Хроноворот Салазара, или О роли детали в истории (джен)

Шестикурсник Слизерина Том Марволо Гонт спустился в Тайную комнату, неся с собой полную сумку камней — все прибывавшие летом в гости получили строгий наказ приносить с собой разные камешки, так что у Тома скопилась целая коллекция минералов: мрамор и змеевик, известняк и ракушечник, яшма и флюорит, габбро и асбест... на все вкусы.

— Говорящий! — услышал он шепот, и его ноги обвил так хорошо ему знакомый длинный чешуйчатый хвост. — Что тебя привело?

— Я принес угощение, — Том кивнул на сумку, набитую камнями. — И хочу вернуть тебе хроноворот Салазара — пусть остается здесь.

— Ты хочешь вернуть наследство? — изумлённо прошипел василиск — и в следующую секунду его язык коснулся затылка Тома. — Почему?

— Мне оно больше не нужно, — твердо сказал Том, — и я боюсь, что не удержусь от соблазна прогуляться в будущее. Или поменять еще что-то в прошлом.

— Ты доволен тем, что у тебя есть? — прошептал василиск — и вдруг коснулся самым кончиком своего хвоста его ладони.

— Да, — коротко ответил Том и вынул из кармана мантии футляр с хроноворотом.

— Иди за мной, — прошипел василиск — и двинулся уже хорошо знакомой Тому дорогой.

Остановившись напротив того места в стене, где в прошлый раз была дверь, василиск щёлкнул хвостом и замер в ожидании.

Том, усмехнувшись, прошипел: «Откройся!», добавив ещё «Пожалуйста» — и появившаяся дверь распахнулась сама. Ритуал с платком и кровью Том повторил — паранойя у потомков Салазара не уступала паранойе предка. Войдя, он прошел к столу и бережно опустил на него футляр с хроноворотом.

— Покойся с миром, — почти беззвучно сказал он. — Вернее, снова жди своего часа.

— Подойди, — услышал он шёпот и, обернувшись, с удивлением увидел в глубине ещё одну дверь — там, где, Том мог бы поклясться, той только что не было.

Том подошел к этой новой двери и, помедлив, открыл ее.

За ней обнаружилась небольшая комната, посреди которой стоял... саркофаг?

— Немногие были тут, — прошептал василиск. — Немногим хватало сил вернуться.

— Вернуться — или вернуть? — спросил Том. — Думаю, были те, кто возвращались — за новым наследством.

— Были и такие, — отчётливо усмехнулся василиск. — Гораздо больше, чем тех, кто решал вернуть всё на место. Знаешь, что это? — спросил он, обвивая кольцом саркофаг.

— Вряд ли могила Салазара, — пожал плечами Том. — Я склонен верить, что он все же ушел из Хогвартса.

— Ушёл, — повторил василиск — и Том услышал так хорошо уже знакомый ему каменный шелест. — Но после вернулся. Они все вернулись... потом. Все.

— Все Основатели? — Том осторожно провел пальцем по каменной крышке. — Быть похороненным в месте, которое стало делом твоей жизни... символично.

— Все четверо, — повторил василиск. — Они все тут. Все четверо.

Он вытянул хвост — и указал на пол, и Том разглядел на нём какие-то буквы. Латынь... средневековая латынь, да.

Их было четыре — коротких и совсем простых надписи. Имя и год... почему-то всего один, а не два, как принято писать на могилах.

— Почему только одна дата? — не удержавшись, спросил Том.

— Какая разница, когда они родились? — ответил вопросом на вопрос василиск. — Те, кто принёс сюда их тела, уже не знали об этом...

— Верно, — негромко сказал Том. — Для смерти нет разницы, когда началась оборванная ею жизнь.

— А для жизни нет оборвавшей её смерти, — возразил василиск. — Без смерти нет жизни... ты боишься смерти, Говорящий? — он метнулся к нему и прежде, чем Том успел что-нибудь сделать, обвил его ноги хвостом и коснулся языком затылка.

— Все живое боится смерти, — резко ответил Том. — Беспощадной и неминуемой, подстерегающей тебя везде и всегда.

— Смерть — это просто конец, — возразил василиск. — А конец — это всегда начало... когда ты жив — её нет, а когда она есть — уже нет тебя, и бояться попросту некому... и ведь ты видел, насколько она условна? — спросил василиск.

— Условна? — Том покачал головой. — Та смерть, которую я видел много раз, была вполне реальна. И бояться вполне было кому. Только глупец не боится смерти.

— Только глупец боится то, что непременно однажды случится, — возразил василиск. — А ты совсем не глупец, — он вновь коснулся языком его затылка. — Все умирают — и все рождаются... нельзя родиться, не умерев, Говорящий. Хочешь, я тебе расскажу, чего действительно стоит бояться?

— Расскажи, — кивнул Том. — Хотя я и так знаю — бояться надо беспомощности. Это, пожалуй, страшнее смерти.

— Бояться следует глупости, — прошептал василиск. — Глупости — и самоуверенности. Всё остальное можно исправить, — василиск вновь лизнул затылок Тома. — Скажи мне — что не может умереть, Говорящий?

— То, что мертво, умереть не может, — медленно ответил Том. — То, что мертво... Мерлин! Я думал о хоркруксах — якорях, не дающих умереть. То есть — если бы я их все же создал, тогда... — он рванул ворот мантии: воздуха не хватало.

— Хоркруксы? — василиск снова рассмеялся. — Это вовсе не якоря, Говорящий... это вовсе не якоря...

— А что же тогда? — спросил Том. — Мне казалось, что пожертвовать куском души выгоднее, чем потерять жизнь. А душа — такая ненадежная субстанция. Нас в приюте водили слушать проповеди о душе, о грехах, о Страшном суде... и меня всегда восхищало, как ловко с помощью нескольких пустых слов можно управлять этим стадом баранов. Душа... да кто её видел — и кто мог её измерить?

— Что будет, если отрезать половину сердца? — вкрадчиво спросил василиск. — Не всё можно разделить на куски, Говорящий...

— Ничего хорошего, — мрачно ответил Том. — Но ведь жили же создатели хоркруксов? Следовательно, расколотая душа для мага не фатальна.

— Люди не живут без души, — возразил ему василиск. — То, что живет без нее — больше не люди. Кто из них стал великим, Говорящий? Скажи?

— Никто, — тихо ответил Том. — Никто не стал.

— То, что живо, должно умирать, — прошептал василиск. — То, что не может умереть — уже мёртво. Это закон, Говорящий. Хочешь стать мёртвым? Думающим, ходящим и говорящим мертвецом?

— Я думал об Омуте памяти, — вдруг признался Том. — Можно было бы сливать туда воспоминания, образы, звуки... И подкрепить все это слепком памяти из дневника, чтобы создать резервное хранилище... запасную личность, тело для которой можно было бы вырастить искусственно, — его голос окреп и торжествующе зазвенел.— И просто менять изношенное тело на новое — как мы меняем одежду или обувь! И тогда не будет смерти!

— Ты можешь делать, что хочешь, — с отчётливым разочарованием прошипел василиск. — Но помни, что я сказал: ни один из них не стал великим. Почему ты боишься смерти? — вдруг спросил он, кажется, с искренним любопытством.

— Потому, что это небытие, — убежденно сказал Том. — А я не хочу не быть.

— Почему? — спросил василиск.

— Как почему? — оторопел Том. — Да потому, что тогда ничего не будет — ни меня, ни мира вокруг.

— Мир никуда не денется, говорящий, — возразил василиск. — Скажи — для чего тебе быть? Зачем тебе вечность? Я живу тысячу лет — и знаю, зачем. Зачем хочешь жить ты?

— Я просто хочу жить, — Том озадаченно посмотрел на василиска. — Хочу узнавать что-то новое, читать книги и делать расчеты, летать в небе без идиотской метлы и слушать ветер, чувствовать вкус зелий или той же овсянки, общаться с теми, кто мне интересен. Я хочу жить — а не гнить в могиле.

— Тогда тебе нужен философский камень, а не хоркрукс или тело гомункулуса, — ответил ему василиск, и Том вновь ощутил его язык на своём затылке. — Остальное заберёт все твои желания — и ты не захочешь больше ни читать, ни летать, ни общаться. Не останется ничего, кроме твоего страха — и ты вечность проведёшь с ним. Хочешь такую вечность, Говорящий?

Том вспомнил змеелицего урода с колдографии в «Пророке», увиденной в будущем. Мёртвого змеелицего урода. Нет, такой вариант его не устраивал, тем более что бессмертия он, как оказалось, не сулил. Да и вечность наедине со своим страхом Тома не прельщала: вечность гомункулуса, потерявшего всех, к кому он был привязан, и не сумевшего — Том отчего-то отчетливо это понял — создать новых привязанностей.

— Философский камень, — сказал он задумчиво. — Легенда Фламмеля, в которую почти не верит магический мир... Да, это могло бы быть интересным.

— Фламмель тоже был здесь когда-то, — с ностальгией прошептал василиск. — Давно... В первый раз это было так давно... Очень, очень давно, Говорящий.

— Фламмель тоже потомок Салазара? — мгновенно насторожился Том.

— Здесь лежат четверо, — с насмешкой прошипел василиск. — И всем их потомкам есть дорога сюда — и путь у каждого свой.

— Вот как, — недобро усмехнулся очень не любивший конкурентов Том. — Потомков Ровенны не осталось, потомки Хельги... Смитов в магическом мире не меньше, чем их однофамильцев в маггловском. А вот потомки Годрика... ладно, не к спеху. У каждого из нас свой путь, Хранитель. И я свой только что выбрал. Благодарю тебя за помощь, — он почтительно склонил голову.

— Ты можешь приходить сюда, когда захочешь, — зачем-то сказал ему василиск. — Но только живым.

— То есть если я буду мертвым, но сохраню способность говорить, мыслить, передвигаться, мне лучше не приходить? — уточнил Том.

— Ты просто не сможешь прийти, — ответил ему василиск. — Не найдешь путь. Но в поисках встретишь меня — и, — Том услышал знакомый шелест, — в Хогвартсе будет на одну статую больше.

— При всем моем уважении к Хогвартсу, — слегка улыбнулся Том, — я не планирую украшать его собственной статуей. Пусть лучше за меня это сделают благодарные сограждане.

— Это тоже бессмертие, Говорящий, — усмехнулся василиск.

— Пожалуй, такой вариант бессмертия устраивает меня больше, — Том кивнул головой. — Благодарю за приглашение, Хранитель.

— А теперь, — нетерпеливо прошипел василиск, — отдай мне то, что принес!

Том вспомнил про сумку с камнями, которая так и осталась лежать на полу Тайной комнаты, и смущенно улыбнулся. — Сейчас, — сказал он, торопливо возвращаясь за угощением. — Тебе сразу увеличить все камни? Моя трансфигурация теперь держится несколько месяцев. А в будущем, я надеюсь, станет бессрочной и неотменимой.

— Сразу, — взволнованно прошипел василиск.

Том стал доставать камешки — большие и маленькие, невзрачно серые и окрашенные в разные цвета — и один за другим увеличивал их до размера небольших валунов.

— Это известняк и ракушечник, — сказал он, показав на два ближайших к василиску. — Ральф Лестрейндж принес. Это от Малфоя — мрамор белый, розовый, черный... Абраксас Малфой не мог не выделиться. Это флюорит от Хагрида — полувеликан без ума от всего яркого и блестящего. А вот это, — показал он на травянисто-зеленый, переливающийся всеми оттенками летнего луга камень, — подарок от одного студента из Дурмштранга. Он приезжал к нам этим летом и тотчас свел знакомство с Лестрейнджем. Этот парень назвал камень малахитом.

Василиск с интересом посмотрел на разложенное перед ним угощение.

— Вот это, — Том кивнул на несколько глыб мрамора, белых с черными прожилками, — принес Флавий Мальсибер. А еще гранит, пирит и оникс. Базальт и габбро — от Теодора Нотта. А где взяла обсидиан Минерва МакГонагалл, — усмехнулся он, — я так и не узнал.

— Благодарю, Говорящий! — прошептал василиск, и его язык, теплый и влажный, коснулся вдруг щеки Тома. Он торопливо попрощался, жадно обнюхивая свое неожиданное богатство.

* * *

— Да что тут творится? — обеспокоенно спросил за завтраком Армандо Диппет. — Коллеги, вам не кажется, что с Хорвартсом что-то не так? Я половину ночи не мог заснуть — замок трясло, как в лихорадке, да еще это странное шуршание... На выходки Пивза непохоже, на землятресение — тоже: Основатели обезопасили свое детище от такой напасти, домовики при попытках их расспросить бьются лбами о пол и стены и только подвывают... Что это за мордредовы выходки?

— Боюсь, что это крайне дурная шутка старшекурсников Слизерина, — печально вздохнул Дамблдор. — Шум доносился именно оттуда.

— Вечно у вас во всем виноват Слизерин! — укоризненно проговорил Слагхорн, щедро намазывая джем на свою булочку. — Я тоже не спал всю ночь из-за шума — и ответственно заявляю, что мои студенты совершенно не виноваты! Шумели внизу, в подземельях. Может быть, у нас расплодились крысы?

— Мантикору бы на них напустить, — мечтательно сказал профессор Кеттлберн. — Или нунду. Всех крыс бы сожрали.

— Вы, коллега, еще дементоров для ловли крыс пригласить предложите, — поморщился Слагхорн. — Точно все перемерли бы — а кто не успел, те сбежали.

— Дементоры сбежали бы от крыс? — удивился Кеттлберн. — Этого просто не может быть. Хотя слышал я о гигантской двухвостой крысе, живущей в маггловском метро...

Квинтус Вектор, преподаватель арифмантики, поджал губы — когда Кеттлберн начинал говорить о редких животных, он никого и ничего не замечал.

— А вот если бы скрестить эту крысу, скажем, с джарви, — Кеттлберн предвкушающе потер руки. — Господин директор, я прошу разрешения собрать кружок старшекурсников для изучения этого феномена. Гораций, вы не откажетесь побыть нашим проводником по подземельям?

— О, Мерлин, — картинно вздохнул Слагхорн. — Разумеется, нет — кто-то же должен побеспокоиться о безопасности!

— А что, подземелья небезопасны? — забеспокоилась молоденькая преподаватель гербологии Помона Спраут. — Там же дети!

— Нет в подземельях никаких детей, Помона! — возмущенно воскликнул Слагхорн. — Там просто крысы — и все!

— Наш факультет, как и ваш, в подземельях, — так же возмущенно сказала Спраут. — И если крыс развелось столько, что это они устроили вчерашнее безобразие, то они могут напасть на детей! И первокурсники вполне могут пострадать — остальные-то от крыс отобьются!

...— А правда, что это было? — спросил Тома Лестрейндж, беззастенчиво бросивший подслушку на преподавательский стол. — Вон как преподаватели заспорили! И я тоже ночью спать не мог от этих «плясок старого замка».

— Кто-то освоил подземелья, и теперь развлекается там, не стесняясь, — засмеялся Малфой. — И даже заглушающие не ставит.

— Ставлю на гриффиндорцев, — презрительно процедил Эйвери. — Этот их недоумок, пригретый Гонтом, вполне мог завести себе ручную мантикору и поселить в подземелье.

— Его зовут Хагрид, — спокойно сказал Мальсибер. — И даже если в подземелье живет мантикора, нам что с того?

— Тоже верно, — кивнул Нотт. — Живет себе и живет — никого не трогает.

— Идиоты, — покачала головой Вальбурга Блэк. — Мантикора никогда не будет жить в подземелье. Вы бы еще летифолда вспомнили.

— На себя посмотри, — сощурился Лестрейндж. — Умная нашлась.

— Умнее некоторых! — тотчас же вскинулась Вальбурга.

Том быстро поднялся из-за стола:

— Господа, нам с мисс Блэк пора выполнять свои обязанности — первокурсники сами не освоятся. Прошу вас, мисс Блэк, — и он подал девушке руку. Та фыркнула, но помощь приняла.

— Не знаю насчет мантикоры, — сказала она Тому, когда они отошли от стола, — но какую-то тварь твой гриффиндорский знакомец точно завел.

— Почему ты так решила? — с интересом спросил Том. Пляски устроившего себе гулянку василиска очень его обеспокоили — а тут еще Хагрид с его загадочной зверушкой.

— Я видела, как он прячет еду в карманы — каждый раз, — с некоторым злорадством пояснила Вальбурга. — Раньше он никогда так не делал — а ещё я пару раз заставала его в коридорах с таким видом, будто его застукали на свидании. Но Хагрид и свидание, — она презрительно фыркнула.

— Может, он просто не наедается? — пожал плечами Том. — Все-таки полувеликану еды нужно гораздо больше. — Он подумал, что надо будет непременно выяснить, кого там Хагрид все же завел.

— Ну да — все пять лет наедался — а теперь неожиданно перестал, — насмешливо возразила Вальбурга. — Ты ещё скажи, может, он девушку завёл. Да мне всё равно, кто у него там — пока оно не встретится мне в коридоре. Так что ты бы выяснил, что и как — а то ещё одна такая же ночь, и я — имей в виду — пойду со своими подозрениями к Слагхорну.

— Три года, — спокойно поправил ее Том. — Он учится на четвертом курсе. Но ты права — я обязательно выясню, что происходит.

Он искренне пожалел ту неведомую зверушку Хагрида, если она когда-нибудь попадется в коридоре Вальбурге Блэк.

— Да какая разница, на каком курсе он учится? — искренне изумилась Вальбурга — и, заметив неподалёку двух растерянно оглядывающихся первокурсников в красно-жёлтых галстуках, спросила язвительно: — Что застыли посреди коридора?

— Какой у вас сейчас урок? — спросил Том злополучных первокурсников, имевших несчастье в первый же день познакомиться с одной из Блэков.

— Зелья, — пробормотал один. — Кажется...

— Или Чары, — растерянно добавил другой.

— Болваны, — прошипела Вальбурга.

— Первокурсники, — Том пожал плечами. — Наши не лучше. Идемте за мной, — сказал он гриффиндорцам, — я отведу вас к вашей старосте.

— А наших первокурсников я должна провожать в одиночку? — ядовито осведомилась Вальбурга.— Пока ты тут играешь в благородного спасителя грифферов?

— Я нагоню вас через пару минут, — сказал Том. — Вперед, птенцы Годрика!

— Вот вы где! — из-за поворота вышла сердитая Минерва и уставилась на потеряшек. — Быстро на Трансфигурацию!

— Чары или Зелья, — пропела Вальбурга. — Блестяще. Гриффиндор — это все же диагноз. Идем, Гонт, не трать на них время.

— Забирайте своих обалдуев, мисс МакГонагал, — вздохнул Том, — а я пойду провожать своих.

Уходя, он услышал, как один из первокурсников удивленно спросил:

— А чего она такая злая?

— Да потому что я не обязана возиться с сопливыми грифферами! — возмущённо сказала Вальбурга — словно бы они могли её слышать. — А ты прямо на глазах превращаешься почти что в святого — метишь в будущем году в общешкольные старосты? — спросила она язвительно.

— Святой Томас Гонт, — усмехнулся Том, — а что — неплохо. Меня вполне устраивает, — и увидев собственных подопечных, послушно ожидающих своих старост, сказал: — Вперед, будущая краса и гордость факультета! Вас ждет Гербология.

— Из тебя святой — как из меня гриффиндорка, — усмехнулась Вальбурга — и недовольно поторопила первоклашек: — Ну, что замерли? Бегом на Гербологию! Нам тоже надо учиться — не всё же вас конвоировать! Бестолочи, — буркнула она им вслед.

Том приложил легким жалящим заклятьем самого последнего, который, казалось, засыпал на ходу, и с удовлетворением отметил, насколько засоня взбодрился.

— Предлагаю вам, мисс Блэк, идти на историю магии. Я сам провожу их к теплицам.

— И прогуляешь Биннса, — усмехнулась Вальбурга.

— Вы очень проницательны, — заговорщически улыбнулся Том. И пошел к Тайной комнате — проверить, как там устроивший пирушку из камней василиск.

...Василиска он обнаружил... спящем и свернувшимся вокруг заметно поредевшей груды принесённых Томом вчера камней.

Добудиться его Том не сумел и, поставив все известные ему заглушающие чары, чтобы повторный загул василиска не перебудил весь замок, отправился на Историю магии, твердо решив на обеде найти Хагрида и выяснить, кого он там завел. Только визита в подземелья обеспокоенных преподавателей ему и не хватало!