Ученица мастера марионеток (гет)

Как только ключ провернулся в замочной скважине, запирая дверь на замок, кукловод торопливо достал из сумки свиток. Действовать нужно было как можно быстрее, иначе будет уже поздно… Этого Сасори допустить не мог. Сейчас время было его врагом, а не союзником…

В гробовой тишине этой комнаты шуршание раскрываемого свитка и последующий хлопок показались слишком громкими. Мгновение, и сквозь рассеивающийся белёсый дымок стало видно хрупкое костлявое тельце. Беглый осмотр которого не выявил ни признаков жизни, ни, что главное — разложения. Внимательно осмотрев белки глаз и язык, Акасуна-но-Сасори пришёл к выводу, что время ещё было.

Осталось сделать самое главное — выудить из подсумка найденный в доме девчонки флакон из тёмного стекла. Набрать оттуда в шприц прозрачную жидкость. Беглый взгляд на полку с великим множеством разноцветных пузырьков и склянок. В его коллекции было нечто похожее, но рисковать он не отважился.

Сасори вновь подошёл к кровати и окинул взглядом исходный материал для своей самой совершенной марионетки. Даже сейчас Хитоми мало отличалась от себя той, какой была при жизни. Кукловод, усмехнувшись собственным мыслям, легко освободил тонкую шейку от капюшона. Его взгляд изучающее прошёлся по ней, выбирая место для инъекции. Отвести чёрные локоны в сторону и аккуратно ввести иглу, чтобы не попортить эту белоснежную кожу. Лёгкое движение пальца — и шприц опустел. Теперь осталось только ждать.

Но времени прохлаждаться у Акасуна-но-Сасори особо не было. Если прежде ему нечего было скрывать, то сейчас следовало поставить достаточно крепкий барьер, чтобы его тайна таковой и осталась. Кукловод окинул комнату взглядом. Придётся порядком потрудиться, чтобы покрыть всё это печатями. И желательно — не на один раз.

Он успел закончить с полом и двумя стенами, когда до этого момента неподвижное тело внезапно напряглось: спина выгнулась дугой, руки и ноги стали слабо подёргиваться. Акасуна-но-Сасори криво усмехнулся. Всё прошло так, как он и задумал. Начался процесс пробуждения.

Сасори закончил второй ряд печатей, когда девчонка начала более-менее осознанно шевелиться. На какое-то время он даже приостановил свою работу, наблюдая за своей будущей марионеткой. Однако, когда она повернула голову и посмотрела в его сторону, в её глазах не было ни капли сознания.

— Холодно, — сорвался с её губ полувздох-полухрип…

Чего-то подобного он, в общем-то, ожидал. А потому потратить пару минут на то, чтобы накрыть куклу одеялом, было небольшой платой за транспортировку в свитке. Осмотрев её ещё раз, кукловод убедился, что держалась она куда лучше, чем он мог предполагать.

— Спи, — тихо и властно произнёс он и тут же мысленно усмехнулся, поняв, что девочка его явно не слышала.

Однако Хитоми всё же закрыла глаза и уже спустя несколько минут провалилась в беспокойный сон. А вот ему предстояло закончить систему барьеров, вплетя в неё возможность покидать помещение, создавая временную брешь, не разрушающую стабильность остальных слоёв. И ещё следовало починить несколько марионеток. Но это было куда менее важно, чем создание прочной клетки для его живой куклы.

Пока Сасори заканчивал барьер, девчонка беспокойно ворочалась и то и дело тихо постанывала. Но не это было главное... Что его действительно тревожило, так это то, что печать самоуничтожения на её руке уже пару раз меняла свой цвет. А вот это в планы нукенина никак не входило. Пришлось оставить барьер и заняться поиском безделушки, которая прежде без дела пылилась у него где-то в ящике. Довольно массивные для этих тонких запястий блокирующие чакру браслеты. Надев их на куклу и убедившись, что печатью она воспользоваться больше не сможет, Сасори продолжил приостановленную работу над последним барьером.

Следующим делом в его списке было покрытие ключа сложной системой печатей, позволяющей локально размыкать барьер. Собственно, кукловод уже заканчивал свою работу, когда девчонка звучно охнула, вздрогнула и, широко распахнув глаза, уставилась в потолок. Не торопясь, как и в прошлый раз после обморока в покойницкой, она спокойно выдохнула и повернула голову. В его сторону. Удивление задержалось на этом безэмоциональном лице не больше мгновения. И разве что вздёрнутая тонкая бровь, при взгляде на его не скрытый плащом торс, выдавала спектр её впечатлений.

Сасори тоже был не слишком удивлён столь спокойной реакцией Хитоми. Она уже реагировала подобным образом, приподнимая так бровь, и до этого, оказавшись слишком близко к нему. Да и не потому ли он выбрал её, что она была великолепно логична и догадлива?

А живая кукла тем временем с чудесной невозмутимостью осматривала незавершённые марионетки на стенах. Её взгляд на мгновение вновь вернулся к нему, заскользил по полкам со свитками и книгами, снова по куклам, задержался на склянках с ядами... И идеальные губы растянулись в горькой усмешке.

— Это моя комната, — заканчивая работу над ключом, отозвался, не оборачиваясь, Акасуна-но-Сасори. — Орочимару думает, что ты мертва. Больше никто о тебе не знает. Это так и должно оставаться. Из этой комнаты ты не выйдешь. И делать этого я тебе не советую, — кукловод всё же повернул голову к кукле, вбив последний гвоздь в крышку гроба её возможной надежды на побег. — Я не обещаю тебе лёгкой смерти, если ты встретишься с остальными обитателями этой базы.

— Я поняла, Господин, — сипло, но уверенно отозвалась Хитоми, столь же явно показав, что даже не допускала такой глупой мысли.

От этого смиренного и почтительного тона и нечеловеческого спокойствия Сасори жутко тянуло ухмыляться, что он и сделал, озвучивая главное правило, по которому девчонке придётся жить до тех пор, пока он не сделает из неё свое искусство:

— С этого момента ты — моя марионетка, а значит, будешь делать то, что мне будет угодно.

— Как пожелаете, Господин, — всё так же покорно выдохнула кукла, в очередной раз доказав свою идеальность.

На какое-то время Хитоми прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Что, впрочем, было не особо удивительно, учитывая способ транспортировки да и саму ситуацию, в которой она сейчас оказалась. В её умственных способностях Сасори не сомневался: она прекрасно должна была представлять, что означает оказаться в плену у такого маньяка, как он. И от этого осознания у создателя человеческих марионеток непроизвольно в злобной кривой ухмылке растягивались губы.

Даже попытка приподнять руку и обнаружение на собственных запястьях чакропоглотителей не заставили будущую марионетку измениться в лице. Восхитительно логична и умна. Настоящая живая кукла. Лишённая глупых эмоций и порывов. Совершенное искусство. Которому разве что не хватало немного подтянуть внешний вид...

Дав девчонке отлежаться, пока он подправлял пару необходимых ему марионеток, Сасори достал тетрадь и вывел на ней вполне красноречивое имя. После чего бесцеремонно раздел и изучил свою будущую куклу, внеся в тетрадь свои заметки и измерения. Надо признаться, Хитоми позволила себе вздрогнуть лишь пару раз, пока он ощупывал её. Достаточно умна, чтобы понять — его интерес сугубо узкой направленности. Хотя, видимо, о том, что можно сделать с запертой в четырёх стенах особью женского пола, она была прекрасно осведомлена.

Но лишний раз добивать её психику кукловод не стал. У него для этого ещё будет множество возможностей. А если переборщить сейчас, эта слишком умная кукла явно может сделать что-либо с собой. Свою решимость она уже доказала. Так что с этим фактором следовало быть поаккуратнее. И потому Сасори решил подстраховаться — вытащил ещё одну безделушку, валявшуюся с блокирующими чакру браслетами. Позволив уже способной более-менее двигаться Хитоми надеть свою одежду, он попросту пристегнул один конец тонкой цепи к ножке кровати, а второй — защёлкнул на её тонкой лодыжке. На первое время, пока он не разберётся с печатью самоуничтожения и не поставит блокирующую печать там, где девчонке до неё будет не добраться, пожалуй, сойдёт.

Но и на этом его проблемы не закончились. Всё же прятать у себя ещё живую куклу было не так просто: ведь ей требовалось хотя бы минимальное количество пищи и пригодной для питья воды. Сейчас Сасори отдал ей то, что осталось от запасов Кеншина, но надолго этого не хватит определённо. Впрочем, с этим можно было не заморачиваться, скинув всё на того же долговязого Хоширо. Следующая в списке проблема была в том, чтобы огородить ширмой кровать. Не сложно. Но лишние заботы.

Пока кукловод подтягивал детали и пополнял боезапас своих марионеток, девчонка успела поесть, аккуратно завернуть остатки еды, оставив их на прикроватной тумбочке, и, свернувшись калачиком, задремать, укрывшись одеялом почти с головой. Неудивительно — её организму определённо требовались время и отдых после такой "встряски". Да и то, что со стороны кровать казалась лишь заваленной ворохом смятых одеял, вызывало у нукенина кривую улыбку.

Пока Хитоми спала, Сасори успел закончить с марионетками и приготовил всё необходимое для повторного осмотра, снятия одной печати и постановки другой. Стеклянные глаза тяжело открылись, лишь когда он задрал балахон ей под самую шею.

Судя по состоянию, у куклы всё ещё держался жар, хотя движения она координировала уже куда как лучше. По крайней мере раздевалась она вполне уверенно, хотя и медлительно. Но... Не было смысла на это пенять: процесс восстановления и так шёл семимильными шагами. И ещё не факт, что кто-то другой вообще пришёл бы в себя.

Что ж, взгляд Хитоми стал тоже более внимательным и цепким. Пусть она и не крутила головой, как многие другие, но вот что подметила всё возможное и оценила — в этом кукловод не сомневался. Особенно чётко была заметна реакция на его персональную секционную, отгороженную от остальной комнаты ширмой. Её она опознала сразу. Хоть плотная ткань штор не позволяла что-либо увидеть. Профессиональное чутьё, не иначе.

К процедуре снятия её печати самоуничтожения девчонка отнеслась столь же бесстрастно. Только облегчённо вздохнула, когда он снял с неё поглощающие чакру браслеты. Всего лишь растёрла затёкшие запястья и молча легла на живот, подчиняясь буквально первому же намёку на то, что нукенину нужна её спина. Конечно же. В сидячем положении она явно долго бы не протянула, учитывая её состояние. Впрочем, то, что за всю процедуру девчонка позволила себе лишь молчаливо сжимать простынь, также вызывало у Сасори стойкое желание криво ухмыляться.

Закончив с постановкой печати, что должна была поумерить прыть куклы к саморазрушению, кукловод не удержался и ещё раз осмотрел результат своих четырёхчасовых стараний. Конечно, после активации узор на пояснице Хитоми уже не содержал больше никаких скрытых техник. Но зато приобрёл великолепный угольно-чёрный оттенок, так идеально контрастирующий с белизной её кожи. Пожалуй, лучше клеймо мастера не смотрелось ни на одной из его марионеток. И, возможно, не будет... Даже в сравнении с Третьим Казекаге. Но... Эти две марионетки сравнивать было глупо. Слишком уж в разных плоскостях его мира они находились. Хотя что-то сделать с боеспособностью девчонки было тоже нужно. Но чуть позже.

Сейчас же следовало познакомить девчонку с её "кукольным домиком". Теперь можно было не опасаться за жизнь Хитоми. Такие, как она, по дурости не умирают. Только по тонкому расчёту. А его он только что исключил печатью. Следовательно, в цепочке смысла уже не было, и она отправилась пылиться дальше вместе с поглощающими чакру браслетами. Приятно. Хитоми хватило косого взгляда, чтобы понять — одеваться нет смысла. И движения кисти, подсказывающего, куда ей следовало пойти.

Кривая ухмылка вновь прорезала скучающее выражение лица Сасори, когда будущая марионетка, осмотрев его секционную, а в особенности ванну, скосила на него полный скепсиса взгляд. Дотошна до безобразия. И это замечательно. За такое не жаль было выделить ей средства для чистки и дезинфекции. За что кукла в очередной раз одарила нукенина ледяным взглядом, но принялась за дело, пока сам он готовил для неё одежду и то, чем можно вытереться.

Однако дела у кукловода шли куда быстрее. А потому, периодически поглядывая за своей пленницей, он взялся за сооружение каркаса для ширмы у кровати. Тем временем кукла, вскользь глянув на него, покачала головой и, раздевшись окончательно, забралась в ванну. Судя по её расслабленной позе, торопиться она никуда не собиралась. Что, собственно, было более чем верно — торопиться Хитоми теперь некуда. Да и не за чем.

В отличие от своей жертвы, Сасори во сне не нуждался. Да и времени до следующей миссии могло оказаться не так и много... Потому, закончив со всеми первостепенными делами, кукловод выложил на кровать запечатанный свёрток и занялся проверкой и пополнением ядов в своей коллекции. Кукла то и дело обращала внимание на химический стол, где сейчас то шипело, то потрескивало, взгляд из-под полуопущенных ресниц.

Переделав все необходимые дела, нукенин убедился, что его барьер был стабилен, а кукла спала. Значит, можно было опробовать барьер снаружи и решить несколько назревших вопросов. И прежде всего нужно было решить проблему с пропитанием всё ещё живой жертвы. А решался сей вопрос только извне...

 * * *

Когда Хитоми открыла глаза, в комнате было тихо и темно. Кукловод покинул помещение, наверное, ещё пару часов назад. Она слышала через дрёму Его шаги и проворачивающийся в скважине ключ. Отсутствие часов, дневного света и длительные периоды бессознательного состояния начисто выбивали из колеи и давали ощущение некой нереальности происходящего. Кажется, счёт времени невнимательная девчонка уже потеряла. Впредь надо быть внимательнее и больше так не прокалываться на мелочах.

А ведь предполагала же, что не всё так ясно с этой парой дней до её смерти. Но и предположить вот такое развитие событий... Было тоже невозможно. Бывшая Нежить обвела взглядом всё вокруг. Методы для заметания следов Господин использовал абсолютно нестандартные. Но с этим она ничего уже поделать не могла. Тело всё ещё ломило и ныло после введения в искусственную кому. Хотя Мизуки отделалась бы куда легче, если бы не транспортировка в свитке. Сколько же этих "бы" набралось за раз. Но был ли смысл думать о том, что могло бы быть сейчас?..

Хитоми вновь прислушалась. Тихо. Но тишина эта была не совсем правильная... Гудящая. Сначала Мизуки списала это ощущение на своё самочувствие, но стоило сесть и облокотиться о стену, как гул усилился. Догадка обожгла сознание: Акасуна-но-Сасори уже не раз доказал, что прекрасно разбирается в такой сфере, как фуиндзюцу. Так что мешает Ему столь же совершенно владеть техниками различных барьеров? Тем более что до этого Он практически в лоб сообщил, что другие обитатели этой базы ничуть не лучше Его самого. Взять хоть того же Орочимару-сама. Сидеть рядом с ней и охранять тоже явно не в возможностях Кукловода. Даже само это предположение вызывало на губах едкую ухмылку своей абсурдностью. Следовательно...

Пальцы Хитоми коснулись стены, выпустив несколько импульсов чакры. И результат был поистине впечатляющим. По части стены, пола и потолка прошлась едва заметная световая волна из множества символов. И это только небольшой импульс. Если мыслить логически, судя по размаху, этим узором было покрыто всё. Затем чтобы никого и ничего не впустить и не выпустить.

Логично. Больше никаких эмоций этот факт у Мизуки не вызывал. В голове было на редкость гулко и пусто. И единственная мысль, что сейчас не давала покоя, — собственно, а чего она вообще подорвалась?.. Никто не стоял под её дверью. Никого не надо было препарировать. Ничего не нужно подготавливать. Хитоми со вздохом прикрыла глаза и сползла обратно под одеяло. Если честно, то и не хотелось ей сейчас совершенно ничего.

Однако праздность к числу её грехов явно не относилась. А потому, чуть полежав без дела, Мизуки начала изучать степень подвижности и чувствительности собственного тела. В целом, не считая слабости и остаточных явлений, результат был более чем обнадёживающий. Собственное тело её слушалось и подводить вроде как не собиралось. Правда, немного ломило область между лопаток, и побаливала и зудела кожа на пояснице. Там явно что-то приключилось после активации той печати с разработкой старого хрыча. Не зря же Господин Кукловод там что-то так пристально рассматривал. Даже заново собранная рука уже не особо тревожила и разве что ощущалась чуть менее подвижной.

И всё же вскоре лежать без дела Хитоми окончательно надоело, да и живот начало потягивать. Она села и от души потянулась. Кто знает, может, это её единственные радости в ближайшее время? И что вообще её ждёт?.. Судя по тому, что было до этого, Мастер не собирался её ломать и упорно подготавливал для неё "коробку". Которую ей следовало бы и изучить. Но чуть позже.

Спустив ноги на холодный пол, будущая кукла мягко встала и размяла парой простых упражнений ноющее тело. Далее стоило проверить целостность системы циркуляции чакры. Прогнав импульс по всему телу, Мизуки окончательно убедилась, что ни одна из стоящих на ней печатей использование чакры не блокировала. Значит, художество на её спине предназначено для чего-то другого. Но выяснять для чего именно совершенно не хотелось. По крайней мере не сейчас.

Сейчас хотелось только есть и пить. И отказывать себе в этом не было смысла. Потому Хитоми без зазрения совести попросту заправила кровать и, расположившись на её краю, принялась за прибранную вчера(?) пищу. Несколько кусочков мяса, парочка фруктов и пара глотков воды. Спокойно и размеренно. В полной темноте. Что, впрочем, ничуть не смущало. Также аккуратно прибрав свою провизию, она закончила свой завтрак.

Направление и примерное расстояние до ванны Мизуки постаралась запомнить ещё вчера... По крайней мере так она ощущала. Каждый шаг Хитоми сопровождала выпуском небольшого количества чакры. И каменный пол отзывался голубоватым свечением специфического узора. В принципе, до нужного объекта будущая кукла добралась без проблем. Сполоснув руки и умывшись, она вернулась обратно на кровать. Сейчас следовало заняться лечением собственного тела.

За этим занятием её и застал Кукловод. Проворачивающийся в замке ключ издавал весьма специфичный звук. Да и открывшаяся с тихим скрипом дверь была спешно закрыта. На ключ. За ширмой, видимо у стола, довольно звучно сгрузили что-то, чиркнула спичка, наполнив воздух запахом гари, и за плотной тканью затеплилось светлое пятно. Впрочем, штора была тут же отдёрнута, а пятно света от зажжённой свечи опустилось на прикроватную тумбочку.

— Хм, — задумчиво протянул бархатистый голос, пока его обладатель внимательно разглядывал будущую куклу.

Убедившись, что Мизуки занята именно лечением, Акасуна-но-Сасори просто присел возле тумбочки, наводя в ней ревизию. Благодаря которой все свитки и бумаги благополучно перекочевали на Его рабочий стол, а вот свёрток с вяленым мясом и пакетик с фруктами — на одну из полок этой самой тумбы. Далее туда же было сложено ещё несколько свёртков и пакетов. В ту же тумбочку отправились и личные вещи Хитоми.

К моменту, когда Кукловод закрыл тумбочку, будущая кукла как раз закончила лечение. Серо-карие глаза холодно скользнули по ней взглядом, на какой-то миг задержавшись на её коленях. Этот холодный взгляд лениво перешёл на сумки, лежащие возле стола, и вновь вернулся к ней. Нукенин спокойно выпрямился и, глядя Мизуки в глаза, меланхолично приказал:

— Раздевайся.

В Его холодном голосе и взгляде не было ни грамма раздражения или угрозы, но почему-то Хитоми посчитала, что заставлять Его ждать будет крайне неблагоразумно. Тем более что причина и цель такого требования были ей предельно ясны. Благо её балахон снимался и надевался с предельной лёгкостью. Скинув его рядом на кровати, будущая кукла тут же встала, позволяя себя осмотреть.

— Не боишься? — мягко скользя пальцами по позвонкам, ядовито осведомился Акасуна-но-Сасори.

— В страхе нет смысла, — шумно выдохнув, констатировала Мизуки. — Вы всё равно сделаете то, чего желаете, вне зависимости от моего мнения.

Тихий шаг. Ледяные пальцы мягко заскользили по плечу, ключице, шее, остановившись на подбородке, и заставили поднять голову и посмотреть Ему в лицо. Лицо слишком красивое и молодое, невероятным образом сочетающееся с жестокой кривой усмешкой. Похоже, что эта игра Его крайне забавляла. Холодный большой палец мягко проскользил по её губам. Однако Его глаза остались холодны. Это всего лишь провокация. В сознании будущей куклы вновь всплыли шарнирные сочленения рук и стальной трос, свитый в брюшной полости. Акасуна-но-Сасори — не человек. Губы глупой девчонки растянулись в ответной усмешке — больше она не намерена прокалываться на мелочах:

— Да и не ваш это профиль, Господин.

Его красивые губы шире растянулись в ещё более злобной ухмылке, а глаза лукаво прищурились. Пальцы соскользнули с её лица и принялись методично изучать плечи и раненную ранее руку. С ответом Он медлил.

— Ты восхитительно логична, Хитоми, — наконец тихо сообщил Кукловод, завершив осмотр. — Как восстановишься, ознакомься с тем, что я тебе оставлю. Можешь одеваться.

На этом Он, видно, решил завершить игры и вернулся к столу, разбирая содержимое своих сумок, а затем перебирая свитки на своей полке. После чего штук семь из них были выложены на прикроватной тумбочке, очевидно отведённой под личное пользование живой куклы. На этом внимание нукенина было исчерпано. Он, скинув плащ характерной расцветки, начал отладку собственного кукольного тела. Затем замочил несколько ящиков сенбонов в большом чане с чем-то фиолетовым и начинил этим свои марионетки.

Ей же делать было абсолютно нечего. И это даже несколько угнетало. Потому, забравшись с ногами на кровать, Хитоми скосила взгляд на оставленные на тумбочке свечу и свитки. Пересмотрев подписи на них, она пришла к выводу, что все они посвящены искусству управления марионетками. Выбрав из них самый подходящий, на её взгляд, Мизуки раскрыла его и начала изучать. По сути, контроль нитей чакры требовал высокого уровня контроля чакры. И был чем-то сродни известным ей медицинским техникам. Что ж, это была занимательная тема, практику по которой она предпочла бы отложить на потом.

 * * *

Настолько долго лежать или сидеть с книгой оказалось довольно утомительно. Тело уже начало ныть и требовать движения. Но силуэт корпящего у химического стола Кукловода как-то отбивал всякое желание вставать и что-либо делать. Потому оставалось уткнуться носом обратно в трактат и ждать, когда Господин соизволит удалиться.

Сколько прошло времени, было всё так же невозможно понять. И, наверное, это раздражало больше всего. Поэтому казалось, что прошла целая вечность, прежде чем атмосферу нарушил тихий стук в дверь. Акасуна-но-Сасори скривился, выждал минуту (Хитоми не поленилась досчитать до шестидесяти), добавил из отдельно стоящей колбы что-то в попыхивающую и шипящую систему и только тогда соизволил подняться. Правда, тут же была задёрнута ширма у кровати. Дважды провернулся в скважине ключ, скрипнула, отрываясь, дверь и тут же захлопнулась... И вновь в ней провернулся ключ. Какое-то время стояла уже привычная гудящая тишина. А потом в комнату вернулся недовольно цокающий языком Господин.

Ширму Он так и не тронул. Но, судя по шорохам и всплескам чакры, барьер работал не так, как то было нужно Кукловоду. Сколько времени ушло на это действо, Мизуки тоже могла сказать с трудом. Но теперь за шторой бренчали колбы и что-то явно разливалось по пузырькам.

— Мне дали новую миссию, — меланхолично проинформировал нукенин, отодвигая штору в сторону. — Меня не будет около месяца. Комната в твоём распоряжении, — собирая поясную сумку, продолжил Он. — Но глупостей делать не советую. Пища и вода у тебя есть, — подняв со стола свою шляпу, Акасуна-но-Сасори всё же обратил на неё взгляд своих серо-карих глаз.

— Как скажете, Господин, — покорно склонила в ответ голову будущая кукла. — Буду ждать вашего возвращения.

Красивое лицо Кукловода вновь оттенила хищная кривая ухмылка. Он даже громко и довольно хмыкнул, уже привычным жестом натягивая шляпу едва не на самое лицо:

— Я очень многого ожидаю от тебя, как от живой куклы, Хитоми.

С этими словами Господин задёрнул ширму и вышел прочь под аккомпанемент проворачивающегося в замочной скважине ключа.

И наступила тишина. Привычная уже, гудящая. С непонятным привкусом и осадком. Хитоми тихо спустила ноги с кровати, окунаясь в это странное, накрывающее с головой чувство, разобрать которое было выше её сил. Немного помедлив, она всё же встала и сделала несколько шагов в темноту. И вот что с этим делать?..

Пожалуй, Кукловод был куда более жесток, позволив ей вдохнуть свободы, чтобы потом запечатать в собственноручно созданной коробке. Как иронично: луна в тот день начинала свою новую жизнь... Что ж, похоже, для неё тоже началась новая жизнь. Губы уже привычно растянуло в улыбке. Мизуки не удержалась и ощупала их. Ощущение было странным. Как и то, насколько часто они вот так растягивались в последнее время. Однако... Такое прикосновение не шло ни в какое сравнение со скользящими прикосновениями этого безумца, что только что покинул комнату.

По спине и плечам прошёл холодок. Его прикосновения были полны холодного яда... Но всё равно опьяняли, рассыпая по телу снопы искр. До Него никто не желал касаться её. И уж явно никто не стал бы делать это так же, как Он. Безумец, что превратил себя в марионетку. Он... Был неподражаем, сумасброден и великолепен. И всё это умещалось в одном флаконе и разъедало сознание не хуже концентрированной кислоты.

Взгляд Хитоми коснулся висящих на стенах марионеток. От них безумно разило смертью. И не просто смертью, а мертвечиной. Нет, комната была насквозь пропитана пряным ароматом бальзамирующей жидкости. Но привычный запах смерти она не могла спутать ни с чем. Эти марионетки были человеческими.

И она станет такой же, как только красноволосый нукенин наиграется с ней. Всё же... Насколько же Он был особенным. Даже цвет Его волос будоражил сознание... А это неправдоподобно красивое лицо вообще то и дело не давало покоя и заставляло испытывать жар. Не привыкла глупая деревенская девочка к таким изыскам. И Он прекрасно это знал. И берёг свой козырь до последнего, чтобы окончательно доломать психику будущей куклы.

Вот только если с Кукловодом всё было предельно ясно... То что же оставалось ей?.. Хитоми отдёрнула ширму и обошла всю комнату, что оказалась довольно большой, пропуская сквозь пальцы импульсы чакры. Как она и думала, всё вокруг было замкнуто сложной вязью печати. И не одной. Выбраться сквозь этот барьер было невозможно... Не зря же даже стук был весьма приглушённым. Итак, коробка была надёжно опечатана.

Но это ведь не единственная проблема. Ещё оставался вопрос по поводу печати на её спине. Она не блокировала чакру... И была поставлена вместо печати дезинтеграции. Орочимару-сама упоминал, что Акасуна-но-Сасори — мастер промывки мозгов... Губы вновь скривились в улыбке. Кое-кому вон даже не потребовалось ломать мозг печатями, чтобы это сделать.

Тогда... Сделав глубокий вдох, Хитоми сконцентрировала чакру на крепко сжатом кулаке и ударила что есть силы... Барьер ярко вспыхнул, поглотив всю энергию удара. Итак, значит, такие приёмы использовать не запрещено. Вот только направлять их на барьер бестолку.

Вместо печати дезинтеграции... Мизуки провела по тому месту, где ещё не так давно леденящим узором красовалась нарисованная ею печать. Возможно ли?.. Кулак вновь покрылся зеленоватой чакрой, но в этот раз мишенью была её собственная рука. Ради эксперимента было не жаль пойти на такую жертву.

Однако спину, где была нанесена печать, и руку вплоть до кулака резко пронзило болью, сводя все суставы. Вся сконцентрированная чакра вмиг рассеялась. И лишь когда будущая кукла расслабила руки, боль отступила. Итак, Господин зашёл довольно далеко, не позволяя ей что-либо сделать с собой. Достоверности ради Хитоми хотела провести тот же эксперимент, но уже с чем-то на подобии сенбона или скальпеля... Но даже от одной мысли о таком начинала кружиться голова и подступать тошнота.

Значит, преднамеренно покончить с собой или даже просто навредить самой себе она не может. И это отдавало весьма специфичным горьким привкусом. Маленькая невнимательная кукла в тщательно запертом кукольном домике Кукловода со специфическими вкусами. Губы опять растянулись и скривились одновременно. До чего же дикое ощущение. Наверное, она должна была испытывать отчаяние. Однако...

Вновь ощупав столь уже привычно искривлённые губы, Мизуки осмотрелась ещё раз. Мягкая бархатистая чернота с привычным запахом смерти. Но не нужно никуда спешить и рвать жилы. Даже более того, сейчас она могла себе позволить размять затёкшее тело и попробовать несколько общих упражнений, описанных в лежащем на кровати трактате.

Преспокойно поесть. Причём не что-нибудь, а мясо! Так же среди запасов провизии, что была аккуратно сложена в тумбочке, нашлось нечто, напоминающее сухари. Губы растянулись ещё шире: да столь питательной пищи она не могла себе позволить в прежней жизни. Хотя... Можно ли было назвать её существование в качестве живого трупа жизнью?.. Впрочем... Сейчас тоже был вопрос, а жизнь ли это?..

Но Хитоми направила чакру к узору на спине, и тот отозвался лёгкой болью. Она ничего не могла сделать ни с запирающим её барьером, ни с собой. Оставалось лишь расслабиться и плыть по течению. В страхе всё равно нет и не будет смысла. Прикрыв глаза, будущая кукла сделала глубокий вдох и вернулась к кровати. Пока всё не так страшно: на цепь её не посадили, голодом морить вроде как тоже не собираются... Правда, оставался вопрос о том, насколько жестоко Господин собрался с ней "играть".

Немного полежав, Мизуки всё же встала и обошла комнату, осматривая её на наличие пыточных инструментов и прочих намёков на грядущую участь. Но ничего подобного на её нынешней территории не обнаружилось. Единственное, что могло послужить пыточным местом, — это секционная. Но интуиция упрямо подсказывала, что использовалось это место исключительно по назначению — для обработки трупов. В этом помещении, если признаться честно, вообще жизнью не пахло. Даже в её приёмной оставались отголоски эмоций посещавших её живых. Но не здесь.

Задёрнув ширму, Хитоми громко выдохнула и вернулась к кровати. Пробежавшись взглядом по трактату, она решила попробовать упражнения на практике. В основном нагрузка в технике управления марионетками шла на кисти и пальцы, но использование массивных кукол требовало соответствующей физической формы. К тому же слабостью кукловодов был ближний бой, а следовательно, необходимо было уметь, как минимум, хорошо уклоняться. Таким образом, следовало давать нагрузки на все группы мышц. Но в её состоянии стоило начать с самого простого.

Правда, надолго Хитоми не хватило. Слабость после столь длительного голодания, введения в кому и транспортировки давали о себе знать слишком явно. Потому будущая кукла сделала перерыв, расположившись на кровати со всё тем же трактатом. Ей не надо никуда спешить, так что всё успеется.

 * * *

И всё же... Видимо, барьер Господина мог сдержать далеко не всё и не всех... Чужое присутствие Мизуки почувствовала спустя какое-то время после ухода Кукловода. И опять же... Следившее за ней создание хоть и было живым, но тоже весьма неправильным. А ещё от его внимания веяло хищной агрессией. Однако подавать вид, что заметила, Хитоми не стала. За ней всего лишь наблюдали. Не более.

Сколько прошло времени, по-прежнему было сложно представить. И это порядком давило на нервы. Но в остальном будущая кукла чувствовала себя довольно комфортно. Рука уже полностью восстановилась и совершенно не беспокоила. Да и общее состояние тоже нормализовалось. И теперь было довольно комфортно перемежать физические упражнения с чтением, приёмом пищи, гигиеническими процедурами и сном. Без каких-либо ограничений. Считай полная свобода действий.

Но... Не отпускало ощущение лёгкой... скуки. Хотя оставалось только предполагать, какое "веселье" её может ожидать, когда вернётся Господин. Взять то же создание, что сейчас наблюдало за ней. Ведь явно же у такого наблюдения будут последствия. Мизуки не могла быть уверена полностью, но очень сильно подозревала, что "следящий" был частью Организации и наблюдал за ней не по просьбе Кукловода. Напротив, она склонялась к мысли о том, что начальство её Господина проверяло причину постановки такого количества барьеров. Так насколько же могущественной была верхушка Организации?..

Время словно остановилось. Измерять его оставалось лишь в прочитанных трактатах. А они уже заканчивались. Дочитав последний, Хитоми со вздохом положила его к остальным. По привычке потянувшись к свече, чтобы задуть её, она впервые за последнее время замерла на месте. На стене чётко виднелось нечто, напоминающее человеческое лицо. И его обладатель откровенно глазел на неё своими жёлтыми глазами. А стоило встретиться с этим белым и зелёноволосым созданием взглядом, как его рот растянулся в широкой зубастой улыбке. Из стены появилась столь же белая, как и лицо, рука и постучала пальцем по ощутимо вспыхнувшему барьеру.

Значит, явно от Организации. Итак, барьер не мог скрыть её от обнаружения этим шпионом, но не позволял проникнуть ему внутрь. Рука скрылась обратно в стене, а хищные жёлтые глаза без зрачков продолжали разглядывать её, в то время как рот вроде дружелюбно улыбался. Но верить в дружелюбность местных Мизуки совсем не собиралась. Однако приличия ради склонила голову в приветственном жесте и задула свечу. Сейчас она собиралась спать.

И сон её был прерван заскрежетавшим в замочной скважине ключом. Итак, уже прошёл целый месяц?.. Господин ведь говорил, что уйдёт на этот срок... Тихо скрипнула дверь, опять послышались два оборота ключа, что-то было опущено на стол, зашипела, зажигаясь, свеча, звякнул колокольчик на шляпе... И ширма резко была отдёрнута в сторону.

Взгляд этих глаз был по-прежнему холодным и внимательным. Несколько бесшумных шагов, и Его холодные пальцы с привычной методичностью принялись изучать её. Убедившись, что с Его собственностью всё в порядке, нукенин вернулся к своей сумке, разбирая её. В тумбочку добавилось съестных припасов. А ещё... На стол был выложен свиток, от которого ужасающе несло мертвечиной. И будущей кукле не требовалось большего, чтобы понять — её саму принесли вот в точно таком же.

Закончив с сумкой, Господин прихватил свиток и привычно отдёрнул ширму секционной. Хлопок. Белёсый дымок. И на столе появилось изувеченное тело. Ему порядком досталось: сломанные конечности и уйма дыр от сенбонов. Но даже так было видно, что смерть наступила, как обычно, от яда. Нукенин приготовил инструменты, и взгляд Его прищуренных глаз остановился на Мизуки. Красивое лицо прочертила кривая жестокая усмешка.

Это была игра. И сейчас Акасуна-но-Сасори явно желал, чтобы она наблюдала за тем, как Он методично, с лёгкой скукой, потрошит тело одной из своих жертв. Вычищает от внутренностей и обрабатывает бальзамирующим раствором, периодически прожигая взглядом её. Это был ничем не скрытый намёк — с тобой будет также. Зрелище это было с одной стороны вполне привычное, а с другой — отдающее отчётливой горечью. Закончив обработку тела, Кукловод убрал инструменты и приготовил свиток, оставив труп пока что лежать на секционном столе.

— Ты уже всё прочитала, Хитоми? — меланхолично протянул Он, разглядывая свитки на тумбочке.

— Да, Господин, — кивнула в ответ будущая кукла, поглядывая на стены в поисках наблюдающего.

— Я не хотел привлекать к тебе хоть чьё-то внимание, но Лидер всё же узнал о твоём существовании, — холодные пальцы скользнули по щеке и поймали чёрную прядь. — Хоть я и сказал, что тебе нельзя покидать эту комнату... — серые глаза холодно прищурились. — Выйти тебе всё же придётся...

— Господин, я должна остаться слепа и глуха за пределами комнаты? — подняв на Него глаза, поинтересовалась Мизуки.

— Хм, а это возможно? — с уже привычной меланхолией в голосе протянул нукенин.

— В принципе, да, — чуть склонила голову в знак согласия будущая кукла. — Но...

— Хм, — криво усмехнувшись, Кукловод не дал ей озвучить проблему, прикрепив к ней нити чакры. — Тогда можешь начинать, Хитоми.

— Как скажете, Господин, — кивнула она, приложив пальцы к вискам и концентрируясь на ощущениях.

Это упражнение по отключению восприятия она успела порядком отработать за отсутствие красноволосого песчаника. В конце концов, Мизуки должна была подстраховаться на случай, если Господину придёт в голову мысль о вивисекции или пытках. Конечно, сейчас она раскрывала свой козырь, но... Меньше знаешь — крепче спишь. Первым на очереди было зрение. Оставаться в полной темноте было совсем не страшно. Привычно.

Рядом тихо скрипнула дверца шкафа, и что-то шурша опустилось ей на голову, словно покрывалом скрывая её. Следом шёл слух. Тишина была столь необычной. С лёгким пульсом собственной крови. На этом будущая кукла решила остановиться и опустила руки. Перед лицом, кажется, пощёлкали пальцами, но об этом она могла судить лишь из ощущений.

Далее Его холодные руки завалили её на кровать и тщательно замотали в тот кусок ткани, что накрыл её прежде. Когда в ткань были укутаны даже стопы, в ход пошла верёвка. И уже после "упаковки" крепко зафиксированное тело Хитоми было закреплено, судя по неоднозначным ощущениям, на холодной и твёрдой спине... Едва не цепляя ту эксцентричную конструкцию, что была то ли когтями, то ли ещё чем...

Хоть свёрток с ней был закреплён довольно крепко, от шагов Господина всё же покачивало, и то и дело её стопы касались "когтей". Впрочем, Он нёс Мизуки не так уж далеко и долго. После того, как Господин предположительно вошёл и закрыл за собой дверь, будущую куклу вновь окатило странным ощущением относительно живого существа. У Хитоми уже создавалось впечатление, что вся эта Организация состоит из "нелюдей". Что не экземпляр — то невесть что, созданное из живого.

Когда свёрток с её телом опустили на пол и развернули, добавилось ощущение тяжёлого пристального взгляда. Причём настолько материального, что казалось, он проникал в черепную коробку и ворошил её мысли... Впрочем, не исключено, что так оно и было. Но думать получалось только о том, что она — всего лишь кукла и знать ничего не знает и ведать не ведает... И вообще — не кукольное это дело в дела живых нос совать... А потому Хитоми сидела в том положении, в котором её устроил на полу Господин.

Сколько она так просидела, Мизуки не имела не малейшего понятия. Но как только отпустило ощущение, что копаются в её сознании, уже привычные руки Кукловода вновь крепко замотали и устроили её безвольное тело на спине... Всё так же позволяя ощущать наличие "когтей". Какое-то время песчаник ещё стоял, видимо выслушивая вердикт начальства, и лишь потом начал движение.

Свою территорию Мизуки узнала по запаху и по тому, как долго стоял возле двери Господин. Далее её небрежно скинули на кровать и вновь развернули. Однако будущая кукла продолжала всё так же неподвижно лежать. Тогда холодный палец, скользнув по линии ключиц, вывел на коже "хватит". И только после этого она позволила себе шумно вдохнуть и сесть, разминая конечности. Если честно, тело от такой транспортировки основательно затекло, ведь даже дышать будущая кукла старалась через раз, не то что двигаться.

Тишина и темнота были весьма заманчивы, но... Он ведь сказал — "хватит". А значит, следовало запустить процедуру отмены техники. Весьма неприятную. И первое, что предстало перед глазами Мизуки, — довольно похмыкивающее и кровожадно ухмыляющееся красивое лицо Акасуна-но-Сасори со всполохом растрёпанных алых волос. Хитоми даже несколько раз моргнула, прогоняя наваждение. Но нет — Кукловод всё так же сидел перед ней на корточках и ухмылялся ещё шире.

— Всё прошло как надо? — хрипло поинтересовалась она, прочищая горло от последствий техники.

— Как нельзя лучше, — холодные пальцы огладили её щеку, скользнув на губы. — Ты идеально справилась, Хитоми. Но моей кукле не позволено покидать пределов комнаты...

Теперь я всецело принадлежу Ему.

Я не удивляюсь больше ничему:

Ни привычкам его, ни прикосновеньям,

Когда в одно лишь мгновенье

Тихо опускается на пол одежда моя

И пальцы его изучают меня.

Он меня изучает, как куклу свою…

А что чувствую я: ненавижу, люблю?..

Нет, ни то и ни другое.

Моё сердце бьётся спокойно:

Я свыклась, что буду — искусством,

Его последним искусом

Пред красотой женского тела…

Но кукла сказать об этом не смела.