Если долго считать рациональность благом, можно проглядеть прекрасное (гет)

Когда Эдвард ушел домой, я зашла в гостиную и еще раз присмотрелась к фото, которое он ранее рассматривал. На мне была теплая куртка и шапка. Нос слегка покраснел. Это было явно не лето, но разве я бывала здесь не только на каникулах? К тому же, я не помнила, чтобы я ловила рыбу.

В прихожей стояла одна из удочек Чарли, на леске висело большое грузило. Я знала, что это называется спиннинг: крючок с приманкой забрасывается далеко от берега, на глубину. Крючок Чарли зацепил за катушку, натянув леску. Я откинула ограничитель, и она тут же ослабила натяжение, став волнистой. Нужно прижать пальцем леску к удилищу, отвести руку сильно назад и махнуть удочкой, отпустив леску так, чтобы под тяжестью грузила крючок с приманкой полетел вперед. Должно быть, меня учил отец, но с тех пор, как я приехала, он ни разу не предложил поехать с ним на рыбалку. Интересно, когда я перестала ездить с ним? С другой стороны, может быть, когда я была маленькой, я не была такой неуклюжей, как сейчас, поэтому он не хочет брать меня с собой? Вернув ограничитель на место, я покрутила ручку катушки. С мягким жужжащим звуком леска снова натянулась, зацепив крючок, как это делал Чарли. Я поставила спиннинг на место. Получается, что-то я помнила, но почему так мало?

Отец сегодня задерживался, но должен был скоро вернуться, я воспользовалась его отсутствием, чтобы позвонить маме. Мне не хотелось, чтобы он слышал наш разговор.

— Дом Дрю и Нэнси, — гнусаво сообщил мамин голос.

— Это что еще за конспирация? — засмеялась я.

— Белла! Привет, родная, я так рада тебя слышать!

— Вы опять просрочили платеж по кредитке?

— Всего-то пару дней, но эти кошмарные люди из банка уже звонят. Не могу с ними разговаривать, ощущение, что меня учитель отчитывает, а я оправдываюсь и обещаю больше так не делать.

— Мама…

— Вот не надо, не включай этот «мама-тон». А почему ты звонишь? Что-то случилось?

— Нет, просто хотела услышать твой голос.

— О, милая, — протянула Рене. — Я так скучаю!

— Как вы там?

— А у меня ведь есть новости! Пока преждевременно что-то говорить, но, возможно, Филу предложат контракт. Погоди, получается, я все-таки сказала. Черт!

Я засмеялась, секреты и новости — это не то, что долго может умалчивать Рене. Так здорово было слышать ее, словно солнце выглянуло.

— Надеюсь, так и будет.

— Да, позитивное мышление ведь помогает. А так кулачки за него буду держать не только я, но и ты — двойная сила.

Мы обменивались основными новостями по электронной почте, но это совсем не то, что просто вот так поболтать. К тому же, беспокоивший меня вопрос хотелось задать самой, а не доверять это клавиатуре.

— Мама, когда я была маленькая, я много времени проводила в Форксе?

— Ты не помнишь, дорогая?

— Нет.

— Ну, если подумать, тебе какое-то время нравилось там. Все-таки природа, — она немного помолчала, я явно представила, как она чуть надула губы, как всегда, когда что-то вспоминала. — До того, как началась школа, ты проводила с Чарли по несколько месяцев или даже полгода. Я так боялась, что когда-нибудь ты захочешь остаться там навсегда. Потом ты пошла в школу, но все равно часто отправлялась туда на каникулы. Так было до того случая, наверное.

— Какого случая?

— Может быть, не стоит это вспоминать? Это было так давно.

— Я хочу знать.

Рене вздохнула.

— В общем-то, история странная вышла, ты как-то ушла из дома и заблудилась. Несколько часов ты блуждала по лесу. Когда тебя нашли, тебя так сильно трясло… Ты тогда очень сильно заболела и несколько дней была почти без сознания от жара. Должно быть, ты сильно испугалась, да еще все эти уколы, больница. На следующий год стоило заговорить о Форксе, как ты начинала плакать. В итоге удалось уговорить тебя снова туда поехать, но только летом и очень ненадолго. Стоило погоде чуть испортиться, и ты рвалась домой. Это, в общем-то, и все.

— Я совсем этого не помню.

— Ты была малышкой, а у детей память избирательная.

Было бы понятно, если бы я забыла, как потерялась, но забыть вообще почти все время, что я проводила здесь — это было странно.

— Белла? — Видимо, мое молчание ее смущало.

— Я здесь, просто задумалась.

— Приезжай ко мне.

— У меня же школа.

— Тогда я приеду. Тот кошмарный диван еще стоит в гостиной?

— Стоит, и спать на нем невозможно, если у тебя есть позвоночник.

— О, я как раз бесхребетная! Так всегда говорила твоя бабушка.

Я засмеялась.

— Все в порядке, мам, правда. Просто мне кажется, я вспоминаю что-то, но не могу понять, действительно ли это было или мне это только приснилось.

— Ты стала какая-то другая, Белла. И я не знаю, хорошо это или плохо. Честно говоря, меня это пугает, с тобой что-то происходит, а меня нет рядом.

— Это просто взросление.

Рене фыркнула.

— Куда уж взрослее? Ты у меня родилась уже тридцатилетней да с запасом мозгов, которого на троих хватило бы.

— Тогда, может, кризис среднего возраста?

Я слушала, как смеется мама на том конце провода, и понимала, как соскучилась, но вырывать ее сюда из-за капризов было неправильно. Скоро каникулы, и мы все равно увидимся.

— Ладно, шутница, не буду тебе докучать, но буду признательна, если диван вы все же смените, на всякий случай.

— Мы обсудим это с Чарли.

— Я еще позвоню. Люблю тебя.

— И я тебя. Передавай привет Филу.

Чарли приехал ближе к ночи. Я вздрогнула от звука открывающейся двери. Интересно, долго ли я сидела истуканом на кухне? Он снимал ботинки и ремень с оружием в прихожей. Услышав мои шаги, папа обернулся.

— Привет, Беллз.

— Ты поздно. Все нормально?

— Звери, будь они неладны, — ответил он.

— Волки? — как-то само вырвалось у меня.

— О, ты уже слышала? — удивился Чарли. — Да, Эрни клянется, что видел волка размером с медведя. После зелья, что он варит в гараже, можно и не такое увидеть, но он утверждает, что слышал вой сегодня утром, и теперь рассказывает об этом всем, кто соглашается его слушать.

Чарли покосился в сторону кухни.

— Мой руки, я разогрею ужин.

Что-то хмыкнув, он пошел в ванную, устало потирая шею. Эрни был смотрителем маленькой пристани недалеко от Форкса, следил за лодками и организовывал прокат. Работы у него было немного, и подолгу находиться в уединении или в компании любителей рыбалки, не склонных к праздным разговорам, было тяжело для столь словоохотливого человека. Как результат, Эрни порой придумывал истории разной степени реалистичности. Приезжие охотно слушали небылицы о морских чудовищах, что якобы видели у здешних берегов, лесных духах, подводных лодках и золоте, которое можно найти прямо под ногами. Для этой истории Эрни даже приобрел поддельный самородок размером с фасолину, который, по его уверениям, сам он нашел совершенно случайно, упав на ровном месте на берегу. Местные только, смеясь, отмахивались от него, но туристов, бредущих по берегу, пристально глядя под ноги, не разочаровывали.

Если подводные лодки и золото Чарли не волновали, то сообщение о диком звере он должен был проверить, тем более что нечто подобное рассказывали и более надежные свидетели раньше. Однако, проведя несколько часов в лесу с Эрни, он так ничего и не нашел.

Я листала в своей комнате альбом с моими детскими фотографиями. На них попадались знакомые лица и события, праздник в резервации, на котором я подпалила платье и едва не довела Чарли до сердечного приступа, прыгая через костер, сестры Джейкоба, заплетающие мне косички, вплетая в них бусины, большой добрый пес Клируотеров, чью кличку все забыли, называя его просто Теленком из-за выдающихся размеров. Эдвард был прав, человеческая память — решето, впрочем, я и сама не хотела помнить Форкс, испытывая неприязнь к этому городу с его ужасным климатом. А ведь, когда я была ребенком, мне здесь нравилось.

— Ностальгируешь? — тихо спросил Эдвард, появившись словно из воздуха в моей комнате.

— Нет, — улыбнувшись, я протянула ему руку, приглашая сесть рядом.

За стеной тихо похрапывал Чарли, пребывая в счастливом неведении, что «кавалер», как он продолжал называть Эдварда, ночует в моей комнате. Взяв меня за руку, Эдвард опустился на кровать рядом со мной, другой рукой обнимая меня за плечи. Я поменяла положение, прислонившись к его плечу.

— Я нашла причину своих кошмаров.

— Правда?

— Раньше я приезжала сюда каждое лето на пару недель, и мне казалось, что все остальное время я жила с Рене, но смотри, — я показала Эдварду фотографию, где я сидела на льду, обиженно выпятив нижнюю губу, очевидно, не устояв на коньках. Эдвард засмеялся, и я шикнула на него. — Оказывается, ребенком я проводила с Чарли почти столько же времени, сколько и с Рене. Просто с годами все как-то размылось.

Переворачивая страницы, мы видели на фотографиях пожелтевшие осенние листья, Рождественскую елку и даже столь редкое здесь яркое солнце. И на каждом снимке была маленькая девочка, так похожая на меня. У Рене была только пара из этих фотографий. Остальные я видела впервые.

— Сколько тебе здесь? Лет шесть?

— Около того. Рене говорит, что примерно в этом возрасте я заблудилась в лесу, всего на несколько часов, но, наверное, это напугало меня, и больше я не хотела приезжать в Форкс. Этот случай стерся из моей памяти, но, оказавшись снова здесь, я вспоминаю его. Думаю, поэтому мне снится лес.

Эдвард молчал, поглаживая мои пальцы.

— Как вышло, что ты заблудилась? — после паузы спросил он. — Мне трудно поверить, что шериф оставил тебя без присмотра в лесу.

— Мама говорит, я сама ушла, просто вышла из дома и пропала.

— Зачем?

— Не знаю, — я так и не смогла вспомнить ничего похожего на этот случай пока листала альбом.

— Как тебя нашли?

Я промолчала. Мне не пришло в голову это спросить.

— Может, спросишь у отца?

Я покачала головой и встала, чтобы положить альбом на стол.

— Не хочу беспокоить Чарли, это ведь было лет десять назад, даже больше, — вернувшись к кровати, я села лицом к Эдварду, по-турецки скрестив ноги. — Когда произошел тот инцидент с фургоном, мне показалось, что Чарли странно отреагировал. Он словно чувствовал себя виноватым, еще и Рене была зла на него, будто это он был за рулем, и настаивала, чтобы я вернулась в Финикс. Я тогда подумала, что добавила ему проблем своим приездом, но, может быть, причина в том случае? Может быть, он переживает, что не уследил за мной тогда? Если я начну спрашивать, только зря потревожу его. Или я просто слишком много думаю, — добавила я. — Глупо?

— Совсем нет, — ответил он, заправляя прядь волос мне за ухо. — А красноглазый?

— Наверное, не было никакого красноглазого, — я пожала плечами. — Это же сон. Ну, или результат испуга помноженного на детское воображение, не говоря уже о том, что я тогда заболела, и у меня была высокая температура. А, может быть, это вообще никак не связано. Это так, просто версия.

Возможно, я увидела сову или какого-то зверя в лесу, и его глаза показались мне красными, как в фильме ужасов. Об этом можно было только гадать. Все эти рассуждения вообще казались мне притянутыми за уши, в конце концов, для странных снов не обязательно нужна причина. Посмотрев на серьезное, задумчивое лицо Эдварда, я прикусила губу, поняв, что просто вылила на него потоки своих размышлений, с трудом претендующих на логичность.

— Знаешь, забудь об этом. Я не собиралась раздувать из этого… — я вздохнула, проведя пальцами по своим волосам, убирая их назад. — Сны ведь совсем не обязательно что-то значат. Как-то раз мне приснилось, что твои глаза превратились в мячи.

— Мячи? — вскинул бровь Эдвард, поддерживая мою попытку сменить тему. Не было сомнений, что он заметил мой неуклюжий маневр, но он позволял мне уйти от неприятного обсуждения.

— Баскетбольные, — кивнула я. — Они гнались за мной по школе.

Секундное удивление на его лице сменилось усмешкой.

— Ну, не такой уж это безосновательный сон, — ответил он, обвив меня руками и усаживая себе на колени, я с удовольствием устроилась у него на руках, положив руку ему на плечи. — Я преследовал тебя, хотя мне приходилось использовать для этого чужие глаза.

— Сталкер! — охнула я.

— Одержимый.

— Пора звать на помощь.

— Поздно. Я уже поймал тебя, — хищно улыбнулся он, издав странный, похожий на рык звук.

Я засмеялась и по привычке бросила взгляд на дальнюю стену, прислушиваясь. Эдвард сделал то же самое, прежде чем мы встретились взглядами. Я видела искорки веселья в его глазах, словно мы были проказливыми детьми, прятавшимися от взрослых. Сегодня его глаза не были золотистыми, с прошлых выходных они потемнели, приобретя цвет орехового дерева, это напомнило мне об еще одной загадке, которую мне так и не удалось разгадать. Осторожно, едва касаясь, я погладила подушечками пальцев тени, залегшие под его глазами, словно он нуждался в отдыхе, за последние дни они стали заметнее. Эдвард прикрыл глаза, опустив взгляд, остановив его на моих губах.

— Почему они меняются? — спросила я, пока он не отвлек меня, прогоняя все мысли из моей головы.

Он улыбнулся, снова посмотрев на меня.

— Ты не догадалась? А ведь ты так легко раскрываешь мои секреты. Теряете хватку, мисс Свон? — поддразнил он меня, оставляя поцелуй на моей щеке.

— В прошлые выходные они были светлыми, — пробормотала я. Я хорошо помнила, как в них отражалось солнце, придавая им цвет песка на калифорнийском пляже. Раньше я не видела его глаза столь светлыми.

— Угу, — ответил он, целуя меня в уголок губ, его рука скользнула вверх по моей спине. — А что было в пятницу?

Я судорожно сглотнула, разрываясь между стремлением найти ответ на эту головоломку и желанием раствориться в ощущении его дыхания и его прикосновений на моей коже. Эдвард довольно ухмыльнулся, наблюдая за моей внутренней борьбой, он коснулся моих губ легким поцелуем, я подалась ему навстречу, но тут же одернула себя, приложила пальцы к его губам.

— Ты мешаешь мне думать.

— Так и задумано, — ответил он, убирая мою руку и запуская пальцы мне в волосы.

Я подвинулась, выпрямив спину, осторожно прикусила зубами его нижнюю губу, вызвав у него полустон-полувздох, отразившийся эхом где-то глубоко во мне, и довольно улыбнулась. Это была моя привилегия человека, запрещено демонам с острыми зубами. Сознание зацепилось за эту мысль, но она не успела оформиться до конца, когда он мягко надавил мне на затылок, притягивая мое лицо ближе. Я задрожала, ощутив, как он провел языком по моей губе, и почувствовала, как растянулись в улыбке его губы.

День ото дня его поцелуи понемногу становились смелее, прикосновения — увереннее, хотя всегда очень быстро наступал момент, когда он замирал и отстранялся, напоминая нам обоим об опасности. Я понимала, что для него это сложно, но желание коснуться его неизменно заставляло меня забыть о его предостережениях и его жажде. Жажде… Меня осенило. Он сказал, что ему нельзя испытывать жажду, если мы останемся наедине, и в пятницу, перед нашим походом, он уехал.

— Охота!

Я впилась взглядом в его лицо в восторге от нового открытия, ища подтверждения своей догадке.

— Умная девочка, — улыбнулся Эдвард.

— Глаза хладных золотистые, когда они сыты, и черные, когда голодны, — резюмировала я.

Мне показалось, что он на секунду замялся, прежде чем подтвердить:

— Чем больше времени прошло с последней охоты, тем темнее наши глаза.

Я нахмурилась, обдумывая его ответ. Я не видела его глаза столь же черными, как в мой первый день здесь, но раз радужки потемнели, значит, он голоден, так? Взгляд Эдварда был несколько настороженным. Он думал, что испугал меня? Мне не было страшно, но я подумала, что ему может быть некомфортно находиться рядом со мной. По его словам, жажда причиняла настоящую боль. Я провела пальцами по его шее.

— Тебе не больно?

Выражение его лица смягчилось.

— Это удается игнорировать, — ответил он. — В отличие от…

— В отличие от? — я прикусила губу, ожидая, что он скажет.

— От других желаний, — он провел пальцем по моей губе, освобождая ее из зубов. — Никогда не думал, что во мне живо столь многое от человека.

— Это хорошо или плохо?

— И то, и другое, — улыбнулся Эдвард.

Той ночью мне снился Чарли. Я бежала навстречу ему через зал, полный людей. Он подхватил меня и высоко поднял на вытянутых руках, прежде чем прижать к себе, а потом пошел забирать мою сумку, так и не спустив меня с рук. Я помнила запах его кожаной куртки, и как она тихо поскрипывала, когда он двигался. Это был большой аэропорт, не такой, как в Порт-Анджелесе. Видимо, Чарли встречал меня в Сиэтле. Воспоминание было немного потускневшим, как старая фотография, которую заперли в ящике и долго не доставали, но оно явно было настоящим.