Панцироносица. Наука против волшебства. Книга первая. (гет)

Сквозь сон Кира почувствовала, как кто-то осторожно трясёт её за плечо. Неужели она опять проспала первый урок? Она открыла глаза, рассчитывая увидеть маму, но вместо мамы у изголовья стояла... Хлоя Пи.

— Господи, да вы что? — зашептала девушка, подскакивая на месте, — зачем это? А вдруг кто-нибудь услышит?

— Не волнуйся и не шуми, — капитан Пи отошла к двери и прижала её спиной, — все спят давно. Одевайся и выходим. Ты замечала за собой привычку — во сне разговаривать? Или стонать? Не знаешь?

— Нет, — шепнула Кира, разыскивая в шкафу одежду и стараясь делать это как можно тише.

— Не торопись, — сказала Хлоя и включила фонарик на телефоне, — у нас ещё сорок минут. Надень что-нибудь спортивное... такое, что при движении не производит шума. И оставь босоножки, мы не на танцы идём.

Кира выбрала кроссовки и принялась распутывать шнурки.

— Рановато вы пришли...

— Как раз достаточно. За сорок минут мы не то что до Печатников — до Долгопрудного добежим...

Кира оделась, заскочила на кухню, наскоро умылась, и Хлоя телепортировалась вместе с ней в холл подъезда. Они превратились в панцироносиц и прислушались. С лестничных клеток не доносилось ни звука. Весь дом погрузился в глубокий сон.

— Кира, — сказала Хлоя, — переведи "Панцирь" в режим поглощения. Будешь более незаметной в темноте.

Стеклоподобная, слегка подсвеченная изнутри фигура капитана Пи начала тускнеть и наконец приобрела чёрный цвет — чернее любой сажи. Кира прошептала всплывший в памяти четырёхзначный код — и с её костюмом произошло то же самое. Она шагнула в неосвещённый закуток со швабрами и вёдрами, и темнота полностью поглотила её.

— А вчера с соседом Колей в три часа приключились в коридоре чудеса... — тихо пропела Кира и добавила, — хорошо, что нас никто не видел. Не то его увезли бы с инфарктом.

— Это точно, — усмехнулась Хлоя, — запомни, Кира... нас кто угодно может видеть в превращённом виде. Главное — чтобы загадочную фигуру никто не поставил в связь с твоей личностью.

— Вы что, хотите прямо по улицам идти? — удивилась Кира, — а если мы половину района перепугаем? Нельзя же?

— Можно. Народа мало, встречных и попутных прохожих будем обходить. Водители не в счёт — они на дорогу смотрят, а не во дворы. Тем более мы будем идти по земле, а не прогуливаться по воздуху. Считай, что мы на ночной пробежке. Кто что видел, что кому показалось — наутро никто и не вспомнит...

— Тут в соседнем доме зал игровых автоматов, — напомнила Кира, — там народа — уйма...

— Не беда. Наивные люди ждут джекпота, а не нас.

Они спустились во двор и пошли под окнами вдоль стены, прячась за деревьями и живой изгородью. Чёрная фигура капитана Пи в окружающей темноте выглядела настолько неразборчиво, что впору было бы посчитать её обманом зрения. Даже в световом круге от фонаря было очень нелегко различить её...

— У нас в запасе полчаса, — сказала Хлоя, — думаю, на небольшую разминку нам этого хватит.

— Разминку? — переспросила Кира, — это...

— Я побегу первой. Ты просто беги следом и повторяй всё за мной. Пора учиться чувствовать "Панцирь" как часть себя. Тяжёлых препятствий у нас не будет. Готова? Вперёд!

Бег по району длился не больше пяти минут. Хлоя выбирала наиболее тёмные переходы, проезды и скверы, чтобы снизить вероятность столкновения с каким-нибудь страдающим бессонницей прохожим или влюблённой парочкой. Кира старалась не отставать от словесницы. Временами у неё складывалось странное ощущение, что не она носит на себе "Панцирь", а наоборот — он носит её. Возможно, так она воспринимала работу гравикомпенсатора и грависенсоров. "Вот так бы кросс по стадиону делать", — подумала девушка.

Иногда Хлоя перескакивала через попадавшиеся на пути заборы, ряды скамеек, клумбы, площадки с газоном... Кира успешно со всем справлялась, нигде не споткнувшись и ничего не задев. Постепенно препятствия становились более сложными и высокими. Должно быть, капитан Пи продумала весь маршрут заранее. Иногда Кире казалось, что когда-то она уже совершала такие пробежки. В памяти тут же всплыл эпизод, когда она с одного удара сломала клюв Чумному Доктору, хотя прежде даже не подозревала о наличии у себя навыков ближнего боя...

Хлоя постаралась до предела усложнить Кире задачу — разумеется, с учётом её возраста и физических особенностей. Тем не менее девушка смогла перескочить двухметровый забор, тянущийся вокруг школьного двора, и футбольные ворота, и несколько рядов автомобилей на парковке.

— Отлично, девочка, — капитан Пи хлопнула Киру по плечу, — быстро учишься.

— Лучше бы мне алгебру вспомнить, — ответила та, — и химию... интересно, кем я была на Мидгарде? Тоже, небось, каждый день в школу опаздывала...

Они остановились под высоковольтной опорой возле Братеевского моста.

— Всё, что твоё — никуда от тебя не денется, — заметила Хлоя, — не устала ещё?

— Нет, я в порядке.

— На мосту мы прыгать не будем — просто взбегаем наверх, жмём на всю катушку в Марьино и на Батайский проезд до автомагазина... знаешь это место?

— Так точно, капитан.

Хлоя не видела Кириного лица, но улыбку в голосе уловила.

— Тогда вперёд! — Хлоя сорвалась с места.

Следом за ней припустила Кира.

Столбы, дорожные знаки, деревья и рекламные щиты, единожды мелькнув перед глазами, исчезали где-то позади. Кира никак не могла определить скорость, с какой она и Хлоя бежали. Сколько раз девушка ездила на машинах, автобусах, поездах — ей и в голову не приходило поинтересоваться методами расчёта скорости без приборов... А сейчас они мчались именно со скоростью автомобиля, не иначе.

— Стоп! — выкрикнула Хлоя, останавливаясь у поворота на Донецкую.

— Как далеко мы забрались, — выдохнула Кира, — интересно, с какой скоростью мы бежали?

— Если считать вместе с мостом, то три километра мы преодолели за три минуты.

— То есть, — девушка произвела несложный подсчёт, — мы могли преодолеть шестьдесят километров за час?

— Правильно. А могли бы и сто двадцать дать. Это "Панцири" вынесли нас. Простому человеку на своих двоих всю Москву в поперечнике не пересечь.

— То-то я не чувствую себя запыхавшейся. И усталости пока никакой.

— Давай вон туда, — Хлоя указала на ближайший просвет между жилыми многоэтажками.

Кира постоянно оглядывалась — ей было не по себе от мысли, что сейчас за ней и её напарницей может кто-то наблюдать, причём с не самыми добрыми намерениями. Но улица была почти пуста. На автобусных остановках — ни одного человека. Водители изредка проезжавших машин даже не смотрели в ту сторону, куда направлялась пара чёрных человекообразных фигур. И из трёх-четырёх светящихся окон, видневшихся на фасадах домов, никто не высовывался. У бодрствующих горожан имелись какие-то свои заботы...

Девушки вышли на угол Подольской и Перервы. Квартал, в который они хотели попасть, находился уже рядом, за железнодорожными путями.

— Как пойдём? — спросила Кира, — по тоннелю?

— Нет. В нём не скроешься. Не хватало только, чтобы какой-нибудь бедолага, завидев нас, потерял со страху управление. А на вокзал нельзя. Милиция засечёт, да и народа там полно. Нечего их пугать. Прыгаем через забор...

Бетонный забор с натянутой по верху колючей проволокой стоял вдоль рельсового полотна и являлся лишь небольшой частью многочисленных ограждений, установленных вокруг раскинувшегося в Печатниках огромного промышленного района и примыкающих к нему путевых служб станции Перерва. Хлоя одним прыжком вскочила на ребро бетонной плиты, подхватила прыгнувшую следом Киру и сказала:

— Запомни одну вещь — постоянный ток для нас опасен, поэтому держись подальше от поездной сети. На крыши вагонов тоже нельзя подниматься из-за разности потенциалов. Сразу не погибнешь, но если "Панцирю" не будет хватать энергии на защиту хозяина, то он свернётся. И всё...

Кира молча кивнула. У неё не было ни малейшего желания проверять на практике обоснованность слов капитана Пи. Да и не было сейчас на путях никаких вагонов. Движение полностью замерло, а где-то слева, перед арками моста, светились красные и фиолетовые огоньки выходных и маневровых светофоров, предупреждающих об отсутствии приближающихся поездов и закрытии манёвров.

— Когда я была маленькая, — сказала она, — то всегда, когда видела фиолетовый светофор на стрелке, испытывала дикий восторг вместе с удивлением. И радостно вопила — "мам, смотри, синий светофор..."

— Рада, что ты это помнишь, — отозвалась Хлоя, — значит, стрелка тебя не защемит. Пошли...

Панцироносицы пересекли путаницу станционных путей и вышли к развилке, в которой брали начало несколько улиц, в том числе и Батюнинская.

Дом номер семь, в котором развлекался Сашка Еслик с приятелями, оказался старой пятиэтажкой, возведённой, должно быть, ещё в шестидесятых годах прошлого века. Гриша говорил, что квартиру, в которой проходила гулянка, можно будет узнать по доносящейся из неё песне про дерьмо... Но панцироносицы вычислили нужную квартиру даже без этой подсказки. Её окна ярко светились посреди тёмного фасада, и Хлоя, настроив лицевую маску "Панциря" на увеличение, без труда разглядела в одной из комнат Еслика. Он сидел в кресле, водрузив ноги на стол, попыхивал сигареткой, и должно быть, мнил себя невероятно крутым парнем...

— Нам туда, — Хлоя указала на середину двора, где посреди куч выкопанной земли и горки труб стояла строительная техника — автокран и экскаватор. Словесница после некоторого колебания выжгла замок на дверце, и они нырнули в тёмную кабину землеройной машины.

— Вам не кажется, что вы слишком беспардонно обходитесь с чужой собственностью? — поинтересовалась Кира, — она ведь денег стоит...

— Если сегодня кто-нибудь помрёт, — возразила Хлоя, — его не вернуть ни за какие деньги. Я тебя понимаю, эта Земля — твой почти родной мир, а для меня это — дикое поле. Либо я прикончу врага, либо он меня. Всё просто.

Женщина с минуту помолчала, затем вызвала остальных панцироносиц, и Кира услышала возле своих ушей отклики подруг. В их голосах не наблюдалось ни капли сонливости; не иначе все они уже приготовились к перехвату...

— Кирка, ты тоже там, с Хлоей? — донёсся голосок Раяны.

— А где мне ещё быть, — хихикнула Кира.

— Горазда ты всякие чудные вещи выдумывать, — продолжала брюнетка, — мне бы и в голову не пришло искать в Инете друзей среди оставленных под лавкой сирот...

— Не засоряйте эфир, — послышался голос Нади, — Хлоя... мы тут посовещались по поводу разосланной вами диспозиции. Мы берём дом в кольцо. А если инкопы вызовут подкрепление? Валим всех на подходе?

— Да. Учтите — в доме может засесть цела группа... и в соседних домах — тоже. Поэтому вы будете следить за каждым, кто приблизится к дому... или выйдет из него, и проверять — человек он или нет. А я в паре с кем-нибудь из вас пойду в подъезд. Все готовы?

— Да, — ответили девушки.

— Тогда начинаем...

Вынырнувшие из воздуха Стешка, Раяна, Надя и Эммочка, выслушав последние наставления Хлои, отправились занимать свои позиции вокруг дома. Эммочке достался участок между задней стеной и детским садом, Стешке — глухой тупичок в глубине двора, куда окрестные жильцы выносили мусор, Раяне — въезд со стороны улицы, а Надю капитан Пи оставила при себе. Кира была поставлена у подъезда.

Было без десяти минут два пополуночи, когда с третьего этажа донеслись незамысловатые похабные куплеты исполнителя, скрывающегося под псевдонимом "Хайнтил". И в припеве присутствовали слова "настоящее дерьмо". "Всё идёт именно так, как говорил Гриша, — подумала Кира, — неужели он и в самом деле видит будущее?"

Ещё был слышен голос Еслика. Он на все лады бахвалился своими победами на личном фронте(сочинёнными на ходу)и не менее многочисленными победами в драках со шпаной из Капотни.

— Жаль, что сейчас нельзя этого записать, чтобы потом дать пацанам в классе послушать, — прошептала Кира.

— Что говоришь? — донёсся голосок Раяны.

— Мысли вслух. Видишь кого-нибудь?

— Ни одной живой души. А ещё мне жуть как спать охота. А тебе?

— Рая! — одёрнула брюнетку Хлоя, — не отвлекайся...

Разговоры тотчас смолкли.

Хлоя с Надей затаились на площадке первого этажа. В их задачу входил перехват инкопа, если он будет находиться возле Еслика и его приятелей, которые скоро должны будут выйти глотнуть никотина.

— Снизу подъезд блокирован, — прошептала Надя, — значит, эта тварь высадится сверху.

— Наверняка, — кивнула Хлоя, — Кира, что у тебя?

— Никого не вижу.

— У меня такое впечатление, что Реаниматорам нужен не этот ваш Еслик, — вмешалась Стешка, — а мы... их вылазка затевалась ради нас. Чувствую, они что-то для нас приготовили...

— Не каркай, — хихикнула Раяна.

Хлоя извлекла из-под брони две линзы и протянула одну из них Наде. Несколько секунд спустя их фигуры были скрыты за голограммами, изображающими сотрудников ППС в полной экипировке.

— Вы сделали проекции с натуры? — поинтересовалась Надя.

— Нет. Людей с такими лицами никогда не существовало. Вот, возьми ещё это, — Хлоя извлекла из голеней две милицейские дубинки и протянула одну напарнице.

— Это поможет тебе лучше войти в образ, — усмехнулась она.

— Мы собираемся кого-то задерживать?

— Нет, просто возьмём эту компанию, как здесь говорится, на понт. Если потребует ситуация...

— Девчонки, — донёсся голос Раяны, — здесь бричка на горизонте. Едет со стороны стекольной фабрики. Вазовская "шестёрка", номера отвинчены. Внутри — трое. Один человек, остальные — инкопы.

— Тот, что за рулём — человек? — спросила Хлоя.

— Инкоп. Точно не скажу, но у всех троих, кажется, есть оружие... не знаю, какое именно. Похоже на гравитонобой, или... — внезапно голос девушки перешёл на визг:

— Ай, больно! Ноги... помогите... а-а!..

В это же время на третьем этаже распахнулась дверь; подъезд наполнился трёхэтажной руганью Сашки Еслика и громким хохотом Костяна с Никитосом...

Раяна притаилась за углом дома, в тени, устроившись так, чтобы лучше видеть обе стороны улицы. Замеченная ею машина могла бы и не вызвать никаких подозрений, если бы не встроенные в "Панцирь" детекторы. Живое существо — если оно было настоящим человеком, появившимся на свет естественным путём — испускало в окружающее пространство множество излучений, и приборы позволяли определить их наличие либо отсутствие. В данном же случае оптический блок "Панциря" взял в красный сектор двух существ — водителя и пассажира на заднем сиденье. Они не имели к роду человеческому никакого отношения. Другое дело — пассажир рядом с водителем. Он был человеком, но что привело его в общество инкопов — оставалось только гадать.

И что хуже всего, они почувствовали присутствие противника — то бишь, Раяны. Машина притормозила на повороте, и фары выхватили из темноты её угольно-чёрную фигуру. И сразу же девушка ощутила резкую боль в ногах, будто их внезапно окатило кипятком. Она упала возле стены, а инкопы выскочили на мостовую, держа на изготовку оружие.

Чем бы ни была эта внезапная боль, она не являлась пределом того, что можно вытерпеть, оставаясь при этом в сознании. Стонущая и всхлипывающая девушка сумела каким-то чудом взять себя в руки и перекатиться — и очень вовремя, потому что инкопы открыли огонь. Раяна не сразу поняла, что по ней стреляют из гравитонобоев, но успела заметить, как на тех местах, с которых она уходила, образуются небольшие кратеры, а ещё несколько выстрелов угодили в стены, оставив после себя забитые кирпичным крошевом дыры.

Раяна добралась до корней дерева, ствол которого начал гнуться и трещать от многочисленных попаданий. Ноги по-прежнему жгло, и в придачу возникло ощущение, словно кто-то пытается выдернуть из них сухожилия. Девушка вспомнила рассказ об экстрасенсе, убитом Хлоей в Стешкиной квартире. А что если эта боль не настоящая, а внушённая? Хотя какая разница... "Ну что же, — подумала она, всхлипывая и глотая слёзы, — теперь ясно, из какого места уши торчат..." Она улучила момент, вызвала на обзорный сектор прицельную рамку, прошептала слова "полуденный зной" и выпустила две огненные волны — в инкопов и в автомобиль с экстрасенсом.

Два искусственных существа просыпались на землю комками сажи вместе со своим оружием. Капот и двигатель "шестёрки" превратились в обугленную глыбу металла, а крышка багажника, сорванная после взрыва бензобака, улетела неведомо куда.

И тут же боль в ногах исчезла, словно её и не было. Тот, кто нёс ответственность за её появление, с отчаянными воплями вывалился из кабины, и, охваченный пламенем, какое-то время крутился на одном месте, обмахиваясь руками и извиваясь самым невероятным образом, пока не упал на мостовую, лишившись сознания от болевого шока...

Эфир наполнился взволнованными голосами панцироносиц, готовых кинуться на помощь пострадавшей подруге, но вскоре Раяна сама вышла на связь с сообщением о гибели двух боевиков-инкопов и сопровождавшего их экстрасенса. Тут же откликнулись Кира и Эммочка, видевшие вспышку и превратившуюся в костёр машину.

— Всем оставаться на местах, — скомандовала Хлоя, — пока мы не разберёмся с Есликом...

Сашка, Костян и Никитос расположились у окна, на площадке между вторым и третьим этажом. Только теперь никто из них не ругался грязными словами и не хохотал идиотским смехом. Троица, заслышав звук взрыва, выглядывала во двор, стараясь понять, что происходит.

А рядом с ними стоял невысокий, полный человек лет сорока пяти, с облысевшей макушкой и заплывшими глазками. Хлоя задействовала всю сканирующую аппаратуру "Панциря" и сразу же поняла, что этот безобидный с виду толстячок всего лишь старается выглядеть таковым. Его настоящий рост и вес несколько не соответствовали образу, который он внушал окружающим посредством своей магической силы.

Попутно капитан Пи отметила, что в соседнем доме начали загораться окна — разбуженные взрывом жильцы поднялись с постелей... Это грозило осложнениями в виде паники и попыток особо ретивых граждан водворить порядок своими силами. А инкопы — это как пить дать — лишь порадуются возможности пострелять по скоплениям мирных жителей.

— Итак, молодые люди, — Надя поспешила взять инициативу в свои руки, — а почему это мы законы нарушаем?

Молодые люди, завидев двух работников милиции, поднимающихся по ступенькам, так и застыли на месте. Лишь толстячок оставался невозмутим и спокоен. Он искоса поглядывал то на троицу юных пивохлёбов, то на лже-милиционеров, и едва заметно усмехался.

— А чё такое-то, в натуре? — поинтересовался Никитос, — и чё там во дворе взорвалось?

— Ничё такое, просто чаша народного терпения переполнилась. Почему после десяти вечера музыка орёт на весь двор? Кругом люди спят... и что здесь делает вот этот малец? — Надя повернулась к Еслику, — по виду, так ему и пятнадцати не дашь, а такой же пьяный, как и вы...

Она подтолкнула Еслика дубинкой, заставляя отойти подальше от толстячка-инкопа.

— Имя, адрес, школа, в которой учишься, — потребовала она, — ночевать сегодня будешь в обезьяннике...

Надя понятия не имела, как милиционеры общаются с пьяными школьниками, и, что называется, "развешивала лапшу". А Еслик, заслышав о том, где ему предстоит провести ночь, мигом протрезвел, начал что-то лепетать, даже заплакал...

Хлоя между тем не сводила глаз с толстячка и мысленно читала заученные с детства молитвы. Прошло каких-то пять-десять секунд, и образ милого симпатичного дяденьки в буквальном смысле растаял как дым.

Перед глазами перепуганных любителей пива предстало существо с туловищем и ногами человека, но остальные части его тела не имели с человеческими ничего общего. Голова кальмара с пятью круглыми, словно мячики, глазами, несколько пар щупалец, проросших вокруг чёрного круглого рта, и четыре торчащих из спины перепончатых крыла — два основных, самых больших, и два маневровых, размером меньше.

В этот раз Хлоя намеревалась атаковать инкопа без предупреждения, но тот оказался весьма проворным и едва поняв, что его раскрыли, бросился вперёд. Выстрел Хлои ушёл вверх, проделав в потолке круглую дырку, из которой на очумелых малолетних пьянчуг высыпалось несколько вёдер бетонно-известковой пыли. Сама же словесница от удара ногой кубарем покатилась по ступенькам. А инкоп, проскользнув за спинами подростков, нырнул через застеклённое окошко на козырёк подъезда, расправил крылья и взмыл вверх...

У Стешки, отвечавшей за проход в соседние дворы, дела так же шли не самым лучшим образом. Как только с проезда донёсся хлопок бензобака и чьи-то вопли, из-за мусорных баков прямо на девушку выпрыгнуло нечто странное. Тварь была покрыта серой шерстью, имела непомерно развитые, словно у кенгуру, ноги, на лице блестели чёрные круглые глаза, а на голове торчали небольшие заячьи ушки. Инкоп чем-то походил на Степашку из "Спокойной ночи, малыши"...

"Которого сократили, — подумала изумлённая Стешка, — и он от безысходности спился..."

Она не успела вовремя среагировать, и инкоп, выбросив ногу, ударом в грудь швырнул её спиной к торцевой стене. Удар мог бы убить человека, но не панцироносицу... Затем в руках твари появилось оружие — гравитонобой и ружьё ранцевого огнемёта, резервуары которого, как и полагается, крепились на спине. Питать иллюзий насчёт мастерства инкопа при владении оружием явно не стоило — он знал об оружии куда больше человека, и осознавал, на что способна его физиология.

"Степашка" начал расстреливать свою растерявшуюся жертву из гравитонобоя; девушка металась вдоль стены, стараясь выбрать момент для атаки... Несколько выстрелов зацепили её, видя это, инкоп окатил жертву струёй пламени из огнемёта. На какой-то момент он прекратил стрельбу, и это стоило ему жизни — сильно помятая, но способная ориентироваться и связно мыслить, Стешка разрядила в противника бледно-голубую молнию напряжением полтора миллиона вольт. Инкоп мгновенно почернел, его кожа начала отслаиваться, а за его спиной взорвался выкипевший баллон с огнесмесью.

— Ещё один готов... — оповещая подруг, еле слышно простонала девушка, поднимаясь на ноги. Её мутило и тошнило. Мусор в баках и нижние ветви ближайших деревьев весело горели, воздух наполнился ароматами жжёной резины и палёной шерсти пополам с острым запахом напалма и какой-то тухлятины...

В эту же минуту какое-то подозрительное движение возникло в кабине экскаватора, причём тот, кто забрался туда, никакого отношения к роду человеческому не имел — он больше походил, как показалось Кире, на гигантского богомола, но она не успела ничего предпринять — Раяна выстрелила в неизвестного из-за угла. Стенки и пол машины не выдержали высокой температуры, и инкоп, не издавший ни крика, ни стона, оказался по пояс вмурованным в расплавленный металл. Топливный бак экскаватора был почти пуст, и его детонация обернулась лишь громким хлопком.

А сверху донёсся звук бьющегося стекла, и на козырёк подъезда кто-то спрыгнул.

— По летающей твари огонь не открывать, — донёсся до девушек голос Хлои, — людей зацепите!

Четырёхкрылое создание металось в воздухе на небольшой высоте, нарезая круги, огибая верхушки тополей и стараясь держаться как можно ближе к окнам верхних этажей. Стрелять в него, не опасаясь задеть квартиры с мирными жителями, было никак нельзя. Раяна встала на дороге возле догорающего автомобиля, глядя вверх и выжидая момент, когда инкоп выйдет в удобный для обстрела сектор.

И тем не менее нашёлся тот, кто не послушался приказа Хлои. Во-первых, он имел собственное представление о своих возможностях, а во-вторых, он не был участником операции и не мог слышать переговоров панцироносиц.

Надя выскочила из подъезда, и вместе с Кирой они заметили, как с крыши соседнего дома к совершающему очередной вираж существу потянулся тонкий красный лучик, срезавший одно из основных крыльев. Инкоп грохнулся на изрытую землю, перескочил забор и помчался между домами в направлении первой Курьяновской.

— За ним! — крикнула Надя и бросилась вдогонку. За ней следом припустила Кира. Её волновал не только пытающийся скрыться монстр. Не меньший интерес вызывал и тот, кто положил конец его лётной практике...

Спина с торчащими из неё уцелевшими крыльями маячила где-то впереди, на полпути к улице. Кира с Надей уже приблизились к инкопу на расстояние, пригодное для смертельного выстрела. Но четырёхкрылый, тем не менее, ушёл от преследования. Двое боевиков-инкопов, прикрывших его отступление, вынырнули из-за трансформаторной будки и открыли стрельбу из гравитонобоев, навскидку, почти не целясь.

Гравиквантовые лучи прошлись по парковке, прошивая насквозь автомобили и усеивая асфальт битым стеклом вперемешку с кусками обивки и металла. Из смятых баков на землю полился бензин, и вскоре половина парковки превратилась в огненное озеро из-за проскочившей где-то искры...

Кира с Надей могли не опасаться огня — покрытие "Панцирей" отталкивало любую влагу, будь то вода или горючая жидкость. Но тем не менее им досталось — выстрелы из гравитонобоев несколько раз попали в цель, и девушки упали, не в силах двигаться из-за мощной перегрузки. Стрельба окончилась так же внезапно, как и началась — засевший на крыше человек в чёрном несколькими выстрелами отрезал инкопам руки, держащие оружие.

Тем временем к трансформаторной будке подбежали Хлоя, Стешка и Раяна. Эммочка несколько запоздала — она тушила пожар на парковке.

Надя с Кирой пришли в себя и поднялись на ноги. Здесь же подоспевшие панцироносицы увидели и двух инкопов — они висели в воздухе, словно чьи-то невидимые руки обхватили каждого из них за шею и приподняли на метр от земли.

— Что с ними случилось? — удивлённо вопросила Раяна.

— Цепь любви, — усмехнулась в ответ Надя, — как видишь, держу их на весу. Они меня зацепили немного... до сих пор промеж ушей жуть как гудит... и Кира. Ей тоже досталось...

— И не говори, — запричитала Кира, хватаясь то за живот, то за горло, — меня выворачивает... ой, мамочка...

— Кто-нибудь объяснит, наконец, — сказала Раяна, — зачем всё это? Ясно одно — что-то здесь затевалось, но что?

— Что бы это ни было — все их затеи полетели кувырком, — ответила Хлоя.

Рядом послышались шаги, и к зависшим в воздухе инкопам прошёл уже знакомый панцироносицам человек — Такседо Маск. Он внимательно оглядел пытавшихся пошевелить обрубками рук и трясших ногами существ, затем повернулся к девушкам.

— Боюсь, ваша четырёхкрылая дичь успела смыться, — сказал он, — с ним было ещё трое. Люди. Один — явно с командирскими наклонностями. Высокий белобрысый дядя в очках, лет пятидесяти, пытающийся сойти за молодого, в каком-то сером кителе...

Если бы девушки могли видеть лицо словесницы, то заметили бы, как её брови изумлённо поползли вверх. Ей хватило этого скудного описания, чтобы догадаться, КТО возглавлял операцию по пленению — именно пленению, в этом она не сомневалась — одной из панцироносиц.

— Объясни, наконец, — капитан Пи шагнула вперёд, — кто ты? Чего ты добиваешься? Зачем тебе Серебряный Кристалл?

При последних словах Такседо Маск слегка вздрогнул, и это не укрылось от глаз словесницы. Её вопрос попал прямо в точку. Он дорого дал бы за то, чтобы узнать личность того, кто его задал... Во всяком случае, перед ним стоял лидер панцироносного отряда. Интересно — а сами-то они чего хотят? Откуда они? Какие цели преследуют? Как просто было бы открыться прямо сейчас, но...

— Это не ваше дело, — с этими словами Такседо Маск поднял правую руку, раскрыл ладонь и растворился в воздухе, не пожелав ничего объяснять.

Эммочке поручили заморозить повисших в воздухе инкопов, и они, превратившись в груду мёрзлой трухи, осыпались на землю. Тем временем к пепелищам стекались группы полуодетых, разбуженных взрывами зевак. Пора было убираться с Батюнинской куда подальше, и Хлоя созвала девушек к себе.

Вскоре двор опустел. А к седьмому дому уже съехались пожарные и десяток автомобилей с оперативными группами...

Панцироносицы перенеслись на пустынную Братеевскую набережную, заняли скамеку на аллее и превратились обратно в людей. Киру, Надю и Стешку постарались устроить поудобнее — они всё ещё страдали от постперегрузочного синдрома — и Хлоя занялась их лечением. Она смазала их верхние губы тёплой пахучей мазью, чем-то похожей на используемую при простуде "Звёздочку", и велела дышать полной грудью. Девушкам сразу стало легче, и они одна за другой погрузились в сон.

— Так и оставим их здесь? — усмехнулась Раяна, — или как?

— Я отвезу Киру, ты — Стешу, а Эмма — Надю.

— Хорошо, — кивнула Эммочка, — слушайте, Хлоя... мы тут кое-над чем думали и хотим спросить у вас — зачем мы оставляем после себя так много улик? Оружие мы забираем, а остальное? Эти странные трупы, ноги с ластами, отрезанное крыло... не проще ли было всё это сжечь, чтобы шума поменьше было?

— Эмма, — Хлоя села за стол, — это вынужденная мера.

— Но всё же? — настаивала отличница.

— Дело вот в чём. Сейчас в руках специальных служб имеются тела со странной физиологией и генетический материал, которого на Земле существовать просто не должно. Рано или поздно учёные, консультирующие военные ведомства и тайные полиции в разных странах, сделают правильные выводы о сути того, что попало к ним. Но не забывайте так же, что сегодня отрезанное крыло и завязшего в расплавленном металле инкопа видело много посторонних людей. Слухами земля полнится, как известно... и в других странах, где были обнаружены мёртвые инкопы, будут иметь место те же исследования, что сейчас происходят здесь...

— Вы хотите, чтобы на Земле был найден способ противостоять массированному вторжению? — догадалась Раяна.

— Да. На Земле это сделать ещё не поздно. Здесь есть и научный, и технический потенциал. Что будет с Реаниматорами — не знаю. Но то, что сделано один раз, может быть повторено позже. Поэтому, оставляя службам безопасности некоторое количество изобличающего материала, мы создаём задел именно на будущее. Я хочу, чтобы здесь у инкопов, как это говорится — земля горела под ногами...

— Вы, кстати, уже знаете, что среди тех троих, что приехали на "шестёрке", был человек? — спросила Раяна.

— Экстрасенс, которого ты превратила в хот-дог без булочки?

— Как видите, да... — развела руками "золотая" девочка, — а что мне нужно было делать? Он мне такое устроил... с ногами... что я стоять не могла... я и зажарила сначала боевиков, потом его.

— И правильно. Поделом, — Хлоя обняла Раяну, — можешь теперь плюнуть и забыть. Может, он их тех, что четырнадцать лет назад веселились на Мидгарде. Может, даже в твоём родном городе... Выкинь из головы и не вспоминай. Что у нас ещё? Четырёхкрылый инкоп находился в одной квартире с Есликом и его дружками, приняв на время человеческий облик... точнее, внушив окружающим, что у него есть такой облик. Эта иллюзия растаяла сразу же после того, как я начала молиться.

— Хотите сказать, что Еслик или его приятели работают на Реаниматоров?

— Нет. Они такие же жертвы, как и все предыдущие. Инкопу или экстрасенсу из общества Реаниматоров нетрудно затесаться в такую компанию. Вся эта маленькая войнушка в Печатниках была задумана с одной-единственной целью — взять в плен кого-нибудь из нас, панцироносиц. Четырёхкрылый был доставлен туда именно с этой целью — схватить и унести атакованного экстрасенсом человека. Тебе, Рая, неслыханно повезло. И Кире — тоже. Кроме того, следует отметить и благотворное вмешательство Такседо Маска, как нельзя кстати подрезавшего нашему летуну крылья.

— А Гриша Листиков? — воскликнула Эммочка, — получается, что он нарочно заманил нас в Печатники?

— Не думаю, что он сделал это нарочно. Знать бы наверняка его истинный источник информации... хотя не исключён и такой вариант — кто-то из руководства наших противников нарочно слил ему информацию о готовящемся пленении панцироносицы, чтобы нагадить своим более успешным коллегам. Сообщённые Листиковым детали — когда состоится перекур, какая песня будет звучать в качестве ориентира... понимаете, девочки, его участие можно истолковывать кому как нравится. Ясно лишь одно — Еслик служил в качестве наживки, всеми же делами на пьянке-гулянке заправлял четырёхкрылый. Не забудьте и о том, что Такседо Маск появился на месте происшествия очень вовремя. Как будто кто-то из нас нарочно вызвал его. А что касается Листикова... — Хлоя усмехнулась, — посмотрим, что будет дальше. Я на все сто процентов уверена, что одним-единственным его предупреждением дело не ограничится.

— Интересно, — задумчиво проговорила Раяна, взяв в горсть правый Кирин хвостик, — а нашу Кирушку можно заставить испытывать боль... как это со мной проделали? Или, если она жжёт волшебные паспорта, то на неё и болезнетворная магия не действует?

Хлоя встала и прошлась взад-вперёд.

— Скорее всего, нет. Её невозможно загипнотизировать, это я уже давно поняла. Кстати... Такседо Маск не очень хорошо описал главаря инкопной группы, но я его узнала.

— Да ладно? — вытаращилась Раяна, — и кто этот гад?

— Закари Джедис, инфертехнолог. Наставник принца Индаса. Главный ли он действующий герой или нет — пока не знаю. Но меня беспокоит вот что...

Хлоя долго не решалась продолжить свою мысль.

— Я поняла, — воскликнула Эммочка, — он не терял память и может опознать в одной из нас Церену, да?

— Именно так, — кивнула Хлоя. Её удивление блестящим аналитическим способностям умной ученицы мешалось с опасением и тревогой из-за того, что противник, быть может, уже знает панцироносиц в лицо... или же ещё не знает? Враг должен был насторожиться ещё тогда, когда инкопы вломились домой к Стешке. Если и этой группой руководил Джедис — то он просто обязан был кого-нибудь опознать в этой девушке... кто она? Церена? Дженга? Кто-то ещё? Или он не отягощал себя заботами по изучению внешности важной свидетельницы? Верилось в это с трудом...

— Думаю, они не видели наших лиц, — сказала Хлоя, — иначе всё закончилось бы намного раньше... ну всё. Развозим девочек по домам — и баиньки...

Возражений со стороны молодых панцироносиц не последовало. "Маленькая войнушка" в Печатниках крепко вымотала нервы всем без исключения.

Вице-адмирал Кинзи спал, уронив голову на стол, когда прямо возле его уха ожил коммуникатор.

— Кому я мог понадобиться в такой поздний час... — проворчал он, потягиваясь и растирая затёкший торс, — чёрт бы вас всех побрал...

Он придвинул коммуникатор и нажал кнопку.

— Слушаю.

— Прошу прощения за беспокойство, господин...

Кинзи узнал голос Одри — коменданта лабораторного комплекса. Этот невысокий, крепко сложенный уроженец Немезиса в звании майора ВКС почти безвылазно сидел на базе и не надоедал начальству бестолковыми просьбами и заявлениями, всецело погрузившись в работу по наблюдению за порядком и дисциплиной на объекте. И уж если он решился разбудить вице-адмирала, значит, причина того стоила...

— Докладывай.

— Полковник Джедис только что прибыл из Москвы.

— Ты поинтересовался, какого хрена я понадобился ему под утро?

Кинзи почувствовал, что буквально дрожит от волнения. Инфертехнолог ушёл с базы не просто так — он обещал привести с собой пленённого ликвидатора. Его затея была проста до безобразия: поручить инкопам обработать цель из гравитонобоев(профессор Квятковски уверял, что это поможет), а затем засунуть контуженного противника в специально приготовленную подпространственную камеру. Такая камера будет наилучшим местом для панцироносного пленника, главным образом потому, что в её пределах телепортер не будет работать, а значит, пленник не сможет бежать. И разговорить его не составит труда — рано или поздно он отощает от голода и жажды, и будет вынужден свернуть "Панцирь".

Джедис либо привёз панцироносца — либо его план потерпел крах, решил Кинзи...

— Он что-то говорил о ликвидаторах, — докладывал Одри, — он потерял шестерых бойцов и привёз Уоррена...

Кинзи мысленно чертыхнулся. Стало быть, операция сорвалась...

— Что значит — привёз? Он разучился ходить? Или Джедис упаковал его в мешок?

Уоррен был одним из троих экстрасенсов, которых инфертехнолог взял с собой на вылазку.

— Надеюсь, Заку будет чем оправдаться, — Кинзи встал с кресла, — в противном случае пусть ищет чулан поглуше...

— Он ждёт вас в медотсеке, — пояснил Одри.

— Благодарю за информацию...

Кинзи застал Джедиса у входа в одну из палат вместе с Гернетом и Стигом — экстрасенсами, которым посчастливилось уцелеть во время бойни в Печатниках благодаря своевременному бегству. Здесь же стоял инкоп Д-2 — четырёхкрылый монстр с телом человека и головой кальмара, умудрившийся потерять одно из крыльев. А из-за дверей палаты доносились ни на секунду не умолкающие, надрывные вопли.

— Кто там орёт? — осведомился вице-адмирал, — вы тут что, роды принимаете?

— Одна из этих чертовок подожгла Уоррена, — пояснил Гернет.

— Что, что? — вице-адмирал внимательно оглядел незадачливую компанию, — это сделала женщина? Так... никуда не уходите. Сейчас разберёмся с пациентом, и — все ко мне в кабинет...

Кинзи без стука вошёл в палату и с первого взгляда понял, что дела у Уоррена обстояли хуже некуда. Экстрасенс потерял почти всю кожу. Мало того, он был весь залеплен чёрными пятнами от сгоревшей синтетической одежды. Кинзи оглядел багровую, местами обугленную плоть, спекшиеся веки, почерневшие ушные раковины... После некоторого раздумья он извлёк из кармана отвёртку, вставил её в правый слуховой проход Уоррена и резким толчком вогнал инструмент вглубь до упора.

— Свяжитесь с Олафом, — Кинзи повернулся к двум докторам, — пусть займётся инкопом Д-2. Его крыло должно быть восстановлено.

— Да, господин вице-адмирал, — ответили медики в один голос.

Кинзи убил пациента, но медики ни единым словом, ни малейшим жестом не выразили протеста или сочувствия. Им было всё равно. Если начальник счёл нецелесообразным лечить человека — тем более что на него надо тратить кучу дорогих лекарств — следовательно, тот должен умереть. А восстановить инкопа гораздо легче, чем заживлять глубокие ожоги...

Медики по уровню морали и нравственности не слишком отличались от руководства базы. Жители Земли были для них не более чем приготовленным к забою стадом баранов. Они без зазрения совести изымали у похищенных землян пригодные для продажи органы, надеясь к выходу на пенсию купить на вырученные деньги домик у моря и заняться разведением винограда. Возмездия они не боялись. Не боялись и Божьего гнева — в их представлении Бог был придуман шпионами с Мидгарда. Они боялись только гнева вице-адмирала Кинзи...

А тот вытер салфеткой отвёртку, убрал её в карман и вызвал по селектору коменданта:

— Одри... зайди в седьмую палату. Забери тушку в разделочный цех и пометь как съедобную...

— Будет исполнено.

Кинзи не то чтобы сильно заботился о гастрономических вкусах инкопов — ему было абсолютно наплевать, что они едят, человечину ли, пингвинье мясо или что-нибудь ещё. Ему важно было преподать урок своим подчинённым. Они имеют дело с хитрым, безжалостным и опасным противником, хорошо вооружённым и неплохо оснащённым. А в таких случаях самонадеянность и шапкозакидательство недопустимы. Уоррен этого не понимал, и перед тем, как вице-адмирал воткнул ему в мозг лезвие отвёртки, испытал на себе целый спектр воистину незабываемых ощущений. Зато Джедис и его люди впредь будут умнее.

Кинзи занял своё кресло и внимательно поглядел на сидящего напротив Джедиса. Тот совершенно спокоен и невозмутим. Неужели и вправду у него есть что сказать в свою защиту?

— То, что тебя снова ткнули носом в кучку, мне понятно, — начал вице-адмирал, — но, полагаю, твои дела всё-таки сдвинулись с мёртвой точки, иначе ты не стал бы меня будить...

— Я, Гернет и Стиг занимались ментальным сканированием ликвидаторов. На этот раз их было семеро.

— Интересно... — Кинзи откинулся на спинку кресла, — как я помню, в ряде случаев ликвидатор был один, например, в Питермарицбурге или в Порту-Алегри, а тут — прежние шестеро и в придачу — кто-то новый... связано ли их количество с географией районов планируемой операции? Хм...

— Они хорошо знают своё дело, — продолжил Джедис, — и довольно сильно сопротивляются нашему дару убеждения... почему, кто их научил... или кто им помогает в этом — знать не могу. Но усилиями троих человек мы всё-таки сумели узнать больше...

— И? — кивнул Кинзи.

— Шестеро из них — женщины. Довольно молодые. Не старше тридцати земных лет. А новый участник — мужчина. Юноша раза в три моложе меня.

— Это их командир?

— Нет. По моим оценкам, девяносто шансов против десяти за то, что отрядом командует женщина, самая старшая в группе. Ей около тридцати. Остальные — гораздо моложе. Я бы сказал, что наиболее молодым ликвидаторам около шестнадцати... почти дети. Звучит глупо, но бьюсь об заклад, что это так.

— Дети?..

Какая-то смутная мысль завертелась в голове вице-адмирала, но он никак не мог её ухватить. Джедис, судьба которого висела сейчас на волоске, не стал бы водить Кинзи за нос. Возраст самых молодых ликвидаторов равен шестнадцати годам... Вице-адмирал почувствовал, что знает решение этой загадки, но ему не хотелось ни о чём говорить Джедису.

Он всё ещё держал в тайне от инфертехнолога и секретаря Зойсмана истинную причину их прозябания на Земле. Нефри, находящийся сейчас в Москве, болтать ни о чём не будет...

Вице-адмиралу срочно требовалось под каким-нибудь предлогом закончить разговор с Джедисом, и сделать это так, чтобы у того не возникло ненужных подозрений. Он хотел найти ключ к решению новой проблемы в одиночку.

— Это обстоятельство, безусловно, заслуживает внимания, — изрёк Кинзи, — но не исключено, что наши ликвидаторы равны нам по силе в части магии и волшебства... вдруг они тоже заметили ваше присутствие и попытались вас надуть?

— Я думал об этом, — ответил Джедис, — и понимаю, что такого рода данные нуждаются в дополнительной проверке. Возможно, Гернет и Стиг смогут сказать больше меня.

— Я поговорю с ними утром. Скажи лучше, как там дела с данными объективного контроля?

— Мы считаем, — начал Джедис, — что броня ликвидаторов хоть и прочна, но... Уоррен сумел достать нервную систему одного из бойцов. Того самого огнемётчика, которого мы впервые заметили в Видном. Кроме того... наличие брони хоть и даёт телу ликвидатора дополнительные силы и выносливость, но физиологические реакции никто отменить не в состоянии. Мы надеялись взять живьём девушек, попавших под выстрелы гравитонобоя, но вмешался тот самый юноша, который отрезал крыло инкопу Д-2. А потом со всех сторон набежали остальные ликвидаторы, и я счёл за благо убраться оттуда.

— Это очень важное наблюдение, — заметил Кинзи, — хотя у нас снова потери, да и Уоррену пришлось почувствовать себя курочкой в собственном соку, но должен признать, что ты, Зак, неплохо постарался. Передай Стигу и Гернету, что я жду их утром к девяти. Может, и вправду вспомнят что-нибудь интересное...

Два экстрасенса были несказанно рады, что начальственный гнев миновал их. Воображение рисовало им всякие ужасы, особенно после того, как они стали свидетелями расправы над Уорреном Вайсгауптом...

Как впоследствии выяснилось, они почти не добавили ничего нового к тому, что сообщил Джедис.

А сейчас, оставшись наедине с собой, вице-адмирал вынул из ящика стола бутыль с коньяком. Он услышал от Джедиса удивительные вещи, его нервы буквально горели, и некоторая доза спиртного ему сейчас не повредит...

Ополовинив бутыль и вернув её на место, Кинзи самодовольно усмехнулся.

— Самым молодым ликвидаторам шестнадцать лет... — сказал он себе, — а если учесть, что их семеро, и что на них некая броня, исполняющая так же функции оружия... и скорее всего, Нефри прав, когда сказал, что это оружие сделано на Мидгарде...

Кинзи не отрываясь смотрел в потолок.

— Да... кого-то удалось эвакуировать из подземной Петры. Но откуда там могли взяться дети в возрасте двух лет? А может, и годовалого возраста? Ведь нынешним ликвидаторам, самым молодым из них, около шестнадцати. Кто-то тайно растил и воспитывал их здесь, на Земле? А потом дал оружие и приказал направить его против нас... всё равно не сходится. Не было в подземной Петре маленьких детей. Не было и быть не могло!

Он представил себе нелепейшую картину — королева Серенити, принцесса Церена, принц Индас, его сестра Дженга — все они каким-то волшебным образом растут назад и превращаются в малышей-грудничков. Затем они начинают уже здесь, на Земле, естественным образом расти так, как и полагается всем людям. К ним возвращаются все знания и воспоминания...

— Никогда, ни при каких обстоятельствах человек не сможет вновь стать ребёнком. Никогда, — прошептал Кинзи, — никому не удавалось это сделать. Никому! Церене сейчас около тридцати пяти... или старше... королеве Серенити — сто шесть... они не могут...

И тут вице-адмирал вспомнил нечто такое, о чём, казалось бы, давно позабыл.

В молодости он, как и сотни миллионов других граждан Союза Независимых Планет, вложил немалые деньги в покупку ценных бумаг некоторых корпораций, занимавшихся производством клонов. Предприятия активно действовали, рынок их деятельности расширялся, акции росли в цене и приносили своим владельцам баснословную прибыль...

Сказочному существованию пришёл конец именно в тот год, когда Коалиционный флот, возглавляемый Джоном Рубеусом, болтался на орбите Мидгарда.

Рубеус фонтанировал красноречием перед телекамерами и целым лесом протянутых к его физиономии микрофонов, рассказывая сказки о том, что королевская семья предпочла покончить с собой, взорвав Петренское подземелье и тем самым похоронив заживо как себя, так и сотни тысяч детей, женщин и стариков(это незамысловатое перечисление действовало на обывателя безотказно и в его истинности мало кто отваживался усомниться), когда со всех сторон посыпались доклады и рапорты о массовой и необъяснимой гибели всех клонов и инкопов. Причём случилось это повсеместно, на всех планетах Союза, и даже вне планет, на космических кораблях, базах и предприятиях, независимо от их местоположения.

Мало того, после гибели клонов сгорели производственные площади и лаборатории, погибло огромное количество информации, а затем сходная катастрофа постигла и военных кибернетиков...

Сотни миллионов вкладчиков проснулись нищими. Ценные бумаги, приобретённые Адамом Кинзи, превратились в никчёмные листочки, годные лишь для нарезания на них колбасы или использования в уборной.

На экстренном конгрессе Братства Светоносцев, забирающего в свою кассу львиную долю прибыли ВПК и биотехнической отрасли, его участники после десятидневных споров, доходивших порой до драк, единодушно сошлись во мнении, что королева Серенити применила против своих мучителей Серебряный Кристалл. Нечего и говорить, что причинённый ею урон сделал дальнейший разнос демократии по галактике невозможным...

Для обывателей разработали версию, согласно которой все рипликационные и кибернетические корпорации подверглись атаке со стороны компьютерного вируса.

О Серебряном Кристалле не было сказано ни слова, ибо человечеству не нужно было знать о его свойствах. И о его существовании — тоже.

Правящие элиты Союза посредством образовательных программ и приручённых СМИ уже на протяжении нескольких веков рисовали историю человечества так, как это было нужно Братству Светоносцев и обществам, им подобным. А точнее, их настоящим хозяевам... Народ жил в одном мире — как правило, выдуманном. Элита и интеллигенция — в другом...

Любому человеку с улицы Кинзи со снисходительной улыбкой разъяснил бы, что возможности Серебряного Кристалла, которому приписаны функции посредника между человеком и вечностью — чистой воды вымысел, поддерживаемый властями Мидгарда с целью держать народ в страхе и невежестве.

И обыватель проглатывал такую версию.

Истину знали лишь Светоносцы.

И все те, кому они бросили вызов.

Знал её и вице-адмирал Кинзи. И полковник Джедис. И Нефри с Зойсманом.

Знали и боялись.

Серебряного Кристалла боялись все, кто получил богатство, власть и почёт не благодаря усердным кропотливым трудам, а ценой сговора с неким высшим разумом, требующим в обмен на разные блага совершать много такого, от чего у всякого нормального человека поднялись бы дыбом волосы.

— Если Серенити разрушила, не сходя с места, две отрасли промышленности до самого основания, то почему бы ей не попросить помощи в том, чтобы спрятать дорогих для неё людей так, чтобы никто никогда не смог их отыскать? — спросил сам себя Кинзи.

Озарение было похоже на вспышку молнии.

Вице-адмирал даже встал с кресла и заходил от стены к стене.

В голове снова что-то шевельнулось. Перед глазами внезапно всё потемнело, а в груди застыл раскалённый шар. Кинзи даже подумал — не переборщил ли он с коньяком?

Но виной его состоянию был не алкоголь.

В нём бушевала злоба, настолько неукротимая и всепоглощающая, что дай он ей волю — и она вырвалась бы наружу, разнеся в клочья и лабораторный комплекс, и ледяной Антарктический панцирь, и всё южное полушарие Земли.

Простая констатация того факта, что принцесса Церена жива и здорова, что ей не тридцать шесть, а гораздо меньше, что она молода и полна сил, мало того — что рядом с ней принц Индас, которого он, Кинзи, должен найти и забрать на Ванахем — приводила его в неописуемое бешенство.

И пусть не Церена повинна в том, что сотни миллионов людей плохо представляли, куда они вкладывают деньги. И не она виновата в том, что они лишились этих денег.

Но она наверняка счастлива и наслаждается жизнью в компании с наследником Ванахемского Трона.

А он, Адам-Торсон Кинзи, вице-адмирал ВКС Ванахема, торчит как проклятый в Антарктиде, в полутора тысячах километров от Южного полюса, и на его банковском счету — шаром покати. Без Индаса домой лучше не возвращаться. А планы Прогрессоров в отношении Земли под угрозой срыва из-за действий... чьих? Да ясно же — телохранителей Церены... или кто там ещё есть в её подчинении?

— Ну что же, — сказал себе Кинзи, — кажется, приехали... пусть девочка наслаждается жизнью. Тем приятнее будет отнять у неё то, что ей так дорого. Я лишу её Индаса. А вот её саму...

Вице-адмирал буквально бегал по кабинету, распаляя свою фантазию.

— После того, как я заберу у неё Серебряный Кристалл и того, кого она любит... я превращу её последние дни... нет, недели... к чёрту недели! — целые годы! — в сплошной непрекращающийся кошмар... и я буду наслаждаться каждой её слезинкой... каждым стоном... каждым судорожным движением... Да! Поглоти меня Вечный Огонь, если я этого не сделаю! Всё, что она любит, всё, что ей дорого — будет уничтожено на её же глазах! Каждый человек, каждый предмет! Я не остановлюсь даже перед тем, чтобы сжечь дотла эту проклятую Москву, в которой она прячется... да к чёрту Москву! Весь континент! Или половину Земли!

Кинзи замолк и замер, словно опасаясь, что его могут подслушать. Он сделал над собой усилие и обуздал свою ярость. В конце концов, какое ему дело до обнищавших вкладчиков? Для него самого деньги имели принципиальное значение лишь в годы молодости. Сейчас они ему вовсе без надобности. Он сел и заставил себя трезво — или почти трезво — обдумать ситуацию. Если поразмыслить как следует, то, может статься, ему не нужно будет убивать Церену в течении нескольких лет. Есть вещи и пострашнее. Мидгарианскую принцессу можно унизить и растоптать в глазах всего Мироздания. Превратить в лживого, подлого монстра. Это будет ещё интереснее...

— Что-то я буйный какой-то в последнее время, — прошептал Кинзи, — словно малое истеричное дитя... я должен работать головой, а не громить всё подряд... должен придумать план — как вернуть Индаса домой, выполнить задание Прогрессоров и обезопасить наш миропорядок от Космической Тирании...

Всё то, над чем он размышлял, все плоды его мыслей — следовало держать при себе. Не стоило ни о чём говорить ни Джедису, ни Зойсману, ни Нефри... во всяком случае, пока.

Хуже всего, если о его выводах узнает Сиф Третий. Или Рубеус. Последний, не мудрствуя лукаво, снарядит эскадру кораблей, выведет их на орбиту вокруг Земли, испробует на местном населении стодвадцатимегатонные термоядерные заряды... и тем самым испортит Адаму Кинзи всё удовольствие от победы.

Вице-адмирал расхохотался.

— А ведь я послал Нефри в Москву... — сказал он, отсмеявшись, — скоро он всё узнает... представляю, как он разинет свой рот, когда поймёт, что произошло в подземной Петре. Интересно — донесёт ли он мне о своих открытиях? Но только бы это осталось между нами... никто из посторонних не должен ничего знать, пока я не сочту это необходимым...

Кинзи заснул за столом, опьянённый как алкоголем, так и сладостными мечтами о своём предстоящем триумфе, рисуя в воображении картины мучений, которые неминуемо обрушатся на душу и тело наследницы Мидгарианского трона...

Вице-адмирал даже предположить не мог, что на базе есть третий человек, который знает о цели экспедиции на Землю.

Причём ему было известно о происходящем больше, чем Кинзи и Нефри, вместе взятым.

И этим всезнайкой был Накем Зойсман.

Молодого человека никто всерьёз не воспринимал. От него не ждали никаких каверз, и это способствовало тому, что он всё теснее и теснее начал сходиться с инкопами.

Гомосексуальные наклонности он приобрёл ещё в сиротском приюте на Ванахеме, когда его, тогда ещё двенадцатилетнего мальчугана, изнасиловали в туалете трое ребят из выпускного класса. В подобных случаях жертва, как правило, переживала тяжёлое нервное потрясение, иной раз повреждалась рассудком, но Накем оказался не из таких. Он сумел извлечь наслаждение из учинённого над ним надругательства, и смог даже подружиться с теми, кто изуродовал его человеческий облик.

Среднюю школу он не закончил, ибо нашёл для себя более выгодное и необременительное занятие, заключавшееся в том, чтобы продавать себя подороже. Разумеется, это требовало известных навыков и некоторого приложения умственных усилий, но после долгой борьбы с самим собой(порой давало о себе знать одно малоизвестное ныне явление — голос совести)Накем сделался одной из самых высокооплачиваемых проституток мужского пола на родной планете. Но это был ещё не предел его мечтаний. Слухи о его удивительных путешествиях из одной высокопоставленной спальни в другую достигли нужных ушей, и однажды к нему пришёл человек, сделавший предложение, от которого невозможно было отказаться.

Звали этого человека Азек Нефри.

Братству Светоносцев был нужен информатор из среды юных пассивных педерастов, обслуживающих членов правящей элиты Ванахема и их многочисленных приятелей, и Накем-Саэл Зойсман как нельзя лучше подходил для этой цели.

Он, конечно, мог отказаться, но в этом случае двери в роскошные особняки и пентхаузы закрылись бы для него навсегда. И предлагать свои услуги он смог бы разве что пьяным полисменам, да и то не всем, а лишь тем, которые назначались надзирателями в каталажках.

А затем его бы убили в пьяной драке. Никому бы и в голову не пришло, что молодой симпатичный юноша, найденный в мусорном баке или канализационном коллекторе, посмел бросить отказ Братству.

Тем более что такие случаи имели место. Азек Нефри лично расправлялся с теми, в чьих сердцах посулы Братства не находили откликов. Иногда он имитировал самоубийство, иногда — неосторожное обращение с электричеством, а тех, которые после отказа превращались в маргиналов и опускались на дно — угощал ледорубом по макушке.

Накем сделал выбор и был уверен, что не продешевил.

Политикой он не интересовался. Когда его нынешний любовник Адам Кинзи был внезапно вызвын к королевскому двору — это означало для Накема начало сказочного существования. Когда спустя год с небольшим, непонятно по какой причине, Кинзи нелегально покинул Ванахем вместе с Нефри и Джедисом, Накем понял лишь то, что сказке наступил конец. Он не особенно вникал в дела своего содержателя. Его больше волновали клубы педерастов, открывшиеся на Нифлхеме после Демократической Революции, имевшей место вскоре после исчезновения королевы Герении.

Нифлхем, затем Земля... Сплошная скука. Но два года после изгнания с Ванахема заставили мозг Накема мыслить в новом для него направлении. Юноша почувствовал вкус власти над своими ближними, ему понравилось убивать и истязать людей. Проститутка превращалась в заговорщика и интригана. Совесть полностью перестала напоминать ему о своём существовании. Она умерла задолго до своего хозяина.

Среди инкопов встречались существа, почти неотличимые от людей. Среди них был и атлетического сложения молодой негр по имени Лукас, который понравился Накему с первого же взгляда, ещё на стадии изготовления...

Между собой инкопы вели себя почти как люди — беседовали, спорили, бранились... Они ели, пили, читали, играли в шахматы, в карты, в гобанг и прочие игры. Они тайком гнали самогонку, любили водку, пиво, виски, героин, кокаин, "план" и табак. Им нравились порнофильмы, хоррор, психоделическая музыка, дебильные развлекательные телепередачи, политические ток-шоу с криками и руганью... Почти каждый из них увлекался каким-то видом творчества — музыкой, поэзией, живописью...

Но вместе с тем нельзя было не заметить и некоторых странностей. У каждого инкопа интеллектуальные показатели были просто запредельны, а дарования и таланты были равны талантам тысяч обычных людей. Инкопу не составляло труда помножить любое пятнадцатизначное число на четырнадцатизначное, и ответ он давал с задержкой на пять-шесть секунд. Их познания в физике, химии, астрономии и истории позволяли оставить далеко позади любое количество специалистов в этих дисциплинах. Они разыгрывали удивительнейшие по красоте и мастерству шахматные партии — за их записи шахматные журналы действительно заплатили бы кругленькую сумму...

Вместе с тем всё, что они творили и создавали, дышало злобой и ненавистью к человеческому роду.

И это не говоря о почти массовой склонности инкопов к людоедству.

Но Накем тесно контактировал с инкопами. Он ощутил в себе желание править миром. Забрать себе Землю целиком. И инкопы ему в этом помогут — так, во всяком случае, он думал...

...Лёжа на кровати в объятиях чернокожего Лукаса, Накем потрясённо вслушивался в каждое его слово.

Он смутно представлял себе то, что случилось четырнадцать лет назад на Мидгарде. Ему, как и многим миллионам соотечественников, было объяснено, что там произошла революция, которая была безжалостно подавлена королём Осмо, применившим против мятежных городов термоядерные заряды. И миллионы ванахемцев верили в это, ибо узнать правду им было неоткуда. Ведь независимые СМИ на цивилизованных планетах лгать не могут? Но Лукас изложил совершенно иную версию событий, и снабдил её такими подробностями, что Накем просто слов не находил от изумления.

Подземная Петра, Серебряный Кристалл, появление сотворников, полковник Дан Дерксет, капитан Хлоя Пи, невероятным образом уцелевшие принц Индас и принцесса Церена, суть тайного задания Кинзи, отправка Нефри в Москву, какие-то московские девушки с таинственными "Панцирями" — всё это перемешалось в его голове самым причудливым образом. С трудом разобравшись, где начало всего этого и где конец, Накем спросил:

— Но почему Прогрессоры не захотели рассказать всё это раньше, когда девчонки ещё не умели защищаться?

— Элементарно, мой мальчик, — улыбнулся Лукас, — Прогрессоры по натуре игроки, и они хотят посмотреть — что получится у Кинзи и как он будет справляться со всем этим дерьмом. И они знают, кому и когда следует давать нужную информацию. Скажи они обо всём Рубеусу — и сутки спустя Земля стала бы на несколько тонов темнее моей задницы. А Прогрессоры не хотят этого. Земная цивилизация ещё не исчерпала свою полезность и должна жить.

— Но мне-то ты всё рассказал... чего же в таком случае Прогрессоры хотят от меня?

Лукас снял со столика бокал с "Джеком Дениэлсом" и отпил большой глоток.

— Я бы ни за что не поделился с тобой этой информацией, мальчик, если бы не верил в то, что ты способен совершить невозможное, — Лукас ободряюще улыбнулся типично американской рекламной улыбкой, — "Его Звёздное Величество Император Земли и Солнечной системы, повелитель Млечного Пути Накем Первый из рода Зойсмана..." Звучит неплохо, а? — он улыбнулся ещё шире. Ему так и хотелось сказать — "Да какое ты на хрен Звёздное Величество!"

— Я бы не отказался получить эту планету, но с чего мне начать?

— С устранения тех, кто висит над душой, разумеется. Сейчас в самом уязвимом положении находится Зак Джедис. Обычно он занят в лабораториях, на строительстве тоннелей и на поставках продовольствия. Ещё он хотел заполучить живьём какую-нибудь панцироносицу... но ему это не удалось. Сегодня он опять вернулся из Москвы, вывалянный в дерьме. Сам видишь, у человека много шансов неожиданно сгореть на работе...

— Это было бы замечательно, но как ему в этом помочь?

— Вот что, дорогой мальчик, — инкоп посерьёзнел и перестал улыбаться, — давай-ка я тебе в самых общих чертах изложу мою затею, которая поможет тебе, что называется, выбиться в главные фигуры, превратиться, так сказать, из пешки в ферзя... ты только дополнишь мою конструкцию своими декорациями, идёт?

— С радостью послушаю, — кивнул Зойсман.

Лукас встал, надел халат и расхаживая туда-сюда по комнате, принялся объяснять:

— Ты, должно быть, знаешь(ни хрена не знает, ухмыльнулся в мыслях негр), что первое, что всегда рушится в начале сражения — это планы полководца? Поэтому мы не будем строить прочных и громоздких конструкций. Мы будем действовать по ситуации, ибо она имеет свойство стремительно меняться. Скажем, ты планируешь убить человека выстрелом в затылок, но что-то пошло не так, и логика вкупе со здравым смыслом вкладывает в твою руку нож... пойми, мальчик — нельзя строить план, не имея уверенности, что он не устареет следующим утром, а потому учти — мы действуем по ситуации. Это понятно?

— В общем, да... — Накем сел на постели.

— Итак, что ты сделаешь для начала... из тех панцироносиц, имена которых я тебе перечислил, обрати самое пристальное внимание на Киру Белякову. Ты в состоянии сообразить, почему я говорю именно о ней?

— Она... — Накем почесал лоб, — она и есть принцесса Церена?

— Именно, — улыбнулся Лукас, — ты, в качестве куратора проекта, сделаешь следующее. Я дам тебе список адресов. По этим адресам ты пошлёшь тех инкопов, которых посчитаешь наиболее слабыми. Ими можно и пожертвовать. Пусть поразвлекаются, если здоровья хватит... Кира — девочка маленькая, ей вот-вот исполнится пятнадцать... пусть подрожит. Пусть почувствует, что её со всех сторон обкладывают...

— Джедис меня опередил, — сказал Накем, — он просил у Прогрессоров координаты того, кто знает панцироносиц...

— И чем это кончилось, ты знаешь. Стараясь посильнее напугать Киру, ты тем самым заставишь панцироносиц вести себя более решительно... их лидер, капитан Пи, обязательно примет ответные шаги... и вот тут мы подводим под удар Джедиса.

— Как?

— Я поговорю со своими приятелями... мы устроим на базе небольшой дефицит продовольствия. Джедис, торопясь исправить ситуацию, будет занят сверхплановыми поставками, которые мы с тобой сорвём, выдав координаты целей нашим воинственным девочкам. И вот во время одной из таких акций Джедис будет убит. Я позабочусь о том, чтобы его умышленно вывели под огонь противника. Он и пикнуть не успеет...

— А нельзя ли сделать всё... попроще?

— Накем, дорогой... мы с тобой должны быть вне всяких подозрений. И не забывай о Кинзи. Он должен быть перегружен работой и таким образом поменьше присматривать за тобой.

— Ну да... — закивал юный начинающий интриган, — это верно.

— Когда Джедис умрёт, у Кинзи прибавится забот. Мы же возьмёмся за Нефри. Он сейчас пытается найти Мирослава Кратова, и после выполнения этой задачи мы выберем момент для его ликвидации. Хорошо бы вынудить Кинзи сделать это... но тут уж как карта ляжет.

— А потом?

— Потом мы должны придумать — как захватить живьём Киру и Мирослава. Вспомнят ли они что-нибудь о своём прошлом, или не вспомнят — это не важно. Но они должны сидеть под замком...

— Подожди, — Накем буквально подскочил на кровати, — ты представляешь, что говоришь? Как мы затащим панцироносцев на базу?

— Мы подкинем Кинзи парочку гениальных идей касательно нейтрализации "Панциря". Наши злобные девочки не смогут его активировать... или он в самый неподходящий момент свернётся. Недаром же мы являемся Прогрессорами...

— А дальше что?

— Так далеко загадывать не стоит. Может, мы убьём Кратова, может, спровадим на Ванахем... короче, поживём-увидим. Что же касается Киры — посмотрим по обстоятельствам... но в любом случае ты ведь не откажешься иметь дочь самой королевы Серенити в качестве игрушки?

— О чём разговор! — воскликнул юноша, — конечно не откажусь!

— Ещё нам надо добыть ДНК Киры и Мирослава. Мы изготовим их клоны и инициируем... они нам ещё понадобятся.

— Зачем?

— Понимаешь, какая штука выходит, — Лукас сел на кровать, — нам надо не только обстряпать серию убийств, не вызывая подозрений у Кинзи, но и сделать это так, чтобы власти на Ванахеме ничего не пронюхали, и вот тут копия Мирослава нам очень пригодится. Им нужен или принц, или его двойник. Иначе они пришлют эскадру и разнесут тут всё к чёртовой матери...

Накем некоторое время обдумывал план Лукаса.

— Послушай, — спросил он, — а не слишком ли много ты нагородил? Что нам мешает просто взять и перестрелять всех этих панцироносиц? Ну, кроме принцессы, разумеется?

— Ты с ума сошёл? — вытаращился негр, — как можно? Пока они живы, мы должны использовать их по максимуму! Мы с тобой будем подставлять под их удары людей Кинзи... понимаешь? Таким образом мы, не вызывая подозрений, убьём всех людей на объекте, и ему не на кого будет опереться! Негде искать помощи!

— Но я не понимаю... как мы будем выводить панцироносиц на нужные нам цели?

— Я позабочусь об этом, — успокоил юношу Лукас, — мои ребята, занятые на телепортере, немного исказят параметры передачи. Хлоя умная женщина, и сразу сообразит, что к чему.

— Но, надеюсь, она не заявится прямо сюда?

— С тем же успехом ты мог бы ожидать возле пирамиды шерифа с ордером на арест, — рассмеялся Лукас.

— План превосходен, — одобрительно закивал Накем.

— Тогда предлагаю отметить наше взаимовыгодное сотрудничество бокалом превосходного виски и парой часов нежности... — Лукас лёг и распахнул халат, — и ещё... я знаю, Кинзи тебе доверяет. В его сейфе есть газовые капсулы с литерой "КМ". Можешь достать одну? Не сейчас, чуточку позже... взамен подсунешь пустышку... управишься? Мне она очень нужна...

— Сделаю...

Прошло довольно много времени, прежде чем молодой человек наконец заснул. Убедившись, что он действительно спит, Лукас спустил ноги на пол — и в тот же момент из-под кровати высунулась чья-то рука.

— Я всю задницу себе отлежал, — донёсся шёпот, — а тут ещё ты развлекаешься...

— Умолкни, дубина! — зашипел Лукас, разыскивая одежду, — давай вставай и выходи... жду за дверью.

Лукас и его приятель вышли в коридор.

— Классно ты ему мозги проканифолил, — ухмыльнулся инкоп З-10.

— Я ведь уже не раз забирал к себе таких вот оболтусов, — самодовольно усмехнулся Лукас.

— Воображаю, как у него вытянется рожа, когда он узнает, что мы затеяли на самом деле...

— Ты тоже неплохо поработал. Так или иначе, Джедис и Нефри приговорены. А когда вслед за ними отправятся Кинзи с Зойсманом, нам уже никто не помешает самим организовать вторжение на континенты. Главное вот что... ты понял, что от тебя требуется?

— Не волнуйся. Еду мы спрячем, а всё остальное скоро само протухнет. И с телепортером поработаем.

— Ну вот и умничка, — Лукас поцеловал приятеля в лоб, — расходимся, пока нас не засекли.

— Конечно. Слава Неподобию!

— Слава Безобразию!

Два коварных безжалостных существа, обитающие в искусственных человеческих телах, молча разошлись в разные стороны.