Сложно (гет)

В течении нескольких следующих дней мы только и делали, что разговаривали. Обо всем и ни о чем. Я узнала, что он любит горячие бутерброды с сыром, терпеть не может разные носки и всегда тайно желал научиться водить маггловскую машину; узнала, что у него аллергия на моллюсков, он в ужасе от змей, а летом, когда ему исполнилось тринадцать и голос начал ломаться, он ни с кем, кроме матери, не общался.

В свою очереди, я рассказала ему о своей слабости к животным, в частности, к кошкам, как странно восприняла новость об использовании сов в качестве почтальонов; рассказала о том, как сильно люблю Париж с его древней изящной архитектурой и запахом свежеиспеченного хлеба, который разносится по улочкам.

Он рассказал мне о дне, когда впервые встретил Пенси: им было по семь лет, она преследовала его в саду поместья Паркинсон, а потом споткнулась и упала в фонтан; он много говорил о своем детстве, привилегированном и прекрасном, о том, как Нарцисса заставила его брать уроки игры на фортепиано, несмотря на возражения Люциуса.

— Думаю, она любила его звучание, — сказал он однажды ночью на Астрономической башне. — Иногда она поступала так: не обращала внимания на мнения окружающих. Немного эгоистично.

— Действительно, — сухо ответила я. — Кто бы говорил.

Драко изогнул губы в усмешке.

— Я привык получать то, что хочу, — произнес он, пожимая плечами. — Мои родители не умели говорить мне «нет».

Я вздохнула.

— Как и мои, — призналась я. — Я тоже была единственным ребенком в семье и… Ну, они никогда со мной не возились, особенно, после того, как я научилась читать.

Малфой усмехнулся.

— Со мной вообще не было никаких проблем, — произнес он, качая головой. — На самом деле, я просто увлекся квиддичем. Когда мне исполнилось шесть, отец подарил мне первую метлу, и я пропал.

— Не думала, что ты настолько любишь квиддич, — удивленно произнесла я. — Думала…

— Что это все из-за Поттера?

— Ну, да, — кивнула я.

— Нет, — сказал он, горько улыбнувшись. — Это не из-за Поттера. Хотя… Мысль о том, что я в состоянии его победить хоть в чем-то, весьма заманчива. И неважно, сколько денег мой отец потратит, я ведь не стану от этого более талантливым?

— У тебя получится, — запротестовала я. — Ты очень близок…

— Точно, — фыркнул Драко. — Я очень близок к тому, чтобы победить Поттера. У меня лучшая метла и годы проклятых тренировок за спиной, но он по-прежнему лучший.

— Но ты побеждал в играх с другими факультетами, — слабо возразила я.

Малфой махнул рукой.

— Мм, второе место, — пренебрежительно произнес он, поставил локти на подоконник и наклонился вперед. — Но это больше неважно.

Я нервно дергала пуговицу на кофте.

— Что именно тебе настолько нравится в полетах? — спросила я.

Драко на мгновение задумался.

— Опасность. Понимаешь? Ты поднимаешься высоко в небо, смотришь вниз и видишь все, словно сквозь калейдоскоп. Такое все маленькое… И единственное, что тебя удерживает от падения, — это метла. Особый сорт магии, тебе так не кажется? — он замолчал, сглотнув. — Лишь однажды во время полета мой отец закатал рукава.

— О! — воскликнула я, испуганно. — Прости, я…

— Нет, нет, все в порядке, — быстро произнес он. — Я просто… Все детство мне казалось, что мои родители чего-то боятся. При каждом стуке в дверь они вздрагивали, словно за ней мог стоять призрак. Я не понимал почему. Конечно, уже намного позже я действительно осознал всю суть проблемы. Когда отец летал… он отдыхал душой. И, как я уже говорил, это был единственный раз, когда он позволил мне увидеть его предплечье.

— Понимаю, — сказала я неуверенно.

— Знаешь, что он говорил о Метке, когда я был ребенком? — спросил он, грустно улыбнувшись. — Когда-то давно она была бледной, еле заметной, не такой, как моя сейчас… Он говорил, что это шрам, который остался после катастрофы. Можешь в это поверить?

— Очевидно, он пытался защитить тебя, — ответила я. — Как еще можно объяснить ребенку нечто подобное?

Драко сдвинул брови.

— Ты ненавидишь это, не так ли? — он резко задал вопрос.

— Ненавижу что?

— Факт, что у меня есть Метка, — просто ответил он. — Ты чертовски это ненавидишь.

Я сжала губы.

— Нет. Не могу сказать, что в восторге от этого, но я понимаю, почему ты так поступил. Правда.

— Я рад, — честно ответил Драко. — Потому что я сомневался, что ты когда-то снова будешь стоять здесь. Со мной.

Я отвела взгляд.

— Это забавно, — я отчаянно желала сменить тему. — Ты настолько любишь летать, а я панически боюсь высоты. При одном лишь взгляде на метлу, по моему телу бегут мурашки.

Его глаза расширились.

— Не говори мне, что есть вещи, которых ты действительно боишься, — он дразнил меня.

Я же скривилась.

— Правда. Я ненавижу это все.

Драко кивнул, глядя в окно.

— Тебя это не беспокоит?

Я спокойно покачала головой.

— Нет, все не совсем так. Это единственный вариант, когда я могу упасть в грязь лицом, понимаешь? Когда я нахожусь в шатком положении, если можно так выразиться. Как в том доме, в Хогсмиде. Это было чертовски страшно, — пояснила я, чуть дрогнув.

— О… Я понимаю.

— Кстати, — продолжила я. — Хотела спросить: почему между этим и твоим домом проложен подземный ход?

Драко рассмеялся и, наконец, стал выглядеть таким расслабленным.

— Отец построил этот ход сразу после моего рождения, чтобы связать два дома, — объяснил он. — Это что-то вроде пути отступления, если можно так выразиться. Вряд ли кто-то вообще знает о его существовании.

— Подожди… Этот дом… Он принадлежит твоей семье? — спросила я в недоумении.

— Да, но там уже сто лет никто не живет.

— Ну, он выглядит весьма заброшенным, не находишь?

Драко пожал плечами.

— У меня такое впечатление, что отцу вообще не нужен этот дом.

— Это он установил там фонтан?

— Да, — ответил он, улыбнувшись. — У моих родителей была весьма драматическая история отношений, когда они учились в школе… На самом деле, мой отец был влюблен в нее еще с первых курсов, а она даже не знала его имени. Он писал письма, каждый день, но настолько боялся ее ответа, что так и не отправил ни одного. Она смеялась над тем, что была его «Лаурой» — чего я так и не понял — но, да, этот фонтан был для нее. Свадебный подарок, если я правильно помню.

У меня возникло такое странное ощущение в животе… У Люциуса и Нарциссы была история любви. Достаточно красивая, чтобы кому-то рассказать. К чему я веду? Люди, которые имеют… не самую положительную репутацию, способны на такие чувства… Разве такая любовь, настоящая любовь, не была предназначена для таких людей, как я? Как Гарри? Как… Рон?

— Что случилось с письмами?

— Я не знаю, только сейчас об этом задумался. Предполагаю, он отдал их, но… я никогда не спрашивал, — ответил он, нахмурившись.

— Можем мы поговорить о чем-то другом? — поспешно спросила я.

Драко ослабил галстук, потянув за узел.

— Да, конечно, — ответил он, прочистив горло. — Расскажи, чем живет твоя семья? Ты никогда не говоришь о них…

Я колебалась перед ответом.

— Мои родители стоматологи, — произнесла я, поморщив нос.

Драко уставился на меня.

— Стоматологи, — повторил он осторожно.

— Да, — мне было неудобно от этого разговора. — Стоматологи. Они нормальные, понимаешь? Здравомыслящие. Они любят ходить в кинотеатры по воскресеньям, потому что знают, в это время там не будет толпы.

Он почесал предплечье, нахмурившись.

— Ты скучаешь по ним?

— Конечно, скучаю, — ответила я раздраженно. — Они ведь мои родители.

Он ничего не ответил, тишина начинала напрягать.

— Это просто… — выпалила я и запнулась.

— Это просто что?

Я поджала губы.

— Просто я не вписываюсь в их мир, понимаешь? Они, конечно, никогда этого не говорили, они любят меня, я знаю, но… они не принимают этого, — сказала я, обведя взглядом замок. — Они не понимают, почему я другая. И дело не только в магии.

Драко закусил губу.

— А в чем?

— У меня не было много друзей в детстве, — сбивчиво произнесла я. — Как ты уже знаешь, я очень много читала. Мои родители гордились мной, всегда, но я отличалась от других людей, от них… Я это чувствовала. Как и они. Таким образом, когда в одиннадцать лет мне пришло письмо из Хогвартса, я подумала, что, наконец, попаду куда-то, где смогу вписаться в коллектив, понимаешь?

Он кивнул.

— Но этого так и не произошло. Я приехала сюда, и ничего не изменилось.

Драко повернулся ко мне со странным выражением лица.

— И самое худшее было то, что я не могла рассказать им, как здесь ужасно, — продолжила я, мой голос на мгновение дрогнул. — Они были так счастливы, когда появилось объяснение моему странному поведению. Я не смотрела заставить себя рассказать им правду, что здесь ужасно, люди злы ко мне и ничего не изменилось… — я замолчала.

— И ты злишься на них? — высказал свою догадку Малфой.

— Нет! — воскликнула я. — Я не злюсь на них, они потрясающие. Думаю, это они должны злиться на меня…

— Что… Почему это? — спросил он. — Без обид… Я уверен, они хорошие люди, но…

— Потому что я думаю, что разочаровала их, — ответила я, и в груди отозвалась тупая боль. — Они бы никогда этого не сказали, но… Разве это не так? Мы не видимся девять месяцев в году, а когда я приезжаю, то рассказываю о вещах, которые они не понимают. Я могу делать вещи, которые они не понимают… И это выражение лица моей мамы, когда я упоминаю о магии… Словно она грустит и ничего не может с этим поделать… Как бы ты себя чувствовал, если бы что-то, что так важно для тебя, делало твоих родителей несчастными?

Он посмотрел на свои руки.

— Думаю, я бы чувствовал себя дерьмово.

— Именно. Поэтому я никогда не говорю о них… Потому что я, черт возьми, даже вспоминать об этом не хочу. Все, о чем я могу думать, — это желание извиниться перед ними, за все, за то, что не такая, какой бы они хотели меня видеть, но я никогда этого не сделаю… Они мне просто не позволят.

Он смотрел на меня своим таким мягким взглядом, а затем сделал шаг ко мне. Теперь на уровне моих глаз была верхняя пуговица его рубашки, расстегнутая, под которой виднелся манящий участок гладкой бледной кожи… Мое горло пересохло.

— Иди сюда, — мягко произнес он, протягивая руку. — Давай выйдем.

Я моргнула.

— Что?

Он потащил меня в сторону лестницы, его шаги были быстрыми и решительными.

— Мы идем на улицу.

— Но… Зачем? — я была в замешательстве. — Там дождь.

Действительно. Это был один тех весенних дождей, который заставляет задаться вопросом, не собирается ли вернуться зима… С яркими молниями, которые делят небо на части, сердитыми и оглушительными раскатами грома, от которого дрожат барабанные перепонки.

— Я знаю, — ответил Драко, улыбнувшись мне через плечо, пока мы спускались по лестнице. — Не волнуйся, ладно? Просто доверься мне.

Я хотела возразить. Естественно, я хотела возразить. Хотела сказать, что он не может просить меня о подобном, потому что я не доверяю ему. Я просто не могу ему доверять… Его пальцы переплелись с моими, и мы продолжили бежать по коридору. В это мгновение все мои аргументы развеялись, растворились, сменились некоторого рода возбуждением, чувством, которое будоражит кровь. Мы смеемся, так пронзительно, этот невероятный звук отражается эхом от стен замка. Наши глаза встретились, и я почувствовала…

Да. Я доверяю тебе. Да.

И когда мы подошли к парадным дверям, массивным и огромным, он потянулся к ручке, а я вовсе перестала думать, что делаю, и последовала за ним на улицу, под дождь, ледяные капли которого заглушали наши шаги.

— Куда мы идем? — звуки моего голоса мгновенно разносило порывами ветра по окрестностям замка.

— Туда, — он потянул меня за руку и повел к небольшой роще рядом с озером — начало Запретного леса. — Деревья нас защитят от дождя.

Он был прав: ветки обеспечивали надежную защиту, но способна ли она противостоять такому ливню? Мы были одни, безмолвные, окруженные тьмой, природой и ощущением вечность… Назад пути нет, не так ли?

— Что мы здесь делаем? — спросила дрожащим голосом.

— То, что ты говорила раньше, в замке, о родителях, о том, что сожалеешь… — он замолчал.

— Да?

Малфой слегка улыбнулся.

— Гермиона, — наконец произнес он. — Ты не должна ни перед кем извиняться за то, что такая необыкновенная.

Я задержала дыхание, открыла рот, чтобы ответить… Но слова были лишними, дождь был пронизывающим и холодным, я чувствовала, как позвоночник пульсирует от пробирающей меня дрожи… Я улыбнулась и позволила ему себя поцеловать.

Но это было по-другому.

Это было неповторимо.

Это было прозаично, случайно, не запланировано, без всякого подтекста.

Это было, потому что он поверил в нас.

А потом он провел большим пальцем по моей нижней губе, отчего мой живот сжался, сердце внезапно остановилось, и я не могла отвести взгляда.

— Не надо, — прошептала я, делая шаг назад. — Мы говорили об этом.

Мы договорились подождать, выяснить, сможем ли все еще находиться в одной комнате вдвоем…

— Нет, — мягко произнес он. — Ты говорила об этом.

— Что… Нет, мы говорили, — слабо спорила я. — Мы договорились…

— Мы договорились не трогать друг друга, пока не будем уверены, — сказал он. — И я не знаю, что думаешь об этом ты, Грейнджер, но я чертовски уверен еще с прошлого понедельника.

А потом он потянулся ко мне с хищным выражением лица, а я стояла неподвижно и взволнованно. Мое сердце билось быстро, громко, что противоречило моей спокойной наружности… Его дыхание было горячим, он целовал меня, а я поражалась тому, как же все изменилось. Было ли это от того, что теперь, почувствовав микроскопическое несовершенство его переднего зуба языком, я совершенно точно знала, откуда оно взялось? Знала, что он ударился, пока сползал по перилам Малфой-Мэнора, когда ему было восемь… Он был слишком быстр, потерял контроль и упал лицом вниз на беспощадный мраморный пол.

Была ли это метафора? Глупая мысль посетила мою голову.

— Драко, — пробормотала я, заставляя себя отстраниться. — Я должна сказать кое-что…

Он внезапно присел на корточки и поднял мокрый рукав рубашки, черты его лица исказились в агонии.

— Блять! — закричал он, игнорируя меня.

— В чем дело?

Он протянул левую руку вперед, и я ахнула.

Не было размытых краев татуировки. Его Метка была четкой, мрачной, черной, имела резкий контраст с первозданной бледностью его кожи. Это выглядело неправильно, неуместно, как несвежая гнилая клубника в корзине с блестящими, идеальными, крупными ягодами… Хотелось стереть ее, выцарапать, сделать так, чтобы ее не было вовсе.

— Что происходит? — удалось мне выдавить из себя, сжав руки в кулаки. Я пыталась скрыть дрожь, не выдать, насколько была напугана.

— Я не знаю, — прошептал он, все еще глядя на руку.

— Конечно, они… Они объяснили тебе, как это работает?

— Не существует инструкции, Грейнджер, — сердито прошипел Драко в отвел.

Я вздрогнула.

— Прости, — быстро добавил он. — Прости. Я просто… Черт возьми.

Я не ответила, вместо этого переключив все внимание на его руку. Я позволила своим пальцам пройтись по опухшей, раздраженной коже, удивляясь тому, какой теплой она была, несмотря на дождь.

— Ты что-то чувствуешь?

— Чешется. Зудит. Словно я должен что-то сделать, прямо сейчас, но не знаю что именно. Это странно, не так ли?

Я почувствовала что-то вроде жалости: он казался таким беспомощным. Беспомощным, напуганным и уязвимым.

— Он собирается вызвать меня или что-то в этом роде, черт побери…

Я сглотнула.

— Вероятно.

Казалось, он изменился в одно мгновение: плечи напряглись, челюсти сжались, лицо стало угловатым…

— Они попытаются убить тебя, — тихо произнес он.

Вспышка молнии осветила небо.

— Знаю, — ответила я беспристрастно, наблюдая за ним.

Раздался громкий раскат грома.

— Я не позволю им.

— Драко…

— Нет, — зарычал он, его глаза сверкали чем-то доселе мне не знакомым. — Нет. Не после всего. Они, черт возьми, не отберут тебя у меня.

Дождь, холодный и сильный, стучал по земле.

— Ты вообще понимаешь, Гермиона? — требовательно спрашивал Малфой.

— Понимаю что?

— Что ты, черт возьми, значишь для меня.

Я в отчаянии покачала головой.

— Мои родители не умели говорить мне «нет», — произнес он, неосознанно повторяя то, что говорил ранее этой ночью. — Я всегда получал то, что хотел. Пока не встретил Гарри Поттера. Пока, черт возьми, не встретил тебя.

Больше грома, это нагнетает атмосферу.

— И когда я захотел тебя, что стало для меня неожиданностью, и ты ответила мне «нет»… Я чертовски запаниковал. Но так было раньше. Ты не хотела меня. Ты, блин, просто ушла. А я даже не смог тебя остановить.

— Я не понимаю…

Сильный порыв ветра обдал нас холодом.

— Ничто не могло изменить твоего мнения: что бы я ни говорил, что бы ни делал. Я был там, я ждал, в конце концов, тебе пришлось бы сделать выбор. Ты должна была выбрать меня.

Я откинула голову назад, подставляя лицо дождю, и думала о том, что он говорит.

— И я это сделала, — произнесла я, ошеломленная. — Я выбрала тебя.

Прежде чем Малфой успел ответить, он снова упал, морщась, хватаясь за предплечье, его глаза выражали безумие…

— Думаю, я должен идти, — сказал он мрачно и быстро. — Я не знаю, что произойдет, Гермиона, но…

А потом была вспышка молнии, которая осветила весь замок и его окрестности, и он исчез.

* * *