A Riddled Universe (джен)

Целителю Риддлу было не до веселья. Его выходной должен был стать днем передышки и отдыха, по крайней мере, так он обещал своим детям. Он намеревался выполнить это обещание, но разве его вина была в том, что он был незаменим и что волшебный мир сошел с ума, начав вести себя совершенно по-идиотски? Сколько раз он наставлял и инструктировал своих сотрудников в Св. Мунго по вопросам работы в чрезвычайных ситуациях, а в итоге, когда автобус «Ночной Рыцарь» врезался в какой-то универмаг в Манчестере, вся его команда скорой медицинской помощи начала метаться по кругу, как куры без головы.

— Вот поэтому я и не могу позволить себе взять отпуск. Без меня это место просто развалится, — по-видимому, у него были высокие стандарты.

Во время его пребывания на посту главы Св. Мунго больница имела рекордно высокий показатель исцелившихся, а также самый низкий уровень смертельных исходов с момента ее основания.

— Разве я виноват, что не хочу, чтобы стандарт, который я установил для своей больницы, понизился? — прошипел он Нагини. — Их совершенно не заботят мои инструкции, идиоты! — Нагини спокойно продолжала наблюдать за происходящим; в конце концов, ее хозяин вечно был чем-то недоволен, ему было очень сложно угодить.

Как только он прибыл в отделение неотложной помощи Св. Мунго, то сразу же начал давать указания, параллельно осматривая раны и устраняя повреждения.

— Карсон, проверь человека справа от тебя и убедись, что рана достаточно плотно перевязана. Логан, ты маггл или у тебя все же есть волшебная палочка? Порадуй меня, воспользуйся ей! — он раздавал указания с такой легкостью, что даже те целители, которые ускользали от его внимания, старались работать как можно усерднее, ибо глава Сент-Мунго был известен как суровый надзиратель.

— Попрошу ускориться. Сомневаюсь, что пациентам потребуется ваша помощь, если они уже будут мертвы. Это одна из лучших больниц во всем магическом мире. Я не позволю вашему легкомысленному отношению опозорить меня, — сказал он, закончив латать своего десятого пациента. — Разумеется, если вы хотите, чтобы я сделал за вас всю работу, можете продолжать в том же духе, но тогда, будьте уверены, ваше жалование также достанется мне, — прорычал он.

Когда он вводил в тело пострадавшего зелье для восполнения крови, то услышал, как открылась дверь. — Еще жертвы? — спросил Риддл, не отрываясь от своего пациента.

— Разве вы не должны быть дома? — спросил его молодой целитель, подходя ближе, чтобы помочь Риддлу закончить процедуру.

— Чтобы вернуться и найти эту больницу в руинах! Пожалуй, что нет. Почему ты не связался со мной раньше, Ремус? Я бы мог оказаться здесь гораздо быстрее, а не ждать, когда же Смадженс поведает мне о том, что здесь происходит, — раздраженно сказал он, поворачиваясь к своему протеже. Ремус Люпин уже в юные годы демонстрировал большие задатки целителя, и Риддл всегда с теплом относился к нему.

— Это потому, что мы в вас не нуждались. Мы прекрасно обходились и без вас, — спокойно произнес Ремус, хотя его слова все же вызвали изумленный вздох целителя, работающего рядом с ними. Ремус закатил глаза; целитель Риддл мог говорить довольно резко, однако тот только лаял, но не кусал. Затем ему пришлось взять себя в руки, потому что образ Риддла в образе собаки всплыл в его голове.

— Я не похож и никогда не буду похож на собаку! — отрезал целитель Риддл. Ремус моргнул, а затем понял, что Риддл, должно быть, использовал легилименциию.

— Конечно, я использую легилименцию, болван. Как еще я могу поставить точный диагноз? — сказал тот и быстро добавил, когда почувствовал, что Ремус собирается возразить: — Я не виноват, что ты профан в окклюменции. Любой дурак, который не изучает эту науку, заслуживает того, чтобы его мысли были прочитаны.

Ремус снова закатил глаза, у Риддла было оправдание всему на свете, и хотя его методы не были ортодоксальными, он был одним из самых блестящих умов, которых когда-либо видел мир. Вот почему другие целители готовы были смиренно трястись от страха, лишь бы только иметь возможность похвастаться тем, что работали под руководством Риддла.

— Вы должны отдыхать, сэр. Вы же не хотите, чтобы я сообщил Серене о вашем самоуправстве, — ухмыльнулся Ремус: тем единственным человеком или, скорее, теми, кого Риддл слушал, были его дочь и невестка. В остальном же он был самым упрямым человеком, которого Ремус когда-либо знал.

— Ты угрожаешь мне, Ремус? Моей дочерью? Неужели ты думаешь, что я ее боюсь? — спросил Риддл, приподнимая бровь. Даже если дочь и была его слабостью, он не собирался объявлять об этом всему миру.

— Стоит только отправить ей Патронус, и вы увидите, что мы прекрасно можем справиться и без вас. Вы трудоголик, сэр, и заслуживаете передышки. Двое ваших детей очень беспокоятся за вас. Вы не можете позволить себе рисковать своим здоровьем. Вы так заботитесь о других, сэр, однако крайне беспечны, когда дело касается вас самого. Мы справимся без вас, сэр, не беспокойтесь об этом! — произнес Ремус.

Он знал: нужно немалое мужество, чтобы противостоять Риддлу; никто из других целителей даже помыслить об этом не мог — целитель Риддл был весьма устрашающей личностью. Однако Ремус знал его с самого детства, он боготворил этого человека, и именно поэтому стал целителем. В конце концов, именно благодаря Риддлу он смог жить нормальной жизнью.

— Почему ты так поздно занялся этими пострадавшими, Ремус? — спросил Риддл, отчаянно пытаясь выиграть время. Он не собирался покидать свое рабочее место без боя.

— Я был занят Мундунгусом Флетчером. По всей видимости, он пытался продать каким-то людям в Лютном очередную фальшивку. Они превратили его в мишень для дротиков, — Ремус покачал головой; Дунг был любимцем в больнице, поскольку являлся в ней постоянным обитателем. Один из целителей даже предложил выделить ему именную койку.

— Именно такие люди, как Флетчер, гарантируют нам постоянный приток пациентов. Ты должен быть ему благодарен, — произнес Риддл.

— Сэр, разве вам не пора идти? — немного раздраженно поинтересовался Ремус. Он бы подтолкнул Риддла к двери, если бы не боялся схлопотать за это проклятие.

— Я уйду, когда буду уверен, что состояние моих пациентов не критическое, — ответил Риддл; он знал, что только зря терял время. Но он не собирался идти домой, чтобы помереть там со скуки.

— Почему бы вам не занять место преподавателя, которое предлагал Дамблдор? Это должно занять вас, а также не быть столь обременительным для вашего здоровья.

— Ну разумеется, Ремус. В конце концов, что такого утомительного в обучении горстки тупоголовых студентов в надежде, что они проявят ко мне должное уважение, удерживая свои бушующие гормоны в узде. Нет уж! — произнес Риддл. Когда же он, наконец, вобьет в голову Дамблдора, что он — не та идеальная личность, которую можно навязывать своим драгоценным ученикам? Похоже, все эти лимонные дольки все-таки ударили в голову старому болвану. Он бы не удивился, если бы Альбус закончил свой мирской путь, подавившись лимонной долькой. Он даже мог себе представить, что за заголовок был бы у Скитер.

«Маггловская конфета — достойный соперник победителю Гриндевальда! Лимонная долька с эффектом поцелуя дементора!»

«Может, мне стоит применить практику Стива из Коукворта?» — размышлял Риддл, — возможно, это стало бы идеальным решением, чтобы отделаться от всех этих надоедливых людишек.

— Вы должны взять перерыв от медицинских практик, в том числе и маггловских. Впрочем, возможно, это единственное, для чего вы подходите; в конце концов, вам может недоставать выдержки, чтобы преподавать, — спокойно произнес Ремус, уже готовясь к взрыву.

— Что значит, у меня нет выдержки преподавать? Это самое нелепое утверждение, которое когда-либо слетало с твоих уст, и не смей пытаться использовать слизеринские приемы, чтобы заставить меня занять эту должность. Я — наследник Слизерина. Я знаю все эти трюки, — раздраженно сказал Риддл.

«Как он смеет использовать эти хитрости против меня? Я лично придумал большинство из них!»

— Возможно, вам следует дать Нагини передышку. Она наверняка устала обвивать вашу руку. Мне, кстати, казалось, что эта змея намного больше; я удивлен, как легко она обернулась вокруг вашей руки, — произнес Ремус.

— Разумеется, она больше. Ты забываешь, что я волшебник. И могу использовать магию. Может быть, если ты будешь усердно работать и искренне этого желать, то тоже станешь волшебником, — саркастически заметил Риддл. Разве он был виноват, что его окружали безмозглые идиоты?

Один из пострадавших, девятилетний ребенок, пришел в себя и начал показывать пальцем на Риддла:

— Эй, я вас знаю. Вы — целитель Риддл. Можете поставить автограф на моей карточке от шоколадной лягушки? Это же вы изобрели лекарство от ликантропии? Благодаря вам теперь нет никаких вампиров! — Ремус, который стоял рядом, сдавленно хохотнул.

— Умолкни, Ремус, или я позабочусь, чтобы ты подавился этими дурацкими шоколадными лягушками, которые тебе так нравятся. Давно ли это было, когда я вылечил тебя от ликантропии? Вот ведь жалость! Теперь в мире стало на одного блистательного вампира меньше, — заметил Риддл с ухмылкой, играющей на его губах.

— Вампиры не блестят, — запротестовал мальчик.

— А ликантропия — способность становиться оборотнем, — проговорил Риддл. Он закончил лечить еще одного пациента. — Если будущее волшебного мира лежит на плечах таких светлых умов, то мы должны немедленно сдаться магглам. Возможно, они проявят к нам снисхождение, и тогда мы все сможем устроиться на работу и выступать в качестве фокусников на вечеринках по случаю дня рождения маггловских детей. Будущее никогда еще не было таким ясным!

Молоденькая медсестра довольно нервно вошла в палату и, подойдя ближе к Риддлу, начала беспокойно потирать руки.

— Прекрасно, вы отвлекли меня от работы. Надеюсь, это важно, — выплюнул Риддл, устремив на нее пристальный взгляд василиска.

— Аврор Долиш ждет вас снаружи, — быстро сказала она с таким видом, будто хотела быть где угодно, только не здесь.

— Вы прервали мою работу, чтобы сказать мне, что самый неуклюжий на Земле аврор нуждается во врачебной помощи! — Риддл сделал паузу, а затем, внимательно посмотрев на нее, произнес более мягким голосом: — Передайте Долишу, я буду через минуту.

Она быстро выбежала из палаты, радуясь, что наконец-таки избавилась от присутствия Риддла.

— Согласен с вами насчет Долиша. В таком случае, почему именно вы должны заботиться о нем? Вы можете отправить Логана, — предложил Ремус, оглядываясь по сторонам и видя, что Логан добрался только до четвертого пациента. — В его присутствии здесь нет необходимости.

— Если бы Долиш нуждался в медицинской помощи, я бы не выделил ни одного из своих целителей. Впрочем, он пришел сюда, чтобы просить меня прийти в Министерстве Магии, — нахмурившись, ответил Риддл.

— Откуда вам это известно? — озадаченно спросил Ремус, поскольку медсестра ничего об этом не упоминала.

— Легилименция, мой дорогой Ремус! — Риддл рассмеялся, увидев смущенное выражение лица Ремуса, а затем покачал головой.

Маггловская литература практически игнорировалась в магическом мире. Однако в плане литературы магглы намного опередили своих колдовских коллег. Риддл никогда не читал своим детям Сказки Барда Бидля на ночь. Зайчиха-шутиха и ее пень-зубоскал, в самом деле?

— Ремус, займись этим парнем; и мне понадобятся отчеты о состоянии пациентов после того, как ты закончишь их лечение, — Риддл вздохнул и, воспользовавшись палочкой, убрал кровь со своей одежды. — Я направляюсь в Отдел тайн.

— Конечно, сэр. Удачи вам, — произнес Ремус с улыбкой. Как бы он ни уважал своего наставника, но без него атмосфера становилась гораздо менее напряженной.

— Ну же, Долиш! Постарайтесь не отставать! — нетерпеливо произнес Риддл, выходя из приемного покоя, после чего накинул на себя дорожную мантию и направился к каминной сети.

— Аврор Грюм беседует с невыразимцами, целитель Риддл, — сказал Долиш, изо всех сил стараясь не отставать от Риддла.

Риддл закатил глаза: если была такой физическая подготовка всех авроров, ему страшно было подумать о том, смогут ли они справиться, если возникнет реальная опасность для волшебного мира. Последняя самая большая угроза исходила от Гриндевальда.

— Знаю. Знаю. Кто-то пересек Завесу. Что сводит общее количество к двум, — нетерпеливо произнес Риддл. Он уже применил легилименцию к Долишу, вот только этот идиот был слишком сосредоточен на том, чтобы перевести дыхание, а не на новоприбывшем сквозь Завесу. Его разум был практически пуст, если не считать всякой ерунды, и Риддл понял, что Грюм не слишком-то доверял Долишу информацию. Мудрый человек!

Переправившись в Министерство, Риддл быстро аппарировал в Отдел тайн. Защитные чары, опоясывающие все Министерство, были ужасно слабы. Возможно, ему следует сообщить об этом министру Краучу.

Невыразимцы и авроры сгрудились вокруг лежащего на полу тела. Риддл держал палочку наготове, надеясь, что еще не слишком поздно. Он не хотел повторения предыдущего опыта, как с тем другим бедолагой, прошедшим сквозь Вуаль.

— Дайте пройти. Не толпитесь! — прогремел голос Риддла и эхом отразился от стен помещения. Толпа быстро расступилась, давая ему дорогу. Риддл относился к тем волшебникам, с которыми лучше не связываться.

— Риддл, ты пришел как раз вовремя. Этот мальчик провалился сквозь Завесу. Давай я левитирую парня в свой кабинет, ну, а потом ты сможешь его исцелить, — произнес Грюм.

— Переносить мальчишку нужно без магии, иначе это окажет нагрузку на его магическое ядро, — сказал Риддл, глядя на лежащего без сознания юношу с взъерошенными волосами.

— Мальчик под нашей юрисдикцией. Он из другого измерения. Так что мы забираем его для экспериментов, — сказал один из невыразимцев.

«Довольно храбро», — подумали остальные.

«Должно быть, гриффиндорец», — подумал Риддл. Никто другой не захотел бы навлечь на себя гнев целителя Риддла и аврора Грюма, вместе взятых.

— Ну разумеется. Забираете. Он весь ваш. А я было подумал, невыразимцы извлекли урок из своих предыдущих ошибок. Или тот постоянный резидент закрытого отделения больницы магических болезней и травм Святого Мунго уже стерся из вашей памяти? Он также являлся жертвой ваших экспериментов, — ехидно проговорил Риддл, который совершенно не терпел напыщенных законопослушных министерских чинуш, особенно когда жизнь мальчика висела на волоске.

— Простите, целитель Риддл, — угрюмо ответил невыразимец.

— Идем, Ал. Эти кретины и так отняли много времени, — сказал Риддл, обращаясь к Грюму. Тот кивнул и, взяв мальчика на руки, понес в свой кабинет.

— Любой, кто встанет на пути Грюма, окажется под прицелом моей палочки, — низким угрожающим голосом произнес Риддл. Естественно, толпа значительно поредела.

Риддл перевел все свое внимание на мальчика, которого нес Грюм. На вид ему было лет пятнадцать, и он был сильно истощен, а его рука была испещрена шрамами. Риддл задумался о том, что юноша напоминает ему Джеймса Поттера. Но это было невозможно, Джеймсу было тридцать восемь, и у него были только дочери-близнецы, а не сын. У Чарльза, отца Джеймса, не было детей, которые годились бы ему во внуки, к тому же он слишком любил Дорею, чтобы заводить роман на стороне. Тогда кто этот мальчик?

Только когда аврор Грюм положил подростка на стул, который Риддл трансфигурировал в кровать, тот заметил необычный шрам, которого до этого не разглядел на лбу мальчика. Тот имел форму молнии.

— Ты уже стабилизировал его давление? — серьезно спросил Грюм.

— Естественно. В данный момент я слежу за его жизненными показателями, — ответил Риддл напряженным голосом, который не укрылся от Грюма.

— Может, мне связаться с Мунго и попросить прислать помощь? — обеспокоенно поинтересовался Грюм; когда дело касалось исцеления, он, по обыкновению, всецело полагался на решения Риддла.

— И допустить, чтобы эти тупоголовые невыразимцы перехватили мальчишку. Пожалуй, нет! Вспомни, что они сделали в прошлый раз. Ты бы не мог наложить защитные чары на свой кабинет, так мы сможем препятствовать доступу извне, — попросил Риддл, открывая врачебную сумку, которую он обычно хранил в уменьшенном виде в своем кармане, — и, если тебя не затруднит, проинформируй Альбуса, Грюм.

— Я отправлю ему Патронус, — ответил тот, и тут же мимо Риддла промчался серебристый баран. Однако внимание целителя было сосредоточено на подростке.

— Он напоминает мне Джеймса, — тихо произнес Грюм. — Может, мне также послать Патронус Чарльзу?

— Поступай, как знаешь, Ал. Но пока мы не выясним, кто этот мальчик и что с ним случилось, я не хочу впутывать в это дело Поттеров. Они слишком эмоциональны, — сказал Риддл.

«Чертовы гриффиндорцы!»

— Я опасаюсь, что мальчонка сойдет с ума, как тот, другой, что прошел сквозь Завесу. Как, кстати, его звали? — поинтересовался Моуди.

— Не знаю, — солгал Риддл. Ему не хотелось раскрывать личность путешественника из другого измерения. Он знал, каковы будут последствия. — Однако тот человек, по всей видимости, подвергался воздействию дементоров, вероятнее всего, из-за своего заключения в Азкабане.

— Заключенный? Мы должны удвоить охрану вокруг закрытой палаты. На случай, если он попробует напасть. Ты же знаешь мой девиз: «постоянная бдительность», — произнес Грюм с таким видом, будто хотел в ту же секунду переправиться в Св. Мунго.

— Его магический показатель на уровне сквиба, хотя это, возможно, из-за наших драгоценных невыразимцев. Когда я говорю, что он сошел с ума, я не имею в виду, что он психически неуравновешен. В то же время он ведет себя совершенно потерянно — так, словно присутствует только физически, — вздохнул Риддл; он не хотел, чтобы этого лохматого ребенка постигла та же судьба.

— Дамблдор уже здесь. Я сниму защитные чары, — сказал Грюм, уже приступая к работе.

— Здравствуйте, мои дорогие мальчики! Прекрасное утро, не правда ли? — жизнерадостно произнес Альбус Дамблдор, величественно выступая в своей сиреневой мантии с пурпурной окантовкой.

Риддл вздохнул и потер переносицу; он надеялся предотвратить мигрень, которая грозила вот-вот разразиться. Его рабочий день начался как обычно: несчастный случай с множеством пострадавших хоть и был катастрофой для других, для него был просто очередным рабочим днем, а вот общение с Альбусом таковым не было. Риддл уважал Альбуса, но находил чрезмерный энтузиазм старого болвана утомительным. Альбус будто всегда старался приложить ко всему руку. Везде лезущий — это должно было быть его вторым именем, а не Персиваль Вулфи что-то там.

— Его состояние улучшилось, — коротко сказал Риддл; он беспокоился за мальчика. Кроме того, он чувствовал себя на взводе из-за Альбуса, который мечтал заполучить его в качестве преподавателя в Хогвартсе.

«Представляю себе работу бок о бок с ним! — Риддл задавался вопросом, как у Минни с Арти это получается. — Должно быть, они мазохисты», — подумал он.

— Чье состояние, Том? — поинтересовался Альбус, с лукавым блеском в ярко-голубых глазах. Грюм покачал головой: Альбус всегда пытался спровоцировать Тома, а Том, в свою очередь, всегда старался быть выше этого и не предпринимал ответных действий. Удивительно, но в отличие от остальных Альбус был единственным профессором в школе, который не был им очарован.

Аластор (Ал) Грюм был на два года младше Тома и распределен на Хаффлпафф. Поэтому он не знал его по школе, не так хорошо, по крайней мере. Сложно было не знать, кто такой Том, ввиду того, что тот был старостой. Но годы службы аврором привели Грюма к кабинету целителя Риддла, и тот стал одним из немногих, кому Аластор доверил лечить себя и своих людей.

— Конечно, Мерлина, — с сарказмом ответил Риддл.

Жизненные показатели подростка заметно улучшились, но потребуется какое-то время, чтобы определить, не повлияло ли путешествие на его психику. Если бы только он мог применить легилименцию к мальчику! Но она не действовала на людей без сознания, поскольку в подобном состоянии разум создавал естественный окклюменционный барьер.

— У тебя есть какая-нибудь информация касательно межпространственных перемещений, Альбус? — спросил Риддл. — В твоей блестящей голове наверняка вертятся какие-нибудь гипотезы.

— Я оперирую только фактами, а не гипотезами, — произнес Альбус с таинственным видом, который убедил Риддла, что в данный момент Альбус не собирается разглашать никаких версий. — Тем не менее, в прошлом перемещения между мирами случались раз шесть. О том, что стало с теми людьми, пересекшими Завесу, сохранилось не так уж много информации. Известно лишь, что они пересекли ее живыми, но не смогли вернуться в свое первоначальное измерение.

— Значит, мальчонка застрял здесь, — нахмурившись, констатировал Грюм.

— Скорее всего. Однако я постараюсь собрать информацию о том, как вернуть мальчика обратно в его изначальный мир, — Альбус сделал паузу и лукаво улыбнулся, — при условии, что мальчик захочет вернуться.

— А разве у Визенгамота нет никаких положений относительно межпространственных перемещений? — поинтересовался Риддл.

— Увы, мой мальчик, подобные случаи настолько редки, что никаких законов на этот счет не предусмотрено. Пространственные перемещения попадают под юрисдикцию Отдела тайн, тем не менее, они еще не были достаточно изучены. За последние несколько десятилетий в работе Отдела не было сделано ни одного серьезного открытия. «Альтернативное измерение» — это очередное модное слово, распространяемое новым главой невыразимцев. Они утверждают, что это будет одним из их самых крупных прорывов. Надеются, что информация, которую они получат в альтернативном измерении, поможет им улучшить наш мир, — сказал Альбус, отправляя в рот очередную лимонную дольку.

— А что, если мальчик не сможет им ничего рассказать? Что, если его разум поврежден? — спросил Риддл, хотя уже знал ответ. Эти идиоты попытаются выжать информацию из бедного парня, даже если он будет без сознания, как они сделали это с тем, другим. Они неоднократно злоупотребляли своим «невыразимческим» статусом, чтобы скрыть любые несоответствия в своей деятельности.

— Вот почему нам нужно выяснить его психическое состояние, — ответил Альбус.

— Возможно, тогда нам следует перевезти его в Св. Мунго, там ему будет лучше, — предложил Грюм; как бы ему ни хотелось помочь мальчику, он не желал, чтобы его кабинет превратился в больничную палату.

— Крайне важно, чтобы мальчик оставался здесь, хотя бы до тех пор, пока не очнется. Я опасаюсь, что его организм может не выдержать перемещения, — произнес Риддл.

Грюм вздохнул, а Дамблдор с улыбкой повернулся к нему и сказал:

— Аластор, радуйся, что у тебя наконец появилась компания. Воспринимай это как возможность обзавестись собственным ребенком. Это ведь так чудесно, не правда ли, Риддл? — Альбус с улыбкой повернулся к Тому. Ему было интересно, попытается ли тот, как обычно, опровергнуть его слова. Сделав это, Риддл согласился бы с тем, что не считает своих детей чудесными, чего он делать категорически не хотел.

— Если бы я хотел иметь детей, то непременно бы женился. Но я скорее отправлюсь в Азкабан, — ответил Грюм; женитьба и обязательства были его самыми жуткими страхами; он сдерживал дрожь при мысли о боггарте в образе безликой невесты, идущей прямо к нему.

«Зачем люди подвергают себя таким пыткам?» — спрашивал себя Грюм.

Альбус поднялся и, стряхнув воображаемую пылинку со своей мантии, сказал:

— К сожалению, у меня встреча с Попечительским Советом. Люциус Малфой опять создает проблемы.

— У Малфоя вообще нет детей. С чего ему вздумалось становиться членом Совета? — удивился Грюм. У Люциуса Малфоя было немало политических связей, и он постоянно пытался заставить Министерство принять абсурдные законы для своей личной выгоды. Грюм не мог упрекать Риддла за то, что он ненавидел обоих Малфоев — никто не мог вынести напыщенного Абраксаса, и похоже, что сын пошел по стопам отца.

— Он думал, что у него появится сын, как минимум, для продолжения рода величественных Малфоев, но его дражайшая супруга Ганимеда еще не подарила ему ребенка. Он вступил в Совет, чтобы впоследствии иметь право голоса в политике школы, в которую будет принят его сын, — ответил Риддл. Люциус Малфой был скользким созданием, и хотя Риддл уважал слизеринскую хитрость, он был осторожен, особенно когда ею пользовались люди, не являющиеся членами его семьи или друзьями.

— Ну что ж, хорошего вам дня и, пожалуйста, держите меня в курсе выздоровления мальчика, — сказал Дамблдор, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты. — Чуть не забыл, сердечно поздравляю тебя, Том, слышал, ты снова станешь дедушкой.

— Так и есть, — ответил Риддл, — Альбус, как Верховный Чародей Визенгамота, ты не мог бы поговорить с главой невыразимцев и сказать ему, что я беру на себя всю ответственность за мальчика? Я прослежу, чтобы он был в порядке. Это помешает им ему навредить.

— Конечно, Том. Я непременно сообщу ему, что мальчик останется с тобой. Мы сами расспросим этого юношу и предоставим им необходимою информацию, — произнес Альбус и напоследок добавил: — До свидания, мальчики! — и он грациозно покинул комнату.

«Альбус мог бы стать балериной», — подумал Риддл, и тут перед его мысленным взоров возникла нелепая картинка: Альбус в балетной пачке. Он вздрогнул и усилил свои окклюменционные щиты. Он был рад, что Альбус не успел заметить этой мысли. Иначе тот мог поддаться искушению, начав разгуливать в чем-то подобном, а у Тома не было желания потом лечить травмированную детскую психику.

— Ты не говорил мне, что снова станешь дедушкой, — укоризненно произнес Грюм.

— Это потому, что мне самому недавно сообщили эту новость. Удивительно, как Альбус узнал об этом, если только Минерва не рассказала ему, — вздохнул Риддл. Он даже не мог вспомнить, сколь бесчисленное множество раз ему хотелось приклеить этот проклятый язык полосатой кошки к ее небу. Он сдерживался только потому, что опасался, что с ним сделает Арти, напади он на его сплетницу-жену.

— Серена беременна вторым ребенком. Ей осталось всего несколько месяцев, так что говорить об этом еще рано, — гордо произнес Риддл. Грюм улыбнулся: Риддл был любящим дедушкой и ужасно баловал всех своих внуков — при том, что был строг со своими детьми.

— Сириус должно быть счастлив, он всегда хотел еще одного ребенка, — рассмеялся Грюм. — Я скоро вернусь. Мне только нужно проинформировать младших авроров об их задаче, — сказал он, тихо покидая комнату.

Счастливое выражение лица Риддла исчезло. Сириус Блэк. Как же он ненавидел этого человека! Он ненавидел его всеми фибрами своей души. Из всех мужчин, кому могла отдать свое сердце его дочь, она выбрала самого наглого, нелепого, глупого, безрассудного, опрометчивого и бестолкового человека, когда-либо ходившего по земле. В довершении всего, он был гриффиндорцем — что практически объясняло многие качества, которые ему приписывались. Тот факт, что его двойник лежал в закрытой палате, не учитывался.

Оба его ребенка вступили в брак с гриффиндорцами.

«Кто-то наверху меня явно не любит», — подумал Риддл, глядя в потолок. Но его невестка идеально подходила по темпераменту его сыну, и Риддл любил ее — так сильно, как только можно было любить гриффиндорца.

Но только не Сириуса. Судьба была жестока. Риддл думал, что это была всего лишь мимолетная причуда его дочери, когда та училась в школе. Грязный спор, придуманный одним из ее сокурсников: «свидание с гриффиндорцем». Но она была настроена к Сириусу всерьез, и, как бы Риддлу ни было неприятно это признавать, тот стал для нее очень хорошим супругом. Он любил ее собачьей преданностью, и они вместе создали счастливою семью.

Он прекрасно помнил тот день, когда Сириус Блэк летящей походкой вошел в его дом, чтобы испросить разрешения жениться на Серене. Ну, может, не такой летящей; в конце концов, он жил с Поттерами после того, как сбежал из дома. Поттеры предупредили Сириуса, что его «предложение» вряд ли будет встречено положительно. Риддл фыркнул, как будто был хоть один шанс, что он даст глупому гриффиндорцу, без денег, без образования — помимо диплома Хогвартса, что для Сириуса, возможно, было большим достижением — и живущему за счет Поттеров, разрешение жениться на его дочери. Сама идея была смехотворной.

Едва Сириус переступил порог его дома, Риддл понял его намерения. В конце концов, Сириус практически выкрикивал свои мысли вслух. Риддл усмехнулся и решил, что, возможно, это самый подходящий момент, чтобы применить свои идеально отточенные слизеринские навыки.

Ему не хотелось пугать мальчишку до полусмерти — ну, на самом деле хотелось. Но он желал вбить в голову этого парня всю серьезность его предложения. Хотя Риддл до сих пор не был уверен, есть ли у Сириуса там мозги.

Вспоминая тот день, Риддл понимал, что, возможно, немного переборщил тогда. Будь мальчишка слизеринцем, то одних слов было бы достаточно. Но с гриффиндорцами можно было не церемониться.

Ухмылка на лице Риддла стала похожа на злобный оскал, когда он продолжил давать лекарство бесчувственному подростку. День, когда Сириус приблизился к нему, прочно засел в его голове. Обычно Риддлу не выпадала возможность действовать злонамеренно, но видит Мерлин, как же это было весело!

Запугав Сириуса до полусмерти, Риддл решил, что уже вдоволь повеселился над юным Блэком. Он вернул Нагини в террариум и, положив тесак — который трансфигурировал из гусиного пера — обратно в ящик стола, сел на стул напротив перепуганного Сириуса и спокойно объяснил ему, почему он выступает против их брака. Его основное беспокойство заключалось в том, что они оба были еще слишком молоды. Только когда Сириус обзаведется стабильной работой и сможет доказать Риддлу, что способен обеспечить Серене постоянное жилье, а также иметь приемлемый — и стабильный — источник дохода, Риддл одобрит их союз.

Риддл знал, что эти условия не были сродни подвигам Геракла; по сути, они были довольно рациональны. Он понимал, что если он начнет яростно возражать, то его дочь возьмет и сбежит с Сириусом, просто чтобы доказать, что у нее есть собственное мнение.

* * *

Риддл покачал головой и продолжил наблюдать за лохматым подростком. Ему не терпелось узнать, кто же этот юноша на самом деле, но в то же время он сомневался, чувствуя, что это может открыть ящик Пандоры. Риддл был терпеливым человеком и он страшился того, какие тайны может хранить этот мальчик. Когда другой Сириус провалился сквозь Вуаль, Риддл узнал его только после того, как дал ему зелье отцовства. Но даже тогда он не мог поверить своим глазам и трижды повторил все те же процедуры. Только будучи уверенным, что этот человек — Сириус Блэк, он задумался о пугающих вероятностях.

Что же произошло с тем, другим Сириусом, что его пришлось заключить в Азкабан и отнюдь не на короткий срок, раз влияние дементоров на его личность оказалось таким значительным? Как бы сильно ему не нравился Сириус, Риддл знал, что этот парень не был преступником. Шутником, да! Но преступником?

Может, то была шутка, в которой что-то пошло не так, а может...

Вариантов было бесконечное множество. Он не переставал сравнивать их между собой и задавался вопросом, много ли альтернативных Вселенных влекут за собой подобное расхождение. И что с его дочерью в другой реальности? Как она отреагировала на то, что ее мужа посадили в Азкабан? Слишком много вопросов и слишком много возможных вариантов. Это его пугало.

Он внимательно посмотрел на подростка и заметил темные тени, которые, казалось, навсегда залегли у него под глазами. Его лицо было очень худым, а кожа чрезвычайно бледной. Риддл видел трупы куда лучшего цвета. Это лицо не выглядело умиротворенным даже во сне, поскольку казалось, что его покрывали черты глубокой скорби и тоски.

«Скольким же страданиям подвергся этот мальчик?» — спрашивал себя Риддл.

Он взял холодную руку, лежавшую вдоль туловища, и положил ее мальчику на живот. Именно тогда Риддл заметил какие-то красные отметины на тыльной стороне ладони подростка. Он поднес руку поближе, чтобы осмотреть, и испытал одно из самых больших потрясений за день. На ней было высечено: «Я не должен лгать» — чем-то похожим на Кровавое перо.

«В какой жестокой и бездушной семье рос этот мальчик, если его наказанием было порезать себе руку? — сердито подумал Риддл. — За это они должны предстать перед судом. Этим безжалостным кретинам не должно сойти с рук такое гнусное поведение», — возмущенно подумал он, совершенно забыв, что виновные находится в другом измерении и он вряд ли когда-либо столкнется с этими ничтожными людьми. Риддл ненавидел тех, кто издевался над детьми; многочисленные инциденты в приюте были еще свежи в его памяти.

«Неудивительно, что мальчик в таком ужасном состоянии», — подумал он, рассеянно проводя рукой по шраму.

Может, Риддл и был строг со своими детьми, но он не переступал границ, наказывая их. Мальчишка не мог получить эти шрамы в Хогвартсе. Это было невозможно. Альбус ни за что бы не допустил такой темный артефакт в своей школе, да и Арти проклял бы идиота, обладающего чем-то подобным, до беспамятства.

Риддл снова посмотрел на шрам и вздохнул. Он точно знал, чем вызваны эти отметины, и надеялся, что этот мальчик — не один из Блэков. Кровавые перья были особенно любимы в семье Блэков. Когда Арти пришел в школу, на его руке был амулет с сильными маскирующими чарами, скрывающий эти отвратительные шрамы. Даже у Сириуса с Регулусом была изрядная доля подобных рубцов, хотя они и скрывали их.

«Арти знал, как справляться с такими порезами; у него был большой опыт в помощи детям, подвергшимся насилию», — подумал Риддл. Ему не хотелось, чтобы этот лохматый мальчишка имел столько шрамов; это была слишком тяжелая ноша для столь юных плеч.

И все-таки именно шрам в форме молнии, украшавший лоб юноши, по-настоящему беспокоил Риддла. Он попытался приложить к ране сильнейшей экстракт бадьяна, который был у него с собой, но тот, как оказалось, не подействовал. Это было похоже на шрам от проклятия. Он вылечивал самые ужасные раны, и все же ни одна из них не представляла такой большой проблемы, как этот невинный на вид шрам.

Он впился взглядом в вызывающий шрам в форме молнии.

«Как смеет он не подчиняться мне?» — раздраженно подумал Риддл, задаваясь вопросом, откуда у мальчишки такой шрам. Он мысленно перечислил все известные ему заклинания и проклятия. Нет. Ни одно из них не оставило бы подобный след.

Он взял мальчика за руку и запустил специальные диагностические чары, надеясь выяснить, был ли подросток жертвой одного только кровавого пера или же было что-то еще. В соответствии с этим его лечение могло ускориться. Затем он занес свои результаты на лист пергамента, который призвал, и изучил список. Он был потрясен тем, что увидел.

«Кто этот парень, и через что ему пришлось пройти? — удивленно подумал Риддл. — Это какая-то ошибка. Нужна повторная диагностика», — он так и поступил, однако результат остался прежним. Риддл потер глаза и снова взглянул на список.

Обнаружилось, что в теле подростка был не просто змеиный яд, а яд самого василиска. Но откуда в крови мальчишки могут быть остатки яда василиска? Единственный известный Риддлу василиск — тот, что находился в Тайной комнате, и мальчишка не мог спуститься туда. Или мог? Был ли этот мальчик змееустом? Это подогревало интерес Риддла; в конце концов, он знал, что был единственным известным ему змееустом. Его дети не владели этим даром. Возможно, этот ребенок был еще одним потомком Салазара Слизерина и состоял в родстве с Гонтами. Эта теория имела место быть.

— А что ты думаешь, Нагини? — прошипел он и, оглянувшись, обнаружил, что Нагини исчезла. Снова позвав своего фамильяра, он обнаружил, что та охотится за парочкой крыс, пробравшихся в кабинет Грюма.

«Сначала они сделали меня целителем, потом нянькой, а теперь еще и истребителем грызунов! Похоже, мне недоплачивают», — подумал он.

Возможно, этот парень не имел никакого отношения к Слизерину и случайно наткнулся на василиска. Но василиски встречались не часто, если вообще встречались. Многие считали их вымершими. А юноша, очевидно, пережил эту встречу, и это означало, что рядом с мальчиком, скорее всего, был феникс. Это размышление наводило на мысль. Этому парню определенно было не пятнадцать. Ни один пятнадцатилетний мальчишка не выдержал бы такого количества испытаний за столь короткое время и при этом остался в живых.

Риддл нахмурился. Он терпеть не мог быть сбитым с толку, но этот мальчик был настоящей загадкой. После чего Риддл криво усмехнулся. Это была очень неудачная шутка и не достойная того, чтобы о ней думал слизеринец. Потому он покачал головой и задумался, что с его душевным состоянием, раз он уже начал отчитывать сам себя.

Что-то в этом юноше вызывало его интерес. Мальчишка был воином, а не ребенком, и Риддл очень хотел, чтобы тот поскорее очнулся. Ему пришлось напомнить себе, что заклинание Агуаменти будет неуместно, хотя он испытывал огромное искушение его применить. Быстро сотворив заклинание Темпус, он понял, что уже довольно долго пробыл в кабинете Грюма. Тогда он вызвал своего домового эльфа Шелби и заказал немного еды; пока он ел, его внимание было по-прежнему сосредоточено на мальчике.

* * *

У Гарри болела голова. Его мысли были расплывчаты, и казалось, что они окутаны каким-то странным туманом. Так необычно, откуда в Хогвартсе туман? Или он был заперт в своем чулане? Гарри не понимал, и ему было все равно, он просто хотел выбраться оттуда. Туман был неприятным. К нему прилагалось чувство угрозы, которое Гарри совершенно не нравилось. Наконец после нескольких часов скитаний в непроницаемой дымке он услышал голоса. Он сразу же направился к ним.

«Следуй за голосами» — это было похоже на мантру, звучавшую в его подсознании.

Боль в голове начала понемногу отступать, а голоса становились все громче.

— Он еще не пришел в себя? — спросил знакомый голос. Голос был хрипловатый, но Гарри был уверен, что уже слышал его раньше.

— Скорее всего, скоро очнется, Ремус. Отправь Патронус Альбусу. Он захочет быть здесь, когда это случится, и у меня нет желания потом выслушивать его нытье, если он это пропустит, — сказал другой голос, который был глубоким и напомнил Гарри сон. Или это было воспоминание? Гарри никак не мог вспомнить.

— Может, мне также послать Патронус Грюму? Он будет рад наконец-таки вернуть обратно свой офис после того, как ты оккупировал его на неделю, — сухо произнес знакомый голос.

— Думаю, не стоит. Мальчику не нужно столпотворение вокруг его постели, когда он очнется. Мы же не хотим, чтобы ему нечем было дышать, — ответил другой голос, который приблизился к Гарри.

Пока еще Гарри не мог его видеть. Он изо всех сил старался пробиться сквозь туман, и наконец у него появилось некая чувствительность в глазах. Он открыл их и быстро закрыл, поскольку свет в комнате было слишком ярким.

— Не волнуйся. Мы приглушили свет. Теперь можешь спокойно открыть глаза. Только, пожалуйста, не торопись, — успокаивающе произнес чей-то голос.

Гарри еще крепче зажмурился, а потом медленно открыл глаза. Комната перед ним была размытой, и он изо всех сил старался понять, что же он видел.

— Принеси мне его очки, Ремус. Грюм починил их и оставил на своем столе, — сказал мужчина, чьи черты лица казались Гарри расплывчатыми. — А после сними защитные чары и впусти Альбуса.

Гарри увидел, как худой человек по имени Ремус — «Это не мог быть Люпин, он мертв», — печально подумал Гарри — поспешно вышел из комнаты.

— Вот, держи, — произнес человек с низким голосом и водрузил очки Гарри на переносицу. Гарри почувствовал успокаивающую тяжесть своих очков и огляделся.

Похоже, он лежал на узкой кровати, а, осмотревшись, увидел стены, оклеенные темно-коричневыми обоями, и полки, заполненные какими-то непонятными ему инструментами. Однако в углу комнаты он узнал знакомый предмет, принадлежавший Грозному Глазу. Это был вредноскоп.

Гарри быстро повернулся к человеку, сидевшему возле него. Этот мужчина показался ему смутно знакомым, и все же Гарри никогда не видел его раньше. У него были темные с проседью волосы, а его лицо казалось искренне обеспокоенным, но по какой-то причине Гарри нервничал, став объектом его пристального внимания. Он быстро потянулся за своей палочкой и обнаружил, что в кармане ее нет.

— Расслабься, сынок, твоя палочка сейчас находится у меня. Какое-то время ты не сможешь пользоваться магией, так как это напряжет твое магическое ядро, — сказал мужчина и добавил, когда Гарри собрался возразить: — Тебе не причинят никакого вреда. Я обещаю!

— Кто вы? — спросил Гарри. Это была первая мысль, которая пришла ему в голову.

— На самом деле мне тоже интересно, кто ты. Но я понимаю, ты чувствуешь себя немного дезориентированным. Это то, что происходит при межпространственных путешествиях. Тебе повезло, что ты так быстро пришел в себя. Я главный целитель больницы магических болезней и травм имени Святого Мунго. Меня зовут Том Риддл.

Заявление, которое было встречено ошеломляющим молчанием, внезапно оказалось прервано маниакальным смехом. Гарри удивлялся, кто же так истерично смеется, пока не понял, что источником смеха был он сам. Казалось, он потерял над собой контроль. Ему и раньше снились странные сны, но этот побил все рекорды.

Его мозг явно пытался справиться с потрясением. Да, все именно так и было, вот почему его подсознание вызвало «хорошего Волдеморта». Не просто хорошего, а «целителя». Ха! Эта мысль была просто нелепа. Скорее всего, это была очередная шутка близнецов Уизли... а потом он вспомнил, что Фред мертв.

В этот самый момент он почувствовал знакомое касание легилименции в своей голове и запаниковал.

— Тише. Если твоя магия перевозбудится, ты только усугубишь свое состояние, — сказал Риддл, после чего достал из кармана пузырек и, откупорив его, поднес ко рту Гарри.

— Нет, нет! Отойди от меня! Да кто ты, черт возьми, такой? Что ты хочешь со мной сделать? — встревоженно прокричал Гарри, отталкивая от себя человека, который называл себя Риддлом.

Риддл вздохнул: подросток устраивал сцену, а между тем его магия учиняла погром в кабинете. Кровать и многие другие предметы в комнате уже яростно дрожали, и казалось, что они вот-вот взорвутся. Часть прочного защитного снаряжения, которым так дорожил Грюм, уже разлетелась на куски. Риддл невербально ввел успокоительный бальзам, который держал в руке, в желудок пациента и продолжил посылать ему успокаивающую магию. Успокаивающая магия действовала как магловский анестетик, это была одна из первых вещей, которым учились целители.

Мальчик заметно успокоился. И все же дикий взгляд загнанного зверя не покидал его глаз. «Мерлин милостивый, — подумал Риддл, — как же он силен! Грюм зачаровал вещи в своем кабинете так, чтобы они оставались неподвижны и могли противостоять любой форме магии. Тем не менее, мальчишка либо передвинул их, либо уничтожил без особых на то усилий, даже палочку не подняв».

— Пожалуйста, угомонись и прекрати двигаться, иначе мне придется привязать тебя к кровати, — сказал Риддл, и хотя он переживал за мальчика, его голос был похож скорее на рык. — Прошу, успокойся и не нервничай. Я понимаю, ты боишься: проснуться в неизвестном тебе мире, в окружении незнакомых людей, — в конце концов, Риддл понятия не имел, что был знаком мальчику, иначе говоря, не знал, почему тот был так напуган, — это немного пугает. Но тебе нечего бояться, — произнес Риддл, а затем в шутку добавил: — Если только ты никого не убил!

Это, казалось, еще больше взволновало мальчика, но прежде чем тот успел потерять самообладание, Риддл послал ему еще одну волну успокаивающей магии. Мальчишка отчасти напоминал рыбу, вытащенную из воды. Риддл вздохнул — за последние минуты он делал это слишком часто, находясь рядом с этим подростком — и задумался, почему Альбус с Ремусом так задерживаются. И, разумеется, стоило ему только обернутся, как он тут же их увидел.

Ремус с беспокойством смотрел на мальчика, в то время как Альбус осматривал устроенный в комнате погром.

— Том, почему бы тебе не оставить нас с мальчиком наедине? Пожалуй, ты мог бы обсудить с Ремусом следующую стадию лечения, пока я буду мило беседовать с этим молодым человеком, — спокойно, но повелительно произнес Альбус.

Риддл выглядел так, словно собирался возразить, однако все же направился к выходу, прихватив с собой Ремуса, бросив перед тем на мальчика обеспокоенный взгляд. «Возможно, Альбусу удастся что-либо выяснить у этого парня», — подумал Риддл, выходя из комнаты.

* * *

Гарри все еще дико озирался по сторонам, при этом стараясь принять сидячее положение, поэтому даже не заметил, когда твердая рука опустилась ему на плечо, заставляя откинуться назад.

— Тебе не стоит так волноваться, мой мальчик, боюсь, это не приведет ни к чему хорошему, — послышался голос, не узнать который Гарри просто не мог. Он обернулся и увидел того, кого даже не думал вновь встретить живым. Последний раз он видел этого человека, когда тот падал с Астрономической башни после того, как его убил Снейп. Гарри вздрогнул: ему до сих пор снились кошмары о той ночи.

— Похоже, я умер, — подумал Гарри, прежде чем понял, что произнес это вслух.

— Уверяю тебя, мой мальчик, это не так. Ты просто находишься в другом измерении. Что последнее ты помнишь перед тем, как очнулся здесь? — спросил Дамблдор, усаживаясь на место, которое ранее занимал Риддл.

— Я... Я был... Джинни! Пожиратели Смерти схватили ее и держали в заложниках в Отделе тайн. Когда я пришел ее спасать, они устроили мне засаду и втолкнули в Вуаль, думая, что это единственный способ меня убить. Я должен... — с горечью произнес Гарри. Воспоминания начали стремительно заполнять его разум, и он попытался выбраться из постели. Все произошло спустя несколько месяцев после финальной битвы, и некоторые из Пожирателей Смерти, которые избежали тюремного заключения, похитили Джинни. Он должен был ее спасти!

— Успокойся! — голос Дамблдора эхом разнесся по комнате. — Пока ты мне четко все не объяснишь, я не позволю тебе встать с постели. Не вынуждай меня связывать тебя.

Гарри уставился на пожилого мужчину. Несмотря на то, что тот выглядел и говорил как Дамблдор, Гарри не был в этом полностью уверен.

— Какое у вас любимое варенье? — спросил Гарри, гадая, не был ли этот человек, сидящий рядом с ним, самозванцем.

— Малиновое, а что? — озадаченно спросил Дамблдор.

Гарри замер и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, посмотрел на Дамблдора, который правильно ответил на его вопрос. Он был растерян, и у него болела голова, впрочем, боль исходила не от шрама. Размышляя о своем шраме, он подумал о человеке, который называл себя Риддлом и заявлял, что является целителем. Более того, сейчас рядом с ним сидел умерший Дамблдор и утверждал, что вовсе не умер.

«Наверное, я сошел с ума, — подумал Гарри, потирая лоб. — Наверное, я все же сломался под всем этим давлением, и меня поместили в больницу Св. Мунго. У Риты Скитер, должно быть, выдался знаменательный день», — Гарри даже не хотел думать о Джинни, Роне и Гермионе, это было слишком больно.

— Ты не сумасшедший, мой мальчик. Ты всего лишь провалился сквозь Вуаль. Завеса с незапамятных времен являлась порталом между мирами. Но, несмотря на это, она работает как односторонний проход. Измерение, из которого ты родом, было «передающей» стороной портала, а мир, в котором ты сейчас — является «принимающей» стороной. Существует множество измерений, но твой мир и наш, по всей видимости, связаны между собой, что делает возможным межпространственные перемещения. Тем не менее, поскольку мы находимся на «принимающей» стороне, нам будет очень непросто отправить тебя назад, — спокойно объяснил Дамблдор. Он дал мальчику несколько минут, чтобы переварить новую информацию, поскольку не хотел наседать на него.

Когда тот немного успокоился, Дамблдор пристально посмотрел на него и произнес:

— У тебя удивительные глаза.

— У меня глаза моей матери, — устало ответил Гарри; вся эта теория путешествий в другие миры казалась ему немного надуманной, но если Дамблдор так говорил, то стоило бы поверить. — Последнее, что я помню, это прохождение сквозь Завесу. И то, как Пожиратели Смерти напали на меня. Как мне вернуться назад?

— Я не знаю наверняка. Но мы постараемся сделать все возможное, чтобы ты вернулся в свой мир в целости и сохранности. Как бы то ни было, мы уже довольно долго разговариваем, не будучи представленными друг другу. Я профессор Дамблдор, директор Хогвартса, а ты? — спросил Дамблдор, пристально посмотрев на мальчика изучающим взглядом своих голубых глаз.

— Я знаю, кто вы, сэр. Но вы не знаете, кто я? — спросил Гарри. — Подождите, я что, не существую в этом мире? — удивился он, а потом, поняв, что все еще не представился, поспешно добавил: — Я Гарри, Гарри Поттер.

— Кто твои родители, Гарри? — спокойно поинтересовался Дамблдор.

— Джеймс и Лили Поттер, сэр, — ответил Гарри и заметил шок, отразившейся на лице Дамблдора, прежде чем тот успел его скрыть.

— В самом деле, ты очень похож на своего отца, Гарри, — произнес Дамблдор, и Гарри готов был поспорить, что голос директора звучал немного рассеянно.

— Это так удивительно, не правда ли? Существует целый мир, так похожий и в то же время столь отличный от нашего. И эта область была так мало изучена, — погрузившись в свои мысли, произнес Дамблдор.

— А что с моими родителями, сэр? Они живы? Где они? И что с Волдемортом? Уизли? Гермионой? — быстро спрашивал Гарри.

— Тише, Гарри. Я отвечу на твои вопросы, только не на все стразу, — ответил Дамблдор. — Однако я должен напомнить, твой мир отличается от нашего, поэтому прошу: не спеши делать выводы. Так какой твой первый вопрос? — чуть посмеиваясь, спросил Дамблдор.

Гарри выглядел так, словно вот-вот взорвется от множества вопросов, проносящихся у него в голове.

— Мои родители, сэр. Они живы? — нетерпеливо выпалил Гарри.

— Да, мой мальчик, они живы. Но хочу предостеречь: они могут походить на твоих родителей, но их воспоминания будут отличаться. Поэтому не стоит ожидать, что они начнут вести себя так же, как и в твоем мире, — ответил Дамблдор.

«Они живы, — подумал Гарри, — это похоже на сказку. А ведь все это произошло потому, что я провалился сквозь Вуаль. Кстати, о Вуали...»

— Сириус! — воскликнул Гарри, — Где он?

— Сириус Блэк? — уточнил Дамблдор.

— Ну конечно, тогда из-за Беллатрисы Лестрейндж Сириус упал в Вуаль. Он должен быть здесь, — взволнованно произнес Гарри.

Его крестный наверняка был жив!

«Так вот кто пересек Завесу пару лет назад, — подумал Дамблдор. — Риддл любит хранить свои секреты».

— Так и есть. Однако его путешествие сквозь Вуаль не было столь благополучным, как твое. В настоящее момент он проходит курс лечения в Св. Мунго, — ответил Дамблдор.

— Но если он жив, тогда как он явился ко мне с помощью воскрешающего камня? — спросил Гарри.

— А-а, так ты наткнулся на воскрешающий камень, весьма любопытно, — тихо произнес Дамблдор.

— Да, — бесцветным голосом ответил Гарри, совершенно забыв, что Дамблдор жаждал заполучить этот камень.

— Воскрешающий камень очень похож на зеркало Еиналеж. Он показывает желание твоего сердца, но ограничивается теми, кого ты потерял. Воскрешающий камень покажет только того, кого ты захочешь увидеть. А люди, которых он спроецирует, скажут лишь то, что желает услышать твое сердце. Я надеюсь, ты поборол его хитроумные чары, которые словно заколдовывали тех, кто пережил большую потерю. Ничто не может вернуть мертвых к жизни, Гарри, — сказал Дамблдор.

— Откуда вы это знаете, сэр? — спросил Гарри — Дамблдор из его мира однозначно не был знаком с такими деталями.

— Том нашел кольцо с этим камнем, когда хоронил своего дядю, — ответил Дамблдор. — Он экспериментировал с ним и, придя к таким выводам, отдал его мне. Позже я вернул кольцо ему, с ним оно было в большей безопасности.

— С Томом? С Томом Риддлом? Да ведь он же Волдеморт! Он — Темный Лорд, сэр. Он... — сказал Гарри, что-то здесь было определенно не так, и он был полон решимости в этом разобраться.

— Том Риддл — один из самых одаренных учеников, которых мне когда-либо посчастливилось учить. А также он замечательный человек. Но, насколько я погляжу, наши миры немного разнятся в этом вопросе, — решительно произнес Дамблдор. — Почему бы тебе для начала не рассказать мне, кто такой этот «Волдеморт»? — предложил он.

«Дамблдор не знает, кто такой Волдеморт, и утверждает, что Риддл — хороший человек, — осознал Гарри, — с каждой минутой происходящее становится еще более странным. Добрый Волдеморт? — подумал он. — Чего ждать дальше?»

Закрыв глаза, Гарри глубоко вздохнул. Перед ним промелькнули воспоминания о последних семи годах его жизни.

— Волдеморт был самым темным волшебником, когда-либо ходившим по земле. Он твердо верил в превосходство чистой крови, а его главной целью было искоренение магглорожденных и всех тех, кто обладал «грязной кровью». Его сторонников называли Пожирателями Смерти, они были жестоки, но не настолько, как их повелитель, — выплюнул он последнее слово. — Волдеморт желал обрести мировое господство, а вы были единственным человеком, которого он когда-либо боялся, — «Пока вы не умерли», — добавил про себя Гарри. — Вы основали Орден Феникса, организацию преданных делу людей, которые сражались против него. Мои родители были частью этой организации.

— Он убил их? — серьезно спросил Дамблдор.

— Да, он и меня пытался убить. Но смертельное проклятие вышло для него боком, — сказал Гарри. — Он собирался пощадить мою маму, но она пожертвовала собой, чтобы меня защитить.

— Древняя магия во всей красе, — заявил Дамблдор, — Почему Волдеморт вознамерился пощадить твою маму?

— Снейп умолял Волдеморта ее спасти. Он любил ее, — тихо произнес Гарри. Он все еще злился на себя за то, что так плохо думал о Снейпе.

— Пожалуй, ты единственный человек, переживший смертельное проклятие, — задумчиво произнес Дамблдор.

— Ну, хотя проклятие и обернулось против Волдеморта, частичка его души угодила в меня, — сказал Гарри.

— Что?! — изумленно воскликнул Дамблдор.

— Понимаете, Волдеморт создал крестражи. Семь в общей сложности. Рон, Гермиона и я провели последний год, разыскивая их, — ответил Гарри и, увидев бледное лицо Дамблдора, добавил: — Нам это удалось.

— Семь? И вы уничтожили их все? — взволнованно спросил Дамблдор.

— Да. Даже тот, что был внутри меня, — ответил Гарри.

— Понятно, и кто, в конечном счете, уничтожил Волдеморта? — спросил Дамблдор.

— Я, — тихо произнес Гарри. Он не был в восторге от победы над Волдемортом; на самом деле он был рад, что «змеиной морде» пришел конец. Вот только ему совершенно не хотелось быть тем, кто должен был его убить. В любом случае, что сделано, то сделано. Он не мог изменить прошлое. Ему просто хотелось жить нормальной жизнью.

— Вижу, разговоры о Волдеморте расстроили тебя; обычно я не лезу в чужие дела, но сейчас крайне важно, чтобы мы поняли друг друга. Я знаю, что в твоей истории есть нечто большее, чем то, что ты сейчас рассказал. И я бы с удовольствием послушал остальное, но в данный момент это не предоставляется возможным, — Дамблдор глубоко вздохнул и продолжил: — Крестражи — самый гнусный и низменный раздел Темной магии, и одна только мысль о том, что Волдеморт предавался ей, неимоверно пугает. Я никогда по-настоящему не ценил мир, в котором живу. До этого момента, — сказал Дамблдор. — Я рад, что ты смог победить такого темного волшебника. Я восхищаюсь твоей храбростью, только выдающийся волшебник может противостоять подобному злу. Однако теперь ты поставил меня в весьма затруднительное положение, — вздохнул он, беспомощно разводя руками.

— Затруднительное положение, сэр? — удивился Гарри, озадаченный поведением Дамблдора.

— Когда твой Сириус провалился сквозь Вуаль, он был не в состоянии рассказать какую-либо информации о твоем мире. Поэтому невыразимцы взяли его под стражу и попытались вытянуть из него эту информацию, — нахмурившись, произнес Дамблдор.

— Что? — воскликнул Гарри.

«Да как они смеют мучить моего крестного!»

— Успокойся, Гарри. В настоящий момент он является пациентом Риддла в Св. Мунго и, как меня заверили, идет на поправку, — ответил Дамблдор.

— Пациентом Риддла? Но он... — взволнованно произнес Гарри.

— Том Риддл — один из лучших целителей, которых когда-либо видел мир. Я понимаю, тебе должно быть сложно принять все это, но, тем не менее, это правда. Никто другой не захотел курировать Сириуса после того, что с ним сделали невыразимцы. Именно Риддл был тем, кто устроил им разнос и позаботился о Сириусе. Вероятно, это и есть то, что отличает наши миры. Эффект Риддла, — задумчиво произнес Дамблдор.

— Том Риддл позаботился о Сириусе? — Гарри не мог сдержать своего потрясения. А после Дамблдор скажет ему, что Риддл вызвался добровольцем в столовую для бедных?

— Именно так. Он также был тем, кто нашел лекарство от ликантропии, — с улыбкой ответил Дамблдор.

— Что? Но это невозможно. Ликантропия неизлечима, иначе бы Ремус…

— Ремус Люпин известен тем, что был первым, кого Том освободил от ликантропии, — ответил Дамблдор. — Он сейчас на улице с Томом обсуждает твое лечение.

— Ого! — сознание Гарри помутилось.

Ремус был жив, а еще перестал быть оборотнем. Скажи это Гарри кто-то другой, он бы ни за что не поверил, но в том, как произнес это Дамблдор, было что-то такое, что заставило его понять, Дамблдор говорит правду.

Что это был за мир? Словно сказка, ставшая былью. Однако Гарри еще в раннем возрасте узнал: не все то золото, что блестит. Если ты имеешь завышенные ожидания, это неизбежно приведет к разочарованию. Гарри прикрыл глаза и задумался.

«Неприятности постоянно находят меня. Интересно, какую форму они примут на этот раз».

Тем не менее, было сложно не радоваться. В конце концов, его родители, Сириус и Ремус были живы.

— А что с Джинни, Роном и Гермионой? — спросил Гарри, мысленно надеясь, чтобы они тоже были в порядке.

«Прошу, пусть все будет хорошо».

— Они в порядке. Мистер Уизли и мисс Грейнджер окончили Хогвартс. Мисс Грейнджер получила самый высокий балл за Т.Р.И.Т.О.Н.; Хогвартс не видел такого уже долгие годы. А мисс Уизли вернется в Хогвартс в сентябре, чтобы закончить свой последний год.

— Ого! — похоже, у Гарри это было любимое слово, а как еще он мог описать эту новую Вселенную? Он не переставал удивляться тому, насколько этот мир отличался от его собственного.

— А почему Риддл не стал Волдемортом? — спросил Гарри.

— Думаю, это вопрос тебе следует задать самому Риддлу, и раз уж мы затронули тему Риддла, я вынужден попросить тебя об одолжении, — сказал Дамблдор с лукавым блеском в глазах.

— О каком? — осторожно поинтересовался Гарри. Тон Дамблдора заставил его занервничать. В нем определенно не было ничего хорошо.

— Крайне важно, чтобы ты оставался с Риддлом до конца своего пребывания в этом мире, — сказал Дамблдор и поднял руку, чтобы не дать Гарри возразить. — Пожалуйста, выслушай меня, Гарри. Если бы существовал другой вариант, я бы никогда не предложил этот. Невыразимцы возьмут тебя под свою юрисдикцию, если ты не останешься с Риддлом, а им я не доверяю. Я готов доверить Риддлу свою жизнь, к тому же он единственный человек, который может успешно удерживать невыразимцев на расстоянии. Да, Риддл может быть саркастичным и иметь язвительную натуру, но у него есть сердце, которое обычно он предпочитает скрывать. Как ты думаешь, кто ухаживал за тобой, когда ты выпал из Завесы? Это был Риддл, и он не обязан был этого делать. Но он так решил. Гарри, нас определяет именно наш выбор. В моем мире Риддл сделал правильный выбор, и я надеюсь, что со временем ты начнешь доверять ему так же, как это делаю я.

Гарри собирался возразить. Это ведь был Волдеморт, черт возьми! И как, скажите на милость, ему жить с этим человеком под одной крышей? Однако он уже видел подобный взгляд в глазах Дамблдора, когда тот утверждал, что полностью доверяет Снейпу; в тот раз Дамблдор оказался прав.

Гарри вздохнул. Жить с Темным Лордом — что за нелепая идея! Несмотря на это, в сознании Гарри всплыло взволнованное лицо целителя Риддла. Если бы этот человек хотел убить Гарри, то сделал бы это незамедлительно. Он знал, каким нетерпеливым и жестоким был Волдеморт. А Риддл, напротив, помог Сириусу, и было видно, что Дамблдор его уважал. Ему будет непросто разграничивать Волдеморта из своего мира и Риддла из этого. С какой странной дилеммой он столкнулся!

— Можно мне сначала с ним поговорить? — спросил Гарри, размышляя, не спятил ли он, — И еще: могу ли я получить назад свою палочку? Так, на всякий случай.

— Я позову Тома, и он решит, готов ли ты уже пользоваться палочкой или нет, — ответил Дамблдор, вставая со стула и покидая комнату.

Гарри взял себя в руки. Он ведь ни с чем опасным не столкнется, правда же? Ну и что с того, что он встретится с Волдемортом, будучи прикованным к постели и без волшебной палочки? Что вообще может пойти не так?

Гарри глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Ему опять предстояло встретиться с Волдемортом. Он вздрогнул и закрыл глаза. Когда он снова их открыл, Риддл уже сидел на стуле рядом с его кроватью.

— Воу! — воскликнул Гарри, подпрыгнув от неожиданности.

— Прошу прощения. Не хотел оставлять тебя без присмотра, — с невозмутимым лицом произнес Риддл.

— Эм-м... А как вы узнали, когда нужно появиться? — спросил Гарри первое, что пришло ему в голову.

— Я подслушивал ваш с Альбусом разговор, и когда он ушел, я снял защитные чары и аппарировал в комнату, — спокойно сообщил Риддл. Он видел, что мальчик очень нервничал и был чем-то сильно взволнован.

У Гарри отвисла челюсть. Он явно не ожидал такого ответа от Волдеморта.

— Пожалуйста, не называй меня Волдемортом. Имя довольно неприятное, да и от него смердит трусостью, ты не находишь? — непринужденным голосом спросил Риддл.

— Что?! — поразился Гарри.

«О чем Риддл вообще говорит?» — подумал он.

— Кажется, Волдеморт — французское слово и его переводом будет «бегство от смерти». Это довольно трусливо с его стороны. В основном я не одобряю «гриффиндорцев — этакий факультет храбрецов», однако храбрость — это добродетель, которая необходима нам для выживания, — с улыбкой произнес Риддл. — Пожалуйста, никому не говори, что я так сказал, — усмехнувшись, продолжил он. — Даже если ты это сделаешь, я буду все рьяно отрицать и заявлю, что твой мозг сильно пострадал после падения сквозь Вуаль.

Гарри закусил губу. Он столько всего хотел спросить и, тем не менее, был напуган? Встревожен? Сбит с толку? Он не понимал.

— Так много вопросов... и так мало времени! — произнес Риддл. — Тебе стоило уже догадаться, что я применяю к тебе легилименцию, — сказал он.

Гарри в ужасе посмотрел на него.

— Не волнуйся. Я никогда не заглядываю дальше поверхности; собственно говоря, я читаю только то, о чем ты думаешь в данный момент. Если я глубже проникну в твой разум, твоя голова, непременно воспротивится вторжению, что вызовет сильную головную боль. Пока я держусь на поверхности, твоя голова совершенно не испытывает постороннего вмешательства. Полагаю, твоя голова сейчас не болит? — спросил Риддл.

— Нет, не болит. Но я бы предпочел, чтобы вы вообще не читали мои мысли. Это личное, — сказал Гарри, скрестив руки на груди.

— Для квалифицированных легилиментов нет понятия личного. Если ты не хочешь, чтобы я читал твои мысли, тебе придется воспользоваться окклюменцией. По крайней мере, я открыто говорю о том, что делаю, а есть множество других людей, сведущих в этом искусстве и пользующихся им в гнусных целях, — сказал Риддл и остановился, прежде чем продолжить: — Ты пытаешься использовать горе в качестве своего окклюменационного барьера, крайне неразумно. Каждый человек, бывало, терял кого-то из близких. Так что горе — это не такая уж редкая эмоция.

— Но обычно это отталкивает... — ответил Гарри.

— Я думаю, мы уже выяснили, что я не Волдеморт. Я никого не убивал и, хотя мне ненавистны его действия, не стану брать на себя ответственность за них. У меня нет никаких гнусных планов по захвату мира. Эта мысль сама по себе детская и нецелесообразная. С какой стати мне хотеть править миром, где большую часть населения составляют болваны? Нет, спасибо. Я предпочитаю тишину, спокойствие и гольф, — сказал Риддл.

— Гольф? Вам нравится играть в гольф? — изумленно спросил Гарри.

— Конечно. Это самая миролюбивая игра на свете и наименее травмоопасная из всех видов спорта. Я знаю, что ты сейчас скажешь: а как же шахматы? Но волшебные шахматы — это же просто варварство. Пройдет совсем немного времени, и какой-нибудь умник попытается сымитировать их в реальной жизни, — произнес Риддл.

Гарри усмехнулся, вспомнив шахматную партию профессора Макгонагалл в натуральную величину.

— Вижу, это уже случилось, — качая головой, произнес Риддл. — Тебе нравится квиддич? — сменив тему, он надеялся успокоить Гарри.

— Да, — ответил тот, гадая, к чему ведется этот разговор.

— Лично я терпеть не могу квиддич. В нем нет ни смысла, ни цели, ни задач. Но детям, похоже, нравится. К счастью, мой внук его не любит, — сказал Риддл.

— У вас есть внук? — удивился Гарри; он никогда не думал, что у Риддла может быть семья, не говоря уже о внуке. Это было большим отличием от Волдеморта.

— У меня трое внуков, и четвертый уже на подходе. Двое из них мальчики и одна девочка. Но все трое одинаково непослушны. Совсем как их родители, — нежно сказал Риддл.

— А сколько у вас детей? — полюбопытствовал Гарри.

«Этот парень хочет написать мою биографию?» — подумал Риддл. Риддл был весьма скрытным человеком. Он всегда чувствовал себя неловко, когда ему задавали личный вопрос. Но Гарри, казалось, ждал ответа, и Риддл хотел расположить его к себе — в конце концов, Гарри будет с ним жить.

— У меня двое детей, дочь и сын, — Риддл открыл было рот, чтобы что-то добавить, но потом резко его закрыл.

— О-о... — произнес Гарри, не зная, что сказать.

— Мне придется ввести тебе зелье отцовства, в твоем случае оно является обязательным, — сказал Риддл. — Сколько тебе было, когда умерли твои родители?

— Год, — ответил Гарри и закрыл глаза.

— Я лишился обоих родителей, когда родился. Моя мать умерла при родах. А моему отцу было, по сути, все равно, существую я или нет, — хмуро ответил Риддл.

— Ваш отец жив? — спросил Гарри.

— Он умер несколько лет назад от рака легких, все потому, что не мог бросить курить, идиот, — прорычал Риддл.

«Ну конечно, Риддл не стал Волдемортом, а значит, не убивал своего отца и бабушку с дедушкой», — подумал Гарри.

— Я был близок с бабушкой и дедушкой с тех самых пор, как они забрали меня из сиротского приюта, когда мне было пять. Мой дедушка скончался, когда мне было двадцать три, — тихо сказал Риддл, — а бабушка умерла совсем недавно.

— А почему вы не стали Волдемортом? — спросил Гарри; ему было интересно, не маггловские ли бабушка с дедушкой послужили причиной, изменившей судьбу магического мира этого измерения.

— Мне начинает казаться, что ты разочарован тем, что я не стал Волдемортом, — произнес Риддл, раздраженно взмахнув руками. — Как я узнаю, что изменило моего двойника? Я хоть и целитель, но не психиатр. Я не в курсе психических отклонений тирана!

Последовала неловкая пауза. Риддл оглядел комнату, а затем повернулся к Гарри.

— Грюм убьет меня, если я не верну его кабинет в прежнее состояние.

— Грозный Глаз Грюм? — спросил Гарри.

— Грозный Глаз? Какое нелепое прозвище; надеюсь, ты не будешь против, если я впредь стану его использовать? Дорогой Грюм будет вне себя! Грозный Глаз — интересный способ описать его постоянную бдительность, — сказал Риддл с ухмылкой, которая напомнила Гарри близнецов Уизли.

— Дамблдор сказал, что я должен жить у вас, — произнес Гарри, гадая, какова будет реакция Риддла.

— Это был бы самый безопасный вариант, поскольку я не доверяю невыразимцам, но я смогу понять, если тебе будет нужен другой вариант. Однако мне необходимо следить за твоим состоянием, к тому же я смогу защитить тебя от какого либо вреда, — сказал Риддл.

Гарри было нелегко это принять. Но он не хотел подвергать опасности кого-либо еще, и казалось, что Волд... э-э... Риддл был его лучшим решением.

— Я останусь с вами, — ответил Гарри, надеясь, что он не пожалеет об этом. — А можно мне получить назад свою палочку?

— Разумеется, — сказал Риддл, доставая из кармана Гаррину волшебную палочку, — Я возвращаю тебе твою палочку при условии, что ты воспользуешься ей только в случае крайней необходимости, — Риддл сделал паузу и продолжил более мягким тоном: — Ты не пожалеешь об этом. Обещаю, под моим присмотром тебе не причинят никакого вреда. Я не самый добродушный мужчина; даже мои мысли полны сарказма. Но я изо всех сил стараюсь держать свой язык за зубами и буду продолжать это делать, пока ты не привыкнешь, — подмигнул Риддл. — Кстати, Гарри, добро пожаловать в «другую Вселенную», у нас есть печеньки!

— Что? — произнес Гарри, гадая, не сошел ли Риддл с ума.

— На самом деле я рад, что ты отправишься со мной; возможно, теперь Серена отстанет от меня. Не надо так волноваться, Гарри. Просто подожди, пока не познакомишься с моей семьей. Ты безупречно в нее впишешься, — сказал Риддл с улыбкой, похожей на улыбку Дамблдора.

Гарри быстро набросал в голове контрольный список:

Отправиться жить к Волдеморту/ Риддлу? Отметить здесь!

Встретиться с семьей Риддла? Отметить здесь!

Возможно, сойти с ума? Отметить здесь!

Риддл и Гарри с помощью портключа — разумеется, незарегистрированного — добрались до поместья Риддлов в Литтл-Хэнглтоне — красивого особняка, окруженного широкой бархатистой зеленой лужайкой. Он объяснил Гарри, что парадный вход дома был зачарован, чтобы внешне походить на маггловский, в то время как боковой вход предназначался для магического мира.

Риддл был очень доволен собой. В последний раз он был таким обходительным, когда забрал сына от его жестокого биологического отца. Риддл вздохнул: если он и дальше будет так мягок и добр в своих речах, то потеряет титул «наследника Слизерина» и вместо него будет провозглашен «наследником Хаффлпаффа». Как бы он ни уважал хаффлпаффцев, но он гордился своим слизеринским происхождением, хотя оно и считалось темным.

Добравшись до особняка Риддлов, он показал Гарри его комнаты, расположенные на третьем этаже; это была та же самая анфилада комнат, которую использовал его пятнадцатилетний внук, когда оставался на ночь.

— В ящике комода ты найдешь одежду; она, возможно, будет тебе немного велика, но ты можешь уменьшить ее до нужного размера. Ужин будет подан в столовой. Это на первом этаже, третья комната справа от главного холла. Можешь воспользоваться летучим порохом, чтобы быстрее туда добраться. Если тебе еще что-нибудь понадобится, прошу, не стесняйся спрашивать меня или Шелби, она мой домовой эльф, — сказал Риддл и, не желая стеснять Гарри, вышел из комнаты.

Войдя в свою спальню, расположенную на втором этаже, Риддл был оповещен охранными чарами, сигнализировавшими о том, что кто-то вошел в его дом посредством камина. Особняк Риддла был связан лишь с несколькими домами через закрытую каминную сеть. Он быстро прошел в гостиную и увидел Арти, развалившегося на диване и разговаривающего с Шелби, казалось, о чем-то очень серьезном.

— Арти, что ты здесь делаешь? И где Минни? — спросил Риддл, усаживаясь в кресло напротив него. Шелби дезаппарировала после того, как поклонилась Риддлу.

— Я что, уже не могу навестить своего лучшего друга? Разве мне нужно для этого особое приглашение? — произнес Арти, продолжая жевать имбирное печенье, которое Шелби поставила на стол. — Что касается Минни, то она навещает Беллу в Америке, чтобы они вместе смогли сходить за покупками. Поэтому я и сбежал, то есть пришел сюда, чтобы провести некоторое время avec vous⁽¹⁾, как хороший мальчик, коим я и являюсь.

— Конечно же, я бесконечно рад твоему обществу. Что бы я делал, если бы могучий Сигнус Арктурус Блэк не почтил меня своим присутствием? Наверное, умер бы от горя, — огрызнулся Риддл.

— Ого! Похоже, кто-то не в духе? Тараканы в голове замучили? — спросил Арти и уклонился от подушки, которую послал в него Риддл.

— Я стараюсь свести свой сарказм к минимуму. У меня уже появился абстинентный синдром⁽²⁾, — вздохнул Риддл. Он уже подсел на сарказм. Это был его личный сорт героина.

— Тебе нездоровится, или ты собрался сменить личность? Если так, скажи сразу, чтобы я мог предупредить «Пророк», — произнес Арти.

— О чем вы с Шелби так оживленно беседовали перед тем, как я вошел? — спросил Риддл, меняя тему разговора.

— Хотел узнать, что на вечер в меню. Надеялся, что она приготовит мой любимый севиче⁽³⁾ из креветок. Никто не делает его так, как Шелби, — сказал Арти, облизывая губы в предвкушении.

— Ты и еда! Меня поражает, как ты еще умудряешься оставаться в браке с Минервой, ведь совершенно очевидно, что твое сердце принадлежит кое-чему другому, — укоризненно сказал Риддл.

— Именно для этого в Хогвартсе и существуют домовые эльфы. Зато ты знаешь, почему ни Минни, ни я не можем уйти на пенсию — мы попросту умрем с голоду. Минни просто ужасно готовит, — произнес Арти.

— Тебе действительно нужно напоминать мне об этом? У меня несколько дней было несварение, и даже самые мощные успокаивающие зелья для желудка не могли его унять. Я думаю, Минни пыталась меня отравить, — с уверенностью сказал Риддл.

— Минни уж точно не стала бы тебя травить. Попытайся она избавиться от тебя, то сделала бы это с помощью какого-нибудь трансфигурированного оружия. Она невероятно талантлива в этой области, моя Минни, — гордо сказал Арти.

— И что послужило причиной столь глубокомысленного открытия? Тот факт, что она достигла уровня мастера в этом предмете, или то, что она преподает его в магической школе? — насмешливо спросил Риддл.

— Ты выглядишь усталым, Том, — произнес Арти, проигнорировав ранее сказанную ему колкость, — разве тебе не положен отдых?

— Два слова, Арти. Межпространственные путешествия, — обреченно ответил Риддл.

— Опять?! — воскликнул Арти.

* * *

Гарри было скучно. И хотя он знал, что его тело и магия нуждаются в передышке, он не мог усидеть на месте. Это напомнило ему о его многочисленных посещениях лазарета в Хогвартсе, где у него была персональная кровать.

Он посмотрел в окно. Сад был прекрасен; на самом деле дом казался куда более роскошным, чем у Малфоев. И ему вдруг стало интересно, что стало с Малфоями в этом новом мире.

Гарри наклонился к окну, размышляя о том, когда же он наконец встретится с родителями и Сириусом. Он пытался уговорить Риддла отвести его к ним, но тот настоял, чтобы Гарри полностью оправился, прежде чем отправится на «эмоциональные американские горки». Когда Гарри спросил, откуда Риддл знает о маггловском аттракционе, тот ответил, что вырос в маггловском мире и до сих пор следит за его развитием.

Риддл был дружелюбен — в меру — и напоминал Гарри доброжелательного Грюма или обходительную Макгонагалл. Но это не мешало Гарри держать палочку под рукой всякий раз, когда Риддл был рядом. Он задумался, не параноик ли он часом, как-никак Риддл не причинил ему вреда; на самом деле Риддл даже заботился о нем. Однако эскапады и предсмертные переживания Герри научили его не принимать все на веру.

Гарри вдруг понял, что почти ничего не знает о жизни Риддла. Ему известно лишь то, что Риддл был целителем и имел семью. Но этот человек вряд ли был тем, кем казался. Гарри потянулся к мешочку из ишачьей кожи, по-прежнему висевшему у него на шее. Риддл спрашивал про него; казалось, его заинтересовала эта вещица, как-никак мешочки из мохнатой ишачьей кожи были большой редкостью. Гарри был рад, что всегда носил его с собой. Он потянулся к нему — Гермиона наложила на него чары невидимого расширения, скопировав свою маленькую расшитую бисером сумочку — и вытащил свою мантию-невидимку.

Он повертел мантию в руках, а затем быстро принял решение осмотреть дом. В конце концов, Риддл не говорил, что нельзя осматривать особняк. Он тихо вышел из комнаты, а после попытался открыть другие двери на этаже, молясь, чтобы Риддл не стал его искать. Большинство дверей были сделаны из бледного красного дерева и при открытии демонстрировали спальни, точь в точь похожие на его собственную. Гарри был удивлен, что в поместье так много гостевых комнат. Однако эти комнаты ничего не говорили о жизни их владельца, и он продолжил свои блуждания. Спустившись на второй этаж, он сразу увидел разницу. В то время как двери на его этаже отличались великолепием, эти имели потертый вид, а это значило, что они часто открывались.

На первой же двери он увидел замысловатую дощечку с вырезанными на ней витиеватыми инициалами «С. У. Р.».

«Должно быть, это комната его дочери», — подумал Гарри.

Комната оставалась неприступной, несмотря на все его Алохоморы. Сдавшись, Гарри направился ко второй двери, на которой паучьим почерком были написаны инициалы «С. А. Р.».

«Похоже, Риддл дал обоим своим детям имена, начинающиеся на «С». Скорее всего, он назвал своего сына в честь Салазара Слизерина», — подумал Гарри, двигаясь к следующей комнате, потому что его Алохомора не смогла открыть и вторую дверь. Гарри попытался снять защитные чары с двух этих дверей, но ничего не вышло.

Он приблизился к третьей двери. и защитные чары, опоясывающие ее, быстро упали. Воодушевленный своим успехом, он стремительно вошел в просторное помещение и увидел уютную и приятную комнату с камином, в котором волшебным образом потрескивал огонь. Стены были уставлены множеством книг, так что трудно было понять, где кончается комната.

«Должно быть, это библиотека Риддла», — подумал Гарри, просматривая книги и подмечая, что многие из них написаны известными маггловскими авторами.

Гарри подошел к письменному столу и, открыв ящик — он надеялся, что Риддл не догадается, как он рылся в его вещах, — обнаружил стопку газетных статей, к которой были применены чары стазиса. Сняв мантию, Гарри сел на стул и начал просматривать эту кипу бумаг. В первой статье было небольшое упоминание о том, что «Том» был награжден за особые заслуги перед школой. Следующая газетная вырезка была о программе «Асклепий⁽⁴⁾», начатой в Св. Мунго, где целители обучались маггловской медицине и работали в течение года в маггловских больницах. Статья сопровождалась фотографией, где молодой Риддл в халате целителя гордо стоял в первом ряду наряду с Конфедерацией целителей, все из которых были довольно пожилыми людьми.

Заголовок следующей статьи гласил: «Лекарство от ликантропии найдено! Оборотни — пережиток прошлого». Эта статья заинтересовала Гарри, и он начал вчитываться в каждое слово.

Лекарство от ликантропии найдено! Оборотни — пережиток прошлого

«Автор: Корилианус Мур

Магический мир может вздохнуть с облегчением, извечно покрытый тайной целитель Том Риддл из больницы магических болезней и травм имени Святого Мунго и мисс Мелани Уэйнрайт из магического центра здравоохранения Сомерсета произвели революцию в мире магии, создав успешную вакцину от ликантропии. Международная магическая конфедерация (ММК), которая в прошлом была непреклонна, сочтя подобное лекарство «смехотворным», теперь в свете новых разоблачающих фактов отозвала свое первоначальное заявление.

«Мы гордимся тем, что наши британские целители смогли доказать что невозможное возможно, кроме того, мы всегда оказывали им стопроцентную поддержку», — сказал г-н Леонард Бэгмен, глава ММК.

«Магический мир никогда не перестанет петь хвалу этим замечательным людям, — сказал гордый профессор Слагхорн, преподаватель магической школы Хогвартс. — Я всегда знал, что буду гордиться Томом. Безумно жаль, что дорогая Мелани была из Академии Шармбатон. Мне бы очень хотелось заполучить ее в свою коллек… то есть... в свои ученики»

Статья продолжала рассыпаться во всевозможных мнениях и похвалах, поэтому Гарри перешел сразу к концовке.

«Всего через несколько месяцев состоится свадьба Тома Риддла и Мелани Уэйнрайт. Эта прославленная пара устроит грандиозную свадебную церемонию в Стоунхендже, самой известной из всех магических достопримечательностей Британии. Серена, двухлетняя дочь миссис Уэйнрайт от ее предыдущего брака, будет цветочницей на этой именитой свадьбе, а в список приглашенных гостей войдут самые известные волшебники со всего мира. Мы, сотрудники "Ежедневного Пророка", желаем будущим новобрачным много радости и счастья».

На фотографии, прилагаемой к статье, был изображен куда более взрослый — по сравнению с предыдущими фотографиями, — но гораздо более счастливый Риддл, широко улыбающийся в камеру и держащей на одной руке двухлетнюю девочку, пока другая его рука обнимала утонченную леди, чья улыбка была отнюдь не менее радостной. Троица на снимке выглядела такой счастливой, что Гарри почувствовал, будто он вторгся в чью-то семейную идиллию.

«Значит, это его жена, — подумал Гарри, — а Серена — его падчерица».

Затем Гарри перешел к следующей статье, и улыбка, возникшая на его лице, когда он рассматривал ту практически семейную фотографию, исчезла.

Заголовок гласил:

«Мелани Уэйнрайт найдена мертвой за неделю до свадьбы»

1) Аvec vous (фр.) — «с тобой» или «у тебя».

Вернуться к тексту

2) Абстинентный синдром — ломка.

Вернуться к тексту

3) Севиче — блюдо латиноамериканской кухни: кусочки сырой рыбы или креветки, маринованные в соке лимона или лайма.

Вернуться к тексту

4) Асклепий, или Эскулап, — в древнегреческой и древнеримской мифологиях бог медицины.

Вернуться к тексту

«Жизнь жестока, — подумал Гарри, горестно глядя на фотографию с изображением изуродованных останков некогда прекрасной Мелани Уэйнрайт. — Они только что изобрели лекарство, способное принести пользу всему миру. Зачем кому-то понадобилось лишать их заслуженного счастья?»

Прочитав статью, Гарри выяснил, что ответственными за ее смерть были Фенрир Сивый и свора его бешеных оборотней. По всей видимости, им не понравилось «лекарство», способное выставить их слабыми. Пока одни оборотни, желавшие жить нормальной жизнью, выражали признательность за «вакцину», другие, такие, как Сивый, гордились тем, что являлись монстрами. Впрочем, «лекарство» сумело нейтрализовать угрозу оборотней по всему миру, из-за чего стаю Сивого перестали бояться так, как раньше. Поэтому они жаждали мести.

Глаза Гарри вспыхнули. Как же ему хотелось сразиться с этим озверевшим монстром и сломать ему шею! Кроме того, что Сивый причинил немало страданий в его мире, он точно также сеял хаос в этом. Впервые в жизни Гарри посочувствовал Риддлу. Наверное, тот был опустошен, увидев любимую женщину мертвой.

Статья также содержала некролог о Мелани Уэйнрайт, из которого Гарри узнал, что она была почетным зельеваром и корреспондентом «Зелья Недели», популярного журнала, выпускаемого «Ежедневным пророком». Кроме того, она проводила свои исследования в клинике Сомерсета, которая также финансировала ее научные разработки. Далее в статье говорилось о ее предыдущем браке и трагической смерти первого супруга, произошедшей вследствие необъяснимых обстоятельств в Отделе тайн. Ее первый муж был невыразимцем. Статья воздавала ей почести и содержала различные высказывания людей, заявлявших, что «дорогая Мелани станет большой потерей для магического мира». В статье также упоминалось, что Риддл воздержался от всяческих комментариев.

Гарри перешел к следующей статье.

Фенрир Сивый И Его Стая В Азкабане

«Автор: Корилианус Мур

После шокирующей смерти Мелани Уэйнрайт, которая привела в смятение весь магический мир, команда опытных авроров во главе с Аластором Грюмом и Руфусом Скримджером была ответственна за поимку пресловутого Фенрира Сивого и его стаи, состоящей из двенадцати оборотней. Всех их подвергли принудительной «вакцинации» после взятия под стражу, тем самым излечив этих «больных» существ от их недуга.

Целитель Риддл, он же создатель вакцины и по совместительству жених ныне покойной Уэйнрайт, в настоящее время пропагандирует обязательное введение «лекарства». Данная резолюция была почти единогласно принята сегодня в Визенгамоте; единственное возражение исходило от мисс Долорес Амбридж, согласно ее мнению, единственный способ решить проблему оборотней — это обезглавить их.

— Они такие же волшебники, как и мы. Лишь человек, обладающий магической кровью, может заразиться ликантропией Магглы при заражении крови «ликантропным» геном погибают. Я надеюсь, что с внедрением лекарства оборотни получат признание в обществе и смогут вести нормальную жизнь, — сказал Риддл. Когда его попросили прокомментировать задержание Сивого, он отказался, сославшись на то, что у него много других дел.

Теперь министерство начнет осуществлять «программу Ликанкур», цель которой — свести на нет проблему оборотней в магическом мире. Расходы на реализацию данной программы возьмет на себя само Министерство».

Гарри еще раз перечитал статью. Риддл что, черт возьми, святой? Они убили его невесту, оставив ее истекать кровью, а вместо того, чтобы выследить эту стаю, он выступает за права оборотней. Если бы Сивый причинил вред его друзьям, он бы разыскал этого монстра, не дожидаясь, пока за дело возьмутся авроры. Азкабан был слишком мягким наказанием для Сивого и его стаи. Гарри надеялся, что дементоры устроили им сладкую жизнь.

Гарри перешел к следующей статье и замер. Она была датирована шестью месяцами позже, а ее заголовок гласил:

«Убийство Сивого И Его Стаи В Азкабане»

«Автор: Корилианус Мур

Авроры подтвердили, что сегодня Фенрир Сивый и его стая теперь уже бывших оборотней были найдены мертвыми в своих тюремных камерах Азкабана. Группа, прибывшая на место для проведения расследования, определила, что Сивый со своей стаей скончались от потери крови из их левых предплечий. Авроры утверждают, это не было самоубийством.

«Говорят, что другие заключенные слышали крики, но так как бывшие оборотни пытались привлечь внимания еще с момента их заключения в Азкабан, на них никто не обратил внимания. Причастность дементоров к этому делу опровергается», — сказала министр Багнольд, выходя из Министерства Магии.

«В данное время у нас нет подозреваемых. Мы полагаем, что стая являлась частью какого-то культа из-за клейма на их левом предплечье, но это лишь предположение, поскольку до своего прибытия в Азкабан клейма у них не было. Мы расследуем вероятность того, что стая, уже будучи в Азкабане, примкнула к некому культу с целью вернуть свою способность становиться оборотнями. В настоящий момент мы допрашиваем других заключенных», — сказал аврор Руфус Скримджер.

Знак, виднеющийся на левом предплечье всех членов стаи, представлял собой довольно необычную татуировку, никогда не встречающуюся прежде. Пророк проконсультировался с министерским экспертом по древним рунам Бартоломью Ларкинсом, и тот опроверг гипотезу, что татуировка имеет историческое или магическое значение, поскольку не является руной.

Если у кого-то из читателей имеются какие-либо сведения об этой татуировке, пожалуйста, немедленно свяжитесь с отделением авроров. Изображение «татуировки» представлено ниже».

Гарри тупо уставился на фотографию. Он уже видел эту метку. Он видел ее на Чемпионате Мира, в Хогвартсе после смерти Дамблдора и на левом предплечье каждого Пожирателя Смерти. Метка, от которой у каждого человека в магическом мире пробегали мурашки по спине — Темная Метка.

* * *

— Как Гарри? Неужели ты действительно думаешь, что у него была такая тяжелая жизнь? — тихо спросил Арти.

— Я это знаю, — устало ответил Риддл, — ты забыл, что я — главный целитель в экстенсивном отделении по повреждениям от заклинаний. Более того, я исцелил многих авроров, включая Муди, который заслуживал отдельного внимания. Тем не менее, ни один из моих других пациентов никогда не испытывал тех зверств, которые, кажется, пережил Гарри. Он, может, и не имеет такого сильного окклюменционного щита, однако у него есть некий барьер, скрывающий его самые сокровенные желания и самые болезненные переживания. Но отнюдь не это пугает меня больше всего в этом мальчике.

Риддл сделал паузу и, покрутив в руках палочку, тихо добавил:

— Моя магия узнает его. Нагини говорит, что он даже пахнет, как я, а его магическая сущность похожа на мою собственную. Думаю... — Риддл замолчал и, подойдя к своему барному шкафу, налил в два стакана по щедрой порции огневиски. Он передал один стакан Арти, а затем залпом выпил все содержимое своего.

Риддл опустился в кресло, поставил бокал на стол перед собой и начал внимательно его разглядывать.

— Чего ты так испугался? — наклонившись вперед, спросил Арти.

— Гарри только что проник в мой кабинет и сейчас читает статьи, которые были заперты в моем ящике, — ответил Риддл, не отрывая взгляда от своего бокала.

— Так какая же в этом проблема? Гарри любопытный мальчик — это вполне естественно. Я имел дело с детьми его возраста. Они всегда суют свой нос туда, куда не следует. Я удивлен, что ты еще не остановил его, — нахмурившись, произнес Арти.

— Я лично зачаровал свой кабинет. Только я могу в него войти. Эта комната не пропускает никого, даже Шелби. Но она позволила пройти Гарри. Я был оповещен только тогда, когда он открыл ящик, который я лично зачаровал таким образом, чтобы уведомлять меня в случае его открытия. Чары информируют меня даже тогда, когда я сам его открываю. Неужели ты не понимаешь, к чему это может привести, Арти? — взволнованно спросил Риддл, — Это не какой-то рядовой случай симпатической магии. Это выходит за пределы всех тех областей магии, которые я когда-либо видел. Я думаю... Я не уверен, но он каким-то образом воспроизвел мою магическую сущность, мою подпись и ядро. Даже однояйцевые близнецы не обладают одинаковым магическим ядром. Единственный случай, когда я видел нечто подобное, был...

— Когда, Риддл? — дрогнувшим голосом спросил Арти, но, посмотрев Риддлу в глаза, понял, о чем идет речь. — Магическое ядро другого Сириуса соответствовало ядру Сириуса из этого мира.

— Именно! — воскликнул Риддл, — Судя по всему, это Гарри, а не Волдеморт — мой двойник в альтернативном измерении. Думаю, стоит рассказать Дамблдору о своих подозрениях. Возможно, у него найдется какая-нибудь теория на этот счет.

— Разве такое возможно? Это кажется слегка надуманным, — недоверчиво произнес Арти.

— Не стоит сбрасывать со счетов такую возможность, Арти; нет ничего невозможного, когда речь заходит о магии. Нагини поведала мне, что мальчик также является змееустом, — тихо сказал Риддл.

— Но он же Поттер! Они не имеют никакого отношения к Слизеринской ветви, — произнес Арти с широко распахнутыми глазами.

— Знаю, и это делает мою теорию гораздо более правдоподобной. В этом мальчишке есть что-то такое, что напоминает мне самого себя в молодости. Беспокойный взгляд и его магия... Я узнаю в ней свою собственную, — сказал Риддл.

В комнате воцарилось неловкое молчание.

— Ты говорил о чем-то под названием «Волдеморт». Что это? — спросил Арти.

Риддл вздохнул:

— Эту историю оставим на потом. Я и сам не знаю всех подробностей. Гарри в эту минуту читает те статьи.

— Про... — тихо произнес Арти.

— Да, — бесцветным голосом ответил Риддл.

— Не остановишь его? — спросил Арти, он знал, как болезненно действовали эти статьи на Риддла, на человека, которого он считал своим братом.

— Если я это сделаю, он, скорее всего, найдет другой способ. К несчастью, у него и без того возникнут вопросы, на которые я предпочел бы не отвечать, — произнес Риддл.

В комнате снова воцарилось молчание.

Риддл взглянул на часы, висевшие на стене.

— Что ж, время ужина. Думаю, Гарри вскоре к нам присоединится.

— Он же меня узнает? — спросил Арти.

— Я буду очень обеспокоен, если этого не произойдет, — ответил Риддл, когда оба друга поднялись и прошли в столовую. — Мальчик весьма необычный, впрочем, как и я!

Риддл убил Сивого и его стаю! Это было единственное объяснение. Гарри устало потер лицо. Он хотел верить Риддлу, а теперь перед ним стояло неопровержимое доказательство того, что этот человек опасен. «Но ведь он убил Сивого не просто так. Сивый убил его невесту, у него же было оправдание, — подумал Гарри. — Убийство нельзя оправдать. И все же, если я собираюсь стать аврором, разве от меня не будут ждать, что я начну убивать плохих парней? Разве это не было первым уроком, который я получил в академии авроров — забудь про оглушающие».

Гарри повезло, что смертоносное проклятие Волдеморта обернулось против него самого; в противном случае, смог бы он убить Волдеморта? Стал бы Гарри использовать убивающее проклятие против Волдеморта или Пожирателей Смерти, чтобы защитить людей, которых он любил? Гарри не мог сказать наверняка.

Даже когда он столкнулся с Пожирателями Смерти, жаждущими прикончить его, первым его действием было обезоружить их. «Так мог ли Риддл так хладнокровно убить тех волков?»

Стоило Гарри подумать об этом, как в его голове всплыл образ миссис Уизли, убивающей Беллатрису Лестрейндж. Разве он не поздравил миссис Уизли с убийством Беллатрисы? Испытывал ли он угрызения совести по поводу ее смерти? Ничуть, Гарри был только рад, что Беллатриса погибла; он даже не задумывался, что, по сути, миссис Уизли являлась убийцей.

«Она защищала своих детей. И мстила за смерть сына. Это все оправдывает», — как только эти мысли пришли ему в голову, Гарри осознал, какой он лицемер. Он с такой легкостью назвал Риддла убийцей, хотя на самом деле тот вел себя точно так же, как миссис Уизли. Однако он знал, что миссис Уизли никогда не причинит ему вреда, а вот насчет Риддла не был так уверен...

Впрочем, взгляд Риддла не принадлежал убийце. Гарри вспомнил молодого Риддла из воспоминаний, которые показывал ему Дамблдор, и не мог не заметить разницы. У Риддла из этого мира были теплый взгляд, тогда как в его мире глаза Риддла были холодными и расчетливыми, даже в детстве.

Но появление Темной Метки было пугающим. Если Риддл не стал Волдемортом, то с чего вдруг этот жуткий череп появился в этом мире? Риддл определенно имел наклонности Волдеморта, темная метка была тому доказательством. Наверное, он все-таки Волдеморт, тайком осуществляющий свою гнусную деятельность. Он демонстрировал образ целителя на публике, чтобы одурачить ничего не подозревающих граждан. А что, если у него синдром Джекила и Хайда⁽¹⁾? Теория вполне правдоподобная, но пугающая. У каждого есть подоплека, даже Гарри не был идеален. Но мысль о том, что Риддл играет в такую коварную игру, ужасала.

В тоже время Гарри не хотел делать поспешных выводов. Он все еще чувствовал себя крайне виноватым перед Снейпом. Если бы он тогда доверился суждениям Дамблдора, а не цеплялся за свои детские предположения... Он даже не успел поблагодарить Снейпа за то, что тот его защищал. Гарри не хотел совершить подобную ошибку еще и с Риддлом. Чувство вины — ужасное чувство, и в том, что касалось именно его, Гарри стал настоящим экспертом.

Гарри вздохнул. Он хотел доверять Риддлу, хотел верить, что мир, в который он попал, совершенен, и все же не мог игнорировать свои инстинкты, а они предупреждали его — надвигается буря. Он только не мог понять, какую форму она примет. И это беспокоило Гарри.

* * *

Когда часы пробили восемь, Гарри понял, что пора ужинать. Он переправился через камин в гостиную и огляделся. Все вокруг дышало великолепием. Он даже не представлял, что Риддл был настолько богат, или это все магия? Гарри не знал, что и думать.

Задавшись вопросом, где сейчас Риддл, он позвал Шелби, которая сообщила ему, что господин Риддл ожидает его в столовой. Направившись к обеденному залу, он невольно схватился за палочку. Он знал, что Риддл не причинит ему вреда. Или причинит? Эта статья выбила Гарри из колеи.

Когда он вошел в комнату, то увидел Риддла, стоящего рядом с другим мужчиной, который, судя по всему, был того же возраста что и Риддл. Гарри моргнул раз-другой. Этот человек был похож на состарившуюся версию Драко Малфоя, исключение составляли разве что его каштановые волосы.

Гарри хотел было спросить Риддла о Темной Метке, но передумал.

«Сделаю это наедине. Не хочу выяснять все при постороннем, особенно когда этот посторонний на стороне Риддла».

— Ты, должно быть, Гарри, — сказала копия Драко Малфоя.

— Ну конечно, это Гарри. А кем ему еще быть? Стэном Шанпайком? — ответил Риддл, с ухмылкой глядя на мужчину, а затем, повернувшись к Гарри, который еще не проронил ни слова в ходе представления, произнес: — Это Сигнус Блэк.

— Не называй меня Сигнусом! — сказал мужчина, и его волосы приобрели красноватый оттенок. Гарри подпрыгнул.

— Мои извинения, это Сигнус Блэк, который предпочитает называться своим вторым именем Арктурус, — произнес Риддл с улыбкой, в которой читалось все что угодно, только не раскаяние.

— Но мне больше нравится, когда меня называют Арти или профессор Блэк. Я преподаю Защиту от темных искусств в Хогвартсе, и, как ты, возможно, заметил, я метаморф, — сказал Арти, протягивая Гарри руку, которую тот осторожно пожал. — Тебе бы тоже захотелось сменить имя, означай оно «Лебедь» на латыни! — пожимая плечами, произнес Арти.

— Если ты настолько ненавидишь свое имя, почему же наградил такими специфическими именами собственных дочерей? — спросил Риддл, когда они усаживались за стол.

— Они не специфические! — запротестовал Арти, принявшись намазывать масло на хлеб. — В них есть характер!

— Ну, разумеется. Назвать одну из дочерей «Андромедой», зная, что ее тезке оставалось только надеяться на спасение героя, будучи привязанной к скале в качестве жертвы, ожидающей быть съеденной плотоядным чудовищем. Потрясающе, правда? А назвать вторую дочь в честь грека, влюбившегося в свое собственное отражение, было просто вишенкой на торте, а потом ты еще удивляешься, почему Нарцисса стала такой тщеславной. По сути, единственная дочь, которую ты назвал правильно, была Беллатриса, — сказал Том, разрезая овощи у себя на тарелке.

Гарри закашлялся и посмотрел на человека, который был отцом Беллатрисы Лестрейндж.

— Не спеши так, сынок, — произнес Арти, держа в руке бокал вина.

Гарри задавался вопросом, что еще он узнает: что Беллатриса Лестрейндж отстаивает права маглов? Его уже ничто не могло удивить.

«Это было бы действительно странно, но я бы не удивился. Может, она еще и сирот магглорожденных усыновляет в свободное время? Стоит всего ожидать!»

— Кто такая Беллатриса Лестрейндж, Гарри? — спросил Риддл, и на его лице отразилось крайнее недоумение. Гарри взглянул на Риддла и понял, что тот, по всей видимости, прочитал его мысли.

— Ваша дочь, мистер Блэк, — ответил Гарри, в очередной раз задаваясь вопросом, как он оказался в такой странной ситуации.

— Моя Белла не выходила замуж за Лестрейнджа, — нахмурился Арти.

— Альтернативные измерения, — напомнил Риддл.

— Белла замужем за Мартином Лаписки. Он — американский волшебник, специализирующийся на связях между волшебниками и кентаврами. Сейчас они оба живут в Америке, — ответил Арти.

— Нарцисса все еще путешествует со своим мужем? — спросил Риддл.

— Она и Мелвин сейчас во Франции, проводят летние каникулы со своими детьми, — сказал Арти.

— Нарцисса не вышла замуж за Люциуса Малфоя? — удивился Гарри.

Риддл громко рассмеялся, а Арти изумленно распахнул глаза.

— Малфой? Ты решил, этот чистокровный фанатик женился на моей дочери? Ты, наверное, сошел с ума! Малфой не стал бы даже рассматривать эту партию, поскольку тогда его род перестал бы быть чистым, а вздумай моя дочь выйти за него замуж, я бы отрекся от нее, — с презрением сказал Арти. — Как представлю, что состою в родстве с Абраксасом Малфоем, даже аппетит пропадает.

— А я думал, вы чистокровный, — произнес Гарри.

Риддл фыркнул.

— Конечно, чистокровный, хотя уверен, в моей матушке текла кровь троллей. Учитывая ее манеру брюзжать! Впрочем, я не соответствовал высоким стандартам, установленным для Блэков. К бесконечному ужасу моих родителей, я женился на полукровке, — театрально прошептал Арти. — За это меня выжгли с семейного гобелена. Это был самый лучший момент в моей жизни, — сказал Арти, смахивая воображаемую слезу.

Глаза Гарри были широко распахнуты, пока он переваривал полученную информацию. «Это означает, что сестры Блэк не чистокровные. Погодите-ка! А что насчет Драко Малфоя?» — подумал Гарри.

— А у Люциуса Малфоя есть сын по имени Драко? — спросил Гарри.

— У Люциуса нет отпрысков, чтобы продолжить его славный род. Бедняга! Думаю, это как-то связано с многолетним инбридингом, — ответил Риддл, многозначительно посмотрев на Арти, который закатил глаза.

«Никакого Драко Малфоя! Ого! Этот мир идеален», — подумал Гарри. Ему хотелось танцевать от восторга, но он сдержался. Он не хотел становиться уязвимым, особенно в этой компании.

Риддл перевел взгляд на двери обеденного зала и произнес:

— Кажется, у нас гость.

— Кто? — тут же выпрямился Арти.

— Мой сын. Должно быть, беспокоится за меня. Терпеть не могу, когда мои дети пытаются окружить меня заботой. Это ведь я родитель, а не они, — вздохнул Риддл.

Гарри напрягся. Ему вдруг стало интересно похож ли сын на своего отца?

«Это было бы к лучшему... или худшему», — подумал Гарри, раздираемый сомнениями. В этот момент двери распахнулись, и в комнату вошел последний человек, которого Гарри когда-либо ожидал увидеть.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался тот, и стоило Гарри обернуться, как обсидиановые глаза встретились с изумрудными.

Гарри тут же потерял сознание. Разве можно его за это винить? В конце концов, последние слова, сказанные ему этим человеком, все еще звучали в его голове.

«Посмотри на меня».

1) Синдром Джекила и Хайда — одно из понятий раздвоения личности, а также отсылка к книге «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»

Вернуться к тексту

Риддл бросился к Гарри, как только тот потерял сознание.

— Похоже, у мальчика шок. Сев, достань успокоительный бальзам из шкафа. Только убедись, что это сильнодействующий состав, — с тревогой в голосе произнес Риддл, левитируя Гарри в гостиную.

— Гарри в порядке? — спросил Арти.

— Конечно, нет! Не задавай глупых вопросов, — сердито ответил Риддл, укладывая Поттера на диван. — Меньше всего Гарри нужно было получить сейчас рецидив. Вот почему я был с ним так осторожен, и все же...

— Думаешь, он знал Северуса в своем мире? — спросил Арти.

— Похоже на то. Интересно, при каких обстоятельствах? — тихо произнес Риддл.

— Кажется, Гарри сильно нервничает в нашей компании, — сказал Арти, посмотрев на бледного мальчика, лежащего на диване.

— Определенно, — ответил Риддл, применяя заклинание, чтобы проверить жизненные показатели Гарри.

— Вот бальзам. С максимальным эффектом, — войдя в комнату, произнес Северус и протянул отцу зелье, которое тот просил. — Так, значит, это — твой новый проект. Ремус говорил, что ты был занят в последнее время новым пациентом, но остальной информации не разглашал. Он похож на Джеймса.

— Гарри — сын Джеймса Поттера из параллельного измерения. Буквально недавно пересек Завесу, — ответил Риддл, принявшись вводить Гарри зелье. — Я не ожидал, что у него будет такая бурная реакция на встречу с тобой, Сев.

— Интересно, — произнес Северус, придвигая стул и садясь рядом с Арти. — Поттер будет счастлив наконец-то обзавестись сыном. Он каждый раз жалуется, что его дочери не разделяют его интереса к квиддичу. Возможно, этот парень поддержит его увлечение.

— Только Гарри — сын другого Джеймса. Было бы глупо сравнивать их между собой. Мы не похожи на наших так называемых двойников, — резко ответил Риддл. Он не был каким-то там Темным Лордом, и тот факт, что в другом мире им является Том Риддл, действовал ему на нервы. Может, поэтому он хотел, чтобы Гарри оказался его двойником, поскольку такую версию его разум еще готов был принять.

Риддл тоже чувствовал, как сгущаются тучи, и не знал, что они из себя представляют. Его это пугало.

— Ты в порядке, пап? — спросил Северус; его отец был резок с ним только, когда его что-то беспокоило, да и Гарри лежал весь бледный.

— Мальчик скоро очнется, — произнес Риддл и, повернувшись к Арти, озадаченно спросил: — Тебе не показалось странным, что Гарри тебя не узнал?

— Показалось, — ответил Арти. — Выходит, я не обучал его. Кроме того, он сказал, что моя Белла вышла замуж за Лестрейнджа, а Лестрейнджи женятся только на...

— Чистокровных, — закончил Риддл, — Должно быть, в Гаррином мире ты женился на какой-нибудь чистокровной ведьме.

— Это невозможно. Я люблю Минни и любил бы ее даже в том мире, — сказал Арти, принимаясь расхаживать по комнате. — Я бы не женился на чистокровной, выбранной для меня моей драгоценной матушкой.

— Интересно, где расходятся временные линии, — произнес Северус. — Наверняка ведь существуют новые зелья и лекарства, изобретенные в том другом мире, но не в нашем. Мне не терпится расспросить мальчика, когда он очнется.

— Ты этого не сделаешь, Северус, — твердо сказал Риддл. — он находится в чужом мире, с людьми, хоть и знакомыми ему внешне, но представляющими из себя совершенно другие личности. Как думаешь, почему я не стал донимать его своими расспросами? Пусть парень сначала освоится в нашем мире, прежде чем мы начнем задавать вопросы про его собственный. В противном случае мы можем столкнуться с тем, что он впадет в магическую кому.

— Конечно, папа. Но ведь тебя беспокоит не только это. Тогда что? — спросил Северус, он хорошо знал своего отца, как и то, что тот не любил делиться своими страхами и опасениями.

— Скажем так, мой предполагаемый двойник был не особо хорошим человеком, — вздохнул Риддл и добавил: — Больше здесь не о чем говорить.

В этот самый момент камин вспыхнул и в комнату вошел Альбус.

— Надеюсь у тебя хорошие новости, Альбус, — устало произнес Риддл; у него выдался не лучший день.

— Если бы. Невыразимцы опять создают проблемы. Я надеялся, ты, — сказал Альбус, поворачиваясь к Риддлу, — поможешь мне разобраться с этим. Министр Крауч хочет встретиться с нами двумя.

Риддл выругался. Дамблдор и Крауч в один и тот же день, в самом деле, ему везло как утопленнику. Почему невыразимцы не могли просто взять и сварить свои головы в кипящем растворе? Их вклад в магическое сообщество был равен нулю; кроме того, они постоянно сеяли хаос.

— Идем, Арти. Мне понадобится немного поддержки и твой успокаивающий голос разума. В конце концов, я сумасшедший со скрытой манией величия, — саркастично сказал Риддл, поднимаясь и жестом приглашая Арти следовать за ним.

— Психопат с манией величия? Кто тебя так назвал? Я должен отправить этому человеку сову и поздравить за проявленное мужество, — добродушно подначивал Арти.

«Должно быть, это был гриффиндорец», — подумал он.

— Я назвал себя сумасшедшим, а не психопатом, Арти. Но спасибо, что приписал мне еще и это качество, — сказал Риддл, надевая дорожную мантию и многозначительно глядя на сына.

— Я присмотрю за мальчиком, пока ты не вернешься, — сказал Северус и, прежде чем его отец успел что-либо добавить, продолжил: — А также пошлю Патронус за Ремусом.

— До встречи, Сев. Дай знать, когда он очнется, — сказал Риддл, ожидая, пока Дамблдор и Арти переправятся через камин.

— Конечно, папа. Удачи, — произнес Северус, глядя на то, как его отец уносится прочь.

Северус покачал головой, вспоминая, как отец назвал себя сумасшедшим психопатом. Эта мысль сама по себе была нелепа. Отправив Патронус Ремусу, он посмотрел на пол и увидел Нагини, медленно скользящую у его ног. Он усмехнулся и нежно погладил ее чешую. Нагини всегда питала к нему симпатию, даже когда он был маленьким мальчиком, и она всякий раз ощущала его присутствие, стоило ему оказаться где-то поблизости. Северус улыбнулся змее; как-никак, Нагини была его защитником.

* * *

— Я никак не могу понять, почему именно Риддл взял на себя заботу о мальчике, — нахмурившись, сказал министр Крауч Альбусу. — Я согласен с Доркас, о мальчишке должны позаботиться невыразимцы.

Риддл уже больше часа сидел в кабинете министра вместе с Арти и Альбусом и задавался вопросом, почему Крауч так упорно тратит время на споры о мальчике. Он взглянул на часы, стоявшие в углу комнаты. Был уже вечер, практически ночь. Неужели у Крауча не было более важных дел.

— В ущерб его здоровью, господин министр? Разве министерство не обязано заботиться о здоровье и благополучии магического мира? Что с того, что мальчик не из нашего мира. Он гость, и с ним нужно обращаться соответственно, — спокойно произнес Риддл. Крауч отвел глаза, и хотя его окклюменционные барьеры были не самыми сильными, Риддл не хотел рисковать, оказавшись уличенным в легилименции министра. Крауч был известен своим жестким нравом.

— Выходит, вы намерены обеспечить его должным уходом, в котором он так отчаянно нуждается? — с усмешкой поинтересовался Крауч, — Чудесно!

Риддл нахмурился. Казалось, Крауч что-то от него скрывал, только Том не знал, что именно.

— Риддл — один из самых выдающихся целителей в магическом мире. И как мне кажется, самый талантливый, вы так не считаете, министр? — нахмурившись, спросил Альбус. От него тоже не укрылся тон, которым говорил Крауч.

— Хорошо, — отрешенно ответил Крауч и после некоторой паузы добавил: — В интересах здоровья мальчика пусть Риддл пока оставит его у себя. Только не думай, что все всегда будет по-твоему, Риддл. Когда здоровье мальчишки нормализуется, мы пересмотрим это положение, — предостерегающе произнес он.

Гнетущая тишина окутала комнату, и каждый из присутствующих, казалось, уловил иной подтекст в прозвучавшем заявлении.

— Мне еще нужно уладить другие важные вопросы, — небрежно сказал Крауч. — Всего доброго, Альбус, профессор Блэк, — Крауч помолчал, прежде чем добавить: — Риддл.

— Что-то с ним не так, — заявил Арти, когда они вышли из кабинета министра, где им уже не грозило оказаться подслушанными.

— Ты сама очевидность, Арти, — с сарказмом заметил Риддл. Он все размышлял, с чего вдруг Крауч начал точить на него зуб. Насколько Риддл знал, он никогда не делал ничего, что могло обидеть этого человека.

— Смерть жены омрачила его, — печально произнес Альбус, — в связи с этим его политика стала гораздо более жесткой; кроме того, он придерживается принципа нулевой терпимости к заключенным. Крауч удвоил число дементоров, охраняющих Азкабан.

— Клянусь небом, дементоры — самые отвратительные создания, с которыми я когда-либо сталкивался. Мне приходится учить шестикурсников противостоять им, и в большинстве своем у многих возникали проблемы с вызовом Патронуса. А у меня духу не хватало сказать им, что создавать Патронус в присутствии дементора в сто раз сложнее, — с содроганием в голосе произнес Арти. — По крайней мере, этот навык требуется только от тех, кто хочет стать аврорами.

— Позволю с тобой не согласиться, Арти, — сказал Риддл, — это довольно полезный навык, и он имеет множество применений. Ты просто жалуешься, потому что твой Патронус — лебедь или лучше сказать, Сигнус?

— Заткнись, Риддл. Надеюсь, твой здоровенный змееподобный Патронус задушит тебя, когда ты будешь меньше всего этого ожидать! — произнес Арти — он терпеть не мог свое имя.

— Что ж, мне пора. До свидания, мальчики, — сказал Альбус и умчался прочь.

— В чем дело, Риддл? — спросил Арти, заметив, как тот неодобрительно смотрит на одну из статуй, установленных в Атриуме Министерства.

— Здесь что-то не так. Только не могу понять, что именно, — ответил Риддл.

— Расслабься. Здесь нет никакого злодея, вынашивающего в тени свои гнусные планы. Ты просто-напросто сам себе накручиваешь эту ситуацию, поскольку твой мозг не может усидеть без дела, — с уверенностью заявил Арти. — Я собираюсь домой. Дай знать, если тебе понадобится помощь с Гарри. За годы работы преподавателем я неплохо поднаторел в том, что касается подростковых страхов, — подмигнул Арти.

«У нас проблема», — подумал Риддл, проникнув в голову Арти.

Глаза Арти расширились, Риддл редко применял к нему легилименцию, такое бывало только в крайних случаях.

«И какая?» — подумал Арти, продолжая спокойно идти вперед; они с Риддлом в совершенстве овладели искусством мысленного общения.

«Гарри узнал метку, оставленную на Сивом. Он полагает, это я его убил», — подумал Риддл, приближаясь к камину.

«Что?» — растерянно подумал Арти, замерев на месте.

— До встречи, Арти, — устало произнес Риддл перед тем, как отправиться домой.

* * *

Гарри открыл глаза и мгновенно подобрался. В последний раз, когда он проснулся таким образом, рядом с ним сидел Волдеморт/Риддл. Гарри потянулся за очками, лежащими на столике возле него, и огляделся. Тем временем Ремус и Северус тихо играли в шахматы в углу комнаты.

— Он очнулся, — произнес Ремус и начал немедленно складывать шахматы.

— Ты прямо-таки ждал, когда тебя отвлекут, поскольку проигрывал, — проворчал Северус, поднимаясь со стула и направляясь к Гарри.

Гарри не мог понять, что его больше шокировало: то, что Снейп — приемный сын Риддла, или то, что Снейп и Ремус, кажется, неплохо ладили друг с другом.

Снейп протянул ему стакан воды и сказал:

— Меня зовут Северус, с Ремусом, думаю, ты уже встречался.

— Мы виделись в кабинете Грюма. Извини, что не поговорил с тобой тогда, Гарри, я был немного занят, — с улыбкой произнес Ремус.

У Гарри пересохло во рту. Последний раз, когда он видел этих людей, они были мертвы, а теперь они улыбались, глядя на него, словно им было все нипочем. Они казались моложе. Ремус выглядел счастливым и во многом напоминал того «Ремуса», который явился к Гарри, когда он воспользовался Воскрешающим камнем. Снейп же, напротив, совершенно отличался от того Снейпа, которого он знал. Исчезли длинные сальные волосы, здесь у Снейпа они были короче и совсем не жирные. Его щеки не были такими впалыми, как в Гаррином мире, а кожа приобрела здоровый оттенок.

Гарри сделал глоток и неловко потупил взгляд. Как бы сильно ему ни хотелось снова увидеться с ними, он понимал, эти люди ему не были знакомы. А он не был знаком им.

— Спасибо за воду, — смущенно проговорил Гарри.

Ремус и Снейп переглянулись, прежде чем Ремус как бы ненавязчиво произнес:

— Значит, тебя зовут Гарри Поттер.

— Да, — тихо ответил Гарри.

— Ты все еще учишься в Хогвартсе? — поинтересовался Ремус.

— Нет. Мне уже восемнадцать. Я курсант Академии авроров, — ответил Гарри, он не хотел им говорить, что вообще не учился на седьмом курсе Хогвартса.

— Может, расскажешь нам что-нибудь о своих буднях в Хогвартсе? Будучи сыном Поттера, ты в школьные годы наверняка окунулся в вихрь приключений! — усмехнувшись, произнес Северус.

Гарри рассмеялся и сказал:

— Вихрь? Это еще мягко сказано. Скорее, ураган. Я — магнит для неприятностей, по крайней мере, в своем мире.

— У твоих глаз довольно необычный зеленый оттенок, — тихо сказал Северус, подходя ближе, чтобы лучше рассмотреть глаза Гарри.

— Да, у меня мамины глаза, — Гарри намеренно дал такой ответ, помня, что в его мире Снейп любил его маму.

— Занятно! У моей жены и дочери глаза точно такого же цвета. Это как раз напомнило мне, что я давно должен связаться с домом по камину. Моя жена наверняка гадает, чем это я занимаюсь. В конце концов, я забегал буквально на пару минут, — поспешно сказал Северус.

— Беги быстрее, Сев, — насмешливо произнес Ремус, — Лили Эванс Риддл — не та, кого стоит заставлять ждать.

— Здравствуй, папа, — произнес Северус, глядя на то, как его отец выходит из камина. — Я так понимаю, то, ради чего ты ушел, пришлось тебе не по вкусу, — сказал он, наблюдая, как отец стряхивает с мантии золу и опускается в кресло.

— Нет. Не совсем, — нахмурился Риддл. — Надеюсь, Гарри чувствует себя лучше.

— Да, ему гораздо лучше. Он сейчас беседует с Ремусом. Ты знал, что мальчик готовится стать аврором? — спросил Северус.

— Хм... Кажется, я просил тебя сообщить мне, когда он очнется. Но ты уж прости своего старика, если он ошибается, — с улыбкой проговорил Риддл, — склероз — дело обычное, особенно в моем преклонном возрасте.

— Я забыл об этом, — смущенно произнес Северус.

— В таком случае тебе стоит лучше заботиться о себе, Сев. Пожалуйста, попроси Лили сварить тебе немного умострильного зелья. Я бы не осмелился доверить тебе его приготовление, так как ты, скорее всего, не сможешь... — произнес Риддл с широкой улыбкой на лице. Он любил устраивать шутливые перепалки с сыном. Северус был одним из немногих, кто мог сравниться с ним в остроумии.

— Еще бы, мои навыки зельеварения явно пострадали, учитывая мою короткую память. А все потому, что мне ужасно не хочется, чтобы моя замечательная семья, и в особенности мой дорогой отец, чувствовали себя обделенными из-за моего непревзойденного интеллекта. Именно поэтому я регулярно принимаю зелье забывчивости. Когда-нибудь я стану таким же, как ты, отец, — с ухмылкой произнес Северус, — правда, это займет некоторое время, уж слишком много знаний я должен забыть, чтобы снизойти до твоего уровня.

— Дыши, Северус, — рассмеялся Риддл, — если хочешь соперничать со мной в сарказме. Тебе следовало бы сократить свои комментарии. Если они будут слишком длинными, твоя целевая аудитория быстро забудет их первую половину, и никакой реакции уже не последует, — он задумчиво посмотрел на огонь и добавил: — Тебе еще многому предстоит научиться.

— Тогда научи меня, о мудрейший повелитель! — сказал Северус и шутливо поклонился.

— Что ты думаешь о Гарри? — спросил Риддл, продолжая смотреть на огонь.

— Что ж, он сын Джеймса. Но, кажется, не такой самоуверенный и высокомерный, каким был Поттер в школе. Впрочем, я могу ошибаться; в конце концов, мы уже давно с ним не общались. Так что мое мнение, может быть не совсем верным, — произнес Северус, — Однако выражение его глаз и взгляд очень напоминают Лили, — он глубоко вздохнул и продолжил: — Довольно необычно, что в том мире Джеймс встретил девушку с такими же глазами, как у нее. И странно, что он не встретил ее здесь.

Риддл внимательно посмотрел на сына. Он понял, что у Северуса вертелось предположение касательно того, что Гарри — сын Лили, но он не высказывал его вслух, поскольку боялся.

— В альтернативном измерении он является сыном Лили, — тихо сказал Риддл, готовясь к эмоциональному взрыву.

Однако лицо Северуса стало непроницаемым, и Риддл не смог прочитать на нем ни единой эмоции. Он упрекнул себя за глупость: «Сев всегда был тихим и задумчивым, даже в детстве. Он никогда не давал волю своим чувствам, а если такое и случалось, то Сев никому этого не показывал».

— То альтернативное измерение во многом отличается от нашего. Это вовсе не значит, что в нашем мире Лили не любит тебя. Любой дурак скажет, что она тебя обожает, — произнес Риддл и, поймав взгляд сына, заметил, насколько сильно тот встревожен.

Риддл вздохнул. Как бы он ни старался, у Северуса все равно присутствовал комплекс неполноценности. Именно в такие моменты Риддлу хотелось проклясть Тобиаса Снейпа до беспамятства за весь ущерб, который тот нанес самолюбию Сева.

— Знаешь, в том мире я был Темным Лордом, — тихо сказал Риддл, снова обращая взгляд на пламя камина. Он не хотел предавать этот факт огласке. Но так Северусу будет проще понять, в этом он не сомневался.

— Что?! — изумленно воскликнул Северус.

— Судя по всему, я был Темным Лордом, который убивал людей ради забавы и желал истребить всех магглорожденных, — глухим голосом ответил Риддл.

— Это абсурд. Мальчишка лжет. Скорее всего, он такой же смутьян, как и его отец. Не верь ему, — тут же громко воскликнул Северус.

Риддл улыбнулся. То, что сын питал к нему такое доверие, грело его душу. Ему стало интересно, что случилось с его сыном в другом мире? Он бы никому не позволил навредить Северусу. Риддл искренне надеялся, что Волдеморт не причинил вреда его сыну. Он бы не смог с этим жить, случись такое.

— Гарри не лжет. Кроме того, тебе известно, что я не Темный Лорд, а значит, другой мир сильно отличается от нашего. Возможно, у тебя был другой характер, а может, ты полюбил кого-то еще. Существуют тысячи вариантов. Однако не забывайте, что здесь, в этом мире, Лили — твоя жена, и она любит тебя. Она не похожа на ту Лили из другого измерения, — сказал Риддл.

— Мне довольно трудно представить себе эти «иные измерения». Но я постараюсь, — вздохнул Северус.

— Гарри никогда не знал своих родителей. Ему был год, когда он осиротел, — сказал Риддл.

Глаза Северуса расширились от подобного намека, и он произнес:

— Ты хочешь, чтобы он познакомился с Лили.

— Не только с Лили, я хочу, чтобы он также узнал и тебя, — ответил Риддл и, увидев, что сын собирается возразить, добавил: — Он испытывает сильное чувство вины по отношению к тебе. Я ничего не знаю касательно его отношений с твоим двойником, но, похоже, он сильно переживает по этому поводу, его мысли то и дело крутятся вокруг него.

— Ты думаешь, это поможет? Я ничего не знаю о прошлом мальчика и, скорее всего, даже не похож на своего двойника. Ты сам так сказал, — произнес Северус.

— Да, — ответил Риддл. — Я думаю, перемещение Гарри сквозь Завесу — это шанс, дарованный ему судьбой.

— Шанс на что? — озадаченно спросил Северус.

Риддл улыбнулся и произнес:

— На примирение.

* * *

Отец и сын тихо беседовали друг с другом, когда в комнату вошел Ремус Люпин.

— Как Гарри? — тут же поинтересовался Риддл.

— Выглядел неплохо, сейчас он отдыхает в своей комнате, — ответил Ремус.

— Перемещение как-то повлияло на его магию? — спросил Северус.

— Она стала очень нестабильна, а его организм ослаблен. Отчасти поэтому он потерял сознание. Пройдет несколько недель, прежде чем его магия полностью восстановится, — ответил Риддл и, повернувшись к Ремусу, серьезным голосом сказал: — Надеюсь, ты следил за его жизненными показателями.

— Да, сэр, — вежливо ответил Ремус. Риддл, может, и был отцом Сева, но он все еще оставался его наставником и человеком, платившим ему зарплату.

— Схожу, проведаю его, — сказал Риддл и только он направился к выходу, как Ремус добавил:

— Мальчик казался слегка сбытым с толку, а после того, как Северус вышел из комнаты, он стал совершенно потерянным.

— Риддл остановился и спросил:

— Для чего ты выходил из комнаты, Сев?

— Чтобы позвонить Лили и сказать, что вернусь домой поздно, — ответил Северус.

— Ты сказал об том Гарри? — тут же спросил Риддл.

— Я подначивал Сева насчет того, что Лили может быть очень нетерпелива, — смущенно ответил Ремус.

Риддл застонал и пробормотал что-то вроде: «Мир полон идиотов».

— Это что, проблема? — спросил Северус.

— Гарри наверняка задается вопросом, почему его мама вышла замуж за другого мужчину. По крайней мере, он не упал в обморок. Или все же упал? — спросил Риддл, устало потирая глаза рукой.

— Нет. Правда, он как-то сразу притих. Я решил, это из-за того, что он хотел спать, — виновато произнес Ремус. — Подождите! В каком смысле, Лили вышла замуж за другого мужчину?

Риддл и Северус переглянулись.

— Это длинная история без субтитров, — ответил Северус.

— Что такое субтитры? — спросил Ремус.

— Магловская штука. Я как-никак женат на магглорожденной, — произнес Северус. — Пожалуй, нам уже пора уходить, Ремус. Я объясню тебе весь принцип «субтитров» завтра.

Риддл с благодарностью посмотрел на сына. Хотя бы Северус понял, что ему нужно побыть одному и спокойно все обдумать.

Северус и Ремус пожелали ему спокойной ночи и разошлись по домам, оставив Риддла одного размышлять над запутанным положением дел.

Риддл задумался, не спросить ли Гарри, как он справляется с ситуацией. В данный момент он не завидовал мальчику. Тот явно приспосабливался с большим трудом. Риддлу необходимо было сесть и поговорить с Гарри с глазу на глаз, но это было именно тем, чего он делать совершенно не хотел.

Может, ему удастся уговорить Дамблдора поговорить с мальчиком, хотя после такого у Гарри скорее случится сахарный передоз от лимонных долек, которые Альбус таскал в своем кармане. Риддл проигнорировал внутренний голос, напомнивший ему о том, что мальчик интересен ему самому, к тому же он хочет завоевать его доверие.

Риддл покачал головой: он превращался в няньку. Кто знает, может, у Флоренс Найтингейл⁽¹⁾ найдется для него дополнительный светильник. Он поднялся по лестнице и, пройдя по коридору, постучал в дверь Гарри. Он не хотел врываться в комнату мальчика, поскольку это было бы посягательством на его частную жизнь, даже несмотря на тот факт, что мальчишка сам, казалось, был склонен рыться в чужих вещах.

Риддл выждал пару секунд, а затем тихо открыл дверь. Гарри уже спал, а его одеяло сбилось в беспорядочный ком. Он не выглядел умиротворенным даже во сне. Риддл тихо вышел из комнаты и направился в свою спальню.

Лежа в постели, он размышлял, как утром ему предстоит поговорить с мальчиком. Риддл вздохнул. Он превращался в чертового психиатра. Если так и дальше пойдет, он сможет смело вести рубрику в «Ежедневном Пророке». Как там магглы ее называли? Колонка советов?!

Риддл фыркнул. Он уже представил себе эту запись.

«Дорогой Риддл,

Мой кот ведет себя очень странно. Он не обращает на меня внимания, и вот я подумала, неужели они все ведут себя одинаково? Я чувствую себя так одиноко. Что вы посоветуете?»

Пожалуй, он дал бы очень ироничный ответ, доведя своих дорогих читателей до слез. Риддл улыбнулся и расправил одеяло, чтобы полностью им укрыться. Приятно поиздеваться над кем-то, пусть даже в своей голове. У него не было садистских наклонностей. Хотя, наверное, были.

Как-никак, проведя большую часть времени в больнице, видя кровь, кишки и все прочее, а также ежедневно оперируя людей, он стал немного циничным. Риддл любил свою работу и был лучшим в своем деле, он наслаждался этим, особенно когда вылечивал своего пациента, вот почему «так называемый Волдеморт» его раздражал.

«Моим двойником должен быть Гарри. Это обязан быть он. С ним у меня больше общего, чем с Волдемортом», — решительно подумал Риддл, закрывая глаза. Его сны заполнили бесчисленные кошмарные сцены, связанные с оборотнями, татуировками в виде черепа и изувеченным телом Мелани, которое он увидел, когда авроры вызвали его на опознание.

Вздрогнув, он резко проснулся и поспешил поскорее умыться. После чего он направился в свой кабинет и принялся копаться у себя в столе. Гарри сложил бумаги в точно таком же порядке, в котором их нашел, заставив Риддла задуматься, а не был ли мальчик в душе слизеринцем. Он отыскал статью, на которой были изображены Мелани, Серена и он. Фотография могла быть идеальной, присутствуй на ней еще и Северус. Идеальная семья! Его идеальная семья!

Но Мелани не дожила до встречи с Северусом, да и он не успел познакомиться с ней. Риддл погладил фотографию Мелани; она улыбнулась ему, прежде чем повернуться и улыбнуться уже его изображению. Он скучал по ней. Именно в такие ночи, как эта, он скучал по ней больше всего. В его доме не было больше ее фотографий. Риддл понимал, что не может рационально справиться со своим горем, но он не мог вынести ничего, что напоминало ему о ней.

Риддл задумчиво взглянул на огонь, потрескивающий в камине. В эту ночь ему больше не удастся уснуть.

* * *

Ранним утром Ремуса вызвали по экстренному камину. Он начал гадать, что же могло произойти? Ремус надеялся, что ни у кого из его пациентов не случился рецидив. Он помчался в Св. Мунго, где его уже ожидала целитель Оливия.

— Идемте за мной, — нервно сказала Оливия и направилась в закрытую палату.

— Что случилось? — немедленно поинтересовался Ремус.

— Логан передал невыразимцам опеку над тем «межпространственным путешественником», — сказала Оливия. — Они пришли, требуя предъявить его, а целитель Логан просто позволил им его забрать.

Ремус выругался. «Риддл меня убьет. Логан был всего-навсего младшим целителем, почему этот идиот не позвал кого-то на помощь?»

— Что нам делать, Ремус? — спросил целитель Карсон, который выглядел в равной степени обеспокоенно. Многие целители столпились вокруг Ремуса, поскольку он являлся самым старшим из них.

Ремус глубоко вздохнул и сказал:

— Мы должны исправить это и быстро.

— Разве нам не нужно сообщить об этом Риддлу? — спросила целитель Моргана.

Ремус прошелся по комнате и сказал:

— Нет. Не сейчас. Мы сами разберемся с ситуацией, — это был его шанс доказать Риддлу, что он способен управлять больницей. Он хотел показать своему наставнику, что может самостоятельно решать проблемы.

Ремус искренне надеялся, что им удастся вызволить «межпространственного путешественника» из лап невыразимцев.

«Наверное, это всего лишь недоразумение, обычное недопонимание».

Как же он ошибался!

1) Флоренс Найтингейл — сестра милосердия и общественный деятель Великобритании. Ее называли «леди со светильником», потому что по ночам с лампой в руках она сама обходила палаты с больными.

Вернуться к тексту

Когда Гарри спустился на завтрак, Риддл уже сидел за столом. Гарри остановился и, оглядевшись вокруг, медленно подошел к столу. Вчерашний день оказался весьма содержательным. До умопомрачения содержательным! А закончился просто сногсшибательно. Его не существовало в этом мире, потому что его мама вышла замуж не за его отца, а за Снейпа. Это не укладывалось в его голове. Совсем!

Когда Ремус сделал это особенное заявление, Гарри не знал, смеяться ему или плакать. Смеяться, потому что весь его мир перевернулся с ног на голову; он спрашивал себя, прекратится ли это когда-нибудь. А плакать, потому что все, во что он верил, его чувство уверенности, его убеждения подверглись сомнению.

Он оставил Ремуса и Снейпа, сославшись на то, что у него болит голова, хотя ему очень хотелось с ними поговорить. К кому он мог обратиться? Его лучших друзей здесь не было, только их двойники, но они не были знакомы с ним, потому что его не существовало в этом мире. А может, здесь он был сыном Снейпа. Мысль о том, что он приходится сыном этому сальноволосому мерзавцу, казалась довольно странной — как бы он ни уважал этого человека — как и то, чтобы называть его папой! При этой мысли Гарри поморщился.

Или может, он был сыном Джеймса, только его отец женился на ком-то другом, они ведь сами говорили, что он похож на отца. Наверное, в этом мире у него был тот же папа, но другая мама. Гарри вздохнул. К черту этот дурацкий мир! В нем не было никакого смысла. Он лишь надеялся, что Снейп хорошо относится к его маме.

«Она не твоя мама. Твоя мама умерла, защищая тебя. Ее убил Волдеморт».

Гарри задумался, а не попробовать ли ему сбежать в Отдел тайн, чтобы прыгнуть обратно в Арку. Возможно, ему удастся покинуть этот мир и вернуться в тот, который он знал. Но он отбросил эту затею; как-никак Сириус был здесь, и, кто знает, может, у него появится шанс повидаться с родителями. Пусть все не так, как он ожидал, но кто он такой, чтобы заглядывать дареному коню в зубы?

Он понял, что у него накопилось множество вопросов к Риддлу. Раньше он был настроен довольно скептически, но теперь ему нужны были ответы. Гарри терпеть не мог демонстрировать слабость перед кем-либо, так что падение в обморок на людях стало жирным минусом в его биографии. Он же не какая-то расчувствовавшаяся барышня! Ему нужна была правда, чтобы вновь не быть застигнутым врасплох. Он надеялся, что сегодня застанет Риддла одного. Ему нужны были ответы.

— Доброе утро, — сказал Риддл с робкой улыбкой на губах, — надеюсь, ты хорошо спал.

— Да, — ответил Гарри, усаживаясь за стол.

Появилась Шелби и подала завтрак, а после почтительно удалилась.

— Она свободна? — спросил Гарри.

— Нет, — монотонно ответил Риддл, — она не желает быть свободной, и я не намерен ее прогонять.

— Она все равно сможет работать на вас, даже если будет свободна, — сказал Гарри, намазывая масло на тост. Его палочка была надежно спрятана в рукаве.

— Хм... — протянул Риддл. Гарри чувствовал, что тот не хочет отвечать на его вопросы.

— Этим утром в твоей голове крутится много вопросов. Если не возражаешь, я бы предпочел ответить на них после завтрака, — небрежно произнес Риддл.

— Почему после завтрака? Почему не сейчас? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Не хочу, чтобы ты подавился во время еды. Последнее, что мне сейчас нужно, так это демонстрировать прием Геймлиха на своем госте, — сухо ответил Риддл.

В разговоре повисла короткая пауза.

— Я готов ответить на твои вопросы, но думаю, нам обоим будет проще справиться с вопросами, впрочем, как и с ответами, на сытый желудок, — непринужденно добавил Риддл.

Гарри незаметно поглядывал на Риддла. Тот, похоже, не спал всю ночь: черные круги под глазами были очень заметны, а лицо выглядело немного изможденным.

— Сон — это привилегия, которую мы часто принимаем как должное, — спокойным голосом произнес Риддл. — Я не люблю принимать снотворные зелья, так как могу стать слишком зависимым от них. Что же касается окклюменции, то она делает мой разум слишком... уязвимым.

— Я думал, окклюменция защищает разум, — произнес Гарри.

«Как она может делать человека уязвимым, если она защищает сознание?»

— И блокирует его от внешнего проникновения. Верно. Иной раз, когда окклюмент слишком искусен, он рискует потеряться в собственном подсознании. Я могу крайне тщательно защищать свои мысли, когда бодрствую, поскольку контролирую свои щиты. Однако стоит мне закрыться во время сна, как я столкнусь с опасностью навсегда оказаться запертым в своем подсознании, так как окклюменция уже стала для меня второй натурой, — ответил Риддл.

— Я никогда не слышал о таких последствиях, — сказал Гарри.

«Гермиона наверняка знала об этом, а если нет, она бы сидела в библиотеке, пока не выяснила этого. Но Снейп хотел, чтобы я закрывался во сне. Видимо, мне ничего подобного не угрожало, ведь способности к окклюменции не достались мне от природы».

— Магия противоречива и имеет множество исключений, кроме того, многое еще остается неизученным. Однако учебная программа ограничивается лишь ее известными аспектами. Хогвартс не придает должного значения ментальной магии. Я сбился со счета, пытаясь проиллюстрировать важность этой отрасли Альбусу, но он как обычно меня проигнорировал, старый болван, — раздраженно произнес Риддл.

Медленно потягивая тыквенный сок, Гарри пытался осмыслить сказанное Риддлом.

— А ментальная магия включает в себя только окклюменцию и легилименцию? — спросил Гарри.

— Нет, не только, это лишь верхушка айсберга. Они составляют основу ментального искусства, широко известного как ментальная магия, однако являются не единственными ее составляющими. Наряду с ними ведущей отраслью ментального искусства и одной из ее известных ответвлений выступает беспалочковая магия. Меня радует, что хотя бы этому учат в школе, в то время как остальное, к сожалению, остается без внимания. Я могу научить тебя первым двум наукам, если хочешь, — сказал Риддл, пристально глядя на Гарри.

Гарри отвел глаза. Он понимал важность легилименции и окклюменции. Когда-то Дамблдор хотел, чтобы он освоил их для того, чтобы противостоять Волдеморту. Будет весьма иронично, если Риддл научит его этой отрасли магии. Кроме того, ему это пригодится, если он собирается стать аврором.

— А кто учил вас? — спросил Гарри. Он уклонился от вопроса Риддла, надеясь, что позже сможет дать на него ответ. Он не хотел принимать или отвергать предложение этого человека до тех пор, пока не удостоверится, что может доверять Риддлу.

— У меня есть некая предрасположенность к ментальным искусствам. Это скорее интуитивно. Хотя я знаю многих людей, которые испытывают определенные трудности в изучении этого искусства. Им требуется наставник, готовый помочь в освоении конкретного навыка, — с гордостью сказал Риддл.

Гарри вспомнилось, как Дамблдор показывал ему молодого Риддла, убивающего своего отца, а после внушающего ложные воспоминания своему дяде.

Риддл вздрогнул и сильно побледнел. Казалось, он восстанавливал самообладание, прежде чем сказать:

— Я никогда этого не делал.

— А как же ваш дядя? Дамблдор говорил, вы похоронили его, — сказал Гарри.

— Да, похоронил. Из моего поместья виден дом Гонтов, — помедлив немного, Риддл продолжил: — Я никогда особо не общался с этими людьми.

— Почему? Они же чистокровные, как и ваша семья. Вы же благодаря им являетесь потомком Слизерина, — озадаченно произнес Гарри.

Смех Риддла был резким.

— Поставь себя на мое место, Гарри, — сказал Риддл, — представь, что твои маггловские бабушка с дедушкой вытащили тебя из самого захудалого сиротского приюта, и ты вырос в роскоши и достатке. Имя «Риддл» хорошо известно в богатых маггловских кругах. Да, мой отец запятнал его, сбежав с моей матерью-волшебницей, чего мой дед никогда не давал ему забыть. Но тем, у кого много денег, все прощается, и общество, будь то маггловское или магическое, таким всегда радо, невзирая на их запятнанную репутацию.

Риддл сделал большой глоток воды и продолжил:

— Моя бабушка очень любила меня. А дедушка желал лишь одного — наследника. Как бы позорна ни была для него моя материнская сторона, он считал, что ребенок благородного рода Риддлов все же заслуживает получить достойное воспитания. Несмотря на то, что мы жили в одном доме, я редко виделся с дедушкой; тем не менее, он нанимал для меня лучших частных преподавателей, каких только мог оплатить, и следил за тем, чтобы я ни в чем не нуждался. Моя бабушка, со своей стороны, души во мне не чаяла. А отец просто не обращал на меня внимания. Он ненавидел то, что я собой олицетворял.

Гарри видел, как тяжело давался Риддлу этот разговор, и он почувствовал странную благодарность за то, что тот доверил ему этот маленький кусочек информации. Потому что единственное, чего Гарри действительно ненавидел, так это быть в неведении.

— Когда я повзрослел, мне сообщили правду о моем зачатии. Бабушка боялась, что я стану таким же, как мои родственники по материнской линии. Однажды я убежал, чтобы своими глазами увидеть семью Гонтов. Я почувствовал отвращение к этому дому, их образу жизни и неуклюжести дяди. Если так жили волшебники, то я был ужасно разочарован.

— Вы были разочарованы тем, как живут волшебники? — растерянно спросил Гарри.

— Когда был ребенком, Морфин Гонт был единственным волшебников, которого я видел вблизи. Со своим же дедом по материнской линии, в честь которого меня назвали, я никогда лично не встречался, но слышал, что он был таким же. Попробуй сравнить великолепие, в котором жили мои маггловские бабушка с дедушкой, с грязной хижиной, в которой жил мой дядя-маг. Я хотел только самого лучшего, и маггловский образ жизни в то время казался для меня несравненно более приятным. А еще я не хотел идти в Хогвартс, — ухмыльнулся Риддл.

— Что? — воскликнул Гарри.

«Невероятно!»

— Да, Дамблдор долго пытался убедить моих бабушку с дедом. Ему пришлось неоднократно наведываться в поместье, прежде чем они согласились хотя бы подумать над этим предложением, — сказал Риддл, его взгляд казался отстраненным, словно он погрузился в воспоминания о прошлом.

— Но, в конце концов, вы все же стали учиться в Хогвартсе, — сказал Гарри. В этой истории, казалось, было немало зигзагов, но Гарри мог понять чувства Риддла.

— Как видишь. Мой дед хотел, чтобы я поступил в Итон и пошел по стопам его и моего выдающегося отца. А бабушка, напротив, понимала недостатки посещения маггловской школы, без возможности должным образом раскрыть свой потенциал. Бабушка была очарована моей магией и в то же время боялась ее. Но она верила в меня. Всегда верила. Это она настояла на моем поступлении в Хогвартс, — нежно сказал Риддл.

Гарри понял, что Риддл, вероятно, был очень близок со своей бабушкой. Его взгляд смягчался, когда он говорил о ней, и становился жестче, когда речь заходила об его отце и о семье Гонтов. Гарри понял, что они уже давно закончили завтрак, но все равно продолжали сидеть за столом. Он попытался восстановить в памяти те многочисленные вопросы, которые хотел задать Риддлу, и удивился тому, что не мог вспомнить, какие именно. Риддл полностью отвлек его от намеченной цели рассказом о своем детстве.

«Вот ведь подлый слизеринец!»

Риддл рассмеялся:

— Для гриффиндорца ты довольно быстро сообразил, что к чему. Пойдем перейдем в гостиную. Я постараюсь ответить на все твои многочисленные вопросы так честно, как только смогу. Кажется, ты уже пришел в себя, за что я тебе крайне признателен.

— Как вы узнали, что я гриффиндорец? — спросил Гарри, когда они вышли из комнаты.

— Ты думаешь как слизеринец, но ведешь себя как гриффиндорец. Наши поступки говорят громче, чем слова, — ухмыльнулся Риддл.

Риддл подошел к окну и, повернувшись к Гарри, с улыбкой спросил:

— Ты змееуст?

— Я понимаю парселтанг, но не могу говорить на нем, — произнес Гарри.

Риддл, казалось, был крайне озадачен и жестом попросил Гарри прокомментировать свое утверждение.

— Видите ли, Волдеморт создал крестражи, — начал Гарри, прежде чем Риддл заставил его замолчать.

Риддл встревоженно прошелся по комнате.

— Не стоит громко говорить о таких темных артефактах. Ты рискуешь быть подслушанным, — шепотом сказал он. Гарри удивлялся, с чего Риддлу быть таким параноиком: они были в частном доме, а не в общественном месте.

Риддл остановился и, оглядевшись по сторонам, сказал:

— Подслушивающие устройства есть везде, Гарри, и не нужно забывать, что министерство пытается наложить табу на Темные слова, — Риддл внимательно посмотрел на Гарри и продолжил: — Ты говорил Дамблдору, что являешься один из них. Я даже не подозревал, что живое существо можно превратить в нечто подобное. Сколько тебе было, когда ты стал «сам-знаешь-чем»?

— Год, — тихо ответил Гарри.

— Любопытно! Получается, твое магическое ядро сформировалось вокруг него, тем самым, определяя твои способности и магию. Кроме того, ты единственный, кто выжил после проклятия Авада Кедавры, — тихо сказал Риддл.

— После его извлечения я потерял способность говорить на парселтанге, но все еще могу понимать шипение. В этом есть какой-то смысл? — спросил Гарри.

— Я начинаю думать, что все, что связано с тобой, вообще не имеет смысла. Похоже, что ты наделен способностью делать невозможное возможным, и меня это восхищает, — ответил Риддл. — Думаю, моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Гарри сел на диван, а Риддл в кресло напротив. Пальцы Риддла были сцеплены между собой, и он, казалось, внимательно изучал Гарри.

Гарри заерзал и откинул волосы с лица.

— Начинай. Я не причиню тебе вреда, — сказал Риддл. — Так какие вопросы ты для меня припас, страшно подумать, что придется открыть этот ящик Пандоры?

Гарри успокоился и попытался очистить сознание, как учил когда-то Снейп. Риддл посмеялся над жалкими попытками Гарри, на что тот ответил возмущенным взглядом.

— Как появилась Темная метка на руках у тех оборотней? — спросил Гарри, в то время как зловещая фигура черепа всплыла в его голове.

Риддла это мгновенно отрезвило.

— Ты называешь татуировку на руках этих оборотней «Темной меткой». Интересно! Мы, слизеринцы, привыкли называть ее «Череп Слизерина». Это был довольно известный рисунок, сыскавший популярность во времена моей учебы в Хогвартсе, — нахмурившись, произнес Риддл, — но ты, кажется, придаешь ему неоправданное значение.

— Это была метка Волдеморта, — сказал Гарри, внимательно глядя на Риддла.

— Я так и подумал, — ответил Риддл, — Но не я его придумал. Его нарисовал Лестрейндж, и тот очень скоро приобрел широкую популярность. Лестрейндж был неплохим художником. Впрочем, рисунок распространялся только в виде картинки на пергаменте. «Инцидент с оборотнями» стал первым случаем, когда он был использован в качестве татуировки.

Гарри уставился на камин.

— Ты думаешь, это я убил их, — сухо заметил Риддл.

— Да, — тихо произнес Гарри.

— В таком случае, выкинь это из головы. Я их не убивал, — убежденно сказал Риддл.

— Но у вас был мотив плюс то, как они умерли, наводит на мысль... — Гарри замолчал. Он понял, в какой опасной ситуации оказался. Он сидел в доме Риддла, зависимый от него, и при этом обвинял его в убийстве.

— Согласен. Я понимаю, почему ты сомневаешься во мне. Это нормально, — сказал Риддл, пристально глядя на Гарри. — Ведь я был зол, очень зол после того случая.

Гарри понял, что Риддл не любит говорить об убийстве Мелани.

— Месть — это нечто настолько естественное для слизеринца, что следовать благородным порывам порой кажется невозможным. Однако ты должен понимать: на моем попечении осталась дочь, которую опустошила эта потеря. Восстановление дома и семьи требует времени, Гарри, а если бы я погнался и убил этих собак, то рискнул бы этими действиями отправить Серену в приемную семью или, что еще хуже, в сиротский приют, — вздохнул Риддл. — Я не мог этого допустить. Поэтому остановился на законных методах. Я лишил их ликантропии, способности, которой они так дорожили, тем самым сделав их людьми, — произнес он.

— И все? Тогда кто их убил? — спросил Гарри. Ну не мог Риддл быть таким святым, Гарри чувствовал, что тот не раскрывал всей информации, касающейся конкретно этого преступления.

— У этих оборотней было много врагов. Полагаю, их убил кто-то из них, — осторожно ответил Риддл.

Гарри был уверен, что Риддл точно знал, кто убийца и, поняв, что не сможет вытянуть из него больше информации касательно этой темы, перешел к следующей.

— На ком женился мой отец? — спросил Гарри.

— Бартон. Правда, я забыл ее имя. Они оба играли в квиддич. Помнится, у них была чрезвычайно помпезная свадебная церемония. Так же у них родились две дочери — близнецы, — ответил Риддл.

Гарри понадобилось некоторое время, чтобы это осмыслить. Он хотел спросить Риддла, счастливы ли его родители, но понял, что это будет довольно глупый вопрос.

«Ну и что, что жизнь моих родителей отличалась от той, которая была в моем мире, это не делает их сразу несчастными! Или счастливыми», — подумал Гарри, глядя в окно.

— Я знаю, что ты беспокоишься о счастье своих родителей, Гарри. Но уверяю тебя, они оба довольны своей жизнью. Может, я не настолько близок с Поттером, но я близок с Лили и могу поручиться за ее счастье, — успокаивающе произнес Риддл.

— А вы не возражали по поводу того, что Снейп решил жениться на моей маме, на магглорожденной? — спросил Гарри.

— Во-первых, моего сына зовут Северус Риддл, поэтому, прошу, обращайся к нему как к таковому, — твердо сказал Риддл. — И запомни, я ничего не имею против магглорожденных. Сколько раз мне повторять, что я не Волдеморт!

Риддл встал и принялся расхаживать по комнате.

— Когда ты, наконец, поймешь, что я не Темный Лорд? Думаешь, мне легко, когда меня воспринимают как такового? Это полностью перечеркивает все, ради чего я работал. Знаешь ли ты, сколько предубеждений и критики я вынес от магического мира, когда остался верен своим маггловским корням? Знаешь ли ты, сколько издевательств мне пришлось стерпеть от рук моих слизеринских собратьев, которые были возмущены тем, что на их факультет поселили любителя-магглов? — Риддл резко остановился и, успокоившись, продолжил: — Прошу прощения за эту вспышку. Для человека, оказавшегося в твоем положении, сомневаться абсолютно естественно. Но, это не значит, что мне легко с этим мириться.

— Над вами издевались в Хогвартсе? — удивился Гарри.

— Ха! К тому времени, как я прибыл в Хогвартс, мне уже неплохо давались базовые заклинания. Я проглотил все книги, купленные во время моей первой поездки в Косой Переулок, так что сверстники оставили меня в покое. И все же старшим слизеринцам не терпелось указать мне на мое место, — вздохнул Риддл.

— Кажется, вы говорили, что не хотели ехать в Хогвартс? — сказал Гарри, припоминая ранее сказанные Ридлом слова.

— Я не хотел его посещать. Но это не значит, что я не был очарован магией в принципе. Меня просто не интересовали волшебники. Я давно понял, что был другим. Мне хотелось проложить себе дорогу в маггловском мире с помощью магии. Но это невозможно, — покачав головой, ответил Риддл.

— А что насчет издевательств? — спросил Гарри.

— Практически всю первую неделю учебы в Хогвартсе я провел запертым в общей комнате, а все мои свитки с домашним заданием каждый раз оказывались уничтожены. Кто-то даже написал «Любитель грязи» над моей кроватью, — с ухмылкой произнес Риддл.

— Почему вы улыбаетесь? — озадаченно спросил Гарри.

— Может, я и не Темный Лорд, но это не значит, что я позволю оскорблять себя подобным образом. Запомни одну вещь, Гарри: знание — это сила. Я просмотрел историю и генеалогию слизеринского факультета в тех книгах, что обнаружил в библиотеке, и выяснил, что некоторые силы были дарованы мне весьма удачно, — сказал Риддл с еще более широкой ухмылкой.

— Вы наследник Слизерина. И можете контролировать Тайною комнату, — сказал Гарри, подумав о туалете плаксы Миртл.

— Именно! Кроме того, наследник также контролирует комнаты Слизерина, которые включают в себя общую комнату, класс зелий, кладовые с зельями, где хранятся ингредиенты, и последнее, но не менее важное, — Риддл сделал паузу и с блеском в глазах драматично закончил: — Спальни.

— На первом курсе многие из моих обидчиков случайно теряли свои вещи или обнаруживали, что их кровати парят в воздухе, когда приходило время радостно готовиться ко сну. Даже профессор Слизнорт не мог отменить эти чары. В первый год моей учебы в Хогвартсе было множество разных и таинственные происшествий, которые озадачивали моего дорогого декана. Как-то раз я даже пронес в общую комнату змею и заговорил с ней на парселтанге, мои сокурсники были, — Риддл ухмыльнулся, — приятно удивлены. После этого моя учеба в Хогвартсе стала гораздо спокойней.

— А как насчет Тайной комнаты? — спросил Гарри.

— Ну, мы с Арти обнаружили ее, еще учась в школе. После убийства василиска мы сообщили о нем директору, и оба получили специальные награды за заслуги перед школой, — как ни в чем не бывало ответил Риддл.

— Вы убили его! Почему? Как? — озадаченно спросил Гарри. Зачем Риддлу, наследнику Слизерина, убивать василиска?!

— Потому, что это было правильно, — пожал плечами Риддл.

— Не могу поверить! — не веря своим ушам, воскликнул Гарри.

Риддл рассмеялся, а после ответил:

— Части василиска представляют собой очень большую ценность. Мы с Арти собрали их и благодаря этому смогли стать очень богатыми. Чтобы отделиться от семьи, Арти требовались деньги. У меня, в свою очередь, они уже были, но маггловские. Это была взаимовыгодная сделка для обеих сторон, плюс школе больше не угрожало чудовище.

— Как вы его убили? — удивился Гарри.

— Василиски не выносят лишь пение петуха, которое для них губительно, — сказал Риддл. — Я знаю, у тебя много вопросов, Гарри, и я готов на них ответить. Но мне кажется, нам стоит прервать расспросы на сегодня.

Гарри кивнул и спросил:

— Чем я могу заняться?

— Можешь пойти в библиотеку или, — Риддл сделал паузу и подошел к окну, — можешь полетать. Только, прошу, оставайся внутри защитных чар, иначе магглы тебя заметят, я не хочу потом бродить по округе, стирая память всем сельчанам.

— Где я могу взять метлу? — спросил Гарри, и на его лице отразилось предвкушение полета.

Риддл позвал Шелби, и та сразу же появилась с метлой. Похожей на «Комету».

— Никто из моих детей не увлекался квиддичем. Сам я люблю полетать, но терпеть не могу быть привязанным к метле. Это очень ограничивает, — сказал Риддл. — На какой метле ты летал?

— На «Молнии». Но «Комета» тоже подойдет, — сказал Гарри, уже осматривая метлу.

— Быстро она не летает. И, тем не менее, прошу, не превышай скорость. Не хочу, чтобы ты растерял те силы и здоровье, которые уже успел восстановить, — предостерегающе произнес Риддл.

— Да, сэр! — шутливо отсалютовав рукой, сказал Гарри и стремительно вышел из комнаты.

— Если хочешь выйти наружу, дверь слева от тебя, — крикнул Риддл.

Гарри распахнул дверь и глубоко вздохнул. Свежий воздух и солнце!

* * *

После этого утомительного разговора Риддл занял свое любимое кресло. Он знал, что мальчику нужны ответы, но вся эта дискуссия была довольно утомительна. Он позвал Шелби и попросил у нее чашку чая. Рассеянно помешивая сахар, он смотрел в окно. Несмотря на то, что метла была не слишком высокого качества, Гарри творил на ней чудеса.

Даже на «Комете» он успешно проделывал трюки, которых Риддл никогда раньше не видел. Он действительно был сыном Джеймса Поттера! Было видно, что небо — это место, где мальчику действительно хорошо, где он свободен.

«Что ни говори, а у Гарри огромный потенциал. Если он только отточит свое мастерство, его, в самом деле, будет не остановить, — подумал Риддл. — Какая мне от этого выгода? Никакой! Так почему я должен тратить свое время на обучение этого мальчишки, который в любой момент может покинуть этот мир ради следующего? Существует большая разница между проявлением любопытства к мальчику и тем, чтобы по-настоящему уделять свое время его обучению. Чем этот мальчик сможет отплатить мне? Он и так живет в этом мире за счет моего великодушия», — продолжил он.

Он устало потер лоб. Волдеморт разрушил жизнь Гарри, и хотя Риддл был прав, утверждая, что не является Волдемортом, он не мог не проявлять сочувствия к трагическому прошлому Гарри. Настороженность и подозрительность его подчас не уступала самому Грюму, и в этом не было ничего хорошего.

Он решил, что поможет Гарри. Он научит его не только ментальным искусствам, но и другим немаловажным аспектам магии. Гарри, казалось, не хотел принимать подобное предложение, но Риддл не сомневался, что со временем Гарри все-таки его примет.

Риддл зевнул и медленно побрел в свою спальню. Он не спал всю прошлую ночь, а короткий сон поможет ему оставаться бодрым до конца дня, поскольку в своем нынешнем уставшем состоянии он уже ничего не способен делать. Опустив голову на подушку, он подумал, не попросить ли Шелби приглядеть за Гарри, но отбросил эту мысль. Мальчишке было восемнадцать, уже взрослый по меркам магического мира. Ему уж точно не понадобится нянька.

* * *

Ветер, безудержно трепавший его волосы, восторг от нахождения в воздухе — сидя на метле — и вид, благодаря которому мир выглядел таким безмятежным, были тем, что Гарри любил больше всего в полете. Еще он любил быструю езду, но нынешняя метла ограничивала его скорость.

Он был благодарен Риддлу за то, что тот позволил ему полетать, Гарри чувствовал себя таким свободным. Он не мог поверить, что Риддл действительно заботится о нем и о его благополучии. Он понимал, что должен перестать относиться к нему с таким недоверием. Риддл этого не заслужил.

Гарри стало смешно. Он ведь так привык винить Волдеморта во всем, что пошло не так в его жизни. Хотя Волдеморт и был виноват в большинстве случаях — если не во всех! — было бы нечестно грести Риддла под ту же гребенку. Есть разница между осторожностью и паранойей. А Гарри знал, что склонен к последнему.

Спеша узнать о родителях, он совершенно забыл спросить про своих друзей. Однако Дамблдор из этого мира заверил его, что они в безопасности. Но что стало с друзьями в его мире? Гарри широко распахнул глаза. Он совершенно забыл о них. Осмысливая новую информацию, связанную с этим миром, он позабыл о том тяжелом положении, в котором оставил своих друзей.

Те Пожиратели Смерти, Джинни! Гарри не мог поверить, что забыл об этом. Ситуация с Джинни совершенно вылетела у него из головы. Воспоминание было подобно оборвавшейся нити, стремящейся прямо в пропасть. Гарри не мог поверить, что так отвлекся.

Гарри быстро опустил метлу и, не дожидаясь, когда его ноги коснуться земли, спрыгнул вниз. Если он вовремя не вернется в свой мир, то Пожиратели Смерти убьют Джинни. А Рон и Гермиона, что стало с ними? Он попытался вспомнить, были ли они тоже схвачены, но не смог. Должно быть, завеса затуманила его разум. Теперь ему оставалось сделать только одно. Спасти их во что бы то ни стало. Он собирался вновь пройти через Завесу.

Он размышлял, не попросить ли Кричера помочь ему аппарировать в Отдел тайн, где находилась Арка. В конце концов, домовые эльфы способны проникать сквозь даже самые мощные защитные преграды. Но здешний Кричер не был его домовиком; Гарри вздохнул.

«Может, рассказать Риддлу?» — подумал он, но если он это сделает, Риддл просто-напросто задержит его, а в это время жизнь его друзей может висеть на волоске.

Он надел мантию-невидимку, порадовавшись, что всюду носит ее с собой. Когда они только прибыли в этот дом, Риддл указал ему на протяженность защитных чар.

«Если Риддл узнает, что я собираюсь сделать...» — подумал Гарри, подбегая к границе защитных чар. Достигнув края, он сразу же сосредоточился на точке прибытия. Он и раньше вламывался в Министерство, один раз, чтобы спасти Сириуса, а второй, когда охотился за крестражами. Сомнений не было, ему снова удастся это сделать. Он воспользуется маршрутом, ведущим из маггловского Лондона, чтобы попасть в Министерство. А учитывая, что он спрячется под мантией, никому даже в голову не придет, что он будет там. Служащие Министерства всегда были очень заняты своей работой, чтобы заметить незваного гостя. По крайней мере, Гарри на это надеялся. Он глубоко вздохнул и, переступив защитные чары, быстро аппарировал. К тому времени, как Риддл поймет, что он покинул границы чар, Гарри будет уже далеко.

Ему вспомнились слова Дамблдора о том, что вуаль не сможет перенести его назад. Но он должен попытаться. Разве не он наделен способностью делать невозможное возможным?

Он понимал, что во время своей эскапады к Завесе может столкнуться с невыразимцами, работающими в Отделе тайн.

«Под мантией я смогу проскочить мимо них. И даже если они нападут, я смогу дать отпор. Я встречался с Пожирателями Смерти и Волдемортом, — подумал Гарри, — вряд ли они будут хуже!»

Целителю Риддлу хотелось убить Гарри Поттера! Он собирался его убить, а на закуску приготовить барбекю из его останков. Сначала мальчишка ухватился за какую-то бредовую идею о том, что он Темный Лорд. И неважно, насколько он был терпелив с мальчиком, тот все равно рьяно цеплялся за нее, а теперь — вишенка на торте — сбежал из дома.

Риддл быстро отправил Патронус Севу, Арти, Муди и Дамблдору. Он лишь надеялся, что они найдут мальчика раньше, чем это сделают невыразимцы, иначе это сулило большие неприятности.

Он стремительно вышел из дома, размышляя над тем, что могло заставить Гарри убежать. Только Риддл начал думать, что мальчик скрытый слизеринец — он фыркнул — тот оказался безрассудным гриффиндорцем до мозга костей. Наверное, он убежал, чтобы встретиться с родителями. В очередной раз проклиная Гарри за глупость, Риддл аппарировал в Асфоделеву рощу.

Асфоделева роща — красивый дом, расположенный рядом с густым лесом. Дом был окружен великолепным садом, за которым его невестка Лили ухаживала с большой любовью. Если бы он так не спешил, то непременно остановился, чтобы полюбоваться красотами сада, который уже успел расцвести с его последнего визита. А сейчас он только и думал, что о Гарри.

— Не сейчас, милая. Дедушка занят, — сказал он внучке, прибежавшей его обнять. Он заметил, как поморщилось ее личико, и вздохнул. Быстро поцеловав ее и нежно погладив по волосам, он пронесся в комнату, где увидел Лили, потягивающую тыквенный сок и читающую журнал по зельям.

— Сюда не приходил восемнадцатилетний парень? Похожий на Джеймса Поттера, — торопливо спросил Риддл, пробегаясь взглядом по дому.

— И вам здравствуйте! — с сияющей улыбкой произнесла Лили, — Нет, никаких восемнадцатилетних парней, направляющихся сюда в это чудесное утро, я не встречала. А должна была? Случилось что-то?

— Этот глупый мальчишка пропал, — начал Риддл, но его перебил сын, лениво вошедший в комнату. — Как раз вовремя! — раздраженно сказал Риддл.

— Твой Патронус меня разбудил, пап! — зевая, произнес Северус.

— Севви такая соня, — поддразнила Лили, на что Сев бросил на нее взгляд, обещающий неминуемое возмездие.

— Гарри пропал, — нахмурившись, сказал Риддл Северусу.

— Кто такой Гарри? — спросила Лили. Она заметила, как переглянулись отец и сын.

— Куда он пошел? — спросил Северус, проигнорировав вопрос Лили.

— Понятия не имею. Я сузил список мест, в которые он мог отправиться. Может… Нора! — рассеянно произнес Риддл.

— Дом Уизли? — нахмурившись, спросила Лили, она вообще не понимала, о чем идет речь. Позже она обязательно выяснит у Сева все подробности.

— Сев, будь добр, сходи туда, а я пока нанесу визит Джеймсу Поттеру, — сказал Риддл, ступая в камин.

— Годрикова впадина, — громко произнес Риддл, после чего исчез.

Риддл размышлял над тем, как будет объяснять Джеймсу, что его «сын из альтернативной реальности» пропал и, скорее всего, прячется в его доме. Мальчишка живет только затем, чтобы усложнять ему жизнь.

Никакого мальчика Джеймс Поттер не видел. Разумеется, Риддл объяснил Поттеру, что Гарри — его внучатый племянник, имеющий поразительное сходство с Джеймсом. Ему не хотелось делиться какими-либо подробностями с Джеймсом. Гриффиндорцы нуждались в долгих объяснениях, а это была роскошь, которую он не мог сейчас себе позволить. Куда еще мог отправиться Гарри? Может, в Хогвартс? В таком случае Дамблдор сообщил бы ему.

— Старый болван не нашел бы мальчишку, даже если бы тот спрятался в его кабинете, — проворчал Риддл. — Дамблдор, может и гениален, но не вездесущ.

Он отправил Арти обыскивать Косой переулок, потому как Грюм прислал ему Патронус с сообщением, что сейчас он находится на решающем этапе очень важной миссии и не может ее покинуть.

Риддл вздохнул и, покинув дом в Годриковой впадине, аппарировал в Хогсмид. Хогвартс был его последней надеждой. Он молился, чтобы она оправдалась.

* * *

Целитель Логан пытался найти выход. На его глазах была повязка, закрепленная с помощью заклинания; кроме того, жутко болело горло, оттого что он провел последний час, крича и требуя ответов. Возможно, это была не очень хорошая идея — кричать, когда тебя похищают, но Логан должен был попробовать. Его похитители к тому же забрали его палочку, что он считал немного несправедливым. Как они могут лишать волшебника волшебной палочки?

Логан размышлял над тем, стоит ли ему бояться, но потом решил, что страх только усугубит ситуацию. Разве сохранять хладнокровие было не первым правилом, проповедуемым Гилдероем Локхартом в своей новой книге «Вальсируя с мозгошмыгами»?

«Если Гилдерой может сохранять спокойствие, оказавшись в опасной ситуации, то и я тоже! — подумал Логан, вслепую массируя свое надорванное горло. — А как поступил Локхарт, когда его похитили те мерзкие гиппогрифы? Он заключил с ними мир и выучил их язык. Может, и я смогу сделать нечто подобное, — подумал Логан. — Было бы неплохо выучить еще один язык».

Логан был уверен, если бы вместо него похитили его коллег-целителей, те бы устроили сцену, изображая героев. Но только не он! Он был слишком благоразумен. В книге говорилось, что паника ни к чему не приводит, и он в это верил; в конце концов, единственное, чего он достиг, подвергшись панике, — это боль в горле и отсутствие волшебной палочки. Он лишь надеялся, что с ней ничего не сделают. Ему не хотелось снова возвращаться в лавку Олливандера, от этого человека у него были мурашки по коже.

«Вряд ли меня похитили ради какой-то финансовой выгоды, — рассуждал он. — Я бедный волшебник. У меня ведь только та квартирка в Лондоне, родовое поместье на севере, маленький остров на юге Франции и поместье в... Нет, дело определенно не в деньгах, — нахмурившись, подумал Логан. — Зачем тогда кому-то понадобилось похищать младшего целителя? Может, они похитили меня из-за моего непревзойденного интеллекта. Лишь мне под силу раскрыть какое-то дело, а не Люпину!»

Логан ненавидел Ремуса Люпина с неистовой страстью. Они оба изучали колдомедицину — только он был на старшем курсе, а Люпин — на младшем. Логан был лучшим учеником Хогвартса и мог выбрать любую профессию. Но он решил стать целителем, потому что в детстве боготворил Риддла. Он хотел стать таким, как Риддл, хотел, чтобы тот оценил его по достоинству. Хотел, чтобы Риддл его уважал.

Поэтому, устраиваясь в Св. Мунго, он понятное дело нервничал. Ему предстояло работать под руководством своего кумира и хотелось быть идеальным во всем, и так бы все и было, не будь этого безупречного Ремуса. Ему было известно, что Люпин знал Риддла с самого детства, но разве это делало его лучшим целителем, чем Логан? Черт возьми, нет! Тем не менее, Люпин уже был старшим целителем, в то время как Логан, человек, получивший отличные оценки за все экзамены по колдомедецине, все еще был младшим. Ну и что, что Ремус тоже имел отличные оценки!

Быть может, Логан лучше разбирался в теории, чем в практике. Он знал дословно каждую из своих книг по целительству и сдавал все теоретические экзамены, как настоящий рейвенкловец. Но иногда он впадал в ступор, когда речь заходила о реальном применении навыков, которым он обучился на практике. Логан потер завязанные повязкой глаза; он не предполагал, что жизнь окажется такой тяжелой.

Логан услышал какой-то шум, доносившийся из другой комнаты. Он быстро двинулся в направлении голосов, ощущая при этом большую гордость за себя. Пожалуй, он мог бы сойти за Локхарта в одном из его грандиозных приключений. Наконец он почувствовал, как его руки уперлись в стену, которая, по-видимому, преграждала ему путь и заглушала голоса. Он приложил ухо к стене в надежде услышать, о чем говорят его похитители.

Снаружи послышались два голоса, спорящие друг с другом, казалось, они стоят совсем рядом с противоположной стороны стены. Логан напряг слух, пытаясь расслышать, о чем они говорят.

— Это зашло слишком далеко! — сказал рассерженный мужской голос. — Сейчас мы похищаем, пытаем, и я не удивлюсь, если дальше мы начнем шантажировать людей.

— Мы не преступники, — раздался раздраженный женский голос. — Мы делаем только то, что будет лучше для магического мира.

— Я поддерживал тебя. Сделал все, что мог, чтобы ты получила ту должность, которую сейчас занимаешь. Но что толку? Нечего пичкать меня этим драконьим дерьмом, что ты здесь всем управляешь, ясно же, что это не так. Всем ясно. Нас контролируют, и если ты сейчас ничего не сделаешь, это сделаю я! — решительно произнес мужчина.

— Ты не посмеешь! Ты дал клятву хранить молчание, так же как поклялся точно и добросовестно исполнять свои обязанности. Не забывай, что я твой начальник! — пронзительно прозвучал женский голос.

— Мой начальник? — прорычал мужчина. — Только потому, что я не захотел эту должность, не делает тебя моим начальником. Мне известно, что ты сделала, чтобы достичь своего нынешнего положения. Постыдилась бы. Я бы никогда не опустился до такого уровня.

— Не смей читай мне нотаций об этике и морали, Рег. Ты сам тот еще лицемер! — произнес пронзительный женский голос.

— Меня называет лицемером особа, которая приказала одной половине своей команды охранять межпространственного прыгуна, а другой — вытягивать из него информацию! Скажи мне, Доркас, когда мы, наконец, займемся настоящей работой? — ехидно спросил мужской голос.

— Мы выполняем наши должностные обязанности, в том числе задачи Отдела, — успокаивающе произнес женский.

— С каких это пор задачей Отдела стало действовать как криминальная подпольная группировка? Потому что, клянусь Мерлином, именно на нее мы начинаем походить. Мы — правительственные чиновники, а не шахматные фигуры какого-то сумасшедшего, — сказал сердитый мужской голос.

— Тише, Рег! Кто-нибудь может тебя услышать, — тихо сказала женщина.

— Ты боишься. У тебя дрожат руки. Они тебя запугали! — потрясенно произнес мужчина.

— Тише! До сегодняшнего дня тебя не волновало то, что происходит в Отделе. Это из-за личности того межпространственного прыгуна? — спросила женщина.

— Нет. Конечно, нет! — поспешно ответил мужской голос.

— Лжешь, — обвиняюще произнес женский голос.

— Вовсе нет! — более уверенно ответил мужчина. — Он из другого измерения. И не имеет ко мне никакого отношения.

— Тебе стоит запомнить это, — сказала женщина. — Я не допущу, чтобы человек из моего отдела бросился выполнять какую-то безрассудную спасательную операцию. В первую очередь ты служишь департаменту, и если ты предпримешь какой-либо сомнительный шаг, я об этом узнаю, — предупредила она.

— Ты хотела сказать, Они об этом узнают! — устало произнес мужчина.

— Совершенно верно, ты дал клятву невыразимца. Я не стану напоминать тебе о последствиях, если попытаешься ее нарушить, — тихо произнесла женщина.

— Я не собирался ее нарушать, — ответил мужчина.

— Прекрасно! В таком случае я приказываю тебе охранять Комнату смерти и защищать Завесу. И ты ни при каких условиях не должен приближаться к человеку, находящемуся под стражей! — властно произнес женский голос.

— К какому именно? К межпространственному прыгуну или целителю, которого ты похитила? — настороженно спросил мужчина.

— К обоим! — твердо сказала женщина.

— Ты понижаешь меня до караульного. Как ты можешь? Я один из лучших, — недоверчиво произнес мужской голос.

— У тебя конфликт интересов, — начальственным тоном сказала женщина. Затем ее голос смягчился: — Так ты будешь в безопасности. Я делаю это для твоего же блага.

Послышались сердитые удаляющиеся шаги, а прямо за стеной Логан услышал печальный женский вздох. Он быстро отошел от стены, прежде чем дверь с глухим стуком отворилась. И по мановению полочки повязка спала с его глаз.

— Целитель Логан, — произнес тот же женский голос, который он слышал буквально пару секунд назад.

— Вы — Доркас Медоуз, глава невыразимцев. Меня похитили ВЫ? — потрясенно переспросил Логан. Она была важным правительственным чиновником.

— Мы вас не похищали. Вы здесь только для того, чтобы поделиться с нами вашим экспертным мнением, — сказала Доркас с улыбкой, которая не коснулась ее глаз.

— Моим экспертным мнением? — радостно спросил Логан. В Св. Мунго его никто никогда не ценили.

— Именно, — ухмыльнулась Доркас.

— А разве в Мунго не будут меня искать? — спросил Логан; ведь кто-нибудь обязательно заметит, что он пропал.

— Мы приняли определенные меры, чтобы вас не хватились, пока вашим талантам найдено гораздо более полезное применение. Вам известна личность межпространственного путешественника, которого скрывала больница Св. Мунго? — спросила Доркас.

— Нет. Это было засекречено. Только целитель Риддл знал это, — ответил Логан.

— Межпространственного путешественника зовут Сириус Блэк, — с улыбкой сказала Доркас.

— Блэк? Зять Риддла? — потрясенно переспросил Логан.

— Да. Я хочу, чтобы вы были рядом, пока мы будем расспрашивать этого человека о его чудесном измерении; впрочем, вашу палочку я пока оставлю при себе. Время, которое Сириус Блэк провел в Св. Мунго под вашим наблюдением, значительно ему помогло. Он уже не так безумен, как раньше. Думаю, теперь он в состоянии дать нам вразумительные ответы, — спокойно произнесла Доркас.

— Вообще-то это Риддл ухаживал за ним, а когда его состояние стабилизировалось, Моргана взяла на себя заботу о нем. Но она всего лишь делала то, что велел ей Риддл. Я тут ни при чем! — быстро сказал Логан.

— Если я говорю, что вы были единственным, кто ухаживал за ним, вы не станете мне перечить. Это понятно? Если вы это сделаете, то воспрепятствуете работе министерства. Вы согласитесь со всем, что я скажу. Я ясно выразилась? — спросила Доркас.

— Абсолютно! — ответил Логан, быстро кивая головой.

— Отлично. Следуйте за мной! Сириус Блэк предоставит нам сведения, в которых нуждается весь магический мир, — сказала Доркас, после чего они вышли из комнаты.

* * *

Гарри находился почти у самой Комнаты смерти. Он не мог поверить, что с такой легкостью проделал весь этот путь. Министерские, как обычно, были слишком заняты своей работой, чтобы обратить на него внимание — тем более что он прятался под своей верной мантией-невидимкой. Он даже в Отдел тайн прошел без всякого шума. Может, невыразимцы не ожидали, что кто-то ворвется в их отдел. Охрана, стерегущая главный зал, была жалкой. Казалось, что все невыразимцы были задействованы для охраны какой-то комнаты для допросов. Ему было интересно, что могло быть настолько важным, что потребовалось такое количество невыразимцев для ее охраны.

Гарри покачал головой и натянул повыше мантию-невидимку. Он был рад, что невыразимцы делали то, что делали. У него была надежда проскользнуть мимо них. Он спокойно вошел в Комнату смерти и увидел Завесу, стоящую во всем своем великолепии. Гарри быстро направился к ней.

— Так-так-так. Кто тут у нас? — спросил зловещий голос из темноты.

Гарри посильнее закутался в мантию-невидимку, прежде чем произнесенное заклинание сбросило ее на пол и сделало его самого полностью видимым.

Гарри быстро вытащил палочку и направил ее в темноту.

Из тени выступила фигура с палочкой, целящейся Гарри прямо в грудь.

— Вы! — удивленно воскликнул Гарри.

Тихое «Ступефай» было последним, что услышал Гарри, прежде чем был оглушен, и мир вокруг него погрузился во тьму.

Риддл устал видеть эти нашивки. Эти красно-золотые нашивки! У него было столько планов на этот день, и они не включали в себя поиски Гарри Поттера по всей магической Британии. Итак, впервые в жизни он был здесь, в гриффиндорской башне, пытаясь отыскать взглядом Гарри. Почему он не повесил на мальчишку маячок? Или ошейник?

Арти прислал Патронус с сообщением, что Гарри Поттера нет в Косом переулке, так что теперь он собирается проверить Хогсмид. Если этого мальчишку найдут в «Сладком Королевстве», Риддл позаботится о том, чтобы его жизнь больше никогда не была сладкой. Куда мог пойти подросток? Подросток-сирота, застигнутый войной мальчик по имени Гарри Поттер?

Риддлу хотелось биться головой об стену; разве он не говорил мальчишке, что ему нельзя напрягаться? Гарри еще не до конца восстановил свои силы, а его магия по-прежнему была нестабильна после перемещения сквозь Завесу. Гарри не выдержит какой-либо серьезной нагрузки. От Дамблдора тоже было мало толку. Он предоставил Риддлу доступ в замок, заявив при этом, что должен присутствовать на собрание Совета попечителей.

В этот момент перед Риддлом предстал Патронус-пантера. Риддл с любопытством посмотрел на него; он не знал никого с таким защитником. Патронус окинул его оценивающим взглядом, прежде чем произнести глубоким тихим голосом:

— У меня тот, кто вам нужен. Я стою невидимый на границе защитных чар, окружающих ваш дом; если в ближайшие пятнадцать минут вы не появитесь, о содействии можете забыть.

Глаза Риддла расширились, и он со всех ног бросился к выходу из замка. Он узнал голос и уловил скрытый смысл слов Патронуса. Чего он не мог понять, так это как невыразимец Регулус Блэк наткнулся на Гарри. Разве что мальчик... Риддл зарычал. Гарри Поттер был самоубийцей!

* * *

Через пять минут Риддл был уже у границы защитных чар, осматривая окрестности в поисках Регулуса Блэка. В отличие от своего брата, Регулус был умен и опасен. А также он был одним из самых могущественных невыразимцев в Министерстве. Риддл не мог понять, то ли Регулус устроил ему ловушку, то ли пришел помочь. Проблема Регулуса была в том, что он являлся — Риддл вздохнул! — слизеринцем!

Он заметил в воздухе какое-то движение и, присмотревшись внимательнее, увидел очертания материализовавшейся фигуры. Осторожно держа в руке палочку, он двинулся вперед.

— У тебя есть кое-что принадлежащее мне, — сказал Риддл.

— Кое-кто, — уточнила тень.

— Может, прекратишь этот фарс и станешь видимым? Мне не прельщает идея разговаривать с ветром, — произнес Риддл.

— Сделаю это, когда останемся одни, — сказала тень.

— Откуда мне знать, что ты не лжешь? — спросил Риддл.

— Это риск, на который вам придется пойти. Впрочем, у меня есть для вас подарок, — сказала тень, после чего мантия-невидимка поднялась над землей, открывая им Гарри.

Риддл бросился к нему и начал проверять его состояние.

— Похоже на обычное истощение, — настороженно произнес Риддл.

— Я не причинил ему вреда. Пожалуйста, давайте продолжим в более приватной обстановке, — сказала призрачная фигура.

Риддл вздохнул и, взмахнув полочкой, применил временное заклинание, позволяющее Регулусу ненадолго войти в его дом.

Левитируя Гарри рядом с собой, Риддл провел Регулуса — теперь уже видимого — через территорию поместья в гостиную. Положив Гарри на трансфигурированную кровать, он быстро применил заклинание, запрещающее Регулусу без его ведома покидать комнату, под предлогом присмотра за Гарри.

— Я думал, невыразимцы хотели заполучить мальчика для исследований, — сказал Риддл; все его внимание было сосредоточено на Регулусе. Осмотр состояния Гарри мог подождать, казалось, тот был просто без сознания, и его здоровью ничего не угрожало.

— Они до сих пор этого хотят, — с серьезным видом ответил Регулус.

— Они? Ты дистанцируешься от них? Почему? — спросил Риддл.

Регулус глубоко вздохнул и заговорил:

— Вы же понимаете, что я не могу разглашать то, что мне запретили, в том числе с помощью легилименции.

Риддл кивнул. Регулус Блэк был опытным легилиментом, а также окклюментом. И Риддл уважал его за это.

— Понимаю. Но я надеюсь, ты поступишь в лучших традициях Слизерина, — с ухмылкой произнес Риддл.

«Интересно, сможет ли Регулус с этим справиться».

— Предположим, чисто гипотетически, что мой друг из отдела А переживает своеобразную ситуацию, — сказал Регулус, многозначительно глядя на него.

— Конечно, — улыбнулся Риддл. Казалось, Регулус пытался объяснить ему, что происходит в Отделе тайн, на примере событий вымышленного отдела «А», таким образом обходя клятву.

— Он любит свою работу и очень гордится тем, что состоит на службе в том департаменте. Однако представьте, что какой-то человек или группа людей вмешалась в столь отлаженную работу этого отдела, — сказал Регулус.

— Клятва «А» используется, чтобы скрыть чьи-то личные планы, — нахмурившись, заявил Риддл.

— Именно. Мой друг начал чувствовать себя чьим-то приспешником, — поморщившись, произнес Регулус.

— Понятно. Но это не объясняет, почему ты принес Гарри сюда вместо того, чтобы оставить его в Отделе, — сказал Риддл, внимательно глядя на Регулуса.

— Значит, его зовут Гарри. Скажем так, он здесь в безопасности, — ответил Регулус. — Никто не знал, что он проник в Отдел, поэтому его было легко оттуда вытащить.

— Хочешь сказать, что мальчик прошел туда незамеченным? А чем занимались другие невыразимцы? — спросил Риддл.

— Они были заняты, — разглядывая свои ногти, ответил Регулус. — Мой друг не одобряет того, о чем его просят делать «А».

— И о чем же они просят? — спросил Риддл.

— Гарри здесь куда безопаснее, — быстро сменил тему Регулус, между тем разглядывая пол. — Как там Серена? Слышал, она беременна.

Риддл сразу же насторожился:

— Почему тебя интересует моя дочь? Ты ведь не общаешься с Сириусом.

— Только потому, что я не в ладах с ним, — вздохнул Регулус, — не означает, что Сириус перестал быть моим старшим братом!

— Твои родители отреклись от Сириуса. И если я правильно помню, ты их поддержал, — сказал Риддл.

— Разумеется, я их поддержал. Я бы не стал рисковать своим наследством. Я много лет подчинялся прихотям и капризам своей матери. И не собирался жертвовать всем этим, в отличие от Сириуса, который был достаточно храбр, чтобы сбежать, — тихо ответил Регулус.

— Вы были близки с братом? — спросил Риддл.

Регулус кивнул:

— До того, как он отправился в Хогвартс и заменил меня Поттером.

— Почему ты так зацикливаешься на прошлом? — осторожно спросил Риддл.

— Я не зацикливаюсь на прошлом. И то, что я не разговариваю с братом, не значит, что он мне безразличен. Что я позволю кому-то пытать его... — Регул замолчал, сделавшись очень несчастным.

Риддл попытался пролегилиментить Регулуса, но не смог пробиться сквозь его щиты.

— Что делать? — тихо переспросил Риддл.

— Сириус счастлив, ведь так? Он преуспевает на работе, у него есть любящая жена и дочь, а теперь еще один ребенок на подходе, — бессвязно проговорил Регулус. — Мой брат счастлив. Почему меня должно заботить то, что случится с кем-то другим? Ведь он не мой брат, — тихо произнес Регулус.

— Это какая-то бессмыслица. Ты что, пьян? — озадаченно спросил Риддл.

— Нет. Вовсе нет, — ответил Регулус. — Просто устал.

Риддл не понимал, что же так сильно могло обеспокоить Регулуса. Он мог с уверенностью сказать, что ему было не по себе.

«Интересно, — подумал Риддл, — знает ли Регулус, что Сириус из другого измерения сейчас находится под наблюдением в Св. Мунго?»

Он нахмурился. Неужели невыразимцы вернули опеку над другим Сириусом? Безусловно, они предпринимали такие попытки, но Риддл верил, что целители не позволят им добраться до его пациента. Он был уверен, что целители не ослушаются его негласного приказа и сообщат, если вдруг случится что-то непредвиденное. Мог ли он знать...

— Почему ты не помиришься с Сириусом? — спросил Риддл.

— Сириус не хочет со мной разговаривать. Он считает, что я его предал, — сказал Регулус.

— Почему ты присоединился к невыразимцам? — задал новый вопрос Риддл.

— Я не стану отвечать на этот вопрос! — ответил Регулус.

— Ты разбогател после смерти родителей и все же работаешь на смехотворной работе в сомнительном отделе. Зачем тебе это? Власть? Слава?.. Или любовь? — с улыбкой спросил Риддл.

Регулус побледнел и покачал головой.

— Я не стану на это отвечать.

— Зачем ты принес ко мне Гарри, рискуя навлечь на себя гнев своих же коллег? — спросил Риддл.

— Им ведь незачем это знать, верно? — произнес Регулус, в надежде добиться от Риддла обещания, что его роль не будет раскрыта.

— Верно, — ответил Риддл. — Но все же ты сильно рисковал, и я хочу знать почему.

— Как я уже сказал, отдел «А» строит некие планы, которые мой друг совершенно не одобряет. Когда Гарри вошел в отдел, охраняемый моим другом, тот сумел скрыть Гаррино присутствие, — сказал Регулус и после некоторой паузы продолжил: — Мой друг не смог спасти того, другого. И повторять ту же ошибку он не намерен.

— Куда направлялся Гарри? — спросил Риддл, зная, что ответ ему не понравится.

— В портал, — ответил Регулус.

— Ты имеешь в виду Вуаль, — уточнил Риддл, на что Регулус кивнул.

— Есть шанс, что Гарри сможет вернуться в свой мир? — поинтересовался Риддл.

— Попытки всегда заканчивались неудачей. Но мне кажется, всего-навсего был выбран неверный подход. Нельзя просто взять и покинуть измерение таким же образом, которым вошел. Портал, является проходом только в одну сторону, но я уверен, способ есть, — ответил Регулус; он вздохнул и продолжил: — В отделе вынашиваются гнусные планы, и замышляют их вовсе не «А». Они лишь пешки.

— Отдел подотчетен министру Фаджу, — настороженно произнес Риддл.

— Я не знаю имен, но Фаджа вводят в заблуждение люди, которым он безоговорочно доверяет, — сказал Регулус.

— Это все усложняет, — произнес Риддл.

— Кто-то жаждет мести, и он руководит этим шоу. Прошу, будьте очень осторожны, целитель Риддл, — сказал Регулус. — Этот человек считает происходящее весьма благоприятным для успешного осуществления своих планов.

— Почему ты меня предупреждаешь? — спросил Риддл.

— Я устал, к тому же это мой способ загладить свою вину, — ответил Регулус. — Я должен идти. Будьте осторожны и, пожалуйста, держите глаза и уши открытыми, — сказал он.

Риддл проводил Регулуса до точки аппарации и наблюдал, как тот немедленно исчезает прочь. А ведь совсем недавно он думал, что его жизнь станет спокойной. Это был далеко не тот тихий и спокойный отдых, о котором он мечтал.

* * *

— Обиженный бывший сотрудник? Или несчастный пациент? — спросил Арти, сидя в гостиной, которую Риддл предоставил Гарри.

Риддл пересказал свой разговор с Регулусом, заставив Арти встревожится.

— Кто вообще может хотеть тебе отомстить? — спросил Арти.

— Я общественный деятель. Вполне естественно, что у меня будет много врагов, — ответил Риддл. Он вводил Гарри зелья, пока тот лежал без сознания на кровати.

— Он только что восстановился, а из-за этой вылазки в Министерство его здоровье снова пошатнулось. Он потерял много сил из-за простого оглушающего, — разочарованно произнес Риддл.

— А ты не учитывал тот вариант, что магия сама ослабляет Гарри, потому что он находится в другом мире? Его магия, должно быть, не приспособлена к этому измерению, — сказал Арти.

— Я рассматривал такую возможность, — сказал Риддл. — Мне просто хочется, чтобы в моей жизни было чуточку меньше волнений.

— Может, Регулус лжет, — сказал Арти.

— Вполне возможно. Но интуиция подсказывает мне, что это не так. Что-то происходит в Отделе тайн; что-то, что его беспокоит, — нахмурившись, произнес Риддл.

— Отдел тайн вечно всех беспокоит. Ничего нового! — сказал Арти, пытаясь разрядить обстановку.

— Это не смешно, Арти, — произнес Риддл, водя палочкой над головой Гарри. — Его состояние улучшилось.

— Как там Северус? — сменил тему Арти.

— Он с Лили. Не удивлюсь, если сейчас он рассказывает ей про все эти «межпространственные перемещения», — ответил Риддл.

— Лили все отдаст, чтобы познакомиться с Гарри, — сказал Арти.

— Это точно, — ответил Риддл. — Но пусть мальчик сначала придет в себя.

— Такое чувство, что Гарри большую часть времени проводит в этом мире без сознания! — с усмешкой сказал Арти.

— Это не смешно, Арти, да и мальчишка тоже хорош. Пустоголовый идиот с манией самоубийства! — с досадой воскликнул Риддл.

— Что с тобой? — спросил Арти.

— Как бы я ни старался открыться перед Гарри, понять его тяжелое положение, он все равно пытается убежать от меня, — произнес Риддл.

— Не думаю, что он убегал от тебя, — сказал Арти и, увидев острый взгляд Риддла, продолжил: — По крайней мере, не нарочно.

— Не ты ли мне говорил, что он провалился в Завесу, пытаясь спасти свою девушку? — спросил Арти.

— Да. И что? — возразил Риддл.

— Разве не естественно, что Гарри продолжает волноваться за свою девушку? Должно быть, он отправился ее спасать. Будучи гриффиндорцем, коим, я думаю, он и является, — Арти сделал паузу, и Риддл утвердительно кивнул, — я не удивлен, что он помчался сломя голову, позабыв обо всех мерах предосторожности. Он убегал не потому, что хотел сбежать от тебя. Напротив, ему настолько понравилось твое общество, что он забыл о дорогих ему людях, оставшихся дома. Это серьезное достижение!

— С такой стороны я об этом не думал, — сказал Риддл.

— Вот поэтому я тебе и нужен, чтобы уравновесить твой пессимизм, — с уверенностью сказал Арти.

— А я нужен тебе для гарантии, что твой оптимизм не пустит тебя по миру, — с улыбкой произнес Риддл.

— Именно! — ответил Арти.

— А вот и наша Спящая красавица, пробуждающаяся от своего зачарованного сна! — сказал Риддл, когда увидел, что Гарри зашевелился.

Гарри поднял голову и сонно потер глаза. Риддл протянул ему очки и наблюдал, как тот озирается по сторонам.

— Ну, здравствуй, Гарри! Соскучился по мне? — сказал Риддл в своей ироничной манере. Он увидел, как Гарри сглотнул, прежде чем пробормотать робкое «Ой».

Риддл покачал головой и произнес:

— Действительно, ой.

Гарри опасливо потер глаза. Ему было интересно, как его планы могли так чудовищно провалиться, но, как ни странно, он был благодарен судьбе за то, что сейчас находится в доме Риддла, а не сидит взаперти в какой-то там камере, куда его могли упрятать невыразимцы. Кстати, о невыразимцах…

— Регулус Блэк, он оглушил меня! — изумленно воскликнул Гарри. Он никак не ожидал увидеть брата Сириуса в Отделе тайн. Во время своего пребывания на Площади Гриммо он как-то раз видел фотографию Регулуса.

— Да, Регулус Блэк является довольно известным невыразимцем, — сказал Риддл, а в его глазах мелькнуло разочарование, когда он внимательно посмотрел на Гарри.

Гарри поежился. Он ни чуть не жалел, что убежал спасать друзей; напротив, он не раздумывая сделал бы это еще раз. Только он никак не ожидал, что почувствует вину за то, что разочаровал Риддла. Он едва был знаком с Риддлом и все же не мог избавиться от этого чувства.

— Регулус Блэк пересмотрел свои идеалы. Именно он благополучно доставил тебя в поместье Риддлов, а также позаботился о том, чтобы другие невыразимцы не прознали о твоей выходке, — сказал Риддл.

— А что плохого, если бы меня заметили другие невыразимцы? — спросил Гарри.

— Совершенно ничего, если тебе не терпится сойти с ума до своего следующего дня рождения! — ответил Риддл. — Невыразимцы известны своими экспериментами.

— Как и целители, — улыбнулся Арти.

— Мы не играем жизнями людей! — сердито ответил Риддл.

— Конечно, нет. Я просто пытался объяснить Гарри серьезность его проступка, — сказал Арти.

— И как сравнение невыразимцев с целителями поможет ему это понять? — грубо спросил Риддл.

— Сейчас объясню. Невыразимцы и целители — две благороднейшие специальности, которые принимают в свои ряды исключительно сливки волшебного общества. Обе эти профессии имеют чрезвычайно сложные вступительные экзамены и требуют годы подготовки, прежде чем допустить своих стажеров к работе. Как я уже говорил, в обеих этих областях проводят эксперименты ради высшего блага. Однако если целители все же руководствуется кодексом поведения в отношении методов проведения экспериментов, то невыразимцы этого не делают, — нахмурившись, сказал Арти.

— Этот кодекс помогает придерживаться морально-этических норм во время экспериментов? — спросил Гарри.

— Да. Раньше все целебные зелья или заклинания испытывались на сквибах. К счастью, эту практику упразднили, заменив на более новые и гуманные методы, — сказал Риддл. — А вот невыразимцы, напротив, могут проводить любые эксперименты, какие только захотят, и так, как им заблагорассудится.

— В том числе им разрешено проводить эксперименты с применением Темных искусств, — мрачно произнес Арти.

— Хотите сказать, что они могли применить ко мне Круцио, и им бы за это ничего не было? — спросил Гарри.

— Несмотря на то, что они получили огромную независимость, министр магии все же уполномочен следить за тем, чтобы невыразимцы не злоупотребляли данными им полномочиями, — ответил Риддл.

— А кто министр магии? — спросил Гарри. Он надеялся, что это не Фадж.

— Барти Крауч, — ответил Арти, глядя на задумавшегося Риддла.

— Крауч жив? — удивился Гарри. Последний раз он слышал о Крауче, когда того превратил в кость его собственный сын.

— Кость? — спросил Риддл, пристально глядя на Гарри.

— Его убил собственный сын, а потом превратил останки в кость, — сказал Гарри и поспешно добавил: — В моем мире.

— Какой у него был мотив? — поинтересовался Риддл.

— Крауч-младший был Пожирателем Смерти, — ответил Гарри.

— Ну конечно, — с горькой усмешкой произнес Риддл, — в конце концов, Волдеморт был причастен ко всем смертям в твоем мире.

— Каким студентом был Барти Крауч-младший? — спросил Риддл, повернувшись к Арти.

— В школе он был довольно незаметным и очень тихим мальчиком, — ответил Арти.

— В твоем мире Крауч-старший тоже был министром магии? — поинтересовался Риддл.

— Нет. Его репутация была разрушена из-за сына, — ответил Гарри.

— Интересно! — глядя в окно, произнес Риддл.

Он резко встал и направился к выходу.

— Прошу меня простить, господа, но мне нужно заняться кое-какими делами. Пожалуйста, присмотри за Гарри, Арти.

— За мной не нужно присматривать, — запротестовал Гарри.

— Неужели? — вскидывая бровь, сказал Риддл, а после вышел из комнаты.

Как только Риддл закрыл дверь, Гарри сразу же повернулся к Арти:

— Прошу, поймите! Я должен спасти своих друзей!

— Я понимаю, — ответил Арти, — Но все ли ты предусмотрел?

— Наверное, нет, — уступил Гарри.

— Не следует бежать сломя голову, не думая о последствиях. Подчас тактика и стратегия срабатывают куда лучше, чем простая грубая сила, — сказал Арти.

— Мои планы никогда не срабатывают. Мне просто везет, — признался Гарри.

— Это не то, чем стоит гордиться, — ответил Арти.

— До сих пор это спасало мне жизнь. Плюс мы с друзьями совершали невыполнимые на первый взгляд вещи, — сказал Гарри.

— И я ни в коей мере не умаляю твоих заслуг. Я рад, что госпожа Удача всегда улыбалась твоим начинаниям, но ты не можешь быть уверенным в том, что она продолжит это делать и дальше. Да, все мы полагаемся на определенную долю везения. Но мы не можем полностью зависеть от него. Немного тщательного планирования поможет снизить риски, — сказал Арти.

— Вы не понимаете. Джинни в опасности, — произнес Гарри, бурно размахивая руками.

— Как-то раз моей дочери Меде угрожала опасность, — вспоминал Арти. — Тогда я, не задумываясь, взял и отомстил за причиненный ей вред. Я сделал то, чем теперь не горжусь. Мне известно, каково это, когда человек, которого ты любишь, в опасности. Но давай посмотрим на ситуацию со стороны, — сказал он.

Арти придвинул свой стул поближе к кровати Гарри.

— Твоя девушка находится в опасности в другом измерении, в то время как ты заперт здесь. Во-первых, проведенные исследования указывают на то, что ты не можешь вернуться в свое измерение. Таким образом, ты бы напрасно потратил свое время, бросившись в неподатливую Вуаль.

Во-вторых, если тебе все же удастся превратить невозможное в возможное и вернуться, то, скорее всего, ты попадешь туда несколькими днями позже при условии, что время в том измерении движется с той же скоростью, что и в нашем, а значит, ты не сможешь ее спасти. Так что тебе даст твоя нетерпеливость?

В третьих, если ты все-таки попадешь в то же время, из которого пришел, то к чему такая спешка? Ты можешь не торопиться и вернуться, когда ситуация будет нам на руку. Таким образом, ты сможешь спокойно ее спасти, будучи при этом сам в безопасности.

И в четвертых, если тебе удастся пройти сквозь Завесу, есть вероятность, что ты окажешься в совершенно ином измерении. Поэтому будет лучше, если ты пока останешься здесь и воспользуешься преимуществами этого мира, поскольку другие варианты кажутся мне не слишком радужными, — преподавательским тоном ответил Арти.

— Ого, — произнес Гарри. Он даже не задумывался о подобных перспективах. — Я вел себя немного безрассудно, да? — потирая лоб, спросил он.

— Думаю, ты просто импульсивен. Тебе нужно понять, когда стоит поддаваться внезапному порыву, а когда использовать свой интеллект, — с улыбкой произнес Аарти.

— А вы хороший учитель, — сказал Гарри.

— Я каждый день имею дело с подростками. Это то, что у меня получается лучше всего, — произнес Арти.

— В моем мире Волдеморт проклял пост преподавателя ЗОТИ, потому что Дамблдор отказался давать ему эту должность. У нас никогда не было профессора ЗОТИ больше года, — сказал Гарри.

— Это сделал Волдеморт? Дамблдор уже целую вечность пытается уговорить Риддла преподавать маггловедение, — подмигнул Арти.

Гарри покатился со смеху.

— Риддл все никак не соглашается, оно и к лучшему, иначе он в первый же день довел бы своих учеников до слез. Ему не хватит терпения справиться с целым классом подростков, — сказал Арти.

— Наверное, я действую ему на нервы, — произнес Гарри, снова чувствуя себя виноватым.

— Ты, несомненно, сделал его жизнь интереснее. Думаю, причина, по которой он так терпелив с тобой в том, что ты в какой-то степени напоминаешь ему его самого, — сказал Арти, — Но только когда не ведешь себя глупо.

— Я уже чувствую себя виноватым, — произнес Гарри.

— Хорошо. Ты нас всех ужасно напугал, сбежав вот так, — сказал Арти.

— Просто... — проговорил Гарри, не зная, как продолжить.

На мгновение в комнате воцарилось молчание. Гарри отвел взгляд от Арти и уставился в стену перед собой.

— Риддл говорил, что твоя магия доставляет тебе некоторые трудности, — произнес Арти.

— Я чувствую небольшую слабость, когда перенапрягаюсь, — сказал Гарри.

— Тебе стоит обсудить это с Риддлом. Он в состоянии более точно определить, в чем проблема, — ответил Арти.

— Я потерял сознание, потому что не смог увернуться от простого Ступефая, — разочарованно проговорил Гарри.

В прошлом его магия была единственной вещью, на которую он мог положиться, но даже она подвела его.

— Поговори с Риддлом. Он ответит на твои вопросы. Почему бы тебе сейчас не отдохнуть, Гарри? Тебе нужно восстановить силы, — поднимаясь, сказал Арти. — Если что-то понадобится, позови Шелби, она все сделает.

— Спасибо, — сказал Гарри. Разговор с Арти помог ему прояснить некоторые вещи.

— Всегда пожалуйста. Отдыхай, — сказал Арти, выключая свет и выходя из комнаты.

* * *

Когда Арти вошел в гостиную, Риддл неотрывно глядел на огонь.

— Я думал, тебе надо работать, — сказал Арти.

— Мне надо поговорить с Грюмом. Он скоро должен прийти, — ответил Риддл, не отрывая глаз от мерцающего пламени камина.

— Зачем? — спросил Арти.

— Темные силы не дремлют, Арти. И я не дам поймать себя врасплох, — понизив голос, сказал Риддл. — Как Гарри?

— Он в порядке. Ему лишь требуется немного содействия. Сомневаюсь, что в прошлом рядом с ним были взрослые, на которых можно было положиться, — грустно ответил Арти.

— Он уже взрослый. И уж точно не нуждается в том, чтобы кто-то следил за каждым его шагом, — сказал Риддл.

— Ему пришлось слишком рано повзрослеть. Ты и сам понимаешь, что у Гарри никогда не было нормального детства, — сказал Арти.

Риддл вздохнул.

— Ясно же, что мне он не доверяет.

— Мальчик никому не доверяет. Но, на мой взгляд, у тебя больше шансов ему помочь, чем у меня, хотя обычно это я имею дело с подростками. Впрочем, Гарри — не обычный подросток. Кстати, он напоминает мне одного моего друга, — подчеркнуто сказал Арти.

Риддл фыркнул, но отрицать не стал.

— Сделаю все, что в моих силах, — сказал он.

— Зачем ты вызвал сюда Грюма? — сменив тему, поинтересовался Арти.

— У меня есть к тебе просьба, Арти. Не окажешь старому другу одну услугу? — спросил Риддл, уклоняясь от ответа.

— Конечно, — согласился Арти. Он видел, что Риддл был обеспокоен сообщением Регулуса, а потому намеревался поддержать друга. Он уже и не помнил, сколько раз Риддл выручал его и исправлял его ошибки.

— Будь добр, наведайся в Мунго и проверь, по-прежнему ли Сириус Блэк находится в закрытой палате, — сказал Риддл и, заметив, как глаза Арти расширились, продолжил: — Он и есть тот другой межпространственный путешественник.

— Сириус? — потрясенно произнес Арти.

— Да, пожалуйста, проверь, находится ли он все еще в Св. Мунго. Уверен, он еще там, иначе Ремус уже сообщил бы мне, но лучше все же удостовериться, — сказал Риддл.

— Почему сам не проверишь? Ты же глава Св. Мунго, — произнес Арти.

— Начни я сам проверять, как они сразу же насторожатся и скроют любые несоответствия. В свою очередь, ты сможешь застать их врасплох. У тебя непревзойденный талант нравиться людям и втираться к ним в доверие, — сказал Риддл. — Кроме того, у меня срочная встреча с Грюмом, а еще мне нужно следить за состоянием Гарри.

Арти насмешливо поклонился и, достав палочку, с размаху полоснул себя по левой руке. Из огромной раны хлынула кровь.

— Какого?.. — дернулся Риддл.

— Отправлюсь в Св. Мунго в качестве пациента. Это же должна быть серьезная травма, которую я не смог бы залечить сам, — заявил Арти, после чего исчез в камине.

Риддл покачал головой, удивляясь идиотизму своего друга. Выдать себя за пациента было хорошем решением, но Арти мог просто притвориться обычным посетителем, потому как Св. Мунго ежедневно пускал множество визитеров. Арти всегда бросался в авантюры, не обдумав их до конца. Вот поэтому ему и нужен был Риддл, чтобы не давать действовать импульсивно.

Риддл вздохнул и продолжил смотреть на камин. Ему хотелось знать, почему он обречен все свое время проводить среди болванов. Он лишь надеялся, что это не заразно.

Камин вспыхнул, и Грюм прошел в его дом.

Риддл улыбнулся, жестом приглашая Грюм присесть.

Невыразимцы не смогут застать его врасплох. Ему лишь необходимо расставить своих союзников в нужных местах. Недаром он был наследником Слизерина!

Сириус резко открыл глаза. Последнее, что он помнил, это как его дорогая кузина Беллатриса швырнула его в вуаль.

«Погодите-ка, он что, умер? Если да, то почему он все еще чувствовал боль? Разве смерть не должна избавлять человека от страданий?»

Он помассировал руку и обвел глазами комнату. Судя по всему, он был привязан к кровати, а сама комната напоминала ему крошечную камеру с белыми стенами.

«Видимо, это и есть рай, — подумал Сириус, с недоумением глядя на стены в поиске ответов. — Наверное, я совсем скоро увижусь с Джеймсом».

Дверь — Сириус был уверен, что минуту назад ее там не было — распахнулась, и в комнату нервно вошел мужчина в одежде целителя. Прежде чем Сириус успел что-либо у него спросить, вошла женщина и села на стул возле его кровати.

— Доркас⁽¹⁾! — воскликнул Сириус. — И ты здесь? Ого. Знаешь, из всех способов умереть мне была уготована смерть от рук моей кузины. Но почему у меня так болит голова и почему старина Джейми не встречает меня?

— Мистер Блэк, вы меня знаете? Как интересно. Не могли бы вы описать всю полноту наших с вами взаимоотношений? — попросила Доркас.

— Тебя убил чертов Волдеморт много лет назад. Возможно, мы смогли бы противостоять ему отсюда, собрав наше войско. Отряд мертвецов для победы над Пожирателями Смерти! Пусть Нюниус попробует его одолеть! Гарри нуждается в нашей помощи. У меня есть кое-какая информация о предстоящих планах Волдеморта. Будет весело; мы сможем собрать вместе настоящий Орден Феникса. Мы застанем этого безносого старикашку врасплох, — воодушевленно произнес Сириус.

Здесь он мог не только встретиться со всеми умершими членами Ордена Феникса, но и заручиться их поддержкой в борьбе с Волди. Здесь Сириус мог хоть как-то помочь Гарри, а не сидеть взаперти в своем родовом поместье вместе с Кричером. Может, теперь он сможет сражаться.

— Для начала, кто такой Волдеморт? — спросила Доркас, чье перо что-то записывало на пергаменте.

— Кто такой Волдеморт?! Ты что, не в себе? Это ведь он убил тебя. Я видел труп. А еще он убил Лили и Джеймса, да большинство из погибших членов Ордена — его рук дело. Мы сражались против него, забыла?! — в недоумении воскликнул Сириус; он не мог понять, что случилось с Доркас. Она была одним из самых проницательных и могущественных членов Ордена, за что Волдеморт лично убил ее в первой войне.

— Сириус будь добр, объясни, о чем ты вообще говоришь. Если ты расскажешь о своем прошлом, возможно, я смогу прояснить для тебя настоящее. Но мне нужна твоя помощь, — успокаивающе произнесла Доркас.

— Конечно, я помогу. Я уже не тот незрелый мальчишка, которым был раньше. Помнишь, на одном из собраний Ордена ты сказала, что мне нужно повзрослеть. Так вот, теперь я взрослый. Прошло много лет с тех пор, как ты умерла, — сказал Сириус.

— Я еще раз спрашиваю, кто такой этот Волдеморт? — немного нетерпеливо спросила Доркас.

— Сама-Знаешь-Кто. Тот, Кого Нельзя Называть. Самый безжалостный Темный Лорд в истории магического мира. И так далее и тому подобное... Он и его слизеринские прихвостни, чертовы Пожиратели Смерти, подчиняющиеся каждому его слову и пытающиеся навязать свои идеи о чистоте крови, — с отвращением произнес Сириус.

— Сторонники чистой крови? — поморщив нос, уточнила Доркас. Сама она была магглорожденной.

— Да. Но если верить Дамблдору, этот грязный лицемер сам является полукровкой. Его отец был магглом, и, несмотря на это, он все равно убивает маглов, магглорожденных и вообще всех, кто стоит у него на пути, — ответил Сириус.

— Полукровкой? Я так понимаю, Волдеморт — не настоящее его имя, — сказала Доркас.

— Конечно, нет. Не представляю, чтобы какой-то родитель назвал своего ребенка Волдемортом. Хотя моя матушка, возможно, и могла бы, — бессвязно произнес Сириус. Ему было сложно собраться с мыслями. Помимо этого, у него кружилась голова и он чувствовал слабость.

— Так ты скажешь мне его имя, — нетерпеливо произнесла Доркас.

— Кажется, Том Риддл. Так говорил Дамблдор. Да, я уверен, он говорил, что Волдеморта когда-то звали Томом Риддлом, — сказал Сириус.

Он не ожидал последовавшей за этим реакции.

Целитель возле него замер, а глаза Доркас округлились.

— Я что-то не то сказал? — растерянно спросил Сириус.

— Отнюдь, — ответила Доркас с таким видом, будто уже наступило Рождество. — Не мог бы ты поделиться с нами своими воспоминаниями, чтобы мы смогли узнать обо всех его злодеяниях?

— Разумеется, — ответил Сириус, посмотрев на целителя. Тот выглядел так, словно хотел оказаться где угодно, только не здесь. — Все, что угодно, лишь бы прищучить эту змеиную морду. Кстати, когда мы восстановим Орден?

— Уже скоро, — ответила Доркас, — все, что нам нужно, это небольшая помощь с твоей стороны, и тогда мы сможем перейти к настоящим наступлениям на Риддла.

Целитель резко выпрямился и вышел из комнаты. Доркас прищурилась.

— Что с ним? — спросил Сириус.

— Волдеморт разрушал чужие жизни, верно? — уклонилась от ответа Доркас.

— Жизни, семьи. Он бы не стал самым темным волшебником нашего времени, ограничиваясь лишь одними проклятиями, — ответил Сириус.

— Завеса — это портал между двумя измерениями. Когда ты провалился сквозь него, то оказался в этом новом мире. К несчастью, когда ты только прошел сквозь вуаль, Волдеморт захватил тебя в плен и нещадно пытал. Впрочем, мне и моим друзьям все же удалось спасти тебя от него и его приспешников, — без колебаний солгала Доркас.

— Вы меня спасли? — спросил Сириус. Стало быть, он не умер, а этот вонючий шпрот, похоже, существовал еще и в этом мире. У него разболелась голова.

— Да. Я и целитель Логан, — Доркас указала на дверь, — сделали все возможное, чтобы ты оправился после многочисленных Круциатусов, которые он к тебе применил.

— Спасибо, Доркас. Ты настоящий друг, — сказал Сириус.

— Я просто пытаюсь помочь, — с улыбкой произнесла Доркас.

— А что с Джеймсом и Лили? Знаешь, Петтигрю оказался той еще крысой. Он сдал нас всех Волдеморту, — выплюнул Сириус.

— На сей раз мы примем соответствующие меры. Мы не так уж и безнадежны. Если мы объединимся, нас будет не остановить. Вместе мы добьемся того, что магический мир станет таким, каким он должен быть, и Том Риддл, я имела в виду, Волдеморт, поплатится за свои преступления, — сказала Доркас.

— Как в старые добрые времена, Доркас? — с дикой ухмылкой произнес Сириус, — Мне не терпится поквитаться с Волдемортом за все, что он мне причинил.

— Тебе еще выпадет такая возможность, Сириус, — с улыбкой произнесла Доркас. — А пока отдыхай и позволь нам позаботиться о тебе. Только нам понадобятся твои воспоминания.

— Воспоминания, признания, все что угодно. Мы уничтожим его, — радостно проговорил Сириус.

— Ты очень любезен. А теперь отдыхай, — сказала Доркас, выключая свет и выходя из комнаты.

* * *

— Что вы делаете? — спросил Логан.

— Помогаю... — Доркас на секунду задумалась. — Другу.

— Он же псих ненормальный. Если вы позволите миру услышать его бредни, то разрушите репутацию Риддла, — сердито произнес Логан. Для своего штата целителей Риддл определено считался самодуром, но это не значило, что они его не уважали.

— Он — наше самое большое открытие. И мой ключ к власти. Если вы сделаете что-нибудь, хоть что-нибудь, что поставит под угрозу мою работу, я позабочусь о том, чтобы в Азкабане нашлась камера и для вас, — угрожающе произнесла Доркас.

— Так значит, вы хотите насладиться славой, которую принесет вам падение Риддла, — не веря своим ушам, произнес Логан. — Целитель Риддл один сделал для блага магического мира столько, сколько вам даже и не снилось. Люди не поверят в вашу историю. Они боготворят Риддла.

— Магический мир непостоянен, Логан, — небрежно бросила Доркас, уводя Логана в свой кабинет. — Люди так же быстро превозносят своих обожаемых кумиров, как и отрекаются от них.

— Что плохого сделал вам Риддл? — спросил Логан.

— По сути, ничего. Но чтобы преуспеть в этом мире, нужны некие рычаги давления на значимых волшебников нашего общества. Дамблдор — глава Визенгамота, и потому я могу даже не мечтать добраться до него. Крауч — наш многоуважаемый министр — и так прислушивается к советам одного моего друга. Так что Риддл — единственный могущественный волшебник, которого я могу свергнуть без каких-либо последствий, — ответила Доркас.

— Ранее вы разговаривали с каким-то мужчиной, невыразимцем. Он сказал, что вы здесь ничего не решаете, что всех вас двигают, точно шахматные фигуры. Кого-то еще не устраивает Риддл? Вы таскаете каштаны из огня для кого-то? — спросил Логан. Это многое объясняло, как ни как Доркас Медоуз была правительственным чиновником. Вне всякого сомнения, по собственной воле, она бы не стала заниматься чем-то противозаконным.

— Если такой невыразимец, как Регулус, хочет верить в ложь, то кто я такая, чтобы его останавливать? Все что угодно, лишь бы он спал спокойно. Регулус хороший человек, но иногда он позволяет своим чувствам встать у него на пути. А это недопустимо, — нахмурилась Доркас.

— Вы лжете ему. Вы — та, кто руководит всем... — Логан беспомощно развел руками. — Этим.

— Люди вечно меня недооценивают. И я хочу это исправить, — сказала Доркас. — Я не просто какая-то магглорожденная.

— Вы же глава невыразимцев! Разве вы еще не оставили свой след в истории? — спросил Логан.

— Я? А что, уже каждый ребенок в магическом мире знает мое имя? — с вызовом спросила Доркас.

— Нет. Но… — начал Логан.

— В таком случае, я еще не оставила свой след, — произнесла Доркас, небрежно перебирая в руках палочку. — Ах да, Логан, — тихо проговорила она, — Обливиэйт!

* * *

Гарри уставился в потолок, на котором ярко горели нарисованные звезды, освещенные лунным светом. Раньше он их не замечал. Он был так занят своими мыслями, что не видел ничего, что творилось у него под носом — или, в данном случае, над головой. Разговор с Арти все еще крутился в его голове. Забавно, что Арти Блэк — в его мире дедушка Драко Малфоя — мог спокойно сидеть рядом с ним и все ему разъяснять. Он был так похож на состарившуюся версию Драко, но в то же время им не являлся. Этот мир был полон знакомых лиц, живущих под другими именами.

Гарри взял палочку и внимательно осмотрел ее. Трещина, которую починила Старшая палочка, все еще была немного заметна, но Гарри считал, что это придавало ей характер. Прямо как молния у него на лбу — как бы неприятно ему было это признавать — определяла его. Его магия, судя по всему, не слушалась его, а обычно молниеносные рефлексы теперь замедлялись. Ему нужен был кто-то, кто смог бы позаниматься с ним, и очевидным ответом, похоже, был Риддл. Мысль, которая еще недавно казалась нелепой, в действительности стоила того, чтобы ее обдумать.

«Если бы Риддл хотел меня убить, то давным-давно это сделал. У него было немало возможностей, и никто бы даже не догадался», — подумал Гарри.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Ему нужно прекратить ассоциировать Риддла с Волдемортом, Риддл такого не заслуживал. Гарри удивился, что Риддл не рассердился на него за побег. Тот был скорее разочарован, чем рассержен. По правде говоря, если бы Гарри был на месте Риддла, то пришел бы в ярость!

Как Гарри объяснить Риддлу, что подвергать себя опасности — это то, что у него получается лучше всего? Гарри презрительно ухмыльнулся. В детстве ему всегда приходилось заботиться о себе самому, и потому бежать сломя голову навстречу опасности не считалось для него преступлением. Более того, профессор Дамблдор часто поощрял и награждал его, когда он так поступал.

«Только Дамблдор готовил из меня солдата. Солдата, выполняющего приказы и готового умереть за правое дело», — подумал Гарри.

А теперь, когда война закончилась, Гарри не мог вернуться к нормальной жизни. У Рона с Гермионой до сих пор были шрамы, оставленные войной — как физические, так и душевные, — но все же они смогли продолжить жить, как и раньше. Как Джинни, и остальные его друзья. Тогда почему он не мог? С каких пор война стала его жизнью?

Когда война закончилась, Гарри был рад, что Волдеморт исчез, а все Пожиратели Смерти были либо пойманы, либо убиты. Он думал, что причина, по которой он не мог обрести душевный покой, состояла в том, что многие из его друзей умерли или потеряли кого-то из близких.

Но шли месяцы, и он наблюдал, как другие собирали свою жизнь по осколкам, тогда как он остался стоять в одиночестве, цепляясь за прошлое.

«Ни один не может жить спокойно, пока жив другой...»

Как ни странно, Волдеморт дал ему цель в жизни. Гарри должен был одолеть Волдеморта, чтобы спасти мир. А теперь, когда мир в безопасности, что стало с ним? Что стало с Гарри Поттером?

Риддл постучал перед тем, как открыть дверь.

— Еще не спишь? — спросил он, и со взмахом палочки свет прокрался в комнату.

— Не могу уснуть, — ответил Гарри, — Простите, что сбежал вот так.

Ничего не ответив, Риддл медленно опустился на стул.

— Тебе недостает приключений, не так ли? — качая головой, сказал он. — Любишь адреналин, и не можешь без него обойтись.

Гарри промолчал. Он понял, что Риддл читает его мысли.

— Что ж, ты получишь его в избытке, — устало произнес Риддл, — как ни странно, я даже рад, что тебе нравятся подобные волнения. Мне как раз нужен тот, кто знает, каково это — быть на войне.

— Зачем? Что происходит? — озадаченно спросил Гарри.

— Только что я разговаривал с Грюмом. В настоящее момент авроры расследуют серию загадочных смертей, — ответил Риддл.

— Как я могу помочь? Я ведь ничего не знаю об этом мире, — сказал Гарри.

— Несмотря на то, что наши реальности значительно отличаются, я не верю, что они настолько разные. Некоторые события, произошедшие в твоем мире, также имеют место быть и в моем. Так что подготовиться не помешает, — ответил Риддл.

— Определенно. Что вы хотите узнать? — спросил Гарри.

— Все. Здесь главное — детали, — ответил Риддл, на что Гарри кивнул.

Гарри взглянул на свои руки, и прежде чем он успел что-либо спросить, Риддл заметил:

— Ты хочешь, чтобы я научил тебя окклюменции.

— Да, — ответил Гарри. Он не мог поверить, что действительно просит Риддла о помощи.

Риддл пристально посмотрел на Гарри, потом призвал какую-то книгу и опустил ее ему на колени.

— Этот журнал содержит большую часть моих исследований в области ментальных искусств. Это должно помочь тебе понять основы; если нет, то хотя бы вылечит твою бессонницу, — с улыбкой произнес Риддл.

Гарри рассмеялся, когда увидел дневник. «Дневник Тома Риддла».

— Знаком с этой книгой? — поинтересовался Риддл.

— Читал однажды, — ответил Гарри, — но на этот раз постараюсь не уничтожить ее.

— Завтра мы попробуем применить эти принципы на практике, — сказал Риддл, разворачиваясь, чтобы выйти из комнаты. Стоя у двери, он обернулся и, внимательно посмотрев на Гарри, сказал: — Если бы я не доверял тебе, то не отдал бы свой дневник.

Гарри поправил очки и открыл книжку. Казалось, заполучить доверие Риддла было куда страшнее, чем ощутить на себе гнев Волдеморта.

* * *

Риддл сразу же отправился спать. Он был измотан событиями уходящего дня и лишь надеялся, что завтрашний день окажется гораздо лучше.

Проснувшись следующим утром, Риддл решил почитать «Ежедневный пророк» в гостиной, в своем излюбленном кресле, стоящем возле камина. После вчерашней череды неурядиц больше уже ничего не могло случиться.

Как бы не так…

Камин вспыхнул, и из него виновато вышел Ремус.

1) Доркас Медоуз — персонаж из оригинальной серии ГП. Она являлась членом первоначального Ордена Феникса и была настолько могущественна, что Волдеморту пришлось лично убить ее в первой войне.

Вернуться к тексту

Риддл спрашивал себя, как бы на его месте поступил Волдеморт. Прямо сейчас он боролся с желанием отправиться в Св. Мунго и превратить всех своих подчиненных в каменные изваяния. Может, хоть так из них выйдет толк. Необразованные, легкомысленные, пустоголовые идиоты — вот кого он нанял. Он не понимал, как вообще что-то доверил этим болванам.

Прочитав мысли Ремуса, как только тот вышел из камина, Риддл не знал, злиться ему из-за того, что целители проворонили другого Сириуса, или же быть в ярости от того, что ему сообщили об этом только сейчас. Глядя, как Ремус бросает на него виноватые взгляды, он понял, что тот решил признаться только потому, что об этом узнал Арти. Он пытался привести свои мысли в порядок, но не мог утихомирить магию, крушащую мебель и выбивающую стекла. Лишь услышав успокаивающее шипение Нагини, он начал приходить в себя и стал оглядываться по сторонам. Большая часть мебели лежала в руинах; несмотря на это, Ремусу, похоже, удалось укрыться возле камина.

Риддл пару раз глубоко вздохнул. Пожалуй, он оставит «потерю самообладания и иррациональное поведение» гриффиндорцам. Он как-никак слизеринец и будет вести себя соответственно. Оставив Ремуса стоять с пристыженным видом, Риддл с нескрываемым раздражением вышел из комнаты. Он не хотел больше там оставаться, опасаясь, что в конечном итоге возьмет и проклянет Ремуса. Временами тот был полным болваном, но все же Ремус был хорошим человеком и к тому же его протеже. Риддл вышел в коридор и порадовался, что ущерб, нанесенный его стихийной магией, ограничился лишь гостиной.

Он вздохнул и пошел проверить Гарри. Тот так и уснул в очках и с дневником, лежащим у него на груди. Риддл убрал очки на прикроватную тумбочку и, размышляя, с каким безобразием ему еще предстоит столкнуться, принялся устанавливать защитные чары, чтобы Гарри не смог выйти из дома без присмотра. Он прошипел Нагини, чтобы та охраняла Гарри, и вызвал Шелби, которая должна будет сообщить ему, если состояние мальчика вдруг ухудшится.

Крепко сжав тисовую палочку, Риддл решительно направился в гостиную. Он не обратил внимания ни на обломки, валявшиеся на полу, ни на полный раскаяния взгляд Ремуса. Он только схватил горсть летучего пороха и ровным голосом произнес:

— Святой Мунго.

* * *

Риддл активировал заклинание, чтобы призвать всех своих целителей в конференц-зал. Он сел в кресло, стоявшее на возвышении, и стал спокойно наблюдать, как его подчиненные торопятся попасть внутрь. Он не обращал внимания на Ремуса, который тихо проследовал за ним через камин. Его не заботили виноватые взгляды снующих туда-суда целителей. Риддлу нужна была правда, полная, истинная правда.

Когда он заметил, что большинство целителей уже расселось по своим местам — остальные были заняты осмотром нескольких серьезных пациентов, — он заговорил громким и четким голосом, сочащимся сарказмом:

— Прежде всего, я должен поблагодарить своих многоуважаемых целителей за то, что уделили мне столько внимания. Я знаю, что иногда могу показаться довольно строгим, но лишь потому, что хочу, чтобы это благороднейшее учреждение было лучшим в своей области. Я чрезвычайно рад, что во время моего отсутствия мой добросовестный персонал не позволил этим стандартам упасть, — он сделал паузу, чтобы посмотреть на пристыженные лица целителей, — или все же позволил? — он зловеще смерил взглядом всех присутствующих и остановился на Ремусе. — Ранее вы кое-что сообщили мне, Ремус. Может, поделитесь этим со всеми, и, возможно, кто-то из вас, — Риддл обвел глазами аудиторию, — тоже сможет пролить свет на происходящее.

Ремус вздрогнул и, поднявшись, объяснил сложившуюся с Сириусом ситуацию.

— Ремус сказал правду? — спросил Риддл. Он увидел, как аудитория утвердительно закивала. — Кто-нибудь еще хочет что-то добавить к рассказу Ремуса?

Последовало молчание.

— За те несколько дней, что я отсутствовал, мой верный персонал благополучно впустил в Св. Мунго нескольких невыразимцев и позволил им похитить одного из самых важных пациентов, — угрожающе произнес Риддл.

— Логан — единственный, кто с ними встречался, сэр. Это он позволил им забрать пациента, — сказала Моргана.

— И где же Логан? — спросил Риддл, оглядывая собравшихся. — Почему пресловутый Логан не снизошел к тому, чтобы присоединиться к нам?

— Он взял отгул, сэр, — покраснев, ответил Ремус.

— Вы предоставили ему отгул после той непростительной ошибки? — не сводя глаз с Ремуса, спросил Риддл. — Он лично подал свое заявление?

— Отправил совой, сэр. Он сказал, что у него какие-то срочные семейные дела, — ответил Ремус. Из его мыслей Риддл понял, что когда Логан попросил отгул, Ремус только обрадовался, поскольку не хотел с ним работать.

— Вон, — угрожающе сказал Риддл и, когда никто не двинулся с места, рявкнул: — сейчас же!

Все целители поспешили прочь; все, кроме Ремуса и Морганы. Моргана нерешительно подошла к Риддлу, чтобы сказать:

— Межпространственный путешественник уже начал восстанавливаться, сэр. Будь он под нашим контролем, то уже пришел бы в себя.

Риддл внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Почему вы не присматривали за ним, когда невыразимцы почтили нас своим визитом?

— Я была занята, сэр. Я попросила Логана понянчиться... Я имею в виду, присмотреть за пациентом некоторое время. Я даже не думала... — глядя в пол, сказала Моргана.

— Почему мне не сообщили об этом обстоятельстве? — поинтересовался Риддл.

Моргана посмотрела на Ремуса, а потом моментально опустила глаза.

Риддл тихо пробормотал:

— Понятно! — после чего отпустил Моргану. На Ремуса он даже не взглянул.

— Я… — начал Ремус.

— Прибереги свои оправдания для тех, кому есть до этого дело, — сказал Риддл. — А теперь сделай что-нибудь полезное — свяжись с Дамблдором. Скажи ему, чтобы подождал меня в моем кабинете. И постарайся хотя бы здесь ничего не испортить!

Ремус кивнул и молча направился к выходу.

Риддл мысленно проанализировал все то, что произошло. Невыразимцы хотели заполучить Сириуса, когда тот уже практически оправился и мог — если немного подтолкнуть — предоставить им всю информацию, которой располагал. Им либо просто повезло, либо они знали, что Сириус выздоравливал.

— Чего не знал сам главный целитель, — проворчал Риддл. Он слабо верил в госпожу удачу и потому даже не сомневался, что в больнице произошла утечка информации. Или же один из его целителей превосходно владел окклюменцией, или этот человек стал жертвой многократного применения заклятия забвения. Риддл склонялся к последнему; в конце концов, ему бы не составило труда обнаружить окклюменционный барьер. Но если человек подвергался сильным чарам забвения, он бы демонстрировал рассеянность в работе и регулярно не справлялся с простейшими задачами.

Риддл потер затылок. Ответ был так очевиден и лежал у него прямо под носом. Он не мог поверить, что оказался настолько слеп. Ясно же, что невыразимцы применяли Обливиэйт к Логану. Вот почему этот идиот вел себя как еще больший болван. Они шпионили за больницей через него, а этот безвольный дурак позволял им это. Риддл прекрасно понимал, что Логан не отдавал отчета своим действиям. Он не блистал умом, так что даже гриндилоу могли легко его обмануть.

«А теперь, когда Логан стал для них бесполезен, он пропал. Невыразимцы не хотели, чтобы я допрашивал Логана. Искренне надеюсь, что они не избавились от него. Что творится с моей больницей?» — подумал Риддл и вздохнул.

У него было множество опасений, и он понимал, что некоторыми из них ему придется поделиться с Альбусом Дамблдором. Хотя обычно он избегал общения с этим старым болваном, Риддл все же признавал, что Дамблдор был выдающимся волшебником и обладал довольно острым умом, даже несмотря на то, что был неимоверно расчетлив.

* * *

Когда Риддл прошел в свой кабинет, Дамблдор уже удобно устроился в кресле и читал «Ежедневный пророк». Риддл кивнул в знак приветствия и сел за свое рабочее место, сцепив руки в замок.

— Полагаю, назревают неприятности, — нахмурившись, произнес Дамблдор.

— С чего ты взял? — наклонившись вперед, спросил Риддл. Возможно, Альбус сможет что-то прояснить.

— Ты выглядишь так, словно готов кого-то убить. Взбодрись, Риддл. Я уверен, твои подчиненные и так уже нервничают. Злость ничего не решит, — сказал Альбус.

— Они проигнорировали мои указания, — прошипел Риддл. — Они наглым образом решили оставить меня в неведении касательно того, что происходит в моей собственной больнице.

— Да, раньше такого не случалось. Не в твоем стиле быть в неведении. Я так понимаю, Гарри отвлек тебя от выяснения этой информации, — с понимающим видом произнес Альбус.

Риддл наградил Дамблдора свирепым взглядом:

— Невыразимцы заполучили другого Сириуса.

Когда Дамблдор поднял бровь, Риддл продолжил:

— Сириус Блэк был тем межпространственным путешественником.

Дамблдор помолчал, прежде чем ответить:

— Все это очень серьезно.

— Сейчас не время для шуток, — раздраженно сказал Риддл. — Вполне вероятно, что прибывший сюда Сириус уже пришел в себя, и в эту минуту его вовсю допрашивают невыразимцы.

На лице Альбуса отразилось понимание:

— Боишься, что Сириус расскажет им о событиях, произошедших в другом мире? Исходя из того, что поведал нам Гарри, полагаю, ты не хочешь, чтобы сведения о Волдеморте стали широко известны.

— Само собой. Впрочем, это не значит, что я позволю каким-то проклятым невыразимцам разгуливать по моей больнице и брать все, что они захотят, — устало ответил Риддл.

— Поведение невыразимцев действительно кажется довольно подозрительным, — сказал Альбус.

— Да неужели?! — с сарказмом заметил Риддл.

— Я говорю не только о ситуации с «Сириусом», — сказал Альбус, — я имею в виду еще и растущее предпочтение Крауча по отношению к ним. Многие отделы обвиняют его в фаворитизме, разумеется, за глаза.

— В чем проявляется его фаворитизм? — поинтересовался Риддл.

— Он одобрил для них дорогостоящие и опасные обереги... — ответил Альбус и замолчал, услышав фырканье Риддла.

— Опасные обереги?! Скорее уж бесполезные, если хочешь знать мое мнение. Учитывая, как незаметно Гарри пробрался в Отдел тайн, — сказал Риддл.

— Так вот куда направился мальчик. Как ты его нашел? — поинтересовался Альбус.

— Расскажу в другой раз. Ты говорил мне о Крауче, — произнес Риддл. Его очень интересовало то, что мог сообщить Дамблдор.

— Он выделил невыразимцам дополнительные средства на их исследования. Однако у меня есть подозрения, что его снисходительность объясняется обычной выгодой, которую те ему принесут. Кстати, ты что-нибудь слышал о загадочных смертях? — спросил Альбус, — Все эти жертвы были отравлены. А авроры никак не могут напасть на след.

— Грюм рассказывал мне об этом, когда приходил сюда в прошлый раз, — поморщившись, ответил Риддл.

— По всей видимости, какой-то зельевар разработал не поддающийся отслеживанию яд, — задумчиво произнес Альбус.

— Это невозможно. Зелья всегда несут следы магической подписи их создателя, — сказал Риддл. — Именно поэтому владельца вредоносного зелья всегда было так легко отследить.

— Значит, хитрый и изобретательный мастер зелий научился обходить это ограничение, — произнес Альбус.

— Тогда где же трупы? — спросил Риддл.

— Тебе придется спросить об этом у Грюма. Я не имею привычки знать все, — с лукавым блеском в глазах ответил Альбус.

Риддл фыркнул, но ничего не сказал.

— Если ты собираешься противостоять такому невыразимцу, как Доркас Медоуз, то прошу, не надо, это ничего не изменит, — сказал Альбус.

— Она разыгрывает довольно необычную шахматную партию, — произнес Риддл.

— Конфликт с ней послужит лишь большим поводом для борьбы с тобой, — сказал Альбус.

— Мне не нужно, чтобы ты указывал мне, что делать, — гневно произнес Риддл.

— Я лишь предупреждаю тебя, — заметил Альбус.

— А как же другой Сириус? Мне просто бросить его на произвол судьбы? — спросил Риддл, расхаживая по кабинету.

— Я считаю, Сириуса лучше пока оставить у них, — ответил Альбус. — На данный момент он всего лишь расходный материал.

Риддл остановился. Он подумал, что Альбус шутит, но тот был абсолютно серьезен.

— На каком таком основании? — спросил Риддл.

— Ты говорил, что Сириус пришел в сознание. А значит, им не придется пытками вытягивать из него информацию. Кроме того, они будут держать его под охраной, поскольку объявят своим научным открытием, так что до поры до времени он в безопасности. К тому же его будет охранять множество невыразимцев. И если ты отправишься его спасать, то, без сомнения, справишься со всеми из них в одиночку, но последствия для тебя будут более чем серьезными, — ответил Дамблдор.

— Невыразимцы заручились поддержкой Крауча. Поэтому любые действия с моей стороны или со стороны моей семьи настроят нас против министра, — сказал Риддл. — По всей видимости, Крауч меня ненавидит. Интересно, причастны ли к этому невыразимцы?

— Вполне возможно, — ответил Альбус.

— Однако я отказываюсь верить, что Доркас Медоуз — единственная, кто отвечает за весь этот хаос. Может, она и амбициозна, но я уверен, она не одна тут всем заправляет, — сказал Риддл.

— Это твои предположения? — спросил Дамблдор.

— Пока мы не получим новых доказательств, нам стоит относиться к Доркас как к основному подозреваемому, — сказал Риддл, — Как бы там ни было, необъяснимые отравления произошли десятки лет назад, ты ведь помнишь?

— Это могли быть несчастные случаи, — ответил Дамблдор. — Те расследования были прекращены, за неимением у авроров улик.

— Никакие это не несчастные случаи! Когда Грюм встретился со мной вчера, он передал мне материалы дела недавних смертей. Они совпадают с теми более ранними случаями, я в этом уверен, — сказал Риддл.

— Ты в деталях помнишь те предыдущие смерти? Это ведь случилось десятки лет назад, — произнес Альбус.

— Эти смерти поставили меня в тупик. Они были настолько нормальными, что это даже ненормально, — вздохнул Риддл.

— Значит, ты полагаешь, что тот убийца снова объявился? — спросил Альбус.

— Я в этом уверен, — ответил Риддл, — Вот почему я считаю, что Доркас здесь не при чем. Она была слишком молода, когда произошли те убийства.

— Тогда почему между ними был такой большой промежуток? — спросил Альбус, — Если это один и тот же убийца, почему он залег на дно?

— Что-то произошло, — глядя в окно, ответил Риддл. — Однако он снова появился. Будь я азартным человеком, то поставил бы свою палочку на то, что убийца не владеет магией, поэтому ему приходится полагаться на отравляющие зелья, чтобы убивать.

— Интересное предположение! Но пока у тебя нет доказательств, оно останется лишь гипотезой. Как бы там ни было, нам стоит вернуться к реальности, — сказал Альбус.

— Я не могу спасти Сириуса сам, но найду способ, который не бросит на меня тень подозрения. Меня больше беспокоит ответная реакция, которую вызовет его признание касательно Волдеморта, — сказал Риддл.

— Пока Крауч у власти, все, что бы мы ни делали, бесполезно, — нахмурился Альбус.

— Желаешь свергнуть министра? — с лукавой улыбкой спросил Риддл.

— Поскольку я глава Визенгамота, то не могу участвовать в заговорах с целью свержения министра. Однако если ты заручишься поддержкой других членов Визенгамота, мы сможем что-нибудь придумать, — ответил Альбус.

— Разве ты не поможешь мне получить их поддержку? — нахмурился Риддл. Альбус пытался скормить ему идею и в то же время не попасть под раздачу. Именно в такие моменты Том спрашивал себя, что за козырь прятал в рукаве этот старикан.

— Я окажу тебе поддержку в самом конце. А эти хлопоты оставляю на тебя, — поднявшись, сказал Альбус. — Всего доброго, мой мальчик, — жизнерадостно произнес он, покидая кабинет.

Риддл устало опустился в кресло. Альбус не собирался рисковать. В идеале он бы тоже не стал этого делать. Но сотрудничество Крауча с невыразимцами и эти убийства вызывали тревогу. Непонятный отгул Логана тоже сигнализировал об опасности. Риддл понимал, что все это связано между собой. Ему просто нужно было найти эту связь.

А до тех пор Риддлу стоит быть начеку, учитывая нынешнее недоверие к нему со стороны Крауча. На месте Риддла Волдеморт, вероятнее всего, уже перебил бы половину Министерства. Но Риддлу нужно было думать о своей семье и больнице. В то время как Волдеморт беспокоился лишь о себе, Риддл думал о своих детях и о последствиях, которые возымеют для них его действия. Он должен как можно осторожнее разыграть эту суровую шахматную партию. Ведь ему есть что терять.

Риддл достал свою палочку и глубоко вздохнул. Он — Том Марволо Риддл. Он, конечно, не безумный Темный Лорд, но и не пустоголовый козел опущения. Он будет играть эту игру по своим правилам.

«Враги наследника, трепещите!»

Гарри ворочался в своей постели. Он знал, что должен поскорее встать и открыть окно, чтобы впустить в комнату Хедвиг, прежде чем проснется дядя Вернон. Хедвиг поднимала шум за окном, требуя, чтобы ее впустили внутрь. Но Гарри, напротив, только сильнее зарылся в подушку; если честно, он не помнил, когда в последний раз так спал. Ему приснился странный сон, где Волдеморта звали Риддлом и тот оказался на удивление хорошим человеком, а не тем жестоким психопатом, которого он знал и ненавидел. Гарри вздохнул и оторвал голову от подушки: дядя Вернон убьет его, если Хедвиг продолжит так шуметь.

Однако когда он огляделся по сторонам, то не увидел за окном никакой совы; то был Снейп, удобно прислонившийся к стене и неустанно стучащий в дверь его комнаты. Когда Снейп увидел, что Гарри обратил на него внимание, он улыбнулся — неким подобием улыбки, сулящим, что Гриффиндор вот-вот лишится своих баллов — и перестал стучать.

Гарри потер глаза и потянулся за очками. Когда он их надел, то еще раз оценил обстановку. Итак, он до сих пор находился в «Риддловской Вселенной», — так Гарри называл этот странный мир — а в дополнение к этому в его комнате стоял улыбающийся Снейп. Гарри надеялся, что хотя бы один день обойдется без происшествий.

— Зачем стучать в дверь, если вы уже вошли? — проворчал Гарри, пытаясь стянуть с себя одеяло, которое туго обмоталось вокруг него. Снейп выгнул бровь. Гарри нахмурился, после чего все же пожелал Снейпу доброго утра.

— И тебе доброе утро, несмотря на то, что уже почти полдень. Не каждый из нас может позволить себе роскошь так праздно валяться в постели, — протянул Снейп, а его ухмылка говорила о сарказме. Покачав головой, Гарри встал с кровати. Он был рад язвительности Снейпа, это позволило ему почувствовать себя куда более вменяемым.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — сказал Гарри, приподнимая бровь в той же манере, что и Снейп. Тот рассмеялся — такого Гарри еще ни разу не видел — и ответил:

— Я устал ждать, когда проснется Ваше Королевское Высочество. Я мог бы воспользоваться заклинанием Агуаменти, но это было бы слишком грубо, если, конечно, ты не хотел проснуться в мокрой постели. Если я все же лишил тебя такой возможности, то прими мои глубочайшие извинения.

Гарри замешкался. Ему хотелось сходить умыться, но в то же время он думал, что стоит остаться и продолжить беседу со Снейпом. Снейп, видимо, понял его замешательство, поскольку ухмылка на его лице стала значительно шире, и указал на ванную.

— Иди. Делай свои дела. Я останусь здесь, а позже мы поговорим.

Гарри поспешил в ванную. Он был рад, что комната, которую Риддл ему предоставил, была оборудована ванной комнатой. Даже там все свидетельствовало об изяществе, в котором жил Риддл. Гарри был счастлив, что внутри висело обычное маггловское зеркало, которое не придиралось к его прическе, в отличие от других магических зеркал. Приглаживая челку, чтобы скрыть шрам, Гарри пытался привести себя в порядок, параллельно размышляя над тем, почему Снейп захотел с ним поговорить.

Спустя некоторое время он вернулся в спальню и увидел, как Снейп сидит на стуле возле его кровати и читает дневник, который дал ему Риддл.

— Я удивлен, что мой отец доверил тебе этот дневник.

— Он, — Гарри не знал, как обращаться к Риддлу, — хотел, чтобы я изучил основы окклюменции, — ответил он.

Снейп положил дневник на прикроватную тумбочку и поднялся.

— Мы отправляемся ко мне домой. Отец попросил доставить тебя туда.

— Я что, какой-то багаж, который нужно... — Гарри осекся.

Посещение дома Снейпа означало, что он встретится со своей мамой. Нет, не с мамой, а с той, которая являлась ее двойником, настоящую Лили Гарри уже никогда не увидит.

— Если не станешь слушаться, я всегда могу засунуть тебя в чемодан, — сказал Снейп.

Гарри глубоко вздохнул, а после взял себя в руки и кивнул.

— А что насчет завтрака?

Снейп покачал головой и пробормотал себе под нос что-то о растущем детском организме. Он вышел из комнаты, жестом приглашая Гарри следовать за ним.

— Мы переправимся в мой дом через камин, так что нам нужно перейти в гостиную. Только там есть действующий камин, подключенный к внешнему миру — объяснил Снейп, пока они шли по коридору.

— На втором этаже есть дверь с инициалами С. А. Р. она ваша? — спросил Гарри.

Северус кивнул.

— Ты весьма проницателен. Когда я был ребенком, там была моя спальня. Ты бы не смог в нее попасть, — когда Гарри ответил, что и не собирался, Снейп фыркнул и продолжил: — Отец научил нас с Сереной зачаровывать наши комнаты от вторжения. Ты бы не смог войти ни в одну из комнат на втором этаже.

— Я вошел в библиотеку, — сказал Гарри.

Снейп остановился и внимательно посмотрел на Гарри.

— Эта комната — личное логово моего отца. Я удивлен, что ты прошел сквозь его защитные чары. Они настроены исключительно на магическую подпись моего отца.

На что Гарри только пожал плечами.

Они продолжили идти молча, пока не вошли в гостиную. Там глаза Гарри изумленно расширились. В последний раз, когда он был в этой комнате, все было нормально. Теперь же она выглядела как Хогвартс после окончания битвы. Он посмотрел на пол; кресло, на котором он раньше сидел, теперь превратилось в обломки под его ногами.

— Что здесь произошло? — спросил Гарри, осматривая повреждения.

— Ураган Риддл. Набравший впечатляющие десять баллов по шкале Рихтера! — ответил Северус, спокойно следуя по обломкам в сторону камина. — У моего отца довольно взрывной характер. Обычно он держит его под контролем, но иногда... — Снейп указал на обломки. — Он все починит, когда вернется.

Гарри невольно поежился; так разрушить комнату способен был только Волдеморт. Увидев это, Северус покачал головой и сказал:

— Гнев моего отца сродни вулкану, сходит на нет после извержения, а затем в дело сразу же вступает разум. Да, эта комната определенно знавала и лучшие дни, однако мой отец еще ни разу сгоряча не навредил ни одной живой душе. Ущерб, нанесенный комнате, был вызван его стихийной магией. Все же отец довольно могущественен.

Гарри не понаслышке знал о стихийных выбросах, вот только что могло заставить Риддла так потерять контроль над своей магией? Он озвучил свое беспокойство, на что Северус ответил, что позже все ему объяснит, и взял горсть Летучего пороха и уже приготовился переправиться через камин, как увидел Нагини, плавно скользящую по полу. Северус наклонился ее погладить; было похоже, что Нагини нравилось оказанное ей вниманием. Гарри прикрыл рот рукой, надеясь, что ему удастся заглушить свой смех.

Он часто видел, как Нагини скользила по дому, и, хотя все еще ненавидел ее, старался не обращать на нее внимание, пока змея держалась на расстоянии и не вставала у него на пути. То было негласное перемирие между ней и Гарри. Однако смотреть на то, как Снейп ее гладит, было само по себе смехотворно.

Северус попрощался с Нагини по-английски, — «Будто она что-то поймет», — подумал Гарри, — и переправился в место под названием «Асфоделева Роща».

«Только Снейп мог назвать свой дом в честь ингредиента для зелий», — качая головой, подумал Гарри и проследовал за Снейпом в камин.

* * *

Гарри терпеть не мог перемещаться по каминной сети, особенно если учесть, что он постоянно вываливался из нее. Почему волшебники предпочитали этот вид транспорта аппарации, Гарри так и не понял. Он быстро поднялся на ноги и, надеясь, что никто не увидел его падания, стряхнул золу со своей мантии — та была надета поверх его футболки и джинсов. Он машинально вытащил палочку и направил ее на человека, стоящего перед ним. Но рука его тут же обмякла, и Гарри закусил губу. То дополнительное время, полученное им в качестве предупреждения, было недостаточно, чтобы подготовиться к встрече с Лили — его мамой — вживую.

Гарри прислонился к камину, чтобы не упасть. Это была не его мама; его мама пожертвовала собой ради него. Ему не стоит рассчитывать, что женщина, стоящая перед ним, узнает его... полюбит его.

— Привет, — сказала Лили с широкой улыбкой на губах. Ее глаза с изумлением изучали Гаррино лицо, — Сев рассказывал мне о тебе.

— Привет, — неуклюже поздоровался Гарри.

«Что обычно говорят копии своей матери?»

— Ты, наверное, голоден. Идем! Приготовим тебе что-нибудь поесть, — сказала Лили, жестом приглашая Гарри следовать за ней на кухню. Гарри улыбнулся. Мама... — «Нет, Лили...» — вела себя непринужденно, благодаря чему он чувствовал себя здесь желанным гостем. Гарри огляделся по сторонам в поисках Снейпа, но тот, казалось, куда-то исчез.

Лили велела Гарри сесть за стол и поспешила приготовить ему парочку тостов и яйца.

— Сок тыквенный или апельсиновый? — спросила она, держа в руках два графина.

— Тыквенный, пожалуйста, — ответил Гарри, и она отошла, чтобы принести ему стакан. Он встал и смущенно подошел к ней.

— Я могу чем-то помочь?

Лили лучезарно ему улыбнулась.

— Нет, не нужно. Я только приготовлю тебе омлет.

— Хотя бы позволь мне сделать тосты, — сказал Гарри, подходя к тостеру. Он был удивлен, что у них стояла маггловская техника; у Уизли ничего подобного не было.

— Знаешь, как им пользоваться? — спросила Лили. Когда Гарри кивнул, она сказала: — Тогда давай, хлеб на столе. Сев до сих пор не знает, как с ним управляться. Когда он последний раз им пользовался, то устроил малюсенький взрыв. С тех пор я запретила ему появляться на кухне. Как человек, умеющий варить зелья, не может вступить на кухню, не устроив при этом настоящий хаос, это за пределами моего понимания!

Гарри улыбнулся. Так, значит, Снейп тоже устраивал взрывы, Невилл будет рад услышать такие подробности.

Приготовив тосты, Гарри сел за стол со стаканом тыквенного сока. Лили присела рядом и с любопытством начала его разглядывать. Гарри заерзал на стуле и предложил ей свою порцию омлета. Но она отказалась, сказав, что уже поела.

Гарри ел очень медленно. Он сидел рядом со своей мам... «Нет Лили...» — и не знал, что сказать.

— Это, должно быть, все очень странно для тебя, — произнесла Лили.

— Для тебя, наверное, тоже, — потягивая тыквенный сок, ответил Гарри.

— Так и есть. Все эти межпространственные путешествия завораживают. Ты вроде бы мечтаешь о подобных вещах, но когда они случаются, то не можешь в них поверить, — Лили на секунду задумалась. — Когда Сев рассказывал мне о тебе, я думала, он шутит. Тем не менее, увидеть тебя вживую — это…

— Странно? — предложил Гарри.

— Я хотела сказать «приятно». Но соглашусь «странно» — более подходящее слово, — сказала Лили, рассеянно водя пальцами по столу.

— Я знаю, что не должна мучить тебя своими расспросами... — произнесла Лили.

— Ничего. Можешь спрашивать меня о чем угодно, — сказал Гарри.

Лили снова улыбнулась, и Гарри почувствовал, как тепло разливается у него по груди.

— Расскажи мне о себе. Все! Я хочу знать все подробности. Не упуская ничего. Начиная с первого слова, любимых занятий, увлечений, друзей, всего, и, — Лили сделала паузу и с лукавой улыбкой добавила, — твоей личной жизнь!

Гарри чуть не подавился соком. Он и представить не мог, что его мама, — «Нет, Лили», — так оживится.

— Прости, — смущенно сказала она, — я немного переборщила.

— Все нормально. Ты просто застала меня врасплох, — ободряюще улыбнулся ей Гарри.

— Итак, подробности! — сказала Лили, наклоняясь вперед и подпирая рукой голову. — Не стесняйся.

— Ну, я не знаю, каким было мое первое слово, — ответил Гарри. Дурсли не вели учет его достижениям.

— Разве «я» из того мира не рассказывала тебе об этом? — недовольно спросила Лили.

Гарри уставился на тарелку перед собой. Как сказать ей о том, что в его мире она мертва?

Судя по тому, как Лили положила руку ему на плечо, а после взглянула преисполненным сочувствия и понимания взглядом, она обо всем догадалась.

— Сколько тебе было, когда... — Лили замолчала.

— Год, — решительно ответил Гарри.

Лили закусила губу, и Гарри понял, что она пытается взять себя в руки, чтобы что-то сказать.

Гарри отвел глаза; ему не хотелось говорить о смерти родителей, особенно с двойником своей матери.

Казалось, Лили это почувствовала и, вздохнув, продолжила говорить уже менее радостным голосом:

— А что насчет друзей? Расскажи мне о своей жизни в Хогвартсе!

Гарри улыбнулся. Он был не прочь поделиться с ней этим.

— Хогвартс — мой дом. Дни, проведенные там, были по-настоящему волшебными. Моих лучших друзей зовут Рон Уизли и…

— Один из сыновей Уизли? — перебила Лили.

На что Гарри кивнул и спросил:

— Ты знаешь Уизли?

— Только их фамилию. Я не знакома с этой семьей. Но судя по тому, что я слышала, у нас есть кое-что общее, — сказала Лили, взъерошив свои ярко-рыжие волосы.

Гарри рассмеялся.

— Это точно. А другую мою лучшую подругу зовут Гермиона Грейнджер.

— Она, случаем, не родственница Кармен Грейнджер, знаменитой маггловской художницы? — с интересом спросила Лили.

— Не знаю, — ответил Гарри и c усмешкой продолжил: — Гермиона совершенно не склонна к искусству, но зато она очень умна.

Лили подняла брови.

— Книжный червь?

— Гермиона потрясающая. Она знает все обо всем. Просто кладезь знаний, а еще превосходный друг. Она всегда была рядом со мной, несмотря ни на что, — произнес Гарри. Он мог дразнить Гермиону из-за ее пристрастия к книгам, но это не значило, что он позволит делать это кому-то еще.

Казалось, улыбка Лили стала еще шире.

— Так ты и мисс Грейнджер встречаетесь?

— Что?! — задохнулся Гарри.

Судя по тому, как Лили в предвкушении потерла руки, она расценила Гаррину реакцию как подтверждение своим словам.

— Расскажи мне еще что-нибудь о Гермионе!

Прежде, чем Гарри успел что-либо возразить, в комнату вошел Северус, имея при этом очень мрачный вид.

— Отец созвал экстренное семейное собрание у нас дома в полдень, — сказал он, обменявшись обеспокоенным взглядом с Лили.

— Что случилось? — встревоженно спросила она, — С папой все в порядке?

Гарри удивило, что Лили назвала Риддла папой. Ему определено стоило вести дневник о своем пребывании в этой «Риддловской Вселенной», иначе вернувшись домой, он не поверит, что все это произошло на самом деле.

— С ним все хорошо. Но он заявил, что, я цитирую: «Определенные события требуют особого внимания». Я понятия не имею, что это за события, но отец сказал, что все объяснит на собрании, — нахмурился Северус.

— Ты связался с остальными? — спросила Лили.

— Да, я уже сообщил им об этом. Серена с Сириусом скоро прибудут, — выходя из комнаты, ответил Северус.

— Сириус? — растерянно переспросил Гарри.

— Да, Сириус Блэк. Он женат на Серене, сестре Северуса, — ответила Лили, когда они поднимались и выходили из комнаты.

Гарри расхохотался. Сириус — зять Риддла! Нет ничего более нелепого, чем это, разве что... Сириус и Северус здесь приходятся друг другу братьями!

Он заметил, что Лили с любопытством поглядывает на него. Гарри стало интересно, как проходят семейные ужины в доме Риддлов. Он потер руки в предвкушении, надеясь, что ему позволят поприсутствовать на семейном собрании. Было бы здорово увидеться с Сириусом, даже если в этом мире он и не был его крестным. Говоря о крестном, Гарри спрашивал себя, когда Риддл возьмет его повидаться с его Сириусом. Может, сегодня ему удастся уговорить его. Гарри очень хотелось поскорее встретиться со своим крестным.

Камин вспыхнул, и из него вышел безупречно одетый, красивый и беззаботный Сириус Блэк.

«Что ж, одно желание, похоже, исполнилось!» — подумал Гарри.

Переправившись в дом Северуса, Риддл широким шагом вышел из камина. У него состоялся весьма непростой разговор с Дамблдором, а впрочем, этот день у него вообще не задался с самого начала. К тому же теперь ему предстояло провести «семейное собрание» и удостовериться, что его семья защищена от всех этих тревожных событий. Он надеялся, что каждый из них внесет свой вклад и выскажет свой собственный уникальный взгляд на эту проблему. Он заметил, как Гарри и Сириус оживленно беседуют в дальнем углу комнаты; вернее, говорил Сириус, Гарри же просто слушал.

Риддл резко обернулся и увидел, как в комнату входит его беременная дочь. Он тут же оказался рядом с ней.

— Как ты себя чувствуешь, Сири? — заботливо поинтересовался Риддл. Серена поцеловала его в щеку и опустилась в мягкое кресло.

— Как нельзя лучше. Не стоит беспокоиться обо мне, папа. Мне и без того приходится мириться с заботами Сириуса. Это ведь не первая моя беременность, ты же знаешь. И я вовсе не хрупкая особа.

— Ты никогда такой не была, милая. Но Сириус говорил... — Риддл в нерешительности замолчал.

— В последнее время я стала немного неуклюжей. Но это не проблема государственной важности. Как бы там ни было, ты позвал нас не просто так, так что без лишних слов давай уже начнем это собрание, — сменив тему разговора, сказала Серена.

Риддл вздохнул. Серена была упряма, как и ее мать — а еще очень на нее похожа! Они обе не любили показывать свою слабость.

— А где мои внуки?

— Моя Марианна спит наверху. А Лили, я так полагаю, отправила своих детей к подруге. Что насчет мальчика? — спросила Серена, многозначительно посмотрев на Гарри.

— Гарри будет присутствовать на собрании, — ответил Риддл. Серена также весьма настороженно относилась к незнакомцам.

— Но он же не член нашей семьи! — воскликнула Серена. — Он не имеет к нам никакого отношения.

— Я объясню позже, — произнес Риддл. После чего попросил всех перейти в столовую. Утром Риддл вспылил и выставил напоказ свою уязвимость. Больше он не совершит подобной ошибки.

Он увидел Сириуса и Лили, сидящих по обе стороны от Гарри. «Гриффиндорцы объединяются!»

Серена, как обычно, сидела рядом с отцом, а Северус — по правую руку от него.

— Давайте начнем! Я собрал вас всех не просто так, — твердо заявил Риддл. — Сейчас не время для шуток, Сириус, — прибавил он, заметив, как тот собирается что-то сказать. Сириус немедленно закрыл рот.

— Что случилось? — поинтересовался Северус.

— Невыразимцы, — спокойным голосом проговорил Риддл. — Они причастны к серии инцидентов, требующих нашего немедленного внимания.

— Пешки, — пробормотал себе под нос Сириус.

— Твой брат ведь тоже невыразимец! — произнесла Лили.

— Вот именно. Регулус — предатель, подлая сви... — начал было Сириус, но Риддл прервал его на полуслове.

— Какими бы ни были твои чувства к брату, я прошу оставить их на потом. Сейчас не время для детских склок, — произнес Риддл.

— Невыразимцы с незапамятных времен проводили свои эксперименты. И раньше тебя это не волновало. Похоже, они сделали что-то, связанное с нами, раз заставили тебя так встревожиться, — заметила Серена.

— Ты абсолютно права. Гарри прибыл сквозь Завесу из альтернативной реальности, — сказал Риддл, указывая на Гарри. Он заметил, как тот спокойно сидит за столом, наблюдая за всеми.

— Однако он был не единственным. Его крестный, Сириус Блэк из того мира, также прошел сквозь Завесу пару лет назад. Это тот самый межпространственный путешественник, которого я лечил в закрытой палате Святого Мунго, — пояснил Риддл.

Наступило гробовое молчание, которое разорвало громкое «Что?» Однако Сириус не выглядел удивленным, когда подмигивал Гарри.

— Почему ты не рассказал мне об этом раньше, папа? — спросила Серена. Северус, казалось, что-то писал на лежащем перед ним пергаменте. А Лили спокойно повернулась к Гарри и попыталась вытянуть из него побольше информации.

— Серена, причина, по которой я не мог тебе рассказать… — начал Риддл, но Северус его перебил.

— Это же очевидно, почему папа не сказал нам, — произнес он, постукивая пером по пергаменту. — Извини, что перебиваю, папа, но если Гарри смог так быстро оправиться после путешествия сквозь Завесу, а другой Сириус — нет, это значит, что тот Сириус, должно быть, сильно пострадал.

— Это еще усугубилось вмешательством невыразимцев. Но да, ты прав, Сев. Кроме того, другое измерение очень сильно отличается от нашего, и в этом вся загвоздка, — сказал Риддл.

— Гарри рассказал мне о своем крестном. Жду не дождусь, когда встречусь со своим двойником, — в предвкушении произнес Сириус. — Серена, теперь у тебя будет два мужа!

— Мерлин упаси! Я сбегу в монастырь, — сказала Серена, однако уголки ее губы слегка дрогнули.

— Мне не терпится встретиться с этим человеком. Единственная проблема с появлением еще одного Сириуса в этом мире заключается в том, что я перестану быть единственным красивым волшебником Британии, — проводя рукой по волосам, произнес Сириус.

Серена закатила глаза, а Северус ухмыльнулся.

— А как же Гилдерой Локхарт? Он... — начала Лили, которую тут же перебил Сириус.

— У этого напыщенного бабуина нет ни грамма естественной, непревзойденной красоты. Я же, напротив... — произнес Сириус с чарующей улыбкой на лице. Гарри прикусил губу, чтобы сдержать свой смех.

— Невыразимцы захватили другого Сириуса. Ремус пренебрег своими обязанностями и позволил им его похитить, — сказал Риддл.

Эффект от его слов был мгновенным. У Риддла было заготовлено немало тем для обсуждения на этой встрече. А потому он был не в настроении что-либо приукрашивать. Он молча наблюдал, как Северус пытается утихомирить разгоряченного Сириуса, пока Серена с Лили громко возмущались и ругали невыразимцев.

Однако Риддл заметил, как застыл Гарри, услышав эти слова. Он вздохнул и уже собирался заговорить с мальчиком, когда почувствовал, что кто-то пытается пробиться сквозь его окклюменционный барьер. Думая, что это Северус, он быстро отпустил свои щиты и был потрясен, когда Гарри попытался мысленно с ним связаться.

«С Сириусом все в порядке? Разве мы не должны отправиться его спасать?» — не сводя глаз с Риддла, подумал Гарри.

Риддл был потрясен, иначе не скажешь. Он думал, мальчишка безнадежен в ментальном искусстве, теперь же тот проявил настоящий талант в этой области. Забавным было то, что Гарри не понимал, что мысленные разговоры, подобные этому, могут вести лишь те, кто невероятно искусен в легилименции. Мальчик был полон сюрпризов.

«Твой Сириус пока в безопасности. Он нужен невыразимцам, так что в данный момент они не причинят ему вреда. Не переживай, мы спасем его. Но если поторопиться и не подготовиться как следует, то жизнь твоего крестного так и будет висеть на волоске, — подумал Риддл, впившись глазами в Гарри и надеясь, что тот его послушает.

Гарри помолчал с минуту, потом кивнул. Риддл вздохнул с облегчением. По крайней мере, ему не придется останавливать мальчишку от необдуманных действий.

Риддл обратил свое внимание на стол. Пришло время вернуть беседу в нужное русло.

— Если вы все будете так бурно реагировать на каждый мой комментарий, то, возможно, мне лучше посоветоваться с детьми. Они наверняка окажутся намного полезнее и куда более воспитаннее, чем вы, — протянул Риддл.

Его замечание возымело желаемый эффект, потому что все вернулись на свои места, хотя Сириус по-прежнему что-то бурчал себе под нос.

— Что невыразимцам понадобилось от другого Сириуса? — обеспокоенно спросила Лили.

— Очевидно, информация о другом мире! — нахмурился Северус.

— Но наши миры не могут так отличаться. Что бы ни сказал им другой Сириус, это вряд ли сможет как-то отразиться на нас, — сказала Серена. И глаза Гарри расширились от понимания.

— Наш мир сильно отличается от Гарриного. Очень сильно! — подчеркнул Риддл.

Гарри прыснул, и Лили, решив, что он чихнул, протянула ему свой носовой платок.

— Мы значительно отличаемся от наших собратьев из того мира. Мой двойник был отнюдь не хорошим человеком, — произнес Риддл. На что Гарри закатил глаза.

— И что?! Они не могут повесить его преступления на вас. В этом нет никакой логики. Никто им не поверит, — сказала Лили.

— Люди непостоянны, Лили, и, думаю, Доркас это знает, — произнес Риддл.

— Доркас? — спросил Гарри. — Кто это?

— Доркас Медоуз — глава невыразимцев, — нахмурившись, ответил Риддл.

— Я о ней раньше слышал. Грюм из моего мира рассказал мне о ней. Она была в составе первого Ордена Феникса, группы людей, сражающихся против Волдеморта, и была убита им лично в первой войне, — произнес Гарри.

— Кто такой Волдеморт? — спросил Сириус.

— Лорд Волдеморт — это Темный Лорд, приверженец чистой крови и причина смерти тысячи людей в Гаррином мире. Его настоящее имя — Том Марволо Риддл, — тихо произнес Риддл.

После этого заявления в комнате воцарилась мертвая тишина.

Северус притих, а Лили с Сереной недоверчиво переглянулись. Сириус нахмурился и отрицательно покачал головой. Они наконец поняли всю серьезность ситуации.

— Не волнуйся, папа. Мы проследим, чтобы даже тень Волдеморта не упала на тебя, — сказала Серена, сжимая руку Риддла в знак утешения. За этим быстро последовали заверения Лили и Сириуса. Северус встретился глазами с отцом и молча — но решительно — выразил ему свою поддержку. Риддл знал, что семья поддержит его, но не ожидал, что его так тронут их заявления.

— Твой Сириус тоже состоял в Ордене? — спросил Риддл, успокаивающе похлопывая Серену по руке.

— Да. Он наверняка был знаком с Доркас в моем мире, — ответил Гарри.

— И будет доверять ей в этом, — тихо произнес Риддл. — А это не сулит ничего хорошего.

— Иногда Сириус может быть довольно опрометчив, — сказал Гарри и, заметив, пристальный взгляд Сириуса, добавил: — Мой крестный, не ты.

— Я бы ни за что не поверил тому, что говорит Доркас, — произнес Сириус.

— Однако твой двойник не похож от тебя, — заявил Риддл.

— Когда твой крестный пересек Завесу, война еще бушевала? — поинтересовался Риддл.

— Да. Он упал в Арку прямо во время боя, — ответил Гарри.

— Значит, он думает, что война все еще продолжается. Доркас может воспользоваться этим, — спокойно произнес Риддл.

— Мне кажется, ты напрасно переживаешь, папа. Даже если «Ежедневный пророк» напечатает про тебе какую-то чушь, люди ее просто не примут, — раздраженно сказала Серена.

— Вам нужно сделать так чтобы «Ежедневный пророк» опубликовал статью, свидетельствующую о вашей доброте, до того, как невыразимцы попытаются вас оклеветать, — сказал Гарри. — В таком случае, когда статья невыразимцев будет напечатана, никто не воспримет ее всерьез.

Северус ухмыльнулся Гарри:

— Довольно верный ход мыслей. Даже не верится, что у Гарри Поттера есть мозги.

— Эй, — произнесла Лили, — он унаследовал свои мозги от матери.

— Бесспорно, «Ежедневный пророк» — это голос, к которому прислушиваются маги по всей Британии. А что по поводу Волшебного Радио? — спросил Риддл.

— У меня есть друзья, работающие в ВР. Я могу попросить их сделать репортаж в прайм-тайм о достижениях в области целительства с тобой в качестве главной темы обсуждения, — сказала Серена.

— Замечательно, — произнес Риддл.

— А что насчет «Придиры»? — спросил Сириус и, удостоившись ото всех скептических взглядов, продолжил: — Это отличный журнал.

— Разве не будет подозрительно, если в разных газетах одновременно появятся статьи, восхваляющие ваши заслуги? — спросил Гарри.

Риддл улыбнулся. Он так сделает из Гарри слизеринца.

— Мы вполне можем препятствовать их пропаганде, используя лишь «Ежедневный пророк» и Волшебное Радио. Эти средства массовой информации имеют колоссальное влияние, и я уверен, принесут нам желаемый результат, — произнес Риддл.

— Думаете, они действительно попытаются опорочить вас? — спросила Лили. — У них ведь нет никаких конкретных доказательств. Все, что они имеют, это бред сумасшедшего, — Сириус фыркнул, — прибывшего из другого измерения.

— Они хотят устроить скандал и тем самым добиться своего влияния, — произнес Риддл.

— Значит, они будут взбираться на вершину за счет вашего провала, — со вздохом сказала Лили. — А вы уверены, что они выберут мишенью именно вас? Они ведь могут нацелиться на Дамблдора или Фаджа.

— Фадж уже у них в кармане. Они могут выбрать своей целью Дамблдора, но у них достаточно средств, чтобы выступить против меня. И я хочу быть готовым, — произнес Риддл. — Есть еще одно дело, касающееся таинственных отравлений.

— Я читала об этом в «Пророке». Кто-то разработал не поддающийся отслеживанию яд, — произнесла Серена. Риддл вскинул бровь.

— Откуда ты знаешь, что кто-то создал не отслеживаемый яд? В статье об этом ни слова, — сказал Риддл.

— Если бы яд легко отслеживался, мы бы уже знали личность убийцы, — с ухмылкой ответила Серена. — Я не глупа и умею читать между строк.

— Разумеется, Сири. А что насчет вас, Сев, Лили? Есть какие-нибудь слухи в зельеварческих кругах относительно этой новой разработки? — спросил Риддл.

— По этому поводу там все тихо. Но все смотрят друг на друга с подозрением, — ответила Лили.

— Я не знал, что яды несут в себе какие-то следы. Это что-то новое? — спросил Гарри.

— Каждое зелье содержит следы магической подписи своего создателя. Поэтому убийцу всегда можно было вычислить через зелье, — ответил Северус. — Это основы зельеварения. Разве в школе твой профессор не рассказывал тебе об этом?

— Нет. Он был тем еще болваном, — ухмыльнулся Гарри.

— Возвращаясь к нашей ситуации… — начал было Риддл, но Гарри поднял руку.

— Значит, ни один мастер зелий не может продать свои яды? — спросил он.

— Если только не хочет заработать поездку в один конец до Азкабана. Обычно люди не используют яды для убийства, особенно когда в их распоряжении имеется смертельное проклятие, — ответил Сириус.

— А как же Доксицид и другие смеси, используемые для избавления от вредителей? Приобрести эти «яды» не составляет никакого труда, и если их проследить, то они приведут к изготовителю, а не убийце. Причем, я уверен, они окажутся в равной степени смертельны для волшебников, — сказал Гарри.

Улыбка Риддла стала еще шире. Казалось, Гарри проявлял куда больше здравомыслия, чем раньше. Видимо, воздействие на Гарри межпространственного перемещения постепенно ослабевало, и стала проявляться истинная природа мальчика. Похоже, Гарри раскрывался в семейной обстановке. Риддл мог разглядеть проблески Мальчика-Который-Выжил.

— Пестициды, хоть и смертельны, имеют довольно отталкивающий запах, и волшебнику будет трудно их проглотить. Единственное зелье, которое не имеет ни вкуса, ни запаха, это… — произнесла Лили.

— Веритасерум. Сыворотка правды, — немедленно ответил Гарри.

— Именно. Возможно, от твоего профессора зельеварения всё же был какой-то толк. В общем, пестициды не могут использоваться для убийства, так как жертвы заподозрят, что что-то не так, — объяснила Лили.

— Как правило, магические яды имеют сладковатый привкус и могут быть замаскированы в пище и напитках. Но они всегда оставляют след, — произнес Северус. — Кто бы ни произвел эти новые яды, он гениален. Жесток — да, но гениален!

* * *

— Спасибо, что навещаешь меня, Доркас. Я всегда с нетерпением жду твоих визитов. Они освещают мой день, — сказала мисс Уэйнфлит, разливая чай по двум чашкам.

— Твои яды работают. Авроры ничего не подозревают, — произнесла Доркас, с отвращением разглядывая хижину. Она бы ни за что не оказалась в этой грязной лачуге, но потребность в тех ядах вынуждала ее посещать этот захудалый дом. — Уверена, что даже такой сквиб, как ты, может позволить себе жить в куда лучших условиях, чем эти, — сказала Доркас, применив мощное очищающее заклинание к стулу, прежде чем сесть на него.

— Я люблю свой маленький домик, — произнесла мисс Уэйнфлит, — И не променяла бы его ни на что на свете.

Доркас огляделась по сторонам. Весь участок вокруг дома был засажен дикими травами. Старая сквиб мисс Уэйнфлит являлась весьма эксцентричной особой, но на сегодняшний день она была просто незаменима.

— Яды неплохо сработали. Я приказала своим невыразимцам внедрить их в соответствии с вашими требованиями. Все прошло гладко, — сказала Доркас.

— Я горжусь тем, что мое варево оказалась полезно. А ваши враги уничтожены, — произнесла мисс Уэйнфлит, вставая и направляясь к духовке.

— Теперь они кормят рыб, — с улыбкой сказала Доркас.

— Превосходно! Просто превосходно! Возьми кусочек пирога. Я приготовила его специально к твоему приходу, — произнесла мисс Уэйнфлит, усаживаясь за стол и беря нож, чтобы аккуратно разрезать пирог.

Доркас взяла кусочек и сунула его в рот, причмокивая от удовольствия. Мисс Уэйнфлит была так же искусна в приготовлении пищи, как и в своих ядах.

— У меня есть новости, которые могут вас очень заинтересовать.

Мисс Уэйнфлит пристально посмотрела на нее.

— И что же это, моя дорогая?

— Я уже рассказывала вам о межпространственном путешественнике. Его зовут Сириус Блэк. Он поделился довольно необычной информацией о своем мире, — сказала Доркас.

— Оу! — прихлебывая чай, произнесла мисс Уэйнфлит.

— В его мире Том Риддл был Темным Лордом, известным как Лорд Волдеморт. Он убил тысячи людей в том мире и разрушил множество жизней. Также он являлся приверженцем чистой крови, — оживленно сказала Доркас. — Я подготовила статью, которой уже заинтересовалась Рита Скитер. Так что с воспоминаниями и признаниями Сириуса мы сможем разрушить жизнь Риддла.

— Не думаю, что это хорошая идея, моя дорогая, — нахмурилась мисс Уэйнфлит.

— Почему? — спросила Доркас.

— Потому что тогда мы обвиним его в преступлениях, совершенных его двойником. Люди не примут всерьез твои заявления. По правде говоря, тебя засмеют, — задумавшись, ответила мисс Уэйнфлит.

— Тогда мы можем нацелиться на Дамблдора. Скитер призналась мне, что у Батильды Бэгшот есть компромат на семью Дамблдоров, и, что еще интереснее, это касается нашего мира. Так что мы сможем собрать достаточно доказательств, — сказала Доркас.

— Нет, нет, нет! Мы должны придерживаться Риддла. Я не беру с тебя никакой платы за свои яды, помнишь! Риддл останется нашей целью, — заявила мисс Уэйнфлит.

— Но Дамблдор может оказаться более легкой мишенью. Скитер говорила, у нее есть доказательства того, что он был в сговоре с Гриндевальдом; она просто ждет подходящего момента, чтобы все обнародовать, — произнесла Доркас, — а если я поддержу ее…

— Ты будешь придерживаться плана, — сказала мисс Уэйнфлит. — Я лично заинтересована в грядущем падении Риддла. Такова цена за мою помощь.

— Тогда мы должны немедленно обнародовать заявления Сириуса! — произнесла Доркас.

— Это не возымеет никакого успеха, если у нас не будет конкретных доказательств, — с лукавой улыбкой сказала мисс Уэйнфлит.

— И какие доказательства ты предлагаешь нам искать, сквиб? — спросила Доркас.

— Я не всегда была сквибом, — со вздохом сказала мисс Уэйнфлит. — Это был самый что ни на есть несчастный случай, лишивший меня моих сил.

Мисс Уэйнфлит рассеянно помешивала чай:

— Ты сказала, что в том мире Риддл был Темным Лордом. Такое вполне можно себе представить; Риддл всегда мог стать тем, кем захочет. И тот факт, что где-то он был Темным Лордом, свидетельствует о том, что у Риддла есть для этого все задатки.

— Как у доктора Джекила и мистера Хайда, — произнесла Доркас. Как-никак, она была магглорожденной и любила маггловскую классику.

— Именно. Поэтому все, что нам нужно сделать, это предпринять определенные шаги и убедиться, что Риддл больше не подавляет «Волдемортовскую» часть самого себя. После того, как «Волдемортовский» аспект личности Риддла вырвется на свободу, ты сможешь опубликовать эти статьи. Их примут мгновенно, — сказала мисс Уэйнфлит, а ее лицо осветилось злорадной гримасой.

— Но Риддл слишком осторожен, он известный волшебник и к тому же гуманист. Может, в нем вообще не существует этого Волдеморта, — нахмурилась Доркас.

— Там, где есть свет, всегда есть тьма. Волдеморт Риддла не будет в точности похож на своего двойника. Риддл никогда не станет преследовать магглорожденных, но я уверена, что найдутся и другие совпадения, — мисс Уэйнфлит радостно покачала головой. — Темный Лорд однажды — Темный Лорд навсегда. Я знаю Риддла. Я знаю его наклонности. Его нужно лишь слегка подтолкнуть в правильном направлении!

— Тогда вы поможете мне, — решительно сказала Доркас.

— Разумеется; я к твоим услугам. Я дам тебе кое-какие инструкции; внимательно следуй им, и наш мир увидит Лорда Волдеморта во всей красе, — сказала мисс Уэйнфлит.

— И как этого достичь? — спросила Доркас.

— У каждого есть своя Ахиллесова пята, и Риддл не исключение. Мы воспользуемся этой слабостью в своих интересах, — ответила мисс Уэйнфлит и шепотом добавила: — Пожалуй, тогда я смогу спокойно уйти в мир иной.

— Значит, у нас уже есть план, — с дьявольской усмешкой сказала Доркас.

— Да, моя дорогая, — ответила пожилая мисс Уэйнфлит⁽¹⁾. — Еще чаю?

1) Примечание автора: мисс Уэйнфлит — персонаж из оригинальной серии ГП. Но пока я не раскрою вам ее истинную личность! ;-)

Вернуться к тексту

Когда встреча подошла к концу, Риддл сообщил, что хочет поговорить с Гарри наедине в саду, поэтому тот покинул столовую и направился следом за Риддлом. Эта встреча внесла определенную ясность и больше походила на собрание Ордена, за исключением того, что ее проводил Том Риддл, — тот, против кого этот Орден боролся — а все ее участники приходились друг другу родственниками. У Риддла была очень крепкая семья, решил Гарри. У каждого из них была своя индивидуальность и своя собственная точка зрения. Однако всех их объединяло одно — преданность своей семье.

Лили была жизнерадостной и заботливой; Сириус был улыбчив и свободен от всех ужасов, которые пришлось пережить его крестному. Серена же была загадочной. Она игнорировала Гарри на протяжении всей встречи, зато было видно, с какой теплотой она относится к своему отцу. И как дружна с Лили. Северус, в свою очередь, был более серьезной и менее жесткой версией своего двойника. Этот Северус не таил в себе обид; но, тем не менее, любой мог сказать, что он является правой рукой своего отца — положение, которое до ужаса напоминало военные годы, когда Снейп был правой рукой Волдеморта.

Сад был прекрасен. Гарри вдохнул разносящийся кругом приятный яркий аромат. Палисадник тети Петунии не шел ни в какое сравнение с этим.

— Лили тратит немало усилий на содержание этого сада. Впоследствии выращенные здесь растения используются для продажи в аптеке, — тихо произнес Риддл; в его глазах читалась усталость.

— Лили говорила, что она со Сн... то есть... с Северусом владеют аптекой, — произнес Гарри, не зная, какое направление примет этот разговор.

Риддл подошел к садовой скамейке, и они оба сели на нее.

— Надеюсь, утренняя программа тебя не утомила, — сказал Риддл, глядя на Гарри.

— Нисколько. Мне уже намного лучше. По-моему, я не чувствовал себя так хорошо с тех пор, как прошел сквозь Завесу, — произнес Гарри.

— Я удивлен, что ты не спросил меня о занятиях, которые я тебе обещал, — сказал Риддл.

— Не думаю, что было бы честно просить вас об этом, особенно в свете всего происходящего, — ответил Гарри.

Риддл пристально посмотрел на него и приподнял бровь.

— Привык ставить интересы других выше своих собственных?

Гарри пожал плечами:

— У вас есть более важные дела.

— Верно. Но я дал обещание, которое намерен сдержать. Однако я планирую внести некоторые изменения в те планы, что изначально задумал, — сказал Риддл.

— Мы ведь еще даже не обсуждали наши занятия, вы же знаете. Предполагалось, что мы сделаем это сегодня, — сказал Гарри.

— И мы сделаем, — ответил Риддл, погрузившись в раздумья.

Гарри ждал, когда Риддл продолжит свою фразу, но тот, похоже, серьезно о чем-то задумался.

— Иногда, Гарри, ты ведешь себя как гриффиндорец! — произнес Риддл.

— Я и есть гриффиндорец, — сказал Гарри так, будто констатировал очевидное.

Риддл ухмыльнулся:

— Быть гриффиндорцем в Хогвартсе, может, и шло тебе на пользу, однако сейчас ты находишься в реальном мире. Каждый успешный и влиятельный гриффиндорец имеет слизеринские наклонности. Дамблдор — яркое тому подтверждение.

Риддл глубоко вздохнул и продолжил:

— Я хочу предложить тебе не только изучить определенные аспекты магии, но также отработать с тобой некие тактики и стратегии.

— Я думал, вы будете учить меня лишь ментальным искусствам, — сказал Гарри.

— Если хочешь, чтобы я научил тебя только ментальным практикам, я так и сделаю. Однако я редко предлагаю учить кого-то по собственной воле. На твоем месте я бы согласился, — невозмутимо произнес Риддл.

Гарри кивнул:

— Я согласен. Но я не буду подписывать никаких магических контрактов на ученичество.

Риддл улыбнулся.

— Это будет исключительно на добровольной основе для обеих сторон.

Гарри усмехнулся. Наконец-то он сможет перейти к более сложным тренировкам. Несмотря на то, что он находился на начальном этапе аврорского курса, единственной сложной темой там было заклинание Протего и прочие базовые защитные заклинания, причем, удивительно, что большинство учеников с ними не справлялось. Таким образом, на «аврорских тренировках» Гарри большую часть времени тратил на помощь другим студентам вместо того, чтобы учиться чему-то новому самому.

— Но в этом мире у меня совсем нет денег. Как мне вам отплатить? — спросил Гарри. Он пожалел, что не прихватил с собой пару-тройку монет перед тем, как пройти сквозь Завесу.

— Меня не нужны деньги. Вместо них я заинтересован в твоих знаниях и восприятии, — сказал Риддл и продолжил, увидев озадаченное лицо Гарри: — В твоем мире происходили подобные убийства?

— Нет. Так значит, вы думаете, что разница между нашими мирами заключается не только в вас, — произнес Гарри.

— Я могу быть весьма могущественным, Гарри. Но едва ли в одиночку несу ответственность за все преступления, совершенные в твоем мире. Будь это так, то мир, в котором мы сейчас находимся, был бы утопией, — сказал Риддл.

— Но что, если вы, будучи Волдемортом, вызвали цепную реакцию, я знаю, звучит неправдоподобно, — произнес Гарри.

— Нет, звучит вполне логично. Возможно, в том мире «Волдеморт» контролировал действия убийцы, или же убийца просто не горел желанием вставать на этот путь. Вариантов множество. Однако я надеюсь, что пока ты здесь, мы сможем сократить эти варианты и вычислить среди них наиболее вероятные, которые приведут нас к нашему убийце, — сказал Риддл.

— И как же мне сократить эти варианты? — спросил Гарри.

— Ты можешь проследить закономерность событий, случившихся в этой реальности, ища ключевые моменты или связи, произошедшие в твоем мире. Это, вообще-то, неотъемлемая часть обучения аврора, — с улыбкой ответил Риддл.

— Почему вы расследуете эти отравления? Разве вы не должны предоставить это дело аврорам? — поинтересовался Гарри.

— Хоть я и уважаю авроров, но, на мой взгляд, они действуют слишком медленно и бюрократично. У меня такое чувство, я бы даже сказал, предчувствия, что эти убийства связаны с Отделом тайн. Если мы добудем доказательства, связывающие их с убийствами, то сможем освободить твоего крестного посредством переговоров, — сказал Риддл, — а заодно привлечь невыразимцев к ответственности.

— А мы не можем просто заполучить их силой? — спросил Гарри, — Я Гарри Поттер, а вы Том Марволо Риддл. Вместе мы может быть непобедимы.

— Юношеский максимализм во всей красе! Вот только, Гарри, моей семье и мне придется жить в этом мире после этой так называемой спасательной операции. Я не могу позволить себе быть безрассудным. Не забывай, что Отдел тайн — это подразделение Министерства Магии. Мы должны действовать осторожно и наносить удары только вооружившись сильными и изобличающими доказательствами, — сказал Риддл.

— В моем мире о невыразимцах практически не говорили. Я слышал о них только раз, на пятом курсе, когда Волдеморт охотился за пророчеством, — произнес Гарри. — В том пророчестве говорилось, что я буду тем, кто его победит.

Риддл был заинтригован:

— А Волдеморт знал о пророчестве перед тем, как нацелился на тебя?

— Да. Он охотился за моей семьей именно из-за этого предсказания, — ответил Гарри.

Риддл покачал головой:

— Он сам породил своего врага. Пророчество было самореализующимся. Волдеморт встретил свою смерть на дороге, по которой хотел от нее сбежать. Он умер из-за собственного высокомерия.

Последовало понимающее молчание.

— В ближайшее время я собираюсь встретиться с несколькими своими друзьями. Все они заседает в Визенгамоте. Почему, как ты думаешь, я буду придерживаться этого плана действий? — спросил Риддл.

Гарри понял, что тот его проверяет.

— Вы хотите, чтобы средства массовой информации восхваляли ваши заслуги, чтобы потом магическая Британия не ополчилась против вас. Убедив Визенгамот, вы сможете осуществлять контроль над судебными органами. И они не смогут привлечь вас к ответственности, — ответил он.

— Интересная теория, Гарри. Но с чего бы мне беспокоиться о судебном преследовании? Ни один суд не может предъявить мне обвинение на основании преступлений, совершенных моим двойником, — сказал Риддл.

— В таком случае, вы хотите, чтобы они изменили закон? — спросил Гарри.

— Много больше, чем просто закон, если быть честным. Грядут перемены, Гарри, и нам лучше к ним подготовиться, — мрачно ответил Риддл.

— Вы не доверяете министру Краучу, — произнес Гарри. — Я вас понимаю.

— Нам нужно быть очень осторожными, Гарри. Мы не можем допустить, чтобы нас подслушали, — сказал Риддл.

— Лучше остерегаться этого жука — Скитер. Она вечно всех подслушивает, — произнес Гарри.

— Жука? — спросил Риддл.

— В моем мире она незарегистрированный анимаг, — ответил Гарри. — Возможно, она и здесь им является.

Риддл широко улыбнулся:

— Видишь, наши занятия еще не начались, а ты уже вносишь за них плату!

— Считайте это авансом, — со смехом проговорил Гарри. — Я весьма щедр.

Риддл улыбнулся:

— Ты напоминаешь мне меня в молодости. Я был так же безрассуден, как и ты.

— И что изменилось? — спросил Гарри.

— Мир и мой взгляд на него, — ответил Риддл.

— Так как быть с занятиями? — поинтересовался Гарри.

— С учетом нынешней ситуации в Св.Мунго мне приходится проводить там каждое утро, чтобы мои подчиненные не забывали, что находятся под постоянным контролем. Немного «Большого брата⁽¹⁾» им не повредит и поможет держать их в узде, — вздохнул Риддл.

— Большого Брата? — переспросил Гарри.

— Это из маггловского романа, — ответил Риддл, — Однако остальную часть времени я могу проводить, тренируя тебя, а также встречаясь со своими давними знакомыми. Тебя это устроит?

— Определенно, — ответил Гарри, — А что мне делать, пока вы будете в Св.Мунго? Может, мне стоит почитать какие-то обучающие материалы по защите?

— Вообще-то Сев говорил мне, что ему и Лили нужен помощник в аптеку, — сказал Риддл.

— Я бы с удовольствием. Но я ужасно разбираюсь в зельях. Это не самый мой любимый предмет. Что, если я что-то испорчу? — произнес Гарри.

— Сев и Лили — прекрасные учителя. Они тебе все покажут, — сказал Риддл и, увидев скептическое выражение на лице Гарри, приподнял бровь.

— Северус был моим профессором зельеварения в Хогвартсе, — признался Гарри.

Глаза Риддла расширились:

— Так это он и есть тот самый болван?

— Да, — ответил Гарри.

Риддл ухмыльнулся.

— Тогда представь, что изучаешь лекарственные зелья.

Гарри застонал.

Риддл рассмеялся и сказал:

— Мы приступим к нашим занятиям завтра. Но должен предупредить, что я не самый терпеливый учитель.

— Я бы точно не стал упрекать вас в этом, — произнес Гарри.

Как ни странно, Гарри был рад, что Риддл станет его учить. Эта Риддловская Вселенная, несомненно, изменила его мировоззрение и взгляды на жизнь.

* * *

Спустя некоторое время они зашли в дом. Риддл пошел поговорить с Северусом наедине, а Лили подошла пообщаться с Гарри.

— Сев сказал, что ты будешь помогать нам в аптеке, — с широкой улыбкой произнесла Лили.

— Я довольно плохо разбираюсь в зельях, — сказал Гарри.

— О, не переживай, я буду тебе помогать. Все будет хорошо. Какие зелья ты любишь варить? — спросила Лили, а ее глаза излучали теплоту и нежность.

— Я варил зелья только потому, что это было необходимым требованием обучения авроров, — сказал Гарри.

— Что ж, понятно, лично я отлично разбираюсь в целебных зельях, в то время как Северус очень хорош в Кощунственных, — произнесла Лили.

— Кощунственные Зелья? — поинтересовался Гарри. Он никогда раньше не слышал об этом.

— Я придумала этот термин. Я называю все зелья, не являющиеся целебными, кощунственными. Северус каждый раз бесится, когда я так делаю, — ответила Лили.

— Похоже, тебе нравится его подначивать, — заметил Гарри.

— Сев всегда такой серьезный. Я лишь пытаюсь поднять ему настроение. У него довольно мрачный взгляд на жизнь, — вздохнула Лили. — Как и у Серены. Риддл, Сев и Серена не из тех, кто вот так просто возьмет и начнет дурачиться. В прошлом каждый из них пережил эмоциональное потрясение, которое окрасило их представление о мире, — со вздохом сказала Лили.

— Северуса усыновили, ведь так? — спросил Гарри.

— Да, Эйлин Принс, мать Сева, в школе дружила с Риддлом. Она не обладала сильным магическим потенциалом. И, наряду с этим, ее маггловский муж Тобиас Снейп был довольно жесток по отношению к Севу. Он не любил магию и всячески ее боялся. Когда случаи жестокого обращения, которым подвергался Сев, участились, Эйлин написала Риддлу, умоляя его забрать Северуса из того дома. Риддл помог Севу, а также предложил помочь и Эйлин, но та твердо решила остаться. Не понимаю почему. Если бы я была на месте Эйлин Снейп, то уже сбежала бы из дома, — сказала Лили. Гарри стало ясно, что Лили пыталась помочь ему понять это семейство, поскольку со стороны они выглядели довольно грозными.

Гарри молчал. Разумеется, Эйлин и Риддл вместе ходили в школу. Книга Принца-Полукровки — которая в его мире была старым учебником Снейпа — в действительности принадлежала его матери, ведь книге было более пятидесяти лет. Наверняка и Эйлин, и Риддл вместе учились на Слизерине. Единственное, что Гарри знал об Эйлин Снейп, урожденной Принц, так это то, что она играла в плюй-камни.

— А какое потрясение перенесла Серена? — спросил Гарри.

Лицо Лили стало печальным, и она ответила:

— Серена была еще ребенком, когда потеряла свою мать, и тоже весьма трагическим образом. Она была вместе с матерью в ту ночь, когда на них напали оборотни.

1) Большой Брат — персонаж романа Джорджа Оруэлла. Именно из этого романа пошла фраза: «Большой Брат следит за тобой».

Вернуться к тексту

— Нет, — твердо сказал Сириус, качая головой. Существовало много вещей, которые он был готов сделать для своего тестя, но были моменты, где он проводил черту. И это был один из тех случаев.

— Может, все-таки передумаешь? Сейчас не время для мелочных детских обид, — произнес Риддл, скрестив руки на груди. Северус сидел на стуле рядом с ним, а Лили находилась в другой комнате с Гарри. Серена к тому времени уже переправилась домой, но Риддл попросил Сириуса остаться. Он предвидел, что этот разговор будет не из легких, и Сириус нисколько его не разочаровал.

— Даже если я предложу ему перемирие, вероятность того, что он согласится, равна нулю. В любом случае, я отказываюсь иметь с ним что-либо общее. Его для меня не существует, — произнес Сириус, мрачно глядя в окно.

— Когда-то вы с Регулусом были очень близки. Уверен, ты сможешь наладить с ним отношения, — сказал Северус. Он спрашивал себя, почему отец просил — фактически настаивал, — чтобы Сириус восстановил общение с братом, но потом понял, отцу нужен кто-то, кто станет шпионить за невыразимцами, а Регулус отлично подходил для этой роли.

— Это было до того, как я пошел в Хогвартс. После же он стал сторониться меня и обращаться со мной как с грязью, мерзкий предатель, — пробормотал себе под нос Сириус.

— Он не хотел ставить под угрозу свое наследство, поэтому носил маску. Уверен, если бы речь не шла о наследстве, он бы тебя поддержал, — ответил Риддл.

— Он должен был поддержать меня, несмотря на наследство. Вместо этого он вел себя как маменькин сынок, — выплюнул Сириус. — Его не было рядом, когда я в нем нуждался, и я не собираюсь просить его ни о каком чертовом одолжении.

Риддл покачал головой. Он понимал, что Сириус все еще чувствует себя преданным, однако был уверен, что Регулус пойдет на примирение. Его встреча с младшим Блэком это подтверждала, но братья Блэк были упрямы и непреклонны, поскольку оба обладали непомерной гордыней. Сириус считал, что верность превыше всего, и он был готов на все ради тех, кого любил. И хотя в каких-то случаях это было превосходно — Риддл фыркнул, — Сириус не был способен понять слизеринский стиль жизни. Он всегда видел вещи только в черно-белом свете; ты либо с ним, либо против него. Среднего не дано.

Слизеринские методы с Сириусом не работали. Риддлу нужно было взывать к сильному чувству верности Сириуса. Тот факт, что Сириус все еще чувствовал себя преданным Регулусом, означал, что он испытывал сильные эмоции по отношению к брату. Нужно было действовать осторожно, Сириус всегда был очень непредсказуем.

— Разве не ты однажды говорил, что Регулус был единственной причиной, по которой ты продолжал возвращаться на Гриммо во время своей учебы в Хогвартсе? — спросил Риддл.

— Но это было прежде... — начал Сириус, но его перебили.

— А не ты говорил мне, что в детстве вы с Регулусом часто подшучивали друг над другом? — спросил Северус; он понял, куда клонит отец, и решил внести свой вклад.

— Да, но... — ответил Сириус.

— И разве не ты говорил Серене, что Регулус пытался защитить тебя от гнева твоей матушки? — спросил Риддл.

— Мы тогда были детьми и... — проговорил Сириус.

— И Регулус не навещал тебя в лазарете Хогвартса всякий раз, когда твои выходки шли не по плану, а насколько я помню, случалось это довольно часто? — с улыбкой сказал Северус. Глядя на позу Сириуса, он понял, что эти вопросы попали в самую точку.

— Так и есть. Я совсем об этом забыл, — тихо произнес Сириус. Его так обидело предательство брата, что он заблокировал почти все воспоминания о нем. Ведь так легко забыть о боли, если полностью забыть о брате.

— Сириус, не давай одному событию испортить твои отношения с братом. Ошибочно позволять досадному инциденту омрачать то, что было кровными братскими узами. Радуйся, что у тебя есть брат. Большинству из нас повезло меньше, — сказал Риддл. И пусть Сириус не был главным кандидатом на роль его зятя — по правде говоря, Сириус даже не рассматривался, — но это вовсе не значило, что он его ненавидел. Испытывал неприязнь — куда более подходящая формулировка; в конце концов, Сириус был женат на его драгоценной дочери.

— У меня есть брат. Братья, если точнее. Джеймс и Северус. А он мне не нужен, — мотая головой, произнес Сириус.

— Конечно же, нет, — сказал Риддл, меняя тактику. — Однако я думал, что ты беспокоишься о нашей семье. Видимо, я ошибался и тебе все равно.

— Как вы можете такое говорить? — возмутился Сириус. — Наша семья — это вся моя жизнь.

— Тогда в наших же общих интересах будет, если ты помиришься с Регулусом, ведь так? — спросил Риддл, глядя на Северуса в поиске поддержки. Тот кивнул.

Сириус прикусил губу и покорно кивнул.

— Завтра я с ним свяжусь. Но я не собираюсь встречаться с ним в своем доме.

— Ты можешь пригласить его в мое поместье, — предложил Риддл, — Это нейтральная территория.

Сириус вздохнул и сказал:

— Но вы оба должны присутствовать на этой встрече.

— Так тому и быть, — твердо ответил Северус.

— В конце концов, для чего еще существует семья, — улыбнулся Риддл.

* * *

После ухода Сириуса Северус налил два бокала вина, себе и отцу.

— Что ж, это был весьма продуманный ход, — произнес Северус.

Однако Риддл был глубоко погружен в свои мысли.

— Земля вызывает папу, — ухмыльнулся Северус и щелкнул пальцами перед носом отца.

Риддл улыбнулся:

— Я рад, что Сириус все же решился помочь. Я боялся, что с ним будет гораздо сложнее.

— Сириус обладает просто колоссальной преданностью. Воззвав к ней, ты гарантировал его содействие, — сказал Северус.

— Позже я собираюсь навестить Грюма. Хочу ознакомиться с историей тех отравлений; возможно, даже осмотреть трупы в поисках каких-либо улик по этому делу. Я уверен, авроры что-то упустили, — задумчиво произнес Риддл.

— Ты и трупы, папа. Ты в этом уверен? — поинтересовался Северус.

— Я целитель, Северус. Я видел покойников, — нахмурился Риддл.

Северус фыркнул. Его отец питал сильное отвращение к смерти. Если бы целитель Риддл оперировал умирающего пациента, то сделал бы все возможное, чтобы его пациент выжил, но даже так оставались те немногие, которых он не мог спасти. В такие дни настроение отца становилось чрезвычайно мрачным из-за того, что он сталкивался со смертью.

— Я не боюсь собственной смерти. На удивление, этот сценарий скорее ожидаем, чем страшен, — сказал Риддл и, увидев, что сын собирается его прервать, поднял руку. — Она неизбежна. Нельзя жить вечно.

— Тогда почему смерть тебя так пугает? Не отрицай этого, — сказал Северус.

— Я никогда не рассказывал тебе, почему решил стать целителем? — тихо спросил Риддл.

— Потому что хотел этого, — ответил Северус так, будто это была самая очевидная вещь на свете. Он даже представить не мог, чтобы отец стал кем-то кроме целителя.

— Когда я учился в Хогвартсе, все мои учителя, за исключением Дамблдора, возлагали на меня большие надежды. Они хотели, чтобы я сделал карьеру в министерстве, и долгое время это было моей мечтой, — сказал Риддл.

— Что вдруг изменилось? — спросил Северус.

— Я устроился в Министерство. Благодаря контактам Слизнорта и моему таланту я быстро взбирался по карьерной лестнице. Мне бы не пришлось долго ждать, прежде чем занять руководящую должность. Большинство моих учителей говорило, что я стану самым молодым министром магии, которого когда-либо видел свет, и я очень этого хотел. Звание, почет, сила и власть. Я хотел показать магическому миру, что маггловское воспитание на деле превосходит чистокровное происхождение, которым так кичились мои слизеринские товарищи, — сказал Риддл.

— Но жизнь порой бывает жестока, и горькое разочарование пришло ко мне в образе моей бабушки, у которой обнаружился рак. Ты же знаешь, насколько она была мне дорога, — понизив голос, сказал Риддл.

— Вот почему ты стал целителем, — произнес Северус.

— Какой бы чудесной ни была магия, не нашлось ни единого чудодейственного средства, чтобы вылечить эту болезнь. Я надеялся, что кто-нибудь, будь то магглы или маги, смогут найти хоть что-то, чтобы вылечить ее. Я посетил множество маггловских врачей и магических целителей, перепробовал различные лекарства, но ничего не помогало. Если бы у моего отца или деда обнаружили рак, я, возможно бы, встревожился, но не принял бы это близко к сердцу. Но моя бабушка спасла меня и... — Риддл замолчал.

— А ты не смог спасти ее, — закончил Северус.

— И лучшие уходят прежде всех,- тихо произнес Риддл, цитируя стихотворение Джона Донна «Умерь гордыню, смерть».

— Так все поэтому? — проговорил Северус.

— С тех пор, как это случилось, я боюсь потерять близких мне людей. Я всегда старался избегать смерти, подстерегающей на каждом шагу, и ничего не могу с этим поделать, — сказал Риддл.

Северус заметил, как его отец смутился. Хоть он и был рад, что отец доверился ему, он также помнил, что его родитель не из тех, кто любит показывать свою слабость, поэтому быстро сменил тему.

— А что насчет Гарри? Недавно ты просил меня за ним присмотреть. Он согласился? — спросил Северус.

— Да, согласился. Однако он предупредил, что плохо разбирается в зельях, — ответил Риддл.

Северус застонал и пробормотал что-то вроде «Моя бедная лаборатория».

— Возможно, его недостаточно хорошо учили, — ухмыльнулся Риддл. Он не мог удержаться, чтобы не поддразнить сына, поскольку тот не знал, что его двойник — Гаррин профессор зельеварения.

— Я не удивлен. Ты же знаешь, Дамблдор нанимает всякий сброд, чтобы заполнить открытые вакансии. Этот человек либо слишком доверчив, либо чересчур невежественен, — произнес Северус.

— Определенно; в таком случае меня ничуть не удивляет, что Гаррин профессор зельеварения оказался столь некомпетентен, — с ухмылкой сказал Риддл.

— И мне придется исправлять его ошибки, — простонал Северус, — А ведь не каждый сумеет по достоинству оценить точную науку и тонкое искусство приготовления волшебных снадобий. Чистейшую красоту тихо кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая чувства…

Риддл перебил его:

— Почему бы тебе не приберечь оставшуюся половину речи на завтра, когда будешь учить Гарри? Уверен, он будет рад это услышать.

Северус кивнул и смущенно улыбнулся. Он как всегда слишком увлекся зельями.

— Только один совет. Прошу, будь осторожен и убедись, что Гарри не имеет никакого контакта с посетителями. Невыразимцы хотят получить опеку над ним, мне удалось лишь отсрочить это, сказав, что он еще не оправился. Если они пронюхают, что он выздоровел, мы можем потерять Гарри, — предупредил Риддл.

— Я обо всем позабочусь. Не переживай. Обычно я не имею дела с посторонними в аптеке. За стойкой регистрации, как правило, работает Лили. Да и в лабораторию тоже никто не пройдет. У меня там установлены сильные защитные чары, — сказал Северус.

— Рад это слышать, — ответил Риддл, поднимаясь со своего кресла. — И еще, Северус, — ухмыляясь, произнес он, перед тем как выйти из комнаты, — не забудь спросить Гарри о его пустоголовом профессоре зелий. Уверен, он с превеликим удовольствием расскажет тебе о нем.

* * *

Лили попросила Риддла остаться на ужин. Он уже собирался отказаться, но, увидев восторженное лицо Гарри, уступил. Лили и впрямь помогла Гарри выбраться из его скорлупы, однако Риддл боялся, что мальчик слишком сильно привяжется к ней. Он надеялся, что Гарри понимает, насколько Лили отличается от своего двойника.

— Мы что, приступим к ужину, даже не дождавшись моих внуков? — спросил Риддл. Его внуки были гордостью всей его жизни.

— Они остались ночевать у наших друзей. Кстати, завтра они будут в аптеке. И ты смог бы с ними познакомиться, — поворачиваясь к Гарри, произнесла Лили.

— С удовольствием. Но у нас же будут занятия, правда? — спросил Гарри, глядя на Риддла в поиске положительного ответа.

— Да, после того, как завершу наблюдение за своими целителями, — ответил Риддл и повернулся к Северусу. — Гарри изучает ментальные искусства.

— Это превосходно. Тебе понравятся ментальные практики, если сумеешь ими овладеть, — сказал Северус и повернулся к Лили. — К сожалению, это дано не каждому.

— Я не виновата, что слишком дружелюбна, — сказала Лили, — и привлекательна.

— И ходишь с душой нараспашку, — добродушно проворчал Северус.

Лили подмигнула Севу, и Гарри понял, что этой парочке нравится подшучивать друг над другом.

— Вы двое познакомились в детстве? — спросил Гарри. Как-никак, в его мире Северус жил по соседству с Лили в Тупике Прядильщика, поэтому он не мог понять, как они в итоге оказались вместе, если Северус вырос с Риддлом.

— Мы встретились в Косом переулке, когда нам было одиннадцать, — ответил Северус.

— В детстве мне случалось невольно использовать магию, но я никогда не придавала этому особого значения. Поэтому, когда я узнала, что меня приняли в Хогвартс, то, разумеется, была шокирована. Профессора Блэк и Макгонагалл были первыми, кто объяснил мне, что я волшебница; мне тогда было одиннадцать. Они также сопровождали меня и мою семью в Косой переулок, ведь это было мое первое посещение магического мира, а Северуса сопровождал его отец. Потом мы случайно столкнулись, и это была любовь с первого взгляда, — сказала Лили.

— Это не было любовью с первого взгляда. Я нес котел, который ты помяла. Я просто растерялся после того, как ты сбила меня с ног, — произнес Северус.

— На десять минут? Я тебя умоляю. У тебя даже язык заплетался. Поскольку профессора и отец Северуса были друзьями, мы провели остаток пути вместе. Сев был моим первым другом в магическом мире, так же как и Серена, — широко улыбнулась Лили.

— С тех пор мы были неразлучны, хотя это только из-за того, что Лили решила присосаться ко мне, как пиявка, — сказал Северус.

— Очень любящая и заботливая пиявка, — добавила Лили.

В этот момент в комнату ворвался Патронус в виде барана.

Риддл призвал всех к молчанию и тихо произнес:

— Это Патронус Грюма.

Патронус остановился прямо перед Риддлом и прогремел голосом Грюма:

— Еще одно убийство. Отравление, как и все предыдущие. Приходи в Аврорат как можно скорее.

Риддл встал, чтобы уйти, а Гарри между тем удивился, почему Патронус не растворился в воздухе, ведь обычно они сразу же исчезали после передачи сообщения.

И действительно, Патронус продолжил:

— Жертва — целитель Логан.

— Где Риддл? — спросил Сириус, нервно расхаживая по гостиной Риддловского поместья.

— Вчера был найден мертвым один из его целителей. Отец просил передать, что скоро вернется, — ответил Северус. Сириус уже связался со своим братом Регулусом и договорился о встрече. Тот согласился, и теперь мужчины ждали его прибытия.

— Риддлу лучше поторопиться, — произнес Сириус. — Я не хочу один разбираться со своим братом.

— А я здесь на что, тупица, — раздраженно сказал Северус, — или, по-твоему, я предмет интерьера?

— Конечно, нет, — ответил Сириус, — Однако Регулус всегда уважал Риддла, даже когда мы были детьми. Он чуть ли не боготворил этого человека.

— Правда? — удивился Северус.

— Да ладно, Сев. Твой отец — один из самых известных в магическом мире волшебников. Да, он держится особняком, но все же он широко известен. Мой брат даже хранил в своей комнате газетные вырезки с его достижениями, — сказал Сириус. — Ты счастливчик, что можешь называть его своим отцом.

— Но ты его зять. Так что формально ты тоже его сын, — ответил Северус, на что Сириус горько усмехнулся.

— Мы оба знаем, что Риддл терпеть меня не может. Будь его воля, я был бы наименее вероятным кандидатом на роль жениха его дочери, как от магглов, так и от магов, — произнес Сириус.

— Может, отец отчасти и суров с тобой, — сказал Северус, — но я уверен, он был бы так же суров к любому другому мужчине, за которого Серена решила бы выйти замуж.

— О, я тебя умоляю. Для него я такое же большое разочарование, как и для Блэков. Что бы я ни делал, чтобы реабилитироваться в его глазах, он все равно сочтет меня недостойным, — сказал Сириус.

— Похоже, кто-то сегодня не в духе. В чем дело? Не выспался? — спросил Северус.

— Нет, с чего бы. Я оборвал с Регулусом Блэком все связи. И не горю желанием с ним встречаться, — сказал Сириус, вновь начав расхаживать по комнате.

Тишину, воцарившуюся в гостиной, нарушило вспыхнувшее пламя камина, из которого грациозно выступил Риддл.

— Привет, папа, — поздоровался Северус. Он заметил усталые морщинки на лице отца.

— Сев, Сириус, — кивнул в знак приветствия Риддл, после чего позвал Шелби, своего домовика, и попросил воды.

— Где сейчас Гарри? — спросил Риддл. Северус знал, что отцу известен ответ. Тот просто хотел лишний раз убедиться.

— Гарри с Лили в аптеке, — ответил Северус.

Риддл занял свое излюбленное кресло и положил на близстоящий столик толстую папку. Когда появилась Шелби с бокалом воды, он попросил ее отнести эту папку в свою комнату и убрать в ящик письменного стола.

Северус с любопытством поглядывал на эту папку; он был уверен, что в ней хранится нечто очень важное.

— Когда прибудет Регулус? — поинтересовался Риддл, внимательно глядя на Сириуса.

Нахмурившись, тот взглянул на часы:

— С минуты на минуту.

— Тогда пойду встречу его на границе защитных чар, — сказал Риддл, поднимаясь со своего кресла. — Ведите себя прилично, мальчики.

— Мы всегда себя так ведем, — ответил Северус.

— Зачем ему понадобилось идти в сад? Я думал, Регулус переправится через камин, — сказал Сириус.

— Папа окружил этот дом сильнейшими защитными чарами. Без его разрешения вряд ли кому-то удастся просто переправиться через камин, — ответил Северус.

Следующая пара минут прошла в гнетущем молчании, и все это время Сириус неотрывно смотрел в окно.

— Идут, — тихо сказал он.

И действительно, дверь распахнулась и в комнату вошли двое мужчин.

— Спасибо, что согласился прийти. Прошу, присаживайся, — сказал Регулусу Риддл. Младший Блэк выглядел так, словно хотел оказаться где угодно, но только не здесь.

Регулус осторожно присел и кивнул Северусу. После он посмотрел на Сириуса, который внимательно изучал камин, совершенно игнорируя присутствие брата.

— Тебе известно, что вчера был убит один из моих целителей? — спросил Риддл. Несмотря на то, что окклюменционные барьеры Регулуса были довольно сильны, его выдавал язык тела.

— Я невыразимец, а не аврор. Откуда мне знать о каких-то убийствах? — ответил Регулус. Казалось, ему было совершенно не по себе.

Риддл был удивлен переменой, которую увидел в Регулусе. Когда младший Блэк возвращал ему Гарри, то вел себя гораздо увереннее. Сейчас же Регулус выглядел так, словно его приговорили к пожизненному заключению в Азкабан. Ему хотелось знать, что заставило этого человека стать похожим на узника, приговоренного к смерти? Как бы ни беспокоился Риддл за младшего брата Блэка, он также прекрасно понимал, что в таком эмоциональном состоянии получить от него какую-либо информацию станет гораздо проще.

— Послушай, Рег. Мы ведь вместе учились в школе, — ровным голосом сказал Северус. — Мы либо и дальше будем ходить по кругу, уклоняясь от ответов, либо решим этот вопрос напрямую. Выбор за тобой.

Риддл поднял брови. Его худшие опасения оправдались. Лили превращала его сына в гриффиндорца. Ему хотелось отвесить Северусу подзатыльник. Разве можно быть таким прямолинейным? Регулус же не дурак. Он ведь тоже был слизеринцем, а к слизеринцам нужен более тонкий и коварный подход. В ближайшее время ему предстоит основательно поговорить с сыном о том, что тот ведет себя как последний болван.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — с напускной бравадой бросил Регулус.

«Хотя, пожалуй, его тактика оказалась довольно полезной. Ведь нет нужды ходить вокруг да около. Как-никак Регулус знал, на что идет, иначе бы его здесь не было», — подумал Риддл. Он также заметил неловкий взгляд, который Регулус бросил в сторону Сириуса.

«Пора наносить удар», — подумал Риддл и подался вперед. Он должен был вытянуть из Регулуса столько информации, сколько позволяла клятва.

— Как поживает Сириус из другого измерения? Надеюсь, он получает от невыразимцев всю необходимую помощь. Его здоровье весьма нестабильно. Однако я больше волнуюсь за его душевное состояние, — невозмутимо произнес Риддл.

— Я не понимаю, о чем вы, — сказал Регулус, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Все ты понимаешь, ублюдок. Хорош притворяться. Я уверен, вы все в восторге от того, что в вашем распоряжении находится мой двойник. Сколько Круциатусов вы швыряете в него за день? — рассерженно бросил Сириус.

— Я не обязан это выслушивать, — сердито ответил Регулус, поднимаясь со своего места. — Ты и понятия не имеешь, в каком аду я живу!

— О, я тебя умоляю. Ты просто-напросто избалованный принц. В чем дело, Регулус? Больше не прячешься за матушкиной юбкой? — насмешливо проговорил Сириус.

Глаза Регулуса яростно сверкнули:

— Да как ты смеешь!

— Как я смею? Ты просто жалкий трус. Как был трусом, так трусом и остался. Ничего не изменилось, — бросил Сириус, крепко сжимая в руке палочку.

— НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТРУСОМ, — проревел Регулус. Северус хотел встать между братьями, но Риддл жестом велел ему оставаться на месте.

Сириус уже собирался что-то сказать, но Регулус его перебил:

— Считаешь, что тебе выпала нелегкая доля, не так ли, братец? А вот и нет. У тебя есть семья и нормальная жизнь. Тебе может казаться, что я избалован. Но тут ты ошибаешься. Моя жизнь была ужасна. Она и сейчас ужасна. Знаешь, как издевалась надо мной наша матушка, когда ты ушел? Считаешь, я не поддерживал тебя. Что ж, правда в том, что это ты не поддерживал меня! Ты был так счастлив оказаться в Гриффиндоре, с Поттером и его драгоценными дружками, что совершенно перестал со мной общаться. Даже в школе привык делать вид, будто едва меня знаешь. У тебя нет абсолютно никакого права читать мне нотации и говорить, что я трус, потому что трусом являешься именно ты.

— Ты называешь меня трусом? — недоверчиво спросил Сириус. Он гордился тем, что является типичным гриффиндорцем.

«Почему мы не прекратим этот спор? — Северус мысленно обратился к отцу, — Мы так ничего не добьемся».

«Напротив, — подумал Риддл, — есть разные пути гарантировать чью-то преданность. Один — лежит через страх, другой — через любовь. Регулус очень печется о своем брате. Он будет к нам более благосклонен, если пропасть ним и братом исчезнет. Но сначала им двоим нужно выплеснуть наружу весь свой гнев».

— Это то, кто ты есть, — резко ответил Регулус. — В школе ты так стыдился нашего родства и боялся, что Джеймс Поттер осудит тебя за то, что ты проводишь время со своим слизеринским братом, что совершенно перестал со мной общаться. Ты каждый раз делал вид, что не знаешь меня. Так что извини, что не бросился на твою защиту, когда ты решил сбежать из дома.

— Но и ты тоже не хотел со мной общаться. Я ведь был весь такой гриффиндорец, — сказал Сириус.

— Разве я когда-нибудь такое говорил? — поинтересовался Регулус, потом он со вздохом произнес: — Я должен идти. У меня много работы.

— Но почему ты открыто не поговорил со мной? Почему не сказал, что я ужасно себя вел? Ты мой брат, я бы послушал тебя, — произнес Сириус.

— Неужели? — спросил Регулус, приподнимая бровь. — Раньше ты гордо заявлял, что не хочешь иметь ничего общего с родом Блэк.

— Но ты же мой младший брат, — открыто заявил Сириус. — Я полагал, что ты поддержишь меня, потому что я поддержал бы тебя, даже не задумываясь.

Риддл поразмыслил над словами Сириуса. Перед ним был самым противоречивый человек, которого он когда-либо знал. Еще недавно Сириус всем своим видом давал понять, что не хочет иметь ничего общего с братом, а теперь он вел себя так, словно брат был для него дороже всех на свете. Пожалуй, безумие характерно для рода Блэк, что, несомненно, объяснило бы поведение Арти.

— Что сделано, то сделано, — нахмурился Регулус. — Все это теперь в прошлом.

— А вот меня заботит настоящее, — произнес Риддл. — Особенно ситуация, в которой сейчас находится другой Сириус.

— Я не знаю... — начал Регулус, но Северус его перебил, сказав:

— Прошу, не лги нам.

— Что ты имел в виду, говоря, что живешь как в аду? Наши родители давно умерли. Ты должен радоваться, что стал наконец свободен, — сказал Сириус.

— Временами я хочу, чтобы они были живы. Они бы помешали мне выбрать мою нынешнюю профессию, — устало ответил Регулус.

— Оставь сожаления в прошлом, — заявил Риддл. — Мы поможем тебе, если ты поможешь нам.

— Но я связан по рукам и ногам. А мое будущее выглядит крайне туманно, — произнес Регулус, протирая глаза.

— Доркас Медоуз — не эта ли девушка, в которую ты влюбился? — уже заранее зная ответ, спросил Риддл.

Регулус с тревогой посмотрел на него:

— Откуда вы узнали?

— Ты влюбился в магглорожденную? — удивился Сириус. — Все это Блэковское воспитание, которому нас подвергли, определенно пошло насмарку.

— Вы не понимаете. Доркас не всегда была такой. Кто-то забил ее голову всякими бреднями, — умоляюще сказал Регулус.

— А теперь ты в безвыходной ситуации. Разрываешься между совестью и сердцем. Скажи мне, Регулус. Сколько еще преступлений ты собираешься допустить? Они не остановятся, пока ты не выберешь нужную сторону, — сказал Риддл.

Регулус был бледен, но изо всех сил старался сохранить самообладание.

— Может, ты и не совершал никаких преступлений, Рег. Но если ты стоишь в стороне, зная, что пострадают невинные люди, тогда ты тоже виновен, — твердо сказал Северус.

Сириус с вызовом посмотрел на брата.

— Ты говорил, что не трус, — фраза «Так докажи это!» осталась невысказанной.

Регулус глубоко вздохнул, и Риддл увидел, как что-то промелькнуло в глазах младшего Блэка. Пораженческий вид медленно сменялся целеустремленным взглядом.

— Они не применяли Круцио к межпространственному путешественнику, — произнес Регулус, на что Сириус поднял бровь.

— Ты его видел? — спросил Риддл, после чего Регулус отрицательно покачал головой.

— Впрочем, он был очень, — Регулус сопротивлялся; клятва обволакивала его разум, призывая остановиться и причиняя боль, когда он пытался раскрыть чуть больше информации.

— Сговорчив? — предложил Северус, на что Регулус благодарно кивнул.

— Значит, ты не можешь ни написать, ни сказать об этом? — спросил Риддл. — Даже с помощью легилименции?

Регулус покачал головой.

— Нам необходимо вытащить другого Сириуса из того нелегкого положения, в котором он сейчас оказался. Ты сможешь помочь? — спросил Северус.

— Я помог, чем смог. Большего я сделать не могу, — ответил Регулус.

— Можешь. Ты же понимаешь, что чем дольше тот Сириус остается с невыразимцами, тем хуже для него, — сказал Риддл.

— Я должен уйти. У них возникнут подозрения, — сказал Регулус, поднимаясь со своего места, чтобы уйти. Он замешкался, прежде чем добавить: — Я дам вам знать, как только что-то изменится.

Риддл пошел проводить Регулуса до точки аппарации. Тем временем Сириус повернулся к Северусу и сказал:

— Вроде неплохо прошло.

* * *

Другой Сириус Блэк изнемогал от скуки. Комната, в которую его поместила Доркас Медоуз, не слишком располагала к веселью. Ему хотелось вырваться на свободу, сражаться за своего крестника и Орден, но Доркас настаивала на том, что ему нужен отдых, прежде чем выйти наружу. Доркас уже сообщила о том, что Пожиратели Смерти стремительно набирают силы. И он отдал все свои воспоминания, касающиеся войны в его мире; казалось, это было единственной полезной вещью, которую он мог сделать.

Доркас объяснила ему, что этот мир отличается от его собственного. Здесь Волдеморту не удалось уничтожить Орден. Здесь они имели возможность противостоять ему, и Сириус был преисполнен решимости не дать Волдеморту победить. Темный Лорд погрузил его мир во тьму, но захватить власть еще и в этом мире он ему не позволит; вот почему Сириус был так нетерпелив.

Когда же Доркас поймет, что держать его в комнате под замком — только наносить ущерб его психике? Тех ужасных дней в Азкабане и пребывания на площади Гриммо в компании одного лишь Кричера уже было достаточно, чтобы свести с ума любого. Сириус задавался вопросом, почему никто из членов Ордена не приходит его навестить. Если же Орден был занят защитой Гарри, то он не имел ничего против. Он не мог усидеть на месте; ему хотелось выйти и убедиться, что его крестнику ничего не угрожает. Однако он знал, что не должен подвергать сомнению планы Дамблдора — как-никак, в его мире Доркас была очень предана Дамблдору, возможно, именно поэтому ей доверили быть связующим звеном между ним и Орденом. И все же ему хотелось быть на поле боя, сражаться вместе с остальными членами Ордена. Сириус, возможно, даже не отказался бы поставить на кон свою душу в смертельной схватке с дементорами, чтобы только развеять скуку.

Когда Доркас вошла в комнату, Сириус принялся за свои привычные уговоры в надежде, что рано или поздно ей надоест и она позволит ему принять участие в сопротивлении.

— Не переживай, Сириус. Мне кажется, ты уже готов сразиться с Пожирателями Смерти, — с улыбкой сказала Доркас. — По правде говоря, ты единственный, кто может справиться конкретно с этим Пожирателем.

— Наконец-то! Дай мне волшебную палочку, и они пожалеют о том, что вообще появились на свет, — произнес Сириус.

— Терпение, Сириус. Учитывая, как Пожиратели Смерти издеваются над своей жертвой, не думаешь ли ты, что нам стоит ответить им взаимностью? — невинным голосом произнесла Доркас.

— Определенно. Но ты ведь знаешь, Дамблдор не приемлет пыток, — проворчал Сириус.

— Дамблдор не узнает, — подмигнула Доркас.

— Они заслуживают этого. За все те беды, что они причинили, — мрачно сказал Сириус, когда образ убитого Джеймса всплыл в его голове.

— Согласна. Что ж, это твой шанс отомстить, — произнесла Доркас. — Но, боюсь, если я выпущу тебя отсюда, они заморочат тебе голову, побудив стать предателем.

— Меня не смог сломить Азкабан, и они не смогут. Что бы они ни делали, я останусь верен Ордену, — торжественно произнес Сириус.

— И мне? — холодно спросила Доркас.

— Конечно. Можно было даже не спрашивать, — ответил Сириус.

— Теперь я вижу, что ты готов, — с широкой улыбкой сказала Доркас.

— Так значит, ты позволишь мне отправиться за Волдемортом? — воодушевленно спросил Сириус.

— Нет. Помимо Волдеморта есть один Пожиратель, с которым следует разобраться в первую очередь. Она заслуживает наказания. Вот твоя задача, — невозмутимо сказала Доркас. — Подумай, сколько семей разрушил Волдеморт. Скольких детей оставил сиротами. Скольких родителей лишил своих драгоценных чад. Пришел твой черед отомстить.

Сириус дико ухмыльнулся:

— Кто цель?

— А разве я не сказала? — спросила Доркас. — Я такая забывчивая! Наши миры похожи, но в некоторой степени они все же отличаются. В этом мире у Волдеморта есть преемники, выполняющие его приказы. Один из них особенно жесток и кровожаден. Не позволяй ее внешности обмануть тебя, так как именно этим она заманивает свою жертву. Твоя цель — дочь Волдеморта!

После ухода Регулуса Сириус⁽¹⁾ покинул дом по каминной сети, оставив Риддла наедине с сыном.

Перейдя в кабинет, Риддл занял свое рабочее место и жестом попросил сына присесть. После чего он достал папку и, вынув ее содержимое, положил на стол.

— Что это? — спросил Северус, беря в руки документ, чтобы получше его рассмотреть.

— Показания авроров в деле об отравлении. Они также выяснили, что Логан регулярно подвергался заклятию забвения, — нахмурившись, ответил Риддл.

— Так значит, невыразимцы использовали его, чтобы следить за тобой, — сказал Северус.

— Мои подозрения подтвердились, — с опаской произнес Риддл. — Но опять же я не удивлен.

— Регулус выглядел весьма напряженным, — сказал Северус. — Что бы ни происходило в Отделе тайн оно, определенно, сказывается на нем. Разве Отдел тайн ни перед кем не отчитывается? Сомневаюсь, что им позволено задействовать министерские ресурсы для осуществления своих личных планов?

— Они отчитываются непосредственно самому министру. Уже один этот факт вызывает много сомнений, — вкрадчиво произнес Риддл, — но все гораздо страшнее, чем кажется.

— В каком смысле? — спросил Северус. — Крауч напрямую связан с убийствами?

— Да, но я считаю, более важную роль здесь играет Крауч-младший: он подставляет отца, перекладывая вину за свои действия на него, — ответил Риддл. — Не то чтобы я считал Крауча-старшего святым, вовсе нет. Но как только младший исчез с поля зрения общественности, Крауч-старший стал вести себя крайне неестественно.

— Но что младший от этого выиграет? — спросил Северус.

— На днях я разговаривал с Гарри; он рассказал, что в другом мире Барти был сущим дьяволом, — ответил Риддл и, когда Северус собирался его перебить, продолжил: — Я знаю, что наш мир отличается от Гарриного. Но некоторые сведения, такие, как эти, просто нельзя игнорировать.

— Но младший — всего лишь тень своего отца. Может, в том мире он и был «сущим дьяволом», однако какие у нас доказательства, что он является им и в этом? — поинтересовался Северус.

— Авроры крайне осторожны с информацией, которую добывают; в конце концов, в каждом департаменте бывают утечки и осведомители. Впрочем, Грюм сказал, что у него имеются кое-какие улики, — положив руку на папку, произнес Риддл, — которые опосредованно связывают Крауча-старшего с теми убийствами. Но пока они не добудут конкретные доказательства, ему не смогут предъявить серьезные обвинения. В конце концов, он министр. Нужно действовать осторожно.

— А где в этой картине фигурирует Доркас? Мне казалось, это она ответственна за убийства, — произнес Северус.

— Как, по-твоему, почему Доркас так быстро получала повышения в Министерстве? — спросил его Риддл.

— Оу, — произнес Северус. — И теперь ты думаешь, что это младший, а не старший Крауч жаждет крови. Получается, они в сговоре. Младший решает, кто должен умереть, а Доркас вместе со своими невыразимцами исполняют его приказы, после чего младший маскирует все следы, ведущие обратно к ним.

— Если бы все было так просто. По сути, Крауч-младший и Доркас опасны, и не расценивать их как угрозу было бы довольно глупо, однако здесь замешан кто-то третий, — невозмутимо произнес Риддл. — Барти с Доркас — ужасно мелочные и недальновидные люди. Я навел о них справки, и без посторонней помощи они бы вряд ли смогли разработать такую сложную схему.

— Авроры тоже так считают? — спросил Северус.

— Грюм знает, что убийцы получают не отслеживаемый яд со стороны, однако он и его команда сосредоточены на том, чтобы незаметно отыскать связь между Краучем-старшим и теми убийствами; по их мнению, изготовитель яда не играет особой роли, — раздраженно сказал Риддл. — Они действуют очень осторожно, только нескольким аврорам доверили эту миссию. Их цель — доказать причастность министра к тем убийствам, но на мой взгляд, все это напускное.

— Кто бы ни производил эти яды, он гений, — с почтением отозвался Северус.

— Ты восхищаешься им? — удивился Риддл.

— После того, как пошли слухи об этом так называемом не отслеживаемом яде, я попытался создать свою версию, но безуспешно, — расстроенно ответил Северус. — Кто бы его ни придумал, он выставил нас, Гильдию зельеваров, дураками, а это не так-то просто.

— Вот тебе шанс исправиться, Северус. Я получил образец крови жертвы. Правда, авроры уже изучают его у своих специалистов по зельям, — Северус фыркнул, — но мне кажется, у тебя будет больше шансов пролить свет на эту тайну, — произнес Риддл, ставя пузырек с красной жидкостью на стол.

Северус внимательно осмотрел его, прежде чем положить в карман.

— Я по-прежнему считаю эти убийства неразумными. Если в этом замешан Крауч-младший, то зачем ему рисковать своим положением и социальным статусом из-за каких-то идиотских капризов? Что касается Доркас, то вся ее карьера и все, ради чего она работала, будет разрушено, если их действия обнаружатся. Вся эта схема просто абсурдна, — сказал Северус.

— Именно. Они оба пешки в чьей-то игре. Тот человек наверняка тешит их раздутое самолюбие, а те и рады стараться, играя на руку такому кукловоду, — произнес Риддл. — Не забывай, младший всегда жил в тени своего отца; возможно, ему захотелось выйти за эти рамки.

— А ты не думаешь, что Барти и Доркас просто заставили? — спросил Северус.

— Ха! — произнес Риддл, — Эти двое склонны к жестокости, в этом я уверен; впрочем, мне нужно собрать как можно больше тому доказательств. Но опять-таки кто-то довольно хитрый остается на втором плане. Кем бы ни был этот человек, он всегда находится в тени. Мне кажется, пришло время пролить на него частичку света. Он, кем бы он ни был, является главным виновником преступлений.

Северус посмотрел на часы:

— Уже обед. Я сказал Лили, что вернусь домой пораньше.

— Я пойду с тобой, — произнес Риддл. — Хочу посмотреть, как там Гарри.

— Ты проявляешь большой интерес к делам этого мальчика, — сказал Северус. — Лично я не вижу в нем особого потенциала.

— Война, случившаяся в его мире, наложила на него свой отпечаток, как и его прохождение сквозь Вуаль. Мальчику даровано величие. Его потенциал безграничен, — поднимаясь из-за стола, сказал Риддл.

— И ты считаешь, что сможешь направить его в нужное русло, — понимающе произнес Северус.

— Я не настолько благороден. По правде говоря, Гарри Поттер — это логическая головоломка, которую я намерен решить, — с ухмылкой сказал Риддл.

Северус рассмеялся:

— Что ж, будем надеяться, мальчишка и дальше будет тебя озадачивать. Приятно слышать, что хоть кто-то тебя развлекает.

— Кстати сегодня я начинаю его обучение. Посмотрим, как все пройдет, — сказал Риддл.

— Желаю мальчику всего наилучшего. Ты далеко не самый терпеливый наставник, — с ухмылкой проговорил Северус, когда отец и сын выходили из комнаты.

— Я же обучал тебя! — с притворным возмущением произнес Риддл.

— И после так называемого обучения мы неделю не разговаривали, помнишь? Что весьма тревожно, поскольку лично я очень терпеливый ученик, — ответил Северус.

— Не понимаю, как тебя Лили терпит. Должно быть, она святая, — покачал головой Риддл.

— Так и есть. Она вышла за меня замуж, только чтобы я смог сбежать от своего назойливого отца. Я безмерно благодарен ей за свое спасение, — с веселой улыбкой произнес Северус.

Риддл отвесил ему легкий подзатыльник:

— Довольно этих глупостей. Даже я знаю, что неразумно заставлять Лили так долго ждать.

* * *

Риддл не мог поверить своим глазам. Он слышал о палочках-близнецах и о том, что они не будут работать друг против друга, но никогда не придавал этому особого значения. Он полагал, что грубой магической силы будет достаточно, чтобы возобладать над технической стороной, присущей порой волшебным палочкам. Как же он ошибался!

Сейчас он смотрел, как Гаррина и его палочки вступают в сильный магический диссонанс, и был не в силах его разорвать, как бы ни старался. Когда Гарри перед началом занятия сообщил, что их палочки являются палочками-близнецами, Риддл настоял на дуэли. Он сделал это намеренно, поскольку был абсолютно уверен, что сможет преодолеть те сложности, о которых говорил Гарри. В конце концов, его тисовая палочка всегда выполняла его приказы, и Риддл был тем, кто управлял ей, а не наоборот.

— Подождите немного, и тогда мы сможем легко разорвать связь, — крикнул Гарри, когда чары «Приори Инкантатем» вступили в силу. Гарри вел себя так, словно подобный инцидент был само собой разумеющимся, а не чем-то из ряда вон выходящим.

Риддлу хотелось стереть это спокойное выражение с Гарриного лица, но он напомнил себе, что мальчик действительно предупреждал его, а он решил проигнорировать его слова. И теперь Риддл с ужасом наблюдал, как предыдущие заклинания, совершенные его палочкой, всплывали в обратном порядке. Когда отобразилось третье, последнее заклинание, Гарри разорвал связь и подошел к нему.

Риддл в недоумении смотрел на свою палочку. Впервые в жизни она его предала. Казалось, словно ему отрезали руку, в которой он ее держал. Он почувствовал себя уязвимым, ведь еще ни разу его магия не подводила его.

— Со мной такое уже случалось, — спокойно ответил Гарри, — когда мне было четырнадцать, и я сражался с Волдемортом на кладбище, — по крайней мере, Гарри не сказал: «Я же вам говорил».

Риддл сжал в руке свою палочку. Слова Олливандера эхом разносились в его голове: «Волшебная палочка выбирает волшебника», — он никогда не обращал на них внимания. В его понимании это волшебник выбирал палочку, в конце концов, что могла сделать какая-то палочка без мага, способного ею управлять.

— Наверное, лучше попробовать те области магии, которые не включают в себя работу с палочкой, — сказал Гарри.

— Даже если сработало «Приори Инкантатем», то почему моя палочка дала обратный эффект, а не твоя? — нахмурился Риддл.

— Не знаю. Даже тогда, на кладбище, именно палочка Волдеморта дала обратный эффект. Возможно, это как-то связано с тем, что дерево, из которого она сделана — тис, — пожал плечами Гарри.

Риддл пристально посмотрел на мальчика. Это точно не имело никакого отношения к тому, что палочка была изготовлена из тиса. Гарри был определенно сильнее его. Он, Том Марволо Риддл, был одним из самых могущественных волшебников магического мира, и какой-то подросток из другого измерения заставил его палочку дать обратный эффект. Риддл уже смирился с тем, что они с Дамблдором были объективно ровны по силе, но все же Дамблдор был намного старше его. Риддл не хотел править миром — его мало интересовало управление горсткой пустоголовых тупиц, — зато он гордился своей магией и своими способностями. Как мог какой-то подросток, выскочка из другого мира, превзойти его в том, что Риддл делал лучше всего? Он старался успокоиться, заметив, как Гарри пристально смотрит на него.

— Мы можем вернуться в дом, если вы устали, — спокойно сказал Гарри. Однако Риддл уловил проскользнувшее в его словах разочарование.

— Просто дай мне минуту, — сказал Риддл. Гарри, может, и могущественнее его, однако скромности мальчику было не занимать. Казалось, он не испытывал восторга от того, что пару минут назад получил возможность одержать верх; скорее, Гарри отмахнулся от этого, как от какой-то мелочи. Риддл понял, что Гарри не волновало, силен он или нет, ему просто хотелось помогать другим людям. Сила не привлекала и не искушала Гарри, как делала это с Риддлом.

«Гарри был хорош, чертовски хорош, — подумал он. — Мне казалось, это я всегда был скромен в отношении своей магии, а также являлся превосходным магом. Неужели мальчишка нарочно пришел в этот мир, чтобы открыть мне глаза? Чтобы указать мне на мои недостатки?»

— Может, займемся окклюменцией? Вчера я просмотрел ваш дневник, вы описали различные виды щитов и о том, как их можно использовать для защиты своих мыслей. Но разве опытный легилимент не сможет их просто взять и сломать? Если барьер лишь мысленный, будет ли он достаточно прочным? — спросил Гарри.

— Ты недооцениваешь силу разума, Гарри. Он гораздо мощнее и сложнее, чем кто-либо может себе представить. Говоря о щитах, я не имел в виду что-то твердое, как кирпичная стена. Барьер должен быть настолько тонким, чтобы легилимент не заподозрил его наличия. Если легилимент не может обнаружить барьер, то не станет долго пребывать в чьем-либо сознании, — ответил Риддл, с радостью меняя тему разговора. Ментальные искусства были тем, в чем Риддл был значительно силен, а Гарри — нет.

Риддл покачал головой. Он не мог поверить, что соревнуется с подростком. Что с ним происходило?

— Чтобы выстроить эффективный барьер, тебе нужно научиться разделять свои мысли на те, которые ты хочешь скрыть, и те, которые ты не против предоставить легилименту. Это непросто и требует огромного терпения, если не свойственно тебе от природы, — сказал Риддл.

— Малфой, мой одноклассник, смог довольно легко этим овладеть, — произнес Гарри.

— С ним дома плохо обращались? — поинтересовался Риддл.

Гарри фыркнул:

— Это вряд ли. Он был избалованным принцем.

— Значит, он был хулиганом? — приподнимая бровь, спросил Риддл.

— Да. Раньше он смеялся над теми, кто был менее «благородных кровей», чем он, — ответил Гарри, — но с тех пор он изменился.

— Некоторые хулиганы и дети, подвергшиеся насилию, имеют склонность к окклюменции, чувствуя себя при этом, как рыбы в воде. Большинство дети, подвергшихся насилию, стараются блокировать свои болезненные воспоминания, а значит, могут с легкостью овладеть окклюменцией, поскольку уже привыкли держать все в секрете, — произнес Риддл.

— Мое детство нельзя считать идеальным, однако я безнадежен в окклюменции, — сказал Гарри.

— Но смирился ли ты со своим детством? Есть ли что-то в твоем прошлом, что ты пытался забыть? — спросил Риддл, на что Гарри покачал головой.

— Выходит, ты открытый человек, у которого душа нараспашку, — сказал Риддл, и Гарри ухмыльнулся; именно эти слова когда-то сказал ему профессор Снейп.

— А что насчет хулиганов? — спросил Гарри. — Ведь именно они причиняют боль.

— Это весьма спорное мнение; ведь только те хулиганы, у которых есть совесть, искусны в окклюменции, — ответил Риддл и поднял руку, когда Гарри собрался его перебить. — Позвольте мне закончить; некоторым хулиганам приходится игнорировать или блокировать свою совесть, когда они дразнят или задевают кого-то. Есть также и те хулиганы, которых ни капли не заботят другие люди, и они уже не будут столь успешны в окклюменции.

— Но если у хулигана есть совесть, зачем ему вообще над кем-то издеваться? — спросил Гарри, Дадли с его бандой заставили его полностью возненавидеть всех хулиганов.

— Общественное мнение, я полагаю. Они склонны думать, что, издеваясь над слабыми, выглядят сильнее, — ответил Риддл. — Но я отвлекся, окклюменция требует концентрации и практики. Если у тебя проблемы с разделением своих мыслей, есть другой способ; он не считается традиционным и не подходит под определение окклюменциии, однако имеет тот же эффект.

— Что за способ? — спросил Гарри.

— Ты когда-нибудь прятался в темной комнате или чувствовал себя комфортно в замкнутом пространстве? — поинтересовался Риддл.

Гарри кивнул и подумал о своем чулане под лестницей, где он провел большую часть своей жизни.

— Что ж, если кто-то попытается проникнуть в твое сознание, просто представь, что находишься в этом месте, в абсолютной темноте. Это собьет с толку легилимента, поскольку ты единственный сможешь ориентироваться в темноте, — сказал Риддл.

— А могу я использовать вместо этого лабиринт? — спросил Гарри, вспомнив последнее испытание Турнира Трех Волшебников.

— Конечно. Попробуй сделать его как можно более сложным. Но ты должен знать дорогу. В противном случае рискуешь застрять в своем собственном подсознании, — сказал Риддл.

— Спасибо. Думаю, с этим я справлюсь, — произнес Гарри.

— Но это еще не все. Этот прием, конечно, может сработать с любителями, но этого будет явно недостаточно, чтобы выдержать атаку профессионального легилимента. А для этого ты должен уметь фокусироваться и контролировать свои мысли. Это не то, чему я смогу тебя научить. Я могу лишь направить, но определить способ, который наиболее тебе подходит, должен ты сам. Окклюменционный барьер каждого человека уникален и говорит о его характере, — сказал Риддл.

— Я буду над этим работать, — произнес Гарри. — Но это займет какое-то время, прежде чем я смогу понять основы.

— Не волнуйся. Чудес я не жду. Я буду направлять и наставлять тебя столько, сколько смогу, — сказал Риддл и посмотрел в сторону дома. — Мне нужно навестить друга. Ты можешь пойти со мной, если хочешь.

— Какого друга? — полюбопытствовал Гарри.

— Андромеду Тонкс. Дочь Арти. Поскольку я доверяю ей, то не имею ничего против вашего с ней знакомства. Но прошу, будь осторожен. Невыразимцам не терпится заполучить тебя в свои руки. Именно поэтому я стараюсь держать тебя вне их досягаемости, — сказал Риддл.

— Не волнуйтесь. Я буду начеку, — заверил Гарри, — Я же не виноват, что невыразимцы не могут передо мной устоять!

Риддл простонал:

— Сириус плохо на тебя влияет.

* * *

Доркас была счастлива. План с участием Сириуса был практически реализован. Ненависть Сириуса ко всему, что было связано с Риддлом — вернее, с Волдемортом — облегчала задачу, так как конечной целью был все же Риддл. Не сказать, что Доркас имела что-то против Риддла, однако Барти-младший и мисс Уэйнфлит, похоже, точили на него зуб. К тому же если Риддл был еще одной ступенью на пути к успеху, то Доркас вовсе не возражала против его гибели.

Барти ненавидел Риддла, поскольку винил того в смерти своей матери, но вот почему мисс Уэйнфлит испытывала к Риддлу ненависть, Доркас не знала. В любом случае, она не собиралась вдаваться в подробности. Пока Барти-младший и мисс Уэйнфлит выполняют свою часть уговора, она будет выполнять свою.

Сириус являлся идеальной приманкой, поскольку был двойником мужа Серены. Защита, опоясывающая поместье Риддлов и дом Серены, была настроена на его магию. Только Сириус мог обойти защитные чары. Когда Барти захотел поквитаться с Риддлом, Уэйнфлит настояла на том, чтобы сначала разобраться с его дочерью, ведь так Риддлу будет гораздо больнее.

Это было то, с чем Барти в итоге согласился. Мисс Уэйнфлит снабдила Доркас партией зелья уступчивости, чтобы Сириус не задавал слишком много вопросов и охотно подчинялся. Доркас периодически подмешивала их в воду Сириуса и радовалась, что тот не замечает подобной добавки. Пока Сириус мирно следовал плану, от него была польза. Она не стала рассказывать Регулусу об этой схеме, поскольку знала, как яростно он будет возражать. А лишние проблемы Доркас не были нужны.

После того, как планы были составлены, а инструкции переданы Сириусу, Доркас оставалось только ждать. Честно сказать, она наслаждалась ощущением игры; ей не терпелось увидеть, как продвигается этот план. Она выяснила, что беременность Серены находилась еще на раннем этапе и была не так заметна со стороны. Тем не менее, она подмешала Сириусу в воду еще одну порцию зелья уступчивости, в надежде, что он не разрушит их планы. В противном случае ему не поздоровится.

Наступил день решительных действий, и Сириус получил приказ изводить и запугивать, но не убивать. Они хотели вывести Риддла из себя и получить истинную реакцию «Волдеморта». Доркас взглянула на часы и улыбнулась. В эту минуту Сириус уже должен быть в доме Серены.

«Ох, Серена, — рассмеялась Доркас, — на тебя надвигается нечто ужасное!»

1) Ниже приводятся различия между двумя Блэками.

Сириус — муж Серены из Риддловской Вселенной.

Сириус — крестный Гарри из оригинальной Вселенной.

Вернуться к тексту

Серена Риддл Блэк вздохнула и опустила перо обратно в чернильницу. Она не чувствовала вдохновения, из-за чего переживала тяжелый писательский кризис. Она была одним из ведущих исследователей в области трансфигурации и вела еженедельную колонку в «Трансфигурация сегодня». Но по причине беременности решила работать дома — на самом деле из-за ее отца и мужа, которые настояли на этом. Они слишком ее опекали, и хотя Серена понимала, что их забота исходит от сердца, она никак не могла отделаться от чувства, что ее недооценивают.

Серена не была слизеринкой, как ее отец или брат. Ее распределили в Рейвенкло, к ужасу первого и удивлению второго — в детстве Северус часто дразнил ее тем, что она окажется на факультете барсуков. Но Рейвенкло идеально подходил ее требованиям и характеру. Она не была такой смелой и отважной, как Лили, или такой трудолюбивой, как пуффендуйцы. И хотя Серена знала, что обладает некой долей слизеринской хитрости, ее жажда знаний все же намного перевешивала желание проявить себя. К тому же быть дочерью целителя Тома Риддла было весьма непросто.

Несмотря на то, что она не была ему родной по крови, все ожидали от нее ничуть не меньших результатов, чем в свое время демонстрировал в Хогвартсе ее отец. В то время как брат был, возможно, одним из лучших в зельеварении и ЗОТИ — хотя Лили бы с этим поспорила, — она не подавала особых надежд в этих областях магии, к великому сожалению профессора Слизнорта и профессора Блэка. Той сферой, в которой она преуспела, была трансфигурация.

Она даже задела самолюбие Джеймса Поттера, когда выиграла премию от «Трансфигурация сегодня» за самого многообещающего новичка. Серена закрыла глаза и расслабленно отклонилась на спинку стула. Ей вспомнилось возмущенное лицо Поттера, когда она выиграла награду, которую так рассчитывал получить он. Бедняга Сириус оказался меж двух огней. Ему следовало радоваться, что его девушка победила, и грустить от того, что его лучший друг проиграл. В общем, Сириусу пришлось ограничиться серьезным лицом с глупой ухмылкой, к большому разочарованию Джеймса.

Будучи женой Мародера — так в Хогвартсе именовала себя шайка Сириуса, сама же Серена считала это название глупым — означало, что ей не понаслышке известно о шутливом характере мужа. Временами Сириус бывал немного опрометчив, но его доброе сердце и надежный характер с лихвой это компенсировали. Сейчас Сириус ушел — и домой вернется еще не скоро. Он сообщил Серене о своей робкой попытке примирения с братом, и она почувствовала, что это шаг в верном направлении. Возможно, теперь Сириус оправится от боли, которую причинил ему разрыв с семьей.

Она встала и направилась в спальню дочери. Марианна уснула, читая маггловскую книжку, так что Серена подоткнула ей одеяльце и поцеловала в лобик. Она не могла дождаться, когда младший братик Марианны появится на свет. Серена положила руку на живот и почувствовала удивительное облегчение от присутствия малыша.

Когда она вошла в кабинет, в котором работала, у нее появилось тревожное чувство, что за ней кто-то наблюдает. Она прогнала эту мысль, поскольку знала: паранойя была общей чертой Риддлов. Но, даже опустившись в кресло, она не могла отделаться от мысли, что что-то было не так. Воздух в кабинете был каким-то странным, словно заряженным магией.

Серена глубоко вздохнула. Она применила заклинание к защитным чарам, чтобы убедиться, что они не вышли из строя. Защитный барьер, окружающий дом, был прочным и неприступным. Каминная сеть, установленная в доме, также была закрыта. Единственные люди, которые могли попасть в дом сквозь защитные чары, были ее муж, отец и семья брата. Если кто-либо другой попытается проникнуть внутрь, чары заблокируют доступ и оповестят ее.

Она попыталась вернуться к работе, но не смогла проигнорировать звуки зловещих шагов в коридоре. Когда она пошла проверить, то не увидела ничего необычного. Она даже попробовала заклинание Гоменум Ревелио, но оно лишь показало, что в коридоре никого не нет. Отругав себя за слишком бурное воображение, она вернулась к своему письменному столу и обнаружила на нем письмо.

Запустив заклинание, чтобы выявить какие-либо заклятия или проклятия на листке, — но ничего не обнаружив, — она развернула его и подавила крик. Письмо пропахло кровью, которая сочилась по ее рукам. Быстро бросив листок на пол, Серена проанализировала возможные варианты. Она не была трусихой. К тому же заклинание не выявило никаких проклятий, так что она очистила бумагу от крови. На самом деле письмо оказалось фотографией, сделанной в ночь, когда убили ее мать, в ночь, которая навсегда превратилась в источник ее кошмаров, в ночь, когда ее укусили.

Сама того не зная, она вцепилась в левое предплечье, на котором до сих пор сохранился шрам от оборотня. Письмо начало подрагивать в ее руке, но она старалась сохранять спокойствие, чтобы не дать панике завладеть ею. Серена перевернула фотографию, чтобы прочесть надпись: «Чьи-то дни сочтены».

Вскоре она поняла, что дрожь никак не связана с ней; это трясся дом, он словно пытался имитировать землетрясение. Не раздумывая, Серена бросилась наверх, где спала ее малышка Марианна. Прижав ее к груди, она старалась не дать предметам обрушиться на них. Домбуквально ходил ходуном, пол и окна дребезжали, а вещи беспорядочно летали вокруг. Она едва успела выбежать из спальни дочери, как обрушился потолок.

Укоряя себя за то, что оставила волшебную палочку в кабинете, Серена поспешила на кухню, где находился камин, но эта дурацкая каминная сеть не открывалась. Попробовав одной рукой нажать на рычаг — другой она держала Марианну, — она проклинала свою судьбу. Кто-то заблокировал камин, чтобы она не сбежала. Она попыталась открыть дверь, ведущую в сад, но та оказалась плотно закрыта — единственная вещь в этом доме, которая не сдвинулась с места, — и она приготовилась к атаке летающих предметов.

Защищая плачущую Марианну от летящих обломков, она была уверена, что в комнате кто-то есть, хотя ничего не могла разглядеть.

— Кем бы вы ни были, прошу, если хотите причинить мне вред или убить, то сделайте это. Но, пожалуйста, не трогайте мою дочь, — просительно сказала Серена. — Прошу, — взмолилась она, — возьми меня. Не трогайте ее. Вам нужна я.

Серена и не подозревала, что эта сцена напоминает ночь Хэллоуина, случившуюся семнадцать лет назад в совершенно ином измерении. Все, что ей было известно, это то, что она должна защитить свою дочь. Были ли это ее мольбы или слезы, струившиеся из глаз матери и дочери, но что-то явно повлияло на незваного гостя. Дрожь, охватившая дом, внезапно прекратилась. И она почувствовала, как непрошеный гость подошел ближе.

— Только не Марианна. Пожалуйста, только не Марианна, — всхлипнула Серена, прикрывая дочь руками.

Когда дверь резко распахнулась, в комнату ворвался прохладный ветерок, и Серена почувствовала, как незваный гость уходит. Какое-то время она не сидела неподвижно, опасаясь, что любое резкое движение с ее стороны заставит злоумышленника напасть на нее и ее ребенка.

После пяти минут ожидания Серена поспешила в кабинет, ведя за собой Марианну. Взмахнув палочкой, она сотворила Патронус, чтобы призвать на помощь родных. После чего Серена рухнула в ближайшее кресло, сопротивляясь нахлынувшей усталости.

* * *

Если кто и знал, что такое боль, так это Сириус Блэк. Его презирали родители, кроме того, его бросили гнить в Азкабане, даже несмотря на то, что он был невиновен. Сириус знал, что мир несправедлив. То ли Азкабан ожесточил его, то ли осознание предательства близкого друга в тот момент, когда он держал на руках тело Джеймса; Сириус никогда не позволял чувствам терзать его, тем более чувствам к Пожирателям Смерти — этим отбросам общества. Тогда почему он чувствовал себя так ужасно, напав на дочь Волдеморта?

Доркас поздравила его с тем, что он сделал, но была разочарована, узнав, что он не стал дальше мучить Серену. Чтобы избежать подозрений, он сказал Доркас, что не желает слишком быстро разыгрывать все карты, вместо этого он хочет сделать процесс долгим и болезненным. Этот ответ удовлетворил Доркас, но Сириусу стало немного не по себе. Он не припомнил, чтобы та была такой мстительной.

«Дочь Волдеморта это заслужила», — убеждал себя Сириус, расхаживая по комнате взад и вперед. К счастью, Доркас оставила его в покое, предварительно хорошенько его расспросив. Вот только выражение лица дочери Волдеморта, когда та пыталась защитить от него свою дочь, потрясло его до глубины души. Он ведь не какое-то чудовище. Когда в юности он издевался над Нюниусом, то не испытывал ни малейшего раскаяния. В конце концов, такие, как Снейп, не заслуживали того, чтобы существовать. В таком случае, почему он чувствовал себя таким виноватым?

Пока Сириус находился в доме дочери Волдеморта, чутье подсказывало ему, что это была его территория. У Сириуса всегда было острое обоняние — благодаря Бродяге — и он мог утверждать, что уже бывал в этом доме бесчисленное множество раз. Но ведь это было невозможно! Он никогда прежде не ступал в этот дом.

«Если в этом мире у Волдеморта есть ребенок, то должны быть и другие изменения, — подумал Сириус. — Сама мысль о том, что у Волдеморта могут быть дети, просто нелепа. Какая женщина захочет родить от него ребенка? О, конечно, кузина Белла! Но дочь явно была не от Беллатрисы, потому что Белла сама еще была ребенком, когда у Волди родилась дочь».

Сириус даже не знал, какое имя было у дочери Волдеморта. Он пожалел, что не выяснил этого раньше. Несмотря на свое происхождение, та была очень красивой женщиной, а ее дочь Марианна — такой очаровательной, что Бродяге внутри него хотелось защищать их, нежели чем вредить. Доркас предупреждала его, чтобы он не отвлекался и не поддавался эмоциям, но он ничего не мог с собой поделать. Что-то было не так, и он не успокоится, пока не выяснит, что именно.

Сириус взял скромно стоявший на столе стакан воды и поднес к губам. Но образ заплаканного лица дочери Волдеморта всплыл в его памяти. Сириус вздохнул и поставил стакан с водой обратно на стол, не сделав ни глотка. Пить ему расхотелось.

* * *

Глядя на дом перед собой, Гарри вспомнил ту ночь, когда убили Грюма. Это был дом, в который привел его Хагрид. Дом был точно таким же, как и в его Вселенной, от чего Гарри почувствовал себя немного увереннее, ведь, несмотря на то, что в Риддловской Вселенной было много изменений, некоторые вещи оставались неизменны. Однако это чувство безмятежности было разрушено в тот момент, когда он увидел Андромеду Тонкс.

Гарри приготовился к встрече с Андромедой, с той, с которой он был хорошо знаком в своем мире. Он восхищался мужеством и стойкостью этой женщины. Потеряв почти всех дорогих ей людей, она не пала духом и взялась за воспитание внука Тедди, попутно пытаясь собрать воедино разбитые осколки своей жизни.

Как бы там ни было, глядя на Андромеду Тонкс в этом мире, Гарри точно знал, что она отличается от своего двойника. Ее лицо было испещрено шрамами, так сильно искажающими ее внешность, что Гарри был уверен, не представь их Риддл, он бы ни за что ее не узнал. Впрочем, Гарри уже видел эти шрамы. Они были точно такими же, как у и Билла Уизли, хотя у того их было гораздо меньше, чем у Андромеды.

— Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, — произнесла Андромеда с улыбкой, исказившей ее лицо. — Вам повезло, дядя Риддл. Папа сейчас в соседней комнате.

— Тогда сначала я встречусь с ним, — сказал Риддл, поднимаясь со стула. — Мне нужно многое с ним обсудить.

— Прошу, бери бутерброды, Гарри, — произнесла Андромеда. — Они еще долго будут обсуждать свои «государственные секреты». Мне всегда казалось, что мужчины сплетничают гораздо больше, чем женщины, и тем не менее они обвиняют нас, что это мы ужасные сплетницы. А ты что думаешь?

— Я бы с вами не согласился, — ответил Гарри.

— Ты бы встал на сторону своего пола, — с улыбкой сказала Андромеда.

— Я могу сказать наверняка, что мужчины любят обмениваться информацией, но я бы не назвал это сплетнями, — произнес Гарри.

— Ну, разумеется, — беззаботно ответила Андромеда. — Не желаешь чаю?

— Да, спасибо, — ответил Гарри.

Андромеда призвала чайный поднос и начала разливать по чашкам чай. В его мире на Андромеду не нападали оборотни, что довольно странно, поскольку те все еще существовали в его реальности. А в этом мире ликантропия была искоренена, но она все же подверглась нападению. Шрамы выглядели довольно старыми, и Гарри понимал, что такие рубцы никогда не исчезнут.

— Тебя интересует мое лицо, не так ли? — вкрадчиво спросила Андромеда и подняла руку, чтобы Гарри не стал отрицать. — Все в порядке. Каждый, кто меня видит, не может не поинтересоваться, как я получила их, хотя эта история хорошо известна. Но ты из другого измерения, так что уверена, ты еще не слышал об этом инциденте.

— Я не хочу лезть не в свое дело. Вам, должно быть, очень тяжело даже думать об этом, — сказал Гарри.

— Я получила эти шрамы, когда была маленькой девочкой. Так что у меня было достаточно времени, чтобы оправиться от нападения. Человек должен примириться со своим прошлым, иначе он никогда не сможет двигаться дальше. Можешь считать, что теперь я часть истории. Я была одной из последних жертв Сивого и его стаи, прежде чем их убили, — произнесла Андромеда. — Теперь я с гордостью могу сказать, что выжила.

— Я думал, Мелани, невеста Риддла, была их последней жертвой, — сказал Гарри. Он вспомнил, как Лили говорила, что там находилась еще и Серена.

— Мы были вместе в тот день, втроем, — произнесла Андромеда. — Мелани сделала меня цветочницей на своей свадьбе, и мы ходили по магазинам выбирать платья. Как быстро этот счастливый день превратился в кошмар! Мелани пыталась защитить нас от страшного нападения, но даже с палочкой она не могла соперничать с превосходящей по численности стаей оборотней. Серена тогда была совсем маленькой, ей было года три. Перед смертью Мелани позвала на помощь, что, вероятно, спасло мне жизнь. Мелани была замечательным человеком.

— Риддл, наверное, был в ярости, — произнес Гарри. Он знал, что это очень щекотливая тема, но ему хотелось знать, как были убиты те оборотни, особенно учитывая, что там фигурировала Темная Метка.

— Он был опустошен. Но Серена и я нуждались в медицинской помощи, ведь на протяжении несколько месяцев после нападения наше состояние все еще оставалось критическим. Мы нуждались в постоянном наблюдении, и я рада, что дядя Риддл был рядом. Если бы о нас заботился кто-то другой, мы бы наверняка погибли. По-моему, дядя Риддл даже не выходил из больницы те два месяца, — ответила Андромеда.

Это, несомненно, исключало Риддла из числа подозреваемых. Однако Гарри был уверен: Риддл знал, кто убил тех оборотней, судя по тому, как он уклонялся от темы. Риддл говорил, что Темная Метка была широко известна среди слизеринцев. Был только один слизеринец, которого Риддл хотел бы защитить, и у этого человека, как теперь понял Гарри, был мотив для убийства оборотней.

— Ваши родители, должно быть, были в отчаянии, — сказал Гарри.

— Естественно, — произнесла Андромеда так, будто это было само собой разумеющимся. — Ты, верно, думаешь, что больше всех была в ярости моя мама, однако же это был мой рассудительный отец. Именно в трудную минуту мы понимаем, как сильно нас на самом деле любят наши родители.

Кто бы мог подумать, что Сигнус Арктурус Блэк, дедушка и уважаемый профессор ЗОТИ, был способен убить тех оборотней? Но все, казалось, указывало на него. В конце концов, ворваться в Азкабан и убить особо опасных преступников было задачей не из легких, не каждый смог бы это провернуть. Риддл однажды назвал Арти опрометчивым и безрассудным, и сейчас Гарри понял, что тот имел в виду. Когда Гарри заговорил об убийствах, Риддл пытался перевести разговор в другое русло, как если бы он защищал кого-то. Стал бы Гарри защищать Рона, если бы тот повел себя так же, как Арти?

— Никогда не стоит недооценивать родителей, чей ребенок оказался в опасности, — сказал Гарри, подумав о миссис Уизли, защищающей Джинни в финальной битве.

— Когда у тебя будет свой ребенок, ты это поймешь, — произнесла Андромеда.

Гарри кивнул. Одно было ясно: он серьезно недооценил Арти Блэка. Быть может, именно поэтому Риддл был его другом. Такой как он вряд ли бы стал дружить со слабаком или глупцом. А Арти Блэк не был ни тем, ни другим. Но теперь Гарри вряд ли выпустит Арти из виду. Ведь этот человек явно не был святым.

Риддл вошел в комнату, и Гарри мог сказать, что тот прочел его мысли. Хмурый взгляд Риддла подтвердил его подозрения.

— Мне нужно поговорить с тобой об одной твоей подруге, — глядя на Андромеду, произнес Риддл, — Доркас Медоуз.

— Она больше не моя подруга. Наши пути разошлись, и я не жалею об этом, — резко сказала Андромеда, будто даже упоминание о Доркас расстраивало ее.

— Вы обе были неразлучны в Хогвартсе, — ответил Риддл.

— Люди меняются, и Доркас тоже, правда, не в лучшую сторону. Она всегда была честолюбива. Но с возрастом ее методы вызывали все больше сомнений. Я совсем не удивлена, что сейчас она занимает такой высокий пост в Министерстве, но меня волнует цена, которую ей пришлось заплатить, чтобы его достичь. Она хочет войти в историю и не остановится, пока не добьется этого, — произнесла Андромеда.

— Ты правда думаешь, что она способна на ужасные поступки? — спросил Риддл.

— А как ты думаешь, почему я перестала с ней общаться? — парировала Андромеда.

В этот момент в комнату влетела серебристая тигрица. Гарри уже начинал бояться этих патронусов, от того, что они стали походить на предвестников злого рока.

— Патронус Серены. Похоже, она в беде, — спеша к камину, произнес Риддл. На его лице читалась тревога.

Гарри переправился по камину сразу вслед за Риддлом. Он надеялся, что Серене ничего не угрожает. Зная, как Риддл дорожит своей дочерью, ему не хотелось видеть того в гневе. Обладай Риддл даже мизерной долей вспыльчивости Волдеморта...

Когда камин вспыхнул, Гарри понял, насколько он невезуч. Он вышел из камина и оказался словно в зоне боевых действий.

Гарри вздохнул:

«Похоже, я притягиваю неприятности».

Некоторые моменты прочно засели в голове целителя Риддла. Даже мощнейший Обливиейт не заставил бы его забыть ни одной детали. Целитель Риддл был добрым и милосердным человеком, но у него была одна слабость. Его ахиллесовой пятой была семья, и сегодня кто-то пустил в нее стрелу. Риддл дошел до такой степени, что был вне себя от злости. Он многое повидал в своей жизни, но ничто не готовило его к виду плачущей дочери, которая была заметно потрясена случившимся. Его внучка Марианна тоже была шокирована, хотя, возможно, не осознавала всего произошедшего.

«Нападение было спланировано заранее. Я должен выяснить, кто это сделал, а потом я убью их», — подумал Риддл, пытаясь привести свои мысли в порядок.

Его инстинкты кричали, чтобы он отомстил. Его магия грозилась вырваться за рамки, в которых обычно удерживал ее Риддл. Он едва понимал, о чем говорит ему Лили, игнорируя ее, игнорируя всех вокруг. Ему нужно было успокоиться и не дать себе впасть в дикую неконтролируемую ярость, как бы сладко это ни звучало. Он все обдумает, прежде чем действовать. Нападавшие не уйдут безнаказанными, он еще доберется до них.

Риддл снова глубоко вздохнул. Ему хотелось разнести вдребезги всю оставшуюся мебель в доме. Хотелось что-нибудь разрушить. Стена задрожала от сдерживаемого им гнева, и он понял, что этим расстраивает Серену. Поэтому он закрыл глаза и сосчитал до пятидесяти. Как только Риддл обрел некое подобие контроля, то попытался проанализировать те сведения, которыми владел. Серена и Марианна подверглись нападению. У нападавших явно были личные счеты с его семьей — с ним. Риддл понимал, что один человек не в силах придумать такой сложный план; он был уверен, что здесь замешано много людей.

Риддл нервно расхаживал по комнате, как загнанный в клетку зверь. По выражению лиц родных он понял, что те не решались к нему подступиться. Они видели его с разных сторон и, как ему казалось, ожидали вспышку гнева. Но Риддл был слишком взвинчен, чтобы что-либо возразить, не говоря уже о том, чтобы заговорить с ними.

Как кто-то вообще попал в дом? Защитный барьер блокировал доступ, если только его не разрушили. Для этого бы понадобился опытный взломщик. Чары, которые Риддл и Северус установили на доме, были безупречны, и только умелый взломщик смог бы их снять. Это сужало круг подозреваемых до... Но защитные чары были на месте. Риддл видел, как Северус проверял их, и те, казалось, работали.

Риддл нахмурился. Все это было какой-то бессмыслицей. Он был уверен, что никто из семьи не причинит Серене вреда. Он нахмурился еще сильнее, когда увидел вышедшего из камина Гарри. Риддл украдкой посмотрел на свою семью. Серена безутешно рыдала, пока Лили пыталась ее успокоить, попутно укачивая Марианну у себя на коленях. Сириус беспомощно наблюдал за Сереной, выглядя при этом смертельно бледным, словно ему сообщили, что мир вот-вот рухнет. Блэк, казалось, находился в смятении: он хотел успокоить Серену, но не знал, как это сделать, и, судя по всему, жаждал мести не меньше Риддла. Северус тем временем накладывал защитные заклинания вокруг дома, при этом тихо переговариваясь с Гарри.

Его семья никогда раньше не подвергалась опасности. В последний раз нечто-то подобное случилось, когда Мелани была убита оборотнями. Его семья привыкла к мирной жизни, а это внезапное нападение потрясло всех до глубины души. Единственный, кто не выглядел излишне обеспокоенным, был Гарри — похоже, он привык к подобного рода ситуациям. Гарри мог бы стать очень полезен в сражении или столкновении, поскольку был одним из немногих знакомых Риддла, кто имел хоть какой-то опыт в борьбе. Но Гарри был слишком непредсказуем.

До Риддла только что дошло, что у Гарри не было доступа к дому, и все же он легко прошел сквозь защитные чары. Возможно, из-за того, что Гарри имел схожую с ним магическую подпись; будь так, то другим человеком, сумевшим обойти защитные чары, был бы...

Риддл собирался прикончить Сириуса Блэка. Он уже пожалел, что взялся ухаживать за этим неблагодарным идиотом. Мало того, что этот ублюдок был из другого измерения, так еще имел ту же магическую подпись, что и его зять Сириус. Кроме того, он находился на попечении Доркас Медоуз, этого ничтожного невыразимца.

«Скорее всего, она подставила его. Выходит, все это дело рук чертовых невыразимцев, — подумал Риддл. — Их дни сочтены. Я отплачу им той же монетой. Доркас Медоуз уже разыграла свою карту, теперь я разыграю свою», — решил он, издавая глухое рычание. Он даже не думал, что может ненавидеть кого-то сильнее, чем ненавидит Доркас Медоуз. Пришло время вывести ее из игры, как и других невыразимцев.

До этого инцидента Риддл планировал отстранение невыразимцев от власти по всем правилам и порядкам. Но не теперь: если они хотят войны, они ее получат. Риддл размышлял, не аппарировать ли ему попросту в Министерство и не прикончить Доркас. Но он решил этого не делать. Что толку в безболезненной смерти, когда он может заставить ее страдать? Бессмысленно применять к этой твари заклятия Авада Кедавра. Риддл знал десятки проклятий, по сравнению с которыми Круцио показался бы легким тычком. Раз уж Доркас так любила эксперименты, он был бы не прочь сделать ее объектом своих собственных опытов.

И все же Доркас Медоуз не удалось бы в одиночку справиться с таким количеством убийств и пыток. Кто-то из высших чинов министерства определенно ее покрывал и заметал следы. Кто-то, кто также финансировал и невыразимцев. Кто-то, перед кем отчитывались те самые невыразимцы. Тот, кого звали министр Крауч. Риддла бы не удивило, окажись Крауч-младший тоже причастен к этому делу.

Министр Крауч был крайне враждебно настроен по отношению к Риддлу в их последнюю встречу. Так что позволять ему и дальше занимать свой пост было просто недопустимо. Если Крауч тот, кто прикрывает невыразимцев, тогда его отстранение снова сделает их уязвимыми. К тому же он знал, что невыразимцы тормозят расследование по делу о нераскрытых отравлениях. Но если Крауч выйдет из игры, кто сможет его заменить?

Риддлу бы не хотелось, чтобы министром стали Фадж или Амбридж. Ему нужен был кто-то, кому бы он смог доверять. Кто-то, кто не побоится жестких решений. Кто-то, кто не станет возражать против поимки невыразимцев. Риддл замер, обдумывая возможных кандидатов. Министерству нужен был кто-то вроде его крестника, но Фрэнк не имел ни малейшего желания занимать этот пост. Фрэнк Лонгботтом уже возглавлял Отдел Международного Магического Сотрудничества и потому был отличным кандидатом. Фрэнку требовался только толчок в правильном направлении, который Риддл готов был ему предоставить. Риддл ухмыльнулся: в таком случае он станет крестным министра магии. Фрэнк всегда прислушивался к разумным доводам, а Риддл отлично умел их приводить. А вот Амелия Боунс вряд ли бы подошла, она слишком независима и не оценила бы советов Риддла.

Фрэнк смог бы запросто предоставить аврорам свободу действий в проведении всех расследований, связанных с невыразимцами, и тем пришлось бы затаиться. Риддл был уверен, что Доркас уйдет в подполье, как только Фрэнк станет министром. Тогда-то Риддл и выследит ее. Он умел мастерски разыскивать людей и был уверен, что добьется гораздо большего, чем целая команда авроров, вместе взятых. Без Крауча Доркас и ее сообщники окажутся в опасном положении.

А теперь, как бы вывести Крауча из игры? У министра была своя личная охрана, да и сам по себе он был сильным магом. Риддлу нужно было действовать скрытно. Ему не хотелось лишиться своей репутации. Все-таки он был известен как целитель... улыбка Риддла расползлась по его лицу. Ну конечно, он был целителем, знающим маггловские лекарства и болезни.

«Будет безумно жаль, если Крауч не сможет выполнять свои обязанности из-за серьезного недуга», — подумал Риддл.

Однако он понимал, что его никоим образом не должны были связать с болезнью Крауча. Это будет непросто, поэтому ему стоило быть осторожнее. Как ему все осуществить, не прибегая к делу самому? Кроме того, он должен был убедиться, что ответственным за его действия будет кто-то другой. Ничто не должно было указывать на него.

В этот момент Риддл заметил свое отражение в треснувшем зеркале, висевшем перед ним. Глаза, смотревшие на него сквозь осколки стекла, были зловещего красного цвета. Риддл отвел взгляд. Он постарался заверить себя, что не становится Волдемортом, а его глаза — всего лишь игра света и тени. Но слова казались ему пустыми.

— Может ли этот день стать еще хуже? — прошипел на парселтанге Риддл.

Он не мог понять, что творилось в его голове. Он множество раз убеждал себя, что он и Волдеморт — два разных человека, и он никогда бы не смог стать Волдемортом из-за своего чувства морали и сострадания. Тем не менее, когда его сильно провоцировали, Риддл мог понять, как заманчиво было то, что предлагал Волдеморт. Быстрое уничтожение и избавление от всех своих проблем! Риддл почувствовал, как его мысли стремятся во тьму, в связи с чем он одернул себя. Между правосудием и местью была тонкая грань. Риддл никогда не пересекал ее раньше и надеялся, что не пересечет ее и сейчас.

Целитель Том Марволо Риддл гордился своей принципиальностью. Будучи суровым врачом, Риддл был известен в магическом мире своим состраданием. Если Риддл планировал избавиться от Крауча, то меньшее, что он мог сделать — это убедиться, чтобы никто другой не был обвинен в его действиях. Целитель Риддл никогда раньше не забирал чужую жизнь. Как врач, он знал ее ценность, тем более что не понаслышке знаком со смертью. Убийство — не выход, повторял себе Риддл. Он решил, что не станет убивать Крауча. Риддл не хотел, чтобы его руки были запятнаны кровью. Он просто сделает Крауча больным и беспомощным, как те невинные люди, которых Крауч бросал в Азкабан, кишащий дементорами.

Риддл глубоко вздохнул. Его мысли противоречили друг другу и превращались в беспорядочный гул. Он был рад, что родные не могли читать его мыслей. Но все же Риддлу нужно было взять себя в руки. Он должен был действовать быстро. А также позаботиться о том, чтобы Серена и Марианна больше не оставались бы без защиты. Риддлу и Северусу нужно будет установить вокруг дома сильные защитные чары. Риддл задумался, а не воспользоваться ли ему чарами Фиделиуса. Также ему можно было попросить Гарри и своего зятя Сириуса присмотреть за дочерью и внучкой. Магический фон Гарри улучшился с тех пор, как тот провалился сквозь Вуаль. Пожалуй, Гарри сможет остановить другого Сириуса от нападения на Серену и заставит его одуматься. У Гарри была определенная связь с Сириусом Блэком, возможно, он сумеет его урезонить.

По поводу Сириуса у Риддла было множество сомнений. Он надеялся, что тот был под Империусом, ради его же блага. Если же Сириус напал на Серену по собственной воле, то на милость Риддла ему нечего рассчитывать. Он знал, что Гарри расстроится из-за этого, но прямо сейчас ему было плевать на чувства мальчика. Доркас он тоже не пощадит. Она и ее сослуживцы еще за все заплатят, Риддл был в этом уверен.

Но сначала Риддлу нужно было разобраться с Краучом-старшим, а уж потом переходить к остальным своим планам. Он прикрыл глаза, уже точно зная, какая болезнь настигнет министра. Но не мог определиться с тем, как все устроить. Ему не хотелось быть за это ответственным, как и не хотелось перекладывать всю вину на кого-то другого. Казалось, это был тупик, и дальше двигаться некуда.

Риддл ударил кулаком по стене и, услышав шум, немного пришел в себя. Он понял, что, возможно, пугает свою семью. Риддл не стал бы рисковать родными, посвящая их в свои планы. Он защитит их и позаботится о том, чтобы они были вне опасности.

Том Марволо Риддл выпрямился во весь рост и расправил плечи. Его поразила одна замечательная идея, и он удивился, как не подумал об этом раньше. Он ухмыльнулся. Крауч никогда не догадается, что его поразило, между тем Доркас Медоуз предстояло встретиться со своим самый страшным кошмаром. Больше никто и никогда не причинит вред его семье!

Сириус Блэк мог превзойти даже великого Гудини, когда дело касалось побега. Его инстинкты, которые раньше были притуплены, теперь призывали бежать из цепких рук Доркас. На его взгляд, она была чересчур жестока. Кроме того, он скучал по Гарри, как и по остальным членам Ордена Феникса — за исключением Нюниуса, Сириус все еще ненавидел его. Было довольно подозрительно, что никто из членов Ордена не пожелал с ним встретиться.

После нападения на дочь Волдеморта Сириус не прикасался ни к еде, ни к воде, оставленной в его комнате, хотя и делал вид, чтобы избежать подозрений. Он уже догадался, что вода притупляла его чувства, но тогда ему нужна была передышка. Теперь же он искал ответы на свои вопросы. Годы, проведенные в Азкабане, научили его подолгу обходиться без пищи и воды. Он мысленно проанализировал расположение того места, в котором его держали. Вчера его выпустили из комнаты, и он по привычке осмотрел территорию.

Люди, охранявшие его комнату, были невыразимцами. Прежде Сириусу не приходилось с ними сталкиваться. Дамблдор, которого он знал, не стал бы вербовать невыразимцев, поскольку те давали присягу Министру Магии и потому могли стать помехой для Ордена. Получается, Дамблдор не руководил Доркас.

«Неужели Доркас замышляет переворот?

Минуточку. Доркас должно быть работает на Волдеморта. Да, она наверняка Пожиратель Смерти, которого используют, чтобы шпионить за Орденом. В конце концов, только такое чудовище, как Волдеморт, может приказать атаковать невинных граждан. К тому же у Волдеморта не может быть такой красивой дочери, как...» — Сириус закрыл глаза. Он вспомнил заплаканное ангельское личико девушки, на которую напал, и содрогнулся. При виде ее, такой напуганной, что-то всколыхнулось внутри него. Сириус был уверен, что у такого ангела как она нет ничего общего с Волдемортом. Он поклялся себе, что никогда больше не причинит ей вреда, и именно по этой причине решил сбежать.

Достать палочку у ничего не подозревающего невыразимца было несложно. Сириус тщательно рассчитал свои действия. Он быстро оглушил оставшихся невыразимцев, выставленных Доркас для его охраны. Покачав головой, он поразился ее легкомыслию. Похоже, Доркас была настолько уверена в контроле над ним, что даже не потрудилась обеспечить этому месту должную охрану. Он сбежал из Азкабана, так что бежать из тюрьмы, в которую его поместила Доркас, не составило особого труда. Он вздохнул, и свежий воздух, сразу же наполнил его легкие, Сириус сделал еще один глубокий вдох и аппарировал.

* * *

Хрясь!

Северусу понравился звук, наполнивший комнату, когда его кулак встретился с лицом Регулуса Блэка. Северус никогда не распускал руки, и даже во время драк предпочитал использовать магию. Потасовка в маггловском стиле была тем, что его отец никогда не одобрял.

— Какого черта ты делаешь? — закричал Регулус, отшатываясь назад.

— Ты все знал, да? Тем не менее, абсолютно ничего не сделал, а может, это ты все спланировал? Если это был ты, Регулус, клянусь, твой нос будет не единственным, что я тебе сломаю! — сверкнув глазами и раздувая ноздри, сказал Северус. Регулус был ошеломлен такой внезапной вспышкой гнева от, как правило, спокойного Северуса.

— На Серену напали, — сказал Северус, проговаривая каждое слово так, будто обращался к неразумному младенцу.

Регулус побледнел и тихо спросил:

— Она в порядке?

— Надеюсь что так, ради твоего же блага. Кто-то напал не только на мою младшую сестру, но и на ее дочь. Скажи мне, Блэк, неужели ты настолько ненавидишь своего брата, что испытываешь радость, глядя на то, как страдает его семья? — спросил Северус.

— Послушай, Сев, я бы никогда не причинил вред Сириусу или его семье, кроме того, я бы не стал стоять в стороне, позволяя кому-то им навредить, — негромко проговорил Регулус. — Меня удивляет, как ты вообще мог подумать, будто я могу быть в этом замешан. А что с защитными чарами вокруг дома? Риддл бы ни за что не оставил свою дочь без охраны.

— Вот поэтому я уверен, что ты причастен к этому делу. Чары впустили постороннего, потому что у него была та же магическая подпись, что и у ее мужа, — ответил Северус и заметил отблеск понимания в глазах Регулуса.

— Она бы не стала, — пробормотал Регул. — Доркас никогда бы этого не сделала…

— В чем дело, Регулус? Твоя ненаглядная действует без твоего ведома, — ехидно проговорил Северус.

— Ты в этом уверен? — приглушенно спросил Регулус.

— Да, — ответил Северус, крепко сжимая в руке палочку, — ты обещал, что поможешь нам. Но ничего не сделал. Ты ведь в сговоре с Медоуз, не так ли?

— Нет, это не так, — горячо ответил Регулус. — Я искал способ отправить путешественников обратно в их измерение. Я считал, что это решит проблему, как с Сириусом, так и с Гарри.

— А я считал, что это невозможно, — сказал Северус. — Почему ты тратишь свое время на нечто-то столь неправдоподобное, вместо того, чтобы помогать нам?

— Здесь нет ничего невозможного. По правде сказать, я уже нашел доказательства того, что такой портал действительно существует, — ответил Регулус.

— Ты лжешь, — грозно сказал Северус, с палочкой наготове и проклятием, готовым сорваться с его губ.

— Завеса в министерстве — не единственный портал. Я знаю, ты хочешь проклясть меня, Сев, но чего ты добьешься? Я ничего не знал о нападении на Серену, но, возможно, я смогу помочь, — произнес Регулус.

— Почему я должен тебе верить? — спросил Северус.

Регулус вздохнул:

— Я позволил Доркас зайти слишком далеко. Ты можешь мне не верить, но я устал от всей этой мерзости. Я до сих пор не могу поверить, что они навредили жене Сириуса.

Северус указал палочкой в грудь Регулуса:

— Назови мне хоть одну причину, почему я должен позволить тебе уйти отсюда невредимым.

Регулус задумчиво поджал губы, словно спорил сам с собой:

— Я знаю местоположение определенных вещей, которые Доркас пожелала бы оставить в тайне.

— Я спрошу еще раз, почему я должен тебе верить? — настойчиво произнес Северус.

— Потому что знаешь, что я помогу вам, — ответил Регулус, глядя Северусу прямо в глаза. — Пойми, Сев, меня сдерживает клятва. Но я помогу вам. Эти вещи скоро будут у меня. С ними вся карьера и репутация Доркас будет испорчена навсегда.

— Я не верю во второй шанс, — спокойно произнес Северус, хотя его палочка все еще была направлена в сторону Регулуса.

— Мне он и не нужен, — ответил тот. — И, Сев, я никому не позволю причинить вред семье моего брата. Даже Доркас.

— Тогда докажи это, — сказал Северус, удаляясь прочь.

* * *

— Но заклятие Фиделиус тоже может оказаться бесполезным, — сказала Лили. — Вполне возможно, оно подействует точь-в-точь, как защитные чары, и не удержит Сири... То есть нарушителя от проникновения в дом.

— А как насчет гоблинских чар? Только не говори, что они тоже будут действовать подобным образом? — горячо произнес Сириус. — Должно же быть хоть какое-то заклинание, которое не подпустит его к моей семье.

Гарри сидел в кресле, наблюдая за разговором. Это происшествие сильно потрясло Риддла. И Гарри чувствовал, что ближайшие несколько дней ему придется нелегко. Ему нравилось семейство Риддлов. Они были дружной и любящей семьей, не заслуживающей таких неурядиц. Однако он также любил своего крестного.

О причастности Сириуса Гарри понял в тот момент, когда Северус стал расспрашивать его о том, как он обошел защитные чары. Ступив в дом Серены, Северус моментально взял Гарри на прицел свей палочки. Он потребовал объяснений, заодно проверяя личность Гарри. Последовало множество вопросов, и Гарри вдруг осознал всю серьезность ситуации.

Сириус не стал бы нападать на Серену без причины. Кроме того Гарри знал, что Сириус способен противостоять заклятию Империуса, почему же тогда он повел себя так безрассудно? Разве что его обманули, а ведь Гарри знал, как сильно Сириус любил геройствовать. Гарри рассчитывал, что семья Риддла спасет Сириуса от невыразимцев, но теперь он не был в этом так уверен. Возможно сейчас, Сириуса придется спасать еще и от семьи Риддла.

Гарри размышлял, не отправить ли Сириусу Патронус, но решил, что не стоит этого делать. Его Патронус был слишком крупным и мог привлечь внимание невыразимцев, охраняющих его крестного. Лучше всего будет держаться семьи Риддла. Они отыщут Сириуса, в этом он не сомневался.

Что испугало Гарри больше всего, так это реакция Риддла на случившееся. Он ожидал грома и молний, но уловил лишь их мимолетные отголоски. Лицо Риддла превратилось в каменную маску, а глаза так походили на змеиные глаза Волдеморта, что Гарри моментально осознал, сколь велико присутствие Волдеморта в сознании Риддла. Он надеялся, что это была лишь мимолетная вспышка. Гарри не хотел испытывать ненависть к Риддлу, но он знал, что тому еще предстояло сделать свой ход.

Риддл дал несколько указаний родным, а также усилил защитные чары перед тем, как покинуть дом. Гарри заметил, что реакция Риддла огорчила его семью. Риддл попросил его остаться с Сереной и защищать ее. Гарри оценил преимущества этого плана, ведь если Сириус предпримет еще одну попытку нападения, то он сможет его вразумить. Гарри жутко не хотелось выбирать между Риддлом и Сириусом.

— Ты получила файлы, Лили? — спросила Серена, пересекая комнату и садясь на диван рядом с Сириусом. Она переплела его пальцы своими, словно черпая силу из этого прикосновения. Гарри восхищался стойкостью и мужеством Серены. После того, как она справилась с первоначальным шоком и потрясением, то, кажется, приняла обстоятельства такими, какие они есть. Казалось, она не только не опустила голову, несмотря на трудности, затронувшие ее семью, но и стала сдерживающей силой для Сириуса — не позволяющей ему совершить что-либо безрассудное.

Марианна, вошедшая в комнату вместе с матерью, подсела к Гарри и потянула его за рукав. Гарри слегка ей улыбнулся, и она наградила его широкой улыбкой. Марианна положила книгу ему на колени, как бы говоря почитать ей. Гарри тихонько принялся за чтение, стараясь при этом не отвлекаться от разговора, разворачивающегося перед ним.

— Вот они, — ответила Лили, кладя руку на огромную папку, лежащую перед ней. — Знаешь, я все еще думаю, что вам лучше остаться у нас в Асфоделевой Роще. Там будет гораздо безопаснее.

— Нет, спасибо. Это наш дом. Мы благодарны тебе и Севу за то, что помогли нам восстановить мебель и убрать те обломки. Хотя столько всего еще предстоит починить, — прильнув к мужу, сказала Серена.

— Вы бы сделали для нас то же самое. Семья ведь должна помогать друг другу, — просто сказали Лили.

Гарри понимал, что Сириус способен проникнуть в любое место, в которое мог пройти муж Серены. А значит, переезд Серены в Асфоделеву Рощу будет не лучшей затеей, ведь их защитные чары пропускали Сириуса. Разве что вдали от мужа Серена будет в безопасности.

«Но это определенно не выход», — подумал Гарри, наблюдая за нежным воркованием четы Блэк.

Казалось, Сириус так же, как и Серена, нуждался в утешении. Он был настолько потрясен нападением, что не хотел оставлять жену и дочь одних даже на пару минут. Серена потянулась к папкам, чтобы их изучить.

— Уверена, что хочешь на это взглянуть? — спросила Лили. — Они довольно ужасны.

— Что в этих файлах? — поинтересовался Сириус.

— Когда я только получила свои ТРИТОНы по зельям, то провела обширное исследование, касающееся необъяснимых случаев отравления. Помнишь ту свадьбу? Кажется, папа думает, что случившееся на ней связано с недавними отравлениями, — сказала Лили. — В этих файлах содержатся мои исследования касательно тех убийств.

— Погоди минуту. Какое отношение это имеет к нападению на Серену? — взволнованно спросил Сириус.

— Успокойся, Сири. Нам известно, что первые случаи отравления связаны с нынешними убийствами. Также мы знаем, что за этими преступлениями стоят невыразимцы. И то, что другой Сириус находится под их контролем, делает их основными виновниками нападения, — произнесла Серена и коснулась напряженного лица Сириуса. — Не вини себя, любимый. Я знаю, ты бы никогда не совершил столь ужасного преступления. Люблю тебя.

— Так, вы обе пытаетесь раскрыть недавние убийства? — недоверчиво спросил Сириус.

— Авроры не позволят нам получить доступ к этим файлам. Нам придется довольствоваться уже имеющимися у нас ресурсами, — ответила Лили.

— Серена, тебе следует отдыхать. Уходить с головой в работу — это не выход, — сказал Сириус.

— Обещаю, это ненадолго. Мне просто нужно себя чем-то занять и отвлечься. Ну же, Сири. Ты же видишь, это совсем не опасно, — указывая на бумаги, сказала Серена. — Мне грозит разве что порезаться о край листа.

— Что тоже опасно, — проворчал Сириус, хотя уголки его рта легонько поползли вверх.

— Сказал человек, чьим боггартом была книга, — поддразнила Лили.

Сириус улыбнулся — это была его первая улыбка с момента нападения. Он направился к Гарри, который в эту самую минуту держал на руках спящую Марианну. Сириус бережно забрал ее к себе и поцеловал в лоб. Уложив голову дочери себе на плечо, он вышел из комнаты.

— Гарри, можешь помочь нам разобраться с этими документами? — спросила Лили.

Гарри согласился и вскоре уже сидел с ними, разбирая тонны бумаг, собранных Лили. Ее исследования были обширны, даже в сравнении с Гермиониными. Впервые Гарри увидел академический аспект личности Лили и понял, почему она была любимицей Флитвика. Исследование Лили включало в себя отчеты, заключения, фотографии, а также множество других документов.

— Как ты смогла получить всю эту информацию? — спросил Гарри.

— Возможно, я использовала свое женское обаяние, чтобы убедить парочку авроров и журналистов расстаться с этими документами, — ответила Лили, на что Серена с улыбкой покачала головой.

Сириус вошел в комнату, держа в одной руке письмо, а другой крепко прижимая к груди Марианну.

— Это тебе, Лили. Сова Ремуса доставила его минуту назад, — сказал Сириус, протягивая письмо Лили.

Лили проверила письмо на предмет вредоносных чар и, ничего не обнаружив, открыла его. Она закусила губу, читая его содержание.

— Что случилось? — спросила Серена, внимательно глядя на Лили.

— Барти Крауч-старший стал жертвой серьезного недуга. Он больше не может выполнять свои обязанности на посту Министра Магии. Выходит, место теперь вакантно, — на основании записки предположила Лили.

Тишина накрыла дом, пока его обитатели осмысливали случившиеся. Гарри уставился на лежащие перед ним бумаги, а его голова кружилась от различных предположений. Похоже, Риддл перешел в наступление!

Риддл никогда не задумывался о важности домовых эльфов, особенно в своих планах по ослаблению нынешнего министерства. Он всегда считал их крайне заурядными и ничем не примечательными. Однако теперь он понимал: чтобы его план удался, ему потребуется их помощь. В конце концов, в них прослеживался потенциал и если они последуют указаниям Риддла, от них будет неплохая польза. Домовики были чрезвычайно преданны своим хозяевам, так как давали клятву верно служить и не выдавать их секретов. Лишь состоятельным и чистокровным семьям волшебников посчастливилось иметь у себя домовых эльфов, но обычно такие маги не полагались на помощь домовиков — кроме выполнения домашних обязанностей, — поскольку считали, что общество сочтет это проявлением слабости. В основном магический мир смотрел на этих крошечных созданий свысока.

Несмотря на то, что Риддл родился в сиротском приюте, он провел свои юные годы, купаясь в роскоши. В доме Риддлов пребывало множество слуг, и бабушка с дедушкой растили его, полагаясь на такой уклад жизни. Однако после их смерти Риддлу пришлось отказаться от маггловской помощи, поскольку он собирался сделать свой дом подходящим для магического мира. Жители Литт-Хэнглтона сочли его немного сумасшедшим и странным, но ему было все равно. Риддлу посчастливилось получить в подарок Шелби от одного очень благодарного пациента. С тех пор Шелби уже более десятка лет жил в его семье.

Когда Риддл рассказал Шелби о нападении на Серену, то был поражен ее бурной реакцией. Он недооценил материнские чувства Шелби по отношению к Серене и того, с каким рвением она возьмется следовать его планам. Магия домовиков оставалась незамеченной для обычных следящих чар, только группа редких и сложных заклинаний могла ее обнаружить. Шелби выяснила, что Винки — домовой эльф Крауча — сама занималась покупкой продуктов, а также бакалейных товаров. Шелби не только проявляла таланты шпионажа, но и предложила парочку действенных трав, способных продлить запланированную болезнь Крауча, тем самым гарантируя, что министр останется недееспособным в течение куда более длительного срока.

Риддл не переставал восхищаться Шелби; он даже чувствовал себя виноватым за то, что раньше недооценивал ее. Теперь, когда она продемонстрировала свои таланты и преданность семье, он подумывал о том, чтобы снова задействовать ее. Риддл тщательно все спланировал. Шелби позаботилась о том, чтобы незаметно подмешать зараженное вещество, предназначенное для Крауча, в его любимый сорт меда. Благодаря слежке домовика Риддл выяснил, что Крауч так любит мед, что никогда и ни с кем им не делится. Именно этой причудой Крауча планировал воспользоваться Риддл. Будучи целителем как в маггловском, так и в магическом мире, Риддл прекрасно разбирался в процессе вакцинации посредством прививок и рисках, связанных с их неправильным исполнением. Именно подобного рада рискам он желал подвергнуть Крауча. Риддл тщательно следил за тем, чтобы не оставить своей магической подписи на образцах болезнетворных бактерий, пока извлекал их маггловским способом, а также, чтобы Шелби использовала минимальное количество магии, когда подмешивала их в баночку меда.

Риддл спрашивал себя, был ли этот процесс схож с тем, который использовал изобретательный зельевар в тех нераскрытых убийствах с «не отслеживаемыми зельями». Впрочем, он отбросил эту мысль, ведь зелья были ядами, требующими варки, тогда как Риддл ничего не варил. Он тщательно проверил, чтобы магия Шелби не участвовала в процессе и осталась незамеченной при осмотре. Было непросто, но Риддл не хотел лишний раз рисковать.

Одним из плюсов баночки меда было то, что та была очень маленькой и сразу выбрасывалась после использовании. Учитывая вопиющую любовь Крауча к меду — он всегда расправлялся с ним за один присест, щепетильность, с которой Винки вела домашнее хозяйство — та машинально выбрасывала баночку сразу после использования, — и то, что период созревания микробов занимал пару дней после приема внутрь, Риддл был уверен, что болезнь Крауча не смогут связать с медом. Он также изучил родословную Крауча и выяснил, какое заболевание чаще всего встречалось в его семье. Так что Крауч и его приближенные, скорее всего, решат, что болезнь вызвана естественными причинами. Весьма забавно, что мед станет причиной устранения Крауча; и все-таки месть сладка.

Риддл считал дни до того, как Крауч сляжет с недугом, поскольку он уже должен был переходить к следующему этапу своего плана. Но пока Крауч не заболеет, ему не следует приближаться к Фрэнку Лонгботтому — это будет слишком подозрительно. Впрочем, Риддл уже начал принимать различные меры, необходимые для того, чтобы впоследствии Лонгботтом стал министром. Главное было избавиться от Амбридж и Фаджа, поскольку сейчас эти двое были вторыми кандидатами на эту роль.

Риддл всегда ненавидел жабоподобную Амбридж. Улыбка Долорес Амбридж была самой пугающей вещью, которую он когда-либо видел, а будучи целителем, он видел немало жутких вещей. Корнелиус Фадж был неуравновешенным идиотом и параноиком. Сделав его министром, Риддл столкнулся бы с весьма губительными для себя последствиями. А потому Риддл решил, что пора нанести визит своему дорогому другу аврору Аластору Грюму. Если у кого-то и был компромат на эту проблемную парочку, так это у него.

* * *

Грюм на удивление любезно предоставил ему необходимые сведения. Риддл предполагал, что столкнется с привычной «Грюмовской паранойей», но, к его удивлению, тот сам поделился с ним всей информацией. Фактически Грюм признался, что они со Скримджером втайне собрали компромат на министра и его заместителей, чтобы представить его на слушание в Визенгамоте, но не стали обнародовать эти данные, поскольку боялись последующей негативной реакции.

— Ты не понимаешь, как только мы представим это дело Визенгамоту, наши головы окажутся на плахе. Плюс ко всему, у Крауча имеется целая армия шпионов в Аврорате. И хотя Альбус является главой Визенгамота, последнее слово остается за Краучем. Скорее "Пушки Пэддл" выиграют Лигу, чем Крауч объявит импичмент и отправится в Азкабан, — проворчал Грюм.

— В таком случае подай сведения, в которых фигурируют только Амбридж и Фадж. Подумай об этом, Ал! Если улики окажутся слишком изобличающими, Крауч с легкостью пожертвует своим сыном, чтобы спасти собственную шкуру. Как минимум, Министерство освободится от двух умственно отсталых тиранов, — произнес Риддл. Он не стал сообщать Грюму, что о Крауче уже позаботились. — Что по поводу невыразимцев? У тебя есть какие-либо улики против них?

— Ничего такого, в чем можно было бы их обвинить. Все так или иначе знают, что они участвуют в сомнительной деятельности, но из-за секретного характера их отдела им не удастся что-либо предъявить. Пока мы не получим официальных доказательств, мы ничего не сможем против них предпринять, — ответил Грюм. — Визенгамот не примет неправомерные улики, а невыразимцы не настолько щедры, чтобы предоставить нам доказательства. Кроме того, мы не имеем права их допрашивать, поскольку они подчиняются исключительно Министру Магии!

Несмотря на то, что Грюм был настроен крайне скептически, Риддл все же убедил его, что предоставить Визенгамоту улики, изобличающие Амбридж и Фаджа, будет весьма правильным решением. Его несколько удивила готовностью Грюма поставить на кон свою карьеру в борьбе за моральные принципы. Грюм был истинным хаффлпаффцем, поскольку слизеринец, думая в первую очередь о своем благополучие, никогда не пошел бы на столь вопиющий риск. Хотя в данном случае обостренное чувство справедливости Грюма оказалось довольно полезным. Впервые в жизни Риддл был благодарен за то, что человек перед ним был преданным хаффлпаффцем, а не коварным слизеринцем.

Гомон голосов и возмущенные крики, последовавшие за заявлением Грюма на заседании Визенгамота, разносились по всему Министерству. Скримджер поддержал Грюма, взяв на себя ответственность за эту совместную акцию. То, что произошло в Визенгамоте дальше, было похоже на хаос. Крауч, который уже был ослаблен недугом, хотя болезнь еще не взяла свое, яростно отрицал обвинения, Амбридж в свою очередь быстро начала поливать всех грязью, а Фадж как обычно — прятаться за карман Люциуса Малфоя.

Визенгамот быстро поделился на три лагеря. Одни приняли сторону Крауча, — их было немного — другие были напуганы и боялись лишиться своих мест — на них приходилось большинство членов Визенгамота — и, наконец, несколько смельчаков, которые поддержали свидетельства Грюма и призывали к действиям.

* * *

Риддл спокойно следил за происходящим и выжидал. Пройдет всего несколько дней, и Крауч уже не сможет занимать свой пост. Когда это случиться, ни Фадж, ни Амбридж не смогут занять его место, поскольку против них будет возбуждено дело. Таким образом, согласно статье 347, принятой в 1933 году, Визенгамот фактически будет исполнять обязанности министра до тех пор, пока не будет назначен новый. В такие моменты знание закона оказывается полезным.

Риддл мысленно перечислил всех членов Визенгамота. Они с радостью примут Фрэнка Лонгботтома в качестве нового Министра Магии. Магический мир был странным местом. Они кичились своими всесторонними и прогрессивными взглядами касательно различных областей, и тем не менее чистокровному волшебнику было значительно проще избраться на высокий руководящий пост, нежели полукровке или магглорожденному.

Лонгботтомы были одной из самых именитых чистокровных семей, никак не связанных со Слизерином. Подобное могло обеспокоить Риддла, не будь они с Гэсси — Августой Лонгботтом, урожденной Боунс — друзьями. Гэсси училась в Хогвартсе вместе с Риддлом и Арти. Риддл всегда восхищался ее мужеством — что объясняло ее прозвище⁽¹⁾ — и несгибаемой силой духа. На самом деле, Риддл и Гэсси даже встречались какое-то время, прежде чем оба решили, что им лучше остаться друзьями. Когда родился Фрэнк, Гэсси сделала Риддла его крестным, а он в ответ сделал ее крестной Северуса после того, как усыновил его. Пускай Риддл не был так близок с семьей Лонгботтом, как с семьей Блэк, однако они были союзниками, и раз на то пошло, Фрэнк, без сомнения, окажется полезен в качестве Министра Магии.

Гэсси бы поддержала намерения Риддла. Она была очень честолюбива по отношению к своему сыну, и будь у Фрэнка возможность занять самый высокий пост в Министерстве, безоговорочно бы ею воспользовалась. Риддл ухмыльнулся. Он бы не удивился, стань Фрэнк Министром Магии только для того, чтобы не слушать придирок своей матери. Риддл его не винил. Гэсси даже могучего Годрика Гриффиндора могла поднять из могилы своим ворчанием.

Что волновало Риддла больше всего, так это множество факторов, способных не дать его планам осуществиться. После того как Крауч заболеет, Доркас может стать слишком непредсказуемой. Непредсказуемость — черта, которую Риддл ненавидел больше всего, поскольку ее нельзя было предвидеть, и это рушило даже самые лучшие планы. Загнанные в угол Доркас и невыразимцы могут попытаться навредить его семье, он был обеспокоен от подобного рода мыслей, впрочем, надеялся этого не допустить.

Другая деталь, которая его волновала — Барти Крауча-младший; он был темной лошадкой, а это не предвещало ничего хорошего. Пусть против Барти-младшего не было никаких улик, однако Риддл был уверен, что именно он был причиной, по которой Крауч-старший помогал Доркас. Кроме того, изготовитель яда по-прежнему был неизвестен, а также очень и очень умен.

В общем и целом, у Риддла хватало забот, ведь будущее до сих пор оставалось туманным. В такие моменты, как этот, он мечтал стать провидцем.

Риддл закрыл глаза. Теперь ему оставалось только ждать, однако терпение было не лучшей его добродетелью. Он нервно постукивал пальцами по столу.

«Крауч уже должен быть тяжело болен», — подумал он, осматривая небо в поисках совы.

В идеале, Св. Мунго будет первым местом, куда обратятся в подобном случае, а Риддл как раз был главой этой больницы — даже будучи на отдыхе. От того, что небо по-прежнему пустовало, Риддл уже начал сомневаться и беспокоиться в эффективности своих планов. Ему не следовало так торопиться.

Наконец рыжевато-коричневая сова — из Хогвартса — пронеслась по небу и приземлилась у окна Риддла. Прочитав послание Дамблдора, Риддл улыбнулся. Крауч пал, и остальные последуют за ним, словно костяшки домино. Большинство членов Визенгамота, побоявшихся выступить ранее, как и ожидалось, набрались храбрости для того, чтобы сместить Фаджа и Амбридж. Сук под лидером затрещал, и худший кошмар невыразимцев вот-вот мог осуществится.

Ветка обломилась, полетела колыбель — падает и люлька, и Доркас, и ель⁽²⁾!

1) Гэсси — производное от имени Августа, но также это слово можно перевести как женоподобный мужчина.

Вернуться к тексту

2) Ветка обломилась, полетела колыбель — падает и люлька, и дитя и ель. — Строчка из английской колыбельной песенки, перевод О.Седаковой.

Вернуться к тексту

Гарри внимательно изучал «Ежедневный пророк». Продолжение истории, развернувшейся в Министерстве Магии, разлетелось по всем страницам ведущих волшебных изданий; впрочем, Гарри знал, что не стоит полагаться исключительно на предоставленную в них информацию. Статьи были до смешного противоречивы, но Гарри больше интересовало направление, в котором они начали двигаться, и для этого он научился читать между строк.

Статьи начинались с осуждения Грюма и Скримджера за представленные ими якобы ложные показания. Вслед за обвинениями этих людей, а также их сторонников, последовала вынужденная отставка Крауча, после которой газеты начали быстро менять свой курс. Болезнь Крауча оказалась как нельзя кстати, и хотя Гарри подозревал, что здесь был замешан Риддл, он не мог исключать причастности и других лиц. «Пророк» — до отставки Крауча — продемонстрировал очень красочную и утопическую картину Министерства Магии.

Гарри понимал, даже если в Министерстве будет полно добропорядочных людей, разногласий все равно будет не избежать. Новый курс, который начал принимать «Пророк», настолько противоречил своим прежним утверждениям, что Гарри осознал: какой бы властью над газетой ни обладал Крауч, она уменьшилась, а что еще интереснее, «Ежедневный пророк» — возглавляемый жучарой Ритой Скитер — был полон решимости продемонстрировать все грязное белье Крауча.

Жесткая политика министра с годами собрала множество несогласных, правда, они никогда особо не влияли на работу Министерства. Гарри вспомнил, как в другом измерении Крауч без суда и следствия отправил его крестного Сириуса в Азкабан. Это явно характеризовало его как человека, жаждущего взять бразды правления в свои руки и при этом нисколько не уважающего закон. Как бы то ни было, ситуация с Сириусом возникла как следствие войны в Гаррином мире; довольно странно, что здесь Крауч вел себя похожем образом, несмотря на отличия, существующие между двумя мирами. Раз в этом мире поведение Крауча было таким же, как и в другой реальности, то Гарри стоило бы повнимательнее присмотреться к Риддлу.

Гарри беспокоился о безопасности своего крестного. Северус как-то обмолвился, что у него есть информатор среди невыразимцев, в данный момент отслеживающий местоположение тюрьмы, в которой Доркас держала Сириуса. Было ясно, что Северус жаждал добраться до Сириуса, только вряд ли это делалось из благородных побуждений. Хотелось верить, что Гарри скоро воссоединится со своим заблудшим, но славным крестным. У Сириуса были твердые идеалы, поэтому, когда он поймет, какую огромную ошибку совершил, напав на Серену, то будет сильно сожалеть о содеянном, Гарри был в этом уверен.

Большую часть времени Гарри провел в компании Серены и Лили, расследуя какой-то старый необъяснимый случай с отравлениями. Гарри терпеть не мог бумажную волокиту — и как назло Сириус притащил целую кипу важных бумаг по этому делу. Когда Лили спросила, откуда у него эти сведения, Сириус пожал плечами и загадочно произнес, что у него есть свои «источники информации». Впоследствии Серена догадалась, что Сириус получил эти данные от своего лучшего друга Джеймса Поттера, поскольку отец Джеймса был отставным аврором.

— Кажется, ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о Джеймсе, — произнес Сириус, садясь рядом с Гарри.

— Как ты догадался? — спросил Гарри, и на его лице отразилось недоумение: Сириус пришел к верным выводам.

— Ты действительно сын Джеймса, — рассмеялся Сириус. — Проведя годы в обществе этого идиота, я легко научился читать его многочисленные выражения лица. Ты даже не представляешь, насколько похож на него. Не знаю, выглядит ли Джеймс в моем мире так же, как и в твоем, но если твоего отца зовут Джеймс Поттер, могу с уверенностью сказать, что он замечательный человек.

— Мародер однажды — Мародер навсегда, — сказал Гарри.

— Да, веселые были времена. Ты и представить себе не можешь, в каких передрягах побывали Джеймс, Питер и я. На пятом курсе Филч часто назначал нам троим отработки по самым нелепым причинам: то мы громко дышали, то просто подозрительно выглядели, и никто из учителей не заступался за нас, поскольку все они были согласны с Филчем. Единственный профессор, который относился к нам с пониманием, был мой дядя Арти. Жаль, что он был главой Слизерина. Стало бы гораздо веселее, будь он главой Гриффиндора, но к несчастью, мы попали к его жене, профессору Минни — Минерве, — сказал Сириус.

— Ты упомянул только Джеймса и Питера. А как же Люпин? — спросил Гарри.

— Люпин, этот книжный червь? Мародер? Не смеши меня! — воскликнул Сириус. — В Хогвартсе Люпин и Северус были неразлучны, не то чтобы меня это удивляло. Еще до школы Люпин проводил большую часть времени в поместье Риддлов. С тех пор, как его вылечили, он прямо-таки боготворил Риддла. Они с Севом выросли практически как братья.

Гарри размышлял над этой новой информацией, наблюдая за тем, как Сириус уносится прочь по каминной сети. Он вспомнил, как в этой Вселенной впервые увидел Северуса и Люпина вместе. Они вели себя непринужденно в компании друг друга, и между ними определенно были дружеские отношения.

Гарри снова вернулся к газете, лежащей перед ним. Руфус Скримджер был назначен новым Министром Магии, и у Гарри возникло острое ощущение дежавю. Скримджер поднялся за счет популярности, которую приобрел совсем недавно, раскопав улики против Крауча. Гарри не особо жаловал нового министра. Но он старался не допустить, чтобы его прошлый опыт общения со Скримджером в его мире повлиял на представление об этом Министре Магии, хотя его не покидала мысль об изменениях, которые тот принесет у руля.

Гарри признавал тот факт, что в другом измерении Скримджер погиб, защищая его, к тому же не раскрыл его местоположение Волдеморту, хотя в большинстве своем приоритеты министра в военные годы были расставлены далеко неверным образом. Становление Скримджера на посту нового Министра Магии разрушило Риддлу все планы — все же Гарри сомневался, что назначенный министр входил в замыслы Риддла. Скримджер был не дурак, и он не склонился перед Волдемортом в том мире, а потому Гарри хотелось знать, как это повлияет на Риддла в этом.

После нападения на Серену Гарри виделся с Риддлом всего пару раз. Тот выглядел напряженным и мрачным, заявляя, что у него неотложные дела в Св. Мунго, где он и пребывал большую часть своего времени. Раньше Гарри никогда не задумывался о возрасте Риддла, но сейчас на лице целителя стали проступать морщины прожитых лет и пережитого беспокойства. Он напоминал титана Атланта, державшего на своих плечах всю тяжесть мира. Изменение было колоссальным. Гарри вздрогнул при мысли о том, что Риддл может забыть о своих моральных устоях в своем стремлении отомстить.

Гарри не мог решить, остаться ему с Риддлом или пойти самому искать Сириуса. Прежде ему не доводилось ждать чьей-либо помощи, ведь обычно они с друзьями сами искали выход из подобных ситуаций. Вместе они справлялись со многими, казалось бы, невыполнимыми задачами. И все же ему не хотелось повторять фиаско со своего недавнего побега в Отдел тайн. С тех пор он практически полностью восстановил свои силы и магию, и был уверен, что с легкостью одолеет толпу невыразимцев — дуэли были по его части. Однако он не мог оставить Серену, не теперь, когда ей так нужна была чья-то защита.

— Мне кажется, я еще долго не смогу читать детективных романов, — печально произнесла Лили, подчеркивая очередное заявление в одном из многочисленных документов, лежащих у нее на коленях. — Меня уже тошнит от этих убийств.

— Никогда не понимала твоей тяги к детективным романам, Лили, — сказала Серена, изучая одну из фотографий с места преступления. — Гарри, ты, наверное, устал. Почему бы тебе не отдохнуть? С оставшимися документами можешь разобраться позднее.

— Ну конечно, ты, должно быть, еще и голодный, — вмешалась Лили. — Вот, возьми печенье, — она протянула Гарри тарелку с печеньем с шоколадной крошкой.

Гарри улыбнулся и потянулся за печеньем. Лили с Сереной окружили его материнской заботой. Несмотря на то, что ему было уже восемнадцать, он был не против того, чтобы его баловали. Их забота была приятной, и, в конце концов, дареному коню в зубы не смотрят.

— Нет, спасибо. Я всего лишь просматриваю некоторые заявления семей погибших. Этот опыт пойдет мне на пользу, когда я стану аврором, — произнес Гарри.

— Я бы не хотела, чтобы мой сын вступал в корпус авроров. Это очень опасная профессия, — сказала Лили, поднимая голову и внимательно глядя на Гарри, словно пытаясь незаметно повлиять на выбор его карьеры.

— Но если это то, чего хочет Гарри, почему бы и нет, — произнесла Серена, взяв со стола еще одну стопку бумаг.

— Интересно, а ты бы позволила Марианне стать аврором, когда она подрастет? — спросила Лили.

— Я бы позволила ей осуществить свои мечты, хотя Сириус, скорее всего, сойдет с ума от беспокойства, — ответила Серена. — В конце концов, это должно быть ее решение.

— Ты права. Я сама терпеть не могу, когда Северус носится со мной и пытается защитить от любой всевозможной угрозы. Я понимаю, что это проявление любви, но оно раздражает, ведь я вполне способна сама себя защитить, — устало произнесла Лили, протирая глаза.

— Случилось что-то, Лил? — спросила Серена.

— После того инцидента — нападения на Серену — Северус стал очень скрытен касательно своей деятельности. Я точно знаю, что он подвергает себя опасности и имеет дело с сомнительными людьми. Хоть он и не рассказывает мне, чем занимается, я чувствую, что это что-то опасное, и я боюсь за него, — глубоко вздохнула Лили. — Не представляю, что буду делать, если с ним что-то случится.

— Мой брат может сам о себе позаботиться, — успокоила ее Серена.

— Я уговорила его надеть парный браслет, чтобы у него была возможность связаться со мной, окажись он в опасности, — сказала Лили, закатав рукав, чтобы показать обычную черную фенечку на запястье.

— Не могу поверить, что ты заставила Сева носить фенечку, — удивилась Серена.

— Сев был против этой идеи, но согласился, когда понял, что меня это успокоит. Он называет ее браслетом, так как это звучит более мужественно, — ответила Лили.

— Мужчины и их дурацкое раздутое самомнение, — согласилась Серена.

— Эй! — возмутился Гарри, на что Серена и Лили от души рассмеялись. У Гарри было ощущение, что он оказывается в меньшинстве, ведя отчаянную борьбу за своих собратьев.

* * *

Мисс Уэйнфлит с большим наслаждением читала «Ежедневный пророк». Риддл ее не разочаровал; правда, она была удивлена, что ему потребовалось так много времени, прежде чем начать действовать. Со сменой власти Доркас придется скрываться.

Уэйнфлит улыбнулась, годы заговоров и интриг привели ее к этому моменту. Плоды ее трудов уже расцвели. Она давно вознамерилась сломать жизнь Доркас Медоуз. Когда-то дед Доркас разрушил жизнь семьи Уэйнфлит, и теперь она отплачивала тем же. Несмотря на преклонный возраст, она никогда не забывала о своей затаенной обиде. Забавно, что Доркас не заметила ловушки, пока не попалась в нее.

Точно так же у мисс Уэйнфлит имелись свои счеты с Риддлом. Она была рада организовать уничтожение двух своих неприятелей, просто натравив их друг на друга! Причем к Риддлу она имела куда больше претензий, чем к Доркас. Она ожидала зрелища, и шоу вот-вот должно было начаться. Мисс Уэйнфлит была терпелива с Доркас, внушая ей, что является ее другом и соратником! Доркас ее серьезно недооценивала, называя «старым глупым сквибом» и прочими уничижительными прозвищами, но та пропускала все это мимо ушей, так как знала, что в конечном итоге окажется победителем. Ей не нужна была легилименция, чтобы влиять на Доркас; она действовала тонко, используя свой собственный уникальный метод внушения.

Зато с Краучами у нее вообще не возникало проблем. Если с ними что-нибудь и случится, то это будут уже сопутствующие потери. А вот Риддл был особым случаем. Она уважала и обожала этого человека, когда была моложе. Однако определенные события разубедили и настроили ее против него. Она не испытывала к нему ненависти — ненавидеть Тома Риддла было невозможно, — но хотела заставить его страдать так же, как страдала она сама. Она хотела, чтобы он почувствовал ее боль. Что же касалось его дочери, Серены Блэк, Уэйнфлит ее ненавидела. Она терпеть не могла то, что та собой представляла и олицетворяла. Жаль, что у Доркас не получилось ее убить.

Если авроры схватят Доркас и Крауча-младшего и те раскроют ее имя, а также причастность к делу, то для Уэйнфлит это не станет проблемой.

«Мисс Уэйнфлит» была ее творением, ее псевдонимом и не существовала в глазах магического и маггловского мира. Она больше не использовала имя, данное ей при рождении. Кроме того, ее внешность настолько изменилась, что даже старые знакомые не смогли бы ее узнать. Она будет скучать по приготовлению ядов, но это была неизбежная жертва. Она старела, и ее дни за варкой зелий подходили к концу. Все те яды и эксперименты забрали у нее годы жизни, но Уэйнфлит не променяла бы их ни на что на свете.

Чувствовалось некое удовлетворение при виде того, как осуществлялись ее разработки. В молодости, она могла сама приводить в исполнение свои планы и наносить удары. Она наслаждалась, глядя на то, как ее жертвы умирали от яда, но теперь мисс Уэйнфлит была лишена даже этого. Помогать Доркас с отравлениями было особым удовольствием. Конечно, ей нравилось вновь изготавливать яды, но она также знала, что этим подставляет Доркас. Увидеть крах Доркас Медоуз и страдания Риддла — вот ради чего она жила. В этом был ее смысл жизни. Мисс Уэйнфлит не боялась смерти, и если та наступит в результате уничтожения ее неприятелей, она не станет возражать.

Мисс Уэйнфлит медленно побрела к окну. Ее коленные суставы ныли и неохотно разгибались. Она села в свое любимое кресло и нанесла на колени мышечный релаксант, зная, что облегчение будет недолгим. Вот во что превратилась ее жизнь. Ее утешало лишь то, что дни Доркас сочтены, Риддл не оставит ее в живых. С одной проблемой было покончено. Что будет с Краучем-младшим, ее не волновало. Если же он раскроет местонахождение ее маленького коттеджа, это не станет для нее проблемой. Она уже сменила свое местоположение. Барти-младший никогда не сможет ее отыскать.

Мисс Уэйнфлит ждала, когда это сделает Том Марволо Риддл. Это было ее последним желанием, ее последней целью в жизни. Если кто-то и мог найти ее, то это был он, хотя она постаралась не оставлять следов. Она знала, что он придет, и не стала упрощать ему задачу. Ей хотелось посмотреть ему в глаза и сказать правду. Правду, которая разрушила ее жизнь. Правду, которая сделала ее такой. Правду, которая, как ей казалось, уничтожит главного целителя больницы Святого Мунго. Она хотела увидеть его отчаяние собственными глазами. Она хотела смирить гордую змею, прежде чем покинуть этот мир. Как сладостно будет умереть от руки наследника Слизерина! О большем мисс Уэйнфлит не могла и мечтать.

— Ты хотел меня видеть, Сев? — устало произнес Риддл, выходя из камина в доме своего сына. Когда он увидел Северуса и Ремуса Люпина, тихо переговаривающихся друг с другом, то сразу же насторожился. Судя по их виноватым лицам, они обнаружили что-то, чего не должны были обнаружить.

— Что вы выяснили? — подозрительно спросил Риддл. Северус выставил свой самый сильный окклюменционный барьер, а Люпин старался думать о случайных вещах, начиная с шоколадного мороженого и заканчивая шоколадными пирожными. Люпин и его нелепая страсть к шоколаду!

— Мы обнаружили нечто важное. Но будет лучше, если ты присядешь, прежде чем мы продолжим, — уклончиво ответил Северус. По напряженным плечам сына и по осанке Ремуса Риддлу стало понятно, что здесь что-то не так.

— Я не в настроении ждать. Что вы выяснили? — настойчиво потребовал Риддл. Он понимал, что не должен терять самообладания, так как терпеть не мог срываться на своих детях, но нападение на Серену пошатнуло его душевное равновесие. Он обнаружил, что слишком легко теряет контроль над своей магией, а те усилия, что он прилагал в попытках ее удержать, лишь вызывали у него раздражение.

— Помнишь, ты просил меня изучить тот пузырек с ядом? Так вот, мы с Ремусом провели кое-какие исследования, касающиеся этого яда, и пришли к некоторым выводам, — осторожно произнес Северус.

— И? — нетерпеливо потребовал Риддл.

— Будучи целителем, я смог определить некоторые компоненты, содержащиеся в этих ядах. Некоторые составляющие, а также то, как они взаимодействуют друг с другом, имеют настолько сильное сходство с одним лекарственным зельем, что я подумал, а было ли это просто совпадением? — сказал Ремус.

— Что за зелье? — спросил Риддл, но Северус ушел от ответа.

— Учитывая предположение Ремуса, я смог продвинуться в изучении зелья и теперь полностью разделяю его теорию. Яды являются расширенной версией одного лекарства. Зельевар смог замаскировать свою магическую подпись, но не смог изменить технику, — сказал Северус.

— Перестаньте говорить загадками, — рассердился Риддл. — Что вы от меня скрываете?

— Чтобы подтвердить свою теорию, я обратился в клинику Сомерсета и, пользуясь вашем именем, смог позаимствовать исследования по Ликанкуру, — ответил Ремус. — Я один из немногих, кто не только испытывал этот препарат на себе, но и активно занимался исследованиями этого вопроса, поэтому быстро заметил сходство.

Риддл замер. «Нет, они ошибаются».

Ему совершенно не нравилось направление, которое начал принимать этот разговор.

— Пусть ты и помогал в составлении, а также расчете дозировки Ликанкура, но именно Мелани Уэйнрайт разработала само зелье, — произнес Северус, — А те не поддающиеся отслеживанию яды — это всего лишь измененный Ликанкур. Они оба имеют схожий состав.

— Выходит, кто-то раздобыл оригинальный рецепт Ликанкура и превратил его в яд? — уточнил Риддл.

— На самом деле все было наоборот. Яд был создан первым, а из него произведено лекарство, — ответил Северус.

— Вряд ли Мелани стала бы изобретать какой-либо яд. Она бы никогда... — покачал головой Риддл.

— Клиника, которая охраняла исследования, считала, что в бумагах содержатся просто данные по Ликанкуру. Они понятия не имели, что также охраняют материалы по ядам, — сказал Ремус. — Сэр, процесс и создание как яда, так и лекарства был прописан в мельчайших подробностях одним и тем же человеком. Эти бумаги — тому подтверждение.

— Это невозможно, — коротко бросил Риддл.

— Таинственные отравления начались еще до появления Ликанкура, до того, как ты познакомился с Мелани. Вполне возможно, что она... — начал Северус.

— Не смей заканчивать это предложение, — жестко отрезал Риддл. — Мелани была моей невестой. Она погибла, защищая Серену и Андромеду от нападения оборотней. Она не была убийцей.

— Ее тело было изуродовано до неузнаваемости. Она могла инсценировать свою смерть. Все улики указывают на... — начал было Ремус, но Риддл его перебил:

— Улики можно сфальсифицировать. Кто-то использует мою Мелани, чтобы совершать свои преступления. Она бы не сделала ничего плохого. Кто-то пытается осквернить ее память, и этого человека нужно остановить. Вы могли не знать Мелани, но я знал. У нее были доброе сердце и светлые помыслы. У нее не было дурных намерений, и я не стану стоять в стороне, позволяя вам ее обвинять, очернять ее труд и порочить ее репутацию, — в сердцах выпалил он.

— Отец, яды, которые сейчас используются, аналогичны тем, что были в прошлом. Она... — начал было Северус, но Риддл его остановил.

— Вы оба ссылаетесь на заведомо ложные выводы. Лучше бы вы использовали свои таланты в другом месте, — тон Риддла давал понять, что эта тема теперь закрыта.

Ремус с Северус переглянулись, однако промолчали.

Риддл подошел к письменному столу, на котором было разложено огромное количество листов пергамента. Было не так много людей, на чье мнение Риддл мог положиться. Он глубоко верил в способности Сева, чьи познания в зельях превосходили его собственные. А так же Ремус, которого Риддл готовил себе на замену в больницу Святого Мунго, так как его способности и инстинкты целителя произвели на него впечатление.

Ремус проявлял немалый интерес к Ликанкуру, когда присоединился к больнице Св. Мунго, вероятно, это из-за того, что лекарство спасло ему жизнь. Несмотря на то, что ликантропия была искоренена, Риддл обучил Люпина некоторым формальностям, а также процессу введения препарата. Ирония судьбы заключалась в том, что бывший оборотень стал одним из самых известных в мире специалистов по Ликанкуру. Если Ремус и Северус, с их многочисленными навыками и способностями, смогли выявить связь между отравлениями и лекарством, то разумнее было бы к ним прислушаться.

— Хорошо, мы рассмотрим этот вопрос подробнее. Но Мелани тут ни при чем. Это ясно? — сказал Риддл, усаживаясь на стул. Мелани не имела никакого отношения к этим убийствам, он докажет, что они ошибались.

— Ясно, — хором ответили Северус и Ремус.

Риддл вздохнул. Даже воспоминания о Мелани причиняли боль, а ведь ему еще предстояло расследовать ее причастность к отравлениям. Могла ли его жизнь стать еще хуже?

* * *

Доркас Медоуз была целеустремленной женщиной. Она знала, что ради достижения своих целей ей придется пойти на определенные жертвы. Она отчетливо помнила, как восьмилетней девочкой отец взял ее на прогулку по пляжу. Он указал ей на следы, оставленные на песке, и она увидела, как волны смывают их прочь. Отец сказал ей тогда, что в жизни тоже можно, образно выражаясь, оставить свои след на песке либо в камне. Если она будет жить в рамках, установленных обществом, то ее значимость, как и наследие, вскоре исчезнет. А если она достигнет определенных высот, тогда весь мир будет знать имя Доркас Медоуз. Она станет тем, кого уже не смогут недооценивать. С ней будут считаться и уважать.

Будучи магглорожденной в магическом мире, она начала свое путешествие в большой и страшный мир на заведомо невыгодных условиях. Магический мир предвзято относился к выходцам из нечистокровных семей, а Министерство Магии все это только усугубляло. Когда она пришла в Министерство, у нее были большие возвышенные мечты и стремления. К тому же природа наградила ее талантом, умом и красотой — сочетания, которые она не боялась использовать для достижения своих целей. Но, как показало время, ей пришлось пойти на неправомерный риск. Она бы не получила повышение в Министерстве, не заведя знакомств с теми, кто обладал сомнительными связями.

Доркас Медоуз разработала свою стратегию успеха. Она старалась устранить конкурентов и примкнуть к тем, кто стоял у власти. Это была тонкая грань, по которой ей пришлось пройти, но она сделала это. Она хотела стать той силой, с которой будут считаться. Уже тогда Министерство было сомнительной организацией, создающей лишь видимость обычной деятельности. Правда заключалась в том, что министр Крауч являлся тираном, готовым подавить свою оппозицию любыми средствами. Заметив это, Доркас воспользовалась ситуацией, предложив ему свои услуги. Несмотря на то, что Крауч-старший старался не совершать на публике ничего, что могло испортить его репутацию, он без колебаний позволил сыну работать вместе с ней.

Удача улыбнулась Доркас, когда она встретила сквиба — мисс Уэйнфлит. Благодаря ее ядам она смогла подавить оппозицию Крауча, что позволило ей занять более высокий пост в Министерстве. Ее влияние в Министерстве росло вместе с ее чувством несокрушимости. Хотя возможно она стала немного опрометчивой, заведуя отделом невыразимцев, подчиняющимся лишь ей и Министру Магии.

Но власть — это страшное оружие, оно отравляет даже самые здравомыслящие умы. Власть заставила ее поверить, что никто и ничто в мире не сможет ее остановить. Именно власть вкупе с высокомерием, как ей казалось, стала причиной ее нынешнего положения. Оглядываясь назад, Доркас поняла, какие ошибки она совершила. Не то чтобы она сожалела о своих действиях, скорее бы поступила иначе, во избежание нынешней ситуации.

Доркас Медоуз оказалась в аду, который сама же и создала. Совсем недавно она была одной из главных лиц Министерства, теперь же была понижена до беглеца из списка нежелательных персон. Благодаря новому министру Скримджеру и его настойчивости в рассмотрении всех некогда секретных досье Отдела Тайн, ей пришлось пуститься в бега. Отделение авроров — находящееся в конфронтации с невыразимцами — было в восторге от возможности их поймать. Поскольку Доркас смогла избежать поимки, то ее мало волновали последствия, с которыми столкнулись ее сослуживцы. Согласно Ежедневному Пророку, некоторые невыразимцы решили сотрудничать с аврорами после того, как их клятвы были отменены новым Министром Магии.

Пророк не раскрыл имен тех невыразимцев, которые с ними сотрудничали. Впрочем, Доркас понимала, что ее карьера и жизнь, в том виде, в каком она ее знала, закончилась, если только она чудесным образом не возродится подобно фениксу. А до тех пор она решила затаиться вместе с Барти Краучем-младшим и парочкой своих верных невыразимцев. Возможно, они даже сумеют свергнуть Министерство извне, хотя она понимала, что шансов для этого мало. Она не собиралась сдаваться и отказываться от своих целей. Может, ее и загнали в угол, но она не намерена сдаваться без боя.

«Чертов Сириус Блэк!» — в глубине души Доркас знала, что Блэк станет ее погибелью, но всегда считала, что это будет именно младший Блэк. Несмотря на свои чувства к Регулусу, она понимала, что не может оставить Сириуса Блэка в живых. Она удерживала его на своем опорном пункте, местоположение которого решила оставить втайне от внешнего мира. И хотя этому идиоту легко удалось сбежать из ее тюрьмы, у Доркас все же имелось преимущество. Несмотря на то, что Блэк уже восстановил большую часть своих сил с тех пор, как прошел сквозь Вуаль, он все еще оставался уязвимым, к тому же регулярное применение зелья уступчивости ослабило его организм. После того, как Доркас приказала напасть на Серену, она установила на Сириуса следящие чары, на тот случай, если он захочет сбежать. Как хорошо, что она не сняла их перед тем, как тот совершил побег.

Сириус Блэк не только знал местоположение ее тайного убежища, но и мог свидетельствовать против нее. Она не могла рисковать, оставляя его в живых. Устранение свидетелей было залогом ее выживания. Прошло несколько дней, прежде чем Барти-младший и другие невыразимцы смогли его отследить. Он сражался достойно, но, в конечном счете, не сумел защититься от очередной яростной атаки. Доркас положила его на кровать в той самой комнате, в которой раньше держала его взаперти. Она внимательно посмотрела на его аристократическое, но изможденное лицо. Сириус обладал определенным сходством с Регулусом, жаль, что ей придется его убить.

Доркас осмотрела контейнеры, в которых хранились яды мисс Уэйнфлит. У каждого из них был свой эффект и реакция, хотя их конечный результат всегда оставался неизменным. Она решила применить к Сириусу наиболее болезненный яд. Единственная проблема с этим конкретным зельем заключалась в том, что оно действовало очень медленно. Пройдет целый день, прежде чем желаемый результат будет достигнут. Но, Сириус заслуживал эту боль. Никто не мог предать Доркас Медоуз и выжить, чтобы поведать об этом!

Регулус Блэк понимал, что стоит на распутье. Он также понимал, какой путь должен избрать, но боялся. С самого рождения его жизнь была распланирована родителями. Как второй отпрыск семьи Блэк, он должен был жениться на чистокровной — желательно богатой — девушке. Его мать даже выбрала Мередит Яксли — косоглазую, горбатую женщину — в качестве его будущей супруги. Однако бунтарство Сириуса изменило его дальнейшую судьбу. Возвыситься до статуса наследника рода Блэк было приятно, ведь младшим сыновьям из богатых семьей обычно не полагалось наследство, и в то же время это было удручающе, поскольку он лишился брата. После смерти родителей перед ним открылись новые горизонты, и он наконец-таки смог зажить своей жизнью — без материнского надзора и угроз лишения наследства.

Несмотря на предоставленную ему свободу, Регулус по-прежнему завидовал брату. В Хогвартсе Сириус был красив и популярен, а вдобавок ко всему женился на Серене. Даже учитывая то, что она не была чистокровной и не приходилась родной дочерью Риддлу, фамилия Риддл была широко известна в магических кругах. К счастью для брата, Серена ответила тому взаимностью. А вот Регулус, напротив, имел несчастье наблюдать, как любовь всей его жизни погружается в безумие и жестокость.

Когда Регулус впервые увидел Доркас Медоуз, он был околдован. Ее обворожительные глаза и теплая улыбка заставили его пересмотреть все свои убеждения. Он присоединился к невыразимцам только, чтобы иметь возможность проводить с ней больше времени. Он даже был готов перевернуть свою жизнь и жениться на «грязнокровке», хотя всегда их презирал. Ни одна женщина не очаровывала его так, как Доркас, возможно, поэтому он не заметил тревожных знаков. Он не обратил внимания, когда охладел ее взгляд, а улыбка стала натянутой. Он закрыл глаза на множество загадочных происшествий, к которым, как он знал, она была причастна. Его мучила совесть, но сердце продолжало твердить, что Доркас — все та же девушка, в которую он влюбился. Тем не менее разум начал брать верх над чувствами, и Регулус стал беспокоиться за свою жизнь.

Конечно, Доркас никогда не задействовала его напрямую ни в одном из своих преступлений, но она пользовалась ресурсами Отдела тайн. Таким образом, каждый невыразимец был опосредованно связан с ее преступлениями. Чем смелее она становилась, тем сильнее приходил в ужас Регулус. Хоть он и любил Доркас, но в душе он был слизеринцем, чьи инстинкты самосохранения кричали ему, что надо бежать. Его разум, сердце и душа были слишком сильно переплетены. Он обещал помочь Риддлу, но в то же время не хотел предавать Доркас. Он надеялся, что она раскается. Он знал, что по своей природе она не была злой, но нападение на Серену его сильно потрясло. Со слов Северуса Регулус узнал, что в этом была замешана Доркас. Больше он не стал закрывать глаза на ее преступления.

Регулус Блэк стал сотрудничать с аврорами после того, как отменили его клятву. Он даже представил подробный отчет о совершенных злодеяниях в обмен на неприкосновенность и обещание, что он не будет раскрыт в качестве информатора. Он принял Веритасерум и позволил аврорам подвергнуть себя перекрестному допросу. Это был утомительный процесс, но он больше не мог жить с чувством вины.

После изнурительного допроса авроров Регулус наконец-таки прибыл на площадь Гриммо, в свой дом и по совместительству — тюрьму. Сидя возле камина и воспоминая события уходящего дня, он призвал Кричера и попросил у него стакан огневиски. Вскоре он услышал шум, приведший в действие различные сигнальные чары, окружающие дом. Когда он бросился к входной двери с крепко зажатой в руке палочкой, то был потрясен, увидев около дома нескольких невыразимцев.

«Это те самые невыразимцы, которых я выдал аврорам, и теперь они пришли отомстить», — подумал Регулус, усиливая защиту дома. Он надеялся, что это их удержит. Он только не мог понять, как они выяснили, что это он донес на них.

Увидев, как к ним присоединился Барти Крауч-младший, он понял, что не жилец. Регулус осознал, что подписал себе смертный приговор, ведь Крауч-младший был смертельно опасным дуэлянтом. Он позвал Кричера и велел ему уходить из дома, так как не хотел рисковать жизнью верного домовика. На удивление, Крауч-младший не делал попыток проникнуть в дом, вместо этого он и другие невыразимцы окружили на улице какого-то человека. Дело было ночью, и уличный фонарь, как обычно, освещал пустую проезжую часть. Регулус заметил выражение лица Крауча-младшего, и оно являлось воплощением чистого зла. Ему стало жаль беднягу, которого те мучили, но в то же время Регулус был рад, что они пришли не за ним.

Тем не менее жертва, похоже, не сдавалась, даже несмотря на численное превосходство другой стороны. Регулус не мог видеть лица бедняги, поскольку невыразимцы закрывали ему обзор. И лишь после того как они все-таки его одолели, он увидел лицо своего брата, чье безжизненное тело лежало на тротуаре, а из раны на голове сочилась кровь. Это зрелище побудило Регулуса к действиям. Он набросил на себя скрывающие чары и последовал за невыразимцами. Когда те вместе с Сириусом стали аппарировать, он зацепился за одного безмозглого невыразимца, и его мгновенно перенесло в незнакомое ему здание.

«Так вот где скрываются Доркас и Крауч-младший», — подумал Регулус, оглядываясь по сторонам. Он решил выяснить свое точное местоположение, чтобы в дальнейшем вернуться в это тайное логово. Выяснив все, что нужно, он был полон решимости пойти и доложить обо всем аврорам. Похоже, эти невыразимцы крайне легкомысленно относились к своей безопасности. Пожалуй, их самонадеянность объяснялась тем, с какой легкостью они захватили Сириуса. Несмотря на это, Регулус не хотел испытывать судьбу. Он уже собирался уходить, как заметил Доркас, входящую в комнату к его бесчувственному брату. Украдкой он направился к двери, надеясь, что никто из невыразимцев не обнаружит его присутствия. Но не успел он приблизиться, как Доркас со зловещей улыбкой вышла из комнаты.

Прежде чем войти внутрь, Регулус огляделся. Никто из невыразимцев не охранял Сириуса. Он незаметно проскользнул в комнату и замер. Мечущийся в агонии Сириус лежал на кровати, отчаянно размахивая руками и ногами. Регулус уже видел людей в подобном состоянии, прежде чем те умирали. Он ощутил, как кровь стынет в его жилах. Доркас отравила Сириуса, и тот в скором времени должен был умереть.

Выступавший пот сбегал по вискам Сириуса, а его крики становились все громче и громче. Регулус опустился на колени рядом с ним. Пускай этот Сириус был из другого измерения, но ведь он был похож на его брата. Пускай они не были знакомы, но Рег не мог остаться в стороне и позволить им убить Блэка. Он не стал вмешиваться, когда Доркас поместила Сириуса под стражу, поскольку думал, что его альтернативному брату ничего не угрожает, ведь Доркас была очарована межпространственными путешествиями. Теперь он знал, что это не так. Он огляделся по сторонам в поисках безоара или какого-нибудь другого лекарственного средства, способного исцелить Сириуса, при этом надеясь, что еще не слишком поздно. Но не было ничего, чем бы он мог воспользоваться.

— Потушите огонь. Потушите огонь! — кричал во весь голос Сириус. — Джеймс! Джеймс!

Регулус вздохнул. Было ясно, что Сириус бредил. Впервые в жизни он почувствовал себя совершенно беспомощным.

— Гарри! Гарри! — взревел Сириус, на что Регулус покачал головой. Он не мог сейчас сдаться.

«Если кто-то и может спасти Сириуса, так это Риддл», — подумал Регулус и аппарировал, оставив своего изнывающего от боли брата одного. Целитель Риддл был его единственной надеждой.

* * *

— Докажи, — произнес целитель Том Риддл, указывая палочкой на Регулуса Блэка.

После случившегося с Сереной Риддл действовал исключительно на адреналине. Помимо этого, его мучила бессонница. Он боялся, что кто-то нападет на его родных и он не сможет их защитить. После того, как он поспособствовал отставке Крауча-старшего, он намеревался выследить и разобраться с Доркас, но что-то вечно мешало ему начать ее поиски. Сперва его присутствие было необходимо в Св.Мунго, так как произошла очередная авария, по вине автобуса «Ночной рыцарь» — Риддл готов был собственноручно спалить этот злосчастный транспорт! Затем Грюм попросил его разобрать кое-какие медицинские записи, связанные с жертвами таинственных отравлений. А когда у него наконец выдалась минутка, чтобы выследить Доркас, его вызвал Северус и сообщил, что Ремус обнаружил связь между ликанкуром и ядами.

Несмотря на все преграды, Риддл не оставил своего желания уничтожить Доркас. С чувством, с толком, с расстановкой, медленно и мучительно. Он хотел сам прикончить ее. Риддл не был убийцей, но его обуревало чувство всепоглощающей ярости к той, кто приказала напасть на его семью. Возможно, уничтожив Доркас, он тем самым пошлет сообщение всем, кто вновь осмелится причинить вред его близким.

К приходу младшего Блэка Риддл уже чувствовал себя уставшим и раздраженным. Он провел целый день, пытаясь установить связь между ликанкуром и ядами. Ремус с Северусом, как всегда, оказались правы. Сходство было поразительным. Он уже не мог игнорировать связь между Мелани и убийствами, как и не мог примириться с этим фактом. Все, чего он сейчас хотел, это что-нибудь взорвать. Все это скопившееся в нем недовольство было опасно. Подумать только, он всегда гордился своей невозмутимостью!

Регулус Блэк явился из ниоткуда, заявляя, что ему требуется его помощь, чтобы спасти отравленного Сириуса, находящегося в плену у Доркас Медоуз, женщины, в которую, как знал Риддл, Регулус был влюблен. Риддл очень хотел заполучить голову Доркас, но он был бы глупцом, ввязавшись в это дело, не зная всех подробностей.

— Каким образом? Веритасерум? Легилименция? Все что угодно! Только поторопитесь. Яд очень быстро распространяется, — взволнованно проговорил Регулус.

— Как ты узнал, где меня найти? — подозрительно спросил Риддл.

— Я приходил в поместье Риддлов, но вас там не было. Поэтому я пришел сюда, в дом Северуса. Послушайте, вы можете допросить меня позже. Сейчас вы нужны Сириусу! — горячо прокричал Регулус.

— Откуда нам знать, что ты не заманиваешь нас в ловушку? — поинтересовался Ремус.

Регулус был в отчаянии. Он пытался спасти брата, а в его сторону были направлены три волшебные палочки.

— Прошу, — взмолился Регулус, — Сириус умирает. Я не мог аппарировать его оттуда, так как боялся, что перемещение ухудшит его состояние. Если кто и может его спасти, так это вы, — он умоляюще посмотрел на Риддла.

Риддл вскинул бровь, и Регулус подчинился, опуская окклюменционные щиты, ограждающие его разум. Он предоставит Риддлу доступ ко всем своим воспоминаниям и эмоциям. Нельзя было терять ни минуты, и если чтение мыслей позволит Риддлу довериться ему, то так тому и быть.

— Там будет Доркас? — хищно спросил Риддл.

— Да, — кивнул Регулус.

— Есть ли способ добраться до Сириуса незамеченными? — спокойно поинтересовался Ремус.

— Думаю, да, — ответил Регулус, — только, прошу, нужно торопиться.

— Дай мне координаты, — сказал Риддл. — Я отправлю Патронус, чтобы оповестить обо всем Грюма и Арти. Ремус, принеси медикаменты.

Риддл оставит Ремуса заниматься исцелением Сириуса, а сам отправится за Доркас. Его рука, удерживающая волшебную палочку, дрогнула от предвкушения.

* * *

Регулус сдержал слово и незаметно перенес их к убежищу. Риддл удовлетворенно отметил, что Доркас не воспользовалась чарами Фиделиуса. Один-ноль в пользу Риддла!

— Вокруг здания установлено несколько защитных барьеров. Я уже сталкивался с ними, сейчас выведу их из строя, — тихо проговорил Регулус.

— Хорошо. Но проследи, чтобы наше прибытие осталось незамеченным, — отрезал Риддл; его глаза горели от предвкушения. Теперь, когда Доркас была почти в его руках, он едва мог сдерживать свою магию. Он применил к себе и другим скрывающие чары. Ему хотелось сохранить элемент неожиданности.

Как только они вошли внутрь, Регулус настоял на том, чтобы сперва они помогли Сириусу.

Риддл поджал губы, но согласился. После того, как Сириус напал на его дочь, Риддл утратил всякую симпатию к этому человеку. Он решил, что осмотрит Сириуса, а после его лечением займется Ремус, в то время как он сам отправится за Доркас.

Как только Риддл зашел в комнату Сириуса, то первым делом проверил его жизненные показатели, после чего нахмурился: его организм начал отказывать, и хотя Сириус все еще продолжал метаться из стороны в сторону, его силы были на исходе. Казалось, яд стремительно распространялся по телу. Организм Сириуса был ослаблен еще до отравления и теперь, похоже, отказывался бороться. Риддл дал ему безоар, но это не возымело никакого эффекта.

Риддл никогда прежде не сталкивался с подобным случаем. Яд был для него в новинку, как и симптомы. Часть его настойчиво хотела во всем разобраться и спасти межпространственного путешественника, в то время как другая отчаянно желала выследить Доркас.

— Приближаются невыразимцы. Похоже, они узнали, что мы здесь, — сказал Северус, держа палочку наготове. Регулус выпрямился и кивнул Северусу, они оба приготовились встречать Доркас Медоуз и ее сподвижников. Он знал, что присутствие такого количества опытных волшебников в логове Доркас не останется надолго незамеченным.

— Остерегайся Крауча-младшего. В бою он намного опаснее, чем Доркас, — сказал Регулус и нахмурился. — Он любит использовать Непростительные.

— Будет лучше, если вы сразитесь с ними за пределами этой комнаты. Так, по крайней мере, Сириус больше не пострадает, — произнес Ремус, ассистируя Риддлу.

— Они стремительно приближаются, — предупредил Регулус. — Нам нужно идти.

Северус глубоко вздохнул. Он повернулся к Регулусу и с решительным блеском в глазах произнес:

— Мы идем в огонь⁽¹⁾!

Преисполненные решимости, они покинули комнату. Их маскировочные чары спали, и Риддл услышал, как снаружи начался настоящий ад. Он отправил еще один патронус Грюму, гадая, что же могло задержать авроров. Его сын сражался с убийцами, к одному из которых у Риддла имелись отдельные счеты.

Сказать, что Риддл не хотел присоединиться к сыну, значит ничего не сказать; вот только он был с Ремусом и пытался спасти жизнь человека, который напал на его дочь. Он знал, что Северус и Регулус были могущественными волшебниками и, тем не менее, он беспокоился за безопасность сына, поскольку они находились в меньшинстве.

Риддлу предстояло принять непростое решение. С одной стороны, он мог попытаться исцелить Сириуса сам, а с другой — оставить его с Ремусом и пойти сражаться с невыразимцами. Ремус был высококлассным целителем, однако Риддл был уверен, что Люпину ни за что не удастся спасти Сириуса, тем самым он вынес бы ему смертный приговор. Риддл желал сражаться бок о бок с сыном, а также отомстить Доркас и другим невыразимцам. Его разум и магия твердили ему выбрать второй вариант. Зачем ему тратить время и силы на человека, чьи шансы на выживание ничтожно малы, вместо того, чтобы пойти и сражаться с теми, кто пытался разрушить его жизнь? В конце концов, кто для него Сириус?

В конечном счете, Риддл покачал головой и проклял свои дурацкие моральные принципы. Он отправил Ремуса помочь Северусу и Регулусу в битве с невыразимцами. Сначала он поможет Сириусу, а потом сразиться с Доркас Медоуз. Он просто-напросто не мог позволить пациенту умереть, не попытавшись вырвать его из цепких когтей смерти. Именно в такие моменты Риддл ненавидел стезю целителя!

1) Мы идем в огонь — это строчка из песни «Into the fire» в мюзикле «The Scarlet Pimpernel» (Алый первоцвет).

История повествует о британском шпионе-аристократе. В повседневной жизни он изображает из себя изнеженного щеголя, заинтересованного лишь в моде и фасонах фрака, а между тем занимается подпольной деятельностью по борьбе с Французской революцией и спасанием людей от гильотины. Алый первоцвет — это избранный им псевдоним.

Примечательно также то, что музыка к мюзиклам «Алый первоцвет» и «Джекилл и Хайд» была написана одним и тем же композитором Фрэнком Уайлдхорном

Вернуться к тексту

— Ты, должно быть, устал, — сказала Серена, держа в руках дымящуюся чашку чая. — Ты уже несколько часов просматриваешь эти записи.

— Я в порядке, — ответил Гарри. — А где Лили?

— Ей нужно было уйти, чтобы принять ингредиенты, заказанные для аптеки. Не могу поверить, что ты этого не заметил, — сказала Серена.

— Ох, — произнес Гарри, уставившись на выцветшую фотографию. В этом убийстве было нечто такое, что его беспокоило.

— В чем дело? — спросила Серена, садясь рядом с Гарри. — У тебя задумчивый вид. Ты что-то нашел?

— В этом деле есть что-то такое, — сказал Гарри, указывая на папку. — Не могу понять, что именно. Но мне кажется, я упускаю нечто очень важное.

— О, — произнесла Серена, доставав из папки несколько бумаг, — Трагический случай на свадьбе! Убийство произвело настоящий фурор в «Ежедневном пророке». Это единственное отравление, которое не было замаскировано под несчастный случай. И оно же поставило авроров в тупик.

— Бедняжка! — вздохнула Серена, забирая фотографию из Гарриных рук, — Умереть в подвенечном платье. Просто чудовищно!

— Убийство произошло пятьдесят лет назад, — сказал Гарри, в очередной раз разглядывая лицо жертвы.

— И все еще остается нераскрытым, — произнесла Серена. — Похоже, Сириус был прав. Мне не стоит просматривать эти жуткие файлы. Он хочет, чтобы я больше отдыхала, пока он присматривает за Марианной, а эти записи определенно не для легкого чтения.

— Нам все еще нужно просмотреть множество файлов. Думаю, пока рано сдаваться, — произнес Гарри.

— Я знаю. Но такое чувство, будто им нет конца. Хотелось бы иметь хоть какое-то представление того, что мы на верном пути, — сказала Серена.

Гарри задумчиво потер глаза.

— Возможно, нам стоит сделать перерыв.

— Определенно, иначе мой мозг будет просто бесполезен, и тогда тебе, скорее всего, придется меня заменить, — с ухмылкой произнесла Серена.

— Надеешься свалить всю работу на меня? Ты же не ведьма какая-то?! — с улыбкой сказал Гарри. За прошедшую неделю он стал чувствовать себя комфортнее в компании Серены. Пусть она не была такой веселой и жизнерадостной, как Лили, зато была доброй и надежной. Гарри знал, что в ее душе нет ни капли злобы. Подумать только, а ведь ее вырастил Риддл!

— Каков целитель Риддл как отец? — спросил Гарри.

— Замечательный. Хотя, если подумать, он единственный отец, которого я знаю. Мой биологический отец умер вскоре после моего рождения. Многие думают, что могущественный целитель Риддл — строгий родитель, но это совсем не так. Конечно, он ругал нас и без колебаний наказывал, когда мы с Севом проказничали. Но он также всегда старался находить для нас время, несмотря на свой плотный график, — ответила Серена.

Раньше Гарри даже представить себе не мог Волдеморта в качестве отца, а вот представить в этой роли Риддла было легко.

— Зло не дремлет, не так ли? Оно всего лишь принимает новую форму, — нахмурился Гарри.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Серена.

— Казалось бы, без Волдеморта и Пожирателей Смерти в этом мире должно быть спокойно. Но, как видишь, это совсем не так, — ответил Гарри.

— Ты не понимаешь, — произнесла Серена, — людям нужны герои, чтобы в них верить. Герои не могут существовать в мирное время. Они не появляются, если нет злодеев, которых нужно победить. Именно злодеи порождают героев!

* * *

«И мы вошли в огонь!» — подумал Регулус, посылая атакующие заклятие в ничего не подозревающего невыразимца.

Регулус Блэк был не понаслышке знаком с этой сомнительной по своей природе сферой магии, его матушка об этом позаботилась. Несмотря на имеющийся в его арсенале широкий ассортимент различных заклятий и проклятий, он мечтал оказаться где угодно, лишь бы не здесь.

Казалось, Северус играючи расправлялся с невыразимцами, но Регулус знал, что война еще не окончена. Эти самые невыразимцы являлись далеко не главными их соперниками, впрочем, теперь, когда битва была в самом разгаре, серьезный противник не заставил бы себя долго ждать.

Регулус почувствовал, как какое-то заклинание пролетело мимо его уха, и обернулся в сторону нападавшего. Он удивился, увидев, как кивнул ему Ремус, а после понял, что тот спас его от невыразимца, пытавшегося напасть на него со спины.

— Спасибо, — бросил Регулус, оглушая стоявшего рядом противника.

— Пустяки, — ответил Ремус, наколдовывая веревку, чтобы связать вместе нескольких невыразимцев. — Может, как-нибудь повторим?

— Не расслабляйся! Они приближаются, — произнес Регулус и скорее почувствовал, чем увидел, как взорвались тяжелые двери атриума.

Северус нырнул за колонну, спасаясь от разлетающихся обломков. Ремус наколдовал щит, но увы, тот не смог обеспечить ему должной защиты, и один из таких обломков распорол его руку, которой он держал палочку. Он крепко зажал рану, пытаясь остановить кровь.

Новая волна невыразимцев принялась с упоением наносить удары. Выругавшись, Регулус вступил в схватку с группой своих бывших коллег. Они начали издеваться, выкрикивая «трус» и «предатель», но Регулус этого словно не замечал. Он оглушал, атаковал и посылал проклятие за проклятием, одновременно уклоняясь от безжалостных атак, направленных в его сторону.

«Когда же прибудут авроры?»

Он не видел, скорее. слышал, как Северус одолел очередного невыразимца, а вот у Ремуса, похоже, возникли проблемы. Рука Люпина кровоточила, и это сказывалось на его видении боя.

— А вот и наш малыш Риддл? В чем дело? Больше не прячешься за папочкину спину? — насмешливо проговорила Доркас.

— Ты! — взбешенно прокричал Северус, посылая в нее проклятие.

— Скажи, как ты попал в мое логово? Впрочем, жаль, что живым ты отсюда не выйдешь, — произнесла Доркас, послав смертельное проклятие в Северуса. Тот увернулся, и зеленый луч пролетел всего лишь в дюйме от него.

— Сектумсемпра! — выкрикнул Северус, но Доркас блокировала заклинание.

— Ты еще смеешь на меня нападать! Я гораздо сильнее тебя, — завопила Доркас, уклоняясь от очередного проклятия Северуса.

— Скоро ты поселишься в Азкабане. Навечно! — процедил Северус, бросая в ее сторону заклинание «Левикорпус», которое она впоследствии отразила.

— Как только я с тобой закончу, то позабочусь о том, чтобы Лили умерла в ужаснейших муках, — сказала Доркас и попятилась к выходу из атриума, попутно посылая в Северуса проклятия.

Северус изменился в лице и издал звериный рык. Он бросился в погоню за Доркас, оставляя Ремуса и Регулуса сражаться с оставшимися невыразимцами.

Не успел Регулус перевести дух, как увидел, что в бой вступает его самый худший кошмар.

— Отправляйтесь к Люпину, а Блэка оставьте мне, — размахивая палочкой, скомандовал невыразимцам Барти Крауч-младший.

— Черт! — воскликнул Ремус, заметив надвигающихся на него невыразимцев. — Мне бы не помешала помощь.

Но Регулус даже не взглянул на Ремуса, вместо этого все его внимание было приковано к Краучу-младшему.

— Хм… Что бы такое выбрать? Империо? — целясь в Регулуса, проговорил Барти-младший.

— Нет, нет, нет, — произнес Барти, глядя на то, как Регулус блокирует его проклятие и бросает в него очередное заклинание. — Так не пойдет. С предателями у меня разговор особый.

Дуэль затянулась, и ситуация начала походить на безвыходную. Барти-младший бросал в него одно проклятие за другим, но всякий раз Регулус их блокировал, не позволяя заклинаниям достичь желаемого эффекта. К несчастью, из-за непрерывного боя Регулус заметно вымотался, от чего его реакция замедлилась.

— Круцио! — выкрикнул Барти-младший, и Регулус взвыл от боли. — Сдается мне, наш невыразимец Блэк больше не в силах себя защитить. Что ж, это только начало.

— Дуро! — воскликнул Регулус, и Крауч-младший ужаснулся, увидев, как вся его левая рука превратилась в камень.

— Ублюдок! — взревел Барти-младший. — Да как ты смеешь!

Несмотря на то, что левая рука Барти обратилась в камень, правая же вместе с палочкой была в порядке, и он выпустил столб огня в сторону Регулуса.

Тот увернулся, но с ужасом заметил, как пламя, словно обретя собственную жизнь, начало обступать его со всех сторон, заключая в огненные объятия.

— Думал, я брошу обычное Инсендио! Мы уже не в Хогвартсе, — рассмеялся Крауч-младший, его голос казался искаженным, проходя сквозь огонь. — Мы уже не в Хогвартсе.

По мере того, как пламя поднималось все выше и выше, Регулус отчаянно пытался вспомнить заклинание, способное остановить распространение Адского огня.

— Регулус! — послышался вдалеке голос, похожий на голос Люпина.

— Ego præcipio ignis prohibere⁽¹⁾, — выкрикивал Регулус, Ego præcipio ignis prohibere! — но пламя, казалось, лишь усиливалось.

— Ego præcipio ignis prohibere! — снова прокричал Регулус. Он был уверен в этом контрзаклятии, но непохоже, чтобы оно работало.

Когда он начал повторять эти слова как мантру, огонь уже перекинулся на край его мантии, и он в ужасе посмотрел вниз. Пламя начало опалять его кожу, и Регулус почувствовал неистовую боль. Он взмахнул палочкой, чтобы как можно дальше отвести огонь, но был не в силах остановить его распространение.

Не так Регулус хотел умереть. Даже если он сейчас выживет, то повреждения будут необратимы, Адское пламя уже коснулось его ног. Его последние мысли были о Доркас; ему казалось, что все это было его наказанием за то, что он позволил ей превратиться в монстра. Значит, такова была его судьба.

Когда боль усилилась, он потерял связь с происходящим, а его жизненные силы начали угасать. Он утратил надежду в тот момент, когда огонь стал сжигать его заживо. Он уже не слышал знакомого голоса, остановившего Адское пламя, и не видел, как появился его дядя Арти, когда прекратился огонь.

— Держись, парень. Авроры уже здесь, — сказал Арти, подбегая к нему.

— Что здесь произошло? — спросил у Ремуса Арти.

— Северус сражался с Доркас, когда покидал атриум. Крауч-младший применил к Регулусу Адское пламя. Огонь отвлек наше внимание, и, воспользовавшись этим моментом, Барти-младший исчез. Хвала Мерлину, авроры подоспели вовремя. Я бы не смог долго сдерживать невыразимцев, — ответил Ремус и, перевязывая раненую руку, направился к Регулусу.

Авроры уже начали арестовывать невыразимцев. Ремус не ожидал столь весомого подкрепления. Грюм воспринял Риддла настолько серьезно, что прибыл на выручку в составе целой группы своих бойцов. Некоторые невыразимцы оказывали сопротивление и пытались бежать, но у авроров было численное преимущество.

— Насколько все плохо? — спросил Арти, глядя на испещренное ссадинами лицо лежащего без сознания Регулуса Блэка.

— Жить будет, — вздохнул Ремус, — но мне придется ампутировать ему ноги. Адское пламя — это проклятый огонь, и если я оставлю все как есть, проклятие, затронувшее ноги, перекинется на все тело.

— Стоит показать его Риддлу для окончательного вердикта, хотя я согласен с твоим решением. Адское пламя исцелить невозможно, — произнес Арти, в то время как Ремус заклинанием поднимал Регулуса.

— По крайней мере, он будет жить. Это самое главное, — ответил Ремус, и они направились в комнату, в которой находился Риддл.

* * *

Когда они вошли, Риддл не обратил на них никакого внимания. Он был полностью сосредоточен на Сириусе. Более того, он наколдовал какой-то сложный агрегат, из которого торчало множество трубочек. Некоторые из них были подсоединены к Сириусу и, казалось, проводили его кровь через эту машину.

— Что это за чертовщина? — удивился Арти

— Изобретение магглов, хотя они используют его немного для других целей. Яд действовал слишком быстро. С помощью этого устройства я пытаюсь отфильтровать его кровь и отделить яд. Шансов на успех было мало, но я должен был что-то предпринять, — ответил Риддл.

— Оно работает? — опуская Регулуса, спросил Ремус.

— Да, работает. Уровень яда снизился, а его пульс возвращается в норму. Не то чтобы я был удивлен... — увидев Регулуса, Риддл внезапно замолчал, а на его лице отразилось выражение ужаса.

— Кто использовал Адское пламя? — прорычал Риддл. Он ненавидел множество вещей, и проклятый огонь был из их числа.

— Барти Крауч-Младший. Он сбежал перед тем, как пришли авроры, — ответил Ремус. Услышав о прибытии авроров, плечи Риддла с облегчением опустились.

— Нанесешь этот бальзам на Регулуса, — открыв аптечку, произнес он, — он должен уменьшить часть повреждений. Но на ноги он не подействует.

— Я должен буду... — удрученно произнес Ремус.

— Это единственный выход. Никто не может исцелить заклятие Адского пламени, к тому же оно быстро распространяется. Если не сделать этого, проклятие затронет еще и другие части тела, — вздохнул Риддл.

— Тут уже ничего не поделаешь, — сказал Риддл. — Почему здесь нет Северуса? Только не говорите мне, что он помогает аврорам. Он зельевар, а не дуэлянт. Порой гриффиндорские наклонности моего сына меня пугают.

Ремус застыл на месте, а Арти беспокойно заерзал.

— Где Северус? — голос Риддла стал угрожающим.

— До прибытия авроров Северус сражался с Доркас. Она скрылась из зала, и Сев погнался за ней. Я не знаю, где он, — тихо проговорил Ремус, приготовившись к вспышке гнева.

— Северус может сам за себя постоять. К тому же теперь, когда здесь присутствуют авроры, ему ничего не угрожает. Не переживай! — произнес Арти, успокаивающе кладя руку на напряженное плечо друга.

Глаза Риддла приобрели дикое выражение, хотя его тело выглядело неподвижным.

— Хоть бы он был в порядке. Северус должен быть в порядке! — пробормотал Риддл и резко поднялся на ноги, крепко сжимая палочку.

Арти обеспокоенно посмотрел на Риддла. Северус являлся довольно искусным магом, однако Доркас была очень могущественна. Было сложно предугадать исход поединка. Но тут дверь открылась, и в комнату вошел взъерошенный Грюм.

— Ты здесь! — воскликнул Грюм, глядя на Риддла. — Тогда кто же сражался с Доркас?

— Северус, — ответил Арти, тогда как Риддл взволнованно спросил:

— Что ты имеешь в виду под «сражался»?

— Мы услышали шум в задней части здания и бросились туда. Когда добрались до места, обнаружили, что потолок обвалился. Доркас Медоуз оказалась не так удачлива. Одна из несущих колонн рухнула ей прямо на голову, — ответил Грюм.

— А что с Северусом? — обеспокоенно произнес Риддл. — Он был там. Он ведь выставил щит, да?

— Тот зал — сплошные руины. Я удивлен, что вы не слышали шума, — уклончиво ответил Грюм.

— Где Северус? Ты маг или кто? Примени, черт возьми, свою магию и найди моего сына, — прорычал Риддл, и земля под ногами задрожала.

— Мы провели сканирование на признаки жизни, — тихо проговорил Грюм, — и ничего.

Земля перестала дрожать, а Риддл застыл на месте. После заявления Грюма в комнате воцарилась гробовая тишина.

Риддл рухнул на пол.

«Этого не может быть. Это невозможно», — мир медленно начал вращаться перед глазами, в то время как немыслимое горе грозило одолеть и поглотить его без остатка.

Его сын! Его Северус! Перед глазами возникла картина искалеченного тела, одиноко лежащего под обломками обрушившегося потолка. Его дитя! Тот, кого он поклялся защищать ценой собственной жизни. Впервые Риддл почувствовал, как онемел. Он пережил много ужасного в своей жизни, но ничто не могло сравниться с этим. Сравниться с этим умопомрачающем горем. Ему хотелось выть от отчаяния, но его тело, казалось, окаменело, застыло, подобно телу его сына. Время и жизнь потеряли смысл. Если бы сейчас наступил конец света, он бы этого не заметил.

Тем не менее он заметил, как в комнату вошел растрепанный и покрытый синяками Северус с Лили в придачу. Риддлу было все равно, что это зрелище противоречит логике и что он, скорее всего, видит галлюцинацию. Будь это даже доказательством того, что он теряет рассудок, он был бы этому только рад. Он бросился обнимать сына и знал, что никогда больше его не отпустит!

1) Ego præcipio ignis prohibere (лат.) — Я прекращаю огонь

Вернуться к тексту

Северус Арктурус Риддл был зельеваром, а не дуэлянтом. Несмотря на его таланты по части защиты от темных искусств, и боевых заклинаний, он никогда не находил им применения в обычной жизни. В целом Северус жил довольно размеренно, проводя время с женой и детьми. Зельевары, обычно, ведут оседлый образ жизни, и Северус не был исключением. Ближе всего он подошел к шпионажу, когда готовил для сына праздник по случаю дня рождения. Однако нападение на Серену раскрыло в Северусе ту сторону, о существовании которой он даже не подозревал.

В школьные годы он создал немало заклятий подобных Сектумсемпре, однако ему еще не доводилось их использовать. Но, судя по всему, Доркас Медоуз разбудила в нем зверя. Это был равный бой, если говорить о способностях, однако Доркас была куда более опытным бойцом.

Проклятие за проклятием вылетали из их палочек, и ухмылка, господствующая на лице Доркас, заверяла, что их поединок закончится исключительно смертью. Но Северус не отступал. Пусть у Доркас было больше опыта, зато он являлся превосходным стратегом. Он рассчитывал сыграть на ее самолюбии. Доркас обрушивала на него смертельные проклятия одно за другим, но ему удавалось быстро уходить от разящих атак. Заклинания, от которых он уклонялся, были настолько мощными, что насквозь пробивали колонны в зале, где велось их сражение.

В самый разгар битвы Северус задумался, а не погорячился ли он касательно своих действий. Ему не стоило позволять Доркас отделять его от остальных. Ее преимущество было в том, что она хорошо знала свое тайное логово. Она с успехом пользовалась этими знаниями, обходя заклинания Северуса без каких-либо особых усилий. На что Доркас не рассчитывала, так это на то, что ее собственное укрытие обернется против нее.

Во время строительства своей «секретной базы» Доркас настояла на том, чтобы ее убежище было роскошным и величественным. Многочисленные колонны, удерживающие потолок, были украшены замысловатым узором, тем самым придавая внутреннему убранству особые нотки величия. Вокруг здания был установлен антиаппарационный барьер, а также множество других заклинаний, защищающих его снаружи, однако внутри охранных чар оказалось значительно меньше.

Хоть Северус и был поглощен дуэлью, он прекрасно осознавал, в каком опасном положении оказался. Краем глаза он видел, как сотрясается основание здания, и понимал, что все вокруг вот-вот рухнет. Однако если он попытается сбежать или выбраться отсюда, Доркас улучит момент и убьет его.

Если бы он только мог аппарировать из этой передряги! Но что толку, когда вокруг этой крепости установлен надежный антиаппарационный барьер? Так или иначе, Северус знал, что эта игра в кошки-мышки подходит к концу. Его силы были на исходе — что вполне естественно, когда обычный зельевар, не имеющий боевого опыта, выходит против закаленного бойца. Он отчетливо понимал, что сможет увернуться лишь от нескольких проклятий, прежде чем те начнут поражать свою цель. Бегство не выход: Доркас последует за ним, куда бы он ни направился.

Доркас предугадывала каждый его шаг. Ему необходимо было сделать что-то такое, что застало бы ее врасплох, что-то, что склонило бы чашу весов в его пользу. Заметив, как колонна содрогнулась после обрушившегося на нее проклятия, Северус принял решение. Раз потолок все равно обвалится, он позаботится, чтобы это произошло на его условиях. Ему всего-то и нужно отвлечь Доркас, чтобы та не успела вовремя выставить щит. К несчастью, существовала огромная вероятность, что даже выстави он собственный щит, тот не выдержит натиска падающего перекрытия.

Удивительно, что Доркас предвосхищала все его заклятия и проклятия, и при этом не предвидела подобного исхода. Он надеялся, что его щит выдержит, хотя вероятность этого была слишком мала. Впрочем, теперь уже слишком поздно отступать.

Рассчитав свои действия, Северус быстро метнул сильное взрывающее заклятие в колонну, возле которой стояла Доркас. Он так удачно подгадал момент, что Доркас решила, будто бы он промахнулся, и заклинание вместо того, чтобы попасть в нее, угодило в колонну. Она продолжала сыпать смертельными проклятиями до тех пор, пока пол не задрожал, а потолок не обрушился вниз.

Говорят, стоя на пороге смерти, человек вспоминает всю свою прожитую жизнь. Но мысли Северуса были только о Лили. Когда колонна начала проседать, он быстро поднял щит, надеясь, что этого будет достаточно. Он сжал браслет, украшающий его правое запястье, чтобы в случае смерти она знала: в свои последние секунды он думал о ней. Чего он никак не ожидал, так это скручивающего и тянущегося чувства, исходящего от браслета — Лили превратила его в портключ? — когда тот уносил его прочь из разрушенного зала. Последнее, что он услышал после активации портключа, был пронзительный крик Доркас, а затем потолок и колонны пробили ее наспех выставленный щит, и она испустила последний вздох.

* * *

— Ты разве не рад, что я заставила тебя надеть этот браслет? Признай, ты сделал это только для того, чтобы меня успокоить! — с явным облегчением сказала Лили, усаживаясь на стул рядом с Арти Блэком. Ремус в это время был занят Регулусом, а Риддл стоял рядом с сыном. Грюм на тот момент уже покинул комнату, чтобы проследить за арестом невыразимцев.

Некоторые дни особенно врезались в память Лили. День, когда она окончила Хогвартс, день ее свадьбы и день рождения детей. Точно так же она запомнила момент, когда Северус внезапно возник перед ней, весь всклокоченный и грязный. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, в какой серьезной передряге побывал ее муж. После жарких объятий и ласковых заверений он настоял на том, чтобы вернуться и помочь отцу. Лили не одобрила его идею вернуться туда одному, и отправилась вместе с ним. Мысль о том, что она может потерять своего любимого супруга, казалась ей слишком пугающей, чтобы позволить ему уйти даже на пару минут.

Заходя в комнату, где, как он знал, находится его отец, Северус приготовился к худшему. Только он никак не ожидал, что его пресловутый родитель — самый могущественный в мире маг — с видом явного потрясения будет крепко сжимать его в своих объятьях. Риддл был заботливым и строгим отцом, однако он никогда не выставлял свои чувства напоказ. Вполне справедливо, что Риддл сразу же удостоверился в благополучии сына, а не стал с порога отчитывать Северуса за то, что тот заставил его волноваться.

Северус с негодованием покачал головой. Он всегда полагал, что, упрекая его в обстоятельствах, над которыми он не властен, отец тем самым выказывал свое беспокойство. Он еще мог понять отца, когда тот был не в духе, однако картина, в которой Риддл пытается проявить к нему нежность, казалась пугающей.

— Весьма изобретательно, Лили! А ведь создать скрытый портключ невероятно сложно и, кроме того, незаконно, — сказал Арти, на что Лили пожала плечами.

— Кого волнует законность портключа, если это спасло ему жизнь? Жизнь, которая вообще не должна была подвергаться опасности? — прорычал Риддл. Северус вздохнул: он не удивится, если отец до скончания века будет припоминать ему то, что он подверг свою жизнь опасности.

Северус повернулся к Лили и спросил:

— Почему ты не сказала, что это был еще и портключ? — будь ему известно, что браслет является портключом, он бы воспользовался им гораздо раньше.

— Ты бы отмахнулся и заявил, что не нуждаешься в помощи, и в состоянии сам о себе позаботиться. Признай это! Я поместила на браслет усовершенствованные чары, благодаря которым он смог бы превратиться в портключ только в случае явной угрозы. Если бы не опасность, отвечающая за его активацию, браслет бы просто-напросто не сработал. Им можно было воспользоваться лишь в ситуации на грани жизни и смерти. После чего портключ перенес бы тебя ко мне независимо от твоего местонахождения, — Лили глубоко вздохнула. — Другая причина, по которой я ничего тебе не сказала: я не была уверена, что он заработает. Я пыталась его проверить, но ничего не вышло. Мне не хотелось давать тебе надежду, а потом ее отнимать.

— Подумать только, Сев обязан жизнью какому-то украшению. Можно и мне получить такой же браслет? — ухмыльнулся Люпин, отчего Северус бросил на него иронический взгляд.

— Пожалуй, Дора Тонкс сможет изготовить для тебя нечто подобное, — подмигнула Лили. Она знала, что Ремус и Тонкс встречаются.

— С чего это моей внучке делать для тебя браслет? — Арти взглянул на Люпина, который в этот момент пытался изобразить бурную деятельность.

— Что стало с Доркас? — сверкнул глазами Риддл.

— Умерла! — ответил Северус. — Колонна вместе с потолком рухнули ей прямо на голову.

— Кто бы мог подумать? — в неверии покачала головой Лили. — Злая ведьма мертва⁽¹⁾!

* * *

На следующий день после смерти Доркас Риддл предоставил выздоровление отравленного Сириуса Блэка Св. Мунго, как и Регулуса Блэка, который восстанавливался от последствий Адского пламени. Кроме того, он настоял, чтобы его сын остался в больнице под наблюдением врачей, в чем Лили всецело его поддержала.

Сириус шел на поправку. Он уже пришел себя, однако принимаемые им препараты вызывали сонливость. Перед тем, как Риддл оставил его, чтобы проведать Северуса, тот бессвязно бормотал о какой-то проделке Джеймса, учиненной над миссис Норрис.

Северус, в свою очередь, был на редкость тяжелым пациентом.

— В последний раз повторяю, я... — начал Северус, но осекся под грозным взглядом отца.

— Если ты еще раз скажешь, что все в порядке, я... — пригрозил Риддл, но замолчал, когда в палату вошел Альбус Дамблдор. Судя по лицу Альбуса, это был далеко не светский визит.

— Могу я поговорить с тобой наедине, Том? — с серьезным видом сказал Альбус.

— Пожалуйста, подожди снаружи. Я сейчас подойду, — произнес Риддл, надевая свою профессиональную маску. Как случилось, что вечно улыбающийся старик, вдруг сделался таким серьезным?

Северус, понимая всю серьезность ситуации, ободряюще кивнул отцу, прежде чем опустил голову на больничную подушку.

— В чем дело, Альбус? — вкрадчиво спросил Риддл после того, как набросил заглушающие чары на свой кабинет.

— Это ты мне скажи, Том. Похоже, мой ученик хранит от мира много секретов, — сказал Альбус.

— Я всегда был скрытен. Не вижу причин для паники, — ответил Риддл; он должен был догадаться, что Альбус с подозрением отнесется к недавним событиям.

— Ох, но причины для паники все же есть, особенно когда твои действия начинают влиять на других. Тебе не кажется, что внезапная болезнь Крауча не была случайностью, ровно как и смерть Доркас и ее сторонников? — спросил Альбус, а его небесно-голубые глаза впились в Риддла так, словно пытались выведать у него все тайны.

— Удивительное совпадение! Впрочем, я не имею никакого отношения к смерти Доркас. Я простой целитель, Альбус, а не могучий воин, как ты, — с улыбкой произнес Риддл. — В чем дело? Ты злишься, что упустил возможность повосседать на своем белом коне и вновь спасти магический мир?

— Глупости, — произнес Альбус. — Однако я был бы не против, чтобы ты включал меня в свои планы. Я на твоей стороне. Надеюсь, ты не забыл.

«Вот только я тебе не доверяю», — подумал Риддл и тут же сменил тему:

— Барти Крауч-младший сбежал.

— Инцидент крайне неприятный, особенно теперь, когда его преступления стали известны. «Ежедневный Пророк» вызвал настоящий фурор в связи со вчерашними событиями. Карьера Крауча-старшего уничтожена, — сказал Альбус.

— Барти-младший — хитрое и опасное создание. Кто знает, какие неприятности он еще учинит? — произнес Риддл, глядя куда-то вдаль.

— Есть еще одна серьезная проблема. Невыразимцы, которых вчера арестовали, признались, что осуществляли отравления по приказу Доркас, собственно, им неизвестна личность изготовителя ядов, — сказал Альбус.

— Дай угадаю. Только Доркас и Барти-младший знают, кто отравитель. И теперь, когда Доркас мертва, Барти является единственным ключом к раскрытию преступлений, — проговорил Риддл.

— Неудивительно, что Грюм выдал на него ордер «Невыразимец №1». Надеюсь, его скоро задержат, — произнес Альбус.

— Ты хочешь поговорить со мной еще о чем-то, Альбус? Меня ждут пациенты, — сказал Риддл, поднимаясь, чтобы уйти.

— В тебе всегда была тьма, Том. Когда ты был моложе, я был убежден, что ты станешь Темным Лордом, — невозмутимо произнес Альбус.

— Что? — ошеломленно переспросил Риддл.

— За прошедшие годы ты поступал очень мудро, и я рад, что ты не пошел тем путем, который я себе когда-то представил. Но власть — странная штука, Том. Я знаю, потому что она увлекла меня и я поплатился за это. Я не хочу, чтобы ты совершил ту же ошибку, — с горечью произнес Альбус.

— Меня не прельщает власть, — раздраженно выпалил Риддл.

— Надеюсь, это так, — сказал Альбус, — иначе мир заплатит свою цену.

После напряженной беседы с Альбусом Риддл отправился обратно к сыну. Подозрения Альбуса вызывали тревогу, ему следовало быть более осторожным в своих действиях. Дамблдор, может, и казался чудаковатым профессором, в действительности же он был грозным противником.

Когда он возвратился в палату Северуса, там уже сидела Лили, держа на коленях тарелку с печеньем.

— Ты рассказал Сириусу и Серене о том, что случилось? — спросил Северус.

— Пока что нет, — ответил Риддл.- «Ежедневный Пророк» не афишировал наше участие во вчерашних событиях. Они присудили все лавры аврорам.

— Сириус, наверняка, будет разочарован, что пропустил все веселье, — произнесла Лили.

— Гриффиндорцы рвутся туда, куда слизеринцы боятся ступить⁽²⁾, — произнес Риддл.

— Ничего подобного. Я видела множество слизеринцев, стремглав несущихся навстречу опасности. Включая вчерашний инцидент, — сказала Лили, разглаживая одеяло на кровати Северуса.

— Мне нужно проверить Сириуса и посмотреть, хорошо ли проходит лечение. Прошу, присмотри за Северусом, Лили. Мой сын — ужасно капризный пациент, — сказал Риддл. — Если у тебя возникнут с ним какие-то трудности, разрешаю переместить его в детское отделение, где он встретится с массой своих единомышленников.

Северус сердито посмотрел на отца, а Лили весело рассмеялась.

— Слушаюсь, целитель Риддл, — с шутливым поклоном сказала она, — Прошу вас, сообщите мне потом, как там Сириус. Уверена, Гарри будет рад услышать, что его крестный идет на поправку.

Риддл замешкался. Он совсем забыл о Гарри.

— В ближайшее время я собираюсь заглянуть к Серене и рассказать им о том, что на самом деле произошло. Гарри будет счастлив. Не удивлюсь, если он сегодня же наведается в Св. Мунго, — сказала Лили. — Это будет счастливое воссоединение!

1) Злая ведьма мертва! — строчка из песни «Ding-dong! The witch is dead» в фильме «Волшебник страны Оз» 1939 года.

Вернуться к тексту

2) Гриффиндорцы рвутся туда, куда слизеринцы боятся ступить — дураки рвутся туда, куда ангелы боятся ступить (Александр Поуп).

Вернуться к тексту

Впервые в жизни Гарри Поттер ощутил тоску по дому или, скорее, тоску по миру. Семейство Риддлов относилось к нему с добротой и пониманием, однако он чувствовал, что вторгается в их личное пространство. С другой стороны, он столько времени провел у Уизли, что Нора стала ему домом вдали от Хогвартса. Больше, чем по Норе или даже по Хогвартсу, он скучал по Джинни, Рону и Гермионе. Он надеялся, что все они в безопасности. По сравнении с вынужденной разлукой с Джинни во времена его охоты за крестражами, он никогда так надолго не расставался с Роном и Гермионой. Жизнерадостность Рона и осторожность Гермионы сыграли решающую роль в его выживании в годы войны, а теперь, когда рядом не было двух его лучших друзей, он чувствовал себя необычайно одиноким.

Несмотря на все, Гарри был рад, что ему выпала возможность попасть в этот мир. Поначалу это измерение показалось ему неким подобием зеркала Еиналеж. Оно дало ему возможность увидеть умерших в его мире людей живыми и счастливыми, где у каждого из них была семья. Оно показало ему мир без Волдеморта, но также и мир без него самого. Ирония заключалась в том, что своему существованию он был обязан Волдеморту. Пророческие слова Трелони раздавались в его голове. Он даже не представлял, насколько тесно его жизнь переплеталась с жизнью Темного Лорда. Путешествие в Риддловскую вселенную показало Гарри, что даже крошечное действие имеет последствие, меняющие ход целой истории. Подумать только, бабушка Риддла — ничтожный маггл в великой схеме мироздания — была ответственна за предотвращение магической войны, захлестнувшей его мир.

Громкий голос Сириуса можно было услышать, даже находясь в другой комнате. Серена долго уговаривала Гарри отдохнуть, и, чтобы ее успокоить, он все-таки согласился. Однако в голосе Сириуса слышались резкие и сердитые нотки, в связи с чем Гарри решил отложить на время свой отдых и выяснить причину подобного недовольства со стороны Сириуса.

Сириус из этого мира во многом отличался от его крестного. Этот Сириус, несмотря на свою веселую натуру, получил возможность остепениться и стать ответственным взрослым. Тогда как его Сириус был безжалостным образом брошен в Азкабан, который не позволил ему повзрослеть. Чудо, что его крестный вообще остался в здравом уме после всех тех страданий, через которые прошел.

— Послушай, Сириус, я ничего не могу на это ответить. Единственный, кто может, это Риддл. Так что, будь добр, спроси у него, — раздраженно сказала Лили.

— Случилось что-то? — спросил Гарри, когда зашел в комнату и обвел глазами открывшуюся перед ним картину.

Сириус с недовольным видом расхаживал по комнате. Лили отдыхала на диване; казалось, сегодняшние события изрядно ее утомили. Серена, в свою очередь, выглядела взволнованной, читая «Ежедневный пророк».

— Присядь, Гарри. У меня для тебя хорошие новости, — сказала Лили, жестом приглашая его сесть рядом. Гарри осторожно опустился на диван, надеясь, что ее представления о хороших новостях совпадают с его собственными.

— Твой крестный в безопасности. Он сейчас восстанавливается в Св. Мунго, — произнесла Лили. — Ты разве не рад?

Гарри был рад, что уже сидит, в противном случае у него бы подкосились колени. Это была самая волнующая новость, которую только могла сообщить ему Лили. Напряженные плечи расслабились, и он понял, как сильно все это время переживал.

— Как? — спросил Гарри. Миллион вопросов уже готовы были сорваться с его губ, но, казалось, начать стоило с самого простого.

— Долгая история, — заметила Лили, но, впрочем, рассказала ее целиком, начиная с невыразимцев, схвативших Сириуса, и заканчивая переходом Регулуса на другую сторону. Когда же Лили сообщила о Риддле, спасшем отравленного Сириуса, Гарри впал в ступор. Он даже представить себе не мог, что Риддл станет спасать его крестного, особенно после того, как Сириус навредил его дочери.

— Почему Риддл спас Сириусу жизнь? — спросил Гарри.

Лили улыбнулась и ответила:

— Тебе лучше спросить об этом самого Риддла. Лично я не верю, что он способен убить или позволить кому-то умереть, зная, что может спасти. Да, он может обещать и грозить расправой, но разве не все так говорят, когда злятся. Сдается мне, Риддл спас бы даже своего самого злейшего врага. Он добрый и заботливый целитель, прячущийся за маской сарказма и безразличия.

Гарри улыбнулся, вспомнив, как в тринадцатилетнем возрасте поклялся убить Сириуса за предательство своих родителей. Он был рад, что не выполнил эту угрозу. Между тем Риддл не переставал его удивлять. Только Гарри начинал замечать, что личность Волдеморта выходит наружу, как Риддл совершал бескорыстный поступок. Удивительно, что Гарри удалось поладить с этим человеком, учитывая, что в своем мире он так и не смог найти общий язык ни с Дамблдором, ни с каким-либо другим так называемым взрослым.

Поначалу Гарри хотелось возненавидеть Риддла за совершенные Волдемортом преступления, но тот впустил его в свой дом, предоставил защиту и дал ответы, в которых он так нуждался. Когда Гарри решил, что Риддл причастен к убийству оборотней и появлению темной метки, виновником оказался добрый и приветливый профессор Арти Блэк. Риддл из этого мира чем-то походил на Снейпа из его собственного. Стоило Гарри подумать, что Риддл совершил нечто безжалостное, как тот внезапно реабилитировался.

Продолжив свой рассказ, Лили поведала о смерти Доркас, исчезновении Барти-младшего и о ранении Регулуса.

— Мой брат в порядке? — спросила Серена. Гарри был поражен тем, как звучал ее голос. Серена была необычайно тихой на протяжении всего повествования, Гарри даже забыл об ее присутствии в комнате.

— К счастью, с Северусом все хорошо. Он отделался лишь парой незначительных травм, — ответила Лили.

— Мы можем посетить Св. Мунго? — нетерпеливо поинтересовался Гарри. Спустя столько лет он наконец вновь встретится со своим крестным. Он сгорал от нетерпения.

— Разумеется. Я знала, что ты так отреагируешь. Мы можем отправиться... — произнесла Лили, но Сириус ее перебил.

— Прошу, останься здесь с Сереной, Лили. Я сам провожу Гарри в Мунго, — неожиданно сказал он.

— Мне не нужна нянька, — раздраженно прошипела Серена.

— Серена, — предупреждающим тоном проговорил Сириус.

Гарри удивился. Он ни разу не слышал, чтобы Сириус так грубо заговаривал с Сереной.

Серена раздраженно сдвинула брови, и Лили взяла ее за руку, чтобы успокоить.

Перед тем, как они ушли, Лили предупредила:

— Прошу, будьте осторожны. Несмотря на то, что авроры усилили охрану Св. Мунго, вам двоим все еще может угрожать опасность.

— Опасность в лице Барти-младшего? Почему тогда Риддл не оградил Мунго от прихода незваных гостей? — мрачно поинтересовался Сириус.

— Подумай хорошенько, Сири. Это государственная больница. Если папа применит к ней защитные чары, то воспрепятствует проходу обычных граждан. К тому же не забывай, что некоторые охранные чары негативно сказываются на определенном спектре заболеваний, — произнесла Серена; ее прежнее раздражение по отношению к Сириусу вернулось.

Тот вздохнул и, поцеловав ее в щеку, тихонько прошептал:

— Ты знаешь, я делаю все это ради твоего же блага. Я люблю тебя. И не допущу, чтобы тебе причинили вред, — Серена пожала плечами, однако взяла его руку и крепко сжала его ладонь.

— Удачи! — сказала Лили.

* * *

— Похоже у тебя плохое настроение, — произнес Гарри. Они вошли в Св. Мунго и теперь пробирались по оживленным коридорам больницы.

— Гарри, если твой крестный приблизится к моей семье или выкинет какой-нибудь фортель, я лично прикончу его, — мрачно проговорил Сириус.

— Он ничего такого не сделает. Сириусу, скорее всего, промыли мозги невыразимцы. Я просвещу его насчет реальной ситуации. Он не причинит вреда твоей семье, — сказал Гарри.

— Ты лично несешь за это ответственность, — произнес Сириус, и Гарри с трудом сдержал гримасу: тот был убедителен в своей угрозе. Гарри лишь надеялся, что ситуация не зайдет так далеко.

— Ты только поэтому так злишься? — спросил Гарри, когда лицо Сириуса приобрело мрачный и угрюмый вид.

— Он мне не доверяет. Я столько лет являюсь его зятем, а он до сих пор не считает меня членом своей семьи, — с горечью ответил Сириус.

Гарри понял, что тот говорит о Риддле. Наверное, у них были какие-то разногласия вроде тех, что бывают между тестем и зятем.

— Я отдал все и даже больше ради семьи Риддла. Я изо всех сил старался быть хорошим зятем, и все равно он обращается со мной как с грязью. Когда нужно было сражаться, Риддл позвал с собой Северуса, моего брата и Ремуса — который не имеет никакого отношения к нашей семье. По-видимому, я для него нечто вроде комнатной собачонки, которую заводят ради забавы, а потом выбрасывают за ненадобностью, — прорычал Сириус.

— Ты ошибаешься, — произнес Гарри, — Думаю, Риддл хотел, чтобы ты защищал Серену и Марианну, поэтому не стал тебя звать. Он очень сильно переживает за свою дочь, и то, что он выбрал тебя, чтобы оберегать самое что ни на есть для него дорогое, говорит о многом, — Гарри поверить не мог, что дошел до той стадии, когда начал оправдывать действия Риддла.

— Полагаю, ты прав. Я знаю, что слишком остро реагирую. Просто вся эта ситуация застала меня врасплох, — уже менее напряженным и настороженным голосом произнес Сириус.

— Мне очень жаль. Кажется, своим появлением я принес в этот мир одни только беды. Я всегда притягиваю к себе неприятности, — проговорил Гарри.

— Не вини себя, малыш. Дела были плохи еще до твоего появления. Ты ни в коей мере не несешь за это ответственность. Спасибо, что помогал Серене и Марианне во время всей этой неразберихи. Твое присутствие в доме помогло разрядить обстановку. Я был не самым заботливым мужем и отцом. Постоянный стресс, в попытке уберечь их от опасности, сделал меня ужасно раздражительным, — сказал Сириус.

— Оно и понятно, — произнес Гарри.

— Почему бы тебе не навестить своего Сириуса, а я тем временем проверю, как там мой блудный брат? — предложил Сириус.

— Ты не пойдешь со мной к Сириусу? Если он увидит тебя, ему будет легче примериться с действительностью, — сказал Гарри.

— Будет лучше, если я не буду находиться в одной комнате с человеком, напавшем на мою семью, — произнес Сириус и добавил, когда Гарри уже собрался его перебить: — И неважно, что его ввели в заблуждение, я не стану с ним встречаться.

Двигаясь, по тому же коридору, навстречу им шел Ремус.

— Где Риддл? — спросил Сириус.

— Уехал в клинику Сомерсета по какому-то срочному делу, — устало ответил Ремус, на его лице отчетливо проступали морщины.

— Устало выглядишь, Ремус. Не удается нормально отдохнуть? — спросил Сириус.

— Да. У нас полно пациентов в критическом состоянии, а тут еще авроры путаются под ногами, — ответил Ремус, уводя их в сторону лифта.

— Авроры? — переспросил Сириус.

— Риддл считает, что Св. Мунго как никогда открыт для нападения. Он вызвал авроров, но те скорее мешают, нежели наоборот, — ответил Ремус.

— Что с твоей рукой? — спросил Гарри, заметив перевязанную руку Ремуса, безвольно повисшую вдоль туловища.

— Боевые раны, впрочем, они быстро заживают. Спасибо за беспокойство, — произнес Ремус.

— Куда ты нас ведешь? — поинтересовался Сириус.

— Я полагал, ты хочешь повидаться с братом. Он мой пациент. Восстанавливается после воздействия Адского пламени, — ответил Ремус.

— Гарри хочет навестить другого Сириуса Блэка, — произнес Сириус.

— Состояние Сириуса стабильное, но стоит быть осторожнее. Он все еще подвержен рецидиву, — предупредил Ремус.

— Я буду очень осторожен, — пообещал Гарри.

— Мы установили дополнительную защиту вокруг комнат Регулуса и Сириуса; вполне вероятно, что они станут основной целью Барти-младшего. Так что советую быть начеку при любых признаках подозрительного поведения, — сказал Ремус.

— Палата Регулуса, — Ремус указал на дверь перед собой. Он кивнул дежурившим возле нее аврорам и сообщил, что Сириус пришел навестить брата и уже получил на это необходимое разрешение.

— Идем, Гарри. Комната твоего Сириуса находится на другом этаже, — заходя в лифт, проговорил Ремус.

* * *

— Здравствуй, брат, — воскликнул Сириус, проходя и садясь возле кровати Регулуса.

Регулус, который в это время расслабленно лежал на постели, просматривая «Ежедневный пророк», от удивления выронил газету.

— В чем дело? Не ожидал, что я приеду? — спросил Сириус.

— Нет… То есть да. Ты застал меня врасплох, Сири, — ответил Регулус.

— Ты совершил храбрый поступок, достойный гриффиндорца. Похоже, Сортировочная шляпа распределила тебя не на тот факультет, — посмеиваясь над хмурым выражением лица брата, проговорил Сириус.

— Слизеринцы тоже могут быть храбрыми. Храбрость не является прерогативой исключительно гриффиндорцев, — вступился за свой факультет Регулус.

— Ты рисковал своей жизнью, пытаясь в какой-то мере заступиться за меня. Ты не хотел, чтобы мой двойник пострадал, — произнес Сириус.

— Я должен был вмешаться. Я и так позволил ситуации выйти из-под контроля. В конце концов, мне все же пришлось столкнуться с последствиями, — Регулус откинул одеяло, чтобы продемонстрировать то, что осталось от ампутированных ног. — Жуткое зрелище, не правда ли? Но я это заслужил, — вздохнул он.

— Разве они не могут это вылечить? — спросил Сириус.

— Целители не могут отрастить ноги, поскольку Адское пламя наносит необратимый ущерб нервным окончаниям. Ремус сказал, что когда раны затянутся, он поставит мне протезы. Я буду похож на Грюма, разве что симпатичнее, — ответил Регулус.

— Женщины будут без ума от тебя. Искусственные ноги только добавят тебе загадочности, — ухмыльнулся Сириус.

Регулус тихонько усмехнулся. Ему не хватало общества брата.

— Рад, что ты снова рядом, Сириус, — произнес Регулус.

— Я всегда был рядом, Рег, — сказал Сириус. — Мы семья. Никогда не забывай об этом.

— Не забуду, — ответил тот.

— Что-то мы стали чересчур серьезными, — Сириус попытался оживить обстановку. — Как тут медсестры? Надеюсь, они удовлетворяют все твои потребности?

Регулус запрокинул голову и рассмеялся.

* * *

Гарри зашел в палату крестного. Сириус с закрытыми глазами лежал на кровати. Увидев своего крестного живым и здоровым, Гарри вздохнул с облегчением. Сириус тут же открыл глаза. При виде Гарри его брови поползли вверх, а на лице отразились смесь шока, недоверия и неподдельного счастья.

Лицо Гарри осветила широкая улыбка, когда он подошел ближе и встал возле кровати. Он очень хотел обнять этого мужчину, но боялся причинять ему боль. Взамен он взял Сириуса за руку и, крепко и ободряюще сжав его ладонь, произнес:

— Привет, Бродяга.

— Га… Гарри, — пробормотал Сириус, все еще не веря своим глазам. Гарри кивнул в подтверждение, усаживаясь на стул возле кровати. Сириус наклонился вперед и коснулся ладонью его лица, словно желая убедиться, что тот настоящий, а не плод его воображения. Получив тому подтверждение, он расплылся в лучезарной улыбке. Гарри еще ни разу не видел Сириуса таким счастливым. В сотый раз он проклял Азкабан вкупе с Петтигрю. Внезапно глаза Сириуса широко распахнулись, а в следующий миг стали уже серьезными. Гарри был удивлен такой резкой смене настроения, однако вспомнил, что состояние крестного все еще нестабильно и вести себя с ним следует предельно осторожно.

— Сириус, ты в порядке? — спросил Гарри.

— Да, да, я в порядке, — рассеянно ответил тот, глядя в пол, а не на своего крестника.

Беспокойство Гарри нарастало. Он надеялся, невыразимцы не причинили Бродяге никакой психологической травмы. В конце концов, Гарри еще предстояло просветить Сириуса на счет реальной картины происходящего в этой альтернативной реальности. Он по опыту знал, каким упрямым и бескомпромиссным бывает Сириус. Это могло стать серьезной проблемой.

— Ты не мой Гарри, так ведь? — не взглянув на него, спросил Сириус.

Уловив корень проблемы, Гарри рассмеялся.

— Я твой крестник, Сириус. На третьем курсе я помог тебе сбежать от дементоров на Клювокрыле, — сказал Гарри, — Я так же, как и ты, провалился сквозь Вуаль и по счастливой случайности оказался здесь.

Выражение лица Сириуса мгновенно изменилось. Из задумчивого и угрюмого пациента больницы он превратился в лучащегося счастьем мужчину.

— Мерлин, как же ты вырос, Гарри, я бы никогда не догадался, что вот это тощее пугало — мой крестник, — радостно воскликнул Сириус, и Гарри улыбнулся. — Ты все так же похож на Джеймса, но твои глаза...

— Как у матери. Ты уже говорил мне об этом, — сказал Гарри.

— Я хотел сказать, что твои глаза стали старше, а взгляд тяжелее. Ты не тот мальчик, которого я оставил, — произнес Сириус.

— Я провалился сквозь Вуаль в восемнадцать. С той битвы в Министерстве прошло уже несколько лет, — сказал Гарри.

— Что случилось потом? Я помню только дуэль с моей драгоценной кузиной Беллой, — нахмурился Сириус. — Не могу поверить, что проиграл ей. Прошу, скажи мне, что эта сук... в смысле... сумасшедшая мертва.

— Да. Ее одолела миссис Уизли в битве за Хогвартс. Это была захватывающая дуэль, — ответил Гарри.

— Ее одолела Молли Уизли? Молли? О Мерлин, я проиграл Белле, а ее одолела Молли? Боюсь, мое самолюбие никогда не оправится от такого, — сказал Сириус, — Я, конечно, рад, что Белла мертва, но почему именно Молли?

— Сириус, — осадил Гарри. Он знал, что крестный и миссис Уизли не ладили, но это не значило, что он позволил бы ему ее оскорблять.

— Что еще я пропустил? Прошу, скажи, что с Волдемортом тоже покончено, — обеспокоенно проговорил Сириус.

— Он мертв, Сириус. Война закончилась, — ответил Гарри.

— Мертв? — переспросил тот. Похоже, эта новость не укладывалась в его голове. Казалось, она звучало слишком хорошо и невероятно, чтобы быть правдой.

— Сгинул раз и навсегда! Все, что осталось от Темного Лорда — это горстка праха, которую Министерство развеяло на Хэнглтонском кладбище, — ответил Гарри.

— Хвала Мерлину! Я столько раз умолял Дамблдора убить Волдеморта, но старик каждый раз отказывался. Наконец-то Альбус одумался, — произнес Сириус.

Гарри устало потер лицо. Разговор двигался совсем не в том направлении, в котором он рассчитывал. В представлении Сириуса все слизеринцы, в особенности Снейп, были злодеями, а Дамблдор — всемогущим. Гарри по опыту знал, что не стоит судить людей лишь по внешности. Но как донести все это до Сириуса, не вызвав у того потрясения?

— Ты был там, когда умер Волдеморт? Я бы все отдал, чтобы увидеть смерть этого мерзавца! — воодушевленно проговорил Сириус, потирая при этом руки.

— Я был там. Я... — начал Гарри, но Сириус его перебил.

— Должно быть, это была дуэль века, представляю, как этот престарелый слизеринский гад облажался! Его Пожиратели Смерти наверняка разбежались, как крысы... — лицо Сириуса потемнело. — А что насчет Хвоста? — поинтересовался он. — Умоляю, скажи, что он выпил крысиный яд.

— К его гибели невольно оказался причастен Волдеморт. Петтигрю на секунду засомневался, и его рука, служившая подарком Волдеморта, восстала против него, — Гарри не хотел раскрывать свою причастность к данному инциденту.

— Эта крыса получила по заслугам. Бедняга Ремус! Наверняка, думает, что остался единственным живым Мародером, — произнес Сириус.

«Это будет непросто, — подумал Гарри. — Как сказать крестному, что его единственный оставшийся друг тоже погиб?»

— Ремус женился на Тонкс и у них родился сын. Они сделали меня крестным, — произнес Гарри.

Сириус громко воскликнул:

— Лунатик и Дора? Никогда бы не подумал. Не могу дождаться своего возвращения! Выходит, мы с Лунатиком стали родственниками. Ты же знаешь, что Дора — моя племянница. Погоди-ка, это же делает меня дядей Лунатику! И кроме того у меня теперь есть внучатый племянник.

Гарри посмотрел на радостное лицо Сириуса. Ему придется разрушить эту иллюзию, но прежде он позволит Сириусу еще немного побыть счастливым. У Бродяги и так было мало поводов для радости, не хотелось лишать его еще и этого. Все-таки, счастье в неведении.

— Последние два года были очень напряженными. Война унесла множество жизней, и кроме того, случилось немало событий, о которых тебе стоит узнать. Несмотря на них, происходящее здесь как и вся обстановка этого мира сильно отличается от той, которую мы знаем. Существует много различий. Не стоит полагать, что, зная человека в нашем мире, он будет таким же и здесь. Это не тот случай, — сказал Гарри.

— Безусловно, я это понимаю. Я не дурак, — ответил Сириус, — Вот почему, когда ты вошел сюда, я принял тебя за Гарри из этого мира. К тому же здесь до сих пор бушует война.

— Это не так, — возразил Гарри, — На самом деле здесь нет никакой войны.

— Но Доркас... — начал было Сириус и вдруг нахмурился. Поведение Доркас действительно казалось ему подозрительным, однако сбежав от нее, он даже не задумался, что та могла солгать ему о войне.

— А та девушка, на которую я напал? — обеспокоенно спросил Сириус.

— Ты напал на невинную беременную девушку и ее ребенка, Сириус. Тебе очень повезло, что родные Серены не потребовала твоей крови. Доркас тебя использовала! Она лгала и манипулировала тобой, чтобы заставить выполнять свои приказы, — решительно проговорил Гарри. За то время, что он провел с Сереной, расследуя ранние случаи отравления, он полюбил ее и ее семью. Ему нужно было убедиться, что Сириус больше не наделает глупостей. Не только ради Серены, но и ради самого Сириуса. Риддл еще мог закрыть глаза на первое нападение, но он свернет Сириусу шею, если тот попытается снова сделать нечто подобное.

— Я чувствовал, что что-то не так. Она не могла быть дочерью Волдеморта. И вообще, если подумать, она напомнила мне... — Сириус замолчал и тихонько нахмурил брови.

— Кого она тебе напомнила? — спросил Гарри.

— Неважно, — быстро ответил Сириус, хотя его лицо говорило обратное.

— Это точно кто-то важный. Ни разу не видел тебя таким уклончивым, — проговорил Гарри.

— Сдаюсь! — Сириус поднял руки в знак поражения. — Когда я учился в Хогвартсе, на моем курсе была девушка из Рейвенкло. Ее звали Серена Уэйнрайт.

«Уэйнрайт? Покойную невесту Риддла звали Мелани Уэйнрайт! Значит, Серена существовала и в моем мире», — подумал Гарри.

— Что с ней произошло? — спросил Гарри.

— Какие-то Пожиратели Смерти похитили и убили ее вместе с матерью. Ей было всего шестнадцать, когда она умерла, — тихо ответил Сириус.

«Выходит, в моем измерении Мелани прожила гораздо дольше, чем здесь. Как странно! Для Риддла будет огромным ударом узнать, что в моем мире приспешники его двойника убили Серену», — подумал Гарри.

— Она нравилась Лунатику. Мы часто дразнили его из-за этого. Но ему никогда не хватало смелости пригласить ее на свидание, — произнес Сириус.

— Девушка, на которую ты напал — двойник Серены Уэйнрайт. Она хороший человек, — сказал Гарри. Ему хотелось рассказать Сириусу, что его двойник счастливо состоит с ней в браке, однако он понимал, что не нужно спешить. Он еще должен был объяснить Сириусу, что целитель Риддл и Волдеморт — два совершенно разных человека.

— Черт возьми! — воскликнул Сириус. — Мне уже не терпится сразиться с Доркас. Как она посмела заставить меня напасть на невинного человека! Я же не какой-то поганый Пожиратель Смерти.

— Она уже мертва. Ты упустил свой шанс, — сказал Гарри.

— Хотел убить Беллу, но за меня это сделала Молли. Затем Дамблдор уничтожил Волдеморта, Петтигрю получил по заслугам, еще и Доркас встретила свою смерть. Ну и что мне теперь делать? — проворчал Сириус.

— Сириус, Дамблдор не убивал Волдеморта, — сказал Гарри.

— Что? Я был уверен, что это он. Кто тогда? Грюм? Кингсли? Только не говори, что это Артур! Я все равно тебе не поверю, — произнес Сириус.

— Это был не мистер Уизли. Министр Шеклболт и аврор Грюм также не убивали его, — сказал Гарри. Ему было на удивление неловко говорить об этом Сириусу. Когда обитатели этой альтернативной реальности расспрашивали его об участии в войне, он без смущения рассказывал им о своей роли. Но Сириус был из его мира и точно знал, насколько ужасен Волдеморт на самом деле.

— Это был я, — Гарри глубоко вздохнул. — Я победил Волдеморта.

Сириус замер, а потом от души рассмеялся.

— Мерлин всемогущий, ты такой же шутник, как и твой отец. В точности как Джеймс, — снисходительно покачал головой Сириус.

Гарри захотелось стукнуться головой о стену. Он ожидал от Сириуса какой угодно реакции, но эта застала его врасплох. Знал ли Сириус о пророчестве? Он должен был все ему рассказать. Начиная с конца его пятого курса и заканчивая смертью Волдеморта от старшей палочки. Гарри откинулся на спинку стула. Он глубоко вздохнул и начал свой рассказ.

«Это займет много времени!»

* * *

«На это уйдет уйма времени», — сердито подумал Риддл, просматривая бумаги в клинике Сомерсета.

Он, конечно, доверял мнению Северуса и Ремуса, однако все еще не мог поверить, что Мелани могла изобрести яд. Это было на нее не похоже. Хоть он и говорил себе, что причина его визита в клинику носила сугубо профессиональный характер, в действительности же он хотел найти доказательства невиновности Мелани. Его возмутило то, что он прочел в мыслях Ремуса: Люпин искренне верил, будто бы Мелани все еще жива и ответственна за отравления.

Но Риддл знал правду. Кто-то присвоил себе труды и заслуги Мелани и опорочил их. Он найдет этого человека и превратит его жизнь в ад!

Он опросил персонал клиники, особенно тех, кто работал вместе с Мелани. Все они хорошо отзывались о ней, нисколько не кривя душой. Риддл гордился своим умением определять ложь и знал, что персонал клиники ничего от него не скрывает.

Риддл нахмурился. Казалось, весь этот визит был почем зря, но интуиция подсказывала ему, что он еще найдет здесь ответы. А интуиция никогда его не подводила.

«Что ж, все бывает в первый раз», — подумал Риддл, направляясь к камину. С тех пор, как Гарри прошел сквозь Вуаль, его жизнь будто переходила от одной катастрофы к другой.

Риддл обернулся, услышав, как кто-то бежит в его сторону и зовет:

— Целитель Риддл, сэр!

Он вздохнул. Судя по голосу, это был мистер Хопкинс, ходивший за ним по пятам с момента его прибытия. Мужчина изо всех сил старался произвести впечатление на Риддла.

«Даже моя эльфийка Шелби держится с большим достоинством, чем Хопкинс», — подумал Риддл.

— Что еще, Хопкинс? — резко бросил Риддл. Весь его визит прошел впустую, и он больше не собирался тратить свое время понапрасну.

— Я кое-что обнаружил... — задыхаясь и держась одной рукой за бок, проговорил Хопкинс. В другой руке он сжимал папку.

Риддл забрал у Хопкинса папку и внимательно изучил ее содержимое. Он вполне мог сделать ему одолжение. В конце концов, что он теряет?

В папке лежало множество старых бумаг, касающихся клиники, однако Риддла они нисколько не интересовали. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Вспылить сейчас было бы неразумно, к тому же Хопкинс пытался помочь, пусть даже его намерения были эгоистичны.

Он уже собирался вернуть Хопкинсу папку, когда его внимание привлекло одна старое фото. Он закрыл документ и положил на него фотографию, внимательно вглядываясь в изображение.

— Это старая фотография персонала, который здесь работал, — сказал Хопкинс.

— Вижу, — ответил Риддл, глядя на улыбающуюся и счастливую Мелани, чопорно стоявшую во втором ряду в своей голубой мантии. Он коснулся ее лица и тут же упрекнул себя в сентиментальности. Сентиментальность — удел глупцов и детей, а он не был ни тем, ни другим.

— Если хотите, можете оставить ее себе, — Хопкинс одарил его понимающей улыбкой.

Риддл закатил глаза и подавил желание проклясть этого человека. Он открыл папку, чтобы убрать фотографию на прежнее место, как вдруг увидел ее.

Он сунул папку в руки Хопкинсу и снова поднес к себе фотографию, чтобы лучше рассмотреть другую девушку, стоявшую в зеленой мантии рядом с Мелани.

— Сэр, я не понимаю, — растерянно проговорил Хопкинс.

«Я совершенно о ней забыл. У нее ведь тоже был доступ и к информации, и ресурсам. Если я не ошибаюсь, она была весьма талантлива, но из-за своего состояния не могла в полной мере раскрыть свой потенциал, — подумал Риддл. — Но зачем ей понадобилось создавать смертельные яды? Какой был мотив? Тот факт, что она исчезла после того, как Мелани...»

Риддл замер. По его спине пробежал холодок. Он понял, кто изготовитель ядов. Но отыскать ее значило ввязаться в мерзкую игру в кошки-мышки.

* * *

— Получается, в тебе была частичка его души, — обеспокоенно проговорил Сириус, — Но теперь-то ее нет, верно?

— Я уже не крестраж, — ответил Гарри.

— Как Дамблдор мог все это скрыть от меня? Я твой крестный. Он должен был мне сказать, — пробормотал Сириус. — А Снейп...

— Снейп — герой. Он всегда был на нашей стороне, — произнес Гарри.

— Он мог подделать свои воспоминания. От этого сальноволосого мерзавца можно всего ожидать, — проворчал Сириус.

— Я знаю, что вы со Снейпом никогда не ладили, — начал Гарри, на что Сириус фыркнул, — но он поступил как герой, и его следует за это уважать.

— Не думал, что доживу до того дня, когда сын Джеймса захочет расточать хвалы Сопливусу, — уныло проговорил Сириус.

— И я тоже. Но он это заслужил, — сказал Гарри.

— А ты храбрец. Встречаться с девушкой, у которой есть шестеро старших братьев, весьма опасно для здоровья, — сменил тему Сириус.

Гарри покраснел.

— Ради Джинни стоит рискнуть.

— Неудивительно. И почему Поттеров так тянет на рыжеволосых девушек? — сказал Сириус, на что Гарри рассмеялся.

— Приятно слышать, твой смех, — с теплотой проговорил Сириус.

— Видеть тебя живым еще приятнее. Последнюю пару лет я жил, терзаясь чувством вины и горя из-за твоей гибели, а теперь, когда ты сидишь здесь такой живой, я совершенно не знаю, что сказать, — произнес Гарри. — Ты даже не представляешь, как сильно твоя смерть не давала мне покоя, и как отчаянно я молился о втором шансе, и вот мы здесь; я так запутался.

— Как и я. Но теперь мы есть друг у друга. Мы справимся со всем этим вместе, — сказал Сириус. — А как только мы пересечем Завесу, с нами будет еще и Лунатик...

Сириус заметил выражение лица Гарри.

— Он ведь не выжил, так? — не своим голосом проговорил Сириус. Гарри кивнул, не в силах встретиться глазами с крестным.

Гарри услышал прерывистый вздох, и в следующую минуту в комнате воцарилось молчание. Он посмотрел на Сириуса и вздохнул. Тот довольно тяжело воспринял эту новость.

— Мне очень жаль, — Гарри прикрыл глаза. Ему до сих пор виделись тела Ремуса и Тонкс, распростертые на полу Большого зала. — Когда я рассказывал про битву за Хогвартс, мне не хватило духа сообщить тебе о Ремусе. Они с Тонкс умерли и были похоронены в Хогвартсе. Их сын Тедди теперь живет с бабушкой.

Сириус некоторое время молчал, и Гарри почувствовал себя виноватым. Ему не стоило так сразу взваливать на него столько информации. Он лишь надеялся, что это не повлияет на выздоровление крестного.

— Люди, — прохрипел Сириус, после чего откашлялся, — все люди умирают. Лу... Ремус не мог жить вечно. По крайней мере, он ушел в лучах славы. Нам остается только собрать себя по осколкам и двигаться дальше.

Измученный взгляд и дрожащие руки были явным свидетельством того, в каком хрупком состоянии пребывал сейчас Сириус. «Не нужно было говорить ему о Ремусе», — в который раз упрекнул себя Гарри. Он так и не рассказал Сириусу о Риддле и его семье, ровно как и о событиях, происходящих в этом мире. А теперь он тем более не мог этого сделать, поскольку еще одного сюрприза Сириус явно не выдержит. Он скажет ему, когда тот немного успокоится и сможет воспринимать происходящее.

— Тебе нужно отдохнуть, Сириус, — вздохнул Гарри.

— Не уходи, — отчаянно проговорил тот, крепко вцепившись в Гаррину руку.

— Я никуда не уйду. Прошу, отдыхай. У тебя был очень трудный день, — умоляюще сказал Гарри.

— Ты прав. Сегодня было... что-то с чем-то, — ответил тот и закрыл глаза.

Гарри посмотрел на изможденное лицо крестного. Сириус заслужил в своей жизни хоть немного счастья.

* * *

Барти Крауч-младший спокойно вышагивал по переполненным коридорам больницы Св. Мунго. Оборотное зелье, которое он всегда носил с собой, действовало безотказно, и он мог оставаться незамеченным, даже пребывая во владениях Риддла.

Риддл, само это имя вызывало у него отвращение. Этот человек вместе со своей семьей разрушили их с Доркас далеко идущие планы. Не говоря уже о том идиоте Регулусе, который сдал их противникам.

Когда заговор Доркас был раскрыт, политическая карьера Барти-старшего оказалась уничтожена, а все политические связи и влияние Барти пошли прахом. Теперь его называли "Нежелательным лицом № 1", и каждый аврор в стране считал своим долгом его поймать. Он бы покинул страну, но гнев не дал ему пуститься в бега. Зачем ему убегать, если он мог заставить их поплатиться за то, что они разрушили его жизнь?

Барти-младший ненавидел две вещи — предателей и незаконченные дела. Он покажет Регулусу, что случается с перебежчиками. Затем он займется другим братом, межпространственным путешественником, и довершит то, что начала Доркас. Но самое лучшее он приберег напоследок — семейство Риддлов. Барти-младший в предвкушении потер руки. Он выследит их всех до единого. Они связались не с тем волшебником!

Барти Крауч-младший словно хамелеон. Он умел наблюдать и подстраиваться под окружающую обстановку настолько, что мог перевоплотиться в любого, кого желал. И сегодняшний день не был исключением. Удостоверившись, что целитель Люпин будет длительное время находиться на важной операции, он решил воспользоваться Оборотным зельем и превратиться в Ремуса. Конечно. сгодился бы любой другой целитель, однако в Св. Мунго фамилия «Люпин» открывала перед ее обладателем многие двери. Ремус был любимцем Риддла и одновременно его протеже. Ни для кого не секрет, что Риддл хотел назначить Люпина своим преемником. А это значило: в отсутствие Риддла весь персонал как, стало быть, и все пациенты больницы, были подотчетны бывшему оборотню.

Он быстро навел справки о том, в каких палатах находятся Регулус и Сириус. Возле обеих комнат дежурили авроры, однако в палате Регулуса еще находился его брат. Крауч-младший жаждал мести, но предпочитал сводить счеты, когда ситуация складывалась в его пользу. Он знал, что муж Серены Сириус Блэк неплохой дуэлянт — пусть и не такой хороший, как он сам, — и пока тот был рядом, ему не хотелось связываться с Регулусом. Он нападет позже, когда тот будет наиболее уязвим.

У другого Сириуса тоже был посетитель, мальчишка-подросток, судя по описанию некоторых целителей. Кажется, это был второй межпространственный путешественник, выпавший из Завесы. Барти запомнил, что переход сквозь Завесу истощает магическое ядро волшебника. Попав сюда, Сириус был сильно ослаблен, ввиду чего Барти предположил, что с мальчишкой произошло то же самое. К тому же тот был всего лишь подростком и, вероятно, еще учился в Хогвартсе. Наверняка самой серьезной травмой, которую тот получал, был порез бумагой во время лекции профессора Биннса.

Решение далось довольно легко. Сказать по правде, Барти не был кровожадным монстром, но между тем он понимал, что мальчишку придется убить. Тот был исключительно необходимой жертвой.

Барти устроил диверсию, чтобы отвлечь авроров. Парочка удачно расставленных заклинаний, сделавшая пол и лестничную клетку скользкими, казалась смехотворной, но при размещении в стратегически важных местах сработала весьма успешно. Это было так по-детски, что авроры, отправившиеся выяснять, в чем дело, приняли это за чей-то детский розыгрыш, а не за проделки злобного гения, готовящего свою месть.

Ступив на этаж, где находилась палата Сириуса, он увидел стоявшего на страже аврора; остальные ушли, чтобы выяснить причину переполоха.

«По крайней мере, один дежурящий аврор лучше, чем три», — подумал Барти, применяя к тому Конфундус. Он отправил аврора патрулировать территорию, после чего огляделся по сторонам, проверяя, нет ли свидетелей.

Прежде, чем войти в комнату, Барти удостоверился, на месте ли его маскировка. Уже у входа он поправил мантию целителя и убедился, что палата звуконепроницаема. Ему не хотелось, чтобы кто-то услышал крики, которые вскоре оттуда последуют. Он улыбнулся, открыл дверь и вошел. Все оказалось проще простого!

* * *

Гарри почувствовал облегчение, когда увидел, что дыхание крестного стало размеренным. Их недавний разговор не прошел бесследно. Даже во сне Сириус не выглядел умиротворенным. Время тоже обошлось с ним нещадно. Странно, что именно Гарри пытался уберечь своего крестного, а не наоборот. Интересно, когда все успело так измениться?

Гарри чувствовал себя неловко от того, что ему приходилось выбирать, какую информацию следует преподносить крестному, учитывая, что сам он в детстве ненавидел подобное отношение. Гарри сокрушенно покачал головой. Он вел себя как лицемер. Сириус уже не ребенок, которого нужно было держать под контролем. Он был взрослым человеком, вполне способным самостоятельно принимать решения. Кто такой Гарри, чтобы решать, какие вещи стоит говорить Сириусу, а какие нет?

Гарри мог избежать многих печальных событий, если бы Дамблдор не скрывал от него информацию. Он обвинял Дамблдора, а сам поступал точно так же. Как только Сириус проснется, Гарри все ему честно расскажет. Он бы давно раскрыл Сириусу правду, не будь эти сведения столь ошеломляющими. Впрочем, сейчас Гарри не оставалось ничего другого, кроме как ждать пробуждения крестного. Вот только Гарри не отличался особым терпением.

* * *

В момент, когда дверь распахнулась, Гарри был глубоко погружен в свои мысли. Быстро поправив очки, он потянулся за палочкой и увидел, как Люпин решительно входит в комнату.

— Это ты, Ремус, — тихо проговорил Гарри, стараясь не разбудить крестного.

Люпин кивнул и тихо прикрыл дверь. Однако «щелчок» замка вышел настолько зловещим, что Гарри невольно вздрогнул. Да что с ним такое? Почему его инстинкты кричали, будто он в опасности? В комнату всего-навсего вошел Ремус.

— Как поживает наш пациент? — Люпин с мрачной улыбкой просматривал карту Сириуса. Гарри нахмурился. Голос Люпина звучал как и прежде, но чуть более хрипло и отстраненно.

— Все еще слаб. Он сейчас отдыхает, — Гарри выпрямил спину. Он никогда не видел Ремуса таким равнодушным и безучастным. Быть может, он просто устал под конец рабочего дня, но это не объясняло его взгляд. Тот казался ледяным. Гарри стало не по себе, поэтому он крепче прижал к себе палочку, стараясь не привлекать к ней внимания Люпина.

Гарри внимательно следил за волшебником. Судя по осанке, тот явно готовился напасть. Напряженные плечи, расчетливый взгляд, крепко зажатая в руке палочка указывали на то, что этот человек скорее стремился причинить боль, чем исцелить. Люпин резко направил палочку в сторону Гарри.

Поттер быстро выставил щит, охвативший комнату. Этот человек был опасен, он предпочитал не тратить время на болтовню, а сразу действовать. Это определенно был не Ремус Люпин.

— Экспеллиармус! — выкрикнул Гарри, и заклинание отправило самозванца в полет через всю комнату. Он поспешил разбудить крестного. Ему нужно было вытащить Сириуса из палаты. Не хватало еще, чтобы Сириус попал под удар.

— А вот теперь начнется настоящий бой, сопляк, — вставая на ноги, проговорил фальшивый Ремус. Гнев исказил его лицо. — Круцио!

Гарри забился в судорогах, как только боль пронзила его тело. Проклятие Круциатус застало его врасплох. Несмотря на то, что он уже подвергался воздействию этого заклинания, оно по-прежнему превращало его кровь в раскаленную лаву.

— Детские заклинания тебе не помогут, — ухмыльнулся самозванец, возобновляя проклятие. — Хоть ты и мальчик, но умрешь как мужчина.

Гарри сжал кулаки и крепко зажмурился. Он мог побороть эту боль. Должен был. Ради Сириуса!

Гарри ловко бросил в фальшивого Люпина Ступефай. Самозванец увернулся, но был весьма удивлен. Он не ожидал, что Гарри сможет скинуть его проклятие.

— Инсендио, — Гарри поджег его мантию. Он надеялся, что этот отвлекающий маневр поможет крестному сбежать. Он послал в Сириуса заклинание Агуаменти, заряженное струей холодной воды. Это сработало, Сириус распахнул глаза, но самозванец уже потушил огонь. Во взгляде фальшивого Люпина блеснули пугающие искры.

— Те, кто играет с огнем, рано или поздно обжигается, — произнес самозванец. Он бросил в их строну проклятие, но Гарри прикрыл Сириуса щитом.

— Беги! — крикнул Гарри, надеясь, что крестный его послушает, поскольку в этот самый момент от заклинания, произнесенного самозванцем, поднималось неистовое пламя. Адское пламя!

— Нет! — воскликнул Сириус, он быстро оценил обстановку и попытался голыми руками вцепиться в поддельного Люпина.

Гарри прикрыл глаза. Он изучал контрзаклятие; на самом деле, его изучала Гермиона, а потом настояла, чтобы он тоже его выучил.

— Ego præcipio ignis prohibere! — произнес он, однако пламя не уменьшалось, скорее, наоборот, становилось еще больше. В его голове всплыло рассерженное лицо Гермионы.

«Очень важную роль играют движения палочкой, Гарри! Сделай круг и направь!»

Поэтому он быстрым движением обвел пламя и указал в самый центр, проговаривая:

— Ego præcipio ignis prohibere!

Он чувствовал, как огонь пытается взбунтоваться и дать отпор. Гермиона предупреждала, что Адское пламя упрямо, и только могущественные волшебники могут им управлять, поэтому он держался решительно и был твердо настроен подчинить огонь своей магией.

Видимо, огненная стихия почувствовала его намерение и мощь, потому как попыталась истощить его силы.

«Адское пламя разумно, Гарри, — голос Гермионы звучал в его голове, — Будь сильным. Покажи ему, кто тут главный».

Гарри пропустил еще одну мощную волну магии через свою палочку, и огонь начал стремительно угасать. Он сосредоточился на оставшихся очагах пламени, заставляя их также погаснуть. Это вызывало сильное сопротивление, но Гарри не сдавался. Огонь наконец-то утих, оставив после себя лишь мелкие горстки пепла, однако вместе с собой он унес еще и большую часть Гарриных сил.

Он обернулся и увидел, как Сириус с поддельным Люпином сцепились на полу словно магглы. Сириус застиг самозванца врасплох и сумел выбить из его рук волшебную палочку. Они схватились друг с другом в попытке дотянуться до нее, но безуспешно. Тогда Гарри призвал к себе отброшенную в угол палочку и оглушил мерзавца, после чего помог крестному вернуться обратно в кровать.

Желая окончательно удостовериться, что самозванец никуда не сбежит, Гарри применил к нему Петрификус Тоталус, обездвижив того по рукам и ногам. Убедившись, что псевдо-Люпин никуда в ближайшее время не денется, он перевел взгляд на Сириуса, который, мягко сказать, был на взводе.

— Эта… Эта тварь не Лунатик, — выплюнул Сириус.

— Определенно. Оставайся в постели, Сириус, — сказал Гарри, вызывая Патронус.

— Нам нужна помощь. В палате моего крестного на нас напал человек, выдающий себя за Люпина. Мы его обездвижили, — Гарри взмахнул палочкой, тем самым повелевая серебристому оленю умчаться прочь. — Вот возьми, Сириус, — сказал Гарри, протягивая ему вторую палочку. — Я пойду найду помощь. Не спускай с него глаз.

Сириус кивнул и направил палочку на свирепое лицо самозванца.

Гарри шагнул, чтобы открыть дверь, но та не поддалась. После двух «Алохомор» дверь все еще оставалась закрытой.

— Взорви ее, — коротко бросил Сириус. Гарри кивнул и тут же запустил «Конфринго», но дверь осталась неприступна.

— Он, — процедил Сириус, угрожающе указав палочкой на самозванца, — скорее всего, нас запер. Наверняка он использовал какое-то темное заклинание.

Гарри нахмурился. Он испробовал несколько изученных им контрзаклятий, но дверь так и не открылась. Оставалось надеяться, что его Патронус сработал; в этом мире он впервые пользовался им, чтобы послать сообщение.

«В этом мире, — с тревогой подумал Гарри, — какой же я дурак».

Никто в этом мире не знал, что его Патронус — олень, к тому же когда он его отправлял, то ни о ком конкретно не думал. Патронусы были продолжением своих человеческих ипостасей и распознавали намерения при передаче сообщений. А все, чего он хотел, отправляя его, это найти помощь.

Гарри корил себя и свою глупость. Он попытался собрать остатки сил, чтобы призвать еще одного Патронуса.

«Думай о том, как снова встретишься с Джинни, Роном и Гермионой!»

Ощутив прилив радости вкупе с решимостью, он заметил, как из палочки выступил свет, но все внимание вмиг развеялось, когда дверь разлетелась на куски, а в комнату вошел мертвенно-бледный Риддл.

Палочка Сириуса быстро метнулась к нему, но Гарри его остановил:

— Нет, Сириус, он за нас.

Тот вновь переключил свое внимание на самозванца, хоть и отнесся к Риддлу крайне настороженно.

Из всех обитателей этой вселенной Гаррин Патронус пришел за помощью именно к Риддлу. Его олень был уверен, что двойник Волдеморта поможет ему! И нисколько в этом не ошибся.

Гарри был поражен, когда Риддл без лишних разговоров взял контроль над ситуацией в свои руки. Он быстро осмотрел комнату, отмечая разрушения от Адского пламени, а также сломанные стулья и стол. Риддл приблизился к поддельному Люпину, желая удостовериться, что тот надежно связан, после чего добавил еще несколько удерживающих заклинаний. Убедившись, что тот не в состоянии больше двигаться, молча повернулся к Гарри. Поттер прокрутил в голове минувший инцидент и заметил серьезный взгляд Риддла. Тот нахмурился, но ничего не сказал, лишь только поджал губы.

— Кто вы? — настороженно спросил Сириус. Гарри нахмурил брови, похоже, крестный не узнал Риддла. Все же тот сильно отличался от Волдеморта, несмотря на их определенную схожесть. Гарри, напротив, уже в первую встречу понял, кто перед ним, поскольку видел семнадцатилетнего Волдеморта, чье сходство с целителем Риддлом было колоссальным.

— Ты укротил Адское пламя, — тихо проговорил Риддл, но Гарри все же уловил в его голосе удивленные нотки.

— Моя подруга однажды рассказывала, как его усмирить, хорошо, что я запомнил, — произнес Гарри.

Риддл кивнул, но Гарри готов был поклясться, что произвел на него впечатление. Это доставило ему необъяснимое удовольствие, поскольку Риддл был не из тех, кого легко впечатлить.

— Где же наши манеры, Гарри? — глаза Риддла вспыхнули от раздираемых чувств, стоило ему повернуться к самозванцу. — Давай же поприветствуем нашего гостя.

— Но... — начал было Сириус, но осекся, когда Риддл одарил его предупреждающим взглядом. «Такому взгляду позавидовал бы даже Василиск», — подумал Гарри, глядя на то, как Риддл приближается к бесчувственному телу, словно змея подбирается к своей добыче.

Риддл остановился в нескольких футах от неизвестного и, убедившись, что тот как следует связан, снял с него Петрификус тоталус. Самозванец зашипел и попытался пошевелиться, но, увидев Риддла, замер как вкопанный.

— Оборотное зелье не будет действовать вечно, — сказал Риддл, — уж ты-то должен это знать, Барти Крауч-младший.

— Но он... — начал Сириус, и Риддл велел ему заткнуться. Гарри подошел к Сириусу и попросил его, не спорить с этим человеком. Хорошо хоть, его крестный не догадывался, что перед ним двойник Волдеморта. Гарри был уверен, когда это произойдет, ни одни заглушающее чары не смогут справиться с реакцией Сириуса.

— Скажи что-нибудь, Барти. Гостю не пристало игнорировать хозяина, — вкрадчиво проговорил Риддл, — Если только ты не хочешь, чтобы я перерыл твои мысли. Уверяю, это будет малоприятно, к тому же я не гарантирую, что оставлю твой мозг невредимым.

Оценив всю серьезность угрозы, Барти вздрогнул, но потом, прикрывшись напускной бравадой, плюнул Риддлу прямо в лицо.

Риддл достал носовой платок, вытер лицо и медленно убрал обратно в карман; Гарри испугался такой реакции. Он был уверен, что Риддл придет в бешенство, однако того это только позабавило.

— Что ж, Барти Крауч-младший, — елейным голосом проговорил Риддл, его взгляд в очередной раз заставил Барти вздрогнуть, — совсем скоро ты будешь бояться меня так, как ни боялся собственного боггарта!

Гарри терпеть не мог больницы. Когда он учился в Хогвартсе, то большую часть времени проводил в лазарете, нежели в Гриффиндорской башне. Из-за чего так и не смог развить в себе любовь к этому месту. Однако после стычки с Барти Краучем-младшим, в которой он подвергся заклятию Адского пламени, Риддл настоял на его пребывании в Св.Мунго. Риддл даже разрешил ему остаться с крестным, но тут Гарри задумался, была ли эта щедрость по отношению к нему, или же Риддл хотел, чтобы он держал Сириуса под контролем.

После инцидента с Барти прошло уже несколько дней, а Гарри все еще не мог забыть, с каким маниакальным блеском в глазах Риддл приблизился тогда к Краучу-младшему; его взгляд был гораздо опаснее, чем у Волдеморта. Волдеморт был законченным психопатом, даже облик имел соответствующий, тогда как Риддл напоминал сурового правителя, чей приговор был пострашнее всяких зверств, которые когда-либо творил Волдеморт.

Гарри провел по выцветшему на руке шраму от Кровавого пера и заметил, что надпись «Я не должен лгать» слегка поблекла. Для него стало неожиданностью, когда целительница Бушби принесла ему баночку с мазью, предназначенную для исцеления проклятых шрамов, при этом извиняясь за задержку с доставкой. Гарри считал, что шрам останется с ним навсегда, кроме того, он никогда не упоминал о нем Риддлу и потому удивился, узнав от целительницы, что Риддл спустя всего два дня после прибытия Гарри через Вуаль попросил раздобыть для него редкую мазь.

«Спустя два дня, — подумал Гарри. — Я был тогда еще без сознании. Риддл даже не знал моего имени.

У Тома Марволо Риддла было больше аспектов личности, чем разновидностей вкусов драже Берти Блоттс. Презирать Волдеморта было легко, но вот Риддла… Гарри проникся к нему уважением. В момент его встречи с Барти Гарри опасался, что придется сдерживать Риддла от необдуманных действий. Однако после своих угроз Риддл вызвал авроров, хотя ухмылка на его лице свидетельствовала о том, что вскоре он нанесет Барти «визит». Надо сказать, Грозный Глаз Грюм был дружен с Риддлом, и наблюдать за их непринужденной беседой было забавно.

По просьбе Риддла Грозный Глаз и его команда авроров старались не привлекать к себе внимания и сосредоточились на аресте сына экс-министра. Явное содействие Грюма успокоило Сириуса, но Гарри знал, как только личность Риддла раскроется, жди беды.

— Тебя что-то беспокоит, — сказал Сириус, сидя на кровати с магловским журналом в руках.

— Так, пустяки, — ответил Гарри. Мерлин, почему он так боялся признаться, в конце концов, он столько раз смотрел смерти в лицо, что уже не должен испытывать страха? Сириус заслуживал узнать правду.

— Ты не тот Гарри, которого я оставил. Тот бы мне сразу сказал, — проворчал Сириус, пытаясь сыграть на чувстве вины.

«Вот оно… Сейчас или никогда, — подумал Гарри. — Прошу, Сириус, только не горячись».

— Этот мир сильно отличается от того, который мы называем своим... — начал Гарри.

— Я знаю. Это другое измерение. Уж поверь мне, я заметил разницу, — сказал Сириус и, заметив приподнятую бровь крестника, продолжил: — Да, я напал на беременную женщину и глубоко сожалею об этом. Я безумно зол, что Доркас убедила меня совершить подобную глупость. Я осознал свою ошибку, поэтому такого больше не повторится.

— Представь себе мир без Темного Лорда, без Пожирателей Смерти, без Темных меток и без преследования магглорожденных, — сказал Гарри, — мир, где Волдеморт не монстр, а хороший человек.

— Это невозможно, Гарри, — фыркнул Сириус. — Хороший Волдеморт? А что потом, влюбленный дементор?

— Нет ничего невозможного. Ты сам сказал, что этот мир другой. Так почему здесь не может быть хорошего Волдеморта? — спросил Гарри.

— Хорошего Волдеморта? Хорошего Волдеморта? — вопрошал Сириус, с сомнением качая головой. — Каждый раз, когда ты это произносишь, где-то один пикси теряет крылья.

Гарри вздохнул.

— Помнишь целителя, который сюда пришел? Того, что взорвал дверь и задержал ненастоящего Люпина?

Сириус кивнул, хотя настроен был явно скептически.

— Этого целителя зовут Том Марволо Риддл. Он глава Св. Мунго, а также один из самых уважаемых волшебников этого измерения. Да, не стоит забывать, что такой маг, как он, может быть довольно опасным, если скрестить с ним палочки, но в то же время он заботливый отец и замечательный врач, — Гарри поверить не мог, что расхваливал Тома Риддла перед своим крестным. Поистине нет ничего невозможного!

— Том Марволо... Риддл, — проговорил Сириус, и на фамилии его голос дрогнул, а лицо стало мертвенно-бледным.

— Я знаю, это кажется невозможным, скажи? Но именно он спас тебе жизнь. Ты умирал от, казалось бы, неизлечимого яда, а он искусно вывел его из твоего организма. Ему можно доверять, — сказал Гарри.

Но Сириус, казалось, не слышал ни слова из того, что он говорил, продолжая бормотать себе под нос, словно это была какая-то мантра:

— Том Марволо Риддл.

— В этом мире стоит бояться многих вещей, Сириус, — сказал Гарри, — но Том Марволо Риддл не входит в их число.

* * *

«Том Марволо Риддл», — подумал Барти Крауч-младший, подавляя дрожь. Прямо перед ним, со слегка растрепанными волосами, в мантии волшебника стоял тот самый мужчина. Он невинно поигрывал в правой руке волшебной палочкой, тогда как в его глазах... Барти вздрогнул. В его глазах читался приговор. Барти постарался собрать в кулак остатки смелости. Он так просто не сдастся.

— Барти Крауч-младший, — непринужденно произнес Риддл, сжимая спинку стула, — Не возражаешь, если я присяду?

Барти заметил стул, стоящий с противоположной стороны стола, лишь после того, как Риддл указал на него. По правде сказать, он и стол-то заметил только сейчас. Он мысленно упрекнул себя; первое правило выживания в неволе: быть внимательным ко всему, что тебя окружает.

Риддл сел, не дожидаясь ответа. Крауч-младший облизнул пересохшие губы. Риддл не сможет ему навредить. Он же не хочет отправиться в Азкабан. Подобные мысли придали ему решимости.

— Я уже рассказал под Веритасерумом о своих связях с Доркас и причастности к отравлениям. Если вам нужна дополнительная информация, обратитесь к аврорам.

— Будь ты столь бесполезен, давно бы сидел в Азкабане. И все же ты здесь. Не хочешь знать, почему? — елейно спросил Риддл.

Барти молчал, а заодно усилил свой окклюменционный барьер. Он не станет отвечать Риддлу. Возможно, ему даже удаться вынудить Риддла напасть на него. Он и так был одной ногой в Азкабане, так почему бы не потянуть Риддла за собой.

— Скажи мне, Барти. Как там твоя драгоценная матушка? — спросил Риддл.

— Ублюдок! — завопил Барти и попытался наброситься на Риддла, хотя его руки не слушались. — Вы убили ее.

— Меня даже не было в Британии, когда умерла твоя мать. Я был в отъезде, — ответил ему Риддл.

— Вот поэтому она умерла! Если бы вы остались, она была бы жива! Вы позволили ей умереть! — завопил разъяренный Барти.

— Избавь меня от этой драмы. Твоя мать умерла из-за твоей беспечности. Если бы ты сразу доставил ее в Св.Мунго, она осталась бы жива. Хочешь переложить свою вину на чужие плечи и решил, что мои подходят для этого лучше всего? Можешь винить меня сколько угодно, если это облегчит твою совесть. Но нападать на мою семью, — голос Риддла стал угрожающим, — это уже переходит все границы. — Ты принимал активное участие в нападении на мою дочь, не так ли? — спросил Риддл, поднимаясь со стула и возвышаясь над беззащитным Барти.

Тот кивнул, надеясь, что Риддл не станет на него нападать.

«Он не может напасть на меня, он не может напасть...»

— Хотел услышать ее крики? Лишить ребенка? Говори, — угрожающе произнес Риддл.

На комнату опустились холод и мрак. Кроме Риддла, нельзя было разглядеть ничего. Барти поежился, но не от холода.

— Знаешь, что представляет из себя отцовское беспокойство? Неужели ты думал, что я не захочу отомстить? Я ведь не святой, — рассмеялся Риддл. — Разве не вы с Доркас вознамерились сделать из меня Темного Лорда? А что, в этом есть свои плюсы.

Барти больше не смог воспринимать эту речь, поскольку его тело охватило огнем. Каждая косточка, каждый нерв в его теле болезненно разрывались на части. Это было хуже, чем Круциатус, это было хуже любого проклятия, которое он когда-либо знал.

— Кажется, тебя всегда привлекало Адское пламя, лично я нахожу его чересчур беспорядочным. Что думаешь о моем новом проклятии? По-моему, у него огромный потенциал, — вкрадчиво проговорил Риддл.

Но его голос заглушала боль. Барти не мог кричать, его горло было обожжено, а губы опалились. Он даже не мог закрыть глаза, чтобы перестать видеть ухмыляющегося Риддла. Казалось, Риддл от всей души наслаждался этим страшным проклятием. Жар усилился, и вскоре Барти перестал замечать даже Риддла, вместо этого он увидел свою мать, когда та испускала последний вздох, отца, который предпочитал ему министерскую работу; увидел, как Доркас обсуждала свои захватнические планы, и как сквиб мисс Уэйнфлит варила яды...

Боль утихла, став более-менее терпимой, и он вновь увидел перед собой Риддла. Тот не пошевелился ни на дюйм.

— А ты не так уж бесполезен. Надеюсь, ты не откажешь мне в любезности. Мне нужно больше информации по нашей дорогой мисс Уэйнфлит, — ехидно проговорил Риддл.

Боль вернулась, и Барти отчаянно пытался ее унять.

Лучше уж умереть, чем терпеть такое. Взамен он словно по-новой пережил каждую встречу с этим никчемным сквибом, в то время как его внутренности горели огнем.

Его руки и ноги покраснели, кожа на них полыхала и моментально лопалась. Риддл сжигал его заживо, и от боли темнело в глазах. Стол со стулом уже сгорели до основания, а пламя перекинулось на пол. Комната заполнилась едким дымом, от чего Крауч-младший больше не мог дышать.

— Сэр, с вами хочет поговорить аврор Грюм. Возникла чрезвычайная ситуация, необходимо ваше присутствие, — сказал чей-то голос, но Барти не обратил на него внимание из-за нахлынувшей боли.

— Сейчас подойду, — ответил Риддл, после чего жжение прекратилось.

Барти вздохнул с облегчением, когда вместо огня по его венам вновь заструилась кровь. Заметив стоящего в комнате аврора Долиша, он был уверен, что тот стал свидетелем противоправных действий Риддла. Однако увидев бесстрастное выражение лица аврора, удивился.

Когда Барти обвел взглядом комнату, то отметил, что ни стола, ни стула, которые уничтожил Риддл, на самом деле нигде не было. А были белые стены, и его тело...

Его тело было таким же, как раньше. Ни рваных ран, ни ожогов, ни разорванных вен... Барти нахмурился. Это было невозможно. Он все еще чувствовал последствия тех ожогов. Почему же не было никаких следов? Его кожа была бледной, а не багрово-красной, как он полагал.

— Мне нужно идти, — спокойно произнес Риддл, направляясь к двери. — Вернусь я или нет, зависит от моего настроения. А ты оказался довольно полезным.

— Огонь... — слабо произнес Барти. — Вы сжигали... меня. Все было в огне.

— Окклюменционный барьер может сослужить легилименту хорошую службу, особенно если этот барьер уже пройден. Что насчет тебя, то я уже был в твоей голове, когда ты усилил щиты. Фактически ты сам перекрыл себе пути к отступлению, — ответил Риддл.

— Тот огонь... — в ужасе проговорил Крауч-младший.

— Все в твоей голове. Я даже не использовал палочку, — сказал Риддл, плотно оборачивая шарф вокруг шеи. — Но то, что это происходит у тебя в голове, еще не значит, что это не может быть правдой. Оревуар.

* * *

Под утихающие крики Риддл с зачарованным взглядом смывал кровь. Он опустил глаза на крошечное чудо, лежавшее у него на руках. Ребенок был похож на крохотное, морщинистое существо, сбежавшее из гоблинских шахт, и все же Риддл не мог представить более притягательного зрелища. Внуки делали его более мягким, и все же, держа на руках своего новорожденного внука, он знал: жаловаться ему не на что.

— У меня сын, — громко объявил эту новость ликующий Сириус, тем самым разбудив всех в родильном отделении, а заодно и половину Англии.

— Вот так. Прелестный, здоровый малыш, — произнес Риддл, осторожно передавая матери завернутого в мягкое покрывальце младенца. — Я так тобой горжусь, — Риддл поцеловал в лоб уставшую дочь. — Ты отлично справились. По правде сказать, я больше беспокоился за Сириуса, чем за тебя. По крайней мере, в этот раз он не упал в обморок.

Серена тихонько засмеялась и с всепоглощающим трепетом взглянула на свое дитя.

— Он прекрасен, — сказала она, как вдруг ее глаза наполнились слезами. — Я боялась, что из-за нападения…

— Тебе не о чем волноваться, разве что у тебя на руках может оказаться еще один Сириус Блэк. Миру как раз этого не хватает, — с наигранным раздражением сказал Риддл, впрочем, Серена и так уловила в его словах нотки иронии.

— Ну разве он не прекрасен? — исступленно проговорил Сириус, словно бросая вызов всем, кто считает иначе. — Малыш Блэк.

— Я оставлю вас наедине и сообщу остальным о прибавлении в нашей семье, — Риддл поднялся, но перед тем, как уйти, погладил новорожденного по головке и слегка похлопал дочь по руке. Он даже тепло пожал руку Сириусу.

— Спасибо, папа. Я боялась, что ты не успеешь, — произнесла Серена.

— И упустить возможность принять собственного внука. Не болтай ерунды, — Риддл остановился у двери. — Все-таки я эгоист и никому другому не позволил бы принять роды.

Он вышел из комнаты и тихонько прикрыл за собой дверь, стараясь не потревожить малыша.

— Марианна очень обрадуется появлению младшего братика, — сказала Серена, укачивая сына на руках.

— Она сейчас с Лили и Севом; как же нам повезло, что в нашей жизни есть эти двое, — произнес Сириус, широко улыбаясь жене.

— Да, это точно, — ответила она. — Так как назовем нашего нового члена семьи? Не называть же его малыш.

— Как насчет Джеймс? Он мой лучший друг и будет просто в восторге от своего тезки, — предложил Сириус, но Серена покачала головой.

— В нем течет твоя кровь, а с таким именем, как Джеймс, у нас появится самый настоящий сорвиголова, — произнесла Серена.

— Но... — начал было Сириус, и Серена смягчилась.

— Хорошо. Джеймс может быть его вторым именем, но никак не первым.

— Северус? — спросил Сириус, и Серена вновь покачала головой.

— Том? — сделал очередную попытку Сириус, на что Серена рассмеялась.

— Мой отец ненавидит свое имя. Он наверняка разозлится, если мы назовем его внука Томом.

— Арктурус? — предложил Сириус. — В семействе Блэк традиция называть детей в честь созвездий.

— Раньше тебя никогда не волновали традиции, кроме того я не хочу, чтобы у нашего сына было такое строгое имя. Мне хочется, чтобы оно было простым. Если честно, мне всегда нравилось одно имя... — она замолчала и посмотрела на мужа. — Только, боюсь, ты его не одобришь.

— Я не смогу одобрить ничье имя, если ты мне его не скажешь, — ответил Сириус.

— Мне всегда нравилось имя «Гарри» еще до того, как мы познакомились с Гарри Поттером, — Серена нервно прикусила губу.

— Гарри Джеймс Блэк, — Сириус словно примерял имя на слух, после чего широко улыбнулся. — Мне нравится.

Серена улыбнулась в ответ и посмотрела на сына:

— Добро пожаловать на свет, Гарри Джеймс!

— Риддл, прошу, — профессор Сигнус Арктурус Блэк расположился в кресло напротив своего друга, — прекрати это безумие.

— Не понимаю, о чем ты, — произнес Риддл, не сводя глаз с двери.

— Я знаю тебя столько лет, так что не строй из себя невинное дитя, — сказал Арти. — Прекрати заниматься ерундой и обратись к аврорам.

— К аврорам? — Риддл перевел взгляд на Арти. — Зачем?

Тот удрученно потер глаза. Он любил Риддла как брата, но в такие моменты ему хотелось его придушить.

— «Ежедневный пророк» опубликовал фоторобот отравительницы, полученный, исходя из показаний Крауча-младшего. Никто не знает, кто она, но я почему-то уверен, что ты знаешь, — сказал Арти, — Недавно в твоей семье случилось пополнение, и вместо того, чтобы проводить все свое время в Св. Мунго, как ты обычно делал, ты тайком прочесываешь окрестности. Как так, объясни!

— Я не обязан тебе ничего объяснять, — ответил Риддл. — Я тебе не нянька, как и ты мне!

— Я твой друг, и как твой друг я вижу, что ты на пути к саморазрушению, — сказал Арти. — Тебе кажется, что ты осторожен, но если я заметил странности, то скоро это сделают и другие.

— Уходи, — со спокойным видом проговорил Риддл, но в глазах его уже зарождалась буря.

— На Серену совершается нападение, а сразу после этого Министра Магии поражает таинственный недуг. Я знаю, что это твоих рук дело, и любой, у кого есть хоть капля мозгов, смог бы сложить эти обстоятельства воедино. Тебе повезло, что авроры забросили это расследование, когда появились слухи о махинациях Крауча-старшего. Если бы не это, ты бы сейчас любовался видами из Азкабана, — произнес Арти.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказал Риддл, сверля друга взглядом.

Арти сжал кулаки. Он хотел Риддлу только добра. Когда же до этого человека дойдет?

— Моя внучка Нимфадора — одна из авроров, охраняющих Крауча-младшего. После твоего визита он превратился в испуганного мышонка. Ему мучают кошмары о том, как кто-то сжигает его дотла, а еще он вздрагивает всякий раз, когда к нему кто-то приближаются. Авроры не обращают внимания на его поведение, поскольку тот скоро присоединится к заключенным Азкабана. Однако меня беспокоит, что причиной всего этого являешься ты, — сказал Арти. — Они причинили вред Серене. Я понимаю, почему ты стремишься отомстить, но ты забываешь, кто ты.

— Тогда прошу, напомни, кто был виновен в смерти тех оборотней? Если мне не изменяет память, то был отец, чья дочь серьезно пострадала. Они страдали и мучились, пока наконец не сдохли, — зловеще проговорил Риддл, и Арти понял, что перешел невидимую черту, — В чужом глазу соринку видишь, в своем бревна не замечаешь.

— Я вел себя предосудительно, именно поэтому я хочу уберечь тебя от моих ошибок. Ты не убийца, Риддл. Ты — целитель. Ты спасаешь жизни, — сказал Арти.

— А ты профессор, чьи руки запачканы больше моих, — Риддл сложил пальцы домиком.

Арти глубоко вздохнул и сосчитал до двадцати. Друг его провоцировал, но он не станет терять самообладания. Несмотря на резкие слова, Риддл всегда стоял за него горой, а теперь настал его черед.

— Разница между нами в том, что я скромный профессор, а ты всемирно известная личность. Ты один из самых могущественных волшебников, которых когда-либо видел свет и, скорее всего, больше не увидит. У тебя не только множество поклонников и последователей, но и масса недоброжелателей и врагов, которые только и ждут, когда ты оступишься. Не давай им повода ополчиться на тебя, — сказал Арти.

— Ты забываешь, что я наследник Слизерина. Я никому не позволю ополчиться на меня, — ответил Риддл.

— Легче сказать, чем сделать, — произнес Арти. — Рита Скитер наверняка слюной изойдет, когда получит на тебя компромат. Не будь слишком самоуверен.

— Если это все, что ты хочешь мне сказать, то можешь уходить. Я приму к сведению твое предупреждение, — пренебрежительно ответил Риддл.

— Дамблдор становится очень подозрительным, Риддл. Он стал задавать мне много вопросов о тебе. Я знаю, ты не доверяешь этому человеку, но если он перестанет доверять тебе, то ты разбудишь спящего дракона, — предупредил Арти.

— Какого черта этому старику не сидится? — выпрямился Риддл. — Он везде сует свой нос.

— Независимо от того, что ты думаешь о Дамблдоре, он обладает значительным влиянием в магическом мире. Не делай его своим врагом, — сказал Арти.

— Это никогда не входило в мои планы, — отстраненно ответил Риддл.

— Я понимаю, ты хочешь отомстить, — произнес Арти, — Но это того не стоит. Это погубит тебя. Ты семейный человек. Пусть поимкой изготовителя ядов занимаются авроры.

— Она хотела напасть на мою семью. Она все это подстроила. Я видел это в сознании Барти. Она хотела, чтобы убили мою дочь. Она мстит мне и не остановится, пока я не буду страдать. Так что не указывай мне, что делать, — в голосе Риддла слышалась сталь. — Она будет страдать. Я это гарантирую.

— Этого я и боялся, — произнес Арти. — Она знает, что ты будешь мстить, и пытается тебя спровоцировать. Твои приступы гнева хорошо известны.

— У меня нет приступов гнева, — зрачки Риддла сузились, превратившись в вертикальные щелки.

— Она знает, а впрочем, это ни для кого не секрет, что семья — твоя Ахиллесова пята. Она обернет это в свою пользу, я уверен. Пусть с ней разбираются авроры. Боюсь, если ты встретишься с ней, от нее мокрого места не останется, — сказал Арти.

— И поделом ей, — низким голосом проговорил Риддл.

— А как же твоя семья? Неужели мне придется объяснять маленькому Гарри, что его дедушка виновен в смерти какой-то старухи? У «Пророка» будет просто незабываемый день и, несмотря на то, что убийца она, злодеем выставят тебя, — предупредил Арти.

— Они не узнают, — понизив голос, ответил Риддл.

— Не делай этого, Риддл, — сказал Арти, — Я тебя умоляю. Тебе кажется, что ты владеешь ситуацией, но все может выйти из под контроля. Ты импульсивен, и она это знает. Она играет с тобой. Прошу, не дай заманить себя в ее ловушку.

Риддл не ответил, но Арти заметил кроваво-красный отблеск в его глазах.

— Твои глаза... — голос Арти дрогнул.

Риддл выглядел необычайно пугающе. Впервые в жизни рядом с ним Арти почувствовал страх.

— Уходи, — грозно проговорил Риддл.

Взяв себя в руки, Арти поднялся. Он знал, что Риддл намеревался сделать. Его друг входил в царство тьмы, минуя точку невозврата.

— Напоследок скажу вот что, — произнес Арти, стоя у двери, — целитель Том Риддл и Лорд Волдеморт не могут существовать одновременно. Скоро тебе придется выбирать. И кем ты будешь, зависит только от тебя. Выбирай мудро, мой друг.

* * *

— Я принесла кексы, — сказала Лили, приближаясь к больничной кровати Гарри.

Прежде чем одарить ее широкой улыбкой, Гарри мельком взглянул на Сириуса. Его крестный притворялся спящим, вероятно, чтобы избежать разговоров с Лили.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри, запихивая кекс целиком себе в рот. Признав его «восхитительным», он потянулся за следующим. Еда в Св. Мунго была ужасной.

— Не торопись, — сказала Лили, — можно подумать, тебя воспитывали неандертальцы.

— Почти угадала, — ответил Гарри, стряхивая крошки с груди. — Что ты делаешь в Мунго?

— Серена родила мальчика, — глаза Лили сияли от счастья и в то же время настороженно поглядывали на Сириуса.

— Ух ты! Здорово, — с жаром воскликнул Гарри. — Уверен, Сириус просто в восторге.

Он заметил, как крестный напрягся, хотя его глаза по-прежнему оставались закрыты. Гарри уже рассказал Сириусу о том, что его двойник — муж Серены, и крестный довольно тяжело это воспринял. Он и так чувствовал себя виноватым за то, что напал на нее, а когда узнал, что Серена замужем за его так называемой копией, вообще впал в уныние.

— Да, и ты ни за что не догадаешься, как они его назвали, — загадочно сказала Лили.

— Почему? Как они его назвали? — спросил Гарри.

— Гарри Джеймс Блэк! — объявила Лили, ее глаза были преисполнены радости.

Он замер, и Сириус тоже, но Лили смотрела только на Гарри.

Гарри Джеймс… Гарри Джеймс… Гарри Джеймс Поттер такого никак не ожидал. Тот факт, что его никогда не существовало в этом мире, приводил в замешательство, однако наличие тезки слегка обнадеживало. А то, что его тезка приходился Сириусу сыном, вызывало неподдельный восторг.

— Поверить не могу! — с лучезарной улыбкой воскликнул Гарри.

— Я лишь надеюсь, что он не станет притягивать к себе неприятности, — насмешливо проговорила Лили.

— Это вряд ли, — с невозмутимым видом ответил Гарри. — С таким именем он обязательно нарвется на неприятности.

— Да поможет нам Мерлин, — взмолилась Лили.

— А что стало с Барти? — спросил Гарри.

— Он получил билет в один конец до Азкабана. А заодно пролил свет на загадочное дело об отравлениях. Тебе стоит почитать сегодняшний выпуск «Ежедневного пророка». Авроры сделали набросок отравителя. Можешь себе представить, убийцей оказалась старушка?! — недоуменно сказала Лили и принялась шарить в сумочке в поисках газеты.

— Старушка? — переспросил Гарри, а между тем шестеренки в его голове уже перешли в движение. Он вспомнил дело об убийстве на свадьбе, которым недавно был одержим. Что-то лежало прямо у него под носом, но он никак не мог определить, что именно.

— Вот он, — сказала Лили, протягивая ему «Ежедневный пророк», на котором лицо упомянутой пожилой дамы занимало всю первую полосу.

Гарри посмотрел на фотографию и нахмурился. Ее лицо было полностью покрыто морщинами, время ее не пощадило. Пройди он мимо нее на улице, то вряд ли бы обратил внимание. Он принялся складывать газету, чтобы вернуть ее обратно Лили. Гарри надеялся, что сможет узнать преступницу и хоть чем-то помочь. Он не любил стоять в стороне.

— Оставь себе, — сказала Лили. — Ее так никто и не опознал. Будто ее вообще не существует. Авроры зашли в тупик.

— Может, она использует Оборотное зелье, — предположил Гарри, глядя на сложенную в руке газету. На ней остались видны лишь глаза старой леди, как вдруг глаза самого Гарри расширились от осознания. Он узнал этот взгляд…

— Может, — вздохнула Лили, — Надеюсь, авроры скоро ее отыщут.

— Свадьба... — прошептал Гарри, чувствуя, как кусочки головоломки встают на свои места.

— Та, где невесту нашли убитой в подвенечном платье, — Лили покачала головой. — Ужасно!

— Да нет же... — нахмурился Гарри. — Невеста... Как же ее звали…

— Кажется, Оливия. Уже не помню фамилию, — сказала Лили.

— Хорнби, — произнес Гарри, расправляя газету и с ужасом глядя на фотографию. Черты ее лица изменились, однако глаза остались прежними.

Он едва не вздрогнул, когда пожилая женщина на фотографии уставилась на него капризным, плаксивым взглядом!

Гарри было непросто вырваться за пределы Св. Мунго. Но ему нужно было поговорить с Риддлом касаемо своих наблюдений. Конечно, он не был полностью уверен, что Плакса Миртл причастна к отравлениям, однако довольно странно, что ее обидчица оказалась мертва, тогда как в Гаррином мире подобного не произошло. Лили хотела помочь, но когда Сириус выяснил, куда направляется Гарри, то устроил скандал. Когда же он убедил крестного успокоиться, а целителя Ремуса Люпина — выписать его из больницы, то чувствовал себя как выжатый лимон. Весь этот процесс занял гораздо больше времени, нежели он предполагал. Наконец, Ремус закончил проводить медицинский осмотр — Гарри чувствовал себя подопытным кроликом — и одобрил бумаги на выписку. Возможно, то, что он собирался наведаться к Риддлу, главному целителю и по совместительству строгому наставнику Ремуса, увеличило количество больничных тестов в десятки раз.

Люпин сопроводил его до поместья Риддлов и сразу же вернулся обратно в Мунго, предварительно сообщив Гарри, что Риддл находится у себя в кабинете.

Гарри без труда ориентировался в доме. Подойдя к кабинету, он несколько раз постучал в дверь и, когда та широко распахнулась, вошел внутрь.

Комната превратилась в поисково-разведывательный штаб, повсюду было установлено множество досок с закрепленной на них информацией. Стол скрывали разбросанные горы папок и бумаг. Риддл стоял перед главной доской, повернувшись к Гарри спиной.

— Да это же Поттер-младший, — ухмыльнулся Северус. — Отец уже рассказал мне, как ты справился с Адским Пламенем. Впечатляет!

— Спасибо, — ответил Гарри, проходя вглубь кабинета.

— Разве ты не должен быть в Мунго? — не поворачиваясь к Гарри, сурово спросил Риддл.

В его голосе прозвучали странные нотки, и Гарри готов был поспорить, что не единственный это заметил, судя по тревожному взгляду, который Северус бросил на отца.

— Я обнаружил кое-что очень важное и хотел как можно скорее вам сообщить. Я не уверен, так ли это, но думаю, что могу помочь установить личность изготовителя ядов, — сказал Гарри. Эффект, который произвело его заявление, был огромен. Он в одночасье оказался в центре внимания.

— Ты знаешь ее? — спросил Риддл, слегка наклонив голову и внимательно посмотрев на Гарри.

— В моем мире ее зовут Плаксой Миртл. Она — призрак, обитающий в школьном туалете для девочек, — ответил Гарри. — Она училась в Хогвартсе, когда была открыта Тайная комната, тогда же она и умерла. Она была единственной жертвой, погибшей от взгляда василиска.

— В этом мире Тайная комната тоже открывалась, — сказал Северус, — но здесь папа и дядя Арти уничтожили василиска и были удостоены награды за заслуги перед школой.

— А это значит, что Миртл не была убита. Однажды она рассказала мне, что во время своей учебы в Хогвартсе некая Оливия Хорнби постоянно дразнила и издевалась над ней. Позднее Миртл стала ее преследовать. Когда Серена, Лили и я исследовали те отравления, мы наткнулись на убийство... — начал Гарри, но Риддл его перебил.

— На свадьбе, — тихо закончил он и устремил свой взгляд на лежащие перед ним газетные вырезки. — Хорошие навыки дедукции. Впрочем, нам уже известно, что в тех убийствах замешана Миртл.

— Ох, — шумно вздохнул Гарри. Ему хотелось быть хоть чем-то полезным.

— Крауч-младший знал ее как мисс Уэйнфлит: старуха-сквиб, живущая в ветхом коттедже неподалеку от леса Дин. Однако все, что нашли авроры, это пустующий дом. Похоже, она сбежала, как только Барти схватили, — сказал Северус.

— Ее зовут не Уэйнфлит, — взгляд Риддла сделался напряженным. — Ее настоящее имя — Миртл Уэйнрайт.

«Уэйнрайт, — нахмурившись, подумал Гарри, — Кажется, фамилия невесты Риддла тоже была Уэйнрайт?»

— Это не делает их одним человеком, — глаза Риддла сверкнули, — Не сравнивай Мелани с Миртл!

— Но ведь это возможно, отец. Миртл Уэйнрайт умерла гораздо раньше Мелани. Именно разработки Мелани, а не Миртл, сходны по составу с ядами. Кроме того, весьма вероятно, что создатель яда — это некто гениальный. Некто... — проговорил Северус.

— Это дело рук Миртл. Меня не волнует, что она числится мертвой уже тридцать лет. Смерть можно подстроить. Она присвоила работу Мелани и пытается опорочить память своей невестки. Даже наблюдения Гарри подтверждают мою теорию. Ты никогда не встречался с Мелани, Сев. Она не была убийцей. В отличие от Миртл, — с вызовом ответил Риддл, как если бы Северус посмел опровергнуть его слова. Но тот молчал.

— Мелани — невестка Миртл? — удивился Гарри.

— Мелани была замужем за братом Миртл, — ответил Северус, — Серена — их родная дочь.

— Зачем тете Серены причинять вред своей племяннице? — спросил Гарри.

— Правду мы уже вряд ли узнаем. К тому же я не уверен, что Миртл Уэйнрайт — преступница, — сказал Северус.

— Ах, Нагини, — бархатным голосом проговорил Риддл, и когда большая змея заползла в комнату, прошипел: — Как мило, что ты к нам присоединилась, — сколько бы времени Гарри ни провел в поместье Риддлов, он никогда не будет чувствовать себя комфортно рядом с этой змеей.

Гарри смог разобрать некоторые слова, произнесенные Риддлом на парселтанге, но когда Нагини прошипела что-то в ответ, он ничего не понял. Однако что бы ни сказала Нагини, это привело Риддла в восторг.

— Нагини принесла мне хорошие новости, — Риддл радостно потирал руки. — Мисс Уэйнрайт вышла из укрытия.

— Дай угадаю, — сказал Северус, — твоя змея шпионит для тебя.

— Разумеется, — в глазах Риддла появился странный блеск. — Она сыграла свою роль, и теперь мой черед.

— Ты уверен, отец? Может, лучше все-таки обратиться к аврорам? Та битва с Доркас нелегко мне далась. Не думаю, что я выдержу второй раунд, — сказал Северус.

Риддл долго смотрел на доску немигающим взглядом, после чего произнес:

— Я не доверяю аврорам. Они упустят ее, как только я передам дело в их руки. Кроме того, мне нужны ответы. И я тот, кто должен...

— Должен что, отец? — спросил Северус, но Риддл ему не ответил.

Северус вздохнул и поднялся со своего кресла:

— Я ведь так и не поблагодарил тебя за то, что ты забрал меня в детстве из того дома. Хотя больше всего я благодарен тебе за то, что ты дал мне свое имя. Я горжусь тем, что я Северус Арктурус Риддл. Не потому, что ты знаменит, а потому, что это было весомым доказательством того, что я твой сын.

— Я не позволю себя шантажировать, — закрывая глаза, сказал Риддл.

— Шантажировать? Мне и в голову не придет тебя шантажировать, дорогой отец. Нагини, кажется, слегка проголодалась. Пойдем, девочка, — Северус поманил змею за собой, — найдем тебе парочку сочных крыс.

Как только Северус ушел, температура в комнате резко понизилась. Риддл не сдвинулся ни на дюйм и даже не открыл глаз, однако Гарри мог с уверенностью сказать, что внутри этого человека шла борьба.

— Расскажи мне о Плаксе Миртл, — сурово потребовал Риддл, открывая свои кроваво-красные глаза.

— Ну, — Гарри нахмурился, — Она бродит по Хогвартсу, затапливает коридоры и обожает подглядывать за мальчиками. Пожалуй, ее сложно назвать приятной.

Гарри понимал, что лезет на рожон, но красные глаза не давали ему покоя. Они были отличительной чертой Волдеморта и никак не вязались с Риддлом.

— Ваши глаза опять покраснели, — сообщил Гарри, уже приготовившись к бурной реакции.

Риддл прищурился.

— Не понимаю, почему всех так беспокоит цвет моих глаз.

— В прошлый раз я увидел их красными после нападения на Серену. В тот момент я испугался за жизнь своего крестного. Я был уверен, что его дни сочтены. Представьте мое удивление, когда впоследствии вы спасли ему жизнь. Вам ничего не стоило дать ему умереть от яда; никто бы не счел вас виновным. Вместо этого вы упорно пытались его спасти, — произнес Гарри. — И тогда я все понял.

— Понял что? — спросил Риддл, пристально глядя на Гарри.

— Что вы и лорд Волдеморт — два совершенно разных человека. Вы никогда не сможете им стать, как бы ни пытались, — ответил Гарри.

— Это так по-гриффиндорски — верить в сказки, — насмешливо проговорил Риддл.

— Это вовсе не сказки. Вы же понимаете, о чем я. Я не говорю, что вы белый и пушистый. Положим, Дамблдор — Лидер Света и при этом один из самых опаснейших волшебников, которых я когда-либо встречал. Вы же могущественный маг, очень искусный и довольно грозный. Тем не менее, вы не Лорд Волдеморт, хотя в молодости он столкнулся с похожей проблемой, — сказал Гарри.

— Что ты имеешь в виду? — полюбопытствовал Риддл.

— Дамблдор показывал мне воспоминания о юности Волдеморта, и когда тот злился, его глаза загорались красным, прямо как у вас. С одной лишь разницей: когда его глаза становились красными, кто-то умирал, — сказал Гарри, — Вот почему неестественный цвет ваших глаз так... нервирует.

Риддл неотрывно смотрел на дверь, его красные глаза неумолимо сверлили деревянную поверхность.

— Все-таки странно, что Северус любит Нагини, — сказал Гарри, пытаясь разрядить обстановку. — Довольно иронично, учитывая то, что произошло с ним в моем мире.

— И что же произошло? — с тревогой спросил Риддл.

— Его укусила Нагини, — ответил Гарри, подавляя дрожь. Воспоминания о войне по-прежнему были свежи в его памяти.

— Это невозможно, — свирепо прошипел Риддл. — Нагини никогда бы не напала на моего сына. Скорее я разорву ее на части.

— Да, именно поэтому приказ о нападении отдал Лорд Волдеморт, а не вы. Я уже говорил, что вы — не он, — произнес Гарри.

Риддл внезапно встал и повернулся к нему спиной. Гарри понял, что задел за живое.

После непродолжительного молчания Риддл спросил странным тоном:

— Северус в твоем мире, он... мертв?

— Да, погиб от рук Лорда Волдеморта. А что? — спросил Гарри, но Риддл ему не ответил.

Гарри обрадовался, когда пару минут спустя в комнату вошел Северус. Находиться наедине с Риддлом в полной тишине — испытание не для слабонервных.

— Так, что я пропустил? — спросил Северус, оглядываясь по сторонам.

Риддл выпрямился и повернулся лицом к Гарри и Северусу.

— То, что произошло в твоем мире, достойно сожаления, однако сходства больше не будет, — решительно заявил Риддл. — Это моя Вселенная, и будь я проклят, если позволю какой-то старухе взять надо мной верх.

Северус вздохнул, а Гарри приподнял бровь. Характер Риддла был ужасно переменчив.

— К чему такая серьезность? — спросил Риддл, усаживаясь обратно за стол. — Пришла пора побыть гриффиндорцами и встретиться лицом к лицу с мисс Уэйнфлит, или Уэйнрайт, или как там она себя называет.

— Но именно этого она и добивается, отец. Скорее всего, она попытается вынудить тебя напасть на нее, — сказал Северус.

— Тогда я не стану ее разочаровывать, — с улыбкой ответил Риддл, и когда Северус собрался ему возразить, продолжил: — Доверься мне, сын. Я, может, и стар, но еще не выжил из ума.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Гарри.

Риддл повернулся и задумчиво посмотрел на него.

— Рад, что ты спросил, Гарри. Вот ты-то мне и пригодишься.

* * *

Плачущая Миртл, мисс Уэйнрайт или, как ее называла Доркас, мисс Уэйнфлит, была весьма нетерпеливой женщиной. Ее дни подходили к концу, пройдет совсем немного времени, и ее тело начнет отказывать. Несмотря на все созданные ею яды и лекарства, она не смогла излечить себя. Горькая насмешка судьбы не обошла ее стороной.

«Иной раз лучше смерть, чем прожитая в муках жизнь», — подумала она, помешивая чай. Только она надеялась, что ее смерть наступит от руки Риддла, а не по естественным причинам.

Том Марволо Риддл завораживал ее и не давал покоя. Если кто-то и мог поработить весь мир, так это он. Он источал могущество и внушал страх. Думать о том, что он использовал свои способности во благо человечества, было просто невыносимо.

Этот человек был рожден править, а вместо этого растрачивал свой потенциал в больнице, спасая жизни горсткам неблагодарных кретинов. Она должна выпустить его из этой клетки. Должна освободить от бремени и оков общества. Если она умрет, так тому и быть. По крайней мере, это будет не напрасно, поскольку она явит миру хозяина, в котором он так нуждается. Истинного Темного Лорда!

Но все ее планы и заговоры будут напрасны, если он не отыщет ее. Ожидание убивало, но она не отступится. Доркас рассказала ей, что двойник Риддла, лорд Волдеморт, был самым опасным темным волшебником всех времен. Мысль о том, что она станет ответственна за пробуждение в этом мире Темного Лорда, опьяняла. У него имелись для этого все задатки; достаточно было только подтолкнуть.

Ее размышления были прерваны, когда она услышала, как кто-то вошел в ее обветшалый дом.

Она затаила дыхание и молилась, чтобы все случилось сегодня. Решающий день....

Ожидания оправдались, перед ней стоял Том Марволо Риддл во плоти. Тот самый волшебник, который ввергнет мир в новую Темную Эру. Волшебник, которого будут бояться все мужчины, женщины и дети. Волшебник, чье имя люди не осмелятся даже произносить.

«Лорд Волдеморт возродится вновь…»

Миртл Уэйнрайт⁽¹⁾ жила в тени. Подвергаясь всю жизнь насмешкам, она предпочла стать незаметной и не привлекать к себе внимания, в то время как Том Марволо Риддл, Слизеринский принц, был ее полной противоположностью. Сложно не заметить человека, имеющего столь величественный вид. Миртл до сих пор не могла забыть, как по всему Хогвартсу валялись вырезанные сердечки с признаниями от толпы безумно влюбленных в него девиц. Она старалась этого не замечать, ведь те, кто писал их, были идиотами, ставившими Риддла на один уровень с собой и превращающими его в объект своих юношеских фантазий.

Однако Миртл всегда считала себя единственной способной оценить его по достоинству. Она чувствовала необузданную силу и мощь, сокрытую под маской Риддла. Будучи ребенком, над которым нередко издевались, она, интуитивно тянулась к более сильным ребятам в надежде объединиться с ними и в конце концов поквитаться со своими обидчиками. Она была уверена, что рядом с Риддлом сможет получить неограниченную власть.

Но Риддл не обращал на нее внимания. Она понимала, что еще не доказала ему свою ценность. Зачем Риддлу брать ее под свое крыло, если она ничего собой не представляет? Так начались долгие и мучительные месяцы тяжелого труда, потраченные на возведение ее собственной уникальной отрасли зельеварения. «Оно того стоит», — повторяла она себе. Когда Риддл подчинит себе магический мир, она будет рядом, и тогда они вместе расправятся с теми, кому доставляло удовольствие издеваться над ней.

Риддл был идеальным кандидатом для реализации ее властных фантазий, поскольку не стыдился своего маггловского происхождения. По правде говоря, он им гордился и не имел никаких претензий к магглорожденным. Когда она присоединится к нему, то они возвестят о новом мировом порядке, в котором магглорожденные займут свое почетное место. Чистокровные будут считаться вторым сортом; Миртл претило их господствующее положение в обществе, в котором ей никогда по-настоящему не стать своей.

После того, как Риддл выпустился из Хогвартса, Миртл непрерывно следила за его карьерой. Когда он устроился в Министерство, она была уверена, что пройдет совсем немного времени, прежде чем Риддл станет министром. Однако его внезапная смена деятельности и переход в Св. Мунго удивили ее. Зачем такому перспективному человеку, как Риддл, прозябать в какой-то больнице? Впрочем, он был мудрее ее и, вероятно, имел какой-то грандиозный план.

«Возможно, должность главы больницы даст ему особые привилегии», — полагала она.

Поэтому покинув, наконец, Хогвартс, Миртл также подала документы в Мунго, но ее заявление было отклонено. Кто же знал, что в больнице полно пустоголовых снобов? Когда придет ее время, она уничтожит их всех.

Впоследствии она устроилась в клинику Сомерсета и посвятила себя своим драгоценным зельям, даже не подозревая, что ее жизнь изменится навсегда. Обстоятельства переменились, и она оставила свои мечты присоединиться к Тому. Тем не менее, она уповала на то, что ей суждено даровать этому жестокому миру Темного Лорда, которым, по ее мнению, должен был стать Риддл.

* * *

Миртл заметила, как Риддл обвел взглядом комнату, едва ступив в нее. Защитные чары, которые она создала с помощью своих зелий, начали резонировать с его магической подписью, оповещая о том, что перед ней стоял именно Риддл. Казалось, комната была заряжена его присутствием; он был как сигнальный маяк в темноте, к которому Миртл тянуло, точь в точь как мотылька на огонь. Она обязана освободить его из оков, в которые заковало его магическое сообщество. Он должен быть выше этого.

— Я надеялась дожить до этого дня, хотя признаться, уже начала волноваться, что мне не представится такой чудесной возможности, — сказала Миртл, внимательно изучая стоящего перед ней мужчину. — Том Марволо Риддл во плоти!

— Ты вынудила меня прийти сюда, Уэйнрайт. Ты же понимаешь, что неразумно с твоей стороны провоцировать меня, — низким голосом проговорил Риддл. Он стоял неподвижно, его палочка была крепко зажата в руке, а в глазах горел нездоровый блеск.

Она затрепетала от восторга, и улыбка расплылась на ее лице, еще больше искажая черты. Она точно знала, что делает. Когда в жизни так мало поводов для радости, любая мелочь имела значение, а присутствие Риддла уже само по себе вызывало радость. Это словно подарок судьбы.

— На то были причины, — сказала Миртл, — Но сперва позволь предложить тебе что-нибудь выпить, — она упрекнула себя за то, что в его присутствии превращается в неуклюжего подростка. Риддл впервые зашел в ее дом, а она даже не оказала ему достойный прием. Что он о ней подумает?

Он вскинул бровь и перед тем, как сесть, изучающе глянул на стул, стоящий напротив Миртл. Он отклонил ее предложение о чае с печеньем, хотя, казалось, его позабавили угощения. Как будто он примет что-то из рук отравителя. Это была самая сложная игра в кошки-мышки, в которую он когда-либо играл, но при всем при том она казалась наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Он был известен своим вспыльчивым нравом, но должен был оставаться спокойным и невозмутимым, если собирался выведать все ее гнусные планы. Миртл могла быть невосприимчива к веритасеруму, а легилименция повредит ее и без того хрупкий разум. Он должен был тщательно следовать плану, поскольку от его исполнения зависело очень многое.

— Хотя бы попробуй, — грустно сказала Миртл. Видимо, он был о ней не лучшего мнения, хотя все, что она пыталась сделать — это помочь. Лекарства всегда горькие на вкус, но они помогают справиться с болезнью, а Риддл сейчас очень болен. Ему необходимо излечиться от своей доброты.

— Ты хотела поговорить со мной. Так говори, — грозно сказал Риддл, и Миртл почувствовала, как в комнате стало значительно жарче. Сколько раз она представляла себе эту сцену, но та не шла ни в какое сравнение с реальностью.

— Зачем, Риддл? Зачем ты понапрасну тратишь дарованный тебе талант? Ты бы мог стать великим. Ты все еще можешь им стать, у тебя огромный потенциал, я знаю. А вместе мы были бы непобедимы, — у Миртл перехватило дыхание, волнение плохо сказывалось на ее больном сердце. Ей следовало поберечь себя.

Риддл закатил глаза, а после снова взглянул на нее:

— Ближе к делу!

Миртл облизнула губы и попыталась отвести взгляд, чтобы собраться с мыслями. Он по-прежнему заставлял ее нервничать.

— Я все ждала и ждала, когда ты покажешь свое истинное лицо. Я видела тьму, таящуюся в твоих глазах. Я знала, что в один прекрасный день она проявит себя, и выжидала. Когда бы этот день настал, я бы стала твоей самой преданной сторонницей, — она замолчала. Столько надежд было разбито...

— Яды, которые ты создала. Люди, которых убила. Неужели тебя не мучает совесть? — спросил Риддл.

— Они это заслужили, — ответила Миртл. — Им следует гордиться, что их избрали пасть жертвой моих творений. Они удостоились большой чести.

— Ты больна и безумна, — с отвращением произнес Риддл.

Миртл рассмеялась:

— Считаешь меня безумной, а как же твоя драгоценная Мелани? Что ты думаешь о ней?

— При чем здесь Мелани? — спросил Риддл, его лицо помрачнело.

Миртл вздохнула.

«Просто отвратительно, что из всех людей, попавших в ядовитые сети любви, Риддл не устоял перед такой женщиной, как Мелани», — с презрением подумала она.

— Ты был готов жениться на ней, связать с ней свою жизнь и все такое. Даже усыновить ее мерзкое отродье, — с отвращением сказала Миртл.

Почувствовав, как комната задрожала, она поняла, что ее слова подействовали. Риддл всегда поддавался на провокации. Может, он все-таки сжалится над ней и избавит ее от страданий.

Но, хотя пол задрожал, Риддл оставался бесстрастным, его лицо не выдавало ни единой эмоции.

Миртл смутилась, но продолжила:

— Она уже долгое время была замужем за моим братом. Но я знала, она не любила его. Она была влюблена в свою работу. Мелани вышла за него замуж только ради связей в магическом сообществе. Она не более чем карьеристка.

Ее глаза сверкнули, но поскольку Риддл ничего не ответил, она продолжила:

— В отличие от брата, я видела, кто она. Позже она устроилась на работу в Сомерсет, и все пошло наперекосяк.

Глаза Миртл расширились; она говорила и будто заново переживала эти моменты:

— К тому времени я уже изготовила парочку ядов, и они отлично работали. Мои крошки помогли избавиться от стольких ненавистных мне людей. Никто никогда не обращал на меня внимания. Никто никогда не приглядывался к малютке Миртл Уэйнрайт. Тогда мое здоровье было значительно лучше, поэтому я могла подмешивать яды сама, не вызывая при этом никаких подозрений. Большинство ядов инсценировали естественную смерть. Хотя промашки все же случались.

Она остановилась и глубоко вздохнула. Одно только присутствие Риддла уже развязывало язык, и ей до смерти хотелось рассказать ему все. Это ее последний шанс. Наконец-то он узнает, чего она стоит.

— Возможно, я была излишне жестока с Хорнби, — продолжила Мритл, — хотя она определенно это заслужила. Однако этот инцидент вызвал у людей подозрения, поэтому мне пришлось быть более осторожной в своих планах. Как бы там ни было, все шло гладко, пока я не встретила Мелани.

У нее перехватило дыхание.

— Безупречная Мелани, которая и мухи не обидит. Тебе не показалось странным, что ее муж умер после того, как она встретила тебя? Он был невыразимцем, и это отлично сыграло ей на руку, поскольку большинство вопросов сразу же отпадало, учитывая род его деятельности.

— Намекаешь, что Мелани убила твоего брата? — вкрадчиво спросил Риддл.

— А кто же еще. Она давила на жалость, твою и всех окружающих. Бедная вдовствующая Мелани! Но я-то знала, кем она была. Воровкой! — сказала Миртл, практически выплевывая последнее слово.

— Что она у тебя украла? — нахмурившись, спросил Риддл, и Миртл почувствовала, как комната воспламеняется. Но это чувство ушло так же быстро, как и пришло.

— Она обнаружила яды и поняла, что это я их создатель. Она была хитрой маленькой ведьмой; была. Она даже не ужаснулась тому, что я делала, по правде сказать, она была очарована. Она хотела поэкспериментировать с ядами в обмен на молчание. Я согласилась, поскольку думала, что нашла сообщника. Мне следовало догадаться, что никому нельзя верить, — горько сказала она.

— Что она сделала? — спросил Риддл.

— Она превратила мои драгоценные творения в лекарство от ликантропии. Сказала, что я открыла ранее неизвестный химический состав, который избавит мир от оборотней. Она хотела объявить об этом всему миру, но я была против. Если бы кто-то подробнее изучил состав, то связал бы с ядами, а потом и со мной. Я не могла этого допустить. Мы повздорили, и в результате... Как ты, наверное, помнишь, тогда в западном крыле клиники случился взрыв. Мелани вышла невредимой, даже не догадываясь о том, что я осталась жива. Меня сочли мертвой. В каком-то смысле я действительно умерла. Взрыв оставил на мне ужасные шрамы, и я превратилась в сквиба, в то время как Мелани беспрепятственно продолжила заниматься своим Ликанкуром, — ответила Миртл. — Позднее она обратилась к тебе, и ты с таким усердием принялся за работу, чтобы усовершенствовать это лекарство. Тебе пришлось столкнуться с колоссальным сопротивлением со стороны Министерства, поскольку они были не готовы к столь разительным переменам. Но ты добился успеха, и о Ликанкуре заговорил весь магический мир. Похвалы и признания сыпались со всех уголков мира, но никто даже не вспомнил обо мне, истинном создателе. Но я ни в чем тебя не винила, ты заслуживал восхищения. Я винила ее. Иначе зачем, по-твоему, я натравила на нее тех оборотней? — сказала Миртл.

— Ты натравила Сивого и его стаю на Мелани? Выходит, ты виновна в ее смерти, — произнес Риддл, и комната задрожала. Окна яростно открывались и закрывались, а чайник на столе разлетелся на куски. Когда дрожь прекратилась, Риддл выглядел бесстрастно, словно не он устроил этот беспорядок.

— Выпусти их наружу, Риддл. Свой гнев и разочарование. Пусть они подпитывают тебя, как подпитывали меня. Мир не достоин нас и никогда не будет достоин. Пусть они поглотят тебя и заставят гореть. Стань Темным Лордом и Хозяином, в котором нуждается этот мир и которого он заслуживает. Ты на это способен, — дрожа от предвкушения, проговорила Миртл, — Ты даже не представляешь, сколько я ждала, чтобы увидеть, как все начнут преклоняться перед тобой тебя, так как я.

Риддл прищурился.

— Ты не ведаешь, что творишь и о чем просишь. В любом случае я не из тех, кто исполняет желания старых, обиженных жизнью сквибов.

— Тогда хотя бы убей меня. Если мне придется умереть, я хочу, чтобы это случилось от твоей руки. Я боялась, что ты пошлешь за мной авроров вместо того, чтобы прийти самому. Случись оно так, и мне бы пришлось покончить с собой, потому что я устала убегать, — сказала Миртл, — Тебе лишь нужно сказать два слова, и все будет кончено.

— С чего вдруг у тебя возникло желание умереть? — спросил Риддл.

— Дамоклов меч уже давно висит над моей головой. Я устала ждать, когда он упадет, — Миртл прищурилась. Пора было переходить в наступление.

— Я была там, когда она умерла. Я сделала те фото, которые впоследствии отправила малютке Серене. Жаль, что оборотни не смогли до нее добраться. Я надеялась, что им удастся прикончить как мать, так и дочь. Но мы не всегда получаем то, чего хотим, — Миртл осеклась, когда комнату заполонило некое подобие смертоносного магического присутствия. Оно поглотило ее, и она поняла, что уже не жилец. Какого же было разочарование, когда оно отступило, лишив ее своей темноты.

— Выходит, это ты отправила Сириуса к Серене, — тихо проговорил Риддл.

— Идея принадлежала мне, а Доркас оказалась достаточно безумна, чтобы ее воплотить. Это был превосходный способ добраться до тебя и разозлить, — рассмеялась Миртл. — Тоже мне племянница, терпеть не могу это отродье.

— Как долго ты сотрудничала с Доркас? — спросил Риддл.

— Первым меня отыскал Барти-старший. Мы с его женой Генриеттой дружили в Хогвартсе; став сквибом, я взяла себе новое имя — мисс Уэйнфлит. Лишь Генриетта знала, кто я на самом деле, она же и помогла мне начать новую жизнь. Когда Барти-старший прознал о моих способностях к зельеварению, то начал поставлять мне все необходимые материалы. Однако после вступления в должность Министра Магии у него возникли некие опасения. Ему не хотелось быть связанным со мной напрямую, поэтому он привлек Доркас, которая стала нашим добровольным посредником. О том, что в деле также замешан его сын, он не знал, — ответила она. — У меня были личные счеты к Доркас, поэтому я решила принять участие в этом фарсе. Забавно было наблюдать, как ты разносишь всю эту закостенелую правительственную верхушку, назначенную Краучем. Я знала, что ты выйдешь победителем, когда сталкивала вас друг с другом, — сказала Миртл, с благоговением глядя на Тома. — Том Марволо Риддл никому никогда не проигрывает.

— И ты не будешь исключением, — произнес Риддл.

Миртл смутилась. Она призналась, что убила его невесту, что пыталась убить его дочь, и все же этот человек спокойно сидел перед ней и говорил так, будто рассуждал о погоде. Она была уверена, что к этому моменту уже выведет его из себя.

— Я... — Миртл замолчала. С Риддлом было что-то не так. Он вел себя странно. По-хорошему, ей уже следовало быть мертвой, а ему осознать, что его призвание — править миром. Однако никаких признаков становления Темного Лорда она не увидела, не считая парочки подземных толчков; казалось, сидящего напротив нее мужчину вообще не трогали ее слова.

Миртл нахмурилась. Подобное поведение было не характерно для Риддла. Где тот человек, который был склонен к вспышкам гнева и разрушительным приступам ярости?

Она сделала большой глоток из стоящей перед ней чашки. Годы не пощадили ее, но они определенно были милостивы по отношению к нему. Несмотря на свой возраст, Риддл все еще оставался необычайно привлекательным мужчиной и своей внешностью мог составить конкуренцию даже молодым. Если бы только Миртл могла повернуть время вспять; ее изуродованное зельем лицо не шло ни в какое сравнение с моложавой внешностью Риддла.

Только Том Марволо Риддл с годами мог становиться еще моложе. Но удивление быстро сменилось страхом, когда Риддл с несвойственным ему выражением стремительно обездвижил ее заклинанием. Аккуратные, слегка поседевшие пряди превратились в непослушную копну темных волос, а глаза перед ней приобрели редкий изумрудный оттенок.

Там, где секунду назад восседал Риддл, сейчас сидел какой-то мальчишка. Он вытащил из кармана очки. Скованная страхом и заклинанием, она могла лишь смотреть на странный шрам в виде молнии, красующийся на лице подростка, который совсем недавно был Риддлом.

1) Прим. автора: Прообразом для мисс Уэйнфлит послужила героиня из фильма «Мисс Марпл: убийство — это легко». Этого персонажа сыграла блестящая Ширли Хендерсон, она же исполнила роль Плачущей Миртл в серии фильмов о Гарри Поттере. Полученный ею образ до сих пор вызывает у меня мурашки, поскольку я никак не ожидала такого поворота. Разумеется, внешность и мотивации персонажа были изменены, чтобы лучше соответствовать сюжету.

Вернуться к тексту

После всех тех событий, разыгравшихся за последние два дня, целитель Том Риддл наконец-таки смог отдохнуть и расслабиться. Ирония этой ситуации заключалась в том, что период «покоя и отдыха», навязанный ему Советом Больницы, подходил к концу, и вскоре он должен был вернуться обратно к своим обязанностям главы Св. Мунго. Возможно, таким неординарным личностям, как он, не суждено вести размеренную жизнь; не то чтобы ему этого хотелось, скорее, он не желал испытывать волнений, связанных с нападениями на его семью. Тот эпизод с Миртл многое прояснил касательно его самого. Он гордился тем, что был искусным целителем и чутким лидером, однако ненавидел выказывать слабость. Его вспыльчивый нрав был довольно весомой проблемой, с которой ему приходилось бороться, и быть более осмотрительным в своих действиях.

Риддл наконец понял, почему его двойник «Волдеморт» был одиночкой. Подобно одинокой скале, единственным, кого ему приходилось оберегать и защищать, был он сам, в то время как Риддл должен был заботиться о своей семье. Миртл показала, к чему приводят попытки обрести безграничную власть; пожалуй, Св. Мунго убережет его от подобных искушений.

Риддл вздохнул. Он начинал думать, как Дамблдор, и это раздражало. Как бы там ни было, ему требовалось вернуть хоть какое-то подобие своей прежней жизни. Гарри Поттер ураганом ворвался в его привычный уклад и перевернул его вверх дном. Разумеется, он не мог возложить всю вину на мальчика, тот, скорее, сыграл роль катализатора. Кроме того, Гарри напоминал Тому его самого в юности, хотя Риддл был несомненно умнее.

Он заметил, что Гарри сидит на берегу реки, протекающей через поместье Риддлов. Учитывая враждебность мальчика ко всему Волдемортевскому, он был удивлен, что тот чувствовал себя комфортно в чужом доме и в чужой Вселенной, проживая с человеком, который мог оказаться Волдемортом. Мальчишка сам по себе был феноменом, однако в нем чувствовался потенциал. Риддлу было интересно, какой выбор тот сделает.

— У нас так и не получилось продолжить наши тренировки, — сказал Гарри, когда увидел приближающегося к нему Риддла. — Я надеялся улучшить свои навыки легилименции.

— Жизнь внесла свои коррективы. Однако я более чем уверен, что ты не нуждаешься в моих уроках. Ты вполне способен позаботиться о себе. И если раньше я недооценивал тебя, то подобного больше не повторится, — легким тоном произнес Риддл.

— А что стало с Миртл? — спросил Гарри. — В последний раз я ее видел, когда ее задерживали авроры. Ее уже посадили в Азкабан?

— Хотели, но я был против этой затеи, о чем сообщил Грюму и Скримджеру. Если бы ее поместили в Азкабан, она бы скончалась в течение часа, но именно этого она и хотела. Эта женщина психически больна, поэтому должна проходить соответствующее лечение, — ответил Риддл.

Исходя из сказанных слов, Гарри попытался понять, о чем умолчал Риддл. Судя по всему, Миртл уже находилась под усиленной охраной в больнице Св. Мунго. Но после всех совершенных ей злодеяний отсутствие наказания казалось несправедливым.

— Думаешь, я позволю ей избежать наказания, Гарри? — вскинул бровь Риддл. — Я ничего не забываю и никогда не прощаю. Миртл заплатит за свои преступления. Я это гарантирую.

Гарри подавил улыбку. Положению Миртл не позавидуешь.

— Я все никак не могу понять, почему вы решили отправить меня в вашем обличье. Почему не Северуса или профессора Блэка? Мне казалось очевидным выбрать кого-то из них, — сказал Гарри.

— Очевидным, но не логичным. Даже несмотря на то, что Миртл является сквибом, я был уверен, что у нее установлены некие защитные чары вокруг дома. Поскольку твоя магическая подпись идентична моей, обойти защиту было несложно, — ответил Риддл, — И сейчас ты задаешься вопросом, зачем вообще понадобилось разыгрывать этот спектакль? Миртл открыла бы свои секреты только мне, и никому больше. Если бы мы принудили ее с помощью легилименции или веритасерума, ее и без того хлипкое здоровье ухудшилось, и мы бы вовсе не получили ответов. То был единственный выход.

— Неужели вы правда поверили ее словам, особенно тем, что касались Мелани? — Гарри понимал, что ступает по тонкому льду, но не мог усмирить своего любопытства.

Риддл нахмурился и поджал губы.

— В конце концов, мы верим в то, с чем можем жить дальше. Не нужно забывать, что Миртл была не самым здравомыслящим человеком, к тому же довольно злопамятным.

Повисло молчание, и Гарри понял, что ему не следовало затрагивать столь деликатную тему.

— Почему ты сегодня в поместье? Разве ты не должен быть со своим крестным? — поинтересовался Риддл.

— Он беседует с Регулусом, и я не хотел мешать их разговору, — ответил Гарри. Сириус мог притворяться, будто не любил брата, однако Гарри знал, как крестный скорбел по нему. Кроме того, участие Регулуса в спасении Сириуса, казалось, заставило его пересмотреть свои взгляды и попытаться наладить мосты хотя бы с двойником своего брата.

— Регулус сообщил мне, что обнаружил портал, так что ты сможешь вернуться обратно в свой мир, если захочешь. Имей в виду, тебя никто не принуждает. Если решишь уйти, это будет только твой выбор, — сказал Риддл, — Хотя едва ли твой крестный готов к еще одной прогулке через Вуаль.

— Мы с Сириусом, можем отправиться в путь через пару месяцев, — проговорил Гарри, — Так или иначе, но я должен вернуться. Как бы я ни любил этот мир, мои друзья, скорее всего, ждут меня.

— Хорошо, — Риддл взглянул на свои маггловские карманные часы, — Думаю, нам лучше вернуться внутрь. Солнце стало слишком активно.

— Карманные часы? — удивился Гарри, зачарованно глядя на предмет. Казалось странным, что Риддл носил их с собой, к тому же то, как он держал их в руке, указывало насколько дороги ему эти часы.

— Это семейная реликвия, — ответил Риддл, и Гарри не мог не заметить сходства. Пока Волдеморт пытался заполучить медальон Слизерина в качестве фамильной реликвии, Риддл довольствовался своим маггловским наследием и даже гордился им. Этот мир поистине странный.

— Почему бы тебе не подождать меня в гостиной? Я подойду через пару минут, — небрежно бросил Риддл.

Гарри подозрительно посмотрел на него, однако все же проследовал в дом. Было слишком жарко, чтобы оставаться снаружи, и что бы там ни задумал Риддл, оно не могло быть настолько ужасно.

Только переступив порог гостиной, Гарри понял, почему Риддл вел себя так странно. Его сердце замерло, и, несмотря на все потрясения, свалившиеся на него в этом мире, он все еще не переставал удивляться.

Гость, в свою очередь, не казался таким удивленным, как Гарри. На самом деле он широко улыбался, а в его глазах искрились веселье и добродушие.

— Что ж, наконец-то я получил возможность познакомиться со знаменитым Гарри Джеймсом Поттером, — гость поднялся и подошел к Гарри. — Мы так похожи.

Гарри расхохотался. Он и представить себе не мог такой встречи. Перед ним стоял Джеймс Поттер, живой и счастливый.

Он подмигнул Гарри и, положив руку ему на плечо, сказал:

— Дай взглянуть на тебя, малыш.

* * *

Когда Сириуса выписали из больницы, он и Гарри по настоянию Джеймса переехали в особняк Поттеров. Сириус, разумеется, был в восторге, у него словно открылось второе дыхание. Поначалу супруга Джеймса отнеслась к Гарри весьма настороженно, но впоследствии приняла его и даже начала докучать вопросами о путешествиях во времени и перемещениях между мирами. Судя по всему, она увлекалась научной фантастикой, в связи с чем стала воспринимать Гарри как ходячую энциклопедию. Дочери Джеймса хоть и были вежливы с Гарри, обычно держались особняком.

Джеймс пришел в восторг, когда узнал, что Гарри стал самым молодым ловцом в истории Хогвартса. Дочери не унаследовали его любви к спорту, но то, что в этом преуспел его так называемый сын, вызывало непомерную гордость. Они с Сириусом часами делились историями о проделках и розыгрышах, от чего супруга Джеймса с укоризной закатывала глаза. Вся обстановка казалась такой домашней, но Гарри знал, что не может позволить себе излишне привязываться к этому миру.

Хотя он жил с Джеймсом и его семьей, но был частым гостем в поместье Риддлов и в доме Серены. Он был счастлив, что в этом мире появился «Гарри Джеймс Блэк», и как мог осыпал ребенка всем своим вниманием, а также быстро ретировался из комнаты, когда приходило время сменить подгузник. После того, как Риддл вернулся на работу в Св. Мунго, Гарри стал реже его видеть, впрочем он тоже был занят, помогая Лили и Севу в аптеке. Северус терпеливо учил его зельям и за какую-то пару дней дал знаний больше, чем Снейп за пять лет. Лили, в свою очередь, призналась, что не обладает должным терпением обучать кого-то, взамен она старалась поддерживать хорошее настроение своими забавными и остроумными комментариями, а также шоколадным печеньем.

* * *

Прошло три месяца с тех пор, как выписали Сириуса, и хотя жизнь Гарри протекала как в замедленной съемке, он понимал, что должен вернуться обратно в свой мир. Состояние Сириуса улучшилось, как и Регулуса, которому установили искусственные магические протезы, заменяющие сожженные ноги.

Гарри издали наблюдал за порталом, ощущая легкие нотки досады. Почему он не мог объединить оба мира? Почему должен был выбирать? Он оглянулся на Сириуса, который тихо переговаривался с Джеймсом, и заметил мрачную тень, скользнувшую по лицу крестного. Сириус боялся возвращаться домой, но не подавал виду перед Гарри.

— Ты уверен, что этот портал сработает? — скептически поинтересовался Гарри, глядя на Вуаль.

— Я на девяносто процентов уверен, что вы перенесетесь обратно в свой мир. Что касается остальных десяти, — Регулус пожал плечами, — тут уж зависит от магии. Она может перенести вас как в ваше измерение, так и в любое другое.

— Ну, спасибо, успокоил, — с сарказмом ответил Гарри, после чего вдруг оказался в объятиях Лили.

Та плакала и пыталась уговорить Гарри остаться. Серена, державшая на руках сына, вела себя более сдержанно, хотя Гарри знал, что ей тоже не хотелось с ним расставаться.

— Спасибо за помощь, — сказал Сириус, тем временем держа на руках свою дочь Марианну. — Удачи тебе!

— Спасибо, — поблагодарил Гарри, не зная, как вести себя в столь эмоциональной обстановке.

Северус, Ремус и профессор «Арти» Блэк обменялись с ним рукопожатиями, а заодно попытались дать всевозможные советы, начиная от выбора профессии и заканчивая девушками. Во время определенной части наставлений Гарри покраснел как помидор, от чего Сириус присвистнул, а Ремус зашелся смехом.

Гарри прощался с каждым по отдельности, оставив Риддла напоследок. Прежде чем беседовать с Риддлом, ему нужно было поговорить с крестным.

— Ты в этом уверен? — спросил Гарри, указывая на портал.

— Я обещал, что позабочусь о тебе. Я совершил немало ошибок по отношению тебя, Гарри, но я все исправлю, — сказал Сириус.

Гарри нахмурился. Он знал, что крестный любит его, но не хотел, чтобы тот приносил себя в жертву из-за этого. В этом мире у Сириуса есть живые друзья, а также шанс прожить нормальную жизнь, где он не будет заклеймен как какой-то беглый узник Азкабана. Впервые с момента их встречи Гарри видел Сириуса таким счастливым и не хотел лишать его этого чувства.

— Мне кажется, тебе пока не стоит проходить сквозь Вуаль, — сказал Гарри и, когда Сириус собрался его перебить, продолжил: — Выслушай меня; когда твое здоровье восстановится, тогда возможно. А пока, я думаю, тебе лучше остаться здесь.

— Я не позволю тебе отправиться без меня, — сказал Сириус.

Гарри порылся в кармане и вытащил осколок стекла. Это было то самое зеркало, которое Сириус подарил ему на пятом курсе.

— Я говорил с Регулусом, и он заверил, что сквозные зеркала будут работать и между мирами. Аберфорт отдал мне другой кусочек — долгая история. Мы сможем связываться через них, — Гарри изобразил широкую улыбку. Это оказалось нелегко, но счастье Сириуса было превыше всего.

— Я не уверен... — Сириус посмотрел на зеркало в своей руке.

— Прошу, ради меня, — Гарри заметил, как решимость крестного затрещала по швам. Он крепко обнял Сириуса и понял, что это, скорее всего, их последняя встреча лицом к лицу.

— Но ты должен связываться со мной. А не как в прошлый раз... — сдавленным голосом проговорил Сириус и крепче прижал к себе Гарри.

Наконец Гарри подошел к Риддлу, который тихо стоял в углу, наблюдая за происходящим.

— Ну, вот и все! — Гарри не знал, что сказать.

— Пожалуй. Надеюсь, ты сможешь держать себя в руках и не нестись сломя голову навстречу опасности, — сухо проговорил Риддл.

— Тогда бы я не был Гарри Поттером, сэр, — с усмешкой ответил Гарри, глядя на маленький сверток в руках Риддла.

— Это тебе, — сказал Риддл, — хотя этот подарок послужит на пользу всему твоему магическому миру. Внутри свертка находится зелье, а также все заметки, касающиеся Ликанкура. Надеюсь, с помощью этого небольшого презента ликантропию удастся искоренить и в твоем мире.

Гарри потерял дар речи. Он взял у Риддла сверток и с благоговением притянул к себе. Образ Ремуса, превращающегося в волка, возник в его голове, и Гарри обрадовался, что все это наконец останется в прошлом.

— Обязательно проконсультируйся с компетентным и опытным зельеваром, он сможет помочь тебе с реализацией. Некоторые оборотни могут противиться переменам, но я надеюсь, ты примешь это во внимание, — сказал Риддл.

— Спасибо. Оно спасет множество жизней, — произнес Гарри.

Риддл ничего не ответил, но Гарри с уверенность мог заявить, что этот человек был в первую очередь Целителем, а уже потом волшебником.

— Прежде чем уйти, я хочу попросить вас об одной услуге, — сказал Гарри.

— Зависит от услуги, — осторожно ответил Риддл.

Гарри вытащил из кармана перо и карточку от шоколадной лягушки с изображение Риддла:

— Можно, пожалуйста, автограф?

Риддл разразился смехом, что было так непохоже на него, впрочем, он взял перо и своим изящным почерком вывел что-то на обороте.

Гарри прочел написанные им строки и был тронут до глубины души. Риддла сложно было назвать поэтом или сентиментальным человеком, поэтому его слова дорогого стоили. На прощанье Гарри помахал всем рукой и повернулся лицом к порталу. Его жизнь, друзья и Джинни были на другой стороне. Он не мог больше медлить.

Прежде чем двинуться вперед, он запечатлел в памяти лица людей, которые заботились о нем последние несколько месяцев. Людей, благодаря которым он чувствовал себя желанным гостем в этом странном мире.

Гарри глубоко вздохнул и прошел сквозь Вуаль, написанные Риддлом строки эхом отдавались в его голове:

«Пусть схожа внешность, в имени отличье,

Похожи имена, но разные обличья;

Да, мы одно, но не одно и то же,

И стих сейчас я этот подытожу;

Запомни, только выбор наш судьбы решает ход,

К Загадочной Вселенной тебе открыт проход».