Я обхватил себя руками за плечи, обернулся и увидел у входа темную фигуру, кутавшуюся в рваную мантию с глубоким капюшоном.

— Так вот ты какой, дементор... — произнес я внезапно севшим голосом.

Я читал об этих жутких существах, питавшихся радостью. Тогда, в теплой хогвартской библиотеке, они казались мне персонажами страшной сказки. Теперь я мог с уверенностью заявить — никакие описания не передавали реального положения вещей. Просто потому, что описать это было невозможно.

Дементор просто неподвижно висел у решетки, а я ощущал, как десяток невидимых ледяных щупалец, повинуясь воле этого ужасающего существа, проникали прямо в мои внутренности. И теперь бесцеремонно копались там, периодически вытягивали что-то, выдергивали с мясом, буквально рвали меня на части. Только все это происходило не с моим телом, а... с моей душой, что ли?

Я заорал от боли и ужаса. Какая-то часть моего сознания уловила, что где-то вдалеке вот так орут и другие голоса — видимо, прочие заключенные этого отвратительного места тоже переживали сейчас что-то подобное.

Или, может, моя реакция на дементоров была индивидуальной?

Ощущения совсем не походили на описания из книг. Я вовсе не провалился в свои худшие воспоминания — напротив, голова моя была совершенно пуста.

Мне казалось, пытка длилась вечно. Но в какой-то момент я вдруг понял, что не хочу и не могу этого больше терпеть. Я разозлился, всерьез разозлился. В ответ на гнев по моему телу разлился жар, от солнечного сплетения вниз, вверх, в стороны. Я вдруг почувствовал себя сотканным из язычков незримого пламени, которое сжигает все на своем пути.

И пламя это в мгновения ока перекинулось на те невидимые щупальца, которыми дементор потрошил мою душу. Я увидел, как темная фигура в мантии отшатнулась от входа в мою камеру. А потом дементор заорал — во всяком случае, я решил тогда, что высокий вибрирующий звук, который он издал, был именно криком боли.

Меня охватил жестокий азарт. Я хотел, чтобы этому существу было больно. Еще больнее! Оно должно было ответить за то, что сделало со мной. Невидимое пламя, в которое я каким-то непостижимым образом превратился, загорелось еще жарче...

И дементор вдруг вспыхнул — вполне реально, пронзительным белым огнем. И уже через несколько мгновений осыпался на каменный пол горсткой пепла.

Наступила оглушительная тишина.

А потом я снова услышал вопли, сотни воплей. Это по всему Азкабану голосили соплеменники того красавца, которого я только что испепелил. Кажется, они мгновенно узнали о происшедшем. И это привело их в ужас.

Я заметил, что вскоре вопли стали удаляться — будто дементоры спешили оказаться на как можно большем расстоянии от места трагической кончины их собрата.

— Правильно, держитесь от меня подальше, я злой и страшный! — мстительно заявил я, ощущая, как постепенно гаснет во мне невидимое пламя.

— Дементоры ушли? — услышал я хриплый вопрос кого-то из своих соседей.

— Удрали, поджав хвосты! — гордо заявил я.

— Удрали! Удрали! Удрали! — экзальтированно принялась повторять дама, чей голос мне уже довелось услышать тем утром.

Мои соседи выражали свое ликование страстно и искренне, но недолго. Кажется, у бедолаг уже просто не оставалось сил на что-то большее. Или они сами до конца не верили, что бегство дементоров — не галлюцинация, порожденная их изломанной психикой, не знаю.

Я тоже чувствовал себя весьма утомленным — еще бы, денек получился тот еще! Так что я прилег на нары и мгновенно уснул.