A Riddled Universe (джен)

Риддл никогда не задумывался о важности домовых эльфов, особенно в своих планах по ослаблению нынешнего министерства. Он всегда считал их крайне заурядными и ничем не примечательными. Однако теперь он понимал: чтобы его план удался, ему потребуется их помощь. В конце концов, в них прослеживался потенциал и если они последуют указаниям Риддла, от них будет неплохая польза. Домовики были чрезвычайно преданны своим хозяевам, так как давали клятву верно служить и не выдавать их секретов. Лишь состоятельным и чистокровным семьям волшебников посчастливилось иметь у себя домовых эльфов, но обычно такие маги не полагались на помощь домовиков — кроме выполнения домашних обязанностей, — поскольку считали, что общество сочтет это проявлением слабости. В основном магический мир смотрел на этих крошечных созданий свысока.

Несмотря на то, что Риддл родился в сиротском приюте, он провел свои юные годы, купаясь в роскоши. В доме Риддлов пребывало множество слуг, и бабушка с дедушкой растили его, полагаясь на такой уклад жизни. Однако после их смерти Риддлу пришлось отказаться от маггловской помощи, поскольку он собирался сделать свой дом подходящим для магического мира. Жители Литт-Хэнглтона сочли его немного сумасшедшим и странным, но ему было все равно. Риддлу посчастливилось получить в подарок Шелби от одного очень благодарного пациента. С тех пор Шелби уже более десятка лет жил в его семье.

Когда Риддл рассказал Шелби о нападении на Серену, то был поражен ее бурной реакцией. Он недооценил материнские чувства Шелби по отношению к Серене и того, с каким рвением она возьмется следовать его планам. Магия домовиков оставалась незамеченной для обычных следящих чар, только группа редких и сложных заклинаний могла ее обнаружить. Шелби выяснила, что Винки — домовой эльф Крауча — сама занималась покупкой продуктов, а также бакалейных товаров. Шелби не только проявляла таланты шпионажа, но и предложила парочку действенных трав, способных продлить запланированную болезнь Крауча, тем самым гарантируя, что министр останется недееспособным в течение куда более длительного срока.

Риддл не переставал восхищаться Шелби; он даже чувствовал себя виноватым за то, что раньше недооценивал ее. Теперь, когда она продемонстрировала свои таланты и преданность семье, он подумывал о том, чтобы снова задействовать ее. Риддл тщательно все спланировал. Шелби позаботилась о том, чтобы незаметно подмешать зараженное вещество, предназначенное для Крауча, в его любимый сорт меда. Благодаря слежке домовика Риддл выяснил, что Крауч так любит мед, что никогда и ни с кем им не делится. Именно этой причудой Крауча планировал воспользоваться Риддл. Будучи целителем как в маггловском, так и в магическом мире, Риддл прекрасно разбирался в процессе вакцинации посредством прививок и рисках, связанных с их неправильным исполнением. Именно подобного рада рискам он желал подвергнуть Крауча. Риддл тщательно следил за тем, чтобы не оставить своей магической подписи на образцах болезнетворных бактерий, пока извлекал их маггловским способом, а также, чтобы Шелби использовала минимальное количество магии, когда подмешивала их в баночку меда.

Риддл спрашивал себя, был ли этот процесс схож с тем, который использовал изобретательный зельевар в тех нераскрытых убийствах с «не отслеживаемыми зельями». Впрочем, он отбросил эту мысль, ведь зелья были ядами, требующими варки, тогда как Риддл ничего не варил. Он тщательно проверил, чтобы магия Шелби не участвовала в процессе и осталась незамеченной при осмотре. Было непросто, но Риддл не хотел лишний раз рисковать.

Одним из плюсов баночки меда было то, что та была очень маленькой и сразу выбрасывалась после использовании. Учитывая вопиющую любовь Крауча к меду — он всегда расправлялся с ним за один присест, щепетильность, с которой Винки вела домашнее хозяйство — та машинально выбрасывала баночку сразу после использования, — и то, что период созревания микробов занимал пару дней после приема внутрь, Риддл был уверен, что болезнь Крауча не смогут связать с медом. Он также изучил родословную Крауча и выяснил, какое заболевание чаще всего встречалось в его семье. Так что Крауч и его приближенные, скорее всего, решат, что болезнь вызвана естественными причинами. Весьма забавно, что мед станет причиной устранения Крауча; и все-таки месть сладка.

Риддл считал дни до того, как Крауч сляжет с недугом, поскольку он уже должен был переходить к следующему этапу своего плана. Но пока Крауч не заболеет, ему не следует приближаться к Фрэнку Лонгботтому — это будет слишком подозрительно. Впрочем, Риддл уже начал принимать различные меры, необходимые для того, чтобы впоследствии Лонгботтом стал министром. Главное было избавиться от Амбридж и Фаджа, поскольку сейчас эти двое были вторыми кандидатами на эту роль.

Риддл всегда ненавидел жабоподобную Амбридж. Улыбка Долорес Амбридж была самой пугающей вещью, которую он когда-либо видел, а будучи целителем, он видел немало жутких вещей. Корнелиус Фадж был неуравновешенным идиотом и параноиком. Сделав его министром, Риддл столкнулся бы с весьма губительными для себя последствиями. А потому Риддл решил, что пора нанести визит своему дорогому другу аврору Аластору Грюму. Если у кого-то и был компромат на эту проблемную парочку, так это у него.

* * *

Грюм на удивление любезно предоставил ему необходимые сведения. Риддл предполагал, что столкнется с привычной «Грюмовской паранойей», но, к его удивлению, тот сам поделился с ним всей информацией. Фактически Грюм признался, что они со Скримджером втайне собрали компромат на министра и его заместителей, чтобы представить его на слушание в Визенгамоте, но не стали обнародовать эти данные, поскольку боялись последующей негативной реакции.

— Ты не понимаешь, как только мы представим это дело Визенгамоту, наши головы окажутся на плахе. Плюс ко всему, у Крауча имеется целая армия шпионов в Аврорате. И хотя Альбус является главой Визенгамота, последнее слово остается за Краучем. Скорее "Пушки Пэддл" выиграют Лигу, чем Крауч объявит импичмент и отправится в Азкабан, — проворчал Грюм.

— В таком случае подай сведения, в которых фигурируют только Амбридж и Фадж. Подумай об этом, Ал! Если улики окажутся слишком изобличающими, Крауч с легкостью пожертвует своим сыном, чтобы спасти собственную шкуру. Как минимум, Министерство освободится от двух умственно отсталых тиранов, — произнес Риддл. Он не стал сообщать Грюму, что о Крауче уже позаботились. — Что по поводу невыразимцев? У тебя есть какие-либо улики против них?

— Ничего такого, в чем можно было бы их обвинить. Все так или иначе знают, что они участвуют в сомнительной деятельности, но из-за секретного характера их отдела им не удастся что-либо предъявить. Пока мы не получим официальных доказательств, мы ничего не сможем против них предпринять, — ответил Грюм. — Визенгамот не примет неправомерные улики, а невыразимцы не настолько щедры, чтобы предоставить нам доказательства. Кроме того, мы не имеем права их допрашивать, поскольку они подчиняются исключительно Министру Магии!

Несмотря на то, что Грюм был настроен крайне скептически, Риддл все же убедил его, что предоставить Визенгамоту улики, изобличающие Амбридж и Фаджа, будет весьма правильным решением. Его несколько удивила готовностью Грюма поставить на кон свою карьеру в борьбе за моральные принципы. Грюм был истинным хаффлпаффцем, поскольку слизеринец, думая в первую очередь о своем благополучие, никогда не пошел бы на столь вопиющий риск. Хотя в данном случае обостренное чувство справедливости Грюма оказалось довольно полезным. Впервые в жизни Риддл был благодарен за то, что человек перед ним был преданным хаффлпаффцем, а не коварным слизеринцем.

Гомон голосов и возмущенные крики, последовавшие за заявлением Грюма на заседании Визенгамота, разносились по всему Министерству. Скримджер поддержал Грюма, взяв на себя ответственность за эту совместную акцию. То, что произошло в Визенгамоте дальше, было похоже на хаос. Крауч, который уже был ослаблен недугом, хотя болезнь еще не взяла свое, яростно отрицал обвинения, Амбридж в свою очередь быстро начала поливать всех грязью, а Фадж как обычно — прятаться за карман Люциуса Малфоя.

Визенгамот быстро поделился на три лагеря. Одни приняли сторону Крауча, — их было немного — другие были напуганы и боялись лишиться своих мест — на них приходилось большинство членов Визенгамота — и, наконец, несколько смельчаков, которые поддержали свидетельства Грюма и призывали к действиям.

* * *

Риддл спокойно следил за происходящим и выжидал. Пройдет всего несколько дней, и Крауч уже не сможет занимать свой пост. Когда это случиться, ни Фадж, ни Амбридж не смогут занять его место, поскольку против них будет возбуждено дело. Таким образом, согласно статье 347, принятой в 1933 году, Визенгамот фактически будет исполнять обязанности министра до тех пор, пока не будет назначен новый. В такие моменты знание закона оказывается полезным.

Риддл мысленно перечислил всех членов Визенгамота. Они с радостью примут Фрэнка Лонгботтома в качестве нового Министра Магии. Магический мир был странным местом. Они кичились своими всесторонними и прогрессивными взглядами касательно различных областей, и тем не менее чистокровному волшебнику было значительно проще избраться на высокий руководящий пост, нежели полукровке или магглорожденному.

Лонгботтомы были одной из самых именитых чистокровных семей, никак не связанных со Слизерином. Подобное могло обеспокоить Риддла, не будь они с Гэсси — Августой Лонгботтом, урожденной Боунс — друзьями. Гэсси училась в Хогвартсе вместе с Риддлом и Арти. Риддл всегда восхищался ее мужеством — что объясняло ее прозвище⁽¹⁾ — и несгибаемой силой духа. На самом деле, Риддл и Гэсси даже встречались какое-то время, прежде чем оба решили, что им лучше остаться друзьями. Когда родился Фрэнк, Гэсси сделала Риддла его крестным, а он в ответ сделал ее крестной Северуса после того, как усыновил его. Пускай Риддл не был так близок с семьей Лонгботтом, как с семьей Блэк, однако они были союзниками, и раз на то пошло, Фрэнк, без сомнения, окажется полезен в качестве Министра Магии.

Гэсси бы поддержала намерения Риддла. Она была очень честолюбива по отношению к своему сыну, и будь у Фрэнка возможность занять самый высокий пост в Министерстве, безоговорочно бы ею воспользовалась. Риддл ухмыльнулся. Он бы не удивился, стань Фрэнк Министром Магии только для того, чтобы не слушать придирок своей матери. Риддл его не винил. Гэсси даже могучего Годрика Гриффиндора могла поднять из могилы своим ворчанием.

Что волновало Риддла больше всего, так это множество факторов, способных не дать его планам осуществиться. После того как Крауч заболеет, Доркас может стать слишком непредсказуемой. Непредсказуемость — черта, которую Риддл ненавидел больше всего, поскольку ее нельзя было предвидеть, и это рушило даже самые лучшие планы. Загнанные в угол Доркас и невыразимцы могут попытаться навредить его семье, он был обеспокоен от подобного рода мыслей, впрочем, надеялся этого не допустить.

Другая деталь, которая его волновала — Барти Крауча-младший; он был темной лошадкой, а это не предвещало ничего хорошего. Пусть против Барти-младшего не было никаких улик, однако Риддл был уверен, что именно он был причиной, по которой Крауч-старший помогал Доркас. Кроме того, изготовитель яда по-прежнему был неизвестен, а также очень и очень умен.

В общем и целом, у Риддла хватало забот, ведь будущее до сих пор оставалось туманным. В такие моменты, как этот, он мечтал стать провидцем.

Риддл закрыл глаза. Теперь ему оставалось только ждать, однако терпение было не лучшей его добродетелью. Он нервно постукивал пальцами по столу.

«Крауч уже должен быть тяжело болен», — подумал он, осматривая небо в поисках совы.

В идеале, Св. Мунго будет первым местом, куда обратятся в подобном случае, а Риддл как раз был главой этой больницы — даже будучи на отдыхе. От того, что небо по-прежнему пустовало, Риддл уже начал сомневаться и беспокоиться в эффективности своих планов. Ему не следовало так торопиться.

Наконец рыжевато-коричневая сова — из Хогвартса — пронеслась по небу и приземлилась у окна Риддла. Прочитав послание Дамблдора, Риддл улыбнулся. Крауч пал, и остальные последуют за ним, словно костяшки домино. Большинство членов Визенгамота, побоявшихся выступить ранее, как и ожидалось, набрались храбрости для того, чтобы сместить Фаджа и Амбридж. Сук под лидером затрещал, и худший кошмар невыразимцев вот-вот мог осуществится.

Ветка обломилась, полетела колыбель — падает и люлька, и Доркас, и ель⁽²⁾!

1) Гэсси — производное от имени Августа, но также это слово можно перевести как женоподобный мужчина.

Вернуться к тексту

2) Ветка обломилась, полетела колыбель — падает и люлька, и дитя и ель. — Строчка из английской колыбельной песенки, перевод О.Седаковой.

Вернуться к тексту