Подобная Сильмариллу (гет)

Надежда грела наши сердца, но вскоре Солнце скрылось. Морготова тьма расползалась по Средиземью, но это было уже не важно. Боевой дух Нолдор был восстановлен. Мы, отряд Финарфина и Финрода, разместились на южном берегу озера Митрим. На северном берегу уже жили те, кто остался от отряда Феанора. Я не расстроилась, когда узнала о смерти отца. Слишком горько было вспоминать все зло, которое он причинил семье и народу. А мне повезло, что никто после его отречения не стремился меня поддеть или унизить. Брошенная дочь, бывшая подруга врага, я могла рассчитывать на самое плохое отношение не только от Феанора. Но нет, мудрые Эльдар понимали, что я также была обманута.

Болезнь моя на время отступила. Возможно, эта кара Эру была позади, потому что почти все, кто был болен во время Исхода, излечились в Средиземье.

Мы построили небольшое поселение Хитлум на берегу Митрима. Конечно, это не была красивая и безмятежная Валинорская жизнь, но мне она нравилась, даже несмотря на то, что вдали виднелись пики Тангородрима. Забот в строящемся селении было много, и мы с Артанис были постоянно чем-то заняты. Мой кулон сиял неярко, но ровно. Медальон я разломила напополам; портрет мамы я носила с собой, а портрет того, кого мне следовало забыть навсегда, спрятала подальше, не решаясь его уничтожить. Я часто вспоминала о Майроне. Даже слишком часто. Иногда я просыпалась и думала, что вчера ни разу не подумала о нем. И тут же удивлялась — как я могла целый день прожить, не вспоминая его? Я одергивала себя: «Он — враг, и он тебя бросил. Мама наказывала тебе пересилить это. Успокойся уже, Сильмариэн!»

Прошло несколько лет постоянных хлопот, и примирение между домами Феанора и Финголфина застигло меня врасплох. Мне страшно было снова увидеть братьев после столь долгой разлуки. Увидеть перенесшего ужасные муки в Ангбанде Маэдроса, узнать презрение и страх в глазах Амрода и Амроса. Это было выше моих сил…

Маэдрос просил прощения, взывая к домам Финголфина и Финарфина. Бледный, изможденный брат, бедный однорукий Маэдрос, бывший когда-то самым сильным из братьев. Мне было жаль его. Мы никогда не были близки, но я всегда считала его самым мудрым в нашей семье. И его решение о передаче власти тоже было мудрым, но, не думаю, что остальные феаноринги согласились бы со мной.

Выслушав речь Маэдроса, я хотела вернуться к себе. Хотелось побыть в тишине и разобраться в своих чувствах, и дома меня ждало недошитое платье. Я уже отошла от места скопления народа, но тут меня схватили за руку.

— Какая встреча! — сказал кто-то издевательским тоном.

— Келегорм! — изумленно воскликнула я, выдергивая руку. — Разве отец разрешил бы тебе говорить со мной?

— Его здесь нет, — ухмыльнулся брат, — а тебя я не видел много лет! Ты ведь не собираешься оказывать на меня дурное влияние? Ты расцвела, стала настоящей красавицей, сестренка.

— Ты тоже хорош собой, Келегорм. Но почему ты не взял с собой остальных братьев, если хотел поприветствовать меня?

— Ты их еще увидишь. Я хочу примириться, Сильмариэн. Ты сделала много глупостей, но ты была так юна и наивна! Я думаю, что враг обманул тебя, и ты была испорчена не по своей воле. Я великодушно тебе прощаю все — и отношения с врагом, и противостояние Исходу. Уверен, Маэдрос согласился бы со мной! Он теперь не король, но он старший сын и остается главой нашего дома. Неужели тебе не хотелось бы вернуться к нам?

Я задохнулась от возмущения. Какая наглая и надменная речь! Он бы еще свалил на меня вину за все неприятности Нолдор. И этот эльф предлагает мне вернуться к тем, кто меня никогда не любил и не ценил, и покинуть верных друзей?

— Нет, Келегорм, я не вернусь. Моя настоящая семья живет на южном берегу озера. Никогда больше не спрашивай это у меня, — я развернулась и пошла прочь, надеясь никогда больше не видеть это противное самодовольное лицо.

— Смотри, сестра, я предлагал, у тебя был выбор! — крикнул вслед Келегорм. — Как бы тебе не пожалеть об этом, Сильмариэн! Кстати, тебе не показалось странным то, что Оромэ слишком уж быстро прибыл после откровения Майрона тогда, после уничтожения Древ?

Я резко застыла на месте и обернулась к нему.

— Что ты хочешь этим сказать? Тебя же не было там!

— Я пришел почти перед самым уничтожением Древ, — усмехнулся Келегорм. — Ты меня не видела. А потом, когда все были в панике, мне стало интересно, куда это Майрон повел мою сестренку. И, знаешь, дорогая, я услышал ужасные вещи, настолько ужасные, что я не мог не рассказать об этом самому Манвэ. Оромэ тогда быстро сработал, не правда ли? Видишь! А расстройся я бы сильнее из-за каких-то Древ, гнить бы тебе в Ангбанде наложницей приспешника Моргота. Так что ты у меня в долгу! В большом долгу.

Ненависть вспыхнула в моем сердце сильнее, чем когда-либо. Кровь шумела в ушах, виски ломило. Только бы не сорваться! Келегорм, увидев мою реакцию, отвратительно расхохотался, и ушел туда, откуда доносились веселые голоса пирующих. Я развернулась и пошла к дому.

Несколько минут я брела прочь от брата. Злость кипела во мне стаей балрогов, когда меня кто-то подхватил на руки и заключил в объятия так, что мои ноги оторвались от земли.

— Хвала Эру, ты жива! — кричал тот, кто держал меня.

— И руки целы, и ноги! Благослови тебя Валар, сестренка!

Меня опустили на землю.

— Амрод? Амрос? — я застыла от удивления, забыв о своей злобе. Братья возмужали, на лице Амроса был огромный шрам во всю щеку, но они улыбались мне ясно, как в детстве. Интересно, они действительно ничуть не постарели душой, или юность на краткий момент вернулась к ним вместе с образом давно пропавшей сестры?

Мы кинулись друг другу в объятия и стояли так, втроем, как бывало раньше, несколько минут.

— Мы сто раз пожалели, что бросили тебя тогда, в самом начале Исхода, — серьезно сказал Амрос, когда мы разомкнули объятия.

— У вас не было другого выхода. Отец не отпустил бы вас и не принял бы меня, — я устало покачала головой. Никогда не держала зла на младшеньких. Отец надавил на них, и они прогнулись. Они были слишком юны и внушаемы. Как и я.

— Но мы могли помочь тебе здесь! Взять тебя к нам. Ты пыталась нас защитить, а мы предали тебя, — виновато добавил Амрод. — Мы не должны были тебя отпускать. Мы обрадовались, когда узнали, что ты выжила в пути, но мы так стыдились, что не могли прийти к тебе!

— Совсем не плохо мне здесь живется, — ответила я, — и я не хочу возвращаться в Первый Дом. Но я всегда рада буду видеть вас здесь теперь, когда мир между нашими домами восстановлен!

— Может быть, ты хотя бы погостишь у нас на северном берегу? Побудем вместе, как в старые добрые дни в Валиноре. Помнишь, как хорошо нам было, когда мы в последний раз были у мамы?

Да, как тогда было хорошо! Не была еще пролита кровь на благословенной земле Амана, у меня еще были семья и надежды, а сердце мое не было разбито.

— Конечно, как можно такое забыть, — задумчиво сказала я. Прошло не так уж много лет, но казалось, что это было в давно забытой жизни.

Мы с братьями долго гуляли по берегу озера, обсуждая наши жизни. Позже к нам присоединились Маэдрос и Маглор. Они тоже рады были меня видеть, и я не увидела в них той враждебности, что была в Келегорме. Они сказали, что никогда не желали мне зла. Я знала, что ими управляла злая воля отца. Маэдрос ни за что бы не бросил своего лучшего друга Фингона умирать во льдах! Это был счастливый день! Воссоединение с семьей было радостным для меня. Я понимала, что в селении Феанора могу столкнуться с враждебностью, но решила принять приглашение погостить у братьев.

Вернувшись домой, я встретила взволнованную Артанис.

— Представляешь, какая радость! — восклицала сестра.

Выяснилось, что король Дориата Элу Тингол, родич Артанис, пригласил их с братом Финродом погостить в его чертогах. Меня эта новость опечалила. Нужно было радоваться за Артанис и Финрода, но мне так не хотелось расставаться с ними!

— Я буду очень скучать по вам, — я крепко обняла подругу, стараясь скрыть слезы. Я понимала, что мы расстанемся даже не на пару лет.

— Вовсе не обязательно нам расставаться, — промолвила сестра, отстранившись и взглянув мне в лицо. — Элу Тингол — наш родственник, и я думаю, он сможет принять тебя по нашей просьбе.

— Он не примет никого из семьи Феанора, — я усмехнулась, качая головой, — и правильно сделает. Наш род несет одни раздоры и беды. А ведь брат твой, Ангрод, говорил, что Дориат так же прекрасен и чист, как и прежний Валинор.

— Примет, — уверенно заявила Артанис. — Я знаю, что надо сказать.

И что такого Артанис хочет сказать Тинголу, чтобы он принял дочь Феанора? Идей у меня не было. Сказать то, что отец отрекся от меня, значит рассказать о клятве, а этого делать было нельзя. Об этой позорной странице истории нашего народа было бы хорошо забыть, но из памяти моих братьев она не сотрется за все века.

— Я попрошу Владычицу Мелиан. Она мудра и прекрасна. Она примет верное решение, — заговорщически шепнула Артанис. — Мы будем весело жить в Дориате, и наша дружба никогда не прервется.

— Если я в чем-то и уверена в своей жизни, так это в бесконечности нашей дружбы, — ответила я, снова обнимая сестру.

Про мудрость Майэ Мелиан ходили легенды, и я понадеялась, что Владычица отнесется ко мне благосклонно. Мне очень хотелось увидеть Дориат! Говорили, что воздух там целебный, а душевные раны затягиваются. В последнее я не верила. Но целебный воздух мне бы пригодился. Приближалась зима, и ко мне время от времени возвращался кашель.

Артанис заложила в мою душу неразумное стремление к поездке, и я стала мечтать о Дориате, как когда-то в Валиноре мечтала о Средиземье. Я забыла о приглашении братьев, мои мысли уносились далеко от берегов Митрима. Я смотрела на закат и фантазировала о прекрасном крае.

* * *

Они уехали на рассвете через неделю, оставив меня ждать письма и безумно волноваться. Глупое стремление к переменам, такое же, как и когда-то давно в Валиноре, снова завладело всем моим духом. Я волновалась настолько, что слабость и лихорадка, надолго оставившие меня, вернулись вновь. Я старалась побороть надежду побывать в Дориате. Ведь мне и в Хитлуме жилось хорошо, да и мое желание попасть в Средиземье сбылось не лучшим образом.

За месяц до возвращения Финрода я успела побывать у братьев. Отношение ко мне у всех было разное, но в целом доброжелательное. Только самые неистовые последователи Феанора считали меня недругом, но главой дома теперь был Маэдрос, и им пришлось замолчать. Карантир уехал осваивать новые земли, Куруфин был занят ремеслом, а Маглор — музыкой, и я больше всего общалась с Маэдросом, и, как во времена беззаботной юности, с Амросом и Амродом, которые, кажется, не стали намного серьезнее. Келегорм ко мне больше не подходил, но я не раз ловила на себе странный взгляд, в котором читалось еще что-то помимо глубокой неприязни. Я отворачивалась, не испытывая к брату никаких добрых чувств.

Позже я вернулась на южный берег, но без детей Финарфина он показался мне неродным и скучным.

Я спала и во сне видела благословенный край в лучах быстро восходящего солнца. Внезапно, видение развеялось, и я увидела, что кто-то склонился надо мной.

— Сильмариэн, вставай! Приехал Финрод, и он ждет тебя! — чей-то голос вырывал меня из прекрасного Амана, но сон сразу отлетел от меня, и сердце забилось чаще. Я быстро оделась и побежала на встречу с братом.

— Что они решили? — от волнения я даже забыла поприветствовать Финрода.

Брат весело улыбнулся.

— Все хорошо, дорогая сестра. Мы едем в Дориат!