You Are Not On Your Own (джен)

Нора проснулась мягко, словно пришла в себя после легкой дремы. За окном уже вовсю светило, хотя свет и был серый, а внизу что-то шумело. Попытавшись подняться, Сойер застонала, потому что мышцы болели от вчерашнего кросса и отдыха на жестком полу. Но это же можно было перетерпеть. Лицо вообще горело, кожу стянуло.

— Матерь божья… — прошептала Нора, посмотрев на себя в зеркало.

Ей стоило на ночь умыться и обработать раны, а то сейчас она была похожа на живой труп. Волосы дыбом, там какие-то листья, сухой мох (она же вчера обнималась с деревом, да?), лицо — пепельно-серое, украшенное разводами крови, на одной щеке копоть (рукой, наверное, по лицу мазнула, когда машину поджигала), но нос хотя бы не сломан, а то вправлять его было больно, особенно если без помощи врачей. Подбородок тоже был в крови, и верхняя губа опухла — на ней виднелась крупная ссадина, такую за герпес не выдать. А еще какого-то черта под глазом был фингал, а на лбу — синяк и небольшая шишка. Нора прикоснулась к фингалу под глазом, надеясь, что это всего лишь копоть или грязь, но, мало того, что это не была грязь, так она еще размазала по лицу что-то черное. Руки вообще были сплошь замазаны красным, черным и серым. Пахло кровью, землей и табаком. А футболка помимо всего этого еще и потом.

Сойер быстро достала из-под кровати нечто, которое еще вчера было ее любимой толстовкой, захватила с собой тональник, и вместе с этим направилась в ванную. Дверь, как назло, хлопнула за ее спиной.

— Нора? — тревожно позвала Марту внизу. — Ты проснулась?

— Да! — отозвалась девушка. — Я в душ!

— Завтрак уже на столе! — ответила тетя.

Сойер закрылась в ванной, и начала стягивать с себя всю одежду. Джинсы, в которых она валялась по замерзшей земле, еще поддавались стирке, можно было простирнуть и толстовку, вот только кровь так просто было не отстирать. Как ее отмывать? Можно спросить у Джей Ди, предложил внутренний голос, то ли в шутку, то ли всерьез. Нора послала его в далекое место и постаралась вспомнить, как это было четыре года назад. Вспомнилось старое мамино бормотание про лимонный сок и что-то там еще. У них был дома лимон?

Пока стиральная машина тарахтела рядом, Нора стояла под душем и думала, каким вообще образом она умудрилась вчера не поджечь саму себя, когда толстовка и штаны были пропитана водкой? Эдит вообще все там оплевала, когда она пыталась ее напоить. Тут же Сойер подумала, что и кровь на одежде, по большей части, принадлежит Стрип, и, дернув себя за волосы посильнее, запретила об этом думать. Были проблемы и поважнее.

Если что-то и впрямь пошло не так, как скоро полиция заявится? Может быть, она оставила отпечатки где-то там, куда огонь не мог добраться? Нет же, взрыв был надежным путем отхода — он уничтожал практически любую улику, будь то предмет или телесная жидкость. Нора не оставила поблизости никаких следов — земля у свалки была достаточно притоптана и уже хорошо замерзла, чтобы на ней отпечатывались следы ботинок. Она же бросила копам палочку в другую сторону — скорбные СМС-ки для Эмили, бутылка алкоголя в машине. Этого им должно было хватить, чтобы бросить всякие расследования и не тревожить больше скорбную мать. Если, конечно, миссис Стрип не уцепится за отрицание, чтобы с яростью запрашивать разузнать все до последней детали, ведь она наверняка верила, что ее девочка не могла пить за рулем и вообще хорошо водила.

Нора поняла, что ей срочно нужно купить больше тонального крема, потому что все выходные ей нужно было прятать фингал от Даннстоков, а потом и от школьников, хотя вряд ли их сейчас интересовали ее тумаки. Новая жизнь началась невероятно ярко, так что следовало закупить про запас целый ящик крема.

Снова одевшись, Нора вышла наружу и спустилась вниз, к завтраку. На часах в гостиной было полдесятого утра — долго же она проспала. Марта была на кухне, сидела за столом, подпирая голову кулаком.

— Что-то случилось? — спросила девушка с тревожным видом.

— Что у тебя с губой? И что за шишка на лбу? — спросила тетя, едва подняв на нее взгляд.

Норе очень не хотелось врать. Она решила увиливать, а ко лжи прибегнуть только если ее припрут.

— Вчера вечером стукнулась по неаккуратности. Очень сильно, — ответила она, садясь за стол. — Чуть нос не сломала.

— Какой кошмар! — выдохнула Марта. — Мне жаль, что нас вчера не оказалось рядом.

— Кстати, где вы были? Я думала вас дождаться, но уснула быстрее, — Нора взялась за вилку, приступая к поеданию запеченной картошки.

— Оказывается, Хейл не оплатил счета за электричество. Я оплатила, и вернулась домой, но его там не было и, похоже, давно. Так что мы с Рэмом решили переночевать там, а заодно надо было прибраться.

Значит, ее мужа звали Хейл. Нора мгновенно запомнила и решила не переспрашивать.

— Ты из-за этого переживаешь? — задала она очередной вопрос, едва подняв глаза на Даннсток. Пожалуйста, пусть будут хорошие новости.

— Нора… — Марта поджала губы. — Эта неделя — сплошной ужас. То есть, сначала были эти мальчишки, а сегодня… Кхм. Та девочка, с которой ты сильно поссорилась, ее же звали Эдит Стрип?

— Ага, Стервелла Де Виль, — отозвалась Нора с унылой ухмылкой, опустив взгляд обратно на свою порцию. — Подожди, в каком смысле «сегодня»? То есть, что случилось сегодня? И причем тут Эдит Стрип?

— Нора, все утро новости трубят об этом, — Марта осторожно коснулась ее руки. Ее глаза заблестели, а губы задрожали. — Вчера эта девочка… Она разбилась в аварии.

— Подожди, что? — Нора нахмурилась, покачала головой. — Как это — разбилась? Насмерть?

— К сожалению, да, — кивнула Даннсток. — Полиция предполагает, что она села за руль пьяной, но анализ займет время, потому что тело сильно пострадало. Машина воспламенилась.

Нора поднялась из-за стола, крепко сжимая челюсти. Она не играла скорбь, просто думала, и оттого выглядела серьезной. Опять же, будет ли полиция углубляться в детали?

— Нора, ты в порядке? — спросила Марта.

— Да, тетя, — ответила Сойер задумчиво, поднимая на нее взгляд. — Просто… Ужасно такое слышать.

— Если ты переживаешь из-за этой ссоры накануне, то не принимай близко к сердцу. Я так поняла, Эдит была очень хорошей девушкой. Она бы тебя простила.

— Она и так меня простила. Мы вчера утром извинились друг перед другом и все было улажено, — Нора запустила руку в волосы, которые начали виться после душа. Стоило их выпрямить — короткие кудри лезли в глаза, отчего Сойер постоянно моргала и хмурилась. Марта, видимо, подумала, что она смаргивает слезы.

— Иди сюда, — мягко позвала она, а затем заключила ее в объятия, поглаживая по спине. — Жизнь — такая ужасная штука…

О, еще какая!

— Ей ведь было всего семнадцать! Она была твоей ровесницей, вы с ней только вчера помирились! — Даннсток всхлипнула. — Это всегда кошмарно — наблюдать, как гибнут совсем молодые люди!

— Марта, — Нора едва отстранилась. — Могу я… пойти в свою комнату? Я потом доем, обещаю…

— Да, да, конечно, — Даннсток закивала, быстро смахивая слезы.

— А где Рэм?

— Он пошел выносить мусор. Вот-вот должен вернуться.

— Тогда я буду на мансарде, — Нора попыталась улыбнуться так, чтобы не казалось, будто бы у нее есть настроение улыбаться.

Затем она быстро поднялась по лестнице к люку, а уже там включила радио, стремясь поскорее поймать нужную волну.

— …и пока что единственной уликой остаются сообщения юной Эдит к ее ближайшей подруге Эммелин Слоппер, семья которой отказывается давать какие-либо комментарии. Что думаешь, Хэзер?

Нора не поверила ушам.

— О, Боб, я думаю, что эта авария — нечто более серьезное, чем просто трагическая случайность, — вдохновенно вещала Дьюк. Сойер сделала погромче, уже нахмурившись. Ей стало не по себе… — Как и трагедия на Прайвет Вэй, эта авария наглядно показывает нынешний уровень молодого поколения. Современная молодежь — очень уязвимая ячейка общества. Все эти фильмы про Джона Константина, Блэйда, куклу Чаки и им подобные только расшатывают неустойчивую психику…

— И Мадагаскар.

— Что, Боб?

— Мадагаскар. Говорящие звери. Как только подростки живут с этим?..

— Э-э-э… Да. Спасибо, Боб. В наше время все понимали, что насилием ничего не решишь. Ныне же стоят другие тенденции. Молодые люди все чаще проявляют эгоизм и злобу, они уже не ставят окружающих выше себя. Лучше навредить окружающим, чем себе — так я охарактеризовала бы новое кредо современного подростка…

Это она так намекала на то, что лучше вернуться к самоубийствам? О, Нора с удовольствием бы это устроила! Она уже даже поняла, к кому зайдет первой, если начнет! Резким движением она переключила на музыкальную станцию.

— В связи с сегодняшними событиями, мы посвящаем безвременно ушедшей мисс Стрип песню «Stairway to Heaven»…

Нора снова щелкнула переключателем. Радио шипело и выло, пока она выбирала станцию. Везде либо шла сводка новостей, либо «Хот Проб», либо играл драматичный плейлист, который посвятили лучшей девочке Шервуда, которая ушла в небо вместе со своим пеплом. И как же хорошо было вскоре наткнуться на песню «Highway to Hell» на одном из дорожных радио. Упав в кресло, Нора прикрыла лицо руками и устало выдохнула. Значит, показатели нынешнего уровня молодежи? Эгоизм и злоба? Джей Ди там, наверное, поперхнулся сигаретой.

— Привет, Нора, — сказал Рэм, поднимаясь на мансарду.

— Доброе утро, — кивнула она. — Неделя выдалась просто кошмар.

— Да… А что у тебя с лицом?

— Наследственность. Но если ты про губу и шишку на лбу — я вчера вечером хорошо ударилась, — Нора улыбнулась.

— Поскользнулась? — спросил Даннсток, садясь рядом на старую подстилку для кресла.

— О, не то слово, — кивнула девушка, подпирая голову двумя пальцами. — Вообще такого не ожидала.

Да разве можно ожидать, что ремень нахрен оторвется? Да еще и из крепления на крыше, а не из замка в сидении? Если бы не подушки безопасности, торчать бы им с Эдит из лобового стекла на пару.

— А нас вчера как раз не было, — с досадой и ощутимой виной произнес Рэм, отвлекая ее от страшных мыслей.

— Знаешь, это наоборот хорошо. Не хотела бы я показаться в таком положении, — Нора нервно усмехнулась.

Она не задумывалась, сколько точно раз могла погибнуть за вчерашний вечер. Раз пять точно, и это если не считать возможный арест. Но, опять же, оно того стоило. Джей Ди, наверное, рад будет услышать, что его метод по-прежнему работает.

— Как у вас дома? — спросила она у Рэма.

— Дома? — тот поджал губы. — Ну, мы прибирались вчера. Отец прячется, потому что он поднял на маму руку при ее коллегах.

— Что? Он ее ударил? — девушка резко выпрямилась. — Он приходил к ней на работу?

— Да, он опять кричал на нее. Мама не рассказывает, из-за чего, но он убежал, когда другие медсестры угрожали вызвать копов.

— Почему Марта сама не хочет вызвать копов? — фыркнула Сойер. — То есть, я понимаю, почему мы не вызвали в тот раз. Тогда могли посадить нас, но в этот же раз все иначе — только он дрался.

Рэм пожал плечами, Нора откинулась обратно в кресло. Она и так знала, почему Марта продолжает его покрывать, но не понимала ее.

— Я всю жизнь думал — почему? — заговорил Рэм. — И сейчас думаю.

— Она его любит, — ответила девушка. — Или любила. Больше, чем себя и… кого бы то ни было.

— Любит больше, чем меня, я знаю, — холодно отозвался Рэм. — И я не понимаю, почему.

— Я тоже не понимаю, — Нора вздохнула. — Это не твоя вина. Просто некоторые люди так живут, им нужен сильный человек рядом, и они готовы терпеть его издевательства и все такое. Но я не считаю, что это оправдание. Уж прости. Я люблю Марту, и я готова за вас хоть в огонь, хоть в воду, но, хоть убей, никогда я не пойму, как можно предпочесть мужика своему ребенку.

Юноша, копаясь в кассетах для видеомагнитофона, вздохнул. Норе было очень неприятно говорить с ним об этом, но она не могла молчать. И Рэм должен был знать, что дело не в нем, а в том, что Марту всегда влекло к тестостероновым кучам мышц с горошиной вместо мозга и тягой к насилию.

— Хотел бы я такого отца, как твой, — сказал Рэм.

Нора немного растерялась, а юноша, подняв на нее глаза, улыбнулся.

— Вы знакомы совсем немного, а уже совсем как семья, — добавил он.

— Ну… навряд ли мы подходим под понятие нормальной семьи, — Нора пожала плечами.

— Вы куда нормальнее нас, а ведь у меня есть и отец, и мать, у мамы постоянный заработок и нет никаких долгов. Каждый из нас сыт и здоров, мы даже можем позволить себе машину. Но дело все не в том, как много денег у нас есть и какой у нас состав семьи.

— Все дело в отношении к близким, я поняла, — кивнула девушка. — Но ведь все равно у нас все далеко не нормально…

— Как ты думаешь, твой отец понимает тебя? — спросил Рэм. — Он тебя слышит? Он ценит тебя?

— Он делает даже больше, чем все это, — Нора поджала ноги на кресле и обняла свои колени. — Это я все порчу.

— Если он тебя любит, он все тебе простит. Он обязательно поймет, — Даннсток повертел в руках одну из кассет. — Хотя я не могу говорить так уверенно, ведь ты знаешь его лучше.

Сойер повернулась к окну, вздыхая. Диктор на радио повторил, что они слушают станцию «Рок Кувырок», а затем музыка сменилась на песню от Queen. Стало чуть веселее, Рэм начал тихо мычать в такт мелодии.

— Что думаешь по поводу девчонки, которая погибла? — спросила Нора у него.

— Говорят, что она отчасти была виновна в том, что умерли те парни день назад. И она сильно переживала из-за этого, а потому пьяная села за руль. Мне ее жалко. Слышал, она очень популярна в Вестербурге… Была. Ты же из-за нее получила наказание?

— Так точно, — кивнула девушка. — Уверена, на похороны соберется вся школа, но я не пойду. Не думаю, что мне там будут рады.

Они снова замолчали на пару секунд. И только Нора собиралась заговорить, чтобы убедится, что Рэм не думает ничего плохого, как он заговорил сам.

— У вас есть новые «Звездные войны»? — произнес он с искренним интересом.

— Второй и третий эпизод есть на дисках, все остальные — на кассетах. Хочешь посмотреть? Последние эпизоды можем глянуть внизу, там есть DVD.

— Да, было бы классно, — кивнул Рэм.

Нора улыбнулась и поднялась с кресла, потирая руки.

— Тогда вперед. Как говорят сейчас по радио, наберемся немножко агрессивности и эгоизма. Давненько я киношками психику не разрушала.

Пока весь Шервуд продолжал страдать по безвременно ушедшей, Нора смотрела на своего возлюбленного Оби Вана Кеноби и даже не думала о копах, Дьюк или о предстоящем разговоре с отцом.

* * *

Выходные проходили мирно. Нора просто не выходила из дома, готовилась к школе и старалась много не слушать новости, потому что от этого ей было по большей части некомфортно. Когда закончились уроки, она читала книги, ела и спала. Прибралась в своей комнате, набралась смелости, чтобы убраться и у отца. В его комнате не нужно было особо возиться. Нора только пыль протерла и подмела, не трогала ни единый предмет, кроме фотографий и вазы с прахом.

Понедельник уже не казался странным днем, когда Нора привыкла, что все вокруг, кроме нее и Рэма, убиваются по «трагичной смерти юной и ранимой мисс Стрип». И ладно если бы никто не знал, что она стала причиной смерти тех наркоманов, когда дала им денег на роковую дозу, но ведь об этом каждый третий говорил, а каждый второй подразумевал в своей речи. Даже если она была виновата только косвенно, взрослых вообще не волновало то, что она водила дела с наркоманами. Нора предпочла думать, что все просто придерживаются правила «О покойном надо говорить либо хорошее, либо вообще ничего». Она устала ломать голову и скрипеть зубами от злости на мир.

Этим утром Марте сделали звонок из полицейского управления по поводу Хейла, она снова ходила как в воду опущенная, и Нора планировала потом серьезно с ней поговорить, а пока — школа. На входе уже был расположен трибьют в виде стола, заваленного цветами, с фотографией Эдит Стрип, которую взяли со стенда с активистами школы. Черные полотна над столом гласили белыми буквами заветное «R.I.P». Вскинув брови, Нора быстро прошла мимо. Люди были невероятно тихими, а еще все носили черное. Девушке повезло поймать Кайла, которым развешивал в коридоре какие-то объявления о наборе в свой клуб.

— Сегодня в полдень похороны, — сообщил он. — Мисс Флеминг собирается использовать все школьные автобусы, чтобы отвезти туда тех, кто желает на них попасть, но у кого нет машины. Ты не смотрела новости?

— Вообще-то, я не особо люблю телик смотреть. Но про Эдит слышала, — и, чтобы не привлекать внимания, она скорбно нахмурилась. — Что за потеря.

— О да… — вздохнул Кайл, отворачиваясь к своему плакату. — Незаменимая.

— Так значит, уроков не будет? — Марта же должна была об этом знать. И она знала, что Нора не хочет ехать ни на какие похороны.

— Будет собрание в столовой. Круг единения, мисс Флеминг так это назвала. Дань памяти Эдит от всех школьников.

Что было ужаснее вечного хиппи? Только вечный хиппи со старческим маразмом. Флегма, а так ее иногда называла мама в дневниках, просто бушевала, потому что снова принялась заниматься любимым делом — экспериментировать на детях, а потому Нора не заходила в помещение, наблюдая через стеклянные двери. Подошла она как раз вовремя — Айзек приобнимал Элену, которая постоянно промокала сухой салфеткой глаза.

— Эдит была близка каждому из нас. Она переживала за каждого, как за близкого друга, — вещал Маккензи, стоя в круге. — Мы не могли оценить до конца ее участие в нашей судьбе.

И все кивали, что-то шептали про себя. Мисс Флеминг где-то неподалеку прижимала руки к сердцу. Айзек смотрелся органично на месте оратора, он мог быть серьезным, и его фигура смотрелась самой стойкой на фоне киснувших девочек и хмурых мальчишек. Элена была не похожа на близкую подругу, погруженную в глубокую скорбь, но рядом с Айзеком смотрелась и впрямь тоскливой.

— Теперь мы можем только продолжить ее дело, — говорил он. — Сплотиться, заботиться о ближнем. Сила Вестербурга в единстве. Это особенно важно сейчас, в такой трагичный для нас всех момент. Свою победу — нашу победу — на предстоящем матче с «Вепрями» я посвящаю Эдит. Готовы ли вы бороться вместе со мной?

И вдруг, к еще большему удивлению Норы, толпа отозвалась недружным согласием, кто-то слал какую-то поддержку, повсюду были восхищенные ободряющие крики.

— О, спасибо большое, мистер Маккензи! — аплодируя, мисс Флеминг вошла в круг, приобнимая Айзека с другой стороны. — Ваше присутствие духа вселяет надежду в каждого из нас.

— Я всегда готов помочь, — кивнул он. — Не только вам, всему Вестербургу.

Услышав очередной дружный гул, Нора пришла к очевидному выводу — Айзек уверенно шел по стопам своей мачехи. Пока толпе нужна была новая Эдит, он пользовался моментом. Конечно, до Дьюк ему было далеко, но ведь у него пока получалось. Он продвигался медленно, но верно. Сойер вспомнила, как он клялся защищать ее ото всех, но его не было рядом, когда Эдит прижала ее к стене, он не провожал ее после школы, когда на нее набросились наркоманы. Он, как ребенок, обиделся, когда она просто отказалась с ним целоваться. Так что теперь смотреть на него было противно. Ничего, у людей типа Хэзер всегда было много поклонников, кто-нибудь из них обязательно согреет Маккензи холодными ночами. Элена вполне могла.

Сзади послышался стук, и Сойер обернулась к шкафчикам. Ей казалось, что никого, кроме нее, здесь не осталось — Кайл уже ушел в столовую. Выйдя на шум, Нора увидела, что у шкафчика Эдит Стрип, который, вообще-то, был опечатан, судя по наклейке из полиции, стоит именно Эмили Слоппер. Приблизившись, Сойер рассмотрела, что лицо у нее белое, как мел, а глаза — опухшие и красные. Эмили до последнего не замечала ее, она все смотрела перед собой и перебирала пальцами вещи подруги, как будто была слепой — ощупывала каждую деталь, шумно дыша. В остальном она была более чем обычна, если не брать в расчет траурные цвета одежды — прическа все так же была уложена, волосы блестели, и даже маникюр не был испорчен.

Норе могло бы стать ее жалко. Она в какую-то секунду и впрямь пожалела, что вмешала Слоппер в эту историю таким образом, что заставила ее испытывать вину. Эта вина была понятна — Эдит ехала именно к ней, ей она написала последней, ей выговорилась перед гибелью. Но Норе покоя не давали те мелочи, из-за которых она и начала ненавидеть Эмили, а потом из-за них и выбрала ее, как часть плана.

Сойер не могла забыть того, как Эмили шантажировала ее на вечеринке, заставляя выпить за мать, затем и то, как она хихикала над ней за спиной своей драгоценной Стрип, пока та уничтожала потенциальную жертву на глазах у всей столовой. В сообщениях она звала ее «шлюшкой», сокрушалась, что любительского порно им не видать. И, судя по этим сообщениям, она переубеждала Эдит насчет того, что сделать это должны именно наркоманы, но она ни разу не заикнулась о том, что переубеждала свою подругу поступать таким образом вообще. Эмили была не вынужденной соучастницей, а полноценным винтиком в системе Эдит.

— Привет, — сказала Нора.

Слоппер вздрогнула, а затем окинула ее напуганным взглядом.

— Привет, — едва ответила она.

Проявила ли она к ней жалость хоть раз? Заслуживала ли сама такого милосердия?

— Мне очень жаль, что так случилось с Эдит, — сказала Сойер, сочувственно поджимая губы. — Ты забираешь ее вещи?

— Нет, я просто так заглянула… Тебе действительно жаль? — Эмили слабо нахмурилась.

— Конечно, это же неоценимая потеря для всего нашего общества. Эдит была сияющей звездой… вашего ансамбля, — Нора прочистила горло, будто бы там застряли слезы. — Это очень жестоко — потерять близкого человека, на которого во всем полагался. Совершенно не представляю, как ты будешь жить без нее дальше. Только подумаю — остаться в своем уме после такого, зная, что больше не существует никого, кто мог бы тебя понять. Прими мои соболезнования.

У Эмили задрожали губы. В широко распахнутых покрасневших глазах засияли горе и страх.

— Спасибо… — прошептала она, уже не глядя на Нору.

— Я не смогу попасть на похороны, срочные дела. Так что выпей за меня в честь Эдит Стрип. До дна.

Кивнув, Сойер слегка сжала ее плечо, а затем отпустила. Позади раздался хлопок двери.

— Эмили! — позвала Элена. — Тут все говорят про Эдит, а ты еще стоишь тут! Пойдем, милая! — затем она заметила Нору. — Сойер. И ты здесь.

— Привет, Элена. И тебе мои соболезнования, — ответила девушка.

— Спасибо, — нехотя ответила та, а затем махнула рукой. Прикрыв шкафчик, Эмили поспешила за ней, выглядя отстраненно. Было стойкое ощущение, что в своем уме она до конца дня точно не останется.

Когда коридор полностью опустел, Нора уже собиралась развернуться и уйти домой, как вдруг поняла, что Слоппер не закрыла шкаф Эдит на замок. Только прижала наклейку обратно. Сойер вытащила из кармана школьный пропуск и отклеила скотч им, чтобы не порвать и не оставить следов.

У Стрип был весьма строгий шкафчик — мелочей тут было немного. Аккуратная стопка книг, какая-то бутоньерка за участие в конкурсе или форуме, сломанная губная помада, запасные ключи от машины и кабинета Школьного комитета, несколько тетрадей и ручек, а еще планшет. Ее любимый планшет с опросами, разными подписями и планами. Соблазн был высок, а еще хотелось довести Флегму до обморока в приступе поиска глубинного смысла. Нора прочитала несколько листов, изучила почерк Эдит, а потом взялась за ручку, выводя новый вопрос недели под датой предстоящей среды.

«Представьте, что по стечению обстоятельств вы стали причиной чьей-то смерти. Что вы собираетесь делать со своей жизнью теперь?»

Тщательно стерев отпечатки с ручки, планшета и шкафчика, Нора закрыла его, прогладила наклейку, и пошла к выходу. Ей хотелось зайти в 7-eleven, прежде чем вернуться домой.