Гарри Поттер и принц датский (джен)

Солнце Сумрака не могло сравниться с привычным земным солнцем по яркости, но по-прежнему слепило. Приближающуюся тушу гигантского червя Квиррелл скорей чувствовал, нежели видел в этих беспощадных лучах, многократно преломляющихся в каплях пота и крови на ресницах. Внутри что-то сжималось, словно невидимый великан просунул грубую пятерню ему в грудную клетку и принялся медленно сдавливать легкие и желудок, отчего дышать становилось тяжелее и к горлу гадкой волной ползла тошнота.

Еще одна вспышка — это рванувшаяся наперерез монстру «Неясыть» открыла огонь в надежде сбить червя с курса. Бешеный рев, в котором слышалось больше злобы, чем боли, ответная психокинетическая волна — и вертолет, потеряв управление и беспорядочно вращаясь, понесся к земле. Марси… Только бы с ней все было в порядке. Но в порядке не будет. Просвещенная Штейн права в конце концов: можно бороться с превосходящими силами долго, оттягивать неминуемое поражение и гибель, но рано или поздно ты сломаешься, и тогда слепая, бездумная мощь сотрет тебя из реальности. Вот эта мощь, ее высшее олицетворение — черный исполин, концентрированная ярость и разрушение.

Квиррелл умел держать удар и знал вкус поражения. Достаточно сойтись один на один с более сильным и опытным противником — и вот ты уже лежишь на жестком настиле, глотая пыль, а твои конечности, обездвиженные ударом заклинания, едва отзываются на сигналы мозга. Но в дуэльном клубе ты в конце концов приходишь в себя, поднимаешься и пытаешься снова. Здесь же…

Здесь второй попытки не будет. Квиррелл судорожно вдохнул, сжал зубы и приготовился. Он уже не сможет создать щит, способный остановить или хотя бы отбросить в сторону тварь. Но, приняв удар на себя, он все еще в силах нанести тяжелое проникающее ранение — мгновенный топологический разлом, который искалечит то, что заменяет червю нервную систему, убив заодно и самого Квиррелла. Тогда у Марси и Леманна будет шанс, если они пережили падение. Может быть. Нужно лишь дождаться момента, когда червь подлетит ближе… еще ближе.

Темная громадина заслонила солнце, и Квиррелл протянул в пространство пальцы разума, приводя в движение подготовленный квантовый граф. Золотые нити сопротивлялись, норовили вернуться в исходное положение — он почти исчерпал свои силы, до предела выжженные стимулятором Кох. Главное — сохранять спокойствие и продолжать. Он справится. Еще немного… Сейчас!

Гигантское тело червя исчезло. Не растворилось в воздухе, а мгновенно перестало существовать. Слепящий диск солнца яростно вспыхнул, разрушая без остатка родопсин в сетчатке, небеса засияли голубым огнем, и Квиррелл, зажмурившись, со стоном уронил голову на песок. Свершилось. Остров Плачущей Матери вышел из Сумрака, оставив небесного монстра на той стороне. Они смогли.

Отчаянная попытка встать оказалась неудачной — на грудь будто положили стокилограммовую бетонную плиту. Все, на что его хватило, — это протянуть руку и коснуться плеча лежавшей ничком Зельды.

— Просвещенная, — хрипло позвал он. — Очнитесь! У нас получилось. Остров…

В голове зашумело, и красные круги перед глазами рассыпались цветными искрами. Сквозь них все еще просматривались золотые нити квантового графа, но они меркли, растворялись в облаке тьмы, которая медленно принимала очертания человеческого лица. Что-то прикоснулось к его сознанию, и память немедленно посыпалась разрозненными фрагментами. В их беспорядочной скачке оставалось все меньше от Квиррелла, и на смену ему пришел тот, кто когда-то носил ныне забытое имя.

* * *

Атуули-Ан стоял в просторном полутемном зале с багряными стенами. Единственным источником света был округлый витраж все тех же багряных тонов в самом центре сводчатого потолка. Под ним, в солнечных лучах, не касаясь каменного пола, неподвижно парила женщина в свободном золотистом одеянии, глядя перед собой остановившимся взглядом черных глаз — жутким до одури, как и всегда. Мало кто может без содрогания выдержать взгляд любой из Великих, но эти глаза — в разы страшнее прочих. Говорят, само Черное Солнце смотрит на мир людей из ее глазниц.

— Мать Азазель, — прошептал Атуули-Ан, опустив голову.

Его радовала эта продиктованная этикетом возможность избежать зрительного контакта. Он намеренно затянул ритуал приветствия и медленно воздел руки над головой.

— Я приветствую тебя, дитя, — проговорила Великая и мягко опустилась на пол. — С чем ты пожаловал ко мне на этот раз?

— Прошу простить мне мою дерзость, — осторожно начал Атуули-Ан. — Я всего лишь выполняю Твое повеление, отдавая все силы познанию реальности и поиску новых путей…

— Я знаю, — остановила его Азазель одним жестом и шагнула навстречу, приблизив смуглое лицо, столь похожее на лица жителей пустыни. — О чем ты хочешь попросить меня?

— Мне нужен Прах, — выдохнул он, невольно сжавшись, как в ожидании удара. — Гораздо больше, чем у меня есть. Каждый из моих экспериментов расходует немалое количество, а впереди еще сотни попыток.

Великие Матери никогда не убивали людей, никогда не угрожали и уж точно никогда, никогда не выходили из себя. За всю свою долгую жизнь Атуули-Ан не слышал, чтобы Азазель или любая из ее сестер гневалась на кого бы то ни было. Скорей всего, они вообще не знали этого чувства. Так и должно быть, если они пришли из иного, более совершенного мира, в котором нет места низким человеческим страстям. И все же он так и не отучился испытывать страх и трепет перед ними за все бесчисленные годы служения Великим.

— Понимаю, — кивнула Азазель, — и уважаю твое желание. Хотеть больше, чем имеешь, — в природе человека.

Она сделала паузу и наконец-то отвела свой кошмарный взгляд в сторону.

— Однако наши возможности не беспредельны, — сказала она наконец, — что бы ни думали о нас твои подданные. Мы не богини. Мы не создаем Прах из ничего, и производство его требует времени. Сестра Аракиэль с Алого острова присылает нам все, что удается создать. Завтра она явится в Атуули, и ты сможешь спросить ее, но уверяю тебя, дитя, иного ответа ты не получишь. Слишком много Праха требуется для иных нужд, в том числе и для спасения жизней. Тебе придется подождать, пока не накопится нужное количество.

— Но… Я думал, что если Ты позволишь…

Он запнулся, и Азазель хранила молчание, безмятежно ожидая продолжения. Великие Матери не понимают намеков — или, скорей, делают вид, что не понимают, потому что в проницательности им нет равных. Если Она молчит, значит, его предложение будет отвергнуто, и пытаться нет смысла. Атуули-Ан вздохнул, склонил голову и смиренно проговорил:

— Я прошу прощения, Мать Азазель, за то, что напрасно потратил Твое время.

— Не за что извиняться, дитя. Я была рада увидеть тебя.

Ее глаза вновь обратились к нему, и Атуули-Ан, едва сдержав панику, с гулко бьющимся сердцем выскочил из Обители. Глупо было приходить к ней. Лучше бы он все сделал без спроса, и никто никогда не узнал бы о его проступке. Теперь же Азазель наверняка станет его подозревать. Но он так надеялся на понимание! Это Азазель пробудила в сердцах людей неуемную жажду познания, призвала их искать новые возможности обретения власти над мертвой материей. Кому как не ей знать, что риск — вечный спутник того, кто ищет путь в неизвестное?

Атуули-Ан быстрым шагом пересек ажурный каменный мост, соединяющий Обитель с башней Ц’ииви, и ступил на левитирующую платформу, изготовленную из черной стали — его собственное изобретение. Платформа бесшумно понеслась вниз, на дно кажущейся бездонной шахты, где располагалась его лаборатория. Он должен спешить. Мать Аракиэль, Творящая Прах, завтра будет здесь, и его эксперименты не ускользнут от ее сверхъестественного чутья. С другой стороны, хорошо, что почти все Великие Матери собрались сейчас в земле Атуули. Если эксперимент пойдет не так, их совокупных сил наверняка хватит, чтобы остановить происходящее. Жаль, что Мать Цакебе, Владычица Пустоты, так и не покинула гор Старой Земли.

Он поднял руку с раскрытой ладонью, приветствуя двух адептов Знания, в почтении склонившихся перед ним, и вошел в лабораторию. В центре ее, в клети из черной стали и орихалка неподвижно стоял голем.

— Мне нужен Прах, из которого ты состоишь, — произнес Атуули-Ан. — Отпусти форму.

— Я повинуюсь, хозяин, — прогремел голем и рассыпался горкой красной глины.

— К’аа ч’ади ц’а, — заговорил Атуули-Ан, не отрывая глаз от Праха и быстро погружаясь в Созидающую Глубину, пронизанную золотыми нитями, из которых чей-то могущественный разум в незапамятные времена соткал материю бытия. — Тхууку ч’а к’ууди…

* * *

— Квиринус! — донесся до него голос, и чужое присутствие покинуло его разум, выскользнуло, как червь. Лаборатория Атуули-Ана померкла, окуталась туманом, сквозь который проступили черные скалы острова Огигия. — Квиринус, да что с тобой?

Сестренка. Хорошо, что она жива. Он разлепил веки и сразу же зажмурился — небо Земли полыхало так, как никогда не бывает в Сумраке, — однако четыре темных силуэта отпечатались на сетчатке. Марселин, Леманн, Штейн и, вероятно, пилот второй «Неясыти». Стоят, смотрят на него — признанного мастера боевой магии, без сил валяющегося на берегу. Причем это с ним уже не впервые. Позор какой-то. Ему на лоб легла прохладная ладонь Марси, и отчего-то сразу стало легче.

— Со мной все хорошо, — как можно тверже проговорил он. — Просто пообщался немного с… предками.

— Конечно, с вами все хорошо, просвещенный Квиррелл, — с оттенком язвительности проговорилл Леманн, — после такого-то количества препаратов. Но еще час назад мы, признаться, думали, что все кончено. Что за дряни вы успели наглотаться?

— Стимулятор просвещенной Кох, что-то из ее недавних разработок. Состав мне неизвестен.

— Эта дрянь для статической трансфигурации нейромедиаторов на основе глины Эдема? — Леманн устало покачал головой. — Знал бы я раньше… У вас дважды сердце чуть не остановилось.

— Черт с ним. Прошел целый час, говорите? — спросил Квиррелл, приподнимаясь с мягкого матраца, должно быть, трансфигурированного, лежавшего недалеко от места падения. — Почему мы все еще на острове? Надо убираться отсюда, пока нас не унесло обратно в Сумрак.

— На самом деле прошло больше полутора часов с момента выхода, — мрачно ответила Зельда. Она уже успела привести свою внешность в относительный порядок, но по-прежнему то и дело нервно поглядывала в зеркало, которое вновь отыскала в сундуке. — Похоронили Виктора, а теперь вот думаем…

— Мы бы и рады убраться, — проворчал Леманн. — Но оба вертолета, боюсь, не подлежат восстановлению. Будь здесь просвещенный Крюгер, он бы с этим справился…

— Трансгрессия? — быстро спросил Квиррелл.

— До Туниса недалеко, — кивнул Леманн. — Вот только… вы там были, просвещенный?

— В Африке я был однажды, но только в Эфиопии, — покачал головой Квиррелл. — До нее не дотянуть.

— К сожалению, никто из нас не был, кроме Яна, нашего пилота. Но он, увы, магл, и трансгрессировать не может.

— Как насчет «крыльев»?

— Нашли один комплект в нашем вертолете. Сильно поврежден, и я бы поостерегся его использовать. Но в худшем случае один из нас может попытаться дотянуть до Туниса и оттуда связаться с магами Уагаду, хоть они нас и недолюбливают.

Квиррелл встал во весь рост и пошатнулся от приступа головокружения. Леманн небрежно взмахнул рукой, и матрац обратился куском обшивки вертолета. Марси заботливо поддержала его под руку, и Квиррелл мысленно выругался. Совсем раскис. Чтобы младшая сестра, недавно практически вернувшаяся с того света, носилась с ним, как с тяжело больным — это ни в какие ворота не лезет.

— Если других идей нет, какого черта мы ждем? — вспыхнул он. — Если бы кто-нибудь сразу отправился в Тунис, подмога уже могла бы быть здесь!

— «Крылья» повреждены…

— Да, я слышал. Но лучше рискнуть в полете, чем снова сражаться с этой тварью, вам не кажется? Поэтому…

Рация в развороченном вертолете взорвалась треском, и женский голос отчетливо проговорил по-английски с заметным акцентом:

— Вызывает «Хайше». Как слышите меня?

Квиррелл вырвался из рук Марси и переместился к вертолету. Перебравшись через фрагмент разорванного борта с острыми краями, он, тяжело дыша, плюхнулся в искореженное кресло пилота. Вызывающий использует ту же систему шифрования, а значит, это либо один из иллюминатов, либо кто-то из немногочисленных союзников. Пусть даже «союзники» — слишком громко сказано.

— Вызывает «Хайше». Как слышите? — не умолкала рация.

— Слышу вас хорошо! — рявкнул Квиррелл в микрофон. — Нам нужна экстренная эвакуация с этого острова.

— Назовите себя, — с ледяными интонациями отозвался голос.

— Просвещенный Квиринус Квиррелл, Айзентурм. Мы потерпели крушение…

— Иллюминаты? Так это ваши фокусы с пространством? Мне следовало догадаться.

— Нет, это не наши фокусы, это природная аномалия. Которая скоро всех нас прикончит, если вы не поспешите к проклятому острову!

— И снова иллюминатам нужна наша помощь, — язвительно отозвалась невидимая собеседница. — Что ж, просвещенный Квиррелл. Ждите на северном побережье. Отбой связи.

— Все слышали? — спросил Квиррелл, выбравшись из останков вертолета. — Идем на берег.

Надменный голос предполагаемой спасительницы разозлил его — сильнее, чем стоило бы в такой ситуации. Нужна помощь — подумать только! Айзентурм пытается сейчас помочь всему миру, провались он пропадом, а потому имеет полное моральное право рассчитывать на минимальное содействие.

— А кто это был? — спросила Марселин, когда они спускались к берегу по едва заметной тропе, петлявшей между нагромождений камней и покалеченных телом червя стволов деревьев.

— Полагаю, это судно, принадлежащее Юнь-Бао, — пожал плечами Квиррелл.

Он уже более или менее крепко держался на ногах, и приступы головокружения пока не возвращались. Обманываться, однако, не следовало: он еще получит свое после долгих дней на стимуляторах и зельях. Надо бы как следует выспаться при первой же возможности, иначе есть риск свалиться в самый неподходящий момент.

— Не знала, что у них есть свой флот, — заметила Зельда, к которой тоже вернулись силы и уверенность в себе. — Рискуют тем, что их обнаружат.

Они выбрались из густых зарослей на склоне, где из-под наваленных камней и песка еще высились руины чего-то похожего на сторожевую башню. Прибой шумно окатывал прибрежные скалы, оставляя на блестящей черной поверхности быстро исчезающие хлопья пены и рваные нити водорослей.

— Северный берег, — проговорил Квиррелл. — Но никаких кораблей я что-то не вижу.

Марселин, увязая в песке, подбежала к самой линии прилива и вгляделась в водный простор, укрытый легкой пеленой тумана. Квиррелл переместился на вершину высившейся из воды уродливой скалы и медленно обвел взглядом горизонт. Ничего. Чертыхнувшись, он спустился на берег, к сестре, и сказал:

— Придется ждать. Возможно, они дальше, чем…

Море в сотне футов от них вспучилось и забурлило. Что-то выскользнуло из глубины на поверхность — что-то по-настоящему огромное, — и вода с шипением обрушилась с невидимого тела вниз. Когда поднятая волна достигла берега, окатив Квиррелла и Марси по пояс, невидимый объект замерцал, и сквозь прозрачные потеки проступил холодный блеск металла.

— Как видите, просвещенная Штейн, — обернулся к Зельде Квиррелл, — не так уж они и рискуют. Юнь-Бао использует подводный флот.

Верхняя часть корпуса с нанесенной на ней парой рельефных иероглифов дрогнула, металлическая обшивка с лязгом раздалась в стороны, открывая темный провал, откуда немедленно поднялась широкая платформа. На платформе стояла женщина в развевавшейся на ветру алой мантии, на которой Квиррелл, хоть и с трудом, разглядел изображение барса. Маги Юнь-Бао пришли на помощь.

Зельда Штейн и Конрад Леманн, не сговариваясь, переместились на платформу вместе с Яном.

— Квиринус, я не уверена, что смогу… — проговорила Марси.

Не дослушав, он взял сестру за руку, и через мгновение они стояли перед обладательницей алой мантии — невысокой худощавой женщиной, смотревшей на них в упор подозрительным, почти враждебным взглядом.

— Добрый день, шэньши, — обратился к ней Квиррелл, приветственно сложив руки и слегка поклонившись. — Я Квиринус Квиррелл. Это я отвечал на вызов.

Она не отреагировала и в молчании рассмотрела каждого из гостей — неторопливо, слово выбирала товар на прилавке. Ее взгляд немного оттаял, и она наконец-то соизволила ответить.

— Мое имя — И Сян, — сказала она. — Я капитан судна и шэньши Юнь-Бао. Добро пожаловать на борт «Хайше», почтенные иллюминаты.

Даже певучий выговор не смог скрыть язвительности, прозвучавшей в последних двух словах, и Квиррелл с любопытством посмотрел в лицо китаянки. Отчего она так настроена? И Сян ответила холодной улыбкой и не сказала больше ни слова, но вокруг судна вдруг возник купол, подобный полупроницаемому зеркалу, дрожащему, словно поверхность ртути, только намного, намного прочнее.

— Топологический барьер? — поднял бровь Квиррелл. — Мы что, пленники?

— О, ни в коем случае. Но мне приказано доставить вас любой ценой. Кое-кто из Юнь-Бао смертельно желает с вами встретиться.

Платформа задрожала и скользнула вниз, в недра подводной лодки. Края обшивки сомкнулись над их головами, и шов на мгновение вспыхнул раскаленным металлом, прежде чем исчезнуть без следа.

— Пленники мы или нет, — проговорил Квиррелл, — но я бы посоветовал как можно раньше отплыть от берега. Этот остров периодически мигрирует в Сумрак. — Заметив усмешку во взгляде собеседницы, он поспешил добавить: — Нет, это не наших рук дело.

— Если бы даже ваших, — пожала она плечами. — Мне безразлично. Эта акватория не принадлежит нам.

Негромко клацнув, платформа остановилась в обширном полутемном помещении. Немедленно после этого по периметру вспыхнули огни, и Квиррелл невольно задержал дыхание. Они находились в большом округлом холле — много шире и выше, чем позволяли видимые габариты судна. Конечно, манипуляциями с пространством обитателя Айзентурма не удивить, а чары Незримого расширения — обыденность и для обывателя Магической Британии. Но в Юнь-Бао, где искусство метрической магии оттачивалось тысячелетиями, с пространством обращались, как с расходным материалом. Магия пространства превратилась для них не просто в повседневную практику, она стала образом жизни — так что невозможно было заметить, где заканчивался обыденный мир и начиналась зона действия пространственно-временных чар.

В то же время сама обстановка, внутреннее убранство судна носили отпечаток иного культурного влияния. Несмотря на имитирующие стебли бамбука опорные штанги, парящие в воздухе китайские фонарики и каллиграфические черты иероглифов на каждой из переборок, здесь просматривались и следы чуждой Юнь-Бао технологии. Во всем: в текстуре пола, выполненного из неведомого композита, в тяжеловесном орнаменте на потолке, в самих очертаниях холла, наконец.

— Лучшие судна нашего флота для нас конструируют артефакторы Пушабхасы с факультета Даккара, — сказала И Сян, перехватив его взгляд. — Как вы сами знаете, это… не вполне наша специальность.

— Индийцы, — кивнул Квиррелл. — Я так и подумал. Для чего вам этот зал? Несколько необычно для подводного судна, не находите?

— Здесь наше место отдыха и медитации, — проговорила она, проигнорировав реплику о необычности. Должно быть, ничего странного в том, чтобы иметь на подлодке филиал дворцового сада, И Сян не усматривала. — Прошу вас, присаживайтесь.

Квиррелл оглянулся на установленные поблизости резные скамьи, но предложением не воспользовался — в отличие от остальных гостей. Сама И Сян разместилась напротив и настойчиво повторила:

— Присаживайтесь, просвещенный Квиррелл. Может быть, желаете чаю?

— Мне до сих пор не очень ясен наш статус, — резковато ответил он. — Но если Юнь-Бао желает нас видеть, то наши цели совпадают. Можете сообщить им, что мы с удовольствием принимаем… приглашение.

В последнее слово Квиррелл вложил столько яда, сколько сам в себе не замечал. И Сян, не меняя выражения лица, с готовностью кивнула:

— Уже сообщили. Больше того, мы взяли курс на Порт-Саид, и скоро будем в Желтом море. В Юнь-Бао очень хотели бы вас выслушать.

— Вы собираетесь проходить Суэцкий канал? — нахмурился Леманн. — Там глубина — двадцать метров, и все забито магловскими судами!

— О, вовсе нет. Это слишком долго. Мы идем к грузовому порталу. — Встретившись глазами с их озадаченными взглядами, она торжествующе улыбнулась. — Вы тоже используете сеть порталов. Индивидуальных порталов с ограниченной пропускной способностью. Наши порталы… много больше. Их довольно сложно скрыть на суше, особенно в густонаселенных районах, поэтому наша сеть — подводная.

— Наверное, непросто заставить портал работать под водой, — ухмыльнулся Квиррелл, припомнив международный скандал с пропадавшими по вине Юнь-Бао судами и самолетами.

— Непросто, но вот как раз это — уже наша специальность, просвещенный, — с нажимом ответила И Сян, чья броня невозмутимости, похоже, все-таки дала трещину. — Конечно, проблемы бывают. Два портала — к югу от Бермудских островов и в районе Миякедзимы — одно время работали нестабильно. Но теперь это в прошлом и больше не повторится.

— О, в этом я уверен, — закивал Квиррелл с едкой улыбкой, и хозяйка застыла, вонзив в него холодный взгляд.

Квиррелл насмешливо посмотрел в ответ, и Марси, должно быть, почуяв растущее в воздухе напряжение, раскрыла рот, но ничего сказать не успела. В пяти шагах материализовался молодой мужчина в длинной серой мантии. В воздухе перед ним парили шесть дымящихся чашек из полупрозрачного белого фарфора. Не говоря ни слова, он поклонился, внимательно посмотрел на Квиррелла, сделал неуловимый жест рукой, и чашки поплыли к участникам разговора. И Сян, подавая пример, первой протянула руку.

— Чай… дорогие гости, — сказала она.

Человек в серой мантии снова поклонился и растворился в воздухе. Все это было проделано с такой непринужденностью, без попыток произвести эффект, что эффект и впрямь произвело: Квиррелл в очередной раз задумался о том, насколько метрическая магия вросла в мышление воспитанников Юнь-Бао. Поразительно. И… тревожно. Враг использует против них магию времени и пространства — главное оружие китайской школы магии. Нет ли тут связи?

— Ну а теперь, пока у нас есть время, прошу вас, — проговорила И Сян, сделав микроскопический глоток, — расскажите мне, что случилось в пара-Ингольштадте.

* * *

За время разговора И Сян так и не избавилась от толики враждебности, то и дело бросая на них прохладные, изучающие взгляды — особенно на Квиррелла. Речь ее, однако, оставалась безупречно вежливой, и в конце концов Квиррелл заключил, что их размолвка — плод традиционного предубеждения перед представителями западной культуры, от которых, чего скрывать, азиатские народы и впрямь натерпелись в свое время.

— Так, значит, шэньши Сюэ Вэйдун сказал, что это дело рук Ши Хэна, — в задумчивости проговорила она. — Интересно. Ши Хэн, безусловно, на это способен. Только как-то это на него не очень похоже. Он играет судьбами целых народов, однако никогда не стремился к уничтожению человечества, даже развязывая кровопролитные войны.

— Мы тоже задавались этим вопросом, — кивнул Квиррелл. — И совсем недавно у меня появилась гипотеза… Возможно, я знаю, на что направлены его действия.

— Ты мне не говорил! — воскликнула Марси, обратив к нему обиженный взгляд.

— Потому что я сам пока не уверен, — пожал плечами Квиррелл.

— Продолжайте, просвещенный, — по-прежнему безмятежно произнесла И Сян.

Что-то в ее взгляде насторожило Квиррелла, и он помедлил перед тем, как заговорить снова.

— Ши Хэн служит кому-то, кого считает божеством, Пань-Гу, — сказал он наконец. — Именно Пань-Гу ставит цели, о которых Ши Хэн может даже не догадываться. Если я прав насчет того, кем является это самозванное божество на самом деле…

Зельда Штейн резко повернулась к нему, глаза ее расширились.

— Вы думаете, что он…

Квиррелл кивнул.

— Видите ли, когда Атлантида погибла и была заключена в пространственный кокон, кое-кто смог пережить эту катастрофу. Кое-кто провел тысячи лет во тьме и одиночестве. Думаю, он отчаянно хочет выбраться наружу, в наш мир.

— Атуули-Ан? Но разве не пытался он спасти нас от этих тварей? — спросила Зельда.

— Он так сказал, — кивнул Квиррелл. — Но он — тот, кто столетиями, если не дольше, манипулировал народами, стравливая их друг с другом, и ложь для него — что дыхание. Кто знает? Возможно, Ши Хэн — далеко не первый его подопечный. Возможно, Эмерик Отъявленный, похитивший Банд-Дарваджа из Шамбалы, тоже сыграл свою роль.

— Зачем? — спросила И Сян, не спуская с него глаз. — Если этот Атуули-Ан желает выбраться, проще всего — разрушить Банд-Дарваджа. Или подождать еще немного, и тогда Врата разрушатся сами. Разве не так?

— Банд-Дарваджа — артефакт, созданный самой Цакебе. Думаете, его так уж легко уничтожить? Цакебе знала, что энергия его на исходе, но Атуули-Ан видел лишь несокрушимые Врата, для уничтожения которых нужно оружие. Очень мощное оружие. Ни маги, ни маглы той эпохи не владели такой мощью.

— И что же? Разве эти странные игры с людскими жизнями помогут ему достичь своей цели? Или вы считаете, что он просто развлекался, скрашивая свое заточение?

— Ни в коем случае, — усмехнулся Квиррелл. — Вспомните, что делал Ши Хэн. Развязывал войны. Разрушал военные союзы и создавал новые. Сеял недоверие и заставлял предавать. Вскоре после его появления подошла к концу долгая зима Средневековья и началась эпоха Просвещения — безусловное благо для нас. Братство Иллюминатов было создано именно идеалами Просвещения, но горючим для лихорадки прогресса, увы, была и остается война. А в сухом остатке этого процесса — все более мощное оружие. Стравить две державы между собой — и смотреть на то, как они наперегонки изобретают новые и новые орудия разрушения… Пока не будет создано что-то способное сокрушить Врата-Которые-Закрыты.

— Думаете, ядерного оружия недостаточно?..

— Так считает Атуули-Ан — и у него, полагаю, есть на то основания.

— Очень сомнительно, просвещенный Квиррелл, — покачала головой И Сян и на этот раз отвела взгляд в сторону. — Войн хватало и до начала Нового Времени.

— Только не таких. Навсегда изменился характер войн: теперь это были войны технологий. Нашему врагу ценны не сами сражения, а именно противостояние, стимулирующее прогресс. Оттого с его появлением на сцене военные действия перебрались на территории колоний, чтобы оставить метрополии нетронутыми — и способными развиваться в военном отношении дальше. Так продолжалось, пока Айзентурм не начал подготовку к массовой эвакуации, угрожающей разрушить сложившиеся военные альянсы и объединить человечество вокруг задачи выживания.

Наступило молчание.

— Любопытная гипотеза, просвещенный Квиррелл, — сказала наконец И Сян. — Однако…

Под потолком разнесся голос, тембром напоминающий Гипертьюринг:

— Чуань даоле башисы хао менькоу.

— Мы прибыли к порталу, — сообщила И Сян, вставая со скамьи.

Она подняла руку, и рукав мантии соскользнул, открыв взглядам ажурный серебристый браслет на ее запястье. И Сян коснулась его пальцами, и обстановка холла вокруг них растворилась в темноте. Не сразу Квиррелл осознал, что их окружает сумрачный подводный пейзаж, транслируемый внутрь судна — настолько мутной оказалась вода. Уже в дюжине футов от них разглядеть что-либо Квиррелл совершенно не мог — только неясные очертания чего-то, что могло быть скалами или нагромождениями донного мусора. По курсу движения вспыхнуло световое пятно — включились мощные прожектора «Хайше». И Сян кивнула в направлении огромной кольцеобразной каменной формации.

— Портал прямо перед нами, — сказала она. — Он ведет непосредственно в Желтое море, так что через пятнадцать минут мы будем в Юнь-Бао.

Вода над порталом заискрилась и словно вскипела… на секунду. Этого хватило, чтобы Квиррелл лучше рассмотрел место, где они очутились, — на удивление пустынное, лишенное водорослей и даже самых мелких морских обитателей. В следующее мгновение все прекратилось, и перед ними по-прежнему возвышались мертвые камни без признаков каких бы то ни было чар.

— Что такое?.. — пробормотала И Сян и поднесла браслет к лицу. — Цзенме ла?

Выслушав ответ незримого собеседника, она медленно подняла взгляд на гостей.

— Только что пропала связь с Юнь-Бао, — сказала она. — И, судя по сообщениям других судов, перестала работать вся подводная сеть порталов. Просвещенный Квиррелл, кто-то очень не хочет, чтобы вы добрались до наших шэньши. Однако мы все еще можем проделать путь своим ходом и выяснить на месте, что произошло.

Квиррелл покачал головой.

— Я догадываюсь, что произошло, — сказал он. — Мы уже видели это в Ингольштадте. Вашу школу отрезали от мира. Надеюсь, что не хуже.

Глаза И Сян вспыхнули: то ли гневом, то ли отчаянием. Кровь отлила от ее лица, и без того бледного, а тонкие пальцы судорожно сжались в кулаки. Продолжалось это недолго. Она сделала глубокий вдох, через силу усмехнулась и небрежно заявила:

— Ничего. У нас есть специалисты, способные решить проблему. На самом деле, лучшие в мире специалисты.

— Тогда пусть они этим занимаются, — сказал Квиррелл. — Если им удастся, связь и сеть порталов вновь заработает. Мы со своей стороны тоже можем кое-что сделать.

— И что же вы предлагаете, просвещенный Квиррелл?

— Отправляемся на запад.