Под расколотым небом (гет)

Оказывается, можно привыкнуть даже к такой сильной боли. Артур чувствовал, что с каждой секундой ему становилось легче дышать, хотя говорить он больше не пытался. Зато он смог сесть и посмотреть на Катрину. Потом он увидел, что она дышит, спокойно, будто спит и видит самый приятный сон. Артур попытался её разбудить, аккуратно погладив по голове. Катрина вздрогнула, сразу же открыв глаза. Она выглядела слишком бледной для своей оливковой кожи, а мешки под глазами стали ещё больше. Катрина попыталась что-то сказать, но закашлялась. Видно, она была в ужасе, и Артур взял её за руку, чтобы хоть как-то успокоить. Только тогда Катрина заметила ещё одного «человека», находившегося в роще. Если бы у неё были силы говорить, она бы точно воскликнула от радости: восьмая богиня была похожа на главных героинь её любимых детских шоу. По крайней мере на тех, кого Катрина показывала ему. Только девушки оттуда могли носить такие эксцентричные платья и в них выглядеть не глупо. Слишком много швов, панелей, нагромождения деталей. И если воображаемых девушек рисует художник, то объяснения, почему такая сложная одежда была у безымянной богини, у него не было. Незнакомая девушка стояла к ним спиной, тихо что-то говоря двум другим богам, но затем резко развернулась с улыбкой на лице и сказала:

— Если уж все в сознании, то теперь я могу объяснить, что происходит. Думаю, это будет полезно послушать всем.

Артур опять попытался что-то сказать, но голоса не было, и изо рта вышел только хрип. Горло болело, но он чувствовал, что ему становится легче.

— Не утруждайтесь, — сказала девушка, подойдя к ним. — Вы потратили все свои силы, чтобы призвать меня, и это перегрузило ваши тела. Это не смертельно, но в больнице придётся полежать.

Наверное, Артур слишком сильно побледнел при упоминании слова «больница», потому что девушка сразу же добавила:

— Ненадолго, Артур. Пары часов хватит. Думаю, «мистер Роджерс» всё устроит. В качестве извинения.

Богиня повернулась к Приму и Секунде. Им было неловко находиться рядом с ней, и они то и дело переглядывались в попытках понять, что делать. Когда девушка упомянула человеческое имя Секунды, он встрепенулся и сразу начал оправдываться:

— Я просто пытался…

— Передо мной, — она его перебила. — Вмешиваться в развитие чужой цивилизации запрещено не просто так. Если бы не помощь моих людей, я бы здесь не стояла, а вас бы уже разорвало на части вместе со Вселенной. Хотя, на самом деле, ещё может разорвать. Благодарите Артура и Катрину, что у вас есть ещё век.

— Так какой в этом смысл? — осторожно спросил Прим. — Мы сейчас можем пойти и расправится со всеми проблемами.

Девушка скрестила руки на груди и помотала головой.

— Часть моей силы ещё с ними, — она махнула рукой на Артура и Катрину. — Но если кто-то ещё раз попытается повлиять на них, я вас лично брошу в чёрную дыру. Захария Роджерс и Джордж Лир должны исчезнуть с двух планет. Теперь люди под моей защитой.

— Но Вселенная… — дрожащим голосом продолжил Секунда, но безымянная богиня опять его прервала.

— Я здесь, и умирать не собираюсь. Артуру и Катрине пришлось отказаться от своего магического потенциала. Ради меня, ради вас, ради планеты. Они дали своей планете ещё сто лет жизни. И они не единственные, кто пойдёт на жертву. Магия исчезнет из этого мира целиком.

Отказаться от магического потенциала? Неужели их безумная идея сработала? Артур посмотрел на Катрину, которая решила не тратить силы, чтобы сесть, и просто продолжала лежать, тихо наблюдая за происходящим. В её глазах Артур видел что-то похожее на сожаление, и тогда же понял, что чувствует то же самое. Да, они живы, но какой ценой? Им правда предстоит жить без магии? И не только им, но вообще всем? Больше никаких полётов, переноса тяжёлых вещей при помощи левитации, никакого сокрытия потенциала при помощи чёрного опала? Артур не мог в это поверить. Может быть, всё происходящее было последним криком его умирающего головного мозга? Сил проверить эту теорию не было.

— Но как это возможно? — спросил Прим.

Девушка ничего не ответила и села рядом с Артуром, положив одну руку ему на плечо, а второй коснулась Катрины. Резко стало легче дышать, но захотелось спать. Артур закрыл глаза, и сон сразу же пришёл к нему. Впервые за многие месяцы спокойный.

* * *

После этого богиня встала и мягко улыбнулась:

— Некоторые вещи им знать не нужно. Им достаточно досталось в этой божественной игре. А по поводу трюка, который они провернули. Он был прост. Трещины позволили перенести собранную магию сюда из будущего. Так они призвали меня. С вашей помощью, конечно. Теперь же я вернусь в прошлое, чтобы забрать оставшуюся магию и поддерживать эту Вселенную изнутри. Ну и по пути предупрежу Артура и Катрину про ваши выходки.

— То есть, я помог! — радостно воскликнул Секунда, из-за чего чуть не получил по лицу от Прима. Однако второй бог уклонился от удара. Они провели слишком много времени вместе, и Секунда успел выучить все привычки своего партнёра. Девушка наблюдала за ними с особым интересом, пытаясь понять, насколько разной может быть природа богов. Пытаясь понять себя. Например, почему она выбрала именно это белое, чуть ли не свадебное платье, именно эти длинные пурпурные волосы, заплетённые в тугую косу? Зачем кончики волос делать фиолетовым? Почему ей было комфортно в этой форме, выбранной неосознанно, созданной из коллективного подсознательного практически всего человечества? А почему Прим и Секунда были другими? Почему сейчас они называли себя в мужском роде, а она — в женском? У богов не было полов, они выбирали облик на свой вкус. И девушка подозревала, что будет часто менять свои обличия и местоимения. Как и все остальные.

Несмотря на всё, что эти двое богов сделали с её миром, с её людьми, а, значит, и с ней тоже, девушка всё равно хотела разузнать у них всё о себе. Пока что она знала только своё имя — Октава. Как в музыке. Ноты, различающиеся ровно на октаву, звучат похоже, но различаются по высоте. Как первый мир и восьмой. Начало нового, так похожее на начало старого. Интересно, что Прим и Секунда так и не поинтересовались, с кем говорят. Она решила сказать им сама, прерывая их зарождающуюся ссору, наверняка не первую и не последнюю в их жизнях.

— Мы и правда за всем этим забыли представиться… — задумчиво произнёс первый бог. — Рад знакомству, Октава. Несмотря на все обстоятельства.

— Как они это делают, Прим?! Я имя выбирал несколько десятилетий! — полушутя пожаловался Секунда, от чего на лице первого бога возникла ухмылка.

— И всё равно все думают, что ты его выбрал, потому что умеешь управлять временем. А ты не умеешь.

— Секунда — вторая уменьшенная часть часа! По-моему, очень даже подходит!

— Если бы меня звали «Минутой», то может быть. А так нет, — покачал головой Прим.

Какие же боги странные. Она тоже была странной, и её имя было не менее странным, чем у второго бога. Всё-таки, их влияние ощущалось во всех её воспоминаниях, и Октава подозревала, что это ощущение только усилится, когда она получит воспоминания Артура и Катрины.

— Если ты из будущего, то ты можешь нам сказать, что будет, не так ли? — поинтересовался Секунда с хитрой улыбкой на лице, которая уже успела её взбесить.

— Нет. Меня сразу же перенесло сюда. Но вы можете радоваться тому, что будущее вообще есть. И у вас, и у этого мира. Но есть другая проблема, о которой я умолчала. Миру даровано ещё сто лет. Но не мне. Моя форма требует огромного количества магии, которого у двух пурпурных магов нет. И чтобы её получить, мне придётся забрать магию не только у Артура и Катрины.

Прим и Секунда опять переглянулись. Октава даже пыталась прочесть по глазам, о чём они могли говорить, но ничего не видела, и поэтому просто выдумывала их диалоги. Получалось довольно смешно, самое главное было не произнести эти диалоги вслух, потому что в них двое старших богов предстают ещё большими клоунами, чем они есть на самом деле. Прим снова повернулся к ней с обеспокоенным выражением лица, веселившим Октаву. Она подавила улыбку и выслушала, что решил сказать первый бог:

— И мир не погибнет?

— Если ты про Вселенную, то нет. Я заберу магию каждого человека этого мира, в прошлом и будущем. История не изменится, потому что она записана во мне такой, какая она есть, но люди, живущие сегодня, проснутся без своих способностей…

— И как это работает? — прервал её рассказ Прим.

Октава пожала плечами. На самом деле, она не знала ничего. Что может вообще знать только появившейся на свет бог, да ещё такой «неполный», как она? У неё не было ответов на их вопросы, она просто действовала по инстинкту, как ребёнок, который делает свой первый вдох не потому что рационально разумел, что ему нужен кислород, а потому что так заложила природа. У Вселенной оставались свои секреты. Она осторожно подобрала слова для ответа:

— Чтобы завершить все приготовления, мне придётся вернуться в трещины. Их стены ведут за пределы пространства-времени, и я чувствую, что могу по ним перемещаться. Я помогу пурпурным магам и одновременно соберу нужную мне энергию. Затем вернусь, через сто лет, когда Артур и Катрина уже… станут частью меня. Конечно, я не позволю им оставить свои души на Земле. Да они и не вспомнят, как это делается. В любом случае, это компромисс. Люди получили свою возможность построить новое правительство, а мы — спасти Вселенную. Но прошу не говорить никому, что им отведён только один век. Пусть считают, что спасены.

Больше никаких вопросов боги не задавали. Секунда вообще замолчал. И правильно. Понял, что Октава его совсем не жалует. Вдалеке послышался топот, отчего все трое встрепенулись. Сюда приближалось несколько человек из армии сопротивления. Её они точно не должны были видеть. Как и Прима, в принципе. Сопротивление знало только одного из них. Октава быстро сориентировалась и сказала:

— Встреча вышла короткой. Но пора прощаться. Ненадолго, вы ещё успеете мне показать Олимп. До скорых встреч.

С этими словами она ступила в ещё не затянувшуюся трещину и растворилась в пространстве-времени, что позволило ей протянуть свои руки во все его стороны. И постепенно она забрала то, что ей принадлежит и что позволит продержаться век.

Через несколько минут разведывательный отряд нашёл в роще около лагеря квадрата Роджерса, Катрину и Артура. Когда они спросили, что случилось с двумя пурпурными магами, Роджерс мягко улыбнулся и сказал:

— Спасли всех нас.

Солдаты ничего не ответили квадрату, но про себя отметили, что он казался ещё страннее, чем обычно. Полумесяц попросил разрешения у руководителя отвезти Артура и Катрину в Лахесу, связавшись с ним по коммуникатору, который держал в кармане длинного плаща. Впервые пригодился. Разрешение было получено сразу же, и Роджерс попрощался с ландшафтами холодного континента, напоминавшими ему о собственной планете. Когда-то она была и у него. Когда-то и он был человеком.

* * *

Артур открыл глаза и увидел над собой белый потолок с яркими лампами. Пахло антисептиком, таким, который обычно используют в больницах. Он аккуратно повернул голову. Кровать отдалась скрипом. Спина болела. Он лежал не на своём матрасе. А что это был за пакет с прозрачной жидкостью над ним? Артур прищурился. От пакета с мелкой неразборчивой надписью шла трубка, которая присоединялась… Артур не стал переводить взгляд ниже, он знал, где оканчивается трубка, и не хотел видеть. Он закрыл глаза обратно, пытаясь не думать о том, где находился. Чувствовалась подступающая паника, от запаха больницы начинало тошнить. Надо было успокоиться. Надо было вспомнить, что произошло. Он начал дышать глубоко, как когда-то его научили, чтобы справляться с приступами паники. По крайней мере, теперь он не чувствовал привкуса крови во рту.

Кровь во рту. Теперь-то он вспомнил. Справиться с паникой это не помогло, только усилило её. Как бы не закричать от ужаса. Он даже сам не понимал, почему один вид больницы наводил на него такой ужас. Да, конечно, это было связано с событиями из детства. С тем моментом, когда его магию искусственно ограничили и случайно сделали инвалидом. Но это было давно. Он успел вернуть всё, а потом это успешно потерять.

— Артур… — сквозь досаждавший ему звон в ушах пробился знакомый голос. — Дыши глубже.

Он сделал так, как его попросил голос. Через пять минут он смог прийти в себя и наконец-то понять, что всё это время с ним сидела Катрина, которая держала его за руку. Он сам её попросил так делать ещё в начале отношений. И говорить с ним спокойным голосом. Она до сих пор помнила всё. Но Артура порадовало даже не это. Он воскликнул:

— Ты жива!

Катрина рассмеялась и сказала:

— Да куда я денусь. Проснулась час назад.

— А где мы?

— В главной больнице Лахесы. Нас в одной палате положили. Должны выпустить вечером, если никаких проблем не обнаружат. Но вряд ли. Кроме исчезнувшего потенциала, с нами всё в порядке. Но он исчез у всех. Так врач сказал, который заходил.

— Я не останусь здесь, — дрожащим голосом произнёс Артур, когда представил, что сегодня вечером не окажется в собственной кровати. Несмотря на присутствие Катрины, ему всё равно было здесь неуютно. События того дня возвращались с пугающей детальностью, как он не пытался их отогнать, закрыв глаза.

— Ты больше не там, Артур. Ты в безопасности. Ты здесь. Я здесь. Всё будет хорошо. Если тебя не выпустят сегодня, я останусь с тобой, — Катрина нежно взяла его руку в свои. Оказалось, он дрожал, но её прикосновение унимало дрожь.

— Можно написать отказ от медицинского вмешательства. Тогда меня точно выпустят, — рассуждал Артур. Точнее, та же часть его мозга, которая отвечала за панические атаки. Он понимал, что это нерационально, но всё равно хотел убежать отсюда, исчезнуть, выпрыгнуть из окна и улететь на энергии даже чистого страха. Лишь бы не видеть зелёные стены и белый потолок, не чувствовать запах хлорки и антисептика.

Катрина сжала его руку и посмотрела ему в глаза, а потом серьёзным голосом сказала:

— Артур. Ты только что чуть не сжёг себе нервную систему чрезмерной магией, лишился всего потенциала и помог призвать бога. Я думаю, нам стоит остаться здесь, пока врачи не скажут, что всё в порядке.

Она была права полностью, но разве он мог что-то поделать с инстинктивным ужасом, который у него вызывало нахождение в больнице? Сколько бы он это не прорабатывал сам, с психотерапевтом, внутри все равно всё сжималось. И мозг искал логичные объяснения этому страху. Например, его беспокоила капельница. Он не видел, что там написано. Но ему могли вливать любую прозрачную жидкость. Или растворённый в воде яд. Конечно, так было думать нерационально, но он всё равно, не вспоминая про какую-либо логику, произнёс:

— А вдруг нас хотят убить? Может, мне вливают там раствор ацетата свинца, чтобы я умер от отравления тяжёлыми металлами.

Катрина каким-то немыслимым образом сдержала смех и встала, чтобы рассмотреть капельницу внимательней. Она зачитала надпись на пакете:

— Это глюкоза, Артур. Не раствор ацетата свинца. Где вообще они бы его взяли? Не то что бы у ацетата свинца было какое-то медицинское применение. Никто тебя травить здесь не будет.

— А если…

— Артур, — Катрина его перебила, — Вряд ли врачи могут даже дышать в нашу сторону, пока по больнице ходит мой отец. Ты просто не знаешь, какой он в гневе. Они ему и слова против сказать не могут после того, как сопротивление свергло партию. Правда, я надеюсь, ты не думаешь, что мой отец имеет что-то против тебя и тайно планирует лишить тебя жизни. Не планирует, нет.

Артура её слова успокоили, и у него получилось унять панику. Немного. Вряд ли его убьют врачи. По крайней мере, сейчас. Это радовало Артура, но комок тревоги внутри всё равно оставался. Ему нужно отвлечься. Поэтому он решил продолжить разговор:

— Он не заходил?

Катрина покачала головой:

— Нет. Но врачи сказали, что он никому тут не доверяет, поэтому он останется, пока меня не выпишут. И что он ходит злой и всех строит. Поэтому никто меня здесь держать не будет. А значит, и тебя тоже.

— Страшный человек, — прошептал Артур.

— Слишком заботливый скорее. И тревожный. Вы этим похожи.

Артур хмыкнул и ничего не ответил. Он никогда бы и не подумал сравнить себя и отца Катрины. Неужели он бы тоже гиперопекал своих детей? Вряд ли он это узнает. Насколько он помнил, у людей с пурпурным потенциалом не бывает детей. Хотя он не знал, относится ли этот факт к ним. Проверять пока не хотелось. Они отвоевали себе жизнь. Чужие воспоминания их больше не тревожили: их забрала себя восьмая богиня, восстановив амнезийные барьеры, что первой заметила Катрина.

Всё успеется. Теперь уж точно.

Внезапно он увидел на лице Катрины слёзы. Почему она плакала? Он её обидел? Она заметила его обеспокоенное выражение лица и утёрла слёзы ладонью. Лицо у неё было красным и чуть опухшим.

— Извини. Я просто не верю, что всё это закончилось. Даже рубров свергли, — произнесла она тихо.

Артур приобнял её и спросил:

— И кажется, что больше нет никакой цели жить, да?

Катрина кивнула.

— Я не должна об этом думать. Мы же устроили всё это ради того, чтобы получить этот мир. А теперь я не знаю, что делать.

— Жить как нам вздумается, что же ещё, — ответил Артур. Конечно, проще было это сказать, чем сделать. Что вообще могло значит «как нам вздумается»? Что вообще он хотел от этой жизни теперь? Он понимал Катрину. Они так боролись за жизнь, чтобы теперь не знать, что с ним делать. Была и другая проблема. Проблема, которую Катрина обозначила:

— Но мир изменился… Я услышала разговоры врачей. Магия исчезла, Артур. Целиком.

Он ничего не ответил, шокированным этой новостью. Как? Зачем? Весь их мир держался на сочетании магии и технологии. Многие устройства работали от магии. Например…

— А как же Марс? — дрожащим голосом произнёс Артур.

Катрина побледнела и полезла в телефон проверять новости. На удивление, атропольский купол был в порядке, но теперь он сделан из материальных субстанций. Все устройства, работавшие от магии, могли активироваться через другие законы, уже соотносящиеся с законами физики. Пока они спали, Вселенная подменила их мир копией, где магии никогда не было, но все жители о ней помнили. История не изменилась, просто восьмое августа вошло в историю как «день, когда боги забрали магию обратно».

Через пару минут к ним зашла медсестра и убрала капельницу Артура. Заодно она сказала, что их выпустят вместе через три часа, когда будет готова вся документация. У Артура упала гора с плеч, и тревога несколько отступила. Не придётся выбивать окно и прыгать, как оказалось, с третьего этажа, а значит, и ноги останутся целы.

Весь их мир застыл в ожидании чего-то ещё. Чего-то большего. Нового поворота событий, очередной трудности, из-за которой они не смогут расслабиться. Но ничего не было. Война закончилась. Конец света закончился.

— Мы можем пойти в политику, — предложил Артур.

— Не думаю, что я смогу чего-то там добиться, учитывая, кем был мой отец, — грустно отметила Катрина.

— Был?

— Он обещал уйти из политики, когда добьётся своей цели. Вся эта атмосфера на него влияет хуже, чем на других людей. Ему нужен отдых.

— И что ты будешь делать? — спросил Артур.

— Я думала вернуться на Марс, в институт. Знаешь, научная работа оказалась не такой уж и скучной. Особенно когда половину этого времени пришлось бороться с воспоминаниями учёного. Клаус подкинул несколько идей, будь он неладен.

Вернуться на Марс. В Атрополь. Снять новую квартиру, купить родителям новый дом. Жить с Катриной, жить для себя. Идея казалась не такой уж и плохой. Но будет ли он этим доволен? С другой стороны, ему нужно было узнать, что случилось с мамами после падения рубров. Столько дел, столько дел. Вряд ли они смогут отдохнуть в ближайшем будущем.

Вечером, когда они уже собрали все вещи, их выпустили из больницы, отдав все заключения. У входа в больницу их ждал автомобиль, который довёз их, к сожалению, не до дома, а до штаба сопротивления. Когда Артур спросил Катрину, почему так, она только пожала плечами и ничего не ответила. Потом они поняли, что вся секретность была организована Секундой, который ещё наверняка подговорил отца Катрины всё организовать. Только поэтому Катрина не удивилась, когда их отвели обратно в тот же кабинет на четвёртом этаже. Она хотела обнять отца, но сразу заметила, что он был не в том настроении, что бы его трогали. Как и всех остальных, его вымотали две битвы.

Катрина долго думала, стоит ли ему рассказывать про то, что на самом деле с ней и Артуром произошло, и так не пришли ни к какому решению. С одной стороны, она не хотела, чтобы он волновался. С другой стороны, он и так в курсе настоящей личности Захарии Роджерса, и объяснить ему остальное было не так уж и сложно.

— Вижу, вы отдохнули, — улыбнулся им мистер Аркан и сразу перешёл к делу. — У меня к вам есть предложение, дети.

Катрина посмотрела на отца с подозрением, но прежде чем она успела что-то сказать, тот сказал:

— Нет, Катрина, о свадьбе вы уж договоритесь сами, если захотите. Предложение деловое. Я знаю, на какие жертвы вы пошли, чтобы спасти этот мир и всё, за что мы боролись. Меня уже посвятил в это мистер Роджерс…

Они одновременно смерили взглядом стоявшего в тени Секунду. Катрина думала, что сейчас же пойдёт и опять ударит его за выдачу секрета, который боялась рассказывать отцу сама. Но не стала, когда поняла, что отец выглядит нормально. Скорее всего, второй бог рассказал ему не всё. И хорошо: вряд ли исполняющий обязанности президента был бы в форме для переезда на другой континент, если бы знал, что Артур и Катрина чуть друг друга не перебили. И чуть не умерли, когда призывали пурпуроволосую магическую девушку в дизайнерском свадебном платье, которая даже не сказала им своё имя, и просто усыпила. Такая грубость почему-то веселила Катрину, хотя Артуру богиня восьмого мира не нравилась.

— Я хочу взять вас двоих с собой в Клодар, — продолжал отец. Эту страну придётся отстраивать заново. Всё то же самое, что вы делали на Марсе, только на Земле.

Артур и Катрина переглянулись между собой. Они только что обсуждали своё будущее в палате лахесской больницы.

— Ты уверен? — спросила Катрина.

— Можешь пойти в любое министерство, — предложил мистер Аркан. — Но твои навыки пригодятся в любом месте, куда бы ты ни пошла. Не потому что ты моя дочь, конечно.

— Без магии у меня не осталось никаких навыков, — тихо сказала Катрина, надеясь, что её не услышат. Шёпот, однако, получился слишком громким.

— Что за глупости! — воскликнул отец. — Магия не определяла нас и что мы можем в жизни. Так считали рубры. И это уничтожило. Уж точно моя дочь не думает, что без своего потенциала она ничего не может. Все мы лишились её, Секунда посвятил меня в курс дела. Да, будет тяжело, но для нас нет ничего невозможного.

Лучше бы сейчас с ней говорила другая его личность. Кто-нибудь из пессимистов, которые чувствуют ту же пустоту на месте, где была магия. Катрина ничего ему не ответила, только скрестила руки на груди. Артур хотел приобнять её, но она отпрянула. Повисло неловкое молчание. Конечно, никто не знал, как её утешить. Она потеряла что-то ценное для себя, и теперь никогда это не вернёт. Весь мир сегодня утратил важную часть себя, и все готовы так просто идти дальше? Да, это была справедливая цена за выживание, но Катрине было обидно. Она бы смирилась, лишись магии только она. Но теперь по её вине исчезла вся магия, мир перевернулся, и это было больно осознавать. Могла ли она выразить все эти чувства словами? Конечно, нет! Все присутствующие в комнате сразу начнут её разубеждать в причастности к краже магии.

— Катрин… — начал было Артур, но она его прервала.

— Я попробую. Извините. Мне просто нужно время, чтобы свыкнуться, — дрожащим и потерянным голосом произнесла она, сдерживая слёзы.

Одного человека ни одна её попытка прятать чувства не обманет. Отец подошёл к ней и заключил в объятья. Для неё — последняя капля. Она уткнулась к отцу в пиджак и заплакала, даже не думая о том, что её было слышно в соседней комнате. Также она не заметила, что Секунда, отошедший к стене, чтобы не мешать, создал магическое поле, приглушающее звук. Её просто захватила волна эмоций. От неё тоже было стыдно. Отец молча сжал её покрепче, и рядом с ним даже на душе стало легче. Через несколько минут слёзы иссякли и Катрина шёпотом сказала отцу «спасибо». Он мягко улыбнулся и кивнул. Она хотела было извиниться за испорченный пиджак, но он покачал головой, предсказывая, что она хотела сказать.

Когда Катрина отошла от отца, она заметила, что Секунда успел подойди к Артуру и даже пытался завести разговор. Второму богу надоело стоять поодаль, будто он не имел никакого отношения к этому миру и к этим людям. Секунда провёл на этой планете десятилетия, наблюдая за её последними мгновениями, следя за тем, чтобы Прим не делал ничего опасного. Не мог он позволить первому богу обогнать его в навыке создания хаоса. И теперь Секунда замечал за собой, что привязался. Особенно к двум пурпурным магам. Точнее, даже к четырём. И к сопротивлению в принципе. Он играл на два лагеря, изображая восхитительную заместительницу Джорджа Лира с потрясающим вкусом в одежде, но на самом деле давно выбрал сторону. Секунда по-другому не мог, за что его порицали другие боги. «Мы не должны вмешиваться, это не наши миры», — говорили они. И Прим, и Тритий, и Квадра. А он не мог. Его мир погиб давно, ему не хватало его больше, чем другим. Он чувствовал неразрывную связь между собой и людьми, к какой цивилизации бы они не относились. Даже если логика Вселенной говорила, что эти люди должны умереть. Конечно, ни Катрина, ни Артур ничего не знали о приключениях Секунды за миллиарды лет его жизни, а потому удивились, когда тот внезапно сказал:

— Я рад, что вы выжили, дети. Мне бы вас не хватало.

Катрина хотела возразить, что второй бог не мог по ним скучать, если бы они погибли от его руки. Что это была бы полностью его вина и его ответственность. Но спорить не хотелось, когда в его пурпурных глазах и так читалось сожаление.

— Мы с Роджерсом отправляемся в аэропорт через полчаса. Если хотите присоединиться, то подходите к тому же такси, — объявил отец, подытоживая их несколько эмоциональный разговор. И опять каменная маска лидера сопротивления. Если бы он не был политиком, он мог бы стать прекрасным актёром, о чём Катрина ему ни раз намекала, но он шутливо отнекивался, что это не для него.

— Вы полетите в Клодар на самолёте? — спросила Катрина и подняла одну бровь, смерив взглядом Секунду.

Тот тяжело вздохнул и пояснил:

— Я и так достаточно засветился на поле боя. Возникнут подозрения, если я продолжу всех переносить. Меня и так на Олимпе не жалуют. Тем более, после… всего, что произошло.

— И скоро ты планируешь возвращаться туда? — поинтересовался Артур.

Видно, она задала ему неприятный вопрос, потому что он хитро улыбнулся и заявил:

— Когда захочу. Но я непредсказуем, и планы вам точно раскрывать не буду.

— На некоторое время придётся задержаться. Новому правительству нужен его полумесяц, — вмешался мистер Аркан.

Секунда широко заулыбался и ответил:

— А, так ты больше не обижаешься? Не волнуйся, про обещание помню. Только своё не забудь.

— Какое обещание, пап? — спросила Катрина.

— Секрет, — отрезал он.

Неважно, она всё равно так или иначе узнает. Она уставилась отцу в глаза, где так и читалось «Ну, попробуй догадаться». «Вызов принят», — про себя ответила Катрина и повернулась к Артуру. Он стоял весь бледный и смотрел в коммуникатор. Наверняка сообщения от родителей. Так как они состояли в партии, к ним сейчас должны были прийти полицейские, чтобы увести на слушание. Такое проводили для каждого рубра, работающего в государственных структурах, и Карпентеры были первые, кого слушали. Для галочки. Проще было разобраться с союзниками сразу, чем оставлять кучу небольших дел на потом.

— Артур? — позвала она его.

— Всё хорошо, — ответил он и тоже улыбнулся. Вместе они отправились в Клодар.

* * *

Конечно, никаких обвинений родителям Артура не предъявили, их отпустили из зала суда за пятнадцать минут, о чём те принялись судорожно строчить сыну. Кто бы мог подумать, что именно от Андромеды они получили сведения об устройстве щита. И благодарила она за то, что взрывом одного из генераторов задело её босса, которую она терпела все эти годы. Которая тогда и отправила Артура к «хирургам», прекрасно зная, что из себя на самом деле представляют пурпурные маги.

Главный же трибунал состоялся через год после «битвы за два города», как прозвали те события журналисты. Раскрывались преступления как партии в целом, так и её главы. На отчёте про взрыв в Лахесе полувековой давности Артур и Катрина переглянулись. Николас Фриден ждал своего обеления долгие годы и наконец-то дождался. Настоящие виновные получили по заслугам, и это всё, что было важно. Отец сидел чуть поодаль от них, недалеко от трибуны, и ни разу так и не взглянул в их сторону. Родители Артура же сидели сзади и то и дело всхлипывали.

Они остались в Клодаре на несколько месяцев, пока не поняли, что у государственной службы было одно неприятное свойство — она высасывала все жизненные силы. Неудивительно, что после завершения суда Клод Аркан ушёл на пенсию и улетел обратно в Лахесу, поселившись в пригородном домике. Катрина его часто навещала, но никогда не брала Артура с собой. Неловко, да и рассказывать свои тайны отец всё не хотел. Артура это не смущало, хотя иногда он их чистого любопытства интересовался, что же от него скрывают. Вопрос был этот сугубо риторическим, так что Катрина никогда не утруждала себя придумыванием оправданий.

После Клодара они решили пожить на Марсе, но Атрополь быстро надоел своей тусклостью, чрезмерной краснотой и сухим искусственным воздухом. После свержения рубров здесь конечно, стало легче дышать, но после Земли Катрине всё равно не хватало свободы. Артур тоже чувствовал себя некомфортно, он слишком привык к земным просторам. Его родители, кажется, разделяли его мнение, потому что они поселись в Клодаре, а дом в Атрополе продали. Вынужденная ссылка Карпентеров окончилась вместе с их работой в партии.

Никто никогда так и не догадался, что же это были за трещины, а знавшие не спешили рассказывать остальным. Никто никогда так и не узнал, на какую жертву пошёл весь мир, лишь бы выиграть шанс подышать воздухом свободы в последний раз. Но каким же вкусным был этот воздух, его хотелось заглядывать ртом, дышать в полный нос, лишь бы насытиться миром без подавителей. По крайней мере, так рассказывали селенавты. Катрина и Артур лишь молча стояли и завидовали тому, что у них было. В иной день больше, в другой день — меньше.

В один из дней к ним в квартиру постучались. Стук был тихий, но настойчивый. Когда Катрина открыла дверь, там стояла уже знакомая девушка с пурпурными волосами. Она хотела обратно закрыть дверь, но посчитала это невежливым.

— Я не отниму у вас много времени. Просто хотела проверить, что у вас всё хорошо, — сказала она и вошла внутрь. Катрина поставила чайник из уважения, но богиня этого не заметила. Всё её внимание было поглощено рассмотрением их квартиры.

— Разве ты не знаешь этого из своей памяти? — спросил её Артур.

Октава покачала головой и пояснила:

— Ваших душ и, значит, воспоминаний, у меня нет. Но это и к лучшему. Не хочу знать, как закончится ваша история.

Из этой фразы Катрина вывела, что богиня знала, как закончатся жизни остальных людей. Даже ещё не родившихся. Даже их с Артуром родителей. От этого осознания стало жутко, но думать об этом не хотелось. Катрина решила перевести тему:

— Ты нам никогда и не сказала своё имя.

Девушка загадочно улыбнулась, как это всегда делал Секунда. Насколько же заразителен его пример. Она ответила:

— Оно у меня есть, и боги его знают. Но я бы хотела, чтобы вы придумали мне другое имя. Всё-таки, без вас меня бы здесь не было.

Катрина закатила глаза. Перед ними стояла сборная странность всех людей этого мира, а она ожидал от богини что-то другое. Страшно было подумать, какой в итоге будет она, когда к её воспоминаниям ещё добавятся оставшиеся. Наверное, богиня сможет побороть Секунду в конкурсе эксцентричности. Если, конечно, на Олимпе проводят такие конкурсы.

— Надо подумать, — ответил Артур.

— Если у него будет значение, то будет лучше, — добавила она.

Они думали долго, но в голову ничего шло.

— Как насчёт Октавы? Я как раз про ноты читала, — предложила Катрина, наливая всем троим чай.

Октава рассмеялась:

— Что-то мне подсказывало, что так и получится. Вселенная хочет, чтобы меня звали так, и никак иначе. Какая же она скучная.

— Мы угадали? — решил уточнить Артур.

— Да, к сожалению. Я надеялась, что вы придумаете что-то поинтересней. Или бы просто меня назвали Восемь, — грустно отметила богиня. — Но так уж быть, Октава так Октава. Рада нашему официальному знакомству. И до встречи в далёком будущем.

С этими словами восьмая богиня исчезла прямо на их глазах. И больше никогда не появлялась. Точнее, они её не видели, но она с интересом пятилетнего ребёнка следила за каждым их шагом, и Катрина постоянно оглядывалась, пытаясь наконец-то понять, почему ей постоянно было некомфортно. Артур списывал всё на развившуюся паранойю, хотя сам был не лучше, так как шарахался от каждого странного звука.

* * *

Так прошло несколько лет. В итоге они поселились в Лахесе поближе к морю. Катрина бросила науку, окончательно поняв, что это не её. Зато её навыки пригодились в подготовке полиции, которую новый мэр Лахесы решила реформировать, чтобы поднять доверие горожан к администрации. Артур нашёл работу на университетской кафедре. Студенты его не очень любили, считали занудным, но он всё равно упорно продолжал рассказывать свои лекции про механические устройства, бывшие когда-то магическими.

Они держались в тени и пытались никак не показывать себя. Хватит с них подвигов. Хотелось только хорошей жизни. Хорошей жизни вместе. На пятую годовщину отношений Катрина сделала Артуру предложение. Без колец, потому что они уже были, зато с походом в ресторан. Конечно, Артур не мог сказать «нет». И на следующий день всё равно купил им двоим новые кольца, а старые отдал на чистку и переделку. Не всегда же их носить как кулоны. К дате свадьбы, простой и без большого числа гостей (как об этом умолял жених), их успели вернуть.

Главным открытием свадьбы для Артура и Катрины стало то, что их родители друг друга знали, но решили держать это в секрете от детей. Конечно, дети могли и догадаться хотя бы по количеству общих знакомых, но такая мысль всё равно не укладывалась в голове. Когда родители, однако, начали обсуждать прошлое, Артур и Катрина сразу поняли, зачем от них всё скрывали. Чтобы им не было стыдно за них и их несмешные шутки. Хотя Артур от души посмеялся, когда одна из мам назвала отца Катрины «малышом». Он же с наигранной обидой пытался убедить, что разница в два года была не настолько значительной.

— Если они подерутся, разнять я их не смогу, — шепнул Артур Катрине.

— Я тоже.

— Для этого, дети, у вас есть мы, — позади раздался знакомый голос.

На Захарии Роджерсе было блестящее то ли платье, то ли странное кимоно, от которого даже Катрине пришлось прищуриться. Стоявший рядом с ним Прим был одет в свой обычный тёмно-синий камзол.

— И вы здесь! — удивлённо воскликнула Катрина, подходя к ним. Артур подошёл следом.

— Мы пригласили сами себя, если вы позволяете, — сдержанно сказал Прим. Он выглядел недовольным, зато Секунда искрился от радости и мог бы убежать в толпу, если бы первый бог не держал его за талию.

— Позволяем, — сказала Катрина после недолгих размышлений. — А где остальные?

— Остальным было не так интересно сюда приходить, — ответил Секунда таким тоном, что стало ясно: другие боги не пошли из-за присутствия второго.

За столом гости произнесли свои тосты, желая им всего того, что обычно желают молодожёнам. Половину речей Катрина прослушала, даже сверхэмоциональную речь Секунды. А ведь когда-то он был ей практически вторым отцом. Теперь… ей понадобится очень много времени, чтобы его простить. Наверное, даже двух полных циклов реинкарнаций не хватит.

К раннему утру гости наконец-то разошлись. На улице было тихо: они специально выбрали ресторан в безлюдном месте, чтобы им никто не мешал.

— Как думаешь, сколько этот мир продержится? — спросил Артур, обнимая Катрину.

— Столько, сколько нам понадобится, — ответила она.

Поцелуй длился миллиарды лет и простирался в бесконечность, где смешался с далёкими галактиками и туманностями.

Примечания:

Когда я только разрабатывала книгу, я думала сделать душераздирающую концовку, где все умирают. Но она что-то не легла на историю, так что вот вам счастливый финал :)

В среду будет ещё эпилог, и на этом всё.