Вчера умрет твоя любовь (гет)

Боль вгрызалась в виски, мир кружился и расплывался, но это было ничто по сравнению с тем, как болело сердце. Айрис уронила руки, вцепилась в плед, закрыла слезящиеся глаза.

Ей было так плохо, что к горлу подкатила тошнота.

— Ариста? — забеспокоился Альфард, осторожно коснулся ее плеча. И Айрис не выдержала.

Одно дело, когда память стирают те, кого изначально считаешь врагами. От кого ждешь любой подлости. Но тот, кто был почти другом… Тот, кто минуту назад признался…

О, как она в тот момент понимала Волдеморта и его ненависть ко лжи!

Скинув руку с плеча, Айрис вскочила на ноги, пошатнулась…

— Ариста!

Отступила, когда Блэк поднялся следом, сжала палочку и пожелала оказаться как можно дальше — от Хогсмида и своего разбитого доверия.

И уже когда ее утягивала воронка аппарации, мельком подумала, что аппарировать в таком состоянии было плохой идеей. Потому что она не задала направление.

Ее выкинуло на туманном берегу реки и тут же вывернуло. И рвало до тех пор, пока в желудке не осталась одна желчь. Голова раскалывалась, в висках стучало так, что хотелось умереть, лишь бы это прекратилось.

Упав без сил на грязный илистый берег, Айрис дала волю слезам. Впервые за долгое время она плакала, выпуская из груди скопившуюся горечь. Видит Мерлин, она долго держалась, она стойко принимала все удары, которые сыпались на нее в этом треклятом времени, но поступок Альфарда просто переломил ее.

Ей и раньше доводилось переживать предательство друзей. Она долго не общалась с Гермионой, когда та сдала «Молнию» МакГонагалл. Она рассорилась с Роном, когда тот решил, что она сама бросила свое имя в Кубок перед Турниром Трех волшебников. Но в первом случае она была не права: метла не могла быть дороже друга. А во втором — сумела понять чувства Рона, который сам считал себя преданным.

Но Альфард…

— За что?! — закричала Айрис в небо, и с реки поднялась стая чаек, вспугнутая криком.

Сине-сизое небо безмолвствовало. А вскоре иссякли и слезы.

Мокрая, продрогшая до костей, Айрис поднялась на ноги и осмотрелась. Она думала, что ее забросило в неимоверную глушь, но вдали над редеющими клочьями тумана угадывались очертания Биг Бена. Выходит, она аппарировала в Лондон на берег Темзы, но попала не на благоустроенную набережную, а на каменистый берег под ней, открывающийся во время отливов реки. Время клонилось к полудню, и вода как раз ушла, оголив гальку, покрытую речным илом.

— Мисс? Вам плохо? Вам нужна помощь? — раздалось со стороны. Айрис обернулась на голос и увидела спешащего к ней паренька немногим старше ее самой. В глаза бросились и чуть великоватый пиджак в мелкую клетку, и кепи, которые маги не носили. Обычный человек, как-то разглядевший ее в тумане у реки.

Парень остановился, с некоторой оторопью рассматривая мантию Айрис, но почти сразу перевел все свое встревоженное внимание на лицо. Айрис догадывалась, что выглядит жалко.

— Нет-нет, я в порядке, — поспешила уверить она. Замерзшее тело прошивал озноб, мантия и платье, сделанные из тонкой шерсти, пропитавшись влагой, потяжелели и тянули вниз. Но ни высушить одежду, ни очистить ее от ила, ни наложить согревающие чары Айрис не могла, пока на нее таращился маггл.

— Не очень верится, — скептически протянул парень. — Я понимаю, что с посторонними делиться бедами неловко, но вы можете рассчитывать на мою помощь. Я не буду расспрашивать. Просто скажите, что именно вам нужно?

И Айрис действительно стало неловко — от мыслей, что промелькнули в голове. От идеи наложить конфундус и сбежать. Редко кто из прохожих мог бросить свои дела и прийти на помощь. В мире давно наблюдался дефицит добра и милосердия.

— Вы уже помогли, — как можно приветливее улыбнулась Айрис. — Я немного… расстроилась из-за поступка одного человека, но вы вернули мне веру в… людей.

Парень облегченно расслабился.

— Сейчас трудное время. Без взаимопомощи и поддержки не обойтись. У нас с отцом булочная, семейный бизнес, как вы понимаете. Мы открываемся каждое утро. Работать, когда вокруг голые остовы сожженных дотла домов, жутко, но у нас есть посетители. Пока мы живем назло нацистам и продолжаем бороться, нас не сломить.

Айрис сперва не поняла, к чему паренек заговорил про семейное дело, а потом осознала, что он пытался до нее донести. В смутное время, когда мир вокруг рушился и в прямом, и в переносном смыслах, находить в себе силы каждое утро вставать и заниматься обыденными вещами, улыбаться, а не жалеть себя, оплакивая горькую судьбу, было подвигом. Героизм — он не всегда заключался в самопожертвованиях и громких победах. Он жил в таком тихом упрямстве, в искре жизни, что горела вопреки всем ужасам войны.

И Айрис искренне стало стыдно. Она лежала и оплакивала неслучившуюся дружбу с человеком, которого знала месяц и с которым скоро должна была расстаться навсегда, воспринимая его поступок предательством и трагедией. Но трагедия была здесь — в Лондоне, среди разрушенных зданий и осиротевших людей.

— Спасибо. Не беспокойтесь обо мне, я не собираюсь сдаваться, — неуклюже заверила Айрис парня. Она была ему действительно благодарна: он просто вдохнул в нее силы несколькими словами.

Случайный спаситель доброжелательно кивнул и посмотрел вдаль, где за клочьями тумана прятался город.

— Порой кажется, что вокруг ад, и нет просвета, но если присмотреться, то замечаешь, что жизнь, несмотря ни на что, прекрасна.

Парень проводил Айрис к лестнице с берега на набережную, и наверху у парапета они расстались. Айрис нырнула в туман и незаметно, спрятав палочку в складках мантии, поочередно наложила на себя очищающие, высушивающие и согревающие чары, а затем, убедившись, что не привлекает внимания, превратила мантию в длинное черное пальто.

Ноги сами несли ее вдоль берега Темзы в сторону Вестминстера и Ламбета. Аппарировать прочь Айрис не рискнула. Ее не расщепило только чудом, а чудеса редко повторялись. Сосредоточиться на определенном месте она сейчас не могла, до возвращения домой к Гермионе и Рону было еще несколько часов. Оставалось лишь гулять по Лондону и надеяться, что на этот раз под бомбежку она не попадет.

Обхватив себя руками — было зябко вопреки согревающему заклятию, — Айрис неспешно брела в сторону Ламбетского дворца. Туман постепенно редел, уже просматривались очертания Парламента на другом берегу реки. Перед глазами выросло покалеченное бомбежкой здание возле Вестминстерского моста — Айрис даже не знала, чем оно было до того, как налет превратил его половину в руины. В родном времени на этом месте был сквер, с которого начиналась набережная Альберта.

Знакомый незнакомый Лондон…

Все события утра остались где-то позади. Даже смешно стало, как сильно ударил по ней поступок Альфарда. Он же был Блэком, ребенком семьи, что вырастила Вальбургу и Беллатрикс. Он сумел стать — несмотря ни на что — неплохим человеком. Заботливым, верным…

Айрис не выдержала и тихо рассмеялась. У всех Блэков имелась эта черта — безумная преданность дорогому человеку, единственному во всей их жизни, которого выбирали они сами. Белла выбрала Волдеморта. Сириус — Джеймса Поттера. Альфард…

Ну, не Аристу Суон точно. Не стоило даже обижаться за то, что Айрис, которую он знал всего месяц, не вошла в число близких друзей.

Альфард хотел защитить свой секрет, каким бы он ни был, а за ценой Блэки не стояли никогда.

Айрис хорошо это понимала, но треклятая горечь все равно отравляла душу. Горько было не из-за лживого признания в любви, не из-за мимолетного поцелуя — горько было из-за их причин.

И с этим ей придется теперь жить.

Айрис прикрыла глаза, криво усмехаясь, и вздрогнула, услышав рядом с собой череду очень знакомых хлопков — аппарационных.

— Fräulein Arista. Was für ein Vergnügen.

Немцы?

Айрис, успевшая опустить руку в карман пальто, крепко сжала палочку и, отступив, настороженно оглядела гостей.

Ее окружали пятеро магов, одетых в военную форму. Мантий они не носили, лишь черные плащи, перекинутые через левое плечо. На каждом плаще застежка в виде знакомого символа — вертикально перечеркнутого треугольника со вписанным в него кругом.

Знак Гриндевальда.

— Keine Sorge, wir sind harmlos, — продолжил говорить тот, кто стоял в центре и чуть впереди остальных — лощеный прилизанный брюнет с лицом классического красавца-аристократа. Айрис сглотнула.

— Я не понимаю немецкий, — она могла гордиться собой: голос даже не дрогнул.

Зато все чувства панически кричали: беги! Ситуация напоминала ту, что однажды сложилась в Отделе Тайн. Но Айрис интуитивно знала: пятеро мужчин перед ней были опаснее толпы Пожирателей.

Тот, кто говорил с ней, стелящейся походкой бойца начал приближаться. Айрис отступила. За спиной высились только развалины, обломки стен и крыши, о которые легко было переломать ноги. Аппарировать? Если призвать магию времени, она успеет…

— Меня зовут Оллард Вагнер, — с лающим немецким акцентом представился надвигающийся на нее мужчина. — Идемте с нами, фройляйн Ариста.

Это была не просьба. Это был приказ.

Немецкие маги пришли за ней, и Айрис очень хотелось знать, зачем она им и как вообще они ее нашли в центре Лондона, когда она сама не знала, что окажется тут?

Пальцы немели от волнения, пульс колотился где-то в горле. Мужчины смотрели холодно и сосредоточенно, фиксируя каждое движение, лишь их лидер, Оллард Вагнер, улыбался в предвкушении и облизывал губы. В его синих глазах Айрис отчетливо видела огонь безумия.

Гриндевальда поддерживали лишь психи.

Идти с ними Айрис не собиралась, сражаться в центре Лондона — тоже, поскольку их бой мог задеть обычных людей. Оставалось лишь бегство. Айрис сосредоточилась на аппарационной площадке в Косом переулке и… ничего.

— Von hier aus kannst du nicht apparieren. Hier ist die Antiapparierbarriere, — понимающе оскалился Вагнер, и из всего сказанного Айрис разобрала лишь слова, похожие на «антиаппарационный барьер». Значит, аппарировать не выйдет, тут купол. — Greift sie!

В Айрис ударило сразу четыре обездвиживающих заклинания с разных сторон. И магия времени выплеснулась, развернулась ковром под ногами, словно все время ждала именно этого часа. Айрис на инстинктах выставила рефлекто — за десятые доли секунды, пока в нее летели лучи заклятий. Щит с треском разлетелся от силы ударов, но чары отразил.

Ударной волной Айрис откинуло на пол-ярда назад, на обломки здания, которые усыпали мостовую. Из медленного мира она слышала, как кричат с моста и набережной люди — магглы, ставшие свидетелями дуэли волшебников. Значит, еще немного, и сюда прибудут министерские.

Айрис взмахнула палочкой, на адреналине поднимая в воздух кучу обломков — куски стен, арматура, остатки парапета и черепицы — и отправляя их в немцев.

Она даже не поняла, как они уклонились, как развеяли чары. Но мусорная волна их не задела. Айрис отскочила еще дальше, и в место, где она стояла миг назад, ударили связывающие чары.

Ее не собирались убивать, даже калечить не хотели.

Вагнер повел палочкой, убирая остатки мусора.

— Du bist schnell… — игнорируя немецкую речь, Айрис направила палочку на мостовую под ногами врагов и прошептала: «Bombarda!». Точь-в-точь как на уроке Мэррисот. Взрыв разметал дорогу в пыль. — Und stark.

Вагнер безумно улыбнулся, довольный боем, чем вызвал рой мурашек по телу, и убрал мощный щит, закрывший его от бомбарды. То, что осталось от дороги, разлетелось по сторонам. Неподалеку закричали — то ли от боли, то ли от страха. Айрис даже не могла себе позволить посмотреть, не задело ли кого-то взрывом.

— Und jetzt bin ich dran! — в крике Вагнера слышался азарт. — Arresto Momentum!

— Protego! — мгновенно парировала Айрис, без труда отразив сковывающие чары. Но успех был мимолетен: уже в следующую секунду в нее летело сразу пять заклятий.

Айрис бросилась в сторону, откидывая одного из нападавших и используя на максимум все преимущество, что давала ей магия времени. Какое счастье, что у tempus viator была такая потрясающая способность!

Но как бы быстро она ни двигалась, пятеро опытных магов все равно ее превосходили по силе.

В лицо ударил сильный порыв ветра, мешая движениям. Мостовая обратилась в лед, по которому мгновенно заскользили гладкие подошвы туфель. А следом и каменные обломки поднялись и сомкнулись, как гигантский кулак, вокруг фигуры.

Со своей скоростью Айрис могла увернуться от направленных в нее лучей заклятий. Но не покинуть зону поражения.

— Deprimo! — прошептала Айрис, и каменный «кулак» раскрылся жутким бутоном. — Reducto!

Каменная крошка брызнула гейзером и превратилась в пыль. А со стороны немцев уже летели иммобюлус, инкарцеро, импедимента…

— Reflecto! Expulso! Confringo! — Айрис отбросила невербальные заклинания. Смысла беречь дыхание не было, это был бой не на износ. Она отчетливо понимала, что сейчас точность и сила, которые давали привычные вербальные формулы, были намного важнее. Скорость же чарам обеспечивала магия времени.

Но Айрис чуяла, что все равно проигрывает. Немцы не ожидали такой прыти от жертвы, верно, однако они быстро адаптировались к ее необычному таланту. И начали тормозить ее атаки, ее движения.

Под ногами вздыбилась мостовая, обращаясь каменными копьями, взмыли в воздух куски здания… Айрис держали на одном пятачке, не давая покинуть невидимые границы, зажимая в клещи и упорно пытаясь пленить.

— Ich bin sowas von fertig mit dieser Schlampe! — зарычал Вагнер. — Bombarda!

Заклятие ударило четко в здание за спиной Айрис, в его сохранившуюся половину, и…

В дом словно попала вторая бомба. Каменные стены сложились как карточные, взметнулась в небо строительная пыль, вздрогнула земля, и вся груда кирпичей, штукатурки, дерева и стекла полетела на Айрис. А следом ударила взрывная волна.

— Depulso! — выкрикнула Айрис. Ее снесло с ног в тот же момент, когда с палочки сорвалось заклятие, и только поэтому ни один обломок от взрыва ее не задел.

Сквозь грохот она услышала истошные вопли в отдалении и отрывистое:

— Bist du verrückt? — голос принадлежал еще одному нападающему, высокому мертвенно-бледному блондину с абсолютно безэмоциональным лицом. — Vergiss nicht, dass Grindelwand sie lebend braucht.

Айрис упала на мостовую, распорола ладони и колени об острые остатки кирпичей, но моментально вскинулась, игнорируя боль, и поставила щит. Вовремя: щит отразил очередные парализующие.

Айрис закусила губу и резким движением головы откинула мешающие обзору пряди растрепавшихся волос. Антиаппарационный барьер нельзя было поставить на воздух, он привязывался к определенным объектам, всегда стационарным: к фундаменту дома или ограде, например.

План побега вспыхнул в голове спасительным пунктиром. До моста оставалось рукой подать…

— Geistesschwache! Auroren kommen jetzt hierher! — рявкнул что-то Вагнер, бешено скалясь на Айрис. — Dieses Miststück will nur Zeit gewinnen!

«У вас есть время на разговоры?» — зло подумала Айрис, используя эту короткую передышку перед последним броском.

— Brachiabindo! Immobulus! Incarcerous! - трое остальных врагов на треп время тратить не хотели и от цели пленить не отказывались.

— Protego! Expulso! Glisseo! — последним заклинанием Айрис выровняла полностью дорогу перед собой до моста и кинулась прочь, бросив за спину напоследок: — Piro!

Она сама не знала, почему вспомнила об этом заклятии. И она понимала, что пиро покалечит немцев, но сейчас их судьба ей была безразлична.

Магия времени окружила все тело как коконом, и дорогу до ограждения моста Айрис преодолела за один выдох. Не раздумывая ни секунды, она вскочила на парапет, обернулась. Вовремя — в нее уже летели новые заклятия. Отразив их рефлекто, Айрис посмотрела поверх пламени, которое вспыхнуло после пиро, и пересеклась взглядами с Вагнером. А потом легко спрыгнула с парапета в реку.

Темные и ледяные воды Темзы жадно сомкнулись над головой, холод пронзил до костей, парализовав на несколько секунд. Айрис ушла ко дну свечой, крепко сжав палочку в ладони. Да, антиаппарационный барьер ставился на стационарные предметы и никогда — на воду, текучую, переменчивую. Тем более на глубоководную реку — по Темзе суда ходили!

Расчет оказался верен: под воду немцы барьер не протянули. И еще до того, как легкие сдавило от нехватки кислорода, Айрис аппарировала.

 

Ее выплюнуло на грязную и покореженную мостовую Лютного переулка. С тихим плеском упала в грязь речная вода — та, что Айрис прихватила с собой в момент переноса. Лужа под ногами стремительно увеличивалась — с одежды и волос текло как с водопада.

Айрис едва это замечала. Сейчас весь мир сузился до двух вещей: облегчения, что уйти удалось, и панического вопроса «как, черт возьми, ее смогли отыскать?».

Чуть пошатнувшись, Айрис подняла палочку, чтобы высушить себя…

— Ариста?

Айрис почти подпрыгнула, стремительно развернулась и на инстинктах ударила ступефаем.

— Интересное приветствие, — Риддл уклонился, пропустив луч над плечом. — И вид.

— Октябрь — лучший месяц для купания, не слышал? — язвительно выдохнула Айрис. Ее никак не могло перестать колотить: от жуткого холода, минувшего боя, адреналина.

Риддл чуть приподнял брови. Стоящий рядом с ним Лестрейндж хмыкнул и опустил свою палочку, которая смотрела четко в лоб Айрис. От встречного «приветствия» Айрис спасло только то, что ее узнали.

— И кто же натолкнул тебя на эту глубокую мысль? — продолжил вести светскую беседу Риддл, словно они встретились не посреди Лютного переулка, а на приеме у Министра, и с Айрис не текло в три ручья.

От дикости происходящего ее передернуло. Она уже открыла рот, чтобы ответить, но услышала один за другим пять аппарационных хлопков и похолодела.

Как?!

Айрис выставила щит с разворота, и он перегородил весь переулок.

— Фройляйн Ариста. Невежливо уходить, мы не договорили, — Вагнер вышел вперед, недобро улыбаясь.

Все застыли.

В Лютном было сумрачно, но не настолько, чтобы не разглядеть немцев во всех деталях. Айрис достала-таки двоих: об этом говорили подпалины на одежде и наложенные повязки. Расслабленности в нападавших больше не было, на Айрис смотрели как на дракона в заповеднике: убивать нельзя, а приближаться опасно.

— Kann sie nicht verkrüppelt werden? Vielleicht ein wenig und reversibel? — с ненавистью что-то выплюнул один из пострадавших немцев.

— Denk nicht mal, — сказал тип с безжизненным лицом. — Sonst wird mein Herr dich verkrüppeln.

— Очередные друзья, Суон? — с насмешкой поинтересовался Лестрейндж, вставая рядом слева. Айрис покосилась на него, сперва не поняв, к чему вопрос, а потом припомнила Арагога и лестрейнджевское «ну и друзья у тебя».

— Нет! — выпалила она моментально.

— Мы это исправим, — пообещал Вагнер.

Немцы как по команде вскинули палочки и атаковали. Щит Айрис разлетелся сразу, но ему на смену пришел новый, более мощный — и не ее.

А в немцев уже летело взрывное — от Лестрейнджа.

— Ну и какого хера? — оскалился он, глядя на резко прекративших атаку противников.

Айрис во все глаза уставилась на него, дико желая задать тот же вопрос. Какого черта они с Риддлом творят?

— Hey, Ollard, das ist nicht Corvus'Sohn?

— Ähnlich. Mir ist scheißegal! Es ist seine Schuld, dass er mir im Weg stand.

— Похоже, это друзья твоего отца, Эйдан, — заметил Риддл, вставая справа от Айрис. Новый щит принадлежал ему.

— У них на лбу это не написано, — довольно протянул Лестрейндж, определенно собираясь драться.

— Что им от тебя нужно, Ариста?

— Понятия не имею!

— Неужели?

— Diese Typen umbringen? — спросил один из немцев, похожий на херувима-переростка.

— Ja, — ответил Вагнер. И это «да» поняли все.

Время разговоров прошло. В Айрис вновь полетели заклятия, но теперь сама тактика боя поменялась. Лютный переулок был узким, зажать Айрис в клещи у немцев бы уже не вышло. Но и ей приходилось рассчитывать на щиты, а не на ловкость и увороты.

Айрис успела сменить два щита, когда в бой ворвался Лестрейндж. Не вытерпел, что кто-то жадно сражается без него. От вспышек заклятий переулок озарился разноцветными огнями. Обитатели, привычные к выяснениям отношений, попрятались — не хотели попасть под раздачу. А может, их испугал знак Гриндевальда, который немцы выставляли напоказ.

Но в любом случае у местных были палочки, а значит, они могли защититься, в отличие от магглов в Лондоне.

Прогремел взрыв, переулок заволокло строительной пылью, на остатках мостовой вспыхнуло пламя… Айрис даже не поняла, кто постарался: немцы, Лестрейндж или она сама. Это было похоже на бой с манекенами на уроке Мэррисот и, одновременно, разительно отличалось. С манекенами было намного проще, несмотря на то, что они не уставали и сражались с нечеловеческой скоростью. С ними был прямой бой, они не устраивали ловушек, не взрывали дома и не закрывали обзор. Манекены не умели думать.

Айрис дернулась, когда ее схватили за локоть, яростно обернулась и наткнулась на спокойного Риддла, прищур которого обещал вывернуть сознание наизнанку, но доискаться правды.

— Эйдан, они на тебе, — отрывисто бросил он и потащил ошарашенную Айрис к ближайшему зданию.

Лестрейндж ничего не ответил, только оскалился и мгновенно занял центр переулка, где только что стояла сама Айрис.

— Ты что творишь? — выдохнула она, когда Риддл буквально зашвырнул ее внутрь какой-то… аптеки? Помещение тонуло в сумраке, но больше всего было похоже на аптеку или зельеварческую лавку: на прилавках стояли бутылки и флаконы с зельями, лежали сушеные травы. Удушающе пахло ингредиентами.

— Как давно они тебя преследуют? — Риддл больно сжал ее плечо и посмотрел на нее взглядом, острым как скальпель.

— Да какое тебе-то дело?! — Айрис вырвалась, стиснув палочку еще сильнее. — Забирай Лестрейнджа и валите отсюда! Это моя проблема!

Ей только Риддла здесь не хватало, чтобы ее легенда наверняка рухнула!

— Гриндевальд преследует многих волшебников, Ариста, но чтобы его интересовали школьники… Зачем Темному лорду ведьма-недоучка?

«У себя спроси через пятьдесят лет!» — едва не вызверилась Айрис, и тут с переулка грохнуло так, что задребезжали стекла. Лестрейндж совсем сбрендил, оставаться против пятерых магов — и ради чего? Кто ему Айрис, чтобы он помогал?

Риддл, словно поняв, о чем она думает, резко сказал:

— Эйдан справится. Идем!

Жестко ухватив Айрис за предплечье, он потянул ее вглубь лавки. Айрис едва не поскользнулась на грязном дощатом полу — в ботинках противно хлюпала вода, пряжки начали натирать ноги. Тяжелым грузом лежали на плечах мантия и платье, липли к ногам мокрые насквозь ткани.

— Они нашли тебя в Хогсмиде? — Риддл и не собирался от нее отставать.

— В Лондоне! — скривилась Айрис и замахала палочкой, пытаясь хоть немного себя высушить. Но с таким количеством воды обычные чары справлялись еле-еле.

Риддл направил на нее свою палочку и произнес:

- Ostendus!

Айрис дернулась как от удара и наставила кончик палочки под кадык Риддлу.

— Ты…

— На тебе нет следящих чар, — холодно ответил Риддл. В полумраке лавки отчетливо было видно, как сверкнули алые проблески в его глазах. — Ты носишь артефакты или украшения? Заколки, медальоны, браслеты, броши…

Айрис моргнула, и до ее воспаленного от постоянного напряжения сознания наконец дошло, что заклинание, которое произнес Риддл, выявляло следящие чары на человеке. Она немедленно опустила палочку.

— Нет. Я не ношу никаких украшений вообще. Еще есть варианты, как меня могли найти?..

Спрашивать такое у Риддла было непривычно, но, черт возьми, немцы как-то сумели выследить ее, а значит, любая ее новая аппарация не принесет пользы. И у самой Айрис не было никаких идей, как ее могли отследить.

— Да.

С оглушающим грохотом с петель слетела дверь, на пороге появился один из преследователей, и Айрис вскинула палочку одновременно с Риддлом.

- Stupefy!

- Reducto!

Немец закрылся щитом, но редукто Риддла пробило защиту, и Айрис успела кинуть разоружающее.

— Confringo! — Риддл кинул еще одно опасное заклинание. Оно отбросило безоружного немца, свернуло дверной проем и подожгло дверь и порог.

— Что вы творите! Моя лавка!

— Expelliarmus! — тут же среагировала Айрис, и палочка владельца или продавца со стуком улетела куда-то в угол. Низкий, сгорбленный старик с клоками седых волос, с бельмом на левом глазу зло скривился и поднял руки в знаке капитуляции.

Айрис заметила приоткрытую дверь то ли подсобки, то ли какого-то другого помещения — видимо, старик находился там, услышал шум или получил оповещение о гостях, и вышел навстречу.

— Простите, вы напугали нас… — начала Айрис, но Риддл грубо отпихнул ее в сторону и наставил палочку на старика.

— Stupefy! Brachiabindo!

Веревки опутали бессознательное тело, и оно кулем повалилось на пол за прилавком.

— Зачем? Он же не нападал!

— Мы в Лютном, Ариста. Ненападающие здесь не выживают.

Айрис вспомнила все свои редкие посещения Лютного и вынужденно признала: контингент тут был таков, что ходить надо было с палочкой наголо.

Громыхнуло опять. В стену со стороны переулка ударило заклятие, вылетели стекла. Взрывная волна отбросила Айрис и Риддла на шкафы позади прилавка. Посыпалась штукатурка с потолка, по стене пошли трещины. Зазвенели флаконы, несколько слетели с полок, упали на пол и разбились. Помещение начало заволакивать дымом.

Риддл напрягся, а потом отрывисто скомандовал.

— Наверх, живо. И не дыши.

И сказано это было так, что Айрис, которая скорее поцеловала бы огнекраба, чем доверилась Волдеморту, даже не подумала спорить и выполнила команду беспрекословно.

Они с Риддлом бросились по скрипучей лестнице на второй этаж. Айрис кинула последний взгляд вниз, увидела, как расползается едкий дым и распаляется огонь, и ускорилась. Комната, в которую она влетела вслед за Риддлом, оказалась спальней, захламленной, но на удивление чистой.

— Как меня могли отследить? — сразу перешла к главному Айрис. Проклятье, на ней как мишень нарисовали! Аппарируй она сейчас в Хогсмид, чтобы попросить помощи у Дамблдора, как притащит к детям пяток убийц!

Риддл прищурился, словно прикидывал, какую цену запросить за информацию и помощь, и Айрис замерла. Дура! Нашла, к кому обратиться!

— Руны, — односложно ответил Риддл.

— В смысле? — не поняла Айрис, но тонкий голосок интуиции начал медленно складывать сложный паззл в единую картину.

— У тебя на обнаженной коже твоей же кровью должны были нарисовать руны, — любезно пояснил Риддл. — Припоминаешь, кому ты позволила украшать рунами свое тело?

Айрис показалось, что все внутри сковало льдом и оборвало в пропасть. Она вспомнила, как горела спина от ударов розгами, как текла кровь… и как Стаффорд, стоя вплотную и приобнимая ее, выводил на израненной коже узоры.

— Их можно убрать?!

— Да.

К Дамблдору, немедленно! Айрис заметалась в мыслях, пытаясь понять, куда ей аппарировать, куда можно привести хвост из головорезов Гриндевальда без опаски, что пострадают другие волшебники…

Избавиться от Риддла, послать Патронуса… Дамблдор точно поможет!

— Куда собралась? — Риддл схватил Айрис за правое запястье, останавливая движение палочки.

— Я аппарирую к Министерству, там Аврорат. Немцы уйдут за мной, и вы с Лестрейнджем уберетесь отсюда…

— Авроры сейчас прибудут в Лютный.

— Прибудут, но пока до них дойдет новость о нападении…

— Уже дошла, — Айрис, пытавшаяся вырваться из хватки Риддла, остановилась и недоуменно посмотрела на него. Черты его лица заострились, стали более хищными и опасными. — Я вызвал Аврорат сразу, как вы с Эйданом полезли в бой.

Словно подтверждая его слова, с переулка донеслась брань на двух языках, усилились крики и грохот, увеличилась частота взрывов. Под ногами задрожал пол, заходили ходуном и заскрипели лаги.

— Ты вызвал Аврорат?

Айрис казалось, что уже второй раз за последние несколько дней ее мировоззрение разбивается на осколки.

Чтобы Волдеморт призвал на помощь авроров…

— Неважно, — качнула головой Айрис. — Отпусти. Мне нужно уходить…

— Уйдешь — и Гончие Гриндевальда последуют за тобой, Суон. А авроры останутся здесь. Хочешь лишить наш доблестный Аврорат возможности схватить преступников?

Риддл криво усмехнулся. Айрис тяжело выдохнула, понимая его правоту и одновременно настораживаясь еще сильнее.

— Тебе-то что? — какого черта он вообще полез ей помогать? Что на этот раз ему нужно?

В голове как щелкнуло. Руны рисовал Стаффорд, а у Риддла с ним были странные отношения и явно имелись счеты.

Дом содрогнулся так, словно началось землетрясение. Айрис потеряла равновесие, Риддл дернул ее на себя, и оба ударились о стену, отнесенные новой взрывной волной. С потолка опять посыпалось, а потом надломилась балка.

— Дом сейчас рухнет, — вырвалось у Айрис. Риддл взмахнул палочкой и скривился.

— Аппарация уже невозможна. Доблестные авроры накрыли Лютный куполом.

Айрис не стала говорить, что барьер могли поставить и немцы.

Распахнулась дверь комнаты, ударилась о стену с размаха, но за грохотом с переулка звука удара не было слышно — как и шагов. Айрис даже не успела среагировать, как ее палочка покинула ладонь и отлетела в сторону.

— Ich habe dich gefunden, kleines Miststück, — торжествующе выпалил Вагнер. Его лицо рассекал сильный порез, форма была изорвана и местами сожжена, и в прорехах виднелись раны. За Вагнером стоял еще один немец, который выглядел не лучше.

За спиной зло и напряженно выдохнул Риддл, и Айрис поняла, что его тоже разоружили.

В следующий момент все ее тело, кроме ног, стянули веревки.

— Du hast mir eine schöne Jagd beschert. Carpe Retractum!

Неведомая сила приподняла Айрис и потащила ее к Вагнеру.

— Когда mein Herr закончит с тобой, я заберу тебя к себе. И ты ответишь за все, что устроила тут. В вашем Аврорате одни слабаки…

Вагнер бешено оскалился, а Айрис с ужасом представила, что этот псих мог сделать с аврорами. А с Лестрейнджем?

— Du wirst sterben, wie ein Hund, — Вагнер посмотрел на Риддла, и Айрис, которую притянуло к немцам, по ледяному взгляду без всякого перевода поняла, чем сейчас все закончится. Магия времени холодком пробежалась вдоль позвоночника и отозвалась страшным «Бом!» в ушах. Вагнер поднял палочку.

Айрис обернулась на Риддла, увидела, что его удерживают чарами на одном месте, как в паутине, и отчетливо осознала, что сейчас ее путешествие просто подойдет к концу.

— Avada… — всю кровь словно выжгло адреналином. Айрис рванула к Вагнеру и сделала единственное, что могла без палочки, со связанными руками, но свободными ногами: врезала Вагнеру по яйцам.

Заклятие она прервала, и это было единственной хорошей новостью. Вагнер согнулся от боли, а второй немец просто отшвырнул Айрис, и ее впечатало в металлическую спинку кровати. Бедро от удара онемело.

— Du Schlampe! — выдохнул Вагнер, выпрямляясь. — Защищаешь любовника? Не выйдет!

Он вновь вскинул палочку, и Айрис обреченно поняла, что теперь помешать не успеет.

— Avada Kedavra! — произнесли с лестницы, и стоящий за Вагнером немец рухнул после короткой зеленой вспышки. Вагнер развернулся, чтобы атаковать, но не успел. Лестрейндж отправил его в полет и вошел в комнату. Айрис отскочила: бессознательное тело Вагнера упало рядом с ней.

— Почему так долго? — недовольно осведомился Риддл, пока Лестрейндж освобождал его из пут заклятия.

— Авроры под ногами мешались, — ответил Лестрейндж. — Нахер ты только вызвал этих ущербных…

Следующий взмах палочки избавил Айрис от веревок. Она потерла затекшие руки, откинула влажные волосы, окончательно лишившиеся любого намека на прическу, и поискала свою палочку. Та закатилась за комод.

В переулке опять громыхнуло, раздался звук разбивающихся стекол, закричали, перемежая команды матом.

— Один ушел, — пояснил Лестрейндж. — И этот еще жив. Сейчас исправим…

Айрис, опустившаяся на пол на колени, чтобы вытащить палочку, замерла и неверяще посмотрела на Лестрейнджа. Что этот придурок творит? Переулок полон авроров, а он Непростительными раскидывается?

Пальцы сжали древко палочки, и тут же неожиданно со стороны Вагнера прилетело взрывное.

Их всех разметало как котят. Проломился пол, ощерившись досками, надломились балки и стропила. На Айрис посыпались камни, щепки и черепица, заставив буквально взвыть от боли.

— Ублюдок! — где-то в стороне зарычал живой Лестрейндж, отплевываясь.

Айрис приподнялась и успела увидеть, как, отшвырнув мешающуюся балку, он кидается к Вагнеру. Вид у обоих был подранный, окровавленный и очень злобный. Лестрейндж одной атакой пробил дыру в стене второго этажа, вымел Вагнера на улицу и сам скрылся в разломе.

Айрис, успевшая в последний момент выставить слабенькое протего, которое все же сумело защитить ее от очередного дождя из строительного мусора, сняла щит и опустила трясущуюся руку.

У дальней и единственной целой стены, опираясь на покореженный шкаф, поднялся Риддл. Черную мантию всю покрывала известь и пыль, на скуле наливалась алым тонкая царапина — под цвет глаз.

Одним взмахом палочки он привел себя в порядок — относительный, а потом расчистил дорогу до Айрис.

— Нужно уходить, — отрывисто сказал он ей. — Надеюсь, ты в состоянии идти, Ариста?

— Да, — сухо ответила Айрис и с трудом поднялась на ноги. Адреналин все еще бежал в жилах, и травмы почти не ощущались, но Айрис знала: они есть. Она видела и содранные колени, и стесанные ладони. Она чувствовала на языке привкус не только штукатурки, но и крови.

Выпрямившись, Айрис тоже попыталась привести себя в порядок, а потом вопросительно взглянула на Риддла. Он стоял и задумчиво, внимательно рассматривал ее: словно решал сложную задачу, словно не мог чего-то понять, словно столкнулся с новым и неясным.

— Ты спасла меня, — неожиданно заметил он. Айрис тут же отвела взгляд и уставилась на дверцу шкафа, что покачивалась на одной петле. — Почему?

В горле поднялась желчь. Действительно, почему Айрис Поттер спасла Волдеморта? За что время так обошлось с ней? При мысли, что ради возвращения в родные девяностые к Гермионе и Рону ей придется спасать Волдеморта, и, возможно, еще не раз, становилось тошно.

— Ты помог мне, хотя не должен был, — хрипло ответила Айрис, когда пауза затянулась, и горько усмехнулась. Оба знали, каковы были истинные причины помощи. Риддл желал добраться до секретов Айрис, а заодно отомстить Стаффорду.

— Ах да, ты не любишь оставаться в долгу, верно? Я помню, — еще бы он не помнил. Сколько раз Айрис отказывалась в Хогвартсе от его помощи, чтобы не оказаться в должниках? — Идем, Ариста. Пока Эйдан и авроры отвлекают твоих преследователей, следует воспользоваться возможностью и убрать руны.

Айрис споткнулась.

— Убрать руны? Ты хочешь их убрать?

— А ты хочешь оставить? — чуть раздраженно уточнил Риддл, останавливаясь на пороге. — Или, возможно, у тебя есть иной план?

У Айрис он был: аппарировать к Министерству, послать Патронус Дамблдору и сразу заодно сдать Стаффорда аврорам. Прекрасный план, блестящий, Гермиона бы гордилась!

Молчание, которое образовалось из-за того, что Айрис соображала, как донести, не выдав себя, фундаментальное «я скорее сдохну, чем доверюсь Волдеморту», Риддл принял за согласие.

— Мне потребуется минут пятнадцать, чтобы найти и убрать все руны, — он вышел на лестницу, показывая, что дело уже решено.

— Не нужно их искать, — неожиданно даже для себя выдала Айрис. — Я знаю, где они. На спине.

Риддл обернулся и посмотрел на нее. Айрис поняла, что в этот момент оба думают об одном и том же: о вечере, когда Стаффорд высек ее.

— Хорошо, — кивнул Риддл. — Значит, времени мне нужно будет меньше.

Айрис прищурилась: она согласия не давала. Но спорить пока не стала.

Внизу аптека была полностью разгромлена. Вместо двери и окна — огромная дыра, пол был весь покрыт обломками, поломанными шкафами и полками, какими-то тряпками и стеклом. Оно блестело в слабом свете, лившемся из переулка, и покрывало равномерным слоем мусор на полу — словно его припорошили снегом.

Под лестницей лежал труп немца, которого убил Лестрейндж. Последний упорно нарывался на пожизненное в Азкабане и теперь вполне мог его получить, всплыви правда наружу. Последователь Гриндевальда, вопреки всем взглядам и деяниям, относился к людям, а не существам класса 5Х…

Но глядя на покрытое обломками стены и щепками тело, Айрис уже знала, что не выдаст Лестрейнджа. Каждый рано или поздно получает по заслугам: этот урок она уяснила еще на первом курсе, когда под ее ладонями корчился от боли Квиррелл…

Лестрейнджу тоже однажды кто-то выставит счет. Ну а о том, чтобы по счетам заплатил Волдеморт, Айрис позаботится лично.

А потом ее взгляд скользнул дальше и остановился на неподвижных ногах, торчащих из-под прилавка. В груди все оборвалось — старик-аптекарь! Айрис бросилась к нему и резко затормозила, не дойдя двух шагов.

Старик был мертв.

— Ариста?

От голоса Риддла, спокойного, чуть недоумевающего — вымерено было идеально! — сознание затмило злостью. Если бы не этот бездушный ублюдок, старик-аптекарь был бы жив!

Кажется, она сказала это вслух, потому что в следующий миг обнаружила себя, прижатой к чудом уцелевшим лестничным перилам с тисовой палочкой у горла.

— Если бы не я, Ариста, этот старик-аптекарь ударил бы тебя со спины, связал и выдал немцам — в качестве откупа, чтобы его лавку не трогали!

С глаз как пелена спала. Айрис уперлась руками в грудь Риддла. Он стоял слишком близко, нависал над ней и опалял: щеку и губы — дыханием, нервы — шипящим низким голосом.

— Никто не выносит приговор за то, что не было сделано! — Айрис удалось-таки отпихнуть Риддла. — Ты не оставил ему даже шанса спастись!

С переулка послышались крики, причем кричали на немецком. Точно, Лестрейндж же говорил, что кроме Вагнера, в живых оставался еще один немец. И прямо сейчас он шел к ней, как по путеводной нити.

Если она аппарирует, то он последует за ней немедленно. И Вагнер тоже.

Но тут она услышала еще окрик, и еще — командный, сосредоточенный. На немецком. Разными голосами.

— У них подкрепление, — прошипел Риддл, и кончик тисовой палочки вновь обжег шею Айрис — совсем как на первой внеклассной встрече по зельеварению.

— Я аппарирую к Министерству и попытаюсь войти внутрь до того, как они последуют за мной. Министерство же защищено…

— Не успеешь. От Гончих Гриндевальда не уходил еще никто, — Риддл словно окаменел. По нему было видно, как он напряженно думает, пытаясь найти выход из ситуации.

— Как? Гончих? — было совсем не время насмешничать, но Айрис рассмеялась. Тихонько, на грани истерики.

Гончие. Пожиратели. У Темных лордов была очень странная фантазия.

— Приходи в себя, немедленно, — Риддл встряхнул Айрис с такой силой, что она ударилась затылком о перила лестницы.

Смех оборвался.

— Уходи, Риддл. Я справлюсь дальше сама. Рисковать ради меня у тебя нет ни одной причины.

— Неужели? — зло выдохнул Риддл. — А вот у Гриндевальда нашлись причины послать за тобой элитный отряд своих убийц!

Они уставились друг на друга, тяжело дыша и чувствуя подступающее отчаянье. Ситуация была патовой. Немцев в переулке было не меньше четырех, они приближались, а рассчитывать, что сейчас сюда явится Аврорат в полном составе и кинется спасать попавших в беду…

Мысль мелькнула ослепительной вспышкой, заставив Айрис облегченно вздохнуть.

— Я знаю, кто может помочь! Надо только выйти в сам переулок…

Айрис проскользнула мимо Риддла и бросилась к пролому в стене.

— Суон?

Немцы ее заметили, и в нее полетели заклинания. Их поймал на щит взбешенный Риддл.

— Ты утопила здравый смысл при купании? — прошипел он и осекся, потому что выскочившая в переулок Айрис успела сделать главное.

Она проголосовала.

И через секунду перед ними материализовался «Ночной рыцарь». Автобус еле влез в переулок, посбивав остатки вывесок и куцых балконов, что уцелели в бою.

— Что это? — Риддл с непередаваемым выражением недоумения, брезгливости и интереса уставился на фиолетовый бок трехэтажного монстра.

Двери автобуса открылись, на порожек выскочил уже знакомый Айрис долговязый рыжий кондуктор.

— Добро пожаловать на «Ночной рыцарь», автобус…

— Avada Kedavra! - крикнул один из немцев, пытаясь достать до спасителей Айрис.

— … понял, — резко заткнулся кондуктор. — Быстро в салон!

Айрис запрыгнула внутрь, минуя две ступеньки, и обернулась на Риддла. Она даже не успела ничего сказать, поторопить его, как он, просто всмотревшись в нее и убедившись, что она серьезна, молча поднялся в салон.

— Боб, трогай! — заорал кондуктор. Боб дал по газам, в обшивку автобуса по касательной прилетело несколько заклятий, в том числе огненное, но, видимо, «Ночной рыцарь» был зачарован на совесть и никаких повреждений не получил.

Айрис ухватилась за ближайший поручень и успела выпалить Риддлу «Держись крепче!», как их дернуло и с размаху впечатало в стекло. Автобус покинул Лютный, попутно распугав парочку фонарных столбов.

— Что. Это. Такое? — с расстановкой, низким и слишком спокойным тоном спросил Риддл, упираясь в стекло, за которым прыгали деревья, кусты, мусорные баки. Айрис потерла свою губу: приложилась ею, теперь опухнет, — и хмыкнула.

— Автобус.

Хотя сейчас «Ночной рыцарь» на автобус походил мало. Скорее, на передвижной пустующий лазарет. Вместо сидений стояли металлические кровати, предусмотрительно привинченные к полу. Их от прохода и друг от друга отделяли ширмы — совсем как в больничном крыле Хогвартса.

И не было ни одного пассажира.

«Ночной рыцарь» опять тряхнуло, он сменил направление, ловко юркнув между двух домов и почти снеся хлипкую пристройку. Айрис упала на ближайшую кровать и вцепилась в металлические прутья изголовья. Кататься на этом автобусе просто так желающих не находилось никогда. Но сейчас Айрис была рада, что вызвала его. И не только потому, что теперь последователи Гриндевальда — Гончие, мерлиновы кальсоны! — не могли до нее дотянуться.

Просто Волдеморт в «Ночном рыцаре» никого не оставил бы равнодушным.

Он осматривал трехэтажное чудовище, как Хэдвиг Гремучую иву, растеряв все маски: и идеального старосты, и великого и могучего мага, и Мерлин весть кого еще. Остался только семнадцатилетний парень, которого впервые решили прокатить на американских горках без страховки, а потом сообщили, что в середине пути рельсы обрываются.

— Я не слепой, Ариста. Меня интересует, какой глупец и зачем заколдовал маггловский автобус, — зашипел он, падая на соседнюю кровать и тут же хватаясь за поручень, как Айрис и советовала, потому что автобус опасно накренился, проехав только на левых колесах.

Привыкшая к кульбитам на метлах Айрис окончательно развеселилась, наслаждаясь потрясением Риддла.

— А зачем заколдовали «Хогвартс-экспресс»? Поезда, знаешь ли, тоже не волшебники изобрели.

Риддл ожег ее далеким от приязни взглядом, а потом автобус вновь тряхнуло так, словно он упал в кювет. Кровати задребезжали.

— Вот именно поэтому маггловские изобретения не должны зачаровываться, — недовольно произнес Риддл, едва успев выставить руку, чтобы не встретиться лбом с поручнем.

Айрис фыркнула: она не знала, как обстояли дела в сороковых, но в ее родном времени в Министерстве был целый отдел по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов. Там как раз работал мистер Уизли, отчаянно любивший все маггловское и сам нарушающий законы — один фордик «Англия» чего стоил.

— Волшебное сообщество давным-давно должно было принять закон, запрещающий тащить в наш мир все, что придумывают магглы, — продолжил показывать раздражение Риддл, и с Айрис слетела ее истеричная веселость.

— Это был бы самый лицемерный закон из всех, что принимали в Министерстве, — прохладно ответила она. Видимо, в сороковых все же должности мистера Уизли не существовало. — Потому что даже после его принятия ни колдорадио, ни колдофото, ни «Ночной рыцарь», ни «Хогвартс-экспресс» свои существования не прекратят.

От дальнейшего выяснения правоты их избавило приближение кондуктора.

— Как вы, мисс, мистер? Вы ранены? Вас доставить в «Мунго»? — долговязый парень — как же его звали-то? — осмотрел их с беспокойством. Ну да, вид у них был жутковатый, особенно у Айрис.

— Не нужно, — покачала головой она. — Мы не ранены.

— Это хорошо. Меня зовут Чарли Хопс, я кондуктор «Ночного рыцаря», автобуса для волшебников и ведьм, попавших в беду. А водителя зовут Боб Флетчер. Мы доставим вас в любую точку Британии… Кстати, да, вас где высадить?

Айрис мгновенно вспомнила о метке, по которой ее находили немцы, и поежилась.

— Пока нигде. Вы только не останавливайтесь, главное.

Брови Чарли чуть приподнялись: обычно пассажиры требовали строго обратного. Хотя случалось точно всякое, иначе зачем в автобусе кровати?..

— Ладно, — флегматично пожал плечами Чарли. — Проезд стоит пять сиклей с пассажира. Какао будете?

— Нет, — резко ответил Риддл, выпрямляясь, и повелительно добавил. — Оставь нас.

Айрис на миг подумала, что Чарли удивится или воспротивится, но тот отнесся к требованию совершенно спокойно. Ну да, пассажиры ему наверняка попадались самые разные, и поражаться их причудам он перестал давно.

— Если вам что-то понадобится или вы решите покинуть «Ночной рыцарь» — мое место рядом с водительским.

Он ушел, ловко передвигаясь между дребезжащими кроватями, словно шел по твердой земле, а не норовящему выскользнуть из-под ног полу.

Впрочем, автобус выехал на относительно ровную дорогу и теперь несся вперед спокойно, не пытаясь перемолоть собственных пассажиров. За окнами с огромной скоростью мелькали поля и лесные массивы.

— Значит, автобус для волшебников и ведьм, попавших в беду, — протянул Риддл, проводив Чарли взглядом, поставив заглушающие чары и переведя все внимание на Айрис.

— Ну да.

— Который постоянно перемещается по всей Британии? — продолжил он. Надо отдать должное, Риддл быстро догадался, какое преимущество давал «Ночной рыцарь».

Пока автобус в движении — а перемещался он с бешеной скоростью, — Вагнер и другие немцы не могли отследить Аристу Суон.

— С Лестрейнджем все будет в порядке? — уточнила Айрис. Не то чтобы ее заботила судьба будущего Пожирателя, но, Мордред подери, они бросили его в Лютном! Неправильность проступка засела занозой в совести Айрис, и совесть начала нарывать.

— Разумеется. Гончие должны были покинуть Лютный вслед за тобой. Так что на твоем бы месте, — Риддл вдруг неприятно улыбнулся, — я бы больше опасался, что Эйдан не простит тебе вероломного побега, которым ты лишила его хорошей драки.

Айрис закатила глаза. Прощение Лестрейнджа ей не нужно было и даром. Совесть притихла.

За окнами замелькали коттеджи и сады: «Ночной рыцарь» въехал в какой-то пригород. Автобус летел по хаотичному маршруту, не останавливаясь ни на секунду — Чарли учел просьбу Айрис. Следовало воспользоваться передышкой и решить, что делать дальше.

Не будь рядом Риддла, Айрис послала бы Дамблдору Патронуса. Но демонстрировать Сохатого перед молодым Волдемортом означало то же самое, что признаться «Мое настоящее имя Айрис Поттер».

А других способов связаться с профессором прямиком из автобуса Айрис не знала.

Пытаясь отрешиться от пораженческих мыслей и найти выход из ситуации, она стянула с себя пальто, до сих пор не вернувшее исходную форму — опять перестаралась с трансфигурацией! — и принялась чистить и досушивать вещи. Строительная пыль и известь были даже в носу, Айрис прямо чувствовала, как дышит ими.

Адреналин схлынул, пришла ноющая боль. Горели и слегка кровили содранные ладони и колени, пульсировало бедро, неприятно тянуло спину. А медицинские заклинания по-прежнему оставались зоной, недоступной Айрис.

— Удивительное самообладание, — вдруг сказал Риддл, все еще пристально наблюдавший за ней, и Айрис резко вскинула на него вопросительный взгляд. — На тебя напали Гончие Гриндевальда, тебе едва удалось от них уйти, но это словно не имеет для тебя никакого значения. Или подобные ситуации тебе привычны?

Проклятая наблюдательность Риддла. Как же быстро он делал верные выводы!

— Ты предпочел бы, чтобы я билась в истерике? — Айрис приподняла брови. — Не переживай, когда все закончится, я обязательно пореву от пережитого страха в подушку.

— Лгунья, — с усмешкой оборвал ее Риддл. Айрис хмыкнула и скинула обувь. Мозоли она натерла-таки.

— К слову о самообладании, — она взмахнула палочкой, приводя в порядок ботинки. — Что-то не заметила, чтобы произошедшее имело значение для тебя. Значит ли это, что подобные ситуации привычны и тебе?

Ухмылка Риддла стала колючей, холодной, но его самоконтролю все же можно было позавидовать.

— Мужчине истерики тем более не к лицу, — парировал Риддл и откинулся на спинку кровати, на которой сидел. — Гончие Гриндевальда пришли за тобой, и этому есть причина. Не поделишься?

Он снова вернулся к этой теме. Айрис раздраженно отвернулась. Наивно было полагать, что Риддл забудет или решит, что происходящее — не его дело.

— Вероятно, из-за моего родства с Альбусом Дамблдором, — нашлась с ответом она и порадовалась, насколько логично и нейтрально прозвучали слова.

— Возможно, — поскучнел Риддл, задумчиво прищурился и через несколько секунд, за которые Айрис успела добраться до сушки волос, покачал головой. — Я бы поверил, будь ты обычной студенткой с домашнего обучения. Но ошибка здесь начинается уже со слова «обычная».

Айрис замерла с поднятой палочкой и сглотнула, чувствуя, как желудок проваливается куда-то вниз. Что ж, она дала Риддлу предостаточно поводов так думать.

А он плавно подался вперед и добавил:

— Интерес Гриндевальда как-то связан с переменчивостью твоей магии?

— Что тебя связывает со Стаффордом?

Риддл отпрянул и подобрался, как змея перед броском. Несколько томительных мгновений они буравили друг друга взглядами. А потом…

— Догадалась-таки?

Айрис задохнулась от неожиданности. Вот так — карты на стол? С чего вдруг Риддла пробило на честность?

— Хотя я после двадцати пяти ударов розгами была не совсем вменяема, то, как он выводил на моей спине узоры, я помню прекрасно.

— Поразительно, из-за каких мелочей рушатся грандиозные и продуманные до деталей планы, — задумчиво протянул Риддл, и Айрис окончательно растерялась. Если он сейчас еще признается, что поддерживает Стаффорда в Хогвартсе… — И это возвращает нас к твоей проблеме. Руны все еще на твоем теле, а значит, Гончие отыщут тебя в любой точке мира. Я могу их снять, и ты сможешь спокойно вернуться в Хогвартс.

— Зачем тебе мне помогать? — вопрос прозвучал излишне резко, но Айрис было не до притворной вежливости. Риддл сейчас однозначно вел какую-то свою игру, в которой ему потребовалось идти по грани с правдой.

— Неужели это настолько неочевидно, Ариста? Я не поддерживаю Гриндевальда. Зачем же мне помогать ему? Оставлять на тебе следящие метки, чтобы его люди могли тебя найти?

Как Айрис ни пыталась, а отыскать в озвученной причине второе дно не смогла. Все сказанное Риддлом совпадало с тем, что знала она сама. Или о чем догадывалась.

Но она все равно внутренне ожидала подвоха.

— И что тебе нужно для того, чтобы ты их убрал? — напряглась Айрис.

— Твоя спина и кровь — ровно все то же самое, что потребовалось, чтобы их нарисовать.

С полным ощущением, что она выжила из ума, Айрис согласно кивнула. Потом помялась немного — проще было в ледяную воду с обрыва прыгнуть, чем повернуться незащищенной спиной к Волдеморту — и встала.

Автобус шатало умеренно, как лодку на волнах, и к такой качке было несложно приноровиться. Держась за спинку кровати, Айрис уточнила:

— Мне нужно оголить спину?

Риддл посмотрел на нее настолько красноречиво, что все вопросы пропали. Зато возникла новая проблема, которую Айрис осознала в полной мере, когда потянула руки к воротнику платья.

Она — девушка из свободных девяностых, человек, выросший в маггловском мире и спокойно стоявший в купальнике на глазах у всей школы во время второго тура Турнира Трех волшебников, — не могла заставить себя просто обнажить спину перед Риддлом.

Он следил за ней пристальным, темным взглядом, и Айрис словно в капкан попала. Руки стали ватными, пальцы — непослушными, не желающими расстегивать мелкие пуговицы у воротника.

Ей казалось, что она задыхается, и не понимала, от чего. Она не боялась Риддла, она была уверена, что сможет защититься, даже повернувшись к нему спиной — на умение сражаться наличие одежды вообще не влияло. Так откуда взялась эта неуверенность, даже неловкость?!

Внимание Риддла стало еще острее, взгляд — еще темнее, тяжелее, он тоже весь напрягся. Воздуха окончательно перестало хватать, даже сердце словно через раз биться начало. Атмосфера накалилась, и Айрис, не выдержав напряжения, резко и малодушно развернулась к Риддлу спиной. И тут же, разозлившись на собственную трусость, рванула ворот платья так, что на пол посыпались пуговицы.

Злость разогнала неуместное стеснение, платье за секунды лишилось застежек до пояса и послушно соскользнуло с плеч. Айрис двумя рывками выпуталась из рукавов. Но стоило коснуться тонких бретелек комбинации, как неловкость вернулась и захлестнула мощной волной.

Позади что-то тихо зашелестело. Айрис нервно обернулась и увидела, как ширма — точь-в-точь как больничном крыле — отделяет две кровати, на которых расположились она и Риддл, от салона автобуса. И это отрезвило.

Айрис повела плечами, скидывая бретельки, и тонкая шелковая ткань мягко скользнула по коже, обнажая ее. Инстинктивно прикрыв руками грудь, Айрис перекинула вперед волосы и замерла. И тут, как назло, автобус вновь тряхнуло на кочке, и руки пришлось опустить к спинке кровати.

— Сядь на кровать, — приказал Риддл. Айрис выдохнула в протесте, но быстро вспомнила, что стоять в «Ночном рыцаре» — затея хуже не придумаешь. И послушно опустилась рядом с подушкой.

Высохшие волосы электризовались и неприятно щекотали грудь, особенно — стоящие от холода соски. Сколько, Риддл говорил, потребуется времени на то, чтобы снять руны? Минут десять-пятнадцать?

Пальцы сжались вокруг металлических прутьев спинки кровати с такой силой, что сейчас их не смогли бы разжать даже волшебством. Айрис мельком успела подумать, что предпочла бы круцио от Риддла, чем такую помощь…

— Seko! — по лопатке как ножом полоснули. Айрис вздрогнула всем телом, зашипела, собралась в ожидании новой боли, но ее не последовало. По спине побежали горячие струйки крови.

— И все? — не выдержала Айрис и обернулась через плечо. Волосы опять защекотали грудь, от чего тело покрылось мурашками.

— А ты хотела, чтобы я изрезал всю твою спину? — уточнил Риддл, издевательски изогнув брови.

— Нет! — и отвернулась.

Лопатку неприятно тянуло, но это было ничто в сравнении с травмами, к каким привыкла Айрис. Припомнилось, как Стаффорд рисовал чертовы руны на исполосованной спине — стоял вплотную, приобнимая, и водил пальцами по коже. При мысли, что сейчас все повторится, но уже с Риддлом, Айрис бросило в холод, а нервы натянулись, как гитарные струны.

Автобус снова тряхнуло. Пружинная кровать прогнулась: Риддл сел рядом. А потом обнаженной спины Айрис уверенно коснулись его пальцы.

Айрис содрогнулась — через нее словно ток пропустили — и подалась вперед, безотчетно уходя от прикосновения.

— Ариста, к моему сожалению, руны необходимо рисовать на коже, а не в воздухе, — раздраженно произнес Риддл.

О, Айрис тоже об этом безумно сожалела! Последнее, чего она бы хотела — это чтобы Волдеморт касался ее обнаженного тела. И он же был последним человеком, перед кем Айрис могла представить себя вообще раздетой! Впрочем, он также был последним человеком, кого она могла спасти от авады, но судьбе, если она вообще существовала, было горячо плевать на мнение Айрис.

Так что все она сделала, как миленькая. И спасла. И разделась.

И прикоснуться позволит.

Может, все же миссис Ургхарт была права, и она действительно проклята?

Злость окатила ледяной волной. Айрис закрыла глаза и сделала глубокий вдох. А затем выдохнула. Медленно.

И выпрямилась, подставляя голую спину Риддлу.

— Ну, десять минут я потерплю.

— Потерпишь? Не предполагал, что рисование рун по спине для тебя равнозначно Круциатусу, — Айрис вновь вздрогнула, но теперь от двойного дна слов. Риддл считал, что она ничего не помнит о Выручай-комнате, но намекал на их встречу там. Насмехался. — Или ты опасаешься за девичью честь? Не переживай, ей ничего не грозит.

— Я бы не переживала, даже если бы грозило.

— Это приглашение? — с отчетливой издевкой спросил Риддл. Айрис обернулась как ошпаренная и столкнулась с ироничным взглядом. На нее обрушилась вся двусмысленность ее ответа.

— Я имела в виду, что в состоянии постоять за себя, — процедила Айрис и вновь уставилась в окно. Там замелькали дома какого-то приморского городка и само море, холодное, сине-серое, тяжело вздымавшееся высокими волнами.

Пальцы Риддла неожиданно заскользили по коже, вычерчивая четкие линии и вызывая сонмы мурашек. Айрис словно парализовало, мир на несколько секунд утратил привычные очертания, размылся. Она все ждала, когда шрам вспыхнет знакомым пламенем, но чувствовала только свою спину — и пальцы Риддла на ней.

«Ночной рыцарь» свернул на бездорожье и подпрыгнул на очередном ухабе, как горный козел, а не автобус. Айрис бросило вперед на металлические прутья спинки кровати, вынудив почти распластаться грудью по подушке. Риддла тоже повело, и его руки сместились со спины Айрис на талию и сдавили ее в попытке удержаться.

— Отвратительное изобретение грязных магглов, — зашипел Риддл, отдернув ладони от Айрис так, словно ее тело обжигало. Она с трудом вздохнула — куда исчез весь воздух?! — открыла было рот, чтобы ответить… — Твои волосы мешают.

…И осознала, что про изобретение Риддл говорил на парселтанге.

Риддл недовольно выдохнул, смахнул пряди волос, упавшие на спину Айрис, и вдруг замер. От этой заминки атмосфера изменилась: сгустилась, потяжелела, и от надвигающегося чего-то стало совсем не по себе. Айрис вся оцепенела.

Перед глазами внезапно встала картина из недавнего сна: голая и влажная спина Беллатрикс, змеящиеся по ней волосы, шипение на парселтанге, слабость и истома, отрывистый приказ…

Мерлин и Моргана! Айрис подкинуло от ужаса собственного положения — и позы!

— Не двигайся! — приказал Риддл непривычно низким голосом, положил ладонь между лопаток и с силой вдавил в матрас, возвращая в полулежащее состояние. Айрис с шипением втянула в себя воздух, когда грудь со все еще торчащими сосками проехалась по шерстяному одеялу.

Пальцы Риддла оцарапали спину, словно он хотел сжать ладонь в кулак, и исчезли. Зато шрам, никак не дававший о себе знать в сороковых, неожиданно потеплел. Именно потеплел, а не опалил раскаленной болью, как обычно, и от него по всему телу разошлись невидимые иголки. С ними пришел непонятный дискомфорт. Хотелось сделать хоть что-то — что угодно! — лишь бы он исчез, лишь бы все закончилось, а время, как назло, начало тянуться медленно-медленно.

В голове зашумело. И новое касание Риддла показалось сродни жалящему заклятию. Айрис затихла, опустила голову на подушку. Напряжение было столь сильно, что тело почти вибрировало от него. Мир вокруг перестал существовать, Айрис полностью сосредоточилась на своих ощущениях, слишком странных, непривычных и почему-то подспудно казавшихся опасными.

Движения Риддла замедлились. Дыхание Риддла тоже замедлилось, стало глубже. И Айрис почти списала все на магию времени: когда она опутывала тело, восприятие менялось схожим образом.

Вот только магии не было, ни малейшей искорки — во всяком случае, магии времени. Лишь шрам пульсировал, словно какая-то часть Айрис пыталась настроиться на эмоции Волдеморта, но у нее не получалось.

Риддл надавил пальцами на рану, заставляя ту кровить еще сильнее, и Айрис шумно выдохнула и вновь попыталась уйти от касания. Боль разогнала необъяснимый туман в голове, прочистила сознание. И сразу стало слышно тарахтение двигателя, периодически порыкивающее на поворотах, визг покрышек, дребезжание металлических кроватей.

— Дернешься — начнем сначала, — по-прежнему низким голосом предупредил Риддл, и Айрис отчетливо услышала в тоне недовольство.

Левая рука Риддла, которой он опирался на кровать, сгребла одеяло в кулак. Айрис хорошо ощутила, как у нее из-под живота слегка потянули ткань.

— Предупреждай тогда, у меня нет глаз на затылке, — огрызнулась Айрис, но половина слов потонула в подушке, в которую уткнулось лицо на очередном резком повороте. А Риддл еще и руны рисовать исхитрялся в таких условиях.

Он вывел под лопаткой руну, похожую на букву «М», и по спине Айрис побежали ручейки тепла, повторяющие контуры знаков.

Неужели все?

Риддл действительно замер, словно задумался или решил посозерцать результат своих трудов. Айрис даже осторожно приподнялась и повернулась, насколько могла, к нему. И да, Риддл безотрывно и мрачно смотрел на ее спину.

— Как долго Стаффорд рисовал на тебе руны? — резко спросил он, прищурившись.

— Не знаю, — растерялась Айрис, у которой уже начала ныть шея от неудобного вывернутого положения. — Минуту?.. А что такое? Ты их снял?

Риддл наконец взглянул на нее, причем вид у него был донельзя раздраженный.

— И как же, по-твоему, нужно снимать руны, которые не видны? Возможно, ты поделишься со мной секретом, Ариста? — вкрадчиво начал он, вынудив Айрис нахмуриться. Ну и что он тогда рисовал на ее спине, если руны нельзя снять? — Я вот знаю только один способ: сделать невидимое видимым.

И он нажал пальцем на середину позвоночника, где тепло магии было самым сильным.

Айрис уронила голову на подушку. Все это время Риддл не снимал руны, а только проявлял их, чтобы в принципе увидеть, что начертал Стаффорд. А значит, практика по рисованию футарка на голом теле продолжается.

Просто блеск.

— Я не знакома с рунами, — призналась она зачем-то. — Там что-то грандиозное?

— Ничего, с чем я бы не справился.

И вновь без предупреждения нажал на рану. Айрис стиснула зубы.

Она окончательно уверилась, что ее недавнее состояние было вызвано именно магией. Или вовсе примерещилось от усталости и выброса адреналина.

Новые руны, которые Риддл начал выводить поверх тех, что оставил Стаффорд, горели. Когда-то давно тетя Петунья лечила пару раз кашель Айрис горчичниками — ощущения оказались схожими. Возможно, если бы спина Айрис не полыхала незримым огнем после розог, она бы почувствовала силу рун и в первый раз. Но тогда боль затмила все остальные ощущения.

Сейчас же дискомфорт наоборот позволял удерживать кристально ясное сознание. И Айрис задумалась о том, что изначально упустила.

Что, если сейчас кто-то из магов попадет в беду и проголосует? «Ночной рыцарь» отправится на зов, остановится. Хватит ли немцам этих секунд остановки, чтобы аппарировать к автобусу и задержать его?

А что, если они и вовсе догадаются, как голосовать, и сами призовут его? Вот тогда ей и Риддлу точно не поздоровится.

— Мне сейчас придется начертать руну Турс, — неожиданно сказал Риддл. — Это руна разрушения. Она разорвет текущую рунную цепь, но тебе будет больно.

Айрис поколебалась пару мгновений и кивнула. Риддл ее предупредил, это уже было достижение. И теперь, когда она осознала, что даже в автобусе она не в безопасности, спорить и оттягивать момент снятия «маячка» было попросту неразумным. В конце концов, круцио она вытерпела — и сейчас потерпит.

Риддл, только и ждавший кивка, уверенно оставил на ее спине три резких черты. И почти сразу Айрис показалось, что на кожу ей насыпали раскаленных углей. Вцепившись зубами в подушку, Айрис застонала. А Риддл уже выводил новую руну.

Айрис напрягла руки, подтянулась к прутьям кроватной спинки, уходя от боли, и уткнулась в них лбом.

— Ариста, — напомнил Риддл и схватил ее за плечо, останавливая движение. Переместился ближе, сев вплотную так, что Айрис смогла почувствовать его напряженные бедра, и провел вдоль позвоночника одну-единственную вертикальную черту. Мнимый огонь моментально перетек в нее.

А пальцы уже выводили новые линии, и с каждой законченной огонь слабел. И когда он погас окончательно, Айрис выдохнула и расслабила руки. А Риддл отодвинулся и произнес:

— Vulnera Sanentur.

Рана, оставленная секо, плавно затянулась.

— Надеюсь, теперь мы покинем этот убогий транспорт, — холодно оповестил Риддл, дав тем самым понять, что он с поставленной задачей справился. Айрис выпрямилась, прижав к обнаженной груди подушку. Благодарить не хотелось, особенно после последних слов, но, объективно, Риддл помог.

— Спасибо, — ровно сказала Айрис.

Риддл кивнул, принимая благодарности, задержался взглядом на подушке, скрывающей голое тело, и отвернулся. Айрис натянула обратно одежду, вздохнула над выдранными пуговицами и попыталась починить платье. Увы, репаро, отлично восстанавливающее почти любые вещи, оказалось бессильно против тканей: пуговицы обратно прикрепились настолько криво, что сразу становилось ясно, почему маги одежду штопали, а не восстанавливали чарами.

Встала, держась за поручни — автобус опять замотало по какой-то выщербленной дороге, на этот раз лесной. Хотя Боб Флетчер точно не заморачивался, чтобы соблюдать ее границы. За три секунды Айрис насчитала пять сосен, отпрыгнувших с пути «Ночного рыцаря».

Отодвинув ширму, Айрис позвала кондуктора. В карманах мантии она нашла деньги, отсчитала десять сиклей и протянула плату за проезд.

— Спасибо за помощь, Чарли. Если можно, высади нас в любом безлюдном и просторном месте.

— Сомневаешься в моих способностях, Ариста? — надменно протянул Риддл, тоже поднявшийся на ноги и теперь стоявший сбоку.

— Нет, — абсолютно честно ответила Айрис. Она сомневалась в бескорыстной от него помощи, но вот в академических успехах — никогда. — Просто предпочитаю перестраховаться.

— Без проблем, — флегматично кивнул Чарли, а потом внимательно присмотрелся к Айрис. — А ведь мы виделись недавно, — припомнил он.

— Было дело, — не стала отпираться Айрис. Ничего особенного в этом факте не крылось.

— И еще увидимся наверняка, — продолжил Чарли, ссыпая монеты в карман клетчатой жилетки. — Боб, тормозни на каком-нибудь пустыре!.. Зовут-то тебя хоть как? Я постоянных пассажиров предпочитаю знать в лицо и по именам.

Айрис неопределенно хмыкнула — две поездки еще не делали ее постоянным пассажиром. Да и как показала история со Стэном Шанпайком, и до «Ночного рыцаря» и его кондукторов можно добраться.

— Лаванда Браун, — в итоге выдала Айрис и даже ностальгически улыбнулась. После самой первой поездки на этом автобусе она назвала Шанпайку именно это имя. Почему-то только оно всегда приходило на ум, когда требовалось соврать и сохранить родное имя в тайне. Бедная Лаванда, знала бы она…

Улыбка сошла с лица, стоило Айрис только заметить, как на нее смотрит Риддл. Странно. Изучающе. Недоверчиво.

Мерлина ради, да он сам себе другое имя выбрал, что не так на этот раз?

И тут автобус затормозил и открыл двери.

Это действительно был пустырь. Серая утоптанная земля с редкими прогалинами пожухлой травы, осота, спорыша и борщевика. Гуляющий резкий ветер, который тащил за собой мелкий мусор. И обугленные остовы домов в нескольких десятках ярдов.

Здесь было тихо, если не считать завываний ветра. «Ночной рыцарь» с лязгом захлопнул двери и сорвался дальше в свой бешеный маршрут. Айрис сжала палочку в руке, настороженно ожидая аппарационных хлопков, но секунды шли одна за другой, и ничего не происходило.

Риддл стоял рядом и задумчиво рассматривал то, что осталось от домов. Видимо, раньше здесь была окраина поселка, но один из налетов уничтожил большую часть зданий, а что уцелело, в итоге сгорело в пожарах. Потом наверняка пришли мародеры, и разруха стала окончательной.

— Откуда это имя? — вдруг спросил Риддл и повернулся к Айрис.

— А? — не поняла она.

— Лаванда Браун.

Серьезно? Она ждала последователей Гриндевальда, перед глазами тянулся уничтоженный в войне поселок, а Риддл думал о вымышленном имени?

— Да просто в голову пришло, — не покривив душой, ответила Айрис. А то, что имя принадлежало реально существующему человеку, Риддлу знать было не обязательно. Мерлин, лишь бы спустя пятьдесят лет с настоящей Лавандой ничего не случилось из-за длинного поттеровского языка. — Да мало ли Лаванд Браун на земле.

— Действительно, — вроде как согласился Риддл, но ощущение, что ей все равно не поверили, осталось.

Хотя Брауны и впрямь были нередкой фамилией. Имя, конечно, претендовало на некоторую оригинальность, не Мэри и не Лиззи, в конце концов, но и не уникальная Гермиона. Айрис пристально уставилась на Риддла. Вот что ему до Лаванды Браун?

Под ноги ветер принес лоскут то ли простыни, то ли наволочки — когда-то белую ткань. Айрис переступила через нее и подумала, что пора уже аппарировать отсюда. Место было неуютным, тяжелым. Отчаянно демонстрирующим, к чему приводит война.

— Думаю, можно возвращаться в Хогсмид…

— Ариста, — перебил ее Риддл и проникновенно посмотрел в глаза. Айрис тут же подобралась. Начало не сулило ничего хорошего. — Прежде чем мы аппарируем, я хотел бы тебя кое о чем попросить. Будем считать это оплатой за мою помощь… раз ты не любишь оставаться в долгу.

Ну конечно. Как она могла даже на минуту решить, что Риддл что-то сделает без выгоды для себя? И ведь нашел, за что зацепиться! Словно не ему нужно было долг стребовать, а она умоляла его закрыть!

— И чего ты от меня хочешь?

— Сохрани в тайне все, что произошло в автобусе.

Риддлу все же удалось ее удивить. Айрис опешивши моргнула.

— Почему?

Это было нелепо. Риддл на самом деле помог, сделал что-то нормальное. Правильное, черт возьми. И он хотел это скрыть?

Айрис прищурилась, заставляя себя не зацикливаться на поверхностных мыслях. Риддл всегда преследовал свои цели, а если учесть, что он в какой-то степени спас Айрис жизнь, в уплату долга он мог потребовать что-то куда более серьезное, чем молчание о внезапном героизме.

— Сделать вид, что тебя не было в Лютном? — уточнила она, лихорадочно пытаясь нащупать, что же толкнуло Риддла на такую нетипичную просьбу. Не могло быть все просто, не в его случае!

— Не обязательно, — доброжелательно улыбнулся он. — Я не замешан ни в чем противозаконном.

Да так она и поверила! Значит, просто обеспечил себе непробиваемое алиби.

И тут в голове как щелкнуло.

— Под сохранить в тайне ты подразумеваешь то, что снял с меня руны? Или что-то еще?

— Что-то еще, — кивнул Риддл. — Я хочу, чтобы ты умолчала о рунах вообще.

— Нет, — мгновенно ответила Айрис. — Я не позволю Стаффорду остаться безнаказанным.

Лицо Риддла потемнело, в глазах появился опасный блеск, а улыбка из доброжелательной превратилась в жесткую.

— Я понимаю твое желание отомстить… — начал он, но Айрис решительно мотнула головой и стиснула палочку еще крепче. Как бы не вылилось сейчас все в дуэль…

— Меня не интересует месть.

Риддл замер, словно взял паузу на обдумывание новой мысли.

— Верно. Будущий аврор, ненавидящий лицемерие Министерства… Ты ищешь справедливости, — в исполнении Риддла «справедливость» прозвучало как завуалированное оскорбление. — И это я тоже могу понять.

Он посмотрел в сторону домов, а потом неспешно двинулся в их сторону, поманив Айрис за собой. Через несколько ярдов за борщевиком нашлась разбитая дорога, ведшая в поселок. С нового места картина открывалась еще печальнее. Дома стояли вдоль широкой улицы и теперь напоминали призрачный караул. Черные остовы, обваленные стены, запыленные осколки стекол.

Риддл повел рукой, даже не утруждая себя, чтобы достать палочку, и ему в руку прилетела детская игрушка, которую он тут же бросил Айрис. Инстинкты ловца не подвели, и она поймала ее раньше, чем вообще сообразила, что делает.

Ладони сжали обычного мягкого медведя, бурого. Игрушка была испачкана сажей и штукатуркой. Одна из лап почти оторвалась, левого глаза-пуговицы не было, как и уха.

— Взгляни, Ариста. Тебе нравится то, что ты видишь?

Ей не нравилось, естественно. Еще больше не нравилось, что Риддл сменил тему. Айрис стиснула медведя в руке и нахмурилась.

— Разумеется, нет. Но какое это имеет отношение к Стаффорду?

— Магглы любят уничтожать себе подобных, — Риддл словно не услышал ее ответа. — Убивать за высшую идею, не считая жертв. Смерть одного человека: это катастрофа. Сотня тысяч мертвецов: это статистика!

Он прошел чуть вперед по дороге к домам-призракам и остановился. Ветер трепал его мантию и волосы, а он смотрел на то, что осталось от поселка. И все внутри Айрис при виде этой картины взбунтовалось.

Сотня тысяч мертвецов — статистика?!

— Волшебная история тоже полна войн, — продолжил он до того, как Айрис со злости успела высказаться. — Но никогда ни одному магу не приходило в голову убивать просто так, заодно, бессмысленно проливая драгоценную волшебную кровь.

И в интонациях Риддла зазвучало столько подавляемой ярости, что у Айрис застряли в горле все невысказанные слова. Она смотрела на его выпрямленную спину, напряженную позу, подрагивающие пальцы, которые словно стремились сомкнуться, сжав ладонь в кулак, и вспоминала.

Вспоминала мальчика Тома на станции «Хаммерсмит». Вспоминала безмолвное понимание, которое нашла после слов о черном дожде. Вспоминала, как отчаянно Риддл просил Диппета позволить ему остаться в Хогвартсе на летние каникулы.

Грязный, подранный мягкий медведь печально смотрел на Айрис единственным глазом.

«Уж не жалеешь ли ты его, Айрис?» — спросило прошлое голосом Дамблдора.

Но уж лучше бы жалела — жалость была слабым чувством. Айрис же понимала Риддла. И начинала сочувствовать, сопереживать.

Война перемалывала людские судьбы, не щадя никого. Что стало с ребенком, которому принадлежал медведь в руках Айрис? Жив ли он? Не осиротел ли?

Риддлу было тринадцать, когда на Лондон полетели бомбы нацистов. Тринадцать, когда он оказался в самом эпицентре летящей смерти. А Министерство не разрешало колдовать. А законы не давали спрятаться за Барьером.

Как бы Айрис ни ненавидела возвращаться к Дурслям, у них она жила в тишине и мире. И ее окружали прилизанные лужайки Литтл-Уингинга, а не голые остовы сгоревших домов.

— Но пришел Гриндевальд, одержимый идеей общего блага, — Риддл развернулся к Айрис и посмотрел так, что ее просто приковало к месту. — И многие его мысли были даже здравыми. Но знаешь, в чем проблема, Ариста? — он понизил голос и начал приближаться к Айрис, а она как загипнотизированная следила за ним, не в силах пошевелиться. — Общее благо исключило благо индивидуальное. Гриндевальда перестало интересовать, хотят ли его поддерживать другие маги. А не хотели многие. Безумцев, желающих объединиться с маггловским миром после наглядной демонстрации маггловской бездумной жестокости, осталось очень мало. И все же за Гриндевальдом идут. Потому что у каждого находятся слабости, на которые можно надавить и вынудить покориться.

Айрис хотела бы возразить, ткнуть Риддла в то, что Волдеморта добровольность тоже не интересовала, но внезапно поняла, что на пути к власти он ни разу не заставил никого идти за собой силой. Все Пожиратели принимали Метку добровольно. Да, он использовал империо на других волшебниках и ведьмах, он наказал Люциуса Малфоя тем, что превратил его сына в Пожирателя, он пользовался той властью, что давало ему его клеймо на руках слуг, но никого не вынудил примкнуть к себе против воли.

— Ты видишь в Уолтере Стаффорде обычного последователя Гриндевальда? Ты ошибаешься, Ариста, — Риддл поравнялся с ней и теперь смотрел прямо в глаза с такого близкого расстояния, что Айрис могла увидеть свое отражение в его зрачках. — Он тот, кто держит в подчинении всех последователей Гриндевальда в Британии. Недобровольных последователей. И если ты придешь в Аврорат с правдой, завтра десятки студентов Хогвартса потеряют семьи. Или ты считаешь, что Стаффорд покорно примет приговор?

— Гриндевальд позволит ему потянуть за собой остальных последователей? — чуть приподняла брови Айрис.

— Не за собой, а вместо себя, — поправил Риддл, чуть отодвинувшись. — Ценность тех, кого заставляют служить, мала. Твоя правда бессильна против Стаффорда. Ты так радеешь за справедливость, неужели готова позволить, чтобы за него ответили те, кого вынудили служить угрозами и шантажом?

— Не пытайся убедить меня в том, что ты думаешь о тех, кого Гриндевальд шантажирует.

— Среди тех, кого Гриндевальд шантажирует, члены семей студентов моего факультета. Слизеринцы обратились за помощью ко мне как к своему лидеру, а хороший лидер никогда не обманывает ожиданий и не разочаровывает своих… последователей.

Айрис пошатнулась. Когда-то Дамблдор сказал, что правда — страшное оружие, если знать, как его использовать. Риддл знал. Айрис как никто другой могла оценить степень его искренности в этот момент. Он, лгущий с легкостью, с какой другие дышали, сейчас был предельно честен. И если раньше Айрис казалось, что стоит Риддлу показать свое истинное лицо, как вся правда о его сущности, его деяниях выйдет наружу, то теперь она увидела всю глубину своих заблуждений. Вот, пожалуйста, Риддл снял все маски и позволил увидеть за ними лорда Волдеморта. А вменить ему по-прежнему было нечего.

— И что теперь? Пусть Стаффорд дальше вербует и шантажирует людей? — Айрис скрестила руки на груди, запахнув попутно пальто: ветер пронизывал насквозь. Риддл, выплетая вокруг узор из интриг, не знал главного. Айрис была в курсе, что он заодно со Стаффордом. Или делал вид, что заодно.

— Ариста, я ведь уже говорил тебе, что не поддерживаю Гриндевальда. Неужели ты считаешь, что я позволю ему и дальше набирать власть через Стаффорда? — Риддл скривил губы в высокомерной усмешке, а потом встал позади Айрис и неожиданно коснулся ее спины, от чего внутри Айрис на миг все екнуло. — Но правда о рунах сейчас будет не ко времени.

— Почему я должна тебе верить? — на автомате спросила она и тут же поняла, что уже ему верит. Просто потому, что знает: Волдеморту с Гриндевальдом не по пути. И Стаффорда Риддл живым не отпустит — не после игры в последователя.

— А я не прошу тебя о доверии, Ариста, — Риддл обошел ее со спины и остановился напротив. — Я прошу о небольшом одолжении — как о плате за мою помощь тебе сегодня.

Айрис задумчиво уставилась на сгоревшие остовы домов поверх его плеча. Дамблдора она уже успела предупредить о том, что Стаффорд — шпион Гриндевальда, поэтому ее дальнейшее молчание вряд ли станет критичным. Да и привыкла она со многими проблемами разбираться сама. Еще с первого своего курса, когда искала информацию о Николасе Фламеле и философском камне. Для нее не изменится ничего.

— Хорошо, — согласилась она. — Я никому не расскажу правду.

Риддл с довольным видом протянул руку, словно хотел закрепить соглашение рукопожатием.

— Прости, Ариста, но словам я не поверю. Тебе придется дать магическую клятву.

— Непреложный обет? — насмешливо изогнула брови Айрис, а внутри обмерла. Обетов ей только сейчас не хватало!

— Это слишком… радикально, — понимающе усмехнулся Риддл. — Обычный контракт.

Она протянула руку и вложила свою ладонь в его. Вот и случилось то, чего Айрис так опасалась. Риддл начал опутывать ее клятвами, как акромантул паутиной. Но лучше было закрыть долг сейчас тем, чем закрыть по силам, чем потом оказаться в ситуации, многократно худшей.

— Ты по-прежнему сможешь добиваться справедливости, Ариста, — вдруг негромко заметил Риддл, сжав ее пальцы и поймав ее взгляд. И оба замерли. Подвывал ветер, гуляя по пустырю и среди обугленных зданий, хлопали по ногам полы мантии и пальто, лезли в лицо волосы, бился под ладонями чужой пульс. — Мое предложение прийти ко мне, если тебе потребуется помощь со Стаффордом, все еще в силе.

Сердце тревожно пропустило удар, чтобы затрепыхаться с удвоенной силой в груди спустя мгновение. Словно чувствовало ловушку, понимало, что уже попало в нее.

Но Айрис только усмехнулась. Риддл мог сколько угодно плести вокруг нее интриги — она исчезнет из сороковых, и все его усилия пойдут прахом. В родном времени Стаффорд не будет иметь никакого значения, как и клятва Айрис.

И с легкой душой Айрис поклялась.