Подобная Сильмариллу (гет)

С сомнением смотрела я на закрытую дверь темницы, никак не решаясь войти. Но это было необходимо ради спасения Финрода. Новая ночь опускалась на землю, сменяя день после поединка. Я колебалась, не зная, поверит ли брат моей лжи.

Пересилив себя, после ночи без сна я сразу же пошла к Гортхауру и примирилась с ним. Он не мог не почувствовать мою фальшь, злость на него, однако держался как обычно и сказал, что день потребуется Финроду для восстановления сил. Поэтому я шла ночью. Я дико устала, не спала ни минуты. Мне так хотелось уйти!

— Открывайте, — решившись, сказала я двум оркам, охранявшим дверь в темницу. Они принялись выполнять приказ, но так долго ковырялись, ища нужный ключ, что я едва не сорвалась.

— Живо! — рявкнула я. Орки испуганно закивали, ключ нашелся почти через секунду, и я зашла в темницу, робко озираясь по сторонам.

Камера была слишком мала для двенадцати пленников. Стоял удушливый запах пота, крови, гнилой соломы, кинутой на пол. Эльфы и человек лежали на полу, и я могла бы наступить на кого-нибудь, если бы все заключенные разом не вскочили бы с мест и не отошли к противоположной стороне. Один Финрод остался лежать на полу, так он был слаб. Я быстро прошептала заклинание, и орки за дверью ничего не смогли бы услышать, даже если бы обладали в десятки раз более тонким слухом. Я была наедине с двенадцатью мужчинами, которые смотрели на меня кто со страхом, кто с интересом, но большинство — с неприкрытым отвращением на красивых лицах. Человек брезгливо отвернулся. Все заготовленные ранее слова вылетели у меня из головы.

— Финрод, — я опустилась на колени рядом с братом. Он был в сознании, но молчал. Его взгляд не выражал ничего. Понимает ли он, что я здесь?

— Отойди, женщина! — вскричал Берен. — Не трогай моего друга!

Я подняла голову. Эльфы Нарготронда смотрели на меня с ужасом и отвращением, но именно в человеке я видела самого опасного противника. Я чувствовала в нем огромную внутреннюю силу, которая есть не во всех Эльдар. Но также в нем было что-то светлое, доброе — то, чего боятся слуги тьмы. Я решила, что его нужно немного поставить на место.

— Замолчи! — грубо прикрикнула я. — Я пришла помочь! Финроду нужно немного больше сил, чтобы поправиться. И лучше его подлечить, пока он отсутствует.

— Твой муж? — Берен смотрел на меня с недоверием.

— Он мне не муж, — я злобно посмотрела на человека. — Может, ты дашь мне заняться делом, а потом выяснишь мой брачный статус? Не беспокойся, я хочу его спасти, а не убить. Думай быстрее, ведь если Гортхаур вернется раньше,.. — я изобразила ужас, чтобы дать понять Берену, что ему лучше не знать, что будет в таком случае.

Немного поколебавшись, человек кивнул. Я положила руки на грудь Финроду и вдохнула в него сил. Я почти не соврала Берену, брат был слаб настолько, что без этого он лежал бы достаточно долго. Если бы оправился вообще.

Через несколько минут Финрод встал. Спасение не смягчило его, он смотрел на меня, как на гадкое насекомое.

— Значит, вот куда ты пропала, Сильмариэн? — начал он. — Все время, пока мы тосковали по тебе, ты была с врагом, и вы вдвоем гадко смеялись над нами? Так?

Я заплакала. Не совсем правдиво, но и не совсем ложно.

— Финрод, прошу тебя…

— Что просишь? Ты предательница! Какой же я был дурак, про тебя ведь говорили, но я не слушал! О Эру! — брат схватился за голову.

— А не думаешь ли ты, что если бы все было так, то я не стояла бы здесь перед тобой и не выслушивала бы все это? — закричала я на него. — Ты ничего не знаешь из того, что со мной произошло, и не смей обвинять меня! То, что я здесь, — продолжила я, пытаясь справиться со срывающимся голосом, — результат не огромной ошибки, а чудовищной случайности и преступления. Тебе ведь говорили, что было в том доме, — я посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты?..

— Да. И уничтожила, — твердо сказала я. Не нужно было говорить о дневнике Финрода здесь.

— Поверь мне, прошу, — я подошла ближе. — Я желаю тебе добра! Ты мой брат, и я люблю тебя! Как бы мне хотелось тебя освободить! — в этот раз я была искренна.

— Так попроси Гортхаура! — вклинился в разговор Берен.

— Гортхаура? — воскликнула я. — Гортхаур по моей просьбе не отпустит и мухи, которой он отрывает крылья после обеда, глупый ты человек! Ты что, не понимаешь, что я здесь никто?

— Серьезно? А выглядишь как королева этих мест! Орки за дверью тебя явно боятся, и ты применяешь магию!

— Послушай меня, Берен, сын Барахира, — мягко сказала я, хотя упрямец вызывал у меня желание одолжить у Мелькора Гронд. — Я понимаю причину твоего недоверия ко мне. Более того, ты был бы дураком, если бы сразу поверил женщине, сидящей рядом с правой рукой Владыки Тьмы. Итак, господа, — обратилась я ко всем присутствующим. — Позвольте же мне поговорить с вами и рассказать обо всем, что произошло. Сначала отвечу тебе, Берен. Магии я научилась в дни своей юности в Дориате у леди Мелиан. — показалось ли мне, что лицо Берена на миг странно просветлело? — Я еще не забыла это великое искусство. Орки же меня боятся по той же причине, что боитесь и вы. Да, я считаюсь хозяйкой этого замка. Так считают слуги, коих здесь много. Им я могу приказывать, как пожелаю. Однако они не знают, что главной слугой здесь являюсь все же я. Слугой одного господина, который использует меня, как хочет с одной далекой темной ночи, когда я после праздника вернулась в свой домик на краю леса и обнаружила там его. После этого ничего хорошего со мной не происходило.

На лицах присутствующих читались изумление и ужас. Все молчали, ожидая продолжения.

— И что было дальше? — срывающимся голосом произнес Финрод.

— А дальше, — я невесело усмехнулась, — было много всякого. Он притащил меня в Ангбанд. Я даже не представляла, какие отвратительные вещи могут происходить в спальне, что любовь может быть грязной и отталкивающей. Так проходили год за годом. Я стала любимой игрушкой своего господина, собакой, которую осыпают бранью и ударами, когда хозяин не в духе, и которую чешут за ухом после удачного дня. Он заставляет слуг уважать меня, считает, что это поддерживает его авторитет. А сам... — я покачала головой, словно разговаривая сама с собой. Потом подняла взгляд на обомлевшего Финрода. — Поэтому я и хочу помочь тебе. Гортхаур не выпустит свою собственность. Со мной все давно кончено. А у вас еще есть шанс. И как бы мне хотелось сделать гадость за его спиной, чтобы в дальнейшем смеяться в душе над ним, знать, что обманула его! Но я сомневаюсь, можно ли сбежать отсюда. Эру, зачем, зачем вы пошли в такую даль, так далеко от Нарготронда, Дориата, родных любимых мест! Как бы мне хотелось вернуться туда! Нет, нет, не говорите мне ничего, он на меня влияет, давит. Он из любого может выбить все, что захочет! — я заплакала. Мои измученные нервы сдали всерьез, мне не пришлось притворяться.

— Это ужасно, отвратительно! Мы ничего не скажем ему, не волнуйся, сестра, — Финрод подошел ко мне и взял меня за руку. — Он никогда не выбьет признаний из Нолдор или из Берена.

— Грелись бы вы сейчас у камина в Нарготронде, — рыдала я. — Зачем вы ушли?

— Это был правильный поступок ради благой цели, — твердо сказал Финрод. Я кивнула и вдруг прижалась к груди брата. На мгновение меня охватило тепло и спокойствие. Я не могла поверить в то, что Финрод, возможно, скоро умрет.

— По ночам он обычно со своими оборотнями. Сам превращается в одну из мерзких тварей и охотится в лесу, — сказала я, отстранившись и вытирая глаза. — Здесь он вечно занят всякой пакостью и посещает меня намного реже, слава Эру! Но он может скоро вернуться, Морготов ублюдок. Я пойду к себе.

Финрод снова обнял меня.

— Держись. Клянусь, я вытащу нас всех отсюда.

Я кивнула ему, мельком попрощалась с Береном и остальными и вышла из темницы. Двери за мною с грохотом захлопнулись.

* * *

Я взбежала по лестнице и оказалась в кабинете Гортхаура, который, к вящему неудовольствию хозяина, здесь был куда меньше, чем в Ангбанде.

— Как все прошло? — лениво осведомился он, перекладывая какие-то бумаги.

— Финрод мне доверяет, — с гордостью сказала я. — И я выясню, зачем они ушли. Но он сказал, что это правильный поступок.

— Не сомневаюсь. У этих благородных Нолдор все поступки правильные! А тебе не все доверяют, — он отодвинул один из камней в стене, и я подошла ближе. Из образовавшейся дыры доносились еле различимые даже эльдарским слухом голоса. Прослушивающая труба уходила на многие метры вниз от кабинета Гортхаура до самого подвала с темницами. — Они только начали тебя обсуждать.

— Она обманщица! — вскричал Берен. — Настоящая слуга тьмы! Я таких чую! Эта женщина провела вас всех, не моргнув и глазом! А вы уже готовы поверить ей, развесив уши! Поверили в эту дурацкую жалостливую историю! Не похожа она на даму в беде, клянусь Эру!

— Она моя сестра! — Финрод говорил тише, но с достоинством. Я еле различала его речь.

— И что с того, Фелагунд? Она лгунья, я уверен!

Они продолжали спор, но ничего интересного я не услышала. Каждый из них стоял на своем. Я повернулась к Гортхауру.

— Как давно ты это слушаешь?

— Немного опоздал к началу, — пожал плечами он. — Оборотни сегодня никак не уймутся! Что-то услышал про мух, которым я якобы отрываю крылья.

Я вздохнула с облегчением. Он не узнал про вскользь упомянутый дневник Финрода. Конечно, мы не говорили о нем прямо, но одно-единственное слово могло насторожить Гортхаура и навлечь беду на все наши головы.

— У тебя замечательно получилось. Никогда бы не подумал, что ты настолько хорошо лжешь; почти, как я! Это было настоящее искусство! С годами ты становишься все более похожей на меня, — гордо сказал он.

Не ответив, я снова повернулась к трубе.

— В любом случае, жаль девчонку, — внезапно сказал Берен. — Фелагунд, расскажи мне больше, и я решу, верить ей или нет. Пока она не внушает мне доверия.

— Ох, Берен, этот рассказ окончательно убьет доверие ко мне! — вздохнула я.

— Надоело, — внезапно сказал Гортхаур. В ту же секунду я услышала рычание волка и полный боли крик одного из эльфов. В темнице поднялась паника, все закричали. Кто-то заплакал. Я отскочила от отверстия для прослушки и непонимающе взглянула на Гортхаура. Однажды его оборотни разбежались…

— Это послужит им уроком, — беспечно сказал он. — Им следует рассказать все быстрее. Я пока не писал Мелькору о своей добыче, но когда-нибудь придется. И его гнев будет ужасным, если мы не узнаем их цели.

Я снова приложила ухо к дыре в стене. Из нее доносились горестные вскрики и плач пленников.

— Будь ты проклят, Гортхаур! — доносился из трубы крик Берена.

— Между прочим, мы с тобой договаривались только на одного Финрода. Остальных я могу забрать.

Я кивнула. Сделка есть сделка. А Гортхаур Жестокий убил еще одного эльфа. Привычное дело, не из-за чего тут меняться в лице.

* * *

— И что я могла сделать? — раздраженно воскликнула я. — Сказать: «Ах, прошу, не убивай еще одного эльфа, ты и так много убил, тебе уже хватит?»

— В этом нет твоей вины, — устало сказал Финрод.

— Неужели ты за столько лет не обрела на него никакого влияния? — недоуменно спросил Берен. — У людей так бывает довольно часто.

В этот раз Берен разговаривал со мной куда мягче. Я не слышала, что говорил ему брат про меня, но этот рассказ был явно не про плохие черты.

— А эльфы уважают своих женщин всегда, — кивнула я. — Но Гортхаура не зря называют Темный Майа. Он Айну, злой и жестокий Айну, и только Эру знает, сколько ему лет. Было бы даже странно, если девчонка, к которой он относится как к рабыне, прихоти, смогла бы на него влиять. Ему нравится моя красота и только. Поэтому он меня лечит, если побьет, и не трогает лицо.

— А ты одна тут? — спросил Берен.

— В каком смысле?

— Другие женщины есть? Может, еще кто-то из давно пропавших?

— Конечно, нет! — поморщилась я.

— Тогда тебе не повезло. Многие люди стремятся к разнообразию и часто меняют женщин. Если бы ты ему надоела, Жестокий мог бы переключиться на других. Ты же уже и так давно тут.

Я словно услышала хохот Гортхаура, приникшего к трубе. Прекрасно, Берен дал повод для шуток на все следующее столетие.

— У нас так не бывает! — возмущенно воскликнуло несколько совсем молодых и, видимо, наивных эльфов.

— У Айнур и Эльдар все не так. Выбор делается надолго, чаще всего навсегда. Пусть даже такой извращенный и для не лучших целей, — грустно сказала я. — Лучше бы он тогда действительно был бы человеком!

— Я бы уже убил бы его, — мрачно добавил Берен. — Все равно мы отсюда можем выйти только на тот свет. Я никогда больше не увижу свою будущую жену. А ведь я пытался... — он внезапно замолчал.

— Я хотела бы, чтобы вы вышли отсюда. Но вы не должны ему ничего говорить! Прошу вас, молчите, если это военная тайна, иначе мы все погибнем! Я столько лет живу в страхе, что Белерианд падет!

— Это не военная тайна, будь спокойна за это, — сказал Финрод. — Но это тайна личная, и она не должна быть раскрыта тем, кому не понять ничего светлого.

— Дело ради любви? — улыбнулась я.

— Да, — мечтательно сказал человек. — Ради той, которая прекрасней всех и всего на этой земле!

— Кто же твоя леди, Берен, сын Барахира?

— Я не могу тебе это сказать. Но ты бы удивилась.

— Согласна. Лучше не говори.

Мне и не было это особо интересно. Какая-нибудь королева или принцесса людей? Скучно, да и не так много знала я про них. Подвиг ради этой принцессы? Но не могли же они в таком малом количестве желать отбить Тол-ин-Гаурхот? Я терялась в догадках, а между тем каждую ночь оборотень уносил жизнь еще одного спутника Финрода и Берена. Раньше долгие годы проходили для меня незаметно. Теперь каждый день тянулся вечно, принося с собой только смерть, ни на шаг не приближая меня к разгадке.

* * *

Я дремала, сидя на стуле у отверстия для прослушки в кабинете Гортхаура. Мне нужно было слушать, что происходит в темнице, пока Майа не закончит со своими варгами. Однако усталость взяла свое, и я задремала, впервые за несколько дней не видя во сне старый, почти забытый сон про Ниенну. Проснулась я, когда кто-то несколько раз произнес мое имя. Стряхнув с себя оцепенение, я плотнее прижалась к дыре. Оставшиеся пленники о чем-то быстро и взволнованно шептались. Я разозлилась, что не могу ничего понять из их слишком тихой речи. Сильмариэн, несколько раз сказали они. Или Сильмариллы? Вряд ли, на что им нужны камни моего отца? А если они говорили обо мне, то почему все это напоминало мне военный совет?

Загадок становилось все больше.