Ученица мастера марионеток (гет)

Последние несколько дней довольно сильно измотали Хитоми как морально, так и физически. Снятие печати порядком подорвало её силы, да и ожог на спине оказался слишком запущенным. Яд въелся слишком глубоко, и вязь выгорела местами до костей. Регенерация с таким справиться уже не могла, а дотянуться не позволяли повреждённые мышцы. Не менее утомляли и визиты дотошного блондина с характерной манерой речи.

А ведь ещё и дел было невпроворот: восстановить целостность барьера, собрать себе марионетку, как сказал Господин, и сделать лекарства по заказу организации. Но сил на барьер пока было недостаточно, а марионетка могла и подождать. Первоочередной задачей живая кукла выбрала изготовление лекарств. Хотя бы потому что следовало расплатиться с напарником Мастера, пока он не затребовал за совместную трапезу невозможного. От пилюль он явно отказываться не станет, ведь это слишком важная для таких, как он, вещица. Вот и получится, что не она, а он у неё в долгу. Тем более создание пилюль и настоек не требовало слишком много сил.

Однако хуже всего в сложившейся ситуации были навязчивые воспоминания, которые Мизуки из раза в раз удавалось подавить. Дейдара-сан был ей смутно знаком. И судя по его поведению, что-то знал о ней. Учитывая особенности её жизни до Господина, такое знакомство могло произойти разве что во времена совсем уж сопливого детства в Ивагакуре. Об этом свидетельствовал и явно жирный намёк от блондина в виде малины, какую изредка ей приносил отец. Правда, всю радость от угощения убивала лекция о том, почему ей надо эту малину съесть... Но тревожить подобную память Хитоми совершенно не хотела. Не сейчас. Уже слишком поздно. Прошлое не имело теперь значения, как она уже не раз говорила этому навязчивому парню.

Тем не менее подавление воспоминаний отзывалось лёгкой головной болью. И это не могло не раздражать. Просмотрев всю имевшуюся литературу, Хитоми пришла к выводу, что было бы неплохо поставить печать на собственные воспоминания. И желательно, чтобы эту дверь на ключ закрыл не кто-то, а Господин. Особенно если учесть снятые со спины и шеи метки. Но для начала следовало разработать саму блокирующую печать как таковую.

Этим Мизуки и занялась, параллельно запустив синтез необходимых компонентов. Блондин заявился уже к моменту формирования таблеток из готовой массы, что не могло не порадовать. Откуп, как и предполагалось, прошёл без проблем, обеспечив ей спокойное существование до прихода Мастера. От вопросов о прошлом это её не спасло, но снизило градус обязательности, позволяя парировать всё одним железным аргументом, именуемым воля Господина.

Напарник Мастера остался явно недоволен таким поворотом событий, но выказывать своего мнения не стал. Правда, на сей раз, кроме странного киндзюцу на груди блондина, Хитоми заметила такие же, но не скреплённые швом и печатью, на ладонях. Поймав её взгляд на своих кистях, Дейдара-сан криво усмехнулся и... Бугры оказались весьма зубастыми ртами со слюнявым языком. Необычно. Но не более. По сравнению с Господином, такие метаморфозы казались крайне незначительными. Столь слабой реакцией на свою, похоже фирменную, технику блондин тоже остался недоволен.

Но, слава Шинигами, убрался из комнаты без очевидных намёков и довольно быстро. Что позволило, не отвлекаясь, закончить с первоочередной порцией лекарств. И сделать кое-что для себя. Господин... Пожалуй, живому напарнику следовало бы поберечься. Может, на ней Мастер и не сорвётся за уродливый ожог и исчезновение печати, то блондин явно рисковал...

Однако задумываться о чужих проблемах не было смысла, сначала следовало разобраться со своими. И сейчас на первый план вышла проблема с барьером. Эти внезапные явления чужака порядком раздражали и мешали привычному течению дел. Так что... Закончив с лекарствами, Мизуки взялась за специальные чернила, что показывал ей Господин, и начала выводить узор, который должен был закрыть брешь в барьере.

Пока она возилась с печатью барьера, успела закипеть вода, а затем и настояться отвар, который предназначался для её многострадальной спины. А ожог уже порядком успел разболеться. Но закончить с барьером следовало всё же до принятия ванны, а не после. Потому Хитоми только приготовила всё необходимое, чтобы сразу после запитки печати восстановить свои силы.

Чакры, кстати говоря, ушло на починку барьера немало. Зато теперь ключ, что был у Дейдары-сана, совершенно точно не сможет отпереть эту дверь. Только Господин... Только Он один вправе входить сюда. Сил после такой процедуры почти не осталось, а потому Мизуки просто скинула одежду и забралась в ванну с тёплым и ароматным отваром, наконец расслабившись и прикрыв глаза...

* * *

Эта миссия была явно высосана из пальца, и отправить на неё могли бы и кого-то другого. Но отправили именно его. Это Сасори понял ещё в первый раз. И не зря вернулся. Обнаружить на месте преступления именно Дейдару не было столь удивительно. Скорее именно этого он и ожидал. Лидер, похоже, долго выжидал подходящего момента.

И действовать решил наверняка. Очевидно, что если Хитоми продолжит молчать, её попытаются взять хитростью извечной, как мир. Собственно, он сам в своё время сделал также. И теперь мысли постоянно крутились вокруг одного и того же вопроса: насколько в действительности хватит влюблённости его драгоценной Куклы? На словах можно обещать хоть луну с небес, но реальность обычно куда прозаичнее.

И от этого было не по себе. При всей его невосприимчивости... Кукловод ощущал жгучую тревогу и горечь оттого, что его совершенное создание может предать истинное искусство... И его самого. Быть центром её мира оказалось крайне важным аспектом его существования. И менять что-либо мастер марионеток совершенно не хотел. В его устоявшемся мире всё было практически идеально.

И теперь этот выстроенный им идеальный мир собирались проверить на прочность. И это не могло не раздражать. Тем более что крайне не вовремя вышла из-под контроля ядовитая метка у Хитоми на шее. И не просто вышла, а запустила такой хаос в отлаженную систему, что уму непостижимо. И это была главная причина, по которой нукенин Песка так торопился со всем закончить и вернуться в свою комнату.

Ключ в замочной скважине на сей раз проворачивался довольно медленно и скрипуче. Поэтому Сасори замер после первого оборота и осторожно проверил барьер. Результат осмотра заставил его криво ухмыльнуться — Хитоми, как он и показывал, залатала брешь. Правда, её чакра отличалась от изначальной, да и сделано это было совсем недавно, потому как новая часть ещё не успела притереться к прежнему механизму.

Это была явно хорошая новость. Но расслабляться не стоило. Живая марионетка была в крайне нестабильном состоянии, когда он уходил на эту чёртову миссию. И всё ради глупого желания что-то узнать. Но в своей Кукле в данном аспекте кукловод нисколько не сомневался. Она уже доказала, что умеет держать рот на замке. И сознание тоже. Вот только момент был крайне неудачный.

Осмотрев барьер ещё раз, Сасори провернул ключ вторично и проскользнул в свою комнату. Уже привычно заперев за собой дверь. Встретили его вязкая темнота и гулкая тишина. И это крайне настораживало. Хитоми должна была понять, что пришёл именно он, никто другой сквозь барьер теперь пройти не мог, и выйти его поприветствовать как обычно... А если этого не случилось, значит...

На ходу щелчком пальцев зажигая свет, Кукловод резко дёрнул тряпичную штору в сторону. Однако кровать была пуста и идеально прибрана. Рывком развернувшись, нукенин Песка столь же резко дёрнул занавеску секционной. Но так и замер на месте, оценивая представшую ему картину.

Хитоми лежала в ванной. Её голова покоилась на согнутой руке, вторая рука плетью свешивалась с бортика. Девчонка явно пребывала без сознания. И причём уже давно, судя по догоревшей свече. Её одежда была небрежно брошена прямо на полу, чего с ней не случалось на его памяти никогда. Взгляд Сасори метнулся к ящику со свечами. Как следует осветив ванну, кукловод застыл на месте вторично. На спине его драгоценной марионетки был глубокий уродливый ожог... На том самом месте, где была его печать контроля сознания. И главное — губы Хитоми успели посинеть...

А вот это было отвратительно плохо. Присев возле ванной, мастер осторожно приподнял мертвецки бледное лицо, осматривая его. Пока ещё жива... Легко подхватив её хрупкое тело, нукенин бегло осмотрел его на предмет травм, но, кроме ожога и гипотермии, ничего не нашёл. Потому оставалось завернуть Куклу в простынь и, уложив животом на кровать, накрыть по возможности одеялом. Ожог, кстати говоря, был довольно серьёзным и затягивался даже с её невероятной регенерацией слабо. Достать до него девчонка явно не могла, но... Где-то должна была быть мазь на такой случай. Зная Хитоми, Сасори просто не сомневался в этом.

И любимая марионетка в очередной раз не разочаровала его. Мазь нашлась на секционном столе, явно подготовленная для процедуры после ванны. Вернувшись к кровати, кукловод, как следует осмотрев ожог, обработал его и, наложив повязку, укрыл свою Куклу потеплее, опустившись рядом с ней на кровать. Всё же такого поворота событий он точно никак не ожидал.

Ситуация была как никогда опасна. Учитывая все переменные, можно было смело сказать, что снятие печати было вынужденной мерой. Причём настолько, что даже сама печать была подавлена этой ситуацией. Да и тот варваский способ, которым Хитоми избавилась от метки, также говорил о том, что в его отсутствие ситуация совершенно вышла из под контроля. Скорее всего, в печати осел яд...

Неживые пальцы прошлись по тонкой шее, убирая с неё влажные волосы. Сейчас Скорпиона Алых Песков порядком раздражал тот факт, что он не мог чувствовать температуру её тела или отследить её слабый пульс. Её тело было совершенно. Но оно было таким хрупким... Давно следовало сделать из девчонки марионетку. Но... Всё, что он мог сейчас, казалось слишком топорным и малоподходящим. Взгляд мастера марионеток остановился на бледном лице. Убедившись, что чёрные ресницы подрагивают, а губы порозовели, Сасори вернулся к оставленным у двери вещам, которые следовало разобрать.

Также стоило прибрать в секционной. Проверив стабилизировавшееся состояние Хитоми, нукенин осмотрел лабораторию. Следов присутствия Дейдары не наблюдалось. Впрочем, его живая марионетка и не позволила бы этому произойти. Зато часть лекарств она уже изготовила... Итого девчонка порядком постаралась. Учитывая её состояние... Фактически Хитоми всё ещё была живым человеком... А сделала она куда больше, чем любой несовершенный человек. Человек...

Мысли опять вернулись к зудящему в сознании вопросу. И всё же... Насколько в своих попытках соблазнить девчонку продвинулся подрывник? Неживые губы скривились. На стороне пацана были молодость, смазливая мордашка и... Живое тело. Если в первых двух аспектах напарник не превосходил его, то последний представлял особую проблему. Девчонка до того, как попасть в его руки, была крайне чувствительна к прикосновениям... Сейчас всё, кажется, сошло на нет. Но ручаться за играющие в её крови гормоны он никак не мог.

Да, с ним самим она была максимально сдержана, ведь между ними всё было предельно очевидно. Кукольное тело было совершенно, но никак не располагало к физической близости. А ведь в своё время Хитоми весьма чётко проявляла признаки подобного интереса... Правда, быстро образумилась, будучи крайне сообразительным созданием.

Вот только степень её разумности не могла не быть поставлена под вопрос, когда рядом появился пышущий тестостероном пацан. И это крайне раздражало. С одной стороны, хотелось и дальше верить в идеальность любимой игрушки. С другой — безоговорочно быть уверенным Сасори не мог себе позволить.

Дела, как назло, закончились, а возиться с трупом самому совершенно не хотелось. Пожалуй, в последнее время нукенин Песка стал слишком полагаться на свою живую Куклу. И ведь до сих пор он этого не замечал. Хитоми... Опустившись рядом с ней на кровать, мастер привычно вытянул чёрную прядь, то наматывая её на палец, то отпуская. Хитоми стало, пожалуй, и впрямь слишком много в его жизни.

Если вдуматься, всё было пронизано ею. Каждая мелочь. От простого сенбона до собственного тела. А не слишком ли это для жертвы?.. И как давно он перестал воспринимать её в этом ключе?.. Как получилось, что девчонка из живого материала превратилась в ученицу и?.. Даже нечто большее.

— Господин?.. — тихо, с благоговением выдохнула живая Кукла, не открывая глаз.

В ответ Сасори только горько хмыкнул и чуть сильнее потянул намотанную на палец прядь. Изящные белые пальцы, которыми кукловод до сих пор не мог перестать восхищаться, ожили и мягко скользнули по его запястью, замерев на ладони.

— Господин... — с облегчением прошептала живая марионетка, позволив своим пальцам скользнуть дальше, переплетая их с его пальцами...

— Хитоми, — едко окликнул её мастер, чуть сжав её кисть и натянув локон сильнее.

— Ох, — тонкие пальцы дёрнулись в попытке разорвать контакт. — Простите... Я... — сбивчиво начала оправдываться девчонка.

— Смотрю, ты починила барьер, — не ослабляя хватки и не позволяя разорвать контакт, с кривой ухмылкой уточнил кукловод, — хорошая работа.

— Хах, — с облегчением и улыбкой выдохнула Хитоми, расслабляя руку. — Ваш напарник крайне назойлив и мешает нормальному ведению дел. И... — отпустив едкий смешок, она добавила, — причёска у него под стать дурацкой манере речи.

— Так он тебя заинтересовал? — отпустив её руку и позволив Кукле сесть, меланхолично поинтересовался Сасори, ощущая закипающую злость.

— Господин? — удивлённо приподняла бровь девчонка, когда мастер наклонился к ней. — Вы... — только и выдохнула она, когда его руки упёрлись в спинку кровати, заставляя смотреть ему в лицо.

— Хитоми, — лишь рыкнул в ответ нукенин Песка, глядя ей в глаза и не позволяя отодвинуться.

Повисло тяжёлое молчание. Она внимательно смотрела на него, пытаясь понять причину такого поведения. Но, похоже, осознав в чём проблема, резко дёрнулась и...

— Вы, — золотистые глаза зло прищурились, и Кукла с необычайным для неё гневом выдохнула. — Это такого Вы обо мне мнения?!. — Её тонкие пальцы с силой сжали плащ у него на груди. — Вы же знаете, что я... — на мгновение прикрыв глаза и набрав побольше воздуха, выдала Кукла, резко дёрнув плащ на себя. — Что я люблю Вас... — выдохнула она в самые губы поддавшемуся на провокацию Сасори.

— И что ты намерена делать дальше? — лишь ядовито ухмыльнулся в ответ мастер марионеток, позволяя ей удерживать свой плащ и едва не касаясь её губ своими.

— Вы!.. — всхлипнула живая марионетка, ещё раз дёрнув чёрный плащ на себя и прижавшись своими губами к его.

Её руки дрожали. Впрочем, губы тоже. Отстранилась она медленно и, опустив голову, отвернулась от него, всё ещё продолжая сжимать ткань плаща. Но вскоре и её пальцы безвольно скользнули прочь. Вздрогнув всем телом, Хитоми, не заботясь ни о чём, резко развернулась в кольце его рук, обдирая спину, и уткнулась лицом в спинку кровати. На подрагивающей спине начал кровить ожог.

— Идите к чёрту, Господин! — зло выдохнула она на попытку обработать рану, оттолкнув его руку от своей спины.

Сасори озадаченно замер: такой наглости с её стороны он никак не ожидал. Впрочем, такая реакция говорила куда больше, чем все слова мира. Задело. Настолько, что живая марионетка позволила себе лишнего, зная о последствиях. Проучить её за такую вольность не составило бы труда. Но... Учитывая отсутствие печати контроля и явную истерику, это грозило вылиться в абсолютно ненужные ему последствия.

Да и... Где-то в самом тёмном углу сознания копошилось слабое чувство вины. Девчонка ведь и в самом деле не дала ему ни единого повода, чтобы подозревать её в... Губы Сасори растянулись в кривой ухмылке. В измене. Вот и оставалось позволить Хитоми лечь и всё же попытаться обработать её спину. Однако глупая девчонка продолжала упорно дёргаться и мешать лечению. В конце концов это порядком надоело кукловоду, и он попросту зафиксировал её тело нитями чакры, не позволяя двинуться.

— Хватит, — рыкнул он ей прямо в ухо, прижимая её плечо к кровати, а второй очерчивая своё клеймо мастера на пояснице. — Не раздражай.

Хитоми зло фыркнула в подушку, но молча позволила обработать ожог и смазать его мазью. Когда контролирующие её нити исчезли, она лишь отвернулась и продолжила молча изображать бревно. Что в общем-то вполне устраивало Сасори ровно до того момента, когда он дошёл до её записей касательно какой-то печати, судя по всему на сознание. Однако на его вопросы дерзкая Кукла отвечать тоже не спешила и полностью игнорировала его.

— Хитоми, — зло прорычал кукловод, с размаху ударив кулаком по стене возле кровати, отчего камень пошёл трещинами.

— Уже не имеет значения, — девчонка медленно села на кровати спиной к нему. — Я же легкомысленная нимфоманка, бросающаяся на всё, что движется, — зло прошипела она, не оборачиваясь и берясь за бинт.

— Ты! — глухо прорычал Сасори, подавляя явное желание свернуть эту тонкую шею. — Ты...

Но стоило только встретиться с живой марионеткой взглядом, чтобы понять — она намеренно провоцирует его! Причём весьма успешно. За последние два года Хитоми была слишком идеальна и покорна. Настолько, что он успел забыть — её язык такой же острый и ядовитый, как жало скорпиона. Она ведь так похожа на него самого. А её восхитительные золотистые стеклянные глаза! Как и в первый раз — ни капли страха. Только вызов. Всё это теперь казалось настолько очевидным, что вызывало стойкое желание ухмыльнуться.

— Ты ведь нарочно меня провоцируешь? — губы кукловода растянулись в зловещей ухмылке. — Не раньше, чем залечишь свой ожог, девочка моя, — прищёлкнув пальцами, хохотнул он.

Всё же не стоило забывать, что, какой бы идеальной ни была его любимая игрушка, она всё ещё оставалась живой женщиной. Которой ко всему прочему пришлось справиться с весьма серьёзными трудностями. И решить всё самой. Так что можно было дать ей поблажку. Всё же не стоило так сходу лить щёлочь в кислоту...

Ответом ему был крайне ядовитый взгляд. Чего, собственно, и стоило ожидать. Обойдя кровать, Сасори забрал бинт у дёрнувшейся было Куклы, но ей хватило его кривой ухмылки, чтобы смиренно позволить наложить повязку. Как, оказывается, долго может кипеть женская злость...

— Достаточно, — меланхолично выдохнул мастер, притягивая свою живую марионетку за талию к себе, когда с перевязкой было покончено. — Я всё понял, — мягко наклонившись, он вскользь коснулся своими губами её губ. — И оденься, — криво ухмыльнулся кукловод, отстраняясь. — Не ровен час Дейдару черти принесут...

— Позёр, — тихо вздохнула Хитоми, вздрогнув. — Но Вам идёт... — поймав его прищуренный взгляд, с улыбкой прикрыла глаза и добавила она, когда мастер отстранился.

— Так что мне делать с этим? — отпустив успокоившуюся Куклу, Сасори вернулся к столу и указал на записи с разработкой печати.

— Можете сжечь, — натягивая бельё, отозвалась марионетка. — Мне уже хватит этих двух, — её пальцы скользнули по губам и нижней части живота. Последнее заставило кукловода поднапрячься. — Вы и в самом деле настолько не доверяете мне, считая, что я вдруг передумаю стать Вашим искусством? — девчонка с укоризной приподняла бровь. — Вы, верно, успели забыть, что я недолюбливаю живых.

— Живых?.. — кукловод замер над лотком с горящей бумагой в руках. — Ну конечно, — бросив пылающий лист в металлическую посуду, Сасори тихо рассмеялся и вернулся к надевающей кимоно Кукле.

— Да и я уже больше четырёх лет терпеливо жду, когда Вы сделаете из меня человеческую марионетку, — берясь за оби, заметила Хитоми. — Я не настолько наивна. Вы меня не отпустите. Да и зачем это мне? Ваша компания меня вполне устраивает... — позволяя его неживым пальцам затянуть красивый узел, усмехнулась она.

Мастеру человеческих марионеток оставалось лишь криво усмехнуться в ответ. За эти годы мелкая Кукла прочно вошла в его жизнь. Вплелась во всё, разлилась ядом, заставившим так внезапно ощутить смятение и горечь возможной потери. Всё же... Это было несколько неправильно. Но пока что марионетку из неё он сделать не мог. Пусть сначала затянется ожог. Марионетка из неё должна быть идеальной. Как и она сама. Почти...