Подобная Сильмариллу (гет)

Время шло. Событий в Средиземье с каждым годом происходило все больше, а Мелькор становился все злее, следя из отдаления за внешним миром. Первая смерть Лютиэн и Берена, вторая смерть Лютиэн и Берена… Хорошо, что на второй они остановились. На самой высокой башне Ангбанда сидел человек по имени Хурин, наблюдающий за происходящей снаружи грызней.

Сильмарилл был по-прежнему недосягаем. То, что случилось после похищения… это стало моим вечным кошмаром. Даже после сдачи Тол-ин-Гаурхота Мелькор не был так зол, так ужасно отвратительно зол! Всем его приближенным — едва отправившейся от заклятий мне, Гортхауру, зачем-то задержавшейся Тхури и каждому из балрогов — досталось, как никогда ранее. Этих мучений я никогда ему не простила. Но прошло время. Мелькор успокоился и понял, точнее до него осторожно донесли мысль, что Сильмарилл может быть поводом для раздоров среди Нолдор и всех остальных народов Средиземья. Мелькор хохотал, слушая рассказ доносчиков об охоте на волка с Сильмариллом в животе. С тех пор он и не вспоминал об украденном камне иначе, чем с усмешкой, да и к оставшимся двум стал относиться несколько небрежнее. Несмотря на это, желающих воровать Сильмариллы у Моргота больше не нашлось.

Из-за всего пережитого отношение Гортхаура к Мелькору изменилось. Раньше Майа считал Валу учителем и наставником, непререкаемым авторитетом. Теперь, редко, шепотом, за закрытыми дверями, он признавался мне, что Мелькора ему становится переносить все труднее. Я была согласна. Кроме того, я боялась. Думаю, что Гортхаур тоже, но в этом бы он не признался. В прежние времена я, бывало, забывала, что Владыка — самое могущественное и темное существо на Арде, так он был любезен со мной, но теперь, видя Мелькора, я начинала дрожать от страха, ожидая крика или удара, вспоминая не обучение в первые года в Ангбанде, а наказание за потерю Тол-ин-Гаурхота. К тому же, ни Гортхаур, ни тем более я, так и не сделали ничего особенно значимого в глазах Мелькора после сдачи Острова Оборотней. Были лишь обычными приближенными, а похвалы в ту пору в основном удостаивались балроги, особенно их предводитель, Готмог. Гортхаур всегда соревновался с балрогом в достижениях, но теперь сильнейший из Майар уступал сопернику, и от того злился. И выхода из всего этого не было, так могло продолжаться и сто лет, и двести, и пятьсот.

Шанс проявить себя появился внезапно, когда мы уже не надеялись на удачу. У этого шанса было красивое эльфийское имя — Маэглин. Одним ранним летним утром его, пленника, принесли орки, и Гортхаур как-то сразу понял, что это его возможность снова выдвинуться. Юноша был схвачен в одном из тех мест, где по предположению Мелькора мог находиться тайный город Гондолин. Никаких других поселений поблизости не было, место, где был пойман Маэглин, было пустынным, и это было довольно подозрительным. Что мог делать одинокий путник, да еще и эльф, в столь подозрительном месте?

Юноша был очень худым, как будто не евшим слишком долгое время, а его волосы и глаза были поразительно темными для эльфа. Мне показалось, что он похож одновременно и на Нолдо, и на Синда, в его чертах тоже было что-то знакомое. Неужели какой-то родственник?

Только одно сказал этот эльф — свое имя. Но оно было мне незнакомо.

— Где Гондолин? — допрашивал его в подвалах Гортхаур, но чаще всего получал один издевательский ответ: «А кто это такой?»

— Нам конец, — мрачно объявил Гортхаур однажды вечером, закончив на сегодня с Маэглином. — Мелькор собирается пустить нас обоих на мясо для варгов, если этот гаденыш ничего не выдаст. Проклятый, с веками становится все безумнее, — прошептал Гортхаур, и я прижала палец к его губам, испуганно зашикав, но внутренне соглашаясь с ним. Кажется, проклятие Сильмариллов действовало даже на великого Валу Мелькора.

— Что нам делать с Маэглином? — спросила я.

— Не знаю, — Гортхаур устало склонил голову на руки. — Но быть развоплощенным из-за жалкого Синды не хочется. Надо что-то придумать.

И мы придумали. План не был гениальным, но мог и сработать. Он заключался в том, что я, под видом ложного друга, спасала Маэглина, выводила его из крепости и, во время побега, немножко его расспрашивала. Потом, разумеется, нас бы поймали и приволокли обратно в Ангбанд. По полученным сведениям Гортхаур смог бы если бы и не найти Гондолин, то вычислить слабое место пленника. Мелькору план не очень понравился, но, решил он, это все же лучше, чем просто каждый день слушать бесконечное «не знаю».

— В бреду он повторяет одно имя, — сказал, когда мы разрабатывали план, Гортхаур. — Идриль.

— Идриль, — я нахмурилась. — Я знаю одну эльфийку с подобным именем. Это дочь Тургона, сына Финголфина. Получается, моя… двоюродная племянница? Очень красивая девушка, младше меня.

— Наверняка, его женушка, — скривился Гортхаур. — Выяснишь, когда придет время.

* * *

Наступила та самая ночь. Необходимо было приступать к делу. Идя в камеру, я думала, что, наверное, это конец. Столько лет в Ангбанде — но только сейчас я совершаю по-настоящему черное дело. Столько лет все к тому и шло. Я не желала зла жителям Гондолина, Маэглину и Идриль, но какой у меня был выход? Я шепнула сильное заклятье, и все орки-охранники моментально уснули глубоким сном.

Маэглин валялся на полу камеры, обессиленный, но еще не сломленный, я присела рядом и потрясла его.

— Маэглин, вставай, поднимайся же! — юноша застонал, я принялась трясти его сильнее, а потом, вздохнув, использовала заклинание, которое сделало эльфа чуть сильнее. Стон стал громче, и я прошептала. — Тише, тише, нас могут услышать!

Будто я и вправду этого боялась. Если бы Гортхаур был бы здесь, он бы смеялся.

— Кто ты? — его хрип был тих настолько, что я еле различила слова.

— Меня зовут Мириэль, я пришла помочь тебе.

Имя бабушки я выбрала абсолютно случайно, настоящее не пошло бы делу на пользу. Не сомневаюсь, что Лютиэн и Финрод рассказали о моем падении многим в Средиземье.

— Вставай, надо отсюда выбираться, — тихо сказала я.

— Кто ты такая? — уже громче повторил эльф.

— Сейчас не время, — раздраженно шепнула я. — Уходим отсюда, пока можем.

Помогая Маэглину подняться, я заметила, насколько он слаб после перенесенных испытаний и длительного голодания. Впрочем, это было мне на руку — сознание юноши помутилось, и он не задавал вопросов, почему стражники крепко спят, почему один из небольших выходов из крепости открыт, почему над всем замком стоит мертвая тишина. Я специально дала Маэглину так мало лишних сил, чтобы он меня не отвлекал. Конечно, объяснения у меня были, но был неподходящий момент озвучивать их. К тому же я сильно волновалась, да и ослабевший Синда так наваливался на меня, что идти становилось все сложнее. Я подумала, что будь это настоящий побег, мы давно бы уже выдали себя. Да и разве возможен настоящий побег из Ангбанда, если ты не Лютиэн? Одно воспоминание о ней злило меня.

Открыв небольшую дверь, с обеих сторон очень умело замаскированную под гладкую стену, мы вышли в прохладную летнюю ночь, и я задрожала от пронизавшего тело холодка.

— Надо идти быстрее, пока усыпляющая магия еще действует на охранников, — сказала я. Маэглин сделал несколько шагов и вынужден был опереться о дерево, чтобы отдохнуть. Вздохнув, я закинула его руку на свое плечо, шепнула еще раз свое заклинание, и мы пошли по лесу, который был свидетелем уже стольких событий моей жизни.

Пару часов спустя Маэглин был еще слаб, но утренняя прохлада и несколько глотков проточной воды его приободрили. Пришло время для разговоров.

— Как же ты умудрился попасть в плен к Мелькору? — спросила я.

— Я просто подошел слишком близко к его территории, — усмехнулся юноша, — так и попал. А ты? Кто ты такая и зачем помогла мне?

— Попала в Ангбанд так же, как и ты, — ответно усмехнулась я. — Потом сумела в некотором роде выдвинуться, приобрести небольшое влияние. Стала заниматься магией. Но вырваться оттуда я мечтала всегда. И, увидев тебе, поняла, что время пришло. Подумала, что если ты и вправду из Гондолина, как все говорили, то ты можешь сдать его, — Маэглин побледнел еще больше, — и я не хотела бы это видеть, но хотела бы это предотвратить. Вот и все. Оцени мое благородство. Так что отойдем подальше, и можешь идти домой, тебя, думаю, заждалась жена, — по лицу эльфа пробежала тень, и я вспомнила про Идриль.

— А ты откуда? И куда пойдешь?

— Из Хитлума, — ответила я. — А куда пойду теперь, не знаю. Главное, что я на свободе. Может быть, найду какое-нибудь людское или эльфийское поселение. Или, может быть, возьмешь меня с собой в Гондолин? — я посмотрела Маэглину прямо в глаза, и он опустил взгляд.

— В Гондолин нельзя чужим, — ответил он, чуть покраснев, и я разочарованно усмехнулась:

— Я пожертвовала своим почти высоким положением в Ангбанде, чтобы спасти город, в который я даже не попаду.

— Я никогда не выдал бы наш город, — побагровевший Маэглин злобно посмотрел на меня. — Ты зря пожертвовала своим статусом.

Я печально усмехнулась. Он явно мало ценит свою жизнь. Какое-то время мы шли в тишине, потом я спросила:

— Кто такая Идриль? Я знаю, что такое имя носит дочь Тургона из рода Финголфина.

Он замер:

— Откуда ты знаешь про Идриль?

— Ты бормотал ее имя в бреду, — непонимающий взгляд юноши. — Мне приходилось подлечивать тебя после пыток пару раз. Она твоя жена?

— Нет, — его голос был полон горечи. — Она всего лишь та, кого я люблю почти всю жизнь. Только ей это совсем не нужно. Она замужем за человеком, — с омерзением, как грязное ругательство, выплюнул он, я тоже скривилась, — и у них есть сын. Она моя сестра, — мне стоило большого усилия воли не отшатнуться уже от него с отвращением, но он вовремя добавил. — Двоюродная. Думаю, Идриль и не заметила, что меня нет. Ради нее одной я бы не выдал расположение Гондолина Врагу.

Он говорил и говорил о том, как любит Идриль, как скучает по ней. Я поняла также, что Маэглин ненавидит мужа своей любимой, которого просто обожают все остальные жители. Таким же было его отношение и к маленькому Эарендилу, сыну Туора и Идриль.

Утро уже заканчивалось, приближался полдень. По идее, орки должны были уже проснуться и побежать докладывать хозяину о пропаже пленника.

— Расскажи мне о тайном городе, — попросила я. — Я так давно в плену, что совершенно ничего не знаю о том, каким стал мир. Я убежала, но совсем не представляю, как мне жить дальше.

Сказала и подумала: а не выглядит ли моя история уж слишком нереалистичной? К счастью, Маэглину было не до раздумий о своей новой спутнице.

— Когда я попал туда, — юноша мечтательно улыбнулся, — мне показалось, что это самое прекрасное место во всем мире. Мириэль, ты даже не представляешь себе, насколько это красивый город, утопающий в зелени! А самый прекрасный цветок в Гондолине…

— Ты попал туда? — перебила очередное восхваление Идриль я. — Но ты же сам сказал, что туда невозможно попасть!

Маэглин снова густо покраснел. Кажется, слово «попал » нечаянно сорвалось с его языка. После небольшого замешательства, уже поверивший мне эльф рассказал все: несчастливый брак его родителей и детство во тьме, несчастная запуганная мать и отец-тиран, бегство из дома и приход в Гондолин, смерть родителей и первая встреча с Идриль. Слушая это, я проникалась сочувствием к этому почти что мальчику, чья жизнь была ничуть не легче моей и в разы несчастнее. Он говорил без умолку, и я поняла, что в этом виноваты не только подвалы Ангбанда, но и прекрасные сады Гондолина — одинокий Маэглин слишком давно не видел перед собой друга и теперь хотел увидеть его в той, кто, по его мнению, явилась спасением, а дух свободы пьянил его. Но выдуманная мной Мириэль была все же не я. Я же настоящая пыталась не поддаваться сочувствию.

— Как ты думаешь, за нами уже гонятся? — спросил юноша.

— Думаю, да — ответила я. — Даже если орки еще не проснулись, Гортхаур уже спускался в подвал. На самом деле, меня больше тревожит то, что никаких признаков погони нет. Может, то, что мы ушли так далеко, означает, что Мелькор хотел нас отпустить?

— И теперь он думает, что мы идем прямо в Гондолин? — прошептал Маэглин.

— Может и так, — кивнула я. — Давай выйдем куда-нибудь из этого проклятого леса и решим, что делать.

Мы ускорились. Некоторое время шли молча, пока Маэглин не спросил:

— Так что ужасного с тобой случилось? Мириэль, ты же Нолдиэ, ты бы не стала сотрудничать с врагом, если бы ничего не случилось!

— Хочешь жить — умей вертеться, Маэглин, — ответила я. — Когда-то давно, мы с друзьями решили посмотреть на крепость Моргота вблизи. Мы родились уже в Средиземье, были молоды и глупы, и решили, что все это сойдет нам с рук. Ночью мы подобрались к Тангородриму, нечаянно расшумелись и двоих из нас поймали. Остальные, кажется, успели убежать, во всяком случае я не знаю, что с ними стало. Моя подруга не выжила, ее запытали до смерти, когда сообразили, что ни к каким военным тайнам мы отношения не имеем. Я же не хотела так скоро отправляться в Чертоги Мандоса и предложила Гортхауру свои услуги. Я, знаешь ли, несмотря на возраст, неплохо колдовала. Не смотри на меня так, Маэглин! Ты не сломался пока и, может, не сломался бы вообще, но не все Нолдор сильные, что бы там ни говорили легенды. Здесь я провела много лет, но не было и дня, чтобы я не вспоминала прошлое и не мечтала бы вернуться домой, даже когда стало некуда возвращаться. Представляю, как хочется вернуться тебе! — к концу своей речи я чуть было не плакала, не зная сама, наигранные или искренние слезы подступают к горлу.

Маэглин кивнул.

— Я хотел бы взять тебя с собой, но боюсь, что король не примет тебя, с твоим прошлым.

— Понимаю, поэтому и не рассчитываю попасть в Гондолин, как бы мне этого ни хотелось. Буду скитаться по Средиземью, — ответила я.

Приближалось оговоренное с Гортхауром время. Солнце уже медленно опускалось вниз, а мы все шли и шли. Кто-то из Ангбанда мог быть совсем рядом, но так, что даже я его не услышала бы. Все дороги были достаточно далеко, всадникам было бы не проехать, а Темный Майа и его люди могли быть достаточно незаметным. Я все чаще озиралась по сторонам и нервно поглядывала на солнце, следя за временем.

— Нам надо больше пройти до темноты, — сказала я. — Ночь близко, и она может быть страшной. Незачем тебе знать, что творится во тьме, — и мы прибавили шаг.

Они появились внезапно — Гортхаур и несколько сильных рослых людей — настолько внезапно, что я даже не поняла, караулили ли они нас в кустах или спрыгнули с деревьев. Маэглин закричал и слепо ринулся вперед, не разбирая дороги, даже я вскрикнула от неожиданности.

— Давно не виделись, — ухмыляясь, сказал Гортхаур. Он грубо схватил меня за волосы и прижал лицом к дереву. Я недовольно зашипела — незачем было так грубо, я почувствовала, как вырвалось с корнем несколько волос.

— Взять его! — приказал Темный Майа, и люди бросились на Маэглина и грубо скрутили юношу. Я кричала на Темного Майа, осыпая его самыми грязными ругательствами. — Его в крепость, в самый нижний ярус, — приказал Гортхаур, — а девчонкой, — он нарочито медленно вынул кинжал и грязно ухмыльнулся, — я займусь прямо сейчас.

— Нет! — закричал юноша. — Отпустите ее! — человек ударил Маэглина по голове, и он без сил повалился на траву. Я вскрикнула.

Люди, накинув пленнику на голову мешок, грубо хохоча, потащили эльфа в замок. Мы настороженно смотрели друг на друга. И лишь когда отряд был достаточно далеко, Гортхаур расхохотался.

— Отлично сделано, дорогая! — небрежно сказал он. — Славная была комедия. Расскажешь мне все, что я пропустил?

— Не мучай его больше, — попросила я. — Он и так натерпелся. Его слабое место найдено, если кое-что ему посулить, город будет сдан.

— Как вам будет угодно, миледи, — шутливо поклонился Темный Майа. — Если мы с ним найдем общий язык, своего языка он не лишится.

Я поморщилась. Побывав один раз пленницей в темницах Ангбанда, я стала избегать их еще более рьяно, поэтому не знала в подробностях, что там делали с Маэглином ранее.

Гортхаур обратился в огромную летучую мышь, и мы полетели домой. В полете я все пыталась себе представить, к чему приведет сегодняшний день не только Маэглина, меня, Мелькора и весь Ангбанд, но и Гондолин. Возможно, в глубине души я еще желала, чтобы племянник короля Тургона не сдавался, чтобы отправил Мелькора в другую сторону, чтобы… Я понимала, что без этой информации нам не жить. А может, плевать на все, пусть Мелькор делает со мной все что хочет, отправляет к Мандосу, и покончим со всем этим? Я уйду, сумев сохранить хотя бы частицу достоинства. Но Гортхаур! Он Майа, его не убить, но можно развоплотить, и Мелькор будет глумиться над его духом веками, тысячелетиями? О Эру!

В конце концов, вряд ли много жителей пострадает. Мелькору нужно падение самого города и гибель его лидеров, а не простых горожан. Скорее всего, город не будут выжигать дотла, а просто посадят там наместника из балрогов. Хотя может, это место стоит посулить как раз Маэглину? Когда мы прилетели, я поделилась этой мыслью с Гортхауром, и он ответил, что сам думал о подобном подкупе. Потом я рассказала все, что узнала в тот день.

Через пару дней все было кончено. На карту Белерианда был нанесен жирный крест, закипело производство нового вооружения, а будущий наместник и муж своей двоюродной сестры был отпущен домой. Я давно пала во мрак, но никогда до этого не чувствовала себя хуже.