Панцироносица. Наука против волшебства. Книга первая. (гет)

Время близилось к обеду, и девушки, прервав "круглый стол", отправились на кухню. Хлоя ознакомила их с незнакомыми кулинарными приборами — все они мало чем отличались от своих земных аналогов, разве что имели непривычный дизайн и незнакомые символы под кнопками и переключателями. Часть приборов использовать было нельзя — они предназначались для готовки и обработки продуктов, не встречающихся на Земле, но это обстоятельство не помешало девушкам приступить к приготовлению пиццы из заготовленных капитаном Пи и запасливой Стешкой ингредиентов.

В целом процесс готовки прошёл без приключений — ножи не были затуплены, оборудование не искрило, никто не перепутал кнопки — разве что Кира, учуяв аромат нарезанного лука, моментально расплакалась и побежала умываться, а Надя умудрилась порезать палец.

Хлоя успевала между делом отвечать на многочисленные вопросы о Мидгарде и прочих планетах Союза. Чужая Вселенная оказалась не менее причудливой и странной, чем планета Земля с двумя сотнями государств, и там тоже встречалась масса нелепых, не поддающихся разумному объяснению вещей. Например, уровень жизни населения. В первую пятёрку по данному показателю попали планеты, на которых:

— Самый многочисленный полицейский аппарат;

— Самая худшая экологическая обстановка;

— Более половины государственного дохода приносит индустрия развлечений и рынок услуг;

— Уровень быта позволяет совершать минимальное количество необходимых для самообслуживания телодвижений;

— Деятельность в сфере виртуального пространства не регламентирована никаким законодательством;

— "Расчеловечивание" человека достигло катастрофических пределов — люди могут заключать брак уже не только с лицами своего пола и с животными, но даже с предметами — кроватью, прикроватной тумбочкой, автомобилем и даже колесом обозрения из ближайшего парка...

Лидировал по этим показателям, конечно же, Ванахем. Этот мир преуспел и в другой сфере — на его счету числилось пятьдесят семь вторжений в иные солнечные системы — населённые как людьми, так и инопланетными существами. И это только за последние сто лет.

И разумеется, на планетах из первой пятёрки инкопы имели равные права с людьми, и на них активно насаждался инфертек...

Нечего и говорить, что Мидгард в этом замечательном списке стоял последним. Там инкопы не то что не имели ванахемской вольницы — им вообще был закрыт доступ на планету. Люди правили людьми, людей судили люди, наконец — людей убивали люди. Всем и вся заправляли люди, а не ходячие диваны или склёпанные из разнородных органов существа.

— Я, кажется, начинаю понимать, почему Мидгард был уничтожен, — заметила Стешка, — вы не пускали на планету инкопов. Наверное, приняли все меры предосторожности?

— Приняли, — кивнула Хлоя, — любой инкоп, попавший даже в транзитные зоны мидгарианских космопортов, сразу бы сгнил. На наши звездолёты они тоже попасть не могли. Был случай, когда гибель инкопа обернулась конфликтом — погибшее существо оказалось женой посла с Немезиса. После этого нам объявили блокаду. В ответ мы просто перестали принимать у себя на дозаправку звездолёты с тех планет, которые блокаду поддержали. Они были вынуждены занимать орбитальные зоны Ванахема и Нифлхема, увеличивая тем самым нагрузку на космическую инфраструктуру. Дело запахло кризисом, и блокаду сняли.

— Когда вы рассказывали про Мидгард, — вмешалась Надя, — у меня были некоторые сомнения... ведь и у нас тоже есть умники, которые говорят что-то типа — "мол, по вашему выходит, что весь мир вокруг плохой, одна Россия хорошая".

— Именно так и есть, — усмехнулась Стешка, — сейчас ведь кругом демократия. Сила большинства. Если все вокруг делают плохо — то и ты обязан, иначе тебя просто порвут. Вот вам класс — тридцать человек. Двадцать шесть из них — лодыри, бездари и пивохлёбы, а четверо оставшихся прилежно учатся, да ещё и прилично владеют каратэ и ножевым боем. Эти четверо, может, и неплохие ребята, но они вносят диссонанс на картину, стало быть, их надо переделать или попросту убрать...

— Это всё, конечно, хорошо, — подала голос Раяна, сгребая в мойку ножи и разделочные доски, — меня больше интересует — куда Кирка ушла?

Хлоя жестом велела Эммочке следовать за собой. Киру они нашли в закутке с умывальником — та старательно промывала глаза.

— Сильно щипет? — улыбнулась словесница.

— Вечно мне всё самое трудное достаётся, — проворчала девушка, закрывая кран и берясь за полотенце.

— Я хочу вам кое-что сказать, — Хлоя отвела девушек в самый конец коридора, — так вот, слушайте... о Гришиных словах про предстоящую разлуку Стеши с Мирославом можете не упоминать, но о своих подозрениях относительно личности Такседо Маска — да, Эмма, это тебя касается — скажи сразу.

Кира покосилась на отличницу. Выболтала. Не утерпела. Зачем, спрашивается?

— Но почему бы нам просто не забыть об этом? — начала она, — давайте просто никому ничего не скажем, и делу конец... вы проверите Славку на панцироносность, и если это не он, то всё само по себе прекратится...

— Нельзя. Это слишком серьёзное дело, чтобы пытаться его замолчать. Вы сами не заметите, как выдадите себя парой случайных слов, и тогда Стеша точно разозлится. По настоящему. Это понятно?

— Хорошо, — кивнула Эммочка, — я постараюсь...

— Тогда идёмте, пока нас не хватились, — и Хлоя вышла на кухню.

Поднос с пиццей принесли в кабинет, и угощение было разрезано на шесть порций. Девушки не скупились на похвалы Стешкиному кулинарному таланту, когда Эммочка, отложив недоеденный кусок, заговорила:

— Меня вот что больше всего интересует, — она внимательно оглядела всех присутствующих и остановила взгляд на словеснице, — вчера вы, Хлоя, обмолвились о том, что у принцессы было оружие... да и сегодня вы то же самое сказали. Что у неё есть "Панцирь". Значит, Церена сейчас находится с нами вот за этим самым столом?

Словесница кивнула и сказала:

— Весьма вероятно, что она среди нас. Вас пятеро. Четверо оставшихся нам пока не известны. Значит... ты, Эмма, можешь оказаться принцессой Цереной. Или ты, Рая... а может, это Кира...

— Но, — заговорила Стешка, — я не думаю, что двадцатидвухлетняя принцесса сильно отличалась от девчонки лет пятнадцати. Нет, конечно, они не могут быть стопроцентно схожи... вы что, совсем-совсем не помните её?

— У меня есть кое-какие предположения, но дальше них дело не двигается.

— А давайте-ка прикинем, — предложила Эммочка, — кто из нас больше подходит на то, чтобы оказаться принцессой?

Кабинет погрузился в молчание. Первой заговорила Кира:

— Я думаю, что Церена — это Рая.

— С какого это перепуга? — вытаращилась "золотая" девочка.

— Просто ты старше нас, так как-то...

— Тут дело не в возрасте, а в... — махнула рукой Раяна, — не знаю, в чём. Я с принцессами знакома не была, и сравнивать не могу.

— Принцесса — это Кира, — объявила Стешка.

— Это почему это? — удивилась та.

— Поглядите сами, — пояснила кулинарша, — Кира у нас, как я давно уже заметила — шалунья, ворчунья и капризунья. Я бы даже так сказала — неисправимая шалунья, привередливая ворчунья и вдобавок — забавная капризунья. Короче, вылитая принцесса. А ещё она растеряйка и плакса, что тоже в её пользу.

Все, кроме Киры, так и прыснули со смеху.

— Нет, вы не правы, — вмешалась Надя, — принцесса должна иметь отличное образование и блестящую эрудицию. Скорее всего, Эмка — это и есть Церена.

— Необязательно, — возразила отличница, — ты тоже отлично училась и читаешь много...

— Стеша тоже много читает, — заметила Кира.

— Последние двадцать книг, которые я прочла, — усмехнулась Стешка, — все про домоводство и кулинарию, поэтому мои дарования под сомнением... как и королевское происхождение.

— А я думаю, — сказала Эммочка, — что настоящая принцесса должна пользоваться любовью и уважением народа.

— Ну, не знаю, — заговорила Надя, — кто из нас тянет на такую роль? Если на то пошло, то у Киры не меньше шансов обнаружить себя принцессой. Я думаю, что она и есть Церена.

Молчавшая всё это время Хлоя спросила:

— Почему ты так думаешь, Надя?

— Как вам сказать... каких-то конкретных фактов у меня нет. Но я вспомнила многое из того, что девчонки успели мне рассказать, и... вы, например, задумывались над тем, почему волшебные вещи сгорают после её прикосновений? Мы держали их в руках, и с ними ничего не случилось. Почему Кира видела, что джипы с гранатомётчиками сделаны из стекла, а Рая видела их как простые машины? Почему Кира видела лица инкопов так, как они выглядели на самом деле, а все остальные видели магическую маску-иллюзию — до тех пор, пока вы, Хлоя, не свернули шею экстрасенсу? Может, Кира просто невосприимчива к гипнозу, а может, дело в чём-то ещё — например, у неё с собой Серебряный Кристалл...

— Откуда у меня может быть Серебряный Кристалл? — удивилась Кира, — ведь тестовый блок не выявил внутри меня посторонних предметов.

— Может, он спрятан получше, чем эта моя золотая коробочка... кстати, что в ней такое? — спросила Надя у Хлои. Та вынула из кармана странную вещь...

Кира не отрываясь следила за каждым движением пальцев Хлои. Женщина открыла коробочку, извлекла из неё медальон — точную копию той вещицы, что была обнаружена в сквере у поликлиники. Мало того, оба они играли одинаковую мелодию, и в окуляре были видны те же кружащиеся точки — жёлтая Валгалла и оранжевый Муспелхем...

Когда все осмотрели извлечённый из Надиного тела предмет, Хлоя сказала:

— Теперь я поделюсь с вами своими мыслями о том, кем может оказаться принцесса Церена.

За столом повисла тишина. Уж кто-кто, а Хлоя была когда-то лично знакома с наследницей Мидгарианского Трона. Кому, как не ей, произнести решающее слово?

— Мы не узнаем, кто она, — говорила словесница, — пока сами не вспомним её и пока она не вспомнит о себе. Поэтому я исхожу из того, что принцессой может оказаться любая из вас, но две самые подходящие кандидатуры я всё-таки назову. Первая — это Кира. Я тоже обратила внимание на все перечисленные Надей факты. Они свидетельствуют, что Кира — далеко не простая девчонка, как это может показаться на первый взгляд. Но и Надя не так проста. Она знала, что я прилечу на Землю с Луны. И ещё в пользу Нади свидетельствует эта вещь...

Хлоя продемонстрировала найденный у девушки медальон.

— Этот предмет принц Индас подарил Церене. Я лично видела его в её руках. Конечно, я ни в чём не могу быть уверена, поскольку мы до сих пор ничего не вспомнили... но факты, свидетельствующие в пользу Нади, достаточно весомы.

— А как же быть с той картинкой, которую нарисовал Листиков? — поинтересовалась Эммочка.

Хлоя повернулась к Кире.

— Да-да, конечно... Кирочка, покажи нам то, что подарил тебе Гриша.

Рисунок отправился под сканер, и подруги увидели крупным планом портрет незнакомки за авторством Гриши Листикова.

— Где бы он это ни увидел, — сказала Хлоя, — но женщина, изображённая здесь — не кто иная, как королева Серенити. Мать Церены. И меня очень волнует вопрос — зачем Гриша подарил этот рисунок Кире...

— Он и ещё что-то рисовал, — напомнила Эммочка.

Кира выложила на стол свой телефон с отснятыми рисунками. Она не стала, как и было условлено заранее, рассказывать о предстоящей разлуке и прочих видениях будущего, но поставила подруг в известность относительно предстоящего явления инкопа на Батюнинской. Девушки молча выслушали сообщение и перешли к рисункам. Сомнений быть не могло — Гриша нарисовал виденные ими картины из снов.

— Знаете, что я думаю? — громко заявила Надя, — я думаю, что Листиков... это, если так можно выразиться — наш запасной вариант. План "Б".

— На случай чего? — уточнила Стешка.

— Представьте себе, что Хлое не удалось бы прилететь на Землю, как это было изначально спланировано. Подпространство захлопнулось, или Лунная база подверглась атаке. Что тогда? Тогда на сцену выходит Листиков. Он связывается с Кирой через геймерский сайт, а если он занимает первые места на олимпиадах наравне с Эмкой, то начинает и к ней клинья подбивать... к тому же он залез в тайник с мидгарианским оружием. Хлоя всё-таки попала на Землю, но этого, похоже, недостаточно... я думаю, он ещё не раз будет пытаться помочь нам, но вот что движет им — вопрос тяжёлый. По-моему, кто-то пытается с его помощью направлять наши действия...

— Интересно только, в какую сторону — ласточкой за облака или кувырком с обрыва...

— Доживём до ночи — и увидим, чего стоят его предупреждения, — пожала плечами Кира.

— А у меня ещё не всё, — заговорила Эммочка, — мы забыли решить — что делать с Такседо Маском...

— А что такое? — оживилась Раяна.

— Дело в том, — вмешалась Кира, — что Эмка почему-то втемяшила себе в голову, что Такседо Маск — это именно парень... причём настаивает, что этот парень может оказаться кем-то из наших общих знакомых, что живут с нами в одном районе. Или наоборот — он учится с Райкой в Ломоносовке. Ну, понимаете... ему будто бы показались знакомыми Райкины штанишки, или моя жилетка, и он при случае решил проверить оставленные метки.

В кабинете повисла тишина.

— А почему нет? — сказала наконец Раяна, — Эмка вполне здраво рассуждает. Разложила всё по полочкам, но... я, честно говоря, не знаю, кто из наших гимназистов может быть Такседо Маском. Сынок замдиректора "Мосфильма"? Не, никак не тянет... есть и другие, но...

— Не старайся угадать, — перебила её Стешка, — там куча народу, а мы даже не можем решить простого вопроса — действительно ли он парень, или всё же девчонка, разработавшая маскарадный образ. А у Кирки с Эмкой на районе есть только один человек, способный незаметно подойти сзади и взглянуть на помеченный воротник — Димочка из "Лунного венца".

— А Славка Кратов?.. — брякнула Кира и осеклась. Сейчас Стешка наверняка вспылит и начнёт плеваться огнём...

Но ничего подобного не случилось. Кулинарша лишь улыбнулась и сказала:

— По росту, если сравнивать с вашим описанием Такседо Маска, вроде подходит... но это всего лишь рост, и только. Я почти год с ним встречаюсь, и если бы я заметила в нём что-то странное, то... нет, он мне, конечно, очень дорог, но не до того, чтобы дойти до полного одурения. Даже не знаю... хотя мне известно, что он рос в детском доме, но и это ещё не гарантия того, что он — Такседо Маск...

— Это очень просто проверить, — вмешалась Хлоя, — я просвечу всех возможных кандидатов идентификатором, благо что круг подозреваемых я примерно знаю — во всяком случае, из жителей Братеева. А вот Рае придётся проверять своих соучеников лично...

— Обязательно, — закивала Раяна, — разбирайтесь со своими подозреваемыми и давайте прибор. Очень хочется узнать — кто изрезал мои любимые штанишки.

Никто не заметил, как Кира облегчённо вздохнула. Она сочла щекотливый вопрос исчерпанным, но не тут-то было — самая умная ученица имела на сей счёт своё мнение...

— Хлоя, — спросила Эммочка, — там, в подземной Петре, вы видели, что случилось с телом принца Индаса после того, как его застрелили?

— Индаса? — капитан Пи нахмурилась, — пожалуй... нет, не видела. Должно быть, я спала... а почему ты спросила об этом?

— Представьте себе, что Такседо Маск — мужчина. Кого из мужской части обороняющихся могли вывезти на Землю?

— Я поняла, на что ты намекаешь, Эмма, — сказала Хлоя, — и сразу скажу, что твои подозрения безосновательны. Мёртвые не воскресают по одному только нашему хотению. Принц Индас убит, и Церена, как это ни печально, овдовела.

— А анализ ДНК? — спросила Надя, — ведь если среди нас есть сестра Индаса — Дженга? — то пробы будут положительны?

— Будут, — кивнула Хлоя, — и я бы провела анализ, будь в нашем распоряжении подходящее оборудование, но у нас его нет.

— А в частном порядке никак нельзя?

— Исключено, и вот почему. Вы знаете о гаплогруппах? Так вот, генетики сильно удивятся, когда обнаружат гаплогруппы ДНК, на Земле никогда не существовавшие. Это породит массу ненужных вопросов, а учитывая то, что в распоряжении экспертов УЖЕ попали необычные трупы, любые подозрительные манипуляции с генетическим материалом недопустимы. Особенно в нашем случае. Помните — ничего анонимного нет. Ни анализов ДНК, ни тестов на ВИЧ. Нам только не хватало, чтобы результаты нашего теста оказались на столе у полковника Приставкина, или кого-нибудь ещё в этом же роде. Меня больше занимает такой вопрос. Если Такседо Маск лазит по ювелирным магазинам, то какую именно вещь он разыскивает? Причём так упорно и настойчиво?

— Может, ему нужен Серебряный Кристалл? — предположила Кира, — но зачем? И почему он решил, что эта вещь должна быть именно в ювелирных магазинах?

— Кто знает, что он там себе напридумывал — он ведь тоже о себе ничего не помнит... если допустить, что он видел те же сны, что и мы... тогда всё понятно. Но мы подозреваем, что никакого Серебряного Кристалла в ювелирных магазинах нет. Он может быть у принцессы, которую, кстати, мы так и не обнаружили. Что тогда?

— Он будет искать принцессу, — ответила Надя, — но... только всё это как-то странно выглядит... можно сказать — топорно. Кто он нам — враг или союзник? Сам ли он придумал лазить в магазины, или ему подсказали? Мы ведь недавно говорили... кажется, Рая говорила — что в интересах Прогрессоров было бы лучше перевербовать принцессу. А что если один из нас уже перевербован? И он ищет Серебряный Кристалл, выполняя чей-то заказ?

— Допустим, — кивнула Хлоя, — тогда он нам враг.

— А ещё может быть так, — продолжала Надя, — что Такседо Маск — это и впрямь принц Индас, и получается, что он ищет не сам Серебряный Кристалл, а свою принцессу... они ведь, по сути, супруги, так?

— Всё это замечательно, — кивнула Хлоя, — за исключением пустяка. Индас мёртв. И пока ни у кого нет доказательств того, что он жив. Что же касается Такседо Маска, то, пока нам неизвестен точный мотив его действий, он, если не враг, то — нейтральное лицо. Если он не желает открыться нам, панцироносицам — пусть и дальше прячется. В один прекрасный день ему это надоест, и он придёт...

— Вы говорили, что вам удалили из памяти воспоминания, — напомнила Надя, — но вы видели многих людей из нашего окружения. Может, кто-то из них похож на ванахемца? На короля Ванахема? Он ведь отец Индаса?

— Это ничего не значит, — покачала головой капитан Пи, — все, кто населяет этот континент — от Пиреней до Камчатки — все они похожи на мидгариан и ванахемцев, потому что, если отбросить расовые предрассудки — это одно большое племя. Племя ванов. Я видела вблизи много людей — из Москвы, Казани, Петербурга, Уфы, Владивостока... даже из Лондона и Кабула, похожих на мидгариан, ванахемцев, немезисцев. Мне могут показать бурового мастера Ивана Кузьмича из Нижневартовска, и я скажу, что не знаю его. Почему? Потому что действительно не знаю? Или из-за стёртой памяти?

Девушки в ответ лишь промолчали. Возразить на это было нечего.

— А что нам делать с этими... реаниматорами, которые плодят монстров и ищут Церену? — спросила Раяна.

— Мы будем в меру сил и возможностей им мешать, — ответила Хлоя, — будем на ходу приобретать практику ведения боевых действий. Рано или поздно они допустят ошибку, которая поможет нам зацепиться за них и выйти на матку-рипликатор... то есть, главную лабораторию по производству клонов. А так же на руководителей.

— А если ошибку допустим мы?

— Значит, мы погибли. У противника гораздо больше сил и ресурсов. За ним стоит Ванахем. Так что мы не имеем права допускать оплошности...

— Одна оплошность уже допущена, — сказала Надя, — это приятель Листикова — Вася Ганиченко. Он может засвидетельствовать, что Кира и Рая были в Гришкином доме. Вы, Хлоя, прикинулись гэбисткой, допросили его, навешали ему лапши на уши, но долго ли она будет там висеть? Не знаю...

— А что, по-твоему, нужно делать? — удивилась Кира.

— Избавиться от опасного свидетеля. А лучше — сразу от обоих. Он ведь был там не один, а с сестрой.

— Ты это что, серьёзно? — Кирины глаза выросли в размерах.

Надя пожала плечами.

— Все подпольные организации так делают. И службы контрразведки. Неужели никто из здесь присутствующих книжек про шпионов не читал? Предатель, внедрённый агент, опасный свидетель — используются по максимуму, либо уничтожаются.

— Но мы ведь не подпольная организация... — вырвалось у Киры.

— Почему нет? Сидим под землёй, с ментами и гэбистами контачить не хотим, хотя знаем много такого, что они с радостью бы послушали. Мало того, мы валим из никому неизвестного оружия каких-то полулюдей-полузверей, которых не берут ни пули, ни холодные клинки... нет, если ты, Кирочка, хочешь назвать нашу маленькую компанию как-нибудь так... например, "Клуб мидгарианских эмигрантов", то ради Бога...

Послышался смех Раяны. Отсмеявшись вволю, она проговорила:

— Нет, Наденька, мы больше похожи на клуб эмигрантских жён... причём бывших. Может, там, на Мидгарде, мы все были замужние, а теперь...

— А как ты назвала этих... реаниматоры, да? — спросила её Стешка.

— Да, — пояснила Раяна, — это из киношки по Лавкрафту. Просто подумала — надо же как-то неприятеля называть. Мы — Панцироносицы, они — Реаниматоры. По сути-то всё правильно. Мы в броне, а они натравливают на нас всякую дохлятину, в силу какого-то недоразумения научившуюся передвигаться на двух ногах.

— Реаниматоры... — улыбнулась Хлоя, — звучит неплохо. Пусть это прозвище за ними и останется. Надеюсь, вы не забыли, что сегодня нам после полуночи предстоит выручить Еслика?

— Ещё неизвестно, появится ли он вообще по указанному адресу, — сказала Кира.

— И всё-таки проверить не мешает. Что же касается Васи Ганиченко, то не стоит из-за него волноваться. Он молчит как рыба, уверен, что основной целью террористов была собравшаяся у Лёвки компания пьяных дураков и о своём пребывании в доме Листикова ещё нигде не говорил.

Хлоя встала из-за стола.

— На сегодня всё. Пока есть возможность — отдыхайте.

— Может, мы с вами начнём работать с постом уже сегодня? — предложила Эммочка, — вечером мама уйдёт, и я буду свободна...

— Хорошо... значит, до вечера.

Панцироносицы встали с кресел и покинули кабинет.

Распрощавшись с Хлоей, девушки, немного посовещавшись, отправились в "Лунный венец". Они разместились за самым дальним угловым столиком, где никто не смог бы их подслушать, и заказали на каждую по порции мороженого.

Какое-то время все молча наслаждались вкусным лакомством. Молчание было прервано Эммочкой:

— Вот и дожили люди...

— Ты о чём? — спросила Кира. Она первая расправилась со своей порцией и разглядывала шествующих по своим делам прохожих за витриной.

— Про инфертек, — вздохнула умная ученица, — учёный люд ночами не спал, на всём экономил, в чём только себе не отказывал — и тут выяснилось, что их труды никому не нужны. Проведи обряд — и звездолёт полетит без двигателя и навигационной системы. А кто по второму разу выплавит, сварит и склепает этот звездолёт после того, как будет позабыта металлургия? Никто. Наступит каменный век...

— Экономика, — хмыкнула Стешка, — сотни миллионов дураков, заслышав про этот инфертек, согласятся что угодно глотать и кому угодно кланяться — лишь бы не платить. Хотя при инфертеке надобность в труде и вовсе отпадёт. Может, на Земле перед Всемирным Потопом всё именно так и было? Инфертек, инкопы, кибернетика — и несколько десятков тысяч живых людей, оставленных живыми исключительно для расплода. Плюс банк замороженной спермы...

— Вот чёрт, даже в горло не лезет вся эта вкуснота, — Надя отодвинула тарелочку, — мне уже кажется, что сейчас вот эта ложечка мне по горлу чиркнет...

— Или стринги ляжку до костей распилят, — буркнула Кира.

Все заметили, как при этих словах Раяна поспешно опустила руки под стол.

— Умеет Хлоя душу травить, — заметила Стешка, — могли бы мы отправиться в прошлое, полететь к Пегасу... как и на чём? Сплошные химеры... а вот Герения — это проблема. Восемь тысяч лет не спать, не есть и не пить... небось вышла в настоящее злая, как сто чертей.

— Да плевать на её деревянную башку с балкона пятого этажа, — отмахнулась Кира, — поняла она что-нибудь за эти годы или нет — пусть живёт как знает. На Землю она всё равно пробраться не сможет. Свалит на этот свой Нифлхем или будет где-нибудь картошку мотыжить — без разницы...

В этот момент дверь открылась, и в кафе вошёл Мирослав Кратов. Парень явно торопился. Хоть он и заметил девушек и среди них — свою зазнобу Стешку, но подходить не стал, лишь помахал рукой и поспешил наверх, к своему старому другу.

— Слушай, Стеш, — поинтересовалась Эммочка, — а если твой Слава — это и есть Такседо Маск? Что тогда делать будешь?

— Ну... — Стешка откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, — постараюсь понять и принять... а впрочем, не знаю.

Кира не сумела удержать тяжёлый вздох. И чего Эммочке неймётся? Мало того, она и не думала останавливаться — начала выспрашивать, как Стешка познакомилась с Кратовым. Кира не удержалась и пару раз довольно чувствительно толкнула отличницу под столом ногой. Та замолкла; Стешка же удивлённо воззрилась на них обеих. Неловкую паузу разрядила Раяна:

— А задачка нам попалась нелёгкая... найти противника, отследить которого у нас нет возможностей. Где, думаете, может находиться штаб-квартира этих Реаниматоров?

— Где угодно, — пожала плечами Эммочка, — я склоняюсь к мысли, что они сидят в каком-нибудь безлюдном районе с экстремальными условиями. Например, в пустыне Гоби. Или в Гренландии. Что у нас ещё есть?

— Антарктида, — ответила Кира.

— Верно. Что ещё?

— Сахара, Калахари, центральная Австралия, Южные Анды, Аравийская пустыня, Такла-Макан... — перечислила Стешка.

— Находиться они могут где угодно, — сказала Надя, — мало ли на Земле безлюдных мест...

— Всё равно это странно, — проговорила Кира, — над Землёй нависло такое... а остановить их никто не может. Только мы что-то знаем. А к кому мы пойдём? Кто нам поверит? Сочтут дурочками, и всё...

— А интересно, почему нас спрятали в России? — задумчиво сказала Эммочка.

— Не знаю.

— Наверно, потому, — ответила Стешка, — что русский народ за свою историю пережил много нашествий со стороны злобных и завистливых соседей. И всякий раз эти соседи сматывались отсюда, облитые собственным поносом. Поэтому королева Серенити и решила, что лучшего места, где из нас бы вырастили людей, не найти.

— Стеша, — медленно проговорила Раяна, — ты хоть иногда смотришь телевизор?

— Гляжу иногда "СМАК" с этим, как его там... Макаревичем. Ну, ещё "Вкусные истории" по НТВ. А что?

— Я понимаю ход твоих мыслей, но скажу вот что — королева Серенити капитально лоханулась. А всё потому, что сейчас у нас никто не учит людей беречь, укреплять и защищать отечество. Учат только тому, как получше это самое отечество продавать. Вот включи ящик. Только не кулинарию, а, например, какую-нибудь политическую тусню. С той же Светланой Сорокиной. Каждые пять минут очередная похвала в честь заграницы — как там всё клёво, а каждые десять минут — плевок на нас с вами — как у нас всё плохо и как мы плетёмся в хвосте мировой истории. Нет, ну если где-то плохо, так возьми и исправь, что можешь и как можешь. Но нет, ящик говорит, что исправлять не надо, а надо валить. И ещё — взгляните на карту России, что в вашей школе висит, — она кивнула Кире и Эммочке, — на ней отсутствуют полярные архипелаги, Сахалин, Курильская гряда. Знаете, почему? А чтобы новое поколение привыкало именно к таким очертаниям границ. Чтобы в будущем, когда эти острова хапнут, было меньше переживаний. А их хапнут, это точно. Если у нас власть за ум не возьмётся — хапнут.

— Ну вас с вашей политикой... — отмахнулась Надя, — не забыли, что нам предстоит бессонная ночь? Надо будет идти в Печатники. А вообще было бы хорошо, если бы этот ваш Еслик сидел сегодня дома и не высовывал носа за дверь...

— А может, его и дома достанут, — сказала Кира, — конечно, если я его встречу, то попробую что-нибудь выяснить насчёт его вечерних планов... а ещё я хочу Норку проведать. Потом домой побегу, меня там мама будет по алгебре натаскивать...

— Тогда выходим и разбегаемся, — заключила Раяна.

Когда панцироносицы осознали, что устройство для телепортации дало возможность незаметно для окружающих перемещаться по городу, им пришлось наметить себе места, или точки, откуда они могли бы исчезать и где могли бы появляться, не опасаясь быть застигнутыми врасплох. Такими точками служили, как правило, технические этажи многоквартирных домов, или подвалы. Девушки своевременно оповещали друг дружку о начале использования новых точек и их местонахождении, о закрытии старых — если появление в них грозило опасностью засветиться — и о местах общего сбора, куда в случае нужды могли переместиться одновременно все девушки.

Собравшись на одной из таких точек, подруги приготовились к отправке по своим домам. На прощание Надя сказала:

— Девчонки, давайте договоримся так, чтобы без обид. Если кто-то из нас заметит что-то странное и оповестит остальных, то не рвитесь с места сразу... чтобы никто ничего не заподозрил. Если нет возможности безопасно стартовать, выждите какое-то время. Кто знает, может, так оно будет даже лучше. Нам только не хватает, чтобы в органах нашёлся какой-нибудь агент Малдер, который зацепится и вычислит нас...

— Это запросто, — усмехнулась Стешка, — только в нашем случае это будет не Малдер, а майор Пронин и прапорщик Всемичастная...

— Ну раз все всё поняли — то прощевайте, — и Надя исчезла. Вскоре исчезли и остальные панцироносицы, и Кира осталась одна.

Она вышла из подъезда и побрела дворами в сторону Алмаатинской, к дому Норки. В голове роилось множество мыслей. Вроде бы с помощью преобразователя измерений можно проделать в пространстве тоннели... "Было бы здорово, — мечтала Кира, — сделать вход в такой тоннель из моей комнаты на базу, а оттуда — к Эмке или Норке. Но, кажется, наших сил и средств для этого недостаточно. Оно и верно — Хлоя собиралась на Землю в спешке и не успела подготовиться как надо..."

Между тем даже имеющиеся в распоряжении капитана Пи устройства позволяли очень многое. Например, создать вневременной карман с нулевым временем. Можно сесть в такой карман на целую неделю, а потом выйти в ту же временную точку, из которой вошла. "Если посидеть там с полгода, — думала девушка, — то можно и весь английский выучить. А если посидеть дольше — то и немецкий с французским... и никто не заметит, что тебя несколько месяцев не было."

Ещё Хлоя рассказывала о других удивительных вещах — инфертек, путешествия в прошлое... ну да ладно, этого, быть может, никто из девушек никогда не увидит. А вот то, что среди панцироносиц скрывается ничего о себе не помнящая принцесса Церена, а так же сестра принца Индаса, Дженга — это уже интересно. Так кто есть кто? Кира рассеянно глядела на тротуар, не замечая ни прохожих, ни выезжающих со дворов машин, и едва не столкнулась с каким-то человеком в коричневом костюме. Это был учитель английского, Владимир Иванович, он же Глобус.

Кира поздоровалась, и Владимир Иванович, наскоро расспросив свою ученицу о состоянии дел как её, так и родителей, перешёл к расспросам о словеснице Александре Антоновне, то бишь, капитане Пи.

Педагог интересовался — часто ли Кира с Эммочкой бывают у женщины в гостях, чем она их угощает, как себя ведёт, как одевается, что они смотрят по телевизору — причём он желал знать всё это как можно точнее, в деталях. Кира почувствовала смущение, затем растерянность, а после и вовсе насторожилась... Зачем Баженову всё это нужно? Неужели этот странный тип ощутил к словеснице некие чувства? Вроде бы он холостяк... но всё равно это странно. Зачем ему выпытывать информацию о приглянувшейся женщине от своей же ученицы?

Как бы там ни было, разговор нравился Кире всё меньше и меньше. Её не покидало ощущение, что Владимир Иванович надеется услышать из её уст нечто экстраординарное. А что если его ФСБ подослало? Почему нет? Девушка старалась отвечать так, чтобы её слова держались строго в рамках обыденной земной жизни на московской окраине, без всяких там Союзов, без телепортации и подпространств...

К счастью для Киры, град вопросов был прерван появлением Димки, а следом за ним не спеша брёл не кто иной, как Мирослав. Они поприветствовали девушку, а Баженов внезапно засуетился, перехватил покрепче портфель и заговорил скороговоркой:

— Ну ладно, Кира, всего хорошего... поговорим завтра, а сейчас мне пора, — и педагог излишне торопливо пересёк проезд и скрылся в скверике.

— Странный дядя, — услышала Кира голос Мирослава, — всегда, когда меня видит, спешит убраться, как будто он мне задолжал. А я его почти и не знаю. Он что, преподаёт у вас? — обратился он к девушке.

— Ну да, — пожала плечами Кира, — он у нас англичанин. Баженов Владимир Иванович...

Парень вгляделся повнимательнее в Кирино лицо. О чём, интересно, они только что разговаривали? Он явственно различил на её лице тень тщательно скрываемого волнения, может, даже страха...

— С тобой точно всё в порядке? — уточнил он.

— Да-да, — кивнула Кира, — я в магазин хотела зайти, потом к Норке... ну я пошла, пока.

Страховки ради друзья проследили за девушкой до магазина, затем до подъезда.

А Кира, заняв лифт, вызвала по браслету капитана Пи и объяснила ей ситуацию.

— Баженов был только что у меня, — выслушав девушку, объяснила Хлоя, — и у нас состоялся очень неприятный разговор...

Женщина рассказала о имевшем место случае в школе, как раз перед майскими праздниками, когда двое мальчишек из шестого класса предлагали какому-то первоклашке пойти в туалет и поучаствовать в неком непристойном действе. Может, это была только грубая шутка, но её слышали совсем маленькие девочки, а это, по мнению Хлои, означало, что шутка перешла границы дозволенного. Она вызвала родителей двух пакостников, и их отцы взялись за ремни. Дело получило огласку, и вот сейчас Владимир Иванович, явившись домой к словеснице, пытался ей доказать, что ничего плохого в действиях шестиклассников лично он не видит, ибо сейчас такие дети пошли — знающие ещё побольше, чем их родители...

"Ну теперь понятно, — подумала Кира, — какого рода чувства испытывает наш Вовочка к Хлое. Совсем не дружеские. Если бы огласку получил не один такой случай, он бы с работы слетел. Вот блин... Эмка верно подметила, что в нашей школе творится что-то странное. Неужели Баженов на самом деле главарь какой-то секты, как тот Баев из "Тайного знака" "?

Норка очень обрадовалась и Кире, и пирожным, которые та прикупила перед визитом. Посидев у подружки примерно час, Кира, пообещав заходить ещё, собралась было домой, но возле подъезда ей на глаза попался тот самый человек, ради спасения которого команда панцироносиц готовилась всю ночь провести на ногах. Сашка Еслик.

Парнишка был худ, как скелет, одежда болталась на нём, как на огородном пугале, он имел светлые, почти белые волосы, и его передние зубы сильно выдавались вперёд, придавая лицу какое-то странное выражение, отчего Еслик походил на вечно улыбающегося зайца из кукольного мультика... впрочем, не так уж важно, как он выглядит. Важно то, что Еслик постоянно пресмыкался — например, на прошлой неделе он стоял на парте и кукарекал, ползал на четвереньках, изображая собаку, писал ручкой у себя на лбу надписи — "Я — Павлик Морозов", "Я ем сырое мясо", и ещё что-то... Половина школы сбежалась посмотреть на этот цирк, и главный его артист получил за участие половину пачки красной "Оптимы".

"А ещё он нажал слот "Согласен", когда переходил на второй уровень "Чёрной Козы", — вспомнила Кира, — и таким образом продал себя в рабство Йог-Сототу... значит, Райка была права. Может, потому инкопы и решили прийти к нему лично? И со всяким, кто прошёл все уровни, теперь будут происходить всякие страшные вещи? Этак они и в могилу слягут раньше времени..."

Кира шагнула навстречу незадачливому однокласснику. А вдруг всё не так уж и плохо? Всё зависит от того, чем он будет заниматься этим вечером...

— Привет. Что делаешь? — осведомилась Кира.

— Да так... вот... — замялся Еслик, — думал к Норке зайти...

От девушки не укрылось то, что одноклассник вёл себя странно — переминался с ноги на ногу, словно собирался поскорее уйти, искоса оглядывался по сторонам и старательно прятал глаза.

— А зачем тебе Норка?

— Да вот, слышал, что она типа заболела...

Ещё ни разу за все девять лет учёбы Еслик не навещал занемогших школьных товарищей. "Что-то ты, Сашок, темнишь..." — подумала Кира.

— Что это ты мнёшься? — хихикнула она, — у тебя такой видок, будто ты устроил пожар, не сумел его потушить и сбежал... ну говори — случилось что?

Из стоящей впритык к тротуару вишнёвой "девятки", громко хлопнув дверцами, вышли двое крепких ребят, чей возраст явно приближался к призывному. Выражения их лиц, многозначительные взгляды, ухмылки и едва заметные улыбки, которыми они обменивались, наводили Киру на неприятные предчувствия. Перед ней стояли люди того типа, с которыми она не захотела бы столкнуться, будучи одной, в тёмном переулке...

"Да и в светлом, пожалуй, тоже, — подумала девушка, — значит, Еслика нарочно послали вытащить Норку за дверь... вот потому-то он мнётся и прячет глаза. Решил сводником поработать... ну хорошо, я тебе это ещё припомню..."

Она вспомнила слова Гриши. Парочка отличных ребят на вишнёвой "девятке". А если искомый инкоп тоже где-нибудь рядом? Прячется и следит — чем дело обернётся?

— Гляди, Костян, — сказал один из парней своему приятелю, — а Санёк уже успел с кем-то познакомиться...

— И в самом деле, — протянул Костян, — на вид вроде ещё шкет, а такой шустрый... ну и с кем имеем? Вот ё-моё, забыл представиться... я Костян, а это — Никитос...

— Это Кирка, — пролепетал Еслик с видом человека, застигнутого множеством зрителей в голом виде, — мы в одном классе учимся...

— Кира... — мечтательно, нараспев проговорил тот, кого назвали Никитосом, — шикарное имя. В переводе — владычица. Сильно звучит. Ну что, владычица, не желаешь с нами немного прокатиться, а?

— Нет, я пойду, меня дома ждут, — девушка сделала было шаг в сторону, но Костян довольно крепко взял её за локоть.

— Ну-ну... зачем же так торопиться? Сегодня такая клёвая погода... может, перехватим в честь знакомства парочку коктейлей, или чего покрепче? Да вот хотя бы в беспробудно "Спящей спутнице"... была там когда-нибудь? Да не боись ты, в самом-то деле...

Рука, сжимающая Кирин локоть, как-то очень уж внезапно разжалась, и до девушки донёсся голос Мирослава Кратова:

— Эта девочка пить с вами не будет. Ни сегодня, ни завтра, и вообще — никогда.

Какое-то время стояла тишина. Затем Никитос — должно быть, он был в дуэте наиболее крепким — выступил вперёд:

— А какие проблемы-то, пацан? Мы, если чё, первые познакомились...

— Что тут, Славыч? — услышала Кира голос Димки, — молодёжь желает побеседовать?

Костян с Никитосом тут же сникли и затихли. Они мнили себя невероятно сильными и страсть какими отважными, но после появления Мирослава и Димки эта парочка тут же превратилась в жалких хлюпиков. О Еслике и говорить не стоило — он бы переломился надвое от малейшего толчка.

Хулиганский дуэт предпочёл усесться в машину и слинять куда подальше. На тротуаре остался лишь Еслик. Его, как он думал, верные и надёжные друзья, укатили в неизвестном направлении, бросив его, что называется, на растерзание... Наконец Мирослав заметил его и соизволил поинтересоваться:

— А ты что здесь забыл?

Еслика точно ветром сдуло.

— Помнишь того балбеса, что стоял со своими шестёрками на турникете и монетки у первоклашек тряс? — спросил Мирослав у Димки, — ты ему ещё песку в глаза насыпал тогда...

— Ещё бы не помнить.

— Так вот этот шибздик — его племянник. Насчёт его отца не знаю ничего, но дядька и тогда сукой был, и до сих пор ею остался. И пацана таким же сделал... ну, Кируша, — парень взял девушку под локоть, — расскажи-ка, что здесь у вас случилось.

Кира наскоро поведала о том, как пришла навестить захворавшую подружку и как Никитос с Костяном отправили Еслика к Норке, имея цель выманить её из дома.

— Ясно... — кивнул Мирослав, — давай-ка мы тебя домой отведём.

— Но... — начала было Кира.

— Не волнуйся, нам всё равно по пути.

Во избежание разного рода неприятных встреч Мирослав довёл Киру до дверей лифта и на прощание снова назвал её "русоволосым пломбирчиком". На этот раз девушка даже не думала обижаться. Какое-то время она молча стояла на площадке, а когда за парнем захлопнулась дверь, взбежала на второй этаж, открыла окошко и завидев удаляющихся друзей, крикнула:

— Слава!

Тот обернулся.

— Спасибо тебе!

Парень махнул рукой. Кира помахала ему в ответ.

А дома она увидела расстроенную маму и братца Сашку со здоровенным синяком во всю щеку.

История, приключившаяся с мальчуганом, была проста и незатейлива. Он отправился в гости к приятелю и по дороге всретил троих ребят на вишнёвой "девятке", которые остановили его и попросили сходить в магазин за сигаретами. Заслышав про уже хорошо знакомую машину, Кира моментально навострила ушки и к своему негодованию узнала, что синяк на братишкиной щеке сотворён не кем иным, а Есликом... Два его приятеля, Костян и Никитос, в расправе над непокорным мальчишкой участия не принимали, только стояли в сторонке, посмеиваясь и подначивая Еслика — мол, покажи, какой ты реальный пацан...

"Надо было ткнуть этому Костяну пальцем в глаз, нырнуть в подъезд, превратиться и раскатать всю эту компанию по асфальту вместе с ихней "девяткой", — подумала Кира, — зато теперь понятно, чего именно боялся Еслик. Думал, я за братишку с него спрашивать начну... а может, думал, что папа ему уши поотрывает. И вот эту тварь я должна сегодня ночью идти выручать? Ну ладно. Выручу. Но ничего, в школе он ещё получит..."

— Значит, за сигаретами ты так и не пошёл? — спросила брата Кира.

— Не-а, — помотал головой Сашка, — я ему что, слуга? Да мне бы по любому не продали их.

— И правильно сделал, что не пошёл. А у Еслика теперь большие проблемы начнутся...

— Ну да, начнутся. Они ведь что хотят, то и делают. Захотят — изобьют, захотят — что-нибудь отберут...

— Не переживай. Завтра у них могущества поубавится. Это я гарантирую.

Вскоре домой вернулся отец. Он сообщил, что нашёл с родителями Еслика общий язык, и те, будучи вполне благоразумными людьми, пообещали принять меры в отношении непутёвого сына. Ну а если эти меры не подействуют — то у него, Александра Васильевича, найдутся другие способы уладить проблему...

Кира всё-таки любила брата, пусть он даже был тем ещё шкодником, и, чтобы поднять ему настроение, сказала, что синяк на щеке, полученный за отказ выполнить унизительную просьбу, можно смело считать боевым ранением. Это подействовало — понурый и невесёлый Сашка наконец-то улыбнулся...

Вскоре мама засадила дочь за занятия математикой, а после они отправились на кухню готовить одно из самых любимых Кириных лакомств — лимонный пирог.

Мама обмолвилась, что на каникулах в Заборье девушка отлично справлялась с кухонными обязанностями. Кира же ничего этого не помнила, равно как не помнила и многое другое, что имело место прошлым летом... Она то и дело попадала впросак — долго выбирала осколки скорлупы из вылитых в муку яиц, недостаточно долго взбивала сливочный сыр, не помнила точное количество сахарной пудры, которую полагалось в этот сыр насыпать... И просто каким-то чудом не изрезала себе пальцы, когда перетирала лимонную цедру.

Мама терпеливо, с улыбкой исправляла все допущенные дочерью огрехи. Кира вспомнила сегодняшнюю малоприятную встречу с Есликом и его дебильными дружками, и хотела было рассказать маме о вовремя появившемся Мирославе... в паре с Димкой. Но, поразмыслив, решила помалкивать об этом случае. Ведь неизвестно ещё, что произойдёт с Есликом этой ночью. Кире совсем не хотелось, чтобы близкие люди, особенно мама, начали подозревать её в чём-нибудь криминальном...

— Кира, — спросила мама, — а как ты считаешь, не пригласить ли нам Александру Антоновну как-нибудь на чай?

Девушка не сразу поняла, о ком идёт речь. За последние полтора дня, пока тянулся "круглый стол", она успела почти забыть паспортное имя, носимое Хлоей Пи на российской территории.

— Я передам ей, только ты скажи — когда.

— Интересно, — сказала мама, — что она за человек? Я недавно была у вас в школе. Многие девушки с ней подружились, и ты с Эммой в том числе. Все её нахваливают, ни одного плохого слова...

— Ну так уж и ни одного плохого, — возразила Кира, — те, кто надеются на то, что им тройки по русскому даром нарисуют, только и делают, что кроют её матом.

— В каком смысле — даром?

— Неужели, мам, не знаешь? К концу учебного года все хорошистами становятся. Как по волшебству. Им прибавляют баллы, чтобы второгодников не было, иначе статистика испортится. А с Лексой, как выяснилось, такие штучки не проходят. Ей шею намылили за то, что она не аттестовала Еслика. И она сказала, что скоро её выгонят со школы.

— Действительно, с образованием у нас беда, — заметила мама, — живём в век высоких технологий, а требования к образованию опустили до уровня античной эпохи... нет, ещё ниже. Античность Геродотов и Пифагоров рождала, а наше время запомнится как век Застекляндии и Большой Стирки...

Мама подкрутила регулятор на плите, вернулась к столу и спросила:

— Скажи, Кира, как так получилось, что ты дружишь с четырьмя девочками — и все они, как и ты, не знают — кто их настоящие родители? Через Интернет встретились?

— Ну да, — Кирин язык сработал несколько раньше, чем она соизволила хоть секунду подумать, — понимаешь, мам, когда мы вместе — нам и легче как-то становится. Нет, я не имею в виду, что мне плохо, просто наше прошлое... оно как-то связывает нас.

— А Лекса решила тобой заняться, когда ты двоек нахватала, узнала о ваших делах, и... — мама сделала неопределённый жест, — у вас возник клуб пострадавших.

— Да, так как-то...

Кира на какое-то время отвернулась — она не хотела, чтобы мама увидела в её глазах отголоски паники, бушевавшей где-то в груди... "Господи, что я несу? — думала девушка, — какой клуб пострадавших? И в каком таком Интернете мы познакомились? Я проговорилась... сейчас последуют такие вопросы, что мне не останется ничего другого, кроме как..." Она сокрушённо вздохнула. Сверх меры наблюдательная мама буквально загнала дочь в трясину, и теперь надо, не вызывая подозрений, оттуда выбраться...

Решение пришло внезапно. Повернувшись к маме, Кира спросила:

— Как ты думаешь... то, что каждая из нас, от которой отказались родные, предпочитает больше общаться с себе подобными — это плохо?

— С чего ты взяла, что это может быть плохо?

— Не знаю. Я слыхала, что есть общество брошенных жён, общество толстяков, общество любителей творчества Лавкрафта, но чтобы возникло общество брошенных на улице малышей — такого я не помню...

— Ну так с почином, — улыбнулась мама, — может, это и выглядит необычно, но в пределах разумения.

Тем временем лимонный пирог подоспел и остудился. Мама пригласила всех к столу. Кира сразу заметила, что Сашка, вопреки обыкновению, почти не сыпал колкостями в её адрес. Атмосфера за столом была удивительно тёплой и доброжелательной, девушке не хотелось уходить с кухни, но...

Она вызвала Хлою из ванной, предварительно пустив воду, чтобы заглушить посторонние звуки, рассказала о встрече с Есликом, о своевременном появлении Димки и Мирослава, и заодно передала ей мамино приглашение, не забыв при этом обрисовать версию, согласно которой все панцироносицы познакомились между собой в Интернете на основании общего сиротства.

Хлоя, подумав, сказала:

— В качестве прикрытия легенда неплохая. Я предупрежу остальных. И передай маме, что я принимаю приглашение.

— Но я точно всё сделала как надо? Ничего такого не выболтала? — беспокоилась девушка.

— Подробности не важны. Главное, чтобы совпадали общие детали. Наоборот, будет подозрительно, если мы все будем рассказывать о своём знакомстве одно и то же слово в слово. А вот с Есликом... с ним не всё так просто.

— Ему что, ремня дома всыпали?

— Нет, нет... твоему папе нужно было не к его родителям идти, а сразу в милицию, потому что есликовский папочка ничего предпринимать в отношении сына не собирается. Сейчас Еслик-младший со своими приятелями сидит на хате в Печатниках и с наслаждением потягивает пиво.

— То есть, его отцу на всё плевать?

— Да. Он не поверил ни единому слову из того, что рассказал ему твой папа. Поэтому... пусть всё идёт как есть. Я тебя разбужу в половине второго. Разберёмся с инкопом, если он появится, и снова на боковую. А Еслик пусть сам объясняет и папочке, и милиции — что он делал пьяный, в чужом районе, в тот момент, когда там разыгрывалась маленькая войнушка. Очень надеюсь, что сегодняшнее приключение благотворно скажется и на его поведении, и на усердии в учёбе.

— Это жестоко... — сказала Кира, — вот если просто дать ему по шее...

— Не более жестоко, чем то, что его приятели планировали сделать с Норкой. Или с тобой. Вылечить их можно только страхом неминуемой смерти. Да, и вот ещё что. Я проверила Кратова, и...

— Что он? — девушка напряглась в ожидании ответа.

— Он не является панцироносцем. Обычный человек. И его друг Димка — тоже обычный человек. Ну всё. Иди спи.

Но Кира долго не могла заснуть. Стоило закрыть глаза — и в темноте появлялось лицо человека, так вовремя подоспевшего ей на выручку возле Норкиного подъезда.

Мирослав не был Такседо Маском. Он никогда не видел "Панциря", не носил его и не знает, что это такое. Но какая разница? Разве "Панцирь" способен сделать из парня настоящего мужчину? Мирослав был хорош и без интегрированных в тело железок...

— Ну почему я не старше хотя бы года на два? — шептала девушка, — почему я уродилась такой маленькой? Хотя... у него Стешка есть. А я безнадёжно опоздала...

Мирослав Кратов...

Она воспроизвела в памяти каждую чёрточку лица Мирослава. Довольно жёсткое, не очень подвижное, но как сильно оно менялось в те минуты, когда он заговаривал с ней, буквально светилось, когда он говорил, как красивы хвостики её волос... или когда он называл её пломбирчиком. Сейчас это не казалось обидным. Совсем.

— Ох, Слава, — сказала себе Кира, — если ты любишь Стешу — нелегко тебе с ней придётся. Не сможет же она вечно прятать свою панцироносность от предполагаемого будущего супруга. Вот так-то...

А она, Кира, ни на что не может рассчитывать — ни через два года, ни через пять, ни через десять.

Ей ещё долго виделись тёмно-каштановые волосы Мирослава, профиль его лица, бледно-зелёные, в коричневую крапинку, глаза...

Но в конце концов сон взял своё.