Подобная Сильмариллу (гет)

Долгий мир прошел для меня быстро и закончился внезапно. Это была передышка, за время которой я почти уверила себя в том, что все и дальше будет так же спокойно и хорошо. Я желала, чтобы этот мир никогда не закончился. Если бы наступила война, мне снова пришлось бы горько терзаться. Когда-то я сказала Гортхауру, что я сделаю для него все. И все же боялась, что он может попросить нечто ужасное.

Я не видела новую войну, но я знаю, что она была по-настоящему страшной. Битва Внезапного Пламени унесла множество жизней. Битва Финголфина и Мелькора, единственная, которую я видела, была поразительной — ужасной, но одновременно вдохновляющей и прекрасной. Смерть дяди меня очень опечалила, но раненный Финголфином в ногу и поцарапанный орлами Мелькор не обрадовался бы этому, и я держала свое при себе.

В какой-то момент я осталась одна. Гортхаур уехал на войну, Мелькор был зол до предела, и я сходила с ума от страха. Я боялась поражения Темного Валы, ведь кто знает, как он бы отреагировал и что сделал бы Гортхауру, мне, всем вокруг? За возлюбленного я боялась не меньше. Майа нельзя убить, но развоплотить, покалечить, причинить боль можно. Конечно, я не сказала бы это Гортхауру, но я боялась за свою семью. Кто погибнет на этой войне следующим?

Вскоре Гортхаур отбил у Финрода крепость Минас Тирит, в которой мы впоследствии прожили несколько лет. Никогда не забуду пребывание в Тол-ин-Гаурхоте. Оно было недолгим, но именно эта часть моей жизни с Гортхауром запомнилась мне больше всего. Триумфальное прибытие и позорное возвращение, первая встреча эльфом за много лет и песенный поединок, прославившийся на всю Арду. Но Остров Оборотней запомнился мне не только этим.

— Я решил, что Гортхаур уже готов для самостоятельных дел, — заметил однажды немного воспрявший духом Мелькор. Кажется, ему удалось на время забыть битву с Финголфином. Темный Майа недавно вернулся в Ангбанд после взятия Минас Тирита. Туда нас и решил отправить Темный Вала. Одних, в компании только волков-оборотней и орков.

— Вы нас отсылаете, господин? — грустно спросила я. Мелькору это было приятно, да и мне не хотелось уезжать в замок, который ранее принадлежал брату. Правда, держаться подальше от разозленного Мелькора было бы неплохо.

— Не печалься, дорогая Сильмариэн, — ответил Вала. — При первой провинности я вас верну обратно. Так что не думаю, что вы там задержитесь.

Гортхаур немного побледнел, а я расплылась в улыбке, заметив, что вилка дрожит у меня в руке.

— Отдохнете пока от меня, — продолжил Мелькор. — Не забудь записать, если произойдет что-то важное, Сильмариэн. Гортхаур, работай над улучшением породы варгов. Жду результатов как можно скорее. Вы все поняли?

Мы закивали. Да, нас ожидал прекрасный отдых!

* * *

Мы прибыли в Минас Тирит днем. Несмотря на то, что крепость раньше принадлежала Финроду, я никогда не была в ней. Я осматривала просторные залы крепости, когда на небе сгустились тучи, и на Минас Тирит пала тьма. За годы в Ангбанде я привыкла к тьме, но для этого места она была явно внове.

— Ты сделаешь Минас Тирит ужасающе мрачным снаружи?

— Это место больше не будет называться Сторожевой Башней, — заявил Гортхаур. — Я нарекаю его Тол-ин-Гаурхот — Остров Оборотней!

За окном грянул гром. Гортхауру захотелось эффектного появления в новых владениях.

— А мне здесь нравится, — продолжил он уже менее важным тоном. — Конечно, непривычно, не как в Ангбанде, но все же и не совсем как в Валиноре. Неплохо. Пока менять внутри ничего не будем. Тут и так все держится на одном моем колдовстве.

Убранство нашего нового жилища было довольно простым, это все же была военная постройка, а не шикарный город, как Нарготронд.

— Все равно мы здесь ненадолго, — ответила я.

— Так скучаешь по Мелькору? — шутливо спросил Гортхаур.

Я натянуто улыбнулась. Мне здесь просто не нравилось. Еще недавно здесь жили мои родичи, и я чувствовала себя странно в этом месте. Так же странно я чувствовала себя, отправляясь на редкие прогулки в Хитлум во времена долгого мира. Окружив себя полным набором отводящих глаз заклятий, я рассматривала эльфов, здания Хитлума. Иногда видела старых знакомых, например Анариэль с двумя детьми и мужем, в котором я узнала слугу Финрода, сопровождающего меня в Дориат. Как бы мне хотелось, чтобы мне не пришлось чувствовать это в Нарготронде, Дориате!

— Просто необычно оказаться в новом месте после стольких лет в Ангбанде, — я улыбнулась Гортхауру, он пристально взглянул на меня, но промолчал. Мы продолжили осматривать довольно скромное убранство замка.

В одном из залов я заметила резной камин из белого камня. Он был, как и многое в крепости, довольно простой, незапоминающийся, и Гортхаур не обратил на него внимания, но я сразу кое-что вспомнила и поняла. В Валинорском доме Финарфина, отца Финрода был такой же камин, скрывающий потайную комнату. Не то, чтобы Финарфин считал, что в Валиноре придется от кого-то прятаться, даже от Мелькора. Но эта комната была, и мои двоюродные братья и сестра часто играли в ней. Однажды Артанис под строжайшим секретом показала ее и мне. И теперь, много лет спустя, увидев такой же камин в Минас Тирите, я загорелась желанием проверить, верна ли моя догадка.

Дождавшись, пока Гортхаур уедет из замка осматривать окрестности, я вернулась в комнату с камином. Тщательно проверив, не наблюдает ли за мной какой-нибудь излишне любопытный охранник, я просунула руку внутрь не горевшего очага и нажала внутри на один из камней. Часть стены рядом с камином сразу же отворила, открыв узкую лестницу вверх. Я начала подъем. Эта лестница была намного выше, чем лестница в доме Финарфина, и на ней было довольно пыльно. Я боялась представить, на что похож подол моего платья, которым я подмела уже все ступени.

Наконец подъем закончился. Я оказалась в маленькой комнате с одним единственным узким оконцем. Пыли и грязи здесь было меньше чем на лестнице — комнатой не так давно пользовались. В нашей потайной комнате в доме дяди Финарфина всегда было полно игр, книг и подушек, которыми мы радостно кидались в детстве. Позже комната хранила немало наших тайн нашей юности. Именно в той комнате я, волнуясь и млея, рассказывала Артанис о том, как мне впервые понравился юноша, а она вздыхала и держала меня за руку. Здесь же стояли только письменный стол со стулом, а к стене прислонили что-то похожее на картину, завернутую в белую ткань. Движимая любопытством, я сняла ткань, и мне в нос забралась пыль. Да, это была картина, прекрасный портрет! На меня смотрела прекрасная темноволосая и синеглазая девушка. Ее лицо было очень выразительным и умным, но в нем чувствовалась некая затаенная печаль. Это же та девушка, которую Финрод любил в Валиноре, но которая не пошла в Исход! Как же ее звали? Амариэ!

Я завернула портрет и поставила его на место. Как же Финрод любил ее! И до сих пор любит! Почему же она предпочла оставить его? Что произошло, что она не смогла покинуть родной дом? Я не знала. У меня защемило сердце, а в носу стало щипать не только от пыли.

Я подошла к письменному столу. На нем стояла чернильница с полузасохшими чернилами и несколько перьев. Открыв единственный ящик стола, я обнаружила толстую книгу в переплете из коричневой кожи. Открыв ее, я поняла, что это дневник Финрода. У меня перехватило дыхание. По-видимому, при отступлении в спешке брат не успел забрать дневник с собой. Мне было интересно прочитать, что там, но не хотелось лезть Финроду в душу грязными руками. Вдруг в дневнике обнаружится что-то, что я предпочла бы скрыть от Гортхаура? Я вообще не собиралась говорить ему об этой комнате. Это была тайная обитель Финрода, кто знает, какие тайны его души она скрывала? Прочитать дневник Гортхаур бы не постеснялся. Над откровениями Финрода он хохотал бы на весь Тол-ин-Гаурхот, а отдельные понравившиеся места цитировал бы еще лет так сто пятьдесят. А если там что-то про Нарготронд или, не дай Эру, тайный город Гондолин? Это были тайны, которые я не хотела бы знать.

На случай если эта комната найдется, я решила уничтожить дневник Финрода, но перед этим… Мне всегда хотелось узнать, что подумали родственники о моем исчезновении.

Я села, открыла дневник и начала искать свое имя. Финрод вел его не только в Минас Тирите, я видела записи тех дней, когда он был в Нарготронде. Написано было много. Личного там хватало — я несколько раз мельком заметила имя Амариэ. Жаль будет уничтожать такую память, но ничего не поделаешь. Да и все равно он никогда не сможет забрать дневник отсюда. Я еще не знала о том, что мне еще суждено будет свидеться с Финродом и довольно скоро.

Записи начинались еще до того, как нас пригласили в Дориат. Я быстро листала, стараясь не вникать в содержание строчек, но мельком замечая, что в дневнике много стихотворений. Наконец я нашла то, что искала.

10 августа 154 г.

Еще с утра мы с Артанис и Келеборном спокойно укладывали вещи в поездку в Дориат. Но потом произошло страшное. Меня всего трясет, я пишу скорее для того, чтобы успокоиться, нежели чтобы поразмыслить над происшедшим. Приехал Келегорм. Сказал, что принес плохие вести и не хочет говорить с порога. Сразу же заявив, что очень устал с дороги, он занял одни из лучших покоев во дворце и только потом заявил нам с Артанис, что Сильмариэн исчезла. Сначала я не понял его, вернее желал, чтобы я не так понял, чтобы это было ошибкой. Артанис вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Очнись, Финрод, Сильмариэн пропала! — истерично воскликнул Келегорм, хлопнув в ладони перед моим носом. Я увидел, насколько он встревожен и взвинчен. Но когда он продолжил рассказ, в его голосе появилась и грусть.

— Там произошло что-то ужасное! Она жила в отдельном доме рядом с лесом. Тем утром должна была уехать. Амрод и Амрос пришли ее будить, и увидели, что в доме никого нет. Я все видел сам, — Келегорм закрыл лицо руками и всхлипнул. — Вещи разбросаны, кровать в крови, рядом разорванная ночная сорочка, тоже окровавленная. Никто ничего даже не слышал. О Эру, это был настоящий ужас! Почему она не уехала днем раньше?

Артанис рыдала. Я обнял сестру, вытирая рукавом набежавшие слезы.

— И что было дальше? Вы ее искали?

— Мы обыскали весь лес, заходя даже на территорию врага. Никаких следов. Как будто она растворилась в воздухе. Или... — Келегорм вздрогнул. Он мог и не продолжать. Мы все прекрасно поняли, что означало это или. Однажды такое случилось с Маэдросом.

— Я уехал через день, хотел рассказать вам. Амрод и Амрос были поражены, не могли прийти в себя от потрясения. Не удивительно, они были ее лучшими друзьями. Дядя Финголфин тоже очень горюет. И многие другие ее приятели в Хитлуме.

Я спросил у Келегорма, как он сам. Выглядел он с дороги ужасно изможденным.

— Справляюсь. Мы никогда не были близки, хотя неплохо общались в последнее время. Но все же Сильмариэн была моей родной сестрой. И она была такой милой и забавной. Мне хотелось сблизиться с ней. Я не хотел, чтобы такое произошло.

Что-то мне не понравилось в его высказывании, но эта мысль пронеслась в голове молниеносно и ушла. Меня накрыло огромное чувство потери. Сильмариэн больше нет. Вернее, можно только надеяться на то, что ее нет, как бы страшно это ни звучало, это было бы лучше для нее. Мне страшно было представить, что враги сделали с ней. Я не хотел давать волю своим чувствам при Келегорме, и только теперь, сидя в своей комнате, я могу плакать. Наша маленькая девочка, лучшая подруга и в горе, и в радости, мертва. Я не должен был отпускать ее в Хитлум. Я должен был запретить ей уезжать, сразу отправить ее в Дориат под охраной. Чувство вины гложет меня. Я спросил Келегорма, где эльф, который сопровождал Сильмариэн. Почему Келегорм приехал вместо него?

— Он решил остаться в Хитлуме, — ответил двоюродный брат. — Кажется, решил жениться на ком-то из местных девушек. И я считаю, что это семейное дело, о котором не должен сообщать слуга.

В этом Келегорм был прав.

Я молюсь всем Валар и Эру Илуватару о том, чтобы Сильмариэн упокоилась с миром, чтобы Мандос принял ее, чтобы ей не пришлось мучиться при жизни. Я хотел бы, чтобы она была жива. Но я не верю в это.

Слезы капали на бумагу, и одиннадцатое августа расплывалось. Я знала о том, что им было тяжело, но теперь я словно приняла этот груз на себя. И каков хитрый гаденыш Келегорм! Он довольно быстро испарился из Хитлума после происшедшего, неудивительно, что он выглядел усталым с дороги. Может, он подумал, что я решила добровольно уйти в Чертоги Мандоса, и задумал удобно расположиться в Нарготронде, тем более что его планы в Хитлуме провалились? Я вспомнила, что когда я постучалась в комнату Финголфина, только прибыв, он прогнал меня, приняв за Келегорма.

Но скорее он испугался, что мой небезобидный возлюбленный оторвет ему голову, если не сделает, что похуже, когда я нажалуюсь. Пораскинув мозгами, братец сообразил, что живому самостоятельно легче исчезнуть, чем мертвому. А рядом были только Хитлум и Ангбанд. И в одном из этих мест меня искали.

Я давно не думала о Келегорме, но внезапно старая ненависть вспыхнула во мне с новой силой. Я сжала кулаки. Впервые я подумала о том, что Гортхаур делает в пыточной камере без отвращения и с каким-то странным извращенным интересом. Попадись мне сейчас Келегорм, я не уверена, что смогла бы справиться с желанием испробовать на нем все игрушки из подвала Ангбанда.

«Там произошло что-то ужасное! Вещи разбросаны, кровать в крови, рядом разорванная ночная сорочка, тоже окровавленная. Никто ничего даже не слышал. О Эру, это был настоящий ужас!» — я словно наяву слышала лицемерные причитания Келегорма. Нужно контролировать себя, пока я не разнесла пол замка, представляя, что это останки братца. Продолжу читать дневник.

Все последующие записи Финрода были посвящены мне. Там были и наши общие воспоминания, светлые и тяжелые, и то, что Артанис плачет уже несколько дней, и то, что в Дориате Трандуил и Лютиэн с ума сходят от горя. Пару раз мелькнули раздраженные высказывания в адрес Келегорма, который, видимо, решил утолить боль потери в развлечениях, а не в тихих раздумьях. Еще бы, Финрод, это Келегорм, а не трепетная дева или даже достойный муж, что ты ожидал!

12 августа 154 г.

Конечно, я не должен так думать о родственнике, особенно перед лицом общей утраты, но мне кажется, что Келегорм совсем неравнодушен к Нарготронду. Да и есть в нем что-то отталкивающее. Что-то не нравится мне в речах Келегорма, и сам он мне кажется довольно скользким.

Меня насторожила запись от 13 августа.

Сегодня я узнал, что не все в нашей семье скучают по Сильмариэн. Ангрод, мой родной брат, придумал отвратительные вещи!

— Не горюй, Финрод, — заявил он сегодня утром. — Я уверен, что не все там так просто. Если бы Морготовы твари напали на Хитлум, они бы вырезали полселения, а не разгромили бы один домик с беспомощной девчонкой. Тем более, ночью после праздника там было бы полно легкой добычи.

Я спросил, что он пытается сказать таким образом.

— Ты помнишь, с кем она путалась еще в Валиноре? Так вот! Представление не удалось, леди Сильмариэн, я вас раскусил! — издевательски протянул Ангрод. Я не мог этого больше терпеть, приставил меч к его горлу и дал ему выбор — замолчать или драться. Он сразу закрыл свой ядовитый рот.

Как он может измышлять подобную пакость! Даже Келегорм проявляет намного больше чуткости и понимания. И даже в его голову не пришла бы такая мерзость.

Я нахмурилась. Ангрод все же не понял, что на самом деле произошло той ночью, но с ее итогом он не ошибся. Больше ста лет примерного поведения в Дориате — и все равно кое-кто мне не доверял! Но не думаю, что ему кто-то поверил. А Финрод знал, что Ангрод терпеть меня не мог еще с детства, с тех пор, когда он задирал меня, и Амрос и Амрод его поколотили. Жаль, что они не могли поколотить его за длинный злой язык и в Дориате.

В конце концов, мое имя в дневнике стало появляться все реже и реже. Не драться же с Морготом из-за девчонки, в самом деле! Прощай, Сильмариэн, ты окончательно мертва! На своей ладони я создала пламя, и положила на него дневник Финрода. Я смотрела, как книга с шипением горит на моей руке и думала обо всем, что прочитала. Я была мертва в глазах своих старых друзей, но это было к лучшему.

Вернувшись к себе, я, не раздеваясь, упала на кровать и вскоре забылась беспокойным сном, в котором мелькали знакомые места и лица, давно забытые происшествия. Мелькнули Валинор, озаряемый быстро восходящим солнцем, Дориат и Хитлум. Я увидела лицо Келегорма, почувствовала руки на своей талии и, закричав, проснулась, но увидела лишь изумленное лицо Гортхаура.

— Извини. Мне снова снилось… Я так давно не видела этот сон, — я прислонилась головой к его плечу.

— Но тебе это не снилось уже множество лет! Новое место тревожит тебя?

— Я много думала сегодня о своей семье и кое-что решила. Старые чувства проснулись во мне, — я подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Обо мне уже давно забыли, но я хочу, чтобы кое-кто вспомнил. Это будет очень холодная месть.

— И она сокрушит его, — мы улыбнулись друг другу, и я увидела в его взгляде силу проявившейся во мне жестокости.